Его поцелуй был подобен чудесному шоколаду с богатой вкусовой гаммой, мягкий и пьянящий. Нет, он скорее напоминал горячие печеные яблоки с острой, обжигающей рот приправой. Нет, он был как...овечий навоз.
Каролина часто заморгала и вернулась в реальность. Перед ней стоял молодой мужчина среднего роста, служивший у них управляющим, и вопросительно смотрел на нее.
– Прошу прощения, мистер Росс. Боюсь, я не слышала, что вы сказали.
– Ничего страшного, – ответил он, краснея от ее прямого взгляда. – Возможно, будет лучше, если я сам займусь деталями.
Каролина колебалась, разрываясь между обязательствами, которые взвалила на себя в отцовском имении, и острым желанием перепоручить все дела этому милому молодому служащему.
– Право, не знаю. Вы думаете...
Но договорить она не успела. Дверь библиотеки распахнулась, и на пороге возникла величавая красавица, облаченная в наряд темно-вишневого цвета.
– Ты еще не закончила, Каро? Мы с минуты на минуту ждем визитеров.
Каролина оторвала взгляд от бумаг на столе и, посмотрев на тетушку, ласково улыбнулась.
– Кого мы ждем, тетя Уин?
– Полагаю, Гарри... – сообщила прелестная женщина после некоторого замешательства. Ее пальцы нервно теребили кончик кружевного воротника.
– В данный момент я с ним не в лучших отношениях. Если он придет, скажи, что мне нездоровится.
– Вы что, поскандалили? – Лицо тетушки омрачилось. – Твой отец ужасно огорчится. Что касается меня, то не могу сказать, что я удивлена.
– Я бы не назвала это скандалом... – Каролина замолчала, прикидывая, как бы поделикатнее охарактеризовать ситуацию. Нет, на Гарри она не сердилась. Просто он оказался чересчур напористым. Проблема состояла в том, что стоило ей подумать о нем, как в голову тут же лезли воспоминания о его слюнявом поцелуе, на смену которым тотчас приходили размышления о другом, более приятном и восхитительном опыте, полученном чуть позже. Здесь рассудок Каролины отказывался ей подчиняться, занятый мыслями о джентльмене, занимавшем ее ум вот уже целых двенадцать часов!
Она не желала встречаться со своим почти женихом, поскольку все это время не могла забыть чудесные ощущения, пережитые ею с другим мужчиной.
Каролина вздохнула и виновато взглянула на мистера Росса.
– Каро? Ты меня слышишь? – раздался голос тетушки. Отбросив приличия во имя мира и спокойствия, она подняла голову вверх и крикнула:
– Твои химикаты еще не прибыли, папа! Но я уверена, что их скоро доставят.
– Что? – донесся приглушенный расстоянием вопрос.
– Еще не получены! – прокричала она снова.
– Может быть, мисс Вудли, мне прийти в другой раз? – вкрадчиво спросил служащий со свойственным ему прононсом.
Взгляд Каролины упал на заваленный бумагами стол.
– Нет, ни в коем случае! – испугалась она. – Прошу вас, мистер Росс, еще минутку терпения. Мне нужно сосредоточиться. – Она многозначительно посмотрела на тетку, все еще стоявшую в дверях со сложенными на пышной груди руками. – Может быть, ты проверишь, все ли готово, тетя Уин? А если кто-нибудь придет; позови меня.
Тетушка Уин выразительно фыркнула, разрушив все представления о хороших манерах. Каролина решила проявить твердость.
– Мне нужно уделить мистеру Россу еще полчаса, может быть, час.
Каролина порывисто встала и направилась к тете, намереваясь вежливо выпроводить ее из комнаты. Когда это не помогло, она прибегла к силе и почти грубо вытолкала упрямую женщину в коридор.
– Мне кажется, Каро, – проворчала дама с презрительной усмешкой, – что ты проводишь здесь чересчур много времени. Полагаю, что мистер Росс должен...
– Тетя Уин, пожалуйста! – взмолилась Каролина и глубоко вдохнула. Холл был совсем не подходящим местом для проведения дискуссий, но порой ей приходилось быть со своей родственницей весьма прямолинейной. – Ты должна понять, что только благодаря умелому руководству мистера Росса мы...
– Каро! Я вынужден послать лакея, – раздался нетерпеливый голос отца.
– Папа, неужели нельзя не кричать так...
– Важно в первую очередь установить приоритеты, – продолжала тетка.
– Ладно, Каро, я сделаю все сам.
– Папа!
– Каролина, ты меня не слушаешь!
– Тетя..
– Каро!
– Мисс Вудли...
Каролина со вздохом закрыла глаза, мечтая очутиться в молчаливой гуще зеленой кроны стоящего рядом с домом вяза. Мысленно она уже перенеслась в свое любимое убежище, но в этот момент родной отец врезался в нее с разбегу.
– Прошу прощения, моя дорогая. – Проворные жилистые руки подхватили ее и помогли обрести равновесие.
– Папа...
– Мне некогда, дорогая. Спешу! – Его лицо расплылось в широкой улыбке, и он нежно поцеловал дочь в лоб, после чего нахлобучил шляпу на седую голову. Высокий, но сутулый и взъерошенный, ее отец производил впечатление низкорослого, приземистого человека. Вечно лохматый, с ниспадающими на глаза прядями, он выглядел неряшливо, тем более что постоянно щеголял в грязных рубашках и порой даже в панталонах с прожженными дырами. Зато его сюртуки отличались безукоризненной элегантностью и чистотой. Объяснялось это просто: он забывал их надевать.
Вот и сейчас, собираясь выйти из дома, он проявил обычную рассеянность.
– Папа! Ты не одет...
– Мисс Вудли, – перебил Росс, вышедший в холл за остальными. – Ваш отец подписал патентные документы, которые я вам дал? Вы же знаете, что без его подписи я не могу ничего сделать.
– Конечно, мистер Росс. Папа...
