Жан стоял у двери и улыбался. В руках у него, как всегда, была какая-то тоненькая книжка.

Сергей смотрел на него и все больше приходил к выводу, что он дурачился, по-видимому, хотел пооригинальничать или подразнить тех, кого по каким-то причинам недолюбливал. Беда в том, что это шутовство могло в конце концов перерасти в хулиганство и тогда с парнем придется кое-кому хлебнуть не мало горя, в первую очередь, конечно, близким и ему, участковому уполномоченному.

…Сабиров, развалясь в кресле, твердил монотонно:

- Это дело нельзя так оставить, товарищи! Я предлагаю немедленно передать материал Мороза в суд. Он совершил преступление и должен понести наказание.

- Дали бы вам власть, товарищ Сабиров, вы бы, наверно, пересажали всех, - грубо проговорил Войтюк. Он находился напротив участкового и смотрел на него сердитыми немигающими глазами.

- Тебя еще тут. не хватало, - не удостоил Войтюка взглядом Сабиров. - Как-нибудь обойдемся без… Товарищ Голиков, может, ты попросишь его выйти отсюда?

Сергей побледнел - рванулся вперед, не в силах побороть гнева. Неужели лейтенант не понимал, что, предлагая выпроводить Войтюка из отдела, он тем самым наносил оскорбление не одному Василию? Войтюк работал в дружине не за деньги и не ради славы, у него было искреннее желание помочь милиции ликвидировать в городе преступность и хулиганство.

- Как ты посмел? - задохнулся Сергей, останавливаясь на полпути к Сабирову.

Лейтенант, должно быть, понял, что поступил неверно, или, может быть, струсил. Он приподнялся и, натянуто улыбаясь, произнес как можно дружелюбнее:

- Ну-ну, чего ты распетушился. Я пошутил.

- За такие шутки штаны надо снимать, - бросил Сергей.

Мороз сунул свою книжку в карман и захохотал Лазиз, только что возвратившийся от начальника отдела, дружелюбно спросил:

- Развлекаешь?

- Кому это нужно, - продолжал смеяться Жан. - Они меня развлекают. Артисты!

- Перестань! - оборвал Мороза Войтюк.

- Разве у нас имеется такой закон, который бы запрещал человеку говорить то, что он думает? - плутоватыми глазами посмотрел Жан на Войтюка. - Товарищ Голиков, могу я говорить все, что мне захочется?

- Нет.

- Значит, у нас свобода слова только на бумаге?

- Не кощунствуй, Иван, - попросил Сергей. - О какой же свободе слова ты говоришь?

- О самой обыкновенной. Хотя бы о той, что привела меня к вам. За что хочет наказать меня товарищ Сабиров? За то, что я назвал человека тем именем, которое больше всего подходит ему? Разве за это наказывают? По-моему, за это представляют к награде. Сидите здесь, разводите какие-то мифические дискуссии. Кому это нужно?

В разговор вступил Лазиз:

- Мороз рассказал мне о своем поступке. Клянусь, я бы на его месте поступил точно так же! Карим, - повернулся он к Сабирову, - не кажется ли тебе, что ты несколько перегнул палку?.. Иван, выйди на минутку в коридор! - попросил он Мороза.

- Пойдем, Василий, покурим. У меня есть гаванские сигары. Кстати, я тебе сообщу о своем «преступлении». Сабиров тут нес такую чушь, что его стыдно слушать… Товарищ Сабиров, я правду говорю?

- Нет, это черт знает что такое! - соскочил с кресла лейтенант. - Вы еще его защищаете. Он же самый отъявленный хулиган. Его место за решеткой.

- Кому это нужно? Если вместе с тобой, то тогда другое дело.

- Да как ты смеешь?! Товарищ младший лейтенант, - вытянулся Садыков перед Шаикрамовым, - немедленно посадите его в КПЗ! Я требую!

- Мороз, - с упреком произнес Лазиз. Губы его дрожали. В глазах загорались лукавые огоньки. Он отвернулся к окну, чтобы скрыть улыбку.

- Товарищ Шаикрамов, вы слышали? - повторил фальцетом лейтенант.

- Иван, я же просил тебя выйти на минутку, - спокойно сказал Лазиз.

- Нет, он никуда не выйдет! - взвизгнул Сабиров. - Ты его сейчас же посадишь в КПЗ! Если не сделаешь этого, я доложу подполковнику.

Жан, изменив своей привычке, проговорил: «Ну и дела!» и шагнул в коридор. За ним, разбрасывая на ходу стулья, выскочил, как ужаленный, Сабиров.

Сергей и Лазиз переглянулись. Кажется, они переборщили. Теперь не миновать нагоняя.

- Почему мы нянчимся с ним? - проговорил Вой-тюк. - По-моему, его действительно надо наказать. Сабиров прав.

- За что?

- Он же оскорбил человека!

- Он сказал правду в глаза прохвосту. Понял? Прохвосту, а не человеку! Может быть, ты не знаешь, как все произошло? Мороз разговаривал с тобой?

- Нам Сабиров рассказал…

- Надо всегда выслушивать обе стороны, - не дал говорить Шаикрамов. - Сергей, ты это учти. Я вижу, на твоем участке люди не знают самых элементарных правил… Ты послушай, какое преступление он совершил. - Лазиз снова посмотрел на Василия. - Или ты хочешь, чтобы тебе обо всем сообщил сам Мороз?

- Если можно.

- Иван! - позвал Лазиз.

Мороз вошел.

- Расскажи Войтюку, за что тебя сюда привели…

- Кому это нужно, - равнодушно обронил Жан.

- Он назвал шашлычника вором, понял? Потому что этот толстобрюхий тип вместо мяса продавал тухлую печенку… Из тебя может выйти великолепный ревизор, только брось пить, - посоветовал Шаикрамов.

- Ревизор? - удивился Мороз. - Миф…

- Я пошел, - должно быть, тут же позабыл о Морозе Шаикрамов. - Кстати, с шашлычником мы еще встретимся. Я его научу, как делать настоящие шашлыки, вот увидите!

Василий и Сергей сидели молча, слушая Мороза, который ни с того ни с сего начал вполголоса декламировать стихи «Разговор с фининспектором».

Сергей ждал Сабирова, чтобы закончить с ним беседу о Морозе, а затем вместе с ним и Войтюком сходить к жене Хабарова, подробнее разобраться, что натворил Степан.