Айан вышел на улицу и остановился, чтобы перевести дух. Постояв некоторое время, он вдруг в сердцах стукнул кулаком по кирпичной стене дома, словно этот удар мог освободить его от навалившихся проблем.

О чем это, черт возьми, толковала Пенди? Как она сказала? «Считай, что тебе повезло». Это в чем же повезло? В том, что, благодаря козням папаши и ее замечательной дочурки, не стало последнего, на что можно было бы рассчитывать, — Кайн-Клета. Айан нервным движением расслабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Проклятье! Пенди, которая, казалось, так предана ему, и та держит язык за зубами, когда ей это выгодно.

А что касается ее дочери… Айан даже сжал кулаки при мысли о ней. Он засунул руки в карманы и зашагал по улице. Уж этой Федре он бы… А что он может сделать с этой маленькой интриганкой? Он, конечно, придумал множество всяких вариантов расправы, каждая приятнее другой… Айан даже злорадно ухмыльнулся.

Федра лишила его законного наследства, это ясно как Божий день, но надо же — за эти годы она неожиданно превратилась в самое соблазнительное, очаровательное существо, какое он когда-либо встречал. Даже в этом простеньком сером платье она выглядит так привлекательно…

Рози, которая всегда одевалась с шиком — кружева, меха, блестящий шелк, — не могла бы сравниться с Федрой Пенденинг в светло-сером льняном платье.

Наверное, он подсознательно почувствовал в ней этот зарождающийся шарм в тот день, когда поехал провожать ее на вокзал в Эксетер. Женившись и овдовев, он потом не раз вспоминал ту юную девушку, которую, поддавшись минутной слабости, поцеловал на платформе осенним ветреным днем.

Айан ничего не мог поделать — воспоминания, неожиданно мучительные, заполнили все его мысли. Он шел по улице, не обращая ни на кого внимания, иногда даже натыкаясь на прохожих.

Вот черт, пора бы забыть этот поцелуй, забыть вкус ее губ, ощущение податливого девичьего тела в руках… Сейчас Федре — сколько? — двадцать семь. У нее великолепное тело взрослой женщины, округлые формы. «Все на месте» — как бесстыдно выразился отец. Да неужели Чарльз способен… Айан даже остановился, а потом махнул рукой. Какое ему дело до того, что старик делает с Федрой в постели? Важнее, что с ним, Айаном, теперь будет.

На вершине холма он остановился — внизу перед ним был Кайн-Клет, дом его детства и юности. За ним простирается лазурная морская гладь. Сегодня море спокойное, приветливое, вид отсюда умиротворяющий. Айан сделал полной грудью вдох и ощутил запах, который нередко вспоминался ему где-нибудь в душном городе… Где бы он ни был, думая о доме, всегда представлял себе Кайн-Клет.

Но скоро у него не будет своего дома, и все из-за своенравного отца, лишившего сына всех прав, и женщины, которая бессовестно отобрала у него эти права. Мысль об этом больно ранила его, тем более эта женщина когда-то давным-давно, еще в той жизни, призналась ему в любви.

Хватит с него любви. Хватит и обещаний. Айан знает, что любовь — это миф, придуманный тупыми оптимистами и глупыми мечтателями, а обещания не стоят ничего, если их дает какая-нибудь маленькая ведьма.

— Спасибо, Рози, — пробормотал он, следя за полетом чайки. — Ты преподала мне хороший жизненный урок, но, видать, я его не слишком хорошо усвоил.

Чайка, словно в ответ, раскричалась, и он зашагал к дому, который еще вчера считал своим самым надежным якорем в жизни.

Через пятнадцать минут Айан уже входил в гостиную, вид у него был деловой и строгий. Теперь он для всех будет только таким — главой фирмы «Требэниан адвертайзинг».

Чарльз сидел в своем кресле, мачеха стояла спиной и разливала напитки. Услышав шаги, она резко обернулась и, естественно, разлила шерри-бренди на ковер. Айан укоризненно посмотрел на пятно, потом на неловкую хозяйку и покачал головой.

Федра от досады закусила губу, но ее больше волновало, что за разговор состоялся у Айана с матерью, и она усиленно пыталась угадать это по его лицу. Он только усмехнулся.

— Ну как мама? — спросила Федра, передавая рюмку шерри мужу, который скорчил недовольную гримасу — он всегда предпочитал виски.

— Мне показалось, что она совсем неплохо себя чувствует, — ответил Айан. — Гораздо лучше, чем я ожидал, если судить по твоим рассказам.

Ей не понравился тон, которым он произнес все это. Неужели намекает, что ничего такого серьезного с мамой нет?

— Я не наврала тебе, — попыталась оправдаться она. — У мамы действительно артрит.

— А разве я сомневаюсь?

Айан подошел к столику и налил себе виски.

— Нет, но я подумала…

— Лучше не надо. Только все запутаешь.

Он поднял стакан и принялся смотреть сквозь него на свет, словно любуясь цветом.

Федра старалась не сердиться на него, напомнила себе, что Кайн-Клет родной дом Айана и ему нелегко смириться с тем, что его можно потерять, но это не помогло ей. Он же так и будет издеваться над ней, поэтому, если она не собирается запустить в него чем-нибудь тяжелым, лучшее — это промолчать. Федра гордо выпрямилась и прошла мимо Айана, даже не взглянув на него.

