Кулак Уоллингфорда с размаху опустился на обеденный стол. Тарелки задребезжали.

— Берк, неужели ты не слышал ни слова?

Финн аккуратно поправил свою тарелку.

— Боюсь, я действительно ничего не слышал. У меня возникла проблема с батареей, которую я никак не могу решить, и твое брюзжание ничуть не помогает. Пенхоллоу, друг мой, передай мне, пожалуйста, оливки.

— Что? — Лорд Роуленд повернулся к нему и растерянно моргнул. — Ты сказал, оливки?

— Да. Они стоят слева от тебя. Да, именно эти. Спасибо.

Кулак Уоллингфорда снова соприкоснулся со столом.

— Берк, ты несносный ублюдок!

— Ваша светлость, — воскликнула леди Сомертон.

— Прошу меня простить, леди Сомертон, но этот человек заслужил все, что я ему говорю. Дело в том, что я пытаюсь защитить его же собственную жалкую шкуру!

Уоллингфорд схватил свой стакан и влил в себя изрядную порцию кьянти. Взгляд, которым он в это время одарил Финна, должен был заставить того содрогнуться от страха.

— Могу тебя заверить, что моя шкура в безопасности, — спокойно ответил он.

— Его светлость уверен, — сказала леди Морли, положив вилку и нож на пустую тарелку, — что я хотела соблазнить вас, чтобы выиграть это глупое пари.

Вмешалась Абигайль, сидевшая на другом конце стола.

— Но это же абсурд, — завила она. — Если ты соблазнишь мистера Берка, автоматически будет засчитана ничья, разве нет?

Все головы повернулись в сторону мисс Хэрвуд. Она отнеслась к столь повышенному вниманию с восхитительной сдержанностью и лишь переводила взгляд с одного лица па другое, как будто искала ответ на свой разумный вопрос.

— Да, — наконец сказал Финн. — Думаю, что так и будет.

Мисс Хэрвуд повернулась к герцогу:

— Вот видите? Так что можете не переживать по поводу соблазнения, ваша светлость. Ни один разумный человек не станет изобретать такой план. Два объявления в «Таймс». Кто же пойдет на такое?

Физиономия Уоллингфорда угрожающе побагровела.

— Боже правый, Уоллингфорд, — сказала леди Морли. — Вам необходимо обратить самое пристальное внимание на состояние нервной системы. Так недалеко и до апоплексического удара. Вы обладаете медицинскими знаниями, мистер Берк?

— К сожалению, только самыми поверхностными, — ответствовал Финн и положил в рот оливку. — Их хватит только на то, чтобы в крайнем случае ослабить его галстук.

— Рад, — сказал ледяным тоном Уоллингфорд, — что не даю вам скучать. Можете потешаться надо мной сколько угодно, но ты, — он указал пальцем на Финна, — и ты, — на этот раз он указал пальцем на лорда Роуленда, — понятия не имеете, что задумали эти женщины. С момента нашего прибытия сюда месяц назад они строят козни и изводят нас, стараясь сделать нашу жизнь здесь невыносимой и заставить уехать, чтобы замок остался только в их распоряжении. Даже вы, леди Морли, не настолько испорчены, чтобы отрицать этот очевидный факт.

Леди Морли пожала своими изумительными плечами:

— Я была бы счастлива, проводив вас отсюда, Уоллингфорд, и никогда этого не скрывала.

«Только Уоллингфорда». Финн положил в рот еще одну оливку и с наслаждением почувствовал ее нежную соленость. Или она по каким-то, известным только ей причинам, пытается заставить герцога ревновать, или… Но его мозг отказался развивать эту мысль, Если леди Морли хочет привязать к себе одного из мужчин, находящихся в этой комнате, то это, вне всяких сомнений, Уоллингфорд. Все остальное было бы понижением ее теперешнего социального положения, на что леди Александра ни за что не согласится.

Уоллингфорд злобно прищурился:

— Прекрасно, леди Морли. Я хотел бы предложить вам внести изменение в пари. И повысить ставки.

— Ох, Господи, тебе что, нечего больше делать, Уоллингфорд? — поморщился Финн. — Читай! В твоем распоряжении достаточно книг. В конце концов, мы именно для этого сюда приехали.

— Герцог может присоединиться к нашим литературным дискуссиям в салоне, — сказала леди Морли. — Мы были бы рады услышать мнение мужчины. Хотя должна предупредить, Что на случай плохой погоды в наш салон следует приносить зонтик.