Но договорить ей опять не удалось. На этот раз, Каролину перебил громкий стук в парадную дверь. Томсон, их старый дворецкий, весьма обрадовавшись столь редкому событию, не теряя времени, бросился к входу и с прытью, удивительной для своих шестидесяти лет, распахнул дверь. Каролина уже открыла было рот, чтобы попенять пожилому слуге, но тут ее взгляд замер на госте.
На крыльце стоял граф Тэллис. Элегантный, в бриджах для верховой езды и облегающем сюртуке из темно-коричневого тонкого сукна, он держал в руке маленький букетик белых роз. Увидев столпотворение, царившее в холле, он удивленно вскинул бровь.
Каролина зарделась и замерла на месте. Решимость враз оставила ее, когда она воочию увидела объект своих тайных мечтаний. Что касается тетушки Уин, то она подобных трудностей явно не испытывала.
– Вот видишь! Посетитель...
Каролина, сгорая от стыда, простонала в ответ что-то невразумительное.
– А ты все еще в этом ужасном наряде и с чернильными пятнами на пальцах!
Даже не удосужившись проверить истинность брошенного ей обвинения, она торопливо спрятала руки за спину и сделала попытку восстановить видимость внешних приличий.
– Томсон, – начала она, – будьте любезны...
– Добрый день, сэр, – перебил ее отец и хотел было прошмыгнуть мимо графа. – Вы должны меня извинить. Я ухожу...
– Папа!
– Но, Альберт! – поддержала племянницу тетка.
– Я выкопаю его из-под земли, но выясню, почему он задерживает мои химикаты, – обронил отец через плечо и шагнул за порог, щурясь от ярких солнечных лучей.
– Вот и славно! – воскликнула тетушка Уин. Создавшаяся ситуация, похоже, вывела ее из себя, и она взяла бразды правления в свои руки.
– Томсон, графа – в гостиную, – приказала она. – Каролина, переодеваться. Мистер Росс – на выход.
Но внимание Каролины все еще занимал ее рассеянный отец, сбегавший по ступенькам крыльца.
– Папа, ты одет неподобающим образом! – крикнула она безнадежно в спину удалявшегося старика.
– Он сам виноват, – фыркнула тетка и учтиво кивнула графу: – Милорд...
Отец Каролины, на радость родне, не остался глух к отчаянному призыву дочери. Он замер на полпути и, оглядев себя со всех сторон, залился громким добродушным смехом. Присутствие духа никогда его не покидало. Каролина ценила эту черту отцовского характера больше всего. Но сейчас эта выходка показалась ей неуместной и вульгарной. Она едва удержалась от желания состроить брезгливую гримасу.
– Господи! Боже мой! – пробормотал отец, всплескивая руками. – Ты права, моя девочка. Я не могу идти по улице в одной рубашке. – Он снова прошмыгнул мимо графа, заставив того вжаться в стенку.
– Папа, – простонала Каролина. На столике для шляп она обнаружила отцовские очки и, схватив их, протянула старику. – Вот, возьми. Может быть, они помогут тебе избежать всевозможных неприятностей.
– О да. – Отец послушно водрузил очки на нос. – Эти распроклятые штуковины вечно куда-то пропадают. Теперь что... – добавил он, уставившись на графа.
– Мисс Вудли, – перебил его молодой управляющий тоном, не терпящим возражений. Его настойчивость с каждой минутой делалась все более назойливой. – Патентные документы? Ваш отец...
– Господи, да! – спохватилась Каролина и, развернувшись, схватила отца за руку, прежде чем тот успел взлететь вверх по лестнице. – Папа! Ты подписал?..
– Оставь это, Каролина, – вступила в разговор молчавшая до сих пор тетка. – Мистер Росс, приходите завтра утром.
– Но... – Молодой управляющий побледнел.
– Но... – попыталась поддержать его Каролина, поворачиваясь к тете.
– Тихо! – прикрикнула тетушка Уин.
Каролина зажмурилась, предчувствуя приближение бури. Тетка в гневе была страшна. Каролина бросила отчаянный взгляд на графа. Тот, как и дворецкий, от души наслаждался этим зрелищем и не проявлял желания удалиться в гостиную.
– Утром, мистер Росс, – повторила тетка властно и кивком дала понять ему, что дискуссия окончена. Потом она любезно улыбнулась графу и жестом пригласила его пройти с ней в гостиную.
В опустевшем холле остались двое: Каролина и Росс, пребывающий на грани нервного срыва.
– Мне очень жаль, мистер Росс, – начала она, пытаясь утешить расстроенного служащего. – Боюсь, нам придется перенести разговор на утро.
– Пожалуйста, мисс Вудли, пусть ваш отец подпишет патентные документы, – пробормотал он дрожащим голосом. – Я ничего не смогу сделать без его одобрения.
– Я понимаю. Как насчет...
– Каролина!
Услышав за спиной сердитое шипение, Каролина и Росс вздрогнули от неожиданности.
– Тетя Уин! – И как только она умудрилась так быстро и незаметно выскользнуть из гостиной?
– У тебя посетитель, дорогая девочка. Поднимись немедленно к себе и переоденься, – приказала тетушка и, грозно сверкнув глазами, обратилась к несчастному служащему: – Всего хорошего, мистер Росс!
– Но, тетя Уин, я должна поговорить...
– Не сейчас.
Каролина опустила голову и ссутулилась, подчиняясь неизбежному. Никакие аргументы не убедят тетку, что семейные финансы важнее визитов титулованных особ. Но лишенная выбора, она сдалась без дальнейшего сопротивления.
– Слушаю и повинуюсь, тетя Уин. Великодушная дама царственно склонила голову и, чеканя слова, отдала очередные распоряжения:
– Томсон, чай. Каролина, у тебя ровно пять минут. Не забудь. – После чего она важно выплыла из коридора и исчезла за дверью гостиной.
