Сэм и Энни, Крис и Рэй, и, конечно же, старший детектив-инспектор Джин Хант собрались — где же еще? — в "Railway Arms". Работа сделана. Дело закрыто. Оставалось только напиться.

Из колонок на стене Джон Леннон пел про игры разума — головоломки.

— Ну, Шеф, — сказал Рэй, выставляя перед мальчиками кружки с пивом, а перед Энни — кислое белое вино. — Насчет "Jensen". У вас теперь постоянные отношения?

— Разошлись, как корабли в ночи, — сказал Джин. Он погремел ключами от восстановленной и отремонтированной "Кортины", потом хорошенько спрятал их в карман. — Больше об этом ни слова.

— Жаль, — сказал Крис. — "Interceptor" — классная тачка, Шеф. Отличная фигурка.

— Как станешь постарше, поймешь, что отличная фигурка это далеко не все, Крис, — мудро проговорил Джин. А потом, обращаясь к Энни: — Хорошая фигурка — это не то, о чем тебе нужно беспокоиться, Олив.

— С дамами так не разговаривают, — влез Сэм. — Ты дурно воспитанный грубиян, Джин, с благородством, как у свиных шкварок.

— Зато с телом позднего Адониса, так что жаловаться не на что, — заявил Джин. С величайшим достоинством он поднял кружку, отхлебнул из нее половину и причмокнул губами в пене.

Слушая фоном пение Леннона про "мир на Земле", Сэм вдруг понял, что думает о Майкле Дири и трех выживших из его команды. На короткий, сбивающий с толку миг, когда они после перестрелки все вместе стояли на залитой кровью палубе "Капеллы", Сэм поверил было — действительно поверил — что их скоротечный союз может продолжиться. Сражаясь бок о бок за общее дело, эти две непримиримые вражеские стороны могли бы найти между собой какой-то кусок единства. Могли бы они начать разговор взамен стрельбы и бомбежки? Могло бы измениться течение кровавых, жестоких, убитых горем лет между сегодняшним днем и Соглашением Страстной Пятницы? Мог бы мимолетный союз между ИРА и полицией стать началом конца Конфликта?

Это было мечтой. Майкл Дири и его команда исчезли, забрав с собой своего павшего товарища. Они также забрали оружие и взрывчатку, которую ФКР получила от них шантажом.

— Их пули, — сказал Джин, глядя, как люди ИРА загружают полные ящики патронов. — С именами британских солдат на них, так ведь?

Ирландский солдат задержал на нем взгляд, вспыхнув глазами из дырок в маске. Пререкаться с британским копом было ниже его достоинства.

Сэм пытался улучить момент, чтобы поговорить с Мэри, сказать ей, какой храброй она была, пожелать ей всего доброго. Но девочка избегала его, плача и прижимаясь к отцу, когда он приближался,

— Ей все еще не нравится мой акцент, — сказал Сэм.

— Как и мне, — откликнулся Майкл Дири. Но что-то в нем изменилось. Возможно, он потерял свой аппетит к войне и кровопролитию — видит бог, на борту "Капеллы" этого было предостаточно. Возможно, он отвернется от вооруженной борьбы и свою дочь призовет к этому же. Но, если расклад и был таков, он и виду бы не подал, только не здесь, не перед лицом своего отряда ИРА.

Теперь, в прокуренном уюте "Railway Arms" Сэм звенел стаканами с Энни и ребятами, и втайне пил за лучшее будущее. Мировые конфликты были слишком велики для Сэма Тайлера, и слишком велики даже для Джина Ханта. Все, что они могли сделать — это отыграть свою роль, пусть даже и маленькую, и надеяться на лучшее.

Из колонок над баром Леннон убеждал их продолжать играть в головоломки, чтобы поверить в будущее…

— Как скажешь, Джон.

— Что такое, Сэмми?

— Ничего, Шеф.

