Поднимаясь в кабину своего пикапа, Остин испытал приступ боли, но было так хорошо наконец оказаться за пределами квартиры одетым в свои лучшие джинсы, ковбойские сапоги и белую накрахмаленную рубашку, что он решил не обращать внимания на этот сигнал. А если причиной были его неоднократные и небезуспешные попытки усадить Трейси на колени, чтобы поцеловать, то ради этого стоило потерпеть маленькое неудобство.

Эмили и Джексон устроились на заднем сиденье и пристегнулись. Их лица сияли от возбуждения. Трейси сидела рядом с ним на переднем сиденье и казалась обеспокоенной. На ней были белая вышитая рубашка и джинсы, сидевшие как влитые. И если это не темно-синие новенькие роперы, то он готов съесть на обед пряжку от ремня и закусить пригоршней саранчи.

Они еще не выехали из Дюранта, как Джексон спросил:

– Далеко еще, папа?

– О, через пару дней мы уже будем на месте, приятель, если, конечно, пыльная буря не остановит этот фургон. И если это случится, нам придется ограничить расход воды. Я знаю, вам с Эмили трудно два дня не купаться и не видеть ваших лошадок, но крытый фургон может двигаться только с такой скоростью, – монотонно тянул Остин.

– Ой, папа, какой ты глупый, – сказал Джексон. Потом они с Эмили пустились в беседу об их лошадях и о том, как они будут делать вид, что отправляются верхом куда-то далеко через прерию. Потом обсудили, держат ли герои «Звездных войн» лошадей на борту космического корабля или нет.

Остин протянул руку через широкое сиденье и помассировал Трейси плечо.

– Ты что-то тихая сегодня. Она не ответила.

– Волнуешься из-за новой встречи с моими?

– Нет. Да. Не думаю. – Она смотрела в боковое окно.

– Какой же ответ правильный?

Она снова не ответила. Остин попытался зайти с другой стороны.

– Ты сегодня великолепно выглядишь. – Голос его приблизился к шепоту. – Лучше ты выглядишь, только если на тебе вовсе ничего нет.

– Ты пытаешься отвлечь меня. Это не получится. Но все равно, спасибо за попытку. – Она едва заметно улыбнулась. – Далеко до Том-Бина? Мне надо выйти.

– О, ты имеешь в виду выйти. Извини, здесь только одно отхожее место между Дюрантом и Том-Бином. Последний раз, когда я заглядывал туда, там не было туалетной бумаги, но внутри на проволоке висел каталог Сирса тысяча девятьсот первого года. Думаю, что гремучая змея, которая живет там, уже готовится к зимней спячке в камнях позади, так что о ней тебе беспокоиться нечего. Если только она не пребывает в дурном настроении, – протянул Остин. – Ее иногда видят в это время года. Проезжие из Оклахомы всегда тычут в нее палкой, поэтому она их ненавидит.

Улыбка Трейси стала шире.

– А за теми камнями, где нет гремучек, залегли дикие киношные индейцы?

– Да. И у каждого – стрела с моим именем. Ты больше не в цивилизованном мире, Трейс. Мы направляемся в темнейший, дичайший Техас. Оставь надежду.

Трейси не знала, что Остин умеет так изумительно дурачиться.

– А почему это индейцы охотятся на тебя? – подыграла она, наслаждаясь новой забавой.

– Потому что ты рядом со мной. Твои рыжие волосы делают тебя богиней киношной индейской культуры, не имеющей и никогда не имевшей ничего общего с настоящими индейцами. Если они застрелят меня, то смогут похитить тебя и увезти в свой лагерь, где ты отныне и навек будешь приносить им удачу. Их маис будет вырастать двадцать футов в высоту, а молодежь – по меньшей мере шесть футов, если они смогут ублажить свою богиню. – Он наконец закончил свою речь. – Бог свидетель, эту богиню непросто ублажить, – сухо добавил он и оглядел ее с ног до головы. Трейси смеялась как ненормальная, к огромному его удовольствию. Ему все же удалось отвлечь ее…

– Папа, я хочу пить. Еще далеко? – встряла в разговор Эмили с заднего сиденья.

– Всего несколько миль, малышка. Мы можем остановиться и купить чего-нибудь холодненького, но не печенья и не мороженого. Бабушка стояла у плиты три дня, и, если мы не воздадим должного ее стряпне, она подумает, что мы не любим ее. – Он смотрел в зеркало заднего вида на Эмили, пока говорил. – О'кей?

