/Алисия Николс. Две недели спустя/
Схватив полотенце, я вышла из душа и тщательно вытерлась, напевая под нос прилипчивый мотивчик из радио. Так я старалась успокоиться и привести в порядок расшалившиеся нервы. Стоило на миг умолкнуть, и перед глазами вновь появился суровый пожилой мужчина, собеседующий меня несколько дней назад и пригласивший вчера на второй этап.
На приглянувшееся мне место в его фирме был большой конкурс, и прежняя я наверняка сдалась бы, лишь увидев количество претендентов.
Только ту, другую меня, совсем недавно уничтожили. И теперь на пепле сожженных надежд мучительно рождался новый человек. Женщина. Посмотри на нее кто-то со стороны, и он не нашел бы видимых отличий. Разве что взгляд стал более колючим и спина ровнее.
А были бы у меня друзья, наверняка отметили бы, как подолгу я стала молчать, погруженная в собственные мысли. Как полюбила горький кофе без сахара и сливок. Как прежняя и без того редкая улыбка, вовсе ушла с моего лица.
Счастье не благоволит трусам.
Я поняла это, стоило только перестать плакать и жалеть себя. Счастье нужно заслужить, выстрадать, выгрызть зубами.
Люди не терпят слабых рядом с собой. Их либо затаптывают, либо ломают.
Обернувшись, я взглянула в запотевшее от жары зеркало, протерла его ладонью и хмыкнула, удивляясь, насколько разными стали мой внутренний мир и внешняя оболочка. Из отражения на меня смотрела симпатичная девушка с огромными голубыми глазами. В них все еще плескалась печаль, а на лбу то и дело появлялась глубокая складка, портящая милое личико.
Внутри же произошел переворот. Там поселился долгожданный холод, не позволяющий подолгу страдать, съедающий причиняющие боль воспоминания. Исцеляющий.
– Спасибо вам, мистер Матисон, – проговорила с ухмылкой и почувствовала легкий укол где-то в области сердца. Нет, о нем вспоминать рано. Тем более сейчас. Может, когда-нибудь потом, со временем.
Заваривая кофе, повторила приготовленную заранее речь для будущего работодателя. Затем, выпив чашку бодрящего напитка, отрепетировала слова снова уже перед зеркалом.
Не отводила взгляд от своего отражения, держалась прямо, говорила сдержанно и убежденно.
Еще некоторое время потратила на прическу и макияж, старательно превращая себя в деловую красивую женщину. С такой приятно иметь дело, в отличие от забитой серой мыши, мямлющей что-то о дипломе с отличием. Этот урок тоже он мне преподал. Он и Айседора Лейблант.
Вспомнив последнюю, я на миг замерла, прислушиваясь к себе. И ничего не ощутила. Как бы мерзко не поступила со мной эта женщина, она не была мне дорога, а потому, стоило оказаться от нее вдали, как ненависть стала утихать. Было и прошло – плевать.
Перед выходом из дома, я снова оказалась у большого зеркала во весь рост, в последний раз оглядела себя с ног до головы и удовлетворенно кивнула. Такая все сможет, всех покорит!
На втором этапе собеседования присутствовал не только представитель отдела по трудоустройству, но и моя будущая начальница. Миссис Кора Дойл. Серьезная женщина с проницательным взглядом, большим опытом работы в финансовой сфере и запасом провокационных вопросов в рукаве.
Но я справилась играючи. Покидая кабинет, пожала руку миссис Дойл и подтвердила готовность сотрудничать. Она приветливо улыбнулась и вышла вместе со мной в фойе, чтобы сообщить троим оставшимся претендентам об отсутствии вакантного места.
Я получила работу, к которой нужно будет приступить уже в ближайшие дни. Работу, на которой смогу честно трудиться и не только получать заслуженные деньги, но и заводить новые знакомства, расти по карьерной лестнице, откладывать деньги на учебу Шин…
Прощаясь с миссис Дойл, вышла на улицу, чувствуя, как отпускает напряжение внутри и медленно заполняется огромная пустота в душе.
У нас с сестрой будет будущее. Я встану на ноги, помогу подняться ей, и все у нас будет хорошо.
Только так. Я сделаю все для этого.
Не помню, как дошла до небольшого красивого парка. Меня вели воспоминания последних лет, нахлынувшие внезапным потоком и сметающие небольшую стену, которую я успела воздвигнуть вокруг себя за все это нелегкое время.
Я жила в тумане, сотканном из собственных страхов, неуверенности и злости на огромный равнодушный мир. И точно знаю, куда однажды привела бы меня та жизнь. Бланка все еще снился иногда в кошмарах, с ножом в руках… Но меня разбудил Томас Матисон. Как бы я не винила его, как бы не старалась ненавидеть, но разум неустанно твердил: он спас тебя, Алисия. Этот неправильный принц с наглой ухмылкой и взглядом, раздевающим в считанные секунды, ворвался в мою жизнь и уничтожил серость. Он меня разбудил, поставил на ноги, встряхнул и направил дальше, позволяя самой стать хозяйкой своей судьбы.
Он растоптал мои мечты и надежды, чтобы подарить новую жизнь и научить действовать.
Прикрыв глаза, вспомнила, как злилась на Матисона первые дни. На него и на себя. Потому что ненависть во мне слишком тесно переплелась с привязанностью, и каждая мысль о Томасе отдавалась болезненным желанием увидеться снова. Я не могла его простить, но и отпустить почему-то тоже не могла.
