Три года спустя

Зима

  Мая

Мне все же удалось огорчить своего отца. Во-первых, он был полностью разбит после моих слов, когда я сказала ему, что не собираюсь быть пластическим хирургом,  как он. Я объяснила ему, что не хочу слушать таких людей, как Лариса, которые постоянно хотят обновить свое личико. Все это было не для меня. 

А также я не хотела всю жизнь провести, работая рядом с Джерардом. Он быстро становился протеже папы, они просто часами обсуждали все тонкости операции, которая будет настолько идеальной, что ее не смогут отличить от настоящей. Больше возможностей для них, но не для меня, я не хотела провести так всю свою жизнь. 

— Почему кто-то хочет быть психологом в клинике, работая с депрессивными людьми, которые бессмысленно живут в этом мире? — губы моего отца были сжаты,  я знала, что он имел в виду мою маму. Гнев закипел под моей кожей, но я старалась держать себя в руках, пока Джерард не вставил свои пять копеек. 

— Люди, которые слышат голоса, они являются потенциальными отбросами общества. Черт, я просто с ума сойду, если меня поставят работать с такими людьми, они же психи, — ужас в его голосе был очевиден, он боялся. 

Неконтролируемая ярость заполнила мое тело, как эти двое, казалось, умные люди могли быть такими субъективными, ничего не зная о том, как это, чувствовать себя таким. Я была одной из тех, кто чувствовал себя брошенными и ненужными. Кто оставил позади тех людей, которыми дорожили больше всего на свете. 

Ни мой отец, ни Джерард даже понятия не имели о порезах на моем теле. Не знали, что я пережила. Всего два человека знали об этом. И один из них оставил меня, без каких- либо объяснений, он просто исчез. 

В ту ночь, когда Оливер ушел, оставив меня стоять здесь, ошеломленную и задаваясь вопросом, почему он бросает меня снова, в ту самую ночь я сказала Джерарду перед нашими семьями, что я не его девушка и никогда ею не смогу быть. 

— Я просто хочу сосредоточиться на своей учебе, в течение следующих нескольких лет. Никаких обсуждений по этому поводу не будет. И никаких парней тоже, — сказала я, мой мир рушился, в то время как я пыталась держать себя в руках. 

Странно конечно, что человеком, который меня поддержал больше всего, стала Лариса. Она подошла ко мне и обняла меня за плечи.

— Мая права. Она еще так молода, мальчики сейчас не должны быть помехой. 

Я втянула воздух, а затем с благодарностью улыбнулась ей. Они кивнула, и в ответ, она тоже улыбнулась, но в ее глазах стояли слезы. Неужели она знает обо мне и Оливере? Она никогда ничего такого не упоминала, но после той ночи у меня появилось ощущение, что она кое о чем начала догадываться. 

В последние время мы стали ладить намного лучше, но моя мачеха и близко не стояла к списку моих самых любимых мне людей. Иногда я находила ее в комнате Оливера, она разглядывала фотографии с ним или держала футболку, которую он оставил. 

Вскоре, после того как он вышел за дверь, я помчалась наверх, чтобы проверить все. Некоторые из его вещей были на том самом месте, где обычно лежали. Все чего нахватало так это фото, где мы стояли вчетвером на день благодарения. Это была одна из немногих фотографий, на которой мы были вместе, точно такая же стояла и у меня на тумбочке. Каждый раз, прежде чем лечь спать, я целовала кончик своего пальца и подносила к стеклу, за которым был он. 

Как же мне хотелось вернуться в то время. Я бы все отдала за то, чтобы повернуть время вспять и сделать некоторые вещи по-другому. Я бы сказала своему сводному брату о том, какие чувства испытывала к нему. Но я никогда не получу еще одного шанса, и теперь я это прекрасно понимаю. 

                                                                      ***** 

Лариса стояла у моей двери в спальню, смотря на меня. Комната кружилась, а перед глазами все стало размытым.

— Оливер сейчас в Дании с Бьянкой? — повторила я, чтобы убедится, что расслышала правильно. 

Эта сука сильно зацепилась своими коготками за моего брата. Изображение их двоих, заставило мой желудок больно сжаться. 

Она кивнула и подошла к письменному столу, где я готовилась к сдаче последнего экзамена.

— Он говорил, что подумывает сделать ей предложение на Рождество, — ее голос звучал, словно за миллионы миль от меня. Я провела рукой по животу и нагнулась, чтобы сбросить с себя новенькие туфли Ларисы. 

