Пролог

Лондон, 1713 год

Холодный дождь бил по щекам так, что казалось, будто оттуда сыплются мелкие гвозди. Коулби Мэтью Лейтон не чувствовал ни уколов, ни щекотки от капающих с подбородка капель. Даже ледяная вода не могла вернуть его дух из черной глубины, в которую он провалился. Им владела жажда мести, именно она привела его из-за океана, с родной плантации в Виргинии в лондонский Уэст-Энд по этому адресу.

Коул встал под дуб и вынул из кармана помятое письмо. Обжигающий январский ветер попытался вырвать его, но Коул цепко держал послание. Тусклый оранжевый свет уличного фонаря осветил бумагу, и он в сотый раз перечитал написанные изящным почерком слова: «любимый… голубчик… скучаю… всем сердцем».

Знакомый почерк вызывал отвращение. Мать написала эти слова не отцу, а любовнику.

Единственная скудная подсказка содержалась в первой строчке: «Мой любимый М…»

Остатки текста да еще то немногое, что ему удалось выпытать у матери перед ее смертью, привели его в Лондон. Здесь ему сопутствовала удача, и вот перед ним дом на Лестер-сквер, 28, стоящий в длинном ряду экстравагантных домов, восставших из пепла после Великого лондонского пожара 1633 года. Коул сунул письмо обратно в карман и, перейдя булыжную мостовую, подошел к резиденции лорда Уильяма Монтроуза. Из всех окон нижнего этажа струился свет, мелькали силуэты людей, заполнивших дом. Даже на улицу доносились звуки веселья и запах жареного мяса.

Намерения Коула никак не отвечали духу праздника.

Он взялся за ручку двери и помедлил, глядя на медный дверной молоток в форме головы дракона. «Очень подходяще», – буркнул он, размышляя о беспечности и тщеславии человека, которого собирался убить.

Коул мог убить мерзавца еще две ночи назад, но терпение сослужило ему добрую службу. Он хотел разоблачить графа перед возможно большим числом высокопоставленных людей и радовался, что в доме собрался почти весь светский бомонд.

Слуга вздрогнул, кинулся придержать для него дверь, предложил принять пальто, но Коул быстро прошел мимо него по отделанному мрамором холлу. Отзвук его решительной поступи перекрывал неясный гул голосов.

Он направился на звук веселого бала и вскоре очутился в большом зале. Сотни горящих свечей отражались в огромных зеркалах в красивых золоченых рамах. Остановившись на пороге, Коул оглядел толпу. С головы и черного пальто ручейками стекала вода, образовав лужицу вокруг сапог с налипшей на них грязью.

Коул чувствовал, что дамы возле стола с напитками разглядывают его и перешептываются. Провожаемый неодобрительными взглядами, он грубо врезался в толпу, забрызгав дождевой водой тех, кто не успел посторониться. Какой-то дородный дворянин оскорбился и выступил вперед, отирая платком мокрое плечо. Коул круто повернулся к нему, взглядом послав молчаливый вызов. До боли стиснув зубы, он без слов предупреждал подвыпившего господина, чтобы тот не смел приближаться, и мужчина, бормоча проклятия, торопливо попятился.

Коул пошел дальше, расталкивая гостей. Его черное одеяние представляло резкий контраст морю цветных платьев и напудренных париков. Коул стремился к жертве, как голодный хищник. Прорвавшись сквозь шуршащую тафту и бархат, он вышел к компании гостей, где лорд Монтроуз поднимал бокал в приветственном тосте.

В два больших шага Коул оказался возле него. Он поднял человечка за лацканы расшитого сюртука и пригвоздил к стене. Взвизгнула женщина, испуганный скрипач царапнул по струнам, и в зале воцарилась зловещая тишина.

– Уильям Монтроуз. – Коул выплюнул это имя, как отраву, его угрожающий голос заполнил неустойчивую тишину зала.

Выпученные глаза человечка метнулись в сторону. Он в ужасе мотал головой и что-то бормотал.

– Не трудись лгать. Я две ночи следил за тобой в доках. Что может привести в Ист-Сайд человека твоего положения в два часа ночи? – Граф не отвечал, и Коул за воротник оторвал толстяка от пола. – Я дам тебе вздохнуть, и если ты расскажешь мне все, что я хочу знать, я проявлю щедрость и позволю тебе пожить еще немного.

Напудренная матрона задохнулась от возмущения:

– Что это такое?! Мой муж никогда не пошел бы в эти доки, тем более среди ночи, как какой-нибудь… преступник. Как вы смеете? Кто вы такой, сэр?

– Полагаю, вы леди Монтроуз. – Слегка откинув голову, Коул смерил женщину взглядом и снова обратился к ее трясущемуся мужу: – У тебя мужественная жена, Монтроуз, но если ты не заткнешь ей глотку, я без колебаний сделаю это сам.

Монтроуз воспринял угрозу всерьез и побледнел.

– Виктория, помолчи, со мной все в порядке.

– И не подумаю. Ты не…

– Заткнись, женщина! Генри, уведи ее, прошу тебя! – прорычал Монтроуз, обращаясь к одному из гостей, с которым только что выпивал. Генри захлопнул рот и вытолкал подальше из круга Викторию и еще двух женщин.

– Пожалуйста, сэр, объясните в чем дело? – спросил Монтроуз, стараясь сохранять самообладание.

– В тебе. – Коул опустил толстяка на пол, но выхватил кинжал, не дожидаясь, когда Монтроуз заговорит.

– Я вас знаю, сэр? – спросил тот.

– Ты знаешь о моей семье.

Монтроуз посмотрел на него так, будто получил удар под дых.

– Так он – это вы? – заговорщическим шепотом спросил он.

Коул уставился на него. Странный вопрос! А что, разве кто-то еще охотится на богатого графа?

– Вы мой сын?

Коул прищурился. Этот человек выкручивается или действительно верит, что его можно одурачить, разыгрывая неведение? В какую бы игру он ни играл, это не важно. Сегодня ничто не спасет ублюдка. Коул поднял кинжал и срезал две серебряные пуговицы на шелковом пурпурном жилете графа. Они покатились по полу. Монтроуз побледнел.

– Не убивайте меня… пожалуйста… Мы можем договориться. Я хотел ответить на ваши письма, но вы никогда не сообщали, где вас можно найти.

– Что за чертовщину ты несешь, Монтроуз? Не думай, что сможешь поколебать меня этим вздором.

– Разве не вы посылали мне письма?

– Какие письма? – Коул оглянулся по сторонам, подозревая, что Монтроуз просто старается отвлечь его внимание, но никто не торопился ему на помощь.

– С угрозами, – пылко сказал Монтроуз.

– Не удивляюсь, что кто-то еще пожелал твоей смерти, Монтроуз. Если ты еще не заметил – пиратов у нас невысоко ценят.

Монтроуз ахнул:

– Пиратов! Боже милостивый, в чем вы меня обвиняете?

– В том, что ты подлый лжец и пират-убийца, – взревел Коул. – Что, будешь отрицать?

– Господи, да! Конечно, отрицаю. Это абсурд! О, если б дело было только в этом, вы бы вообще не посылали мне писем с угрозами.

Коул ослабил давление кинжала и отступил на шаг, чем заметно успокоил Монтроуза.

– Не радуйся особо, Монтроуз. Если, конечно, тебя не окрыляет мысль умереть сегодня ночью.

– Должно быть, вы сошли с ума, приятель. Я граф!

Высокомерие хозяина дома только подстегнула в Коуле жажду крови. Он толкнул Монтроуза и, пронзив длинным кинжалом борт бархатного камзола, приколол беднягу к стене. Коул услышал, как сзади заверещала Виктория. Монтроуз скорчился.

– Надо бы покончить с тобой на глазах у жены и всех этих господ, но сначала я раскрою твою тайну. Когда они узнают, что ты сделал, сомневаюсь, что даже Виктория проронит над тобой слезу.

Монтроуз жалобно застонал:

– О, пожалуйста, чего вы хотите?

– Справедливого суда, – сказал Коул, которого уже раздражали и этот человек, и толпа ахающих гостей. – А пока поищем укромное место, где можно обсудить, чем ты меня так рассердил.

– Да, да, конечно. Можно пойти в мой кабинет.

Коул убрал кинжал и отпустил Монтроуза, Старик вытер пот со лба; на бескровном лице пудра свалялась комками.

– Не давай никому повода пойти за нами, иначе я забуду о хороших манерах.

Монтроуз кивнул и с трудом сглотнул, В истинно английской великосветской манере он с улыбкой обратился к гостям:

– Леди! Джентльмены! Пожалуйста, возвращайтесь к развлечениям! Ешьте, пейте, танцуйте! Произошло печальное недоразумение, вот и все. – К Монтроузу кинулась жена, ее лицо пылало от тревоги и злости. – Виктория, позаботься о гостях. Я скоро вернусь, – сказал он, оборвав ее протест. Коул подтолкнул Монтроуза к двери, чтобы уйти от любопытных глаз толпы.

Лорд Монтроуз закрыл дверь кабинета и прошел прямиком к бару. Трясущейся рукой он налил себе добрую порцию бренди, выпил одним глотком и плеснул в бокал еще. Не успокоившись, взял бутылку с собой и сел в кресло возле камина.

С мрачным удовлетворением Коул отметил, что граф похож на мелкого служку из ада – взмокшее лицо облеплено волосами, вокруг глаз темные круги. Сам он не чувствовал тепла ярко горящего камина, от его одежды намокла прекрасная кожа кресла, но ему на это было наплевать.

– Говори! – прорычал он Монтроузу, все еще готовый разделаться с маленьким человечком.

– Умоляю, сэр, что еще я могу вам сказать?

– Ты заявил, что ты не пират, которого я ищу. Докажи, что ты не Дракон, если желаешь пережить эту ночь.

– Но… но как я могу это доказать? Что надо сделать? Скажите, и я это сделаю, – настаивал Монтроуз. – Скажите, по крайней мере, почему вы решили, что я – это он?

В комнате повисло молчание. С треском упало полено в камине, рассыпав искры по кирпичным стенам. Монтроуз подскочил, пролив бренди на персидский ковер. Он снова наполнил бокал и залпом выпил.

Когда Коул, наконец, заговорил, в его голосе не было даже намека на переполнявшую его ярость.

– Кэтрин Лейтон.

Он увидел искреннее замешательство на лице Монтроуза.

– Что? Кто эта Кэтрин Лейтон? Она имеет какое-то отношение к тем письмам? Она знает моего сына?

Коул почувствовал, как все нервы свились в тугую пружину. Это не тот человек, которого он искал. Непонятно как, но где-то он допустил ошибку. Старательно собранные улики привели его в этот дом. И он не мог отделаться от ощущения, что пришел сюда не зря.

– Расскажите мне об этих чертовых письмах, – раздраженно потребовал Коул.

Монтроуз помолчал, собираясь с мыслями. В глазах графа отражались страх и неподдельное замешательство, царившие в его душе.

– Меня шантажируют, угрожают. Кто-то посылает мне письма, утверждая, что он мой сын.

– Внебрачный сын, – догадался Коул. – А ваша дражайшая жена ничего об этом не знает!

Монтроуз кивнул, потом смущенно опустил голову.

– Я не хотел ее тревожить. Я люблю свою жену.

Коул пожал плечами:

– Любовь – для дураков. – Заметив любопытство во взгляде Монтроуза, он прищурился. – Письма, о чем в них говорится?

– Тот, кто их пишет, объявляет себя моим брошенным сыном. Он обещает, что уничтожит меня, а потом заявит права на наследство. Клянется, что я увижу его лицо перед тем, как заплачу жизнью за грехи перед ним. – Монтроуз стащил с головы парик и отер им седеющие виски. – Чего я не понимаю, так это как вы с ним связаны, мистер… э-э… сэр.

– Достаточно сказать, что я получил информацию, которая привела меня из Виргинии в Лондон, а потом к вам. Похоже, ваш внебрачный сын стал пользоваться фамилией Монтроуз, не дожидаясь вашей кончины.

– Он пользуется моей фамилией?

– Видимо. Хотя не настолько открыто, чтобы его легко было выследить. Я уверен, что это тот человек, который известен как пират Дракон. Случайно, на ваши корабли не было нападений?

– Да, были. Только у берегов колоний в прошлом году меня грабили три раза. Бандиты убили всех до одного на тех кораблях. Думаете, это он?

– Похоже на то. – Коул скрестил перед собой вытянутые ноги. – Дракон не оставляет свидетелей. Если его опознают, он не сможет присвоить ваше имя и состояние. – У Коула все учащался пульс по мере того, как он убеждался, что человек, которого он ищет, – внебрачный сын Монтроуза. – Я услышал достаточно, граф. Где искать вашего сына?

Коул не спрашивал, он требовал ответа, не оставляя места отпирательствам. Он смотрел, как Монтроуз корчился, несколько раз открывал и закрывал рот и наконец, выдавил:

– Я… я не знаю. По правде говоря, я его никогда не видел. Когда его мать сказала, что беременна, я ее прогнал. Недавно я узнал, что она умерла четыре года назад. О ее сыне нет никаких записей, он как будто исчез. Единственный контакт с ним – его письма. Той ночью, когда вы меня видели, мне было приказано встретиться с кем-то в доках. Я предположил, что с ним. Я надеялся положить конец этому безумию, заплатить, сколько он скажет, лишь бы от него избавиться. Но он не появился.

Коул пожал плечами:

– Той ночью в доке было неспокойно. Возможно, он решил, что вокруг слишком много свидетелей, и не рискнул появиться в открытую. Но это не важно. Рано или поздно я его найду.

– Вы говорите так, будто собираетесь достать его даже из-под земли.

– Можете не сомневаться. – Коул скривил губы в улыбке. – Ему долго везло, он ускользал от меня. Везение не может продолжаться вечно.

Монтроуз содрогнулся. Он встал и отнес пустой бокал к буфету.

– Я не испытываю любви к своему внебрачному сыну, и, по правде говоря, мне будет легче жить без его угроз. Но должен сказать – ничего не могу с собой поделать, – мне жалко этого негодяя. – Он помотал головой и ухватился за скругленный край буфета. – Воображаю, что вы с ним сделаете, если найдете.

– Не «если», а «когда», – процедил сквозь зубы Коул.

Монтроуз хмуро посмотрел на него:

– В вас нет ни капли жалости, как я понимаю?

Коул не обиделся.

– Можете считать, что ваш сын уже мертв. Спасти его может только моя смерть до того, как я его найду, а умирать в ближайшее время я не собираюсь.

Монтроуз медленно кивнул:

– Даю слово, я не вижу для этого человека другой судьбы. А теперь прошу вас, оставьте нас с женой в покое.

Коул остался стоять неподвижно, только легким жестом отпустил графа.

– Возвращайтесь к вашим гостям. Я сам уйду через мгновение. – Он нетерпеливо мотнул головой в сторону двери, и Монтроуз не мешкая выскочил, на ходу нахлобучивая парик, и захлопнул за собой дверь.

Коул откинулся на спинку кресла и стал смотреть на языки пламени. Он простился с надеждой сегодня же осуществить свою месть. Она рассыпалась в прах, как превращаются в золу поленья, пожираемые огнем, который трещит в тяжелой тиши кабинета.

 

Глава 1

Бофорт, Северная Каролина, 1717 год

Ярко-оранжевые языки пламени рвались к небу, спиралью вздымались клубы черного дыма, затмевая полную майскую луну. Бейли Спенсер съежилась в лесной тени неподалеку от дома.

Пираты!

Господи, их трое, нет, четверо!

Она в ужасе следила, как устроенный ими пожар пожирает крышу ее маленького дома. Оставалось надеяться только на то, что густой дым и запах гари приведут на помощь людей из портового городка.

Но ее любимому отцу и брату это уже не поможет. Неизвестно, удалось ли им спастись, но она не могла оставаться в неведении. Запахнув темный плащ на белой ночной рубашке, Бейли по краю леса стрелой помчалась к дому. Над ревом пожара взвился мучительный крик, из дома выскочил один из пиратов, объятый дьявольским пламенем.

При виде этой жуткой картины Бейли сунула в рот кулак, чтобы не закричать. Двое из трех оставшихся пиратов кинулись на помощь горящему приятелю.

Вот он, ее шанс!

Она выскочила из-за деревьев и подбежала к задней стене горящего дома. Дым ел глаза, обжигал легкие, но она изо всех сил вглядывалась в окно и кричала:

– Адам! Папа! Господи, прошу, не дай им погибнуть…

Палящий жар заставил ее отступить, она споткнулась и упала на колени. В этот момент обвалилась левая сторона крыши, высоко в воздух взметнулись искры. Надежды, что кто-то может выбраться из дома, не осталось. Захлебываясь рыданиями, Бейли молилась, чтобы отец и брат каким-то чудом избежали этого ада.

Может, они добежали до леса и спустились к берегу по тайной тропке? Да, наверняка они сейчас на берегу и ждут ее. Надо поторопиться, чтобы отцу не пришлось за ней возвращаться…

– Ну-ну, милашка, тихо.

Жестокая рука за волосы оторвала ее от земли. Бейли сдавленно вскрикнула, глотнув насыщенный пеплом воздух. Извернувшись, она увидела пирата в черной маске, лягнула его ногой, но он только засмеялся и потащил ее за волосы за собой. Она выворачивалась, царапала ему руки.

– Я восхищен твоим мужеством, милашка, но все напрасно. Сегодня ты умрешь.

– Нет! Ублюдок! Пусти меня!

Жар огня ослабевал, пират оттащил ее в сторону, противоположную тропинке, ведущей к берегу, швырнул на землю и пнул ногой. Ребра пронзила острая боль. Бейли застонала, попыталась ускользнуть, но не успела откатиться. Он опустился на колени рядом с ней.

– Оставьте нас! – выдохнула она. – Пожалуйста! Возьмите что хотите и оставьте нас в покое!

– О, я как раз и собираюсь этим заняться. И даже заранее тебя благодарю. Просто стыд, что придется убить такую милую крошку! Думаю, я мог бы подольше тобой наслаждаться.

Бейли хотела плюнуть ему в лицо, но рот был забит пеплом. Она с силой ударила его кулаком в подбородок. Пальцы зацепились за цепочку на шее пирата. Она выдернула руку, цепочка порвалась, и пират с ругательством выхватил у нее из пальцев золотое кольцо. Потом засмеялся и ударил ее по лицу.

– Я покажу тебе, милочка, что значит принадлежать мне. Дай только время.

Он с силой разогнул ей пальцы. Бейли старалась не потерять сознание и не сопротивлялась, когда он надел ей на указательный палец золотое кольцо, прежде висевшее у него на цепочке. Она понимала, что если упадет в обморок, то уже никогда не поднимется.

Девушка огляделась в поисках камня или ветки.

– Нет, смотри на меня. Смотри!

Пальцы впились в подбородок, заставив ее встретиться со взглядом, сверлившим ее из-под черной маски. Пират вынул кинжал и приставил ей к горлу. Бейли почувствовала боль, по шее заструился теплый ручеек.

– Это предупреждение, милочка. – В свете пожара сверкнули белые зубы, пират низко наклонился: – Продолжай, милочка, подерись еще. Мне понравилось.

Похотливый голос звучал грубо. Пират уперся руками в землю за ее плечами. Мимо них прошел другой пират, волоча мешок с награбленным добром, и напавший отвлекся, повернулся к нему, чтобы обругать за то, что тот мешает ему заниматься важным делом.

Бейли воспользовалась моментом. Она с размаху ударила пирата коленом в пах. Он скрючился, и она выкатилась из-под него. В оранжевом свете пожара сверкнула усыпанная драгоценностями ручка кинжала. Он его выронил! Бейли схватила оружие и вскочила на ноги. Он левой рукой ухватил ее за щиколотку, но она вырвалась и снова лягнула его между ног.

Подгоняемая страхом, Бейли подхватила подол ночной рубашки и изо всех сил бросилась бежать. Босые ноги увязали в холодной траве, мокрой от ночного тумана, она потеряла тапочки и изорвала рубашку о колючие ветки. В ступни врезались старые шишки и ветки кустов, но она не решалась замедлить бег.

Как такое могло случиться? С наблюдательного поста на берегу не было никакого предупреждения. Она всегда слышала звук колокола, даже когда отец не слышал. Сторожа заснули? Может, их даже не было на вышке. В Бофорте почти год не видели пиратов, жители расслабились и теперь расплачивались за эту ошибку.

Пошел дождь, капли мерно застучали по листьям. Бейли боролась с приступами тошноты. В миле от их дома жил Джеймс, в детстве они протоптали тропинку между своими домами. Фултоны – как родственники, они придумают, что делать.

Бейли выбралась из леса и побрела вперед. Ноги увязали в жидкой грязи, в просветы между облаками пробивалась луна. Бейли вышла на старую дорогу. Ею мало кто пользовался, только несколько семей, живших возле Кристал-Коув, потому что она была узкая, по ней мог проехать только один всадник.

Бейли остановилась, поняв, что идет не в ту сторону. Дорога вышла к высокой болотной траве. Это означало, что она на другой стороне бухты.

Здесь был давно заброшенный старый причал. Отец, как и другие рыбаки, стал держать лодку у новой пристани, больше этой и ближе к городу. Бейли остановилась, осматриваясь. Тихое пение лягушек странным образом успокаивало.

Сообразив, куда идти, Бейли попробовала сдвинуться с места, но ноги по щиколотку увязли в мокром песке. Она споткнулась, упала и с тоской проводила взглядом оброненный в траву среди густого тростника кинжал. Бейли с трудом встала и приступила к трудной задаче шаг за шагом выдергивать ноги из грязи. Каждый следующий шаг давался тяжелее предыдущего, но наконец, она очутилась на земле, покрытой мокрой травой.

Старый причал должен быть где-то рядом.

Потом она его увидела. На мгновение луна выглянула из-за туч и осветила шаткий причал. На воде, слегка накренившись, стоял одинокий корабль, протянув к ночному небу две мачты:

Святая Дева Мария, нет!

Пиратский корабль! Над ним не болтался «Веселый Роджер», но Бейли понимала, что ночью на рейде это ничего не значит – страшный символ обычно поднимали в открытом море, чтобы принудить встречные корабли сдаться.

Помоги ей Господи, она наткнулась прямо на них. Бейли тревожно оглянулась, нет ли сзади преследователя, но сколько ни вглядывалась в темноту, видела не дальше вытянутой руки. Слышны были только шелест листьев, плеск воды о причал да поскрипывание корабля.

И ее собственное прерывистое дыхание.

Бейли замерла. В груди поднималась паника, готовая поглотить ее, как кит Иону. Испуганное воображение рисовало за спиной скрытого темнотой пирата в маске. Он ждет, чтобы наброситься. Она заплакала – над собственной слабостью, над своим страхом, над полной неспособностью помочь семье.

Нет!

Бейли смахнула слезы. Пока она дышит, надежда остается. Надо добраться до леса и отыскать развилку к дому Джеймса.

Бейли повернулась, но слишком быстро, острая боль пронзила поврежденные ребра. В голове помутилось, колени подогнулись, она упала на четвереньки и вскрикнула, в ладони впились острые камушки. Она все еще стояла на коленях, дожидаясь, пока в голове прояснится, когда сквозь хор лягушек и лязг снастей зловещего корабля расслышала мужской голос. Бейли затаила дыхание, вглядываясь в край леса, темневший на расстоянии броска камня.

Послышался другой голос, громкий и злой, ветер донес ругательства. Голова кружилась, она не могла понять, откуда идут голоса – с корабля или из леса. Стараясь избежать нового нападения, Бейли собрала все силы и встала. Покачнулась и, проваливаясь в объятия темноты, поняла: она проиграла.

Пират победил.

 

Глава 2

Она умерла? Бейли чувствовала себя так, будто плывет. Странно приятное ощущение соперничало с жестокой головной болью. Она открыла глаза, поморгала, чтобы лучше видеть. Она лежала на кровати, но не на своей. По мере того как она оглядывала слабо освещенную незнакомую комнату, к ней возвращалась память.

Пожар.

Пиратский корабль.

Голоса.

Боже сохрани, она на пиратском корабле!

Бейли села и от резкого движения чуть не потеряла сознание. Красное одеяло, которым она была укрыта, соскользнуло с плеч.

Она голая! Бейли судорожно пыталась вспомнить, что с ней произошло после того, как она услышала мужские голоса. Ничего не приходило в голову. Ее ночная рубашка комом лежала на стуле у противоположной стены. Бейли выбралась из постели, торопливо схватила рубашку и осмотрела: сырое полотно было заляпано грязью и кровью. Дрожащими руками она надела рубашку и проглотила ком в горле – сейчас не время для слез.

На подгибающихся ногах девушка подошла к иллюминатору. Он имел вид двойного окна и был достаточно велик, чтобы она могла пролезть в него, если бы удалось открыть задвижку. Она потянула со всей силы, но медные задвижки не шелохнулись. Тогда она пошла к двери, точно зная, что замок будет надежно заперт – только бы за дверью никого не было! – и подергала ручку.

Оставалось одно – пробиваться с боем.

Бейли осмотрелась. Каюта была большая, элегантная и очень мужская, хотя являла собой полную противоположность тому, чего она ожидала от каюты пиратского капитана: никакой грязи и беспорядка. Бейли предположила, что этот корабль достался им после удачного налета и несчастный капитан и вся команда лежат на дне морском.

Огромный стол красного дерева был завален бумагами, таблицами, инструментами, там лежала потертая карта. Бейли прочитала надпись вверху: «Багамы», – и сердце забилось быстрее: Она порылась в бумагах, в ящиках стола, проверила полку над умывальником – нигде не было ни пистолета, ни ножа.

Она еще раз оглядела каюту. Взгляд ее остановился на сундуке, стоявшем у койки. Она поспешила к нему и открыла, не обратив внимания на прелестную резьбу по кости и широкую медную табличку с инициалами «С.М.Л.». Кто бы это ни был, в сундуке у него может оказаться оружие.

Но там была только одежда, одеяло и три бутылки с вином. Бейли со стоном захлопнула крышку и отошла от сундука. Повернувшись, она увидела свое отражение в зеркале над умывальником: вся в синяках, губа распухла, на шее рана с запекшейся кровью. Круглые маленькие синяки на плечах – следы пальцев. Тело болело от побоев бандита и убийцы.

Но это не все, подумала Бейли. Он сделал кое-что похуже – убил ее семью.

– Может и меня убить, но больше он ничего от меня не получит, – прошептала она. И стала снимать зеркало с гвоздей, на которых оно держалось.

Где-то наверху раздались голоса: один прокричал приказ убираться с дороги, другой ответил, третий она совсем не разобрала. Нервы напряглись до предела, она затаила дыхание. Вскоре послышался звук шагов по палубным доскам. Походка решительная, целеустремленная – без сомнения, принадлежала вожаку пиратов.

Возвращается тот, кто на нее напал. Последний рывок – и зеркало освободилось. Обернув его девственно-белой тряпкой, лежавшей на ободке медного умывальника, Бейли грохнула стекло об пол. Она выбрала самый большой осколок, с одного конца обернула его полотенцем, сделав «рукоятку», и придвинула к двери стул, понимая, что у нее будет всего одна-две секунды, пока пират не поймет, что она спряталась.

Потянулись минуты. Она стояла, сжимая в побелевших пальцах осколок зеркала, и ждала, ждала… Солнце уже поднялось, через забрызганный иллюминатор было видно, что они вышли из бухты и направлялись в открытое море. Корабль взлетал на волнах и проваливался. Надвигался шторм.

Теперь назад дороги нет. Что бы с ней ни случилось, она на пиратском корабле и вероятность побега ничтожна. Единственным утешением было то, что пиратам тоже не сбежать. Уж она постарается.

И все-таки когда тяжелые шаги стали приближаться к ее каюте, сердце замерло, горло сдавил страх. Бейли влезла на стул и затаилась. Когда дверь открылась, на несколько секунд закрыв ее от глаз врага, она дрожащими руками подняла над головой осколок зеркала.

Сквозь щель между дверью и косяком было видно, как в дверном проеме показалась высокая фигура. Пират толкнул дверь ногой, и она захлопнулась. Он стал снимать мокрый плащ, и тут Бейли в отчаянии прыгнула на него, только мокрый подол ночной рубашки хлестнул по ногам. В этот самый момент судно накренилось под порывом ветра. Оружие, которым она надеялась перерезать горло пирату, только оставило длинную рану у него на руке, сама она упала на дубовый пол, больно ударилась о стол, но изо всех сил продолжала сжимать окровавленный осколок зеркала.

– Какого ч-ч… – взвыл он.

У него из рук выпала кружка, расплескав по полу кофе. Он не стал тратить время на свою рану, а с ругательством кинулся на Бейли, но поскользнулся и упал.

Страх придал Бейли сил. Не чувствуя боли, она вскочила и молнией кинулась к двери. Взмокшая ладонь скользнула по дверной ручке раз, другой; Бейли обернулась и увидела, что пират встал и с рычанием оттолкнул стул, стоявший у него на пути. Бейли взвизгнула, готовая ударить в злобное лицо пирата, но он отпрянул, и Бейли услышала только свист своего оружия, резанувшего воздух в нескольких дюймах от его челюсти.

– Отдай этот чертов…

Корабль опять накренился, пират споткнулся о перевернутый стул, упал на спину, и Бейли успела выскочить за дверь. Она помчалась по коридору, полуслепая от слез и страха.

Господи, как она могла думать, что сможет убить этого дьявола? На лестнице, ведущей наверх, она наступила на рваный подол, упала и заплакала, потирая ушибленную голень. Осмелившись оглянуться, она увидела, что пират быстро сокращает расстояние между ними. Бейли поднялась и, перепрыгивая через ступеньку, выскочила на палубу.

– Стой, чертовка!

Он ее настигал. Она пробежала мимо громадного бородача, который ошеломленно смотрел на нее, потом поскользнулась на мокрой палубе, упала на колени и прокатилась несколько футов, прежде чем смогла ухватиться за какую-то веревку и встать.

Через несколько секунд она была возле перил и жадно глотала сырой воздух. Слезы мешались с дождем и брызгами. Бейли молила Бога дать ей сил перелезть через перила и прыгнуть за борт. Она хорошо плавала. В океане, Бог даст, у нее будет шанс выжить.

Бейли уже закинула ногу, оттолкнулась, но стальная рука обхватила ее за талию.

– Пусти! Пусти!

Бейли билась, как дикий зверь. Пират выругался и схватил ее сзади за рубашку. Бейли рванулась и почувствовала, как трещит ткань. Плечо и часть спины оголились. Бейли побежала. Сквозь пелену дождя смутно виднелись фигуры матросов, собравшихся поглазеть.

– Черт возьми, ребята, у нас на борту настоящая морская нимфа! – завопил один.

– Она утащит нас на дно! – прокричал другой. Уголком глаза Бейли увидела, что молодой матрос кинулся ей наперерез.

Бейли бросилась к перилам, но пират с разбегу врезался ей в спину, швырнул на пол и придавил коленом.

– Стой, ведьма!

– Убийца! Пусти, ублюдок, пират! – кричала она и била его кулаками.

Мужчина схватил ее за руки железной хваткой. Она рванулась, стараясь сбросить его с себя, но больно ударилась затылком о палубу. Глаза заволокло темнотой. Пришлось бороться за сохранение сознания, отталкивая ожидание неминуемой смерти.

Бейли почувствовала, что он приподнялся, прижав ее руки к полу над головой. Твердо решив оставаться в сознании, она открыла глаза и увидела его лицо без маски. Вода ручьями стекала по черным волосам, облепившим смуглое лицо. Мощные руки не давали ей пошевелиться, но что действительно заставило ее замереть, так это свирепый взгляд холодных глаз.

– Ты кто, черт возьми? – прорычал он, вплотную приблизив лицо без маски.

Глаза у него были серые!

– Вы… не он! – Она выкрикнула это с удивлением, в то время как разум уже ухватил неожиданную истину: «Господи, да это другой пират!»

В глубине глаз мужчины сверкнул огонек, только тепла в нем не было.

– Не кто? – Она ничего не услышала за шумом дождя и хлопаньем парусов, если бы он не прокричал ей вопрос прямо в лицо. Весь его вид говорил о том, что лгать весьма рискованно.

– Не тот пират, который пытался меня убить на берегу.

Хотя она сказала это еле слышно, она знала, что он услышал, потому что наклонил голову и посмотрел на нее… как? С подозрением? С интересом? Она не поняла бы его странного взгляда, даже если бы у нее вырос третий глаз.

Он молча отпустил ее руки и откинулся назад, сев на пятки. Обвел ее сверху донизу холодным взглядом, и она со всей остротой поняла, что ее тело облеплено мокрой рваной рубашкой. Она быстро прикрыла руками грудь, чувствуя, что краснеет, и попробовала отползти от него.

– Советую прекратить борьбу, – предупредил он, наклонившись так низко, что теплое дыхание коснулось ее уха. Потом он снова выпрямился и позвал одного из своих людей.

– Ублюдок! Отпусти меня! – Бейли пыталась сдержать дрожь в голосе.

Он не ответил, только посмотрел и сдвинул с лица прядь эбонитовых волос. Подошел бородатый пират. Он казался еще огромнее рядом с лежавшей навзничь Бейли. Когда он навис над ними, страх разлился по всему телу, и она поскорее перевела взгляд на ботинки гиганта. Он снял с себя тяжелый плащ и подал сероглазому мужчине, назвав его капитаном.

Взяв плащ, капитан повернул голову и рявкнул приказ. Матросы, собравшиеся поглазеть на представление, разбежались. Сдерживая прерывистое дыхание, Бейли обратилась к мужчине, который оседлал ее, сжав бедрами.

– Убийца! Вы забрали все! Зачем было тащить меня сюда? Что еще вам надо? – истерично выкрикивала она.

– Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы, – констатировал он, вставая, и грубо поднял ее за собой. – Лучше приготовься отвечать на мои. И будет лучше, ведьма, если мне понравится то, что ты будешь говорить, – угрожающе закончил он. Нахмурив брови, капитан приподнял ее подбородок и просверлил холодным взглядом.

Бейли стойко выдержала взгляд и продолжала храбриться, когда он обернул ее плащом, примотав руки к бокам. Потом он поднял ее – легко, как пустой мешок, – закинул на плечо и, широко шагая, понес в свою каюту.

 

Глава 3

Коул отвык удивляться. По правде говоря, за последние пять лет он ни разу не терял бдительности – с тех пор как испытал на себе смертельный укус предательства, после которого поклялся никогда не доверять женщине и не останавливаться, пока не отомстит убийце своего отца.

Итак, он сам виноват в том, что стоит посреди разгромленной каюты, с длинным порезом на руке, а причина того и другого дико извивается у него на плече. О том, что на корабль принесли девчонку, он узнал от Оуэна и Дьюи: они рассказали, как нашли ее в камышах полумертвую, так что даже не ожидали, что она очухается.

Полумертвая, как же! Эта ведьма чуть не перерезала ему горло. Черт, если бы он так не спешил расспросить ее, то был бы осторожнее.

Коул бросил девушку на койку, подошел к столу, вытащил бутылку бренди и налил себе порцию, искоса наблюдая за Бейли. Она села, обернулась плащом и крепко стянула его на груди.

– Не подходите ко мне! – крикнула она. Коул нахмурился.

– Поверь, ведьма, я не собираюсь тебя насиловать. Мне нужны только ответы на вопросы.

Она сидела неподвижно, молча смотрела широко раскрытыми глазами, как мышь, ждущая, что кошка проглотит ее целиком. Он вынул из ящика еще один бокал, щедро плеснул в него янтарную жидкость и пошел к койке. Под сапогом хрустнуло разбитое зеркало. Резкий звук испугал девушку, она забилась в дальний угол, настороженно глядя на него.

– На, выпей. Это придаст тебе мужества.

Она слегка дернула головой – в темном углу, где она скрючилась, это было еле заметно.

– Я настаиваю. Понятно, что я не получу никаких ответов, если ты весь день будешь дрожать от страха на моей койке. – Коул знал, что бренди развяжет ей язык и убавит желание лгать.

Она протянула дрожащую руку и взяла бокал так, как будто он мог сжечь ее дотла.

– Что вдруг случилось с мегерой? Куда девалась твоя кровожадность? Или тебя покинуло мужество, когда ты осталась безоружной?

Она одним глотком выпила бренди и закашлялась.

– Я думала, что вы… – Дрожащий голос угас.

– Пират, – закончил он. – Да, я слышал. Расскажи, что ты о нем знаешь.

Она сжала бокал в дрожащих руках.

– Я ничего не знаю об этом отвратительном животном. Он один из ваших людей, почему вы меня о нем спрашиваете?

– Осторожнее, ведьма. Обнаглела после бренди? Или хочешь, чтобы от тебя поскорее избавились?

Угроза достигла цели. Девушка побледнела, отчего синяки стали еще ярче выделяться на помертвевшем лице. Когда он принес бутылку, чтобы налить себе в большой, сужающийся кверху бокал, она покорно протянула ему свой.

– Я никому ничего про себя не объясняю, но, принимая во внимание, что ты находишься в крайне невыгодном положении, я нарушу это правило. Пират, который на тебя напал, не мой человек. За то, что случилось с тобой прошлой ночью, отвечают Дракон и его люди.

Бейли ахнула и прижала руки к груди. Торопливо глотнув бренди, она снова закашлялась и прикрыла рот рукой, морщась от боли.

– Значит, ты о нем слышала.

Кашляя, она кивнула:

– Вся деревня его знает. Это дьявол. Но тогда… кто же вы?

– Больше никаких вопросов, ведьма!

– Перестаньте так меня называть! – выпалила она, хоть и несколько заплетающимся языком.

– Тогда назови свое имя.

Она открыла рот, но заколебалась, в глазах мелькнули страх и недоверие.

– Значит, все-таки ведьма.

– Бейли Спенсер.

– А-а. – Коул кивнул. Сняв мокрую рубашку, он отжал ее над тазом на умывальнике. – Дочка Джонатана Спенсера.

– Откуда вы знаете?..

Он обернулся и увидел, что она отшатнулась. На лице у нее была тревога – она смотрела на стекавшую по его руке кровь.

– Раскаиваешься, Бейли? – Он произнес ее имя с едва заметной улыбкой, и она покраснела. – Или только сейчас начала понимать, какую серьезную ошибку сделала, промахнувшись? Ты ведь собиралась перерезать мне горло, так? Полагаю, мне надо благодарить твою неловкость.

– В корабль ударила волна… Я упала. Я… не хотела вас убивать. Я только хотела сбежать.

– Не ври. Единственное, чего я не терплю, – это когда женщины врут. Запомни! Что до этого, – он посмотрел на рану и стер кровь рубашкой, – если это самый большой вред, который ты можешь принести, то благодари судьбу, что я не Дракон. Он бы за такую царапину живьем содрал с тебя кожу. С другой стороны, я уверен, что и ты можешь быть полезна. Иначе ты просто ненужный багаж. Значит, чем скорее ты начнешь говорить, тем скорее будешь свободна. Мне все равно, как это произойдет, легко или с трудом – я в любом случае получу от тебя то, что хочу.

Ему показалось, что он заметил вспышку гнева в округлившихся глазах. Он подумал, что нельзя ее за это винить: сам он раздавил бы любого, кто посмел бы так его оскорбить.

Впрочем, ее отец сам был виноват в нападении. Он навлек ярость Дракона на свою семью. Бейли может что-то знать о пирате, даже если этого не понимает и не признает. А ее трагедия не его дело, и он не станет об этом переживать. Он годами искал причину трагедии, постигшей его семью. До сих пор все было тщетно, но теперь…

Коул чертыхнулся, видя, что кровь продолжает течь по руке. Не хотелось тратить время на царапину, он спешил с расспросами.

– Расскажи о прошлой ночи. Ты видела лицо пирата, напавшего на тебя? Как он выглядел?

– Было темно, я не помню. – Коул видел в ее глазах недоверие. Она все еще сомневалась насчет его роли в нападении.

Дождь с силой хлестал в иллюминатор, корабль нырял и взлетал на разыгравшихся волнах. У Бейли зубы стучали от холода, она никак не могла согреться.

Коул вздохнул, пригладив мокрые волосы. Если девушка умрет, никаких ответов он не получит. Неизвестно, имеются ли у нее серьезные повреждения, но по тому небольшому участку кожи, который был виден, он понял, что ее душили. Он вынул из сундука одеяло и сунул ей в руки, забрав из пальцев бокал.

– На. Сними мокрую одежду, пока не промочила мне матрас. Можешь завернуться вот в это. Не двигайся с места – я не прощу, если повторится то, что я получил, когда вошел сюда в первый раз. Поняла?

Удовлетворившись еле заметным кивком, Коул развернулся и вышел.

Бейли, промерзшая до костей, поскорее выбралась из огромного мокрого плаща и завернулась в одеяло. Этот человек сумасшедший, если думает, что она расстанется со своей рубашкой – единственным, что ее скромность может выставить против негодяя, у которого неизвестно что на уме. В присутствии мрачного сероглазого мужчины Бейли слабела, он говорил с ней так, словно едва сдерживался.

«Ты для меня только источник информации», – означали его слова.

Холодная уверенность в глазах, твердая линия рта ясно показывали, что он опасный человек, от которого так просто не избавишься. Хотя он казался способным на жестокость и насилие, на нее он, похоже, готов был потратить время, невзирая на то, что она пыталась его убить.

От этого воспоминания ее затошнило. Она дрожала, несмотря на теплое одеяло. Господи, что с ней будет, если она не сможет рассказать ему то, о чем он хочет узнать. Как она ни старалась, память о той ночи была отрывочная. Спаслись ли отец и брат? Бейли уныло покачала головой. Отец не знает, что с ней случилось. Но он свернет горы, чтобы ее найти, в этом она была уверена.

В голове пульсировала боль, страх усиливал тошноту. Она не привыкла бояться. Отец всегда говорил, что у нее сильная воля, как и у матери, но сейчас, кажется, на волю нельзя было положиться. Надо полагаться на мозги. Если отец жив, он ее найдет. Как бы ей ни угрожал этот неотесанный мерзавец, она должна быть стойкой, чтобы пережить этот кошмар.

– Ты больше не будешь заикающейся девчонкой, не будешь трястись всякий раз, как этот дьявол поднимает бровь, – прошептала она себе. – Пока он хочет что-то узнать от тебя, ты в безопасности. Ты будешь храброй и не дашь ему повода навредить тебе. И вскоре отправишься домой, – пообещала она себе и для большей уверенности подняла глаза к небу.

– С кем ты разговариваешь, Бейли?

– Вы не стучите? – удивилась она. Взгляд упал на чистый белый бинт у него на руке.

– Не в собственную же дверь. Теперь отвечай.

– Я разговаривала сама с собой, если хотите знать. – Она независимо вскинула голову.

– Прекрасно, большая удача – получить такой груз. Ты сумасшедшая! – Голос его был полон сарказма.

– Вы бы не получили такой груз, сэр, если бы не затащили меня на борт и не увезли от дома. – Ее нахальство объяснялось действием бренди.

– Как вижу, тебе полегчало. – Он хмыкнул, расправляя рукав своей рубашки. – Два болвана из моей команды, пожалев, принесли тебя на корабль, за что теперь отрабатывают наказание. Я хотел только допросить тебя, а потом вернуть туда, где тебя нашли, но начинался шторм, и нам пришлось выйти в море. Если бы ты оказала любезность и очнулась пораньше, тебя бы сейчас здесь не было.

Бейли ахнула, потрясенная до глубины души.

– Отлично. Задавайте свои вопросы, чтобы мы могли счастливо расстаться.

Коул грубо засмеялся, глаза у него потемнели.

– Итак, ведьма вернулась. Поискать у тебя оружие, или ты надеешься разрезать меня своим острым язычком?

– Нет! – закричала Бейли и поплотнее закуталась в одеяло. – Оставайтесь там. Я постараюсь ответить на ваши вопросы.

Мысленно она выругала себя зато, что по-прежнему дает ему запугать себя. Ведь он сказал, что ему нужна только информация. И, кажется, он стремится от нее избавиться. Конечно, он отпустит ее, как только она расскажет то, что он хочет знать. Она молилась, чтобы к ней поскорее вернулась память.

Он усмехнулся, обнажая белые зубы. В памяти вспыхнула картина – как выглядели пираты прошлой ночью. Неряшливые, оборванные. Стоявший перед ней мужчина хотя и имел грозный вид, подержался как джентльмен. Квадратная челюсть, прямой нос, блестящие черные волосы. Его легко было представить себе в прекрасной карете с горделивыми черными лошадьми, скачущими по чопорным улицам Уильямсберга. И вообще, если бы не постоянно хмурое лицо, он был бы очень красив. Пресвятая Дева Мария! О чем она думает? Это гнусное чудовище – пират!

– Черт побери! Что с тобой такое? Не собираешься же ты закатить истерику? Бейли, я уже сказал: ты меня не интересуешь. Я старательно избегаю девственниц.

Она едва не задохнулась от смущения. Конечно, слышать такое было облегчением, но он почему-то говорил оскорбительным тоном, и она почувствовала, как разгораются щеки.

– Я вас не боюсь. Меня уже пытались душить, так что самое неприятное позади.

Он слегка поднял черную бровь и перетащил стул из-за стола на середину комнаты. Он выглядел ужасающе спокойным, даже когда в глазах сверкнула неприкрытая угроза. Ему удавалось усмирить ее одним взглядом. Он сел и стал нарочито медленно постукивать длинными пальцами по столу, как будто с интересом проверял качество полировки.

– Высказалась? А теперь слушай: я настаиваю, чтобы в дальнейшем ты воздержалась от театральных выходок. У меня мало времени, а ты испытываешь мое терпение.

– Это вы заставили меня выпить бредни, – огрызнулась Бейли.

– Предупреждаю: если и дальше будешь оказывать сопротивление, я тебе не понравлюсь, – тихо предупредил Коул.

– Сомневаюсь, что вы можете сделать что-то такое, отчего мое мнение о вас станет еще хуже. – Как ни желала она высказать ему презрение, у нее не получилось. Черт побери, несмотря на небритость, ямочки на щеках делали этого пирата похожим на ангела.

– Ты мне не соперник, Бейли, Лучше сразу поверь на слово.

– С каких это пор слово разбойника чего-то стоит? – с вызовом сказала она. Бейли уже не знала, говорит ли в ней бренди или ее собственное упрямство, но она понимала, что единственное средство выстоять против этого человека – скрыть, что страх в ней тает под влиянием его обаяния.

Коул пожал плечами, не меняя сурового выражения лица.

– Если я скажу вам то, что вы хотите узнать, вы меня сразу же отпустите. – Она хотела, чтобы это прозвучало как требование, а не как просьба. Оставалось надеяться, что он не заметил легкой дрожи у нее в голосе.

Он посмотрел по сторонам, воздел руки и развел их в стороны.

– Как предлагаешь тебя отпустить – с носа или с кормы?

Его невеселый смех терзал душу. Она должна была догадаться, что от него не дождешься сострадания.

– Послушайте, если вы рассчитываете получить за меня выкуп, то знайте, что мой отец небогатый человек, с него нечего взять.

– Я это прекрасно знаю, Бейли.

Имя соскользнуло с его уст, как теплый мед, но больше всего ее смутил тон – в нем был оттенок сочувствия. Каюта стала тесна ей, присутствие пирата душило, но хуже всего было то, что боль разрывала тело и отнимала способность думать. Кажется, она слишком давит на него, но она должна узнать, насколько близко он знаком с ее отцом.

– Что вы знаете о моем отце? Он хороший человек! Он не общается с такими, как вы! – И тут ее осенило, – Святая Дева Мария, вы там были?

Она изо всех сил пыталась вспомнить, видела ли его прошлой ночью, но воспоминания оставались расплывчатыми. Бейли уставилась на него из своего укрытия в темном углу койки и проклинала себя за то, что боится услышать ответ.

– Бейли, тебе придется признать свое положение. Никто тебя не ищет, никто не придет за тобой.

– Я вам не верю! – закричала она. – Мой отец никогда не прекратит поиски. Подло говорить такие вещи. – Каюта закружилась у нее перед глазами.

– Твой отец мертв. Брат тоже.

Бейли еле расслышала тихие слова. Захлебываясь рыданиями, она придвинулась к краю койки.

– Откуда вы знаете? Что вы сделали? – выкрикивала она.

Его глаза оставались бесстрастными, как два серых камня, что усиливало ее ужас.

– Почему вы молчите? – Требуя от него правду, Бейли забыла об осторожности. – Скажите что-нибудь! Это вы его убили?

Он железными руками сжал ее за плечи и рывком поставил на ноги.

– Предупреждаю… – прорычал он и отшвырнул, ее от себя.

– Предупреждаешь? Убийца! Будь проклята твоя пиратская душонка! – закричала она и с кулаками бросилась на него. Он отреагировал мгновенно – одной рукой сжал оба ее кулака, другой подхватил сползшее одеяло и плотно обернул вокруг нее.

Она без сил обвисла в его руках, продолжая рыдать и обвинять его. Он разрушил последнюю, призрачную надежду. Боль в глубине сердца говорила о том, что он сказал правду, и ее нельзя дальше игнорировать. Нельзя желать невозможного.

Отец и Адам умерли.

С потерей надежды мир рассыпался в прах. Стены закружились, так что Бейли не могла задержать на чем-то взгляд. Она попыталась оттолкнуть пирата, но он держал ее мертвой хваткой. Бейли почувствовала, как из раны на шее опять потекла кровь, подняла глаза на своего врага, но черты хмурого лица расплылись, в комнате как будто стало темнее. Как ни старалась она удержать тяжелые веки, глаза закрылись, и головокружительная тяжесть навалилась на нее.

 

Глава 4

Коул вздохнул и скатал карту островов. Бесполезно пытаться разрабатывать стратегию, когда все, о чем он может думать, – это девушка на его койке. Когда она потребовала, чтобы он ее отпустил, он поморщился, но, в сущности, обрадовался удобному объяснению, почему он ее удерживает. Несмотря на заверения, что сам желает избавиться от подобного груза, глубоко в душе он испытывал острую потребность защитить ее. Объявив о гибели ее семьи, Коул увидел в глазах девушки такое страдание, что оно тронуло давным-давно похороненные в его сердце чувства. «Выходит, не глубоко закопал», – подумал он.

Короткий стук в дверь вернул его к действительности. Он сунул карты на специальную полку над столом и дал разрешение войти. В плохую погоду крючки и тонкие полоски конопли удерживали свитки на местах.

Формально Марсель был коком, но имел страсть к изобретениям. И хотя некоторые его творения были более чем неудачны, эта идея Коулу так полюбилась, что он дал развесить такие полки повсюду на корабле.

– Mon Dieu! Кошмар! Что происходит? Ах, la petite femme! Elle est mortes, sacrebleu.

– Марсель, ты опять лопочешь по-французски.

– Пардон, капитан. Она лежит так тихо, что я боюсь, она умерла.

– Если плач может служить указанием, пять минут назад она была жива. – Коул посмотрел на Марселя, и тот поверил, что девушка еще жива. – У нее беспокойный, тяжелый сон, чтобы залечились раны на теле, ей надо больше спать. Ты можешь что-нибудь сделать?

– Oui, ну конечно. Я же корабельный врач.

– Да, только тебя редко вызывают для чего-нибудь, кроме стряпни, старина, – с усмешкой сказал Коул.

– А, не признаешь, а сам веришь, что я умею лечить, иначе не попросил бы помочь девушке. Ты добрый человек, капитан, это я тебе точно говорю, хоть сам ты в себя не веришь.

– Хватит, старый болтун. Давай работай, мне нужно, чтобы она рассказала все, что сможет, о Драконе.

– Черт, так это правда? Она действительно спаслась от этого дьявола? Замечательно!

– Будет замечательно, если это действительно он.

– А есть сомнения?

– Я не уверен. Других свидетелей нет, только эта девушка. И если ты не начнешь ее лечить, я могу так и не получить ответов на свои вопросы.

– Иду, иду. – Марсель подошел к койке и стал выставлять на стол пузырьки с загадочными травами и баночки с мазями.

Коул поправил стол и стулья, зажег лампу и перенес ее поближе к Марселю. Он старался не смотреть на измученное лицо Бейли, а наблюдал за тем, как Марсель водит руками над ее телом, не касаясь одеяла. Он часто замирал, сосредоточенно сдвинув брови. Коул не делал вид, что понимает древнее искусство целительства, которому Марсель обучился, живя в Японии, но он на себе испытал волшебный дар старика и не ставил под сомнение его силу.

Через несколько минут Марсель выпрямился, глубоко вздохнул и принялся отрывать полоску от рулончика чистой материи.

– Она будет жить?

– Oui, да. Кости не сломаны, внутренние органы не повреждены. Она сильная, эта девушка. В ней много жизни, – заключил Марсель, смешивая в мисочке мазь и толченые травки.

– Отлично. А что с этим? – Коул показал на шею девушки.

Марсель щедро намазал рану вонючей смесью.

– Это предохранит ее от инфекции. Останется шрам, который не должен быть у юной леди, но эту он не сможет испортить. Elle est tres jolie, non?

Коул не отвечал. Он сказал себе, что ее внешний вид – несущественная деталь. И все же он невольно посмотрел на ее лицо, когда Марсель перевязывал шею. Длинные темные ресницы лежали на щеках, веки прикрывали глаза, но он помнил, что они такие же голубые, как вода вокруг его дома на острове.

Он отошел от койки, надеясь, что при этом удалится также от нежеланных мыслей, и направился к столу. Сапог скользнул по осколку зеркала, напомнив о том, как Бейли застигла его врасплох. Гордость Коула была уязвлена. Подумать только, тонюсенькая, избитая девушка чуть его не убила, и где? На его собственном корабле, в собственной каюте. Он и предположить не мог, что девушка осмелится ему угрожать.

Однажды беспечность его чуть не сгубила, второй раз он ничего подобного не допустит.

Время еле тянулось. Марсель готовил смеси, бормоча обрывочные фразы на французском. Девушка не приходила в сознание, металась, ее стоны разносились по каюте и терзали нервы Коула.

– Merde! Это работа дьявола, вот что я скажу. Только дьявол мог такое проделать с бедной девушкой, – с ненавистью буркнул француз.

У Коула выпало из пальцев гусиное перо. Он закрыл глаза и потер переносицу. Клякса наползала на незаконченную запись.

Вряд ли это имеет значение. С тех пор как он сел за стол, он записал в судовой журнал не больше трех строк. Его отвлекали звуки за спиной, не говоря о том, что старый кок кудахтал, как наседка.

Пропади все пропадом! Он давно окружил сердце прочным барьером. А сейчас оказался причастен к тому аду, от которого она пострадала. И хотя у него было к ней дело, он призадумался, стоит ли взваливать на себя такую проблему, как Бейли Спенсер. Скорее бы допросить ее и высадить на сушу.

И чем скорее, тем лучше.

Коул воткнул перо в чернильницу, вынул из ящика баночку с песком. Посыпал на круглую кляксу и понаблюдал, как песок впитывает в себя чернильную лужицу.

– Ты закончил свое вуду? – спросил он, разворачивая стул к старику.

– Non, капитан, у нее много ушибов. Я стараюсь быть нежным, девушка такая трогательная.

Коул сомневался, что в ней есть что-нибудь трогательное.

– Внешность обманчива, Марсель. Она отбилась от Дракона. В его руках трогательная девушка не осталась бы в живых, чтобы теперь отвлекать меня от работы.

Марсель хохотнул:

– Истинная правда, капитан. Я ею восхищаюсь. Маленькая, а такая сильная духом.

– Вот и прекрасно. Значит, она не умрет, пока ты приготовишь обед. Команда не должна голодать из-за того, что ты желаешь с ней нянчиться.

Марсель открыл было рот, но опять закрыл. На лице его застыло удивление. Коул тяжело вздохнул. Он, конечно, расстроен, но не в его манере изливать дурное настроение на члена команды.

– Ты уже много для нее сделал. Оставь ее на некоторое время, потом вернешься и закончишь.

Марсель ухмыльнулся и радостно кивнул. Он подровнял на столе свои бальзамы и запричитал, найдется ли у него свежая зелень для рагу.

Мгновение спустя щелкнул замок закрывшейся двери, и Коул остался в каюте наедине с Бейли. Он снова обратился к судовому журналу и стал подробно описывать события в Бофорте. Перо скрипело по пергаменту, каждое слово иллюстрировало кровавое насилие, свидетелем которого стал Коул. Это он обнаружил тела мужчины и мальчика – семью Бейли.

Перед глазами оживало прошлое Коула. Всплыла память о событиях, которые он долго держал под спудом, его мучил образ умирающей матери, она кричала почти также мучительно, как сейчас Бейли, хотя Коул ей мало сочувствовал. Он был слишком зол. Свои невзгоды она заслужила эгоистичными, бесчестными поступками. Это бесчестье легло на сыновей.

Много месяцев Коул не думал о том дне, когда стоял у ее постели, а она просила прощения. Он уже тогда был одержим мыслью о поиске ублюдка, устроившего все это.

Но страдания Бейли вернули его к тем дням, словно привидение с неумолимой мстительностью поманило его за собой.

Коул не удержался и опять посмотрел на Бейли. Она лежала на его большой койке и беспокойно ворочалась.

Когда она повернула голову к нему, он увидел страдальчески сдвинутые брови. Левая рука свесилась с кровати. Запястье окружали безобразные темные кольца, на пальцах были порезы, словно она защищалась от ножа, вся рука была в глубоких царапинах. Она всхлипнула и отвернула голову к стене.

Черт побери! Так он никакой работы не сделает.

Коул посмотрел на мисочки, выстроившиеся на столике. Может, если он закончит накладывать мазь, девушка успокоится и заснет. Он неохотно вылез из-за письменного стола и пошел к столику, бесстрастно глядя на нее.

Он сел на стул возле койки и изучил мази. Выбрав самую вонючую, поставил миску себе на колено и погрузил в нее палец. Секунду он медлил, сомневаясь в своей способности остаться отстраненным, но решил, что должен, и, подняв ее вялую руку, замазал синяки вокруг запястья. Потом он наложил бальзам на пальчики, такие маленькие, что они терялись на его огромной руке. Следующими были порезы над запястьем. Под заскорузлыми пальцами оказалась мягкая теплая плоть.

Коул выругался и тяжело откинулся на спинку стула. Чувства боролись с логикой… или это горечь? Логика убеждала, что она может рассказать ему то, что он так отчаянно хочет узнать. Но горечь предупреждала, что она для него – яд. Горечь пришла с известием о грехах, совершенных матерью, которую он некогда обожал.

Одно только присутствие Бейли Спенсер создавало проблему, не говоря о том, что он не желал обмазывать ее бальзамом. Пусть Марсель все сам доделает. Он приподнял одеяло, чтобы положить под него ее свесившуюся руку, и увидел отвратительные полосы на теле и ногах. Как он их не заметил, когда дрался с ней на палубе? Неужели и он добавил ей ран? Коул опять чертыхнулся. Нет, ему не в чем себя винить. Ведь он только старался ее удержать, верно?

Бейли завозилась, повернулась на бок. Царапины на икрах говорили о том, что ее волокли по земле. Коул вздохнул. Пожалуй, он все-таки закончит начатое. Чем скорее она поправится, тем скорее он получит желаемое и тем скорее забудет про нее.

Он смазал левый бок, подтянул ее к себе и встал, чтобы заняться правым боком. Положил обратно на матрас, и она, дрожа, повернулась лицом к стене. Коул начал свои процедуры и вдруг заметил глубокие порезы на ступнях. Его охватил страшный гнев. Он представил себе, в какой она была панике, что бежала босиком по камням и острым сучкам, спасая свою жизнь. Он густо смазал бальзамом ступни и натянул одеяло ей до подбородка.

Коул вернулся к столу, уперся руками в его резные края и уставился на лежащую перед ним карту. Бесполезно! Девушка даже в бессознательном состоянии не давала Коулу покоя. Она захватила его мысли, как захватила саму каюту. Он против воли зауважал ее за силу духа: после всего, что она перенесла, будучи уверена, что он тот пират, который на нее напал, Бейли всё-таки выступила против него. И в драке на палубе она проявила большое мужество. Зрелые мужчины не раз трепетали перед ним и по меньшим поводам.

Он услышал легкое бормотание, шепот. Прислушался – она молилась об отце и брате. Сдвинув брови, во сне Бейли проклинала пирата, клялась добиться, чтобы его повесили. Коул подошел к кровати, вытащил ее руки из-под одеяла, она слабо махала кулаками, как будто отбивалась от невидимого врага. Коул поймал ее руки, разжал пальцы, помассировал каждую ладонь, надеясь успокоить.

– Бейли, все в порядке, все кончилось. Пират ушел. Он больше не сможет причинить тебе вреда.

– Нет… нет… надо выбраться с корабля…

– На моем корабле ты в безопасности, Бейли. Обещаю, – ласково убеждал Коул.

Она затихла и погрузилась в тяжелый сон. Коул невольно сочувствовал Бейли, и это его раздражало, поскольку он привык притворяться безразличным к происходящему вокруг него. Но она лежала такая беспомощная, беззащитная, во власти человека, которого считала врагом. Она поправится и вернется в Бофорт… где у нее ничего и никого не осталось.

Господи, да что с ним такое? Выходит, он переоценил свою власть над чувствами? В каждом порту красивые, соблазнительные женщины доставляли ему удовольствие и получали удовольствие в ответ, и потом он без труда уходил от них.

А сейчас не мог уйти. Простор океана держал их надежней любой тюрьмы. И даже на суше он не смог бы от нее просто так избавиться. Он не может уйти, пока она все не вспомнит.

Его разъедала горечь неудачи. Он не остановил убийцу отца. Он не изловил Дракона.

Он не удержал свое сердце от сочувствия к назойливой девице, лежавшей у него на кровати.

Но его сердце осталось закрытым, отныне он должен быть настороже. Глядя на ее ангельское личико, Коул вдруг почувствовал острую потребность в том, чтобы океан плеснул ему в лицо холодной водой.

 

Глава 5

Бейли стояла возле иллюминатора и смотрела на потеки дождя на стекле. Насколько хватало глаз, перед ней простирался океан, бесконечный простор воды, несущей ее… куда? Как сойти с этого корабля? Кто тот угрюмый сероглазый мужчина, который везет ее бог знает куда? Он не ответил, когда она спросила, кто он такой.

Не хочет признаваться, что он пират, вор и убийца, потому и не отвечает.

Она зажмурилась, измученная неопределенностью: что с ней будет?

Бейли глубоко вздохнула и поморщилась от острого запаха, исходившего от ее кожи. Кто-то убрал с пола осколки, расставил вещи, обработал ее раны, перевязал шею и одел ее – если можно так выразиться. Неужели сам пират? И сейчас на ней его рубашка? Большая, под стать ему. Открытый ворот свисает неприлично низко, подол доходит до колен, и все-таки она благодарна – это лучше, чем ее порванная ночная рубашка. Она не могла себе представить, что этот невежа может за кем-то ухаживать. Одна мысль о том, что его руки натирали мазью ее тело, заставила Бейли покраснеть.

