Встань! Пробудись! Подними задремавшее веко, — Совесть поэта глухими ночами не спит: Боль – ключевые проблемы двадцатого века — Войны, компьютер, репрессии, атом и СПИД! Век изваял тебя с тщаньем, любовью, терпеньем, Ты – средоточье пороков его и побед. Слушай, поэт, заплати ему дань откровеньем, — Пусть рассуждает досужий: где – правда, где – бред! Как всё вместить, оценить, пережить и усвоить? Как не согнуться под тяжестью новых лавин? Можно ль смотреть равнодушно, как гибнет живое, И процедить с неохотой: «Ну что ж! Се ля ви!»

Век камня, век бронзы, век пара… Двадцатый – не век ли ума? Гроссмейстеры смотрят устало, Познавши компьютерный мат. Машина, которую создал В подмогу себе человек, Вдруг стала соперником грозным, Его одолев интеллект. Век разума? Вряд ли такое Запишешь столетью в итог: Век, сроду не знавший покоя, Век бунтов, коллизий, тревог. Задачу не смог одолеть я (Задача другим не чета!): Какой же феномен столетья За символ его почитать? Любыми масштабами мерьте (Наука, искусство, прогресс), — Но власть необузданной смерти На век наложила свой крест! Бесчисленных войн мясорубка, И казней бесовский разгул!.. О, где ты, Пикассо голубка, В каком воспалённом мозгу? Век смерти, разливший рекою Всемирную грусть и тоску. Не зря ты дрожащей рукою Чернобыль приставил к виску! Что скажет грядущее вече? Кто будет озлобленно рад, Что суть твою увековечил Малевича чёрный квадрат! А может, не так уж всё худо? Взгляни, – мир чудесен и свят! Светлеть, без сомнения, будет Малевича чёрный квадрат! И всё же могу сожалеть я (Набухни слезою строка!), Что третьему тысячелетью Досталось проблем на века! Но мне до восторга отрадно, Что люди на свете живут Семьёю шестимиллиардной И жизнь атакует нещадно Безжалостной смерти редут! Пусть время – искуснейший лекарь! Но память! Что делать с тобой? По вехам двадцатого века Иду стихотворной тропой!..

Начало века… Самый первый год, — Профессор Лебедев открыл давленье света, Но свет для века – как запретный плод: Давленье тьмы на всё наложит вето!

Третий год от начала века, В Петербурге – последний бал [2] . Для столичной знати – утеха!… Только, право ж, никто не знал, Что балам не бывать отныне, Что не те времена грядут… Зимний вечер. Синеет иней. Их величеств к началу ждут. Бал пройдёт с размахом и помпой, — Слух аукнется по стране, Но уже эпохальный компас Двинул стрелку к слову «Конец»!

Расстреляли лояльное шествие, Спор с Японией – новое бедствие. И кровавой Ходынки явление Посчитали предтечей падения. Трон качнулся и треснул, но выстоял, — Государь, знать, молился неистово!

«Возшед на прародительский престол Державнейшим указом соизволил…», Чтоб воцарился праздничный восторг, Чтоб быть парадам, балам и застольям, Поскольку правит ровно триста лет При помощи Всевышнего Россией Династия Романовых, и нет Другой такой сопоставимой силы!.. Рождались и дразнились миражи, — Четыре года оставалось жить!

Мудрец! Современный Конфуций! Ответь, объясни, просвети: В чём кроется суть революций, Что нынче у нас не в чести? Стихия? Коллизия духа? Жестокая смена эпох? А может быть, просто проруха, Всеобщий болезненный вздох? И что изменяется в корне, Когда совершатся они? Примчат ли тачанки и кони Народу счастливые дни? Никто перемен не оспорит, Но вычерпай правду до дна: Кому-то она и опора, Но слишком высока цена!

Корабль мудрецов отходит от причала. Без маршей и речей, лишь тихо ноет грудь… Молчанье как пароль, – в тумане и печали Корабль мудрецов в Европу держит путь. О, сколько он набрал немыслимого груза: В каютах интеллект на сотни тысяч тонн!.. В России с давних пор свободный ум – обуза, Так издавна велось, так будет и потом! Никто не пожелал большой воды под килем, Никто не погрозил на берег кулаком. За что их гонят прочь? От силы иль бессилья? Неужто тайный рейс одобрил сам нарком? Чужбина встретит их, им даст приют Сорбонна, Оценит блеск речей и мыслей глубину, — Всё будет, но, Бог мой, Россия не свободна, — Россия как жила, так и живёт в плену! Рахманинов! Прелюд! Божественные звуки «Оттуда» иногда к нам ветры донесут! И к бунинской строке в года лихой разлуки Ты обратишься вновь, твердя про Божий суд!.. Чем станет этот мир – жестокий и безбожный Под новым каблуком, под именем другим?.. Над Питером закат играет гимн тревожный, На погребальный марш походит этот гимн!

