Указ № 1400

Вечером 21 сентября 1993 года Президент России Б. Н. Ельцин выступил по телевидению с Обращением к гражданам России.

Заявлено о ликвидации Съезда народных депутатов России, Верховного Совета России.

Не только депутаты, но и российские граждане ожидали от Ельцина подобное решение.

Я, как член Верховного Совета России, избранный в Угличском избирательном округе № 779, на альтернативной основе (из девяти кандидатов), беспартийный, – связался тотчас с членом Верховного Совета России Г. Константиновым (второй депутат от области) и мы ночью, без промедления, выехали в Москву. Я прекрасно понимал, чем обернется этот Указ для депутатов и для страны, потому попрощался с родными и семьей.

Мы ехали на Съезд, не зная, что он состоится… Сработала интуиция. Раз Президент нарушил Конституцию, совершил государственный переворот, то только Съезд может лишить его полномочий. Так оно и случилось. Съезд состоялся. После решения Конституционного суда РФ было принято решение об отстранении Ельцина от должности.

Началась осада парламента.

* * *

Указ Президента РФ «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации.

«В Российской Федерации сложилась политическая ситуация, угрожающая государственной и общественной безопасности страны.

Прямое противодействие осуществлению социально-экономических реформ, открытая и повседневно осуществляемая в Верховном Совете обструкция политики всенародно избранного Президента РФ, попытки непосредственного осуществления функций исполнительной власти вместо Совета Министров со всей очевидностью свидетельствуют о том, что большинство в Верховном Совете РФ и часть его руководства открыто пошли на прямое попрание воли российского народа, выраженной на референдуме 25 апреля 1993 года. Тем самым грубо нарушен Закон о референдуме, согласно которому решения, принятые всероссийским референдумом, обладают высшей юридической силой, в каком-либо утверждении не нуждаются и обязательны для применения на всей территории Российской Федерации.

Съезд и Верховный Совет предпринимают систематические и все более активные усилия узурпировать не только исполнительную, но даже и судебную функции.

В то же время ими до сих пор не только не создана законодательная основа реализации Федеративного Договора, но принимаемые решения зачастую прямо противоречат федеративной природе Российского государства.

Конституционная реформа в РФ практически свернута.

…Стремясь к ликвидации политического препятствия, не дающего народу самому решать свою судьбу. ПОСТАНОВЛЯЮ:

1. Прервать осуществление законодательной, распорядительной и контрольной функций Съездом народных депутатов РФ и Верховным Советом РФ…»

* * *

21 сентября 1993 года Конституционный суд РФ сделал заключение: Указ Президента РФ и Обращение нарушают Конституцию и служат основанием для отрешения Президента от должности.

 

На баррикадах

Первым флагом, поднятым над баррикадами возле Верховного Совета, был флаг монархистов.

Черно-желто-белый цвет вскоре уступил красному.

Красные знамена принес Анпилов, лидер «Трудовой России». Кто-то его избегает, считая экстремистом, а кто-то уважает, называя русским Че ГЕВАРОЙ. Я не знаю Анпилова. Но видел его среди ополченцев. Неистовый. Его слушали люди – и он мог увлечь за собой людей. За ним пришли на баррикады сотни людей – и нам нельзя было не принять его поддержку.

Когда над баррикадами красный цвет знамен стал вытеснять другие знамена – анархистов, демократов, зеленых, монархистов, социалистов, – то наши коллеги подошли к Анпилову и попросили его уменьшить количество знамен. Я видел, как Виктор Анпилов переживал услышанное и как с трудом согласился пойти на компромисс. Он понял: парламент должен привлечь все политические силы, не согласные с государственным переворотом.

* * *

Первые дежурства на баррикадах носили хаотичный характер. Напрочь отсутствовала дисциплина. И вот 22 сентября раздалась команда: «Офицеры, становись!» Это прибыл прямо из отпуска один из комбатов, надежный офицер. Он сумел сразу объединить и лейтенантов, и генералов, наладить дежурство, охрану Верховного Совета.

Военная форма, порядок успокоили депутатов.

* * *

История часто повторяется. Об этом всяк русский знает.

В 1918 году за конституционный строй России, за веру, царя и Отечество сражался добровольческий офицерский стрелковый полк, которым командовал генерал-майор Марков.

Сегодня нашим добровольческим мотострелковым полком командовал подполковник Марков. Полк давал присягу… Мы придали им – защитникам Верховного Совета – правовой статус, узаконили их действия.

Дежурили они круглосуточно, в холод и среди вооруженных до зубов омоновцев. На наше предложение о выдаче офицерам и казакам денежного довольствия последовала обида. Отказ объяснили так: «Я здесь не за деньги, а за Россию. И не хочу, чтоб эта сволочь могла потом сказать, что мы наемники…»

Полк не имел ни одного ствола огнестрельного оружия. На баррикадах были лишь булыжники, прутья и деревянные палки, гораздо позже появились бутылки с бензином.

* * *

Как только к нам прибывали офицеры и военнослужащие, так Ачалов вступал с ними в переговоры, зачислял в ополчение, ставил на довольство.

Прибыли 12 курсантов военного училища – их тут же направили на баррикады.

* * *

Журналисты пропрезидентских газет провели опрос среди людей, дежуривших у самодеятельных костров и баррикад, кого они пришли защищать. Ополченцы ответили – «не Р. Хасбулатова с А. Руцким, не народных депутатов, а Конституцию как Основной Закон страны».

* * *

Около баррикад больше всего появляется провокаторов. То зовут брать какой-то объект, то приглашают всей колонной идти к Министерству обороны – менять «незаконного» Грачева на «законного» Ачалова. Иногда на призыв какого-нибудь забежавшего провокатора поддается Анпилов и уводит часть людей. Потом все возвращаются, ругают себя, что поддались на «дезу».

Ночью против нас выползал бороться желтый БТР с мощнейшим громкоговорителем. Видели мы его и днем, но реже. Велась психическая атака на депутатов и защитников парламента. Мы прозвали этот БТР «желтым крокодилом».

На баррикадах с трудом привыкали к провокациям… «Желтый крокодил» выдумывал их каждый час. На четвертый день осады из БТР раздалось объявление:

– Внимание! Только что на набережной, у такого-то подъезда, было совершено нападение на колонну работников милиции. Мы вызвали войска. Срочно расходитесь, покиньте территорию Белого дома, а то будут напрасные жертвы…

У нас объявляется тревога. Очередная. Депутаты берут мегафон и бегут на баррикады. Делаем заявление о готовящейся спланированной провокации. Обращаемся к милиции – никто, мол, на вас не нападал и нападать не собирается, здесь все мирные и безоружные люди. А вот вас хотят втянуть в кровавую бойню – не пропускайте к Дому Советов штурмовую бригаду.

Не знаю, слышали ли нас те, кто руководил БТРом и кто стоял в кольце. БТР трудно перекричать. Он оглушал весь район. Со стороны Садового кольца начинается движение – грузовики, БТРы, люди. Мы привычно ждем… Офицеры спорят: укрываться в здании либо стоять на бутафорных баррикадах, состоящих из ящиков, блоков и прутьев.

Никто не уходит. А БТР уже говорит о другом – зачитывается Указ президента, депутатам обещают за измену квартиры, должности, денежные пособия в два миллиона.

На баррикадах долго раздается смех.

* * *

Ю. Воронин дает команду организовать штаб совета деятелей культуры при и. о. президента РФ. Над привлечением работников культуры к нашей работе пришлось потрудиться и мне, вместе с руководителем группы Р. Мухамадиевым.

Нашей группе необходимо было подготовить мероприятия для информирования ополченцев на баррикадах, для организации культурных мероприятий. В общественный штаб вошли:

Власов Ю. П. – писатель,

Шилов А. М. – художник,

Бондарев Ю. В. – писатель, председатель Союза писателей РФ,

Ляпин И. И. – поэт, секретарь Союза писателей РФ,

Куняев С. Ю. – поэт, глав, редактор журнала «Наш современник»,

Легентов В. И. – вице-президент Пушкинской академии,

Горбачев И. О. – народный артист СССР,

Доронина Т. В. – народная артистка СССР,

Кожинов В. В. – критик,

Говорухин С. С. – кинорежиссер, Ножкин М. И. – народный артист СССР.

Со многими из них я был знаком раньше, кого-то узнал на постоянных встречах спикера и депутатов с работниками культуры, а кого-то узнал во время блокады. Наши русские работники культуры помогали нам всем, чем могли. Их бодрое и мудрое слово хорошо воспринималось ополченцами на баррикадах.

* * *

Свидетельствует рабочий С. 3., дежуривший на баррикаде:

«22 сентября был там целый день. 23-го пришел на работу и был строго предупрежден. Следующие дни проходили по графику:

– 8 ч. 00 м…17 ч.00 м – работа сдельно слесарем (целый день на ногах у верстака, не присесть);

– ч. 00 м….18 ч. 00 м – дорога домой,

– ч. 00 м…18 ч. 30 м – ужин,

– 18 ч. 30 м…21 ч. 30 м – обморок (сном не назовешь),

– 1. ч. 35 м…22 ч. 00 м – сбор в дорогу,

– 2. ч. 00 м…23 ч. 00 м – дорога к Дому Советов,

– 3. ч. 00 м…7 ч. 00 м – пребывание на Горбатом мосту,

– 7 ч. 00 м…8 ч. 00 м – дорога на работу.

Не поехал единственный раз в ночь с 26 на 27 сентября. Хотел отоспаться. В 3 ч 30 м – телефонный звонок: «Там началось». Оделся и попытался добраться на попутных. Не получилось. Пришлось ждать открытия метро. Бежал к месту в большой тревоге. Вижу – стоят! Отлегло.

На позиции находились по 18–20 часов. 4–6 часов (преимущественно днем) отдыхали в бункере, под спортивным залом. Ели 1–2 раза в день на 6-м этаже здания ВС (вход через подъезд № 20): 2–3 бутерброда с колбасой или сыром, блюдечко салата из капусты, стакан клюквенного морса. И все. Находясь в осаде, в постоянном нервном напряжении, под потоками лжи из «Желтого Геббельса» (так мы прозвали БТР с радиовещательной установкой, стоящий перед нашими позициями), лишенные информации извне, никто из нашего отряда не дезертировал, не впал в уныние и панику.

Держались стойко, помогали друг другу. Инженеры, врачи, учителя, элитные рабочие – специалисты, пенсионеры, студенты, домохозяйки… Друзья и соратники. Единомышленники. Знали – уходить нельзя. Понимали – самое большое, что мы сможем – быть затоптанными в рукопашной. Только через наши тела бандиты Ельцина доберутся до депутатов. Ни сам Дом Советов, ни прилегающую территорию с нашими средствами и подготовкой защитить нельзя. Нас держала только решимость стоять до конца. Товарищ заболел воспалением легких. Температура – под 40. И не ушел, несмотря на все наши уговоры».

(Книга «Площадь Свободной России»)

* * *

Из рассказа геолога К. Скрипко (56 лет) и инженера Т. Богородской (56 лет):

– Мы, конечно, защищали Конституцию и законность. Но если говорить о своем отношении к тем, кто находился в Белом доме, то я еще в первые дни думал о том, как они защитят нас, если сами себя защитить не могут. Им отключили воду, электричество, телефонную связь, а они ничего не могут сделать. Они не подготовились к этому: дизельная у них не работает, горючего к дизелю нет. Когда взяли гостиницу «Мир», из нее вынесли совершенно новенький огнемет, ранцевый огнемет, – полноценный, снаряженный. Им никто не работал, но его взяли как трофей.

Вот как они хотели народ встретить – огнеметами…

* * *

В газетах и по телевидению наших Ополченцев с баррикад называют «нечестью», «нелюдями». Я выхожу каждый вечер поговорить с защитниками… Знакомимся быстро. Узнаю, что многие ребята даже не из Москвы – кто из Минска, кто с Урала, кто из Тюмени, кто из Ейска, кто из Владимира. Среди ополченцев – учителя, врачи, рабочие, инженеры, студенты. Очень много молодых ребят. Разговариваем обо всем, но больше о политике.

Смотрю на лица ополченцев… Говорят, лицо определяет, какая душа у человека. Лица изумительные – добрые и суровые. Посмотрели бы тележурналисты на них, показали бы миру, кто пришел выполнить долг гражданина России. Нет, боятся, не показывают!

* * *

Случалось слышать на баррикадах и разговоры о смерти. Лучше не присутствовать при таких разговорах… Страшно, когда молодые ребята рассуждают о смерти.

Хорошо, что находятся весельчаки, вроде Василия Теркина, играют на гармошках, поют, рассказывают небылицы.

Много на баррикадах веселых людей. А какие душевные русские песни пели!

Невзначай вдруг кто-нибудь возвращался к предыдущему разговору:

– Слушайте, мужики, а если они шарахнут из крупнокалиберного, я тут такие видел, то от нашей булыжной баррикады мокрое место останется. Не спасет нас это заграждение.

Ему отвечают:

– Они сначала предупредительные выстрелы сделают, стрельнут над головами. Так что успеешь залечь или убежать…

…Не успели ребята залечь. Когда началась стрельба из БТРов, то она началась без предупреждения.

* * *

Вместе с ребятами я уходил строить баррикады на улицах столицы. Помогали митингующим. Омоновцы избивали и затаптывали демонстрантов. Вот мы и встречали их баррикадами – на Арбате, на Смоленской, на Пушкинской.

Рядом с парком Пушкина произошла трагедия. Мы перекрывали дорогу, вытаскивали скамейки… Омоновцы бежали издалека, тяжело дыша в железных доспехах. Мы специально оттягивали воинские подразделения от Дома Советов, да и поднимали горожан на сопротивление антиконституционным радикалам-политикам. В это время на мужчин, строящих баррикады, выскочил автомобиль (кажется, бизнесмен) и врезался в толпу. Машина понесла парня на капоте, сбив с ног других… Вскоре этот парень упал. Кажется, остался жив. Мы достроили баррикады, помитинговали с омоновцами.

Через два дня я узнал, что машина сшибла моего друга, помощника, журналиста из журнала «Человек и природа» Бориса Украинцева. Мы уговорили его срочно лечь на операцию, потому что он стонал и жаловался на боли в животе. Врачи сказали – разорваны внутренности. Я подошел к коллеге Н. Харитонову и попросил денег на лечение из нашей казны… Ребята разрешили, выделили деньги, да еще и сами сбросились.

Каждый митинг заканчивался напрасными жертвами.

* * *

Холода и снег наступили не вовремя. Греются мужики так – суют ноги в костер… Ботинки начинают дымиться – тогда их вытаскивают.

Уже много больных. Люди держатся на пределе.

* * *

Из газеты «Солидарность», № 23, 1993:

«Тревога. По периметру баррикад встали БТРы. Якобы был очередной ультиматум Лужкова. Полк занимает позицию, но все опять безоружные. Марков ругается, бегают посыльные, идет нажим на Макашова – раздать, наконец, это оружие, о котором только говорят… Но решение об оружии опять не принято.

Цепи ОМОНа смыкаются, непрерывно подвозят подкрепление. Марков, нацепив под куртку АКСУ (укороченная модификация автомата Калашникова), обходит баррикады. Требует стоять насмерть, взявшись за руки. Все остальное – камни, бутылки, колья – на крайний случай. Непонятно только, как в этом крайнем случае мы успеем за все это схватиться? Незаметно проходит время. Штурма все нет, и напряжение спадает…»

* * *

Баркашовцы…

Об их прибытии к Дому Советов, дежурстве на баррикадах я узнал лишь в последние дни противостояния. Или они вели себя незаметно, или желтая пресса, как всегда, раздувала шум из ничего. Но подразделение РНЕ (Российское национальное единство) в составе 300 человек ничем не выделялось среди других подразделений защитников Конституции. Казаки, те более заметны были.

В последние дни баркашовцы охраняли важные объекты, занимались разведкой, а также взяты были в охрану Хасбулатова и Руцкого. На дисциплинированных, физически хорошо подготовленных ребят из РНЕ можно было положиться. Они выполняли все приказы штаба, добывали через подземные коммуникации любую информацию. Именно баркашовцы засняли на кинопленку провокационные действия ОМОНа, стрельбу по безоружным москвичам уже 2 октября на Смоленской площади… Более того, на кадрах запечатлены иностранные инспектора, зачастую действующие под службой Красного Креста. Иностранцы изъяснялись по-английски, руководили многими операциями, подготавливали, по всей видимости, профессиональные провокации-ловушки.

То, что иностранные спецслужбы заинтересованно отнеслись к действиям Ельцина, нас нисколько не удивило. Западу не нужна сильная Россия. Они давно поддерживали реформы, направленные на развал экономики, на уничтожение русской культуры.

Отсюда и все обвинения прозападных газет в фашизме. «Московский комсомолец» так и пишет – до суда и следствия – Баркашов «главный фашист». Мы, депутаты, конечно, фашисты помельче. Когда я несколько раз выступил в защиту национальных библиотек, кинематографа, книгоиздания, в защиту русских песен (на экранах телевидения сплошное засилье западной масскультуры), то меня тут же назвали фашистом. Значит, если ты поднимаешь голос в защиту своей культуры, духовности – то ты националист, фашист, антисемит, черносотенец. После таких обвинений стало ясно, почему бурбулисы, шахраи, Шейнисы, глебы Якунины и вся эта антироссийская политика выступают за расстрел парламента, стало ясно и то, почему они клеют всем ярлык «фашизма». Почему я должен теперь верить, что Баркашов – фашист? Говорят, у них знак на рукаве фашистский. Но этот знак всего-навсего – восьмиконечная Звезда Богородицы, издревле почитаемая на Руси. Ее можно встретить и на иконе, и в орнаменте вышивок русской национальной одежды.

Как у каждой организации, у них свои законы, правила, свои проблемы. В нашем РОСе точно так же – у нас своя жизнь, своя программа; разделяете ее – можете вступать в наши ряды. Для всех организаций и партий есть одно право на существование – жить в ладу с Законом.

Ни одного российского закона баркашовцы не нарушили. Желание антироссийских и антипатриотических сил – устранить РНЕ их эмоциональные обвинения, есть всего лишь эмоции и желание не иметь сильного противника, который бы смело говорил о проблемах русского народа. Но ведь крик души не есть нарушение Закона?!

* * *

Ко всем партиям и движениям у меня сдержанное отношение, тем более, никто их не заставлял приходить на баррикады, они по собственной воле прибыли – и было бы глупо нам, депутатам, в заточении и среди спирали Бруно, проводить отбор…

* * *

При обстреле Дома Советов гибли прежде всего врачи. Они бегали под пулями и спасали раненых. По бегающим и стреляли.

Среди убитых – фельдшер из Самары – Павел Александрович Шлыков. Он никогда не держал в руках оружие, он спасал в Белом доме тех, кто истекал кровью.

Около «Останкино» ходил врач с палочкой… Он вытаскивал из-под огня раненых, его заметил снайпер – и выстрелил прямо в голову.

Много погибло их, верных клятве Гиппократа. Бурбулисы, герберы и Шейнисы любят рассуждать о фашизме, так что же такое фашизм, если убийство врачей, изуверское убийство, не есть этот самый фашизм?! Неужели фашизм – перевязывание раненых?.. А убийство врачей – героизм?!

* * *

Народ прорвал у мэрии милицейские заграждения. По безоружным открыли стрельбу, люди стали падать замертво… И тут еще двинулись БТРы. Сейчас начался бы повальный расстрел. Но с баррикад поднялся священник – и смело двинулся навстречу БТРу. Он встал перед лобовой броней. Экипаж долго размышлял: давить или не давить. Струсили. Машина отъехала, раздавила заграждение из «поливалок» и скрылась за стадионом.

* * *

Плакал старик у костра… Спросил, что случилось?.. Он рассказал о гармошке, которую всего лишь в единственном экземпляре сделал какой-то деревенский мастер. Ночью гармонь сгорела.

* * *

У одного костра, где более всего многолюдно, главный дежурный – Сан Саныч. Он – испытатель автомобилей. Ополченцы его любят, ибо вряд ли кто кроме него может без передыху рассказывать по 100 анекдотов за сутки.

В отряде Сан Саныча мало военных – тут артисты да писатели. Физик Сережа еще. Ребята завидуют соседям: в том отряде половина дежурит, половина отдыхает. Зато среди сорока ополченцев – десяток Сереж. Их так и прозвали – батальон «Сережа».

…В первые дни их били дубинками. А потом – на них пошли бронетранспортеры!

* * *

Где-то среди ополченцев на баррикадах мой земляк, друг, поэт и фермер Сергей Коржиков. Еще один Сергей. Он всегда был за Ельцина… Но когда меня околючили проволокой и окружили в Белом доме войсками, он приехал из далекого Борисоглеба, из своей деревни Иваново-Рудаково, спасать меня. Увидел на улицах фашизм Ельцина – и перешел на нашу сторону, встал на баррикады.

* * *

«Литературная Россия» о батальоне «Сережа»:

«Рядом уводили маленьких детей. Они-то здесь откуда? Стояло несколько бутылок, – видимо, с бензином. Но какие бутылки, когда идет перекрестная стрельба… Когда трассеры проносились над площадью. Когда БМП – десятки, и они, уже протаранив все, окружали на ходу Дом Советов. Рядом стоял майор с петлицами летчика, из глаз текли слезы.

Я видел, что мои, несчастные, на Горбатом мосту что-то бросают в дико ревущие БМП. Без толку. Вдруг крик: «Сан Саныча убили!!!» Это моего-то?!! Его несут на одеяле по той стороне улицы.

Больше не могу. Зарыдал, колени подкосились.

Подбегает Паша, молодой строитель: «Вставай, Николай Иванович, пошли!»

За углом лежит на земле Сан Саныч. К нему не подойти, потому что вокруг два десятка человек.

– Скорую! Скорую!

– В спину… Без сознания. Все! А я жив. И ребят добивают.

– Пойдем туда, – тащит Паша, – пойдем быстрее».

* * *

Сан Саныч выжил… У него прострелено бедро.

* * *

Сергей Бирюков приехал в Москву за вещами для детей – у него их четверо. Услышал про государственный переворот. Пошел сразу защищать Конституцию. Уберечь страну от разрушителей-реформаторов больше некому, потому он, монтер из Мурома, и решил записаться в ополчение, сражаться за лучшую долю.

Рядом с ним – ветеран войны. Брал Берлин, освобождал Украину, Польшу, Чехословакию. Теперь выступил против Ельцина. У костра сидят: художник В. М. Толмачев, работник газового хозяйства столицы А. М. Авдюков, радиоинженер Д. И. Фадеев.

Ученых очень много на баррикадах. Они заявляют, что выступают против уничтожения науки и культуры, против утечки «мозгов».

На баррикадах – певица Тамара Картинцева. Чудный голос, оказывается, она пела во Франции!

* * *

«Моя родина – Советский Союз» – заявляет ополченец Сабир Досмагамбетов. А вообще-то он родом из Актюбинска.

* * *

Кандидат технических наук, заведующий лабораторией одного из академических институтов Сергей Никитин подошел к воинским частям, окружавшим Дом Советов и угрожающим баррикадникам. В роду Никитиных есть военные. Вот он и хотел узнать: есть ли среди военных верные присяге?.. Или приказ начальника превыше всего?!

Оказывается, понятие «присяга» давно не существует.

* * *

Баркашовцы были совершенно никому неизвестны. И вдруг – только и разговору в прессе – о фашистах-баркашовцах. Они явили себя организованной силой, у них много аналитиков, есть доступ к важной информации. Откуда и что – мне неизвестно. Но то, что о них так много говорят, означает одно – измазать весь парламент красно-коричневой краской. Все та же «дезинформация», чтобы запугать народ…

Во время штурма Белого дома РНЕ понесло потери. Среди погибших – Дмитрий Марченко. Он редактировал газету РНЕ. По мнению самого Баркашова, на телах убитых есть следы ритуальных пыток, некоторые были расстреляны на стадионе…

Баркашову удалось вывести своих ребят по тайным ходам на свободу. Но 20 декабря ночью на Баркашова было совершено покушение, его тяжело ранили в ногу… После операции – его забрали в госпиталь МВД, боялись, а затем – посадили в тюрьму «Лефортово».

* * *

Свидетельствует журналист, ветеран-афганец Д. Герасимов: «А потом был бой. Горели целые этажи, а в них – заживо люди. Сыпались стекла и жужжал пулевой рой.

Поначалу ничего нельзя было разобрать в дыму и грохоте. Даже мне, профессиональному бойцу, в какой-то момент показалось, что я схожу с ума. Это как в драке, когда тебя с остервенением бьют уже лежачего, ты не пытаешься больше сопротивляться, а тебя все равно бьют.

А дальше случилось вот что: я выходил в толпе пленных, но был без «камуфа», поэтому отделался тем, что получил прикладом в лицо. Остановившись на мгновение и вытерев кровь, вдруг увидел троих «баркашовцев», которых просто вырвали из толпы. Одного из них я знал. Это был Дима Егорычев. Их расстреляли у лестницы. Потом, когда произошла задержка в движении, я видел, каких тела волокли через двор…»

* * *

Из заявления РНЕ:

«Русское национальное единство пришло не в Верховный Совет и не в Белый дом, мы пришли на Наше Поле Чести, которое назначил нам глумливый враг, враг Нашего Бога, враг Нашей Нации, враг Нашего Отечества. Мы не могли не прийти на это Поле».

* * *

Сотрудница Верховного Совета приехала рожать в больницу… Ее не приняли, как написала «Комсомолка» – поликлиника оказалась «политически подкованной».

* * *

Стены Дома Советов обклеены самодеятельными газетами. Это народная самодеятельность и народный фольклор. Кроме народа никто не мог сочинить столь веселых и сатирических стихов, частушек, эпиграмм, карикатур против режима Ельцина. Один поэте баррикад сочинил аж поэму про Ельцина… Смех стоял на всей территории Белого дома. Мы вытащили самодеятельного поэта на балкон Дома Советов, и он читал поэму в микрофон… Читал он поэму и в буфете, наши повара дали ему за талант и юмор двойную порцию.

Мне нравились анекдоты, рождаемые стихией. Но записать все подряд не удавалось… А юмор в них заложен был чисто народный:

«Билл Клинтон звонит Ельцину и говорит: «Борис Николаевич, отключай в Белом доме свет, тепло, воду!»

«Хорошо, Билл!» – отвечает Ельцин.

Через некоторое время Клинтон вновь звонит Ельцину и уже злым голосом говорит:

«Борис, какого хрена ты отключил у меня в Белом доме воду, свет, тепло?!»

* * *

Слово редактора «Независимой газеты» В. Третьякова:

«К сожалению, московская пресса в определенной своей части подогревает психоз внутри Белого дома, третируя депутатов и защитников парламента самым безобразным образом, унижая их на уровне исключительно унитазно-фекальной лексики (и это, увы, дословно). Этот психоз уже снаружи, но он переходит грань не только приличия, но и благоразумия, ибо с точки зрения конфликтологии – это чистейшая провокация. Призывы «раздавить гадину» означают не только подталкивание властей к непродуманному шагу, но и провоцирование белодомовцев на «превентивные» действия.

Можно как угодно относиться к тем, кто остался внутри парламента, можно считать их преступниками, безумцами, негодяями, но нельзя забывать, что это люди. Что там находятся женщины. Что при такой истерии никто не может рассчитывать на адекватное поведение пусть и плохих, но оказавшихся в тупике людей. Списать ответственность на побежденных легче всего, но какой ценой будет достигнута окончательная победа? Даже побежденной стороне нужно предоставить возможность выхода из конфликта без потери лица.

Только осторожная, кропотливая, многоплановая работа по обмену уступками, использование всех возможных посредников, снятие атмосферы всеобщего психоза, отказ от унижения людей, в руках которых оружие, могут разрядить ситуацию. Посредников, любых, нужно не осмеивать, а поддерживать. А тем, кто желает смеяться в эти дни, советую перевезти свою семью в дома, прилегающие к парламенту, – сразу наступит отрезвление».

* * *

Ополченцы запомнили время, когда на их баррикады 4 октября выскочили БТРы – 6.30-6.50, выскочили три БТРа с сидящими на броне людьми в кожаных куртках.

В кожаных куртках были бейтаровцы. Ополченцы уже все знали, что «бейтар» – сионистская организация, еврейские боевики.

Бейтаровцы соскочили с брони и рассредоточились в парке.

Ополченцы кричали в сторону БТРов и людей в кожанках: «Эй, вы кто? Свои или чужие?» Когда по ним ударил пулемет – стало ясно: чужие.

Самое ужасное – стреляли в спину защитникам баррикад. Безоружные люди не успели даже воспользоваться бутылками с бензином. Так пала первая баррикада.

* * *

Вторая баррикада успела встретить «бээмпэшки» бутылками с горючей смесью. Одну машину они даже достали… Она загорелась ненадолго. Командовал баррикадой капитан Ермаков. Он велел ребятам отходить, держал оборону один…

Потом появились танки.

Ермаков геройски погиб.

Рядом лежал убитым Дмитрий Фадеев. Он был радиоинженером, ведущим конструктором одной из кафедр Московского энергетического института.

Ураганный обстрел продолжался долго… Падали рядом и другие, сраженные прямо в сердце, защитники Конституции.

Танки разворотили небольшие баррикады.

Сабир Досмагамбетов видел еще живым, раненым Фадеева, хотел вынести его из-под танкового обстрела. Тот лежал еле живой. Стрельба не давала спасти раненых. Когда наступила тишина и ополченцы на машине пытались подобрать и вывезти раненых товарищей, по ним вновь возобновился ураганный огонь. Сабир посмотрел на Диму, тот умирал, – и заплакал… Он потом вспоминал, что если бы в ту минуту у него, Сабира, было оружие – он бы пошел на них, на тех, кто назвал его «фашистом».

Ополченцы отступили.

* * *

Раненых никто не бросал.

Володю Вылкова из Ейска вытащили из-под града огня, из танкового пекла. Его ранили в область живота. Он потерял много крови. Спасти его уже не удалось… Он умер на руках у друзей.

Ополченцы спасали и раненых танкистов… Кто-нибудь зло выскажет им: «Что же вы, гады, стреляли в нас?» Но тут же помогали грузить раненых танкистов. Заодно удалось с танкистами отправить из подъезда и своих раненых, еще и раненого прохожего. Вышел мужик из дома посмотреть, что происходит, его и саданули в позвоночник. Танкисты из другого танка увезли всех раненых.

* * *

Дом Советов расстреливался не только танками, не только кумулятивными снарядами, но и зажигательными снарядами малого калибра. Ельцинисты специально не шли на переговоры, отдавали приказ – уничтожить всех и вся, потому и поджигали Дом Советов. В горящем парламенте легко замести все следы.

Ополченцы, отступившие в Дом Советов, стали убирать бумагу, ковры. Они понимали, почему стреляющие хотят вызвать пожар.

Одна женщина только успела убрать дорожку, понесла кипу бумаг, как ее тут же выследил снайпер – и убил. Сквозь окно.

* * *

Журналист «Комсомольской правды» Игорь Коц опубликовал рассказ старшего научного сотрудника одного из московских институтов Евгения О. Опубликовал и два снимка из сотни других – расстрелянные баррикады. Евгений О. не назвал своего полного имени, потому что телевидение наращивало подачу искаженной информации, а ельцинисты принимали уже репрессивные меры по отношению к защитникам Верховного Совета.

Научному сотруднику есть что рассказать россиянам:

«В конце сентября 1993 г. я помогал строить садовый домик в сельской местности. 22 сентября, по пути к месту работы, в электричке, увидел у кого-то в руках газету с заголовком «Президент распускает съезд»… Тут же бросил работу и поехал к Дому Советов РФ. Мне было ясно, что президент нарушил Конституцию, присвоил себе незаконные права, надо было помочь ВС.

Я находился у здания ВС РФ с вечера 22 сентября по 4 октября 1933 г. За это время ночевал дома только 2 раза.

Характерные впечатления: отсутствие хорошей организации, никто толком не знал, что делать; оппозиция ожидала переворота, но не подготовилась к нему; не было достаточно мощной радиостанции; разношерстность защитников – и националисты, и коммунисты, немного демократов, эсперантисты и т. п. Было достаточно много из тех, кто защищал «Белый дом» в августе 1991 г. Форма (пятнистая) была только у формирований РНЕ, но оружия не было и у них…

Ожидали штурма ОМОНом баррикад каждую ночь, особенно в период с 4 до 6 часов утра. Спали в прихожей подъездов № 8 и № 20 на ковровых дорожках. Напротив баррикад по ночам стояли БТРы ОМОНа.

У защитников здания ВС, находившихся снаружи здания, оружия не было. Хотя требования «Дайте оружие» и звучали, когда к нам подходил кто-то из официальных лиц. Говорили в ответ, что оружия мало, да и нельзя его раздавать: «Нас тут же обвинят в создании бандформирований».

3 октября. Только пообедали, вдруг крики: «Демонстранты прорвали окружение».

На площадь у здания ВС вырвались демонстранты: обнимаются с теми, кто был внутри блокады, некоторые плачут. Состояние всеобщей эйфории. Кричат: «Надо брать мэрию. Надо брать «Останкино». Злейшая ненависть к Лужкову. Толпа двинулась к мэрии. Отдельные выстрелы, несколько очередей (очевидно, с БТР), и довольно быстро (минут через 20) сообщают: «Наши взяли мэрию». В толпе кричат: «Даешь «Останкино»!» Какие-то люди в штатском формируют отряды из демонстрантов, что прорвались к зданию ВС, и на машинах отправляют их к «Останкино». В одном из таких отрядов возник спор. Члены отряда требуют дать им оружие, в ответ слышат: «У нас нет оружия». Думаю: «Как же они будут брать «Останкино» без оружия? Ведь там наверняка хорошо вооруженная охрана».

Примерно через 40–60 минут с балкона сообщают: «Наши взяли два этажа «Останкино». Затем сообщения прекратились. Мы поняли: что-то произошло плохое.

Командир нашего отряда предложил желающим пойти поспать в раздевалку 8-го подъезда. Другие спали, я заснуть не мог. В 6.36 вышел из подъезда к нашим позициям. Люди стоят в оцеплении, сидят у костров. Наше вооружение – обрезки труб, стальные прутья и бутылки с бензином. Где-то около 6.50 со стороны набережной послышались выстрелы, и к баррикаде выскочили три БТРа, стрелявшие вверх, в сторону «Белого дома». Остановились. С них соскочили сидевшие сверху на броне какие-то люди в черных кожаных куртках с ружьями (не с автоматами, а именно ружьями) в руках. Эти люди побежали к заборам возле скверов и автопредприятия…

…Стреляют в спину защитникам баррикады на противоположном конце площади. Все тут же попадали на землю. Стали разбирать бутылки с бензином.

Сзади послышался грохот, и с тыла на нашу баррикаду выскочил легкий танк. В него полетели бутылки с бензином. Большинство из них разбилось, не загоревшись. На задней части танка горело небольшое бензиновое пламя, не причинившее ему никакого вреда.

Кругом стреляли: по зданию и из верхних этажей здания по БТРам. Иногда очереди из БТРов били и в нашу сторону.

Я лежал на животе. Когда оглянулся, увидел убитых. Один лежал головой в сторону баррикады, часть черепа у него была снесена, и виднелись мозги. Другой лежал на спине. Третий, мой хороший знакомый (Д. Фадеев) также лежал на спине, из его рта выступила пена. Его мотоциклетный шлем старого образца валялся в стороне. Недалеко лежал еще один товарищ по отряду. Он держался рукой за лицо (ранение в области левого глаза), другая рана была в правую ногу.

В стоявший невдалеке небольшой самосвал вскочил кто-то из казаков и подал его задней стенкой в наш угол. «Давайте раненых», – закричал он. Но поднимать раненых в кузов было тяжело. Самосвал уехал, а раненых потащили в подъезд № 8. Туда же укрылось и большинство из защитников баррикады.

Я и еще один из стоявших на баррикаде остались снаружи. Я считал, что здание ВС не даст нам защиты, это будет ловушка, где всех переколотят.

После этого я был просто зрителем боя. Сплошной грохот, очень интенсивный, продолжался до 10.00. Затем стали более редкие очереди.

Затем я помогал выносить раненых с площади перед зданием ВС. Это было трудно, т. к. стрельба полностью не прекращалась».

* * *

Подполковник милиции Юрий Пименов был среди защитников Верховного Совета. Он спасал в Белом доме женщин и детей, прятавшихся под лестницей.

Под перекрестным огнем он выходил на улицу, кричал в сторону атакующих: «Не стреляйте, я – подполковник Пименов! Вывожу детей и женщин». Но в него стреляли, ранили… С перебинтованной головой он вновь спасал людей. И вдруг ему выстрелили в спину, он обернулся – и его добили.

«Мужик справедливый», – говорили о нем не только близкие и знакомые.

* * *

Из Белого дома выносили трупы. Один врач заметил общую для всех погибших примету: стоптанные дешевые башмаки. Его замечание процитирует, конечно же, желтая пресса. Им очень хочется, чтобы среди ополченцев был «сброд» да «голытьба». Мол, обездоленные и нищие поднялись против…

Да, обездоленные пришли к парламенту. Да, обездоленные всегда и во все времена поднимали восстания.

Но сегодня среди защитников Конституции было мало люмпенов, а было много патриотов, образованных, интеллигентов, военных, студентов. И вам их, господа, далекие от народа, не понять.

* * *

У стен Белого дома погибали лучшие русские люди. Перед смертью Павел Мошаров написал единственную в своей жизни заметку в газету «Пульс Тушина» (он жил в Тушине):

«Среди нас враги, они развращают нашу молодежь. Это относится и к положению в стране. Мы можем победить организованностью… А мы? Куда пропали русские герои? Где честь? Я не верю, что она до конца унижена. Я не дам людям без родины отнять родину у меня».

* * *

Мальчишки лет 16–17 закрылись от огня БТРов брошенными омоновскими щитами… Нашли защиту. Кто-то из казаков загнал ребятишек в убежище.

* * *

Как на той давней войне: солдат ползет навстречу танку со связкой гранат… Сегодня война в центре Москвы.

Вторая атака БТРов и танков. Ополченцы уже отринули страх и готовились к отражению.

Молодой парень, прикрываясь сбоку грузовиком, пополз к БТРу с бутылкой бензина. Его заметили с другого БТРа – и ранили в ногу. Ополченцы спасли его. А БТР подожгли другие.

* * *

Крепко постреляли «заставу» казаков.

Погиб начальник штаба добровольческого полка полковник запаса, приехавший из Минска, герой баррикад Ключников.

* * *

Мой спаситель, фермер из деревни Иваново-Рудаково Сергей Коржиков, попал в страшную историю. Уже после кровавых событий он, поэт, без всякой лирики, рассказывал мне о своей эпопее. Приехал вытаскивать меня, убеждать, что Ельцин прав. А увидел, как избивают людей на улицах, как телевидение врет каждый Божий день – тут же встал на нашу сторону.

Он видел, как депутаты призывали население не бить ОМОН, не допускать оскорблений, как защитники парламента хотели решить все мирным путем. А демонстрантам пробивали головы…

На его глазах убили женщину – 30 октября. Он видел залитую кровью мостовую. И он пришел в ополчение. Ему дали поручение – охранять вместе с другими Горбатый мост.

Сто тысяч демонстрантов, шедших от метро «Октябрьская» – через Смоленскую площадь – и прорвавшие цепи ОМОНа утвердили его в мысли – он с народом. Милиционерам платили в день больше ста тысяч, мальчишкам, срывающим листовки парламента – 150 рублей за каждую! А он защищал закон и Конституцию бесплатно.

Он свидетельствует, что первыми огонь из мэрии открыли омоновцы, убили нескольких людей.

Когда на них напали БТРы и стали расстреливать, он с баррикад уносил раненых в Белый дом. Рядом бегала и плакала, перевязывая раненых, молодая девчушка, лет 17. Ее потом убили, как раз у раненых – сперва попали в живот, потом добили в голову.

Заложников в Белом доме не было. Заложниками назвали тех, кто при обстреле забежал в Дом Советов спрятаться. Оружия у них тоже не было. Гранатометы он вообще не видел.

Омоновцы захватили их в подвале. Там много было раненых и убитых. С ними остались военные. Они поставили живых к стенке: «Будем стрелять, всем – к стенке!». Отец Никон предотвратил кровопролитие. Всех положили на пол. Когда ополченцы очухались, то они вместе со священником стали обрабатывать военных: «Ребята, переходите на сторону Верховного Совета, вы же сейчас на стороне преступников!» Майор заорал, чтобы прекратили агитацию, видимо, увидел колебания…

Потом их вывели из здания. Его куртка была в крови, ведь выносил раненых… ОМОНовцы его задержали и бросили в камеру. Дальше Сергей вспоминает все с ужасом, после каждого вопроса его били, задают вопрос – и бьют. Им жутко не нравились те ответы, которым они не верили. «Мы из тебя выбьем нужные показания», – слышал он. А вопросы были такими: «Ты коммунист?» Он никогда не был в партии, потому так и сказал. «Врешь, ты коммунистическая сволочь» – и вновь удары дубинкой. Но не омоновской дубиной, а деревянной. Он долго не падал, как другие. «Значит, идейный, точно – коммунист. Ну, сейчас ему достанется!» – и снова избиение.

Избивали ребят всю ночь. Иногда слышались крики: «Мамочка! Вы что?!»

Утром их выпустили. Они обменялись адресами, нашли знакомых старушек с баррикад, те дали Сергею денег – и он уехал домой.

Когда он мне показал свою спину, я не мог поверить, что так можно избить человека! Избить, изуродовать в наше, якобы, демократическое время. Даже хирург в нашей больнице онемел от увиденного.

Сергей так и не стал сторонником Хасбулатова. Он просто объясняет случившееся с ним: увидел беззаконие и встал на защиту справедливости!

* * *

На память о расстрелянных баррикадах я привез гильзы от автоматов… По ночам мне иногда кажется, что они светятся, что пуля из гильзы сразила какого-то совестливого человека. И тогда я говорю сам себе: «Этого не может быть!»

 

Миф об оружии и миф о боевиках

Издавая Указ о ликвидации парламента, Ельцин не опечатал здание Верховного Совета, не навесил на двери замки, не выставил по округе омоновские кордоны. В первые дни государственного переворота территория Белого дома, площадь Свободной России была свободна. Все, кто желал прийти и на защиту Дома Советов, и просто помитинговать – не встречали на своем пути ни колючей проволоки, ни воинских подразделений.

Почему же Ельцин разрешил собраться депутатам и провести Съезд? Почему президентская команда спокойно взирала на то, как в Дом Советов прибывают казаки, севастопольцы, приднестровцы, представители Союза офицеров, солдаты срочной службы, добровольцы из разных регионов страны?

Если царю-батюшке необходимо было разогнать Государственную Думу, то он издал соответствующий Указ и повесил его на закрытые двери Таврического дворца. Было это 9 июля 1906 года. Депутаты пришли на работу, а двери заперты, стоит охрана… Повозмущались депутаты, обратились к народу с воззванием – не повиноваться власти, но ничего у них не вышло. Народ их не поддержал. Дума бескровно прекратила свое существование.

Ельцин не стал опечатывать Белый дом. Он нарочно позволил всей оппозиции собраться в нем. И хотя многим депутатам оказывалось противодействие на местах с тем, чтобы они не прибыли на Съезд, все равно особых препятствий не чинилось. Никто не собирался препятствовать работе Съезда.

Конечно, можно было насильственно или под разными предлогами задержать депутатов, можно было сразу закрыть Белый дом и окружить его охраной.

Но президентская команда совершенно не знала, а как тогда поведут себя политические силы в стране, как аукнутся эти репрессивные меры в регионах. Ельцинисты боялись. Зачем порождать стихийные выступления в столице, народные восстания в регионах, партизанскую войну оппозиции. Борьба против антиконституционных действий разлилась бы по стране… И не известно, как бы повели себя военные силы, особенно чекисты.

От оппозиции можно ожидать всего.

Оппозиция, как запомнили ельцинисты по событиям 1 мая, готова бороться с беззаконием и узурпацией власти решительно и бескомпромиссно.

Значит, пусть лучше конфликт будет в одной точке, пусть оппозиция соберется в Белом доме – в этой ситуации каждый шаг оппозиции будет известен, прогнозируем, «с ней можно будет открыто бороться. Не пойдет оппозиция на обострение – что же, придется тогда спровоцировать ее. С видимым врагом легче бороться. Потому-то Ельцин и допустил в Белый дом все силы, которые могли выступить против него. Кто-кто, а он знал – в Белый дом обязательно придут сторонники Верховного Совета. И Ельцин не ошибся, его планы и прогнозы оправдались: оппозиция сосредоточилась в одном месте – в парламенте.

Ельцинисты ликовали.

Лучше нельзя было придумать… Вместо нескольких горячих очагов, вместо непредсказуемости, вместо нескольких Белых домов – они получили один Белый дом!

В их первоначальные планы это входило, ибо это облегчало борьбу против оппозиции, против тех, кто поднялся на защиту Конституции.

* * *

Я не удивился, когда увидел тех, кто пришел на защиту Верховного Совета. Именно они и должны были быть здесь. Каждый патриот России понимал: здесь решается судьба его Отечества, решается главный вопрос, каким путем пойдет страна в будущее – или своим, или прозападным, ведомая Международным валютным фондом.

Верховный Совет последний год занимал патриотическую позицию, опирался на патриотические силы. Потому-то и пришли к Белому дому люди разных профессий – писатели, врачи, студенты, военные, рабочие, инженеры, философы, фермеры – но, объединенные единой позицией, все они были патриоты, государственники и, как правило, православные… Они понимали, кто их великую державу обесчестил, унизил, разворовал.

Верховный Совет выступил в защиту Черноморского флота, русского города Севастополя – и на защиту его пришли севастопольцы!

Благодаря Верховному Совету, в Приднестровье перестали унижать русских, там воцарился мир – и приднестровцы прибыли на защиту депутатов-патриотов.

Не раз Верховный Совет спасал от вымирания и нищеты пенсионеров и ветеранов – и на защиту его пришли ветераны войны и труда.

Верховный Совет поддерживал Русскую Православную Церковь – и на защиту его встали православные казаки со всех концов необъятной Родины.

Верховный Совет стоял на букве Закона и…

Ельцин, конечно же, не удивился, когда узнал, что на защиту Верховного Совета, на защиту Конституции пришли те, кого он боялся, те, кого он предал, обидел, не защитил, те, кого он не любил!

* * *

Для того, чтобы безжалостно уничтожить парламент, расстрелять защитников Конституции на глазах у всего мира, чтобы ни один россиянин не пожалел их, не поднялся против, не усомнился в правильности кровавых деяний президентской команды – необходим был миф, один единственный миф о том, что в Верховном Совете засели не патриоты и конституционалисты, а боевики, фашисты, красно-коричневые и разное отребье.

Срочно нужен был миф о боевиках, миф об оружии.

Для того, чтобы он не просто появился, но в него и поверил россиянин, – необходимо время. Вот почему в первые пять дней, как ни порывались ельцинисты начать штурм парламента, было затишье, проводилась лишь массированная пропагандистская обработка населения. Первый штурм ожидался и планировался на 26 сентября! Но его отменили. В обществе еще не совсем, видимо, распространилось мнение о засилье в Верховном Совете банд-формирований.

Антирусским силам (у нас их называют большевиками) всего несколько часов понадобилось для взятия власти в Петрограде. Только двое суток продержалось ГКЧП. А вот парламент держался и не поддавался на провокации более десяти дней. Антирусские силы могли начать штурм сразу, как только Съезд утвердил Руцкого и. о. Президента России, когда ясно стало – депутаты не сдадутся. Но простил и понял бы их тогда народ.

Нет, прежде чем стрелять и убивать, надо заставить народ поверить, что стреляют и убивают не таких же как все, а людей страшных, опасных, ну, просто фашистов.

* * *

Руцкой как и. о. президента издал специальный указ, в котором он обратился вместе с депутатами «ко всем военнослужащим, офицерам, мичманам, сержантам и рядовым российской армии и флота, а также к частям МБ и МВД России». О чем речь в указе? Неужели о том, о чем пишет пропрезидентская пресса – об агитации армии восстать против Ельцина?! Конечно, нет – в указе предписывается поддержание армией, частями МВД и МБР законности и порядка, строгого соблюдения Конституции РФ.

Мог ли Руцкой обратиться к армии за поддержкой?! Насколько законными были бы его обращения?!

По действующей Конституции Руцкого никто не мог отстранить от должности. Как не мог Президент ликвидировать высший государственный орган страны Съезд народных депутатов. Но Ельцин совершил государственный переворот, нарушил грубо несколько статей Конституции, Конституционный суд констатировал нарушение – значит, законная власть должна восстановить в стране порядок и конституционный строй. И Руцкой как утвержденный Съездом и. о. президента мог обращаться к армии за помощью.

Когда же Руцкой обратился к армии? В первые дни и. о. президента просил военных лишь об одном – следовании закону. А после того, как президентская команда окружила Белый дом колючей проволокой и войсками, отключила воду, свет и тепло, после того, как в столице стали избивать до полусмерти мирных граждан, конечно, – Руцкой и потребовал вмешательства армии. Он действовал в рамках Конституции и ее полномочий.

Ельцинисты отключили у парламента связь. Ни по одному телефону нельзя было связаться ни с министерствами, ни с регионами, ни с родными. Начинался террор против законно избранных депутатов. Защитники Конституции лишены были связи с миром. И тогда, конечно, депутаты стали думать, как прорвать информационную блокаду.

Была и такая попытка. Генерал-полковник А. Макашов доехал с единомышленниками до командного пункта ГКЧС, где рассчитывал с помощью спецсвязи гражданской обороны связаться с регионами и областями. Убедившись, что использовать спецсвязь не удастся, Макашов мирно покинул здание. Естественно, пресса подала действия Макашова в ином цвете… Необходимо было лепить образ врага, образ боевиков. Удачный случай. Все идет по плану.

Около Белого дома появились провокаторы, подстрекатели, пьяные. Притом пьяные появлялись так… Сидят у костров ополченцы, к ним подсаживается пара пьяных людей с бутылками – и тут же появляется фотограф и начинает съемку. Ясно – таким откровенно наглым образом провоцировался и запечатлевался образ пьяных защитников Дома Советов. Необходимо было срочно наладить патрулирование вокруг парламента, выставить посты, наблюдать за обстановкой и следить за порядком.

А тут еще министр МВД Ерин издал приказ, в котором охрана Белого дома распускалась, а тем, кто не подчинялся, раздавались страшные угрозы… Часть охраны покинула здание парламента. Кто мог бы взять на себя охрану здания, пресекать проникновение в него провокаторов?!

Защитников у Верховного Совета было много… Но все были неорганизованы, друг друга мало кто знал.

И тогда-то Руцкой принял правильное решение – сформировать батальон защитников Верховного Совета. Без дисциплины, порядка, охраны трудно работать и противостоять партии войны невозможно. Батальон узаконили. Порядок восторжествовал.

Депутаты без нервотрепки продолжали работать. Под надежной защитой.

Ельцинистам же слаженная работа парламента, порядок и дисциплина вокруг Белого дома действовали на нервы.

* * *

Союз офицеров провел запись добровольцев для организации круглосуточных дежурств у здания Верховного Совета. Парламент взят был под защиту.

Некоторые члены Союза офицеров патрулировали около стен и в коридорах парламента с оружием в руках. Журналистам из ельцинских изданий это не понравилось – они желали бы видеть охрану парламента со швабрами на плече.

Кругом милицейские и омоновские подразделения, вооруженные до зубов, а парламентская охрана не должна иметь оружия. Здорово придумано. План отработан до бесстыдства.

Да не будь у защитников Конституции оружия, даже этих нескольких автоматов, Ельцин давно бы отдал приказ арестовать всю оппозицию. Устроил бы какую-нибудь провокацию и арестовал, благо, все в одном здании.

Но депутаты и тут пошли на успокоение журналистов – патрулирование началось без оружия. Вооруженная охрана стояла только, как всегда, в главных дверях.

* * *

300 казаков прибыло постоять за Россию.

Подходит много офицеров. Все готовы сражаться против тех, кто совершил государственный переворот и намечает штурм парламента.

Оружия ни у кого нет.

На 13 этаже развернут был военный штаб. Все военные расположились там. Сколько я ни ходил по зданию Белого дома, никогда не встречал ни военных, ни вооруженных людей. Существовала дисциплина. Парламент жил мирной жизнью. А военные отдыхали в кабинетах 13 этажа, никому не мешали, никогда не высовывались, а выходили только на дежурство, охрану парламента.

Откуда у защитников парламента появилось оружие? Ничего сложного в этом вопросе нет. Запасы автоматического оружия хранились еще с августа 1991 года. Ельцин собирался воевать с ГКЧП – завез много оружия. Ельцин его и оставил в Верховном Совете. И охрану назначил тогда он сам. В общем, все в парламенте оставалось так, как было при Ельцине. Ни одного лишнего автомата, даже после того, как Ельцин объявил артподготовку, не появилось. Что, кстати, входит в вину Хасбулатова и Руцкого. Знали об артподготовке, но не готовились.

* * *

Телевидение каждый час и день передает:

– представители российского Союза офицеров вооружены автоматами Калашникова;

– в Белом доме выдано около 100 единиц оружия;

– оружие продолжают раздавать гражданским лицам.

После продолжительного нагнетания обстановки, лжи про оружие, которое раздается всем и вся, к телезрителям обращаются уже политики. Мэр Москвы Лужков делает заявление, в котором выражается протест в связи с тем, что неизвестным, якобы, людям, в том числе «психически ненормальным», находящимся у Белого дома, роздано большое количество оружия под совершенно необоснованным предлогом – готовящимся захватом Белого дома. Лужков требует изъять его…

Шахрай повторяет всюду, что «так называемым защитникам Белого дома» роздано 100 единиц боевого оружия. Будто оружие может быть не боевым, а ельцинисты играют и шутят. Будто в 1991 году он не был так называемым защитником Белого дома. Или ему можно защищать Белый дом, ему можно было вооружать людей в августе 1991 года, а другим нельзя?! Почему мне в августе 1991 года ельцинисты дали в Белом доме оружие, а вот Руцкой в 1993 году не дает?! Почему музыканта Растроповича на весь мир показали с автоматом в руке, сидящим в Белом доме в августе 1991 года – и ему можно защищать себя и свои принципы, а вот мне, и Руцкому, и моим единомышленникам нельзя оружие держать в руках, нельзя с оружием отстаивать свою честь, тем более, законные права?!

Министр внутренних дел Ерин истерично заявляет на всю страну, что на подступах к Дому Советов выставлены необходимые силы и «оружие не может расползтись по Москве». И для пущей важности добавил об ответственности за нарушение хранения оружия.

Да в Верховном Совете оружие хранится лучше, чем у самого Ерина.

И все эти пропагандистские штучки направлены на выполнение одной задачи – запугать народ, мол, в Белом доме затаились психи и фашисты. Чем больше такой информации, тем больше народ будет знать, как к ним надо относиться, то есть соответственно…

А мы вот стоим на страже Конституции – и без оружия. Шахраю автомат можно выдать, Растропович просто обязан иметь оружие, он и хранить его умеет, а нам нельзя – мы психически ненормальные, так как мы защищаем Конституцию.

* * *

Свидетельствует А. Лейбов, инженер – 32 года:

– Более всего меня в эти дни поразило совершенно беспардонное поведение прессы. Я всегда не особо верил пропаганде с телеэкрана, но никогда не задумывался о масштабах лжи.

Любопытно было смотреть, как «журналисты» собирают свои «доказательства». Один из них, например, пытался сфотографировать «доказательства» пьянства защитников Конституции, разложив для этого вокруг нашего костра принесенные с собой водочные бутылки. От себя могу заметить, что за все эти дни я видел единственную бутылку водки, которую на глазах у всех разбил о стену командир батальона, случайно найдя в сумке у одного из наших товарищей.

С телеэкранов очень настойчиво вдалбливалось, что у Белого дома собралось огромное количество «фашистов», которым Руцкой с Хасбулатовым «роздали фашистам тысячи стволов автоматического оружия». Баркашовцы у Белого дома действительно были, я даже пересчитал их на построении – их было порядка 70 человек. Если они и не все становились в строй, то все равно «тысячи стволов» раздать им было бы затруднительно.

Вообще, могу засвидетельствовать, что оружие получить там могли только люди, вступившие в сформированный Верховным Советом мотострелковый полк, подписавшие соответствующий контракт и поступившие на действительную военную службу. Костяк этого полка составляли военные из «Союза офицеров» Терехова, казачьи формирования и люди, приехавшие из всех «горячих точек». Например, там были вернувшиеся из Сербии добровольцы, приднестровцы, люди из Абхазии, Карабаха, Тираспольского и Рижского ОМОНов. Т. е. это были не дилетанты, а люди, ранее имевшие право на ношение оружия.

Практически все вооруженные люди находились внутри здания Верховного Совета, и на площади или на баррикадах появлялись только в исключительных случаях.

* * *

Свидетельствует Е. В. Гильбо, руководитель группы экспертов Высшего Экономического Совета РФ, советник Хасбулатова:

– Посетил меня и немолодой генерал с Лубянки, со вздохом рассказавший о том, как после долгих колебаний МБР вынуждено было отказаться от открытой оппозиции Ельцину. Государственный переворот готовился давно – с конца 1992 года – и был хорошо эшелонирован. Путчисты могли рассчитывать на коррумпированное МВД, поскольку Ельцин лично взял на себя миссию прикрывать коррупцию в МВД и очень активно препятствовал МБР в проведении против высокопоставленных преступников следственных действий. Уход Ельцина означал для Ерина и его подручных немедленное уголовное преследование.

Генерал рассказал мне, что операция по ликвидации конституционного строя глубоко проработана с участием американских советников, что ее первым этапом должно стать двухнедельное раскачивание общественного мнения, «промывка мозгов» массированным воздействием средств массовой информации. Цель этапа – внушить гражданам, что все избранные ими депутаты – фашисты и красно-коричневые.

Вторым этапом должны были стать вооруженные провокации 2–3 октября. Их цель – слаженными действиями ОМОНа спровоцировать защитников Конституции на какое-то насилие, что даст возможность 4 октября начать штурм…

* * *

Обнародовано заявление пресс-секретаря президента РФ В. Костикова. Чтобы придумать такую ложь, какую выдумал он, нужно быть талантливым Костиковым. Он заявил:

– В последние часы действия руководства бывшего ВС приобретают все более опасный и разрушительный характер. По его распоряжению раздается стрелковое автоматическое оружие лицам, находящимся около Белого дома. Опасное оружие попадаете руки экстремистов, бомжей, лиц с дестабилизированной психикой, преступным и мафиозным элементам, специально прибывающим к зданию ВС с намерением получить бесконтрольное оружие. Это несет серьезную опасность для населения.

* * *

Если повторить несколько раз слова Костикова, то и действительно страшно становится. Есть извечное правило: чем страшнее ложь, тем она убедительнее звучит.

Старается Костиков. Хотя, если показывать его крупным планом по телевизору, то народ испугается его физиономии, может и не поверить – потому-то его заявление тиражируется по радио и газетам. Пугать народ лучше так – от имени пресс-секретаря президента.

* * *

Пресс-центр московской мэрии заявил опять все то же – генералы Ачалов и Макашов раздают «огнестрельное оружие психически неуравновешенным и имеющим судимости людям с целью захвата комплекса зданий мэрии Москвы, а также заложников из числа гражданского населения».

Кажется, парламент все оружие страны собрал и вот раздает его ежеминутно и все не может раздать. А Ачалов такой глупый – будто и не заканчивал Академию бронетанковых войск и Академию генерального штаба, будто не прошел Афган, Карабах – а вот только родился и стал вместе с друзьями зэком.

Примитивно. Но народ-то слушает: а вдруг депутат Грешневиков и генерал Ачалов заложников брать будут?!

* * *

Журналисты не брезгуют и тем, что распространяют слухи, наподобие этого – в Верховном Совете можно купить автомат за полтора миллиона рублей.

После таких слухов Белый дом и прилегающие к нему территории объявляются «зоной повышенной опасности». Под таким соусом перестали пускать в здание не только машинисток и поваров парламента, но и самих депутатов, введен даже был досмотр с целью недопущения выноса розданного неизвестным лицам оружия.

* * *

Руцкой заявил журналистам, что в Белом доме оружие только на руках у тех, кто имеет право на его ношение.

Верховный Совет не скрывает информацию об оружии – в опечатанной комнате хранится около 2 тысяч стволов. Ведает выдачей и сохранностью оружия депутат, генерал Б. Тарасов.

Дисциплина и порядок в отношении оружия каждый раз повышаются. Реакция на бредовые измышления президентской команды.

Мы настолько открыты, честны, что Ю. Воронин не стал даже скрывать – 27 сентября к нам присоединился прибывший из Приднестровья отряд «Днестр».

Руслан Хасбулатов сделал на пресс-конференции заявление: «Мы не собираемся применять оружие. Оружие будет применено охраной только в том случае, если будет предпринята попытка штурма Белого дома».

Что мог сказать спикер парламента, пытавшийся остановить государственный переворот, растаптывание Конституции?! Но и то, что он сказал, журналисты не довели до народа. Нам постоянно угрожают и при этом еще требуют сдать оружие. Возле гостиницы «Мир», рядом с нашим зданием, появился бронетранспортер, из которого нарочно громко раздаются призывы покинуть здание Верховного Совета и сдать оружие.

Но ведь кто-то должен оставаться честным – хотя бы перед самим собой – и защищать Конституцию?!

* * *

Указ и. о. президента РФ «О формировании мотострелкового полка»: В связи с непосредственной угрозой для безопасности делегатов X чрезвычайного Съезда народных депутатов РФ, возникшей в результате действий, предпринимаемых организаторами и исполнителями государственного переворота в РФ, постановляю:

1. Министру обороны РФ генерал-полковнику Ачалову В. А. сформировать мотострелковый полк из числа резервистов г. Москвы с задачей противостоять любым попыткам применения силы против народных депутатов РФ, а также конституционных органов власти РФ – Съезда и Верховного Совета РФ.

Собственным приказом назначить командира полка и его заместителей, а также командиров батальонов и рот.

Формирование мотострелкового полка завершить к 10.00 25 сентября 1993 года.

2. Директору Департамента охраны Верховного Совета РФ полковнику Бовту А. П. выделить автоматическое стрелковое оружие согласно штатному расписанию мотострелкового полка.

3. Министру обороны РФ генерал-полковнику Ачалову В. А. лично доложить об исполнении.

И. о. президента РФ А. Руцкой. Москва, Дом Советов 24 сентября 1993 г.

№ 17

* * *

И. о. президента РФ Руцкому А. В. Товарищ Президент! Докладываю:

Во исполнение Вашего Указа от 24.09.93 г. № 17 сформирован полк общей численностью 600 чел. в составе:

Управление полка, батальоны – 2, разведрота, медгруппа.

В настоящее время полк несет службу по охране Дома Советов в соответствии с поставленными мною задачами. Личный состав батальонов находится непосредственно на подступах к зданию и в самом здании. Силами разведроты ведется разведка на глубину 2–3 км, по основным магистралям.

Прошу Вас принять присягу у личного состава полка и дать указание о постановке его на все виды довольствия.

Министр обороны РФ, генерал-полковник

В. А. Ачалов

* * *

Командирам частей и подразделений Московского военного округа.

Уважаемые товарищи!

Обращаюсь к вам как офицер к офицерам. Над свободным, демократическим будущим нашего Отечества нависла угроза. Грубо попраны Конституция и российское законодательство. Грядет диктатура. Остановить ее может только честная позиция всех тех, кому дорога судьба возрождающейся демократической России. Знаю, что многие военнослужащие твердо стоят именно на таких позициях.

Прошу вас дать разрешение военнослужащим ваших частей и подразделений, стремящимся отстоять демократию, закон и Конституцию, прибыть к Дому Советов РФ и заявить о своей позиции. Прибыть без оружия для участия в мирной манифестации. Помните, насилие и провокации – это не наш путь. Это выбор тех, кто встал на путь беззакония, произвола и диктатуры.

Только активная гражданская позиция, в том числе офицеров и солдат, способна остановить узурпаторов и привести российское общество к демократическим одновременным выборам президента и депутатов. Народ, которому сейчас навязывают новый тоталитаризм, должен сделать свой собственный выбор. От вас во многом зависит, сможет ли он это сделать. С уважением А. Руцкой.

Москва, Дом Советов 25 сентября 1993 года.

* * *

Павел Грачев извратил все обращения Руцкого к воинам. Россиянам было заявлено, что Руцкой и депутаты втягивают армию в конфликт и хотят вооруженным путем, с помощью армии, свергнуть Президента. Так как мы не имели возможности опровергнуть ложь и надуманные провокации по телевидению и в прессе, то неправда гуляла по всем окраинам России.

Руцкой ко всем обращался: «Действуйте, как подсказывает вам совесть гражданина и честь офицера!»

