Она бежала все дальше и дальше, спотыкаясь о камни и сучья. В глазах ее темнело, душу охватывал панический ужас. Неожиданно кто-то схватил ее сзади. Объятия были крепки и ловки, точно змеиные кольца. Она чувствовала дурноту, но сознавала, что не смеет упасть в обморок. Сильно рванувшись, она высвободилась. Схвативший ее был человек, прозванный Биллом. Он бормотал что-то непонятное. Добравшись до ближайшего засохшего кедра, она прислонилась к нему, стараясь побороть слабость и холодный ужас, чем-то осязаемым застывший в ее мозгу, крови и мускулах.

Придя немного в себя, она оглянулась и увидела подходившего к ней Келса; он вел под уздцы лошадей. Взглянув на него, она вся вспыхнула от гнева, но мысль о Робертсе опять смяла ее мужество.

– Ро… Робертс? – прошептала она.

Келс бросил в ее сторону пронизывающий взгляд.

– Мисс Рэндль, мне пришлось слегка умерить пыл вашего друга, – сказал он.

– Вы… вы… Он мертв?

– Я только слегка обезвредил его правую руку, иначе он натворил бы немало беды. Теперь он, вероятно, по дороге обратно в Хоудли и сообщит обо всем вашим людям. Что ж, таким образом они хоть узнают, что вы в безопасности.

– В безопасности?! – прошептала Жанна.

– Совершенно верно, мисс Рэндль, если вы хотите попасть на границу, то, черт возьми, это вам удастся только со мной.

– Но я хочу домой! О, прошу вас, отпустите меня обратно.

– Об этом не может быть и речи.

– Но… тогда для чего же я вам нужна?

И снова скользнули по ней его серые глаза; они были ясны, без малейшей тени, словно кристаллы, без холода, без тепла, без выражения.

– Через вас я получу порядочную толику золота.

– Золота? – недоумевающе спросила она.

– Да, я потребую за вас выкуп. Рано или поздно, а ваши старатели должны напасть на богатую золотоносную жилу. Пребогатейшую даже. Это я знаю наверное. Как-нибудь да должен же я зарабатывать свой хлеб.

С этими словами Келс крепко стянул ремни ее седла. Его голос, жесты, приветливая усмешка на его умном лице – все дышало неподдельной искренностью. И если бы не эти странные глаза, Жанна бесповоротно поверила бы ему. Однако сомнение не исчезало. Постепенно к ней вернулось мужество. И только мысль о Робертсе совершенно лишила ее сил, но узнав, что он ранен легко и находится на пути к дому, она ободрилась. Страх за свою жизнь перестал сковывать ее душу.

– Билл! – окликнул Келс одного из разбойников, стоявшего возле них и с усмешкой на красной нахальной роже прислушивавшегося к их разговору.

– Пойди и помоги Робертсу увязать тюки. После этого следуй за мной.

Кивнув головой, Билл отправился исполнять приказание.

– И еще, Билл, – добавил ему вслед Келс, – не говори Робертсу ни слова. Он сейчас же взлетит наверх, как бочка пороху.

– Ха-ха-ха! – загоготал Билл.

Грубый смех бандита резанул слух Жанны, хотя она и привыкла уже к черствым людям, высмеивающим самые тяжелые переживания.

– Вперед, мисс Рэндль! – сказал Келс, вскакивая на лошадь. – Нам предстоит долгий путь. Вам придется собрать свои силы. Советую спокойно следовать за мной и предупреждаю, что всякие попытки к бегству бесполезны.

Жанна села на свою лошадь и послушно поехала за Келсом. Один раз она оглянулась с тайной надеждой увидеть Робертса, но заметила только его оседланную лошадь и возле нее Билла, согнувшегося под тяжестью тюка и спотыкавшегося. Затем кедры сдвинулись и лагерь исчез. Следующей ее заботой было оглядеть и оценить лошадей. Она с раннего детства знала в них толк. Келс ехал на большом, ловком жеребце; ноздри животного говорили о его быстроходности и выносливости. Никогда не убежать ее пони от такой громадной скотины.