Сочетание слов знакомо: «Год великого перелома»… Чуть ни с детства вбивали в мозг — Дескать, это к прогрессу мост. Однобокий прогресс, плачевный: В рост – индустрия, в плач – деревня! Год кровавого перекроя, Год надломленного хребта… Этой сумрачною порою В городке под Машук-горою Я родился, – что ж мне роптать! Через год приютит столица, — Трижды ей готов поклониться!

«Десять лет без права переписки» — Вот какой озвучен приговор! А бывало, что в расстрельных списках Значился тебе родной и близкий, — Не бандит, не диверсант, не вор. Надо было страх посеять в душах, Ропот недовольства заглушить. А народ – покорён и послушен, Коль живёт в условиях удушья, Пусть молчит, – и что ему не жить! Посчитай кресты и обелиски, Что стоят взамен дорожных вех, Поклонись им истово и низко… Десять лет без права переписки, — А без права встретиться – весь век!

Вопросу вечному внемли (Ответ рождает страсти!), — Кто в муках снёс яйцо Земли — Голубка или ястреб? Пожалуй, ястреб, – вникни, друг, В истории детали: Раздоры, войны – тщетный круг Бесчисленных баталий! Какой-нибудь отмечен век Благословенным миром? Без яркой крови на траве, Братанием и пиром? Двадцатый век! Ты в их числе! Давай-ка без обмана: И от тебя – кровавый след, И ты, брат, не гуманней!

О войне написаны тома — Не вместят высотные дома! Может быть, остаться в стороне, — Не писать стихами о войне? О гражданской ли, о мировой, — Всё едино язве моровой! Может быть, не начертать ни строчки О кровавых, о «горячих» точках? Без войны двадцатый век не жил — Ратной темой пренебречь негоже! О войне и я стихи сложил, — Мне они любых других дороже!

Умер гегемон, – мир впадает в транс: Для кого-то – вождь, для кого – тиран. Узел всех проблем – тёмных и благих… Океан голов и безмолвный крик. За него на бой поднимали взвод, А ГУЛАГ хулил (не раскрывши рот!) Говорят, в войну он стратегом стал, — Для чего ж в канун выбил комсостав? Бил социализм – яркую мечту!.. Чту социализм, Сталина – не чту!

Зачем человеку космос? Зачем? — Безжизненный, мрачный, холодный, Такой равнодушный, такой ничей!… Привычней – земное лоно! Привычней – пляжи, сосновый лес, Уют городских кварталов, Эстрадных шоу фальшивый блеск, Закат улыбчиво-алый! Привычней – работа, водка, жена (По крайней мере – подруга!)… Но в генах звенит шальная струна, Что гонит из дома, лишает сна, Всего привычного круга. Готов снести и тюрьму, и суму, Готов отдать даже жизнь саму За взлёт к сверкающим гроздьям! Зачем человеку космос? К чему? Откуда стремление к звёздам? Быть может, подспудно, в глубинах душ Рождается мысль, что где-то Наши потомки себе найдут Совсем иную планету!

Распускаются листья на ветке, Бьют молочные струи в ведро… В электронной запутанной клетке Притаилось незримо ядро. Тихо спит, беззащитней овечки, — Можно съесть его, сжечь на огне. Вот какие мудрёные вещи Мать-наука поведала мне. Покорялся нам атом полвека, И, казалось когда покорён, — Он за плен отомстил человеку, Нанеся ему грозный урон!.. Чисто. Тихо. Работают блоки. Щит диспетчера – в бусах огней, Но зловеще стоит на пороге Тень беды… Впрочем, много теней!.. И взъярился вдруг атом спесивый, И взорвался, Господь упаси! Мало было тебе Хиросимы — На тебе ещё пять Хиросим!.. Академик! Чешите в затылке, В чём причина нежданного зла? Если выпущен джин из бутылки, — Значит, пробка негодной была!.. Жертвы – в клинике, Сердце стучит. А из сердца бьют гамма-лучи. Как осколки четвёртого блока Хоронили чернобыльцев. Быль: Склеп бетонный и плиты по локоть. И запаянные гробы! Мстит природа жестоко и крепко!.. А теперь вот всерьёз говорят. Что мечта двадцать первого века — Обуздать наконец термояд!

