Проснулась. Но открывать глаза не спешила.

Воспоминания о вчерашнем дне валом нахлынули, заставляя сжаться в комок и мысленно взвыть. Хотя голосить хотелось вслух, но побоялась. Просто помнила, к чему привела моя активность в этой квартире прошлым утром.

Итак, я у Томаса.

Лежу и притворяюсь, что сплю. Боюсь даже немного приоткрыть веки и увидеть его, лежащего рядом…

Попытка проанализировать обстановку в комнате по звукам провалилась – все вокруг казалось непривычно тихим, разве что со стороны закрытого окна слышался шум улицы.

Не без облегчения, поняла, что все еще одета в футболку Матисона. Вчера никто не стал стягивать с меня белье, позволив уснуть в приличном виде.

– Я знаю, что ты уже не спишь.

Вздрогнув от тихого голоса, раздавшегося со стороны входа в спальню, я затаилась, прислушиваясь.

– Ты уже как десять минут дышишь неестественно тихо.

– Может, я умерла и вовсе не дышу, – спустя мгновение отозвалась, понимая, что дальше прятаться глупо.

Наверное, в моей ситуации сдохнуть было самым простым выходом.

Простым и одновременно самым сложным. Я ведь не одна умру, Шин без меня тоже долго не протянет.

– Если ты умерла, тогда я очень расстроюсь, – голос подошел и теперь раздавался откуда-то сверху. – Я не переживу, если первая подопытная мышка, не попробовав даже приготовленный собственноручно мною завтрак, покинет мир раньше, чем успеет рассказать, насколько из меня хреновый кулинар.

Под одеяло, которым была укрыта с головой, забрался запах свежих тостов, подразнил ноздри и заставил выбраться из укрытия.

Матисон стоял рядом, держа сверху поднос, и выжидательно переминался с ноги на ногу. Я же растерянно смотрела на него, не понимая, что с этим человеком произошло вчера вечером?

Его похитили инопланетяне и подменили?

– Сядь ровнее, – приказал он, и тут же спохватившись, добавил: – Пожалуйста.

Нет, инопланетяне, все же не причем. Томас по-прежнему был моим боссом, даже здесь.

Вот только на этот раз я даже не шелохнулась.

– Сядь, пожалуйста, ровнее, – еще раз и намного мягче проговорил он, уже аргументируя свою просьбу: – Иначе я не смогу поставить поднос.

Несколько мгновений любопытство во мне боролось с упрямством, пока не победило первое. Я все же села, как просил Матисон, и была тут же придавлена увесистой деревянной подставкой, на которой кто-то очень неаккуратный, но старательный, сервировал завтрак.

Чашка кофе, пережаренная яичница с беконом, подгорелый, но не до конца тост, густо намазанный арахисовым маслом.

– Спасибо, – только и смогла выдавить я.

Сам Матисон сел на краешек кровати и с видом, показавшимся мне крайне потерянным, произнес:

– Я не готовил завтраки самостоятельно уже больше десяти лет. И если он слишком не съедобен, то предлагаю выбросить и заказать в ресторане.

Его слова звучали невероятно. Почти, как фантастика.

Босс приготовил мне завтрак…

Нет, не так!

Босс. Приготовил. Завтрак. Мне!

Серой мышке, нанятой им для…

При мысли о контракте по спине опять прошла холодная судорога.

– Ты попробуй хоть, что ли. Я все же старался, насколько это было возможно.

Словно механическая заводная кукла, потянулась к вилке, нанизала на нее кусочек бекона, поднесла ко рту, прожевала и проглотила. Пустой и голодный со вчерашнего дня желудок довольно заурчал и потребовал добавки. Я и сама не заметила, как расправилась с незамысловатым завтраком, и плевать, что готовил не шеф-повар. От этого было не менее вкусно и приятно.

– Спасибо, – с неуверенной улыбкой произнесла, откладывая в сторону вилку. – Не только за завтрак, а вообще… за спасение вчерашнее и за то, что не оставили одну.

