Михаил Николаевич Грешнов
ДРОБИНКА
Вечер сгустился до темноты, и только за деревьями сада, за лесом рдела, затухая, оранжевая заря. Когда же на веранде зажгли электричество, заря исчезла, ступеньки веранды ушли во мрак, точно в океанскую глубину, где смутно, как водоросли, маячили ветви яблонь. Зато стол, покрытый скатертью, ослепительно вспыхнул, чайные чашки, ваза с вареньем заблестели, как горсть самоцветов.
- Всегда так, - сказала Надежда Юрьевна. - Включишь - и становится уютно и весело. Восхитительно, Ваня!..
Иван Федорович молча усаживался за стол. Экспрессия в словах жены его мало трогала. Ему хотелось свежего горячего чая. День, как всегда, выдался многословный и хлопотный: начиналась экзаменационная сессия, консультации, коллоквиумы. Все это утомляло его, Фастова, доцента кафедры биохимии. К вечеру Иван Федорович валился с ног. Тут еще поездка на дачу пока доберешься, ни на что не обращаешь внимания, кроме как на желание поесть и отдохнуть,
- Дима! - позвала между тем Надежда Юрьевна. - Чай пить!
Груша, домработница Фастовых, внесла самовар, поставила на середину стола. Фастовы пили чай по-русски: из самовара, из блюдец. Вовсе не купеческая привычка - мода. Самовары во всех окрестных дачах, отставать от других Фастовым не хотелось.
- Спасибо, Груша, - сказала Надежда Юрьевна.
Вошел девятилетний Дима. Карманы его были подозрительно оттопырены.
- Опять яблоки? - спросила Надежда Юрьевна. - Сколько раз говорю - не ешь зелень!
Дима поморгал глазами, уселся за стол рядом с отцом.
Надежда Юрьевна начала разливать чай.
- Как Светлана Петровна? - спрашивала она у мужа. - Мария Георгиевна вернулась из отпуска?
Интересовалась она женами сослуживцев Ивана Федоровича. Светлана Петровна к тому же ее дальняя родственница, а К Марии Георгиевне у нее интерес особый: Мария Георгиевна должна вернуться из командировки в Финляндию.
- Мария Георгиевна вернулась, - ответил Иван Федорович.
- Вот кому счастье! - сказала Надежда Юрьевна. - Привезла небось...
Надежда Юрьевна, как всякая женщина, была неравнодушна к нарядам.
Иван Федорович знал слабости жены, привык к подобным вопросам, пропустил слова мимо ушей.
Наступила пауза, тишина, нарушаемая лишь громким прихлебыванием: Дима с видимым удовольствием тянул из блюдца чай.
- Дима!.. - сказала Надежда Юрьевна, строго посмотрела на сына.
Тот перестал тянуть, подлил из чашки в блюдце. Надежда Юрьевна обернулась к мужу спросить о чем-то еще и вдруг громко ойкнула:
- Ой!..
Иван Федорович и Дима оторвались от чая, подняли на нее глаза. Лицо Надежды Юрьевны исказилось, зубами она прикусила губу от боли, медленно оборачивалась боком то ли посмотреть в сад, то ли на что-то неизвестное сзади себя.
- Что с тобой? - спросил Иван Федорович.
Надежда Юрьевна повернулась спиной к мужу и сыну - при этом через плечо она закинула руку назад, ощупывая что-то, - Иван Федорович и Дима увидели, как на белой блузке из-под пальцев ее текла кровь.
- Ты ранена? - вскочил Иван Федорович.
- Мама!.. - Дима тоже вскочил.
- Ой!.. - произнесла еще раз Надежда Юрьевна, поднесла пальцы к глазам и, увидя кровь, медленно опустилась лицом на стол. - Что это, Ваня? - спросила она.
Иван Федорович уже стоял возле нее, рассматривал пятно на блузке. Потом повернулся к саду, поглядел в темноту.
- Что это, Ваня?.. - повторила Надежда Юрьевна.
- Спокойно, - сказал Иван Федорович и тут же, отвечая на вопрос Надежды Юрьевны, признался: - Сам не знаю, что это.
Обернулся к двери, ведущей в комнаты, крикнул:
- Груша!
Груша немедленно появилась.
- Бинт! - сказал он. - И йод! И сейчас же позвони "Скорой помощи"!
- Что случилось? - спросила Груша, видя склоненную к столу Надежду Юрьевну.
