— Просто Итан, — говорю я, убирая мобильник в карман вне себя от того, что она посмела до него дотронуться. Если бы я не наблюдал за ней, она бы его уже прикарманила? Резкий укус совести подсказывает мне, что я ошибаюсь на ее счёт, но я ничего не могу с собой поделать.

У нее была возможность сказать мне правду, признавшись в содеянном, но она решила промолчать. Из двух обманов (воровство и пол) она призналась только в одном, только вот заявление, что она – женщина, не очень-то ошеломляет. Любой зрячий человек уже это знал. Если бы она продолжала притворяться, то выглядела бы глупо.

Впрочем, она действительно вжилась в роль. На ней обвисшие джинсы, а рубашка скорее моего размера. И она по-прежнему мучается в нелепых рабочих ботинках, которые напоминают туфли клоуна.

Но её красота настолько очевидна, что её не уменьшит никакая бейсболка. Соблазнительные изгибы девушки определяются даже под мешковатой одеждой, а пухлые губы такие же заманчивые, как и месяц назад.

— Хорошо. — Она встает прямее. — Итан, что именно я должна буду делать?

По правде говоря, мне не нужен ассистент. У меня никогда его не было. Я в состоянии самостоятельно отвечать на звонки и читать электронные письма. Я великолепно наливаю кофе в кружку и забираю свой обед из столовой. Мне не нужно, чтобы кто-то отирался в моем личном пространстве, но я не знаю, что еще с ней делать. Следует просто уволить ее и покончить с этим, но не могу. Я видел ее на грани отчаяния несколько минут назад, когда она подумала, что я выгоняю ее. Выглядело так, будто она вот-вот заплачет, что вполне логично. Если ее вынудят уйти, то все ее планы полетят в тартарары – планы, которые мне все еще предстоит выяснить.

И все же, если я собираюсь приглядывать за ней, я не могу допустить ее нахождения на стройплощадке. Это даже вопрос безопасности. Остальной персонал имел какой-никакой опыт в строительстве, но не она.

Следовательно, она будет работать непосредственно на меня.

Просто... Где-нибудь в другом месте.

— Передай эту записку Роберту, а потом убедись, что у него есть всё, в чём он нуждается.

Она в замешательстве хмурится. Я только что заявил, что она будет работать на меня, и сам отсылаю ее.

Тем не менее, Тейлор без единого слова берет записку и слишком быстро справляется со своей задачей. Увы, Роберту сейчас не нужна ее помощь, поэтому максимум минут через десять она снова появляется в трейлере и пялиться на меня своими большими карими глазами.

— Что бы ты хотел, чтобы я ещё сделала? — спрашивает она тоном, полным желания угодить.

Я бы хотел, чтобы она оставила меня в покое, но, думаю, это не вариант.

— Ты когда-нибудь работала ассистентом?

— Нет. — Она качает головой, прежде чем слегка улыбнуться. — Но если честно... меня наняли строителем. — Когда становится ясно, что я не собираюсь принимать участия в ее подшучиваниях, она меняет тон. — Мистер Стоун, я быстро учусь и хотела бы быть полезной, так что, может быть, если бы вы уделили мне чуточку времени или дали список задач, которые бы хотели, чтобы я выполняла…

Задачи? О, у меня их много. Я хочу, чтобы она перестала называть меня «мистером Стоуном». Хочу, чтобы она перестала носить эту нелепую одежду. Хочу, чтобы она прояснила для чего на самом деле здесь.

Кроме этого, у меня нет для нее никаких дел, и я не вижу причин чему-то ее учить, потому что она не задержится здесь надолго, так что тратить на нее свое время было бы неразумным.

Поэтому я занимаю ее унизительными просьбами, которые держат ее подальше от меня. Я приказываю пополнить мой кофе, сделать заметки, почистить мои грязные со вчерашнего дня ботинки, принести обед, вынести мусор...

Каждый раз, когда я заставляю её сделать что-то еще более позорное, я ожидаю, что она презрительно на меня посмотрит или хотя бы пожалуется, но она выполняет все быстро и терпеливо, после чего жаждет новых заданий.

Будучи раздраженным от этого, я, наконец, отпускаю ее на остаток дня, а ночью держусь подальше от домика до темноты, работая в трейлере и пытаясь отогнать мысли о ней. К домику я подхожу уже глубокой ночью, и меня овевает ее цветочный аромат. Я останавливаюсь на пороге, размышляя, стоит ли заходить внутрь. Потом вижу, что она спит на койке, такая сладкая и покорная, а темные ресницы веером рассыпаются по щекам.

