Захлопнув фонарь кабины, Хваленский включил тормоза и плавно двинул вперед рычаг газа, увеличивая обороты. Самолет мелко подрагивал, пока турбина раскручивалась до максимальных оборотов. Потом майор отпустил тормоза, дав самолету тронуться с места и начать разбег, — и повернул красный тумблер.

Спустя секунду к шуму двигателя примешался басовитый рев пороховых ускорителей. Оставляя за собой грандиозный огненный шлейф, МиГ рванулся вперед, словно пришпоренная комета. Летчика куда сильнее обычного вжало в кресло, — тяга двигателя почти удвоилась за какое-то неуловимое мгновение. По обе стороны машины почти вплотную мелькали стволы деревьев, сливавшиеся на громадной скорости в какое-то подобие частокола. Полоса стремительно убегала назад, и когда до ее конца оставалось метров пятьдесят, летчик плавно взял ручку на себя. Джунгли вдруг резко провалились куда-то вниз. Под брюхом самолета промелькнули стоящие у торца взлетной полосы деревья, — а потом и они пропали в ночи. Остались только чистое небо, усыпанное блестками созвездий, да мягкий зеленоватый свет приборов.

— Я — Лис-один, взлет произвел, — облизнув пересохшие губы, произнес Хваленский, сбрасывая отработавшие ускорители и убирая шасси. Взгляд на высотомер — триста метров. Хорошо. Взгляд на часы — до встречи с американцем еще полминуты. Взгляд на указатель скорости — девятьсот. Мало. Надо тысячу сто, иначе рядом с янки не удержаться. «Ладно, время еще есть, доберем…».

— Я — Лис-два, понял, взлетаю, — отозвался Володя.

— Лисы, Птица уже рядом с вами, — встрял диспетчер с КДП. Переговоры пока вели по-русски, не особо опасаясь американских «слухачей» из радиоразведки. — Осмотритесь, сейчас он включит бортовые огни.

Настал самый ответственный момент операции. Если сейчас американца не удастся обнаружить, то все пойдет прахом.

Хваленский стал делать размашистую «змейку», до рези в глазах всматриваясь в черноту позади себя. Где-то далеко-далеко позади засияло и поползло вперед узкое лезвие пламени, — взлетал Володя. И почти сразу оно вдруг пропало во тьме. Не было ни вспышки, ни проблеска — просто свечение пропало, будто кто-то задернул черную ширму.

— Володя, жив? — удивленно спросил Хваленский, боясь, что вот сейчас беззвучно сверкнет полыхнет среди деревьев, и Маргелов уже не ответит ему.

— Жив. Что-то мимо сейчас пролетело, — ответил капитан. — Меня нехило тряхнуло.

— Фух, — выдохнул майор, — и тут же метрах в пятидесяти от него вспыхнули зеленый, белый и красный огоньки большого самолета. Скорость его была самую малость выше, чем у майорского МиГа, и потому он понемногу нагонял истребитель. «Блин, да он просто Володьку заслонил от меня…», — облегченно сообразил Хваленский.

— Я Лис-один, вижу Птицу, — доложил он, выравнивая машину и снижаясь. Снова форсаж — следовало сравнять скорости, чтобы идти рядом, когда янки нагонит МиГ. Снова двигатель жадно сосет керосин из баков, и из сопла бьет хорошо видный в ночном небе огненный факел. Вроде с земли даже стреляют — вон, трассера видно. «Ничего. Промажут. Дотяну. Тут лететь-то…» — успокоил себя Хваленский.

— Я — Лис-два, взлетел, — наконец-то доложил Володя. — Ускорители сброшены. Впереди-выше наблюдаю самолет с включенными аэронавигационными огнями. Удаление километр или чуть больше. Жду указаний. Прием.

Часы показывали 22.59.

— Второй, это первый, — Хваленский дожидался, пока американец нагонит его. — Это наш гость. Не включай пока локатор и держись у него на хвосте. Прием.

— Второй понял, — сквозь зубы процедил Володя. Он на форсаже набирал высоту, и ощущения от перегрузки были не из приятных.

— Лисы, Птица рядом с вами. Переходите на общую частоту, — приказал диспетчер.

— Есть. Второй, подтверди, — Хваленский также включил аэронавигационные огни, чтобы американец наверняка заметил его.

— Второй понял, — капитан сменил частоту рации и, не выпуская из виду сопровождаемый самолет, продолжал лететь позади и ниже него. По едва заметному свечению сопел двигателей и горящим бортовым огням он хорошо различал его на фоне черного неба. Чуть левее и выше сиял красновато-желтый шлейф пламени, тянущийся за майорским МиГом, который уже почти поравнялся с F-111.

Еще несколько томительных секунд — и Хваленский, повернув голову вправо, увидел метрах в тридцати от себя обтекаемый силуэт американской машины. Ему даже показалось, будто пилот мельком взглянул в его сторону. Глубоко вздохнув, майор проверил частоту и нажал кнопку связи:

— Bird, this is Fox One. Good evening. You can see my plane at nine o'clock. Are you ready to follow me? Over (Птица, это Лис-один, добрый вечер. Мой самолет — слева от вас. Вы готовы следовать за мной? Прием).