- Бинт немедленно! - крикнул ей Иван Федорович.
Через минуту бинт и склянка с йодом были в его руках. Груша кинулась к телефону. Иван Федорович и Дима повели Надежду Юрьевну в комнаты и здесь уложили на диван.
- Это опасно? - спросила Надежда Юрьевна.
"Скорая" должна прибыть из Москвы, Москва от дачного поселка в сорока километрах, прикидывал Иван Федорович. Врачи приедут не раньше, чем через полчаса.
- Больно? - спросил он жену.
- Больно, - ответила Надежда Юрьевна.
- Потерпи, - сказал Иван Федорович.
А Дима спросил, как давеча спрашивала Надежда Юрьевна:
- Что это?
"Ранение, - думал Иван Федорович, - пулевое. По-видимому, из малокалиберки. Развелось этих охотников - ночью и то нет покоя... А жена молодцом
не хнычет, не закатывает истерику". Но Надежда Юрьевна сказала с раздражением:
- Ответь же ты сыну!..
Иван Федорович сказал Димке:
- Иди отсюда, тут тебе не место.
Обнажил ранку чуть пониже белых пуговиц лифчика, смазал вокруг йодом. Надежда Юрьевна опять заойкала.
- Терпи, - сказал Иван Федорович и стал накладывать на рану бинт.
Димка стоял в дверях комнаты и глазел. Иван Федорович поглядел на него, ничего не сказал. Вошла Груша.
- Сейчас приедут, - сказала она. - Дайте мне, взяла катушку бинта из рук Ивана Федоровича.
"Скорая" приехала не через полчаса и даже не через час - почти через два часа. На возмущенный вопрос Ивана Федоровича врач - "Ольга Яковлевна", отрекомендовалась она, как только вошла в комнату, ответила:
- Вы у нас не одни. Машины были в разгоне.
Тут же обернулась к больной:
- Что у вас?
Через пять минут из-под белой шелковистой кожи Надежды Юрьевны была извлечена дробинка.
- Вот и все! - сказала Ольга Яковлевна. - Простая дробинка. Но вам повезло, - улыбнулась она Надежде Юрьевне, - стреляли, по-видимому, далеко, дробь была на излете. Могло быть хуже.
- Негодяи!.. - выругался Иван Федорович по адресу охотников.
- Да, - подхватила Ольга Яковлевна, - столько несчастных случаев!..
Ранка была прочищена, заклеена. Надежде Юрьевне введен кубик противостолбнячной сыворотки.
- Не волнуйтесь, не беспокойтесь, - говорила на прощание Ольга Яковлевна. - Через три дня как рукой снимет. Останется на память пятнышко.
Иван Федорович благодарил Ольгу Яковлевну. Надежда Юрьевна тоже благодарила. Дима благодарил, Груша благодарила, а когда взрослые пошли провожать врача к машине, Надежда Юрьевна тоже пошла, Димка сгреб лежавшую на белом бинте дробинку и сунул ее в карман.
Так выглядело начало величайшего события, потрясшего землян в последней четверти двадцать первого века.
В дальнейшем все шло некоторое время подспудно, ничего не обещая, не вызывая волнений у окружающих, тем более у человечества.
Ранка на спине Надежды Юрьевны зажила. В самом деле осталось пятнышко, как предсказала врач Ольга Яковлевна, шрамик. В семье Фастовых перестали говорить о происшествии, о дробинке. Тем более что дробинка в тот же вечер исчезла так, во всяком случае, решили взрослые.
- Надя, - спросил тогда Иван Федорович, - тут была дробинка, где она?
- До этого мне, Ваня!.. - с досадой ответила Надежда Юрьевна. - Глаза б мои не смотрели!
Димку еще от машины отправили спать, дробинку искать не стали - все равно не определишь, из какого она ружья, не найдешь охотников. Засыпая, Иван Федорович обратил было внимание на деталь: никакого выстрела, когда пили чай, он не слышал. Надо было спросить у Димки, не слышал ли он. Но этот вопрос Иван Федорович заспал, и на том дело окончилось.
В сентябре Фастовы переехали в город, суетность жизни увеличилась еще больше. Димка пошел в школу.
У Ивана Федоровича прибавилось работы в лаборатории. Потекла привычная, обычная жизнь.
И только в ноябре Надежда Юрьевна заметила, что ей нездоровится. И то, пожалуй, не она заметила, Мария Георгиевна.