— Нет! Черт бы вас побрал! Простите, леди Сомертон.

— Ничего страшного, ваша светлость.

Уоллингфорд подался вперед и ткнул указательным пальцем правой руки в желтую льняную скатерть.

— Я предлагаю следующее: проигравшая сторона не только выполнит то, что предложил Берк, но и немедленно уберется из замка. — И он с чувством глубочайшего удовлетворения откинулся на спинку стула.

Лорд Роуленд присвистнул:

— Жесткие условия, брат. Ты уверен, что это необходимо? А что, если проигравшей стороной окажемся мы?

— Ты, я это прекрасно понимаю, являешься слабым звеном в цепи, — сухо ответствовал герцог, — но я думаю, что могу положиться на честь леди Сомертон, если уж больше мне не на что рассчитывать.

— Конечно, ваша светлость, — прошептала леди Сомертон. Ее лицо лишилось всех красок жизни и выглядело мертвенно-бледным даже в теплом свете дюжины свечей в блестящих медных подсвечниках.

Леди Морли живо заговорила:

— Ваши разговоры о заговорах и тому подобной ерунде абсурдны, Уоллингфорд. У меня нет ни малейшего намерения соблазнять беднягу Берка, и, осмелюсь предположить, он ничуть не больше желает быть соблазненным. Это все из-за пуха и перьев, в которых вы оказались сегодня утром, не так ли? И теперь вы стараетесь отомстить.

— Если я неправ, леди Морли, у вас нет никаких причин возражать против повышения ставок. — Уоллингфорд взял бутылку кьянти и аккуратно наполнил свой стакан. — Разве нет?

Александра покосилась на кузину. Та хмурилась. Что выражает ее очаровательное личико? Вопрос? Или это извинение? Финн тоже был мрачен и машинально поглаживал стакан, который держал в руке.

— А я и не возражаю, — после долгой паузы сообщила леди Морли, — просто все это кажется мне нелепым.

Финн заметил испуг на лице леди Сомертон, отвел глаза и кашлянул.

— Правда, Уоллингфорд, в таких мерах нет необходимости. Не вижу причин, почему мы и дальше не можем сосуществовать так, как сейчас. А пучок гусиных перьев это, в конце концов, такая мелочь. И я совершенно уверен, что смогу противостоять чарам леди Морли, если она станет покушаться на мою добродетель. — Проявив чудеса самоконтроля, он сумел отвести взгляд от леди Морли, чтобы не видеть ее реакции.

Уоллингфорд, хладнокровие которого было полностью восстановлено, снова превратился в надменного английского аристократа и самодовольно осклабился. Обведя взглядом всех собравшихся за столом, он ехидно спросил:

— Означает ли это, что ни у кого из вас не хватает мужества принять мое предложение? Леди Морли, я вас не узнаю. Неужели вы даже не попытаетесь посрамить меня?

— Почему бы и нет?

Финн вздрогнул и повернулся к мисс Хэрвуд. Она сидела на своем месте и выглядела бесхитростной и открытой, как всегда. Ее тарелка была пуста, на ней лежали нож и вилка. Абигайль действительно была очень хорошенькой. Находясь рядом с сестрой, она оказывалась в тени яркой, эффектной внешности последней, однако ее тонкие черты не были лишены очарования, отнюдь нет. Особенно сейчас, когда мисс Хэрвуд зачесала волосы назад, а пламя свечей подчеркивало высокие скулы, она казалась грациозной, изящной феей, эдакой сказочной версией своей совершенно земной красавицы-сестры. Абигайль смотрела Уоллингфорду прямо в глаза.

— Не вижу причин отказываться. Не знаю, как вы, ваша светлость, но мы трое просто занимаемся своими делами, учимся, расширяем свой кругозор, как и намеревались. Если вас это развлекает и вы хотите превратить все в азартную игру и даже повысить ставки, считайте, что пари принято. — Она пожала плечами и повернулась к сестре: — Для нас это не имеет ровным счетом никакого значения, правда, Алекс?

— Нет, конечно, нет, — поспешно ответила леди Морли. — Прекрасно. Мы принимаем ваше пари, Уоллингфорд. Хотя в этом нет смысла, поскольку ваши подозрения — продукт вашего же больного воображения. На самом деле вы упорствуете в своих заблуждениях. Предлагаю вам отвлечься от диких догадок и заняться делом. Мы, к примеру, сейчас занимаемся Аристофаном, и моя дорогая Абигайль уже дважды прочитала его в оригинале. Уверена, она может поделиться с вами некоторыми полезными идеями, которые помогут вам разобраться с вашими альфами и омегами.