Он несколько мгновений задумчиво скользил взглядом по моему лицу, прежде чем ответить:

– Я ведь полный козел, Алисия. Мне бы стоило извинится перед тобой за то, что между нами было, но не буду. Да и в принципе не умею, а может, разучился с годами. Когда я нанимал тебя на работу, честно скажу, думал, ты одна из охотниц за богатыми кошельками. Сама вспомни, как показательно испугалась в лифте. Я сделал из этого свои выводы. Красивая мордашка, ровные ноги, хорошие рекомендации и отзывы из колледжа. Знаешь, сколько таких до тебя в моей постели побывало?!

Я опустила взгляд, покраснев. Не знала и знать не желала, но Томас продолжал. Было видно, что слова он подбирает помягче, да и выговаривает признание с трудом.

– Они тоже поначалу ломались, а затем ничего, втянулись. Только что тапочки в зубах не приносили в обмен на тряпки, покровительство и доступ к бабкам. Почему я должен был решить, что ты другая? Возможно, и решил бы иначе, но ты сама не дала мне этой возможности. Как и все до тебя. На следующий день после оглашения условий явилась со скорбным видом, заявила, что готова на все, и потребовала аванс. Я сделал свои выводы, исходя из доступных мне данных…

– Про мою сестру, значит, данные были недоступны?

– Не перебивай, я не договорил. Когда понял, что аванс ты спустила не на тряпки и не на жилье, пришлось копнуть поглубже. И что я выясняю? Мисс Алисия Николс отдала деньги на лечение сестры. Что ты, вообще, отдаешь на это все свои деньги, и лечь под меня решила тоже только из-за этого! Да каким бы я не был мудаком, даже для меня это слишком. Спекулировать на умирающем ребенке – последнее, на что я бы пошел! Так что считай, что с этого момента твой предыдущий контракт расторгнут!

Мои пальцы похолодели, а сердце на мгновение остановилось.

– Вы меня увольняете? – едва слышно спросила я.

– Нет. Я всего лишь перестану тебя домогаться. Совершенно явно, что под мои запросы в плане секса ты не подходишь и не согласна с ними, но что касается работы помощника и секретаря – место остается за тобой. В конце концов, у тебя высшее экономическое образование и диплом с отличием, не все же время варить кофе и просиживать юбку за столом.

Я слушала и не верила своим ушам. Его слова звучали словно подарок на Рождество. У меня останется работа, возможность карьерного роста, зарплата, а ради денег мне не придется с ним спать!

– И еще, – продолжил он. – Того, что случилось между нами вчера, не отменить. Я мог бы обмануть и сказать, что сожалею о произошедшем, но это будет неправдой. Я мужчина, и да, мне, несмотря ни на что, понравилось до такой степени, что не отказался бы от продолжения. Это моя природа! Поэтому и тебя попрошу не жалеть. Ты наверняка в своих мыслях уже успела проклясть себя сотню другую раз, обвинила во всех смертных грехах и обозвала себя шлюхой.

От его последних слов я дернулась, словно от пощечины, и отвела взгляд в сторону. Потому что это было полным попаданием в действительность. Матисон будто мои мысли читал…

– Так знайте, мисс Николс – его пальцы легли мне на подбородок и легонько повернули в сторону, заставляя заглянуть в глаза мужчине. – Это не вы шлюха. Это я полный кретин, который, наплевав на все сигналы вашего неприятия, думал только о себе. И нет ничего ужасающего в том, что вам могло это нравится. Тело, оно иногда живет своей жизнью и потребностями. Хочет есть, спать, трахаться. Инстинкт размножения, знаете ли. Поэтому, прошу вас, не выдумывайте себе глупостей и уж точно не вздумайте их натворить.

Его последняя фраза прозвучала так твердо и уверенно, что у меня не нашлось сил для возражения. Оставалось лишь молча согласиться. Никаких глупостей я точно творить не собиралась, тем более сейчас, когда впереди непроглядно-темного тоннеля моей жизни забрезжил свет.

Матисон еще несколько долгих мгновений сидел на кровати, то ли ожидая моего ответа, то ли раздумывая, не сказать ли что-то еще, а после встал и произнес:

– Буду в гостиной, а ты пока отдыхай.

