ПРОЛОГ

Калькутта, Индия, 5 сентября 1831 года

Гладкий, дурманящий запах цветущего жасмина лился сквозь раскрытые настежь окна. Ночь стояла безлунная, тихая, но эта тишина не могла обмануть Зидру, чутко дремавшую на соломенной циновке. Тигрица приподняла свою тяжелую голову, чувствуя приближающуюся опасность.

На кровати, занавешенной прозрачным пологом, крепко спала молодая девушка, разметав по подушке густые золотистые волосы. Она уютно свернулась клубочком под одеялом и не знала о том, что посланец зла уже где-то рядом.

Зидра не ведала страха. Она неслышно скользнула по комнате, спокойно уселась за дверью и принялась ждать появления непрошеного гостя.

И она его дождалась.

Дверь неслышно отворилась, и на пороге возник высокий мужчина. Он подкрался к кровати, осторожно откинул тонкую кисею, вытащил из-за пазухи шарф и потянулся к горлу спящей. Обернуться и посмотреть на то, что происходит у него за спиной, незнакомец не догадался.

Зидра беззвучно, яростно бросилась ему на спину, повалила на пол и запустила свои острые, как ножи, зубы в руку, державшую шарф. Незнакомец дико вскрикнул от боли, перекатился на спину, и тогда Зидра полоснула выпущенными когтями по его лицу.

– Кто здесь? – раздался испуганный голос разбуженной девушки.

Зидра вырвала шарф из руки незнакомца и ослабила свою хватку. Мужчина вскочил на ноги, опрометью кинулся к открытому окну и выпрыгнул в непроглядную ночь. Зидра проводила его тяжелым взглядом, подхватила с пола шарф и отнесла его на постель к своей хозяйке.

Шум разбудил не только хозяйку Зидры. Послышались торопливые шаги, и в спальне появились слуги, которых возглавлял их начальник, Абу Назир, державший в одной руке зажженный фонарь, а в другой – пистолет. Он моментально оценил обстановку и принялся раздавать команды.

– Санджай, возьми троих, и обшарьте весь двор. Джай, разбуди саиба Коллинза и попроси его прийти сюда. Мажмуд вместе с остальными осмотрит дом.

Затем Абу засунул пистолет за пояс и низко склонился перед своей госпожой.

– Тысяча извинений, мисси Коллинз. Это моя вина. Я должен был предвидеть это нападение. Вы не ранены, мэм-саиб? – с неподдельной тревогой спросил он.

– Со мной все в порядке, Абу. Зидра защитила меня и отобрала у того человека вот это.

Абу подошел ближе, поднял с постели шелковый шарф, и из него выскользнул какой-то продолговатый предмет. Рассмотрев его в свете фонаря, девушка вскрикнула от ужаса.

Это был мужской мизинец – неровно откушенный и окровавленный.

Зидра с гордостью повернула свою большую голову к хозяйке, и та сказала, глядя в янтарные глаза тигрицы:

– Спасибо, Зидра. Сегодня ты спасла мне жизнь.

Теперь Зидра покосилась на Абу, и казалось, что она улыбается. Абу изумленно покачал головой и заметил, почесывая свою густую седеющую бороду:

– Не верю своим глазам. Тигры не умеют смеяться.

 

1

Двое богато одетых всадников промчались по зеленой долине и скрылись под густым пологом леса. Конь под одним из них был серебристым, словно лунный свет; конь под вторым казался высеченным из мрака беззвездной ночи. Сопровождавшие их охранники – дюжина королевских гвардейцев с отточенными, словно бритва, ятаганами постепенно начали отставать и наконец совершенно пропали из вида. Беглецы остались вдвоем, и тот из них, что был ниже ростом, громко рассмеялся, обернувшись в седле:

– Вот видишь, Акбар! Я же говорила тебе, что нам будет совсем не трудно оторваться от них. Поезжай за мной к озеру Миррор, подождем, пока они найдут нас.

– Это безумие, Рэнди. Ведь эти гвардейцы здесь не для забавы, а для того, чтобы охранять нас. Когда же ты это поймешь и прекратишь дурачиться?

– Никогда! Я целый месяц просидела взаперти в своем доме и теперь наконец хочу сполна насладиться свободой. Ну, едем со мной, брат, а то они слишком быстро найдут нас!

Акбар пожал плечами, продолжая ехать по тропинке, змеившейся между деревьями.

– Я, наследный принц, играю в какие-то детские игры! О боги! Послушай, Рэнди, если об этом узнают в моем гареме, я никогда не смогу посмотреть в лицо своим женщинам. От стыда сгорю.

Его спутница запрокинула увенчанную тюрбаном голову и звонко рассмеялась:

– Тогда тебе придется носить вуаль, мой братец. Хотя мне думается, что это не поможет и леди из гарема все равно сумеют рассмотреть твое лицо – впрочем, как и остальные твои прелести!

– Рэнди, клянусь, вот схвачу тебя однажды, и…

– Сначала попробуй поймать!

Акбар принял вызов и пришпорил коня. К берегу озера он примчался первым, соскочил со своего серого жеребца, притаился вместе с ним в кустах и, когда с ними поравнялась его спутница, в мгновение ока схватил ее. Руки Акбара застыли на тонкой талии Рэнди, а та, в свою очередь, даже сквозь плотную ткань ощутила силу его гибких пальцев.

– Сдаюсь, Акбар! Отпусти, слышишь? Если хочешь, я могу извиниться.

Молодой принц торжествующе улыбнулся, снял Рэнди с седла и опустил на землю.

Акбар не успел отступить даже на шаг – его спутница сделала ловкий выпад, заплела ноги принца и вместе с ним повалилась на землю. Они сцепились, как дети, громко хохоча, катаясь по траве и пачкая зеленью свои белые шаровары. Схватка их продолжалась недолго. Акбар, который был тяжелее и сильнее Рэнди, быстро подмял ее под себя и горделиво воскликнул:

– Ты отважный боец, сестренка, но ты забыла о том, что у нас с тобой был один и тот же учитель, Назир, поэтому я заранее знаю каждое твое движение.

Внезапно все его тело омыла горячая волна. Она унесла с собой смех и улыбку, оставив после себя лишь желание, подчинившее себе волю Акбара. Он наклонил голову, чтобы поцеловать свою пленницу, но в ту же секунду резко отпрянул назад, вскрикнув от боли.

– Как ты посмел, Акбар? Называешь меня своей сестренкой и тут же пытаешься соблазнить? Отпусти меня немедленно, а не то я тебе не только губу прокушу!

Рэнди оттолкнула в сторону протянутую руку Акбара и поднялась на ноги сама, без его помощи. Свой тюрбан она потеряла в пылу драки, и теперь ничем не стянутые пышные золотистые волосы рассыпались у нее по плечам. Акбар нерешительно подошел к повернувшейся к нему спиной девушке и заговорил виноватым тоном:

– Рэнди, пожалуйста, выслушай меня. У меня и в мыслях не было тебя обидеть. Да, ты всегда была для меня сестрой, но теперь… теперь мне этого недостаточно. Не осуждай меня слишком сильно за то, что я влюблен в тебя, мое сокровище.

Он еще раз попытался поцеловать Рэнди, но та выбросила вперед руку, ударив основанием ладони чувствительную точку на кончике носа. От боли принц покатился по земле, а Рэнди сказала с расстановкой, стоя над ним:

– Твое сокровище? Ты так посмел назвать меня? Не верю собственным ушам. Этим именем ты можешь называть сладкоголосых прелестниц из своего гарема, но не меня, приятель. Только не меня!

Акбар посмотрел в рассерженные янтарные глаза Рэнди и сокрушенно сказал, пытаясь выпрямиться:

– Прошу тебя, Рэнди, прости меня. Конечно, я был не прав, но, боюсь, точно так же поступил бы на моем месте любой мужчина. Но твоя дружба значит для меня слишком много, чтобы я мог ее лишиться спустя столько лет. Еще раз прошу – прости.

Рэнди увидела тонкую струйку крови, сочащуюся из разбитого носа Акбара, присела на колени и вытерла ему лицо платком, который она достала из кармана своей туники. Как ни пыталась Рэнди сохранить при этом невозмутимый вид, ей так и не удалось сдержать улыбку. Нет, что бы ни случилось, долго сердиться на своего друга она просто не могла.

– Хорошо, Акбар, я тебя прощу. Но знай, если ты еще хоть, раз позволишь себе что-то подобное, я за себя не ручаюсь.

– Ты сама тоже отчасти виновата, – ответил Акбар. – Когда отец отправил меня в дом твоего отца, мне было всего семь лет, а ты была совсем малышкой. Сколько тебе тогда было? От силы четыре года. Кто же мог тогда подумать, что ты вырастешь такой красавицей? Твоя кожа как атлас, твои волосы словно золотое пламя, твои глаза похожи на кусочки янтаря. Ты вся – совершенство. Какой мужчина сможет устоять перед такой красотой? Твой голос словно волшебная флейта, на которой играют бессмертные боги, твои…

Рэнди оттолкнула его прочь и поднялась на ноги.

– Прекрати. Язык бы тебе отрезать за пустую болтовню. Сделай милость, замолчи и оставь меня. – И она в одиночестве побрела к берегу озера, уносясь мыслями в прошлое.

Акбар, ее самый близкий друг, был наследником махараджи Мисора. Желая убедить англичан в своем стремлении к миру, Джавид Сурат Кан решил послать своего старшего сына в дом одного из них и выбрал для этого человека, которому, доверял больше, чем остальным, – губернатора Джонатана Коллинза.

Рэнди полюбила Акбара как родного брата и особенно сблизилась с ним после смерти своей матери. Рэнди было тогда восемь лет, и Акбар, как умел, помогал ей пережить это горе.

Несколько раз в году он навещал свой дом в Мисоре и при этом всегда настаивал на том, чтобы Рэнди ехала вместе с ним.

Во время одной из таких поездок в голову Джавида Сурата Кана пришла мысль объявить десятилетнюю Рэнди невестой Акбара, но, прежде чем сделать это, он решил обратиться за советом к своему придворному астрологу Гопалу. Тот составил гороскоп Рэнди, несколько дней внимательно изучал его и наконец поделился своим мнением с махараджей. Разговор этот шел в том же зале, где Рэнди с Акбаром азартно играли в триктрак.

– Рэнди родилась под знаком Льва, – начал астролог, – а значит, характер у нее вспыльчивый и сильный. Ее цвета – огненный, оранжевый и золотой. Эту девочку ждут впереди большие испытания, но она сумеет с честью преодолеть их. А за пережитую боль и страдание боги пошлют ей дар, который переменит всю ее жизнь.

Астролог низко наклонил седую голову и тихо продолжил:

– Найди для Акбара другую невесту, мой господин. Жених для Рэнди уже избран на небесах, и это не твой сын. У этого человека голубые, как небо, глаза, а волосы его тронуты солнечными лучами. Он придет с Запада, чтобы забрать Рэнди. Этот мужчина рожден под знаком Девы, и боги будут хранить его. Он трижды будет рисковать своей жизнью ради Рэнди, и великие боги трижды спасут его от неминуемой смерти. С этим человеком Рэнди исполнит то, что предначертано ей судьбой, но случится это не здесь, а в далекой стране, лежащей за морем.

Рэнди заметила погрустневшее лицо махараджи и спросила, подбежав ближе:

– Что случилось, папа Джавид? Что-то очень плохое?

– Видишь ли, девочка моя, я знаю, что ты любишь Акбара, и мне хотелось, чтобы вы когда-нибудь поженились.

– Чтобы я вышла замуж за Акбара? Ни за что! – пылко откликнулась она. – Он будет великим правителем, а я… я буду сидеть в его гареме? Ну уж нет! Такая жизнь не по мне. И потом, я не хочу ни с кем делить своего мужа. Даже если он будет королем.

Махараджа отдал в руки Рэнди ее гороскоп, составленный Гопалом, и пересказал ей все, о чем услышал от своего астролога. Рэнди возмущенно фыркнула, а Джавид рассмеялся и прижал девочку к своей груди.

– Нельзя не восхищаться глубиной твоей души и чистотой твоего сердца. Я объявляю тебя своим Золотым Огнем и даю тебе новое имя – Сона Аг. Я всегда буду любить тебя и беречь твой Огонь.

Он послал за двумя слугами, приставленными к Рэнди, а когда те явились, торжественно сказал:

– Абу Назир и Джарита, еще до рождения этой девочки я направил вас в дом Джонатана Коллинза и велел оставаться там до тех пор, пока вы будете нужны белому господину. Теперь я отменяю свой приказ. С этого момента ваши жизни принадлежат Рэнди. Запомните навсегда и запишите в ваших сердцах, что она – Сона Аг, священный огонь Джавида Сурата Кана. Храните и почитайте ее так же, как меня самого.

Махараджа повернул голову к Рэнди:

– Абу и Джарита отныне принадлежат тебе, Сона Аг. Они исполнят все, что ты прикажешь.

Рэнди удивленно посмотрела на мужчину и женщину, упавших ниц к ее ногам.

– Но они и так всегда обо мне заботились. Абу – мой учитель, а Джарита с самого рождения была моей нянькой.

– Это так, но теперь они принадлежат тебе, Сона Аг.

Не желая огорчать хозяина, Рэнди через силу улыбнулась и поблагодарила махараджу за его щедрость.

«О господи, – подумала она про себя. – А что я скажу об этом своему папе? Мне кажется, что у воспитанной английской девочки не должно быть рабов. Нужно будет попросить Акбара, чтобы тот сам все объяснил папе. Думаю, что Акбар справится с этим лучше, чем я».

На следующий год Акбар переехал в свой собственный замок на окраине Калькутты – беломраморный, с многочисленными охранниками, слугами, рабами и советниками, приставленными к молодому наследному принцу – раджикумару. Стены Опал-Корта, увенчанные резными башнями, гордо возвышались над прекрасными садами, окружавшими жилище будущего монарха.

Рэнди очень скучала по Акбару. Желая спастись от одиночества, она все чаще стала уезжать верхом вместе с преданным Абу. Собираясь в дорогу, Рэнди надевала мужские шаровары и прятала свои пышные волосы под тюрбаном – так ей было удобнее сидеть на лошади. И почти из каждого путешествия – дальнего или близкого – Рэнди возвращалась домой не с пустыми руками.

Так, во время одной из поездок они наткнулись на брошенное гнездо, из которого доносился жалобный писк. Рэнди сняла с головы тюрбан и бережно уложила туда три крохотных живых комочка. Птенцы оказались попугайчиками, и Рэнди сама выкармливала их, вкладывая в тонкие клювики хлеб, размоченный в молоке и меде. Вскоре птенцы подросли и окрепли, но настолько привязались к Рэнди, что не захотели улетать на волю и поселились в ее комнате.

Вслед за попугаями в доме появились и обезьянка по имени Хануман, и мангуст Бабар, и сокол Аль Рашид. Все они были ранены или покалечены. Рэнди подобрала их и бережно выходила. А затем случились еще два необычных приобретения, навсегда изменившие жизнь Рэнди.

Однажды утром они вместе с Абу медленно пробирались верхом сквозь густую толпу, бурлившую на невольничьем рынке, и здесь в глаза Рэнди бросился молодой, закованный в кандалы мужчина, которого тащил к столбу торговец живым товаром вместе с двумя своими помощниками. Невольник был на голову выше своих мучителей, но не сопротивлялся и лишь с ужасом смотрел на хлысты, зажатые у них в руках. На нем была одна лишь грязная набедренная повязка, и Рэнди сразу же увидела покрывавшие могучую грудь невольника многочисленные шрамы – молчаливые свидетели мучений и невзгод, выпавших на долю несчастного. Хлыст со свистом разрезал воздух, опустился на обнаженную спину невольника, и тот закричал, но не как человек, а словно раненое животное.

– Абу, заставь их прекратить это, – приказала Рэнди.

– Но, мисси Коллинз, у нас нет права вмешиваться в дела этих людей, – возразил Абу. – Кто знает, может быть, этот невольник такой дикий или сумасшедший, что его ничем и не унять, кроме как кнутом.

Несчастный снова закричал, и на этот раз его глаза были с мольбой устремлены на Рэнди. Она не увидела во взгляде невольника ни тени безумия – только страх и боль, и в ту же секунду к ней пришло решение.

– Абу, как только начнется торг, купи мне этого невольника.

– Но он такой большой и непокорный, – удивленно ответил Абу. – Боюсь, что этот человек может быть опасен, мисси Коллинз.

– Не пытайся меня напугать, Абу. Я и сама могла бы его купить, но на мне одежда Акбара и я всего лишь двенадцатилетняя девочка с тоненьким голоском. Сделай для меня то, о чем я прошу.

– А что скажет ваш отец, когда мы приведем к нему в дом такое чудище? К тому же он слишком велик, чтобы держать его в клетке, и слишком дик для того, чтобы заставить его работать…

– Прошу тебя, Абу. Ты всегда говорил мне, что я должна доверять своей интуиции. Сейчас я уверена в том, что все делаю правильно.

Спустя минуту торги начались, и Абу сразу же купил невольника. Затем Рэнди сумела настоять на том, чтобы с него были сняты кандалы, и Абу, неохотно уступивший ей после долгих препирательств, стащил железные браслеты с распухших запястий и лодыжек раба. Его глаза остановились на Рэнди, и она прочитала в них безмолвный вопрос. Рэнди сделала шаг вперед, прикоснулась к щеке невольника и улыбнулась ему. Жесткое, окаменевшее лицо его дрогнуло, и на потрескавшихся губах промелькнула ответная улыбка.

– Он не сумасшедший, – сказала Рэнди, поворачиваясь к Абу. – Просто глухой. Он не слышит, потому и не говорит. Этот человек никогда не видел в своей жизни добра и знал только боль и страх. Но отныне с этим покончено. Он будет новым членом нашей семьи.

– Но как вы обо всем этом догадались, мисс Коллинз?

– Разве я могу объяснить то, чего и сама не понимаю? – пожала плечами Рэнди. – Просто, когда я притронулась к его щеке, мне словно передались все чувства этого человека. Я ощутила его боль, его отчаяние, но самое удивительное – я распознала еще и надежду, которая зародилась в его сердце. Мне кажется, будто я притронулась к обнаженной душе. А теперь пойдем, Абу, отведем домой Ксавьера.

– А имя его как вы узнали?

– Если честно, то я не знаю, как его зовут, – честно призналась Рэнди, – но мне кажется, что имя Ксавьер хорошо ему подходит. Между прочим, Ксавьер означает «светлый», и я верю в то, что этот человек именно такой. А то, что он глухой, еще не значит, что глупый.

Спустя всего несколько дней Ксавьер научился понимать язык жестов и оказался очень толковым и усердным учеником. В доме Коллинзов Ксавьера хорошо кормили, и вскоре вся его высокая фигура налилась тугими, могучими мускулами. Обнаружив у Ксавьера любовь к животным, его отправили работать на конюшню, ухаживать за лошадьми.

Между тем Рэнди все чаще начинали пугать те способности, что она раскрывала в себе самой, и Абу, узнав об этом, научил ее искусству медитации. Он считал, что только так можно удержать под контролем таинственные силы, пробудившиеся в Рэнди, и не дать им постоянно вмешиваться в ее жизнь.

Вскоре произошел и второй случай, сильно повлиявший на дальнейшую жизнь Рэнди. В го утро они вместе с Абу отправились в джунгли, начинавшиеся сразу за городской окраиной. Вскоре до них долетел яростный рев, и всадники поспешили на него. Приблизившись к стене из древесных лиан, они спешились, привязали к дереву коней и осторожно двинулись вперед, раздвигая упругие вьющиеся стебли. Рэнди шла первой, а Абу следовал за ней, держа наготове заряженную винтовку.

В зеленой стене лиан показался просвет, и Рэнди увидела пару тигров, сошедшихся в смертельной схватке. Их шкуры были запачканы кровью, с длинных желтых клыков капала пена. При виде этого зрелища Рэнди стало не по себе, но тут она забыла обо всем на свете, разглядев в густой траве, неподалеку от дерущихся, оранжевый живой комочек.

Битва закончилась очень быстро, и один из тигров замертво упал на траву. В ту же секунду к погибшей матери подкатился тигренок. Он потыкался носом в ее неподвижное тело, а затем совершил то, от чего у Рэнди захватило дух, – развернулся, отважно бросился вслед за огромным, лениво уходящим прочь победителем и напал на него.

Увидев это, Рэнди яростно прошептала:

– Останови его, Абу. Останови, пока не поздно.

Абу молча прицелился и выстрелил. Голова тигра окрасилась кровью, и он с диким ревом скрылся в джунглях.

Рэнди вместе с Абу пересекла поляну и опустилась на колени перед раненым тигренком, который оказался самочкой. Ее мягкая, шелковая шерстка была залита кровью. Рэнди взяла малышку на руки, и та не сопротивлялась, лишь жалобно повизгивала, когда человеческие пальцы касались глубоких царапин на ее тонкой шейке, груди и замшевом теплом животике.

– Глупенькая, зачем ты бросилась на того великана? Неужели надеялась с ним справиться?

В ответ из пасти высунулся шершавый розовый язычок и лизнул руку Рэнди.

– Не волнуйся, маленькая, – проворковала Рэнди над тигренком. – Я тебя вылечу.

– Но это же дикое животное, мисси Коллинз, – заволновался Абу. – Оправится, подрастет, и что вы тогда будете делать с этой тигрицей? Это вам не домашняя кошечка.

– Я знаю, Абу, – ответила Рэнди, не переставая гладить лежащий у нее на коленях оранжевый теплый комок. – Я вылечу ее и отпущу на волю. Обещаю.

Впрочем, спустя месяц, когда обнаружилось, что тигрица была обречена остаться немой из-за глубокой раны на горле, Рэнди забыла о своем обещании. Ведь без голоса Зидра – так Рэнди назвала тигрицу – не имела ни единого шанса на то, чтобы выжить в джунглях. Все объяснив Абу и Ксавьеру и заручившись их согласием помочь, Рэнди отважно отправилась к отцу и рассказала ему о прибавлении в домашнем зоопарке.

Увы, на этот раз Джонатан Коллинз остался непреклонен, не внял мольбам дочери и распорядился, чтобы завтра же утром в его доме дикой тигрицы и в помине не было.

Рэнди выбежала из библиотеки в слезах и забилась в густые кусты, окружавшие дом. Здесь ближе к вечеру Джонатан ее и нашел.

Он присел рядом с плачущей дочерью на старую каменную скамью, обнял за плечи и заговорил, обращаясь к ней так, как привык называть ее с детства:

– Не плачь, Мира. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива. И если ты не мыслишь своего счастья без Зидры, то что ж, пусть она остается. Только ты при этом должна мне кое-что обещать.

– Обещаю сделать все, о чем ты попросишь, папа, – моментально откликнулась Рэнди, вытирая остатки слез.

– Подожди, лучше выслушай сначала мои условия, Мира. Первое. Обещай, что больше не принесешь в дом ни одно животное. Лучше удели все свое внимание Зидре. И знай, что, если эта кошка хотя бы раз оцарапает тебя, я ее немедленно пристрелю. Считай, что я тебя предупредил. Ты поняла, Мира?

Растроганная Рэнди улыбнулась и охотно кивнула:

– Я согласна, папа. Что-нибудь еще?

– Пожалуй, – усмехнулся Джонатан. – Я хочу, чтобы с завтрашнего дня мы с тобой как можно чаще были вместе. У тебя хороший слог и прекрасный почерк, Мира, и я прошу тебя начать помогать мне в работе с письмами. Кроме того, мне потребуются твои знания о ближайших окрестностях. Ведь у меня самого никогда не хватает времени на то, чтобы как следует познакомиться с той областью, в которую я назначен губернатором. Смешно сказать, но я ничего, кроме бумаг, и не вижу. Но теперь все будет иначе. Я хочу знать эти места, людей, которые здесь живут, и потому отныне мы будем выезжать вместе с тобой, и ты мне все покажешь.

В течение нескольких ближайших лет между Рэнди и отцом установились особые, очень необычные отношения. Джонатан не переставал поражаться умению дочери чувствовать и понимать людей, едва ли не читать их мысли, но при этом он старался сделать все для того, чтобы Рэнди не ощущала неудобства от посланного ей дара. Более того, отец настаивал на том, чтобы Рэнди развивала свой талант, с тем чтобы поставить его на службу другим.

Три-четыре раза в неделю Рэнди приходила в миссионерский госпиталь, открытый для бедных на окраине Калькутты, и благодаря своему дару лучше любого врача могла почувствовать больного и поставить точный диагноз. Особенно ценным ее талант оказался в работе с еще не умевшими говорить грудными младенцами. Трудно даже сказать, сколько маленьких жизней спас этот чудесный дар – тот самый, что помогал когда-то Рэнди понимать животных, а теперь – лечить людей. Пока, правда, только индусов.

Рэнди вела как бы две жизни. В одной из них она одевалась в сари, подкрашивала глаза и губы, покрывала волосы шалью и откликалась на индийское имя Сона Аг. Когда она шла рядом с Ксавьером по шумным улицам Калькутты, их вполне можно было принять за молодую индийскую супружескую пару.

Но с такой же легкостью Рэнди умела превращаться и в англичанку. Бывая вместе с отцом на официальных приемах, она одевалась по последней европейской моде, а принимая гостей в своем доме, выглядела настоящей лондонской леди, ничуть не отличаясь от жен местных офицеров или работников дипломатического корпуса.

А когда Рэнди исполнилось восемнадцать лет, у нее появились и первые поклонники. Среди них – офицеров и штатских – выделялся своей пылкостью молодой майор Брэндон Спенсер, служивший в штате у Джонатана Коллинза. Сама Рэнди никогда не принимала Спенсера всерьез и потому была особенно удивлена, когда однажды за ужином о нем повел разговор не кто-нибудь, а ее собственный отец, неожиданно выступивший адвокатом майора.

– Ты очень нравишься Брэндону Спенсеру, Мира, – сказал он. – Почему ты его избегаешь? Или, быть может, он чем-то тебя обидел?

– Чем меня может обидеть Брэндон, папа? – вздохнула Рэнди. – Он настоящий джентльмен, у него прекрасные манеры и голубая кровь в жилах, которой он так гордится. Но с ним со скуки умереть можно!

– Согласен, Спенсер немного зануда, – рассмеялся отец, – но он влюблен в тебя, он сам мне об этом говорил.

– Что ты, папа, как он может быть влюблен в меня? Брэндон совсем меня не знает. Что с того, что он видел меня в роли гостеприимной хозяйки и настоящей леди? – Она наклонилась вперед и добавила, подняв бровь: – Скажи лучше, что он подумает, если узнает, что у меня есть еще одно имя – Сона Аг и что под этим именем я занимаюсь целительством в больнице для бедных? И как он отнесется к тому, что я говорю на хинди и урду так же легко, как на родном английском, а в доме у меня вместо кошки живет настоящая, тигрица?

– Боюсь, его может хватить удар, – задумчиво покивал Джонатан.

– Так что видишь, папа, я никак не могу выйти замуж ни за Брэндона, ни за другого мужчину вроде него. Кроме того, я так люблю свободу, что ради нее согласна даже на то, чтобы остаться старой девой.

– Я никогда не буду тебя принуждать к замужеству, Мира, но все-таки надеюсь, что со временем ты изменишь свое мнение. И поверь, ты слишком хороша, чтобы остаться старой девой.

Рэнди встала из-за стола и пошла к застекленной сводчатой двери, выходившей в сад.

– Боюсь, что у меня нет выбора, папа. Где найти мужчину, который захочет взять в жены женщину, у которой полон дом зверей, которая ездит верхом не хуже любого гвардейца и обладает странным талантом чувствовать чужую боль?

– Да, это должен быть необыкновенный человек, но поверь, Мира, настанет день, и ты встретишь этого мужчину. – Джонатан нагнал дочь возле двери и обнял за плечи. – Встретишь тогда, когда меньше всего будешь этого ожидать. А до тех пор, пока вы не встретитесь, ты будешь оставаться моей любимой маленькой девочкой.

– Что бы ни случилось, папа, я всегда останусь твоей любимой маленькой девочкой, клянусь. – И она добавила, целуя отца в щеку: – Я всегда буду с тобой, папа. Всегда.

* * *

Теперь она стояла на берегу озера Миррор – впервые после той ужасной сентябрьской ночи, и слезы текли по ее щекам.

– Ах, папа, – прошептала Рэнди, – кто бы мог тогда подумать, что наше с тобой «всегда» продлится всего лишь один год? Что я буду делать, как стану жить без тебя?

Акбар подошел к ней сзади, положил на плечи Рэнди свои сильные руки и сказал:

– Его больше нет, сестренка, но ты должна жить дальше – хотя бы в память о папе Джонатане.

– Но как мне жить, Акбар, и самое главное – где? По законам своей страны я продолжаю считаться несовершеннолетней, и мне назначен опекун – брат моей покойной мамы. Но дядя Ричард всегда ревновал маму, презирал моего отца и не уважал бабушку. Теперь он заставит меня вернуться в Англию, а мне так не хочется уезжать отсюда. Да я просто не могу покинуть Индию! Я должна остаться и отыскать того негодяя, который убил папу. Я должна отомстить за его смерть.

Акбар отодвинул Рэнди на вытянутые руки и сказал, сильно встряхнув ее:

– И думать об этом не смей! Неужели ты не понимаешь, что, если бы не твоя тигрица, этот мерзавец убил бы и тебя? Мы с отцом сами найдем того, кто убил папу Джонатана. Это, кстати говоря, не так уж и трудно сделать – найти человека, у которого тигр отгрыз палец на руке. Но пока наши люди его не схватили, ты должна вести себя очень осторожно. Для того чтобы с тобой ничего не случилось, мы и приставили к тебе охранников, постарайся никогда впредь не убегать от них, как сегодня. Обещаешь?

Красивое лицо Акбара сделалось при этом жестким, и Рэнди поняла, что спорить с ним бесполезно.

– Хорошо, обещаю, – вздохнула она. – Я буду вести себя осторожно и не стану впредь удирать от своих телохранителей. Но только знай, братец, что я все равно не успокоюсь до тех пор, пока убийцу папы не найдут и не вздернут на виселице.

– Я тоже не успокоюсь, сестренка, я тоже.

И они обнялись, не замечая пары холодных, ненавидящих глаз, следящих за ними из густых зарослей.

Человек, стоявший в кустах, поднял винтовку к плечу, невольно поморщившись от боли, пронзившей его искалеченную руку. Но в эту секунду послышался приближающийся топот копыт, заставивший его опустить оружие и выругаться.

– Считай, что на этот раз тебе повезло, проклятая маленькая ведьма, – негромко прорычал он. – Но твое счастье долго не продлится, и я еще увижу, как тебя сожгут на погребальном костре. Это случится прежде, чем ты успеешь покинуть Индию, а ваши псы нападут на мой след. Клянусь богом, ты умрешь раньше меня, Миранда Коллинз!

 

2

– Земля, капитан! – раздался с мачты крик впередсмотрящего. – Калькутта на горизонте!

Джеймс Грейсон поднял к глазам подзорную трубу и застыл на мостике, вглядываясь в вырастающий на горизонте старинный город.

Калькутта, самый южный порт Индии. Сколько судов подошло и отошло от его причалов за последние сорок лет! Торговля между Индией и Европой оказалась очень выгодным делом, и капитан Грейсон стремился к тому, чтобы пополнить ряды ее участников.

– Бог мой, Джейми, ты уверял, что это судно доставит нас сюда в рекордно короткий срок, и ты оказался прав!

Джеймс обернулся к человеку, поднявшемуся на мостик за его спиной. Тридцатипятилетний – на три года моложе Грейсона, – темноволосый и жизнерадостный Стивен Морган был лучшим другом Джеймса, и ему одному было позволено называть капитана уменьшительным именем. Друзья улыбнулись друг другу, и Джеймс протянул Стивену свою подзорную трубу.

– Да, дружище. Как я и говорил, мой новый клипер способен творить чудеса. Он намного быстроходнее любого торгового судна. Смотри, время в пути сократилось почти на треть. А если будут попутные ветра, моя «Диана» будет ходить из Европы в Индию еще быстрее!

– Я вижу, ты очень гордишься собой, Джейми.

– Да, горжусь, и собой, и своим судном, почему бы и нет? – Джеймс с нежностью погладил полированное дерево поручня. – Этот клипер – моя мечта, Стивен. Я вложил в постройку «Дианы» все наследство, которое мне досталось от деда, до последнего гроша, но игра стоила свеч! Этот клипер станет первым среди судов моей собственной компании, на которых я собираюсь возить в Европу каучук, чай и пряности.

– А твой отец не будет против?

– Слава богу, нет, – покачал головой Джеймс. – Иначе мне пришлось бы сидеть у него в конторе и готовить себя к тому, чтобы стать следующим графом Фоксвудом.

– Тебя послушать, так быть графом – это чуть ли не наказание!

– Нет, быть графом не наказание, Стивен, но такая жизнь не по мне. Можешь считать это гордостью или глупостью, но я хочу всего в жизни добиться своими руками – так же, как мой отец и дед.

– Но от них ты уже получил и титул, и земли. Насколько мне известно, доходы от поместий Райлендов в Шерингеме достаточно высоки, чтобы считать тебя не бедным человеком!

– Да, я ношу титул виконта Райленда, но все деньги, которые приносят мои земли, идут в банк, а не в мой карман. – Джеймс поднял голову и с гордостью посмотрел на высокие мачты своего клипера. – А богатым, если повезет, сделает меня вот эта леди, «Диана».

– Тогда почему ты выбрал Калькутту? Почему не Бомбей или Мадрас? Ведь это более оживленные и богатые порты.

Джеймс облокотился на поручень и ответил, не сводя глаз с приближающейся кромки берега:

– По нескольким причинам, и главная среди них – рекомендательное письмо к местному губернатору, Джонатану Коллинзу, которое я везу с собой. Надеюсь, что с его помощью мне удастся заключить в Калькутте выгодные сделки.

– И кто же рекомендовал тебя местному губернатору?

– Вдовствующая герцогиня Мейдстоун.

– Так тебе помогает Миранда Уэнворт? – рассмеялся Стивен. – Как быстро все меняется в нашей жизни! Давно ли мы с тобой были мальчишками и герцогиня мечтала вздернуть нас на рее за то, что мы гоняем верхом через ее пастбище?

– Здешний губернатор, Джонатан Коллинз, – ее зять. Когда герцогиня услышала о том, что я собираюсь в Индию, она сама предложила мне свою помощь, а я за это должен отвезти письма для Коллинза и куклу в подарок его дочери.

– Значит, Коллинз и его дочь получат письма и подарки, а ты – поддержку местного губернатора. Очень разумно, Джейми, даже мудро, я бы сказал. Теперь я уверен в том, что не прогадал, вложив свои деньги в это плавание.

Стивен удовлетворенно хмыкнул и отправился назад, в свою каюту.

* * *

Оставшись один на мостике, Джеймс обратился мыслями к тому воскресному дню, когда он принял приглашение вдовствующей герцогини Мейдстоун навестить ее. Несмотря на то, что поместье Миранды граничило с его собственным, Джеймс не виделся с герцогиней уже несколько лет.

И, честно говоря, немного побаивался этой встречи.

Когда ее пасынок, Ричард, сделался новым герцогом Мейдстоуном, Миранде пришлось покинуть дом, где она прожила столько лет, и переселиться в маленький коттедж, приютившийся на западном краю их большого семейного поместья.

Вдовий коттедж! Теперь на его месте Джеймс обнаружил просторный светлый трехэтажный дом – скорее даже белоснежный дворец, окруженный парком с подстриженными кустарниками и ухоженными газонами, ровными рядами деревьев, с мраморным фонтаном, рассыпавшим алмазные струи среди цветочных клумб, обрамлявших посыпанную мелким гравием подъездную дорожку. Позади дома виднелись добротные, крепкие хозяйственные постройки – кладовые, кухня, конюшня.

Джеймс спешился возле парадного входа, передал поводья подбежавшему слуге и поднялся по каменным ступеням, не переставая изумленно озираться вокруг. Впрочем, Миранда всегда отличалась прекрасным вкусом и независимым характером, и Джеймсу грешно было забыть об этом. Неужели эта женщина могла измениться? Конечно же, нет.

Подождать хозяйку ему предложили в роскошно убранной гостиной, где внимание Джеймса сразу же приковал к себе портрет молодой Миранды Уэнворт, висевший над камином.

Сердце недавно овдовевшего Мэтью Уэнворта Миранда, дочь богатого купца, покорила с первого взгляда, и скоро, очень скоро герцог Мейдстоун попросил рыжеволосую красавицу стать его новой женой. Спустя всего три месяца после первого знакомства они обвенчались, и свадебный подарок жениха был запечатлен на портрете, возле которого стоял сейчас Джеймс.

«Хрустальные слезы» – так назывался знаменитый бриллиантовый гарнитур, заказанный когда-то для своей возлюбленной великим султаном Сулейманом. Трудно не только пересказать, но и представить себе дальнейшую историю этих драгоценных камней, но на портрете они украшали юную красавицу Миранду Уэнворт. Бриллианты, оправленные в золото, сверкали у нее на руках, светились в подвесках-серьгах, сияли на большой броши, прикрепленной к платью.

Бриллиант, переливавшийся в середине броши и окруженный маленькими алмазами, не имел себе равных во всем мире. Он был не просто большим – в сорок карат, – но и необычным по цвету, не прозрачным, как все бриллианты, но рубиново-красным, словно кровь. На Востоке этот камень так и называли – «Кровавая слеза Аллаха». С этим бриллиантом, как и с большинством редкостных камней, было связано немало легенд, и одна из них гласила, что человека, которому принадлежит «Слеза Аллаха», ждет огромное наследство, а сам он благодаря этому камню всегда будет оставаться непобедимым для всех врагов.

Джеймс продолжал любоваться портретом, когда услышал за своей спиной голос хозяйки дома:

– Настоящая мегера, не правда ли? Когда я вижу этот портрет, всегда недоумеваю – как угораздило несчастного герцога Мейдстоуна жениться на этой рыжей ведьме?

Джеймс обернулся и ответил с улыбкой:

– Мне кажется, что герцогу улыбнулось счастье, когда он встретил вас, ваша светлость.

– О, да ты стал мастером на комплименты, Джеймс Грейсон! – рассмеялась вдова. – Красивый, высокий. Ах, будь я помоложе лет на сорок, ты бы от меня никуда не делся.

Время оказалось милостиво к Миранде. Ее некогда огненно-рыжие волосы по-прежнему оставались густыми, лишь слегка поблекли под натиском седины. Вокруг глаз и в уголках губ появились тонкие морщинки, но они не портили улыбки Миранды и не гасили свет ее лучистых зеленых глаз.

– Присядь и поговори со старой леди, Джеймс. Расскажи мне о себе, о своей семье. Что поделывает твой друг Стивен? А Диана? Как поживает твоя сестра-близнец Диана?

Джеймс поцеловал Миранду в щеку, уселся напротив нее на обтянутый парчой диванчик и сказал, смеясь:

– Миледи, вы задаете вопросы быстрее, чем я успеваю их расслышать. – Но, тут же вновь став серьезным, продолжил, осторожно взяв в ладони хрупкую руку герцогини: – Простите меня за то, что так давно не навещал вас, ваша светлость. Я хотел, правда хотел, но…

– Что за глупости! Прекрати, Джеймс. Ты ведь пришел, и это единственное, что имеет значение. И к чему все эти формальности? Более двадцати лет я была для тебя просто Нана, и пусть все останется по-прежнему. А теперь рассказывай, Джеймс. О себе, о своей жизни и о своем новом судне.

С этого Джеймс и начал. Он красочно описал свой клипер, а когда коснулся его названия – «Диана», – то, естественно, перешел к той, чьим именем был назван его парусник:

– Диана живет в Виржинии и очень счастлива. Они с Джадом ждут уже третьего ребенка. У них двое сыновей, и Диана надеется, что на сей раз у них родится девочка. Хотел бы я, чтобы она была похожа на саму Диану, какой она была в детстве! – рассмеялся Джеймс. – Тогда она узнала бы, что такое настоящие хлопоты.

– Рада слышать, что Диана счастлива с Джадом, а что же ты сам, Джеймс? – улыбнулась Миранда. – Так и не встретил свою любовь? Знаешь, просто удивительно, что такой красивый и богатый мужчина, как ты, до сих пор не женат. И как это тебя ни одна красотка до сих пор не приворожила?

– Пытались, – хмыкнул Джеймс. – Ведь сейчас Лондон – это огромная ярмарка невест, Нана. Видела бы ты этих мамаш! Они выставляют своих дочек словно на продажу, а сами только и присматриваются, где бы им найти жениха побогаче!

– Ну-ну, – потрепала его по руке Миранда и перевела разговор: – А твоя младшая сестра и братья? Что они поделывают?

– Трелен учится в университете, хочет стать адвокатом. Кэтлин уехал искать счастья в Южную Америку. Одна Сара дома осталась. Краснощекая непоседа с льняными волосами. У мамы с папой со всеми нами не было столько хлопот, сколько с ней.

– Завидую твоей маме, – вздохнула пожилая леди, – и не только потому, что Кэтрин такая красивая и талантливая женщина, но и потому, что у нее такие прекрасные дети. Представляю, сколько радости доставляет ей Сара, особенно теперь, когда все остальные выросли. – Она смахнула слезинку, набежавшую на глаза, и неожиданно закончила, улыбнувшись Джеймсу: – Впрочем, я тоже еще надеюсь на такое счастье.

Джеймс удивился, но промолчал, ожидая, что же она скажет дальше, и Миранда продолжила:

– Я пригласила тебя, Джеймс, когда узнала о том, что ты намерен отправиться в Индию. Знаю, как тяжело начинать любое новое дело, и готова поддержать тебя, а взамен попрошу очень немного.

Затем она рассказала о своем зяте, служившем губернатором в Калькутте, и наконец вытащила из кармана маленький портрет, который поднесла Джеймсу на раскрытой ладони.

На портрете была изображена маленькая девочка с тонкими чертами лица и длинными золотистыми локонами. На вид ей было лет десять, примерно столько же, сколько и Саре. Правда, в отличие от сестры Джеймса, девочка, изображенная на портрете, выглядела очень серьезной, а в глубине ее больших изумрудных глаз притаилась печаль.

– Это моя внучка и тезка, Миранда Джулия, – пояснила герцогиня. – Когда моя дочь, Ленора, умерла десять лет тому назад, девочка осталась вдвоем с отцом. Я много раз просила Джонатана отправить девочку ко мне, в Англию, но он ни в какую не желал расстаться с дочерью. Так что все наше общение ограничивалось редкими письмами, да еще раз в год Джонатан присылал мне портрет Миранды. Но теперь все может измениться.

Она откинулась на спинку стула, улыбнулась и продолжила:

– В следующем году мой зять подаст в отставку с поста губернатора. Если он после этого вернется в Англию, то я готова передать в его управление все свои дела. Боюсь, что он не захочет сразу принять от меня в дар поместья и деньги, поэтому для начала я попрошу его просто стать моим управляющим. Если Джонатан согласится; я предоставлю ему свой лондонский городской дом, положу щедрое жалованье и дам долю в доходах. Сделаю его и Миранду своими единственными наследниками. Этот дом, разумеется, я тоже завещаю им.

– Постойте, но разве этот дом не является частью поместья Ричарда? – спросил Джеймс.

– Нет! – отрезала герцогиня. – У меня с пасынком всегда были сложные, отношения, и я попросила своего покойного мужа продать мне часть поместья. Он согласился и отдал мне эту землю, ничего с меня за это не взяв, разумеется. Попросил лишь, чтобы эта часть поместья перешла после нашей смерти его внучке, Миранде. Так что это будет подарок от нас обоих.

– Боюсь, что Ричард будет отстаивать свои права на эту землю, – заметил Джеймс.

– Ричард может делать все, что ему вздумается, но этой земли ему не видать как собственных ушей, об этом позаботились лучшие адвокаты во всей Европе. – Вдова наклонилась вперед и доверительно сказала: – Ричарду было двенадцать, когда я вышла за его отца, и он с самого начала не желал, чтобы я стала его мачехой. А еще через год у нас родилась Ленора, и с тех пор Ричард не находил себе места. Он сгорал от ревности. Отец пытался его образумить, говорил о том, как это важно – жить одной семьей, но Ричард ничего не хотел слышать и настоял на том, чтобы его отправили учиться подальше от дома. Ричард очень злобный человек, и единственное светлое пятно в их семье – это его жена, Амелия. Мы с ней особенно сблизились после того, как три года тому назад умер Мэтью. Но теперь мне этого недостаточно, и я хочу, чтобы ко мне вернулись Джонатан и Миранда.

Пожилая леди поднялась со стула, отошла к шкафу и вынула из него два запечатанных конверта и большую коробку.

Затем она вернулась на свое место и сказала, протягивая конверты Джеймсу:

– Это письма для Джонатана. В одном из них я рекомендую тебя и прошу зятя помочь устроить твои дела. Во втором письме я прошу его вернуться в Англию и помочь мне, став моим управляющим. Я написала о том, что отдам ему дом и сделаю своим наследником, – неужели после этого он сможет мне отказать? Нет, он не откажет в этой просьбе, и тогда сбудется моя заветная мечта – увидеть свою внучку. Я не могу больше оставаться в одиночестве.

Глаза герцогини увлажнились от слез, но на губах появилась едва заметная улыбка. Миранда осторожно открыла коробку, лежавшую у нее на коленях, развернула шуршащую пергаментную бумагу и достала большую красивую куклу, одетую в желтое атласное платье. У нее были золотистые локоны и изумрудно-зеленые глаза. Голова куклы, искусно сделанная из тонкого фарфора, показалась Джеймсу странно знакомой. Он присмотрелся внимательнее, наморщил лоб и удивленно воскликнул:

– Нана, но это же вылитая ваша внучка!

– Мне хотелось подарить ей что-то особенное, – горделиво улыбнулась Миранда. – Эту куклу мне сделали на заказ в Париже. В нее вложена частица моей души. В коробку я положила еще одно письмо, в котором пишу внучке о своей любви и о своих надеждах на будущее, – она коснулась руки Джеймса. – Знаешь, Джеймс, мне всегда хотелось иметь такого сына, как ты. Увы, бог не дал… Но я уверена в том, что ты не откажешь мне и отвезешь мои дары – и мои надежды – в Калькутту. Скажи, ты согласен плыть именно в этот порт?

Джеймс осторожно обнял хрупкие плечи герцогини и ответил, целуя ее в щеку:

– Конечно, Нана. Я отправлюсь в Калькутту, навещу Джонатана и отдам ваш подарок Миранде. А если Джонатан надумает через год вернуться в Англию, – на что я очень надеюсь, – я с большой радостью предоставлю ему для переезда свое судно. Мне очень хочется, чтобы ваши мечты сбылись, Нана.

Глаза герцогини озарились странным светом, и она, смеясь, ответила:

– Если бы ты только знал, какие они, эти мечты одинокой старой леди…

Джеймс еще раз улыбнулся, вспоминая смех Миранды, и сказал самому себе, глядя на раскинувшийся вдоль берега бухты белый город:

– Надеюсь, что Сара и Миранда быстро подружатся. Только не дай бог, чтобы та девочка оказалась такой же сорвиголовой, как моя младшая сестрица!

 

3

– Два часа! Можешь себе представить, Джеймс? Пересечь два океана для того, чтобы провести свой первый день на суше в ожидании, пока тебя примет какой-то местный бюрократ!

Джеймс проводил взглядом Стивена, который метался по приемной губернатора, словно дикий зверь в клетке. А как хорошо все начиналось! Лейтенант, дежуривший в приемной, встретил их очень тепло, любезно поинтересовался, с чем они прибыли, но, когда услышал о том, что Джеймс и Стивен желают встретиться по личному делу с Джонатаном Коллинзом, сразу смутился, побледнел и отправился на поиски начальника.

– Это твоя вина, – проворчал Стивен. – Нужно было сразу же сказать, что ты – виконт Райленд, а я – герцог дю Лорен. Если бы они узнали о том, что к ним прибыли знатные господа, а не какие-то простые капитаны, они бы зашевелились.

– Почему ты считаешь, что твой титул может на кого-то произвести впечатление? – рассмеялся Джеймс. – Никто о тебе не знает, да и сам ты уже сто лет не был в своем поместье во Франции. И, кроме того, позволь заметить, что единственный капитан здесь – это я. Сам же ты, я думаю, ничего не смог бы сделать, даже если бы твое судно шло ко дну.

– Да, ты прав, – ответил Стивен, – и потому это бестолковое ожидание должно тебе показаться еще более мучительным, чем мне. Послушай, как тебе удается при всем при этом сохранять спокойствие?

Джеймс, одетый в темно-синий парадный китель и бежевую рубашку, только вытянул поудобнее свои длинные ноги и побарабанил пальцами по крышке коробки, лежавшей перед ним на столе.

– Я чувствую, что здесь что-то не так, Стивен, – спокойно заметил он. – И хочу узнать это, не откладывая.

Он медленно поднялся, и как раз в эту минуту в приемную вернулся знакомый уже лейтенант.

– Прошу вас, – сказал он с поклоном. – Майор Спенсер готов вас принять.

– Но мы хотели видеть не Спенсера, а… – начал Стивен, но Джеймс остановил его, прикоснувшись к локтю друга, и первым пошел к двери.

– Добро пожаловать в Калькутту, джентльмены. Прошу простить за вынужденную задержку, – заговорил Брэндон Спенсер, увидев вошедших. Правая рука его покоилась в повязке перед грудью, поэтому он пожал руки Джеймса и Стивена своей левой рукой и ею же указал на стулья, стоявшие возле массивного стола. – Приношу свои извинения за вынужденную невежливость. Несколько недель тому назад я неудачно упал, сломал запястье и два пальца. Прошу вас, присаживайтесь. Мой адъютант сейчас подаст чай.

Первым делом Джеймс обратил внимание не на перевязанную руку офицера, а на него самого. Одетый в яркую малиновую форму с золотым шитьем, он выглядел очень импозантно, но при этом был слишком молод, чтобы носить высокий чин майора.

«Очевидно, чей-нибудь сынок, – подумал Джеймс, – видимо, получил этот чин благодаря деньгам и семейным связям».

– Лейтенант сообщил мне, что вы желали видеть по личному делу Джонатана Коллинза, – продолжил майор Спенсер. – Мне очень жаль, но я вынужден сообщить вам печальную весть: наш бывший губернатор скончался около месяца тому назад. Вы были близко знакомы с покойным?

– Встречался с ним в Англии, когда был еще совсем мальчишкой, – ответил Джеймс. – Мы дружили домами с семьей его покойной жены. Скажите, сэр Джонатан скончался от болезни или это был несчастный случай?

– Увы, горькая правда состоит в том, что губернатор был убит индусом-фанатиком.

– Индусом? – ахнул Стивен. – Так у вас что здесь, переворот?

– Переворот? Нет, – покачал головой Спенсер. – Это сделали люди из секты тагов. Таги – это, видите ли, группа религиозных фанатиков, которые поклоняются древней индийской богине Кали. В этой секте распространены ритуальные убийства, при этом свою жертву таги всегда душат при помощи длинного шарфа. Убийца-одиночка проник в дом губернатора и задушил его. Нет, сэр, ни о каком перевороте не может быть и речи. Уверяю вас, мы полностью контролируем ситуацию.

Джеймса не успокоили слова майора, и он спросил:

– Но почему в качестве жертвы эти… таги выбрали именно Коллинза? Чем он так насолил местным индусам?

– Что вы, здешние индусы в большинстве своем очень любили сэра Джонатана. Ведь его личным другом был сам махараджа Мисора Джавид Сурат Кан. Что же касается тагов, то действительно, покойный губернатор стал их злейшим врагом после того, как начал преследовать этих фанатиков. Началось это в прошлом году, когда таги напали на отряд британских солдат, которые несли здесь службу. Тогда-то Коллинз и объявил о том, что намерен очистить от тагов всю страну, а они его за это убили.

– А эта девочка, Миранда, с ней все в порядке? – спросил Джеймс.

Спенсер промолчал и только удивленно посмотрел на Джеймса. Не дождавшись ответа, тот повторил:

– Майор, я задал вам вопрос. Отвечайте, что случилось с дочерью Коллинза? Девочка не пострадала?

– Что?.. Ах да, конечно. С маленькой Мирандой все в порядке, – натянуто улыбнулся Спенсер. – Мы послали ее родственникам в Англии сообщение о трагической гибели сэра Джонатана. Кроме того, по соглашению с индийскими властями к ней приставлена охрана. Так что можете не беспокоиться.

В словах майора и в тоне, каким они были сказаны, проскользнуло нечто такое, что заставило Джеймса насторожиться.

– Благодарю вас, майор, – сказал он. – Уверен, что семья Миранды будет благодарна вам за все, что вы сделали для этой девочки. Однако я должен увидеть Миранду. Мне нужно передать ей письмо и подарок от ее бабушки.

– Не беспокойтесь, капитан Грейсон, я это могу сделать сам. Более того, я настаиваю на этом и не допущу, чтобы вы растревожили девочку своим неожиданным визитом, несмотря даже на то, что вами движут самые лучшие намерения. И я не позволю вам вмешиваться в ее…

– Позволите? Вмешиваться? Вы забываетесь, майор! Я послан сюда вдовствующей герцогиней Мейдстоун и намерен сегодня же увидеться с ее внучкой!

– Возможно, вы неправильно поняли меня, капитан, но я приказываю вам держаться подальше от Миранды Коллинз. Будучи действующим губернатором, я лично отвечаю за ее покой и безопасность, – надменно ответил Спенсер, поднимаясь с места и сверля Джеймса пронзительным взглядом. – И не забывайте о том, что я имею власть арестовать и ваше судно, и прибывший на нем груз. Я могу выдвинуть против вас обвинения и заключить под стражу. Советую не вставать мне поперек дороги, капитан, или вы об этом горько пожалеете! Это я вам обещаю.

Джеймс улыбнулся и спокойно ответил, откинувшись на спинку стула:

– Нет, майор, боюсь, что это вы неправильно меня поняли. Помимо того, что я капитан клипера «Диана», я еще виконт Райленд, наследник графа Фоксвуда. Мой дед – герцог Четэм, владелец контрольного пакета Британской Восточно-Индийской компании. Попробуйте вы встать у меня на пути, и вся ваша призрачная карьера разлетится в прах! А теперь, майор Спенсер, расскажите, как нам найти дом Коллинзов, и мы не станем вас больше задерживать.

– Прошу принять мои извинения, милорд, – жалко улыбнулся Спенсер. – Мои новые обязанности, поиски убийцы сэра Джонатана – все это, очевидно, сказалось на моих нервах, и я позволил себе забыться. Разумеется, вы можете навестить Миранду. Правда, она живет вне британского сектора. У Коллинзов свой дом на восточной окраине города. Мой адъютант, Чед Джерард, проводит вас. Позвольте мне предоставить вам для передвижения по городу моих собственных лошадей. Если вам потребуется что-нибудь еще, прошу обращаться ко мне без всяких церемоний.

После того как посетители покинули его кабинет, Брэндон Спенсер схватил свой хлыст и пробковый шлем. Распорядился как можно скорее оседлать лошадь и вскоре растворился в тесных переулках Калькутты.

Когда Рэнди вернулась домой, инкрустированные часы, стоявшие в гостиной, как раз закончили отбивать четыре. Сняв на ходу тюрбан и встряхнув волосами, она поспешила в свои комнаты, мечтая поскорее добраться до горячей ванны. Она была уже на середине лестницы, когда ее остановил голос Абу, донесшийся снизу:

– Простите за беспокойство, мисс, но мне кажется, что вы должны немедленно узнать о том, что в нашем доме сегодня был посетитель. Очень разгневанный господин.

– Бьюсь об заклад, это был Брэндон Спенсер, – откликнулась Рэнди, перегнувшись через перила. – Когда же он уймется наконец? После смерти папы и месяца не прошло, а Брэндон успел за это время четыре раза сделать мне предложение. Когда я ему отказала в последний раз, он был вне себя от ярости. Мне показалось, что он сошел с ума. Потом он засыпал меня письмами, на которые я не отвечала, подарками, которые я не принимала, а теперь, видите ли, заявился сам. Расскажи, Абу, как тебе удалось от него избавиться?

– Я сказал майору, что вы отбыли с визитом к махарадже и вернетесь домой не раньше, чем через несколько дней. Сначала майор рассердился, но потом успокоился, и мне показалось даже, что он доволен. Он предупредил о том, что в город прибыл какой-то англичанин, который хочет встретиться с вами, и заметил, что ваше отсутствие – настоящий подарок небес.

– Подарок небес? Интересно, для кого – для меня или для него? Что он еще сказал?

– Майор приказал мне не рассказывать этому англичанину о том, где вы находитесь, не пускать его на порог и ни при каких условиях не дать ему увидеться с вами, – едко ответил Абу.

– В каком бы кресле ни сидел сейчас наш майор, командовать собой я ему не позволю, – нахмурилась Рэнди! – Абу, когда появится этот посетитель, примите его как можно гостеприимнее. Передай Кайре, пусть приготовит праздничный обед. Пошли слуг прибраться в комнатах для гостей, быть может, мне удастся уговорить этого англичанина остановиться у нас на несколько дней. Кстати, я смогу получить ответ на свои вопросы.

Прочитав недоумение в глазах Абу, Рэнди пояснила:

– По каким-то своим соображениям майор не хочет, чтобы этот человек встретился со мной, и я хочу понять, что именно его так пугает. То, что он незнакомец? Но рядом с тобой, Ксавьером и охранниками мне ничто не грозит. Да, я не хочу, чтобы гость узнал о Зидре. Однажды она спасла мне жизнь; кто знает, может быть, ей придется сделать это еще раз.

– Все будет исполнено, мисс, – с низким поклоном ответил Абу.

– Пока ты будешь заниматься встречей гостя, я займусь собой. Приму ванну, переоденусь – и мисс Миранда Джулия Коллинз будет готова принять и очаровать загадочного англичанина. Не бойся, Абу, все будет хорошо!

* * *

К дому Коллинзов трое всадников подъехали уже под вечер, когда раскаленное солнце начинало клониться к западу. Ничего подобного резиденции покойного губернатора Джеймсу не доводилось видеть за всю свою жизнь. Это был не дом, а настоящий маленький дворец – с беломраморными стенами, широкими арками и стреловидными тонкими башнями, гордо взметнувшимися в небо. Дворец был окружен высоким каменным забором, увенчанным острыми медными пиками, а возле кованых железных ворот дежурили трое вооруженных стражников, одетых в яркие индийские одежды.

– Этот дворец, наверное, принадлежит какому-нибудь индийскому набобу, – заметил Джеймс и ехидно спросил, повернувшись к своему проводнику: – Лейтенант, вы уверены в том, что не ошиблись адресом?

– Хотя я и занимаю должность адъютанта всего месяц, но этот дом знаю хорошо, – ответил Чед. – Его подарил Коллинзу много лет тому назад его друг, махараджа Мисора. А сейчас в память о былой дружбе Джавид Кан и его сын позаботились о том, чтобы предоставить личную охрану мисс Миранде Коллинз.

– Но разве это не нарушение правил? – спросил Стивен. – Молодую английскую леди не могут охранять иностранцы.

– Вынужден напомнить вам, сэр, что это мы с вами здесь иностранцы, – вскинул бровь лейтенант. – И наша задача – делать все для того, чтобы сохранить дружбу с местными жителями, особенно такими богатыми и влиятельными, как махараджа Мисора. Возможно, именно поэтому майор и не стал возражать против охранников-индусов.

Трое всадников благополучно миновали ворота и поднялись по широким ступеням. На пороге их встретил пожилой индус, одетый в длинную, до колен, тунику и белые хлопчатобумажные штаны. Его талия была перехвачена широким малиновым поясом, на голове возвышался тюрбан. Индус был невысок и немолод, но, несмотря на это, во всем его теле угадывалась недюжинная нерастраченная сила.

– Добро пожаловать в дом Коллинзов, господин, – сказал индус, кланяясь Джеймсу. – Я Абу Назир, главный слуга. Что привело вас на наш порог?

– Я капитан Джеймс Грейсон, и прибыл для того, чтобы увидеть Миранду и передать ей подарок от ее английской бабушки.

– Давно ли вы знаете вдову, господин?

– С ее светлостью я знаком с самого детства. Узнав о том, что я отправляюсь в Индию, она попросила меня передать подарок. О смерти сэра Джонатана я узнал только здесь, в Калькутте, и счел своим долгом узнать, как чувствует себя его маленькая дочь. Надеюсь, что смогу по возвращении в Англию успокоить герцогиню и заверить, что ее внучка ни в чем не испытывает нужды. Могу я увидеть девочку прямо сейчас?

Абу ответил Джеймсу вопросом на вопрос:

– А эти джентльмены – они тоже приплыли вместе с вами?

Джеймсу не понравилось то, что слуга не ответил на его вопрос, но он сумел сдержать свое недовольство и представил своих спутников:

– Это мой друг, Стивен Морган, а это Чед Джерард, адъютант майора Спенсера. Я хочу, не откладывая, встретиться с Мирандой с тем, чтобы лейтенант как можно скорее проводил нас назад и мог вернуться к исполнению своих обязанностей.

– С этим не будет проблем, господин. Лейтенант может вернуться прямо сейчас. Вас проводит один из наших слуг. Могу ли я надеяться на то, что вы и ваш друг окажете честь нашему дому, оставшись обедать? Этим вы доставите большую радость мисс Коллинз.

Джеймс вспомнил портрет маленькой Миранды, который показала ему герцогиня. Прекрасное детское лицо с печальными зелеными глазами навсегда отпечаталось в его памяти. Что ж, в самом деле, нужно остаться к обеду и постараться немного развлечь и развеселить несчастного ребенка. Джеймс любил детей, и такое занятие было ему не в тягость.

– Хорошо, Назир, – ответил он. – Мы принимаем ваше приглашение. – Джеймс повернулся к лейтенанту и добавил, пожимая ему руку: – Спасибо за помощь. Мне было приятно прогуляться с вами по городу.

Абу сделал знак слуге, чтобы тот проводил лейтенанта, а затем провел Джеймса и Стивена в парадную гостиную, за окнами которой раскинулся чудесный сад.

– Прошу вас чувствовать себя как дома, – с поклоном сказал Абу, – и позвольте мне ненадолго покинуть вас, чтобы распорядиться относительно обеда. Мисс Коллинз вскоре присоединится к вам.

Он еще раз поклонился и вышел.

Стивен огляделся по сторонам и восхищенно покачал головой:

– О боже, Джеймс, этот дом просто великолепен. Посмотри на эту мебель. Да, Джонатан Коллинз знал толк в жизни!

Он прошел к распахнутой сводчатой двери, ведущей в сад, и принялся рассматривать росшие в нем цветы и деревья.

– Знаешь, что подумала бы моя мать, увидев этот сад, Джейми? Она решила бы, что умерла и оказалась в раю! Ты только посмотри на эти цветы. А деревья? Они же ломятся от фруктов! Вот это апельсин, я знаю, а это – сливы. А это что здесь растет, такое красно-желтое?

Положив на стол коробку, Джеймс присоединился к Стивену и посмотрел на дерево, возле которого замер его друг. Сорвал один плод и нежно погладил пальцами его тугой, блестящий бок.

– Это манго, – сказал Джеймс. – Мне довелось их пробовать, когда я был в Вест-Индии. Очень вкусные! А растут только в тропиках, поэтому не часто ими можно полакомиться.

Он посмотрел по сторонам и улыбнулся:

– И правда, похоже на райский сад. Только Евы не хватает.

– Ну что ж, если это Эдем, то я, должно быть, Ева, – раздался позади них мелодичный женский голос. – А кто же из вас, джентльмены, претендует на роль Адама?

От неожиданности Джеймс выронил на землю плод манго, обернулся, чтобы посмотреть на обладательницу этого волшебного голоса, и замер.

На галерее, залитой косыми лучами солнца, стояла прекрасная юная девушка, словно сошедшая с картины великого мастера. Она взмахнула густой копной золотистых, уложенных тугими кольцами волос и двинулась навстречу гостям. Легкий ветерок играл складками ее тонкого изумрудного платья, обрисовывая под ним линии грациозного, совершенного тела.

Но больше всего поразили Джеймса глаза девушки. Они светились из-под густых темных ресниц, словно два больших янтарных озера.

Стивен первым сделал шаг навстречу прекрасной незнакомке и сказал, пылко целуя ей руку:

– Я почел бы за честь сыграть эту роль в нашем маленьком спектакле, мадам. Позвольте представиться: Стивен Морган к вашим услугам.

– Вы были бы очень красивым Адамом, – улыбнулась девушка, – однако мне представляется, что гораздо больше вам подошла бы роль змея-искусителя.

– Я так похож на змею? – оторопел Стивен.

– Нет-нет, я вовсе не это имела в виду, – поспешила заверить его прелестная незнакомка. – Конечно же, вы не похожи на змею. Просто хочу напомнить, что в библейской истории змей – это соблазнитель, а не уродливая рептилия. А я чувствую, что вы не из тех мужчин, в сердце у которых есть место для одной-единственной прекрасной дамы.

Джеймс невольно усмехнулся, услышав эту деликатную, но очень точную характеристику своего друга.

– Похоже, твоя слава уже успела докатиться и до Индии, Стивен, – сказал он и, в свою очередь, прикоснулся губами к тонкому запястью девушки.

Кожа у нее оказалась горячей, нежной, с едва уловимым тонким ароматом розовых лепестков. Джеймс поднял голову, заглянул в глаза девушки и продолжил с улыбкой:

– Прекрасная леди, меня зовут Джеймс Грейсон. Я капитан клипера «Диана» и только сегодня прибыл на нем в Индию. Позвольте мне узнать, кто вы? Гувернантка дочери покойного губернатора или еще одна гостья, приглашенная к обеду?

Прежде чем Рэнди успела ответить, за нее это сделал Абу:

– Тысяча извинений, месаиб. Позвольте мне представить вас. – Он подошел ближе и продолжил с поклоном: – Господа, вы имеете честь видеть перед собой мисс Миранду Джулию Коллинз.

Джеймс невольно опустил руки и с изумлением посмотрел на Рэнди, а затем, услышав хохот Стивена, повернулся к своему другу.

– Джейми, ты думал… твоя вдова сказала… нет, это просто прелестно! – выдавил Стивен сквозь душивший его смех.

Рэнди непонимающе нахмурилась и спросила:

– Может быть, вы будете так любезны и объясните мне, что здесь происходит? Если я допустила какую-то оплошность, прошу меня простить, капитан.

Не дождавшись ответа, она обернулась к Абу и сказала ему несколько слов на хинди.

Тот улыбнулся и ответил по-английски:

– Нет, мисс, вы не совершили никакой ошибки. Боюсь, ее совершил кто-то другой. Мне кажется, что наш добрый капитан полагал, что вы еще маленькая девочка, ребенок.

– Это я – ребенок? Да кто же мог такое сказать?

– Майор Спенсер и ваша бабушка, – ехидно ответил Джеймс. – Это они заставили меня думать, что вы – совсем маленькая девочка.

– Нана знает о том, что несколько месяцев тому назад мне исполнилось девятнадцать, и если она хотела подшутить над вами, то нужно прямо сказать, что ее шутка не удалась. Что же касается Спенсера, то он, возможно, хотел таким способом защитить меня. Прошу прощения за то, что вас ввели в заблуждение, капитан. – Рэнди коснулась руки Джеймса, словно желая его успокоить, и добавила, улыбнувшись: – Наверное, мне самой тоже нужно извиниться перед вами.

– За что? – удивился Джеймс.

– За то, что обманула ваши ожидания. Ведь если бы я в самом деле была маленькой девочкой, вы, возможно, до сих пор улыбались бы, капитан Грейсон.

Джеймс накрыл пальцы девушки своей ладонью, чувствуя теплую волну, разлившуюся по всему его телу.

– Если говорить честно, мадам, то я был бы огорчен куда сильнее, если бы вы в самом деле оказались ребенком. Признаюсь, для меня стало большой неожиданностью обнаружить вас такой, какая вы есть. Это сюрприз, и очень приятный. Придется отругать Нана за то, что она ничего мне о вас не рассказала.

– Похоже, вы очень близко знакомы с моей бабушкой, капитан. Сама я знаю ее только по письмам, но мне кажется, что Нана – замечательная женщина. Надеюсь, у вас еще будет время рассказать мне о ней.

– Непременно, мисс Коллинз.

– Не называйте меня мисс Коллинз, – поморщилась Рэнди. – Это слишком формально и непривычно для меня. Лучше зовите меня по имени – Рэнди.

Джеймс заглянул в сияющее лицо Рэнди и был окончательно пленен взглядом ее янтарных глаз. Неизвестно, как долго они продолжали бы смотреть друг на друга, если бы не Стивен, который вмешался в разговор.

– Рэнди? Мальчишеское имя! – сказал он. – Но для того, чтобы принять вас за мальчишку, нужно быть круглым идиотом!

– Как вам не стыдно делать такие намеки, Стивен, – покачала головой Рэнди. – Я, конечно, простая провинциальная девушка, не чета лондонским леди, но… Да, теперь я вижу, что не ошиблась в отношении вас.

– Я… э-э-э… – покраснел Стивен. – Я никак не хотел обидеть вас, Миран… то есть Рэнди.

– Не нужно, не извиняйтесь, – рассмеялась Рэнди. – Я просто хотела поддразнить вас. Спасибо за то, что назвали меня Рэнди. Миранда очень красивое имя, но мне, право, оно кажется слишком вычурным. Папа всегда зовет меня…

Она запнулась и с трудом проглотила комок, подкативший к горлу.

– Все время забываю о том, что папы больше нет. В это слишком трудно поверить.

– Майор Спенсер рассказал нам о его смерти, – сказал Джеймс. – Примите мои самые искренние соболезнования. Если я чем-то могу помочь вам, мадам…

– Благодарю вас, капитан; – мягко улыбнулась ему Рэнди. – Вы очень добры, но обо мне есть кому позаботиться. А теперь, с вашего позволения, я ненадолго удалюсь, чтобы проверить, что там с обедом.

И, не дожидаясь ответа, поспешила в дом.

– Какая выдержка, – заметил Стивен. – Никогда не встречал женщину, которая умела бы так держать себя в руках. Ты согласен со мной, Джеймс?

Джеймс молча кивнул и отправился вслед за Рэнди.

* * *

Рэнди вбежала в пустую гостиную и опустилась на диван, прижимая платок к глазам, из которых текли слезы. Ей нужна была передышка для того, чтобы успокоиться и не обнаружить перед гостями свою слабость. Да, она должна быть сильной. Что с того, что капитан Грейсон хорошо знаком с ее бабушкой – ведь самого Джеймса она совсем не знает! Что он за человек?

– Не нужно сдерживать слезы, когда вам хочется плакать, Рэнди.

Сердце ее взволнованно забилось при звуках этого голоса. Голоса капитана Грейсона. Джеймс вошел в гостиную и прикрыл за собой дверь.

– Я не собираюсь плакать, капитан, – сказала Рэнди, вытирая, последние слезинки. – Мой отец не хотел, чтобы я оплакивала его смерть. Он всегда говорил, чтобы я не носила по нему траур. Просто я не была готова к тому, что потеряю его так скоро.

Джеймс присел рядом с ней на диване и сказал, накрыв руку девушки своей ладонью:

– Я уверен, ваш отец мог бы гордиться вами.

– Вы правда так думаете, капитан? – подняла голову Рэнди и встретилась взглядом с пронзительно синими глазами Джеймса.

Он взял платок из ее руки и принялся осторожно вытирать влажные от слез щеки девушки.

– Правда. Я уверен в этом, – негромко сказал Джеймс.

Странное волнение охватило Рэнди. Еще никогда в жизни ни один мужчина не вызывал в ней такого интереса, как капитан Грейсон. В ту же секунду Джеймс, словно прочитав ее мысли, наклонился и нежно поцеловал ее в губы. Затем он вновь поднял голову, а Рэнди осталась сидеть неподвижно, ожидая, что же будет дальше. Губы ее слегка дрожали.

Однако ничего больше не произошло. Негромко скрипнула дверь, и с порога раздался голос Абу:

– Прошу простить за беспокойство, мисс Коллинз, но Кайра ждет ваших распоряжений насчет обеда.

С появлением Абу поведение Рэнди резко переменилось. Она быстро поднялась с дивана и моментально превратилась в спокойную, подтянутую, уверенную в себе молодую леди.

– Абу, пока я буду заниматься этой проблемой, покажи капитану и его другу комнаты для гостей. Возможно, они захотят освежиться и отдохнуть после дороги. – Она улыбнулась и кивнула Джеймсу: – Капитан, передаю вас в надежные руки Абу.

Столь быстрая перемена настолько ошеломила Джеймса, что прошло не менее минуты, пока он вновь обрел дар речи. Рэнди за это время, очевидно, успела дойти до кухни.

– Ну и ну! – покачал он головой. – За всю свою жизнь не встречал подобной девушки.

– И никогда не встретите, господин, – вставил Абу.

– Не хочу сказать ничего плохого, – пояснил Джеймс. – Просто за какие-нибудь полчаса она раскрылась мне с совершенно разных сторон, и непонятно, как все это может уживаться в одном человеке. Она может быть то остроумной, утонченной леди, то вдруг становится ранимой и хрупкой, как ребенок. Стоило вам войти в комнату, и она превратилась в деловую хозяйку, занятую приемом гостей. Интересно, какая она на самом деле?

– Мисс Коллинз подобна алмазу, у которого множество граней, при этом каждая грань неповторима и прекрасна. Не спрашивайте о том, как гранился этот алмаз, просто наслаждайтесь его красотой.

Рэнди обладала всеми качествами, присущими настоящей леди, но, сверх того, в ней было нечто непонятное, неуловимое для Джеймса.

«Быть может, я лучше смогу понять Рэнди, понаблюдав за ней во время обеда», – подумал Джеймс, которому все сильнее хотелось разгадать тайну девушки с янтарными глазами.

Обед состоял из традиционных английских и загадочных местных блюд. Зажаренное седло барашка было подано с картофелем, бобами и хрустящими свежими булочками, но рядом стояло и большое блюдо с дымящимся рисом и нежными кусочками куриного мяса, залитыми ароматным соусом. Именно это блюдо и привлекло к себе внимание Стивена.

– Цыпленок полит карри, это очень острый соус, – предупредила его Рэнди.

– Ерунда. Вы же едите это, почему же я не смогу? – ответил Стивен, кладя себе в рот большой кусок цыпленка. В следующую секунду глаза его выкатились из орбит, а лицо побагровело. Он быстро проглотил кусок и лихорадочно потянулся за стаканом воды, стремясь погасить ею пожар, опаливший его рот и желудок.

Вода не помогла.

Стивен продолжал хватать воздух раскрытым ртом, похожий на большую, выброшенную на берег рыбу, и Рэнди поспешила ему на помощь. Она схватила со стола кувшин и вылила прямо в рот Стивена немного белой, похожей на сливки жидкости.

– Это йогурт, Стивен. Кислое молоко, смешанное с папайей и манго. Это должно помочь. Пейте, пейте.

Какое-то время она продолжала поить Стивена из рук, словно маленького ребенка, и наконец спросила:

– Теперь лучше?

– Немного, – слабым голосом ответил Стивен. – Как вы это зовете – йогурт? Очень вкусно.

– Тогда возьми кувшин в руки и ешь сам, – сердито посоветовал Джеймс. – Леди тебя предупредила, но тебе все равно непременно нужно было отведать этого карри. Сам виноват, Стивен, и не жди, что все тебя начнут сейчас жалеть.

– Не ругай меня, Джейми-бой. Ты же знаешь, что я всегда в душе был авантюристом. К тому же меня спасла от смерти такая прекрасная девушка, что уже ради этого стоило рискнуть.

Рэнди внимательно посмотрела на своих гостей. Джеймсу явно были неприятны любые попытки Стивена завязать за столом легкий флирт, и Рэнди вернулась на свое место, позволив капитану подвинуть ей Стул. Джеймс был Сердит, Рэнди хорошо чувствовала это, но не нуждалась в его защите от Стивена. Тот был неопасен для нее, нет. Скорее ее пора было спасать от себя самой – ведь у нее на губах до сих пор пылал поцелуй Джеймса Грейсона.

Рэнди словно магнитом тянуло к Джеймсу. Это было необычно, удивительно, и это произошло впервые в ее жизни. В тот миг, когда он обнял ее, Рэнди вдруг ясно ощутила не только физическую силу Джеймса, но и силу его характера.

«Очень плохо, что я позволила ему застать себя в момент слабости, – подумала Рэнди. – Очень плохо и опасно для меня. Нужно быть осторожнее и для начала выяснить, зачем на самом деле он появился у нас в Калькутте».

– Джентльмены, чай и десерт будут поданы в гостиной, – объявила Рэнди, когда обед подошел к концу. – А пока будут накрывать на стол, я хотела бы услышать, что привело вас в Индию, капитан Грейсон. Вы путешествуете для своего удовольствия или занимаетесь торговлей?

Джеймс предложил ей руку и заговорил, медленно ведя Рэнди из столовой в гостиную:

– Мое путешествие связано с торговлей, но я не хочу утомлять вас этими скучными подробностями.

– Глупости, капитан. Мне будет интересна любая мелочь.

– Ну что ж, если вы настаиваете…

Джеймс вошел вместе с Рэнди в гостиную, уселся на диван рядом с девушкой и рассказал ей о своих планах, связанных с торговлей индийскими пряностями. Дойдя в рассказе до писем, которые вручила ему герцогиня, он вспомнил и о подарке, который она передала для своей внучки.

Джеймс взял коробку, стоявшую здесь же, в гостиной, на угловом столике, и протянул ее Рэнди.

– Нана просила меня передать это вам. Там же, внутри, находится письмо для вас.

Рэнди развязала ленту и открыла коробку. Затем, развернув плотную пергаментную бумагу, достала из нее красивую фарфоровую куклу.

– Она похожа на меня! – воскликнула Рэнди. – Точнее, на меня, когда я была ребенком!

– Нана сказала, что мастер сделал эту куклу с портрета, который она ему дала. С того портрета, который ваш отец прислал ей в Англию. – Джеймс наклонился ближе, внимательно рассматривая голову куклы. – Не могу понять только одного, Рэнди. На портрете и у куклы глаза ярко-зеленые, а у вас янтарные. Они что, поменяли свой цвет с возрастом?

– Нет, – рассмеялась Рэнди, качая головой. – Мои глаза всегда были золотыми. Конечно, они меняют свой оттенок в зависимости от того, что на мне надето, но только оттенок, а не цвет. Просто все художники в Индии очень суеверны. Ни один из них не видел прежде таких глаз, как у меня, и все они считали, что золотые глаза могут быть только у человека, обладающего сверхъестественной силой. Ну, что-то вроде магии. Так вот, поскольку художники боялись стать жертвой волшебства, они всегда изображали меня зеленоглазой.

Она еще раз полюбовалась на куклу и аккуратно вернула ее в коробку.

– Когда вновь увидите Нана, поблагодарите ее за чудесный подарок. А я сегодня же вечером начну писать ей письмо. Надеюсь, вы не откажетесь передать его ей. Кстати, а где второе письмо, которое вы должны были передать отцу?

– На самом деле их целых два. В одном Нана просит вашего отца помочь мне с устройством своих дел, а второе – личное. – Джеймс вынул из-за обшлага пакет и протянул его Рэнди. – Теперь по праву оба они принадлежат вам.

Рэнди посмотрела на запечатанный пакет, адресованный отцу и надписанный знакомой рукой. После того как Рэнди выслушала рассказ Джеймса и увидела куклу, ей хотелось окончательно убедиться в том, что капитан говорит ей правду и что все это не придумано и не подстроено Брэндоном Спенсером. Сейчас в руках у нее был пакет, который должен окончательно развеять все подозрения, и Рэнди ие терпелось заглянуть в него.

– Если позволите, джентльмены, я прочитаю письма одна, в библиотеке, а Абу тем временем распорядится подать для вас чай и десерт, – сказала Рэнди и, не дожидаясь ответа, вышла из гостиной.

Стивен принял из рук Абу чашку с дымящимся чаем и заметил, откидываясь на спинку стула:

– Надеюсь, в письме не будет тревожных и печальных новостей.

Джеймс поставил свою чашку на стол, отошел к камину и задумчиво ответил:

– Насколько мне известно содержание письма, Рэнди предстоит стать богатой, очень богатой женщиной. Теперь, после смерти отца, она становится единственной наследницей Миранды Уэнворт.

– А как же приемный сын герцогини?

– Ричард унаследует отцовский титул, земли и состояние. Все остальное отойдет к Рэнди, а состояние самой герцогини – одно из крупнейших в Европе.

– Тогда почему ты загрустил, если привез такие хорошие вести?

– Все не так просто, – заметил Джеймс. – В этом письме герцогиня просит свою внучку вернуться в Англию. В сложившихся обстоятельствах это, наверное, было бы самым лучшим, и я с радостью предоставил бы Рэнди свое судно, но, боюсь, она не захочет покинуть Индию.

* * *

Рэнди дочитала письмо и уронила его на стол.

– Ах, Нана, – прошептала она, – мне очень жаль, но я не могу выполнить твою просьбу. Я не впишусь в твою жизнь и стану для тебя обузой. Здесь, в Индии, мне легче использовать свой странный дар и обращать его на добрые дела. Нет, Нана, я не смогу бросить свой госпиталь, друзей, моих животных, наконец. А самое главное, у меня осталось здесь дело, которое я должна довести до конца.

Она откинулась на спинку стула и продолжила, с печалью глядя на портрет отца, висящий на стене:

– Клянусь тебе, папа, что настанет день, когда человека, убившего тебя, постигнет жестокая расплата. И если есть на свете справедливость, я сама покараю его.

Она положила письмо в ящик стола и вернулась к своим гостям.

– Скажите, капитан, Нана рассказывала вам о том, что говорится в этом письме? – спросила она, войдя в гостиную.

– Да. Если бы ваш отец решил отклонить ее приглашение, я должен был убедить его не делать этого. Поскольку я по-прежнему представляю здесь интересы герцогини, я прошу вас внять ее мольбам. Она очень одинока и живет лишь одной мечтой – видеть рядом с собой свою внучку. Прошу вас, не отвечайте отказом, а я, в свою очередь, почту за честь предоставить в ваше распоряжение свое судно.

Рэнди покачала головой и ответила, стараясь говорить как можно спокойнее:

– Благодарю вас за щедрое предложение, но я вынуждена ответить «нет». Как бы ни хотелось мне скрасить старость Нана, я не могу покинуть Индию. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем.

– Но почему? – Джеймса задел ее холодный тон. – Вы здесь совсем одна. Неужели вам не хочется иметь семью?

– О том, что мне нужно на самом деле, вы ничего не знаете и не можете знать, капитан. Есть обстоятельства, которых вам не дано понять. – Голос Рэнди звучал все резче и раздраженнее.

– Но Англия – ваш дом. Ваш родной дом.

– Индия – вот мой дом. – Рэнди скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на Джеймса. – Я родилась здесь, вот в этом самом доме, и не намерена его покидать.

– Вне всякого сомнения, вы самая упрямая женщина изо всех, кого мне доводилось видеть до сих пор, – с раздражением в голосе сказал Джеймс.

– А женщин, как я подозреваю, вы повидали в своей жизни немало! – сердито откликнулась Рэнди, но тут же сама смутилась от своих слов и рассмеялась.

Ее мелодичный смех пролился на сердце Джеймса словно бальзам, смыл раздражение, и через секунду капитан уже смеялся вместе с молодой хозяйкой.

– Простите меня, – сказала Рэнди и снова хихикнула.

– Нет, это уж вы простите меня, – покачал головой Джеймс. – Сам не понимаю, что на меня нашло.

Он не переставал поражаться тому впечатлению, которое произвела на него Рэнди. Чувства, которые она вызывала, не только волновали, но, все больше начинали пугать Джеймса. Он решил, что впредь будет держаться подальше от этой прекрасной феи, иначе может потерять голову, сердце, контроль над собой, и тогда – прощайте все планы на будущее!