Она отправилась на кухню и занялась ужином, а когда вернулась, чтобы пригласить мужчин к столу, разговор о визите к матери больше не возобновлялся.

Только Чарльз чувствовал себя превосходно: наслаждался едой — уписывал камбалу, так что за ушами трещало, — с удовольствием подкалывал Айана по поводу его работы в рекламе и с не меньшим удовольствием наблюдал, как тот реагирует. Айан поначалу раздражался и злился, но, заметив, что это доставляет отцу немалое удовольствие, взял себя в руки. К явному разочарованию старика, он уткнулся в тарелку и на все последующие ехидные замечания только ухмылялся или пожимал плечами.

Федра, обратив внимание, что муж начинает нервничать, забеспокоилась, не спровоцировало бы это очередного приступа, и уже хотела было вмешаться, но тут зазвонил телефон, и она поспешила в холл, радуясь, что можно хоть на минутку отвлечься.

Звонили из конторы Айана. Он отложил салфетку и неспешно проследовал к телефону, а вернувшись, спокойно продолжил ужин, игнорируя полные любопытства взгляды отца и мачехи. Словно нарочно, он аккуратно собирал с тарелки горошины и тщательно прожевывал картофель. Наконец, выпив воды, Айан сказал:

— Уверен, вы ужасно расстроитесь, узнав, что мне придется через час уехать в Лондон.

Федра отвела взгляд и ничего не сказала, а Чарльз воскликнул с ехидным смешком:

— Случилось страшное? Агентство обанкротилось?

— Ничего подобного, — спокойно ответил Айан. — Просто нужно срочно разобраться с некоторыми счетами. А утром я улетаю в Париж.

— В Париж? — удивленно и вместе с тем разочарованно спросила Федра. — Но ты же не можешь?..

— Конечно, могу, — сухо сказал Айан. — Но не думай, что я не вернусь и не проверю, чем ты тут занимаешься. Не советовал бы тебе планировать…

— Планировать — что? — перебила его Федра. — Если ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, чтобы ты хорошенько присматривала за моим отцом и за домом, — заявил он. — И мне не хотелось бы потом узнать, что ты время от времени наведываешься в банк. Смотри, чтобы папа не разорился, пока он сам в состоянии найти применение своим деньгам.

— Эй! Федра мне жена! — воскликнул Чарльз. — Следи за тем, как ты с ней разговариваешь!

— Я послежу, но только за ней самой, — ответил тот. — Уж в этом ты не сомневайся. А теперь, прошу извинить… — Айан отодвинул стул и встал, иронически поклонившись Федре. — Извини, не могу больше позволить себе наслаждаться такой изумительной едой. Но ты же прекрасно понимаешь: всему свое время.

Она тоже встала, стараясь держаться с достоинством и не позволить себе разозлиться или расстроиться.

— А к чему это замечание? — спросила она, встав перед ним в воинственной позе.

— Ты же неглупая женщина, Федра, — ответил Айан. — Неужели не догадываешься? — Он послал ей воздушный поцелуй. — До свидания, мачеха! — пропел он и повернулся к отцу: — До свидания, папа. Я вернусь, как только улажу свои дела в Париже. Увидимся.

Федре после всех этих язвительных намеков хотелось послать его ко всем чертям, но ей показалось, что с отцом он попрощался другим тоном, во всяком случае взгляд его стал теплее, и за это она на мгновение простила Айана. Ну а сам Чарльз, естественно, не преминул заявить, что не надеется на новую встречу с сыном.

Через полчаса Айан уже выезжал из ворот особняка, а Федра через окно провожала взглядом новенький «порш» и думала, что дела в рекламном агентстве идут не так уж плохо, раз его директор может позволить себе купить такую дорогую машину.

На следующее утро, дождавшись медсестру Клеменс, которая по договоренности периодически дежурила у Чарльза, Федра улизнула в город — ей не терпелось повидаться с матерью.

Позвонила в дверь и прислушалась — раздались какие-то беспорядочные шаги, потом хлопнула дверца какого-то шкафчика, и только после этого мама открыла дверь. Федра сразу догадалась в чем дело — спрятать сигареты можно, но запах остается!

— Ма, ты снова курила! — укоризненно заметила она.

— Последняя, — со вздохом сказала та. — Больше не буду.

Что ей на это ответить? Каждый раз одни и те же обещания. Конечно, Федра беспокоилась по поводу того, что мать курит и никак не может избавиться от этой вредной привычки — для нее с ее состоянием здоровья это особенно опасно. Но ссориться с ней не хотелось.

Они прошли на балкон, где было гораздо приятнее посидеть. Эстер спохватилась и предложила дочери выпить чашечку кофе. Получив согласие, она отправилась на кухню.

— Ну и что Айан тебе сказал? — спросила Федра, когда они наконец устроились в креслах.

— Да ничего такого, — ответила Эстер, отпив глоточек кофе. — Он мне показался немного угрюмым.