«Вам, офицерам-воспитателям, – говорил Руцкой в обращении к Военно-политической академии, – должно быть особенно понятно, что режим Ельцина пытается противопоставить Вооруженные силы народу России… Честь офицера должна позвать вас на поддержку Конституции и Закона. Обращаюсь к вам и как исполняющий обязанности президента России: ваше место с теми, кто встал на защиту Родины, с теми, кто против унижения и развала России, кто выступает за возрождение великой державы…»

* * *

Напуганный боевиками и массой оружия в Доме Советов, к нам пришел певец Кобзон. Миротворческая роль. Пришел от Лужкова: тот на каждом углу брешет про оружие у психов. Руцкой встретил Кобзона, показал «вооруженный» парламент – и певец успокоился.

Хасбулатову надоели все эти провокации и ложь вокруг оружия и парламентских боевиков. От кого исходит настоящая угроза?!. Кто окружил оружием парламент?! Президентские журналисты ничего не хотят видеть. Хасбулатов 28 сентября вошел в Палату Национальностей в бронежилете. Как он написал в дневнике: «Журналисты, надеюсь, «клюнут» – покажут на весь мир российского спикера в бронежилете».

Не клюнули. Не показали.

Миф об оружии и боевиках распространяется с удвоенной скоростью.

* * *

Как журналисты распространяли слухи и ложную информацию?

Уже после расстрела парламента вышла весьма дешевая, вульгарная, написанная корявым языком, книга некой девицы В. Куцылло «Записки из «Белого дома». Читать ее омерзительно, но это была первая версия оправдания и замазывания правды – и я познакомился с тем, как работала в парламенте Куцылло.

Она пишет, как приходит в гостиницу «Мир» (30 сентября, ночь). Здесь – Филатов, Лужков, военное и милицейское начальство. Сюда привел ее, якобы, Филатсз. Он спрашивает у нее: «Скажи честно, там много оружия?» Куцылло отвечает: «Много».

Для того, чтобы оценить – много или мало – надо иметь или военное образование, или вообще что-то понимать в этом. Роль разведчика в тылу врага, конечно, ей не подходит. Но она все-таки берет на себя ответственность – потому что она пристрастный и заангажированный корреспондент – сообщить недостоверную информацию.

* * *

Баранников – наш выдвиженец на пост Министра безопасности. Сегодня он снова с нами. Помнится, два года назад я мучал его вопросами, насколько коррумпировано МВД. Теперь президентская команда пытается обвинить его в коррупции, мстит таким образом за его поддержку Верховного Совета. Обвинения выдвинуты лживые, будто жена ездила за границу, а спонсором поездки была фирма «Берштейн». Но эта фирма опровергла ложь. Тогда ельцинисты подсунули другую фирму «Дистал АГ». Затраты определили – 300 тысяч долларов, однако, концы с концами в разработанном сценарии не сошлись – и цифру заменили на 50 тысяч. Но вскоре «дело Баранникова» вообще затухло.

Баранников в свое время нес службу в самых горячих точках СССР. Спасал людей от войны. Он умел прогнозировать события.

В Белом доме он оказался, как сам заявил, с одной целью – предотвратить кровопролитие.

* * *

Иностранные журналисты попросили меня дать интервью, разъяснить ситуацию вокруг осажденного парламента. За один день я переговорил с китайскими, немецкими, датскими и аргентинскими корреспондентами.

Беседа всегда начиналась с одного и того же вопроса:

– А где вы работали первым секретарем обкома или райкома партии?

Я долго смеялся. Потом объяснял, что я никогда не то что первым секретарем партии не был, но и в саму партию никогда не вступал. Не достоин был.

Когда иностранцы узнавали, что я работал журналистом, а в комитете парламента трудился экологом, то это вызывало у них живой интерес и восторг. Они долго не верили… Но разговор о тайнах журналистской профессии, разговор на экологические темы все-таки располагал к доверию и искренности. Мы долго и заинтересованно говорили – и я объяснял им, почему мы защищаем Конституцию.

Второй вопрос интересовал их:

– А какое у вас есть оружие?

– Ну, оружие у меня есть, сейчас покажу…

Я тянулся к своему дипломату, и иностранцы замирали. Им казалось, что я вытащу сейчас не какой-нибудь автомат, а целую сверхсекретную бомбу. Я вытаскивал фонарик, которым приходилось пользоваться в ночном здании парламента. Свет у нас был отключен. В здание проникали провокаторы, заносилось много наркотиков… Нужно было нести дежурство. Без фонарика ничего не увидишь в темных коридорах.

Иностранные журналисты и тут с пониманием отнеслись к моим разъяснениям. И надо отдать им должное, вскоре журналисты поняли, кто демократ, а кто фашист, почему столько лжи выплескивается на парламент… Стоило пробить голову аргентинскому корреспонденту, как и они заговорили о том, что Ельцин нарушает права человека.

* * *

Кроме Ачалова и Баранникова самой заметной фигурой среди защитников Верховного Совета был генерал Альберт Макашов. Я запомнил его еще тогда, когда он был депутатом СССР и громил с трибун Съезда всех тех, кто разваливал СССР, топтал армию и готовил уничтожение российской государственности. Смелый и дальновидный политик.

Он пришел защищать Конституцию, потому что был честным офицером и не мог предать свой народ, на страже которого он стоял десятки лет и который позволил ему вырасти до генерала.

Для ельцинистов все наши генералы, конечно же, психи и фашисты. Такую чушь они придумали из боязни и страха, из-за того, что их ум на большее не способен… Это, как в поговорке – «Вор кричит – держите вора!»

Макашов был настоящим генералом Советской Армии, а не самозванцем и боевиком. Желтая печать не может простить ему многого – обвинений прозападных сил в развале страны, выдвижения на пост Президента РФ, выступления против нынешнего государственного переворота. О ком больше всего разносят небылицы, так это о Макашове. Будто нет страшнее человека, а он – выдержанный, целеустремленный и мудрый военный человек!

Когда журналисты пристали с вопросами к жене Макашова, она достойно ответила: «конечно, я на стороне своего мужа. Будет погибать он, погибну и я рядом с ним. Он за народ идет! Если бы нам не звонили, не писали… Он рабочий до мозга костей. Любивший свою родину, своих солдат… Какой он враг народа? Какой он фашист? Я не понимаю этого».

Да, Макашов в опале – за патриотизм!

Как жалко, что мало таких патриотов-генералов.

Он мог, как другие генералы, спрятаться на даче. Но Макашов пришел к нам – в парламент. Потом он пояснит: «Не только в силу своего характера я оказался среди защитников Дома Советов. Просто с 12 лет, когда суворовцем надел погоны, я стал осознавать себя государственным человеком… Образование в суворовском давали неплохое».

* * *

Макашов. Знаменитый черный берет…

Я не во всем согласен с ним, но преклоняюсь перед его мужеством. Мне доводилось отдыхать, спать в своем кабинете. Но когда отдыхал он – никому не известно. Он тянул большой воз.

* * *

Из интервью писателя Проханова с генералом Макашовым:

«Народ имеет право на восстание. Во всех декларациях прав человека проходит эта мысль и даже есть конкретные статьи. Взятие мэрии или события 3 октября – это было восстание, или, как говорят его враги, мятеж. И восстание Кронштадта, и антоновское восстание – не мятежи. Это восстания народа.

По-честному, я даже не слышал призыва Руцкого брать мэрию там или еще что. У меня была рация, мы прослушивали милицейскую сеть, и, когда услышали отданные команды по расстрелу вала народа, катившегося к Дому Советов, я со своими помощниками, а это был постоянный офицерский патруль, который пытался предотвратить поджоги или другие провокации, выскочил на балкон.

А потом выскочила многочисленная охрана Руцкого и Хасбулатова, и нас даже как-то оттеснили, там ребята здоровые, молодые, они отрабатывали свое, как любая охрана. Мой помощник в форме морской пехоты еще меня спросил: «Альберт Михайлович, что это они вас?» Я говорю: «Слушай, дело-то сделано, народ восстал. Пойдем отдохнем, наша задача выполнена».

Мы медленно, по лестнице пошли на 6 этаж, где располагались мои помощники. На каком-то из этажей я услышал выстрелы, причем, выстрелы автоматического оружия. Рация продолжала работать, а там отдавались команды: «На расстрел! Бейте по ногам!» Мы, насколько медленно поднимались усталые наверх, чтобы выспаться за несколько ночей, настолько же быстро скатились вниз. Из бегущей толпы кричали примерно так: «Генерал, ты с нами или нет? Какого… ты здесь стоишь?» Мне 55 лет, но я оказался впереди – не мог быть последним.

Нужно ли было брать мэрию? Ее не брали. Когда я туда прибежал, уже трещали стекла, народ, который шел сверху волной, смел внешнюю охрану, и там осталась только внутренняя. Уникальные есть кадры в прокуратуре. Снимали, вероятно, оперативные работники, снимали иностранцы, и вот монтаж всего этого ясно показывает, что, когда мы туда пришли, уже все было кончено, оставалось только по мегафону кричать: «Люди, не бейте стекла! Это все наше!» Действительно, то была первая маленькая победа. Взяли одну высотку в бою, фронт народный взял, мы уже знали, что это была победа. И оставалось только сохранить порядок, чтобы ничего не тронули. Это и было организовано.

Даже прокуратура подтверждает, что мы милиционеров отпускали с оружием, особенно ребят в форме ОМСДОНа, кстати, человек двести оттуда строем перешли на нашу сторону вместе с командиром. Мы все были наши, советские, русские люди. И как бы потом средства массовой информации не пытались доказывать, что мы якобы разграбили мэрию, у них это не вышло. Следствие показывает, что мы ее охраняли…»

* * *

Парламент намеревался одолеть Ельцина конституционным путем, путем поднятия регионов. Возникали моменты, когда коллеги желали привести к Дому Советов армейские подразделения. Благо, в первые дни осады таковые были. Но затем горячие головы остывали и снова оставался единственный вариант – мирный. Закон должен был восторжествовать…

Военные в это не верили. Я видел, как мучились офицеры, когда мы их дергали, заставляли сидеть на этажах, не давали оружие, просили воздержаться от силового решения. Офицеры понимали лучше нас – штурм неизбежен, конфликт не решится сам собой. Но они подчинялись Съезду – оружие не обнажали.

Макашов не верил в игру в переговоры. Он хорошо знал Ельцина: тот никогда не пойдет на перевыборы, скорее обманет… Но дисциплина была превыше всего, и он нес службу добросовестно.

* * *

На слёдующий день после выхода Указа № 1400 наш депутат, председатель Комитета по обороне С. Степашин назначен был Ельциным первым заместителем министра безопасности РФ. Степашин считает это назначение в такой день случайным совпадением. А мы считаем – предательством.

Что же говорит о своих коллегах и защитниках Конституции Степашин? Читаю «Комсомолку»… Оказывается, заместители министра обороны Громов и Миронов уговаривали Руцкого: «Ты что, с ума сошел? Очнись, кто за тобой пойдет?» Руцкой не одумался. Среди боевиков Степашин отметил, что были «чисто случайные молодые люди 17–19 лет, которым захотелось поиграть в войну». В 17 лет – уже и боевики, и фашисты. И еще глупость – поиграть в войну. А то, что студенты и пэтэушники пришли постоять за свою честь – этого ему, Степашину, в голову никак не может придти. Видел бы он ребят с Украины, молодую медсестру Олю, которую потом расстреляют из пулемета за то, что будет вытаскивать раненых, так вот они прибыли к Дому Советов не играть в войну, а защищать свои представления о Родине и патриотизме.

* * *

Из книги Хасбулатова «Великая Российская трагедия»:

«Уже в первые дни телевидение и радио начали было раскручивать вопрос о том, что якобы в «Белом доме» – сплошь одни пьяницы, уголовники и прочий сброд. Журналисты, в том числе иностранные, бросились искать таковых и нашли… среди омоновцев, осаждавших «Белый дом». Затем была запущена «утка», что якобы руководители «Белого дома», в частности, Хасбулатов, уже являются чуть ли не «заложниками» разных, в том числе «фашистских сил» и ничем и никем не управляют. Опять миф-однодневка, который исчез очень быстро, так же неожиданно, как и появился. Разговоры о том, что какие-то войска «идут» на защиту «Белого дома», может быть, кого-то и дезориентировали, но только не меня. С первого дня переворота я требовал от нашей высшей исполнительной власти (Руцкого, министров) осуществления серьезной работы по привлечению верных Конституции войск с тем, чтобы поставить их по периметру вокруг «Белого дома». Они могли бы в этом случае сыграть роль своего рода «голубых касок». К сожалению, наши генералы не сумели справиться с этой задачей. Поэтому кто-кто, но я точно знал, что рассчитывать на подход какой-либо воинской части не приходится – никто с ними из наших рядов серьезно не работал. Когда, спустя дней десять, увидев бесплодную деятельность «министров» я обратился к депутатам, – было уже поздно.

* * *

Представители субъектов Федерации стали давить на Черномырдина и других, чтобы они разблокировали Дом Советов. Черномырдин, наслушавшись страхов про оружие, тут же заявил: переговоры возможны после сдачи оружия.

* * *

В Свято-Даниловом монастыре начались переговоры… И опять почему-то главным вопросом в переговорах стоит вопрос об оружии.

Ю. Воронин доложил, что мы готовы складировать свое табельное оружие, ибо иного нет, но пусть ельцинисты снимут блокаду Верховного Совета.

Среди защитников парламента прошел слух, что депутаты хотят разоружить свою же охрану. К нам пришли офицеры… Мы, конечно, выслушали их и заверили – никакого предательства не будет. Как и они, мы понимаем: если сложить оружие, то через полчаса ельцинисты выкурят нас всех силой. Разоружаться надо после снятия осады Белого дома.

* * *

Только начались переговоры у Патриарха Алексия II, как по телевидению и в прессе – по команде разом – началась кампания по запугиванию населения боевиками в Доме Советов.

Начальник Главного управления охраны общественного порядка МВД В. Огородников на пресс-конференции распространил ложную информацию: арсенал защитников Дома Советов состоит – 1600 автоматов, свыше 2 тысяч пистолетов, 18 гранатометов и 10 снайперских винтовок. Кроме того, сказал он, защитникам удалось достать 300 автоматов, 20 пулеметов, несколько гранатометов и даже ракету «земля-воздух».

* * *

Пришел после переговоров к нам контр-адмирал Чеботаревский. Я его спросил наедине – есть ли надежда на успех?! Он честно ответил: согласовываются текст и механизм параллельного действия двух приказов об отводе войск от здания парламента и сдаче выданного оружия нашему же департаменту.

Чеботаревский рассказал, как Филатов и его сторонники не желают мирного исхода, затягивают и выхолащивают переговорный процесс. Более всего боятся они, а что будет после разоружения.

* * *

Регионы давят на Черномырдина. Он зациклился – пусть сдадут оружие. Мы-то сдадим… А как быть с Указом?!

Снимите блокаду и назначьте выборы. И вся-то проблема.

* * *

Илюмжинов прорвался в Белый дом. Он просил депутатов оказать помощь в вызове тех руководителей регионов, которые не явились на заседание Совета Федерации. Наша область не участвовала – я вышел с Илюмжиновым… Так избежал участи быть под танковым обстрелом. Через несколько часов началась танковая атака.

Илюмжинов осмотрел Белый дом и сделал потом заявление: в Белом доме жесткая дисциплина, порядок, нет никаких наркотиков, алкоголя, «табельное оружие находится только у личной охраны и с гранатометами по Белому дому никто не бегает».

* * *

Телерепортер Невзоров о генерале Макашове:

«Что касается генерала Макашова – я землю поцелую, по которой он ходит… Он был полностью последователен, не занимался интеллигентщиной, рассуждениями, понимал, что перед ним его поле чести, как прекрасно выразился другой замечательный и восхищающий меня русский патриот – Александр Баркашов. И он на это поле чести вступил без колебаний – знал, что жизнь его и судьба будут играться по законам этого поля чести, что пенять на кого-то, если арестуют или убьют, смешно. Он воин, и воинский долг выполнил перед Россией на тысячу процентов».

* * *

Из книги Хасбулатова «Великая Российская трагедия»:

«Так называемые переговоры», если их можно назвать таковыми, начинались и кончались разговорами об оружии в «Белом доме». Мои попытки как-то увести вопрос в сторону, заявив, что проблема оружия – производная, второстепенная и мгновенно решится при решении основного вопроса – после отмены Указа № 1400, не имели серьезного значения. Эффективность мифа я проверил сам на депутате Кожокине, который вел себя в эти трагические дни вызывающе и нагло. Зашел он как-то ко мне в кабинет и, нисколько не смущаясь, заявил, что передает мне предложение из Кремля.

– Берите любой самолет, семью, сотрудников, секретарей, – вам помогут вылететь и обосноваться в любой стране.

– Зачем? Мне и здесь хорошо. А потом у меня здесь «небольшое дельце» – надо отбить охоту путчистам совершать государственные перевороты.

– Но ведь Вы не победите, Руслан Имранович! Армия сегодня перешла полностью на сторону Ельцина!

– Мы победим любую армию. «Белый дом» вооружен как армейский корпус. К тому же здесь укрыт до зубов вооруженный полк, так что не надейтесь на успех.

– Я знаю. Это так. Вы оказались предусмотрительными. Если бы дело обстояло по-другому, «Белый дом» уже был бы взят. Но вам все равно не выстоять против армии. Подумайте о моем предложении. Жизнь коротка. А вы, Руслан Имранович, человек талантливый. Зачем губить себя, семью? Пройдет несколько месяцев, все успокоится. Вы помиритесь с Ельциным, получите большой пост, вернетесь в науку. Без вас здесь никто сопротивляться не будет.

– Спасибо, передайте… для меня потеря Чести равна потере жизни, даже хуже».

* * *

Из заявления В. А. Ачалова:

Соотечественники!

Братья и сестры!

Воины Армии и Флота!

Ветераны Великой Отечественной войны!

Стыдно и больно должно быть всякому, в ком течет кровь славянских воинов, громивших врагов Святой Руси на ее священных рубежах.

…1 октября 1993 года войдет в историю Русской Армии, Русского народа как День величайшего национального позора: «бойцы» ОМОНа заманили в засаду и зверски избили 165 ленинградских солдат и офицеров, верных долгу, Конституции, народу, направлявшихся на защиту Верховного Совета и Съезда народных депутатов РФ.

…Избитые и преданные воины Ленинградского ордена Ленина военного округа арестованы и брошены в камеры столичной военной комендатуры. Впервые за многовековую историю России и ее Армии жандармерия нагло и беззастенчиво испытывает терпение воинов Отечества.

Впервые на поле брани падают на землю русскую солдаты Родины, сраженные русскими. Доколе будут терпеть это граждане России?!!

…Министерство обороны требует немедленного освобождения арестованных военнослужащих Ленинградского военного округа и возбуждения уголовных дел в отношении должностных лиц, виновных в нарушении Закона.

Министр обороны РФ генерал-полковник В. Ачалов

Москва, 1 октября 1993 г.

* * *

Шумейко подал свой лживый голос… Он заявил о Доме Советов: «Ночью неоднократно совершаются провокации – выходы из подъездов и броски с оружием. Ситуация крайне сложная и напряженная именно из-за наличия этого оружия».

Ситуация другая. У депутатов нет ни продовольствия, ни медикаментов. Многие пожилые заболевают… В здании холодно. Вот ночью депутаты и пытаются пробраться сквозь кольцо. Кто же виноват, что нас окружили и опутали колючей проволокой, лишили элементарных прав?!

Ситуация еще и в том заключается, что переговоры дают положительный результат: Ельцин начинает нервничать, ибо не желает перевыборов, ополченцы выигрывают – Конституция все более утверждается в умах россиян, значит, – с депутатами пора кончать. Но у них есть вооруженные ополченцы. Срочно нужна провокация…

* * *

Р. З. Чеботаревский на переговорах в Свято-Даниловом монастыре:

– Ваше Святейшество, разрешите мне?.. Оружие у противоположной стороны хранится круглосуточно, что возможно только при ведении боевых действий. Я хотел бы завтра увидеть документ, на основании которого военнослужащим противоположной стороны разрешено круглосуточное ношение оружия, несдача его даже во время сна.

* * *

Режим в агонии. Кажется, переговоры дают положительный результат… В Доме Советов включили свет. Надежда.

Народ прорывается к Дому Советов. Еще одна надежда – тысячи и тысячи людей пришли на поддержку Конституции.

Ельцинистам победа конституционалистов не нужна. Дается команда – согласно провокационному плану – открыть огонь по демонстрантам… И омоновцы со стороны мэрии начали стрелять – появились первые убитые.

Вызов патриотам, защитникам Верховного Совета был брошен!

Ловушка ждала…

 

Есть на Руси офицеры

Депутаты все более умело распропагандировывали воинские части. Трудно уговорить милиционеров. Им, видимо, крепко платили. Один офицер-милиционер признался: в сутки дают по 40 долларов. А с солдатами найти общий язык просто – даем им продукты, сигареты, листовки. Они идут на контакт.

Таким образом удавалось спокойно проходить через армейские кордоны. Со стороны Краснопресненской набережной нас пропускали два дня. И мы вели работу в городе: ездили по ведомствам и частям, министерствам и редакциям. Расклеивали листовки. Выступали на заводах.

Кто-то пронюхал из президентских служак о наших дружеских связях с армейскими подразделениями – и их тут же стали менять. Только мы распропагандируем часть, как ее снимают, присылают другую.

– Ребята, неужели будете в своих стрелять?! – спрашиваю у безусых солдат.

Одни молчат. Другие пожимают плечами. Третьи говорят, что стрелять не будут.

Но у всех, чувствуется, кошки на душе скребут.

– Нам приказали!..

Часто именно такой слышится ответ.

Я пристал к одному подполковнику. Рослый, плечистый такой мужик. Говорю ему: переходите на нашу сторону, вы же давали присягу, клялись защищать народ и Конституцию. А он мне все про свое высокое начальство талдычит… Я ему вновь про законность. Чувствую, неловко подполковнику, переживает он. Тогда спрашиваю, знает ли он что-либо о судьбе капитана III ранга Валерия Саблина?! Тот служил на Балтике замполитом большого противолодочного корабля «Сторожевой». 8 ноября 1975 года он вывел свой корабль, арестовав офицеров, в открытое море – и потребовал дать ему слово на телевидении. Капитан Саблин хотел выступить против беззакония властного политбюро ЦК КПСС, против уничтожения инакомыслия в стране… Его корабль был обстрелян. Саблина арестовали – и расстреляли. Но о его мужественном поступке пишут до сих пор.

– Неужели у нас нет смелых офицеров? – спросил я у подполковника. Тот промолчал.

– А сегодня и особой смелости-то не требуется: встать на защиту законности и Конституции!

Подполковник пробормотал что-то невразумительное и ушел, спрятался среди других офицеров.

Больше я этого подполковника в окрестностях Дома Советов не видел.

* * *

Депутат от Татарстана Ринат Мухамадиев язвительно спросил меня:

– Где же русские офицеры? Хоть одну бы часть поставить около Белого дома и тогда можно быть спокойными… Боятся все, трусят?!

– Информационная блокада, – сказал я. – Президентские газеты и телевидение белое превратили в черное… Ты же знаешь, каждый день поливают нас грязью.

Что я еще мог сказать в оправдание?! Конечно, внутренне я был согласен, если бы хоть одна часть к нам пришла… И ведь обещали поддержку – и Северный флот, и летчики, и афганцы. Но никто не поднялся на защиту законной власти.

Но и обвинять армию мне как-то совершенно не хотелось. С одной стороны, мы – законодатели, – и наше оружие – соблюдение законов. Стремление решить проблемы мирным путем даст нам гораздо больше шансов на победу, чем автоматы. И депутаты решительно были настроены не привлекать армию к конфликту, все верили в мирный исход… С другой стороны, ко мне часто подходил контр-адмирал, член нашего комитета по экологии Равкат Чеботаревский. Мы его избрали вместо сбежавшего Степашина председателем Комитета по обороне. Так вот он мне на мои вопросы об армии всегда говорил: не беспокойся, есть силы, которые за нас вступятся, если потребуется. И я ему верил. В третьих, на 13 этаже нашего Белого дома отдыхали севастопольцы, приднестровцы, ребята из «Союза офицеров», омоновцы. Они пришли сами защищать Конституцию… И когда я с ними беседовал, то от них исходила уверенность в правоте дела.

Когда видишь офицеров, мужчин в военной форме, готовых хоть малым числом отстаивать справедливость, то и у тебя появляются силы, ты понимаешь главное – ты не один!

* * *

Почему Руцкой не соглашается на приход к Дому Советов воинских подразделений?

Тактика победы мирным путем не получается. Нас окружают ОМОН, милиция, армейские части – семью кольцами. Я именно столько и насчитал – семь солдатских и милицейских цепей.

Когда я проходил по баррикадам, ко мне подошел мужчина с накинутым на военную форму плащом:

– Вы депутат?

– Да.

– Наша часть готова вас поддержать. К кому мне обратиться, как попасть к Руцкому?!

Я тут же провел офицера в Дом Советов, связал его с Руцким.

Таких заходов было не мало, как свидетельствуют мои коллеги. Но Руцкой выжидал… И трудно было сразу понять: прав он или не прав. Ставка все-таки делалась на мирное урегулирование кризиса. Именно наш мирный настрой, нежелание поддаваться на провокации со стороны президентской команды и выбивали шансы на победу тех, кто готовил госпереворот.

* * *

Свидетельствует А. Лейбов, инженер – 32 года:

«Я не коммунист и не фашист, я не принадлежу ни к одной партии и не отношусь к поклонникам Руцкого или Хасбулатова. К Белому дому пошел потому, что мне претят разговоры о том, что «у нас никогда не было Конституции» от человека, который клялся на этой самой Конституции, принимая присягу как Президент. Потому, что опасаюсь диктатуры не со стороны многих сотен депутатов разом, а со стороны вполне конкретной, узкой группы людей, непосредственно стоящих у «кормушки». Тех самых людей, что пришли к власти на волне борьбы с привилегиями, а придя, захапали себе в единоличное владение практически всю государственную собственность. Единственными органами, хоть как-то контролирующими деятельность «приватизаторов», оставались, при всем их несовершенстве, Верховный Совет и Съезд народных депутатов. Указ № 1400 устранял этот контроль и открывал дорогу полному мафиозному беспределу.

К Дому Советов я подошел около 10 часов утра 22 сентября. На площади шел митинг, народу было относительно немного, где-то 2–3 тысячи. По периметру уже было построено какое-то подобие баррикад. В этот же день я вступил в одну из добровольческих дружин, формировавшихся прямо на площади. Первые два дня мы находились на баррикаде, закрывавшей въезд на площадь между «Горбатым мостом» и Белым домом. Впоследствии наш отряд перевели к памятнику героям 1905 года, а в конечном итоге, присоединили к Первому отдельному казачьему батальону, располагавшемуся на «Горбатом мосту». Запомнился один эпизод, случившийся в ночь на 23 сентября. К нашему костру подсели двое мужчин в гражданских куртках, накинутых поверх офицерской формы. В ходе разговора выяснилось, что это офицеры из Тульской воздушно-десантной дивизии. По их словам, они с двумя батальонами, по приказу Ачалова, на бронетехнике подошли к Московской кольцевой автодороге и были готовы с ходу вступать в бой. Однако Ачалов запретил им входить в город, не желая первым применять или демонстрировать силу, вот они и приехали вдвоем, чтобы посмотреть, что здесь происходит».

* * *

На заседаниях Съезда, в тихие минуты, когда сидишь без света, нет-нет да и вспомнишь дни до объявления Указа № 1400. Президент не шутил, когда объявлял артподготовку… Он побывал в элитных воинских подразделениях, кому надо присвоил воинские звания, кому поднял зарплату. За несколько дней до антиконституционного Указа Президент поднял зарплаты – в среднем в 1,8 раза – работникам силовых министерств, а заодно и своей охране. Минобороне и МВД долго не выплачивали зарплаты, месяцами офицеры ждали… Даже тогда, когда они обратились в Правительство, – им отказали. За август денежное довольствие было выплачено лишь на 40 %. Верховный Совет принял Постановление – выплатить зарплату, но Минфин отказался его выполнять. И вот проходит две недели – и враз все выплачивают. Выходит, прав пресс-секретарь Президента – Указ готовился загодя и с умом. Все просчитали, даже то, как и когда подкупить армию.

Совет Министров тут же увеличил штат МВД. Минфину было дано задание изыскать средства на содержание новых 45 тысяч милиционеров.

Московские клиники получили срочное указание – подготовить койки для возможных пострадавших.

На одной из пресс-конференций, которые я старался посещать регулярно, Хасбулатов рассказал, как подбирались и продвигались перед заговором воинские части к Москве. Он поведал о том, что батальон десантников, где он был зимой, куда-то перебросили, перебросили по той простой причине, что там спикера тепло встретили, в своей книге «Великая российская трагедия» Хасбулатов вспомнит об этом батальоне: «Правда, как мне сообщили позже, этот батальон не подчинился преступному приказу и стал прорываться к Москве. Но был блокирован соседней бронетанковой частью и многие офицеры пали. Честь им и хвала!»

* * *

Депутатам роздали информацию: милиция и войска на измоте, блокировать Дом Советов все труднее. Холодно. Не хватает продовольствия. В частях зреет недовольство.

Против депутатов брошено множество отрядов ОМОН – всего из 47 республик, краев и областей.

Говорят, более всех зверствует (кроме столичного) ОМОН из Осетии.

* * *

Вместе с депутатом Ребриковым мы подошли к штабу милиционеров. Вели переговоры о пропуске москвичей к Верховному Совету. Я спросил у начальства, что знают они про операцию «Смерть Российскому Парламенту» и будут они принимать в ней участие?! Милиционер-офицер махнул рукой… Ребриков добавил, что один из разработчиков операции – командующий внутренними войсками Куликов. Милиционеры стихли. Ребриков когда-то сам служил офицером в милиции. Он нашел общий язык с коллегами… Те признались, что весь этот бардак им надоел. Пока они стоят здесь – у преступников развязаны руки, делай в городе, что хочешь.

* * *

Сергей Бабурин известил, что из числа защитников Конституции сформирован добровольческий полк и скоро будет парад. Мы в назначенное время спустились на площадку… Дождались Руцкого и вышли вместе с ним к полку.

Полк состоял из офицеров запаса, казаков.

Мужественные лица. Крепкая походка.

Полк присягнул на верность Конституции!

Вместе с Бабуриным, Ачаловым я вроде как принимал парад. Полк прошел возле нас торжественным строем…

Настроение поднялось.

Журналисты бегали, щелкали, выспрашивали. Видимо, и для них полк представлял особый интерес.

Сергей Бабурин сказал журналистам, что отныне «все претензии, что ВС якобы вооружает незаконные формирования, отметаются, так как полк сформирован официально».

На весь полк пока одна сабля казака Виктора Морозова. Зато, правда, казак на славу! Я познакомился с Морозовым – прекрасный, светлый и мужественный человек!

* * *

Хасбулатов огласил обращение группы офицеров безопасности Иркутской области. В телеграмме, как и в документе от офицеров Северного флота, содержится заверение, что офицеры верны Конституции, законам и поддерживают Верховный Совет.

Ни у кого не возникает сомнений в достоверности документов. Все черпают в них силу и уверенность.

Особенно на ура встречают защитники Конституции, охраняющие Белый дом днем и ночью, заявления генерала Альберта Макашова. На митинге он заявил, что воинское подразделение, прибывшее для поддержки Верховного Совета, дислоцируется в Подмосковье и ожидает дальнейших приказаний.

* * *

Шквал информации. Не знаешь, какая верная, какая ложная. Одно ясно: кому-то выгодно обрушить на депутатов всю мощь пропагандистской машины Президента.

В последние дни особенно много говорится об армии.

Ее усиленно втягивают в конфликт.

Руцкой обратился к сотрудникам Министерства безопасности, МВД, военнослужащим внутренних войск с призывом не выполнять преступные приказы Б. Ельцина, П. Грачева, В. Ерина и Н. Галушко. При этом Руцкой не забыл сказать, что Верховный Совет поддерживают Сибирский, Приволжский, Ленинградский военные округа, десятки дивизий и воинских частей.

Мне эта информация показалась недостоверной. Либо она распространялась для поднятия духа, либо Руцкого вводили в заблуждение. Мы с коллегами долго обсуждали ее и каждый выразил сомнение. Все, как и я, жаждали видеть войска у Белого дома. Тогда бы поверили в поддержку. А пока уверенность таяла. Нас давили, избивали, а мы лишь кормились информацией, что армия нас поддерживает.

Вскоре из Министерства обороны пришло опровержение. Там отрицали, что военные округа поддерживают ВС.

Руцкой вышел к военнослужащим, стоящим в оцеплении около Белого дома. Он просил их встать на защиту Конституции… И с балкона ВС он повторил свой призыв.

Народ скандировал: «Руцкой – президент».

Военнослужащие слушали… Значит, надо почаще использовать такую форму пропаганды. На мой взгляд, она самая эффективная. Верховный Совет, особенно сами депутаты, слишком вяло проявляют себя, не ведут пропаганду, не добиваются перехода солдат и офицеров на сторону Конституции. Эта вялость много стоит. Руцкому бы тоже подшевелиться, почаще выходить на открытый конфликт с офицерами. Они все же не железные, может, и пробудится в них совесть, откажутся они от блокады…

Беседы с солдатами нужны, как воздух!

Переговоры! Переговоры! Переговоры!

* * *

Юрий Воронин доложил нам, что из Приднестровья прибыл к нам отряд «Днестр».

* * *

Силы окружения тают. Милиция выдыхается.

Поступила информация: в столицу прибыло подразделение Псковской дивизии ВДВ, личный состав которого переодели в форму милиции.

* * *

30 омоновцев перешло на нашу сторону. Когда Ачалов сообщил об этом, я уже знал, видел этих ребят…

Видел и то, как выступал перед личным составом, блокирующим Дом Советов, генерал Дунаев. Командование срочно заменило данный личный состав. Распропагандированную часть приехали заменить 62 машины с солдатами и милиционерами.

Оперативный штаб Моссовета сообщил: в столицу прибыли сотрудники Курской школы милиции.

Уже привлекают слушателей. Кто-то из коллег видел аж следователей из МУРа. Слабеют. Замены нет.

* * *

Ачалов рассказал депутатам об избиении 1 октября ОМОНом 165 ленинградских солдат и офицеров, шедших на защиту Верховного Совета. Я с Павловым спросил, где ленинградцы находятся сейчас. Генерал ответил, что они арестованы и находятся в камерах столичной военной комендатуры.

* * *

Поздним вечером 3 октября старший лейтенант Игорь Остапенко двинулся со своими матросами из Ногинска в Москву. Насмотревшись по телевидению, как омоновцы избивают в кровь безоружных стариков, как попирается Конституция, он спросил подчиненных: «Кто со мной к Дому Советов?» Все, кто был тогда рядом, не струсили, вызвались идти.

Однажды я вспоминал капитана Саблина, бросившего вызов беззаконию… И вот старший лейтенант Остапенко поднимается так же против произвола властей и беззакония. Ему было 27 лет. Матросы очень любили Игоря Викторовича – за открытость, честность, коммуникабельность, мужество. Должность у него была – заместитель командира роты по работе с личным составом. Он оправдывал свою должность, ибо, как писал журналист Турченко, «любили его матросы на зависть многим другим офицерам». Видимо, потому и пошли за ним в самую трудную минуту.

Матросы перебрались через забор части и пешком направились к Москве. На 22 автомата было у них всего лишь сорок патронов.

Их уход не остался незамеченным. Их выдали. Командир части, капитан 1-го ранга Сидоренко перепугался и организовал погоню. Когда им не удалось догнать смельчаков, те уехали на попутном ЗИЛе, командир позвонил в милицию…

За поселком Чкаловское матросов ждала омоновская засада. Свидетели говорят, что засада-ловушка была двойная. ЗИЛ налетел на развернутые по шоссе шипы… Открыли огонь омоновцы без предупреждения, со всех сторон… Стреляли дажё сзади. Причем, стрельбу вели – от страха, видимо, – как по «мятежникам», так и по их преследователям. Офицер и три матроса были ранены.

Вести бой было бессмысленно. Сорок патронов на 22 человека! Какой уж тут бой! Да в окружении еще. Он велел матросам сдаваться. А сам приставил к себе автомат и со словами – «Советские офицеры не сдаются» – нажал на курок.

Когда я узнал об этом подвиге, мне долго стыдно было, что я однажды усомнился в существовании честных офицеров, верных присяге и Отечеству. Я поклялся – на каждой встрече с избирателями буду рассказывать об Игоре Остапенко. Его героический поступок подвинул меня участвовать в борьбе за мандат депутата Государственной Думы. Сильный характер офицера служил примером… И я часто помнил – во всех своих разъездах – о том, что на Руси есть офицеры. Мне всегда трудно было говорить нелицеприятные слова в адрес армии. Да, ведь именно такие, как Остапенко, спасли и спасают честь армии, честь офицерских погон. Если бы не было подвига Остапенко, то народ наш имел полное право плевать в лицо всем офицерам. Народ, кормивший армию, народ, которому армия присягала, – имел право. Но Остапенко отстоял честь армии!

Уже после расстрела парламента я узнал из газетной статьи, как хоронили верного сына Отечества. Журналист Турченко писал: «В части и военном городке прощались со старшим лейтенантом Остапенко тайно. Сверху поступил приказ: никаких церемоний! Но все матросы подразделения пришли в помещение, где стоял гроб с их любимцем. Потом потянулись жители городка. Многие светло плакали. За сыном приехал отец из Чимкента. Сквозь жестокое горе в его глазах многие замечали гордость. Отец был молчалив, лишь на прощание сказал: «Пройдет не так уж много времени, и вы будете гордиться им»…

Еще Турченко написал, как боялись офицеры говорить правду, боялись вообще разговаривать, а бывший друг Игоря даже испугался дать фотографию погибшего друга. Вот до чего запугали ельцинские дерьмократы офицеров, вот до чего довели армию! Офицеры боятся лишиться работы!

Мне очень надо было побывать в том подразделении, расположенном в подмосковном лесу, где служил Остапенко. Пользуясь мандатом депутата Государственной Думы, я прошел в часть… Когда сослуживцы узнали, что я эколог, то сказали про Игоря Остапенко, что он любил читать про природу, любил рыбалку и особенно прогулки с грибной корзинкой по лесу. На грибной теме у нас и завязался разговор с коллегами Игоря. У меня отлегло от души, из разговора я понял: об Игоре вспоминают только доброе. И все, что случилось в ту ночь, никто никогда не забудет.

Я поклонился той земле, на которой служил русский офицер, несломленный, гордый и мужественный русский офицер. Преклонил колени и попросил у Игоря прощения, прощения за то, что мы живем без него!

Светлая тебе память, Герой!

* * *

И вновь Подмосковье.

Еще один старший лейтенант нашел в себе мужество подняться против несправедливости и беззакония. Его так же зовут Игорь. Только Игорь Остапенко закончил военно-морское училище, а Игорь Меншиков – Ленинградское высшее военное инженерное училище. После окончания училища он работал на должности инженера узла связи Генерального штаба. Конечно, карьера удалась благодаря знаниям, труду. Меншикову – 25 лет.

На защиту Верховного Совета Игорь Меншиков прибыл самостоятельно. Хоть он и являлся членом «Союза офицеров», но, как сам сказал, если бы и не состоял в Союзе, то все равно бы прибыл. Решалась судьба Конституции, судьба российского государства. И старший лейтенант, не изменяя присяге, решил вступиться за Конституцию.

В Доме Советов старший лейтенант Меншиков нес дежурство.

Когда омоновцы задержали офицера, то его без всяких обвинений увезли в 11 отделение милиции и долго там допрашивали. Потом за Меншиковым приехали из воинской части.

Конечно, после октябрьских событий Меншиков попал под чистку. В приказе цинично значилось: «Уволен… по несоответствию морально-психологических качеств». Интересно, а сам-то начальник Генштаба, подписавший приказ, морально качественен и знает ли он, что означает это качество?!

Старший лейтенант Меншиков оказался крепким мужчиной, уступать никому не собирается, тем более он уверен в своей правоте – он подал в суд. А на суде заявил честно:

– Я защищал Конституцию и выполнял приказ законной власти.

* * *

От друзей я узнал: Игорь Меншиков схвачен был 30 сентября недалеко от Белого дома. Омоновцы избивали людей, он вступился – его схватили и увезли в милицию.

Юристы говорят, что уволили его начальники, которые боятся всего и вся и готовые услужить любому приказу свыше, лишь бы хорошо платили, – они уволили его беззаконно. Для увольнения офицера требуется представление на увольнение, проведение собеседований, прохождение аттестационной и медицинской комиссий. Есть уверенность – Меньшиков дело в суде выиграет!

* * *

Добровольцем пришел в Дом Советов майор Юрий Невмержицкий. Вместе с другими защитниками Конституции он охранял внутренние помещения Белого дома. В их группе были в основном кадровые офицеры. Потому им выдали автоматы АКС-74. Это оружие годно только для ведения ближнего боя. К счастью, майору не довелось из него стрелять. Ни разу.

На его глазах омоновцы предательски расстреляли мирных людей. Несколько человек шли под черно-желто-белым флагом к мэрии на переговоры – и тут раздались выстрелы. Трое упали сразу сраженными. И тогда со стороны Белого дома направились бегом к мэрии автоматчики, завязался бой – и мэрия была взята.

Он видел еще не раз смерть… Особенно запомнился случай, когда бэтээр в упор расстрелял безоружного человека. Это запоминается на всю жизнь.

Утром майор Невмержицкий заступил на пост – коридор шестого этажа. А через час бэтээры начали окружать Белый дом. Юрий наблюдал за ними… Сперва они открыли огонь по мэрии, а потом по Белому дому, по всем этажам.

Майору Невмержицкому, как и другим защитникам Дома Советов, приказано было огонь не открывать! И майор не сделал ни одного выстрела. Хотя его ранило… Когда он отходил, то видел много трупов.

Еще страшная картина запомнилась: в комнате, где была церковь, горели свечи, светились иконы – и рядом лежали убитые. Человек десять. И в парке – возле креста – лежали убитые русские, а рядом стрелял русский БТР.

На всю жизнь запомнишь…

Дома его уже не ждали – ни жена, ни трое детей. Жене сообщили о смерти мужа, она его не видела десять дней, объездила потом все морги… А он лишь получил травму позвоночника. И еще держал в себе душевную боль…

– В моем понимании каждый законопослушный гражданин должен был выполнить решение Конституционного суда, Съезда, Верховного Совета, – так считает майор.

Он остался верным присяге. Почему? Видимо, так был воспитан в многодетной украинской семье, семье фронтовика, прошедшего всю войну… Недолго прожил отец с шестью осколками… В семье росло десять детей. Работать и зарабатывать на хлеб Юра стал с шести лет. И на всю жизнь запомнил отца. Все семеро сыновей его стали военными. Поступил в Ленинградское высшее военное-политическое училище ПВО и Юрий. Окончил его с отличием. Служил на разных далеких точках ПВО. Затем поступил в Военно-политическую академию. Два курса кончил на отлично, написал кандидатскую диссертацию, получил диплом юриста… Начал писать книгу. Весь, в общем, был в общественной работе. Трудяга! И тут вдруг гос переворот! Совесть клокотала в нем… Он не мог терпеть лжи. Он знал, что такое офицерская честь… И он пошел защищать Конституцию!

Когда его начали преследовать – он мужественно держался. Но когда ему, имеющему в служебной карточке свыше 90 поощрений от Министра обороны и командующего округом, предъявляют необоснованные упреки… Он не смог вытерпеть, смолчать. Майор Невмержицкий вспомнил убитых в Доме Советов, вспомнил про армию, которая стреляла и принял решение… Он написал рапорт: «Прошу вашего ходатайства перед вышестоящим командованием об увольнении меня из рядов Вооруженных Сил РФ. Считаю, что в случившихся обстоятельствах после 21.09.93 г. я как военнослужащий Вооруженных Сил РФ выполнил свой воинский долг. В дальнейшем не считаю возможным служить в армии, которая расстреливает свой собственный безоружный народ».

Если бы он был недоучкой, страдал дисциплиной, пьянствовал и слыл простым бездельником, то его бы никто не трогал, его бы обязательно оставили в армии. Но Юрий Невмержицкий был честным офицером, а такие генералу Грачеву и главнокомандующему Ельцину – не нужны. Майора – уволили.

Армия сиротеет. Вместе с ней и Россия.

* * *

3 октября по радио – на немецкой волне – я услышал страшное известие. В Калининграде с аэродрома хотели подняться на защиту Верховного Совета и Конституции самолеты… Летчиков схватили, расстреляли.

Еще было сообщение про моряков из Ногинска. Они так же не смогли дойти до нас.

* * *

Президентская команда во все горло своих средств массовой информации известила россиян, что в Лефортове и Матросской Тишине заточены не просто октябрьские мятежники, а государственные преступники. Народ слушает… И не знает, а кто они, эти люди?!

Среди заключенных – член Верховного Совета России, капитан 1 – го ранга Евгений Алаев. Он старше меня на три года. С детства увлекался радиоэлектротехникой. Потому и поступил на соответствующий факультет Тихоокеанского высшего военно-морского училища имени С. О. Макарова. Служил в морских частях погранвойск. Государственная граница СССР всегда была на замке, когда на ее охрану выходил командир корабля первого ранга Е. И. Алаев.

Среди офицеров и матросов командир-пограничник пользовался заслуженным авторитетом. Его бойцовские качества, умение ценить дружбу, верность долгу тихоокеанцы по достоинству оценили – избрав Алаева депутатом России. Сын фронтового шофера и будучи депутатом оправдал честь народного избранника. Он помнил то, чему учил его отец. Да и сам отец служил примером – уже в мирное время, спасая товарища, он получил тяжкие увечья и скончался. Евгений рос в многодетной семье без отца. Но помнил О нем всю жизнь. И когда в Москве Ельцин осуществил государственный переворот, окружил колючей проволокой место работы, выставил солдат и милиционеров – офицер-пограничник не дрогнул. Он остался верен присяге и офицерской чести. Это у вышестоящего начальства нет понятия, что такое честь офицера. Это ведь они будут стрелять в мирное население. А он – капитан 1-го ранга Алаев – стрелять не будет, его оружие – слово.

3 октября Руцкой назначил Алаева исполняющим обязанности председателя Государственного таможенного комитета РФ. Депутат Алаев прибыл в Комитет с охраной, никому не мешал работать, не угрожал… Все ждали восстановления конституционного строя. Однако, 4 октября обернулось кровавой трагедией.

Алаев попал в тюрьму. Еще недавно служил, работал в Комитете ВС по делам инвалидов и ветеранов Великой Отечественной войны. Вечерами учился в академии. Защитил даже диплом на звание магистра права. И вот – тюрьма, а он, по мнению Ельцина и его прихвостней, – государственный преступник. Его заковывают в наручники. Ведут в суд… Сажают в железную клетку, На улицах – разгул преступности, там, действительно, свободно царствуют бандиты. Простым гражданам вечером нельзя выйти на улицу. Общество в страхе. Но Ельцин судит других, и правоохранительные органы заняты иными делами. Ужас!!!

Судят капитана 1-го ранга, отдавшего 20 лет своей молодой жизни служению Отечеству. При аресте у него изымут даже награды… Вот так будут судить моего товарища, близкого мне человека – контр-адмирала, подводника, члена нашего Комитета по экологии Равката Чебаревского. Перед его подвигом, когда он сделал кругосветку и всплыл в северных льдах, всплыл там, где никто и не мог подумать, что можно подняться, снимали шапки даже американские генералы и властьимущие. Это был человек-легенда Северного флота. И вот Ельцин лишает его воинских регалий, поднимает на него руку… А что он, Ельцин и его приспешники, сидевшие в креслах партийных чиновников, сделали для России? Алаев и Чеботаревский охраняли Родину на самых тяжелых участках, служили ей верой и правдой… А эти разорили Россию, уничтожили экономику, обманули народ.

Суд над Алаевым состоялся. Только ельцинисты не дождались расправы над героем, они меряли и судей по себе… А судьи оказались честными, порядочными, они встали на букву Закона и оправдали капитана 1-го ранга. Военный судья капитан юстиции А. В. Абабков зачитал постановление: «Освободить Алаева Е. И. из-под стражи немедленно в зале суда!»

Даже стража обмерла… Жена плакала. Еще недавно омоновцы выгоняли-вышвыривали ее с семьей из квартиры. Она переживала, что и сына из военного училища отчислят, потому не сообщала ему об аресте отца. И вдруг – свобода, справедливость восторжествовала. Такое бывает и в нашей стране, и в наше время – время произвола и беззакония. Бывает.

* * *

С подполковником Николаем Ивановым я не раз встречался в журнале «Советский воин» (ныне это журнал – «Честь имею»). Меня познакомил с ним друг, они вместе работали, и я знал: Николай Иванов прошел Афган, имеет несколько интересных книг, мужественный человек, любит Россию, работает в журнале давно.

Последний раз мы встретились на вечере памяти писателя Валентина Пикуля.

Играл военный оркестр.

Николай подошел ко мне. Разговорились. Оказывается, он ушел из журнала, написал рапорт об увольнении из Вооруженных Сил. Причем, рапорт писал дважды. Первый раз – когда начался расстрел Дома Советов. В Министерстве обороны отклонили рапорт. Подполковник смело написал второй рапорт – и потребовал от Грачева – уволить его из армии, которая расстреливала народ. Теперь он свободный человек.

Жалко, такие мужики уходят из армии. Кто же там остается?

* * *

Из корреспонденции Н. Гарифуллиной «Восемнадцать»:

«Три дня военный суд – войсковая часть 48-775 в Балашихе – рассматривал исковые заявления офицеров и прапорщиков 326-го отдельного учебного зенитно-ракетного полка войск противовоздушной обороны о незаконных действиях командующего войсками ПВО, уволившего их из армии с многочисленными нарушениями закона.

На весах армейского правосудия оказались, с одной стороны, высокое понимание воинского и гражданского долга, побудившее этих отважных людей в том черном октябре встать по велению долга и совести на защиту Родины и Конституции, а с другой – холопское желание и службистское рвение любыми путями выполнить предписание свыше. А оно поступило сразу же после расстрела Дома Советов, до проведения расследования. Еще черное воронье с зловещим карканьем носилось вокруг дымящегося обгорелого остова последнего оплота российской власти Советов, а министр обороны Павел Грачев в одном из интервью («Октябрь цвета хаки», «МК». 8 окт. 1993 г.), поведал, как командир 326-го зенитно-ракетного полка Бородин под Подольском повел своих людей «на защиту Белого дома», тут же сообщил, какая кара их ожидает: «Те, кто подпадает под уголовную ответственность – за хищение оружия, за невыполнение приказа министра, – будут осуждены… Офицеры будут уволены».

Команда «фас!» отдана, остальное – дело техники.

Что же совершили эти офицеры?..

Итак, командир полка Юрий Алексеевич Бородин. Полковник. На армейской службе прошел путь «черной лошадки» – то есть обыкновенного рядового офицера в непривилегированных частях, вдали от столицы, начальства, протекционизма. Начинал в Бресте, затем служба в Арабской Республике Египет, потом учеба в Калининской командной академии имени Г. К. Жукова и снова дальние рубежи – в Киргизии, начальником разведки зенитно-ракетной бригады, командиром зенитно-ракетного дивизиона, затем – замкомполка на ядерном полигоне в Семипалатинской области, а три года спустя перебрасывают в Восточный Казахстан командиром знаменитого Гвардейского Коростеньско-Померанского, орденов Суворова, Кутузова, Богдана Хмельницкого, Александра Невского зенитно-ракетного полка. Того самого, что прошел войну от Москвы до Берлина и был оставлен в городе Зейфельт, ГДР…. Полк переводят из Зейфельта в город Серебрянок под Усть-Каменогорск. Бородин командовал этим полком в течение пяти лет.

Это была хорошая школа. Да и вообще отношение к службе, работе, чувство преданности Родине, присяге у людей на периферии более обострены.

В Подмосковье Бородина перевели в трудное для армии время, после разрушения Советского Союза. Стуктуры ПВО упразднили и сократили настолько, что, по мнению Бородина, теперь четко налаженной системы противовоздушной обороны у нас нет. Все это он воспринимал с болью, так как всегда ощущал личную ответственность за безопасность страны… Особого импульса к тому, чтобы встать на защиту Дома Советов, ему не требовалось.

В воскресенье, 3 октября, часов в пять дня, на квартиру к Бородину прибыли офицеры части Сергей Немченко, Валерий Лисютин и незнакомый человек в гражданском. Представился: заместитель директора Подольского молочного завода Фокин. «Мы сейчас от Белого дома, там мощнейшая демонстрация, в районе мэрии стрельба, есть раненые, серьезные события происходят в Останкино. Предписание Руцкого – идти с частью к Дому Советов», – сообщили они. Бородин сказал, что такие вопросы в квартире не решаются: «Идите в часть, в мой кабинет…»

Через несколько минут, придя в кабинет, прочитал предписание, собрал замов, дал команду дежурному: по телефону и через посыльных оповестить офицеров и прапорщиков. Построение здесь, у штаба. Солдат оповещать не нужно. Уже тогда Юрий Алексеевич понимал, что ситуация достаточно серьезная, подвергать опасности молодых ребят он не сможет.

– Вы понимаете, молодые ребята военному делу еще не обучены, да и часть наша специфическая: мы учим будущих специалистов управлению ракетами, а не ведению пехотного или иного боя, – пояснил свое решение Бородин. – Построили людей, я сообщил обстановку в районе Дома Советов, мэрии и Останкино. Предложил выйти из строя добровольцам.

– Ребята, кто хочет постоять за Россию, три шага вперед! – и ребята вышли. Четыре прапорщика, тринадцать офицеров. Командир был восемнадцатым.

– Командир дал время переодеться, приказал выдать оружие – штатное, курсантское, боеприпасы, по одному рожку – из караульных, взял и свое штатное оружие – пистолет ПМ и четыре обоймы. А ехать было не на чем: машины давно стоят без запчастей и солярки. Решили на МАЗе и фокинском «жигуленке» добраться до молокозавода, а там пересесть на автобус.

– Изменение маршрута их спасло, ибо из части в верха тут же прошла информация и на пути следования были выставлены заслоны. Но они благополучно прибыли в Москву. У Дома Советов горели костры, никакого оцепления, даже дивизии Дзержинского не видно, народ спокойно себя чувствовал. Было 12 часов ночи. Примерно через четыре часа Ельцин подпишет свой изуверский приказ на применение танков при штурме…

– Вскоре полковника провели к начальнику штаба и Макашову, те поставили задачу: организация пропускного режима 8 и 20 подъездов. «Только, мужики, есть нечего. Вон там немножко хлеба возьмите, а утром поставим вас на довольствие, как положено».

– Бородин вышел к офицерам: «Все, товарищи, задача поставлена». Спустились в цокольный этаж, там разбил своих людей на две группы, первую, с майором Лисютиным, направил в 20 подъезд, сам со второй остался в 8. Часов до пяти утра как начальник караула обходил этажи, потом дал команду посменно отдыхать, понимал: день предстоит напряженный.

– Сквозь дремоту различил шум дизельных моторов и лязг гусениц. Часы показывали 6.30.

– На шестом этаже их было трое. Кинулись к окнам. Уже рассвело. Из-за домов выползли бээмпэшки, бэтээры, за ними люди, мало походившие на солдат: кожаные пиджаки. Позже узнают: бейтаровцы! Бронетехника открыла интенсивный огонь, тут же у костров и на баррикадах появились первые убитые. Минут через двадцать подошли две БМП и начали обстреливать цокольный этаж, как раз, где ребята Бородина. Прошли огнем по всему зданию, потом, разворотив баррикаду, сделали проход для техники, и начались обстрелы сначала нулевого, потом первого этажа, второго… Группа Бородина вынуждена была, спасая людей, переводить их с этажа на этаж, а снаряды догоняли… Их методично, хладнокровно расстреливали и выкуривали с каждого этажа. В чердачных окнах напротив вспыхивали блики оптики: снайперы вели прицельную стрельбу.

– Через некоторое время часть группы «переместилась в «стакан». Из-под огня вытащили сотника Морозова, жизнь едва теплилась в нем: три тяжелых ранения. Его положили на дверь, носилок не было. Виктор прощался с шашкой и никому не хотел ее отдавать, пока не пришел ординарец.

– Ребятам в 20 подъезде досталось хлестче, потому что обстрел со стороны мэрии был злее. Они там переползали через трупы. Сами же военные не стреляли. С начала обстрела и штурма, до тех пор, пока не разгромили радиоузел, по этажам шла одна команда: «Защитники Дома Советов! Не стрелять! Огня не открывать!» Дом Советов не сделал ни единого выстрела…

– В 16 часов поступила команда спускаться в цоколь: Макашов ведет переговоры. Собрались в центральном холле, сдали оружие «Альфе», но не по описи: просто клали на пол, и все. После обыска их посадили в автобусы и увезли в 11-е отделение милиции. Там уже были представители контрразведки, прокуратуры, милиции, ОМОНа. Бал правили пьяные омоновцы. Узнали, что это воинская часть, Бородин – командир… Дюжий омоновец сорвал с него погоны, и тут все скопом набросились на полковника и его ребят, как стервятники, били ногами, прикладами, ставили к стенке… Уже потом, на суде, капитан Михаил Писарев расскажет, как вооруженные до зубов, пьяные верзилы специально, чтобы унизить и сломить офицеров, загнали их, безоружных, в зловонную жижу возле туалетов, срывали погоны, глумились… При обыске выворачивали карманы, в общую кучу летели документы, ключи от квартир. С капитана Александра Давыдова омоновец сорвал бушлат: «Он тебе больше не понадобится».

– Часов в девять в милиции сказали: «Вы свободны». Только прошли по Калининскому проспекту – навстречу пьяный вдрызг ОМОН. Всех – к стенке, руки за голову, ноги – на ширину плеч… Щелкают затворы… Бородин говорит: «Я старший». «Стоять!» Снова клацанье затворов. К счастью, в машине оказался один потрезвее, созвонился с отделением милиции, ему объяснили: группа «чистилище» прошла… Отстали.

– Утром пятого октября пришел приказ главкома отстранить полковника Бородина от должности…

– Все офицеры были уволены…

– В военном городке расквартировали десантный полк. Согласно директиве Генштаба часть расформировывалась и на все отводился месяц. Логика «свыше» была ясна. Но ведь школа – единственная в Союзе, а потом в России – готовила специалистов по новой системе для зенитно-ракетных комплексов, которые значительно совершеннее американских. Пока другая школа выйдет на режим, пройдет не менее года…

– На суде подтвердилось, что увольнение было произведено с грубейшим нарушением норм и правил.

– Капитан Валерий Слаек сообщил на суде, что было негласное указание: тех, кто участвовал в октябрьских событиях и находился в «Белом доме», на работу не брать. Сам он все еще безработный. Капитан Михаил Писарев, инженер-радиоэлектронщик, пытался устроиться в три места – всюду отказ. Подрабатывает тем, что чинит телевизоры. Подполковник Геннадий Татаренков, закончивший высшее военное училище, работает посыльным в коммерческом отделе фирмы, капитан Игорь Гуров – охранником на частном предприятии, хотя по специальности – инженер. Полковник Валерий Матюшин, окончивший Военную академию, – на рынке ценных бумаг. Капитан Александр Давыдов, инженер по эксплуатации точнейших радиоэлектронных устройств, с трудом устроился грузчиком. Прапорщик Станислав Захаров, техник-электрик, – резчиком бумаги. Владимир Загвоздин, чтоб поддержать семью, разгружал вагоны… Все это – классные специалисты с большим опытом работы, и, наверное, каждый из них еще может принести немалую пользу армии и стране.

– Выяснилось на суде и то, что несправедливо выброшенные из армии офицеры и прапорщики, безработные, еще два месяца (!) бесплатно (!!) приходили в часть, помогали демонтировать и упаковывать технику. Работали на одном энтузиазме…»

* * *

– Из Дома Советов русские офицеры не стреляли… Дело даже не в том, что был приказ – не стрелять, просто никто не мог стрелять в своих же офицеров и солдат, в русских братьев.

– Зачем же тогда у вас было оружие, вооруженные люди?! Меня часто спрашивали об этом избиратели. Ответ их вполне удовлетворял: офицеры с оружием подтвердили свою верность присяге, а нужны они были для охраны здания и для того, чтобы президентская команда знала о поддержке армией Конституции. Депутаты полагали, мне кажется, и Руцкой с Хасбулатовым на то рассчитывали, – Ельцин не осмелится разгонять силой охраняемый парламент. Все просчитались… Ельцин пустил танки и против парламента, и против офицеров.

– Приход многих офицеров в Дом Советов буквально за несколько часов до штурма свидетельствует о том, что у Руцкого были надежные части, готовые прийти… Они-то и пришли. Пусть не все, пусть часть расстреляна была и схвачена. Речь о другом: Дом Советов избрал тактику мирного решения проблемы, потому и не разворачивал части вокруг, не стрелял при штурме.

* * *

– Свидетельствует москвичка А. Н. Таршкова, ее дом выходит окнами на Белый дом: «Не было оттуда никакой стрельбы. Стреляли сбоку, сзади, с крыш близлежащих – домов».

* * *

Знают ли ельцинисты, как безоружные защитники Дома Советов поднимались навстречу стреляющим бронетранспортерам?!.. Знают, иначе бы не распускали лживую информацию о героях баррикад, называя их бандитами и фашистами. Из страха президентские прихвостни сочиняли всякие небылицы, лишь бы зачернить правду. 4 октября в 6 часов 30 минут бронетранспортеры с боевиками в кожаных куртках выскочили на баррикады, где дежурил бывший военный летчик Владимир Ермаков со своими боевыми друзьями. Началась ужасная стрельба… Кругом падали убитые, смерть косила и женщин, и детей, и стариков. Ермаков поднялся навстречу стреляющему бронетранспортеру – пулеметной очередью ему снесло полголовы.

Боевики стреляли без предупреждения. И убивали безоружных, таких, как Ермаков. Отец Ермакова воевал с фашизмом, пришел израненный с фронта и долго не успел пожить… Владимир воспитывался в детдомах на Алтае и Сахалине. Окончил военное авиационное училище и 20 лет прослужил в Якутии. Он летал на нескольких типах самолетов и вертолетов. А когда его списали – уехал в Москву. И здесь его назвали властьимущие за службу Родине фашистом, здесь он нашел смерть.

Погиб он, как герой. Генерал-лейтенант Калинин, защищающий вместе с нами в Доме Советов Конституцию, хорошо знал Ермакова, отзывался о нем, как о доблестном офицере. Чтобы ельцинская пропаганда не затоптала его подвиг в грязь, Калинин решил обратиться в Совет ветеранов 5-й Краснознаменной армии с просьбой узаконить награждение капитана запаса Ермакова собственным орденом. Фронтовики поддержали идею. Тем более, президентская команда, не церемонясь, награждала отличившихся в стрельбе по парламенту и безоружным. Даже белогвардейцы отменили награждение Георгиевским крестом, так как считали: нельзя награждать этим орденом русских за то, что они убивают русских. А тут все нацепили звезды и медали… Генерал Калинин имел право сказать в этой ситуации свое слово. За войну он получил три ордена Красной Звезды, воевал умело и героически. Был ранен. После танкового училища попал снова на фронт в 159-ю дивизию. Вместе с ней он дошел до Кенигсберга. Здесь – в тяжелой схватке – была отражена атака известной 2-й танковой дивизии «Герман Геринг». Калинин проявил пример мужества и стойкости. За что и был награжден первым орденом Красной Звезды. Именно этот значимый для него орден он и вручил – с согласия Совета ветеранов – вдове погибшего Л. В. Ермаковой.

Орден, снятый с груди героя войны, теперь хранится в семье погибшего защитника Конституции.

Вручали фронтовики и друзья летчика орден в здании московской «Санэпидемстанции», где работала вдова. Л. В. Ермакова ушла на защиту Дома Советов вместе с мужем, она все-таки была врачом, ушла 21 сентября. Исполнила свой профессиональный долг. Уходила с мужем, вернулась – одна.

Подвиг Ермакова не забыли. И думается, никогда не забудут.

* * *

Страшно, когда остаются безымянными имена героев защитников Конституции…

Они горели в Доме Советов…

Их расстреливали на стадионе… Даже земля и трава – я видел – пропиталась кровью безвинных.

Известны пока шесть членов Союза офицеров, расстрелянных в те дни: полковник Ключников Леонид Александрович, подполковник Погорелов Евгений Васильевич, капитан 2-го ранга Пономарев Герман Петрович, капитан Ермаков Владимир Александрович, капитан Краюшкин Евгений Дмитриевич, старший прапорщик Журавский Вячеслав Викторович.

Режим прятал трупы убитых. Режим боялся даже Мертвых.

Благодаря Комитету помощи пострадавшим при защите Белого дома, неопознанные убитые не были погребены тайно… Так удалось установить имена погибших защитников Конституции, опознанные много позже расстрела. Это – В. П. Бритов, А. С. Руднев, В. С. Светозаров и В. С. Цымбалов.