«Клянусь Богом, она великолепна», — подумал Финн, искренне восхищаясь безупречными манерами и непревзойденной элегантностью леди Морли, а также выражением уверенности в ее ярких карих глазах. Ее роскошные волосы были зачесаны, как и у сестры, назад, и тяжелая копна удерживалась на затылке дюжиной булавок. Он представил, как вытаскивает эти булавки и шелковистое великолепие рассыпается по ее плечам, а он запускает руки в прохладную мягкость, зарывается в нее лицом, вдыхает запах…

Его пальцы едва не раздавили стакан.

— Мои альфы и омеги в полном порядке, уверяю вас, леди Морли, — заверил Уоллингфорд, который выглядел чрезвычайно довольным собой. — А теперь, леди, прошу меня простить.

Он аккуратно положил свою салфетку на стол рядом с тарелкой, встал и вежливо поклонился.

— Я удаляюсь и оставляю вас в более приятной компании.

Он быстрыми шагами вышел из комнаты и хлопнул дверью так, что на столе зазвенела посуда.

— Почему-то мне кажется, — медленно проговорила леди Морли, — что нас всех только что одурачили.

На следующее утро Александра явилась в его мастерскую ровно в десять часов утра, как раз в тот момент, когда Финн вышел, чтобы справить нужду у старой оливы.

Ее звонкий голос был слышен далеко вокруг.

— Мистер Берк, вы здесь? — Затем раздался треск и грохот. — О Боже!

Ад и проклятие! Финн поспешно натянул штаны и застегнул пуговицы.

— Не шевелитесь! — завопил он и бросился обратно в мастерскую, на ходу перебирая в уме возможные варианты причин грохота. Тревога заставила его забыть о нетерпении и страхе, с которыми он все утро ждал ее появления.

— Не буду, — пискнула она.

Секундой позже он ворвался в мастерскую. Его гостья неподвижно стояла рядом с машиной, одетая в то же платье, что и накануне, но дополненное белоснежным фартучком — совершенно неуместной вещью в его мастерской. Вокруг его долгожданной посетительницы были рассыпаны гаечные ключи разных форм и размеров.

Финн с облегчением вздохнул. Слава Богу, она ограничилась тем, что опрокинула ящик с инструментами.

— Все в порядке, леди Морли, это всего лишь инструменты, — успокаивающе произнес он, наклонился и стал их собирать.

— Мне очень жаль, — заверила она и тоже наклонилась рядом с ним. — Похоже, как только я появляюсь, у вас здесь приключается какая-нибудь неприятность. Не будь я такой законченной эгоисткой, немедленно оставила бы вас в покое.

Она бросила гаечный ключ в ящик для инструментов, потянулась за вторым ключом, но его уже взял Финн, и их пальцы на мгновение соприкоснулись. Финна захлестнула горячая волна непередаваемых ощущений.

— Ой, простите! — воскликнула Александра и отдернула руку так резко, что едва не потеряла равновесие.

— Ничего страшного, — ответил вежливый Финн, чувствуя при этом, как горит его рука.

Он бросил последний ключ в ящик и выпрямился.

— Итак, вы пришли, — сказал он, чтобы нарушить молчание.

— Да, я пришла, — не стала спорить Александра. На мгновение она опустила глаза и скользнула взглядом по его ширинке.

У Финна вспыхнуло лицо. Вероятно, он оставил пуговицу незастегнутой или из прорехи высунулся уголок рубашки.

Или еще хуже.

Он поспешно повернулся к своему рабочему столу, где лежал его рабочий халат, и натянул его, так и не осмелившись взглянуть вниз и выяснить, что привлекло внимание леди Морли.

«Финеаса Берка, — напомнил он себе, — не волнуют подобные пустяки. Финеасу Берку есть о чем думать, кроме несущественных деталей одежды».

Он медленно застегнул халат и припомнил фразы, заготовленные накануне ночью на случай, если этой беспардонной леди все же хватит дерзости прийти.

— Надеюсь, вы отдаете себе отчет, леди Морли, что вы не в светском салоне. — Он снова повернулся к ней. Рабочая одежда представилась ему щитом из масла и копоти, способным защитить от ее агрессивной женственности. — Это мастерская.

