Сейчас Абдулин сидел в кабинете оперуполномоченного. Он тер ладонями виски, силился что-то вспомнить. Судя по-всему, половину встречи с «электромонтером» он не помнил. Лазизу это было на руку. В его сейфе лежали фотокарточки.

- Значит, вы не знакомы с Бахтияровым? - возвратился оперуполномоченный к прерванному разговору.

- Нет, - Абдулин снова потер виски.

Лазиз еще некоторое время помолчал, прошелся по кабинету и сел напротив гримера.

- Вы часто бываете в Янгишахаре?

- Три-четыре раза в год.

- Что вас здесь интересует?

- Театр. У нас же нет.

- Вы как-то на рынке продавали кое-какие вещички. Какие причины побудили вас это делать?

Абдулин тупо уставился на Шаикрамова. Он, очевидно, припоминал: был ли такой случай. Края его круглых глаз блестели, словно были подкрашены серебряной краской. Ноздри широко раздувались.

- Вы же знаете - водка… Без выпивки дня прожить не могу. Послушай, может быть, ты угостишь меня?! - попросил Абдулин.

Оперуполномоченный растерялся: такого в его практике еще не случалось. Интересно, как бы поступил Якуб Панасович, если бы к нему обратились с подобной просьбой? Наверно, прикрикнул бы и попросил отвечать по существу. Сабиров, пожалуй, угостил бы. Он как-то говорил: «Главное в работе оперативника - заставить преступника сказать правду. Каким способом это будет сделано - не имеет значения. Когда я буду работать в уголовном розыске, я испытаю все средства».

Однако как же поступить? От показания Абдулина зависит дальнейший ход дела. Может быть, все-таки поднести ему? В конце концов, что он, Лазиз Шаикрамов, потеряет, если сделает это? Его взгляд невольно остановился на двух канистрах со спиртом, стоящих около сейфа. Вчера они были отобраны у некоего Сухарева.

- Бери - наполнил Лазиз полстакана.

- Чистый?

- Чистый.

Абдулин выпил.

- Порядочек, монтер, - назвал он Лазиза вчерашним именем. - Теперь можешь задавать вопросы. - Он вдруг принял гордую осанку - «Король, из рук передаю я в руки, как государь такому ж государю, вот эту клятву: буду говорить лишь правду, хотя она и повредить мне может».

Лазиз отодвинул бумаги в сторону:

- Что вы продавали на рынке?

- Брюки, финку и туфли.

- Ваши?

- Нет… Мне поручил это сделать один знакомый.

- Кто?

- Беспалов, сторож магазина.

- Кому вы должны были «продать» вещи?

- Каримову.

- Он один покупал?

- С ним было два человека.

- Эти? - вытащил Лазиз из стола фотокарточки Жоры и Равиля.

- Они.

- С Каримовым давно знакомы?

- Вместе вышли из «почтового ящика».

- Я-ясно… - произнес оперуполномоченный. Как это он раньше не поинтересовался личностью Абдулина? Многое бы встало на свое место без этого разговора… Нет, ему, Лазизу, еще нужно учиться да учиться. Голиков, и тот быстрее решает оперативные задачи, хотя он всего-навсего участковый уполномоченный.

- Вы знали, что вещи ворованы?

- Догадывался… Однако в тонкости не вникал… Меня удовлетворили купюры, которые мне вручил за работу Беспалов. Правда, они не принесли мне пользы. Я тут же все пропил и попал в вытрезвитель.

- Кто вам сказал, что вещи нужно продать Каримову?

- Беспалов. Кто же еще.

- Когда вы с ним познакомились?

- В прошлом году. На рыбалке, кажется… Я ведь кроме всего прочего заядлый рыболов, - облизал повлажневшие губы Абдулин.

- После знакомства часто встречались?

- Нет… Раза два или три.

- Говорили о чем-нибудь?

- Говорили.

- О чем?

- Известно о чем! О рыбах. Он же в остальном дуб-дубом. Ничего не соображает… Откровенно признаться, я не думал, что попадусь, - посмотрел Абдулин на пустой стакан. - Ты вчера здорово вправил мне мозги. Я думал, что ты в самом деле электромонтер.

- Такова наша профессия, - не без гордости отозвался Лазиз,

Он вытащил из сейфа протокол опроса и подробно записал в него показания Абдулина.

- Распишитесь.

- Это что?

- Прочтите.

Гример просмотрел глазами написанное и, поставив подписи с обеих сторон листа, поднял на Лазиза обеспокоенные глаза:

- Меня будут судить?

- Будут.

- Сколько дадут, по-твоему?