А тем временем настало розовое, ясное и холодное утро; легкий сухой запах разлился в воздухе. Белохвостые олени большими прыжками уносились с полянок в чащу. Серые блестящие горы своими черными выступами бросали тень на лежащие у их подножия холмы.

Жанну обуревали самые противоречивые чувства. Вот она едет с разбойником, грабителем больших дорог, представляя собою залог. Все это казалось невероятным. Страх перед возможными опасностями все еще не покидал ее. Попробовала было изгнать из своей памяти слова Робертса, но они беспрестанно преследовали ее. «Будь вы не так красивы», – сказал он. Жанна хорошо знала достоинства своей внешности, которая, правда, до сих пор не причиняла ей никаких особых хлопот. Если Келса заинтересовало именно это обстоятельство, – как полагал Робертс, – то это было очень странно. Келс едва удостаивал ее взглядом. Золота, одного золота жаждут подобные люди. Она задавала себе вопросы, какую потребуют за нее сумму, откуда ее дядя достанет эти деньги и действительно ли предвидится находка богатой золотоносной жилы?

Жанна вспомнила свою мать, которая умерла, когда она была совсем маленькой девочкой, и сладкая печаль наполнила ее душу. Затем эта печаль прошла, и она мысленно представила себе дядю – этого большого, добродушного и славного старика, с его громким смехом и любовью к ней. Он всегда твердо верил, что в самом скором будущем откроет богатые залежи золота. Какую бурю поднимет он в деревне, когда узнает о ее похищении!

Неожиданно Жанна вспомнила о Джиме Клэве, главном виновнике ее настоящего положения. За это время она ни разу не подумала о нем. Как было приятно узнать, что он заступился за нее и умолчал об этом! Если рассудить, то в общем она неправильно его оценивала. Ведь, по существу, она ненавидела его за то, что он ей нравился, а может быть, и больше. Эта мысль поразила ее. Она тотчас же вспомнила о его поцелуях и снова вся загорелась от возмущения. Если она и ненавидит его, то по крайней мере ненависть эта теперь является ее долгом. Парень он был всегда довольно безалаберный, бегал за ней точно собачонка и служил мишенью для насмешек всей деревни. Его поведение нередко давало повод ее друзьям и остальным кавалерам думать, что он ей нравится больше других. Однако теперь все выглядело иначе. Где-то он теперь? Джим поехал к границе с отчаянным намерением отыскать Келса и Гульдена, этих страшных и разнузданных главарей шайки. Он и Келс должны встретиться. Джим найдет ее в плену у Келса, и тогда… тогда начнется сплошной кошмар! – подумала Жанна.

Эта возможная встреча снова глубоко взволновала ее и пробудила прежние страх и ужас. Но в ее душе в эту минуту пробудилось новое чувство. С бьющимся от волнения сердцем она проверяла эту новую сторону своего существа, борясь со смущением, стыдом и недоверием.

Пока в ее уме одна мысль сменяла другую, часы летели, и дорога шла то круто в гору, то под гору. Бесконечные холмы предшествовали цепи гор.

Наконец Келс остановился у покрытого зеленой тиной болотистого ручья.

– Слезайте! Здесь мы пообедаем и дадим передохнуть лошадям, – сказал он Жанне. – Ну и молодец же вы! Ведь сегодня мы отмахали около двадцати пяти миль.

Только сойдя с лошади, Жанна почувствовала, как ныли ее ноги и как приятно было снова их выпрямить. Оглянувшись назад, она увидела двух остальных разбойников с лошадьми и поклажей. Привыкшая к острой наблюдательности, она заметила с ними еще одну лишнюю лошадь, но решила, что просто с самого начала не обратила на нее внимания. Затем она принялась наблюдать за Келсом, распрягавшим лошадей. Жилистый и сильный, он двигался быстро и ловко. Большой, голубоватый револьвер болтался у него сбоку. Этот револьвер до смешного притягивал к себе внимание Жанны. Келс не стал спутывать ног лошадям. Похлопав своего рыжего по ляжке, он погнал его вниз к ручью. Пони Жанны последовал за жеребцом. В эту минуту подъехали двое остальных с поклажей. Жанна обрадовалась. Она почувствовала, что будет гораздо лучше для нее не оставаться с Келсом наедине.