— Да, он угрюмый, мрачный и злой. Так он ничего не говорил о нашем с Чарльзом браке?

— Нет. Когда я спросила, как он к этому относится, Айан ответил, что желает вам счастья, — сказала Эстер, потрепав дочку по руке. — По правде говоря, дорогая, по нему не видно, что это известие его сильно обрадовало.

— Но ты ничего не рассказала ему?

— О том, почему ты вышла замуж за Чарльза? Нет, ты же просила меня не говорить. А кроме того… — Она подложила под спину подушечку. — Айану будет нелегко смириться с таким твоим решением. Бог его знает, как он воспримет его… Так что лучше уж ты сама ему первая объяснишь…

— Да уж я и не рада, что все это затеяла, — проговорила Федра.

— Как? Ты это о чем?

— Ой, мама, он просто свинья! Так вел себя все это время, ужас. Наверное, надо было позволить мистеру Требэниану продать дом и не вмешиваться. — Федра опустила голову и уставилась невидящим взглядом в пол.

— Если бы Чарльз Требэниан хотел продать дом, он бы непременно сделал это, — уверенно заявила Эстер, поглядывая искоса на дочку. — Как хочешь, но у него на уме было что-то еще.

— Он просто хотел жениться на мне? Зачем ему это? Ведь ничего не изменилось, только у меня фамилия другая, да называю я его по имени, чтобы все выглядело естественнее. Но на самом деле я его экономка.

— Из того, что ты мне говорила, следует, будто Чарльз женился на тебе, чтобы Айан с Джоан не переругались из-за завещания. И он согласился оставить дом тебе, вместо того чтобы продать его Питеру Шарки, который собирается превратить его в дорогой отель.

— Да, все так. Только я не верю, что дети могли бы поссориться из-за завещания. Джоан Кайн-Клет не нужен, а Айан…

— Айан у нас парень гордый, знаю. Но ведь Чарльз тоже это знает, так? — Эстер медленно отпила еще несколько глотков кофе, потом сказала: — Видишь ли, Чарльз всегда готовится ко всему загодя, все обдумывает и просчитывает. Женившись на тебе, он, возможно, решил перестраховаться. Разве что… — Она замолчала.

— Разве — что? — нетерпеливо переспросила Федра.

Эстер пожала плечами.

— Не знаю. Во всяком случае, если бы он хотел наказать детей за непослушание, то продал бы Кайн-Клет. Но этого он как раз и не сделал.

— Нет, не сделал.

Она сама не понимала мотивов Чарльза, но знала, что самое бесполезное занятие — это пытаться постичь замыслы Требэнианов. Федра хотела еще поговорить с матерью, но тут взглянула на часы и вскочила.

— О Боже! Не думала, что уже так поздно! Клеменс, сиделка мистера… то есть Чарльза, должна скоро уходить. Не обижайся, я побегу. — Она обняла Эстер, попрощалась и поспешила домой.

По дороге домой Федра напряженно думала, пытаясь хоть как-то связать концы с концами. В самом деле, размышляла она, Чарльз мог вполне достичь своей цели, как в свое время он ее обозначил вслух, и без женитьбы на ней. Но тогда он бы лишил себя удовольствия увидеть растерянность своих детей… В общем, реакция Айана не слишком его удовлетворила. А Джоан?.. Та еще ничего не знает. И потом, одно дело продать дом, а совсем другое — выкинуть такой фокус с женитьбой…

Нет, ей все равно не понять Чарльза с его странными затеями. Похоже, в основе его последних действий лежит одно желание — посеять смуту… Почему она пошла на это, ей было совершенно ясно. Что ж, пока этого вполне достаточно. Хватит заниматься досужими домыслами, главное сейчас — забота о муже, хозяине.

Прошла неделя. Айан не появлялся, и от него не было никаких известий. Это обстоятельство даже радовало Федру, на душе которой стало значительно спокойней.

Но тут вдруг, на фоне кажущегося благополучия, здоровье Чарльза резко ухудшилось, и она вообще перестала думать об Айане. Уход за больным, да еще таким своенравным, отнимал столько сил и времени, что некогда было вздохнуть. Только одним холодным дождливым июльским утром Федра вдруг запаниковала и вспомнила о сыне больного старика.

Чуть ли не с рассвета она с нетерпением дожидалась приезда сиделки Клеменс, которую заранее попросила прибыть пораньше. Когда же наконец она приехала, Федра открыла ей дверь, едва та поднялась по ступенькам.

— О, я так рада, что вам удалось приехать пораньше, — воскликнула Федра. — Ночь прошла ужасно, а теперь он такой слабый. Не смог даже встать с постели.

— И лучше пусть не встает, — заметила сиделка, направляясь сразу к больному.

Федра последовала за ней в большую, довольно темную спальню. Здесь ничего не менялось десятилетиями. Обои уже выцвели, но Чарльз не позволял сменить их, так как их когда-то выбирала сама Хелен. Воздух в комнате был пропитан терпким запахом лекарств.

Исхудавший Чарльз выглядел особенно жалким и беззащитным на огромной кровати с пологом. Издали казалось, что несчастный старик совсем ослабел, но, когда Федра подошла поближе, она увидела, каким колючим и злобным взглядом он взирает на пришедшую медсестру.