Каролине пришлось прикусить язык и смирить гордыню. Чтобы восстановить самообладание и безмятежный вид, она сделала несколько глубоких вдохов и подумала, что тетка напрасно тратила слова, напоминая ей о присутствии важной персоны. Как можно было забыть красавчика графа, ожидавшего ее в гостиной, и его ужасно довольное выражение лица? «
– Вы сможете просмотреть цифры до завтрашнего утра? – услышала Каролина голос Росса снова перебивший ее мысли о неотразимом графе.
– Да. – Она устало и рассеянно потерла висок, где зарождались первые признаки пульсирующей боли. – Приходите к девяти. К этому времени я подготовлю все бумаги.
– Отлично. – Он коротко кивнув, уверенной поступью вышел из дома. Однако его исполненный достоинства уход остался Каролиной незамеченным. Она уже неслась вверх по лестнице, и ее мысли вновь витали вокруг неожиданного гостя.
Боже, какое мнение сложилось у него о ней и ее семье! И угораздило же его выбрать для визита самое неподходящее время, когда все они столпились в тесном холле, устроив там самый настоящий бедлам! Впрочем, в их доме всегда так было. В их семье только ее мать умела поддерживать порядок. Что касается Каролины, то до сего момента она не считала это обязательным. В деревне каждый делал то, что ему заблагорассудится. Но здесь, в Лондоне, да еще в присутствии графа...
Господи! Каролина рассеянно теребила волосы, с ужасом вспоминая веселое выражение его лица, удивленно изогнутую бровь и серые, светящиеся лукавством глаза. В мечтах она всегда видела себя воплощенным совершенством. Холодной, уравновешенной, элегантной – под стать его сдержанной утонченности. Она представляла, как посмотрит ему в глаза, как ощутит прикосновение его сильных рук и как эти руки обнимут ее до неприличия крепко.
Эта сцена преследовала Каролину с той минуты, как она увидела графа, входящего в бальный зал. Это было еще до того, как Гарри предложил ей прогуляться по ночному саду. Если бы она отвергла предложение лорда Бертона, то ее представили бы графу как скромную девочку, опекаемую тетушкой, милой, респектабельной леди, способной поддержать светскую беседу. Но нет, она не отказала Гарри и в результате появилась перед его сиятельством задом наперед, когда протискивалась в узкое окошко второго этажа.
Можно ли вообразить более унизительную ситуацию?
Предаваясь этим горьким размышлениям, Каролина, юркнув в свою комнату, торопливо стащила с себя старое платье и принялась усердно тереть пальцы в надежде смыть следы чернил. Она решила с этой минуты стать эталоном совершенства. Абсолютным, полным, восхитительным, с умеренным налетом утонченности, приправленной врожденным добрым нравом.
Но о чем она будет с графом разговаривать? Каролина снова забеспокоилась. Специалистом в области светской болтовни она себя не считала. К счастью, появление в комнате горничной прервало поток ее беспорядочных мыслей.
– Вы звонили, мисс?
– Энни, подыщи мне платье. Что-нибудь миленькое.
– Слушаюсь, мисс.
К слову сказать, Энни обладала хорошим вкусом и никогда не ошибалась в выборе наряда для своей хозяйки. На этот раз бедняжке предстояло найти что-то подходящее для дамы с синими пальцами. Когда старания Каролины отмыть пальцы не увенчались успехом, от дальнейших истязаний живой плоти она отказалась. Придется либо скромно сложить руки на коленях, либо держать их за спиной.
Пока горничная помогала Каролине облачиться в прекрасное платье из бледно-голубого шелка, та ломала голову над перечнем тем для разговора. Благодаря отцу она отлично разбиралась в научной методологии и химических исследованиях. Но для непринужденной беседы это явно не годилось. С аналогичным успехом она могла бы водрузить над головой знамя с надписью: «Синий чулок».
Может, стоило обсудить с графом последние слухи о герцоге Камберленде, обвиняемом в убийстве своего камердинера? Но нет, молодым леди не пристало не то, что рассуждать, но даже знать о столь гнусных вещах! К тому же ей совсем не хотелось давать графу повод думать, что ее посещают подобные непристойные мысли.
Не лучше ли поговорить о билле, принятом в парламенте. Нет, чересчур политизированная тема.
Или о последней любовнице лорда Уайтли? Это непристойно.
О театре? Он может заключить, что она напрашивается на приглашение.
Тогда о чем? Матушка могла бы подсказать, подумала Каролина с грустью. Она никогда за словом в карман не лезла. Пока не сошла с ума.
И тут идеальная тема для беседы вдруг сама собой всплыла в голове. Ходили слухи, что леди Эстер Стенхоп собиралась отплыть на Ближний Восток. Вот достойный предмет для разговора с графом. Новость вызывала в обществе определенный резонанс и могла сделать беседу серьезной, содержательной и не слишком заумной. Каро облегченно вздохнула.
А на тот случай, если его сиятельство не проявит интереса к леди Стенхоп, у нее в запасе есть билль о реформе.
Спрятав руки за спину и мысленно прокручивая в голове темы для разговора, Каролина выплыла из комнаты и направилась к лестнице. Она покажет себя с самой лучшей стороны, ему не к чему будет придраться, и день пройдет без сучка, без задоринки. Жизнь обещала быть прекрасной и удивительной.
Если бы только ей удалось продержаться ближайшие тридцать минут, не ляпнув какую-нибудь глупость и не выступая в роли лектора перед научной аудиторией и, Боже упаси, не допуская никаких плотских, нечестивых мыслей. Никаких плотских, нечестивых мыслей, твердила про себя Каролина, спускаясь по лестнице. В этом состоял корень зла, погубивший ее мать и ставший причиной ее помешательства. И ни слова о поцелуях.
Никаких мыслей о поцелуях.
– Ее всегда занимали научные исследования, но чтобы дойти до такого... – донесся до нее голос тетки.