– О'кей, папа.

Трейси тоже посмотрела назад и увидела, что эти двое уютно прильнули друг к другу. Зрелище согрело ее сердце, и она с улыбкой повернулась к Остину.

– Счастлива?

– Да. Очень.

– Папа, ты до сих пор не сказал мне, что значит «молвлены»? – сказала Эмили. – Моя учительница сказала, что ты молвлен с Трейси. А дедушка говорил дяде Сэму, будто есть молва, что у него новое ружье. Ты что, собираешься купить Трейси новое ружье?

– Нет, Эмили, – терпеливо ответил он.

Трейси обеспокоенно взглянула на него. Он не посмеет сказать детям, что они собираются пожениться. По крайней мере не обсудив этого с ней, а по правде говоря, она до сих пор не была уверена, каково все же ее мнение на этот счет. У них до сих пор еще не было достаточно времени друг для друга, когда двое детей не путались бы под ногами, чтобы узнать, смогут ли они возродить любовь, которая однажды была неистова и сильна, как горная река.

Он смотрел в зеркало на дочь, избегая взгляда Трейси.

– Помолвлены означает, что два человека собираются пожениться.

– Bay! Потрясно! – закричал Джексон. – Это значит, что вы собираетесь пожениться? Мы все сможем жить в одной квартире!

– Ты будешь моей мамой, Трейси? – Эмили была такой же шумной и возбужденной, как и Джексон.

– Смотри, что ты наделал. – Трейси поджала губы.

– Когда? Когда ты выйдешь замуж за моего папу? – хотел знать Джексон.

– Мы еще не решили, – ответила она и с силой ущипнула Остина за ногу. – Ты просто ужасен, – прошептала она.

– Ох! Нет, вовсе нет. Я просто люблю тебя и хочу жениться на тебе, – прошептал он в ответ. Его глаза блестели от едва сдерживаемого смеха, и ямочка на подбородке чуть подрагивала.

– Папа сказал, что он любит маму, – громко прошептал Джексон. Потом дети сдвинули головы вместе, и Остин с Трейси уже не могли услышать, о чем они говорят.

– Ты не можешь сопротивляться вечно, Трейс. – Остин взял ее руку и прижал к своему лицу. – Я знаю, чего хочу. – Он понизил голос, чтобы дети не могли его услышать: – Провести жизнь вместе с тобой. И вырастить этих детей. Подумай об этом.

Она скользнула по сиденью и села рядом с ним, как делала еще в том старом дребезжащем пикапе, который был у него в колледже… том, который она когда-то страстно ненавидела и считала, что слишком хороша, чтобы ездить на нем. А теперь пользовалась одиннадцатилетней машиной, потому что ненавидела саму мысль, чтобы выплачивать кредит за новый автомобиль, а старенький «камаро» был давно оплачен. И, что самое смешное, ей это было совершенно безразлично.

– Я думаю об этом. И о некоторых других вещах тоже. – Она прошептала несколько сладких пустяков ему в ухо и легко поцеловала, заставив его кровь вскипеть.

Он тихо застонал.

– Еще немного, и нам придется остановить этот фургон на ночевку, – пробормотал он.

Они остановились ненадолго в Денисоне попить и примерно через полчаса свернули с дороги. Сельская местность была усыпана фермерскими домишками, стоящими посреди хлопковых полей, практически готовых к уборке.

– Мы почти приехали! – закричала Эмили. – Я вижу Мейбелл на пастбище, а рядом с ней – твой новый пони. Смотри, Джексон, у него белая мордочка и коричневая спина.

Они отстегнулись и выскочили из машины через несколько секунд после того, как Остин запарковал пикап. Они помчались к ограде, где их ждал дед, разложив седла на загородке, с широкой улыбкой на лице. Он подхватил их обоих в крепкое медвежье объятие. Бабушка Элли ждала на крыльце, подвязавшись фартуком, спадающим до самых колен ее полинявших джинсов. На ней была красная рубаха с закатанными до локтей рукавами, а ее темные волосы мягко курчавились, так что ей невозможно было дать больше сорока.

– Ну, как прошел твой первый день за рулем? Устал, сынок? – спросила она.

– Я в полном порядке, мам. Здорово вырваться из квартиры. Слава Богу, я не должен сидеть взаперти целый месяц. Я бы совершенно спятил. – Он нежно обнял ее и повернулся идти за дом.