Она горько засмеялась, изумившись своей реакции. Самая замызганная шлюха покраснела бы после того унижения, которое Бейли испытала ночью. Ее наивные идеалы исчезли, их украл одетый в маску монстр с жестокими золотыми глазами, сиявшими от упоения своей жестокостью. Слава Богу, он ее не изнасиловал, но она страдала, чувствуя себя оскверненной. Хорошо было бы вовсе не вспоминать налет, но несколько часов назад она проснулась от страшного сна, и теперь тот кошмар возвращался к ней фрагментами.

Нападение вспоминалось обрывочно, но пожар она помнила отчетливо. Дом загорелся, как горсть лучинок для растопки.

Бейли помнила и то, что было перед этим: она проснулась, вышла за дверь, прихватив с крючка накидку из грубой шерсти, и пошла по короткой тропке к лесу. Удалось ли ей дойти? Она старалась вспомнить, сжимая виски.

Звук закрываемой двери сбил ее с мысли. Она резко обернулась и увидела хмурое лицо неумолимого хозяина, который, кажется, заполнил собой всю каюту. По его лицу ничего нельзя было прочесть, и ей стало трудно дышать.

– Тебе лучше? – спросил он, бросив на нее тяжелый взгляд.

– Вы пират? – Вопрос повис в воздухе. Бейли сжалась, ожидая ответа.

– Вижу, тебе не надоело задавать вопросы.

– Если вы собрались меня убить, должна же я знать, кто вы такой.

Одна черная бровь слегка приподнялась, губы скривились в улыбке. Он насмехается над ее страхом? Бейли почувствовала, как в ней поднимается злость, хотя нельзя было ее показывать.

– Боитесь, что, если скажете о своих намерениях, я опять попытаюсь вас убить? Боитесь, что во второй раз мне больше повезет?

Он поднял руки вверх, и полные губы дернулись в довольной усмешке.

– Сдаюсь. Бейли, я отвечу на твои вопросы. Но ожидаю, что потом ты ответишь на мои. – В два шага он пересек каюту и сел за полированный стол красного дерева. – Я не пират. Теперь садись.

Она облегченно выдохнула и села напротив него, зажимая рукой ворот рубашки: под упорным взглядом этого мужчины она чувствовала себя почти голой.

– Что ж, начнем с чего полегче… Как ты очутилась на болоте?

– Я… я бежала. Был пожар… Сгорел мой дом. – Ее голос дрогнул. – Я хотела добраться до соседей. Я так боялась. Наверное, я сбилась с пути.

– И оказалась на болоте.

– Да, помню, я услышала голоса. Я подумала, что это пираты… гонятся за мной.

Коул покачал головой:

– Нет, это были мои люди, Дьюи и Оуэне. Они подобрали тебя на обочине дороги, ты была без сознания.

– Понятно. Можно, я еще спрошу?

Возмущавшая ее бровь снова поднялась, он как будто забавлялся, суровые черты лица смягчились.

– Вряд ли мне удастся тебя от этого удержать, Бейли. Он продолжает фамильярно называть ее по имени?

Она поколебалась, затем спросила:

– Кто вы?

– Коулби Лейтон, капитан «Барракуды».

Она взглянула на него настороженно. Три капитана, которых она знала, были почтенными, уважаемыми людьми.

– Зачем ваши люди принесли меня на корабль? Откуда вы знаете моего отца? Когда вы меня отпустите? Капитан Лейтон, вы обязаны меня отпустить. – Слова вырвались против воли страстно.

– Пока это не представляется возможным.

Разум отказывался признавать очевидное.

– Меня будут искать. Полагаю, вы не хотите, чтобы за вами погнались.

К ее вящему недоумению, он покачал головой. Не в силах совладать с волнением, Бейли встала и принялась расхаживать по каюте.

– Я должна увидеть отца и брата, – настаивала она.

– Нет.

– Нет? – Она окинула его таким взглядом, который должен был бы его пристыдить, однако этого не случилось. – Я должна их похоронить. – Она говорила, подчеркивая каждое слово. – Вы не можете мне в этом отказать.

– К сожалению, могу. И откажу. – Коул взял апельсин из вазы в центре стола и рассеянно подбросил его в руке. – Бейли, ты одна выжила после нападения. Насколько я знаю, ты первая, от кого Дракон не сумел избавиться.

– И вы желаете держать меня при себе для каких-то своих целей. Так вот, вы не имеете на это права! Если вы не согласитесь меня отпустить, я найду способ сбежать. Обещаю вам, капитан Лейтон!

Этот ужасный человек начал чистить апельсин, не обращая внимания на ее вызов.

– Сбежать от меня? Мне не приходил в голову такой способ действий, но если ты предпочитаешь…

Она вытаращила глаза и пожелала ему подавиться апельсиновой долькой.

– Предпочитаю? Вы заявляете, что вы не пират, но ваши слова и действия говорят об обратном. Если вы честный человек, вы обязаны меня отпустить. Вы знаете, что не имеете права меня удерживать. – Она схватилась за спинку стула. – Куда идет корабль? Я требую, чтобы меня высадили в ближайшем порту. Немедленно!

Коул физически ощущал ее напряжение и отчаяние. Вот она подошла к иллюминатору и заглянула в него, как будто надеялась увидеть землю. Он представил себе, что она была бы не прочь отодвинуть засов и протиснуться в иллюминатор, если бы это давало шанс убедить его, что она в состоянии сбежать. Однако у нее сильная воля. И какое мужество! Правда, слишком импульсивное, чтобы от него была польза. Прямо как Герцогиня, подумал он, улыбаясь воспоминанию…

В ту ночь было влажно, слишком влажно, чтобы заснуть. В воздухе повисла гроза, готовая разразиться в любой момент. Коул не испытывал восторга перед грозой, так что просто лежал и ждал, когда все закончится. За окном раздался незнакомый жалобный звук. Коул выглянул в окно и увидел крошечного котенка, съежившегося в развилке огромного дуба, стоявшего вплотную к дому. В детстве Коул и сам боялся этого дуба, в ненастную погоду его ветки зловеще царапали по стеклу.

Но это было давно, а теперь он был храбрым десятилетним мальчиком, вознамерившимся спасти котенка. Он вылез через окно на ветку дуба и, перебираясь с ветки на ветку, добрался до углубления в центре и сел в нескольких дюймах от кошечки. Но когда он протянул к ней руку, она стала царапать ствол, коготками обрывая кусочки коры. Коул пытался ее успокоить, подлизывался, но она только шипела и выгибала спину дугой. Через какое-то время он сдался. Не желая оставлять котенка одного под надвигающейся грозой, Коул устроился в развилке дуба рядом с ним. Они оба остались относительно сухими под густой кроной дерева, и хотя Коул собирался вернуться в дом, как только гроза закончится, он проснулся на рассвете и обнаружил, что котенок спит у него натруди.

С этого дня Герцогиня стала его постоянной спутницей. Она была бесстрашная, игривая и чрезвычайно любознательная, то и дело таращила на что-то глазенки.

До того вечера два года спустя, когда она заинтересовалась коршуном, парившим над плантацией. Коул нашел ее под навесом у домика для цыплят, где она часто пряталась от солнца. По ее виду он понял, что она сражалась с коршуном, не принимая в расчет, что он слишком велик для нее. Коул страшно мучился тем, что он не смог защитить Герцогиню, но он давно смирился с ее диким нравом.

Бейли напомнила Коулу того испуганного, но отважного котенка, когда безуспешно толкнулась в запертую дверь каюты. Она круто повернулась к нему, рыжие волосы взлетели и накрыли лицо и шею. Черт, у Герцогини была такая же золотисто-рыжая окраска… Бейли убрала волосы с лица, подбоченилась и посмотрела на него так, как будто он должен был что-то сказать.

– Если думаете отвлечь меня от цели тем, что станете бессмысленно пялиться, то только зря потеряете время, – заметила она и снова принялась расхаживать. – Я и так знаю, что у вас нет рассудка. Но наверняка на этом судне найдется человек, который не согласен с вашей точкой зрения.

Взглянув на него сверху вниз с презрением и огнем в зелено-голубых глазах, она прошествовала к двери. Как только нежные пальчики обхватили холодную медь, Коул сжал ее запястье и повернул лицом к себе, прижав к двери.

Она была так близко, что он чувствовал тепло тела и запах лечебной мази. Наклонив голову вплотную к ее лицу, Коул с удовлетворением следил, как затухает огонь в ее глазах, сменяясь недобрым предчувствием.

– На «Барракуде» не найдется никого, кто захотел бы тебе помочь. Ни один из них не выступит против меня, что бы ты им ни посулила.

Бейли выругалась, но Коул только рассмеялся в ответ и скользнул взглядом вниз по ее телу. Она вздрогнула, и он знал, что, если бы не прижимал ее руки к двери, она хлестнула бы его по лицу.

– Вы самый грубый человек из всех, кого я имела несчастье встретить.

– Я только говорю правду. Если она тебя оскорбляет, это твои проблемы.

– Вы не знаете главную правду обо мне. Я не просилась к вам на корабль.

Бейли стала вырываться. Коул грозно посмотрел на нее, однако взгляд его не был злобным. Ни один мужчина не смотрел на нее так пронзительно, так интимно, как будто заглядывал ей в душу. Столь пристальное внимание обострило в ней все чувства.

– Вы не такой жестокий, каким хотите казаться, – прошептала она.

В мгновение ока ее руки оказались свободны. Она его обезоружила; буря в глазах утихла. Он отошел и стал стоя разглядывать карту на столе.

Воспользовавшись моментом, Бейли подхватила одеяло и обернулась им, потом села на диванчик под окном.

– Капитан, вы должны понимать, почему мне необходимо вернуться. Я должна выяснить, что произошло.

Он обернулся и, привалившись к краю стола, скрестил руки на груди. Бейли постаралась проигнорировать столь явную демонстрацию мужского превосходства, как и то, что его взгляд смущал ее.

– Бейли, я не стремлюсь казаться нахалом. И зови меня Коул, ладно? А то звание капитана у тебя звучит как ругательство, – проворчал он. – Все очень просто: Дракон не забудет о тебе, пока не убьет. Каким бы я ни был грубияном, я не настолько испорчен, чтобы желать тебе смерти.

– Бессмыслица какая-то! Дракон забрал все, что мы имели, зачем ему меня убивать?

Он был чрезвычайно серьезен, и Бейли почувствовала, как ее наполняет тихий ужас.

– Он всегда заботится о том, чтобы не оставлять свидетелей, которые могли бы его опознать. До сих пор ни один человек не выжил после его нападения. Кроме тебя.

Бейли покачала головой, ей бы очень хотелось не верить ему.

– Но… но я не смогу его опознать. Он был в маске. Я не видела его лица.

– И все же он не станет рисковать. Дракон не просто пират. Он вхож в самые респектабельные и богатые дома в колониях. Он ходит на наши балы, играет с нами в карты, гуляет по парку, как будто он один из нас. Никто не знает, кто он, – он может быть моим соседом, или кораблестроителем в Бостоне, или даже крупной политической фигурой.

– Такого не может быть! Как ему удается быть неузнанным?

– Ему недолго осталось. Я постараюсь его найти.

– Похоже, вы так же желаете ему смерти, как и я.

– Желать смерти мало, я хочу увидеть его мертвым.

– Вы знаете, кто он?

– Приближаюсь к этому.

– Но почему? Почему моя семья? Мы небогаты, мой отец был рыбаком.

– До вчерашнего дня я бы не мог ответить на этот вопрос.

– А теперь можете? Какое отношение вы имеете к тому, что произошло? – спросила Бейли, страшась ответа.

– Я не был лично знаком с твоим отцом. Я следовал за Драконом до Бофорта и был чертовски близок к тому, чтобы поймать мерзавца! – прорычал Коул. – После пожара рыбаки собрались в таверне. Друзья твоего отца решили остановить набеги пиратов по всему побережью. Раньше предполагалось, что твой отец поедет в Виргинию…

– Да, я знаю. Он должен был ехать через три дня – нет, теперь уже через два. – Она сосредоточилась, чтобы в мыслях пробраться сквозь сумятицу последних дней. – Он говорил, что хочет купить какие-то особенные паруса для шхуны.

– На самом деле он собирался встретиться с губернатором Спотсвудом.

– При чем тут Спотсвуд? Какие могут быть дела у отца с губернатором Виргинии?

– Некоторые считают, что ваш губернатор Иден сквозь пальцы смотрит на пиратские набеги. Он почти ничего не делает, чтобы их прекратить. Ходят слухи, что он получает приличную плату за свое плохое зрение. Твой отец и другие рыбаки подумали, что у них будет больше шансов, если им поможет губернатор Спотсвуд. Дракон об этом узнал… За это твой отец был убит. Ты и твой брат просто подвернулись под руку.

– Святая Дева Мария, почему он мне не сказал?

В последнее время отец часто по вечерам уходил играть в карты, так он заявлял. Бейли видела, как он тайком разговаривал в доках с друзьями. Она выросла с их детьми.

Ее охватила паника.

– А остальные? Как вы можете уходить, когда в опасности другие семьи? Мы должны вернуться и предупредить их!

– Они знают. Они все тогда были в таверне. Они подготовлены.

Голос был тихий, мягкий, он доходил до нее сквозь сумбур в голове.

– Пожар был ошибкой, он привлек слишком много внимания к нападению. Я думаю, Дракон собирался тихо перебираться от дома к дому, пока не уничтожит всех семерых вместе с семьями. Но пожар увидели в городе! Однако к тому времени как мы подоспели, пираты улизнули. Ваш дом был первым, по которому они ударили, до остальных добраться просто не успели.

– Но он вернется?

– Да, только никто не знает когда. Несмотря на всю его наглость, он очень осторожен.

– Значит, наши мужчины имеют время на подготовку. У Дракона не будет преимущества внезапности. Они его поймают и положат всему этому конец.

– Конец этому положу я.

Это не было бахвальством, это было сказано так, будто Коул не сомневался в этом.

– Почему вы так много знаете о Драконе? Кто вы?

– В настоящий момент я твоя единственная надежда на спасение, – ответил он.

Потеря отца и брата лишила Бейли последних сил. Было ужасно неприятно осознавать, что жизнь ее теперь целиком зависит от капитана Лейтона – чужого человека, оберегающего свои коварные тайны. Тайны, включавшие в себя пирата, который убил ее семью и теперь будет охотиться за Бейли, пока та жива. Она не переставала гадать, что все это значит для капитана. Она оказалась у него в долгу не по своей воле. Если она останется с ним, во что ей обойдется этот долг?

– Я не нахожу в вашем заявлении никакого утешения, капитан. Насколько я знаю, вы представляете для меня такую же опасность, как и Дракон.

На губах капитана мелькнуло подобие усмешки, но резкий стук в дверь помешал ему ответить. Он открыл дверь. Вошел толстый седой человек, держа серебряный поднос с едой, над которой вился парок. За ним по пятам шел тощий юноша с другим подносом.

Только теперь Бейли почувствовала, как голодна. До этого момента она совсем не думала о еде, но от соблазнительных запахов у нее засосало под ложечкой.

– Хм… Ты по-прежнему планируешь добраться до берега вплавь, Бейли? Тогда тебе лучше подкрепиться перед долгой дорогой. Чтобы доплыть в такую даль, понадобится много сил.

– Mon Dieu, что такое? Плыть до берега? Капитан, вы не можете позволить ей пуститься вплавь! Вы должны сказать «нет». Бедная девочка, должно быть, она повредилась умом, она не понимает, что говорит.

Казалось, седовласый человечек пришел в неистовство, слова так и сыпались из него, он быстро поставил поднос, чтобы ходатайствовать за Бейли перед капитаном. Она увидела в этом отеческую заботу и мгновенно прониклась к нему симпатией.

– Сэр, уверяю вас, у меня нет намерения плыть к берегу. Я пыталась убедить капитана Лейтона в своем желании вернуться в Бофорт, но он не склонен это делать. Я должна похоронить отца и брата, – сказала она, многозначительно посмотрев на капитана.

– Non, mademoiselle, вы не можете вернуться. Это опасно. Вы никогда не должны туда возвращаться. Капитан – он позаботится…

– На этом все, Марсель, – прервал его капитан. – Я сам управлюсь. – Он взял бутылку вина из рук Марселя, и тот нервно поскреб бороду.

– Да, капитан. – Он пошел к двери, толкая перед собой любопытного молодого человека, но в дверях обернулся и погрозил Бейли скрюченным пальцем. – Никаких плаваний, хорошо?

Бейли кивнула и попыталась улыбнуться. Разбитую губу кольнула боль, но все равно она была довольна. Еще сегодня утром она могла поклясться, что никогда больше не улыбнется. Но этот чудной маленький француз совершил невозможное.

 

Глава 6

Коул надолго задержал взгляд на Бейли, привлеченный улыбкой, преобразившей избитое лицо девушки. Она как будто получила от старого повара драгоценный подарок, а тот просиял и на прощание подмигнул ей. Она повернулась, но когда встретилась взглядом с Коулом, ее улыбка угасла, и две свечечки в глазах тоже. У Коула в груди что-то сжалось, он отбросил странное чувство и стал наливать вино.

Его тревожило, что этот «маленький багаж» может распространить свои чары на всю команду. Сам-то он хорошо знал, что женская улыбка обычно крепится на паутине лжи.

Бейли села, пригубила ароматное бургундское и поморщилась. Кажется, она решила не смотреть на него. В комнате повисло тяжелое молчание. Поверх бокала Коул смотрел, как она дует на ложку с рагу. Что же ему с ней делать?

Она не хочет находиться на «Барракуде», он тем более этого не хочет. Бейли Спенсер хочет домой, безумно хочет. И свежая боль утраты приводит ее в отчаяние. Коул слишком хорошо знал, какое разрушение может произвести женщина, находящаяся в отчаянии.

Этого ему не надо. И ее не надо. Но в данный момент он обречен оставаться рядом с ней.

Рагу у Марселя было великолепно, как всегда, – толстые пласты рыбы с картошкой. Коул проглотил нежный кусок, потом нарезал горячий хлеб и подал Бейли. Она поблагодарила, но в этом не было теплоты, с которой она обращалась к Марселю.

Понятно, она не совсем рассталась с мыслью вернуться домой и злилась на него за отказ подчиниться. Правда, она не пользовалась женскими уловками, чтобы добиться своего, но всего лишь потому, что еще слишком слаба. Коул понимал ее злость и знал, что на ее месте тоже бы злился. Но у него хватает ума понять, насколько опасно поддаваться дурацкой сентиментальности, почему же она не понимает?

Она сидела напротив него, розовые соски просвечивали сквозь рубашку. Она этого не понимала, как и того, что он любуется провокационным зрелищем. Отрывая кусочек теплого хлеба, Бейли посмотрела на него, и в зелено-голубых глазах блеснул огонек.

В ней чувствовалась уверенность, свойственная прирожденным аристократкам, только без их надменности. Она была раскованной, не старалась произвести эффект, как будто ей было все равно, что он думает о ее растрепанных волосах, ее одежде, ее семье. Под его настойчивым взглядом девушка покраснела, и Коул понял, что смущает ее.

Он отпил вина и отметил, что сам нервничает, глядя, как тонкое полотно рубашки ласкает ее соски. Глупец, сердито подумал Коул, уловив в себе намек на ревность к чертовой одежке. Надо отвлечь ее от недобрых мыслей, а себя – от искушающих округлостей.

– У тебя есть родственники где-нибудь, кроме Бофорта?

Бейли вздохнула, помолчала, дожевывая хлеб.

– Нет, больше никого нет. Мои родители приехали из Англии, чтобы получить собственную землю и на ней работать. Мама заболела и умерла, когда мне было двенадцать лет. Адам ее даже не помнит.

Коул подумал, что ее брат не такой уж невезучий: боль от предательства перенести еще труднее, чем смерть близких.

– Я хотела сказать… не помнил, – поправилась Бейли. – Можно еще вина?

Коул молча налил ей полбокала. Ему было неловко, что он задал вопрос, причинивший ей страдание, но ничего не мог с этим поделать.

Она вздохнула:

– Придется смотреть правде в лицо – теперь я одна.

– Некоторые предпочитают такую жизнь.

– Это хорошо для вас, мужчин. Мир принадлежит мужчинам. А я женщина. Одна во всем мире, без средств к существованию. Ну и скажите, как мне начать жизнь заново? – Тонкие брови поднялись дугой, печальная улыбка скривила избитый рот.

Она права, конечно. Он говорил без учета ее обстоятельств. То, что он мужчина, к тому же из обеспеченной семьи, давало ему такие возможности, о которых многие люди даже не слышали. И хотя его семья прошла все круги ада, Коул продолжал жить так же благополучно, как и прежде. И он, и брат унаследовали столько земли и денег, что этого хватит на сто жизней.

– Для простолюдинки ты выражаешься слишком правильно. Откуда такие познания?

Она бросила на него хмурый взгляд:

– Моя мать была портнихой, обшивала богатых дам. После ее смерти меня взяла к себе леди Хоторн, думаю, из жалости. Она дала мне работу – присматривать за детьми. Потом мы стали подругами; меня приглашали на ее великолепные вечеринки. По-моему, я всему научилась просто потому, что была возле нее.

Коул с трудом представлял себе бескорыстные отношения. Откинувшись на спинку стула, он скрестил руки натруди.

– Что ж, похоже, у тебя все будет хорошо. Всегда найдутся семьи, где требуются гувернантки.

Бейли кивнула, потом оттолкнула фарфоровую тарелку и положила локти на стол.

– Что это? – спросила она, меняя тему.

Бейли показала пальцем на кожаный мешочек, который Коул положил на стол перед началом обеда. Он о нем забыл.

– Это было на тебе, когда тебя принесли на корабль. Я надеялся, что ты о нем расскажешь.

Он перевернул мешочек, и из него выкатилось кольцо. Кольцо? Она взяла его, повертела в руке, в замешательстве сдвинула брови.

– Никогда его не видела. Говорите, оно было на мне?

– Да.

Он видел, как она старается вспомнить. Бейли поднесла кольцо к свече, нагнулась ближе. Коул мог наблюдать, как удивление сменилось узнаванием и внезапным отвращением.

Она бросила кольцо, как будто оно жгло ей руку. Коул его подобрал, небрежно покатал на ладони, посмотрел на нарядную букву «Л», выгравированную на тяжелом золоте.

– Я вспомнила. Оно не мое, – твердо сказала Бейли.

– Я знаю, – ответил он, отводя глаза. – Это кольцо моей матери. Отец его заказал и подарил ей на свадьбу.

– Вашей матери? – ошеломленно переспросила она.

– Откуда оно у тебя? – Коул с нетерпением ждал ответа. Нет, он знал, что она скажет, но надеялся услышать что-то другое, а не отвратительную правду.

У нее заблестели глаза, она сглотнула.

– Это кольцо висело у него на шее. Я старалась вырваться, и когда ударила его, то порвала цепочку. Он засмеялся и надел его мне на палец. – У нее сорвался голос. Тошнотворное воспоминание грозило отнять остатки самообладания. – Он сказал, что теперь я его, что кольцо привяжет меня к нему, пока он не заберет его обратно после того, как убьет меня.

Коул кивнул.

– Откуда у пирата кольцо вашей матери? – Бейли смотрела на него почти умоляюще, казалось, она так же хочет знать ответ, как и он.

Коул хотел бы это прекратить, но он сам толкнул ее на этот путь. Каждый матрос на корабле знает его историю, рано или поздно ей все равно расскажут.

– Он его украл? – ахнула она.

Ее непонимание начинало раздражать.

– О Господи, он и вашу семью убил?

Коул медлил, решая, сколько ей можно знать.

– Больше ни о чем не спрашивай, – резко сказал он.

– Конечно. Извините, Коул.

Услышав свое имя из ее уст, Коул вздрогнул. Она впервые произнесла его, и тело ответило, как на интимное прикосновение. Это оттого, что он переутомился. И еще – слишком долго не имел женщин. Он это исправит, как только прибудет в порт. После этого он станет таким, как всегда, и голос Бейли не будет на него действовать, словно ласка любовницы.

– Возьми, – резко сказал он и толкнул кольцо к ней. Она только покачала головой, глядя на него как на сумасшедшего.

– Мне оно не нужно, – сказал он со свирепой убежденностью.

Она колебалась:

– Может, вы еще передумаете.

Он покачал головой.

Бейли нерешительно взяла кольцо и некоторое время молча смотрела на него, не шевелясь… Наконец медленно надела на средний палец и подняла глаза на Коула.

– Очень щедрый подарок, капитан. Столько золота поможет мне начать жизнь заново. Думаю, после пожара мало что осталось.

– Могу с уверенностью сказать, что не осталось ничего.

– Да, я так и предполагала, – сказала она, глядя на свою руку. – Да у нас и не было ничего ценного.

Коул упорно смотрел в иллюминатор, подавляя разрастающееся желание утешить ее. Да, ей больно. Но и ему больно. Черт, всему миру больно, ну и что? Пришло ее время усвоить этот урок и ожесточить сердце.

В этом ключ к выживанию.

– Ложись спать, – буркнул он и пошел к своей койке. Если бы они не ушли так далеко в море, он бы сделал все для того, чтобы она как можно быстрее оказалась на берегу. Нужно удалиться от нее, чтобы прочистить мозги.

Коул выхватил из сундука чистую рубашку и штаны, захлопнул крышку и пошел искать на корабле место, где будет спать.

Жидкий утренний свет просочился в каюту. Бейли встала перед зеркалом над умывальником и осторожно потрогала синяк под глазом. Глядя в большой клинообразный осколок, она вспомнила, как вчера грохнула зеркало об пол. Кто-то снова его повесил, оно нависало под странным углом, указывая острым концом в пол. Бейли содрогнулась, вспомнив, как близка была к тому, чтобы убить Коула. Ее удивляло, что не последовало возмездия. Коул не походил на человека, который все прощает.

Скосив глаза, она обвела пальцем багровую отметину и увидела, что опухоль спала. Она изумлялась тому, как быстро заживают раны, и подозревала, что причина в Марселе. На рассвете француз уже приходил, принес свою мазь и крепкий чай. Он сменил повязку на шее и дал ей баночку с мазью и указание, как ее наносить.

Через несколько минут Марсель пришел с завтраком и новой чашкой чая, имевшего приятный вкус и цветочный запах. Потягивая чай, Бейли смотрела, как капли дождя рисуют дорожки на стекле. По ее просьбе Марсель принес кожаный шнурок, на который она надела кольцо и завязала на шее. Она играла с кольцом, а мысли все возвращались к Коулу.

Бейли вспомнила, как изменилось его лицо, стало мрачным, почти свирепым, когда он рассказывал о кольце своей матери. Он старался держать себя в руках, притворялся, что кольцо для него ничего не значит, даже когда она надела его на палец. Но она видела, как он сжал зубы и как полыхнула ненависть в дымчато-серых глазах. Нечто подобное она видела в глазах Дракона, когда он шепотом пообещал ей смерть. В этом они были похожи – оба опасны и непредсказуемы. Если Коул прав, то скоро эти двое встретятся. И один из них умрет.

Кольцо было для нее залогом безопасности. Единственное, чем она может заплатить за дорогу домой – Коулу или кому-то другому, все равно.

– Я достал тебе одежду.

Бейли так задумалась, что не слышала, как вошел Коул. Она обернулась, зажав в кулаке широкий ворот рубашки.

– Как вы меня напугали!

– Самое лучшее, что смог сделать в данных обстоятельствах. У нас есть молодой человек, Том Милз, у него твои размеры. Только надо будет подвязать штаны веревкой. – Коул кивнул на обрывок пеньковой веревки поверх кучи одежды.

– О, я бы не посмела его просить…

– Ты не просила.

– Подозреваю, вы тоже. – Она не сомневалась, что он просто приказал бедняге отдать свои вещи.

– Я решил, что ты предпочтешь надеть что-то более пригодное, чем моя рубашка. К тому же мне ни к чему бунт на корабле.

– Спасибо, – прошептала Бейли, забирая одежду. Привыкнет ли она когда-нибудь к его откровенной прямоте?

Он кивнул, принимая благодарность. Он промок под дождем; с плаща, с волос, с носа капала вода.

– К югу небо чистое, скоро мы выйдем из дождя, но до полудня тут будет нестерпимо душно, тебе потребуется выйти на палубу глотнуть ветра.

Бейли кивнула. Он снял плащ, повесил его возле двери. Она смотрела, как играют мышцы под прилипшей к спине рубашкой. Решив игнорировать Коула, она поставила чашку на стол и рассмотрела одежду Тома Милза. Рубашка из грубого полотна, коричневые парусиновые штаны и красный платок. Все просто и чисто. Скорее бы капитан ушел, чтобы отмыться и надеть на себя вещи, пахнущие свежестью.

– Когда мы вернемся в колонии, ты должна будешь решить, ехать ли к северу. Возможно, я смогу высадить тебя в Бостоне, – сказал Коул и поскреб щетину на подбородке.

Бейли прихватила с собой одеяло и села, скрестив ноги, на вышитом диванчике под окном. В дверь постучали, Коул пошел открывать, поговорил о чем-то с матросом, закрыл за ним дверь и бросил на стол пару толстых полотенец.

– Я вернусь в Бофорт, – заявила Бейли.

Коул закончил вытирать голову и отбросил полотенце. Потом отжал мокрую рубашку, тяжело вздохнул и хмуро посмотрел на Бейли.

– Я вам кое о чем не сказала, – продолжала она. Бейли старалась удержать мысль в голове, но это было чрезвычайно трудно, ее заворожил вид широкой мужской груди. Коул растирал ее полотенцем, и мышцы ходили ходуном.

Закончив, он сел, снял ботинки и чулки и отбросил их к двери.

– Собираешься говорить или так и будешь весь день на меня пялиться?

Он говорил надменно, и Бейли смутилась и схватила чашку. Вздохнула, чтобы успокоиться, и допила остывший чай.

– У меня есть дело в Бофорте. Хочу кое-кого повидать.

Она поставила фарфоровую чашку и подняла на него глаза. Он с интересом наблюдал.

– Его зовут Джеймс, Джеймс Фултон. Он… Считалось, что он будет… – Почему она не может выговорить это слово? – Все думали, что мы с ним обручимся.

– Думали? Что же случилось? – Его ехидный тон ее раздражал.

– Пока ничего не случилось. Я хочу сказать, он не просил меня выйти за него замуж… Пока.

– Но ты знаешь, что попросит. А ты в нем вполне уверена?

– Вам бы только оскорблять, – упрекнула она.

Коул пожал плечами, потом уперся локтями в колени. На руках бугрились мускулы, и Бейли поймала себя на том, что опять не может отвести от него глаз.

– Вы не понимаете. – Она постаралась собраться с мыслями.

– Я слушаю с большим интересом, – добавил он с кривой ухмылкой.

– Все всегда считали, что мы с Джеймсом поженимся. Мы были соседями и дружили с детства. Он всегда знал, что со временем мы поженимся. Наши семьи привыкли говорить о нашей совместной будущей жизни. Просто так всегда считалось… что мы поженимся.

– Чего ж тогда беспокоиться? Твоя истинная любовь подождет.

– Почему вы так говорите?

– Как «так»?

– Как будто не верите в истинную любовь.

Коул нахмурился.

– Не верю.

– Ну а я верю, – с вызовом сказала Бейли. Она не доставит ему удовольствия сообщением, что никогда не испытывала к Джеймсу ничего, кроме дружеских чувств.

Он встал и начал расстегивать штаны.

– Уверен, Джеймс будет рад это слышать, – язвительно сказал он.

Коул стянул с себя мокрые штаны и остался совершенно голый перед невинными глазами Бейли. Взяв второе полотенце, он стал растираться, явно напоказ. Она чувствовала, что у нее горят щеки, но не могла оторвать глаз от великолепного зрелища. Она никогда еще не видела мужчину вот так, во всей красе, и, несмотря на смущение, была очарована. Взгляд опустился ниже. Она была озадачена – какие чудеса хранит эта секретная часть тела?

– Хочешь поскакать? Не думаю, что Джеймс это одобрит.

Бейли ахнула от испуга, и он расхохотался. Она вскочила, повернулась к нему спиной и скрестила руки на груди. Сквозь зубы пробормотала несколько бранных слов и опять услышала вызывающей смех.

Она повернулась, решив, что больше не даст себя смутить.

– Я не думала, что вы можете хоть в чем-то находить юмор. Полагаю, я ошибалась, даже если ваше чувство юмора не такое, как у большинства людей.

Он уронил полотенце и положил руки на узкие бедра. Склонив голову набок, он словно оценивал ее. Корабль качнулся на волнах, и Бейли потеряла равновесие, Коул же стоял перед ней, будто прирос к полу. Его наглая самоуверенность, а также интимный взгляд вызывали неловкость, которой Бейли не знала раньше. Как, неужели ей нравится это странное чувство? Она ухватилась за стену и села, заставляя себя не отворачиваться.

– Меня не очень заботит, что обо мне думают, – сказал Коул. – Однако я сомневаюсь, что твоя истинная любовь найдет юмор в этой ситуации. Так что, если не возражаешь, я оденусь.

Он подмигнул – это было уж слишком. Кровь хлынула ей в лицо, и она отвернулась к иллюминатору. Дождь затихал, солнце пыталось пробиться сквозь тучи. Бейли слышала, как он ходит по комнате, закрывает сундук, встряхивает одежду.

– Можешь повернуться, опасности больше нет. Не волнуйся, Джеймс не узнает, что твои глаза потеряли невинность. Это ему безразлично – лишь бы остальное в тебе не испортилось. Но вот что, Бейли, Джеймс там или не Джеймс, но ты не поедешь в Бофорт, пока я не скажу, что можно.

– Мне не требуется ваша защита, Джеймс прекрасно может обо мне позаботиться.

– Сомневаюсь.

– Вы его даже не знаете!

– Не волнуйся, Бейли, Джеймс тебя дождется. Или ты боишься, что, пока тебя нет, он найдет другую любовь?

С нее было достаточно насмешек.

– У вас совсем нет обязанностей? Или кораблем правит юнга?

Коул засмеялся, натянул сапоги и встал.

– Жаль, но у меня нет юнги. Придется самому командовать «Барракудой».

Когда он ушел, Бейли облегченно вздохнула. Невозможный человек! Неуместный. Грубый. Распутник. Негодяй.

И волнующе красивый.

Коул не дошел еще до юта, как столкнулся с первым помощником, который нес две кружки дымящегося черного кофе. Коул с благодарностью принял напиток и посмотрел на небо. Тучи расходились, открывая голубое небо с редкими пятнами белых облачков.

– Как там наша нежелательная пассажирка? – спросил Чиско, ухмыляясь.

– Прекрасно, – натянуто ответил Коул и поднес к глазам подзорную трубу.

– Небось испугалась? Ты ее не придавил, или…

– Отвяжись! Что ты так о ней заботишься? Ты знаешь все, что происходит на этой чертовой посудине, значит, знаешь, что она пыталась меня убить. – При каждом слове Коул переводил трубу, направляя ее на все четыре стороны.

– Si. – Чиско задумчиво кивнул и пригладил жесткую бороду. – Как еще ты не истек кровью после такого смертельного удара? – Он потрепал Коула по плечу. – Она опасна. Надо заковать ее в кандалы, пока не подойдем к берегу. Я прослежу, чтобы Дьюи все сделал, капитан. – Карие глаза насмешливо сверкнули.

– Черт побери, приятель! Как мне сохранять достоинство, когда ты все время меня подкалываешь? – предостерег его Коул.

– А ты отправь меня вниз, пусть девица на мне проверит свою смертельную магию, – предложил Чиско с похотливым блеском в глазах.

Коул фыркнул:

– Друг мой, можешь говорить, что она обладает магией, но я не заметил в ней ничего экстраординарного.

– Даже то, что она спаслась из лап Дракона?

– Да, это кое-что.

– Она видела его лицо?

– На нем была маска.

– Когда-нибудь он ошибется.

– Возможно, этот день уже пришел, мой друг.

Чиско стрельнул в него косым взглядом, хорошо знакомым Коулу.

– Расскажи остальное – я знаю, есть что-то ещё, вижу по глазам.

– У нее кольцо моей матери. Оно было у нее на пальце, когда ее принесли. Я даже не знал, что оно пропало.

Чиско вытаращил глаза.

– Ты уверен, что это кольцо твоей матери?

Коул сделал большой глоток кофе.

– Абсолютно, отец подарил его ей до моего рождения. В детстве она часто мне об этом рассказывала. Она его никогда не снимала.

Чиско присвистнул и покачал головой.

– Как оно оказалось у этой девушки?

Коул резко отвернулся и при этом столкнул оловянную кружку с перил. Вместе с остатками кофе она исчезла в волнах.

– Дракон завел с Бейли безумную игру. Он сказал, что снимет с нее кольцо после того, как убьет.

Чиско сплюнул в воду и выругался.

– Чудо, что девушка осталась жива. Дракон не будет сидеть сложа руки.

Коул пожал плечами, не уверенный, стоит ли раскрывать больше даже лучшему другу.

– Хотя ты и сам это понимаешь, – добавил Чиско обвиняющим тоном.

Коул кивнул и отвел глаза. Первый помощник, несносный друг, мог читать его мысли.

– Dios mio!

От столь пылкого выражения неодобрения Коул поморщился.

– Сейчас же скажи, что ты не собираешься каким-то образом ее использовать!

– Старик, я буду делать то, что надо. Ты чертовски хорошо это знаешь.

– Даже ты не можешь принести в жертву невинную девушку.

– Не думай, что ты так уж хорошо меня знаешь, старик! – прорычал Коул. Такой рык мог устрашить любого, но Коул знал, что. Чиско не отступит. Чиско убежден, что должен спасать Коула от него самого.

– Ты намерен держать девушку, пока не примешь решение, – обвинил его Чиско.

Солнце уже палило вовсю, в небе летали чайки. Их крики смешивались с равномерным хлопаньем парусов, но Коул ничего не замечал. Он изо всех сил сдерживался, чтобы его первый помощник не очутился на полу с разбитым носом.

– Что прикажешь с ней делать? Выбросить за борт? Она рвется назад, видит Бог, она не догадывается, какая она дура.

– Значит, ты намерен держать ее ради ее же безопасности… какая галантность! – съязвил Чиско.

– Выбор невелик. Дракон будет ее искать, пока не найдет.

– Или пока ты ему не предложишь ее?

– Он все равно будет за ней охотиться, так что лучше, если она останется со мной. Одной ей не выжить.

– В Бофорте у нее кто-то есть?

– Из семьи никого не осталось.

– Но она стремится вернуться, Коул. У нее должны быть друзья, они позаботятся о ней. С ними ей безопаснее, чем с тобой, – они не будут ее использовать как наживку для пирата.

– Я ничего не говорил о наживке, это твоя идея. И если ты так уж печешься о Бейли, то больше не делай таких предложений.

Чиско понимающе усмехнулся:

– И как долго девушка пробудет в нашей компании? На мои взгляд, она уже итак чертовски задержалась. – Чиско хлопнул Коула тяжелой рукой по спине и от душ и рассмеялся.

– Господи, ты сбросишь меня за борт! Неужели не можешь проявить хоть притворное уважение к капитану? – упрекнул Коул неисправимою приятеля.

– Ты прекрасно знаешь, как я тебя уважаю, Коул. Как капитана и как надежного друга. Мы вместе пережили паршивые времена, – сказал он, на что Коул кивнул, соглашаясь. – Но сейчас все не так плохо, если ты меня спросишь.

– Я не спрашивал, – буркнул Коул.

– За два года мы еще никогда не шли в кильватере Дракона. Скоро ты осуществишь свою месть. Вот ведь черт! Если твоя вспыльчивая красотка поможет приблизиться к нему, благодари судьбу – она тебе улыбнулась.

– Судьба сыграла со мной злую шутку, – проворчал Коул.

Чиско выплеснул остатки кофе в море и покачал головой:

– Эта девушка, Бейли, не то что твоя мать, mi amigo.

– Не говори о ней, – предупредил Коул.

– Почему? Именно об этом ты думаешь… только об этом ты и думаешь.

– И ты знаешь почему. Я восстановлю честь семьи, которую отняла мать.

– Да, Коул, я знаю. – Чиско тяжело вздохнул и оперся на перила, скрестив темные руки на теплом дереве. – Но не всякая женщина плетет паутину лжи.

– Назови хоть одну, – возразил Коул, вглядываясь в подзорную трубу.

– Моя сладкая, моя желанная Анели, – ответил Чиско, в голосе его слышалась еле заметная дрожь вожделения.

– Хм… Поручусь, что она одна такая. – Коул скопировал позу Чиско, встав рядом с первым помощником, знавшим правду о его матери.

– Люди меняются, Коул, иногда не в лучшую сторону. Трагедия может превратить человека в то, чем он не стал бы в других обстоятельствах.

Коул покосился на гиганта.

– Я буду с тобой, что бы ты ни решил. Можешь швырнуть эту колючую розочку за борт, можешь высадить в Чарльзтауне, а можешь отвезти в Нью-Провиденс и посмотреть, сумеет ли красотка своими чарами выманить змею из норы. Для меня она ничто, для тебя еще меньше. Пусть благодарит, что жива!

Коул медленно кивнул. Он посмотрел в бескрайнее яркое небо и против воли подумал о девушке в его каюте.

– Ты правда думаешь, что она красивая? – Мысль была озвучена прежде, чем Коул подумал, а нужно ли ее произносить вслух. Он готов был откусить себе язык.

Чиско поднял косматые брови, отодвинулся от перил, развел руками, но промолчал, к облегчению Коула. Он был не в настроении выслушивать бестолковые сентенции Чиско о достоинствах любви.

Коул кашлянул и повернулся к помощнику:

– Погода прояснилась, поставь все паруса, я хочу как можно скорее прибыть в Нассау.

– Si, капитан. Если попутный ветер продержится, будем в порту через два дня.

– Хорошо. – Коул отвернулся и стал смотреть на волны, не замечая брызг. Прошлое навалилось на него, оно преследовало его со все нарастающей злобой, теперь уже и в дневные часы. Чем ближе он был к Дракону, тем становилось все хуже и хуже, казалось, воспоминания начинали жить собственной жизнью.

Коул надеялся, что они отступят, когда он восстановит честь семьи. Вообще-то не семьи, а отца – мать и так показала, что у нее не было чести. Она показала, как непостоянно сердце женщины и как легко оно пойдет на предательство ради любовных утех.

Парус потерял ветер и начал громко хлопать. Коул отвлекся от дум и поднял глаза на главную мачту, по которой взбирался матрос. Коул уже приготовился окликнуть неопытного щенка, но подошел боцман и стал снизу давать указания, что делать.

Коул вздохнул и потер усталые глаза. Он не помнил, когда в последний раз проспал несколько часов подряд. Появление Бейли на борту не только нарушило его распорядок – оно разрушило даже мысли. Со времени смерти матери Коул ограничивал свое общение с женщинами, особенно с настойчивыми молодыми мисс, охотившимися за наследниками плантаций, как гончие за лисой. Бейли, конечно, не барменша, но и не светская леди нежного воспитания. Она держится гордо, образованна лучше, чем большая часть женщин ее класса, хотя дралась она так, как не посмела бы настоящая леди. Внешность у нее далеко не утонченная, а грязное, в синяках лицо не вдохновляет на подвиги. Как эта девчонка смогла выжить после нападения Дракона, если ни кто другой не мог бы такого о себе сказать?

В девушке было что-то невинное и в то же время интригующее. Коула злило собственное любопытство.

 

Глава 7

Стоило Коулу покинуть каюту, как пришел Марсель и с ним два матроса, тащившие небольшой медный чан. Они еще несколько раз сходили за водой, Марсель тем временем толок сухие травы, чтобы после ванны подлечить ее синяки. Когда Бейли поблагодарила кока за заботу, он сказал, что эта мысль принадлежит капитану. Она подозревала, что он так говорит по доброте – скорее, капитан просто приказал отмыть ее от вонючей мази и запаха пожарища.

Но не важно. Она была благодарна за то, что впервые за несколько дней почувствована себя чистой. Бейли намазала шею мазью и забинтовала полоской ткани. Красный платок не скроет бинт, но отвлечет от него внимание, так что она повязала его свободным узлом поверх белой рубашки, до локтей закатала рукава и посмотрелась в зеркало. И хотя видеть себя в матросских штанах и рубашке было странно, все же это намного лучше, чем ходить почти голой, как раньше.

Сняв рубашку Коула, она почувствовала себя менее уязвимой. Она знала, что это глупость, но ей казалось, что в рубашке живет его часть, что к коже прикасается нечто большее, чем его одежда. Глубокой ночью Бейли задремала чутким сном, опасаясь его прихода, вздрагивая при каждом скрипе, ожидая, что он стоит над ней. Было нечто неприличное в том, что она лежит в его кровати, вдыхает его острый мужской запах. Она додумалась до совсем уж постыдных вещей – что он лежит рядом. И обнимает ее.

Слава Богу, к утру рассудок взял верх. Капитан Лейтон не тот человек, от которого здравомыслящая женщина станет ждать внимания. Ночные фантазии были результатом крайней физической усталости и эмоционального измождения после всего, через что она прошла. Вот вернется в Бофорт – и мысли прояснятся. Коул не повезет ее обратно, но она найдет другого. Бейли потрогала кольцо Дракона, висевшее на шее, – ее единственная ценность. С его помощью она рассчитывала добраться домой.

К Джеймсу.

Она думала о славном парне, который, как она знала, хочет на ней жениться, но это не помогало ей выбросить из головы капитана. Этим утром он оказал на нее прежнее действие: в его присутствии она терялась. Когда он так нагло перед ней раздевался, стоя гордо, прямо наподобие греческой статуи, у нее участился пульс, лицо пылало огнем. Джеймс никогда не пробуждал в ней такого отклика, хотя она относилась к нему с большой симпатией. Бейли уверяла себя, что ее реакция на капитана – следствие шока от его поведения, пренебрежения приличиями…

Бейли вздохнула, взяла серебряную расческу с полочки над умывальником и посмотрела в иллюминатор; как раз в этот момент солнце полностью вышло из-за туч. Бейли расчесала волосы и перевязала их на затылке кожаным ремешком. Потом прибрала в каюте, застелила койку и стала беспокойно кружить по каюте. Скоро каюта показалась нестерпимо душной. Несколько раз появлялась и уходила мысль выйти на палубу – и встретиться с мужчинами, которые вчера видели ее унизительное представление? Но так велико было желание ощутить на лице солнце и вдохнуть свежий соленый воздух, что Бейли проглотила гордость и пошла к двери.

Поднявшись на палубу, Бейли почувствовала на щеках приветливое солнышко. Судя по его положению па безоблачном небе, был полдень.

Она услышала голос Коула, перекрывавший лязг снастей и хлопанье парусов, и мужество чуть не покинуло ее. «Надо просто держаться другой стороны корабля», – подумала она, подбадривая себя.

– Вам помочь, мисс?

Бейли прищурилась, стараясь разглядеть лицо матроса наверху, но глаза еще не привыкли к дневному свету. Она немного поколебалась – и протянула руку молодому матросу. Он без усилий поднял ее наверх и коснулся пальцами потрепанной шляпы.

– Даниэль Льюис, мисс, к вашим услугам. Но все зовут меня Лью, и вы тоже можете так называть, если хотите.

Бейли кивнула. Быстро оглядевшись, она поняла, что угрюмого капитана нет поблизости. Ей стало легче, хотя в душе шевельнулось нечто похожее на разочарование. Встряхнувшись, она все внимание отдала стоявшему перед ней молодому человеку, решив забыть о Коуле Лейтоне.

– Спасибо, Лью. К сожалению, я больше не могла вынести жары там, внизу. Нужно было глотнуть свежего воздуха.

– Конечно, мисс. Вы не должны зарываться в нору, тем более, когда на палубе такой приятный ветерок. Чем мы ближе к югу, тем жарче. Большинство из нас теперь будут спать на палубе. – Он повел ее мимо мачтовых снастей и бухт канатов к перилам.

Бейли улыбалась. Молодой матрос был так мил, что не пытался обсуждать, как она попала на корабль, их разговор был легким и непритязательным. Она подумала об Адаме. Жаль, что он умер таким молодым. За разговором у Бейли появилась мысль сделать из Даниэля союзника. Может, ей удастся убедить его помогать, когда она поймет, что надо делать.

– Правда, что мы идем в Нью-Провиденс? Я никогда не выезжала из Бофорта, – сказала она.

– Такая же правда, как то, что небо голубое. Это на Багамах. Таких мест нет ни в колониях, ни в Англии или еще где-либо. Вкусные фрукты, которых вы не видывали, а птицы всех цветов, какие можно придумать.

– Как в раю. Может, вы меня поводите по острову, когда мы прибудем? – спросила она с чарующей улыбкой.

– Э-э… не знаю… Мы там будем через день-два, и вы не должны сходить на берег. Нет, нет. – Даниэль помотал головой, и длинные волосы качнулись из стороны в сторону.

– Но я хочу сойти на берег.

– О нет, мисс! Нью-Провиденс захвачен пиратами. Их там полно. Но вы не беспокойтесь, мы не допустим, чтобы с вами что-нибудь случилось, ручаюсь. Так что, сами видите, для вас безопаснее оставаться на борту.

– Боюсь, я не могу оставаться на «Барракуде», Лью. Я не пассажирка… видишь ли, я здесь оказалась случайно, а капитан Лейтон в ближайшее время не собирается плыть в Бофорт, так что мне надо будет устроить это по-другому, когда мы причалим к берегу.

Лью посмотрел на свои босые ноги, почесал нос, лицо у него сморщилось, на нем отражалось серьезное сомнение.

– А, мы слышали, что с вами случилось. Марсель говорил, Дракон убил всю вашу семью, вы подумали, что это его корабль и поэтому дрались с капитаном на палубе – вот это да! Но нам не полагается об этом говорить. Извините, мисс. Я ничего не видел, я в это время был внизу.

Бейли изо всех сил старалась не выдать свое смущение. Она была готова к тому, что ее поведение будут обсуждать, и теперь могла убедиться, что разговоры о ней ходят по всему кораблю. С этим ничего нельзя поделать, так что она будет притворяться, что не замирает от ужаса при мысли о том, как дралась с капитаном почти голая, и со временем сплетни затихнут.

– Я всего лишь хочу вернуться в Бофорт, где я буду в безопасности. Но насколько я понимаю, «Барракуда» туда еще не скоро поплывет?

– Нет, мы еще долго не пойдем в колонии.

– Именно поэтому мне надо сойти на берег в Нью-Провиденсе. Вы уверены, что там все жители – пираты?

Даниэль пожал плечами.

– Вам будет нелегко найти корабль, который доставит вас домой. Разве что… – Он обеспокоено тряхнул головой.

– Что?

– Разве что в порту окажется охотник за пиратами. Губернатор Спотсвуд расшумелся насчет того, что очистит Багамы от пиратов. Он вызвал на помощь несколько кораблей из Англии. Может, один из них в порту. Но не знаю, мисс! Воров этих так много, и они ничего не боятся, даже виселицы. Это ненормально, если хотите знать мое мнение.

Бейли пошла вдоль полированных перил, придерживаясь за них рукой. Лью шел в шаге от нее.

– Так много? – прошептала она, страх начал теснить мужество. – Что ж, придется выжидать и смотреть – и надеяться, что один из губернаторских кораблей будет неподалеку. – Она попыталась улыбнуться матросу, чувствуя, что мужество ее покидает. Сможет ли она незамеченной пройти мимо множества пиратов? Будут ли там женщины? Захотят ли они помочь? Удастся ли ей пробраться на другой корабль? Что, если она окажется в еще худшем положении, чем сейчас? Пресвятая Дева Мария, кажется, надо сделать, как говорит Лью, – затаиться на «Барракуде», покуда они не отойдут от пиратской гавани.

Нет, нет! Она должна найти способ избавиться от капитана Лейтона. Если он хочет гоняться за Драконом, пусть это делает без нее. И если он погибнет, ей не придется на это смотреть. Отныне она действует сама по себе – совершенно одна. Полагаться можно только на себя. Она найдет дорогу домой или умрет, пытаясь ее отыскать. Бейли остановилась и дернула Лью за обтрепанный рукав. Он повернулся и вопросительно посмотрел на нее.

– Я знаю, что мы можем сделать.

– Да, мисс?

Она ласково улыбнулась, надеясь, что этим поможет делу, хотя ей было противно кокетничать с мальчишкой. Он в ответ осклабился, на щеках появились ямочки, во рту – черная дыра на месте выбитого зуба.

– Если ты научишь меня защищаться, то сможешь не беспокоиться о моей безопасности после того, как мы расстанемся.

Улыбка исчезла.

– О, не знаю… Я хочу сказать, если там не будет корабля, который повезет вас домой, то капитан не оставит вас на берегу. Вам придется плыть с нами. Почему бы вам не подождать, пока…

– О, Лью, разве ты не видишь, какое доброе дело мог бы для меня сделать? Даже если корабля не будет и я останусь на «Барракуде», мне полезно уметь защищаться от всяких грубиянов, верно?

– Пожалуй, в этом есть смысл, – неуверенно сказал он.

– Вот и замечательно! Когда начнем? – воскликнула Бейли, пригвоздив его к месту самым убедительным взглядом, как это делал отец, когда за что-нибудь ее любовно бранил.

– Э… ну… как насчет завтра? После полуночи, как пробьют три склянки. Я приду сюда и поищу вас. Как вам это?

– Я буду здесь. Спасибо, Лью.

Лью кивнул с несколько смущенной ухмылкой, но расправил плечи, пошел от псе с гордым видом бывалого матроса. Он скрылся за громадой паруса, раздутого ветром. Ветром, который нес Бейли прямиком на остров пиратов. Она подняла лицо к небу, и солнце растопило остатки страха. Она научится защищаться и сможет уверенно ходить по острову, найдет покупателя кольца, которое якорем висит у нее на шее. Она ненавидела этот черно-золотой ободок из-за связанных с ним воспоминаний, но это единственная вещь, которую она сможет продать.

Бейли ощупала кольцо сквозь ветхое полотно рубашки, скрывавшей его от любопытных глаз. У нее было такое чувство, что кто-то за ней наблюдает, и, обернувшись, она увидела капитана. Он стоял один на юте, подставив солнцу широкую голую грудь, черные волосы блестели, захлестывая лицо. Он смотрел на нее в упор, и даже когда она отвернулась, словно крылья бабочек трепыхались у нее в животе.

Почему он так на нее действует? Он просто мужчина, хотя на него и приятно смотреть. Бейли вскинула голову и пошла на другой конец корабля.

 

Глава 8

На следующий день в назначенное время Бейли шагала на бак. Солнечные лучи были лучшим бальзамом для мышц, которые все еще болели после избиений Дракона. Она уже позавтракала и выпила лечебный чай Марселя. Он перебинтовал ей шею и порадовался тому, как быстро заживает рана.

Она взглянула в сторону штурвала, ожидая увидеть Коула, который мог бы наблюдать за ней, но к ее удивлению, корабль вел не он, а бородатый мужчина по имени Чиско. Кажется, она так нервничает, что органы чувств подводят, на них нельзя положиться, что они предупредят ее о присутствии Коула. Она вышла на нос корабля и ухватилась за перила, ругая себя за то, что все время думает о капитане. Она очень надеялась, что ей осталось терпеть его всего несколько дней, и мысленно поклялась держаться от него подальше. Если ей не придется на него смотреть, его образ уйдет из головы. Она зажмурилась и подставила лицо соленым брызгам. Но в памяти всплыла ночь нападения. Над ней нависало лицо Дракона в маске, окаймленное огненным небом. Черты пирата постепенно размывались, оставалось только жуткое янтарное свечение дьявольских глаз.

Вдруг она почувствовала, как пара рук подхватила ее и понесла прочь от перил. Из горла вырвался крик, сердце бешено забилось. Бейли отбивалась изо всех сил, и Лью с той же скоростью, с какой подхватил, поставил ее на пол, бормоча извинения и проверяя, не ушиблась ли она.

– Ну надо же! Извиняюсь, извиняюсь! Я только хотел показать, как легко негодяю к вам подкрасться, вот и все. Простите ради Бога, мисс.

Даниэль Льюис суетился возле нее, юное лицо выражало раскаяние.

– Кажется, это не очень хороший урок, чтобы с него начинать.

Бейли глубоко вздохнула. Она понимала, что все в порядке, но руки и ноги тряслись от шока, вызванного сочетанием образа Дракона и внезапным сюрпризом Льюиса.

– Все в порядке, Лью, – сказала она, прижимая руку к груди, чтобы унять сердцебиение. – Это ценный урок, я его не скоро забуду.

– Вам не о чем беспокоиться. Начнем с чего-нибудь поле…

Неведомая сила подхватила Лью и отшвырнула в сторону. Он грохнулся на палубу и откатился на приличное расстояние, распластавшись на спине.

Бейли круто повернулась и увидела Коула.

– Вы в своем уме? Кем надо быть, чтобы так накидываться на людей, за которых несешь ответственность? – От злости она при каждом слове толкала капитана ладонью в грудь.

– Тем, кто спас неблагодарную ведьму от приставаний матроса – по крайней мере, я так думаю, – холодно ответил Коул.

– Лью ничего не сделал сверх того, о чем я его просила. – Бейли проигнорировала язвительную усмешку. – Капитан Лейтон, уверяю вас, Лью не опасен для меня, и в дальнейшем можете себя не утруждать.

– Не бойтесь, леди. Уверяю вас, больше я не сделаю такой ошибки и ни за что не приду к вам на помощь. Постарайтесь не свалиться за борт, в этих местах акулы очень прожорливы, любят мягкотелых женщин с острыми язычками… А от него будет мало проку. Ваш ухажер плавает как топор, – закончил он, показав на Лью, который молча стоял в отдалении.

– О… вы… – Она шарахнулась от него и опять подошла к перилам. – Неужели мать не учила вас, как надо разговаривать с людьми?

– Не смейте упоминать о моей матери! – прорычал Коул и погрозил пальцем у нее перед носом. – Никогда! Понятно?

– Да, – поспешно ответила Бейли, сообразив, что невольно задела его.

– Лью, пойди сюда. – Лью подскочил и бестрепетно встал перед капитаном.

– Я поступил опрометчиво. Извиняюсь, что был груб с тобой. Ты не пострадал, мальчик?

– Нет, сэр, нисколько. Я не хотел причинить ей вред, капитан. Я согласился научить леди защищаться и показывал, как кто-то может к ней подкрасться и накинуться.

– Защищаться? – Коул с подозрением уставился на Бейли, а она страстно пожелала Лью заткнуться. Сам Лью был безобиден, а вот несносный капитан, если узнает о ее намерениях, постарается ее остановить. – От кого?

– Полагаю, сэр, ни от кого в особенности. Просто когда мы…

– Очень скоро, капитан, я буду предоставлена самой себе. Лью подумал, что неплохо бы мне научиться отбиваться от назойливых пассажиров, с которыми я могу столкнуться на пути домой. Он любезно предложил свою помощь. Вы должны гордиться, что у вас на корабле есть хоть один джентльмен.

Коул прищурился – то ли потому, что не поверил ей, то ли уловил завуалированное оскорбление. Следовало бы помолчать, но он умел пробуждать в ней худшие качества.

Вокруг них собрались матросы. Бейли чувствовала себя как птичка в лапах кошки.

– Лью, похоже, капитан Лейтон не одобряет эту затею, так что придется прекратить наши уроки.

– Нет-нет, продолжай, Лью. Оставляю тебя твоим занятиям… урокам. Только обращайся с нашей гостьей должным образом. Еще одно условие – никакого оружия. И не поворачивайся к ней спиной надолго. – Последнее он сказал так, чтобы услышала только Бейли. Нaклонился к ней и подмигнул с распутной ухмылкой, от чего у нее по коже побежали мурашки.

– Кажется, твой воробушек всерьез собирается сражаться с врагами. Тебя она тоже относит к их числу?

– Для начала поздоровайся и, может, займешься своими обязанностями? – огрызнулся Коул.

Он взял у Чиско щербатую кружку с горячим кофе и снова стал смотреть на нос корабля, где столпились матросы. В центре круга Бейли повторяла движения Лью. Ее волнистые волосы на солнце горели пожаром. Когда пряди падали на лицо, она не отвлекалась на то, чтобы их убрать, а встряхивала головой, как беззаботное дитя. Коул залюбовался изяществом ее движений. Она напомнила ему дикарку, которую он однажды видел на Ямайке. Девушка танцевала на свадьбе, на голове и на голой груди у нее были венки. Он представил себе, как Бейли танцует, одетая только в венки, и невольно сделал огромный глоток горького кофе.

– Черт! – Он поперхнулся и выплюнул обжигающую жидкость. – Проклятая ведьма. Думает, команде больше делать нечего, кроме как смотреть на ее представление.

– Капитан, сейчас и правда не много дел. Ветер попутный, паруса надуты, палуба блестит, как новенькая монета, но я могу это прекратить, если ты…

– Не трудись. Так она, по крайней мере, не путается у меня под ногами, – пробурчал Коул и опять посмотрел на столпившихся на палубе матросов.

Лью вскинул руки и неумело поклонился Бейли. Тут же из толпы вышел другой матрос и показал, как можно поставить противника на колени ударом локтя в ребра или пяткой по голени. Похоже, он поощрял ее к тому, чтобы испытать эти приемы на нем, но Бейли покачала головой и попятилась. Коул скрестил руки на груди и вздохнул. Дружные вопли команды подбадривали ее, матрос приглашал, подняв руки. Коул покосился на Чиско – тот наслаждался спектаклем.

Бейли подошла к матросу и повернулась спиной, давая возможность напасть на нее. Одной рукой он за талию притянул ее к себе, довольно нежно, и как только обвил правой рукой за шею, она с силой ударила его локтем в живот и ногой – в середину голени. Вопль удивления и боли вызвал громовой смех и свист в честь Бейли. Она с извинениями бросилась к нападавшему, он выпрямился, расхохотался и захлопал в ладоши. Остальные поддержали аплодисменты, а Коул чертыхнулся и в десятый раз сверился с компасом.

Чиско смеясь хлопнул Коула по спине.

– У воробушка душа воина. Ты, кажется, недоволен? И не доволен, и не огорчен ее душой, или что там еще у нее есть.

– Знаешь, если бы ты не хмурился все время, а проявил свои более обаятельные черты, она могла бы помочь тебе в охоте на Дракона. Если твое обаяние не проржавело, как старая железка.

– Мне незачем очаровывать ведьму. Если я решу, что она может быть полезна, я ее уговорю.

– Si, si. – Чиско ухмыльнулся. – Железка и есть. Предупреждаю, amigo, если не будешь применять обаяние, скоро вообще забудешь, как это делается. С женщинами нельзя обращаться грубо. Поэзия, хорошие манеры – вот что их привлекает. И нечего так на меня смотреть. Попробуй скажи только, что ни разу не подумал о том, как бы уложить эту маленькую воительницу в постель, и я скажу, что ты врешь.

Коул кивнул:

– В этом что-то есть, дружище. Несколько комплиментов и пара бокалов бренди должны ее убедить. Сегодня же вечерком заманю пташку к себе в постель. После того как я лишу ее невинности, ручаюсь, она даже пожертвует собой ради поимки Дракона, если я этого захочу. Блестящая идея, старина, спасибо, – закончил он ехидно-приторным голосом.