Ухающая сова отвлекает меня от тщательного изучения. Я врываюсь в ванную, чтобы принять душ, еще более разгневанный, чем несколько секунд назад.

Утром она уходит еще до того, как я просыпаюсь. Похоже, никто из нас не горит желанием пообщаться в тесной комнате. Я рад.

Среда и четверг проходят по той же схеме. Я отсылаю ее чем-нибудь заниматься, что позволяет увеличить расстояние между нами, но мое вдохновение быстро иссякает. У меня не так уж много пар ботинок, нет груды мусора, не говоря уже о том, что мне есть чем заняться. Я не могу целый день сидеть и придумывать для нее случайные задания. В четверг днем у меня проходит онлайн-конференция с партнерами, поэтому я велю её сидеть снаружи до окончания. И... она и делает. Тейлор сидит на верхней ступеньке, подперев подбородок руками, и наблюдает за сносом.

Это нервирует.

Это разрушает весь мой мстительный план. Маленькая часть меня, которая хотела отомстить, быстро теряет запал. Огонь, вспыхнувший от ее вида в очереди в надежде быть нанятой в качестве члена моей команды, превращается в пепел. Очевидно, я и наполовину не такой мудак, каким себя считал.

Это раздражает.

Может сейчас она играет роль милого котенка, но месяц назад она была далеко не невинной овечкой. В баре у нее был план. Она соблазнила меня. Она забрала мой бумажник и украла деньги. Это не была случайностью.

Мне было бы намного проще покончить со всем этим, если бы она просто снова показала истинную натуру. Я хочу, чтобы в моем офисе что-то пропало. Хочу, чтобы один из парней сообщил о краже в бараках. В течение последних нескольких дней у нее было много свободного времени, так что при желании она давно могла переключиться на роль воришки.

И все же к полудню пятницы она все еще послушный котенок, так что у меня не остаётся выбора. Я не собираюсь играть в эти игры на следующей неделе. Не буду ходить на цыпочках по домику и посылать ее с дурацкими поручениями только для того, чтобы заманить в ловушку.

В конце дня будет выдача зарплаты.

Я подписываю ее чек и добавляю небольшую заметку: «Теперь мы квиты».

* * *

Меня нисколько не удивляет топот на ступеньках трейлера в тот день. Мгновение спустя дверь распахивается. О да, вот котенок и исчез. Теперь Тейлор кипит от ярости, швыряя в меня записку. К сожалею, она мучительно медленно, словно перышко, опускается на пол, что еще сильнее ее злит. С рычанием девушка поднимает ее и бросается к моему столу, шлепая ладонью по новой зарисовке проекта Стивена. Бумага сминается под ее рукой.

— Ты все это время знал, кто я?! — спрашивает она, пока из ее ушей валит пар.

Я с удивительным спокойствием откидываюсь на спинку стула, когда она, наконец, перестает притворяться. Именно такую борьбу я ждал вместе с правдой, которую жажду услышать.

— Ты спрашиваешь, помню ли я, как ты соблазнила меня в том баре и обокрала? — уточняю обманчиво скучающим тоном. — Да.

Ее глаза расширяются, и она отступает назад. Спустя мгновения я понимаю, что она в шоке.

В шоке?!

Что, черт возьми, ее так удивляет? Возможно, она и могла изумиться этому раньше, но у нее не должно быть никаких сомнений после того, как она открыла чек и увидела в нем сумму меньше положенной на восемьсот долларов. Я уверен, что она удивлена обнаружить, что увозит домой только жалкие 45,32 доллара, но она должна быть благодарной, что я оставил ей хотя бы это. Меня так и подмывало отправить ее домой ни с чем.

— Что значит «обокрала»? — осторожно спрашивает она.

Вот те раз! Я-то думал, что мы покончили с этой игрой. Мы играли в неё всю неделю, и она давно потеряла свою привлекательность.

— У тебя амнезия? Или ты прикидываешься дурочкой?

Тейлор практически рычит, а ее высокие скулы вспыхивают от гнева. Похоже, она готова меня придушить. Интересно, как ей удавалось всю неделю притворяться самой невинностью?

— Отлично. Поскольку ты, очевидно, проделывала один и тот же трюк так много раз, что уже не можешь в них разобраться, я немного напомню тебе тот вечер. В прошлом месяце мы с моими партнёрами по бизнесу остановились в Оук Дейле на ночь и решили пропустить по стаканчику в баре неподалёку от нашего мотеля. Ты тоже там была.