— Его нужно немедленно отвезти в больницу, — заявила Клеменс, быстро осмотрев больного. — Я позвоню доктору Полсону.

— Черта с два! — немного визгливо выкрикнул Чарльз.

Медсестра повернулась к Федре, ожидая поддержки.

— Миссис Требэниан, вы должны понять…

— Я все прекрасно понимаю! — вмешался Чарльз. — Вы хотите упечь меня в больницу, чтобы я поскорее там сдох.

— Мистер Требэниан! Мы хотим помочь вам, а не…

— Если вы, сестричка, хотите мне помочь, то выметайтесь вон из моего дома!

— Ну-ка, мистер Требэниан…

— И не понукайте, Нэнси Клеменс! — Чарльз даже привстал на локтях, глаза его сверкали. Вы не можете поместить меня в больницу против моей воли. Федра, проводи медсестру!

Но эта эскапада далась Чарльзу нелегко. Строго глянув на обеих женщин, он без сил повалился на подушки.

— Не беспокойтесь, — прошептала Федра медсестре. — Я сама о нем позабочусь. Он сейчас поспит немного.

Они вышли из спальни, и Клеменс, подойдя к телефону, сказала:

— Я позвоню доктору Полсону, и он все устроит самым наилучшим образом.

— Да, конечно.

Когда медсестра уехала, Федра тоже подошла к телефонному аппарату, стоявшему в углу на столике, и набрала номер квартиры Джоан. Там никто не ответил. Она тяжело вздохнула — выхода не было. После секундного раздумья она набрала другой номер.

— Мистер Требэниан? — переспросила на том конце секретарша Айана. — Да, он вернулся, но, к сожалению, я не могу соединить вас с ним. У него совещание.

Значит, Айан вернулся, с печалью подумала она. Но даже не подумал позвонить и справиться о здоровье отца? Федра посмотрела в окно — проливной дождь заливал стекла… Природа плакала так же, как плакала ее душа.

— Дело в том, что я должна поговорить с ним, — сказала она твердо. — Это очень срочно.

— Извините, но он занят. Может быть, вы назовете свое имя и…

Федра стиснула зубы. Да, недаром эту бабу Джоан называет солдатом в юбке! Она действительно надежно охраняет своего босса.

— Миссис Требэниан. Его мачеха.

— Мачеха? — удивленно воскликнула секретарша. — А я и не знала…

Через секунду она услыхала голос Айана.

— Федра? Что это ты вздумала звонить мне на работу? У меня через пять минут начинается важное совещание, после которого…

— Тебе лучше все отменить на сегодня. Отец очень плох. Его нужно срочно отвезти в больницу, но он не соглашается ехать.

На том конце провода воцарилось молчание. Когда Айан заговорил снова, в голосе его слышались горделивые нотки:

— Конечно, он не поедет. Требэнианы не умирают в больнице. Организуй круглосуточное дежурство сейчас же. И не вздумай экономить на этом. Поняла?

Федра, если бы могла, дала бы ему трубкой по башке.

— Разумеется. Но ты уверен, что нет необходимости ему ехать в больницу?

— Нет, и ты будешь выполнять то, что я приказал. Ему нужен хороший уход, и он его должен получить. И мне плевать, если для этого понадобится потратить все, что ты собиралась спустить на свои нужды.

— Что? — воскликнула Федра, не веря своим ушам; она готова была расплакаться. — Айан, неужели ты считаешь, что я могу лишить твоего отца хорошего ухода, чтобы…

— Чтобы эти деньги растранжирить на себя? Да, мне пришло такое в голову. Так, все, не теряй времени. Давай действуй, а я приеду, как только смогу. Ты звонила Джоан?

Больше всего на свете ей хотелось высказать наглецу все, что она о нем думает. Но это всегда успеется, сейчас есть дела поважнее.

— Нет, я не смогла дозвониться, — холодно ответила она. — Оставляю это тебе. Надо же еще чем-нибудь занять свои мысли, кроме домыслов про злых мачех, которые замышляют всяческие козни против твоего отца. А ведь я искренне люблю его, Айан. Все. До свидания. — Федра повесила трубку, не дожидаясь ответа, и поспешила наверх в спальню.

К черту Айана! Он не стоит того, чтобы из-за него горевать, подумала она и постаралась выбросить его из головы.

Чарльз еще спал, и во сне черты его лица сделались мягче, он выглядел добрее. Она узнала в нем того замечательного человека, который так бескорыстно помогал ей всю жизнь. Жаль, что Джоан с Айаном не знают его таким… Она нагнулась, чтобы убрать со лба старика прядь седых волос.

Вскоре приехал доктор Полсон. Он согласился, что при данных обстоятельствах у постели больного нужно организовать круглосуточное дежурство квалифицированных медсестер. Не имеет смысла транспортировать старика в больницу, от этого его состояние только ухудшится.

Через час прибыла медсестра, маленькая аккуратненькая блондинка, и Федра смогла пойти позвонить матери.

— Я сейчас приеду, — решительно заявила Эстер.

Как сказала, так и сделала. Буквально десять минут спустя она уже стояла в холле, немного запыхавшаяся, но очень деловитая.