Еще четверо героев известны. Родные и близкие смогли проститься с ними, положить на могилы цветы.

Вскоре все станет известно.

* * *

Из протокола собрания группы ветеранов однополчан 2-й гвардейской Таманской ордена Октябрьской революции, краснознаменной, ордена Суворова II степени дивизии имени М. И. Калинина 28 декабря 1993 года.

СЛУШАЛИ: информацию т. Барыбина В. Д. о содержании письма председателя совета ветеранов дивизии т. Большева Н. Н.

В письме говорилось о том, что многие ветераны дивизии пишут в Москву в совет ветеранов письма и высказывают возмущение и негодование по поводу участия нашей дивизии в октябрьских событиях. Некоторые предлагают отказаться от наименования Таманская. Вот и нас т. Большее просит высказаться по этому поводу.

ВЫСТУПИЛИ:

Кайдаш А. Н., гвардии лейтенант:

– Я не согласен с высказываниями некоторых товарищей о снятии с дивизии наименования Таманская, как позорящего ветеранов и саму славную Тамань. Мы с вами и наши погибшие товарищи завоевали это почетное наименование и своей кровью, и многими жизнями. А вот высказать свое возмущение командованию и офицерскому составу дивизии это необходимо. Как они могли поднять руку на свой собственный народ?… Современные офицеры расстреляли наш народ в октябрьские дни. Так кто же они, офицеры, поднявшие руку на русский народ?

Величко С. А., гвардии капитан:

– Предлагаю наименование Таманская дивизия оставить, офицеров, стрелявших в наш народ, осудить и строго наказать.

Куземка А. П., гвардии полковник:

– В дивизию надо написать, да и не только в дивизию, аив газеты «Красная звезда» и «Советская Россия» о том, что мы крайне возмущены поведением командования дивизии в расстреле беззащитных людей в Белом доме.

Беловидов Ю. Я., гвардии старшина:

– Я поддерживаю высказывание товарищей в отношении позорных действий дивизии. Я очень огорчен. Мы завоевали такие почетные наименования дивизии, а теперь мне стыдно перед своими соседями, перед своим народом, что я гвардеец 2-й Таманской дивизии. Вы же знаете, что я председатель квартального комитета, ко мне на прием идут соседи и первый вопрос: Юрий Яковлевич, так это твоя дивизия расстреляла народ? Я готов сквозь землю провалиться со стыда.

Терехов В. А., гвардии сержант:

– Я не могу сказать, что народная армия защищает свой народ. В том, что дивизию втянули в авантюру, ни мы, ни звание Таманская не виноваты.

Шуледько Г. М., гвардии майор:

– Позор, что дивизия ввязалась в эту авантюру. Осуждаю действия командования дивизии. Я предлагаю направить наш протокол в газету «Красная звезда» и через газету обратиться к правительству, пусть оно опубликует для всенародного освещения имена отличившихся «героев» октябрьских событий и пусть напишут, за какие подвиги и чем наградили.

ПОСТАНОВИЛИ:

Направить данный протокол в дивизию, в газеты «Красная звезда» и «Советская Россия».

* * *

На штурм Дома Советов Ельцин и Министерство обороны бросили – 3000 тысячи солдат и офицеров, 10 танков, 80 БТР, 20 БПМ, 15 БРДМ, свыше 60 БМД.

 

Наш министр обороны

Ачалов – олицетворение мужества, образец офицерской чести, долга. Депутаты, назначая Владислава Ачалова министром обороны России вместо Грачева, хорошо знали его биографию. Если по назначению министром МВД генерала Дунаева у нас были сомнения, имелась информация, что в милицейских кругах он не пользуется авторитетом… То за Ачалова все стояли горой, в нем никто не сомневался, в армии у него был прочный авторитет.

Владислав Ачалов закончил Казанское танковое училище. Дослужился до комбата. Благодаря своим волевым качествам, организаторским способностям он поступил в Академию бронетанковых войск и успешно ее закончил. Но послужить в танковых войсках больше не довелось – его направили в воздущно-десантные войска. В 28 лет он стал самым молодым командиром парашютно-десантного полка. Именно ему доверили освоить новое грандиозное дело – десантирование тяжелой боевой техники с помощью парашютов. Когда операция увенчалась успехом, а иначе и быть у Ачалова не могло – он получил орден «За службу Родине в Вооруженных Силах».

Конечно, орденов и медалей у него было много…

Но чтобы в 43 года стать командующим воздушно-десантными войсками – это не каждому под силу. Тут особый талант, самоотверженность, трудолюбие нужны! Не зря в армии генералы говорили, что там, где Ачалов, там самая высокая боевая выучка. В 45 лет Ачалов назначается заместителем министра обороны СССР по экстремальным ситуациям.

Он прошел многие горячие точки СНГ… Был всегда смел и честен. Президентской команде, конечно, такие лидеры не нужны. Ельцины, Бурбулисы, Грачевы, Шахраи, Филатовы, Гайдары боятся Ачаловых. Потому-то мало кто из патриотов и политиков удивился; когда Ачалова президентские прихвостни отстранили от должности и уволили из армии.

Ачалов был народным депутатом России. Мы доверили ему в парламенте аналитическую группу по прогнозированию и изучению положения в регионах РФ. Кроме него вряд ли кто мог еще так блестяще справиться с этой работой.

И вот Ельцин совершает государственный переворот – нужен авторитетный и знающий армию генерал, нужен человек-цемент, на которого можно и опереться, и положиться как на самого себя. Ачалов единогласно назначается министром обороны. Назначается после того, как Съезд просил Грачева прибыть на чрезвычайное заседание, а он проигнорировал депутатов… И тогда ничего не оставалось делать, как выбирать своего министра обороны, для которого присяга и Конституция не пустой звук.

* * *

Мне ни разу не пришлось покаяться или пожалеть, что я голосовал за Ачалова.

Он сделал все, что мог. И даже чуточку больше!

Ведь из Дома Советов вообще бы никто не вышел живым. Был такой план – залить все кровью. Но на пути встали такие, как Ачалов – и гражданской войны удалось избежать.

* * *

Он до последнего дня переживал, как бы армию не втянули в кровавую бойню. Ему известны были случаи, когда армию подставляли… Ачалов знал, кому и зачем нужна была дискредитация Вооруженных Сил.

Генерал переживал за армию, чтобы в будущем ее не покрыл позор… Но армию Уже втягивали в конфликт. Филатов обрабатывал дзержинцев… Из этой части к нам в Дом Советов пришли два солдата, они сказали, что не хотят участвовать в штурме Белого дома.

Но вокруг Белого дома уже стояли в несколько цепей милиционеры и солдаты.

Вместе с депутатами в Дом Советов, в штаб обороны, к Ачалову приходили представители воинских частей и докладывали о своей готовности прибыть на защиту Конституции. Мне самому доводилось принимать в переговорах участие, я встречался с офицерами, пришедшими к нам на помощь, но Ачалов всегда отвечал: «Возвращайтесь в часть. Наша сила в безоружности Ждите наших указаний, понадобитесь – позовем…»

Офицеры в частях ждали.

Надеялся и Ачалов, что армия останется нейтральной.

* * *

Заявление Грачева: генерал Ачалов согласно решению Верховного Совета должен прибыть в Министерство обороны и вступить в должность министра обороны – в здание Минобороны не являлся.

Странное ожидание.

Да и депутаты зря настаивали. Кое-кто летает в облаках, полагали – назначили министром обороны своего человека, вот он придет в Миноборону и тут же получит бразды правления. Кроме ареста и изоляции его там ничего не ожидает.

Как же тогда поддерживать с армией связь?! Трудный вопрос. Без переговоров, связей, договоренностей – гибель. Конституцию найдется кому растоптать.

* * *

Светлана Горячева огласила на сессии проект постановления «О мерах по обеспечению политической стабильности». Министру обороны Ачалову поручалось обеспечение безопасности конституционных органов власти и принять все соответствующие меры. Одновременно все приказы бывшего министра обороны Грачева считать недействительными с 21 сентября, а их выполнение приравнять к государственному преступлению.

Хасбулатов так прокомментировал принятое решение: Верховный Совет на себя берет обеспечение охраны и работы Съезда, министру обороны санкций на открытие боевых действий не дано, но он имеет право применять все меры для реализации постановления ВС РФ.

* * *

Грачев вновь провел пресс-конференцию. Заявил, что Вооруженные Силы никогда не выступят против своего народа. Значит, выступят.

Еще обвинил Грачев депутатов, а заодно Руцкого и Ачалова в том, что они разослали пакеты Командующему Московским военным округом и Командующему ВДВ с требованием немедленного ввода в Москву частей… Данные поздравления должны были поступить в распоряжение генерал-полковника Ачалова, да, и депутаты, и Руцкой просили командующих встать на защиту Конституции. В стране совершен государственный переворот, растоптаны законы и Конституция… Высшему государственному органу власти угрожает расправа. Что делать, как не обращаться к армии, чтобы она взяла под охрану конституционные органы власти! Лишь под охрану!!! Вот о чем речь. Все ведь знают, что Ельцин просто так не уйдет, власть после переворота не отдаст… Будет штурм. Вот его и надо предотвратить! Как? Поставить у Дома Советов пару воинских частей!

И тогда войны не будет, штурм отменят, а психологическое воздействие на президентскую команду будет оказано хорошее. Отрезвляющее.

* * *

На ночном заседании Съезда перед нами выступил министр безопасности Виктор Баранников. По его данным, войска министерства безопасности негативно относятся к – Президенту Ельцину. «Основная масса личного состава, – сказал Баранников, – понимает назаконность Указа Ельцина».

Коллеги не сомневаются – чекисты вряд ли поддержат Указ. Да и сам Ельцин огромный урон нанес их ведомству. Дело даже не в том, что замучал их сокращениями перестройками, постоянными обвинениями… Просто чекисты, как никто, видят, какой разор стране наносит политика нынешнего режима. Великая страна исчезает на глазах! Как тут не подняться против! Но силы у МБ довольно мало. Хотя нам и шлют телеграммы в поддержку, ясно – кроме слов больше ничего нет. Спасибо, конечно, за моральную поддержку, она играет колоссальную роль. Спасибо и за нужную, своевременную информацию! Надо отдать должное чекистам, благодаря им – мы имели самую достоверную и свежую информацию. Знали о каждом шаге президентской команды.

* * *

А вот словам-заверениям министра МВД Дунаева, что большинство личного состава МВД «отрицательно относятся к госперевороту», депутаты не поверили. На моих глазах милиционеры избивали до полусмерти мирных москвичей, демонстрантов, тех, кто шел к Дому Советов. Жестокость проявлена прямо фашистская. Били даже женщин, ветеранов войны!

Сколько ни разъясняли милиции о законах, правах – все бесполезно. А переворот им на руку – больше заработают! Грустно. Никакого доверия ни у депутатов, ни у народа…

* * *

Свидетельствует депутат России Валентина Домнина:

«Генерал Ачалов… уговаривал их (войска) не идти на подмогу парламенту. Он понимал: если столкнутся верная президенту дивизия Дзержинского и войска, пришедшие на помощь депутатам, начнется гражданская война».

(«Общая газета», № 13/15).

* * *

Ачалов издал приказ «Об увольнении военнослужащих срочной службы, отпусках, гарантиях». В нем вновь отмечено главное: «Выражаю твердую уверенность в том, что вы (военнослужащие) не поднимете оружие против своего народа».

* * *

Две позиции: обращаться к войскам за помощью и не обращаться. За каждой – свои весомые аргументы. В первые дни решено было – обойдемся мирными средствами, лишь силой закона. А в последние дни, когда произошли массовые избиения людей, провокация сменялась провокацией, и поступила информация о готовящемся захвате Дома Советов – решили обратиться к армии. Но было уже поздно. Виноваты тут не только охлаждение в войсках, перекрытие подступов к Москве… Утеряны были и время, и позиции. Если и следовало привлечь армию, то надо было делать это сразу… Запоздалое решение – есть запоздалое решение.

Ачалов сообщил: 165 ленинградских солдат и офицеров, шедших к нам, ОМОН зверски избил и арестовал.

Такова цена запоздалого решения, цена нашему гуманизму и следованию закону. Президентская сторона давно отбросила всякую законность – им главное узурпировать власть. И за это они заплатят любую цену!

* * *

Когда я увидел в темной комнате горящую свечу на столе генерала Ачалова, вспомнил кинофильмы о войне, землянку, штаб русских генералов… Тогда русские генералы одолели чуму, победили. Кто одолеет чуму сегодняшнего дня?!

* * *

Из дневниковых записей Хасбулатова:

«3 октября. 20.00 – У Ачалова: немедленно «отозвать» Макашова, прекратить имитацию военных действий, бряцание оружием – это выгодно исключительно мятежникам. «Партизанщина»! Ачалов поясняет: Макашов был послан для оказания помощи Демонстрантам, которых расстреливали.

Я: – «Никаких перестрелок. Ни там, ни здесь».

* * *

Легко сказать – никаких перестрелок. А если со стороны мэрии стали расстреливать безоружных мирных демонстрантов?! Тут и не выдержали нервы военных наших генералов – поднапряглись и малыми силами выбили из мэрии бандитов.

Но с другой стороны – эта победа нужна была больше всего не нам, а президентской команде, для них развязывались руки, им необходим был аргумент – они десять дней его добивались и провоцировали – чтобы начать штурм.

Кутузов отдал французам Столицу, отдал – грабьте, жгите, но зато потом выиграл бой, отстоял страну. Сгорела Москва, но не сгорела Россия. Наши военные генералы на перспективы не мыслили…

Недальновидность. Штука опасная. Надо уметь проигрывать в малом, чтобы выиграть в большом. Я это понял слишком поздно. Наверное, и другие так же. Хасбулатов нутром чувствовал… Хотя, Ачалов уж тем более эту опасность чувствовал. Во взятии мэрии большую роль сыграла волна народного возмущения.

По народу ведь стреляли не холостыми! На мостовой лежали убитые. Вот и вспыхнуло мгновенное народное восстание.

* * *

Из беседы журналиста С. Турченко с генералом В. А. Ачаловым:

«– …Владислав Алексеевич, давайте начнем с того момента, когда вы были назначены министром обороны. Многие наши читатели в письмах спрашивают: почему вы не предприняли никаких шагов для реального исполнения обязанностей, порученных Съездом народных депутатов?

– Когда Съезд народных депутатов назначил меня, Баранникова и Дунаева силовыми министрами, отдельные люди, даже из числа народных депутатов, требовали: езжайте в министерства, занимайте места, начинайте руководить. Но реальная обстановка и здравый смысл подказывали иной путь решения вопроса. Раз назначили трех силовых министров, значит, должно быть сформировано и правительство. Без этого нам ехать в министерства и там создавать параллельные структуры означало бы прямое втягивание армии, МБ и МВД в противостояние внутри самих этих структур, что привело бы к полномасштабной войне. Я говорил и Хасбулатову, и Руцкому: если будет сформировано, а это их прерогатива, тогда можно в его рамках решать и вопросы Министерства обороны. Но это, как известно, сделано не было.

– Некоторые аналитики считают, что было тактической ошибкой назначать новых силовых министров?..

– Грачев, Ерин, Голушко были приглашены на заседание Съезда в качестве полноправных министров, но не явились. И это был их сознательный выбор: сразу же принять сторону президента. Они неуклонно пошли по пути неконституционности.

– Что можно было сделать министру обороны, сидя внутри блокированного Дома Советов?

– Мы знали, а сейчас уже ясно многим, что в сентябре МВД спланировало и подготовило операцию по ликвидации Съезда народных депутатов. Кроме сил и средств Московской области, к Дому Советов были стянуты омоновцы и подразделения внутренних войск из многих других регионов. При этом в сентябре все ближайшие к Москве армейские части были отправлены на уборку картофеля, а все милицейские подразделения с картошки сняты. Дело в том, что люди из окружения Ельцина знали, какое отношение к режиму показала армия на референдуме, и не рассчитывали на нее. Они задействовали в операции специфически обработанные омоновские и спецназовские силы. В связи с этим передо мной стояла задача организовать антипровокационные мероприятия, охрану Дома Советов. То есть вся моя работа была направлена на обеспечение безопасности депутатов и более или менее спокойной работы Съезда. Таких задач, чтобы ехать в войска, поднимать их, вести на прорыв, не ставилось.

Самая большая беда в том, что ни Ельцин, ни его окружение не захотели идти на компромисс, на решение конфликта сверху. Довели ситуацию до того, что народ пришел 3 октября на защиту Дома Советов и законной власти, спровоцировали кровопролитие.

– Давайте посмотрим на 4 октября глазами военного профессионала. Какой был смысл в танковом обстреле Дома Советов?

3 октября вечером власть была парализована. Наиболее решительные фигуры из окружения Ельцина поняли, что только жестокое побоище способно вывести их сторонников из шока. Им любой ценой, за любые деньги нужны были эти танковые выстрелы. Армия, МВД, МБ оказались втянутыми в чудовищную кровавую игру. Как бы сейчас на нас ни указывали пальцем, объявляя виновниками этой трагедии, но любому здравомыслящему человеку очевидно: находясь в полной изоляции, за колючей проволокой, практически без средств связи, мы даже теоретически не могли создать каких-либо опасных ситуаций. Никакой военной необходимости стрелять в здание парламента не было. Это чисто политическая акция с немотивированным применением мощного оружия.

– Что из этого кошмара вам особенно запомнилось?

– За два часа до штурма наши люди в МО, МВД и МБ сообщили, что бесповоротное решение на его проведение уже принято. Ко мне пришли военные и долго уговаривали, чтобы я уехал с ними. Я твердо ответил, что останусь с депутатами до конца. Помню, как минимум, два момента, когда Хасбулатов пытался выйти на Ельцина, чтобы предотвратить кровопролитие, но окружение президента не допустило таких переговоров. И началась жестокая расправа. Мне доводилось участвовать в разных конфликтах на окраинах нашей страны. Но эта дикая жестокость ни на что не похожа. Не зря потом целых три дня в Дом Советов не пускали работников прокуратуры. Все это время МВД и ОМОН чистили здание от крови и трупов.

Когда обстрел перешел в самую ожесточенную стадию, Хасбулатов и Руцкой звонили Зорькину, пытались выйти на Черномырдина, чтобы они поспособствовали прекращению огня. Наконец, уже к вечеру 4 октября прибыл какой-то офицер «Альфы» и сказал, что уполномочен отвести меня, Баранникова и Дунаева на переговоры с представителями Черномырдина. Мы вышли из 20-го подъезда, сели в БМП, который отвез нас к Красной Пресне. Там стояли автобусы. Около одного из них я увидел Барсукова с бегающими глазами. Сразу понял, что нас обманули. Когда автобус начал движение и я посмотрел, каким маршрутом он едет, сомнений не оставалось: везут в «Лефортово», а не на переговоры…»

* * *

Депутаты бились за мирный исход, прогосоловали за переизбрание и их, и Президента. Выборы бы решили конфликт. Лишь бы избежать гражданской войны, лишь бы русский не убивал русского… Так мыслить могли только русские.

А кто прятался за стенами Кремля? Кто правил кровавой бойней? Они разве думали о русских, думали о том, как избежать кровавой бойни? Они даже стрельбу по Дому Советов начали без предупреждения! Мне кажется, вышли Ельцин к парламенту танки и скажи о стрельбе – депутаты прекратили бы сопротивление, сложили бы полномочия – лишь бы не пролилась кровь в столице. Раз уж Ельцин решил стрелять из танков, то все бы при виде танков окончательно убедились – танки будут стрелять. Значит, нет смысла оставаться в Доме Советов и защищать Конституцию, значит – Конституция будет уничтожена. Надо лишь прекратить разжигать гражданскую войну!

И Ачалов думал, как избежать гражданской войны! Потому и боролся против нее. Как бы ни хотелось привлечь войска, он все-таки сдерживался… Он думал о будущем России.

А поменяйся местами Ельцин с Ачаловым, посади в Белый дом клику Президента, они-то бы развязали гражданскую войну. Вон как Гайдар кричал на площади и звал к кровопролитию!.. Они власть никогда за просто так не отдают. Им убить русских – это ничего не стоит, это как должное. У русских прав нет… Всем народам гарантируются права – на слово, перемещение, информацию, демонстрации и т. д. Русским – нельзя. Ни в одной стране мира парламенты не расстреливаются, у нас – можно. Разве это любовь к России? Что движет президентской командой? Нет, у них нет любви к России, как у Ачалова. Ачалов все сделал для того, чтобы выстрелы не звучали, чтобы кровь не пролилась… А президентская команда все сделала, чтобы кровь пролилась, чтобы парламент был расстрелян, и не просто расстрелян – а из танков, и с показом по телевидению на весь мир! Да, на месте Ачалова они войну бы в России развязали!

* * *

Мог ли уйти Ачалов перед штурмом Дома Советов, оставить защитников Конституции?! Конечно, нет, Иначе бы он не был Ачаловым!

Иначе бы и Конституцию некому было защищать. Это такие, как Ачалов, остались верны долгу, присяге, Конституции!

 

Братья казаки

Прошел слух, будто мы, депутаты, насильно удерживаем молодых ребят, не желающих находиться в Доме Советов. Коллега Евгений Нестеров тут же отреагировал заявлением: никого не держим, остаются только добровольцы.

С Евгением мы работаем в комитете по экологии, это умный ученый, порядочный человек. По ночам, когда ОМОН устраивает провокации, бряцает оружием, пугает, провоцирует, я прихожу в кабинет – на девятнадцатый этаж пешком, так как лифты отключены правительством – и мы разговариваем, что называется, за жизнь. Он – о своих делах, я – о своих, а в целом – о государственном перевороте: почему мы допустили возможное… Но больше всего обсуждаем природоохранное законодательство. И, что вызывало у меня всегда восхищение, – кругом война, парламент блокирован так, что мышь не проскочит, а Нестеров сидит и пишет проект закона «Об экологических полигонах». Иногда к нему проскальзывают ученые. Удивительно!

И вот после выступления интеллигента Нестерова поднимается генерал Ачалов и докладывает… К нему приходила группа родителей и просила его заставить их детей покинуть здание. Ачалов пригласил молодых ребят, но молодые патриоты категорически и трижды сказали: «Нет, мы останемся!» Затем ребята пояснили: «Мы будем с казаком Морозовым, до последнего… Он сказал, что сегодня мы нужны России как никогда, значит, он прав – мы будем с ним нести службу».

Имя казака Виктора Морозова я услышал впервые и запомнил навсегда. А когда увидел его, познакомился, то понял ребят. Если такие люди – братья-казаки с нами, то нам никто не страшен.

Казака Морозова быстро узнали все депутаты… Он вступил в наш добровольческий полк и возглавил казачью сотню.

* * *

Кинооператор Невзоров, с которым мы шли снимать ОМОНовские цепи, на минуту остановился и замер. Он увидел знакомого казака. Они громко обнялись, расцеловались. Казаком был Виктор Морозов. Я спросил потом Александра Невзорова, откуда он знает нашего сотника.

– А кто его не знает, – ответил Невзоров. – В Приднестровье встречались… Настоящий казак. Герой. У него крест на груди – за Приднестровье!

* * *

Знакомые журналисты из патриотической печати рассказали про казака Морозова такую историю, то ли выдуманную, то ли нет… Было это как раз в Приднестровье. В плен попала русская женщина-снайпер. За убитого казака ей платили пятьсот долларов. Морозов расстрелял ее.

Вскоре в плен взяли румынскую снайпершу. Морозов велел отправить ее за Днестр; она, мол, за свой народ воевала. Я в такие байки не верю.

* * *

Микрофон на балконе часто молчал. Молчал даже тогда, когда питание было. Плохо была организована культурно-массовая работа, попросту говоря, никто не общался с народом, с теми, кто зяб у баррикад. Необходимо было как можно чаще давать защитникам Дома Советов необходимую информацию, чаще устраивать концерты, подбадривать.

Вместе с депутатом-писателем Ринатом Мухамадиевым я старался вовлечь в эту работу деятелей русской литературы.

Удалось вызвать народный ансамбль, уговорили известных артистов приехать и выступать. Писатель Владимир Крупин чуть ли не с дачи был вырван нами, приехал тут же и выступил перед народом. Тепло и проникновенно выступил. – Попросил выступить Ринат и меня. Ты, мол, писатель – вот и скажи что-нибудь… А у меня ораторских данных особых нет – прошу не настаивать коллегу. Но тот настоял.

Подхожу к микрофону, на площадке – люди, кто-то горячо выступает. Пригляделся – знакомый овчинный тулупчик, перекрещенный офицерскими ремнями, сабля с боку, борода. Точно – сотник Морозов. Грозит заговорщикам, вызывает на дуэль какого-то подставного казака, переоблачившегося из милиционеров в казаки… Досталось в его речи и Ельцину, которому казаки не дадут разрушить Россию.

Выступил казак, отошел в сторону и спрашивает меня: «Ну, как?!» То есть, как, мол, я выступил. Я ответил: «Молодец, хорошо! Теперь и мне есть что сказать».

Только потом я узнал, что относительно дуэлей казак никогда не шутил… Смелый был, потому что не терпел трусов и лжецов.

* * *

Хотелось мне поговорить с казаками, расспросить у них, знают ли они о тех, кто их вырезал после 17-го года. Тут выпал случай, депутат Варфоломеев попросил помочь развернуть палатки возле Белого дома… Я пошел выполнять просьбу, ибо Варфоломеев назначен был Хасбулатовым ответственным за жизнеобеспечение ополчения. Устанавливаем из пленки палатки, настоящих палаток дефицит (мы же не богатые гайдаровцы), а тут казаки с помощью…

Заглянул к казакам. И спрашиваю: у меня, мол, давний интерес, знаете ли вы о том, кто казаков изничтожал после революции, кто вашего легендарного Миронова предал и убил? «Знаем, а как же… Правители все те же, одного поганого корня, тогда они казаков вместе с Россией уничтожали, сегодня опять все те же зарятся на Россию. А казаков и Миронова по распоряжению Троцкого вырезали!.. Все мы знаем, потому тут стоим. Тогда стояли наши деды, сегодня стоим – мы!»

Таков последовал ответ.

Итересный у нас вышел разговор.

И главное – я убедился: такие выстоят, за Россию и сегодня есть кому постоять.

* * *

Перед Руцким и депутатами прошел парадом добровольческий полк. Они только что приняли присягу… Лихо прошел и сотник Морозов, обнажив шашку. Эх, казаки-братья!.. Если бы все зависело от вас?!

Фотография улыбающего крепкого казака с шашкой на плече обошла многие газеты. Его таким и запомнили ополченцы.

* * *

Приехал казак Морозов в столицу защищать Конституцию прямо из больницы… Утром услышал про Указ Ельцина, а вечером уже ехал в электричке. У самого воспаление легких, температура не спала – а он за Россию решил постоять. Натура. Казачья кровь. Характер. У него десять дядьев в Один день погибли на фронте, то есть «на германской». Оставил дядьев в заслоне отец, дед Виктора – Поликарп Сафронович. Они до последнего геройски и сражались. Геройски умеет сражаться и Виктор Морозов. Участвовал в боях в Приднестровье. Если опыт его нужен защитникам Конституции, то почему он должен отсиживаться?! Казаки никогда не оставляли Россию в тяжелые дни.

И Морозов не ошибся, не один он прибыл в Дом Советов. Казаки были со всех регионов страны – и сибирские, и уральские, и приморские, и донские, и кубанские. Набралась сотня – и командование ею поручили походному атаману Подольского отделения Союза казаков Виктору Морозову.

Генерал Макашов лично вручил автомат сотнику, а министр обороны Ачалов выдал удостоверение «на право ношения и хранения оружия». Но с автоматом никто почти и не видел сотника, все видели его лишь с шашкой, с неразлучной боевой шашкой.

* * *

Первым из казаков попал под крупнокалиберный пулемет командир 1-го казачьего батальона Александр Проказов. Уральского казака свалил БМП на Горбатом-мосту.

Президентские купленные войска отрезали казаков от Дома Советов. Очередь за очередью косила людей, срезала верхушки деревьев далеко за мостом… Люди пригнулись. А казак не стал кланяться пуле. Тут его и приметили, прошили очередью!

Слава Богу, попал Проказов в госпиталь, вылечили казака, вернулся домой.

А вот многие и не вернулись. Их имена пока неизвестны. Они геройски погибли в Доме Советов при штурме. Защищали и спасали женщин, рабочий персонал парламента… И погибали ни за что, от рук тех, против кого сами не поднимали оружие. Их трупы режим спрятал, как спрятал тела тех молодых ребят, которые держались казаков, держались, потому что от них веяло спокойствием и жизнелюбием…

Хасбулатов в своей книге «Великая Российская трагедия» вспомнит такой эпизод:

«Один из казачьих командиров, подразделение которого приехало с Южного Урала, подошел ко мне: «Спасайте всех, Руслан Имранович, у меня 17-летние ребята. Из 150 человек осталось пятеро…»

* * *

Парламент полыхает огнем. Танковые выстрелы не смолкают. Спецназовцы забрасывают гранатами коридоры, никого не оставляют в живых… Ополченцы начинают вырываться из здания.

Виктор Морозов подумал, что живым вряд ли выйдет, но и сдаваться нельзя. Он принимает без страха быстрое решение и тут же выскакивает из 8-го подъезда. Бежит в сторону стадиона, там на посту свои ребята, надо – к своим успеть. Побежал и тут же ощутил удар в правую голень. Ранило. Рядом упал бегущий десантник. Его стрельнули свои же – в спину. Морозов скрутил молодого десантника и потащил к подъезду, прикрываясь им… Он знал – убить рязанского парня, своего же, русского, он не сможет. Доставил его тут же в медпункт, а парень уже обмяк…

Доктор спросил, увидя кровь на штанине, о ранении… А Морозов кивает на десантника: «Его смотрите. Его в спину – свои же…» Кто-то, пробегая, сказал – надо, мол, пристрелить. Морозов резко ответил: «Сволочь, только тронь. Он же в сыновья тебе годится!»

Только тишина проклюнулась – и Морозов вновь ринулся к баррикадам. Бежал раненый помочь друзьям, прихрамывая, с трофейным автоматом.

Журналист потом спросит Морозова: «Виктор, чо ты же ранен был. Пуля в кости застряла». А он ответит: «Знаешь, это когда тебя первый раз клюнет – страшно. Второй раз ранят – от боли можешь скопытиться. А потом – долго терпишь. Первый раз меня пырнули штыком в Афгане. Второй – осколком по ребрам – в Приднестровье».

* * *

Он вернулся в Дом Советов через 20-й подъезд. На баррикадах лежали одни убитые. Пуля разбила рожок автомата у Морозова. Прижавшись к родной стене, он стал отплевываться и посматривать по сторонам, чем бы воротить рожок. Рядом стоял перепуганный молодой милиционер. Он взял у него рожок, вставил в свой автомат и тяжело побрел по мраморной лестнице вверх. Навстречу уважаемый им генерал Макашов: «Что, сотник, зацепило?» «Мелочь, Альберт Михайлович», – ответил он.

* * *

Из статьи журналиста А. Лыскова «В боях мужчины не стареют»:

«…Прихрамывая, взойти на шестой этаж. Отогнать подскочивший молодняк, гаркнуть им намеренно гневно:

– По местам!

Не потому, что недоволен, а потому, что не жалаешь выказать боль в разодранных тремя пулями мышцах ног. Крепиться! Стоять! Командовать. Распределять секторы заградительного огня. Как отче наш читая, убеждать себя: «Ты офицер. Тебе подражают. Свалишься – ребята скиснут».

Денщик подскакивает:

– Что с тобой, батя?

– Все в порядке.

Кумулятивные снаряды встряхивают дом. Какой-то полковник скатывается с верхних этажей:

– Отходить! Сдаваться! Сотник, всем сдаваться!

Успеть ухватить его за погон, рвануть, а другой рукой встречно «вмазать в пятак»:

– Иди и пристрелись, сука, если в штаны наложил.

Наглядный урок для необстрелянных.

По стеклам хлещут очереди – из-за простенков не выглянуть. Выдержать боль в ноге. Не прислониться к стене, иначе весь урок насмарку. Ходить с улыбкой акробата в смертельном сквозняке оконных проемов:

– Пуля, ребята, дура.

…И получить их, таких пятимиллиметровых дур, в живот сразу три.

Лежа в россыпи гильз на затоптанном полу, горько усмехнуться своей беспомощности. Отдать последнюю команду ординарцу:

– Автомат отнеси Макашову в руки. У него брал, ему и возвращаю.

Увидеть лицо доктора, знакомого по Приднестровью. Услышать:

– Витюха, понимаешь, никакого болеутоляющего нет, вот спирту рвани. Полегчает.

– Ты же знаешь, Саня, я не пью.

Почувствовать прощальное пожатие на запястье, увидеть слезы в глазах, понять, что живешь последний час, и ни о чем не пожалеть…

Следующая вспышка сознания: тебя несут на двери, сорванной взрывом с навесов…»

* * *

У журналиста еще есть один хороший диалог:

«… – Очень прошу, если будешь писать обо мне, передай поклон врачам. Низкий им поклон. Горсть свинца из меня выковыряли. Скажи, пущу на дело. В нагайку зашью.

– Вы, Виктор Иванович, из-за черты пришли, с того света. И столь легко об этом, шутя. Мне непонятно.

– А чего тут непонятного? Значит, не судьба еще. Значит, не мои были пули».

* * *

Собирая материал про казака Морозова, я встретил военных, которые видели последние минуты казака… Кто-то вспомнил, как он, православный, вместе с казаками обустраивал церковь, кто-то осудил его за грубость. А кому-то не давала покоя его шашка. Но все разом сказали – настоящий казак! А то, что вспылил, обидел военного, так он же раненый был, сгоряча…

И выносили, спасали казака военные… Положили на дверь – вытащили еле живого, честь офицерам. Хотя шашку он им тоже не мог отдать. Упирался. Отдал пришедшему ординарцу. Но то уже казачьи законы.

«…Виктор прощался с шашкой и никому не хотел ее отдавать, пока не пришел ординарец».

Честь превыше всего. На то он и казак!

* * *

В «Литературной России» я прочитал – сотник Морозов погиб! «Эх, Витюха – Витя Морозов! Рыжая бородка, синие глаза, щербатая улыбка. Лихой казак, буйная головушка! Сложил… Никому не кланялся». Прочитал – и заплакал.

Я не смог сдержать слез.

А потом вдруг – через сколько-то дней – сообщение, вновь в газете – казак живой. А потом мы встречались на патриотических вечерах… Значит, тысячу лет будет жить казак!

 

Регионы объявляют Ельцину бойкот

Представляли ли из себя регионы опасность для режима Ельцина?

Опасался ли Ельцин политического или иного сопротивления регионов?

Могли ли регионы предотвратить московское кровопролитие?

На все вопросы можно ответить одним словом – «ДА!» Если бы Ельцин и его команда ни во что не ставили регионы, они бы не противились и не шли бы на прямое противодействие сбору представителей регионов в Москве. Некогда запущенная идея создания Совета субъектов Федерации вдруг стала тормозиться. Шахрай и вся радикальная «демроссия» создавали некий Совет регионов для выполнения двух задач: подмены им Верховного Совета РФ и принятия посредством его новой пропрезидентской Конституции. Но что-то у властьимущих не сработало… Регионы не пошли на поводу у кремлевских политиков, ведущих свою тайную игру. Конституционное совещание благодаря твердой и ясной политике регионов, идущей вразрез с политикой Ельцина, враз затухло и не выполнило своей миссии. Совет Федерации теперь не нужен был… И вдруг он заявляет сам о себе, вдруг после антиконституционного Указа Президента № 1400 регионы дают о себе знать, пытаются собраться и более того – начинают диктовать, навязывать свои условия! Тут и Шахрай замолк, и все его радикалы притихли, тайно и спешно готовя мероприятия по недопущению сбора Совета Федерации в Москве.

А в регионах сразу после 21 сентября началось сопротивление действиям Ельцина по ликвидации конституционного строя в России. И в Советах всех уровней, и в администрациях обсуждалась сложившаяся ситуация… Из 87 субъектов Федерации по состоянию на 23 сентября 53 представительных органа власти провели сессии (восемь республик, пять краев, тридцать семь областей, три автономных округа). Абсолютное большинство советов решительно отмежевалось от Ельцина, осудило его неконституционные действия и потребовало отменить Указ и провести совместные перевыборы.

Карелия, Хабаровский край, Челябинская, Белгородская, Читинская области призвали органы власти не выполнять Указ Ельцина. Почему? А малый Совет Сахалинской области четко пояснил: «Президент поставил под угрозу целостность РФ, создал предпосылки к гражданскому противодействию».

Московский городской Совет назвал действия Президента – попыткой государственного переворота. А малый Совет Ленинградского областного Совета народных депутатов поддержал вообще решение Верховного Совета РФ о назначении и. о. Президента РФ Руцкого А. В.

Не только Советы выступили против неконституционных действий Ельцина, но и главы администраций ряда регионов. Так, в Новосибирске на сессии выступил пользующийся авторитетом в народе глава новосибирской областной администрации Виталий Муха:

– Администрация приняла четкое решение: выполнять действующую Конституцию. По действующей Конституции есть сегодня Верховный Совет, который назначил исполняющим обязанности президента А. Руцкого… С сегодняшнего дня президента Ельцина нет. Все, кто поддержит указ N9, 1400 бывшего президента, будут считаться государственными преступниками. И вы должны это себе четко представлять.

Как бы ни хотела президентская команда избежать конфликта с регионами – те отказались молчать, заняли активную позицию.

* * *

Чем активнее Ельцин окружает Дом Советов проволокой и омоновскими цепями, чем упрямее ведет себя его команда по навязыванию субъектам Федерации указа о поэтапной конституционной реформе, тем активнее регионы выступают за открытие в столице Совета Федерации.

Пресс-секретарь президента РФ Вячеслав Костиков назвал это планируемое на конец сентября мероприятие преждевременным.

Субъектам Федерации придется самим собирать Совет.

* * *

Есть регионы, где Указ Ельцина поддерживается. Их мало, но они есть. Как правило, поддерживают Президента те главы администраций, которых назначил в нарушение законодательства сам Ельцин. Зависимость от вышестоящего царя-батюшки и сказалась на послушании… У нас в Ярославской области, конечно, глава администрации Лисицын поддержит Ельцина, потому что тот подарил ему власть, а приход к этой власти был ой каким затруднительным. Мне-то известно, как представитель Президента добивался утверждения Лисицына в должности… Или почему бы губернатору Свердловской области не поддержать Ельцина, если тот потакает его сепаратистским настроениям?! Задумал глава Эдуард Россель сделать Уральскую республику: пока в России благодаря Ельцину смута, в мутной воде можно такой кусок суверенитета отхапать, что потом весь мир вздрогнет.

Кстати, некоторые главы регионов и поддержали Ельцина только из своих корыстных интересов. Им надоело давление и грабеж Кремля, вот и затаили в себе главы тайные планы на суверенные республики, на дополнительные права… Губернатор Приморья Евгений Наздратенко так же не стал скрывать своих намерений создать – в случае противостояния властей в Москве – Дальневосточную республику.

Там, где в регионах прошли демократические выборы и народ избрал достойного главу администрации, там Указ Ельцина не нашел поддержки. Более того, там Ельцин применил фашистско-полицейскую силу. Главу Брянской области Юрия Лодкина скрутили, арестовали прямо в администрации… Его коллеги, охрана были жестоко избиты. Спецназовцы ворвались в кабинет, как бандиты, в масках, с огромной злостью и возбужденностью. А чем провинился Лодкин, которого чуть ли не из десяти кандидатов народ избрал на столь высокий пост?! Может, тем, что он мудрый политик? Он дважды побеждал на выборах, на конкурсной альтернативной основе, побеждал все политические силы, всех представителей Президента и всех глав администрации, которых Ельцин назначал?! Может, за его удивительные, чистые бажовские сказы о народных мастерах? Юрий Лодкин – талантливый писатель. Я знаю его давно, он давал мне рекомендацию в Союз писателей России… У него чудные книжки как для детей, так и Для взрослых.

Нет, его брали ночью автоматчики за то, что он уважает закон, честен и простодушен. А вот почему работников администрации спецназовцы поставили к стенке, направив в спину автоматы, почему избили Лодкина? – это уже не укладывается в голове, на такой вопрос вряд ли один юрист и здравомыслящий человек может дать ответ.

Ельцин решил припугнуть регионы. Вот и припугнул.

* * *

Восставший Моссовет… У нас появилась опора, помощники. По информации зампреда Моссовета Юрия Седых-Бондаренко, уже 22 сентября позицию президиума Моссовета и Верховного Совета поддержали следующие райсоветы города Москвы: Пролетарский, Краснопресненский, Дзержинский, Октябрьский и Черемушкинский. Мы стали привлекать своих коллег к борьбе против тирании. Это не понравилось радикалам.

В здание Моссовета вдруг введено было подразделение бойцов милиции. Так как Ельцин не закрывал Моссовет, то это было прямое нарушение законов и самого Указа. Преступление.

Тогда ельцинисты придумали оправдание – милиция, мол, введена «с целью охраны здания Моссовета».

Охрана здания представляла из себя террор против законного даже на тот день Моссовета, в здании были перекрыты все выходы и входы.

* * *

У председателя Конституционного суда Валерия Зорькина отключили телефонную связь с регионами России через правительственный спецкоммутатор. Отключена и открытая радиотелефонная связь в служебной машине.

Разве это не фашистские – диктаторские замашки?

Ельцин и до этого посягал на судебную власть, ущемлял и расправлялся с ней, как мог. Но тут все границы уже были перешагнуты. Расправа с судом продиктована единственным – страхом; вдруг регионы кроме слов возмущения и протеста перейдут к открытым действиям. А суд ведь признал Указ Ельцина антиконституционным.

Угрозы.

Премьер-министр Черномырдин направил главам администраций краев, областей, автономных округов, автономной области, городов Москвы и Санкт-Петербурга телеграмму: «В связи с Указом Президента РФ № 1400 от 21 сентября 1993 года «О поэтапной конституционной Реформе в РФ» решения ВС РФ, документы, распространяемые за подписью Руцкого с 20 часов 21 сентября не имеют законной силы, исполнению не подлежат. Предупреждаю о персональной ответственности за выполнение указа и распоряжений президента и правительства РФ на Вашей территории».

* * *

«Действия президента являются нарушением Конституции РФ и, соответственно, Указ, подписанный Борисом Ельциным, не имеет юридической силы и не подлежит исполнению», – сказано в решении сессии Моссовета «О преодолении попытки государственного переворота в Москве.

На сессии выступил прокурор города Геннадий Пономарев. По его мнению – «Указ президента не соответствует основному Закону России».

* * *

Реакция республик в составе России.

Башкортостан:

«Этим указом сделана попытка решить неконституционным путем далеко зашедшее противостояние между законодательной и исполнительной властями России, что существенно усиливает политический и экономический кризис в РФ».

Бурятия: «Совет Министров поддерживает идею досрочных выборов обеих ветвей власти».

Мордовия: «Принято решение считать указ Ельцина не соответствующим Конституции РФ».

Чувашия: «Местное отделение ФНС начало запись добровольцев для защиты Белого дома и сбор средств на поездку.

Председатель рессовпрофа В. Петин сообщил, что исполком ФНПР призвал региональные организации всеми доступными средствами, вплоть до забастовки, выразить свой протест против Указа президента. В республиканском совете профсоюзов состоялся профсоюзный актив, где поддержано требование ФНПР о немедленной отмене неконституционных ограничений в деятельности законодательной власти и проведении немедленных одновременных выборов президента и ВС».

* * *

На пресс-конференции зам. главы администрации президента Вячеслав Волков заявил, что главу Новосибирской области, возможно, в ближайшее время отстранят от своих обязанностей.

Президентская команда так понимает демократию, политический плюрализм. Раз новосибирец против Указа, значит, его – долой. Демократия по-ельцински!

* * *

Вице-премьер Сергей Шахрай провел совещание с работниками министерств и ведомств, которые должны выехать 23 сентября в регионы в качестве полномочных представителей правительства. Чтобы обуздать и запугать регионы – началась артподготовка. Шахрай наделяет полномочных представителей правительства, как Троцкий в годы террора против русских крестьян, казаков, интеллигенции, – сверхреволюционными полномочиями – отстранять от работы любых должностных лиц. Не согласен с Ельциным – пошел вон!

В 2.7 городах России идут митинги – вот и пора разобраться. Пора ехать и наводить ельцинский порядок!

* * *

21 райсовет Москвы заявил, что на территории их района действует Конституция России.

Московская конфедерация промышленников и предпринимателей обнародовала заявление – об одновременных выборах, причем, выборы – конституционным путем.

* * *

Судьи Конституционного суда намереваются обратиться к субъектам Федерации с просьбой о защите их органа. Дожили! Об этом мне сказал секретарь суда, мой земляк Юрий Рудкин. Мы созвонились, и я узнал, что он держится молодцом, у них есть надежда на регионы.

* * *

Алыгея, Карелия, Хакасия и другие республики продолжают выражать поддержку Верховному Совету России.

Идея одновременных перевыборов и Президента, и депутатов на нашем Съезде нашла поддержку. Мы готовы к перевыборам, пусть лишь они будут одновременными… Кто-кто, а мы-то знаем, что Президент не пойдет на перевыборы!

Дело за президентской командой – примут ли они предложение и депутатов, и регионов – решить кризис перевыборами? У меня опасение – Ельцин не пойдет вообще на разговор о выборах, ему надо уничтожить парламент и все!

* * *

В прямом эфире по Воронежскому телевидению выступил председатель облсовета Иван Шабанов. Он охарактеризовал меры, вводимые Президентом Ельциным, как приход к власти диктатуры и высказался в пользу того, чтобы «Ельцин отступил».

* * *

Новосибирск согласен стать местом проведения внеочередного Съезда народных депутатов РФ.

Ленинградские депутаты поручают Руцкому сформировать правительство.

Всесибирское совещание руководителей представительной власти на местах потребовало снять запрет на объективное отражение средствами массовой информации событий, происходящих в стране.

Пенза, Самара, Челябинск – осуждают антиконституционный Указ Ельцина. 85 субъектов Федерации из 89 уже высказались по действиям Президента и считают его Указ неконституционным. Реакция регионов по телевидению замалчивается.

* * *

Президент не реагирует на предложения регионов. И вот первое предупреждение: нефтяники Тюмени готовы перекрыть поступление газа в Москву.

* * *

Зорькин готов встретиться с руководителями субъектов Федерации в Москве 28 сентября и вместе с ними найти выход из политического кризиса.

* * *

Глава администрации Юрий Ножиков собрал в Иркутске руководство администрации, директоров крупных предприятий, представителей профсоюзов и всю местную власть. Сибиряки поддержали решение областной администрации: указ президента считать неконституционным.

Признано необходимым – провести выборы и Президента, и депутатов.

* * *

Тверь, Ярославль провели митинги протеста…

Мои земляки на сессии областного Совета (а я тоже депутат областного Совета и просил засчитать мой голос против Указа) приняли решение – провести одновременные выборы.

* * *

Начались аресты… На Советской площади рядом со зданием Моссовета арестован депутат Моссовета Станислав Филимонов. Милиция увезла его в неизвестном направлении. Между тем, Указ президента не распространяется на ущемление прав депутатов местных органов власти, Указ вообще не ликвидировал Моссовет.

* * *

На сессии Мурманского облсовета председатель Ю. Евдокимов заявил: «Президента России нет, наступило полное безвластие, идет полоса хаоса. Кому-то хочется прийти к власти».

Указ Ельцина признан неконституционным.

* * *

Жители Томска вышли на митинг протеста…

А мэр Москвы Юрий Лужков напуган тем, что москвичи и другие россияне вдруг стали массово оказывать материальную поддержку защитникам Дома Советов. Один фермер сумел прорваться через омоновские кордоны и подарить ополченцам 1 тысячу кур. В Белом доме создана была комиссия, принимающая деньги от россиян в фонд поддержки защитников Конституции. Люди стали приносить одежду, питание, медикаменты… Это-то Лужкова и взбесило. Он тут же издал распоряжение о запрете провоза материальных ценностей к Белому дому. Лужкову и всей президентской прозападной камарилье хотелось, чтобы депутаты и защитники Конституции померли с голоду и замерзли в осажденном Белом доме. А планы рушатся. Народ не дает замерзнуть и помереть с голоду ополченцам. Фермеры – с нами, предприниматели (честные) – с нами!

* * *

В Ульяновске выставлен пикет у областных органов власти. Участники пикета выступили в защиту Верховного Совета и Конституции.

* * *

Из выступления депутата России Б. Тарасова на X чрезвычайном Съезде:

«Думаю, план действий должен быть такой.

Первое. Сохранить единство.

Второе. Депутатам – не членам Верховного Совета – надо разъехаться на места и работать с избирателями. Надо сохранить Съезд от возможного силового разгона. Если он Съезд разгонит и опечатает двери, можно сказать, это будет громадный и моральный, и всякий другой ущерб.

Третье. Дать полномочия и наказ Верховному Совету не уходить отсюда. Оказать всяческое сопротивление физическому и любому другому насилию, сделать все, чтобы сохранить честь и достоинство народных депутатов.

Четвертое. В течение вчерашнего и сегодняшнего дня раздаются призывы особенно горячих голов: давайте сейчас с пулеметами, автоматами и так далее. Как военный человек, в день объявления указа Ельцина я проверил положение дел и могу сказать: перед лицом до зубов вооруженных спецподразделений, которым достаточно бросить сюда 10–20 шашек, мы сами отсюда просто-напросто выйдем. Нет у нас сегодня достаточного потенциала, чтобы противостоять этой мощной вооруженной силе.

Но нельзя уходить отсюда. Надо оказать сопротивление. Пусть нас вынесут, пусть нас свяжут и так далее, но сделать все, чтобы не уронить достоинство в глазах нашего народа.

И последнее. Думаю, уважаемые народные депутаты, если взять ось координат, выражаясь языком математики, мы на одной оси проиграли. Почему? Потому что тактически исполнительная власть всегда сильнее: у нее дивизии, связь и так далее. Тактически мы проиграли, но политически, я уверен, выиграли: мы получили мощную поддержку регионов, оказали политическое сопротивление диктатуре, приняли все необходимые решения. И если мы сейчас консолидируем деятельность наших регионов, окажемся достойными в плане сопротивления диктатуре, думаю, нас ждут лучшие времена, и мы восстановим политический статус-кво…»

* * *

В Санкт-Петебурге собралось совещание представителей субъектов РФ, как бы не воспрепятствовала президентская сторона. Инициаторами его проведения выступили председатель Верховного Совета Карелии В. Степанов, а также председатели Петросовета, Красноярского края.

На совещание прибыли Председатель Совета национальностей Верховного Совета РФ Р. Абдулатипов и вице-премьер С. Шахрай. Правительство под давлением регионов вынуждено было пойти на контакт… Может, просто из тактических соображений.

В. Степанов заявил, зная ситуацию на Съезде, что депутаты готовы поддержать любые разумные предложения о компромиссе. В принципе, мы, конечно же, готовы были решить конфликт перевыборами. И Совещание в Санкт-Петербурге нас поддержало – 39 представителей регионов потребовали перевыборов. 39 субъектов Федерации потребовали возвращения к ситуации до 21 сентября, отзыва указа президента и решений Верховного Совета. Одновременные выборы разрешат все конфликты.

Мы встретили это решение с одобрением.

А как президентская сторона отреагировала на решение субъектов Федерации?

Заместитель руководителя администрации президента В. Волков на пресс-конференции не согласился с тем, что решение регионов имеет большую значимость. Волков резко отрицательно оценил «нулевой вариант», предложенный Зорькиным, вариант одновременных перевыборов. И дело тут не в заявлении Волкова, что «все, что предлагает Зорькин, в конечном итоге оборачивается против президента», просто ельцинисты испугались проиграть и нести потом ответственность за произвол и беззаконие!

Прошло заседание исполкома Всероссийского союза «Обновление»… Совещание субъектов Федерации исполком поддержал.

* * *

Из корреспонденции «Комсомольской правды»:

«На родине Ельцина обнаружилась недюжинная сила, которая дала исключительно резкую оценку последним указам и действиям президента России.

…Велико в местных Советах противодействие Ельцину. Будем объективны: вторая гражданская война в России не может начаться и закончиться в пределах Москвы. И на родине Ельцина достаточно сил, чтобы взорвать хрупкий гражданский мир».

* * *

Кто начал первую гражданскую войну, открыл террор после убийства царя Николая II? Это были нерусские силы – Троцкий, Свердлов, Каменев, Дзержинский, Зиновьев.

Кто разжигает вторую гражданскую войну в России после того, как расптоптана Конституция и утверждается вновь беззаконие и диктатура – вновь антирусские силы в лице таких политиков, как Бурбулис, Шахрай, Гавриила Попов, Шейнис, Золотухин, Глеб Якунин, Боннэр, Костиков и так далее. Даже Жириновский и тот поддерживает Ельцина в разгоне и уничтожении парламента.

Русские не могут против русских организовать гражданскую войну. Потому-то мы против разрешения конфликта вооруженным путем… А нас окружили военные. Потому-то мы за разрешение конфликта, придуманного и раздутого Ельциным, одновременными перевыборами. А ельцинисты против – им нельзя терять власть. Ради этой власти они и готовы разжечь вновь гражданскую войну. И разожгут – им только дай возможность… Как только президентская прозападная команда почует утрату власти, так они тут же начнут войну.

Наша задача: избежать гражданской войны, не втягивать никого в вооруженное противостояние, решить проблемы перевыборами, восстановлением конституционности в стране.

* * *

Мой коллега, земляк, представитель президента по Ярославской области В. Варухин отличился, сделав заявление для прессы:

– Верховный Совет в очередной раз продемонстрировал свое «понимание» демократии и Конституции… Московской бойне способствовала лукавая позиция Конституционного суда и двусмысленная позиция Советов на местах, что вдохновляло ВС на новые провокации… Президент освободит народ России от политических авантюристов.

Странная позиция. Будто Владимир Геннадьевич не выдвигал меня – политического авантюриста, как он замечает, – в члены Верховного Совета. Будто он не знает, что решения Конституционного суда, какими бы они ни были, – подлежат исполнению, в этом-то и есть залог демократии. Демократия – это не революционная целесообразность, которая подменяет закон и суд!

Демократия, Владимир Геннадьевич, есть элементарное следование закону. Закон превыше всего!.. И вы это знаете.

* * *

Представители трудовых коллективов Волгограда вышли на митинг в поддержку Верховного Совета. Председатель областного Совета заявил, что власть решается не в Москве, а на местах. Народ потребовал от правительства вернуть крестьянам, предприятиям долги.

* * *

Глава администрации Белгородской области В. Берестовой позвонил из осажденного Белого дома в газету и дал интервью: «Депутаты отступать не собираются. Нельзя нам дрогнуть. Отступим – придет диктатура».

* * *

На пресс-конференции в Кемерове председатель облсовета Аман Тулеев заявил, что «вынужден был выехать со съезда по просьбе Александра Руцкого и председателя ВС РФ Руслана Хасбулатова». Дом Советов находится в информационной блокаде. Задача представителей регионов довести правдивую информацию до своих регионов. Слова правды должны поднять народ против диктатуры.

* * *

Председатель Краснопресненского райсовета столицы Александр Краснов направил Лужкову открытое письмо «Об отключении телефонов, начинающихся с «205». Выражен протест против отключения телефонов «205», которые установлены не только в Доме Советов, но и на трети территории района. Краснов категорически потребовал включения телефонов.

* * *

Пленум Совета Федерации независимых профсоюзов России, осуждая Указ президента, решил сохранить предзабастовочную готовность в отраслях и регионах.

Профсоюзы не хотят забастовок, не хотят разжигать гражданского противостояния. Опять же из интересов России, потому что они стоят на русских позициях. Ельцинисты бы давно на их месте опутали страну забастовками, лишь бы добиться своих корыстных целей. У них средства оправдывают цель.

* * *

В Доме Советов сдают нервы… Людей избивают. Есть первые жертвы. От чекистов поступила информация о штурме парламента, значит, нужна поддержка рабочих коллективов. Пора в столице поднимать людей. Руцкой разослал телефонограммы об организации на предприятиях столицы политических забастовок. Хотя уже поздно, да и вряд ли кого поднимешь, руководители и запуганы, рабочим газеты и телевидение затуманили головы.

Сессия Мособлсовета обязала подмосковную администрацию выполнять распоряжения Руцкого.

* * *

Предприниматели доставили нам топливо в Дом Советов. Но по дороге жестоко был избит водитель машины, досталось и сопровождающим. Те, кто видел картину избиения, говорят – ничего зверского и дикого никогда не видели. Омоновцы ломали руки, вели себя по-садистски, добивая упавших ногами.

Между тем, председатель Моссовета Н. Гончар и сам Черномырдин договорились о доставке в Дом Советов дизельного топлива для питания автономной электростанции… Сперва прекратили централизованную подачу тепла и энергии в Дом Советов, решили уничтожить депутатов, а теперь принимают решение о завозе топлива. Ясно – блефует правительство. Ничего они не завезут. Дикие нравы. Будто из джунглей приехали. Забыли, что живут в цивилизованном государстве.

Топлива не завезли.

Но зачем же избивать тех, кто самостоятельно, за свой счет решил помочь депутатам топливом?!

* * *

Амурский областной Совет, как и большинство других, признал: Указ Президента РФ не соответствует действующей Конституции РФ и не подлежит исполнению на территории области.

* * *

Президент Чечни Джохар Дудаев одобрил действия Ельцина. Дудаев сказал: «Ельцин может рассчитывать на мою помощь. Это закономерный процесс, который остановит распад и хаос в стране, к которому вел Россию парламент».

Два сапога пара. Дудаев недавно приказал расстрелять – 6 июня 1993 года – грозненское городское собрание. Убил 80 человек, по данным Хасбулатова. Разогнал парламент. Ельцин теперь берет пример с этого авантюриста.

* * *

Субъекты Федерации обратились к правительству с призывом – соблюдать права человека для граждан, работающих в Белом доме. Предложили «незамедлительно восстановить функционирование систем связи, энерго-, тепло– и водоснабжения». Услышит ли правительство?!

* * *

Всесибирское чрезвычайное совещание (14 территорий региона) в Новосибирске резко осудило Президента и потребовало от правительства прекратить участие в политическом противостоянии, отменить цензуру в средствах массовой информации, прекратить блокирование здания Верховного Совета.

Алтай предложил Президенту отменить Указ и провести одновременные перевыборы.

В Ульяновске местные политологи пришли к выводу, что Ельцин только под дулами автоматов может привести народ на выборы в Государственную Думу.

В Кургане прошли митинги протеста, проводилась запись добровольцев на защиту Конституции.

В Мурманске создается народная дружина для защиты Конституции.

По инициативе партий и движений Тамбова из города в Москву в сопровождении 15 добровольцев отправлен автобус с продуктами и деньгами, собранными на нужды Белого дома.

* * *

На совещание в Новосибирске ассоциации «Сибирское соглашение» прибыл аж Шахрай. Ельцинисты напуганы решением сибиряков перекрыть Транссибирскую магистраль, создать свою Республику в знак протеста против диктатуры центральных властей.

Среди представителей ассоциации – Алтай, Бурятия, Хакассия, Красноярский край, Иркутская, Кемеровская, Омская и другие области.

Сибиряки повторно потребовали разблокировать Дом Советов, снять информационную блокаду вокруг событий и провести досрочные одновременные выборы обеих ветвей федеральной власти.

Шахрай отметил главным итогом совещания, что наконец-то представительные и исполнительные органы власти собрались вместе, что им не грозит раскол, контакт налажен… Зато о снятии оцепления вокруг Белого дома, об урегулировании ситуации высказался весьма расплывчато…

* * *

Председатель правления Российского союза руководителей территориальных органов исполнительной власти А. Тяжлов обратился с предложением к руководителям исполнительной власти просить Президента РФ срочно созвать Совет Федерации в целях преодоления кризиса… Терпеть избиение людей в столице, установление диктатуры уже никто не мог. Колючая проволока, спираль Бруно, запрещенная международной конвенцией, слезоточивый газ, дубинки – и кровь, кровь, кровь – стали называться кризисной ситуацией.

Все боятся… И никто не знает, как остановить Ельцина. Сколько ни возмущайся – за ним танки!

* * *

На Съезде выступил председатель независимого профсоюза Якутии «Возрождение» Сергей Юрков. Оказывается, даже там идет запись в дружины для последующего вылета в Москву с целью охраны Дома Советов.

* * *

Когда войска перекрыли вход в Белый дом, многие депутаты организовали филиал съезда в здании Краснопресненского Совета. Мне через фабрику тоже не удалось проникнуть, кто-то и этот путь высмотрел и закрыл. Пришлось два дня работать в штабе Краснопресненского райсовета. У меня появилось поручение: поддерживать связь с иностранными журналистами, организовывать пресс-конференции. Кроме того, мы разрабатывали листовки, разносили их по городу, проводили определенную беседу с солдатами в оцеплении, вели переговоры с Красным Крестом. Большую помощь нам в Краснопресненском райсовете оказывали молодые девчата и парни, приехавшие с Украины. Это был комсомольский отряд, выступавший в защиту российской Конституции, в защиту братского славянского народа. Их помощь была неоценима.

Мужественно вел себя председатель Краснопресненского райсовета Краснов. Когда к нему в здание ворвались омоновцы, то он потребовал от них выйти вон. Омоновцы подчинялись райсовету, а райсовет указом президента не распускался. При всем том, омоновцы оказались знакомыми Краснову, они и раньше вместе работали… А тут служивые покраснели, не знали, как себя вести; с одной стороны – прав Краснов, с другой – наседают свыше, хочется угодить президентским прихвостням.

Краснов настоял на том, чтобы омоновцы освободили кабинеты и проходы, дали возможность работать и депутатам райсовета, и депутатам России. Омоновцы спустились на первый этаж и остались у дверей. Там они несли «службу» круглосуточно. А мы всякий раз ожидали удар в спину, ожидали арестов… И когда нам чекисты сообщили о начале арестов, о приказе взять всех в штабе – мы тут же тайком разошлись. Ушли и братья – украинцы.

* * *

Президент Калмыкии неожиданно для всех – и для нас, да и для президентской стороны – заявил субъектам Федерации: пора ставить вопрос о доверии Ельцину.

* * *

Илюмжинов дважды пытался встретиться с Ельциным, но всякий раз на его пути вставали клерки. Встречи никто не желал…

Что интересного в этой ситуации – Илюмжинов первым распустил советы – и вдруг выступает против подобных шагов Ельцина. Как объяснить его поступок?! Илюмжинов объяснил сам: он, мол, не разгонял советы, а долго вел с ними переговоры, в результате которых они пришли к совместному решению, что такой большой парламент в Калмыкии не нужен.

Кирсан Илюмжинов призывает разблокировать Дом Советов.

Из книги Р. Хасбулатова «Великая Российская трагедия»:

«Особое значение для ослабления позиций ельцинистов имели решения двух совещаний региональных властей: Северо-Западного района в С.-Петербурге и всех субъектов Федерации в зале Конституционного суда 30 сентября. Они решили, что если до 9 октября конфликт не уладится мирным путем, лидеры регионов намерены перейти к жестким акциям против федеральных властей. Разумеется, все понимали, что группа Ельцина-Черномырдина не желает разумных компромиссов. К сожалению, руководители регионов оперировали временным фактором слишком свободно: дали Ельцину 10 дней! Но, тем не менее, он не ожидал даже этого».

* * *

Меня спрашивают избиратели: почему же сибиряки не перекрыли все-таки Транссиб, тюменцы – подачу газа, крестьяне не прекратили поставлять продукты питания в столицу? Надо было на это пойти!

Во-первых, никто не желал вреда стране и не хотел никакой блокады. Все провозглашенные меры являлись пропагандистскими.

Во-вторых, регионы надеялись, как и мы, что Ельцин не пойдет на танковый штурм парламента.

В-третьих, субъекты Федерации выдвинули ультиматум – разблокировать Дом Советов, восстановить конституционную законность и дали для этого Ельцину 10 дней. Ельцин ускорил штурм Дома Советов, переиграл региональных политиков.

В-четвертых, если бы регионы пошли на изоляцию Москвы, то Ельцин все равно применил бы для подавления всех и вся танки, и тогда бы в России началась гражданская война. Кому она нужна? Нам, русским? Нет. А прозападно-проельцинским силам война всегда на руку – ослабить Россию, уничтожить как можно больше русских.

* * *

Ельцинисты не разрешили собраться субъектам Федарации в Кремле, делали все возможное для срыва совещания, запретили предоставлять здания для заседания… И тогда Зорькин взял на себя смелость – разрешил заседание Совета субъектов Федерации в зале Конституционного суда. Иначе бы заседание проводилось под открытым небом.

На арест представителей регионов Ельцин бы не решился. Хотя, кто его знает?!