Каролина подкралась к двери гостиной и прислушалась. От удивления у нее даже приоткрылся рот. Он не мог. Не осмелился бы рассказать тетке об эксперименте с поцелуем. А вдруг?
– Зачем моей милой Каро понадобилось бы вытворять такое? – продолжала тетя Уин, чеканя слова.
Не в силах переносить пытку, Каролина с шумом ворвалась в гостиную и, яростно сверкая глазами, обвела комнату взглядом в поисках графа.
– Как вы могли? А я считала вас джентльменом!
– В чем дело, Каролина? – ахнула тетушка. Ее пухлая рука в испуге прижалась к груди. – Что за манеры? Честное слово, не знаю, что его сиятельство о тебе подумает.
– Уверена, что его сиятельство уже подробно изложил все, что он обо мне думает! – выпалила она и, наконец обнаружив объект поиска, пронзила его гневным взглядом.
Граф вольготно восседал в любимом кресле отца. От неожиданности Каролина оторопела, и ее глаза недоуменно расширились.
Большое кожаное кресло занимало в гостиной почетное место. Граф в нем смотрелся как хозяин. Хотя кресло было довольно большим, человек, его оккупировавший, чувствовал себя в нем комфортно и уютно. Каролина ощущала исходившую от него мужскую силу и крепость мускулатуры худощавого тела. Интересно, что, сидя в кресле, он не подавлял ее своей значительностью, а скорее вызывал чувство покоя и даже домашнего уюта.
Вкупе с мерцающим блеском глаз и лукавым видом он представлял собой завораживающее зрелище. Даже изящная чашка, рискованно балансировавшая на подлокотнике, и та казалась на своем месте. Если бы Каролина была на пятнадцать лет моложе, она не преминула бы вскарабкаться гостю на колени. Хотя и в двадцать один год она испытывала то же самое искушение, но уже по совсем другой причине.
В это мгновение все ее мысли куда-то улетучились, уступив место одному жгучему желанию: оказаться в его объятиях и снова забыться в бесстыдном поцелуе. Судя по откровенно сластолюбивой улыбке гостя, он догадался о ее потаенных мыслях.
Каролина покраснела от пяток до корней волос. С трудом оторвав взгляд от неотразимого графа, она посмотрела на тетку.
– Нет, правда, тетя Уин, я могу объяснить...
– Объяснить что? – промурлыкал за ее спиной граф. – Мы обсуждали ваше девичье пристрастие к взрывчатым веществам.
– Прошу прощения? – Каро, ошеломленная, повернулась к нему.
– Совершенно верно, – согласилась тетушка, наливая себе чаю. – Я рассказывала его сиятельству, как ты помогала отцу в его артиллерийских опытах. Тогда вся округа на несколько месяцев оглохла.
Граф хмыкнул, оценив это замечание по достоинству. Каролина же молча таращилась на них.
– Артиллерийские опыты? – пробормотала она.
– Ну да, – подтвердил он с преувеличенным простодушием. – О чем же еще, по-вашему, могли мы говорить? – Однако по его вероломной усмешке Каролина безошибочно поняла, что граф прекрасно знает, о чем она подумала. И о чем мечтала. И чего страстно хотела с первого мгновения, как очутилась в его объятиях накануне вечером.
– Каро, дорогая, ты будешь пить чай?
Каролина нервно засуетилась, чтобы скрыть овладевшее ею смущение, но тут вспомнила о своих испачканных чернилами пальцах.
– О нет. Спасибо, тетя Уин. – Судорожно глотнув, она торопливо ретировалась к дивану, где долго возилась, устраиваясь и аккуратно расправляя складки юбки, чтобы никто не догадался, что она просто хочет спрятать руки.
– К сожалению, отец Каро привил ей излишнюю любовь к наукам, – продолжала Уинифред, сверля племянницу укоризненным взглядом. – Это нынче не в моде. Бог знает, куда нас заведут ее эксперименты...
– Насколько мне известно, последняя пассия лорда Уайтли – хорошенькая белокурая актриса. – Слова вылетели изо рта Каролины, прежде чем она успела что-либо сообразить. Страстно желая сменить предмет обсуждения, она долго примеривалась к своему подготовленному списку тем для разговора и наконец выбрала самую скандальную из них.
Тетушка в ужасе ахнула, и ее возглас эхом разнесся в мертвой тишине гостиной.
– Т-т-о есть, – произнесла Каролина, запинаясь, – я хотела спросить, не слышали ли вы о леди Эстер Стенхоп?
– Неужели леди Стенхоп стала любовницей лорда Уайтли? – спросил граф с искрящимися от смеха глазами и подался вперед, изображая повышенное внимание.
– О нет! – выпалила Каролина.
– А-а-а, – протянул он. – Тогда она наверняка дебютировала на театральной сцене. Я ничуть не удивлен. Она всегда испытывала склонность к драме.
Каролина побледнела. Господи, что она болтает? Ведь она едва не погубила репутацию бедной женщины.
– Ну что вы. Сомневаюсь, чтобы она пошла в актрисы.
– Неужели вы имели в виду Уайтли? Не может быть! С его комплекцией другим актерам на сцене стало бы слишком тесно.
– О нет... Я имела в виду совсем другое...
– Только представьте этого толстяка в роли Гамлета с его трясущимся, как студень, животом и трещащим по швам корсетом. Уверен, никто и не услышит, как он произнесет: «Вы-ыть или не вы-ыть?» – Граф с ухмылкой изобразил манеру лорда искажать слова и для полноты картины театрально всплеснул руками.
Он произнес знаменитую фразу с такой забавной модуляцией, что дамы прыснули со смеху, забыв об оплошности Каролины. К счастью, это разрядило обстановку, и Каро смогла наконец расслабиться и собраться с мыслями. Теперь она почувствовала себя гораздо увереннее.
– По правде говоря, я не слышала, чтобы лорд Уайтли решился попробовать себя в роли Гамлета или в какой-либо другой.