Стивен подавил вздох и подошел к стоящим возле камина Джеймсу и Рэнди.

– Я очень рад, что вы больше не ссоритесь, – сказал он. – А ведь был момент, когда я подумал, что еще немного – и вы броситесь друг на друга с кулаками.

Джеймс бросил на друга сердитый взгляд, но Стивен только усмехнулся в ответ.

– Надеюсь, вы простите мою вспыльчивость, Джеймс, и позволите мне самой заняться обустройством ваших дел, – лучезарно улыбнулась Рэнди. – Я знаю всех друзей отца и могу попросить их…

– В этом нет необходимости, – холодно ответил Джеймс. – Я достаточно взрослый, чтобы самостоятельно вести свои дела.

– Но если я переговорю с этими джентльменами, вам будет легче начать.

– Благодарю вас, не стоит.

– Но помощь от моего отца вы же готовы были принять?

– Да, – кивнул Джеймс. – Но это разные вещи. Я не могу допустить, чтобы устройством моих дел занималась женщина. Завтра утром Чед Джерард обещал показать мне Калькутту, так что я сам смогу переговорить с купцами и местными плантаторами.

– Что ж, попытайтесь, – лукаво улыбнулась Рэнди. – Только не удивляйтесь, если все двери для вас останутся закрытыми. Местные поставщики – это особая каста. Они не ведут дел с незнакомцами и привыкли никому не верить. Даже крестьяне не станут иметь дела с чужеземцами, особенно если те упрямо не желают знать свое место.

Глаза Джеймса потемнели от гнева. Как смеет эта девчонка учить его тому, как нужно вести дела? Его, взрослого человека, у которого есть и деньги, и поместья, и собственное судно, наконец! Это ей, а не ему нужно знать свое место. Пусть принимает гостей, поит их чаем в гостиной, но не лезет в мужские дела! И слава богу, если ее мозгов хватит хотя бы на то, чтобы составлять букеты или вышивать по шелку.

– Как я уже сказал, я не нуждаюсь ни в вашей помощи, ни в вашей опеке, мадам. Премного благодарен.

* * *

Только в одиннадцатом часу вечера Джеймс и Стивен покинули дом Коллинзов и двинулись назад, к порту, в сопровождении слуги. Тот уверенно пробирался в лабиринте темных узких улочек, а друзья, ехавшие за ним верхом, вели между собой беседу.

– Зачем тебе понадобилось отклонять ее предложение? – ворчал Стивен. – Конечно, ты-то сейчас завалишься спать на широкой кровати в своей капитанской каюте, а я? Если бы ты только знал, как мне опротивела за шесть недель подвесная койка и как я мечтаю хотя бы пару ночей провести в нормальной человеческой кровати. Ведь все это нам предлагали – и горячую ванну, и пуховую перину, а ты все-таки сказал «нет»!

– Перестань ворчать, – ответил Джеймс. – Если тебе надоело на моем судне, можешь немного тряхнуть кошельком и переехать в гостиницу. Здесь в британском секторе наверняка есть приличные гостиницы. С такой постелью, которая удовлетворит вас, ваша светлость.

– Ты тоже не сердись, Джеймс. Я правда не понимаю, почему ты отказался погостить в доме у молодой леди. Она, по-моему, очень огорчилась, узнав о твоем отказе.

– Хотя я и не должен тебе ничего разъяснять, но все-таки придется. Во-первых, мисс Миранда Коллинз – совсем молодая леди, к тому же одинокая. Представь себе, если кто-нибудь узнал бы о том, что у нее в доме ночевало двое мужчин. А во-вторых, я не хочу вмешиваться в ее жизнь.

– Глупости, – покачал головой Стивен. – В доме полно слуг, охранников, горничных, среди которых мисс Коллинз может чувствовать себя в полной безопасности, даже если у нее в доме заночуют не два, а двадцать два джентльмена. Один ее Абу чего стоит!

– Нет, нет. Мне кажется, что леди сделала свое предложение только из любезности, в благодарность за подарок и письмо, которое мы ей доставили.

– Ты не прав, Джеймс. Ей явно хотелось, чтобы мы остались. Рэнди это…

– Перестань называть ее Рэнди! – вспыхнул Джеймс. – Мисс Коллинз не из тех пышечек, которых ты привык соблазнять. И держись от нее подальше, если не хочешь иметь дела со мной, слышишь?

– Ах, прости, Джеймс, – подзадорил его Стивен. – Я и не знал, что ты сам положил глаз на эту леди.

– Твое буйное воображение не знает границ. Миранда Коллинз – восхитительная юная леди, но она не из тех, кто может позволить себе что-нибудь до венчания. Я же, как тебе известно, жениться пока не собираюсь, а потому и не собираюсь крутиться вокруг нее. Кроме того, это все равно было бы пустой тратой времени – ведь она не желает покидать Индию, а мне вскоре предстоит вернуться домой, в Англию. Так что сам видишь, Стивен, для меня Миранда Коллинз – это только внучка герцогини, и не более того.

– Пой что хочешь, Джейми-бой, все равно я ни одному твоему слову не поверю, – рассмеялся Стивен, – Готов поставить тысячу фунтов на то, что вы с Рэнди поженитесь не позже, чем через год. А я, как ты знаешь, пари никогда не проигрываю.

– Этот проигрыш станет первым, дружище. Между прочим, я хотел бы получить свой выигрыш в золотых монетах, – заметил Джеймс, устремляясь за слугой, которого они за разговором едва не упустили из вида.

Вырвавшись вперед, Джеймс крепко стиснул в руках поводья, борясь с охватившим его раздражением. Ему не хотелось делиться со Стивеном теми чувствами, которые зародились в его сердце после встречи с Мирандой Коллинз. Хотя Стивен и был его лучшим другом, он вряд ли смог бы понять их. Да и как ему понять чувства Джеймса, если он сам не понимал их до конца? Так быстро и страстно Джеймс влюбился во второй раз, а первый едва не стоил ему жизни.

Ее звали Кэролайн Сатклифф, и она была прехорошенькой синеглазой блондинкой. И, кроме того, старшей дочерью виконта Хедли. Самому Джеймсу исполнилось тогда двадцать один год, и Кэролайн показалась ему воплощенной мечтой. Он влюбился в нее с первого взгляда и уже во время второго свидания признался в любви и предложил руку и сердце.

Первый тревожный звонок прозвучал для Джеймса в ту минуту, когда Кэролайн без раздумий призналась в том, что тоже любит его. Он не мог понять, говорит ли она правду или ведет какую-то свою, непонятную ему игру. Но затем он убедил себя в том, что Кэролайн настоящая леди и потому не может солгать.

Спустя несколько дней Джеймс понял, какую ужасную ошибку он совершил, поверив словам Кэролайн.

– Каким я был глупцом, когда послушался голоса сердца, а не разума! – пробормотал Джеймс сквозь стиснутые зубы. – Но во второй раз я такой ошибки не совершу. Ни за что!

 

4

Рэнди сидела на кровати, одетая в ночную рубашку, и играла с маленькой веселой обезьянкой, а Джарита тем временем расчесывала гребнем густые золотистые волосы своей хозяйки. Она напоминала сейчас большую птицу, нежно склонившуюся над своим птенцом, и ее блестящие темные глаза смотрели на Рэнди с неподдельной любовью и гордостью.

– Ну, моя девочка, расскажи мне подробнее о тех людях, которые были сегодня у нас в доме, – попросила Джарита. – Я видела их только издалека – оба высокие, красивые. А что ты еще можешь сказать об этих англичанах?

– Одного из них зовут Стивеном. Он очень забавный, – негромко рассмеялась Рэнди. – Пытался произвести на меня впечатление, словно мальчишка. А второй… – Улыбка на ее лице погасла, и Рэнди ненадолго замолчала, подыскивая нужные слова. – В нем было что-то такое, что испугало меня.

Рука, державшая гребень, застыла в воздухе.

– Ты думаешь, что второй англези может причинить тебе зло, ласточка моя? – с тревогой спросила Джарита, и Рэнди поспешила успокоить ее.

– Нет, – сказала она, – я так не думаю. Более того, с первого взгляда на капитана Грейсона я поняла, что зла мне этот мужчина не причинит никогда.

– Тогда чего же ты испугалась?

Рэнди задумчиво погладила свернувшуюся у нее на коленях обезьянку и негромко заговорила:

– Джеймс не похож ни на одного из мужчин, которых я встречала до сих пор. Когда он рассердился, я смогла заглянуть в его душу, а когда я коснулась его руки, мне показалось, что я знаю этого человека всю жизнь. Я почувствовала, что в прошлом он пережил какое-то большое разочарование, и его боль словно стала в этот миг моей болью, и мне захотелось утешить его. Да, Джарита, мне захотелось излечить его сердечную рану.

– Понимаю, – кивнула Джарита. – На то тебе и дан твой волшебный дар, чтобы исцелять чужие раны.

Рэнди поднялась с постели и отнесла обезьянку в клетку, сделанную специально для зверька.

– Нет, на этот раз все было не так, как всегда, – сказала она, запирая дверцу. – До сих пор я умела лечить только животных, детей и тех больных, которые не способны сами рассказать о своей болезни. Но Джеймс силен, здоров и может постоять за себя. Почему мне открылись глубины его души? Зачем? А когда он поцеловал меня…

– Он целовал тебя? – воскликнула Джарита, срываясь с места. – Этот шакал посмел дотронуться до тебя?

– Джеймс не шакал и не бандит, Джарита, и наш поцелуй был совсем невинным. Просто Джеймс хотел таким способом успокоить меня. – Рэнди обняла свою служанку за худенькие плечи и вместе с ней пошла назад, к постели. – Ив то же время его поцелуй показался мне необыкновенным, волнующим. Я еще никогда не испытывала такого чувства.

Ее мечтательный тон заставил Джариту улыбнуться.

– Неужели моя девочка наконец-то нашла человека, которого сможет полюбить? И ты испугалась этого?

– Я не боюсь Джеймса, если кто меня и пугает, так это я сама. К тому же я скорее влюблюсь в дикобраза, чем в этого мужчину!

Рэнди тряхнула головой, вспоминая их сегодняшнюю перепалку с Джеймсом, и сердито ткнула кулаком в подушку.

– Этот капитан упрям, как сотня ослов!

– Разве можно так говорить о человеке, которого ты видела лишь однажды в жизни? – возразила Джарита. – А чем он так рассердил тебя?

– Рассердил? Не то слово! Когда я узнала о том, что его прислала Нана, я предложила Джеймсу помочь ему наладить торговые связи в Калькутте и познакомить с папиными друзьями. И что, как ты думаешь, он мне ответил? Он ответил «нет»! А почему, хочешь знать? Только потому, что я – женщина!

К тому времени, когда Рэнди закончила свой монолог, она почти перешла на крик.

– Ну, и как тебе все это понравится? – спросила она, скрестив на груди руки и откидываясь на подушки.

– Хай-май! – воскликнула в ответ Джарита, покачивая головой. – Сколько шума! Не леди, а огонь! Надеюсь, ты хотя бы на того капитана так не кричала?

– Ну… разве что совсем немного, – призналась Рэнди. – А потом старалась сдерживаться. Заставила себя снова стать любезной хозяйкой, предложила капитану и его другу пожить у нас в доме то время, что они пробудут в Калькутте. И знаешь, что он мне ответил? Снова «нет»! – Она повернулась на бок, вздохнула и добавила: – Впрочем, может, это и к лучшему.

Рэнди внезапно села в постели и осмотрелась по сторонам.

– Где она? Ты не видела Зидру сегодня вечером, Джарита?

– Зидру? У нее терпения не больше, чем у тебя, моя девочка, – ответила Джарита, вскидывая свои смуглые ладони. – Днем она была в доме, а затем куда-то скрылась.

– Охотится, наверное, где-нибудь неподалеку. Она всегда уходит, когда у нас в доме гости. – Рэнди снова опустилась на подушки. – Оставь дверь на террасу открытой, Джарита. Зидра вернется, когда нагуляется. Спокойной ночи, приятных тебе снов.

Старая служанка встала и принялась убавлять фитили в зажженных керосиновых лампах. Затем покосилась на открытую дверь и предложила:

– Быть может, мне лучше остаться сегодня с тобой, девочка моя?

Рэнди была тронута этим проявлением верности, но ответила:

– Спасибо, Джарита, не стоит. Со мной ничего не случится. Люди Акбара сторожат сады, а ко мне скоро вернется Зидра. С того дня, когда я принесла ее из джунглей, она всегда спала только рядом со мной. Иди ложись и ни о чем не тревожься.

– Сторожевая собака – это я еще понимаю, – проворчала Джарита, выходя из комнаты, – но тигрица… Ты бы еще питона себе завела…

Рэнди посмотрела на соломенную циновку, расстеленную на полу возле кровати. В комнате царил полумрак – горела всего лишь одна неяркая лампа, оставленная Джаритой на столе. В полной темноте Рэнди не могла спать с той страшной ночи, когда был убит отец и кто-то покушался на ее собственную жизнь. С Джаритой она старалась держаться бодро и уверенно, но на самом деле в глубине души испытывала постоянный страх перед каждой наступающей ночью.

Внезапно она вспомнила о бабушкином подарке и о письме, которое так и осталось лежать нераспечатанным на дне коробки. Рэнди поднялась, принесла коробку на кровать, вынула из нее письмо и принялась читать вслух.

Дорогая Миранда!

Я очень люблю тебя, и со временем все, что принадлежит мне, станет твоим. Не дожидаясь своего конца, я хочу принести тебе скромный подарок, в который вложена частица моего сердца. Возможно, его волшебные чары сделают тебя счастливой и охранят от всякого зла. А может быть, принесут тебе и любовь. Помни, что внешний вид ничего не значит,– загляни вглубь, и обнаружишь там сокровище.

С любовью, Нана.

– Что все это значит? – пожала плечами Рэнди, вынимая из оберточной бумаги фарфоровую куклу. – Да, это очень необычная кукла, но при чем здесь волшебство и магические силы? Нана, похоже, ты привыкла говорить загадками, как и я.

Рэнди положила куклу на кровать и перечитала письмо еще раз.

Внезапно по спине у нее пробежал холодок, и Рэнди поняла, что в комнате она не одна. Но испуг моментально прошел, сменившись улыбкой.

– Как тебе не стыдно, Зидра, – сказала она, покачивая головой. – Зачем ты прячешься в темноте? Напугать меня хочешь? Перестань дурачиться и иди-ка лучше сюда.

Рэнди пыталась говорить с тигрицей строго, но все равно не могла сдержать радости.

Из темноты появилась огромная оранжево-черная кошка. Ее полосатое тело грациозно взлетело в воздух, и через мгновение Зидра была уже на постели рядом с хозяйкой. Затем вздохнула и положила на колени к Рэнди свою тяжелую голову. При этом желтые глаза тигрицы были прикованы к лежащей на краю постели фарфоровой кукле.

– Ну вот, – притворно рассердилась Рэнди, гладя мягкую шерсть Зидры. – Сначала ты пропадаешь бог весть где, а теперь тебя нужно гладить до утра! А спать я когда буду?

Зидра ритмично помахивала своим длинным хвостом, жмурясь от удовольствия, словно обычная домашняя кошка. Глаза ее превратились в щелки, но в ту же секунду тигрица несильно взмахнула передней лапой и скинула на пол фарфоровую куклу.

– А кукла-то тебе чем не понравилась? – серосила Рэнди, наклоняясь, чтобы поднять бабушкин подарок. – Вчера ты гонялась за моей обезьянкой, сегодня на игрушку напала. Посмотри, это всего лишь кукла, видишь?

Рэнди поднесла к носу Зидры поднятую с пола куклу, и в ту же секунду внутри фарфорового тела что-то негромко стукнуло.

– Ты ее сломала! – воскликнула Рэнди. – Бабушка Нана прислала мне подарок с другого конца света, а ты взяла и…

Рэнди принялась раздевать куклу, желая посмотреть, что с ней произошло. Под складками кукольного платья обнаружился маленький тайник, и, просунув пальцы в открывшееся отверстие, Рэнди нащупала внутри пустого туловища холодный металлический предмет, завернутый в мягкую ткань. Ухватив загадочный предмет за острый край, Рэнди вытащила его наружу.

Это оказалась золотая брошь, усыпанная алмазами, окружавшими еще один, самый большой, помещенный в центре. Этот алмаз отличался от остальных не только своим размером, но и цветом – он был не прозрачным, а красным, словно кровь. Еще никогда в жизни Рэнди не доводилось видеть такого прекрасного и, несомненно, сказочно дорогого украшения.

– О Нана! И это ты называешь скромным подарком? – ахнула Рэнди, держа брошь на раскрытой ладони. – Ничего подобного по красоте нет у самого махараджи Мисора! Но зачем ты мне прислала эту брошь?

Рэнди быстро перечитала короткое бабушкино письмо, рассмеялась и покачала головой.

– Это невозможно. При чем здесь волшебные силы? Быть может, Джеймсу что-нибудь известно об этой броши? Нужно будет спросить, когда я его увижу. Если, конечно, я увижу его еще когда-нибудь. После сегодняшнего вечера – вряд ли.

Рэнди невольно вздохнула.

Зидра зашипела, и Рэнди удивленно посмотрела на тигрицу. Это было что-то новое. До этого лишенная голоса Зидра могла лишь негромко рычать, когда сердилась или урчала, как котенок, когда ее ласкали. Рэнди положила брошь на покрывало, обхватила голову Зидры обеими руками и заглянула своими янтарными глазами в золотые глаза тигрицы.

– Ты что, поняла мою печаль, Зидра? И хочешь мне помочь? Знаешь, я легко могла бы полюбить Джеймса, но не могу позволить, чтобы это случилось. Ведь он не смог бы принять меня такой, какая я есть на самом деле. Я не в силах читать все его мысли, только те, которые приходят ему в голову, когда он злится. Но и этого мне хватило для того, чтобы понять, что он не примет дар, посланный мне богами. Так что видишь, подружка, мне и в самом деле лучше держаться подальше от этого человека и никогда не встречать его впредь.

Рэнди вдруг почувствовала себя такой одинокой, что слезы невольно хлынули у нее из глаз. Зидра потянулась вперед и принялась тереться мягкой мордой о мокрые щеки хозяйки, а та уткнулась лицом в мягкий загривок тигрицы и разрыдалась во весь голос.

 

5

В самом центре Калькутты шумел, бурлил огромный восточный базар. Купцы наперебой предлагали свои товары, разложенные на открытых лотках. Цветные шали, ковры, пряности, рыба и фрукты – все сливалось в одно пестрое пятно на площади, запруженной толпой покупателей. Так здесь было всегда, и, казалось, так будет вечно. Джеймс и Стивен медленно пробирались среди лотков.

Глаза их разбегались, а головы кружились от острых, непривычных запахов. То и дело их поражали контрасты между богатством и бедностью, встречавшиеся здесь на каждом шагу. Люди, одетые в шелка и драгоценности, – и оборванные нищие с протянутой рукой, молившие дать им на пропитание. Голые, чумазые, невероятно худые ребятишки, играющие прямо в уличной пыли, – и упитанные дети в красивых костюмчиках, чинно шествующие в сопровождении бонн и гувернеров.

Внимание Джеймса привлек загон торговца лошадьми, притулившийся на краю базара. Внутри загородки стоял жеребец, увидев которого Джеймс уже не мог оторвать глаз.

Это был настоящий арабский жеребец – сильный, стройный и необычно большой для этой породы, а такой масти Джеймс не встречал еще никогда. Он, казалось, был отлит из золота, а длинная грива и хвост светились серебром.

Стивен вместе с сопровождавшим их лейтенантом подъехали вслед за Джеймсом к загону. Увидев их, жеребец тревожно раздул ноздри и принялся нервно рыть копытом землю.

– Видел ли ты когда-нибудь такое чудо, Стивен? – спросил Джеймс. – Посмотри, как он переливается на солнце! А рост? Настоящий гигант! Я должен купить его. Чед, будьте любезны, узнайте у продавца, сколько он хочет за своего жеребца.

Чед спешился, подошел к продавцу, коротко переговорил с ним и спустя минуту вернулся.

– Простите, Джеймс, но это животное не продается. Как сказал хозяин, жеребец уже куплен.

Но Джеймс не собирался отступать.

– Скажите ему, что я удваиваю цену.

Чед снова пошел к продавцу и вернулся, как и в первый раз, ни с чем. Джеймс не выдержал, соскочил на землю и сказал, приближаясь к загону:

– Чед, скажите ему, что я утраиваю.

На этот раз ему ответил на ломаном английском сам продавец:

– Простите, саиб, но я уже сказал господину офицеру, что не могу продать этого жеребца. Ни вам, ни кому другому.

Джеймс окинул взглядом стоящего перед ним щуплого пожилого индуса с грязной чалмой на голове и спросил:

– Неужели вам не хочется получить за своего жеребца такие большие деньги? По-моему, нужно быть дураком, чтобы отказываться от целого состояния, которое идет в руки!

– А может быть, не дураком, а просто очень богатым человеком, которому не нужны эти деньги. Об этом вы не подумали, саиб? – ответил старый индус и пояснил, обнажая в улыбке редкие желтые зубы: – За этим жеребцом я гонялся целых два года, а предназначен он для принца Акбара, который хочет подарить его своему другу.

Стивен легонько ткнул Джеймса под ребра и сказал, подмигивая:

– Вот какие подарки делают некоторые люди своим друзьям! А ты мог бы купить такого жеребца для меня, Джейми-бой?

– Отстань, Стивен, или я уплыву без тебя, и живи здесь как знаешь, – отмахнулся от него Джеймс, а затем снова обратился к продавцу – на сей раз с просьбой передать его предложение самому принцу Акбару – за хорошее вознаграждение, разумеется.

– Конечно, я могу передать ваше предложение, саиб, но поверьте, будет лучше, если принц отклонит его. Этот жеребец хорош на вид, но у него отвратительный характер. До сих пор никто не смог объездить его, при этом он покалечил трех моих конюхов. Я говорил об этом принцу, но тот уверен, что человек, которому предназначен этот жеребец, легко справится с ним.

С этими словами старый индус печально погладил свою седую бороду и пошел к загону, добавив на ходу:

– И да спасет нас Аллах от мудрости подобных дураков!

– Думаю, нам лучше двинуться дальше, милорд, – заметил Чед. – Я не слишком хорошо знаю город, поэтому хотел бы вернуться домой до темноты.

Едва все трое вскочили на своих лошадей, как на дороге появилась большая группа всадников, направлявшихся к загону. Даже сквозь поднятую копытами густую пыль можно было рассмотреть яркие одежды и сверкающие на солнце ятаганы стражников, сопровождавших двоих богато одетых индусов.

– Давайте подождем еще немного и посмотрим, сумеет ли друг принца справится с его подарком, – предложил Джеймс, а рассмотрев маленькую фигурку человека, ехавшего рядом с Акбаром, добавил со смехом: – Если он предназначен именно ему, у меня, похоже, есть все шансы купить этого жеребца. Мне кажется, нам остается лишь молить создателя, чтобы приятель принца вышел живым из этой истории!

* * *

– Ну, как тебе мой сюрприз, Рэнди?

– Акбар, он просто великолепен, – ответила Рэнди, качая головой, замотанной в чалму. – Но почему ты решил купить его именно для меня?

– Я решил, что у Соны Аг золотого пламени Джавида Сурата Кана, и конь должен быть золотым. Скажи, как ты его назовешь?

Рэнди облокотилась о край изгороди, присмотрелась к жеребцу и сказала:

– Я назову его Гаруда. В честь мифического коня бога Вишну, который тоже был золотым, с серебряной гривой.

– Но у того Гаруды были крылья орла и человеческое тело и руки.

– Я помню, Акбар, но это не важно. Передние ноги моего Гаруды не уступят человеческим рукам, а лететь быстрее ветра он сможет и без всяких крыльев.

Неожиданно позади них раздался мужской голос:

– Проищу трощения, ваше высочество. Не могли бы вы уделить мне минусу своего внимания?

Узнав голос Джеймса, Рэнди пригнулась и постаралась спрятаться за широкой спиной Акбара.

Слегка повернув голову, она сумела рассмотреть капитана. Сегодня он был одет не в форму, с непокрытой головой, и солнце переливалось в его густых светлых волосах с рыжеватым отливом.

«Он очень красив, – подумала Рэнди, – и, увы, очень заносчив».

Джеймс приблизился к принцу, не обращая ни малейшего внимания на окружавших его охранников – так, словно их вовсе не существовало. Акбар сделал своей страже знак, а Джеймс заговорил, протягивая принцу руку:

– Принц Акбар, позвольте представиться, меня зовут капитан Джеймс Грейсон. Я уже переговорил с торговцем об этом жеребце, и он сказал, что конь уже куплен вами.

Акбар пожал протянутую ему руку и встал, загораживая собою Рэнди.

– Да, я купил этого жеребца и, не дожидаясь вашего вопроса, отвечу, что не намерен его продавать. Только что я подарил его своему другу.

Джеймс с улыбкой кивнул в направлении маленькой фигурки, прильнувшей к ограде загона, и заметил:

– Не обижайтесь, ваша светлость, но я сомневаюсь в том, что вашему другу удастся справиться с этим жеребцом. Хозяин сказал, что он совсем дикий. Неужели вам не страшно рисковать жизнью своего друга?

– Никакого риска, капитан, – усмехнулся Акбар. – Я никогда не подарил бы своему другу животное, с которым тот не смог бы справиться.

– Но мы говорим с вами о жеребце, ваша светлость, – напомнил Джеймс, – а не о котенке или щенке. Этот конь может убить вашего друга. Подумайте об этом, и вы поймете, что мои опасения не напрасны.

Рэнди стоило немало усилий, чтобы удержаться и не ответить Джеймсу самой, но она боялась повернуться, потому что на шее у нее было то же самое коралловое ожерелье, что и в день их встречи, и она не хотела, чтобы Джеймс увидел его. Это ожерелье осталось ей от матери, и Рэнди редко с ним расставалась. Но каков нахал! Вздумал завладеть ее жеребцом. Ну уж нет, на этот раз последнее слово будет за ней.

Рэнди понизила голос и негромко сказала Акбару несколько слов на хинди.

Принц кивнул и снова повернулся к Джеймсу:

– Капитан, если вы будете столь любезны отступить немного назад, мой друг продемонстрирует вам, что все ваши опасения беспочвенны.

Рэнди перемахнула через изгородь. Жеребец попятился назад и нервно косил глазом, глядя на приближающуюся к нему фигуру. Затем он принялся мотать головой из стороны в сторону, заржал и поднялся на задние ноги.

– Ну, ну, мой Гаруда, мой красавец, – негромко принялась успокаивать жеребца Рэнди. – Не бойся меня. Я не сделаю тебе ничего плохого. Посмотри, у меня нет ни хлыста, ни палки. Я не трону тебя и никому не дам тебя в обиду. Иди ко мне, Гаруда.

Она протянула руки вперед и остановилась, давая жеребцу возможность обнюхать себя.

Жеребец подошел ближе, потянул воздух раздутыми ноздрями и ударил передними копытами по земле. Рэнди не шелохнулась. Не пошевелилась она и тогда, когда Гаруда принялся бешено носиться кругами вдоль изгороди, и продолжала неподвижно стоять в центре загона. Круги становились все теснее, Гаруда замедлил бег и наконец остановился перед Рэнди. Еще раз потянул воздух и осторожно коснулся мордой ее раскрытой руки. Рэнди тихонько погладила пальцами голову жеребца и негромко заговорила с ним:

– Все хорошо, Гаруда, все хорошо, мой маленький. Я тебя не обижу. Ты будешь самым красивым моим другом, вот увидишь. Доверься мне.

Рэнди поднесла руку к ноздрям жеребца, давая тому возможность запомнить ее запах, а зачем вытащила из складок одежды носовой платок и принялась обтирать им влажную морду Гаруды и его шею. Рэнди продолжала гладишь Гаруду, а когда ее пальцы коснулись его передней правой ноги, она почувствовала боль животного.

– Бедный Гаруда, тебе больно. Дай я помогу тебе.

Опустившись на колени, Рэнди провела рукой по длинной мускулистой ноге жеребца. Когда ее пальцы коснулись копыта, Гаруда вздрогнул и отпрянул назад. Рэнди подняла его ногу, и жеребец тревожно скосил вниз свои карие глаза.

В стрелку копыта забился дорожный камень. Рэнди вытащила из-за пояса длинный кинжал и осторожно вынула камень.

– Когда придем домой, я приложу мазь, и твое копыто заживет, Гаруда. Очень скоро ты забудешь об этом камне.

Жеребец склонил голову набок, и казалась, что он внимательно вслушивается в слова Рэнди. Она поднялась с колен, пошла к изгороди, и Гаруда после недолгого раздумья двинулся вслед за своей новой хозяйкой.

– Это было превосходно, Рэнди! – воскликнул Акбар, открывая калитку в загоне. – Ты приручила этого дикаря всего за несколько минут! Впрочем, я знал, что ты с ним оправишься.

– А где капитан Грейсон? – спросила Рэнди, оглядываясь по сторонам.

– Англезы уехали, как только убедились в том, что этого жеребца им не видать как собственных ушей, – засмеялся Акбар.

– Признаюсь только тебе одному, Акбар, был момент, когда я подумала, что у меня ничего не выйдет. Это случилось, когда Гаруда попятился от меня. Я еще подумала тогда, что он либо совершенно дикий, либо больной. Ну, а как мне удалось вытащить у него из копыта камень, ты и сам видел.

– Да, сестренка, сегодня я еще раз убедился, что в мире нет никого, кто устоял бы перед твоими чарами, – расплылся в улыбке принц. – И четвероногий, и двуногий склонит голову перед твоей красотой, грацией и…

– Остынь, братец, – перебила его Рэнди, – или не отделаешься простой оплеухой. На следующий раз я приготовлю для тебя более изысканное наказание.

– Но, Рэнди, что я могу с собой поделать? – воскликнул Акбар, поднимая вверх ладони. – Ну, не сердись на меня, хорошо? Да я знаю, ты и не сердишься.

– Не сержусь, Акбар, – серьезно ответила Рэнди, – и ты прекрасно знаешь, как я дорожу нашей дружбой.

Акбар поймал себя на том, что не может отвести глаз от влажных губ Рэнди, тряхнул головой, чтобы взять себя в руки, и сказал:

– Поедем лучше домой, Рэнди, иначе я не сдержусь и снова поцелую тебя.

– Да уж, лучше не стоит. Иначе как ты объяснишь всем, почему целовался посреди базара, да еще с мужчиной. Боюсь, после этого калькуттские леди перестанут считать тебя самым пылким любовником на свете.

Они вскочили на лошадей, и Акбар сказал, наклонившись к Рэнди:

– Не важно, что ты одета в мужскую одежду, она все равно не может ни скрыть, ни испортить твоего ангельского личика. – Он заметил недовольный взгляд Рэнди и поспешил перевести разговор на другой предмет: – Кстати, что ты там говорила о моей славе любовника среди калькуттских дам?

– О боже, что мне делать с этим несносным мужчиной? – притворно вздохнула Рэнди, закатывая к небу глаза. Тут она почувствовала легкий толчок под руку и увидела, что это Гаруда. Рэнди погладила жеребца по морде и сказала, обращаясь к нему: – То ли дело ты, мой красавец. Не беда, что у тебя четыре ноги, а не две, как у некоторых. Зато ты не знаешь, что такое тщеславие и гордость, и ты никогда не предашь и не обидишь меня. Пойдем домой, Гаруда! Пойдем домой.

Рэнди пустила вперед свою лошадь и двинулась прочь от шумного базара, а Гаруда как привязанный шагал рядом. За ними двинулся Акбар со своими стражниками, и вскоре вся кавалькада скрылась в густом облаке белой пыли.

* * *

– Да, Стивен, один раз в жизни и ты оказался прав. Нужно было выбрать другой порт, чтобы начинать торговлю, – сказал Джеймс, пробираясь между бочками и ящиками по причалу к тому месту, где была пришвартована «Диана». – Местные купцы мне не верят, помощи от Спенсера ждать не приходится, а без этого вся моя затея напрасна.

Стивен промокнул мокрый лоб носовым платком и ответил:

– Но Спенсер не отказывался помочь тебе. Чед сказал, что майор уехал по делам и через неделю должен вернуться.

– И ты веришь в это, Стивен? Начнем с того, что Спенсер солгал мне насчет Рэнди. После этого он будет отсиживаться где-нибудь до тех пор, пока я не подниму якорь. Не удивлюсь, если узнаю, что он вообще никуда не уезжал и просто спрятался на какой-нибудь квартире.

– И что ты собираешься делать дальше? Подождешь его еще несколько дней?

– Нет, – покачал головой Джеймс. – Пустая трата времени. По-моему, нам больше нечего делать в этом городе. Если сегодня мне удастся поработать с картами, завтра с утренним приливом мы отплываем из Калькутты.

– Завтра? Я не ослышался, ты сказал «завтра»? А как же Миранда Коллинз? Мы не можем отплыть, не попрощавшись с нею!

– Сегодня вечером я буду очень занят, Стивен. А ты, если тебя это так волнует, можешь написать леди прощальное письмо. Отправим его с посыльным. Лично меня это не волнует.

Джеймс говорил спокойно, но это было наигранное равнодушие. На самом деле он ни на секунду не мог забыть Рэнди – ни днем, ни ночью, ворочаясь часами на своей постели. Перед ним постоянно стояло ее лицо, его губы до сих пор хранили вкус поцелуя. Но что ждало бы его, пожелай он задержаться в Калькутте? Ничего хорошего. Влюбиться еще сильней, а затем все равно расстаться? К чему наносить себе самому еще одну сердечную рану? Чем дольше он задержится здесь, тем труднее ему будет разорвать эту ниточку. Хватит и того, что в Англии его ждут долгие бессонные ночи.

Чем скорее он уедет отсюда, тем скорее сможет забыть эту девушку, и в этом его единственное спасение.

Поглощенный своими мыслями, Джеймс поднялся по трапу на палубу, где его поджидал первый помощник, Эммет О'Дональд. Этот седой ирландец много лет бороздил моря и океаны, был капитаном на одном из судов их компании, но, когда узнал о том, что Джеймс собирается идти в Индию, попросил взять его с собой. Джеймс знал Эммета с детства и привык доверять ему, как себе самому.

– Капитан, в вашей каюте вас ожидают, – сообщил Эммет, разглаживая пальцами свои густые рыжие с сединой усы.

– Кто ожидает? – улыбнулся Джеймс. – Надеюсь, прекрасная незнакомка?

– Нет, сэр, незнакомец. Он сказал, что у него к вам очень важное дело, и попросил разрешения дождаться вас. С ним ваш вестовой, Гарри. – Эммет увидел унылый взгляд Джеймса и спросил: – Я что-то сделал не так, сэр? Мне лучше было не пускать этого человека?

– Нет, Эммет. Сейчас спущусь и узнаю, что ему нужно от меня.

– Но если все в порядке, почему ваш друг хмурится? – покачал головой Эммет, глядя вслед Джеймсу.

Стивен усмехнулся и ответил, потрепав Эммета по спине:

– Не волнуйтесь, не из-за вас, дружище. Просто Джеймс ждал другого посетителя – прекрасную золотоволосую девушку с янтарными глазами.

* * *

Гарри сидел в капитанской каюте и пожирал глазами седобородого индуса, расположившегося за столом. Что и говорить, Абу Назир был для двадцатилетнего парня из далекого Ливерпуля очень колоритной фигурой.

– Назир, почему вы здесь? Неужели что-нибудь случилось с Рэнди… я хотел сказать, с мисс Коллинз?

Абу медленно поднялся на ноги и степенно поклонился Джеймсу.

– С мисс Коллинз все в порядке, капитан, – ответил он. – Но сюда меня привели мысли о ее будущем.

– Она сама прислала вас, Назир? – спросил Джеймс с внезапно проснувшейся надеждой.

– Она ничего не знает о моем визите, господин. Я пришел к вам по своей воле. Хотя я едва знаком с вами, мне кажется, что вы тот человек, с которым я могу поделиться тем, что у меня на душе. Не могли бы мы присесть?

Джеймс неохотно кивнул головой и ответил:

– Разумеется, присаживайтесь, Назир, я готов выслушать вас, только сначала разденусь. Как только вы живете здесь в такой жаре?

Он снял сюртук, умылся из кувшина, затем отослал Гарри за закусками и присел за стол напротив Абу.

– Не знаю только, смогу ли я чем-нибудь помочь вам, Назир. К тому же я устал и перегрелся на солнце. Я готов выслушать вас только из уважения к герцогине, волю которой я исполняю.

– Вы должны увезти мисс Коллинз в Англию. Если она останется в Индии, ее ждет смерть.

Слова Абу оказались для Джеймса полной неожиданностью, и он даже подумал о том, правильно ли понял слова старого индуса.

– Рэнди ждет смерть? А что такое, Абу? Она больна?

– Моя леди совершенно здорова, господин. Но дело в том, что кто-то очень хочет убить ее. За последнее время на жизнь мисс Коллинз покушались уже трижды.

Абу заметил искорку недоверия в глазах Джеймса и продолжил:

– Несколько недель тому назад к нам в дом принесли корзину персиков. Сказали, что это подарок от принца Акбара. Мисс Коллинз обожает персики, а принц часто присылает ей подарки, поэтому корзину беспрепятственно внесли в дом. Вопросов посыльному никто не задавал. Среди домашних животных у нас была лангурская обезьянка, тоже любительница персиков. Она украла из корзины один плод, несколько раз откусила от него и упала замертво. Фрукты оказались отравленными. Мисс Коллинз только что потеряла тогда отца, и я решил скрыть от нее это происшествие, чтобы лишний раз не волновать хозяйку. Когда мисс Коллинз вернулась к вечеру домой, отравленные фрукты были уничтожены, а насчет обезьянки ей сказали, что та сбежала.

– Вы полагаете, что поступили мудро, скрыв все от Рэнди, Назир? – спросил Джеймс.

– Тогда мне казалось, что это так. Но когда ночью в комнате мисс Коллинз обнаружили змею…

– Змею? У нее в комнате?

– Да, – кивнул Абу. – Змеи у нас в Индии не редкость, но эту подкинули специально, как и корзину с персиками.

– Но если, как вы сами сказали, змеи в Индии – обычное дело, то с чего вы взяли, что ту змею кто-то подкинул? Разве она не могла заползти в дом сама?

– Потому что такие змеи у нас не водятся. Это была египетская кобра. Такая кобра не кусает, она плюется ядом в глаза жертвы, и та умирает в страшных муках. Ту змею подкинули специально, чтобы убить мисс Коллинз. Слава богу, у моей хозяйки отличная реакция, иначе случилась бы большая беда. Мисс Коллинз заметила змею, которая притаилась возле стены, и позвала на помощь. Стражники поймали кобру и убили ее.

Джеймс провел руками по волосам, покачал головой и сказал:

– Слава богу, что Рэнди ее заметила. Но вы сказали, что на нее покушались трижды. Расскажите, что еще случилось.

– В ту ночь, когда умер сэр Джонатан, намечалось еще одно убийство. Какой-то бешеный пес пытался поднять руку и на мисс Коллинз. И он убил бы ее, не вмешайся Зидра.

– Кто этот Зидра? Слуга или стражник?

– Зидра – подруга моей хозяйки, – уклончиво пояснил Абу. – Она всегда спит в ее комнате на циновке возле кровати. Когда негодяй пытался убить мисс Коллинз, Зидра сбила его с ног и повалила на пол. Преступник закричал и перебудил весь дом, но, когда прибежала стража, он успел скрыться через окно.

– Проклятый майор Спенсер! – прорычал Джеймс, изо всех сил ударяя кулаком по столу. – Мне он сказал, что Джонатана убил какой-то религиозный фанатик – за то, что губернатор пригрозил расправиться со всей их проклятой сектой. Он ни слова не сказал о том, что на Рэнди тоже покушались.

– Если бы он проговорился, то тем самым выдал бы себя. О покушении на мисс Коллинз знают только трое – я, махараджа и принц Акбар, – спокойно пояснил Абу.

– Проклятие! Но для чего держать это в секрете? – вскипел Джеймс, задетый спокойным тоном индуса. – Почему вы не сообщили об этом британским властям? Такова-то цена вашей преданности! Вы что же, решили спокойно сидеть и ждать, пока этот фанатик не повторит свою попытку? Да, теперь я вижу, что вся семья Коллинз стала объектом охоты для местных фанатиков.

– Или кто-то хочет создать видимость, что это так. У меня немало соображений на этот счет, но, прежде чем я решусь обвинить кого-то, никто ничего не должен знать, и прежде всего английские власти, – пылко сказал Абу, вскакивая на ноги. – И никогда впредь не говорите о моей преданности, капитан. Ради своей госпожи я, не задумываясь, отдам свою жизнь. Я приставлен к мисс Коллинз с самого ее рождения, и она стала мне дороже собственной дочери.

– Простите меня, Назир, – понизил голос Джеймс. – И присядьте, прошу вас. Поделитесь со мной своими опасениями, друг мой. Помогите мне понять, что происходит.

Абу вернулся за стол и продолжил:

– Это верно, что сэр Джонатан был задушен в собственной постели. И в комнату мисс Рэнди убийца проник с той же целью. Он был одет, как индус, и при нем был шарф. Было сделано все, чтобы преступление можно было списать на тагов. Эти поклонники черной богини Кали душат свои жертвы уже не одну сотню лет. Но тот человек не был ни индусом, ни членом этой дьявольской секты. Таги – это тайное общество, и у них есть свои законы. В том числе существуют и строгие правила ритуального убийства. Простые таги пользуются для этого только шарфом желтого цвета, а их главари – черным, красным или зеленым. Но никогда ни один таг не задушит жертву белым шарфом. А у того убийцы в руках был именно белый шелковый шарф. Дальше. Таги душат людей только на дорогах. Они никогда не делают этого в доме жертвы и никогда не приходят в одиночку. И последнее. Поскольку злая богиня Кали – женщина, то, чтобы не прогневать ее, таги убивают только мужчин. Иначе их может постичь кара.

– Если таги – такая тайная секта, откуда вам все это известно? – спросил Джеймс. – Вы сами случайно не из их числа, Абу?

– Нет, господин, но я жил среди тагов. – Взгляд Абу затуманился, и он продолжал: – Когда мне было лет пять, отец взял меня с собой в Джайпур. Он был торговцем драгоценными камнями и совершал такие поездки несколько раз в году. Однажды ночью на наш лагерь напали таги и убили всех, кроме меня. Их предводитель, у которого недавно умер маленький сын, мой ровесник, решил взять меня на воспитание. Так я узнал все о тагах и их законах, но не хотел, как они, становиться убийцей. Спустя два года я бежал от них. Да, бежал, но куда мне было идти? Я был еще ребенком и не знал, в какой стороне мой дом. Я был обречен, и я молил небеса помочь мне. Очевидно, боги услышали мою молитву, потому что на шестой день меня нашел старый махараджа Мисора Ниранджан, охотившийся в тех краях. Нужно ли говорить о том, как я обрадовался! Я был готов целовать Ниранджану руки, был согласен на любую работу – только бы не возвращаться к тагам. Впрочем, Ниранджан не послал меня на конюшню, но стал воспитывать и обучать вместе со своим сыном, готовя меня в его визири. Со мной занимались не только учителя, но и священники, врачи, ученые, приезжавшие в Мисор. Я начал прислуживать Ниранджану и его сыну, Джавиду, и вскоре стал писцом, а затем и советником. Когда же в Калькутту прибыл новый губернатор, Джонатан Коллинз, махараджа послал меня к нему, и с тех пор я стал жить в его семье.

– Хорошо, значит, вы не таг, – кивнул головой Джеймс, – но знаете все об этой секте. А почему вы решили, что человек, напавший на Коллинзов, не был индусом? Ведь не только таг мог ненавидеть британского губернатора.

– Во время схватки в комнате моей госпожи тот человек был ранен и кое-что оставил во время бегства, – ответил Абу.

– Что же именно? Оружие? Часть одежды?

– Нет, кое-что иное. То, что могло принадлежать только ему, – холодно улыбнулся Абу. – Видите ли, господин, тот человек оставил в комнате частицу себя самого. А точнее – мизинец с правой руки. На том пальце не было мозолей, он был чистым и принадлежал белому человеку. Найдите белого человека без правого мизинца, и вы узнаете, кто убил сэра Джонатана.

В каюте было жарко, но от этих слов по спине Джеймса пробежал холодок.

В дверь постучали, и вошел Гарри с большим кувшином апельсинового сока. Джеймс подождал, пока уйдет вестовой, и только после этого заговорил вновь:

– Расскажите мне о Брэндоне Спенсере. Майор изо всех сил старался сделать так, чтобы я держался как можно дальше от Рэнди, и я хочу понять, почему он это сделал.

– Майор не скрывает, что влюблен в мисс Коллинз, но та отклоняла его предложения одно за другим и наотрез отказалась выходить за него замуж. Даже после смерти сэра Джонатана. Она пыталась скрыть от меня, но я узнал о том, что Спенсер пригрозил Рэнди, что, если та не согласится на их брак, он напишет о смерти сэра Джонатана ее дяде, который живет в Англии, с тем чтобы тот забрал ее к себе. Сама мисс Коллинз полагает, что эта угроза была просто блефом со стороны майора, но я так не считаю. Мне думается, что Спенсер доведен до отчаяния.

– Согласен, – кивнул Джеймс, скрестив на груди руки, – но достаточно ли одного отчаяния для того, чтобы совершить убийство? Смерть Коллинза позволила майору занять его место и одновременно сделала Рэнди более уязвимой. Быть может, нападавший собирался только припугнуть ее? Однако эта затея не удалась. Леди была хорошо защищена, и пострадал сам нападавший. Что ж, если Спенсер в самом деле убил Джонатана, то оторванный палец станет доказательством его вины. Отсюда эта угроза с письмом. Спенсеру нужно было заставить Рэнди уехать из Индии. Она отказалась. Интересно, предпримет ли он после этого новую попытку убить ее? И если так, то нужно узнать, работает ли майор в одиночку или у него есть помощники.

– Теперь-то вы понимаете, господин, почему я стараюсь сохранить правду в тайне от британских властей? – спросил Абу. – Одно неосторожное слово может очень дорого обойтись всем нам. Для меня же важнее всего обеспечить безопасность моей госпожи. Но мисс Коллинз поклялась отомстить за смерть своего отца и ради этого готова пренебречь любой опасностью. Мы с наследным принцем Акбаром делаем все, что в наших силах, но с каждым днем наша задача становится все более трудной. Вскоре она станет просто невыполнимой. Потому я и прошу, чтобы вы увезли мисс Коллинз с собой в Англию. Там она будет в безопасности, господин.

Джеймс залпом осушил бокал апельсинового сока и задумчиво покачал головой.

– Вы можете просить, я могу согласиться, но сможем ли мы убедить саму Рэнди? Мне ваша госпожа совершенно недвусмысленно заявила, что не собирается уезжать из Индии.

– Это правда, господин, но вы и я – мы вместе способны убедить ее в том, что так будет лучше. Тем более что мисс Коллинз все равно суждено покинуть Индию. Это ее судьба, и она предсказана.

– Предсказана? Кем?

Абу погладил бороду и рассказал Джеймсу о предсказании придворного астролога о судьбе Рэнди и о человеке, который станет ее спасителем.

– Вот уже одиннадцать лет я храню в памяти каждое слово из предсказания Гопала, – сказал он и произнес нараспев: – «У него глаза синие, как море, и волосы, тронутые солнцем, и он придет из далекой страны, лежащей на западе. Придет, чтобы спасти ее. Он рожден под знаком Девы и защищен богами. Этот человек будет рисковать своею жизнью не один раз, но трижды, для того, чтобы вырвать ее из лап смерти…»

– Какая чушь! – фыркнул Джеймс. – Рыжеватые волосы и синие глаза! Таких мужчин у нас в Европе – каждый второй. А это что еще за глупости – «под знаком Девы и защищен богами»? Так дойдет и до того, что вы заставите меня тереть какую-нибудь старую лампу, из которой вылезет джинн и исполнит три моих желания!

Абу выслушал Джеймса с внешним спокойствием и принялся разъяснять предсказание астролога Гопала.

– Дата вашего рождения должна лежать в промежутке между двадцать вторым днем августа и двадцать вторым днем сентября. Это так?

– Так, – согласился Джеймс. – Я родился первого сентября.

– Значит, вы в самом деле рождены под знаком Девы. И как все рожденные под этим знаком, вы умны, осторожны, трудолюбивы, и честь для вас дороже всего на свете.

Неожиданно Джеймса охватила тревога. Он встал с места и принялся расхаживать по каюте. В голове у него продолжали звучать слова старого индуса.

– А вам известно, что означает ваше имя, господин? – спросил Абу.

– Имя? – переспросил Джеймс. Он остановился и непонимающе посмотрел на гостя. – Ах, мое имя. Да, я знаю, что оно означает. У моей тетушки есть книга, где растолковано значение всех имен. Можно сказать, это ее хобби. Тетя говорила мне, что имя Джеймс происходит от древнего «Хебрю» и означает «Выживающий».

– Тогда позвольте добавить, что по-арабски ваше имя означает также «Находящийся под защитой богов». Так что, как видите, все сходится с предсказанием Гопала. Примите свою судьбу и не противьтесь ей. Вы посланы сюда, чтобы спасти жизнь мисс Коллинз, такова ваша карма.

– Меня послала сюда не судьба, а бабушка Рэнди, которая попросила передать ей куклу в подарок да пару писем. Вот так, ни больше ни меньше, – сердито сказал Джеймс. – И ввязался я в эту историю только потому, что знаю, как будет огорчена герцогиня, если с Рэнди что-нибудь случится. Так при чем здесь ваш звездочет с его идиотскими предсказаниями? Давайте лучше решать – или мы стараемся спасти вашу госпожу, или будем сидеть сложа руки и ждать, пока к ней снова не явится убийца!

– Воля ваша, господин, – ответил Абу. – Но прежде, чем мы продолжим, вы должны ближе познакомиться с моей госпожой. В ее жизни было немало утрат, но она привыкла скрывать свою боль. Она независима и очень хорошо образованна – не хуже любого мужчины. Скажите ей, что вы передумали и готовы принять ее помощь. Добейтесь доверия с ее стороны, и мисс Коллинз начнет прислушиваться к вашим словам. Когда вам удастся добиться этого, мы поделимся с ней нашими опасениями и постараемся убедить госпожу покинуть Индию.

– Это займет слишком много времени, – покачал головой Джеймс. – После вчерашней ссоры Рэнди понадобится как минимум месяц, чтобы простить меня. А потом мне еще нужно будет завоевать ее доверие… Нет, ей нужно рассказать обо всем, не откладывая. Хотя и говорят, что счастлив тот, кто ничего не ведает, но в данном случае это может обернуться трагедией. Да, я уверен в том, что Рэнди согласится уехать, как только узнает всю правду.

– Не так-то просто убедить в чем-либо мисс Коллинз, господин. Поверьте, я-то знаю. Тем более что она поклялась разыскать убийцу отца. Боюсь, как бы ее упрямство не разрушило все наши планы.

– Упрямства и у меня хоть отбавляй, – не без гордости ответил Джеймс. – От своего не отступлю. А если не удастся уговорить Рэнди, увезу ее силой. Да-да, перекину ее через плечо и отнесу на свое судно. Разумеется, она станет визжать и царапаться, но зато я спасу ей жизнь.

– И не вздумайте сделать это, господин! – с испугом воскликнул Абу. – Это может причинить боль…

– Не волнуйтесь, Абу, я не сделаю больно вашей госпоже.

– Нет, господин, вы не поняли. Я боюсь, что вы…

– Хорошо, Назир, – снова перебил его Джеймс. – Обещаю вам не применять силу. Рэнди – девушка хрупкая и требует деликатного обращения. Убедить ее будет делом непростым, но я готов попробовать. Сейчас начну укладывать вещи, но прежде переговорю со Стивеном и скажу ему, что наши планы изменились.

Как только за Джеймсом закрылась дверь, Абу погладил свою бороду и рассмеялся.

– Надеюсь, вы запомните свое обещание, господин. Ведь впереди вас ждут события, которые окажутся для вас не только невероятными, но, боюсь, и весьма болезненными.

– Али, противный мальчишка, кто тебе разрешил выбраться в сад?

Рэнди подняла с колен забравшегося на них серого котенка.

– Пока твоя лапка не заживет, тебе нельзя выходить из дома, – продолжала отчитывать она его. – И потом, ты мешаешь мне медитировать.

В ответ котенок лизнул ей щеку, а Рэнди рассмеялась и потерлась носом о его мордочку.

– Сдаюсь, Али, ты победил. Так и быть, оставайся.

Она вновь усадила Али на колени и погладила его шелковистую шерстку. Котенок свернулся клубочком в складках ее оранжевого платья, и Рэнди снова закрыла глаза. Откинувшись на спинку садовой скамьи, она глубоко вдохнула в себя воздух, напоенный ароматом цветущих роз. Солнечные лучи падали на лицо Рэнди, согревая ее своим теплом. Она вновь попыталась расслабиться, желая освободить загадочные силы, жившие в ее подсознании.

Рэнди всегда гордилась умением контролировать свои мысли, но сейчас ей никак не удавалось достичь полной концентрации, ее покой был нарушен. И, как она ни старалась, ей не под силу было изгнать из головы мысли и образы, переполнявшие ее память.

Она продолжала видеть перед собой лицо Джеймса – красивое, мужественное, с сияющими синими глазами и открытой улыбкой, проникавшей в самое сердце. Как могло случиться, что он, поначалу проявивший к ней столько участия, затем так решительно отверг все ее попытки помочь ему? Только потому, что он джентльмен, а она – леди?

«Я должна перестать думать о нем, – твердила себе Рэнди. – Он ушел, исчез и больше никогда не появится в моей жизни».

Она с силой выдохнула, очищая себя от ненужных мыслей, и наконец ей удалось достичь состояния душевного покоя – правда, очень ненадолго.

Рэнди почувствовала легкое шевеление у себя на коленях, а когда спохватилась, было уже поздно. Али спрыгнул на землю и скрылся в кустах.

– Али, вернись немедленно! Тебе еще рано бегать! – Рэнди наклонилась к земле и принялась высматривать котенка среди толстых нижних сучьев кустарника. – Ну, погоди! Вот поймаю тебя, и будешь сидеть в клетке до тех пор, пока твоя лапка окончательно не заживет.

Серый комочек мелькнул среди листьев, и Рэнди подалась вперед. Ее пальцы почти уже коснулись котенка, но в тот же миг Али игриво увернулся и ускользнул. Рэнди в пылу погони двинулась еще дальше и только потом поняла, что ее пышные волосы безнадежно запутались в сухих колючках терновника. Она попыталась выбраться, но шипы начали впиваться ей в кожу.

– Ай! – вскрикнула Рэнди и протянула вперед руку. Шипы впились в нее, и на пальцах заалели кровавые точки. Чем дольше пыталась она сражаться с кустарником, тем сильнее запутывалась в нем.

– Ну, Али, ты мне за это ответишь, – растерянно пробормотала Рэнди. – Иди же сюда, пока я не…

– Рэнди, что вы здесь делаете?

Она не могла повернуть голову, но и по голосу узнала, кто пришел. К радости от появления Джеймса примешивалась досада – надо же ей было застрять в этом чертовом терновнике в самый неподходящий момент! Впрочем, боль очень скоро перевесила смущение, и Рэнди сказала из глубины куста:

– Капитан, вы не поможете мне? Я искала котенка и… и вот запуталась волосами в колючках.

Джеймс ответил, опускаясь на колени рядом с Рэнди:

– Конечно, помогу. Не волнуйтесь, Рэнди, через пару минут я выпущу вас на свободу.

Он принялся осторожно вытаскивать Рэнди из колючек, освобождая волосок за волоском. Ей было больно, но присутствие Джеймса, каждое его новое прикосновение, казалось, превращали эту боль в сладкую муку. Занятая своими мыслями, Рэнди не сразу разобрала, о чем вполголоса говорит Джеймс, сражаясь с терновником.

– Значит, вы охотились за своим котенком. Я тоже всегда хотел завести котенка, но от кошек у Дианы всегда начинался насморк. Я это узнал, когда подарил ей котенка. Хорошенького такого, беленького. Бедная Диана! Стоило ей только один раз погладить его, как тут же у нее полились слезы и она принялась чихать.

– Кто это – Диана? – спросила Рэнди из кустов.

– Прошу прощения… вы о чем-то спросили?

Рэнди тем временем подумала, что так нежно, как о Диане, можно говорить только об очень близком человеке. И судно Джеймса, несомненно, названо в честь этой женщины. Зачем уточнять то, что и так ясно?

– Бедная Диана, – сказала Рэнди, переводя разговор в более безопасное русло. – А другие животные действовали на нее так же?

– Нет, только кошки. А с лошадями и собаками все было в порядке, – ответил Джеймс.

Он осторожно провел пальцами по голове Рэнди, и освобожденные локоны упали вниз, к ее плечам. Рэнди вдруг самой захотелось замурлыкать, словно котенок, но она только вздохнула, вынырнула из кустов и привалилась спиной к груди Джеймса.

– Боже, что у вас с рукой? – встревожился Джеймс, увидев пятна крови на пальцах Рэнди.

Затем он поднял ее с земли и отнес на руках к скамейке. Усадив Рэнди, он вытащил платок, осторожно промокнул ранки и наклонился, чтобы лучше рассмотреть. Их головы соприкоснулись.

– Ничего серьезного. Укололась о шипы, – сказала Рэнди. – Если вы замотаете мне руку платком, этого будет достаточно. А затем мне нужно будет найти котенка, без него я не могу уйти из сада.

Джеймс осторожно обвязал платком руку Рэнди и сказал, глядя ей прямо в глаза:

– Я вижу, вы очень беспокоитесь о своем котенке.

– Конечно, беспокоюсь. Я люблю всех своих животных, но сейчас Али у меня на первом месте. Я нашла его…

Неожиданно Джеймс приложил к ее губам свой палец, и Рэнди была вынуждена замолчать. Затем он склонился к самому ее уху и прошептал:

– Ваш ненаглядный котенок пробирается сейчас вдоль кустов прямо у вас за спиной. Если мы сделаем вид, что не замечаем его, он сам вернется. Согласны?

Рэнди повернула голову к Джеймсу. Его палец соскользнул с ее губ и лег на подбородок. А потом Джеймс нежно погладил тыльной стороной ладони щеку Рэнди. Она замерла в ожидании, не закрывая глаз, ощущая своей кожей дыхание Джеймса.

Он поцеловал ее в губы, и только тогда Рэнди закрыла глаза. Сердце ее бешено билось, и Рэнди хотелось, чтобы их поцелуй длился вечно, но Джеймс неожиданно прервал его.

– Какого черта? – взревел он, сердито глядя на котенка, карабкавшегося по его ноге. – Эй, приятель, это не дерево, это моя нога! Ой, какие острые у тебя когти!

Он болезненно поморщился, подхватил Али и сказал, протягивая котенка Рэнди:

– Заберите его, мадам.

Рэнди потребовалось еще несколько секунд для того, чтобы выйти из забытья и переключиться на котенка. Затем она забрала Али из рук Джеймса и прижала котенка к своей груди.

– Не сердитесь на него, капитан. Али не виноват, он же не знал, что делает вам больно. Остается лишь удивляться, что он остался таким бойким и жизнерадостным после того, что с ним случилось.

– С ним все в порядке, – сказал Джеймс, почесывая Али за ухом, и спросил, заметив повязку на лапке котенка: – А это что? Несчастный случай?

– Нет, – ответила Рэнди. – Кто-то в британском секторе пытался отрезать ему палец с когтем.

Она перевернула котенка и пояснила, показывая Джеймсу вторую лапку:

– Видите? У него лишние пальчики на передних лапах. Похоже на человеческую руку с большим пальцем.

Джеймс присмотрелся и кивнул. Здоровая лапка котенка в самом деле была похожа на человеческую руку в серой меховой перчатке.

– Но зачем кому-то понадобилось отрезать этот лишний коготь? – спросил он. – Кому он мешал? Это необычно, верно, только зачем же резать?

Рэнди опустила взгляд на котенка и погладила его по здоровой лапке.

– Многие люди не выносят того, что необычно или как-то выбивается из общей картины. Вот какой-то идиот и решил сделать так, чтобы Али был «как все». При этом никто не подумал о том, что котенок может погибнуть. А вот у нас, в мире, который вы, европейцы, считаете варварским и диким, к таким животным относятся иначе. Многие даже верят, что такой котенок приносит счастье в дом.

Джеймс мягко взял Рэнди за подбородок и повернул к себе ее голову.

– А я думаю, что счастье улыбнулось прежде всего самому Али. Если меня когда-нибудь ранят или я заболею, мне хотелось бы тоже попасть в такие руки, как ваши.

Эти слова заставили Рэнди встревожиться. Что, если Джеймсу стало известно о ее необычных способностях? Согласен он их принять или они только оттолкнут его? Спросить Джеймса напрямую? Но риск велик, а ставка при этом слишком высока.

И Рэнди решила промолчать, сохранив свою тайну.

– Капитан, что вас привело сегодня в мой дом? – спросила она, осторожно освобождая голову из рук Джеймса. – Пришли попрощаться или, быть может, передумали и согласились принять помощь от леди?

Джеймс снова поразился той быстротой, с какой произошла перемена. В одну секунду исчезла девушка, хлопочущая над своим котенком, и ее место заняла вежливая, утонченная леди с холодным блеском в глазах. Даже тембр голоса и тот изменился.

Джеймс почувствовал разгорающееся в нем раздражение, но не дал ему прорваться наружу и спокойно ответил:

– Я пришел поговорить не о своих проблемах, миледи, а о ваших. Вам угрожает смертельная опасность, и я хочу помочь вам. Если вы позволите, я поясню, в чем дело.

Рэнди согласно кивнула головой и обратилась в слух.

– Вчера, вернувшись на свое судно, я застал там посетителя, желавшего поговорить со мной…

И Джеймс рассказал обо всем, что поведал ему Абу. Правда, он не назвал имени Брэндона Спенсера, просто сказал, что в британском секторе есть человек, который повинен в смерти ее отца и покушении на жизнь самой Рэнди.

– Почему мне не рассказали об этом Абу или Акбар? – спросила Рэнди, когда он закончил. – Я имею право на то, чтобы знать всю правду.

– Согласен, но понимаю и то, почему они скрывали ее от вас, Рэнди. Они прежде всего думали о том, как защитить вас, не нарушая при этом ваш покой. Только узнав меня ближе, Абу решился попросить меня о помощи. Он хочет, чтобы я помог вам уехать в Англию.

Рэнди покачала головой и сказала, глядя на котенка, свернувшегося у нее на коленях:

– Благодарю вас за предложение, капитан, но я не поеду. Индия – моя родина, и я не покину ее.

– Ваши друзья уже долгое время ищут человека, совершившего то преступление, но до сих пор их усилия не увенчались успехом. Если вы не уедете, вас ожидает смерть.

– Есть вещи, которые хуже смерти, – просто ответила Рэнди. – Я отказываюсь бежать. Здесь все, что я люблю и знаю. Моя жизнь и мое сердце принадлежат Индии.

– Это очень благородно с вашей стороны, но как же Нана? Вы представляете, чем может стать для нее ваша смерть?

Рэнди резко отвернулась, но Джеймс успел увидеть боль в ее глазах.

«Быть может, бабушка – единственная ниточка, за которую можно дергать, чтобы заставить Рэнди изменить решение», – подумал он.

– Нана – пожилая женщина, пережившая в своей жизни немало потерь, – сказал он. – Сейчас она дышит только надеждой на встречу с вами. Ваша смерть погубит и ее. Прошу вас, Рэнди, ради ее и своего блага, подумайте о возвращении в Англию. В конце концов, никто не заставляет вас уезжать навсегда, и вы сможете вернуться в Индию, как только преступник будет схвачен.

– Вы забываете о дяде Ричарде. Я не смогу жить под его опекой.

– Полагаю, что мы сумеем с ним справиться. Не забывайте, что ваша бабушка гораздо богаче, чем Ричард Уэнворт. С ее деньгами и связями Нана без труда добьется того, чтобы права опекунства были переданы ей.

Рэнди поднялась со скамьи и пошла по дорожке, ведущей к дому.

– Вы думаете, что я отказываюсь только из-за своего упрямства, – сказала она на ходу. – Это не так. Есть множество вещей, которые нужно принять во внимание. Например, мои слуги. Я не могу уехать без них.

– У вас в доме около полусотни слуг, Рэнди. Они могут остаться здесь до вашего возвращения.

– Я не обо всех слугах, – улыбнулась Рэнди. – Но Абу, Джарита и еще трое. Они принадлежат мне, и я несу за них ответственность.

– Принадлежат вам? – переспросил Джеймс. – Вы хотите сказать, что это ваши рабы?

Рэнди кивнула, но тут же отрицательно покачала головой.

– Да… то есть нет. Понимаете, все это очень непросто. Когда я была еще ребенком, махараджа подарил мне Абу и Джариту. Я приняла этот дар, не желая огорчать Джавида Кана. Много раз я предлагала им свободу, но они не желали принимать ее. Они всегда говорили, что их место рядом со мной. Если я оставлю их, они не переживут этого.

– Вы сказали, что есть еще трое. Кто они? Их вам тоже подарили?

– Нет, я… я купила их на невольничьем рынке в разное время. Брала тех, кого истязают хозяева. Я не выношу, когда бьют человека, и я покупала их, затем лечила и находила им место в своем доме. Позже все они, подобно Абу и Джарите, отказались от свободы, которую я им предлагала. Теперь все они стали членами моей семьи. Теперь понимаете?

– Отлично. Эти пятеро поедут с вами, – кивнул головой Джеймс. – На моем судне мало кают, но мы что-нибудь придумаем.

Рэнди нервно прикусила нижнюю губу.

– А мои животные… их я тоже не могу бросить.

– Найдем и для них место в трюме, – ответил Джеймс и погладил котенка, сидевшего на руках Рэнди.

Рэнди отвернулась в сторону, ища новые предлоги для того, чтобы не ехать в Англию. Она не могла решиться и сказать, что со своими странными и необычными способностями она сама похожа на шестипалого котенка. Если бы Джеймс не проявлял столько участия к ее судьбе, Рэнди наверняка сумела бы найти способ отказаться решительно и бесповоротно.

Но не могла она и безоговорочно довериться Джеймсу – во всяком случае, пока. Ей нужно время для того, чтобы окончательно поверить в этого человека, и только тогда можно будет сделать следующий шаг.

– Капитан, – заговорила Рэнди, поворачивая лицо к Джеймсу, – мне нужно несколько дней на то, чтобы обдумать ваше предложение. За это время я постараюсь помочь вам заключить торговые сделки. Я знаю, что торговля – не женское дело, но…

Глядя в улыбающееся лицо Джеймса, она вдруг во всех подробностях припомнила их недавнюю стычку.

– В тот вечер я вела себя недостойно, капитан, и мне очень жаль, если я вас слишком сильно обидела. Могу я рассчитывать на то, что вы простите меня?

– Не стоит извинений, – наклонил голову Джеймс. – Скажите, вы не будете возражать, если мы со Стивеном проведем в вашем доме время, оставшееся до отплытия? Зная о том, какая вам угрожает опасность, я хотел бы все время быть рядом с вами.

– Разумеется, капитан. Кстати, у меня появится возможность показать вам настоящую Индию. Быть может, тогда вы поймете, почему я так люблю эту страну и почему мне так трудно покинуть ее. У вас есть еще какие-нибудь пожелания?

– Окажите мне честь и помогите с заключением торговых сделок, – попросил Джеймс, прикладывая к своей щеке ладонь Рэнди. – Я не настолько горд и упрям, чтобы и дальше отказываться от вашей помощи.

– Обещаю, что вы не пожалеете об этой просьбе, капитан. Среди друзей отца немало купцов и плантаторов. Я просто познакомлю вас с ними и не стану сверх этого вмешиваться в ваши мужские дела… если, конечно, вы сами этого не захотите.

Джеймс засмеялся и покачал головой.

– Есть еще одна просьба, Рэнди. Называйте меня просто Джеймс.

– Эту просьбу удовлетворить легче всего, Джеймс, – ответила Рэнди и, подхватив его под руку, повела к дому. – Если поспешить, вы со Стивеном можете успеть переехать сюда еще до обеда. И, кто знает, быть может, мы успеем стать хорошими друзьями еще до того, как все это закончится!

 

6

Прогостив в доме Рэнди два дня и две ночи, Джеймс так и не сдвинулся с мертвой точки в своих попытках уговорить ее уехать из Индии. Прошел еще один день, и новые сумерки окутали сады и башни дома Коллинзов, а Джеймс лежал на постели в своей комнате, смотрел в потолок и размышлял над тем, что же ему делать дальше.

Как они и договорились тогда в саду, Рэнди пригласила их со Стивеном в свой дом, радушно приняла и сама отвела в предназначенные им спальни. Затем показала дом. Самое веселое в этой экскурсии началось, когда они зашли в ванную комнату. Сколько шуток отпустил тогда Стивен, увидев там даже не ванну, а целый небольшой бассейн, которого с запасом хватило бы на шестерых!

Однако прошло всего несколько часов после их приезда, и с Рэнди произошла резкая и, как всегда, очень быстрая перемена. Моментально улетучилось ее веселое настроение, и девушка стала холодной и замкнутой.

«Что с ней происходит? – не переставал поражаться Джеймс. – И почему?»

А ведь еще за обедом все было спокойно, тихо и так хорошо начиналось. За столом царила праздничная атмосфера – веселая и приподнятая, а на самом столе вновь европейские блюда перемешались с загадочными индийскими кушаньями. Впрочем, и те и другие были приготовлены на славу. Рэнди – еще веселая и дружелюбная – без устали подтрунивала над Стивеном, вспоминая о его знакомстве с местной кухней.

– Помните того цыпленка с карри? Понимаю, что это был удар по вашему мужскому самолюбию, но поверьте, настоящий мужчина – это вовсе не тот, кто способен ложками поглощать острый перец. К карри нужно привыкнуть. Я люблю эту приправу, но ведь я ем ее с детства.

– Добрая леди еще раз предупреждает тебя, Стивен, – сказал Джеймс. – Не будь дураком и перестань коситься вон на те креветки под соусом. Успокойся.

Стивен покосился на него, надул щеки и торжественно положил себе на тарелку одну, самую маленькую, креветочку.

– Командуй на борту, капитан, а здесь я буду есть что хочу.

Рэнди совсем не хотелось размолвки между друзьями, и она поспешила отвлечь их обоих от злосчастных креветок:

– Я знаю, что Джеймс – капитан собственного судна, а вот вы, Стивен, по-прежнему остаетесь для меня загадкой. Скажите – кто вы? Торговец или просто искатель приключений?

– Ни то, ни другое, мадам, – ответил он и со вкусом представился: – Я – Этьенн Мишель Чарльз Морган-Бушар, герцог дю Лорен.

– Французский вельможа? А я думала, что вы англичанин.

– Мой отец англичанин, а мать – француженка. Ее родители были убиты во время революции, но, слава богу, благодаря удачным сделкам с высшими парижскими чиновниками мне удалось унаследовать титул и поместья. Однако, будучи от рождения французским дворянином, я все же предпочитаю жить в Англии.

– Но не пренебрегаете ли вы при этом своими обязанностями? – холодновато спросила Рэнди. – Вы живете в Англии, путешествуете по свету, а поместья ваши при этом приходят в негодность.

– Ни в коем случае, – возразил Стивен, не почувствовав холодка в тоне Рэнди. – У меня прекрасный управляющий, который присматривает за имениями, пока меня нет. У нас в Европе это обычное дело. Возьмите хотя бы Джеймса – у него самого двое управляющих, свой адвокат да слуг человек тридцать, не меньше…

– Стивен, – предупредил его Джеймс, – остановись.

– Хватит скромничать, Джейми, – отмахнулся от него Стивен. – Пусть наша прелестная хозяйка знает, кто у нее в гостях. Миледи, позвольте представить вам моего друга. Виконт Райленд, наследный граф Фоксвуд, второй наследник герцога Четэма, Джеймс Гаррет Грейсон.

Несколько секунд Рэнди пристально смотрела на Джеймса. В глазах ее вспыхнул и тут же погас огонек гнева, но произошло это так быстро, что Джеймс даже не понял, был ли на самом деле тот огонек или только привиделся. На губах Рэнди появилась загадочная улыбка.

– Да, сегодня поистине день сюрпризов, – сказала Рэнди и поискала глазами Абу, стоявшего у входной двери в столовую. – Сначала двое англичан были вынуждены переехать сюда, чтобы защитить меня от убийцы, который до сих пор охотится за мной. Затем я узнаю, что мои гости – знатнейшие люди Англии. Интересно, какие сюрпризы ожидают меня завтра?

Однако если следующее утро и принесло сюрпризы, то не ей, а Джеймсу. Он планировал провести весь этот день с Рэнди, но за завтраком Абу сообщил, что она уехала и вернется домой только к вечеру.

– Мисс Коллинз уехала примерно час тому назад, господин, – пояснил он. – Видите ли, несколько раз в неделю она работает в миссионерском госпитале.

– Ничего не понимаю, – сказал Джеймс, глядя на Абу. – Вчера вы говорили, что беспокоитесь за жизнь Рэнди, а сегодня отпускаете ее из дома одну.

– Мисс Коллинз надежно защищена, и ей нечего опасаться, пока она находится в госпитале. Я пытался говорить с ней, но хозяйка не пожелала бросать свою работу. Она доставляет ей радость и приносит удовлетворение.

– А мне что прикажете делать? Сидеть здесь в саду и ждать, пока она вернется?

– Нет, господин, – ответил Абу. – Миледи отослала несколько писем местным купцам и договорилась о вашей встрече. Меньше чем через час мы должны будем отправиться на встречу с торговцем коврами.

– Мы? Ты сказал мы, Назир?

– Разумеется, господин. Для мисс Коллинз очень важно, чтобы ваши дела увенчались успехом, а мне она доверяет больше, чем остальным, потому именно я и буду сопровождать вас. Но если вы не желаете, я могу послать гонца и перенести встречу…

– Нет, мы ничего не станем, откладывать, но, когда вернемся, я поговрю с Рэнди. Она, мне кажется, не понимает до конца всей опасности, которая ей угрожает.

– Как прикажете, господин, – поклонился Абу и вздохнул.

Вздох Абу должен был предупредить Джеймса о безнадежности его попыток образумить Рэнди, но он не понял этого.

Когда, закончив свои дела, они вернулись домой, Рэнди все еще не было.

– Она сообщила, что задерживается, – сказала им Джарита, маленькая женщина с блестящими глазами и сединой в черных волосах. – В госпиталь привезли роженицу. Тяжелый случай, и миледи решила остаться там до конца.

– Но это ожет затянуться до утра! – вскипел Джеймс. – Понимает ваша госпожа, что она находится в опасности, или нет? Ее же в любую минуту может подстеречь убийца!

– Моя девочка делает то, что считает необходимым, – ответила Джарита, прикоснувшись к руке Джеймса. – И ничто не сможет остановить ее. Наберись терпения, сынок, и когда-нибудь она сама все тебе объяснит.

Загадочные слова Джариты и неуклюжие попытки Стивена поднять ему настроение еще больше разозлили Джеймса, и он не находил себе места. Желая скрыться ото всех, он ушел в сад. Когда вечернее солнце начало опускаться за деревья, бросая на землю косые тени, на садовой дорожке показалась молодая женщина, одетая в индийское сари. Она спешила, низко опустив голову, и налетела бы на Джеймса, если бы он не выставил вперед руки. В последний момент она заметила его, отпрянула назад и низко поклонилась, продолжая смотреть под ноги.

– Простите, если испугал вас, – сказал Джеймс, – но и вам следовало бы смотреть, куда вы несетесь. С вами все в порядке?

Молодая индуска молча кивнула.

– Идите лучше в дом. Ваша хозяйка скоро должна вернуться, и, быть может, ей понадобится ваша помощь, – сказал Джеймс.

«Возможно, это и есть Зидра, – подумал он, провожая женщину взглядом. – Та самая, что спасла жизнь Рэнди».

Та, которую он принял за Зидру, выглядела слишком высокой для индуски, во всяком случае, она была выше остальных служанок, но довольно хрупкой.

«Неужели она смогла справиться с убийцей?» – недоуменно пожал плечами Джеймс и продолжил прогулку.

Вернувшись в гостиную спустя несколько минут, он узнал, что Рэнди вернулась и вот-вот присоединится к гостям. Джеймс собирался сразу же поговорить с Рэнди и настоять на том, чтобы она вела себя осторожнее, но потерял дар речи, когда та появилась на пороге.

Лицо Рэнди сияло, щеки ее покраснели, глаза сверкали. Золотистые локоны, перехваченные на затылке лентой, свободно спадали на ее плечи. Взмахнув подолом розового шелкового платья, Рэнди ворвалась в гостиную и сразу же принялась рассказывать о событиях прошедшего дня.

– Роды в самом деле оказались трудными, но, слава богу, все закончилось как нельзя лучше! – воскликнула она. – Вы представить себе не можете, как я была счастлива, когда приняла на руки этого крошечного мальчика! Честно говоря, мы очень тревожились за его мать. Ее доставили в госпиталь из далекой деревни, и она сама еще совсем ребенок. Затем начались проблемы, и пришлось решать их одну за другой…

И она подробно, во всех деталях пересказала ход родов, но осеклась, увидев густо покрасневшие щеки Стивена.

– Вы не заболели, Стивен? – спросила Рэнди, подбежала и потрогала его лоб. – Теплый, но не горячий. Я не думаю, что это лихорадка. Странно. А почему вас бросило в пот?

Стивен ослабил галстук, нервно пошевелил пальцами и ответил:

– Со мной все в порядке, правда. Просто я… меня всегда немного мутит от подобных вещей.

– При виде крови он всегда падает в обморок, – со смешком добавил Джеймс.

– Не всегда, – возразил Стивен. – Может быть, только однажды, но тогда Диана сама была виновата.

– Не сваливай все на Диану. Сам виноват. Ты же был слегка влюблен в нее. Сколько времени ходил за ней как привязанный? И когда она позвала тебя посмотреть, как жеребится ее кобыла, ты, конечно, пошел. Даже настаивал на том, чтобы пойти. Ну, а когда увидел все это, упал в обморок прямо возле стойла.

– Но дело там было не только в крови, Джеймс. Жеребенок шел ногами вперед. Я думал, что кобыла вот-вот умрет. Если бы Диана заранее предупредила меня о том, что так и должно быть, я бы, наверное, устоял.

– Очень неучтиво сваливать на других свою слабость. Прекрати обвинять Диану.

– До сих пор защищаешь ее, с ума можно сойти, – покачал головой Стивен.

– Джентльмены, – вмешалась, в их разговор Рэнди, – перестаньте спорить и объясните мне лучшие, что случилось. Пару минут тому назад Стивен выглядел совсем больным, и я хочу понять почему.

Стивен надулся и ничего не ответил, и тогда объяснять пришлось Джеймсу:

– Его слишком взволновал ваш рассказ, Рэнди. Рождение ребенка – это, конечно, великое чудо, но подобные вещи не принято обсуждать в гостиных. В культутном обществе об этом не говорят – если не вообще, то, по крайней мере, в компании, где присутствуют как мужчины, так и женщины.

Блеск в глазах Рэнди потускнел, щеки ее запылали, и они ответила, с трудом сдерживая обиду:

– Покорно прошу простить меня, милорды. Я – девушка провинциальная, и мне неведомо, о чем можно говорить в приличном обществе, а о чем нельзя. На будущее я сделаю для себя выводы и никогда больше не оскорблю вашим чувств рассказами о том, что происходит в госпитале. А теперь, с вашего позволения, я отлучусь, чтобы проверить, как обстоит дело с ужином.

Рэнди попыталась проскочить мимо Джеймса, но тот поймал ее за запястье. Ему хотелось как-то успокоить девушку, но вместо этого прорвалось то, о чем он думал весь сегодняшний день:

– Вам нельзя больше работать в госпитале, Рэнди. Это слишком опасно. До нашего отплытия в Англию вы должны оставаться дома или выходить только вместе с кем-нибудь. Если хотите, я с радостью буду вашим провожатым. Нана никогда не простит мне, если с вами что-нибудь случится.

– Прошу вас немедленно убрать свою руку, милорд капитан, и никогда впредь не пытайтесь удержать меня силой, – негромко, почти шепотом ответила Рэнди.

Смущенный ее словами, но еще больше – холодным отчужденным тоном, Джеймс выпустил запястье Рэнди, и она быстро направилась к двери, успев сказать на ходу:

– Вы мне не отец, не тюремщик и не господин, капитан Грейсон. В отличие от ваших матросов или слуг, живущих в вашем поместье, я не намерена выполнять ваши распоряжения. Я пригласила вас в свой дом только потому, что вы состоите в дружеских отношениях с моей бабушкой. Пока я не решу, оставаться мне в Индии или плыть вместе с вами в Европу, я ничего не намерена менять в своей жизни и буду продолжать делать то, что делала всегда. Если же вы сочтете, что мое поведение оскорбляет ваши тонкие чувства, никто не мешает вам собрать свои чемоданы и завтра же съехать отсюда. Вы поняли меня, лицемерный ханжа?

Рэнди еще раз взмахнула подолом розового платья и, сердито стуча каблучками, поспешила на свою половину. Джеймс сделал попытку броситься следом, но тут перед ним вырос Абу.

– Не нужно, господин, – сказал он. – Бесполезно говорить с ней, когда она в таком состоянии.

– Но, Абу, должен же я извиниться перед ней. Видит бог, я не хотел ее обидеть, просто хотел предостеречь.

– Сейчас ваше появление только помешает делу. Но гнев моей госпожи подобен летнему ливню – он бурно начинается и быстро кончается. Садитесь ужинать вместе со своим другом, господин, постарайтесь сегодня хорошенько выспаться, а разговор оставьте до завтрашнего утра.

* * *

Джеймс неохотно последовал совету Абу, а затем всю ночь провел без сна, обдумывая свой завтрашний разговор с Рэнди.

«Я должен быть с ней поласковей, – думал он, ворочаясь с боку на бок. – Если проявлять настойчивость, она может взбунтоваться, и тогда все наши планы пойдут прахом. Нужно проявить к ней внимание. Попросить ее, что ли, показать мне Индию? Да, наверное. Так я, по крайней мере, смогу лучше понять, что ее здесь так держит. И почему она согласна рисковать своей жизнью, только бы не уезжать отсюда».

Рано утром Джеймс был уже на ногах. Он, быстро умылся, оделся и вышел из дома, надеясь перехватить Рэнди, до того как она уйдет из дома. Сначала он направился в сторону спальни, которую занимала Рэнди, но на полпути его осенила идея, и Джеймс, круто развернувшись, бросился в сад.

«Принесу ей цветов, – подумал он. – Испытанное средство. Против этого ни одна женщина не устоит, смягчится».

Джеймсу приглянулись гардении, и он выбрал одну из них – белоснежную, распустившуюся, с нежным и тонким ароматом.

Внезапно на садовой дорожке промелькнула фигура, одетая в белое, и Джеймс, присмотревшись, обнаружил, что это молодой индус, вышедший из дома, как раз из того крыла, где находилась спальня Рэнди. Он был красиво, богато одет, обут в высокие сапоги для верховой езды, а голову незнакомца венчал белый тюрбан, заколотый золотой застежкой. Индус неторопливо прошел через сад и направился к конюшне.

– Так вот в чем отгадка, черт побери! – воскликнул Джеймс. Он смял в кулаке хрупкую гардению и швырнул ее на песок. – Каким же я был слепцом! Вовсе не Индия держит ее, а молодой любовник, вот в чем, оказывается, причина!

Вне себя от ярости, Джеймс бросился вслед за смуглым индусом. Ему хотелось задушить, разорвать на куски соперника, этого счастливца, которому было позволено всю ночь сжимать в объятиях нежное тело Рэнди.