Александра скромно опустила глаза:

— Я понимаю.

— Более того, это моя мастерская. У меня здесь полно работы, и я не могу отвлекаться, чтобы ублажить женскую чувствительность.

— Конечно, нет.

— Временами я бываю неделикатным.

Она отмахнулась:

— Ругайтесь, сколько хотите, мистер Берк.

— Я буду приказывать и ожидать выполнения.

— Я — сама исполнительность.

— Здесь много грязи и машинного масла.

— Я принесла с собой фартук, — указала она на белоснежный, отделанный тонкими кружевами предмет женского туалета, который повязала на талию.

Финн откашлялся и продолжил:

— Боюсь, в мастерской нет туалета.

— Я догадалась. — Она посмотрела ему прямо в глаза. Ее взгляд был твердым и уверенным, все ее красивое личико было проникнуто решимостью.

Финн сделал шаг к ней и уверенно встретил ее взгляд.

— И еще одно. Вы пришли сюда как ученый и ничего больше. Я не стану терпеть ваши женские штучки, леди Морли.

Александра насмешливо приподняла брови. У нее были замечательные брови, аккуратные и высокие, не слишком тонкие, красиво изогнутые. Когда она их поднимала, как сейчас, не приходилось сомневаться, что она бросает собеседнику вызов.

— Боюсь, я не совсем понимаю вас, мистер Берк. Неужели у вас на уме что-то другое?

— Определенно нет. Но вы уж меня простите, если я не вполне доверяю вашим побуждениям.

Женщина улыбнулась:

— Позвольте вас заверить, мистер Берк, вы совсем не так неотразимы, как думаете.

Она сказала это легко, почти безразлично, но ее слова пробили изрядную брешь в его броне.

— Моя дорогая леди Морли, я бы никогда не осмелился предположить, что в вашем расчетливом сердце таятся теплые чувства ко мне, — проговорил, точнее, прорычал он. — Но я вполне могу представить, как вы, проведя час-другой в моем обществе, отправляетесь к моему другу Уоллингфорду и объявляете, что выиграли пари. В результате нам придется уехать из замка.

Александра не ответила. Финну показалось, что он слышит, как его слова, суровые и холодные, заполнили ледяное молчание, повисшее между ними. Его нарушил лишь крик какого-то зверька. То ли это была белка, возвещавшая всему миру о найденном вкусном орешке, то ли другой грызун, почувствовавший соблазнительный запах бутерброда с ветчиной, лежавшего в кармане плаща Финна, и набиравшийся смелости, чтобы войти в дверь и отыскать лакомство.

— Понятно, — наконец произнесла она. Ее голос звучал тихо и мягко, что было совсем на нее не похоже, лицо оставалось непроницаемым. — Конечно, я корыстна, мелка и тщеславна, испорчена ленивой и бесполезной жизнью. Да, все это правда. Полагаю, никто из моих друзей не станет этого отрицать.

— Извините, — сразу пошел на попятную Финн, — я говорил, не…

Александра остановила его движением руки:

— У меня, конечно, много грехов, мистер Берк, но есть и собственный кодекс чести. Поверьте, есть. Я предана своим друзьям. Возможно, в ваших глазах это значит немного, но поскольку это моя единственная добродетель, я отношусь к ней со всей серьезностью.

Финн выслушал ее молча, осмысливая сказанное. Похоже, женщина была вполне серьезна и просила поверить ей.

— Что ж, — начал он и передал ей гаечный ключ, — давайте приступим к работе. Только закройте дверь. Это даст нам несколько секунд форы в случае неожиданного визита.

Уже давно перевалило за полдень. Неумеренно жаркое солнце немилосердно палило, проникая через старое оконце, а пальцы Александры дрожали от напряжения, поскольку она прижимала два конца провода к… каким-то непонятным кругляшкам уже… она скосила глаза на наручные часы мистера Берка, лежавшие на столе… тридцать восемь минут. Она начала думать, что совершила ужасную ошибку.

— Скажите мне, — произнесла Александра и с удивлением поняла, что говорит низким и чуть хриплым голосом, больше уместным в спальне, чем в мастерской. Она прочистила горло и сделала еще одну попытку: — Объясните, пожалуйста, мистер Берк, для чего предназначена эта штуковина и что мы сейчас с ней делаем?

— Ш-ш, — таков был ответ. Берк выплюнул его между зубами, не отрываясь от своего занятия. Он склонил голову над прямоугольником блестящего металла и, глядя на деяние рук своих через увеличительное стекло, колдовал с множеством тонких проводов, оплетавших прямоугольник.

