Подполковник ответил не сразу. Он посмотрел на Сергея долгим испытывающим взглядом, улыбнулся чему-то и, взяв из металлического стакана граненый красный карандаш, завертел его между пальцами.
- Для ареста Депринцева нет оснований.
- Как же нет? - шагнул к столу Сергей. - Он в кафе дебош устроил? Официантку избил! Дружинник Айтуганов составлял протокол. Он может подтвердить.
- При каких обстоятельствах все произошло? - Абдурахманов опять улыбнулся. - Обстоятельства, товарищ Голиков, довольно щепетильные. На почве ревности… И вы тут не без грешка… Да, да! Не разыгрывайте невинность. Так что арестовывать его нам не на руку, уважаемый Сергей Борисович. Мы должны защитить честь вашего мундира. Возьмем грех на свою душу. Что скажете?
- Как вы можете так говорить? - возмутился Сергей. - Разве я причастен к этому грязному делу? Я не виноват, что у него с Екатериной Ивановной не получилась жизнь. Нарсуд расторг брак.
- Ты что-то в последнее время часто говоришь о Мезенцевой. Не влюбился ли? Дело холостяцкое… Ладно-ладно, - подошел подполковник к Сергею. - Успокойся. Я что-нибудь придумаю. Ты пока не спускай с Депринцева глаз.
- У меня не мало других дел.
- Обратись за помощью к дружинникам. На твоем участке находится одна из лучших дружин города!
- Нет, это не выход из положения. Простим Депринцеву - другие обнаглеют. Те же Эргаш Каримов, Равиль Муртазин…
- Ты, как всегда, преувеличиваешь… Думаю, что после твоей беседы они поумнеют. Не так ли?
- Если бы люди умнели от одной беседы…
- Сходи к прокурору. Может быть, его убедишь. Я ничем не могу помочь, - Абдурахйанов сел за стол и отмахнулся от Голикова.
Прокурор города принял Сергея часа через два.
- Не за что его арестовывать, товарищ старшин лейтенант! Вам же разъяснял начальник отдела. Неужели вы не понимаете! Вы же столько лет работаете в органах. Ай-яй-яй, - покачал головой прокурор и улыбнулся с каким-то тайным наслаждением.
- Вы считаете, что человека можно арестовать только тогда, когда он совершит убийство? - еле сдерживая себя, спросил Сергей.
- Ведь до убийства дело не дошло и, надеюсь, не дойдет. Послушайте, - неожиданно перешел он на шепот, - мы же с вами почти коллеги, и вы должны понимать, что если судить Депринцева, вам придется выступать в качестве свидетеля. - Понимаете ли, это не совсем желательно… Ваша честь, так сказать, в некотором роде пострадает.
Прокурор углубился в какие-то бумаги, дав этим понять Сергею, что аудиенция окончена.
Сергей пошел к Автюховичу.
Якуб Панасович слушал молча. Сергей волновался, говорил сбивчиво, часто возвращался к тому, что уже рассказывал. Закончил он странным вопросом, удивившим Автюховича:
- Можно ли после этого дальше работать в милиции?!
Якуб Панасович посмотрел на Сергея. Наверно, нелегко далась ему беседа с начальником отдела и прокурором, иначе не появилась бы у него такая мысль.
Странно все-таки ведет себя Абдурахманов. Никак не поймешь его, чего он хочет, какую политику ведет.
- Я разберусь, Сережа, успокойся. С Айтугановым побеседую, со всеми.
- Я не о себе, о деле, о порядке хлопочу, - с болью в голосе произнёс Сергей. - Ведь Абдурахманов явно спекулирует на мне: то, что надо, не поддерживает, плохое укрывает. Правильно говорит Лазиз: здесь авантюрой пахнет!
- Ты уже и мне не веришь?
Сергей пожал плечами, постоял с минуту, тупо рассматривая носки собственных ботинок, и вдруг, резко повернувшись, вышел из кабинета.
Автюхович поднял телефонную трубку, подержал ее в руке, задумчиво глядя на микрофон, затем попросил Ташкент.