Молодой индус вошел в конюшню и остановился возле двери, натягивая на руки кожаные перчатки. Джеймс одним броском догнал его и резко развернул незнакомца к себе.

– Кто вы такой, черт побери, и давно ли вы связаны с Мирандой Коллинз? – хрипло выкрикнул он.

Индус поднял голову, и Джеймс увидел перед собой знакомые янтарные глаза Рэнди.

– Это вы? – растерянно спросил Джеймс, переходя с крика на шепот. – Простите, я не знал…

Больше он не успел сказать ни слова. Вокруг его груди обвилась веревка, рванула вверх, и Джеймс беспомощно повис в воздухе. Он не видел того, кто на него напал, но это, вне всякого сомнения, был ловкий противник. Ловкий и очень сильный.

– Ксавьер, опусти его, – приказала Рэнди, сопровождая слова сложными движениями рук. – Он меня не тронет. Опусти его вниз, немедленно!

Джеймс какое-то время продолжал вращаться, хватая воздух раскрытым ртом, словно выброшенная на берег рыба, а затем его мягко опустили на кипу сена, лежавшую возле пустого стойла. Джеймс с трудом поднялся на ноги и посмотрел на человека, с которым говорила Рэнди. Это был не просто высокий человек, это был настоящий гигант, живая гора, вылепленная из могучих мускулов. В одной набедренной повязке, с черными волосами, разметавшимися по плечам, он безмолвно стоял, не сводя глаз со своей хозяйки.

– Спасибо за помощь, Ксавьер, но она сейчас не нужна, – медленно сказала Рэнди. – Капитан – мой друг. Он не тронет меня.

Ксавьер перевел взгляд на Джеймса. Глаза у него были темными и блестящими, под стать волосам. Затем гигант снова посмотрел на Рэнди и сделал руками несколько непонятных знаков.

– Капитан не знал, что это я, – хихикнула в ответ Рэнди. – Он думал, что это мужчина.

Джеймс сердито отряхнул прилипшие к брюкам сухие травинки, продолжая искоса наблюдать за этим странным диалогом. Рэнди снова рассмеялась, и тогда он не вытерпел и спросил:

– Может быть, скажете, что в этом смешного? Мне, честно говоря, не до смеха после того, как со мной обошлись, словно с мешком картошки.

– Ксавьер спросил, все ли в порядке у вас со зрением, капитан. Он сказал, что только слепой мог бы принять меня за мужчину.

Джеймс неприязненно посмотрел на то, как Ксавьер приближается к Рэнди, и хмуро заметил:

– Ваш большой приятель не слишком-то разговорчив. Он что, немой?

Рэнди посмотрела на Ксавьера. За несколько лет она обучила его языку жестов, научила читать по губам. Самой же Рэнди оказалось под силу читать даже мысли Ксавьера.

Впервые это случилось прошлым летом. Они были тогда на невольничьем рынке, и внезапно Ксавьер взволновался. Рэнди попыталась объясниться с ним на языке жестов, но из этого ничего не получилось. Тогда она взяла его за руку и все прочитала, словно в раскрытой книге.

– Абу, – обратилась она к ехавшему рядом с ней Назиру. – Здесь среди невольников есть молодая женщина в желтом сари. Не торопись с отказом и выслушай меня. Это подруга Ксавьера. В детстве она всегда защищала его.

Так в доме Коллинзов появилась Кайра, которая оказалась превосходной кухаркой. Она, как и прочие, отвергла свободу, которую предложила ей Рэнди. Очень скоро вся кухня перешла в ее подчинение. А спустя месяц после той встречи на рынке Ксавьер и Кайра стали мужем и женой.

Сейчас, глядя на Джеймса Грейсона, Рэнди решила по-прежнему держать в тайне свои необычные способности, которым не было места в том мире, в котором жил этот человек.

– Вы правы, капитан, – просто ответила она. – Ксавьер нем от рождения и объясняется на языке знаков. Когда я сама говорю с ним, то дублирую жесты словами, хотя в этом нет никакой необходимости. Кстати, Ксавьер умеет читать и по губам. – Рэнди сложила руки за спиной и медленно произнесла, повернувшись к слуге: – Приведи мне Гаруду. Я хочу посмотреть, как у него заживает нога.

Ксавьер поклонился и пошел исполнять приказание, которое дала ему хозяйка, а Рэнди тем временем повернулась к Джеймсу:

– Могу я спросить, капитан, что вас вывело из дома в столь ранний час? И часто ли вы так обращаетесь с молодыми леди, как со мной этим утром?

– Только когда молодые леди одеты, как джентльмены, – криво усмехнулся Джеймс. – Я собирался извиниться перед вами за вчерашнее, но тут увидел молодого человека, вышедшего из того крыла, где расположена ваша спальня. Кровь бросилась мне в голову, и я решил немного… поговорить с этим человеком.

– Поговорить? – лукаво улыбнулась Рэнди. – А мне показалось, что вы готовы были разорвать его. Можно подумать, что…

Мысль о том, что Джеймс ревнует ее, не столько порадовала, сколько встревожила Рэнди. Немного поразмыслив, она решила сменить тему и сказала:

– Очень рада, что сумела обмануть вашу бдительность, Джеймс. Впрочем, для этого нужно совсем немного – чуть-чуть краски на кожу, мужское платье, большой тюрбан на голове – и я могу двигаться куда угодно без риска, что меня кто-нибудь узнает.

– Но зачем все это, Рэнди?

Она немного подумала и ответила одним словом:

– Свобода.

Увидев замешательство Джеймса, Рэнди улыбнулась и пояснила подробнее:

– Свобода значит для меня все. Переодетая мужчиной, я могу бывать где угодно. Многое в правилах поведения, принятых для женщин, кажется мне неудобным. Например, меня учили ездить в седле по-женски, боком, но насколько увереннее чувствуешь себя, обхватив лошадь обеими ногами! Да и безопаснее, честно говоря.

Джеймс улыбнулся, и Рэнди сердито воскликнула:

– Не смейте смеяться надо мной! Я вам, можно сказать, раскрываю свои секреты, а вы поднимаете меня на смех!

– Я не над вами, – покачал головой Джеймс. – Просто все это мне очень хорошо знакомо. Моя матушка тоже всегда предпочитала ездить верхом. Говорила, что ездить боком, по-женски, это самоубийство.

– Ваша мать, должно быть, необычная женщина, – улыбнулась Рэнди, успокаиваясь.

– Это еще мягко сказано. Моя мама и не на такое способна. Она не только ездит верхом не хуже мужчины, она еще и перестреляет любого. Вот, например, в прошлом году, когда мы всей семьей отправились охотиться в…

Джеймс замолчал на полуслове, увидев за спиной Рэнди Ксавьера, который вел под уздцы жеребца – золотого, с серебряной гривой – того самого, что уплыл из рук Джеймса несколько дней тому назад.

Рэнди проследила за взглядом Джеймса и все поняла. Она отослала Ксавьера седлать другую лошадь и сказала, гладя тонкую морду арабского скакуна:

– Гаруда – замечательный конь, вы согласны, капитан? Не очень послушный пока, но все равно я рада, что он принадлежит мне.

– Это ваш жеребец? Но когда я просил принца Акбара уступить его мне, он сказал, что конь предназначен в подарок его другу…

Он понимающе покачал головой и восторженно посмотрел на Рэнди.

– Так это вы тогда были в загоне! Неужели вам не было страшно? Этот красавец мог вас убить.

В глазах Джеймса промелькнул испуг, заметив который Рэнди улыбнулась. Она нежно обняла Гаруду и сказала:

– Он вел себя так потому, что был ранен. А меня Гаруда никогда не тронет. Он знает, что и я никогда не причиню ему зла.

– Как вы догадались о том, что у него ранена нога? Вы что, мысли читать умеете?

Ах, если бы только знал Джеймс, как точно его слова попали в цель! Рэнди онемела от неожиданности и отвернулась. На глазах у нее заблестели слезы. Джеймс обнял девушку за плечи и заговорил:

– Ну почему мне все время приходится извиняться перед вами? Даже если мы не ссоримся, я все равно то и дело попадаю впросак. – Он притянул Рэнди ближе к себе и продолжил: – Простите меня, Рэнди, прошу вас. Я не хотел вас обидеть.

Рэнди развернулась и уткнулась лицом в грудь Джеймса. Разве могла она рассказать ему о своем необыкновенном даре? Тем более теперь, когда ее чувства к нему зашли так далеко. Ведь если Джеймс отвергнет ее вместе с ее сверхъестественными способностями, она этого не переживет.

И Рэнди решила бежать. Бежать прочь, подальше от этого мужчины, к которому влекла ее неведомая сила.

Джеймс очень удивился, когда Рэнди оттолкнула его. Глаза у нее уже были сухими, а на губах играла усмешка.

– Благодарю вас за заботу, капитан, и обещаю впредь воздерживаться от ненужного риска. Обещаю.

Рэнди приподнялась на цыпочки и быстро поцеловала Джеймса в губы.

– Что… что это такое? – спросил Джеймс и перехватил Рэнди скорее, чем той удалось отпрянуть назад.

– Поцелуй, которым я скрепила свое обещание, – ответила Рэнди.

– Нет, Рэнди, это был не поцелуй. Поцелуй – это…

У Рэнди не осталось ни сил, ни желания еще раз оттолкнуть Джеймса, и он нежно припал губами к ее губам, после чего мысли о бегстве окончательно испарились из ее головы.

Кончик языка Джеймса проник между зубами Рэнди и принялся осторожно ласкать ей рот.

Она была потрясена этим новым для нее ощущением, но вскоре принялась осторожно отвечать, переводя поцелуй в сладостную, томную, вечную, как мир, схватку между мужчиной и женщиной. Когда их поцелуй прервался и Рэнди откинула голову назад, Джеймс разочарованно застонал.

– Если вы… э… позволите, – задыхаясь, сказала Рэнди, – то я… мне нужно отвести Гаруду… э… в его стойло и… наложить ему… мазь… прежде, чем уеду.

Глаза Рэнди сияли, и Джеймс невольно улыбнулся в ответ, но тут же нахмурился, когда до его сознания дошли ее последние слова.

– Уеду? – переспросил он. – А куда вы собрались, могу я узнать?

– Рэнди едет со мной на прогулку, капитан. У вас есть возражения?

Джеймс обернулся и увидел в дверном проеме мужчину. Это был принц Акбар. Он стоял, сложив на груди руки, и улыбался.

– В стране, из которой я прибыл, не принято подслушивать, ваше высочество, – заметил Джеймс. – И давно вы здесь стоите?

– Достаточно долго для того, чтобы увидеть, как вы заботитесь о моей Рэнди, – ответил принц.

Понимающая улыбка Акбара и особенно слова «моя Рэнди» задели Джеймса гораздо сильнее, чем можно было ожидать, и он с силой сжал кулаки, стараясь не выдать своих чувств.

– Конечно, забочусь, ваше высочество. Ведь если с ней что-нибудь случится, ее бабушка голову мне оторвет.

– А, так, значит, вы заботитесь о Рэнди ради ее бабушки. А я-то думал, что… Очень трогательно.

Принц рассмеялся, прошел вперед и протянул Джеймсу руку.

– Простите мой неуклюжий юмор, капитан, и позвольте предложить вам дружбу. Если мы хотим убедить Рэнди покинуть Индию, нам нужно быть заодно.

Джеймс принял протянутую руку и ответил:

– Значит, вы согласны с Назиром и тоже считаете, что Рэнди лучше уехать в Англию.

– Рэнди – мой самый близкий друг, капитан. Если она уедет, она увезет с собой часть моей души, но я слишком сильно люблю ее, чтобы позволить ей рисковать своей жизнью.

Их разговор прервало появление Рэнди, которая вела под уздцы свою черную кобылу, Ратри. Девушка подошла прямо к принцу и показала ему кулак.

– Акбар Ксерксес Сурат Кан, вы должны упасть передо мной на колени и смиренно просить прощения. Благодарите небо за то, что у меня такой мягкий характер. Вы лгали, вы вместе со своим отцом и Абу скрывали от меня очень важные вещи.

– Но, Рэнди, – запротестовал принц, – мы поступили так только потому, что…

– Хотели оградить меня от неприятностей. Но если бы я заранее знала о них, я сама смогла бы принять все меры предосторожности.

– Сестренка, любимая, мы только хотели…

– А теперь еще и капитана Грейсона вовлекаете в свой заговор, – продолжала наступать Рэнди. – Вы знаете, кто такой капитан Грейсон? Знатный аристократ и внук очень влиятельного герцога Четэма. Если здесь с его головы упадет хотя бы волосок, на Индию обрушится гнев всей могучей Британской империи!

– Мы вовсе не собирались во что бы то ни было втягивать его, Рэнди. Между прочим, он сам захотел помочь. В Англии ты будешь в безопасности…

– Я не ребенок, Акбар, и не позволю собой командовать. Я не желаю, чтобы меня принуждали покинуть Индию, и никто не заставит меня это сделать – ни ты, ни он, никто! – Каждое слово она подчеркивала ударом кулака в грудь принца. – Ты понял? Если я уеду, то только по своей воле!

Джеймс с улыбкой наблюдал за перепалкой между Рэнди и Акбаром. Эта сценка была как две капли воды похожа на те стычки, которые у него бывали с собственной сестрой, Дианой. Он настолько увлекся воспоминаниями, что не сразу сообразил, что Рэнди давно уже обращается к нему:

– …и я собираюсь поехать верхом с Акбаром. Это ненадолго. Впрочем, если хотите, можете присоединиться к нам.

Джеймс посмотрел на Рэнди, на Акбара, по-братски положившего руку на ее плечо, и понял, что в их компании он будет лишним.

– С радостью принял бы ваше предложение, но не могу, – ответил Джеймс. – Утром у меня назначена встреча с плантатором Бентли. Постараюсь заключить с ним договор на поставку в будущем году урожая чайного листа. Так что отложим прогулку до лучших времен.

Он протянул руку принцу и добавил:

– Был очень рад нашей встрече, ваше высочество.

– И я также, капитан. Сегодня вечером я устраиваю небольшой прием и сочту за честь видеть на нем вас и вашего друга. Мне хотелось бы обсудить с вами некоторые проблемы.

Рэнди толкнула Акбара локтем под ребра и сказала:

– Если одна из этих проблем – я, то мне тоже хотелось бы присутствовать при вашем разговоре, братец.

– Разумеется, сестренка. Теперь у нас от тебя секретов нет, обещаю. – И он весело рассмеялся.

Принц смеялся, но глаза его оставались серьезными и озабоченными. Джеймс коротко кивнул головой, принимая приглашение принца, прекрасно поняв его молчаливую просьбу. Быть может, вместе и в самом деле будет легче позаботиться о женщине, которая была так дорога им обоим.

 

7

Джеймс расхаживал по гостиной в ожидании Рэнди. Часы на камине пробили девять, но она все еще не появлялась. Впрочем, после того, что случилось сегодня утром на конюшне, Джеймс был готов к любым неожиданностям. Он знал, что от этой девушки можно ожидать всего, чего угодно.

– Добрый вечер, джентльмены. Надеюсь, я не заставила себя слишком долго ждать.

Стивен обернулся, подошел к Рэнди и ответил, целуя ей руку:

– Вы так прекрасны, мисс Коллинз, что ради счастья увидеть вас я готов был бы ждать целый месяц.

Покойный отец не хотел, чтобы дочь носила по нему траур, и потому на Рэнди переливалось палевое атласное платье, украшенное щедрыми складками брюссельского кружева. Золотистые вьющиеся локоны свободно спадали на обнаженные плечи, а на шее и в ушах девушки сверкали бриллианты.

На минуту Джеймс даже потерял дар речи – настолько хороша была сегодня Рэнди. Нет, она была не просто хороша – прекрасна, особенно если забыть на время о ее вспыльчивости и упрямстве. В своей жизни Джеймсу доводилось встречать женщин, которые были красивее Рэнди, но очаровательнее – никогда. Ему очень хотелось обратить на себя ее внимание, но Джеймс не знал, как это лучше сделать, и понимал лишь одно: в битве с этой девушкой он потерпел полное, сокрушительное поражение.

– Джеймс, а почему вы молчите? – обратилась к нему Рэнди. – Надеюсь, в этом платье я нравлюсь вам больше, чем в мужском?

– Вы прелестны, миледи, и мне остается лишь сожалеть о том, что я не могу подкрепить свой комплимент надлежащим образом.

Джеймс усмехнулся, заметив, как порозовели от смущения щеки Рэнди.

Девушка вынула из своей сумочки большую золотую брошь и сказала, поднося ее на раскрытой ладони к Джеймсу:

– Это было спрятано внутри той куклы, которую прислала мне Нана.

– Боже, это же «Кровавая слеза Аллаха»! Я много раз видел эту брошь на герцогине.

– Вы можете рассказать мне что-нибудь о ней? В письме Нана написала, что эта брошь обладает какими-то волшебными свойствами.

– Не знаю, – пожал плечами Джеймс. – Камни на ней – бриллианты, а центральный камень – это редчайший, единственный в своем роде красный алмаз. Что же касается каких-то его волшебных свойств, то я в них не верю, хотя слышал легенду о том, что этот алмаз предохраняет владельца от врагов и приносит ему счастье.

Он взял брошь с ладони Рэнди, повертел ее и спросил:

– А почему вы не надели ее? Нана было бы приятно знать, что вы носите ее подарок.

Рэнди подошла к висевшему на стене зеркалу и сказала, прикладывая брошь к платью:

– Я никогда не носила ничего подобного. Как ее следует прикалывать – справа или слева?

– Слева, – ответил Джеймс, подходя сзади и тоже становясь перед зеркалом. – Чуть ниже плеча. Да, вот так, замечательно.

Конец иглы, на которой носилась брошь, успел затупиться от времени, и Рэнди никак не удавалось проткнуть им плотное кружево.

– Спокойно, – негромко пробормотала себе самой Рэнди. – Иначе ты проткнешь кружево насквозь и поранишься.

– Позвольте мне, – вздохнул Джеймс. – Я не хочу, чтобы ваше платье стало дырявым и покрытым кровавыми пятнами.

Они оба рассмеялись, и Джеймс принялся осторожно прилаживать брошь на место. Кружева не желали поддаваться, и тогда Джеймс просунул за вырез платья свою руку, желая предохранить кожу Рэнди, и тут же покрылся холодным потом, осознав, что именно он только что натворил.

Тыльная сторона его ладони лежала теперь на груди Рэнди – горячей, упругой. Кожа ее была нежной и бархатистой, а заглянув за вырез платья, Джеймс уже не мог оторвать взгляд от картины, открывшейся его глазам.

Джеймс видел перед собой грудь Рэнди – высокую, округлую, небольшую – он мог бы всю ее накрыть своей ладонью, – с розовым тугим соском. Джеймс представил себе, как он берет этот сосок своими губами, нежно сжимает его, и…

Капелька пота скатилась с его бровей. Он не мог поднять глаз, боясь встретиться в зеркале со взглядом Рэнди. Только бы она ничего не увидела, не прочитала по его лицу!

Но Рэнди была слишком занята собственными мыслями. Сейчас, когда Джеймс наклонил голову, она боролась с желанием нежно погладить пальцами его густые каштановые с рыжиной волосы. На своей груди она чувствовала его горячее дыхание. Внезапно пробудившееся в ней страстное желание заставило Рэнди покраснеть, и она сама не знала, куда ей деться от стыда. Она прикрыла глаза, прикусила зубами нижнюю губу и стояла неподвижно до тех пор, пока Джеймс не отстранился.

– Ну вот, – сказал он, – готово. А теперь поспешим.

Карета уже подана.

* * *

Дворец Акбара, Опал-Корт, сверкал и переливался подобно камню, в честь которого получил свое название. Матовую поверхность полированного мрамора, из которого он был сложен, пересекали прожилки розового, золотистого и голубого оттенка. Сам замок был окружен высоким забором с коваными железными воротами, а его высокие крыши покрывала позолота.

Несмотря на то, что принц говорил о «небольшом приеме», холл оказался запружен народом. Здесь, помимо индусов, было немало и англичан, одетых в европейское платье или яркую военную форму. Рэнди со своим эскортом успела сделать лишь несколько шагов, как навстречу ей бросился маленький мальчик, одетый в богатое индийское платье.

– Как я рад, что ты пришла, тетя Рэнди! – закричал он. – А я уж думал, что ты совсем про меня забыла!

Рэнди опустилась на колени, нисколько не заботясь о своем изящном платье, и обняла мальчика.

– Я всегда помню о тебе, Нареш, – сказала она, целуя мальчика в щеку. – Рассказывай, как твои дела. Не шалишь? Уроки учишь?

– Да, тетя Рэнди, учу, – улыбнулся Нареш. – Я уже хорошо говорю по-английски, правда! Я хочу, чтобы ты могла гордиться мной!

На глазах Рэнди блеснули слезы.

– Я всегда горжусь тобой, Нареш, – сказала она, прижимая к себе мальчика. – Я люблю тебя и всегда буду хранить в сердце память о тебе.

Нареш резко высвободился из объятий Рэнди.

– Будешь помнить меня? Что это значит? Ты уезжаешь, тетя Рэнди?

Она медлила с ответом, и тогда мальчик посмотрел на Джеймса:

– Англез, это ты собираешься увезти от меня тетю Рэнди? Я не позволю тебе этого, слышишь? Я запрещаю!

Рэнди быстро заговорила с Нарешем на хинди. Джеймс не понимал чужого языка, но лицо Нареша, хмурое и недовольное, понемногу разгладилось. Наконец Рэнди поднялась с колен, кивнула мальчику, и тот обратился к Джеймсу, сопровождая свои слова легким кивком головы:

– Прошу прощения, сэр. Мне стыдно за свою несдержанность. Простите меня и примите мою руку в знак сердечной дружбы.

Оторопевший Джеймс осторожно пожал хрупкую детскую руку, а Рэнди тем временем представила новых друзей друг другу:

– Милорды, позвольте представить вам его высочество Нареша Мурада Джавида Кана, наследного принца Мисора. Нареш, это виконт Райленд, капитан Джеймс Грейсон из Англии, и его друг, герцог дю Лорен, Этьенн Мишель Чарльз Морган-Бушар.

– Каким судном вы командуете, милорд? – живо поинтересовался Нареш. – Если вы на королевской службе, то почему на вас гражданское платье, а не военная форма? Это проявление неуважения к своему государю.

Джеймсу стоило большого труда не улыбнуться, слыша подобные речи из уст маленького принца, и он ответил:

– Я с огромным уважением отношусь к своему государю, ваше высочество, но служу я только самому себе. Я владелец и капитан клипера «Диана».

Глаза принца загорелись от любопытства – ведь, в конце концов, он был всего лишь мальчишкой!

– У вас собственное судно? Настоящий клипер? Вот здорово! Какая у него скорость? И нельзя ли мне побывать на вашем судне, капитан? Я люблю…

На плечо Нареша легла рука, украшенная перстнями, и он немедленно замолчал.

– Сынок, ты задаешь слишком много вопросов, – раздался голос Акбара. – Так можно утомить гостя. Если я не ошибаюсь, тебя послала с каким-то поручением мама, не так ли?

Нареш растерянно моргнул, посмотрел на отца, затем на галерею, огибавшую холл, и наконец вспомнил, зачем его послали.

– Моя мать, принцесса Лейла, просит тебя подняться к ней, тетя Рэнди, – сказал он с поклоном. – Она вместе с остальными женами хочет приветствовать тебя и говорить с тобой.

Нареш посмотрел на отца, проверяя, правильно ли он передал поручение матери. Акбар слегка улыбнулся и кивнул головой, а Рэнди ответила, делая реверанс:

– С радостью принимаю ее любезное приглашение и буду счастлива, если вы окажете мне честь и проводите меня, принц Нареш. А вас, джентльмены, я прошу простить меня. Я оставлю вас ненадолго.

Рэнди пошла с Нарешем, а Джеймс сделал Стивену знак, предлагая последовать за ними. Сегодня днем они договорились, что кто-то из них будет постоянно наблюдать за Рэнди, и каждый из них пришел во дворец с заряженным, спрятанным за пояс пистолетом. Джеймс не хотел рисковать жизнью Рэнди и попытался предусмотреть все, что только было возможно. Акбар улыбнулся и потрепал Джеймса по спине. – Вы напрасно опасаетесь за Рэнди, капитан. В моем доме ей ничто не угрожает. Кроме охранников, которых вы видите, в зале немало и моих людей, переодетых в штатское. – Акбар осмотрел наряд Джеймса, покачал головой и преувеличенно вздохнул: – Не устаю удивляться на вас, англичан. Своих солдат вы наряжаете в красную с синим форму, словно специально для того, чтобы в них удобнее было целиться, а сами приходите на праздник в черно-белом или коричневом. Это что, так принято по правилам вашего хорошего тона?

Сначала Джеймс удивился словам Акбара, но затем понял, что тот переводит разговор на одежду только для того, чтобы помочь ему снять напряжение, и улыбнулся.

Сам Акбар был одет в ярко-синюю тунику и шаровары. На груди у принца сверкал огромный золотой медальон, а венчавший голову тюрбан был украшен редкостным сапфиром величиной с гусиное яйцо. На всех пальцах Акбара сверкали перстни, в ушах покачивались золотые кольца, и даже мягкие кожаные тапочки принца были богато расшиты золотом и драгоценными камнями.

– Зато в сравнении с вами, Акбар, любой павлин будет выглядеть серой уткой, – хмыкнул Джеймс.

– Знаю, – спокойно откликнулся Акбар. – Мне самому не очень удобно в этом наряде, но так надо. Мои гости хотят видеть перед собой могучего принца во всей его красе, и они могут его лицезреть, даже женщины.

Только сейчас Джеймс обратил внимание на то, что среди гостей почти не было женщин, а если и были, то только англичанки.

– А местные леди не приходят на ваши приемы? – спросил он.

– Приходят, разумеется, и сегодня их здесь гораздо больше, чем вы можете себе представить, капитан. Просто они сидят вон за теми деревянными ширмами. Наши древние правила запрещают женщинам находиться в одной комнате с мужчинами, поэтому их помещают отдельно. Индия – древняя страна, со своими традициями, – продолжал он, – и одна из таких традиций – защищать своих женщин. Для этого мы держим их в гареме, который охраняют лучшие воины. После ужина мы поднимемся с вами наверх, и я познакомлю вас со своими женами.

– С женами? – переспросил Джеймс. – И много их у вас, Акбар?

– Пока только трое. Лейла, мать моих сыновей Нареша и Кедара. Калинда, мать моей дочери Чандры, и новая жена, Биби, которая должна родить к концу года, – пояснил Акбар. – Но довольно говорить о моей семье. Пойдемте, капитан, я познакомлю вас с местными торговцами. Они всегда избегают иметь дело с иностранцами, но после этого, возможно, изменят свое отношение к вам.

* * *

Знакомство с местными купцами заняло почти час, а прервало его появление Стивена. Он бесцеремонно пробился сквозь толпу и потянул Джеймса в дальний угол. Принц Акбар последовал за ними.

– Джеймс, она исчезла! – быстро заговорил Стивен. – Стража не пустила меня наверх, на галерею, поэтому я остался ждать Рэнди внизу. Потом ко мне подошел лейтенант Джерард. Мы постояли с ним, выпили немного вина. Потом он ушел, а я попросил стражника позвать Рэнди. Тот вернулся и сказал, что ее нет. Очевидно, она спустилась по другой лестнице.

– Успокойся, Стивен. Акбар заверил меня, что повсюду стоят его переодетые люди, – сказал Джеймс. – И принц, и я – мы надеемся, что с Рэнди ничего не случилось. Возможно, просто остановилась поболтать с кем-нибудь из друзей покойного отца.

– В моем доме она в полной безопасности, – подтвердил Акбар. – Я думаю, что Рэнди вышла в сад подышать свежим воздухом.

– Насчет сада ничего не скажу, – ответил Стивен, – но в доме ее нет, я все осмотрел. Кстати, Джеймс, я сейчас скажу тебе кое-что, после чего твоему спокойствию придет конец. Как я слышал, майор Спенсер вернулся в Калькутту и тоже должен быть на сегодняшнем приеме. И, между прочим, Спенсера в доме я тоже не нашел!

Он не успел еще договорить, а Джеймс уже бежал к двери, ведущей в сад. Акбар и Стивен не последовали за ним, но остались в доме, и принц начал отдавать приказания своим стражникам отправиться на поиски Рэнди и майора Спенсера.

– Майор Спенсер, в последний раз предупреждаю: держитесь от меня подальше, – строго сказала Рэнди. – Если же из-за вашей раны вы стали плохо соображать, я могу освежить вашу память!

Рэнди была вне себя от гнева.

Навестив большую семью Акбара, она спускалась вниз, с грустью размышляя над тем, как трудно ей будет оставить эту страну и дорогих для нее людей. Рэнди не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел ее в таком состоянии, и она не пошла к гостям, но свернула к двери, ведущей в сад. Ей хотелось подышать свежим воздухом, успокоиться и немного прийти в себя. И тут перед ней появился майор Спенсер.

– Я должен поговорить с вами, Миранда, – умоляющим тоном сказал он. – И обязательно наедине. Вам грозит опасность, и я хочу уберечь вас от нее. Этот разговор может многое изменить в жизни каждого из нас.

Он охватил талию Рэнди своей здоровой рукой, сжал ее, словно стальным обручем, и потащил девушку за собой, уводя ее все дальше от дома по дорожкам, освещенным редкими фонарями.

– Это связано с папой? Вы нашли того, кто его убил? – со слабой надеждой спросила Рэнди. Возле бассейна, тихо журчащего посреди сада, она уперлась и отказалась сделать еще хотя бы шаг. – Теперь говорите, Брэндон, зачем вы меня сюда привели.

Он заискивающе посмотрел ей в глаза, осторожно коснулся пальцем уголка ее губ.

– Вы назвали меня по имени. Как чудесно оно звучит в ваших устах! Дорогая, как долго я ждал этой минуты!

Хорошо зная, что за этим последует, Рэнди отступила на шаг назад.

– Значит, вы так и не нашли убийцу, – сказала она. – А от какой опасности вы намерены меня защитить?

– От той, что вы сами навлекли на себя, моя дорогая, – страстно прошептал Брэндон. – Мало того, что у вас в доме одни только слуги-туземцы, так теперь вы еще пригласили пожить у себя двоих приезжих англичан. Если слух об этом дойдет до британской колонии, можно будет поставить крест на вашей репутации, дорогая Миранда.

– Я не сделала ничего дурного, майор Спенсер, – холодно ответила Рэнди, подчеркнуто называя Брэндона по фамилии и званию. – Абу и Джарита намного цивилизованнее и преданнее любого белого слуги, можете мне поверить. И, кроме того, происходящее в моем собственном доме абсолютно никого не касается.

– Конечно, Миранда, конечно. Но я люблю вас и хочу защитить от возможных слухов и сплетен. А когда мы с вами поженимся, вообще никому не будет позволено сказать о вас что-то дурное. Между прочим, я получил разрешение на брак, и мы могли бы обвенчаться уже в субботу.

– Вы, должно быть, сошли с ума, майор Спенсер, – все так же холодно сказала Рэнди. – Вы начали преследовать меня еще при жизни отца, после его смерти шантажировали меня моим дядей, но на этот раз вы превзошли самого себя, сэр!

– Я не пытаюсь шантажировать вас, Миранда, я люблю вас и, как офицер и джентльмен, готов на все, чтобы защитить вашу честь. Став вашим мужем, я…

– Я не выйду за вас, даже если вы останетесь единственным мужчиной на всей Земле, – резко перебила его Рэнди. – Вы жалкий ханжа с лицом святоши и душой шакала! По мне, лучше весь век прожить старой девой, чем хотя бы на один день стать вашей женой.

Лицо Брэндона сделалось таким же пунцовым, как и его китель. Он сердито заступил Рэнди дорогу и закричал:

– Все равно никуда вам от меня не деться, Миранда! Я все продумал и все решил. Для того чтобы стать генералом, мне нужна такая жена, как вы, – здоровая, богатая, с большими семейными связями. И вы будете моей женой, Миранда, будете! Даже если для этого придется взять вас силой!

Брэндон внезапно бросился на нее, но Рэнди была готова к его броску. Ей, в совершенстве владевшей приемами восточных единоборств, не составило труда перехватить запястье Брэндона и швырнуть майора через плечо. Продолжая держать вывернутой руку Спенсера, Рэнди поставила ногу ему на горло и прошипела сквозь зубы:

– Стоит мне слегка опустить ногу, и я раздавлю вам горло, майор. Тогда вы умрете, захлебнувшись в собственной крови. Вам недостаточно было того вечера у лейтенанта Рейнольдса, когда я сломала вам запястье и пальцы? Скажите еще спасибо, что я позволила вам солгать, будто вас сбросила с седла лошадь. Считайте, что я предупредила вас в последний раз, майор. Еще одно слово или неосторожное движение, и вам конец. Да, у меня мягкий характер, но всему есть предел, и моей доброте тоже. В следующий раз я убью вас, сэр, так и знайте.

Рэнди убрала ногу с горла майора, разгладила платье и пошла к дому. Когда Брэндон Спенсер поднялся на ноги, она уже успела скрыться из вида.

– Глупая сучка, – пробормотал майор себе под нос. – Плевать я хотел на твои угрозы, все равно ты меня не тронешь.

– Может, тронет, а может, нет, – раздался вдруг из кустов мужской голос, – зато я могу вас продырявить прямо на месте.

И из кустов появился Джеймс Грейсон с пистолетом в руке. Ствол оружия был направлен в грудь майора.

Еще никогда в жизни Джеймсу не хотелось убить человека так сильно, как в эту минуту. Со своего места он слышал пламенную речь Миранды, и ему стало ясно, что Спенсер не имеет отношения к гибели сэра Джонатана. Однако это не намного смягчило его гнев.

Больше всего Джеймс был потрясен тем, с какой легкостью Рэнди сумела справиться со своим соперником.

– Если вы убьете меня, вам не уехать отсюда, Грейсон, – предупредил его майор.

Джеймс поднял бровь и криво усмехнулся:

– Вы так полагаете? Но я просто обязан был бы застрелить вас, защищая леди от ваших домогательств.

– Миранда Коллинз не леди, – хрипло выдохнул Брэндон. – Это дикая кошка. Этой ведьме нужна хорошая выволочка, чтобы…

Он замолчал, услышав щелчок взведенного курка.

– Ну вот, наконец-то стало тихо, – удовлетворенно вздохнул Джеймс. – А теперь послушайте меня, майор. Нравится вам это или нет, но больше я не позволю вам преследовать Миранду Коллинз. Кончилось ваше время. А что такое настоящий шантаж, вы сейчас узнаете. С самого начала ваше имя показалось мне знакомым, теперь я вспомнил, откуда. Вы полагаете, что ваша карьера вам обеспечена потому, что вы знатный дворянин. Однако граф, ваш отец, совершенно запутался в долгах. Если бабушка Миранды узнает о том, что вы преследуете ее внучку, ей не составит труда выкупить все его векселя, и в считанные дни ваш отец станет банкротом. Много ли пользы будет в вашем титуле, если за душой у вас не останется ни гроша?

Джеймс постучал по груди майора стволом пистолета и продолжил:

– Я знаю ваших братьев. Наследником является ваш старший брат, Гарольд, но если прокатится слух о том, что он неравнодушен к мальчикам, то вряд ли найдется женщина, которая пожелает стать его женой, особенно женщина с большими деньгами. Со вторым вашим братом, Аланом, я учился когда-то в Кембридже. Очевидно, он купил свой диплом, потому что такой беспробудный пьяница не может быть образованным юристом…

– Довольно, Грейсон! – крикнул Брэндон. – Перестаньте склонять моих близких. Спустите курок, и покончим с этим!

– Я не хочу, чтобы вы так быстро и просто избавились от угрызений совести, – с сожалением ответил Джеймс. – Нет уж, хлебните досыта того, чем столько времени сами кормили несчастную мисс Коллинз.

– Чего вы добиваетесь, Грейсон? – нахмурился Спенсер. – Ну, хотите, я дам вам слово джентльмена, что буду держаться впредь подальше от Миранды и не стану вмешиваться в ваши дела в Калькутте?

– И вы сделаете это, если вы не дурак, Спенсер. Будьте умницей, и никто не узнает от меня о ваших семейных тайнах.

– Но где гарантия, что вы не сделаете этого позже?

– Слово джентльмена, разумеется, – с усмешкой ответил Джеймс. – А на прощание хочу обещать вам, Спенсер, что, если вы нарушите свое слово, я убью не только вас. Я погублю и всю вашу семью. Всю! Так что помните, что на карту поставлена не только ваша презренная жизнь, но и судьба всех людей, которые вам дороги!

Когда Акбар отыскал Джеймса, тот все еще продолжал стоять возле фонтана, глубоко погруженный в свои мысли. Руки его были опущены, а правая по-прежнему сжимала рукоять пистолета.

– Уберите оружие, капитан, – сказал Акбар. – Рэнди жива, здорова и находится в доме вместе с гостями. Спенсер покинул дворец несколько минут тому назад. Впрочем, не понимаю, почему вы так волнуетесь из-за него.

– Я думал, что майор повинен в смерти сэра Джонатана и покушении на жизнь Рэнди, – ответил Джеймс, пряча пистолет. – Когда я узнал о том, что убийца лишился пальца, я подумал…

– Спенсер глуп, самонадеян и хлопочет о богатой жене, но он не убийца, – рассмеялся Акбар. – Кстати, ту ночь, когда был убит папа Джо, майор провел в своей постели, залечивая свою раненую руку и ущемленную гордость. Вам известно, что на самом деле случилось с его рукой?

– Да, это сделала Рэнди. Сначала я не поверил своим ушам, но мне пришлось поверить своим глазам, когда я увидел, как легко она справилась с майором. Она буквально швырнула его на землю.

– Мы с Рэнди вместе учились мастерству восточного боя. Ведь я принц, а это значит, что вокруг меня всегда крутились и будут крутиться наемные убийцы, и потому отец нанял для меня самых искусных учителей, а поскольку я жил тогда в доме Коллинзов, Рэнди обучалась вместе со мной. Но я просил бы вас сохранить сегодняшнее происшествие в тайне. Если Рэнди узнает о том, что вы видели ее в деле, это причинит ей сильную боль – не меньшую, чем сломанная рука, – покачал головой Акбар. – Правда, я думал, что майору и одного урока будет достаточно, чтобы одуматься.

– Расскажите, как это тогда случилось, – попросил Джеймс.

– В середине августа Джонатан Коллинз устраивал прием в честь лейтенанта Найджела Рейнольдса, отбывавшего на родину. На этом вечере Спенсер затащил Рэнди в библиотеку и стал настаивать на том, чтобы она вышла за него замуж. Рэнди отказала ему и потребовала ее отпустить. Майор заупрямился, и тогда она сломала ему руку. На это ей потребовалось несколько секунд. После этого Рэнди послала за мной. Она рассказала о том, что случилось, и попросила увезти Спенсера, чтобы оказать ему помощь. Попросила никому не говорить об этом.

– Но это глупо. Джонатана-то, по крайней мере, нужно было поставить в известность, – заметил Джеймс.

– Согласен с вами. Я собирался поговорить с папой Джо на следующее утро, но в ту же ночь его убили, – покачал головой Акбар и тяжело вздохнул: – Да, Сона Аг достойна лучшей жизни, чем та, что выпала на ее долю.

– Сона Аг? Вы имеете в виду Рэнди?

– Да, это имя дал ей мой отец, когда мы были еще детьми. Сона Аг означает «золотое пламя» – то самое, что горит в ее глазах, – пояснил Акбар. – Далеко не каждому дано выдержать его жар. Скажите, капитан Грейсон, вы не боитесь опалить свои крылья?

Джеймс понял намек принца, но промолчал. Сердце его учащенно забилось.

Умом он понимал, насколько опасной может оказаться близость с таким загадочным и сложным человеком, как Рэнди. Он чувствовал, что многие стороны ее натуры по-прежнему находятся вне его понимания. Может ли он до конца поверить в нее? Однажды подобная доверчивость едва не стоила ему жизни. Стоит ли она того, чтобы еще раз рискнуть?

Ум предупреждал, но сердце Джеймса сказало «да». Правда, жизнь научила его держаться подальше от юных невинных девушек, но сейчас…

Отнюдь не только страсть влекла его к Рэнди, здесь было что-то гораздо более сильное и важное. Может быть, к нему пришла наконец настоящая любовь?

«Да, это любовь», – подумал Джеймс, и эта мысль внезапно развязала ему руки, подарила ощущение свободы. Он понимал, что добиться от Рэнди взаимности будет очень не просто, но это уже не пугало его. Джеймс решительно кивнул головой и ответил:

– Да, я готов полететь на это пламя, Акбар, и не боюсь опалить крылья.

– Верю в то, что Сона Аг наконец-то нашла свою половинку. Наберитесь спокойствия и терпения. Храните ее так, как хранили бы самого себя, и судьба щедро вознаградит вас за это.

– Благодарю вас, Акбар, хотя и предвижу, что для меня начинается веселенькая жизнь.

– Что верно, то верно, дружище! – улыбнулся Акбар и похлопал Джеймса по спине. – Зато какие приключения ожидают вас впереди!

Они рассмеялись и вместе пошли к дому, так и не заметив человека, одетого в черное, который прятался среди густой зелени.

– Будь ты проклят, Грейсон, – негромко сказал незнакомец, провожая друзей злобным взглядом. – Если бы не твое вмешательство, Миранда покончила бы со Спенсером, а я – с ней. И тогда наконец я обрел бы свободу!

Незнакомец прокрался темными тропинками к ограде и покинул сад незамеченным. По дороге ему в голову пришла мысль, заставившая его улыбнуться.

– Это же так просто! – сказал он самому себе. – И как это я раньше не додумался! Но теперь, Миранда Коллинз, твоя любовь ко всему живому и твои необычайные способности я поставлю на службу себе и непременно добьюсь успеха. Победа будет на моей стороне! А ждать я умею.

 

8

– Джарита, еще немного – и ты так стянешь мне волосы, что я не смогу закрыть глаза, – проворчала Рэнди. – И осторожнее со шпильками, ты поранишь мне кожу.

Джарита закончила прикреплять шиньон к волосам Рэнди и покачала головой.

– Девочка моя, сегодня ты нервничаешь, словно мышь, затесавшаяся в слоновье стадо, – сказала она. – Скажи лучше, чем ты так сегодня озабочена. Что-нибудь случилось вчера на приеме?

– Ничего, если не считать небольшой стычки с майором Спенсером. А так это был чудесный вечер, – ответила Рэнди, а Джарита тем временем наносила на ее кожу легкий коричневый грим, который должен был сделать из мисс Коллинз настоящую индианку. – Во всяком случае, никто ничего не заметил. Правда, теперь Спенсер вынужден зализывать душевные раны, а я чувствую себя хотя и беззащитной женщиной, но, по крайней мере, настоящей леди.

Джарита обвела углем глаза Рэнди и сказала:

– Но если все так, как ты говоришь, то почему ты так нервничаешь? Боишься, что майор снова начнет приставать к тебе?

Прежде чем ответить, Рэнди придирчиво рассмотрела свое отражение в зеркале и принялась одеваться. Сегодня она выбрала длинную желтую юбку и короткую блузку – ноли.

– Майор давно меня не интересует, – сказала она, прикрепляя к ушам большие золотые серьги-кольца. – А если сунется еще раз, я сумею поставить его на место. Гораздо больше меня волнует капитан Грейсон.

– А что тебе сделал господин капитан?

– Ничего он мне не сделал, Джарита. Капитан Грейсон – настоящий джентльмен.

– Тогда в чем же дело?

– Дело только во мне, наверное, – рассмеялась Рэнди. – Я знаю, что он скоро уедет, и стараюсь сохранить между нами дистанцию, но с каждым днем это становится все труднее. Он такой внимательный. Вот настоял на том, чтобы поехать сегодня в госпиталь вместе со мной. И ничто его не остановило, даже необходимость переодеться для этого индусом.

– А, так вот зачем Абу с самого утра торчит в спальне у капитана! – воскликнула Джарита. – Помогает твоему мужчине одеться.

– Он не мой мужчина, запомни это, Джарита, – надулась Рэнди, надевая на запястья золотые браслеты. – Джеймс мой гость и близкий друг моей бабушки. А теперь помоги мне надеть сари, я опаздываю.

Сари было оранжевым, с золотой вышивкой. Джарита ловко обернула его вокруг талии Рэнди и закрепила свободный конец у нее на плече. Теперь осталось лишь надеть расшитую золотом вуаль.

* * *

Джеймс нервно переминался с ноги на ногу, привыкая к новой одежде. Она не стесняла движений, была легкой и удобной, но все же оставалась слишком непривычной. Лицо, уши, шею и руки Джеймса покрывал слой коричневого грима, который должен был сделать его похожим на индуса. Густые волосы скрывал широкий тюрбан, повязанный на голове.

Джеймс поправил широкий пояс, туго обхвативший его талию, большой медальон, свисавший на грудь, и постучал в спальню Рэнди. Ему открыла она сама – прекрасная, словно ожившая принцесса из восточной сказки.

– Вы невероятно хороши в этом наряде, – проговорил Джеймс. – А как я вам кажусь?

Рэнди окинула его с ног до головы внимательным взглядом и просияла:

– Принц. Настоящий кашмирский принц, высокий и красивый. Стивен видел вас в этом наряде?

– Слава богу, нет. Он уехал с самого утра, за что я ему премного благодарен. Могу представить, сколько шуток мне пришлось бы выслушать. – Джеймс поднял свою руку и спросил, поворачивая ее к свету: – А что, все это в самом деле так уж необходимо?

– Да, если вы хотите пойти вместе со мной. Больные в госпитале – это простые бедные люди, и они боятся иностранцев. Зачем же зря волновать их, проще нанести на себя немного краски и переодеться.

Госпиталь располагался на окраине Калькутты, среди трущоб. Джеймс и Ксавьер поехали туда верхом, держась возле паланкина, в котором сидела Рэнди. Шестеро мускулистых индусов, которые несли паланкин, были не простыми носильщиками, а лучшими охранниками, которых прислал принц Акбар. Сквозь прозрачную легкую занавеску Рэнди могла не только видеть дорогу, но и рассказывать Джеймсу о достопримечательностях, попадавшихся им на пути.

Возле госпиталя толпились люди, и Джеймса поразила та сердечность, с которой они встретили Рэнди, вышедшую из паланкина. Все они называли ее тем именем, что дал ей когда-то старый махараджа. Рэнди улыбалась, называла всех по именам и о чем-то говорила с ними, – разумеется, на хинди, так что Джеймс не понимал ни единого слова.

«Она и впрямь похожа на золотое пламя», – подумал он.

Все утро он наблюдал за тем, как Рэнди общается с больными. Слова были не нужны, он и без этого понимал все, что происходит, видел, как тянутся к Рэнди пожилые индусы и как затихают на ее руках больные дети. Казалось, одно ее прикосновение прогоняет боль и дает им облегчение. Проведя несколько минут с одним больным, она немедленно спешила к следующему.

Дольше всего она задерживалась у постели тяжело больных, не способных говорить. Она брала их за руки, закрывала глаза, словно прислушиваясь к чему-то, а затем обменивалась несколькими короткими фразами с сопровождавшим ее врачом-монахом.

Было уже за полдень, когда к Рэнди подошел один из одетых в коричневую рясу монахов. Он прошептал несколько слов, и Джеймс увидел, каким печальным сделалось лицо Рэнди, заметил слезы, навернувшиеся ей на глаза. Он не знал, что именно случилось в госпитале, но понял, что пришла беда.

– Что случилось, Рэнди? – негромко спросил Джеймс.

– Тот новорожденный мальчик и его мать. Они оба при смерти, и брат Каспер просит меня пройти к ним.

– Но что ты можешь для них сделать? Ты же не врач, – возразил Джеймс, незаметно для себя переходя на «ты».

– Нет, но могу подсказать доктору, в чем причина болезни. Быть может, нам удастся спасти хотя бы ребенка, – покачала головой Рэнди.

И Рэнди заспешила по коридору вслед за низеньким коренастым братом Каспером. Джеймс последовал за ними и вскоре оказался б небольшой комнате, где лежала умирающая.

Рэнди говорила тогда, что мать очень молода, но сейчас Джеймс увидел на постели юную индианку, совсем девочку, с длинными темными волосами и карими глазами, лихорадочно блестевшими от жара. Взгляд больной был неподвижным, обращенным куда-то далеко ввысь – быть может, к тем вершинам, куда собиралась отлететь ее душа. Умирающая уже не реагировала ни на что, даже на собственного ребенка, жалобно плачущего рядом с ней.

Рэнди присела на постель возле индианки, взяла ее за руку, прикрыла глаза, и Джеймсу показалось, что она молится. Затем Рэнди начала говорить:

– Тяжело дышать… жар… все горит внутри… какая боль… и какая слабость… я ухожу… малыш… мой бедный малыш…

Внезапно она перестала говорить, резко отодвинулась в сторону, и даже Джеймс, который был несведущ в медицине, понял, что юная индианка умерла. Монах подошел к постели, чтобы прикрыть покойную простыней, а Рэнди тем временем взяла на руки ребенка и сказала:

– Бедный малыш. Твоя мать умерла с мыслями о тебе. Не плачь, мой хороший, мы не оставим тебя одного.

Еще никогда в жизни Джеймс не чувствовал себя таким беспомощным и бесполезным. Он не переставая продолжал думать о том, что только что увидел и услышал, а Рэнди тем временем хлопотала над малышом. Затем Джеймс посмотрел на брата Каспера, увидел, как тот сокрушенно покачал головой, и понял, что минуты ребенка тоже сочтены.

Но Рэнди еще не сдалась. Она искупала младенца, влила ему в рот несколько ложечек отвара, а затем долго баюкала его на руках, но ничто не могло погасить жар, сжигавший крохотное тельце. Дыхание ребенка становилось все слабее, он замолчал и больше не шевелился.

– Посмотри, Джеймс, он, кажется, уснул. Быть может, травяной отвар помог ему, – с надеждой прошептала Рэнди. – Как ты думаешь, ему стало лучше?

– Нет, не стало, – ответил Джеймс, опускаясь рядом с ней на колени. – Боюсь, что бедный малыш умирает.

– Нет, Джеймс, я не верю, не хочу в это верить, – яростно тряхнула головой Рэнди. – Смотри, жар у него начал спадать.

– Прости, любовь моя, но ты видишь то, что тебе хочется увидеть.

– Нет, Джеймс, ты просто не понимаешь, – продолжала сопротивляться Рэнди. – И мне вовсе не нужны глаза для того, чтобы видеть. Я чувствую.

– Хоть глазами смотри, хоть сердцем чувствуй, но он умирает.

– Он не должен умереть. Я не допущу этого, – она обхватила ребенка и принялась раскачиваться из стороны в сторону. – Ну, давай, мой хороший, давай.

Внезапно Рэнди остановилась, затем разложила безжизненное тельце на коленях и приникла ртом к его крошечным губам, вдувая воздух в легкие младенца.

– Дыши, малыш, дыши, – приговаривала она между каждым новым вдохом. – Ты должен дышать.

Прошло еще немало времени, прежде чем Джеймсу с братом Каспером удалось отобрать у нее похолодевшее тельце. Затем Джеймс обнял Рэнди за плечи, и та разрыдалась у него на груди.

– Это я виновата в том, что он умер, – причитала она сквозь слезы.

– Глупости. Мать и ребенок были больны. Что ты могла для них сделать?

Рэнди оттолкнула Джеймса, вытащила из рукава своей чоли носовой платок и принялась утирать глаза.

– Нет, это моя вина, Джеймс. Если бы я была здесь вчера, я могла бы предупредить врачей.

– Не кори себя понапрасну, Рэнди. Как ты могла спасти мать, ведь она еще сама была девочкой. Разве можно ей было иметь ребенка?

– Они нуждались в моей помощи, а я вчера занималась собой и бросила их. Это станет для меня жестоким уроком, и впредь я не повторю своей ошибки.

– Рэнди, о чем ты толкуешь? – спросил Джеймс, когда Рэнди повернулась и пошла к двери. – Прошу тебя, объясни. Я ничего не понимаю.

Она обернулась. Глаза у нее стали сухими, губы поджаты.

– Благодарю вас за ваше участие, капитан Грейсон, но я вынуждена отклонить ваше предложение и не уеду в Англию. Я решила остаться здесь.

– Нет, только не это, Рэнди. Где-то рядом ходит человек, который охотится за вами.

– Да, я знаю, но все его три попытки убить меня провалились, и я не желаю подстраивать свою жизнь под этого негодяя.

– Рэнди, будьте благоразумны. Ведь следующая его попытка может оказаться более успешной, чем предыдущие.

Рэнди повела плечами и ответила с холодной улыбкой:

– Чему быть, того не миновать, капитан. Я – смертная женщина, и рано или поздно мне все равно придется умереть. Но пока я жива, я останусь здесь и буду помогать другим выжить на этом свете. Я нужна этим людям, и одна моя жизнь – ничто по сравнению со многими.

Джеймс был поражен решимостью, с которой прозвучали эти слова. Прежде чем он нашелся что сказать, Рэнди повернулась и вышла за дверь. Джеймс видел, как она говорила о чем-то с братьями монахами, и не мог больше сдержать клокотавший в нем гнев.

– Будь все проклято! – воскликнул он. – Если ей хочется стать жертвенным ягненком – пускай, но я умываю руки! Дальнейшее меня больше не касается.

Джеймс и сам не верил в то, что говорил. Гнев его был искренним, но вот безразличие к судьбе Рэнди – наигранным и фальшивым. Слишком многое значила для него эта девушка, чтобы он мог оставить ее одну. Оставалось лишь найти способ доказать ей свою правоту.

Рэнди провела бессонную ночь в тишине своей спальни. Вернувшись из госпиталя, она приняла ванну, сказала, что будет ужинать у себя, и попросила оставить ее одну. Ее обуревали тяжелые мысли, и развеять их не мог никто, даже любящая и верная Джарита.

Она сказала Джеймсу, что решила остаться в Индии.

Однако даже если забыть о человеке, который охотится за ней, были вещи, делавшие жизнь Рэнди запутанной и сложной.

– Конечно, я могу забрать с собой Абу и остальных и уехать в северные провинции, – рассуждала Рэнди, подперев подбородок сложенными кулаками. – Дождаться там своего совершеннолетия. Но что тогда будет с Нана? Разве она не расстроится, узнав о моем бегстве? И разве сможет она понять меня?

Несмотря на то, что они с Нана никогда не виделись, Рэнди испытывала совершенно особое чувство к женщине, в честь которой получила свое имя. Из рассказов покойной матери и из писем самой вдовы-герцогини она знала, что Нана – храбрая, сильная женщина, которая не боится ударов судьбы и готова принять любой вызов.

– Может быть, вернуться в Англию и в самом деле будет правильным решением? – вздохнула Рэнди. – Нана поможет мне справиться с. Ричардом, да и Джеймс будет рядом, и я смогу… Впрочем, еще неизвестно, как повел бы себя Джеймс, узнай он о моих загадочных способностях.

Она прикусила губу и попыталась изменить ход своих мыслей.

– Но если бы Джеймс полюбил меня – по-настоящему, – возможно, он и смирился бы с тем, что я такая странная. Сегодня он весь день провел со мной в госпитале, но не задал мне ни одного вопроса. Вел себя так спокойно, тихо, проявлял столько заботы ко мне и моим больным. Старался утешить меня, когда умер тот несчастный малыш и я начала плакать.

Рэнди неожиданно рассмеялась, распахнула дверь, ведущую в сад, и выглянула наружу.

– Если Джеймс полюбит меня? Какая странная, глупая мысль! После того как я вела себя с ним накануне, он, наверное, решил, что я сумасшедшая. Кроме того, у него в Англии могла остаться женщина, которая ждет его. Возможно, та самая Диана, о которой он столько говорил. И при этом говорил с такой любовью… Да, наверное, это и есть дама его сердца.

Рэнди зевнула и потянулась. Пора отложить все вопросы до утра и лечь спать. Она вернулась к кровати и только сейчас вспомнила о том, что в комнате нет Зидры. С тех пор как в их доме появились Джеймс и Стивен, тигрица каждую ночь проводила на ее кровати, свернувшись клубком в ногах, словно домашняя кошка. Входить в дом и выходить из него Зидра могла совершенно свободно – стражникам было приказано беспрепятственно пропускать ее. Но где же она сейчас?

Забыв про сон, Рэнди задумалась над тем, где же может пропадать ее красавица. Затем накинула на плечи тонкий халат и отправилась на поиски Зидры.

Горизонт уже заалел от первых лучей солнца. Рэнди позвала Зидру, но та не откликалась. Дважды обойдя весь сад, Рэнди вдруг остановилась, хлопнула себя ладонью по лбу и воскликнула:

– Черт! Я же сама виновата! Настолько погрузилась в свои мысли, что забыла оставить открытой свою дверь. Наверняка Зидра приходила, не сумела войти и теперь спит в конюшне на сеновале.

Подбежав к конюшне, Рэнди обнаружила, что тяжелые створки двери слегка приоткрыты.

– Все в порядке, Зидра, выходи, – сказала она, входя внутрь. – Я знаю, ты сердишься на меня, но впредь я не стану запирать дверь, обещаю.

Рэнди стала подниматься по деревянной лесенке, ведущей на сеновал, но в ту же секунду услышала за своей спиной шорох. Она не успела даже обернуться: сильный удар по голове оглушил ее, и, теряя сознание, Рэнди упала на пол конюшни.

* * *

Джеймс застонал и сел в постели. Голова у него раскалывалась.

– Весело начинается утро, ничего не скажешь, – проворчал он, потирая ладонью затылок. – Нет, все, больше ни капли бренди в рот не возьму, никогда. Перехожу на вино. А еще лучше – на воду. На вкус, конечно, противно, зато не будех никакого похмелья.

Он сделал попытку снова улечься, но от этого голову прихватило еще сильней. Опасаясь, как бы его череп в самом деле не разлетелся на части, Джеймс сделал усилие и поднялся на ноги. Постояв немного, он собрался с силами, умылся холодной водой и оделся, но побриться так и не сумел.

«Выпить бы теперь пару чашек крепкого кофе, – с тоской подумал он, – может быть, хоть тогда полегчает».

И он решил отправиться на поиски слуг.

Выглянув в окно, Джеймс понял, что для кофе, пожалуй, еще слишком рано – солнце едва начинало подниматься над землей, освещая сад своими первыми косыми лучами. Наверняка огонь на кухне еще не развели, да и слуги еще спят.

– Тогда хоть свежим воздухом подышу, – сказал Джеймс, прощаясь со своей мечтой о чашке горячего крепкого кофе. – Может быть, хоть после этого голова немного пройдет.

Он вышел на веранду через дверь своей спальни, уселся на камышовую садовую скамейку и прикрыл глаза. Воздух был удивительно свежим и еще по-утреннему прохладным.

Рэнди разлепила веки, но ничего не увидела – ее окружала темнота. Она лежала, уткнувшись лицом в пол, руки и ноги у нее были крепко связаны. Сухая солома неприятно колола щеки. Рэнди потянула ноздрями воздух и ощутила странный, тревожный запах. Керосин! И еще густой, едкий запах дыма. Рэнди судорожно рванулась и беззвучно позвала сквозь кляп, которым был заткнут ее рот:

– Джеймс… спаси… меня.

Джеймс подскочил от неожиданности, не веря тому, что он только что услышал. Да, этот голос совершенно определенно принадлежал Рэнди. Но где она? Ведь Джеймс был уверен в том, что Рэнди еще спит.

Но голос прозвучал так ясно. Он готов был поклясться, что это Рэнди и она звала его на помощь. На помощь…

По спине у него пробежал холодок. Подчиняясь скорее инстинкту, чем разуму, Джеймс бросился бежать к конюшне, и, прежде чем увидел густой дым над ее крышей, он уже знал, что Рэнди там, внутри.

За своей спиной он услышал торопливые шаги и нисколько не удивился, обнаружив, что это Абу.

– Я уже послал за помощью, господин, – сказал тот на бегу. – Ксавьер вместе с другими будут сбивать пламя и выводить лошадей, а мы с вами должны найти мисс Коллинз и вынести ее оттуда.

Джеймс на секунду поразился тому, что старый слуга, как и он сам, не сомневается в том, что Рэнди находится в охваченной огнем конюшне, но сейчас было не до праздных вопросов. Когда они подбежали к горящему строению, пламя уже лизало его стены. Изнутри доносились тревожное ржание и глухие удары копыт.

Дверь конюшни была подперта двумя массивными деревянными балками. Джеймс отбросил их в сторону, и из распахнувшейся двери выкатились плотные клубы едкого дыма. Джеймс сорвал с себя сюртук, быстро намочил его в ведре с водой, стоявшем возле двери, накинул на голову и нырнул внутрь. Абу сорвал с головы свой тюрбан, тоже намочил его и последовал за Джеймсом. Теперь они оба оказались в дыму, сквозь который пробивались багровые языки пламени.

– Проклятие! – задыхаясь, воскликнул Джеймс. – Я знаю, что Рэнди где-то здесь, но как ее найти? В этом дыму ни черта не видно! Даже если она откликнется, я не услышу за этим гулом и ржанием.

– Попробуйте другой способ, господин, – ответил Абу. – Забудьте про глаза и уши. Откройте свое сердце, и оно приведет вас к ней.

Совет старого индуса прозвучал очень странно, но в этом аду Джеймсу было не до того, чтобы размышлять. Он склонился ниже к полу и принялся обыскивать конюшню.

В это время прибыла подмога. Ксавьер вместе с конюхами начали выводить наружу лошадей, остальные вступили в борьбу с пожаром.

Джеймс попытался последовать совету Абу и полностью сосредоточил свои мысли на Рэнди. Он брел сквозь дым от стойла к стойлу, но по-прежнему ничего не видел и не слышал – ни глазами, ни ушами, ни… сердцем.

– Быть может, мы ошиблись, Абу, и Рэнди здесь нет, – сказал он.

– Она здесь, господин. Я это чувствую, но не обладаю вашей способностью услышать ее. Зовите, и она откликнется!

Джеймс прикрыл глаза и старался думать о Рэнди – только о ней, и ни о чем больше. Он забыл даже про страх, про объятые пламенем балки, грозившие в любую секунду размозжить ему голову.

«Отзовись, Рэнди, отзовись! – мысленно умолял он. – Где ты? Как тебя найти? Откликнись! Прошу тебя, любимая!»

И вдруг он услышал:

«Джеймс, помоги. Я здесь».

Как и тогда, в саду, он услышал не ушами. Слова словно сами собой прозвучали у него в голове. И теперь он точно знал, что это ему не почудилось.

«Рэнди, я не могу найти тебя. Не знаю, где ты, – подумал Джеймс. – Подскажи, что ты видишь вокруг себя».

«Темно. Здесь очень темно, Джеймс. Я ничего не вижу. Но рядом с собой я чувствую лошадь. Она испугалась пламени и бьется копытами в стену».

К этому времени в конюшне оставались лишь две лошади – в самых дальних стойлах. Животные, казалось, обезумели от дыма и треска пламени, приближавшегося к ним. Джеймс метнулся к этим стойлам, заглянул в первое из них и поднял перекладину, запиравшую выход. Лошадь метнулась мимо него, едва не сбив Джеймса с ног, и рванулась к выходу. Кроме нее, в опустевшем стойле не оказалось никого.

Осталось последнее стойло, и даже сквозь густой дым Джеймс сразу же узнал его обитателя. Это был золотой жеребец, Гаруда, и, когда Джеймс и Абу подбежали к его стойлу, он резко поднялся на задние ноги. В глазах животного мерцали отблески огня, а у его ног лежала маленькая фигурка, завернутая в одеяло. Гаруда нервно заржал, словно запрещая им подходить ближе, но Джеймс не обращал больше внимания на жеребца – он уже знал, что ему наконец удалось найти Рэнди.

– Назир, возьми вот это, – приказал Джеймс, отдавая в руки Абу свой сюртук. – Я возьму Гаруду под уздцы, а ты набрось ему сюртук на голову. Тогда тебе удастся увести его, а я возьму Рэнди.

Вдвоем им быстро удалось справиться с жеребцом, и Абу быстро повел Гаруду к выходу. Джеймс подхватил на руки легкое тело Рэнди и поспешил следом. Едва они успели выбежать, как за их спиной начали с грохотом рушиться горящие балки и в небо взмыли фонтаны огненных искр.

Когда Джеймс оказался снаружи, Абу тотчас накинул ему на плечи мокрое одеяло, сбивая язычки пламени, охватившие его спину. Отбежав на безопасное расстояние, Джеймс осторожно положил Рэнди на траву и приподнял одеяло, в которое та была завернута.

Рэнди вскрикнула от яркого света, внезапно ударившего ей в глаза, и поспешила опустить веки. Лицо ее было перепачкано грязью, волосы слиплись и слегка обгорели, но она была жива и еще никогда не казалась Джеймсу такой прекрасной, как в эту минуту. Заметив кляп во рту девушки, Джеймс поспешил вытащить его, то и дело приговаривая:

– Слава богу, ты жива, Рэнди. Слава богу. А я уж думал, что не найду тебя.

Затем он опустил голову и нежно поцеловал Рэнди в губы. Сначала она отвечала ему, но потом вдруг напряглась и принялась вырываться.

– Мои животные! – воскликнула она, порываясь вскочить на ноги, чтобы броситься к догорающей конюшне. – Я должна вернуться к ним… за ними!

– Абу с остальными уже позаботились о них, моя дорогая.

– Ты не понял, – яростно тряхнула головой Рэнди. – Если она там, то не выйдет ни с кем, кроме меня.

– Я никуда не пущу тебя, Рэнди, – сказал Джеймс, прижимая ее к своей груди. – Прости, но я не позволю тебе рисковать жизнью ради твоих зверюшек.

– Она наверняка спряталась на сеновале. Такой смерти и животному не пожелаешь. – Рэнди откинула в сторону одеяло и попыталась выскользнуть из рук Джеймса. – Отпусти, прошу тебя. Я должна вернуться за ней.

– Не говори глупостей. Если кто-то из твоих зверей остался в конюшне, он должен был выбежать сам. – Джеймс обхватил Рэнди обеими руками. – Вспомни, ведь ты сама была на волосок от гибели этим утром. Какой-то мерзавец пытался сгубить тебя в этом пламени.

Он посмотрел на грязную, разорванную одежду Рэнди и добавил, покачав головой:

– Теперь мне ясно, что этот негодяй знал о том, как ты любишь своих животных, и устроил из этого ловушку для тебя. Как ты могла быть такой беспечной?

– Прекрати! – вспыхнула Рэнди, отталкивая Джеймса. – Лучше помоги мне распутать веревки на ногах. Я хочу посмотреть, что сделал этот сумасшедший с моей конюшней.

Джеймс промолчал, сжав челюсти так, что заиграли желваки на щеках. Затем неохотно снял с ног Рэнди путы. При этом мокрое одеяло упало у него с плеч, и, увидев его спину, Рэнди невольно ахнула:

– Твоя рубашка вся в дырах! О, Джеймс, тебе же, наверное, очень больно!

Эти слова и нежное прикосновение руки, которую Рэнди положила на его плечо, угасили гнев Джеймса, и он спокойно ответил, скосив глаза себе за спину:

– Я в порядке, Рэнди. Рубашка пропала, да и черт с ней! Честно сказать, я был настолько занят, что и не заметил этого.

Рэнди отлепила обгоревшую ткань от спины Джеймса, посмотрела на волдыри, покрывшие его кожу, и тихо сказала:

– Мокрое одеяло помогло, но все равно ожоги довольно сильные. Впрочем, у моей кухарки, Кайры, есть мазь, которая поможет тебе…

Внезапно у Рэнди закружилась голова, и девушка покачнулась. Джеймс подхватил ее и помог удержаться на ногах.

– Что с тобой, Рэнди? Тебе плохо?

Она прикрыла глаза, опустила голову и потрогала ладонью свой затылок.

– Он ударил меня по голове. Теперь она немного кружится.

Джеймс подхватил девушку на руки и сказал:

– Я отнесу тебя в постель и пошлю за доктором из британской миссии.

– Опусти меня на землю, – приказала Рэнди, толкнув Джеймса в грудь сжатой в кулак рукой. – Это не смертельно. Кроме того, я не доверила бы доктору-англичанину лечить даже свою собаку, не только себя. Знаю я этого доктора из британской миссии. Он с утра накачивается джином так, что к обеду уже не видит пациента. Со мной все в порядке, опусти меня!

– Вот упрямая, – проворчал Джеймс, но тем не менее опустил Рэнди на землю. – Пойми, удар по голове – это не шутки. Это может быть очень опасно. Ну, хорошо, если ты так не доверяешь доктору из миссии, я пошлю за братом Каспером.

– Нет, – затрясла головой Рэнди. – Брату Касперу и без меня хватает забот. Если уж на то пошло, нужно будет позвать Калида Джовара. Это доктор Акбара из Опал-Корта.

– Слава Аллаху, вы живы, мисс Коллинз! – раздался голос Абу. Он только что подбежал к ним и сейчас с улыбкой смотрел на свою госпожу, безуспешно пытаясь пригладить рассыпавшиеся по плечам волосы. – Как я рад, что все обошлось!

– Все не так просто, Назир, – откликнулся Джеймс. – Рэнди получила сильный удар по голове, и я хочу послать за доктором.

Рэнди посмотрела на Джеймса, а затем перевела взгляд на помрачневшее лицо Абу.

– Я же сказала, что это не смертельно, капитан, – сказала она. – Сейчас меня гораздо больше волнуют мой дом и мои животные.

– Все они в безопасности, мисс Коллинз, – поспешил успокоить ее Абу. – Кое-кто из них наглотался дыма, но все они живы. Правда, сама конюшня сгорела дотла, с этим мы ничего не смогли поделать. Пламя оказалось слишком сильным, чтобы можно было что-то спасти.

Рэнди повернулась спиной к Джеймсу и пошла к дымящимся руинам рука об руку с Абу.

– Пока мы можем сделать временные загоны для лошадей, – сказала она, – и держать их там. А если приступить к работе немедленно, то можно будет не позже чем через месяц отстроить новую конюшню. Сразу после завтрака я займусь чертежами и расчетами.

Джеймс почувствовал себя ненужным, лишним, оскорбленным и с обидой сказал, догоняя Рэнди и хватая ее за руку:

– Ты что, с ума сошла, Рэнди? Какой-то маньяк только что пытался тебя убить, а ты думаешь о постройке новой конюшни? Лучше приказала бы паковать свои вещи. Тебе надо уехать из Индии как можно скорей, пока этот мерзавец снова до тебя не добрался!

Рэнди резко выдернула руку, остановилась, подбоченилась и сердито ответила:

– Я совершила сегодня утром ошибку – дала заманить себя в конюшню, но этого больше не повторится. Я усилю охрану и сама впредь буду вести себя осторожнее. А что касается моего отъезда в Англию, то я сама решу, ехать мне или нет. И не нужно объяснять мне, что я должна делать, а чего не должна. У меня своя голова на плечах.

С этими словами она отвернулась от Джеймса и направилась к остаткам конюшни, окутанным едким сизым дымом.

Джеймс обратил внимание на то, с каким вниманием всматривается Абу в джунгли, подступавшие прямо к сгоревшей конюшне, и спросил:

– Что-то не так, Назир? Ты что-то там заметил?

Абу еще раз обвел глазами густые заросли и ответил, покачав головой:

– Нет, господин. Я ничего не вижу, но что-то подсказывает мне, что мисс Коллинз было бы лучше вернуться домой.

Рэнди услышала его слова и заметила, нахмурив брови:

– Абу, мне кажется, что ты сейчас пугаешься тени. Поверь, тот человек сейчас уже далеко отсюда. Если хочешь, пошли людей прочесать джунгли, но я уверена, что это ни к чему. Я же не успокоюсь, пока своими глазами не увижу, что Гаруда и Ратри живы и здоровы.

Она сделала еще пару шагов, и в это мгновение Абу внезапно бросился вперед, прикрывая Рэнди своим телом. В тишине прогремел пистолетный выстрел, и Джеймс увидел, как на спине Абу расплывается кровавое пятно. Старый слуга нелепо взмахнул руками и тяжело повалился на садовую дорожку, усыпанную гравием.

Рэнди вскрикнула, опустилась на колени рядом с Абу и закричала:

– Абу, прости меня, мой верный старый друг! Если бы я послушалась тебя, этого не случилось бы! Прости!

Джеймс принялся отдавать приказания слугам, а Абу тем временем прохрипел:

– Вы… ни в чем не виноваты, миледи. Шакал… этот шакал… я не мог позволить ему убить вас. Не плачьте, Сона Аг… ведь защищать вас – это… мой долг…

Глаза Абу закатились, и он безжизненно вытянулся на земле.

Джеймс опустился на колени рядом с Рэнди и задрал тунику Абу, чтобы осмотреть его рану. Увидев ее, он оторвал полосу ткани, скатал ее в комок и прижал к груди старого слуги.

– Пуля прошла под левой лопаткой, – сказал он. – По тому, как он дышит, можно предположить, что у Абу пробито легкое. И только одному богу известно, не задето ли у него сердце. Прости, любимая, но я не уверен в том, что Абу сумеет выкарабкаться.

Рэнди прикрыла мокрые от слез глаза и коснулась груди Абу дрожащими пальцами. Поможет ли ей сейчас дар, полученный ею с небес? Она осторожно провела рукой, прислушалась и поняла, что сердце верного слуги не задето. Лучик надежды блеснул для нее, и Рэнди сказала:

– Джеймс, пожалуйста, пошли немедленно кого-нибудь из слуг в Опал-Корт за доктором Калидом Джоваром. Только он сможет помочь Абу. И пусть попросят его поторопиться, дорога каждая минута.

Джеймс посмотрел на свои руки, на которых осталась кровь Абу, и с сомнением покачал головой. Честно говоря, ему не верилось, что старого слугу можно еще спасти, каким бы волшебником ни оказался этот загадочный Калид Джовар. Затем посмотрел в глаза Рэнди и прочитал в них надежду и веру.

Он немедленно послал за доктором к принцу Акбару, поднял на руки тяжелое, безжизненное тело Абу и вместе с Рэнди понес его к дому.

* * *

Вечером того же дня они сидели в гостиной и ждали вестей от Калида Джовара. Тот занимался своим пациентом уже несколько часов кряду, и в спальню, где это происходило, не был допущен никто, кроме Джариты. Рэнди уже успела умыться, переодеться в европейское платье и сейчас нервно ходила из угла в угол, снова и снова переживая трагические события минувшего дня.

– Ах, если бы только я прислушалась к словам Абу, – то и дело повторяла она. – Если бы только прислушалась! Тогда ничего этого не случилось бы. Так нет, мне просто загорелось пойти посмотреть на остатки конюшни! Это моя вина, только моя! – Рэнди остановилась и посмотрела на Джеймса, молча сидевшего на краю дивана. – Ну, а почему ты ни в чем не винишь меня?

– Почему я должен в чем-то тебя винить? – пожал плечами Джеймс, поморщившись при этом от боли в обожженной спине. – Ты поступила так, как считала нужным. Что же касается ошибок, то главную из них ты совершила задолго до сегодняшнего утра.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Рэнди, пристально глядя на Джеймса.

– Если бы ты раньше послушалась Абу и всех нас, если бы ты раньше согласилась уехать в Англию, ничего этого не произошло бы. И твоя конюшня стояла бы на месте, и Абу был бы жив и невредим.

– Ты думаешь, я сама этого не знаю? – уныло вздохнула Рэнди, присаживаясь рядом с Джеймсом. – Но только отъезд в Англию не решит моих проблем.

– Ты имеешь в виду свою свободу и свои отношения с дядей, так это нужно понимать?

– Это тоже, – кивнула она. – Но, кроме этого, есть еще масса вещей, которых ты просто не понимаешь.

Эти слова Рэнди сказала с такой тоской, с таким отчаянием, что Джеймс не сдержался и погладил ее по бледной щеке раскрытой ладонью.

– Расскажи мне о своих проблемах, Рэнди, – попросил он. – Помоги мне понять, что тебя так волнует.

Рэнди нервно сглотнула и осторожно ответила:

– Некоторые люди рождаются художниками или музыкантами. Каждому из нас дан какой-то талант или дар, как хочешь это назови. Одни обладают ангельским голосом, другие умеют сочинять стихи, которые западают в сердце и тревожат душу. Третьим дано лечить, – например, Джовару или брату Касперу. А у меня свой дар – странный и непонятный.

– Я знаю, что ты обладаешь даром целительства, Рэнди, – склонил голову Джеймс. – Я видел, как ты общалась с больными в госпитале. Ты накладывала на них свои руки, и им становилось от этого легче.

Рэнди раскрыла ладони, посмотрела на них и ответила:

– Мой дар нельзя назвать целительством, Джеймс. Просто, когда я касаюсь человека руками, я начинаю чувствовать его боль как свою собственную. И тогда я могу сказать врачам, что, где и как болит у этого человека, а дальше они сами решают, чем ему помочь.

– Вот, значит, каким образом ты поняла сегодня утром, что сердце у Абу не задето пулей! – ахнул Джеймс. – Я помню, ты коснулась его груди и сказала, что пуля только пробила легкое. Боже, какой необычный дар ты получила от бога!

Он говорил с таким благоговением, что Рэнди невольно улыбнулась.

– Видишь, как тебя поразил мой талант, Джеймс. А теперь пойми – это здесь, в Индии, его считают даром небес, но как отнесутся к нему в Европе? Примут меня за ведьму?

– Вопрос не по адресу, Рэнди. Я сам не совсем типичный европеец. У моей матери есть сестра-близнец, и между ними все время сохраняется телепатическая связь. Если одна из них заболеет, другая чувствует такую же боль. А однажды, когда мою мать похитили и обманом увезли из дома, сестра увидела во сне, где ее искать. Так что, хотя сам я подобным даром и не обладаю, но то, что такие вещи существуют, знаю не понаслышке.

– Неправда, ты тоже обладаешь подобным даром, Джеймс, – радостно улыбнулась Рэнди. – Иначе чем ты объяснишь то, что тебе удалось найти меня в охваченной пламенем конюшне?

– Глупости, Рэнди. Просто я позвал тебя, и ты откликнулась, вот и все. Ничего сверхъестественного.

– Мой рот был заткнут кляпом, и я не могла произнести ни слова, и ты это знаешь, Джеймс. Ты слышал меня не ушами. Ты слышал меня сердцем.

Джеймс невольно отодвинулся в сторону.

– Я слышал тебя, и покончим с этим. Услышал и вытащил из этой проклятой конюшни, это главное. Скажи лучше, почему ты думаешь, что твое умение чувствовать чужую боль создаст тебе проблемы в Англии?

Выражение лица Джеймса подсказало Рэнди, что тот не готов принять смысл мистического события, которое произошло утром, и говорить об этом дальше не имеет смысла. По крайней мере, сейчас.

– Мой дар не ограничен тем, что мне дано чувствовать чужую боль. То же самое распространяется на животных и птиц. За эти годы я подобрала многих раненых или больных зверей, вылечила их, и теперь они живут в моем доме. Именно с помощью своего дара я обнаружила, что у Гаруды повреждено копыто. Но если люди в твоей цивилизованной Европе узнают о моем даре, они начнут использовать меня или, еще хуже, начнут преследовать меня как ведьму.

– Европа – это не только моя родина, Рэнди, – возразил Джеймс. – Ведь, несмотря на то, что ты родилась в Индии, ты такая же англичанка, как и я сам.

– Не путай разные вещи, Джеймс. Пусть я и англичанка, но мои корни здесь, и я не уверена в том, что меня примут на родине как свою. – Рэнди старалась говорить спокойно, но в ее голосе все равно прорывалось отчаяние. – Да, я умею подать чай, принять гостей, вести себя как настоящая английская леди. Но это все только маска! И я не смогу долго скрывать под ней себя настоящую, ту, какая я есть на самом деле!

– Рэнди, милая, ты должна выслушать меня.

Она отвернулась в сторону и покачала головой:

– Там меня никто не поймет: Я только потеряю свободу и вместе с ней возможность помогать другим. Долго скрываться я не смогу – ведь племянница герцогини Мейдстоун должна всегда быть у всех на виду, вот я и попадусь. И тогда бабушка откажется от меня, и я окажусь в руках у дяди Ричарда.

– Поверь мне, Нана никогда этого не допустит, – заверил Джеймс, кладя руку на плечо Рэнди. – Она добьется в суде того, чтобы ее признали твоей опекуншей. А позже, когда будет найден убийца твоего отца, никто и ничто не помешает тебе вернуться в Индию, если ты сама этого захочешь.

Слезы, которые она так долго сдерживала, заблестели на глазах Рэнди, и, когда она заговорила вновь, голос ее дрожал:

– На это я не могу рассчитывать. Даже несмотря на все возможности, которыми обладает Нана, у дяди Ричарда есть все преимущества, а поскольку он ненавидит ее, то постарается сделать так, чтобы насолить ей с моей помощью. Я же знаю законы, Джеймс. Ричард будет иметь право продать мой дом в Калькутте, и он его продаст. Выбросит Абу вместе с остальными на улицу, а саму меня выдаст замуж за какого-нибудь старикашку. И Нана ничего не сможет с этим поделать. Поверь, я боюсь не за себя, но за тех, за кого я отвечаю. Мне больно думать, что кто-то из моих людей будет страдать из-за меня. Ах, Джеймс, что же мне делать?

– Не тревожься, Мира, – сказал Джеймс, беря руки девушки в свои ладони. – Мы найдем способ справиться со всем этим, поверь.

Он наклонил голову и нежно поцеловал Рэнди в щеку.

Этот поцелуй и то, что Джеймс назвал ее Мирой, напомнили ей покойного отца. Рэнди на минуту снова почувствовала себя маленькой девочкой, и ей так захотелось, чтобы ее утешали. Теперь она знала, что может верить Джеймсу. В считанные дни он стал важной частью ее жизни! И вера в этого человека сложилась и окрепла у нее еще до того, как он спас ее из пламени.

Джеймс неуверенно погладил ее по спине. Рэнди поняла, что он ищет способ утешить ее, и от этого у нее стало легче на душе.

Своей отвагой Джеймс живо напомнил ей отца, но далеко не только отвага привлекала ее в этом сильном, красивом, умном мужчине. Вопреки рассудку, она влюбилась в него, хотя и понимала, что эта любовь не может быть счастливой. Вскоре Джеймс вернется в Англию, она останется в Индии – что дальше? Есть ли у них хоть какая-то надежда, хоть какой-то шанс на будущее?

Уткнувшись лицом в плечо Джеймса, Рэнди думала сейчас о том, сможет ли она пережить неизбежную разлуку с ним, и молила бога помочь ей в этом.

А затем Джеймс, к великому огорчению Рэнди, внезапно отступил назад.

Он взял в ладони ее лицо и тихо сказал, глядя ей прямо в глаза:

– Выходи за меня замуж, Рэнди.

– Замуж? За тебя? – ошеломленно повторила она, чувствуя, как забилось ее сердце.

– Да. По-моему, это самое лучшее решение всех проблем, – кивнул он. – Завтра я получу специальное разрешение на брак, и мы с тобой немедленно обвенчаемся.

Рэнди не могла поверить своим ушам. Каждая девушка ждет, что ей сделают предложение, но часто ли оно оказывается таким неожиданным? Ведь Джеймс ни разу не сказал о том, что любит ее, не признался в своих чувствах, не спросил, нравится ли он ей. Да и сейчас глаза Джеймса остаются спокойными, а взгляд прямым и внимательным.

Рэнди повела плечами для того, чтобы скрыть свое смущение.

– Ты хочешь, чтобы мы обвенчались немедленно?

Джеймс снова кивнул и ответил, выпрямляясь:

– Совершенно верно. В Англию мы должны прибыть уже мужем и женой. Тогда никаких проблем с твоим дядей не возникнет.

– С дядей? При чем здесь мой дядя?

