В полночь собака захлебнулась лаем. Кто-то отскочил от окна и быстро пошел вдоль дувала. Потом раздался неуверенный, стук в калитку.
«Кого там еще аллах несет? - подумал Садык-бобо, косясь на спящую жену. - Не приехал ли из города братец Айджамал?»
Старик нехотя поднялся, накинул на плечи халат и, шлепая босыми ногами по деревянному полу, вышел на улицу.
Дул ветер, жалобно стонали деревья. Лампочка дрожала на изогнутом железном пруту, освещая землю мутным красновато-желтым светом. Собака, почуяв хозяина, залаяла еще громче:
Садык-бобо крикнул:
- Улпар, на место!
Она умолкла, настороженно подняла морду и стала прислушиваться к шагам за калиткой.
Садык-бобо выглянул на улицу. За арыком он увидел Катю, одетую в черное платье.
- Извините за беспокойство, Садык-ата, - сказала она. - Я не хотела вас тревожить…
- Э, зачем так говорить? - перебил ее Садык-бобо. - Заходи в дом, дорогим гостем будешь!
- Поздно. Мне бы с Сергеем поговорить…
- Случилось что-нибудь?
Она не ответила.
Садык-бобо покачал головой:
- Доченька, что случилось?
- Он знает, - тихо ответила Катя. - Позовите его.
Осторожно, чтобы не разбудить Айджамал-биби, Садык-бобо прошел в комнату Сергея и шепотом позвал:
- Сынок!
Сергей не пошевелился. Он лежал, широко раскинув руки, лицо его было жестким, брови сдвинуты на переносье, тубы плотно сжаты. Должно быть, видел плохой сон…
- Сынок, - снова позвал старик. - К тебе пришли. Вставай.
- Кто? - полусонно спросил Сергей.
- Катя.
- Катя? - Сергей соскочил с постели. - Зачем?
- Не знаю. Говорит, ты знаешь. - Старик направился к выходу. - Собирайся скорее, она ждет тебя.
«Она ждет! - Сердце сжала радостная тревога. - Она ждет меня…» Он быстро оделся и выскочил на улицу.
- Да простит ее аллах, - скрестила руки на груди Айджамал-биби, когда старик рассказал ей о приходе Кати. - Женщина ночью пришла к мужчине… Что подумают соседи?
Садык-бобо невольно махнул рукой:
- Не то говоришь, Айджамал. Ты лучше скажи, сколько у нас денег на книжке?
- Пятьсот сорок три рубля.
- Завтра положим еще рублей двести.
Встретив одобрительный взгляд жены, он подумал, что неплохо было бы, если бы Сергей согласился сыграть свадьбу Первого мая. Однако в этот день его не отпустят с работы: милиция во время праздников не отдыхает - так уж заведено, ничего не поделаешь…
- Пришла?
- Да.
Дул свежий ветер. Он нес с собой мелкую колючую пыль, выл в проводах, метался по затемневшей улице. Деревья шумели тревожно, то припадая к земле, то выравниваясь. В домах уже не было света: люди спали.
- Что ты делал?
- Спал.
- Спал? - протянула Катя.
- Спал, - еще раз сказал Сергей. Ему почему-то захотелось, чтобы она рассердилась.
- Соня…
- Уже полночь.
Катя не. рассердилась. Она повернула голову к Сергею, отыскала его глаза и, улыбаясь, произнесла про себя. «Дурачок ты мой… Все равно теперь я не уйду от тебя!»
Ей вспомнилась сегодняшняя беседа с отцом. Иван Никифорович, будто случайно, спросил, не уехал ли куда-нибудь Сергей. Она удивленно посмотрела на него:
- Зачем он тебе понадобился?
- Давно что-то его не видать, - неопределенно ответил отец.
- Он же на кладбище выступал, - уличила его Катя в неискренности.
- С тех пор прошло почти две недели, - нисколько не смутился Иван Никифорович.
До обеда он больше ни о чем не говорил с ней. Ходил сердитый, точно она обидела его. На все ее вопросы отвечал невпопад. Затем его будто подменили. Он подсел к ней, когда она читала у себя в комнате книгу, и положил на ее голову руку:
- Не помирились?
Она поняла, о чем он спрашивал, и радость теплой волной наполнила ее сердце.
- Он сказал, что мы и не ссорились.
- Что же его не видать?.. Эх, Катя, Катя! Какие же вы оба глупые…
«Ну не сердись, милый, - мысленно продолжала Катя. - Я все равно не уйду от тебя. Если ты будешь ходить целую ночь, я тоже буду ходить с тобой, родной ты мой…»
- Сережа, видишь, между тучами звездочка горит? Видишь? Во-он!
