О, эти прямые и пересекающиеся, неисповедимы их траектории! Одна давняя история гласит: в конце 20-х годов XX столетия средь бела дня в июле на траверзе мыса Сарыч произошло столкновение эскадренного миноносца «Степан Шаумян» с гражданским транспортом. Командующий флотом Иван Кузьмич Кожанов, с облегчением узнав, что во время ЧП никаких жертв нет, а обоим кораблям нанесен лишь небольшой материальный ущерб, как и положено, назначил комиссию для выяснения причин аварии. Естественно, чтобы принять меры к недопущению подобных фактов в будущем.

Судя по всему, командующий не счел нужным доложить об этом происшествии своему морскому начальству в Москву. Но за него это сделал (а разве могло быть иначе?!) начальник особого отдела Черноморского флота. Через некоторое время командующий был вызван в Москву на заседание Политбюро ЦК. Когда он вошел в кабинет, где Сталин заслушивал одного из партийных руководителей, вождь остановил выступающего, взглянул на вошедшего флагмана флота и сказал: «Па-аясните, ш-што прризошло у вас на флоте». Командующий флотом, флагман флота 2-го ранга И. К. Кожанов в кабинете не растерялся и громко-запальчиво выдал: «Товарищ Сталин, столкновение произошло в самой узкой части Черного моря».

Генсек подошел к нему, прикоснулся указательным пальцем ко второй пуговице на кителе командующего, внимательно, словно заглянув в глубину сердца, посмотрел в его глаза. Затем развернулся и пошел вдоль сидящих за столом членов Политбюро. Остановившись у рабочего стола, вождь не спеша выковырял из трубки пепел, постучал ею о пепельницу и повернувшись к участникам заседания, спокойно произнес: «Ну што ж, та-аварищи, командующий флотом сказал, што ста-алкновение произошло в самой узкой части Черного моря и вполне возможно, што капитаны судов нэ смогли разойтись. Это как в той сказочке: два козлика встретились на-а узком проходе в горах и никто не хотел уступать. А-ани ста-алкнулись лбами, сбили друг друга и улетели в пропасть. Ви свободны, товарищ Кожанов».

Кожанов иван кузьмич / 12 (24).5.1897–22.8.1938/, советский воен. деятель, флагман флота 2-го ранга (1935) (за бурную молодость его называли б…н 1-го ранга). Чл. Коммунистич. партии с 1917. Род в станице Вознесенкской, ныне Лабинского р-на Краснодарского края. С 1916 учился в гардемаринских классах в Петрограде. В 1918, командуя на Вост. фронте отрядом моряков, участвовал в боях с белочехами и белогвардецами в Поволжье. Савг. 1920 командир Мор. экспедиц. дивизии, участвовал в разгроме десанта ген. Улагая на Кубани. В 1921 участвовал в подавлении Кронштадского мятежа. С 1921 чл. РВС Черноморского флота, в 1922–24 нач. Мор. сил Тихого ок. Окончил Воен. — мор. академию (1927). В 1927–30 воен. — мор. атташе в Японии. В 1930 нач. штаба Балт. флота. В 1931–1937 командующий Черноморским флотом. Награжден орденом Красного Знамени и орденом Красной Звезды.

…В 1938 году Кожанов, бывший одним из руководителей РККФ, был приговорен к смертной казни как враг народа. В камере он попросил лист бумаги и карандаш и написал на имя товарища Сталина просьбу о помиловании. В ней он указал, что вот в таком-то году и при таких обстоятельствах товарищ Сталин ему поверил и он просит поверить ему и сейчас в том, что ни в чем не виновен…

Сталин, которому доложили о прошении Кожанова, приказал Поскребышеву подать письмо и тот сразу же вынул из папки исписанный лист бумаги. Вождь пробежал его глазами и начертал резолюцию, произнося при этом вслух: «За-а кого ви меня принимате? Ви говорите, ш-што расстояние от мыса Сарыч до турецкого берега — самое узкое место. Нэ могу не согласиться с вами. Спецыалисты утверждают, што это так. И я сам смаатрэл на карту, — точно, самое узкое место. Но за кого ви нас принимаете? Што в июле месяце при штиле два корабля столкнулись в Черном море в ясную погоду и на-анесли материальный ущерб советскому государству… Нэ вижу оснований для отмены приговора».

Наложив текст поверх исписанного листка, Сталин отпустил Поскребышева, но тот, прежде чем развернуться и уйти, сказал: «К вам на прием просится товарищ Микоян, он в приемной, и я полагаю, он по этому же вопросу». «Ну ха-арошо, пусть зайдет», — бросил вождь.