– Вам двоим лучше отправиться на пастбище посмотреть, как Джексон первый раз поедет верхом, – засмеялась она. – Дед ждал у загона больше часа. Не мог дождаться, когда удастся наиграться с внуком. Трейс, когда посмотришь на них, приходи ко мне. Поболтаем, пока я заканчиваю с обедом. Я приготовила кувшин ледяного чая, выпьем по стаканчику. А теперь торопитесь. Я слышу, как они визжат. Значит, дед оседлал Мейбелл, и все уже готово.

Остин провел Трейси вокруг дома на задний двор длинного, в стиле ранчо, дома. Элли знала, что означает этот визг Эмили, потому что на одной лошади уже было седло, и дед подсаживал девочку на него. Она наклонилась, поцеловала гриву кобылки и нежно похлопала ее, прежде чем сжала коленями ее бока. Пони легко потрусил вперед.

– Мама и папа, идите скорее и посмотрите моего нового пони! – закричал Джексон. – Он потрясный. Это лучший пони в целом огромном…

– Мире, – сказал он одновременно с Эмили, и они рассмеялись.

– Сначала кладешь на него одеяло, – сказал дед новоявленному ковбою. Он объяснял все, что делает, и Трейси находила это намного более интересным, чем Джексон, которому не терпелось скорее оказаться на лошади и поехать, как Эмили. Когда дед закончил, он велел Джексону сидеть в седле спокойно, аккуратно сжать коленями бока лошади и немного цокнуть языком. Он показал ему, как натягивать поводья, чтобы заставить животное ехать в нужную сторону.

– Хочешь, чтобы я провел его раз-другой по пастбищу? – спросил дед.

– Нет, – твердо ответил Джексон. – Но ты забыл еще кое-что мне рассказать. Я должен наклониться и поцеловать гриву и прошептать ему на ухо, как сильно я люблю его, потом приласкать, прежде чем мы поедем, и делать так каждый раз, – серьезно произнес он.

– Это верно, мой мальчик, я и забыл, – кивнул дед. – Возможно, это самая главная часть.

Трейси задержала дыхание, как всегда, когда нервничала. Не отдавая себе отчета, она схватила Остина за руку и сжимала ее, пока у него не заболели пальцы, но не произнесла ни слова. Когда пони начал двигаться и Джексон не упал, она ослабила свою хватку, но он не выпустил ее руку. Он держал ее так же, сильно, как и она его. Когда Джексон повернулся в седле и помахал ей, она с шумом выдохнула долго сдерживаемый воздух, выдернула руку и замахала ему в ответ.

– Не волнуйся, Трейс. – Остин положил ладонь ей на талию. – Он прирожденный наездник. Отец говорит, я был таким же, когда мне было столько, сколько ему.

– Остин, ты умеешь ездить на любом животном. – Эндрю с гордостью процитировал список верховых достижений Остина. – У него был пони, когда ему было шесть, но перед этим он ездил на баране в местном родео. Выиграл трофей в пять лет. Накрутил поводья на одну руку, как делают все ковбои, поднял другую и вперед. Джексон будет в порядке, Трейс. Он Миллер, а Миллеры рождены с чувством седла. И кроме того, твой отец купил ему маленького, спокойного пони, так что ни о чем не тревожься.

Трейси засмеялась:

– Я Уокер. Уокеры рождены для беспокойства. Думаю, я пойду в дом, выпью ледяного чая с твоей мамой, – обратилась она к Остину. Она посмотрела, как Джексон пару раз объехал пастбище, не свалившись и не разбив голову, и знала, что его новый дед будет смотреть за ним не хуже, чем Папа Джек.

Трейси открыла легкую деревянную дверь в деревенскую кухню – огромную комнату, заставленную буфетами. Ваза с подсолнухами стояла посередине длинного деревянного стола, занимавшего большую часть помещения. Элли тщательно разминала тесто в огромной кастрюле.

– Заходи, девочка. Чай в холодильнике. Лед – в морозильнике. А стаканы прямо здесь, в буфете. – Она кивнула на шкаф справа от себя. – Угощайся и мне тоже налей стаканчик. Готовлю булочки к обеду. Остальное семейство соберется, как только они закончат с делами. Мы так рады, что вы с Джексоном приехали повидать нас. – Она скатала тесто в шар и начала отщипывать маленькие кусочки, раскладывая их ровными рядами на смазанном жиром противне.

