Казалось, маленькая внеземная цивилизация поселилась в моем мозгу, и, думаю, именно для того, чтобы причинять мне боль. Много, много боли.

— Бруклин, тебе надо проснуться в ближайшее время. У нас встреча с парфюмерами через час, — Саммер думала, что она шептала, наклонившись к моей кровати в отеле, но инопланетяне в моей голове уже устроили бунт.

— Если ты не выйдешь из комнаты через две секунды, я расцарапаю тебе мордашку, — произнесла я, еле шевеля губами, чтобы выходили слова.

Она засмеялась и вышла, хлопнув дверью так громко, насколько это возможно.

— Даю тебе две минуты, но на этом все! Также я требую прибавку к зарплате и еще надбавку за вредность! — прокричала Саммер через дверь. Я ответила, кинув туфлю на шпильке в дверь.

Технически, она дала мне две минуты, но я могла слышать ее голос по другую сторону двери: она болтала с кем-то по телефону. Может, люди из отеля хотели выгнать меня после моего танцевального выступления в холле вчера в два часа утра. Ну, ничего не могу поделать с тем фактом, что пол в холле был идеален для брейк-данса.

— Да, она в порядке.

Тишина.

— Нет, мы ушли достаточно рано, и она завалилась спать.

Тишина.

— Да, ее телохранитель, Хэнк, был с нами.

С кем она разговаривает?

— Хорошо, пока.

— Кто это был? — прокричала я через дверь.

— Президент.

— Врушка.

— Ты права, это был Канье Уэст. А теперь вставай.

Мне бы хотелось беспокоиться о том, что Саммер не сказала мне, с кем разговаривала, но в моей голове просто не было места для беспокойства. В тот момент, когда я села, мой мозг перешел в антиблевательный режим. Я прошла в ванную, как маленький слабенький сгорбленный человечек, и сделала все возможное, чтобы не смотреть в зеркало. Но запах, стоящий в комнате, я вынести не смогла. Понюхав рубашку и подмышки, которые, конечно, не пахли розами, но хотя бы не воняли, я притянула к лицу волосы и понюхала их. Соевый соус. Когда я взглянула в зеркало, я поняла, что выглядела, будто половина банки соевого соуса была в моих волосах… что означало, что я покинула ресторан и в таком виде пошла в клуб. Я вылила на себя соевый соус для суши? Зачем?

Саммер все-таки умрет. Медленно и болезненно.

После душа и практически миллиона чашек кофе, я, пошатываясь, вошла в рабочее русло, стараясь быть на встречах как можно сосредоточеннее. Встречи были интересными, но никакие «Адвилы» не унимали стук в голове, поэтому я просто поддалась боли. Я практически стала с ней единым целым.

Так продолжалось до обеда, пока Саммер не вспомнила прошлую ночь.

— Ты вообще читала пьяные сообщения в своем телефоне? — спросила она, когда я поливала заправкой свой греческий салат.

В раздумьях я пошевелила бровями. Пьяные сообщения? Я этого не помню. Даже не думала, что брала телефон после ресторана.

— Нет, зачем? — беспечно спросила я, наколов большой кусок салата.

Глаза Саммер стали шире.

— Ты помнишь, что сделала, верно? Отправила СМС-ку Джейсону?

С секунду я боролась с тем, чтобы не выплюнуть салат прямо в лицо Саммер. Затем, после болезненного сглатывания, восстановила дыхание и полезла за телефоном. Она просто шутила надо мной. Я не отправляла сообщение — ох, Иисус. Мать Тереза. Я сделала это.

Это было мое селфи с напитком в руке. Мое лицо было искажено судорогой, вероятно, я подмигивала, но это больше было похоже на обширный инсульт. В волосах у меня был соевый соус, и, да, действительно, слюна на подбородке. Неряха. Я была неряшливым монстром и охотно отправила это фото Джейсону. Я могла только молиться, что он еще не продал его прессе.

Спустя два глубоких вдоха, я взглянула на Саммер.

— С этого момента мы больше никогда не будем обсуждать то, что произошло прошлой ночью. Я собираюсь стереть это из своей памяти.

Саммер улыбнулась и кивнула.

— Как скажете, капитан.

Я пыталась убедить себя, что это не имеет значения, что у каждого есть подобные конфузы, но это селфи действительно беспокоило меня. Дело было в том, что Джейсон не потрудился мне ответить. Разве он не беспокоился о том, что я дома, и со мной все в порядке?