Я была немножечко шокирована, когда моя мачеха резко обняла меня за плечи.

— Это ведь плохо, да? — спросила она. 

— О чем ты? — я боролась, чтобы сохранить содержимое моего желудка внутри. По моей коже прокатился холодок, и она стала потной, я почувствовала, как дрожь прошлась по моему позвоночнику. 

— Ты и Оливер. 

— Лариса, не играй со мной в игры. Что ты предлагаешь? 

Улыбка появилась на ее губах.

— Я никогда не видела, чтобы мой сын любил кого-то так сильно, как тебя. Включая меня и его отца. 

— Что… что? — потрясенная, я искала в ее лице хоть что-то похожее на насмешку. Но ее не было. 

— Ты его маленькая пчелка. Он одержим тобой, Мая. И, в конце концов, его любовь выросла к тебе. Только меня гнетут сомнения насчет этих отношений. 

— Он… что? — любовь сильное слово. Но блядь, Оливер Кинг любит меня. Этого просто не может быть. 

— Ты даже понятия не имела, не так ли? Ты должна сражаться за свою любовь к нему. 

Какого черта эта женщина, которая одержима своей внешностью, стала настолько мудрой, чтобы давать мне советы и рассказывать о чувствах своего сына. Обычно, она настолько живет в своем собственном пузыре, что не обращает внимания на остальной мир. 

— Вас двоих тянет  друг к другу, так же как и меня в мое время тянуло к папе Оливера, — она немного подождала, а затем продолжила. — Он… он тоже был моим сводным братом. Но наш счастливый конец не закончился счастьем, как видишь. Смерть Мишеля не была случайностью. Он покончил жизнь самоубийством. Он никогда не признавался, что нам на самом деле было хорошо вместе. 

Ее глаза были грустными, а голос звучал напряженно. Она схватилась за жемчуг, как всегда делала, когда ей было неуютно. 

— Мне жаль. Я не знала, — ответила я. Я никогда не имела ни малейшего понятия, что стоит говорить в таких ситуациях. «Мне жаль» — казалось таким избитым выражением. Но это было лучшее, что я могла сказать. 

Прочистив горло, она несколько раз моргнула, до того как продолжить.

— Он начал много пить и спать с молоденькими девицами. Очень молоденькими. Некоторые даже не достигли совершеннолетия… это к слову, — ее щеки покрылись румянцем, а руки начали слегка дрожать. — Я пыталась делать все, чтобы он снова меня полюбил,  пыталась выглядеть моложе, чтобы он не трахал этих маленьких шлюшек, — вина и тоска читалась на ее лице, и мое сердце сжалось. — Ничего не работало. Он направил свою машину в дерево, Мая. Он убил себя, потому что не мог смириться со всем этим. 

Я тяжело сглотнула, слезы появились на моих глазах. Так вот почему Оливер так себя вел. Почему он продолжал твердить, что испорчен, я не могла понять. Это не было его виной. Никто не виноват в этом. 

— Лариса, о боже, никто не должен проходить через такое, — ответила я, взяв ее за руку, и повела к кровати, чтобы она присела. Я села возле нее, сжимая ее руку. 

— Алек… Я встретила твоего отца, когда я была полностью разбитой, моя жизнь была мрачной, я боялась кому-либо доверять, такая вся бедняжка, с заниженной самооценкой из-за моего мужа. Алек не просто был моим пластический хирургом, он стал еще и моим другом. 

Она улыбнулась мне, в ее глазах появился блеск, когда она заговорила о моем отце.

— После того как мы поженились, Алек сказал мне, что я была красивой и отказался делать мне операцию. Я никогда не верила ему. Все же возраст брал свое, на коже появлялись морщинки. Так что я пошла к другим врачам и колола себе ботокс, ложась под нож. Конечно, он был в курсе того, что происходило. Я имею в виду, он был одним из лучших пластических хирургов в стране, а я пошла за помощью к его коллегам. Ирония  не находишь? И будучи таким прославленным мужчиной, он не говорил ни слова, потому что знал какая боль таиться у меня внутри. Мне было необходимо это. Но он не был одним из них. Каждый раз по возвращению из ЛА, я видела боль в его глазах, но я говорила себе, что это все делается для него. 

Я гордилась своим отцом за то, что он понимал эту женщину, но мне не нравилось, что она причиняла ему боль всем этим.

— Папа очень хорош в этом. У него доброе сердце. 

— Да, я знаю. Когда я потеряла Мишеля, мы стали немножко ближе, так как наши половинки покинули нас, мы решили соединить наши жизни вместе. Я просто не могу выразить словами насколько мне помог Алек. Твой папа удивительный человек. 

