У нашей деревни, повыше чуть-чуть, Жил славный народ по прозванию «чудь». Нет нынче его, но хранит сторона Чудные такие слова-имена: И Унжа, и Парша, и Шача, и Южа, — Как будто сплетение сказочных кружев! Пригожую местность осваивал меря, — Да что говорить, поважнее Америк! Не сборище леших, не племя вампиров, — Общались они, почитай, с целым миром! (Описывал Нестор недремлющей дланью, Что чудь облагалась заморскою данью.) Где эти народы – и меря, и чудь? Да в каждом из нас растворились чуть-чуть! Поэтому мы и чудачим не в меру, От предков, наверно, усвоив манеру!.. Века пролетели, но Кохма и Южа Живут в этих землях и вроде не тужат!

Что ищут люди в букве «ять», — Какого волшебства? Зачем вернулись к ней опять, Опять она жива! Зачем пристёгнут твёрдый знак В конце знакомых слов? Наверное, не просто так — Есть таинства покров. А что гадать? Известно нам, — Безмерная тоска По старым добрым временам В народе велика! И я отнюдь не старовер, Но всё ж сдаётся мне: Тогда был ближе человек И к Богу, и к земле. Пусть кто-то скажет – всё не так! Но мы признать должны, Что были «ять» и твёрдый знак Не лихо для страны!

Ты ответь, орнитолог, неужели мы птичьи                                           потомки? Наши предки летали с птеродактилями                                            наравне? Сознаю, что вопрос этот сложный и тонкий. Но, как хочется, право же, истину выведать мне! Неспроста этот зов – ненасытное рвение в небо, В голубой океан неспроста притяжения власть! И у Господа (есть ли Он, был или не был?) Горний град где-то там, наверху, как высоко-то —                                                   страсть! Я завидую коршуну, что над лугом вальсирует                                                   летом, Белым чайкам. Стараюсь понять их                                   восторженный крик. Всё крылато у нас: люди, песни, мечты                                              и ракеты… Всё умеет летать, – даже мой незадачливый                                                     стих!

Нынче утро нежнее нежного — Не грусти, двухколёсный друг, Мы поедем с тобой до Лежнева, До реки под названьем Ух…! «Ух!» – и дальше слова не ладятся, Потому что восторжен вздох, — Виновата река-красавица!.. Не крути педали, ездок! Испытай на себе лечение: Учат нас большие умы, — Говорок речного течения Заключает особый смысл: Он молитвенному шептанию, Человеческому сродни, Он готов облегчить страдание, Когда будут чёрные дни… Речка «Ух»… Улыбаясь, крошатся Струйки чистого серебра, И течёт река, и торопится, Чтобы сделать больше добра!

Века прожили сёла и деревни, А радости порыв – совсем не древний: Глянь – избы над рекой стоят на диво, И над прудом кладут поклоны ивы! Кто выбирал места для поселений? Старейшина в роду, – конечно, гений! А храму место, разобраться строго, Указано самим, наверно, Богом! Кто здесь рождён, судьба поставит мету, — Ты, брат, в ответе за владенье это: И меч поднимешь, коль судьба сурова, И кров родной прославишь вечным словом! На взгорке вырос особняк с оградой. Откуда он? Его бы здесь не надо! Он чужероден, – тело без души, Хоть срублен за немалые гроши! Дарит душе российское подворье Немой восторг, – в лихие дни подспорье! Колодки века здесь ослабнут разом, Смирятся страсти, прояснится разум!

Вчера мороз казнил с жестокостью, — Сегодня дремлет с постным ликом… Я встречных лыжниц краснощёкостью Обрадован почти до крика! Они идут цепочкой яркою, Они певучи и смешливы. «Коньковым» ходом громко шаркая, Несётся парень торопливо. Забудутся невзгоды с кознями, Когда вдруг вспыхнут в снежном шоке Снегирь, калины ветка поздняя И нежно-пламенные щёки!