Нельсон выставил кружки, и вечер становился все пьянее. Джин и Рэй — все громче. Крис все неустойчивее. Энни уже несколько часов тянула свое ужасное вино и, очевидно, намеревалась остаться с Сэмом наедине. Сэм уже почти готов был предложить им двоим пересесть в тихий уголок подальше от парней, когда зацепился взглядом за что-то за оконным стеклом. Это было маленькое бледное лицо, выглядывающее из ночи — лицо маленькой девочки, с нарисованными на каждой щеке каплями слез. Девочка надула губы и подняла руку. Она держала обвисший обрывок нитки, на конце которого болтались ошметки лопнувшего черного шарика.

Сэм смотрел на нее через весь паб, но на этот раз не чувствовал страха, паники, удушья. Он даже улыбался.

Что сделано, то сделано, подумал он. Я сделал свой выбор, и никто его не изменит. Сэм Тайлер в будущем упокоился в своей могиле, но это не я. Я здесь, я не сплю, я живой — я живой, и я собираюсь оставаться таким как можно дольше.

Девочка в окне медленно качала головой, отступая и исчезая в наружной тьме.

Теперь я свободен, подумал Сэм. Чувство того, что он не принадлежит этому миру, должен быть где-то еще, в каком-то важном месте, исчезло. Это был зов из будущего, пытавшийся утащить меня в могилу. Но я сопротивлялся. И я победил! Я могу быть собой. Я здесь дома. Я живу.

Он посмотрел на Энни и улыбнулся. Она в ответ тоже улыбнулась.

Мы можем жить. Вместе. Я и Энни. Это будет здорово. Это будет лучше, чем здорово. Это будет замечательно!

Он открыл рот, чтобы сказать это, но вдруг почувствовал, что его внезапно охватило ледяным холодом. Звуки в баре стихли, стали приглушенными. Все стало двигаться в замедленном темпе. Свет помутнел. Нельсон за стойкой бара повернулся и в упор посмотрел на Сэма странным, полным знания, взглядом.

Двигаясь, будто через патоку, Сэм с трудом повернулся к Энни — но, повернувшись, он увидел нечто, заставившее его сердце замереть в груди. Энни сидела рядом с ним, держа стакан с вином: но теперь стакан вместо вина был наполнен кровью. Она сгущалась и начинала пениться над кромкой стакана, стекая по пальцам Энни и убегая дальше по руке. Все еще улыбаясь, все еще глядя прямо на него, Энни медленным движением подняла стакан и сделала глоток. Густая кровь хлынула по ее подбородку, пропитывая блузку. За ее плечом в окне запрыгал черный воздушный шарик.

— Нет! — закричал Сэм, бросаясь вперед.

Белое вино выплеснулось на блузку Энни. Все замерли и уставились на него. Сэм застыл.

— Что за ерунда? — закричала на него Энни, вскакивая на ноги. Вино стекало по ней. Там, где блузка промокла, ткань прилипла к ее телу, отчетливо показывая бюстгальтер под ней.

— Я вижу ее базуки! — закричал Крис, бесстыдно тараща глаза.

— Если просто не можете ждать, босс, идите с ней хотя бы в сортир, — ухмыльнулся Рэй.

Джин не сказал ничего; его лицо было непроницаемо.

Энни отчаянно покраснела, в смущении глядя на Сэма, потом схватила сумочку и устремилась к женскому туалету.

Все еще борясь с головокружением от видения, Сэм закричал ей вслед: — Энни! Энни, я люблю тебя! Я не хочу тебя терять! Я испугался того, что увидел — что я тебя теряю! Я запаниковал! Не уходи! Я люблю тебя, Энни!

Дверь в женскую комнату захлопнулась. Сэм обнаружил, что стоит в середине умолкшего бара, в окружении глядящих на него лиц. Он очень медленно повернулся лицом к коллегам в баре. На этот раз они ничего не сказали — просто глазеющий на него ряд безмолвных лиц. Сэм в полной тишине уставился на них.

— Белые люди! — сказал Нельсон, потрясая дредами, и поставил Боба Марли, чтобы вернуть всех в пьяное настроение.