Джеймс не ответил. Погруженный в свои мысли, он принялся расхаживать по комнате, заложив руки за спину, затем сказал:

– Если Абу сможет перенести путешествие, нужно будет погрузить все твои вещи на судно к пятнице. Утром мы отплываем.

– В пятницу? – ахнула Рэнди. – Но это же всего… через три дня!

– Да, я знаю. Но с помощью Стивена и Акбара это вполне возможно. Слуги могут начать упаковывать твои вещи прямо сейчас.

У Рэнди вновь закружилась голова, но на этот раз не от удара, полученного сегодняшним утром, а от того, что предстало перед ее воображением.

– Это слишком неожиданно, – слабо возразила она. – Собраться, упаковаться и быть готовой к отплытию – и все это за каких-то три дня? – Рэнди опустилась на диван и покачала головой. – Да еще и свадьба? Нет, это невозможно!

– Возможно, – спокойно возразил Джеймс. – Тем более что венчание пройдет тихо и быстро, безо всяких церемоний и торжественных приемов.

– Но, Джеймс, я всегда думала, что… – Рэнди прикрыла глаза и болезненно поморщилась. – Нет, мне кажется, что такой брак ничего не решит.

Джеймс присел рядом с ней на диван.

– Этот брак – самый лучший выход для тебя, Рэнди, – спокойно пояснил он. – Если ты вернешься в Англию, будучи моей женой, Ричард Уэнворт не будет иметь над тобой никакой власти.

– Значит, ты предлагаешь мне выйти за тебя только ради того, чтобы насолить моему дяде? – спросила Рэнди, широко распахивая глаза.

– Разумеется, – кивнул Джеймс. – Быть может, я и не такой знатный человек, как он, но у меня будет достаточно оснований, чтобы заставить герцога Мейдстоуна держаться от тебя подальше, если ты станешь моей женой. Видит бог, я не искал себе жену, но в данном случае это самый простой способ защитить тебя.

– Защитить меня? – переспросила Рэнди, чувствуя, как запылали ее щеки и перехватило дыхание. – Это очень благородно с твоей стороны, Джеймс, но я не могу позволить тебе пойти на такие жертвы. Поверь, я сумею найти другой способ справиться со своими проблемами.

Джеймс беззаботно откинулся на спинку дивана и пожал плечами.

– Это не такая уж большая жертва с моей стороны, Рэнди, – сказал он. – Как только будет схвачен убийца твоего отца, мы сможем расторгнуть наш брак, и ты вернешься в свою любимую Индию. Все это займет меньше года.

– Расторгнуть брак? Но на каком основании? – Она надеялась на то, что ее спокойный тон сумеет скрыть чувства, бушевавшие в ее сердце.

– Наш брак будет фиктивным, только на бумаге, – пояснил Джеймс. – После развода я верну тебе все твое приданое и ты вернешься сюда. Получишь долгожданную свободу и будешь жить, как тебе хочется.

Рэнди сжала кулаки с такой силой, что ногти впились в ее ладони.

– Ваша доброта не знает границ, капитан, но я вынуждена отклонить и это ваше предложение, – сказала она. – Должно найтись какое-то другое решение.

Джеймс напрягся, услышав металлические нотки в ее голосе.

– Ты не понимаешь, Рэнди. Другого решения нет. Человек, убивший твоего отца, все ближе подбирается к тебе. Это просто чудо, что тебе удалось спастись сегодня утром. И не забудь, что за твою беспечность Абу едва не поплатился своей жизнью. Чьей жизнью ты готова рискнуть, когда убийца снова подойдет вплотную к тебе?

Рэнди отшатнулась так, словно получила пощечину, и на глазах у нее вновь заблестели слезы.

– Как ты смеешь так говорить? Ты же знаешь, что я меньше всего желаю, чтобы кто-то пострадал из-за меня.

Джеймс ответил ей ободряющей улыбкой и взял руки Рэнди в свои ладони.

– Я это знаю, милая. Не сердись, я просто хочу, чтобы ты поняла, что другого выхода у тебя нет. Иначе тебя просто убьют, Мира. Брак, который я тебе предлагаю, – лишь способ защитить тебя, – по крайней мере, до тех пор, пока все не закончится.

Рэнди опустила голову и дала волю слезам. Они текли по ее щекам, а сама она думала над тем, что ей довелось услышать. Безусловно, в словах Джеймса был здравый смысл, и, более того, Рэнди понимала, что у нее просто нет выбора.

Она вздохнула и ответила:

– Хорошо, Джеймс, я выйду за тебя замуж и вернусь в Англию – но всего лишь на время. Однако прошу тебя помнить о том, что я не могу оставить своих животных и слуг. Я тебе об этом уже говорила. Я не могу уехать без них.

Джеймс ответил, нежно обнимая ее:

– Конечно, Мира, дорогая. Пускай нам придется потесниться, но для твоих людей и животных я найду место. Кстати, ты Зидру тоже возьмешь с собой?

– Ну, конечно, – Рэнди вдруг нахмурилась и отодвинулась от Джеймса. – Постой, а кто тебе сказал про Зидру?

– Абу. Он говорил, что Зидра спасла тебе жизнь в ту ночь, когда в твою спальню проник убийца. Знаешь, я очень хотел бы познакомиться с этой отважной женщиной. Она твоя служанка?

Рэнди замялась, пожевала губами и невнятно забормотала в ответ:

– Зидра… она… да, она служит мне уже несколько лет, но… понимаешь, она…

– Девочка моя! – воскликнула Джарита, врываясь в гостиную. – Боги услышали наши молитвы! Абу останется жив. Доктор Калид совершил настоящее чудо! Пойдем, козочка моя, Абу хочет видеть тебя.

Рэнди сорвалась с места и исчезла вместе со своей служанкой. Джеймс проводил их взглядом, и на губах его появилась торжествующая улыбка.

– Наш брак никогда не будет расторгнут, Рэнди, – негромко сказал он, роняя слова в тишину опустевшей комнаты. – Рано или поздно ты полюбишь меня, и я сумею убедить тебя в том, что твой родной дом – это наша старая добрая Англия.

В эту минуту в гостиной появился Стивен в запыленном сюртуке и распущенном галстуке.

– Не знаю, что хуже в этой стране – ужасные дороги или эта проклятая жара, – пробурчал он. – Знаю только одно – никогда больше не стану проклинать наши лондонские дожди и туманы, клянусь!

Не дожидаясь ответных слов Джеймса, он уселся на диван рядом с ним и продолжил, прикрывая глаза:

– Привратник уже доложил мне, что жизнь Назира вне опасности. Уверен, что Рэнди будет рада этому. А как твоя спина, Джеймс? Помогла тебе индийская мазь?

– Да, помогла, но я хотел сказать тебе, что…

Стивен замахал руками и перебил его:

– Не понимаю, как я мог проспать весь пожар? Наверное, это все жара виновата. От нее всю ночь ворочаешься, зато под утро засыпаешь как убитый.

– Жара? – насмешливо переспросил Джеймс. – А может быть, слишком обильная еда и бесконечное число бокалов с бренди за ужином? Поверь, пьянство еще никого до добра не доводило.

– Пьянство? – переспросил Стивен. – Ну нет, это здесь ни при чем. Проклятая жара, и только!

– Ну ладно, – ответил Джеймс. – Как бы то ни было, в пятницу мы отплываем в Англию.

– В пятницу? Всего через десять дней? Ну что ж, можно успеть…

– Не в следующую пятницу, – перебил его Джеймс, – а в эту. Через три дня. С утренним приливом.

Стивен откинулся на спинку дивана и удивленно уставился на друга:

– Через три дня? Но это же невозможно!

– Возможно. Разумеется, если вы с Акбаром поможете мне, – ответил Джеймс, вставая с дивана. – Я иду в библиотеку составлять список дел, которые нужно, закончить до отплытия.

Стивен недоуменно покачал головой и спросил:

– Но к чему такая спешка, Джеймс? Мы же только-только начали заключать сделки с местными купцами. Ты что, хочешь вернуться в Англию с пустыми трюмами?

Джеймс остановился в дверях, оглянулся на друга и ответил с улыбкой:

– Мы поплывем не с пустыми трюмами, Стивен. Боюсь, что, когда мы возьмем на борт слуг Рэнди и ее животных, у нас едва хватит места, чтобы разместиться самим. Между прочим, по пути домой тебе придется делить каюту с Эмметом, а твою каюту мы отдадим Абу. Что же касается моей каюты, то в ней поселится Рэнди.

– Значит, ты все же уговорил ее вернуться в Англию? Отличная новость! – понимающе кивнул Стивен и улыбнулся. – Ну что ж, после всего, что случилось нынче утром, я понимаю причину твоей спешки. Кстати, ты не боишься, что она может опять передумать?

– Рэнди не передумает, – серьезно ответил Джеймс. – Она знает, что так будет лучше.

Он широко улыбнулся, привалился спиной к косяку и добавил:

– Между прочим, старина, учти, что я смогу заплатить тебе твой выигрыш за пари не раньше, чем мы вернемся домой. Сейчас эти деньги мне понадобятся для того, чтобы заплатить майору Спенсеру.

Стивен непонимающе заморгал глазами:

– Какое пари, какие деньги? И почему ты должен что-то платить этому поганцу Спенсеру?

Джеймс ответил, разводя руки в стороны:

– Без этого, я думаю, Спенсер не подпишет мне разрешение на брак. Но тысячи фунтов плюс моего обещания не губить его карьеру будет, мне кажется, достаточно. Ведь как ни крути, но он пока что здесь губернатор.

– Разрешение на брак? Ты… ты и Рэнди? – Лицо Стивена расплылось в улыбке. – Я же говорил, что вы с ней созданы друг для друга! Ну, признавайся, кто из вас сдался первым?

– Никто. Леди думает, что я женюсь на ней только для того, чтобы защитить ее от козней дяди. Я заверил ее, что наш брак может быть расторгнут, как только найдут и схватят убийцу ее отца, после чего она будет вновь свободна и сможет вернуться в Индию. Сказал, что все это займет не больше года.

– Ты сделал ей такое сумасшедшее предложение? – переспросил Стивен, не веря собственным ушам.

– Да, – с гордостью ответил Джеймс. – Я сам до этого додумался.

– Да, много я видел идиотов в своей жизни, – задумчиво протянул Стивен, – но таких, как ты…

Он подошел к Джеймсу, взял приятеля за плечо и доверительно продолжил:

– Но Рэнди такая прекрасная, желанная женщина. Не представляю, как ты сможешь продержаться целый год, чтобы не притронуться к ней.

Слабая улыбка в ответ – это было все, на что хватило Джеймса. Он страдальчески закатил глаза, а Стивен сказал, рассмеявшись от всего сердца:

– Ах ты, собака! Уговорил Рэнди выйти за тебя замуж, утверждая, что хочешь тем самым защитить ее! А сам думаешь только о том, как бы тебе соблазнить собственную жену?

Джеймс посерьезнел и ответил, кивнув головой:

– Да, это так. Но учти, я не хочу принуждать ее к чему-либо. Просто надеюсь, что настанет время, когда она сама этого захочет. И только после этого Рэнди станет моей женой – в полном смысле этого слова.

– Думаю, что долго ждать этого не придется. Я ведь тоже не слепой. Конечно, для того, чтобы уговорить ее бросить свою Индию, потребовалось немало усилий, но при всем при том она же любит тебя! Думаю, что у вас с ней не будет проблем.

Джеймс отвернулся и покачал головой:

– Это все так, но после того, что сделала со мной в свое время Кэролайн Сатклифф, я уже не уверен в самом себе. Впрочем, выбора у меня все равно нет. Ведь каждый новый день, проведенный здесь, грозит Рэнди новой бедой. Когда я едва не потерял ее во время пожара, я понял, как много она значит для меня, и поклялся сделать все для ее безопасности. Ради этого я готов даже пойти с ней под венец – хочет она того или нет. Боюсь, правда, как бы она не возненавидела меня за это. Впрочем, надеюсь, она в конце концов поймет, что поступить иначе я просто не мог.

– Поймет, поймет, – хмыкнул Стивен. – Ведь ты действуешь из самых чистых побуждений, Джейми-бой, не так ли? Скажу больше – ты любишь ее. И мне кажется, что Рэнди это знает.

Он дружески потрепал Джеймса по спине и добавил:

– Ну, а теперь за работу. Если мы отплываем уже в эту пятницу, то мне, как я понимаю, сидеть без дела не придется.

Джеймс направился в библиотеку, сопровождаемый Стивеном, и по дороге сказал своему другу:

– Пока я не взял в руки перо и бумагу, тебе не поздно еще отказаться.

– Разве я могу отказаться помочь тебе, Джейми? Если бы я отказался, ты перестал бы считать меня своим другом. А ведь я – твой лучший друг, не так ли? – ответил Стивен, беря Джеймса за руку.

– Конечно, Стивен. Я в этом никогда не сомневался.

– Тогда у меня к тебе одна просьба. Скажи, это обязательно нужно, чтобы я на всем обратном пути делил каюту с Эмметом? Он так ужасно храпит. Удивляюсь, как еще у меня дверь с петель не слетела от его храпа.

Джеймс открыл дверь, ведущую в библиотеку, и ответил, пропуская Стивена вперед:

– Рад, что ты остался при этом жив, старина, но ничем не могу тебе помочь. Придется тебе потерпеть. Впрочем, ты сам во всем виноват со своими предсказаниями.

 

9

Был уже почти полдень пятницы, когда Джеймс раздраженно пробился сквозь толпу, запрудившую причал калькуттской гавани, и быстрыми шагами поднялся по трапу на борт «Дианы». Развязывая на ходу галстук, он сердитым вихрем помчался по палубе, готовый послать ко всем чертям первого, кто попадется ему под горячую руку. Наткнувшись на гору клеток с живыми курами, загромоздившую проход, он резко остановился и побагровел от гнева:

– Это что еще за чертовщина?

Из-за его плеча вынырнул Стивен, покачал головой и вежливо пояснил:

– Тс-с, стоит ли так волноваться в такой прекрасный день? Небо голубое, солнышко сияет, море тихое – к чему нервничать, Джейми-бой? Или тебе не нравится свежая курятина?

– Я четыре часа провел один на один с этим проклятым Спенсером, и теперь мне не терпится свернуть кому-нибудь шею! – прорычал Джеймс. – Так что, если не хочешь стать козлом отпущения, лучше держись сейчас от меня подальше, Стивен. Впрочем, постой, объясни-ка лучше, что здесь происходит, черт побери!

Он обвел взглядом загроможденную палубу, яростно фыркнул и добавил:

– Какому кретину пришло в голову превратить мое судно в птичий двор?

– Я бы скорее сказал – в плавучий зверинец, – слегка улыбнулся Стивен.

– Что?! – обернулся к нему Джеймс.

– Скажи, – начал Стивен, желая отвлечь Джеймса от злополучных кур, – тебе сильно досталось сегодня с этим майором?

Джеймс сердито выдохнул, скомкал снятый с шеи галстук и принялся утирать им лоб вместо платка.

– Досталось – это еще мягко сказано. Представь, когда я пришел к Спенсеру за своим брачным контрактом, эта скотина решила вытянуть с меня еще тысячу фунтов!

– Он так дорого оценил свою подпись, эту несчастную закорючку? Или пытался тебя шантажировать?

– Нет, – покачал головой Джеймс, – для этого Спенсер слишком хитер. Он пытался обложить пошлиной груз, который я вывожу из Индии!

– Но ты же ровным счетом ничего отсюда не вывозишь, никаких товаров. Ведь у нас с этим поспешным отплытием совсем не осталось времени на то, чтобы заключить сделки с местными купцами. Если говорить о какой-то выгоде, то наше путешествие оказалось просто провальным.

– Я знаю, но Спенсер отказался поверить мне на слово и до тех пор, пока я ему не заплатил, грозился прислать ко мне на борт солдат с таможенниками, чтобы обшарить «Диану» от трюмов до клотика. Обещал, что это займет как минимум неделю.

– Еще целую неделю? – зашипел Стивен. – Чушь какая-то! Зная о том, как ты торопишься отплыть, я на месте майора не стал бы упрямиться. Он должен знать, что сердить тебя опасно.

– Я прекрасно понимаю, что все уловки Спенсера связаны не с желанием выкачать из меня деньги, а с тем, чтобы как можно дольше задержать здесь Рэнди. Когда я об этом догадался, я заставил майора признаться в том, что это именно так. Правда, пришлось при этом применить силу, – Джеймс потер разбитые пальцы на правой руке. – Челюсть ему я все же не сломал, а жаль.

– Ив чем же он признался?

– Во многом. Например, в том, что послал сообщение о смерти Джонатана Коллинза Ричарду Уэнворту на следующий же день после убийства бывшего губернатора. Так что теперь герцог Мейдстоун уже знает о том, что его племянница осиротела, и наверняка успел позаботиться о том, чтобы его назначили ее официальным опекуном.

– Но Спенсер говорил Рэнди, что не сделал этого.

– Это еще не все, – поморщился Джеймс. – В том же письме к герцогу Спенсер написал, что они с Рэнди помолвлены. При этом добавил, что их брак якобы благословил покойный Джонатан Коллинз.

– Вот собака!

– Слушай дальше, Стивен. Майор написал не только о своей якобы помолвке с Рэнди, но и поспешил с просьбой о выплате ему приданого Рэнди.

– Ну и наглец, ну и скотина! – воскликнул Стивен, качая головой и откидываясь спиной на планширь. – И как же, интересно, Спенсер собирается получить эти деньги?

– В Англии у него есть помощник, тот самый человек, с которым он передал свое письмо Уэнворту. Помнишь лейтенанта Найджела Рейнольдса, который вышел в отставку? Так это он. Спенсер помог Рейнольдсу вернуться в Англию, а тот за это согласился на ответные услуги. Майор передал ему свое письмо буквально перед самым отплытием.

Деревянный треск, сопровождаемый громким кудахтаньем, заставил Джеймса обернуться. Увидев сломанную клетку и своих матросов, гоняющихся по всей палубе за разбегающимися курами, он тяжело вздохнул и закатил к небу глаза.

– И все же скажи, за каким чертом нам столько кур и почему их нельзя было набить в трюм?

– Все трюмы переполнены, – улыбнулся в ответ Стивен.

– То есть как это – переполнены? Такого быть не может! Ведь я возвращаюсь в Англию порожняком. Даже если принять во внимание запасы провизии, воды и вещи Рэнди, там все равно должна была остаться масса свободного места для этих проклятых кур!

– Прости, Джейми, – покачал головой Стивен, – но после того, как мы приняли на борт слуг Рэнди, ее вещи и животных, все трюмы оказались забиты под завязку.

– О чем ты толкуешь, черт побери? – взорвался Джеймс. – Я сказал Рэнди, что она может взять с собой шестерых слуг и несколько своих зверюшек. Ты что, хочешь сказать, что для всего этого не хватило места?

– В самом деле на борту только четверо слуг, – пожал плечами Стивен, – а вот что касается, как ты говоришь, зверюшек… «Несколько»! Кто может сказать, мало это или много? Особенно если среди этих зверюшек, например, лошади.

И Стивен, не обращая внимания на растерянный взгляд Джеймса, продолжил:

– Суди сам. На борту у нас две арабские лошади – одна черная, вторая золотая. Кстати говоря, этот жеребец как две капли воды похож на того скакуна, которого ты так безуспешно пытался перекупить у принца Акбара. Кроме лошадей, я видел еще сову, сокола-сапсана, большую медную клетку с разноцветными птичками, уродливую тварь, которую называют мангустом, злобную серую кошку с перевязанной лапой, длинношерстную козу и большого…

– Хватит! – закричал Джеймс. – Скажи мне лучше, где сейчас Рэнди, и я сам с ней поговорю!

– Где же может быть твоя жена, как не в капитанской каюте? – ухмыльнулся Стивен. – Она там с самого утра. Когда я видел ее в последний раз, она занималась тем, что вынимала из шкафа твою одежду, а Джарита сносила ее в каюту Эммета. Похоже, нам придется еще больше потесниться. Ты где предпочитаешь спать, Джейми, в гамаке или на полу?

Джеймс сердито запихнул в карман скомканный галстук и пробурчал:

– Нигде. И пусть только попробует кто-нибудь выселить меня из моей собственной каюты! Если Рэнди не хочет делить ее со мной, может отправляться в трюм к своим зверюшкам!

Чувствуя, что раздражение Джеймса достигло края и готово выплеснуться наружу, Стивен сделал попытку удержать друга, рванувшегося к трапу, ведущему к капитанской каюте.

– Погоди, остынь немного. Боюсь, что, если ты в таком виде явишься к Рэнди, она может…

– Она, может быть, поймет, что всему есть предел, – перебил его Джеймс, отталкивая руку Стивена. – А ты, пожалуйста, не суйся в наши дела. Скажи лучше матросам, чтобы снесли этих чертовых кур вниз и покрепче принайтовили клетки. Как только я переговорю со своей женой, мы снимаемся с якоря.

* * *

– Козочка моя, выставить мужа из каюты – это только еще сильнее рассердить его. Какое же после этого у вас получится свадебное путешествие?

Рэнди сердито сунула в руки Джарите башмаки Джеймса.

– Как ты не поймешь, что наш брак – это только шутка, розыгрыш? Джеймс женился на мне только для того, чтобы защитить меня от дяди. А жена ему вообще не нужна, особенно такая, как я!

Джарита вздохнула и понесла башмаки к двери каюты.

– Не нужно ссориться со своим мужем, дорогая. Я понимаю, тебя разочаровала свадебная церемония, но это же из-за того, что все пришлось делать в страшной спешке. Конечно, каждой девушке хочется, чтобы ее венчание было пышным, с цветами, друзьями, морем гостей. Но твой господин сделал все, что было в его силах.

– Если это лучшее из того, что он мог сделать, то что тогда назвать худшим? – Рэнди присела на край кровати и принялась заново завязывать ленту, стягивавшую ее волосы. – Джеймс даже священника не удосужился пригласить на нашу свадьбу. Мы просто обменялись кольцами и расписались в присутствии мирового судьи прямо в старом кабинете моего отца. Могу поклясться при этом, что судья был в стельку пьян. И вместо того чтобы услышать поздравления от своих друзей – Акбара, Джавида, – я была вынуждена терпеть косые взгляды Брэндона Спенсера. Когда я увидела, как он восседает в папином кресле, меня едва не замутило.

Джарита остановилась в дверях и с улыбкой ответила:

– Что-то ты слишком большое значение придаешь мелочам, если хочешь выдать ваш брак за фиктивный, козочка моя. Мне кажется, что на самом деле все это трогает тебя гораздо сильнее, чем ты стараешься показать.

– Тебе в последнее время то и дело что-то кажется, Джарита, – нахмурилась Рэнди. – Мне в самом деле не хватало там тебя, Джавида и Акбара. Без вас я чувствовала себя совсем одинокой.

– Я должна была быть возле постели своего мужа, – ответила Джарита. – Если бы он был здоров, мы с Абу обязательно были бы рядом с тобой, ты это отлично знаешь. А что касается принца и его отца, то их просто не сумели разыскать. Говорил же тебе господин Стивен, что они отбыли из Мисора, – так сказали слуги в Опал-Корте.

Рэнди откинулась на спинку кровати.

– Я понимаю, что веду себя как капризная девочка, но мне в самом деле необходимо было увидеть их перед отплытием. Я просила Джеймса дождаться возвращения Джавида и Акбара, но он сказал: «Нет, мы не можем ждать». Он просто не понимает, что Джавид и Акбар – это моя семья, и каково мне уезжать, не повидавшись с ними? Вчера вечером мы сильно поспорили с Джеймсом из-за этого, – Рэнди сердито ткнула кулаком в подушку. – Но ему, похоже, на все наплевать.

– Все размолвки забудутся, и муж вскоре утешит тебя на супружеском ложе, – улыбнулась старая нянька. – Пламя, охватившее вас обоих, нужно гасить страстью, а не гневом.

– Сколько раз повторять тебе, что наш брак ненастоящий? – резко выпрямилась на кровати Рэнди. – Это просто трюк, обман, ну как тебе еще объяснить? Джеймс нужен мне не больше, чем я ему!

Джарита переложила башмаки Джеймса в одну руку, а второй указала на свои глаза.

– Эти глаза немолоды, дитя мое, но они еще кое-что видят. В вас обоих я различаю пламя любви, и скоро эти два язычка сольются в один пылающий факел, – ее рука переместилась к груди. – Я чувствую вашу страсть своим сердцем, а оно не обманывало меня никогда. И я верю всей душой, что ты и господин Джеймс всегда будете вместе.

– Но, Джарита, я же сказала…

Нянька покачала головой и перешагнула за порог.

– Не трать силы на пустые споры со мной, козочка моя. Придет время, и ты поймешь, что я была права. – Она рассмеялась и добавила, прикрывая за собой дверь: – А уж как я буду рада, когда у вас появятся детки! Вот счастье-то мне будет на старости лет!

Рэнди выхватила из-под себя подушку и запустила ее в дверь. Подушка ударилась о косяк и упала на пол, словно толстая лягушка.

– Не будет у нас никаких детишек, глупая женщина! Сколько раз я еще должна буду говорить, что…

Гнев Рэнди утих так же неожиданно, как и вспыхнул, и на смену ему пришла грусть, от которой защемило сердце. Рэнди опустила глаза на широкое обручальное кольцо, блестевшее у нее на пальце.

Когда-то эта золотая полоска принадлежала ее матери. Кольцо Рэнди нашла совсем недавно, разбирая после смерти отца его бумаги, а найдя, настояла на том, чтобы надеть после венчания именно его, а не новое – ей казалось, что тогда дух матери всегда будет оставаться с ней и охранять от бед. Но так ли это? И не был ли вообще брак с Джеймсом ужасной, непоправимой ошибкой?

– Когда-то это кольцо было залогом любви, а теперь это всего лишь декорация в дешевой мелодраме, – прошептала Рэнди. – Наверное, господь оставил меня и я сама во всем виновата. Как я могла так низко пасть?

Из угла каюты раздалось хриплое шипение. Зидра медленно подняла тяжелую голову и посмотрела сонным взглядом на свою госпожу.

– Прости за то, что разбудила тебя, Зидра, – сказала Рэнди, вставая с кровати и подходя к тигрице. Положила ладонь ей на голову, погрузив свои пальцы в густой шелковистый мех. – Я знаю, ты сердишься на меня из-за той клетки, в которой тебя привезли на судно, но, поверь, я ничего не могла поделать. Иначе твое появление на пристани наделало бы слишком много шума. Но ты вспомни, какую хорошую клетку сделал для тебя Ксавьер. Он даже положил в нее твою любимую подушку, чтобы тебе было уютнее.

Рука Рэнди нащупала толстый ошейник, надетый на шею Зидры. Он был кожаным, с орнаментом из драгоценных камней.

– И за ошейник тоже не сердись. Акбар подарил его тебе, чтобы ты была самой красивой тигрицей на свете. Скажи, ты когда-нибудь видела тигра с изумрудным ошейником? То-то же, – Рэнди вспомнила о неизбежном и скором знакомстве Джеймса с Зидрой и поскучнела. – Зидра, ты должна произвести на Джеймса самое лучшее впечатление. Постарайся ему понравиться. Я уже потеряла папу, теперь Акбара и Джавида – расстаться с тобой у меня уже не хватит сил.

Зидра снова зашипела, затем лениво поднялась и принялась тереться о ногу Рэнди.

«Она хочет утешить меня», – подумала Рэнди, и на глазах у нее блеснули слезы радости.

– Спасибо, моя хорошая, – сказала она, поглаживая замшевые уши тигрицы. – Ты всегда приходишь мне на помощь.

Рэнди еще раз осмотрелась по сторонам и покачала головой. Капитанская каюта была, разумеется, самой большой на судне, но разве можно было сравнить ее с комнатами в доме Коллинзов? На борту приходится экономить каждый дюйм. Вся мебель, за исключением нескольких стульев, была крепко привинчена к полу или стенам. Даже ножки массивной железной кровати и те держались на толстых винтах. Раздвигающаяся дверца отгораживала крошечный уголок с туалетом и умывальником. В каюте царил порядок, который нарушали лишь открытые ящики с вещами Рэнди, в беспорядке расставленные на полу.

Рэнди не удивилась, обнаружив каюту Джеймса чистой и опрятной. Она была очень похожа на своего хозяина – всегда безукоризненно одетого, выбритого и причесанного. Все здесь было очень скромно, и даже тонкие занавески на окнах каюты были темными, коричневыми, хотя и сшитыми из дорогого шелка.

В каюте незримо ощущалось присутствие Джеймса. На столе разместились его книги, карты, карандаши, в гардеробе – аккуратно сложенная одежда, и во всем царил полный порядок. За все время Рэнди только раз видела самого Джеймса небритым и неаккуратно одетым, но ведь это случилось в то утро, когда на конюшне бушевал пожар. Рэнди сомневалась даже в том, потеет ли когда-нибудь Джеймс.

И была в каюте одна вещь, которая сразу же и очень сильно не понравилась Рэнди, – написанный маслом портрет в строгой рамке, висевший на стене. С него улыбалась красивая молодая женщина в розовом платье. У нее были большие, выразительные зеленые глаза и темные волосы, свободно спадавшие на плечи. Художнику прекрасно удалось выражение ее лица – оно было обворожительным и одновременно загадочным. Внизу на рамке тускло блестела медная табличка, на которой было выгравировано одно слово: «Диана».

Без всякого сомнения, это была леди, в честь которой Джеймс назвал свое судно, и, увидев табличку, Рэнди пришла в ярость. Только теперь она поняла до конца, что их брак с Джеймсом в самом деле был лишь фикцией, обманом. Диана – это женщина, которую любит Джеймс, иначе зачем бы он стал вешать на стену ее портрет?

Еще перед венчанием Джеймс предупредил, что, будучи для всех молодоженами, они должны будут жить в одной каюте, но спать при этом, разумеется, будут раздельно – он на кровати, а Рэнди на узкой раскладушке. И никто, за исключением Абу и Джариты, не должен об этом узнать.

– Нет, Зидра, капитан Грейсон не будет спать в одной каюте со мной. Если хочет, пусть отправляется в твою клетку! – с сердцем сказала Рэнди, в последний раз потрепала тигрицу по голове и пошла к двери за оброненной подушкой. Подняла ее, швырнула на кровать и продолжила, глядя теперь на портрет: – Я попрошу Ксавьера снять это со стены, и мой муж при желании сможет забрать его с собой, если он ему так дорог. Для такого сдержанного мужчины, как Джеймс, нарисованная женщина – как раз то, что нужно!

Дверь каюты затрещала от удара снаружи, распахнулась и с грохотом ударилась о стену. Рэнди вздрогнула, обернулась и обомлела. На пороге стоял Джеймс – всклокоченный, потный, красный и ужасно сердитый. В первый момент Рэнди испугалась, но уже в следующий не смогла удержаться от смеха.

– О боже, Джеймс, что с тобой? Встретил на палубе стадо диких слонов?

– Куры! – рявкнул Джеймс, яростно стряхивая прилипшие к брюкам перья. – Невозможно пробраться сквозь этот курятник! Они везде – на палубе, на трапах, ими забиты все проходы. Я едва шею себе не сломал. По твоей милости мое судно превратилось в плавучую птицеферму, черт побери!

Рэнди зажала рот рукой, чтобы не прыснуть от смеха, но это не помогло, и хохот разбирал ее после каждого слова.

– Поверь… мне очень… жаль, но когда… когда я увидела тебя… таким… Джеймс, ты просто… бесподобен.

– Ты перестанешь смеяться, когда я утоплю этих проклятых кур в море вместе со всем твоим зоопарком! А теперь, будь любезна, объясни, что все это значит.

Джеймс был слишком возбужден, чтобы услышать сиплое шипение в углу каюты, но, когда он сделал шаг вперед, Рэнди предупреждающе выбросила вверх руку:

– Не приближайся ко мне, Джеймс. Прошу тебя, оставайся на месте.

Увидев, каким серьезным сделалось лицо Рэнди, он застыл на полушаге. Увидел страх в ее глазах, заметил дрожащие пальцы Рэнди, покачал головой и сказал со вздохом:

– Я сердит на тебя, Рэнди, но я не собирался трогать тебя. Никогда не позволю себе этого.

– Я знаю, – низким голосом ответила Рэнди, пристально глядя за спину Джеймса. – Но если ты не хочешь, чтобы тронули тебя, – перестань кричать.

Джеймс не был готов к тому, чтобы получать приказы от женщины на борту собственного судна.

– Это мое судно, – сказал он, подбоченясь, – и на его борту я волен кричать на кого угодно. Перестань угрожать, здесь ты не имеешь права сделать со мной что-нибудь, и все твои восточные боевые искусства тебе не помогут.

– Вовсе не собиралась угрожать тебе, Джеймс, просто хотела предупредить… – Рэнди осеклась и удивленно спросила: – Постой, откуда тебе известно о том, что я умею драться? Для всех это было тайной.

– Видел своими глазами, что ты сделала с Брэндоном Спенсером в саду Опал-Корта, – не задумываясь, ответил Джеймс.

– Ты следил за мной?

– Нет, – покачал он головой, – но, когда ты исчезла из зала, я забеспокоился и пошел тебя искать. Честно говоря, тот негодяй еще легко отделался – всего лишь сломанное запястье да пара пальцев за все, что он хотел с тобой сделать! Жаль, что меня при вашем первом разговоре не было.

Рэнди невольно улыбнулась.

– Спасибо тебе, Джеймс. Ничего приятнее этих слов я от тебя еще не слышала.

– Дай мне шанс, и еще не такое услышишь, моя милая, – Джеймс моментально забыл про кур и прочие неприятности. Теперь ему хотелось только одного – обнять Рэнди и прижаться губами к ее губам.

Но когда он сделал шаг вперед, глаза Рэнди вновь потемнели, взгляд испуганно метнулся за спину Джеймса, и она опять предупреждающе подняла руку.

– Стой! Не двигайся!

– Стоять, не двигаться? Послушай, приказы здесь отдаю я, Миранда. Если ты думаешь, что…

На правой руке Джеймс почувствовал горячее дыхание, а затем ее коснулось что-то влажное и шершавое. Он опустил взгляд вниз и застыл от страха, увидев перед собой два желтых горящих глаза. У его ноги сидела огромная оранжевая с черными полосами кошка и лизала ему руку своим красным языком.

– Рэнди, – прошептал он, – это же тигр.

– Я знаю, Джеймс. Позволь представить тебе Зидру.

Тигрица спокойно вытянулась у ног Джеймса, лениво поигрывая своим пушистым длинным хвостом, и тихо зашипела. Казалось, что она ждет, пока Джеймс погладит ее.

– Веди себя хорошо, Зидра, – сказала Рэнди, опускаясь на пол рядом с тигрицей. – Ведь Джеймс не знает, что ты всего лишь большая домашняя кошка. Смотри не напугай его.

Зидра развалилась на спине, подставляя Рэнди свой белоснежный пушистый живот, и заурчала, когда хозяйка принялась почесывать его.

– Мне это кажется или эта тварь в самом деле мурлычет? – спросил Джеймс.

– Конечно, мурлычет, – улыбнулась в ответ Рэнди. – Все кошки мурлычут, когда их гладят. И будь добр, не называй ее больше тварью. Зидра спасла мне жизнь и уже только за это заслуживает уважения. Почему бы тебе не присесть и тоже не погладить ее? Ты ей понравился.

– Откуда тебе это известно? – настороженно спросил Джеймс.

– Ведь она не бросилась на тебя, когда ты едва не сцепился с ее хозяйкой.

– Так, значит, вот какая Зидра напала тогда на убийцу. А я думал, что это была служанка. Ты никогда не говорила мне, что…

Рэнди слегка покраснела от смущения.

– Я собиралась, но тут случилась эта история с Абу, и мне стало не до этого. – Она похлопала рукой по полу рядом с собой: – Присядь с нами на минутку, и я расскажу тебе о том, как у меня в доме появилась тигрица.

Джеймс преодолел свой страх перед зверем, опустился на пол, и Рэнди рассказала ему о Зидре, не переставая при этом почесывать ей брюшко. Джеймс слушал ее рассказ, а сам в это время не отрываясь смотрел на руки Рэнди, нежно гладившие мягкий мех, и представлял на месте Зидры самого себя. Какое будет блаженство, когда эти руки будут ласкать его самого!

От этих мыслей на лбу Джеймса заблестел пот, все его тело не замедлило откликнуться на них. Почувствовав, как начинает напрягаться его плоть, заметив, как натягиваются пузырем его брюки, Джеймс был вынужден слегка выгнуть бедра, чтобы замаскировать случившееся.

Рэнди, не замечая, а может быть, не понимая того, что происходит с Джеймсом, положила ладонь на его руку.

– Уверяю тебя, Джеймс, Зидра совсем безопасна. Я воспитываю ее с самого детства, когда она была еще совсем крошечным меховым клубочком, и она никогда никого не тронула, если не считать, конечно, того человека в моей спальне.

– Верится с трудом, – напряженно улыбнулся Джеймс, – особенно когда посмотришь на эти когти и клыки. Да и ростом ее бог не обидел. Я полагаю, она весит не меньше, чем двое взрослых мужчин.

– Ты не совсем прав. Зидра как раз невелика для тигра. Они бывают гораздо больше, раза в два. Я думаю, что такой маленькой она выросла из-за того, что у нее от рождения была повреждена глотка.

– Здоровая у нее глотка или нет, но такому зверю лучше жить на свободе, в джунглях.

– Это невозможно, – ответила Рэнди, улыбаясь и продолжая гладить тигрицу. – Мать Зидры погибла прежде, чем научила ее охотиться. Моя бедная кошечка пропадет, если ее бросить одну. Она не сможет прокормить себя, а аппетит у нее хороший. Собственно говоря, именно поэтому у нас на борту столько кур. Зидра питается ими.

«Бедная кошечка!» – подумал Джеймс и решил не откладывать с объявлением решения, которое он уже принял. Он поднялся на ноги и сказал:

– Иметь тигра на борту во время плавания – задача не из простых. Держать тигра в Англии – просто невозможно. Прости, Рэнди, но я не могу разрешить Зидре поехать с нами. Тебе придется отослать ее назад, домой. Во время твоего отсутствия о ней позаботятся оставшиеся в доме слуги.

Улыбка исчезла с лица Рэнди, и оно стало холодным и замкнутым.

– Никто, кроме Ксавьера и меня самой, не может управляться с Зидрой, – сказала она ледяным тоном. – Зидра хорошо воспитана, но, как и все дети, может расшалиться, а потому за ней нужен глаз да глаз. Если она останется без меня, то может погибнуть.

– Еще раз прости, Рэнди, но я не хочу ничего знать. Остальных твоих животных я, так и быть, оставлю на борту, но Зидра должна вернуться на берег.

– Тогда я тоже ухожу отсюда вместе с ней, – ответила Рэнди и тоже поднялась с пола. – Я обязана Зидре своей жизнью, и, если она недостойна того, чтобы находиться на борту твоего достопочтенного судна, не будет здесь и меня.

Рэнди повернулась, желая уйти, но Джеймс успел схватить ее за руку.

– Это глупо. Ты должна плыть в Англию вместе со мной.

– Уберите руки, капитан. Вы ни к чему не можете меня принудить, и я надеялась, что вам уже удалось усвоить эту простую истину. Повторяю: если Зидра покинет судно, вместе с ней на берег сойду и я.

– К черту твои желания! Ты поплывешь со мной в Англию, даже если для этого мне придется связать тебя!

Услышав их раздраженные голоса, Зидра мягко поднялась на лапы и встала перед Рэнди, загораживая ее своим телом от Джеймса. Из глотки тигрицы вырвался негромкий угрожающий рык, и она, не отрываясь, уставилась в лицо Джеймса своими немигающими желтыми глазами.

Джеймс невольно отступил назад – больше удивленный, чем испуганный поведением зверя. Всего минуту назад Зидра была большой домашней кошкой, мирно мурлыкала и лизала ему руку. Теперь шершавый язык исчез и вместо него появились два ряда белых острых клыков. Можно было не сомневаться в том, что сейчас на уме у этой полосатой киски.

– Похоже, я ей разонравился, – заметил Джеймс.

– Перестань рычать и веди себя пристойно, – сказала Рэнди, кладя ладонь на голову Зидры. – Джеймс меня не тронет, не волнуйся.

Тигрица все поняла и моментально успокоилась, а Рэнди перевела взгляд на Джеймса и продолжила:

– Не осуждай ее. Зидра только хотела защитить меня.

Джеймс скрестил руки на груди и вздохнул:

– Защитить тебя? В таком случае мы с Зидрой заодно. Ведь я тоже хочу защитить тебя, увезти в Англию, где ты будешь в безопасности до тех пор, пока не схватят убийцу.

– Я все это знаю, но покинуть Зидру не могу. – Рэнди прикусила губу и нежно погладила тигрицу по голове. – Мне очень хочется, чтобы ты переменил свое решение. Поверь, с Зидрой не будет никаких хлопот. Ксавьер будет ухаживать за ней и кормить. Он даже сделал для нее клетку, поэтому не будет проблем и с ее выгрузкой. Прошу тебя, Джеймс, скажи «да».

– Рэнди, я думаю…

– Погоди минутку, Джеймс, – перебила его Рэнди. – Для того чтобы ты понял, как мне дорога Зидра, я готова предложить тебе сделку. Ты оставляешь на борту Зидру, а я за это дарю тебе Гаруду.

– Ты готова ради нее расстаться со своим скакуном?

Рэнди погладила пальцами украшенный изумрудами ошейник Зидры.

– Гаруда – прекрасное животное, но Зидра – мой друг. Я не могу с ней расстаться, иначе чувствовала бы себя предательницей.

Джеймс прикоснулся к щеке Рэнди кончиками пальцев, думая о том, что хотел бы когда-нибудь значить для нее столько же, сколько эта тигрица.

– Оставь себе своего скакуна, Мира, и тигрицу тоже. Хочу надеяться, что мне не придется пожалеть о своем решении.

– Не придется, Джеймс, это я тебе обещаю. – Рэнди просияла от радости и быстро поцеловала Джеймса в губы. – А Гаруду я в любом случае отдаю тебе. Когда я вернусь в Индию, он будет напоминать тебе обо мне.

Джеймс знал, что никогда не позволит Рэнди вернуться в Индию, по крайней мере, одной, без него, и ему захотелось увести разговор в сторону. Тут его взгляд упал на опустевший гардероб, и новая тема была найдена.

– Я знаю, что любой леди требуется много места для своих платьев, но куда ты девала всю мою одежду, Рэнди?

Она осторожно обогнула сидящую на полу Зидру и ответила:

– Поскольку у нас с тобой фиктивный брак, я решила, что мы будем жить в разных каютах. Я останусь здесь вместе с Зидрой, а тебе придется разделить каюту со Стивеном.

– Это невозможно, – покачал головой Джеймс. – Стивен уступил свою каюту Абу, а сам будет жить вместе с моим первым помощником, Эмметом. Втроем в одной каюте мы просто не поместимся. Не забывай, нам плыть в Англию не меньше семи недель.

– Тогда перейди в каюту Абу, а Джарита будет здесь, со мной.

– Абу едва начал поправляться от ран, и его жена должна все время быть рядом с ним. Хочешь ты того или нет, но я останусь в этой каюте.

– Хорошо, оставайся, а я уйду в трюм, в клетку Зидры.

Не сам ли Джеймс говорил недавно в запальчивости о том, чтобы поселить Рэнди в трюме, рядом с ее зоопарком? Но теперь, когда она сама предложила это, Джеймс яростно воспротивился:

– Какого черта! Я не позволю своей жене спать на подстилке в темном трюме!

– Если Ксавьер и Кайра могут ехать в трюме, почему я не могу? – спросила Рэнди, пожав плечами.

– Трюм – подходящее место для животных и слуг, но не для тебя. Твое место – здесь, и ты будешь жить в этой каюте. Точка. – Глаза Джеймса сузились от гнева, но он старался говорить как можно спокойнее. – Не хочу показаться навязчивым, Рэнди, но мне хотелось бы знать, почему ты так упорно не хочешь плыть в одной каюте со мной. Или я настолько тебе неприятен?

Рэнди посмотрела через плечо Джеймса на портрет, украшающий стену каюты, и он придал ей решимости. О том, насколько разумно ревновать к изображенной на нем женщине, она и не думала.

– Прости, Джеймс, но я в самом деле совсем не знаю тебя. Мы знакомы с тобой всего несколько дней, и, сказать по правде, перспектива делить с тобой каюту меня не устраивает. Я понимаю, что для всех мы должны выглядеть счастливой молодой парой, но к роли новобрачной я просто не готова. Ты не мог бы набраться терпения и дать мне время, чтобы войти в эту роль?

– Хорошо, – с явной неохотой кивнул Джеймс, – но при этом я настаиваю, чтобы ты осталась в этой каюте. Представляю, что подумали бы мои матросы, обнаружив мою жену спящей в трюме!

– Честно говоря, меня это совсем не интересует. А как же вы поместитесь втроем в одной каюте?

– Не волнуйся, милая, на то придуманы подвесные койки. А если спать в такой койке окажется слишком неудобно, мы будем меняться по очереди. – Он указал кивком головы на пустой шкаф и спросил: – Ты не будешь возражать, если я оставлю здесь свои вещи? С бедняги Эммета хватит и того, что в его каюту все свое барахло перенесет Стивен, а если еще и я…

Рэнди улыбнулась в ответ и кивнула головой:

– Это самое малое, что я могу для тебя сделать. Я скажу Джарите… – Она не договорила и побледнела.

– Рэнди, что с тобой? – воскликнул Джеймс, подхватывая покачнувшуюся девушку за талию. – Тебе плохо, милая?

– Все в порядке, не волнуйся. Просто, наверное, я не выспалась. – Рэнди занервничала от прикосновения Джеймса, осторожно выскользнула у него из рук и присела на кровать. – Ты сам отчасти виноват в этом, Джеймс. Отказался отложить отплытие до тех пор, пока я смогу попрощаться с Акбаром и Джавидом, и из-за этого я провела бессонную ночь.

– Прости за то, что я не дал тебе попрощаться с друзьями, но откладывать отплытие не то что на день – на час – слишком опасно. Сейчас я поднимусь на мостик, и мы снимемся с якоря.

– Но, Джеймс, не могли бы мы…

– Все, Рэнди. Через час мы должны быть в открытом море, и никаких разговоров! – Зидра недовольно зашипела, а Джеймс, обернувшись к ней, строго сказал: – И ты тоже не суй свой нос, куда тебя не просят. Дай мне дорогу, если не хочешь провести ближайшие два месяца в той чудесной клетке, которую сделал для тебя Ксавьер.

Когда за Джеймсом захлопнулась дверь, Рэнди опустилась рядом с Зидрой и сказала, поглаживая ее по голове:

– Милорд муж, похоже, не очень-то доволен нами, подружка. Ну, ничего не поделаешь. Все равно мы с тобой победили. – Рэнди вспомнила о том, как Джеймс назвал ее милой, и вздохнула: – Но почему у этой победы такой горький привкус?

* * *

На палубе кипела работа. Джеймс поднялся на мостик, взглянул на небо, в котором не было ни облачка, и в это время к нему с рапортом подошел Эммет.

– Все готово к отплытию, капитан, – доложил он. – Слуга вашей жены, Ксавьер, пристроил кур. Все клетки в трюм не вошли, поэтому часть из них он укрепил на палубе. Если ничего не меняется, мы можем отойти прямо сейчас – прилив начался.

– Отлично, Эммет, – кивнул Джеймс. – Прикажи поднимать якорь. Пошли Брэдшоу и Хиггинса на…

– Джейми, ты только посмотри! – раздался у них за спиной голос Стивена. – Нет, ты только посмотри!

– Мне некогда, Стивен, смотри сам, – ответил Джеймс, не оборачиваясь, и крикнул, перегнувшись через поручень: – Барстоу, позови Каммерсона, и поднимайте трап.

Стивен, ничуть не обидевшись, продолжал рассматривать в подзорную трубу приближающуюся по пирсу кавалькаду и заметил с улыбкой:

– Мне кажется, лучше отменить эту команду, Джейми. У нас гости.

Джеймс сердито выхватил из рук Стивена подзорную трубу, поднес ее к глазам и сам посмотрел на то, что делается на причале.

– Если Спенсер опять что-то задумал… О боже!

Вместо британских солдат, которых он предполагал увидеть, глазам Джеймса предстала пестрая лента всадников, одетых в ливреи махараджи Мисора, и ехали они не на лошадях, а на шестерке слонов, одетых в украшенные драгоценными камнями попоны. На серых спинах огромных животных покачивались массивные деревянные ящики, а во главе процессии гарцевали на арабских скакунах принц Акбар и еще один, пожилой индус, наряженный в богатые одежды.

Этого человека Джеймс видел впервые, но с первого взгляда догадался, что перед ним сам махараджа Мисора, могущественный Джавид Сурат Кан. Рэнди много говорила ему об отце Акбара, но Джеймс не ожидал, что тот окажется именно таким. Великий махараджа был красивым, все еще сильным и бодрым человеком и легко управлялся со своим огромным резвым скакуном.

– Эммет, – бросил через плечо Джеймс, – пошли Гарри вниз, в мою каюту. Пусть передаст моей жене, что ее хотят видеть.

* * *

Джавид Сурат Кан поднялся на борт «Дианы» со всей торжественностью, подобающей его сану. У махараджи была аккуратно подстриженная седая борода и пронзительные молодые глаза, а сам он был одет во все белое. Тюрбан Джавида и его тунику украшали крупные, сверкающие на ярком солнце драгоценные камни. Вслед за ним на палубу поднялись Акбар и шестеро охранников, почтительно остановившиеся за спиной владыки Мисора.

Рэнди выбежала из каюты и первым делом бросилась к махарадже, обращаясь к нему на смеси хинди и какого-то мусульманского наречия. При этом она переводила все свои слова и ответы Джавида, с тем чтобы окружившим их англичанам был ясен весь их разговор.

– Как я рада видеть тебя, отец! – воскликнула Рэнди, складывая ладони рук и низко склоняя голову. – Салам алейкум, мир да пребудет с тобой, мой достопочтенный господин.

– Алейкум ассалам, дочка, и да будет мир в твоей душе и твоем доме, – ответил махараджа, обнажая в улыбке молодые белые зубы. – А теперь оставим формальности, дорогая Сона Аг. Лучше обними и поцелуй старика. Мы так давно не виделись с тобой.

Рэнди обняла своего приемного отца и нежно поцеловала его в щеку.

– Во-первых, ты не старик, а во-вторых, мы виделись совсем недавно, всего неделю или две тому назад. Но все равно я благодарна тебе за твои слова.

– После сегодняшней скачки, которую устроил мне Акбар, я чувствую себя не просто стариком, но древней развалиной, – рассмеялся Джавид. – Но не мог же я не повидать тебя перед долгой разлукой. Узнав о твоем отъезде, мы вскочили на коней и пустились в путь. Слава Аллаху, мы не опоздали. – Он поцеловал Рэнди в лоб и продолжил: – А теперь познакомь меня с человеком, которому выпала честь стать твоим мужем, Сона Аг. Я хочу говорить с ним.

– Кто тебе сказал о нашей свадьбе? – подняла брови Рэнди. – Ведь вы были далеко отсюда – и ты, и Акбар.

– Абу послал весточку моему сыну в Опал-Корт о том, что ты выходишь замуж за капитана – англеза, а уж оттуда она дошла и до нас.

– Но как Абу мог послать такую весточку еще до того, как я сама решила выйти замуж? Или это какой-то хитрый заговор с целью заставить меня…

Джавид приложил палец к губам Рэнди, заставляя ее замолчать.

– Сона Аг, мое золотое пламя, успокойся. Не было никакого заговора. Выйти замуж за этого капитана тебе было предначертано судьбой, а Абу обладает даром предвидеть события еще до того, как они произошли.

Левой рукой Джавид обнял Рэнди за плечи, а правой сделал знак остальным, приглашая их приблизиться.

Не дожидаясь представлений, он выбрал взглядом Джеймса, улыбнулся ему и сказал, протягивая руку:

– Капитан Грейсон, на правах приемного отца Соны Аг я приглашаю вас стать членом моей семьи. Надеюсь, вы сумели по праву оценить сокровище, которое я сберег для вас, сэр. Рэнди – дочь моего покойного дорогого друга, Джонатана Коллинза, но я всегда любил и люблю ее как свою собственную дочь и позабочусь о том, чтобы она жила покойно и счастливо.

– Обещаю сделать для этого все, что в моих силах, ваше величество, – ответил Джеймс, пожимая руку махараджи.

– Не забудь того, что ты сейчас сказал, – заметил Джавид, продолжая обнимать Рэнди за плечи. – Мне очень жаль, что мы с Акбаром не могли быть на вашем венчании, но без свадебных подарков вы не останетесь. Надеюсь, наши дары вам понравятся.

– Мы не можем принять подарки, – покачала головой Рэнди. – Видишь ли, наш брак… он… это просто…

Она посмотрела на Джеймса, ища у него помощи, но тот лишь молча пожал плечами. Тогда Рэнди вздохнула и потянула Джавида за руку.

– Не могли бы мы поговорить с тобой с глазу на глаз, папа Джавид? Я должна рассказать тебе что-то очень важное.

– Конечно, дочка, – ответил Джавид и, перед тем как отойти в сторону, подозвал к себе сына: – Акбар, пока я буду говорить с Соной Аг, прикажи слугам принести наши подарки.

– Слушаю и повинуюсь, отец, – поклонился Акбар.

Он отдал короткие распоряжения слугам, а затем повернулся к Джеймсу:

– Для новобрачного вы выглядите не слишком счастливым, капитан. Не слишком довольны своим браком?

– О чем вы говорите, Акбар, – нахмурился Джеймс. – Я женат всего несколько часов, да и те провел в бесконечной беготне и хлопотах.

– Значит, брачная ночь вам только еще предстоит. Желаю счастья. И не забудьте, я вас предупреждал, что Рэнди – редкостная упрямица.

– Упрямство – не единственная ее черта, – ответил Джеймс, кося взглядом в ту сторону, где стояли Рэнди и Джавид, поглощенные своей беседой. Он вздохнул, собрался с силами и рассказал Акбару все как есть, включая свое намерение соблазнить собственную жену.

– Надеюсь, морское путешествие поможет вам в этом, капитан, – усмехнулся Акбар. – Долгие ночи под звездным небом, ласковое журчание воды под бортом судна…

Он не договорил, переключив внимание на слуг, тащивших по трапу на палубу тяжелые ящики.

Джеймс не понимал языка, на котором отдавал свои приказы Акбар, но их смысл был понятен и без слов. Спустя минуту шесть тяжелых деревянных ящиков выстроились в ряд вдоль борта.

Принц торжественно указал на них рукой и заговорил:

– В этих трех сундуках отрезы шелка и пряжа. В четвертом – сушеные травы и пряности, включая шафран, корицу и черный перец. В пятом, красном, – лучший индийский и цейлонский чай. А в последнем…

– Остановись, сынок, – раздался голос вернувшегося к ним Джавида. – Пусть это останется сюрпризом. Джеймс и Рэнди сами увидят, что лежит в этом ящике.

Рэнди, раскрасневшаяся и взволнованная, ахнула и возразила:

– Но, папа Джавид, я же объяснила тебе…

Махараджа поднял вверх раскрытую ладонь, и Рэнди послушно умолкла.

– Знаю. Но подарок останется твоим, Сона Аг. А теперь открой сундук и посмотри, что подарил вам с мужем твой старый папа Джавид.

Рэнди откинула тяжелую, окованную медью крышку ящика, опустилась перед ним и ахнула:

– Святые небеса!

Заглянув ей через плечо, Джеймс тоже не удержался от восторженного вздоха. В большом деревянном ящике находились настоящие сокровища – золото, серебро и драгоценные камни наполняли его до самого верха. Сейчас, под лучами солнца, дар махараджи играл и переливался всеми цветами радуги.

Джеймс взял Рэнди за плечи и помог ей подняться на ноги.

– Я поражена твоей щедростью, папа Джавид, – шепотом начала Рэнди, – но после нашего с тобой разговора ты понимаешь, что я не могу принять этот дар.

Джавид наклонил вперед голову и тихо ответил:

– Ты отвергаешь мои дары только потому, что считаешь свой брак ненастоящим?

– Конечно. Как еще могу я поступить?

– Принять его, – тепло улыбнулся махараджа. – Перестань упрямиться и прими мой дар. Я прошу, я приказываю наконец. Ну, а если тебе так уж трудно принять эти подарки как свадебные, считай, что это прощальные дары, которые будут напоминать тебе о твоей семье, оставшейся в далекой Индии. Ты уезжаешь не меньше чем на год – за это время тебе понадобится сшить много платьев, а значит, этот шелк не окажется лишним. Пряности помогут твоему мужу приобрести репутацию хорошего купца и принесут немало денег. А чай будет согревать вас долгими холодными вечерами – я же знаю, какая погода в этой Англии.

– Я согласна принять чай, ткани и пряности, но все остальное – нет, – вздохнула Рэнди.

– Тогда отдай драгоценности Джеймсу. Это будет предоплатой.

– Предоплатой за что, сэр? – сконфуженно нахмурился Джеймс.

– За будущие торговые сделки, капитан, – ответил Джавид. – А теперь проводите меня к Абу, и по дороге я расскажу вам, о каких сделках идет речь.

– Но, папа Джавид…

Махараджа остановил Рэнди поцелуем в щеку.

– Иди побудь с Акбаром, Сона Аг, а мы с Джеймсом поговорим о делах. Женщинам при этом быть не положено.

Он подхватил Джеймса за руку, и Рэнди проводила их сердитым взглядом. В узком проходе махараджа наклонился к уху Джеймса и зашептал:

– Не переживайте, капитан. Сейчас она сердится на меня, но это у нее скоро пройдет. Пусть сердится, сейчас мне важнее поговорить с вами о вашем браке. Успокойся, сынок, от своей судьбы Соне Аг все равно никуда не деться. А ты и есть ее судьба.

Джеймс повернул голову, всмотрелся в лицо махараджи, едва различимое в полумраке, и ответил:

– Если вы говорите сейчас о тех предсказаниях, которые были сделаны, когда Рэнди была еще ребенком, то знайте – я не верю в астрологию.

– А твоей веры и не требуется, Джеймс, – улыбнулся Джавид. – Требуется только любовь. Ведь ты любишь Сону Аг?

– Да, но Рэнди думает…

– Не имеет значения, что она думает, – отмахнулся Джавид. – Время и знание меняют мысли. Сейчас важнее всего увезти Сону Аг подальше от того, кто задумал убить ее. И ты – тот самый человек, который спасет ее. Хочешь или нет, но именно так предсказали звезды. Я буду молиться о том, чтобы ваш брак оказался счастливым.

– В таком случае ваши подарки действительно нужно считать свадебными, а весь разговор о торговых сделках – лишь уловка, чтобы сбить Рэнди с толку.

– Не совсем так, капитан. Мой план настолько же реален, как и ваш брак. У меня сотни плантаций, серебряных и золотых копей, и мне нужен выход на европейский рынок. – Джавид доверительно прикоснулся к плечу Джеймса. – И ты мне в этом поможешь, сынок. А теперь поспешим. Мне еще нужно о многом переговорить с Абу, и я не хочу слишком надолго затягивать ваше отплытие.

 

10

Прошло четыре дня пути. Океан был спокоен, небо – безоблачно, и «Диана» била все рекорды скорости, летя по волнам, словно белокрылая птица. Однако капитан, казалось, не замечал всего этого. Мысли его были поглощены не «Дианой», а совсем другой леди – золотоволосой, с печальными, полными слез глазами.

В полдень Джеймс уступил свое место на мостике своему первому помощнику, Эммету, но не стал спускаться в каюту, а пристроился прямо на палубе, присев на толстую бухту каната. Здесь он запрокинул голову и принялся смотреть в высокое синее небо.

– Джеймс? Гарри просил узнать, будешь ли ты обедать. – Джеймс не ответил, и тогда Стивен, а это был он, слегка потрепал друга по плечу. – Ты слышишь меня?

Джеймс провел рукой по волосам, вздохнул и ответил:

– Слышу, Стивен. Я ничего не хочу, оставь меня в покое. Стивен облокотился о поручень, критически осмотрел Джеймса и тоже вздохнул:

– Ты слишком много работаешь. Стоишь не только свои вахты, но и половину вахт Эммета. Двенадцать часов в день – слыханное ли дело? Бежишь от самого себя? Это глупо. Не лучше ли было попытаться поговорить с Рэнди?

– Не получается, – покачал головой Джеймс. – Я не видел ее с самой Калькутты. В последний раз она стояла на этом самом месте и смотрела, не отрываясь, на родной берег, который уходил вдаль, пока совсем не исчез за горизонтом. Она была тогда такой жалкой, потерянной. Но когда я попытался утешить ее, сверкнула на меня глазами и не дала приблизиться к себе. Наверное, она осуждает меня, считает человеком, который силой оторвал ее от друзей, от дома. И я почувствовал себя виноватым перед ней.

– Но это же глупо, Джеймс. Ты прекрасно знаешь, что там, в Индии, остался человек, который хотел убить Рэнди, и чтобы спасти ее…

– Я все это знаю, – хмуро отозвался Джеймс, – но есть и другие обстоятельства. Я заставил Рэнди выйти за меня замуж, но при этом обманул ее – ведь самому мне вовсе не хочется, чтобы наш брак остался фиктивным. Можно сказать, что я воспользовался ее трудностями в собственных интересах. Хотел поговорить с ней, но Рэнди так и не открыла мне дверь. По-моему, все эти дни она так и не выходила из своей каюты.

– Рэнди просто очень упряма. Потерпи еще день-другой, и она успокоится, а потом пусти в ход все свое обаяние…

– Знаю, что мои слова покажутся тебе странными, Стивен, – нахмурился Джеймс, – но у меня появилось ощущение, что с Рэнди что-то происходит, не могу только понять, что именно.

Услышав голос Джариты, Джеймс проворно вскочил на ноги. Маленькая индуска показалась на палубе, увидела Джеймса и торопливо направилась к нему.

– Господин Джеймс, вы должны пойти посмотреть, что происходит с моей девочкой. Она не откликается, не открывает мне дверь, и я стала беспокоиться, не случилось ли с ней чего-нибудь.

– Не пугайся раньше времени, Джарита. Может быть, Рэнди просто спит.

– Вы не понимаете, господин. Никогда за всю жизнь Рэнди не запиралась от меня, – взмахнула Джарита маленькими ладошками. – И как я ни о чем не догадалась? Мне нужно было встревожиться еще вчера, когда Рэнди приказала Ксавьеру отвести Зидру вниз, в трюм.

– Спасибо, что сказала, – поежился Стивен. – Теперь буду держаться от трюма подальше – эта зверюга терпеть меня не может.

Джеймс скользнул глазами по лицу Стивена, но тут же перевел взгляд на Джариту. Положил ладонь на ее худенькое плечо и пошел вместе с ней к трапу, ведущему вниз.

– Давай спустимся и посмотрим вместе, Джарита. Правда, мне Рэнди тоже вряд ли откроет. Она избегает меня с самого отплытия.

– Девочка расстроена и сейчас переживает удар судьбы, который обрушился на нее. Ей нужно прийти в себя, она так мне сказала, господин. – Джарита продолжала спускаться по крутым ступеням трапа, опираясь на руку Джеймса. – Боюсь, не заболела ли она. Вчера не ела ничего и сегодня к завтраку даже не притронулась. Видите, поднос как стоял, так и стоит.

И Джарита указала рукой на поднос с едой, стоящий на палубе рядом с дверью капитанской каюты. Приблизившись, Джеймс обогнул поднос и громко постучал в дверь собственной каюты.

– Рэнди, пожалуйста, открой! Со мной Джарита, она очень беспокоится, что с тобой. – Ответа не последовало, и Джеймс снова принялся барабанить в дверь. – Я знаю, ты сердишься на меня, дорогая, но нам нужно увидеть тебя!

Молчание по ту сторону казалось бесконечным, но затем дверь неожиданно распахнулась под рукой Джеймса, и они увидели Рэнди – бледную, привалившуюся к косяку, с трудом переводящую дыхание.

– Я не… сержусь на тебя, Джеймс, – чуть слышно прошептала она. – Я просто… больна. И ты тоже… можешь заболеть.

Колени у нее подогнулись, и Джеймс едва успел подхватить девушку на руки. Он понес ее в постель, чувствуя жар, обжигавший ему ладони сквозь тонкую ткань ночной рубашки. Золотистые волосы Рэнди спутались и свисали безжизненными прядями. Джеймс осторожно уложил Рэнди на постель и заметил, какими синими стали ее губы, выделявшиеся темными пятнами на мертвенно-бледном лице.

– Бедная моя девочка! – воскликнула Джарита, наклоняясь над больной. – Позвольте, я займусь ею, господин.

К удивлению Джеймса, Рэнди лихорадочно схватила его за руку и прошептала:

– Пожалуйста, Джеймс, пусть Джарита уйдет. Она должна быть с Абу.

Джарита только покачала головой и сказала, доставая полотенца и кувшин с водой:

– Что за глупости, девочка моя. Сейчас я должна быть с тобой.

– Слишком опасно, – ответила Рэнди, глядя лихорадочно блестящими глазами на свою служанку. – Тебе нельзя оставаться. От этой лихорадки… погибли в госпитале мать… и ребенок.

– Но кто же позаботится о тебе, если не я, мой ягненочек? Я нянчила тебя с самого рождения.

– Теперь это буду делать я, – сказал Джеймс, преграждая Джарите дорогу к постели. – Это моя жена.

– Но вы не только муж, вы еще и капитан нашего судна, господин, – возразила служанка. – Если вы заболеете, кто приведет его в Англию?

Джеймс понял нежелание Джариты уступать свои обязанности кому-то другому и спокойно ответил:

– В случае чего это сделает мой первый помощник. Кроме того, я не думаю, что мне грозит эта лихорадка. Ведь я был в госпитале вместе с Рэнди как раз в тот день, когда от нее умерли та женщина и ее ребенок. Кроме того, у меня на борту есть врач, возможно, он сумеет помочь нам.

– Не нужно врача, господин, – покачала головой Джарита. – Мой Абу учился у лучших лекарей в Мисоре, и, когда он проснется, я спрошу его, чем лечится эта болезнь.

– Если вы с Абу скажете, что я должен делать, я обещаю выполнить все, что нужно. Вот увидишь, Джарита, я сумею поднять твою госпожу на ноги.

Служанка посмотрела на лежащую в постели Рэнди, смахнула с глаз слезу и протянула Джеймсу кувшин и полотенца.

– Сначала ее нужно обмыть, это может сбить жар. Сделайте это, господин, а я тем временем разбужу Абу и заварю те травы, которые он укажет. Будем вместе сражаться за жизнь нашей девочки.

Дверь каюты закрылась за Джаритой, и Джеймс, намочив полотенце, снова подошел к постели. Рэнди казалась спящей. Он присел на край кровати и принялся осторожно вытирать лоб девушки мокрым полотенцем. Рэнди тут же раскрыла глаза и сказала свистящим шепотом:

– Это опасно. И для тебя тоже. Уходи. Спасайся.

Джеймс улыбнулся в ответ и быстро поцеловал Рэнди в щеку.

– Я никуда не уйду, милая. Ты моя жена, и я останусь с тобой, что бы ни случилось.

Рэнди покачала головой, борясь с желанием опустить отяжелевшие веки.

– Не настоящая жена. Не та, из-за которой нужно рисковать жизнью.

– Несмотря ни на что, ты моя жена. И я с радостью позабочусь о тебе.

Внезапно Рэнди обмякла, вздохнула и прошептала, закрывая глаза:

– Какой прекрасный сон… это, наверное, от жара.

Джеймс поцеловал ее в лоб и принялся протирать щеки Рэнди мокрым полотенцем.

– Это не сон, любимая, – негромко сказал он. – Поправляйся скорей, и ты увидишь, что явь иногда бывает прекрасней любого сна.

Целую неделю Рэнди провела в лихорадке, то приходя в себя, то вновь теряя сознание. Ее тело то вспыхивало от жара, то покрывалось холодным потом, то вдруг начинало сотрясаться от приступов сильного кашля. В бреду она часто кричала от боли, а иногда даже молила бога, чтобы он прекратил ее страдания – раз и навсегда.

И все это время Джеймс не отходил от ее постели.

Всем остальным вход в каюту был строго-настрого запрещен, а свежую воду, белье и еду несколько раз в день приносил юнга Гарри и оставлял все это под дверью. Джеймс поил Рэнди травами, которые прислал Абу, и ухаживал за ней, не отходя от больной ни на шаг.

В душе он был даже рад тому, что Рэнди не приходит в сознание полностью, – он понимал, как стесненно чувствовала бы она себя, зная о том, что Джеймс не только видит обнаженным все ее тело, но и следит за его естественными отправлениями.

Кроме того, день за днем Джеймсу открывались все новые и новые стороны характера Рэнди, скрытые ранее от него. Впадая в беспамятство, Рэнди зачастую начинала говорить вслух. В это время Джеймс мог задавать ей вопросы, и она отвечала на них. Правда, точнее будет сказать, что говорила в эти минуты с Джеймсом не сама Рэнди, а ее подсознание. Он много узнал о своей жене, понял, как переживает она потерю отца и матери, как опасается того, что ждет ее в Англии. Но самым неожиданным для Джеймса оказалось то, что Рэнди ужасно ревнует его к Диане.

Вечером на седьмой день болезни он поил Рэнди отваром, придерживая ее голову, когда глаза девушки раскрылись и она уставилась на портрет, висевший прямо перед ней на противоположной стене.

– Надо сказать Ксавьеру, чтобы он выбросил отсюда этот проклятый портрет, – сказала она неожиданно.

Голос у нее был слабым, едва слышным, но Джеймс все разобрал и спросил, сгорая от любопытства:

– Почему Ксавьер должен выбросить этот портрет? И что он должен с ним сделать?

– Повесить в клетке Зидры.

– Зидра хочет, чтобы у нее в клетке висела картина?

– Не Зидра, а Джеймс, – слабо покачала головой Рэнди и вновь закрыла глаза. – Пусть спит в ее клетке и любуется на этот портрет. А я не хочу видеть перед собой лицо этой женщины.

– А ты знаешь, кто эта женщина?

– Диана, – прошептала Рэнди, приваливаясь к плечу Джеймса. – Женщина, которую Джеймс любит по-настоящему.

Джеймс отставил чашку в сторону и поправил прядь волос, упавшую на лоб Рэнди.

– Дорогая, ты говоришь об этом с такой грустью. А почему, собственно, Джеймс не должен любить Диану?

– Он мой муж. Джеймс должен любить меня, а не ее.

– Ты хочешь, чтобы твой муж любил тебя, Рэнди?

– Конечно, хочу, – вздохнула Рэнди, – но куда мне состязаться с Дианой? В ее честь он даже назвал свое судно.

Джеймс удивленно покачал головой. Он не мог понять, почему Рэнди ревнует его к его сестре. И только тут он сообразил, что до сих пор ничего не рассказал ей о Диане. И не только о ней. Он вдруг с удивлением обнаружил, что за все это время так и не удосужился рассказать своей жене о себе, о семье, о планах на будущее. Это было большим упущением, и Джеймс поклялся исправить его в самом ближайшем будущем.

И он, не чувствуя за собой вины за то, что вторгается в мысли Рэнди, затуманенные болезнью, спросил:

– Ты любишь Джеймса, Рэнди?

Она коротко закашлялась и ответила:

– Я люблю его всем сердцем, но он никогда не должен об этом узнать. Это должно остаться тайной.

– А почему это должно остаться тайной? Ведь Джеймс твой муж. Может быть, ему нужно доказать, что он тоже тебя любит?

– Он женился на мне не по любви, а из чувства долга. В прошлом Джеймс был сильно ранен женщиной, и с тех пор он не хочет жениться. Но я не стану завлекать его в ловушку и ловить на слове, как она.

Джеймсу стоило большого труда не дать своему гневу прорваться наружу. Единственным, кто мог рассказать Рэнди о Кэролайн Сатклифф, был Стивен.

«Ну, погоди, дай мне только добраться до тебя, дружок!» – подумал Джеймс.

Рэнди притронулась ладонью к груди Джеймса и сказала:

– Не переживай. Я не знаю ее имени, но ненавижу ее не меньше, чем ты. За то, что она сотворила с Джеймсом, ее убить мало!

Слова Рэнди чудесным образом успокоили Джеймса, и он спросил с улыбкой:

– Кто тебе рассказал про ту женщину?

– Никто. Когда Джеймс возбужден, мне передаются его чувства. Такую сердечную боль может вызвать только предательство. Только ничего не говори самому Джеймсу. Я ничего не могу с собой поделать, но ему было бы очень неприятно знать, что кто-то способен заглянуть ему в душу.

Позже, когда Рэнди уснула, Джеймс перебрался на стул и принялся размышлять обо всем, что ему довелось узнать в этот вечер. То, что Рэнди могла читать в его сердце, сильно встревожило Джеймса. От этой девушки ничего невозможно было скрыть, и это ему очень не понравилось.

Внезапно Джеймс подумал о том, чем он сам занимался все эти дни. Ведь если Рэнди читала его мысли невольно, то он-то делал это умышленно, пользуясь тем, что она находится в беспамятстве. Как тогда назвать его собственное поведение? Ведь он выпытывал у нее правду помимо ее воли, и она даже не знала, с кем говорит ее подсознание. И какие вопросы он ей задавал, в каких тайных мыслях заставлял исповедаться!

Теперь он знал, что Рэнди способна разделить с ним его мысли, чувства, боль. Теперь он знал о том, что она ревнует его к Диане – но не по его ли вине? И наконец, если он не примет Рэнди такой, какая она есть, сможет ли он расстаться с ней?

Спустя несколько часов Джеймс проснулся словно от толчка. В каюте царил полумрак, разгоняемый лишь тусклой лампой, горевшей на стене, да бледным лучом луны, пробившимся в ночное окно.

С постели долетел глухой стон, и, еще не проснувшись до конца на своем стуле, Джеймс уже догадался, что Рэнди плачет во сне.

Он поднялся, подошел к кровати, склонился над спящей. Быстро провел рукой по голове девушки и негромко сказал:

– Рэнди, дорогая, я здесь. Тебе плохо?

– Снова все тот же плохой сон, – ответила Рэнди, стуча зубами от холода. – Не могу спать. Х-холодно. Мне еще никогда не было так холодно.

Он поправил на ее плече одеяло.

– Я уже укрыл тебя всем, чем мог. Одеяло, два пледа. Не знаю, что еще тебе дать.

Рэнди метнула головой по подушке.

– Не беспокойся, Джеймс. Иди спать. Со мной все в порядке.

Её слабый голос дрожал и срывался. Джеймс не мог оставить ее одну в таком состоянии, и ему в голову пришла мысль, как он может согреть Рэнди.

– Остается только мне самому лечь рядом с тобой и согреть тебя своим телом, – сказал он. – Говорят, это самый верный способ.

– Но ты же не можешь лечь в постель одетым.

Даже сейчас, в таком состоянии, ее смущала мысль о том, чтобы лежать в одной постели с мужчиной. Джеймс понял это и поспешил успокоить Рэнди:

– Я сниму только башмаки и рубашку. И немного распущу пояс на брюках, чтобы легче было дышать. Здесь темно, так что не волнуйся.

Спустя минуту Джеймс проскользнул под простыню и обнял горячее тело Рэнди. Поначалу она дрожала, но вскоре согрелась, обмякла и уютно уткнулась головой в грудь Джеймса. Он обнял ее и крепко прижал к себе, но вскоре задрожал сам – отнюдь не от холода. Обругав себя дураком и похотливой скотиной, Джеймс уставился в потолок и попытался отвлечься от соблазнительных образов, мелькавших в его голове.

– Ты сказала, что тебе уже снился этот сон. Что ты видела в нем, Рэнди?

Она вздохнула и тихо ответила:

– Я была в джунглях, и кто-то гнался за мной. Не видела, кто именно, но знала, что этот человек хочет причинить мне зло.

– Ты испугалась его?

– Нет. Мне стало страшно оттого, что я не вижу его лица. А как можно защититься от того, кого не видишь?

Джеймс прижал ее еще крепче.

– Не плачь, моя милая. Не важно, кто это был. Я не позволю ему вновь приблизиться к тебе. – Он поцеловал ее в лоб и добавил: – А теперь спи, Рэнди. Я буду здесь, а это значит, что тебе никто не страшен.

– Спасибо, Джеймс, – сонно пробормотала она. – Не знаю, что бы я без тебя делала.

Рэнди тихо уснула, а Джеймс еще долго лежал, уставившись в черный потолок каюты, и думал о том, что теперь он уж точно никогда не оставит эту женщину и всегда будет с ней рядом.

Джеймс прижался щекой к голове Рэнди и прошептал в полумрак:

– Когда ты до конца доверишь мне все свои секреты, Рэнди, я скажу, что люблю тебя, и тогда, быть может, ты будешь мне верить. Только об одном прошу – не разлюби меня.

* * *

Золотой солнечный свет наполнил каюту своим сиянием, и, почувствовав его сквозь опущенные веки, Рэнди улыбнулась. Она еще чувствовала слабость, но болезнь отступила, и от этого Рэнди было легко и радостно.

Постепенно просыпались все ее чувства, и она поняла, что рядом с ней лежит что-то большое, тяжелое и теплое. Потянув воздух ноздрями, Рэнди уловила запах – незнакомый, но приятный. Пахло горячей кожей и сандаловым мылом, ее любимым. Кто-то дышал под самым ее ухом, и Рэнди, приподнявшись на локте, открыла наконец глаза.

Вид спящего рядом с ней Джеймса заставил ее вздрогнуть. Она чуть отстранилась и принялась рассматривать его. Лицо Джеймса во сне оставалось спокойным и строгим, молодым и в то же время очень мужественным. Солнце переливалось в рыжеватых прядях, упавших на лоб Джеймса, золотило его обнаженную грудь, с которой сползла простыня. Заметив это, Рэнди покраснела.

«А там, ниже, он тоже голый?» – невольно подумала она.

В горле запершило, и Рэнди закашлялась. Джеймс тут же открыл глаза, вскочил в постели и обнял девушку за плечи.

– Рэнди, милая, как ты? В горле пересохло? Сейчас принесу воды.

Не переставая кашлять, Рэнди удержала его за руку, не желая, чтобы Джеймс покидал постель, но он все же выскользнул из-под простыней, и Рэнди тут же прикрыла глаза. Однако любопытство тут же взяло верх, и она осторожно подняла веки. Джеймс стоял возле стола и наливал в стакан веду. Теперь Рэнди видела, что на Джеймсе надеты брюки, и это немного разочаровало ее. Она откинулась на подушки и зашлась в кашле.

Джеймс присел на край кровати, осторожно приподнял голову Рэнди, а когда кашель немного утих, поднес к ее губам стакан с водой.

– Пей понемногу, Рэнди, – сказал он, потрогал рукой ее лоб и улыбнулся: – Кажется, все страшное уже позади.

– Хватит, – ответила Рэнди, отводя от губ стакан. – Спасибо, мне уже лучше.

Джеймс поставил стакан на край стола, потрогал шею Рэнди, заглянул ей в глаза.

– Горло еще немного припухло, но глаза у тебя чистые и лицо порозовело. И губы уже не такие синие, как раньше.

– Для морского капитана ты просто великолепно разбираешься в медицине, – лукаво улыбнулась она. – Может быть, ты учился на доктора?

– Не учился, но за последние восемь дней имел хорошую практику, – парировал он.

– Восемь дней? – нахмурилась Рэнди. – И все это время ты был рядом со мной?

– Конечно. Разве я мог допустить, чтобы за тобой ухаживал кто-то другой? Абу прислал мне необходимые травы и посоветовал, что делать, а мне лишь оставалось следовать его инструкциям. Ты что-нибудь помнишь о своей болезни?

Рэнди покачала головой и прикрыла глаза.

– Почти ничего. Только какие-то отдельные отрывки. Сон, перепутанный с реальностью, – она нервно сжала пальцами край одеяла. – Прости, что доставила тебе столько хлопот.

Джеймс осторожно разжал ее пальцы и обхватил их своей ладонью.

– Никаких хлопот ты мне не доставила, Рэнди. И потом, разве не обязанность мужа заботиться о своей жене? Если с тобой снова что-то случится, я опять буду ухаживать за тобой, причем с радостью.

– Но ведь наш брак всего лишь формальность, разве не так, Джеймс? – удивленно спросила она.

– Как знать, Рэнди, – ответил Джеймс, целуя кончики ее пальцев. – И почему бы нам не попытаться сделать так, чтобы он перестал быть простой формальностью?

Комок, подкативший к горлу, не дал Рэнди ответить сразу. Ей очень хотелось ответить «да», но оставалось еще столько вопросов, не дававших ей покоя!

– Джеймс, я думаю…

Он прижал к ее губам палец и покачал головой.

– Не сейчас, не торопись, Рэнди. У нас впереди еще как минимум две недели, которые мы проведем вдвоем в этой каюте. Ты будешь поправляться, а заодно мы постараемся узнать как можно больше друг о друге. Я расскажу тебе о своей семье, о себе, о том, как я вижу свое будущее. Ты расскажешь мне о себе. И, быть может, к концу плавания мы оба поймем, что нам самой судьбой предназначено стать мужем и женой – на самом деле, а не формально.

Рэнди отвела в сторону прижатый к ее губам палец Джеймса и улыбнулась:

– Джеймс, когда ты начинаешь говорить о судьбе, ты напоминаешь мне Абу или Гопала, того астролога, что составил когда-то мой гороскоп. Но вы же не верите в мистику, сэр. Или успели поверить в невероятное?

– С тех пор как я познакомился с тобой, Рэнди, мне довелось столкнуться со многими вещами, которые кажутся загадочными и странными. Чувствовать чужую боль, заводить дружбу с животными, передавать мысли на расстоянии – все это удивительно и непонятно, но это существует, и благодаря тебе я понял это. И только богу известно, сколько чудес мне еще предстоит увидеть, прожив с тобой всю жизнь. И я готов к этому, я хочу узнать все твои тайны.

– Ты уверен в том, что хочешь этого, Джеймс? – строго спросила Рэнди, чувствуя, как забилось ее сердце. – И не боишься при этом узнать что-то такое, что повергнет тебя в шок?

– Единственное, чего я боюсь, – это потерять тебя, – ответил Джеймс, целуя Рэнди в щеку. – Ну как, ты согласна дать мне шанс, чтобы я доказал тебе, что между нами возможна любовь? Что мы можем быть не только друзьями?

– Но сначала – друзьями? – осторожно уточнила она.

– Послушай, Рэнди, мне кажется, за последнюю неделю я заслужил твое доверие, не так ли? А когда ты окончательно поправишься, мы станем с тобой любовниками, ведь мы оба этого страстно желаем, уверяю тебя.

Рэнди смущенно отвела в сторону глаза и спросила:

– Две недели. А чем еще мы будем заниматься, помимо разговоров?

– Можем играть в карты или в шахматы. Или читать книги, у меня здесь целая библиотека. Заодно сделаем в каюте кое-какие перестановки. Как ты думаешь, куда мне перевесить портрет своей сестры, быть может, в кают-компанию? А что, пусть все видят портрет женщины, в честь которой названо мое судно.

– Диана – твоя сестра? – переспросила Рэнди и, когда тот утвердительно кивнул головой, сначала рассмеялась, а потом закашлялась.

Кашель был по-прежнему мучительным, но сейчас даже его Рэнди приняла с радостью.

 

11

Спустя несколько недель «Диана» вместе с пассажирами на борту уже приближалась к пункту своего назначения, а Рэнди по-прежнему страдала от неопределенности. К тому времени она окончательно оправилась от болезни и решила поговорить о своих сомнениях со своим старым другом и наставником.

Они встретились на палубе, под высокой мачтой в прекрасный солнечный полдень.

– Прости, что решила побеспокоить тебя, Абу, – сказала Рэндш, – но мне не с кем больше посоветоваться. Боюсь, что Джарита не поможет мне разобраться в том, что меня мучает.

Абу заложил руки за спину и кивнул, неторопливо шагая по палубе.