– О, вы меня успокоили. Уайтли, несмотря на свои мелкие грешки, довольно милый старикашка. Я бы ни за что не пожелал ему подобной пытки, а еще меньше – его зрителям.
Губы Каролины вопреки ее воле и желанию держаться холодно и чопорно расползлись в широкой улыбке. Джеффри, похоже, доставляло удовольствие шутить, и его озорной настрой оказался весьма заразительным.
– Я хотела сказать... – начала она снова, но осеклась, вдруг увидев в его руке какое-то изделие из слоновой кости. – Мой веер! – воскликнула она радостно.
– Ну-ну! – ответил он с ироничной усмешкой, – Какое странное совпадение! А ведь я пришел сюда специально, чтобы сказать вам то же самое. – С этими словами граф поднял веер над головой. – Мой веер! Вернее, ваш. – Он наклонился вперед, протягивая ей изящную безделушку. – Один из слуг обнаружил его сегодня утром, и я догадался... что он ваш.
Лицо Каролины запылало. Граф мог бы уточнить, что веер обнаружил в кустарнике один из его садовников. Она скорее всего выронила его, когда изо всей силы стукнула Гарри по носу.
– Благодарю вас, милорд. – Она потянулась к нему с намерением взять у него веер, но не успела, потому что он стремительно поднялся и шагнул к ней, и ладонь ее вместо веера сомкнулась вокруг его руки, оказавшейся неожиданно большой – если сравнивать с ее маленькой ладошкой.
Как ни странно, но рука человека способна поведать о нем многое. У джентльменов ладони были, как правило, мягкими, женственными, изнеженными, в то время как у графа рука была большой и жесткой. Каролина ощутила, как под ее пальцами заиграли его твердые и гибкие сухожилия, как запульсировала под кожей скрытая сила.
Он разжал пальцы, и веер теперь лежал на его ладони. Пальцы Каролины скользнули по грубым мозолям, образовавшимся вследствие тяжелой работы. И она поняла, что ее первое впечатление о графе было верным. Его сиятельство тратил время не только на карточные игры и светскую болтовню.
Каролина осмелилась поднять на него глаза и, прикусив губу, внимательно посмотрела на графа. Она уже успела заметить идеальную красоту его мускулистых ног и теперь восхищалась шириной его плеч, не нуждавшихся в ватной подбивке. Не было на графе и пояса, чтобы затянуть и без того узкую талию. И Каро вдруг осознала, что, несмотря на внешнюю вялость движений и ленивые жесты, свойственные джентльменам, в его теле бурлила скрытая сила.
Судя по всему, граф не относился к числу изнеженных денди, а был человеком, привыкшим к труду. Это делало его в глазах Каролины еще привлекательнее и будоражило воображение. Он тоже смотрел на нее, и на губах его играла задорная и в то же время понимающая улыбка, словно лицо девушки было для него открытой книгой.
Каролина шумно выдохнула и уже в который раз покрылась пунцовым румянцем.
– С-спасибо, милорд, – пролепетала она и стиснула веер так, будто он был для нее спасительной соломинкой, от которой зависела ее жизнь. Она потупилась, и ее взгляд упал на синие от чернил пальцы. – О Господи! – смущенно простонала она и быстро спрятала руки за спину. В его темно-серых глазах, как в туманной ночи, плясали искорки далекого огня. – Я... я...
– Каро! Куда ты, черт подери, запропастилась? Услышав взволнованный голос отца, донесшийся из холла, Каролина вздрогнула и резко повернулась к двери.
– Я в гостиной, папа, – отозвалась она.
– Каро, – повторил он, врываясь в комнату. Седые волосы всклокоченным облаком обрамляли его лицо. – У нас какие-то финансовые проблемы с химиком. Он говорит, что уже несколько месяцев не получает от нас денег. Конечно, я попытался убедить его, что это несусветная чушь, но он не поверил ни одному моему слову...
– Альберт! – сердито перебила его тетка Каролины. – Разве ты не видишь, что у нас гость?
– Конечно, вижу, Уинифред. Но это важно! – Старик бросился к дочери и схватил ее за руку. – Идем, Каро! Ты должна немедленно что-то предпринять. Мне для сегодняшних опытов позарез нужен магний.
Каролина вздохнула, потому что, знала, что отец ни за что не отстанет. Визит очаровательного графа грозил обернуться катастрофой. При сложившихся обстоятельствах от нее требовалось только одно – не терять самообладания.
Хуже уж точно не будет.
– Ладно, папа, – вздохнула Каролина, стараясь держать себя в руках, тем более что отец нетерпеливо вился рядом. Она встала и повернулась к графу: – Прошу прощения, но, похоже, отец нуждается в моей помощи. Спасибо, что вернули мне веер.
Хотя Каролина адресовала свои слова непосредственно графу, смотреть ему в глаза она не осмелилась, опасаясь увидеть в них осуждение или, того хуже, сочувствие. Она знала, что ее отца считали в обществе эксцентричным – в лучшем случае или слегка чокнутым – в худшем, и боялась найти в глазах его сиятельства подтверждение этого суждения. За какие-нибудь двадцать четыре часа мнение графа стало значить для нее гораздо больше, чем ей хотелось себе в этом признаться. Потупившись и сохраняя бесстрастное выражение лица, она выскользнула из гостиной.
Джеффри молча наблюдал, как, грациозно качнув бедрами, Каролина Вудли выпорхнула из комнаты и дверь закрылась за ней, лишив его возможности любоваться этой очаровательной девушкой. Его мысли смешались. И только услышав громкий вздох миссис Хибберт, граф оторвал взгляд от двери.
– Что-то не так, миссис Хибберт? – спросил он, повернувшись к леди, и черты его лица заострились, приняв настороженное выражение.