Заседание состоялось – регионы выразили Ельцину свое неудовольствие, потребовали от него разблокировать Дом Советов, провести перевыборы…

* * *

Решение совещания представителей субъектов Федерации:

«Мы, представители органов государственной власти и управления субъектов РФ, стремясь преодолеть губительное для России противостояние властей, подрывающее саму основу Российского государства и приведшее к нарушению конституционных прав граждан России.

ТРЕБУЕМ:

– От Правительства РФ (Черномырдин В. С., Ерин В. Ф.) и Московской городской администрации (Лужков Ю. М.) – немедленно прекратить блокаду Дома Советов, восстановить функционирование систем его жизнеобеспечения и отвести воинские части и подразделения милиции, включая ОМОН.

В случае применения силы под любым предлогом на вас персонально ложится ответственность перед народом и Отечеством за возможное кровопролитие.

– От федеральных органов исполнительной и законодательной власти – восстановить конституционную законность, отменить Указ Президента РФ от 21 сентября 1993 года № 1400 «О поэтапной конституционной реформе в РФ» и принятые акты в связи с ним, утратившим силу на основании заключения Конституционного суда.

– От Съезда народных депутатов РФ:

– установить по согласованию с субъектами Федерации дату одновременных выборов Президента и высшего законодательного органа РФ не позднее первого квартала 1994 года…

1. От правительства РФ:

– в период до проведения выборов Президента и высшего законодательного органа РФ сосредоточить работу на вопросах оперативного управления народным хозяйством… и обеспечить возможность выступлений на госрадио и телевидении представителям различных общественных и политических сил;

– возобновить издание газет и журналов, выход которых был прекращен, без смены состава редколлегий, а также выпуск программ радио и телевидения «парламентский час».

ПРЕДУПРЕЖДАЕМ

В случае невыполнения требования пункта 1 настоящего решения до 24 часов 00 минут 30 сентября 1993 года мы, действуя на основании Конституции России, Федеративного договора и протоколов к нему, примем все необходимые меры экономического и политического воздействия, обеспечивающие восстановление конституционной законности в полном объеме.

Одобрено единогласно руководителями органов государственной власти и управления субъектов Федерации…»

* * *

После такого решения Ельцину срочно надо было штурмовать парламент. Чтобы начать штурм, необходимы были провокации, то есть аргументы… И тут-то были разработаны планы «Мэрия» и «Останкино». Уверен – это были спланированные акции, тому масса доказательств. Если бы не было штурма – значит, надо было проводить перевыборы.

Зачем Ельцину перевыборы? Он затевал разгон парламента не для перевыборов. Проельцинскому режиму нужны были новая Конституция и слабый бесконтрольный парламент, кстати, и тот должен был быть только проельцинским… Ельцинисты рассчитывали выиграть выборы, обманом и насилием занять все места в ДУМЕ. Выборы им сейчас не нужны были. Регионы они не желали слушать. Но так как регионы могли принять какие-то меры, вплоть до назначения новых выборов и блокады столицы, то президентской команде нужны были срочные меры воздействия на ситуацию. И они их нашли – в кровопролитии!

* * *

В Мособлсовете прошло совещание руководителей областей ассоциации «Центральная Россия» (Владимир, Иваново, Рязань, Смоленски так далее). От правительства на нем присутствует Сосковец. Правительство все заигрывает с регионами.

Регионы думают, как воздействовать на Ельцина. Ельцин думает, как действовать, чтобы перехитрить регионы, расстрелять парламент или протащить свою Конституцию.

Такие разные задачи.

* * *

В наш штаб в Краснопресненский райсовет прибыли машины с помидорами, затем – с мясными и молочными продуктами. Прислали фермеры, подмосковные хозяйства и предприятия. Были машины и из других городов. Благодаря мальчишкам-гаврошам удалось кое-что переправить в Белый дом.

* * *

На пресс-конференции членов президентского совета Эмиль Абрамович Паин заявил, что на отдельных территориях областей возможно введение прямого президентского правления. А другой член совета Смирнягин более бесцеремонным был, он заявил, что Ельцин «должен показать регионам, на чьей стороне находится реальная власть».

Да-а, блестящие провокаторы-советчики у Президента!

* * *

После расстрела парламента, Ельцин принялся распускать Советы. Правда, доверил это местным администрациям из чувства осторожности… А можно ли было не подчиниться Ельцину? Это уже глупо. Правильно сказал в Новосибирске председатель облсовета: «Мы подчиняемся силе». В этом вся политика Ельцина. Самороспусков было крайне мало. Депутаты думали о России.

* * *

Из Балашихи (Московская область) сообщили, что трудовой коллектив принял текст телеграммы в поддержку Верховного Совета. В почтовом отделении «Балашиха-3» телеграмму принять отказались, ссылаясь на распоряжение заместителя министра связи Бутенко от 29.09.93 г. «О запрете приема телеграмм в поддержку ВС».

Удивительная штука – демократия по-ельцински!

* * *

Черномырдин приехал в Самару «послушать и посоветоваться о том, что происходит на местах». У «Самарского Белого дома» его встретили пикеты ветеранов войны и труда. Черномырдин поговорил с народом, заявил: «Не дай Бог, чтобы то, что происходит в Москве, перекинулось в регионы».

Ассоциация «Большая Волга» предложила Черномырдину разблокировать Дом Советов. А тот в ответ твердил одно – отменять Указ нельзя.

Субъекты Северо-запада потребовали собрать совещание в столице всех субъектов Федерации не позднее 5 октября.

* * *

Осуществление ультиматума участников совещания «Сибирское соглашение» явится преступной акцией, заявил министр топлива и энергетики. Шафраник имел в виду перекрытие 3 октября транссибирской магистрали. По его мнению, это преступно по отношению к соседним регионам.

Шафраник издал приказ – мэрии Москвы подключить Белый дом к энергоснабжению. Кто не выполняет распоряжение? Не выполняет тот, кто чистит танковые пушки.

* * *

Сергей Бабурин распространил для печати заявление нашего Российского общенародного союза (куда входят и Н. Павлов, и В. Хайрюзов, и я). В обращении говорится, что в «глубочайшей изоляции оказался не осажденный Верховный Совет, а Кремль, поскольку, за редким исключением, все организованные силы общества выступили против попытки государственного переворота и нарушения Конституции. «Республики, края и области России, почему-то называемые «регионами», на деле являются Россией в истинном смысле этого слова. Поэтому они являются не одной из сторон конфликта, а главным действующим лицом. Попытки властей Москвы узурпировать право говорить от имени всей страны недопустимы», – заявили члены нашего правления РОС.

* * *

Молокозавод пригнал Верховному Совету две машины свежего молока.

* * *

Пропрезидентская желтая пресса отмечает: прошли митинги сторонников Верховного Совета в Кемерове, Брянске, Липецке, Мурманске. Но отмечает как – митинги немногочисленные, пришло 150 человек. Сказано так, будто эти 150 человек никто!

Когда-то ельцинисты выражали протест по два-три человека, а шуму было столько, будто вся Россия восстала. Эти диссиденты и сейчас готовы растерзать Россию, растерзать тех людей, кто защищает конституционный строй – и эти 150 человек для них, конечно, никто, так, быдло.

Между тем, на сторону Закона встали самые честные и мужественные люди! Дело тут не в количестве, а в качестве!.. А митинги прошли, люди подняли свой голос в защиту Конституции – и значит в городах России нет равнодушных. Даже если бы один человек поднял голос, например, такой человек, как всемирноизвестный писатель и гуманист Василий Белов – и то к этому голосу следовало прислушиваться. Это голос народа!!!

Провинция не молчала, провинция протестовала, как могла.

* * *

Танки заглушили голос провинции, голос России.

* * *

Лучшие представители регионов, представители субъектов Федерации, как только начался расстрел парламента, тут же ринулись на помощь Дому Советов, тут же заявили протест и поехали под обстрел… Президенты Илюмжинов, Аушев, главы администраций Лодкин, второго запамятовал – под Белым флагом вошли в обстреливаемый Белый дом. Они убедились, кто начал кровавую бойню, на чьей стороне правда. Они убедились, что Дом Советов не стрелял, вместо боевиков в нем находились женщины, дети – и их надо было спасать.

Илюмжинов – олицетворял силу и мудрость регионов.

Может, потому, что регионы слишком мешали Ельцину, и была отдана команда штурмовикам – «Илюмжинова – на поражение!» Они хотели застрелить Президента Калмыкии, они шли на все… Кровь списала бы все. Побежденных не судят. Но водитель Илюмжинова спас его, чудом спас.

Юра Лодкин так же чудом остался жив. Его вытащили за волосы из машины, когда они выезжали из Дома Советов. Омоновцы избивали его и других парламентеров до ужаса!

Они подняли руку на парламентеров! Это ли не фашизм!!!

Но Юра Лодкин остался жить. И когда он мне рассказывал ужасы ареста, то я ему сказал – это надо рассказать всем россиянам. Пусть знают, что им ждать от режима Ельцина!

 

Зверье из омона

Через милицейский кордон удавалось проскочить и депутатам, и простым гражданам, пришедшим на защиту Верховного Совета. А вот через кордон ОМОНа удавалось пройти не всем. Тут свои ребята, москвичи и иногородние смекнули, в чем дело и пошли на переговоры – за бутылку водки их пропускали.

Иногда ветераны войны так стыдили молодых омоновцев, что те поддавались на пропаганду, брали листовки, пропускали защитников Конституции во все концы.

Однако, зачастую, омон стоял железной стеной и не только не пропускал москвичей к Дому Советов, но и жестоко их избивал.

Мне не раз доводилось испытать на себе злобное беззаконие стражей порядка.

Вместе с другими депутатами я проводил митинги, призывал милиционеров не выполнять преступных приказов. Собирающихся вокруг нас горожан ОМОН тут же разгонял. Делалось это профессионально и всегда по одному сценарию: шеренги омоновцев рассекали митингующих на группы и гнали их по улицам, к метро, в парки. Одних граждан затаскивали, избивая на ходу, в милицейские машины. Других граждан гоняли через каждые тридцать минут, не давая им собраться.

Первое и самое страшное избиение мирных людей я видел около метро «Баррикадная». Наш митинг омон рассек на несколько групп, дубинками молодцы со щитами загнали нас в здание метро. Натиск был страшный… Нас просто запихали в метро. Вскоре туда ворвались и омоновцы. Они стали избивать стариков прямо на экскалаторах… Ветераны спешили вниз по лестницам, прикрывали головы руками, а озверевшие омоновцы гнались за ними и били, били, били.

Один полковник запаса упал под дубинками… Его стали избивать ногами. Я подскочил с каким-то мужчиной к полковнику. Он умолял молодчиков: «Я воевал на фронте, не бейте меня, я полковник…» Омоновец замахнулся в очередной раз: «Ну, ты довоевался, полковник!» Я перехватил его руку. Сосед ударил меня по спине. Другие – напали на мужчину-добровольца. «Как депутат России – я требую прекратить избивать стариков!» – крикнул я. Пришлось показать им корочки, удостоверение упало… Они отпустили старика-полковника, зло сказали мне: «Депутатам здесь делать нечего, лучше бы нас защищали…» «От стариков что ли?!» – спросил я. Ответа не последовало.

Поднявшись на улицу, я увидел через двадцать минут все ту же картину: омоновцы избивали тех, кто не смог убежать. А убежать не смогли женщины да старики. Каждого сбитого добивали ногами пяток омоновцев.

Спасти нам удалось немногих. Именно около «Баррикадной» я впервые услышал от беспомощных женщин с окровавленными лицами обвинительное слово в адрес ОМОНа: «Зверье!»

* * *

Поздно вечером ОМОН в очередной раз стал разгонять митинг на подступах к Белому дому. Мы просили людей не скапливаться возле метро, не забегать во внутрь помещения… Но люди, задавленные щитами, втискивались в вестибюль метро – и их там вновь молотили дубинками. Валера Хайрюзов сказал, что омоновцы разбивали даже плафоны… Так возбуждены были.

Позднее я нашел свидетельства о том дне профессора, доктора философских наук Н. С. Злобина:

«Около 12 часов ночи несколько сот омоновцев, так же бегом, орудуя дубинками и щитами, стали загонять остававшихся еще на улице людей, включая, кстати, случайных прохожих, в вестибюль метро «Баррикадная». Люди в панике застревали в дверях, а затем в турникетах. На них давили задние, а омоновцы колотили всех подряд по плечам и головам. Они преследовали людей даже на эскалаторе, пробиваясь к нижестоящим буквально по головам, по перилам, переколотив почти все плафоны освещения. Только благодаря действиям отряда милиции, возглавляемого полковником, который преградил омоновцам путь на перрон, была предотвращена более страшная трагедия, – возможное в такой свалке падение людей не рельсы.

На перроне оставались люди с разбитыми в кровь лицами и руками, в порванной одежде. На полусидел, согнувшись, пожилой мужчина, которого омоновец ударил ногой в пах. Кстати, ни машин «Скорой помощи» на площади, ни врача в метро – не было.

Еще раз повторю: люди были безоружны, никто абсолютно никакого сопротивления не оказывал: их гнали, они убегали. Это была намеренно подлая, преступная расправа, по форме и по жестокости напоминавшая уголовный беспредел. А на пресс-конференции члены ельцинской команды заявляют, что эти акции направлены на охрану жителей Москвы от каких-то вооруженных банд. Но такими бандами являются сами отряды омоновцев.

Конечно, это – исполнители, превращенные в манкуртов. А их «паханы» называют себя демократами! Смеют говорить о нравах и свободах!»

* * *

Не раз доводилось слышать, как работники метро спасали стариков и женщин от бесчинства…

* * *

Белый дом опутали спиралью Бруно.

Никто из коллег не видел ее раньше. Решили посмотреть.

Оказывается, она запрещена международной конвенцией. Об этом нам сказали сами солдаты.

Через день спиралью опутали даже близлежащие улицы, скверы, переулки. Люди боялись выйти на улицу. Женщина призналась, что не может уже два дня сходить за хлебом… Омоновцы загоняют ее или в дом, или бьют. Мы дали ей батон хлеба.

Спираль Бруно нельзя использовать даже в боевых действиях. А сейчас мирное время! Хотя «действо» спирали мы видели собственными глазами. Мальчуган выбежал из подъезда и угодил в страшную проволоку, и эта спираль стала заматывать его, сперва ногу, потом тело… У нее такая способность – заматывать и рвать своими Т-образными зазубринами человеческую кожу. Мальчуган кричал, плакал. И когда подбежала воспитательница детского сада, и мы с ней попытались вытащить ребенка, – он еще больше кричал от боли. Помогли щипцы ополченцев.

Коллеги слышали, как солдаты наблюдали за собакой, попавшей в спираль… Но ведь тут попал ребенок?! Зачем же эта спираль здесь, на мирных улицах?! Неужели Ельцину нечем попугать народ и депутатов?!

* * *

Пенсионерке из дома, расположенного рядом с Белым домом, омоновцы разбили окна на кухне и в спальной. Не смотри на улицу. Пошел снег… Бедная старушка затолкала пустые глазницы окон матрасом и подушками.

* * *

Лужков испугался многочисленных демонстраций и в нарушение законодательства тут же запретил их. Мэр может лишь уведомить организаторов шествия, где и как проводить мероприятие…

* * *

28 сентября избивали людей… Избивали на глазах у венгерских сотрудников посольства. Они смотрели из своего здания на зверства ОМОНа и молчали. По улице разносились звуки дубинок и щитов.

* * *

К Белому дому проехало десять грузовиков, в которых находились вооруженные солдаты дивизии имени Дзержинского. Сторонники Верховного Совета остановили грузовики. Шли двухчасовые переговоры. Затем грузовики пропустили, солдаты окружили Свободную площадь, Краснопресненскую набережную, площадь Восстания.

Что интересно, в первые дни солдаты стояли без оружия. Это было при приезде – 24 сентября. В руках – лишь дубинки. Но когда на депутатов обрушилась пропаганда из БТР: гнусные песни, провокационные предложения, указы Президента о льготах для Депутатов… Тогда в «цепи» случился с одним из солдат обычный обморок. Видимо, не выдержал вояка президентской лжи и западных песен. Так как ни у милиции в цепях, ни у лужковских омоновцев, ни у солдат не было врача, то на помощь солдату пришел врач из Верховного Совета.

Потом нам доложили… Врач наш оказал помощь, поднял на ноги солдата. Только вот не безоружным он оказался. Под одеждой у него хранился автомат.

Случай этот стал известен не только депутатам. На следующий день солдаты уже не прятали автоматы.

* * *

Омоновец гнался за мальчишкой. Долго его не мог настигнуть. Неизвестно, что так рассердило омоновца, но он гнался с такой яростью, что напугал журналиста… Телеоператор встал на пути омоновца. Мальчишку волокли вскоре волоком… Вечером в «Вестях» показали телеоператора с подбитым глазом.

* * *

Со стороны мэрии появилась конная милиция…

* * *

Свидетельствует Савельев В. С.:

«Я видел, как в метро несколько омоновцев, окружив пожилого человека (в День пожилых людей), толкали его друг к другу щитами, устроив своего рода игру в футбол, а потом прижимали его щитами к стенке. У человека, который собрался сфотографировать эту сцену, пытались вырвать фотокамеру и не позволили ему фотографировать».

* * *

Свидетельствует М. Романов, 33 года:

«На станции «Белорусская» я видел, как за людьми, попытавшимися перегородить Тверскую, словно за зайцами, гонялись машины «Скорой помощи» (!!!), и на моих глазах был задавлен мужчина, и колесами отброшена на тротуар женщина. Какая-то женщина, приехавшая, по ее словам, из Сибири, отчаянно плача, кричала: «Да что же у вас в Москве делается, мы вас скоро всех приедем стрелять! Слышите, всех!»

А «долларовые» лихачи, бившие людей на Пушкинской», и в азарте забегавшие на эскалаторы? А бойня в полночь у метро «Улица 1905 года», о которой я услышал по радио репортаж мюнхенского корреспондента, в ужасе поведавшего слушателям о том, как добивали сапогами служащие ОМОН лежащих без сознания женщин? Он прямо так и сказал: «Создается впечатление, что московские полицаи психически ненормальны».

* * *

В Дом Советов прибыл Невзоров.

Он пошел со своей камерой к омоновским заслонам. Нам уже не удавалось уговорить ОМОН, чтобы пропустили демонстрантов. Решили воспользоваться известным телеоператором.

Раньше я ходил с группой Светланы Петровны Горячевой пробивать омоновские цепи. Женщины-депутаты стыдили солдат, и те пропускали москвичей и приехавших на защиту Конституции из других городов. Как-то я увидел и услышал выступление самой Горячевой: она спокойно и уверенно разговаривала с ОМОНом, немного надавила на совесть, пристыдила, и вдруг у солдата блеснули глаза от слез. Некоторые ребята понимали, что творится вокруг, почему Ельцин решил уничтожить парламент, откуда исходит ложь и им было неловко находиться здесь, воевать с женщинами. А Горячева умела разговаривать… Вечером мы собирались с коллегами в кабинете у председателя Комитета по экологии Варфоломеева. Горячева была членом нашего комитета. И вот мы встретились после той «стыковки» с ОМОНом, я поблагодарил Светлану Петровну… И подарил ей банку меда, которую мне только что привез мой друг, преподаватель одного из ярославских вузов Петр Губочкин. Он ночевал вместе со мной в кабинете, на стульях. А когда узнал о сборе экологов, то пришел поговорить… Мед был с его собственной пасеки. Женщины с удовольствием пили чай с медом и долго вспоминали моего друга.

Омоновцам, видимо, дана была команда – не слушать и не вступать в разговоры с Горячевой. Впрочем, потом я узнал: запрещалось разговаривать со всеми депутатами. Вместо Горячевой мы выдвинули теперь Невзорова.

Я пошел рядом с ним. И видел – план удался. Как только Невзоров стал снимать омоновцев, они тут же начали закрываться щитами, прятать лица, отворачиваться… Народ, скопившийся на той стороне, пробежал к Дому Советов. А Невзоров продолжал снимать… Его боялись. Перед ним, перед его камерой робели «звери».

Передача «600 секунд» вышла с крепким репортажем. Она наделала много шума. Единственная оппозиционная передача. К ней потянулись все россияне, даже те, кто был за Ельцина, – была потребность в неофициальной точке зрения на избиение людей в столице. После Невзорова по петербургскому телевидению срочно выступил некто Правдюк, он заявил, что Невзоров показал «старые съемки Первомайского праздника…» Да, 1 мая ельцинисты избили демонстрантов, кровь улицей текла… Но в эти сентябрьско-октябрьские дни не нужно было повторять кадры тех давних дней, кровь еще больше проливалась с каждым днем… И Невзоров заснял лишь малую толику правды. Однако, и ее испугались ельцинисты, стали врать, придумывать оправдания, а потом и вовсе запретили «600 секунд» Невзорова.

* * *

В Дом Советов допускаются лишь американские журналисты. Это даже смешно. Вокруг милицейских кордонов бегают иностранные журналисты, а их не пускают. При моем аресте у меня состоялся разговор с журналистом из Дании, он признался, что милиционер пригрозил ему, чтобы тот уходил – иначе может «поскользнуться».

Еще при одном разговоре, но уже с американским журналистом и в Белом доме, я узнал о существовании такого запрета. Но его вскоре отменили.

* * *

Работать приходилось даже в проливной дождь.

Солдаты в оцеплении стояли насквозь мокрые. Мы их жалели. Давали продовольствие. Но их беспомощность пропадала, как только раздавалась команда – бить демонстрантов.

Одну из колонн вел на прорыв слепой депутат России Олег Смолин. Он – член нашей фракции «Россия», активный и мудрый политик. Часто выступал на сессиях в защиту обездоленных, в защиту правопорядка. И вот защитники правопорядка напали на него и стали избивать дубинками. Он не мог увернуться, ибо не видел ни одного удара. Он только ощущал удары по голове и спине. Кто-то из ребят закричал: «Он слепой, не бейте его, мерзавцы…» И мы все кинулись в сторону Смолина.

Омоновцы расступились.

Избитый Смолин встал перед ними и смело заговорил, почему Ельцин нарушил Конституцию и почему нельзя выполнять его преступные приказы. Он говорил тем, кто его бил, о понятных вещах – и они растерянно молчали.

А дождь лил и лил.

* * *

Одному рабочему сломали ногу. Рядом никого не было из наших. Я попросил солдата помочь отнести носилки с раненым к машине. Солдат, было, согласился, но тут офицер одернул его. Наступила нехорошая пауза. Солдаты и офицеры смотрели на корчащегося от боли мужика и не знали – помочь ему или нет.

– Убейте меня! – предложил рабочий. – Но ваш Ельцин клятвопреступник. Он нарушил два референдума, Конституцию. Кому вы служите, он и вас предаст. Я так мыслю… Убейте меня, но мыслить по-другому я не буду.

Один из офицеров не выдержал, помог мне отнести рабочего.

* * *

Свидетельствует А. Коренев, главный специалист Министерства социальной защиты РФ:

«Я собственными глазами видел, как избивали мирных граждан, включая женщин, стариков, детей, только за то, что они собирались вместе и словами выражали свой протест! На Дружиннинской улице с 27 на 28 сентября я впервые понюхал «черемухи» и видел, как снявшие форменные куртки омоновцы стянули железные листы, закрывавшие широкий водосток, чтобы туда провалились люди, которые должны были побежать под напором щитов и дубинок.

2 октября я был свидетелем тому, как на «Смоленской» разогнали мирный митинг, не мешавший никому (поскольку он проходил в сквере напротив здания МИДа), и тем самым подтолкнули к строительству баррикад на Садовом кольце. Желание спровоцировать кровавый конфликт именно московскими властями стало для меня очевидным после того, как было осуществлено абсолютно немотивированное оцепление здания Верховного Совета».

* * *

Свидетельствуют Н. Кривомазов, Н. Мусиенко и другие:

«…Ночью омоновец с газовым баллоном в руках гнался за авторами этих строк. Кричал: «А я вам, падлы!» Туманная пирамидка газа оставляла почему-то запах мокрого чеснока. Навстречу бегущим пошла вторая линия оцепления. Получилась классическая «мышеловка», оказавшись в которой все правые и виноватые рискуют собственной жизнью. Хорошо, нас спас темный проулок у зоопарка. Люди бросились туда. Омоновцы отстали…

А потом случилась куда более страшная беда. Ее не могло не случиться, потому что стихия толпы не родит ничего, кроме крови. Каждый использует эту трагедию на свой лад. Но мы, практически свидетели, обязаны рассказать все, как было.

Народ свинтил ниппели с нескольких троллейбусов, чтобы устроить баррикаду… Сгодился для баррикады и тяжеленный электросварочный аппарат на резиновом ходу. Милиция потребовала от водителя тяжелого «КРАЗа» оттянуть, отбуксировать сварочный аппарат. Водитель отказался. Тогда за руль вскочил лейтенант милиции и взялся отбуксировать «сварку» сам. На большой скорости груз на буксире занесло. И бросило на подполковника милиции, на «Жигули».

Кто-то закричал во весь голос: – Запомните номер тягача с милиционером за рулем! Номер 3421. Умоляю, запомните, чтобы не свалили на демонстрантов!..»

* * *

Так и случилось. В 3 часа ночи подполковник милиции В. Рештук скончался. Пропрезидентские средства массовой информации стали валить все на демонстрантов. А виноват свой милиционер!..

* * *

Свидетельствует А. Цветков:

«…Я видел, как на Садовом кольце ОМОН избивал дубинками прорывавшихся на защиту парламента ветеранов-афганцев. Оказывается, щитом можно не только обороняться, но и кроить черепа непокорным. «Душманы», – кричал залитый кровью раздетый до тельника бритый парень, – духи чертовы!» Затесавшийся сюда панк упал на асфальт одним из первых, – запутался в полах пальто, уже лежа, швырнул в наступающий ОМОН кусок кирпича, за что и получил тут же сапогом в лицо. Он лежал, похожий на подстреленную птицу, и лишь рефлекторно дергался, по нему шли, вместо головы у него было кровавое месиво.

Я видел, как на Пушкинской, вечером, где всего лишь несколько дней назад добрый президент встречался с любящим народом, растаскивали по «Скорым» окровавленных женщин и подростков, их били нещадно. Я видел, как людей складывали на тротуар и обыскивали, очень часто просто случайных прохожих, тех, кто поднимал голову, – били по ней щитом или палкой…»

* * *

Ко мне в Белый дом пробился знакомый мидовец Пишванов. В прошлом мы встречались на моей борисоглебской земле… Он работал в США, теперь живет в Москве. Узнал о блокаде, принес яблоки, предложил свои услуги. Я отвел его к председателю Комитета по международным делам Ионе Андронову. Они договорились о Мидовских связях и прочем.

Пишванов сказал, что по Москве ползет страх. Это прежде всего от того, что омоновцы бьют сапогами даже лежащих женщин.

Что происходит с нашим обществом?! Откуда такой садизм?!

* * *

Из Екатеринбурга прибыл спецназ. ОМОН из провинции бесчинствовал почему-то так же, как и лужковский. Видимо, избивать мирных граждан есть некое удовольствие. Они же беззащитные.

Мы попытались переманить спецназовцев на свою сторону. Не удалось.

…Знали бы екатеринбургские спецназовцы, что после октябрьских событий – их расформируют, уволят! Сперва медали вручат, а потом под зад дадут!

* * *

Рижский ОМОН, дислоцируемый в Тюмени, отказался вылетать на защиту Президента. Он их однажды предал… а депутатов пугать этим ребятам ни к чему. Некоторые омоновцы, такие, как Владимир Бадмаев, вообще вступили в ряды защитников Белого дома.

Один раз столкнувшись с горем, люди, даже в форме ОМОНа, понимают, где правда, а где ложь. Жаль, те, кто стоит вокруг Белого дома, еще не успели понять этого.

* * *

Историк Михаил Гефтер покинул пост члена Президентского Совета РФ в знак протеста против разгона Верховного Совета…

* * *

Елена Боннэр пишет в парижскую газету «Русская мысль», что мы, защитники Верховного Совета, стреляем по вечерам в московских прохожих. Поэтому она советует Президенту – немедленно прекратить «интеллигентничание» – и «очистить страну от этой нечисти», «от этой фашистской мрази».

Боннэр иначе не может, на то она и Боннэр! И лгать умеет, и ненавидеть умеет… И только за то, что мы, русские, имеем смелость (о, Боже!) говорить то, что хотим, думать так, как желаем! Мы уже виноваты только за то, что родились русскими!

* * *

Прохожие спрашивают у солдат в оцеплении:

– Ребята, а вы за кого – за белых или за красных?

– Мы за Красную Армию! – отвечает весело боец.

Знал бы он, что Красную Армию давно предали… По Красной площади она движется не парадом, а с оружием против собственного народа. И крикуны все те же – у Ельцина в окружении, сперва они громили армию, критиковали ее, испепеляли, а теперь им не нужен народ. Пусть остатки армии стреляют… И будут стрелять. Почему-то у защитников Верховного Совета нет стопроцентной уверенности… И стрелять будут в тех, кто всегда выступал за сохранение Союза, за укрепление Армии. Крикуны и разрушители сегодня командуют армией.

* * *

Брестская крепость в центре Москвы.

* * *

БТР с матюгальником предлагает депутатам взятку: только оставьте собственные убеждения, выйдите из Дома Советов.

Где же Президент найдет столько министерских портфелей? И почему он решил, что за «чечевичную похлебку» защитники Конституции продадутся?!

* * *

ОМОН разграбил движущиеся к Белому дому машины с палатками для медпунктов, медикаментами, одеждой.

Александр Дальнов, врач-координатор спасательной бригады Московской медицинской академии им. Сеченова, сделал заявление: «Люди, находящиеся в здании и на площади, крайне истощены, сказываются нервное переутомление и стрессы. У многих повышенное давление, головная боль, пошаливает сердце, к тому же вывихи, ушибы…»

Не пропустил ОМОН и Красный Крест. Ветераны войны возмущаются – фашисты пропускали Красный Крест, а тут «свои»… Вот он, фашизм!

Люди через стадион, через подвалы, через тройные бетонные стены несут лекарства… Кому-то удается проскочить. А кого-то схватывают солдаты – и лекарства отбирают.

* * *

Смотрю на Павлова, Бабурина, Исакова, Сорокина, Суркова, Хайрюзова – все, слава Богу, здоровы! Им лекарств не надо. А вот депутаты-старики хватаются за сердце… Стонут, но держатся. Это против них, прошедших войну и не один десяток лет работающих на благо страны, воюют омоновцы, это для них предназначалось отнятое ОМОНом лекарство.

* * *

Блокируется уже и провоз еды в Белый дом.

Мне удалось с ребятами принести пару сумок с булками. ОМОН отнимает и хлеб. Нас хотят умертвить голодом.

Где же эти правозащитники Шейнисы, Ковалевы, Шабады, Глебы Якунины?.. Разве они не знают, что в столице творится?

Москвичи намереваются переправить продовольствие в осажденный парламент воздушным шаром.

В наших буфетах остались лишь бутерброды.

* * *

Ельцин сделал выход в народ. На Пушкинской площади он вышел из машины – улыбающийся… С ним улыбались Грачев, Лужков и Ерин. А на улицах разворачивается гражданская война.

Ельцин сказал:

«Нам нужен высокопрофессиональный интеллектуальный и порядочный парламент. Сейчас в предвыборную кампанию включаются предприниматели, бизнесмены, которым уже, понимаете, надоела эта свистопляска в верхах».

Конечно, надоела. Только почему в парламенте должны быть лишь бизнесмены? И почему наш парламент, который избрал Ельцина председателем (я, кстати, тогда за него не голосовал) вдруг оказывается непрофессиональным? Ну, придет Жириновский, он вам покажет профессионализм!

Спрашиваю у омоновцев: а вы хоть помните, что говорил Ельцин в 1991 году? Тогда он защищал Конституцию и говорил:

«Мы абсолютно уверены, что наши соотечественники не дадут утвердить произвол и беззаконие потерявших всякий стыд и совесть путчистов… Требуем вернуть страну к нормальному конституционному развитию…»

Теперь Ельцин сам путчист и хочет силой оружия установить свои порядки. А солдаты взирают на это молча.

– Что молчите? – спрашиваю у молодых офицеров. – Вашими же руками совершается госпереворот.

– А что мы можем? У нас приказ!

* * *

Не такие уж беспомощные омоновцы! Напали на сотрудников Брянской администрации – избили их, арестовали главу администрации Ю. Лодкина, которого не Ельцин назначал на этот пост, а избирал весь народ брянщины.

Ельцин на виду у всех подверждает правило: закон – что дышло, куда повернул – туда и вышло.

* * *

Утром 30 сентября жестоко избили нашего сотрудника, руководителя секретариата заместителя Председателя ВС РФ Виктора Ивановича Руслякова. Получив из дому известие о тяжелой болезни жены, он вышел со стороны 8-го подъезда Дома Советов и, дойдя до первого кольца окружения, был остановлен сотрудниками милиции. После проверки документов и обыска Руслякову скрутили руки и бросили в машину. Отъехав 150–200 метров, провели новый обыск и допрос, снятый ручной телекамерой под дулами автоматов. Не найдя ничего, кроме документов съезда и текста выступления А. В. Руцкого, омоновцы пинками загнали В. И. Руслякова в подвал ближайшего жилого дома и вновь избили до бесчувствия.

Виктор Иванович очнулся с грязной мокрой тряпкой на лице, выполз по ступеням к свету и увидел все тех же омоновцев. Его с издевкой спросили, откуда он взялся, и приказали немедленно убраться прочь.

Гестаповские методы охранки в полной мере отвечают характеру направляющих ее действие хозяев.

* * *

Из заявления прокурору г. Москвы Пономареву Г. С. от Камейко П. И., проживающего: г. Красногорск-5, в/ч 58141, д. 1, кв. 25.

«…Я ради любопытства подошел к оцеплению у Дома Советов, увидел, что сотрудники милиции избивают дубинками людей. Я обратил внимание на это майора милиции, который назвался Гавриловым. Я предъявил ему свое удостоверение. Он в нецензурной форме обругал меня, и я стал уходить. Но меня догнали сотрудники милиции, затащили в служебный автобус, где обыскали и зверски избили кулаками и резиновыми дубинками. При обыске у меня было похищено 30 тысяч рублей. Во время избиения грозили убить, а ночью труп мой выбросить в Москва-реку. Кричали: «Вы, сволочи, комитетчики (я бывший офицер КГБ), вас надо убивать! Придет диктатура, мы вас всех перестреляем!..»

В медпункте метро «Баррикадная» мне была оказана медпомощь. Затем меня перевезли в травмпункт 4-й городской больницы, где я был освидетельствован на предмет нанесения мне побоев.

Прошу вас возбудить уголовное дело по факту избиения и похищения 30 тысяч рублей. Свидетели имеются».

* * *

Из заявления прокурору г. Москвы Пономареву Г. С. от Гриднева А. П., проживающего: Москва, ул. Профсоюзная, 136, 2/347.

«30 сентября 1993 года после окончания работы (работаю в Центральном научно-исследовательском институте угольной промышленности заместителем директора по научной работе) я проходил к метро «Пушкинская» и был избит вместе с находящимися на площади гражданами отрядом омоновцев без каких-либо причин.

Полковник милиции скомандовал: «Батальон, к бою!» – и «бой» (избиение безоружных людей) начался вооруженными до зубов омоновцами. Около Мёня оказались две женщины, их сбили с ног и пинали. Резиновыми дубинками меня били…

Я начал работать в 14-летнем возрасте, в годы Отечественной войны на заводе оборонной промышленности. Имею медаль «За доблестный труд…», кандидат технических наук, заслуженный шахтер РФ… Ничего подобного тому, что произошло на площади Пушкина, не могло даже присниться. Это же откровенный фашизм!»

* * *

Из заявления прокурору г. Москвы Пономареву Г. С. от Навроцкого В. А., проживающего: Ленинградское ш., д. 13, 1/38.

«…Затолкнув в автобус, они повалили меня на сиденье. Один, держал за руки, другой медленно душил меня за горло. Автобус уже ехал куда-то. Я просил их представиться. Они только хохотали и ругались нецензурной бранью. «Сейчас мы тебе покажем демократию, правозащитник сраный!» Стали бить по голове, в пах, в живот. Один из них все сильнее душил меня. Когда я чуть не потерял сознание, он отпустил меня и ударил в нос.

У меня в глазах появились розовые круги, на плащ полилась кровь. Заболела голова. Я сказал, что пойду в больницу и суд, заявлю на их бандитские действия. Они приказали водителю везти меня в отделение.

…Продержали 6 часов. Предложили написать, что больше так не буду (чего не буду?). Если «покаюсь», меня отпустят домой, а иначе будут держать всю ночь…»

* * *

Из заявления прокурору г. Москвы Пономареву Г. С. от Полетаева П., проживающего: г. Москва, Северное Чертаново, д. 3-а, кв. 114.

«…Идя к метро со стороны зоопарка после 19 часов, я был сбит строем вооруженных бандитов с тротуара на газон. Затем схвачен, скручен и приволочен к автобусу. Всякие попытки выяснить, с кем имею дело и за что меня бьют, успеха не имели.

У автобуса меня грубо обыскали, ломали пальцы, шарили в «дипломате», но ничего, кроме учебников по педагогике и других материалов по учебному процессу, не нашли (я заместитель заведующего кафедрой истории и социологии Московского горного университета), а затем грубо, с неутихающим матом втолкнули в автобус. Все попытки выяснить личность бандитов не увенчались успехом.

Выпустили меня только через несколько часов после ареста. Даже без составления протокола.

Я протестую против беззакония и требую привлечения к уголовной ответственности всех виновных в нем».

* * *

К одной из омоновских цепей я подошел вместе с известным писателем Василием Беловым. Подошли со стороны Белого дома, стали уговаривать пропустить тех, кто с той стороны хочет прийти к нам… Омоновцы отказались. А когда москвичи стали протискиваться – началось избиение. Тут набросились и на нас. Я крикнул подполковнику: «Здесь русский писатель Белов, наша классика, гордость русской литературы… Что вы делаете? Не трожьте его!»

Подполковник, видимо, узнал Белова, дал команду не трогать писателя. Мы отошли. Постояли рядом с подполковником, попытались разъяснить ему политическую ситуацию, но он твердил одно – у них приказ, у них свое начальство. По всему было видно – подполковнику стыдно было говорить то, что он произносил.

* * *

У стадиона жестоко избивали депутата Морокина. Мы вместе с ним часто организовывали встречи деятелей культуры с Хасбулатовым, с депутатами. Самыми запоминающимися были встречи с Бондарчуком, Бондаревым, Проскуриным, Шиловым и другими. И вот Морокина повалили омоновцы на стенку стадиона. Он уклонялся, как мог… Несколько омоновцев старались свалить его с ног, били в пах, по ребрам, по голове…

Мне удалось протиснуться сквозь строй омоновцев, сквозь толпу дерущихся к Морокину. Я откинул одного омоновца, другого, третьего… Кричу Владимиру: «Держись!» Он выпрямился, и мы кое-как отбились.

– Ну, слушай, Анатолий, ты спас мне жизнь, – сказал окровавленный Владимир Морокин, лидер фракции «Родина». – Ты мне теперь кровный брат… И я родным всем закажу, чтобы знали, кто спас меня.

Мы обнялись и пошли к баррикадам.

* * *

Машину с Красным Крестом вновь вернули… Женщина, старший преподаватель института им. Баумана стыдит ОМОН: «У меня отец сидел в концлагере немецком, так туда Красный Крест пускали…» К ней подошли мальчишки и сказали, что они могут пронести тайным ходом ее сумку с лекарствами в Белый дом. Женщина отдала им сумку… Кто-то громко сказал, и это разнеслось по площади: «Ай да, гавроши!»

С того дня ребят стали называть «гаврошами». Они подземным ходом приносили нам еду и лекарства.

Один раз проходил с ними через подземку и я. Ребята оказались школьниками, их родители сочувствовали депутатам.

* * *

Два дня я провел на митингах в Москве, вышел из Дома Советов вместе с коллегами и пошел организовывать митинги, раздавать листовки. Обратно проскочить не удалось, и мы зашли в Краснопресненский райсовет. Там был штаб депутатов России, которые не прошли в Белый дом.

Я организовывал в штабе пресс-конференции, разъяснял иностранным журналистам нашу позицию…

Неожиданно у нас появился профессор, который рассказал нечто удивительное про ОМОН… Он сказал, что те, кто избивает народ, – запрограммированы и зазомбированы. Эти «зомби» возбуждают себя ударами дубинок о щиты, установка у них такая – сильно наступить человеку на ногу и давить. Стоит закричать – сразу бьют. Бьют только на крик и только убегающих.

Я вспомнил увиденный на днях ужас. Омоновцы вытащили из троллейбуса мужчину и измордовали его на глазах у людей.

После избиения людей они стали мордовать иностранных журналистов. Вот тогда-то те и спохватились… Западные страны заговорили о правах человека в России.

* * *

Вечером я говорил с Виктором Алкснисом в штабе Краснопресненского райсовета. Говорил меньше о политике, больше о природе да о деревне. Наши политические пути как-то не сходились. Встречались весьма редко. А тут разговорились… Затем он пошел на улицу, в парк.

Прошло несколько минут. И вдруг крики: «Алксниса убили!» В мыслях тут же пробежали съезды СССР, где Алкснис смело выступал против разрушения Союза, промелькнула наша беседа. Мы бросились в парк…

Когда я помогал укладывать Алксниса на носилки вместе с женщинами, мне страшно хотелось зарыдать… Голова Виктора Имантовича была разбита, рука сломана. Они били его уже лежачего. Скоты. А мы только что с ним говорили о природе. Ужас. Но я сдержался.

Мне захотелось во что бы то ни стало одержать победу над путчистами, и каждого садиста предать суду!

После оказания медицинской помощи Алкснис отказался от госпитализации, рассказал о том, что произошло на Красной Пресне у памятника героям революции 1905 года:

– Люди стояли возле памятника и скандировали: «Фашизм не пройдет!» ОМОН появился неожиданно. Я предупредил людей, чтобы, не вступая в переговоры с ОМОНом, сразу уходили в метро. Мы не заметили, откуда они взялись. Крадучись, прошли за троллейбусами, с двух сторон бросились на людей. Зрелище было жуткое. Я многое видел, как кадровый офицер, и могу твердо сказать, что это – не люди. Не знаю, откуда такие берутся. Можно понять, когда дерутся мужчины. Но, когда избивают женщин, стариков, детей, зверски, садистски – этого я понять не могу. Я пошел навстречу и обратился к ОМОНу, крича: «Стойте, остановитесь!» Людей гнали, как скот, давя и круша всех на пути. От омоновцев страшно несло перегаром. В это время получил удар по голове, упал, били ногами… Потерял сознание.

* * *

У стадиона жестоко избивали депутата Морокина. Мы вместе с ним часто организовывали встречи деятелей культуры с Хасбулатовым, с депутатами. Самыми запоминающимися были встречи с Бондарчуком, Бондаревым, Проскуриным, Шиловым и другими. И вот Морокина повалили омоновцы на стенку стадиона. Он уклонялся, как мог… Несколько омоновцев старались свалить его с ног, били в пах, по ребрам, по голове…

Мне удалось протиснуться сквозь строй омоновцев, сквозь толпу дерущихся к Морокину. Я откинул одного омоновца, другого, третьего… Кричу Владимиру: «Держись!» Он выпрямился, и мы кое-как отбились.

– Ну, слушай, Анатолий, ты спас мне жизнь, – сказал окровавленный Владимир Морокин, лидер фракции «Родина». – Ты мне теперь кровный брат… И я родным всем закажу, чтобы знали, кто спас меня.

Мы обнялись и пошли к баррикадам.

* * *

Машину с Красным Крестом вновь вернули… Женщина, старший преподаватель института им. Баумана стыдит ОМОН: «У меня отец сидел в концлагере немецком, так туда Красный Крест пускали…» К ней подошли мальчишки и сказали, что они могут пронести тайным ходом ее сумку с лекарствами в Белый дом. Женщина отдала им сумку… Кто-то громко сказал, и это разнеслось по площади: «Ай да, гавроши!»

С того дня ребят стали называть «гаврошами». Они подземным ходом приносили нам еду и лекарства.

Один раз проходил с ними через подземку и я. Ребята оказались школьниками, их родители сочувствовали депутатам.

* * *

Два дня я провел на митингах в Москве, вышел из Дома Советов вместе с коллегами и пошел организовывать митинги, раздавать листовки. Обратно проскочить не удалось, и мы зашли в Краснопресненский райсовет. Там был штаб депутатов России, которые не прошли в Белый дом.

Я организовывал в штабе пресс-конференции, разъяснял иностранным журналистам нашу позицию…

Неожиданно у нас появился профессор, который рассказал нечто удивительное про ОМОН… Он сказал, что те, кто избивает народ, – запрограммированы и зазомбированы. Эти «зомби» возбуждают себя ударами дубинок о щиты, установка у них такая – сильно наступить человеку на ногу и давить. Стоит закричать – сразу бьют. Бьют только на крик и только убегающих.

Я вспомнил увиденный на днях ужас. Омоновцы вытащили из троллейбуса мужчину и измордовали его на глазах у людей.

После избиения людей они стали мордовать иностранных журналистов. Вот тогда-то те и спохватились… Западные страны заговорили о правах человека в России.

* * *

Вечером я говорил с Виктором Апкснисом в штабе Краснопресненского райсовета. Говорил меньше о политике, больше о природе да о деревне. Наши политические пути как-то не сходились. Встречались весьма редко. А тут разговорились… Затем он пошел на улицу, в парк.

Прошло несколько минут. И вдруг крики: «Апксниса убили!» В мыслях тут же пробежали съезды СССР, где Алкснис смело выступал против разрушения Союза, промелькнула наша беседа. Мы бросились в парк…

Когда я помогал укладывать Апксниса на носилки вместе с женщинами, мне страшно хотелось зарыдать… Голова Виктора Имантовича была разбита, рука сломана. Они били его уже лежачего. Скоты. А мы только что с ним говорили о природе. Ужас. Но я сдержался.

* * *

Гавроши повели меня к тайному подземному ходу. У сквера нам попались убегающие люди. Один из мужчин дрожащим голосом сказал своей компании: «Это ведь оккупация, оккупация, мужики! Мы не можем пройти к дому, не можем пройти там, где хотим!»

Где ходить народу – указывает ОМОН.

А я пройду все-таки сегодня там, где хочу.

* * *

1 октября министр внутренних дел Ерин был пожалован Ельциным званием «генерал армии». Заслужил… Крепко избивал людей его служивый люд. Еринцы умело пускали кровь. Правда, 3–4 октября что-то этой смелости у них поубавилось. А сам Ерин заявил про отсутствие милиции на улицах, что он не сумасшедший ставить людей своих под обстрел.

Никто хоть и не стрелял в них, но коленки дрожали. Это безоружных стариков они мастаки-мастера бить, измываться над инвалидами да женщинами! А как дело до серьезного доходит, так еринцы – в кустах!

Одним словом – генерал-бандит… И чтобы не трусил – ему звание подкинули!

* * *

Депутаты Моссовета и районных Советов попытались прорваться к нам. Благо, Ельцин Моссовет не распустил. Но ОМОН встал на их пути, начались аресты… Схватили депутата Моссовета А. Бабушкина.

Демонстранты после стычки стали скандировать: «Отпустите Бабушкина!» Этот депутат не раз арестовывался милицией, в Моссовете он занимался проблемами правоохранительных органов, выбивал для милиционеров квартиры, решал другие социальные проблемы. И вот милиция в знак благодарности арестовала их защитника. Правда, тут же спохватились, ответили москвичам: «Мы его знаем и сейчас отпустим!».

Бабушкина отпустили. И у солдат, и у митингующих этот конфликт вызвал бурю смеха.

* * *

Фрагменты радиоэфира:

Милиция: Мы выступать когда будем?

Милиция (далее «милиция» обозначается «М»): Теперь, только на «Белый дом».

М: Усатый таракан в «Белом доме», ты еще не спрятался в щелку? Учти, через два часа твои яйца будут висеть на флагштоке вместе с ж… Хасбулатова.

Белый дом (далее – «БД»): Ребята, я первый умру лучше здесь, учтите.

М: Если вы нам спать не дадите, мы перережем всех; начиная от чечни, закончим Руцким. Понятно?

БД: (женский голос). Но пару часов надо все-таки поспать.

М: с тобой спать.

БД: Ну ты нахал.

БД: Уже ночь началась, давайте поспим, а завтра все обсудим. Все мы российские, все мы смертные. Чего мы между собой делим?

М: А что ваш усатый таракан молчит? Что он язык в ж… засунул себе? Струсил, что ли, генерал наш? И где ваш лысый Макашов с бронежилетом?

БД: Тараканы тараканами, но можно обойтись и без этого.

М: Он сухари сушит.

М: Мертвецам сухари не нужны. Запомните, никого живым не брать. М: Хорош орать, спать пора.

М: Спать будем после победы над «Белым домом».

* * *

М: Вы там спите, а мы обсуждаем, что делать с узурпаторами Руцким и Хасбулатовым.

М: Мы их перевешаем на флагштоках, на каждом столбу.

М: Хорош болтать. Когда штурм будет?

М: Скоро будет, скоро, ребята.

М: Руки чешутся.

М: Не говори, поскорее бы.

* * *

М: Руцкого – к рации! БД: Что ты хотел?

М: Спросить. За сколько душманам продался, козел вонючий?

БД: Ты-то видел этих душманов, мальчишка?

М: Сам щенок.

БД: Ничего, еще увидишь.

М: Мужики, в «Белом доме» живых не брать.

БД: Кстати, мы ваших отпустили, таких же, как ты.

М: Ну а мы вас живьем брать не будем, скоты.

М: Мужики, давайте прекратим этот базар.

М: А ты телевизор сегодня смотрел?

БД: Что там, жидо-масонская мафия?

…БД: Ребята, вы прямо, как фашисты, рассуждаете.

* * *

Переговоры милиции и защитников Белого дома записаны на магнитофонную ленту. Они свидетельствуют не только об агрессивности, жестокости, но и об убогом лексиконе. Этот язык «зэков» оставляет грустное впечатление – он пришел из прошлого, существует сейчас и будет в будущем.

До цивилизованных, культурных отношений нам еще далеко.

Человек поедает человека.

И убивает даже словом.

* * *

Оцепление вокруг Дома Советов в последние дни то и дело меняется. Из Курска прибыли сотрудники школы милиции. К 6 БТРам в оцеплении добавились две боевые машины пехоты.

Растет число избитых, раненых, арестованных.

В районе Белого дома численность милиции и внутренних войск достигает 10 тысяч человек.

Войска прибывали… Даже силы ГАИ были брошены на блокирование.

К 3 октября в Москве ельцинистами было сосредоточено более 50 тысяч вооруженных людей. Зачем? Конечно, путчистами двигал страх, а вдруг госпереворот не удастся, а вдруг защитники Конституции не поддадутся на провокацию… Тогда придется нести ответственность. Нет, лучше кровь…

* * *

3 октября омоновцы из гостиницы «Мир» открыли стрельбу, убили демонстрантов… Народ штурмом взял гостиницу и мэрию.

Это было начало большой провокации.

* * *

Офицеры спецподразделения «Вымпел» отказались идти на штурм парламента, убивать защитников Конституции… 4 октября они просидели в автобусах близ американского посольства.

Наши ребята сразу сказали: «Вымпел» распустят, уничтожат.

Другая боевая группа «Альфа» помогла защитникам Конституции, сберегла жизни депутатам, сотрудникам парламента, женщинам и детям. Она не дала лавочникам и пьяным дегенератам поиздеваться над ополченцами.

Вскоре, как и предполагалось, «вымпеловцы» были уволены.

Честные и мужественные поступки у ельцинистов безнаказанно не остаются.

 

Церковь в доме советов

Утром вокруг Белого дома проходил крестный ход. Он был немногочисленным, как на сельском приходе. Рядом с молодым священником, крепко державшим православный крест, шли рослые казаки, поодаль торжественно несли иконы и хоругви молодые ребята, немного отстав от них, брели старики и представители монархистов.

Каждый раз я подолгу наблюдал за крестным ходом с девятнадцатого этажа, из окна своего кабинета. Просыпался на сдвинутых стульях, разгонял физзарядкой холод в теле и подсаживался к огромному окну… «Бог с нами! Правда на нашей стороне!» – говорил я себе. Говорил так не потому, что видел труженика-священника, а потому, что был таков душевный настрой.

Крестный ход все чаще напоминал мне события 1991 года. Тогда вокруг осажденного Белого дома тоже ходили священники в черных одеяниях. Кажется, и крест у них был, только не православный. Бородатые. В больших черных шляпах. Веяло от них чем-то холодным… Это потом я узнал их, когда эти ходоки-священники появились в библиотеке имени Ленина и стали избивать библиотекарей, мазать калом стены… То были хасиды, исповедующие иудаизм. Вскоре после баррикад они потребуют у тех, кому они покровительствовали и служили, – библиотеку Шнеерсона, часть фондов редких книг из Румянцевской библиотеки (ныне «Ленинки»), Депутатам удастся отстоять национальное достояние.

У нынешних защитников Дома Советов и Конституции свой Бог, православные священники, которым ничего не надо от депутатов – был бы мир на русской земле. Когда я в свободную минуту подошел в крестному ходу, то почувствовал это с особой силой. От православных исходили умиротворение, спокойствие, искренняя забота о мире.

После недельной осады Белого дома мне удалось подземным ходом вместе с друзьями выйти на волю, сходить в гостиницу помыться, сменить белье. Удалось заглянуть в церковь возле дома Телишева, поставить свечу Николе-заступнику. Я помолился, попросил у Николы-чудотворца, которого всегда почитал за своего покровителя и заступника, чтобы он помог защитникам Конституции, поддержал их.

Когда я вернулся в Белый дом, молодой священник с казаками обходил баррикады.

* * *

Вода в Белом доме отключена была до шестого этажа – дальше Лужков не рискнул пока отключать воду, ибо весь район остался бы без воды.

Спустившись помыться, я застал в комнате депутата Алексея Злобина. Отец Злобин был настоятелем церкви Рождества Богородицы в старинном тверском селе Городня. Он остался с нами защищать Конституцию. Разногласие с Президентом он видел в одном – в методах проведения реформы.

Отец Злобин высказал свое недовольство ночными вещаниями по громкоговорителю. Президентская команда оказывает психологическое давление, пытается подкупить депутатов… Я поддержал коллегу. С одной стороны, нам не давали спать громкоговорители. А с другой, прав Злобин, – мы здесь отстаивали не свои привилегии, а убеждения.

Я поинтересовался у коллеги, как реагирует Патриарх на все эти безобразия в столице, на избиение людей. Неужели церковь не может вмешаться?!.. Злобин ответил, что Патриарх находится в США, оттуда уже взывал к властям о решении проблем мирным путем.

Но правительство не желает идти на переговоры. Злобин заверил, что церковь будет искать пути примирения.

* * *

Патриарх Алексий II прибыл в Москву из США 28 сентября и тут же в аэропорту «Шереметьево» дал пресс-конференцию. Он заявил: «Я буду обращаться ко всем ветвям власти в России, чтобы убедить их найти разумный компромисс». По мнению патриарха, есть две опасности: «Первая – возможность кровопролития и вторая – распад России на удельные княжества». Чтобы потом собрать Россию, конечно, понадобятся годы и годы.

* * *

Вечером 28 сентября наша группа тайными путями перебрасывала в Дом Советов продукты и медикаменты. Когда территорию фабрики, через которую мы тащили последние тюки, перекрыли омоновцы и нас вытолкали на улицу, мы вернулись в штаб Краснопресненского райсовета. Здесь находилось уже более сотни депутатов.

В Белом доме катастрофически не хватало медикаментов. Мы стали обсуждать, как привлечь Красный Крест к тому, чтобы через их структуру доставить больным защитникам Конституции медикаменты.

После заседания штаба я пошел к милицейским кордонам, блокирующим Дом Советов. На Краснопресненской набережной появилась группа священников и верующих, численностью более двадцати человек. Они подошли Крестным ходом к омоновцам и попытались вступить в переговоры. Как я понял со слов отца Олега, они намеревались пройти к защитникам Конституции и демократии, «шествие получило благословение митрополита Ладожского и Петербургского Иоанна». Вместе с отцом Олегом я стал уговаривать офицеров пропустить нас. Кроме того, я стыдил градоначальников, которые не знают митрополита Иоанна и его добрые дела на благо России. Но мои рассказы о великом молитвеннике и заступнике земли русской Иоанне не дошли до черствых сердец. Милиционерам все равно, как они сказали, молится кто за Россию или нет, кто и как служит ей… Они, мол, служат за хорошую плату. Из разговора я понял, что будь перед ними сам митрополит – они и его не пустили бы.

Вскоре омоновцы разбушевались, им померещилось, что священники могут уговорить и распропагандировать личный состав, в ход пошли дубинки. Они стали оттеснять священников. А когда им это стало с трудом удаваться, то тут началось драка. Попало и тем, кто был в колонне со священниками, и другим их сторонникам.

Крестный ход разогнали. Двоих священников избили.

На мостовой лежала разбитая икона.

Когда иностранные журналисты пытались заснять эту страшную картину, то омоновцы стали избивать и их. У фотокорреспондента отняли аппарат и засветили пленку.

До иностранных журналистов с трудом доходило, как это при великом демократе Ельцине возможно избиение журналистов. Отец Олег отвечал на их вопросы: «Мирное шествие направлялось к Дому Советов для служения молебна, в руках у людей были лишь иконки и кресты».

Будто журналисты не видели всего этого.

Я очень был рад тому, что именно митрополит Иоанн послал к нам священников, что он следил за ходом событий и поддерживал защитников Конституции, как мог!

* * *

Желание депутатов во что бы то ни стало решить конфликт двух ветвей власти только мирным путем упиралось в стену непонимания. Президентские дельцы все больше стали распространять слухи о раздаче оружия в Доме Советов. Но мы совершенно не заинтересованы были в вооружении, наоборот, мы осознавали, что сражаться можем только безоружными. Закон – вот главное наше оружие. И переговоры. Правительство на контакт не шло. Тогда депутаты решили выйти на Патриарха Алексия II. Такое поручение дано было депутату, отцу Алексею Злобину.

Злобин успел еще связаться с Митрополитом Кириллом, когда Патриарх прилетел из Америки и давал интервью в аэропорту. Он просил о встрече… Митрополит переносил встречу на следующий день, тогда Злобин сказал: «Завтра может не быть…» Митрополит Кирилл принял Злобина и депутата Домнину в Патриархии, выслушал и пообещал передать тревогу и опасения депутатов самому Патриарху Московскому и всея Руси Алексию.

Снова появилась надежда избежать кровопролития. Хотя на улицах уже были первые убитые среди демонстрантов.

* * *

Патриарх Алексий, митрополиты Кирилл и Ювеналий 28 сентября встречались с мэром Москвы Ю. Лужковым, председателем Конституционного суда В. Зорькиным, личным представителем А. Руцкого. На следующий день съезд направил Патриарху официальное согласие немедленно начать переговоры. Патриарх 30 сентября встретился с Ельциным и уговорил его начать переговоры. Президент назвал своих представителей на переговорах, и они начались…

Так что инициаторами переговоров в историю войдут депутаты.

* * *

Отдел внешних церковных сношений московского патриархата распространил воззвание Патриарха Алексия:

«Россия на краю пропасти. Ныне мы перед выбором: или остановить безумие, или похоронить надежду на мирное будущее России. Особенно трагично, что сегодня может распасться Российская держава. Если это произойдет, будущие поколения проклянут нас.

Противостояние на пределе нервов вокруг Белого дома в любой миг может взорваться кровавой бурей. И поэтому я слезно умоляю стороны конфликта: не допустите кровопролития! Не совершайте никаких действий, могущих разрушить донельзя хрупкий мир! Не пытайтесь решить политические проблемы силой! Не предавайтесь безумию, не переставайте уважать человеческое достоинство друг друга! Имейте мужество не поддаваться на какие угодно провокации, как бы больно они не задевали вас! Помните, что нынешней смутой могут воспользоваться экстремисты, преступники, да и просто нездоровые люди.

Одна пуля, выпущенная около Белого дома, может привести к катастрофе, кровавое эхо которой прокатится во всей стране. Вот почему я призываю любыми мирными средствами ослабить вооруженное противостояние. В нынешний сложный момент надо милосердно относиться к любому человеку. Никакие политические цели не могут препятствовать обеспечению находящихся в Белом доме людей медикаментами, пищей и водой, медицинской помощью. Нельзя допустить, чтобы физическое истощение спровоцировало людей на неконтролируемые насильственные действия.

От имени Церкви я призываю противостоящие стороны к диалогу и предлагаю любую форму необходимого посредничества в это судьбоносное время».

* * *

Как и ожидалось, желтая пресса и пропрезидентское телевидение исказили воззвание Патриарха. Но чтобы до такой степени?! То покажут старые кадры, как Президент встречался с Патриархом… И Патриарх улыбается в это тяжкое время. Встреча-то была годом раньше, а выдают за сегодняшний день все. То уберут из текста воззвания слова о защитниках Дома Советов. То исказят смысл воззвания…

Дошли до кощунства: вместо слов «одна пуля, выпущенная около Белого дома» вставили слова с иным смыслом – «одна пуля, выпущенная из Белого дома». Такая пропаганда велась сознательно. Президентской команде во что бы то ни стало надо было убедить россиян, что в Доме Советов засели бандиты. Иначе россияне не оправдают расстрел защитников Конституции. Надо из защитников сделать образ врага. А врагов не жалко. Вот и про «пулю» ложь разносится ясно с какой целью, чтобы россияне боялись, жили в страхе, и знали, что пуля может вылететь только из Белого дома… Хотя окружили оружием и колючей проволокой именно безоружных депутатов.

Образ врага лепился умело. Президентской команде, ох, как хотелось, чтобы пуля была – из Белого дома. А там никто не шел на вооруженные провокации, там давно все оружие было соскладировано. Депутаты жили ожиданием переговоров и мирного разрешения конфликта.

Патриархия, видимо, почувствовала, зачем президентской команде нужна ложь по телевидению, попросила извиниться журналистов… Те нехотя и как-то незаметно извинились. Но ложь уже была запущена. Страх распространялся. Народ готовили к тому, что выстрел из Дома Советов будет…

* * *

Ожидался штурм Дома Советов. Мы срочно пригласили представителей Патриарха прибыть к нам…

ОМОН задержал трех священников, двое из которых были представителями Патриархии. ОМОН так свирепствовал весь день, что если бы даже перед ними стоял Патриарх, он бы и его не пропустил. Офицер отказался связываться со штабом… Откуда такое пренебрежение к Церкви?! Ужасное невежество.

* * *

Переговоры в Свято-Даниловском монастыре сводились почему-то к одной проблеме – проблеме оружия. В ночь на 1 октября был подписан протокол № 1 С. Филатовым, О. Сосковцом, Ю. Лужковым – с одной стороны, и В. Соколовым, Р. Абдулатиповым – с другой. Согласно этому договору оружие в Доме Советов было тут же складировано и взято под охрану. Нам обещали подключить свет. И на какое-то время свет дали…

Но от нас требовали выдать всех защитников Белого дома, вывести так называемые вооруженные формирования. Кто бы мог предать своих же друзей, тех, кто пришел по нашему зову защищать Конституцию?! Пришли самые совестливые – и мы их должны были предать! Нет, на это депутаты не пошли.

Мы приняли на съезде политическое заявление. И просили довести его суть до Патриарха, что «проблема оружия» не должна решаться в отрыве от общей ситуации.

* * *

Из политического заявления 10 чрезвычайного Съезда народных депутатов РФ: «Необходимость снятия блокады здания, усиления контроля за использованием оружия как внутри здания, так и вне его является очевидной. Вместе с тем съезд отмечает, что сосредоточение усилий миротворческой миссии только на проблеме оружия, которая во многом создана искусственно, сегодня крайне недостаточно.

…Как предупреждает Святейший Синод, снять напряженность в стране можно лишь на основе закона. Поэтому только отмена антиконституционного указа, восстановление конституционного строя могут оздоровить обстановку, создать предпосылки для мирного разрешения конфликта…»

* * *

Перед протоколом № 2 президентская команда затихла. Для них неизвестными были два вопроса: политический – как выходить дальше из кризиса, нравственный – никто не мог гарантировать безопасность ни депутатам, ни защитникам Конституции.

* * *

В Доме Советов у меня состоялся долгий разговор с отцом Никоном. Председатель комиссии по культурному наследию Совета национальностей, депутат от Татарстана, писатель Ринат Мухамадиев попросил меня переговорить со священником о том, чтобы он выступил с балкона Дома. Нужно было морально поддержать озябших у баррикад людей.

Отец Никон отказался. Он считал, что балкон не то место, откуда православный священник должен обращаться к народу. Мне показалось вначале это хитроватой позицией… Но когда я увидел отца Никона среди баррикад, как он беседут и успокаивает людей, как он стыдит милиционеров и уговаривает озверевших омоновцев, то я изменил первоначальное мнение о нем. Я поговорил с ним и убедился окончательно: отец Никон умело делает свое дело.

