Бриттани очень смутно помнила, какие блюда подал на ужин Кассо, слуга Мелистерна. Кажется, она ела жареную оленину и сыр. В комнате царила тишина, лишь изредка нарушаемая короткими репликами мужчин. В светильниках плясало пламя.

Выпив вина, которое Мелистерн разлил в серебряные кубки, она почувствовала себя лучше. Но когда они с Люцием опустились на колени перед Мелистерном, чтобы он благословил их брак, принцессе показалось, что предметы обстановки поплыли у нее перед глазами. Она пробормотала слова, которые ей подсказал отшельник, и подала руку принцу Люцию. Она смотрела ему в глаза, когда он сжал ее тонкие пальцы и пообещал всегда любить и защищать ее. Аромат фимиама кружил голову, от дыма щипало глаза, и принцессе казалось, что все это происходит во сне.

Но это продолжалось только до того момента, когда Мелистерн возложил руки им на голову, благословил их союз и позволил Люцию из рода Марриков поцеловать невесту. Сердце Бриттани бешено забилось, а ощущение нереальности происходящего растаяло как утренний туман. И она с поразительной четкостью вдруг увидела и маленькую комнатку с софой и светильниками, и шелковые кисти гобеленов, висящих на стенах, и прекрасное, спокойное лицо своего мужа, который все еще сжимал ее руку. Люций притянул девушку к себе, обнял за талию, свободной рукой приподнимая ее подбородок. Она взглянула ему в глаза и внезапно осознала, что выходит замуж в простеньком темно-синем шерстяном платье, на котором нет ни шелковых лент, ни вышивки, и волосы у нее в полном беспорядке. Разве такой должна быть свадьба принца и принцессы?

А потом их губы встретились и мысли о платье и прическе мгновенно вылетели у девушки из головы. Она позабыла об усталости и опасности, которая ее вот-вот настигнет. Она забыла даже о Мелистерне. Она позабыла обо всем, кроме этого поцелуя, пробудившего в ее теле огонь. Поцелуя, напомнившего бушующее море, в центре которого царило странное умиротворение. Поцелуя, заставившего ее сердце трепетать, когда она пошатнулась в объятиях мужа, который прижал ее к себе еще крепче.

Когда принц отпустил ее и отступил на шаг, Бриттани почувствовала, что внутри у нее бушует пламя, голова кружится и она никак не может отдышаться. Он выглядел потрясенным. Но изумление, написанное на его лице, не шло ни в какое сравнение со смятением, которое царило в душе у Бриттани.

Несколько мгновений они стояли, глядя друг другу в глаза, словно пытаясь найти ответ на волновавшие их вопросы.

— Мелистерн, где мы будем спать? — спросил Люций, поворачиваясь к отшельнику.

Но Мелистерна в комнате не оказалось. Остались только свет свечей, кубки с вином и ветер, завывающий за дверью.

— Куда он делся? — с удивлением спросила Бриттани.

— Скорее всего, решил провести ночь в конюшне с Кассо и лошадьми, чтобы мы в нашу первую брачную ночь могли остаться наедине. Только ты и я.

Наедине…

— Как это мило с его стороны, — с трудом выговорила Бриттани.

Люций лукаво посмотрел на нее. Бриттани замерла в смущении.

— Не бойтесь, принцесса. Я не кусаюсь. Обычно, — добавил он с улыбкой.

«Он просто дразнит меня. Пытается… запугать. Или, — подумала Бриттани, внезапно разгадав правду, — пытается помочь мне расслабиться».

В крошечной кладовке Люций нашел соломенный тюфяк и положил его на пол перед камином, а сверху бросил овечьи шкуры, которые достал из украшенного резьбой деревянного сундука. Получилось нечто вроде мягкого и уютного гнезда. Бриттани медленно подошла и села на эту импровизированную постель.

Сегодня они будут здесь спать. Вместе, как муж и жена. Принцесса очень надеялась, что он снова ее поцелует. И сделает что-то еще. Но что именно?

Бриттани почувствовала, как в душе одновременно со странной готовностью начинает просыпаться страх. Затаив дыхание, девушка смотрела на принца. К страху примешивалось любопытство, но когда он подошел и сел рядом, она почувствовала, как подпрыгнуло сердце.