Томас был уже у самого выхода, когда где-то в отдалении зазвонил мой телефон. Кажется, вчера он оставался в сумочке.

– Я подам, – с готовностью отозвался мужчина и через короткое время вернулся в спальню с маленьким клатчем, из числа купленных для меня в бутике.

Телефон все еще разрывался, когда я вытряхнула содержимое сумки и, боясь, что не успею ответить на вызов, торопливо ткнула в кнопку приема:

– Привет, Шин! – радостно проговорила я, наверное, чересчур громко и вкладывая в голос слишком много эмоций, отчего мое показательное веселье стало приторно-неправдоподобным.

– И тебе привет, сестра, – голос с той стороны был хмур и недоволен. – Ты говорила, что придешь сегодня ко мне, но тебя все еще нет.

В этот момент с безнадежностью поняла, что за всеми событиями совершенно упустила из виду обещание навестить Шин. Я даже не знала, который сейчас час. То, что Матисон назвал завтраком, по времени могло приближаться и к ланчу, а у меня поблизости даже часов не было, чтобы проверить.

– Я буду через минут тридцать. Обещаю, – выпалила в трубку, одновременно вскакивая с кровати и принимаясь за поиск вещей. – Тебе что-нибудь купить?

– Не откажусь от фисташкового мороженного, надеюсь, оно задержится в моем желудке дольше, чем вся остальная еда, – с натянутым оптимизмом откликнулась сестренка.

Я же сглотнула набежавший ком в горле. Новая терапия с ее препаратами не могла проходить без побочных действий.

– Хорошо, будет тебе фисташковое. Жди, – пообещала я и отключилась.

Тут же мимолетно взглянула на время в телефоне и прокляла свою беспечность. Полдень.

– Далеко собралась? – наблюдая за моими попутками запихнуть в сумочку все вытряхнутое, спросил Томас.

– К сестре. Мне нужно быть у нее через полчаса. Если потороплюсь, то обязательно успею на метро.

Я назвала нужную станцию и, больше не глядя на босса, села перед пакетами с одеждой:

– Это в Квинсе, – проговорил Томас, встав позади меня, – на метро с пересадками выйдет большой крюк. Проще на машине.

– Не проще! Пробки и час пик! – возразила я. – Отвернитесь, пожалуйста.

Он хмыкнул, но выполнил мою просьбу. Стянув с себя футболку, торопливо надела повседневное платье до колен, не забыв оторвать этикетку и, схватив сумочку, устремилась в коридор.

– Алисия, сегодня воскресенье, середина дня! О каких пробках речь? – вновь заговорил Матисон. Он что-то обдумал и, последовав за мной, замер, глядя, как я надеваю туфли. – Уверен, нам сегодня обязательно повезет! Жди здесь, я переоденусь.

Рассеянно кивнув, проследила за ним взглядом и вдруг поняла, что неосознанно впустила Томаса в святая святых моей души. В тайну, в которую не собиралась посвящать, но которую он раскопал сам.

В тайну и одновременно главное солнышко, оставшееся в моей жизни.

Я собиралась поехать с ним к Шин.

* * *

Дорога в больницу на автомобиле Томаса и впрямь заняла в два раза меньше времени, чем обычно. Мы приехали заранее, даже несмотря на задержку в магазине, куда я забегала за обещанным мороженым.

Уже шагая по длинным и ярко освещенным белым коридорам, вспомнила один немаловажный момент:

– Томас, – остановившись, окликнула я. – У меня будет к вам… – запнулась, а после все же исправилась: – к тебе небольшая просьба. Шин выглядит неважно. И она может расстроиться, если увидит не то выражение на твоем лице.

В легком удивлении приподняв брови, Матисон пожал плечами и ответил:

– Хорошо. Но не думаю, что все настолько плохо, чтобы я не сумел себя сдержать.

Ну, это уже зависит от того, какие случаи болезни он видел до этого… Кивнув в знак согласия и благодарности, я продолжила путь и остановилась только возле нужной палаты, чтобы, глубоко вздохнув, отворить дверь. С улыбкой на лице вошла в светлое помещение и тут же радостно затараторила:

– Привет, солнце! Заметь, я прибыла аж на пять минут раньше! Моя пунктуальность достойна отдельной похвалы, согласна? – я говорила, с удовольствием отмечая, как на бледном и истощенном личике расплывается радостная улыбка.

