/Ульяна/
В голове играла милая незатейливая мелодия, и я пританцовывала, надевая новенький купальник и подпевая:
– Ту-ру-ту-ту… ту-ту-ру… – покрутилась перед зеркалом, встала на носочки, осмотрела себя снизу доверху, улыбнулась. – Тади-да-дам… да-ди-дам…
Накинув сверху сарафан, собрала волосы в конский хвост, подмигнула отражению и выскользнула из ванной.
– Я готова!
– Возьми пряник с полки, – отозвался Макс с балкона. Через секунду в комнату заглянула его хмурая физиономия: – Вот скажи, солнце, не стыдно вам? Нет бы составить компанию звезде, помочь, так сказать, добиться общей цели… Помнится, у нас неплохо получалось репетировать вместе.
– Ага, меня едва не уволили, – хмыкнув, заправила выбившуюся прядку за ухо. – Нет уж, сам-сам. А мне нужно начальнику настроение поднять!
– Вижу я, что ты там поднимаешь, – донеслось до меня от Старовойтова, снова ушедшего на балкон. – Развратная нынче молодежь.
Я так и стояла, улыбаясь во всю, когда дверь в соседнюю комнату распахнулась. И тут же забыла, куда собралась. Малкин вышел в шортах и футболке. Без привычного костюма он выглядел иначе. Исчезла строгость, словно с прежней одеждой он снял вечно хмурое настроение.
Высокий, широкоплечий, подтянутый Александр Сергеевич даже в шортах выглядел отлично. А потом он сделал очень подлую вещь, которая начисто вынесла мне мозги.
Он широко, искренне улыбнулся и, поправив сумку на плече, спросил:
– Ну так что, Рыбкина, ты готова? Идем?
Улыбка начальства подействовала на меня как лицезрение чуда на верующих-фанатиков. Словно из-за угла огрели дубиной, разом превращая в блаженную идиотку.
– А-а-а? Да-а-а.
Я на ватных ногах вышла из номера вслед за Малкиным, всеми силами воли стараясь выдернуть себя из “религиозного” экстаза. “Божество” топало впереди, не подозревая о моральных и, что уж скрывать, физических терзаниях “верующих” в моем лице.
Мы зашли в лифт и к зрительному экстазу от прекрасного добавился еще и осязательный. Замкнутое пространство, приятный парфюм…
Мама, наставь меня на путь истинный! На кошерных евреев, а не на вредных боссов, которые даже на море идут чисто ради того, чтобы Старовойтову насолить!
Из лифта я выходила, охваченная прискорбным осознанием того, что своим симпатиям и правда не прикажешь. И мне, о ужас, нравится вот этот вот вариант Александра Малкина. В шортах, футболке и с обаятельной улыбкой на загорелом лице.
Впрочем, кинув взгляд на мужчину, я убедилась, что улыбаться он перестал. На правильном лице царило до боли знакомое выражение снисходительного недоумения:
– Ульяна Михайловна, с вами все хорошо? – с притворной заботой осведомился зверь-начальник, чем разбудил во мне уже собственного зверя. Боевого хомячка.
Это животное зверски загрызло только-только проснувшееся женское восхищение и вернуло в голову здравый смысл, благодаря которому я смогла возвратить часть самообладания, провести Малкина к берегу и даже поддержать беседу на тему работы. Вообще, в деле взаимодействия с Александром Сергеевичем были две волшебные буквы “д”: дела и деньги. Раньше у меня получалось отвлечь его беседой о контрактах, актерах, заказчиках и прочей звездной ерундовине, о которой агент с охотой распространялся. Но сейчас, стоило вспомнить Давида и его фильм, как несколько расслабившийся Малкин вновь подобрался и стал бука-букой.
В итоге когда мы все же спустились к морю, то больше всего мне хотелось кинуть вещи и убежать в закат. Но не судьба и сразу по двум причинам. Заката нет – раз, и два – верная подчиненная в моей душе ждала отмашки от начальства!
А он все молчал! Шел, с любопытством оглядывал народ вокруг и редких купающихся. Сегодня было на удивление немноголюдно, потому морюшко манило с удвоенной силой.
– Вода теплая, – протянул Малкин спустя минут десять после того, как мы спустились на берег и медленно шли в линии прибоя.
Волны медленно набегали на наши ступни, утопающие в мокром песке, на несколько мгновений обнимали их белой пеной, а после вновь убегали вдаль под шелест песчинок.
– Да, – со вздохом ответила я, мысленно с тоской добавив, что было бы совсем идеально, если бы эта теплая вода ласкала не только ноги, но и все остальное.
Как показали дальнейшие события, у Несмеяны был другой план. Мы шли в самый дальний угол прибрежной зоны, где концентрация туристов вообще и “крейзи рашен” в частности была максимально низкой. Александр Сергеевич остановился, небрежно бросил на песок сумку с полотенцем, а после одним непринужденным движением стянул с себя футболку. Я словно зачарованная уставилась на начальство, не в силах оторвать взгляда от того, как перекатываются мышцы под загорело-медовой кожей.
