Не суетись, помедли, не беги. Прислушайся к советам стародавним: Настало время отдавать долги И собирать разбросанные камни. Мои долги – не денежный заём, Не векселя, не пачка ассигнаций! Я ваш должник, весенний первый гром, Я ваш должник, берёзки – роща граций! Я ваш заёмщик, шумные скворцы, — (С певучею братвой имею сродство!)… Чем вам помочь, шальные сорванцы, Наследники голодного сиротства? Я задолжал наставникам моим, — Уж этот долг я не осилю, право, Но посвящу им самый лучший гимн, На всю Россию пропою им славу! Пора расплат… Но чем я расплачусь? Я нищ в благополучном мирозданьи! Примите в дар стихии страстных чувств Безбрежную любовь и состраданье!

Говорят, есть в душе некий внутренний компас. Он укажет вам путь – там, где меньше утрат. Повинуйтесь ему, чтоб не ринуться в пропасть. Доверяйте ему – он вам жаждет добра! А когда мы начнём ощущеньям перечить — И побудкам, и совести наперекор, Ложный путь уведёт нас далече-далече — На чужой, равнодушный и безлюдный простор. Добрый ангел к любому приставлен с рождения, Видно, он и придумал этот компас для нас: Никакого вмешательства, никакого слежения, — Только лёгкий, призывный, ненавязчивый глас. Не глушите его беспокойных сигналов, Не поддайтесь бездумно на дьявольский крюк. Вот, к примеру, убожеству телеканалов Доверяться опасно – духовный каюк. Проверяйте почаще – не ржавеет ли компас? (Моряки говорят по старинке «компас»), Извините за мой назидательный опус, — Слишком хищно грозит бездуховности пасть!

Научите детей удивляться, Прежде чем вычитать и делить, — Пусть далёк ватиканский палаццо И музей Сальвадора Дали. Если жизнь – не ущербное тленье, Ты способен к приёму даров: Много поводов для удивленья В этом лучшем из многих миров! Врачеватель и злобы, и лени, И бальзам, продлевающий жизнь, — Вот какое оно, удивленье, С ним прочнее, голубчик, свяжись! Не срывайте дешёвых оваций — Всё растает, как зыбкий фантом… Научите детей удивляться, — Остальное примкнётся потом!

Лист бумаги беру и перо, — С ними я чуть не с детства на «ты», — Обращаюсь в сыскное бюро О пропаже людской доброты. Заполняю сыскной бюллетень — Все приметы (Бог мой – тяжкий труд!): Где пропала, когда – час и день, И оценка по курсу валют. Затрудняюсь я – помощь нужна. Истомился до красной черты: Какова в наше время цена Безотказной людской доброты? Я не спал, я ночами считал (От волнений покинули сны!), А концовка предельно проста: Не хватает бюджета страны!

Как хотел бы я дать совет, Чтоб навек он остался в силе: Уходя, не гасите свет. Как бы вас о том ни просили! Учат с детства: оставьте след — (След бывает и после драки!). Вместо следа – даруйте свет, Чтобы путь не терять во мраке! В человеке (сомненья нет!) Изначально всегда хранится Клад бесценный – душевный свет, — Потому душа не темница. Но у света врагов не счесть: Тьма под чёрное знамя кличет Зависть, злобу, измену, месть — Всё, чем тьма от света отлична! Если вы вдруг на много лет Покидаете отчий хутор, Не забудьте оставить свет, Чтобы не было тьме приюта! Не от люстры и не от бра — От того, что зовётся «благость»: Свет любви, доброты, добра, — Никому этот свет не в тягость!

И в захолустье, и в столице (Не сразу скажешь – что милей!) Тревожно всматриваюсь в лица Со мной живущих на земле. Кому вручу я эстафету На рубеже исходных дней? Бог мне простит привычку эту — Копать до самых до корней! Кто примет нами нажитое, В сердцах не процедив слова: «Да это всё, считай, пустое. Ведь после нас – хоть трын-трава! Что нам до вашего наследства, — У нас настрой совсем иной: Нам бы принять от скуки «средство», — Авось пройдёт всё стороной!» Как равнодушия цунами: «Авось без нас, авось не с нами…» Взамен живых и тёплых слов — Несносный примитивный рёв. Нам слышать это не в новинку, — Приматы водят хоровод… А эстафетную дубинку Закину я в глубины вод.