– Да, я знаю, что Джарита хочет, чтобы ты воспринимала господина Джеймса как своего настоящего мужа. Моя жена не понимает всех трудностей, с которыми ты столкнешься, связав свою судьбу с таким человеком, как Джеймс Грейсон.

– Джарита – романтическая натура, – начала Рэнди, затем замолчала, резко откинула назад голову. Какое-то время был слышен только шелест плаща, бившегося на ветру о край ее платья, а затем девушка заговорила вновь: – Что ты имеешь в виду, когда говоришь «с таким человеком, как Джеймс Грейсон»? Какие недостатки ты разглядел в моем муже, Абу?

Абу Назир спрятал стынущие на ветру руки в длинные рукава шерстяной накидки, которую он позаимствовал у Стивена.

– Всем известно, что европейские мужчины предпочитают жен тихих и покорных. И не таких образованных, как ты.

– Джеймс не такой, – возразила Рэнди. – Он восхищается моим умом и считает, что я стану ему хорошей, надежной помощницей в делах. Хочет, чтобы я начала учить его хинди и урду, чтобы он мог понимать местных людей, когда через год мы с ним снова вернемся в Индию.

Абу повернулся к перилам.

– Если ты действительно станешь женой господина Джеймса, он наложит руку на твое приданое. Известно, что европейские мужчины всегда держат под своим контролем все деньги, которые есть в семье.

– Джеймс вовсе не намерен трогать мое наследство, – покачала головой Рэнди. – Он считает, что женщина сама должна вести хозяйство.

Абу уставился в океанскую даль, задумчиво почесывая свою седую бороду.

– Тогда, очевидно, у него плохой характер – злобный и вспыльчивый, – сказал он. – Наверное, поэтому ты не хочешь, чтобы он стал твоим мужем.

– Что за глупости ты говоришь, Абу! У Джеймса прекрасный характер. Он такой спокойный, заботливый человек. Когда я думаю о том, сколько он сделал для меня, когда я болела… – Только теперь Рэнди догадалась, куда клонит Абу, и покачала головой. Она прислонилась к перилам рядом с ним и заглянула в глаза старому другу. – Как я понимаю, ты хочешь преподать мне урок, учитель. А я опять оказалась упрямой и непонятливой ученицей, это так, Абу?

Темные глаза Назира блеснули, а на губах промелькнула улыбка.

– Ты больше не нуждаешься в моих уроках, девочка. Просто я помогаю тебе понять то, о чем ты должна была догадаться сама. – Он ласково погладил лежащую на перилах руку Рэнди. – А теперь скажи своему старому другу, что на самом деле мешает тебе признать Джеймса своим настоящим мужем. Ты боишься его?

Рэнди повернула голову, чтобы посмотреть на Джеймса. Тот стоял у штурвала на капитанском мостике и о чем-то разговаривал со Стивеном. Она почувствовала в сердце щемящую, радостную боль и ответила, отводя со лба растрепавшуюся от свежего морского ветра прядь:

– Этот мужчина рождает в моем сердце много чувств, Абу, но среди них нет страха.

– Тогда чего же ты боишься? – качнул своим тюрбаном Абу.

– Быть может, это смешно, но я, наверное, боюсь самой себя, – вздохнула Рэнди. – Кем я была все эти годы? Подругой Акбара, дочерью своих родителей, хозяйкой поместья и, наконец, Соной Аг, которая помогает бедным людям. Мне постоянно приходилось носить маску – прятаться под разными именами, платьями, прикрываться изысканными манерами. Но, став женой Джеймса, я должна буду стать самой собой, и он увидит меня такой, какая я есть. А я – несчастная и отчаянная женщина со странным даром, который может оставить меня за чертой цивилизованного общества.

– Джеймс увидит перед собой прекрасную юную леди с отзывчивой душой и мягким сердцем. Он увидит перед собой женщину, которая страстно любит его.

– И при этом скрывает от него так много тайн, – подхватила Рэнди, глядя на свои руки, обхватившие поручень. – Пойми, у меня не хватит сил признаться Джеймсу в том, на что я способна. Это знание причинит ему боль.

– А сам Джеймс целиком открыт перед тобой? – иронично поднял бровь Абу.

– Да… почти. Джеймс рассказал мне о себе, о своем детстве и своей семье. Коротко поведал о женщине по имени Кэролайн, с которой был знаком несколько лет тому назад. Я почувствовала, что вспоминать о ней ему было больно, и не стала выпытывать подробности. Но я поняла, что эта женщина причинила ему зло, – и Рэнди зябко поежилась – то ли от мысли о Кэролайн Сатклифф, то ли от студеного ветерка, налетевшего с моря.

– И это мучает тебя. Ты не можешь заговорить с господином Джеймсом о той женщине, не раскрыв при этом своей способности читать мысли. – Рэнди кивнула, и Абу ласково сжал ее замерзшие руки. – Оставь эти мысли, дитя мое, и прими Джеймса как своего мужа. Придет время, и все твои страхи растают словно дым.

– Ты думаешь, так оно и будет? – с надеждой спросила Рэнди.

Губы Абу снова тронула улыбка – мудрая и загадочная.

– Боги не оставляют за вами выбора, миледи. – Абу увидел за спиной Рэнди мужскую фигуру, молитвенно сложил ладони и сказал: – Продолжай свою прогулку, а я тем временем пойду и займусь приготовлениями к сегодняшнему вечеру. Свадебный пир и брачная ночь бывают только раз в жизни.

– Но, Абу… – начала было Рэнди, но тот уже отошел, а перед ней уже стоял человек, о котором они только что говорили.

– Рэнди, ты не простудишься здесь, на ветру? Недели не прошло с тех пор, как ты встала с постели, – Джеймс протянул руку и накрыл голову девушки капюшоном. – Я не хочу, чтобы ты снова слегла, моя милая.

– Благодарю за заботу, но со мной все будет в порядке. Я так соскучилась по свежему воздуху. – Она подняла ладони и обхватила ими покрасневшие от ветра щеки Джеймса. – Это ты на ветру целый день. Не замерз?

Джеймс отрицательно покачал головой и улыбнулся, пытаясь скрыть под улыбкой внутреннее напряжение, охватившее его. За тот месяц, что он провел в каюте наедине с Рэнди, желание обладать этой девушкой возросло в нем в сотню, тысячу раз, но Джеймс не торопил события, давая Рэнди возможность самой разобраться в своих чувствах, а сам тем временем проводил большую часть времени на капитанском мостике. Сейчас, когда Рэнди так нежно прикоснулась к его щекам, Джеймсу стоило огромного труда справиться со своими чувствами и удержаться от того, чтобы прижать девушку с золотыми глазами к своей груди.

– Я всю жизнь провел на палубе и привык к холодному ветру, а вот ты – нет. – Джеймс накрыл руки Рэнди своими ладонями, затем поднес ее пальцы к губам и нежно подул на них. – Тебе нужно надеть перчатки, у тебя пальцы просто ледяные.

Рэнди посмотрела на свои руки, укрытые в ладонях Джеймса, и улыбнулась:

– Моим пальцам сейчас очень тепло. Ты так умеешь заботиться обо мне, Джеймс. А что ты скажешь о моих губах? Они тоже замерзли и ждут тепла и ласки.

Джеймс с трудом мог скрыть свое удивление. Если кто-то из них двоих и пытался заигрывать, так это только он сам – сорвать мимоходом поцелуй, лишний раз обнять, прикоснуться. И еще Джеймс не мог забыть о той единственной ночи, которую Рэнди провела в его объятиях во время болезни. А теперь она сама заигрывала с ним, дразнила его любовными намеками, и Джеймс не верил своим глазам.

Охотно, но очень осторожно он подхватил игру Рэнди и ласково провел пальцем по ее розовым мягким губам.

– Слегка застыли, пересохли, но от ветра, слава богу, не потрескались, – сказал он, стараясь, чтобы его голос не дрогнул от волнения. – На твоем месте я бы…

Он замолчал, увидев, как Рэнди облизывает влажным языком свою верхнюю губу. Вместе с губой язык коснулся и его пальца, заставив Джеймса негромко застонать.

– Моя дорогая, ты играешь с огнем, сама того не подозревая, – предупредил Джеймс, не в силах оторвать взгляд от ее губ.

Рэнди провела ладонями по груди Джеймса, прикрытой темной шерстяной накидкой, подняла их вверх и обняла его за плечи.

– Если ты – огонь, Джеймс, тогда согрей меня. Если ты – пламя, дай мне сгореть в нем.

Забыв о том, что их могут увидеть матросы, работавшие на палубе, Джеймс крепко сжал Рэнди в своих объятиях. Он хотел поцеловать ее нежно, но чувства прорвались наружу, и его поцелуй оказался горячим и страстным. Мягкие губы Рэнди приоткрылись, и ее язык соприкоснулся с языком Джеймса. Джеймс задрожал от желания, чувствуя ответную дрожь, охватившую тело Рэнди. Он сделал попытку отстраниться, но Рэнди не отпустила его, продолжая обнимать за шею, не отнимая своих губ.

Джеймс почувствовал, как у него начинает кружиться голова, и неизвестно, чем бы закончился их поцелуй, но в этот момент раздался треск, и на палубу; буквально в двух шагах от них, рухнул оторвавшийся от мачты такелаж грот-паруса. Джеймс подхватил Рэнди на руки и потащил в сторону, отдавая на ходу короткие команды матросам. Убедившись в том, что они приступили к работе, он понес Рэнди вниз, в каюту.

Ругая себя последними словами, он распахнул дверь каюты ударом ноги, влетел внутрь и рухнул на стул, так и не выпустив Рэнди из своих рук.

– Проклятие, ты же могла погибнуть! – воскликнул он. Рэнди откинула капюшон, прикрывавший ее голову, и повернула лицо к Джеймсу.

– Со мной все в порядке. Я видела, как что-то свалилось на палубу, но эта штука меня не задела.

– Ты не понимаешь, – покачал головой Джеймс. – «Диана» – мое судно, а это значит, что я и только я отвечаю за безопасность всех, кто находится на палубе. Рэнди, если бы с тобой что-нибудь случилось, я никогда не простил бы себе этого.

Рэнди ткнула пальцем в его грудь и раздраженно ответила:

– Прекрати! Ты ни в чем не виноват, Джеймс Грейсон! Это все я, я сама. Если бы мне не пришло в голову соблазнять тебя прямо на палубе… – Она покраснела от смущения и отвернулась.

Выражение сердитой озабоченности сменилось на лице Джеймса улыбкой. Да, ему хотелось верить, что так все и было, но до слов Рэнди он боялся поверить своему счастью.

– Ты пыталась… соблазнить меня? – ошеломленно переспросил он.

Рэнди молча кивнула, и Джеймс, чувствуя ее замешательство, нежно поцеловал девушку в щеку.

– Нужно ли соблазнять мужчину, который только и мечтает о том, чтобы… разделить твои намерения, дорогая?

Рэнди пожала плечами и ответила, по-прежнему глядя в сторону:

– Ты уже несколько недель не обнимал меня по-настоящему и не целовал. Я подумала, что ты охладел ко мне.

Джеймс еще сильнее прижал ее к своей груди и ласково провел губами по обнаженной шее Рэнди.

– Я старался быть джентльменом и не торопил события. Просто ждал, когда ты сама этого захочешь. – Он взял Рэнди за подбородок и повернул ее лицом к себе. – Правда, должен признаться, что все это было забыто, когда несколько минут тому назад ты сама поцеловала меня, и это так закружило мне голову, что…

Его прервал голос Стивена, донесшийся из коридора:

– Прости за то, что решил побеспокоить тебя, Джеймс, но Эммет просит тебя немедленно подняться на мостик. Что-то случилось с такелажем, и все ждут твоих приказаний.

– Передай Эммету, что я сейчас буду. – Шаги Стивена за дверью начали удаляться, а Джеймс прижался лбом ко лбу Рэнди и огорченно вздохнул: – Прости, любимая, но мне придется заняться неотложными, делами. Мы входим в зону штормов, и их нужно встретить во всеоружии. Молю бога о том, чтобы ты не передумала в мое отсутствие.

И он нежно поцеловал Рэнди в губы.

Она улыбнулась и ответила, обвивая руками шею Джеймса:

– Этого не случится. Я ждала тебя всю жизнь, Джеймс, и несколько лишних часов разлуки сделают нашу близость только желаннее.

Джеймс почувствовал смущение и напряженность Рэнди, которые не могли скрыть ее слова, а взгляд ее влажных янтарных глаз настолько заворожил его, что он готов был в эту минуту забыть обо всем на свете, даже о своих священных обязанностях капитана.

– Когда ты так смотришь на меня, я готов махнуть рукой на все и передать управление судном Стивену. А что? Он очень любит всевозможные титулы, пускай побудет капитаном. Стивен будет командовать, а я останусь здесь, с тобой.

– И твой друг Стивен в считаные минуты отправит нас всех на дно, на корм акулам, – улыбнулась Рэнди, вставая на ноги и поправляя свою накидку. – Ступайте, капитан Грейсон, и берите все в свои руки. А когда ты вернешься, Джеймс, мы отпразднуем нашу свадьбу и сделаем то, что должны были сделать еще несколько недель тому назад.

* * *

Прошло не менее двух часов. Солнце уже начало клониться к горизонту, а Рэнди все продолжала расхаживать по каюте, опасаясь, как бы отвага не изменила ей в самый неподходящий момент. Слова, которые она сказала Джеймсу, были лишь прикрытием, за которым скрывались и смущение, и робость, и страх.

Приготовить свадебный ужин ей помогли Абу и Джарита. С их помощью скромная капитанская каюта буквально преобразилась.

Теперь кровать была покрыта алым покрывалом, на котором появились яркие атласные подушки. В медных подставках курились благовония, наполняя воздух пряным, тонким ароматом. Был приготовлен и ужин – цыпленок с карри и овощами томился на маленькой железной жаровне, от которой по всей каюте расплывалось тепло. На столе, прикрытые белоснежными салфетками, стояли блюда с медовыми пряниками и фруктами, а рядом с ними искрились гранями два хрустальных бокала и зеленела бутылка вина.

Рэнди в сотый раз осмотрела каюту, покачала головой и заметила себе под нос:

– Дурацкая затея. Посадить бы сюда еще пару-тройку музыкантов, и будет настоящая картинка из книжки восточных сказок.

Она подошла к зеркалу в резной раме, занявшему место, на котором до этого висел портрет Дианы, перенесенный Джеймсом в кают-компанию, и посмотрела на свое отражение. Из зеркала на нее смотрела юная девушка в голубом шелковом халате и батистовой ночной рубашке, украшенной кружевами, – возбужденная и испуганная. Тонкая белая ткань еще больше оттеняла ее золотистые, с рыжеватым отливом волосы, свободно распущенные по плечам. Рэнди встретилась в зеркале со своими собственными янтарными глазами, покачала головой и сказала, прижимая ладони к пылающим щекам:

– Надеюсь, Джеймс не подумает, что я завлекаю его в ловушку.

Струя холодного воздуха заставила ее обернуться. Рэнди увидела Джеймса, стоящего на пороге. Он был в длинном шерстяном халате, а свои башмаки держал в руке. Джеймс запер за собой дверь и повернулся лицом к Рэнди.

– Я… вымылся в каюте у Стивена и вот… я готов… – Лицо Джеймса было розовым, блестящим, и было видно, что он только что побрился. Густые, еще влажные волосы гладко зачесаны назад. – Не мог же я прийти к своей жене прямо с мостика, грязным и просоленным. – Он переступил по полу босыми ногами и тихо добавил: – Боже, до чего же ты хороша, Мира!

Эти простые слова помогли им обоим снять напряжение. Рэнди подошла к Джеймсу, взяла у него из пальцев промокшие башмаки.

– Спасибо за комплимент, Джеймс. Должна сказать, что ты тоже прекрасно выглядишь. – Она нервничала, не могла стоять на месте и потому отнесла башмаки Джеймса в шкаф, продолжая на ходу: – Никогда не видела тебя в этом халате. Голубой цвет очень идет тебе.

– Халат не мой. Я позаимствовал его у Стивена.

Рэнди избегала встречаться взглядом с Джеймсом и продолжала копаться в шкафу.

– Я обещал вернуть накидку завтра утром, – сказал Джеймс, который испытывал не меньшее смущение, чем его жена.

– Ты, наверное, проголодался. Поужинаешь? – По-прежнему не глядя на Джеймса, она подняла крышку кастрюльки и перемешала ее содержимое. – Кайра приготовила цыпленка с карри, как ты любишь. Или, может быть, хочешь бокал вина для начала?

– Я хочу только тебя, Мира, – тихо ответил Джеймс.

Рэнди вздрогнула, уронила ложку, а Джеймс подошел к ней сзади и нежно, провел рукой по ее волосам.

– Огненный шелк. Ты действительно похожа на язычок пламени, Мира. – Он прижал к своей щеке упавшую на плечи прядь золотистых волос Рэнди. – Настоящий шелк.

Рэнди прикрыла глаза, чувствуя, как рвется из груди ее сердце.

– Джарита вымыла их, чтобы они стали мягкими и блестящими, – смущенно пояснила Рэнди. – Она заварила для этого травы, лимон, сушеные цветы… – Она замолчала, чувствуя близкое дыхание Джеймса – горячее и неровное.

– М-м-м, какой аромат, – несвязно пробормотал он. – Твои волосы пахнут летом и садом. Цветущим садом.

Его губы коснулись обнаженного плеча Рэнди. Она невольно отклонила голову, подставляя ему шею, и смущенно продолжила:

– Она… Джарита всегда сама делает для меня мыло… и масло для ванны тоже… – Рэнди вздрогнула от прикосновения языка Джеймса, которым он провел по ее шее, и простонала. – Что ты делаешь со мной, Джеймс?

– Пытаюсь возбудить тебя, моя любимая. Мне это удается?

Рэнди невольно рассмеялась от непривычного, острого ощущения.

– Если от этого голова должна кружиться, а сердце – замирать в сладкой тоске, тогда тебе это удалось, мой милый.

Джеймс обвил руками тонкую талию Рэнди, взял из ее пальцев крышку и накрыл ею кастрюлю.

– Ужин подождет, дорогая, а вот я больше ждать просто не могу. Я изголодался по тебе. Чем ты можешь утолить мой голод и мою жажду?

Только теперь Рэнди набралась храбрости, чтобы повернуться лицом к Джеймсу.

– Всем, чем тебе угодно, муж мой, – ответила она, обнимая Джеймса за шею. – Все, что у меня есть, принадлежит только тебе и будет твоим до тех пор, пока ты будешь желать этого.

– Боюсь, что даже вечности не хватит, чтобы утолить мое желание, Мира.

– Тогда поцелуи меня, и пусть наша вечность начнется прямо сейчас.

Джеймс припал к ее губам, и поцелуй его был нежным, страстным и долгим. Его язык проскользнул между губ Рэнди, и она встретила его своим языком, начиная восхитительную игру, от которой голова кружилась, а мысли – путались. Джеймс негромко застонал от наслаждения. Плоть его напряглась, прижалась к животу Рэнди, обтянутому тонкой тканью. Рэнди задрожала и еще теснее прильнула к Джеймсу.

Потрясенная новыми чувствами, она даже не заметила, как и когда Джеймс успел перенести ее к кровати. Рэнди лишь помнила, что их поцелуй при этом не прерывался ни на одно мгновение. Поставив Рэнди на пол, Джеймс распустил пояс на ее халате, скинул на пол тонкую атласную ткань, затем медленно спустил по плечам тонкую полупрозрачную рубашку, которая пенной волной легла у ног девушки. Он застыл, с восхищением глядя на ее обнаженное тело.

Рэнди густо покраснела, но нашла в себе силы не отвести взгляда от лица Джеймса, от его глаз, пылающих страстью. Он подхватил ее на руки и осторожно опустил на постель.

Джеймс лег рядом с Рэнди, осторожно прикоснулся пальцами к ее упругой нежной груди и улыбнулся.

– Ты прекрасна, словно богиня, Мира. Сколько дней и ночей я мечтал об этой минуте, и вот она настала. До сих пор боюсь проснуться и узнать, что это всего лишь сон.

Рэнди положила ладонь на атласные отвороты халата Джеймса.

– Прекрасная одежда, Джеймс, но не слишком ли ты тепло одет для такого случая? – с улыбкой спросила она.

Он поцеловал ее в кончик носа и смущенно ответил:

– Поскольку это у тебя в первый раз, я боялся слишком быстро раздеться перед тобой. А вдруг ты испугаешься меня?

– Я никогда не испугаюсь тебя, Джеймс. И, между прочим, я знаю, как выглядит обнаженный мужчина. – Она почувствовала замешательство Джеймса и поспешила уточнить: – Нет, я никогда не видела обнаженным живого мужчину, но зато насмотрелась в Индии на статуи. Тебе известно о том, что у индусов есть специальные храмы, посвященные искусству любви? Это великолепные сооружения, все стены которых покрыты скульптурными изображениями людей, занимающихся любовью. Индусы верят в то, что человек, посвященный в тайны любви, всегда будет счастлив в браке.

– И кто же показывал тебе эти храмы? – нахмурился Джеймс. – Акбар?

Рэнди улыбнулась в ответ:

– Нет. Меня вместе с Акбаром водил туда Абу, когда мы еще были детьми. Это входило в наше обучение.

– И насколько способным учителем оказался Абу?

– Очень способным, просто замечательным. Он обучал нас буквально всему, начиная с математики и кончая философией. Кроме того, он научил меня никогда не бояться чего-то нового, каким бы необычным оно ни казалось. – Рэнди протянула руку и разгладила морщинку, набежавшую на лоб Джеймса. – Но мало только видеть то, что должно происходить между мужем и женой. Теперь я хочу это почувствовать.

Раздосадованный, сгорающий от ревности к Акбару, Джеймс поднялся с кровати и, не глядя на Рэнди, принялся снимать свой халат. Услышав за спиной негромкий вздох, он обернулся и обнаружил, что Рэнди смотрит на него во все глаза, не пытаясь скрыть своего восхищения.

– О боже! Ты прекраснее любой из тех статуй, Джеймс! Какое у тебя мускулистое, сильное тело. По сравнению с тобой те изваяния – просто мальчишки!

Ревность перестала глодать сердце Джеймса, и он ответил с улыбкой:

– Никогда в жизни не встречал такой женщины, как ты, Рэнди.

Улыбка на лице Рэнди погасла.

– Скажи, это плохо, да? Тебя смущает то, что я обо всем говорю прямо, без прикрас? Веду себя не так, как подобает настоящей леди?

– Не совсем так, милая. Знаю, что ты всегда говоришь честно и только то, что думаешь. Я люблю тебя за это. Какое счастье, что мы с тобой встретились в этой жизни!

Улыбка вернулась на лицо Рэнди.

– Иди ко мне, Джеймс, – тихо сказала она, откидываясь на подушки. – Научи меня любить.

Джеймс загасил все лампы, кроме одной, горевшей на столе, вернулся в постель и нежно поцеловал Рэнди в губы. Рука его скользнула по ее телу, и он приподнял голову, следя за ее движением. Какой темной и большой казалась ему его собственная рука на фоне нежной кожи Рэнди! Джеймс положил ладонь на высокую округлую грудь, осторожно сжал сосок, и Рэнди застонала от наслаждения.

Затем он припал к соску и принялся ласкать его, чувствуя, как тот напрягается и твердеет под его губами. Рэнди сжала ладонями голову Джеймса и застонала еще громче.

Джеймс переключился на вторую грудь Рэнди, а его рука тем временем двинулась ниже, к темному треугольнику волос, покрывающих ее лоно. Дрожащие пальцы Джеймса проникли между ног Рэнди и погрузились в нежную, горячую плоть. Здесь он нашел маленький, твердый, пульсирующий бугорок, прикоснулся к нему, и тело Рэнди в ту же секунду изогнулось дугой.

Скользя между влажных складок к заветному входу, Джеймс ослабил прикосновение и прижался губами к губам Рэнди. Он не торопил поцелуй, повторяя языком ритм движений своего пальца, погруженного в тело Рэнди. Еще немного, и она сама застонала, призывая Джеймса усилить натиск.

И тогда Джеймс принялся целовать тело Рэнди все жарче, все настойчивее, опуская голову все ниже и ниже, и наконец его губы оказались между ног Рэнди, там, где до этого была его рука, и ощутил на языке сладкую и чуть солоноватую влагу.

Все тело Рэнди содрогнулось от первой волны оргазма, и, почувствовав это, Джеймс не мог не испытать гордости за себя. Не думая о собственном наслаждении, он продолжал нежно ласкать плоть Рэнди, помогая ей пережить новое, небывалое ощущение.

Наконец волна отхлынула, и раскрасневшаяся Рэнди прошептала, глядя на Джеймса влюбленными, сияющими глазами:

– Ах, Джеймс, я и не думала, что это может быть так… волшебно.

Он улыбнулся в ответ, прилег рядом и осторожно поправил на лбу Рэнди сбившуюся прядь.

– Ты была просто восхитительна, любовь моя. Восхитительна и прекрасна в порыве своей страсти. Как я мечтаю вновь увидеть тебя такой, – нежно прошептал он.

– А этого долго придется ждать, Джеймс? – спросила Рэнди и потянулась навстречу мужу.

Джеймс улыбнулся, уложил Рэнди спиной на постель и ответил, прижимаясь своей мускулистой грудью к нежной груди жены:

– Не очень, особенно если я помогу тебе.

Под его поцелуями страсть Рэнди вскоре вспыхнула с новой силой. Джеймс целовал ее, а ее пальцы скользили по его спине, лаская, изучая… Когда он вошел в нее, Рэнди невольно вскрикнула, но боль была тут же забыта, ее вытеснили новые, небывалые ощущения.

Приподнявшись на локтях для того, чтобы не придавить Рэнди своим весом, Джеймс двигался осторожно, медленно, не сводя сияющих глаз с ее лица. Еще немного, и он хрипло выдохнул:

– Боже! Я не могу больше терпеть, Мира.

Она подняла бедра и ответила, подхватывая ритм его движений:

– Тогда не медли, Джеймс.

– Но я хотел, чтобы тебе было хорошо.

– Мне хорошо, Джеймс. Так хорошо, как я и представить себе не могла.

– Это похоже на смерть. Сладкую смерть, правда? – сказал Джеймс и, не дожидаясь ответа, погрузил руку между бедер Рэнди, касаясь сокровенного бугорка.

Она вскрикнула, содрогнулась от наслаждения, и в тот же миг их обоих унесла с собой слепящая, неудержимая волна.

* * *

Вымыв друг друга теплой водой и ароматным мылом, они вернулись в постель и тесно прижались друг к другу. Джеймс уже начал было засыпать, но, услышав вздох Рэнди, немедленно открыл глаза.

– Что с тобой, милая? Неужели ты жалеешь о том, что случилось?

– Конечно, нет, – обиженно ответила Рэнди. – Просто я думаю о тебе. Ведь ты приехал в Индию свободным, счастливым человеком, занятым своими торговыми делами. А уезжаешь женатым человеком, имея на руках женщину, с которой у тебя будет еще немало хлопот.

– При чем тут хлопоты, Рэнди? Ты – моя жена, и я счастлив этому.

– Не говори так, Джеймс, – задумчиво сказала Рэнди. – Ты еще не знаешь о том, что за груз ты взвалил на свои плечи, ты еще не видел моего дядю. Быть может, очень скоро тебе захочется посадить меня на какое-нибудь судно и отправить назад, в Индию.

Джеймс ласково пожал плечо Рэнди, подоткнул под щеку подушку и сказал, снова закрывая глаза:

– Если ты и вернешься в Индию, то только вместе со мной. Что же касается Ричарда Уэнворта и прочих проблем, то с ними мы справимся, если будем действовать заодно. Впрочем, об этом я тебе уже говорил. Не волнуйся понапрасну, любовь моя. Клянусь, мы будем счастливы вместе.

– Ты позаботишься об этом потому, что ты мой муж, а я – твоя жена?

– Конечно. Заботиться о тебе – это мой священный долг.

Слава богу, в каюте было темно, и Джеймс не мог увидеть выражения лица Рэнди, когда она услышала слово «долг». Честно говоря, она, как и любая молодая жена на ее месте, надеялась услышать совсем другое слово. Впрочем, их брак возник благодаря стечению обстоятельств, даже расчету, а отнюдь не был слиянием двух романтических душ, и места для слов любви в нем, очевидно, просто не было.

Нет, разумеется, она нравилась Джеймсу. Рэнди это ясно почувствовала за последние недели, когда между ними установилась крепкая, надежная дружба. Сегодняшняя ночь показала, что и как женщина она была желанна Джеймсу. Но можно ли это назвать настоящей любовью? И сможет ли это чувство вытеснить когда-нибудь память о загадочной Кэролайн Сатклифф, оставившей такой рубец на сердце Джеймса?

И что, интересно, сказал бы он, узнав о том, что его жена так страстно и безнадежно влюблена в него? Что он ответит, скажи она «я люблю тебя»?

Поблагодарит? Улыбнется? Или ответит ей теми же словами, не вкладывая в них ни частички своей души?

Обо всем этом думала Рэнди, медленно погружаясь в сон. Засыпая, она дала себе слово всегда быть Джеймсу верной, заботливой женой, но навсегда сохранить в тайне от него свои чувства. А если не навсегда, то, по крайней мере, до той поры, пока она не поймет, что может твердо рассчитывать на взаимность.

 

12

Тонкая ниточка английского побережья появилась на горизонте вечером, когда зимнее солнце уже начинало садиться в ледяные воды Атлантики. Джеймс, стоявший в это время на капитанском мостике «Дианы», сложил подзорную трубу, спрятал ее в карман своего толстого шерстяного плаща и задумчиво оперся на поручни. За его спиной раздались шаги, и на мостик поднялся Стивен в длинном плаще и шерстяном шарфе, обмотанном вокруг шеи.

– Эммет передал, что ты хочешь видеть меня прямо здесь и сейчас, – сказал он. – Не понимаю, к чему такая спешка. Адский холод, – добавил он, потирая покрасневший на ветру кончик носа. – Скажи, не могли бы мы поговорить где-нибудь в другом месте, например, в кают-компании за чашкой горячего чая?

Джеймс натянул пониже шерстяную вязаную шапочку и повернулся к Стивену:

– Нет. Я хочу поговорить с тобой с глазу на глаз. У меня есть планы относительно нашего завтрашнего прибытия в Четэм, и мне потребуется твоя помощь.

– В Четэм? А я был уверен, что мы идем в Лондон.

– Причалить в Четэме будет разумнее, – покачал головой Джеймс. – Там находятся доки компании моего отца, и к тому же оттуда гораздо ближе к Миражу – поместью Миранды Уэнворт.

– Значит, ты решил отвезти Рэнди сразу к бабушке.

– Да. Завтра у Нана день рождения, и мне кажется, что приезд Рэнди станет для нее лучшим подарком.

– Сдается мне, что ты не столько думаешь о том, как сделать подарок старой герцогине, как о том, чтобы позаботиться о безопасности Рэнди, – прищурился Стивен.

– Ты все правильно понимаешь, дружище, – кивнул Джеймс, окидывая взглядом серую поверхность океана. – До тех пор, пока мои адвокаты не позаботятся о том, чтобы юридически подтвердить наш брак, я хочу, чтобы никто не знал о том, что мы вернулись в Англию, и в первую очередь – Ричард Уэнворт. К этому времени он наверняка не только получил известие о смерти Джонатана Коллинза, но и позаботился о том, чтобы его назначили опекуном Рэнди.

– Если бы мы шли в Англию напрямую, без этих бесконечных заходов в разные порты, то оказались бы дома прежде, чем Ричард успел бы получить первое письмо от Спенсера, – заметил Стивен. – Но тебе же приспичило показать своей жене все достопримечательности на пути от Индии до Британии.

– С таким количеством пассажиров и животных на борту нам необходимо было то и дело пополнять запасы воды и пищи, – сказал Джеймс. – Ну, и заодно я воспользовался возможностью хоть как-то украсить наш с женой медовый месяц.

– Я не виню тебя, Джейми-бой, – потрепал его по плечу Стивен. – Ну а теперь рассказывай, что я должен буду сделать завтра?

– Пока мы с Рэнди, Абу и Джаритой поедем к Нана, ты должен будешь доставить животных и остальных слуг в поместье моих родителей. Сами они сейчас гостят в Америке, у Дианы, поэтому я передам с тобой письмо управляющему, чтобы тот отдал в распоряжение Ксавьера теплый амбар, который мы построили прошлой весной для жеребят. Он сейчас пустует и отлично подойдет для того, чтобы разместить в нем зоопарк моей жены.

– Неплохо придумано, – кивнул Стивен. – Могу представить, что было бы, если бы Зидра без всякого предупреждения появилась в доме вдовствующей герцогини! Что и говорить, тигр в Англии – невиданная домашняя зверюшка.

– Тигр в любой стране был бы невиданной домашней зверюшкой, – заметил Джеймс.

– Не пойму, почему ты так носишься с этой тварью.

Джеймс повел плечами и ответил, вглядываясь в морозную даль:

– Эта, как ты говоришь, тварь спасла Рэнди жизнь, и только за одно это я буду с ней носиться. В Англии бедняжке Зидре не удастся выходить на охоту, поэтому для нее я решил построить в своем имении солярий. Что-то вроде летнего домика моей матери – с зеленью, кустами, маленьким водопадом и каменным бассейном. Тигры очень любят плавать.

– Хитро придумано, – присвистнул Стивен. – Думаю, что Рэнди по достоинству оценит твою заботу о ее полосатой подружке.

– Пока что Рэнди ничего об этом не знает, – предупредил Джеймс, – и я не хочу, чтобы она об этом узнала. Пусть солярий станет для нее сюрпризом. Я набросал план солярия, и Эммет отвезет его моему управляющему, когда направится в Мое поместье. Он должен сняться с якоря завтра вечером. К тому времени, как я закончу дела с Ричардом и мы с женой вернемся домой, все должно быть готово.

– Я ни слова не скажу Рэнди о солярии, Джеймс. Обещаю.

Сейчас Джеймс уже чувствовал угрызения совести за то, что говорил со Стивеном достаточно резко, и смягчил тон:

– Прости, если чем-то обидел тебя, дружище. Просто я очень хочу, чтобы Рэнди было хорошо. Быть может, она перестанет жалеть о том, что покинула Индию, когда увидит, что о ее животных и слугах как следует позаботились.

– Можешь всегда рассчитывать на мою помощь.

Джеймс улыбнулся в ответ на слова Стивена, обнял друга за плечи и зашагал вместе с ним по мостику.

– Рад был это услышать. Дело в том, что завтра вечером, к отплытию, ты должен быть на борту «Дианы».

– Но ты же просил меня отправиться в имение твоих родителей.

– Совершенно верно. Но у тебя будет масса времени, чтобы вернуться в док к вечернему приливу, когда Эммет начнет сниматься с якоря.

– Это нечестно, Джеймс, – нахмурился Стивен. – Ты же знаешь, как я измучился за последние недели. Непрерывная качка, узкая койка, корабельная еда – и это не считая Эммета, который храпит, как стадо слонов! Я так мечтаю о мягкой пуховой кровати, о толстом сочном бифштексе и, наконец, о какой-нибудь хорошенькой леди, которая поможет мне скоротать время до утра. Зачем я должен быть на борту и почему меня нужно лишать этих милых сердцу удовольствий?

– А разве деньги тебе не нужны? – спросил Джеймс, складывая руки на груди. – Или ты готов ждать до будущего лета, пока я верну тебе должок за пари? – Джеймс уловил настроение Стивена, понял, что попал в точку, и решил еще больше подсластить пилюлю: – К тому же я дам распоряжение своему управляющему, чтобы он, как только ты прибудешь на судне в Райленд, выплатил тебе премию. Еще одну тысячу фунтов. Тысячу фунтов, дружище!

– А премия за что?

– За то, что ты присмотришь за тем, чтобы золото и драгоценные камни были уложены и заперты в моем подвале, – пояснил Джеймс и закончил, дождавшись кивка Стивена: – После этого ты останешься гостем в моем поместье до тех пор, пока я не пришлю тебе весточку и не назначу нам встречу в Лондоне.

– Остаться жить в твоем доме? – поскучнел Стивен. – Но почему? Боишься, что твой управляющий может сбежать вместе с твоим золотишком?

– Нет. Просто не хочу, чтобы кто-нибудь увидел тебя раньше времени. Всем известно, что ты уплыл в Индию на моем судне, и, пока я не разберусь с дядей моей жены, я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал о моем возвращении.

– Но твое поместье находится в такой глуши, – запричитал Стивен. – Нет, пойми меня правильно, Райленд – прекрасное имение, но очень уж оно… изолировано от мира. Ни тебе игорных домов, ни приличного ресторана, ни клуба…

– Прекрати плакаться, – вздохнул Джеймс, – и послушай меня. Если мое поместье тебя не устраивает, можешь остановиться в новой гостинице, в деревне. Очень милая гостиница, а хозяйка гостиницы – прелестная молодая вдова и, между прочим, лучшая кухарка во всей округе. А в гостинице каждый вечер, насколько мне известно, собираются картежники.

– Хорошенькая молодая вдова и вдобавок мастерица готовить? – оживился Стивен. – Что ж, звучит неплохо. Быть может, для моего здоровья, и впрямь будет полезно провести несколько недель на деревенском воздухе. Тем более с деньгами, которые ты обещал…

Было заметно, что идея пожить в глуши с каждой секундой начинает все больше и больше нравиться Стивену, и наконец он торжественно заявил:

– Между прочим, я могу присмотреть также и за постройкой солярия. С моим знанием ботаники я создам в твоем имении настоящие джунгли!

– Постой, постой, – встревожился Джеймс. – Это твоя матушка специалист по части ботаники, но только не ты. Ты даже не знаешь, с какого края за лопату взяться. Нет, очень тебя прошу, не вмешивайся в постройку солярия, займись лучше вдовой.

Но Стивен, казалось, не слышал слов Джеймса. Он воздел руки к небу и восторженно продолжал:

– Да, я вижу это словно наяву. Высокие, величественные рамы из дерева и стекла, дающие солнечный свет диковинным растениям. Каменная стена, с которой падают вниз струи водопада, разбиваясь на сотни мелких пенных брызг! Тропические цветы, распускающиеся под небом Англии! Где твой план, Джеймс? Я хочу немедленно приступить к работе с ним. Кто знает, может быть, я нахожусь сейчас в начале своей новой великой карьеры знаменитого создателя садов и оранжерей?

– Боюсь, с этим получится так же, как с твоим оперным пением, – покачал головой Джеймс. – Я помню, как ты нанимал учителей, как покупал новое пианино для своего загородного дома, как вез его за тридевять земель на повозке…

– Не будь таким жестоким, Джеймс, – надулся Стивен. – Откуда я мог знать, что у меня нет слуха? Я же никогда не пел до этого.

– А твоя попытка стать знаменитым писателем? – продолжал Джеймс. – Помнишь, ты написал роман, который никто не смог даже толком прочитать, потому что он был написан наполовину по-английски и наполовину по-французски?

– В моей семье все говорят на этих двух языках, – возразил Стивен. – Я до сих пор думаю то по-французски, то по-английски, поэтому так и получилось.

– А затем ты решил заняться живописью. До сих пор не могу забыть фрески, которыми ты покрыл стены у себя в доме. Это правда, что тебе потом пришлось положить четыре слоя побелки, чтобы замазать эту дикую смесь малинового с желтым и зеленым?

– Да, как выяснилось, я плохо различаю цвета, ну и что? Зато ты сам сказал, что деревья, нарисованные моей рукой, ты не забудешь никогда.

– Еще бы! Разве можно забыть твои красные деревья и зеленых ежиков? – рассмеялся Джеймс, увлекая Стивена за собой к ведущему вниз трапу. – Ну, хорошо, пойдем в каюту, и я покажу тебе план солярия. Только не забудь: ни слова Рэнди. Придушу, если проболтаешься.

– Я буду нем как рыба, Джеймс, – торжественно поклялся Стивен. – Доверься мне, и ты не пожалеешь.

– А мне почему-то кажется, что пожалею, – негромко заметил Джеймс и вздохнул, наблюдая, как его друг заходит в каюту.

* * *

На ранней заре «Диана» бросила якорь у причала компании Грейсонов, расположенного в устье Темзы, по которой суда поднимались вверх, чтобы попасть в Лондон. Спустя пару часов все животные и пассажиры были пересажены в наемные экипажи и в сопровождении нескольких членов команды отправились в путь.

Невзирая на холодную погоду, Джеймс и Рэнди решили отправиться в Мираж верхом, предпочтя быстрых лошадей теплой, но медлительной карете. Рэнди, одетая в шерстяной плащ с капюшоном и специальную юбку-брюки для верховой езды, которую купил ей Джеймс на одной из стоянок, летела вперед, жадно вглядываясь в пейзажи родины, которую она заново открывала для себя.

Ей всегда говорили, что Англия – страна холмов, покрытых густыми лесами. Холмы она и впрямь видела, но вот что касается лесов, то по сравнению с Индией их было совсем мало. Сейчас, посреди зимы, деревья стояли голыми и тянули к небу черные руки ветвей. Пейзаж, окружавший ее, казался Рэнди безжизненным и бесцветным, и уж о чем не говорилось ни в одной книге про Англию, так это о ее скользких, покрытых замерзшей грязью дорогах. Рэнди было зябко, и при каждом вдохе в ее ноздри вместе с морозным воздухом врывались невидимые колючие иголки.

Впрочем, все это было забыто, как только она увидела перед собой Мираж. Несмотря на то, что у себя в Индии Рэнди видела дома и побогаче, сердце ее невольно забилось – ведь за этими стенами жила Нана, ее бабушка и тезка.

Всю дорогу Джеймс был непривычно тих. Вот и сейчас он молча спешился возле крыльца, помог Рэнди соскочить на землю, быстро поцеловал в губы и только после этого проговорил с легкой улыбкой:

– Нана будет очень рада видеть тебя, Рэнди; Можешь смеяться надо мной, но я уже сейчас чувствую себя лишним. Уверен, что как только вы встретитесь, так тут же забудете о моем существовании.

– Перестань, – возразила Рэнди и погладила щеку Джеймса затянутой в перчатку рукой. – Ты такой большой, разве можно упустить тебя из вида? Смотри только, сам не затеряйся где-нибудь.

Джеймс постучал в дверь, и Рэнди, перестав улыбаться, принялась наблюдать за тем, как расходятся тяжелые дубовые створки. На пороге появился седовласый, одетый в черное дворецкий и молча уставился на нежданных гостей.

– Джеймс, мне как-то не по себе, – прошептала Рэнди, уходя с головой в меховой капюшон плаща. – Пожалуйста, обещай, что не бросишь меня одну. Мне немного страшно, и еще я все время боюсь сделать что-нибудь не так.

Джеймс поцеловал Рэндив лоб и ободряюще сжал ее плечо.

– Не брошу, даже если ты сама попросишь меня об этом, – пообещал он. – А теперь пойдем, сделаем Нана подарок.

Он взял Рэнди под руку, поднялся вместе с ней по ступеням и обратился к дворецкому по имени:

– Доброе утро, Персиваль. Ее светлость уже проснулась?

– Сегодня я еще не видел ее, милорд, – ответил дворецкий, закрывая за вошедшими двери дома, – но поднос с завтраком отнесли в ее комнату час тому назад. Позвольте мне принять у вас плащи и проводить в гостиную…

Рэнди откинула капюшон, и Персиваль, увидев ее лицо, ахнул:

– Святые небеса! Неужели такое возможно? Эта юная леди – дочь нашей незабвенной Леноры, и ошибки здесь быть не может! Одно и то же лицо, хотя юная леди немного выше, чем была Ленора.

После этих слов Рэнди почувствовала некоторое облегчение.

– Вы знали мою мать? – с улыбкой спросила она.

– Еще бы, – ответил старый дворецкий и счастливо улыбнулся. – Я поступил в услужение к вашей бабушке за несколько лет до рождения вашей матери. Ленора была душой нашего дома. При случае я расскажу вам о том, как она…

– Мистер Персиваль, – перебил его строгий, женский голос, донесшийся с лестницы, ведущей на второй этаж, – ее светлость будет недовольна вами. Вы не должны утомлять гостей ненужными разговорами и держать их в вестибюле.

– Но виконт Райленд и мисс…

– Ступайте прочь, Персиваль, пока я не доложила герцогине о вашем промахе.

Персиваль поклонился гостям и с сердитым лицом отправился восвояси.

По лестнице спустилась высокая сухопарая женщина в сером платье. Ее седые волосы были аккуратно собраны в пучок. Она вежливо поклонилась гостям и сказала:

– Доброе утро, милорд, мисс. Должна сообщить вам, что герцогиня сегодня никого не принимает. Будьте любезны оставить ваши карточки, и я сообщу ей о вашем визите.

Рэнди онемела от неожиданности, а Джеймс выступил вперед и пояснил:

– Мы не гости, мы родственники. Передайте герцогине, что прибыл Джеймс Грейсон, и уверяю вас, мадам, что она немедленно примет нас.

Женщина в сером сложила руки и вздохнула:

– Я служу у Уэнвортов много лет, милорд, но ни разу не имела чести видеть вас, и фамилия Грейсон ни о чем мне не говорит.

– Если вы служите здесь не первый год, то должны были бы знать, что допрашивать гостей не входит в ваши обязанности, – сухо ответил Джеймс. – Я настаиваю на том, чтобы вы доложили герцогине о моем приезде.

В вестибюле в сопровождении Персиваля появилась еще одна женщина – темноволосая, одетая в розовое шерстяное платье. Она сердито посмотрела на горничную своими пронзительными синими глазами и, обращаясь к гостям, взволнованно произнесла:

– Прошу вас простить Иду, милорд. Боюсь, что заботы о здоровье герцогини заставили ее забыть о приличиях.

– Миранда больна? – спросил Джеймс.

– Зима в этом году просто ужасная, – вздохнула женщина в розовом, – малоснежная, но очень холодная. Несколько недель тому назад ее светлость заболела гриппом и теперь поправляется, но с большим трудом. Мы с Идой уже десять дней живем здесь, чтобы ухаживать за герцогиней. – Она смахнула с глаз слезинку и слабо улыбнулась. – Однако я думаю, что визит друзей пойдет ей только на пользу.

– Прошу прощения, миледи, – вступил в разговор Персиваль. – Я уже доложил вам, что виконт Грейсон – друг герцогини, но не успел сказать, что…

– Дорогой Перси, мы с вами совсем забыли о правилах приличия. Держим гостей в холодном вестибюле, какой позор! Проводи их в гостиную и распорядись, чтобы туда подали горячий чай. Ида, иди проведать герцогиню. Если она все еще спит, не буди ее. Ей сейчас нужен покой.

По дороге в гостиную Рэнди решила для себя, что женщина в розовом ей определенно понравилась, в отличие от женщины в сером. Она была невысокого роста, но в ее манерах чувствовались уверенность и сила. Сейчас, глядя на нее вблизи, Рэнди заметила, что в густых темных волосах женщины пробиваются первые седые пряди, и решила, что той уже далеко за тридцать. Двигалась женщина в розовом легко, грациозно, и Рэнди даже слегка позавидовала ее умению держаться.

– Садитесь сюда, ближе к огню, – пригласила их женщина в розовом, когда они вошли в гостиную. – Сейчас принесут чай, и вы сможете немного отогреться. Персиваль сказал, что вы, милорд, старинный друг герцогини, но больше о вас я не знаю ровным счетом ничего. Вы живете где-нибудь неподалеку?

Джеймс сжал руку Рэнди и только сейчас заметил, с каким интересом смотрит на его жену эта женщина.

– Да, и я, и моя семья много лет были друзьями и соседями герцогини, – ответил он.

– Вот как. А что за поместье… впрочем, неважно. – Темноволосая женщина нервно рассмеялась и продолжила, не сводя глаз с Рэнди: – Простите, что так внимательно рассматриваю вас, моя дорогая. Я знаю, что мы с вами никогда не встречались, но ваше лицо кажется мне удивительно знакомым. Позвольте мне надеть пенсне, без него я плохо вижу.

Она достала пенсне из кармана платья и укрепила его на носу, отчего ее глаза сразу же сделались непомерно большими. Вглядевшись внимательнее в лицо Рэнди, женщина замерла и перестала улыбаться.

– О боже, так это вы! – вскрикнула она, побледнела и вдруг откинулась без чувств на спинку кресла, в котором сидела.

– Боюсь, что это обморок, – заметила Рэнди. – Как ты думаешь, Джеймс, она тоже была знакома с моей матерью?

Джеймс подложил под ноги женщины высокую подушку и пожал плечами.

– Эта женщина для меня самого – загадка. Судя по всему, она приятельница Нана, но кто она и как ее зовут, я не знаю.

В эту минуту в гостиную вошел Персиваль с тяжелым подносом в руках и едва не уронил его, увидев Джеймса и Рэнди, склонившихся над потерявшей сознание женщиной.

– Ее светлость также внезапно заболела гриппом, милорд? – спросил он. – Не послать ли за доктором?

– Это не грипп, это просто обморок, Персиваль, – ответил Джеймс. – Сходите лучше за ароматической солью и одеялом. Это должно привести ее в чувство.

Старый дворецкий был уже в дверях, когда Рэнди окликнула его:

– Скажите, Персиваль, кто эта женщина?

Тот удивленно моргнул.

– Прошу прощения за то, что не представил ее вам, – виноватым тоном произнес он. – Я был уверен, что вы знакомы. Это жена вашего дяди Ричарда, Амелия Аманда Уэнворт, тринадцатая герцогиня Мейдстоун.

Персиваль коротко поклонился и вышел.

* * *

Тишина в гостиной стояла такая, что было слышно, как потрескивают дрова в камине и негромко свистит за окнами холодный ветер. Джеймс отошел от кресла, в котором без чувств лежала Амелия, и ободряюще обнял Рэнди за плечи.

– Проклятие! – воскликнул он. – Положить столько сил на то, чтобы скрыть твой приезд от Ричарда, и так глупо попасться. Амелия – жена этого мерзавца. – Джеймс почувствовал смятение Рэнди и поцеловал ее в лоб. – Прости, дорогая. Нана говорила, что Амелия иногда заезжает к ней, но никак не думал встретить ее здесь.

Рэнди посмотрела на Амелию и задумчиво сказала:

– Быть может, все не так плохо, как тебе представляется.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Мне кажется, что Амелия по-настоящему любит Нана. Иначе разве стала бы она целых десять дней ухаживать за ней? Быть может, бабушка сумеет убедить ее не выдавать нас Ричарду.

– Трудно рассчитывать на это, – с сомнением покачал головой Джеймс. – Амелия замужем за Ричардом уже пятнадцать лет, и…

С кресла долетел негромкий стон, и Рэнди бросилась к Амелии.

– Не шевелитесь, ваша светлость, – сказала она, склоняясь над Амелией. – Джеймс, приготовь герцогине чашку горячего чая. Сладкого. Это поможет привести ее в чувство.

Амелия сняла пенсне, промокнула лицо носовым платком, посмотрела на Рэнди и негромко рассмеялась.

– Первый раз за всю жизнь упала в обморок, – смущенно сказала она. – Мне так неловко, что это случилось в ту минуту, когда я должна была обнять вас и поблагодарить бога за то, что вы живы, моя дорогая племянница.

– Вам известно, кто я? – удивилась Рэнди.

Амелия ласково потрепала ее по щеке.

– Конечно, знаю, Миранда. Твоя бабушка не раз показывала мне твои портреты, которые присылал ей твой дорогой отец. Когда она узнала о смерти Джонатана, но ничего не знала о твоей судьбе, она каждый вечер рассматривала их и перечитывала ваши письма. Прими мои самые искренние соболезнования по поводу гибели твоего бедного отца. К сожалению, я не была знакома с Джонатаном, но со слов герцогини знаю, что он был прекрасным человеком.

Джеймс подал Амелии чашку с чаем и присел на стул рядом с ее креслом.

– Вы сказали, что в сообщении о смерти Джонатана ничего не говорилось о судьбе Рэнди? – спросил он.

– Нет, – покачала головой Амелия, поднося к губам чашку. – И это нас очень насторожило. Мы не могли понять, почему власти не сочли нужным сообщить хотя бы что-нибудь о судьбе несчастной девочки.

– А как же письмо, которое прислал вашему мужу майор Спенсер? Он заверял, что написал ему не только о смерти Джонатана, но и о том, что его дочь жива и невредима, – сказал Джеймс.

– Не знаю, о каком письме идет речь, – слабо улыбнулась Амелия. – Впрочем, это неудивительно. Видите ли, мы с мужем довольно редко бываем вместе. Он предпочитает оставаться в Лондоне. Ему нравятся шумные компании, игорные дома, лошадиные скачки и тому подобное. Я же люблю тишину, люблю почитать, погулять по саду… – Глаза герцогини предательски заблестели. – Ужасно признаваться в этом, но я не видела Ричарда уже несколько месяцев. Даже подарок на Рождество я получила от него по почте.

В гостиную вошел Персиваль с одеялом в одной руке и маленькой стеклянной бутылочкой в другой. Он подошел к Амелии и сказал, протягивая ей бутылочку:

– Рад видеть, что вы пришли в себя, ваша светлость. Эту соль я взял у Иды, но не сказал ей, для кого она.

– Спасибо, Перси, – ответила Амелия и вежливо кивнула ему. – Ты всегда умеешь разбираться в любой ситуации. Чем меньше будет знать Ида, тем лучше для всех нас.

– Разве Ида не служит вам? – удивилась Рэнди.

По лицу Амелии пробежала тень.

– И да, и нет. Ида Броуди – моя личная горничная, но иногда мне кажется, что ее скорее можно было бы назвать надзирательницей. Ричард взял ее в дом сразу после нашей свадьбы. Он платит ей жалованье, а она платит за это ему своей преданностью. Я знаю, что она передает Ричарду каждое мое слово.

– Так увольте ее, – вспыхнула Рэнди. – Разве можно все время жить в таком напряжении?

– Боюсь, что это ничего не даст, – вздохнула Амелия. – Хотя мне и нечего скрывать от своего мужа, но он наймет для меня другого тюремщика.

Джеймс понимающе кивнул и заметил:

– Вы правы, всегда лучше иметь дело с тем дьяволом, которого знаешь.

– Разумеется! – оживленно откликнулась герцогиня, переключая свое внимание на Джеймса. – А вы, должно быть, Джеймс Грейсон. Тот красивый молодой человек, который должен был привезти на своем судне Миранду. Мне просто не терпится увидеть, как обрадуется Нана, когда узнает о том, что ее мечты сбылись.

– Простите, ваша светлость, – вмешался Персиваль. – Ида просила передать вам, что герцогиня по-прежнему спит, но с минуты на минуту должна проснуться.

– Прекрасно, Перси. Пока мы будем дожидаться пробуждения ее светлости, покажите нашим гостям их комнаты. Миранде отведите розовую спальню, а капитана Грейсона проводите в зеленую. Ведь вы погостите у нас несколько дней, Джеймс?

– Но нам не нужны… – начала было Рэнди, но Джеймс поспешно перебил ее:

– Да, благодарю вас, ваша светлость. Мои родители уехали в Америку навестить мою сестру, так что в нашем доме сейчас несколько неуютно и пусто.

– Но, Джеймс, тетушка Амелия должна знать, что…

Он ласково погладил ее по плечу и улыбнулся:

– Разумеется, дорогая, но предоставь это мне.

– А в чем проблема? – спросила Амелия.

– Никаких проблем, – ответил Джеймс. – Просто Миранда привезла с собой из Индии слуг, семейную пару. Их зовут Абу и Джарита, и они вскоре прибудут сюда вместе с багажом. Наша юная леди волнуется о том, найдется ли здесь место и для них тоже.

– Господи, какие мелочи, дорогая. Конечно же, Перси найдет комнату и для ваших слуг. – Амелия сняла пенсне и спрятала его в карман. – Пока Перси будет показывать вам ваши спальни, я разыщу повара и предупрежу его о том, что у нас к обеду будут гости.

Она ласково потрепала Рэнди по щеке и добавила:

– Надеюсь, что с вашим приездом здоровье моей дорогой подруги быстро пойдет на поправку. Она заслужила свою долю счастья. И все это благодаря вам, капитан. Наша семья всегда будет в неоплатном долгу перед вами.

Амелия протянула Джеймсу для поцелуя руку, а затем поспешила за дверь, радостно восклицая на ходу:

– О боже! Какой у нас сегодня праздник!

Персиваль собрался отвести Джеймса и Рэнди наверх, но в это время внизу громко зазвонил дверной колокольчик.

– Это, наверное, прибыл наш багаж, – сказала Рэнди, одаряя дворецкого лучезарной улыбкой. – Быть может, вы встретите его, Персиваль, а мы с капитаном согреемся тем временем чашечкой чая.

Персиваль поклонился и вышел из гостиной, а Рэнди в ту же секунду превратилась в разъяренную тигрицу, подбоченилась и сердито набросилась на мужа:

– Почему ты не сказал Амелии, что мы женаты и нам не нужны две спальни? Или успел устать от меня за время плавания?

Джеймс спокойно, не улыбаясь, взял Рэнди за плечи и заставил ее отступать до тех пор, пока она не оказалась прижатой спиной к дверному косяку. Здесь он наклонил голову и жарко поцеловал Рэнди в губы, а затем сказал, глядя ей прямо в глаза:

– Мне могут предложить хоть дюжину комнат, но спать я буду только в одной – той же, где и ты. Я твой муж, а ты – моя жена, Рэнди, никогда не забывай об этом.

– Но почему же все-таки ты не сказал Амелии о том, что мы женаты? Она такая милая женщина. Я уверена в том, что она не выдаст нас дяде Ричарду.

– Согласен, Амелия прекрасная женщина, но вот ее горничная не вызывает у меня доверия. Поэтому сними-ка обручальное кольцо, пока его никто не заметил, и спрячь подальше. До тех пор, пока я не разберусь в том, что здесь происходит, никто не должен знать о том, что мы с тобой муж и жена.

Рэнди ласково укусила Джеймса за подбородок.

– Никто-никто? Даже Нана? Мне кажется, что ей-то уж можно открыться. Я думаю, она даже будет счастлива узнать о том, что мы с тобой женаты.

– Ну, хорошо, Рэнди, мы скажем Нана, но больше – никому. Прежде чем объявить публично о нашем браке, нам нужно будет позаботиться о том, чтобы он был признан действительным.

– А если для этого нам придется еще раз обвенчаться, ты пойдешь на это? – спросила Рэнди, обнимая Джеймса за плечи.

– Если будет нужно, я обвенчаюсь с тобой еще тысячу раз, моя милая, – шепотом ответил Джеймс, наклоняясь к ней. – И каждый раз с радостью.

 

13

Спальня Рэнди оказалась светлой, уютной, с лакированной белой мебелью и розовыми стенами. Даже полог над кроватью был сшит из розового шелка и украшен на концах белоснежной кружевной пеной. Маленький диванчик и кресло, стоявшие возле сложенного из белого мрамора камина, также были обиты розовой тканью с цветочным узором, повторявшим узор оконных драпировок. На столе и каминной полке расставлены статуэтки – розы и пионы, сделанные из тонкого фарфора. Единственным предметом, нарушавшим бело-розовую гамму спальни, оказались зеркала. Они поблескивали своими позолоченными рамами – одно с туалетного столика, а второе из угла комнаты.

Но Рэнди, казалось, не замечала ничего вокруг себя.

Она сидела у камина на толстом абиссинском ковре и смотрела на пляшущие язычки пламени. Уйдя мыслями в воспоминания о событиях минувшего дня, Рэнди засиделась у огня почти до полуночи.

Долгожданная встреча с Нана оказалась совсем не такой, какой представлялась Рэнди в ее мечтах, да и сама Нана была не похожа на ту женщину, о которой так много рассказывал ей Джеймс. Она беспомощно лежала в постели – маленькая, уставшая женщина со слабой улыбкой, которая промелькнула на ее губах при виде Рэнди. Одна лишь слабая улыбка – и все. А затем Нана просто закрыла глаза – те самые, о которых Джеймс говорил с таким восторгом, но на деле оказавшиеся не изумрудно-зелеными, а тусклыми и пустыми.

Рэнди так была поглощена своими мыслями, что не услышала, как открылась дверь ее спальни, и вздрогнула, придя в себя, лишь когда рядом с ней на ковер опустился Джеймс. Он улыбнулся, потянулся, чтобы поцеловать Рэнди, и она нежно улыбнулась ему в ответ.

– Как я рада, что ты пришел, Джеймс, – вздохнула она спустя несколько минут, когда они с Джеймсом уже лежали раздетыми под одеялом. – Мне уже стало казаться, что я тебя сегодня не увижу.

Джеймс ответил, ласково погружая пальцы в густые локоны Рэнди:

– Держать наш брак в тайне и не заниматься с тобой любовью – само по себе тяжелое испытание, но отказаться еще и от того, чтобы спать с тобой в одной постели, – это было бы слишком жестоко.

– Мне тоже жаль, что мы не можем заниматься любовью, Джеймс. Но я в самом деле боюсь, что нас могут услышать. Ведь прямо напротив – спальня Амелии, за стенкой – комната Нана, а по коридору круглые сутки снуют слуги. Но ты не горюй: как только Нана станет лучше, и мы обо всем ей расскажем, у нас будет возможность наверстать упущенное.

– Я не стану горевать, но и ты не волнуйся. Я же дал обещание не приставать к тебе в постели до тех пор, пока все не уладится. И дверь за собой я запер только для того, чтобы сюда случаем не заглянул кто-нибудь, например, Амелия, решившая пожелать тебе доброй ночи. – Он наклонил голову и поцеловал Рэнди в лоб. – Знаешь, я думаю, что Амелия права относительно Нана. Теперь, узнав, что ты жива и невредима и живешь в ее доме, она скоро пойдет на поправку.

– Не уверена, – покачала головой Рэнди. – Когда ты отдавал распоряжения Абу и Джарите, меня предложил проводить в мою спальню Персиваль. Так вот, по дороге мы с ним поговорили о болезни Нана, и у меня сложилось впечатление, что мое появление едва ли поможет.

– Что тебе сказал Персиваль?

– По его словам, три недели тому назад Нана еще была в полном здравии. Она была полна энергии, строила на будущее смелые планы, связанные с моим возвращением. Она покупала для меня подарки, составляла меню праздничных обедов и списки приглашенных гостей, заставляла слуг снова и снова наводить блеск в доме, а сама тем временем писала длинные, подробные письма своим адвокатам. И вдруг в один вечер она почувствовала слабость, слегла в постель, и доктор, которого пригласили к ней наутро, объявил, что у Нана грипп. Он прописал ей лекарства, но они не помогли. Нана побледнела, ослабла, у нее пропал аппетит. Сейчас она питается только чаем, бульоном да хрустящим миндальным печеньем, которое печет для нее Ида. Хотелось бы мне знать, чем на самом деле вызвана болезнь моей бабушки.

– А ты не могла бы использовать для этого свой необычный талант? – спросил Джеймс, обнимая Рэнди за плечи.

Она была благодарна ему за эти слова, за его готовность принять странный дар, полученный ею с небес.

– После того как мы расстались с Персивалем, именно за этим я и направилась в бабушкину спальню. Нана спала, а Ида вязала, сидя у изголовья ее кровати. Я взяла руку Нана и попыталась услышать ее боль, но ровным счетом ничего не почувствовала. Ощутила только слабость и сонливость, охватившую ее. Если не считать некоторого истощения, связанного с потерей аппетита, ее можно было бы назвать совершенно здоровой.

– Быть может, у нее какое-то нервное расстройство или даже помешательство? – предположил Джеймс.

– Не знаю, – повела плечами Рэнди. – Я попросила Абу, чтобы завтра он навестил Нана. Абу учился у лучших врачей Мисора и наверняка сумеет правильно поставить диагноз.

– Ты что, в самом деле считаешь, что Амелия или Ида позволят зайти в спальню Нана такому странному человеку, как Абу? – с сомнением спросил Джеймс. – Ну, положим, со своей тетушкой ты еще могла бы договориться, но с этой мегерой Идой? Не думаю. Когда она впервые увидела его, с ней случился столбняк. Правда, не знаю, что ее потрясло больше – странные одежды Абу, цвет его кожи или золотые кольца в ушах.

– И в тот же вечер она сказала Персивалю, что я должна отправить своих слуг-дикарей обратно в Индию, где они снова смогут лазить по деревьям. Интересно, что с ней стало бы при виде Ксавьера.

– Думаю, что эта старая ведьма сошла бы с ума, увидев твоего двухметрового красавца, – громко рассмеялся Джеймс. – Ну а теперь давай спать, моя милая. Завтра подумаем над тем, как помочь Абу попасть в спальню Нана.

Лежа в темноте рядом с мужем, Рэнди вдруг вспомнила, о чем еще успел рассказать ей старый дворецкий, и поняла, что они с Джеймсом должны предпринять.

– Джеймс, я знаю, как это сделать. Персиваль упомянул о том, что Ида каждый день спускается на кухню, чтобы испечь для Нана новую порцию миндального печенья. Происходит это сразу после завтрака. Как только Ида уйдет, я попрошу Амелию показать тебе дом, а сама останусь посидеть за нее возле Нана.

– Отлично, отлично. Я сделаю все, что ты скажешь, – зевая, ответил Джеймс. – А теперь давай спать. Не забывай, мне до рассвета еще нужно успеть вернуться в свою спальню.

– Спасибо тебе за все, Джеймс, – шепнула Рэнди и поцеловала мужа в щеку. – Спокойной ночи.

– Какая уж тут, к черту, спокойная ночь! – неожиданно взорвался Джеймс. – Еще раз прижмешься ко мне своей грудью, моя милая, и мне станет наплевать и на твою тетю, и на бабушку, и на слуг. Я так займусь тобой, что на улице будет слышно.

Порыв Джеймса одновременно порадовал Рэнди и слегка напугал.

– Сегодня утром, когда мы сидели с тобой в гостиной, ты сказал, что нам нужно соблюдать осторожность, – напомнила она. – Тем более что я в этот момент обычно громко кричу.

– Спасибо, что напомнила, – хмуро откликнулся Джеймс. – Придется заткнуть тебе рот подушкой.

– Ты не посмеешь! – ахнула Рэнди.

Джеймс криво усмехнулся и ответил, приподнимаясь на локте:

– Конечно, нет, глупенькая! Насчет подушки я просто пошутил. Кроме того, мне не хочется лишать себя удовольствия слышать твои крики и стоны, они для меня звучат слаще любой музыки. – Он ласково потрепал жену по плечу и добавил, снова укладываясь на подушку: – А теперь хватит болтать, давай лучше спать, милая.

– Ну, погоди, Джеймс Грейсон, – прошептала Рэнди, пристраиваясь удобнее у него на плече, – вот закончим все дела, и я заставлю тебя самого, мой дорогой муженек, кричать так, что даже на конюшне будет слышно.

Вскоре Джеймс уснул, а вслед за ним уснула и Рэнди.

* * *

Привести свой план в исполнение Рэнди смогла только поздним утром. Джарита присматривала за Идой на кухне, Джеймс отвлекал Амелию в библиотеке, а Рэнди тем временем провела Абу в комнату своей бабушки.

– Посмотри, Абу, она снова спит, – негромко заметила Рэнди. – А если верить Персивалю, до болезни Нана спала совсем немного, не более четырех часов, и никогда при этом не прикладывалась днем.

Абу подошел к постели, взял руку спящей герцогини, пощупал пульс, провел большим пальцем по ее ногтям, затем осторожно опустил ее на одеяло, приподнял веки Нана и внимательно заглянул ей в глаза.

– По словам Амелии, доктор полагает, что это грипп, – пояснила Рэнди, – но мне кажется, что это не так.

– А почему тебе так кажется, дитя мое? – спросил Абу, глядя при этом не на Рэнди, а на лоб герцогини, где уже покоилась его рука. – Ты обнаружила ошибку доктора-англеза с помощью своего дара?

– Сказать честно, я вообще ничего не обнаружила, Абу, – со вздохом ответила Рэнди. – Это было больше похоже на то, что я сама… что это со мной. Знаю, что это звучит нелепо, но у меня такое чувство, что причина болезни Нана заключена не внутри ее, а снаружи.

– Примите мои поздравления, миледи, вы оказались гораздо ближе к истине, чем тот образованный доктор, что навещал вашу бабушку.

– Ты считаешь, что я права?

– Да, – кивнул Абу, – я сам придерживаюсь того же мнения и убежден, что Нана отравили. Знаю даже, что это был за яд – мышьяк. Ты обратила внимание на то, что кожа Нана сильно пахнет миндалем?

– Этот запах появился от миндального печенья, которое каждый день печет для бабушки Ида, – пояснила Рэнди. – С того времени, как Нана заболела, она почти ничего не ест, кроме этого печенья.

– Такой запах не может появиться просто оттого, что человек ест миндальное печенье, – покачал головой старый индус. – Горьким миндалем пахнет не только кожа, но и дыхание герцогини, и из этого я делаю вывод о том, что ее отравили именно мышьяком. Кроме того, на это указывает и синева у нее под ногтями, и пожелтевшие белки глаз. У нее небольшая простуда и очень сильная слабость. Между прочим, мышьяк может вызывать также тошноту, из-за которой прием пищи становится мучительным.

– Безумие какое-то, – тряхнула головой Рэнди. – Кому и зачем понадобилось убивать Нана?

– Этого я не знаю, но убийство было тщательно продумано. Если давать человеку мышьяк понемногу и на протяжении длительного времени, его смерть будет выглядеть вполне естественной. Вот послушай, какой случай был у нас в Мисоре. Одна из жен махараджи решила убить соперницу, новую молодую наложницу, появившуюся в гареме. Она решила отравить ее с помощью засахаренных миндальных орехов, в глазировку которых добавляла мышьяк. Но доктор махараджи Найраджана сумел распознать симптомы отравления и спас молодой женщине жизнь. А жене-отравительнице отрубили голову.

Рэнди присела возле постели Нана, взяла ее за руки.

– Можно ли спасти ее, Абу? Нет ли у тебя средства, которое поставит бабушку на ноги?

– Я могу заварить травы, которые снимут небольшое воспаление, которое я обнаружил, но лучшим лекарством для организма герцогини могут быть соки, бульоны и вода – в очень больших количествах, чтобы вымыть мышьяк. Лучшего средства против этого яда пока не придумано, – ответил Абу, кладя ладонь на плечо Рэнди. – Посиди немного здесь, а я тем временем разыщу господина Джеймса. Он должен знать, как ему обнаружить шакала, задумавшего это гнусное убийство.

Абу вышел из спальни герцогини, а Рэнди склонилась над больной, с тревогой и любовью всматриваясь в ее бледное лицо.

– Не волнуйся, Нана, все будет хорошо, я обещаю, – прошептала она, целуя ее в щеку.

Знакомый запах миндаля напомнил Рэнди о том, что убийца до сих пор может оставаться под крышей этого дома.

«Кто-нибудь из слуг? – подумала Рэнди. – Но нет, вряд ли. Они служат здесь по многу лет, едва ли среди них есть предатель. Значит, остаются Амелия и Ида».

Но Амелия была старинной и близкой подругой Нана. По словам того же Персиваля, она не раз уезжала в Мираж, невзирая на запреты своего мужа, которому эти визиты были совсем не по нраву. В прошлом году Ричард Уэнворт даже побывал здесь, чтобы забрать жену, а когда Амелия отказалась уезжать, ударил ее по лицу, скрутил, силой усадил в карету и велел кучеру погонять что есть сил.

– Я уверена, это Ида Броуди. Амелия говорила, что она предана Ричарду. К тому же именно она каждый день печет миндальное печенье, которым травит тебя, Нана. Отдать такой приказ ей мог только Ричард, но зачем? Это для меня по-прежнему загадка, – вздохнула Рэнди.

– Ричард – злобный ублюдок.

Рэнди едва не свалилась со стула, услышав неожиданный ответ, слетевший с губ бабушки.

– Прости, Нана, я не хотела будить тебя, – сказала Рэнди. – Как ты себя чувствуешь? Не нужно ли тебе чего-нибудь?

Миранда Уэнворт устало посмотрела на нее и ответила:

– Разве что глоток воды.

Рэнди принесла воды, напоила бабушку, поправила подушки, и герцогиня неожиданно попросила, потрепав ее по руке:

– А теперь объясни мне, о чем ты говорила, когда я проснулась. Что-то про Иду и этого подлеца, моего пасынка.

Рэнди коротко рассказала герцогине о диагнозе, который поставил Абу, и о своих собственных подозрениях в причастности Иды и Ричарда к этому злодейству.

– Очень может быть, – вздохнула Миранда Уэнворт. – Ричард оказался сейчас на грани банкротства и ради денег готов на все, в том числе и на то, чтобы убрать меня с дороги.

– Но как твоя смерть может сказаться на его финансовом благополучии? – спросила Рэнди. – Ты же говорила Джеймсу, что я и мой покойный отец были твоими единственными наследниками.

– Ричард охотится не за моими деньгами, дитя мое, – покачала головой герцогиня, – а за твоими. С теми деньгами, что оставил тебе твой отец, и поместьем, которое ты должна унаследовать после меня, ты становишься очень богатой юней леди. А если Ричард будет назначен твоим опекуном, он получит право распоряжаться всем этим богатством.

Слова бабушки привели Рэнди в замешательство.

– Как понять «если будет назначен моим опекуном»? – спросила она. – Разве может суд решить иначе, если Ричард является самым старшим из моих родственников-мужчин?

– Может, если представить суду письмо твоего отца, в котором он просит в случае своей смерти именно меня взять на себя заботу о тебе, и приложить к нему мою просьбу о назначении твоей опекуншей, которая подписана самим королем Вильямом.

– Папа писал тебе? Когда? Он ничего не говорил мне об этом.

– Это было давно, почти сразу после того, как в лучший мир отошла моя бедная Ленора, – ответила герцогиня, и по ее щеке сбежала слезинка. – Твой отец не доверял моему пасынку и в случае чего хотел уберечь тебя от него. Получив известие о гибели Джонатана, я поручила своим адвокатам оформить все необходимые бумаги, и спустя несколько дней ты была объявлена моей подопечной.

– И ты в самом деле обращалась за помощью к самому королю? – недоверчиво спросила Рэнди.

– Разумеется. Его величество ничуть не смутила моя просьба, тем более что мы с ним в некотором смысле родственники – ведь я прихожусь крестной матерью его племяннице, принцессе Виктории. – Герцогиня зевнула, прикрыв рот ладонью, и снова закрыла глаза. – Бедная Амелия. Узнав о яде, она будет сильно огорчена. Впрочем, особенно удивляться ей тоже не следует. За эти годы она не раз могла убедиться в жестокости Ричарда. Теперь же, если удастся доказать вину его и Иды, она сможет избавиться от них обоих.

– Мы с Джеймсом не позволим им уйти от ответа, Нана, – твердо сказала Рэнди.

– Отлично, дитя мое. Все отлично, если не считать того, что я буду тосковать по миндальному печенью, – вздохнула герцогиня. – Всегда обожала миндаль. Его привозит с Востока на своих судах брат Амелии. Ида жарит эти орехи, а потом печет с ними свое замечательное хрустящее печенье. Очень часто они присылают мне его в подарок, поэтому я ничего и не заподозрила, когда четыре недели тому назад пришла очередная порция печенья.

– Моя кухарка, Кайра, прекрасно печет миндальное печенье. Надеюсь, оно тебе понравится, – успокоила бабушку Рэнди.

– Нет, – слегка передернулась герцогиня. – Боюсь, что теперь мне до самой смерти не захочется больше миндального печенья.

– Хорошо понимаю тебя, Нана. А теперь, может быть, ты поспишь немного? А когда ты проснешься, я напою тебя травяным отваром, который приготовит Абу, и мы начнем очищать твой организм от яда.

Нана слабо кивнула и закрыла глаза.

– Я знала, что Ричард ненавидит меня, – чуть слышно прошептала она, – но и представить себе не могла, что он дойдет до такой низости. И все из-за денег. Вот если бы мне удалось выдать тебя замуж прежде, чем я умру, все планы этого прохвоста пошли бы прахом.

– Ты не умрешь, Нана, – ответила Рэнди, накрывая ладонью сложенные на груди руки бабушки. – Я не допущу этого. И, между прочим, планы Ричарда и так уже рухнули. Мы с Джеймсом обвенчались, и наш брак зарегистрирован в Индии британским мировым судьей. Таким образом, даже если со мной или с тобой что-то случится, твой пасынок и ломаного гроша не получит. Надеюсь, ты простишь, что я не сразу рассказала тебе о своем замужестве, Нана?

Ответ герцогини оказался неожиданным: она громко захрапела.

* * *

Вскоре Рэнди покинула спальню герцогини и отправилась на поиски Джеймса. Она обнаружила его в библиотеке, причем не одного – перед ним, чинно сложив на коленях руки, сидела женщина в синем платье и белоснежном фартуке – Ида Броуди. Она сидела неподвижно, с холодным и напряженным лицом.

Увидев входящую Рэнди, Джеймс сильно ударил ладонью по столу и воскликнул:

– Поражаюсь смелости, с которой действовала эта женщина. Мы не только обнаружили при ней мышьяк, но и сумели доказать, что яд добавлен в печенье. Мы отнесли печенье на конюшню, бросили крысе, та съела его и спустя несколько минут сдохла. И после всего этого злодейка еще смеет утверждать, что она невиновна!

– Я в самом деле ни в чем не виновата, – быстро вставила Ида. – Понятия не имела, что миндаль в банке отравлен мышьяком. Поищите лучше злоумышленника среди здешней прислуги. Порядок в доме настолько запущен, что подсыпать яд мог буквально любой.

Рэнди обогнула стул, на котором сидел Джеймс, остановилась сзади и положила руку на плечо мужа.

– Среди людей, которые служат в доме моей бабушки, нет ни одного предателя, мисс Броуди. А единственный человек, которому может быть выгодна ее смерть, это ваш хозяин, герцог Мейдстоун.

– На что вы намекаете? – надменно спросила Ида.

– На вашу преданность моему дяде Ричарду, которую вы проявляете на протяжении уже пятнадцати лет. Я уверена в том, что вы без раздумий выполните любой его приказ.

– Все эти годы я была в услужении у герцогини и не сделала ничего, что нужно было бы скрывать от нее или от герцога.

– Вы говорите, что не делали ничего предосудительного? – переспросила Рэнди. – А как тогда назвать ваши регулярные доклады моему дяде, в которых вы рассказывали ему о каждом поступке и каждом слове его жены? Неужели будете утверждать, что не шпионили за герцогиней? Или скажете, что в этом поступке тоже нет ничего предосудительного?

Джеймс чуть наклонился вперед и грозно уставился на Иду.

– Мне хотелось бы понять, зачем Ричарду Уэнворту нужно знать о каждом слове, произнесенном его женой, если сам он не стремится быть рядом с ней и не видится с Амелией месяцами, – сказал он. – А может быть, его интересовала вовсе не жена, а мачеха? Какие распоряжения, связанные с Мирандой Уэнворт, вы получили от него?

Ида вспыхнула и возмущенно ответила:

– Я не намерена обсуждать его светлость ни с кем, и в первую очередь с вами, милорд. Могу лишь сказать, что всегда была верной служанкой герцога Мейдстоуна и делала для него все, что было в моих силах. А что именно входило в мои обязанности, вас не касается.

Лицо Иды снова застыло. Поднимаясь со стула, она сказала:

– Если вы хотите обвинить меня в отравлении, я настаиваю, чтобы вы обратились к местным властям. Уверена, что ни один честный полицейский не найдет доказательств моей вины.

– Вы вообще очень уверены в себе, мисс Броуди, – заметил Джеймс. – Или надеетесь на то, что в случае чего его светлость вступится за вас?

– Никакого «случая» не будет. Ваши обвинения смехотворны. Доказательств того, что именно я подсыпала яд в миндаль, нет и быть не может, – с этими словами Ида повернулась и пошла к двери. – Прибытия констебля я буду ожидать в своей комнате.

Джеймс сердито вскочил на ноги, собираясь силой задержать Иду, но Рэнди остановила его.

– Пусть идет в свою комнату, – сказала она. – На улице сильная метель, и я сомневаюсь в том, что она рискнет бежать в такую погоду.

Джеймс ухватился за шнур колокольчика, свисавший вдоль стены.

– Я не хочу, чтобы эта женщина свободно перемещалась по дому. Нужно будет попросить Персиваля, чтобы он выставил возле ее двери охрану. Пусть сторожат Иду до прибытия констебля.

В эту секунду на пороге библиотеки появилась Амелия – бледная, испуганная, со слезами на глазах.

– Прошу вас, скажите, что это неправда! – воскликнула она. – Неужели Ида в самом деле отравила ее светлость? Неужели я навсегда потеряю свою самую близкую и единственную подругу?

– Насчет Иды все правда, тетушка Амелия, – ответила Рэнди, осторожно усаживая Амелию на стул, – но что касается Нана, то она должна поправиться.

– Про отравление мне рассказала Джарита, когда я зашла в спальню Миранды, – сказала Амелия, вытирая глаза носовым платком. – Мышьяк – очень опасный яд, Рэнди. Твоей бабушке нужен врач, причем немедленно. Правда, боюсь, что в такую погоду привезти сюда доктора будет просто невозможно.

– Абу хорошо знаком с ядами и знает, как лечить от них, – успокоила ее Рэнди. – Он поможет вывести мышьяк, которым почти четыре недели травили бабушку. Очевидно, ее болезнь началась в тот день, когда в прошлом месяце от Иды пришла посылка с миндальным печеньем.

– Значит, у бедной Миранды и в помине не было никакого гриппа, а знак внимания со стороны моей служанки оказался прелюдией к убийству! Не сомневаюсь, что отравить печенье приказал ей мой муж, – Амелия передернула плечами и заплакала, причитая сквозь слезы: – О боже, ведь значит, что и я сама виновата. Если бы я нашла в себе силы не видеться со своей единственной подругой, Ричард ничего не мог бы против нее сделать!

Джеймс взял стоящий на столе хрустальный графин, налил из него в бокал большую порцию бренди и протянул герцогине:

– Выпейте, миледи, это должно вас немного успокоить.

Он дождался, пока Амелия начала мелкими глотками пить из бокала, а затем молча кивнул Рэнди, приглашая ее последовать за собой.

Выйдя из библиотеки и прикрыв за собой дверь, Джеймс схватил Рэнди за плечо и горячо зашептал:

– Амелия вот-вот сломается. Присмотри за ней, а я тем временем займусь Идой.

– Джеймс, я должна сказать тебе о том, что Нана…

– Можешь не волноваться, – перебил ее Джеймс. – Как только установится погода, я вышвырну отсюда эту негодяйку Иду, а возможно, и свяжусь также с полицейским управлением на Боу-стрит, чтобы они приставили к Ричарду хорошего сыщика. Пусть понаблюдает за ним. Быть может, удастся выявить мотивы, по которым Ричард задумал это преступление.

– Не стоит, – ответила Рэнди, высвобождая плечо из-под руки Джеймса. – Я и без этого знаю их.

И она коротко рассказала Джеймсу обо всем, что услышала от своей бабушки. На лице Джеймса появилась торжествующая улыбка, и он воскликнул, быстро поцеловав Рэнди в губы:

– Вот видишь, как разумно ты поступила, милая, выйдя за меня замуж. И Нана не будет против этого возражать, и для Ричарда ты станешь недосягаема.

– Но мой дядя об этом еще не знает, и до тех пор, пока он не получит известие о моем замужестве, жизнь Нана будет по-прежнему в опасности.

– Значит, нужно будет дать во все лондонские газеты объявления о нашей свадьбе. А для того, чтобы быть уверенным в том, что они не прошли мимо Ричарда, я разошлю экземпляры газет и в его городской дом, и во все клубы, где он бывает. – Он снова прильнул на мгновение к губам Рэнди и продолжил: – Почему ты нахмурилась, милая? Я думал, что освобождение от дяди обрадует тебя.

