Ремингтон

И вот настал день, когда я отдам часть себя брату. Я бросил взгляд на кровать, разглядывая Калеба. Его кожа кажется такой бледной. Желтоватой. Он выглядит хуже, чем вчера днем, когда я приехал.

— Не возлагай больших надежд на эту операцию, брат, — сказал он мне хриплым голосом, который прозвучал довольно весело. Я встретился с его взглядом и увидел, что на его губах играет шаловливая улыбка.

— О, заткнись. Тебе тоже не стоит выглядеть таким счастливым, — он закатил глаза. — Заботься хорошенько о моей почке.

Он рассмеялся слабым скрипучим голосом.

— Покрою ее золотом, чтобы сберечь.

— Умник, — ухмыльнулся я. — Готов к операции?

Он кивнул, подзывая меня рукой.

— Иди сюда, — я подтащил свой стул ближе к его кровати и сжал его ладонь в своей. — Спасибо... тебе.

— Тебе не нужно благодарить меня. Ты — моя семья. Пож…

— Да. Я... семья. Просто заткнись и позволь мне сказать, — он закрыл глаза, его дыхание было тяжелым, и я прикусил язык, ожидая. — Мне жаль, что я не ответил на все те письма, которые ты присылал. Отец позаботился, чтобы я не получил ни одно из них. Я узнал все только после того, как рассказал все Адель, и она решила найти тебя. Сестренка была настроена очень решительно, — он рассмеялся, но сразу же закашлялся.

— Давай наверстаем упущенное позже. А сейчас сосредоточимся на операции.

Он покачал головой, кашляя и волнуясь все сильнее. Прибор, следящий за его жизненными показателями, запищал быстрее. Дверь распахнулась, и в палату вбежали две медсестры.

— Сэр, пожалуйста, покиньте палату, — настойчиво потребовала одна из них, в то время как другая поспешила к кровати.

Я вскочил и отошел, чтобы не мешать им.

— Сэр, вы должны уйти сейчас же.

Я разочарованно заворчал себе под нос и повернулся, чтобы уйти.

Дерьмо. Этого не может быть. Я не могу потерять его. Не сейчас, когда он так близок к выздоровлению.

Я прикрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной.

Твою мать!

Не в состоянии стоять спокойно я начал мерить шагами коридор. Похоже, что мерить шагами коридор больницы становится для меня обыденным делом. Я прислонился к стене и, чтобы отвлечься, вспомнил свой разговор с Адрианом, который состоялся у нас полчаса тому назад. Он взволнованно рассказал мне, что Эрик отвел его покататься на площадку картинга, что, видимо, отвлекло его от мыслей о Селене, и от еще более страшных мыслей, что мне будут делать операцию, но я знал, что рано или поздно он спросит о ней.

Мне нужно поговорить с кем-нибудь, иначе я сойду с ума. Но не успел я никому позвонить, как в кармане знакомо загудел телефон.

— Сен-Жермен.

Когда Жиль заговорил, я посмотрел в окно и увидел отца и сына в парке, запускающих воздушного змея. Такие обыденные вещи. Нормальные.

За последние пару недель столько всего произошло, что я уже и не помню, что значит нормальная жизнь.

— Мистер Сен-Жермен? — позвал голос из-за спины.

Я оглянулся через плечо на медсестру. Она была в палате, когда у Калеба начался приступ. Я сильнее сжал мобильник в руке.

— Мне нужно идти. Я перезвоню тебе, как только смогу.

— Удачи, Сен-Жермен.

— Жиль, — быстро позвал я, прежде чем он отключился. — Моя семья... Я доверяю тебе позаботиться об их безопасности.

Он помолчал несколько секунд, а затем сказал:

— Ты же знаешь, что я буду защищать их ценой своей жизни, да?

Я поднял глаза к потолку, усиленно моргая.

Черт возьми!

С возрастом я становлюсь сентиментальным. Я закончил звонок, не ответив Жилю, и повернулся к медсестре, стоящей передо мной.

— Пора, — сообщила она, и выражение ее лица смягчилось, пока она внимательно рассматривала меня. Что бы она ни увидела там, она смягчилась. Или это была жалость?

Я коротко кивнул ей, стараясь придать лицу нейтральное выражение. Непроницаемое. Взрослея, я в совершенстве овладел этим искусством. Всегда держать всех на расстоянии вытянутой руки. Я махнул рукой, призывая ее показывать мне дорогу.

Она улыбнулась, в ее голубых глазах заблестело что-то, напоминающее веселье, и она двинулась по коридору в сторону палаты Калеба, бросая на меня взгляды каждые несколько секунд.

Чему она, черт ее возьми, радуется?

Когда мы подошли к палате Калеба, она остановилась перед дверью и посмотрела на меня.

— Совершенно нормально испытывать волнение, понимаете?

Я в раздражении уставился на нее.

— Вы собираетесь отдать свой орган кому-то другому. Какие бы чувства вы не испытывали, это нормально. В вас достаточно смелости, чтобы сделать это для него.

— Он мой брат, — сказал я, позволив этим словам говорить самим за себя. Я посмотрел на табличку с именем, приколотую к ее форме. — Медсестра Патрикс.

Она поджала губы и вручила мне больничную рубашку.

Как только я закончил переодеваться, зазвонил телефон. Схватив его со стола, я бросил взгляд на экран, прежде чем принять звонок.

Мама?

— Здравствуй, Ремингтон, — поздоровалась моя мать, как только я поднес телефон к уху.

— Здравствуй, мама, — поприветствовал ее я. Я поднял глаза, когда в палату вошли четыре медсестры. — Я как раз собирался в операционную. Все в порядке?

— Она спрашивала про тебя и Адриана, — сообщила мама. Я услышал, как она шмыгнула носом.

Мое сердце забилось чаще.

— С ней все в порядке? — я закрыл глаза, готовясь услышать любые новости, которые она хочет мне сообщить. Еще кое-что, что я не в состоянии контролировать.

— Ее память возвращается по частям. Большинство того, о чем она говорит, не имеет смысла, но она была взволнована и искала тебя. Она волнуется о тебе и твердит, что эта женщина собирается причинить вред и тебе тоже. Знаешь, я никогда не видела Адриана более счастливым. Он… он любит ее, — в ее голосе слышалось удивление.

Я выдохнул и открыл глаза.

— Господи, спасибо! — пробормотал я себе под нос. — Да, любит. А она любит его, — одна из медсестер указала на часы, висящие на стене. — Мне пора идти. Я позвоню тебе позже, ладно? Передай ей, что я скоро приеду, и Адриану тоже.

— Передам. Будь осторожен, сынок.

Закончив разговор, я повернулся к команде медиков и улыбнулся, когда почувствовал, как меня затопило облегчение и надежда. Впервые с тех пор, как все вышло из-под контроля, я ощутил прилив оптимизма. Я могу сделать это. Справлюсь со всем и верну свою жизнь на круги своя.

Я отбросил прочь маячащие на горизонте волнения по поводу того, что понятия не имею, что из себя представляет женщина, которую я люблю, и угрозы, что другая женщина, очевидно, хочет видеть Селену мертвой, и полностью сосредоточил свое внимание на том, чтобы моему брату стало лучше.

— Давайте сделаем это.