- Надя, - сказала она, - ты похудела. У тебя изменился цвет лица. Заболела?
- Так, легкое недомогание... - призналась Надежда Юрьевна.
- Как аппетит? - спросила Мария Георгиевна.
- Аппетит хороший.
- Больше гуляй на воздухе, - посоветовала Мария Георгиевна. - Лыжи ты совсем забросила, а ведь была спортсменка.
Надежда Юрьевна грустно улыбнулась: мало ли что было в молодости?
- Пойдем в театр? - предложила Мария Георгиевна. - У меня два билета. Один... - тихонько вздохнула, - лишний.
Надежда Юрьевна согласилась пойти в театр.
Пьесу она смотрела рассеянно, мало обращала внимания на доверительный шепот подруги в антракте сплетни. Кажется, жалела, что пошла, лучше было бы посидеть дома.
- Ты какая-то странная, - заметила Мария Георгиевна, - без огонька. Что у тебя во рту?
- Пуговица... - ответила Надежда Юрьевна.
- А ну.
Надежда Юрьевна выплюнула в кулак пуговицу, показала подруге. Пуговица была жестяная, старая, порядком обсосанная.
- Что это ты?.. - удивилась Мария Георгиевна.
- Не знаю, - ответила Надежда Юрьевна.
- Так и сосешь?
- Сосу.
Мария Георгиевна удивилась еще больше. Сказала:
- Такую гадость...
Пуговица действительно была не из лучших. Но Надежда Юрьевна преспокойно отправила ее в рот.
- Надя!..
- Хочется, - сказала Надежда Юрьевна.
- Давно?
- С месяц...
Бывает, что дети едят известку со стен, какую-нибудь траву. Это Мария Георгиевна знала. Тут железная пуговица. Может быть, Надя в положении?
Поговорили на эту тему.
- Кажется, нет, - сказала Надежда Юрьевна.
- Значит, в твоем организме не хватает железа, сделала вывод Мария Георгиевна.
Надежда Юрьевна поводила языком во рту пуговицу, ответила:
- Наверное, не хватает,
- Ешь побольше яблок и помидоров, - посоветовала Мария Георгиевна.
- Яблоки ем.
- Надя!..
Они уже вошли в зал после антракта, сели. Мария Георгиевна искоса взглянула на подругу;
- Ты какая-то странная.
- Повторяешься, - ответила Надежда Юрьевна.
Поднялся занавес, и обе подруги досмотрели действие без интереса.
Пуговицу во рту Надежды Юрьевны заметил и Иван Федорович.
- Так и сосешь? - повертел он пуговицу в руках.
- Сосу, - ответила Надежда Юрьевна.
- Брось, - посоветовал муж.
Надежда Юрьевна взяла у него пуговицу, положила в рот под язык.
Иван Федорович поглядел на жену внимательно: побледнела, под висками появились вмятины - похудела.
- Завтра же сходи к врачу, - сказал он.
- Зачем?
- Что у тебя за мания - сосать пуговицу? - возмутился Иван Федорович.
- А врач чем поможет?
- Посоветует что-нибудь. Может, у тебя малокровие.
- Вот еще... - сказала Надежда Юрьевна. Но к врачу пойти согласилась.
- Ну и что? - спросил Иван Федорович вечером, возвратившись с работы.
- Обслушала, обстукала, - начала рассказывать
Надежда Юрьевна. - Говорит: вы здоровы.
- А пуговица? Ты сказала про пуговицу?
Пока разговаривала с мужем, пуговицу Надежда Юрьевна держала в руке.
- Сказала.
- И что? - нетерпеливо спросил Иван Федорович.
- Ничего особенного. Недостаток в организме железа.
- Господи! - воскликнул Иван Федорович. - И ты об этом говоришь спокойно!
- Прописала таблетки Бло, ферамид, - рассказывала о беседе с врачом Надежда Юрьевна. - А больше, говорит, кушайте шпината и свеклы. В сыром виде.
- В сыром виде!.. - воскликнул Иван Федорович.- Ты больна?
- Здорова. Сказала же врач...
Каждый день Груша подавала ей тертый шпинат и свеклу. Надежда Юрьевна безропотно поедала то и другое. Но главным ее удовольствием была железная пуговица, которую она обсосала уже наполовину.