— Ты боишься?

Принц видел, как дрожат ее губы.

— Нет, не боюсь.

Он насмешливо вскинул брови и наклонился к самому ее лицу.

— Ты выглядишь испуганной.

— Нет.

Она упрямо вскинула подбородок, и Люций едва не утонул в этих огромных, пылающих золотисто-зеленых глазах.

— В такой момент, принцесса Бритта, каждая женщина боится. И вам нечего стыдиться.

— А я и не стыжусь. Я не боюсь, — она не могла решить, стоит ли продолжать этот разговор. — Не думаю, что тебе удалось бы меня напугать, даже если бы ты этого захотел.

— Ты в этом уверена? — в глубине его серых глаз плескались насмешка и недоверие. — Интересно, почему же?

— Потому что я чувствую в тебе доброту, — Бриттани не смогла удержаться от улыбки, произнося эти слова. — Я уже говорила это тебе вчера вечером. Ты пытаешься спрятать свою доброту, но я все равно ее вижу.

Принц смотрел на девушку, лишившись от удивления дара речи. А потом, подчиняясь внезапному импульсу, Бриттани сделала то, чему потом так и не смогла найти разумного объяснения: она накрыла его ладонь своей маленькой ладошкой. И дрожащее ласковое тепло соединило их. Кожа Люция горела. Ее прикосновение, этот безыскусный жест доверия, искренность и невинная свежесть, которой светилось ее прекрасное лицо, заставили его кровь вскипеть. А в душе принца яростно боролись два абсолютно противоположных чувства.

«Она думает, что он герой, ^герой! Она думает, что на него можно положиться, что ему можно доверять. Ему, который сам давно уже никому не верит и ни на кого не рассчитывает!» Принц был бы рад посмеяться над абсурдностью этой ситуации, но смех замер у него в горле. Ему безумно хотелось ударить кого-нибудь, выместить на ком-то свою злость, но здесь была только эта прекрасная, храбрая девушка, которая хочет победить злого колдуна и освободить свое королевство.

Люцию с трудом удалось справиться с наплывом эмоций. Ярость обожгла его, как удар хлыста.

— Ты думаешь, что все обо мне знаешь? — прорычал он и так резко схватил девушку за плечи, что та вздрогнула от неожиданности. Она попыталась отстраниться, но принц притянул ее ближе и прижал к груди. — Но ты ничего не знаешь, принцесса! Тебе это понятно? Ничего. Ты ничегошеньки не знаешь ни о том, что на самом деле ждет тебя завтра, ни о настоящей тьме и злобе. И уж точно, ничего не знаешь обо мне.

Рык, подобный волчьему, клокотал у него в горле. Принц увидел, как на лице Бриттани отразилось волнение, увидел растущую панику в ее взгляде, когда принцесса попыталась освободиться. И почувствовал горькое удовлетворение. Наконец-то она испугалась! Для нее же будет лучше, если она будет относиться с опаской и к нему, и к окружающему ее миру. Но мысль о том, какую роль ему пришлось во всем этом сыграть, только усилила его злость. Правда, направлена она была не столько на девушку, сколько на себя самого.

— Черт побери, ты так наивна! — крикнул Люций.

Глаза принцессы округлились, а потом вспыхнули гневом.

— Так почему бы тебе не рассказать мне о себе? Не скрывай ничего! — выдохнула Бриттани.

Теперь ей действительно было страшно. Сейчас принц Люций совсем не казался ей добрым. Опасным — да, а еще сильным и непредсказуемым, как дикий волк, в лунном свете крадущийся к добыче.

— О себе? И что же ты хочешь услышать? — принц коротко и горько рассмеялся. — Что ты хочешь узнать обо мне?

— Ты… ты сказал, что потерял свое королевство. К-к-как это случилось?

Бриттани было больно. Сильные пальцы принца впивались в ее тело, но она решила терпеть. Но по тому, как дрожал ее голос, принц почувствовал, что что-то не так. Его пальцы в тот же миг разжались.