Он вдруг со всей ясностью осознал, что светская дама, оказавшись в своей стихии, способна вызвать панику у любого, даже самого храброго из мужчин. Как и его мать, миссис Хибберт как будто ничего не знала и не хотела знать, кроме модных журналов, но в какой-то неуловимый момент выражение полного идиотизма вдруг бесследно исчезало с ее лица. И похоже, с миссис Хибберт только что это и произошло.
Джеффри поймал на себе ее испытующий взгляд. Тетушка Каролины изучала его, оценивала, и ее проворный ум стремительно обрабатывал полученную информацию. Джеффри стало не по себе, и он уже подыскивал благовидный предлог, чтобы поскорее покинуть этот дом. Но тут светская львица заговорила, и граф понял, что опоздал.
– Знаете, милорд, а ведь я знакома с вашей матушкой уже много лет, – неожиданно изрекла она.
– Да, мне это известно, – кивнул Джеффри. – Вы с матушкой вместе ходили в школу. Уверен, она будет счастлива в самое ближайшее время нанести вам визит. Но, боюсь, я должен ид...
– Правда, мы сблизились с ней по-настоящему не так давно, – продолжала хозяйка дома, как ни в чем не бывало. – Вероятно, именно по этой причине мне кажется, милорд, что мы с вами очень хорошо знакомы, хотя встречаемся редко.
Джеффри похолодел и осторожно поставил чашку на стол, не выдав ни единым жестом своих эмоций.
– Прошу меня извинить, миссис Хибберт, но, к сожалению, у меня назначена встреча...
– Так вот, поскольку мы с вашей матушкой близки, я думаю, что могу быть с вами откровенной и рассчитывать на вашу порядочность.
Он догадывался, чего от него ждут, и ответил прежде, чем успел подумать.
– Смею вас уверить, сударыня, меня считают исключительно порядочным человеком. – С этими словами Джеффри поднялся и выразительно посмотрел на дверь.
– Вот и хорошо. Тогда, может быть, мы перейдем наконец к сути проблемы? – невозмутимо продолжала тетушка.
Он замер. Задавать вопросы ему не хотелось. Проявить любопытство – значит собственноручно подписать себе смертный приговор. От матери Джеффри знал, что миссис Хибберт отличалась невероятной навязчивостью» Судя по вступлению, их разговор обещал вылиться в безудержный словесный поток, не сдерживаемый общепринятыми рамками светской беседы. Его мать находила миссис Хибберт «освежающе правдивой», хотя, что конкретно она имела в виду, он затруднялся сказать. Кроме всего прочего, мать просила сына относиться к семейству Хибберт с великодушным снисхождением.
Но с другой стороны, его матушка не заставляла его торчать в гостях, давая возможность миссис Хибберт втравить его в какую-то одной ей известную авантюру. Следовательно, Джеффри мог бы спокойно уйти, не подвергаясь угрызениям совести. Дверь находилась всего в трех шагах. Спасение было рядом. Он еще мог ретироваться. Он был в этом уверен.
Джеффри так бы и поступил, если бы вопрос не касался Каролины. Проблемы сватовства и хитроумные замыслы женщины, пусть даже лучшей подруги его матери, графа ничуть не волновали, пока речь не зашла о крошке Вудли. И теперь графу стало очень любопытно узнать, что же замышляет тетка Каролины.
А посему, приготовившись к самому худшему, Джеффри расправил плечи и внимательно посмотрел на миссис Хибберт.
– Проблемы? – переспросил он. Вытягивать из этой дамы слова ему не пришлось.
– Все дело в Каролине, – заговорила она хорошо поставленным сценическим голосом и испустила драматический вздох, которому позавидовала бы любая актриса.
– Она прелестная девушка, – вставил граф, надеясь, что комплимент позволит обойтись без душещипательных деталей грядущей драмы.
Но его надежды не оправдались. Похвала сделала речь тетушки еще более экспансивной, а возмущение – более откровенным.
– Ну да, все дело в ней! – сердито воскликнула миссис Хибберт. – Но именно это и усугубляет ситуацию! – Не в силах усидеть на месте, она вскочила с дивана и принялась мерить шагами комнату, размахивая широкими юбками. – Можете себе представить, ведь мы до ужина теперь с ней не увидимся! Но и тогда мне придется применить силу, чтобы оторвать ее от отца и заставить одеться для бала у леди Кэслри.
Джеффри тяжело вздохнул. Он понял, что попался в ловко расставленную ловушку. Он снова сел в кресло, приготовившись к долгому разговору.
– Каролина помогает отцу в его опытах?
– Да, – кивнула миссис Хибберт. – Но этого мало. Она ведет наше хозяйство, занимается финансами и управляет поместьем в Эссексе.
У графа даже дух захватило. Его мнение об уме Каролины в одно мгновение подскочило до самой высокой отметки.
– Это потрясающе! – искренне восхитился он. Джеффри, как никто другой, знал, как трудно в таком юном возрасте нести на своих плечах бремя столь тяжелой ответственности.
– Вот и я о том же! – Тетушка нервно всплеснула руками, словно ее собеседник только, что изрек непреложную истину. – Вы уловили самую суть проблемы.
Джеффри потребовалось некоторое усилие, чтобы сохранить учтивый тон и светское выражение лица.
– Я вижу в ней красивую женщину, которая улыбается реже, чем ей положено.
– И вы опять правы, милорд! – Миссис Хибберт, повернувшись к графу, впилась в него негодующим взглядом. – Она красива, мила и имеет скромное приданое. У нее есть все, что гарантирует ей в ближайшем сезоне успех, я бы даже добавила: головокружительный успех.
Джеффри промолчал, обдумывая многочисленные достоинства Каролины.
– Но этой весной, милорд, она потерпела полное фиаско! На нее никто даже ни разу не взглянул! А малый сезон вот-вот закончится, не успеешь и глазом моргнуть.
– Но...
– Она очень стеснительная, милорд.