Не исчадие дьявольских сил, Не проклятие Божьего гнева, — Человек сам себя осудил, Обрубил ствол адамова древа! Водородного взрыва грибы Породили убийственный вирус, — Увеличился спрос на гробы, Гуще дым крематорской трубы, — СПИД вольготно гуляет по миру! СПИД, увы, не простой эпизод, Не примета двадцатого века, — В новый век он гадюкой вползёт! Ты грядёшь ли, спасительный лекарь?

Как просто угробить нацию! Не надобен героизм, Не нужно стрелять и драться, — Пришлите им героин! И нация погрузится В болото призрачных грёз… Закройте прочней границу, Избавьте нас от угроз! Минуя посты и таможни, Идёт сатанинский груз, Ликует правитель тамошний — Заморский гашишный туз! Ступая стезёй неправедной, Дойдём до таких годин. Когда будут Русью править Опиум и героин!

Неутешен в потере я, — Нет без Родины счастья!.. Окрестили «империей», Разорвали на части! Кровь безумного каинства — Это наша страница! Перед кем нам покаяться, Перед кем повиниться? Зуб за зуб – не по божески — Не христовы заветы! Прекрати свои поиски Атлантиды Советов! Перепишут историю, Приспособясь ко власти, Летописцы, которые Переменчивой масти. Их когда-то приметили С целью дальней и тонкой, — За «бугром» благодетели Потирают ручонки. Ах, папаши вы крёстные. Плечи в клетчатых пледах, — Не спешите с реестрами О блестящих победах! Не баюкайтесь сказками, Что не так уж всё плохо: Только чёрною краскою Вас отметит эпоха! Презентуйте в издательствах Книжек ложную пену, Ваша сила – предательство, Ваше кредо – измена! Связан кровными узами Был я в разных пределах, — Нынче вижу Союза я Расчленённое тело! А на нём делят прибыли (Миллиардные суммы!) Те, кто нажил на гибели, Те, кто стал толстосумом! Где хранится валюта их, — Там у них и отчизна… Презираю их люто я, Осквернителей жизни! О судьбе человечества Вряд ли буду скорбеть я, Но убийство Отечества — Преступленье столетья!

Был стол роскошно убран: Там пили за раздел… Два беловежских зубра) [4] Остались не у дел. А третий зубр – особый. В сердцах не бросишь: «Тля!» Скрыт в мраморных трущобах Московского Кремля. Идёт по самой бровке, — И что ни шаг, то вред! Пары лихой зубровки В мозгу рождают бред! И был он нашпигован, Увы, сверх естества, И принял этот сговор Как праздник рождества! Под соусом славянства — Исчадье сатаны. Заносчивость и чванство — И гибель для страны!

Историк! До сенсаций падкий! Исследуй (не сойдя с ума!) Года разрухи и упадка — Война, безвластие, обман! Взыграли пагубные гены (Не заложил ли древле скиф?), И люди с жадностью гиены Россию рвали на куски! Пиши, историк, пусть читают, Пусть летопись рождает страсть! Как жулики сбивались в стаи И лезли стаями во власть!

Произнесите вслух: Россия! Погромче, не едва-едва! — В названии – любовь и сила. Но вечно ли живут слова? Приватизируют Россию — И по иному будут звать: «Русланд», – а может быть, иначе? — Не обласкает имя слух, И будет навсегда утрачен Тот самый тайный «русский дух» — Души загадочной потёмки… (Известный в общем-то портрет — Он нынче именован ёмким Понятием – «менталитет»). Приватизируют иконы, И Левитана, и балет, Храм Покрова, – всё по закону! — Прощай тогда менталитет! Наверно, есть резон подраться, Оставив прочие дела, Чтоб жернова приватизации Не размололи всё дотла! Чтоб добродетель и сердечность, Которые у нас в крови, Не канули бесследно в вечность! О, Господи! Благослови!