– Сними тюки, Билл, – приказал Келс.

Снова развели костер и взялись за приготовления к обеду. Насвистывая какую-то песенку, Келс пошел к ручью. Билл тотчас же воспользовался этим и нахально уставился на Жанну. Она сделала вид, что совершенно не замечает его и, наконец, совсем отвернулась. Мужчины захихикали.

– Вот гордая, ведьма! Но меня не проведешь. Я на своем веку достаточно возился с бабами. – При этих словах Галлоуэй громко заржал, и, сдвинув головы, они принялись обмениваться какими-то таинственными замечаниями. Келс вернулся, неся полное ведро воды.

– Какая муха укусила вас, молодцы? – спросил он.

Оба повернулись к нему с нахально-невинным видом.

– Как будто та же, которая и тебя щекочет, – ответил Билл. Из этого ответа было видно, какую большую роль играл случай в жизни этих необузданных людей. Незначительное происшествие мгновенно разжигало их страсти и круто изменяло взаимоотношения.

– Сам знаешь, хозяин, что это не совсем обычная для нас компания, – добавил Галлоуэй с примирительной усмешкой. – Вот Билл понемногу и оттаял. Ничего не поделаешь. Я его знаю постоянным брюзгой и злюкой, а тут словно кто подменил парня. От души радуюсь за него.

Келс не стал дальше слушать и снова взялся за свою работу. Теперь Жанна увидела его глаза совсем близко, и снова ее охватил испуг. Они не походили на обычные человеческие глаза: то были два круглых серых пятна, два непроницаемых отверстия, в которых ничего не отражалось и которые все же таили в себе что-то ужасное.

Вскоре мужчины принялись за обед с таким аппетитом, который может проснуться только после долгого пребывания на свежем воздухе и быстрых движений. Жанна сидела поодаль, на берегу ручья, и, пообедав, улеглась в тени ольхи.

Топот и фырканье лошадей разбудили ее, и, вскочив на ноги, она увидела своих спутников за упаковкой и заседлыванием коней. До сих пор Келс говорил с ней всего два раза. Она была благодарна за такую молчаливость, но о причине этого не догадывалась. Келс казался все время погруженным в какие-то мысли, и это совсем не подходило к любезному выражению его лица. Он выглядел мягким и добродушным, его голос звучал тихо, и от всего его существа веяло дружелюбием. Однако Жанна уже знала, что он далеко не тот, кем кажется. Что-то есть у него на уме. Но, конечно, то не были ни укоры совести, ни какая-либо сердечная печаль. А вдруг в его уме созревал какой-нибудь новый, дерзкий план? Жанна робко спрашивала себя, касались ли его мысли только денег, которые он хотел получить за нее?

Когда все было готово, она поднялась. Внезапно жеребец Келса заартачился. Билл протянул Жанне повод ее лошади, и руки их соприкоснулись. Это прикосновение было сплошной случайностью, но ей показалось, что Билл нарочно хотел схватить ее за руку. Она моментально отдернула свою, а его загорелое лицо залила густая темная краска. Протянув к ней руки, он схватил ее за грудь. Это был грубый, понукающий жест. Она поняла, что иначе он и не мог заставить ее взять повода. В его жесте не было ничего двусмысленного. Однако это грубое, звериное прикосновение заставило ее отшатнуться назад. При этом она даже вскрикнула.

Внезапно возле нее раздались быстрые шаги и свистящее дыхание, похожее на змеиное шипение.

– А, Джек! – крикнул Билл.