На этот раз справиться с эмоциями граф не сумел, и его брови изумленно взметнулись вверх. Слово «стеснительная» вовсе не подходило к женщине, которая накануне ночью отважно проводила опыты с поцелуями. Он скорее назвал бы ее вызывающей, боевой, дерзкой, может быть, даже отважной.
– Мне кажется, вы слегка утрируете ситуацию, – вежливо ответил граф, вспоминая, как он страстно обнимал Каролину.
– Нет, нет и нет! – возразила миссис Хибберт, и щеки ее залил румянец. – Я много размышляла на эту тему, милорд. Когда Каролина смущается, она заводит разговор о науке, или политике, или о других, еще менее подобающих девушке предметах. Надо же такое придумать: любовница лорда Уайтли! – Тетушка решительным шагом направилась к дивану и, тяжело плюхнувшись на подушки, взяла чашку с маем и сделала несколько громких глотков. Только после этого она продолжила свое повествование, подпустив в голос больше драматизма: – Но это еще не самое страшное, милорд. – Она понизила голос и заговорила, придав словам трагическую окраску: – Порой она устраивает эксперименты, и тогда только одному Богу известно, чем все это может обернуться.
Вот в этом Джеффри был с ней полностью согласен. Один из таких экспериментов толкнул ее в его объятия, из-за чего он всю ночь потом не смог сомкнуть глаз. Он с содроганием представил, чем мог бы завершиться ее эксперимент, захоти она провести его с джентльменом, менее сдержанным, чем он. При этой мысли граф помрачнел и тупо уставился на изящную фарфоровую чашку в руках миссис Хибберт.
– Я понимаю ваши трудности, – наконец вымолвил он и сочувственно посмотрел на свою собеседницу. – Но мне не совсем ясно, какую роль в данном вопросе вы отводите мне. Что я могу сделать, чтобы исправить создавшееся положение?
Леди вдруг снова сорвалась с места и заметалась по комнате, виляя пышными бедрами и подметая юбками пол.
– Я вижу в вас друга. Друга, которому могу довериться. Но главное – вы друг Каролины.
Джеффри промолчал, предоставляя возможность миссис Хибберт рассказать наконец о роли, которую она отвела ему в своем замысле. Но про себя он уже давно все решил. Ему это не нужно. У него и без Каролины забот хватает. Да, она – само очарование, и, будь она богатой невестой, он бы и сам придумал, как завоевать ее расположение. Но поскольку похвастаться богатым приданым она не может, ему придется положить беседе конец. Чем скорее, тем лучше. Пока он не погряз в чужих проблемах с головой.
– Каролине нужен кто-то, – продолжала любящая тетушка, – кто сумел бы научить ее радоваться жизни, посещать балы и получать от них удовольствие.
– Кто отнял бы ее от отца, вы хотите сказать? – решил уточнить он.
– Вот именно! – Понятливость графа привела даму в восторг. Она даже захлопала в ладоши, и в ее глазах зажглись ликующие огоньки.
– Нет.
Миссис Хибберт не сразу осмыслила ответ графа. Когда же суть сказанного все же дошла до нее, она изменилась в лице.
– Но...
– Вы просите меня стать кавалером Каролины. Хотите, чтобы я научил ее...
– Относиться к жизни не так по-деловому, – подсказала тетушка, еще не оправившаяся от шока. – Я бы ни за что не обратилась к вам, если бы мы с вашей матушкой не были все эти годы в столь близких отношениях. Я просто в отчаянии. Нужно срочно что-то делать. Каролина чересчур серьезная девушка.
Про себя Джеффри подумал, что Каролина меньше всего нуждается в поощрении легкомысленного поведения, но не сказал об этом ее тетке, а лишь покачал головой.
– Насколько я могу судить, Каролина вполне счастлива и всем довольна...
– Вовсе нет! Ей необходим кавалер, который выгодно бы отличался от этого ужасного Гарри.
Оторвав взгляд от изящных пальцев миссис Хибберт, Джеффри посмотрел ей в глаза. Он уже довольно много слышал об этом пресловутом Гарри, но пока еще не имел чести с ним познакомиться. Придется исправить эту оплошность, и как можно скорее.
– Вы считаете лорда Бертона недостойным человеком?
– Боже милостивый! Гарри – образец благопристойности. Он честный, высоконравственный и имеет родовитых предков.
– Тогда я не понимаю, в чем трудность, – нахмурился Джеффри.
Дама уперла руки в бока и посмотрела на графа так, словно ее собеседник был полным идиотом.
– Гарри – невыносимый зануда, – со вздохом сказала она. – С ним умрешь от скуки. Они с Каролиной – два сапога пара. Своей неразговорчивостью они способны заткнуть за пояс глиняного болвана.
– Понятно, – протянул граф и попытался сопоставить нарисованный тетушкой образ Каролины с той, которую он знал.
– Ничего вам не понятно, – возразила миссис Хибберт, слегка пожимая плечами. – Гарри позволит Каролине делать все, что ей заблагорассудится, лишь бы она не трогала его лошадей. Она начнет с малого, но рано или поздно грянет гром, и их жизнь закончится катастрофой.
Джеффри приподнял брови, ожидая дальнейших откровений. И миссис Хибберт его не разочаровала. Она прижала руки к горлу и испустила еще один драматический стон.
– Рано или поздно Каролина пойдет по стопам своего отца. Она будет денно и нощно торчать в лаборатории, измазанная по локоть неизвестно в какой дряни. А потом в один прекрасный день взорвет дом ко всем чертям!
Джеффри кивнул. Этот портрет больше соответствовал его представлению о Каролине.
– Разве это не проблема, милорд? Она способна на гораздо большее и могла бы добиться значительного успеха, если бы захотела попытаться. Но сначала она должна понять, что в жизни существуют и другие интересные вещи, кроме химикатов и бухгалтерских книг.