Принц хмуро взглянул на девушку, потом вскочил и начал мерить комнату длинными нервными шагами. От колебания воздуха, вызванного его быстрыми движениями, в светильниках заплясало пламя.

— У моего отца было двое сыновей, — наконец хрипло начал Люций. Он остановился возле очага и сейчас смотрел на огонь, чьи отблески превращали его лицо в странную маску. — У нас с братом была разница в год с небольшим. Я был младшим. Мы с Седжвиком враждовали, сколько я себя помню. Он ненавидел меня потому, что я лучше ездил верхом, реже промахивался из лука, но прежде всего, очевидно, за то, что наш отец уделял мне больше внимания. Когда я был совсем маленьким, я, как все младшие братья, ходил за Седжвиком как хвостик и восхищался им, но он часто кричал на меня и отвешивал затрещины. А однажды заплатил золотом сельским мальчишкам за то, чтобы они избили меня.

На лице принцессы отразился ужас. Люций между тем продолжал как ни в чем не бывало.

— Я ничего не сказал отцу, хоть он и требовал признаться, откуда взялись синяки и почему я неделю еле передвигал ноги.

— А почему ты не рассказал? — не выдержала Бриттани, взволнованно заглядывая ему в глаза.

Люций пожал плечами.

— Он был моим братом, — просто сказал он. — И я знал, что отец с ним сделает, если узнает правду.

Наступившую тишину нарушало только потрескивание поленьев в очаге да завывания ветра. Бриттани вздрогнула и поплотнее закуталась в овечью шкуру.

— И что случилось… с твоим братом? — спустя некоторое время решилась она нарушить молчание.

Люций повернулся к ней. В золотистом свете очага его глаза казались темными, как грозовые тучи.

— Когда наш отец умер, он стал королем.

— Но Седжвик имел на это право, разве не так? Ведь он был старшим. Почему ты говоришь, что потерял королевство, если он занял трон по праву старшинства?

— Рассказ еще не закончен, — прошипел Люций, подходя к девушке. В крошечной хижине он казался великаном из страшной сказки. — Отец болел, и с каждым днем силы покидали его. Но ум его оставался ясным. Он видел, что Седжвик растет трусливым и подлым.

Принц взял себя в руки и теперь говорил тише.

— Я тоже об этом знал. И боялся, что, став королем, он заставит людей страдать…

Принц подошел к Бриттани и теперь стоял спиной к пляшущему в очаге огню.

— Отец хотел, чтобы трон унаследовал я, и сказал мне об этом. Но не мог просто отдать приказ, поэтому придумал другой способ, — на губах принца появилась улыбка. — Они с Мелвэйлом, советником, придумали устроить состязание. Своего рода испытание. Однажды я уже победил брата в подобном турнире и выиграл право владеть Мечом Марриков. В нашей семье из поколения в поколение Мечом владел самый сильный из сыновей. Но в этом новом испытании на карту было поставлено королевство. Седжвик был в ярости. Он доказывал, что по всем законам корона должна принадлежать ему. И он был прав. Поначалу я не хотел в этом участвовать, ведь мне не нужно было королевство. Я всего лишь хотел командовать армией. На южной границе назревала война с Дарием. Но Седжвик сказал, что если бы он был королем, то не отдал бы армию под мое командование, поскольку я недостаточно хорош для этого и он мне не доверяет… Последовала безобразная ссора, — тихо продолжал принц, — и под конец дело дошло до кулаков. После этого я пошел к отцу и сказал, что согласен участвовать в состязании.

— И ты поступил правильно, — Бриттани вскочила, по-прежнему кутаясь в овечью шкуру. — Твой брат не годился на роль короля. Теперь я вижу, что ваш отец был очень мудрым и знал, что ты вырастешь настоящим мужчиной, каким Седжвику никогда не стать…

— Не торопись становиться на мою защиту, принцесса. Ты еще не знаешь, что случилось потом.

— Так расскажи мне.

Она стояла перед ним, такая маленькая и прекрасная, и слегка дрожала. Внезапно Люцию понадобилось все его самообладание, чтобы не уступить желанию просто обнять девушку, зарыться лицом в ее светлые волосы и позволить воспоминаниям раствориться без следа в ее трогательной красоте.