– Конечно, это радует меня, Джеймс, просто я не хочу дать Ричарду выйти сухим из воды после всего, что он сделал с Нана. А для того чтобы моего дядю осудили, необходимо признание Иды Броуди в том, что она выполняла его приказ.

– Боюсь, что даже этого может оказаться мало для того, чтобы предъявить Ричарду обвинение, – сердито пробурчал Джеймс. – Ведь Ида всего лишь служанка, а герцог Мейдстоун – знатный дворянин. Ричарду достаточно будет заявить, что Ида решила опорочить его, и ни один британский суд ничего с ним не сделает.

– Тогда нам лучше скрыть наш брак и попытаться заманить Ричарда в ловушку.

– Если ты думаешь, что я позволю тебе рисковать своей жизнью, ты сильно ошибаешься, Рэнди.

Увидев приближающегося к ним по коридору Персиваля, она быстро поцеловала Джеймса в щеку и сказала:

– Перестань хмуриться, Джеймс. Я обо всем расскажу тебе сегодня после ужина. А теперь иди и займись Идой. Даже если ее показания не позволят обвинить Ричарда, они помогут нам лучше понять этого человека и приготовиться к встрече с ним.

И Рэнди, не слушая возражений Джеймса, проскользнула назад в библиотеку и закрыла дверь перед самым его носом.

– Прошу прощения за то, что так долго заставил вас ждать, милорд, – с поклоном сказал Персиваль, приблизившись к Джеймсу. – Я с помощью слуг проверял, не осталось ли мышьяка еще где-нибудь на кухне, и с радостью могу сообщить, что его не обнаружилось. Вы выглядите озабоченным. Что-то случилось, милорд?

Джеймс посмотрел на закрытую дверь библиотеки, вздохнул и сказал:

– Воистину, женская логика – вещь непостижимая.

– О чем вы, милорд?

– Не обращайте внимания, Персиваль, – улыбнулся Джеймс, покачивая головой. – До того как я встречусь с этой упрямой и непредсказуемой юной леди, нам предстоит еще немало дел.

* * *

Просто сказать, что Рэнди была счастлива, увидев около полуночи входящего в ее бело-розовую спальню Джеймса, означало бы не сказать ничего. Не успел Джеймс перешагнуть через порог, как Рэнди оказалась в его объятиях.

– Я так соскучилась по тебе, – воскликнула она, прижимаясь головой к груди мужа, – и так устала! Сначала мне пришлось утешать бедняжку Амелию, затем я сидела с Нана и теперь чувствую себя совершенно опустошенной. Просто необходимо, чтобы кто-то теперь утешил меня. Нет, не так, не кто-нибудь, а только ты.

– Знаю, милая, – нежно поцеловал жену Джеймс, – затем я и пришел сюда.

Рэнди без предупреждения резко отпрянула назад и потрясла лацканом промокшего пальто, надетого на Джеймсе.

– Где ты был? Персиваль сказал, что не видел тебя с полудня. Когда ты не появился к обеду, я начала беспокоиться. Что, интересно, это за дело, столь срочное и неотложное, ради которого ты решился покинуть дом в такую метель? Ты же мог сбиться с пути, замерзнуть и умереть!

Слушая, как бранится Рэнди, Джеймс невольно улыбнулся. Мысль о том, что она в самом деле беспокоилась о нем все это время, согрела его лучше всякого камина. Джеймс скинул свое промокшее пальто на пол и вновь заключил Рэнди в свои объятия.

– Если хочешь знать, я был в поместье моих родителей – проверял, как там Ксавьер, Кайра, животные. Мне хотелось убедиться, что с ними все в порядке, и так оно оказалось на самом деле. Все живы и здоровы. Зидра немного нервничает, а в остальном все хорошо. Амбар там большой и теплый, никто из животных не мерзнет.

– Ради меня ты проделал такой путь, а я напустилась на тебя, словно ведьма. Прости, Джеймс.

– Никакая ты не ведьма, наоборот, очень заботливая жена, – ответил Джеймс, целуя кончик ее носа. – Ну а если тебя все еще гложет совесть, тогда помоги мне раздеться. Я промок до нитки.

– Конечно, Джеймс, – охотно откликнулась Рэнди, – а потом я согрею тебя в своей большой, уютной, мягкой постели. Хорошо я придумала?

Отдав Рэнди мокрую рубашку, Джеймс расстегнул брюки и присел на стул возле камина, чтобы расшнуровать башмаки.

– Придумано замечательно, милая, но не пытайся сбить меня с толку. До тех пор, пока мы не обсудим с тобой, как нам загнать в ловушку Ричарда Уэнворта, я сам в постель не лягу и тебе не позволю. Итак, что ты придумала?

Рэнди нахмурилась, приблизилась к стулу, на котором сидел Джеймс, и сказала, качнув копной своих золотистых распущенных волос:

– Ты гораздо умнее меня, Джеймс Грейсон. Зачем я буду отнимать у тебя время на то, чтобы делиться своими планами, которые ты заранее считаешь глупыми и неправильными?

Джеймс обхватил руками талию Рэнди, усадил жену к себе на колени и сказал:

– Если бы это было так, я бы уже лежал вместе с тобой под теплым одеялом. И любил бы тебя – так, чтобы твои «арии» наверняка услышали все желающие, а наш брак перестал быть тайной для кого бы то ни было. А теперь рассказывай.

– Ну, если ты так настаиваешь, – ответила Рэнди, склоняясь к плечу мужа, и заговорила, то наматывая на палец прядь своих волос, то снова распуская ее: – Мне понравилось твое предложение поместить в газетах официальное сообщение для того, чтобы Ричард узнал, что мы с тобой в Англии. Это можно будет сделать, как только прекратится метель и можно будет проехать. В тот же день мы отправим в Лондон известие о нашей помолвке.

– О помолвке? Не о том, что мы с тобой женаты?

– В том-то и дело, – Рэнди пощекотала кончиком пряди обнаженную грудь Джеймса. – Если Ричард узнает о том, что я вышла за тебя замуж, он оставит дальнейшие попытки убрать Нана, и тогда нам его не на чем будет ловить. А вот если он будет думать, что мы обручены, но еще не женаты, он начнет действовать и первым делом выйдет на тебя.

– На меня? Зачем? – удивился Джеймс.

– Как это зачем? Чтобы успеть устранить тебя до нашей свадьбы. Кстати, именно для того, чтобы не оставлять Ричарду времени на раздумья, день нашей свадьбы нужно назначить на ближайшее время. Он начнет торопиться, а значит, будет допускать ошибки.

Та легкость, с которой Рэнди готова была превратить его в приманку, начала раздражать Джеймса, и он сказал:

– Неужели ты думаешь, что я буду сидеть сложа руки и спокойно ждать, пока Ричард нанесет мне удар – сам или еще через одного наемного убийцу?

– Нет, конечно, – покачала головой Рэнди. – Мы первыми должны перейти к наступлению. Как только Нана немного поправится, мы с тобой отправимся в Лондон, чтобы встретиться с Ричардом лицом к лицу.

Джеймс качнулся вперед, да так резко, что едва не скинул с колен Рэнди, затем схватил ее за плечи и развернул лицом к себе.

– Я не позволю рисковать собой ни тебе, ни твоей бабушке. Не смейте приближаться к этому негодяю. А если по его вине с твоей головы упадет хотя бы волосок, никакой суд Ричарду Уэнворту не поможет – я придушу его своими руками.

Рэнди крепко обняла Джеймса за шею.

– Я знаю, Джеймс, – прошептала она, – и очень благодарна тебе за это. Однако встретиться с Ричардом мне все равно придется, причем при большом стечении народа. Я думаю, лучше всего сделать это на балу или в опере. Там, на глазах у своих знакомых, он ничего не посмеет сделать. Подобная ситуация не сможет не привести Ричарда в ярость, на чем и строится мой расчет.

Нежный запах волос Рэнди, ее упругая грудь, обтянутая тонким бархатом и то и дело прикасающаяся к обнаженной коже Джеймса, вызвали в нем острое желание. Оно еще больше усиливалось от каждого мягкого покачивания Рэнди на его коленях. После быстро промелькнувших недель на борту «Дианы», где они могли заниматься любовью свободно и без оглядки, последние два дня показались Джеймсу вечностью.

Сейчас он прикусил губу, слегка отодвинулся от Рэнди и сильно тряхнул головой, пытаясь прогнать назойливые мысли о близости с женой и призывая на помощь ускользающую от него логику.

– Повтори еще раз, что ты сказала об ошибке Ричарда?

– Если нам удастся вывести Ричарда из себя, то он начнет метаться, словно дикий зверь, круша все на своем пути и забыв о предосторожности. Но сделать что-нибудь с любым из нас ему не удастся, ведь мы будем готовы встретить гнев Ричарда во всеоружии. Ну как, хорошо я придумала? – улыбнулась Рэнди, чуть подпрыгнув на коленях мужа.

Джеймс взял ее за талию, останавливая невинные, но слишком возбуждающие движения жены.

– Твой… э-э… план действительно неплох, дорогая, хотя и требует… некоторых уточнений.

– Каких, например? – спросила Рэнди, внимательно глядя Джеймсу прямо в глаза.

Тот зачарованно посмотрел на то, как она медленно облизывает свою нижнюю губу, с трудом заставил себя отвести взгляд в сторону и сдавленно ответил:

– Н-например, нужно решить, как нам поступить с Идой. Если мы передадим ее в руки констеблей, начнется расследование, и в этом случае, даже если против Ричарда не будут выдвинуты обвинения, он будет обо всем уведомлен хотя бы как хозяин Иды. Нужно ли нам это?

– Тогда не станем передавать ее в полицию, во всяком случае, до тех пор, пока не разберемся с Ричардом. Можно держать Иду здесь, под замком… нет, есть другой выход! Отправим ее в амбар, к моим животным. От Зидры и Ксавьера она никуда не денется.

Джеймс вздрогнул, почувствовав, как Рэнди осторожно прикоснулась к щеке.

– Ты нормально чувствуешь себя, Джеймс? У тебя щеки пылают, и дышишь ты очень тяжело. Надеюсь, ты не простудился?

– Нет, просто устал немного.

– Тогда пойдем в постель, а разговор продолжим утром.

Зная, что он не сможет, поднявшись на ноги, скрыть от жены свое возбуждение, Джеймс открыл глаза и сказал, помогая Рэнди подняться со своих колен:

– Иди ложись, милая, а я немного посижу здесь и тоже приду. Мне нужно еще немного подумать.

– Ты правда хочешь, чтобы я легла одна?

– Да, Рэнди, – сдавленно ответил Джеймс. – Иди в постель, а я вскоре к тебе присоединюсь.

Рэнди потрогала нижний край своего тонкого бархатного халата и со вздохом заметила:

– Весь промок сзади, пока я сидела у тебя на коленях. У тебя и нижнее белье все мокрое насквозь.

– М-м, да… возможно. Я разберусь с этим, как только… э-э… найду в себе силы, чтобы подняться на ноги.

– Никуда я не пойду, пока не сниму их, – заявила Рэнди, опускаясь перед Джеймсом на колени и берясь рукой за пояс его кальсон. – Приподнимись немного, и я стяну их… О боже! Мне кажется, что за разговорами мы совершенно забыли кое о ком!

Рэнди проворно стянула с Джеймса нижнее белье, а он смутился и прикрылся ладонями.

– Не хотел, чтобы ты увидела меня… таким, – пробормотал он. – Дай мне пару минут, и все пройдет.

– Но почему это должно проходить? Может быть, нам лучше…

– Ты же знаешь, черт побери, что я дал клятву не трогать тебя, пока напротив у нас Амелия, а за стенкой – Нана, – вспыхнул Джеймс.

– Это верно, – ответила Рэнди, и на губах у нее появилась колдовская улыбка, – но на этот раз я сама хотела бы заняться любовью с тобой. Доставь мне такое удовольствие. Недаром же я весь вечер старалась соблазнить тебя!

– Так, значит, все твои прижимания, касания… качания были не просто так?

Рэнди притворно вздохнула и ответила, опустив глаза:

– Разумеется. А теперь позволь мне довести то, что я начала, до самого конца.

Джеймс с трудом проглотил застрявший в глотке комок.

– Леди жена, должен признаться, что вам под силу очаровать и соблазнить целый мужской монастырь.

– Мне монахи ни к чему, – ответила Рэнди, – я тебя хочу.

Она провела пальцами по тонким складкам кожи в паху Джеймса, отчего его бедра непроизвольно раздвинулись, и продолжила:

– Расслабься, и я постараюсь, чтобы тебе было хорошо.

Только теперь догадавшись о ее намерениях, Джеймс сделал слабую попытку остановить Рэнди:

– Не нужно. Я вполне могу потерпеть еще несколько дней.

– Это нужно мне самой, Джеймс. Ты столько раз занимался со мной любовью, а я так давно мечтала заняться с тобой сама. Нет, свой шанс я не упущу.

Губы Рэнди коснулись мужской плоти Джеймса. Еще секунда, и он потерял голову, и его жена, кажется, тоже, потому что все-дальнейшее происходило у них как во сне. Язык Рэнди снова и снова скользил по всей длине напряженной плоти Джеймса, приближая бурную развязку. Бедра его ходили ходуном, а когда Рэнди припала к его плоти губами, вбирая ее в себя, Джеймс судорожно вцепился пальцами в волосы жены, а спустя еще несколько секунд закричал, уносясь вместе с волной, хлынувшей из потаенных глубин его существа.

* * *

Отблески каминного пламени освещали темную спальню своим золотистым мерцающим светом. Джеймс лежал под одеялом рядом с Рэнди и внимательно слушал ее рассказ о том, что произошло прошлым вечером между ней и Амелией.

– У тетушки Амелии доброе сердце, – говорила Рэнди. – Несмотря ни на что, она не спешит обвинять во всем Иду. Считает, что Ричард мог надавить на нее, заставить силой или угрозами сделать то, что она сделала. Одному богу известно, как это ему удалось.

– Если мы будем действовать по твоему плану, можем мы рассчитывать на то, что Амелия не расскажет мужу о провале Иды?

– Думаю, что с этим никаких трудностей не возникнет. Мне кажется, что Ричард станет последним, кому она хоть что-нибудь расскажет. Из разговора с Амелией я поняла, что она очень боится мужа. – Рэнди зевнула и повернулась лицом к камину. – Давай спать. Джарита нас завтра рано разбудит.

После всего, что случилось сегодня, Джеймсу было трудно поверить в то, что Рэнди может быть такой скромницей. Впрочем, с того момента, как они оказались в постели, она избегала смотреть мужу в глаза.

«Может быть, она и впрямь смущается? – подумал Джеймс. – Как бы тогда убедить ее в том, что ей нечего стесняться?»

– Рэнди, милая, – осторожно начал он. – Не нужно отворачиваться от меня. После того, что было между нами сегодня… ну, ты помнишь, там, у камина… нам с тобой нужно поговорить.

В ответ Рэнди молча повела плечами.

– Ну, хорошо. Тогда я буду говорить один, а ты слушай. То, что случилось, не должно как-то смущать тебя. В любви дозволено все, и то, чем занимаются супруги в постели… правда, это была не совсем постель… одним словом, это их личное дело. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

Джеймс сумел рассмотреть в полумраке утвердительный кивок Рэнди и продолжил:

– Твоя безмерная… щедрость тронула меня до глубины… э-э… души, дорогая. И у меня никогда в жизни не было такого… такой… развязки. Она буквально… потрясла меня.

Рэнди уткнулась лицом в подушку, и Джеймс услышал ее рыдания. Он протянул руку, осторожно положил ее на плечо жены и почувствовал, как сотрясается ее тело.

– Не нужно плакать, Мира. Слезы вовсе ни к чему. Поверь, сегодня благодаря тебе я был счастливейшим из смертных.

– И одним из самых громких, – добавила Рэнди, поднимая с подушки голову и поворачиваясь лицом к Джеймсу.

Она и не думала плакать, напротив, на ее лице сияла улыбка.

– О господи! – вырвалось у Джеймса. – Я тут разливаюсь перед ней соловьем, а она лежит и хохочет надо мной!

– Не сердись, Джеймс, – сказала Рэнди, проводя рукой по щеке мужа. – Я смеялась совсем не над тобой. Наверное, это было что-то нервное. Понимаешь, мне кое-что нужно тебе сказать, но я не знаю, как к этому подступиться.

– Говори, как есть, – вздохнул Джеймс.

– Дело в том, что когда я занималась любовью с тобой, то обнаружилось, что ты кричишь и стонешь еще громче, чем я.

– Ты шутишь!

– О нет, – покачала головой Рэнди. – Честное слово, твои крики наверняка были слышны даже на конюшне и в винном погребе.

Джеймс откинул в сторону одеяло, посмотрел на тело жены, освещенное золотистыми отблесками огня. Затем опустил голову и приник губами к соскам, венчающим нежную грудь Рэнди, скользя рукой к темному треугольнику волос, притаившемуся между ее сомкнутых бедер. Рэнди ахнула от неожиданности.

– Что ты делаешь, Джеймс?

Он на мгновение приподнял голову и усмехнулся:

– Неужели не понятно, дорогая? Разумеется, занимаюсь любовью с собственной женой.

– Н-но так можно рассекретить наш брак, который мы должны сохранять в тайне. Разве ты не боишься, что нас могут услышать?

– Поздно нам с тобой бояться, Мира. Те, кому было интересно, послушали меня, теперь пускай и тебя послушают. Впрочем, если это тебя смущает, можешь прикусить подушку. А лично мне уже наплевать, услышат нас или нет, и нет такой силы, которая помешала бы мне заняться с тобой любовью – прямо здесь и сейчас.

 

14

На следующее утро во время завтрака, за которым прислуживал Абу, в гостиной появились Персиваль с Амелией. Одного взгляда на старого дворецкого и рыдающую женщину было достаточно для того, чтобы понять – случилось нечто ужасное, и Джеймс с Рэнди, не сговариваясь, сорвались со своих мест.

– Что стряслось, тетушка Амелия? – спросила Рэнди, опускаясь перед креслом, в которое усадил Амелию Персиваль.

– Ее светлость в шоке, – пояснил дворецкий. – Быть может, нужно послать за ее доктором.

– После вчерашней метели все дороги занесены снегом так, что не проехать, – возразил Джеймс. – Если ей нужна срочная помощь, ее сможет оказать Абу. Что с ней случилось?

– Ида Броуди мертва, милорд. Мы с ее светлостью принесли для нее поднос с завтраком, вошли в комнату и застали Иду сидящей в кресле. Она уже окоченела. – Персиваль склонился к уху Джеймса и негромко добавил: – Я чувствую себя виноватым за то, что позволил леди Мейдстоун притронуться к мертвому телу.

При этих словах Амелия неожиданно открыла глаза и подняла заплаканное лицо.

– Ты ни в чем не виноват, дорогой Перси. Будь у меня на носу пенсне, я бы сумела рассмотреть, что она мертва. – Амелия перевела взгляд на Рэнди. – До сих пор не могу в это поверить. Накануне перед тем, как лечь спать, я заходила к Иде, и с ней все было в порядке. Что с ней случилось, не понимаю.

Джеймс и Абу ушли вместе с Персивалем взглянуть на тело Иды, а Рэнди, оставшаяся с Амелией, заговорила, положив руку на ее плечо:

– Я тоже не понимаю, что произошло, но мужчины, быть может, сумеют понять причину смерти Иды. А вам сейчас хорошо бы выпить чашку горячего крепкого чая.

Амелия приняла из рук Рэнди чашку и неожиданно вздохнула:

– Вчера вечером я пыталась убедить Иду в том, что чистосердечное признание смягчит ее участь. Сказала, что знаю о том, что сделать это заставил ее мой муж. Она ответила, что подумает над моими словами, и пожелала мне доброй ночи. И вот теперь Ида мертва, и вместе с ней умерла тайна.

– Не совсем так, – перебил ее Джеймс, вернувшийся в гостиную со сложенным листом бумаги в руке. – В этом письме Иды, которое я обнаружил вложенным в Библию, сказано, что она пошла на это преступление потому, что не могла предать своего хозяина, герцога Мейдстоуна. – Он положил листок на стол возле Амелии. – Написав письмо, Ида приняла лошадиную дозу мышьяка и свела тем самым счеты с жизнью. Примите мои соболезнования, ваша светлость.

Амелия яростно затрясла головой и с ужасом покосилась на письмо Иды.

– Не может быть. У Иды Броуди было много недостатков, но при этом она всегда оставалась истинной христианкой, для которой совершить самоубийство – это значит обречь свою бессмертную душу на вечные адские муки. За поступком Иды стоит мой муж, и теперь я ненавижу его еще сильнее, чем прежде. – Она подняла со стола письмо и протянула его Джеймсу. – Надеюсь, оно поможет полиции доказать вину моего мужа, чтобы воздать ему по заслугам.

– Боюсь, что нет, ваша светлость, – ответил Джеймс, присаживаясь за стол напротив Амелии, рядом с Рэнди. – Видите ли, письмо написано довольно сумбурно, и его можно толковать по-разному. Хороший адвокат без труда сумеет убедить судей, что Ида Броуди была просто ненормальной женщиной, решившей перед смертью очернить доброе имя своего хозяина заведомой ложью, переложив на него собственную вину.

Амелия разочарованно вздохнула:

– Я должна была это предвидеть. Значит, Ричарду снова удастся выйти сухим из воды.

– Неправда! – закричала Рэнди. – Нам хорошо известно, что Ида пыталась отравить Нана по приказу Ричарда!

– Знаем, но доказать этого не можем, даже с помощью этого письма, – возразил Джеймс, кладя ладонь на руку Рэнди. – У нас осталось одно оружие – наш план, о котором мы говорили прошлой ночью.

– Какой план? – спросила Амелия, вытирая заплаканные глаза платком.

– Мы с Джеймсом решили заманить Ричарда в ловушку, – пояснила Рэнди. – Во-первых, мы поместим во всех лондонских газетах объявление о нашей помолвке. Это, конечно, будет неправдой, поскольку мы с Джеймсом…

– Да, как муж и жена мы с Рэнди совсем не подходим друг для друга, – перебил ее Джеймс, толкая под столом ногу Рэнди. – Нана очень хотела, чтобы мы поженились, но дело в том, что все мои дела связаны с Англией, а Рэнди не может навсегда покинуть Индию, и это делает наш брак невозможным.

– Очень жаль, – покачала головой Амелия. – Это сильно огорчит бедную Миранду. А я и не знала, что вы собираетесь вернуться в Индию, моя дорогая.

Рэнди смутили слова Джеймса. Она не понимала, зачем ему нужно и впредь скрывать их брак от тетушки Амелии, но, решив, что на это у него есть веские причины, решила поддержать его игру.

– Индия – мой дом, тетушка Амелия, и сюда я приехала только для того, чтобы навестить Нана и переждать время, пока не будет пойман убийца моего отца. Как только его схватят, я вернусь в Калькутту. – Она повернулась к Джеймсу: – Почему ты не хочешь разъяснить тете весь наш план до конца? Мне кажется, мы можем целиком доверять ей.

– Дальше все довольно просто, ваша светлость, – сказал Джеймс. – Узнав о том, что я жених Рэнди, Ричард непременно сделает меня своей следующей мишенью, а назначив день свадьбы на самое ближайшее время, мы заставим его действовать немедленно. Он пойдет на все, чтобы этот брак не состоялся.

– И вы полагаете, что Ричард явится сюда? – спросила Амелия, нервно комкая платок.

– Ему не нужно будет сюда приезжать, – ответил Джеймс. – Как только Нана немного поправится, мы все переедем в Лондон. Я хочу вступить в схватку с герцогом на глазах у всех. Как он поступит, если его начнут разоблачать перед лондонским светом?

– Взбесится, – коротко ответила Амелия, зябко поводя плечами. – Это для меня мнение света ничего не значит, но для него это все. Он станет очень опасен, берегитесь его, Джеймс. Ради того, чтобы сохранить свое лицо, он не остановится ни перед чем.

– На этом и строится наш расчет, – улыбнулся Джеймс. – Не волнуйтесь, миледи, я буду готов отразить любой выпад Ричарда.

* * *

– Ну, наконец-то, Джеймс Грейсон! Идите сюда и поприветствуйте свою Нана как подобает.

Герцогиня, заметно окрепшая, ожившая, уже не лежала, а сидела в постели, окруженная подушками. Возле ее кровати сидели на стульях Рэнди и Джарита, а возле окна, словно статуя, неподвижно застыл Абу. В спальне Нана находился и Персиваль, хлопотавший у чайного столика, уставленного блюдами с пирожными, горячими булочками и маленькими, с мизинец, сандвичами.

– Сегодня вы прекрасно выглядите, Нана. Я и не думал, что вы так быстро сумеете оправиться после яда, которым вас травили столько дней.

Герцогиня откинула со лба упавшую прядь волос и расправила атласные ленты, украшавшие ее розовую ночную рубашку.

– Я хорошо выгляжу? За это нужно сказать спасибо Абу, ведь это он помог мне справиться с мышьяком с помощью своих отваров и бульонов. И тебе я тоже очень благодарна, Джеймс, ты так много сделал для меня. А самое главное – ты вернул мне мою маленькую Миранду, а лучше сказать, Рэнди. Наконец-то сбылась моя мечта.

Джеймс приблизился, поцеловал мягкую, бледную щеку Нана и остановился возле Рэнди, положив ей на плечо руку.

– Ну, как вам ваша внучка, Нана?

– Бесподобно! Я в восторге от нее. Как раз перед твоим приходом Джарита рассказывала мне о ее детстве. Ты знаешь, что Рэнди, когда ей было пять лет, сорвала официальный прием, который проходил в доме ее отца? Да как! Представляешь, она выпустила к гостям своего мангуста!

– Нана, – перебила бабушку Рэнди, – давайте поговорим об этом как-нибудь в другой раз. А сейчас, с вашего позволения, я ненадолго выйду, хочу проверить, как идет подготовка к отъезду Амелии. Хотя мне кажется, что здесь она была бы в большей безопасности.

– Амелия решила выполнить до конца свой долг перед Идой и отвезти ее тело в Мейдстоун-Хиллз. Оттуда управляющий сообщит Ричарду о том, что его служанка скончалась от разрыва сердца. Амелия уверена в том, что герцог немедленно приедет, чтобы лично разобраться в том, что произошло, и не хочет, чтобы он появился в моем доме, пока мы не подготовились как следует к встрече с ним.

– Все равно я считаю, что отпускать Амелию одну – это ошибка, и никто не переубедит меня в обратном, – возразила Рэнди, скрестив на груди руки.

– Знаете, Нана, я ругаю вас за то, что вы не рассказали мне все о своей внучке перед моим отъездом в Индию, – сказал Джеймс. – Представляете, я искал там маленькую девочку, а нашел красавицу с янтарными глазами и такую же упрямицу, как вы сами.

Герцогиня улыбнулась и ответила, подмигнув Джеймсу:

– Зато сколько удовольствия ты при этом получил, Джеймс, разве не так? Кроме того, расскажи я тебе все как есть, ты решил бы, что я тебя сватаю.

– А разве это было не так? – поднял бровь Джеймс.

– Ну, не осуждай старую женщину. Я действительно была уверена в том, что вы составите прекрасную пару. – Нана вздохнула и принялась теребить пуговки на своей рубашке. – Правда, Амелия успела огорчить меня тем, что все мои ожидания были напрасны. Она думала, что мне это уже известно. Но ничего, я переживу этот удар. А пока я намерена до последней капельки использовать каждый день, оставшийся до возвращения Рэнди в Индию.

Рэнди посмотрела на Джеймса с ожиданием и надеждой. Он все понял и ответил на ее немой вопрос легким кивком головы. Затем взял Рэнди за руку и подвел ее вплотную к кровати, на которой сидела герцогиня.

– Нана, твои ожидания не были напрасными. Хотя не все еще устроилось так, как хотелось бы, но мы с Джеймсом обвенчались еще до отплытия, – сказала Рэнди. – Конечно, я буду скучать по Индии, но отныне мой дом здесь, в Англии.

Глаза герцогини наполнились слезами, и она молча переводила взгляд с лица Рэнди на Джеймса и обратно.

Джеймс рассмеялся. Впервые в жизни он видел Миранду Уэнворт, потерявшую дар речи.

Следующие недели прошли в Мираже в хлопотах. Все готовились к тому, чтобы привести план в действие. Абу продолжал лечение Нана, Персиваль готовил к отправке вещи, а Джарита вместе с остальными горничными помогали местным портнихам шить наряды, в которых Рэнди должна была предстать перед лондонским высшим светом – вот когда пригодились шелка и атлас, которые подарил перед отплытием Джавид Кан.

Джеймс тоже не сидел сложа руки. Он предупредил своего управляющего о том, что к концу месяца их дом должен быть подготовлен к тому, чтобы принять пятерых гостей, которые остановятся в нем на долгое время. Составил объявления, которые должны появиться во всех лондонских газетах. Написал он и Стивену, назначив ему свидание в Лондоне.

Как только установились дороги, он свозил Рэнди в Фоксвуд для того, чтобы она могла повидать своих животных. Там они ходили на прогулку с Зидрой, которую вывели на длинном кожаном поводке. Казалось, что тигрица легко переносит холод, во всяком случае, она резвилась и купалась в снегу, словно огромная кошка.

И именно Зидра стала тем камнем преткновения, о который едва не разбился весь тщательно продуманный план.

– Без Зидры я не поеду в Лондон дольше чем на неделю, – заявила Рэнди. – Это мое последнее слово, Джеймс! Если меня не будет дома, Зидра может сбежать и отправится искать меня.

– Это невозможно, Рэнди, – возразил Джеймс, шагая по библиотеке, в которой происходил этот разговор. – Зидра – умница, но такого зверя невозможно держать в Лондоне. И как, интересно, она сможет добраться до города? Здесь не менее трех часов пути.

Рэнди подошла вплотную к мужу.

– Тигры умеют находить запах и на таком расстоянии, тем более что нас с Зидрой связывает особая дружба. С тех пор как я подобрала ее, мы с Зидрой никогда не расставались. И не забывай, именно ей я обязана своей жизнью. Она будет спокойна только тогда, когда я буду рядом.

– А мне кажется, что Зидра переживет несколько недель разлуки, – нахмурился Джеймс. – Кроме того, она не одна, с ней Ксавьер. Ты же сама видела, как хорошо они устроились в Фоксвуде.

– Ты не понимаешь! – воскликнула Рэнди, топнув ногой. – Зидра ведет, себя спокойно только потому, что я навещаю ее почти каждый день. На судне, когда я болела, она едва не разнесла свою клетку, чтобы вернуться ко мне. Нет, если меня не будет слишком долго, она непременно сбежит на поиски, и тогда ее может подстрелить какой-нибудь случайный охотник.

Джеймс почесал подбородок, подумал и сказал:

– Для того чтобы наш план сработал, потребуется несколько недель, и Зидра не может все это время жить в Лондоне вместе с нами. Единственный выход – навещать ее каждые несколько дней в Фоксвуде.

– Спасибо, Джеймс, – ответила Рэнди, прижимаясь к груди мужа. – Знаешь, если мы возьмем Гаруду и Ратри, дорога будет занимать у нас совсем немного времени. Верхом мы будем доезжать гораздо быстрее, чем в экипаже.

Джеймс осторожно отодвинул от себя жену и строго напомнил:

– Надеюсь, ты помнишь о том, что наша близость должна для всех оставаться тайной. А это значит, что и тебе, и мне нужны компаньоны – так требуют правила приличия. Только поэтому я и согласился взять с нами в Лондон Нана, несмотря на то, что она едва оправилась от болезни.

– Знаю, знаю. Ох уж эти мне правила хорошего тона! – вздохнула Рэнди, закатывая глаза. – Одни дураки придумали их, другие исполняют. – Ей в голову пришла неожиданная мысль, и Рэнди спросила с улыбкой: – А что, если мне переодеться мужчиной? Тогда нам не потребуются компаньоны, и…

– Нет. Это слишком опасно.

– Совсем не опасно, если соблюдать осторожность, – возразила Рэнди. – Надену меховую шапку, как у тебя, спрячу под нее волосы. Выедем с тобой на заре, пока на дорогах никого нет, и незаметно проникнем в Лондон.

– А разбойники с большой дороги? – спросил Джеймс. – Здесь не Индия, моя дорогая, и за спиной у тебя не будет отряда охранников с саблями и пистолетами наготове.

– Да к чему мне охрана? Сказать по правде, без нее мне только лучше. Я сама могу постоять за себя лучше всякой охраны. Знаешь, когда этот кретин Брэндон Спенсер пытался приставать ко мне, я сбила его с ног и сломала при этом ему запястье…

Рэнди поняла, что проговорилась, замолчала и уставилась в пол. Ей очень не хотелось посвящать Джеймса в свою тайну, ей казалось, что от этого она потеряет в его глазах. Однако когда Рэнди подняла наконец голову, оказалось, что Джеймс улыбается.

– Да, я совсем забыла, ты же знаешь, что тогда случилось со Спенсером! – ахнула она. – Кстати, кто тебе об этом сказал?

– Акбар. Еще он рассказал о том, как вы обучались восточным единоборствам, когда были детьми, но я…

– Вот болтун! – воскликнула Рэнди скорее весело, чем раздраженно. – Никогда не умел хранить тайн!

Она перешла к окну и сказала, глядя на заснеженный пейзаж:

– Ну вот, теперь ты узнал еще один мой секрет.

Джеймс подошел сзади, положил ей руки на талию. Рэнди откинулась назад и вздохнула:

– Надеюсь, это не заставит тебя разочароваться во мне.

– Я буду разочарован, если только ты не покажешь мне тот прием, с помощью которого справилась со Спенсером в саду у Акбара, – ответил Джеймс, проводя губами по шее жены. – Когда я увидел, как ты швырнула его…

– Ты видел это? – резко обернулась Рэнди. – Что ты там делал, шпионил за мной?

– Не шпионил, милая, – ответил Джеймс, обнимая Рэнди за плечи и целуя ее в лоб. – Просто хотел защитить слабую женщину, которая, как я уже тогда решил, будет моей женой.

– И то, что ты увидел, не заставило тебя изменить свое решение?

– Конечно, нет, – тряхнул головой Джеймс. – Более того, тот случай только укрепил мою решимость сделать тебе предложение.

– Почему? – удивленно спросила Рэнди.

– Я подумал, что рядом с тобой буду всегда чувствовать себя в безопасности от матерей, ищущих жениха для своих дочек, – ответил Джеймс и лукаво подмигнул Рэнди. – Ну как, могу я рассчитывать на вашу помощь, миледи?

Она охотно подхватила его игру и ответила, кладя руки на шею Джеймса:

– Если только одна из этих мегер подойдет к тебе ближе, чем на шаг, я ей голову оторву. – Она облизнула губы и спросила: – Хочешь, чтобы я начала учить тебя искусству восточного боя прямо сейчас?

Джеймс загадочно улыбнулся и ответил:

– Зачем же сейчас? Лучше вечером. Кстати, я тоже хотел бы тебя кое-чему научить. Хочешь?

– Еще бы, – вкрадчиво откликнулась Рэнди. – А может быть, отправимся в мою спальню немедленно?

– Можно вообще никуда не ходить, – сказал Джеймс, оглянувшись вокруг. – Дверь на замке, библиотека в дальнем крыле дома, так что никто нас не услышит. Давай останемся здесь.

Рэнди улыбнулась и кивнула, а Джеймс добавил со вздохом:

– О господи! Никогда не думал, что буду заниматься этим прямо на ковре, но, право же, у меня терпеть нет сил.

И он страстно припал к губам Рэнди.

Они сплелись на ковре возле камина – двое юных любовников, которым не нужны были учителя. Их наставником была сама природа, и, следуя ее призыву, они снова и снова сливались воедино, возносясь к вершине любви.

 

15

Утро их отъезда выдалось холодным и ясным. Солнце сияло в прозрачном небе, но его лучи не могли согреть морозный зимний воздух. Они двинулись в путь – экипаж герцогини, повозка с багажом, шестеро вооруженных всадников и конюх, за лошадью которого бежали привязанные к седлу Гаруда и Ратри.

Рэнди обуревали противоречивые чувства. Ехать в экипаже герцогини, обитом мягкими подушками, было тепло и уютно, однако Рэнди всегда предпочитала передвигаться верхом. Ей не терпелось увидеть наконец легендарный Лондон. Но, с другой стороны, она не могла забыть о том, что в этом городе ей предстоит встретиться лицом к лицу с опасным и коварным врагом, своим дядей Ричардом.

Джеймс наклонился к ее плечу и шепнул на ухо:

– До Лондона еще час езды. Почему бы тебе не вздремнуть немного по примеру Нана и Джариты?

Рэнди отвернулась от окна и увидела, что ее бабушка спит, привалившись к углу экипажа, качая на каждой выбоине дороги опущенной головой. Напротив нее, завернувшись в толстую шерстяную накидку, дремала Джарита, прислонившись к плечу мужа, а Абу тем временем спокойно читал разложенную на коленях толстую книгу в кожаном переплете.

– Я слишком волнуюсь, чтобы спать, Джеймс. Обычно в таких случаях мне помогает медитация, но сейчас я не могу сосредоточиться.

– Тогда просто расслабься, а я буду рассказывать тебе о местах, которые мы проезжаем, – предложил Джеймс, кладя руку ей на плечо.

Некоторое время Рэнди молча слушала мужа, но вскоре, заметив, как стремительно начинает темнеть, прервала молчание:

– Скажи, Джеймс, мне просто кажется или небо в самом деле начинает темнеть? Это что, снова метель надвигается?

– Это не метель, Рэнди, просто мы подъезжаем к Лондону. В городе тысячи труб, и из каждой из них идет дым. Гарь и сажа смешиваются с туманом, и получается темное облако, которое называют смогом.

– Сквозь него солнца совсем не видно, – заметила Рэнди. – Этот смог, он всегда висит над Лондоном?

– Не всегда, но часто, – ответил Джеймс. – Здешние жители к нему привыкли.

Чем ближе они приближались к своей цели, тем больше обнаруживалось деталей, неприятно удививших Рэнди. Англичане, с которыми ей доводилось общаться в Индии, всегда описывали Лондон в самых восторженных выражениях. Они никогда не упоминали ни о небе, затянутом грязно-коричневой дымкой, ни о мрачных холодных домах, ни о запруженных людьми узких и грязных улочках, на которых пахло гарью и отходами.

Затем Рэнди увидела стайку оборванных босоногих ребятишек, возившихся в уличной грязи, и покачала головой.

– Это ничуть не лучше тех трущоб, что есть у нас в Калькутте. Как эти люди могут жить в таких условиях?

– У бедных нет выбора ни здесь, ни в Индии, – пожал плечами Джеймс. – Нищета во всем мире одинакова.

* * *

Городской дом Грейсонов оказался большим четырехэтажным строением, расположившимся в самом центре Лондона. Он был отгорожен от проезжей улицы высоким каменным забором, от которого к крыльцу вела изогнутая широкой дугой подъездная дорожка. Дом окружала изгородь из вечнозеленых кустарников и ровные, присыпанные снегом лужайки.

В доме все было готово к приему гостей. Рэнди вместе с бабушкой поместили в просторную спальню на двоих с примыкающей к ней небольшой гостиной, а Абу и Джариту отвели на второй этаж, где обычно селили гостей.

После обильного обеда старая герцогиня отправилась отдыхать, а Рэнди вместе с Джеймсом отправилась осматривать дом. Они побывали в библиотеке, гостиных, салонах, бальном зале и наконец оказались в галерее, на стенах которой были развешаны семейные портреты.

Возле одного из них Джеймс остановился.

– А это мои родители – Майлз Грейсон и его жена Кэтрин.

Этот портрет заметно отличался от остальных, на которых графы Фоксвуды были изображены в напряженных позах, в парадных платьях. Из рамы Рэнди улыбалась молодая супружеская пара – темноволосый мужественный Майлз Грейсон в рубашке с распахнутым воротом и его красавица-жена Кэтрин в легком простом платье из желтого муслина, с длинными светлыми волосами, свободно распущенными по плечам.

– Как видишь, мои родители совсем не похожи на своих предков, но именно за это я их и люблю, – рассмеялся Джеймс.

– Какая прекрасная пара, – благоговейно прошептала Рэнди. – Скажи, они в жизни так же счастливы, как на портрете?

– Даже еще больше, если такое возможно, – ответил Джеймс. – Мне кажется, что с годами их любовь становится только сильней. У них пятеро детей, и все равно они дня не могут прожить друг без друга.

Эти слова заставили Рэнди вспомнить о странных обстоятельствах ее собственного брака. Джеймс предложил ей защиту – но не свою любовь. Во время ее болезни он проявил столько заботы, а после был так нежен и страстен в постели, но Рэнди все равно не хватало самого главного – его любви.

Она увидела, как Джеймс отошел к небольшому столику и вынул из ящика кольцо. Затем вернулся и надел это кольцо на безымянный палец ее руки. Кольцо было старинным, золотым, с большим изумрудом, окруженным мелкими бриллиантами.

– Это обручальное кольцо Рейландов, которое передается в нашей семье из рода в род, – сказал он. – Я знаю, что оно не идет в сравнение с той брошью, что подарила тебе Нана, но надеюсь, что ты не откажешься носить его.

– Конечно, – улыбнулась Рэнди. – Носить его – большая честь для меня.

– Отлично, – кивнул Джеймс. – Кстати, это поможет нам убедить Ричарда в том, что мы с тобой помолвлены. Приступая к выполнению нашего плана, мы не должны упустить ни единой детали, которая может оказаться решающей.

Лицо Рэнди помрачнело, и воцарилась тишина, которую прервал появившийся в галерее слуга.

– К вам прибыл управляющий с докладом и ожидает вас, милорд, – сказал он.

– Хорошо. Проводи его в библиотеку и скажи, что я сейчас буду. – Дождавшись ухода слуги, Джеймс взял Рэнди за руки и вздохнул: – Еще один новый слуга в доме. Никогда прежде не видел его. Нет, нам определенно нельзя спать вместе. В этом доме слишком много посторонних ушей и глаз. А ведь одно лишь неосторожное слово, сказанное кем-нибудь из слуг, может разрушить всю нашу затею. Пойдем, моя милая. Как истинный джентльмен, я провожу тебя до дверей твоей спальни, а затем меня ждут дела.

* * *

Проходя через маленькую гостиную, Рэнди заметила полоску света, пробивавшуюся из-под двери спальни, в которой разместилась Нана, и внезапно ощутила непреодолимое желание немедленно поговорить с бабушкой. Она осторожно постучала, вошла и сразу же увидела радостную улыбку на лице старой герцогини.

– Входи, дитя мое. За всеми этими хлопотами у нас было так мало времени, чтобы побыть вдвоем. Сейчас я налью нам по стаканчику шерри, и давай поболтаем.

Миранда Уэнворт приглашающим жестом указала на мягкие кресла, стоящие у камина, поправила свой темно-синий, расшитый серебром халат и потянулась за хрустальным графинчиком, стоящим на угловом столике. Рэнди улыбнулась, подумав о том, что невозможно узнать в этой энергичной женщине ту умирающую старуху, которую она увидела по приезде в Мираж. Волосы герцогини были тщательно уложены, глаза светились огнем, а поступь была уверенной и легкой.

– А теперь рассказывай, что тебя привело ко мне, – сказала герцогиня, усаживаясь напротив Рэнди, а когда та замялась, продолжила сама: – Наверное, тебе трудно свыкнуться с тем, что какое-то время вам с Джеймсом придется пожить отдельно друг от друга, это так?

– Не совсем, – покачала головой Рэнди. – Разумеется, я скучаю о Джеймсе, хочу быть рядом с ним, но… есть вещи, которых я не понимаю и не знаю, что с ними делать. – Она вздохнула и подняла вверх свою левую руку. – Только что Джеймс подарил мне это обручальное кольцо. Оно передавалось в их семье из рода в род. Но вместо того чтобы сказать при этом нежные слова, он сухо информировал меня о том, что это кольцо – часть нашего плана, и ни слова – о любви.

– Не осуждай Джеймса, девочка. Я полагаю, что с этим кольцом у него связаны самые мрачные воспоминания.

– На что ты намекаешь, Нана? – нахмурилась Рэнди.

Герцогиня сделала небольшой глоток из своего бокала, покрутила его в пальцах и заговорила:

– То, о чем я тебе расскажу, Рэнди, должно остаться между нами. Если когда-нибудь в будущем Джеймс сам расскажет тебе эту историю, сделай, пожалуйста, вид, будто слышишь ее в первый раз.

Рэнди согласно кивнула, и Миранда начала свой рассказ:

– Джеймс со своими родителями впервые появился в Лондоне семь лет тому назад. Надо сказать, что он никогда не любил балы и приемы, но был вынужден бывать на них, потому что в тот год начали вывозить в свет его сестру Диану и он должен был ее сопровождать. На одном из таких приемов Джеймс и встретил Кэролайн Сатклифф.

– Однажды он упоминал о ней, – вставила Рэнди. – Что это за девушка?

– Белокурая красавица с голубыми глазами и изящными манерами. Многие говорили, что у нее ангельское личико, – поморщилась герцогиня. – Бедный Джеймс тоже попался на эту удочку. Он еще не знал, что под красивой личиной часто прячется сам дьявол.

– Что она сделала с Джеймсом? – тихо спросила Рэнди.

– Использовала его для того, чтобы привлечь внимание другого человека, который и был ей нужен. Кэролайн напропалую флиртовала с Джеймсом, а сама тем временем охотилась за другим. Его звали Аарон Векслер, маркиз Монтроуз.

– Джеймс такой красивый мужчина, – заметила Рэнди. – Каким же тогда красавцем должен был быть этот Аарон.

– Аарон? Он был страшнее обезьяны, но зато сказочно богат. Его отец сделал состояние на шахтах, торговле оружием и иностранных подрядах, и жадной до денег Кэролайн было наплевать на то, что он не только безобразен, но и стар для нее – Аарону тогда было уже за сорок. К тому же и характер у него был просто отвратительный. – Герцогиня задумчиво посмотрела на рубиновую жидкость в своем бокале. – Кэролайн могла закружить голову кому угодно, но Джеймсу это было невдомек. Он влюбился в нее и решил отправиться к ее отцу, виконту Хедли, просить руки его дочери. Джеймс всегда был таким романтиком! Родители Кэролайн были в отъезде, и тогда он обратился за советом ко мне.

– Романтик? Неужели мы говорим о моем муже – прагматичном и холодном человеке по имени Джеймс Грейсон?

Миранда с грустью посмотрела на горящее в камине пламя.

– Таким он стал по милости той ведьмы. До встречи с ней он был романтичным, восторженным юношей, но после удара, нанесенного ему Кэролайн, его словно подменили. Он совсем перестал верить людям.

Рэнди наклонилась вперед, прикоснулась к руке бабушки.

– Продолжай, Нана. Расскажи мне все.

– Мы с твоим дедом давали бал в честь римского кардинала, навестившего Лондон. Все было устроено для того, чтобы Джеймс мог в какой-то момент вывести Кэролайн в сад и там объясниться с нею. Это случилось перед самой полуночью. Я была невольной свидетельницей их свидания, стояла в тени и следила за тем, чтобы никто не помешал влюбленным. Ночь стояла теплая тихая, и воздух был пропитан ароматом цветущих роз. Сюда, в сад, из бального зала доносилась негромкая музыка: струнный квартет играл Моцарта. На небе стояла полная луна, окруженная яркими мерцающими звездами. Они переливались, словно бриллианты на обручальном кольце, которое Джеймс вытащил из нагрудного кармана своего сюртука. Кэролайн была просто прекрасна в своем бледно-голубом шелковом платье. Джеймс предложил ей руку и повел в глубину ночного сада. Я не слышала, о чем они говорили, но мне хорошо было видно, как Джеймс берет Кэролайн за руку и надевает ей на палец обручальное кольцо Райлендов. Кэролайн на секунду отвела взгляд, словно высматривая кого-то в темном углу террасы. Затем она бросилась в объятия Джеймса и поцеловала его. В тот же миг из темноты выступила массивная мужская фигура. – Здесь Миранда зябко повела плечами. – Это был Аарон Векслер. Он диким зверем набросился на Джеймса и вырвал у него из рук Кэролайн. Затем завязалась перебранка, перешедшая в рукопашную. А закончилась ссора вызовом на дуэль, которая должна была состояться на следующее утро.

– Дуэль? – ахнула Рэнди. – Я думала, что подобные вещи давным-давно запрещены законом.

– Действительно, дуэли в Англии официально запрещены, однако никакой указ не остановит пылких молодых людей, желающих выяснить отношения с помощью пары пистолетов. – Нана сделала еще один глоток из своего бокала. – Твой дед согласился быть секундантом Джеймса, а мне самой строго-настрого запретил появляться на месте дуэли. Разумеется, я, как всегда, поступила по-своему. Честно говоря, сейчас я жалею о своем поступке.

Рэнди почувствовала, как все ее внутренности сжимаются в тугой комок. Она очень хотела узнать все и о Джеймсе, и о той женщине и… боялась этого. Не в силах усидеть на месте, Рэнди поднялась с кресла и понесла нетронутый бокал к столику, стоявшему в углу гостиной. Герцогиня продолжила свой рассказ:

– При свете утренней зари было видно, что лицо Джеймса слегка поцарапано после вчерашней стычки, но при этом оставалось совершенно спокойным, пока он стоял на краю лужайки, надменно глядя на своего противника. Из своей кареты я рассмотрела Кэролайн, окруженную небольшой группой зевак, пришедших поглазеть на дуэль. По праву джентльмена, получившего вызов, Аарон первым выбрал пистолет, и не успела я глазом моргнуть, как все уже началось. Соперники встали спиной к спине, и начался отсчет шагов – их должно было быть десять. Нетерпеливый Аарон обернулся после девятого шага и выстрелил Джеймсу в спину. По счастью, Аарон – крупный, тяжелый мужчина – поскользнулся на мокрой траве, и пуля ушла в сторону.

– Но она задела Джеймса? – затаив дыхание, спросила Рэнди.

– Вскользь. Пуля пробила ему левое предплечье. Джеймс обернулся лицом к сопернику, невольно протянул правую руку к раненой левой и выронил свой пистолет на землю. Тот ударился, выстрелил, и пуля, никем не направляемая, тем не менее нашла Аарона и пробила ему правое плечо. На белой рубашке Векслера появились пятна крови, а сам он упал на траву.

– Джеймса потом не привлекли за это к суду, правда?

– Нет, – угрюмо покачала головой старая герцогиня, – но то, что случилось дальше, было просто ужасно. Кэролайн подбежала к Аарону, припала головой к его груди и лежала так до тех пор, пока не появился доктор и не перевязал ему рану. А когда Джеймс подошел, чтобы узнать, как себя чувствует Векслер, Кэролайн назвала его при всех убийцей и послала к дьяволу. Еще она перед всеми призналась в том, что никогда не любила Джеймса и принимала его ухаживания только затем, чтобы разжечь ревность Векслера. И наконец сняла с пальца и швырнула Джеймсу обручальное кольцо, добавив при этом, что желает быть женой настоящего самостоятельного мужчины, а не какого-то молокососа, живущего за счет своих родителей.

Герцогиня смахнула со щеки слезинку и продолжила:

– Как сейчас вижу Джеймса – бледного, униженного, стоящего с разбитым сердцем на лужайке, освещенной утренним солнцем. Удар, который нанесла по его самолюбию Кэролайн, оказался если и не смертельным, то очень сильным. С того дня Джеймс стал другим человеком. Пропала его восторженность, мечтательность, открытость. Он превратился в реалиста, упрямо преследующего свою цель и не доверяющего никому. Я так надеялась на то, что ваш брак смягчит душевную боль Джеймса и поможет ему снова стать самим собой.

Рэнди задумчиво отошла к окну, отодвинула тяжелые шторы и уставилась в темное беззвездное небо, пустынное, как ее собственное сердце. Теперь она понимала, что чувства Джеймса всегда оставались закрыты от нее именно из-за той истории с Кэролайн Сатклифф, а боль его была так сильна, что оставалось лишь предположить, что он очень любил ту белокурую красавицу, оставившую на его сердце столь глубокий шрам.

– Сказать по правде, я не рассчитываю на то, что наш брак сможет заставить Джеймса измениться, – сказала она. – Ведь наш союз был продиктован необходимостью, а не взаимной любовью.

– Но Джеймс любит тебя, дитя мое, – твердо заявила герцогиня. – Я это чувствую, когда наблюдаю за тем, как он смотрит на тебя. Да, этот мужчина любит тебя.

Рэнди отступила от окна и ответила, покачав головой:

– Если ты что-то и видишь, Нана, так только проявление естественного мужского влечения. Не стоит обманывать себя. Да, Джеймс прекрасно относится ко мне. Он внимателен, дружелюбен, заботлив. Но во всем этом нет главного – любви ко мне.

– Но ты сама любишь его, Рэнди?

– Да, Нана, – кивнула Рэнди и прикусила нижнюю губу. – Я очень люблю его.

– Мне почему-то кажется, что ты никогда не говорила ему об этом, – сказала герцогиня, внимательно всматриваясь в лицо Рэнди. – Ты не хочешь сказать Джеймсу, что любишь его? Почему?

– Не могу, – покачала головой Рэнди. – Наш брак замышлялся как средство защитить меня от притязаний Ричарда, и лишь моя болезнь и некоторые другие обстоятельства свели нас с Джеймсом по-настоящему. Игра случая заставила Джеймса стать мужем женщины, с которой до брака он был едва знаком. В свою очередь, я не хочу своим признанием вынуждать его отвечать мне словами любви, которой у него в душе нет и в помине.

– Но, дитя мое, насколько я знаю Джеймса…

Рэнди остановила ее, вскинув вверх руку:

– Прошу тебя, Нана, давай не будем больше об этом говорить. Если когда-нибудь Джеймс полюбит меня, он сам мне скажет. А до тех пор я буду молча любить его, ждать и надеяться.

– Что ж, будь по-твоему, – улыбнулась герцогиня. – Но придет время – и оно не за горами, – когда ты поймешь, что права была я, а не ты.

* * *

Следующим утром, сидя в гостиной, Джеймс и Рэнди обсуждали с герцогиней приглашения, пришедшие им после появления в лондонских газетах объявления о помолвке. Их разговор прервал Абу. Он вошел, прикрыл за собой дверь и доложил:

– Прибыла леди Мейдстоун. Я приказал вашему слуге, Фентону, раздеть ее и проводить в гостиную.

– Что понадобилось в Лондоне тетушке Амелии? – удивилась Рэнди.

Джеймс пожал плечами и успокаивающе потрепал ее по руке.

– Скоро узнаем. Только не забудь, что Амелия не должна знать о том, что мы женаты. Наш план уже приведен в действие, и сейчас уже поздно вовлекать в него новых людей.

– Но Амелия не чужой человек, – возразила Рэнди. – Несмотря на то, что она замужем за Ричардом, Амелия еще и лучшая подруга Нана.

– Вот именно потому, что она так близко связана с Ричардом, мы и не можем открыться перед ней, – пояснил Джеймс и встал, готовясь встретить гостью. – Как я уже говорил, у меня нет никаких сомнений в том, что Амелия нам сочувствует, но что, если Ричард силой попытается выбить из нее все, что ей известно? Нет, чем меньше она будет знать, тем будет лучше для всех нас и для нее самой.

В эту минуту в гостиной появилась Амелия в шляпке с густой вуалью. Когда же она подняла вуаль, стало видно, что лицо ее опухло и на нем темнеют свежие ссадины.

– Боже, что с вами, тетушка Амелия? – ахнула Рэнди. Герцогиня поспешила к Амелии и взяла ее под локоть.

– Готова биться об заклад, что это чудовище, ее муж, снова поднял на Амелию руку. Иди садись сюда, дорогая. Сейчас принесут чай.

Амелия смущенно присела на краешек дивана и покачала головой:

– Нет, прости, Миранда, но пить чай мне некогда. Я просто заскочила сказать вам, что после того, что позволил себе Ричард вчера вечером, я немедленно возвращаюсь за город. Больше не могу находиться с ним рядом ни секунды.

Рэнди присела рядом с Амелией, всмотрелась в ее лицо.

– Это все Ричард? – спросила она.

Амелия потрогала распухшую скулу и слабо улыбнулась:

– Если честно, то это только на вид страшно, а так почти не болит. Но, впрочем, вы правы, Рэнди, это дело рук Ричарда. – Она перевела взгляд на Джеймса и продолжила: – Вы угадали, милорд. Узнав о возвращении своей племянницы в Англию и ее помолвке, он пришел в ярость. Едва не разнес в щепки всю библиотеку в нашем городском доме. Затем послал за мной в Мейдстоун-Мэнор, велел срочно приехать в Лондон и устроил мне допрос с пристрастием. Он хотел знать, почему я не донесла обо всем сама. Я стала объяснять, что ничего не знала, за что он назвал меня лгуньей и несколько раз ударил. Затем прогнал меня прочь и всю ночь пьянствовал. Напился до бесчувствия. Я опасаюсь за свою жизнь, и потому решила как можно скорее сбежать из дома.

Джеймс проигнорировал выразительный взгляд жены, в котором явно читалось: «Я же тебе говорила», и мягко заговорил с дрожащей от страха женщиной:

– Мне очень жаль, что вы столько всего пережили из-за меня, Амелия, но, поверьте, мне и в голову не могло прийти, что Ричард может поднять на вас руку. Скажите, не хотели бы вы остаться с нами до тех пор, пока не будет покончено с этой историей? Здесь вы будете в полной безопасности.

– Примите мою самую сердечную признательность за ваше предложение, милорд, но я уже договорилась со своей старинной подругой Берил, что поживу в ее маленьком поместье в Дорсете. Ричард ничего о нем не знает. У меня было немного денег, и я уже наняла кучера, который отвезет меня туда. Мы с моей новой служанкой уезжаем из Лондона через час.

– Какая несправедливость! – возмущенно воскликнула старая герцогиня. – Мой приемный сын – настоящий преступник, но все ему сходит с рук! Будь я мужчиной, я придушила бы его собственными руками!

– Не стоит так волноваться, Миранда, милая, – взяла ее за руки Амелия. – У меня правда нет выбора, как только уехать из Лондона. Если я останусь здесь, весь гнев Ричарда обратится на вас, а я просто не могу допустить этого.

Она вытащила из своей сумочки сложенный вчетверо лист бумаги и протянула его Джеймсу.

– Вот список мест, где в ближайшие дни будет появляться мой муж. Я списала это с его календаря. Как видите, Ричард предполагает быть на нескольких балах, а сегодня вечером идет на премьеру в оперу. Если вы хотите встретиться с ним на людях, этот список вам пригодится.

Джеймс просмотрел записи и передал бумагу Рэнди.

– Мы тоже получили приглашения на все эти балы, а в опере у нас своя ложа.

– Опера – прекрасное место для того, чтобы нанести удар по репутации моего пасынка, – кивнула старая герцогиня. – На премьеру там соберется весь лондонский свет.

– Я и не знала, что опера – такое популярное место в Лондоне, – заметила Рэнди. – Скажи, весь, как ты говоришь, свет в самом деле так тонко разбирается в музыке?

– Вовсе нет, моя дорогая, – ответила Миранда. – В театр приходят не для того, чтобы посмотреть спектакль, а для того, чтобы увидеть, кто собрался в зале. На премьеру, как сегодня, придет весь лондонский свет, но настоящих ценителей музыки среди этих людей можно будет по пальцам пересчитать. – Она обернулась к Джеймсу и добавила: – Ложа твоих родителей расположена прямо напротив ложи Ричарда, и это замечательно. Мой пасынок не сможет не заметить нашего появления.

Часы на каминной полке начали отбивать полдень, и Амелия заторопилась.

– Мне нужно бежать, Миранда, – сказала она, быстро целуя подругу в щеку. – Ричард вот-вот проснется, а я хочу выехать из Лондона раньше, чем он соберется выйти из дома. Я напишу тебе о том, как я устроилась у Берил.

После ухода Амелии старая герцогиня откинулась на спинку дивана и сказала, покачивая головой:

– Бедняжка! Подумать страшно, сколько ей приходится терпеть от моего пасынка. Жестокость Ричарда не знает границ.

– Тогда почему тетушка Амелия не разведется с ним? – спросила Рэнди.

– А куда ей тогда деться? – вздохнула Миранда. – Амелия с братом остались сиротами, их вырастил и воспитал дядя, обедневший барон из Фавершема. Старик умер несколько лет назад, а брат Амелии служит на Востоке, в армии. Я охотно предложила бы Амелии свою помощь, но она человек гордый и моих денег не возьмет.

– И все же лучше развестись, чем жить с человеком, который, того и гляди, убьет тебя, – сказала Рэнди.

Джеймс протянул ладонь и погладил жене руку.

– Добиться развода не так-то просто, – заметил он. – Веских причин для этого существует немного, а сам процесс требует больших денег. Кроме того, поскольку Ричард носит титул герцога, для развода понадобился бы специальный указ парламента.

– Но он же бьет ее! – гневно воскликнула Рэнди. – Ты видел ее лицо? А какие еще синяки и шишки скрываются под платьем Амелии, мы просто не знаем. За такое обращение с женой Ричарда нужно арестовать и судить!

– Понимаю твое негодование, милая, но, к сожалению, закон на стороне Ричарда. У нас, в Англии, мужу не запрещено бить свою жену. Вот если бы Ричард жестоко обращался с лошадью, его можно было бы привлечь к ответу, а жену он может забить хоть до полусмерти, ему все равно ничего не сделают. В нашей стране такой поступок преступлением не считается.

– Всю жизнь мне твердили о том, что в Англии – самые справедливые законы во всем мире. После того, что я сейчас услышала, эта оценка кажется мне несколько… завышенной, – нахмурилась Рэнди. – Думаю, что в стране, где действуют такие законы, Ричард мог бы забить свою жену и до смерти, ему все равно ничего не было бы.

– Нет, нет, в этом случае его арестовали бы и отдали под суд за убийство, – покачал головой Джеймс.

– Слава богу, оказывается, в Англии все-таки можно привлечь мужа к ответу! – язвительно заметила Рэнди. – Правда, жена для этого должна умереть, но какое это имеет значение? Главное, чтобы при этом были соблюдены все идиотские законы!

Рэнди сорвалась с места и направилась к двери.

– Простите, я должна покинуть вас, – сказала она. – Мне нужно выбрать платье к сегодняшнему вечеру. Мы должны торопиться, чтобы поймать Ричарда в ловушку прежде, чем он убьет свою жену.

Абу, мимо которого пронеслась Рэнди, посмотрел ей вслед, а затем улыбнулся Джеймсу:

– В глазах у нее вновь заиграло золотое пламя, вы видели, господин? Сегодня вечером присматривайте за ней особенно внимательно, пока характер моей госпожи не вверг в опасность ее жизнь или вашу.

И, прежде чем Джеймс нашелся, что ему ответить на это странное предупреждение, Абу низко поклонился и поспешил вслед за Рэнди, уже поднимавшейся по лестнице.

 

16

– Театр гораздо больше, чем я представляла, Нана. Никогда не видела ничего подобного. – Рэнди еще раз осмотрела партер, перегнувшись для этого через край ложи, уселась удобнее и расправила складки платья. – Если бы продать все бриллианты и платья, что надеты на зрителях, можно было бы выручить целое состояние.

– Так уж заведено, каждый, кто приходит в театр, стремится привлечь к себе внимание, – ответила герцогиня и небрежно взмахнула палевым, в тон ее платью, носовым платком. – Потому я и настояла на том, чтобы ты надела к своему новому изумрудному платью то алмазное ожерелье и золотые серьги, которые я тебе подарила. Не сомневаюсь, что сегодня ты будешь в центре внимания всего зала.

Рэнди неожиданно смутилась и повернулась к Джеймсу, который, казалось, выискивал кого-то глазами.

– Если этот мерзкий тип в кружевной рубашке не перестанет пялиться на тебя в бинокль, я спущусь и сверну ему шею, – пробормотал он.

– Успокойся, Джеймс, – ласково потрепала его по руке Рэнди. – Быть может, он просто пытается понять, настоящие на мне бриллианты или это подделка.

Джеймс окинул Рэнди глазами с ног до головы, остановил взгляд на низком декольте ее платья и хмуро заметил:

– Мне кажется, что этого типа интересуют не столько твои бриллианты, а то, что находится под ними. Зачем только чертова модистка сделала этот проклятый вырез таким глубоким? Ведь стоит тебе чихнуть ненароком, как твоя грудь выскочит наружу! Содрать столько денег за такое безобразие! Она что, не могла сшить тебе нормальное платье?

Неприкрытая ревность Джеймса заставила сердце Рэнди забиться сильнее, но она не подала вида и попыталась успокоить мужа:

– Не такое уж и глубокое у меня декольте, ничуть не больше, чем требует мода. Не веришь, спроси у Нана. А если мужчины пялят на меня глаза – бог с ними. Это даже сыграет нам на руку, когда наконец появится дядя Ричард.

Джеймс взял руку Рэнди, переплел свои пальцы с ее пальцами и с улыбкой ответил:

– Возможно, это и сыграет нам на руку, но, сказать по правде, я не в восторге от твоего платья. Никогда не думал, что выставлять жену в качестве приманки – такая головная боль.

– Приманка? – переспросила Рэнди. – Это самый лучший комплимент, который я когда-либо слышала от вас, милорд. Сразу приходит на ум ведерко с червями или тухлая рыба. Благодарю.

– Поговорим об этом после. Но если честно, то выглядишь ты просто ослепительно.

– Джеймс, я не напрашивалась на комплимент.

Но он, не слушая ее, продолжал, прищурив глаз:

– Да, ты выглядишь великолепно, если не считать платья, которое почти не скрывает то, что вправе видеть только мои глаза. И прическа у тебя изумительная, хотя мне гораздо больше нравится видеть твои волосы распущенными, когда ты прижимаешься к моей груди после того, как мы только что…

– Хорошо, хорошо, успокойся, – перебила она Джеймса, прикрывая ему рот своей ладонью. – И перестань меня поддразнивать.

Джеймс отвел ладонь Рэнди от своих губ и сказал, целуя ей пальцы:

– Что ты, милая. Ты действительно самая красивая женщина среди всех, кто пришел сегодня в театр. Просто меня раздражает то, как на тебя смотрят другие мужчины.

– Прекрасно понимаю ваши чувства, милорд, но и меня раздражает то, как на вас смотрят эти противные дамы, – вздохнула Рэнди. – Ведь я сижу здесь с самым красивым мужчиной во всей Англии. Глаза бы им выцарапала!

– Ты преувеличиваешь, дорогая. Никто на меня не смотрит. Во всяком случае, я этого не заметил.

– А когда тебе было замечать? Ты же только и делал, что раскланивался направо и налево. Но пока мы шли по фойе, я насчитала по меньшей мере полдюжины дам, которые так и пожирали тебя глазами. – Джеймс удивленно поднял брови, а Рэнди сердито продолжила: – Значит, ты не веришь моим словам. Отлично. Погоди минутку, и я тебе докажу.

Рэнди повернулась в кресле и быстро отыскала среди зрителей одну из дам, о которых только что говорила.

– Вон та блондинка в голубом, что сидит в ложе напротив нас. Она уже полчаса с тебя глаз не спускает. У, сколько похоти в ее светленьких глазках!

Джеймс покачал головой, но тем не менее посмотрел в ту сторону, куда указывала Рэнди. В следующую секунду он так сильно сжал ей руку, что Рэнди невольно поморщилась от боли и выдернула ладонь из пальцев Джеймса.

– Что такое, Джеймс? Ты ее знаешь?

Он не ответил, а Нана тихонько толкнула Рэнди локтем и прошептала:

– Ну вот, наконец-то появился и мой пасынок. Как жаль, что Ричард унаследовал от отца только внешность, но не его характер.

Леди в голубом была тут же забыта, и Рэнди, подняв глаза, встретилась взглядом с привлекательным темноволосым джентльменом, вошедшим в ложу напротив, – Ричардом Уэнвортом, герцогом Мейдстоуном.

Рэнди захотелось прижаться к Джеймсу, ища у него защиты, но она поборола свое желание и осталась сидеть неподвижно. Подняв голову, она улыбнулась своему дяде прямо в лицо.

Ричард удивленно приподнял бровь и ответил Рэнди коротким, вежливым кивком головы. Затем его о чем-то спросил один из сидящих рядом с ним джентльменов, и герцог опустился на стул. Огни в театре начали гаснуть, и оркестр заиграл увертюру.

Только теперь Рэнди обнаружила, что та леди в голубом сидит в ложе Ричарда, и Джеймс по-прежнему не сводит глаз с этой блондинки. Рэнди наклонилась к бабушке и шепотом спросила:

– Нана, кто эта женщина в голубом, что сидит в ложе Ричарда? Джеймс знаком с нею?

Герцогиня поднесла к глазам театральный бинокль, всмотрелась и негромко ахнула:

– Это Кэролайн Сатклифф, или, правильнее сказать, Кэролайн Векслер. Ее муж умер менее года тому назад, и теперь наша леди снова вышла на охоту. Интересно, кого она выбрала своей жертвой на этот раз?

Рэнди почувствовала, как кровь приливает к ее щекам.

«Мне кажется, что новая жертва Кэролайн сидит не в ложе Ричарда, – подумала она. – Мне кажется, что на мушку она взяла не кого-нибудь, а Джеймса Грейсона, и, судя по тому, как он смотрит на эту белобрысую, их интерес друг к другу можно назвать взаимным».

Рэнди повернулась к сцене, где как раз поднимали занавес, но вряд ли смогла по достоинству оценить, декорации или пение актеров. Скорее всего, она просто ничего не замечала, и даже когда Джеймс накрыл ей руку своей ладонью, Рэнди не почувствовала облегчения.

«На что я надеялась? – с грустью думала она. – Зачем ждала от Джеймса взаимной любви, если его сердце отдано другой? И вовсе не боль заставляла его скрывать свои чувства, как я думала прежде. Несмотря на все, что когда-то сделала с ним Кэролайн, он по-прежнему любит ее».

Позже, в антракте, они спустились в фойе, и здесь, за бокалом лимонада, Рэнди пересилила себя и решила заговорить с Джеймсом о Кэролайн:

– Нана сказала мне, что та леди в голубом – Кэролайн, в которую ты был влюблен много лет тому назад. Тебе известно, что теперь она вдова?

Джеймс опустил свой бокал и покачал головой.

– Нет, но меня не удивляет, что Векслер умер. Что ж, для мужа такой женщины, как Кэролайн, это, наверное, не самый худший выход. – Он поставил бокал на поднос проходившего мимо слуги и обнял Рэнди за талию. – Сюда приближается твой дядя. Судя по его лицу, он крепко не в духе.

– Отлично, – прошептала Рэнди сквозь стиснутые зубы и заставила себя улыбнуться. – Пора разобраться с ним, и чем скорее, тем лучше. Ты не заметил, куда отошла Нана? Я думаю, она не хотела бы пропустить наше первое свидание.

В ту же секунду, словно по мановению волшебной палочки, герцогиня оказалась рядом, словно никуда и не уходила.

– Я здесь, дитя мое. Прости, что ненадолго покинула вас, но я увидела леди Трасдейл и ее сестру Элизабет и перебросилась с ними парой слов. Они обе такие сплетницы! Буквально за минуту столько интересного узнала. Но об этом поговорим позже, а теперь приступим к делу. – Она неожиданно повысила голос и заговорила с притворной сердечностью: – Ах, это ты, Ричард! Вот уж не ожидала встретить тебя здесь сегодня! Не думала, что ты любишь оперу.

Герцог Мейдстоун принял протянутую ему руку мачехи, прикоснулся к ней сухими губами и спокойно ответил:

– Вы прекрасно выглядите, мадам. Очень приятно, что грипп не лишил нас удовольствия видеть вас в этот вечер. – Он перевел взгляд на Рэнди и улыбнулся, а затем легонько прикоснулся ладонью к ее щеке. – Вас я узнал без всяких представлений, дорогая. Ваши волосы немного темнее, чем были у матери, а в остальном вы точная копия Леноры. Она была бы счастлива, если бы могла видеть вас, Миранда Джулия.

– Я предпочитаю, чтобы меня называли Рэнди, а не Мирандой, ваша светлость, – ответила Рэнди, сглатывая подкативший к горлу комок. – Для меня большая честь быть названной в честь моей бабушки, но Рэнди мне нравится больше.

– А вы независимая леди, точь-в-точь как ваша бабушка, – хмыкнул Ричард. – Хорошо, пусть будет Рэнди. Добро пожаловать в Англию, дорогая.

И он поднес к своим губам ее руку.

– Благодарю вас, ваша светлость.

– К чему такие формальности, моя дорогая, ведь мы же родственники. И вас я прошу называть меня не иначе, как дядя Ричард.

Рэнди стоило большого труда не поморщиться, когда дядя поцеловал ее в лоб, но она сумела улыбнуться и ответила с поклоном:

– Спасибо, дядя Ричард.

После этого герцог повернулся к Джеймсу, приподнял густые брови над своими большими красивыми глазами.

– Ну, наконец-то я вижу перед собой человека, сумевшего покорить сердце моей племянницы. Я слышал, что это именно вы привезли ее в Англию на своем судне и вернули нашу дорогую девочку в лоно родной семьи.

Джеймс улыбнулся, но глаза его остались холодными.

– Это так, ваша светлость. Правда, должен признаться, что при этом я действовал и в своих собственных интересах. Будучи в Индии, я влюбился в вашу племянницу и решил жениться на ней. Когда через пару недель мои родители вернутся из Америки, мы с Рэнди поженимся. Надеюсь, вы почтите своим присутствием церемонию венчания.

– Но к чему такая спешка? – спросил герцог с плохо скрываемым раздражением. – Не успела моя племянница вернуться домой, как вы снова забираете ее от нас. Или боитесь, что она передумает и найдет себе кого-нибудь другого?

– Например, Брэндона Спенсера?

Герцог нахмурился и пристально уставился на Джеймса. Взгляд его сделался ледяным и непроницаемым.

– Брэндон Спенсер? Не понимаю, о ком вы говорите. Моя племянница познакомилась с ним уже здесь, в Англии?

– Отлично понимаю, что вы не в восторге от нашей помолвки, – продолжил Джеймс, не отвечая на вопрос Ричарда. – Я слышал, что, узнав об этом из газет, вы едва не разнесли свою библиотеку.

– Кто же, интересно, распускает обо мне эти сплетни? Моя жена? – Ричард поморщился и покачал головой. – Если вы склонны верить всему, что болтает эта женщина, то окажетесь в моих глазах еще большим глупцом, чем я предполагал.

– Царапины на лице Амелии говорят лучше всяких слов.

– Амелия споткнулась и упала. Она очень неуклюжая и при этом плохо видит.

– Скажите, ваша светлость, вам очень нравится избивать свою жену? – зло спросил Джеймс.

Лицо Ричарда вспыхнуло, а в голосе появился с трудом сдерживаемый гнев.

– Вы сами не понимаете, во что ввязались, Грейсон! Мои отношения с Амелией никого не касаются, так что держитесь от нее подальше. Считайте, что я вас предупредил.

– Как? Вы угрожаете мне, ваша светлость?

Герцог наклонился вперед и произнес свистящим шепотом:

– Это не угроза, это серьезное предупреждение вам, нахальный вы щенок. Если вы только встанете на сторону Амелии, то горько об этом пожалеете.

Призвав на помощь свою необыкновенную способность читать чужие чувства, Рэнди протянула руку и прикоснулась ею к руке Ричарда, но смогла уловить только огромное напряжение дяди. Почувствовав под пальцами его тугие, сильные мускулы, она сразу же вспомнила синяки на лице Амелии. Да, несмотря на облик благовоспитанного джентльмена, Ричард Уэнворт был очень опасным человеком.

Он равнодушно отвернулся от Джеймса к племяннице, потрепал Рэнди по руке и улыбнулся:

– К сожалению, мне нужно идти, моя милая. Не то мои гости могут подумать, что я бросил их. Если вам что-нибудь потребуется, обращайтесь ко мне в любое время.

Рэнди проводила Ричарда взглядом и прошептала, опираясь на руку Джеймса, с трудом держась на ослабевших вдруг ногах:

– Я не понимаю. Как он мог стоять здесь и так мило со мной разговаривать, мечтая при этом свернуть мне шею?

– Мой пасынок всегда был изрядным притворщиком, – согласилась герцогиня. – Он очень дорожит своей репутацией и никогда ничего себе не позволит на глазах у всего света. Здесь он вынужден держать себя в руках. А тебя, Джеймс, я могу поздравить. Такого удара моему пасынку еще никто не наносил.

Джеймс вздохнул и поморщился.

– Меня просто тошнит от его лицемерия. У себя в доме он настоящий изверг, зато на людях – сама учтивость!

– Пойдемте, дети, – распорядилась Нана, направляясь к выходу из фойе. – Вот-вот начнется второй акт, и я не хочу опоздать ни на минуту.

– Не знала, что ты так сильно любишь Моцарта, Нана, – заметила Рэнди, подхватив под руку Джеймса и спеша за бабушкой.

– Я? Моцарта? Терпеть не могу! – рассмеялась герцогиня. – Но я хочу видеть все, что будет происходить в ложе напротив. Уверяю вас, это будет гораздо интереснее того, что нам покажут на сцене. Мне не терпится взглянуть на Ричарда. Бьюсь об заклад, что он не выдержит нашего присутствия и сбежит из театра прежде, чем опустят занавес!

* * *

К концу спектакля на улице разбушевался настоящий ураган. Выходящих из театра зрителей встречал бьющий прямо в лицо ветер с дождем и ледяной крупой, заставляя богато одетую публику спешить к своим экипажам, придерживая шляпы, пальто, проваливаясь в лужи и чертыхаясь на бегу.

Вода скопилась и в углублении бобровой шапки Джеймса, просочилась сквозь подкладку и теперь неприятно холодила ему голову. Он зябко повел плечами и ворчливо заметил, обращаясь к стоящей рядом с ним под дождем Рэнди:

– Я как чувствовал, что нам нужно уходить сразу вслед за Ричардом, в начале третьего акта. Не хватало еще, чтобы твоя бабушка подхватила воспаление легких на таком ветру. Ну где же она, в конце концов?

Рэнди, которая прижималась спиной к стене театра, а руками пыталась удержать на голове улетающую шляпку, ответила посиневшими от холода губами:

– Перестань ворчать, Джеймс. Сейчас Нана договорит со своими подругами в фойе и выйдет.

– Тебе тоже лучше было бы подождать карету внутри. К чему нам обоим мерзнуть на этом ветру?

– Все в порядке, – ответила Рэнди, придвигаясь ближе к Джеймсу. – Дождь уже стихает, а пальто у меня теплое.

– Я все понимаю, милая, но все равно не хочу рисковать твоим здоровьем, – нахмурился Джеймс. – Иди к Нана. Я позову вас, как только подадут наш экипаж.

Рэнди кивнула и направилась к входной двери в театр, но успела сделать лишь несколько шагов, как вдруг услышала за своей спиной незнакомый женский голос:

– Джеймс Грейсон? Это в самом деле вы?

Стройная фигурка, завернутая в накидку, двинулась навстречу Джеймсу. Ветер сорвал с головы женщины капюшон, взбил своими невидимыми пальцами длинные золотистые локоны, и Рэнди узнала ее раньше, чем сам Джеймс.

– Добрый вечер, Кэролайн, – официальным тоном обратился Джеймс к своей бывшей невесте. – Не ожидал встретить тебя здесь сегодня.

– И не ты один, – нервно рассмеялась Кэролайн, – но я просто не могла больше ни минуты торчать в этой глуши.

– Я слышал, что Монтроуз умер. Это правда?

– Да. Мой муж умер десять месяцев тому назад, и его титул перешел к младшему брату, Жилю. Так что я больше не маркиза Монтроуз, – с грустной улыбкой ответила Кэролайн.

– Прими мои соболезнования. Я и не знал, что твой муж так серьезно болен.

– Со здоровьем у него все было в порядке, – вздохнула она. – Аарона погубил его несносный характер. Все началось с того, что он потерпел целый ряд неудач в делах, и это стало для него серьезным ударом. Однако вместо того, чтобы спасать положение, он запил и в результате свалился в пьяном виде с лошади и сломал себе шею. Умер сразу на месте.

– Что ж, это неудивительно. Я по себе знаю, что Векслер был нетерпеливым, вспыльчивым и всегда шел напролом.

Глаза Кэролайн наполнились слезами. Она схватила Джеймса за руку и воскликнула:

– Ах, Джеймс, я чувствую себя такой виноватой за то, что тогда случилось. Но, понимаешь, у моего отца в то время были большие финансовые затруднения, и я подумала, что мой брак с богатым человеком сможет спасти нашу семью. А тогда, в саду… тогда я хотела только пробудить в Аароне ревность. Я никак не думала, что дело может дойти до дуэли.

От прикосновения Кэролайн Джеймс заметно напрягся.

– И что, Кэролайн, помогли тебе деньги Аарона спасти свою семью? – спросил он.

– Нет, – она печально покачала головой, не поправляя золотистых прядей, которые ветер сбросил ей на лоб и плечи, – Аарон оказался очень скупым и бессердечным человеком. Он не только не помог моим родителям, но и мне самой запретил бывать у них в доме. И меня он не любил, просто держал как красивую безделушку, которой можно похвастать перед своими друзьями. Наверное, тебе приятно будет узнать, Джеймс, что мой брак с Аароном не принес мне ничего, кроме горя.

Джеймс обнял за плечи плачущую женщину, а сердце другой женщины – его жены, видевшей все это, – едва не разорвалось от боли. До этой минуты Джеймс выглядел раздраженным и сердитым, но слезы Кэролайн, похоже, сумели погасить его гнев. Почувствовав, что ее любовь и брак под угрозой, Рэнди двинулась назад. Она не собиралась просто так уступать мужа его бывшей возлюбленной. Постаравшись ничем не выдать своей досады, она подошла к Джеймсу.

– Джеймс, дорогой, этой леди стало дурно? Если так, то отведи ее в фойе и прикажи послать за врачом.

Смахнув затянутой в перчатку рукой слезинку, катившуюся по щеке, Кэролайн повернулась к Рэнди и покачала головой:

– Мне не нужен врач, миледи. Просто я дала волю своим чувствам, простите меня.

Джеймс сразу же заметно повеселел, и лицо его вновь приобрело спокойное выражение.

– Дорогая, позволь представить тебе мою старую знакомую, Кэролайн Векслер. Леди Монтроуз, позвольте представить вам мою невесту, Миранду Коллинз, – с этими словами он обнял Рэнди за талию и притянул ближе к себе. – Кэролайн рассказывала мне о гибели своего мужа. Это случилось в прошлом году.

Рэнди взяла в свою ладонь руку Кэролайн и сказала:

– Примите мои соболезнования, миледи. Если вам потребуется наша помощь, обращайтесь к нам в любое время.

– Но… да, благодарю вас, – Кэролайн нервно посмотрела через плечо. – Я еще о многом хотела бы поговорить с Джеймсом, но меня ждут друзья и мне не хочется их задерживать. Надеюсь, мы вскоре увидимся.

Кэролайн еще не успела скрыться в толпе, как Рэнди сердито оттолкнула от себя Джеймса и произнесла свистящим шепотом:

– Мало того, что она пялилась на тебя в театре, так она еще и на улице стала приставать! Неужели у этой женщины совсем нет ни стыда, ни совести?

– Ты ревнуешь меня, милая? Это очень трогательно, но совершенно напрасно, – ответил Джеймс, и в голосе у него невольно прозвучали горделивые нотки. – Кэролайн ровным счетом ничего для меня не значит. Для меня это просто женщина, с которой я несколько раз встречался много лет тому назад, больше ничего, уверяю тебя.

Даже в нынешнем своем состоянии Рэнди не могла выдать свою бабушку, и потому ей пришлось срочно искать другую причину, объясняющую ее раздражение, не связанную с прошлой жизнью Джеймса.

– Ревность здесь совершенно ни при чем, – сказала Рэнди и мило улыбнулась внимательно следившей за ними незнакомой пожилой леди. – Просто, если ты хочешь, чтобы все шло по плану, не забывай о том, что для всех мы должны выглядеть счастливой молодой парой. А твоя трогательная встреча со своей бывшей невестой может все испортить – и в глазах света, и в глазах моего милого дяди.