Анастас Иванович Микоян, не объясняя никаких мотивов, попросил за бывшего флотского начальника. Сталин не спеша вышел из-за стола и несколько раз прошел туда и назад мимо наркома пищевой промышленности. Микоян, словно флюгер, каждый раз поворачивался вслед. В какой-то момент вождь вплотную подошел к нему и, взяв его за клапан нагрудного кармана, негромко сказал: «Так ты тоже, Анастас, ш-щитаешь, што узкость виновата? Ну ш-што ж, я отменю приговор, если ми в Баку на-а месте мемориала 26-ти Бакинских комиссаров дапишим 27-ую фамилию: Анастас Иванович Микоян. Председателем совнаркома тогда бил Стэпан Шаумян?…Также, как эсминец назывался… Так договорились дописать фамилию? Тогда Кожанов будит жить… Или нэ дописывать?»

Микоян, весь трясясь, упал на колени и, выклянчивая себе жизнь, целовал мягкие кавказские сапоги вождя. Сталин свысока наблюдал эту отвратительную картину, затем пнул Микояна ногой, презрительно бросив: «Па-ашел вон!»

Комиссары Бакинской коммуны… В классической советской литературе сказано, что при поддержке английских интервентов буржуазные националисты и контрреволюционеры — мусаватисты, эсеры, меньшевики — в конце июля 1918-го временно задушили Советскую власть в Баку, арестовали и бросили в тюрьму бакинских комиссаров. Среди них были председатель Бакинского СНК и нарком иностранных дел С. Шаумян, нарком внутренних дел П. Джапаридзе, комиссар и зам. наркома М. Азизбеков, комиссар по делам народного хозяйства И. Фиолетов, другие комиссары, в том числе и Анастас Микоян (по понятным причинам имя последнего среди членов этой организации в энциклопедиях и справочниках не значится).

Далее действия развивались, — согласно мнению советских историков, — по следующему сценарию: большевикам удалось освободить приговоренных к расстрелу комиссаров, доставить их на пароход «Туркмен», который отплывал из Баку. Но контрреволюционное командование судна взяло курс на Красноводск, где в то время были англичане, и передало революционных деятелей Закавказья местным эсеровским властям.

Ранним утром 20 сентября 1918 года 26 комиссаров Бакинской коммуны были расстреляны между станциями Перевал и Ахча-Куйма Закаспийской ж/д. Через два года их останки перевезли в Баку и похоронили на площади, которую так и назвали: Площадь 26 бакинских комиссаров.

Итак, из всех арестованных членов бакинской коммуны остался в живых один — Анастас Иванович Микоян. Любопытно, кто же предал легендарных революционеров Закавказья?

Ответ напрашивается невольно: тот, кто остался в живых… Но вот как было на самом деле?

Микоян Анастас Иванович /р. 13 (25). 11.1895, с. Санаин, ныне Туманянского р-на Арм. ССР/, советский гос. и парт, деятель, Герой Социалистич. Труда (1943). Чл. КПСС с 1915. Окончил Арм. духовную семинарию в Тбилиси, учился на 1-м курсе Эчмиадзинской духовной академии. Вступив в РСДРП, вел парт, работу в Тбилиси, Эчмиадзине, сотрудничал в с-д. печати. После Февр. революции 1917 организатор Эчмиадзинского совета, затем пропагандист в Тбилиси, Баку, чл. Тби лисского к-та партии. Ит. д.: делегат…, член… редактор газеты… В марте 1918 участвовал в подавлении контрреволюц. мятежа мусаватистов, был ранен. Летом 1918, в период борьбы с герм. — тур. интервентами, комиссар бригады Красной Армии; участвовал в руководстве боевыми действиями на фронте. После временного падения Сов. власти в Баку в июле 1918 пред. подпольного горкома партии. Предпринял попытку (?!) освободить арестованных бакинских комиссаров, но сам был арестован в Красноводске и лишь случайно с неск. товарищами (?) избежал расстрела; находился в красноводской, затем в кизыл-арватской и ашхабадской тюрьмах. В февр. 1918 по требованию Бакинских рабочих англ. оккупанты (ну очень требований рабочих испугались) вынуждены были освободить М. (освободили за то, что он был стукачом и выполнил свою гнусную функцию?) с группой арестованных и выслали из Закаспия в Баку.

А вот, для сравнения, выдержка из «Энциклопедического словаря», изданного государственным научным издательством «Большая Советская энциклопедия», Москва в 1954 году.