Я скривилась.

— Чем ты за все это платила? 

— Когда я была в ЛА? У меня остались кое-какие деньги от страховки, когда умер Мишель. И Оливер. Он давал мне деньги из своего наследства, которое ему оставили бабушка с дедушкой. Они были очень богатыми. Он получил все это, после того как ему стукнуло восемнадцать. 

— Так Оливер богат? — ахнула я. Он никогда не выставлял этого напоказ. Ну, одевался он конечно хорошо и у него были дорогущие часы и клевая тачка, но я бы никогда в жизни не подумала, что он богач. 

Лариса кивнула.

— Он не мультимиллионер, но у него довольно-таки крупный запас деньжат. Он купил свою собственную квартиру в ЛА, когда ему исполнилось двадцать, ну он еще учился тогда. Он держался подальше отсюда, потому что не знал, как контролировать свои чувства к тебе. — В ее словах не было ни горечи, ни гнева, она просто называла факты. 

Я потрясла своей головой, пытаясь осмыслить это все.

— У нас с тобой разные воспоминание о моем детстве. Ну, если мне не изменяет память, то Оливер меня на дух не  переносил, и просто превратил мою жизнь в ад. А потом эта Бьянка… и другие женщины. Нет смысла. 

Лариса мягко засмеялась, в ее глазах плясали искорки веселья.

— Ну и по этой причине ты покупала себе новую одежду каждый раз, как одурманенная, когда узнавала, что он приедет?  

— Одурманенная? Эй, нет, не было такого. Я его просто ненавидела. 

Она успокаивающе похлопала меня по руке.

— Все повторяется, моя дорогая девочка. Потому что он не хотел идти по тому же пути, что и его отец. Он думает, что Мишель был слабым. И знаешь, Оливер прав. Потому что Мишель отказался сражаться за нас. Он считал мнения других выше нас. 

— Так Оливеру известно? — выдохнула я. — Ну о вас двоих? Что вы были братом и сестрой? 

Она теребила свои руки. На ее выражении лица читалась боль.

— Да. Это был самый большой семейный скандал. Люди называли нас по именам, говорили, что мы живем в большом грехе, и что наши ребенок тоже будет монстром, похожим на Мишеля. Люди такие ужасные, Мая. Они никогда не думают, о том, что говорят, и как это причиняет боль другому человеку. 

Я кивнула. Я знаю, какого это, потому что со мной тоже так обошлись. Мое сердце обливалось кровью за нее и за Оливера. Он был просто мальчиком. Почему люди считали его монстром? Теперь я не удивляюсь, почему он был таким озлобленным все это время. Я даже понятия не имела об этом дерьме. Все это время я ненавидела его, потому что он делал то же самое в ответ, он просто вымещал все на мне, чтобы скрыть эту боль. 

— Оливер так долго был зациклен на всем этом. Теперь я начала его наконец-то понимать. Мне хотелось знать, из-за чего были все эти вещи. Я могла бы стать ему другом. 

— Он слишком упрям для этого. Он не хотел заботиться о тебе, моя дорогая, — она немного поерзала на кровати и опустила глаза в пол. 

— Что? — пробормотала я. 

— Мне было так стыдно, когда Оливер узнал, что его отец начал спать с девушками его возраста. Знаешь, а я думала, что смогу остановить все это. Возможно, если бы я немного помолодела, то его отец бы перестал смотреть на других. Но, затем поняла, что причина в нем. 

Я схватила Ларису и притянула к себе, крепко обнимая — она плакала. 

— Это не твоя вина Лариса. Ты просто стала жертвой обстоятельств, — ответила я. Теперь я поняла, почему Лариса была так чертовски одержима своей внешностью. Она просто прятала свою боль за внешностью. Я не могла ничего с этим поделать. Она реально была очень красивой женщиной. Она не нуждалась в операциях, Лариса просто стала, зависима от них. 

— Спасибо. Я тоже стараюсь себе напоминать обо всем этом. Я не хочу, чтобы Алек изменял мне. И также я хочу видеть тебя и моего Оливера счастливыми. 

Я всосала воздух.

— Так ты меня не ненавидишь? 