Чиско вытаращил глаза. Коул хорошо знал, что так будет, он и высказал эту немыслимую идею, чтобы поразить старого осла. Пусть немного помолчит. Незачем сварливому испанцу так хорошо разбираться в его душе.

– Ты слишком часто полагаешься на свой ум, Коул. Смотри, как бы не обмануть самого себя. Мы не всегда ищем то, чего хотим, иногда оно само нас находит.

– Ты прямо на глазах превращаешься в свою бабушку. Чиско от души рассмеялся.

– Si! He трогай бабушку, она была мудрая старая ведьма, свои видения обращала на помощь людям и никогда не ошибалась, amigo, – сказал он, подергивая бороду. – Подожди, сам увидишь.

Коул усмехнулся:

– Ну, знаешь ли, ты не унаследовал ее дар. Хотя и начинаешь вести себя как старуха, а видений у тебя нет. Ты бы восстановил свое мужское достоинство, пока команда не потеряла последнее уважение к тебе.

Чиско опять засмеялся, и вскоре Коул услышал и собственный смех. Смеяться было для него непривычно, но, оказывается, это удивительно приятно, подумал он. Следом за Чиско он снова обратил взгляд на Бейли и кучку пылких молодых людей, вертевшихся вокруг нее.

Майлз Симпсон, по пояс голый, встал в двух футах от девушки и направил на нее что-то похожее на тупой обломок дерева. Он рубанул воздух, остановил «оружие» против ее живота, потом сделал несколько быстрых движений по направлению к груди и шее, опустил деревяшку и кивнул ей.

Бейли вскинула руки, и солнце блеснуло на лезвии кинжала в правой руке.

– Какого черта! – в гневе взревел Коул.

Она вращала кистью руки, без успеха пытаясь повторить то, что ей только что показал Майлз, но Коул видел за ее действиями только катастрофические последствия.

– Кажется, твоя воительница не умеет обращаться с острыми предметами, – заметил Чиско.

– Какой придурок дал ей кинжал! За безмозглость я прикажу протащить его под килем!

– Они не хотели ничего плохого. Просто показывают ей то, что сами умеют, в частности Майлз – как защищаться кинжалом. Какой от этого вред? Своего кинжала у нее нет, так что бояться нечего.

– Бояться? Боже, я не боюсь, что она нападет на меня, старый дурак. И превеликая тебе благодарность за то, что считаешь, будто я не в состоянии защититься от нее. Я думаю о том, что будет, если кто-то отнимет у нее этот кинжал, а это проще простого! Любой пьяный дурак сможет вывернуть ей руку. Она держит нож неправильно. Стойка совершенно не защищенная, – закончил он, не беспокоясь, что при этом хмурится как черт. Он посмотрел на молчащего товарища, тот ответил ему растерянным, выжидательным взглядом.

Коул ругнулся, сунул ему в руки свою кружку и решительно зашагал к собравшимся на корме. Подошел незаметно, посмотрел поверх голов. Бейли со сосредоточенным выражением на избитом лице круто повернулась и резанула воздух. Коул обошел собравшихся матросов, развернул Бейли лицом к себе и, схватив за руки, прижал их к бокам. Надавил на правую кисть, Бейли вскрикнула и выпустила кинжал. Коул захватил оба ее запястья одной рукой, и едва нож коснулся пола, как он другой рукой его подобрал.

– Пустите! Пустите! Что вы делаете! Мне больно! – с горящими глазами кричала она.

– О, прошу прощения, мисс! Лично я не хотел причинить вам боль. Это пьяный, необузданный пират, который носился по морям, грабя и убивая, и три месяца не видел женщин. А теперь я сделаю так, как вы сказали, отпущу вас. – Он выпустил ее руки и насмешливо отвесил низкий поклон.

Майлз смотрел на капитана, вытаращив глаза и разинув рот, на мгновение в воздухе повисла тишина.

– Невежа, негодяй! – закричала Бейли, и самые разгоряченные зрители расхохотались.

Коул наклонил голову к Майлзу и пожал плечами. Это доконало юношу. Он согнулся пополам и от души засмеялся, потом взял себя в руки и отошел к перилам.

– Почему вы всегда мне все портите?!

– Я? Что именно я вам испортил? Ах да. Я испортил попытку перерезать мне горло. Разве потом я бросил вас за борт за нападение? Хм… нет. Надо было, а я не бросил. Знаю, таково было ваше желание – плыть к берегу, а я это испортил. – Коул подошел к ней так близко, что они почти соприкоснулись, но, к его удивлению, она не попятилась. Запрокинув голову, она смотрела ему в лицо, уперев кулаки в бока.

– Лучше бы уплыла, можете быть уверены. Вы отказались везти меня домой, сказали, что мы уже далеко в море. А теперь вы не даете мне делать то, что нужно, чтобы попасть домой.

– Что же? Драться? Драться с кем? Со мной?

– Нет… конечно, нет, но я должна научиться защищаться. Скоро мы расстанемся. И назло вам я выживу.

Коул чувствовал на себе ее дыхание, цветочный запах волос, и ему было трудно поддерживать в себе злость. Коул не хотел признаваться даже себе, что девушка мужественная. И решительная. Но и он тоже.

– Я не намеревался держать вас в кандалах.

– Значит, уступаете. – Она сделала шаг назад и улыбнулась, белые зубы сверкнули на фоне зеленоватых синяков.

– Нет, просто отказываюсь спорить на эту тему.

– Хорошо, тогда я продолжу. Извините. – Она собралась повернуться, но он ухватил ее за локоть.

– Вам придется сказать, от кого вы думаете защищаться. На моем корабле вам никто не угрожает.

– Но я не долго пробуду на борту «Барракуды». Ведь мы скоро подойдем к земле, не так ли?

Ее намерения были ясны ему. Девушка либо невероятно наивна, либо сумасшедшая. В любом случае надо убедить ее, что у нее нет шансов выстоять против жителей Нью-Провиденса.

– Так. – Коул велел матросам разойтись, сказал, что, если они не знают, чем себя развлечь, он найдет им массу занятий. Матросы неохотно разбрелись, некоторые бросали назад хмурые взгляды. «У них такой вид, как будто они оставляют ангела наедине с чертом», – подумал Коул.

– Свора жалких щенков бегает по моему кораблю, – пробормотал он себе под нос и повернулся к Бейли: – Ну как, желаешь продолжать или нет? – Он снял жилет и отбросил в сторону.

– Вы? Вы желаете учить меня драться?

– Не драться – защищаться.

– Пожалуйста, не насмехайтесь надо мной. Вы считаете, что я не могу постоять за себя, – сказала Бейли и повернулась к нему спиной.

Коул вздохнул, он успел поймать ее затравленный взгляд, который она надеялась спрятать. Вообще-то это правда, именно это он старается ей доказать. Почему она такая упрямая?

– Ни над кем я не насмехаюсь. Но тебе надо знать, что завтра утром мы подойдем к острову, но ты не сойдешь на берег, так что умение защищаться не понадобится.

Она обернулась. Голубые глаза сияли, как пронизанные солнцем волны.

– Я ничего не говорила о береге. – Она опустила глаза, и Коул с трудом удержался от улыбки, только бросил на нее понимающий взгляд.

– А что, если, пока вас не будет, какой-нибудь пират заберется на «Барракуду»? Я знаю, вы не несете за меня ответственность, но не будете же вы настолько бессердечны, чтобы оставлять меня здесь без защиты.

Коул решил, что продолжать в таком духе бесполезно. Придется над ней посмеяться, ведь она такая же, как все женщины. Он ей покажет несколько приемов, чтобы добиться согласия остаться на корабле во время короткой стоянки в Нью-Провиденсе.

– Может, ты временно прекратишь спорить и чему-нибудь поучишься, или собираешься рассекать предполагаемых обидчиков надвое своим языком? – Он не думал ее дразнить, но ее воинственный дух подстрекал к озорству.

Она закрыла рот и кивнула, напряженные плечи расслабились. Коул заметил тень улыбки на ее губах.

– Хорошо. Главное, что надо помнить, – противник не должен видеть твой страх. Не давай ему повода думать, что ты слаба. Мужчины думают, что имеют естественное преимущество над женщиной, но размер и сила не обязательно означают, что мужчина будет лучше тебя в драке.

– Это как Давид и Голиаф, да? Коул не мог не улыбнуться.

– Пример, конечно, интересный, но у меня под рукой нет пращи. К тому же я взялся учить тебя защищаться, а не ослеплять великанов. Да и вообще я не думаю, что в колониях водятся великаны. Они все сбежали, когда начали прибывать англичане.

Она хихикнула, ветер подхватил мелодичный смех, но его быстро заглушило хлопанье парусов. Это дало Коулу возможность прийти в себя, потому что он замер, словно заслышал пение сирены. Она облизнула губы. Интересно было бы узнать, какова она на вкус. Сквозь туман в голове донесся голос:

– Коул? Что я должна делать?

– Начни с того, что усыпи его бдительность. Это эффективный способ получить преимущество на первых порах.

– Усыпить бдительность. Как?

– Делай то, чего он никак не ожидает. Смотри, покажу. – Он подошел, и она подняла к нему лицо, доверчивое, ожидающее, как будто думала, что он сейчас откроет ей некие волшебные секреты, которые отправят ее демонов обратно в ад. Однако он не имел власти и над собственными демонами. – Повернись.

Бейли послушно повернулась и отбросила со лба волну кудрей. Коул мысленно застонал. Положив руки ей на талию, он ощутил тепло и почувствовал удовольствие от того, что прикасается к ней.

Не надо было начинать эту чушь. Но теперь он, кажется, уже не мог остановиться.

– Я тебя схвачу, а ты попытайся вырваться. Делай все, что хочешь, и не бойся причинить мне боль. Поняла?

Он обхватил ее, одну руку положил на живот, другую на грудь, спину прижал к себе, ее руки к бокам. Бейли отчаянно вырывалась, изгибала спину, выкручивалась. Коул почувствовал, что его тело отреагировало самым первобытным образом, послав мощный, глубинный импульс. Надо было выпустить ее.

Но он не мог. Коула охватило более сильное чувство – потребность защитить, когда он подумал о другом мужчине, который пожелает ей зла, который будет держать ее так, как сейчас он, и испытывать мужской голод.

О том, что сделает с ней этот хищник, чтобы насытиться.

Неожиданно все стало очень серьезно. Вдруг возникла неотступная потребность научить ее, как вести себя во враждебном мире, куда она оказалась заброшена. Бейли старалась разжать его руки, безуспешно дрыгала ногами в воздухе. Наконец он ее поставил, и она повернулась к нему задыхаясь.

– Я совсем не могла двигаться! Я не настольно сильна, чтобы бороться с мужчиной. Теперь вы видите, что мне необходимо оружие? Вы должны вернуть мне кинжал!

Коул покачал головой, но не успел объяснить причину, как она выпалила:

– Это подарок Майлза. Вы не можете запретить мне получать подарки. Никто не узнает, что у меня есть кинжал.

– Нет. Ты сама сказала, что недостаточно сильна. Требуются месяцы, чтобы научиться пользоваться кинжалом. Ты должна признать свою слабость и научиться жить с ней. Ты можешь перехитрить нападающего, отвлечь его – и потом убежать.

Бейли раздраженно фыркнула, подбоченилась, вскинула голову, чтобы посмотреть на него, но солнце слепило глаза, и она сощурилась. Да, это была картина: спутанные кудри развеваются на ветру, лицо все в зеленых и багровых синяках, из-под чужих бриджей выглядывают голые ноги.

Ей пришлось столько претерпеть, а глаза горят. В них жизнь, надежда на будущее. Коул не понимал, как она могла цепляться за надежду, такое бесполезное чувство. Для него надежда ничего не значила, но его восхищала сила ее духа. И то, как она смотрела на него: ясные глаза грозили проглотить целиком. Подлое тело напомнило, что у него уже несколько недель не было женщины.

Удовлетворить первобытный голод не составит труда. Хуже физического дискомфорта было сознание, что Бейли возбуждает его мысли, как до того ни одна женщина. Он к этому не привык – и ему это не нравится, черт возьми.

– Вы меня слышите? Коул! Как мне перехитрить врага?

– Хватит, Бейли, это пустая трата времени. У тебя нет причин обороняться. Но поскольку тебе, как вижу, стало лучше, предлагаю поработать, как все на корабле. – Коул наклонился, поднял жилет и с пренебрежительным видом надел его.

Бейли разинула рот, отступила на шаг, в ней смешались смущение и злость. Она собралась заговорить, но он остановил ее, взмахнув рукой:

– Иди на камбуз. Марсель найдет тебе занятие. Отдаленный рокот грома отвлек его внимание от ее глаз, заблестевших влагой. Небо стало багрово-серым, сильный порыв ветра швырнул брызги ей в лицо, Бейли покачнулась. Коул подхватил ее под локоть и, когда корабль поднялся на волну, рывком притянул к себе.

Он чувствовал, как под его рукой она напряглась, но не стала вырываться, только дерзко вскинула голову. Пухлые розовые губки выдавали недовольство. Желание нахлынуло на Коула и подхватило мощным течением.

Он одной рукой обнял тонкую талию, другой поддержал затылок, подтягивая ее к себе. Успешно подавив протест, захватил рот поцелуем победителя. Она застонала, слабо толкнула его в грудь и сдалась, оставив ладони на его груди. Язык Коула проник в сладкую теплоту ее рта. Испуганная вторжением, Бейли отклонилась назад и возобновила борьбу, но при этом ее груди вдавились в него, еще больше разожгли кровь, и он подхватил ее под ягодицы и прижал к своему ноющему естеству.

Она ахнула и еще раз толкнула его в грудь. Отбив наконец осаду его губ, Бейли прикрыла рот дрожащей рукой. Страдание на ее лице вернуло Коула к действительности. А чего еще он ожидал? Ради Бога, она же девственница!

Но она не убежала, не дала пощечину, не отругала. И вообще, неловкость, написанная на ее лице, была не столь отчетлива, как другая эмоция.

Страсть.

Коул всегда мог распознать страсть.

Она опустила руку и смотрела на него из-под отяжелевших век, разбитые губы приоткрылись. Она чуть-чуть приподняла голову.

Как будто хотела, чтобы он ее поцеловал.

Как будто с самого начала таков был ее план.

Кажется, даже девственницы знают, как погубить мужчину.

– Довольна?

Коул повернулся и ушел, решительно настроившись выбросить ее из головы.

 

Глава 9

Когда Бейли появилась на камбузе, Марсель не удивился. Она подозревала, что Коул имеет к этому какое-то отношение, потому что Марсель не упоминал капитана. Бейли была за это благодарна, потому что после поцелуя только о нем и думала. Она не знала, как это получилось, но еще до того, как он нагнул к ней голову, она захотела, чтобы он ее поцеловал. Его объятия были опьяняющими, в тот момент он мог получить от нее все, чего бы ни пожелал, и это ее удивляло.

Старый кок представил ее Карлу, молодому матросу, тот кивнул, продолжая ощипывать курицу.

Марсель похлопал по табурету сморщенной рукой, приглашая Бейли сесть к высокой стойке, где ей досталось резать картошку. Марсель в это время помогал Карлу подготовить кур для варки. В кухне было тесно, но Бейли предпочитала ее жару одинокому сидению без дела в каюте Коула. Она так много потеряла за короткое время, а сейчас все ее будущее было в руках человека, который ее ненавидит.

Человека, который пробудил в ней смущающие чувства. Святая Дева Мария, зачем он ее поцеловал?

На этот животрепещущий вопрос она не имела ответа и позже, когда уже закончила чистить и резать картошку.

– Есть еще лук. Вы уже почти закончили, мадемуазель?

– Все сделала, – ответила она. Она сбросила картошку в котел и фартуком вытерла руки. – Сколько луковиц вы хотите?

– Сколько осталось?

Она сунула руку в мешок и вытащила четыре помятые желтые луковицы. Марсель кивнул:

– Придется обойтись этим. Пора пополнить запасы.

– В Нью-Провиденсе?

Марсель помешал суп поварешкой, потом: повернулся к ней, потирая спину.

– Э-э… видимо, нет. Но вы не бойтесь, мы там пробудем не долго.

Карл, разбиравший стопку оловянной посуды, замер, обменялся взглядами с коком и молча вернулся к работе.

– Там действительно так плохо?

– Достаточно плохо, мадемуазель.

– А Лью сказал, что там есть женщины и даже дети.

– Не все пираты кровожадны, но они все-таки пираты. Нью-Провиденс – их дом. Они живут по своим законам и обычаям, и если вам не знакомы их порядки, вы можете попасть в беду. Что касается женщин, о которых говорил Лью, они так же жестоки, как и их мужчины. Это трудная и напряженная жизнь. Капитан ни на минуту об этом не забывает, когда находится среди них. Разумеется, вы не желаете сойти на берег, мадемуазель? Нет, после всего, что вы пережили.

– Мне надо домой. – Бейли услышала неодобрительное хмыканье, обернулась и увидела Коула, заполнившего собой дверной проем.

– У тебя только один способ попасть домой с помощью пиратов – если они возьмут тебя в заложники, а твой драгоценный Джеймс явится с выкупом. Не в таком ты отчаянном положении, чтобы пойти на это.

О, зачем ему надо было появиться в этот момент? И выглядеть таким… хорошо сложенным. Она постаралась не обращать на него внимания. Слава Богу, он не знает, что ей сказал Лью. Если есть хоть малейший шанс, что на острове будут английские офицеры, она их найдет. Они отвезут ее домой. А когда они узнают, что пережила Бейли, Коул сам окажется в кандалах, в сыром, холодном подземелье Нью-гейта. О, если бы он знал, что она задумала, то… Бейли даже загадывать не хотела, что бы он предпринял, чтобы избежать тюрьмы.

Она вымыла руки в тазу, вытерла фартуком и повернулась к Коулу. Он прислонился к косяку и скрестил руки натруди. Пытается запугать, решила она, и это тоже надо было проигнорировать.

– Тогда чем вы отличаетесь от пиратов? Держите меня против воли, отказываетесь сделать то, что позволит мне вернуться домой. Я у вас все равно, что пленница. Я справлюсь сама, и я требую, чтобы вы меня отпустили, когда мы подойдем к берегу. Там у меня будет шанс.

– На этом твоя работа закончена, я провожу тебя в каюту. Марсель, окажи любезность, принеси Бейли обед, хорошо?

– Да, капитан. Конечно.

– Я здесь еще не закончила, капитан. Еще надо…

– Мне что, взвалить тебя на плечо и унести?

Он прошептал вопрос ей на ухо, притянув к себе. Бейли молилась, чтобы он не заметил, что у нее сбилось дыхание. Рука еще интимнее обвила ее за талию. Она напряглась. Со стороны казалось, что их отношения не так уж невинны.

Он старается ее смутить, чтобы она подчинилась, вот что!

Марсель усиленно мешал суп, Карл искал, чем бы заняться, обоим было неловко. В этот момент она ненавидела Коула. Не желая доставить ему дополнительное удовлетворение, она оттолкнула его, сняла фартук и вышла в коридор.

Войдя в каюту, Бейли круто повернулась. Она не позволит так с собой обращаться.

– Буду признательна, если вы будете держать руки подальше от меня, – злобно сказала она.

– Не так давно вы не возражали против моих рук, мисс Спенсер, – сказал Коул и сделал шаг ей навстречу. – Напомнить?

Она отступила. Если он затеял игру, то с намерением победить. И он победит, подумала она, потому что она не знает правил.

– Это было невинно! То же делаете вы, мужчины, когда учитесь драться. – Она собиралась полностью игнорировать тот факт, что он говорит не о драке, а о поцелуе.

Коул засмеялся и сделал еще один шаг. Бейли отступила и уткнулась ягодицами в стол, стоявший в центре каюты.

– Ну, раз все было так невинно, почему бы не продолжить начатое на палубе?

– Вы пытаетесь сбить меня с того, о чем я говорю, – сердито сказала она. Он был слишком близко, его острый мужской запах захватил ее, как сетью.

– О чем же ты говоришь, Бейли? – Коул уперся руками в стол по обе стороны от нее. Она оказалась в ловушке.

Господи, он ее в самом деле сбил. О чем она говорила?

– Зачем вы унижаете меня перед своими людьми? – выкрутилась она.

– Зачем ты продолжаешь провоцировать меня? – Коул перенес вес тела на одну руку, другой нежно заправил ей за ухо прядь волос.

– Я… просто я… Я не хочу здесь находиться. – Она едва дышала. Его лицо было в дюйме от нее, и если она поднимет голову, то их губы соприкоснутся.

– Я тоже не желаю, чтобы ты была здесь, но ты здесь. Может, попробуем этим наслаждаться, а, Бейли?

Он говорил низким, обольщающим голосом. Бейли и замирала от того, что он может сделать дальше, и боролась за сохранение контроля над собой. Но если он надумал ее запугать, она покажет, что ее не так просто подчинить.

Она обхватила его лицо ладонями и прижалась губами к губам, стараясь подражать тому, что он делал с ней. Она была уверена, что он ее оттолкнет и разозлится на то, что она полностью владеет собой.

Однако Коул приподнял ее и посадил на стол, потом встал между ее ногами и обнял. Он поцеловал ее в ответ! Поцелуй был требовательный, настойчивый. Бейли не знала, чего он от нее добивается, но, Боже, она стремилась это дать! Подражая, она потрогала его язык, губы, зубы своим языком, и по телу побежал горячий поток. Почувствовав, что больше ни секунды не вынесет напряжения, она отшатнулась и запрокинула голову. Из груди вырвался стон, но ей было все равно.

Коул стал целовать ей шею, обходя рану. Когда его поцелуи опустились к ключице, Бейли почти сползла со стола. Выходит, она показала ему, как легко он может отнять у нее волю? Надо его остановить.

Но в глубине души она взмолилась, чтобы он не останавливался.

Громкий стук в дверь разрушил чары, она ахнула и оттолкнула его.

Коул ругнулся и выпрямился.

– Войдите! – рявкнул он. Бейли скользнула к противоположной стороне стола.

Вошел Марсель с обедом для Бейли. Она старалась вести себя непринужденно, но старый кок почувствовал неладное и быстро ушел, отказавшись от своей обычной дружеской болтовни.

– Коул, нам надо кое-что утрясти, – с трудом выговорила Бейли.

– Мне некогда, надвигается шторм.

– Но вы нашли время мучить меня своим нежелательным вниманием.

– Мучить? – Коул ухмыльнулся. – Мне не показалось, что ты мучилась. Тебе всего-то и надо было отодвинуться.

– Надо, чтобы мне не приходилось отодвигаться. Вы знаете, что должны оставить меня одну.

– О, правда! Я и забыл про Джеймса. Уж его-то внимание ты не считаешь нежелательным, а, Бейли?

– Не ваше дело.

– Определенно, ты не любишь говорить о своей истинной любви. Не бойся, я ему не скажу, что ты меня целовала.

– Ничего подобного! – крикнула она. – Вы несносный человек! И вы ошибаетесь! Я никогда бы не стала целовать такого, как вы. Это вы меня целовали.

– Я рад, что мы это прояснили. Должно быть, я ошибся, – с издевкой добавил он.

Как он наслаждается собой! Она готова была придушить его.

– Бейли, надвигается серьезный шторм. Придется тебе побыть здесь. Марселю нужно запечатать камбуз, так что не затягивай с едой. Если стулья начнут ездить по полу, потуши лампу. Это важно, поняла?

– Да, конечно.

Он сорвал плащ с крючка за дверью, кивнул и вышел в темный коридор.

Бейли закрыла дверь. У нее было такое чувство, будто ее только что соблазнили. Она мало, что понимала в соблазнении, но подозревала, что девушка должна чувствовать себя именно так, как она сейчас. Смущенной, веселой и дрожащей до звона в ушах. Господи, что было бы, если б их не прервали?

Несмотря на предупреждение Коула, она не сразу смогла приступить к еде. Когда она возвращала поднос на камбуз, Марсель был там, но корабль уже раскачивало, и Бейли не стала задерживаться. Все равно она была не расположена к болтовне. Нужно было обдумать, что делать дальше.

Коул не желает говорить о том, куда они идут или когда он ее отпустит. Кажется, он вообще решил держать ее при себе. Но почему, зачем – Бейли не догадывалась. Только знала, что чем тверже его намерение держать ее при себе, тем скорее она хочет бежать от него.

И как можно скорее.

Расхаживая по каюте, Бейли обдумывала способ покинуть «Барракуду». Надо прошмыгнуть на берег, как только мужчины уйдут. Она молилась, чтобы Лью оказался прав и на острове был корабль королевского флота. Если нет, придется незаметно пробраться обратно на «Барракуду» и ждать следующей остановки. Или когда Коул сдержит слово. Но чем больше она его узнавала, тем больше понимала, что он не тот человек, на которого можно давить. Он станет действовать тогда, когда ему выгодно, а сейчас он не видит пользы от выполнения ее просьбы.

Бейли зажгла стеклянную лампу над столом, свечи в медных подсвечниках убрала со стола и засунула в рундук; туда же отправила фарфоровый кувшин и другие мелкие предметы. Затем устроилась на мягком стульчике под окном и стала любоваться буйством стихии.

Всего несколько часов назад небо было кристально голубым, пухлые белые облачка мирно плыли в вышине. Бейли засмеялась – и удивилась этому. Трудно было поверить, что что-то может заставить ее рассмеяться и хоть на миг забыть об отчаянии, сжимавшем сердце. Еще удивительнее, что именно Коул улучшил ей настроение и облегчил страдания.

Бейли стянула с себя бриджи и подошла к капитанскому столу, придерживаясь за мебель, потому что корабль уже качало вовсю. Она задула лампу и проделала обратный путь к койке, слушая протестующие стоны корабля и непрестанный стук дождя.

Лежа на спине и глядя в темноту, она думала о мужчине, чью койку заняла. Сегодня она увидела в Коуле нечто большее, чем угрюмого одиночку, одержимого мыслью о мести. Он утверждает, что месть для него – все. Если это так, он никогда не поможет ей добраться домой. Его путь ведет к катастрофе, и она не позволит ему увлечь ее за собой. Ей надо найти свой путь, и чем скорее, тем лучше. А когда Коул останется позади, надо постараться, чтобы ее не преследовала память о серебристых глазах, лишавших разума.

Прошел час, но Бейли лежала без сна, думая о несбывшихся мечтах и печальном будущем. Она хотела бы вернуться в Бофорт, жить мирной, предсказуемой жизнью с отцом и братом, но этого не будет. Она вздохнула и подумала о надежном друге – о мужчине, за которого она в конечном счете согласится выйти замуж. Оказывается, Джеймс прав, им предназначено быть вместе. Она будет его женой. Бейли не чувствует в себе способности в одиночку справляться с будущим, не хочет жить в страхе и неопределенности. Джеймс заявил, что любит ее и что с ним она будет в безопасности. А любовь придет со временем, не так ли?

О, что же никак не наступает новый день!

– Что же никак не наступает новый день, – проворчал Коул, допив последний глоток рома.

Удар грома подтвердил его жалобу. Корабль перевалил через волну, и Коул удержал на столе дребезжащие бутылки.

– Думаешь, он там будет? – спросил Чиско и огромной рукой прижал к столу стопку тарелок.

– Не знаю, но через несколько часов я, по крайней мере, смогу сойти с этого чертова корабля.

– А-а. То-то я удивился, чем тебя так заинтересовало мое общество. Что она сделала на этот раз? – Великан усмехнулся, раскуривая толстую сигару.

– Ничего. Я о ней не думал.

Чиско кивнул, пыхнул сигарой, в воздухе повис приятный запах табака.

– Тогда я уверен, что ты не думал и о том, что станешь делать, если там стоит военный корабль. Ты сможешь легко от нее избавиться. Они посчитают своим долгом отправить ее на родину. Хочешь, я лично прослежу за этим?

– Нет. По-моему, так быстро их корабли не прибудут.

– Да, но если…

– Я им ее не отдам.

– Понятно. Отдашь ему? Неужели ради своей цели ты готов зайти так далеко?

– Нет, так поступает он. Я не настолько глубоко провалился в ад, старина.

– Я знаю. Но ты думаешь, как обратить ситуацию себе на пользу, верно?

– Почему бы мне не обратить ситуацию себе на пользу? Что в этом плохого, если ей не причинят вреда – а этого не будет. Ей даже не нужно знать, что происходит. Я не покажу ее мерзавцу, достаточно будет угрозы, чтобы возбудить его интерес. Но она должна быть при мне, чтобы я всегда мог предъявить ее.

– Значит, хочешь держать ее до самого конца? Пока не осуществишь свою месть? Если ты хоть как-то ее в это вовлечешь, ей нельзя будет вернуться в Бофорт до самой смерти Дракона.

Коул это понимал. Понимал с того момента, как ему в голову пришла эта идея. Если он так сделает, никто в Бофорте не защитит Бейли, пока Дракон жив. Коулу придется ее оберегать. По непонятной причине мысль удерживать Бейли, хоть бы и силой, уже не тревожила его так, как вначале. Если бы несколько дней назад ему сказали, что он возьмет на себя ответственность за женщину, он бы только посмеялся. Но у него появилась возможность использовать эту женщину для получения того, что он хочет, и он не хотел упускать этот шанс.

– Я предвижу последствия. – Коул взял сигару и обрезал кончик. – Но как не воспользоваться такой удачей? Она словно послана мне судьбой. Разве такая возможность повторится? Признайся, даже твоя бабушка сказала бы, что это так.

– Моя бабушка… Она сжила бы тебя со свету за одну только мысль использовать девушку в своей игре, – ответил Чиско.

– А ты, дружище? Ты думаешь, что я уже перешел грань, отделяющую от ада? Стал таким же порочным, как и пираты? Господи, я уже ничего не понимаю.

– Я здесь не для того, чтобы разбираться в мотивах твоих поступков. Я с тобой, что бы ты ни решил. Независимо ни от чего, я знаю, что ты не потащишь девушку в Бофорт – это последнее место, где она могла бы спрятаться. Это верная смерть для нее.

– Ты так уверен в моей порядочности, старина? – Коул, потеряв интерес к сигаре, не зажигая, положил ее на тарелку. Чиско пожал плечами; дым сигары скрывал его лицо. – Напрасно, девушка для меня ничего не значит. Но поскольку ее жизнь зависит от того, как я буду ее охранять, она не должна противиться тому, что я делаю. Это не слишком порядочно, но это так, и это все, чего я добиваюсь.

Чиско опять пожал плечами:

– Похоже, ты все решил, amigo.

«Барракуду» качнуло на волне, Чиско ловко подхватил сигару и пепельницу, пока они не упали со стола.

– Черт! – Коул промахнулся, и его пустой стакан скользнул по столу и ударился о бортик. – Пока не решил, но решу. – Коул прислушался к звуку склянок, прорывавшемуся сквозь шум дождя. – Десять часов.

– Да. Где сегодня будешь спать? – с усмешкой спросил Чиско.

– Кажется, ты наслаждаешься моими неприятностями, дружище. За это я останусь здесь. В отместку буду раздражать тебя всю ночь.

– Прекрасно, но тебе придется тесниться с четырьмя матросами, которые придут с минуты на минуту.

Коул понял.

– Черт! Все забито?

– Кроме трюма. Но ты не велел туда соваться, чтобы не понабраться бог знает чего. Из-за шторма люди не могут спать на палубе, но могли бы…

– Что?

– Ну, раз ты ее избегаешь, это не значит, что все остальные тоже. Я уверен, тебе не составит труда найти пару добровольцев, которые разделят с мисс Спенсер твою каюту.

Коул встал, взял плащ со спинки стула и погрозил пальцем первому помощнику.

– Знаешь, тебе будет не до смеха, когда мы придем в Лочинвар и я расскажу Анели, как ты меня, мучил. Она выгонит тебя спать в чистое поле, сколько бы ни прошло времени с тех пор, как ты согревал ей постель.

Вслед ему по коридору несся раскатистый смех Чиско.

 

Глава 10

Бейли перекатилась на спину, правой рукой уперлась в стену, левой вцепилась в матрас. «Барракуда» сильно накренилась вправо, а когда выпрямилась, Бейли немного расслабилась и стала ждать следующую волну. Никогда еще ей не приходилось испытывать ничего подобного – ее швыряло вверх и вниз, толкало и вертело, как пушинку на ветру. Нечто похожее с ней было после нападения – она чувствовала себя как лист, оторванный от дерева и летящий в неизвестность.

Хуже того, после знакомства с Коулом Лейтоном она полностью утратила свою хваленую уравновешенность, Он приводит ее в ярость своей наглостью и в то же время забавляет сдержанным юмором. И, помоги ей Господь, она не может объяснить тех хаотичных чувств, которые поглотили ее сегодня, когда на палубе он обхватил ее руками. Лицо, освещенное солнцем, темные волосы, развевающиеся на ветру, – он сокрушительно красив. Когда он ее держал, она едва смогла совладать с эмоциями. Бейли чувствовала его скульптурно вылепленные мышцы рук и спины. Когда он двигался, ее покоряли грация и сила его движений.

В десятый раз за последний час она переживала момент их недавней стычки, и каждый раз подробности выглядели все прискорбнее. Было чуть за полдень, солнце пекло нещадно, несмотря на соленый ветер. Они стояли друг против друга, он сжимал ее руки у нее за спиной. Взгляд серебристо-серых глаз ее парализовал. Предполагалось, что она продемонстрирует ему, как умеет вырываться, но она ценой жизни не могла бы вспомнить, что он ей только что показал, и, словно завороженная, смотрела на его небритое лицо, красивую линию губ…

Бейли простояла так целую вечность, фантазируя о том, как ощутит их на своих губах. Он наверняка понял ее мысли, увидел неприкрытое желание в глазах. Она зажмурилась от смущения, томившего ее до сих пор, когда вспомнила, как он резко отпустил ее, словно она была заразной.

Но тогда зачем он целовал ее потом, в каюте? Слава Богу, постучался Марсель! Бейли не сомневалась, что еще один вздох – и она бы сдалась.

Вдруг что-то с грохотом упало. Бейли испуганно вскрикнула и подскочила.

– Ой! – услышала она в темноте мужской голос.

– Кто здесь?

– Бейли, это всего лишь я. Не хотел тебя пугать. Наткнулся на этот чертов стул. Кажется, разбил коленку, – буркнул Коул.

– О-о. – Бейли облегченно вздохнула. – Извините. Они весь вечер скользили, я не знала, что с ними делать.

– Не извиняйся. Я забыл закрепить их перед уходом, – ответил он уже спокойнее.

Бейли услышала, как чиркнула спичка, и вскоре тусклая лампа осветила комнату.

– Что вы делаете? Вы собираетесь спать здесь? – Она смотрела, как Коул нагнулся над ящиком стола, вытащил несколько крючков и зацепил их за кольца, прикрепленные к дальней стене.

– Если мне не изменяет память – это моя каюта. – Один за другим он развесил стулья на крючках и закрепил их.

– Просто я думала… Я думала, что вы, как джентльмен, уступили мне свою каюту в личное пользование. О, а я гадала, зачем эти кольца, – закончила она, меняя тему. В самом деле, с чего бы ей проявлять интерес к тому, где он будет спать?

Коул повернулся, лампа освещала его приглушенным светом.

– На корабле не бывает личных помещений, – ответил он, не вдаваясь в дальнейшие объяснения. Он снял с головы кожаный шнурок, бросил его на стол и взъерошил волосы. – А что касается крючков, то время от времени я развлекаюсь тем, что вешаю на них людей. В особенности назойливых женщин, которые выгоняют меня из моей каюты.

– Хм… Пожалуй, вам надо будет помнить об этом, когда в следующий раз надумаете удерживать женщину против ее воли. Вам придется подыскать ей более подходящее помещение, – огрызнулась Бейли.

– Следующего раза не будет. Сожалею только, что я не узнал о твоем присутствии до отплытия. Тогда мы оба не оказались бы в такой плачевной ситуации, – довольно холодно ответил он.

Его слова не задели бы так сильно, если бы она не была под впечатлением того, какой дурой себя выставила несколько раньше на палубе.

– Расслабьтесь, капитан, мы не долго пробудем в этой плачевной ситуации. Я за этим прослежу. Спокойной ночи. – Бейли гордилась, что голос не выдал ее чувств. Она повернулась лицом к стене и натянула одеяло до подбородка, надеясь изгнать Коула из дум с такой же легкостью, как из виду.

Но не тут-то было!

Бейли лежала и прислушивалась к тому, как Коул бродит по каюте. Вспомнила, как он прижался к ней со спины и обхватил руками. Вместо того чтобы воспринять это как нападение и угрозу, она вдыхала свежий, острый запах Коула и чувствовала себя абсолютно защищенной.

* * *

Коул заметил вспышку обиды в глазах Бейли, но и не подумал раскаиваться. Он сказал правду. Зачем ему лгать? Ложь опаснее правды, с горечью подумал он.

Он догадался о ее намерении покинуть судно, как только они достигнут берега. Похоже, Бейли близка к отчаянию, и Коул начинал думать, что она пойдет на любую глупость, лишь бы избавиться от него. Или она рвется к своему жениху, к Джеймсу?

Он не позволит ей уйти, пока нельзя. В течение дня, проведенного с Бейли, Коул напоминал себе, что не испытывает к ней никакого личного интереса. Но он и не предполагал, что так расслабится в ее присутствии. Он не учел страсть, усиливавшуюся с каждым прикосновением к ней. В какой-то момент Бейли посмотрела на него влажными глазами, в которых было приглашение, нет, мольба поцеловать ее. Неудивительно, что он не удержался. Тело отреагировало по-своему, по-мужски.

Черт возьми, он во второй раз чуть ее не изнасиловал. Хотя стоило бы, девица этого заслуживает. Наверняка она подумала, что если он будет охвачен страстью, то перестанет здраво соображать и выпустит ее на берег. Но она жестоко ошибается. Она слишком наивна и не понимает, что ее игра обернулась против нее. Желание было в ее глазах, чувствовалось в ее теле… но черт побери, и его оно тоже изводило!

Нет, просто он слишком долго был лишен удовольствия наслаждаться женским телом, поэтому так отреагировал на Бейли. Как только он утолит этот голод, он тут же избавится от мыслей о ней.

Коул закончил делать записи в судовом журнале и захлопнул кожаную тетрадь и сунул ее в верхний ящик стола. Вытащив из сундука одеяло, он взял маленькую подушку с рундука под окном и пошел к столу задуть лампу. Поколебавшись, он обернулся посмотреть на девушку в своей постели. Она лежала к нему спиной, рыжие локоны рассыпались по подушке. Он не стал раздумывать, почему целую минуту простоял, глядя на нее, – из любопытства или почему-то еще. Она казалась такой маленькой на койке. Он представил себе, что лежит рядом, и мгновенно напрягся. Выругавшись, Коул поклялся себе, что в Нью-Провиденсе справится с вожделением. Пылкие островитянки о нем позаботятся, он избавится от мечты об этой докучливой девице и сможет думать об истинном назначении Бейли: быть приманкой для его врага. От этих мыслей полегчало, и Коул, все еще возбужденный, улегся на дубовый пол спать.

Довольно скоро холод и сырость пробрали его до костей. Хуже того, каждая новая волна задирала «Барракуде» нос, потом швыряла в пропасть, мотала, как детскую игрушку. В конце лета шторма в южной Атлантике могут быть крайне свирепыми, и они абсолютно непредсказуемы. Коулу было не привыкать к плохой погоде, но он никогда не пережидал ее лежа на полу.

Когда корабль неожиданно повалился на левый бок, Коул покатился по полу и сильно ударился головой о ножку стола. Он шепотом выругался и потер шишку.

– Вы ушиблись?

– Все нормально, – ответил Коул, отметив нотку вины в ее заботливом голосе. – Я думал, ты спишь.

– Как можно спать в такой обстановке? Неужели вы привыкли к тому, что вас швыряет с боку на бок?

По голосу было слышно, что Бейли повернулась к нему лицом. Когда молния осветила каюту, он увидел, что она держится за столбик койки. Перед тем как ответить, он подтащил подушку и одеяло на прежнее место – в щель между столом и рундуком – и переполз туда.

– Вроде того. Но это еще не самый худший шторм. Он ненадолго.

Килевая качка шлепнула Коула о твердое основание рундука, потом отправила головой вперед на ножку койки. Он успел за нее ухватиться.

– Вы не сможете там заснуть. Неужели на корабле нет другого места?

– Если б было, я бы туда пошел, можешь мне поверить. Матросы, которые обычно ложатся на палубе, спят по двое на койках или на полу в офицерских каютах. У нас удобства ограниченные, так что придется тебе смириться с моим присутствием.

У него был такой напыщенный тон, что Бейли скрипнула зубами. Можно подумать, ее хоть на секунду обеспокоило его благополучие.

– Хорошо. Только вы уж будьте любезны, не катайтесь по полу. Вы так гремите костями, ударяясь о мебель, что я просыпаюсь.

За шумом дождя Бейли услышала сухой смешок.

– Пожалуй, это невозможно, но я постараюсь, – насмешливо ответил Коул.

– У вас не найдется веревки, сэр? Я с удовольствием привяжу ваш тощий каркас к ножкам стола, а когда мы подойдем к острову, буду счастлива оставить вас здесь. Я уверена, после моего ухода кто-нибудь из команды вас найдет и отвяжет. – О, этот мужчина приводил ее в бешенство!

– Вынужден отказаться. Прибереги такие игры для своего жениха. А старина Джеймс знает о твоих причудливых вкусах?

Бейли не поддалась на удочку, но обрадовалась, что темнота скрывает ее покрасневшее лицо.

Вспышка молнии осветила каюту, и Бейли увидела, что Коул сидит, привалившись к рундуку, завернувшись в одеяло и уткнув голову в колени. Он казался таким уязвимым, что она не выдержала:

– Коул? Это просто нелепо. Почему бы вам… – В «Барракуду» ударила очередная волна, звук был подобен взрыву. Корабль ринулся вниз под угрожающим углом, Бейли задохнулась от ужаса и, не удержавшись на койке, упала на пол. Ее захлестнула боль, Бейли едва сдержала стон. Она тщетно пыталась остановить скольжение по полу, пальцы в темноте шарили, за что бы зацепиться.

Вдруг она почувствовала на себе руки Коула, крепкие, уверенные и в то же время нежные, он придержал ее, пока «Барракуда» не восстановила равновесие.

– Ты в порядке? – язвительно поинтересовался он.

– Нет. Я упала на синяк. Это не… ох!

Бейли замолкла от удивления, Коул поднял ее и положил на койку, и тут ударила следующая волна. Бейли взяла себя в руки. Она видела темный силуэт Коула: он прижался к столбику, выжидая, когда корабль выровняется.

– Коул, вам нельзя спать на полу. Это небезопасно…

Ждать пришлось долго. Наконец он заговорил, как будто объяснял ситуацию ребенку:

– Бейли, я же сказал, мне больше некуда идти.

К сожалению, она не настолько разозлилась на его тон, чтобы отказаться от предложения.

– Вы можете спать со мной… Я имею в виду, мы можем разделить одну койку. – Ответом было угрожающее молчание. Кровь так стучала в ушах, что почти заглушала рев шторма. – Но только вы ляжете поверх одеяла! – Сгорая от унижения, Бейли перекатилась лицом к стене. Несмотря на качку, она лежала неподвижно, вцепившись в край матраса.

– Какая забота с вашей стороны, мисс Спенсер.

Бейли услышала звук шагов, потом матрас просел под его весом. Бейли держалась за матрас, как утопающий за соломинку.

– Оставайтесь поверх одеяла! – приказала она, чувствуя, как он возится рядом.

О, Пресвятая Дева Мария, наверное, это была плохая идея. Бейли скатывалась к Коулу, и сколько ни старалась, не получалось держаться ближе к стене. Ну зачем он такой… большой? И теплый? Она свернулась в клубок, но ягодицы вдавились в какую-то часть его тела, и он глухо застонал, так что она предположила, что ему крайне неприятны ее прикосновения.

Прошла вечность, прежде чем Коул заговорил. Низкий голос перекрывал дробь дождя, каждое слово ложилось надгробным камнем.

– Можешь не беспокоиться. Я никогда не насиловал женщин. Даже те, которые этого желают, не стоят того, чтобы тратить на них больше пары часов. В основном это проститутки, хватающие мужчину за штаны, чтобы получить с него монету, когда он порывается убежать. – Он фыркнул. – Я преспокойно обойдусь без толп женщин.

– Что вы говорите? И в какую же толпу вы поместили меня, капитан? Ну же, продолжайте. Ваши идеи очаровательны. Вы явно имеете обширные познания о женщинах. Просветите меня. – Бейли надеялась, что ехидный тон замаскирует ее уязвленное самолюбие.

– Я не заявлял, что обладаю обширными познаниями. У меня есть опыт – это все, что мне требуется, чтобы делать выводы. Что до тебя, Бейли, я не знаю, к какому типу ты относишься, просто не давал себе труда задуматься.

Она даже удивилась, как глубоко задело ее это замечание.

– Вот и хорошо. Значит, после прибытия в Нью-Провиденс вы не придадите значения моему отсутствию, и я от всей души помашу ручкой вам и «Барракуде».

– Ты никому не помашешь ручкой, пока мы не отойдем далеко от Нью-Провиденса. Спокойно можешь выбросить это из головы.

– Но вы только что сказали…

– На этом все. Я за тебя отвечаю.

– Нет, не отвечаете. Я вам не подопечная и не имущество. Когда я решу уйти, вы не сможете меня остановить. – Как он смеет притворяться благородным защитником после подобных оскорблений?

– Бейли, я уже говорил: Нью-Провиденс – опасное место. Там тебе нельзя сходить на берег.

– А где можно? Вы планируете доставить меня в Бофорт после того, как мы покинем остров?

– Не знаю. Все зависит от того, что я узнаю в Нью-Провиденсе.

– О Драконе?

– Да. Сейчас я вдвое ближе к нему, и если выяснится, что он в этих водах, я должен буду остаться и искать его. Я не могу тратить время на возвращение в колонии. Дракон успеет спрятаться. Здесь сотни заливов, островов, бухточек, он может скрываться месяцами. Я не упущу свой шанс.

– О! И вы говорите, что я буду в безопасности? А сами погонитесь за Драконом? Вы говорили, что он будет за мной охотиться, пока не убьет.

– Я также говорил, что защищу тебя.

– Почему я должна вам верить? Вы показали мне пределы вашей галантности. А ваше мнение о женщинах… Ладно, я поняла. Я для вас ничто. – «Меньше чем ничто, если его презрение к женщинам простирается шире, чем на ту единственную, которая его глубоко оскорбила», – подумала Бейли, но не решилась произнести вслух.

– Потому что я дал слово.

– А вы держите слово. – Бейли была уверена, что он расслышал сарказм в ее голосе.

– Всегда. – Он вздохнул, и этот тяжелый вздох сказал больше, чем слова. Казалось, он измучен. Он не просто устал, а очерствел душой. Что его так ранило? Чего он так жаждет? Страдает, как и она, от чего-то, что сделал Дракон ему – или кому-то из его любимых? Она не могла сдержать любопытство, хотелось узнать о нем больше.

– Вы женаты? – Вопрос невольно сорвался с ее губ. Она прикусила губу и молилась о том, чтобы Коул не услышал вопрос за скрипом дерева и стуком дождя.

– Хм… как ни привлекательно твое предложение, помнится, ты обручена.

Высокомерный, как всегда!

– Я не… – Бейли запнулась. Что пользы обсуждать Джеймса? Может, если Коул будет думать, что она собирается замуж, то скорее ее отпустит, чтобы не отвечать перед ее женихом и его семьей. – Глупости. Что вы можете знать о браке? Какая женщина в здравом уме пойдет за вас? Я с трудом могу находиться в одной комнате с вами. Просто я удивляюсь, почему вы ищете Дракона. Я думала – возможно, он убил кого-то, кто был для вас важен.

– Вроде жены? Нет, ничего подобного. Но ты совершенно права в оценке моего положения. Сомневаюсь, что найдется женщина, которая захотела бы выйти замуж за такого, как я. И я счастлив, потому что брак – для дураков или мягкосердечных. Предвидя твой вопрос, скажу, что я еще не решил, к какой категории относишься ты.

Захваченная разговором, Бейли забыла о робости и повернулась на спину, чтобы лучше его слышать.

– Вы насмехаетесь над всем на свете? Или только в тех случаях, когда неловко себя чувствуете?

– Никакой неловкости нет. Ты замотана в одеяло, как бабочка в кокон. Спрашивай, если хочешь что-то узнать. Если я увижу смысл отвечать, то отвечу честно.

– Как получилось, что вы стали таким высокомерным? – Бейли обращалась к доскам у себя над головой. Она почувствовала, что Коул повернул к ней голову, его дыхание щекотало ей щеку.

– Бейли, высокомерие – главное для выживания. Это понимание того, что ты единственный, на кого можешь положиться. Теперь ты самостоятельна – не удивлюсь, если вскоре станешь высокомерной.

– Никогда. Я верю в себя, но не могу себе представить жизни без других людей. Никому не пожелаю провести жизнь в одиночестве.

– Я заслуживаю.

– Коул, вы действительно так ненавидите женщин?

Пауза длилась долго, потом он ответил:

– Одних больше, других меньше. Но не доверяю ни одной.

– Кто вас так глубоко обидел? Вы ее любили?

Коул тихо зарычал, и Бейли поняла, что на этом вопросе его терпение иссякло.

– Я не намерен это обсуждать, а ты слишком любопытна.

– Просто я нахожу это очень печальным. А как же ваша мать? Уж ей-то вы доверяли.

Последовало долгое молчание. Сначала она думала, что он проигнорировал ее вопрос, потом решила, что заснул. Но Коул ответил – напряженно, тихо и зло:

– Она последняя женщина, кому бы я стал доверять. Она умерла.

– О, сожалею.

– А я нет.

– Этого не может быть. Что такого она могла сделать, что ее собственный ребенок говорит такие вещи?

– Бессердечная шлюха убила моего отца, – глухо сказал Коул.

Бейли онемела, отказываясь верить. Мать Коула убила его отца? От жалости у нее разрывалось сердце.

– Простите, что заставила вас вспоминать об этом.

– Не ты. Не бывает и минуты, когда бы я не думал, что эта сука сделала нашей семье.

Бейли повернула голову, желая увидеть лицо Коула, но его скрывала темнота. На языке вертелись другие вопросы, но она не хотела допытываться и мучить его. Недавно она сама испытала душераздирающую боль и, видимо, поэтому почувствовала какое-то родство с Коулом. Она не сомневалась, что некая часть его жаждет утешения, часть, погребенная так глубоко, что он о ней не вспоминает. Этот мужчина – не только видимая людям жесткая, колючая оболочка, и ей очень захотелось и узнать, что же скрывается под ней.

Потекли минуты. Оба молчали. Бейли стало жарко возле Коула под одеялом, и она завозилась.

– Не будешь ли ты так любезна найти удобное положение и затихнуть? – Голос его звучал натянуто.

– Извините, – сказала Бейли и опять легла на спину. Грохотал гром, барабанил дождь, корабль продолжал раскачиваться. Она ни о чем не могла думать, только чувствовала рядом с собой этого невероятно сложного мужчину, а корабль толкал их все ближе и ближе друг к другу. Какой тут сон? Их тела двигались под ритм волн – крайне неспокойное чувство, и вскоре оно породило порочные мысли в ее неиспорченном уме. Она стала воображать, как Коул ласкает ее…

– Ты спишь?

– Н-нет, – прошептала она. «Дева Мария, надеюсь, он не умеет читать мысли!»

– Я подумал, тебе будет удобнее носить что-то другое, вместо рубашки и штанов Тома. В Нью-Провиденсе что-нибудь для тебя найдем. Вряд ли это будет последний фасон, но, по крайней мере, не мужские штаны.

– В них я чувствую себя довольно странно, но, надо признать, это удобная вещь. Может, если я буду в одежде Тома, а волосы уберу под шапку, в Нью-Провиденсе вы позволите мне сойти на берег? Все подумают, что я ваш новый матрос.

По его сухому смешку Бейли поняла, что он думает о ее идее.

– Жители острова много пьют, но во всем Карибском бассейне не найдется столько рома, чтобы хоть какой-то мужчина принял тебя за мальчика.

При всей ее невинности Бейли безошибочно распознала вожделение, прозвучавшее в его ответе. Она закусила губу и порадовалась, что темнота скрывает покрасневшее лицо. Жар прокатился дальше – по рукам, к груди и куда-то вниз, где сконцентрировалась странная боль.

– Хватит дискуссий, на берег ты не пойдешь. Тебе придется поверить мне и завтра делать только то, что я разрешу.

– Как вы можете просить меня верить вам, когда сами себе не доверяете? Вы говорили, что я могу полагаться только на себя. Так я и буду делать.

– Ты не победишь, Бейли. Если завтра попытаешься не подчиниться, я привяжу тебя к койке и заткну рот кляпом. День будет долгим, тебе будет жарко и очень некомфортно, так что выброси свою затею из головы раз и навсегда.

Наступившее утро покажет, что Бейли не какая-нибудь кроткая, послушная мышка, чтобы ею командовали такие типы, как капитан Лейтон. У нее есть золотое кольцо, оно оплатит ее возвращение в колонии. Она молча поклялась, что отправится домой раньше, чем Коул вернется в свою опустевшую каюту.

 

Глава 11

Коул проснулся и в бледном свете утра рассмотрел спящую Бейли. Она лежала на боку, свернувшись клубочком; колени упирались ему в бедро, рука лежала на груди – маленькая ручка, очень белая в сравнении с его загорелым телом, пальчики как раз накрывали сердце. Густые ресницы были почти незаметны на фоне огромного синяка, окружавшего глаз. На полосе ткани вокруг шеи темнело коричневое пятно крови.

У нее останется шрам от пореза, метка до конца жизни будет напоминать ей о встрече с Драконом. Для любой женщины такой изъян стал бы губительным, но не для Бейли – от нее исходили притягивавшие мужчин флюиды, в ней были изящество и природная чувственность, присущая ей так же, как упрямство и решительность. Ее лицо было совсем близко, и он отметил, что оно не такое молочно-белое, как у женщин из высших классов.

Если бы его мать не подавила в нем навеки способность к любви, его могла бы привлечь такая женщина, как Бейли. Как только в голову забрела эта мысль, он выругал себя за слабость. Было время, он развлекал себя перспективой иметь жену и семью. Но тогда он был молод и не запятнан правдой о матери. Как только его просветили, он покончил с волшебными сказками и с тех пор не поддавался на лживые обещания того, чего не может быть. Путь его определен, сердце холодно. Он не дурак, чтобы верить женщинам.

Коул молча твердил себе это, словно заучивал урок.

Скоро – слишком скоро – у Бейли дрогнули ресницы, она вздохнула, пухлые губки приоткрылись – она просыпалась. Коул замер, ожидая, что она вспыхнет от злости и выскочит из койки. Но ничего подобного не произошло. Она широко раскрыла глаза. Ее ладошка прожгла клеймо на его груди. Прежде чем рассудок справился с телом, Коул коснулся ее губами, осторожно, пробуя на вкус, и тут же вспыхнуло желание взять больше. Он подавил нарастающую потребность и неохотно отодвинулся.

К его удивлению, Бейли прильнула к нему влажными губами, но оставалась тихой, неуверенной, только дыхание ласкало ему рот. На него накатило такое желание, которого Коул никогда еще не испытывал. Он навалился на нее, углубляя поцелуй, нежно лаская приоткрытый рот, как будто хрупкий момент может быть погублен более сильным давлением. Он услышал легчайший стон; ее тело обмякло, в то время как его затвердело. Его язык скользнул ей в рот, дразня, и Коул почувствовал, как она задрожала. Сонное, ненастороженное приятие его поцелуя сделало его беззащитным, и он полностью отдался ему.

Вдруг она вскрикнула, отшатнулась и прижала руку к распухшим губам. Коул громко выругался. Черт, он же клялся, что не допустит этого! Что ничего к ней не чувствует!

Он скатился с койки, схватил со стула рубашку, натянул сапоги и вышел из каюты. Ни один из них не произнес ни слова.

Море было спокойным. Свежий ветер раздувал паруса. Коул всей грудью вдохнул ароматный утренний воздух. «Барракуда» скользила по поверхности моря, рассекала волны с белыми барашками, и они снова легко смыкались за кормой. Ему бы такую легкость. Он не мог забыть поцелуй.

Прошел час, как он ушел, но Коул все еще чувствовал, как подрагивают ее губы, как пахнут спутанные волосы. Все его мышцы были, напряжены, каждый нерв дрожал. Он не помнил случая, чтобы женщина так его возбуждала. Он совершенно потерял контроль! Не так, как прошлой ночью, когда прижал ее к столу, тогда он полностью владел собой, он ее дразнил, старался возбудить в ней желание и смелость поцеловать его. Он это делал только для того, чтобы доказать себе, что она такая же, как и все женщины, в том числе девственницы. Но флирт обернулся против него, наутро он за это расплачивался сильнейшим физическим дискомфортом.

Не говоря уж о легком чувстве вины.

Коул чертыхнулся и потер усталые глаза. Вот бы так же стереть память о прошедшей ночи. Слишком уж многое он ей раскрыл – больше, чем кому-либо, кроме Чиско.

Будь проклята его беспечность! Теперь только вопрос времени, когда она использует против него то, что услышала. Они всегда так делают все.

– Я пришел всего лишь справиться о здоровье капитана, – пошутил Чиско, подходя к Коулу. – Я думал, ты сегодня долго не встанешь. Сеньорита разве не согрела тебя?

Коул скользнул по первому помощнику мрачным взглядом и не подумал отвечать.

– Вижу, она не выцарапала тебе глаза, не вонзила нож в спину. Может, она таким способом проявляет дружелюбие? Кто поверит, что женщина, если она жива и дышит, не затрепетала в присутствии Коулби Лейтона? Может, она не находит тебя таким уж guapo? Нет, не может быть. А-а, понял! Возможно, она чувствует себя простушкой рядом с тобой? Женщины не привыкли к таким красавцам, как ты, – сказал Чиско и засмеялся.

– Вот уж на простушку она абсолютно не похожа, – невольно вырвалось у Коула.

– Все-таки что произошло между тобой и твоей воительницей?

Чиско осклабился, но Коул поднял руку, останавливая допрос. Ему не хотелось говорить о том, какое странное впечатление на него производит Бейли. Притяжение нарастает. С ней он теряет свою обычную холодную сдержанность. Но одно он знает точно: в обществе самоуверенного друга нужно придержать глупый язык, иначе этому конца не будет. Нужно сменить тему.

– Я нашел способ, как управлять ею.

– Управлять ею?

Коул щелкнул пальцем по компасу.

– Пустяки, не обращай внимания.

– Ну уж нет, mi.amigo. Ты провел ночь с сеньоритой, а теперь смотришь так хмуро, что испепелишь взглядом самого черта. Раньше тебе не нужно было искать способ управлять женщиной, они были только счастливы оказаться в твоей власти. По-моему, ты теряешь форму.

Коула никогда не волновало, нравится он женщинам или нет – он не уговаривал их составить ему компанию. Так что если он теряет форму – прекрасно, он этим очень доволен.

– Она все еще жаждет сойти на берег в Нью-Провиденсе и заплатить злополучным кольцом за проезд. Я ей сказал, что нельзя обращаться к пиратам, но она грозится это сделать, если я немедленно не повезу ее домой. Она слишком упряма, себе во вред.

– Так в чем же дело? Возьми у нее кольцо в качестве платы и отвези ее назад. Ты получишь ниточку к Дракону, а она не будет сидеть у тебя занозой под кожей.

Коул проигнорировал подначку.

– Это правда, я не хочу выпускать кольцо. Но его недостаточно, нужно что-то еще. И я возьму ее. Надо только придумать, как все лучше устроить.

– Коул, речь идет о жизни девушки.

Коул тряхнул головой и не ответил. Он понимал, что Чиско прав. Еще немного – и он зайдет слишком далеко. Но он уже физически ощущал вкус мести, который сменит многолетнюю горечь. Это так просто! Почему бы, черт возьми, ее не использовать? Она для него никто.

Он продолжал молча спорить с собой, а на «Барракуде» тем временем забурлила жизнь: матросы поднимались на палубу, один из них во все горло запел непристойную песню, его товарищи засмеялись. Глядя на поющего матроса, Коул подумал, что он даже в детстве не чувствовал себя таким беззаботным, когда ловил рыбу или, полуголый, вместе с братом скакал по плодородным полям Роузгейта. Ему пришлось увидеть безобразие мира – людей и любви – до того, как у него сформировалось мнение на этот счет, и теперь уже не вернуть былую невинность. Теперь его может удовлетворить только месть.

– У меня все получится. Я не пущу ее туда, где будет околачиваться этот ублюдок с черным сердцем. Все, что мне надо, – это знать, что она жива и рядом со мной. – Он повернулся к Чиско: – Признайся, неплохой план. Ставлю свой корабль на то, что она выманит его, – сказал он как можно небрежнее.

Чиско, склонив голову набок, задумчиво сощурил глаза.

– Видимо, у него кипит кровь при мысли, что он оставил жертву в живых. Подозреваю, он пойдет на все, чтобы исправить свою оплошность. Его самолюбие, пожалуй, подтолкнет Дракона к тому, что он заглотит наживку. Коул, я знаю, что ты хочешь получить этого человека и что тебе плевать на женщин. Но я также знаю, что ты не пошлешь невинного человека на смерть ради собственной прихоти.

Коул вздохнул:

– Она не ягненок, а язык у нее слишком острый для «невинного человека», но не в этом дело. Ей ничто не угрожает. В сущности, для нее опаснее покинуть мой корабль, и если мне удастся ее в этом убедить, она добровольно начнет помогать нам. Чем скорее Дракон умрет, тем скорее она попадет домой. А я дам душе отца упокоиться с честью.

– Честь! – Чиско шлепнул себя широкой ладонью по лбу. – Много чести в том, что ты делаешь с девушкой? Это на тебя не похоже. Ты никогда не отступал от долга чести, как бы плохи ни были наши дела, но сейчас я тебя не узнаю.

Коул опустил голову.

– Я знаю. Думаешь, я не знаю, что это бесчестно? Но мне плевать, старина. Понятно? Я посвятил жизнь тому, чтобы убить этого ублюдка, за пять лет я перепробовал все честные способы. Сейчас судьба наконец одарила меня преимуществом. И ты думаешь, что я позволю чести стать мне поперек дороги?

Они долго молчали. Наконец Чиско вздохнул и повернулся к Коулу:

– Тогда делай то, что должен. И будь уверен, что я всегда буду рядом, чтобы прикрыть твою спину.

 

Глава 12

Бейли нервно прикусила губу, поморщилась и осторожно прикоснулась к заживающему порезу на шее. Она хотела бы оставаться внизу, подальше от Коула, но в каюте было жарко, как в духовке. И вынести это было сложнее, чем унижение, наполнявшее ее с тех пор, как Коул сбежал от нее после поцелуя.