Иван Федорович беспокоился. Как ни был занят работой, он не мог не заметить ухудшения здоровья жены. Надежда Юрьевна худела, у нее появилась апатия - даже разговаривать ей не хотелось. Всякий раз, приезжая с работы, Иван Федорович спрашивал жену о здоровье:
- Ну как?
- Ничего, - отвечала Надежда Юрьевна односложно.
- В санаторий поедешь?
- Не хочу.
- Надя!
- Не смотри на меня так,- говорила Надежда Юрьевна.
В январе у Ивана Федоровича осуществилась мечта. Он перешел с преподавательской работы на исследовательскую, стал заведующим лабораторией. Работа над диссертацией быстро пошла вперед, подходила к заключительной стадии. Предстояло поставить ряд опытов, работал Иван Федорович в области изучения мозга, была изготовлена тончайшая аппаратура по биотокам. Случалось, Иван Федорович сутками не появлялся дома - обедал в институте, спал в лаборатории. Естественно, Надежда Юрьевна была от этого не в восторге, но Иван Федорович умел успокаивать супругу: в конце концов главное, говорил он, работа.
- Это ненадолго, Наденька. Через месяц освобожусь. Даже возьму отпуск, если хочешь. Как твоя пугозица? - попытался он шутить.
- Замолчи!.. - говорила Надежда Юрьевна. Какое-то равновесие в ее организме наступило: худеть она перестала. По-прежнему ела шпинат и свеклу недостаток железа в организме ощущался. Но теперь по советам близких Надежда Юрьевна больше ела мяса, яиц, и все надеялись, что дело идет к перелому, Надя наконец начнет поправляться.
Так думал и Иван Федорович. Приналег на работу, по неделе не появлялся дома.
В такое вот время, ощущая нужду в деньгах. Надежда Юрьевна зашла к мужу в лабораторию.
- Ты, Надя! - отвлекся он от приборов. - Садись. Я сейчас.
Надежда Юрьевна села на стул. Муж возился с аппаратурой.
- Что такое? - ворчал он. - Откуда поле? Не было ничего - и вдруг...
Надежда Юрьевна сидела на стуле, ждала, когда Иван Федорович оторвется от приборов.
- Не пойму... - бормотал тот. - Откуда фон? Несомненно, наведенный. Не было же минуту назад!
Надежде Юрьевне надоело сидеть. Встала со стула, подошла к шкафам поглядеть на приборы.
- А... - удовлетворенно сказал Иван Федорович. - Чисто, никаких помех. Надя! - позвал жену.
Надежда Юрьевна подошла.
- Я совсем забыл, - признался Иван Федорович. Зарплату получил. Вот деньги.
При этом он случайно взглянул на приборы и выругался:
- Что за черт! Извини... - обернулся к жене. - Не ладится тут, в аппаратуре.
Опять стал копаться в приборах. Надежда Юрьевна заскучала, отошла к окну. За окнами лаборатории был маленький сквер, из детского сада вывели малышей на прогулку.
- Надя! - позвал Иван Федорович.
Надежда Юрьевна подошла.
- Вот деньги, - вынул он наконец из кармана. Передавая жене конверт, он искоса поглядывал на стрелки, на счетчики. Что-то опять там не ладилось.
- Фокусы! Прямо фокусы! - недовольно восклицал Иван Федорович.
Надежда Юрьевна взяла деньги, пошла прочь. Дошла уже до двери, когда Иван Федорович окликнул ее:
- Надя!
Надежда Юрьевна обернулась. Муж стоял, наклонясь над столом, позвал ее:
- Вернись, пожалуйста.
Надежда Юрьевна вернулась.
- А-а-а... - протянул Иван Федорович, не отрываясь от приборов.
- Чего тебе? - спросила Надежда Юрьевна.
- Отойди... - Иван Федорович стоял к ней спиной, впившись глазами в аппаратуру,
Надежда Юрьевна отошла.
- Подойди!
Надежда Юрьевна неуверенно подошла.
- Вот как! - сказал Иван Федорович. - Отойди!
- Ты что, Ваня, считаешь меня маятником? - спросила Надежда Юрьевна. Туда-сюда...
- Отойди! - Иван Федорович по-прежнему стоял к ней спиной, глядел на приборы.
Надежда Юрьевна пожала плечами, пошла к двери.
- Надя!..
Это был крик. Так кричал Архимед "Эврика!".
Надежда Юрьевна испуганно обернулась.