— Мы должны были в течение одного дня охотиться в лесу на диких кабанов. Тот, кто вернется с самой большой добычей, получит право на трон Марриков. Каждому из нас позволили взять с собой на охоту только одного сопровождающего. Я выбрал Коннора. Он был моим верным другом и конюшим еще с детства.

— А сколько лет тебе было в то время? — шепотом спросила принцесса.

— Семнадцать, а Седжвику почти девятнадцать. Он выбрал сэра Джефри, одного из отцовских рыцарей. О небо, как я сожалею, что не последовал его примеру и не взял с собой рыцаря!

У Бриттани засосало под ложечкой при виде его горькой улыбки.

— Что произошло потом? — мягко спросила она и, не осознавая, что делает, подошла к нему ближе.

— Мы все утро ехали по следам вепря, но никак не могли его догнать. Наконец, почти в полдень, мы его нашли и я его убил. Мы пометили место для того, чтобы его смогли отыскать люди, которые придут за тушей, и отправились дальше, чтобы добыть еще как минимум двух. Но затем, — принц тяжело вздохнул, — случилось то, что изменило всю мою жизнь. Где-то вдалеке раздался женский крик.

Бриттани замерла, а Люций все продолжал говорить. Глаза его стали жестокими и холодными как камень.

— Крик донесся сзади. Следы дикого кабана вели вперед. Я не знал, что делать, но потом снова услышал крик. Снова и снова женщина звала на помощь, и голос ее был наполнен ужасом и болью, — губы принца изогнулись в жестокой усмешке. — Я не мог проехать мимо. Поэтому направил коня туда, откуда доносились крики. Коннор пытался меня предостеречь и напомнить, что от меня зависит судьба королевства и всех его жителей. Он пытался убедить меня, что судьбы всех людей, вместе взятых, важнее, чем жизнь одной женщины. Он говорил, что мы не можем позволить себе прервать охоту, поскольку день начинает клониться к закату и… Он умолял меня, но я не послушался. Я сказал, что разыщу женщину и выясню, что с ней случилось, а он пусть идет далыпе по следам. Я обещал, что скоро догоню его. Но Коннор умолял позволить ему поехать со мной. Несомненно, он считал, что обязан охранять меня, хоть я уже не был ребенком и не нуждался в сопровождающих. Как бы то ни было, я взял его с собой. Я подумал, что вдвоем мы быстрее поможем несчастной. В общем, мы с Коннором поехали туда, где, по нашим предположениям, должна была находиться женщина.

— И вы нашли ее? — вопрос был задан тихим шепотом.

— О да, мы ее нашли! К тому времени крики прекратились, но мы были достаточно близко, чтобы ее найти. Это была Айнес, девушка из деревни. Она лежала на земле, возле канавы.

— Мертвая? — ужас сжал сердце Бриттани.

— Живая. Очень даже живая. Как только мы к ней подъехали и я спрыгнул с коня, она вскочила на ноги. В тот же миг мы услышали шум в кустах. И быстрее, чем я успел бы щелкнуть пальцами, вот так, — Бриттани услышала щелчок, — нас окружили. Сколько их было, я точно сказать не могу. Семь, восемь, а может, и девять. Это была банда грязных головорезов, судя по виду, троллей-полукровок. Айнес удрала, прошмыгнув между ними, и они дали ей пройти, даже не посмотрев в ее сторону, — угрюмо продолжал принц. — К тому времени я уже понял, что мы, как полные идиоты, угодили прямиком в ловушку, которую для меня приготовил Седжвик.

Бриттани не могла выговорить ни слова. Она смотрела в его глаза и видела там горе и ужас. Девушка снова задрожала. В очаге громко треснуло полено, и она подскочила от неожиданности, испуганно вскрикнув. Люций поднял на нее мрачный взгляд и тут же снова отвернулся к огню.