К вечеру я заставила себя сконцентрироваться на работе и игнорировать любые мысли о Джейсоне. Мне пришлось подавить желание снова и снова проигрывать в голове наше столкновение в ванной. До сих пор, в оставшемся времени поездки, я закрывала глаза и думала о его поцелуе. На самом деле, это было так легко — представлять его и переживать наше совместное времяпрепровождение часами, пока я не поняла, что сейчас делаю. Потом я сделала себе выговор и вернулась к встрече. Это продлилось минуть десять, а может пятнадцать, а затем все вернулось на круги своя.

Это было бесполезно. Я сходила с ума, мысли о Джейсоне толкали меня к краю.

* * *

Спустя два долгих дня я вернулась обратно в дом Джейсона где-то после полуночи. Они оставили для меня дверь открытой, видимо, их никто не грабит посреди лесов Монтаны. Когда я вошла, в доме было тихо, и я мысленно себя поздравила. Это означало, что пока мне не придется столкнуться с Джейсоном.

У меня был последний день, заполненный встречами, а затем я должна была вернуться обратно в Биг-Тимбер сама, в то время как Саммер улетела в ЛА с аэропорта Биллингса. Я попыталась вздремнуть по пути в Биг-Тимбер, но вместо этого снова открыла текст сообщения, интересуясь, почему меня до сих пор волнует то, что Джейсон так и не ответил мне. Полагаю, это дало мне окончательный ответ относительно Джейсона. Дружба, которая формировалась между нами, как я думала, определенно, не формировалась. Мы были еще в самом начале пути. Однако и врагами мы больше не являлись. Мы были абсолютно никем. Больше никаких СМС.

Чудненько.

* * *

На следующее утро я спускалась по лестнице с мыслями, которые считала позитивными. Все негативные размышления, которые заполоняли мой разум последние двадцать четыре часа, я отмела, и сфокусировалась на лучших вещах, таких как любимая пара джинсов, которые делают мой зад «не от мира сего» (спасибо девушке-консультанту, которая сказала мне купить их). Я завила волосы в мягкие кудряшки и накрасила губы ярко-красной помадой. Это день должен был стать испытанием.

Когда я вошла на кухню, ЛуЭнн присвистнула с места, где сидела и листала журнал. Ее пышные светлые волосы и яркая улыбка были именно тем, что мне нужно.

— Добро пожаловать обратно, Бруклин. Дома было скучно без тебя, — сказала она, подмигнув мне.

Я обогнула стол, чтобы чмокнуть ее в щеку, оставляя там ярко-красный след. Она засмеялась, но не отпустила меня от себя.

— Мне нужно немного цвета на моих щеках, — пошутила она.

— Где парни? — спросила я, направляясь в сторону кухонной стойки.

На ней был расставлен теплый завтрак с кучей углеводов в своем составе, но я заполнила тарелку фруктами и теплой яичницей. Потому что я контролировала свою жизнь. Мне не нужен был французский тост и, определенно, не нужен был Джейсон.

— А, Дерек недавно ушел работать, а Джейсон еще не спускался. Он оставался в той комнате с тех пор, как ты уехала. Думаю, за это время я видела его от силы пять минут, — ответила ЛуЭнн, с осуждением покачав головой.

— Песни сами себя не напишут, — послышался из коридора глубокий голос.

Волоски на моем затылке встали дыбом, и я повернула свою голову на этот проникновенный голос так быстро, что чуть не вывихнула шею. Мне очень не хотелось морщиться от боли, потому как Джейсон стоял в дверях, запустив руку в растрепанные волосы, и тем самым украл мою решимость, которая и так мне не принадлежала. Его щетина была длиннее, чем я когда-либо видела, но это только подчеркивало его суровую мужскую сущность. Его глаза, достойные песни, уже сфокусировались на мне, когда я встретилась с ним взглядом, но за ними не было ничего. Ни злости. Ни волнения. Ничего. Он был Форт-Ноксом для людей, а я устала пытаться прочитать его эмоции. Очевидно, что у меня это не очень-то хорошо получалось.

— Здравствуй, Джейсон, — сказала я, надеясь, что звучу так формально и раздражающе, как и пыталась.

— Привет, — произнес он, делая шаг, чтобы взять себе тарелку с едой.

Он мог пройти на другую часть кухонной стойки, но нет, он встал рядом со мной так, что наши локти соприкоснулись, когда он потянулся за беконом, лежащим передо мной. Его гель для душа захватил мое обоняние самым раздражающе-сексуальным способом.

Я схватила свою тарелку и заняла место рядом с ЛуЭнн, прежде чем он снова задел меня. Но эта засранка встала сразу же, как я села.

— Ну, я позволю вам двоим насладиться завтраком. Найдешь меня позже, Бруклин, если захочешь поболтать.

