- Мы с вами, Дмитрий Петрович, беседуем уже полчаса и никак не можем договориться, - печально склонив голову набок, сказал Кортец.
Тараканцев нервно забарабанил пальцами по столу:
- И никогда не договоримся, господин Кортец. Я ничем не могу помочь вам. Никакие ваши гонорары мне не нужны. А раскопки производить в нашем монастыре вряд ли кто вам разрешит. Даже на концессионных началах.
Кортец остановился у подоконника и сосредоточил свое внимание на каком-то ядовито-зеленом кактусе, похожем на опухоль.
- Печально! - со вздохом сказал он, повернувшись к Тараканцеву. - У вас здесь действительно что-то произошло, что-то изменилось.
- Да, мсье Кортец, времена Торгсина канули в вечность, - ухмыльнувшись в бороду, ответил Тараканцев. - Сейчас мы ведем культурный обмен с заграницей, но не продадим уже ни одного ценного произведения искусства.
- Дух времени изменился, - не то спросил, не то констатировал Кортец.
- Совершенно верно…
- Но я не верю, чтобы изменились люди, которые с легким сердцем меняли шедевры искусства на крупорушки, многозначительно глядя на Тараканцева, пророкотал Кортец.
Лжедимитрий насторожился:
- Не знаю, кого вы имеете в виду. Я лично вам ни одного шедевра не продал.
- Дмитрий Петрович! - с подозрительной искренностью сказал Кортец, приблизившись к Тараканцеву. - Я тоже так думал. Но однажды… Это было совсем недавно, в Париже… Я убедился, что вы, может быть - сами того не зная, все же продали мне два шедевра, два неизвестных портрета кисти Боровиковского…
Тараканцев даже привстал от неожиданности:
- Что такое? Я вас не понимаю…
- Жак, душа моя! Объясните товарищу Тараканцеву то, чего он не понимает, - обратился Кортец к Джейку, тихонько сидевшему в стороне и безучастно разглядывавшему физиономию Тараканцева, тщательно упакованную в дьячковскую бородку.
- С удовольствием, мсье, - сказал Джейк и, вынув из большого конверта две цветные репродукции, положил их на стол перед встревоженным Тараканцевым.
- Это два пейзажа. Они были куплены мсье Кортецом в России и проданы мне. С помощью рентгена я убедился, что под верхним слоем находится еще одно изображение.
Джейк вынул из конверта новые репродукции и, как продавец перед покупателем, положил их перед Тараканцевым:
- А здесь уже запечатлен процесс расчистки. Вот лицо… рука… часть фона… вот подпись… У нас имеется заключение крупных художников, подтверждающих, что пейзажи были нанесены на портреты работы Боровиковского…
- …и проданы мне за гроши с разрешения эксперта Дмитрия Петровича Тараканцева, - продолжил Кортец, иронически глядя на помертвевшее лицо Лжедимитрия. - Прикажете показать купчую?…
Тараканцев, как две- свинцовые пули, вонзил свои глаза в холеную, самоуверенную морду Кортеца. С минуту он молчал, наконец хрипло пролаял:
- Жулики! Шантажисты! Я сейчас же позвоню в эмвэдэ!
Джейк деловито сложил в конверт репродукции и уселся на прежнее место все с тем же видом невинного дитяти.
Кортец покачал головой:
- Ругаться не надо, Дмитрий Петрович. Это ни к чему. А позвонить в эмвэдэ нужно. Пускай разберутся в этом темном деле…
Он подошел к телефону и снял трубку:
- Жак, номер телефона эмвэдэ?
Джейк уже листал свою записную книжку:
- Сию минуту, мсье…
Тараканцев подбежал и вырвал у Кортеца трубку:
- Ведите себя прилично! Вы в чужом доме!
Кортец развел руками:
- Но вы же сами хотели позвонить. Зачем медлить?…
Тараканцев зашагал по комнате. Его трясло, как в лихорадке. Тон Кортеца и его уверенность сбили несчастного Лжедимитрия с толку. Шутка ли сказать! Он за гроши продал ловкому агенту два ценнейших шедевра русского искусства!.. И кто поверит, будто он, Тараканцев, не знал, что именно находится под жалкой мазней, под двумя посредственными пейзажами?
Подставив под люстру волосатые пальцы, Кортец любовался игрой камней на своих перстнях. Джейк своими зелеными веками посылал в потолок непонятные сигналы.
Молчание длилось минуты две. Слышны были лишь подавленные вздохи Лирики за стеной и взволнованное сопение Лютеции Гавриловны, прильнувшей ухом к двери.
- Где оба полотна? - спросил наконец Тараканцев.
- В гостинице, мсье, - подавшись вперед, вежливо сообщил - Джейк.
- Милости просим завтра утром к нам! - сказал Кортец. - Прихватите с собой профессора Кончаковского. Он большой специалист по Боровиковскому.