– Я не сделал ничего такого, что могло бы помешать нашему плану, – нахмурился Джеймс. – Кэролайн действительно была когда-то…

– Ой, не наш ли это экипаж подают к подъезду? – перебила его Рэнди. – Пойду позову Нана.

Она повернулась, чтобы уйти, но Джеймс успел схватить ее за руку и проговорил низким голосом, в котором явно читалось раздражение:

– Тебя просто задело присутствие в театре Кэролайн, дорогая, и не пытайся этого отрицать. Я не знаю, как доказать тебе, что эта женщина ничего для меня не значит, да и не понимаю, почему я должен делать это.

Рэнди сердито выдернула руку и, прищурив глаза, отчеканила:

– Нашим отношениям не помешала бы хорошая доза чистой правды, Джеймс.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Джеймс и вновь привлек Рэнди к себе.

В этот миг на площади перед театром прогремел выстрел, и пуля ударилась в гранитную колонну рядом с головой Джеймса, обдав их обоих мелкими брызгами камня. Стоявшая неподалеку женщина громко закричала, а Джеймс швырнул Рэнди прямо на покрытую мокрым снегом мостовую и упал сверху, прикрывая жену своим телом. Шли секунды, но новых выстрелов не было слышно, и тогда он поднялся, помог подняться Рэнди, а затем подхватил ее на руки и понес к экипажу.

– Милорд! – услышал он крик Генри, своего слуги, и увидел, как тот пробивается навстречу ему сквозь густую толпу. – Милорд, человек, который стрелял, ускакал верхом на лошади. В темноте да еще в такой толчее, как сейчас, мы его, конечно, не догнали. Честно говоря, даже лица не сумели рассмотреть. Прошу прощения, милорд.

– Не страшно, Генри. Я понимаю, что ничего поделать было нельзя. Найди в фойе герцогиню и проводи до экипажа. Мы с леди Мирандой доберемся сами. – Он посмотрел вслед слуге, бросившемуся исполнять его приказание, и быстро поцеловал Рэнди. – Черт побери, не думал, что твой дядя Ричард так скоро начнет действовать.

Затем он осмотрел дыру в пальто, которую оставила прошедшая возле его плеча пуля, и прижал к себе Рэнди.

– Господи, он и в тебя мог попасть, – сказал он с испугом. – Если бы пуля тебя задела, я разодрал бы этого чертова ублюдка в мелкие клочки.

– Ты в самом деле считаешь, что это стрелял Ричард?

– Быть может, и не он сам, но наверняка один из его наемных убийц, – покачал головой Джеймс. – После того как герцог покинул театр, у него было достаточно времени, чтобы организовать это покушение. А теперь пойдем, дорогая. Если этот выстрел в самом деле отражает чувства твоего дяди, нам пора пересмотреть наши планы.

* * *

Спустя несколько мгновений после того, как от театрального подъезда откатил экипаж Нана, вслед за ним тронулась неприметная черная карета. Женщина, сидевшая в ней, указала кивком головы в сторону экипажа Грейсонов и сердито сказала своему спутнику:

– Не могу поверить, что этот идиот, которого ты нанял, сумел промахнуться с такого расстояния. Какой выстрел испортил, скотина! Теперь Джемс Грейсон все время будет настороже.

– Не волнуйся, крошка. Мы долго ждали, подождем еще несколько дней. Поверь, все будет как нельзя лучше.

Женщина сердито покачала головой.

– После всех промахов, которые ты уже допустил, позволь мне на этот раз тебе не поверить.

– А ты лучше поверь, моя милая. Кстати, я только сейчас подумал, что это очень хорошо, что все так получилось. Убийство, конечно, способно решить наши проблемы, но ты только представь, сколько пройдет времени, прежде чем я доберусь до денег. Недели, месяцы! А деньги нужны нам сейчас, немедленно: Вот я и подумал, не лучше ли заманить нашу птичку в клетку, спрятать где-нибудь в надежном месте, а затем освободить – за выкуп, разумеется.

– Похищение? Но это же очень рискованно!

– Не очень, если подойти к этому делу с умом, – пожал плечами мужчина.

– Предположим, мы получим выкуп. Но как сделать так, чтобы нас при этом не опознали?

– Тот, кто сможет опознать нас, должен будет умереть. Этой маленькой проблемой я займусь сам и решу ее раз и навсегда.

Карету тряхнуло на выбоине, и мужчина недовольно замычал.

– Когда мы в следующий раз будем нанимать карету, напомни мне, чтобы я обратил внимание на рессоры. Мои старые кости уже не выносят такой тряски.

– Не ворчи, мой хороший. Вот приедем ко мне, я разомну тебе в постели все твои косточки, – сказала женщина, и ее спутник самодовольно улыбнулся в темноте.

 

17

На несколько дней, прошедших после злополучного выстрела, Джеймс вместе с Рэнди посетил множество вечеров, балов, приемов, надеясь снова встретиться с герцогом Мейдстоуном. Кроме того, он один побывал в клубах, которые обычно посещал Ричард, съездил на лошадиный аукцион в Тоттерселл, но все было напрасно. Герцог словно под землю провалился.

– Ричард наверняка знает, что мы разыскиваем его, но делает все, чтобы не встречаться с нами. – Джеймс пересек гостиную и, подойдя к Рэнди, сел рядом с ней на кушетку. – Хотелось бы знать, почему он так ведет себя и как его вытащить из норы.

Абу подал ему чашку чая, встал позади кресла, в котором сидела Нана, и заметил:

– Когда хотят заманить в ловушку голодного зверя, ему предлагают добычу, которую он сам не в силах поймать. Мы с ее светлостью обсуждали это, господин, и сошлись на том, что ваша свадьба должна быть назначена на субботу.

– Но до субботы осталось всего три дня, – вмешалась Рэнди. – Разве можно успеть подготовиться к свадьбе за такое короткое время?

– Я уже обо всем позаботилась, – улыбнулась ей герцогиня. – Мои адвокаты получили лицензию на ваш брак, приглашения разосланы, епископ, который будет вас венчать, предупрежден, свадебный завтрак заказан. А вечером в пятницу мы даем бал в честь вашей свадьбы.

– И вы полагаете, что ваш пасынок появится на этом балу? – спросил Джеймс. – Но за последние дни Ричарда никто не видел.

– Ричард непременно появится, – убежденно ответила герцогиня. – В противном случае пострадает его репутация, а на это он никогда не пойдет. Кроме того, в тех объявлениях, что мы разослали сегодня утром в газеты, сказано, что Ричард, как единственный родственник по мужской линии, будет посаженым отцом. У него нет выбора.

– Во время бала в зале будут находиться переодетые слугами охранники, – добавил Абу. – Так что, если люди герцога что-то задумают, мы встретим их во всеоружии.

– Вы уже обо всем подумали и все решили, что же остается мне? – нахмурился Джеймс. – Сидеть сложа руки и ждать пятницы?

– За это время мы могли бы съездить в Фоксвуд, – предложила Рэнди. – Я почти неделю не видела Зидру. Боюсь, как бы она не сбежала искать меня. Если поехать верхом, за один день управимся.

Джеймс задумался, и Рэнди решила пустить в ход самый убийственный довод:

– А если захочешь, мы можем переночевать там и вернуться в Лондон утром в пятницу. – Она наклонилась к уху Джеймса и добавила шепотом: – Или ты уже не хочешь провести ночь вместе со мной, милый муженек?

Джеймс улыбнулся, и складки на его лбу разгладились.

– Как опытный капитан, я знаю, когда нужно сражаться со штормом, а когда лучше отдаться на волю волн. Решено, мы выезжаем завтра рано утром. Нана и Абу прекрасно управятся здесь и без нас.

* * *

Путь до имения Грейсонов они проделали быстро и легко. День выдался солнечным, тихим и необычно мягким для зимы. После того как они навестили всех животных и с удовольствием поужинали, Джеймс и Рэнди уселись, обнявшись, на ковре возле камина, обсуждая события уходящего дня. Чаще всего речь у них заходила о Зидре.

– Ксавьер сказал, что последнее время Зидра не в духе, – заметила Рэнди, уютно устроившись в объятиях мужа. – Он выводит ее на прогулку несколько раз за день, но все равно она ведет себя очень беспокойно. Наверное, ей тяжело сидеть взаперти, ведь Зидра привыкла жить на воле.

– Я думаю, она просто скучает по тебе, дорогая, – ответил Джеймс, целуя жену в висок. – Вспомни, как она обрадовалась, увидев тебя утром. Принялась кататься по полу, словно котенок. Ничего, скоро она переедет в мое поместье, и я уверен, что ей там понравится.

– Почему? Там что, климат мягче?

– Нет, погода там такая же, как здесь, но зато много лесов, кустарников. Соседей у меня мало, да и те не станут волноваться из-за соседства тигрицы, особенно когда увидят, что я… м-м… – Джеймс понял, что едва не проболтался о том, что задумал построить в своем имении солярий. Он притворно зевнул и поспешил замять разговор: – Прости, я, должно быть, устал гораздо сильнее, чем мне казалось. Давай ложиться, пока я не уснул прямо здесь, на полу.

Он хотел подняться, но Рэнди схватила его за рубашку и спросила:

– Погоди минутку. Поясни, что ты хотел сказать. Почему ты так уверен в том, что мои животные не будут беспокоить твоих соседей?

Джеймс встал с ковра, помог подняться Рэнди, подхватил ее на руки и понес к кровати.

– Когда они увидят, какая у меня красавица жена, они и думать о животных забудут. – И, предупреждая новые вопросы, он накрыл губы Рэнди поцелуем.

Слуги были отпущены, и в доме, кроме них двоих, не было никого – ситуация, о которой Джеймс мечтал уже много дней.

Одежды были скинуты в одну минуту и отброшены прочь. Губы, руки и тела молодых супругов слились воедино.

Джеймс уложил Рэнди на постель, накрыл ее сверху своим телом.

– О боже, как я соскучился по тебе, дорогая, – простонал он. – По твоей коже, горячей и нежной, как шелк.

– Ты говоришь так, словно мы с тобой не были вместе несколько месяцев, а не одну лишь неделю, – негромко рассмеялась Рэнди.

– Несколько дней, недель или месяцев – какая разница? – ответил Джеймс, проводя приоткрытыми губами по шее жены. – Без тебя мне и секунда кажется вечностью.

Уже много позже усталая и довольная Рэнди лежала рядом с мужем и думала о том, сколько перемен произошло в ее жизни буквально в считаные недели. Этот короткий отрезок жизни вобрал в себя и смерть отца, и переезд за море, знакомство с новыми странами, людьми, чувствами, наконец. Совсем недавно она была балованной папиной дочкой, а теперь стала замужней женщиной, виконтессой. И еще – жертвой, за которой охотится неведомый убийца. Рэнди боялась умереть, как, впрочем, любой нормальный человек, но еще больше ее беспокоили странные и непонятные обстоятельства ее замужества. Она стала женой человека, который, вне всякого сомнения, пылко желал ее, был предан, заботлив – но при этом никогда не говорил слов любви.

Рэнди неожиданно загрустила и повернулась на бок спиной к Джеймсу. Тот немедленно обхватил ее за талию и прижал к себе. Теперь они лежали, повторяя изгибы друг друга, словно пара серебряных чайных ложек.

– Я никуда не отпущу тебя, – сонно пробормотал Джеймс. – Ты всегда должна быть рядом со мной, Мира.

Рэнди теснее прижалась к мужу, долго слушала его мерное сонное дыхание, а затем сказала вполголоса самой себе:

– Я люблю тебя, Джеймс Грейсон, люблю всей душой, всем сердцем. Быть может, небеса сжалятся надо мной и я доживу до того дня, когда ты ответишь мне взаимностью.

* * *

На заре их разбудил громкий стук в дверь. Затем створки с грохотом распахнулись, и с порога раздался гневный женский голос:

– Джеймс Гаррет Грейсон, если ты решил использовать мой дом для того, чтобы приводить сюда своих любовниц, я тебя отучу от этой привычки!

Рэнди открыла глаза и увидела красивую светловолосую женщину, одетую по-мужски – в облегающие бриджи, полотняную рубашку и высокие, до колен, сапоги. Незнакомая леди подошла к кровати и заговорила вновь, вытянув в сторону Джеймса указательный палец:

– Я многое позволяла вам, молодой человек, но это уже слишком.

Джеймс откинулся на подушку и широко, радостно улыбнулся в ответ:

– Доброе утро, мама. Хорошо съездили?

Рэнди натянула одеяло до ушей. Сейчас ей хотелось только одного – превратиться в мышь и забиться в какую-нибудь нору. Какой позор – быть пойманной в постели с мужчиной, даже если это твой муж! Да еще не кем-нибудь, а его собственной матерью! Хорошее начало для знакомства с родственниками, ничего не скажешь! Рэнди не нужно было смотреться в зеркало, она и без этого знала, что щеки у нее пылают, словно маки.

Кэтрин Грейсон наклонилась над лежащим в постели Джеймсом и сердито ткнула его кулаком в грудь.

– Съездили мы прекрасно, но сейчас не время, чтобы обсуждать нашу поездку.

– А Сара с вами? – спокойно поинтересовался Джеймс и зевнул. – Я так соскучился по ней.

– Нет, я отослала ее на несколько дней к бабушке в Четэм, и слава богу, что так вышло. Не хватало еще, чтобы это безобразие увидела твоя младшая сестра, – проворчала Кэтрин.

– А папа приехал? – снова спросил Джеймс.

– Да, я здесь, сынок, – послышался с порога спокойный мужской голос, – но если ты думаешь, что я смогу защитить тебя, то не надейся.

Только теперь Рэнди рассмотрела Майлза Грейсона, прислонившегося к дверному косяку. Он был точной копией Джеймса, только постарше, и волосы у графа Фоксвуда были немного темнее, чем у сына. Он спокойно стоял, скрестив на груди руки, и невозмутимо наблюдал за событиями.

Теперь Рэнди укрылась с головой и в ужасе закрыла глаза, молясь, чтобы все происходящее оказалось только дурным сном.

– Успокойся, мама, – вздохнул Джеймс. – Позволь тебе объяснить…

– Я не нуждаюсь в твоих объяснениях, – отрезала Кэтрин. – Разбросанная по полу одежда, эта молодая леди под одеялом… все ясно без слов. Я потрясена, я убита твоим поведением, Джеймс.

– Я женился! – во все горло крикнул Джеймс. Наступила мертвая тишина.

Рэнди осторожно выглянула из-под одеяла и увидела, что Кэтрин застыла на месте, словно статуя, выкатив от удивления глаза. А затем прозвучал веселый смех Майлза:

– Поздравляю, сынок. И с женитьбой, и с тем, что тебе удалось лишить нашу маму дара речи. Мне, например, это пока еще ни разу не удавалось. – Граф приблизился к жене и обнял Кэтрин за плечи. – Пойдем, любовь моя. Пусть дети оденутся. А со своей невесткой познакомимся позже, за завтраком.

Майлз повел свою продолжающую молчать жену к двери, но уже на пороге она остановилась, вырвалась и бросилась назад, к кровати. Присев на край, она всмотрелась в лицо Рэнди, улыбнулась и поцеловала ее в щеку.

– Рада приветствовать тебя, моя дорогая. Мой сын так долго оставался холостяком, что я уже начала за него беспокоиться. Слава богу, что он наконец нашел свою половину. Уверена, что вы очень сильно любите друг друга.

Рэнди смутилась и решила не обманывать Кэтрин, считавшую, что их с Джеймсом брак основан на взаимной любви.

– Но, мадам, вы не понимаете…

– Я все понимаю. Ваша страсть оказалась такой сильной, что вы не могли тянуть с венчанием до нашего возвращения. Я прощаю вас, – Кэтрин повернула голову к сыну и добавила: – Может быть, ты познакомишь меня со своей женой, Джеймс? Или ты напрочь забыл обо всех правилах приличия?

Джеймс обнял Рэнди за плечи, притянул ближе к себе и ответил:

– Мама и папа, позвольте представить вам мою жену, Рэнди. Она внучка Нана, и мы с ней поженились еще перед тем, как покинули Индию. Дорогая, позволь представить тебе моих родителей, Майлза и Кэтрин Грейсон, графа и графиню Фоксвуд.

– Рэнди? – переспросила Кэтрин. – А мне казалось, что Ленора назвала свою дочь в честь своей матери.

– Так оно и есть. Полное имя моей жены – Миранда, но я зову ее Рэнди.

– Понимаю, – улыбнулась Кэтрин. – Меня саму очень долго называли Кэт.

– Но больше так не называют, – сердито нахмурился Майлз. – Ведь ты переросла это имя, помнишь?

Резкий тон графа удивил Рэнди.

– Вы переросли свое имя? – переспросила она. Кэтрин наклонилась, еще раз поцеловала Рэнди в щеку и ответила, лукаво улыбаясь:

– Когда-нибудь я расскажу, как это случилось.

– Мама, могу я тебя попросить? – сказал Джеймс. – Отложи свою историю лет на пять-десять, хорошо?

– Почему? – озорно сверкнула глазами графиня. – Боишься, что твоя жена перестанет уважать меня, когда узнает эту историю?

– Нет, мама, – покачал головой Джеймс. – Просто Рэнди, узнав о твоих подвигах, может задуматься, стоит ли ей оставаться женой такого скучного человека, как я.

Все рассмеялись, и Рэнди рассмеялась вместе со всеми, хотя ей оставался совершенно непонятным подтекст разговора.

«Здесь кроется какая-то тайна, – решила она. – Ну, ничего, когда-нибудь я узнаю и о прошлом графини».

 

18

Когда ближе к полудню две супружеские пары прибыли в сопровождении вооруженной охраны в Лондон, в их доме кипела работа. Слуги – и свои, и специально приглашенные по такому случаю – заканчивали готовить дом Грейсонов к балу, который должен был состояться сегодня вечером.

Едва успел Джеймс вместе с родителями и Рэнди переступить порог, как к нему поспешил дворецкий, Фентон, и сказал, с поклоном протягивая запечатанный красным сургучом конверт:

– Милорд, это прибыло вчера утром. Посыльный, доставивший конверт, настаивал на том, чтобы дождаться ответа, но я объяснил ему, что вас не будет до поздней ночи.

В последний раз Джеймс видел этот летящий, стремительный почерк много лет тому назад, но тем не менее узнал его с первого взгляда.

– Спасибо, Фентон, я разберусь с этим.

Подошла Рэнди, попыталась взглянуть на конверт, но не увидела надписи на нем и смогла заметить лишь помрачневшее лицо мужа.

– Что случилось, Джеймс? Плохие новости?

Джеймс отрицательно покачал головой и ответил, засовывая конверт в боковой карман пальто:

– Ничего особенного, дорогая. Просто напоминание об одном деле, которое я должен был закончить еще давно, но забыл это сделать. – Он поцеловал Рэнди в щеку и улыбнулся: – Почему бы вам с моей матерью не навестить Нана? Я уверен, ей будет приятно повидаться с вами. А мы с отцом пройдем пока в кабинет и окончательно решим, как нам расставить охрану во время сегодняшнего бала.

– Вооруженные охранники, переодетые слугами и гостями, – с явным неудовольствием поморщилась Рэнди. – Послушай, ты в самом деле убежден, что это необходимо?

– Устранить меня с дороги твой дядя может лишь единственным способом – для этого ему нужно будет пристрелить меня прежде, чем я подойду вместе с тобой к алтарю. Мне же, со своей стороны, хочется не только уцелеть, но при этом еще и заманить Ричарда в ловушку.

– Быть может, мне больше, чем кому-либо, не хочется, чтобы ты так рисковал своей жизнью, – покачала головой Рэнди. – За короткое время я успела потерять отца, сама едва не стала жертвой убийцы, и если теперь что-нибудь случится с тобой, я вряд ли переживу это.

Кэтрин, слышавшая весь разговор, сказала, обнимая Рэнди за плечи:

– С Джейми ничего не должно случиться, моя дорогая. Весь вечер рядом с ним будут находиться переодетые охранники. – Она потянула свою невестку к лестнице и продолжила, грустно улыбаясь: – Не нужно осуждать Джейми. У нас в роду все отличались безрассудной смелостью и привыкли к риску. Так что это у него наследственное. А сейчас ты должна познакомить меня со своей Джаритой. После стольких дней, проведенных на море, мне нужно привести в порядок волосы, и те травяные настои, о которых ты мне говорила, должны помочь.

После того как женщины скрылись наверху, Джеймс вытащил из кармана конверт, а затем отдал пальто Фентону.

– Мы с графом будем в кабинете. Проследи, чтобы нам не помешали.

Когда они остались вдвоем за закрытой дверью кабинета, налили по стаканчику бренди и расселись по глубоким кожаным креслам, Майлз спросил сына:

– Сам расскажешь о том, что тебя тревожит, или хочешь, чтобы я попробовал угадать? Что ж, увидев твое лицо после того, как Фентон вручил тебе конверт, нетрудно догадаться, что внутри его спрятаны не самые приятные вести.

– Не самые приятные – это еще слишком мягко сказано, – ответил Джеймс, взламывая красную сургучную печать и вынимая из конверта исписанные листы бумаги. – Честно говоря, наглость особы, приславшей это письмо, способна привести меня в бешенство.

– Ну не тяни, говори, кто эта особа. Герцог Мейдстоун?

Джеймс покачал головой, быстро пробегая глазами строчки письма.

– Нет. Это Кэролайн Векслер.

– Та самая девица Сатклифф, из-за которой ты когда-то стрелялся? Потом на ней еще женился Монтроуз. Она довольна, что стала маркизой?

– В прошлом году Монтроуз погиб. Разбился, упав с лошади, – ответил Джеймс, дочитывая последнюю страницу. – Разумеется, после этого и титул, и имения отошли к его младшему брату, Жилю.

– А наша белокурая бесстыдница подыскивает себе нового богатого и знатного муженька, – поморщился граф. – Лучше бы ее утопили сразу после рождения, как котенка. А так скольким она поломала жизнь! Знаешь, даже твоя мать едва не покончила с собой, когда узнала о том, что сделала с тобой эта дрянь! Мне стоило большого труда успокоить Кэтрин.

Джеймс поднял глаза и посмотрел на отца поверх письма.

– Но зато она покончила с Кэролайн, – заметил он. – В таком виде сумела ее выставить перед всем светом, что и Кэролайн, и Монтроуза перестали приглашать в приличное общество.

– Черт! Не думал, что ты знаешь об этом! – с досадой воскликнул Майлз. – Мне, наверное, нужно было бы научиться держать твою мать в узде, но разве можно справиться с ее чертовым характером! Кстати, откуда ты узнал?

– Кэролайн рассказала. Точнее, написала – вот в этом письме, – Джеймс протянул отцу исписанные листы. – А теперь она просит, чтобы я помог ей восстановить утраченную репутацию. Кэролайн намекает также на то, что в ее жизни появился новый мужчина, но если ей не удастся вернуть свое место в свете, то этот человек не женится на ней.

– А еще она хочет встретиться с тобой, причем не откладывая, – добавил Майлз, просматривая письмо Кэролайн. – Так спешит, словно речь идет о жизни и смерти. Да, хорошо эта бестия владеет пером, ничего не скажешь. Ей бы только романы писать.

Джеймс покрутил в руке бокал с бренди, возвращаясь к мысли, которая не давала ему покоя все последнее время.

– Я не рассказывал тебе о том, что в тот вечер возле театра она подошла ко мне? – начал он. – Кэролайн вела себя дружелюбно, казалась искренней, но при этом я чувствовал, что она сильно нервничает. Помню, как она все время оборачивалась через плечо, словно пытаясь увидеть, не стоит ли кто-нибудь у нее за спиной. А спустя всего несколько секунд после того, как она отошла от меня, прогремел тот выстрел.

Майлз сложил письмо и сказал, возвращая его сыну:

– Следовательно, ты полагаешь, что Кэролайн Векслер имеет отношение к покушению на твою жизнь?

– Не исключено. В тот вечер она сидела в ложе Мейдстоуна, а когда Ричард не вытерпел и покинул театр, все его прихлебатели ушли вместе с ним. – Джеймс провел пятерней по своим волосам. – Именно поэтому я и удивился, когда увидел Кэролайн возле театра. Я был уверен, что она давно уехала. Мне кажется, что она должна была показать меня наемному убийце.

– Прости, сынок, возможно, я не должен спрашивать об этом, но все-таки: ты по-прежнему питаешь нежные чувства к этой женщине?

– Совершенно никаких чувств я к ней не питаю, – энергично тряхнул головой Джеймс. – Все мои чувства рассыпались в прах на той поляне, семь лет тому назад, и покончила с ними сама Кэролайн. Когда я увидел ее в ложе Мейдстоуна… если бы взгляды могли убивать, она умерла бы на месте.

– Такая сильная ненависть опасна, Джеймс. Она может погубить тебя самого.

– Да, я знаю, – кивнул Джеймс. – Я это понял, когда смотрел на Кэролайн. Тогда-то я и дал себе слово, что отныне буду думать только о своей жене.

– Судя по твоим словам, ты крепко любишь Рэнди, мой мальчик, – улыбнулся Майлз и похлопал Джеймса по спине. – Я очень рад за тебя. Твоя жена мне показалась весьма необычной юной леди.

– О да. – Джеймс взял со стола сложенные листы и пошел с ними к рабочему столу отца. – Мне не хочется, чтобы Рэнди узнала об этом письме, а также о том, что Кэролайн, возможно, состоит в сговоре с Ричардом. У Рэнди последнее время забот и без этого хватало.

– А как ты собираешься поступить с Кэролайн? Не пойдешь же на ту встречу в парке, которую она тебе назначила?

Джеймс присел за стол, придвинул к себе чистый лист бумаги, взял перо и поднял крышку чернильницы.

– Нет. Если Кэролайн так уж необходимо увидеться со мной, она может сделать это сегодня вечером здесь, на балу. Сейчас напишу ей персональное приглашение и отправлю с посыльным. Думаю, что после этого она не сможет не прийти.

Приблизительно час спустя Рэнди, проходя по коридору, увидела дворецкого, выходившего из кабинета с конвертом в руках.

– Скажите, Фентон, – окликнула его Рэнди, – мой муж все еще говорит с графом?

– Да, миледи. Он попросил меня немедленно отправить вот это приглашение на бал. Лорд Джеймс настоятельно просил сделать это немедленно. Вы что-то хотели?

– Нет, Фентон, я только хотела узнать, не освободился ли мой муж. Но раз он все еще занят, то я спущусь пока на кухню, проверю, как там идут дела. Исполняйте, что вам было приказано.

– Слушаю, миледи. – Фентон поклонился Рэнди, а затем вручил пакет посыльному, дежурившему возле парадной двери. – Мики, отнеси это письмо леди Кэролайн Векслер. Адрес написан на конверте.

– Ответа ожидать, мистер Фентон?

– Не обязательно, Мики, – покачал седой головой дворецкий. – Лорд Джеймс сказал, что леди ждет этого приглашения, поэтому лучше сразу же возвращайся назад.

Посыльный и дворецкий разошлись по своим делам, а Рэнди все еще стояла, вцепившись в перила винтовой лестницы, не в силах двинуться с места. Она не могла понять Джеймса, не могла поверить, что после той волшебной ночи, проведенной вдвоем в поместье, он захочет увидеться с Кэролайн Векслер.

О своей бывшей невесте он всегда говорил как-то уклончиво, вскользь и с большой неохотой. Что, если он пытался скрыть таким способом свои истинные чувства к этой женщине?

Рэнди вспомнила, как Джеймс смотрел на Кэролайн, заметив ее в театре, – застыв на месте, не отводя глаз, даже, казалось, не дыша. А позже обнимал свою блондинку за плечи возле театра. И вот теперь он вдруг в самую последнюю минуту решает пригласить ее на бал. Можно ли после всего этого поверить в то, что он не питает к этой женщине никаких чувств?

Рэнди, во всяком случае, в это больше не верила. Она считала, что, несмотря на все, что сделала с ним Кэролайн Сатклифф, Джеймс по-прежнему любит ее. А если так, то он непременно должен тяготиться нелюбимой женой, связавшей его по рукам и ногам. Ведь если бы не Рэнди, Джеймс был бы сейчас свободен так же, как и белокурая овдовевшая Кэролайн.

Услышав внизу какое-то движение, Рэнди опустила взгляд и увидела, что Фентон впускает в дверь посетителя. Тот был высок, худ, темноволос, элегантно одет, а в руке держал кожаную папку, в которых обычно носят важные бумаги. Дворецкий принял от незнакомца его визитную карточку, затем заметил Рэнди и поспешил к ней.

– Миледи, этот джентльмен – сэр Малкольм Эддисон, адвокат герцогини, – пояснил Фентон, протягивая Рэнди визитную карточку. – Он говорит, что ему необходимо немедленно поговорить либо с вами, либо с вашей бабушкой.

– Ее светлость сейчас отдыхает, – вздохнула Рэнди, беря визитку. – Я сама поговорю с этим джентльменом.

Она глубоко вздохнула и повела адвоката в гостиную. Оказавшись за закрытой дверью, мистер Малкольм, не успев усесться в кресло, приступил к делу.

– Ваша бабушка прислала мне письмо, – начал он, – в котором сообщала мне о том, что еще до отплытия из Индии вы зарегистрировали там свой брак с виконтом Райлендом. Ее светлость пожелала, чтобы были подготовлены все необходимые документы для того, чтобы она могла внести в свое завещание вас и вашего мужа. В последний раз ее завещание было изменено в прошлом году.

– Это я знаю. Нана говорила мне об этом пару недель тому назад. Потому она и попросила меня дать ей мое свидетельство о браке – чтобы подтвердить то, о чем говорится в изменениях к завещанию. Неужели возникли какие-нибудь затруднения?

Адвокат вытащил носовой платок, промокнул им вспотевший лоб и ответил:

– Э-э… да, пожалуй, это так. Наверное, мне стоило прежде всего переговорить с ее светлостью, и лишь затем… но… понимаете ли….

Рэнди наклонилась вперед, тронула кончиками пальцев руку адвоката.

– С вами все в порядке, мистер Малкольм?

– Да, миледи, благодарю вас. Но дело в том, что, пока мы не решим вопрос с вашим свидетельством о браке, я не смогу внести необходимые изменения в завещание ее светлости. Я полагаю, герцогиня будет очень расстроена, узнав о том, что в силе по-прежнему остается ее старое завещание. – Он глуповато улыбнулся и потряс головой. – Впрочем, я и сам не понимаю, зачем так тороплю события. Ведь после завтрашнего венчания этот вопрос отпадет сам собой.

– Поскольку эта проблема связана со мной, я требую, чтобы вы объяснили мне подробно и точно, в чем дело, – отчеканила Рэнди, встревоженная словами адвоката.

– Ну что ж, – вздохнул Малкольм, – извольте. Ваш брак с Джеймсом Грейсоном, заключенный в Калькутте, недействителен. Он зарегистрирован мировым судьей, который к тому моменту был уже отрешен от должности. Все необходимые для отставки свидетельства ваш покойный отец прислал в Лондон еще в прошлом году. К моменту вашего венчания тот человек находился в отставке уже несколько месяцев, и об этом не мог не знать преемник вашего отца на посту губернатора.

Рэнди, прищурившись, ясно вспомнила подвыпившего мирового судью, злорадное выражение, не покидавшее лица Брэндона Спенсера во время бракосочетания, и почувствовала, как сжимаются в тугой комок ее внутренности. Теперь она не сомневалась в том, что Спенсер не только знал об отставке судьи, но нарочно все устроил так, чтобы ее брак с Джеймсом оказался недействительным. Это была месть Брэндона.

Сэр Малкольм тем временем нервно рассмеялся и продолжил:

– Но, как я уже сказал, завтра утром все решится само собой. Вы по всем правилам заключите брак с виконтом Райлендом, и повода для волнения не останется. Желаете, чтобы и сам все это объяснил ее светлости или виконту, миледи?

– Не нужно, – покачала головой Рэнди. – Я сделаю это сама.

– Принимая во внимание все обстоятельства, я рассчитываю на вашу осторожность, – сказал сэр Малкольм и добавил, вытаскивая из папки сложенный лист плотной бумаги и протягивая его Рэнди: – Вот ваше свидетельство о браке, миледи, мне оно больше не потребуется.

После ухода адвоката Рэнди вдруг почувствовала озноб и перебралась поближе к камину. Здесь, глядя на пляшущие языки пламени, она глубоко задумалась над тем, что ей только что стало известно. Как же ей следует поступить в подобной ситуации?

Конечно, она могла промолчать, и завтра утром их брак будет официально подтвержден. Но Кэролайн? Как быть с Кэролайн? Если Джеймса так тянет к этой вдове, то где гарантия, что он не сделает ее своей любовницей? И как тогда будет чувствовать себя сама Рэнди? Согласится ли она делить мужа с другой женщиной?

Взгляд Рэнди остановился на брачном свидетельстве, которое она продолжала сжимать в руке.

– Никчемный клочок бумаги, – с горечью прошептала Рэнди, скомкала лист и в отчаянии швырнула его в огонь камина.

* * *

– Козочка моя, ты, похоже, совсем не выспалась, – запричитала Джарита, хлопоча возле постели Рэнди. – Такая бледная, и глазки припухли.

Рэнди накинула на себя халат из цветастого индийского ситца и перешла к туалетному столику.

– Я пыталась уснуть, Джарита, но так и не смогла, – пояснила она. – К тому же у меня всю ночь болел живот. В четвертый раз за последнюю неделю. Не могу понять, что со мной.

– Может быть, попробуешь бульон, который прислала тебе к завтраку графиня? – Джарита открыла крышку принесенной с собой кастрюльки, перелила бульон в чашку и протянула ее Рэнди. – Вот попробуй.

Как только Рэнди вдохнула густой аромат мяса и овощей, ее желудок снова свело. Она резко отодвинула от себя бульон и отложила в сторону серебряную ложку.

– Джарита, убери это. Немедленно. Мне кажется, что сейчас меня…

Рэнди не договорила, зажала ладонью рот и стремительно нырнула под кровать за ночным горшком. Облегчив желудок, она опустилась прямо на пол, опустив фарфоровый горшок на колени и бессильно откинув на матрас голову.

– Бедный мой ягненочек, – покачала головой старая служанка и поправила упавшую на вспотевший лоб Рэнди светлую прядь. – Впрочем, все это не так уж страшно. Месяца через два пройдет само собой.

– Через два месяца? – шевельнула головой Рэнди. – Ты, наверное, шутишь, Джарита!

– Нисколько не шучу. У беременных это часто случается. А ты, дитя мое, уже носишь под сердцем ребеночка от господина Джеймса. Я заметила, что у тебя не было обычных женских кровотечений, и твой желудок только подтверждает мою догадку.

Наконец до сознания Рэнди дошел смысл слов Джариты. Она снова откинула на матрас голову, и но щекам у нее потекли слезы. Рэнди была настолько потрясена случившимся, что даже не заметила, как Джарита покинула спальню, а ее место возле постели занял другой человек.

– Не плачь, госпожа, – прозвучал голос Абу, и его смуглая рука нежно погладила лоб Рэнди. – В твоей жизни было много горя, но теперь тебе следует радоваться, а не печалиться.

– Но, Абу, сейчас мне это совсем не ко времени. Учитывая то, что нам всем предстоит… – она покачала головой. – Что мне теперь делать?

– Родить здорового, красивого ребенка и наслаждаться своим материнством. А то, что он должен появиться на свет именно сейчас, это судьба. Значит, так должно было случиться.

– Я люблю Джеймса, но он-то меня не любит! – воскликнула Рэнди, теряя контроль над собой. – Он по-прежнему любит Кэролайн!

– Блудливый пес! – поморщился Абу. – Полагаю, он сам сказал тебе об этом? Если так, то этот мужчина просто недостоин быть твоим мужем, дитя мое.

Рэнди выпрямилась и вытерла мокрые от слез щеки рукавом своего халата.

– Джеймс не блудливый пес, и он никогда не говорил мне о том, что любит Кэролайн. Но я же вижу это, Абу. Джеймс не мог от нее глаз оторвать, когда мы были с ним в театре. Так можно смотреть только на человека, которого любишь.

– Или ненавидишь, – добавил мудрый Абу. – Любовь и ненависть всегда идут рука об руку. И то и другое – страсть, только любовь насыщает нашу душу, а ненависть опустошает ее. Ты рассказывала мне о том, сколько горя эта женщина причинила в прошлом господину Джеймсу. Неужели, даже зная это, ты продолжаешь думать, что он влюблен в эту ведьму?

– Но в тот вечер у него горели глаза, я же видела.

– Глаза у человека могут гореть не только от любви, но и от гнева. Это не приходило тебе в голову?

– Не приходило, – согласилась Рэнди. – Ну, хорошо, допустим, тогда я ошиблась. Но как быть с приглашением на бал, которое послал ей Джеймс сегодня утром? Если он ненавидит эту женщину, тогда зачем он хочет видеть ее?

– Быть может, хочет ей отомстить? – пожал плечами старый индус.

Вот об этом Рэнди ни разу не подумала. Поднявшись с помощью Абу на ноги, она прошлась по комнате, рассуждая вслух:

– Месть. Что же, вполне возможно. Но возле театра я видела, как Джеймс держал Кэролайн за руки, когда та расплакалась. А это чем объяснить?

– Тем, что у господина Джеймса доброе сердце, которое не выдерживает женских слез.

– Ты там не был, Абу, – покачала головой Рэнди, – а я была. И я собственными глазами видела…

– Она видела! – сердито перебил ее Абу. – С каких это пор ты стала полагаться только на свои глаза, дитя мое? Ведь у тебя есть дар, который позволяет тебе чувствовать человека куда надежнее, чем глаза. Но ты совсем перестала пользоваться своим даром. Почему?

Рэнди опустилась на стул возле туалетного столика, печально посмотрела на себя в зеркало и подперла кулаками подбородок.

– Я не пользуюсь своим даром потому, что боюсь, как бы окружающие не сочли меня ненормальной. Мне приходится все время быть начеку. Своим даром я воспользовалась здесь всего лишь однажды, когда нужно было понять причину болезни Нана, и я знала, что другие средства не помогут.

Абу приблизился к Рэнди и положил ей на плечо руку.

– Необходимость прятать свой дар от других отравляет тебе душу, дитя мое, – ласково сказал он. – Но вместе с даром ты можешь потерять и свою волю, а мне было бы очень печально видеть, как моя воспитанница, которой я всегда так гордился, превращается в беспомощное, трусливое существо.

– Я не трусиха, – вскинула голову Рэнди, глядя на Абу в зеркало.

– Но если так, то почему ты до сих пор не сказала Джеймсу, что любишь его?

– Почему? Потому… потому что… ну да, я собиралась… – Рэнди глубоко вздохнула и откровенно призналась: – Да, я струсила. Но на самом деле мне не хотелось раскрывать Джеймсу мои чувства до тех пор, пока я не буду убеждена в том, что он тоже любит меня.

– Любой мужчина дорожит своей честью, и, если она однажды была задета, он становится осторожным, ожидая нового подвоха. Быть может, Джеймс просто ждет, когда ты первой признаешься ему в любви. – Абу нежно погладил Рэнди по спине. – Скажи, разве не достоин он того, чтобы его жена была откровенна с ним?

– Он не муж мне, Абу, – сказала Рэнди, поворачиваясь лицом к своему старому наставнику. – Как мне сказал адвокат Нана, тот брак, что мы заключили с ним в Индии, не может быть признан действительным.

И она рассказала ему о своем разговоре с мистером Малкольмом.

– И теперь я просто не знаю, как мне поступить, – закончила Рэнди. – Если я промолчу, завтра утром нас с Джеймсом обвенчают по всем правилам, и тогда все проблемы отпадут сами собой. Но честно ли это будет по отношению к Джеймсу? Не будет ли это коварством с моей стороны? Что, если он уже тяготится этим браком?

На Абу рассказ Рэнди, казалось, не произвел никакого впечатления. Старый индус сложил на груди руки и ответил, пренебрежительно пожав плечами:

– Какой-то листок исписанной бумаги не имеет к браку ни малейшего отношения. Брак – это стремление двух душ быть вместе и никогда не расставаться, это те клятвы, которые дают друг другу люди. Так что перед небесами вы с Джеймсом давно уже муж и жена. Кроме того, ваш брак был предначертан самой судьбой.

– Да, да, знаю. Судьба, рок, провидение, или как там еще это зовется. – Рэнди снова повернулась к зеркалу и уставилась на свое отражение. – Быть может, я смотрела бы на все с большим оптимизмом, если бы чувствовала себя получше.

– Это поправимо. Джарита сейчас заваривает на кухне травы, которые помогут тебе избавиться от тошноты.

Рэнди поймала в зеркале мудрый, все понимающий взгляд Абу и улыбнулась:

– Скольким в своей жизни я обязана тебе, Абу. Ты всегда был для меня наставником, защитником и другом. Интересно, смогу ли я когда-нибудь отплатить тебе за все, что ты для меня сделал?

– Порадуй меня своим поведением, дитя мое. Не лукавь перед самой собой и не отвергай дара, данного тебе с небес, из-за боязни быть осужденной невежами. Помни, что лучший советник в трудные времена – это не разум, но твое сердце.

– Мне кажется, ты хочешь предупредить меня о чем-то, Абу, – нахмурилась Рэнди. – Скажи, кому грозит опасность сегодня вечером – Джеймсу?

– Этого я не могу сказать наверняка, дитя мое, но чувствую, что дьявол у порога, – мягко ответил Абу, гладя плечо Рэнди. – Будь начеку, прислушивайся к голосу своего сердца и никогда не теряй веры в себя и в тех, кто тебя любит.

 

19

– В этих бриллиантах ты выглядишь словно королева, – сказал Джеймс, проходя под руку с Рэнди по залу, омываемому волнами вальса. – «Слезу Аллаха», которую подарила тебе Нана, будут сегодня обсуждать весь вечер.

Рэнди покосилась на брошь, приколотую к поясу ее белого платья, и вздохнула:

– Хотя я и без того походила на витрину ювелирного магазина, Нана все-таки настояла на том, чтобы я надела весь гарнитур. Впрочем, может быть, так оно и лучше, по крайней мере, за блеском бриллиантов не каждый рассмотрит, что я нервничаю.

Джеймс прижал к себе ее локоть и с гордостью произнес:

– Зато все заметят, какая ты у меня красавица. А теперь успокойся и расслабься, моя дорогая, а все заботы предоставь мне.

– Джеймс, я хочу сказать тебе что-то очень важное, – сказала Рэнди и качнула головой так, что волна завитых золотистых локонов поднялась, а затем вновь опустилась на ее обнаженные плечи. – Мне нужно сделать это прямо сейчас, пока бал не начался, но я никак не могу выкроить свободную минуту – гости прибывают один за другим.

Джеймс с удовольствием поправил локон на плече Рэнди и быстро поцеловал жену в лоб.

– Прости, милая, но тебе придется подождать. Появился твой дядя, и мы должны встретить его. – Джеймс предложил ей руку, и они вместе направились к дверям, в которых уже стоял герцог Мейдстоун.

Ричард Уэнворт выглядел джентльменом во всем – в одежде, походке, манере поворачивать голову, во взгляде, и Рэнди подумала о том, что ее дядя остался бы аристократом, даже если его переодеть в нищенские лохмотья. Помимо обаяния, в герцоге чувствовалась властная сила.

«Как жаль, что столько хороших качеств досталось такому негодяю, как мой дядя», – вздохнула про себя Рэнди.

Тем временем Ричард шагнул им навстречу и с отцовской заботливостью заключил Рэнди в свои объятия.

– Добрый вечер, моя дорогая, – сказал он, целуя племянницу в щеку. – Сегодня ты чудесно выглядишь.

– Что… ах да… благодарю вас, дядя Ричард, – ответила Рэнди, пристально всматриваясь в улыбающееся лицо герцога, пытаясь отыскать в нем признаки фальши. – Я рада, что вы решили посетить наш бал.

– Я член вашей семьи, и потому мое место рядом с вами, дорогая. Очень жаль, что до этого дня не дожили ваши родители, они были бы счастливы. – Здесь Ричард повернулся к Джеймсу и протянул ему руку: – Буду весьма признателен, если вы простите мне тот прискорбный случай в опере. Я вел себя ужасно, и моим единственным оправданием может служить лишь отвратительное самочувствие.

– Разумеется, ваша светлость, – ответил Джеймс, пожимая руку Ричарда. – Считайте, что все забыто.

Рэнди вспомнила, как Абу упрекал ее за то, что она совсем перестала пользоваться своим умением читать чужие чувства, и решила немедленно проверить, не лжет ли дядя, говоря о своем недомогании.

– Вы не сочтете за назойливость, если я подробнее расспрошу вас о вашей болезни, дядя Ричард? – Рэнди взяла обеими руками руку герцога. – У меня есть слуга, Абу, который обучался у лучших докторов Востока. Он наверняка знает лекарство, которое поможет вам.

Ричард легонько потрепал руку Рэнди своей свободной рукой и ответил:

– Тронут вашей заботой, дорогая, но, честно говоря, за много лет я уже привык к своей язве. Что же касается лечения, то я и без вашего Абу знаю, что оно заключается в соблюдении трех правил: есть простую пищу, избегать спиртного и не волноваться. Соблюсти первые два правила несложно, что же касается третьего, то…

Рэнди молила бога о том, чтобы выражение лица не выдало ее. За считаные секунды ей удалось узнать всю правду о самочувствии своего дяди, и оно действительно оставляло желать лучшего. В желудке Ричарда Рэнди распознала не один, а целых три очага язвы и, несмотря на свое отношение к герцогу, не могла не отдать должное его выдержке. Далеко не каждый смог бы улыбаться и оставаться учтивым, испытывая такие боли.

– Так, так, мой любимый приемный сын удостоил нас чести своим посещением, – раздался знакомый голос, и Нана, приблизившись, оказалась лицом к лицу с Ричардом. – А я уж и не надеялась увидеть тебя. Ведь после всего, что было сказано при нашей прошлой встрече, я поняла, что ты не одобряешь замужества племянницы.

Герцог поклонился своей мачехе и весьма учтиво ответил:

– Как же я мог не оказаться здесь, мадам? Да, предстоящий брак мне кажется слишком скоропалительным и необдуманным, однако, не будучи больше опекуном Рэнди, я не могу повлиять на происходящее. Будем считать завтрашнее событие триумфом любви – так, кажется, принято писать в модных романах?

– Триумф любви. Пожалуй, так оно и есть, – ответила герцогиня, приблизилась к Ричарду вплотную и тихо продолжила: – Я слышала, что ты сильно расстроился, когда узнал о том, что опека над Рэнди передана мне. Именно потеря возможности распоряжаться ее состоянием и стала причиной той вспышки гнева, ваша светлость?

– Как вы смеете так говорить? – гневно сверкнул глазами Ричард.

– Значит, слухи о твоем банкротстве оказались ложными? – улыбнулась герцогиня.

Ричард ненадолго отвел глаза в сторону, стараясь взять себя в руки. Когда он заговорил вновь, его голос, приглушенный до шепота, звенел от ярости:

– Мои финансовые дела не имеют к замужеству Рэнди ни малейшего отношения, Миранда. Что же касается вашего обращения к королю с просьбой назначить себя опекуншей племянницы, то оно нанесло сильный удар по моей репутации. Позволю напомнить вам, что я – глава семьи, а вы при этом действовали у меня за спиной, исподтишка, и тем самым выставили меня на смех перед всеми моими знакомыми. Что дальше? Будете искать способ окончательно вышвырнуть меня за рамки своей семьи?

Джеймс вклинился между мачехой и пасынком, схватил герцога за руку.

– Напрасный и не ко времени затеянный спор, – сказал он. – Уже завтра утром Рэнди станет моей женой и так или иначе перестанет принадлежать семье Уэнворт. Право распоряжаться всем ее состоянием, включая недвижимость и наследство, перейдет ко мне, так о чем же теперь говорить?

– Вы ведете себя по-хамски, молодой человек, – вспылил Ричард, освобождая свою руку. – Я не нуждаюсь ни в ваших напоминаниях, ни в ваших советах. Как я понимаю, своей цели вы достигли, теперь не суйте нос в мои дела.

Не дожидаясь ответа, герцог круто развернулся на каблуках и поспешил прочь.

– Не ожидал получить такую мощную поддержку с вашей стороны, – одобрительно заметил Джеймс, улыбаясь герцогине.

Леди Миранда с треском раскрыла свой веер и принялась обмахиваться им.

– Я долго ходила вокруг да около и наконец решила, что хорошая оплеуха, полученная им от меня, пойдет на пользу общему делу. – Она промокнула вспотевший от напряжения лоб батистовым платочком. – Господи, какая здесь духота!

После разговора с Ричардом у меня все горло пересохло. Надеюсь, что лимонад окажется холодным.

– Да, мне тоже кажется, что здесь слишком жарко, Нана, – откликнулась Рэнди и продолжила, стремясь успокоить герцогиню и отвлечь ее от объяснения с Ричардом: – Я предлагаю пойти и посидеть с кем-нибудь из твоих знакомых, бабушка, а Джеймс тем временем сходит за лимонадом для нас обеих.

Она с улыбкой кивнула Джеймсу, подхватила под руку герцогиню и направилась с нею к расставленным вдоль стены креслам. Джеймс проводил их взглядом и направился в другую сторону.

Спустя несколько минут перед Рэнди возник слуга, одетый в синюю ливрею Фоксвудов. На голове у него был пудреный белый парик, в руках – поднос с двумя стаканами лимонада.

– Лорд Райленд распорядился подать это вам, миледи.

Рэнди отвела взгляд от Нана, оживленно беседующей о чем-то со своими знакомыми, и посмотрела на стоящего перед ней слугу. Он оказался высоким, крепким молодым человеком с густой черной бородой.

«Интересно, кто он на самом деле – новый слуга или переодетый охранник?» – подумала Рэнди.

Лицо стоящего перед нею человека казалось Рэнди смутно знакомым, но она не могла припомнить, где и когда видела его.

– Благодарю вас, – сказала Рэнди. – Простите… не знаю вашего имени.

– Хет, миледи, – низко поклонился слуга. – Граф распорядился, чтобы я прислуживал сегодня вам и исполнял все наши приказания. Если вам что-нибудь потребуется, сразу же подзывайте меня.

То, что Майлз Грейсон позаботился о том, чтобы приставить к ней своего человека, отчасти сняло нервное напряжение, в котором Рэнди пребывала весь вечер.

– Благодарю вас, Хет. Скажите, вы не знаете, где сейчас виконт Райленд?

– Минуту тому назад я видел его у входа. Он встречал гостей, – слуга посмотрел через плечо Рэнди и кивнул. – Он и сейчас стоит там и беседует с леди в сиреневом платье.

Рэнди резко, едва не выбив поднос из рук Хета, вскочила, обернулась и увидела Джеймса, разговаривающего с Кэролайн Векслер. В следующий миг он взял миниатюрную блондинку под руку и вместе с ней покинул бальный зал.

– Миледи, что с вами? – воскликнул Хет, заметив побледневшее лицо Рэнди.

– Ничего страшного, Хет, – через силу улыбнулась она. – Отнесите лимонад герцогине Уэнворт, а я тем временем должна ненадолго отлучиться.

Рэнди поспешила к выходу, надеясь перехватить Джеймса и Кэролайн, но внезапно ее саму перехватила пара крепких мужских рук.

– Не узнаешь меня, Рэнди? – послышался знакомый голос, после чего последовал поцелуй в щеку.

– Стивен? Это ты? Очень рада видеть тебя. Джеймс ждал тебя еще позавчера. – Рэнди нетерпеливо оглянулась через плечо. – Если хочешь перехватить его, он сейчас…

– Я только что виделся с ним, он шел… – Стивен оборвал себя на полуслове и остановил проходившего мимо слугу с подносом, уставленным налитыми бокалами. – Выпьешь со мной, Рэнди?

Она отрицательно покачала головой, а Стивен взял бокал, сделал из него большой глоток, удовлетворенно вздохнул и зажмурился.

– Прекрасно! Особенно после долгого заточения в деревне, где мне приходилось пить всякую дрянь – ведь ключи от винного погреба остались у Джеймса.

– Так куда он направился, Стивен?

– В отцовский кабинет. – Стивен виновато посмотрел на Рэнди, схватил ее за руки и добавил: – Но прежде чем ты отправишься на поиски Джеймса, я… хотел кое-что тебе сказать.

Рэнди прекрасно понимала причину замешательства Стивена, но решила, что не станет приходить ему на помощь.

– Поговорим позже, Стивен, – ответила она. – Я хочу видеть Джеймса, и причем немедленно.

– Прошу тебя, Рэнди, не надо. Джеймс убьет меня за то, что я сказал тебе, где он.

– Успокойся, Стивен, – с этими словами Рэнди выскользнула из рук Стивена. – Я знаю не только где Джеймс, но и с кем он. С Кэролайн Векслер. Нана рассказала мне обо всем, что эта ведьма с ним сделала. Не понимаю только одного: зачем ему понадобилось приглашать ее на сегодняшний бал.

– Не нужно ревновать к Кэролайн. Джеймс любит тебя. Так любит, что угрохал целое состояние, чтобы сделать у себя и поместье для Зидры такое…

Услышав имя своей любимицы, Рэнди не могла не заинтересоваться.

– Джеймс построил для Зидры клетку?

– Не совсем так. Там много растений, и стеклянный потолок, и даже бассейн с водой.

– Что ж, значит, это очень большая, красивая клетка. Но все равно клетка.

– Дорогая, – протянул Стивен, встревоженный унылым тоном Рэнди, – это вовсе не клетка. Ты просто не понимаешь.

– Там есть четыре стены, крыша и дверь с запором? – спросила Рэнди.

– Да, но…

– Значит, клетка, – отрезала Рэнди и продолжила, похлопав Стивена по руке: – А теперь прости, мне хотелось бы Намного побыть одной.

Стивен не пошел следом за ней, и Рэнди была благодарна ему за это. То, что Джеймс построил для Зидры клетку и даже не посоветовался при этом, казалось Рэнди предательством. Ей хотелось пережить его в себе, но побыть одной Рэнди не удалось. Сделав всего несколько шагов, она буквально вонзилась в Кэтрин Грейсон.

– Что с тобой, Рэнди? – спросила графиня. – Ты такая бледная.

Сегодня на Кэтрин было палевое шелковое платье, украшенное роскошным золотым кружевом. Светлые волосы графини были тщательно уложены наподобие короны и скреплены алмазными шпильками. Одним словом, перед Рэнди стояло само воплощение женственности.

– Увидев сразу столько незнакомых, новых лиц, услышав резкое объяснение между Джеймсом и моим дядей, я слегка растерялась, – объяснила Рэнди и заставила себя улыбнуться.

– Скоро все это кончится, – ответила Кэтрин, ласково обнимая Рэнди за плечи. – Я думаю, что твой дядя долго сегодня у нас не задержится, а с его отъездом можно будет и дух перевести. В любом случае завтра утром вас с Джеймсом обвенчают в церкви, и я с нетерпением жду этой минуты. И не только я, Нана тоже.

Кэтрин попыталась сделать шаг назад, но брошь, приколотая к поясу Рэнди, – та самая, со «Слезой Аллаха», – глубоко застряла в кружевном платье графини. Обе женщины рассмеялись и принялись вытаскивать заколку, близко склонив при этом головы. Больше всего их заботило золотое кружево, которое так не хотелось порвать.

– Ну вот и все, – облегченно вздохнула Рэнди спустя несколько минут. – Я так рада, что кружево не пострадало.

– Нужно будет показать эту брошь ювелиру, пусть починит застежку, она либо ослабла, либо разболталась, – ответила Кэтрин и в ту же секунду с удивлением обнаружила двоих слуг, одетых в ливреи и стоящих у дверей кабинета ее мужа. – А эти бездельники что тут делают? Их приставили охранять Джеймса, а не стенки подпирать!

– Я полагаю, что именно Джеймса они сейчас и охраняют, – напряженным тоном заметила Рэнди. – Стивен сказал, что он прошел в кабинет.

– В зале собралась толпа гостей, наш план приведен в действие, а мой сынок решил отдохнуть в кабинете! – нахмурилась Кэтрин. – Сейчас я его оттуда выставлю!

Она решительно отодвинула в сторону охранников, распахнула дверь и увидела, как Кэролайн целует Джеймса, стоя имеете с ним посередине комнаты.

– Что здесь происходит, черт побери? – сердито крикнула Кэтрин. – Отойдите от моего сына, бесстыдница, или и прикажу немедленно вышвырнуть вас вон из своего дома!

Джеймс прикрыл собой Кэролайн и оказался лицом к лицу с матерью.

– Успокойся, мама. Это вовсе не то, что ты думаешь…

– Мне ни к чему думать, Джейми. С меня достаточно и того, что я видела собственными глазами. Если эта дрянь снова затевает свои штучки, то я этого не потерплю! Кстати говоря, как она оказалась здесь? Кто ее пригласил?

– Я ее пригласил, мама, но…

– Ты с ума сошел? – ахнула Кэтрин и продолжила, тыча при каждом слове в грудь Джеймса указательным пальцем: – Увлечение этой женщиной едва не стоило тебе жизни. Как ты смел совершить такую глупость – пригласить ее на бал, который устроен в честь твоей свадьбы? Если Рэнди… – Кэтрин внезапно побледнела как мел и чуть слышно закончила: – О боже…

Странный взгляд, который бросила мать на дверь кабинета, встревожил Джеймсд не меньше, чем ее бледность, и он спросил, беря Кэтрин за руки:

– Что случилось, мама?

– Это моя вина. О господи, что же я наделала!

– О чем ты, мама? – легонько потряс ее за плечо Джеймс.

Зеленые глаза Кэтрин наполнились слезами.

– Когда я открывала дверь, за моей спиной стояла Рэнди. Она не могла не увидеть того, как ты целуешься с Кэролайн.

Джеймс бросил короткий сердитый взгляд на женщину, съежившуюся возле камина.

– Мы не целовались. Это Кэролайн поцеловала меня в благодарность за то, что я согласился ей помочь в одном деле.

– Объясняйся с Рэнди сам, Джейми, – всхлипнула Кэтрин, огибая письменный стол. – Иди разыщи ее, постарайся успокоить и моли бога, чтобы она оказалась не такой вспыльчивой, как твоя мать. Будь я на твоем месте, бросилась бы перед ней на колени и стояла так до тех пор, пока не упросила бы ее поверить в твои сказки.

– Это не сказки, мама. Клянусь, я сказал тебе все, как было.

Кэтрин нашла глазами Кэролайн, прищурилась и сказала:

– Я знаю, Джейми. Иди ищи свою жену, объясняйся с ней, а я останусь здесь, с этой распутницей, и присмотрю за ней, пока ты не вернешься вместе с Рэнди.

– Джеймс, – дрожащим голосом взмолилась Кэролайн, – прошу тебя, не оставляй меня одну со своей матерью. Я боюсь ее.

– И правильно делаешь, милочка, – подтвердила Кэтрин и холодно улыбнулась: – Если будет нужно, я расправлюсь с тобой, и на этот раз меня никто не удержит.

* * *

А Рэнди тем временем отрешенно пробиралась сквозь толпу гостей, не обращая внимания на их удивленные взгляды. Последнего удара она уже не смогла выдержать: вид Джеймса, целующегося с Кэролайн, полностью уничтожил ее. Оставаться в одиночестве, с разбитым сердцем, среди скопища незнакомых лиц становилось для нее невыносимым. Она пыталась найти избавление от этого кошмара, и оно пришло – совершенно неожиданно.

Перед нею возник Хет с запотевшим бокалом лимонада на подносе, поклонился и сказал – словно бы для одной Рэнди, но на самом деле так, чтобы его было слышно в зале:

– Прошу прощения за то, что так надолго исчез с ваших глаз, миледи, но я ходил за бокалом свежего лимонада для вас. Как ваша мигрень, не отпустила?

Рэнди взяла с подноса бокал и ответила так же довольно громко:

– Не стоит извинений. Благодарю вас, Хет. А что касается мигрени, то она не только не прошла, но иногда даже заставляет меня забыть о том, где я нахожусь, и что происходит вокруг.

– Я не заслужил вашей благодарности, миледи, – с небольшой хрипотцой в голосе сказал Хет. – Как я уже говорил, на сегодняшний вечер я приставлен персонально к вам. У вас бледный и потрясенный вид. Не знаю, что с вами произошло, но думаю, что для вас было бы лучше побыть немного одной.

Рэнди взглянула на заросшее густой бородой лицо Хета и грустно улыбнулась:

– Боюсь, что это невозможно. Весь дом набит гостями сверху донизу.

Хет указал затянутой в белую перчатку рукой на застекленную дверь, выходящую в сад.

– А что вы скажете о том, чтобы немного подышать свежим воздухом, миледи? Вечер сегодня теплый, тихий. А я послежу за тем, чтобы вам никто не помешал.

– Знаете, Хет, от такого предложения я просто не в силах отказаться, благодарю вас. – Рэнди отпила немного из бокале и заметила: – Сахара переложили.

– Кухарке показалось, что лимоны, которые сегодня купили, немного горчат, вот она и добавила больше сахара, чем обычно. Если вам не нравится этот лимонад, миледи, я охотно принесу что-нибудь другое. Быть может, бокал вина?

– Нет, я допью лимонад, – покачала головой Рэнди. – А мутить мозги алкоголем мне бы сейчас не хотелось.

Она подняла бокал с лимонадом, словно салютуя Хету, и добавила:

– Спасибо за помощь, Хет. Посижу немного в саду и вскоре вернусь.

Вечерний воздух приятно освежал разгоряченную кожу Рэнди. Здесь, в саду, она была одна – если не считать, конечно, сверкающие как алмазы звезды, щедро рассыпанные по черному бархату неба. Рэнди устроилась на каменной скамье в дальнем углу террасы и, прихлебывая понемногу лимонад, принялась размышлять над тем, что же ей делать дальше.

Мысли путались в голове Рэнди – мысли о Джеймсе и Кэролайн, о том, что ее брак оказался недействительным, о будущем ребенке и, конечно, о ее любви. Наконец Рэнди стало казаться, что она не вправе выходить замуж за Джеймса, если есть женщина, которую он любит по-настоящему.

«В конце концов, во всем виновата только я сама, – размышляла Рэнди. – Останься я в Индии, и ничего этого не случилось бы».

Она поставила пустой бокал на землю и поднялась на ноги.

Мысль об Индии напомнила Рэнди о переезде в Англию вместе со слугами, животными и о той болезни, которая настигла ее в пути.

«Наверное, Абу и остальные смогут привыкнуть к здешнему климату, – подумала она, – но только люди, не животные. Этим повезло гораздо меньше. Та же бедная Зидра – неужели ей придется доживать свой век в клетке? Впрочем, если я вернусь в Индию, все сразу станет на место. Зидра получит свободу, Джеймс получит свою ненаглядную Кэролайн, а я… у меня останется ребенок, частичка Джеймса, которая всегда будет со мной».

И она невольно приложила руку к животу, словно защищая его крошечного обитателя.

Неожиданно накатила волна слабости. Рэнди хотела вновь опуститься на скамью, но в тот же миг ее обхватили сильные мужские руки. Тотчас во рту Рэнди оказался кляп, а затем ей на голову накинули шершавый, пахнущий пылью мешок. Рэнди отчаянно сопротивлялась – так, что от ее движений трещали швы на платье, – но силы были неравны, и вскоре Рэнди скрутили и потащили прочь. Последнее, что она услышала перед тем, как потерять сознание, были слова, сказанные ей прямо в ухо свистящим шепотом:

– На этот раз ты никуда от меня не денешься. Найти тебя стоило мне трудов и времени, но зато теперь я позабавлюсь от души.

* * *

– Это невозможно! Ведь Рэнди совершенно не знает Лондона! – Джеймс нервно прошелся по кабинету, ероша пальцами волосы. – Даже если она была страшно рассержена на меня, не представляю, как она сумела выйти из дома и куда могла направиться.

Майлз Грейсон, сидевший за столом, покачал головой и ответил со своего места:

– Никто не видел, чтобы она выходила из дома, и с конюшни не пропала ни одна лошадь, Джейми. Так что если Рэнди и уехала, то только с кем-то из гостей.

– Я опросил всех слуг, но никто ничего не видел, милорд, – добавил Фентон, стоя возле двери.

– Я должен сам отправиться на ее поиски, вместо того чтобы метаться здесь, как дикий зверь в клетке! – нетерпеливо воскликнул Джеймс. – Или хотя бы быть рядом с Абу.

– Абу отослал тебя назад, потому что ты ему мешал, – пожал плечами Майлз. – Как он объяснил, твое возбужденное состояние мешало ему сосредоточиться. Скоро он закончит опрашивать слуг и охрану и вернется сюда.

В этот самый момент в кабинет ворвалась герцогиня и запричитала, заламывая руки:

– Весь дом перерыли сверху донизу, но не нашли ни единого следа. Моя дорогая внучка словно в воздухе растаяла. А что там в саду, Джеймс? Удалось что-нибудь обнаружить?

– Пока что нет, Нана, – ответил Джеймс, обнимая пожилую женщину за плечи и ведя ее к креслу, стоящему возле камина. – Присядьте, отдохните немного и обогрейтесь, – сказал он. – И давайте вместе ждать новостей. И постарайтесь успокоиться. Истерикой Рэнди не поможешь.

– Я не представляю, что будет, если мы не найдем Рэнди, – вздохнула герцогиня и добавила, внимательно взглянув в лицо Джеймсу: – Да ты и сам нервничаешь, Джеймс. Не знаешь, что могло заставить Рэнди сбежать из дома?

Джеймс виновато опустил глаза и тихо ответил:

– Знаю, Нана. Как это ни прискорбно, я полагаю, что если Рэнди сбежала, то по моей вине. Ах, если бы мне хватило времени на то, чтобы объяснить ей, ничего не случилось бы!

– Что ж, договаривайте до конца, молодой человек, – требовательно нахмурила брови герцогиня. – Что вы натворили?

– Джеймс ничего не натворил, – неожиданно раздался из темного угла мелодичный женский голос, и вслед за этим на свет вышла сама Кэролайн, больше похожая сейчас на испуганную девочку, чем на коварную обольстительницу. – Во всем, что случилось, виновата я одна.

– Что делает здесь эта женщина, Джеймс? Разве не достаточно того, что один раз ты уже едва не погиб из-за нее, и…

– Не напоминай мне об этом, Нана, прошу тебя, – поморщился Джеймс. – Все это, причем слово в слово, я уже выслушал два часа тому назад от собственной матери.

– Слово в слово? – переспросила герцогиня. – Не верится. Твоя мать всегда была слишком деликатной женщиной. Ну а теперь рассказывай, что здесь произошло, и почему моя внучка могла покинуть после этого дом.

– Я подумал, что Кэролайн могла быть частью плана Ричарда, который тот разработал для того, чтобы получить возможность распоряжаться наследством Рэнди, и решил сегодня же поговорить с ней. Правда, я ни с кем, кроме отца, не поделился своими подозрениями, – Джеймс нервно переступал с ноги на ногу, словно школьник, которого отчитывает строгий учитель. – Когда Рэнди увидела нас с Кэролайн вместе в кабинете, она могла подумать все, что угодно.

– Если она и видела, как вы разговариваете, это не могло заставить ее бросить все и бежать из дома, – возразила герцогиня. – Моя внучка не такая истеричка, чтобы сделать это. Мне кажется, что ты чего-то недоговариваешь.

– Я просила Джеймса помочь мне, – вступила в разговор Кэролайн, – и когда он ответил согласием, я поцеловала его. Поверьте, ваша светлость, это был знак благодарности, а не любви.

Увидев, как побледнела герцогиня, Джеймс бросился успокаивать ее:

– Кэролайн говорит правду, Нана. Мы должны были все объяснить Рэнди, но я так и не смог отыскать ее. Не понимаю, как мог этот невинный поцелуй настолько выбить ее из седла. Мне остается лишь предполагать, что кто-то рассказал Рэнди о том, что случилось между мной и Кэролайн много лет тому назад. Не понимаю только, кто мог это сделать?

Герцогиня опустила взгляд на свои переплетенные пальцы и ответила:

– Рэнди действительно все известно. Однажды она пришла ко мне очень расстроенная тем, как странно ты вел себя, вручая ей обручальное кольцо, и я, желая ее успокоить, рассказала о неприятных воспоминаниях, связанных у тебя с этим кольцом, о женщине, которой ты когда-то дарил его, и обо всем, что за этим последовало.

– Все равно не понимаю, – покачал головой Джеймс, – отчего, увидев, как меня целует Кэролайн, она настолько расстроилась.

– Возможно, моя внучка считает, что ты до сих пор питаешь нежные чувства к своей бывшей возлюбленной.

– Что за глупости, – возразил Джеймс. – Единственная женщина, которая нужна мне, – это Рэнди. Я люблю ее всем сердцем.

– Тогда почему ты никогда не говорил этого моей внучке? – вскинула глаза герцогиня. – Ведь Рэнди до сих пор полагает, что ты женился на ней не по любви, а по необходимости и что этот брак тебе в тягость.

– Скорее это Рэнди вышла за меня по необходимости, – печально заметил Джеймс. – Мне пришлось долго уговаривать ее, обещать, что наш брак будет пустой формальностью, и только после этого она дала свое согласие. Но я обманывал ее. Я с самого начала знал, что никогда не расстанусь с ней. Когда мы разыщем мою жену, я непременно…

– Моя госпожа не является вашей женой, господин.

Джеймс резко обернулся, чтобы отыскать взглядом Абу, неслышно возникшего на пороге кабинета.

– Рэнди – моя жена, Абу. Мы поженились с ней, и наш брак зарегистрирован в британском консульстве в Калькутте.

– Это так, господин, – качнул своим тюрбаном старый индус, – но мировой судья, регистрировавший ваш брак, не имел права этого делать. К тому времени он уже находился в отставке. Сегодня утром приходил адвокат ее светлости и рассказал об этом моей госпоже. Она была очень огорчена его известием.

– При чем здесь адвокат Нана? Какое он имеет отношение ко всему этому?

– Несколько недель тому назад моя госпожа отправила ему свое брачное свидетельство. Это было сделано по просьбе герцогини, которая хотела сделать поправки к своему завещанию и внести в него ваше имя. Проверяя свидетельство, адвокат выяснил, что оно подписано чиновником, отстраненным от службы, и, следовательно, не имеет юридической силы.

– Значит, Брэндон Спенсер знал о том, что наш брак будет недействителен, – вскипел от ярости Джеймс. – Что ж, если мне когда-нибудь удастся добраться до этого мерзавца, он не раз пожалеет о том, что родился на свет!

– Гнев – плохой советчик, господин, – вздохнул Абу. – Оставьте мысли о Спенсере и подумайте лучше о том, как поскорее найти мою госпожу. Тем более что она не сбегала из дома, и сейчас, в ее нынешнем состоянии, ей как никогда нужна ваша помощь.

– Рэнди не сбегала из дома? – переспросил Джеймс. – Откуда тебе это известно? И что ты имеешь в виду, говоря о ее состоянии? Она вновь заболела?

– Начнем с того, что моя госпожа никогда не покидает поля боя и сражается до конца, – ответил Абу.

– Да, согласен, это так, – кивнул Джеймс. – Я помню, как она не желала покидать Индию, несмотря даже на то, что там ей грозила смертельная опасность. О своих людях и животных она беспокоилась больше, чем о собственной жизни. Ну а дальше, Абу? Что с Рэнди? Она больна?

Лицо Абу оставалось непроницаемым, лишь слегка дрогнули уголки опущенных губ.

– Нет, она не больна, господин. Поверьте, я никогда не стал бы первым открывать вам глаза, но обстоятельства вынуждают меня к этому. Вы должны знать, что моя госпожа носит под сердцем ребенка. Вашего ребенка, господин.

– Рэнди ничего мне об этом не говорила, – ответил Джеймс, пораженный этой новостью. – Ни о ребенке, ни о брачном свидетельстве, ни о чем. Почему она все скрывала от меня?

– Моя госпожа узнала обо всем этом только сегодня, господин, и заверила меня, что поговорит с вами еще до начала праздника.

Джеймс мучительно застонал и потер кулаками заслезившиеся вдруг глаза.

– Так вот о чем она так стремилась поговорить со мной, а я не дал ей возможности сделать это! – воскликнул он. – Сказал, что сейчас не время для разговоров, поскольку в дом приехал Ричард и нужно все внимание уделить ему. Какой же я глупец!

– Ты не глупец, Джейми, ты просто несчастный человек, жену которого сначала отравили, а затем похитили, – раздался голос Кэтрин, и та вошла в комнату с пустым бокалом в руках. Передавая его Абу, она продолжила: – Это обнаружили охранники, которым вы приказали осмотреть террасу. Судя по запаху, сохранившемуся в бокале, туда был подсыпан лауданум. Это сильное снотворное, которое делают из опийного мака. Однажды во время болезни мне давали лауданум, и я запомнила его запах на всю жизнь.

– Но, мама, почему ты считаешь, что именно Рэнди пила из этого бокала?

– Потому, что рядом с ним было найдено еще вот это, – ответила Кэтрин, оборачиваясь к сыну. Она раскрыла ладонь, и на ней сверкнула своими острыми гранями «Слеза Аллаха». – Застежка на этой броши сильно погнута и сломана. Это значит, что она упала в то время, когда Рэнди боролась с человеком, напавшим на нее.

– О боже! – ахнула герцогиня. – Мою внучку похитили. Немедленно позовите полицейских, я прикажу им арестовать моего пасынка, он наверняка имеет отношение к этому преступлению.

– Нет! – воскликнула Кэролайн. – Ричард здесь совершенно ни при чем!

– Что вы можете знать о моем пасынке, мерзкая потаскуха! Быть может, Джеймс был прав – и вы заодно с Ричардом. Знайте, если с головы моей внучки упадет хоть один волос, я добьюсь того, чтобы вас повесили как соучастницу.

– Мы ни в чем не виноваты! – взвизгнула Кэролайн, бросилась к Джеймсу и вцепилась ему в рукав. – Прошу тебя, Джеймс! Умоляю! Скажи им, что они ошибаются. Покажи им доказательство, которое я передала тебе сегодня вечером. Не хватало еще, чтобы Ричарда судили за преступление, которого он не совершал.

– О чем щебечет эта девка? – грозно спросила герцогиня. – И что еще за секреты у тебя с ней, Джеймс? А ну-ка, давай выкладывай все как есть.

– Джейми, мы с отцом тоже требуем объяснений, – присоединилась к ней Кэтрин. – В конце концов, не каждый день у меня похищают невесток.

– Пожалуйста, Джеймс, – повторила Кэролайн, – ты же обещал помочь мне.

Джеймс вскинул вверх руки, призывая всех замолчать.

– Довольно. Я все расскажу, но сначала дождемся Стивена. Он вот-вот должен появиться вместе с герцогом. Что же касается меня, то в данную минуту я думаю только о том, что моя жена, – он подчеркнул последнее слово и добавил, обернувшись к Абу: – Да, да, Рэнди моя жена, что бы там ни говорили эти чертовы крючкотворы. Так вот, моя жена похищена, и я должен вернуть ее домой – живой и невредимой.

– Конечно, конечно, Джейми, – потрепал его по руке Майлз. – Мы все этим озабочены.

Граф нашел взглядом дворецкого и кивнул ему.

– Фентон, пошлите Томаса за констеблем и соберите всех слуг, полиция должна будет их опросить. Кэтрин, любимая, я хочу, чтобы вы вместе с Абу проверили, все ли слуги на месте. Не забудьте про охранников, приглашенных специально на сегодняшний вечер. – Затем Майлз повернулся к герцогине: – А вас, Миранда, я попрошу принести список гостей, а потом вы вместе с Кэролайн отметите всех, кто был у нас сегодня вечером. Мы с Джеймсом будем думать над тем, что нам делать дальше.

Оставшись наедине с отцом, Джеймс упал в кресло и бросил на стол сломанную брошь.

– Как глупо я чувствую себя, сидя здесь, вместо того чтобы рыскать по городу в поисках Рэнди, – пробурчал он.

Майлз уселся за стол напротив сына и мягко заметил:

– И с чего бы ты начал, Джейми? Лондон – огромный город, и спрятать человека в нем можно где угодно. Нет, наше место здесь. Для начала нам нужно установить, кто похитил твою жену и как это было сделано. По крайней мере, у нас появится отправная точка.

– Знаешь, отец, во всем виноват только я. Мне казалось, что мой план великолепен, считал, что если на кого-то из нас нападут, то этим человеком буду я, а не Рэнди. Самонадеянный болван, вот кто я такой! Никогда не прощу себе своей ошибки. Ну как, скажите, я мог так сильно ошибаться относительно герцога Мейдстоуна?

– Кэролайн сказала, что у тебя есть доказательство его невиновности. Что она имела в виду?

Джеймс открыл верхний ящик стола и вытащил из него сложенный лист бумаги.

– Кэролайн передала мне это письмо, которое отдал ей на сохранение герцог. По всей видимости, после смерти мужа Кэролайн у них с герцогом установились доверительные и близкие отношения. И меня она просила как раз о том, чтобы помочь ему восстановить свою репутацию.

– Чего же именно ей нужно от тебя и что заставило тебя поверить ее словам? – удивился Майлз. – Ведь Кэролайн, видит бог, всегда была лгуньей.

– Прочитай письмо, отец, и ты все поймешь.

Майлз скептически поджал губы, но все же взял письмо из рук сына. Когда же он увидел надпись на конверте, весь его скептицизм испарился.

– Боже мой, ведь это письмо послано Ричарду твоим дедом, Джеффри Карлайлом! – потрясение воскликнул он. – Я знаю, помню его почерк, он неоднократно писал мне, когда жил в нашем поместье, в Четэме.

После того как отец прочитал письмо, Джеймс снова заговорил:

– Теперь ты видишь, что дед советует Ричарду добиваться развода с Амелией. А для того, чтобы добиться такого разрешения в парламенте, он должен был заручиться поддержкой его членов. – Джеймс быстро просмотрел письмо и нашел нужное место. – А вот здесь он прямо говорит о том, что Амелия опасна, и, если до нее дойдет слух о предстоящем разводе, она может пойти на все, вплоть до убийства.

– Амелия Уэнворт, – печально покачал головой Майлз. – Такая хрупкая темноволосая женщина с васильковыми глазами. Мне помнится, она еще немного косит. По правде сказать, я видел ее всего несколько раз, но никак не мог подумать, что она способна на убийство.

– Я понимаю, отец, но у деда явно были все основания утверждать, что это именно так. Я люблю деда и знаю, что, не имея доказательств, он не стал бы писать такое. Если он считает Амелию убийцей, я не могу не принять это к сведению.

Граф сложил письмо и вернул его сыну.

– Быть может, я несколько забегаю вперед, но скажи, как ты думаешь, Амелия может быть причастна к похищению Рэнди?

– Сомневаюсь. Мне кажется, что Амелия начинает догадываться о том, что задумал ее муж, и потому решила скрыться из города, чтобы разработать свой собственный план. Нет, Рэнди скорее всего похитили ради выкупа, ведь сейчас она – одна из самых богатых женщин во всей Англии. Одни ее бриллианты сколько стоят! – Он сцепил руки, положил на них подбородок и задумчиво добавил: – Правда, есть и другой вариант.

– Твой враг, о котором я пока не знаю, сынок?

В голосе отца было столько тревоги и заботы, что Джеймс благодарно улыбнулся в ответ:

– Нет, это враг не мой, а Рэнди. Насколько мне известно, в Индии на Рэнди за последний год ее жизни там четырежды покушались, и это только те случаи, что достоверно известны. Очень может быть, что этот неутомимый преследователь переехал вслед за нами в Англию.

– Почему ты считаешь, что это был один и тот же человек, а не разные люди?

Джеймс потрогал горящую красным огнем брошь.

– Не могу объяснить. Просто знаю, что это один и тот же человек. Одна за другой его попытки проваливались, но он вновь возобновлял их. Вопрос только в том, достаточно ли веские у него причины желать смерти Рэнди, чтобы ради этого обогнуть на судне почти половину земного шара?

Открылась дверь, и в кабинет вошел Ричард Уэнворт. Он отдал Фентону свой плащ и произнес повелительным тоном:

– Заберите его и идите. Я уже послал за полицией, и, как только она прибудет, немедленно сообщите нам сюда.

Затем он прошел к столу и обратился к Джеймсу:

– Итак, молодой человек, у вас украли мою племянницу. Что мы будем делать для того, чтобы вернуть ее?

Услышав это «мы», которое герцог намеренно выделил, Джеймс удивленно вскинул голову и ответил, глядя в глаза герцогу:

– Все, что только в наших силах, сэр.

– Отлично, – коротко кивнул Ричард. – Можете целиком и полностью рассчитывать на меня. С тех пор как пришло требование о выкупе…

– Требование о выкупе? – вскочил на ноги Джеймс. Ричард бросил взгляд через плечо Джеймса на входную дверь.

– Оно у Стивена, – сказал он. – Его принесли как раз в то время, когда я одевался, чтобы ехать сюда, а Стивен ожидал меня. Едва я прочитал послание, ваш резвый приятель выхватил его у меня из рук и ни в какую не соглашался вернуть. Ага, а вот и он сам.

В кабинет с шумом влетел Стивен и сразу же передал Джеймсу холщовый мешочек, в котором лежал смятый конверт, а затем совершил нечто невообразимое для такого утонченного джентльмена: вытер вспотевший лоб концом своего растрепавшегося галстука.

– Твою жену похитил какой-то сумасшедший, – заговорил Стивен, с трудом переводя дыхание. – Он требует пятьдесят тысяч фунтов. Инструкцию о том, как передать ему деньги, он пришлет через три дня вместе с доказательствами того, что Рэнди жива.

Джеймс быстро прочитал письмо и сказал, передавая его отцу:

– Кто его доставил? Вы рассмотрели того, кто принес письмо?

– Обыкновенный уличный рассыльный. Грязный, оборванный, с гнилыми зубами. Я хотел задержать его, но он обругал меня последними словами, ударил… впрочем, это неважно, и сбежал. – Стивен подошел к креслу и осторожно уселся на него, морщась от боли. Затем он порылся в кармане и что-то вытащил из него. – Чуть не забыл. Это было спрятано в складках мешочка. Просто удивительно, что тот мерзавец-посыльный не выудил его по дороге.

Джеймс с помертвевшим лицом принял из рук Стивена обручальное кольцо Райлендов, а его приятель заметил при этом:

– Дурак же этот похититель, если решился расстаться с такой драгоценностью. Здесь один изумруд не меньше десяти каратов.

– Если вспомнить о том, сколько и каких бриллиантов было надето в тот вечер на Рэнди, это кольцо – не слишком большая потеря, – возразил Майлз. – Просто это подтверждает, что Рэнди действительно в руках у негодяя.

Джеймс вернулся к столу, сел в кресло и заговорил, задумчиво крутя в пальцах обручальное кольцо:

– Сегодня вечером дом был заполнен гостями. В такой толпе легко мог затеряться кто угодно. Вопрос в другом: как этому человеку удалось незаметно вынести Рэнди на улицу?

Майлз, Ричард и Стивен принялись оживленно обсуждать этот вопрос, а Джеймс тем временем закрыл глаза и воззвал к небесам о помощи. Он вспоминал тот день, когда сумел услышать призыв Рэнди, долетевший до него из охваченной огнем конюшни. Тогда ему удалось спасти ее, и странная мысленная связь, о которой говорил Абу, не подвела. Как-то будет на этот раз?

Постепенно душа Джеймса наполнялась надеждой. Вспомнив советы старого индуса, он постарался отрешиться от всего, сосредоточил все внимание только на Рэнди и принялся мысленно призывать ее: «Рэнди, любимая, где ты? Отзовись!»