Нет, у меня не было планов разговаривать с ней. У меня были планы убить ее за то, что она оставила меня с Джейсоном.

Однажды я пошла на свидание вслепую, на котором за один прием пищи этот парень позвонил маме, заплакал и заставил меня молиться десять минут, пока не принесли наш заказ (я не шучу, десять минут. Моя лингуине к тому времени остыла — молитва была слишком долгой). А затем он накричал на нашего официанта, когда стейк, который он заказал, не был достаточно мягким. Это было худшее свидание, которое у меня когда-либо было, и, все же, когда Джейсон сидел напротив меня, я захотела вернуться в ту ночь.

Нет ничего хуже, чем сидеть с ним за столом в абсолютной тишине. В болезненной тишине. Слушая каждый скрип моей вилки по тарелке, каждый раз, когда мой стакан стучал об стол. Мне захотелось закричать.

Джейсон раньше меня закончил с яичницей и беконом как изголодавшийся пес и встал. Я смотрела, как он моет тарелку, позволяя взгляду бродить по его телу. Он был одет в свободные черные штаны и белую футболку, но я все равно думала, что он выглядит более чем аппетитно.

— Найдешь меня, когда закончишь. Нам нужно работать.

Он даже не посмотрел на меня, когда сказал это. Он посмотрел куда-то поверх раковины в кухонное окно, а затем развернулся и направился вверх по лестнице, перемахивая через две ступеньки за раз.

— Я приду, когда найду время! — крикнула я, потому что это звучало вполне разумной мыслью, чтобы высказать ее.

«Как он посмел думать, что может просто приказывать мне? Может, у меня не было вдохновения писать прямо сейчас? Может, у меня были другие дела?»

Десять минут спустя я поняла, что делать мне, собственно, нечего. Я уже позвонила и поговорила с Саммер и Камми. Я ответила на все е-мейлы до завтрака. Я даже успела позаниматься, потому что мой вредный тренер позвонил мне ни свет, ни заря. Так что, по лестнице я поднималась очень медленно, пытаясь показать Джейсону, что приду, когда закончу и буду готова.

На середине лестничного пролета я перевесилась через перила и крикнула ЛуЭнн:

— Тебе нужна моя помощь с чем-нибудь? Мытье? Пыль вытереть? Перелистывать журналы?

— Нет, ты поднимешься наверх и закончишь сочинять. У меня все хорошо, — сказала она, а затем включила пылесос, пресекая все возможности использовать ее в качестве оправдания. Черт. Она была моим последним вариантом.

Со скоростью еле двигающегося пожилого человека я взяла гитару в своей комнате, а затем пошла искать Джейсона на балконе, где мы пытались писать в первый раз. Его там не было. Я замешкалась и решила, что он бросил меня ради более интересных дел, а затем мои глаза расширились. Его комната. Он был в своей комнате, и я наконец-то увижу ее. Осознав это, я практически побежала на третий этаж, перепрыгивая через ступени, а затем осторожно постучала в дверь со всем возможным самообладанием.

— Войдите, — сказал он.

Я повернула ручку и толкнула дверь, затаив дыхание в ожидании. Я знала, что взглянуть на комнату Джейсона будет все равно, что взглянуть на часть его души. Это то место, где он создает музыку, где сидит и думает, и пишет, и играет часами, и, стоя в дверях, я была не разочарована. Всё было так в его стиле. Мебель была из темного дерева с современными штрихами. Шторы были раскрыты, чтобы впустить ранний утренний свет через большое окно, что примыкало к балкону третьего этаж. Назвать это пространство комнатой было просто несправедливо.

У одной стены стояла огромная кровать с балдахином, которая, конечно, была разобранной. Я уставилась на подушку, на которой лежала его голова ночь назад, и у меня появилось странное желание лечь в той же позе, чтобы узнать, как он спит.

Рядом с его тумбочкой был книжный шкаф, наполовину заполненный книгами, а наполовину — разными безделушками, купленными, вероятно, во всех городах мира. Там же была и миниатюрная Эйфелева башня, которая придерживала учебники по игре на гитаре, и богато раскрашенный яркими цветами индийский слон.

В другой стороне комнаты была открыта дверь на балкон, на котором находилась маленькая зона отдыха. Джейсон уже откинулся на диване, сидя лицом к окну. Там же было и маленькое кресло, и, поскольку Джейсон даже не пошевелился, чтобы поприветствовать меня, я прошла в комнату и уселась в кресле. Я могла чувствовать на шее тепло от солнца и знала, что вид оттуда, где сидел Джейсон, удивительный, но не собиралась сидеть вместе с ним. Он, наверное, спихнул бы меня.

