Йел и Дэвид под проливным дождем пробирались по Парк-сайд к «Риверсайд Тауэру». Ни одного свободного такси им не попадалось. Свирепый ветер гулял по городским улицам. Дэвид и Йел бежали через перекрестки, не обращая внимания на сигналы водителей, думая только о том, как побыстрее укрыться от разбушевавшейся стихии. Так же поступали и другие пешеходы, которые уже не могли укрыться от ливня под зонтиками, поскольку ветер рвал их из рук.

Когда они прошли около квартала, Дэвид различил вывески цветочного магазина и аптеки, а затем увидел красную неоновую вывеску у входа в полуподвальное помещение: «Толкование Таро».

— У меня идея! — Он схватил Йел за руку и объяснил ей свое намерение. Они быстро спустились по входной лестнице вниз и вошли в дверь, украшенную изображением немигающего багрового ока. В комнате, куда они попали, стоял странный запах — пахло ванилью и чесноком. В центре помещения находились стол и несколько стульев, а на столе — подсвечник с незажженной свечой. В углу стояли кадки с папоротниками, винными пальмами и еще какими-то экзотическими растениями, а на тускло освещенной витрине между ними были выставлены амулеты. У противоположной стены располагался шкаф, набитый книгами.

Раздвинулась занавесь из золотистых нитей с бусами, и перед ними появилась маленькая седенькая старушка в черной юбке и вышитой пурпурной тунике. Дэвиду показалось, что ей лет семьдесят, но кожа на ее лице и маленьких ручках оставалась гладкой. Пожалуй, ее возраст выдавали только катаракты на ее желтых глазах и веки.

Она подошла к круглому столу и достала колоду карт Таро.

— Прошу вас, — сказала старушка, обращаясь к Дэвиду и Йел. — Я не ждала гостей в такую бурную ночь. Кому из вас погадать?

«Мне. Лишь бы я только поверил, что со Стаси все в порядке», — мрачно подумал Дэвид.

— Мы пришли сюда кое-что узнать, — ответил он, предложил Йел стул и сам сел рядом.

— Карты могут рассказать очень многое, — заметила старушка, протягивая им колоду. — Кто будет сдвигать?

Но Дэвид не стал брать у нее карты, а достал из сумки раввина карту Таро:

— Мне хотелось бы знать, что вы скажете вот об этом.

Старушка, слегка раздраженная, положила колоду на стол и взяла карту у гостя.

— Это карта Башни, — сказала она. — Что еще хотите вы знать о ней?

— Они здесь! Я знаю этот район, — объявил Джеймс Джилис. Он и его сообщник сидели в номере мотеля в Нижнем Ист-Сайде.

Пуэрториканец тут же вскочил с кровати, схватил ключи от бюро и направился к двери. Джилис еще продолжал на ходу что-то быстро говорить по мобильному телефону, когда дверь за ними захлопнулась.

— Пошли поскорее, по дороге все обговорим, — сказал Джилис.

Оба они уселись в пикап.

— Нам чертовски везет, у нас снова есть шанс, — продолжал он. — Они только что вышли из «Йоцубы».

— Нам необходимо знать, что означают образы этой карты, — сказала Йел, придвигая свой стул поближе к столу. Гадалка придвинула к ней карту и посмотрела ей в глаза:

— «Башня» — весть от высших арканов. Самая зловещая карта в колоде.

— В каком смысле зловещая? — спросил Дэвид.

— Она указывает на смерть, разрушение, страх и жертвы. — Она провела пальцем по фигуркам, выпрыгивавшим из башни. — Вот видите — великое падение, ведущее к открытию последней истины. — Гадалка облокотилась на спинку стула, и вдруг к ней на колени прыгнула неизвестно откуда взявшаяся белая кошка. Старуха погладила кошку и сказала: — Кабуки, ты пришла проверить, что у нас за гости?

— Вам известно еще что-нибудь об этом? — спросил Дэвид.

— Сколько у вас времени? — спросила гадалка с усмешкой. Кошка спрыгнула с колен хозяйки, которая направилась к книжному шкафу, нашла там объемистый том и положила на стол. — Вот здесь. — Найдя нужную страницу, гадалка стала читать: — Воинственная планета Марс управляет картой Башни, так что она является картой войны. Это война между зданиями, построенными на лжи. И вот, — она указала на молнию, поражающую верхушку башни, — перед нами ослепительная вспышка истины. Тех, кто хочет толковать эту карту, я предупреждаю, что возможны шокирующие открытия. Нечто, достаточно могущественное, чтобы низвергнуть монарха — или разбить систему долголетних верований.

Дэвиду стало не по себе. «Не цивилизованный ли мир ты называешь „системой долголетних верований“?» — подумалось ему.

Но он тут же одернул себя: «Не надо позволять дурачить себя этими шаманскими россказнями».

Когда гадалка заговорила снова, раздался страшный удар грома. Маленькая комнатка погрузилась в темноту. Затем старая гадалка чиркнула спичкой и зажгла свечу на столе.

— Так будет лучше, — пробормотала она.

Дэвид беспокойно огляделся, ожидая, что свет зажжется вновь. Этого не произошло.

Тут снова заговорила Йел, сменив тему:

— В вашей книге говорится что-нибудь о связи между Таро и иудейской мистикой?

— Да, о Каббале, — кивнула гадалка. — В некоторых источниках говорится, что они связаны между собой, в некоторых — что такой связи нет. — Она подвинула книгу к Дэвиду. — Свет зажжется не сразу. Ваши глаза найдут то, что нужно, при свете свечи быстрее, чем мои.