— Мы с Коннором приняли бой. Но их было слишком много. И даже с Мечом Марриков и с моим так называемым искусством боя, благодаря которому я успел завоевать известность далеко за пределами королевства, — теперь голос принца Люция был полон горького сарказма, — я едва успевал отражать удары. У Коннора был только короткий меч да лук со стрелами, а нападавшие были вооружены мечами, кинжалами и дубинками. Его убили, прежде чем я успел прийти ему на помощь, и его кровь превратила землю у меня под ногами в грязь. Он был лучшим из всех, кого я когда-либо знал, и самым верным моим другом. Он был мне, скорее, братом, намного ближе, чем мой родной брат. И он умер из-за меня.

— Ты в этом не виноват, Люций…

— Да? А кто же тогда виноват? Кто? — он резко повернулся к Бриттани и схватил ее за руки. — Я решил помочь женщине, попавшей в беду. И позволил ему поехать со мной. А потом смотрел, как он умирает: трое негодяев проткнули его мечами, словно это был не человек, а кусок дерева.

— Ты ничего не мог сделать — их было слишком много.

— Ты права, черт побери! Их было слишком много, а я позволил себя одурачить и попался. Спрашивается, разве так должен был рассуждать будущий король? Я потерял свое королевство и своего друга. Вот за кого ты вышла замуж, принцесса! И вот от кого ты ждешь помощи в борьбе с Дарием!

Люций хрипло засмеялся, и в этом смехе Бриттани услышала и боль, и злость на самого себя.

Принц отпустил ее руки и отвернулся. Потом подошел к столу, налил в кубок вина и осушил его одним глотком. Когда он снова взял в руки бутыль, капля вина, красного как кровь, упала на расшитую серебром скатерть.

Бриттани поспешно подошла и накрыла его руку своей.

— Расскажи мне, чем все закончилось. Что они с тобой сделали?

— Это неважно. Как видишь, меня оставили в живых. Но они позаботились о том, чтобы я не смог помочь другу. Мне удалось убить троих и ранить четвертого, но это уже ничего не могло изменить. Они исчезли так же внезапно, как и появились. В результате у меня на теле была всего лишь пара царапин, но день, отпущенный на охоту, закончился. Коннора убили, а мой брат… — его губы дернулись, словно от боли. — Мой брат вернулся в замок с двумя кабанами. Он выиграл. И трон Марриков отошел к нему.

— А ты потерял друга, — тихо сказала Бриттани. Ее сердце переполняла жалость. — Подозреваю, что смириться со смертью Коннора тебе было намного тяжелее, чем с потерей королевства.

Принц ничего не ответил, только пристально посмотрел ей в глаза, а потом медленно кивнул. Бриттани потянулась, чтобы коснуться пальцами его щеки, но тут же опомнилась и убрала руку.

— Конечно, отец так же хорошо, как и я, понимал, что Седжвик заплатил тем ублюдкам и Айнес, чтобы помешать мне выиграть. Но мы не могли этого доказать, поскольку никого из них не нашли. Не нашли живыми я имею в виду. А что касается Айнес, то с того дня ее никто больше не видел. Мой отец и так уже взял на себя слишком большую ответственность, устроив это состязание, и теперь он не мог отказать победителю в праве занять престол. Тем более что победителем стал старший сын. Поэтому я уехал из королевства и присоединился к армии графа Валмура. С тех пор я участвовал во многих войнах, продавая свою силу и свой Меч тому, кто больше заплатит. Я побывал в шести королевствах и пересек два моря. На землю Марриков я ступил только один раз, чтобы присутствовать на похоронах отца. Я рад, что он не дожил до того дня, когда Седжвик пошел на грязную сделку с Дарием: они объединились, выжав из жителей нашего королевства все до последнего медяка.

— Значит, все эти годы ты наказывал себя, не вылезая из битв? Однако это не принесло мира твоей душе.

— Мир? — Люций поджал губы. — А что такое мир? Это понятие существует только для дураков и мечтателей. В этом мире властвует война.

— И когда я тебя нашла в той таверне, ты просто закончил одну войну и ждал, пока начнется другая… — пробормотала Бриттани.

— Можно сказать и так. Я решил на некоторое время отдохнуть от сражений и повеселиться в тавернах в компании шлюх, эля и игральных костей.

Люций пожал плечами. У него не было желания рассказывать девушке, как старательно он сражался и таскался по девкам, чтобы забыть о печальных событиях прошлого.