Вот вроде и не первый раз смотрю, а все равно зависаю.
Он был красивым. И правда красивым. По-мужски, без показухи перекаченных спортсменов или трепетной жилистости юношей.
Одежда полетела на землю, а после Малкин, не иначе как решив меня добить… стянул с себя шорты. Я сделала ма-а-аленький шажок назад от неожиданности и тупо уставилась остановившимся взглядом в район надписи “Кельвин Кляйн” на резинке боксеров. Чуть ниже этой самой резинки находилась самая совершенная мужская задница, которую я видела в своей жизни… Ей-богу, его можно было прямо здесь и сейчас фотографировать, а после продавать бренду для распространения – с руками оторвали бы!
– Вы так и станете купаться в трусах? – непривычно осипшим голосом спросила я, силком отковыривая взгляд от упругих ягодиц и заставляя себя взглянуть выше. На поясницу вот… или широкие плечи с пластинами мышц… или на шею. Шея тоже офигенно выглядит.
Да, Рыбкина, совсем ты крышей поехала.
Видимо, вчерашний поцелуй слишком много сдвинул в несчастной женской головушке.
– А есть варианты или предложения? – спросил Александр, поворачиваясь ко мне.
Грудь. Какая грудь. Широкая, подкаченная, а ниже еще и пресс…
Так! Очнулась! Словно никогда тебе такого не показывали!
И тут внутренний голос тихо, но очень коварно возразил, что может и показывали, но, во-первых, точно не такое, а во-вторых, мне недавно взорвало мозг осознание, что Малкин тоже мужчина. Сейчас положение усугубилось наглядной демонстрацией: не просто мужчина, а потрясающий мужчина. С крайне паршивым характером, правда.
Чтобы хоть чем-то себя занять я быстро стянула сарафан, ежась под внимательно-насмешливым взглядом начальства, а после обозлилась и проговорила:
– Что ж вы не сказали, что у вас купального костюма нет? Можно было бы купить, или, на крайний случай, я бы свой одолжила. У меня их теперь много… Плавки-то просто замечательно тянутся!
Уже после того, как озвучила этот бред, в голову пришла мысль: правы были предки, утверждая, что молчание – золото.
Малкину идея примерить один из моих купальников явно не понравилась. Глаза потемнели еще больше, а мышцы лица напряглись, заиграли желваки…
– Беги, Рыбкина, – тихо и очень жутко протянул мужчина, выразительно хрустнув пальцами. – Беги и не оглядывайся!
И я… и правда рванула вперед, утопая ногами в песке, с бешено колотящимся сердцем.
Никогда не думала, что буду удирать от своего же начальства в линии прибоя в Тель-Авиве. Впрочем, реальность внесла свои коррективы довольно быстро. Тут мелко. Удирать можно долго-долго и все по колено в воде! Потому уже метров через двадцать я замедлилась и с опаской оглянулась, с некоторым стыдом поняв, что этот поганец рявкнуть-то рявкнул, а сам бежать и не подумал. Так, неспешно заходит в воду и смотрит до такой степени насмешливо, что даже неловко становится.
Так что дальше я шла спокойно, лишь иногда с некоторой настороженностью посматривая на Александра Сергеевича. Сейчас он как раз остановился по пояс в воде и плескал себе на грудь и руки. Я зависла, любуясь тем, как сверкающие капли воды расчерчивают себе путь по сухой коже мужчины.
Именно это и сыграло со мной злую шутку. Усыпив бдительность, этот коварный человек метнулся вперед, почти моментально преодолевая несколько метров между нами, и утянул в прохладную воду, резко контрастирующая с нагретой солнцем кожей.
Когда я, отфыркиваясь, вынырнула, то посмотрела на смеющегося Александра Сергеевича как на врага народа номер один. И почему-то поняла, что сейчас мне очень сложно именовать его полным именем, да еще и с отчеством.
Крамольно хотелось сократить до Саши.
Но я не Старовойтов, мне нельзя.
А вот побрызгаться в ответ за такую подлянку очень даже можно, не так ли?! Малкин почти сразу коварно усмехнулся и, запустив обе руки под воду, обхватил меня за лодыжку и… дернул! Вновь уйдя под воду, я с трудом высвободилась, и когда оказалась на поверхности, лишь, тяжело дыша, подняла ладошки в знак капитуляции.
– Сдаюсь! Обещаю больше не предлагать в аренду свои купальники.
– Вот же ж... Рыбкина, – с тяжким вздохом ответил Малкин, бросив на меня странный взгляд. – Ты понимаешь, что при такой форме твоего извинения я мигом вспомнил, ради чего это все затеял?