— Ой, мама! Не надо было так спешить, — упрекнула ее Федра. — Он еще спит.

— Ну и хорошо. Значит, не может вас тут всех доводить до белого каления, да? Ну пойдем, посмотрим на него.

Услышав звук ее шагов, Чарльз открыл глаза.

— Эстер, — улыбнулся он. — Я знал, что ты придешь.

— Еще бы мне не прийти! Мы с тобой столько лет вместе, а? — неожиданно севшим голосом сказала она.

— Точно. Подойди поближе, я хочу тебя увидеть, — прошептал он и протянул руку.

Эстер шмыгнула носом и схватила его за руку.

— Да на что тут особенно смотреть? — попробовала отшутиться она и присела на кресло рядом с кроватью.

— Чушь! Ты все еще привлекательная женщина. Почти такая же хорошенькая, как моя медсестра. — Он кивнул в ту сторону, где находилась симпатичная сиделка с вязаньем в руках.

Та рассмеялась, а Эстер покачала головой.

— Чарльз, не стоит делать мне всякие пустые комплименты, — сказала она.

— А я действительно так считаю. И всегда так считал. Прости… Надо было давно понять, но… Оказалось, что уже поздно, да? Ты и я, мы… — Он тяжело вздохнул, и рука его бессильно повисла.

Наступила тишина, которую нарушал только стук спиц вязальщицы. Федра увидела, что мать закрыла глаза, словно ей невыносимо было видеть своего бывшего хозяина в таком состоянии.

— Он заснул, мама, — прошептала она.

Эстер вздрогнула.

— Да-да, знаю, — проговорила она, открыла глаза и поглядела на лежащего перед ней на кровати беспомощного старика. — Когда я впервые увидела его, он был таким статным, таким красивым, знаешь?

Она потихоньку встала, наклонилась к Чарльзу и легко поцеловала его в губы. Он застонал и пролепетал:

— Хелен…

У Эстер задрожали плечи, и она очень тихо что-то сказала, так тихо, что никто из присутствующих не расслышал что.

— Может, еще посидишь? — сказала Федра, считая, что сейчас происходит нечто очень важное.

Федра не понимала, что именно, но хотела подбодрить мать.

— Нет, ничего… ничего… Скоро с ним будут его дети. Присматривай за ним, Федра. Я… — Она не закончила фразы, бросила последний, полный отчаяния взгляд на Чарльза и поспешила прочь из спальни.

Федра подождала немного и последовала за ней. Мать спускалась по лестнице, но неожиданно остановилась, держась за перила обеими руками.

— Мама? С тобой все в порядке? — взволнованно спросила дочь.

Эстер медленно повернулась и поглядела на нее — в глазах ее стояли слезы.

— Мама! — повторила Федра, не зная, как реагировать на это. Она не помнила, когда видела свою мать плачущей.

Эстер только покачала головой и пошла вниз очень осторожно, словно прощупывая каждую ступеньку. Со стороны могло показаться, что это идет очень старая женщина.

— Ступай к Чарльзу, — сказала она дочери, когда они вышли в холл. — Скажи ему… Нет, ничего не говори. Просто позаботься о нем. Пожалуйста.

Голос ее то звучал выше, чем обычно, то срывался. Федра обеспокоенно следила за матерью, в то время как та надевала плащ. Вот взяла зонтик, открыла дверь… На улице по-прежнему лил проливной дождь.

— Мама, не стоит тебе выходить в такую погоду, — сказала Федра. — Все-таки у тебя артрит…

Она тоже вышла на крыльцо и тут только увидела у ворот старенький «фиат» Ангуса Купера. Это значит, что он подвез мать сюда и все это время ждал ее. Федра даже рот раскрыла от удивления, а Эстер тем временем села в машину, и они с Ангусом выехали на дорогу.

А через три часа возле дома остановился еще один автомобиль — «порш». Федра вышла на крыльцо встречать Айана и сразу заметила, что выражение его лица стало еще жестче — губы поджаты, брови нахмурены, взгляд тяжелый, напряженный.

Ну и Бог с ним! — подумала она. Мне до него вовсе нет дела! Лучше бы с ним не разговаривать. Но это вряд ли возможно.

— Как он? — спросил Айан, выскочив из машины под проливной дождь.

На нем был строгий деловой костюм, он даже не накинул плащ, не взял зонтик. Взбежав по ступенькам, он остановился перед Федрой, которая, несмотря на свою давнюю обиду, вдруг залюбовалась им — так хорош, слишком хорош для того, чтобы относиться к нему как к нерадивому пасынку.

— У твоего отца боли прошли, но он очень слаб, — ответила она довольно сухо. — Доктор Полсон говорит, что его нельзя волновать.

Айан бросил на нее недовольный взгляд и проследовал в дом.

— Ты что, хочешь сказать, будто я способен его расстроить? — сердито бросил он через плечо.

— Ты способен расстроить кого угодно, — не преминула подколоть его Федра. — Постарайся все-таки проявить чуткость.

Айан резко повернулся, при этом она едва не натолкнулась на него, и они оказались так близко друг от друга, что их тела почти соприкоснулись.