На красоту безмерно падки мы: Как дорог нам полёт изящных линий, — Дельфиний танец с грацией Лопаткиной [5] Сама Ульяна с грацией дельфиньей! Что в красоте находит человек? Зачем ему гармонии причуды? Ведь музыка не продлевает век. Дней не прибавят Парфенона груды! К триумфу труден путь, и до креста, Наверно, он не легче и не проще!… Приди ко мне на помощь, красота, Мой поводырь в загадочные рощи! Там шелестят познанья дерева (На их плоды отменены запреты), Там приглашает к отдыху трава, Там круглый год сезон единый – лето. Пусть не в ладах сегодня с жизнью ты, Не зачерствей: методика простая — Создай в душе свой остров красоты, Но сделай так, чтоб он был обитаем!

Человек восьмидесяти лет! Вам не опостылел белый свет? Говорят, уже немалый срок От рожденья вашего истёк! Намекнут вам, что присловье есть, Мол, пора бы знать уже и честь! Человек восьмидесяти лет Выдвигает веский аргумент: – Разве кто-то узаконил срок, Где последний значится порог? В жизни нет начала и конца. Жизнь – пример бескрайнего кольца! Гражданин восьмидесяти лет! Ты какой оставишь в жизни след? След метеорита – блеск и смерть? След от бури под названьем «смерч»? След, что в душах зажигает свет (Образец христоматийных черт!)? Человек восьмидесяти лет! Вы способны верный дать совет: Как прожить достойно долгий век, Не сломаться на изломах вех? Был ответ необычайно прост: – Не клонись! Живи, брат, в полный рост! Истина нетленна и проста: Главный козырь в жизни – доброта! Людям больше сделаешь добра — Станешь сам богаче! Так-то, брат!

В утробе матери лежит не эмбрион. Коленками касаясь подбородка, Там человек, – он слышит вешний звон. Он чувствует весь мир – легко и кротко. Он чуток к переменам бытия, К издержкам загазованного века, И к музыке старинной, верю я. Благожелательней, чем к воплям дискотеки. В утробе матери таится гражданин — Беспомощный, доверчивый, грядущий. Наверное, счастливейшие дни Переживает он, как в райских кущах. Уютная и тёплая кровать — Природы колыбель, родное лоно. Здесь он живёт – там будет выживать, Здесь – защищен, там отчужденья зона! Он с криком сожаленья входит в свет… Какой ему готовим мы ответ?

Какой-то чудак в наше время завёл голубей, Он носится с ними, как будто с детьми, хоть убей! Ему нипочём ни высотные здания, ни провода, Он даже ещё не женат, – вот какая беда! Но всё это им почитается за чепуху: Что мелочи жизни, коль стая резвится вверху! Она его душу с собой унесла к небесам, Он с нею в полёте, он кружит над городом сам! Какая быть может на свете ещё суета, Когда в голубом небосводе такая царит красота! Когда кувыркается «турман» и «шейка»                                          взлетает кольцом, Когда веселится «кружастый», стараясь                                            прослыть молодцом! Невзгоды и боли остались на грешной земле, — Они не крылаты, они пресмыкаются где-то                                                    во мгле… А он, голубятник, в ряду побеждающих мрак, — И, если подумать, то он не такой уж чудак!