Почему он выглядел таким злым? Он ее поцеловал! Уж если кому и злиться, то ей. То, что она не злилась, было загадкой, и Бейли не стремилась ее разгадать.

Она поднялась на последнюю ступеньку и, затаив дыхание, вышла из тенистого коридора на яркое солнце. Легкий ветерок обласкал щеки, подхватил волосы, выбившиеся из свободно заплетенной косы, перехваченной кожаным ремешком. Она огляделась, стараясь не показывать так уж явно, что ищет Коула. Он стоял под главной мачтой, навинчивая тяжелый талреп фока. Она узнала Карла, матроса с камбуза, и понаблюдала, как он, раскачиваясь, стоит на деревянной перекладине и поправляет грот.

Коул, стоявший под ним, отошел и прокричал какой-то приказ ему и нескольким по пояс голым матросам, работавшим рядом. Коул тоже пренебрег рубашкой, однако он совсем не походил на жилистых молодых мужчин вокруг него. Он был на голову выше их и имел поистине грозный вид. Его грудь и плечи блестели от пота, прямые темные волосы прилипли к плечам. Бейли вышла на корму, там, к счастью, никого не было, села на большой ящик и глубоко вдохнула соленый воздух, отведя глаза от объекта своего замешательства.

Далеко впереди она увидела темную полоску земли.

Нью-Провиденс, с благоговейным трепетом подумала она.

Пиратский остров. Все захлестнул страх перед подстерегавшими ее опасностями. Возможно, решение уйти было поспешным. Возможно, лучше остаться на «Барракуде». Но тогда ей придется взглянуть в лицо Коулу, а на это не хватало мужества.

Этим утром он вышел из каюты так, словно ему не терпелось избавиться от нее. Господи, она вела себя непростительно! Приглашение разделить с ней койку было серьезной ошибкой. Тогда она себя убеждала, что шторм – веское основание, что она всего лишь заботится о капитане. Но утром! Она поняла его намерение и ничего не сделала, чтобы его остановить, наоборот, ответила на поцелуй с такой страстью, которой в себе не подозревала.

Джеймс однажды ее поцеловал – в его прикосновении абсолютно не чувствовалось желания. Она тогда только удивилась. Поцелуй был беглый, торопливый, от него не зазвенело тело, как с Коулом, и, уж конечно, ей не захотелось поцеловать Джеймса в ответ.

Проснувшись утром, она увидела, что Коул ее разглядывает, и почувствовала странное возбуждение, восхитительное волнение, переливавшееся через край. Она лежала как парализованная, и когда он наклонился и слегка коснулся ее губами, помилуй Господи, она не смогла отодвинуться. Бейли и не хотела отодвигаться, и когда он готов был выпрямиться, не дала ему это сделать. Она хотела большего и потому дерзко прижалась к нему и вернула поцелуй, а когда он откликнулся и завладел ее ртом, она подумала, что утонет в пронзительном наслаждении. Помоги ей небо, что с ней такое? Она вела себя как дешевая девчонка из таверны! Она сожалела об этом всем своим существом. Воспоминания о поцелуе терзали ее мысли все утро, пока она умывалась и прибиралась в каюте после шторма. Поцелуй – и сам мрачный капитан, которому она обязана этими тревожными чувствами.

Неужели он играл ее чувствами, чтобы она подчинялась его приказам? Коул на это способен. Но неужели его отвращение к женщинам зашло так далеко, что поцеловать ее было для него слишком большой жертвой? И поэтому он ушел такой злой? Или только из-за нее? Она так наивна, может, она сделала что-то не так? О, можно свихнуться, пытаясь в нем разобраться! Коул – сложный человек, в его голове бродят тайные, мрачные мысли. Бейли начинала верить, что он добьется всего, чего захочет. С пугающей ясностью до нее начало доходить, что Коул пойдет на все, лишь бы отыскать своего врага. А Бейли – его единственная связь с пиратом. И если он решил, что поцелуй поможет делу, то снизошел до поцелуя…

О, почему она не может не думать о нем хоть минуту?! Он внедрился в ее мысли стой же спокойной силой, с какой правит кораблем. Она стала опасаться, что Коул для нее опаснее, чем что-либо другое.

«Хватит ныть, идиотка. Он всего лишь человек, у него нет магической власти над тобой». Однако Бейли знала, что единственный способ выбросить его из головы – это уйти от него.

Сегодня же.

Она вынула из-под рубашки кольцо и рассмотрела золотое «Л», блестевшее на солнце. Бейли попыталась представить себе его мать. У нее были такие же, цвета расплавленного олова, глаза? И волосы цвета воронова крыла? И в ней таилась такая же злобность, отчего она и убила мужа, отца Коула? Интересно, Коул тоже подвержен вспышкам неукротимой ярости? Сколько можно давить на него, чтобы не вызвать худшие проявления? Бейли поежилась, хотя утренний воздух уже прогрелся. Она стала думать о том, как улизнет с «Барракуды» и начнет жить по-своему. Ее единственная надежда – что в Нью-Провиденсе будут английские корабли, о которых говорил Лью. Она коротко помолилась об удаче. Изумрудная полоска земли быстро увеличивалась в размерах, надо было обдумать, как сбежать от мрачного капитана.

– У тебя такой серьезный вид, Бейли. О чем ты думаешь?

Грубый, сиплый голос так ее испугал, что она не услышала вопроса. Опять он подкрался!

– Я… что? – Она уронила кольцо в ворот рубашки: нельзя рисковать, в кольце вся ее надежда, а капитан мог потребовать его назад.

– Я спросил, о чем ты так глубоко задумалась. У тебя какой-то встревоженный вид. – Коул уперся локтями в перила, встав спиной к морю.

Бейли покраснела. Наверное, он думает, что она расстроена его утренней черствостью, когда он ее бросил. Самонадеянный хам!

Все же она постаралась говорить вежливо, хотя сердце тяжело билось и дыхание прерывалось.

– О, я думала о своей семье.

Коул кивнул, хотя по лицу было понятно, что он ей не поверил.

– О Бофорте?

– Да, о Бофорте. И о семье. – Ей не удавалось сосредоточиться. Он был в распахнутой до пояса белой рубашке с закатанными рукавами. Бейли с раздражением подумала, что его утренний туалет, видимо, состоит в том, что он выливает на голову ведро воды. Мокрая черная коса блестела на солнце, рыже-коричневые бриджи облепляли ноги, мышцы выпирали из-под ткани. Ни один джентльмен не посмел бы появиться перед дамой в таком неподобающем виде. Но как ни мало она знала о том, что и когда следует надевать, она не смогла себя убедить, что он выглядит непристойно. Твердый блеск серых глаз и сжатые челюсти только усиливали привлекательность. Он, казалось, этого не осознавал. Бейли вдруг поняла, что сдерживает дыхание, и отвернулась, глотая воздух.

– И о Джеймсе?

Она не могла понять его странный тон. Он всегда такой сдержанный, мрачная задумчивость – его неотъемлемая черта. Может ли он видеть, что творится в ее душе? Дай Бог, чтобы не мог.

– Бейли, нам надо поговорить.

Она резко повернулась – Коул смотрел на нее в упор. Неужели собирается извиняться за поцелуй?

– Сегодня вечером я сойду на берег.

Бейли с трудом скрыла удивление. Кажется, он забыл о том, что случилось? Ну что ж, тогда и она забудет.

– Мы вечером подойдем к острову?

– Да. И пока я буду заниматься делами, ты должна оставаться на борту. Нельзя, чтобы тебя увидели, это опасно. Люди захотят узнать, кто ты такая.

Она ожидала, что он будет командовать, приказывать, а он говорит вполне разумно. Она едва заметно кивнула. Ее захлестнуло чувство вины – теперь все, что она ни скажет, будет ложью. Но выбора не было. Она должна полагаться только на себя. Он сам так говорил.

Настойчивый взгляд изучал ее бесконечно долго, она задрожала, словно он прикоснулся к ней, но не отвела взгляд, хотя ей отчаянно не хватало воздуха. Наконец он посмотрел вдаль, на воду.

– Хорошо. Итак, я получил от тебя обещание делать то, что я сказал…

Она опустила глаза, не находя слов, которые убедят его, что она будет послушной.

– Бейли. – В голосе зазвучали предостерегающие нотки. – Пока я не вернусь, ты останешься на «Барракуде», причем так, чтобы тебя не видели. Поняла?

Она опять смущенно кивнула, одолеваемая недоверием и сомнениями. Бейли сомневалась, что сможет выбраться из этой заварухи, а не доверяла она стоящему рядом мужчине, который вполне мог использовать ее в своих целях.

– Значит, даешь слово? Ты останешься, ты не дашь мне оснований запирать тебя в каюте?

– Вы не посмеете! – Кровь бросилась ей в лицо.

– Еще как посмею. Привяжу к койке, запру на замок и приставлю охрану.

Ей захотелось столкнуть его за борт и сверху посмотреть, как он будет барахтаться в голубой прозрачной воде. Эта мысль принесла некоторое облегчение. По крайней мере, Бейли смогла удержаться от того, чтобы не выпалить ложь, как до этого собиралась сделать.

– Да ради Бога! Конечно, даю слово, – огорченно сказала она.

– Ну и ладно. Очень хорошо, что ты видишь, что разумнее не спорить со мной, Бейли. Ты слишком наивна, и если сойдешь на берег одна, окажешься в ужасном положении.

Теперь совесть не будет ее мучить. Когда он вскинул черную бровь и по губам скользнула знакомая ухмылка, она окончательно уверилась, что приняла правильное решение покинуть надменного капитана Лейтона, как только они достигнут берега Нью-Провиденса.

Да-да, она уйдет, далеко уйдет и не оглянется.

Потянулись часы. Делать было нечего, кроме как смотреть на дальнюю полоску земли. Ветер стих, «Барракуда» шла медленно. Матросы слонялись по палубе, играли в карты, курили или пытались соснуть на жаре. Бейли задумчиво прогуливалась вдоль перил, придерживаясь за них рукой, и когда подошла к Лью, тот обрадовался и хотел заговорить, но вдруг извинился и убежал. Она оглянулась. Коул стоял на юте и смотрел на нее сверху, свесив руки через перила. Все утро она чувствовала, как этот взгляд загоняет ее в ловушку, и на этот раз решила, что с нее довольно. Она не даст ему собой распоряжаться, даже если в голове неотступно вертится мысль о том, как он будет ею обладать.

Она чарующе улыбнулась, надеясь, что этим его пристыдит и он отвернется.

Он подмигнул.

Она ахнула. Должна была знать, что у этого человека нет стыда. На нее вдруг навалилась страшная усталость. Когда они подойдут к берегу, ей понадобится много сил, так что она спустилась вниз прилечь.

Ритмичное поскрипывание и звяканье металла ее убаюкали, и она задремала. А над снами Бейли была не властна. Ей снился сероглазый капитан, он сильными руками сжимал ее талию, шептал ее имя, и его дыхание щекотало ей ухо. Откуда-то снизу потянулось приятное ощущение, когда он повернул ее лицо для поцелуя. Поцелуй скоро кончился, но пьянящее чувство осталось, и она дала капитану увлечь ее за собой в плотный серый туман. Он ее не уговаривал, а ей этого и не требовалось. С ним она чувствовала себя защищенной, как никогда в жизни. Из тумана они вышли в ясную звездную ночь, небо почему-то было пурпурным. Ее капитан повернулся, нежно поцеловал ее и взял за руки.

– Верь мне, я тебя охраняю.

Он все шептал и шептал эти слова, а сам снял с нее кольцо матери и подтолкнул вперед. Она сделала несколько шагов и увидела впереди прекрасное разноцветное сияние. Оглянулась – капитан исчез, но из тумана доносился его голос:

– Верь мне. Верь мне.

Золотисто-красный свет манил, и она побежала на «его, желая найти источник этой красоты. Скоро она в него вступила, свет был такой яркий, что она прикрыла глаза рукой, а когда отняла руку, ее окружало кровавое пламя. В центре пожара был ее дом, оттуда донесся мучительный крик, и она попыталась побежать, но ноги по щиколотку увязли в песке. Послышался грубый смех, из огня вышел Дракон, языки пламени капали с него, как вода, он шел к ней… ближе, ближе…

Бейли проснулась от собственного крика. Взгляд заметался по каюте. Постепенно ночной кошмар отступал, и сердце ее понемногу успокоилось. Сквозь заляпанный солью иллюминатор сочился угасающий свет сумерек, его розовый оттенок помог избавиться от остатков страшного сна. Возбуждение взбодрило уставшие мышцы, Бейли вскочила, плеснула в лицо водой и с трудом сдержалась, чтобы не кинуться на палубу. Впервые она с вниманием отнеслась к предостережению отца, которое он часто повторял: не кидайся в огонь, не имея под рукой ведра воды. Расхаживая по каюте, она призналась себе, что унаследовала нетерпеливую натуру матери, и пообещала, что отныне и всегда будет сначала думать, потом действовать. Она не знала, что ее ждет на острове, но прекрасно понимала, что это будет совсем не то, к чему она привыкла. Надо надеяться, это понимание удержит ее на безопасном пути.

Постучав, вошел Марсель, весело поздоровался и оставил ей бисквиты, сочную ветчину и вино. Она съела сколько могла, остатки бисквитов завернула в салфетку, чтобы взять с собой. Потом засунула сверток под подушку, расправила складки на бриджах и вышла из каюты – как она надеялась, с равнодушным видом.

Лью и Майлз поздоровались с ней и разбежались в стороны – на палубе кипела работа. Все руки были заняты, корабль входил в более мелкие воды с их рифами и мелями.

Прикрыв рукой глаза от заходящего солнца, Бейли осмотрелась. Два матроса сворачивали наверху парус, еще один стоял внизу и выкрикивал команды. Огромный бородатый мужчина, которого она видела в первый день, кивнул ей, проходя мимо, и подмигнул. В этом не было ничего оскорбительного, жест был дружеский, то и другое ее удивило и смутило. Но размышлять было некогда – к ней большими шагами приближался Коул.

У нее захватило дух. Белые бриджи плотно облегали его ноги, составляя эффектный контраст с высокими черными сапогами. Черная рубаха была распахнута до пояса, рукава раздувались на ветру. На груди, на толстой золотой цепи висел большой крест, инкрустированный рубинами. Темно-красный пояс стягивал тонкую талию, на бедрах на кожаной перевязи висела длинная шпага в причудливых резных ножнах. Другие ножны, серебряные, торчали из-за голенища сапога. Блестящие черные волосы частично закрывал черный шарф, повязанный вокруг головы, он подчеркивал точеные черты лица и яркий блеск серых глаз.

Коул остановил на ней взгляд, и у Бейли не осталось ни сил, ни желания прерывать завязавшийся между ними немой диалог. Он был ужасно похож… на пирата.

Как ни противна была эта мысль, Бейли знала, что, доживи она хоть до ста лет, ей не встретить такого потрясающего мужчину. Он приближался, губы изогнулись в надменной усмешке, как будто он поймал ее на том, что она сунула пальцы в горшок с медом.

– Я бы многое отдал за то, чтобы знать, о чем ты сейчас думаешь.

Бейли почувствовала, что у нее горит лицо, Господи, почему она не может контролировать свою реакцию на него? Ну красивый, ну и что?

Нет, не красивый. Великолепный! И прекрасно знает об этом, чудовище.

– Я в ужасе. Вы похожи на кровожадного пирата. Похоже, вы очень довольны собой.

– Спасибо, доволен.

– Да, но вы не… Вы один из них? – пискнула она.

– Я уже объяснял тебе, что нет. Но это помогает казаться похожим на них. Они расслабляются. Обычно, когда они видят джентльмена-плантатора, его связывают, затыкают кляпом рот и держат для получения выкупа.

– О! Значит, вот вы кто – плантатор?

– Ты опустила «джентльмен».

– Нет, не опустила. Это вопрос точки зрения.

Он засмеялся – сочным басом, отчего усилилось производимое им впечатление бесстрашного красавца.

– Значит, надо понимать, мой внешний вид не встретил одобрения?

Насмешка ее ожесточила, к тому же она смутилась от того, что смотрит на него влюбленными глазами.

– Я не думала, что мое одобрение так важно для вас, капитан Лейтон.

– А, но видишь ли, в этом моя проблема – некоторые вещи, касающиеся тебя, стали для меня необычайно важны.

У нее дрогнуло сердце. Выходит, его поцелуи все-таки что-то значат?

– Это попытка очаровать меня? Если так, я разрешу все ваши проблемы, капитан Лейтон. – Игнорируя его смешок, Бейли подняла голову и посмотрела прямо в смеющиеся глаза. О, как бы она желала, чтобы эти серые глаза не завораживали ее! Ей нельзя думать ни о чем, кроме того, как сбежать от него. – Я знаю, что именно вас интересует. – Она блефовала, но, может, он скажет что-то такое, что выдаст его намерения?

Он скрестил руки на груди; твердая линия рта говорила о сдерживаемых чувствах.

– Да ну? Продолжай.

– Вы не хотите выпустить меня на берег, потому что в любом случае будете в проигрыше. Если я найду королевский корабль, я вернусь домой. Если меня убьют, вы потеряете средство заманить Дракона. Вот что вас беспокоит, вот почему вы хотите меня спрятать. Не так ли? Вы именно это планировали, Коул? Если найдете Дракона, то скажете ему, что я у вас? Отдадите меня ему?

Или просто подвесите на мачте, как мышь для голодного ястреба?

– Не дави на меня, Бейли.

– Если меня так легко захватить, то как насчет вас?

– Беспокоишься обо мне, Бейли? Или просто надеешься избавиться?

До этого момента она не задавалась таким вопросом. Что будет с ней, если с ним что-то случится?

– Поверь, Бейли, со мной все пройдет лучше, чем было бы с тобой. Я это уже проделывал, пираты ко мне привыкли.

– Почему они позволяют вам сюда заходить? Зачем они станут вам сообщать, где Дракон? Вы очень рискуете!

– Полагаю, да. – Он пожал плечами. – Но я хорошо плачу за информацию. Порознь пираты теряют силу. Их верность легко перекупить.

– Но если он здесь, то услышит, что вы приехали?

– Скорее всего.

– Он вас убьет!

– Постарается.

– Как вы можете улыбаться? Вы не боитесь умереть?

– Боюсь? Ни в коей мере. – Коул ядовито засмеялся. – Все самое худшее он уже сделал. Смерть – всего лишь смерть. Нет, я не боюсь Дракона. Но теперь ты видишь, почему с моей стороны будет чистейшей глупостью брать тебя на берег?

– Вижу, – честно ответила она. Пойти с ним на берег будет ужасной ошибкой. Нет, на берег она сойдет одна, и только после того, как увидит в порту английские корабли. Пусть Коул занимает внимание пиратов, ей же лучше.

– Ладно. Значит, не надо привязывать тебя к койке?

– Н-н… нет!

– Отлично. Не заставляй меня сожалеть, что я тебе поверил, Бейли. Обещаю, что, если ты обманешь, я заставлю тебя пожалеть об этом.

Бейли кивнула. Она не знала, что он имеет в виду, но, глядя на грозное выражение лица, молилась, чтобы не пришлось выяснять это. Он требует от нее слишком многого. Говорит, что доверяет, а сам же признается, что не способен на это. Он ждет, что она будет ему слепо верить. Ну а если поверит? У неё нет уверенности в своей безопасности в том случае, если Коул даст себя убить. Господи, об этом нельзя даже думать! Никто не ждет от нее, что в таких обстоятельствах она станет полагаться на Коула, и никто не обвинит ее в нарушении слова.

– Прекрасный вид, – сказала она, торопясь сменить тему.

– Да, это Нассау. Скоро будет виден Нью-Провиденс.

– Отсюда он кажется очень мирным.

– Обманчивое впечатление. Когда подойдем ближе, увидишь, что природа здесь не соответствует пиратам и их образу жизни.

– Вы хотите сказать, они не заботятся об острове?

– Они делают минимум возможного. Не беспокоятся о том, что будет на следующий год или даже завтра – большинство из них редко остаются до завтра.

– Где же они живут?

– Чаще в палатках, но есть несколько грубо сколоченных хибар. Город грязный, неухоженный, как сами пираты и их семьи.

– Семьи? Вы хотите сказать, что там есть дети?

– Есть. Немного.

– И жены?

– Есть. Имеется, так сказать, несколько семей. Но в основном все дерутся, разбираясь, кто кому принадлежит, а верность встречается очень редко как у мужчин, так и у женщин. Некоторые женщины – из тех, что были захвачены при нападениях и за кого не поступил выкуп. Они стараются жить, как могут.

– Но как можно так жить?

– Многие из них не знают ничего другого. Или это лучше, чем то, что у них было раньше. – Теплыми пальцами он осторожно расправил завернувшийся от ветра край воротника.

Бейли вздохнула. В сравнении с этим как проста была ее жизнь! Хлопоты с утра до ночи уже не казались утомительными, когда она думала о постоянной опасности и конфликтах, которые, кажется, были обычными на этом клочке земли.

Она посмотрела на изумрудную оборку леса, под ней – белую полоску песка, и задумалась, прав ли он. Она никогда не отъезжала далеко от Бофорта и мало что знала о чужих землях – только то, что читала в книгах.

– Через пару часов пришвартуемся. Еще не стемнеет, так что тебе лучше будет спуститься вниз, как только подойдем к причалу.

Она кивнула, не найдя что сказать. Коул не знает, что это, возможно, их последняя беседа, но даже если бы знал, он не испытывал бы такого чувства потери, как она. Она вглядывалась в его лицо, стараясь запомнить каждую черточку, серебристые глаза, прямую линию бровей, упрямый подбородок. И губы. Она знала, что никогда не забудет его губы.

У него был озадаченный вид, но он промолчал. Опустив глаза, Бейли ушла на нос корабля. Она попыталась вернуться мыслями в Бофорт. Как она будет выстраивать свою жизнь? И восстанавливать то, что было у них с Джеймсом. Джеймс будет тем мужчиной, кто станет ее целовать. Только он один. Он заставит ее забыть о краткой, но бурной стычке с мрачным Коулби Лейтоном.

 

Глава 13

Бейли вглядывалась в иллюминатор, но все, что ей удалось увидеть с ее невыгодной позиции, – это узкая береговая полоса и лес. Надо бы выйти на палубу, чтобы понять, чего ожидать. Также ей хотелось посмотреть, куда пойдет Коул, чтобы не идти в туже сторону. О, она могла себе представить, что будет, если она на него наткнется. Он скрестит могучие руки на груди, нахмурит густые брови, испепелит ее молниями из глаз. Но что он может сделать? За волосы потащит на корабль? Вряд, ли. Он хочет избежать излишнего внимания к себе, а тащить по улицам визжащую женщину – значит привлечь к себе много нежелательных взглядов.

Эта картина вызвала у нее улыбку. Вся его самоуверенность и аура власти, окружающая его, как утренний туман, не позволит ему управлять ею, пока она сама этого не захочет.

Взбодрившись, Бейли на цыпочках подошла к двери и повернула ручку. Та слегка опустилась и встала намертво.

«Нет! Не может быть!» – с ненавистью подумала она.

Бейли со всей силы дергала ручку, но безуспешно. Так вот что за щелчок она слышала, когда он выходил из каюты. Он ее запер!

Кипя от возмущения, она подняла кулаки, чтобы забарабанить в дубовую дверь, но остановилась. Если на корабле кто-то остался, она не хотела, чтобы люди думали, что она заперта против воли. Даже если кто-то из команды знает, что она заперта, пусть думает, что она согласилась на это ради своей безопасности. Но она должна найти способ вырваться отсюда.

Достаточно было крикнуть два раза, и она услышала, как кто-то сбегает по трапу.

– Мисс? У вас там все нормально?

– Прошу прощения. Я знаю, что у вас есть более важные дела, но здесь ужасно душно.

– Извините, но я ничего не могу поделать. Я не должен вас выпускать.

– Нет-нет, я все понимаю. О, простите, я не сомневаюсь, что вы с большим удовольствием ушли бы на берег, чем торчали тут со мной. Просто… – Ее голос угас.

– Что с вами, мисс? Вам плохо? Подождите минуточку.

Она услышала, как вставили ключ в замок. Бейли поскорее села на подоконник и стала обмахиваться сложенным листом бумаги.

– О, да здесь не так жарко.

– Нет, жарко, Карл. – Она узнала молодого белокурого матроса, с которым работала на камбузе, и обрадовалась удаче. Он был стеснительный и при встречах старался услужить. – Я понимаю, что меня прячут для моей же пользы, просто меня немного тошнит.

Он кивнул и уставился на ее открытую шею. Бейли решила, что можно разок отбросить застенчивость и использовать женские уловки.

– Мне бы помогло холодное питье. По-моему, у Марселя оставалось несколько лимонов. Я знаю, как сделать замечательный напиток с лимоном и сахаром. Я бы с радостью сделала для нас обоих, если ты считаешь, что мы можем истратить немного воды. Идет?

Он заинтересовался, и она поднажала:

– У нас с тобой было мало возможностей поговорить. – Бейли поощрительно улыбнулась.

– Да, мисс. – Он тоже улыбнулся.

– Может, я схожу на камбуз и приготовлю? Потом принесу питье сюда. Ты можешь доделывать то, что делал, а когда все будет готово, я тебя позову.

Она встала, вышла в коридор, как будто была уверена, что он не станет ее останавливать. Карл двинулся за ней. Когда она оказалась в дверях камбуза, то обернулась к нему с милой улыбкой.

– Можешь заниматься своими делами, не буду тебе надоедать. Я скоро.

– Лучше я останусь с вами. Я могу помочь, – возразил он.

Странную искру в его глазах она отнесла на счет безобидного флирта.

– О, замечательно! – На это она не рассчитывала, но отказаться не могла, чтобы не вызвать подозрений.

Бейли резала лимоны, мешала их в тепловатой пресной воде. На миг задержала взгляд на ноже. Может ли она применить его против Карла, чтобы убежать? Ни за что, даже мысль об этом кажется нестерпимой.

– Вы правда очень красивая, мисс. Я так думаю с первого дня, как увидел вас на палубе с капитаном… – Он смущенно умолк.

– Ты очень добр, Карл. – В камбузе было тесно для двоих, от жары ее действительно начало тошнить.

– Если вы не против, я вот что скажу, мисс…

Она прекратила резать и повернулась к нему, держа нож перед собой. Карл мягко сжал ее руку и отвернул лезвие в сторону.

– О, простите! – Бейли положила нож на стол.

– Вы не хотите здесь оставаться?

– Вообще-то нет. Я попала на «Барракуду» совершенно случайно.

– Ну так вот, я считаю, что капитан неправильно с вами поступает. По-моему, с ним опасно. Он только о себе и думает. Разлучать вас с семьей – это неправильно.

– Но что я могу сделать, Карл? Я ничего другого так не хочу, как сойти на берег, но капитан Лейтон приказал мне оставаться на корабле. – Бейли встрепенулась – может, Карл даст ей уйти?

– Что ж, – протянул он, как бы размышляя, что делать. – Я довольно хорошо знаю этот остров. А когда мы подходили, я видел пару кораблей королевского флота на другой стороне острова. Ручаюсь, один из них быстро доставит вас обратно в Северную Каролину.

Бейли ахнула, не в силах скрыть свой восторг.

– Правда? О, Карл, ты проведешь меня туда? Пожалуйста!

– Не знаю. Если кэп об этом узнает, он спустит с меня шкуру и выгонит с корабля, а мне некуда идти.

– Я буду молчать, Карл. Можешь сказать, что я сбежала так, что ты ничего не знал. Ты ведь не можешь постоянно следить за каждым дюймом корабля. Как он может требовать с тебя ответственности?

– Можно сделать так, чтобы все выглядело, будто вы сами сбежали.

– О, Карл, спасибо! Спасибо! – Она захлопала в ладоши.

Все будет хорошо, подумала она, подавая Карлу кружку. Теперь ничего плохого не случится.

Выйдя на палубу, Бейли быстро поняла, что даже без помощи Карла уйти с «Барракуды» будет не так трудно, как ей казалось. Пристань кишела людьми, как любой порт мира. Правда, пришлось признать, что одеты люди не совсем обычно – в странные наряды ярких цветов. В свете сумерек Бейли увидела, что всеобщее внимание обращено на нечто справа от нее, там скопилась целая толпа. Большой торговый корабль становился на якорь. Часть квадратных парусов была разорвана, они болтались на сломанных реях.

Мужчины и женщины выкрикивали приветствия оборванцам с поврежденного судна, те отвечали радостными воплями и улюлюканьем. Некоторые из матросов были ранены, большинство – невероятно грязные, с головы до пят в саже, но все радовались так, как будто с победой вернулись из боя. Бейли увидела белый череп со скрещенными мечами на красном флаге, и все стало пугающе ясно. Это пираты, перед ней корабль, полный бандитов. Она сделала несколько глубоких вздохов, чтобы унять страх. Она молилась, чтобы не долго пришлось искать английские корабли.

При всем своем воображении Бейли не была к такому готова. В ночь нападения пиратов на Бофорт она самое большее слышала голоса трех пиратов, а видела одного – самого Дракона. Он был совсем не похож на этих людей, не орал, не надрывался, как они, словно дьявол прижигал им пятки. Он был одет во все черное, маска закрывала лицо вплоть до полных губ, и двигался он спокойно, расчетливо, почти изящно. Голос – грубый, но сдержанный, смертельно спокойный.

– Готовы, мисс?

Тихий голос Карла вывел ее из задумчивости.

– Ох! Да, готова. – Бейли глубоко вздохнула, отбрасывая сомнения.

– Тогда пошли. Пока они разгружаются, на нас никто не обратит внимания.

– Ладно, пошли. – Ей пришлось подхлестнуть свое мужество. Бейли с трудом верила в происходящее. Скоро она отправится домой.

Она никогда больше не увидит Коула. Это огорчало больше, чем она соглашалась признать. Боль сожаления притупится, но его образ… Она не забудет его никогда.

Полчаса спустя Карл вытащил ялик на берег и помог Бейли сойти на землю. Она шла спотыкаясь – ноги отвыкли ступать по земле. Карл нервно оглянулся и взял ее под локоть. Они пошли вверх и вышли к тропинке, убегавшей в густой лес. Бейли больше не боялась, что Карл плохо знает местность: конечно, знает, Коул говорил, что они часто здесь бывали. «Беспокоиться не о чем», – напомнила она себе. Над ними громко перекликались ночные птицы, ветер доносил тяжелый запах тропических цветов. Чем дальше они шли, тем больше нарастало возбуждение, ведь она приближалась к английским офицерам. И к дому.

Но почему ее не покидает страх? Глупость, конечно, но что-то во всем этом было неправильно. Бейли решила, что в ней говорит чувство вины. Для нее не было нормой нагромождать ложь за ложью, а в последнее время она только это и делала.

Бейли верила, что Бог ее простит, потому что эта ложь никому не причинила зла. Она просто старалась защитить себя.

Тропинка стала шире, вдали Бейли увидела палатки и маленькие костры. Даже издали было видно, что многие палатки драные и грязные. Но аппетитный запах жареного мяса придавал всей картине приветливый вид.

Как только они вышли на открытое пространство, четыре женщины у костра окликнули Карла и поднялись ему навстречу. Бейли повернулась к нему, чтобы спросить, кто они и почему такие оборванные, но не успела: Карл грубо схватил ее и влил в раскрытый рот какую-то жидкость. Она закашлялась, попробовала кричать, но он рукой закрыл ей рот, и она поневоле проглотила. Его лицо потеряло то мальчишеское очарование, которое она видела раньше. Одной рукой он крепко держал ее, другая отпустила ее рот и больно ухватила за грудь. Бейли закричала, у нее закружилась голова, земля и небо слились в один вертящийся шар. Она пыталась задержать взгляд на его прищуренных глазах, а когда он заговорил, ее чуть не стошнило.

– Ты принесешь богатство, хватит мне протирать до крови задницу на его чертовом корабле. Думает, что он такой всемогущий, а сам? Какой дурак оставит прибыльную плантацию ради того, чтобы стать пиратом? Пусть делает что хочет, а я больше не собираюсь слушать его приказы. Я заключу договор с капитаном Эдвардом Лоу. Мы с ним будем самыми богатыми из пиратов. Я долго ждал своего шанса, мисс Спенсер, и теперь должен поблагодарить вас. Итак, благодарю. – Он наклонился и лизнул ей лицо от подбородка до носа.

К горлу подступила тошнота, в растерянности Бейли пыталась понять, что происходит. Боже, как можно было быть такой легковерной? Ей так нестерпимо хотелось домой, что она добровольно пошла в ловушку к мужчине, о котором знала меньше, чем о том, от кого убегала. У нее немели руки, подгибались колени, она слышала вокруг себя кудахтающий смех и женские голоса. Должно быть, это те женщины, которых она только что видела. Надежда на то, что они помогут, пропала, когда их руки подхватили ее после того, как ее оттолкнул Карл. Затуманенное сознание отметило, что он потребовал плату, кто-то ему ответил, он протянул руку и получил нечто вроде кошелька, засмеялся и сказал спасибо.

– Вы не волнуйтесь, мисс. Эти добрые леди найдут вам прекрасный новый дом, – шепнул он ей на ухо и опять засмеялся многообещающим смехом. Она смотрела, как предатель пошел в лес – обратно на «Барракуду». Последняя мысль перед тем, как она потеряла сознание, была о Коуле. Ведь ему не все равно, что она ушла? Конечно, нет. Она его единственная ниточка к Дракону. Он придет, хотя бы для того, чтобы использовать ее в своих целях. «Господи, – взмолилась она, – пожалуйста, пускай он придет».

– Вставай, лентяйка!

– Лиззи, ты же знаешь, это не лень, а лаундаум сбил ее с ног.

Бейли начала приходить в себя и словно сквозь туман слышала, как женщина что-то говорила о лени. Она попыталась понять, но хриплый смех усилил ее замешательство, думать она не могла. Бейли открыла глаза, застонала и зажмурилась – утреннее солнце било в глаза. Она хотела растереть занемевшие от холода руки, но не смогла ими пошевелить. Кажется, они связаны за спиной. Она с трудом села, и тут же ее грубо подняли за плечи и поставили на ноги. Во рту оставался странный вкус; словно в тумане она увидела, что перед ней стоят две женщины и улыбаются, как кошки. Бейли снова попробовала пошевелить руками, и одна из женщин подошла и наклонилась к ее уху:

– Не пытайся освободиться, крошка. Я сама тебя связала. Так удобнее.

Бейли пыталась заговорить, спросить, что происходит, но, прежде чем она закончила свой вопрос, вторая женщина, которую звали Лиззи, грубо прикрикнула:

– Заткнись, шлюха. Нам некогда рассказывать, во что ты вляпалась. Если думаешь умолять нас оставить тебя у нас, то ты ненормальная. Мы не дадим тебе увести наших мужчин. Они падки на таких красоток, как ты, – с мягкой кожей и острыми сосками. Нет, мы не собираемся делиться с такими, как ты.

– Да, мы не хотим, чтобы ты была здесь, сука, – выплюнула другая.

– А мы знаем, как от тебя избавиться, правда, Джейн? – Лиззи, Джейн и остальные засмеялись так, что у Бейли зазвенело в ушах.

Четыре женщины окружили ее и, толкая со всех сторон, заставили выйти из маленького лагеря. Тропинка была не та, по которой она вчера пришла с Карлом. В воздухе все еще висел тяжелый запах гибискуса и фран-гипани. Бейли не могла понять, почему так кружится голова. Хотелось лечь и заснуть. На миг всплыло воспоминание, как Карл влил ей в рот какую-то жидкость и заставил проглотить. Ей стало стыдно за свою глупость. Все это она натворила сама. Помоги ей Господи, эти женщины собираются избавиться от нее, чтобы она не крала у них мужчин? Какая нелепость! Если бы она только могла им объяснить, что случилось…

Бейли гадала, куда ее ведут и что будут с ней делать. Может, она сможет откупиться… Она поморгала, чтобы отогнать туман, и посмотрела вниз на свою грудь. У нее упало сердце.

Кольца не было!

Милосердный разум отказался на этом сосредоточиться, Бейли рассеянно слушала крики незнакомых птиц. Вдруг до нее дошло, что равномерные звуки, идущие справа, – это шум океана. Бейли напрягала расстроенный мозг, надеясь изобрести план побега. Дорога под босыми ногами стала мягче, сучки и обломки веток сменились песком. Лес кончился, и они вышли на узкую неряшливую улицу, совершенно пустую. Еще несколько поворотов – и они оказались на улице, которую можно было считать главной.

Запахи давно не мытых тел мешались с запахами животных и экскрементов, надо всем стояла туча пыли.

Крепко держа Бейли за локоть, Лиззи тащила ее через скопление мужчин и женщин, одетых в грязные тряпки кричащих расцветок. Когда они пробрались в первый ряд, Бейли с ужасом поняла причину скопища. Перед ней стоял помост, на нем в грубо проделанных дырах торчали столбы, и на каждом столбе была пара цепей – посредине и внизу. К цепям были прикованы люди – кто за руки, кто за ноги. Бейли ахнула. Один набор цепей был свободен, туда ее и поволокли. Лиззи втолкнула Бейли в руки пирату с широкой, как бочка, грудью и шрамом через все лицо над слепым глазом. Бейли взвизгнула и стала изо всех сил вырываться, а когда это не удалось, лягнула пирата. Толпа улюлюкала и хохотала, подбадривая ее грубыми выкриками. Пират крепко ухватил Бейли за предплечье и двинулся к двум другим, стоявшим позади.

Бейли нагнула голову и укусила его за руку. Он с ругательством швырнул ее на землю.

– Берите эту суку, – сказал он двум другим.

Те рывком поставили ее на нога и по крутым ступеням втащили на помост. Задыхаясь, шатаясь от удара, Бейли изо всех оставшихся сил старалась вырваться, пока ее не приковали к столбу. На одной руке замкнулась цепь, Бейли завизжала, она билась и лягалась, не давая защелкнуть другую. Два пирата, как и вся толпа, смеялись, наслаждаясь зрелищем. Они забавлялись! Потом оба поклонились толпе, как будто игра им надоела. Один спрыгнул с помоста, второй завернул Бейли руку за спину и защелкнул тяжелый железный обруч.

– Порядок, ребята. Вот вам свеженькая – красивая и молодая.

Бейли вглядывалась в толпу, надеясь увидеть кого-нибудь с «Барракуды». Толпа выла:

– Давай еще! Покажи больше!

– Как желаете, братья, – ответил мерзкий пират и грязным пальцем разорвал рубашку на груди у Бейли.

Она закричала и лягнула его, но босая нога не причинила вреда, он только засмеялся над ее ухищрениями. Слава Богу, что он разорвал только рубашку и она упала с плеч, а мог бы раздеть догола, повинуясь выкрикам и жадным взглядам толпы.

– Видите? Красивая, норовистая. Много ночей будет доставлять удовольствие, пока не надоест. Ну давайте, предлагайте цену, она заслуживает порядочной суммы.

– Ставлю золотой дублон, чтобы крошка была моя!

– Даю два и рубиновую серьгу, – крикнул другой голос.

Торг продолжался несколько мучительных минут, которые показались ей часами. Бейли закрыла глаза, пытаясь отстраниться, желая очутиться где угодно, только не здесь, где ее продают как рабыню. Она, конечно, слышала о рабстве, но ее семья была небогатой, у них не было никаких слуг. Единственное место, где она видела рабов, – это дом леди Хоторн, но Бейли никогда всерьез не задумывалась об их положении. Однако, стоя у столба, выставленная на продажу, как лошадь, она начала понимать, какое это унизительное состояние и какая это, в сущности, дикость – продавать и покупать людей. Она должна выбраться, помоги ей Господь, но как это сделать? Голова еще кружилась после вчерашнего питья, которое ей дал Карл, и от иссушающего солнца. Бейли поморгала, чтобы прояснить взгляд, и увидела в задних рядах мужчину, возвышавшегося над всеми на целую голову.

При виде его сердце встрепенулось. Он ее нашел, слава Богу!

Коул стоял, скрестив руки на груди, его потная кожа блестела на солнце, он был похож на пиратского бога, восставшего из моря. Никогда еще Коул не выглядел таким мощным, таким надменным.

И таким злым.

Глаза превратились в щелочки, в них не было знакомого серебряного блеска, и в них была такая ярость, что Бейли содрогнулась. Она солгала ему, что останется на «Барракуде», и вот ее поймали. Она знала, что обязана так просить прощения, как никто и никогда не просил, и она это сделает, как только выберется из этого кошмара.

Она поймала его взгляд и попыталась храбро улыбнуться дрожащими губами, но встретила холодный взгляд. Она полагала, что заслуживает его злость, и она примет самую суровую критику, но пусть он поторопится, вытащит ее отсюда!

Толпа быстро разрасталась, цена тоже росла, и несколько мужчин прокричали, что хотят хорошенько разглядеть товар.

Она не отрывала от него глаз, взглядом умоляя помочь ей, но никакой реакции не было. Более того, линия рта у него стала еще жестче. Он повернулся к жилистому оборванцу, что-то сказал, пират засмеялся и кивнул. А Коул повернулся и ушел, даже не взглянув на нее.

 

Глава 14

Он ее бросил! Боже, он действительно повернулся и ушел, как будто она для него ничего не значит! Бейли не могла поверить, что у него такое каменное сердце.

Но это было так.

Да, она ему солгала, но неужели он так одержим гордостью? Даже если он ненавидит ее за предательство, неужели он не хочет оставить ее при себе ради поимки Дракона? Видимо, нет, потому что он предоставил ей самостоятельно позаботиться о себе. Да, вот теперь она действительно одна, ее будущее в лучшем случае неопределенно, но все равно она могла думать только о том, что Коул ее бросил. Она гадала, заботит ли его хоть капельку, что с ней будет.

Слезы катились по щекам. Она бы все отдала, чтобы опять увидеть его надменное лицо. О, должно быть, она сошла с ума, если об этом думает!

«Черт с ним! Я его ненавижу. Я рада, что никогда больше не придется смотреть на этого грубияна».

В его грязной душе нет ничего доброго, раз он оставил ее на милость пиратов, и она не будет понапрасну тратить на него слезы. Бейли подавила страх и отчаяние. Она не позволила себе окончательно уронить попранное достоинство, когда толпа принялась кричать и улюлюкать, услышав, какая сумма за нее предложена. Помоги ей Боже, кажется, ее только что купили. Она не даст этому случиться! Кто бы он ни был, она и без помощи Коула Лейтона найдет способ от него сбежать. Дьявол его забери за все, что он ей сделал! И если ее молитвы будут услышаны, дьявол его и заберет, с радостью, и не только за то, что он оставил ее на увеселение преступникам, ворам и головорезам, но и за все предыдущие грехи.

Кипящая злоба дала ей силы пережить последующее унижение. С рук сняли цепи и заменили их длинной веревкой, за которую стащили с помоста. С разорванной рубашкой она ничего не могла поделать, но выставленные перед грудью руки отчасти успокоили ее скромность. Оказавшись на земле, Бейли поймала на себе взгляд того жилистого старого пирата, с которым разговаривал капитан. Он ухмылялся щербатым ртом.

Бейли почувствовала, как кто-то подошел сзади, повернулась, но не успела разглядеть сообщника старика. Ее схватили, шарфом завязали глаза, отвели на несколько шагов, толкнули на землю и приказали сесть.

О Господи, неужели ее купил тот старик? Впрочем, какая разница, кто из этих мерзких разбойников ее заберет? Все они одинаковы. От старого пирата по крайней мере можно убежать.

В ней снова разгорелась надежда. А с ней – боль, возникшая, когда Коул повернулся к ней спиной и ушел. Бейли понимала, что он злится на нее за неповиновение, но разве на ее месте он не сделал бы то же самое? Конечно, сделал бы. За недолгое время их знакомства он ясно дал понять, что для него имеет значение только цель, а она по своей доверчивости решила, что немножко ему нравится. Разве он притворялся, когда ее целовал? В глубине души она считала, что нет.

И вообще – может, он и не собирался ее использовать? Бейли почувствовала неуверенность. Может, он действительно готовился отвезти ее назад, домой? Неужели она так страшно ошиблась? Для нее было нехарактерно выносить жесткие суждения, но про Коул а она запросто подумала самое худшее. С другой стороны, какой мужчина согласится так наказывать за ложь? Коул Лейтон, вот кто. По крайней мере, та часть его существа, которая презирает женщин. И теперь Бейли могла думать только о том, что больше не желает видеть Коула.

Эта мысль неизвестно почему привела ее в замешательство. Ведь еще сегодня утром она убежала с корабля, зная, что никогда его больше не увидит. Но теперь это стало свершившимся фактом, и это ранило. Да так, что Бейли не могла даже думать. Как получилось, что она снова желает быть рядом с безжалостным, бездушным человеком?

Нет, свирепо сказала она себе, вовсе она не желает его видеть, просто она боится. Боится своего тягостного положения. А оно требует к себе полного внимания, если она намерена придумать, как из него выбраться.

Бейли сморгнула подступившие слезы и заставила себя не думать о капитане. Но ей не дали поразмышлять о своей дальнейшей судьбе, большие руки грубо поставили ее на ноги. Она чувствовала жар от стоящего перед ней мужчины, запах рома и табака. Это был не тот жилистый пират, у этого руки были мясистые, сильные. У Бейли опять закружилась голова, от страха ее чуть не стошнило.

– Пошли, шлюха. Хозяин хочет, чтобы ты оделась, как леди. По крайней мере, до тех пор, пока он тебя не разденет. – Зловонный пират засмеялся, подхватил ее и взвалил на плечо. Она услышала, как тонкий голос выкрикнул приказ следовать за ним. Старый пират, подумала она и понадеялась, что великан, который ее несет, не долго при них останется – если он такой большой, каким ей представляется, сбежать от него будет крайне трудно. Великан шел большими тяжелыми шагами, от этого у нее стучали зубы и ныли больные ребра. Бейли закусила губу, чтобы не заплакать.

Бейли проснулась на жесткой лежанке и не сразу поняла, где находится. Голова страшно болела. Что с ней сделал тот противный, вонючий пират – бросил головой о землю? Нет, вспомнила она. Карл дал ей наркотик, а злобные подруги флибустьеров отволокли на невольничий рынок.

Она застонала, села, оберегая больные ребра, и огляделась. Она была в маленькой палатке, державшейся на единственном кривом столбе в центре. Входная полость была открыта, болталась на ветру и впускала тусклый свет, хотя Бейли предпочла бы ничего здесь не видеть. Рядом с лежанкой на песке стоял небольшой трехногий стол, накрытый зеленой бархатной скатертью с кистями. На столе была серебряная лампа, которая прекрасно смотрелась бы в гостиной изысканного дома, если бы не вмятины. На столбе на пеньковой веревке висело треснувшее зеркало, в нем отражался оранжевый закат.

Бейли собралась встать и услышала шелест шелка. Как она сразу не заметила, что ее переодели? Кто-то надел на нее такое кричащее, безвкусное платье, которое и вообразить невозможно. Подхватив километры красной ткани, она торопливо подошла к зеркалу и ахнула. Неприлично низкий вырез платья выставлял грудь напоказ. Узкий лиф еще больше их подчеркивал, вздымая тугие холмы над черным кружевом, обрамлявшим вырез. Концы черного пояса болтались по всей длине юбки из красного шелка. Пышные рукава опускались до локтя и заканчивались оборкой из черного шелка с красными ленточками, свисавшими до запястья. Она подняла подол и потрогала многослойную нижнюю юбку, сшитую из того же черного кружева, что и лиф. В Бофорте Бейли никогда не видела ничего подобного. В Лондоне она не бывала, там, конечно, увлекаются модой, но она сомневалась, что это платье – пример того, как одеваются утонченные английские леди. Нет, это платье обычной потаскушки. Как раз этого от нее ожидает купивший ее пират, подумала уничтоженная Бейли.

Как можно драться или бежать в таком наряде? Ее простые платья были к этому пригодны, к штанам она привыкла, они давали свободу движений. Насколько легче было бы бежать в одежде Тома! Но она не сдастся. Не для того она выжила в лапах Дракона, чтобы стать собственностью одного из его собратьев.

Снаружи раздались голоса, и Бейли подошла к входу посмотреть.

Она узнала двух женщин из тех, что тащили ее на невольничий рынок. Забавно, но платья на них были еще ярче, чем на ней.

– Мы пришли за девушкой.

Бейли попятилась вглубь, но мясистая, в татуировках, рука схватила ее и вытащила на угасающий свет дня. Может, это тот гигант, который принес ее сюда с помоста? Запах тот же. Она подняла глаза на бородатое лицо, загорелое дочерна и в шрамах. Он ухмыльнулся, блеснули два золотых зуба. У него была железная хватка, к чему он не прилагал никаких усилий. У Бейли упало сердце, потому что от такого не сбежишь. Если она не может состязаться с ним в силе и скорости, придется придумать, как его перехитрить.

– Пошли, крошка. Отличная ночь для вечеринки, ведь ты не захочешь ее пропустить, а?

– Надеюсь, тебе понравилось платье, мисс? Лиззи не любит делиться своими нарядами, но твой новый господин заплатил хорошую денежку, чтобы вынуть тебя из бриджей. Повезло тебе, дуре, имеешь мужчину, который будет о тебе заботиться.

Лиззи фыркнула от смеха.

– Ах, Джейн, ты же знаешь, ей придется ох как заботиться о нем, чтобы расплатиться, ты понимаешь, что я имею в виду.

– Уже начинаю забывать, что ты имеешь в виду. – Женщина по имени Джейн всхлипнула. – Не получала удовольствия с тех пор, как этот ублюдок Док заразил меня. Все эти трусы испугались, что могут что-то подхватить от меня. Нечего так на меня смотреть, шлюха! Ты тоже что-нибудь подхватишь, даю слово. С таким белым личиком и тугими сиськами ты выдохнешься раньше, чем я.

Обе женщины засмеялись, как будто хорошо повеселились на ее счет. Бейли прекрасно поняла их. Ну нет, тот дряхлый, сморщенный пират пальцем ее не тронет! Чтобы показать своим низменным товаркам, что она думает об их видах на ее будущее, она подобрала юбки и пошла прочь. Их скрипучий смех преследовал ее все то время, что они шли к берегу по дороге, освещенной кострами.

Луна была еще высоко в небе, но нервы Бейли уже натянулись до предела. Несколько часов пираты пили, и с каждой новой бутылкой рома их разговоры становились громче и непристойнее. Остатки жареного кабана валялись на земле, как будто собаки обгрызали его прямо на этом месте. Она съела совсем немного, из-за грубых комментариев по поводу ее нового статуса желудок взбунтовался и отказывался принимать пищу. Ей вручили большую кружку рома, и хотя велико было искушение выпить, чтобы успокоить нервы, Бейли решила сохранить рассудок и понемногу выливала ром на песок, чтобы не возбудить подозрение.

Пираты дразнили ее историями про человека, которого все они признавали ее владельцем. Она утешала себя верой, что они сильно преувеличивают, и старательно игнорировала окружающих. Бейли еще не видела старика, но надеялась увидеть и определить, насколько он слаб, сумеет ли она убежать от него. Но рядом стоял пират в татуировках, бдительный, настороженный, и следил за тем, чтобы любопытные пираты не щипали ее втихаря или не делали что похуже. Если в ее положении можно было за что-то кого-то благодарить, она была благодарна своему татуированному охраннику.

Дикие вопли, стрельба из пистолетов и треск костра заглушали странную музыку, под которую веселились пираты. Одни пытались играть на расстроенных инструментах, другие выдували мелодии на самодельных флейтах. Пьяный весельчак отбивал ритм на помятом барабане, остальные стучали кинжалами по медным и оловянным горшкам и кружкам.

Несколько женщин встали и принялись танцевать вокруг костра, отрывая полосы от своей одежды и размахивая ими над головой. При этом некоторые оказывались полуголыми, длинные бусы из бисера и золотые цепочки соблазнительно подпрыгивали на голых грудях, освещенных костром. Другие обнажались полностью и вертели бедрами под приветственные крики мужчин. В глазах танцовщиц было веселье и упоение своей властью над пиратами, которые заворожено на них пялились. Молодой белокурый пират с вытатуированной змеей на груди вышел в круг и подхватил голую рыжую плясунью. Они убежали в темноту, и оттуда донесся восторженный визг. Лиззи вырвалась из рук толстого пирата, который не торопился ее отпускать, засмеялась и двинулась к Бейли. Она шлепнулась рядом с ней на землю и обняла ее за плечи, как будто они были лучшими подругами. Глотнув из початой бутылки, Лиззи предложила Бейли.

– Нет, – ответила Бейли и приподняла кружку, показывая, что там еще есть ром.

Лиззи расхохоталась:

– Правильно, милочка! Напейся. Первое время это помогает, ведь эти мерзавцы, когда на свое нацелятся, ничего не хотят знать о нежностях. Но ты привыкнешь, через некоторое время тебе даже понравится. Будешь роскошной шлюхой для того человека, прекрасного человека. Повезло тебе.

Бейли не могла понять, почему Лиззи считает, что ей повезло, но было еще много такого, чего она не понимала в этих людях. Несколько минут она сидела молча, слушая барабанный бой, от которого уже болела голова.

– Вот он, идет! Готовься, крошка, пришел твой мужчина, хочет заявить на тебя права.

Визгливый смех Лиззи ударил по нервам. Бейли заметила мужчину, вышедшего из темноты с другой стороны костра. Первым порывом было бежать, но она решила, что не покажет Старому Сморчку свой страх.

Лиззи продолжала пьяно хихикать и толкать Бейли в бок. Бейли с трудом оторвала взгляд от приближавшегося мужчины, посмотрела на Лиззи и оттолкнула ее локоть в сторону. Она с отвращением видела, что толпа следит за ней и пиратом, который заплатил за нее огромные деньги. Господи, чего они все ожидают? Больше всего ей хотелось кинуться в драку, бежать, но пока нельзя было показывать свою порывистую натуру.

Думать было некогда. Он уже вошел в освещенный круг и с видом голодного льва направился к ней. Рядом возбужденно взвизгнула Лиззи, Бейли выпрямилась и подняла голову. Она не сводила глаз с темной нависающей над ней фигуры. Он слишком велик, чтобы быть Старым Сморчком, но быстрый взгляд назад сказал ей, что татуированный великан все еще стоит у нее за спиной. Значит, тот старик послал кого-то доставить ее к нему? Пираты начали петь, и у Бейли забилось сердце. Мужчина наклонился к ней, яркий огонь за его спиной не позволял разглядеть черты лица. Он протянул ей руку ладонью вверх.

– Добровольно я не пойду, – прошипела она.

Пираты захохотали, а потом приветствовали ее владельца, выкрикивая гнусные предложения, что ему следует с ней делать в ближайшие несколько часов.

– Мне это чрезвычайно приятно, малышка.

Бейли ахнула, заслышав почти неконтролируемую ярость в низком голосе, который был ей прекрасно знаком.

– Ко!.. – Он не дал ей договорить, потому что подхватил ее, вскинул на плечо и понес дальше от разнузданных пиратов.

 

Глава 15

Коул большими шагами удалялся от толпы, в чистом ночном воздухе разносились непристойные крики. Слегка наклонившись, он внес свою ношу в палатку, поставленную специально для него и его покупки. Он бесцеремонно сбросил Бейли на матрас, накрытый красно-черным покрывалом с торчащими из-под него синими шелковыми простынями. Он убрал с лица волосы и отвернулся, чтобы закрыть и завязать полотнище палатки. Свист и вой пиратов были здесь еле слышны.

Он налил себе рому и сел напротив Бейли в резное кресло, вытянув длинные ноги.

– Неужели это вы? – сказала она дрожащим голосом. В голубых глазах светилось облегчение.

– А ты ждала кого-то еще? Стида Скелета? Или Черную Бороду? Жаль тебя разочаровывать. – Коул с трудом сдерживал злость и желание задрать ей подол и лупить по хорошенькой заднице, пока она не станет красной, как платье.

– Нет. Коул, я так рада вас видеть!

– Неужто?

– Конечно! Но я не понимаю. Как же тот отвратительный старик, который… меня купил? Что будет, когда он обнаружит, что меня нет?

– Поосторожнее, когда говоришь о Скелете.

– Его зовут Скелет? – Бейли поморщилась от отвращения.

Коул не был уверен, что сможет долго притворяться безразличным – он злился и одновременно чувствовал облегчение. Он попытался утопить злость в большом глотке рома, потом кивнул:

– Он мой приятель.

– Думаете, вы сможете его уговорить, чтобы он меня отпустил? – В ожидании ответа она так потянулась к нему, что чуть не свалилась с матраса.

Коул пожал плечами:

– Ты принесла больше тревог, чем того стоишь.

– Я заслужила ваш упрек.

– Как вижу, общение с Лиззи и Джейн сделало тебя покладистой.

– Коул, я не должна была убегать с «Барракуды». Я понимаю, вы мне не поверите, но я сожалею, что обманула вас.

Голос был такой расстроенный и искренний, что Коул с трудом удержался от того, чтобы не начать ее утешать. Он допил ром и скрестил руки на груди.

– Я видела вас в толпе. Вы ужасно злились. А потом ушли и оставили меня там. Но вот вы здесь. Я не понимаю. Я думала, вы уплыли.

– Из-за твоего поведения мы не сможем покинуть остров до завтрашнего утра.

– Мы? – В тихом голосе слышалась неистовая надежда.

– По причинам, которые выше моего понимания, я обнаружил, что не могу тебя здесь оставить, как бы ты этого ни желала. Но как я уже говорил, появятся вопросы. Эти люди знают, что я не дам за женщину и двух шиллингов, тем более той суммы золотом, что заплатил, чтобы выкупить тебя у Скелета.

– Выкупить? – Бейли так наклонилась, что странно, как еще не стукнулась лбом о ступни его ног.

– Потребовалось долго его убеждать. В процессе цена взлетела до небес. Одна старая карга даже подумала, что ты иноземная принцесса. Она обвинила меня в том, что я обманываю братство ради королевского выкупа. Пришлось убеждать ее, что ты не принцесса.

– Вы сказали, что выкупили у Скелета мои бумаги. Что это значит? – помедлив, спросила она.

– То, что ты подумала. Я тебя купил. Ты принадлежишь мне. А они ожидают, что я возьму тебя сегодня ночью, – сказал Коул, не стараясь смягчить правду. В течение нескольких часов он делал такие вещи, которые поклялся никогда не делать для женщины, и в данный момент не испытывал к ней ни малейшей симпатии.

Бейли ахнула.

– Не было нужды выражаться так неделикатно. Я не думала, что так получится. Карл сказал, что здесь стоят английские корабли. Но он солгал. Он меня чем-то опоил, а потом отдал женщинам. Ну, остальное вы знаете.

– Я знаю все. У меня были сомнения в этом парне, еще когда я согласился взять его, – следовало доверять интуиции. Но я разобрался с ситуацией.

Бейли побоялась спросить, что он сделал с парнем, но злобное выражение лица Коула заставило ее сказать что-нибудь такое, что могло бы его утешить.

– Я все заплачу, я обещаю.

– Великолепно! Вот что я тебе скажу. Отдай кольцо моей матери, и я прощу тебе ту сумму, которую уплатил Скелету. Я отдам тебе бумаги, можешь сжечь их в печи. – Коул прекрасно знал, что кольцо у нее украли, но не собирался облегчать ей жизнь.

Бейли поколебалась, опустила голову, вздохнула.

– Я бы отдала вам кольцо, если бы могла. Но я не могу.

– Почему?

– У меня его нет.

– Как это понимать – нет?

– Наверное, женщины его обнаружили, и, когда я проснулась, его не было. Полагаю, они не собираются его возвращать?

– Это вряд ли.

Она нахмурилась.

– Итак, Бейли, знаешь, к чему это нас приводит?

– Не знаю. К чему?

– Ты должна мне огромную сумму. И кажется, не можешь отдать.

– Я найду способ.

– Знаешь, что это такое? – Он вынул из стола свиток и помахал им в воздухе. – В этих бумагах говорится, что ты принадлежишь мне. Ты моя собственность. Как этот стул, одежда, корабль, как лошади в моей конюшне. На следующие семь лет ты принадлежишь мне, так здесь написано. Больше ты не можешь говорить «нет», пока не отработаешь долг. Это понятно?

Ее глаза наполнились слезами, но Коул остался тверд. Он должен показать ей, в какой она была опасности. Он ее едва не потерял. Если бы он тогда не вышел на Бей-стрит, сейчас она была бы игрушкой пирата, полностью в его власти. Он должен показать ей, как она была близка к аду.

– Ты, наконец, поняла всю серьезность того, что произошло сегодня на рынке? Ты была продана пирату, который мог делать с тобой все, что ему заблагорассудится. И он бы делал, уверяю тебя. А после он бы поделился тобой с другими. Слушай, Бейли. Не важно, что я выкупил тебя. Факт остается фактом – ты продана. Ты моя, и я могу делать с тобой все, что сочту нужным.

– Но вы меня даже не хотите. Так, может, вы…

– О, но кое-чего я хочу! Я хочу поймать Дракона. И поскольку нет шансов, что ты дашь мне то кольцо как приманку, я поступлю иначе.

Бейли прищурилась, тревожно сдвинув прелестные брови. Заметив, что до нее дошло, он кивнул:

– Да-да, тебя. Я не вижу другого способа, а ты?

Она опустила голову.

– Вы правы, я обязана вам жизнью. Я сделаю все, что вы скажете, чтобы помочь вам поймать Дракона. К сожалению, только так я могу отплатить вам, хотя дело не в деньгах, я понимаю, что месть для вас дороже любых денег – может быть, дороже жизни. Я искренне сожалею обо всех тревогах, которые вам доставила.

Этого Коул не ожидал. Он думал, что она будет сопротивляться, отказываться, отрицать, что она является чьей-то вещью, тем более его. Облегчение, даже радость, когда она его увидела, могло означать только одно: она была так напугана происшедшим на торгах, что для нее быть с ним в любом случае лучше, чем альтернатива, представленная пиратами.

Коул почувствовал себя виноватым за жестокие слова, за суровое обращение и ее изможденный вид. Он глубоко вздохнул и провел рукой по лбу, избавляясь от напряжения. Его слегка удивляло, что он не хочет ее сломать. Он восхищался ее мужеством, силой духа и даже безрассудством. Черт, он не знал, что и думать. Эта женщина приводила его в смятение.

– Обсудим это потом, уже поздно. – Коул встал, поставил стакан на стол и выглянул из палатки.

– Вы уходите? Он кивнул.

– Я не понимаю. Чья это палатка?

– Твоя. Я не делю жилище с женщинами, которые меня предают. Ты не пожелала остаться на «Барракуде» и довела дело до того, что нас всех могли убить за то, что мы спасали твою хорошенькую шкуру. Ты самая эгоистичная и лживая женщина из всех, кого я знал, и ты права – я тебе не доверяю. Ты доказала, что тебе нельзя верить.

– Но вы этого с самого начала не делали! Даже не пытались! – Бейли вскочила и слегка покачнулась. – Вы не оставили мне выбора.