…Джонсон еще с минуту назад заметил, как в джунглях прямо по курсу ярко полыхнуло пламя, и поначалу решил, что по нему стреляют зенитными ракетами. «Арии «Сэма», однако, не зазвучало. Потом капитан вспомнил о МиГах, которые вроде как должны были его сопровождать, и успокоился. Видимо, это они и взлетали, — хотя по данным аэрофотосъемки тут вроде бы находились густые джунгли. Впрочем, эти косоглазые и не такое могли отмочить…

Вскоре Джонсон разглядел впереди и выше себя яркий шлейф реактивной струи. Неизвестный самолет на большой скорости мчался тем же курсом, что и F-111. При желании капитан без проблем мог бы сбить его очередью из пушки; в былые времена Джонсон так бы и сделал, но сейчас он просто взглянул в сторону светящейся полоски — и снова вернулся к управлению «Аардварком». Судя по тому, какой зигзаг выписывал шлейф выхлопа впереди, МиГ маневрировал, пытаясь заметить F-111.

— Bird, turn on your navigation lights (Птица, включите ваши аэронавигационные огни), — неожиданно приказал диспетчер. — Escort is close to you, they should see your plane (Эскорт рядом с вами, они должны вас увидеть).

— Roger (Понял), — поколебавшись несколько секунд, капитан подчинился. Вскоре МиГ перестал метаться из стороны в сторону и пристроился левее, на одной высоте с Джонсоном. Капитан медленно, но неуклонно нагонял его, и вскоре самолеты поравнялись. Вьетнамский летчик также включил огни, и Джонсон при их неверном свете различил на фоне черного неба силуэт «Фишбеда». Он понемногу обгонял его, — скорость F-111 все-таки самую малость была побольше, чем у МиГа.

В этот момент в эфире вдруг снова зазвучала английская речь. Капитан даже вздрогнул от неожиданности, но, прислушавшись, нашел в себе силы ответить:

— Hello, Fox One, this is Bird. We are ready to follow you. Over (Приветствую, Лис-один. Мы готовы следовать за вами).

— Roger. We will escort you to the airfield. Reduce your speed to four hundreds miles. Don't maneuver and don't use radio (Мы будем сопровождать вас до аэродрома. Уменьшите скорость до четырехсот миль в час, не маневрируйте и не используйте радио), — невидимый собеседник Джонсона говорил без малейшего акцента. — If you will resist, we will shoot. Over (Если вы будете сопротивляться, мы откроем огонь).

— Roger (Понял), — капитан облизнул пересохшие от волнения губы и убавил обороты двигателей, снижая скорость. — Don't worry, I won't about to resist… (Не волнуйтесь, я не стану сопротивляться…).

— I hope you won't (Я очень надеюсь на это), — перебил его другой голос, в котором Джонсон даже сквозь помехи чувствовал плохо скрытую ненависть, — or I'll get you, lousy Yankee… (В противном случае я собью тебя, сраный янки).

— Keep silence, Fox Two! (Тихо, Лис-два!) — перебил его первый. — Sorry, gentlemen, but your pals killed his friends and now he hates Americans. Don't be silly, he never misses… (Прошу прощения, джентльмены, но ваши ребята убили его друзей, и теперь он ненавидит американцев. Не глупите, он никогда не промахивается…) — в голосе летчика послышалась издевка. — Over…

Вот тут капитану стало по-настоящему страшно. Так, выходит, вьетнамец летит не один… Ну конечно, этого и следовало ожидать. И тот агент говорил именно о самолетах — не об одном самолете! Джонсон осмотрелся, пытаясь заметить ведомого, но ничего не увидел. Видимо, тот шел в мертвой зоне.

Дальше они летели молча — лишь раз Хваленский приказал Джонсону довернуть на несколько градусов к востоку, чтобы выйти точно в створ полосы. Американец изредка поглядывал влево, держа МиГ майора в поле зрения, а Володя не спускал глаз с американца. Приходилось быть особенно внимательным — полет в полной темноте, да еще на такой малой высоте, был очень сложным делом. Тяжело было не только истребителям, но и Джонсону — его машина была тяжелее и медленнее реагировала на движения ручки управления.

Через несколько минут снова заговорил вьетнамский диспетчер:

— Bird, this is Nest. You are cleared to landing… (Птица, это Гнездо. Вам разрешена посадка).

Выслушав необходимые данные о расстоянии до полосы, силе и направлении ветра и прочих необходимых мелочах, Джонсон подтвердил, что все понял. Далеко впереди уже вспыхнули огоньки, расположенные вдоль взлетно-посадочной полосы.

— We will be near, Bird, if you fail to land for the first attempt (Мы будем рядом, Птица, на случай если вы не сядете с первого раза), — предупредил американца «Лис-один». - Over.

Джонсон понял намек и сконцентрировался на посадке, чтобы приземлиться с первого захода. Мягко шумели за спиной двигатели, сладко похрапывал рядом одурманенный фруктовым чаем лейтенант, тускло мерцали в сумраке шкалы приборов. По застывшему, словно маска, лицу капитана катился пот.