Иеромонах Никон оказался родом с родины И. Волоцкого. Когда-то он голосовал за Ельцина и вот пришел искупать свой грех. Я рассказал отцу Никону про Борисоглебский монастырь, откуда я родом, что из монастыря уходил на битву с иноверцами монах Александр Пересвет… Рассказал ему о своих коллегах. Оказывается, отец Никон многих знает, кто-то у него исповедывается. В какой-то степени он пришел помочь им в эти тяжелые кровавые дни.

Когда мы стали обсуждать историю России, к нам подошел священник Александр. Его я реже видел в нашем здании. С его слов я понял, что он чаще разговаривает с противником да с ребятами на баррикадах, чем с депутатами. Отец Александр сказал тихо: «Как жалко Россию!..» Столько любви в этих словах было, столько грусти!!! Мы вспомнили Сергия Радонежского и Дмитрия Донского. Они смогли одолеть врага. А нынче у России мало духовных сил, духовных вождей. И столько нечести, лжи ползает по земле…

Мы незаметно разошлись. С отцом Никоном я еще не раз разговаривал, а вот отца Александра видел всего один раз.

ОМОН разгонял в очередной раз мирную демонстрацию. Били дубинками людей до тех пор, пока они не падали… Около американского посольства меня вместе с другими демонстрантами, журналистами зажали в кольцо, грубо стали заталкивать в машину. Около омоновцев проходил с той стороны отец Александр и громогласно возвещал миру о том, что надо повесить «Бориску-анафему за ногу». Народ многотысячно соглашался, крестился, шел за священником. А омоновцы замахивались на них дубинками.

Меня арестовали во второй раз. После допроса, унизительных увещеваний и угроз – отпустили. Пять часов в милиции – не радость. Еще большая печаль, когда ты бессилен, не можешь одолеть зло.

Из разговора с друзьями, уже после расстрела парламента, я узнал о судьбе отца Александра. Он проходил утром крестным ходом, и когда на площади появились БТРы и стали стрелять по безоружным баррикадам, он поднялся и пошел на эти БТРы. В руках у него была икона. Он поднял ее над головой. Он думал остановить бейтаровцев… Но автоматная очередь повалила его навзничь.

* * *

Из обращения 10 чрезвычайного Съезда народных депутатов РФ к Патриарху Алексию II:

«Сегодня в Москве льется кровь. Более 1000 мирных граждан зверски избиты, 150 из них находятся в больнице, есть убитые и скончавшиеся от нанесения побоев.

Спецподразделениями применены огнестрельное оружие, газы и кипяток по безоружным гражданам на Смоленской, Пушкинской площади, у метро «Баррикадная» и других местах столицы. Силовое давление наращивается. Идет тринадцатый день блокады Дома Советов. Средства массовой информации искажают истину и дают неполную информацию…»

* * *

Восстановить конституционную законность в стране.

Кто только об этом не говорит! Но как это сделать?! Отец Злобин встречался с Патриархом… Патриарх встречался с Зорькиным. Кругом только и речь о том, как выдвинуть обе власти на диалог. Но судя по всему, как я уяснил ситуацию из разговора с коллегой Злобиным, Патриарх не может повлиять на президентскую команду. У тех свои планы.

* * *

1 октября Хасбулатов разрешил на заседании Президиума ВС РФ подобрать помещение для того, чтобы открыть в Верховном Совете свою небольшую домашнюю церковь. Просили казаки, депутаты, защитники Конституции… Отец Злобин обратился за благословением к Патриарху, он благословил и послал пятерых монахов Свято-Данилова монастыря на воскресную службу.

Комнату под церковь выбрали на 2 этаже. Службу там, крещение и причащение я не застал… Видел лишь обустройство церкви.

Служба состоялась 3 октября. Отец Злобин отслужил Божественную литургию… Ее слышали по трансляции далеко за пределами Дома Советов.

* * *

Обращение деятелей культуры к Патриарху Алексию II:

«Ваше Святейшество!

Мы обращаемся к Вам как к Главе Русской Православной Церкви убедительным призывом в час тяжелейшего испытания прийти на помощь нашему народу, на помощь миллионам Ваших прихожан. Призываем встать во главе всей страны в борьбе за восстановление Конституции России и гражданского мира.

Мы знаем, что церковь не любит вмешиваться в мирские дела, отдавая себя заботам о возвышенном и вечном. Но если бы Ваш предшественник – Святой патриарх Гермоген не пришел бы на помощь своему Отечеству, России уже не было бы более трех веков.

Ведь если прольется кровь и погибнут сотни героических защитников демократии в Доме Советов, в том числе и трое православных священников, то их кровь окажется на Вашем белоснежном облачении, окажется на Вас как на архипастыре миллионов и миллионов православных. Помните, что приказ о развязывании бойни и, следовательно, кровавой гражданской войны могут отдать только двое – Б. Ельцин и Ю. Лужков, которых вы недавно благословляли в храме Христовом на глазах десятков миллионов телезрителей.

Отзовите свое благословение. Пригрозите предать анафеме как извергов рода человеческого, обратиться с’ наставлением к пастве, чтобы она поднялась на защиту Родины, пристыдите глав союзных Ельцину государств, напомните милиционерам и военнослужащим, что их ждет вечное проклятие, если они поднимут оружие против своего народа.

Не нам учить Вас, Владыко, как вразумить мирян, искушаемых бесами алчности и властолюбия.

Только нельзя забывать о том, что гражданского мира можно достичь лишь немедленным снятием осады с законного парламента и восстановлением Конституции в полном объеме. Вы можете призывать к политическому компромиссу, но компромисс этот не должен выглядеть как поощрение государственным преступникам, ибо политическая борьба и государственный переворот – совершенно разные вещи. Да, Вы можете настаивать на милосердии и прощении преступивших закон. Но как же душа, исполненная христианской любви, может мириться с тем, что народные избранники находятся в нечеловеческих условиях (лишенные тепла, света, воды и продовольствия)! А ведь именно они недавно приняли закон в защиту прав Православной Церкви. Они же выступили против страшного обнищания народа, против чудовищного роста преступности, против развала российской государственности. И как странно видеть, что только трое православных священников – истинных подвижников – несут тяжесть креста страданий защитников Дома Советов – оплота демократии и законности.

Мы допускаем, что из-за информационной блокады купленных мафией и врагами Отечества средств массовой информации Вы находитесь в неведении. Доводим до Вашего сведения, что в России ни один высший орган представительной власти 88 субъектов Федерации не признал конституционность переворота, что даже госсекретарь США Кристофер вчера был вынужден осудить своего союзника Ельцина, высказав озабоченность нарушениями прав человека и опасным антидемократическим развитием в России. Уже с критикой поддержки переворота выступают парламентарии Англии и других стран. Ширится движение солидарности мировой общественности с борющимся народом России. Антиконституционный переворот был осужден вчера на представительном совещании творческой интеллигенции Москвы.

Но где же хорошо слышимый во всем мире голос Русской Православной Церкви? Уже озверевшие омоновцы, подкупленные двухкратным повышением зарплаты накануне путча, избивая безоружных демонстрантов, пролили первую кровь патриотов.

Ваше Святейшество! Мы ждем от Вас самых незамедлительных, решительных и мужественных действий в защиту собственного народа, в защиту демократии. Вы должны со всей силой своего авторитета, осененного именем Христа, встать на сторону страждущих справедливости и потребовать ото всех немедленного возвращения под сень Закона!

Да поможет всем нам Бог!

* * *

Президент Пушкинской академии, писатель, олимпийский чемпион Юрий Власов, народный артист СССР Игорь Горбачев, народный художник Александр Шилов, народная артистка СССР Татьяна Доронина, писатель Валентин Распутин, народный артист СССР Сергей Бондарчук, писатель Александр Проханов, писатель Леонид Бородин, народный артист России Станислав Говорухин, писатель Юрий Беляев, писатель, академик Игорь Шафаревич, народная артистка России Людмила Зайцева, писатель Валентин Сорокин, народный артист России Михаил Ножкин, писатель Станислав Куняев, народный артист России Вячеслав Овчинников, вице-президент Пушкинской академии Виктор Легентов, писатель Владимир Крупин, народный артист России Николай Бурляев, композитор Георгий Свиридов».

Из книги Р. Хасбулатова «Великая Российская трагедия»:

«Становилось все яснее, что переговоры в Свято-Даниловом монастыре, на которые, откровенно говоря, мы возлагали большие надежды, используются Кремлем в своих, сугубо пропагандистских целях. При этом непрерывно обвиняя конституционалистов в «несговорчивости», в «экстремизме». Причем, как мне передали, Филатов, этот мелкий провинциальный чиновник, как будто бы сошедший со страниц книг Достоевского – с восторгом играет роль «обличителя экстремистов». Ему настолько она понравилась, что он порою даже забывает, для чего собирается столь необычная «компания» в Свято-Даниловом монастыре, – вошел в роль. Эта роль Филатова, безусловно, абсолютно негативна: он один из тех, кто непосредственно должен нести ответственность за кровь более 1500 человек…»

* * *

Из интервью газете «Тверская жизнь» депутата России, отца Алексея Злобина:

«– Но до этого дня вы все-таки встречались с Хасбулатовым и с Руцким. Как оцениваете их действия?

– Конечно, на заседаниях съезда я видел их постоянно. Мне показалось, что в их действиях не было согласованности. Две недели блокады, постоянное нервное напряжение, бессонные ночи – от этого в Доме Советов устали все. И 3 октября, когда было снято оцепление, у них могла возникнуть мысль, что события переменились коренным образом.

– А как отнеслись к действиям толпы депутаты?

– К штурму мэрии и «Останкино» большинство депутатов отнеслось отрицательно. Хотя была надежда, что до вооруженных столкновений не дойдет – у толпы оружия не было, и к «Останкино», как было известно, люди шли, чтобы потребовать предоставления эфирного времени.

– Где вы находились во время самого штурма, с кем встречались?

– События складывались так, что я уже был готов ко всему, даже самому худшему.

…Ночь прошла тихо, а где-то около 7 часов утра стали раздаваться отдельные выстрелы. У меня с собой в сейфе были крестильный ящик и запасные дары. Я причастился и поисповедал и причастил тех, кто утром пришел ко мне. Затем, когда стали уже стрелять по окнам, мы собрали все иконы, которые находились у меня и других членов комитета, и перешли в глубину здания и заняли комнату рядом с одним из медпунктов. Ко мне весь день шли депутаты и обслуживающий персонал креститься, исповедоваться и причащаться. Всего за день я покрестил около 10 человек, поисповедал и причастил более 50 человек. Исповедовались несколько казаков, которых я просил не стрелять, ибо взявший меч от меча и погибнет… В самые тяжелые минуты штурма многие из осажденных старались держаться поближе к нашей импровизированной церкви.»

* * *

Когда БТРы открыл прицельный огонь по зданию Парламента, а с противоположной стороны Москвы-реки громыхнули танки – Дом Советов загорелся. Началась бойня. Не только Руцкой и Румянцев, но и отец Никон, как представитель Патриарха, призвали по рации прекратить огонь.

Артиллерийский огонь, наоборот, усилился.

Отец Никон увещевал – в здании много женщин и детей, снова просил прекратить огонь. А в ответ – матерщина, а в ответ его назвали попом Гапоном.

Через минуту вдруг кто-то на рации откликнулся, поругал нехотя своих за некорректность и предложил защитникам Дома Советов выходить с белым флагом.

Но огонь не прекращался и выходить на смерть никто не желал.

* * *

Анафеме, как обещал Патриарх, никто не был предан…

Из интервью газете «Сегодня» отца Никона: «– Как вы, священник, оказались в Белом доме в эти дни?

– Было бы удивительнее, если бы я оказался в другом месте – с танками и с теми, кто командовал артиллерийской стрельбой. Кроме того, я был среди тех, на стороне которых был Конституционный суд. Мне все это напоминало 17-й год, когда для еще большего торжества демократии надо было разогнать Временное правительство, которое «очень много болтало», надо было запретить буржуазные партии. Потом, как известно, упразднили всех социалистов, кроме левых эсеров, потом упразднили и левых эсеров, а потом начали упразднять друг друга. Ну, а теперь и мы занимаемся приблизительно тем же.

– Кто не поддался порыву идти штурмовать «Останкино»?

– Виктор Югин, депутат из Петербурга, сказал, что это безумие, и Олег Плотников, депутат из Костромы, координатор фракции «Смена – Новая политика». Я не слышал ни одного депутата, который бы это одобрял.

– А Хасбулатов?

– За все это время он производил впечатление самого спокойного человека. Я никогда не видел, чтобы он паниковал. Но он тоже был уже на грани физического и душевного истощения.

– Много ли оружия было роздано до событий 3 октября?

– Я видел, что защитники баррикад все были без оружия, оружие выдавалось только военным и бойцам русского национального единства, которые, я уверен, все в армии служили. При всем неприятии теории Баркашова должен сказать, что это были контролируемые люди, они обладали железной дисциплиной. Я готов подтвердить, что без приказа никто бы из них не стал применять оружие. И я не уверен, что все люди, которые носили эту форму, действительно разделяют его теорию. Некоторые из них приходили ко мне на исповедь накануне штурма, а если человек идет исповедоваться, значит, у него душа есть.

– Какой самый опасный момент вы пережили?

– Самый опасный момент был, когда впервые было установлено жесткое оцепление, Тогда были попытки прорыва толпы с той стороны. Я помню, это было вечером в понедельник 27-го и утром 28-го. Вечером 27-го мне удалось остановить, успокоить толпу в 100 человек. Я работал и с оцеплением, и с теми, кто был по эту сторону, и с теми, кто пытался к ним прорваться. Все другие опасные моменты происходили уже в городе».

* * *

Как оценивала роль Русской Православной Церкви желтая пресса? Еще не успел остыть пепел Дома Советов, как газета «Московский комсомолец» написала свое извечное издевательское:

«…По русскому обычаю следовало исповедаться и ждать своей судьбы, благо, церковь была под боком, в самом сердце БД на 2-м этаже.

Учрежденная велением Святейшего Патриарха накануне сражения, церковь эта должна была по идее иерархов утихомирить «конституционных» мятежников и по возможности сохранить их для будущих баталий. Ведь альянс Московской Патриархии и ВС ни для кого не был секретом, достаточно вспомнить обращение Патриарха к председателю ВС Хасбулатову от 14 июля 93-го года в связи с принятием Закона «О свободе вероисповедания». Тогда, несмотря на президентское вето, Святейший с помощью великого русофила Имраныча усиленно продавливал идею, что «государство могло бы быть более разборчивым в поддержке нетрадиционных религиозных объединений…» Это к вопросу о демократии и о поддержке пожеланий церкви со стороны ВС через «своих» депутатов. И к этом нет ничего удивительного – настроенная реакционно к «жидовскому правительству» добрая половина православной церкви, ведомая морщинистой рукой митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна, нашла себе поддержку в реакционном большинстве депутатского корпуса. Оттого-то, наверное, и было так много «отделенных от государства» батюшек среди жаждущей крови толпы, громко величающей себя народом.

Бродя вечером после захвата мэрии у БД, сам насчитал целых четыре священника, не говоря уже выше об о. Александре. Все встреченные в толпе батюшки были возбуждены «судьбоносной победой нашей», но старались сохранять видимость «пастырей добрых», при этом один из них, размахивая деревянным распятием, водительствовал за собой группку женщин в косынках, поющих отчего-то любимую мною пасхальную «Христос воскрес из мертвых…». Другой, красивый, темноликий, возможно, «богородичник», благословлял отваливающие на «Останкино» автобусы с боевиками, третий вещал о том, что «Бог любит свой народ и не даст его в обиду инородцам».

* * *

Те, кто не любит Россию, все-таки испугались Церкви, испугались участия рядовых священников на стороне парламента.

* * *

4 октября Патриарх обратился к воюющим с искренней мольбой унять кровопролитие… Но те, кто начал стрельбу, знали, зачем это им надо. Они не собирались прислушиваться к Церкви. Достаточно было того, что они ее уже использовали в общественном мнении… Мы, мол, обращались к Церкви, но результат иной.

* * *

Свидетельствует священник Александр Арсеньев:

«События 3–4 октября – это такой же кульминационный момент в истории России, как и революция 1917 года. Сначала боролись с русскими под знаменем коммунизма, теперь борются с русскими под знаменем антикоммунизма. Руководит же всем этим князь мира сего дьявол, но руками продавшихся ему людей, даже если они иногда стоят в храме со свечой.»

* * *

4 октября танковым залпом разнесло то место, где стояли в помещении Дома Советов крест и иконы… Но икон там уже не было. Икону «Спасителя» унесли с собой казаки.

…А Никола-чудотворец спас меня.

 

Провокации

Время играло на парламент. Чем дольше мы находились в блокаде, тем у Ельцина меньше оказывалось сторонников. Дело даже не в том, что русский народ жалеет обиженных, просто народ стал понимать суть происходящего: кому выгоден государственный переворот, народ увидел наступление диктатуры. В стране началось брожение…

Ельцину срочно необходимо было пресечь попытки регионов влиять на его беззаконие, пресечь действия парламента, которые находили живой отклик у народа.

Ждать, когда парламент задохнется в блокаде, Ельцин уже не мог. Надеяться на стихийное развитие событий тоже не приходилось.

Президентская команда решила направить все события, конфликты по одному сценарию, по собственному сценарию… Подталкивали на этот путь, то есть в президентскую ловушку, многочисленные провокации, выстроенные и проведенные так сноровисто и умело, что до них депутаты и защитники Конституции не могли додуматься.

Надо отдать должное ельцинистам – провокации делать они мастера! Следует и покритиковать оппозицию – не смогли мы распознать провокации, попадались на них, потому госпереворот и удался.

* * *

О провокациях депутаты стали задумываться после нападения на караул Главного штаба СНГ, расположенного на Ленинградском проспекте. Конфликт произошел накануне 23 сентября, в четверг, в 21.10. Ожидалось открытие съезда. Защитникам Конституции стало известно, что ельцинисты устроят «сюрприз» и попытаются не допустить работы съезда.

Лидер Союза офицеров Станислав Терехов решил отвлечь президентскую команду от провокации. Он выехал с коллегами к штабу СНГ. Но тут же сам попал в провокацию.

Терехов дал команду – не стрелять. Они подошли к штабу… Но милиция применила оружие. Погиб милиционер. Застрелена женщина, наблюдавшая конфликт из окна. В конфликте участвовала «третья сила». Так как Терехов хотел лишь обезопасить милицию, запретил своим стрелять, то в милиционера стрелял тот, кто хотел это сделать специально. А убитая женщина?.. К ней тереховцы находились вообще спиной!

Депутаты осудили нападение на штаб СНГ. Терехов пошел туда без команды, никого не предупредив… Если бы он согласовал свои действия со штабом Ачалова, тогда бы не попал в ловушку. А так у наших противников появилась возможность обвинить Верховный Совет… След Терехова, мол, ведет в Белый дом.

И президентская команда тут же начала пропаганду, что от мирного Съезда исходит опасность.

* * *

Макашов предупредил ополченцев не поддаваться на провокации.

У костров то и дело появлялись люди, зовущие на «горящие» дела. Был призыв идти на выручку Терехову. Провокационный призыв. Ополченцы тут же его пресекли.

Ельцинистам нужно было вооруженное сопротивление, нужен был выстрел со стороны Верховного Совета. Они провоцировали. Но ополченцы научились быть бдительными.

После случая с Тереховым никто уже из Белого дома не выходил. А через несколько дней Терехова и его друзей выпустили. Иного быть не могло. Их били, вынуждали дать ложные показания – будто они шли на штурм штаба ОВС СНГ, шли по заданию Съезда. Но офицеры не сломались. Выдержал пытки и Терехов. Их отпустили, потому что они были не виновны и против них не было никаких улик.

У президентской команды выбит крупный козырь.

* * *

На Съезд прибыл генерал Калинин. Это наш генерал, пришедший в первые же дни к нам на помощь. Вечером он ходил на переговоры к Кобцу. Тот недавно работал на два фронта… Дал, например, Хасбулатову стенограмму заседания военной коллегии у Грачева. И вот Калинин принес от Кобца ультиматум: прекратить Съезд, очистить здание, разжаловать Руцкого и других. Если условия не будут выполнены – начнется штурм Белого дома.

О штурме мы говорили и раньше. Но вот сегодня конкретно услышали подобное от противной стороны. Кому-то этот ультиматум показался психологической атакой. Виктор Аксючиц заметил скептикам: «В этих целях специально подтягиваются подразделения ОМОНа». Никто из коллег в эти минуты не дрогнул. Более того, Исаков заметил: «Я сам добровольно из помещения не выйду, ибо защищаю Закон!».

Дом Советов стал готовиться к штурму. Хотя Хасбулатов говорил неоднократно: «Мы не готовы к чрезвычайной ситуации. Мы не готовы к силовой борьбе». Не готовы. А следовало бы. Ельцин давно грозился начать артподготовку… И вот госпереворот осуществляется. Если Хасбулатов политик, то он обязан был подготовиться к борьбе. Да, парламент – мирный законодательный орган. Но он высший орган власти – по Конституции. И если такие люди, как Ельцин, заявляют, что они дадут взбучку депутатам и ликвидируют Съезд, то они это сделают – и к этому надо было обязательно подготовиться, чтобы предотвратить беззаконие, защитить высший орган власти.

…Министр обороны РФ Грачев заявил, что ультиматум заместителя министра обороны РФ Кобеца о том, что если до 05.00 25 сентября бывший ВС РФ не прекратит сопротивление, то Белый дом будут штурмовать, является личным заявлением Кобеца. Опомнились.

* * *

В Дом Советов подкинули «утку», будто против нас и афганцы, и рижский ОМОН Парфенова. Но ОМОН Парфенова оказался на нашей стороне. Не зря я выступал на Съезде в защиту Парфенова. В Прибалтике он остался верен долгу, присяге. Кто-то успел подстроиться, понять, что мир переменился и надо меняться… Но такие, как Парфенов, служили Родине, был приказ стоять – и он стоял. Не дрогнул. Для тех, кого ельцинская Россия предала, Парфенов – символ. Их предали, их выгнали… Но он не сломился. И вот Парфенов с нами.

С нами все те русские, кого Ельцин бросил на произвол судьбы за пределами России.

И пропагандистская провокация президентской команды не удалась.

* * *

Информационно-психологическая война. Депутаты, кажется, давно должны были привыкнуть к ней. Но пресса и телевидение в последние дни продемонстрировали такую силу, что даже закаленные депутаты, привыкшие к тотальной лжи, удивились и закачали головами! Война шла не по правилам!

Ельцин не мог без применения силы очистить Дом Советов, а от применения силы его предостерегли западные страны, в том числе и американские хозяева в лице госсекретаря Уоррена Кристофера. Тогда он разрешил усилить блокирование парламента, избивать всех защитников, а в средствах массовой информации распространять слухи, что это ополченцы хулиганят, что в Белом доме засели бандиты, нелюди, фашисты, психи и так далее. Продажные журналисты отрабатывали доллары. Газеты, взятые под контроль и опеку Федеральным информационным центром (рук. Полторанин), сказать правду не смели. В «Комсомольской правде» появились заключения-писания психологов, будто в Белом доме находятся люди с «параноическими отклонениями». Это была сознательная и запланированная ложь!

Оружием лжи и дезинформацией Ельцин намеревался запугать и сломить депутатов.

* * *

Репертуар «Желтого Геббельса» (агитационного бронетранспортера) подбирался тщательно. Особенно часто звучала афганская тематика: «Идем, идем мы штурмовать, ведь штурм не любят ждать… А мы сидим в засаде, в обнимку с автоматом и ждем, когда команду для ДШВ дадут».

После таких песен в Дом Советов подбрасывались слухи, суть которых сводилась к одному – с часу на час ожидается штурм Верховного Совета подразделениями спецназа. Но депутаты не боялись…

Психические атаки «Желтого Геббельса» удавалось выдержать с трудом. Расчет был простой: лишить сна защитников Конституции, запугать, расшатать нервы, вывести из строя. БТР желтого цвета вещал свою отраву с утра до вечера. Порой кричал он и по ночам, так что спать людям возле Белого дома нельзя было. Люди не желали слушать агитки… Но… БТР цитировал указы Президента, предлагал депутатам льготы и материальные блага в обмен на отказ от убеждений и выполнения служебного и гражданского долга. Такие передачи вызывали у нас обратный эффект.

Спать при такой психической обработке было сложно. Потому по утрам видел часто невыспавшихся коллег.

Видимо, президентская команда почувствовала, что пожилые депутаты стали жаловаться на здоровье. С одной стороны – нет лекарств, ОМОН не пускает людей с продуктами, с другой стороны БТР нарочно не дает спать, расшатывает психику. Тут «Желтый Геббельс» усилил свое вещание. Песни стали громче и похабнее. Чаще других звучала «Путана», видимо, это идеологическая песня нынешнего режима… Все и вся продается и покупается.

Затем репертуар чуть изменился, стал более садистским. Мне это хорошо было знакомо, так как я в свое время на военной кафедре, в Ленинградском университете проходил курсы спецпропагандистов. БТР прокручивал запись женского слезливого голоса: «Коля, сынок, я нахожусь здесь, у гостиницы «Мир». Вместе со мной и другие матери. Коля, я жду тебя, приходи».

Конечно, Колина мама могла спокойно пройти к Белому дому и встретиться с сыном, если бы эта сцена соответствовала действительности. Проход с нашей стороны был открыт. Защитники Конституции понимали, какими методами борются против них. Никакой мамы не было – была лишь пропаганда с фашистским оттенком.

А сколько таких пропагандистских трюков было еще!

* * *

После событий у штаба ОВС СНГ президентская команда задумала нанести еще один страшный удар по репутации Верховного Совета. Штурм был назначен в ночь с 26 на 27 сентября. Раздалась команда неизвестного человека среди баррикад: «Идем на выручку демонстрантам, уходим отсюда…» Толпа ринулась, было, за провокатором. Тот специально уводил народ, расчищал площадь… Наши офицеры спохватились. Раз поступила секретная информация из надежных источников, что будет штурм, то зачем тогда уходить от Белого дома. Людей остановили. И ельцинисты, увидев толпы людей у Дома Советов, не рискнули малыми силами начинать штурм.

Так стойкость, мудрость ополченцев выстояла против путчистов и предотвратила первые крупные кровопролития!

На улицах столицы озябших, голодных людей ждала провокация. Ждала и нас, депутатов, внутри здания. Вместе с коллегами мы прочесывали лестничные площадки и проходы Белого дома. Поступила информация, что из Белого дома раздастся выстрел… Он и послужит сигналом к штурму.

Ельцин проигрывал время – нужен был штурм. А чтобы его начать – нужно оправдание, нужны жертвы. Из Белого дома должен был прозвучать выстрел!

И мы нашли снайпера, засевшего у окна… Фамилия его, кажется, была Редькин. Он сознался, что должен был выстрелить.

* * *

В зданиях Минобороны и Генштаба отключены были телефоны. Придворные ельцинские чиновники боялись армии… Генералы не могли собраться на коллегию. Впервые планы кровожадных стали рушиться.

* * *

Из Белого дома неизвестные люди удаляют людей, которые умело анализировали ситуацию и которые могли помешать осуществлению президентского сценария.

* * *

Последние ночи через каждые два часа раздаются команды: «Подъем, штурм будет с подъезда… Штурм ожидается в такое-то время!» Мы не спим, встаем на дежурство! Негодяям это и надо. Они специально лишают нас сна. Они специально ездят на машинах возле Дома Советов, останавливаются, проводят маленькие учения, щелкают и бряцают затворами. На постоянные провокации мы отвечаем дисциплиной и бдительностью. Однако, силы слабеют.

Газета «Московский комсомолец» описала, как создавался психоз (28.09.93)… Журналисты наслаждались, что нас доводили до психоза. Мы вынуждены были ходить одно время в противогазах. Потому что мы не знали, а соответствует ли действительности та информация о выкуривании нас газом, которая поступила в Белый дом. Вначале к парламенту подвезли трубы, затем сказали, что по ним запустят в здание газ… Вот мы и получили противогазы. Провокация сработала.

Но вскоре операция по дезинформации и дезориентации изменилась. Нас перестали доводить до психоза, нам все чаще стали сообщать о переходе на нашу сторону воинских частей. То их было совсем немного – и вдруг их много! Это вызывало и сомнение, и тревогу. Но руководство Верховного Совета, судя по их заявлениям, поверило в звонки и в донесения. Значит, президентская команда задумала иную провокацию!

* * *

Кроме подосланных офицеров среди нас были и честные. Так, старший лейтенант милиции Валерий Терешин прибыл к нам не с целью доводить дезинформацию, а с целью защищать Закон. О себе он говорит мало:

– Прибыл сюда вечером 21-го, как только услышал выступление Ельцина по телевидению. Ведь кто-то же должен встать на защиту Конституции. Понимаю, что, безоружных, нас сомнут вооруженные до зубов омоновцы. Но даже ценой жизни мы должны показать людям, что сопротивление прогнившему режиму возможно и необходимо.

* * *

Очередную ночь перед штурмом мы решили провести прямо в зале заседания. Я достал блокнот с тем, чтобы оставить на память приметы этой страшной ночи. Никто не боялся, все включились в работу. Каждый давал оценки происходящему:

Зоя Корнилова: «Спасибо Ельцину за переворот. Он помог показать, кто мы и кто есть кто. Телевидение обвиняет депутатов, мол, они держатся за свои кресла и оклады. Но вот Ельцин попытался купить нас должностями в правительстве, двумя миллионами рублей отходных. И кто побежал к нему? Его сообщники: Починок, Степашин, Ковалев, Подопригора, Рябов… Существующий режим породнил предателей. Но он сплотил и честных людей. Съезд почти в полном составе доказал: в России не все продается. Пусть нас не будет. Но Россия-то останется – и не растопчут. И мы должны доказать, выстоять, Россия станет правовым государством!».

Анатолий Леонтьев: «Я давно понял, что мы предали и страну, и народ своими постоянными соглашательствами с Ельциным. И мы сегодня не можем совершить еще одну ошибку – пойти еще раз на соглашательство с Ельциным. Это будет уже не ошибка, а измену народу».

Александр Сурков: «Мы обязаны расчистить авгиевы конюшни, которые наворочены не без нашего участия или попустительства».

Андрей Парамонов: «Я был доверенным лицом Ельцина на выборах. Но здесь остался потому, что уверен: он нарушил Конституцию».

Михаил Астафьев: «Да, мы терпели засилье воров. Это наша вина. Как только перестанем это терпеть, увидим, как начнет резко меняться нравственная атмосфера общества».

* * *

Я зашел проверить, почему не работает наша радиостанция. Об этом просили люди с баррикад. У нас была радиостанция хорошей мощности.

В комнате у радиорубки сидел писатель Сергей Лыкошин и незнакомые люди. Лыкошина я знал давно, его дача находится в моем Борисоглебском районе. Мне доводилось бывать у него в гостях, пить чай, беседовать о литературе, политике, жизни. Это был честный, мудрый и всегда спокойный, интеллигентный человек. Он признался: нашу радиостанцию глушат.

…Уже после штурма я узнал от Лыкошина, когда танки выстрелили в Дом Советов, он на минуту вышел из комнаты – и именно в это время радиорубку разнесло снарядом.

* * *

При подготовке омоновцев к выходу на осаду Дома Советов применялись психотропные препараты. Об этом нам сказали работники МВД.

* * *

Виктор Баранников предупредил защитников парламента и нас, что, по имеющейся у него информации, к Белому дому специально направляют людей с наркотиками, чтобы скомпрометировать народных депутатов.

На что только не идут путчисты! Троих таких разносчиков наркотиков мы задержали в здании Белого дома.

* * *

В Конституционном суде отключена спецсвязь. Она отключена даже у председателя КС Валерия Зорькина.

* * *

Ночью передвижение по Белому дому запрещено. На переходах выставлены вооруженные посты. Теперь шпионы не проникнут. А то тут я вместе с друзьями напоролся на одного проходимца, который обрезал какие-то кабельные провода… Его арестовала охрана Ачалова.

Кругом стали проводиться рейды.

* * *

Честные офицеры из Министерства безопасности сообщили: «Штурм назначен на 28-е, то есть на сегодня… Будет проникновение через 26-й гараж».

До штурма пара часов. Бежим к дверям гаража. Прибегаем – они почему-то открыты. Перекрываем тут же выход.

Ночью подъехали грузовики… Прошла разведка, удостоверились – вход забаррикадирован – уехали тут же восвояси.

Через некоторое время появились у Белого дома машины с прожекторами. Прожектора врубали ночью, когда все засыпали. Они были такой мощности, что казалось – от света и тепла ламп отклеиваются календари от стен. Спать, конечно, было невозможно.

То песни на ломаном русском языке, то прожектора… Люди не спят по несколько суток. Фашизм.

* * *

Министр внутренних дел Ерин стал запугивать нашу охрану… Один охранник у нас убежал – оставил свой пост. Мы не в обиде, говорим всем – остаются только добровольцы.

* * *

Иностранным журналистам передали по радиотелефонам требования их посольств: «Немедленно покинуть «Белый дом» в связи с угрозой возможного штурма Верховного Совета.

Наши журналисты опомнились: просят оружие – мол, и нам надо чем-то защищаться.

А ко мне подошел иностранный журналист, с которым мы сидели во 2-м отделении милиции после второго моего ареста, и сказал, что он готов меня вывести и спасти. Я отказался. Не ушел и иностранный журналист.

* * *

Ложные тревоги. Член Президиума ВС В. А. Агафонов попросил депутатов собраться срочно в 617 комнате. Поступила, якобы, информация: штурм начнется в 03 часа 15 мин. Роздали противогазы. Дали сообщения во все посольства.

Пока заседали при свечах в Большом зале, в проходе я услышал голос журналиста, выспрашивающего Баранникова, что есть, мол, слух о засылке в Дом Советов Баранникова в качестве «троянского коня». Баранников отвечал: не верьте инсинуациям радио, он в Белом доме для того, чтобы избежать кровопролития…

* * *

Омоновцы бьют людей по лицу дубинками. Бьют специально, чтобы спровоцировать на ответные меры.

* * *

Правительство Москвы, то есть Лужков, выдвинуло нам ультиматум: сдавайтесь, а то через 24 часа возможен штурм.

Колонны милицейских машин заново двигаются вокруг Белого дома.

* * *

Вячеслав Костиков от имени Президента заявил, что никакого штурма Белого дома не будет.

Значит, будет.

* * *

Генерал Кобец заявил прессе, что боевики Белого дома через дыры в заборе завода им. Ильюшина вывозили боеприпасы. Ген. конструктор завода Г. Новожилов провел расследование на заводе: никаких дыр в заборе нет, боеприпасы никто не выносил. Заводчане требуют опровержения. «Комсомолка» тут же извинилась за дезинформацию Кобеца.

* * *

Из Главного управления охраны поступили угрозы – против защитников применят секретные газовые гранаты. В свое время они были применены в 1986 году французской полицией против истеричной женской демонстрации. После газа женщины тихо разошлись, унося в своих панталонах содержимое своих же желудков. Таков газ. Но против нас вряд ли пустят газ – Ельцину нужен другой эффект, чтобы вся страна содрогнулась!

* * *

Депутат Ребриков оповестил ополченцев на площади:

– Товарищи! Только что к нам в Верховный Совет поступило сообщение о том, что в здании мэрии третий день находится кремлевская группа «К» Пастухова в количестве 600 человек. Они периодически меняются. Этих людей морально накачивают на то, чтобы они совершили нападение на Верховный Совет. По их плану, поводом для их акции послужит провокация нападения на гостиницу «Мир». Потом они предполагают перейти сюда. Часть этих людей, переодетых в гражданское, находится среди вас. Как они переодевались в машинах, видели наши люди. Поэтому будьте бдительны.

* * *

Записал при свечах выступление депутата Николая Павлова: «…В госдепартаменте США взволновались. Переворот, на который отводилось три дня, никак не закончится. И вот они пытаются провести такой вариант: возвращение к нулевой позиции… Съезд устоял от подкупа, и от грубого политического нажима. Мы должны устоять и перед этим компромиссом… Ибо любая уступка в данном случае антиконституционна и приведет к еще худшим последствиям».

Смелое выступление Павлова поддержали и на баррикадах. Когда я подошел к костру, то меня предупредили, чтобы мы не предавали ополченцев, не шли на компромисс с Ельциным. Все были за Павлова, ему верили, потому и дежурили день и ночь.

* * *

Руцкой сообщил, что ночью к нему поступила трижды проверенная информация: в здание готовится проникновение группы вооруженных людей, чтобы из окна Дома Советов убить двух-трех милиционеров из оцепления – это станет поводом и сигналом к штурму парламента.

По словам Руцкого, Ельцин неоднократно находился в раздумье – подписывать ли распоряжение о штурме.

* * *

На баррикадах недоумевают: зачем омоновцы целую неделю избивают людей? Хватит, мол, того, что отключили свет, воду, тепло, связь, окружили безоружных спиралью Бруно. Сделали в центре Москвы фашистский концлагерь. А тут еще жестокие избиения! Неужели мало?! Такой вопрос задали и мне.

Я был уверен, что это избиение идет согласно одному сценарию. Президентской команде необходимо было довести людей до озлобления, чтобы затем двинуть этих избитых и агрессивно настроенных людей на мэрию… Пусть бьют стекла, уничтожают ларьки. Все по плану. Но ни один ларек не был сожжен и разорен. Ополченцы держались дисциплинированно.

А вот на мэрию пошли. Поддались на провокацию. ОМОН нарочно стрелял в демонстрантов – и те не выдержали, захватили мэрию.

* * *

После неудачного психологического давления, желания посеять в наших рядах страх и панику, ельцинисты перешли к угрозам: если, убеждают нас, вы не хотите отвечать за то, что может произойти, – выходите.

Мы уже догадываемся, что может произойти. Сказал об этом и Полторанин, чтобы народ не удивлялся, если 4-го что-то произойдет…

* * *

Заместитель главного врача института им. Склифосовского сказал в телепередаче: за два дня до кровавых событий им была дана команда приготовить 300 коек для приема раненых.

И они приготовили койки.

* * *

Из книги Хасбулатова «Великая Российская трагедия»:

«Информация о подготовке к «решительным действиям», иначе говоря, к штурму Парламента, поступила ко мне рано утром 29 сентября. Один из сотрудников Департамента охраны привел ко мне 16-летнего парня, Игоря Н., его семья живет на одной площадке с не пожелавшим себя «засветить» офицером, который передал Игорю схему операций на ближайшие дни: с цифрами, временем, частями МВД, группами, штабами и т. д. Мы сопоставили с другими данными – сошлось…

Обрывки этой же информации о подготовке к «окончательному решению» просачивались и в прессу. «Правда» сообщила о «спешных приготовлениях» в «Матросской тишине»: уплотняются камеры, заключенных о верхних этажей переводят вниз, коридоры тюрьмы нашпигованы «большим количеством атлетически сложенных молодцов в штатском».

Журналисты быстро поставили в известность и о совещании М. Полторанина с редакторами пропрезидентских газет, где им рекомендовано «правильно и спокойно» отнестись к тому, что произойдет 4 октября. Об этом, кстати, сообщили Санкт-Петербургское ТВ и «Правда».»

* * *

Встретил Равката Чеботаревского – бледного, расстроенного массовыми избиениями демонстрантов. Он сказал мне, что 2 октября еринцы начнут по приказу более жестоко избивать людей.

* * *

29 сентября Грачев отозвал свое интервью газете «Московские новости», в котором гарантировал неучастие армии в ликвидации Верховного Совета. Министерство обороны сразу же прекратило давать журналистам какую-либо информацию. Сам Грачев на несколько дней пропал из поля зрения общественности и прессы.

* * *

В Доме Советов появились неожиданно бумаги-ксерокопии с планами штурма, подготовленными будто бы в Кремле. У многих защитников эти бумаги вызывали сомнение… Руцкой приказал ополченцам не стрелять ни при каких провокациях и обстоятельствах.

* * *

Начальник московской милиции Панкратов признался, что знал о вооруженных провокациях, о спланированной акции по «захвату» мэрии и «штурму» Останкино.

* * *

Разрешение на митинг было получено заранее. И вдруг – отмена. ОМОН попытался разогнать людей, оттеснить их в сторону Крымского моста. Но это была лишь попытка…

Депутат Уражцев повел огромную массу людей (по-моему, их было более ста тысяч) на ОМОНовский заслон. С необыкновенной легкостью демонстранты прорвали заслон. Даже сами удивились. ОМОН дал себя разоружить. Никто не пытался рассеять, как это делалось всегда, толпу, никто не вызвал подкрепление, а оно находилось в трехстах метрах.

Специалисты утверждают: омоновцы у Крымского моста без всякого труда могли остановить любое количество людей. Не захотели. По сценарию надо было пропустить.

Не стали останавливать демонстрантов и у Белого дома. Вторая цепь омоновцев так же отступила, более того – убежала, побросав щиты и другое снаряжение. Другие спецподразделения сели в припасенные автобусы и спешно уехали. Это тоже было по плану-сценарию.

Журналисты говорят, что омоновцы бежали от демонстрантов так быстро, как никогда не бегали. Таким бегством они увлекали за собой людей, чтобы те поддались на провокацию и устремились к Белому дому и мэрии.

И вот мэрия в нескольких шагах от многотысячного митинга.

Чтобы пойти на штурм мэрии – нужен приказ, нужен план. Но у митингующих ничего подобного и в мыслях не было. Зато план был у президентской команды. Заключался он в простом… По народу стали стрелять из здания мэрии. И люди не могли сдержаться от ненависти, подобрали раненых и убитых – и пошли на штурм мэрии. Не мог удержаться и Руцкой, сыграли его военные качества, рядом убивали его единомышленников – и он отдал приказ – взять мэрию.

Операция по захвату мэрии уложилась в 4 минуты 20 секунд.

Мэрию нужно было сдать. И президентская команда ее сдала.

Интересно, что на пути следования ОМОН не поставил даже машины. Раньше ставили. И два дня назад их выставили со стороны метро «Баррикадная». А омоновские кордоны почему-то стояли только перед демонстрантами, на других улицах они вдруг были сняты до шествия. Удивительно!

Чтобы скрыть разработанный сценарий, руководство МВД скрывало факты бегства милиции. Но ведь есть тысяча свидетельств. Есть свидетельство, например, корреспондента Би-Би-Си Г. Нехорошева: «Омоновцы бегут, бросая вооружение и технику…»

Кстати, у здания мэрии наши защитники-ополченцы обнаружили 10–15 автомашин для перевозки омоновцев и несколько автобусов с ключами в замках зажигания. Как только мэрию взяли, так тут же в толпе провокаторы заговорили про «Останкино», возле Руцкого тоже появился человек, подталкивающий к походу на «Останкино».

* * *

Почему снято было оцепление со стороны Нового Арбата? Этот вопрос задавали многие мои коллеги. Милицию нарочно увели…

Позже начальник ГУВД объяснил этот поступок «передислокацией сил».

Время для этого было выбрано удачное. До 4 октября вся милицейская рать, как по команде, исчезла и спряталась. Но зато 4 октября их появилось в тысячи раз больше!

«Передислокация» еще 2 октября началась… Если уж честно говорить. В здании мэрии находилось около 5 тысячи вооруженных бойцов. Мы дважды заходили в те дни на переговоры в здание, видели этих бойцов. И вот 2 октября они вдруг разом, в огромном составе, исчезли. Исчезли до штурма парламента. И опять же, исчезли не просто так, а оставили в здании снайперское оружие, гранатометы!!! Не в панике же отступали, не для устрашения ополченцев оставляли оружие… Оставили согласно плану-сценарию. И, к сожалению, наши ополченцы попались в ловушку.

* * *

Стрельба из мэрии велась не только по демонстрантам, но и по окнам Дома Советов.

* * *

Из книги Хасбулатова «Великая Российская трагедия»:

«Обозленные люди бросились на штурм. Видимо, милиции был дан приказ уйти».

Отошел также и БТР, и демонстрантам противостояли лишь необученные еще новобранцы из дивизии им. Дзержинского, которые тут же сдались в «плен».

«Силовые» министры «Белого дома», из собственного опыта знающие, что такое провокация, безуспешно пытались на этом этапе приостановить развитие событий. Журналисты видели министра обороны Ачалова, бегущего куда-то по лестнице и кричащего в передатчик: «Министр обороны приказал никому ни при каких обстоятельствах не стрелять! Это провокация! Занять оборону согласно боевым расчетам!» Баранников, похоже, был настроен мрачно. Утверждают, что на ходу он выкрикивал:

«Это катастрофа!» Я в это могу поверить».

* * *

Из книги А. Бузгалина, А. Колганова «Кровавый октябрь в Москве»:

«…На пути демонстрантов, в районе Смоленской площади были быстро сосредоточены крупные силы милиции. Мы сами видели множество грузовиков и автобусов с милиционерами. Но, как свидетельствуют сами сотрудники милиции, а также запись радиопереговоров, был получен приказ отойти – в те самые минуты, когда к ним приблизились демонстранты. Многие грузовики и автобусы были уже окружены демонстрантами и этот отход по приказу превратился в паническое бегство. Почему был отдан такой приказ?

Обычной тактикой московской милиции, когда она хочет воспрепятствовать движению демонстрантов, является устройство заграждений из одного-двух рядов тяжелых грузовиков. Такое заграждение, особенно если оно охраняется силами милиции, демонстрантам ни разу не удавалось преодолеть. Даже ожесточенное столкновение 1 мая 1993 года не позволило демонстрантам прорваться через заграждение, наспех сооруженное буквально у них на глазах. 3 октября не было даже попытки выстроить такое заграждение, несмотря на то, что на пути демонстрации были заранее сосредоточены десятки грузовиков. Почему?»

* * *

Над Белым домом покружили низко вертолеты… Запугивают. Или ведут разведку. По нашим сведениям, летчики отказались (и даже на уровне командования ВВС) бомбить Верховный Совет.

* * *

Захваченные грузовики единственный раз использовались для дела – прорвали спираль колючей проволоки. А поездку на Останкино большинство депутатов осудило…

* * *

Зря говорят и пишут, что против демонстрантов стояли только новобранцы. Их было мало. Костяк все-таки был из ОМОНа. И они-то знали, зачем убегают… Приказ не обсуждается.

Избивать людей они так же не прекращали. Я видел женщину с разбитыми и окровавленными руками.

Уражцев попытался договориться с оцеплением о пропуске… Каждый человек имеет право высказаться по поводу происходящего. А тут запреты, избиения. Людей нарочно «заводили» и сдержаться было уже трудно…

* * *

Штурм мэрии – провокация. Если мы и побеждали, а мы все эти дни побеждали, то только благодаря моральному превосходству. Миротворческая позиция, защита Конституции находили отклик в народе. Нас поддерживали… Нас нельзя было обвинить в кровожадности, ибо с нашей стороны не было насилия. И тут нас спровоцировали на штурм мэрии – это развязывало руки президентской команде. Нас тут же обвинили в бандитизме и вовлекли в дальнейшую авантюру.

* * *

Ельцин уже склонялся к тому, чтобы идти на выборы и Президента, и депутатов. Его это устроило бы. Нас – тем более. Но крикунов и буржуазных компрадоров – нет. Эти крикуны и поднимали в толпе у Белого дома голос – на штурм «Останкино». Призыв был брать «Останкино» сперва на площади, потом – из уст Руцкого.

* * *

Из книги «Кровавый октябрь в Москве»:

«Свою роль, несомненно, сыграло провокационное поведение сотрудников МВД, несколько дней накалявших обстановку жестокими нападениями на митингующих… Последней каплей стали провокационные обстрелы демонстрантов со стороны мэрии. Явной провокацией был и обстрел из гостиницы «Мир» военнослужащих, стоявших в оцеплении. Как отмечали множество свидетелей и что было подтверждено информацией в газете «Аргументы и факты» (№ 44, 1993), убийцы двух бойцов Софринской бригады принадлежали к той же стороне!»

* * *

«Желтый Геббельс» взревел, врубил форсаж – и умчался в сторону Баррикадной. Он вовремя смылся.

* * *

По хорошо разработанному сценарию-замыслу была организована и заминка с прибытием войск…

* * *

Адвокат Д. Штейнберг подтвердил, что следствием установлено: два солдата софринской бригады (командир – генерал А. Баскаев) застрелены при штурме своими сослуживцами.

* * *

Редкий факт – о провокациях.

В ночь с 3-го на 4-е октября неожиданно был сформирован полк в несколько сот человек… От 20-го подъезда Белого дома его отправили на блокирование Дома Советов. Депутаты об этом, конечно, не знали.

Люди шли колонной по четыре…

Подошли к Министерству обороны, выставили посты, взяли под охрану. Ждали почему-то Ачалова. Кто-то сказал (но никто не знает, кто же этот незнакомец), что сейчас прибудет Ачалов. Но он не прибыл. Тут поняли, что эта акция есть провокация. Спешно вернулись в Дом Советов. Расположились на баррикадах. Однако, вернулось меньше людей, по дороге – провокаторы сбежали.

Для чего нужно было отвлечь и увести ополченцев?!

Министерство обороны, мэрия, «Останкино» – план одних и тех же людей. Кровавый сценарий.

* * *

«Банды убийц и погромщиков хлынули на улицы нашей столицы» – сказал Ельцин. Солгал. Как всегда. Ибо к Дому Советов прорвались люди самых разных убеждений и профессий, среди демонстрантов было много мужчин и молодежи…

Это были честнейшие люди. И их светлые, красивые лица заполонили улицы и площади. Может, поэтому депутаты и ополченцы с баррикад встретили их ликованием. Как спасителей.

Тем, кто привык лгать и убивать, этого ликования не понять.

* * *

Омоновцы десятками переходят на нашу сторону…

С балкона Дома Советов лились рекой русские песни, по которым давно все соскучились: «Катюша», «Утро красит нежным цветом», «Священная война», «Широка страна моя родная».

* * *

Ельцин мог направить танки уже 2 или хотя бы 3-го октября и стабилизировать обстановку. Но было еще рано. Сценарий должен сработать на все сто процентов. В сценарии была запланирована кровь.

* * *

В числе кандидатов на увольнение-смещение – командующий авиацией сухопутных войск Виталий Павлов. Он отказался выполнить указание о стрельбе по Дому Советов НУРСами.

* * *

Свидетельствует капитан 1-го ранга В. К. Кашинцев:

«В ночь на 4-е дежурил. Честно говоря, в реальность штурма не верилось. Больше опасались провокаторов – бейтаровцев, членов «демократических дружин» небезызвестного Боксера, разного рода диверсантов, проникших в здание. Нескольких из них отловили. Они как-то просочились сквозь контрольные посты. Вся служба была предупреждена о возможности провокаций.

Хочу сразу же развеять домыслы и фантазии… о якобы бесконтрольной раздаче оружия в «Белом доме» кому попало. Это ложь. Автоматы со штатным к ним количеством обойм с патронами выдавались только офицерам.

Оружие выдавалось строго по уставу, как это положено в армии по раздаточным ведомостям; с выдачей каждому письменного именного удостоверения за подписью В. Ачалова на право ношения оружия. Всем под роспись была доведена инструкция о порядке применения оружия: только внутри здания, в случае явного нападения и только после того, как огонь по нападавшим откроет штатная охрана Верховного Совета. Применять оружие, так сказать, «наружу», было строжайше запрещено в любом случае. Во время штурма, насколько мне известно, личный состав «Белого дома» оружия не применял. Если кто и постреливал с верхних этажей, – то это были скорее всего те самые провокаторы, проникшие в здание».

* * *

Александр Руцкой вышел на милицейской волне в эфир, призвав ОМОН не стрелять из мэрии в народ, не применять оружие.

По приказу генерала Макашова, манифестанты не разоружают милицию и отряды ОМОНа, позволяя им спокойно покинуть с оружием в руках район.

* * *

На улицах возле Дома Советов и далеко за пределами его народ скандирует:

«Руцкой – президент!»

* * *

Грачев отправляет, якобы, из столицы войска «на картошку». Смешно. Но и это работает на провокацию.

Из газеты «Аргументы и факты» становится ясно (№ 44, 1993), что, как признался старший офицер ВДВ, в их частях еще 1 октября все знали о перестрелке 3 октября, которая послужит началом к штурму Дома Советов.

А газета «Сегодня» дает заголовок – «Генерал Грачев выводит войска из Москвы»

(30.09.93). Интересно, что-то самого Грачева не слышно…

* * *

На улицах будто по команде зловеще разгораются баррикады. Они и раньше были, но так не горели.

Средства массовой информации тут же создают ощущение полной безнаказанности ополченцев: вот, мол, разбушевались бандиты и на них нет никакой милиции.

Илья Константинов признался, что, находясь в те минуты среди демонстрантов, он не понял, кто и куда их вел, в каком состоянии и чьим приказам они следовали.

* * *

Руцкой был запрограммирован. Действия Руцкого предвидели. Сценарий сработал. Отдан приказ: «На Останкино!»

И машины, автобусы рядом – с ключами зажигания – на этот случай оставлены, припасены – садись и поезжай, выступай на телевидении.

Руцкого – на «милицейской» волне – дезинформируют, будто на нашу сторону перешла бригада спецназа. На самом деле перешли несколько десятков человек.

Честные ли это были люди – никто не знает. Но они остались с ополченцами. А зачем вот была запущена «деза»?!

Президентская сторона сознательно создавала ситуацию, чтобы Руцкой и его сторонники ощутили, что правительство ситуацией не владеет, что надо перехватить инициативу и овладеть ситуацией. Руцкой «клюнул» на президентскую блесну… Жаль. Но мы это поняли поздно.

Чтобы весь мир узнал о панике Кремля и о всевластии депутатов, нужен был крикун… Его нашли. Использовали таких, как Лев Пономарев. В газетах «Московский комсомолец» и «Известия» вдруг опубликовали, сами того не понимая, компромат на сценаристов-путчистов. Пономарев позвонил начальнику управления Мин. безопасности по Москве Савостьянову и узнал о победе конституционалистов. Савостьянов ему так и сказал: мэрия взята, ОМОН, ОМСДОН, дивизия им. Дзержинского перешли на сторону Руцкого; верных Ельцину частей в Москве или поблизости нет, МБ ничего делать не намерено, и советует чекист политику бежать и прятать семьи.

Пономарев тут же растрезвонил новость по всем городам и окраинам. Для этого ему и сообщали…

* * *

По сценарию нужны были жертвы. Иначе не оправдать штурм парламента, не отмыться от западных журналистов… А жертв не было. И тогда Гайдар призвал безоружных москвичей встать против ополченцев… Эту провокацию осудили и «ВиДовцы» Любимов и Политковский (за что потом сняты были с работы), и коммерсанты («Коммерсант», 4.10.93).

Гайдар стал оправдывать свою авантюру тем, что он хотел показать сомневающейся армии, с кем народ. Но офицеры выполняют приказы, а не смотрят телевидение и определяют, с кем народ и за кого идти воевать. Тем более, народ был и с той, и с другой стороны.

Армия не смела сомневаться, она подчинилась, к сожалению, преступному приказу. Если бы воинские части, как говорит Гайдар, медлили с выходом, не желали бы участвовать в штурме, то после кровопролития в армии начались бы чистки, а не мероприятия по награждению отличившихся.

Войск 3 октября в столице не было по простой причине – не было нужды, да и в сценарии так предусматривалось.

А Гайдару нужно было противостояние, нужна была кровь. Он готовился раздать оружие… Хорошо, что ополченцы Дома Советов не собирались идти навстречу «демократам». Кинолента погибшего известного кинооператора А. Сидельникова является свидетельством в пользу белодомовцев. Если бы был призыв идти на стычку, оправдалась провокация, то кровь была бы неминуемой и большой.

Это был не дикий гайдаровский крик, а продуманная провокация. И почему Гайдару можно раздавать оружие гражданским и вести их затем на Дом Советов?! Почему гайдаровцы подготовили Ельцину обращение, в котором ополченцам приписывается разбой на улицах и так далее?! Да, Гайдар желал разбоя… Но ни один ополченец не громил киоски, не грабил их. Даже пропрезидентские газеты отметили, что сторонники парламента выходили из блокады, подбегали к киоскам – покупали в них еду, затем мирно уходили вновь защищать, якобы, социалистические ценности. Не громили, не грабили, не убивали… А Гайдару нужно было обратное, он уже верил в разбой и грабежи, ибо ему так хотелось, так было по сценарию. И он собрал людей на площади. Однако, такие, как Политковский, спутали их карты, белодомовцы отказались идти в рукопашную. И сущность Гайдара обнажилась.

* * *

В здании «Останкино» ополченцев уже ждали в засаде бойцы «Витязя». Военные и омоновцы спокойно пропустили безоружных руцкистов (лишь несколько человек имели автоматы) через город к «Останкино». Перехват их сорвал бы сценарий.

 

Идем на «Останкино» просить слова

Мысль идти на «Останкино» и просить слово для выступления не была неожиданной… Ополченцы давно проявляли недоумение, почему оппозиции не дают возможности выступить на телевидении и изложить свою точку зрения на происходящие события. Народ требовал правды от телевидения. Потому после взятия мэрии ополченцы заговорили вслух именно об «Останкино». У некоторых лидеров оппозиции появилась надежда, что если они выйдут в эфир и расскажут правду народу, то тот поднимется на их защиту.

Руцкой лишь продублировал предложение ополченцев выдвинуться к телецентру. Примерно в 15.40–16.00 он призвал людей, прорвавшихся, кстати, к Белому дому, идти теперь на «Останкино». Несколько грузовиков тут же повезли людей… Безоружных людей. Генерал Макашов с несколькими вооруженными ребятами лишь догонял уезжающих.

Призыва штурмовать «Останкино» не было, тем более не было приказа о применении оружия… Было лишь желание блокировать телецентр и настаивать на предоставлении слова. Руцкой призывал лишь идти… Макашов лишь блокировал. Проливать кровь никто не собирался.

* * *

В 16.00 указом Ельцина в Москве вводится чрезвычайное положение, без промедления вызываются придворные воинские подразделения. Странным выглядит тот факт, что к этому времени у Останкино не произошло никаких вооруженных столкновений. Но президентская команда знала, что будет то, что и случилось… Провокация сработает.

По сценарию еще 3 октября была усилена охрана важнейших объектов, в том числе и телецентра. Но вооруженная охрана у телецентра почему-то располагалась поодаль от здания. Сам телецентр охранялся милицией. Это сделано было для того, чтобы заманить ополченцев. К подобному выводу пришли многие журналисты самых разных изданий («Независимая газета» от 8 октября, телепередача «Тема» от 6 октября). Усиленный наряд ОМОН, находящийся рядом с Останкино, свободно пропустил Макашова с ополченцами. ОМОН мог остановить ополченцев, на его стороне был перевес и в вооружении, и в живой силе. Но этого опять же преднамеренно никто не сделал.

* * *

Пока ехали к Останкино, люди скандировали: «Руцкой – пре-зи-дент!.. Фашизм не пройдет!» Москвичи на тротуарах не выражали недоумения, не протестовали. Наоборот, чувствовалась поддержка.

За Анпиловым к телецентру пришли толпы свободных граждан, рабочих, интеллигенции, молодежи.

* * *

Макашов требовал у здания эфира, возможности выступить законной власти… Парламентеры вступили в переговоры.

Анпиловцы начали митинг на ступеньках телецентра.

Ополченцы были предупреждены о возможном вооруженном столкновении. Анпилов в мегафон об этом сказал… Все жаждали добиться эфира путем переговоров. Но у ополченцев было и небольшое количество оружия, щиты, отобранные у омоновцев дубинки. Однако никто не угрожал охране телецентра оружием. Пока шли переговоры – в толпе звучали стихи, пели песни. И вдруг одиночный выстрел со стороны здания «Останкино», в ответ тут же раздался выстрел из гранатомета. Кто-то сказал, что ранен в ногу был гранатометчик, вот он в ответ и ударил.

Спецподразделение, засевшее в телецентре, открыло шквальный огонь. Начали стрельбу и снайперы с крыш.

Застигнутые врасплох ополченцы сделали попытку атаковать.

Штурм был потоплен в крови.

* * *

«Штурмом» назвали обычную позиционную перестрелку. С нашей стороны в руках ополченцев дубинки да десяток короткоствольных «АКСУ», с противоположной стороны – БТРы, «Витязь» с длинноствольными «Калашниковыми», еще и снайперы на крышах.

Крупнокалиберные пулеметы сразу уложили всех на землю… И не было никакого ожесточенного боя. Хотя «Витязь» удивлялся, почему задерживалось подкрепление… Задержка произошла сознательная. Если бы бой длился две минуты, то никто бы не поверил в бандитизм и опасность. Нужно было растянуть «штурм», потому стреляли только спецназовцы, стреляли куда попало и сколько надо было по сценарию.

* * *

Прекращены передачи по 1 и 4 каналам телевидения.

* * *

Глеб Якунин и Егор Гайдар призвали сторонников Ельцина собраться у здания Моссовета и на Красной площади. К ним подъехали вооруженные коммерсанты…

Свидетели рассказывают, что отряды тотчас были направлены к важным объектам.

* * *

К ТРЦ «Останкино» прибыли еще десятки БТРов. Другая бронетехника движется к центру города.

Ополченцы не знают, на чьей стороне БТРы. Их встречают словами: «Вы за кого?» Женщины помахали двум БТРам, солдаты ответили приветствием. А потом из этих БТРов раздалась стрельба по безоружной толпе. И все поняли, за кого БТРы.

* * *

Машина «ЗИЛ-131» сломала наездом входные двери. Макашов предложил спецназовцам, защищавшим путчистов и беззаконие, сдаться без боя.

* * *

Как только разгорелся бой – короткий и опасный, у Дома Советов разгорелись споры… Кто-то говорил, что Анпилов подставил безоружных людей под пулеметы. Кто-то говорил обратное, вплоть до того, что «Останкино» захвачено Макашовым.

Хасбулатов поведал депутатам о взятии «Останкино». Но чем больше не получали депутаты информации, тем меньше верили в это.

Руцкой негодовал: «Не может быть, там же Макашов – он не допустит провокации как военный человек с хорошим теоретическим и практическим опытом».

Утром Руцкой сказал друзьям-афганцам: «Кажется, это конец. Прежде всего – России…»

* * *

Свидетельствует Владимир Савельев:

«Мы увидели, что у Останкино большая толпа народа. Мы как раз догнали демонстрантов, там было много молодежи, были и пожилые люди. Возникло такое ощущение, что они пришли просто посмотреть, как Останкино перейдет в руки оппозиции. Как мы слышали, там велись переговоры, но к тому времени, когда мы приехали, уже начало темнеть, а с переговорами, видимо, что-то не получалось.

…Началась сильная перестрелка. Народ стал разбегаться и прятаться. Вооруженных было очень мало. Такое было ощущение, что стреляло десять, может быть, пятнадцать автоматов от силы.

Появились раненые, мы стали отвозить их в институт Склифосовского. Первый человек, которого мы привезли, оказался убитым… Остальные, которых мы привозили, не были боевиками оппозиции. Это были студенты, ребята, не имеющие оружия и не собирающиеся его применять. В основном это были те, кто был недалеко от Останкино, раненные в результате стрельбы из телецентра».

* * *

Свидетельствует Себастьян Джоуб:

«Я выбрал позицию у самой двери, на сдвоенном ящике для цветов. «Вы слышите меня? Вы имеете три минуты, чтобы уйти, или мы войдем… Я даю вам слово, что вам не будет причинено вреда», – повторил Макашов.

– Чего вы хотите? – спросил я одного из сопровождавших его вооруженных людей, стоявшего подо мной.

– Мы намерены потребовать эфирное время, чтобы обратиться к народу, – сказал он.

Человек опустился на колени перед грузовиком и направил ручной гранатомет в разбитое отверстие входа. Толпа начала скандировать: «Враги должны уйти!».

Одиночный выстрел совсем рядом. Никто не двигается. Толстый человек, вооруженный, но не в форме, медленно падает напротив перегородки, отделяющей меня от входа. Других выстрелов не последовало. Санитар в белом халате бросается на помощь. Кровь течет из правой ноги мужчины. Некоторые из нас обсуждают случившееся. Выстрел из здания? Очень сложно под таким углом.

Все вопросы прерваны адским грохотом. Взрыв. Он подбросил меня в воздух. Я не знаю, сколько людей было убито. Я обнаруживаю себя лежащим на тротуаре под уличной лампой. И затем начинается стрельба.

Со второго или третьего этажа, не далее чем в десяти метрах, десятки автоматов поливают толпу. Я ползу.

Здесь, внизу, около двадцати человек. Двое из них, похоже, мертвы, некоторые ранены, другие помогают им. После меня не пришел никто. «Они стреляют в народ!» – говорит мне какой-то человек. Он не в состоянии поверить в это.»

* * *

Свидетельствует геолог Константин Скрипко:

«В Останкино у нас погиб знакомый, Пономарев Г. П.; он приехал из Таллина.

