Конец апреля 1941 года. Кремлевский кабинет.
Сталин повернулся к Шапошникову – Борис Михайлович, у меня сложилось мнение, что военные недовольны решениями принятыми генеральным штабом!?
Да товарищ Сталин, многие товарищи считают, что проводимый нами отвод наших главных сил из под немецкого удара и тактика действия мелкими группами, или как они это называют тактика блошиных укусов, ни чем не обоснована.
Часть военных считает, что надо переходить к решительным действиям – разорвав и окружив немецкие клинья, переходить к наступательной фазе войны.
Геста, который до этого сидел, устало забившись в угол, встревожено вздернул голову.
Сталин хитро на него посмотрел и продолжил – Скажите, Борис Михайлович, какое соотношения потерь у нас и немцев?
Шапошников озабоченно нахмурился, оценивая заданный вопрос – Наши потери на белорусском направлении, учитывая высокую интенсивность боевых действий, можно считать небольшими, реально мы больше теряем людей и, тем более техники, как результат не боевых потерь. Есть серьезные потери от немецкого артиллерийского огня дальнобойных орудий, но мы постепенно учимся с ними бороться.
Немецкие потери в авиации и технике намного значительней.
Можно считать, что немецкая авиация, попав в хорошо подготовленные ловушки на брошенных аэродромах, потеряла до 70% ударной авиации и не менее 50% фронтовых бомбардировщиков.
Потери в истребителях у них не так значительны, но, учитывая, что мы изначально имели общее численное превосходство в воздухе и, за счет широкого использования радиосканеров, можем точно наводить на них группы перехватчиков, укомплектованных машинами последних комплектаций, можно считать, что мы добились превосходства в воздухе.
Были попытки прорваться в наши тылы машинами легиона «кондор» – насколько я знаю, из под удара «звеньев» товарища Вахмистрова не ушел никто.
Потери немцев в танках и другой бронетехнике пока оценить очень трудно, у них, еще больше чем у нас, уровень не боевых, восполняемых потерь.
Хотя если исходить из результатов авиаразведки и принять достоверность отчетов людей Рокоссовского за 50%, то потери немцев в моторизованной технике составили не менее 40-50%.
Сталин рассмеялся – Я смотрю, что товарищ Шапошников традиционно не доверяет рассказам товарища Рокоссовского.
Шапошников рассмеялся – Очень хочется верить этим рассказам товарищ Сталин, но страшновато, уж больно там цифры приятные.
Гранатометчиками и легкой техникой, пусть даже при поддержке авиации, натворить таких дел!? – хотелось бы видеть подтверждение из независимых источников и по результатам фоторазведки.
… Ну что же – это вполне резонное и технически решаемое желание.
Скажите, если бы мы, в первые дни войны, отступили от тактики «белорусское болото» и стали действовать в рамках традиционной стратегии и старого плана военных действий, каково было бы соотношение наших и немецких потерь?
Учитывая ту силищу, которую они на нас бросили и, так же учитывая то, что, даже зная примерную дату агрессии, мы физически не успевали перебросить с запада и развернуть в столь короткие сроки, в соответствии с мобилизационным планом, дополнительные дивизии – наши потери были как минимум в два раза больше.
Это другой тип военных действий, товарищ Сталин, чем мы ранее предполагали.
Немцы молодцы. Даже в такой непростой обстановке: потери превосходства в воздухе; активные действия в их тылу террор групп и ночных бомбардировщиков; страшная распутица – они сумели сохранить на высоком уровне управление войсками и организацию материально технического снабжения.
Сейчас их наступательные действия, в значительной мере, сдерживаются только мобильными группами Рокоссовского, которые непрерывно рвут их правый фланг и, кроме этого, заставляют немцев, своими еженощными операциями, проводить все транспортные работы только в дневное время, что учитывая наше превосходство в воздухе очень чревато.
Сейчас, на белорусском фронте, сложилась парадоксальная ситуация – днем немцы наступают, причем в достаточно высоком темпе, в отдельных случаях до пятидесяти километров день, а ночью они вынуждены переходить к обороне и, если учесть, что мы, как правило, не даем им закрепиться на захваченных рубежах до наступления темноты, эти пятьдесят километров быстро превращаются в 10-15.
… Скажите, Борис Михайлович, когда вы планируете возможный выход немцев к Полоцкому УРу !?