Все так же рассказывая о пустяках и разбавляя речь мало значащими шутками, подошла к сестре, вручив ей заказанную фисташковую сладость и крепко обнимая тоненькое тельце.

Я не зря просила босса быть сдержанным. Когда-то Шинни была невероятной красавицей: голубые глаза, ровный овал лица, стройная фигурка и шикарная копна золотистых волос. Добавить к этому потрясающую улыбку и задорный блеск в глазах, и можно было представить, насколько симпатичной девочкой она росла. Но болезнь не пощадила и внешность.

Гордость Шин – волосы – пришлось сбрить почти сразу, заставляя ее переживать и стесняться, вечно прикрывая голову хитро завязанным тюрбаном. Следом пропал аппетит, начались проблемы с пищей – организм ее не принимал. И без того не отличающаяся полнотой сестренка вовсе исхудала, став откровенно тощей. Теперь были более явно видны ключицы, заострились скулы, совершенно тонкими стали руки. Совсем недавно, дополняя безрадостную картину, усилилась удручающая бледность и желтизна кожи, а темные круги вокруг глаз с прошлого моего посещения стали еще ярче…

Нет, сестра не отпугивала от себя своим внешним видом. Даже сейчас она сохранила улыбку и блеск в невероятных глазках. Но былую красоту рак беспощадно съел, что рождало комплексы у Шин. Она старалась как можно реже покидать палату, отговаривала друзей от посещения больницы, да и просто расстраивалась, горюя о прежней жизни.

Пока я обнимала младшенькую, она умудрилась тихо шепнуть мне об одном упущении с моей стороны:

– А кто это возле двери?

Пришлось взглянуть на Томаса, на ходу отметив нейтральное, почти приветливое выражение лица и неожиданно напряженные руки.

– Шин, знакомься, это Томас Матисон, мой… – тут даже я на секунду запнулась, пытаясь понять, насколько подозрительно будет звучать фраза о том, что это мой босс. А потому все-таки закончила словами: – мой друг. Мы работаем вместе. Помнишь, я тебе про него рассказывала?

– О, это вы пригласили Алисию на ужин? Она очень хорошо о вас отзывалась! – переключила свое внимание на шефа младшенькая, вынуждая меня залиться краской, потому что про ужин уже тогда я ей наврала. – Рада знакомству с вами, мистер Матисон!

– Взаимно, – скупо улыбнулся в ответ Томас, поддаваясь чарам сестренки. Кажется, он хотел произнести что-то еще, но тут Шинни вернула все свое внимание мне, решив прокомментировать приветственную речь:

– Лисси, кажется, сегодня ты не только совершила подвиг и прибыла вовремя, но и побила все рекорды по длине монолога. Клянусь, где-то в середине я начала считать секунды до окончания!

– И как? Много насчитала? – я искренне рассмеялась, глядя на свою маленькую и в то же время такую большую сестренку.

– Что-то около минуты.

– Ужас! Какая я болтливая! – снова бросила взгляд на Матисона, который, явно позабыв о моей просьбе, слишком пристально рассматривал сестру. Но подумать о причинах такого внимания я просто не успела – Шинни вновь меня отвлекла.

– Вот-вот, сплошные недостатки.

– Эй! Между прочим, я тебе задания от мисс Росс привезла. Так что будь ко мне немного снисходительней, вредина!

– О, да? – ребенок расцвел на глазах, обрадовавшись возможности занять себя хоть чем-то, помимо чтения. – Хорошо, забираю свои слова обратно! Ты идеальна!

– Так бы сразу… – притворно оскорбившись, пробурчала, доставая из пакета папки с уроками и школьным материалом. Наступила долгая пауза, во время которой я опять взглянула на Томаса, укоряя его за странное, совершенно не свойственное ему неразговорчивое поведение. Мог бы и подбодрить Шинни… Но да ладно.