Он подошел и встал так, что ей пришлось запрокинуть голову.

– Мне и не надо было пытаться, я с самого начала знал. Ты такая же, как все другие жен…

– Я не такая, как все другие. По крайней мере, как те, которых вы знали. Но вы слишком упрямы, чтобы разобраться, какая я. Боитесь обнаружить, что ошибаетесь.

В глазах опять появился огонь, щечки разгорелись. Она расправила плечи и тыкала пальцем ему в грудь. Господи, подумать только, он ее чуть не потерял! Дурочка, она так и не поняла, от чего он ее спас. От мысли, что она прошла бы через руки Скелета и множества других пиратов, у него переворачивалось все внутри. Отчаянно сжималось сердце – а он думал, что оно давно умерло.

Коул обхватил руками ее голову и впился в губы карающим поцелуем. Он почувствовал, что Бейли растаяла, страстно ответив ему. Легкий стон слетел с ее губ, но неожиданно она оттолкнула его.

Вытерев губы тыльной стороной ладони, Бейли посмотрела на него взглядом, который он не мог понять. Что в нем? Злость? Ненависть? Черт бы побрал эти глаза! Не следовало ее целовать, но она растопила его железную волю.

Она как будто вглядывалась в его душу, а он не мог отвести взгляд. Даже если бы захотел – а он не хотел.

К его изумлению, Бейли шагнула к нему, схватила за рубашку, притянула к себе и, запрокинув голову, потянулась губами. Коул почувствовал ее голод, хотя она медлила. Ее неопытность не остудила его пыл, наоборот, ее невинная дерзость возбудила тело. Он раздвинул языком ее губы и проскользнул внутрь. Она тихонько застонала и на этот раз ответила тем же. Его рука скользнула в декольте, пальцы ласкали бархатистую грудь. Бейли вздохнула и прижалась к нему.

Он должен остановиться.

Оставить ее.

Но Коул не мог, помоги ему Боже! Она была потрясающей! Оторвавшись от ее губ, он провел цепочку поцелуев вдоль шеи, чувствуя биение пульса под губами. Она запрокинула голову, и ее вздох почти лишил его сознания. Он лизнул впадинку под горлом, избегая касаться шрама. Она издала тихий, горловой, соблазнительный звук, и он принял его за приглашение продолжить ласки. Он стиснул лиф платья, и восхитительные груди вырвались из шелкового плена. Коул сжал их руками, лизнул хищным языком, она что-то невнятно пробормотала, опустила безвольно руки и закрыла глаза. Он ослабил шнуровку лифа, глазам представилась полная картина; его жезл болезненно отзывался на каждый ее шепот.

Словно не в силах это вынести, она выпрямилась и открыла глаза. Они горели страстью. Бейли попыталась закинуть руки ему на шею, но спущенный лиф не давал поднять руки. Тогда она обхватила руками его бедра и подняла лицо для новых поцелуев. Коул вместе с ней повалился на матрас, лаская губами ее тело. Бейли извивалась, высвобождаясь из рукавов, потом сорвала с Коула рубашку, погладила бицепсы.

Коул начал поднимать юбку, лаская нежную кожу, но вдруг в одурманенный страстью мозг ворвался чужой голос. Коул прервал поцелуи, Бейли ахнула и постаралась прикрыться.

– Дьявол, что это такое? – взревел Коул, развернулся и увидел два серых лица, с интересом наблюдавших за ними сквозь щель в пологе.

– Не хотелось выливать на тебя ушат холодной воды, капитан Лейтон, но Скелет велел проверить, хорошо ли устроилась леди, – сказал один.

– Да, может, она передумала и желает остаться здесь, с ним, – сказал второй.

– Святой Боже! – с отвращением проворчал Коул. – Бейли, Скелет желает знать, хорошо ли тебе со мной, или ты хочешь остаться с ним. Пожалуйста, просвети этих людей, пока я не проткнул их шпагой.

– У меня все хорошо, – пискнула она из-за спины Коула.

– Тогда ладно. Мы так и передадим старине Скелету, капитан.

– Вот и отлично, – проскрипел Коул.

Он услышал за спиной шорох и понял, что Бейли приводит в порядок платье. Он бы сейчас не вынес ее взгляда. Он сам не мог поверить, что потерял свой хваленый самоконтроль. Она – как мифическая сирена, которая своим пением заманивает моряков на гибельные скалы. Он об этом забыл, она заставила его забыть. Но больше он не даст завлечь себя на скалы.

Бейли по праву является его собственностью и должна принять это как факт. Он может пользоваться ею по своему усмотрению, а она не может сказать «нет». Будь все проклято, он использует ее для поисков Дракона. Она у него в долгу.

– Мне не следовало прикасаться к тебе. Больше это не повторится, спокойной ночи.

Он напрягся, увидев обиженное лицо и дрожащие губы, опухшие от поцелуев.

– Слушай меня внимательно, Бейли. Если сделаешь хотя бы попытку покинуть эту палатку, я заставлю тебя пожалеть об этом.

Он ушел в темноту, но где-то в самой глубокой, самой закрытой части его души сам собой вспыхнул огонек.

Что бы он делал, если бы она хоть словом обмолвилась, что хочет, чтобы он остался?

Коул тут же отбросил коварную мысль, напомнив себе, что такие размышления неизбежно испортят ему жизнь.

 

Глава 16

Бейли проснулась от того, что чья-то рука зажала ей рот, и попыталась закричать.

– Тихо, это я. Надо уходить, немедленно.

Шепот был настойчивый, и она быстро поднялась.

– Коул, в чем дело?

– Некогда, – ответил он, схватил ее за руку и вывел из палатки в предрассветную темноту.

Коул почти бежал по берегу и тащил ее за собой. Левой рукой Бейли подхватила юбки, но все равно то и дело наступала на подол. Ноги вязли в холодном мокром песке, но по серьезному виду Коула было понятно, что что-то пошло не так, и она не просила его идти помедленнее. Вскоре они добрались до берега, где две неясные фигуры стояли по колено в воде возле баркаса. Бейли едва успела узнать Майлза и Лью, как ее затащили в лодку, и оба матроса налегли на весла, выгребая из бурунов. Неподалеку ждала «Барракуда» и, когда они подплыли, Бейли увидела на палубе несколько человек. Они молча готовили корабль к отплытию.

Оказавшись на палубе, Коул коротко переговорил с Майлзом, тот отвел Бейли в капитанскую каюту, приложил руку к шляпе, буркнул: «Извините» – и закрыл за собой дверь. Она услышала, как щелкнул замок, но сейчас мало что могла с этим поделать. В темноте она подошла к иллюминатору и стала смотреть на берег. Костер угасал, но от него все еще расходилось оранжевое сияние, освещая белые буруны бьющих о берег волн.

На третий день Бейли встала у перил поближе к носу и стойко терпела полуденную жару, чтобы посмотреть на родину Коула, к которой они приближались. Мелководье переходило в красноватый песок, за ним шла полоса высоких пальм. «Барракуда» скользнула в защищенную бухту, и матросы стали спускать и закреплять тяжелые паруса, провисшие после захода в бухту.

Прошел час, и пока матросы сгружали на берег коробки, сундуки, бочки и ящики разных размеров, Бейли расхаживала по мягкому песку, остужая ноги в хрустальной воде. Майлз с другим матросом вывели ее на берег и исчезли среди деревьев, но вскоре вернулись с двумя лошадьми, запряженными в телеги, к которым, сзади были привязаны еще две лошади. Раз или два Бейли видела Коула, он ходил туда-сюда среди людей, но ни разу не посмотрел в ее сторону. Несмотря на жару, он был одет в черный костюм пирата, за исключением кушака, банданы и оружия. Даже издали казалось, что он движется медленно, как будто ему довелось мало отдыхать после отплытия из Нью-Провиденса. Бейли надеялась, что она явилась причиной его недосыпания, потому что сама не спала последние две ночи. Когда телеги были нагружены, к ней подошел Майлз, ведя в поводу меньшую из запасных лошадей, и помог забраться в седло.

– Поедем домой, мисс. Тут недалеко; вам будет удобно, отдохнете, перекусите.

Бейли поблагодарила, он взял лошадь под уздцы и повел по тенистой дорожке, по которой недавно отлучался сам.

– Майлз, а разве другие не пойдут?

– Пойдут, мисс, будьте уверены. Капитан хочет, чтобы я увел вас с солнца и доставил в дом. Он думает, что вы скоро сваритесь во всех этих юбках. Не понимаю, как вы, женщины, носите на себе столько барахла, просто не понимаю.

Походив какое-то время в штанах, Бейли вполне разделяла его чувства, но оставила свои мысли при себе.

Они поднялись по извилистой дороге и вышли на зеленую лужайку, усыпанную цветами. Дом Коула стоял на вершине холма среди пальм и деревьев, названий которых она не знала. Снизу доносился шум океана. Они подъехали к дому сбоку, копыта зацокали по кирпичной дорожке. В центре круглого двора был фонтан, окруженный растениями и цветами всех расцветок и размеров. Бейли полюбовалась русалкой в центре фонтана, вдохнула сладкий запах цветов.

Майлз помог Бейли спешиться, из дома выскочили молодые мужчины и женщины. Одна из них имела красивые округлые формы и черные локоны до пояса. Она раздавала приказы властно, хотя и добродушно, в голосе ее слышался сильный акцент. Майлз широко ей улыбнулся:

– Миссис Анели. Как поживаете, мадам?

– Хорошо, спасибо, Майлз. Мой прекрасный муженек на пути к своей любимой женушке или планирует заставить меня ждать еще три месяца? – Она вскинула голову и подбоченилась в притворном гневе.

– Он уже идет, миссис. Капитан Лейтон хотел, чтобы я поскорее отвел сюда мисс Бейли.

– Наверное, Майлз говорит о тебе. – Анели обошла моряка и оглядела Бейли с головы до ног. – Господи, да ты прелестна, как летнее утро! Значит, Бейли? Очень приятно познакомиться.

– Что вы, это мне приятно, – с улыбкой ответила Бейли. Веселая болтовня красивой темнокожей женщины заметно улучшила ей настроение.

– Как замечательно, что будет с кем поговорить! Мы с тобой подружимся, я знаю. Пойдем в дом, тебе дадут поесть. Маетта, поспеши, дорогая, и приготовь комнату для мисс Бейли. Голубая вполне подойдет. И пусть Панси сделает лечебную мазь, – закончила она, приподняв Бейли подбородок, чтобы рассмотреть шрам на шее.

– Да, мэм. – Девушка с кожей кофейного оттенка и миндалевидными глазами кивнула и помчалась выполнять поручение.

– Я знаю, что ты измучена, Бейли, но девушкам все равно нужно какое-то время, чтобы подготовить тебе комнату, а я умираю от любопытства. Пойдем в гостиную, поболтаем. Ты должна мне все-все рассказать! – воскликнула Анели и взяла Бейли под руку.

– Спасибо. – Бейли улыбалась; ей было легко с этой красивой искренней женщиной. – Для меня будет большим облегчением рассказать кому-то обо всем, что со мной приключилось за последнее время, – чистосердечно добавила она.

Анели улыбнулась, ее карие глаза мерцали.

– Я рада.

* * *

Остров был потрясающе красив. Два дня Бейли неторопливо исследовала чудеса дома Коула. Во время дружеских прогулок Анели сказала ей, как называются экзотические растения и цветы. У Бейли было такое ощущение, будто они давным-давно знакомы. Историю о том, как Бейли очутилась у Коула, Анели приняла без осуждения, только ругала пиратов, которые принесли столько горя ее семье.

Бейли с увлечением слушала, как Анели рассказывает о Коуле, что бывало довольно часто. Она явно чувствовала к нему симпатию, даже желание защитить, что вызывало у Бейли крайнее любопытство. Она не разговаривала с Коулом с того утра, когда они в спешке покинули Нью-Провиденс, и, как ни старалась, не могла справиться с обидой. Уже дважды он резко отстранялся в такие моменты, которые она считала интимными. Во всяком случае, более интимных у нее в жизни не было. Господи, она с первого раза должна была понять. Вообще-то она поклялась, что больше не позволит ему целовать себя, но уже доказала, что не может сдержать слово, если дело касается Коула.

Слушая, как Анели говорит о том, какой он замечательный, добрый, благородный – и непонятый, – Бейли думала, что та, наверное, сошла с ума. Благородный, как же! Этот человек прямо сказал ей, что она его собственность и он может делать с ней все, что хочет! Какое уж тут непонимание. И еще: насколько она знала, он замышляет заманить Дракона в ловушку, и она – наживка. Она должна найти способ добыть себе свободу.

Бейли сидела на террасе, пила травяной чай и смотрела на океан. Здесь было ее любимое место, и она подумала, что будет скучать по нему после того, как уедет. Терраса из известняка, стоящая на шести резных колоннах, была расположена на задней стороне дома. Здесь, внизу, она поднималась всего на две ступеньки над землей, покрытой аккуратным газоном, плавно переходящим в пологий холм. Вид на океан был великолепный.

Бейли пробежала глазами письмо, сложила его и сунула в карман синего хлопкового платья, полученного от Анели. Единственное, что требовалось к нему добавить, – это как найти остров. Придется обратиться за помощью к Анели, и тогда она допишет письмо и пошлет Джеймсу.

Она знала, что будет ему в тягость, и не только из-за денег, которые она должна Коул у, но что ей было делать? Джеймс – ее единственная надежда вернуть жизнь в привычное русло. Он объявил, что любит ее, незадолго до нападения пиратов, ему еще следовало попросить ее руки. Бейли видела в нем только друга, но он был уверен, что со временем у нее появятся более глубокие чувства. Раньше Бейли верила в великую любовь, которую надеялась встретить, уехав из Бофорта. Но теперь она призадумалась: может, в ней говорило нетерпение, незрелость? Да, все, что ей нужно, – это безопасная, спокойная жизнь с Джеймсом. Он хороший человек, не склонный верховодить, он будет хорошо с ней обращаться, с уважением, не то что… Она остановила себя, чтобы даже не начинать думать о Коуле.

И вообще, у нее впереди целая жизнь, чтобы полюбить Джеймса. Со временем это придет. Или нет?..

Бейли нашла Анели в отдельно стоящей кухне, где та разбирала ссору между двумя молодыми служанками.

– Но кокосовый пирог – любимый пирог мастера Коула! – крикнула одна и топнула босой ногой.

– Сколько тебе повторять: на обед у нас рыба с кокосом, а есть слишком много кокосов опасно! – пылко возражала другая. – Сделаем ананасовый.

– Девочки, девочки… – Анели похлопала в ладоши, потом заметила в дверях Бейли и подмигнула ей. – Я понимаю, что вы обе хотите угодить мастеру Коулу, но мне не нравится ваш крик. Поговорим спокойно. Мери, ты уже замариновала рыбу, так что после супа у нас будет рыба с кокосом. Беатрис, ты лучше всех на острове делаешь ананасовый пирог и должна этим гордиться. Так вот, мастер Коул будет обедать в своей комнате, так что никому из вас не надо прихорашиваться.

– Опять? – заныли девушки.

– Мы его даже не видели с тех пор, как он приехал, – пожаловалась Мери.

– И сегодня не увидите! Вы обе ведете себя как влюбленные клуши. А теперь вспомните, что вы подруги, и прекратите браниться.

Несмотря на сделанный выговор, Анели улыбнулась девушкам, те заулыбались ей и друг дружке и вскоре хлопотали на кухне как ни в чем не бывало.

Анели подошла к Бейли, и они вместе пошли к дому.

– Чем это Коул так занят? – спросила Бейли, стараясь не выдать своего интереса.

– Я не могу сказать, но тебе не о чем беспокоиться. Не беспокоиться?

Почему она так сказала?

– Кажется, ты хотела что-то обсудить?

– Да, письмо.

– Правильно, ты же написала письмо своему молодому человеку в Северной Каролине, я правильно помню?

Бейли кивнула.

– Мне надо ему объяснить, как меня найти. Где находится ваш остров?

Анели задумалась, она на мгновение опустила карие глаза, как бы решая, что сказать.

– Это проблема, chica, – сокрушенно сказала она, покачав головой.

– Почему?

– Лочинвар не только дом Коула, но и убежище. Остров не отмечен на картах, мало кто знает, где его искать. Он так захотел. Даже если бы я знала, как направить сюда корабль, я бы тебе не сказала.

– Но что мне делать? Я не хочу здесь оставаться с ним.

– Ты забыла, chica?

– О чем?

– Ты уже не свободная женщина. Прости мою неделикатность, я не хочу тебя обидеть, но тебя связывают бумаги, которые купил Коул. Ты принадлежишь ему. Чем скорее ты это признаешь, тем скорее обретешь покой.

Покой? Как человек может быть в покое, зная, что другое человеческое существо уверено, что владеет им… как мебелью. Как животным.

– Но, Анели, я задолжала ему больше, чем могу заплатить. А раз я не могу заплатить, Коул воспользуется мной, чтобы отомстить Дракону.

– Я уверена, он сказал это не со зла. Коул никогда на такое не пойдет.

– Да нет, я сама согласилась. Сказала, что помогу. Но я не могу. Если я буду ему помогать, его могут убить. Я не могу стать частью такого плана, который приведет к его смерти.

– Не расстраивайся, как только у Коула найдется минутка, мы пойдем и поговорим с ним о твоем письме. Если ты действительно желаешь уехать, чтобы быть с Джеймсом, Коул не будет тебя удерживаться знаю.

– Тогда я должна немедленно с ним поговорить.

– Нет! – торопливо ответила Анели.

Она всплеснула руками и загородила Бейли дорогу. Та растерялась.

– Что происходит? Чем скорее я поговорю с Коулом, тем скорее отправлюсь в путь. В чем дело, Анели? – Бейли была озадачена – обычно улыбчивая, сейчас женщина хмурилась.

– Ничего, chica. Коул занят важными делами, он приказал не мешать.

– И как долго?

– Не знаю. Столько, сколько потребуется. А теперь, может, пройдемся в западный сад? Надо бы проверить деревья манго. Пока еще рано, но, может, мы найдем парочку созревших плодов.

Бейли что-то пробурчала себе под нос и зашагала рядом с Анели, которая всю дорогу болтала. Но мысли Бейли были не о манго. Она думала о Коуле. Что за дело держит его взаперти четыре дня кряду? Может, если бы она не накинулась на него в ту ночь в палатке, сейчас она не так бы переживала, ей бы не казалось, что он ее специально избегает. Она винила себя за то, что потеряла самообладание, обрадовавшись, что не будет собственностью пирата. Тогда она поклялась, что никогда больше не даст себе угодить в такую ужасную ситуацию.

А теперь она дала другую клятву. До конца сегодняшнего дня она увидится с Коулом и обсудит с ним свое письмо.

 

Глава 17

Бейли сидела перед туалетным столиком, а молодая горничная заплетала ей косу. Маетта беззлобно сплетничала о немногочисленных обитателях острова. Бейли узнала, что недавно Коул предложил землю любому из своей команды, кто пожелает иметь здесь дом. Некоторые согласились, и девушка особенно радовалась тому, что Даниэль Льюис решил остаться. Она прямо-таки светилась, когда о нем говорила, и когда его имя прозвучало в третий раз, Бейли не удержалась от улыбки.

– Даниэль думает строиться на другой стороне острова. Там есть пещера, откуда мы смотрим на игры дельфинов. Я ему сказала, что это мое самое любимое место.

– Похоже, Льюис думает осесть на земле. Как ты считаешь?

– Мне тоже так кажется, – сказала Маетта, и в карих глазах сверкнули золотистые искры. Она свернула косу Бейли в узел и закрепила на затылке. – Хотя он ничего такого мне не говорил, – вдруг застеснявшись, закончила она.

– Хм… кажется, чутье тебя не обманывает, Маетта. Не удивлюсь, если вскоре он скажет. – Бейли не стала бы подавать девушке напрасную надежду, но Лью рассказывал ей о девушке с золотистыми глазами, которая работает в островном доме Коула. Он говорил, что, когда они в последний раз причаливали к острову, его симпатия к ней возросла и он надеется, что она его не забыла.

Маетта подпрыгнула, засмеялась, потом сосредоточилась и сделала короткий реверанс.

– Извините, мисс Бейли.

– Ну что ты, нет ничего плохого в том, чтобы быть счастливой. – В зеркале она видела ожидание счастья на лице девушки и с грустью вспомнила свои девичьи мечты. Кажется, это было сто лет назад!

– Последняя. Вы готовы, мисс Бейли, – Маетта положила на стол лишнюю шпильку и отошла на шаг полюбоваться своей работой.

– Спасибо, Маетта. Сама бы я так хорошо не сделала.

– Всегда пожалуйста, мисс Бейли. Вы спуститесь на обед?

– Да, я скоро буду, – ответила она, и горничная ушла.

Бейли встала и расправила юбку. Ей было бы неприятно встретиться с Коулом в том черно-красном недоразумении, которое на ней было в Нью-Провиденсе, но благодаря щедрости Анели у нее полный гардероб приличных платьев. Сейчас на ней было белое с нежно-желтыми цветочками и штрихами зелени, оно прекрасно сидело, хотя было ей несколько коротковато. Узкие, до локтя, рукава, скромный вырез, простой покрой, легкая ткань – все помогало чувствовать себя комфортно на тропической жаре.

Бейли глубоко вздохнула и вышла из комнаты, на ходу заправив за ухо прядь волос. Неожиданное волнение она объяснила тем, что ей предстоял разговор с Коулом. Стоило вспомнить о том, что произошло в палатке, и у нее начинало покалывать в тех местах, куда он ее целовал. Ее решимость все слабела, особенно когда она лежала без сна в темноте.

Как он относится к тому, что произошло между ними? Может, поэтому она его с тех пор не видит? Должно быть, он понял, что они зашли слишком далеко. Она виновата не меньше его, ведь она это допустила, нет, приветствовала его домогательства. Собственная реакция так ее напугала, что она поняла яснее, чем прежде: надо убедить его отпустить ее. Входя в столовую, она укрепила свою решимость, настроилась на предстоящую бурю.

Она пришла рано. Стол еще только накрывали – уставляли узорчатым фарфором, чудесным хрусталем, душистыми цветами. Бейли с облегчением отнеслась в тому, что не придется сразу же запихивать пищу в сжавшийся желудок. Она опять вышла и поискала в комнатах первого этажа. Коула нигде не было, слуги отделывались неопределенными ответами или пожимали плечами, словно не понимали английского. Бейли обнаружила комнату, которая, видимо, была кабинетом Коула, но там было темно, ставни закрыты, на столе – ни листка бумаги, ни чернильницы с пером, а новый фитиль в лампе выглядел так, словно его никогда не зажигали. В комнате стоял затхлый запах, как будто ею давно не пользовались. Бейли не могла отделаться от подозрения, что все эти дни он вовсе не работал. Коул даже не заходил в кабинет с тех пор, как приехал на остров.

Так где же он и что делает? И почему никто ей ничего не говорит?

Бейли услышала шаги и низкий женский голос – кто-то спускался по лестнице. Потом она услышала, как Анели повысила голос. Бейли нырнула в гостиную и прижалась к стене, дожидаясь, когда две женщины пройдут мимо. Когда шорох юбок затих и звуки шагов донеслись уже с задней части дома, Бейли выглянула, увидела пустой холл и на цыпочках поднялась на второй этаж, решив положить конец загадкам – где Коул и что все от нее скрывают.

Он должен быть где-то наверху, думала она, осторожно продвигаясь по коридору в противоположном от своей комнаты направлении. Ничего не найдя, она повернулась и пошла обратно, останавливаясь у каждой двери и прислушиваясь. Она двигалась очень медленно, но ничего не слышала, пока не подошла к комнате, дверь которой была рядом с ее, последняя на этаже. До нее донесся мужской голос, потом тяжелые шаги, потом снова голос:

– Нет, Коул! Ты не готов.

Вот оно что! Он здесь. Она собралась с духом, придала взгляду суровость и ворвалась в комнату.

В центре стоял бородатый великан с «Барракуды», Она знала, что это Чиско, обожаемый муж Анели. Его вид по-прежнему пугал Бейли, особенно сейчас, когда он смотрел на нее со смесью удивления и неодобрения.

Неожиданно его лицо как будто сломалось в улыбке. Наверное, он сумасшедший, подумала Бейли. Тут вообще все немного чокнутые.

– Добрый день, – поздоровался великан.

– Чиско, выведи ее, – прорычал Коул из глубокого кресла, стоявшего возле открытой стеклянной двери.

– Может, хоть вы вложите в него немного мозгов, сеньорита?

– Что вы имеете в виду? – спросила Бейли, не сводя глаз с сердитого лица Коула.

– Я должен кое за чем проследить, извините, – сказал Чиско и пошел к двери.

– Черт тебя дери! Забери ее с собой! – прорычал Коул.

Не обращая внимания, Чиско кивнул Бейли и ушел, оставив их одних.

Бейли сделала несколько шагов в большую спальню, едва замечая камин резного мрамора и элегантную мебель. Один особый предмет мебели возвышался над остальными, она всеми силами старалась его игнорировать, но глаза сами собой возвращались к огромной кровати с четырьмя столбиками. Постельное белье изысканного рисунка было разбросано так, как будто по этой части комнаты, и только по ней, прошелся ураган. Коул выглядел не многим лучше, решила Бейли, подойдя поближе, но остановившись в нескольких футах от него. Из двери задувал ветерок, колыхал легкие занавески, но лоб Коула покрывала испарина.

– Бейли, я хочу, чтобы тебя здесь не было. – Он вытянул руку, как будто этим жестом мог заставить ее подчиниться.

– Именно это я собиралась с вами обсудить. Я хочу домой.

– Я имел в виду, что ты должна уйти из этой комнаты.

– Я знаю, что вы имели в виду. Гроша ломаного не дам за то, чего вы хотите. Вы поэтому меня избегаете? Будете держать меня, пока не найдете Дракона? Я знаю, что обещала, но я передумала. Коул, я не дам вам пользоваться мной.

– Кажется, ты забыла важную вещь. Ты мне принадлежишь. Если я захочу, ты будешь на четвереньках скрести полы с утра и до заката.

Несмотря на все усилия оставаться бесстрастной, Бейли чуть не задохнулась от злости. Коул продолжал, голос его звучал натянуто:

– Если ты думаешь, что это плохо, пораскинь мозгами, как тебе повезло, что ты досталась мне, а не Скелету. А-а, по правде говоря, я ничуть не удивляюсь тому, что ты неблагодарная тварь.

– Вы прекрасно знаете, что я благодарна вам за все, что вы для меня сделали в Нью-Провиденсе. Но в таком положении я оказалась из-за вас. Вы занимались только тем, что играли на моих чувствах, и сами же заставили меня пойти на риск, чтобы освободиться от вас. А теперь вы имеете наглость держать меня в качестве наживки? Пора это прекратить, Коул. Я вам не принадлежу – как и никому другому. Нет, вот что я сделаю еще до захода солнца: я пошлю письмо, – сказала она, вынула письмо из кармана и помахала им перед Коулом.

– И все это только потому, что ты хочешь послать письмо? – Он усмехнулся.

Она игнорировала усмешку, почувствовав себя увереннее после того, как успешно выложила ему то, что думала.

– Нет. Все это потому, что я собираюсь домой. Это письмо к Джеймсу. Он заплатит, сколько вы запросите за мою свободу. – Бейли фыркнула. – Как только Джеймс получит это письмо, он приедет за мной, и я буду принадлежать ему, а не вам.

– Тебе надо отправить письмо? Удивляюсь, как ты в первый же день не залезла на пальму и не уговорила попугая отнести твое письмо старине Джеймсу. Что тебя удерживает?

– Я… я не знаю, как направить его сюда. Вы должны сказать, где мы находимся. – Ее уверенность пошатнулась, когда она увидела, что лицо Коула покрыла странная бледность.

Потом он засмеялся. Жестким, холодным смехом, который перешел в кашель. Он сморщился. Было видно, что он старается скрыть какую-то неприятность. Прежде чем Бейли спросила, все ли с ним в порядке, он предельно холодно ответил:

– Ни за что.

– Как, вы не хотите сказать, где мы находимся?

– Нет. Ты не расскажешь, что с тобой случилось. Твоему жениху вообще ничего не надо знать. Ты подчиняешься мне. Ты мне принадлежишь, и лучше бы тебе к этому привыкнуть. Я тебя купил, Бейли. Как лошадь. И постарайся больше меня не раздражать, или пойдешь таскать телегу по тростниковым полям.

Она сжала кулаки, приготовившись драться.

– Я не позволю превращать меня в орудие мести! Прежде вам придется меня убить, слышите?

– Уверен, что весь остров слышит. Ты не только не нашла королевский флот, ты потеряла единственную вещь, которая могла привести меня к Дракону. Теперь ты моя собственность, и я использую тебя любым способом, который мне подойдет. Если это значит, что надо будет вывесить тебя в окне и поджечь волосы, я это сделаю. Поняла?

– Варвар! – Бейли двинулась на него, кипя от злости. – Вы хуже самого гнусного пирата из Нью-Провиденса. У меня столько же причин ненавидеть вас, сколько Дракона, но я не желаю губить себя во имя мести. Но вы!.. Месть для вас все, вы за нее умрете. Что ж, желаю удачи! Надеюсь, вы его найдете. Надеюсь, вы оба найдете свой жалкий конец от рук друг друга! Может, тогда я обрету, наконец, некоторый покой! – Она начала поворачиваться, но Коул схватил ее за руку.

– Да, я варвар, я не лучше пирата. Я слышал все твои ядовитые слова и попытаюсь исполнить хотя бы половину твоих пожеланий, хотя в процессе исполнения твое пожелание смерти может быть удовлетворено. Но пока этого не случилось, ты никуда не поедешь, ты не сделаешь ничего, на что я не дам разрешения. А я не даю тебе разрешения писать какие-то письма. – Он протянул руку ладонью вверх.

Бейли не хотела отдавать письмо, единственную надежду на освобождение от него и от его опасной жизни. Как она не догадалась, что он не поддастся ни на какие уговоры?

– Хочешь, чтобы я сам взял?

Она неохотно протянула ему письмо:

– Я найду другой способ, обещаю.

– Благодарю за предупреждение. Сделаю так, что у тебя не будет для этого достаточно свободы. Ну, у тебя закончился припадок дурного настроения? Потому что, если нет, придется отложить, потому что у меня дела.

– Дела? Ваш кабинет выглядит так, как будто вас здесь нет. Похоже, вы не выходили из этой комнаты со дня приезда. Что за дела вы проворачиваете в спальне?

– Ты в самом деле хочешь знать, что здесь происходит? – сказал Коул и с силой притянул ее к себе. Она стала вырываться, но неожиданно Коул ее отпустил и покачнулся, помутневшие серые глаза сощурились.

– Коул?

Она не успела удивиться его странному поведению – он рухнул на пол к ее ногам.

– Коул! О Господи, что такое?

Бейли упала рядом с ним на колени и перевернула его на спину. Он застонал, она отняла руки и с ужасом увидела кровь на ладонях и на полу под ним.

– Кто-нибудь, помогите! Анели! Маетта! Пожалуйста, скорее! Коулу нужна помощь!

Она распахнула рубашку и нашла источник кровотечения. Живот был перевязан окровавленным бинтом. Когда это случилось? – не могла понять она. Неужели он нашел Дракона в Нью-Провиденсе? Они боролись? О Боже, что она ему наговорила… Она же не хотела. Не хотела, чтобы он умер.

– Коул? Вы меня слышите?

Он застонал. Не зная, что делать, Бейли дрожащими пальцами стерла ему пот со лба. Через миг в комнату ворвалась Анели, за ней Панси, Маетта и Чиско. Великан осторожно поднял Коула и переложил на кровать.

– Где Марсель? Найдите его, быстро! – крикнула Бейли, глядя на Анели и Чиско.

– Он ловит рыбу в заливе. Они вернутся только через несколько часов, – ответил Чиско.

– Маетта, спустись к пещере, скажи тому, кого найдешь, чтобы вывели лодку в залив. Пусть поторопятся, – сказала Анели и подтолкнула испуганную девушку к двери.

– Черт, опять кровотечение, – сказал Чиско взволнованной жене.

– Да, опять шов разошелся. Ему надо было тихо лежать в постели.

– Что происходит? Что с ним? – спросила встревоженная Бейли.

– Перед нашим уходом из Нью-Провиденса его ударили кинжалом.

– Почему? О Боже, это был Дракон?

– Нет. Но, боюсь, я не могу сказать вам больше того, что уже сказала. Некогда. У него уже неделю кровь не останавливается. – Чиско повернулся к Анели и печально сказал: – Думаю, ему не долго осталось.

– Нельзя ждать, когда распространится инфекция. Надо еще раз попытаться его зашить и надеяться, что на этот раз шов не разойдется.

– Дайте посмотреть, – сказала Бейли и протиснулась между Чиско и Анели. Она подняла край повязки и увидела рваную рану. Кожа по краям вздулась и покраснела, но внутри порез казался чистым. – Мне приходилось видеть такую рану у одного рыбака. Разрез не настолько ровный, чтобы его зашивать, а нагноившаяся кожа не долго продержит шов. Первым делом надо снять нагноение, потом стянуть края раны и закрепить, чтобы остановить кровь.

– Ты можешь это сделать? – с надеждой спросила Анели.

– Я только один раз видела, как это делается, но думаю, что смогу.

– Объясни Панси, что тебе понадобится.

Через полчаса горничная принесла острый нож, заживляющую мазь и бинты. Коул пришел в сознание. Он был слишком слаб, чтобы возражать, но глаза его неотрывно следили за тем, как Бейли неуверенной рукой взялась за нож. В затуманенных болью глазах она увидела недоверие и, наклонившись к самому уху, прошептала:

– Сегодня не ваш день умирать.

Как можно аккуратнее она срезала нагноившиеся края раны, оставив достаточно кожи; чтобы она накрыла рану, обработала мазью и стала осторожно стягивать края, скрепляя их бинтами. Чиско помог ей – поднял Коула, и Бейли обмотала чистый бинт вокруг живота и крепко завязала его на здоровом боку.

– Готово, – тихо сказала Бейли Коулу. Их взгляды встретились. В глубине серых глаз капитана бурлили невысказанные эмоции. Благодарность и облегчение – вот и все, что там было.

Вскоре Коул уснул. Взяв кусок чистой ткани, Бейли вытерла ему пот со лба. Чиско ухмыльнулся, протянул руки к Анели, и она упала в его объятия.

– Сегодня Бог послал Коулу ангела, – сказала Анели и подошла обнять Бейли. – Хорошо, что сегодня ты была с нами.

Бейли чувствовала себя виноватой, потому что не заслуживала похвал. Час назад в этой самой комнате прозвучало ее искреннее желание увидеть Коула мертвым, и вот он лежит раненный, и инфекция, очень возможно, поможет ее пожеланиям осуществиться.

– Может, ты посидишь возле него? Панси, принеси мисс Бейли холодной воды, – сказала Анели, потом объяснила Бейли: – чтобы отгонять лихорадку. Я пришлю тебе поднос с едой. – Она похлопала Бейли по щеке и заговорщическим шепотом сказала на ухо: – Ты ему подходишь, chica. Я вижу это как на ладони. Чиско, пойдем, нам пора поесть и отдохнуть.

Анели и Чиско вышли и закрыли дверь, и Бейли осталась наедине с Коулом. Кровь бросилась ей в лицо – она вспомнила все места, каких касались его теплые губы в ту ночь в палатке. За три дня, что они плыли к дому Коула, она пролила море слез, терзаясь тем, что не устояла перед ним, ругая себя за то, что так легко позволила ему получить над собой власть – уже во второй раз. Никак нельзя отдавать свое сердце Коулу! Человеку, у которого одна цель в жизни – месть. Жизнь для него ничего не значит, ему не страшно умереть, лишь бы отомстить. По его же словам, он никогда не сможет и не будет любить женщину, не будет доверять ей. Ситуация безнадежная, а Бейли за последнее время так настрадалась, что не вынесет подобной безысходности. Если быть честной перед собой, она не отрицала, что испытывает сильное влечение к Коулу. Ничего не скажешь, он потрясающе красивый и самый властный мужчина из тех, кого она когда-либо знала, но она не должна была заходить так далеко. Больше этого не повторится. Куда спокойнее будет жить в Бофорте, с Джеймсом… если он все еще там. Тихая, безопасная жизнь – вот все, что ей нужно, вот к чему она стремится. А как только она уедет от Коула, влечение к нему пройдет.

Тихо, чтобы не разбудить его, Бейли пошла к креслу, в котором он сидел. Она обошла его с другой стороны, думая подвинуть его к кровати, но подул ветер, и легкая белая занавеска обмотала ей ноги. Бейли выпуталась из кокона материи и отдернула штору, и что-то блеснуло на полу в пятне крови. Она нагнулась и увидела золотое кольцо.

Бейли подняла золотой ободок, испачканный кровью Коула, и в замешательстве сдвинула брови. Не может быть! Она поднесла его к глазам. Сомнений не было – кольцо, которое у нее отобрали в Нью-Провиденсе. Должно быть, Коул его держал, когда упал в обморок, – после того, как в деталях рассказал, как она ему обязана за то, что его потеряла.

Она посмотрел на кровать – не видит ли Коул, какое она сделала открытие. Обрывком полотна она протерла кольцо и опустила в карман, потом придвинула кресло к кровати и села. В голове метались вопросы. Коул ухитрился получить кольцо до того, как они отплыли из Нью-Провиденса. Вот почему они уходили на рассвете в такой спешке. Конечно! И вот почему он не вернулся в палатку в ту ночь. Он разыскивал кольцо. Должно быть, тогда его и ударили в драке кинжалом. Но зачем он ее обманул? Чего он рассчитывал этим добиться? Вдруг ее осенила догадка: что, если Коул намерен держать ее при себе, несмотря на то, что вернул материнское кольцо? Может, он уверен, что только она сама может служить приманкой для Дракона? Но как далеко он зайдет? Насколько близко подпустит к ней Дракона? Бейли задрожала, руки покрылись мурашками. Она начинала думать, что Коул так одержим местью, что вполне может рассматривать ее как свою собственность и пожертвует ею, если решит, что так надо. А ей-то казалось, что он начал проявлять к ней симпатию! Какая же она дура!

Боль разрывала ей сердце, она выругала себя за это и напомнила, что только дура отдаст сердце такому чудовищу.

– Тебе не получить мое сердце, Коул Лейтон, – прошептала она и, нагнувшись, приложила ко лбу ладонь тыльной стороной. В дверь постучали, вошла Панси с кувшином свежей воды. Застенчивая служанка взяла тазик с умывальника, налила в него воду и поставила на прикроватный столик.

– У него жар? – спросила она с сильным акцентом.

– Нет.

– Что-нибудь еще, мисс?

– Нет, теперь, когда ты пришла, я могу уйти.

– О нет, мисс! Миссис Анели говорит, с ним должна остаться мисс Бейли. Она велела мне принести воду и уйти.

– Но я…

– Мне надо идти. Завтра придет корабль с припасами, и мы с Маеттой должны отчистить бочки для сухих продуктов. Я пошла.

Бейли кивнула и жестом отпустила ее, захваченная новостью. Корабль… придет сюда… Завтра.

Боже всемилостивый! Бейли прикусила губу, чтобы не закричать от радости. Вот он, ее шанс! Чего бы ей это ни стоило, она уплывет на этом корабле.

 

Глава 18

Не в силах заснуть, Бейли сидела в кресле возле камина и смотрела на картину в золоченой раме, висящую над кроватью. Несколько свечей бросали на стены свет, хаотичный, как ее мысли.

За ужином она с удивлением узнала, что Коул вникал во все детали обстановки и украшения элегантного дома. Она и не думала, что он способен на это. Это противоречило тому безразличию, которое он перед ней изображал. И эту картину он тоже сам заказал: красивый остров и океан внизу. Для этого ему пришлось привезти на Лочинвар художника, потому что на ней нарисован вид с балкона именно из этой комнаты. Забравшись в кресло с ногами, Бейли думала о противоречивой натуре Коула, который способен создать такую изысканную обстановку. Он скрывает эту свою черту. Бейли с трудом могла вообразить Коула, получающего удовольствие от чего-либо, кроме мести.

Резкий стук в дверь напугал ее. Бейли взяла свечу, которую собралась было погасить, и открыла дверь: На пороге стояла встревоженная Анели.

– Что такое? – спросила Бейли и взяла женщину за руку.

– Ему плохо.

– Жар?

– Да, по-моему, он не доживет до утра. – Анели заплакала.

– Что я могу сделать? – От страха у Бейли перехватило горло.

– У него судороги. Он зовет тебя. Ты должна пойти, – взмолилась Анели и потащила ее к двери в соседнюю комнату.

Коул лежал на кровати, обливаясь потом, тело содрогалось в судорогах. Бейли кинулась к нему, села рядом на кровать, взяла за руку. В невнятном бормотании то и дело слышалось ее имя. Коул всегда казался ей сильным, и потому его вид особенно испугал Бейли. В бреду его мучили демоны, лицо исказилось, и ее охватил душераздирающий страх. Что бы это ни значило для нее, для ее будущего, она не хотела, чтобы он умирал.

Ночь тянулась бесконечно долго. Вызвали Марселя, он принес чай, заваренный особым сбором: цветы бузины, перец, тысячелистник и пиретрум, и Бейли терпеливо поила Коула с ложечки. В результате он пропотел, и она отерла ему тело сухим полотенцем. Один раз он открыл глаза и долго смотрел на нее, пока она не уговорила его заснуть.

В течение ночи несколько раз заходила Анели, по мере надобности приносила чистые полотенца и свежую воду. Вот уж и солнце победило ночную тьму, первые ранние птички зачирикали навстречу новому дню. Анели прогнала служанок, чтобы те поспали несколько часов, и звонко чмокнула Чиско в губы.

– Мне жалко тебя оставлять, любовь моя, – сказал он, – но я должен подготовить встречу корабля «Морская душа», просмотреть документы и проследить за разгрузкой. Коул не хотел бы, чтобы из-за него капитан нарушил график.

– Коул будет тебе благодарен за то, что ты обеспечил разгрузку, – сказала Анели.

– На все воля Божья, я молюсь, чтобы он поправился и вскоре начал канючить, что я слишком дорого заплатил за муку и прочие глупости. Тебе надо поспать, дорогая, – нежно сказал Чиско и погладил ее по щеке большой рукой.

– Ладно, ступай, ступай. Я здорова, как день, который мы с тобой встречаем. Выспаться успеем, когда минует опасность. Все равно ты ничего не можешь сделать, нам остается только ждать, когда ему станет лучше.

Бейли старалась не показать, что наблюдает за нежностями супругов. Она обожала Анели и довольно скоро стала восхищаться и ее большим угрюмым мужем. Их любовь была у всех на виду. Их близость напоминала ей родителей той поры, когда она была маленькой. К сожалению, у Анели не было детей, но она отдавала свою любовь обитателям Лочинвара и сделала остров приветливым домом, а сахарную плантацию – доходной.

Бейли тоже хотела бы иметь такую любовь. И семью. Но как это осуществить, когда единственный мужчина, занимающий ее мысли, беспечно играет своей жизнью, имеет дурные манеры, не способен к любви… и сейчас находится на грани жизни и смерти.

Только вышел Чиско, как вошла Маетта, балансируя тяжелым подносом: фрукты, хлеб и чайник с чаем. Она поставила его на стол у камина и зевнула во весь рот. Анели ее поблагодарила и отослала спать, потом налила чаю и подсела к Бейли.

Бейли поблагодарила, взяла чашку, подула на чай, сделала маленький глоток.

– Чиско очень хорошо к тебе относится, вам повезло, что вы встретили друг друга.

– Да, он добрый человек. Подумать только, я чуть не отказала ему! – Она засмеялась.

– Правда?

Анели кивнула, отбросила густые волосы на спину.

– Просто он был такой… устрашающий. И громогласный. Я думала, что он, скорее медведь, чем человек. Что он мог понимать в любви?

Бейли улыбнулась:

– Как же он тебя убедил?

– Он обращался со мной так, будто я святая. Приносил цветы, читал стихи, гулял со мной по нашему винограднику. Когда после нескольких месяцев я ему отказала, он чуть с ума не сошел. Я была так молода, а он такой опытный. Но он не сдался. Однажды мы сидели под моей любимой ивой, и я заметила на земле крохотную птичку. Она отползала, пыталась взлететь, но не могла – у нее было сломано крыло. Чиско очень нежно подобрал птенчика и всю дорогу до дома нес его в своей огромной мозолистой руке, потом забрал с собой. С тех пор я не видела его без Афортунато. Глупыш не мог летать, но все время сидел у него на плече. Стоило Чиско его позвать – и он тут как тут. Когда Чиско в следующий раз предложил мне пожениться, я согласилась.

– Моя мама говорила, что только тогда узнаешь человека, когда заглянешь к нему в сердце, – задумчиво сказала Бейли.

– Трудно внушить это капризной, молодой девушке. Мои глаза искали прекрасного принца, а не ревущего медведя, – смеясь, сказала Анели. – Получается, у меня есть оба.

Бейли кивнула, глаза невольно устремились к кровати, где Коул метался по подушке. Бейли встала, заменила промокшую подушку на свежую, вытерла ему шею и лоб прохладным полотенцем, потом села на место. Анели кружочками нарезала какой-то зеленый фрукт с черными точками, Бейли такого никогда не видела. Анели сказала, что это киви.

– Похоже, твоя мать была умной женщиной. Напомни, сколько тебе было лет, когда она умерла?

– Двенадцать. Я многое про нее помню, но иногда мне кажется, я забыла больше того, что могла бы удержать в памяти.

– Твое счастье, что у тебя была мать, которая тебя любила, хотя и умерла, когда ты была совсем молодой. Некоторым не так повезло.

Бейли поставила чашку на блюдце и посмотрела подруге в глаза, надеясь, что она продолжит. Анели накрыла ее руку своей.

– Я, кажется, догадываюсь, что сделало Коула таким, каков он сейчас.

– Холодным? Неприступным? Вспыльчивым? – Анели усмехнулась:

– Мы с Чиско познакомились с Коулом, когда он набирал команду на «Барракуду». Но я сердцем чую. – Она постучала себя пальцем по груди. – И иногда вижу по глазам. Он жаждет иметь то, во что перестал верить, поэтому и отрицает, что этого хочет.

– И вполне в этом преуспел. Так что его безопасности ничто не угрожает.

Анели посмотрела на нее понимающим, мудрым взглядом:

– Я всегда верила, что когда-нибудь он встретит свою пару. Ангела, который вернет ему веру.

– Если таковой существует, желаю удачи этой святой женщине, она ей понадобится, – ответила Бейли и посмотрела на Коула. Он опять бредил и что-то бормотал. Она встала, намочила и отжала полотенце, бережно вытерла ему лоб.

– Да, но я уверена, что ты справишься с задачей. – Бейли усиленно занималась Коулом, сказав себе, что, видимо, не поняла английский Анели с ее сильным акцентом. Но когда оглянулась, заметила проказливый блеск в кофейно-карих глазах новой подруги. Стало ясно, что она все поняла правильно, и Бейли было заспорила, но Анели чмокнула ее в щечку и пошла к двери.

– Пойду-ка проверю, как идут дела. А тебе нужно поспать, я пришлю Маетту, пусть посидит с ним.

– О… Лучше я сама, все нормально. – Бейли вдруг почувствовала, что засыпает на ходу.

И опять в глазах Анели вспыхнул огонек, она улыбнулась, сверкнув белыми зубами:

– Конечно, chica. Я пришлю тебе крепкий кофе.

«Это ничего не значит, просто я не хочу, чтобы человек умер, что тут странного», – сказала себе Бейли после того, как за Анели закрылась дверь.

Через час Бейли встала, потянулась, растерла руками поясницу. Она распахнула стеклянные двери, впуская в комнату утренний ветерок. Послышался голос Коула. Она вернулась к кровати и села рядом.

– Ты резала мне живот.

– Да. Вы предпочли бы умереть?

Он хмыкнул в ответ.

– Нет, вы же не позволите себе умереть, пока не осуществите свою месть. По крайней мере, это я о вас знаю.

– Если бы ты знала…

– Ш-ш-ш, не разговаривайте. Вам надо отдохнуть.

Он покачал головой.

– …что случилось… ты бы поняла.

– После расскажете. Сейчас я хочу, чтобы вы отдыхали.

Он взял ее за руку.

– Сейчас.

Бейли хорошо знала этот взгляд. Она сдалась, наклонилась к нему, чтобы ему не приходилось напрягаться.

– Я слушаю.

– Она… моя мать… имела любовника. Он уговорил ее отравить моего отца. Сказал, что хочет на ней жениться. – Он закашлялся и помолчал, чтобы передохнуть.

Бейли промокнула ему лоб холодным полотенцем.

– Разве мать не любила вашего отца?

– Любовник убедил ее, что мой отец ее не любит. Но он любил.

– Конечно, любил, – утешила его Бейли.

– Я тогда был в школе. Но Грифф был еще маленький, он был дома, когда…

– Он был дома, когда что, Коул? Что случилось?

– Тот человек сказал ей, что она должна избавиться также от Гриффа и от меня. Он хотел собственных сыновей.

– Он хотел, чтобы она убила своих детей? – ахнула Бейли.

– Она отказалась. Сказала, что погубит его, раскроет правду о нем.

– Какую правду?

– Его имя. Он… это Дракон. – Коул словно выплюнул имя и закашлялся.

Бейли резко выпрямилась в кресле и зажала себе рот рукой. Она вспомнила, что Коул говорил, что Дракон каким-то образом разгуливает по колониям, словно он один из них. Но его мать знала, что спит с чудовищем! У Бейли сжалось сердце. Неудивительно, что Коула переполняет злость.

– Но твоя мать так и не выдала его?

– Не могла, если б и захотела. Он всадил ей нож в сердце. Меня вызвали из школы из-за того, что умирал отец. Я приехал слишком поздно. А через день все это случилось. Она просила меня… только поговорить с ней. Она все рассказала. Почти все. Мать хотела, чтобы сначала я ее простил, – с горечью сказал он.

Бейли сразу поняла и зажмурилась. Коул не дал ей прощения, и это стоило ему имени Дракона.

– Ваша мать умерла и не сказала, кто он, – прошептала она.

Коул кивнул, глядя на нее пустыми глазами, как будто израсходовал все чувства. Бейли не могла вынести его вида. Пусть бы был злым, наглым, что угодно, только не поражение.

– Ваша мать вас любила, Коул, вы это понимаете, правда? Она совершила ошибку, ужасную ошибку, но она не пошла на убийство вас и вашего брата.

– Это я виноват. Я ее не простил. И теперь гоняюсь за призраком.

Бейли приблизила к нему лицо.

– Вы ни в чем не виноваты. Слышите? Ни в чем. Никто не осудит вас за то, что вы были в ярости и не могли ее простить. Это был шок… у вас не было времени во всем разобраться до того, как она умерла. Вы все еще можете ее простить.

Он вытянул руку и погладил ее по лицу. Потом рука упала, глаза закрылись.

– Нет, – выдохнул он и опять провалился в глубокий сон.

Бейли смотрела на спящего Коула совсем другими глазами. Кажется, он не мог или не хотел расстаться со страданиями прошлого. Это трудно, сама она каждую ночь молилась, чтобы Бог дал ей сил снова стать счастливой. Отец ей не раз повторял, что мать не хотела бы, чтобы она вечно грустила. Так что Бейли научилась быть счастливой и после смерти матери. И сейчас изо всех сил старалась следовать наставлениям отца.

Коул не собирался искать новое счастье. Он ему противился. Бейли такого не хотела. Она хотела бы вылечить его и остаться вместе с ним. Но она знала, что он избрал свой путь и не свернет с него. Даже в горячечном бреду его лицо было искажено памятью о том, что он ей сейчас раскрыл.

Она вздохнула и вышла на балкон, вдохнула свежий утренний воздух, посмотрела на расстилавшийся перед ней простор. Слева в океане на фоне серо-голубого неба белели большие квадратные паруса.

Корабль с продовольствием прибыл.

Обхватив себя руками, Бейли следила за тем, как причаливает корабль. Ей бы следовало радоваться. Это корабль, который увезет ее домой.

Отсюда.

От Коула.

Почему же ей хочется, чтобы корабль оказался фантазией? Она энергично растерла руки, как будто счищала с себя противоречивые чувства, и вернулась к кровати Коула. Она ему сочувствовала, ужасная трагедия его семьи была делом рук Дракона. Это у них общее – их любимых погубил один и тот же пират, значит, вполне естественно, что она чувствует сострадание к Коулу. Но ничего больше.

Бейли задремала, а когда проснулась, солнце уже достигло высшей точки в небе, на верхнем этаже было душно, как под толстым одеялом. Спасибо, ветра на острове дули постоянно и в комнату залетал ветерок. Бейли лежала на кровати рядом с Коулом, подложив руку под голову. Она застонала, чувствуя, как затекли мышцы. Тыльной стороной ладони Бейли проверила лоб Коула, он был холодным, и она облегченно вздохнула. Не сводя глаз со спящего, она потерла шею, встала и потянулась.

Вошла Анели, за ней служанка с кувшином воды.

– Как он? – спросила она, с тревогой глядя на Коула.

– Жар прошел, – выговорила Бейли.

– Хвала Господу! – сказала Анели, и обе женщины обнялись, смеясь – не столько от облегчения, сколько от усталости.

Они вдвоем прочистили Коулу рану, перевязали и несколько минут поболтали на затененном балконе. Но их прервали служанки, Анели извинилась и ушла по делам. Вскоре после ее ухода жара совсем разморила Бейли; чувствуя, что опасность для Коула миновала, она решила пойти к себе и прилечь. Продовольственный корабль будет готов к отплытию только через несколько часов, она успеет отдохнуть перед дорогой домой. Бейли помолилась, чтобы ей удалось уговорить капитана судна взять ее в колонии, хотя ей нечем заплатить.

Она в последний раз подошла к кровати Коула, радуясь, что глаза у него закрыты. Она вынула из кармана кольцо, последний раз посмотрела на надменное золотое «Л» и надела его Коулу на мизинец левой руки. Она надеялась, что материнское кольцо как-нибудь поможет ему обрести покой, в котором он так нуждался. Потом, импульсивно, она наклонилась над ним и нежно поцеловала в теплые мягкие губы.

 

Глава 19

На следующий день Коул не пожелал оставаться в постели. Анели ничего не могла с ним поделать, он расхаживал по комнате и ворчал. И так много времени потеряно, а у него неотложное дело. В своей типичной манере он отказался сообщить, что у него такого важного, что не может подождать несколько дней, пока он поправится. Игнорируя мольбы Анели, он приказал готовить «Барракуду» к отплытию через два дня. Чиско был в таком же замешательстве, как и вся команда, потому что не знал, куда они направятся.

По правде говоря, Коул не знал, что им сказать. Его душила смесь злости и недоверия. Бейли уехала на «Морской душе»! Он должен ее вернуть.

Туман в памяти рассеялся, и он вспомнил, что в полуобморочном состоянии все ей рассказал. Понятно, она пришла в ужас и при первой же возможности сбежала. Забыла, что он ее спас от рабства. Его признание оказалось сильнее. Он допускал, что не следует ее обвинять, но девица принадлежит ему, и он не допустит, чтобы она вот так ушла, не заплатив долг. Остатки угрызений совести по поводу того, как он с ней обошелся в Нью-Провиденсе, улетали с каждой минутой, превращая утро в бесконечный ад. К черту совесть! Он считал, что умер в тот день, когда мать сделала свое признание, но оказалось, что небольшая его часть выжила. Выжила, чтобы снова оказаться преданной.

Но это в последний раз, мысленно поклялся он, со стоном надевая чистую рубашку. Когда он ее найдет, он не будет знать жалости. Во что бы это ни вылилось, он ее использует, чтобы выманить Дракона. Уставившись в холодный камин, Коул глотнул вина из хрустального бокала, стоявшего на подносе с нетронутым завтраком. Он подсчитал, сколько часов прошло после Отплытия «Морской души», и от злости так сдавил бокал, что тот хрустнул в руке.

Чертыхаясь, он стряхивал осколки на пол.

– Что случилось? Что с вами?

Коул круто обернулся на голос, такой чужой и такой знакомый.

– Что ты здесь делаешь? – рявкнул он.

Шурша зеленой шелковой юбкой, Бейли подошла к нему.

– Дайте, посмотрю. – Игнорируя его вопрос, она поставила на стол корзинку, достала из нее полосу чистой материи и предложила ему сесть на ближайший стул.

Ошеломленный ее присутствием, Коул сделал, как ему было велено, не помышляя отказываться. Бейли опустилась на толстый ковер между его небрежно расставленными ногами и поочередно стряхнула с рук осколки стекла, прилипшие к ладоням.

– Не дергайтесь, несколько кусочков застряли. Бога ради, с чего вам вздумалось раздавить в руке бокал? – Она выдернула один, другой, третий лучик стекла и бросила их на серебряный поднос с остывшей едой.

– Не знаю, случайно.

Коул смотрел на ее макушку, на золотисто-рыжие волосы, спадавшие на лицо. Она машинально заправила прядь волос за ухо и продолжала вытаскивать осколки, наморщив лоб и поджав губы. Он опустил глаза на глубокий вырез платья, который, казалось, еле удерживал ее грудь.

К его огорчению, когда злость отступила, тело захватило другое, свирепое чувство. Она сидела у него между колен, опустив голову, – Коул вообразил, что она могла бы оказать другое внимание его телу, и соответствующая часть мгновенно отреагировала. Он застонал, мечтая, чтобы хватило сил приказать ей уйти.

– Ой, извините. Я вас уколола?

– Нет, – промычал он.

– Ну вот и все. – Бейли выпустила его руку и встала.

– Что ты тут делаешь? – снова спросил он, слизывая капельку крови со среднего пальца.

– Пришла посмотреть, не надо ли сменить повязку. Боюсь, ее слишком долго не проверяли. Мне только что слазали, что Анели занята, а я со стыдом должна признаться, что проспала. Проснулась всего час назад.

– Что вчера было? – Он хотел, чтобы это был вопрос, но у него получилось обвинение. – Я хочу сказать, кто вчера за мной ухаживал? – Ему уже говорили, что Бейли не отходила от него, но он решил, что Анели пытается скрыть правду, чтобы он оставался в постели.

– Мы с Анели. И Маетта много помогала. У вас было ужасное нагноение на боку. И жар. Вы чуть не умерли.

– Когда прошел жар?

– Вчера к утру.

Коул прикинул в уме, но сам себе не поверил. Он должен был знать наверняка.

– Почему ты не уехала? – Увидев ее удивление, холодно объяснил: – Вчера на «Морской душе».

– Откуда… откуда вы знаете? – Бейли вытаращила глаза, и они ярко заблестели на бледном лице.

– Я не спал, когда ты надела мне кольцо, – сказал он и показал ей кольцо. Он наблюдал, как она покраснела. – Хотя поцелуй был не обязателен, – добавил он, понимая, что обижает ее, но сказал себе, что ему плевать. Он не хочет, чтобы она догадалась, какое для него облегчение видеть, что она осталась.

– Так вы не спали? Играли в шпиона?

Коул засмеялся, но скорчился от боли.

– Что с вами? – Она тут же подошла к нему. Искренняя забота, прозвучавшая в ее голосе, отрезвила Коула.

– Я в полном порядке. Это не больше того, что я заслужил за свою грубость. Я признателен за все, что ты для меня сделала, Бейли. Честно. А теперь ответь мне на вопрос: почему ты не уехала, когда был шанс? Ведь ты поэтому отдала мне кольцо? В виде платы, так?

Она покачала головой:

– Не совсем так. Я подумала, что оно может вам пригодиться. К тому же этого все равно мало. Но честное слово, я собиралась найти способ вернуть вам все.

Коул покачал головой:

– Я спрашиваю не об этом. Говори. Почему?

– У вас был жар, – тихо сказала она.

– Но ведь ты сказала, что жар прекратился еще до рассвета. «Морская душа» могла уйти только с вечерним приливом. – Его забавлял ее раздраженный вид; она была так невинна, что не умела скрывать чувства, и он поневоле улыбался.

Бейли долго молчала, смущенно опустив голову.

– Вы нуждались в уходе.

– А теперь?

– Что «теперь»? – спросила она, готовая провалиться сквозь землю от смущения.

– Теперь, когда ты осталась, хочешь получить назад свое кольцо?

Она покачала головой:

– Оно не мое. Оно не поможет мне вернуться домой, а это все, чего я хочу. Оно должно быть у вас – для любой цели, которую вы ему назначите.

Коул опять вспомнил, что у него есть совесть. Бейли как бы говорила, что надеется, что ему удастся настичь пирата. Но для Коула наилучшим путем к успеху было использование Бейли. Так что он заставил замолчать совесть и сказал то, что должно было на время успокоить Бейли:

– Как только я поправлюсь, я прослежу, чтобы ты уехала домой.

Он ждал радости на ее лице, но ее не было. Может, было удивление, но и что-то другое. Она подозревает, что он лжет?

– Ты мне не веришь?

– Верю, конечно… Я… мм… спасибо, – тихо сказала она. А потом торопливо простилась и выскочила из комнаты.

 

Глава 20

Жизнь на острове вернулась в привычное русло. Коул начал ходить, показывая всем, что идет на поправку. Однажды он провел целый день в кабинете, разбираясь со счетами; высокие белые ставни были широко открыты, чтобы впустить холодный океанский ветер и выветрить затхлый запах запустения.

Другой день Коул посвятил бригадам, работающим на различных сельскохозяйственных угодьях. Вчера он занимался оснасткой и небольшими ремонтными работами на «Барракуде», потому что не собирался надолго задерживаться в этом раю. Еще в Нью-Провиденсе Коул постарался распространить слух, что в Бофорте один человек выжил и он сможет опознать подлого Дракона. Коул был уверен, что, как только слух достигнет цели, Дракон потеряет покой, пока не уничтожит упомянутую персону. Хотя не было сказано, кто именно выжил, Коул понимал, что теперь нельзя отпускать от себя Бейли. Он понимал это и три дня назад, когда пообещал вернуть ее домой.

Что-то случилось с его головой, когда он в полубессознательном состоянии почувствовал, как она надевает ему на палец кольцо. Он был уверен, что, когда проснется, ее на острове не будет. Но когда на следующий день она вошла в комнату с красными от усталости и тревоги глазами, лживое обещание само собой слетело с языка. И сколько бы он ни жалел об этом, назад пути не было. Если она разозлится, что ее не повезут домой, так тому и быть. Отныне он ее единственная защита.

Черт! Как же она сумела пробудить в нем чувство вины? В голове полный хаос, хотя он не видел ее последние три дня. Коул понятия не имел, чем она занималась, и как ни старался занять себя делами, все время думал о ней. Он так и не понял, почему она не уехала на том корабле. Все знали, что продовольственный корабль пойдет в колонии, а капитан Уинтроп – добросердечный человек – с удовольствием доставил бы ее в Бофорт.

«Вы нуждались во мне».