Учитывая, что мы вполне успеваем подготовить к их приходу полевые укрепления Минской Дуги – не ранее конца мая.
Сталин задумчиво прошелся по кабинету – … Так ли необходимо отдавать Минск!?
Мы будем иметь там на пути немцев полукольцо вполне законченных полевых укреплений; постоянную угрозу немецкому правому флангу со стороны армии Рокоссовского и, как утверждают многие наши военные, войска укрепрайона на расстоянии дневного броск, способные взять у Минска немецкую группировку в клещи.
….. Я не уверен, товарищ Сталин, что в свете той задачи, которая перед нами была изначально поставлена – «война малой кровью» – это будет оптимальный вариант.
Бросая значительную часть наших сил на оборону Минска, мы фактически поможем немцам добиться их самой главной на сегодняшний день задачи – заставить нашу армию перейти к более привычной для них, традиционной тактике военных действий; дать возможность немцам подтянуть свои тылы и вынудить нашу армию начать изнурительные оборонительные бои в условиях, когда уровень сложности материально технического снабжения, и для нас и для них, будет как минимум одинаковый.
Значит, вы считаете, что к Минску немецкая армия подойдет сохраняя достаточно высокую боеспособность и, учитывая худшую организацию чем у немцев работы тыловых частей РККА, наши войска могут оказаться втянутыми в длительные, изнурительные бои с неясным исходом!?
…. Да, для немцев сейчас самое главное сохранить давления на нашу армию до прекращения весенней распутица и заставить тратить ресурсы на выгодных для себя условиях.
Для них, оказаться с физически, морально и материально-технически истощенной Группой войск Армии Центр перед нашими долговременными укреплениями, имея на растянутых, с разбитыми дорогами тыловых коммуникациях непрерывные действия припятьской группировки – это самый нежелательный из вариантов.
Хорошо, мы подумаем над этим.
А что мы имеем на Прибалтийском и Украинском фронтах!?
…. На прибалтийском направлении немцы особой активности не проявляют.
После того, как мы провели сплошное минирование Финского и Рижского заливов селективными минами с радио управлением режима свой-чужой и, фактически, превратили Моонзундские острова в непотопляемые авианосцы, около которых, прямо через минные поля, непрерывно курсируют корабли Балтийского Флота, а Ригу, через Западную Двину, в которую тяжелые речные мониторы могут заходить практически до Полоцка, объединили в единую оборонительную систему с Полоцким Уром – это направление, после нашего ухода из Восточной Литвы и сдачи Вильнуса, потеряло для немцев всякий интерес.
Вести там наступательные операции, при условии, что мы полностью контролируем морское и воздушное пространство, чревато для них слишком тяжелыми потерями – с одной стороны вся территория Мамеля, Лиепая и Риги на глубину тридцати километров простреливается главными калибрами кораблей, с другой стороны, по Двине непрерывно курсируют хорошо бронированные мониторы, изготовленные на балтийских верфях из тяжелых речных барж, используя броню и орудия старых крейсеров и броненосцев.
Немцы понимают, что форсировав Двину, они окажутся зажаты между: переброшенными в точку прорыва мониторами, имеющими, при высоте надводного борта всего шестьдесят сантиметров, шестидюймовые морские орудия, установленные в 120мм барбетах на 70мм бронепалубе, и укреплениями линии Псков, Опочка, Полоцк.
Финский фронт в военном отношении интереса не представляет.
Финляндия, под немецким давлением объявила нам войну, но эта война, как там принято говорить, идет в основном по переписке. Самый активный участник военных действий на этом направлении – «красный крест».
По-моему, при виде его активистов, особенно женского пола, полностью теряют боевой настрой командующие как с нашей, так и финской стороны.
Сталин ухмыльнулся и, подчеркивая чубуком трубки свои слова, произнес – Такая благородная общественная инициатива должна обязательно найти полную поддержку с нашей стороны.
Когда, во время подготовки и проведения зимней Финской Компании, было принято решение максимально гуманизировать военные действия и всемерно поощрять активность красного креста, мы имели в виду именно такие последствия своей деятельности.
Шапошников, вежливо помолчал и продолжил – На украинском фронте наши дела обстоят не настолько радужно, как нам бы хотелось, хотя особо угрожающей, создавшеюся там ситуацию, я бы не назвал.