- По-моему, оправдают… Вы же не знали, что продавали ворованные вещи. Вам предложил это сделать знакомый, он и будет отвечать, - сказал Лазиз, не уверенный в правоте своих слов. - Сейчас требуется от вас только одно - не отказываться от показаний, так как это может серьезно оказаться на дальнейшей вашей судьбе. Чистосердечное признание никогда не вредило подсудимому.

- Можешь сейчас же организовать мне встречу с Беспаловым и Каримовым. Я при них повторю все, что сообщил тебе.

- Вот и отлично.

В кабинет оперуполномоченного вошел Абдурахманов.

- Трудишься?

- Так точно, товарищ подполковник.

- Что это за гражданин?

- Абдулин. Человек со шрамом.

- Что? - выронил Абдурахманов папиросу изо рта.

Лазиз повторил:

- Человек со шрамом.

- Подожди, подожди, у него же нет никакого шрама, - внимательно оглядел начальник отдела улыбающегося гримера.

- Сейчас нет, а в тот день, когда Абдулин продавал ворованные вещи, был.

- Не заговаривай мне зубы.

- Я - артист, - счел нужным вмешаться Абдулин. - И если бы не исключительные способности вашего «монтера», меня бы никогда не разоблачили.

Абдурахманов, по-видимому, ничего не понял из рассказа Абдулина или прикинулся непонимающим. Он сел и, тиская в пальцах потухшую папиросу, посмотрел на оперуполномоченного.

- Когда ты разыскал его?

Лазиз подробно рассказал.

- Почему сразу не доложил?

- Не хотел преждевременно беспокоить вас. Он мог не сознаться, - кивнул Шаикрамов на Абдулина.

- Тебе не сознаешься, - подмигнул гример.

- Где же вы взяли вещи? - настороженно поинтересовался подполковник.

- Дал приятель, Беспалов. Сторож магазина.

- Беспалов?!

- Почему это вас удивляет? Это жулик! Я его давно знаю.

- Он сказал вам, где взял вещи?

Абдурахманов весь, подался вперед, ожидая ответа.

Ему, очевидно, не нужно было задавать такой вопрос. Слишком красноречиво говорило это Лазизу о том, что волновало подполковника. Оперуполномоченный еще раз. убедился в своей правоте и насторожился, следя за выражением лица начальника отдела. Как ему сейчас хотелось, чтобы Абдурахманов проговорился! Это было бы концом затянувшейся истории.

- Ему тоже дали, - потянулся Абдулин к графину с водой.

- Кто?

- …Ба…

Гример хотел сказать: «Ба! Откуда я знаю!», однако подполковник воспринял это по-своему. Ему уже слышалась фамилия Бахтиярова.

- Товарищ младший лейтенант, уведите арестованного! - резко повернулся он к Шаикрамову.

Оперуполномоченный не мог скрыть торжествующей улыбки:

- Я взял подписку о не выезде.

- Немедленно выпишите постановление об аресте!

- За что же его арестовывать?

- Выполняйте приказание!

Лазиз нехотя положил перед собой несколько чистых листов бумаги.

Абдулин недоуменно пожал плечами. Его покоробил тон, каким разговаривал Абдурахманов с Шаикрамовым. Нет, он, Абдулин, никогда бы не согласился быть в шкуре этого симпатичного «электромонтера». Ему стало жалко по-своему Лазиза и он, чтобы как-то утешить его, проговорил дружелюбно:

- Выше голову, гражданин следователь. Мы еще повеселимся с тобой. За добро я отвечаю добром.

Подполковника будто подстегнули кнутом. Он подскочил к Абдулину и склонился перед ним:

- Ну-ка, дыхни!

Гример отвернул от него возмущенное лицо:

- Не за ваши пил. Можете не беспокоиться.

Шаикрамов сообщил Абдурахманову, как все вышло. Подполковник оставил Абдулина.

- Ты понимаешь, что натворил? - налились кровью глаза начальника отдела. Однако оперуполномоченный увидел в них скрытое торжество. - Понимаешь или нет?

- Выявил преступников.

- Сам ты преступник, молокосос! - загремел подполковник, забыв, что в кабинете находится соучастник преступления.

- Не оскорбляйте! - спокойно сказал Шаикрамов.

- Что ты сказал?

- Зачем повторять? Я не попугай.

- Выходит, я попугай? Сейчас же передай дело старшему уполномоченному Шарафутдинову.

Подполковник круто повернулся и быстро вышел из кабинета.

Минуты полторы Шаикрамов и Абдулин сидели молча.

- Зря ты сказал ему, что угостил меня, - вздохнул гример.

- Я не привычен лгать.

Через четверть часа Шаикрамов, не глядя на Шарафутдинова, передал папку, на которой крупными буквами было написано: «Дело № 23».

- Здесь все?

- Все.

Лазиз не передал ему только фотокарточки, сделанные вчера в доме Абдулина.

Утром следующего дня младший лейтенант был отправлен на гауптвахту.