Ее слова все еще звенели в голове. Она отказалась от шанса сбежать от него, потому что он в ней нуждался? Бейли знала, какое будущее ее ждет, если она останется, он рассказал ей о своих намерениях. Она отложила в сторону свои желания – нет, свою свободу! – чтобы ухаживать за ним. Он не понимал этой бескорыстной жертвы. Он ничем не заслужил такую заботу, наоборот, с тех пор как они были брошены друг к другу судьбой, он вел себя прямо противоположным образом. Никогда ему не понять причудливый женский образ мыслей.

Коул раздраженно затянул подпругу лошади и скорчился от боли, пронзившей бок. Лошадь фыркнула и занервничала, почувствовав настроение хозяина.

– Извини, Максимилиан, дружище. Я не должен был срывать на тебе зло.

– Предпочитаете на мне?

Коул круто повернулся и увидел Бейли, стоявшую в дверях конюшни. Солнце освещало ее сзади, и он не видел выражение лица девушки.

– Из-за этой ерунды я теряю драгоценные дни. – Он кивнул на перевязанный живот.

– Эта «ерунда» чуть не стоила вам жизни. По-моему, несколько дней – не высокая цена.

– Я заплатил больше, чем приходилось на мою долю. Пора возместить потери.

– Или умереть? – Она вошла, и Коул заметил, что она выглядит намного лучше, чем когда он ее видел в последний раз. В платье цвета лаванды, с лентами в золотых кудрях, она была свежа, как цветы этого острова. – Я думала, вы научились терпению. Вот мне пришлось научиться в последние дни и теперь я буду вознаграждена возвращением домой.

В ее голосе были восторг и надежда. Надо прямо сейчас ей все сказать и покончить с этим раз и навсегда. Ее злость он может принять. Ее счастье заставляет его извиваться червем. Коул закончил возиться с седлом и перекинул уздечку через голову лошади, готовясь сменить тему, пока чувство вины не поглотило его целиком. Он сказал первое, что пришло в голову:

– Хочешь прогуляться со мной по острову?

– Я уже кое-что видела. Мы с Анели гуляем почти каждый день.

– Так ты не хочешь?

– Нет. То есть да. Я просто… а, не обращайте внимания. Я с удовольствие посмотрю ваш очаровательный остров.

– Подожди, я оседлаю еще одну лошадь.

– Я не умею ездить верхом.

Коул тяжело вздохнул.

– Конечно, не умеешь, – буркнул он.

– Простите? – Бейли подошла так близко, что он почувствовал исходящий от нее запах цветочного мыла.

– Поедешь со мной. Ну-ка повернись. – Он подождал, когда она подойдет, и положил руки на тонкую талию, готовясь поднять ее.

– Ваша рана! Вам нельзя меня поднимать! Я останусь здесь. – Бейли попыталась вырваться.

– Единственное, что раздражает мою рану, – это что ты извиваешься. Стой тихо, – прикрикнул Коул, вскинул ее и посадил на седло.

Она сверху улыбнулась ему, возбужденная новым приключением. Он состроил ей рожу, и она хихикнула, потом он сел позади нее и направил лошадь к выходу из конюшни.

Остров был истинным раем. Коул никогда не придавал значения его красоте, но сейчас он смотрел вокруг глазами Бейли и убедился в том, как прекрасно это царство красок, звуков и запахов.

Они выехали на широкую, освещенную солнцем дорогу. Коул показал ей на ярких птиц, сидевших у них над головами на ветках карибских сосен и тыквенных деревьев.

Дорога вышла на широкие поля, расстилавшиеся в обоих направлениях. Они были расчерчены аккуратными рядами плантаций сахарного тростника. Коул попутно проверял состояние растений, объяснял Бейли, как собирают урожай и превращают его в сахар. На многих островах выращивают сахарный тростник, и урожай в огромных количествах с выгодой экспортируют в колонии и Европу. Но сахарный тростник требует больших затрат, для него нужно много работников – рабов, которые без всякой выгоды для себя проливают пот и кровь. Коула всю жизнь учили, что рабство – необходимое условие существования обширных плантаций в Новом Свете. Во все времена, от его прапрадеда до отца и других равных им по положению людей, рабство в колониях было общепризнанным образом жизни – так же, как это столетиями было во многих частях света. Но Коул много поездил по миру, он видел, сколько зла причиняют люди тем, над кем они властвуют, и ненавидел рабство. Люди, работавшие у него на острове, не были рабами – по крайней мере, с того момента, как их сюда привозили. Он не мог изменить мир, не мог даже освободить собственных людей, в Роузгейте без ужасающих последствий, для себя и Гриффина, но здесь он будет делать что хочет, черт возьми!

Он был благодарен, что никто не сказал об этом Бейли, иначе его «покупка» в Нью-Провиденсе потеряла бы всякое значение, и она, несомненно, скова оставила бы его, поняв, как долго ей придется ждать. К тому же он посвятил ее в планы мести, и теперь ей нельзя было уходить, она должна будет остаться с ним до конца.

Коул понимал, что не сможет держать ее вечно. Надо ей сказать, чем она рискует, хотя бы для того, чтобы убедить, что с ним будет безопаснее, чем в Бофорте. Но как только он собирался заговорить, она сбивала его – улыбкой, или смехом, или вопросом о каком-нибудь незнакомом растении или животном, мимо которого они проезжали. Не хотелось признаваться, но он наслаждался обществом Бейли и тем удовольствием, которое она получала.

Они выехали с тростниковых полей и поехали по фруктовому саду. Цитрусы, манго, бананы, за ними поле клубники и, наконец, ближе к главному дому, огород. Коул с некоторым разочарованием понял, что они вернулись. Часы пролетели, как минуты. Они непринужденно болтали, Бейли часто смеялась, даже когда рассказывала о той жизни, от которой остались одни осколки: она жила под кровом и защитой отца, Спенсеры вели простую жизнь.

К исходу дня Коул обнаружил, что ему приятнее быть ее защитником, чем преследователем, и пока его не соблазнили подобные безрассудные мысли, Коул пришпорил коня и привел Макса в конюшню, спеша увеличить расстояние между Бейли и своими опасными фантазиями.

Бейли шла по берегу, увязая в восхитительно теплом, мягком, как пудра, песке. Время, проведенное вчера с Коулом, было бесценным подарком. Коул раскрылся перед ней с новой стороны, которую Бейли находила невероятно привлекательной.

Этим утром она надеялась хоть мельком увидеть Коула и потому пошла собирать травки с той стороны сада, откуда была видна конюшня. Но утро было на исходе, а Коул так и не появился. Бейли отнесла зелень на кухню, попила чай с Анели, а потом ушла гулять в одиночестве. Ей хотелось разобраться со своими чувствами к Коулу – они разрастались, несмотря на все ее старания. Она сама не могла объяснить, почему не уехала на «Морской душе». Он лежал такой беспомощный, слабый, абсолютно непохожий на того неукротимого, надменного человека, который заявлял, что живет только местью. Но после того как он поделился с ней своим секретом, Бейли почувствовала необъяснимую связь с ним. Его доверие глубоко тронуло ее, хотя она сомневалась, помнит ли он о том, что говорил. Позже она обнаружила, что хочет, чтобы он и дальше делился с ней своими переживаниями.

Это было глупо, она понимала. С Коулом у нее нет будущего, по крайней мере, пока он ищет Дракона. Он всегда будет в опасности, и она вместе с ним. С Коулом невозможно все то, чего она жаждет: семья, любовь, защищенность.

Сердце сжалось от грусти, но она глубоко вздохнула и постаралась думать о будущем. Захотелось остудить ноги, и она подняла до колен юбку и зашла в прозрачную воду. Волны, набегавшие на берег, помогли ей отогнать тревожные мысли. Но вот в шум океана и крики чаек ворвалось звонкое ржание, Бейли обернулась и увидела, что к ней по берегу скачет Коул. У нее захватило дух от его вида: верхом на Максе, босой, в распахнутой на груди белой рубашке. Она не успела прийти в себя, как он поравнялся с ней, спрыгнул на землю, бросил уздечку и пустил лошадь бродить в тени пальм, растущих вдоль берега.

– Вижу, ты нашла мою любимую полоску берега на острове, – обыденно сказал он, отбросив волосы со лба.

– Правда? Могу понять, почему вы его любите. Вода здесь просто необыкновенного цвета, я такой нигде больше не встречала, – сказала Бейли, надеясь, что он не видит, какое впечатление на нее производит.

– Как цвет твоих глаз. Во всяком случае, сейчас. Когда ты злишься, они темнеют. Становятся больше синими, чем зелеными.

У Бейли подогнулись колени. С каких это пор он стал замечать, какого цвета ее глаза?

– Я сюда случайно забрела. Шла за теми красивыми ягодами, которые вы мне вчера показали. – Она вдруг сообразила, что стоит, подняв юбку, и поскорее ее опустила. Подол тут же намок. – Если вы собирались побыть в одиночестве, я могу уйти.

– Не надо. Хочешь, покажу, как выкапывать моллюсков? Самых лучших я нашел вон там. – Коул махнул рукой. Он свистнул, Макс поднял голову и не спеша затрусил к нему. Коул вынул из подсумка две узкие железки, напоминающие совки, одну протянул Бейли.

Вместо того чтобы сказать «нет», она пошла за ним – послушно, как Макс.

– Я готовлю лучшие в двух графствах тушеные моллюски, – весело похвасталась она, идя бок о бок с ним по пляжу.

– Вечером можешь нас в этом убедить, Бейли. – Ее имя он произнес необычайно нежно.

Они брели по щиколотку в воде, погружали руки в липкую смесь песка и соленой воды, выискивая моллюсков, которые имели несчастье зарыться недостаточно глубоко. Передвигаться было трудно, волны стремились вырвать моллюсков из рук, и они смеялись, как дети, разыгравшиеся в грязной луже.

– Ты неряха, Коулби Лейтон. Вот я сейчас тебя отмою, – сказала Бейли и, зачерпнув побольше воды, плеснула ему в лицо.

Он отплевывался, моргал, таращил глаза, как будто чуть не утонул.

– Ммм… Соленая. Только попробуй еще раз! – С комической угрозой он надвигался на нее по воде, она пятилась, смеясь.

Мокрая юбка мешала, Бейли приподняла ее, чтобы двигаться быстрее, но волна ударила ей под коленки и сбила с ног. Она плюхнулась назад в воду, а когда поднялась, слизывая соль с губ, Коул стоял прямо над ней, уперев руки в бока и ухмыляясь во весь рот. Вид у него был сногсшибательный, хотя причиной тому стала ее неловкость и последовавшее за ней смущение.

– Это все ты!

– Я? Я тебя не трогал. Ты сама изобразила этот шедевр изящества. Помочь?

Он подал ей обе руки, и Бейли дала вынести себя из воды – мокрую, тяжелую. Он стонал и пыхтел, как будто тащил на себе Макса, и когда она встала на твердую землю, то оттолкнула его, упираясь в голую грудь.

– Какой ты неуклюжий, надо тебя наказать, – самым вредным голосом сказала она.

Он отступил на шаг, глядя, как она зачерпнула горсть мокрого песка. Догадавшись, какую проказу она задумала, он поднял бровь, склонив голову набок. Она медленно обошла его – он следил за ней глазами, потом с воплем развернулся и схватил за руки, так что она не успела забросить ему за шиворот мокрый песок.

– Ах, ах! Значит, сегодня ты проказничаешь, Бейли?

– Я… Это случайно.

– Не думаю. – Он вывернул ее ладони, заставив бросить комья песка. – И позволь повторить то, что ты только что сказала: надо тебя наказать. – Он завел ей руки за спину и, прежде чем она что-то возразила, поцеловал в мокрые соленые губы. В ответ она прижалась к его голой груди, соски давили сквозь тонкую ткань платья, где-то в глубине родился стон. Коул ответил на него тем, что углубил поцелуй.

Он поднял ее и отнес подальше от воды, посадил, и она ощутила под ногами слежавшийся сырой песок.

– Вели мне остановиться, – с отчаянием сказал он, поцеловал впадинку под горлом, передвинулся к плечу.

Неужели он этого хочет? Губы опять оказались у нее на шее, язык провел горящий след к уху, задержался, так что по спине прошла дрожь.

– Говори, – выдохнул он ей в ухо.

– Нет, не хочу… – Бейли откинула голову, чтобы дать ему больший доступ, и он с готовностью им воспользовался.

Пока его губы продолжали свою мучительную атаку, она гладила его обнаженную грудь, ощущая под песчинками твердые мышцы. Коул приподнял голову, заглянул ей в глаза, как бы спрашивая, не желает ли она прекратить это безумие. В ответ она стянула с него промокшую рубашку и отбросила на песок. Потом молча дернула завязки, стягивающие шелковый лиф, сняла и отбросила его; под ним оказалась прозрачная нижняя рубашка, не оставлявшая места воображению.

– Ты хочешь меня убить, развратница, – пробормотал Коул, пьянея от ее вида, но не прикасаясь к ней.

– Если да, то, может, это все же лучше, чем наткнуться на нож или повиснуть на рее?

– Одно и то же.

– Признаюсь, я не очень много об этом знаю, но не верю, что этим можно убить мужчину.

– Когда обещание дают тело сирены и синие, как море, глаза, я тебе почти верю, – простонал Коул и погладил ее по лицу.

Бейли кинулась к нему, прекрасно понимая, что они собираются делать, хотя он удерживал ее на расстоянии. Она отчаянно хотела освободить его от боли, цепями сковавшей сердце, и, отбросив последние остатки запретов, стала медленно опускать руку вдоль его тела – по твердой груди, животу, мимо завязок на бриджах, пока не услышала стон.

Почувствовав, как он возбужден, она подняла на него глаза. Во взгляде его Бейли увидела сдерживаемую страсть – страсть, которую она жаждала удовлетворить.

– Ты не понимаешь последствий…

– Я и тебя не понимаю, но мне дела нет. Ни до чего нет дела, кроме того, какое чувство ты во мне вызываешь. Я хочу этого, как и ты.

– Я не… О Господи, Бейли… – Коул больше не мог отказываться.

Она поняла, что он ее хочет, и теперь можно было забыть обо всем, что будет завтра. И, как бы ставя последнюю точку в своем решении, она сдавила твердый меч, упиравшийся ей в руку.

Коул больше не мог терпеть. Он хотел ее так, как прежде не хотел ни одну женщину. К чертям доверие! К чертям предательство! Он душу отдаст за эту секунду, он не упустит единственный шанс погрузиться в ее нежность. Почему-то он знал, что после того, как возьмет ее, он никогда не станет прежним, но ему было наплевать. Скорее всего, они дорого заплатят за то, что сейчас будет, ну и пусть, ему нет дела – как и ей, она только что призналась.

Он снял ее руку со своего пульсирующего естества и поцеловал в ладонь.

– Я делаю что-то не то? – смущенно спросила она.

– Нет, наоборот. Я боюсь, все закончится, не начавшись, если ты не будешь осторожна. – Он тихо засмеялся над ее смущенным видом. – Не хмурься. Я тебе все покажу в свое время. Начнем? – спросил он с порочной ухмылкой, опустился вместе с ней на песок и перекатился на нее.

Он лизнул ее соленые губы, язык толкнулся внутрь и дождался ответа. Бейли беспокойно задвигалась под ним, не понимая, чего хочет, она молила его об облегчении. Она вцепилась ногтями в его спину, Коул оторвался от ее губ и уткнулся лицом в прохладную мокрую грудь. Она застонала, выгнулась, шумно глотнула воздух.

– Коул… Коул…

– Что такое, любимая? Пожалуйста, не проси меня остановиться.

– Пожалуйста…

– Ты хочешь, чтобы я остановился?

– Нет! Просто… все так странно. Болит…

– Я знаю, милая, но это недолго, обещаю. – Наконец-то он говорил правду.

Он чуть приподнялся, сдвинул вверх тяжелые, мокрые юбки и растер ее стройные ножки.

– Боюсь, я на грани гибели, и все же нет сил тебе противиться.

В ответ она обвела сияющим взглядом его полуобнаженную фигуру и бессознательно облизнула губы.

– Все-таки ты колдунья, как я погляжу. Я твой, колдунья, имей милосердие, – вздохнул он и начал развязывать мокрые тесемки бриджей.

Он не успел докончить – ветер донес смех и громкие голоса. Коул мгновенно скатился с Бейли, одернул ей юбку и потянулся за своей рубашкой. Она действовала почти так же быстро – села, ища, чем бы прикрыться, нижняя рубашка для этого не годилась. Коул швырнул ей свою рубашку и помог встать как раз в тот момент, когда сквозь кустарник на пляж ворвались дети. Они кричали, смеялись, не обращая на них никакого внимания, кинулись в воду и плескались, ни о чем не заботясь.

Коул чувствовал себя раздавленным, все тело болело, голова раскалывалась. Он видел, что и ей не лучше, хотя Бейли не могла страдать так же сильно, как он.

– Я сожалею, Бейли. Это не так кончается, я обещаю, ты получишь большое удовольствие от того, что мы сейчас начали делать. – «И докажу это при первом удобном случае», – мысленно пообещал Коул.

– Это было неправильно, – натянуто сказала Бейли. – Я больше не могу оставаться с тобой наедине! – Она попыталась вырваться из его рук.

Ее слова не достигли распаленного страстью мозга Коула, он быстро вел ее к Максу, который стоял в сторонке и терпеливо жевал ярко-зеленую листву. Даже если бы ее слова достигли цели, тело продолжало требовать свое, и всю дорогу до дома Коул чувствовал прижатые к нему ягодицы Бейли и в мыслях видел, как ее желанное тело извивается на песке.

 

Глава 21

Бейли ворвалась в дом через боковой вход со стороны сада, вихрем промчалась мимо испуганных горничных и кинулась к себе в комнату. Слава Богу, больше никто не попался на пути! Она захлопнула дверь и заперлась на ключ.

Коул сказал, что велит приготовить ей ванну. Но сейчас Бейли не думала ни о ванне, ни о чем другом. Она могла думать только о том, что позволила телу предать все моральные основы ее существа. Она была на шаг от того, чтобы отдаться – добровольно – мужчине, который не был ей мужем. Мужчине, который никогда не женится, по его словам. И даже не полюбит! Святая Дева Мария, что на нее нашло? После того ночного нападения она потеряла контроль над чувствами? Кажется, да.

– Что делать? – всхлипнула она, расхаживая босиком по ковру.

Прежде всего не оставаться с Коулом наедине. Никогда! Рядом с ним она все забывает – желание иметь семью и спокойную жизнь; рядом с Коулом выветривается из головы даже важнейший долг оберегать свою и так уже подмоченную репутацию.

На стук в дверь она круто обернулась, с платья посыпались песок и соль.

– Уходите! – крикнула она; сжимая руки.

– Я принесла воду для ванны, – послышался робкий ответ.

Бейли вздохнула и собралась с духом. Незачем грубить Маетте, доброй девушке. Она открыла дверь, извинилась за резкость и впустила служанку, за ней вошли трое мужчин с ведрами горячей воды. Пока они готовили ванну, Бейли вышла на балкон. Потом служанка сказала, что все готово, Бейли ее отпустила и стала разглядывать масла и мыло, выложенные на столике возле роскошной ванны. Она выбрала сочетание розмарина и лаванды, налила оба масла в воду и размешала пальчиком, следя за вихрями на поверхности воды. Быстро сняв мужскую рубашку и тяжелые, просоленные юбки, она стала смывать с себя напряжение и чувство вины, накопившиеся из-за грехопадения на пляже.

Через полчаса Бейли чувствовала себя намного лучше, ванна освежила душу и тело, но появилась какая-то пустота, как будто Бейли что-то потеряла. Избавившись от странного ощущения, она налила бокал красного вина, которое принесла Маетта. Добрая душа, подумала Бейли. Веселая черноглазая девушка всегда знает, что и когда сделать.

Было жарко, и ветер, раздувавший шторы, выманил Бейли на балкон. Она расправила руками мокрые волосы, чтобы их высушил, насыщенный ароматами ветер, запрокинула голову, закрыла глаза, встала лицом к ветру, и он пробрался к ней под халат и погладил ноги. Она представила себе, что это Коул ласкает ее большими грубыми руками, как тогда на пляже. О Господи! Как она ни старается, не может выбросить его из головы. Бейли и тогда хотела его ласк, и сейчас хочет.

И вдруг, как будто вызванный одной лишь ее волей, он оказался сзади, обнял за талию и уткнулся губами в шею.

– Нет, – пробормотала она, думая, что это сон. Но если сон, какой от него может быть вред? – Ммм, да.

– Так «да» или «нет»? Быстренько решай, развратница, пока я не зашел слишком далеко.

Значит, не сон. Бейли попыталась повернуться, но Коул удержал ее, уткнувшись лицом в ее мокрые волосы.

– Ты пахнешь божественно. – Он вдохнул ее аромат. По телу Бейли пробежала дрожь восторга.

– Но мы не в раю, и я опасаюсь, что ты дьявол и пришел меня искушать. – Это все, что она смогла придумать, чтобы остановить его.

Он прижался к ее спине и спустил руки по шелку халата к бедрам и ногам, потом опять обнял за талию.

– Тебе придется ответить – это «да»? Или я брошусь с балкона, чтобы прекратить нестерпимую пытку.

Она невольно хихикнула, но ответить была не способна. Сказать «нет» не было сил, сказать «да» не хватало храбрости. Бейли почти молилась, чтобы он не требовал от нее ответа.

Губы обожгли плечо – он спустил халат, – и она застонала. Тем временем его рука пробралась под халат и взяла в плен полную грудь. Бейли положила голову ему на плечо; от него пахло морем и водорослями. Вторая рука обвила ее и захватила другую грудь, нежно сжала сосок, покатала его между пальцами. Она подумала, что сойдет с ума от удовольствия. Тело стало невесомым, как будто поплыло над землей. Она тоже хотела ласкать его, попробовала повернуться, но он держал ее в железном обруче рук.

– Пока рано, милая. Я хочу завоевать территорию целиком, – хрипло прошептал он ей на ухо и укусил за мочку.

– Но я тоже хочу завоевывать, – так же хрипло ответила она.

– Ты уже завоевала. Господи, ты меня совсем покорила.

Неужели у них есть шанс быть вместе? Неужели она может не бороться со своими чувствами, потому что так все и должно быть? В этот безумный момент она предпочла бы, чтобы так и было.

Бейли перестала цепляться за балконную ограду, опустила руки, подчиняясь его умелым ласкам. Коул развязал халат и одним ловким движением снял его. Она ахнула, глядя на белый шелк у себя под ногами.

– Коул! Это неприлично! – Бейли попыталась руками прикрыть наготу, но он прижал ее руки к бокам.

– Ничего неприличного тут нет.

– Но мы не в доме!

– На пляже мы тоже были не в доме, – сказал он, оглаживая ее тело. Ласковые руки спустились с груди на живот, потом ниже, пока не накрыли самую сокровенную часть. Бейли резко вдохнула, почувствовав, что его пальцы играют кудряшками между ног.

– Коул, нет. – Протест прозвучал еле слышно. Она молилась, чтобы он не внял ему.

– Приятно, милая?

– Ммм… Да, – простонала она, не в силах солгать, в смущении от своей неопытности.

– Я покажу тебе больше. Есть еще много всего, – шепнул он, целуя ее в затылок.

Руки скользнули по спине, накрыли ягодицы, сжали их и вернулись вперед. Он положил ладонь на густые завитки, надавил, и пальцы сами собой проложили путь к нежной расщелине. Кровь кинулась Бейли в лицо, но другой огненный шар закрутился где-то в глубине, вне досягаемости пальцев Коула. Она боялась этих странных ощущений, хотя и не боялась Коула, она хотела, чтобы он вызывал в ней эти странные чувства, чтобы именно он научил ее быть женщиной, целиком и полностью.

– Ты такая влажная, такая горячая, моя невинная голубка.

Бейли вздохнула, стараясь игнорировать предупреждение, ведь если она позволит ему продолжать, то больше уже не будет невинной. Но ей было все равно. Коул целовал ее в шею, прижимался к ней горячим телом. Она хотела его всего. Хотела отдаться ему…

– Коул, пожалуйста. Я хочу…

– Чего, голубка?

– Я хочу… не знаю, как сказать. Я хочу тебя. Всего, Коул.

– И я хочу тебя всю, Бейли. Боже, как я тебя хочу!

Коул подхватил ее на руки и по смежному балкону отнес в свою комнату, ногой распахнув стеклянные двери, только штора чиркнула по ее голой коже.

Бейли не знала, что должна делать или что будет потом. Он снял бриджи, отбросил их и с порочной улыбкой прижал к себе Бейли.

Казалось, прошла вечность, но вот он наклонился, поцеловал ее в губы и отнес на кровать. Он целовал и лизал ей живот, играл с ней языком и зубами, она смеялась, мало-помалу забыв о напряженности. Подняв голову, он одарил ее обольстительной улыбкой и обещанием, которое она видела в глубине серых глаз.

Но она видела и большее: страсть мужчины, который по доброй воле укрылся в жесткой раковине своих обид. И ей хотелось добраться до этого мужчины, вытащить его на поверхность и заставить жить полной жизнью. Горячее дыхание обожгло золотистый треугольник волос между ног, и прежде чем Бейли догадалась о его намерении, он раздвинул ей ноги и припал губами к средоточию ее женственности. Она ахнула, попыталась его оттолкнуть, но он только засмеялся и захватил ее руки.

Бейли таяла от необычных ощущений. Застонав, она толкнула его голову и инстинктивно подвигала бедрами. Коул поднялся над ней.

– Я должен войти в тебя. Немедленно.

– Да, – согласилась она, не совсем понимая, о чем он говорит, но зная, что должно быть что-то еще и оно ей нужно так же, как ему.

Он полностью вонзил в нее свой твердый меч, она ахнула от неожиданности и боли, вцепилась ногтями ему в спину, задержав дыхание.

– Скоро станет лучше, вот увидишь, – услышала она прерывистый шепот и почему-то сразу поверила и кивнула.

Коул начал двигаться, сначала медленно, потом быстрее, жестче. Она подстраивала свои движения под его ритм, пока те не стали слишком мощными. Он приподнял ее за ягодицы и направил ее ноги себе за спину. Бейли со стоном повторяла его имя, в ней нарастал какой-то голод, казалось, она умрет, если не утолит его. Бейли содрогалась, все было пугающим и восхитительным, но вскоре она почувствовала, что пульсация в теле улеглась. Она возвращалась на землю. Открыв глаза, она увидела, что Коул смотрит на нее и его лицо светится от гордости.

Коул поцеловал ее в губы, перекатился на кровать и обнял Бейли за талию, словно для того, чтобы не дать ей уйти. Это был надменный, собственнический жест – вполне в духе Коула.

Бейли вздохнула, ее охватило чувство полного удовлетворения.

 

Глава 22

Следующие несколько недель пролетели как во сне. Перемена в Коуле изумляла и восхищала Бейли. Она бы не поверила, что такое возможно, если бы не проводила с ним все время, каждую минуту. Он часто смеялся, подмигивал ей или шутливо шлепал пониже спины. Пронизанные солнцем дни они проводили в поездках по острову на Максимилиане или плавали голышом в пруду, про который Коул сказал, что о нем никто не знает. Там они занимались любовью, на мягкой траве или на укромном пляже с розовым песочком, а ночами они занимались любовью в его большой кровати, среди белых простыней и подушек.

Даже в те дни, когда Коул занимался делами, Бейли видела в нем перемену. Он ходил по своему островному имению и проверял работы с необременительной властностью. Исчезла та напряженная ярость, которую она привыкла видеть на «Барракуде». Все, от полевых рабочих до горничных, заметили улучшение в настроении хозяина, хотя только один человек осмелился высказаться на этот счет – Чиско. Но подтрунивание старого испанца не могло задеть влюбленных.

Сейчас Бейли сидела на траве и смотрела, как Коул выходит из воды, капли бриллиантами сверкают на загорелом теле. Он пригладил блестящие черные волосы и с улыбкой посмотрел на нее; на щеке образовалась ямочка, ее было видно, несмотря на щетину на небритом лице. Сверкнули белые зубы, улыбка была плутовская – так она решила, замирая от восторга.

– О чем думаешь? – спросил он, усаживаясь рядом.

– Удивляюсь, останется ли у тебя хоть дюйм незагорелой кожи – ты все время голый.

– Хм… На случай если ты не заметила: ты бываешь голой столько же времени, сколько и я. Моя невинная голубка тоже далеко не снежно-белая, – сказал он, обежав глазами обнаженное тело Бейли.

Она посмотрела на себя и увидела, что кожа стала золотистой, а на руках высыпали веснушки.

– О Боже, как же я раньше не заметила! Когда я хожу без шляпы, сразу же выступают веснушки на лице, но я всегда была аккуратна. А вот теперь как неряха. – Она засмеялась, стараясь не выдать своего расстройства. Тетка Джеймса всегда говорила, что только леди с низкими моральными устоями позволяют себе загорать и зарабатывать веснушки. А она открывает тело не только мужчине, но и солнцу. При том, что этот мужчина ей не муж, а восхитительно красивый распутник. И стоит ему к ней прикоснуться, как она чуть ли не умоляет его заняться с ней любовью.

Как сейчас, когда он поцеловал ее в плечо и накрыл рукой одну грудь.

– Тебе идет, а то с бледной кожей ты выглядела ханжой.

Бейли ахнула и стала придумывать достойный ответ, когда услышала смешок и поняла, что он ее дразнит.

– Тебе тоже надо получить веснушки на твое прекрасное, темное тело, которым, насколько мне известно, ты сам восхищаешься, – пошутила она.

– Может, исследуешь меня повнимательнее? – предложил он и сел на нее верхом.

Она пробежалась ладонями по твердому животу, по ребрам и широкой груди. С его волос капала вода и попала на Бейли. Коул нагнулся и жарко поцеловал ее в губы, так что она сразу забыла, о чем они болтали. Его руки блуждали по ее телу, губы спускались все ниже и ниже.

– Коул…

– Что, голубка? – Голос его охрип от желания.

– Мы не должны… нельзя делать так, – почти шепотом закончила она, чувствуя, что щеки горят. Он хохотнул:

– Да, сегодня мы это уже делали, и у меня было время на восстановление, чтобы опять делать так.

Бейли поднялась на локте, глядя смущенно и удивленно, и он расхохотался, серые глаза заискрились.

– Сэр, вы невыносимы.

– Ладно. Оставлю тебя в покое, раз ты хочешь. – Коул лег рядом с ней на спину и тяжело вздохнул.

– Нет, я вовсе не этого желаю, негодник. – Она забралась на его мощное тело и раздвинула колени.

Его взгляд загорелся похотью.

– Чего же ты хочешь? Скажи, я постараюсь исполнить.

Бейли охнула и закрыла лицо руками. Каждый раз, когда Коул знакомил ее с чем-то новым, она думала, что ни за что не подчинится, но каждый раз сдавалась.

Охотно. Со страстью.

Казалось, она стала распутной, как портовая девица, и, к ее удивлению и потрясению, ей становилось все труднее думать о репутации.

– Приятно слышать, что ты меня хочешь, – нежно сказал Коул, отбросив насмешки. Он взял ее за руку и стал целовать кончики пальцев.

На его лице вспыхнуло удовольствие, веки отяжелели. Бейли глубоко вздохнула. И почему он на нее так действует?! Тело звенело от кончиков пальцев, которые он целовал, до самой сокровенной части, с которой в последнее время он тесно познакомился. Даже если бы она захотела ему отказать, то не смогла бы.

– Я тебя хочу. Хочу доставлять тебе такое же удовольствие, как ты мне. – Говорить было стыдно, как будто словами она обнажала себя больше, чем когда просто лежала голой на траве. Но и весело. Такой живой и веселой она никогда еще себя не чувствовала.

Коул приподнял ее и опустил на свой меч. Придерживая за бедра, он направлял ее движения, пока она не научилась действовать самостоятельно. Она верховодила – и чувствовала себя властной и в то же время чувственной. Ей казалось, что их души сливаются воедино. Коул со стоном сел, подхватил ее под ягодицы, она обняла его за шею, и так он довел обоих до кульминации.

Конец дня они провели так же расслабленно: валялись на траве, ели хлеб с вином и фруктами, которые Бейли набрала в корзинку, плавали в голубой пресной воде. Они даже занимались любовью, на этот раз в воде. Она научилась не поражаться дерзким и изобретательным способам, которыми Коул ее брал, более того, все это воспринимала как нечто само собой разумеющееся.

Солнце постепенно снижалось, меняло желтый цвет на темно-золотой. Пухлые облачка на небе окрасились в яркие цвета, затихала перекличка птиц. Бейли вздохнула и ткнулась носом ему в плечо, он погладил ее по головке.

– Вот бы остаться здесь навсегда, – прошептала она скорее себе, чем Коулу, но почувствовала, что он напрягся. Она посмотрела на него и увидела отстраненный взгляд серых глаз. Она отодвинулась и села. – Что-то не так?

Коул покачал головой.

– Уже поздно, надо возвращаться домой. До отплытия у меня есть еще несколько дел. – Он поцеловал ее, встал и подал руку.

– Мы отплываем? Когда?

– Завтра.

– Завтра!

– Да, завтра, – сказал он, натягивая бриджи. – У нас много дел, предлагаю тебе собрать вещи, если, конечно, не хочешь плыть в таком виде, что меня вполне бы устроило.

Он пошел за Максом, она собрала стаканы и еду и с молчаливым удовлетворением сложила их в корзинку. Кажется, он, наконец, повезет ее в Бофорт. Она давно этого хотела. Только сейчас… Как он может ее оставить после всего, что у них было? Он собирается от нее избавиться? Он ничего к ней испытывает?

В это Бейли не верила. Невозможно быть таким неясным и страстным и не чувствовать того же, что она.

Бейли, наконец, призналась себе, как много он для нее значит. Временами он был невозможным, возмутительным, но под всеми изъянами она видела доброго и великодушного человека. И с тех пор как она ему отдалась, она больше не могла отрицать, что он пленил ее сердце.

Это было несколько недель назад! Неужели? А казалось, она знает его вечно. Но она не решалась поделиться с ним своим открытием. В душе оставалась неуверенность, как будто из-за малейшей трещинки их благословенный мир невозвратно разобьется на тысячу осколков.

И вот он готов отвезти ее домой, а она не хочет с ним расставаться. Но его не в чем винить, с самого начала только это она и просила у него. Просила? Нет, требовала.

«Ну почему? – с грустью думала она. – Почему именно сейчас?»

Вернулся Коул, он вел Максимилиана, трепал его по морде, что-то тихо приговаривал. Бейли следила, как он закрепил на спине лошади одеяло и корзинку, потом подобрал с травы рубашку. Коул выпрямился и вопросительно посмотрел на нее, приподняв одну бровь. Глаза сверкали, как начищенное серебро, она знала: это признак того, что он счастлив. Счастлив избавиться от нее? Необходимо было узнать.

– Куда мы поедем? – спросила она как можно будничнее. И со страхом ждала ответа.

Он продернул рубашку в петлю на седле и так же обыденно ответил:

– В Виргинию, в Роузгейт.

– В Роузгейт? На твою плантацию?

– Да. – Коул подошел и взял ее за руки. – Я знаю, это не то, к чему ты стремишься, но я надеялся, что тебе захочется поехать со мной. Плантация…

– О, Коул! Конечно, я охотно с тобой поеду! Я в восторге, что увижу места, где ты вырос. И твой брат. Ведь я познакомлюсь с Гриффином? Как ты думаешь, я ему понравлюсь? О, но мне нечего надеть! Когда твой брат увидит меня в том гадком красном платье, он подумает, что ты приволок в дом шлюху.

Коул засмеялся и поцеловал ей ладошки, одну за другой.

– Да, ты познакомишься с Гриффином, и ты ему понравишься, даже если будешь одета в мешок из-под сахара. Но мне кажется, Анели будет счастлива отдать тебе платья, которые ты здесь носила. В ее лице ты получила верного друга, и я чувствую, она не обрадуется твоему отъезду. Ну, давай я посажу тебя на Макса.

Они двинулись в путь, Бейли откинулась назад и наслаждалась сладко пахнущим воздухом и ощущением крепкой груди у себя за спиной. Она трепетала от восторга. Коул берет ее домой, а это значит, что он перестал гоняться за отмщением. Недели счастья на острове показали ему, что он теряет – радость и покой. Она мысленно поклялась, что доставит ему столько радости, что он не захочет оглядываться на свое печальное прошлое.

– Сколько плыть до Роузгейта?

Бейли едва сдерживала возбуждение. «Барракуда» вышла из укромной бухты и осторожно двигалась по мелководью в открытый океан. Прощание с Анели было трудным, обе плакали, обнимались и обещали друг дружке скоро свидеться. Бейли радовалась за Анели: Чиско оставался на острове, он собирался построить для них собственный дом рядом с домом Коула.

– Неделю до Полосы приливов, потом несколько часов вниз по реке до Харрисон-Лэндинга. Роузгейт стоит на реке, сразу за Беркли, так что по земле ехать не придется – дороги в Виргинии не лучше, чем в Северной Каролине, хотя в это время года не такие грязные.

– Я бы пешком пошла в Роузгейт, если бы не было другого способа туда попасть, но, признаюсь, в восторге, что этого не понадобится. – Она хихикнула.

– А я боялся, что ты будешь возражать. Очень приятно, что ты стала мне доверять. – Коул взял ее руку, перевернул и поцеловал в ладонь.

– Я тебе доверяю.

– Отлично. И запомни, что, если я говорю что-то делать, это без вопросов надо делать. Но ты не бойся, я все сделаю для того, чтобы не подпустить Дракона слишком близко к тебе.

– Я и не боюсь. С чего бы? Дракон не знает, где я, не знает даже о том, что я жива, и мы едем в Роузгейт, а там я буду в полной безопасности. Со временем мы забудем и его, и то зло, которое он нам обоим причинил.

Коул крепче сжал ее руку и очень серьезно посмотрел ей в глаза.

– Нет, Бейли. Я никогда не забуду и не остановлюсь, пока не свершится месть.

– Но ты везешь меня домой! Я думала, ты прекратил поиски Дракона.

– Нет, Бейли, не прекращу никогда. До тех пор, пока не убью его собственными руками.

– Или он убьет тебя?

Коул промолчал, но Бейли видела его решимость. Он знает, что может погибнуть, но это для него ничего не меняет. Бейли с некоторым усилием вырвала свою руку и попятилась, пока не уперлась в перила.

– Ты меня обманул! – выкрикнула она. – Ты сказал, что мы едем к тебе домой.

– Мы и едем домой.

– Но ты сказал, что собираешься забыть о мести. – Она еще не кончила говорить, как поняла, что это неправда. Она желала услышать эти слова, но он их никогда не произносил.

Коул подошел и уперся руками в перила по обе стороны от нее, захватив в капкан. Ей вдруг стало нечем дышать.

– Ты знаешь, что я этого никогда не говорил.

– Тогда зачем ты везешь меня в Роузгейт?

– Я получил сведения, что Дракон в колониях. В нем жадность начинает брать верх над осторожностью. Я подобрался близко, Бейли, очень близко, а этот мерзавец слишком поглощен собой, чтобы видеть мое приближение.

В глазах Коула Бейли увидела угрозу. Человек, которого она полюбила на Лочинваре, для нее потерян. Он потерян для всего мира, его пожирает месть. Несмотря на все ее надежды – нет, молитвы! – он не изменился. Грусть наполнила ее, но вскоре была вытеснена нарастающей злостью.

– Тогда тебе придется объяснить, зачем ты тащишь меня с собой. Я не имею никакого отношения к твоей мести и отказывалась помогать тебе, – сказала она ледяным тоном.

Коул склонил голову набок, вскинутые брови подсказали ей, что сейчас она услышит ответ, который ей не понравится.

– Почему я не могу взять с собой свою собственность? Я решил, что мне не помешает горничная, которая будет согревать мне постель и удовлетворять личные потребности. И это ты, моя голубка.

– Никогда!

– О, поздно говорить «никогда»! Мы слишком далеко зашли, чтобы отменить то, что сделано. А я обнаружил, что соскучился по наслаждениям, которых лишал себя в последнее время.

– Как ты смеешь так со мной разговаривать! Я тебе не шлюха, я не позволю так со мной обращаться.

– Шлюха? Нет, я бы не стал тратить столько времени на шлюху. Но раз уж обольщение ничего мне не принесло, почему бы тебе не согласиться на роль приманки? Так скорее от меня избавишься.

Бейли почувствовала прикосновение ладони к его щеке прежде, чем сообразила, что дает ему пощечину. Его единственной реакцией были сдвинутые брови и сжатые зубы. То и другое вызвало у Бейли страх и отвращение, но она слишком многое потеряла, чтобы об этом думать, а сейчас она теряла и его… хотя, возможно, никогда им и не обладала? Ей стало стыдно за то, что она так ошиблась. Еще больше она стыдилась того, с какой легкостью она ему отдалась, тогда как он соблазнил ее только для того, чтобы добиться подчинения в единственном, что для него существует, – в его мести.

– Все! Хватит! Надо было отправить письмо Джеймсу, когда была возможность. Надо было уехать на «Морской душе», глупая я девчонка! Ладно, запомни мои слова, Коулби Лейтон: я больше не наивная дурочка и не стану пешкой в твоей игре.

– Ты будешь делать то, что я тебе велю. У тебя нет выбора, – процедил Коул. – Я буду делать то, что считаю нужным для достижения цели. А тебе не мешает вспомнить, что ты не свободна и не можешь от меня уйти.

Бейли постаралась не показать, как на нее подействовали угрозы, она вскинула голову и оттолкнула его, освободившись из плена его рук. Все время, пока она шла по палубе, она держалась стойко, пока не пришла в каюту, где ее больше не преследовал взгляд мрачного капитана.

Бейли посмотрела на койку, на которой в море они проводили долгие ночи, и почувствовала пустоту в душе. Она ни на минуту здесь не останется! Бейли стала собирать свои вещи и вдруг услышала тяжелые шаги, металлический лязг в двери и снова удаляющиеся тяжелые шаги.

Она опять стала его нежеланным грузом, его пленницей. Только на этот раз в плену оказалось и ее сердце.

С «Барракуды» спустили на воду несколько шлюпок, загрузили их. Бейли сидела на жесткой лавке и с притворным равнодушием смотрела, как Коул спрыгнул в другую шлюпку, едва скользнув по ней взглядом. Они на веслах вышли из залива и спустя час могли уже не грести, а отдаться течению быстрой реки.

Воздух над рекой был горячим и липким, в нем не было освежающей морской прохлады. Виргиния во многом походила на Северную Каролину, и Бейли почувствовала тоску, которая всегда возникала при мысли об отце и Адаме. Они плыли вдоль плантаций, ее взгляд рассеянно блуждал по деревьям и кустам, окаймлявшим берега, по гладким полям, на которых паслись коровы и овцы. Она три дня не разговаривала с Коулом – после их ссоры он не приходил в каюту.

Бейли вздохнула и наклонила зеленый зонтик, чтобы рассмотреть большой белый дом на вершине холма, видневшийся сквозь деревья. Впереди в реку вдавался длинный причал, Майлз направил шлюпку к нему. Две другие уже причалили. Коул расхаживал по причалу и выкрикивал команды. Сверху прибежали негры и кинулись выгружать ящики и бочки.

Хорошо одетый молодой человек с такими же, как у Коула, волнистыми волосами подошел к нему и крепко обнял. Коул похлопал его по спине, потом слегка отодвинулся и стиснул его плечи. Шлюпка, в которой сидела Бейли, подошла к причалу, Бейли притворилась, будто ей безразлично, что Коул говорит молодому человеку, – тот слушал с огромным интересом. Майлз помог ей выйти из шлюпки, она его поблагодарила, снова раскрыла зонтик и стояла, нервно вертя ручку. Она чувствовала себя ужасно.

Молодой человек разразился смехом, вспугнув ворон с соседнего дерева и заставив Коула опустить голову и поскрести затылок. Оба повернулись в ее сторону. Бейли поняла, что краснеет. Что он сказал? Кажется, он не оставил ей ни капли достоинства, но если Коул думает, что ее это беспокоит, то жестоко ошибается. Она подобрала юбки и гордо пошла к берегу.

Собеседник капитана кинулся ей навстречу, галантно поклонился и поцеловал ручку. «Он что, насмехается?» – подумала Бейли.

– Брат сказал, что вы мисс Бейли Спенсер. Мисс Спенсер, очень рад с вами познакомиться. Я Гриффин Лейтон. Добро пожаловать в Роузгейт.

– Благодарю вас, сэр. Мне очень приятно быть здесь. – Она не собиралась лгать, просто манеры и искренняя улыбка Гриффина сбили ее с толку, Гриффин очень походил на Коула, только глаза у него были не серые, а цвета бренди, и на лице не отражались так явно недоверие и страдание, присущие старшему брату.

– Что вы, не надо формальностей! Просто Гриффин, – сказал он и ткнул себя пальцем в белый накрахмаленный галстук. Он ухмыльнулся, подставил согнутый локоть, она продела в него руку, и он повел ее к берегу. Он прошел мимо Коула, непрерывно болтая, так что брат не смог возразить, но Бейли успела заметить грозовой цвет его глаз, свидетельствовавший о недовольстве.

– Черт возьми, приятно видеть тебя дома, старик, – сказал Гриффин, поднимая бокал в честь старшего брата.

Коул кивнул, принимая тост, но в ответ только хмыкнул и залпом выпил, потом снова налил бренди в граненый хрусталь, отошел к холодному камину и прислонился к нему. Взбалтывая жидкость в бокале, он приглядывался к младшему брату. Гриффин изменился за два года, что они не виделись. Хорошо, что он не оказался у смертного ложа матери. Он, конечно, знал, что она сделала, но ему не пришлось смотреть в ее угасающее лицо, когда она умоляла о прощении, которого не заслуживала. Нет, Гриффин был избавлен от того вреда, который нанесла Коулу эта прекрасная леди, вреда, который с тех пор не дает ему верить женщинам. Другое дело Гриффин. Младший брат наслаждается женским обществом с тех пор, как они были мальчишками. Перед его обаянием и дьявольским остроумием женщины не могут устоять. Коул видел, что Бейли поддалась его обаянию с первой же минуты пребывания в Роузгейте, и ему это не нравилось. Ни капельки.

– Зря ты не написал, Коул, я бы подготовил встречу.

– С ужасом об этом думаю. Спасибо, день и без того был достаточно невыносимым.

– Хм… Что такого невыносимого в сегодняшнем дне? Увидеть меня впервые за два года? Съесть что-то другое, кроме сушеного мяса и заплесневелого сыра? Привезти с собой очаровательную леди?

– Я тебе рассказал, зачем она здесь. С ней и так трудно, а ты еще больше усложнил мою ситуацию. Она не гостья, а моя собственность. Больше не забывай об этом.

– Это я усложнил твою ситуацию? Скажешь тоже! – Гриффин рассмеялся, встал с расшитого кресла в стиле барокко, плеснул себе виски и повернулся к брату. – Коул, я всегда знал, что у тебя талант усложнять себе жизнь. Не разочаровывай меня.

Коул свирепо уставился на радостную ухмылку брата. Гриффин всегда умел приводить его в бешенство, и зрелость не изменила в нем этой черты.

– Грифф, я просил тебя не представлять Бейли как свою гостью. Ты мог хоть раз держать свой назойливый рот закрытым, чтобы я сам управлял ситуацией?

– Чем тут управлять? Если ты собрался ее использовать, так нацепи наживку на крючок и забрось. Чего еще?

– Я тебе говорил! – зарычал Коул. – Я ее использую только после того, как испробую другие способы. Кстати, ты что-нибудь узнал от своих информаторов?

– За последние несколько недель появилась пара подозрительных типов. Один – испанец, желает осесть в Чарльзтауне, с женой. Другой – англичанин, только что прибыл неизвестно откуда. Разъезжает один, сейчас живет в Уильямсберге.

– Интересно.

– Очень. О, есть кое-что еще!

Увидев озорной блеск в глазах брата, Коул поморщился.

– Смею ли я спросить – что именно?

– Джулия.

– Черт возьми! Она же не могла знать, что я приеду, – простонал Коул.

– Хм… я бы не был так уверен, брат. Ты же знаешь Джулию.

– К сожалению, знаю. – Брат смеялся так заразительно, что Коул невольно улыбнулся. – Когда явится этот ураган?

– Через неделю. Но, по-моему, если она узнает, что ты уже здесь, это произойдет гораздо раньше. Получше спрячь свое новоприобретенное имущество, брат.

Коул тяжело вздохнул и кивнул, осушил бокал и пожелал брату спокойной ночи.

 

Глава 23

– О, вы чудесно выглядите!

Бейли спустилась с последней ступеньки и смущенно улыбнулась на комплимент. Гриффин протянул ей руку.

– Вы слишком добры. Боюсь, темные круги под глазами у меня никогда не пройдут.

– Да что вы, я был просто покорен этим чудным оттенком синего. Или он черный?

Бейли засмеялась. Она то и дело поправляла высокий кружевной воротник, призванный скрывать шрам на шее.

– Не надо, – сказал Гриффин, отодвигая ее руку. – Ничто не может испортить вашу красоту.

Бейли опять улыбнулась и опустила руку, и Гриффин повел ее в столовую. Как и вчера, стол был сервирован необычайно красиво. На белоснежной скатерти стояли фарфоровые тарелки цвета персика с золотом и хрустальные бокалы с золотыми ободками. На один конец стола поставили корзину с фруктами, на другую – горячий хлеб. Как только они сели, чернокожая девушка не старше Бейли принесла кофе, сахар и сливки. Женщина постарше, тоже негритянка, втолкнула в комнату тележку и приставила к стене.

– Все в порядке, Тесса, можешь подавать, – сказал ей Гриффин и обратился к Бейли: – Сегодня Коула с нами не будет, он рано утром отправился на корабль. Думаю, к обеду вернется.

– Я нисколько по нему не скучаю, – ответила Бейли. Кажется, получилось не так холодно, как ей хотелось, потому что Гриффин улыбнулся.

– Я позаботился о вашем письме, Бейли. Оно прибудет в Бофорт недели через две. Надеюсь, к тому времени как придет ответ, вы уже будете дома.

– Полагаю, это зависит не от меня.

– От чего же? – спросил Гриффин, намазывая маслом горячую булочку.

– От того, как долго Коул будет отсутствовать за завтраками, – ответила она и усмехнулась, когда Гриффин одобрительно хохотнул.

– Неплохо сказано, Бейли. Как вы смотрите на прогулку после завтрака?

– С удовольствием. Роузгейт – большое владение?

– Десять тысяч акров. Нашему деду эту землю подарила лондонская компания «Виргиния». Они были одними из первых поселенцев.

– Должно быть, они были очень храбрые. Мой отец привез мать в колонию, прельстившись свободой. До того они оба служили у одного герцога, и он был настолько добр, что, когда мама забеременела во второй раз, помог им перебраться в Северную Каролину. Я была маленькой и не помню жизнь в Англии, но сомневаюсь, чтобы герцогское имение было столь же велико, как Роузгейт. Не могу себе представить, как вы управляете десятью тысячами акров земли!

– Полагаю, мы не будем стараться осмотреть все за один день?

Бейли посмеялась, потом серьезно сказала:

– Как получилось, что вы с братом такие разные? Я бы не поверила, что вы родственники, если бы не внешнее сходство.

Гриффин сразу посерьезнел.

– У Коула были трудные времена. Когда отец уходил в плавание, он полагался на него как на хозяина дома, а это бывало часто, пока мы были мальчишками. Мама всегда казалась грустной. Повзрослев, я понял, что она страдала меланхолией. Для эмоциональной поддержки она опиралась на Коула – думаю, слишком сильно. Потом, наконец, уступила настоянию отца, и в двенадцать лет Коула отправили в Англию учиться. Он часто приезжал навещать мать, но…

– Он ничего не мог поделать с ее болезнью.

– Я знаю, но он винит себя за… ее ошибки. Он чувствует, что как будто обманул ожидания отца. И с того времени поклялся восстановить честь нашей семьи.

– Ужасная нагрузка для молодого человека. Гриффин кивнул.

– Бейли, у Коула доброе сердце. Я не знаю другого человека, который был бы так щедр душой. Но иногда в жизни происходят события, которые ввергают нас во тьму и показывают худшие стороны жизни. Одни оттуда возвращаются, другие навеки пропадают во тьме.

– Вы не верите, что Коул потерян навеки?

– У меня были сомнения, Бейли. Я серьезно сомневался последние семь лет, с тех пор как он уплыл на поиски Дракона. Но теперь, когда вы здесь, я опять начинаю надеяться.

– Я? Что такого я сделала, чтобы подать вам надежду?

– Вы привели его домой – впервые после смерти матери.

– Это не я. Он получил известие, что Дракон вернулся в колонии. Он всего лишь привез меня, чтобы использовать по своему усмотрению.

Гриффин покачал головой:

– Нет-нет, я так не думаю. Я увидел что-то в глазах Коула, когда он о вас говорил, – что-то такое, чего не видел с детства. Может, он этого не осознает, но вы, Бейли, выводите его из темноты. И я салютую вам. – Он приподнял кофейную чашку и улыбнулся.

Бейли молчала, обдумывая слова Гриффина, и память о минувших неделях счастья смягчила ее гнев и утешила сердце. О, если бы Гриффин был прав! Если бы Коул вышел из тьмы ненависти, горечи… Они вместе были бы счастливы, она это точно знала. Но просить об этом – значит просить слишком многого. Он не сдастся, пока не выполнит клятву убить Дракона. Она восхищалась его чувством чести, несмотря на то, к чему она его влечет, и понимала, что честь не позволит ему отступиться, пока он не отомстит за отца.

– Гриффин, мне его оттуда не вывести. Выбор за ним, и он его сделал. Он скорее умрет, чем сдастся. А я не могу оставаться здесь и смотреть, как он погибает. Я потеряла все, что любила, больше мое сердце не выдержит.

«В любом случае поздно», – подумала она. Гриффин отослал ее письмо. Она вернется в Бофорт вместе с Джеймсом и никогда больше не увидит Коула. Назад дороги нет.

– Прошу прощения, что заставил вас думать о грустном. Пожалуйста, простите. Боюсь, ваша чарующая красота превратила мои мозги в овсяную кашу. Ну что, поехали? – Он протянул ей руку.

Бейли встала и взяла руку Гриффина. Они вышли па веселый солнечный свет, но на сердце у нее оставался холод, а мысли неотступно возвращались к тревожному, мрачному капитану «Барракуды».

Пришел июль, притащился на тяжелых крыльях, сырой воздух придавил все и вся в Роузгейте, замедлил до черепашьего шага. Бейли сидела на широкой террасе, обращенной к реке, и обмахивалась веером, который только вчера закончила вышивать: по белому шелку среди голубых и розовых цветов порхали желтые бабочки.

Рядом сидела Софи и, непрерывно болтая, обрывала плети зеленых бобов из большой корзины. Гриффин прислал ее к Бейли на другой день после приезда, и женщины сразу понравились друг другу. Софи была очень довольна, что поднялась до статуса горничной при леди. Она заявила, что слишком давно в Роузгейте не было леди, за которыми можно ухаживать.

– Никогда не привыкну к летней жаре, – пожаловалась Бейли молодой негритянке, ставшей ее компаньонкой и подругой.

– Можем попозже сходить на реку искупаться, если хотите, мисс Бейли. Кажется, единственный способ спастись от жары – это гулять голышом.

– Софи! – Бейли с притворным возмущением посмотрела на девушку, потом засмеялась. – Действительно, вот будет зрелище!

– На которое я не прочь посмотреть, – послышался от дверей низкий, сочный голос, и Бейли так и подпрыгнула. – Софи, скоро у нас будут гости, ты не сходишь помочь Тессе готовить чай и закуски?

– Да, мастер Коул, – сказала Софи, безуспешно стараясь придать себе смущенный вид, поскольку ее застали за неприличным разговором с новой госпожой. Бейли ей подмигнула, и девушка, хихикнув, побежала по лестнице с террасы и дальше по газону к отдельно стоящей кухне.

– Кажется, ты ее испортила, – сухо упрекнул Коул. Он сел рядом с Бейли на мягкий стул и вытянул перед собой длинные ноги в сапогах.

У нее перехватило дыхание. Они в первый раз после приезда оказались наедине. Она без него скучала.

– Я? Нет, по-моему, ты ошибаешься. Ты знаешь, что ее родители сбежали с настоящего невольничьего судна? Они чуть не утонули. Софи вообще могла не родиться!

– Знаю.

– Извини, конечно, знаешь. Твой отец их спас, выудил из океана и привез в Роузгейт. Сказал, что они могут уехать, что он поможет им вернуться на родину, но мать Софи слишком ослабла для дальней дороги.

Коул кивнул и продолжил:

– А когда мать умерла при родах, ее отец не вынес горя и вернулся на свой континент, но без дочери. Софи прожила всю жизнь здесь, мои родители считали ее скорее дочерью, чем рабыней.

– Твои родители были добрыми людьми, несмотря на ошибки, которые, возможно, допускали.

Коул уставился на реку. Бейли не была уверена, помнит ли он, что в лихорадке рассказал ей о матери. Если бы он открыл ей душу, может, он начал бы выздоравливать. Она тихо сидела на широкой лавке и обмахивалась веером.

– Единственная ошибка, которую сделал отец, – он поверил, что жена не предаст его, пока он работает, обеспечивая будущее семьи.

– Твоя мать всегда была… несчастна?

– Поначалу нет, насколько я мог видеть. Но, приезжая домой, я видел, что год от года она меняется. Отец проводил много времени вдали от дома. Он со старым приятелей по колледжу основал кораблестроительную компанию в Нью-Йорке, так что ему часто приходилось уезжать.

– Значит, твоя мать была одинокой?

– Кажется, любовник у нее был в течение примерно года. Дракон убедил ее, что отец ее уже не любит, а сам он хочет на ней жениться. Вскоре после этого, когда отец приехал на зиму домой, она начала травить его. Я получил извещение весной и приехал, но он умер за две недели до этого.

– Но мать была еще жива, да?

– Да, ее зарезали… Но ведь я тебе это рассказывал, не так ли?

– Да. – Бейли ласково улыбнулась, побуждая рассказывать дальше. – Она хотела поговорить с тобой, так?

Коул кивнул.

– Она умирала в мучениях, держалась два дня, ждала, когда я приеду. Она рассказала мне, что сделала, сказала, что чувствует себя страшно виноватой. Спасти отца она уже не могла, но отказалась убить меня и Гриффина. Дракон пригрозил ей, но она сказала, что готова умереть сама, но не убьет своих сыновей. И он ударил ее ножом. Потом с восторгом сказал, что он – знаменитый Дракон и что он соблазнил ее, чтобы завладеть наследством Лейтонов. Что он такое проделывал много раз с богатыми дамами в колониях. Что он ненавидит высшие классы и собирается всех их уничтожить.

– Господи Боже… – прошептала Бейли, уронив веер на колени. – Мне так жаль, Коул.

– Это не имеет значения.

– Имеет, и очень большое. Гриффин рассказал, как ты о нем заботился. И обо всех других в Роузгейте. Я знаю, как тяжело тебе было после скандала. Мало кто принял твою сторону, но были и такие, кто переживал нечто подобное.

Коул смотрел на нее так, как будто она раскрыла секрет, который он скрывал от всего мира. Ей хотелось сказать, что теперь он не один, но что-то в его лице ее останавливало.

– Как это возможно, что его до сих пор не поймали? Наверняка хоть одна из упомянутых семей громко заявила о нем?

– Никто не знает, что лорд и пират – одно лицо. Этот человек признался, что он Дракон, потому что знал, что мать унесет это с собой в могилу. Если бы я сказал ей то, что она хотела услышать…

– Нет, Коул. Даже если бы ты ее простил, она могла умереть до того, как сказала бы, кто он. Здесь нет твоей вины.

– Сколько людей остались бы в живых, если б я узнал тогда его имя! Твоя семья…

– Пожалуйста, не надо. Я не допущу, чтобы ты считал себя ответственным за его преступления. Я тебя не виню. Ни за что не смогла бы обвинить. – Бейли вытирала слезы, катившиеся по щекам. Она начинала понимать, почему Коул стал таким: он носил в себе боль и чувство вины и никому не позволял себя утешать. Он верил, что его может утешить только месть.

– Теперь ты понимаешь, почему я ищу Дракона?

Она понимала. Какое-то странное предчувствие внезапно накатило на нее.

Бейли кивнула и опустила голову, разглядывая бабочку на веере. Она почувствовала на щеке палец Коула, он нежно стирал слезу. Бейли всхлипнула и подняла голову. Он начинает ей доверять. Он, наконец, поделился с ней секретом, который терзает его душу. Она в ответ постарается внести больше света в его жизнь.

– Скажи, что за гости и когда они приедут? – спросила она и опять стала обмахиваться веером.

– Леди Джулия Хейвард, – ответил Коул. – С юности отца они были нашими ближайшими соседями. Полагаю, она приедет через час.

Коул встал и потянулся. Бейли с интересом посмотрела на него.

– Ты так стремишься ее увидеть? – спросила Бейли, стараясь, чтобы это прозвучало безразлично.

– Ревнуешь, голубка? – Коул подал ей руку, помогая встать.

– Нет, не ревную! – выпалила Бейли, оттолкнула его руку и поднялась сама.

– Даже при том, что мы с ней когда-то были помолвлены?

Он улыбнулся с самым порочным видом, белые зубы сверкнули на загорелом лице. Бейли понимала, что он наслаждается, дразня ее, и изо всех сил старалась сохранять спокойствие. Она ни за что не станет расспрашивать о ней!

– Ладно, смилуюсь, скажу, а то ты лопнешь от любопытства.

– Мне нет дела до того, с кем ты был обручен или сейчас обручен, Коулби Лейтон.

Она собралась уходить, но он удержал ее за талию и прошептал на ухо:

– Нам тогда было по пять лет. Она спросила, женюсь ли я на ней, и я сказал, что женюсь, если она даст мне покататься на ее лошадке.

Бейли изумленно подняла голову.

– Правда?

– Конечно. Ее жеребец был куда быстрее, чем старая кобыла, на которой меня учили ездить верхом. Через неделю она передумала и предложила то же другому соседу, Роберту Уоррену.

Бейли засмеялась и подняла голову, чтобы Коулу было удобнее ее целовать. Ей очень его не хватало, и последняя ссора не могла удержать ее от удовольствия целовать дразнящие, теплые губы.

– Что ж, надеюсь, она приезжает не потому, что снова передумала. Могу ее отвергнуть вместо тебя – ради Максимилиана, разумеется.

– О, разумеется, – театрально согласился Коул.

Час спустя Бейли спустилась по закругленной лестнице в холл. На ней было простое хлопковое платье, привезенное с Лочинвара, но она отпустила подол, и теперь лодыжки не торчали из-под юбки. Еще пришлось обузить талию, а лиф и так прекрасно облегал грудь. Бледно-голубой лиф, юбка в бело-голубую полоску – платье было без претензий, но у Бейли никогда и не было вычурных платьев. А сейчас она не видела в них необходимости, хотя и немного нервничала, ожидая появления Джулии Хейвард.