Микоян, Анастас Иванович… в сент. 1918 был арестован англ. интервентами, сидел в тюрьме вместе с 26 бакинскими комиссарами и лишь случайно избежал расстрела.

Как видим, хотя суть событий скрыта, однако четко расставлены акценты: сидел вместе с 26-ю и спасся не с несколькими мифическими товарищами, а один…

…В народе одно время говорили: от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича… Во времена руководства страной Лениным Анастас Иванович стал членом Политбюро РКП(б), членом ЦК стал до 1917-го года. Был выдвинут на ряд руководящих должностей в партии, в 1926-м избран кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП(б), а в 1935 Сталин ввел его в Политбюро ЦК В|$П(б). После смерти Сталина он являлся членом Президиума (Политбюро) ЦК КПСС все время правления Хрущева, до октября 1964 года. Пришедший к власти Леонид Ильич Брежнев оставил Микояна членом Политбюро ЦК до 1966 года. А членом Президиума Верховного Совета он оставался до конца своих дней.

Когда под Первым секретарем ЦК КПСС Хрущевым зашаталось кресло партийного руководителя, Анастас Иванович уверенно посоветовал Никите Сергеевичу согласиться с решениями Пленума ЦК КПСС и ничего не предпринимать. Он — с 1958 по 1964-й год —  был первым замом председателя Совета министров СССР. За верноподданность Никите Сергеевичу он в июле 1964 года был назначен на должность формального главы государства —  Председателем Президиума Верховного Совета СССР. И оставался в этой должности до декабря 1965 года.

Из уст в уста ходил тогда в народе анекдот. «Анастас Иванович, говорят вы не пользуетесь зонтиком и ваш костюм никогда не намокает под дождем». На что лукавый Анастас Иванович отвечал: «А я, товарищи, хожу между струек дождя». В этом простом анекдоте народ передал сущность Микояна.

А вот еще анекдотец из жизни. В 1953-м Анастас Иванович занимал пост министра внутренней и внешней торговли СССР. Как известно официально, в марте того года умер Сталин. Власть сменилась. Прославляя культ личности вождя, немало в этом преуспели деятели искусства, в частности, кинематографисты. В советских фильмах образ великого Сталина был воплощен народным артистом Советского Союза, многократным лауреатом Сталинской премии Геловани. Легенды говорят о том, что после смерти Сталина талантливый артист остался без работы, и неудивительно, — подули иные ветра… Тогда артист не смог ничего иного придумать, как при случае подарить усы и парик товарища Сталина, которые ему приклеивались на съемках… руководителю партии товарищу Хрущеву. А было все так.

Никита Сергеевич, принимая его, сочувственно сказал: «Мы в ЦК, товарищ Геловани, ни в чем вас не упрекаем, вы артист и, судя по всему, хороший. Я думаю, вы заслужили персональную пенсию». Растроганный кавказец, не зная как благодарить Первого секретаря ЦК, дрожащими руками открыл свой портфель, вынул оттуда парик и усы и положив их с краешку стола, с акцентом произнес: «Товарищ Хрущев, это все, что осталось от моей главной и единственной роли. Возьмите на память и освободите мою душу от греха». Откланявшись, благодарный артист покинул Кремлевский кабинет.

Никита Сергеевич, как говорят, долго ходил около сталинского парика с усами и как-то по особенному рассматривая эти артефакты безграничной власти, все бормотал что-то невнятное, затем, схватив обеими руками парик, натянул на свою лысую голову, после чего умудрился прилепить и усы. Очевидно, Никита Сергеевич хотел ощутить себя в образе великого диктатора, на мгновение представив себя великим горцем.

В это время отворилась дверь и в кабинет вошел Анастас Иванович Микоян. Увидев такое преображение, — даже нет, внезапно и бесповоротно поверив в случившееся, Микоян всплеснул руками и скороговоркой произнес: «Слушай, дорогой товарищ Сталин, ты опять вернулся в свой кабинет. Тут, пока тебя не было, эта жирная свинья та-ко-го-о натворил!» Никита Сергеевич, услышав подобные слова, в ярости сорвав с себя парик и усы, возопил: «Да как ты смеешь, неблагодарный Анастас!» Но тот, не растерявшись, тут же произнес: «Как я тебя, Никита Сергеевич? Только ты один способен понять подобные шутки»…Недаром говорят, Анастас Иванович Микоян — самый хитрый из армян.

Эту байку, как и некоторые другие, я слышал от тех, кто занимал должности секретарей ЦК.