— Я всегда очень чуток. Но ты права в одном, Федра, — сказал он, буквально сверля ее взглядом. — Мне доставит удовольствие расстроить тебя, как только мне представится такая возможность.

Сказал как отрезал, повернулся и пошел, вернее понесся наверх, а Федра так и осталась стоять, закусив губу от обиды, готовая запустить ему в спину чем-нибудь тяжелым. Какой же мерзавец! Только бы говорить всякие пакости… Она решила было не идти в спальню и дать сыну возможность побыть с тяжелобольным отцом наедине, правда при сиделке, но потом передумала. Айану доверять нельзя, он может что-нибудь не так сказать, а Чарльз в таком состоянии, что легко заведется от любой чепухи. Поэтому она медленно поднялась наверх и застала Айана склонившимся над кроватью. Сиделка тактично повернулась к ним спиной, раскладывая на столике какие-то лекарства.

Когда Айан заговорил, голос его звучал совсем по-другому, не так, как минуту назад, — тон был мягкий, почти ласковый.

— Привет, папа, — услыхала Федра. — Не стоило тебе впадать в такие крайности только для того, чтобы повидать меня.

— А ты уж возомнил черт знает что, — проговорил Чарльз. Говорить ему было трудно, но неожиданно он добавил с вдруг вернувшимися к нему знакомыми интонациями: — Не надо было тебе жениться на Рози.

— А я бы и не женился, если бы ты не вмешивался и не запрещал мне, — признался Айан и с улыбкой взглянул на неожиданно закашлявшую Федру.

Чарльз отдышался немного и только потом проговорил:

— Это правда? Выходит, ты и в банк пошел бы работать, если бы я не уговаривал тебя?

— Нет. Это совсем другое дело. Меня всегда привлекала реклама.

— Пусть будет по-твоему, — скривился отец. — Что ж, тогда мы еще посмотрим, кто из нас будет смеяться последним. Понял? Я оставил все Федре.

— Я знаю.

Айан снова взглянул на Федру. Та в испуге даже попятилась, хотя ничего угрожающего в его взгляде не было.

— Вот так-то, поделом тебе, мой мальчик. Ты же сам это понимаешь? — продолжал Чарльз.

— Думаю, что вполне, — согласился Айан и выпрямился, расправив плечи. — Надо было мне давно присмотреться к Федре повнимательнее.

Она сделала еще шаг назад и стукнулась спиной о косяк двери. Тут уж сомнений нет — в лице Айана появилось былое воинственное выражение, он даже выпятил подбородок. Черт его побери! Знает же, что она не может спорить с ним в присутствии больного!

А старик тоже понимал это и, очевидно, сожалел, что будет лишен возможности стать свидетелем неминуемого из-за его хитростей скандальчика. Было заметно, что Чарльз устал, но он все же собрался с силами и сказал:

— Да уж, мальчик мой, вот это тебе и следует сейчас сделать — присмотреться повнимательней к Федре.

Через минуту он уже заснул. Айан подошел к Федре развязной походкой, засунув руки в карманы и нагло ухмыляясь.

— Ну? — процедил он сквозь зубы. — Откуда мне начать тебя рассматривать?

Не сказав ни слова, Федра вышла и отправилась на кухню готовить ужин.

Федра не слышала, как Айан вошел на кухню, но, спиной почувствовав взгляд, резко обернулась. На секунду их глаза встретились, и она снова принялась чистить картошку.

— Федра… — тихо позвал он, подошел к ней и, взяв ее за плечи, повернул к себе. — Скажи мне, давно отец в таком состоянии?

От близости к нему, от ощущения его горячего дыхания на своем лице она замерла и дрожь пробежала по всему телу. Изо всех сил Федра старалась не выказать своего состояния. Но тщетно. Не имея сил выдавить из себя ни слова, она стояла, опустив голову и нервно сжимая в кулаке нож.

— Ну? Что скажешь? — нетерпеливо потребовал Айан.

Она бросила нож в раковину и посмотрела ему прямо в глаза.

— Чарльз некоторое время болел, но ему стало хуже вчера, — ответила Федра. — Ты был бы в курсе, если бы приехал проведать его, как обещал.

— Если хочешь знать, — сказал Айан, — я из Парижа полетел прямо в Нью-Йорк, вернулся вчера поздно ночью и собирался приехать завтра. Ты сделала то, что я сказал тебе?

Тон его снова стал деловитым, холодным.

— То, что ты мне сказал? — с сарказмом переспросила Федра.

— Да. Я велел тебе устроить круглосуточное дежурство у его постели. Ты сделала это?

— Сделала, если ты заметил. Я его жена, Айан, и забочусь о нем. В отличие от тебя, я ухаживаю за ним уже год. Как только стало ясно, что Чарльз ни за какие коврижки не поедет в больницу, я немедленно наняла сиделок. Что еще я могла сделать?

— Ничего. Надеюсь, это было не слишком обременительно для тебя.

Федре ужасно не понравился его пронизывающий взгляд, ей были отвратительны его упреки, обвинения и подозрения. Он сам стал ей отвратителен. Но там, наверху, лежит больной Чарльз, ее бывший хозяин и нынешний муж, а посему сейчас не время и не место начинать перепалку с его сыном.