Учёные обнаружили у человека «гормоны радости». Существуем, жуём, живём, Сносим тяготы и утраты И весёлых мгновений ждём, — Только радости маловато! Не хандри, друг, в тоннеле – свет, Пусть в конце, – всё равно надежда! Грусти скоро мы скажем «нет!» И не будем скучать, как прежде! В чём причина? – Не гегемон, Тот, что радости дарит свыше: Говорят, что нашли гормон, — Светлой радостью он насыщен. Он у каждого есть в мозгу, Надо вызвать его умело. — Это сделать я сам смогу: Съесть таблетку – и в шляпе дело! Пусть гормоны живут, дай Бог, — В диссертациях да в докладах! Если мне мой гормон помог, — Значит, так по природе надо! Но я жду от других причин Безмятежности и довольства: Получу завтра новый чин, Лотерея мне выдаст «Вольво»! Однокашники далеко, — Соберёмся, кто жив доселе. Два бокала «Вдовы Клико» — И на целую ночь веселье! Мир веселья – грусть стороной — Душу высвободит из клетки! (Повод к радости основной — Благосклонность одной брюнетки!).

Пятница! В городе свадьбы! — Ленты, букеты, шары… Быть я участником рад бы Этой забавной игры! Песни, объятия, речи, Фото у памятных мест… Тени сомнений далече — Всё торжествует окрест! Верится: все люди – братья, Там, где накрыты столы, А подвенечные платья — Выше любой похвалы! После хмельного застолья — Неразбериха и чад… Только б ножи или колья В ход не пошли сгоряча! «Горько!»… Не стало бы горько, Бог упаси, через год! Как объяснить бы всё толком: Выплыло слово «развод»! Где ж вы, «святые» обеты, Где заверенья «навек»?.. Ох, не найдутся ответы В сердце твоём, человек! Вспомните день тот весенний — Вихри молитвенных слов… Краткий восторг обольщенья Приняли вы за любовь! Сказка, по сути, о вечном. Сказка мудра и проста, — Как золотое колечко Может наручником стать!

Эстафетный бум! Но я готов, Хоть поджилки, как в шаманской пляске. Николай Иваныч Шестаков (Мотоцикл судейский – он в коляске). Успокоит: «Наши на втором. Надо бы достать нам энергетов…» И через полвека я потом Вспоминаю эпизодик этот. Эпизодик? Термин бедноват! Это запоздалый вздох о ближних, — Так отцы с сынами говорят, Когда нужно что-то сладить в жизни. …Кто-то время хвалит: «Эскулап!» Кто-то скажет резкое: «Сатрап!»… Я люблю ходить на свой этап.

Нынче щедры соловьи на соло, И дуэты слышу там и тут… Только у Господнего престола Можно ожидать такой уют! Славен мир в предельном откровеньи: Нараспашку души – в этом суть! И жасмин цветёт в весеннем рвеньи, И сирень выпячивает грудь! Отчего же? По каким указам Не стихает радостный прибой? Разве трудно догадаться сразу? — Оттого, что встречу жду с тобой!

Нас иволги будили по утрам Своим тройным хрустальным пересвистом, И мы входили в утро, будто в храм, Где всё безгрешно, радостно и чисто. Но в птичьем царстве – небывалый мор. Я иволги не слышу утром ранним, — Итог цивилизованных крамол!.. И всё это, увы, печально крайне! Надменные сохатые ушли В какие-то неведомые чащи… Так что же нам грядущее сулит? — Таким вопросом задаюсь всё чаще. Теперь автомобильные гудки Прервут наш сон – короткий и тревожный, Теперь торгуют трелями ларьки: Купите диск – и трели слушать можно! Погибших птиц до боли в сердце жаль, — С природой вместе разделяю муки! Нарушен лад… Так треснувший рояль Сбивается на жалобные звуки.

Для чего живёт на свете зяблик? Для чего в лесу таится рысь? Неужели б мы без них ослабли? И какая нам от них корысть? Что мне до того, спрошу резонно, Водится ли цапля у реки? Есть ли крокодил на Амазонке? Фыркает ли в океане кит? Я живу себе в своей каморке: Телевизор. Служба. Магазин… Кто там обитает в Амазонке — Мне плевать, Господь меня срази! Но, увы! Всё сцеплено в природе, Звенья цепи крепче, чем алмаз! Если что-то навсегда уходит, То утрата больно ранит нас! Сгинут рыси и исчезнут цапли, В неизвестность уплывут киты… Так ли это будет иль не так ли, — С горечью потом узнаешь ты! И тогда конец твоей каморке, И конец сообществу разинь, — Будут стынуть, словно трупы в морге, — Телевизор, служба, магазин.