Александра, которой еще никогда в жизни не говорили «ш-ш», с трудом подавила желание засунуть концы проводов, которые она держала в руках, в уши мистера Берка.

И хорошо, что она этого не сделала, потому что уши были очень даже симпатичными, можно сказать, красивыми, слишком красивыми для мужчины. Такие аккуратные уши, прилегающие к голове, эдакие морские раковины нежного персикового цвета. Такие уши должны даваться женщине, которая с удовольствием станет их украшать, а вовсе не несносному Финеасу Берку.

«Где-то, — подумала Александра, — живет несчастная леди с гигантскими оттопыренными ушами, а в это время мистер Берк манипулирует здесь своими проводками и пинцетами, абсолютно безразличный к красоте собственных ушей».

Александра скользнула взглядом по изогнутому хрящу ушной раковины вниз до аккуратной мочки. Дальше ухо заканчивалось и начиналась шея. Шея тоже неплохая, длинная и сильная, с чистой золотистой кожей…

— Леди Морли!

Она вздрогнула:

— Что случилось?

— Вы можете убрать руки, я закончил с проводами.

— Слава Богу! — Александра отдернула руки и стала энергично разминать пальцы. — А что это было?

— Я занимался электропроводкой, — ответил он, внимательно глядя на результат своей работы. Одной рукой отстегнув застежку, он убрал увеличительное стекло от своего правого глаза.

— Это я поняла, но проводкой для чего?

Когда Финн поднял глаза, у Александры перехватило дыхание от того, каким напряженным и внимательным был его взгляд.

«Проводам повезло», — подумала она.

— Для батареи. — Судя по его тону, он был несколько удивлен ее невежеством.

— Но вы же ничего мне не объясняете, — возмутилась Александра, моментально позабыв о его ушах и шее. — Вы только говорите «сделайте это» или «сделайте то», и если мне очень повезет, добавляете «будьте добры, леди Морли».

У Берка хватило наглости улыбнуться.

— Если вспомните, я вас предупреждал.

— Я думала, вы преувеличиваете. Никто не может вести себя так грубо.

Улыбка сменилась веселым смехом.

— В своей мастерской я известный грубиян. Не стану этого отрицать. Вы не откажетесь от чашечки чаю? Лично я умираю от жажды.

— Чай? У вас здесь есть чай?

— Конечно. Как же без него, — безапелляционно утвердил Берк, встал и с наслаждением потянулся. Он был так высок, что кончики его пальцев едва не коснулись стропил. Плотная ткань засаленного рабочего халата обтянула рельефные мышцы. — Вот так-то лучше. Посидишь часок-другой, скрючившись, так потом все тело сводит.

— Вы правы, — пропищала Александра, завороженно наблюдая за его движениями.

Берк быстрыми шагами подошел к гигантскому буфету, стоящему у дальней стены, открыл дверцу и достал большую жестяную банку и пару щербатых глиняных чашек.

— Вам помочь? — спросила Александра, вставая.

— Нет, с этим я всегда легко справляюсь сам. К тому же процедура немного… грубовата для леди.

Он поставил чашки и жестянку и подошел к узкому высокому столу, стоящему рядом с буфетом. На нем были самые разные вещи, предназначенные и для научных исследований, и для практического применения. Финн что-то пробормотал и после недолгих поисков обнаружил стеклянный стакан.

Александра медленно опустилась на стул, напряженно следя за происходящим.

— Нервничаете? — усмехнулся Финн, заметив ее напряженный взгляд, и наполнил стакан водой из кувшина. — Не волнуйтесь, леди Морли. За многие годы я приготовил себе множество чашек чая и уже стал экспертом в этой области.

Он поставил стакан на газовую горелку, чиркнул спичкой и зажег аккуратный кружок голубого пламени.

— У вас здесь есть газ? — удивилась Александра.

— Конечно, я сам принес его сюда, — ответил Финн, доставая чайник из буфета, и ткнул носком туфли в цилиндрический баллон под столом.

— Боже мой!

Он довольно усмехнулся:

— Как видите, процесс отработан. Вы любите дарджилинг?

— Да, очень.

— Я тоже. У меня здесь особая смесь, которая нравится мне больше всего. Возможно, он слишком крепкий, но мне кажется, вам должен нравиться крепкий чай.