— Я подумывал вернуться на поле боя, но не так быстро, — добавил он с невеселой улыбкой. — И уж точно не думал, что мне на голову свалится женщина, которая будет рассчитывать на помощь человека, который не верит, что может принимать правильные решения.

— А может быть, ты просто не веришь своему сердцу? Сердцу, которое приказало тебе броситься на помощь тому, кто, как тебе показалось, в ней нуждался, — Бриттани говорила шепотом, но в мерцающем свете свечей принц видел, что девушка смотрит ему в глаза.

— Мое сердце тут совершенно ни при чем, — нахмурившись, резко ответил он. — Сейчас я верю в то, что способен принять правильное решение, потому что научился никому не доверять. Никому — ни женщине, ни мужчине. Я научился идти своей дорогой, и никто не сможет заставить меня свернуть. И я научился поступать так, как будет лучше для меня. Только для меня. И теперь я умею держать людей на расстоянии.

— И все-таки ты помог мне там, в таверне. Принц еще сильнее нахмурился, но Бриттани спокойно продолжала:

— Ты убил мужчин, которые хотели надругаться надо мной. Ты женился на мне, подтвердив свою готовность разделить опасность, с которой мы теперь можем столкнуться в любую минуту.

— Снова плохо подумал, — принц равнодушно пожал плечами. — Ты права, я снова свалял дурака. А я-то думал, что уже излечился от глупости.

Принц поднес кубок к губам, но Бриттани поймала его за руку и не дала ему сделать глоток.

— Что бы ты об этом ни думал, я скажу тебе, Люций из рода Марриков: ты хороший человек и достойный принц, — сердито возразила девушка. — Тебе было всего семнадцать, когда ты совершил ошибку. Если такой поступок вообще можно назвать ошибкой. А я вот, например, думаю, что с твоей стороны было очень благородно броситься на помощь женщине, попавшей в беду.

Люций раздраженно фыркнул и собрался было возразить, но Бриттани не оставила ему шанса.

— И теперь ты снова пожалел женщину. Ты не такой уж закоренелый негодяй и эгоист, каким хочешь казаться.

— Спаси меня, Боже, от глупых женщин, которые видят мир таким, каким хотят его видеть! — принц раздраженно сбросил ее ладошку и со стуком поставил кубок на стол. Потом резко схватил ее за руки.

— Я уже говорил тебе — я не герой. Я не благородный рыцарь и не готов пожертвовать своей жизнью ради прекрасной дамы, — его глаза потемнели и стали злыми, почти жестокими. Принц крепче сжал пальцы на запястьях девушки и сердито встряхнул ее. — Я помогу тебе, но знаешь, почему я это сделаю? Потому что ты — последнее, что меня связывает с родом Марриков, ты — мое последнее обязательство. Когда все это закончится, я буду свободен. Все эти годы я думал, что ты мертва, и эта дурацкая клятва, которую меня заставили дать в детстве, больше меня не связывает. Но ты появилась — и теперь я связан с тобой. Что ж, да будет так! Я сдержу клятву, чтобы можно было покончить с прошлым раз и навсегда.

Принц замолчал, увидев в глазах девушки боль. Про себя он проклинал свою несдержанность и длинный язык.

— Не обращай внимания, — смущенно пробормотал он, разжимая пальцы. — Я не хотел тебя обидеть. Теперь, когда мы увязли в этом деле, я понимаю, что все не так уж плохо. Все равно мне нечего было делать…

— Пожалуйста, отпусти меня! — приказала Бриттани, глубоко уязвленная его пренебрежительным к себе отношением. Она попыталась вырваться, но он держал ее слишком крепко.

Однако Бриттани было больно не поэтому — ее ранили его слова. Она снова и снова повторяла их про себя, и они обжигали ее душу.

«Ты — мое последнее обязательство!»

«Конечно, я бы тоже так думала на его месте, — сердито доказывала себе Бриттани. — Он не просил этой войны. Или этой свадьбы. Я для него — обуза. Досадная обуза, и ничего более».