- Ни в какие гостиницы я не поеду! - хмуро проворчал Тараканцев. - Приезжайте сюда завтра вечером сами. Я и без Кончаковского во всем разберусь…
- Очень хорошо! - с нескрываемым удовольствием согласился Кортец. Он заранее был уверен, что Кончаковского Тараканцев в это дело не впутает.
Тараканцев сел и задумался.
Кортец подсел к нему и постарался говорить как можно задушевнее:
- Дмитрий Петрович, душа моя! Не сердитесь. Конечно, вы тут ни при чем. Кто-то во время революции замазал Боровиковского, чтоб не реквизировали. Вот и все. Я обещаю вам, что, как только мы с Жаком вернемся из монастыря, оба полотна будут ваши. Вы можете их сжечь или преподнести как открытие и прославиться…
- Что вы будете искать в этом монастыре? - угрюмо глядя на Кортеца, спросил Тараканцев.
- Там погребен боярин Бельский, друг Ивана Грозного. У Жака есть сведения, что в гроб Бельского положена одна интересная древняя рукопись.
- Византийская антология Агафия пятого века, - с большой готовностью пояснил Джейк. - Ко мне попал от одного из эмигрантов ее титульный лист…
Он извлек из внутреннего кармана и передал Тараканцеву свернутый в трубку и заправленный в ватманскую бумагу пергамент. Тот долго и внимательно разглядывал его, а возвращая, сказал:
- Не думаю, чтобы вы что-либо там нашли. Все ценное вывезено. Остальное учтено и хранится в местном музее.
Кортец засмеялся и легонько хлопнул Тараканцева по плечу.
- Наша жизнь осмыслена только в том случае, если мы ежедневно отправляемся на охоту за счастьем, Дмитрий Петрович, - произнес он философски. - Почему бы нам, скромным туристам, не поохотиться за счастьем на севере России, в романтическом древнем монастыре?
- Я уже сказал: вам никто не разрешит заниматься там раскопками! - холодно молвил Тараканцев.
- Мне - нет, а вот этому юноше разрешат, - кивнул на Джейка Кортец.
- Почему вы так думаете? - насмешливо поглядев на Джейка, спросил хозяин дома.
- Жак, продемонстрируйте товарищу Тараканцеву свои документы! - коротко приказал Кортец.
Джейк встал, быстро извлек из кармана бумажник и протянул Тараканцеву какой-то документ. Тот развернул, прочел и ахнул: он держал в руках командировочное удостоверение на бланке своего учреждения, с печатью и за своей подписью. Да, это была его собственная подпись: мелкая, замысловатая, с хитрыми закорючками. В удостоверении сказано было, что научный сотрудник Георгий Иванович Богемский направляется для исследовательской работы туда-то и туда-то…
Тараканцев поправил очки и внимательно поглядел на Джейка: «Диверсант? Шпион? А что, если его сцапают?… Нет, чепуха!.. Легко можно будет установить, что удостоверение сфабриковано».
Он вернул документ и, криво усмехнувшись, сказал:
- Сразу видно, что вы «сын состоятельных родителей».
Джейк промолчал и сел на свое место. Но Кортец весело рассмеялся:
- Его родители были совсем бездетны, Дмитрий Петрович. Пусть им легко будет на том свете…
Тараканцев встал:
- Итак, завтра в это же время я жду вас, - холодно произнес он.
Не рассчитывая на рукопожатие, Кортец поклонился с сияющим лицом:
- Непременно, душа моя! Только я не смогу приехать. Приедет Жак и привезет пока одно полотно. А потом можно будет посмотреть и второй шедевр…
В комнату ввалилась Лютеция Гавриловна, за нею неуверенно вошла Лирика.
- Как?! Вы уже уходите? - оживленно спросила мадам.
- К сожалению, нам пора, - сказал Кортец и приложился к мощной руке Лютеции.
То же самое проделал Джейк.
- Ваш муж стал бы великим человеком, мадам, если бы в Советском Союзе ценили истинный ум, - льстивым тоном произнес Кортец и поцеловал руку Лирике.
Тараканцев остался в комнате, так и не решив, нужно ли ему провожать гостей или нет…
- Ум! Великим человеком стал бы! - зарычала Лютеция, когда за Кортецом и Джейком захлопнулась дверь. - Ему люди предлагают выгодное дело, суют деньги, а он из себя святого корчит…
- Лютеция Гавриловна! - истерически завизжал Тараканцев. - Извольте замолчать!
- Мама, отстань, пожалуйста! - окрысилась Лирика.
- Я замолчу! - грозно сказала мадам. - Но теперь и вы, Лжедимитрий Петрович, будете молчать, как жареный судак. Эти господа вас так зажмут в кулак, что вы и не пикнете…