– Как твоя работа? – вновь задала вопрос сестренка, возвращая меня к реальности и прерывая затянувшуюся тишину.

– Все отлично. Мне и впрямь повезло. Престижно, приятный коллектив, удобные условия. Но с прошлого разговора не так уж много нового произошло. Побывала на благотворительном приеме. Достаточно необычно, должна признать, – восторженно произносила, пока в голове проносились воспоминания – одно хуже другого! – О, да! Решила присмотреть новую квартиру, раз появилась возможность. Согласись, Бронкс – не самый удачный район.

– Класс! Может, в Бруклин? Тебе к работе ближе, а мне к школе!

– Я подумаю. – Ох, малышка, только поправляйся…

– Алисия, а почему мистер Матисон с тобой пришел? Вы встречаетесь? – спросила Шин, заставляя вздрогнуть от вопроса и покосится в сторону мужчины, который незаметно для меня исчез из палаты, даже не попрощавшись. Да что с ним сегодня такое? Или просто не выдержал лживой истории?

– Нет, что ты. Но мы приятельствуем, и он предложил меня отвезти, – ответила и попыталась как можно быстрее сменить тему: – К слову, о встречах. Мисс Росс передавала привет и пожелания скорейшего выздоровления. Слышала? Намекни своему организму, что пора уже, – и, подумав, что сболтнула лишнего, продолжила уже про иное: – Ну, вроде все. Какие заказы будут на следующий раз?

– А когда ты приедешь снова? Сможешь во вторник, правда? – с надеждой поинтересовалась Шин, пока я усаживалась рядышком.

– Попытаюсь, – не давая точных обещаний, ответила, сама надеясь на скорую встречу.

– Ой, я же еще о книге хотела рассказать! Если вкратце, то…

И все, к вопросу про Томаса мы больше не возвращались – у моей сестренки были поразительно долгие "вкратце".

* * *

/Томас Матисон/

Никогда не любил больницы.

А за что их любить?

За запах стерильности, перемешанной со смертью, писк непонятных приборов и вечную атмосферу неопределенности в воздухе?

Хотя, наверное, больницы стоило уважать. Здесь спасали жизни, ну, или пытались спасти, если оставалась такая возможность…

Когда мы вошли в довольно приличную частную клинику в центральном районе Квинса, я старался держаться спокойно и сдержано, ничем не выдавая смятения, поселившегося в душе.

Улыбчивый персонал, идеальная чистота вокруг, умиротворяющая тихая музыка в холле. Все в лучших традициях хорошей и одновременно очень дорогой медицины.

Теперь было понятно, почему Алисия продала дом, оставшийся в наследство, и переехала в съемную конуру, почему жила едва ли не впроголодь, закладывая имущество, пока не дошла до крайности и не решилась лечь под меня.

В очередной раз стало противно от осознания собственного просчета.

Знал же, что у нее есть сестра, так почему сразу не копнул поглубже, прежде чем нанять на работу?

Алисия шла впереди, уверенно продвигаясь по больничным коридорам, следуя к определенной палате, я же смотрел ей в спину и ловил себя на идиотской мысли, что мышкой даже про себя теперь назвать не смогу. Так, наверное, бывает, когда мышки оказываются сильнее котов, поймавших их в лапы.

Вот только что мне теперь с этим делать?

Однозначно отставить малышку в покое, найти ей новое жилье в качестве моральной компенсации за собственное поведение и уж точно выбросить из головы все планы на нее. И Айседоре посоветовать заняться тем же, хотя она будет очень недовольна.

Если бы не знал себя так хорошо, мог бы решить, что это поганое чувство внутри – муки совести. Но обманываться нет смысла…

Когда с детства из тебя растят акулу, то однажды ты ею становишься. Глупо ожидать от такого, как я, сострадания и душевных мук по поводу содеянного.

А вот противно по отношению к себе было.

Алисия обернулась и как-то по особому смущенно взглянула на меня, после чего произнесла:

– Томас, у меня будет к вам… К тебе небольшая просьба, – она тщательно и осторожно подбирала слова. – Шин выглядит неважно. Не реагируй на это, пожалуйста. Она может расстроиться, если увидит не то выражение на твоем лице.