— Откуда вы знаете? — неуверенно проговорила Александра.

Финн снял крышку с жестяной банки и, стал ложечкой накладывать в чайник чайные листья.

— Признаюсь, я не большой знаток женщин, но могу отличить, какие леди предпочитают чуть подкрашенную воду, а какие — крепкий чай.

Александра рассмеялась. Ей очень понравился этот новый мистер Берк — легкий в общении, дружелюбный, разговаривающий с ней на равных.

— Думаю, вы все-таки знаете о женщинах больше, чем говорите.

Ее собеседник покраснел. Краска медленно поднялась от воротника по шее и разлилась по лицу.

— Боюсь, вы будете удивлены, — пробормотал он.

Вода в стакане уже начала булькать под действием необычайно эффективной научной газовой горелки мистера Берка. Он снял стакан с огня, используя металлические щипцы — или этот инструмент называется клещи? — и вылил кипяток в чайник.

— Вы меня заинтриговали, — сказала Александра. — Ужасно интересно, что вы имели в виду?

Финн накрыл чайник крышкой:

— У меня здесь нет молока. Сахара тоже нет. Лично я привык пить чай с небольшим количеством меда.

— Мед? Как по-деревенски!

Берк поправил крышку на чайнике и улыбнулся.

— Я перенял эту привычку от одного парня в Индии. Тот каждый день ел одну или две ложки меда и утверждал, что никогда в жизни не кашлял. Мед убивает любые микробы.

— Вы путешествуете?

Она стала водить пальчиком вверх-вниз по деревянному столу, наблюдая, как краска постепенно сползает с его лица. Через какое-то время кожа осталась чуть розоватой только на переносице, под россыпью веснушек.

— Время от времени. Любопытство, знаете ли.

Он снова стал искать что-то на столе и, наконец, извлек из груды каких-то непонятных предметов маленькое металлическое ситечко, которое положил на чашку чтобы задерживать чайные листья.

— В каких странах вы побывали?

Александра внимательно следила за тем, как янтарная источающая восхитительный аромат струя льется в чашку. Правда, ее здорово беспокоило ситечко. Зачем оно здесь? Быть может, мистер Берк использовал его в экспериментах с токсичными химикатами.

Помыл ли он его после этого?

— Я был в Индии, как уже сказал, в Сибири, на Кавказе, в Месопотамии. Я много путешествовал по континенту, но, увы, пока не посетил Грецию, о чем чрезвычайно сожалею. В прошлом году я уже совсем было собрался переправиться в Афины из Бриндизи, но разразился ужасный шторм. Было настоящее светопреставление. И я снова не попал в город моей мечты. Ну вот, чай готов. — Он взял чашки, отнес их на рабочий стол и вернулся к буфету. — Хотите меда?

— Да, пожалуйста, — ответила она.

Финн открыл дверцу буфета, достал банку с медом и вернулся за стол. В его огромной руке баночка с медом казалась предметом из кукольного сервиза.

— Мне бы понравилось путешествовать, — задумчиво сказала она, размешивая мед в чае. — Но подагра лорда Морли сделала такие вещи невозможными.

— Вы никогда не думали отправиться куда-нибудь без него? — поинтересовался Финн, присаживаясь на стул рядом с ней и запуская ложку в банку с медом.

Их стулья стояли рядом — так было удобнее, когда Финн занимался проводами. Александра чувствовала исходящее от его тела тепло. Воздух между ними вибрировал от напряжения.

— Нет, — ответила она и, склонившись над чашкой, насладилась ароматом чая — терпким, пряным и чуть сладковатым от меда. — Как я уже сказала, мистер Берк, я предана своим друзьям. А муж был одним из них.

Возможно, Берк почувствовал, что их стулья находятся слишком близко друг к другу и ничем хорошим такое соседство не кончится. Александра услышала скрежет, и ощущение тепла его тела исчезло, да и его голос теперь доносился до нее с большего расстояния.

— И вы никогда не чувствовали, что ноша слишком тяжела? Не считали, что заперты в клетке?

Никто никогда не задавал ей подобных вопросов, даже самые близкие подруги. Никто никогда не думал, как она чувствует себя, постоянно оставаясь в Англии рядом со стареющим больным мужем.

— Я…

Неожиданно раздался громкий стук в дверь.

— Берк! Берк! Осел ты эдакий! Ты здесь?

Александра застыла в панике. Глаза мистера Берка испуганно округлились.

— Уоллингфорд, — прошептала она.