Из состояния полного отчаяния, как и всегда, вытащила Шин. Она позвонила из больницы, напоминая о желании видеть свою слишком занятую сестру. И я приехала, чтобы узнать невероятные новости, затмившие все мои душевные терзания. Неизвестный оплатил операцию и дальнейшую реабилитацию сестренки.
Док рассказывал о планах и лечении, а я обнимала Шин, вытирая ее слезы, прижимала к себе и понимала – ничего не потеряно, это лишь начало пути! Я найду работу, найду в себе силы поблагодарить Клауса, оплатившего лечение, и потом со временем обрету нечто большее, чем глупую любовь, о которой всегда наивно мечтала. Уверенность в завтрашнем дне.
Приготовив вкусный ужин, я набралась смелости и пригласила немца в гости, собираясь сказать "спасибо" за щедрость и прямо спросить, чего он ждет от меня в дальнейшем. Его поступок сказал мне о многом, но и очередной игрушкой для богача я становиться не желала. Просто не смогла бы.
Однако тот вечер прошел совсем не так, как я рассчитывала. Правильно говорят, хочешь рассмешить богов – расскажи им о своих планах.
Он приехал в назначенное время, позвонив в дверь в тот момент, когда большая стрелка часов оказалась на двенадцати. Секунда в секунду. Безукоризненно вежливый, выдержанный и, как ни странно, отстраненный. Клаус присел на предложенное кресло, выслушал мою пламенную речь и, сняв очки, протер их с маниакальной тщательностью. Он не спешил с ответом, а я растерянно стояла перед ним в ожидании искреннего ответа.
– Алисия, вы знаете, сегодня у меня неудачный день, – вдруг проговорил он, возвращая очки на место и полностью сбивая меня с толку. – Один из тех дней, когда понимаешь, что все контролировать невозможно.
– Я не понимаю…
– А вечер окончательно разочаровал, – не слушая меня, договорил Клаус.
Он поднялся с кресла и скупо улыбнулся одними губами.
– Давайте откровенно, у меня были действительно некоторые планы на вас. На наше знакомство и дальнейшие отношения. Томас наверняка говорил об этом.
Я пожала плечами, меньше всего желая вспоминать Матисона и его речи.
– Говорил, – сам подтвердил свои слова Клаус. – Я уверен. И он был прав, конечно же. Том неплохо меня знает.
– Мне все равно, – гневно бросила я, пока в душе поднимался ураган непонимания. Почему все вокруг напоминают мне о Матисоне? Словно мало было моих собственных терзаний.
– Думаю, вы лукавите, – покачал головой немец. – Но я бы нашел способ решить вашу маленькую проблему, Алисия, если бы успел.
– Успел?
– Именно так. Но увы.
Он направился к выходу, а я шла следом в ожидании хоть каких-то объяснений.
– Куда вы? Я ведь… Ужин и…
– Я сегодня уезжаю, Алисия, – припечатал Клаус, обернувшись у самой двери. – И мне действительно жаль, что не могу позвать вас с собой. Вам бы понравилось в России, я уверен. Но, увы, день не заладился. Сначала пришли не самые радужные новости из дома, затем узнал о том, что операцию вашей сестры уже оплатили… К сожалению, мне не позволили стать вашим героем. Искренне жаль.
– Моим героем? Вы хотите сказать, что кто-то другой помог Шин? Не вы? – Мне пришлось облокотиться на стену, чтобы удержаться на ногах.
– Именно это я и сказал. Кто-то другой. Кто-то, кто узнал о вашей беде раньше меня. Кто-то, пожелавший остаться неизвестным, но располагающий такой немалой суммой и желанием помочь. Представляете, перевод поступил еще до момента нашего с вами ужина в ресторане. Ума не приложу, кто бы это мог быть, а вы, Алисия?
Я молчала.
Мне было холодно, хотя внутри разгорался пожар. Он подступал к горлу, причиняя физическую боль, не давая сделать ни вдоха, ни выдоха.
– Что ж, мне действительно пора, – Клаус снова улыбнулся одними губами. Глаза его остались серьезными, даже сердитыми. – Не думаю, что мы снова увидимся, но знакомство с вами было приятным. Прощайте.
Он вышел, так и не дождавшись от меня ответных слов.
А я сползла по стенке на пол, закрыла лицо руками и дала волю чувствам…
Томас Матисон. Негодяй, монстр, мерзавец.
Он ворвался в мою жизнь, как смерч сметая руины прошлого, безжалостно уничтожая мечты и откровенно называя себя сволочью.
Матисон искренне считал себя подлецом и заставлял верить в это остальных. В том числе и меня. Только вот его поступки… Почему все они говорили о другом? Буквально кричали. А я, ослепленная жалостью к себе, оглушенная словами Айседоры Лейблант… я не хотела видеть и слышать.
И как исправить то, что получилось не представляла. Да и хотела ли? Поверить ему снова сил не было, хотелось забыть, отпустить, как он отпустил меня…
Все, что я сумела в итоге сделать, это взять телефон и написать короткое сообщение:
"Спасибо за Шин".
А потом несколько часов не выпускала аппарат из рук в ожидании ответа, который так и не пришел. И как бы не доказывала себе, что это к лучшему – не помогало.
Несколько дней подряд прошли словно в тумане. Я занималась уничижением и самокопанием. Пока вдруг не поняла, что нужно идти дальше, ведь поводов быть несчастной он мне не оставил.
В этой сказке я не стала принцессой, да и принц оказался слишком выбивающимся из привычного образа, но чудо все-таки произошло, и исполнение заветной мечты осуществилось. Шин получила шанс на жизнь, а я незабываемый опыт, не позволяющий больше опускать голову.