Муж глядел на нее расширенными глазами и уже не кричал - шептал:
- Подойди еще раз...
Надежда Юрьевна испугалась, медленно пошла к нему. Он оглянулся на приборы, потом на нее и внезапно опустился на стул, на котором только что сидела Надежда Юрьевна. Лицо его было бледно.
- Тебе плохо? - наклонилась к нему Надежда Юрьевна.
- Нет, нет, Надя... - сказал он скороговоркой. Дай подумать. Дай мне подумать.
Опять взглянул на приборы.
- В чем дело? - спросила Надежда Юрьевна.
- В чем дело? - переспросил он. - В том-то и дело, в чем дело...
- Иван Федорович! - Надежда Юрьевна готова была рассердиться.
- В том и дело... - машинально повторял Иван Федорович. Поглядел на жену и сказал: - Ты излучаешь!
- Что излучаю? - испуганно спросила Надежда Юрьевна.
- Излучаешь и все!.. - Иван Федорович был растерян.
- Поясни, Ваня, - ласково попросила Надежда Юрьевна.
- Как будто в тебе работают, знаешь... сто радиостанций сразу, - пояснил Иван Федорович.
Надежда Юрьевна не нашлась, что сказать мужу.
- Феномен какой-то... - смотрел на жену Иван Федорович.
- Глупости, - наконец произнесла Надежда Юрьевна.
- Тебя надо исследовать, - сказал муж. И прибавил: - Невероятно!
Надежда Юрьевна повернулась и молча вышла из лаборатории.
В этот день Иван Федорович приехал домой рано.
Тотчас приступил к жене с расспросами: как самочувствие, есть ли улучшение, как она питается, чем, как с пуговицей. Надежда Юрьевна отвечала на вопросы мужа, показала пуговицу - тоненькую пластинку: иссосала почти всю.
- Да... - кивал при этом головой Иван Федорович. - Да...
Он столько раз повторял это "да...", что Надежда Юрьевна пришла в раздражение и спросила, к чему ведет этот допрос.
- Видишь ли... - Иван Федорович не находил нужных слов.
- Ничего не вижу! - сказала жена. - Потемки!
- Правильно, - согласился Иван Федорович. Потемки.
- Что же все это значит?
- Ты вся излучение, - сказал наконец Иван Федорович. - Приборы словно сошли с ума. Токи мозга пе сравнению с твоим излучением - невнятный шепот.
Надежда Юрьевна слушала.
- Вот я и думаю: в чем дело? - продолжал Иван Федорович. - Может быть, ты железом перенасытилась? Железо, оно знаешь, имеет магнитные свойства... Ты не беспокойся, пожалуйста! - заверил он, видя, как смотрит на него Надежда Юрьевна. - Ничего опасного нет, если ты и намагнитилась.
- Хватит! - оборвала разговор Надежда Юрьевна. - Скоро ты скажешь, что твоя жена - слесарная мастерская. Так?
Иван Федорович так не думал. Но и что думать, не знал.
Решили, что надо идти опять к врачам исследоваться.
В поликлинике Надежде Юрьевне предложили пройти анализы.
- Вот талончик на кровь. Это можно сегодня. Спуститесь вниз, в кабинет одиннадцатый.
Надежда Юрьевна сдала на анализ кровь.
- Придете завтра, - сказали ей, - в девять часов.
Но удивительные события развернулись раньше этого срока.
Лаборант Вятлов закончил анализ крови Надежды Юрьевны в час дня. В четверть-второго он вошел к главному врачу Сергею Наумовичу.
- Удивительно, - сказал он с порога. - Знаете, что я обнаружил в крови Фастовой?
Сергей Наумович поднял голову от бумаг.
- Не поверите! - сказал Вятлов.
Сергей Наумович молча ждал..
- Спуститесь, взгляните сами!
То ли недоумение в глазах Вятлова, то ли дерзость, так подумал Сергей Наумович, с какой Вятлов вошел к главному врачу: не каждый и не по всякому поводу решится беспокоить Сергея Наумовича да еще приглашать его к микроскопу, - подсказали главному врачу, что у лаборанта есть к этому основания. Сергей Наумович поднялся и пошел вслед за Вятловым.
