Тихо падали удивительно мягкие узорчатые снежинки. Войтюк и Рийя возвращались с дежурства.
Радостно было на душе у Рийи Тамсааре. Так хорошо она еще никогда не жила. У нее все было. Ничто не омрачало ее счастья. Обиды, которые когда-то беспокоили ее, забылись. Все это дал ей Василь, ее Василь. Он так бережет ее. Так любит. Неужели у всех женщин мужья, как ее Василь? Какие же тогда они все счастливые)
Рийя подняла голову - лицо тотчас покрылось легкими холодными хлопьями снега. Она довольно рассмеялась.
- Ты что? - удивился Василий.
- Так, - одними губами произнесла она.
- Вспомнила что-нибудь?
- Нет.
Василий прижал локоть Рийи и пошел медленнее.
- Ты о чем думаешь, Василь?
- О тебе.
Он обнял ее.
- Васенька…
- Люблю я тебя, Рийка!
Она прижалась к мужу, позабыв обо всем. Он поцеловал ее в мокрые губы и долго смотрел в глаза, разглаживая большими пальцами ее взметнувшиеся, будто удивленные, брови.
Узорные снежинки все падали и падали, серебрясь в свете уличных фонарей.
- Я боюсь иногда за тебя…
- Почему, Рийя?
- Лезешь ты везде.
- Ты тоже лезешь.
- Меня не тронут, я женщина.
- У меня есть кулаки.
- Кулаки не помогут. Ты осторожнее, Васенька, с хулиганами. Я умру, если что-нибудь случится с тобой.
Ее полные красивые губы дрогнули. Она поспешно отвернулась и, освободившись из его объятий, поспешно пошла вперед.
Он догнал ее, взял за руку.
- Успокойся. Ничего со мной не случится.
Держась за руки, не чувствуя снега, не видя ничего
вокруг себя, они шли, радуясь своему счастью.
Неожиданно из переулка появился Жан Мороз, насвистывающий беспечный мотив. Он был в полупальто, в шапке, в больших ботинках на микропористой подошве. Должно быть, только что произошло какое-то радостное событие, потому что лицо его светилось улыбкой.
- Угадайте, где я сейчас был? - простодушно сказал он.
- В ресторане, - не задумываясь, ответил Василий.
- Старо… Рийя, скажи ты! Твой муж живет вчерашним днем.
Рийя пожала плечами. Угадать, где находился Мороз, было так же трудно, как и достигнуть Марса. Слишком извилисты были его пути.
Впрочем, Василий мог и не ошибиться, сказав, что Мороз был в ресторане. Что-то не нравилась Рийе его глуповатая улыбка. Наверно, он все-таки выпил.
- Где ты был? Если не в ресторане, то в пивной.
- Старо, дети, старо. Кто же пьет в такую погоду? Я опять был у Людмилы Кузьминичны.
- Все рассказал?
- Все, - выдохнул он облегченно.
- Простила?
- Конечно. Это же мировая гражданка. Если бы я мог, при жизни-поставил ей памятник. И сделал бы надпись золотыми буквами: «Женщина»!
Василий с удивлением взглянул на Мороза. Нет, в этом человеке было что-то такое от романтики. Шалопай и вдруг - памятник «Женщина»…
- Знаете что, - снова оживился Мороз. - Пойдемте в клуб маслозавода. Там сегодня танцы.
- Что ты, Жан, уже поздно,- взглянул Василий на часы. - Сходим как-нибудь в другой раз.
- Правда, Ваня, - сказала, словно попросила извинения, Рийя, - уже двенадцатый час.
- Как хотите.
Взгляд у Мороза потух. Он неестественно громко рассмеялся, вытащив и снова положив в карман какую-то брошюру.
- Ты не сердись, Ваня, - тихо попросила Рийя.
- Кому это нужно?
Расстегнув полупальто, он уступил молодоженам дорогу и зашагал в ночь.
- Что это он? - пожал плечами Василий.
- Оригинальничает, как всегда, - ответила Рийя. Они пошли домой. Василий рассказывал о своем
детстве, о том, как ему было трудно, когда мать осталась одна, о своем нынешнем счастье.
Рийя вслух мечтала о будущем.