С мягкостью дикой кошки к ним подскочил Келс и, взметнув револьвер, выстрелил прямо в лицо Билла. Последний тяжело грохнулся на землю и остался лежать с большой кровавой раной на лбу. Нагнувшись к нему, Келс медленно опустил свой револьвер. Жанна решила, что он хочет еще раз выстрелить.

– О, не надо, не надо! – крикнула она. – Он ничего не сделал мне!

Келс оттолкнул ее от себя. Лицо его не изменилось, но глаза были ужасны. В самой глубине серых кружков прыгали странные красные искорки.

– Возьмите свою лошадь! – приказал он. – Нет, перейдите ручей вброд. Там вы найдете дорогу. Поезжайте по ней. Я догоню вас. Не бегите и не прячьтесь, это только ухудшит ваше положение. Ну, быстрей!

Жанна повиновалась. Она прошла мимо разинувшего рот Галлоуэя и, переходя с камня на камень, перебралась на противоположный берег ручья. Найдя тропинку, быстрым шагом направилась по ней. Девушка ни разу не оглянулась, ей ни разу не пришла в голову мысль спрятаться или попробовать убежать. Она слепо повиновалась, чувствуя над собой чью-то давящую силу, бесповоротно подчинившую себе ее волю. Один раз она услышала голоса и ржание лошади. Вдруг послышались как будто выстрелы. Жанна остановилась и начала прислушиваться. Но больше ничего не было слышно, кроме бульканья быстрого ручья и свиста ветра в вершинах сосен.

Громкий окрик заставил ее оглянуться назад. Две лошади с тюками бежали по тропинке. Келс гнал их перед собой и держал под уздцы пони Жанны. Двух остальных бандитов нигде не было видно. Бросая ей повод, Келс приказал:

– Садитесь!

Она повиновалась. Затем храбро взглянула в его лицо.

– А где же те двое? – спросила она.

– Мы расстались, – был короткий ответ.

– Почему? – настаивала она.

– Ну если вам так хочется знать… Потому что вы чересчур сильно завоевали симпатию этих двух молодчиков.

– Завоевала их симпатию? – растерянно воскликнула Жанна.

На одно мгновение серые глаза Келса остро впились в нее, но тотчас же снова скользнули в сторону. Она поняла сокровенный смысл его слов. Он подозревал ее во флирте с теми двумя негодяями и в намерении с их помощью ускользнуть от него. Но ее лицо доказало ему, что это подозрение беспочвенно. «Не поможет ли мне, – подумала Жанна, – хорошо разыгранное непонимание его намерений и нарочитая невинность?» И она решила использовать всю свою женскую хитрость, свою способность к острой наблюдательности и свой ум. Ведь, к счастью, она имела дело с культурным человеком, решившим жить жизнью разбойника и отщепенца. Глубоко в его душе, может быть, еще дремлют воспоминания о другой жизни. А воспоминания можно пробуждать…

– Билл и его товарищ слишком заинтересовались… выкупом, которого я сам жажду, – продолжал Келс с коротким смехом. – А теперь вперед! Держитесь поближе ко мне.

Они двинулись, а у Жанны все еще звучал в ушах этот смех. Неужели она ошибалась, уловив в нем насмешливую нотку? Внезапно она почувствовала себя беспомощной и несчастной. Они въехали в ущелье. Извилистая тропинка, бежавшая теперь вдоль желтых стен, судя по виду, вероятно, редко кому служила проезжей дорогой. Громкий треск диких зверей в кустах, почти ручных кроликов и тетеревов, медленно разбегавшихся при их появлении, свидетельствовали о дремучей глуши этого места.

Наконец они проехали мимо старого развалившегося блокгауза, вероятно, когда-то служившего убежищем для золотоискателей и охотников. В этом месте тропинка кончалась, и Келс свернул в сторону. Горы становились все выше, деревья гуще, окрестности шире.