— Мне было приятно хоть что-то для него сделать, — сухо сказала она и повернулась к столу.

Она чувствовала, что Айан продолжает стоять за ее спиной, но решила не обращать на него внимания. Она взяла картофелину и принялась ее чистить. Но этот тип обладает какой-то особой магнетической силой. Пока он рядом, она не может не думать о нем, не ощущать на себе его взгляд.

Неожиданно Федра почувствовала его твердую ладонь на своей шее и замерла. При этом Айан что-то тихонько сказал, но она не расслышала что. И хорошо что не расслышала, ведь от него ничего кроме пакости ждать не приходится…

Он ушел, а Федра еще долго приходила в себя. Это какое-то наваждение! Немедленно выброси его из головы! — приказала себе Федра. Сделав несколько глубоких вдохов, она потерла шею… и принялась за приготовление ужина.

Позже, когда настало время ужина, она накрыла стол на двоих, взяла свою тарелку с едой и отправилась наверх.

— Вы можете идти ужинать вниз, — сказала она Айану и сиделке, войдя в спальню. — Все уже на столе. А я посижу возле мужа.

Сиделка отложила вязанье и вопросительно глянула на Айана, который сидел возле постели спящего отца.

— Смотрите, какая заботливая жена! — буркнул он. — Пойдемте!

Федра проводила их взглядом и искренне пожалела маленькую блондинку, которой предстояло провести время за одним столом с этим занудой. Однако, когда через полчаса они вернулись, по скучному выражению лица Айана было видно, что дамочка, которой надоело сидеть молча, явно достала его своей болтовней. Федра молча вышла и отправилась в комнату Айана, где быстро постелила ему свежие простыни, после чего достала плед в красную и черную клетку, его любимый… Но это ведь было давно, когда он еще был подростком… Она вспомнила те времена, и ей взгрустнулось.

Помыв посуду, Федра пошла в спальню мужа, намереваясь провести остаток вечера с Чарльзом. Там она застала картину, которая ее несколько удивила: Айан читал вслух газету проснувшемуся отцу. Чарльз смотрел на сына, и выражение его лица было таким, какого Федра еще не видела у него, — спокойным, сосредоточенным, а во взгляде отсутствовало обычное ехидство и готовность уколоть. И все-таки ей показалось, что старик что-то замышляет, что-то у него на уме… Она нахмурилась — надо же, даже в таком состоянии ему охота строить козни.

Они не обратили на Федру внимания, и она потихоньку вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Федра сидела в одной из самых неуютных комнат дома, в которой раньше размещалась библиотека Требэнианов и которая теперь имела иное предназначение — здесь смотрели телевизор. Чарльз неодобрительно относился к тому, что называл пустым развлечением, но признавал необходимость следить за новостями и поэтому позволил установить небольшой телевизор в этой мало используемой комнате. Сейчас Федра без всякого интереса смотрела передачу о животных и птицах. Тут появился Айан и сообщил, что отец заснул, с ним сиделка и им можно обоим пойти немного отдохнуть.

— Очень хорошо, — сказала Федра и встала с диванчика. — Я тебе уже постелила.

— Спасибо. А как ты догадалась?

— Что? — не поняла она.

— Что я не собираюсь спать в твоей постели.

Она выключила свет в комнате, чтобы он не увидел ее глаз. Вне сомнения, этому наглецу доставило бы удовольствие узнать, как свирепа бывает маленькая мачеха.

— Ты, может, удивишься, Айан, — сказала она непринужденным тоном, — но я ведь тоже не собиралась спать с тобой в одной постели. Мне кажется, ты слишком серьезно относишься к моему имени. Мама в свое время увлекалась греческой мифологией, поэтому так назвала меня. Но, поверь, ей тогда и в голову не могло прийти, что я выйду замуж за ее хозяина. Вряд ли твой отец ассоциировался у нее с Тезеем. А уж из тебя Ипполит просто не получится.

— Отрадно это слышать. У него была несчастная судьба, правда?

— Правда, — ухмыльнулась Федра, которой вдруг стало весело. — Когда он отверг ухаживания мачехи, она покончила с собой — вот этого я, само собой, делать не собираюсь — и оставила предсмертную записку, в которой обвинила Ипполита в том, что он изнасиловал ее.

— А он действительно это сделал? — тихо спросил Айан, наклонившись к ее уху.

Федра пошла вперед.

— Нет, но его папочка Тезей поверил в навет и уговорил своего отца Посейдона наслать морское чудовище, чтобы испугать коней Ипполита, когда тот будет ехать в колеснице по берегу. В результате колесница перевернулась и Ипполит погиб, растоптанный конями.

— Ты так увлеченно все это рассказываешь, — заметил Айан, повернув ее за руку к себе. — Мачеху звали Федра, насколько я помню.

В его голосе появились веселые нотки. Или Федре это показалось?

— Да. Но бедняжка ни в чем не виновата. Это Афродита все подстроила. Она сделала так, что та страстно влюбилась в Ипполита. Но тебе не о чем беспокоиться, Айан. На сей раз Афродите не удастся заставить твою мачеху влюбиться в тебя.