Волга без теплоходов — Истина или бред? Чья суетная шкода? Чей неприглядный след? Горький разлад с природой, Осиротевший кров — Волга без теплоходов — Репин без «Бурлаков»! Над Кинешемской кручей Зря теплоходов ждут. — Только немые тучи Вдоль по реке плывут. Видно, к плохой погоде Наша судьба спешит: Волга без теплоходов — Будто бы без души!

Редкостное племя экстремалов! Кто вас к дерзким подвигам зовёт? Неужели вам по жизни мало Приключений, горестей, забот? Никуда желание не спрятать — Удивить себя и белый свет… С небоскрёба прыгают ребята, — Трос подвёл, – и жизни больше нет! Паренёк с разбитой головою, На асфальте молодая кровь… Мама без ума, отец в запое, — Мрачные гримасы катастроф! Преклони сочувственно колени, — Красноречить, право, не резон: Нет звезды для юных поколений, — Тучи заслонили горизонт!

Не в золоте с камнем изделие — Мой дар, мой порыв, мой салют. — Стихов приворотное зелье По почте я ей отошлю. С поэзией могут ли спорить Сапфир или даже алмаз? И в радости светлой, и в горе Какое им дело до нас? Ведь камни лучатся, не боле, А стих – он посланец души. Караты изменят ли долю, А песни всегда хороши! Ах, только б на том перевале, Где правит метельный разбой, Конвертик мой не утеряли — Невзрачный, простой, голубой!

Забот и тягот сброшу тяжкий гнёт, Там, где под ноги стелятся дороги, И пижма рыжим глазом подмигнёт, И куст калины поклонится в ноги. Там белый гипс осенних облаков Моим капризам преданно послушен. — Вдруг ощутишь – нет никаких оков, И рёв цивилизаций станет глуше. Позвольте, земляки! А для чего Нам нужно уходить куда-то в пустынь? Как будто там исчезнет власть тревог, Как будто там тебе не будет грустно! Вы говорите, что природа – храм, Но оцените, что осталось ТАМ! А ТАМ, на нашей дорогой Ходынке, Вблизи меня паркуется блондинка! ТАМ, здесь ли, – километры не броня! Но ТАМ мой сайт тоскует без меня! А что желают мне, а что мне прочат В моей страничке электронной почты? Как мои вирши оценил редактор? Ответил кисло: «Так-то и не так-то», — Без длинных наставлений и речей: «У нас без вас хватает рифмачей!» ТАМ обещает мне телеканал, Что по кредитам увеличат нал, А с некоторых пор мне стало любо Быть завсегдатаем (увы!) ночного клуба! Банкеты! Искромётный антураж! Застолье знаменитостями блещет! А фестивалей сладостная блажь, Где мне заране первый приз обещан! Всё! Выбирайте! Весь товар лицом! Чем глухомань в итоге перевесит: Лесной реки туманное кольцо Или (не спорьте!) города и веси!

Бывает: чья-то боль внезапно станет ближе, — Как будто бы я сам всё это испытал: Преображенский полк схоронен под Парижем, — Я вижу словно сквозь магический кристалл. Кресты стоят в ряду, в торжественном параде, Как пленники могил когда-то наяву, Не позабудь, кто жив, напомни, Бога ради, Последний их парад в тринадцатом году! Тогда ещё жила Россия славной жизнью. Цусиму и Мукден стараясь позабыть! И царская чета не знала укоризны. Что, мол, сибирский бес пролез в дворцовый быт. Династия в те дни три века отмечала: Фанфары… Фейерверк… Всеобщее родство! Кто мог узреть конца зловещее начало? Ведь, как-никак, кругом царило торжество! Преображенский полк построен на Дворцовой, И ангел с высоты заветного столба Благословляет их, державную основу, — Такая свыше им дарована судьба! Красавцы на подбор, усатые гвардейцы, Саженной высоты и храбрые, как львы, Россия – ваш приют, и колыбель, и детство!.. Зачем, зачем Париж облюбовали вы? Кресты стоят в ряду, – сосед знавал соседа, Сыграло время сбор нещадною трубой… Не оттого ли, Русь, тебя постигли беды, Что слишком много душ отвергнуты тобой?