* * *

Когда затуманенное лауданумом сознание Рэнди начало проясняться, она обнаружила себя сидящей в темноте со связанными руками и ногами, причем ноги ее были притянуты к груди. Со всех сторон, не давая повернуться, ее окружало что-то твердое, похожее на деревянные стены. Здесь отвратительно пахло рыбой, и при каждом вдохе желудок Рэнди был готов вывернуться наизнанку. То и дело раздавались толчки, и Рэнди поняла, что ее тюрьма – на колесах. Пошевелив связанными руками, она сумела вытащить кляп и глубоко вдохнула, пытаясь одновременно сглотнуть накопившуюся во рту желчь.

Рэнди переполняли два чувства, всегда неразрывно связанные друг с другом, – боль и отчаяние. Суставы ее затекли и болели, а пальцы на руках и ногах онемели и казались чужими. Лишенная возможности двигаться, погруженная в темноту, Рэнди могла только одно – плакать. И она заплакала.

«Рэнди, любимая, где ты? Отзовись!»

Слова в голове Рэнди звучали четко, ясно, но она никак не могла понять, где это происходит с нею – наяву или во сне, отравленном ядом. Затем призыв прозвучал вновь, и теперь Рэнди знала уже наверняка, что это ей не снится.

«Рэнди, любимая, где ты?»

«Джеймс, это ты?»

«Да, любовь моя, это я. Где ты?»

«Не знаю… здесь холодно и темно. Качает. И еще отвратительный запах».

«Ты не ранена, Рэнди?»

«Нет. Только слабость… кружится голова».

«Ты видела того, кто это сделал?»

«Нет. Знаю только, что это мужчина… очень злой и сильный. Отыщи меня, Джеймс. Джеймс… я должна сказать тебе… я люблю».

Сознание снова начало ускользать от Рэнди, и она провалилась в черное тревожное забытье.

* * *

«Знаю только, что это мужчина… очень злой и сильный. Отыщи меня, Джеймс. Джеймс… я должна сказать тебе… я люблю».

Джеймс чувствовал слабость Рэнди, что, впрочем, было неудивительно – так обычно и ведет себя мозг, отравленный лауданумом. Джеймс еще раз проанализировал весь мысленный диалог с Рэнди, открыл глаза и громко крикнул дворецкому, не обращая внимания на удивленные взгляды Майлза, Стивена и Ричарда:

– Фентон, приведите сюда повариху. Немедленно.

Спустя минуту дворецкий вернулся в сопровождении домашнего повара – миловидной женщины средних лет по имени Бетси Виггинз.

– Миссис Виггинз, – обратился к ней Джеймс. – Я знаю, что вы были очень заняты приготовлением ужина, но, может быть, вы видели, не приходил ли поздно вечером какой-нибудь разносчик? Например, от булочника или мясника?

– Нет, милорд, – ответила она, склоняя голову в белом кружевном чепце. – Все было заказано и доставлено заранее, я сама за этим проследила. Ужин был готов к прибытию первого гостя.

– Значит, за весь вечер на кухню не заходил ни один посторонний? – вновь задал вопрос Джеймс, уже не надеясь услышать в ответ что-нибудь важное.

Миссис Виггинз покачала головой и нахмурилась.

– Право же, нет, милорд. Пожалуй, если не считать старого Дэна Мак-Джи, торговца рыбой. Он приехал затем, чтобы забрать пустые бочки из-под устриц и трески. Я была рада поскорее от них избавиться – они так скверно пахли. Бочки были тяжелые, но, по счастью, как раз в это время на кухне случился один из слуг, он-то и помог Дэну вынести их наружу.

– О ком из слуг вы говорите, миссис Виггинз?

Повариха ненадолго задумалась, прежде чем ответить.

– Один из новеньких, милорд. Хет его зовут. Высокий, темноволосый, с густой бородой. Очень вежливый. Жаль, что у него лицо изуродовано.

– Как это изуродовано? – спросил Джеймс.

– Левая сторона вся в шрамах. Для того он и носит бороду, чтобы скрыть их. Но один шрам все-таки виден, возле глаза. Это, можно сказать, ему еще повезло, мог бы и совсем глаз лишиться. А они у него красивые, серо-голубые. – Миссис Виггинз вздохнула и продолжила: – Судя по всему, этот Хет побывал в большой переделке. Бедняжка! Ведь у него и на руке одного пальца не хватает.

– Что? – возбужденно переспросил Джеймс. – Какого именно пальца?

– Мизинца, – ответила миссис Виггинз и для наглядности показала собственный мизинец. – Вот этого, на правой руке, милорд. Я бы ни за что этого не заметила, но, когда нужно было помочь Дэну вынести бочки, Хет снял свои белые перчатки, и я увидела, что у него нет мизинца. А когда он помог Дэну и вернулся на кухню, то был уже в перчатках. Поставил на поднос несколько бокалов с лимонадом и ушел. Могу я еще чем-то служить вам, милорд?

Джеймс задумчиво промолчал, и тогда Майлз сам отпустил повариху, а когда за ней закрылась дверь, спросил сына, кладя руку ему на плечо:

– Это тебе что-то говорит? Ты знаешь, кто этот человек?

– Я не знаю его имени, но зато знаю, на что он способен. Это он убил Джонатана Коллинза и покушался на жизнь Рэнди. Но будь я проклят, если позволю этому сатанинскому отродью довести до конца то, что он задумал! Я не отдам ему женщину, которую люблю. – С этими словами Джеймс поднялся, бросил на стол обручальное кольцо Райлендов и направился к двери.

– Джеймс, куда ты? – окликнул сына Майлз. – Ты должен остаться и поговорить с полицейскими, когда те явятся в дом.

Джеймс отворил дверь, оглянулся на отца с порога и ответил:

– С полицией вы и без меня разберетесь, сэр, а мы с Абу отправляемся на поиски моей жены.

– Не думаете же вы, Джеймс… – начал Ричард, вставая с кресла.

– Я и так слишком много времени потерял на раздумье, ваша светлость, – перебил его Джеймс. – Абу как-то сказал, что мы с Рэнди связаны особой ниточкой, которая всегда поможет, когда один из нас окажется в беде. Однажды я уже услышал голос сердца, и это помогло мне спасти жизнь Рэнди. Надеюсь, что не поздно будет сделать это и на этот раз.

– Но, Джейми, – вступил Стивен, – ведь похититель обещал предоставить доказательства того, что Рэнди жива. Это должно случиться через три дня, когда он сообщит, каким образом нужно будет передать ему выкуп.

– Этот сумасшедший не собирается сохранять ей жизнь, Стивен. Он уже несколько раз пытался убить Рэнди и каждый раз терпел неудачу. Теперь он захочет довести дело до конца, я уверен в этом.

– Тогда возьми меня с собой, я смогу тебе пригодиться.

– Нет, Стивен, – покачал головой Джеймс. – Ты останешься здесь и будешь помогать отцу, герцогу и Нана. Создайте видимость того, что приняли условия этого мерзавца и готовите для него выкуп. Это будет полезно на тот случай, если за домом следят. А мы с Абу тем временем постараемся сами выследить негодяя.

– Подожди, сынок, – прервал его Майлз. – А что ты будешь делать, если та… особая связь, о которой ты говорил, подведет?

– Такая же связь, даже еще более крепкая, соединяет Рэнди еще с одним существом, – холодно улыбнулся Джеймс, – и если я не смогу найти свою любимую, это сделает ее подруга по имени Зидра.

 

20

Рэнди проснулась от солнца, бившего ей в лицо. Она еще не открыла глаз, но и сквозь веки чувствовала тепло его лучей. Руки и ноги у нее по-прежнему оставались связанными и затекли, а под спиной Рэнди было что-то жесткое, комковатое, очевидно, старый матрас. Застоявшийся воздух пропах пылью.

Затем Рэнди начала различать голоса. Один из них – женский, сердитый – она узнала сразу же и замерла, желая казаться спящей и молясь о том, чтобы ее подозрения относительно той, кому принадлежал этот голос, не оправдались.

– Ты идиот, Найджел! Говорил, что вчера на ней была та самая брошь, где же она сейчас? Я хочу, я желаю, чтобы эта вещь была моей, а теперь она ускользает у меня из рук.

– Во время бала эта брошь в самом деле была на ней, – отвечал мужской голос. – А куда она подевалась потом, не знаю. Наверное, отлетела, пока я скручивал нашу милашку. Она, признаться, сильно сопротивлялась.

– Какой же ты невнимательный, Найджел. Я же говорила, что «Кровавая слеза Аллаха» должна быть моей. Битых три недели искала этот камень в том проклятом доме, а затем извольте видеть – эта дрянь появляется с ним на балу!

– Успокойся, дорогая, – отвечал ей мужчина. – Ведь вся остальная часть гарнитура уже у тебя. С этими камушками да еще с теми пятьюдесятью тысячами, что мы должны получить за девку в конце недели, нам не о чем будет горевать. Этого с лихвой хватит на то, чтобы уехать на континент и жить там припеваючи.

– Ты же знаешь, Найджел, что я не уеду из Англии до тех пор, пока не получу всего, что мне причитается, и ту брошь в том числе. Этот красный камень – «Слеза Аллаха» – приносит его владельцу счастье и делает неуязвимым для врагов.

– Не больно-то он помог Миранде Коллинз, – фыркнул в ответ мужчина. – С камнем или без него, но она теперь моя пленница, и только от меня зависит, сколько ей осталось жить на свете. Так что насчет того камня это все выдумки.

– Не смей так говорить! Ведь ей до сих пор всегда удавалось выходить сухой из воды. Сколько раз ты пытался расправиться с этой девчонкой, но с тех пор, как проклятый Грейсон привез ей этот камень, она стала неуязвимой для тебя. Нет, я не успокоюсь, пока не заполучу эту брошь.

– Бедная, милая Эми, – рассмеялся Найджел. – Ты всегда была такой суеверной!

– Можешь болтать что угодно, Найджел, но я всегда была сообразительнее, чем ты.

– Отойди от кровати, – предупредил ее Найджел. – Я не хочу, чтобы девчонка проснулась раньше времени.

– Поздно, – ответила женщина, склоняясь над лежащей Рэнди. – Открывай глаза, моя дорогая, и перестань притворяться. Я же знаю, что ты уже проснулась.

Рэнди открыла глаза и увидела перед собой Амелию Уэнворт, одетую в шерстяной плащ с капюшоном.

– Значит, за всем этим стояли вы, Амелия, – сказала Рэнди. – Вам уже недостаточно быть всего лишь герцогиней Мейдстоун?

– Можно подумать, что этот проклятый титул может решить все мои проблемы, – фыркнула Амелия, выпрямляясь. – И вообще, не пытайся судить о вещах, в которых ничего не смыслишь, девочка. Найджел, надень на нее кандалы, а я тем временем схожу за Эдит.

Когда Найджел приблизился, Рэнди наконец смогла рассмотреть его получше. Сейчас на нем не было ни пудреного парика, ни ливреи, но остались знакомая борода и серо-голубые глаза, и Рэнди узнала его с первого взгляда. Найджел криво усмехнулся, прищелкнул каблуками и сказал:

– К вашим услугам, миледи.

Точное, привычное движение моментально выдало в нем военного, и Рэнди вспомнила, где она видела этого человека – в Индии.

– Я знаю, вы – лейтенант Рейнольде и служили в Калькутте под началом моего отца. Мы редко виделись с вами, но он часто говорил мне о вас. Называл порядочным человеком и блестящим офицером.

Найджел повел плечами, обтянутыми коричневой курткой из грубой ткани, развязал веревки на ногах Рэнди и заменил их металлическими, неприятно холодными и тяжелыми кандалами.

– Вот уж не думал, что вы, столь знатная леди, за которой ухаживал сам майор Спенсер, могли заметить какого-то неприметного лейтенантика.

– Майор мне никогда не нравился, и я… – Она замолчала, не в силах отвести глаз от руки Найджела, на которой не хватало мизинца. – Скажите, лейтенант, как у вас хватило наглости поднимать тост за моего отца, устроившего прием в честь вашего отбытия в Англию, зная, что в ту же ночь вы вернетесь в наш дом, чтобы убить его, спящего?

Найджел резким движением убрал свою руку за спину.

– Человек должен исполнять свой долг. Я должен был довести до конца свое дело, и если бы не та проклятая тварь… Потом я еще шесть раз пытался расквитаться с вами, но каждый раз удача была не на моей стороне. Вам всегда чертовски везло! – Глаза Найджела загорелись мрачным огнем. – Но теперь вашему везению пришел конец. Еще день-два, и все будет кончено.

В комнату вернулась Амелия в сопровождении немолодой женщины с седыми волосами, стянутыми в неаккуратный пучок.

– Перестань болтать, Найджел. Зачем ты забегаешь вперед? Ты прекрасно знаешь, что мы не можем убить девчонку прежде, чем получим за нее выкуп. А до тех пор юная Миранда будет оставаться заложницей.

– Но, Эми, я думал, что…

Амелия сердито посмотрела на Найджела и заговорила, приставив указательный палец к его груди:

– Хватит думать и гадать, просто делай, что тебе говорят. Разве я когда-нибудь ошибалась, братец?

– Найджел Рейнольдс – ваш брат? – ахнула Рэнди.

– Разумеется, – кивнула Амелия и добавила, склонившись над Рэнди и потрепав ее по щеке: – Конечно, Найджел, в отличие от меня, болтун и дурачок, но разве мы с ним не похожи внешне? Посмотри на наши глаза.

Она обернулась к стоящей рядом с нею седовласой женщине.

– Эдит, я хочу, чтобы ты присматривала за нашей гостьей. Только чтобы никаких разговоров с ней, понятно?

Эдит посмотрела на Рэнди и молча кивнула. Глаза у нее были тусклыми, отсутствующими, а подбородок – маленьким и безвольным. Платье и фартук Эдит казались засаленными, как и неопрятно растрепанные седые волосы. Заметив все это, Рэнди решила, что ждать помощи от Эдит ей не приходится.

– Я знаю, что могу рассчитывать на тебя, Эдит, ты всегда служила мне верой и правдой, – тронула ее за плечо Амелия и добавила, направляясь к двери: – Пойдем, Найджел. Мне нужно написать второе письмо, а ты тем временем должен занавесить окно. Не хватало еще, чтобы наши соседи что-нибудь заметили.

Рэнди с усилием поднялась на локте, чтобы видеть своих похитителей.

– Амелия, коль скоро я обречена на смерть, объясни мне хотя бы, почему Найджел убил моего отца и охотился за мной.

Остановившись в дверях, Амелия улыбнулась и потерла кончиками пальцев, словно пересчитывая купюры.

– Деньги, драгоценности, положение в обществе. Все, что доступно только богатому человеку.

– Но мой отец был всего лишь государственным чиновником, – удивилась Рэнди. – Какую выгоду вы хотели получить от его смерти?

– Он был не только губернатором, но еще и наследником герцогини. И ты тоже. Убрав вас обоих, я расчищала себе путь к ее деньгам.

– Но вы-то здесь при чем?

– Глупышка, – театрально вздохнула Амелия. – Неужели твоя любимая Нана не говорила тебе о своем завещании, которое она переделала в прошлом году? Я нашла копию в один из своих приездов к ней. Так вот, в случае твоей смерти и смерти твоего отца все ее состояние должно перейти ко мне.

Вот теперь Рэнди стало понятно все, абсолютно все, и события последних месяцев, казавшиеся ей непонятными и загадочными, приобрели стройность и ясность.

– Вы думали, что я уже мертва, – до той самой минуты, пока не увидели меня в гостиной Нана. А увидев и узнав, упали в обморок. Теперь я знаю, это вы сами пытались отравить мою бабушку.

– Не сама, а с помощью Иды Броуди, которую решила использовать. Она пекла для герцогини печенье из миндаля, а я подкладывала в него мышьяк. – Амелия поправила на голове волосы и мечтательно улыбнулась: – Было очень приятно расправиться потом с этой дрянью Идой.

– Но все решили, что это было самоубийство.

– Еще бы! – рассмеялась Амелия. – Все было сделано так, чтобы комар носа не подточил. Когда Иду заперли в комнате, я принесла ей чай. Она не заметила, что в него подмешан лауданум, и выпила всю чашку. Вскоре Ида заснула, и тогда я накрыла ее лицо подушкой, прижала и задушила. Затем влила в рот покойной и в пустую чашку немного мышьяка – для запаха.

– А что вы собираетесь делать после того, как убьете меня? – спросила Рэнди.

– Как это что? Брошусь утешать мою дорогую подругу Миранду, потерявшую свою единственную внучку, разумеется. – Амелия задумчиво пожевала губами и заметила: – Снова использовать мышьяк было бы опасно, придется на этот раз прибегнуть к наперстянке.

– Я вижу, вы хорошо разбираетесь в ядах.

– О да, – согласилась Амелия. – Моя мать была актрисой, а ее отец, мой дед, всю жизнь держал аптеку в Бирмингеме. Из книг, оставшихся после него, я очень многому научилась и, признаюсь, не люблю держать свои знания под спудом.

Рэнди поразила та легкость, с которой Амелия рассказывает о своих преступлениях. В ее голосе не было ни тени раскаяния, напротив, только гордость и самодовольство.

«Если есть господь, гореть тебе в аду, Амелия», – подумала Рэнди.

– Амелия, ты полагаешь, что можно рассказывать ей все это? – спросил Найджел, беря сестру под локоть.

– Не мешай, Найджел, это очень забавно – пооткровенничать перед смертницей накануне ее казни. Ведь в этих кандалах ей не сбежать, верно? – Она поднялась на цыпочки и добавила, целуя брата в щеку: – А если она попытается, ты пристрелишь ее на месте.

Амелия опустилась на каблуки и вновь обернулась к Рэнди:

– Ричард должен был уже получить письмо с требованием выкупа и теперь наверняка мечется, словно зверь в клетке. Знаешь, ведь, несмотря на все, что я о нем говорила, твой дядя – очень добрый и честный человек. Даже слишком честный. Жаль, право, что твой приятель Джеймс не пристрелил его. Вот был бы для меня подарок!

– Я должна вам кое-что сказать, Амелия, – сказала Рэнди, заставив Амелию остановиться на пороге. – Джеймс Грейсон не просто мой приятель. Он мой муж. Мы обвенчались с ним еще в Калькутте, накануне отплытия. Кроме того, у меня будет от него ребенок. Что же касается завещания, то Нана снова изменила его всего несколько дней тому назад, и теперь в случае моей смерти ее наследником становится Джеймс. Так что вам в любом случае ничего не достанется!

Амелия, словно хищный зверь, рванулась назад, к кровати. Глаза ее стали совершенно безумными.

– Ах ты, стерва! – закричала она, замахиваясь на Рэнди. – Я убью тебя!

– Остановись, Амелия, – сказал Найджел, перехватывая руку сестры. – Не ты ли говорила, что эту девку нельзя трогать, пока она у нас в заложницах? Если то, что она говорит, правда, это значит, что на ее поиски бросится Грейсон вместе со всей своей проклятой семейкой. Пока Рэнди жива и невредима, она будет тем щитом, который поможет нам унести ноги, если им удастся отыскать нас.

– Этого не случится, если ты будешь делать все так, как я скажу, – ответила Амелия, сердито стряхивая руку Найджела. – Итак, немедленно занавесь окно и угони куда-нибудь подальше эту вонючую тележку из-под рыбы. А я тем временем напишу письмо с инструкциями о том, как передать нам выкуп.

– Постарайтесь впредь не раздражать так сильно мою сестру, – заметил Найджел после того, как Амелия покинула комнату.

– А что вы скажете, если я не прислушаюсь к вашему предупреждению, лейтенант? – спросила Рэнди, намеренно обращаясь к нему не по имени, а по званию. – Тем более что вы все равно собираетесь убить меня.

Найджел подошел к кровати, вытащил нож и приставил его кончик к шее Рэнди.

– Убить можно по-разному, миледи, и только от меня зависит то, как вы будете умирать – легко и быстро или долго и мучительно. Выбирайте сами.

Он медленно провел лезвием по коже Рэнди.

– Мне безразлично то, как я буду умирать, лейтенант, потому что вы в любом случае умрете более страшной смертью, чем я, об этом позаботится мой муж, – ответила она, с трудом сдерживая ярость. – Джеймс любит меня больше собственной жизни, и в тот день, когда он найдет вас, вы пожалеете о том, что родились на свет.

Найджел молча убрал нож и, так и не сказав ни слова, вышел за дверь. Только после этого Рэнди позволила себе откинуться на подушку и, прижимая к губам связанные руки, изо всех сил постаралась не разрыдаться.

Она раскрыла тайну своего брака с Джеймсом с единственной целью – уберечь жизнь Нана от грозящей ей опасности, и теперь молила бога о том, чтобы эта попытка не оказалась напрасной.

– Не нужно плакать, миледи, – сказала Эдит, и по ее манере растягивать гласные Рэнди сразу же догадалась, что та родом из Шотландии. – Слезы лить – дьявола веселить. Мы сможем найти выход из этого положения, обещаю вам.

Рэнди подняла голову и обнаружила, что взгляд Эдит стал осмысленным и острым. Неужели эта женщина так хорошо умела притворяться?

– Вы думали, что я слабоумная? – понимающе улыбнулась Эдит. – Прикинуться дурочкой – единственный способ не попасть в лапы Амелии. Но это скорее она сама полоумная, а не я.

– Вы давно знаете Амелию?

– Почти всю жизнь, – ответила Эдит, с опаской оглядываясь через плечо. – Но тс-с, отложим разговоры на потом. С минуты на минуту сюда вернется Найджел.

Эдит с силой, поразившей Рэнди, приподняла ее за плечи и легко, но осторожно помогла подняться на ноги.

– Пойдем, милая. Я помогу тебе привести себя в порядок. – Она посмотрела на платье Рэнди и с сожалением полчала головой: – Да, его уже не починить. Кружева еще, пожалуй, можно было бы спасти, но, боюсь, они насквозь провоняли рыбой.

Эдит повела Рэнди за ширму, где стоял медный таз, кувшин с водой и щербатый ночной горшок. Идти Рэнди было тяжело, ведь, помимо всего прочего, на ее ногах звенели кандалы, не позволявшие сделать нормальный, широкий шаг. За ширмой Эдит усадила Рэнди на стул, развязала веревки, стягивавшие ее запястья, и тут же затекшие пальцы закололо так, словно в них впились сотни маленьких острых иголочек. Рэнди невольно застонала от боли, и Эдит принялась осторожно разминать ее руки, негромко приговаривая при этом:

– Потерпи, моя хорошая. Сейчас это пройдет. А потом, уж прости, нам придется снова надеть веревку, но я сделаю так, что она больше не будет так сильно стягивать руки. А платье придется снять, я дам тебе вместо него свое. Оно, конечно, не такое модное, как это, но зато шерстяное, теплое.

Эдит отошла, порылась в шкафу и вытащила из него красное платье.

– Вы живете в этом доме, Эдит? – спросила Рэнди.

Пожилая женщина посмотрела сначала на дверь, затем на окно и лишь после этого вернулась к стулу, на котором сидела Рэнди.

– Да, – шепнула она, помогая Рэнди одеться, – только это не дом, а скорее потайная берлога. Я переехала сюда недавно, всего пару недель тому назад, а до этого жила в Шотландии, в Хайленде, у своей сестры Мег. А затем его светлость прислал мне письмо, и я поняла, что пришло время платить долги.

– От кого было письмо?

– От его светлости герцога Мейдстоуна, от кого же еще? Но хватит болтать, миледи. Я слышу, что Найджел уже возится по ту сторону окна. Позвольте, я расчешу вам волосы и провожу обратно в постель, пока он нас не застукал. С Найджелом всегда нужно быть начеку.

Эдит накинула веревку на запястья Рэнди, отвела ее на кровать, и здесь, откинувшись на пыльный матрас, Рэнди смогла вновь обдумать то, что ей стало известно всего лишь за один последний час. Ее душил гнев от сознания того, что Амелия и Найджел оказались виновниками стольких несчастий в ее жизни. Это они убили отца, вынудили ее саму покинуть Индию, покушались на жизнь ее бабушки. Сколько же преступлений оказалось за душой этой парочки! Кроме того – в этом Рэнди теперь не сомневалась, – это именно они стреляли в Джеймса тогда, возле театра. Неужели ей не удастся вывести негодяев на чистую воду?

Глядя в потрескавшийся потолок, чувствуя, как у нее снова начинает болеть голова, Рэнди подумала с отчаянием:

«Что я могу сделать в таком состоянии? Глупо даже думать о побеге, когда у тебя скованы ноги. Но даже если бы они были свободны, меня все равно шатает от слабости».

О том, что она произносит свои мысли вслух, Рэнди догадалась только тогда, когда услышала тихий голос Эдит:

– Это все от лауданума, миледи. Они вас отравили, но это пройдет. Нужно только немного потерпеть и подождать. А я прослежу за тем, чтобы впредь они ничего вам не подсыпали. – Она провела ладонью по лбу Рэнди и добавила: – Теперь вам лучше поспать. А когда вы проснетесь, я приготовлю для вас бульон и чай с мятой. Проверенное средство.

Эдит ушла, а Найджел продолжал возиться за стеной, заколачивая окно, но Рэнди постаралась не слышать его и сосредоточиться на мысли о Джеймсе. Ведь вскоре после похищения ей удалось установить с ним мысленную связь, пускай и ненадолго. Кто знает, быть может, ей удастся сделать это еще раз?

И Рэнди, закрыв глаза, принялась призывать любимого:

«Джеймс, ты слышишь меня? Мне нужна твоя помощь».

* * *

Джеймс, сидя на кипе сена и притопывая от нетерпения ногой, сказал, обведя взглядом конюшню:

– Не помогает, Абу, не помогает. Я сделал все, как ты написал в письме, приехал сюда, в Фоксвуд, но в поисках Рэнди не сдвинулся ни на шаг. Быть может, я делаю что-то не так?

Абу заложил руки за спину и вздохнул:

– Такие вещи непредсказуемы, господин, но мне кажется, что вы слишком нервничаете. Это мешает вам установить связь с моей госпожой.

– А как я могу не нервничать? С момента похищения Рэнди прошло восемнадцать часов. Когда я в последний раз слышал ее, она страдала от слабости и боли. А потом ее голос становился все тише и наконец совсем пропал. Черт, никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным.

– Может быть, вы не можете услышать ее потому, что она…

– Нет, ни слова больше, Абу! – закричал Джеймс, вскакивая на ноги. – Рэнди жива. Если бы она умерла, я почувствовал бы это. Сердцем почувствовал бы.

Абу улыбнулся и положил руку ему на плечо.

– Конечно, она жива. Просто она может сейчас спать – ведь ее отравили, вы помните?

Джеймс покачал головой и снова опустился на кипу сена.

– Прости меня, Абу. Я действительно немного не в себе. – Он вытащил карманные часы, щелкнул крышкой, посмотрел на циферблат и нетерпеливо воскликнул: – Ну, когда же вернется Ксавьер с Зидрой?

– Кайра сказала мне, что Зидра всю прошлую ночь вела себя беспокойно, и Ксавьер решил ее хорошенько выгулять.

– Зидра чувствует, что ее хозяйка попала в беду, – кивнул головой Джеймс. – Я верю, что она поможет нам отыскать Рэнди.

Старый индус удивленно посмотрел на него и улыбнулся.

– В чем дело, Абу? Ты не веришь?

– Я не сомневаюсь в способностях Зидры, господин. Меня поражают перемены в вас самом. Умение читать чувства другого человека. Мысленная связь на расстоянии. Загадочные свойства животных. Всего несколько месяцев тому назад вы рассмеялись бы, услышав нечто подобное, теперь вы в это верите. Искренне верите, надеюсь. А если это так, то вы проявляете просто невероятную для европейца способность воспринимать восточную мудрость.

В этот момент на конюшне появился Ксавьер, ведущий на поводке Зидру. Огромная полосатая кошка упруго ступала на своих мощных лапах, рассекая воздух хвостом, играя мощными мускулами. Ксавьер привязал к столбу конец поводка, повернулся к Абу и заговорил с ним на языке жестов.

– Ксавьер говорит, что Зидра ни в какую не желала возвращаться сюда, – перевел Абу. – Все время тянула на восток. Вы понимаете, что это означает?

Джеймс кивнул, приблизился к тигрице и сказал, наклоняясь к ее уху:

– Теперь жизнь твоей хозяйки зависит только от тебя. – Зидра подняла голову и, не мигая, уставилась в лицо Джеймса, внимательно прислушиваясь к его словам. – А теперь нам пора в путь. – И, повернувшись к Абу, Джеймс добавил: – Принесите вместе с Ксавьером из дома все необходимое и седлайте лошадей. Мы выезжаем. А я пока побуду с Зидрой.

– Но уже вечер, господин, – возразил индус. – Не лучше ли будет дождаться утра?

– Нет. Сейчас полнолуние, и это будет нам только на руку.

Оставшись на конюшне один, Джеймс опустился на колени рядом с тигрицей, и та уткнулась ему в ладонь мокрым холодным носом, продолжая ритмично рассекать хвостом воздух.

– Ты знаешь, что с Рэнди случилась беда, правда, девочка? – прошептал Джеймс, поглаживая Зидру по голове. – И тоже, как я, волнуешься за нее. С прошлой ночи я не могу установить с ней связь, но знаю, что ей сейчас больно и страшно одной.

Зидра негромко зашипела, уставилась в глаза Джеймса своими янтарными глазами, и в тот же момент в голове у него прозвучал голос.

«Джеймс, ты слышишь меня? Мне нужна твоя помощь».

Джеймс радостно улыбнулся, прикрыл глаза и мысленно произнес:

«Да, любимая, я слышу тебя. Как ты? Где тебя искать?»

И тут же услышал ответ:

«Мне лучше, но я не знаю, где я. Какой-то старый дом. Поблизости должны быть люди. Найджел забил окно, и я ничего не вижу».

«Найджел – это человек, который похитил тебя?»

«Да. Найджел Рейнольдс. Он убил моего отца. Он служил лейтенантом в Калькутте».

Джеймс едва не перебил Рэнди, желая напомнить о том, что этот же человек покушался и на ее собственную жизнь, но решил подождать с этим разговором.

«Рэнди, мы отправляемся искать тебя. Скажи, Найджел действует в одиночку? Ему никто не помогает?»

«Только его сестра, Амелия Уэнворт. Будь осторожен, Джеймс, она очень опасна. Это она пыталась отравить Нана, а теперь собирается убить и меня, сразу после того, как…»

Их необыкновенная связь резко прервалась, и Джеймс нетерпеливо воскликнул про себя:

«Рэнди, не уходи. Где ты, Рэнди? Что случилось?»

Но ответа он не получил.

Подождав немного, Джеймс поднялся на ноги, отвязал Зидру и легонько шлепнул ее по мохнатому боку.

– Поднимайся, девочка. Пора. Рэнди ждет нас.

Когда они вышли из ворот конюшни, солнце уже садилось за темневшим на горизонте лесом.

 

21

– Просыпайтесь, миледи, прошу вас. Опасность у порога, и нам нельзя терять ни минуты.

Рэнди слабо пошевелилась, стараясь сбросить с себя тяжелый, липкий сон. Разлепив глаза, она увидела свет горящей свечи, и он показался ей таким болезненно-ярким, что она вновь опустила веки. Голова у нее кружилась, во рту пересохло, язык казался шершавым, словно терка.

– Воды, – прошептала она. – Ради всего святого, воды.

– Сию минуту, миледи, – отозвался женский голос. – Позвольте только старой Эдит помочь вам сесть, иначе вы обольетесь.

Вода была тепловатой, но тем не менее показалась Рэнди божественным нектаром. Жадно напившись, она облизнула пересохшие губы и спросила:

– Что со мной было, Эдит?

– Это все проклятый бульон. Амелия забрала у меня кружку и что-то в нее подсыпала. Вы не помните, как я пыталась выбить ее у вас из рук?

Рэнди вяло порылась в своем затуманенном мозгу и наконец вспомнила:

– Да, конечно. Вы пытались выбить у меня кружку, а Амелия замахнулась и назвала вас растяпой. Она больно ударила вас, Эдит?

– Пустяки! От одной пощечины мне ничего не сделается. Если бы в комнате не было Найджела с пистолетом наготове, я бы сумела ответить Амелии, но увы… – Эдит принялась развязывать веревки, стягивавшие руки Рэнди, то и дело оглядываясь при этом на дверь. – Амелия спит в другой комнате, а Найджел в гостиной, на диване. Я должна вывести вас отсюда, пока они не проснулись.

– Но где мы вообще находимся, Эдит? – спросила Рэнди, потирая виски чуть дрожащими пальцами. – Ведь я даже этого до сих пор не знаю.

– Мы в Фавершеме, миледи. В домике, который завещал мне барон Рейнольдс за долгую верную службу его семье.

Несмотря на сильную головную боль, Рэнди смогла припомнить свой разговор с бабушкой – как давно это было! – и сказала:

– Барон Рейнольдс. Это тот самый дядя, который взял на воспитание Амелию и Найджела после смерти их родителей?

– Он самый, – поморщилась Эдит. – Настоящий мерзавец, а не джентльмен, если позволите мне так сказать. Жестокий, злой, словно сам дьявол. И племянников воспитал такими же отродьями сатаны.

– Вот как, – заметила Рэнди.

– Да. – Эдит вздохнула, и ее глаза наполнились слезами. – Он ненавидел своего младшего брата за то, что тот сбежал из дома с актрисой, вместо того чтобы жениться на богатой невесте, которую барон подыскал ему. А когда брат с женой погибли в дорожной катастрофе, барону пришлось взять к себе племянников, он был не слишком этому рад.

Она вытерла фартуком мокрые глаза и продолжила:

– Барон сильно пил и совсем не занимался детьми. А потом, когда Амелия начала подрастать и превращаться в хорошенькую девушку, он положил на нее свой поганый глаз. Все время ходил за ней, пытался потрогать. Я это заметила и не раз говорила Амелии, чтобы та была начеку, но напрасно. Когда ей было всего одиннадцать, барон совершил чудовищную вещь – силой затащил ее в свою постель. Я искала способ прекратить это беззаконие и пошла к местному викарию. Тот выслушал меня и ответил, что барон – знатный джентльмен, герой войны, а то, что я говорю, всего лишь ложь и клевета, и запретил мне рассказывать об этом кому бы то ни было. И то сказать, кто будет брать во внимание слова какой-то служанки? – она бессильно повела плечами. – А однажды маленький Найджел нечаянно заглянул в спальню барона и увидел, как тот насилует его сестру. Мальчик бросился на дядю, но тот, разумеется, оказался сильнее. Он скрутил Найджела, выпорол плетью и запер в подвале.

Рэнди почувствовала тошноту не столько от лауданума, сколько от того, что услышала. Потянувшись к Эдит, она взяла ее за руку и тут же ощутила всю глубину отчаяния и боли, разрывавших сердце бедной женщины.

– Барон действительно был чудовищем, – сказала она, – а вы, Эдит, ни в чем не виноваты. Не нужно так сокрушаться.

– Я все понимаю, миледи, – вздохнула Эдит и ласково погладила Рэнди по руке. – Простите старуху, я, наверное, не должна была все это рассказывать.

Она отошла к шкафу и принялась рыться в нем, приговаривая:

– Теперь нужно найти для вас какую-нибудь одежду. Если мы поторопимся, то к утру уже будем в городке и разыщем там местного констебля.

Рэнди попыталась спустить ноги с кровати, и острая боль тут же напомнила ей о кандалах.

– Одежда не главное, Эдит. Я не смогу двигаться с цепями на ногах.

– О господи, о них-то я совсем забыла! – огорченно воскликнула старая женщина.

– Почему бы вам одной не сбежать и не позвать на помощь, Эдит?

– Я не могу бросить вас, миледи, – покачала она головой. – Мне удалось подслушать то, о чем говорили за ужином те двое. Найджел боится и не хочет дожидаться выкупа. Считает, что если убить вас, то на них с Амелией никто никогда не подумает. Правда, его сестра намерена дождаться выкупа, но, боюсь, Найджел ее не послушает и все сделает по-своему.

– А вы не боитесь, что Найджел и вас может убить? – спросила Рэнди.

Эдит поправила седую прядь и со вздохом ответила:

– Мне часто кажется, что жить с таким камнем на душе, как у меня, гораздо страшнее, чем умереть. То, что сотворил со своими племянниками барон, было ужасно, но еще ужаснее то, что они сделали со своим дядей.

– Что же они с ним сделали?

– Убили его, – ответила Эдит, присаживаясь на край кровати рядом с Рэнди. – Вы можете сказать, что такой человек, как барон, заслуживал смерти, и я охотно соглашусь с вами, но они убили его не для того, чтобы отомстить за все, что он с ними сделал, а лишь затем, чтобы завладеть его состоянием. Сколько раз за те годы я уговаривала их бросить все и бежать со мной в Шотландию, но каждый раз Амелия отвечала мне отказом. Им с братом важнее всего было овладеть деньгами барона и его поместьем, хотя я и подумать не могла о том, что это закончится убийством. Наверное, мне до самой смерти будет видеться, как барон лежит мертвым под лестницей – со свернутой шеей и остекленевшими глазами.

Эдит опустила на грудь голову, погрузившись в свои грустные мысли, и Рэнди, желая вернуть ее к действительности, ласково погладила сухую старческую руку.

– Но почему вы решили, что это было убийство, а не несчастный случай?

– Прежде всего, Амелия сама описала ту ночь в своем дневнике. Ей было тогда девятнадцать, и барон решил выдать ее за герцога Мейдстоуна, а Амелии этого ужасно не хотелось. И вот однажды поздним вечером она подмешала в вино дяди настой, возбуждающий мужское желание, а затем, почти обнаженная, заглянула к нему в спальню и тут же вышла. Барон, распаленный страстью, бросился за ней. Когда он подбежал к лестнице, на него из темного угла набросился Найджел. Они вдвоем с Амелией столкнули барона вниз, и он сломал себе шею.

– Вы прочитали об этом в дневнике Амелии?

– Не только. Увы, все это я видела собственными глазами. В ту ночь я уже легла в постель, как и все остальные слуги, но мне не спалось, и тогда я решила отправиться в кабинет за книгой – почитать на ночь, – и тут на лестнице послышалась возня. Все произошло так быстро, что барон даже вскрикнуть не успел, но когда я осторожно приоткрыла дверь кабинета, то увидела Амелию и Найджела. Они радовались, целовались и поздравляли друг друга с победой. Сатанинское зрелище. Правда, радость их оказалась недолгой.

– А почему? – спросила Рэнди.

– Потому что не Найджел оказался наследником барона. Титул и состояние перешли к сыну второго брата барона, служившему в колониях. Таким образом, Амелии не оставалось ничего другого, как только выйти замуж за герцога Мейдстоуна. С его помощью, точнее, с помощью его денег, она решила устроить будущее Найджела. Но мне кажется, что герцог раскусил ее, потому что он согласился лишь на то, чтобы устроить Найджелу офицерский чин и отослать его подальше. – Теперь слезы текли по лицу Эдит потоком. – Герцог всегда был так добр ко мне. Вскоре после того, как он женился на Амелии, его светлость отпустил меня на покой и назначил мне хорошую пенсию.

– И вы позволили ему жениться на этой ведьме Амелии? Не раскрыли ему глаза? – сердито спросила Рэнди.

– Что я могла ему сказать? Ведь в том, что Амелия стала такой, есть большая доля и моей вины, – всхлипнула Эдит. – Конечно, если бы я нарушила запрет викария и рассказала обо всем герцогу, все было бы совсем иначе, но я боялась, а помочь мне было некому.

Рэнди обняла вздрагивающие плечи Эдит, понимая, что если и можно кого-то винить в случившемся, так только общество с царящими в нем законами, а не эту слабую старую женщину. По большому счету, Эдит сама оказалась жертвой.

– Не сердитесь на меня, Эдит. И не надо плакать.

– Но я попыталась искупить свою вину, миледи, – прошептала Эдит, вытирая фартуком мокрое лицо. – В прошлом, году я написала герцогу письмо, в котором рассказала обо всем, что мне известно. Я полагаю, что после этого он сумел прочитать дневник Амелии и нашел в нем подтверждение моим словам.

– Он нашел ее дневник, вы в этом уверены?

– Да, – ответила Эдит. – Перед Рождеством герцог ответил мне и написал, что нашел дневник, но одних только записей в нем будет недостаточно для того, чтобы доказать вину Амелии и Найджела. Он умолял меня приехать в Лондон и подтвердить в суде все, что я видела и слышала той ночью. Я ответила согласием, но решила дожидаться суда не в Лондоне, где я могла случайно столкнуться с Амелией, а здесь, в Фавершеме. Теперь представьте мои чувства, когда в один прекрасный день я увидела на пороге Амелию собственной персоной! Она приехала в полночь и застала меня в таком виде, что решила, будто я слегка не в себе. Ну а я решила, что будет лучше не переубеждать ее. Иногда прикинуться слабоумной бывает только на пользу.

Эдит поднялась с кровати и снова отошла к шкафу.

– Не будем больше терять время, – сказала она. – Пары подходящих туфель для вас я не подберу, а те, в которых вас привезли, потерялись. Дам-ка я вам толстые шерстяные носки. Здесь недалеко, не успеете замерзнуть.

– Можешь не искать их, Эдит, – раздался от двери мужской голос. – Наша гостья никуда не уезжает, и ты тоже. Закрой шкаф и пересядь на стул.

– Но, Найджел, мальчик мой, ты не понимаешь…

Найджел вошел в комнату с двумя пистолетами в руках и направил один из них на Эдит.

– Я понимаю, что ты больше не заслуживаешь доверия, Эдит. Как ты могла пойти на такое предательство? – Он подошел вплотную к старой служанке и приставил пистолет к ее щеке. Лицо Найджела было перекошено от гнева. – Из-за тебя мы с Амелией могли лишиться всего, и за это ты заслуживаешь только одного – смерти.

Рэнди понимала, что со скованными ногами, с головой, затуманенной лауданумом, ей никогда не справиться с Найджелом, но не прийти на помощь Эдит она не могла. И она решила отвлечь его внимание на себя.

– Постыдитесь, лейтенант Рейнольдс, – сказала она, выпрямляясь на кровати. – Вы, молодой сильный мужчина, угрожаете оружием беззащитной старой женщине. Это позор для британского офицера. Неужели вы не можете найти для себя более подходящего соперника?

– Ну, давай, тронься с места, и я пущу пулю тебе в лоб, – сказал Найджел, отпуская Эдит и оборачиваясь к Рэнди. – Или, быть может, ты рассчитываешь на какие-нибудь фокусы, которым обучилась в своей проклятой Индии? Вставай, и я пристрелю тебя, а Амелии скажу, что ты пыталась бежать.

Рэнди закинула на кровать свои скованные кандалами ноги, улеглась и сложила на груди руки.

– Что ж, стреляй, Найджел, и пусть твоя сестра увидит, что ты убил меня вопреки ее приказу.

– Я не из тех, кому можно приказывать! – яростно прохрипел Найджел. – Мы с Амелией – равноправные партнеры в этом деле, и, если я решу, что лучше будет пристрелить вас с Эдит, я это сделаю.

В эту секунду в комнату вошла Амелия – полностью одетая, с зажженной лампой в руке.

– Какого черта ты здесь делаешь, Найджел? – недовольно спросила она. – Я же сказала, чтобы ты не трогал эту девку, по крайней мере до утра.

– Скажи спасибо, что я нарушил твой запрет, сестрица; – поджал свои тонкие губы Найджел. – Наша гостья собиралась бежать, а Эдит ей в этом помогала. Теперь-то ты не будешь возражать, если я докончу с ними обеими?

* * *

Трое всадников, ведомые тигрицей, пробирались по заснеженной, освещенной светом полной луны дороге. За время долгого бега Зидра заметно устала, но тем не менее продолжала все так же упорно стремиться вперед.

– Где мы сейчас находимся, господин? – спросил Абу.

– На окраине Фавершема, – ответил Джеймс. – Если я не ошибаюсь, где-то здесь расположено фамильное поместье Амелии. Может быть, они держат Рэнди именно там.

Зидра внезапно сменила направление и потянула всех к ближайшему лесу. Здесь, за деревьями, Джеймс заметил в снегу разбитую, обгоревшую повозку. Передав поводок Зидры Ксавьеру, он спешился и пошел вперед, пробираясь через сугробы.

Подойдя к повозке, Джеймс опустился перед оторванной доской, на которой сохранились буквы, и воскликнул:

– Взгляни, что здесь написано, Абу, – «Рыбная лавка Мак-Джи». В этой повозке вывозили из дома пустые бочки. Теперь я не сомневаюсь, что Рэнди была спрятана именно в одной из них, – он выпрямился и осмотрелся вокруг. – А где же сами бочки?

– Вон они, – указал рукой Абу на торчащие из-под снега доски.

Они бросились к разбитым бочкам и в первой же из них обнаружили мертвое тело. Это был пожилой мужчина, задушенный белым шарфом, оставшимся у него на шее.

– Это сделал тот же человек, который убил Джонатана Коллинза, – уверенно заявил Абу, внимательно осмотрев шарф. – И теперь мы знаем его имя – лейтенант Рейнольдс, человек, о котором поведала вам моя госпожа во время вашей мысленной связи. Тот грех тоже на его душе.

Вторая бочка оказалась расколотой буквально на щепки. Джеймс покопался в обломках и наконец нашел белую атласную туфельку Рэнди.

– Ай да Зидра! – восторженно произнес он. – Вот это нюх! Рядом с ней все охотничьи собаки ничего не стоят.

– Это не только нюх, господин, это еще и зов сердца, – заметил Абу.

– Я знаю, – кивнул Джеймс, убирая в карман туфельку. – Теперь я это знаю.

Они пошли назад, к ожидавшим их лошадям, и Джеймс добавил на ходу:

– Теперь нужно держать Зидру на коротком поводке. Я чувствую, что мы подобрались совсем близко к тому месту, где держат Рэнди, и нельзя допустить, чтобы тигрица попала под случайный выстрел. Рэнди никогда не простит мне, если с Зидрой что-нибудь случится.

– Моя госпожа простит вам все, господин, – возразил Абу. – Ведь она вас любит.

Джеймс улыбнулся и ответил, забираясь в седло:

– Надеюсь, что ты прав, дружище. Ведь я тоже люблю ее и надеюсь, что она когда-нибудь поймет это.

* * *

Узнав о предательстве Эдит, Амелия буквально взорвалась.

– Ты всегда уверяла, что любишь меня, Эдит! – крикнула она. – А что получается на деле? Мой муж ищет способ избавиться от меня, а ты помогаешь ему в этом, и тебе, очевидно, совершенно безразлично, что со мной будет! Ты погубила мою жизнь, старая дура! Ну, что теперь прикажешь с тобой делать?

Найджел положил на стол один из пистолетов и обнял свободной рукой сестру за плечи.

– Не все еще потеряно, Эми. Конечно, тот дневник, который Ричард выкрал из твоей спальни, содержит много страшных тайн, но это всего лишь дневник, и одних записей будет недостаточно, чтобы доказать твою вину. А вот если Эдит явится в суд и даст свои показания – дело другое, тогда тебе не отвертеться. Но раз Мейдстоун до сих пор ничего не предпринял, значит, этих показаний она еще не давала.

– Полагаю, что ты прав, Найджел, – ответила Амелия, потирая виски. – Как бы ни хотел Ричард избавиться от меня, чтобы жениться на своей белобрысой курице, ничего у него не получится. Теперь надо подумать о том, что нам делать дальше.

– Да что ж тут раздумывать, Эми? Сейчас я убью этих двоих, затем мы подожжем дом и скроемся подальше, пока нас никто не видел.

– А выкуп? – возразила Амелия, топнув ножкой. – Мне нужны эти деньги.

Найджел схватил сестру за руку, повернул лицом к себе и горячо заговорил:

– Эми, будь же благоразумна. Что тебе дороже – жизнь или выкуп? Я узнал, что Эдит поддерживает связь с Ричардом, ты понимаешь, чем это грозит? Он знает о том, что она здесь, и дожидается дня, на который будет назначен суд. Мейдстоун может явиться сюда в любую минуту, ты слышишь?

– Не пойму, чем ты сейчас озабочен больше – моей судьбой или своей собственной? – криво усмехнулась Амелия.

– Как ты можешь так говорить, Эми? – укоризненно покачал головой Найджел, обнимая сестру. – Тогда, в детстве, я был слишком слаб, чтобы защитить тебя, но сейчас готов ради тебя пожертвовать жизнью, и ты это знаешь.

Рэнди молча наблюдала со своего места за братом и сестрой, и они с каждой секундой казались ей все более жалкими, несмотря на всю кровь, что была у них на руках. А еще у Рэнди родилось подозрение, что эту пару связывают не только родственные отношения, но и нечто большее. Они были красивой парой – если, конечно, забыть при этом, что перед Рэнди стояли преступники с холодными и пустыми сердцами.

«И если их не остановить, я стану их следующей жертвой», – напомнила самой себе Рэнди.

– Прости мою нерешительность, Найджел, – сказала Амелия и вновь потерла свои виски дрожащими пальцами. – Я знаю, как ты любишь меня.

– Конечно, Эми. Потому и говорю: бог с ним, с выкупом, и давай кончать с этими двумя. У нас и без того достаточно денег, чтобы перебраться во Францию. За те драгоценности, что были на Миранде, нам в Париже отвалят целое состояние.

Упоминание о Рэнди заставило Амелию перенести свое внимание на пленницу, лежащую на постели. Схватив со стола пистолет, она с перекошенным от ярости лицом двинулась к кровати.

– Ты слишком дорого обошлась мне, негодная девка, – прошипела Амелия, – и мне радостно представлять, как твой труп будет корчиться в пламени, а я, как всегда, выйду сухой из воды.

– Жаль огорчать вас, Амелия, но вы опоздали, – ответила Рэнди, садясь в постели. – Джеймсу уже все известно и о вас, и о Найджеле. Даже если вы убьете меня, вам придется всю оставшуюся жизнь провести в страхе, ожидая минуты, когда придет возмездие. А оно будет страшным, предупреждаю вас обоих.

– Ты лжешь! – зарычал Найджел. – Когда я увозил тебя из дома, Грейсон был в кабинете. Он даже не видел меня, а тебя хватились не сразу.

– Все это так, – пожала плечами Рэнди, – но Джеймс знает о том, кто это сделал. Несколько часов тому назад я сообщила ему об этом.

– Но Эдит не выходила из дома, – ответил Найджел, косясь на всхлипывающую в углу старую служанку.

– Эдит здесь ни при чем, – оборвала его Рэнди. – Я сама связалась с Джеймсом.

Найджел громко рассмеялся, запрокинув назад голову и сверкая безукоризненными зубами.

– Конечно! Нашептала Грейсону прямо на ушко!

– Не совсем так, но похоже. Просто я слышала мысли Джеймса, а он слышал мои. Я сообщила о том, кто меня похитил, и Джеймс обещал прийти на помощь.

Услышав это, Найджел засмеялся еще громче прежнего.

– Голоса слышала, да? Наверное, я дал тебе слишком много лауданума.

– Наркотик не имеет к этому никакого отношения, – терпеливо вздохнула Рэв. – У меня есть дар ощущать чужую боль, а кроме того, я способна слышать мысли некоторых людей, и Джеймс – из их числа.

– Рассказывайте сказки кому-нибудь другому, миледи, а я не такой идиот, чтобы поверить в эти бредни.

– Подожди, Найджел, – перебила его Амелия, с интересом глядя на Рэнди. – Я где-то слышала о подобных вещах. А что, если она говорит правду?

– Ты слишком суеверна, Эми, – покачал головой Найджел. – Веришь во всяких фокусников, факиров, бродячих цыган и прочую чушь. Говорить они могут что угодно, но где доказательства того, что они не лгут?

– А что, если я представлю вам такие доказательства, лейтенант? – спросила Рэнди.

– Хочешь сказать, что можешь прочитать мои мысли?

– Нет, – покачала головой Рэнди. – Как я уже сказала, я могу прочитать мысли только некоторых людей. Но распознать, что болит, я могу у любого. – Она перевела взгляд на Амелию, растирающую ладонью свой затылок. – Позвольте мне прикоснуться к вашей сестре, и я точно скажу, что ее беспокоит.

– Позволь ей, Найджел, – попросила Амелия. – Мне любопытно посмотреть, что из этого получится.

– Хорошо, – согласился Найджел и добавил, пристально глядя на Рэнди: – Только предупреждаю: если ты попробуешь выкинуть какой-нибудь индийский фокус, у тебя это не пройдет. Я не задумываясь вышибу у тебя мозги.

– Не волнуйтесь, Найджел, я всего лишь возьму вашу сестру за руку.

Амелия подошла ближе к кровати, так, чтобы Рэнди могла дотянуться до нее.

– У вас очень болит голова, – заговорила Рэнди, прикрыв глаза и держа в руке руку Амелии. – Вы чувствуете тяжесть, которая тянется ото лба к шее, и вам кажется, будто голова охвачена тугим стальным обручем. Кроме того, у вас расстроен желудок и вы то и дело чувствуете озноб.

Амелия отпрянула от кровати, сложила на груди руки и с ужасом спросила:

– Как ты все это узнала?

– С помощью своего дара, – просто ответила Рэнди. – Им я постоянно пользовалась в Калькутте, когда ходила в госпиталь для бедняков. Если Найджел следил за мной, он подтвердит, что я там бывала по нескольку раз в неделю.

– Ну а чем я могу унять свою боль? Есть для этого какие-нибудь лекарства? – снова спросила Амелия.

Рэнди сделала глубокий вдох, борясь с подступившей к горлу тошнотой. Ей не хотелось говорить Амелии все, что она узнала о ее здоровье, и потому Рэнди ответила достаточно осторожно и уклончиво:

– Причина всему – огромное нервное напряжение, миледи. Именно поэтому у вас так сильно болит голова. Ваш мозг устал, и ему нужен отдых – так же, впрочем, как и телу. У вас болят глаза – носите все время пенсне, это должно вам помочь.

Найджел опять хохотнул и сказал, энергично тряся головой:

– Аплодисменты исполнителю, однако должен огорчить тебя, Рэнди, твой трюк не произвел на меня ни малейшего впечатления. Разумеется, у Амелии болит голова, и, конечно же, она испытывает напряжение, а ее голове нужен отдых. Как же может быть иначе, если моя сестра замешана в преступлении, за которое ей грозит если не виселица, то уж пожизненное заключение – наверняка.

– Погоди, Найджел, – перебила брата Амелия. – Она описала все симптомы моей болезни с невероятной точностью, словно побывала в моем теле.

Найджел обнял сестру и сказал, целуя ее в лоб:

– Не слишком-то доверяйся ей, моя дорогая. Наша юная Миранда хитра не по годам. И давай не будем больше тратить понапрасну время. Ступай вниз и собери вещи, а я пока что закончу здесь. Мы должны уйти отсюда еще до рассвета.

* * *

Когда они оказались на вершине холма, Джеймс придержал лошадь и крикнул, указывая рукой на раскинувшуюся внизу долину:

– Смотри, Абу, там несколько домов, но только один из них выглядит обитаемым. В нем виден свет, а из трубы идет дымок, значит, внутри разожжен камин. Обрати внимание, рядом с этим домом есть сарай, причем достаточно большой, чтобы спрятать в нем несколько лошадей. Готов спорить на что угодно, что Рэнди держат именно в этом доме.

Зидра, разделявшая нетерпение Джеймса, тихо зашипела и потащила за собой Ксавьера, державшего ее поводок.

– По-моему, Зидра согласна с вами, господин, – улыбнулся Абу. – Смотрите, как уверенно она направляется к тому дому. Если спустить ее с поводка, она, я думаю, полетит туда, как стрела из лука. И тогда уже никто и ничто ее не остановит.

– Этого нельзя допустить, Абу, – ответил Джеймс. – Передай Ксавьеру, чтобы тот придержал Зидру, пока мы будем осматривать дом снаружи.

Луна ненадолго скрылась за облаками, сделав почти невидимыми фигуры всадников, двинувшихся к дому, в котором светились два окна. Возле сарая Абу и Джеймс спешились, привязали к коновязи своих лошадей и осторожно вошли внутрь. Как и предполагал Джеймс, в сарае обнаружилось несколько лошадей. Кроме того, здесь же стояла небольшая черная карета. На ее дверцах не было гербов, но и так было ясно, что такой элегантный экипаж не может принадлежать кому-нибудь из жителей сонного, бедного и безнадежно провинциального Фавершема.

Выйдя из сарая, Джеймс и Абу подкрались к дому. Здесь они рассмотрели, что одно из окон забито досками, и в ту же секунду услышали изнутри знакомый женский голос.

* * *

– Какой же вы храбрец, когда стоите с пистолетом перед безоружной женщиной, лейтенант! Знаете, кто вы на самом деле? Трус! Подлый и жалкий трус!

В ту же секунду какая-то неведомая сила вдруг заставила вздрогнуть ее сердце, и Рэнди поняла, что Джеймс где-то рядом. Где-то совсем близко. Значит, она должна тянуть время, бороться за каждую лишнюю секунду.

– Что ж, вы столько раз стреляли в меня, мистер Неудачник, что можете не промазать, только стреляя в упор. Наверное, у вас тоже со зрением неважно, так попросите у сестры ее пенсне, может быть, поможет.

– В свое время я был лучшим стрелком во всем гарнизоне, но потом эта тварь, твоя тигрица, изувечила мне руку, а вместе с ней и всю мою жизнь, – мрачно сказал Найджел и для наглядности потряс своей беспалой рукой. – И эти ужасные шрамы на моем лице тоже она оставила. После той ночи я едва не отдал богу душу, особенно когда начала загнивать рана на руке.

Рэнди изо всех сил цеплялась пальцами за изголовье кровати, пытаясь хотя бы таким образом справиться со своей слабостью и постоянно подступающей к горлу тошнотой.

– Не нужно ругать мою тигрицу, она только защищала меня. Если бы вы не были убийцей, Зидра бы вас не тронула. Так что во всех своих бедах вините только себя самого и свою драгоценную сестрицу Амелию.

– Не трогай мою сестру! – прикрикнул Найджел, поднимая руку с пистолетом. – Ты не знаешь, через какие страдания ей выпало пройти в жизни! Эми – ангел, которого совратил этот дьявол, наш дядюшка. Я пытался отвадить его от сестры, а он едва не убил меня за это и продолжал ублажать свою похоть, затем сделал Эми ребенка и бросил ее. Повитуха, которая помогала Эми избавиться от ребенка, занесла ей инфекцию, и она едва не умерла, а поправившись, осталась бесплодной.

– Но вы с Амелией убили барона.

– Это было не убийство, – затряс головой Найджел. – Скорее самооборона. Этому дьяволу, как всегда, понадобились деньги, и потому он решил выдать Эми за герцога Мейдстоуна, которого она терпеть не могла. Кроме того, моя сестра уже тогда предчувствовала, что в первую же брачную ночь ей придется пережить большой скандал, когда обнаружится, что она давным-давно не девственница. Я не хотел скандала, не хотел, чтобы у Эми были неприятности, и согласился помочь ей избавиться от дяди.

– Однако это не помогло.

– He помогло. Мы с Эми не получили по завещанию дяди ровным счетом ничего, и ей не оставалось ничего другого, как только выйти замуж за герцога. А затем настала брачная ночь, и действительно разразился скандал, – серо-голубые глаза Найджела превратились в льдинки. – Ричард Уэнворт выскочил из постели, кричал на Эми, называл ее потаскухой и… впрочем, неважно, как он ее еще называл. Она пыталась рассказать Ричарду о бароне, но он ничего не желал слушать. Бедная Эми впала в отчаяние. После первой же ночи муж ни разу не притронулся к ней, и поэтому мне пришлось самому утешать свою сестру. Спустя несколько месяцев Ричард застал нас с Эми в постели, после чего быстро оформил мне офицерский чин и добился, чтобы меня услали подальше, в Индию, так, чтобы ноги моей больше не было на английской земле.

* * *

Для того чтобы проникнуть в дом, им потребовалось немного больше времени, чем предполагал Джеймс. Дверной замок оказался старым, хотя и смазанным, и Абу пришлось поколдовать над ним с кинжалом несколько минут, прежде чем тот поддался.

Неяркая лампа, стоящая на полке, освещала небольшую гостиную – почти не обставленную, с нелепым креслом-качалкой, придвинутым к камину, в котором негромко потрескивал слабый огонь. На столе валялись объедки, стояли тарелки и стаканы. Гостиная оказалась пуста, и Джеймс с Абу пошли на голоса, которые привели их к маленькой спальне в дальнем конце дома.

Увидев в дверную щель Рэнди – живую и невредимую, – Джеймс испытал огромное облегчение, несмотря на то, что лицо ее было пепельно-серым, а перед кроватью, на которой она сидела, стоял спиной к Джеймсу незнакомый темноволосый мужчина, державший в руке пистолет. Джеймс отдал Абу свою куртку, прижался к стене и стал выжидать подходящий миг для того, чтобы напасть на незнакомца и обезоружить его прежде, чем тот успеет спустить курок.

– И вот, чувствуя вину перед сестрой и, желая помочь ей, вы начали направо и налево убивать ни в чем не повинных людей. Так, лейтенант?

– Это не чувство вины, это любовь, – пылко возразил Найджел. – Да, я люблю Амелию, и, чтобы помочь ей, я готов на все, даже на то, чтобы расправиться со всей вашей многочисленной семейкой.

– Любовь не оправдывает убийство, Найджел. Сами-то вы как можете жить с таким грузом на душе?

Лицо Найджела вдруг сделалось надменным, и он сказал, взводя курок пистолета:

– Благодаря той жизни, которую меня вынудили вести, убивать с каждым разом становится все легче и легче. Все, хватит разговоров. Прощай, Рэнди.

И в ту же секунду все в комнате пришло в движение. Рэнди резко откинулась назад, ударившись затылком об изголовье кровати, а сзади на Найджела набросился Джеймс и свалил его с ног. Двое мужчин покатились по полу, вцепившись друг в друга, а Абу тем временем поспешил к своей госпоже. Эдит пронзительно закричала, вскочила со своего места и принялась яростно пинать Найджела.

– Подлец! Мерзавец! Чтоб ты сдох! – кричала она.

– Абу, – бросил через плечо Джеймс, – отведи в сторону эту почтенную леди, пока она не отбила себе ноги!

Индус поспешил на помощь, но не смог опередить Найджела, который успел одним ударом свалить Эдит на пол. Между тем Джеймс продолжал обрабатывать своего соперника кулаками и пытался вырвать из его руки пистолет. Абу присоединился к драке, и спустя мгновение оружие с глухим стуком упало на ковер и откатилось к двери.

Джеймс поднялся на ноги, крепко держа побитого, расцарапанного Найджела за заломленные назад руки.

– Негодяй! Я поквитаюсь с тобой и с твоей сестрой за все, что вы сделали с Рэнди! Абу, подай мне пистолет!

– Не выйдет, – раздался у него за спиной холодный женский голос.

Джеймс обернулся и увидел Амелию. Одетая в темное дорожное платье, она стояла возле кровати, и в ее поднятой руке тускло блестел пистолет, приставленный к голове Рэнди.

– Отпусти моего брата, или я пристрелю твою девку, – сказала Амелия. – Пристрелю, не задумываясь, я и так слишком долго терпела.

Джеймс покосился на Абу, стоящего в углу вместе с поднятой им с пола Эдит, и понял всю безысходность своего положения. Пистолет Найджела лежал далеко на полу, его собственный остался в кармане плаща, и Джеймсу ничего не оставалось, как выпустить Найджела на свободу.

– Это ты, Джеймс? – спросила Рэнди, приходя в себя после удара об изголовье.

– Да, это он, твой отважный муженек, – усмехнулся Найджел, стирая кровь с рассеченной губы. Затем он взял из руки Амелии оружие и занял ее место возле кровати. Свободной рукой он обхватил Рэнди за шею и притянул к себе. – А теперь, Грейсон, отойди в угол и замри, если не хочешь, чтобы я размозжил твоей жене голову. Одно неосторожное движение, и я сделаю это, можешь не сомневаться.

– А ты не думаешь, что возле дома вас с Амелией могут поджидать мои люди? – спросил Джеймс, стараясь не смотреть при этом на страдальческое, перекошенное от боли лицо Рэнди.

– Нет, – ухмыльнулся Найджел. – Я знаю таких людей, как ты, Грейсон. Надменные, самонадеянные аристократы, вы уверены в том, что всего можете добиться в одиночку, – с этими словами он стащил Рэнди с кровати и поволок за собой к двери. – Если бы с тобой были люди, вы попытались бы взять дом штурмом. Но ты, слава богу, оказался в дураках, Грейсон. Амелия, подбери с пола второй пистолет, мы уходим.

Но едва Амелия сделала несколько шагов, из кухни раздался грозный, леденящий кровь тигриный рев. Найджел резко вскинул пистолет, и на лице его отразился ужас. В то же мгновение Рэнди резко ударила связанными руками по запястью Найджела, и тот от неожиданности выронил пистолет. Он нагнулся, чтобы поднять его, а Джеймс рванулся вперед и вырвал из его объятий жену. А затем в комнату ворвался яростно рычащий оранжево-черный вихрь. Зидра одним прыжком настигла Найджела и повалила его с ног. Тот пытался закрыться руками, но тигрица, сердито рыча, разрывала в клочья тело поверженного врага, неуклонно стремясь к его горлу.

– Остановись! – крикнула Рэнди, но Зидра впервые в жизни не послушалась ее.

– Уберите тигрицу! – истошно взвизгнула Амелия. – Она убьет его!

Никто не пошевелился, никто не захотел прийти на помощь Найджелу, и тогда Амелия сама подняла с пола оброненный братом пистолет. Сощурив свои близорукие глаза, она прицелилась в голову Зидре. Прогремел выстрел, но за секунду до него тигрица отскочила от безжизненного тела, и пуля попала в Найджела.

Голубые, застывшие глаза Найджела уставились в потолок, а под ним расплывалась лужа крови.

Амелия упала на колени возле тела брата, прижалась головой к его груди.

– Бедный, милый Найджел! Что они с тобой сделали, любимый мой! – запричитала она. – Но я заставлю заплатить их за все, за все! Я клянусь тебе, Найджел…

Ксавьер завернул в ковер изуродованный труп Найджела и вынес его во двор, а Эдит тем временем рылась по всему дому в поисках ключей от кандалов. Абу связал за спиной руки Амелии и вывел из комнаты обезумевшую от горя, рассыпавшую проклятия женщину.

Джеймс сидел на кровати рядом с Рэнди, заботливо и нежно обнимая жену за плечи.

– Она готова винить в смерти брата кого угодно, но только не себя, – заметила Рэнди, провожая Амелию тяжелым взглядом. – А ведь это она была кукловодом и руководила Найджелом, дергая его за ниточки. Он же слепо исполнял все, что она ему приказывала.

– С Амелией покончено, любимая, – откликнулся Джеймс. – Не знаю, пошлют ли ее на виселицу, но в том, что остаток жизни она проведет в сумасшедшем доме, можно не сомневаться. Двадцать лет, тридцать лет…

– Гораздо меньше, – покачала головой Рэнди. – Жить Амелии осталось недолго, всего несколько месяцев. Когда я пыталась убедить Найджела в том, что у меня есть особый дар, я взяла Амелию за руку и обнаружила большую, растущую опухоль у нее в мозгу. Пока эта опухоль мешает ей видеть, но очень скоро разрастется и убьет Амелию окончательно. Быть может, она и помешалась отчасти из-за этой опухоли, а не только от переживаний, которые выпали ей в детстве.

– Бог с ней, с Амелией, – сказал Джеймс и погладил Рэнди по щеке. – Главное, чтобы с тобой все было в порядке. Ты даже представить себе не можешь, как я переживал за тебя.

– Ты действительно переживал?

– Еще бы! Когда я обнаружил, что женщину, которую я так люблю, похитили…

– Ты любишь меня?

Рэнди посмотрела на него с такой надеждой, что Джеймс невольно вздохнул:

– Конечно, я очень люблю тебя. Или ты думаешь, что я женился бы на нелюбимой женщине?

Он потянулся, чтобы поцеловать ее, но Рэнди неожиданно выбросила вперед руки и придержала Джеймса.

– Я должна кое-что сказать тебе.

Он улыбнулся, дотянулся губами до кончика ее носа и ответил:

– Я знаю, о чем ты хочешь сказать, любимая. О том, что тоже любишь меня, правда?

– Нет, о другом, – покраснела Рэнди.

– Значит, ты не любишь меня?

Она сначала кивнула, затем потрясла головой.

– Конечно, люблю. Но я хотела поговорить о другом…

– О чем же?

– Ну… понимаешь, – замялась Рэнди, – как бы тебе сказать… ведь мы с тобой женаты не по-настоящему…

Джеймс приложил палец к ее губам.

– Если ты хочешь сказать, что мы с тобой не женаты по вине того пьяницы судьи из Калькутты, то я готов упасть перед тобой на колени и просить прощения. Да, я не проверил тогда, дурака свалял. – Видя смущение Рэнди, он погладил ее по щеке и продолжил: – Но как бы то ни было, ты, Миранда Джулия Грейсон, – моя жена, владычица моего сердца, данная судьбой моя половинка. И никакая неправильно оформленная бумажка не отменит этого.

– И все же официально наш брак считается недействительным, – настойчиво повторила Рэнди. – А это значит, что ты не обязан оставаться со мной, Джеймс. Я обо всем уже подумала. Если ты хочешь вернуться к своей первой возлюбленной – Кэролайн, я не стану тебя удерживать. Тем более теперь она вдова, и…

Она нахмурилась, услышав громкий, безудержный хохот Джеймса.

– Прекрати, Джеймс, – толкнула она его в бок. – Ты что, надо мной смеешься?

Рэнди снова хотела поддеть его под ребра, но на этот раз Джеймс перехватил ее руку.

– Я не над тобой смеюсь, моя милая, не над тобой. Не знаю, почему тебе в голову пришла эта дикая мысль, будто я все еще влюблен в Кэролайн. Сказать по правде, я никогда и не любил ее по-настоящему. Да, был очарован Кэролайн, наверное, даже влюблен в нее, но все это кончилось много лет тому назад, раз и навсегда. А люблю я только одну женщину на свете – тебя, моя Мира.

– Однако я видела, как ты волновался, когда говорил с Кэролайн, – удивленно ответила Рэнди. – А как ты пристально, не отрываясь, смотрел на нее в театре? Я подумала тогда, что ты все еще влюблен в эту женщину.

– Ты просто неправильно поняла мои чувства к Кэролайн, дорогая. То, что ты принимала за любовь и обожание, было на самом деле омерзением и жаждой мести. Я возненавидел Кэролайн, особенно после того, как встретил и полюбил тебя.

– Так ты уверен, что не хочешь жениться на Кэролайн?

– Совершенно уверен, – энергично потряс головой Джеймс. – Кроме того, у Кэролайн уже есть жених. Это твой дядя Ричард. Это он собирается жениться на Кэролайн сразу же, как только добьется развода с Амелией. Ричард впервые встретился с Кэролайн в прошлом году, на похоронах Векслера, и сразу же потерял от нее голову.

– Но я видела, как ты целовал Кэролайн – тогда, в кабинете, – не отступалась Рэнди. – Или это она целовала тебя?

Джеймс нежно поцеловал набежавшую на лоб Рэнди морщинку.

– Ну как, скажи, я могу доказать, что ты – единственная женщина, которую я люблю?

Свернувшаяся клубком на полу Зидра негромко зашипела, желая привлечь к себе внимание. Она медленно поднялась на лапы, потянулась, подошла к кровати, потерлась мордой о ногу Рэнди, а затем положила голову на колени Джеймса и зажмурила глаза, когда тот начал почесывать ей за ухом.

– Смотри, дорогая, Зидра меня признала, – прошептал Джеймс. – Неужели и после этого ты не хочешь быть моей женой?

Рэнди счастливо улыбнулась и обвила руками шею Джеймса.

– Я всегда мечтала быть твоей женой, Джеймс Грейсон, просто я не хотела насильно держать возле себя человека, которого заманила в ловушку.

– Нельзя заманить в ловушку того, кто сам желает быть пойманным, – возразил Джеймс. – А я желал оказаться в твоей ловушке больше всего на свете.

Он лукаво улыбнулся и спросил:

– Ну, и долго мне еще ждать, пока ты скажешь мне заветные слова?

– Это будет зависеть от того, как долго нам придется ждать. Ведь из-за Амелии мы пропустили собственное венчание, а Нана говорила, что церемонии во всех лондонских храмах расписаны до самого лета.

– Не беда. Вернемся в Лондон, и я договорюсь с епископом, чтобы он венчал нас дома, в нашей часовне. Так или иначе, но я намерен сделать наш с тобой брак законным как можно скорее.

Рэнди обхватила лицо Джеймса ладонями и серьезно сказала, глядя прямо ему в глаза:

– Я люблю тебя, Джеймс Грейсон. Люблю всем сердцем, всей душой и буду любить тебя до самой смерти. Эти слова ты так хотел услышать от меня?

Джеймс почувствовал себя словно узник, выпущенный на свободу. Слова Рэнди стали тем ключом, который отомкнул его сердце, впустил в него солнечный свет и навсегда изгнал воспоминания о прошлом. Джеймс легко расправил плечи и улыбнулся:

– Да, Мира, именно этих слов я и ждал.

А потом все слова были забыты, и остались только губы, прижатые к губам, и Джеймсу стало совсем безразлично, что это: та самая судьба, о которой так много говорил ему Абу, удачное сватовство, проделанное бабушкой-герцогиней, или просто счастливый случай – тот случай, что выпадает человеку всего один раз за всю жизнь.

 

22

Несмотря на все усилия Джеймса, обегавшего весь Лондон в поисках священника, обвенчаться им удалось только через три недели. Стараниями родственников церемония оказалась многолюдной и пышной и состоялась чудесным майским утром.

Позже, когда смолкли поздравления и закончился свадебный завтрак, Ричард Уэнворт сообщил молодоженам, что тот брак, что был заключен ими в Калькутте, тоже признан действительным. Для этого стараниями Ричарда в парламенте был принят специальный указ, временно восстанавливавший в правах отставного мирового судью, регистрировавшего брак Джеймса и Рэнди, – только на один день, тот самый, когда происходила эта церемония.

Ночь они провели на борту «Дианы», взявшей курс к поместью Райлендов, и здесь обнаружилось, что герцог Мейдстоун приготовил для них еще один подарок.

– Прочитай, что пишет здесь твой дядя, – сказал Джеймс, передавая Рэнди свежие лондонские газеты. – Теперь все будут знать о том, что мы с тобой стали мужем и женой еще в Калькутте, а церемония в Лондоне была лишь повторена по желанию родственников, не имевших возможности присутствовать на нашем первом венчании.

– Спасибо, дядя Ричард, – прошептала Рэнди. – Теперь никому и в голову не придет обсуждать, законнорожденным ли будет наш ребенок, которому предстоит появиться на свет в декабре.

Джеймс обнял подошедшую к нему Рэнди и усадил ее к себе на колени:

– Я знал, что герцог всегда очень щепетильно относился к тому, чтобы оставаться безукоризненным в глазах света. Теперь я вижу, что это распространяется на всю его семью.

– А мне кажется, что Ричард сделал это заявление в газетах прежде всего для того, чтобы порадовать Нана. В последнее время они очень сблизились. – Рэнди свернулась клубочком в руках мужа и вздохнула: – Теперь Нана и Ричард стали по-настоящему похожи на мать и сына, жаль только, что это случилось так поздно.

– Когда Ричард был ребенком, он таил обиду на женщину, которую отец привел в дом вместо его матери. Затем появилась Амелия и сделала все, чтобы отдалить Нана и Ричарда друг от друга. Если кого и винить в этом, так только Амелию.

– Амелия умела играть на чужих чувствах, – кивнул Джеймс. – Ей нужно было добиться расположения Нана, и она его добилась, начав рассказывать ужасные истории про своего мужа.

– О да, это была страшная и очень умная женщина. Однажды она сумела вывести из себя Ричарда прямо под окнами дома Нана, зная, что та наблюдает за ними. А те синяки и царапины, с которыми она явилась к нам в Лондон, Амелия действительно получила сама, когда споткнулась в библиотеке о ковер, упала и ударилась о край стола. – Здесь Рэнди улыбнулась и добавила: – А знаешь, что тогда делала в библиотеке Амелия? Искала свои дневники. Ей и в голову не могло прийти, что Ричард уже переправил их твоему деду, Джеффри Карлайлу.

– Бедный Ричард. Искать и перепрятывать дневники, платить адвокатам, пытаться сохранить свое лицо в глазах света – и ради чего все это? Ради того, чтобы добиться развода, который теперь ему уже не нужен.

– Да, все вышло совсем не так, как он себе представлял, – заметила Рэнди. – Я знала об опухоли в мозгу Амелии, но не думала, что та убьет ее так быстро.

– Эта смерть избавила твоего дядю от необходимости давать показания в суде. Представляешь, сколько возникло бы слухов, если бы этот суд все-таки состоялся?

– Это так, но кто знает, какие слухи еще поползут по Лондону, когда дядя вернется осенью из Европы, и не один, а с молодой невестой? – усмехнулась Рэнди. – К тому же Кэролайн может уже и забеременеть к тому времени. Ведь после стольких лет одиночества дяде Ричарду просто не терпится как можно скорее обзавестись настоящей и большой семьей.

– Кстати, о семействе, – сказал Джеймс, кладя руку на живот Рэнди. – Как сегодня поживает мой наследник?

– Наш сын – а может быть, дочь – ведет себя сегодня очень прилично, – улыбнулась ему в ответ Рэнди. – Джарита говорит, что я очень везучая, если тошнота так скоро меня отпустила. Правда, твоя мама предупредила, что она может еще вернуться.

– Полагаю, что после рождения пятерых детей моя мама в этом неплохо разбирается, – сказал Джеймс, продолжая поглаживать живот Рэнди: – А еще что-нибудь вы с моей мамой обсуждали?

Рэнди заметила голодный, жадный огонек в глазах Джеймса. После нескольких недель, проведенных в родительском доме, где они вынуждены были спать по разным спальням, Рэнди самой хотелось заняться любовью, и при этом ничуть не меньше, чем ее мужу. Еще немного, и она, наверное, начала бы соблазнять его первой.

– Обсуждали. Она дала мне немало полезных советов, например, правильно питаться и больше отдыхать.

– А мама ничего не говорила тебе о том… о том, как вести себя в это время с мужем?

Рэнди сделала вид, что глубоко задумалась, затем кивнула с важным видом и наконец ответила, изрядно помучив Джеймса:

– Ну-у… она сказала, что мне полезно много двигаться. Гулять, например, каждый день. Ты об этом спрашивал?

– Не совсем, – отвел глаза Джеймс и, не удержавшись, легко провел ладонью по груди Рэнди, туго обтянутой тонкой тканью. – Я подумал, не говорила ли тебе мама о том, можно или нельзя нам сейчас… э-э… наслаждаться друг другом. Так, чтобы не причинить вреда ребенку, разумеется.

Джеймс выглядел таким несчастным, таким, грустным, что Рэнди не выдержала, наклонилась к его уху и прошептала:

– Если ты хочешь спросить, можем ли мы с тобой заниматься любовью, то могу ответить тебе точно и определенно: да.

Джеймс вскинул голову, посмотрел в лицо жены.

– Ты точно знаешь, что это не повредит ребенку? – озабоченно спросил он. – Конечно, я очень соскучился по тебе, любовь моя, но, если есть хоть малейший риск, я лучше потерплю.

Рэнди улыбнулась, обняла мужа за шею, приблизила губы к его губам.

– Твоя мама считает, что такой пылкой женщине, как я, просто необходимо заниматься любовью как минимум еще несколько месяцев. А знаешь, что она ещё сказала? Что беременные женщины в любви становятся просто ненасытными. Тебя это не пугает?

Джеймс радостно рассмеялся и, не откладывая, скользнул рукой в вырез халата Рэнди. Пальцы его мгновенно нашли и нежно обхватили пополневшую, но по-прежнему тугую грудь жены.

– Я готов стараться, любимая. Готов даже умереть на своем посту.

– Думаешь, я могу залюбить тебя до смерти?

Джеймс, уже приготовившийся припасть губами к обнаженной груди Рэнди, поднял глаза и ответил:

– Конечно, мне хочется пожить еще, но если умирать, так только от любви.

* * *

Позже, той же ночью, Джеймс вытянулся рядом с Рэнди – счастливый, опустошенный и легкий, словно после бокала хорошего вина. С этого дня он стал другим человеком, и женщина, благодаря которой произошло это превращение, лежала сейчас в его объятиях.

– Кто бы мог подумать, что мое путешествие в Индию обернется для меня такой удачей? – негромко сказал он, глядя в потолок.

– О чем ты сейчас думаешь, Джеймс?

– А я думал, что ты спишь, любимая, – улыбнулся он в темноту.

– Разве могу я уснуть, когда меня переполняют твои чувства? Я же ощущаю их. Скажи, ты чем-то озабочен?

– Только тем, чтобы стать хорошим мужем и отцом, любимая. Хочу, чтобы ты никогда не пожалела о том, что уехала из Индии и стала моей женой.

Рэнди поцеловала Джеймса в грудь, провела ладонью по его плечам.

– В таком случае тебе не о чем беспокоиться, мой Милый. Я очень счастливая женщина, у которой странный дар, странные звери, странные слуги и прекрасный муж. Ты – моя душа, моя половинка. У меня есть все, о чем только можно мечтать. А теперь давай спать, Джеймс, уже поздно.

– Погоди, Рэнди. Время пролетит быстро, а мы до сих пор не выбрали имя для нашего первенца.

– Не выбрали, – согласилась Рэнди. – Знаешь, сначала я хотела назвать его в честь своего отца, но затем передумала.

– Почему? Джонатан Коллинз Грейсон – великолепное имя, по-моему. Что тебе в нем не понравилось?

– Джонатан Коллинз действительно прекрасное имя, – ответила Рэнди, – но оно не должно принадлежать нашему мальчику. Пусть у него будет другое, свое собственное.

– Ну, хорошо, тогда какие имена приходят тебе на ум?

– Что-нибудь мужественное. Балин, например, или Хайдар.

– Это же индийские имена, – хмыкнул Джеймс. – А наш сын со временем станет английским графом. Граф Хайдар!

– А мне нравятся эти имена, – откликнулась Рэнди. – Балин означает «храбрый воин», а Хайдар – «повелитель львов». Кроме того, эти имена напоминают мне о Калькутте и о тех людях, которых я любила в далекой Индии.

– Это все, конечно, замечательно, дорогая, но я предпочел бы что-нибудь не такое вычурное. Например, Эдвард Майкл или Уильям Брайен. Хорошие, настоящие имена, как раз для мальчика из старинной английской семьи.

– Ты упрям, Джеймс, но и я упряма. Будем искать компромисс.

И они нашли его.

Девочка, родившаяся у них в декабре, получила имя Индиа Эрин.

 

ЭПИЛОГ

Поместье Райленд, 2 апреля 1833 года

Солнечный свет лился сквозь окно детской. Зидра лежала в углу на своей подстилке и внимательно наблюдала за маленьким, спящим в колыбели человечком.

«До чего он маленький и лысый, этот новый котенок, – текли в голове тигрицы неспешные мысли. – Но кричит громко. И совсем беспомощный. А моей хозяйке этот котенок нравится, она очень любит его. Значит, буду любить его и я».

Тигрица расправила затекшие мускулы и растянулась поудобнее в своем углу, наблюдая за тем, как переливаются на ее густой шерсти золотые солнечные искры. Годы и старые раны начинали давать о себе знать, и Зидра стала не такой стремительной, как прежде, однако всегда оставалась на своем посту.

Из колыбели донесся тонкий писк. Крошечная девочка, укрытая розовым одеяльцем, проснулась и теперь тянула вверх свои маленькие пальчики, пытаясь схватить ими солнечный луч. Индиа Эрин улыбалась своим беззубым ротиком и смотрела на мир, широко раскрыв золотые, совсем как у матери, глаза.

«Ну, здравствуй, – подумала Зидра. – Что, рада видеть меня? Я тебя тоже. Надеюсь, мы будем смотреть друг на друга еще много-много лет. Да, котенок, много-много лет…»