– Спасибо. – Трейси налила два стакана чая. – Тесто пахнет просто изумительно.

– Хлеб всегда так пахнет. Мальчишки всегда любили возвращаться из школы и чувствовать, как пахнет домашним свежеиспеченным хлебом, – сказала Элли. – Прежде чем я займусь обедом вплотную, хочу сказать тебе, как я рада, что вы с Остином наконец нашли друг друга после стольких лет. Боже, я почти поставила крест на нем в то Рождество шесть лет назад. Никогда с ним не было никаких проблем, и вдруг совершенно неожиданно он запил, да еще с этой жуткой Кристал. А потом заходит в эту дверь и заявляет мне и отцу, что он женится на ней. Мы говорили Остину, что поможем ему и ребенку всем, чем только понадобится, и отговаривали его жениться на ней. Но он был твердо настроен сделать то, что полагал честным поступком.

– Все это в прошлом, – сказала Трейси.

– Да. Благодарение. Господу, – отозвалась Элли. – Но я хочу, чтобы ты поняла, как мы смотрим на эту ситуацию. Кристал сразу оставила его с Эмили, как ты знаешь. Я пытаюсь заменять ей мать, как могу, но это не просто. Она скоро подойдет к тому моменту, когда ей понадобится настоящая мать, так же как и Джексону нужен настоящий отец. Я так рада, что вы с Остином помолвлены. Ты знаешь, Остин никогда не будет целым человеком без тебя. Он завершил образование, он прекрасный отец своей девочке, но этого ему всегда было мало. А вот с тех пор, как вы снова нашли друг друга, он буквально ожил и снова шутит с нами, как прежде. Боже мой, он был просто пустой оболочкой без сердца внутри, пока ты не вернулась в его жизнь, Я просто хотела сказать тебе это, пока не собралась вся родня.

– Миссис Миллер… – Трейси не хватило духу сказать ей, что их помолвка – плод слишком пылкого воображения ее сына. – Спасибо, миссис Миллер.

К тому времени, как прибыли все семьи, столы на кухне и в гостиной были заставлены кастрюлями, подносами, противнями. Трейси даже не знала, видела ли она когда-нибудь за всю свою жизнь столько еды одновременно. Молли всегда много готовила на праздничные приемы, но это ведь был обычный субботний семейный обед. Или это в честь нее и Джексона?

– Вы часто такое устраиваете? – спросила она Келли, приходившейся Остину – Трейси почти была в этом уверена – невесткой.

– О, по меньшей мере раз в месяц, иногда дважды или трижды. Дети любят приезжать по субботам повидать бабушку и дедушку. Иногда деду надо убрать сено в сарай или собрать немного хлопка, тогда мальчики помогают. Тифф и Стеф умеют водить трактор и комбайн не хуже мальчишек. Иногда бабушке надо заготовить на зиму зеленую фасоль или маис, тогда мы все помогаем. А если здесь помощь не нужна, то все собираются у одного из нас, чтобы помочь. Это обычное семейное дело, я так считаю. Между прочим, Джексон очаровательный мальчик. Я так и вижу, что он будет выглядеть точь-в-точь как Остин, когда немного подрастет. Люди всегда говорят, что Остин и Даллас очень похожи. – Келли понизила голос и прошептала: – Но Остин все же красивее. Только не говори Далласу, все же мне в постель ложиться с ним, – захихикала она.

Трейси снова рассмеялась. Миллеры обращались с ней, как с членом семьи, хотя она едва могла запомнить все их имена. Она не могла припомнить, ощущала ли когда-нибудь в целой жизни себя более желанной. Ровно в двенадцать Элли вышла на заднее крыльцо и зазвонила в старомодный обеденный треугольный колокол. Когда мужчины и дети прошли в заднюю дверь, она велела им побыстрее вымыть руки и причесаться, а то, она уверена, Джексон умирает с голоду.

Четырнадцать взрослых расселись за кухонным столом, который гнулся под тяжестью еды. Двенадцать детей в возрасте от шести до двадцати одного года расселись вокруг двух больших складных столов, поставленных в гостиной.

– Энди, теперь можешь прочесть молитву. – Элли склонила голову, и все последовали ее примеру.

Остин сунул руку под стол и взял Трейси за руку, пока его отец читал молитву, вознося слова благодарности за день, за пищу и за нового члена семьи – Джексона.