Поцелуи, к примеру? Ворвавшись в его сознание вспышкой молнии, эта мысль вызвала у него неуместное сладострастное томление, но Джеффри тут же овладел собой и отогнал наваждение. Настало время положить конец этому фарсу. Но обеспечить себе отступление он мог только прямолинейным признанием. Граф решительно расправил плечи и выпрямил спину, хотя продолжал сидеть в кресле.
– Я не женюсь на Каролине, – заявил он, чеканя слова.
– О чем вы, граф? – Миссис Хибберт уставилась на него в изумлении, открыв рот. – Уверяю вас, милорд, у меня и в мыслях не было ничего подобного. – Она говорила с искренней убежденностью, но промелькнувшее в ее глазах не менее искреннее разочарование свидетельствовало об обратном. Она все же надеялась, что сумеет их сосватать.
– Ваша забота о племяннице делает вам честь, миссис Хибберт, – сказал граф. – Но боюсь, вам придется подыскать другую жертву для вашей несравненной Каролины.
– Значит, вы ищете богатую невесту, – тихо проговорила тетя Уин, и это замечание помешало графу тут же устремиться к двери.
Первым его побуждением было возразить собеседнице, но солгать у него не повернулся язык.
– Надеюсь, я могу рассчитывать на вашу порядочность, миссис Хибберт? – спросил он, стараясь говорить ровным голосом, и многозначительно посмотрел на нее.
– Конечно, можете, – бросила она возмущенно и приосанилась, вытянувшись во весь свой внушительный рост. – Я не причиню зла семье моей дорогой подруги.
– Прошу прощения. – Граф поклонился. – Я не хотел вас обидеть.
Но его вежливые извинения миссис Хибберт пропустила мимо ушей, досадливо махнув рукой и напомнив этим жестом его мать. Все помыслы ее было сосредоточены на племяннице.
– У Каролины достаточно средств, – сообщила она. – Возможно, вы могли бы...
– Этого слишком мало.
Миссис Хибберт замолчала, погрузившись в глубокое раздумье, о чем свидетельствовало сосредоточенное выражение ее лица. О ее мыслях Джеффри мог только догадываться. Внезапно лицо ее прояснилось, и она посмотрела на него с мольбой, словно он был той самой спасительной соломинкой, за которую хватается утопающий.
– Может, тогда вы познакомите ее с каким-нибудь достойным господином? С каким-нибудь умным человеком, который бы снисходительно отнесся к ее научным изысканиям и постепенно привил бы ей другие интересы, более подобающие молодой девушке?
Джеффри сложил на груди руки, чтобы скрыть замешательство. Он не испытывал такой растерянности со дня смерти своего отца. С одной стороны, в нем давно уже назрело желание как можно скорее покинуть этот дом. С другой стороны, Каролина действительно нуждалась в помощи, поскольку ее тетка за два сезона так и не сумела добиться нужных результатов.
– К сожалению, я недавно вернулся в Лондон, – начал он, – и круг моих знакомых весьма ограничен.
– Но вы отсутствовали не так уж долго. Кроме того, вы человек общительный и наверняка знаете кого-то... – Голос миссис Хибберт оборвался на оптимистичной ноте.
Джеффри задумчиво почесал подбородок. Естественно, кое-кого из молодых джентльменов он знал. Взять, к примеру, Перри Фэрфакса, хотя, правда, он пройдоха, каких свет не видывал. Или Джонатана Ладлоу. Оба они были довольно безобидны и, похоже, уже перебесились настолько, чтобы заняться поиском жены. Каждый из них имел солидное состояние и вполне соответствовал запросам миссис Хибберт, предъявляемым к предполагаемому жениху племянницы. Но сумеют ли они справиться с Каролиной, учитывая ее неординарные взгляды и увлечения?
Станут ли они смотреть на это сквозь пальцы?
Ответить с ходу на этот вопрос Джеффри не мог, ему требовалось время для размышлений. Он посмотрел на миссис Хибберт. Морщинки у ее глаз выдавали волнение и озабоченность. Тревога за судьбу племянницы не лучшим образом отражалась на внешности этой еще красивой женщины.
– Вы единственный, кто мог бы с ней справиться, – нарушила она молчание с настойчивостью человека, не желающего сдаваться. Хотя Джеффри сознавал, что им пытаются манипулировать, он услышал в ее голосе вопль отчаяния. Она всем сердцем хотела помочь Каролине и делала для этого все, что могла.
– Но у вас ведь наверняка есть родственники, и они могли бы выводить Каролину в свет... – неуверенно проговорил граф. Впрочем, ответ был известен ему заранее.
– Ни души! – Тетушка скорбно покачала головой. – Кроме вас, мне абсолютно не на кого надеяться.
Ну что ж, придется согласиться. Вращаясь в свете и обладая здравым смыслом, он, несомненно, сможет дать правильную оценку потенциальным кавалерам Каролины. Но гораздо важнее другое. Он был единственным, если не считать бестолкового Гарри, кто знал о том, какой эксперимент затеяла эта неугомонная девица.
– Ладно, – сдался наконец Джеффри, несмотря на тысячу раздиравших его сомнений. – Обещаю, что в течение ближайших четырех дней вывезу Каролину в парк. Позаботьтесь одеть ее в самый шикарный наряд.
– О, не знаю, как и благодарить вас, ваше сиятельство! – Миссис Хибберт радостно всплеснула руками и нерешительно приблизилась к нему. – Я знала, что смогу на вас рассчитывать. Я подготовлю ее наилучшим образом, не беспокойтесь.
Не зная, куда деваться от обрушившегося на него урагана признательности, граф засобирался домой. Ему нестерпимо захотелось отвязаться от напористой дамы. Теперь, пообещав оказать содействие, ему оставалось только гадать, какой катастрофой все это для него закончится.
– Не нужно меня благодарить, – попытался он урезонить экспансивную леди. – Во всяком случае, до тех пор, пока мы благополучно не выдадим вашу племянницу замуж.
Поставив в разговоре точку, Джеффри распрощался и торопливо покинул дом, словно опасался, что за ним снарядят погоню.