Когда в прошлом году мы вернулись с Гавайев, Крис был без работы уже месяц. Казалось, в нашей жизни ничего особо не изменилось: хоть муж и был все время дома, он не переставал работать. «Безделье» – чуждое Крису понятие, и он дни напролет что-нибудь чинил или же отвозил детей на их праздники и факультативные занятия. Он не покладая рук работал во дворе, сажая деревья и возводя огромную подпорную стену, которую затем облагородил кустарниками и розами.

Он не сомневался, что рекрутеры, которые раньше стаями вились возле него, вскоре позвонят и скажут, что нашли для него выгодную должность, с премией по выходу на работу и шестинедельным отпуском. Конечно, Крис не слишком на это полагался и не закрывал глаза на кризис, однако некоторые сектора экономики еще преуспевали. Поэтому он думал, что рано или поздно рекрутеры найдут компанию, которой понадобится проверенный специалист по продажам, и сведут их вместе, как карты в крупной игре, развернувшейся на рынке труда. Крис не отличается особым терпением, тем не менее он ждал, и хотя он стал более задумчивым и тихим, пожалуй, только я замечала перемены.

Закончился школьный год, и в последующие месяцы Крис вызвался тренировать летнюю баскетбольную команду Джоша, а также возить Джордан на уроки по плаванию, пока я выполняла заказы. Наконец у меня появилась возможность взять дополнительную работу и более интригующие проекты. Мне не нужно было бросать все ради того, чтобы встретить школьный автобус, отвезти ребенка на занятия или устроить детский праздник.

Регулярная проверка нашего банковского счета показала, что мы тратим больше, чем планировали. Комиссия за медицинские страховки была неприлично высокой, машине Криса требовалась новая резина, а стоматолог направил нас к ортодонту, который заявил, что Джордан нуждается в дорогостоящем лечении ради устранения проблемы, невидимой простым глазом.

– Мы можем повременить, – предложила я.

Крис даже не рассматривал такой вариант.

– Нет, – решительно заявил он. – Если она в этом нуждается, то мы разберемся с проблемой сейчас.

Как-то раз он пришел домой, когда я мыла полы на кухне.

– Почему ты не попросишь Кейти заняться этим? – поинтересовался он, имея в виду нашу уборщицу, приходящую дважды в месяц.

Я погрузила швабру в ведро и отжала излишки воды.

– Пришлось ее отпустить, – со стыдом ответила я, ведь Кейти была матерью-одиночкой и действительно нуждалась в деньгах. – Сказала, что позвоню, когда мы поправим наше финансовое положение.

Крис даже не взглянул на меня, хотя, может, это я избегала смотреть на мужа, опасаясь увидеть на его лице боль задетой гордости.

– С нашими финансами все в порядке, – тихо произнес муж.

На ужине он не появился, проведя весь вечер за дверьми своего кабинета.

Я взяла еще пару проектов, соглашаясь на все предложения и стараясь побыстрее завершить работу. Иногда засиживалась за полночь, но даже тогда Крис ухитрялся меня пересидеть. Как раз в то время он перестал спать в нашей постели, предпочитая оставаться на диване, чтобы не потревожить меня, ворочаясь. Без него мне спалось намного хуже, но я не жаловалась, чтобы не доставлять ему еще большие неприятности.

Как-то вечером, в августе, я уложила детей, а после застала Криса в кабинете с калькулятором и чековой книжкой на столе. Пальцы мужа прыгали с кнопки на кнопку, а брови сошлись вместе.

– К зиме нам придется залезть в наши сбережения, – покачав головой, сказал Крис.

Он вздохнул и помассировал виски.

Единовременная выплата равнялась его окладу за восемь месяцев, но без премий, которые он когда-то получал. И хотя у нас не было долгов, все же каждый месяц нам приходилось выплачивать небольшую сумму по ипотеке. Ирония заключалась в том, что дом, которым мы некогда так гордились, значительно потерял в стоимости, когда упали цены на недвижимость. Вряд ли мы могли избавиться от него, если бы захотели, и даже найди мы покупателя, то проиграли бы по деньгам.

– Я работаю больше, чем когда-либо, – сказала я. – Если бы не твоя помощь с детьми, у меня не было бы возможности взять все эти проекты, как и времени довести их до конца.

– Да уж, от этого мне в сто раз легче, – вздохнул он, даже не стараясь скрыть раздражение.

Я всегда считала нас равноправными партнерами, но, видимо, мой некогда современный муж хранил консервативные взгляды пятидесятых годов о том, кто в семье должен зарабатывать на кусок хлеба, а кто жарить этот кусок на сковороде. А может, все дело было в задетом самолюбии.

Я ушла из кабинета, стараясь не растоптать остатки того, во что превратился наш брак.