– Ну-у-у…
– Ладно. – Он лег на воду, парой мощных гребков вырвался вперед и не оборачиваясь крикнул: – Догоняй! И правда поплаваем, раз залезли.
Я повела плечами и последовала за ним.
Спустя несколько минут получилось отрешиться от осознания, что рядом плавает не кто-то, а Несмеяна собственной персоной, и получить удовольствие от взаимодействия с волнами. Я мягко качалась на них, плыла, то теряясь взглядом в бездонной синеве сверху, то ныряя вниз, в бирюзово-голубой водный рай.
Это было прекрасно. Прекрасно и очень-очень спокойно, особенно в те моменты, когда я ныряла и меня оглушала подводная тишина.
Я не знаю, сколько мы плавали, но когда попыталась нащупать ногами дно, то увидела прогресс: уровень воды уже был по шею.
– Наплескалась? – спросил Малкин, выныривая в полуметре от меня.
– Ну… – я неопределенно повела плечами, но не стала признаваться в том, что очень хотелось бы еще на час остаться просто качаться на волнах. – В общем-то да.
– Тогда к берегу.
Выходить из воды было жалко. Она словно удерживала меня прибоем, стараясь во время отлива утянуть обратно.
– Ничего, Красное море ничуть не хуже, – вдруг проговорил Малкин и внезапно добавил: – Оно еще и более красочное. Надо будет понырять с масками у рифов.
Я смотрела на него, как та самая рыбка с рифов – хлопая глазами и раскрывая ротик. Наш зверь-Малкин только что сказал, что мы в Эйлате будем не только пахать на благо Макса и его образа добродетельного мужика, но и немного, самую капельку, самую чуточку отдыхать?! Обалдеть!
– Надо же как-то начинать выгуливать твои купальники, – хмыкнул Александр Сергеевич, накидывая на мокрую голову полотенце, и с ехидцей закончил: – Будешь показывать их знакомым и говорить: “Вот эта тряпочка купалась в Тель-Авиве, вот эта в Эйлате, а эти две еще маленькие, их пока в свет не выводили!”
Вот же… противный мужик! Даже самую радужную перспективу может испортить!
Судя по всему, благодушный настрой Малкина смыло волнами, так как стоило ему вернуться в отель, как нашему со Старовойтовым взорам вновь предстала Несмеяна.
Несмеяна с крайне деловым видом мерила шагами гостиную своего номера и материла по телефону кого-то из своих помощников в России.
Мы с Максом сидели на диванчике. Я с планшетом, в котором корректировала завтрашнее расписание, а он с распечатанной ролью в руках и вселенской грустью во взоре.
– Вот скажи, Рыба моя, как вы искупались? – заупокойным голосом начал актер, намекая, что ему совсем не радостно. – Хорошо ведь? Водичка теплая, солнышко ласковое, Малкин не орал? Весь комплекс моральных удовольствий.
– Угу, все хорошо, – буркнула я, не желая вступать в полемику.
– А вот мне тут было плохо, – продолжала нудеть наша звезда еще более печальным тоном, наверное на случай, если я еще в прошлый раз не поняла его настрой.
Я посмотрела на Макса с истинно женским удовольствием от его мук и, лучезарно улыбнувшись, призналась:
– А я знаю!
– Бессердечная ты, Рыбка, – вздохнул Старовойтов и протянул мне листы. – Проверь меня, я пока порепетирую.
– Только без рук, – на всякий случай предупредила звездуна и, получив клятвенные заверения, что будет даже без ног, отложила планшет.
Малкин, покосившись на нашу идиллию, поморщился и ушел в спальню, продолжая беседовать по телефону.
Надолго Макса не хватило. Несколько раз прогнав отрывок, он зевнул и выдал, что профессионализм завтра его выручит, после чего удалился в свой номер.
Воровато покосившись на закрытую дверь, за которой по-прежнему бушевал тайфун Несмеяна, я потянулась к чемодану и с трепетом извлекла оттуда тетрадь и ручку.
Итак!
“Новость дня номер раз: Малкин умеет улыбаться и даже – о ужас! – ШУТИТЬ. А еще предпринимал неплохие попытки утопить меня в морюшке.
Новость номер два: у Малкина самая совершенная задница из всех, что я видела. Не то чтобы это было каким-то сверхважным наблюдением, но почему-то захотелось сказать.
Новость номер три: плечи у него тоже ничего. Очень даже ничего. Едва слюной не захлебнулась, если совсем уж честно.
Ну, и новость четыре: завтра мы выезжаем в Эйлат, причем, судя по обмолвкам господина начальника, кроме работы нам там обломится еще и дайвинг. Обалденно же!
Правда, к Эйлату, дайвингу и желанной Максовой роли прилагается еще и Давид Фельдман… Но что сделать с этим – я придумаю!”
Уф… Все, что ли? Очередная порция глупостей написана, эмоции выплеснуты, можно ужинать и спать ложиться. Вставать завтра ра-а-ано.