Так они и шли - лаборант впереди, главврач за ним, какая-то невидимая нить связывала обоих. Лаборант шел, озабоченно, это можно было заметить по его напряженно выпрямленной спине; главный врач шагал трудно, в походке чувствовались его шестьдесят восемь лет, и еще чувствовалась озабоченность, которая передалась Сергею Наумовичу от лаборанта. Надо было бы всему миру поглядеть, как они шли - лаборант и Сергей Наумович. Но мир пока ничего не знал, хотя стрелки часов уже отсчитывали секунды эпохального времени.
В маленькой тесной лаборатории никого не было. Микроскоп стоял у окна, в зажимах стекло с небольшим ржавым пятнышком. Сергей Наумович подошел к микроскопу, тронул винт, приподнял тубус, применяя к своему зрению.
То, что он увидел, было невероятным. Сергей Наумович оторвался от микроскопа, протер глаза. Опять наклонился, чуть-чуть пошевелил винт. На ржавом коричневом фоне растекшейся крови в двухсоткратном увеличении линз Сергей Наумович увидел блестящие металлом обломки машин: шестерни, колеса, гнутые скобы
и рычаги.
- Что это? - спросил Сергей Наумович.
- Третья проба, - ответил Вятлов.
Вынул из-под микроскопа стекло с ржавым пятнышком. Взял из коробки другое, чистое. Выдавил из мензурки на него каплю крови, вновь поставил под тубус.
Сергей Наумович приник к окуляру. Увидел он то же самое: шестерни, металлические детали. И еще он увидел - нет, не привидение, не фантом миниатюрную микроскопическую подводную лодку...
Действительно, это было невероятно. За долгую практику Сергей Наумович ничего подобного не наблюдал.
- Чья кровь? - спросил он, не отрываясь от окуляра.
- Фастовой... Надежды Юрьевны, - лаборант взглянул на листок.
- Супруги Ивана Федоровича Фастова?
Лаборант Ивана Федоровича не знал.
Сергей Наумович знал. Отсюда же, из лаборатории, позвонил Ивану Федоровичу.
Через полчаса Иван Федорович приехал.
- Взгляните, -сказал ему главный врач.
Их отыскали через неделю с помощью микроскопа, дававшего увеличение в шестьсот раз. Похожими на людей они не были: голова, туловище с двумя рядами щупалец - один ряд вверх, другой вниз. Увидели их города,заводы.
Надежде Юрьевне пришлось претерпеть массу исследований. Для нее одной отвели целый этаж загородной больницы. Палаты превратили в лаборатории, нижний этаж - в жилье для научных сотрудников. Надежду Юрьевну осматривали, выстукивали, просвечивали, опрашивали, обследовали, переобследовали, доследовали... Ею восхищались, восторгались, ужасались. Все это она сносила терпеливо и молча - послушный кролик науки.
Выводы были ошеломляющими: в теле Надежды Юрьевны обосновалась внеземная цивилизация.
- Как?.. - был всеобщий вопрос и другие вопросы: - Откуда? С каких пор? Почему?
Все это выяснялось и в конце концов выяснится. Но как войти в контакт с пришельцами? Кто они?
- Радио! - предложил Иван Федорович.
Действительно, Надежда Юрьевна излучала поток радиоволн. Цивилизация в ее теле обосновалась со всеми удобствами, вплоть до телевидения.
Была определена частота радиоволн, диапазоны. Передачи велись на микроволнах. Аппаратуры работать с такими волнами не было. Техники тут же создали аппаратуру - приемники, телевизоры. Услышали голос гомункулов пришельцев назвали гомункулами, увидели их самих.
Больше всего поразило землян, что они великолепно устроились в человеческом теле. Лимфа крови была для них питательным веществом. Кислород для технических нужд они добывали из красных телец, не уничтожая, однако, их, а высасывая атомы кислорода то из одного, то из другого эритроцита. Из лимфы они получали кислоты, металлы, в том числе и железо для машин, цивилизация у них оказалась технической.
На экранах телевизора можно было видеть их информационные передачи, искусство. Гомункулы оказались существами деятельными и жизнерадостными. Жизненное пространство они осваивали энергично, не встречая сопротивления. Антитела оказались нейтральными к ним, фагоциты их не трогали, микробы ке поражали. Почему? Было миллион почему.
Города-колонии они основали в легких Надежды Юрьевны, под левой лопаткой, там, где остался шрамик после ранения дробинкой. Города просвечивались рентгеном в виде округлых пятнышек с поперечными и продольными полосами: это оказались улицы и проспекты. