Мэгги проснулась еще до того, как в Абилин пришел рассвет, и, наблюдая, как в небе разгорается утренняя заря, ожидала дилижанс внизу. Изучив маршруты, предлагаемые компанией «Хэрлоу и Аткинс», она купила билет в Форт-Уэрт на севере Техаса. Это было самое далекое место, куда она могла уехать на деньги, которые ей дал дядя Гарри. Что она будет там делать, было пока неясно, но одно она знала твердо – никогда в жизни она не ступит хоть на милю ближе к востоку: в таком случае она будет на милю ближе к Колину Вентворту. Запад – вот ее будущее, огромная страна, так похожая на ту, по которой она путешествовала в детстве. Чем дальше она окажется от Нью-Йорка, тем лучше.

В десять часов, в накидке, застегнутой на все пуговицы, крепко сжимая мешок, она села в дилижанс и молча попрощалась с Абилином.

Двое суток спустя, после бесконечной тряски по плоской глинистой Индейской территории, Мэгги уже жалела, что купила билет так далеко. Желая уехать как можно дальше от Канзаса, она потратила на билет почти все деньги, которые дал ей дядя Гарри, практически ничего не оставив на дорожные расходы. И хотя в последнее время она не отличалась аппетитом, у нее начинала кружиться голова: ведь с тех пор как два дня назад она уехала с фермы, она выпила лишь чашечку кофе и съела сухое печенье.

Мэгги немного подвинулась на своем сиденье, чтобы локоть дородной женщины с веснушчатым лицом, сидящей рядом, не упирался ей в ребра, и с тоской посмотрела на маленького толстяка, сидевшего напротив, который вытащил из кармана кусок вяленой говядины и печенье и с наслаждением жевал их, будто несколько дней ничего не ел. На самом же деле мистер Моррисон вчера в Ньютоне за ужином насладился бизоньим бифштексом, картофелем, супом и пирогом, а сегодня утром, во время пятнадцатиминутной остановки на завтрак на маленькой затрапезной станции на границе с Индейской территорией, отведал яйца, бекон и тост. Именно там Мэгги потратила почти все свои деньги, купив печенье и кофе. И хотя она с завистью смотрела, как он уплетает свой завтрак, а потом заказывает себе еще вяленого мяса и печенья, чтобы не умереть с голоду во время дневного путешествия, тогда она еще не чувствовала, как сильно проголодалась. Увы, теперь почувствовала. Она наблюдала, как он слизывает с пальцев прилипшие крошки, а у нее в животе урчало и болела голова. Нужно найти способ заработать хоть немного денег сегодня вечером, когда они приедут на станцию, иначе она упадет от истощения, и это не принесет ничего хорошего ни ей, ни ребенку.

– Как вы думаете, на нас могут напасть индейцы? – с протяжным южным акцентом спросила белокурая девушка, сидевшая напротив Мэгги, прервав молчание, которое царило в дилижансе почти всю вторую половину дня. Она по очереди посмотрела на всех пассажиров своими огромными печальными глазами, словно ища поддержки.

– Вероятность всегда есть, но я бы не стала слишком беспокоиться, – ответила резким тоном, не допускавшим никаких возражений, Альма Макбрайд, чей локоть так досаждал Мэгги. Это была грубоватая, лет сорока пяти, много повидавшая на своем веку жена владельца ранчо с коротко остриженными тусклыми каштановыми волосами под шляпкой с широкими полями. – У возницы есть хорошее ружье, и мой Хэнк неплохо справляется со своей шестизарядной пушкой. Я думаю, мистер Блейк тоже кое-что умеет. Так что не волнуйся, дорогая. Все мужчины из Техаса, и они не допустят, чтобы дикари сняли с тебя скальп.

Дотти Мей Калвин вздрогнула и с опаской посмотрела на Хэнка Макбрайда, потом на Сойера Блейка – широкоплечего фермера, сидевшего рядом с ней. По-видимому, удовлетворенная их компетентностью, она снова откинулась на сиденье и вздохнула.

– Когда Лилиан просила меня приехать к ней в Уэйко, она не предупредила, каким ужасным окажется путешествие. Впрочем, это бы ничего не изменило. Я бы все равно поехала, ведь мне было нечего делать в Джефферсон-Сити… – Ее голос стих. Пассажиры безучастно смотрели в окно. – А что в Уэйко? – вдруг воскликнула Дотти Мей. – Там-то хоть безопасно? Или мне придется каждую ночь бояться, что в дом прокрадутся индейцы и снимут с меня скальп?

– Прямо в салуне «Счастливая звезда»? – Сойер Блейк весело хмыкнул. Он, как и Мэгги, во время путешествия почти ни с кем не разговаривал, разве что мимоходом упомянул, что купил в Сент-Луисе пару безделушек для своих маленьких дочек. На вид ему было около тридцати. В ковбойской клетчатой рубашке и темных брюках, он имел волевой подбородок и короткие каштановые вьющиеся волосы. Вежливый и предупредительный с пассажирами, он в основном держался особняком и, казалось, совсем не обращал внимания на беседы, которые вели между собой Дотти Мей, Альма и Джадсон Моррисон, маленький толстый банкир из Форт-Уэрта. Но теперь он пристально смотрел на Дотти Мей и улыбался, отчего его бесстрастное лицо перестало походить на маску, высеченную из камня. – Не стоит вам беспокоиться, мисс Калвин. В «Счастливой звезде» всегда толпится столько ковбоев, что ни один сиу или шайенн не осмелится приблизиться к нему ближе чем на пятьсот миль.

– Не глупи, детка, – добавила Альма, бросив на блондинку презрительный взгляд, от которого щечки Дотти Мей порозовели. – Я никогда не была в Уэйко, но любой дурак знает, что это старый город. Никакие индейцы не станут там тебя беспокоить. Я бы на твоем месте подумала о той парочке сотен миль, которые нам осталось проехать, – сказала она, как поняла Мэгги, специально, чтобы позлить Дотти Мей, потому что совсем недавно она внушала ей, что их спутники вполне смогут защитить их от возможного нападения. Кучер наверняка привык к опасностям путешествий по Западу, а мистер Блейк и мистер Макбрайд, конечно же, умеют пользоваться оружием, которое взяли с собой. От мистера Моррисона, прикончившего последний жирный кусок вяленого мяса и стряхнувшего крошки с пухлых колен, конечно, мало толку, но и у него есть револьвер, и если он не знает, как им пользоваться, то уж Мэгги-то знает.

– Не волнуйся, – сказала она Дотти Мей с ободряющей улыбкой. – Кучер мне сказал вчера, что почтовая компания арендовала у вождей пяти цивилизованных племен землю, по которой проложена эта дорога, поэтому нас вряд ли поджидает здесь опасность. – Девушка посмотрела на нее с благодарностью, и Мэгги порадовалась, что успокоила ее, несмотря на то что миссис Макбрайд бросила на свою соседку негодующий взгляд. – Здесь, на Западе, не так плохо, как ты думаешь, – продолжила Мэгги. – Я прожила в Канзасе пять лет и ни разу не слышала о нападении индейцев. Ты привыкнешь к здешней жизни очень быстро. Ведь твоя сестра привыкла?

Дотти Мей кивнула. Она уже всем успела рассказать, что ее сестра нашла ей работу официантки в салуне в Уэйко. После войны, в которой погибли их отец и братья, они обеднели, и Лилиан, а вот теперь и Дотти Мей присоединились к тем, кто перебрался через границу, чтобы начать новую жизнь. «Я тоже одна из них», – подумала Мэгги, подпрыгнув на сиденье, когда колесо дилижанса попало в выбоину на дороге. Она чувствовала странное родство душ с этой хрупкой, неуверенной в себе девушкой, сидевшей напротив. Девятнадцатилетнюю Дотти Мей – на три года старше Мэгги – пугала новая жизнь в Техасе. Мэгги же привыкла к трудностям, подстерегающим поселенцев, к испытаниям судьбы и в душе знала, что выживет. Впрочем, у Дотти Мей было одно преимущество: Лилиан прислала ей достаточную сумму денег, чтобы она путешествовала с комфортом. На девушке была приличная голубая шерстяная юбка, блузка с кружевным воротником, теплое пальто на подкладке, новые высокие ботинки. Она нормально ела на каждой остановке.

«Сегодня я тоже поем», – решила Мэгги и тут же ощутила ужасную слабость. Откинувшись на сиденье, она закрыла глаза и постаралась не наваливаться на дородную Альму Макбрайд. Поборов головокружение, Мэгги через мгновение выпрямилась, но соседка повернула голову и уставилась на нее.

– Что с тобой такое? – требовательно и с подозрением спросила женщина. – Ты больна?

– О нет. Просто устала, мэм, – своим обычным спокойным тоном ответила Мэгги.

– Хм. Такая молодая, крепкая – и вдруг мелкие неудобства дороги так сильно тебя утомили. – Проницательные карие глаза критически осмотрели Мэгги. – У нас в Техасе девушки сделаны из другого теста. Ты с востока?

– Я выросла в Канзасе.

– Фермерская дочка?

Внимание всех пассажиров дилижанса переключилось на Мэгги. Кроме Сойера Блейка, она была здесь самой скрытной, не рассказывала ничего ни о своем прошлом, ни о причине путешествия в Техас. Она уже узнала, что Альма и Хэнк Макбрайды возвращались на свое ранчо после того, как побывали на выпускном вечере своего сына в колледже Сент-Луиса, знала, что Джадсон Моррисон ездил в Чикаго по делам. Опасения и надежды Дотти Мей обсуждались много раз. Видимо, пришло время и Мэгги рассказать свою историю и навсегда покончить с прошлым.

– Да, мэм, я дочь фермера и жена фермера. – Она сделала глубокий вдох и продолжила придуманную историю. – То есть теперь я вдова. Моего Сета убил через два месяца после того, как мы поженились, пьяный погонщик в Абилине.

Мистер Моррисон, живот которого колыхался в унисон с движением экипажа, сочувственно поцокал языком. Сидевшая напротив Дотти Мей закивала, ее бледно-голубые глаза наполнились слезами сочувствия.

– Мне пришлось уехать из Канзаса – слишком многое напоминало о муже. Я решила начать новую жизнь в Форт-Уэрте. Брат моего мужа жил там некоторое время со своей семьей. Сет потерял с ними связь несколько лет назад, но я подумала, что, вероятно, сумею найти их. Это единственная родня, которая у нас осталась.

– Я знаю многих в Форт-Уэрте, – Альма наклонила голову набок, как любопытная курица. – Как зовут твоего деверя?

– Бен. Бен Клей. – Голос Мэгги слегка дрогнул. Даже если надежда очень мала – вряд ли кто-нибудь из этих людей слышал что-нибудь о Бене, – все равно стоит попытаться. Кроме того, эта часть истории делала ее повествование более убедительным. – Вы знаете его, миссис Макбрайд?

– Никогда в жизни не слышала этого имени. – Женщина ткнула в бок своего мужа: – А ты когда-нибудь слышал о Бене Клее, Хэнк?

– Не-а.

– Я тоже не слышал, юная леди. – Мистер Моррисон покачал головой. – Это плохо. Что вы будете делать, если не найдете его?

– О, я справлюсь. Мой муж и я… кое-что сумели скопить. Найду работу и попытаюсь отыскать Бена…

Дилижанс неожиданно накренился, прервав ее речь на полуслове. Он закачался и упал на бок, свалив всех пассажиров в кучу. Мэгги обнаружила, что лежит на полу, придавленная Дотти Мей и большим черным сапогом Сойера Блейка.

– Индейцы! – в ужасе воскликнула Дотти Мей, а Альма Макбрайд, с трудом сев, выругалась: – Какого черта…

– Похоже, у нас сломалось колесо, – сказал Сойер Блейк, помогая Мэгги подняться. – Вы не ушиблись, миссис Клей?

Хотя Мэгги сильно тряхнуло, она заверила его, что все в порядке. Хэнк Макбрайд ухитрился открыть дверь, и при помощи кучера пассажиры выбрались наружу.

Пока мужчины ремонтировали сломанное колесо, а Альма Макбрайд руководила и язвительно комментировала их действия, Мэгги и Дотти Мей отошли в сторонку.

– Боюсь миссис Макбрайд до смерти! – прошептала блондинка.

Мэгги, вспомнив суровое лицо тети Виллоны, острый язычок Мейбл Феллз и всех остальных женщин прерии, которых она знала и которые не лезли в карман за словом, улыбнулась и покачала головой:

– Не обращай внимания. Она не имеет в виду ничего плохого, просто считает, что все должны быть такими же сильными, как она.

– Хотела бы я не быть такой трусихой, не бояться всего на свете. Вот, например, ты. Начинаешь все сначала, даже не зная, что ждет тебя впереди. Но ты такая… такая спокойная!

– В раннем детстве я жила к западу от Айовы. – Мэгги неотрывно смотрела на широкую равнину, покрытую травой, которая расстилалась перед ними во всех направлениях, безмятежно раскинувшись под серо-голубым небом. – Это непросто, Дотти Мей. Но ты справишься, если не будешь прятаться от действительности. Не позволяй себе бояться того, что еще не случилось, – оно может не случиться никогда. Моя… близкая подруга говорила: «Пользуйся каждой секундой, отпущенной тебе, и ты научишься, вырастешь и приспособишься». – Она ободряюще погладила руку девушки. – Ты тоже привыкнешь.

Мужчинам потребовалось около часа, чтобы отремонтировать колесо, а еще через несколько часов дилижанс остановился возле «У Доби» – длинной приземистой станции, состоявшей из нескольких отдельных зданий: салуна, трактира с обеденным залом и комнатами для ночлега на втором этаже, лавки, конюшни и загона для скота. Над равниной сгущалась угольно-черная тьма, окутывая серые здания. Где-то далеко лаяли на луну койоты, а горстка измученных пассажиров высадилась из экипажа и ринулась в трактир.

Мэгги нарочно отстала, дождавшись, пока все зайдут в дом, и вошла в лавку. Остановившись на мгновение в дверях, она окинула взглядом деревянные прилавки, на которых была навалена ситцевая материя вперемешку с табаком, кувшинами с ликером, попонами, ножами и головками сыра. Стоявший за прилавком высокий бородатый мужчина, худой как палка, вскинул голову и внимательно посмотрел на Мэгги при свете дешевых сальных свечей, которые дымили и еле освещали магазин.

– Чем могу помочь, миссис? – спросил он. При этом он сплюнул прямо ей под ноги табак, который жевал.

Мэгги обошла отвратительный коричневый плевок и приблизилась к прилавку.

– Я ищу работу. Только на сегодняшний вечер. Я могу все здесь вымести, – она взглянула на плевок, – вымыть полы, прилавки, подсчитать для вас остатки, подежурить, пока вы ужинаете, – в общем, все, что вам нужно. – Она спокойно стояла перед ним, пока он внимательно осматривал ее из-под нависших бровей. – Я хочу заработать себе на ужин и ночлег, – добавила она.

Лавочник прищурился и с любопытством рассматривал девушку.

– К нам не часто забредают работники, особенно такие красотки, как ты. – Он облизнул потрескавшиеся губы, затерянные внутри кустистых черных усов и бороды. – Черт, я готов разделить с тобой свою постель и проследить, чтобы тебе подали хороший ужин, если ты… хм… отплатишь мне.

От отвращения Мэгги вздрогнула, но ее голос оставался спокойным:

– Мне нужна честная работа. Если вы не хотите мне помочь, я попытаю счастья в салуне.

– Он тоже мой, крошка. Нам не нужны здесь помощники. Но я позабочусь о тебе, если…

– Извините.

Она резко повернулась, расстроенная так, что готова была заплакать. Как хочется есть! А теперь придется терпеть до следующей станции, до утра. Мэгги перевела дыхание и поплелась к двери. Что ж, остается довольствоваться тем, что она сможет купить на несколько жалких монет, лежащих в кошельке. Кусочек хлеба? Пожалуй, это более питательно, чем кофе. На то и на другое денег явно не хватит, не говоря уже о горячем бульоне, соблазнительный аромат которого доносился из соседнего здания. Но самое ужасное – она не сможет купить себе даже полпостели для ночлега в этой забытой Богом дыре. Всю ночь придется просидеть на стуле в трактире. Она вышла во тьму ночи, и слабость снова охватила ее. Покачнувшись, она уперлась в грубую дощатую стену лавки, чтобы не упасть, и чьи-то сильные руки схватили ее под мышки и удержали.

– Эй, девушка! Не надо падать на меня в обморок. Мэгги повернула голову и заглянула в серьезное лицо Сойера Блейка.

– Я и не собиралась падать в обморок. Я просто устала от…

– Как же, рассказывай.

Услышав его сердитый тон, она замолчала.

– Когда ты ела нормально в последний раз? – строго спросил он. Она не ответила, и он сердито сжал губы. – Я не собираюсь совать свой нос в твои дела, но я не такой дурак, чтобы не заметить, что у тебя не было во рту ни крошки с… скажем, с того момента, когда я сел в дилижанс в Ньютоне. – Он покачал головой. – Ты соврала тогда? О том, что вы с мужем скопили кое-что? Он ведь ничего тебе не оставил, так?

Мэгги будто попала в капкан. Хотя он теперь поддерживал ее одной рукой и она могла вырваться, не хотелось устраивать сцену. Сойер пристально смотрел на нее и, казалось, видел насквозь, однако в его голосе и в серых глазах промелькнуло сочувствие. Именно это сделало ее беззащитной. За исключением Амелии и – как давно это было! – Колина, никто не был с ней добр. Мэгги чуть не зарыдала.

– Да, я солгала, – пробормотала она. – Мой… муж оставил мне совсем мало денег. Их едва хватило, чтобы оплатить билет до Форт-Уэрта.

– Не так уж страшно сказать правду, как считаешь? – Он покачал головой. – Оказаться банкротом не большое преступление, миссис Клей. – Перехватив руку, он взял ее за локоть и повел к трактиру. – Пойдем. Я покупаю тебе ужин.

Аромат бульона, смешавшийся с запахом картофеля, бифштекса и свежемолотого кофе, довели ее чуть ли не до обморока, настолько ей хотелось есть. Но гордость заставила Мэгги отступить. Слишком долго она жила за счет благотворительности. «Хватит!» – поклялась она себе, когда дилижанс проезжал границу Канзаса.

– Я вам очень благодарна, мистер Блейк, но, – она сглотнула слюну и вызывающе подняла голову, – я не принимаю подачек. Я верну вам долг, как только доберусь до Форт-Уэрта и устроюсь на работу. Договорились?

В глазах Сойера промелькнуло непонятное выражение, пока он смотрел на девушку в тени, падавшей от стены. Несмотря на то что она была измученной и жалкой, ее красота тронула его. Локон рыжевато-каштановых волос упал ей на щеку – единственная одинокая прядь, которая выбилась из ее крепко закрученного пучка, – и ему захотелось погладить ее. Ее темно-зеленые глаза казались огромными на бледном личике. Из-под густых золотистых ресниц они светились решимостью, гордостью и, заметил он, присмотревшись, – скрытой болью. Сойер Блейк вдруг почувствовал сладкую, томительную боль внутри. Айви умерла восемь месяцев назад. Очень давно.

– Конечно, миссис Клей, – сказал он. – Отдадите долг, как только сможете.

Столовый зал оказался маленьким, плохо освещенным из-за дыма сальных свечей и очень шумным. От пузатой печки в углу исходило приятное и соблазнительное тепло. Пассажиры дилижанса, кучер и другие посетители сидели за деревянными столами и болтали, с удовольствием накалывая вилками мясо и картофель и отправляя все это в рот. Когда вошли Мэгги и Сойер Блейк, все переглянулись, но, поскольку столы были заняты, опоздавшим пришлось сесть отдельно за колченогий столик у стены.

– Подайте нам тушеного кролика, бифштекс, картофель – в общем, все, что у вас есть! – прокричал Сойер повару, полному мужчине в засаленной одежде, суетившемуся на кухне. И кухня, и тарелки, и сам повар были на вид не чище, чем земляной пол под их ногами, но Мэгги это было абсолютно безразлично. Как голодный волк, набросилась она на еду, не замечая, что мясо было жестковатым, а картошка безвкусной. Она наслаждалась едой, будто сидела за столом, уставленным тончайшим китайским фарфором, а не грязными тарелками. Тошнота удивительным образом исчезла, а после того, как она насытилась, прошли и головная боль, и слабость.

– Ну вот, так-то лучше. Твои щечки снова стали румяными, – заметил Сойер, наблюдая, как она отпила глоток черного кофе и тут же заела его пирогом с черноплодной рябиной.

– Просто не знаю, как благодарить вас. – Мэгги наклонилась к Сойеру. – Я обязательно отблагодарю!

– По правде говоря, меня это не очень волнует. Отодвинув тарелку, Мэгги посмотрела на него, удивленно покачав головой.

– Я думала, что на свете не осталось джентльменов, но вы доказали мне, что я ошиблась. Вы добрый человек, мистер Блейк. Ваша жена – счастливая женщина.

Его лицо сразу стало печальным и напряженным.

– Моя жена умерла несколько месяцев назад.

– О, как жаль. – Прежде чем она нашлась, что еще сказать, остальные пассажиры начали вставать и отодвигать стулья. Альма Макбрайд направилась к ним. – Это не самый вкусный ужин в моей жизни, но он пришелся как нельзя кстати, – сказала Мэгги.

– Да, мэм, – согласился с ней Сойер, поднимаясь и держа шляпу в руке.

– Вы оба пришли позже, поэтому наверняка не слышали, что сказал кучер. – Альма презрительно фыркнула. – Оказывается, здесь всего одна свободная комната наверху. Правда, там есть две кровати, поэтому мне кажется, что мы, три женщины, сумеем на них разместиться. А вот вам, как джентльменам, придется поспать здесь, внизу, возле печки, на одеялах. Они, конечно, похуже, чем парадные попоны, которые мы с Хэнком завели в Сент-Луисе, но, я думаю, сойдут. Еще несколько дней пути, и мы все окажемся дома. – Она слегка наклонила голову набок. – Видимо, и вам не терпится скорей попасть домой к семье, мистер Блейк.

– Да, я очень соскучился по своим дочерям.

– Несомненно. Ну а теперь, миссис Клей, – переключилась она на Мэгги и понизила голос, – должна признаться, меня не радует перспектива делить комнату с этой капризной желтоволосой девицей. На мой вкус она слишком труслива. Но ничего не поделаешь. – Она вдруг широко улыбнулась Мэгги, и ее веснушчатое лицо отразило одобрение. – Вот ты молодец! Умеешь рассуждать и не паникуешь, как трусливый заяц.

Мэгги едва удержалась от улыбки.

– Спасибо, мэм.

– Хэнк и мистер Вильсон собираются провести вечер в салуне, а я просто валюсь с ног. – Альма направилась к лестнице. – Ты идешь?

Мэгги пыталась придумать что-нибудь, прикидывая, сколько же может стоить ночлег. Сойер Блейк позаботился о ее ужине, но где достать деньги, чтобы оплатить свою долю за комнату? Она не собиралась больше принимать подачки от кого бы то ни было. Никакой благотворительности, никогда! Что ж, у нее есть только один выход. Она нервно оправила юбку. Сейчас придется сказать Альме Макбрайд правду: она не может заплатить за ночлег, поэтому останется здесь, на стуле. Мэгги понимала, что это не худший вариант. Бедность не порок. Порок – гордиться тем, чего нет на самом деле. Мэгги напомнила себе, что ей нечего стыдиться, и набрала побольше воздуха в грудь, чтобы начать свои объяснения. Но Сойер прервал ее, едва она успела открыть рот.

– О, что это? – Он наклонился и что-то поднял с пола. Когда он выпрямился, у него в руке было зажато несколько свернутых в трубочку долларов. – По-моему, это вы уронили, миссис Клей. Надо следить за своим кошельком. Вам еще повезло, что именно я увидел, что под ногами валяются деньги, иначе вы очень скоро недосчитались бы довольно приличной суммы.

Мэгги смотрела на его спокойное, серьезное лицо. Какая доброта таится в душе этого человека! Медленно протянув руку, она сказала:

– Большое спасибо, мистер Блейк. Я вам очень обязана.

– Не стоит благодарности, мэм.

Приподняв шляпу, он пошел следом за остальными мужчинами, которые уже начали перебираться в салун.

Подошла Дотти Мей, и они вместе с Альмой начали рассуждать, каким будет остаток путешествия. Мэгги вдруг почувствовала, насколько устала. После сытного ужина на нее вдруг накатило полное бессилие, и ей безумно хотелось оказаться сейчас в постели. Не важно, с кем она разделит ее сегодня – с Альмой или Дотти Мей. Самое главное – поспать! Ей не помешают ни клопы, ни крысы, ни грязные простыни, которые, как она догадывалась, ожидают их в маленькой тесной комнатке.

Мэгги переполняла благодарность к совершенно постороннему доброму человеку, который сделал так, чтобы она смогла поесть и отдохнуть. «Он очень добрый», – думала она, поднимаясь следом за женщинами по крутой некрашеной лестнице. Она обязательно отблагодарит Сойера Блейка, когда найдет работу в Форт-Уэрте.

* * *

Следующие два дня солнце ярко светило над равниной, и лошади весело бежали вперед, нагоняя упущенное время. Поздно вечером на четвертый день поездки дилижанс пересек Ред-Ривер, и до Форт-Уэрта осталось меньше ста миль.

Последний совместный вечер пассажиры провели на забытой Богом станции, затерявшейся среди корявых дубов. Местечко, которое называлось «Бандит Рой», было таким же неухоженным и грязным, как и все остальные станции, попадавшиеся на их пути. Правда, достопримечательностью этой был сам Рой – маленький смуглый человек с одним глазом, неистовым темпераментом и неисправимым презрением к созданию комфорта и удовлетворению запросов своих постояльцев. После ужина, состоявшего из старого печенья, водянистого супа и вяленой говядины, женщины мечтали поскорее оказаться в постели. Все с нетерпением ждали приезда в Форт-Уэрт на следующий день, хотя Сойер Блейк и Дотти Мей должны были ехать дальше, до Уэйко.

– По крайней мере в этой вонючей ночлежке есть две комнаты, – сказала Альма своим обычным грубоватым тоном, пока мужчины поднимались по узкой лестнице в полумрак, царивший наверху. – Джентльмены смогут наконец растянуться на койках и отдохнуть, даже если вокруг будут прыгать блохи.

– Здесь спокойно, – согласилась с ней Дотти Мей, положив руку на перила. – Кроме нас, только Рой и повар. По крайней мере никто не будет стрелять или драться, никто не нарушит наш покой.

– Если ты собираешься работать в салуне, девочка, то тебе лучше привыкнуть к шуму и дракам, – тут же отпарировала Альма, всегда готовая поставить Дотти Мей на место.

– Да, но признайтесь, миссис Макбрайд, для нас сегодняшняя тишина будет приятным разнообразием, – вмешалась Мэгги. За время путешествия она привыкла к роли миротворца между резкой женщиной с ранчо и легко сдающейся Дотти Мей. Что-то в характере Мэгги позволяло ей с легкостью ладить с такими разными и порой несносными особами. Поднимаясь по лестнице, Мэгги подумала о том, что, возможно, годы унижений и поучений со стороны тети Виллоны оказались полезными. С каждым днем она все больше и больше убеждалась в том, что способна приспособиться к новой жизни. И хотя будущее пока было в тумане, она постоянно твердила про себя напутствие Амелии: нужно принимать каждую минуту жизни такой, какая она есть. Впрочем, на данный момент это было единственное, что она могла сделать.

Не успели женщины подняться и до середины лестницы, как с улицы послышался громкий топот копыт, перекрывший шум ветра.

– Вот, пожалуйста, сейчас сюда явится парочка ковбоев, чтобы испортить нам сон, – ехидно сказала Альма.

Через миг дверь распахнулась. Мэгги и остальные женщины невольно оглянулись. То, что они увидели, наполнило их души тревогой.

Четверо вооруженных до зубов ковбоев толпой ввалились в дом. На них были длинные куртки из толстого сукна и засаленные грязные штаны из оленьей шкуры, к сапогам прилипли комья грязи. Смуглые и заросшие щетиной лица наполовину скрывали широкие поля надвинутых на глаза шляп. Воздух мгновенно пропитался крепким запахом пота, спирта и табака. Разбойники! Их окружала та атмосфера раздражительности и опасности, которую жители приграничных районов не могли спутать ни с чем. Трое из вошедших были высокими и мускулистыми, а их главарь, первым вошедший в дом и тут же обративший внимание на женщин, намного отличался от них: худой, как хлыст, резкий и быстрый в движениях. Его грубое усатое лицо пересекал шрам, шедший от уха до подбородка, а глаза засветились как угольки, когда он из-под шляпы взглянул на Дотти Мей и оценил ее светлые волосы и стройную фигурку. На его лице появилась широкая ухмылка.

– Уже два месяца как я не видел красивых женщин. Ба… да их тут целых две! – возбужденно проговорил он и прищурился – в тусклом мигающем свете свечей он не мог хорошенько разглядеть лица женщин, стоявших на ступеньках. – Похоже, мы сегодня повеселимся! – воскликнул он, обнажая в улыбке гнилые зубы.

Мэгги затаила дыхание, когда трое остальных двинулись к ним.

– Пошли, – шепотом сказала она Дотти Мей и потянула ее за руку, но было уже поздно. Человек со шрамом подбежал к лестнице.