Центральная больница Блэкстоуна представляла собой зловещий и мрачный комплекс корпусов, раскинувшийся на юге города. Чен высадил Кара и Лидию у главного входа и сказал, что подождет их на парковке. Кар попросил воронов тоже подождать снаружи.

– Птиц не пускают в больницы, – объяснил он.

– Обычные предрассудки, вот что это, – пробурчал Хмур.

Когда они уже направлялись к дверям, Чен окликнул их.

– Эй, Кар, – сказал он. – Спасибо тебе.

Кар покраснел и отвернулся.

– Знаешь, тебе придется к этому привыкнуть, – заметила Лидия. – Теперь ты герой Бестий.

Кар было улыбнулся, но тут же вспомнил, зачем они здесь:

– Надеюсь, с ней все хорошо.

Улыбка Лидии тоже потускнела, и она промолчала. Кар вдруг подумал, как на самом деле она относится к дочери Повелительницы Мух.

– Вы ее родственники? – спросила дежурная, когда они спросили о Селине Давенпорт в регистратуре.

– Нет, – ответил Кар. – Она наш друг.

– Боюсь, что только члены семьи могут…

– У нее их нет, – сказала Лидия. – Ее отец их бросил, а мама сейчас в лечебнице для душевнобольных.

– Ну хорошо, – смутившись, сказала дежурная. – Я посмотрю, что можно сделать.

Она быстро переговорила с кем-то по телефону, после чего сказала им идти в изолятор для несовершеннолетних.

На взгляд Кара, коридоры были слишком светлыми, и он заметил, что медсестры косятся на его разодранную черную одежду. Наконец они добрались до изолятора и увидели, что за стеклянной перегородкой натянута занавеска – так, чтобы нельзя было заглянуть внутрь. Опасаясь самого худшего, Кар открыл дверь.

Внутри стояла лишь одна кровать, шторки на окне тоже были спущены, и в комнате царил полумрак. Селина Давенпорт лежала на нескольких подушках, одетая в больничную пижаму. Медсестра проверяла ее капельницу.

– Привет, – поздоровалась она. – Дежурная сказала, что вы придете. Хотя, боюсь, с ее стороны это несколько безответственно.

Трубки и провода опутывали руки Селины, раненая нога была туго забинтована. Глаза ее были закрыты. Машины тягуче и размеренно пищали, отмечая пульс.

– Вы знаете, что с ней? – спросил Кар.

Медсестра какое-то время смотрела на лицо Селины, сейчас такое умиротворенное.

– Доктора пытаются выяснить. В ее крови какой-то яд, инфекция, и они сейчас стараются определить его. Крайне необычно для огнестрельной раны.

Медсестра сделала несколько пометок в отрывном блокноте, закрепленном на стене над кроватью.

– Она отчаянно борется. Надеюсь, что скоро ее состояние улучшится.

Щелкнув ручкой, медсестра вышла из комнаты и закрыла за собой дверь – они остались одни.

Лидия и Кар подошли к распростертой на кровати раненой девочке.

– Я долго не доверяла ей, – сказала Лидия. – Но, думаю, в конце она достойно проявила себя.

Кар присел рядом с кроватью. Ему показалось, что лицо Селины слегка опухло, а веки побледнели и подернулись синевой.

– Она не в ответе за свою мать, – сказал он и позвал он шепотом: – Селина?

Молчание.

Дверь вновь открылась, и он обернулся, ожидая вновь увидеть кого-то из медицинского персонала. Но это оказался мужчина в рыжих вельветовых брюках и ярком лиловом пиджаке.

– Феликс! – ахнула Лидия.

Квакер быстро оглядел Лидию, Селину и Кара, а затем уставился в пол.

– Я вам не помешаю? – спросил он.

Кар чувствовал, что до сих пор злится на Квакера за то, что тот не сказал ему всю правду о Полуночном Камне раньше, – но ему удалось усмирить эмоции.

– Проходите, – сказал он.

Квакер нервно подкрутил кончики усов.

– Я хотел извиниться, – сказал он тихо.

Кар не знал, что сказать, поэтому спросил:

– Где вы были?

Квакер пожал плечами:

– Кошки всегда найдут укрытие.

Он быстро вошел в комнату. Кар заметил, что Лидия мерит Квакера ледяным взглядом.

– Я слышал о том, что случилось на крыше, – сказал Говорящий-с-кошками. – Я даже отправил Фредди на сегодняшнюю встречу, хотя сам предпочел не являться.

– Почему это? – свирепо спросила Лидия. – Боитесь, что они не потерпят труса на своем собрании?

Квакер сглотнул, сжав кулаки:

– Ты права, моя девочка. У меня остро развит инстинкт самосохранения. Называй это трусостью, если тебе угодно. Я знал о Полуночном Камне и знал, как далеко готова зайти Повелительница Мух, чтобы получить его. Я не воин. Я не такой, как Кармайклы.

– Если так звучит ваше извинение, – сказала Лидия, – то не стоило себя утруждать.

Квакер смиренно кивнул и направился к выходу.

– Нет, постойте, – сказал Кар. – Я хочу знать – откуда вы узнали про Полуночный Камень? Во времена Корвуса все Бестии подписали соглашение о том, что они готовы умереть, но не разгласить тайну. Кошачьи Бестии нарушили клятву?