Пройдя всю жизнь почти что до предела, Я в светлой роще очутился вдруг, Которая листвой не оскудела. Я слышал дятла неритмичный стук И хлопотливых птичек щебетанье — И ощутил весны бодрящий дух! Желание прощенья и братанья Мне наполняли душу до краёв. Невольно возникало бормотанье Каких-то неосознанных стихов. Где вместе со словами были звуки — Пока невнятный, но могучий зов, — Наверное, не творческие муки. Скорей всего, начало этих мук! — А впрочем, здесь мне трудно дать поруки: У каждого творца свой узкий круг Устойчивых понятий об искусстве. Их не всегда высказывают вслух… Вдруг впереди возник высокий бруствер — Вал из земли, из брёвен и жердей. Какое-то неведомое чувство Рубежный знак рождает у людей — Дремучий страх, подспудную тревогу: «А вдруг подстроил всё это злодей?» Потом я притерпелся понемногу И понял наконец волнений суть, Моих страстей душевных, слава Богу! То был рубеж отсчёта – полупуть, Ещё пройти мне столько же осталось, Не более! Судьбу не обмануть! Я бруствер перепрыгнул (бойкий малый!), Но как-то всё переменилось вдруг — И сумрачнее, и суровей стало. И птичьи хоры не ласкали слух. И потеряло небо цвет свой алый, — Как будто воцарился мрачный дух! Отринув прочь все страхи и сомненья. Решился я продолжить дальше путь, Не ведая, каков итог стремленья! Я б не хотел «забыться и заснуть», — Ценю я жажду вечного движенья. Мне по сердцу его живая суть. Его азарт, его святое жженье… Спускаюсь робко в сумрачный овраг — Небесной преисподней отраженье. Подумалось: здесь обитает враг! Похоже, сатанинские хоромы… Быстрей уйти отсюда, коли так! Поднялся вверх. Там царство бурелома. Хаос – деревья, корни, пни… Завал! Картина неприглядна, но знакома, — Напоминает мне лесоповал (Известный в прошлом метод воспитанья)… Мне жаль, что здесь Коненков [6] не бывал: Глядишь, возникли б новые созданья… Без троп и просек путь ещё далёк, И предстоят лихие испытанья. Но я иду! Там впереди – порог, Который завершит предельный срок. А дальше? Дальше – да поможет Бог!

Всё познаётся в сравнении, В свой зачисляется ранг: Кто именуется «гением», Кто поскромнее – «талант». Пишут, по клавишам рыскают. Водят по струнам смычок… Рейтинг – высоко ли, низко ли? — До оглашенья молчок! Грамотой тайного ордена Будет оказана честь, — Слушай внимательно, Родина, Слушай благую весть! Вот он вам – перечень гениев: Люби, награждай за труд!.. Но переменчивы веянья, — Где ж справедливый суд? Два судии беспристрастные — Время и Память – решат, Есть ли к великим причастные, Или они мельтешат?

Не стройте гримасы, не надо «хи-хи» (До Пушкина им далеко, безусловно!), — Пенсионеры пишут стихи — Не одиночки, считай, поголовно! Ну что за оказия, что за порыв? Быть может, симптом возрастного недуга? Копилось, копилось в душе до поры, — Вдруг вырвалось, и завихрилась, как вьюга, Рифмованных строчек жемчужная нить. Гармонии вечно цветущего ямба… Они не хотят упрекать и винить, — Они добросердны… Так надо и нам бы! Увы! Но редакции местных газет К стихам стариков иронически-строги: Услышат не раз равнодушное «нет». Но вновь обивают всё те же пороги. Что делать с избытком своей доброты? Богатствами мудрости с кем поделиться? Так осенью долго не вянут цветы, Как будто бы ждут, что весна возвратится! Счастливая юность слагает свой стих, А старость рифмует прощания крик.

Прошлой эпохе не скажешь «спасибо»: Правила нами царица – сверхприбыль — Девка распутная, злющая девка! — Чёрное знамя трепещет на древке. Кто бы подумал, что это не снится: Травля морали и ломка традиций… Как хоронили без почестей совесть. Не церемонясь… Печальная повесть! Мрак ослабел! Похоронщик эпохи К свету прорвался по торной дороге: Дух неуёмный – святое начало, Что человека на царство венчало. Дух – не субстанция! Жизнь, а не плесень, — Крепок на ощупь и не бестелесен! Будет причастен он к явному чуду: Люди те годы навек позабудут!