По избранникам народа: Бах! Бах! Демократия разбита в прах, в прах! Терпит матушка Россия крах, крах. Нависает чёрной тучей страх, страх!

Столетье поэта… Молчать решено, — Ни речи, ни кадра, ни ноты! Останкино – жёлтое, как пшено, Разыгрывает банкноты. Страшилась его верховная власть, — Вдруг гаркнет, ворвавшись в Кремль: «Которые тут временные? Слазь! — Кончилось ваше время!»

Заполняется вагон модненькими куртками, — Едут наши девочки работать проститутками: У гостиниц на Тверской, у вокзальной площади, За валюту кое-кто, кто-то рад попроще бы! Окна фабрик – мёртвый взгляд стынущего                                                     города. Бабушкина пенсия не спасёт от голода: Дома брат с сестрёнкою, бледные и тощие, Тут не до валюты уж – можно и попроще бы! Вспомнишь, разве что во сне, прежних дней                                        течение: Спорт, работа, клуб, любовь, – нынче только                                               тени их!.. На панели ждут толпой «мерседеса»                                         с «оппелем»… (А у девочек ещё не просохли сопли-то!..) Что маячит впереди – пустота, неверие, Для любви и для семьи – всё, считай, потеряно! Повернулась к нам судьба сторонами жуткими!.. Едут наши девочки работать проститутками.

Премьерчик бравый, моложавый, Внезапным назначеньем горд, (Напрасно мать его рожала!), — России даровал дефолт. Чёрт знает, как это по-русски! Но ясен смысл без толмача: И тальи стали слишком узки (Желудок дремлет без нагрузки!), И грусть тревожная в очах! Но заверял ведь Президент, — И на тебе – такой презент! А цены – вверх, а цены – ввысь… Кому от этого корысть?

Мы – искры, мы – след за летящей                 в пространстве планетой, Мы – звёздные братья, планетою той                                    рождены, Российским глаголом помечены, будто бы                                              метой, И, стало быть, будем навеки по-братски дружны! Куражится время – над нами, над Русью,                                      над словом, Глаза застилает невежества едкая пыль… Мир Пушкина! Крепость и щит!                          Будь надёжным покровом От горькой печали и от пересудов толпы! Двухсотый рубеж – умноженье признанья                                             и славы, Потомки живущих наследуют пушкинский дар. Что ж мы суетимся, решая кто грешны,                                           кто правы, Коль в небе Отчизны такая сияет звезда!

Я расшифрован до последней клетки, — Мои пороки выставят на суд (Те, что когда-то заложили предки!), И слух по белу свету разнесут! Я распечатан нынче кадр за кадром, — Какой резон свой засекретить род? Любой инспектор из отдела кадров Всё обо мне узнает наперёд! Смотрите, скажет, резко увеличен У этого любвеобильный ген!.. Ценю науку, други, но мне лично Не по душе такой сквозной рентген! Предскажут дату смерти и увечья, Прикажут – как остаток дней прожить, Кем можно мне и кем нельзя увлечься… И прочие воздвигнут рубежи! И невозможно будет жить на свете Так безмятежно, как весёлый гном!.. Отставить бы эксперименты эти, Закрыть бы злополучный тот геном!

Я о личностях – ни слова: Их в двадцатом веке – тьма, Бесконечность, масса, прорва!.. Зоркий ум – всему основа: Ведь столетие ума! Перечислить – будешь в коме! Перечесть – не хватит сил! Как ты справишься, потомок, Жаждой знания ведомый, С биографией светил? И заштатных, и столичных. И испытанных тюрьмой, И обласканных отличьем?.. Ты, я верю, тоже личность, Дорогой читатель мой!

В новый век вступаем при разладе, При раздорах, спорах и вражде… Сохранись, Россия, Бога ради. Выстой в этой смуте и беде! Мы тебя в сердцах своих лелеем. Но отрада сплавлена с тоской! Может быть, созвездье Водолея Принесёт нам счастье и покой? Я не верю в звёздные гастроли, И какой бы ни возник изъян, — Только мы Россию обустроим, Славное созвездье россиян!

Ключевые слова бытия — Кризис, бедность, обвал, забастовка… Удручён ситуацией я, — За Россию, ей-Богу, неловко! Подари нам, эпоха, слова (Не скаредничай, сделай же милость!), Чтоб светлела от них голова: Песня, радость, любовь и терпимость!