Он был убит холодным оружием. Сначала он был ранен, и его доставили в больницу. Через день появились списки тех, кто погиб в Останкино. Друг его стал смотреть списки и нашел в них Германа. Поехал за телом, и выяснилась такая деталь: когда он поступил в больницу, а его привезли женщина и двое ребят, у него была рана под ключицу – кинжалом или ножом, т. е. холодным оружием. Значит, среди тех безоружных людей, что поехали к Останкино, были провокаторы, которые их же и убивали там… Но самое странное, что доставлен он был в больницу с одной раной, а когда забирали, то оказалось, что все жизненно важные органы проткнуты – сердце, легкие, селезенка, печень – острым предметом, типа копья. Может быть, шилом».

* * *

Мой земляк, фермер из борисоглебской деревушки Сергей Коржиков, отошел от баррикад и по заданию направился к Моссовету, посмотреть на сбор гайдаровских отрядов. Уже на Тверской он увидел, как коммерческие структуры вовсю демонстрировали свою щедрость по отношению к своим «защитникам».

В своей газетно-журнальной статье Сергей признался:

– Ближе к Моссовету заметно больше людей, пришедших по идейным соображениям, но и пьяных праздношатающихся было предостаточно. С балкона Моссовета неслась самая натуральная «чернуха» о защитниках Дома Советов. Ни одного слова правды! Формируются первые боевые батальоны, им раздается автоматическое оружие. Я не верил своим глазам. Прикрываясь дешевой пропагандой, Гайдар и Лужков вооружали народ против народа.

* * *

Ополченцы стали сооружать баррикады. Но к Останкино подошли БТРы, которые тут же наехали и разворотили временные защитные сооружения. Солдаты стали прочесывать парк. Гонялись за каждым человеком, несмотря на то, что у них не было оружия.

Многие отступили. Смельчаки остались и спасали раненых.

Никогда ополченцы не забудут той минуты, когда крепкий парень бросился на бронетранспортер с криком: «Заткнитесь!» Он спасал раненых, а ему не давали. И вот под ураганным огнем он все-таки вынес раненого.

* * *

Из здания «Останкино» обстреляли «Скорую помощь». Врачи спешили к раненым и убитым. Без прикрытия… И тут ударили автоматы. Врачи перестали лезть под пули.

* * *

Из-за дома выскочила бронемашина. Прямо на женщину. Та помахала рукой, поприветствовала вроде как. Из бронемашины тоже помахали. А потом разом застрочил пулемет. Бедная женщина целый час на животе ползла к метро.

На свободе она подошла к журналисту и попросила его написать: «Когда начали стрелять, впервые вспомнила о вилах под кроватью, что сестра в деревне купила. Так и напишите: «Вилы пока не отдам! Во мне убили веру в будущее, веру в армию!»»

* * *

Бросить народ на бронетехнику Макашов не мог. Он отговаривал ополченцев отступить: «Люди, сегодня не удалось».

Ночью ополченцы стали бросать бутылки с бензином в телецентр. Макашов вновь закричал: «Слушайте, да это будет наше! Это стоит миллиарды!» А ему в ответ из-за елок ответили: «Заткнись, новое отстроим». Генерал повторил: «Так телевидения не будет». В ответ: «Книжки будем читать, как раньше, думать будем!»

Макашову нечего было сказать.

Народ не расстреливали, народ казнили. С единственной целью – запугать. Запугать не только ополченцев, но и всех россиян, чтобы и голову не подымали, молчали и соглашались…

* * *

Мой коллега-эколог Павлов воспроизвел речь Макашова к охране «Останкино»: «Не бойтесь! Мы вас не тронем. Дайте нам эфир! Тридцать минут!»

Испугались. Не дали выступить. Вместо свободы слова – казнь людей.

* * *

Медсестре Нике было 17 лет. Но смелости у нее не занимать. В Останкино она вытащила из-под огня шестерых раненых. Ползала там, где нельзя, где убивали. Но вытащила, спасла всех.

Одному из раненых очередью из крупнокалиберного пулемета оторвало кисть. Ника перетянула жгутом руку и остановила кровь. И тут пуля настигла вновь раненого – она угодила ему в голову. Пуля была разрывной, и на глазах у Ники голова спасенного, было, ею человека размазалась по стене.

Ника несколько минут находилась в шоке. А затем снова вытаскивала раненых. После неудачи – она вернулась в Дом Советов.

* * *

Односторонняя стрельба длилась 45 минут. Люди вжались в землю. Пули настигали каждого, кто поднимал голову. Убивали снайперы и тех, кто просто выходил из домов, кто прогуливался рядом.

Шофер вытащил знакомого, раненого в грудь… Затащил его в автомобиль. Снайперы стали обстреливать и охотиться за ним.

Стреляли в мальчишек.

Командиры БТРов уже не прятались в машины. Они ездили кругом победителями… Глядя из люков, они видели, что расстреливают безоружных.

* * *

После речи Гайдара по телевидению – многие вышли на улицу и погибли. Так погиб Андрей Бураки. Он учился на 5-м курсе Мед. академии. Вышел с друзьями – и все попали под обстрел омоновцев. Убит Вураки, убит друг, ранен третий товарищ… И сколько таких ребят погибло после гапоновского зова Гайдара?!

* * *

Иностранные журналисты спрятались от пуль в убежище. Самым смелым оказался японец – он снимал под пулями, бегал по улице, а когда по нему стреляли, то снимал лежа.

Во время перестрелки телеоператор британского телевидения «Фронт-лайнз Ньюс» Рори Пэк пытался снять происходящее и был сразу сражен насмерть. Пуля со смещенным центром тяжести вошла ему в грудь и вышла из поясницы.

* * *

Когда началась перестрелка, Руцкой отправился к рации. По ней слышались пулеметные очереди и приказы стрелять. Он настроился на волну путчистов и дал команду «не стрелять».

Руцкой кричал: «Не убивайте!.. Я Руцкой!» В ответ – брань и насмешка. Тогда он связался с Министерством обороны и спросил: «Кто первый начал стрельбу?..» Но и там не нашел поддержки. Сколько не просил прекратить убивать людей – Грачев огня не прекратил.

* * *

Свидетельствует П. Шуруков, повар, 17 лет:

«Ко мне подошел парень лет 25, в очках. Что, говорит, стоишь, пошли раненых вытаскивать. Мы подползли к оранжевой поливальной машине «ЗИЛ» с тесной кабиной. Влезли. Парень склонился к приборному щиту, завозился с проводками. Ударила очередь. Замерли. Нет, уберег Бог. Машина завелась…

Проехали на большой скорости по Королева, от башни к овощному магазину. Люди кричат: «Вот раненый, вот! И тут еще забирай!» Несколько раненых лежат в лучах прожектора. Парень сидел за рулем. Несколько секунд меня «ломало»: выходить из кабины под огнем? Да еще с газона поднялась чья-то голова, крикнула: «Куда, пацан, замочат! Погоди, пока палить перестанут!»

Ничего, вылез. Во весь рост подошел к ближайшему раненому. Мужик лет 50, в животе – дыра. Взял за ноги, поволок. Руки, джинсы, кроссовки на мне пропитались его кровью. Парень, что был со мной, высунулся из кабины, помог втащить. Кабина тесная. Мы стояли в ней, а раненый лежал на полу. Ноги его вылезли за дверь, болтались снаружи…

Вывезли его к пруду у дирекции «Останкино», где сгрудились «Скорые». Еще вывезли человек пять.

На пятом раненом у нас просто кончился бензин. Я пытался завести машину. Очередь – и мгновенная ватная слабость в руках и ногах. Я получил пулю в спину. Это было как взрыв в спине. Временно отключился.

Потом меня вынимали из машины: «Ранен, что ли?» Я еще успел удивиться: «А то не видно?» Позже узнал, что и «скорая» была тоже обстреляна.

Пока я лежал в больнице, прокуратура завела на меня дело по обвинению в угоне этой самой оранжевой поливалки».

* * *

Убивали тех, кто выносил раненых.

Алексею Шумскому, инженеру, было 26 лет. Он был ранен в бедро и в спину навылет. Будучи раненым вытаскивал раненых. Скончался на операционном столе.

Олег Кудрявцев никогда не интересовался политикой, работал продавцом и было ему 25 лет. Он шел мимо Останкино, когда услышал крики раненых. Ударил прожектор и высветил ветерана – на груди ордена. Олег бросился на помощь, он вынес два десятка раненых. Пуля снайпера сразила его…

* * *

«Империей лжи» называли телецентр патриоты. Сюда приходили не один год, выстраивали пикеты, лозунги, требовали свободы слова. Сегодня за эту свободу пролили патриоты кровь.

* * *

Ополченцы не скрывали, что идут к «Останкино». Никто не делал из этого секрета. Потому все обвинения в бандитизме неуместны. Открытость полная.

Военной операцию следует назвать президентскую. Крупные силы ОМОНа, в полной боевой экипировке, пропустили «руцкистов» к телецентру. А там расстреляли всех.

Никаких вооруженных отрядов, коими пугал Президент и его приспешники, у Останкино не было.

* * *

Куда исчезли воинские части, шедшие к телецентру?.. Генералы боятся отвечать на этот вопрос.

* * *

Многие из тех сотрудников телецентра, которые работали в тот день, не знали о бое… Только по телефону от родных они узнали, что по ним ведется, якобы, стрельба.

Работники телевидения были выставлены мучениками. По сценарию им так же отводилась ужасная роль.

А вырубить телевидение приказал Черномырдин. Для испуга. Надо было напугать всю страну. И напугали. Но надолго ли?!

* * *

Кто же они были, защитники Конституции, пришедшие к телецентру просить эфирного времени?! Кто эти «боевики», которых боялся Ельцин и которыми пугал россиян?

Кого же расстреливали омоновцы?

Они убили Ивана Игнатьева. Вся куртка была в отверстиях, простреляны джинсы… Он уползал, а его добивали.

«Я вырастила его одна», – признается мать. – «Он был самым лучшим сыном. Мы с ним так хорошо жили вдвоем… Иван собирал всякие значки, марки».

У него была маленькая комната, шкаф, письменный стол. Он любил читать, и его любимым писателем был Толстой. Начитаннось, упорство, искренность помогли ему поступить в техникум, затем – в институт. У него было много друзей… И вот мать, друзья потеряли навсегда Ивана.

Расстреляны у Останкино жених и невеста – Алексей Шумский и Наташа Петухова. Они только собирались пожениться, ему было 26, ей – 19.

Наташа любила читать, рано начала сочинять стихи. Пела в хоре, занималась балетом и дзюдо. Всегда защищала слабых. Ей учителя всегда вручали красочные медали «За справедливось», «За доброту».

Она училась в Государственном технологическом университете. Студенты избрали ее старостой группы. Наташа не только отлично училась, но и удивляла всех занятиями в школе каскадеров. Она всегда была первой, даже донором.

С Алексеем она познакомилась, естественно, в походе. Тот очень любил природу, занимался в экологическом кружке и каждое лето проводил в заповедниках. Серьезно увлекался электроникой. Закончил физико-математическую школу. Блестяще сдав экзамены, поступил в институт электронного машиностроения. На втором курсе сконструировал прибор – программатор с памятью на магнитной ленте, получил за это премию журнала «Радио». Увлечение альпинизмом привело его в горы. Еще он любил подводное плавание, занимался в группе горноспасателей.

Алексей и Наташа пришли защищать Верховный Совет, свою честь и достоинство. Родители когда-то голосовали за Ельцина, но тот их надежды предал. И вот дети искупали грех.

Наташа пела песни под гитару у костра ополченцам. Баррикадники ее любили. Она призналась, что после избиения 1 мая ельцинистами демонстрантов написала песню. Ее попросили спеть. И она пела:

Пророческая песня. Наташа потрясающе все предвидела. Ей самой довелось увидеть и противостоять этим людям с автоматами. Через дни и месяцы она почувствовала приближение диктатуры, концлагеря «Белый дом», опутанного спиралью Бруно.

В 19 лет такое пророчество редко кому позволительно. Только гениям. В ней убили Гения.

Знания Наташи и Алексея пригодились ополченцам. Они вошли в группу, которая осуществляла связь Дома Советов с внешним миром. Наташа с Алексеем редко разлучались, вот и меня они проводили в последние дни своей жизни по подземным коммуникациям. Мы с Алексеем нашли сразу общий язык – беседы о природе.

Они доставляли нам медикаменты, продукты. Но большую радость Наташа доставляла нам песнями, своими песнями. Одну из них она сочинила прямо в дни баррикад:

Погибли они не у Белого дома. Тут омоновцы их не могли поймать. Погибли Наташа и Алексей у Останкино.

Отцу Наташи в морге передали записку: «Доставлена из Останкино женщина в синем комбинезоне и коричневых сапогах, сорока пяти лет, седая». Страшно. Ей было 19 лет – и вдруг седая. Судя по всему, Наташу вначале ранили, потом ее добили в упор – на затылке пулевое ранение с кольцевым ожогом. Она пережила страшные минуты…

Так режим Ельцина уничтожал лучших сыновей и дочерей России, назвав их «бандитами», «красно-коричневыми». Они послужили бы еще Отечеству, в них столько было силы, знаний, энергии… Но смерть выбирает лучших. Это не я сказал. И так оно и есть. Я вспоминаю, как депутаты радовались, когда нам Алексей доставил свечи… Их Ребята помогали нам в самую трудную минуту. И я держал эту свечу в руке и не знал, что у Останкино путчисты расстреляют в упор молодость и справедливость. Пусть земля будет пухом вам, ребята.

Твои песни, Наташа, мы не забудем.

* * *

Останкино. Империя лжи. Засада. Кровь безвинных. Вот и попросили слова…

 

Концерт за колючей проволокой

Первую ночь сплю под одеялом. В Дом Советов привезли спальные принадлежности, раскладушки мне не досталось, а вот теплое одеяло ухватил… Лег на кипы газет укрылся и подумал, а во сколько сегодня нас подымут по тревоге? Только подумал! только глаза слипаться стали, как объявили тревогу.

На часах – 1 час 30 минут. 28 сентября.

Вторая серьезная попытка штурма. Пока спускался по лестнице, возле кабинета Хасбулатова заметил самого Руслана Имрановича – он был в бронежилете. Значит тревога серьезная. Около спикера бегают телеоператоры.

У меня в руках оранжевый фонарик – главное мое оружие. Сквозь тьму пробираюсь в зал Совета Национальностей. Там уже собрались коллеги, защитники Конституции, представители прессы. Минуты ожидания… И вдруг по залу разлетается песня «Береза белая, подруга…» Приятный баритон. По голосу узнал депутата Челнокова. На одном из Съездов в Кремле я назвал его «постоянным ниспровергателем Горбачева», с тех пор так за ним слава оппонента бывшего Президента СССР и идет. Все в удивлении. Поражен и я. Челноков – политик, это понятно. А вот еще и поет прекрасно – это удивительно.

Заходит в бронежилете Хасбулатов. Он разъясняет поступившую информацию: ожидается внезапный штурм во внутрь здания с целью физического устранения Руцкого, блокирование Дома Советов тяжелой бронетехникой, более ужасная осада… Мы изъявляем готовность стоять до конца. Я поочередно поддержал и выступление Ребрикова, и Федосеева, подошел к ним и обговорили совместный план действий. Обсуждали возможность штурма.

Неожиданно депутат Новиков объявляет о том, что в Большом зале в 18.00 состоится концерт художественной самодеятельности. Концерт, как я понял, будет дан силами парламента.

* * *

Ближе к утру депутаты пошли отдыхать. Собрался было и я идти и досыпать, но меня остановил Саша Сурков. Он пообещал импровизированный мини-концерт. Я знал, что Саша пишет стихи и дружеские шаржи. Он мне часто их читал и, надо отдать ему должное, – стихи удивительные, искренние, лирические. И с юмором у Саши всегда было хорошо. Я остался в зале.

Сурков прочитал несколько шаржей, адресованных нашим коллегам, но тем, кто всегда выступал против российской государственности и в эти дни перебежал к президенту. Читал он шаржи и по случаю… Скажем, первая эпиграмма называлась «Ботинок Слободкина». В ней говорилось о том, как ельцинисты вытащили депутата Слободкина с Конституционного совещания и тот потерял ботинок в этой схватке.

«Гаврила в проруби как г. плывет» – это про Г. Попова.

«Помог американцам, так что ж они за…цы кредитов не дают!» – это про режим Ельцина и программы МВФ.

«ОМОНом Русь не запугать» – про избиения ОМОНом людей.

«А коль кого забыл и я – Закон и Зорькин мне судья» – это про уважаемого нами председателя Конституционного суда.

Мне хотелось записать все шаржи Суркова, но не было под рукой бумаги.

* * *

Вновь запел Челноков. На этот раз он исполнил романс «Я помню вальса звук прелестный».

За окном ездят бронемашины, клацают затворами солдаты, а в парламенте звучат романсы!..

В зале звучит много стихотворений. Светлана Горячева читает стихи о женщине, затем еще из Киплинга «Умей прощать». Читает она эмоционально… Мы поддерживаем коллегу.

Недавно Горячева выступала с предложением о формировании правительства национального доверия. У нас в кабинете мы долго обсуждали эту проблему… Встречался я с генералом Стерлиговым, который поддерживал депутатов, – от Русского национального Собора он так же вносил предложение – нужно новое правительство. И вот Горячева его внесла в повестку. А закончила она тогда свое выступление стихотворением Великой Княжны Ольги Николаевны, написанные в Ипатьевском доме. Этот дом, где расстрелян был Николай II со своей семьей, взорван был при участии Бориса Ельцина.

После Горячевой выступает Володя Морокин, несколькими днями назад побитый омоновцами. Я знаю Володину приверженность и любовь к культуре, к организации разных встреч… Недавно мы встречались с писателем Бондаревым, кинорежиссером Бондарчуком и другими деятелями российской культуры в кабинете у Хасбулатова. На память об этой встрече в книге Хасбулатова «Великая Российская трагедия» остался фотоснимок, где как раз я рядом с Бондаревым и Бондарчуком запечатлен. Володя Морокин обращается к Р. Назметдиновой с проникновенными лирическими словами:

«Фиалка ты лесная».

* * *

Горят свечи. В зале то и дело возникают минуты торжественной тишины. Каждый из нас думает о чем-то своем, затем идут воспоминания.

Борис Исаев вспомнил отца: тот любил петь под гитару. И вот сын продолжает петь песни отца. Исаев извиняется за простуженный голос, поет любимый романс своего отца «Накинув плащ, с гитарой под полою».

Ольга Чистых вспомнила, что на днях у мамы был день рождения. Она напутствовала дочь: «На колени, дочь моя, не вставай». Чистых прочла отрывок из «Страны Муравии»

Твардовского, немного сбилась, но мы с удовольствием слушали ее.

* * *

Песни звучали то слева, то справа. Пели те, кого ельцинисты назвали «фашистами».

Слева Челноков начинал песню «Русское поле», справа продолжала песни. Тамара Лета, ее песня была на украинском «Ты ж меня гидманула…» Пели все. Особенно слаженно исполнили старую русскую песню «На муромской дорожке». Мне показалось, что я охрип от громкого пения. Никогда не испытывал такого вдохновения.

Слева запевают: «Прошу тебя, в час розовый напой тихонько мне». Затем справа звучит другая песня: «Миленький ты мой, возьми меня с собой…» А центр зала выводит: «Пора в путь-дорогу». Вместе с Сурковым мы вставляем припев: «Следить буду строго!»

Мужеством депутатов были поражены даже журналисты телекомпании Эн Би Си. Они спросили разрешения на съемку нашего концерта и были в эти радостные минуты вместе с нами, работали с неподдельным интересом. Им уже давно, видимо, ясно было, что среди депутатов и конституционалистов нет и быть не может фашистов. Здесь просто русские люди, любящие свою страну.

* * *

Это был первый концерт депутатов для депутатов. А так мы старались организовать концерты для ополченцев. Мне приходилось работать в этой группе… Одним из самых запоминающихся номеров было выступление хора народной песни из Фрязина. Артисты еле разместились на балконе, так как помост был маленький, а хор большой. Плоховато Работал микрофон. Слабели батарейки. Но чудные русские голоса и могучие знакомые песни делали свое дело. Народ с восторгом слушал своих артистов.

Мы переживали, как бы потом наши властители не отыгрались на артистах. Но те смело нам сказали, что они никого не боятся, что они живут в своей стране и песней будут сражаться за правое русское дело. Тут-то они пошли и дальше – решили выступить не только перед ополченцами, но и перед кольцом ОМОНа. Радовать так радовать, все же русский брат омоновец. Пусть черствые сердца оттаивают. Не все им слушать гадость вроде «Путаны»… ОМОН с радостью слушал песни фрязинцев. Но зато начальство было недовольно. Особенно недовольство проявилось в тот момент, когда омоновцы разбирали наши листовки и прятали их под бронежилеты. Говорят, потом этих ребят вышестоящее начальство заменило. Проштрафились. Расслабились. Посочувствовали. На военном языке это означает – распропагандировали. Ну, а на русском языке это звучит нормально: брат отказался стрелять в брата.

В песне великая сила. В доброй песне.

* * *

Второй концерт, как и намечалось, прошел 30 сентября, в Большом зале. Начался он с исполнения неофициального гимна Белого дома. Слова и музыка Сергея Наумова, нашего единомышленника. Он и раньше пел ее депутатам, теперь она разучена, поддержана в качестве гимна. Сергей Наумов занимает место спикера и под гитару поет:

Продолжается исполнение песен собственного сочинения. За гитару взялся Сергей Михайлов. Мне приходилось работать с ним над программой книгоиздания. Он поет только что написанную песню:

Песня встречена овацией. Мы ее потом не раз будем петь. Как будем долго помнить и патриотическое стихотворение нашей сотрудницы Н. Е. Беляковой: «Россия стала на колени? Очнись, Россия, встань с колен. Взгляни вокруг, одна измена… Не видно дружеской руки».

Депутата Колтунова мы знали, как сурового военного… Он всегда был неподвижен, в силу своего телосложения. А тут живо исполнил песню «Был король как король». Я поразился, как много наших коллег любят гитару.

* * *

Букет цветов (где только его достали ребята?!) получили за трогательное исполнение песен сестры-близнецы Вера и Надежда Бойко. Они пели дуэтом. Будто всегда пели. Их долго не отпускали, хлопали в ладоши до изнеможения. Сестры смущены и растроганы. Они вновь поют, притом, песню собственного сочинения: «Время вылечит раны твои». Талант необычайный. Ну и успех полный.

* * *

После исполнения песни депутатом Олегом Павлухиным, раздался голос организатора концерта Челнокова: «Следуя традициям нашего Председателя, объявляю себя сам». Пел он просто великолепно. «У вашего крыльца не вздрогнет колокольчик…» Какие все-таки чудесные есть песни! По телевидению их не услышишь, телевидение в руках нерусских…

Когда пел Челноков, я получил задание и вынужден был уйти с концерта. На днях мы хоронили сантехника Белого дома. Он уходил на день домой, к больной жене… В Доме Советов, где не работали туалеты, затапливались подвалы, поднимались в антисанитарных условиях болезни, все труднее приходилось добывать и приготавливать продукты, мы очень ценили труд наших сотрудников. Они обеспечивали нашу работу. Будни Дома Советов всецело зависели от них. Гибель нашего сантехника отозвалась ужасом в сердцах всех защитников Конституции. Его убили омоновцы, когда он возвращался из дома в парламент и пытался пройти сквозь кордоны… Скончался он от побоев и издевательств. Сегодня пострадал еще один сотрудник Дома Советов. Нужно было помочь с доставкой топлива…

Коллеги потом мне рассказали, как пел песни на афганскую тематику Сергей Наумов, как читала стихи моего любимого поэта Н. Рубцова депутат от Вологды Тамара Лета… «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны…» – я повторял часто в Белом доме эти слова. «Россия, Русь, храни себя, храни». Мною горячо любимая Тамара Лета растрогала всех… То были гениальные стихи.

Саша Сурков вновь читал свои эпиграммы, справедливо и тонко высмеивал Глеба Якунина, Шелова-Коведяева, Починка. А закончился концерт, говорят, раздольной казачьей песней в исполнении Мирошниченко: «По Дону гуляет, по Дону гуляет, по Дону гуляет казак молодой».

Уверен: в зале стоял шквал аплодисментов.

Жаль, наши путчисты не видели этого концерта, жаль, что и наши избиратели так ничего и не узнали о трудной жизни в те страшные дни своих депутатов. Может быть, песня остановила бы танки. Хотя в это трудно поверить.

 

Письмо прокурору из Парижа

Господин прокурор, мой зять Геннадий Андреевич Бурсук, проживающий по ул. Алексея Толстого, д. 16, обвиняется в участии в уличных беспорядках, и обвинение выдержано в лучших традициях 30-х годов эпохи прокурора Вышинского. Сейчас в России нет парламента, нет конституционного суда, т. е. нет ни выборной, ни юридической власти, независимой от правительственной, нет оппозиционных партий, нет свободной прессы (кроме порнографической), нет никакой легальной контрвласти, т. к. радио и телевидение абсолютно в руках президента, и даже местные Советы разогнаны за плохое поведение. Единственно, что законно в Москве, – это статьи Уголовного кодекса, принятые в эпоху тирании ли, застоя ли, короче, в эпоху «красных» – большевиков.

Что же касается статьи об уличных беспорядках – разве представитель русской власти Гайдар не призывал москвичей на улицы для защиты президента, когда в Кремле началась паника, а армия еще не соглашалась стрелять?! Люди, которые вышли на улицу по призыву парламента, – вышли защищать пусть несовершенную, но все же Конституцию, защищать элементарные права человека – у парламентариев (которые спасли президента в августе во время путча) отрезали свет, воду, телефон.

В 1965 году в день Конституции я вышла на площадь Пушкина вместе со своим Другом поэтом Юрием Галансковым, который за самоиздатскую деятельность в 1968 году по статье 70 – антисоветская агитация и пропаганда – был приговорен к семи годам лагерей строгого режима, где и умер. Академик Сахаров назвал в середине 70-х годов Галанскова «знаменем демократического движения». Галансков начал свою Речь перед сотней инакомыслящих и несколькими сотнями зевак с призыва: «Граждане России, уважайте собственную Конституцию».

Мы все были арестованы, но нас не били, ни дубинок, ни слезоточивого газа у милиции не было. Позднее, на защиту Конституции, попранной 21 сентября 1993 года, ежегодно на Пушкинскую площадь приходил академик Сахаров.

Теперь Вы начинаете преследовать людей, которые, поверив в демократию, т. е. власть народа, вышли на улицу, чтобы донести до властей свои политические мнения и пристрастия – значит, Вы продолжаете страшный путь политических репрессий, которые будут неминуемо захватывать все новые и новые людские судьбы, потому что инакомыслие будет всегда, это в природе человека.

Мне 57 лет. Я была внучка «врагов народа»: мой дед по матери был священник, дед по отцу – «кулак»: жил на столыпинских выселках. Я была дочерью «врага народа»: мой отец агроном, коммунист дореволюционного призыва, был арестован в 1937 году и провел в ГУЛАГе (Ташкент, Колыма) 15 лет плюс 4 года ссылки в Сибири.» Я была женой «врага народа»: мой первый муж дважды сидел по 70 статье – антисоветская пропаганда, 7 и 8 лет, 15 лучших лет его жизни. Я была сама «врагом народа» – участвовала в диссидентском и неофициальном культурном движении. Теперь я стала тещей «врага народа». С ужасом думаю, что доживу и до бабушки «врага народа».

Остановитесь! России нужно гражданское согласие, примирение. Власть должна не карать народ, а учить, организовывать, направлять: она должна дать народу идеалы, защиту, работу, не говоря уже о хлебе; на какое будущее может рассчитывать страна, в которой идеал: быть проституткой или рэкетиром, в лучшем случае иметь много денег – ив долларах.

Репрессии ничего не дают, кроме репрессий. Нарушения конституции всегда катастрофа. Гитлер был законно избранным президентом, и это он сжег рейхстаг. Что потом началось – всем известно.

Смешно обзывать русский народ красными. Красными были в России почти все, иные в красном усердии достигли высоких постов, как господин Ельцин. Красными были даже почти все диссиденты (исключая группу ВСХСОН Огурцова). Красным был Сахаров – борец за соблюдение советской Конституции и за «социализм с человеческим лицом». Красной была западная интеллигенция.

Красными были почти все в России, красными и остались, особенно нынешние ее правители: они не вернули Россию в границы 1913 года, не распустили республики, не восстановили губернии; границы, проведенные красными волюнтаристскими перстами красных диктаторов и правителей, остались неизменными и неприкосновенными. Красные лозунги «кто не с нами – тот против нас» и «если враг не сдается, его уничтожают», – действуют, как и раньше в России, только слово коммунизм заменили словом демократия. Красный цвет, как кровь, нельзя отмыть за два года, и кровь не отмывают кровью.

Преступно обзывать русских коричневыми. Русский народ ценой гибели 20 миллионов спас Европу от коричневой чумы фашизма, а евреев – от газовых камер.

Мой зять – христианин, православный. Он не входит ни в какие политические партии, течения, группировки. Он и его друзья просили благословения Патриарха на миротворческую работу на улицах во время манифестаций как с манифестантами, так и с представителями органов порядка. И он это благословение получил. Его же хотят судить как смутьяна и подстрекателя. Хотя он из тех немногих, которые не были совсем уж красными, – распространял диссидентскую и религиозную литературу во времена Брежнева, и, будучи христианином, по природе своей не может быть коричневым.

…Демократия – это плюрализм, это борьба мнений и идей, поэтому в самой демократической стране Франции «красный» Марше сидит в Национальной ассамблее, а «коричневый» Ле Пен – в Европейском парламенте.

Люди, вышедшие на улицы, «все они дети России». Ваш президент сказал это о погибших (как когда-то фашист Франко сказал то же самое в Испании), теперь, и это гораздо важнее, он должен сказать то же самое о живых.

Нужно остановить лавину арестов (1500, согласно американским газетам), иначе она захлестнет и Вас. Мой отец встретил в тюрьме двух следователей, которые его пытали. Их пытали в свою очередь пятью годами позже.

Не обольщайтесь приветствиями Запада в адрес того, что сейчас происходит в России. Запад преследует только меркантильные цели – используя российские сырьевые богатства и обширный рынок, выйти из экономического кризиса, в который скатывается современная мировая экономика.

Господин прокурор, сажали при Ленине, Сталине, Хрущеве, Брежневе, Андропове. Сажают при Ельцине – не те же ли люди? Помните страшный вопрос: «Кем вы были до 17 года?» Я хочу спросить нынешних политических деятелей России и тех, кто против парламента, и тех, кто за: «Что вы делали до 90-го года? Вы были красными или белыми?» Ответ однозначен: «Все были красными!» А в 1991 году Вы сделали первый шаг – вы бросили красный флаг, чтобы сохранить чуть живую улыбку свободы; сделайте второй и самый главный шаг – поднимите белый флаг, флаг примирения всех граждан России. И тогда история сохранит Ваши имена чистыми, в противном случае Вы пополните ряды палачей, т. е. вечно кроваво-красных. Когда кровь засыхает, она становится коричневой.

P. S. Принимая решение по делу Бурсука Геннадия Андреевича, помните, что его ждут дома три сына: Тимофей (11-ти лет), Тихон (9-ти лет) и Никита (4-х лет). И от Вашего решения зависит, кем будут эти мальчики, когда вырастут, – я не хочу быть бабушкой «врагов народа».

P. P. S. Хочу сообщить Вам, что мой муж, французский фотограф Владимир Сычев, был ранен около телевидения «Останкино» прицельной пулей правительственных войск.

 

Депутаты на колени не встали

Свидетельствует депутат России Николай Павлов:

«Человеку, который был в Доме Советов с 21 сентября по 4 октября, спал на сдвинутых стульях, не имел связи с семьей, ходил без лифта на 13-й этаж к себе в кабинет со свечой в руке даже днем и пролежал безоружным под непрерывным огнем снайперов и пулеметов почти 6 часов на полу кабинета, очень трудно быть беспристрастным. Думаю, что большинство моих коллег-депутатов и всех других участников событий испытывают аналогичные чувства. Именно поэтому так мало аналитических материалов появилось из-под пера непосредственных участников этой трагедии. Слишком болит душа за происшедшее, звучат в ушах голоса избиваемых и расстреливаемых безоружных людей во дворе дома, куда нас вечером 4 октября вывела «доблестная» «Альфа», сдав в руки палачей.

Почему «коллективный Распутин» вообще решился на переворот? Кому и чем угрожали Верховный Совет и Съезд и, наконец, какова во всем этом роль самого Ельцина?

Для правильного ответа на эти вопросы нужно учесть два главных фактора, о которых зачастую забывает большинство пишущих на эту тему.

Во-первых, необходимо отметить факт назначения 10 Съезда народных депутатов России на 17 ноября 1993 года. На этом Съезде планировалось рассмотреть всего два, но зато ключевых для политической обстановки в стране, вопроса:

1. О социально-экономической ситуации и программе правительства по стабилизации экономики.

2. О проекте новой Конституции.

Во-вторых, необходимо учитывать напряженность политического поля, на фоне которого проходила подготовка к Съезду, жесткость действий Верховного Совета, правительства и команды Ельцина».

* * *

Свидетельствует депутат России Юрий Воронин:

«Мы считали: да, президент своим указом № 1400 действительно совершил государственный переворот, но во имя гражданского мира и спокойствия, если хотите, во имя России мы готовы сесть за стол переговоров. И вопрос этот поднимали неоднократно. Кстати, первые контакты начались уже 23 сентября: заместитель председателя Агафонов встретился с мэром Москвы Лужковым и изложил требования депутатов. Мы считали, что отключение тепла, света, телефонов и других объектов жизнеобеспечения является прямым нарушением прав человека. Пока они не будут подключены, сама возможность ведения каких-либо переговоров весьма проблематична. Нам трудно убедить депутатов в необходимости начать в таких условиях переговоры. Лужков заверил Агафонова, что даст команду немедленно подключить системы обеспечения. Однако слова не сдержал. Положение не изменилось и по прошествии двух суток.

Параллельно лично я вел на эту же тему переговоры по телефону с Черномырдиным. При мне он дал поручение Сосковцу и Ярову разобраться и немедленно подключить объекты жизнеобеспечения Дома Советов. Но прошел день-другой, однако и поручение председателя правительства осталось невыполненным. То есть я еще раз хочу подчеркнуть: наш диалог возник задолго до начала встреч в Свято-Даниловом монастыре, и, право же, не наша вина в том, что их результат был нулевым».

* * *

Свидетельствует депутат России Илья Константинов:

«Без преувеличения могу сказать, октябрь был, может быть, самый сильный, честный, может быть, единственный подлинный мой поступок.

И еще я понял, что простой русский человек сохраняет свою чистоту, нравственную чистоту. Он намного выше любого аттестованного политика. Когда я увидел наших людей на Смоленской площади, в Останкино, у Дома Советов, я был потрясен: невероятное презрение к смерти, невероятное мужество, несгибаемое абсолютное… Тысячи и тысячи людей, которые пришли тогда к нам, все до одного готовы были умереть. Все ли политики готовы были умереть? Далеко не все. Я видел удивительные вещи: на моих глазах парень вытащил из-под огня нескольких раненых, это было в Останкино. Я подошел к нему, стал с ним разговаривать: кто он? Член какой-то партии? Нет. Сторонник Верховного Совета? Нет. Что ж ты здесь делаешь? Проезжал, увидел, что людей убивают… Он увидел, что убивают людей и пошел под пули. А огонь там был такой, что головы не поднять.»

* * *

Свидетельствует депутат России Иона Андронов:

«До их атаки оставались считанные часы. Стало ясно, что мы обречены. Но страх, предательский животный страх я научился подавлять не только в афганских боях, но и под бомбежками, артобстрелами еще двух войн – во Вьетнаме и Никарагуа. Пришлось заново скомандовать себе: держись, не теряй головы, не опозорься перед соратниками.

Я встретил взволнованного депутата Павлова. Он сказал, что вернулся с Киевского шоссе, где видел входящие в Москву колонны бронемашин Таманской и Кантемировской дивизий. Эти так называемые «дворцовые дивизии», дислоцированные под столицей, всегда с 1956 года использовались в кремлевских заговорах с целью переворота. В сентябре обе дивизии посетил Ельцин и посулил командирам множество материальных благ.

Теперь танки и броневики занимали в городе боевые позиции для атаки «Белого дома».

…Отползая от прострелянного окна, я тогда еще не знал, что снаружи целится по нашим окнам знакомый мне сотрудник газеты «Известия» Николай Бурбыга. Через два дня он, плюнув на журналистскую этику цивилизованного мира, горделиво откровенничал в своей газете, как «перестал чувствовать себя журналистом» в то утро. «На какое-то время стал пулеметчиком бронетранспортера номер 170 седьмой мотострелковой роты. Сквозь прицел пулемета хорошо были видны окна «Белого дома». Рядом громыхнула пушка БМП. Из окна на 4 этаже посыпалось стекло, повалил дым.» Как назвать это? Московский Апокалипсис?

Загрохотали орудия танков, прожигая насквозь верхние этажи бронебойными кумулятивными снарядами. Парламент умирал в пламени и в черной копоти вспыхнувших пожаров.»

* * *

Свидетельствует депутат России Сергей Бабурин:

«В момент выступления Руцкого я находился на другом конце здания. Когда я подоспел на этот самый балкон, приказ уже был отдан, вмешиваться было поздно.

Я пошел к Хасбулатову, добился наконец, уже 3 числа, назначения нового министра нутренних дел Трушина, и этот вновь назначенный министр за один вечер сделал больше, чем Дунаев за две недели. Но, к сожалению, время было упущено. Что касается Останкино, то допрос почему-то происходил спустя уже месяц… Они сначала попросили всех, кто имел ко мне хоть какое-то отношение. Искали компромат, чтобы меня арестовать. Мне известно, что Ельцин добивался моего ареста от Казанника. Меня допрашивали без перерыва двенадцать часов пятнадцать минут. Единственное, что они смогли накопать, так это фразу: «Мы выдернем эту наркотическую иглу из тела России». Я им говорю: «Это я правильно сказал. Наши средства массовой информации – действительно наркотическая игла, и я могу это доказать: они отравляют сознание народа и наносят колоссальный вред. А что до слова «выдернуть», так ведь я же не сказал, что мы ее будем дергать без наркоза. С наркозом выдернем. Так что никакого призыва к штурму». Вообще я убежден, что наивно было идти штурмовать Останкино.

Генерал Макашов, увидев машины, тронувшиеся в направлении Останкино, попытался их остановить и заявил, что это – чудовищная глупость ехать штурмовать Останкино, что это недопустимо, что это – провокация. И только прямой приказ пропустить автомашины заставил его отступить.

Но даже если бы так называемого «штурма» не было, боюсь, события уже не удалось бы повернуть в нужную сторону. Ошибки начались с самого начала, с первого дня. Ведь уже тогда, когда было принято постановление о назначении исполняющим обязанности президента Руцкого, надо было сделать так, чтобы он приступил к своим обязанностям. Вновь назначенные силовые министры должны были возглавить свои министерства, а не сидеть в Верховном Совете.

Уже 21-го вечером я потребовал, чтобы из депутатов были сформированы группы, чтобы они были направлены во все министерства и на предприятия, чтобы они объяснили, что происходит, сообщили о решениях съезда и обеспечили выполнение этих решений всеми министерствами. Это были бы комиссары законодательных органов. Нужно было действовать. Мне сказали, что все будет сделано, чтобы я не вмешивался. Словом, мягко отстранили от этих проблем. В результате это начали делать только через несколько дней. 24-го для меня уже было все ясно. Я понял, что защищать Конституцию бескровно, одним лишь жестким соблюдением закона Парламент не смог. Поняв это, я 24 встретился с несколькими рижскими омоновцами, объяснил им наши поступки и сказал, чтобы они уходили из Дома Советов. Если мы победим, оружие нам не понадобится, если проиграем – оно нам тоже будет не нужно, а они, эти ребята, нужны нам будут, они еще понадобятся России. На другой день они ушли. Потом я читал о тех, кто по моему настоянию ушел в двадцатых числах, что они якобы были в Белом доме третьего, четвертого, пятого якобы выбирались оттуда. Мне было грустно и смешно… После того, как момент был упущен, нам оставалось только одно – упорное ненасильственное противостояние. Парламент был блокирован, и мы рассчитывали только на помощь извне – на помощь регионов… Нас обнадеживала информация, которая доходила из регионов, в частности, из Сибири, из ряда организации. И потом, когда я смог познакомиться с документами, например, с Сибирским соглашением, мне стало понятно, почему 3-го произошла провокация. Ведь именно с – го сибиряки вводили санкции против Москвы в случае, если осада Парламента не будет снята».

* * *

Свидетельствует депутат России Михаил Челноков:

«Подавляющее большинство депутатов предположить не могли, что будет расстрел. У нас была аналогия с августом 1991 г. И в какой-то мере у нас шансы были, потому что если бы в таких условиях мы пробыли дней 5–7, психологическая атмосфера повернулась бы в нашу сторону. Поэтому 3 октября была устроена эта провокация. А Руцкой примитивно клюнул, и с этого момента судьба Парламента была решена. Я вообще неплохо отношусь к Руцкому как к человеку, но плохо как к политику. И Руцкого, и всех наших министров я пытался уговорить на один элементарный шаг: приведите десяток танков, причем, не нужны танки с боеприпасами. В 1991 г. я приводил танки к Белому дому и прекрасно знаю, что они были без боеприпасов. С самого начала нужна была психологическая боевая поддержка. Никто из них этого сделать не смог. Хотя нас убеждали: в случае импичмента все нити у Руцкого в руках. Ничего у него не было. Я приведу, на мой взгляд, фантастический эпизод: один из моих друзей привел в Белый дом генерала в отставке, но с хорошими связями в московском военном округе, который предлагал, что он поедет в части и организует поддержку. Я его привел к Ачалову и объяснил ситуацию, а тот предложил ему… стать у него адъютантом! Так было со всеми, в том числе с Руцким. Руцкой – искренний, энергичный человек. В этом я ему отказать не могу. Но он человек совершенно не государственного уровня.

Военные до последнего момента, до событий в Останкино, были очень противоречиво настроены: не хотели выступать ни на одной стороне. Поэтому я почти уверен, что если бы какая-то группа танков шла, то заслон вряд ли бы ей поставили. В первые дни событий они настолько испугались, что армия их не поддержит, что были даже отключены телефоны в Генеральном штабе!

…Вспоминаю последнее заседание Съезда народных депутатов, которое проходило под танковыми выстрелами 4 октября, его имел честь вести я, потому что Хасбулатова не было видно несколько дней. Я вел заседание, просто чтобы в зале не было паники. Не очень приятно заседать под танковыми выстрелами. Всего их было, насколько я помню, 70. На этом последнем заседании с очередной идеей компромисса выступил депутат Румянцев. Естественно, эта бессмысленная идея была отвергнута».

* * *

Свидетельствует депутат России Сергей Бабурин:

«В ночь на 4-е мне пришлось побывать в штабе Московского военного округа. В Генеральном штабе я должен был встретиться с нужными мне людьми, но это было уже невозможно – около двух часов ночи штаб был полностью закрыт. Громыхала техника, параллельно со мной туда приехал Ельцин.

Я пытался найти контакт с государственными структурами, которые должны были защищать Конституцию. У меня был разговор с членами коллегии Министерства безопасности. Газета «Известия», узнавшая о моей ночной поездке, «сенсационно» написала, что де «Бабурин пытался взять под контроль Министерство безопасности!» Бред! Я пытался выяснить позицию этих органов. Я спросил, понимают ли они, что происходит государственный переворот и что нужно защитить Конституцию? И с грустью услышал, что это не их обязанность.

…В 16 часов 30 минут состоялось последнее заседание Верховного Совета и Съезда народных депутатов, Хасбулатов произнес свою прощальную речь… После него я в порядке законодательной инициативы предложил принять обращение Съезда РФ к гражданам России. Я огласил текст. Смысл этого документа сводится к тому, что депутаты, все работники ВС выполнили свой конституционный долг по защите конституционного строя и Конституции России. Что, склоняя головы перед павшими с той и другой стороны, Съезд призывает задуматься над тем, что произошло, и сохранить гражданский мир в России. Обращение было принято. Все стали уходить… Тут вошла группа омоновцев, предложили Хасбулатову с охраной, Воронину, мне и еще нескольким депутатам остаться отдельной группой. В этот момент к стоящему рядом со мной Воронину наклонился его охранник и сказал, что ситуация очень нехорошая, что удаляются из зала посторонние, остается только руководство и не исключено, что здесь может что угодно произойти, а свидетелей потом не будет, и докажи, как в такой ситуации прекратило свое существование руководство Верховного Совета. Воронин тут же повернулся ко мне и сказал: «Сергей Николаевич, уходим!» Мы догнали основную группу, выходившую через первый подъезд. Я шел замыкающим. Ко мне присоединился В. Б. Исаков, и мы выходили последними в этой колонне. Справа и слева стояли цепи омоновцев, которые контролировали наш выход. Неожиданно меня окликнули: «Сергей Николаевич!» Я приостановился. Ко мне делает шаг один из омоновцев и протягивает руку. Я машинально пожимаю ему руку, и он мне говорит: «Мы вами гордимся!» Я не знал, что ему ответить…

Нас остановили, и около часа мы стояли на лестнице. Обещанных автобусов не было.

Вскоре стало темнеть. Неожиданно нас стали загонять внутрь здания под предлогом того, что идет перестрелка. Нам это сразу не понравилось, мы почувствовали какой-то подвох, но обсуждать что-либо было уже поздно: меня отделили от общей массы защитников Дома Советов и депутатов и сказали, что Бабурина надо расстрелять. Это было сказано прямым текстом, как говорят, не выбирая выражений.

В этот момент обхождение уже перестало быть лояльным, мне досталось прикладами, и не только прикладами. Я был поставлен лицом к стене, стал решаться вопрос: где меня расстрелять – внутри помещения или вывести наружу: технический вопрос – кто будет, как и что?!

Меня спасло несколько обстоятельств. Во-первых, разборки со мной начались в присутствии большого количества людей, в том числе двух тележурналистов. Их, конечно, взашей вытолкали из здания, но один из них по рации успел передать, что, кажется, кого-то начинают бить.

В это время ко мне на помощь бросились мой помощник Алексей и депутат Исаков. И началось зверское избиение, сначала тех, кто бросился мне на помощь, а затем всех остальных.

Во-вторых, меня выручило то, что два наиболее ретивых карателя, которые жаждали привести в исполнение указание о моей ликвидации, отвлеклись на новую группу задержанных. Завели в помещение несколько человек. Один из них, по мнению омоновцев, был переодетым солдатом, второй, бородатый мужчина лет сорока, был одет в камуфляжную форму. Они начали избивать этих людей. Чудовищный удар прикладом нанесли по позвоночнику бородатому мужчине, и он без сознания сполз на пол. Но один из тех, кто стоял от меня с другой стороны, воспользовавшись этой ситуацией, дал тихо команду двум омоновцам вывести меня и присоединить к остальным. И пока энтузиасты расстрела избивали вновь задержанных, меня вывели из помещения и скомандовали идти в освещенный подъезд. Во дворе почти никого не было. Но чуть в стороне стояла группа работников ВС, человек пятнадцать. И они стали вдруг взволнованно кричать: «Сергей Николаевич, не ходите туда. Идите к нам». Их не остановило даже то, что один из моих конвоиров тут же дал очередь в их сторону из автомата. К счастью, поверх голов, хотя ведь это было во дворе жилого дома, и пули ушли в лучшем случае в стены, за которыми были люди. Я понял, что люди просто так кричать не станут и лучше в этот подъезд не ходить. На свой страх и риск я двинулся в сторону этой группы, но присоединиться к ней мне не дали. Провели через несколько домов, через улицу и привели в полевой штаб своей части.

Там история начала повторяться. Раздались крики: «А, Бабурина задержали! Сейчас мы с ним разберемся!».

Командир части, которому доложили о том, что меня привели, дал команду поместить меня в микроавтобус и охранять. Минут через 20 ко мне присоединили депутата из Рязани Любимова, изрядно побитого. И вскоре нас отправили на Петровку, 38. Там не знали, как с нами быть, потому что привезли двух членов Верховного Совета. Поступило указание поместить нас в камеру.

В камере со мной оказался председатель комиссии Цопов, бывший офицер КГБ и МБ, при Андропове он был одним из следователей по делу Трегубова и всей московской мафии… В соседней камере сидел Седых-Бондаренко, заместитель председателя Моссовета, генерал Комиссаров, прежний начальник ГУВД…

Через сутки нас выпустила городская прокуратура. Она выпустила нас за полтора часа до того, как к ним пришел приказ Бабурина не выпускать… Это был третий счастливый случай. И когда помощник прокурора города, представитель УВД, стали приносить мне официальные извинения за незаконное задержание, я смотрел на них, как на сумасшедших. «Вы понимаете, что произошел государственный переворот? Какое незаконное задержание? Вы понимаете, что у вас будут неприятности за то, что вы меня выпустили?» Но они ответили: «Сергей Николаевич, по действующим сегодня законам, оснований для вашего задержания нет.» Единственная бумага, на основании которой я сутки находился в камере, был рапорт работника Петровки, 38, что «4 числа во столько-то доставлен член ВС Бабурин». Все. Даже не написано, почему и за что доставлен. У отпустивших меня были очень крупные неприятности – Ельцин, узнав о моем освобождении, был в истерике. Через сутки я уже дал пресс-конференцию в международном пресс-центре, распространил заявление съезда и сказал правду, ту правду, которая была мне известна о событиях 3–4 октября. Надо отдать должное: средства массовой информации и не только зарубежные, пропускали объективную информацию. Это помогло сохранить страну от большого террора. Маховик диктатуры был готов».

* * *

Свидетельствует депутат России Иван Шашвиашвили:

«В коридоре был какой-то ужас, хаос. Были набросаны аммуниция, пустые рожки, вещмешки. Откуда? Кто их набросал? У защитников «Белого дома» их не было. – Кому-то понадобилось имитировать обилие воинского снаряжения. Нас остановил военный: «Куда?» – «К Руцкому». – «Я полковник Гриценко, командир «Альфы». Иду с вами».

Мы увидели Руцкого в своем кабинете в окружении двадцати человек. Они нам обрадовались. Командир «Альфы» подошел к Руцкому и отдал честь: «Товарищ генерал, полковник Гриценко явился с заданием вывести вас из Дома Советов!» «Какие гарантии?» – спросил Руцкой. – «Я буду с вами!»

Минут 15 шли переговоры, где складировать оружие охраны. Решили здесь, у кабинета. Только начальник охраны сказал: «Я донесу оружие до самого выхода и сдам». Полковник разрешил и сказал Руцкому: «Я вас уважаю, ценю. Поэтому к вам и пришел».

Мы спустились в вестибюль и подошли к выходу. «Вы не в турецкое посольство нас увезете?» – спросил Руцкой. – «Нет, – ответил полковник, – но жизнь я вам гарантирую». Тут же был и Хасбулатов, а потом снаружи ввели Макашова.

В это время в вестибюль зашел Коржаков, руководитель охраны Ельцина, и кричит: «Руцкой, выходи!» Руцкой не отозвался. Коржаков исчез, и с улицы вошла в вестибюль телебригада из «Вестей». Стала рыскать, снимать. Полковник «Альфы» подошел к ним: «А ну, убирайтесь, мать вашу!» – и прогнал.

Потом к 1 подъезду на пандус подкатил автобус, в него увели Хасбулатова, Руцкого и Макашова. Нас остановили, не пустили следом. Я увидел, как Хасбулатов отдернул занавеску автобуса и помахал нам. Мы помахали в ответ.

Мы продолжали ждать автобусов, но они не появлялись. Полковник Гриценко спросил меня: «Правда, что Дом заминирован?» Я сказал: «Нет, я везде ходил свободно, мин здесь нет».

Вошел военный, из числа «победителей», и сказал: «Кто здесь военные? Кто хочет служить в спецназе? Выходите!» Я увидел, как несколько людей вышли, и их увели.

Наконец нас выпустили, автобусов, разумеется, не было, и мы спустились по лестнице к набережной. Мне показалось, что мы уже на свободе. Но когда сравнялись с углом большого жилого дома, выходящего на набережную, вдруг из подъезда выскочили двое с автоматами и закричали на нас: «Стоять! Стрелять будем! Заходи сюда!» И мы под автоматами зашли в этот первый подъезд. Нас пропустили сквозь этот подъезд на внутренний двор, а потом загнали во второй подъезд. У входа стояли милицейские с нарукавными эмблемами московского ОМОНа: «Приготовить всем удостоверения!» В подъезде я увидел жуткую картину. По одну сторону у стены стояли депутаты, и среди них Исаков, Саенко, а по другую, голые по пояс, избитые люди, и их продолжали избивать. Люди кричали, стонали. Ко мне подскочил омоновец: «Я тебя знаю! Нагляделся на тебя на съезде! Сейчас тебя в расход пускать будем! Возьмите его!».

У меня отобрали все документы: паспорт, депутатское удостоверение, водительские права. «Хоть права оставьте» – «Там, куда мы тебя отправим, права не понадобятся! На небе без прав ездят!» Сзади ко мне подошли и ударили в поясницу автоматом, страшный удар, от которого я полетел вниз по ступенькам, упал и больше не мог разогнуться.

Увидел у стены охрану Руцкого, голые по пояс, избитые, напряженные. Увидел парня, из тех, кто откликнулся на призыв идти в спецназ. Он мне крикнул: «Выберешься, позвони жене!»

Ко мне подошли двое омоновцев, взяли за руки, потащили: «Эй, примите этого!» – и кинули дальше, к другим. И меня опять стали бить, лежачего. «Что не танцуешь?» – и били. Кто-то, помню, с песенкой ко мне подошел и стал бить ногами. Меня выволокли на улицу. Там я глотнул холодного воздуха и разогнулся, встал. Я думал, что меня сейчас расстреляют. «Дайте я встану к стене!» – сказал я мучителям. Встал, прислонился и отключился. Может быть, потерял сознание или наступила прострация.

Очнулся в подъезде, сижу на ступеньках. Думаю: если пойду по улице, то убьют.

Надо проситься в квартиру…»

* * *

Свидетельствует депутат СССР Сажи Умалатова:

«Ельцин все равно бы расстрелял Дом Советов, был бы захват мэрии и Останкино или не был, танки Ельцина все равно бы пришли. Когда я выходила через 20-й подъезд, я вдруг увидела людей, которые представились людьми из Останкино. Они говорили представителю Руцкого: «Приезжайте к нам в Останкино! Захватите нас! Мы не окажем сопротивления! Мы сразу же перейдем на вашу сторону!» Наверное, после этого, выслушав их, Руцкой призвал на штурм Останкина.

Когда утром 4-го пришли танки, многие депутаты не верили, что пушки бьют по «Белому дому». «Да нет, они в воздух стреляют!» В коридорах, в кабинетах, в залах Дома Советов по радио, по внутренней трансляции постоянно передавали: «Не стрелять! Не отвечать на стрельбу! Не применять оружие!»

Депутаты вели себя достойно. Никто не впадал в панику. Все оставались на своих местах. Если бы мы там погибли, народ понял бы, что мы погибли за Родину.

Потом подруга, вернувшаяся из Греции, рассказывала мне, что на улицы Афин вышли сотни тысяч людей, рабочие с заводов, интеллигенция. Несли транспаранты: «Спасем Россию!» Все греки проклинали Ельцина. Почему же русские люди не пришли на поддержку «Белого дома»?

Когда депутатов выводил из зала офицер «Альфы», я спросила у него: «Вы понимаете, что вы уничтожаете страну на сто лет вперед?» А он мне ответил: «Но ведь его избрал сам народ!» И еще он сказал: «Штурм планировался на 4 часа утра, когда было темно. Тогда было бы еще больше жертв. Мы настояли на перенесении штурма на 7 часов».

Хасбулатов обратился к депутатам с прощальной речью. Он просил у всех прощения, каялся. Я подошла к Хасбулатову и обняла его. Я ему все простила. Мы вышли вместе… Когда их увезли в тюрьму, я вышла из подъезда и посмотрела на Дом. Это было жуткое зрелище – разбитый фасад, зияющие окна, пожар на верхних этажах. Я подумала: «Народ, допустивший это, ждет кара!» Я испытала страшное разочарование, упала духом.

Ужасно вели себя молодые парни-солдаты: «Мы вас сейчас прикончим!» Они наставляли на нас автоматы, сквернословили. Я сказала им: «Почему вы с нами так обращаетесь? Как вы смеете?» Они как бы притихли после этого, и один сказал: «А я бы их всех отпустил по домам. В чем они виноваты?»

Когда нас сводили по ступеням, я слышала, как солдаты говорили: «Вон Умалатову ведут!» Нас завели в подъезд большого дома. Обыскали, и все время рядом стреляли, свистели пули. Они начали страшно избивать депутатов. Сначала один, здоровенный, наносил удар, а потом кидались другие и били прикладами. Я кинулась на него: «Что ты делаешь! Не бей их!» А он мне: «Ты женщина соблазнительная. Не трогай меня. А то меня на подвиги тянет!» Я думала, что они сделают со мной самое страшное.

Меня вытолкали на улицу… Женщина сжалилась, пустила меня ночевать. Я запомнила эту квартиру, я обязательно к ней приду и отблагодарю ее. Она милосердная Русская женщина.

Утром я взяла такси и уехала домой. Надо было пережить случившееся, побыть одной, чтобы не сойти с ума».

* * *

Свидетельствует депутат России Руслан Хасбулатов:

«… Из танковых крупнокалиберных орудий бьют прямой наводкой.

В это время ко мне зашел Руцкой. Отнюдь не бледный и растерянный, как писали, но с впалыми щеками, с болью и тоской в глазах.

– Будут штурмовать, – сказал он. – Летчики отказались бомбить. Кобец подкупил офицеров-предателей. За каждый выстрел по «Белому дому» – 1 тысяча долларов, имена сохраняются в тайне, им обещаны квартиры в Москве. А ведь вы, Руслан Имранович, всегда доверяли и относились с уважением к Кобецу. Это – его работа.

– Я и сейчас не верю, – ответил я, – что это его работа. Подкупать есть кому и кроме Кобеца.

– Да нет, речь идет о достоверных фактах. Один из офицеров, которых уговаривали сесть в танк и открыть огонь по «Белому дому», у вас в приемной. Хотите поговорить?

– Нет…

Руцкой уже расположился рядом с кабинетом Председателя ВС. Его кабинет был еще вчера обстрелян с крупнокалиберного пулемета, и я предложил ему разместиться в гостиной. Там на столах Александр Владимирович развернул радиостанцию, с которой работал его брат, Михаил, подполковник, знакомый мне еще по подавлению путча в августе 1991 года.

Руцкой высказал надежду, что вертолетная часть, отказавшаяся бомбить «Белый дом», может придти на помощь осажденным. Но что-либо конкретное в этом плане сообщить не мог.

…Самое сложное дело – объяснить, что Парламент не должен был готовиться к «конституционным событиям». Не должен был – иначе он сам был бы обвинен в измене. Попытки обвинить меня в том, что я якобы «не был готов» к таким событиям – невозможно все это слышать. Весь год прошел под непрерывные угрозы Президента совершить переворот. Я неустанно разъяснял людям реальность этих угроз, просил помощи, требовал соблюдения Конституции, уважения к законам. Мы не могли сами нарушать закон. Парламент не может стать заговорщиком. Я не был готов к перевороту, потому что мне не было надобности к нему быть готовым. Но встретил я этот переворот так, как следовало встретить главе Российского Парламента и мужчине.

 

Штурм: и брат убивает брата

Ельцин не сразу склонил армию к участию в штурме Верховного Совета. Известно было, что в Министерстве обороны отключены телефоны, долго не могли собрать коллегию, охрану здания обеспечивали почему-то омоновцы.

Отсутствие поддержки со стороны армии Ельцин ощущал давно. Еще несколько месяцев назад он своим указом передал спецвойска Министерства безопасности в подчинение МВД и частично Министерству обороны. А в некоторые части ему пришлось выезжать специально и обещать многочисленные льготы и квартиры.

И все-таки Ельцин сделал все возможное и невозможное, чтобы убедить Грачева и ввести танки в столицу. Грачев вилял, собирал неожиданные пресс-конференции, заявлял о лояльности и нейтралитете, вовремя пропадал, однако вынужден был присяге изменить. По некоторым данным, президент провел ночь в Министерстве обороны и лично вынужден был провести коллегию. И, что самое главное, Ельцин «взял на себя ответственность за проведение военной акции». Грачев, якобы, смог даже получить письменный приказ…

Конечно, армия была не готова к штурму. Говорят, 20 минут ушло только на поиск карты Москвы. Воинские части долго стояли у Генштаба без дела. Почему они не были направлены, например, к «Останкино», никто не знает и, видимо, никогда не узнает. А план коммуникаций «Белого дома» вообще не удалось найти.

Чем же купили военных? Генерала Грачева?.. Милиционера Ерина повысили в звании прямо 1 октября, тут все ясно.

Когда я приехал уже после расстрела парламента в Таманскую дивизию собирать материал для книги, то задал этот вопрос офицерам, стрелявшим из танков… Ответ был прост: «Нам хорошо заплатили!» Я посмотрел в их глаза и понял: с ними не только больше не о чем говорить, с ними опасно жить, ибо за деньги они порешат кого угодно. Вскоре, будучи депутатом Государственной Думы ФС РФ, я встретил одного из «героев» в Чечне, мы летели вызволять их из плена… У него, стрелявшего в мой парламент осенью 1993 года, были те же пустые глаза. Ни капли стыда: он убивал депутатов, а они его спасли.

Доллары – злая и роковая сила. Если у нас в России за деньги можно все… – то России не сегодня-завтра не будет.

* * *

В своей книге «Великая Российская трагедия» Хасбулатов приводит стенограмму разговора Ельцина с Грачевым. Ее доложил спикеру генерал Кобец.

Шло заседание коллегии Министерства. Вдруг позвонил Ельцин. Разговор слышали все присутствующие, в том числе и Кобец.

Суть разговора такова:

«Ельцин: – Павел Сергеевич, армия, надеюсь, поддержит своего главнокомандующего. Вам ведь тоже надоели эти Съезды, Верховный Совет – не дают работать, вредят государству. С этим я решил покончить. Указ подписан.

Грачев: – Борис Николаевич, у меня коллегия. Я посоветуюсь, попрошу поддержки. Я пока ничего не могу сообщить. Что скажет коллегия…

Ельцин: – Коллегия скажет то же самое, Вы понимаете, нет другого выхода, кроме как поддержать своего Президента и главнокомандующего. Что же, выходит, я один должен постоянно заботиться о вашей коллегии, а когда нужно помочь мне, вы ссылаетесь на коллегию. Вам надо четко поддержать своего главнокомандующего.

Грачев: – Я всегда вас поддерживал и поддерживаю. Но надо переговорить с членами коллегии…

Ельцин: – Переговорите и через 10 минут позвоните мне и скажите, что поддерживаете своего главнокомандующего…

После этого он бросил трубку, а Грачев, бледный, мгновенно вспотевший, обвел глазами присутствующих (около 30 человек – все руководство Минобороны, Генерального штаба, командующие округами). Нависла тяжелая тишина. Вдруг министр взорвался:

– Ну что молчите, слышали разговор с Президентом? Желающих говорить не находится?..

Все молчат…

– Так что мне сказать Ельцину, что коллегия выполнит приказ своего Президента, главнокомандующего?

Голос: – Смотря какой приказ. Армия не может выполнить антиконституционный приказ. Это записано в Законе об обороне…

Грачев: – Президент ведь не приказывает расстрелять Верховный Совет.

Голос: – А что приказывает Ельцин? Что он намеревается делать конкретно?

Грачев: – Этим займется Ерин. Нам надо твердо заявить о поддержке Ельцина и не допустить эксцессов в войсках. У Руцкого и Хасбулатова немало сторонников, они могут вывести воинские подразделения на защиту Верховного Совета.

Голос: – Это невозможно. Конституция, законы запрещают армии быть втянутыми в политические споры. Пусть Ельцин, наконец, договорится с Хасбулатовым – ведь не Хасбулатов же говорил об артподготовке в августе и штурме в сентябре, нам.

Голос: – Господа генералы, надо поддержать нашего главнокомандующего. Зачем нам этот «болтающий парламент»? Разве они не позорят нас обвинениями в коррупции – хоть генеральский мундир не носи. Сколько скандалов они там, вместе с Руцким затеяли по нашей группе войск. Болтуны!

Голос: – Болтуны или не болтуны, но нарушать Конституцию опасно. Вы знаете, как протестует народ. Если на улицу по призыву ВС выйдет миллион человек, конец Ельцину и всем, его поддерживающим. Мы не можем рисковать армией.

Грачев: – Никакого риска нет. Мы не будем вводить войска в Москву. Мы только поддержим Ельцина как главнокомандующего.

Голос: – Сегодня поддержим. А завтра, в соответствии с этой «поддержкой», Ельцин потребует расстрелять Верховный Совет… Тогда что?