— Мы уже знаем о связи между этими картами и древнееврейским алфавитом, — сказал Дэвид, листая книгу в поисках указателя. — Двадцать две карты соответствуют двадцати двум буквам алфавита. — Дэвид почувствовал, как кошка потерлась о его ногу. — Вот, нашел, «Каббала». — Он стал читать вслух: — «Колода Таро отображает каббалистическое Древо жизни подобно десяти сефиротам. В каждой масти малых арканов имеется десять карт. Еще одна удивительная связь: четыре мистических мира, в которых существует Древо жизни, — земля, воздух, вода и огонь — отображаются в четырех мастях — магические фигуры, мечи, жезлы и кубки».

Дэвид заметил, как толковательница Таро улыбнулась.

— Если вам нужны еще совпадения, то, уж конечно, вы прочитаете о множестве из них в публичной библиотеке Нью-Йорка. Но вы там найдете не меньше книг, где сказано, что Таро не имеет с Каббалой ничего общего, поскольку рыцари Храма позаимствовали Таро у сарацин. А еще очень многие утверждают, будто первая колода Таро была создана гностиками в пятнадцатом веке.

Дэвид вздрогнул при этих словах.

— Вот как? — Он взял карту Башни и спросил: — А могли бы вы сказать, что здесь имеет отношение к Каббале или к гностикам?

— Конечно. — Гадалка покровительственно улыбнулась ему, взяла карту и перевернула. — Это трудно не заметить. Вот: двойной уроборо. — Она показала на двух змей, кусающих хвосты друг друга, чьи тела по форме образовывали цифру восемь.

— Это по-гречески? — спросила Йел.

— Да. Означает «поедающий хвост». Но такая двойная змея именуется «великой мировой змеей». У гностиков это символ вечного цикла смерти и возрождения.

— Да, разрушение и возобновление, — промолвила Йел. Наклонившись к Дэвиду, она прошептала: — Именно это Понимающие и хотят проделать с миром в целом, убивая Сокровенных праведных. Готовы ли вы мне теперь поверить?

Ливень на улице вдруг усилился. Погруженные в свои размышления, обитатели комнаты не расслышали, как два человека начали сходить по черной лестнице, ведущей к задней двери. Дэвид думал о том, отчего старый раввин хранил в сейфе эту карту вместе с драгоценным камнем верховного жреца.

Первой нарушила молчание гадалка:

— У вас очень много вопросов. Может быть, карты на них ответят. — Она передала колоду Йел и продолжала: — Сдвиньте их, и я скажу вам, о чем они говорят.

Но Йел вдруг вскочила с места, и тут Дэвид услышал шорох и увидел за занавесью фигуру светловолосого верзилы.

— Бежим! — заорал он, подтолкнув Йел к дверям. Дверь захлопнулась за ними за секунду до того, как два человека ворвались в комнату.

Здоровенный блондин отшвырнул старуху к стенке. Пуэрториканец поднял винтовку. Пуля просвистела мимо головы Дэвида, который в это время уже успел взбежать по лестнице к выходу на улицу, немного отстав от Йел. Они нырнули во тьму, провожаемые воплями старой гадалки. Ночь была очень темной, и улицы освещали только изредка вспыхивающие молнии.

Они благодарили небо за спасительную темноту.

— Вот сюда, — сказала вдруг Йел, потянув Дэвида за собой.

Они оба юркнули в какой-то подъезд и оказались на лестнице, ведущей в полуподвал. Тяжело дыша, Дэвид сунул руку в карман, чтобы поверить, на месте ли драгоценные камни. К счастью, он не потерял их. Вскоре они услышали тяжелые шаги. Преследователи (если это были они) пробежали мимо.

Несколько минут они сидели в темноте и ждали, не смея шевельнуться. Наконец они осмелились выбраться из укрытия на улицу. В темноте, почти наугад, Дэвид и Йел кое-как добрались до своей гостиницы.

— Как же они могли найти нас? — шепотом спросила Йел.

— Может быть, их больше, чем мы думаем. У них вполне могут быть свои люди по всему городу. Как хорошо, что мы живем здесь не на самом верхнем этаже!

Они начали осторожно подниматься по лестнице и тут услышали шаги. Кто-то шел вниз. Оба застыли на месте и с облегчением вздохнули, услышав голос женщины, которая тихо успокаивала плачущего ребенка. Прижавшись к стене, они пропустили женщину с ребенком и продолжали свой подъем наверх. Когда они достигли очередной лестничной площадки, Дэвиду показалось, что сумка, которую он нес, стала в сто раз тяжелее. Можно было подумать, он тащил на себе целый мир.

Он подумал, что если все, о чем он сегодня узнал, — правда, то это действительно так.

Тьма была такой густой, что Дилон не мог бы отличить небо от океана, если бы не знал точно, где он сейчас находится. Большинство его спутников спали в салоне, но ему самому вовсе не спалось.

Последний раз он видел епископа Элсворта на конференции в Риме на Пасхальной неделе. Епископ тогда еще похвалил его книгу, хотя больше занимался епархиальным проектом — субботним библейским завтраком для ребят из группы риска. Дилон помнил рубиновое кольцо, сверкавшее в тот день на пальце у епископа.

Тогда он не задумывался об истории этого камня. Прошли годы, прежде чем он понял его значение. И только когда Дилон увидел похожий камень у Дэвида, он понял, что следует делать, и начал с того, что убедил Дэвида отправиться в Бруклин.

Он вспомнил, как некогда в своей жизни почувствовал холодную ярость, когда отец выпорол его, а мать выбежала из комнаты. Теперь ему снова нужно было почувствовать ярость. Ему нужны были все средства, чтобы пройти через эту битву.