Слушая, она моргает, и ее гнев уступает место другой, непонятной мне эмоции.

— Когда мои партнеры ушли, я остался, переживая о грустной девушке в баре. Ты посмотрела на меня через плечо с явным намеком. Ты хотела, чтобы я пошел за тобой в уборную. — Румянец с ее щек распространяется по всей ее шее. — И, конечно, я так и сделал. Тебе было очень легко заставить меня есть из твоей ладони?

Воспоминания о той ночи слишком сильны, чтобы от них было легко избавиться – страстные поцелуи, нетерпеливые руки, взрывоопасная химия. Она, должно быть, тоже ее вспомнила, потому что качает головой и делает шаг назад.

— Целоваться с мужчиной в уборной – не преступление.

— А воровать его деньги – преступление.

У нее отвисает челюсть.

— Я не брала денег!

Она сказала это настолько убедительно, что я практически ей верю.

— Судя по всему, ты много тренировалась. Это звучало почти правдоподобно.

— Это и должно звучать правдоподобно! Потому что это правда! — всхлипывает она, вскидывая руки в знак поражения, затем принимается расхаживать перед моим столом, сжимая кулаки.

— Когда я пошел за тобой в уборную, бумажник был со мной, — сухо замечаю я.

— Да! — раздраженно восклицает она. — Ладно, я взяла твой бумажник, но...

— После того, как ты соблазнила меня.

— Никого я не соблазняла!

— А что же тогда это было? — интересуюсь я, вставая и обходя стол. Бесит, что она на меня сейчас не смотрит. Бесит, что она тут расхаживает. Я хочу, чтобы во время очередной лжи она смотрела мне в глаза. Я хочу раз и навсегда увидеть ее настоящую сущность. — Это было спектаклем? Способом отвлечь меня ради твоей истинной цели?

Тейлор делает шаг назад на каждый мой шаг вперед. Снова прижавшись к двери, она вздергивает подбородок и моргает потрясающими карими глазами, обрамленными густыми ресницами. Я выстраиваю невидимую стену против ее чар.

— Да, — выдыхая, протягивает она. Потом спохватывается. — То есть, нет! Мы не поэтому туда пошли. Я не планировала у тебя воровать!

Ее слова настолько убедительны, что что-то внутри меня практически ей верит. Но потом до меня доходит, что она выпалила сначала, прежде чем исправиться. Да, это было спектаклем. Да, в тот вечер она целовала меня только потому, что хотела моих денег. Кого волнует, что сейчас она отступает? Это лишь ухудшает ее положение.

Я стараюсь сохранить между нами дистанцию, достаточное расстояние, чтобы у меня не было возможности коснуться её. Я немного не доверяю себе (не потому, что чувствую страсть, как в уборной; не потому, что похоть съедает меня заживо и мне нужно держать руки подальше от нее, а потому, что я настолько разъярен, что не доверяю себе и могу повести себя не как джентльмен).

— А что происходит сейчас? Почему ты здесь и притворяешься членом моей команды? Мы оба понимаем, что ты тут не для того, чтобы стучать молотком. Итак, зачем тогда? Собираешься обокрасть парней, пока они пашут на стройплощадке? Никто не ожидает такого от невинной штучки вроде тебя, но я-то тебя вычислил.

Я протягиваю руку, чтобы поднять ее подбородок и заставить посмотреть мне в глаза.

Она отворачивается от моего прикосновения и метает в меня невидимые кинжалы.

— Я не притворяюсь парнем и никогда никому не лгала, — настаивает она сквозь стиснутые зубы. — Я просто решила, что лучше не рекламировать на каждом углу, что я - женщина. Есть разница.

— Это ты делала в баре той ночью? Рекламировала себя?

Ее рука взлетает вверх, но я ловлю ее прежде, чем та касается моей щеки.

Я отпускаю ее как раз перед тем, как Тейлор поворачивается и пытается открыть дверь.

Потянувшись к дверной ручке, она оборачивается, и на ее щеках видны слезы.

— Ты ошибаешься. Я здесь, чтобы работать, даже если ты мне не веришь.

— Да, — говорю это голосом, как будто вся эта конфронтация ниже моего достоинства, и качаю головой. — Я тебе не верю.

Когда дверь захлопывается, у меня мелькает мысль: «Великолепно, теперь все кончено».

Вот только ничего не кажется великолепным.

Даже близко.