На одном из поворотов вторая нагруженная лошадь, видимо, еще не приученная к такой работе, вдруг целиком показалась глазам Жанны, и та сразу же решила, что где-то раньше видела эту лошадь. Вряд ли то было мимолетное впечатление, оставленное лошадьми Келса или Билла. Она принялась внимательно следить за животным, изучая его ход и повадку. Ей вовсе не потребовалось много времени, чтобы увидеть, что то была не вьючная лошадь. Поклажа явно раздражала ее, и она всячески старалась подладиться под груз. Это обстоятельство сильно взволновало Жанну, и она стала еще внимательнее следить за лошадью. Вдруг ей вспомнилась лошадь Робертса. У нее разом захватило дыхание, снова зашевелился прежний холодный, грызущий страх. Жанна закрыла глаза, желая как можно точнее припомнить все особенности жеребца, принадлежавшего Робертсу: белая передняя нога, старый ожог, лохматая челка и затем один совершенно особый признак – белая узкая полоска поперек морды. Вспомнив все эти признаки, Жанна почувствовала, что обязательно найдет их у этой лошади, и боялась открыть глаза. Но, принудив себя взглянуть на нее и найти три первые отметины, она все-таки еще надеялась не встретить последней решающей. Но в эту минуту осторожно ступавшая лошадь повернулась к ней и показала свою морду с поперечной белой полоской.

Итак, Робертс не поехал домой. Келс солгал ей. Келс убил Робертса. Как это просто и ужасно! Он оправдал мрачные предсказания Робертса. Жанна почувствовала себя несчастной, голова ее закружилась, и она закачалась в своем седле. С охватившим ее ужасом она боролась, как с диким зверем. Низко наклонившись вперед, закрыв глаза, она предоставила своему пони самому выбирать дорогу. Открытие ошеломило ее. Борясь со своей мучительной слабостью, она остро и ярко проникла в сущность своего положения. Она поняла Келса и грозившую ей опасность. Все стало ясно, беспощадно и неотвратимо. Как ребенок, дала она себя обморочить. Вся эта болтовня о выкупе – сплошная ложь; ложь и то, что он расстался с Биллом и Галлоуэем только из одного нежелания поделиться с ними деньгами. Всякая мысль о выкупе казалась попросту смешной. С самого первого мгновения Келс хотел только одну ее; он пробовал убедить Робертса оставить ее у него, а когда это не удалось, убил его. Точно так же отделался он и от тех двух бандитов. Теперь Жанна знала, что слышанный ею шум у ручья действительно был выстрелами. Все эти мрачные размышления еще больше подчеркнули намерения Келса. Перед ее глазами ясно встала ее судьба – страшнее всякого плена, пытки и даже самой смерти, – худшее из несчастий, когда-либо постигавших женщину.

Действительность оказывалась тем чудовищнее и невероятнее, чем менее она раньше верила подобным рассказам. Если ее друзья вдалеке от опасности, мирно сидя за своей работой, пытались иногда описывать подобные истории, то они и наполовину не постигали всего того ужаса, который теперь ожидал ее. Нападение разбойников на почтовую карету, убийство и ограбление какого-нибудь одинокого золотоискателя, схватки в кабаках и на дорогах, бесполезное преследование отчаянных бандитов на границе, хитрых, как арабы, и ловких, как апаши, – все это достаточно страшно, но есть нечто еще более страшное. Настоящий смысл ее плена действовал на ум и мужество Жанны Рэндль подобно грубым, возмутительным ударам острых шпор. Теперь она должна бороться с Келсом всем, что только есть в ее распоряжении, всеми кошачьими хитростями, всем лукавством, всей особенной чертовской ловкостью, на какую только когда-либо была способна женщина. Она должна обмануть его, провести, убить… или же покончить с собой. Ее страх и отвращение ушли в самую глубину души и разбудили незнакомые до сих пор ей силы. Страха она больше не испытывала. Она почувствовала себя равной этому человеку. Что ж, хорошо! Она пойдет ему навстречу, и кто проиграет – неизвестно.