— Я начал работать с несколькими строчками, которые, думаю, могли бы сгодиться для нашего дуэта, — сказал он, рассеянно играя на акустической гитаре, пока смотрел, как я устраиваюсь поудобнее.

Он наигрывал тихо и плавно. Вокруг резонаторного отверстия гитара немножко поблекла, но звук все равно был чистым. Я задавалась вопросом, сколько лет он играет на этой гитаре и сколько песен он создал, используя этот гриф.

Я начала кивать в такт головой, а он повторял снова и снова. Такт был простой, я чувствовала ритм. Он ударил басовую струну, затем ушел вверх, вниз, вверх. Он держал ноту на один бит, затем открыл аккорд С. Am, Em, F, C, G. Аккорд за аккордом, и я была загипнотизирована рисунком, который создавали его пальцы, бегая по струнам.

Я не смогла достаточно быстро вытащить свою гитару из чехла. Еще два раза я прослушала ритм, а затем начала бренчать, имитируя его аккорды и перебирая пальцами струны, пока мы не зазвучали вместе.

Мы начинали и повторяли сотни раз, экспериментируя с ритмом, который он создал. Затем, наконец, он закрыл глаза и начал тихо петь. От его сурового, проникновенного мурашки тут же поползли по моей спине.

Он оставил глаза закрытыми, и я продолжала ритм за нас обоих, пока он пел.

Уголки его губ приподнялись после последней строчки, и я знала, что он дразнил меня.

— Вау, давай, расскажи мне, что ты на самом деле чувствуешь, — засмеялась я, продолжая водить пальцами по струнам гитары. — Что, если я начну сейчас?

Он открыл глаза и улыбнулся. Первая настоящая улыбка, которую он подарил мне.

— Действуй.

Я прождала аккорд, чтобы повторить начало, пока мой разум искал текст. Обычно я так не работала. Мои песни создавались медленно и вдумчиво, но было что-то забавное в том, чтобы петь стихи, слетающие с кончика моего языка. Я облизнула сухие губы и сглотнула, готовя голос, прежде чем начала тихо петь.

Ты хочешь, чтобы я ушла.

Ты ненавидишь мой статус-кво.

Он улыбнулся шире. Его темные глаза с заметным восхищением смотрели, как мои пальцы двигаются по струнам.

Теперь я практически на дне.

Я посмотрела на гриф, пытаясь чуть изменить ноты, которые мы уже придумали.

Я уйду, если смогу.

О, да, я знаю, что должна.

Ты меня неправильно понял.

Я закусила губу, чтобы удержаться от улыбки.

Ты — критичный придурок.

Спорим, что сейчас ты в отличном настроении.

Никто из нас не переставал играть, когда мы засмеялись над нашей жалкой попыткой сочинения песни. Я не знаю, что мы делали — точно не писали наш дуэт, — но напряженность в комнате спала, в сравнении с тем, когда я зашла сюда впервые, рассчитывая на что-то.

— Это было действительно ужасно, — сказала я, пробренчав пальцами по гитаре, прежде чем положила ее на колени.

— Ноты или наши стихи? — спросил он.

— Нет, мне понравились аккорды. Я имела в виду мои стихи.

Он подвигал губами, пока обдумывал мой ответ. Мысли затуманили его взор, но он все еще не позволял прочесть их.

— Я не имею в виду те тексты. Может, и имел, когда впервые тебя увидел, но не более того, — сказал он, уставившись в окно через мое плечо.

Я улыбнулась.

— О, я определенно имела в виду свои.

Он засмеялся, и мы продолжили играть все утро. Мы не написали стихов в этот день, но мы продолжили играть, создавая мелодию для дуэта. Корни закладывались аккордами, которые падали, как листья с деревьев.

Создавать аккорды к песне — не самый легкий процесс. Сначала мои пальцы оставались на грифе, пока мой разум работал напряженно, пытаясь питать мое творчество. Я бы хотела продолжать наигрывать, ошибаться и получать озарение, пока все не получилось бы.

Я начинала с одного аккорда. Это все, что требовалось. А когда заканчивала и отыграла песню, чувствовалось, что эти аккорды созданы быть вместе.

Хорошая песня не звучит так, будто я ее создала только руками. Кажется, будто судьба создала эту песню, а я просто записала ее в окружающем беспорядке, вдыхая ясность в бесконечное сочетание звуков.

Мы с Джейсоном не добились этого, играя вместе в первый раз, но я знала, что добьемся. Я никогда не чувствовала, чтобы суета отступала так быстро и легко, как это происходило, когда мы с Джейсоном звучали вместе.