Ей не пришлось долго ждать. Только она уселась в гостиной, как вошел Гриффин и объявил, что коляска леди Хейвард въехала на подъездную дорожку.

– Где Коул? – спросила Бейли. Она не могла объяснить, почему так нервничает.

– Полагаю, прячется, – сказал Гриффин с озорной улыбкой.

– Будь я уверен, что она меня не найдет, я бы так и сделал, – ответил Коул, входя в гостиную.

Он не потрудился переодеться к приезду гостей, хотя Бейли считала, что и так нельзя быть красивее. В облегающих бриджах и темно-синем сюртуке он выглядел образцом джентльмена. Сине-зеленый атласный жилет приятно контрастировал с белоснежным, небрежно завязанным галстуком. Как обычно, он был без парика, а черные блестящие волосы заплел в аккуратную косичку.

– О, вот и большой брат! Не ты ли говорил, что ни на секунду не опоздаешь к приходу нашей маленькой Джулии? Возможно, она уже не сердится за то, что ты…

– Хватит, Грифф. Ты когда-нибудь перестанешь молоть языком?

– Ну, не знаю! По-моему, если есть хорошая история, ее надо рассказать.

Коул грозно посмотрел на брата, но Гриффин только шлепнул его по спине и, подмигнув Бейли, пошел к буфету.

– Начнем подкрепляться, день обещает быть долгим.

– Не хотелось бы говорить, но вы оба заставляете меня нервничать. Миссис Хейвард у вас получается несколько зловещей фигурой.

– Прошу прощения, мисс Бейли. Не могу освободиться от желания испортить жизнь брату. Он так долго отсутствовал, и я пропустил массу возможностей его помучить. Видите ли, Джулия всегда была… увлечена моим большим братом. И хотя он ее никогда не поощрял, она не оставляет надежды стать миссис Коулби Лейтон. Даже ее скоротечный браке древним, но богатым лордом Хейвардом не отвратил ее от главной цели – стать хозяйкой Роузгейта. – Гриффин налил два бокала бурбона и один подал Коулу. Бейли он предложил изящный бокал с вином, и она взяла его, лишь бы занять чем-то руки.

– Если Джулия хочет стать хозяйкой Роузгейта, ей придется выйти замуж за тебя, – сказал Коул. – А мы оба знаем, как мало ты ей симпатичен.

Гриффин засмеялся и опять посмотрел в окно.

– Ну тогда и Роузгейт, и мы с тобой спасены от нашей маленькой Джулии.

– Не слушай его, Бейли. Я уверен, у Джулии давно прошло ее детское увлечение. К тому же мы не виделись шесть или семь лет. С похорон, после которых она стала богатой вдовой.

– Тонко подмечено! Интересно, что принесет ее визит. – Гриффин поболтал жидкость в бокале.

И через минуту слуга объявил о приходе леди Джулии Хейвард. При взгляде на нее Бейли чуть не задохнулась. Она даже не заметила, как Гриффин пошел гостье навстречу и поцеловал руку. Зато заметила полное отсутствие манер у Коула: он остался стоять у камина и едва кивнул вошедшей женщине.

– Как вижу, Коулби Мэтью Лейтон, годы, проведенные в одиночестве среди вонючих матросов, лишили тебя изысканных манер. Дорогой, подойди же, поздоровайся как следует, – проворковала она и раскрыла руки для объятий.

– Привет, Джулия, – холодно отозвался Коул, не двигаясь с места.

Женщина не моргнув глазом проглотила такую наглость и перенесла внимание на Бейли. Бейли вдруг почувствовала себя страшно заурядной. Джулия – ошеломляющая блондинка, невероятно красивая, безупречно одетая; на ней было бледно-зеленое шелковое платье под цвет холодных зеленоватых глаз. Она сняла шляпу с перьями, чтобы всем были видны ненапудренные, роскошные белокурые локоны, уложенные в замысловатую прическу. Шурша юбками, она скользнула к кушетке, где сидела оглушенная Бейли.

– Дорогая, эти мальчишки слишком нецивилизованны, чтобы нас познакомить. Я уверена, что мы с вами никогда не встречались, а я горжусь тем, что знаю все высшее общество Уильямсберга. – Она с подозрением изучила простой наряд Бейли. – Я леди Хейвард из Хейвард-Холла, но вы должны называть меня Джулией. – Она протянула руку в перчатке, держа ее так, как будто Бейли должна была ее поцеловать.

Только Бейли собралась сморозить какую-нибудь глупость, как вмешался Коул:

– Джулия, с удовольствием представляю тебе мисс Бейли Спенсер. Она стала жертвой кораблекрушения возле берега. К счастью, мне удалось подобрать ее до того, как она утонула в волнах. – Бейли распознала в потемневших глазах раздражение, продолжая, он с прищуром смотрел на блондинку. – Мисс Спенсер единственная, кто выжил. Она согласилась побыть нашей гостьей, пока не будут выполнены разные договоренности.

– О, моя дорогая девочка! – Джулия изящно качнула рукой. – Я так и знала, что должно быть разумное объяснение этому ужасному платью! Бедненькая! Вы должны позволить мне одолжить вам что-то приличное.

Если у Бейли и было легкое чувство вины за ложь Коула, оно улетучилось в ту же секунду, как Джулия выдала свое «дорогая». Никогда еще Бейли не была так смущена. Если не за ложь Коула, то за эту «бедненькую» она готова была сгореть со стыда.

– Джулия, в этом нет необходимости. Пока мисс Спенсер живет здесь, я забочусь обо всех ее нуждах, – сказал Коул.

– Коулби Лейтон, ты прекрасно знаешь, что ей нельзя здесь оставаться… с вами обоими. Нет, это совершенно неприлично! Бедная девочка лишилась горничной, нельзя требовать, чтобы она оставалась в Роузгейте без компаньонки. Если кто-нибудь узнает, ее репутация погибнет.

Казалось, Коула ничуть не тронула пропитанная сахаром угроза. Он неподвижно стоял за креслом, прислонившись к подоконнику. Посмотрев на него внимательнее, Бейли расслабилась: ему явно не понравилось то, что он услышал.

Молчание Коула придало ей мужества.

– Спасибо, Джулия. Вы очень щедры, но я уверена, что прекрасно обойдусь тем, что есть. Все равно я скоро уезжаю в Северную Каролину.

– Фу, как плохо! – Джулия надула губки. – Нет, вы не можете сразу уехать, дорогая. Я здесь как раз из-за этого. Чтобы пригласить… вас всех, – она с вымученной улыбкой кивнула Бейли, – на бал в Хейвард-Холл. В следующую субботу.

– Не думаю… – начал Коул.

– Нет-нет! Не говори «нет», Коулби. – Она стремительно подошла к нему. – Если бы я знала, что ты дома, я бы устроила бал в твою честь. Но раз ты здесь, придется тебе считать себя второй по значению причиной бала. Поскольку я уверена, что ты изнываешь от любопытства, в чем состоит первая причина, так и быть, скажу. Никто не узнает до самого бала, но тебя я считаю больше чем другом, – промурлыкала она, погладив Коула по рукаву.

Наступило неловкое молчание. Его нарушил Гриффин. Заметив блеск в его глазах, Бейли приготовилась к какой-то каверзе.

– Но, Джули, ведь тогда будут ревновать другие джентльмены, от наших мест до Уильямсберга! Я слышал, некоторые из них уверены, что они тоже для тебя больше чем друзья.

Бейли чуть не поперхнулась вином.

– Не называй меня так! Ты знаешь, что я этого терпеть не могу. А что касается ревности, то ты прав. Когда я сделаю свое заявление, то ревновать будут несколько человек. И я уверена, что один из них находится в этой комнате. – Для большего эффекта она заговорила тихо, но так, чтобы ее было слышно во всей гостиной. – Может, ты, наконец, придешь в чувство и остановишь меня, пока не поздно? – Она бросила на Коула обольстительный взгляд.

– Ради Бога, не томи. Что это за великая новость? – спросил Гриффин.

– Нет. – Она надула губы и водрузила на голову шляпу. – Я передумала, придется вам подождать. Гриффин, ты всегда умел все испортить. Тебе надо научиться обуздывать свой коварный юмор. Ну, я должна идти. До темноты надо заехать еще в одно место. Коул, дорогой, проводи меня. – Она взяла Коула под руку и повернулась спиной к Бейли и Гриффину.

Гриффин подошел к кушетке, подмигнул Бейли и подал ей руку. Следом за Джулией и Коулом они вышли из гостиной. Джулия стащила Коула вниз по ступенькам, потом притянула к себе его лицо и поцеловала в неприступный рот, что-то прошептала ему на ухо. Насколько Бейли могла понять, он ей не ответил, только попятился к лестнице и посмотрел, как Джулия упорхнула к своей карете.

Она обернулась помахать рукой Гриффину и Бейли и погромче, чтобы слышали слуги, сказала:

– Бейли, дорогая, ты не должна стыдиться того, что потеряла все свои наряды. Я найду тебе прекрасное бальное платье, чтобы не надо было даже подгонять. И пришлю свою горничную, я уверена, она сможет что-то сделать с твоими волосами.

Бейли чуть не лишилась остатков выдержки, но тут заговорил Коул:

– Джулия!

– Да, дорогой? – Она круто обернулась, высокий плюмаж на шляпе задел за круп лошади, та взбрыкнула, махнула хвостом и сбила шляпу с изысканно причесанной головки Джулии. Зеленое творение из шелка и перьев приземлилось точно на теплую кучу свежего конского навоза. Леди Хейвард пронзительно завизжала.

Гриффин и Коул расхохотались. Джулия дымилась от злости, уперев руки в перчатках в крутые бока. Бейли старательно прикрывала рот, на нее вдруг напал кашель, а слуги разбежались поискать себе другие дела. Никто не торопился возвращать шляпку ее хозяйке.

– Не беда, – сказал Коул, ухмыляясь.

– Это была французская шляпка! – крикнула Джулия и топнула ножкой. Кучер спрыгнул с облучка и поднял головной убор. На Коула и Гриффина опять напал смех. Кучер растерянно смотрел, не зная, что делать с погибшей шляпой, и, наконец, протянул хозяйке.

– Олух! Брось ее! Вези меня отсюда! – приказала она, неловко взбираясь в коляску.

Коул подошел к лестнице, где стояли брат и Бейли. На его лице блуждала улыбка. Взяв Бейли за подбородок, он приподнял ее лицо и звонко поцеловал.

– За что? – удивилась она.

– Каждая женщина, сумевшая пережить встречу с Джулией так, как ты, заслуживает по меньшей мере поцелуя.

Она засмеялась. Придерживая ее за спину, Коул повел Бейли в дом. Сзади Гриффин, все еще посмеиваясь, закрывал дверь.

 

Глава 24

– Похоже, нынешний год будет урожайным, – заметил Коул, выезжая из ряда высоких стеблей верхом на коне. Гриффин ждал на утоптанной тропе, сидя на высоком жеребце, нетерпеливо бившем копытом по грязи.

– Да, все превосходно растет. Повезло, что весной было много дождей.

– Я видел отчеты, Грифф. В этом году ты опять ухитрился увеличить доходы, причем без дополнительных вложений. Снимаю шляпу, братишка. Ты лихо управляешь делами.

Гриффин засмеялся:

– Это не более чем выживание, но благодарю за похвалу. Ты проявил интерес впервые за долгие годы. Готов взять все на себя?

– Нет, черт возьми.

– Ты знаешь, что я не обижусь. Это твое право. Я только управлял делами, пока ты… был занят.

– Ты все такой же бескорыстный, благородный болван, каким был в детстве. Ты слишком добр себе во вред, Грифф. Не могу понять, как ты остался таким неиспорченным.

– Меня есть кому защитить. – Гриффин многозначительно посмотрел на Коула. – Тебя некому. Я обязан тебе за такое отношение, брат.

– Это звучит почти смешно, ты не находишь? – Гриффин засмеялся:

– Не почти, а чертовски смешно. А знаешь, что еще смешнее?

– Не догадываюсь, – протянул Коул, подозрительно глянув на брата.

– Кажется, ты раньше меня пойдешь к алтарю.

– Что с тобой?

– Со мной ничего, а вот с тобой определенно что-то происходит, брат. Ты нарушил данное себе обещание, а это на тебя не похоже. Совсем не похоже, – сказал он, улыбаясь, как кот. – Куда катится мир, если человек не может сдержать слово, данное себе! – Он драматично потряс головой.

– Я не прочь задать тебе хорошую трепку, щенок.

– А, но ты давно не практиковался, брат, а я научился отбиваться. К тому же собирается дождь, и я сегодня для разнообразия предпочту не валяться в грязи. Что скажешь?

Коул покачал головой, глядя на настырного братца:

– Я скажу, что жду не дождусь, когда какая-нибудь женщина заставит тебя скрести пол своим колючим языком.

– Боюсь, с тобой это случится раньше. – Гриффин рассмеялся собственному ехидству.

Его смех раздражал Коула не меньше, чем первые тяжелые капли дождя. Ответить он не успел – Гриффин пришпорил коня и галопом поскакал в сторону конюшни. Но Коул и не собирался с ним спорить. В последнее время ему было все труднее сохранять недоверчивость. С каждым новым открытием, которое он делал в отношении Бейли, он все больше понимал, что она не такая, как все.

Обещание он дал, кажется, вечность назад – и не был уверен, что хочет его сдержать.

Через полчаса Коул и Гриффин вышли из конюшни и пошли на кухню просушить чулки и сапоги. Тесса стояла возле каменной раковины и чистила картофель, другая служанка тащила из печи горячий хлеб.

– О, мастер Гриффин, как я рада, что вы вернулись! Мисс Бейли в гостиной, я думаю, вам надо прямо сейчас идти к ней!

– В чем дело, Тесса? – тихо спросил Коул. Пока Коул и Гриффин росли, Тесса хлопотала над ними как клуша, и, став взрослыми, они всегда понимали, когда она в расстроенных чувствах.

– Мисс Бейли говорит, что все хорошо, но выглядит очень встревоженной. Этот джентльмен, что зашел сегодня, – я слышала, как он сказал, что заберет мисс Бейли! Он…

Не дослушав, Коул рванул на себя дверь и кинулся к главному дому. Он вошел через задний вход, неслышно, босиком, завернул за угол, воображая ужасную картину: Дракон душит Бейли огромными руками. Он сломает ей шею раньше, чем Коул их найдет, он убьет ее раньше, чем Коул до них доберется!

Он побежал, разбрызгивая дождевые капли по стенам и мебели. Добежав до гостиной, он резко остановился и влетел в комнату, тяжело дыша и предполагая увидеть своего врага.

– Черт возьми, что здесь происходит? – заорал он – и смутился. Этот человек не мог быть Драконом. Он чуть старше подростка.

– Коул! – Бейли встала, на ее красивом лице отразилось ошеломление, недоверие. Никаких повреждений на ней не было видно, разве что он напугал ее до полусмерти. – Что с тобой?

– Ничего, – сказал Коул, отводя с лица мокрые волосы. – Дождь. Ты кто? – накинулся он на незнакомца, не заботясь о манерах. Он встал перед Бейли, загородив ее собой.

– Ах, Коул, можно поговорить с тобой наедине?

– По-моему, в этом нет необходимости.

«А, так кроткий паренек на диване все-таки умеет разговаривать», – подумал Коул.

– Что здесь происходит? – потребовал ответа Гриффин, врываясь в комнату и держа обеими руками пистолет.

– Гриффин, вы не против? Мне надо поговорить с Коулом, – взмолилась Бейли.

– Нет!

– Нет! – одновременно прокричали Коул и незнакомец.

– Ты его знаешь? – Коул с подозрением смотрел на молодого человека. Незнакомец сверлил его взглядом, расправив плечи, словно готовясь к драке.

– По-моему, Бейли, лучше начать с нас, – сказал Гриффин и подошел к гостю, протягивая руку. – Я Гриффин Лейтон. Это насупленное чудовище – мой брат Коул. Добро пожаловать в Роузгейт.

– Меня зовут Джеймс Фултон. Я приехал забрать Бейли домой, – сказал он, глядя на Коула так, будто тот был гнусным похитителем.

– Вот как? – Коул скрестил руки на груди. – И как ты думаешь прошмыгнуть мимо меня?

– Почему прошмыгнуть?

– Потому что она никуда не пойдет… приятель.

– Вы не можете держать ее против воли. К тому же я привез деньги – первую выплату за вашу помощь на пиратском острове. Скоро у меня будут остальные.

– Она здесь находится не против своей воли.

– По-вашему, сэр, я ошибаюсь? – Джеймс выпятил грудь.

Бейли обошла вокруг Коула, встала перед ним, в глазах горело чувство, которое он не мог определить.

– Пожалуйста, давай поговорим наедине, – прошептала она, стиснув руки. Коул собрался вывести ее из комнаты, но его настиг писклявый голос Джеймса:

– Она мне написала и умоляла приехать и забрать ее от вас. Именно это я и намерен сделать. Бейли, пошли. До отъезда поживем в Уильямсберге. Я не позволю тебе остаться тут ни на минуту.

– Ты не позволишь? – прогремел Коул. – Дай-ка, я кое-что тебе проясню. Бейли не свободна, чтобы ехать с тобой. Она принадлежит мне. Хоть ты уверен, что она с тобой обручена, на самом деле я ее купил на невольничьем рынке в Нью-Провиденсе, и с того момента она моя собственность. Пока я не решу, стоит ли продавать ее тебе, у тебя нет на нее прав. На этом твои дела здесь закончены.

Бейли вырвала руку – до этого Коул не осознавал, что держит ее за руку, настолько был поглощен желанием прогнать этого парня из Роузгейта, как можно дальше от Бейли. Злость и боль жгли ему сердце. Он не мог смириться с тем, что она написала Джеймсу, он думал, она простилась с этой мыслью еще на Лочинваре. Он думал, что она счастлива с ним. Какой же он дурак! Правда была так очевидна сейчас, когда она стояла перед ним, сжав кулаки, с нескрываемой злобой на лице. Она его ненавидела. С ним она просто убивала время, дожидаясь, когда за ней приедет этот мальчик.

Ну и черт с ней! Предательница. И черт с ним самим, что такой тупица. Но пока верх за ним. Он ее владелец, с этим она ничего не поделает. Она никуда не поедет с Джеймсом Фултоном, пока он, Коул, не использует ее, как собирался.

– До обеда побудь в своей комнате, – приказал он Бейли.

Она ахнула и выскочила за дверь. Джеймс брызгал слюной в другом конце комнаты, глядя, как злобная усмешка расползается по лицу Коула. Гриффин молча стоял рядом с Джеймсом и умоляюще смотрел на брата, но тот был слишком зол, чтобы отступать. Он чувствовал себя одураченным и преданным, а с этими чувствами он умел разбираться. Впервые за последнее время он знал, как реагировать.

– Напрасно Бейли не сообщила вам, что я не спешу с ней расстаться. Вы зря проделали долгий путь. Но, по крайней мере, прошу вас пообедать с нами перед тем, как отправитесь восвояси, – холодно предложил Коул.

– Я… я не успел снять жилье, но благодарю за гостеприимство. Я останусь на обед, чтобы мы могли прийти к соглашению. – Было видно, что парень чувствует себя крайне неловко.

Коул посмотрел на брата, потом бросил на Джеймса предупреждающий взгляд и вышел.

Обед тянулся целую вечность. Никогда в жизни Бейли не чувствовала себя так скверно. И так противоречиво. Когда она посылала письмо, она была уверена, что хочет домой, что с Коулом у нее никогда не будет спокойной, безопасной жизни. Она злилась зато, что он заставил ее поверить, что распрощался с планами мести, хотя и признавалась себе, что он никогда ничего похожего не говорил, она сама сделала неверные выводы.

Она сама допустила, чтобы Коул вошел в ее сердце, отдалась ему, а потом и вовсе лишилась рассудка: вообразила, что будет с ним жить – просто потому, что очень этого хотела, а когда он разрушил ее мечты, второпях отправила письмо Джеймсу.

Правильнее всего было сразу же уехать с Джеймсом, как только она его увидела. Мир Коула не для нее – мир ненависти, горечи и разрушения. А она так о нем заботится, что не вынесет, когда его убьют из-за его кровожадности.

Она отпила вина, чтобы успокоиться. Разговор получился вполне цивилизованный благодаря Гриффину, который умел очаровать любого, и Джеймс не стал исключением. Когда друг детства начал распинаться о планах на свадьбу, Бейли едва взглянула на него. Она знала, что никогда не выйдет за него замуж, но объяснение решила отложить до более приватной обстановки. Джеймс говорил так, как будто ничто не препятствовало ему уехать с Бейли, но она слышала жестокие слова Коула так же отчетливо, как церковный звон: он ее не отпустит.

– Джеймс, я… э-э… я не знаю, когда смогу вернуться домой. Мои долги Коулу больше того, что я могу заплатить. Потребуется время…

– Ты свободна уехать, Бейли, – резко и холодно прервал Коул.

– Простите?

– Я решил, что завтра ты с Джеймсом уедешь.

Даже если бы он ее ударил, и то не мог бы поразить больше.

– Завтра?

– Что тут удивительного? Капитан Лейтон согласился простить твой долг. Мы сможем пожениться, как только приедем домой. Я понимаю, как тяжело тебе было потерять Адама и отца, так что чем скорее мы поженимся, тем лучше.

Бейли посмотрела на каменное лицо Коула, потом на Гриффина, который вилкой выковыривал малину из торта. Джеймс не замечал траурного настроения участников обеда и без умолку болтал за десертом и кофе. Бейли мало ела, не прикоснулась к торту, она старалась понять, что произошло между Коулом и Джеймсом за время ее отсутствия. Или хотя бы такую простую вещь: Коул был непреклонен в том, что воспользуется ею для поисков Дракона – почему он сейчас передумал?

– Появились известия о Драконе? – спросила она. Коул не ответил.

– Этого бандита ловит весь Бофорт, – сказал. Джеймс. – Теперь поимка пирата – всего лишь вопрос времени. Бейли, ничего не бойся, я тебя защищу. Думаю, мне пора. Завтра я за тобой заеду с самого утра.

– Джеймс, вам нет необходимости уезжать, пожалуйста, будьте нашим гостем на эту ночь, – сказал Гриффин. – До Уильямсберга далеко даже по реке.

У Бейли встал ком в горле. Она посмотрела на Коула, от его взгляда ей стало холодно. Так он смотрел только в первый день, когда она напала на него, а он пригвоздил ее к палубе.

– Оставайтесь. Тогда утром не будет задержки с отъездом, – добавил Коул, не отрывая глаз от Джеймса.

В тяжелой тишине послышался кашель Гриффина – он старался отвлечь внимание от ругательства, сорвавшегося с губ Бейли. Она резко встала, отшвырнула салфетку и вышла, на прощание выпустив злость:

– Если б можно было ехать в темноте, я бы с радостью отправилась сейчас же, но, к сожалению, придется ждать утра. Доброй ночи, Гриффин. Я никогда не забуду вашу доброту. Спасибо.

Джеймс пошел проводить ее до двери, неловко поцеловал руку.

– Отдохни как следует. Я с нетерпением буду ждать завтрашнего дня.

– Как и я. – Она резанула взглядом Коула, который в молчаливом тосте приподнял бокал с вином.

Бейли развернулась и кинулась бежать вверх по лестнице, пока не рассеялась злость и она не выставила себя перед всеми полной дурой.

Бейли захлопнула дверь спальни и дала волю слезам, которые душили ее все время обеда. Какая же она дура! Опять размякла! Неужели она так ничему и не научилась? Месть для него всегда будет значить больше, чем она! Почему она никак не усвоит это своей тупой головой? Почему позволила себе надеяться, что он изгонит ненависть из души и заменит ее любовью?

– Идиотка! – шипела она, молотя кулаком по подушке. Потом спрыгнула с кровати, вытерла слезы и стала собирать свои немногочисленные пожитки.

Но зачем было трудиться проводить с ней так много времени в Роузгейте? Зачем все эти пожатия рук, поцелуи? Зачем каждый вечер он сидел с ней на террасе, глядя на звезды и слушая трели цикад? Зачем каждую ночь он стучался к ней в дверь и спрашивал, не надо ли ей чего-нибудь?

Что означали все эти знаки внимания?

И самое важное – почему вдруг он оборвал единственную ниточку связывавшую его с тем, чего он желал больше жизни?

– Не может быть! – выдохнула она.

Она ошиблась, полагая, что он может ее отпустить. Теперь она понимала, что он будет держать ее столько, сколько ему надо, она связана этими нелепыми бумагами, в которых говорится, что она его собственность, и он сказал, что ничто на свете не может отменить этот факт. Как именно он решит ее использовать, еще вопрос, но она точно знала, что он не упустит такую возможность.

Он что-то задумал, она чувствовала это так же ясно, как мурашки у себя на руках.

Она расхаживала по комнате, пока часы внизу не пробили час. Она переоделась в ночную рубашку, села к туалетному столику и расчесала волосы, глядя на свое отражение с красными от слез глазами. Бесполезно. Сколько бы она ни билась, ей не изменить Коула. И несмотря на доводы рассудка, она твердо знала, что и не хочет его менять. В нем столько упрямой решимости, которой она восхищается, столько мрачного своеобразия, которое она научилась ценить. Отбросив изъяны, она узнала его с другой стороны, а он даже не знает, что показал ей. Таков Коулби Лейтон, которого она полюбила.

Вот она, правда. Бейли смотрела в голубые, мокрые от слез глаза и видела в своем лице то, что отрицала долгое время: она его любит.

Она любит Коула больше всего на свете. Она слишком много страдала от потерь, ее сердце не выдержит, если придется потерять и его. Больше всего, даже ценой своей жизни, Коул хочет выследить Дракона, и она не может просить его отказаться от мести ради нее.

Значит, ей придется уехать.

Сейчас она не будет думать о будущем. Она подумает об этом потом, когда тепло в душе сменится холодом, когда потускнеет память о Коуле.

Бейли потерла глаза, сделала несколько успокоительных вдохов, последний раз провела щеткой по волосам и забралась на кровать. Она была измучена, но спать не хотела. Это была ее последняя ночь под одной крышей с мужчиной, которого она любила, и хоть она знала, что это неправильно, она хотела, чтобы ночь продолжалась вечно.

У Коула раскалывалась голова от мыслей о Бейли. И все равно он не мог забыть о ней. Вечером он напился, но, по крайней мере, сохранил достаточно рассудка, чтобы дождаться, когда этот Фултон вернется, и до того не утонуть в бутылке. Гриффин оставался с ним, но был слишком трезв, от него не было пользы. Его попытки уладить жизнь Коула так его раздражали, что он чуть не дал ему пинка под зад, но, к счастью, видя его настроение, Грифф ушел до того, как это случилось. Тогда Коул закрылся в кабинете с бутылкой виски, провел ночь в кожаном кресле, и под утро полупустая бутылка упала на персидский ковер.

Коул со стоном встал, разминая затекшие мышцы, подошел к окну. Закрываясь рукой от света, задернул темно-зеленые шторы, вернулся к креслу и провалился в него, потирая виски в надежде прекратить головную боль.

Ожили часы в холле, пробили семь раз.

Они должны были уехать на рассвете.

Она уехала.

Он поднял с пола бутылку и приложился к ней. От запаха виски желудок съежился, но Коул все равно сделал глоток и сморщился. Боль в голове несколько утихла, но память осталась нетронутой.

Сколько ему придется выпить, чтобы забыть о ней? Или он раньше умрет? Вряд ли, но все же нельзя дать этому случиться. У него есть ради чего жить. Ради мести. Он не может умереть, пока не отомстит. Для него это было главным всю жизнь.

Но теперь месть почему-то не казалась ему такой уж важной.

Бейли уехала, а он и понятия не имел, как будет себя после этого чувствовать. У него не было причин это знать. Он мог держать ее при себе на замечательно логичном основании: она его собственность, и все, и никаких эмоций.

Так было до вчерашнего дня, когда он согласился отпустить ее с Джеймсом. Он не отдавал себе отчета почему, просто что-то в зелено-голубых глазах его тронуло, он почувствовал, что неправильно будет удерживать ее. Она прошла через ад – и страдала не только от рук Дракона, отчасти Коул сам был причиной ее несчастий. Но он считал, что она все же стала счастливой. Неужели он ошибался и она не чувствовала той же легкости, что и он, когда они занимались любовью?

Конечно, он ошибся. Ошибся уже в том, что овладел ею. Она была невинна… и хранила себя для друга детства. Коул тогда выздоравливал после ранения, он воспользовался ее добротой, ее отзывчивостью. От него она получила первую физическую ласку после смерти семьи и потому уцепилась за него. Она позволила ему заняться с ней любовью, но если бы он не держал ее у себя против воли, она бы не поддалась. Она бы вернулась к себе в Бофорт и вышла замуж за молодого человека, который никогда не обращался с ней так грубо, как Коул.

Коул встал, сбросил сапоги и принялся расхаживать по комнате. Он чувствовал себя как зверь в клетке, который рвется на свободу. Но Коул жаждал вовсе не свободы, и пока ходил и алкоголь выветривался из головы, он начал понимать, чего хочет. Да, он хочет мести. Да, он обещал восстановить честь семьи. Он нестерпимо этого хочет. И все же есть то, чего он желает еще больше.

Бейли.

Но, зная, что она будет несчастна с ним, он ее отпустил. Он знал, что никогда больше ее не увидит. Теперь уже ничего не изменить. Он признал, что с Джеймсом ей будет лучше, а он… он будет выполнять обещание, данное убитому отцу.

– К черту ее! – прорычал Коул и швырнул пустую бутылку в дубовую дверь. Она разбилась, звон осколков вызвал острую боль в голове. Коул зажмурился, прижал ладони к глазам, дожидаясь, пока боль утихнет.

Открыв глаза, он увидел привидение и моргнул. Он моргал, тряс головой, стонал, но видение не исчезало.

– Ты пьян! – Несмотря на обвинительный тон, ее голос был бальзамом для души.

Бейли вошла в комнату, осторожно переступила через лужу виски и осколки стекла и закрыла дверь. Она была прекрасна, как весеннее утро. Золотисто-рыжие волосы были забраны назад, короткие пряди падали на прелестное лицо. На ней было синее платье, и глаза сверкали, как океанская глубина.

– Ты здесь, – сказал он севшим голосом.

– Да, я здесь. – То ли ее подвел голос, то ли у него со слухом не в порядке.

– Я думал, к этому времени ты должна была уехать уже далеко. Когда вы поедете?

– Я не поеду, – сказала она и сложила руки на груди, словно защищаясь.

Кажется, все-таки ему изменяет слух. Это становилось невыносимо. Коул пошел к письменному столу и плюхнулся в кресло, ожидая, что, когда поднимет глаза, видение исчезнет.

Она по-прежнему оставалась на месте.

– Очевидно, сейчас не время для разговоров, ты напился до полного идиотизма. Я зайду позже.

– Нет! Нет, останься. Просто я… У меня болит голова, но я способен разговаривать. Ты что-то сказала насчет того, что не уедешь…

Бейли прикусила губу и кивнула.

– Что ты об этом думаешь?

– Что я думаю? – Он понял, что это не видение, а Бейли из плоти и крови. Но это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, он не заслуживает того, чтобы она стояла перед ним. – Я думаю, что ты совершаешь ошибку.

Она опустила голову, но он успел заметить в ее глазах страдание. Коул ненавидел себя за трусость, из-за которой не мог сказать то, что хотел.

– Я тебя отпускаю потому что не буду использовать для поисков Дракона. Ты мне ничем не обязана. Твой долг оплачен с избытком.

– Я осталась не из-за долга. Я осталась, потому что не могу от тебя уйти. Осталась из-за того чувства, которое к тебе испытываю. – Бейли бессильно опустила руки, по щеке скатилась одинокая слеза.

Коул все еще чувствовал себя трусом, но в душе шевельнулась надежда. Ее слова осветили темноту, в которую он заключил душу на долгие годы. Он не знал, что делать. Но в одном был твердо уверен – ему дается второй шанс, и он не даст ей повода снова уйти от него.

– Что же это за чувство? – тихо спросил он, взял ее за руку и подтянул к себе.

– Я тебя люблю, – прошептала она. Глаза у нее сияли. – Ты не тот холодный, жестокий, пустой человек, каким я тебя считала при первой встрече. Ты прекрасный человек. Как бы ты ни старился спрятать свою лучшую часть… я ее всегда видела.

– Скажи еще раз. – Он услышал мольбу в своем голосе, ну и наплевать!

– Я тебя люблю, Коул. Я не могу уехать с Джеймсом. Я не хочу выходить за него замуж, никогда не хотела. Я знаю, что ты не разделяешь моих чувств, что ж… не важно. Только, пожалуйста, не отсылай меня…

– Все не так, Бейли! – Коул не дал ей закончить, рывком посадил к себе на колени, увидел дрожащую улыбку и поцеловал. Когда Бейли приоткрыла губы и застонала, он подумал, что умрет от желания.

– Ты… ты не отошлешь меня? – спросила она в промежутках между жаркими поцелуями.

– Ни за что!

Ответ воспламенил ее, Коул почувствовал, как напряглось ее тело. Она дернула завязки нижней рубашки, открыла груди его жадным поцелуям.

– Коул, прошу тебя…

Этого было более чем достаточно. Он осыпал ее поцелуями, она нетерпеливо дернула пояс бриджей, и он их быстро расстегнул. Она встала, он схватил ее за бедра, повернул к себе спиной и поднял юбки…

Она настоящая. Она здесь.

И она его.

 

Глава 25

– Я никогда не была на балу, – сказала Бейли, идя под руку с Коулом на завтрак в столовую.

– Я знаю, голубка, ты пару раз мне говорила, – съязвил Коул и сжал ей руку. Бейли притворно надулась и выскользнула, чтобы обняться с Джеймсом.

– Доброе утро, Джеймс. Еще раз спасибо за то, что отнесся с пониманием. Ты знаешь, как ты важен для меня, я не хотела бы тебя обидеть, – добавила она ему на ухо. Потом громче: – Я очень рада, что ты решил остаться на бал. У тебя есть что надеть?

Джеймс кивнул и воровато взглянул на Коула; того, кажется, не смущало их изъявление симпатий.

– Всем доброе утро, – объявил Гриффин, входи в комнату, на ходу прихватив с буфета толстый кусок колбасы. Тесса сурово посмотрела на него и отогнала, чтобы он не мешал накрывать на стол. – Бейли, сегодня на балу Джеймс будет привлекать все женские взоры. Конечно, парень, как можно пропустить мой фантастический зеленый фрак? – Гриффин дружески хлопнул Джеймса по плечу и уселся во главе стола.

Джеймс улыбнулся:

– Спасибо за то, что одолжили мне фрак, Гриффин, и за гостеприимство, и зато, что включили меня в ваши планы на вечер. Заранее извиняюсь, я не хочу проявить неуважение, но должен сказать. – Он посмотрел на Бейли: – Если ты передумала и хочешь вернуться домой, не стесняйся, скажи. Даю слово, я не стал бы подталкивать тебя опять передумать, но Бофорт – твой дом, и я хочу, чтобы тебе было удобно туда вернуться, в качестве моей жены или просто так. – После этого он посмотрел на. Коула: – Я не имел в виду вас задеть, сэр. Мы с Бейли знаем друг друга всю жизнь, я хочу, чтобы ей было хорошо.

Коул проглотил кусок ветчины и покачал головой:

– Незачем извиняться, Джеймс. Мне было бы неприятно, если бы вы не заботились о ее интересах. Но коль это не так, никаких обид. Бейли знает, что вольна уехать, если захочет.

– Джентльмены, хватит говорить обо мне так, как будто я мешок зерна. Я могу говорить сама за себя, и верите вы или нет, могу еще и подумать о себе. Я признательна вам обоим за заботу, за то, что вы желаете мне самого лучшего, а также признательна, что вы приняли мое решение с легким сердцем. – Бейли посмотрела на Джеймса и сердечно улыбнулась.

Он помялся, но она подбодрила его улыбкой, и он улыбнулся в ответ и стал нагружать на свою тарелку яйца и ветчину. Атмосфера в комнате разрядилась, начали вспоминать смешные истории из детства, заговорили об урожае и предстоящем вечере в Хейвард-Холле.

Все утро Бейли пребывала в приятном возбуждении. Она собрала яйца из-под кур, прополола и нарвала зелень в огороде, научилась сбивать масло в огромной деревянной бочке – хотя руки отваливались еще до того, как сливки превратились в масло. Остаток пахты отнесла на кухню, чтобы Тесса использовала его при выпечке. Одна из девушек, работавшая прядильщицей, недавно родила, и Бейли пошла навестить мать и новорожденного.

Когда она вышла из хижины, было за полдень. Она примет холодную ванну и постарается поспать, хотя вряд ли это удастся. От счастья Бейли хихикала, не могла дождаться вечера, когда будет танцевать в объятиях Коула, когда наденет ослепительное платье, которое он ей купил в Уильямсберге вскоре после того, как их пригласила Джулия. Он сказал Бейли, что она будет прекрасна в любом наряде или без оного, но заслуживает иметь такое платье, чтобы Джулия позеленела от зависти. Бейли покраснела как помидор, хотя комплимент согрел ей сердце. Софи подшила подол, кроме этого, ничего не пришлось подгонять, готовое платье от лондонского портного сидело идеально. Оживленная служанка все утро ахала над платьем, сказала, что в колониях готовые платья – большая редкость и они очень дорого стоят.

Бейли вошла в дом и словно поплыла по лестнице, мечтая о своем первом бале.

Коул замер, не в силах ни двинуться вперед, ни выйти из комнаты, в которой, сколько он себя помнил, жили родители. Он вошел сюда с определенной целью, но цель сразу была забыта, как только он оглядел спальню, где из каждого угла к нему слетались воспоминания. Обстановка изменилась, но он помнил ее такой, какой она была, когда он ворвался к умирающей матери и услышал ее последний шепот – мольбу о прощении. У Коула сжалось сердце, он повернулся, чтобы уйти, но в дверях столкнулся с младшим братом.

– Мне зайти попозже? – спросил Гриффин, упираясь рукой в дверной косяк.

– Нет, конечно, нет. Я просто зашел…

– Ты не против, что я тут все изменил? Я подумал, что, если ее обновлю, мне будет легче вспоминать более счастливые времена.

Коул задумчиво кивнул:

– Я не догадывался, что на тебя все это так подействует.

– Знаешь ли, она предала не только тебя и отца.

– Знаю, – тихо согласился Коул.

– Мне пришлось искать способ примириться с этим – мне некуда было бежать. Я не мог допустить разрушения Роузгейта, отцу было бы тяжело это видеть.

– Понимаю, Грифф. Ты все сделал правильно. Это я не понял, каково тебе, и уехал. Бросил тебя, извини.

Гриффин пожал плечами и вошел в комнату, на лице опять появилась привычная ухмылка.

– Черт, и как это я обходился без поучений большого брата и без трепки за уши, когда я надоедал, волочась повсюду за тобой?

– Господи, я не драл тебя за уши с твоих двенадцати лет. Не пора ли забыть, Лягушонок?

Гриффин засмеялся и сел на кровать.

– Только если ты забудешь это прозвище. Идет?

– Идет, – засмеялся Коул. – Мне нравится, как ты тут все устроил. Раньше было мрачновато.

– Спасибо. Я подумал, что надо бы оживить эту комнату, чтобы, когда тут появится прелестная леди, на нее можно было бы смотреть при ярком свете.

– О, вот как? Ты имеешь в виду какую-то конкретную леди?

Гриффин, смеясь, покачал головой:

– Нет-нет. Только в последние две недели, глядя на тебя, стал об этом задумываться.

– Лучше пусть твои мысли не относятся к Бейли, или пострадают не только твои большие уши.

– Я еле жив от страха, большой брат. Может, сделаешь что-нибудь стоящее, чтобы удержать ее, чтобы тебе не пришлось беспокоиться обо мне или Джеймсе?

– Вообще-то я за этим и пришел.

Под вопросительным взглядом Гриффина Коул залез в карман, вынул маленький кожаный мешочек и высыпал его содержимое в ладонь Гриффу. Гриффин уставился на большой граненый грушевидный камень цвета моря, окружающего Лочинвар.

– Купил в Нью-Провиденсе у приятеля-пирата. Не смотри так, когда покупал, я не знал, что буду с ним делать. Черт, тогда я считал – пусть благодарит судьбу, что я ее спас, не хватало еще дарить подарки.

– Полагаю, его цвет тебе кое-что напоминает, – скривился Гриффин.

– Прекрати, я еще не забыл, как тебя лупить, – пригрозил Коул.

– Все же я не понимаю, что ты здесь ищешь?

– В Уильямсберге я вставил камень в оправу и думал его повесить, как кулон, на мамино жемчужное ожерелье. Надеюсь, Бейли он понравится. Так сказать, послужит моей цели.

– Хм… Собрался сегодня сделать предложение?

Коул посмотрел на брата.

– Никто не любит умников, и не зря.

Гриффин засмеялся и встал с кровати, подошел к высокому бюро в углу комнаты, открыл дверцы, вынул из ящичка резную шкатулку и поставил на прикроватный столик. Открыв шкатулку, Коул и Гриффин смотрели на лежащие в ней украшения и вспоминали мать.

– Вот оно. – Гриффин вынул короткую нитку розовых, светящихся жемчугов. Взяв кулон цвета морской волны, он прикрепил его посредине и протянул Коулу. – На ней будет хорошо смотреться. – Коул задумчиво кивнул. – Бейли на нее не похожа, ты же понимаешь.

– Понимаю. Я привык думать, что все женщины похожи на нашу мать, кто больше, кто меньше, Я знал много таких, которые лгут, чтобы получить желаемое… Я стал думать, что это присуще всем женщинам. – Он смущенно хохотнул. Бейли не такая, и никогда не была такой, но, ослепленный недоверием и горечью, он так долго не видел, какая она, что чуть ее не потерял. Коул ужасался, думая, как близок был к тому, чтобы ее потерять. Но такое больше не повторится.

– Похоже, сегодня будет незабываемая ночь, брат. Я с восторгом жду реакции Джулии на счастливое известие.

Предсказание Гриффина вернуло Коула на землю.

– Нет, пусть это пока останется между нами. Понял? Я серьезно. На то есть причины.

– От меня никто не услышит ни слова, клянусь, – пообещал Гриффин. – А теперь, может, пойдешь и вымоешься? Бейли очень любит лошадей, но едва ли она будет рада, что от тебя пахнет, как от Максимилиана, когда ты ей задашь свой великий вопрос. Иди прими ванну.

Коул скорчил ему рожу, положил колье в мешочек и первым пошел к двери. В коридоре подождал его и бросил через плечо:

– Кстати, Лягушонок, я рассчитываю, что сегодня ты весь вечер будешь танцевать с Джулией.

Он ушел, а ему вдогонку понеслись пылкие ругательства.

Бейли стояла перед высоким овальным зеркалом и поправляла непослушный завиток. Он не желал лежать смирно, даже после вмешательства Софи, и Бейли отвела руку девушки и заложила прядь за ухо.

– Вот так, видишь? Никто не заметит один маленький завиток. Ты проделала отличную работу, Софи. Я и подумать не могла, что у тебя такой талант. Большое спасибо!

Софи просияла от гордости.

– Не стоит, мисс Бейли. Мне давно не приходилось причесывать леди. Обычно мисс Кэтрин давала мне ее причесать, вот я и научилась. Ох, мисс Бейли, вы самая красивая дама, которую я видела. Хорошенько повеселитесь на балу.

– Надеюсь, Софи. Хотя, по правде говоря, я немного нервничаю. Никто из дам в Бофорте в подметки не годится Джулии Хейвард. Она такая красивая. – Бейли вздохнула.

Софи покачала головой – она явно была другого мнения. Бейли улыбнулась горничной.

– Я понимаю, с ней трудновато, но я не дам ей испортить мне вечер. Буду танцевать до упаду и уделять внимание только одному человеку.

Они засмеялись. Бейли повертелась перед зеркалом, любуясь блеском шелковой юбки в лучах свечей.

– Не помешал?

Бейли ахнула – они забыли закрыть дверь после того, как Софи выходила за шпильками. Коул заполнил собой дверной проем. На нем был синий камзол и бриджи, темно-золотой жилет с вышитыми гроздьями зеленого и бордового винограда. Белый галстук придавал загорелому лицу особую мужественность. Как всегда, он был без парика, не-напудренные темные волосы были скреплены на затылке. Костюм довершали тонкие темные чулки и блестящие туфли. Никогда ей не привыкнуть к его красоте, независимо оттого, одет ли он как джентльмен или как суровый капитан – охотник за пиратами.

– Нет, конечно. Я опаздываю? Пора ехать? – Коул вошел.

– Волнуешься, голубка? Ничего, скоро поедем. Есть еще несколько минут. Я хотел с тобой поговорить.

Бейли еще раз поблагодарила Софи и отпустила ее на весь вечер.

– Пойдем вниз?

– Нет, лучше здесь. Сядь. – Он за руку отвел ее к креслу возле камина и сел сам. – Я и вообразить не мог, что в этом платье ты будешь так очаровательна.

– Спасибо. – Бейли почему-то запаниковала – наверное, потому что Коул заметно нервничал, а она к такому не привыкла. Она молилась, чтобы не случилось ничего плохого.

– Я хочу кое о чем спросить, но ты не отвечай мне до полуночи, я хочу, чтобы ты хорошенько подумала. Что бы ты ни решила, знай, что тебе никогда не придется тревожиться о своем благосостоянии.

– Коул, в чем дело? Ты меня пугаешь. – Он улыбнулся:

– Я не хотел. Мне раньше не приходилось этого делать, я думал, никогда и не придется, так что не удивляйся, если что не так.

– Коул! – У Бейли бешено забилось сердце. Не может быть… Неужели он действительно…

– Я прошу тебя быть моей женой.

Действительно делает ей предложение! Бейли задохнулась. Она не могла поверить. Коулби Лейтон попросил ее выйти за него замуж. Она не смогла бы ответить, даже если бы он этого хотел.

– Да, и у меня кое-что для тебя есть. – Он вынул из жилетного кармана мешочек и отдал ей.

Бейли заглянула в него, вынула ожерелье и ахнула. Огромный голубой камень был необыкновенного оттенка, она такого никогда не видела.

– О, Коул, какая красота! Он цветом похож на океан, окружающий Лочинвар.

– Он похож на твои глаза.

Бейли не думала, что можно быть счастливее. Коул встал, надел на нее ожерелье и нежно поцеловал в шею.

– Почему я должна ждать, чтобы ответить?

– Потому что я тот же самый, каким был, когда мы встретились. Ты меня немного изменила, это правда, но во мне осталась часть, которая не даст прошлому уйти, пока я его не исправлю. Пока не найду Дракона. Я буду искать его, пока не найду, займет ли это год или двадцать лет. А когда найду, будет борьба не на жизнь, а на смерть – его или мою. – Он встал на колено, взял ее дрожащие руки и продолжал: – Если ты согласна стать моей женой, ты должна это принять… И позволить мне делать то, что я считаю нужным, чтобы отомстить за смерть отца. Я в этом поклялся, я не могу изменить слову. Даже ради тебя.

Она наклонилась и поцеловала его. По щеке сползла слеза. Как можно с высот счастья рухнуть в такую пустоту?! В голове завертелись мысли: пожалуй, это хорошо, что Джеймс еще здесь. После бала он уедет и возьмет ее с собой без всяких обязательств на будущее. Она опустила голову, не в силах видеть надежду в глазах Коула.

Коул встал. Она неохотно выпустила его руки. У нее разрывалось сердце, радость и надежду затмили мрачные события, которые ей сулило будущее. Коул взял камень, висевший у нее на груди, потер его между пальцами. Глаза были темные, грозовые, но голос легкий:

– Я не хотел тебя расстраивать. Я надеялся, что мой подарок заставит тебя улыбнуться.

– Мне очень нравится твой подарок, ничего красивее я в жизни не видела. Спасибо, – сказала Бейли и положила руку на его пальцы, задержавшиеся на кулоне. – Ты вообще-то собираешься везти меня на бал или нет? Я жду не дождусь, – сказала она как можно веселее. Отбросив все эмоции, она подала руку Коулу, он помог ей встать и повел к выходу.

К тому времени как они подъехали к Хейвард-Холлу, Бейли уже чувствовала себя лучше. Гриффин развлекал компанию историями о Коуле и Джулии и о наиболее эксцентричных гостях. Кучер остановился позади двух карет, стоявших перед домом, Бейли отодвинула занавеску и выглянула в окно. Из высоких окон и открытых дверей лился свет от сотен свечей в хрустальных люстрах.

Они вошли в кирпичный дом, где их встретили счастливые гости, радовавшиеся встрече с Коулби Лейтоном, которого не видели многие годы. Все с любопытством поглядывали на Бейли, ее история распространилась так быстро, как только позволил язычок Джулии. После множества новых знакомств и возобновления старых Гриффин повел Джеймса к буфету, Коул Бейли – в бальный зал. Как только они вошли, Джулия ринулась им навстречу. В темно-голубом платье с серебряными прожилками на лифе и рукавах она была более красивой – и более угрожающей, чем помнила Бейли. Она так высоко держала голову, что, наверное, это было неудобно, не говоря уж о парике, Бейли казалось невероятным, как можно удержать на голове такую напудренную тяжесть. Лицо у нее тоже было напудрено, Бейли это казалось излишним, хотя она не могла отрицать, что эта высокая женщина красива, несмотря на все странности.

– Дорогой! Я уже готова была рассердиться, что ты опаздываешь, – объявила она и потащила Коула за руку. – Ты выглядишь восхитительно, дорогой, впрочем, как всегда.

Коул оглянулся на Бейли с таким видом, будто съел кислое яблоко. Она улыбнулась и подмигнула ему, что не укрылось от глаз Джулии.

– Ах да, Бейли, рада снова вас видеть! Извините, я все-таки не смогла расстаться со своей горничной, но вижу, что вы раздобыли себе платье. Неплохо выглядите. Идите сюда, я умираю от желания кое с кем вас познакомить и сообщить свою новость, дорогой.

Джулия быстро пробиралась сквозь толпу, Бейли с трудом за ней поспевала. Неожиданно путь ей преградил веселый молодой человек, он представился и пожелал выслушать все о ней, потом пустился в длинную историю своей жизни вплоть до настоящего момента. Бейли потеряла Коула из виду и не могла отыскать Гриффина или Джеймса среди напудренных голов, так что она приняла руку молодого человека и вскоре сидела на мягкой скамье и слушала говорливого компаньона.

* * *

Коул скрипнул зубами и попытался ослабить мертвую хватку Джулии. Он видел, что на другом конце зала Бейли поглощена беседой с франтоватым молодым человеком, которого он от нее оттащит, как только освободится от Джулии. А до тех пор придется быть вежливым. Они подошли к мужчине, почти такому же высокому, как Коул, в черном костюме и жилете, расшитом серебром. На мужчине был длинный напудренный парик, лицо тоже было слегка припудрено; по темной щетине на подбородке Коул понял, что волосы у мужчины темные. Было что-то аристократичное в том, как он держался, как посмотрел на Коула, словно считал себя лучше, чем он, и Коул его сразу невзлюбил. Значит, это гость Джулии? Подходящая пара.

– Коул, дорогой, хочу познакомить тебя со своим женихом. Эдвин Манро, из Лондона. Эдвин, это тот человек, о котором я тебе рассказывала, – Коулби Лейтон. Наши родители были соседями еще до нашего рождения. Я привыкла к мысли, что нам суждено пожениться. – Она засмеялась, холодно, жестко, невесело. – Но конечно, это было до того, как я встретила тебя, любовь моя. – Она гладила Эдвина по руке, пока тот не протянул руку Коулу, едва заметно пожав плечами.

– Да-да, Джулия, я помню, ты упоминала о мистере Лейтоне. Рад познакомиться, сэр.

– Вообще-то капитан.

– Ах да! Вспомнил. Вы тот, кто посвятил свою жизнь блужданию по морям в поисках какого-то пирата, правильно?

Коул проигнорировал ехидный тон.

– Правильно.

– Змея, Гадюка – как там его, любимая?

– Дракон, – подсказала Джулия, радуясь возможности посплетничать. – Я тебе говорила, он соблазнил мать Коула…

– Довольно, Джули! – прорычал Коул. Он назвал ее ненавистным детским именем, и это заставило ее раздраженно захлопнуть рот.

– Помню. Истинная трагедия, старик. Печально слышать. Я уверен, вам удастся привлечь негодяя к суду. Сколько вы его уже ищете? – спросил он, стряхивая с рукава невидимую пылинку.

Коул не ответил, прищурился, удивляясь его интересу.

– Пять лет, но я же тебе это говорила, любовь моя. Неужели ты забыл?

– Когда вы прибыли в колонии, мистер Манро? – спросил Коул, принимая бокал шампанского у проходящего мимо официанта.

– Совсем недавно. Мне повезло познакомиться с этой очаровательной леди у друзей в Лондоне, и мы мгновенно полюбили друг друга. Я бы сразу на ней женился, но Джулия хотела, чтобы свадьба была в ее любимом Хейвард-Холле. Мы вернемся в Англию будущей весной.

– Джулия хотела провести свадьбу здесь? – спросил Коул, изобразив замешательство.

– Да, а что в этом странного?

– Полагаю, ничего. Просто я думал, что на этот раз она захотела бы сыграть свадьбу где-нибудь в другом месте.

Джулия поперхнулась, потом глотнула шампанского, промокнула губы кружевным платочком.

– Коул, неужели необходимо быть таким неделикатным, дорогой? Мы с Эдвином влюбились так неожиданно, что не было времени планировать свадьбу в Лондоне и одновременно устраивать мои дела здесь. К тому же я уверена, что мой прежний муж желал бы мне счастья, и я не хотела справлять свадьбу без всех моих друзей. Уверена, что ты это понимаешь, – выпалила она, но в мгновение ока взяла себя в руки. – К тому же ты бы ужасно разволновался, если б я сбежала в Англию не простившись. Мы же были как одна семья, – промурлыкала она.

– Действительно, – мирно ответил Коул. Что-то в этой ситуации его смущало, он не понимал что. Но он не собирался и дальше тратить на нее время, его не интересовали любовные дела Джулии. Она взрослая женщина, имела одного богатого старого мужа, теперь, кажется, получит богатого молодого. Что его интересовало, так это найти Бейли. – Мои самые искренние поздравления вам обоим. Мы еще поговорим, но сейчас я должен найти…

– Коул!

– Это Лейтон, будь я проклят!

Подошли двое мужчин и после обмена любезностями потащили Коула в библиотеку выкурить по сигаре. Коул, ворча, пошел с ними, он хотел найти Бейли, но был рад случаю избавиться от Джулии и ее самодовольного англичанина. Выходя из зала, он мельком увидел Бейли. Она стояла среди небольшого кружка женщин-ровесниц, болтала и смеялась. Ее улыбка освещала не только лицо – весь зал, и у него забилось сердце. Ничего он не хотел так, как подойти к ней, но после его предложения о браке она имела право побыть какое-то время без него. Он оставит ее не надолго – пока выкурит сигару и возобновит знакомство с Филиппом Болдуином и Рандольфом Тернером.

 

Глава 26

У Бейли от шампанского приятно кружилась голова, но в зале становилось слишком душно, и она извинилась перед компанией, сказав, что пойдет на воздух.

– О, прекрасная мысль, я пойду с вами, дорогая!

Бейли с радостью приняла компанию молодой миссис Камерон, которая по дороге насмешливо причитала:

– Ох уж эти мужчины! Нет, в самом деле, мы целый год ждем роскошного бала вроде этого, а они набиваются в малюсенькую комнату и коптят небо своими ужасными сигарами. Уф! Они, видимо, считают, что мы будем танцевать друге дружкой. – Она весело рассмеялась.

– Должна вас поправить, Марта: я пока танцевала только один раз, а обещала танцевать, пока не заболят ноги, – отозвалась Бейли.

Марта засмеялась и взяла ее под руку. Женщины вышли на террасу. Здесь было не прохладнее, но, по крайней мере, они избавились от толчеи и от жара свечей. По краям террасы горели факелы, на небольшом расстоянии от нее была прелестная садовая решетка, окруженная дюжиной розовых кустов, усыпанных цветами. Несколько парочек стояли или сидели на лавках, пили пунш или шампанское и тихо переговаривались. Бейли наслаждалась остроумной болтовней Марты. Вскоре из дома донеслась веселая музыка, музыканты опять заиграли, и парочки ушли танцевать.

– О, у меня ноги просто не стоят на месте, я должна вытащить Стюарта. Хотите, пойдем вместе, вы уведете Коула?

– Я немного побуду одна. Хочу, чтобы шампанское выветрилось из головы. Ступайте, со мной все будет в порядке.

– Тогда увидимся в зале! – ответила Марта и поспешила в дом, прошуршав желтой тафтой.

Боковым зрением Бейли заметила какое-то движение и повернулась к приближавшемуся мужчине.

– Добрый вечер, – поздоровался он.

– Добрый вечер, сэр, – ответила Бейли. Мужчина был очень хорошо одет, все черное, кроме серебряного жилета и абсолютно белого от пудры парика.

– Позвольте представиться. Я Эдвин Манро. – Он коротко наклонил голову, кланяясь.

Бейли никогда не встречала подобных сдержанных манер, но подумала, что, наверное, так ведут себя истинные джентльмены. Она тут же решила, что предпочитает грубость Коула. Она не успела ответить, как он заговорил, опустив глаза с ее лица на кулон:

– Какой прелестный кулон, мадам. Никогда такого не видел, очень необычный. Что это? – спросил он, очарованный роскошным подарком Коула. – Давайте подойдем к свету, я бы хотел получше его рассмотреть, – сказал он и повел ее к факелу.

– Я… боюсь, я не знаю, как он называется. Я тоже ничего подобного не видела. Это подарок. – Она поправила ожерелье, с тоской понимая, что под жемчугами виден шрам. Ей бы хотелось преодолеть свою неловкость из-за этого уродливого напоминания о Драконе.

– Господи, мадам, что это было? Несчастный случай?

При этих словах внутри у Бейли что-то сжалось. Голос у мужчины был низкий и скрежещущий, не неприятный, но беспокоящий. Обильная пудра на лице не могла скрыть бронзовый загар. Она глядела ему в глаза, холодные и жесткие, несмотря на золотистый оттенок. Неожиданно она покрылась гусиной кожей, горло сжалось, но она продолжала смотреть в его глаза, не в силах отвести взгляд. В Эдвине Манро было что-то знакомое, хотя она была убеждена, что никогда его прежде не встречала.

– Н-нет, это был не несчастный случай. Но я не хочу об этом говорить. Боюсь, это вызовет неприятные воспоминания.

– О, простите! Есть множество других вещей, о которых мы можем побеседовать. Вы ведь не из Виргинии, верно?

Его тон показался Бейли подозрительным. Фактически он насмехался над ней. Бейли решила, что пусть это невежливо, но она ни минуты больше не останется с Эдвином Манро. Извинившись, она повернулась, чтобы уйти в дом, но он крепко ухватил ее за руку.

– Я думаю, нам есть о чем поговорить, милочка. Пожалуйста, задержитесь, – настаивал он, сверкнув белыми зубами.

«Продолжай, милочка, подерись еще». «Подерись, милочка…» Так говорил ей на ухо пират в ночь нападения на их дом.

– О Господи! Нет, – прошептала Бейли, а он вдруг завернул руку ей за спину, а другой рукой накрыл рот. Она попыталась закричать.

– Заткнись, сука, или я порежу тебя на куски прямо здесь. Да, милочка, ты права, я твой желанный, твой потерянный Дракон. Наконец-то мы воссоединились! Какой приятный сюрприз, Бейли Спенсер, – прохрипел он ей в ухо.

Дракон почти тащил ее по газону к слабо освещенной садовой решетке. Бейли чувствовала тошноту, еле переставляла ноги. На полпути их остановил ревнивый голос Джулии:

– Эдвин! Дорогой, ты куда? Кто это?

– Джулия, любимая, мы идем посмотреть на твои чудесные розы. Может, ты сходишь за бутылкой шампанского и присоединишься к нам?

Бейли пыталась закричать или обернуться, лишь бы привлечь внимание Джулии, предупредить ее, но Дракон так безжалостно крутанул ей руку, что она чуть не упала на колени. На секунду она осела в его руках, и он ослабил хватку.

– Стой, сука, или я убью вас обеих, понятно? – прошипел он ей в ухо. – Любимая, поторопись, мы хотим послушать про твой сад.

– Я сейчас. – Джулия скрылась в доме.

Зайдя в огороженный решеткой прямоугольник, Дракон толкнул Бейли на самую дальнюю от входа лавку. Одной рукой закрывая ей рот, другой он приставил к груди кинжал.

– Твое будущее полностью зависит от того, как ты будешь себя вести в ближайшие минуты. Если думаешь, что тебе безразлична собственная жизнь, учти, что жизнь Джулии тоже зависит от тебя. Я зарежу вас обеих и оставлю здесь, а сам пойду на ужин и с удовольствием съем бифштекс с кровью. Кивни, если поняла.

Бейли кивнула, чувствуя, как к горлу подступает желчь. «Святая Дева Мария, этого не может быть! Где Коул? Пожалуйста, Господи, не дай ему пойти меня искать…»

Удовлетворившись слабым кивком, Дракон ее отпустил, но кинжал продолжал держать между ними.

– А теперь скажи и не смей врать, – что ты здесь делаешь? Кто это с тобой?

На миг у Бейли появилось искушение солгать. Она не хотела, чтобы Коул нашел Дракона таким способом – это застало бы его врасплох и он мог действовать опрометчиво, мог погибнуть. Но она не знала, что сказать, чтобы пират не понял, что она лжет.

– Я… я остановилась в Роузгейте. – Пират хрипло захохотал:

– А, так тебя подобрал наш добрый капитан Лейтон? Полагаю, я должен отдать долг этому человеку. Слышал, он хочет мне кое-что предложить – выходит, слух был верный. – Он опять засмеялся и с презрением сказал: – Ну и как ты себя чувствуешь, зная, что тебя предлагают мне ради мести?

Проглотив гордость, она ответила – единственно из желания защитить Коула доступным для нее способом:

– По правде говоря, не важно. Ну вот я у тебя, и куда ты меня денешь?

– О нет! Не так быстро. Забава только начинается, милочка. Мы никуда не пойдем.

На газон вступила Джулия, в одной руке у нее покачивалась бутылка шампанского, другой она крепко держалась за Джеймса.

О нет, еще и Джеймс! Страх, горе и любовь переполняли Бейли. Неминуемая опасность грозила двум дорогим ей людям. Повторялась ситуация той страшной ночи, когда погибли отец и брат: она в руках того же пирата и ничего не может сделать, чтобы спасти любимых. Она бы с радостью отдала свою жизнь, если бы это спасло Коула и Джеймса. Даже Джулию. Эта женщина может быть несносной, но она не заслуживает, чтобы ее втянули в это дело:

– Пожалуйста, отошли их. Я сделаю все, что ты хочешь, клянусь, но только отпусти их.