"Не то выражение" я как раз силился прогнать сейчас. Потому что уже жалел, что напросился сопровождающим:

– Хорошо. Но не думаю, что все настолько плохо, чтобы я не смог сдержать себя.

Врал, если честно.

Я ведь не был идиотом и имел представление о том, как может выглядеть онкобольной, а уж тем более ребенок. Да и, кроме того, в памяти было свежо другое воспоминание, из далекого детства. Только тогда в палате лежала моя сестра и умирала отнюдь не от смертельной болезни, а по собственной дурости из-за наркоты.

В общем, не люблю больницы.

Мой ответ Алисию удовлетворил, она прошла еще несколько метров, после чего остановилась у дверей, разрисованных в веселый цветочек, потянула за ручку и вошла внутрь. Я двинулся следом, сам не знаю зачем, наверное, потому что Алисия подумала, что тоже захочу увидеть ее сестру.

Мысль о том, что могу остаться и подождать в коридоре, посетила меня только сейчас, когда я истуканом встал у входа и замер, глядя на представшую картину.

Шин Николс.

Четырнадцатилетняя девочка, чью жизнь и здоровье разрушил рак. Она полусидела на кровати, улыбалась кончиками губ пришедшей Алисии и хлопала своими огромными, совершенно наивными глазами, глядя на этот не знающий жалости мир. Возле кровати стояла капельница, откуда подавались лекарства в исколотую катетерами руку, на тумбочке лежала горсть таблеток, и, в довершение всего, тоскливо пищал какой-то прибор, измеряя учащенный ритм ее сердца.

Лицо Шин было землисто-серого цвета, а губы бледными, да и сама она походила на высушенного муками узника концлагеря, настолько худа. Кожа да кости.

Вот только я понимал, что мы не в государственной клинике, и здесь не экономят на еде, а значит, всему виной проводимая терапия. Девчонку наверняка тошнит по нескольку раз в день…

Смотреть на борющуюся за жизнь Шин, укутанную в нелепый тюрбан из-за потери волос, было некомфортно. Еще хуже оказалось смотреть на Алисию, которая, изображая бурную радость, рассказывала сестре о прекрасной работе, на которую ей повезло устроиться.

Она врала с такой уверенностью, что даже я мог бы поверить. Мог бы, если бы не знал, как было на самом деле.

Черта с два у нее прекрасная работа и черта с три у нее замечательный босс!

Скотина у нее босс и сукин сын!

Девочка спросила мое имя, залепетала что-то еще, а я встретился взглядом с Алисией и снова почувствовал это гадостное чувство внутри, словно от самого себя воротит.

Не выдержал и трусливо сбежал в коридор. Не мог больше смотреть на это зрелище!

Вышел и устало прислонился к холодной стене рядом с дверью.

– Мистер… – окликнул незнакомый голос, заставляя повернуть голову. – Простите, не знаю вашего имени.

У соседней палаты стоял высокий мужчина с проседью на висках, в докторском халате и с папкой в руках.

– Томас, – представился я.

– Меня зовут Брендан Роджерс, и я лечащий врач Шин. А вы, должно быть, муж или жених Алисии?

Горький и совершенно идиотский смешок сорвался с моих губ. Муж? Жених? Скорее, огромная неприятность в жизни Алисии. Я себя не мог назвать даже ее хорошим знакомым, но вслух проговорил иное:

– Нет, но я друг. А вы хотели о чем-то поговорить?

– Хотел, но если вы не родственник, то предпочту дождаться мисс Николс. Согласно правилам больницы, информация по лечению пациентов может обсуждаться только с родственниками.

Я отлип от стены и решительно остановил дока.

– И все же, давайте побеседуем, – потянувшись к бумажнику, я достал крупную купюру, чтобы вложить в карман врачебного халата, а после продолжил: – Допустим, я брат…

* * *

/Алисия Николс/

Вышла от Шин с новой книгой и морем информации, но морально подавленная и вымотанная, будто таскала тяжести на протяжении минимум семи часов. Мне нелегко давалась непринужденная беседа – преследовали мысли о том, что ее состояние не улучшается, скорее, даже наоборот. Поэтому постоянно сдерживать настоящие эмоции, вынужденно улыбаясь и веселя сестру, стоило немалых сил.