- Обыкновенная звездочка, - Сергей никак не. мог перебороть себя.
- Нет, не обыкновенная, - зашептала Катя. - Знаешь, почему она не обыкновенная?
- Нет.
- Эх, ты, медведь… - остановилась она и преградила ему дорогу. - Она светит нам. Только нам.
- Ты хочешь, чтобы о нашей встрече трубили даже звезды? - усмехнулся Сергей.
- Да, я хочу, Сережа, очень хочу… Смотри, смотри, на звездочку надвигается туча…
Там, где мерцала далекая звезда, вскоре сверкнула ослепительная зубчатая молния. Ударил оглушительный гром. Расколов на мелкие кусочки небо, он покатился по горизонту.
Началась гроза. Сильный, порывистый ветер обрушился на городской парк.
Два полусухих высоких дерева, стоявшие у низкой чугунной ограды, не выдержали стремительного напора и рухнули на землю, задев электрические провода. Лампочки, висевшие вдоль парка, потухли и вокруг наступила темнота. Такая густая, что Сергей не видел Катю.
Где-то справа раздался испуганный женский крик, затем послышалась песня о клене, защитившем березку от яростных нападок урагана.
Пели двое. Они, по-видимому, не замечали грозы.
Песня летела над городом, летела сквозь свист урагана и грохот неба, ничего не страшась, неся над миром радость и любовь на своих крыльях.
- Березка ты моя! - прошептал Сергей, робко обнимая Катю.
Она прильнула к нему и слушала, как билось его сердце, и все повторяла радостно, одними губами:
- Сережа… Сережа…
Хлынул ливень.
- Бежим?
- Куда? - прошептала Катя. - Разве здесь плохо?
- Хорошо.
Он отыскал ее губы:
- Ты не боишься грозы?
- С тобой я ничего не боюсь…
Снова зазвучала песня, обновленная, искрящаяся любовью:
Сергей и Катя оглянулись и замерли пораженные: дождя уже не было, не было и туч, пролившихся дождем. Небо сверкало россыпью свежих звезд.
- «Я люблю тебя, небо, всяким - и смеющимся, и суровым…», - начал декламировать Сергей стихи.
Как бы в ответ, у самого горизонта вспыхнула молния и докатился приглушенный далью гром.
Они посмотрели друг на друга, улыбнулись и, взявшись за руки, зашагали навстречу заре, уже начинавшей окрашивать небо бледной розовой краской.
Крепчал, разгорался, гудел новый день, умытый грозой. Перекликались птицы, радуясь поднимавшемуся солнцу. Сверкала миллионами искр роса, густо покрывшая траву и деревья. Шел вверх теплый, дурманящий пар от земли. На тротуарах и мостовых веселились дети, высыпавшие на улицу веселыми стайками. Воздух звенел, как натянутые струны, радостными несмолкающими голосами.
Сергей и Катя шли по городу, охмелевшие от счастья и грозы. Катя держалась обеими руками за локоть Сергея. Она часто поворачивалась к нему и смотрела на его возбужденное лицо.
- Ты счастлив? - спросила она, когда впереди показался ее дом.
- Очень, - пошел Сергей медленнее.
- Не сердишься на меня?
- Нет…
Они остановились, словно решали, идти дальше или нет. В это время из дома Кати вышли Лазиз и Шазия. Лазиз тотчас рванулся вперед, увлекая за собой Шазию, заорал на всю улицу:
- Прибыли наконец-то, полуночники!.. Где вы пропадали?
- Растворялись в природе, - улыбнулся Сергей. - Ну, а где вы были?
- Мы? В народе, - в тон Сергею ответил Лазиз.
- Сегодня необыкновенный день… Катя, Шазия, знакомьтесь. Будьте, как говорят поэты, сестрами.
Катя протянула руку Шазие.
- Рада вас видеть.
- Спасибо.
Показался Иван Никифорович. Он был в гладко выутюженных брюках и новой рубашке. Увидев его,
Сергей посмотрел на Катю и улыбнулся, встретив ее счастливый взгляд,
- Что же ты, доченька, не приглашаешь гостей в дом?
- Ой, правда! - всплеснула Катя руками. - Шазия, пойдем. Лазиз, Сергей, пожалуйста!
- Хорошее утро, - удовлетворенно произнес Иван Никифорович.
Он подождал, когда все зайдут, потом огляделся, расправил бороду и, подмигнув проходившим мимо незнакомым молодым людям, бодро шагнул за порог калитки…