— Боже, ты что, нет, конечно. Если ты думаешь, что я хочу выжить тебя из этого дома, то это совсем не так. Я бы хотела, чтобы ты влюбилась в кого-то другого. Но уже слишком поздно. Ведь уже что-то произошло между тобой и моим сыном. Я не хочу, чтобы кто-либо из вас прошел через то, что прошла я. Люди, могут говорить всякие гадости и разрушить чью-то жизнь этим. Такие же комментарии могут привести и к самоубийству. Вот почему я рада, что ты учишься оказывать помощь остальным, я полностью на твоей стороне. 

Лариса потянулась ко мне и задрала рукава моей рубашки. Ее пальцы нежно поглаживали мои запястья.

— Я знаю о них уже очень давно. Хотя шрамы и зажили на твоей коже, но рубцы в твоем сердце все еще там, причиняя ужасную боль. 

Мои глаза встретили ее. Впервые мы действительно стали близки. 

— Папа знает? — я затаила дыхание, ожидая ответа. 

— Да, — прошептала она. — Оливер рассказал нам после того как это произошло. Он был вне себя. 

Что? 

Моя челюсть чуть не отвалилась, когда я пыталась осмыслить сказанное. Оливер рассказал им все, а затем еще и подбил меня этим на секс с ним? Почему он это сделал? Ведь нет же никакого смысла. 

— Он же поклялся, что не расскажет. Он сказал, что сохранит это в секрете, — я не могла контролировать свой разъяренный голос.  

— Он пообещал, что присмотрит за тобой. Вот почему твой отец установил камеры по всему дому. Это была идея Оливера. Он переживал, что ты снова сделаешь это, а его может просто не оказаться поблизости. 

— Папа… ты… если вы знали, то почему молчали? 

Ее руки принялись разглаживать юбку.

— Оливер сказал, что может помочь тебе. Вот почему возвращаясь, каждый раз в Санта-Барбару он твердил, что ненавидит это место. Он хотел стать ближе к тебе. Конечно же, он не сказал об этом твоему отцу. Но я сразу поняла, что происходит. 

Сжав руку в кулак, я принялась тереть сердце, чтобы немного облегчить боль.

— Что я должна делать Лариса? Помоги мне, пожалуйста. Я люблю Оливера, так сильно, что это причиняет чертовски сильную боль. 

Ее глаза расширились.

— Ох, милая, я никогда не думала, что ты это скажешь. Это уже хоть что-то, — она сделала паузу, наклонила голову в мою сторону, и посмотрела на меня. — Что ты хочешь, Мая? Какой ты видишь свою жизнь? 

Я ответила сразу.

— Быть с Оливером. Где бы он ни был. Кем бы он ни был. Если я с ним, то только тогда появляется смысл. Он не жениться на Бьянке. Это буду я. Я люблю его всем своим сердцем и душой. 

— Вот это девочка моего сына, — она улыбнулась. — Сильные слова. Твоей любви еще предстоит пройти множество испытаний. Это будут люди, которые знают твою историю, и они не будут благословенны к тебе.  Я даже не задумывалась, выходя за твоего отца замуж, что мой сын сможет повторить мою историю. Он всегда, придерживался блондинок, как Бьянка. Я думала ты в безопасности. 

Ее слова всколыхнули меня. Моя голова просто кипела от новой информации. Как говориться, все случайности не были случайностями. Наша реальность очень отличается от внешнего мира. 

— Это не твоя вина, Лариса. Это ничья вина. Ни я, ни Оливер не повторим историю Мишеля. Теперь, когда ты мне все рассказала, я начала понимать тебя лучше. Я знаю причину твоей неуверенности, и не виню тебя в этом. 

— Спасибо тебе, — выдохнула она, ее глаза были затуманены слезами. 

Но она все еще не решила мою проблему с Оливером. Как я смогу его остановить от принятия самой большой ошибки в его жизни? 

— Езжай к Оливеру. Поговори с ним, — ответила она, словно прочитала мои мысли. 

— Поехать в Данию? Я… я не могу. Что если там будет Бьянка? Что если Оливер не примет меня? 

Лариса подняла голову и улыбнулась мне.

— Как сильно ты любишь моего сына, Мая? Он что недостоин, чтобы за него боролись? 

Я кивнула, слезы бежали по моим щекам. Я проглотила ком в горле.

 — Я так сильно его люблю. Я столько противилась этому. Я пыталась оттолкнуть его, но у меня не получилось. Я отдам жизнь за этого мужчину. 

Лариса поднялась на ноги.

— У меня есть кое-какие идеи. Верни его домой, Мая. Его место рядом с нами. Мы ведь наконец-то можем стать нормальной семьей. 

Я быстро моргнула. Лариса, правда, помогает мне? 

Как же быстро все меняется.