– Повторяешь прошлое? Ты и тогда ничего не могла сделать, и сейчас не сможешь, уж извини, дорогая. Мое будущее зависит от того, насколько надежно похоронено прошлое, и никто из вас впредь не будет мне докучать. Джулия, дорогая, присоединяйся к нам, – громко закончил он.

Джулия с Джеймсом вошли в закуток, огороженный садовой решеткой. Бейли старалась встретиться взглядом с Джеймсом, но он прятал глаза. Однако у Джулии не было таких проблем, она открыто посмотрела на Бейли, сидящую вплотную к ее жениху, и села с другой стороны.

– Джеймс, дружище, как дела? Как семья? Хороший выдался год? Много еды на столе? Слышал, ты собрался купить себе кусок земли? Слышал, собрался жениться? О, погоди! Как я понимаю, твоя будущая жена сидит здесь, верно?

Джеймс умоляюще посмотрел на Дракона, потом бросил виноватый взгляд на Бейли, опустил голову и помотал ею, как бы не веря в то, что происходит.

– Джеймс? – взмолилась Бейли, замирая от ужаса перед тем, что ей открывалось. – Ты его знаешь? – Она чуть не плакала. Когда он не ответил, она проглотила слезы и более твердо повторила: – Знаешь?

– Хм… не думаю, что Джеймс собирается тебе отвечать. Почему бы мне не просветить тебя? После того несчастного нападения на ваш городок Джеймс решил пуститься в погоню за негодяями. И конечно, за тобой, милочка. Но в процессе поисков Дракона, то есть меня, он однажды наткнулся на двух ублюдков, которым не понравились его вопросы. Видишь ли, это были мои приятели, и они постарались меня защитить. Так вот, они заключили с Джеймсом сделку: он должен будет каждый месяц посещать эту таверну и узнавать о торговых кораблях, плавающих в окрестностях Бофорта и Окракоука, а за это будет получать некоторую сумму денег, которую может расходовать по своему усмотрению. Я бы сказал, чертовски приличную сумму. А придумал это я – хороша идейка, что скажешь?

Бейли закрыла глаза от боли и отвращения, не в силах посмотреть на Джеймса и почти не веря в эту историю. Она бы и не поверила, если бы у Джеймса не был такой виноватый вид. Джулия выглядела не лучше – она позеленела, открыла рот, на лице застыл ужас. Наконец она начала соображать и встала. Дракон выругался и дернул ее за руку, приказав сидеть.

– Кто ты? – почти беззвучно спросила она.

– Тот пират, за которым охотится Коул. Дракон, – выдавила из себя Бейли.

– Спасибо, что представила, – ответил он и грубо поцеловал Джулию в губы. – О, Джулия, ты забегаешь вперед, мне за тобой не угнаться. Боюсь, мое время иссякает. А жаль, я только-только начал наслаждаться суаре… и тобой, моя дорогая. Ты была неплохим развлечением… особенно в постели. В остальное время ты довольно надоедлива.

Джулия ахнула и с размаху дала пощечину Дракону, он засмеялся, ужасно довольный.

– Так это ты? Ты тот мужчина, который отбирал состояние у богатых женщин? О Господи, я должна была стать твоей следующей жертвой?

– Станешь, Джулия, станешь. Я не намерен лишать себя твоего солидного наследства. Ты была хитра, что вышла замуж за старого дурака, но я хитрее. Мы поженимся, любимая, но вскоре после свадьбы с тобой произойдет несчастный случай. Я, конечно, буду так убиваться по погибшей красавице жене, что навеки покину колонии и вернусь в Англию. А там у меня будет достаточно денег и власти, чтобы уничтожить моего неразумного папашу, который посмел отказать мне в наследственных правах.

– Я никогда не соглашусь выйти за тебя! Ты сумасшедший! – выкрикнула Джулия и попыталась встать, но Дракон ударил ее, и она повалилась на землю.

– Оставь ее, – взмолился Джеймс. – Я помогу тебе так или иначе получить свои деньги. И отпусти Бейли. У нее нет состояния, и она будет молчать, я за этим прослежу. Мы все будем молчать, правда, Джулия? Бейли?

Бейли с отвращением слушала самодовольный голос Джеймса. Неужели это тот же мальчик, с которым она росла? Неужели он согласился работать на Дракона после всего, что тот сделал с ее семьей? Помоги ей Бог, но она не могла его простить.

– Ведь тебе нужен Коул, да? Ты меня не отпустишь, потому что знаешь, что Коул придет за мной. Ну так можешь убить меня, но я не буду тебе помогать. Я не приведу его к тебе. Ни за что!

– Ну что за прелесть! Ты приведешь Коула ко мне, хочешь того или нет. Я могу даже убить тебя, и все равно мой план сработает. Коул будет верить, что ты у меня, и явится за тобой. Откуда ему знать, жива ты или нет?

– Это никогда не сработает, как бы ты ни старался. Тебе не победить Коула!

Дракон похлопал в ладоши и посмеялся, ему это казалось хорошей шуткой.

– Ну хватит! Мне надоело твое нытье. Джеймс, пойди сюда, обсудим твою ситуацию, мальчик.

Джеймс неохотно встал, на бледном лице появилась надежда. Он подошел к пирату, который встал в проходе, не оставляя Джулии шанса вырваться. Он обнял Джеймса за плечи, встряхнул и засмеялся. Джеймс тяжело вздохнул и изобразил вымученную улыбку.

– Вы с Бейли поедете вместе со мной.

Джулия истерично завизжала:

– Нет, пожалуйста, не трогай меня! Пожалуйста!

– Заткни рот, шлюха! – Он тряхнул ее, и высокий парик съехал назад. – Заткнись, слышишь?

Джулия только всхлипнула. Бейли сидела тихо, молясь, чтобы сдержать эмоции. Если был хоть один шанс выбраться живой и помочь Коулу, надо было сохранять спокойствие.

– Джулия, пожалуйста, делай, как он велит.

– Умница, Бейли. А ты, Джулия, слушай ее и тогда, может, проживешь столько, что сумеешь какое-то время порадоваться, будучи моей женой. Если будешь делать, как я говорю, останешься жить, если нет – я тебя убью. Поверь, от меня не скроешься, я тебя все равно найду. Не так ли, милочка? – спросил он Бейли.

Она не ответила, молясь, чтобы Джулия не вздумала ему сейчас перечить.

Дракон спокойно проинструктировал каждого, что они должны делать в ближайшие несколько часов. Когда Бейли узнала, что предназначено ей и Джеймсу, она пришла в ужас. Коул только-только научился ей доверять, это разрушит его веру.

– Это… все? – всхлипнула Джулия, заметно дрожа.

– Не совсем. Сейчас ты пойдешь и будешь веселиться, на балу. Ровно через два часа подойдешь к капитану Лейтону и скажешь, что видела, как Бейли и Джеймс уехали в одной карете.

– А если он уедет раньше? А если пойдет искать Бейли?

– Значит, займи его. Не дай уехать из Хейвард-Холла раньше чем через два часа. Поняла? – сказал он так, будто говорил с несмышленым ребенком.

Джулия кивнула, вытерла нос рукой и постаралась собраться.

– Ладно. Да. Да. Это я могу сделать.

Дракон отвернулся, но она вцепилась в его камзол.

– Что еще? – рявкнул он.

– Это все? Я хочу сказать, если я это сделаю, ты меня не тронешь?

– Делай, как я велел, никому не говори ни слова, и с тобой ничего не случится, любимая. Обещаю. – Дракон подтянул ее к себе, крепко прижал и поцеловал. Потом оттолкнул и приказал уходить. – И пусть моя карета ждет у бокового входа.

 

Глава 27

– Извините, господа, но, если я не пойду танцевать с женой, мне придется неделю спать в конюшне, – сказал Филипп Болдуин, пыхнул сигарой и встал с кресла.

– Слава богам, мне не приходится думать о капризах жены, – ухмыльнулся Гриффин. – Я думаю только о том, какую из прелестных мисс пригласить на танец. – Он подмигнул Коулу и вместе с ним, Филиппом и Рандольфом вышел из библиотеки.

– Ха, зато я и Филипп каждую ночь забираемся в постель, где ждет мягкое, теплое тело и радушная партнерша, а если ты захочешь сделать такое, можешь встретиться с разгневанным отцом или ревнивым соперником. Грифф, может, присоединишься к нам и остепенишься? Это далеко не так плохо, как рисует старик Филипп, – пошутил Рандольф. – А ты, Коул? Я видел, ты приехал с женщиной, которая слишком красива, чтобы уделять тебе только дневное время, разве не так?

– Кстати, кто это, Коул? – спросил Филипп. – А, попался, Грифф, это твоя будущая жена! Очень мило со стороны брата найти тебе пару.

Друзья веселились на его счет, но Коул молчал. Их ничто не изменит, они были подстрекателями еще с той поры, когда все четверо составляли шайку мальчишек, и Коул привык, что они его дразнят за нежелание жениться.

– Не знаю, джентльмены, – ответил Гриффин. – Меня эта леди не интересует. И более того – мой брат может нас всех удивить, причем очень скоро, если я не ошибаюсь.

Коул бросил на брата предупреждающий взгляд, и тот замолчат. Он не сказал Гриффину о реакции Бейли на его предложение и о том, что дал ей время на раздумье. Он видел, как ее задело признание, что он не прекратит гоняться за Драконом. Более того, оно ее испугало. Он видел, как голубые глаза заволокло страхом, и не был уверен, что она согласится принять его опасный образ жизни. Как бы он ни желая жить с ней, он понимал, что она уже настрадалась от потерь. Сумеет ли она преодолеть свое прошлое, как и он – свое?

Филипп и Рандольф перешучивались, высказывали красочные комментарии о недоверии, и так все четверо вошли в бальный зал и рассеялись, в поисках жен и партнерш.

Коул и Гриффин обошли зал. В высоких зеркалах в золоченых рамах отражался двойной ряд мужчин и женщин в цветных нарядах, которые выполняли па веселого танца. Ни в одной из групп одиноких дам Коул не увидел Бейли, зато взгляд Гриффина зацепила какая-то красотка, и он оставил брата. Коул перешел на другую сторону зала и увидел Джулию. Она казалась суетливой, хотя лицо было смертельно бледным. Господи, какая отвратительная мода – пудрить все, что на виду, пока не станешь выглядеть так, как будто тебя окунули в мешок с мукой.

– Коул! Вот ты где! Я… я надеялась, что ты потанцуешь со мной.

– Я все танцы обещал Бейли. Извини, Джулия.

– Но… кажется, Бейли сейчас недоступна, я тебе обещаю, что, как только ты ее увидишь, я тебя отпущу.

Несмотря на восторженную веселость, ее голос звучал напряженно. Странно. Как будто она изо всех сил старалась выглядеть беспечной. Коул никогда еще не видел, чтобы у Джулии были с этим затруднения. Самоуверенность у нее в крови – хотя он слегка удивился, когда она не одобрила, что он назвал ее детским именем.

– Может, позже, Джулия. Я и так слишком надолго оставил Бейли. Извини. – Он поклонился.

– Коул! Рад тебя видеть, дружище. Я не поверил, когда Болдуин сказал, что ты здесь. Ты извини, у меня не было возможности заехать в Роузгейт после твоего возвращения. Можно с тобой поговорить? Я обещаю, что не надолго украду тебя у нашей очаровательной хозяйки, но это очень важно.

Коул вздохнул. Он не хотел обсуждать дела, но Этеридж Гамильтон не такой человек, которому можно сказать «нет». Он крупный коммерсант из Уильямсберга, Коул возил ему зерно, специи, сахар и прочие товары все годы, что плавал на корабле. Он был хороший человек, но несколько многословный, и сейчас Коул не хотел бы с ним связываться. Он еще раз оглядел зал, но не увидел Бейли и кивнул.

– Джулия, ты не поищешь Бейли? Скажи ей, чтобы пришла в библиотеку, хорошо?

Джулия молча кивнула, широко раскрыв глаза. На мгновение Коул задержал на ней взгляд, ожидая, что она что-то скажет, но она оставалась странно молчаливой.

– Не сердись, Джулия. Я уверен, Гриффин с тобой потанцует, если хорошенько попросишь. – Он усмехнулся, пошел за Этериджем, обернулся, в любой момент ожидая услышать оскорбление, но Джулия уже стояла к нему спиной и пила шампанское. Коулу некогда было удивляться ее странному поведению, поскольку Этеридж уже начал свою нескончаемую речь.

Этеридж попрощался и ушел. Коул посмотрел на часы, стоявшие в холле. Черт! Два часа? Этот тип оказался еще болтливее, чем он помнил. Ценой жизни Коул не мог бы вспомнить, что тот говорил. Во всяком случае, ничего важного. Но Этеридж – бездетный вдовец, Коул понимал, что ему нужно с кем-нибудь поговорить.

Его слегка беспокоило, что Бейли не пошла его искать, но он предположил, что ей хорошо с новыми друзьями. К тому же он понимал, что Джулия и не подумает искать для него Бейли, так что та не знает, что он ее ищет.

Быстрый взгляд в зал сказал ему, что ее нет, и он вышел на террасу, где собралось много народу. Джулия сидела на лавке в окружении женщин, но Бейли среди них не было. Завидев его, Джулия вскочила и торопливо подошла.

– Что такое? – спросил он, озабоченный ее встревоженным видом.

– Я видела, как Бейли и Джеймс уехали. В одной карете.

– Что?

– Ты должен вернуться в Роузгейт.

– Успокойся, Джулия, – сказал Коул.

– Сейчас же! – Голос дрогнул, хотя Джулия старалась скрыть свое волнение.

– Что случилось? Бейли стало плохо? Она вернулась в Роузгейт?

– Не знаю. Коул, пожалуйста, перестань спрашивать и поезжай!

Коул сбежал по каменным ступенькам.

– Карету! Быстро! – прокричал он, напугав усталого лакея, и тот кинулся исполнять.

Коул ворвался в дом, на ходу окликая Бейли. В холле его встретил управляющий, он ломал руки, черное лицо выражало сильнейшее расстройство.

– Что такое, Джордж? Она в порядке? – Не дожидаясь ответа, Коул взлетел по лестнице.

К тому времени как он обнаружил, что спальня Бейли пуста, Джордж поднялся по лестнице и стоял в коридоре. У стены съежилась Софи, кусая пальцы, у нее от слез покраснело лицо.

– Где она? Что все это значит? – гремел Коул.

– Мне очень жаль, сэр. Она уехала. С этим мужчиной, Джеймсом.

– Что значит «уехала»? – заорал Коул, но взял себя в руки. Он глубоко вздохнул и извинился.

– Идите за мной, сэр.

Джордж и горничная привели Коула в комнату Гриффина. Повсюду висела одежда, подушки и простыни были разбросаны, на полу валялись подсвечники и осколки ваз. Ящики высокого бюро были выдвинуты, их содержимое перерыто, дверцы бюро открыты. Шкатулка с драгоценностями исчезла. Коул помотал головой, не веря своим глазам.

– Все драгоценности мисс Кэтрин пропали, сэр. Внизу тоже кое-что пропало – серебро. И деньги из стола в кабинете.

Коул сел на кровать и потер лоб. Джордж продолжал:

– Я пытался ее остановить, сэр. Я умолял ее не делать этого, но мисс Бейли мне даже не ответила. Она ничего не сказала, просто обошла дом вместе с этим мужчиной и позволила ему все раскидать. Потом они ушли; сели в какую-то чудную черную карету и уехали.

Коул почти оглох. Головная боль, которая поначалу стянула голову, как обручем, теперь свилась в клубок ярости. Он это заслужил! Он заслужил, чтобы она его предала, потому что позволил себе поверить в нее. Заботиться о ней. Нельзя было этого делать. С того момента как он стал к ней что-то чувствовать, он знал, что должен побороть это чувство. Он обещал себе – пропади он пропадом, обещал! Но она убедила его, что она другая, и он позволил себе надеяться. И вот что с ним сделала надежда.

Будь она проклята! Она еще пожалеет, что предала его. Как он жалеет, что доверял ей. Он ее найдет и отдаст в жертву Дракону. С самого начала надо было так сделать. Если бы он не послушал свою чертову совесть, он бы сейчас уже отомстил и преспокойно жил себе дальше. Она такая же, как все они, а он, черт возьми, позволил себе забыться, и она сплела свою паутину лжи.

– Джордж, не вини себя. У тебя не было шансов выстоять против нее. Уберите тут все до возвращения Гриффина, я не хочу, чтобы он расстраивался больше неизбежного.

– Да, сэр. Вы куда?

– Собираюсь со всем этим разобраться, – ответил Коул и вышел из комнаты.

– Гриффин, мне надо с тобой поговорить. – Коул дернул брата за рукав. Приходилось говорить, перекрывая шум музыки и смех гостей.

– Не сейчас, брат, я занят, – бросил Гриффин через плечо и улыбнулся красивой брюнетке, с которой перед этим танцевал.

– Сейчас! – прорычат Коул и оттащил брата от девушки, которая разочарованно надула губки.

Коул вытащил Гриффина на террасу, потом на газон, подальше от любопытных глаз и ушей.

– Что с тобой? Потерял рассудок? Или все вокруг посходили с ума? Вы с Джулией очень странно себя ведете.

– Бейли уехала, сбежала с Джеймсом.

– Что?

– Более того. Извини, Грифф, это моя вина. – Он медлил, трудно было озвучить то, что он пытался отрицать всю дорогу от дома до Хейвард-Холла. – Она украла мамины драгоценности. И деньги. Вытащила деньги из кабинета, не знаю, сколько там было.

– Какого черта? Я не верю, брат.

– Поверь, я только что из Роузгейта. Джордж и горничная видели, как она ходила за Джорджем по дому, пока он грабил.

– Тут какая-то ошибка, Бейли не могла этого сделать.

– Я знаю. Я бы тоже не поверил, но ты знаешь Джорджа, Грифф. Он никогда не лжет. – Коул вздохнул.

– Коул, но она тебя любит.

– Черта с два!

– Коул! – Подхватив юбку, из дома к ним бежала Джулия. – Ты нашел Бейли и Джеймса?

– Я сейчас не могу с тобой разговаривать, Джу… Что ты сказала? Ты знаешь, где они?

– Я… э-э… не знаю. Я предположила. Он же из-за нее приехал в Виргинию?

– Не обращай внимания, Коул. Джулия расстроена, потому что ее нареченный, кажется, исчез.

– Гриффин, он не исчез. Он слишком много выпил и пошел прилечь, – нервно предположила она.

– Мне казалось, ты говорила, что он повез домой мисс Элизабет с сестрой, потому что их родители уехали раньше.

– Верно. Конечно. Как глупо! – Джулия вытерла пот со лба, прочертив полосу среди пудры.

– Джулия, ради Бога, что с тобой сегодня? – спросил Гриффин.

Коул пристально вгляделся. Он слишком хорошо знал Джулию, чтобы она могла скрыть от него свои чувства. Она боялась – но чего или кого? Она беспокойно дергала золотое колье. Необычная форма кулона привлекла внимание Коула, он почувствовал, как на затылке зашевелились волосы.

Коул схватил кулон, заставив Джулию шагнуть к нему. Гриффин смотрел на брата как на сумасшедшего, но Джулия не сопротивлялась, она смирно стояла напротив Коула, опустив глаза на кулон.

– Я его видел раньше.

– Это подарок Эдвина. Он его заказал для меня. Это солнце. Он сказал, что камень напоминает ему о том, что я принесла свет в его жизнь.

– Джулия, расскажи еще раз, где ты познакомилась с Эдвином? – спросил Коул спокойным голосом. Нужно было сосредоточиться и не обращать внимания на тяжесть, навалившуюся на сердце.

– Коул, – раздраженно прервал Гриффин, – у нас есть более важные…

– Говори, Джулия.

– В Кенте. Он приехал на охоту в то имение, где я гостила.

– Почему ты солгала про него? – Терпение Коула подошло к опасному пределу.

Она ахнула. Гриффин перевел взгляд с Коула на Джулию.

– Джулия, я видел этот кулон раньше. Он принадлежал леди Джексон.

– Ты прав, Коул, – согласился Гриффин. – Я помню, как старый Джексон его подарил, это было в Роузгейте, после вечера, который устроили наши родители. Их дочери только что исполнился год, они называли ее «солнышко». Джексон заказал кулон во Франции. Насколько я помню, он ей очень понравился.

Коул кивнул:

– Это было семь лет назад. Через полгода Джексон был убит.

– Разве это не был несчастный случай на охоте? Он выстрелил в себя?

Коул кивнул.

– Не понимаю почему, но отец никогда не верил в это объяснение. – Он повернулся к Джулии, приподнял ей лицо за подбородок. – Как он попал к Эдвину, Джулия?

Она не отвечала, слезы лились ручьем.

– Его имя не Манро? Джулия, говори, он Монтроуз? – Коула окатил стыд, что он мог хоть на секунду усомниться в Бейли. Он должен был верить. Он должен был почувствовать, что она в опасности. Он не может ее потерять.

Джулия всхлипнула и покачала головой. Коул потряс ее за плечи.

– Джулия, Бейли в опасности. Не сомневаюсь, что и ты тоже. Говори!

– Да! Да! Он сказал, что его имя – Монтроуз, но он порвал с семьей и не хочет, чтобы здесь знали о его затруднениях. Он скрывал свой титул лорда, пока не воссоединится с отцом. Он сказал, что они переписываются и он уверен, что вскоре все наладится.

– Чертовски верно, что они вскоре соединятся, и соединю их я. В аду. Он тебе соврал, Джулия. Лорд Монтроуз умер. Убит в переулке четыре года назад – без сомнения, от рук приспешников его внебрачного сына. И ублюдок-сын присоединится к нему, как только я его найду.

– Эй, нельзя ли помедленнее? – Гриффин был в полном замешательстве.

– Коул, тебе нельзя за ним ехать! Он на это и рассчитывает. Он тебя убьет! – закричала Джулия.

– Какого черта, что она говорит? Что за бред, Коул?

– Гриффин, Манро действительно внебрачный сын Уильяма Монтроуза.

– Это тот старый лорд, к которому ты ездил в Лондон?

– Да. Монтроуз отказался признать Эдвина, потому что богатая жена выгнала бы его за измену. Ну и Эдвин стал пиратом, чтобы разбогатеть и уничтожить всех Монтроузов. Он получил образование, научился выдавать себя за аристократа – по крайней мере, в колониях. Он отнимал у вдов наследство и, скрывая свою личность, пиратствовал в наших водах.

– О Боже, нет. – В глазах Гриффина сверкнуло понимание. – Он и есть Дракон, да?

Коул кивнул. Джулия разразилась слезами.

– Мне так жаль, Коул. Клянусь, до этой ночи я не знала, что Эдвин – тот ужасный пират. Он сказал, что убьет меня, если я пророню хоть слово.

Коул чувствовал себя так, как будто что-то в нем умирает. Как же он ошибся! Терял время, не верил Бейли и злился, а теперь из-за этого она может погибнуть. Простит ли она его? Нет, это невозможно. Он и сам знал, что ему нет прощения.

– Монтроуз повез их в Роузгейт? Велел перерыть дом и забрать деньги и драгоценности?

Джулия кивнула, вытирая нос платочком.

– Черт, это я виноват! – Все, что он испытывал до того – сожаление, предательство, – было ничто в сравнении с жестоким страданием, охватившим его сейчас. – Я не могу ее потерять, – прошептал он.

Гриффин хмуро кивнул:

– Мы ее найдем. Все будет хорошо.

– Джулия, куда они поехали? – спросил Коул.

– Я не знаю. Он хочет, чтобы ты последовал за ним, но ему нужно время, чтобы быть впереди. Он сказал, что оставит подсказку, где его искать.

– Где? – потребовал он. – Черт возьми, когда?

– Я не знаю! Не знаю! – Она зарыдала. – Больше он мне ничего не сказал.

Они повернулись уходить, но Джулия схватила Коула за рукав.

– Коул, пожалуйста… Я боюсь. Он хочет заставить меня выйти за него замуж, после того как… Он говорит, что со мной произойдет несчастный случай, после которого он вернется в Англию.

– Все будет хорошо, Джулия. Я не позволю ему зайти так далеко. Этот ублюдок сюда не вернется.

– Джулия, иди к гостям и попрощайся, – сказал Гриффин. – Потом собери вещи – поедешь со мной в Роузгейт. Не волнуйся, я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, – сказан он, пожимая ей руку.

– Спасибо. – Она разрыдалась от облегчения. – Спасибо вам обоим. Коул! – Он обернулся. – Я буду молиться, чтобы ты вовремя ее нашел.

Коул жестко кивнул и посмотрел на Гриффина. В лице брата была та же озабоченность и ужас, которые чувствовал он сам.

«Господь всемогущий, не дай мне опоздать!»

Коул зарядил один пистолет, взялся за второй, и тут вошла Тесса с новой порцией крепкого кофе. Он поблагодарил и отослал встревоженную служанку. В дверях она столкнулась с Гриффином.

– Что-нибудь выяснил? – спросил Коул.

– Никто не видел, чтобы от нашего причала или причала в Хейварде отправлялась какая-нибудь лодка. Во всяком случае, никто не помнит. – Гриффин вздохнул. – Было за полночь, Коул. В это время уже никто ничего не замечает. Ты что-нибудь узнал о карете?

– Ее нашли в миле отсюда, под горкой в кустах, пустую. Я думаю, он нарочно отпустил ее, чтобы сбить нас со следа. Я все-таки уверен, что он отправился по воде, это быстрее и хорошо ему знакомо.

– Имеешь представление, куда он мог двинуться? – Коул выругался и потер глаза.

– Ни малейшего. Собираюсь поехать в Уильямсберг и, как только «Барракуда» будет готова, отправиться в погоню – надеюсь, к тому времени появится идея, где он. Я больше не могу сидеть и ничего не делать.

– Понимаю. Я по-прежнему хочу поехать с тобой.

– Нет. Я признателен тебе, Гриффин, но ты нужен здесь. К тому же я могу ошибаться и они еще где-то рядом, в таком случае мне необходимо, чтобы ты был здесь. Больше я никому не могу довериться.

Гриффин кивнул:

– Я сделаю все, что потребуется.

– Я знаю. Я возьму порох. – Он завернул пистолеты в кусок оленьей кожи. – Насчет абордажной сабли, что я прислал тебе с Ямайки… не возражаешь, если я ее возьму?

– Сейчас достану. – Гриффин извлек ключ из верхнего ящика стола, но тут со двора донеслись тревожные крики, он бросил ключ и кинулся к двери, но Коул его опередил. Они увидели, что кузнец Гриффина с подручным тащат, вернее, почти несут, от конюшни к дому какого-то человека. У него свесилась голова, ноги чертили след по грязи. У Коул а упало сердце. Даже отсюда было видно, что это не Эдвин.

– Должно быть, это Джеймс, – сказал он и пошел им навстречу.

– Бен! Где вы его нашли? Не важно, тащите сюда, первая дверь налево.

– Подождите… подождите, – сказал Джеймс. Голос странно булькал. Джеймс сплюнул на землю кровь. – Я должен… сказать…

По знаку Гриффина Бен с подручным осторожно опустили его на землю, Коул присел рядом и положил руку ему на плечо.

– Что, Джеймс? Ты знаешь, куда он ее увез? Джеймс кивнул, попытался сунуть руку под жилет, но она от слабости упала на землю. Он потерял сознание, так ничего и не успев сказать, и Коул распахнул жилет и достал из кармана сверток пергамента. Он его развернул и вытаращил глаза.

– Это карта северной части острова на Багамах. Примерно в ста пятидесяти милях от Нассау, – напряженно сказал он.

– Ладно, несите его. Спасибо, Бен, – сказал Гриффин и пошел за Коулом обратно в кабинет.

– Я там бывал, но туда трудно добраться. Остров растянулся на пятьдесят миль, почти весь восточный берег скалы и рифы. Черт возьми, мне надо было искать дотошнее, тогда бы я давно с ним покончил!

Гриффин покачал головой:

– Я мало что знаю об этих делах, но наверняка там сотни заливчиков и выступов. Никто бы их не смог прочесать.

– Будь оно все проклято! Туда плыть дольше недели!

– По Божьей воле течение и погода будут тебе благоприятствовать. Потому что это именно то место, куда он хочет тебя заманить. – Гриффин ткнул пальцем в отмеченную на карте зону.

– Что ж, он получит то, что хочет, – со смертельным спокойствием сказал Коул. Вся злость, боль и многолетние поиски свелись к этой полоске земли, где он, наконец, встретится с заклятым врагом, искалечившим его жизнь. Но сейчас на кону стояло нечто большее. Он всегда был готов к тому, что может умереть в этой схватке, но Бейли такого не заслуживала. Он обязан ее спасти, что бы это ни значило для него самого.

– Когда ты поедешь? – спросил Гриффин, отпирая ящик, в котором хранилась абордажная сабля.

– Завтра. Несколько членов команды живут здесь, ты не мог бы послать за ними? Остальных я найду завтра в Уильямсберге.

Гриффин кивнул. Коул взял пистолеты, саблю и посмотрел на младшего брата.

– Коул… Бог в помощь, брат. – Гриффин проглотил комок в горле и опустил голову, разглядывая стол.

– Я вернусь, Грифф. И привезу Бейли, обещаю. На него было не похоже давать обещания другим. Но сейчас так было надо. В поисках мести его всегда сопровождала смерть. И ему это было безразлично – до этих пор. Родители умерли, прошлое не изменить; все, что у него есть, – это настоящее и, Бог даст, будущее. Сейчас его заботила судьба Бейли, судьба брата. Он никому не верил, кроме себя, а теперь судьба Бейли зависела от того, насколько она верит в то, что он ее найдет.

И он тоже должен ей верить. Верить, что она его любит и потому сделает все, что в ее силах, чтобы выжить.

 

Глава 28

Восемь дней прошло с тех пор, как корабль Дракона «Гробовщик» причалил к северному пику острова. Бейли была прикована цепями к полу среди осыпающихся руин старой крепости на утесе. В комнате не было окон, только узкая щель, через которую проникали свет и воздух. Она целыми днями занималась тем, что старалась высвободить ногу из железного обруча, но добилась только того, что щиколотка распухла. Ночами она мечтала о Коуле. Два раза в день ей приносили еду, в остальное время, казалось, о ней забыли.

До сегодняшнего дня. Сегодня пришел Дракон, освободил ее от цепей и приказал выходить. Она ослабла от голода и страха, но пока сильна воля, страха она ему не покажет. Они спустились с холма, вышли из-под сени деревьев на берег. Солнце слепило глаза, слои шелковых юбок затрудняли движение босых ног по мелкому песку. Дракон схватил ее за волосы, толкнул на землю, наклонился и прохрипел:

– Ты слаба, как воробушек, непонятно, как выжила после моих побоев. Не бойся, шлюха, я это дело поправлю, на этот раз не выживешь. Проживешь столько, сколько я захочу. Ты мне заплатишь за потерянное время – из-за тебя я должен торчать на этом проклятом острове, пока твой настырный капитан Лейтон пытается меня выследить. Если б не надо было прятаться от твоего спасителя, я бы сейчас благополучно женился на леди Хейвард. Но скоро этому придет конец.

– Он не приедет. Он знает, что вы стараетесь заманить его в ловушку.

– О, он приедет, милочка! У меня есть ты.

– Ему нет до меня дела. Он держал меня для того, чтобы использовать против вас. А раз я у вас, я для него бесполезна.

Дракон придавил ее коленом, оттянул голову назад за волосы, прошипел ей в лицо:

– Молись, чтобы ты ошиблась.

Бейли пискнула от боли, и он со злобным смехом ее выпустил.

– Ну что, начнем расплату?

– У меня нет денег, а то бы я вам все отдала, – выплюнула она.

– Мне не нужны твои деньги, шлюха. Меня больше устроит твое мягкое тело.

Бейли оттолкнула его и попыталась встать, но получила удар по лицу и упала. Она стерла с лица песок, и тут Дракон просунул руку за вырез платья, грубо схватив ее грудь и следя за реакцией Бейли. Она смотрела на него и молчала. Он засмеялся и посмотрел на свой корабль, стоявший на якоре неподалеку от берега.

– Я сегодня щедрый, скажу, что намерен с тобой делать. В зависимости оттого, как ты мне понравишься, я решу, оставлять тебя в живых или нет после того, как убью Коула. Я мог бы оставить тебя жить на то время, пока ты будешь доставлять мне удовольствие, а поскольку мы оба знаем, что ты уже не девица, то трудностей я не предвижу. Ладно, можешь сразу не отвечать.

Он поднялся, поставил ее на ноги и заставил идти рядом с ним по направлению к кораблю.

– Видишь ли, я больше не могу оставаться Драконом, вы с Коулом сделали это невозможным. Но это не важно, я набрал достаточно денег и добра и возвращаюсь в Англию богатым человеком. Я уничтожу Монтроузов всех до последнего, пока не останусь один. К тому времени у меня будут документальные доказательства, что я единственный наследник, каким и должен был быть с самого начала. Состояние Монтроуза сделает меня неприкасаемым для титулованных пижонов на континенте.

– Все это нечестно. Вы незаконнорожденный и никогда не сможете это изменить. – Бейли его провоцировала, но ей было нечего терять. Он все равно ее убьет – но после того, как убьет Коула, заставив ее смотреть на это. Она желала умереть первой, хоть это и эгоистично. Если она вынудит Дракона убить ее до того, как приедет Коул, то ничто не будет отвлекать того от главной цели – осуществить свою месть. Так Коул начал свое путешествие, так пусть его и закончит. Она слишком его любила, чтобы смотреть, как он потерпит неудачу.

Дракон засмеялся и привлек ее к себе за талию.

– Нет, милочка, нет и нет. Что бы ты ни сказала, тебе не удастся ускорить события. Я буду наслаждаться каждым мгновением с тобой сейчас и когда придет время от тебя избавиться. Я научился быть терпеливым в том, чтобы получить наследственные права и чтобы прикончить Коула, и вот теперь с тобой, – прошептал он ей в ухо. – Увы, я не смогу взять с собой мой любимый корабль, «Гробовщик» принадлежит Дракону. Пираты сожгут его в море, и все, что останется, – это легенда о Драконе.

– Легенда? Вы просто сумасшедший! Через год никто не вспомнит ваше имя. Коул вас убьет и труп выбросит на съедение рыбам.

– Предпочитаю занять твой язычок чем-нибудь более полезным, чем разговоры! – прорычал он и впился ей в губы жестоким поцелуем.

У Бейли от отвращения сжался желудок, но она поборола желание оттолкнуть его. Она знала: он хочет, чтобы она сопротивлялась, и поэтому оставалась неподвижной, только прикусила губу. Дракон вдавил ее в песок, короткой веревкой связал ей руки над головой и стал рвать кружева, стягивавшие лиф. Бейли задержала дыхание, моля о силе, но она знала, что ничего не добьется в честной борьбе. Он наклонил голову и лизнул шрам, оставшийся от его же кинжала. У Бейли тошнота подступила к горлу, она закрыла глаза, и на память пришло, как она уже лежала под Драконом. Она больше не могла выносить его вес, его язык, его хриплый голос, она должна была избавиться от него. Связанными руками она со всей силы ударила Дракона по голове. Он откатился, а она вскочила и пустилась бежать. Она услышала, как он, ругаясь, встал и бросился за ней. Она вдруг остановилась и повернулась к нему лицом.

Хватит бегать! Кажется, она всю жизнь от чего-то убегает! Она убежала от обязательств перед Джеймсом, она убежала от своего горящего дома. Она убегала от Коула, и не раз, а в то время, когда была вместе с ним, убегала от любви.

Пора прекратить бегство.

Она была готова смотреть смерти в лицо. Даже если ей осталась только эта полоска берега, она будет бороться за жизнь и за то время, что у нее есть. И каждую бесценную минуту она будет думать о том, как она любит Коула и как жалеет, что им не суждено жить вместе.

Дракон ее догнал и ударил, так что она упала на землю. Бейли стала подниматься, но тут трое его людей с криком и ругательствами кинулись к ним. Дракон поднял ее и толкнул в руки одного из подбежавших пиратов.

– В чем дело, Пите? – рявкнул он.

– Корабль, сэр. Пока нельзя сказать, сколько их всего, но один мы видим. Что делать?

Отвратительное лицо Питса пересекали два скрещенных шрама, от вытекшего глаза до кривого рта. Пират, державший Бейли, бормотал и тревожно оглядывался.

– Следить, выяснить, сколько их. Искрошить и бросить в море. Все! Я должен закончить дело.

Пират со шрамом поднял голову и здоровым глазом посмотрел на Бейли.

– Похоже, на леди не подействовало твое обаяние, Дракон. Она дружелюбна, как коралловый краб, – хохотнул Питс.

Он стоял в нескольких футах от Бейли, но до нее доносился запах рома. Под толстым носом у него весело раскачивалась золотая серьга.

Дракон медленно отошел от нее и приблизился к Питсу, с которого сразу слетело все веселье. Он отступил на шаг, завидев предупреждение в глазах капитана.

– Уходи и позаботься об этих людях. – В тоне слышалось презрение, и Пите понял, что ему придется заплатить за несдержанный язык.

– Да, к-к… капитан, – заикаясь, сказал он, поклонился и повернулся, чтобы уйти, но услышал:

– Пите. – Приказ был отдан негромко, и Пите медленно повернулся. – Еще минутку. – Дракон подошел к более высокому и мощному пирату на расстояние вытянутой руки.

– Да, Дракон? – Он без особого успеха старался не выдавать своего страха.

Дракон протянул руку и продел палец в кольцо в носу Питса. Тот замер. По лицу Дракона расползлась злобная улыбка; все три пирата окаменели. Дракон старательно вынул палец из кольца и расхохотался, глядя на настороженных пиратов. Они начали смеяться вместе с ним. Бейли с отвращением покачала головой.

Пите с облегчением повернулся к товарищам и махнул рукой, приглашая следовать за ним. Он стоял к Дракону спиной, и тот быстрым движением рванул золотое кольцо в носу Питса. Питс взвыл, упал на колени, прижал руки к лицу, сквозь пальцы текла кровь и капала на песок. Остальные пираты растерялись, и Бейли воспользовалась случаем и выдернула веревку из рук того, кто ее держал. Видя, что ярость Дракона не утихла, пираты побежали выполнять его поручение, вздымая песок.

– Вставай, вшивый пес, и беги с ними! – приказал Дракон, швырнув серьгу на землю. Она упала на пропитанный кровью песок рядом с Питсом, который все еще стоял на коленях и выл от боли. Он, шатаясь, встал и побрел прочь, обливаясь кровью, оставив серьгу на песке.

Бейли твердо стояла, вскинув голову, хотя ее мужество пошатнулось при виде того, как Дракон жесток со своими людьми.

– Жалко, кажется, на это у нас не осталось времени. Твой спаситель явился раньше, чем я ожидал. А, ладно! Пошли, милочка, пришло твое время умирать, – насмехаясь, сказал он и за веревку повел ее к кораблю.

Перед рассветом Коул и три матроса под прикрытием темноты подплыли к острову и разошлись в разные стороны. Ближе к полудню Коул остановился у ручья, наклонился попить и ополоснуться. Он был близок к отчаянию, но держал себя в руках. Жизнь Бейли зависела от того, сохранит ли он трезвую голову. В полдень они договорились встретиться, и Коул, продираясь сквозь кусты, направлялся к месту, где они оставили баркас. Он молился, чтобы кто-нибудь из них что-то нашел, потому что сам возвращался с пустыми руками. Все утро он обыскивал внутреннюю часть острова, но не обнаружил ни малейших признаков логова Дракона.

Приложив руку козырьком ко лбу, Коул осмотрел берег и вышел из-под навеса высоких пальм. Он пошел к месту встречи, и вдруг до него донесся далекий звук. Он остановился, отвернул голову от ветра, чтобы прибой не мешал слушать, и снова услышал, как вдалеке кто-то звал на помощь. Коул со всех ног помчался в ту сторону.

– Майлз! Держись! – При виде открывшейся ему картины он звучно выругался.

Майлз, по шею в песке, набирал в легкие воздух перед тем, как на него накатывала волна, а когда она отступала, отплевывался и кашлял.

– Капитан! – Пенная волна опять накрыла его с головой и откатилась по песчаному склону.

Коул бросил пистолеты и порох туда, где они не намокнут, и упал на колени. Он рыл твердый мокрый песок, державший в плену Майлза. Выхватив из ножен саблю, он рубил отверстия в песке, яростно расталкивал ослабшие комья. Услышав сзади какой-то шум, обернулся, замахнувшись саблей, но это прибежали Дьюи и Том. Втроем они быстро разгребли песок, откопали Майлза по грудь, и он стал биться, высвобождая руки.

– Капитан, смотри! – Дьюи перестал копать, его внимание привлекла тонкая полоска дыма вдалеке под скалой.

Дым становился все гуще, темнее. Что бы там ни горело, пламя разгоралось быстро, и у Коула появилось тошнотворное ощущение, что Бейли в опасности.

– Вы вдвоем сможете его откопать? – спросил он у Тома и Дьюи.

– Да, сэр!

– Да, капитан!

– Когда освободите, спрячьте его в кустах. Оставайтесь в лесу, даже если перевалите за скалы, – это может быть ловушка.

– Да, капитан, – ответил Дьюи. Том кивнул, продолжая отгребать мокрый песок.

– Держись, Майлз. Ты почти на свободе, – подбодрил Коул молодого человека. Он оставил саблю Дьюи, взял пистолеты, убедился, что оба заряжены, и побежал вдоль полосы деревьев к черному дыму.

Коул лежал на животе, вглядываясь из-за камня в пологий склон, образующий залив в форме копыта с пещерой посредине. Там стоял «Гробовщик». Если бы не дым, его было бы чрезвычайно трудно найти. Дракон хотел, чтобы его нашли, – он знал, что Коул здесь. Пожар пылал на корме, ветер нес пламя по палубе к средней части корабля. Что-то висело на главной мачте, и Коул прищурился, разглядывая. Чтобы быть не столь заметным, он снял с себя белую рубашку и подполз ближе. Это была клетка-виселица, в них подвешивают тела убитых пиратов в назидание собратьям.

Послышался испуганный крик, у Коула замерло сердце – порыв ветра отогнал дым, и он увидел в клетке Бейли. Растрепанные волосы сияли на солнце, он знал эти золотисто-рыжие волосы, как собственное отражение в зеркале.

Он спустился с каменистого склона, хорошо зная, что Дракон где-то поблизости и ждет его реакции. Ну и пусть. Он должен вызволить ее с корабля. Оказавшись внизу, он аккуратно положил оружие на песок под маленькой скалой. Он уже подошел к краю воды, когда сзади раздались аплодисменты. Он медленно обернулся; перед ним стоял его заклятый враг, за которым он гонялся пять долгих лет.

Дракон. Эдвин Монтроуз.

Весь в черном, с черной полумаской на лице, пират стоял с надменным видом, расставив ноги.

– Неплохо, неплохо! – Он продолжал хлопать в ладоши. – Ты нашел мое убежище – всего-то за пять лет! Ты прямо исследователь, Лейтон, хотя сомневаюсь, что король выделит тебе фонды на дальнейшие открытия. – Он дружески засмеялся и двинулся к Коулу, помахивая пистолетом.

– У меня нет на тебя времени, Монтроуз. Может, позже, – сказал Коул, настороженно глядя, не заметит ли пират отблеск солнца на пистолетах под скалой. Черт, надо было один при себе оставить, но он знал, что, если пистолет намокнет, он все равно не выстрелит.

– Да что ты? Нет, я не могу тебя отпустить. Ты гонялся за мной, как собака за своим хвостом, и, правду сказать, изрядно мне надоел. Я от тебя устал, Лейтон. Так что давай уладим между собой наши дела.

Возбуждение Коула росло – он видел, что огонь приближается к главной мачте, где на рее прямо над водой висела клетка с Бейли.

– Я вижу, твои приоритеты изменились. Я тебя не виню, она красотка, но мне противно видеть, что твое внимание ко мне ослабело. Я ревнив, видишь ли. – Дракон подошел ближе и кивком указал на «Гробовщика». – Время на исходе, не буду тебя задерживать. У тебя есть выбор, Лейтон. – Он раскинул руки и поднял лицо к солнцу.

– Говори скорее, Монтроуз. Я теряю с тобой терпение, – прорычал Коул, поглядывая через плечо на «Гробовщика».

Дракон наслаждался игрой.

– Отлично, сделаем так. – Он отбросил пистолет, и тот со стуком упал на землю. – Можешь бороться со мной – или можешь спасать свою подружку. Предупреждаю, что у тебя для этого мало времени. Если рея не сгорит раньше, огонь доберется до главной мачты, а под ней – бочонок из-под рома, в который я насыпал порох, взрыв будет такой, что уничтожит всех на борту. Да, а если она окажется в воде, я постарался, чтобы ее нашли акулы. Пока мы разговариваем, мои люди крошат в воду рыбу.

– Адский ублюдок, – прохрипел Коул. Дракон засмеялся:

– Ублюдок, да. Но обстоятельства моего рождения больше не имеют значения. Я вернусь в Англию как единственный наследник состояния моего папаши. Вопреки его желанию, но он не сможет возразить, поскольку мертв.

– Ты никуда не поедешь.

– Вот как? Выбираешь драку? Отлично! Должен признаться, я с восторгом убью тебя, а потом освобожу маленькую шлюху и развлекусь с ней.

Бейли завизжала, вопль ужаса прорвался сквозь ядовитый черный дым. Коул увидел, что огонь лижет палубу, языки взмывают вверх и уже загорелась рея с клеткой, в которой билась Бейли.

Коул побежал к воде. Оглянувшись, он увидел, что Дракон бежит в другую сторону. Он бросился в воду и быстро преодолел короткое расстояние до «Гробовщика». По канату, свисавшему с носа, он взобрался на палубу. Дым разъедал легкие, пепел жег глаза, но он меж бухт канатов продвигался к мачте.

– Бейли! Не шевелись, клетка упадет!

– Коул! О, Коул, прости меня! Я пыталась молчать, не хотела тебя отвлекать. Извини, что я закричала.

– Теперь сиди смирно. Я здесь.

Ему приходилось перекрикивать рев огня. Он полез на мачту под дождем искр от горящих снастей. Он уже пополз по рее, но под его весом она хрустнула. Он мгновенно отполз назад, решая, как быть.

– Коул, у меня есть ключ, он сунул его мне за лиф.

– Хорошо, любимая, стой смирно, я собираюсь тебя опустить.

– Коул, пожалуйста, скорее! – закричала она, хрипя от дыма.

Он постарался не реагировать на отчаяние, которое слышал в ее голосе, зная, что если поддастся панике, то не сможет ей помочь. Он поднялся выше по мачте к канатам рангоута, который еще не горел, зажал в кулаке парус и стал его раскачивать, чтобы тяжелая ткань накрыла клетку. Сверху послышался угрожающий треск, он взглянул наверх и увидел, что под действием искр и языков пламени снасти съежились. Коул наклонил голову, молясь, чтобы дерево и снасти как-нибудь упали мимо них. Горящая масса пронеслась у него за спиной, большой кусок дерева ударил по рее, державшей Бейли, она закричала и стала сбрасывать с головы и платья клочья горящего пепла.

– Нет, не двигайся! – заорал Коул, но было поздно. Рея затрещала, и Коул беспомощно смотрел, как она упала вместе с железной клеткой и Бейли внутри. Он заметил точное место, куда упала клетка, глубоко вдохнул и разжал руки.

Он вошел в воду вперед ногами и вынырнул на поверхность. Рядом была верхушка клетки, уходящей под воду; воздух под юбками Бейли дал ему драгоценные секунды.

– Задержи дыхание! – приказал он, но Бейли уже была в воде, и он не знал, слышала ли она его.

Коул нырнул и ощупал край клетки. Просунув руку сквозь прутья, он схватил Бейли за лиф, но под рукой была только ткань. Он попробовал еще раз – начал от талии, провел рукой вверх и нащупал ключ. Он его вытащил, осторожно продел руку назад, нашел замок и вставил ключ в прорезь. Замок щелкнул, Коул открыл дверцу и вытащил Бейли…

Она забралась к нему на плечи и оттолкнулась как раз в тот момент, когда клетка соскользнула с обломка реи, торчавшего из воды. Клетка пошла на дно, а они оба всплыли наверх. Когда они вырвались на поверхность, у Коула уже разрывались легкие. Глядя на Бейли, он понял, что юбки тянут ее вниз. Он поднырнул, вынул из сапога нож и начал срезать юбки.

Что-то твердое ткнулось ему в спину, он развернулся и увидел, что от него уплывает большая серая акула. Он всплыл глотнуть воздуха и по испуганным глазам Бейли понял, что она тоже ее видела. Он закончил срезать юбки, с зажатым в зубах ножом поднялся наверх, и они поплыли к берегу, уворачиваясь от горящих обломков корабля. Коул боялся, что вот-вот взорвется бочонок с порохом, он хотел бы плыть под углом, подальше от «Гробовщика», но Бейли теряла силы, ее надо было вытащить из воды.

Плавник акулы прочертил волны перед ними, Бейли замерла от ужаса, глядя на Коула перепуганными глазами. Он успокаивающе кивнул и быстро перевел внимание на акулу, которая кружила, приближаясь к ним с каждым кругом. Коул взял нож в правую руку. Акула пошла по дуге, Коул оттолкнул от себя Бейли и повернулся к хищнице, которая плыла прямо на него, открыв пасть с острыми зубами. Она была так близко, что Коул видел остатки рыб, застрявшие в зубах. Он подпустил ее на расстояние вытянутой руки и вонзил кинжал в открытую пасть, зацепившись при этом рукой за острые, как бритва, зубы. Акула дернула головой и хвостом и суматошными кругами уплыла, пытаясь освободиться от кинжала в пасти.

Коул повернулся и поплыл, не позволяя себе думать о боли и усталости. Он догнал Бейли как раз в тот момент, когда она ногами нащупала дно. Она стояла, протягивая к нему руки, он обхватил ее за талию здоровой рукой, и они побрели к берегу, проталкиваясь сквозь волны прибоя.

Бейли свалилась на песок, но Коул поднял ее и заставил отойти от берега.

– Сейчас будет взрыв, – прохрипел он, и они поспешили вверх по склону к той скале, под которой он спрятал пистолеты. Один из пистолетов он отдал ей и подтолкнул идти вперед и вверх. Одолев небольшой подъем, они спрятались за грудой камней, Коул накрыл Бейли своим телом, и в этот момент воздух потряс страшный взрыв. Горящее дерево, металлические крючья и другие осколки падали вокруг них, засыпали берег и холм огоньками и дымящимся пеплом. Бейли завозилась под ним, Коул приподнялся, но продолжал загораживать ее руками. Оба тяжело дышали.

– Теперь все? – хрипло спросила она.

– Да, голубка, теперь все, – сказал он ей на ухо. Она крепко его поцеловала.

– Спасибо, что спас мне жизнь, – прошептала Бейли.

Потекли минуты; хотя обугленные останки «Гробовщика» ушли на дно, на песке еще кое-где полыхал огонь. Измученная Бейли прислонилась к груди Коула.

– Коул, как тебе удалось так быстро меня найти?

– Это долгая история, когда-нибудь расскажу.

– Джеймс… он… – Она не могла продолжать. Бейли видела, как Дракон его избивал, и боялась худшего. Джеймс связался с пиратами, но он не заслуживал смерти за свою чудовищную ошибку.

– Думаю, с ним все будет в порядке. Он избит, но не больше, чем ты – после того, как за один день дралась с пиратами и с акулой, – поддразнил Коул.

– Дралась не я, а ты. У тебя нет других ран, кроме этой? – Она слегка коснулась глубоких царапин на руке. Повернулась, чтобы услышать ответ, и ахнула.

– Что?.. – Коул повернулся и увидал, чего испугалась Бейли.

– Ты же не думал, что я тебя так просто отпущу? Вставай, смерть наконец-то пришла за тобой.

Коул встал, толкнул Бейли себе за спину и прорычал:

– Монтроуз, тебе не следовало возвращаться!

– Да уж, угроза! Лейтон, на меня твои угрозы не действуют. Ты столько лет был моей тенью, что я испытываю к тебе только жалость. Ты слаб, ты доказал это, влюбившись в шлюху, вместо того чтобы искушать ею меня. Жаль, раньше не знал, что она у тебя, я бы тебя давно убил.

– Чего же ты ждешь? Попробуй. – Коул поманил его к себе, протягивая руки.

Дракон засмеялся:

– А, убивать тебя не входило в мои планы, но поскольку тебя не берет ни взрыв, ни акулы, придется заняться самому. – Он махнул пистолетом, приказывая Коулу отойти от края, потом кивнул Бейли: – Я приятно удивлен, что ты такая живучая, милочка. По наслаждаюсь каждым твоим кусочком – со временем.

– Ты ее не тронешь, Монтроуз! – взревел Коул. Бейли покачнулась и оперлась о камень. На нее навалился весь ужас, начавшийся той майской ночью, голова закружилась от страшных воспоминаний: пожар, смерть семьи, зловонное дыхание пирата. Сейчас ее наполняло то же чувство беспомощности, то же отчаяние, желание бежать. Что она может сделать? Как помочь Коулу? Святая Дева Мария, она не может смотреть, как Коул погибнет от рук этого чудовища. Она осела на землю и почувствовала что-то твердое у бедра. Пистолет. Господи, только бы он был заряжен, подумала она, взяв его в руку. Она смотрела, как пират, помахивая пистолетом, ведет Коула на вершину песчаного склона.

Осмелится ли она выстрелить в Дракона с этого расстояния, когда он так близко от Коула?

– Ты будешь драться, как мужчина, Монтроуз, или как трус под маской, кем ты и являешься? – подстрекал его Коул.

Дракон мгновенно отбросил пистолет.

– Я отправлю тебя в ад, Лейтон. Передавай привет матери.

Коул набросился на него, и они начали драться, От удара кулаком в зубы пират покачнулся, но восстановил равновесие и ударил Коула под ребра. Коул схватил кулак Дракона и вывернул ему руку, сбил с ног и придавил к земле. Дракон вытащил из потайных ножен короткий кинжал и вонзил Коулу в бедро. Коул пошатнулся, Дракон вскочил на ноги.

Бейли прикусила губу, чтобы не закричать, и достала из-под себя пистолет. Держа его дрожащими руками, она прицелилась, мушка так и прыгала перед глазами. Коул прохромал вперед, опираясь на здоровую ногу, Дракон взмахнул окровавленным кинжалом, но Коул ударил его в челюсть так, что развернул, но сам покачнулся и упал на одно колено. В тот же миг Дракон прыгнул, схватил Коула за шею и приставил нож к горлу.

– Как долго я этого ждал, Лейтон. И вот… Я хочу, чтобы ты умер, зная, что твою семью я сгубил с особым удовольствием. Ты думаешь, что лучше тех, кто имел несчастье родиться рангом ниже. Ха! Но теперь ты ниже меня, и как тебе это нравится?

Бейли видела, что Коул стиснул кулак, и поняла, что Дракон вдавил нож в шею. Если она собирается стрелять, надо это делать сейчас. Она снова прицелилась, но руки не подчинялись. Ее смущала возможность промахнуться и попасть в Коула. Она глубоко вздохнула и постаралась успокоиться. Вызвала в памяти отца и брата в горящем доме. Но не грусть, а любовь наполнила ее необходимой силой.

– Ты подо мной, и скоро твоя шлюха займет это же положение, – засмеялся пират. – Но мне гораздо больше понравится, когда она будет стоять на коленях. Думай об этом, когда будешь истекать кровью у моих ног, Лейтон. Твоя шлюха станет моей шлюхой еще до того, как ты захлебнешься кровью. Продержись в сознании столько, сколько надо, чтобы это увидеть.

Дракон встал и окликнул ее через плечо:

– Ты готова, милочка? Если хочешь бежать, начинай, я тебя изловлю. – Он опять засмеялся.

Бейли твердо держала пистолет. Дракон повернулся, и она нажала на курок.

Кажется, сознание ее обмануло. Ей показалось, что выстрелов было два.

Дракон отшатнулся, схватился за живот, куда попала пуля, развернулся, и Бейли увидела причину, почему она слышала два выстрела: в голове пирата чернела дыра, кровь из нее лилась по щеке. Бейли посмотрела на Коула. Он стоял на колене и держал в руках дымящийся пистолет. Бейли кинулась к нему, упала рядом, накрыла своим телом.

Дракон все еще держался на ногах, кровь стекала между пальцами, зажимавшими живот. Он пошел к краю склона, нога скользнула по камню, он споткнулся и исчез, скатившись с холма.

Бейли помогла Коулу встать, они медленно побрели вниз. Безжизненное тело Дракона лежало на песке. Бейли подняла на Коула затуманенные слезами глаза и улыбнулась:

– Спасибо, что спас мне жизнь… еще раз. – Она хотела пошутить, но голос дрогнул. Коул улыбнулся и поцеловал ее в макушку.

– И тебе спасибо за то, что спасла мне жизнь. Ты ведь не знала, что у меня был пистолет?

Она покачала головой.

– Я так боялась попасть в тебя, что не могла нажать на курок.

– Но ты все-таки выстрелила. – Он усмехнулся.

– Я не могла вынести мысль о том, что придется жить без тебя, а он собирался тебя убить. И я решила, что если уж тебе суждено умереть, пусть это будет смерть от моей руки, а не от руки твоего врага.

– Интересная логика. – Он вскинул брови.

– Не смейся, я все еще дрожу. Ты сделал мне предложение, потом велел ждать и пока не давать ответа. Тебя чуть не убили. Как я могла бы сказать «да»?

Коул засмеялся и обхватил ее за талию.

– Неужто? Ладно, сейчас я не собираюсь никуда уходить, может, дашь ответ?

– А в чем там был вопрос? – поддразнила она. Коул пришел в шутливый ужас, повесил голову.

– Да! Мой ответ – да, упрямый ты, надменный человек. Коул, я тебя люблю. Полюбила почти с первого взгляда, хотя ты делал все, чтобы этого не случилось.

– Я? Нет. Хм… дай подумать. Когда я увидел тебя в первый раз, ты попыталась меня убить. С этого момента ты со мной – дралась, убегала, пренебрегала мной… Как же было не сообразить, что ты меня любишь? – Он наклонился и нежно ее поцеловал.

– Когда ты так говоришь, это звучит просто ужасно.

– Точно. Тебе придется до конца жизни заглаживать свою вину. Ну как?

– Жду не дождусь! – искренне ответила она, подставляя лицо для поцелуя.

Снизу послышались крики. Они оторвались друг от друга и увидели на берегу Майлза, Тома и Дьюи, все были в поту и песке, но живы-здоровы. Они усиленно махали руками, и Коул принял поздравления, подняв руку.

– Все нормально, капитан? – прокричал Майлз.

– Да! Подавайте сигнал «Барракуде». Встретимся на баркасе.

Коул оперся на плечо Бейли, они нашли более пологий спуск и пошли, часто останавливаясь, давая Коулу отдохнуть. Колотая рана заживет, не сомневалась Бейли, он терпел и худшее. Она тоже. А теперь она уверена, что и у нее все будет хорошо. Когда Коул рядом, все прекрасно.

 

Глава 29

Бейли стояла на балконе и благоговейно смотрела на небо, на яркие краски заката. Она почувствовала, что рука Коула легла ей на талию, и вздохнула, прислонилась к нему.

– По-моему, на земле не найдется места, где небо красивее. Никогда не устану любоваться здешними закатами.

– Даже если будешь на них смотреть до конца жизни? – прошептал он ей на ухо.

Теплое дыхание согрело кожу и послало восхитительную дрожь по телу. Бейли знала, что от прикосновений Коула она тоже никогда не устанет. Ему трудно далось умение любить, и она гордилась тем, что именно ей достался этот его подарок. И останется у нее до конца жизни. Из логова Дракона они отправились на Лочинвар, и там Коул опять попросил ее стать его женой. Она ответила «да» так быстро, что он засмеялся, но она ему напомнила, как плохо кончилось его прежнее предложение сначала подумать.

– Пока ты со мной, я с этим как-нибудь смирюсь, – пошутила она.

– Женщина, ты когда-нибудь бываешь серьезной? Я стараюсь уяснить себе, хочешь ли ты жить на Лочинваре.

Бейли повернулась и заглянула в его удивительные глаза.

– Правда? А как же Роузгейт? Ведь это твой дом, Коул, и теперь, когда больше нет плохих воспоминаний, ты можешь в него вернуться. Там Гриффин, разве ты не хочешь жить с братом? – спрашивала она, опасаясь, что он не избавился от боли, причиненной матерью.

– Конечно, можно жить и там, я уверен, что Гриффин обрадуется, но у меня такое чувство, что мое место на Лочинваре. Особенно приятные мысли связаны с недавним временем, проведенным здесь, – сказал он, поглаживая ее по талии и бедрам.

Бейли слегка покраснела.

– Лочинвар – то место, где наша любовь по-настоящему расцвела, да? – застенчиво спросила она.

– Я бы сказал, она круто повернула… в более приятную сторону, – сказал он с порочной ухмылкой.

– Больше всего хотела бы жить с тобой в этом месте, Коулби Лейтон! Как ты думаешь, нашим детям тут понравится?

– Конечно. Всем десятерым.

– Десять! Ты что?!

– Не паникуй, дорогая. Ведь они родятся не все сразу.

– Мы еще не женаты, а ты уже шокируешь меня.

– Тебя устроит осенняя свадьба в Роузгейте?

– О, Коул, я в восторге.

– Придется остаться там на зиму, но весной мы вернемся на Лочинвар. К тому времени Грифф будет рад от меня избавиться. Иногда я бываю несносным. – Он усмехнулся.

– Правда? Никогда не замечала.

Она стукнула его и подняла к нему лицо для поцелуя. Он вскинул одну бровь, и Бейли улыбнулась, она хорошо знала этот жест. Вечерний ветерок принес запах гардений и крик одинокой чайки. Краски, расписавшие небо, потемнели, солнце садилось в океан. Бейли взяла Коула за руку и повела в спальню – медленно, чтобы не тревожить заживающую рану на ноге, из-за которой у него оставалась легкая хромота.

Она повернула его лицом к себе и расстегнула ему бриджи. Потом толкнула, чтобы он сел на кровать, и опустилась рядом на пол. Сначала сняла с него сапоги, потом бриджи, отбросила в сторону. Она проверила рану и тихонько ее поцеловала.

– Теперь у нас обоих есть шрамы, доставшиеся от Дракона, – сказал он и погладил ее по шее.

Она поцеловала его руку и встала, развязывая легкий белый халат. Он соскользнул с плеч и улегся под ногами лужицей шелка. Бейли встала между ногами Коула и обвила его руками за шею.

– Наверное, нам никогда не забыть те страдания, которые он нам причинил, но больше он нас не тронет. И будь я проклята, если дам ему хоть какую-то власть надо мной. Он не сможет мне навредить. И никто не сможет. Пока ты меня любишь, я в безопасности.

– Тогда, любимая, ты в безопасности до конца своих дней, – сказал он и повалил ее на себя, перекатившись на кровать.

– Докажи, – прошептала она.

– С удовольствием, – ответил он.