На Юго-Западных фронтах на нас наступает генерал-фельдмаршал Рундштедт со своей группой армий «Юг».
К сожалению, климат и ландшафт сильно отличается от тех особо благоприятных условий которые мы имеем в Белоруссии и основная сила немцев, первая танковая группа генерала Гольдера, смогла, прорвав наши пограничные укрепления и минные поля, в течение трех суток с начала вторжения захватить Львов и пройти до 30км в направлении Жмеринки.
Была предпринята попытка немецко-румынских войск провести наступательные операции на приднестровском выступе, и, использовав имеющиеся там мосты через Днестр и хорошие условия для наведения понтонных переправ, зайти во фланг киевской группе наших войск.
Попав в ловушки на заранее заминированных мостах и местах возможного наведения переправ, немцы потеряли под ударами реактивных систем залпового огня, самоходных минометов и ударной авиации до тридцати процентов техники ударной группировки и в дальнейшем особой активности на этом направлении не предпринимали, сосредоточив свои основные силы на Львовско-Киевском направлении.
Пользуясь крайним нежеланием румынской армии, после такой показательной порки на днестровских переправах, принимать дальнейшее участие в войне, мы смогли на тяжелых полугусеничных грузовиках перебросить часть нашей дивизионной артиллерии, поддержанной самоходной артиллерией на шасси танков БТ, на более для нас важные участки.
К сожалению, товарищ Конев не смог удержать своих офицеров от проведения встречных танковых боев с прорвавшимися немецкими танковыми колоннами и наши войска понесли достаточно тяжелые, хотя и сопоставимые с немецкими потери.
Правда, я должен отметить, что потеряли мы в основном легкую технику на базе танков Т26, не предназначенную для маневренного боя, и старые танки БТ5-7.
Очень хорошо себя показали в противодействии немецким танковым клиньям 45мм противотанковые пушки с конусным адаптером – на расстояниях до 200м они пробивают лобовую броню любого немецкого танка.
Вызывает определенное удивление то, что немцы использовали на этом направлении только легко бронированные танки и недостаточное количество авиации. Потери в авиации в первые дни войны здесь, у немцев не так значительны, хотя нам и удалось добиться определенного превосходства в воздухе, ну, по крайней мере, по количеству машин.
… Борис Михайлович, вы говорите, что результатом встречных танковых боев стал паритет наших и немецких потерь. Вы не могли бы нам уточнить свою мысль.
Я не совсем понял ваш вопрос товарищ Сталин – результатом боев может считаться выполнение или не выполнение поставленной задачи, но никак не достижение паритета в потерях!?
Сталин и Геста молча переглянулись.
Сталин прошелся по кабинету, набил трубку, закурил и только после этого, остановившись напротив Шапошникова, произнес – Понимаете, Борис Михайлович, в другом времени и в другой исторической реальности, наши потери, только за первый месяц боев, составили: от 400 до 500 тысяч человек, убитых, попавших в плен или пропавших без вести; мы потеряли почти всю, наиболее боеспособную авиацию и танковые части.
Общие наши потери за почти пять лет войны составили, по различным подсчетам от 25 до 28 миллионов человек.
В той реальности наша страна выиграла войну – потом помолчал и добавил – но, к сожалению не мир.
Для такого аналитика как Шапошников произнесенная фраза разом объясняла все кажущиеся нелогичности и мало обоснованности решений, логические нестыковки и резкое изменение внешней и внутренней политики, последних двух лет.
Потрясенный, он повернулся к Гесте – Значит Геста пришелец из нашего будущего!?
Сталин прошелся по кабинету.
Геста молча сидел, с интересом наблюдая за реакцией начальника генерального штаба.
Нет – Сталин наконец ответил на вопрос Шапошникова – это конечно сложная научная и философская задача, к решению которого мы пока не готовы, но мы думаем, что это другая реальность, которая до 1938 года была точным подобием нашей, но опережающая нас по времени.
Шапошников уточнил – Значит с 1938 года события у нас стали развиваться иначе!?
… Да, будучи предупреждены о возможности нежелательного для нас развития событий и имея определенную техническую информацию, мы смогли принять меры.
Поэтому, для руководства страны так важно иметь полный сравнительный анализ происходящих событий.
Геста даст вам все необходимые материалы.
Прошу учесть, что вы третий человек, имеющий ограниченный доступ – Сталин подчеркнул два последних слова – к информации по этому вопросу.