Вспомнив о боссе, осмотрелась и обнаружила его в конце коридора, общающимся с доктором Роджерсом. Они как раз пожали руки, прощаясь, и Матисон, обернувшись, пошел мне навстречу.

– Закончила? – поинтересовался он, как только приблизился. – Можем ехать?

– Да, наверное, – устало вздохнув, ответила я и тут же спросила с волнением: – Мне показалось, или ты только что разговаривал с врачом Шин? Он хотел поговорить со мной?

– Нет, со мной, – вдруг озадачил босс. – Ты не поверишь, но меня приняли за дядюшку твоей сестры.

– Дядюшку?

– За твоего мужа, Алисия, – он криво ухмыльнулся, увидев выражение крайнего удивления на моем лице. – Док видел, как я вышел из палаты, и решил меня подбодрить.

– Оу, – мне стало неловко. – Я никогда не приводила сюда никого из своих знакомых или близких. Должно быть, поэтому он…

– Да плевать, – отмахнулся Матисон, избавляя меня от необходимости оправдываться, – мы все прояснили. Предлагаю съездить куда-то и перекусить. Как ты на это смотришь?

– Вообще-то мне нужно задержаться и узнать о том, как протекает лечение Шин, но ты поезжай, – я вяло улыбнулась. – Хочу увидеться с мистером Роджерсом, выслушать прогнозы и вообще…

– Не выйдет, он спешил на консилиум в соседний корпус.

Томас развернул меня за плечи и слегка подтолкнул к выходу.

– Позвонишь ему позже и все узнаешь. Хотя, насколько я понял, судить об успешности новой терапии рано, нужно подождать, как минимум, неделю. Док начал нашу беседу именно с этих слов, еще до того, как понял, что мы не супруги.

Я снова покраснела. Надо же было приключиться такому недоразумению… Невольно представив себя и Матисона парой, даже головой тряхнула. Смешно! Как только мистеру Роджерсу подобное в голову пришло? Что ж, поговорю с ним позже.

Ехать в кафе я наотрез отказалась, предложив Томасу свои услуги в качестве воскресного повара. Он удивился, но отказываться не стал, вспомнив достаточно сносные, по его словам, панкейки.

Следующий час мы провели в гипермаркете, скупая нужные продукты. Точнее, покупками и выбором занималась я, а Томас ходил рядом, больше мешая и бурча. Ему не нравилась толпа людей вокруг, не нравилось задерживаться у прилавков и совершенно, просто безумно, не нравились очереди. Однако все попытки отправить босса ждать меня в авто заканчивались полным фиаско – он отчего-то решил, что сама я не справлюсь.

Когда мы наконец оказались в его квартире, Матисон ушел в кабинет работать, предварительно снова предложив заказать еду из ресторана. Видимо, сомневался в моих способностях приготовить полноценный ужин.

Почему-то эта мысль показалась обидной. Конечно босс привык питаться кулинарными шедеврами от ведущих шеф-поваров, но и я могла удивить! Все друзья и близкие обожали мою стряпню. Когда-то. Когда были друзья. Хотя откуда это знать Матисону? Он и на работу-то меня взял не из-за диплома с отличием…

Думая о Томасе во время готовки, я все больше злилась на него за то, что он столь бесчувственный эгоист, и немного на себя за то, что никак не могла выбросить из головы образ этого ничтожного, низкого, подлого человека. Но самым худшим, пожалуй, было другое: мне хотелось его оправдать. Прямо чувствовала в этом душевную потребность. Да, Матисон воспользовался моей бедой и буквально вынудил продаться ему телом, но… он ведь не знал, почему я согласилась на это вопиющее предложение. И он спас меня, бросился на помощь не задумываясь. И приютил, не требуя больше быть его подстилкой.

В общем, чем больше времени я думала о Матисоне, тем более рыцарские очертания он принимал в моей голове. И это пугало до чертиков.