Грачев вскакивает…

Прошел час в таких спорах. Грачева поддержали два члена коллегии. – Другие упорствовали, понимая, что здесь пахнет заговором, изменой, нарушением Конституции. Грачев стал наседать.

Опять позвонил Ельцин: – Ну что, Павел Сергеевич, решили поддержать своего Президента?

Грачев: – Обсуждаем, Борис Николаевич, думаем.

Ельцин: – Не утруждайте себя лишними «думами». Президент думает за всех вас. Принимайте решение, какое я вам сказал.

Грачев: – Борис Николаевич, мы обсуждаем. Дело в том, что есть закон, запрещающий армии… Я же не могу штурмовать Верховный Совет?!

Ельцин: – Я лучше вас знаю законы. Я не о законах говорю, как вы там не понимаете? Речь идет об очень важном государственном деле. И мне нужна ваша поддержка. Согласны вы поддержать меня, вашего Президента и главнокомандующего или не согласны?

Грачев: – Борис Николаевич, разрешите вам перезвонить через некоторое время…

Ельцин бросает трубку…

Грачев растерян… Опять нависла тишина.

Голос: – Единственный выход – объявить о нейтралитете. Мы не будем ни на той, ни на другой стороне. Политики заварили кашу, а теперь хотят нас использовать. Вспомните Узбекистан, Тбилиси, Прибалтику, август 1991 года… А потом обвинят армию, как бывало уже не раз. Забыли?..

Голоса: – Правильно!

Остановились на том, что армия будет нейтральна в конфликте «Президент – Законодатель».

Опять звонил Ельцин. Грачев дрожащей рукой, бледный, схватил трубку: – Слушаю, Борис Николаевич.

Ельцин: – Это я вас слушаю, Павел Сергеевич.

Грачев: – Мы тут посовещались… Борис Николаевич!.. Армия займет нейтральную позицию.

Пауза. Разговор прервался.

Все встали, разошлись, не глядя друг на друга. Тяжело…»

* * *

Возможно, этот разговор, заполученный Хасбулатовым и Руцким, из самой коллегии и предрешил многое. Раз армия займет нейтралитет, то почему бы не активизироваться народу?!.

Для убедительности и дальнейших действий Хасбулатов вызвал к себе начальника штаба Колесникова. Тот пришел вместе с Кобецом. Спикер спросил, что за решение о «нейтралитете» приняли военные… Колесников удивился, что Хасбулатов в курсе всех деталей заседания коллегии. Все рассказал. Спикер попросил начальника штаба, со ссылкой на закон об обороне, где написано, что «руководство Вооруженными силами осуществляет Верховный Совет, Президент…», написать докладную записку. Тот согласился. Через 15 минут возвратился и сделал дополнения… Хасбулатов сказал: «Если бы коллегия, вместо решения «о нейтралитете» предупредила бы Ельцина о том, что армия – на стороне Закона и Конституции, на стороне народа, что она будет верна присяге – Ельцин ни за что на свете не решился бы на что-нибудь серьезное».

Спикер сказал, что еще не поздно остановить гражданскую войну. Он хотел поехать к военным и переговорить с ними об этом… Но Колесников пообещал все урегулировать сам.

Больше Хасбулатов не смог обнаружить Колесникова и других генералов.

Среди депутатов распространили стенограмму разговора Черномырдина с «регионами», на котором губернатор Нижнего Новгорода требовал от премьер-министра: «Виктор Степанович, уничтожьте их… Раздавите гадину!». Затем эти слова Немцова подтвердил, пришедший в парламент, Кирсан Илюмжинов. И еще подхватили газеты… «Жажда» крови, мести. Вот тебе и реформатор Немцов!

* * *

Президент назначил заместителя Грачева, генерала Кобеца начальником штаба группы по восстановлению правопорядка в Москве. Волкогонов к нему – «замполитом».

Это назначение должно было насторожить Грачева, ибо это сигнал недоверия Ельцина своему военному министру.

* * *

Близ Кремля стала колонна бронетехники в составе 40 БТР.

Ельцин переживает за себя. Особо переживают министры, разворовавшие страну и спрятавшие капиталы за границей. У них уже самолеты припасены – вылететь за границу, у них и коленки трясутся, как призналась Министр социальной защиты Памфилова.

В таком страхе кого только не убьешь…

* * *

На углу улиц Королева и Ботанической БТР (бортовой номер 043) расстрелял автомобиль. Водитель убежал, стоящий рядом прохожий убит.

* * *

Расстрел баррикад у Белого дома и самого парламента начался без предупреждения.

* * *

Александр Руцкой через посредников обратился в правительство с просьбой прекратить обстрел Дома Советов и действия штурмовых групп, после чего находящиеся в здании поднимут белый флаг… Руцкому ответили, что его условия носят невыполнимый характер, являются «запоздавшими», хотя и «говорят о необходимости скорейшей капитуляции…»

* * *

В «Независимой газете» В. Миронов обозначил некоторые детали ельцинского сценария: «Блестяще выманив национал-патриотов из «Белого дома», дав заглотнуть им мэрию и «Останкино», власть тем самым добилась резкой перемены общественных настроений в свою пользу. Напугав Запад угрозой коммунистической реставрации, правительство получило уникальную возможность для сокрушительного удара».

Не выманив – не убьешь.

* * *

Ужас, что заявил Солженицын… После поддержки расстрела парламента ему не быть национальным лидером по приезде в Россию. Расстрел – это «закономерный и естественный шаг…»

* * *

БМП открыли шквальный огонь по мэрии. Там начался пожар.

* * *

Свидетельствует капитан 1-го ранга В. К. Кашинцев:

«Основные жертвы были на нижних этажах… Примерно в 14.30 к нам пробрался парень с третьего этажа, весь в крови, сквозь рыдания выдавил: «Там внизу вскрывают комнаты гранатами и всех расстреливают, уцелел, так как был без сознания, видно, приняли за мертвого».

…Из здания нас выводила «Альфа» через 14 подъезд… Следующие за нами группы избивались вертевшимися у выходов типами – то ли бейтаровцы, то ли какая другая нечисть (кожаные куртки)».

* * *

Откуда взялись снайперы? Почему столько разговоров о них? Не было в Доме Советов снайперов. Пусть Грачев и Ерин назовут хоть одного снайпера – живого или убитого… Они-то должны были их обнаружить.

Грачев назвал вдруг своих убитых снайперов: рядовой 119-го парашютно-десантного полка В. Панов и снайпер-гранатометчик рядовой Р. Коровушкин.

Бойцы «Альфы» назвали снайперов «провокаторами и хулиганами». Оказывается, некоторые из снайперов были сотрудниками Министерства безопасности… Я узнал об этом вначале из газеты «Новая ежедневная газета» (20.10.93). А вскоре увидел кинопленку зарубежного журналиста и убедился окончательно в достоверности факта.

Есть такие кадры… Подходит женщина и говорит офицеру, стоящему за углом дома: «На крыше этого дома сидит снайпер, он методично убивает сперва вашего солдата, а потом – из Белого дома. Стащите его». А офицер неожиданно ей говорит: «Знаем, иди отсюда…»

* * *

Многие не верили в расстрел… А многие и ожидали штурма. На баррикадах ночью ополченцы писали под светом костров на ладонях свои фамилии, адреса. А вдруг убьют и останешься безымянным, неопознанным.

* * *

Парламент – будто катакомбы. При каждом выстреле танка – вздрагивают тусклые свечи.

Женщины-депутаты, которых Ачалов справедливо назвал – «наши женщины – ОМОН Белого дома», – пели старинные русские песни. Звучали патриотические стихи. Они поддерживали более всего моральный дух. Кто-то молился. А кто-то писал уже прощальные письма родным…

* * *

Рабочий завода «Коммунальник» Владимир Павлов дважды был защитником Белого дома. Только в 1991 году по нему не стреляли, и он остался жив, а вот нынче стреляли – и он погиб.

«Комсомолка» написала, что он в семье характеризовался общительным, душевным, «последнее отдаст»… Вот и отдал, мол, последнее – жизнь.

Такой ценой – ценой отнятия жизни – оставался Ельцин у власти.

* * *

Газета «Московские новости» подтверждает наличие сценария у президентской команды в статье «Ловушка президента» (17.10.93 г.): «События были спланированы так, чтобы подтолкнуть обитателей «Белого дома» к первому насильственному шагу. И они в эту ловушку попались».

* * *

Молодой монах под обстрелом звонит по радиотелефону в патриархию и взволнованно кричит: «Отыщите митрополита Ювеналия… Нас тут всех убьют!»

* * *

Танки продвигались по улицам Москвы и их встречали без воодушевления.

Первым из депутатов бросился на Киевское шоссе, где шла колонна бронетехники, Николай Павлов, недавний кандидат биологических наук, лидер нашей фракции «Россия». Не испугался ни на минуту, ни на секунду, когда на него буром пошли военные.

Вместе с депутатом Шашвиашвили они развернули машину на шоссе и остановили движение бронетехники. Пехота сидела на броне. Павлов обратился к ним в мегафон: «Военные, куда вы идете? Вас послали убивать своих братьев! Не подчиняйтесь преступному приказу!»

У переднего БТРа медленно опустился пулемет в сторону депутатов. Знали бы военные, что именно Николай Павлов защищал всегда в парламенте армию, отстаивал интересы государства, вступился первым как за Курилы, так и за Севастополь… К нему подбежал сразу милиционер с матом и направил пистолет в бок: «Убью! Отойди!» Депутатов оттащили в сторону…

Но были и другие, более удачные случаи. Как сообщил житель г. Электрогорска (Московская обл.) А. А. Васильев, им удалось остановить танки на ул. Б. Грузинской. Москвичи уперлись грудью в них… Когда из танка выглянул молодой офицер в шлеме, то у него в глазах застыли растерянность и… слезы. И он развернул танки. А омоновцы погнали людей по улице.

Еще один офицер смотрел на расстрел Белого дома полными слез глазами. Это был морской офицер. Он стоял на мосту и крепко сжимал кулаки.

* * *

Около 5 часов утра отец Виктор, как обычно, обошел Крестным ходом Дом Советов. Посидел у костра. Благословил ополченцев. Ему предложили посидеть еще, а он пошел проведать других.

Отец Виктор приехал с Украины. Ему, православному, известно, как Верховный Совет боролся за духовное здоровье нации, как пытался оградить западную пропаганду растления… Он увещевал солдат, пытался посеять в офицерских сердцах добро.

С иконами и словом Божьим пошел он через час навстречу танку. Его раздавили живьем… Танк протащил тело отца Виктора, после наезда, несколько метров и сбросил.

* * *

Свидетельствует депутат России Вячеслав Котельников:

«На большой скорости подошли три БТРа. Это были БТРы специальной боевой организации, которая еще по разрешению Горбачева получила легальность в России. Я не имею ничего против казахов, узбеков, немцев, евреев, вообще для меня все национальности равны, но есть агрессивный сионизм. БТРы принадлежали организации «БОСЕР» – боевой организации сионистов. Так вот, из этих самых БТРов были убиты первые 12 человек в палаточном городке…»

* * *

Ложь. Говорят, она может быть красивой.

Лужков заявил: танки стреляли только по верхним этажам, где никого не было. 1/1 стреляли не снарядами, а болванками.

Грачев похвалил танкистов сразу после кровавой бойни: молодцы, попадали даже в четвертый этаж, гасили каждую огневую точку.

А сами танкисты в телепередаче признались: сказали стрелять по тринадцатому этажу, а мы попали в цоколь. Стреляли, куда придется… И не болванками, а снарядами, и не простыми снарядами, а кумулятивными.

* * *

Вопреки утверждениям Грачева, на сторону защитников Конституции перешло немало офицеров, в том числе командир полка Таманской дивизии полковник Генштаба РФ и другие опытные военнослужащие.

* * *

Еще 26 сентября, когда ожидался первый штурм, Ачалов отказался раздать оружие ополченцам: «Это только спровоцирует власти на большую кровь…»

И вот начался штурм… Оружие опять выдали не всем. Более того, Руцкой дал команду: «Не стрелять!»

Против танков идти с автоматом бессмысленно.

Ни один гранатомет не выстрелил в танки. За тяжелой техникой стояли люди, зеваки… Ополченцы не стреляли из-за боязни попасть в них.

По данным инженерных войск, в Доме Советов обнаружено всего лишь 153 гильзы.

Вероника Куцылло, ненавидящая депутатов и просидевшая с ними все дни в осаде, в своей книге, напичканной ложью и ненавистью, признается: она не видела ни разу стреляющих из Белого дома.

Бойцы «Альфы» так же отмечают, что «Белый дом» защищался неактивно. Русские ополченцы не желали стрелять в своих… Ни в «Альфе», ни в десантниках никто не видел врагов.

Но зато президентской команде хотелось изобразить обратное, будто в парламенте засели одни бандиты, и они угрожают всей Москве. Чтобы народ убедился в опасности бандитов, нужна большая бойня, перестрелка, ужас, кровь – и многочисленные трупы (снайперы существовали для того, чтобы жертвы были с обеих сторон). Вот почему «Альфе», как признались ее бойцы, было задание – пролить побольше крови, не брать живыми лидеров сопротивления. А раз «Альфа» приказ не выполнила, то власть тут же проявила к ней немилость («Известия», 19.10.93 г.).

«Альфа» самостоятельно начала переговоры с Домом Советов.

* * *

Борис Ельцин в своей книге «Записки президента» на странице 362 невинно сообщает о разговоре с Грачевым и Ериным, у которых еще в первые дни осады парламента интересовался: «Есть ли все-таки какая-то возможность «выкурить» оттуда депутатов?.. Может быть, молниеносный, шоковый штурм спецчастей, может быть, еще есть варианты…»

* * *

В Доме Советов очень много детей. С Украины, например, приехал отряд молодогвардейцев «Комсомолец Украины». Вероника Куцылло пишет в книге, что видела четырнадцатилетних девочек со значками ВЛКСМ на груди во время стрельбы в Белом доме. Старший отряда ставил задачу: «Главное для вас сейчас – остаться в живых, чтобы донести правду о том, что здесь произошло, нашим товарищам в Харькове, Киеве, Николаеве… Помните, что видите героев и вы должны о них рассказать. Рассказать, как они защищали Конституцию…»

Куцылло подсмеивается над ними, над тем, как их командир запрещает им есть, ибо ранение на полный желудок смертельно. «Они готовы на подвиг…» Куцылло это не понимает. Она пишет, что депутаты увели девочек в подвал. Но не пишет, что ребята потом поднялись и помогали старшим ухаживать за ранеными.

Что же, у Конституции были и такие защитники – дети. Добровольцы. Гавроши. Они были честными, святыми, чистыми… А ведь и на них легло клеймо – «фашисты»… Об этом не помнит и не хочет знать корреспондент из «Коммерсанта» Куцылло!

* * *

Среди защитников Конституции – майор милиции, один из руководителей уголовного розыска Таллина, председатель патриотической организации Александр Денисов.

Недавно он был лидером патриотов г. Ростова-на-Дону. Его опыт оперативника использовали многие госструктуры. Он мог усмирить бандитов.

Не всех.

Остановить госпереворот, остановить расстрел безоружных, женщин и детей – не удалось.

Свои же братья-милиционеры не поняли мужественного поступка коллеги и «отыгрались» на нем… Они не понимают, что их беззаконие вернется к ним же бумерангом.

* * *

Страшно, когда убивают детей, страшно, когда убивают девушек, страшно, когда убивают не девушку-снайпера, а девушку с гитарой. Когда ее вынесли на улицу, она крепко прижимала гитару. Ее поразил осколок снаряда в грудь навылет. Она лежала у сквера, красивая… Омоновец грубо вырвал гитару.

* * *

Депутаты вспомнили слова Горбачева: «Всей правды я вам все равно не скажу никогда».

Злободневно.

* * *

Пока идет стрельба по Дому Советов, мародеры обшаривают машины, стоящие рядом на площадке. Отворачивают, выдирают все, что можно. Тащут прямо на глазах у всех. Кто-то дал по ним очередь. Мародеры затихли, но на минуту, а потом снова принялись разукомплектовывать автомобили.

Когда расстреляют парламент, пропрезидентские газеты и телевидение запустят последнюю в эти дни и минуты гнусную ложь: депутаты выносили из здания ковры, телевизоры, компьютеры и так далее. У меня даже избиратели смешком спрашивали, не веря, конечно, в ложь желтой прессы: а что я прихватил в Белом доме?

Грустно. Идет стрельба, громыхают танки, а кто-то из законодателей будет думать не о жизни, не о товарищах, а о ковре или телевизоре, которые надо прихватить. Стыда у телелгунов давно нет. Снимали бы этих мародеров у машин да лавочников с их охраной, которые разворовывали здание. А потом съездили бы в части, штурмующие парламент, и засняли бы момент, когда бойцы вытаскивали из бронемашин «захваченное имущество».

* * *

Люди спрятались в автобус. Думали там спрятаться от пуль. Их заметили… Три БМД наехали на него и расстреляли. Люди падали замертво, а автобус охватило огнем. Расстреляны «Жигули», в них тоже укрывались испуганные люди. Крик охватил улицы.

* * *

В кабинете у Сергея Бабурина спряталась парламентский корреспондент с сыном Ирина Танеева. Она только что была в комнате, где заседали женщины из организации «Щит». Там она видела Валентину Иванову с сыном.

В кабинет влетел человек. Его только что ранил снайпер. Он упал к стене, где лежал сын Танеевой. А потом зашел парень. Молчаливый. Признался: «А у меня сегодня день рождения – восемнадцать лет!»

* * *

Почему не убрали зевак с моста? Стреляют не только танки. Среди них, посторонних заполонивших мост и улицы, есть уже убитые. Бойцы «Альфы» дали понять, что это не случайно…

* * *

Ирина Танеева беседует с Сергеем Бабуриным. Он спокойно пытается анализировать ситуацию.

Рядом в кресле, напротив простреливаемого окна, сидит Николай Павлов и читает вслух стихи. Ира просит его лечь на пол, кругом шальные пули… «Никогда Павлов не пригнется под пулями этих сук!» – говорит Николай.

«Мы еще поборемся!» – заключает, улыбнувшись, Бабурин.

* * *

Ельцин 3 октября уехал из Москвы. Этот факт говорит о том, что он. знал о провокационном плане и боялся неординарных действий ополченцев. Кто его знает, а пойдут ли конституционалисты в ловушку… Может, по дороге свернут! Или в плане что-то изменится.

Прилет Ельцина был неизвестным и неожиданным.

* * *

Ельцин окончательно подтвердил тезис оппозиции, что вся его власть опирается только на силу…

Про лживые средства массовой информации разговор не идет.

* * *

Из книги Хасбулатова «Великая Российская трагедия»:

«Среди оставшихся в «Белом доме» была хрупкая девушка. Как-то, быстро проходя по переходу, я увидел, как она взяла громкоговоритель и в сопровождении двух парней направилась к разбитому окну, выходящему на Набережную. Стала просить атакующих не стрелять, пыталась объяснить, что здесь – защитники Конституции, такие же молодые ребята, как и они, говорила, что здесь нет никаких преступников, а ребята имеют единственную цель – защитить Конституцию, защитить парламентариев, сотрудников, работающих в Российском Парламенте. Депутаты, – говорила она, – написали те законы, по которым живут люди, само государство, они – не военные. Разве мирных людей, пришедших к ним на защиту, можно убивать?

Еще долго, взволнованно, путая слова, говорила в громкоговоритель эта мужественная девушка… По ней открыли сильный огонь. Она продолжала говорить. Я не выдержал, закричал ребятам: «Уберите девушку!» Они подскочили к ней – не успели! Она вскрикнула, схватилась за левый бок, сквозь пальцы показалась кровь… Я, как очумелый, кинулся вон – не было сил смотреть на все это, слышать это…

Я чувствовал свою вину за то, что не сумел обеспечить разгром ельцинского путча быстро и решительно…»

* * *

«Надо перебить эту банду» – слова Черномырдина. Их воспроизвел Илюмжинов. Руцкой просил его выйти на Черномырдина и прекратить бойню…

Забыл Черномырдин, что «бандиты» избрали его главой правительства.

* * *

Подлое убийство. Вышел парламентер, красивый парень, с белым флагом. Ему выстрелили в спину.

* * *

О таинственном и всесильном «Бейтаре» прожужжали все уши. Сионизированный еврейский отряд боевиков принимал самое активное участие в бойне. И, конечно, они активно это скрывают. Но есть свидетельства…

Первым заметил этот странный «десант» в кожаных куртках и спортивных костюмах полковник В. М. Усов.

Бейтаровцы напали на баррикады. Об этом свидетельствует депутат В. И. Котельник. Агрессивность бейтаровцев отмечал Руцкой. Ему докладывали о действиях их, а он в свою очередь, выступал по радио…

Журналистка Вероника Куцыпло неоднократно слышала при штурме Дома Советов от ополченцев про участие «бейтара», про их зверства… «Бейтары страшнее солдат…» Раненые переговаривались между собой, что вот сейчас ворвутся «бейтары» и вот «тогда жарко станет…» Куцылло знала, кто такие бейтаровцы, но все-таки спросила у ополченцев: «Ребята, а кто это – бейтары»?» «Боксерская сволочь, – ответили ей. – Они не люди… Если они внутрь попадут, всем хана».

Куцылло дает под страницей сноску: «Бейтар – молодежная сионистская организация, занимающаяся вывозом евреев в Израиль и охраной синагог. Владимир Боксер, скорее всего, никакого отношения к ней не имеет».

А вот что пишет уже наша журналистка Ирина Танеева:

«Во дворе стрельба. Пригибаясь, побежали в сторону арки, ведущей на улицу. Наткнулись на труп. И лишь хотели выйти из арки, как услышали: «Стоять!» И звук удара, стон. «На землю, сука, лежать!» Голос хриплый, пьяный. С акцентом. Вернулись во двор – навстречу белые, как мел, двое местных жителей: «Ребята, не ходите, там убивают бейтаровцы, спрячьтесь!» И бегом в подъезд. Мы забежали следом».

* * *

Наши вертолеты, говорят, все-таки прилетали. Покружились над Белым домом, но в этой заварухе трудно что-либо сверху разобрать, и улетели восвояси. И слава Богу!

* * *

Наш БТР, захваченный еще у мэрии, был сожжен из гранатомета на набережной. Он делал боевую попытку остановить президентские БТРы, предотвратить бойню.

* * *

Пуля сразила 38-летнего режиссера студии «Леннауч-фильм» Александра Сидельникова.

Он всегда был нашим сторонником, единомышленником.

Уроженец Новгородской земли, выпускник ВГИКа, воспитанник А. М. Згуриди, он большинство своих работ, от дипломного фильма «Пристань» (по рассказу В. Белова) и до последних фильмов, посвятил показу духовной красоты и драматических судеб Русского Севера, с трогательной любовью раскрывал силу и величие нашего национального характера. В фильме «Компьютерные игры», удостоенном международных премий, с необычайной художественной силой воплощены трагедия разоренных деревень Вологодской земли и экологическая катастрофа Арала. Картина «Преображение» стала одной из самых ярких страниц кинолетописи жизни многострадального русского крестьянства в XX веке. Второй Международный фестиваль славянского кино открылся исполненным высокой поэзии фильмом А. Сидельникова «Вологодский романс», где голосами малоизвестных, но замечательных певцов поет сама Россия наших дней, причем, песня перемежается со спорами и размышлениями о судьбах Родины, так что нельзя не верить, что стране с таким неисчерпаемым богатством талантов уготовано великое будущее.

Собрав огромный и впечатляющий материал о катастрофических последствиях ядерных испытаний, Александр Сидельников в фильме «Полигон» поднялся до подлинных высот осмысления жертвенной судьбы нашей страны и ее великого исторического призвания. Всегда присущий ему русский песенный лад с особой силой проявился в оследнем фильме «Петербургский романс», где с замечательным мастерством запечатлен талант недавно умершего выдающегося певца В. Агафонова.

Путчисты убивали лучших из лучших. Таким всегда нужна война. Война уравнивает их убогость, серость с талантом… Эти ублюдки с оружием в руках знают, кого можно убить, они будто рады войне, на которой могут убить тех, кто богаче и одареннее их. Путчисты убили русского патриота, художника-воина. Плачь, русская земля!

* * *

Группы атакующих президентских частей проникли в здание через подвал.

Обороняющиеся ополченцы преградили им дорогу, перегородили коридоры баррикадами из сейфов и металлических шкафов. Офицеры сдерживали натиск. А ветераны слезно просили оружие: «Нам уже терять нечего – дайте оружие, мы не хотим, чтобы нас расстреляли просто как куропаток». Но им автоматы не выдали.

* * *

Десантники признались журналистам, что по ним стреляли снайперы из здания гостиницы «Мир». Есть убитые. Журналисты сказали десантникам, что здание давно не в руках ополченцев. Оно было захвачено президентскими войсками в первые часы.

* * *

После расстрела парламента в Министерстве обороны и Генеральном штабе наконец-то включили телефоны. Они были отключены 23 сентября. Отличились, – пожалуйста, вот вам и телефоны!

* * *

Военные своими телеграммами способствовали отречению от престола Николая II. Чем это отречение обернулось для России – мы хорошо помним. Революция. Убийства, репрессии, тюрьмы.

Нынешние командующие, видимо, плохо помнят историю… Хотя некоторые командующие посылали телеграммы и Ельцину, и Хасбулатову – с предложением «нулевого варианта». Но Ельцина это не устраивало. А военные на большее не рискнули.

Пресса после расстрела отмежевала позицию главкома ВВС П. Дейнекина, генерал-полковника В. Миронова – от позиции Грачева. Что ж, пусть историки выясняют, почему военные способствовали осуществлению госпереворота, кто принимал в этом меньшее, а кто большее участие.

* * *

Еще танки бьют прямой наводкой по парламенту, а «шакалы» уже бегают по городу и закрывают, грабят русские газеты.

Владимир Шумейко готовит документ о введении цензуры.

* * *

Служба пресс-центра парламента уничтожена танковым снарядом.

* * *

Журналистов вроде перестали убивать, стреляют по ногам. Корреспондент агентства «Постфактум» Лариса Солодухина ранена в ногу. Пуля попала в ногу и немецкому тележурналисту.

* * *

Белый дом уже черный дом. Горят все верхние этажи. Ополченцы группами выбираются из здания. И в это же самое время в Дом Советов стараются прорваться сочувствующие защитникам Конституции. Этот факт признали даже путчисты. Они задержали офицера внутренних дел Кабардино-Балкарии. Они просят у правительства подкрепления.

* * *

Миф об оружии в Белом доме разросся до невероятного, нас обвинили в наличии «Стингеров»… Да, у нас есть Стингер – это фамилия секретаря Хасбулатова.

* * *

То и дело раздаются крики, что на жилых домах, в гостиницах засели снайперы из Белого дома. Против них идет охота, их отстреливают и отлавливают… Выбиты окна в жилых домах. Убиты прохожие. Но нет ни одного убитого снайпера. Среди убитых женщины и ребятишки, да старики еще.

Грачев, где же белодомовские снайперы?! Зачем идет стрельба на мирных улицах?! Зачем вам нужен этот шум?! Думайте…

* * *

БТР с бортовым номером 040 захвачен ополченцами. Экипажу предложено не оказывать сопротивления…

* * *

Черномырдин солгал, будто «Хасбулатов и Руцкой находятся в подземном бункере, а на гибель посылают других людей». Еще раз солгал – и по-крупному, что жертвы только со стороны президентских войск, а защитники Верховного Совета все целы и невредимы.

Кто же его дезинформирует? Кто заставляет его врать?!

* * *

Руководство штаба Дома Советов делает все возможное, чтобы найти контакт с правительством, с командирами, штурмующими парламент, чтобы объявить капитуляцию и вывести из здания женщин и детей. И депутаты, и генералы выходят к штурмующим и просят прекратить огонь. Иногда огонь на пять минут стихает. Но затем бойня продолжается, танки вновь громыхают…

Почему президентские войска отказываются от переговоров? Почему затягивают бой? Если Грачев и офицеры «Альфы» сказали о том, что парламент можно взять за 30 минут, то за чем же дело встало? Защитники Конституции готовы сложить немногочисленное оружие и прекратить кровопролитие!!! Почему не готовы военные с другой стороны?

Ждут темноты. Это вдруг поняли не только защитники Конституции, но и офицеры «Альфы». Под покровом ночи можно расстрелять всех, делать все, что хочешь.

Это было задумано свыше. Изуверские планы.

И офицеры «Альфы» решили нарушить все планы, спасти ни в чем неповинных людей в парламенте. Они пришли на переговоры. Защитники Дома Советов отпустили женщин и детей, ушли все, кто хотел. Это был первый шаг к миру. А потом снова началась стрельба.

Бабурин и Чеботаревский вышли из здания, встретили представителей правительства – и вновь начались переговоры. Удалось вывести еще нескольких сотрудниц. А потом В здание парламента пришли Илюмжинов и Аушев – два президента от регионов. Вновь появилась надежда, что прекратится бойня и из парламента выйдут последние защитники…

Руцкой заверил Илюмжинова и Аушева, что защитники готовы сложить оружие… Рассказал, что первый раз они уже попытались выйти из Белого дома, но по ним открыли огонь. Убивают даже тех, кто идет с белым флагом. Не хотят путчисты закончить кровопролитие.

Миротворческая миссия закончилась избиением охраны Илюмжинова, глав администрации Лодкина и других. Побита машина Илюмжинова. Но зато они вывели с собой 12 женщин и ребенка.

* * *

Группой «Альфа» эвакуировано из Дома Советов 1700 журналистов. Известно о гибели восьмерых журналистов.

* * *

На 4-м этаже оставался один депутат Варфоломеев. Ему сказали, чтобы он уходил в башню: спецназовцы, прежде чем врываться в кабинеты, – стреляют. Сначала стреляют, а потом смотрят. Или сначала бьют из огнемета, а потом осматривают, есть ли кто в помещении.

Страх. Никто за Президента не хочет умирать.

* * *

Бывшие узники концлагеря имени Ельцина спускались по набережной… Помогла «Альфа» выйти.

Бабурин сказал: около парламента депутатов ждут линчеватели.

Танкисты из Таманской дивизии то и дело нарушали перемирие, стреляли, когда хотели…

* * *

Пулеметная очередь прошила картины талантливого художника Анатолия Набатова. Я его часто видел на встречах у Хасбулатова. В дни осады Белого дома он был среди депутатов от первого и до последнего дня.

Он не все картины смог уберечь.

* * *

Свидетельствует художник Анатолий Набатов:

«…В кабинете у Югина был батюшка. Он стоял на коленях в простенке между окнами, где был сооружен маленький иконостас, и молился, сам Югин сидел в углу, в комнате еще были люди, все – на полу, среди них и первые раненые. На батюшку кто-то прикрикнул, мол, прекрати, но суровый Югин сказал: «Молись, отец!» Не поднимаясь с колен и кланяясь, он истово молился. Днем он отпевал убиенных у зала заседаний.

Мы уже ходили, перешагивая через трупы. Баррикады из мебели от пуль, конечно, защитить не могли, но от осколков вполне уберегали, к тому же давали какое-то странное чувство защищенности.

Коридоры все еще не простреливались вдоль, и самое опасное было проходить мимо дверных проемов…

Руцкой приказал ответного огня не открывать, а мне во время этого обстрела вспомнились его слова, сказанные, когда я дарил ему свою картину: «Нет такой идеи, из-за которой можно стрелять в людей! Ее просто не существует в принципе».

В последовательности ему не откажешь. Символично…

Наибольшую опасность представляли даже не танки, которые стреляли по скоплениям людей в «Белом доме», а снайперы. Многие коридоры теперь простреливались ими насквозь. Когда мы пробирались в зал Совета национальностей, мимо пробежал парнишка с автоматом и на бегу сообщил, что засек снайпера. Подбежав к своему командиру, боец попросил разрешения снять этого снайпера. Командир не дал. Позже я узнал, что убит мой хороший знакомый Саша Сидельников… Друзья, бывшие рядом с ним, позднее настояли на экспертизе, и то, что он был застрелен снайперами, специалисты подтвердили. Вот почему защитники «Белого дома» пытались подавить лишь снайперов. Но любая точка, откуда они стреляли, моментально подавлялась огнем танков. Несколько раз мы пытались вывести раненых, женщин и детей… А в коридорах уже было полно оторванных конечностей, трупов. Их некуда было снести.

Подразделение «Альфы» находилось среди нас. Когда нас выводили на пандус перед «Белым домом», я с удивлением узнал в офицере «Альфы» своего соседа по залу Совета национальностей».

* * *

Свидетельствует Себастьян Джоуб (Австралия):

«Поражение парламентариев было неизбежным. Здесь не было ничего неожиданного. Неожиданным было другое. Ниже по скверу, ведущему к Белому дому, я смешался примерно с двумя тысячами людей. Они выглядели, как любопытствующие, невооруженные молодые люди, которым не было и двадцати. Но они действовали, как протестующие.

ОМОН не смог оттеснить их назад. Они рвались в гущу схватки. К ним присоединялось все больше людей, в стремлении остановить танки, заставить умолкнуть пулеметы. Я был изумлен их усилиями повернуть ход событий, противопоставить решимость гражданского населения силе оружия, чтобы превратить поражение в компромисс.

И ельцинские снайперы начали убивать их. Они побежали. Затем вернулись. Снова и снова. Еще больше убитых. Молодые люди, внезапно застигнутые смертью. Их тела, и тела раненых в спешке проносили мимо меня к «скорой помощи», ожидавшей под мостом. Их унесли только тогда, когда Белый дом капитулировал. Я знаю, что в официальной истории их смерть будет описана лишь в черных и белых тонах, подобно сгоревшему дому, за который они пали».

* * *

Глава администрации Брянска Ю. Лодкин и Председатель Совета Министров Мордовии Ф. Тюрькин вытащены за волосы из машины Илюмжинова, выезжающей от Белого дома. Они шли, как миротворцы. Им разрешил Черномырдин. И вот произвол!

«Ложись, сука, на землю!»

«Мордой на асфальт, руки в сторону».

По раскинутым рукам бьют коваными сапогами. Норовят попасть в голову, по почкам. Как мне потом рассказывал Юра Лодкин, его спас головной убор. Били профессионально. Били и на Петровке, 38. Туда их привезли, как арестованных. Сперва провели сквозь строй ОМОНа, сквозь избиения и унижения… А в тюрьме один офицер, наблюдавший избиение региональных руководителей и парламентариев, не выдержал и закричал: «Прекратите! Что вы делаете?!. Остановитесь!»

* * *

Илюмжинов и Аушев сделали белый флаг из занавески Зорькина.

* * *

Илюмжинов не верил, когда по выходящим и сдающимся руцкистам был открыт огонь.

Убедился, когда пришел сам в Дом Советов. Пришел на три дня, заявив протест: остаюсь, мол, до тех пор – пока не снимут блокаду и не выпустят безоружных из Белого Дома.

По Илюмжинову и Аушеву стреляли… И слышен был приказ: «Илюмжинова – на поражение!».

Руцкой показал Илюмжинову и Аушеву свой автомат – он был в масле… Не стреляла и его охрана.

* * *

Президент Ингушетии, генерал, афганец Аушев не один раз обращается к войскам: прекратите огонь, дайте людям возможность покинуть здание. В ответ – танковые атаки, пулеметная стрельба.

* * *

Министр иностранных дел А. Козырев, выступая в теле-шоу Лэрри Кинга, сказал о защитниках Верховного Совета: «Да они же там все пьяные!» «Пьяные?» – переспросил Кинг. «Да-а!» – убежденно заявляет министр.

Мне довелось поинтересоваться у ополченцев о том, а не жалеют ли они о приходе в осажденный парламент? «Нам больно за Россию, – получил ответ. – Нельзя с ней обращаться, как с распутной девкой. А здесь мы защищаем не вас, а Закон!»

* * *

Спецназовцы уже брали этаж за этажом. Верхние этажи горели. Оттуда доносилась грустная песня:

* * *

Журналист Иван Болтовский приводит в газете «Правда» удивительный факт. Спецназовцы арестовали старика. Он сказал: «Не бойтесь, я поэт, а не бандит… Я прочту стихи. А потом сдавай меня или ставь к стенке…» И он стал читать Твардовского:

После чтения у спецназовца застыли слезы на глазах. Хорошо, что было темно. – Ну, а теперь веди, сынок, – закончил поэт.

* * *

Наконец-то вновь появился тот самый офицер из «Альфы», который выводил первую группу безоружных из Дома Советов. Он назвался Володей. Он ушел с предложением Руцкого – пойти на переговоры с руководством и дать возможность выйти всем.

Баранников и Иона Андронов просят «Володю» выступить перед депутатами. Тот соглашается. Необходимо убедить всех в назревшей капитуляции.

Офицер «Альфы» сказал неожиданно хорошо:

– Мы должны выполнить приказ – начать против вас штурм. Наша спецгруппа «Альфа» штурмовала в Кабуле дворец президента Амина, где почти все погибли. Но мы не хотим убивать соотечественников. Не хотим убивать безоружных в этом зале. Не хотим убивать депутатов. Глядя сейчас на вас, я вижу, что многие здесь подобны моему отцу и матери. Мы не хотим вас убивать! Но все равно вас теперь атакуют. Расстреляют из танков и ракетами вызванных уже сюда боевых вертолетов. Поэтому прошу – скорее сдавайтесь.

Было обсуждение предложения.

Решили – воспользоваться предложением «Альфы» и выйти под их прикрытием, чтобы не быть растерзанными дегенератами и пьяными омоновцами. Альфовец дал слово офицера, что не позволит над депутатами расправы лавочников.

Не все вышло, как сказал офицер «Альфы». И все-таки, все защитники Конституции благодарят «Альфу» за корректность, дальновидность, мудрость и надежность.

* * *

Хасбулатов произнес прощальное слово. Попросил прощения. Женщины заплакали.

Депутаты почтили память погибших минутой молчания.

Сергей Бабурин сказал: «Мы выполнили свой долг до конца и не наша вина в том, что армия, войска МВД и МБ предали Конституцию и свой народ. Мы должны выходить из этого здания с гордо поднятой головой…»

Вооруженные люди стали выводить депутатов. Руцкой и Хасбулатов остались. Румянцев крикнул: «Мы должны знать, с кем остаются Хасбулатов и Руцкой?!» Офицер ответил: «Полковник Проценко». Румянцев повторил: «Полковник, ваши офицеры поклялись честью, что с ними ничего не произойдет. Они сказали вам, чтобы вы страховали их от снайперов при выходе?»

Офицер вновь отозвался: «Ни один волос не упадет с головы Руслана Имрановича и генерала Руцкого…»

* * *

Хасбулатов видел из автобуса бронетранспортеры, омоновцев и бейтаровцев… В своей книге он десяток раз упомянет последних.

Он отодвинул занавеску и помахал друзьям-депутатам.

* * *

Свидетельствует Юрий Гранкин, офицер, начальник охраны Председателя ВС РФ:

«Не успев выйти из отделения милиции, я попал в оцепление. Меня заставили раздеться (прямо на улице), поставили к стенке лицом, там внизу было написано слово: «Ельцин». Заставили кланяться этому слову, а сами начали бить дубинками по спине. Я упал на колени – приказали встать. Встал. Подошла крытая машина, меня бросили в нее и повезли. На пустыре – держали под автоматом. Поставили ствол автомата к подбородку, и сержант говорит: «Сейчас мы тебя здесь прикончим и бросим в траншею». Подошел офицер и говорит: «Ну-ка, бегом отсюда!» Я взял сумку и побежал. Оглянулся, они прицелились, но не выстрелили.

…Я преклоняюсь перед Председателем ВС РФ Р. И. Хасбулатовым – человеком, который своим примером показал мне и моим товарищам, что такое Честь, Совесть и Закон.

Спасибо ему большое…»

* * *

Свидетельствует депутат России Владимир Исаков:

«Меня вталкивают в какой-то подъезд. И сразу – удар по голове. Инстинктивно хватаю слетевшие очки. Кровь заливает лицо. Удары сыплются справа, слева. Мат. Крики. Бьют кучей, толкаясь и мешая друг другу. Омерзительно разит перегаром. Наконец один догадался: «А ну, отойди!» – раздвинув остальных, размахивается автоматом и пытается ударить в пах. Уворачиваюсь – рассаживает прикладом ногу до колена. Срывают депутатский значок, пытаются укрепить его мне на лоб, на свежий кроповодтек. Кто-то ударяет по сумке так, что она лопается: по полу веером летят бумаги – документы съезда. Секундное замешательство – они этого не ожидали.

Пытаюсь усовестить: «Что же вы делаете… Я же таких, как вы, в университете законам учил…» Броском выталкивают наверх, на лестничную клетку.

На ней тоже бьют. Вижу рядом массивную фигуру Ивана Шашвиашвили – его «обрабатывают» сразу несколько омоновцев. Бьют женщин – Светлану Горячеву, Ирину Виноградову. Слышу пронзительный крик Сажи Умалатовой: «Прекратите! Прекратите!» Из гущи людей омоновцы вылавливают и куда-то уводят парня в форменных военных брюках. По многим свидетельствам, таких расстреливали…

Наконец, натешившись, нас выталкивают из подъезда».

* * *

Ополченцы пробились, выскочили из блокады и вынесли раненого командира…

Выскочили прямо к американскому посольству.

* * *

Омоновцы обыскали сотрудницу аппарата Верховного Совета. Женщин обыскивали без церемоний… У этой нашли деньги, она недавно получила зарплату. «Ого, тут тысячи… Давай сюда!»

Деньги отбирали у всех.

* * *

Фашисты, видимо, могут гордиться омоновцами. Не эсэсовцы, а омоновцы сломали ребра работнику аппарата ВСЕРФ Е. Филатову.

У депутата от Татарии Вакифа Фахрутдинова после избиения из глаз долго сочилась кровь. После жестоких истязаний попал в больницу депутат Уткин.

Некоторые депутаты попали в четвертое отделение милиции на Таганке. После диких избиений их бросили в камеру. Прямо на глазах депутатов милиционеры, молодые офицеры, стали насиловать приведенную пьяную женщину. Она кричала. А они насиловали. Караул менялся. И снова на нее залезали мужики. Женщина в истерике кричала: «Ну что вы, ребята, я уже больше ничего не могу, я уже все отдала, у меня сил нет, я умираю, у меня же сын дома». У депутата, который принес свидетельские показания в «Комсомольскую правду», было ощущение, что он в дерьме. Он никогда не мог себе представить, что русские могут быть такими.

Об этом факте газета «Комсомольская правда» подробно написала в статье «Вне закона – и без закона?» (12.10.93 г.), под рубрикой «Свидетельство очевидца».

Приводились и другие факты избиения депутатов Моссовета, журналистов и даже заместителя коменданта Кремля Гусева.

* * *

Почему гражданская война называется гражданской?!

В осажденном парламенте я разговаривал на эту тему с татарским писателем, депутатом Ринатом Мухамадиевым. Он говорил, что зря Ельцин «беспокоится» о гражданской войне – для этого, мол, нужны как минимум граждане… А где они, граждане России?!

И все-таки… Если русские убивают русских – это гражданская война. А если брат убивает брата?.. Это еще хуже, зловещее, и названия этому нет.

Когда я узнал об этой истории, я не поверил. Потом появились свидетельства…

Когда Геннадий Портнов уходил в Дом Советов, мать упала на колени… Но он не мог не пойти. Ельцин бросил ему вызов. Он должен был встать на защиту Конституции.

Мать будто что-то чувствовала, и она оказалась права: когда сына Геннадия повели на расстрел, то он среди омоновцев узнал своего родного брата.

Свидетельство Г. Портнова опубликовала «Литературная Россия». Его стоит привести полностью:

– Пленный, я шел в одной группе с двумя народными депутатами. Их вырвали из толпы, а нас прикладами стали гнать к бетонному забору. Уже метрах в ста от забора я понял, что нас ведут расстреливать. На моих глазах людей ставили к стене и с каким-то паталогическим злорадством выпускали в мертвые уже тела обойму за обоймой, у самой стены было скользко от крови. Ничуть не стесняясь, омоновцы срывали с мертвых часы, кольца. Произошла заминка, и нас – пятерых защитников парламента – на какое-то время оставили без присмотра. Один молодой парень бросился бежать, но его моментально уложили двумя одиночными выстрелами. Затем к нам подвели еще троих – баркашовцев – и приказали встать у забора. Один из баркашовцев закричал в сторону жилых домов: «Мы русские! С нами Бог!»

Один из омоновцев выстрелил ему в живот и повернулся ко мне. И я встретился глазами со старшим сержантом московского ОМОНа Алексеем Портновым – своим родным братом!

По всей вероятности, я был в какой-то степени готов к этой встрече, поэтому он растерялся больше, чем я. Но он быстро взял себя в руки и, указывая на меня, сказал: «Этого я забираю с собой!»

Я спросил: «А почему такие привилегии?» Он подошел вплотную и сказал: «Не дури, Генка!» Я размахнулся, ударил его по лицу и сказал, чтобы меня расстреливали вместе со всеми. Ко мне подскочил другой омоновец и стал бить меня прикладом. Леха стоял, как вкопанный, а потом повернулся к своим бойцам и сказал: «Не убивайте его, это мой брат…» Омоновцы просто остолбенели. А со мной приключилась самая настоящая истерика. Я провоцировал их на то, чтобы меня расстреляли. Видимо, сказалось потрясение от всего происшедшего. Я кричал Алексею, что если он меня сейчас не убьет, я его сам прикончу дома на глазах у матери.

Леха заплакал, а его товарищ схватил меня за куртку и поволок через двор. Возле какой-то громоздкой машины он остановился и приказал мне: «Беги отсюда!»… Мне не хотелось идти домой, но я заставил себя это сделать ради матери. Был очень тяжелый разговор, но я сказал совершенно твердо: в этой квартире – либо я, либо Алексей. Мама рыдала, отец просто на глазах состарился. Но я не могу и не хочу жить в одной квартире с убийцей. Поэтому из дома я ушел. А брата у меня с тех пор нет…»

* * *

За два дня до расстрела парламента международные журналисты, особенно телекомпания Си-Эн-Эн, заняли крыши домов для экстравагантных съемок. Будут расстреливать Дом Советов – они знали, потому хочется снять все живьем и в натуре.

На всю страну (не только Россию) они показывали, как русские убивали русских. И русские смотрели… Из убийства сделали шоу, зрелище огромной безнравственной силы.

«Альфа» сказала, что Дом Советов бойцы могли бы взять за 30–40 минут! Но тогда бы нечего было показывать американцам с крыши, которую почему-то не беспокоил ни один снайпер… Тогда бы не запугать было русский народ, который начинал все понимать…

Зачем же нужно было расстреливать Дом Советов долго, не соглашаясь на перемирие, бить из танков?

Это расстреливалась Россия!!!

Наша многострадальная Россия!!!

 

Прощальное слово Хасбулатова

Дорогие депутаты!

Любимые мои, верные друзья! А других здесь и быть не должно. Находясь на грани жизни и смерти, я хочу попросить вас покинуть здание. Сохраните себя. Сохраните головы, разум, мужество. Любовь к Родине, к народу. Я думаю, сейчас для каждого из вас это будет трудно.

Тяжело уходить, но пусть нас всех утешает мысль, что жизнь одна и мы были верны долгу и нашему народу. Конечно, мы с вами совершили множество ошибок, наверное, больше всех совершил я. Но вместе с тем мне кажется, что к концу нашего пребывания здесь у нас получился неплохой Парламент, который в неимоверно трудных условиях не позволил себе бездействовать ни одного дня. И если бы нас постоянно не терроризировали, наверное, мы бы сумели сделать больше.

Теперь мы должны очень серьезно подумать. За нами стоит наш народ. Как бы ни лгали средства массовой информации, я абсолютно уверен в том, что правда будет раскрыта в полном объеме и наши народы, избравшие нас, будут гордиться теми, кто в этом прекрасном дворце, ставшем для всей России символом свободы, а в последние дни и символом национальной трагедии, отстаивал свободу, независимость и конституционные права народа России.

Вы спрашиваете, чилийский ли это вариант? Там средний класс – женщины вышли с кастрюлями, протестуя против Альенде – и дал Пиночету картбланш. А у нас? Далеко не голодные Боннэр и Новодворская, совсем не нищая Ахеджакова взывали к Ельцину защитить их от нас, заблокированных милицией в «Белом доме». Но, похоже, решено убивать было еще 21 сентября. И экзальтированные выкрики с требованиями убить нас – лишь часть общего сценария.

Не знаю, чилийский ли это вариант, но знаю: здесь растаптывают любовь к России, здесь снимают запреть! 11а произвол, здесь меркнет ореол славы армии, командиры которой никогда до сих пор все-таки не позволяли себе так далеко заходить в лакейском рвении к преступным приказам власти по расправе с собственным народом, собственным парламентом. Вы уже знаете, что люди у Останкина были расстреляны омоновцами Ерина и бронетранспортерами. Сегодня с утра против нас выступили не только ОМОН МВД, но и бейтаровцы, танки Таманской дивизии.

Мне многие говорили, что нашему народу не нужна демократия, что нет у него потребности в ней, что он ждет – не дождется диктатуры. Может быть, это так. Может быть, многих раздражала раскованность и бесконечные дискуссии на заседаниях Съездов и Верховного Совета. Но придет время, когда именно без такой раскованности нашим людям, наконец, станет не по себе.

Хочу сказать о Руцком. Его душа в эти трагические дни билась в заботах о жизни людей, меньше всего он хотел войны, и вот приходится не на поле брани, а в здании Парламента – на своей самой что ни на есть гражданской работе – спасать людей от войны.

Вы меня простите, что не сумел сохранить жизнь погибшим, не сумел остановить безумие Кремля, не отстоял Парламент. Он не был «красно-коричневым», как называет его прокремлевская пресса. Наш Парламент был совокупностью самых разных мировоззрений и общественных течений и серьезно повзрослел, накопил опыт и знания, стал профессиональным и компетентным. Он-то и был сердцевиной демократии, пусть еще очень несовершенным, но тем не менее именно ее основным признаком.

Я старался служить России честно, сам учился, отдавал отчет тому высокому доверию, которое вы оказали мне, избрав Председателем Парламента. Я признателен народу, поддержку которого постоянно испытывал. Нужно ли мне сохранить себя? Я не уверен, что хочу остаться живым. Я уверен в том, что хочу, чтобы остались живы вы, чтобы вас встретили ваши семьи, ваши избиратели, наш народ. Поэтому призываю покинуть здание – я верю офицерам, которые дали слово вывести всех из здания и доставить к станциям метро. Я несу за вас ответственность. Жизнь продолжается. Будьте здоровы. И – прощайте.

 

Стихи о сражающемся парламенте

* * *

ЧЕРНЫЙ ДОМ

* * *

* * *

ПРОСТРЕЛЯННОЕ ЗНАМЯ

* * *

КТО ЗАМЕНИТ МЕНЯ?

Владимир Бушин

Я убит подо Ржевом…

А. Твардовский

 

Дом советов стал братской могилой

Президентским войскам, штурмующим Дом Советов, отдан был приказ: уничтожить не только здание, не только лидеров оппозиции, но и всех, кто будет мешать на пути продвижения… Чем меньше свидетелей, тем лучше. Агрессивность и фашистское стремление штурмующих уничтожить на своем пути все и вся, объясняется в первую очередь тем, что и желтая пресса, и правительство (Черномырдин, Филатов, Козырев, Немцов и т. д.) называли защитников Конституции бандитами, пьяными боевиками, отребьем, нелюдями, которым нет ни прощения, ни пощады.

Сегодня уже есть доказательства того, что в десантников стреляли снайперы не из Белого дома… Чтобы придать озлобленности, вынудить на кровавый штурм – десантников убивали снайперы, так называемой, «третьей силы».

В штабе Дома Советов находились многочисленные радиоперехваты, смысл которых сводился к одному: «Живых не брать!» И этому принципу следовали…

Сержант-десантник Алексей Волков честно признался: «Мы «Белый дом» взяли, подожгли его… У нас был вообще приказ: с лица земли его стереть».

Парламент молотили из танков нещадно, не только осколочно-фугасными снарядами… БТРы стреляли из крупнокалиберных пулеметов (калибр – 12,7 мм). БМП-1 били из пушек «Гром» (калибр – 75 мм). БМП-2 оснащены вообще скорострельными авиационными пушками (калибр – 30 мм). Офицер МВД сказал, что снарядов никто не жалел. Потому никто и не знает, сколько по Дому Советов было выпущено снарядов и израсходовано патронов.

Известно одно: Руцкой и Ачалов приказали огонь не открывать… Только в случае реального проникновения противника в здание, когда жизни ополченцев угрожала бы опасность. Приказ был выполнен. И это обеспечило ополченцам возможность вести переговоры, сохранить жизнь женщинам и детям. Если бы Руцкой принял бой и открыл огонь, то Дом Советов точно был бы стерт с лица земли и из него никто бы не вышел живым. Пусть живым удалось выйти не всем, но удалось все-таки избежать геноцида, и парламент вместе со своими защитниками, хочет кто-то этого или нет, конституционный и гражданский долг выполнил.

А теперь о погибших. О тех, кто сложил за Родину жизнь.

Я не был под танковым обстрелом в парламенте, вышел по коллектору чуть раньше… И мне мало что было известно о количестве жертв. Но я знал, сколько было защитников в доме и сколько вышло из него. Не вышедших из парламента оказалось слишком много. Мой долг – как гражданина, как патриота, как члена Верховного Совета России – сказать правду. Как депутат, проведший и испытавший на себе двухнедельную осаду, я обязан был собрать свидетельства очевидцев и рассказать о последних Днях героев, о тех, кто склонил свои головы за правое дело и был тайно вывезен из Расстрелянного Дома Советов. Я объехал воинские части, штурмующие парламент, говорил с солдатами и офицерами, обошел морги и больницы, беседовал с каждым, кто был в те трагические дни в горящем здании, наконец я встречался с журналистами, пожарными, милиционерами и так далее.

Есть факты и свидетели. Есть горькая правда.

Дом Советов стал братской могилой…

И сколько бы официальная власть не скрывала тайны последних дней Дома Советов – Суда им убийцам, не избежать!

* * *

О безоружности защитников Дома Советов рассказывают офицеры, прошедшие Афганистан, ходившие в разведку на территории многих стран. Руцкой не знал, что рядом с ним в одном здании находится тот десантник по имени Виктор, который спасал его, подбитого летчика, из плена. Тогда Руцкой выхватил пистолет, хотел сопротивляться, но Виктор выбил пистолет… И вот теперь в парламенте, при штурме, когда в здание ворвались путчевые солдаты, Виктор встретил их голыми руками. Ему удалось выкинуть со второго этажа двух солдат, те остались живы. Он чуть-чуть не погиб, хорошо, на помощь пришел баркашовец с АКСУ, очередью он приостановил наступление. Ополченцы забаррикадировали двери.

* * *

Свидетельствует разведчик Иванов:

«Руцкой был в состоянии гнева и сильного возмущения от чудовищности происходящего, от своего бессилия чем-либо помешать этому расстрелу. Узнав про черноволосых молодцев в кожаных куртках на БТРах и с помповыми ружьями в руках, Руцкой матерился по-черному: «Е… жиды! Это все Боксер со своими головорезами! Е… свердловская мафия!» Словно знал, что произойдет буквально через несколько часов – как на крови павших у расстреливаемого «Белого дома» (напротив мэрии) будут танцевать ритуальную пляску Суккота хасиды (документировано видиоматериалами)».

* * *

Нельзя было допустить штурмовые бригады до второго и третьего этажа… Тогда бы погибли и женщины, и дети.

Ополченцы не стреляли из здания. Ждали обещанные Руцким вертолеты. Но тех так и не было. А прилетевшие – открыли по парламенту огонь, затем корректировали огонь танков… Защитники выжидали. Но когда бой перешел в здание, приднестровцы и парни из «Союза офицеров» стали отсекать огнем возможность проникновения штурмующих… Правда, наши так, к счастью, никого и не убили. А вот нападающие убили пулеметчика, за который вскоре залег сам Макашов. Перестреляли безоружную охрану этажей.

* * *

Не все десантники потеряли совесть… Когда БТР МВД, несмотря на объявленное перемирие, стал стрелять, то командир 5 роты 2-го батальона 119 полка капитан С. О. Смирнов решил его «погасить» из гранатомета. Как сообщил разведчик И. Иванов в газете «Завтра» (№ 2, 94.), капитан был убит «через бетонный забор из крупнокалиберного пулемета КПВТ другого БТРа МВД – его тело прошили навылет две пули калибра 14,5 мм».

* * *

В Доме Советов появились офицеры-десантники, которые заявили, что если к ним придет на переговоры Ачалов, то они готовы перейти на сторону парламента. Офицер один был подвыпивши, и Макашов ему не поверил… Их выгнали.

* * *

Радиоперехват. Разговор трех офицеров:

«– …Обнаружен снайпер 119-го полка. Говорит, что они на нашей стороне.

– Так!.. Что там? 119-й на нашей стороне или нет?

– 19-й – на нашей, 119-й – не знаю!

– Уничтожить!»

Пояснение. Расстрелянным оказался рядовой 119-го ПДП В. В. Панов. Он единственный лежал в гробу без ретуши, так как расстреливали в упор. Другие десантники погибли от снайперов – и их лица были изуродованы… Некоторые погибли от КПВТ. Не из Дома Советов раздались выстрелы, сразившие заместителя командира саперной роты старшего лейтенанта К. К. Красникова, разведчика-снайпера разведроты 119-й ПДП ефрейтора С. Хихина, рядового взвода связи Р. С. Коровушкина. Первого снайпер убил в голову из мэрии, а это здание было в руках президентских войск. Вторые погибли из окон дома 11/2 на Дружинниковской еще при передвижении войск к парламенту, когда он был окружен и ни один ополченец и не помышлял выбегать и пробиваться из него…»

* * *

Руцкой отказался переходить в бункер.

Макашов всегда был там, где опасно. Когда штурмовики прорвались, ополченцы попросили генерала уйти, а то его сразят первой же очередью. Макашов ответил: «А вы их не пропускайте…»

Мужественно вели себя и депутаты.

Сотрудники аппарата Российского общенародного союза (РОС) находились в кабинете у своего лидера Сергея Бабурина. Шел активный обстрел. Летели стекла. Рикошетили пули. Громыхали танки. Все лежали на полу. Николай Павлов, прижавшись к стене, обращается к Бабурину:

– Сергей Николаевич, куда бежать и что нам делать, если сейчас снаряд попадет в ваш кабинет?

– Подождать, – ответил Бабурин, – пока пыль осядет, и тогда действовать по обстановке.

– А если пыль и будет тем, что от нас останется?

– Ну, тогда, по крайней мере, не будет вопросов, куда бежать?!»

Шутка, стихи, песни спасали ополченцев, придавали мужества, уберегали от пули.

* * *

Сергею Кузьмину только исполнилось семнадцать лет. Пошел учиться на повара. Его мать признается, что сын мечтал служить поваром, чтобы его не посылали убивать людей.

Его убили до армии – в президентской Москве.

* * *

Мать погибшего студента Игоря Пантелеева сказала: «У меня было пять следователей. Один мне сказал, что власти нужна была кровь, потому и стреляли в наших детей и в прохожих. Чтобы как-то себя оправдать – приказ о расстреле парламента. Снайперы были везде, по всему городу их рассадили, даже на Красной площади. В прокуратуре так и сказали: «Вот сменится власть, и будет другое расследование».

* * *

Свидетельствует Президент Калмыкии К. Илюмжинов:

«Я видел, что в Белом доме не 50 и не 70 убитых, а сотни. Вначале их пытались собирать в одно место, затем отказались от этой идеи – было опасно лишний раз передвигаться. В большинстве своем это были люди случайные – без оружия. К нашему приходу насчитывалось более пятисот убитых. К концу дня, думаю, эта цифра выросла до тысячи.

Жесткие меры предусматривались сценарием, и механизм их применения был продуман. Именно поэтому я пытался хоть что-то сделать, понимая: будет большая бойня».

* * *

Президент Ингушетии говорит в правительстве: «Там где-то пятьсот или шестьсот трупов. Остановите бойню».

Руководители России ответили им, что Дом Советов вообще нужно уничтожить со всеми защитниками, стереть с лица земли.

Губернатор Нижнего Новгорода Немцов просил Черномырдина: «Давите, давите, Виктор Степанович, времени нет. Уничтожайте их!»

* * *

Свидетельствует офицер из охраны Руцкого:

«Я вышел из приемной третьего этажа и стал спускаться на первый. На втором еще лежали раненые, их кто-то пытался нести наверх. На первом этаже – жуткая картина. Сплошь на полу, вповалку – убитые. Это те, снаружи, кто защищал, должно быть, баррикады, и когда по ним саданули «бэтээры», они кинулись в дом, на первый этаж. Там их наваляли горы. Женщины, старики, два убитых врача в белых халатах. И кровь на полу высотой в полстакана – ей ведь некуда стекать. Сквозь окно шарахнули из гранатомета – и граната разорвалась на трупах. Кишки, шмотья мяса – на стенах, на потолке. Я поднялся наверх. И тогда опять, как в первые минуты штурма, испытал ужас».

* * *

Свидетельствует депутат России, генерал Б. Тарасов:

«Позднее я узнал, что старший лейтенант Сергеев действительно был убит снайпером из близлежащего дома, где не было и не могло быть защитников парламента». И здание мэрии, и дома рядом были в руках путчистов.

* * *

Журналист из пропрезидентской газетенки кричит: смотрите, мол, вон белодомовский БТР расстреливает жилые дома, стреляет куда попало… И вдруг замолкает журналист. Надолго.

Он видит, что подползший к БТРу ополченец с баррикад бросает в него бутылку с бензином. Он загорается на миг… Выходит, БТР не белодомовский.

* * *

Из книги записей свидетельств очевидцев:

«Среди погибших двое моих друзей – парень и девушка, которая вынесла шесть раненых. Ее расстреляли в упор».

«Я, Савельева, живой свидетель расстрела живых безоружных людей 4 октября в 16.30 и свидетель сжигания одежды убитых в 6.30 7 октября».

«Дорогие ребята из 12 отряда! Спите спокойно, мы всегда будем помнить вас, Кирилл, Володя, Татьяна, Лева. Мы передадим внукам память о вас».

«Русские люди, проснитесь! Вас обложили флажками по кругу «чикагские мальчики». Так протяните же руки друг другу, русские мальчики».

* * *

В желтой прессе пишут, что если бы в Белом доме было много убитых, то родственники бы разыскивали убитых. Но, мол, никто не разыскивает, не дает объявлений.

Неправда. Люди разыскивают пропавших… В сороковины, например, пришла женщина на митинг с плакатом: «Люди добрые! Пропал без вести мой сын Колебакин Вячеслав Геннадьевич, 1952 года рождения. 21 сентября ушел из дому и не вернулся. Худощавый, волосы с сединой, короткая стрижка. Одет в куртку на молнии…»

Видел я и объявления о розыске в газете.

Есть еще и свидетельства врачей, работников моргов. Так спустя 142 дня после расстрела преданы были земле четыре защитника Дома Советов: В. Бритов (г. Зеленоград), В. Светозаров (г. Армавир), А. Руднев (пос. Ветрянка, Курской обл.), В. Цымбалов (г. Хабаровск). Их личности были установлены с помощью дактилоскопии. Почему нельзя было подключить родных, близких? На этот вопрос ответил следователь Генеральной прокуратуры В. Д. Николаев: «Скажу откроьенно, я не раз настаивал на этом, предлагал опубликовать в центральных газетах фотографии погибших. Мы должны узнать, что же это за «неизвестные». Но МВД не хотело давать такие объявления сначала по тактическим соображениям, потом, видимо, еще по каким-то…».

Нетрудно догадаться, сколько было тайно захоронено таких «неизвестных» по таким «тактическим соображениям»!!!

* * *

Командир роты десантников капитан Андрей Емельянов, выводивший 4 октября людей из Дома Советов, на вопрос журналистов, как вывозились убитые, сказал, что в ночь с 4 на 5 октября «их вывозили в несколько рейсов. Подъезжали КАМАЗ и крытый ЗИЛ. Сколько было рейсов, я не знаю».

Каждый рейс – это десятки убитых… А президентская команда утверждает, что убитых в Доме Советов не было.

* * *

Высокопоставленные чиновники и военные запутались во лжи.

Пресс-секретарь ГМУМ И. Надеждин цитирует представителей комендатуры, что «внутри этого объекта не обнаружено ни одного трупа».

Заместитель министра здравоохранения А. Москвичев утверждает, что «5-го утром оттуда было вывезено 23 трупа».

Новоявленный комендант Белого дома генерал-майор А. Бескаев заявил: «37 человек было найдено в первый день. На второй день было найдено еще 6 трупов».

Уже по этим выборочным и предварительным данным – в Доме Советов найдено 43 жертвы. Так почему же не названы их имена? Где они захоронены? Почему количество жертв внутри здания Дома Советов не пополняется списком погибших и официально названных жертв у здания парламента?!