Квакер покачал головой.

– Не совсем так. Не стоит недооценивать упорство историков.

Кар нахмурился. Квакер запустил руку в карман и вытащил маленький свиток пергамента. Когда он развернул его, Кар узнал документ – он видел его в воспоминаниях Каната. Чернила выцвели, а буквы были такими витиеватыми, что Кар не мог их разобрать, но подпись внизу оставалась яркой. Он взял пергамент и поднес поближе к глазам.

Черный Корвус.

– Это тот самый договор! – воскликнул он.

Квакер слабо улыбнулся.

– Долгие годы этот свиток хранился в моей коллекции, – сказал он. – Я даже не знал, настоящий ли он, но догадывался о подлинности.

Кар нахмурился. Часть мозаики по-прежнему выпадала из общей картины. Он вспомнил другое видение в логове Каната, когда его мама отдала камень на хранение Говорящему-с-червями. Ее слова громко и ясно прозвучали в его голове:

«Паучий Бестий узнал о Полуночном Камне».

Но как? Если только…

Кровь застыла у него в жилах.

– Феликс, – сказал он. – Это вы рассказали Сеятелю Мрака о камне?

Квакер гордо выпрямился.

– Разумеется, нет! – сказал он. – Может, я и не самый храбрый из всех Бестий Блэкстоуна, но я не предатель.

– Простите, простите меня, – сказал Кар. – Я не должен был…

– Не извиняйся, – сказал Квакер. – Я понимаю, почему ты так подумал. На самом деле я не знаю, откуда он узнал о камне. Если бы я знал это, я бы предупредил твою маму, что он придет за ней. Она была… хорошей женщиной.

Он опустил голову, и в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь писком аппаратов жизнеобеспечения.

– Знаешь, это я похоронил их, – тихо сказал старик, подняв взгляд на Кара. Его глаза наполнились слезами.

– Что? – не понял Кар.

– Это я нашел твоих родителей, – сказал Квакер. – Вернее, коты нашли. Я отнес их тела на кладбище и сам вырыл могилы. Рядом с Генри Витом.

Кару стало труднее дышать.

– Спасибо, – хрипло сказал он. – И за послание на ошейнике Фредди. Без вашей помощи мы бы не нашли Каната.

Квакер коротко кивнул, вытер слезы, высморкался, и казалось, только теперь обратил внимание на Селину.

– Это ее дочь, да? – спросил он. – Наследница мушиного рода.

Кар подошел к краю кровати и взял в руки блокнот. Он смотрел на строчки, но в большинстве своем длинные слова ни о чем ему не говорили.

– Они говорят, что не знают, что с ней. У нее какой-то яд в крови.

Квакер вдруг встревоженно вздрогнул:

– Яд? Я думал, ее ранили из пистолета.

– Так и есть, – сказала Лидия.

Квакер нахмурился.

– К сожалению, медицина не моя специальность, – сказал он. К нему постепенно возвращалась прежняя манера общения. – Если позволите, я вас оставлю. Привести в порядок дом после вандализма, учиненного нашими полицейскими.

– Конечно, – кивнул Кар.

– До свидания, Феликс, – сказала Лидия, закатив глаза, когда тот отвернулся.

– Прощайте, – Квакер развернулся на пятках и вышел.

Когда дверь за ним закрылась, Лидия подошла к Кару и взяла его за руку.

– Ты в порядке? – спросила она. – Ты знал раньше? Про твоих родителей?

Кар покачал головой.

– Это было так давно, разве нет?

Лидия мягко улыбнулась.

– Ты можешь ненадолго оставить меня одного? – спросил он.

Лидия лишь на мгновение помедлила, затем кивнула:

– Увидимся снаружи.

Когда она ушла, Кар тяжело опустился на стул рядом с кроватью Селины – все тело по-прежнему ломило.

Это было так давно. Он не помнит ничего из того времени, когда родители были живы, и даже воспоминание о встрече с ними в Землях Мертвых выцветало, как фотография на ярком солнце. Но он никогда не забудет, какую жертву они принесли во имя того, чтобы он жил. И он никогда не станет халатно относиться к доставшимся ему силам Бестий. Он знал, что если сейчас они видят его, то оба гордятся своим сыном.

Кар накрыл рукой карман, где лежал Полуночный Камень, завернутый в носовой платок. Он не станет вновь касаться его. Род Говорящих-с-воронами не проиграл. Он не нарушил клятву, которую сотни лет назад дал Черный Корвус.

Он посмотрел на Селину, которая неподвижно, точно труп, лежала на кровати. Жертва войны Бестий, как и многие до нее. Он вдруг понял, что их будет больше. Сеятель Мрака мертв, Повелительница Мух лишилась своих слуг и больше никогда не выйдет на свободу. Однако Крамб прав – зло может отступить, но никогда не исчезнет. И когда оно проснется вновь, Кар и его вороны будут готовы встретиться с ним лицом к лицу.

Он положил ладонь на руку Селины.

– Прости меня, – тихо сказал он.

Единственным ответом ему был тихий электронный писк, отмечавший ее пульс.