Необычно, немыслимо, странно!.. Но не буду на выводы скор: Погибает принцесса Диана, — Отчего же всеобщая скорбь? От потери горюет, заметьте, Не одна королевская знать!.. Что утратили люди со смертью Приближённой к короне, – как знать? Жаждет необычайного пресса, — А нужны ли аффекты и стресс: Люди жить не хотят без принцессы, Не хватает им в жизни принцесс! В книжных сказках, увы, всё туманно. А живая легенда, как свет!.. Погибает принцесса Диана, А другой, может, вовсе и нет!

Как судьба порой сурова — Не жалеет, не скорбит!.. Теплоход «Любовь Орлова» Океаны бороздит. Призрак родины великой!.. Вы бывали в той стране? Там актриса с ясным ликом Улыбалась щедро мне. Шли в кино, как в храм Господень, Всей семьёй перед войной… Отчего в честном народе Нынче стал настрой иной? Где соборности начало, — Чем народ наш был хорош? В норах, дуплах и причалах Затаились, – не тревожь! Поздний вечер… «Волга-Волга» — В тесном душном блиндаже… Утром – в бой, а ждать недолго: Звёзды бледные уже. Бой жесток… До смерти близко. Взвод редеет каждый час. Где ты, милая артистка? Помяни служивых нас! Парень ранен, – кто поможет? Помереть не суждено, — Сандружинница похожа На актрису в том кино! Теплоход «Любовь Орлова» — Без руля и без ветрил — Нашей жизни символ новый… Грёза! Что ни говори!

Говорят, что сменилась элита, Что традиции нынче забыты, Что теперь не в почёте (хоть плачь!) Ни поэт, ни учитель, ни врач… Что поделаешь! Ценится люто Обладатель заморской валюты, Кто в делах неразборчив и крут Да чиновный пронырливый люд. Что же делать со старой элитой? Выбить даты на мраморных плитах? Узаконить большой пенсион? Поселить в дорогой пансион? Уживёмся ли с новой элитой? Кровь и слёзы не будут пролиты? Кто-то мудрый всерьёз говорит: – Никаких бы не надо элит! Может, скажет учёный маститый, Кто достоин назваться элитой?.. Лично я был бы счастлив и горд, Если стал бы элитой народ!

Ваше величество, лось! Вам бы цилиндр и трость: Царственная осанка, Рядом – царевна самка. Был егерёк сговорчив (Слабость к вину и прочее!), Двое мужчин в дублёнках Шепчутся с ним в сторонке. Ваше величество, лось, Что за доверчивость, право! Кровь-то и влево, и вправо: Вас прострелили насквозь! Лось не забился в кусты — Как изваянье застыл. Брызжет сквозная рана Красным двойным фонтаном. Инопланетный гость! Вот вам скульптурный слепок: Таков был последний лось!.. Господи! Как нелепо!

«Сиротский счёт» в районном банке, — Шифр из мудрёного числа. Внесите мзду, заполнив бланки, На дело ласки и тепла! Жизнь, говорят, уже не драма, Покуда есть и хлеб, и кров… Но как прожить без слова «мама» — Наипервейшего из слов? Сиротский дом! Я с комом в горле Гляжу на розовый уют. Стыжусь своей семейной доли. Хотя и в ней не всё «зер гут»! Плач под казённым одеялом — Как чёрный блик на стяге алом!.. «Сиротский счёт» в районном банке… Букет гвоздик в стеклянной банке.

По отаве [16] , где туман клубится. Белая скакала кобылица — То ли из колхозного подворья, То ли от цыганского костра?.. Славно нестреноженной на поле! (Рад бы с нею поменяться ролью!)… Ясно небо – лунная пора! То налево скачет, то направо. Шею выгибая, будто пава, Взбрыкивая задними ногами, То замедлит, то ускорит бег. Заливными шуйскими лугами Ходит лошадь петлями-кругами, Будто намечает путь судьбе… Если буду прошлому молиться, Вспомню не театры, не столицы, — Выплывет из памяти моей: Белая скакала кобылица В шири затуманенных полей!

Мои наличники резны — Какая тонкая работа! В узорах – грация весны. Изящный стиль её полёта! Причастны солнце и капель К моей судьбине и улыбке, И воробьиная купель, И ветра шум, и голос скрипки. Мне уверенья не нужны, — Я чутко чувствую заботу: В симпатиях голубизны Не сомневаюсь ни на йоту!.. Мои наличники резны — Какая тонкая работа!