Был сосед – я скорблю о потере — В меру вежлив и в меру крут, Выражался в старинной манере, Говорил: «Не сочтите за труд!» Либо был так воспитан он, либо В душу к людям тропинку торил И всегда вместо слова «спасибо» «Благодарствуйте» – говорил. Надо ль в этом винить человека — За язык, не подвластный узде? Эхо от позапрошлого века Не помеха и в нашей среде. Кем-то свыше, наверно, устроено, Кому наши дела не чужды: То, что в жизни похвал удостоено, Изначально не знало узды!

Не говори мне – выдумщик и лжец. В моих словах нет явных аномалий: Со мною разговаривал скворец, И мы вполне друг друга понимали! Он, кажется, меня благодарил За хорошо сработанный скворечник, — Не сделали бы лучше кустари: Почти дворец – влетай, живи хоть вечно! Он жаловался, что соседский кот Пытается добраться до скворешни, Что жить пернатым нынче нелегко, Хоть птахи незлобивы и безгрешны. А я в ответ: ты, скворушка, учти, Что человеку тоже жить несладко, — На нашем человеческом пути Немало суеты и беспорядка! Меня нередко вдруг охватит дрожь — Ещё чуть-чуть, и я почти что нищий: Вот ты в скворешне задарма живёшь, А я плачу за гнёздышко три тыщи! Гоненьям и запретам счёт велик (Да, кажется, сейчас смягчили малость!): И крылышки подрезать нам могли, И не всегда чирикать разрешалось. Напастям, видно, наступил конец, — Не может заблужденье длиться вечно!.. Давай с тобой дуэтом петь, скворец, Ты начинай, – я подпою сердечно!

Нет в деревне колодца – набурили каких-то                                               там скважин, Где теперь повстречаться, где узнать – кто                                       и с кем, что и как? Ах, людское общенье! Вопрос-то до крайности                                                    важен: Человек – не отшельник, и артельный заквас —                                                не пустяк! Чтоб не дать застояться беспокойной,                                    тревожащей мысли, Чтобы высказать всё, что скопилось                                    в бессонную ночь, — Бабы выйдут к колодцу и, у сруба сложив                                              коромысла, Начинают со страстью информацию в ступе                                                    толочь. Нет колодца в деревне! Позабыли, где был он                                                 когда-то, Только помнят, что рыли из Дунилова два                                                  мужика. Горевать не впервой! Ведь деревня привыкла                                               к утратам: Участь русской деревни трагедийна, безмерно                                                   горька! Безысходность – чума! Люди стали и пить,                                                 и колоться. Коль чумной человек – далеко ли тогда                                                 до беды?.. Нам в делах не хватает глубинной основы                                               колодца, — Нам всё сверить бы надо с чистотой его гулкой                                                       воды!

Не судите иностранца строго (А тем паче, если за глаза!). «Русская земля граничит с Богом!» — Вроде лучше и сказать нельзя! Мучась любопытством и тревогой, Он к России подступил не в раз, И слова – что мы в соседстве с Богом. От души сказал, не для прикрас! Как ему Сибирь запала в душу! Как он полюбил крестьянский быт. Немец с женским именем Маруся! Видно, прозорливым парень был! Только мы забыли понемногу В круговерти мелкой суеты, Что живём в России рядом с Богом, А не в царстве гулкой пустоты!

Когда переживём лихое время — Нужду, вражду, неверие и ложь, Когда угаснет ярый дух полемик, И стихнет надоедливая дрожь, И «на круги своя» всё возвратится. И счастье, обгоревшее в кострах, Воскреснет вдруг, и сумрачные лица Вновь просветлеют, позабывши страх, Когда крестьянин землю, как невесту, Обхаживать и миловать начнёт, И, как из сказки, радостные вести Откроют нам свой долгожданный счёт, — Тогда предстанут в необычной яви Неброские отрады бытия: Пожар заката, луговые травы, Безделица чугунного литья… Всё, в суете сокрытое доныне, Проявится для света и добра! Растает равнодушья мёртвый иней, Что злу преступно потакал вчера. И сникнут громогласные мессии (История к ним не благоволит!). И будет возрождение России Итогом нашей страсти и молитв!