Сколько еще убитых было в Доме Советов? Тысячи… Генерал А. Баскаев отрицает это. Если можно и прибавить, то, по словам генерала, «еще около 50 человек». Правда, он видел собственными глазами, как в ночь с 4 на 5 октября из разных подъездов парламента «еще вывозили трупы, но сколько, не знаю».

Конечно, генерал мог не делать таких честных признаний… Но откуда у них у всех желание принизить, сбавить, уменьшить количество жертв в сгоревшем парламенте?! Почему власть не называет достоверные цифры жертв? МВД называет цифру убитых внутри парламента – 43. А министерство здравоохранения называет, например, другую цифру – 49 убитых!

* * *

Лужков отрицает все и вся, и даже нашептывает таким, как Соломонов: «Обратите внимание, стреляли только болванками».

Школьник и тот скажет в ответ мэру, что от болванок ни здание не загорится, ни люди погибать не будут.

* * *

Спелеологи помогли небольшим группам защитников Белого дома выйти из окружения через подземные коллекторы. Иной раз шли по шею в воде… Одна группа даже возвращалась и уничтожила, выходя уже 5 октября, из парламента, секретные Документы штаба ополченцев, в которых значились списки офицеров, получавших по Документам оружие.

Не всем удалось покинуть здание Приемной Верховного Совета. Это здание находилось рядом с парламентом. Оставшиеся ополченцы забаррикадировали двери и отказались сдаваться. Дальнейшая их судьба никому неизвестна. Скорее всего они все погибли…

* * *

Свидетельствует журналист «Комсомольской правды» И. Черняк: «По поступившей к нам информации, командир прославленной дивизии повел колонну к «Белому дому» едва ли не под пистолетом одного из заместителей министра обороны. Другой командующий, по сути, был отстранен от управления теми воинскими подразделениями, которые действовали в Москве, и приказы о боевых действиях шли, минуя его, напрямую его подчиненным – случай беспрецедентный. Есть и другие факты, свидетельствующие о том, что многие военные осторожничали или даже противились исполнению приказов. С другой стороны, в печати промелькнули сообщения, что некоторые генералы и адмиралы чуть ли не давили на президента, чтобы тот пошел на компромисс с «Белым домом» и не вводил войска в Москву».

* * *

Свидетельствует журналистка Ирина Танеева:

«Витя из ополчения лежит рядом со мной и плачет. С улицы нескончаемо несутся выстрелы, крики и… гул. Ну, просто земля гудит под тобой. Я говорю: «Вить! Ты что? Слышишь, это Дом наш Советский горит!» А он рыдающим голосом в ответ: «Это Россия наша горит! Если бы ты видела, что они сделали с нами в бункере, с ополченцами и казаками!» Я сказала, чтобы все помнил, все! Для Страшного Суда над убийцами.

Из окна, выходящего к Дому Советов, было видно, как он горел. Пламя обвивало уже 17-й этаж. А там были люди. На башне дома среди языков пламени гордо развевались непокоренные четыре флага – императорский, Советского Союза, Андреевский и Военно-Морского флота СССР. Флаги так и не сгорели – символ героизма, гордости земли русской. Из окон горящего Дома вылетали взрывающиеся компьютеры, летели огромные искры. А вокруг – крики бейтаровцев, уничтожающих еще живых оставшихся и пытающихся спастись из этого ада защитников Дома Советов.

Только утром нам удалось выйти на улицу. 8 часов утра. В кустах – трупы. В арке вчерашний труп – голый. Мародеры все сняли. Кошмар и позор, стыд и ненависть, слезы и сжатые кулаки. Вся дорога усыпана гильзами. Я до сих пор храню огарок свечки из Дома Советов, несколько подобранных пуль, которые могли быть и моими».

* * *

Свидетельствует бывший Генеральный прокурор России В. Степанков: «Самое сложное в расследовании этого дела привносит тот факт, что 5 октября в «Белом доме» мы не обнаружили ни одного трупа. Ни одного. Поэтому следствие лишено возможности в полном объеме установить причины смерти каждого из тех людей, которых до нас увезли из этого здания. Увиденное сильно отличалось от той картины, на которой «Белый дом» предстает как источник угрозы, начиненный массой оружия. Логически отсюда следовало бы, что там должна была развернуться жуткая картина боя с вооруженными националистами, бандитами… Но этот искусственно созданный образ абсолютно не соответствовал тому, что произошло на самом деле, то есть в бою должны участвовать две стороны, но даже первый визуальный осмотр свидетельствовал: бой вела одна сторона. Такую ситуацию я затрудняюсь назвать боем».

* * *

То, что сказал прокурор Степанков, после осмотра расстрелянного парламента, страшно. Но ведь этот самый Степанков на наших глазах проявил трусость… Когда мы требовали возбудить уголовные дела против путчистов и Ельцина, как основного нарушителя Конституции и клятвопреступника, то он ударился в юридическую казуистику. Степанков заявил Съезду, что все происходящее – это политика, в которую они вмешиваться не намерены… До этого был другой Степанков, он обещал придерживаться Конституции. Поворот на сто градусов. И тут ясно стало почему: Ельцин подписал указ о подтверждении полномочий Степанкова (?)… Его их никто и не лишал. Подкуп, знамо дело. Теперь Степанков отказывается возбуждать уголовные дела. Я с Павловым пытался пристыдить прокурора, но… На вопрос Хасбулатова: «Кто же будет защищать Закон и Конституцию?» – ответа не последовало.

Степанков и далее заявлял трусливо о своей позиции. Он говорил: «В соответствии со статьей 121 п. 6 Конституции РФ Ельцин отлучен от исполнения полномочий, а не от качества Президента». Это походило на издевательство… Потому такие работники и не удерживаются у власти. Даже Ельцин вскоре отказался от услуг Степанкова и уволил его.

И Степанков опамятовался уже поздно. Его интервью пермской газете «Звезда» лишь тому подтверждение.

* * *

В Москве 7 моргов. По существующему положению, как признается Д. Некрасов, заведующий информационным отделом института имени Скпифосовского, все жертвы должны быть доставлены из парламента в судебные морги. Журналисты нескольких газет (расследование проводили «Комсомольская правда», «Советская Россия», «Независимая газета» и др.) обошли все морги и не обнаружили там ни одного трупа, поступившего из расстрелянного Дома Советов. Объехал все морги и я, говорил со многими врачами и работниками, но жертв никто не видел. Куда же их дела власть?!

Пресс-секретарь ГМУМ И. Надеждин утверждает: «Трупы из Дома никто не выносил, ибо их там и не было». Но мы-то знаем обратное…

Куда же делись трупы? Этот вопрос журналисты «Комсомолки» задали высокопоставленному работнику Генеральной прокуратуры и получили ответ: «Не лезьте не в свое дело!» Да-а, вот это демократия!.. И Степанкова что-то тогда не слышно было…

Прав журналист В. Бушин: «Все это заставляет с большим вниманием отнестись и к уже известным нам свидетельствам о тайном вывозе трупов, об их секретном сожжении и захоронении на Хованском кладбище».

Доказательства тайных захоронений я получил лишь в морге Боткинской больницы. Здесь под честное слово, что я не назову фамилии работников, мне сказали правду. Трупы из Дома Советов были… Их вывозили в фургонах и в полиэтиленовых мешках. Сосчитать их было невозможно… Слишком много!!! Конечно, об опознании трупов не могло быть и речи. Запрещалось любое взаимодействие с журналистами. Правда, как мне сказали, кто-то из телевизионщиков незаметно проник в морг и немного поснимал вывозку трупов… Но их тут же засек сотрудник прокуратуры и выпроводил за дверь. Прокуратура охраняла тайну вывоза трупов. Ужасно!

Ужасно то, что эти убитые люди, как в 1937 году (который любят вспоминать ельцинисты) захораниваются тайно, неизвестно где и как! Могилы остаются безымянными… Кто погиб – неизвестно! И родственники убитых никогда не узнают о том, где же они преданы земле, эти мученики!

Страшно.

Мне удалось узнать, кто были эти журналисты в тот день, когда вывозились трупы. Они дали мне даже копии нескольких снимков, на которых видны штабеля трупов, трупы на носилках. Много трупов было с совершенно обезображенными лицами. Вот снимок с фургоном… Трупы в полиэтиленовых мешках складывают валетом, друг на друга. Куда их увозят – никто не знает.

Это снимки – с кинопленки.

Однако, самого телерепортажа не вышло. Журналисты хоть и были с Российского телевидения, авторы программы «ЭКС» (Экран криминальных сообщений), но показ передачи был запрещен. Такова гласность по-президентски!

Зарубил передачу генеральный директор и главный режиссер РИПА.

Минздрав подсчитал количество всех погибших в октябрьских событиях – 142. Ранее, правда, эти медики из министерства называли другое количество жертв – 133. Значит, внутри Дома Советов погибло – 9 человек. Арифметика несложная. Но только что руководитель медиков говорил, что из Белого дома вынесли 49 трупов?!? Власть запутывает следы… кровавых деяний.

* * *

Именно врачи доказали мне, что боец «Витязя», засевшего в Останкино, погиб не от пули ополченцев… Осколок какой-то арматуры или железяки перебил шейные позвонки, и молодой парень скончался на месте.

* * *

Наши спелеологи вывели через подземные ходы солдат и офицеров дивизии имени Дзержинского, которые перешли на сторону Верховного Совета. Так как их ожидал немедленный расстрел, необходимо было вывести их тайно. Штаб Ачалова выполнил свой долг. Парней вывели…

В газете «Комсомольская правда» появилась заметка «Судьба «дзержинцев» неизвестна». Журналисты пишут, что «еще 10 солдат… просто потерялись».

Штаб «дзержинки» пытается оправдаться: никто, мол, на сторону парламента не переходил, а одного солдата… захватили просто в плен.

Журналисты не исключают, что кто-то из них и погиб.

У нас другая информация. Она более достоверная. Президентские штурмовики и бейтаровцы расстреливали всех, кто был в камуфляже и военной форме. Кое-кто из дзержинцев принял мученическую смерть… Как утверждает разведчик Иванов, надо «проверить обстоятельства гибели майора дивизии С. А. Грицюка, рядовых О. М. Петрова и Ю. В. Лобова». Дело в том, что один из спелеологов, выводящий дзержинцев из Дома Советов, когда смотрел 7 октября по телевидению похороны погибших дзержинцев, будто бы узнал по знакомым чертам лица того офицера, которого спасал. Ошибиться было трудно. Но все-таки – лучше провести расследование…

* * *

Киевский врач С. А. Бахтиярова провела опрос свидетелей последних дней горящего Дома Советов. Нашла она и двух женщин, живущих рядом с парламентом и главное – рядом с Краснопресненским стадионом, где происходили расстрелы.

Эти страшные свидетельства опубликовала полностью газета «Литературная Россия». Читать их невозможно, но надо:

«…Мы живем на Дружинниковской. Нас, жильцов трех квартир, чуть ли не прикладами загнали в коридор, запретили в окна глядеть. Чтобы мы не знали, что они на стадионе, на «Красной пресне» творят! И мы, соседи, сговорились: пока – молчок, придет время – все расскажем…

– Видела – людей заводили на стадион. Затем слышала автоматные очереди.

– Всю ночь что-то жгли, жгли около «Красной пресни». Похоже, одежду с документами. Следы заметали… То-то, смекнула я, парнишка возле Дома Советов в кадре в телевизоре раздевался… Сидел в тельняшке – белобрысый, из улыбчивых. «Что за стриптиз?» – удивилась».

В той же «Литературной России» были опубликованы объективные заметки, свидетельства очевидца депутата И. Андронова:

«Внутри небольшого стадиона «Красная пресня» часть пленников расстреляли в упор у ограды из бетонных плит. На них остались следы пулевых пробоин автоматов и крупнокалиберного пулемета. Но меня загнали, к счастью, не туда, а во двор дома поблизости, где тоже стреляли и зверски били, ломая ребра, ноги, руки.

Казнь на стадионе видели жители окрестных домов из окон верхних этажей. Через две недели мне показывали там подобранные с окровавленной земли у места расстрела обрывки документов погибших…»

Ветеран-афганец Дмитрий Герасимов также свидетель расстрелов. Он без боязни и страха говорит правду: «Я выходил в толпе пленных, но был без «камуфа», поэтому отделался тем, что получил прикладом в лицо. Вытерев кровь, вдруг увидел троих «баркашовцев», которых просто вырвали из толпы. Одного из них я узнал. Это был Дима Егорычев. Их расстреляли у лестницы. Потом, когда произошла задержка в движении, я видел, как их тела волокли через двор…»

* * *

Свидетельствует заместитель директора службы «Ритуал» В. А. Тиганов:

«На 10 октября – 83 заявки, 60 уже выполнены. Хороним компактно, на лучших местах».

* * *

Свидетельствует художник А. Набатов:

«По моим субъективным подсчетам выходило, что погибло несколько сотен. Раненых из «Белого дома» не выносили… Это было видно защитникам, отступающим с этажа на этаж. Внутри «Белого дома» они вели активный ответный огонь».

* * *

Свидетельствует генерал-полковник В. А. Ачалов:

«Эта дикая жестокость ни на что не похожа. Не зря ведь потом целых три дня в Дом Советов не пускали работников прокуратуры. Все это время МВД и ОМОН чистили здание от крови и трупов».

* * *

Свидетельствует Валерия Воронцова:

«А когда началась настоящая бойня, на моих глазах убили подругу, с которой мы дружили больше 10 лет… А потом я оказалась между раненым в живот мужчиной и спецназовцем, с перекошенным от ненависти лицом. Я крикнула ему: «Не стреляй, он же ранен!», – на что спецназовец мне ответил: «Ранен, но не убит же…». Я бросилась и заслонила того мужчину, думала – в женщину тот подонок не выстрелит, но пули вошли в мою спину…

А потом, в замызганном, грязном подъезде меня, раненую, все время теряющую сознание, насиловали два омоновца. Я до сих пор слышу их слова о том, что, мол, эти мучения «причитаются Руцкому и Хасбулатову, но нам до них не добраться, потому все сполна получишь ты…»

Я пришла в себя через 4 дня в больнице (спасибо тому, кто меня нашел и отправил туда). А вышла из больницы я только 1 марта 1994 года… Я встала на ноги: спасибо врачам.

Отомстит ли им всем кто-нибудь за мою подругу, которая, умирая у меня на руках, сказала: «А все равно Руцкой – президент»?! Я бы хотела отомстить сама, но я женщина, мне всего 21 год, у меня нет сил и опыта. Я не знаю, как бороться с ельцинским зверьем – с оружием или с воззваниями в руках, но лично я знаю, что не смогу жить при этом режиме, руками которого я уничтожена, унижена и оскорблена. Знаете, выйдя из больницы, я не смогла жить в Москве. Не могу видеть этот (мой Родной!) город и его жителей. Я уехала к знакомым…»

* * *

Свидетельствует депутат России В. Котельников:

«Сначала, когда с каким-нибудь заданием пробегал по зданию, ужасало количество крови, трупов, разорванных тел. Оторванные руки, головы. Попадает снаряд, часть тела – сюда, часть – туда… А потом привыкаешь.

Люди вели себя очень самоотверженно. Они знали, что в любую минуту могут погибнуть. У них не было бронежилетов, специальной техники, большинство не понимало даже, как укрыться от пуль…

С той стороны били профессионально, очень много было снайперов. Особенно безжалостно отстреливали фотокорреспондентов и кинооператоров. Сейчас это приписывают нам. Но мы, наоборот, были очень заинтересованы в правдивой информации. А им надо было скрыть следы преступления».

Бригада медиков, прибывшая в горящий парламент после капитуляции, призналась, что их выше 7 этажа не пустили.

Оттуда доносились выстрелы и крики…

Не допустили в Дом Советов и пожарников.

* * *

Ремонт Дома Советов не случайно был поручен туркам. Они, например, стирали предсмертные надписи на стенах…

Когда я побывал в Доме Советов после расстрела, дошел до 19 этажа, то встречал и стертые надписи на стенах и «отмытые» пятна крови на полу и потолке… А в моем кабинете – на 19 этаже – была выбита дверь и чернел обугленный ствол китайской розы.

В Доме Советов я был дважды. Сперва прошел на 4-й день после расстрела, затем удалось через знакомых (не хочется их выдавать) попасть в парламент на 11 день. Здание внутри было разворочено не только танковыми снарядами, но и гранатами, кабинеты сожжены огнеметами.

У охраны я узнал, что трупы вывозились в основном 5-го октября. Скрытности не было. Увозили машинами.

Еще узнал, что ни один из штурмующих в здании не погиб.

* * *

Как рассказал мне земляк Сергей Коржиков, когда их вывели из подвала, то всех положили лицом вниз на пол, залитый кровью. Сергей признался: «Нет ничего более унизительного, чем это лежание на крови своих друзей: один за другим мы поднимались с пола, охранявший нас офицер требовал лежать. Он кричал, что это необходимо для нашей же безопасности, потому что непонятно, кто стреляет. Но никто уже обратно не лег».

Офицер не знал, кто стрелял. Был приказ «Альфы» не стрелять. Но затишье нарушили. И нарушили не ополченцы. В это время защитники парламента кричали альфовцам: «Вы можете своих укротить?! Мы-то не стреляем…» Офицеры стали по рации приказывать вновь: «Прекратите стрельбу!» На улице бойцы «альфы» останавливали бейтаровцев под угрозой уничтожения… Именно в этот момент был убит снайпером «третьей силы» офицер «Альфы» Сергеев. Потом внезапно, когда пошли переговоры, кто-то спровоцировал танковый обстрел. Офицер «Альфы» вновь скомандовал: «Танки на том берегу – прекратить стрельбу!»

Спасла «Альфа» от расправы мародеров… Когда штурм прекратился, к Дому Советов подошли с металлическими прутьями «шакалы» из охраны ларьков и бейтаровцы. Они стояли угрюмо и ждали, когда выйдут ополченцы и депутаты, чтобы расправиться с ними. Офицеры «Альфы», посланные уничтожить парламент, приняли самостоятельное решение, видя этих «шакалов», они выстроили коридор и выпустили защитников… Один офицер сказал: «Вас решили отдавать на откуп лавочникам и мародерам… Потом можно будет сказать, что возмущенные москвичи разорвали депутатов. Пожар все скроет. Мы приняли решение увезти вас». И они спасли людей. Хоть один пулемет и застрочил по выходящей толпе, убил двенадцать человек, но альфовцы все-таки сдерживали ситуацию.

* * *

Жизнь Сергея Бабурина висела на волоске. К этому политику президентская команда относилась всегда более настороженно и внимательно. В эти дни тем более. Один из офицеров «Альфы» причастен был к освобождению Бабурина из лап тех омоновцев, которые разыскивали депутата и, обнаружив его, стали выяснять, кому и где его хлопнуть. Те страшные минуты зафиксированы на видеопленке. Зафиксирована и стенограмма разговора офицеров, журналистов с теми, кто выходил последними из горящего Дома Советов, а это были – С. Бабурин, Н. Павлов, Алексей – помощник Бабурина, В. Исаков.

Бабурин только ступил на площадку, как журналист спрашивает:

– Сергей Николаевич, как вы расцениваете перспективы ситуации в России?

– Вы знаете, тут не нужно сильно гадать. Все очень похоже идет по сценарию Германии 30-х годов. 33-й – 93-й. Рейхстаг уже горит. Российский рейхстаг. Что будет дальше, я думаю, очевидно всем.

– Сергей Николаевич, как вы представляете свою судьбу, личную и общественную?

– Личная судьба, я думаю, у нас у всех будет складываться по-разному. Я вполне допускаю, что обещания, данные защитникам Дома Советов, о том, что они все будут доставлены домой как свободные граждане, могут быть невыполнены. Я отношусь к этому спокойно и все же планирую ехать домой. Мне не от кого скрываться в своей стране, тем более, что мне не в чем себя упрекнуть…

Разговор прервали ребятишки из поэтического объединения, которых после выхода из парламента стал избивать ОМОН. Бабурин бросился на выручку. Тут была попытка убрать Бабурина – снайпер просто прозевал или… Журналисты пропали.

Его заметили: «Так это же сам Бабурин! Ты-то нам и нужен».

Есть записанный радиоперехват:

«Мы взяли Бабурина! Что с ним делать?»

«Кончайте его!»

Били его прикладами… Затем офицер «Альфы» отвлек палачей. Бабурина увезли.

Попытка устранить Бабурина (а она зафиксирована на пленке) военнослужащими из полка президентской охраны сорвалась.

* * *

Коржаков почему-то в первую очередь спрашивал о Бабурине, когда все выходили из парламента…

Это подтверждают бойцы «Альфы».

Бабурин, прошедший Афганистан, пощады не просил, и это еще больше взбесило палачей.

Смело ответили С. Бабурин и Н. Павлов и на вопросы оператора «Альфы»: «Что вы сейчас чувствуете?» Вообще, вопросы в эти трагические для депутатов и для России минуты звучали самые нелепые. Но Бабурин ответил: «Я скорблю! За Россию!»

Депутат Николай Павлов с присущей ему искренностью сказал без промедления: «Ты скажи, что Клинтон подонок и свинья! И больше никогда в России в Америку верить не будут!»

Это интервью, если его можно таковым назвать, за несколько минут до истязаний и зверств, не афишировали журналисты. Последние слова мужественых и смелых лидеров патриотической оппозиции стараются замолчать. Желтая пресса привыкла считать патриотов и депутатов трусами и недотепами… А тут, в минуты расстрелов, такая дерзость, честность и отвага!!! Правда, один составитель сугубо проельцинской книги, лживой от начала до конца, не удержался и, видимо, отдавая дань уважения такой смелой и открытой позиции, опубликовал фотоснимок Павлова и Бабурина, а внизу, под снимком, слова Павлова… Только вот слова офицера «Альфы» не вошли в эту книгу «Москва. Осень-93», а он сказал патриотам: «Спасибо!»

* * *

«Новая ежедневная газета» сообщила о существовании специальной секретной справки для высших должностных лиц о жертвах 3–6 октября. Подписана справка Грачевым и Ериным. Источник информации – Министерство обороны, Министерство безопасности и Совмин.

В справке указана цифра – 948 убитых.

Другие источники утверждают, что в этой же справке названа другая цифра – 1052.

«Независимая газета» провела свое расследование и через публикацию письма офицера внутренних войск подвергла сомнению мысль о том, что есть точная цифра убийств. Офицер (его фамилия в редакции есть) пишет: «Для меня вопрос чести – сообщить то, что я знаю. Официальными органами и официозными средствами массовой информации замалчивается все, что связано с массовым убийством тех, кто был внутри «Белого дома» в этот трагический для России день… Всего в «Белом доме» было обнаружено около 1500 трупов, среди них – женщины и дети. Все они были тайком вывезены оттуда через подземный тоннель, идущий от «Белого дома» к станции метро «Краснопресненская» и далее за город, где были сожжены».

* * *

В газете «Завтра» опубликованы данные засекреченных судмедэкспертиз. Они свидетельствуют о преступлениях президентских военных групп. Материал так и назван: «Были расстреляны».

Почти все убитые одеты были в камуфляж. Почти все смертельные раны, описанные подробно, – это же судебно-медицинская экспертиза (и читать это невыносимо и страшно), доказывают, что опознанные С. И. Парнюгин и другие добиты в голову… Но эти жертвы хоть опознаны, а сожженные?!.. Они безымянны!

* * *

До сих пор остается неизвестным тот факт, откуда под Горбатым мостом оказалось 23 трупа? Кто их собрал там? Откуда они там взялись?!

Непонятно как, откуда появились убитые (7 человек) в Девятинском переулке?!

* * *

Бойцы милицейского спецназа признались журналистам «Комсомольской правды», что 4 октября «три машины «УАЗ-452» занимались вывозом трупов из «Белого дома». Происходило это в одиннадцать часов вечера. По всей видимости, убитых выносили с первых этажей.

* * *

Совершенно случайно я встретил человека, который подтвердил, что разбитые кумулятивными снарядами человеческие органы вывозились из парламента в мешках в первые дни после окончания трагедии. Сотрудница аппарата нашего Комитета по экологии Евгения Петухова, обеспокоенная тем, что в здании сгорит весь законодательный архив по экологии, пропадут бесследно все проекты экологических законов, стоимость которых – миллиарды, пошла к Генеральному прокурору Казаннику и к советнику Президента по экологии Яблокову и выпросила у них спецразрешение на прохождение в Дом Советов. Она вошла в него на третий день. Ей, разыскивающей бумаги, случайно охранник показал мешки, приготовленные к отвозу… Они стояли в вестибюле. Машины уже отвезли часть… Солдаты грузили. Скоро приедут за другими. Чтобы отвязаться от «сумасшедшей», которая разыскивает в черном и разбитом здании какие-то законы о природных ресурсах, воде, почве, лесах и прочем, указали ей на эти самые мешки с бумагами. Евгения Петухова только на верху обнаружила бумаги, а дальше в мешке лежали органы человеческого тела… Она когда увидела кровавое месиво, то жутко испугалась. Ее сковал страх…

Она не помнит, когда и как ушла из парламента.

Солдаты и не подозревали, что они увозили в мешках. А мешки, как помнит эколог Петухова, были водонепроницаемые, весьма дорогие, ибо западного производства.

Увиденное не забудешь никогда.

* * *

В редакцию газеты «Комсомольская правда» обратился слушатель военно-морского факультета гуманитарной академии Вооруженных Сил, капитан 3-го ранга Сергей Мозговой с разъяснением вопроса, сколько же погибло в Доме Советов защитников. Мозговой был среди защитников и помнит, а у бывшего командира атомной подводной подки на Северном флоте память хорошая, что в здании было не менее 600 ополченцев… И эти 600 человек были только на двух этажах. Был полностью забит зал Национальностей. Сам он видел десяток убитых. Слышал доклад казака, что из сотни в живых осталось пять казаков. Но он задается вопросом: «Почему группы, выходящие из парламента, малочисленны?» Подводник убежден: «В здании было гораздо больше – может быть, в два, в три раза – людей, чем тех, которые вышли из него».

* * *

«Комсомолка» опровергла цифру – «142 погибших», названную Ельциным. Журналисты утверждают, что никто почему-то из властей не опроверг названную цифру – «948 жертв «черного октября»?! А последние данные были получены из компетентных источников!

* * *

Работник института океанологии АН, посмотрев фотоснимок горящего кабинета парламента, стен, окна, сказал, что готов доказать применение кумулятивных снарядов. Именно эти снаряды разрывали ополченцев на куски, их «размазывало» по стенкам. На фотографии, оказывается, ученым эти следы от трупов видны. Такая работа, конечно, никому не нужна. Власть, скорее всего, готова заплатить, чтобы таких доказательств не последовало.

* * *

Еще до 7 октября в Доме Советов находились ополченцы. Они не собирались сдаваться, но и сопротивления не оказывали. Ополченцы спустились в подвалы, не зная выходов и тайных ходов по коммуникациям, они решили просто отсидеться.

Как сообщил заместитель командующего Московским округом внутренних войск Г. Варенич, при «очистке» здания были обнаружены такие ополченцы. «Сегодня, в 9 утра, обнаружили двоих, – сказал Г. Варенич. – Один застрелился на месте, другого взяли. Журналисты проверили слова офицера: задержанным оказался ополченец из Казахстана. Русский парень находился в здании с 21 сентября. А на календаре – { октября. Парню было за сорок лет.

* * *

Что такое «массовые беспорядки»? О них любит говорить Ельцин.

По действующим законам мы имели право назначать силовых министров, имели право разблокировать здание Дома Советов, перекрыть улицы, митинговать. Юристы считают наши действия законными. Тем более они основывались на правовых актах и решении Конституционного суда.

Поэтому не было никаких массовых беспорядков. Был государственный переворот. И как заявляет юрист Д. Численко: «Если бы победителем в противостоянии вышла законодательная власть, то ни о каком привлечении к уголовной ответственности защитников «Белого дома» не было бы и речи. Напротив, они, наверное, стали бы национальными героями».

Все впереди. Я уверен: все впереди, и время все расставит по своим местам. Каждому воздастся по заслугам.

* * *

Свидетельствует генерал-лейтенант Леонид Ивашов:

«В одной из газет недавно встретил намек на желательность высылки всех «Руцкистов и хасбулатовцев» за пределы России. А ведь таковых – около трети населения!

Пока мы не откажемся от попыток применять силу в качестве довода в политическом споре, Россия будет продолжать балансировать на грани гражданской войны.

И не нужно делать вид, что после разгрома «Белого дома» в России остались лишь единомышленники. Нельзя заставить думать всех так, как, например, думает г-н Ерин. Это очень опасно. Нужно, мне кажется, понять людей, почему одни «за», а другие «против» нынешней политики…»

* * *

Предотвратил ли штурм гражданскую войну? Ельцин думает так. А вот генерал-лейтенант Л. Ивашов наоборот. Он считает, что это лишь попытка оправдать трагедию. Справедливее не скажешь.

* * *

Свидетельствует Лариса Ефимова:

«Когда шум чуть поутих, я вышла из своего укрытия – не сидеть же там все время, – и меня задержали. По разговорам милиционеров я узнала, что среди них есть убитые… Обыскали. Обнаружив в сумке свечку, спросили: «А это еще зачем?» Я объяснила, что у нас в Белом доме не было света. Меня отвели в большой парадный подъезд, у дверей стояли какие-то люди в форме ОМОНа. Они еще раз меня обыскали… «Ну, а теперь иди в угол – мы будем тебя трахать впятером», – сказал один, показавшийся мне командиром. Я громко запричитала… Но Бог миловал.

Добрые люди пустили меня переночевать из близлежащего дома…»

* * *

Свидетельствует Ю. Е. Петухов, отец Наташи Петуховой, 19 лет, убитой:

«4-го октября я узнал от друзей Наташи о ее гибели, но где это произошло, они толком не знали. Рано утром 5 октября, еще затемно, я подъехал к горевшему Белому дому со стороны парка. У палатки возле жилого дома лежало несколько расстрелянных молодых ребят без обуви и ремней, а у подъезда дома еще двое. Ощущение трагедии пришло ко мне.

Я подошел к оцеплению очень молодых ребят-танкистов с фотографией моей Наташи, и они сказали мне, что много трупов на стадионе, есть еще в здании и в подвале Белого дома. Я прошел через оцепление и подошел к Горбатому мосту со стороны Белого дома. Подошел офицер и сказал, что много защитников попали в отделения милиции, а некоторых отвезли на Центральный стадион.

В отделении милиции дочери не было. Я вернулся на стадион, и зашел туда со стороны памятника жертвам 1905 года. На стадионе было очень много расстрелянных людей. Часть из них была без обуви и ремней, некоторые раздавлены. Я искал дочь и обошел всех расстрелянных и истерзанных героев.

Я был на опознаниях в моргах Боткинской больницы, Склифа и других, и везде одна и та же скорбная картина – стеллажи расстрелянных молодых людей в 4–5 ярусов.

Все морги, где я был, были переполнены. Больше тысячи погибших.

7-го октября я снова на Петровке 38, но теперь я прошу у дежурных данных по всем погибшим девушкам и женщинам. В этом скорбном перечне моя Наташа была 9-я. По описанию в дежурной части – женщина 45 лет с седыми волосами… В морге я ее сразу узнал. Но то, что я видел, меня потрясло: изувеченное лицо, синяки под глазами, выбитые зубы, пулевое ранение в ногу, очередь из 4-х пуль от плеча и до плеча в грудь и пуля в затылок со следами кольцевого ожога. Одежду Наташи мне не вернули… В прокуратуре, по моей просьбе, меня познакомили с очень странным медзаключением: из четырех пуль в грудь осталось только две, полностью игнорируется наличие порохового ожога, нет следов побоев. Прокуратура отказалась выдать копию медицинского заключения…»

* * *

Свидетельствует инженер Н. Мисин:

«Когда на Дом Советов пошли танки, нас, больше сотни безоружных, укрыли в подвале. Потом нас арестовали военные… Они все палили в потолок. Священники упросили их не стрелять.

Услышал голос врача: «Тяжелораненым нужна кровь». Пошел. Получил удар сапогом в лицо: «Куда, тварь?» Сказал, что кровь сдавать… Зашел в туалет. Там аккуратно, штабелем, лежат трупы в «гражданке». Пригляделся: сверху те, кого мы вынесли из подвала. Крови – по щиколотку. Я вышел в коридор… Мне вслед стали стрелять.

Я выполз в вестибюль и лег…»

* * *

Свидетельствует депутат России Олег Румянцев:

«Вбегаем… в подъезд, а там та же картина, тотже ад, только другой круг. Омоновцы бьют двух, почему-то раздетых до пояса, мальчишек. Совсем мальчишки, лет по 17, не больше – защитники Белого дома. Одного так ударили автоматом по ребрам, что хруст костей был слышан.

Меня хватают и бьют несколько раз по яйцам.

Я потом неделю кровью мочился… Прикладами нас вытолкали на улицу, во двор. Во дворе действительно стреляли. Непонятно, в кого, но слышны одиночные выстрелы…

Передо мной возник омоновец. Передернул затвор. Представь ситуацию: пьяный человек с автоматом, глаза, в которых нет ничего человеческого, у ног его, чуть сбоку, лежит чей-то труп. «Все, сука, прощайся с жизнью», – сказал он, подходя ко мне. Два раза плюнул мне в лицо, заорал: «Поворачивайся!» Я повернулся к нему спиной. «На колени!» И – очередь над головой.

Я лежал, не было сил встать…

Пока били Фахрутдинова, я встал. И побежал – будь, что будет. В квартиры никто не впускает. Я перебежал в другой подъезд…»

* * *

Свидетельствует ополченка (запись Н. Бондаренко):

«Меня и еще одного парня, находящегося уже в совершенно бессознательном состоянии, кинули на асфальт возле входа в отделение. Мы и там лежали долго. Чтобы проверить, живы мы или нет, об нас гасили сигареты. Парню, лежащему рядом со мной, сожгли сигаретой ухо, потому что он упорно не подавал признаков жизни. Потом оказалось, что все-таки жив, только отбиты все внутренние органы».

* * *

Свидетельствует Валерий Рогов:

«Расстреливали омоновцы. Убитых оттаскивали к бассейну, метров за двадцать, и сбрасывали туда.

Расстреливали, как ясно теперь, только рядовых защитников. Тех, чья смерть не возмутит «международную общественность». Расстреливали тех, кто говорил им в лицо: «Сволочи»! Или отказывался держать руки на затылке…»

* * *

Свидетельствует отставной майор МВД П. Артеменко:

«Три ночи – с 5-го на 6-е, с 6-го на 7-е, с 7-го на 8-е – моя дочь видела ночью на Москва-реке суда с широким остовом, возможно, баржи и теплоход, в которые из здания Дома Советов военные перегружали что-то, переносили в мешках и на широких полотнищах. Дочь наблюдала все это в театральный бинокль… Я допускаю, что это вывозились останки погибших в расстрелянном здании, неспасенных раненых, которым просто дали догореть в огромном пожаре в верхних этажах».

* * *

Свидетельствует бывший заместитель прокурора СССР Виктор Илюхин: «Бэтээры и танки с двух сторон буквально расстреляли небольшое двухэтажное здание метрах в 80 от «Белого дома». Там находились добровольцы сводного полка защитников. Трупами была усеяна площадка. Люди выбегали под кинжальный огонь. Здесь, и это было хорошо видно нам из окон, полегло по меньшей мере человек двести».

* * *

66 человек скончались на операционном столе. Таковы были тяжелые ранения у ополченцев. И в это число не входят убитые в самом здании Дома Советов.

* * *

4 октября в районе «Белого дома» застреляны были два ливанца – выпускник МАДИ Фади Хануш и студент Института дружбы народов им. Лумумбы Ассаф Салиба. Они ехали выручать своих троих ливанских друзей… Их остановил милицейский пост: «Руки вверх!» Не успели ливанцы поднять руки, как по ним выстрелили… В морге за них приехавшим друзьям предложили заплатить – выплатить 16.410 долларов. Поразило иностранцев и количество жертв «Белого дома» в этом морге.

* * *

Через 151 день я попал на похороны еще одного опознанного защитника Конституции. Им оказался Сергей Новокас.

Когда сын пропал, мать Галина Харлампиевна Новокас ходила в милицию, пыталась разыскать сына, с которым работала на заводе им. Войтовича. Она работала бухгалтером, а 21-летний сын – слесарем. В милиции ей говорили: «Что вы сюда ходите? Вот растает снег, и тогда труп найдем».

Мать возобновила поиски после просмотра телевидения, где сообщили о похоронах опознанных 4-х защитников Верховного Совета черех 142 дня… По фотографии в одном морге она узнала изуродованного сына. Его чуть-чуть было не перевезли в Лианозово, в трупохранилище, а после бы захоронили, как неопознанного.

В свидетельстве о смерти записано: «огнестрельное ранение грудной клетки и живота. Участник событий 3–5 октября». На выданной одежде следов пуль не было!?! На лбу были две пули, а сзади головы ничего нет. Золотые зубы кто-то выдрал. Обещали все расследовать…

Спустя 151 день после гибели мы хоронили рабочего парня, защитника Конституции Сергея Новокаса.

Удастся ли узнать имена других безвестных, погибших в Доме Советов?!

* * *

Женщины, защитницы парламента, пришли в больницы и стали выхаживать, лечить единомышленников, тех, кто геройски сражался в Доме Советов и тех, кто случайно попал под пули. Был создан специальный комитет по оказанию помощи… Выделялись денежные пособия, приносили раненым фрукты, овощи, одежду.

В палатках часто можно видеть не только людей в бинтах, крест-накрест перевязанных, на костылях, но и женщин с сумками, иконками, цветами.

За ранеными организован был присмотр организациями Российского общенародного союза, «Трудовой России» и других.

Благое дело совершили русские женщины – выходили даже тяжелобольных.

* * *

Страшный документ попал в наши руки. Правительство решило проявить заинтересованность в ускоренном расследовании событий вокруг расстрела Белого дома и выделило премии… следователям. Это, конечно, есть подкуп… Кому-то очень хочется вместо правды подсунуть обществу ложь, из достоверной информации сделать, как всегда, нужную властям.

Итак – распоряжение от 23 ноября 1993 г.: 2105-р.

«1. Разрешить Генеральной прокуратуре РФ оказать работникам следственно-оперативных бригад по расследованию преступлений, совершенных в период 3–4 октября 1993 г. материальную помощь в размере 3 месячных должностных окладов.

2. Минфину России выделить в 1993 году на эти цели из республиканского бюджета РФ 116,7 млн. рублей».

Любопытный документ. Может быть, у кого-то он вызовет иное чувство?!

* * *

Чтобы убрать с дороги честного, мужественного и до конца исполнившего свой конституционный и гражданский долг Председателя Конституционного суда, началась новая его травля, запугивание… Кое-кто из трусливых судей пытается переделать принятое решение суда по указу президента № 1400. Кто-то стал говорить В. Д. Зорькину: «Если тебе не жалко своих детей, то пожалей наших». Ну, а, судя по прессе, дальше всех зашел руководитель аппарата президента С. Филатов: он прибыл к больному В. Д. Зорькину и, как сообщили журналисты, потребовал отставки. Даже в постели не оставили человека. Конечно, были угрозы. Одна из них – завести уголовное дело против Председателя Конституционного суда. Дело стряпалось… Газета «Известия» позволила себе даже опуститься до уголовщины – одна из статей у них называлась «Зорькин раздавал оружие» (19.10.93). Нет, ошибся – это была газета «Российские вести»! Но до чего надо было опуститься, как надо служить властьимущим, чтобы травить и лгать… Заместитель Зорькина Н. Витрук заявил, что он допускает теоретическую возможность возбуждения уголовного дела против Председателя ВС. Ужас! До какого правового государства мы дожили! Вот это демократия!

Валерия Зорькина заставили… отказаться от должности.

Слава Богу, что он остался жив и невредим.

Но зато слетел прокурор Казанник. Служил-служил Ельцину, но стоило выполнить решение Думы об амнистии, настоять на букве закона, пойти против шефа, которому когда-то уступил место в Верховном Совете СССР, как ты враг и тебя увольняют. При этом тебя и в желтой прессе так испачкают, что больше никогда и не захочешь заниматься политикой.

* * *

Известный русский скульптор В. Клыков направил в правительство предложение о сооружении монумента жертвам октябрьской трагедии. Правительство промолчало.

 

Список скорби

1. Абахов Валентин Алексеевич, 44 года, москвич.

2. Абрашин Алексей Анатольевич, 28 лет, Московская обл.

3. Адамлюк Олег Юзефович, 20 лет, гражданский, Московская область.

4. Алексеев Владимир Семенович, 1951 года рожд., старшина ППСМ москвич.

5. Альенков Сергей Михайлович, 18 лет, Московская обл.

6. Амирханов Тамерлан Шарифович, 62 года, москвич.

7. Артамонов Дмитрий Николевич, 20 лет, Московская обл.

8. Балдин Николай Иванович, 36 лет, москвич.

9. Белозеров Игорь Юрьевич, 31 год, журналист, Московская область.

10. Бодров Игорь Валентинович, 24 года, москвич.

11. Бойко Александр Иванович, 1960 г. р., старший лейтенант, патрульно постовая служба, москвич.

12. Бондаренко Вячеслав Анатольевич, 18 лет (Казахстан, Кустанай).

13. Боярский Виктор Степанович, 37 лет, москвич.

14. Бритов Владимир Петрович, 1941 г. р., г. Зеленоград.

15. Бронюс Юргелюнис, 53 года (Литва, г. Паневежис).

16. Вураки Андрей Константинович, 21 год, студент, москвич.

17. Быков Владимир Иванович, 62 года, пенсионер, москвич.

18. Валевич Виктор Иванович, 47 лет, москвич.

19. Веревкин Роман Владимирович, 16 лет, москвич.

20. Виноградов Евгений Александрович, 21 год, москвич.

21. Воробьев Александр Вениаминович, 30 лет (Брянская обл., хутор Ва шенский).

22. Вылков Владимир Юрьевич, 36 лет, г. Ейск.

23. Гоголев Виктор Валентинович, 26 лет, москвич.

24. Грицюк Сергей Анатольевич, 1963 г. р., майор, в/ч 3500.

25. Губичев Николай Николаевич, 36 лет, москвич.

26. Гулин Андрей Константинович, 33 года, москвич.

27. Гуськов Максим Александрович, 25 лет, студент, москвич.

28. Давыдов Заврят Каюмович, 58 лет, Московская обл.

29. Денискин Андрей Алексеевич, 25 лет.

30. Дробышев Владимир Александрович, журналист, «Свет».

31. Дроздов Михаил Михайлович, 33 года, москвич.

32. Девонисский Алексей Викторович, 37 лет, москвич.

33. Демидов Юрий Иванович, 45 лет, москвич.

34. Денисов Роман Владимирович, 15 лет, школьник, москвич.

35. Дузь Сергей Васильевич, 42 года, москвич.

36. Терри Майкл Дункан, 26 лет, журналист, юрист (США).

37. Духанин Олег Александрович, 24 года, коммерсант, москвич.

38. Евдокимов Юрий Александрович, 26 лет, москвич.

39. Евдокименко Валентин Иванович, 46 лет (Кострома).

40. Еговцев Юрий Леонидович, 29 лет, Московская обл.

41. Ермаков Владимир Владимирович, 44 года, москвич.

42. Жилко Владимир Владимирович, 54 года, москвич.

43. Житомирский Александр Сергеевич, 17 лет, студент (Улан-Удэ).

44. Журавский Вячеслав Викторович, 29 лет, москвич.

45. Зотов Сергей Яковлевич, 41 год, москвич.

46. Иванов Василий Борисович, 25 лет, москвич.

47. Иванов Олег Юрьевич, 18 лет, москвич.

48. Игнатьев Иван Николаевич, 21 год, москвич.

49. Калинин Константин Владимирович, 14 лет, москвич.

50. Короченский Анатолий Анатольевич, 1957 г. р., старший сержант милиции, москвич.

51. Катков Виктор Иванович, 35 лет, москвич.

52. Климов Юрий Петрович, 42 года, москвич.

53. Ключников Леонид Александрович, 54 г. р., полковник, белорусский «активист левых патриотических сил» (Минск).

54. Кобяков Виктор Николаевич, 40 лет, москвич.

55. Ковалев Виктор Алексеевич, 31 год, Московская обл.

56. Козлов Дмитрий Валерьевич, 25 лет, москвич.

57. Коровушкин Роман Сергеевич, 19 лет, рядовой ВДВ.

58. Коршунов Сергей Иванович, 1971 г. р., МУР.

59. Красников Константин Кириллович, 25 лет, ст. лейтенант ВДВ.

60. Красильников Сергей Николаевич, 45 лет, москвич.

61. Краюшкин Евгений Дмитриевич, 50 лет, депутат райсовета, москвич.

62. Кудрявцев Олег Владимирович, 25 лет, москвич.

63. Кудяшев Анатолий Михайлович, 23 года.

64. Кузьмин Сергей Валерьевич, 17 лет, москвич.

65. Кургин Михаил Алексеевич, 46 лет, реставратор, Московская обл.

66. Куринной Анатолий Николаевич, 52 года (Самара).

67. Курышева Марина Владимировна, 16 лет, москвичка.

68. Лейбин Юрий Викторович, 47 лет, москвич.

69. Лившиц Игорь Елизарович, 60 лет, москвич.

70. Лобов Юрий Владимирович, 21 год, рядовой.

71. Маврин Александр Иванович, 1958 г. р., ОМОН, москвич.

72. Малкин Евгений Евгеньевич, 35 лет, коммерсант, москвич.

73. Маневич Анатолий Наумович, 41 год, москвич.

74. Марков Евгений Викторович, 20 лет, москвич.

75. Мартынов Юрий Юрьевич, 30 лет.

76. Марченко Дмитрий Валерьевич, 28 лет, член РНЕ (соредактор газеты «Русский порядок»), инженер, москвич.

77. Матюхин Кирилл Викторович, 18 лет, студент, москвич.

78. Мильчаков Александр Николаевич, 28 лет, капитан Кантемировской дивизии. Убит своими в перестрелке у ИТАРТАСС.

79. Михайлов Александр Васильевич, 23 года, (див. Дзержинского).

80. Михайлов Юрий Егорович, 35 лет, москвич.

81. Мокин Сергей Ильич, 33 года, книгоиздатель (Минск).

82. Моргунов Игорь Владимирович, 30 лет, москвич.

83. Морозов Анатолий Васильевич, 55 лет, фрезеровщик, москвич.

84. Мошаров Павел Анатольевич, 21 год, продавец, москвич.

85. Нелюбов Сергей Владимирович, 23 года, инженер, москвич.

86. Никитин Евгений Юрьевич, 23 года, осветитель, москвич.

87. Обух Дмитрий Валерьевич, 18 лет, москвич.

88. Остапенко Игорь, офицер-моряк, шедший защищать БД.

89. Павлов Владимир Анатольевич, 30 лет, москвич.

90. Панов Владимир Викторович, рядовой ВДВ.

91. Панков Александр Егорович, 1953 г. р., ст. сержант милиции, водитель, москвич.

92. Пантелеев Игорь Владимирович, 20 лет, студент, москвич.

93. Папин Игорь Николаевич, 37 лет, москвич.

94. Парнюгин Сергей Иванович, 21 год, охранник, москвич.

95. Пек Рори, 44 года, журналист АРД (Ирландия).

96. Песков Юрий Евгеньевич, 18 лет, студент, москвич.

97. Пестриков Дмитрий Вадимович, 28 лет, Московская обл.

98. Петров Олег Михайлович, 19 лет, рядовой, в/ч 3500.

99. Петухова Наталья Юрьевна, 19 лет, москвичка.

100. Пименов Юрий Александрович, 41 год, полковник милиции, москвич.

101. Полстянова Зинаида Александровна, 46 лет, (Баку).

102. Пономарев Герман Петрович, 60 лет, (Таллинн).

103. Рубан Александр Владимирович, 33 года, капитан милиции, (г. Владимир).

104. Рубнев Анатолий Семенович, 1944 г. р., Курская обл.

105. Сапченко Александр Романович, 1959 г. р., подполковник в/ч 3419.

106. Сайгидова Патимат Гитиномагомедовна, 25 лет, (Дагестан, пос. Цветковка).

107. Салиба Ассаф, 24 года, студент (Ливан).

108. Светозаров Валентин Степанович, 1947 г. р., бомж.

109. Селезнев Геннадий Анатольевич, 25 лет, москвич.

110. Сергеев Геннадий Николаевич, 30 лет, охранная фирма «Альфа-М», москвич.

111. Сидельников Александр Васильевич, 38 лет, журналист, Санкт-Петербург.

112. Ситников Николай Юрьевич, 1947 г. р., солдат «Витязя».

113. Скопан Иван, 48 лет, журналист, ТФ-1 (Франция).

114. Смирнов Александр Вениаминович, 40 лет, журналист (Йошкар-Ола).

115. Смирнов Сергей Николаевич, 28 лет, капитан ВДВ.

116. Сокушев Анатолий Семенович, 48 лет, инженер, Московская обл.

117. Спиридонов Борис Викторович, 36 лет, москвич.

118. Сурский Анатолий Михайлович, 45 лет, инженер, Московская обл.

119. Темлянцев Юрий Анатольевич, 45 лет, инженер, Московская обл.

120. Тимофеев Александр Львович, 36 лет, кооператор.

121. Титаренко Александр Константинович, 24 года, студент (Алма-Ата).

122. Хамуш Фаги, 30 лет, студент МАГИ (Ливан).

123. Фадеев Дмитрий Иванович, 57 лет, инженер, москвич.

124. Фимин Василий Николаевич, 31 год, москвич.

125. Фарелюк Антон Михайлович, 1972 г. р., мл. сержант милиции, москвич.

126. Хайбулин Станислав Маратович, 23 года, художник.

127. Хакимов Камиль Абдулович, 43 года, москвич.

128. Хихин Сергей Валерьевич, 19 лет, ефрейтор ВДВ.

129. Хлопонин Сергей Владимирович, 1960 г. р.

130. Хусаинов Мялик Айдарович, 1961 г. р., Московская обл.

131. Цымбалов Виктор Николаевич, 51 год.

132. Челяков Николай Иванович, 44 года, москвич.

133. Челышев Михаил Михайлович, 1943 г. р., ст. научный сотрудник МИФИ.

134. Чернышев Александр Владимирович, 1960 г. р., Московская обл.

135. Чижиков Константин Дмитриевич, 75 лет, Московская обл.

136. Чистяков Сергей Анатольевич, 35 лет, москвич.

137. Чопоров Василий Дмитриевич, 52 года, москвич.

138. Шаболин Александр Михайлович, 32 года, преподаватель, москвич.

139. Шалимов Юрий Викторович, 30 лет, рабочий, москвич.

140. Шандаринов Сергей Анатольевич, 1972 г. р.

141. Шевырев Станислав Владимирович, 48 лет.

142. Шишаев Иван Дмитриевич, 51 год, полковник милиции, москвич.

143. Шишков Валентин Валентинович, 40 лет, москвич.

144. Шлыков Павел Александрович, 21 год, студент (Самара).

145. Шумский Алексей Юрьевич, 27 лет, инженер, москвич.

146. Юдин Геннадий Васильевич, москвич.

147. Яремко Дмитрий Геннадьевич, 18 лет (Абхазия).

 

Список участников расстрела парламента

ПОЛИТИКИ: Ельцин, Черномырдин, Лужков, Гайдар, Филатов, Бурбулис, Полторанин, Шумейко, Немцов, Боксер, Волкогонов, Явлинский, Козырев, Костиков, Сосковец.

ВОЕННЫЕ: Барсуков М. И., начальник Главного управления охраны Президента РФ, Коржаков А. В., начальник личной охраны Ельцина, Ерин, министр МВД, Грачев, министр МО, Старовойтов А. В., директор ФАПСИ.

ГЕНЕРАЛИТЕТ: Панкратов В. И., Голубец П. В., Лысюк С. И., Куликов А. Н., Огородников В. А., Будников, Шкирко, Баскаев, Коваленко В. И., Дурбажев В. А., Захаров В., Кишинский А. Е., Кобец К. И., Кондратьев Г. Г., Ситнов А. П., Чуранов В. Т., Барынькин, Кузнецов Л. В.

ДВА КОМДИВА: Поляков Б. Н., Евневич В. Г.

ОФИЦЕРЫ-КАНТЕМИРОВЦЫ: Ясаков Ю. В., Рудой П. К., Башмаков С. А., Брулевич В. В., Ермолин А. В., Масленников А. И., Петраков А. И., Серебряков В. Б., Баканов, Бирченко.

ОФИЦЕРЫ-ТАМАНЦЫ: Чистяков А. В., Кадацкий В. Д., Архипов Ю. В.

ОФИЦЕРЫ ВДВ: Игнатов А. С., Истренко А. С., Хоменко С. А., Сусукин А. В., Савилов Е. Ю., Тишин Е. В., Самойлов В. И., Родионов Ю.

 

Деятели культуры скорбят

Писатель Валентин Распутин:

«Они рассчитывали нас запугать, но только еще больше и тесней соединили в нашем горьком и святом неразрушимом чувстве к России. Не берусь судить, стало нас больше или меньше, но мы невольно обрели особое, роднящее нас воедино выражение. За считанные дни прошли такую науку души и сердца, какая не давалась и годами. На следующее утро мы узнавали друг друга всего лишь по взглядам, впитавшим нашу боль и решимость. Не забудем, не отступимся, не простим! Убийцы, повязав друг друга кровью по знаменитым заповедям Шигалева и Нечаева, нас же, сами, очевидно того не сознавая, связали чувством нравственного долга».

* * *

Киноактер Владимир Гостюхин:

«Стараюсь быть независимым, в актерских тусовках, где поют дифирамбы то Ельцину, то Гайдару, не участвую принципиально. После октябрьских событий вообще считаю их верхом безнравственности. Нет дня, когда бы я не думал об этой трагедии. Я пережил ее как свою собственную, личную. У меня такое ощущение, что стреляли в меня. В то время я был на съемках, душой рвался в Москву, однако вернулся, когда все закончилось… Это одно из тягчайших преступлений 20 века. Думаю, умру с этой мыслью, но не забуду, что сотворили с моей Россией».

* * *

Киноактриса Наталья Варлей:

«Русские стреляли в русских…

Это была гражданская война. В центре Москвы. Пусть она длилась несколько часов. Причем, это была война, возникшая из президентского указа, которым была нарушена никем не отмененная Конституция. Парламент спорил, и он имел полное право на это. По моему мнению, это была провокация. Потом очень многие восприняли из-за пропаганды эти события так, как было выгодно кому-то. То, что говорил Ельцин, – «это трагедия!», – это чудовищное лицемерие. Кто же допустил эту трагедию?

Я за патриотов… Патриот – это человек, который любит свой дом. Дом – это место, где я живу. Это моя земля, мои корни, мой воздух. Как это можно не любить, как можно говорить «эта страна»?.. Это все равно, что в присутствии человека сказать «этот человек»… Мне кажется, что любая судьба любой страны строится на патриотизме».

* * *

Киноактер Леонид Филатов:

«Народ по существу обманули: обещали одно – дали же совсем другое. Чем бравируют наши проводники реформ? «Каждый может богатеть столько, сколько влезет!» Но в России деньги никогда не были главным, как это ни странно. Больше ценились честь, верность, любовь. Образ Настасьи Филипповны, швыряющей денежные пачки в огонь, не случаен в русской литератере. Или вспомним бескорыстных героев нашего фольклора.

Деньги при этом на Руси умели считать. Не хуже, чем на Западе. Но полагали, что они должны знать свое место. Деньги – это средство, не более того. А теперь что же: во имя денег можно убивать и предавать, продавать самых близких?»

* * *

Диссиденты В. Максимов, А. Синявский, П. Егидес:

«На днях мы, давние оппоненты, чтобы не сказать проще – многолетние враги, сели за один стол. Сели не потому, что по-христиански простили друг другу, а потому, что в жизни каждого человека есть ценности, которые ему дороже самого себя… Ценность эти – Родина и Свобода. Сегодня они в опасности.

Сегодня в стране случилось страшное: танки, пушки, стрельба, жертвы, победители и побежденные. Газеты полны благородной ярости. Фашизм – не пройдет! Фашисты – это, естественно, побежденные. А победитель – наш любимый вождь и Президент. Ура. Почти единодушно российская интеллектуальная элита поддержала Ельцина, и никто не сказал: «Господин Президент! Почему вы стреляли в свой народ? Верховный Совет плохой? Так это Ваш Верховный Совет, это парламент Вашего народа, и другого народа у Вас не будет. Потому что Вас выбрали Президентом всея Руси, а не только своей команды. Господин Президент! В вашем конфликте с ВС виноваты как минимум обе стороны, и, может быть, больше виноват тот, у кого больше власти».

Не забудем, что трагедия началась с президентского указа, и спросим хотя бы себя: неужели глава государства настолько близорук, что не мог рассчитать последствий, когда нарушал закон, по которому стал Президентом? И каков в этих событиях процент президентской близорукости, а каков – расчета? Но не называется ли такой расчет провокацией?

И еще: откуда появилось это странное убеждение, что демократия – это Ельцин и ничего, кроме Ельцина. Без президентов демократии бывают, а вот без парламента, без независимого суда, без свободы печати и неприкосновенности личности – нет.

Поэтому не перевыборы. Только отставка. Монастырь. Грехи замаливать».

* * *

Народная артистка России Людмила Зайцева:

«Если считается, что в России демократы совершили революцию, то тогда я – контрреволюционер».

* * *

Писатель Ямиль Мустафин:

«…Российские интеллигенты. Требуете крови своих же коллег? Она уже пролилась в Доме Советов, на улицах Москвы. Помните, накануне трагических событий, Юрий Корякин довольно самоуверенно упрекнул президента за невыполнение ни одного из своих обещаний? Он потребовал, чтобы Борис Николаевич, наконец, держал слово. И, как видите, президент выполнил обещание – пальнул из пушек… Так кто же призывал к оружию?

А теперь, господа, чуть-чуть напрягите свою фантазию. Представьте на миг, что было бы с Клинтоном, Колем, Миттераном, тем же Назарбаевым, если бы они расстреляли из пушек свои парламенты? Которые не слаще нашего бывшего…»

* * *

Кинорежиссер Станислав Говорухин:

«Фашизм – это именно то, что я видел в трагические октябрьские дни. Расстрел Дома Советов, бойня в «Останкино». И когда после штурма «Белого дома» во дворах зверски избивали людей. Вот это фашизм.

Танковым пушкам «пли» скомандовала творческая интеллигенция. И в первую очередь – кинематографисты. Это они устраивали ночные шабаши в Доме кино – во время референдума, перед выборами. Они кричали президенту: «Бейте идеологических противников!» Это их представитель, когда уже танки выкатились на боевые позиции перед «Белым домом», вопил по телевизору с пеной у рта: «Раздавите гадину!»

После того, что произошло в «Останкино»… Достаточно посмотреть видеодокументы, где по секундам все запечатлено: словно скот на бойне, убивают безвинных людей! Никого сами они не убили… А кто убил двух работников телецентра – это ведь тоже ясно: видны трассирующие пули, видно, кто стрелял. Так вот уже после этого организованного массового убийства газеты захлебывались: отребье, ублюдки, надо черт-те что с ними сделать! А одна сатана в юбке – иначе назвать не могу – заявила: «Вы виноваты уже тем, что заставили нас убивать вас».

Все это относится к масштабам трагедии. А изувеченные души? А страх, который поселился в людях? А какова доля участия бойцов мафии в акции подавления «Белого дома»? А что за деньги брали люди Гайдара в Центробанке в ночь с 3-го на 4-е? Для чего использовались эти огромные деньги?..»

* * *

Писатель Юрий Лощиц:

«Кто это – московская сволочь?

Это все мы с вами, кто, начиная с вечера 21 сентября, стал ходить на площадь к Дому Советов. Это ветераны войны против фашизма и афганцы, молоденькие фоторепортеры и учительницы на пенсии. Это священники и коммунисты. Это идеологи монархизма, представители древних дворянских фамилий и рабочие с заводских окраин. Это известные всему миру писатели, кинорежиссеры и артисты. Это все, кого наши верноподданные режиму средства массовой информации в одночасье прозвали мятежниками, боевиками, бандитами, подонками, красно-коричневыми, пьяным сбродом, люмпеном.

Вот так-то. Если вы возмущены тем, что в переходах московского метро продаются разные порнографические газетенки, то вы – сволочь.

Если вы вслух негодуете из-за того, что сектор госторговли скукожился, а ряды крупных и мелких спекулянтов растут не по дням, а по часам, то вы – порядочная сволочь.

Вы оскорблены тем, что мэр столицы в одной руке держит церковную свечку, а в другой – омоновские дубинки? Ну! Да вы – преизрядная московская сволочь.

Вы поносите студию «Останкино» за то, что заполонила экран примитивной американщиной? Такую, как вы, сволочь поискать надо!»

* * *

Журналистка Надежда Гарифуллина:

«Он был у Дома Советов 3 октября, когда демонстранты прорвали блокаду, потом у мэрии, поехал вместе со всеми в Останкино… То, что он увидел там, его потрясло.

Его арестовали вечером 3 октября на Сущевском валу…

Иван Лощилин – удивительно талантливый человек, очень добрый и очень ранимый. Есть в нем и благородство, и истинная интеллигентность, и огромная боль за то, что произошло с нашей страной. В свои сорок лет кинодраматург Лощилин успел уже немало. В его активе 20 киносценариев, по ним сняты широко известные зрителю фильмы: «Убийство на Ждановской», «И будем жить», «Хозяин», «Честь имею» и другие.

И вот такой человек содержится 4 месяца в тюрьме без приговора суда».

* * *

Писатель Владимир Бушин:

«А посмотрите дальше: мариупольский эллин Попов, успевший смыться из мэров; опять же ростовский абориген Шахрай, не переводимый на русский язык; судя по внешности, подмосковный цыган Козырев; сильно смахивающий на прибалта Чубайс; несомненный тбилисский японец Кунадзе, мечтающий подарить своему императору Курильские острова; хабаровский некацап-нехохол Ильюшенко, почетный гражданин Торонто, где он сейчас пребывает, копая компромат против Руцкого; саратовский черкес Калмыков, как кур в ощип попавший в жуликоватую комиссию по борьбе с коррупцией; бердичевский калмык Шейнис, неутомимый оратор во славу бати, несмотря на шепелявость; мытищинский поляк Станкевич, друг папы римского и Старовойтовой; получех Собчак, густопсовый петербуржец, читинского розлива; оренбургско-петербургская казачка, бинарная депутатка Старовойтова; межконтинентальный адвокат, именующий себя Макаровым… Да кто, наконец, и сам Голиков, почему-то именующий себя Гайдаром?

Вот такая кое в чем неясная картина. Но уж в одном-то она совершенно ясна: все эти люди уж никак не меньше «пришельцы», чем Хасбулатов».

* * *

Кинорежиссер Никита Михалков:

«О том, что я был бы в «Белом доме», я сказал недавно и Борису Николаевичу Ельцину, с которым встречался как председатель Российского фонда культуры. Но, конечно, я пришел бы туда не поддерживать Анпилова и Макашова. Просто Александр Руцкой мой друг, и по древним мужским законам я должен был находиться рядом с ним. И вообще я не люблю, когда по людям стреляют из пушек, сознавая при этом полную безнаказанность».

* * *

Писатель Юрий Бондарев отказался от ордена Дружбы… Награжденный Указом президента, он направил Ельцину телеграмму:

«Господин Президент! Благодарю вас, но я не считаю возможным принять вашу высокую награду, которая сегодня не поможет доброму согласию и дружбе народов нашей великой страны. Юрий Бондарев».

 

Завещание несдавшихся защитников дома советов

Братья, когда вы прочтете эти строки, нас уже не будет в живых. Наши тела, простреленные, догорят в этих стенах. Мы обращаемся к вам, кому повезло выйти живым из этой кровавой бойни.

Мы любили Россию. Мы хотели, чтобы на этой земле восстановился, наконец, тот порядок, который Богом ей определен. Имя ему – соборность; внутри ее всякий человек имеет равные права и обязанности, и преступать закон не позволено никому, в каком бы высоком чине он ни был.

Конечно, мы были наивными простаками, за свою доверчивость мы наказаны, нас расстреливают и в конце концов предадут. Мы были лишь пешками в чьей-то хорошо продуманной игре. Но дух наш не сломлен. Да, умирать страшно. Однако что-то поддерживает, кто-то невидимый говорит: «Вы кровью очищаете свою душу, и теперь сатана ее не достанет. И погибнув, вы будете гораздо сильнее живых».

В наши последние минуты мы обращаемся к вам, граждане России. Запомните эти дни. Не отводите взгляда, когда наши обезображенные тела будут смеясь демонстрировать по телевидению. Запомните все и не попадайтесь в те же ловушки, в которые угодили мы.

Простите нас. Мы же прощаем и тех, кто послан нас убить. Они не виноваты… Но не прощаем, проклинаем бесовскую шайку, севшую России на шею.

Не дайте затоптать великую православную веру, не дайте затоптать Россию.

Наши души с вами.

Россия непобедима.