Бриттани злилась на собственную глупость. Как она могла думать, надеяться, что между ними возникнет чувство? И когда она вообще решила, что такое возможно? Когда они поклялись друг другу в верности и он ее поцеловал? Или когда во время поцелуя у нее закружилась голова?

Бриттани стало грустно. Принц был прав — она всего лишь дурочка, живущая в мечтах.

— Отпусти меня, — снова приказала девушка сквозь стиснутые зубы.

Лицо принца потемнело, но вместо того чтобы подчиниться, он притянул ее к себе. Так близко, что Бриттани чувствовала, как бьется его сердце. Так близко, что она чувствовала его дыхание на своих ресницах.

— Думаю, теперь ты понимаешь, почему тебе следует бояться. Я могу причинить тебе боль. И я уже сделал это.

— Не говори глупостей! Как будто я не знала, что мы заключаем брак только из чувства долга и потому, что этого требует ситуация, а не по любви…

— По любви? — на лице принца промелькнуло удивление, но потом он рассмеялся. — Принцесса, любовь, мир — это просто слова, которые ничего не значат.

— А ты когда-нибудь любил кого-нибудь? Наступила тишина.

— Отца, — ответил он наконец. — И друга. Но ты ведь не это имеешь в виду? Я никогда не любил женщину. Спал со многими, но не любил ни одной.

Бриттани опустила глаза, но принц приподнял пальцами ее подбородок, не оставив ей выбора.

— Однако думаю, — тихо и неуверенно сказал Люций, — что если бы я когда-нибудь и полюбил женщину, то, скорее всего, она была бы такой, как ты.

«Дьявол меня побери, зачем я это сказал?» — в ужасе подумал он. Что за злой дух забрался к нему в голову и подсказал эти слова? Но в глазах принцессы отразился внутренний свет. Свет и удивление.

— Правда?

Судя по голосу, его слова ошеломили принцессу не меньше, чем его самого. И когда Люций стоял вот так, держа ее в объятиях и глядя в это прекрасное, светящееся надеждой лицо, он почувствовал, как что-то шевельнулось в душе. О себе он никому и никогда так много не рассказывал. Теперь принцесса Бритта знала о Люции из рода Марриков больше, чем любой из ныне живущих, за исключением Мелистерна. И она не отвернулась от него. В ее глазах не появилось осуждения, но и жалеть его она не стала.

Да, она смотрела на него с сочувствием, но было в ее взгляде еще что-то. Скорее всего, понимание. Возможно, восхищение.

— А если бы я когда-нибудь полюбила мужчину, — мягко сказала принцесса, не сводя с него глаз, — то думаю, что он, скорее всего, был бы похож на тебя.

Люцию хотелось что-нибудь сказать, но он так и не подобрал слов. Он утонул в ее глазах, в этих теплых сияющих озерах, которые опьяняли его своей золотистой глубиной.

«Он был бы похож на тебя».

Бриттани протянула руку и коснулась его щеки. Этот нежный жест изумил Люция. Женщины, с которыми он раньше делил постель, шлюхи и служанки вроде Друзи или Улы, всегда касались его тела с грубой похотью и никогда с такой изысканной мягкостью. Ее ласка была легкой, как прикосновение пушинки. Люций никогда не испытывал ничего похожего. Это легкое прикосновение вызвало в его теле шквал ощущений — все его мышцы дрожали от возбуждения, кровь с ревом мчалась по жилам. Принц крепче прижал к себе девушку и потянулся губами к ее губам.

Поцелуй был легким, самым легким в его жизни. Нежным, как ее прикосновение. Когда он закончился, они так и остались стоять, глядя друг на друга широко распахнутыми глазами. А потом принцесса встала на цыпочки и снова поцеловала его.

На этот раз внутри него словно что-то взорвалось. Нежности не осталось места, когда он припал к ее губам, глубоко проникая в ее рот, лаская мягкие, сочные губы, которые она послушно приоткрыла.

Дьявол, она прекрасна! Восхитительна, словно нежный персик, только что сорванный с ветки в залитом солнечными лучами саду. Люций хотел ее, хотел до безумия. Здесь и сейчас. Яростное желание охватило его, стирая все остальные мысли. Девушка с готовностью отвечала на его поцелуи, и ее страсть была обжигающей как пламя. С рычанием принц подхватил ее и прижал к груди. Когда она вскрикнула от неожиданности, а потом застонала, он завладел ее губами, упиваясь этим звуком. Когда их языки встретились в первобытном танце страсти, их тела окутало опьяняющее тепло.