Нет, она не ошиблась — он действительно развеселился. Даже при неярком свете маленьких светильников на лестнице было видно, что Айан улыбается.

— Тебе и убеждать меня в этом не надо, — сказал он. — Зачем тебе расточать свои чары на молодого здорового мужчину, который к тому же полон решимости вернуть себе свое наследство.

Федра поджала губы, мысленно просчитала до тридцати и, только полностью успокоившись, сказала ледяным тоном:

— Спокойной ночи, Айан! — С этими словами она быстро вышла из комнаты.

Искушение дать ему пощечину было слишком велико, чтобы медлить. Но она понимала, что потом только пожалеет о своей же слабости, да и Айану нельзя давать повод торжествовать — вот, мол, сумел довести ее до крайности. Если он не понимает, что сейчас, когда так тяжело болен отец, не до выяснения отношений, то Федре далеко не безразлично состояние Чарльза. Ей нужно думать только о том, как помочь старику, а не о том, как отомстить этому зарвавшемуся типу… Да и рассказать Айану всю правду она пока не может — ничего этим не добьется, а только спровоцирует новый скандал.

Долго еще она ворочалась в постели, придумывая, как бы насолить Айану, а когда заснула, то видела его во сне, и этот сон был почему-то очень приятный.

Утром Чарльзу стало еще хуже, и Федра и думать забыла о своей обиде на Айана.

Где-то в середине дня, как раз после ланча, за окном раздался звук подъехавшего автомобиля. Федра как раз закончила мыть посуду. Она быстро вытерла руки и поспешила к парадной двери, а туда уже входила молодая женщина в роскошном черном костюме. Холл наполнился запахами дорогой косметики и духов.

— Джоан! — закричала Федра. — Ты приехала! О, я так рада тебя видеть.

— Ба, да это же наша молоденькая миссис Требэниан! — усмехнувшись сказала сестра Айана. — Приятно видеть тебя. Когда Айан сообщил мне, что ты вышла замуж за папу, я просто не поверила своим ушам.

— Ты против?

— Нет, конечно. А мне-то что? Это тебе жить с ним.

Не так уж долго, судя по тому, что говорит доктор Полсон, подумала Федра и попыталась улыбнуться Джоан, но вместо улыбки на ее лице появилась какая-то болезненная гримаса.

— Спасибо, — проговорила она. — Я была уверена, что ты не станешь возражать.

В это время на лестнице показался Айан. Он вышел из спальни Чарльза, где провел все утро. Вместо уже привычного делового костюма на нем были простые серые брюки и черный пуловер. Федре было странно видеть его в таком обличье.

— Джоан? — удивленно спросил Айан, спускаясь в холл. Подойдя поближе к сестре, он потянул носом. — Ты в чем выкупалась? В одеколоне?

— Это так ты приветствуешь сестру? К твоему сведению, это очень дорогие духи, и Антону они нравятся. — Джоан кокетливо поправила волосы, а потом протянула руки к брату. — Иди сюда, поздоровайся со мной как положено. А потом расскажешь мне о самочувствии отца. Ведь он поправится, да? Он всегда выздоравливал…

Айан обнял сестру, чмокнул ее в щеку, потом отступил на несколько шагов и озабоченно посмотрел на нее.

— А что Антон? — спросил он. — Ты привезла его сюда?

— Нет, не смогла. Он же еще на гастролях. И нечего смотреть на меня, словно я в чем-то провинилась. Антон мой муж, и мне он нравится.

— Но отцу он не нравится, — заявил Айан.

— Не нравится, и я это сама знаю. Ему никогда не нравилось, что Антон танцор. Он не считает это достойным занятием для мужчины. Айан, ты даже не сказал мне, как он?

— Ты мне и не дала ничего сказать. Он очень плох, Джоан. Но ты бы лучше пошла и сама посмотрела. Только я на твоем месте сперва вымылся бы, от тебя так разит духами, что отец решит, что ты прибыла прямиком из борделя.

— Ты свинья, Айан, — беззлобно сказала Джоан. — А папе полезно понюхать что-нибудь более приятное, чем лекарства.

С этими словами она пошла наверх.

— Хорошо, что Джоан приехала, — сказала Федра, провожая ее взглядом. — Доктор Полсон говорит, что Чарльз долго не протянет.

— А ты не дождешься, когда все станет твоим? — язвительно спросил Айан.

— Нет, — отрезала она и вдруг решилась: — Я хочу тебе кое-что сказать, Айан… — Да, сейчас или никогда, мелькнуло в голове. — Но ты, может, и не захочешь слушать…

— Если это касается моего отца, то я весь внимание.

— Да, конечно. Дело в том… — Она с трудом подбирала слова. — Я вышла замуж за твоего отца…

Но ей не удалось закончить фразу. Неожиданно на лестнице раздались рыдания, и через секунду появилась Джоан. Спотыкаясь она спустилась вниз и бросилась к Айану.

— Боже мой, папа… Он в сознании, поздоровался со мной и даже поворчал как всегда… Но медсестра говорит…

Айан и Федра не стали дальше слушать, а опрометью бросились наверх.