Когда же босс показался на кухне и замер, опираясь плечом на дверной косяк, я, бросив на него быстрый взгляд, окончательно поняла – пора бежать. От него. Слишком притягательный мужчина этот Томас Матисон. Только он определенно не для меня. Такие, как я – всего лишь проходной материал, он говорил об этом прямо. И эта иллюзия покоя, безопасности и непринужденности, которую он создал вокруг за последние сутки, не приведет ни к чему хорошему…

– Я пришел на запах еды, – проговорил мужчина, очаровательно улыбаясь и отталкиваясь от двери. Он приближался, а я вдруг почувствовала себя в ловушке. Здесь, в его доме, на его кухне, наедине с ним… Сейчас он, кажется, даже не думал о сексе, да и общался исключительно дружелюбно. Нет. Дело было не в нем, а во мне. Я не могла понять, что происходит со мной.

Чем больше времени проводила с Матисоном наедине, тем сильнее волновалась. Меня пугали перемены в его поведении. Когда наглость и холодное равнодушие вдруг исчезли, уступая место хотя неумелой, но заботе. Или эти странные моменты затишья, в течение которых он бросал сердитые взгляды, хмурился и явно был чем-то недоволен, а после снова улыбался как ни в чем не бывало, предлагая нечто совершенно несвойственное его характеру.

Мне становилось все тяжелее отгораживаться от него.

Томас расхвалил приготовленную мною еду, лично сварил нам кофе и даже выбрал фильм для вечернего просмотра. А я все больше молчала, замыкаясь в себе и пытаясь понять, зачем ему все это? Чего он добивался? Зачем пытался казаться тем, кем никогда не являлся?

– Алисия, – Матисон позвал меня, протянув руку вперед, и я невольно отшатнулась, вжимаясь в спинку кресла. Заметив мои манипуляции, он поморщился, но тут же заговорил снова, словно ничего не случилось: – Время позднее, отдыхай.

Он поднялся и, разминая затекшую шею, отправился прочь из гостиной.

– Куда ты? – спросила раньше, чем подумала.

Матисон ответил не останавливаясь:

– На тренажеры. Разомнусь немного перед сном. Если что-то понадобится, обращайся.

Я проводила его взглядом, чувствуя, как медленно распрямляется тугая пружина нервов, натянутая уже много дней подряд. Матисон изменился. Что-то заставило его пересмотреть свое отношение ко мне, и я искренне надеялась, что обратного перевоплощения не произойдет.

Спустя полчаса, приняв душ, вымыв посуду и так и не дождавшись возвращения босса, решилась сходить к нему сама, чтобы уточнить, можно ли вновь занять его спальню или ложиться на диване в гостиной.

Это было неловко, но неизбежно. Приоткрывая дверь в миниатюрный тренажерный зал, я поклялась себе, что завтра же решу что-то с квартирой, а пока…

Что пока я забыла почти мгновенно. Картина, открывшаяся моему взору была настолько ожидаема и одновременно неожиданна, что мысли разбежались из головы, оставляя лишь одно позорное желание: остановить время, чтобы смотреть на него вечность.

Матисон сидел ко мне спиной, разминая плечи и готовясь лечь на узкую скамью, чтобы поднимать перекладину с круглыми гирями. Я понятия не имела, как назывались все те приспособления, что были в наличии у босса, да и плевала на них… Мой взор притягивала мужская спина с перекатывающимися под загоревшей кожей тугими мышцами. Томас не был качком, но его тело выглядело настолько безупречно рельефным, настолько мужественным и сильным…

– Алисия?

Черт! Черт!!! Когда он обернулся?!

– Д-да, я…

– Что-то случилось?

– Н-нет, то есть да. Нет. – Я откашлялась, отвела взгляд от его лица, уставившись на груду железа с шестеренками, и проговорила, изо всех сил стараясь придать голосу твердости: – Просто хотела узнать, могу ли занять спальню? Чтобы спать…

Идиотка! Конечно, чтобы спать… Чтоб мне провалиться!

– Да, конечно, – Матисон говорил спокойно, без тени насмешки. – Пока ты живешь здесь, моя спальня в твоем распоряжении, Алисия. Чтобы спать.