Принц отнес девушку к постели перед очагом. Опустив ее на мягкие шкуры, Люций накрыл ее тело своим телом. В конце концов, она ведь его жена! И принадлежит ему по праву. В его" руках Бриттани расслабилась. В ее глазах отражалось желание, а волосы пахли, как дикие розы, растущие на севере королевства Палладрин.

Кровь принца струилась по жилам, как жидкий огонь. Он снова завладел ее ртом, наслаждаясь сладкими как мед губами и исходящим от ее кожи ароматом страсти. Принцесса Бритта, его жена, припала к его губам, словно мучимый жаждой путник к студеному ручью, вплетая пальцы в его коротко стриженые волосы. Желание и нетерпение, с которыми она отвечала на ласки, сводили принца с ума, добавляя силы бушующему, подобно лесному пожару, возбуждению.

Люцию понадобилась вся сила воли, чтобы не поддаться первобытным инстинктам и не забыть об осторожности. «Успокойся! Не спеши!» — с отчаянием напомнил он себе, когда ее руки обвились вокруг его шеи, притягивая его голову вниз, к зовущим девичьим губам.

Принц коснулся рукой груди Бриттани и… окончательно потерял голову. Как ему удалось снять с нее платье, Люций не знал, поскольку их губы не разомкнулись ни на секунду. А потом его руки заскользили, лаская это прекрасное тело, эту шелковистую кожу, сияющую в отблесках огня подобно золоту. Он не мог налюбоваться ее прекрасным, гибким телом. Потом его губы скользнули по ее плечу, туда, где на бледном шелке ее кожи виднелось родимое пятно в форме розы.

Наследственная отметина, связь между королевствами Палладрин и Маррик, между принцем и принцессой.

И между этим мужчиной и этой женщиной.

Хижина и кубки с вином исчезли. Мелистерн казался всего лишь смутным воспоминанием, призраком других времен. Остался только свет свечей и пляшущего в очаге пламени, вой ветра, жесткий соломенный тюфяк, женщина с волосами цвета меда и темноволосый сильный мужчина.

Но больше ничего и не было нужно.

Бриттани смутно осознавала, что принц покрывает ее тело поцелуями и дарит ей наслаждение с необыкновенной нежностью, от которой голова шла кругом. Люций ласкал ее грудь, пока с уст Бриттани не сорвался стон. Он открыл для нее мир наслаждения, которого принцесса до этого дня не знала. Неведомые ранее ощущения захлестнули девушку, когда муж прикоснулся губами к ее ушку, время от времени слегка покусывая розовую мочку. А потом он хриплым шепотом пообещал, что постарается не причинить ей боли.

— Я верю тебе, — выдохнула принцесса, глядя на него сияющими глазами.

Люций снова и снова осыпал ее плечи и грудь поцелуями, ласкал ее соски, по очереди дразня их языком. Бриттани показалось, что, если эта сладкая пытка продлится еще минуту, она сойдет с ума.

Ночь, огонь и страсть закружили их в своем бешеном танце. Ласки принца стали более настойчивыми, поцелуи — пламенными. Когда он вошел в нее, была короткая боль, колючая, как звездный свет. А потом осталось только изумление, удовольствие и глубокие толчки. Он снова и снова входил в нее, а Бриттани подавалась ему навстречу в ритме, старом, как этот мир. Она ласкала его напряженные руки, вдыхала аромат его разгоряченной кожи. Ее тело с радостью принимало его силу. Их тела, души и даже дыхание слились воедино, сплавленные сладким, счастливым огнем страсти…

Пламя в очаге потухло, масла в светильниках почти не осталось. После головокружительного взлета, когда возбуждение потихоньку засыпало, Бриттани лежала в объятиях своего мужа. Она отдалась приятной слабости и даже в полудреме продолжала слушать, как их сердца бьются в унисон, словно одно большое и сильное сердце.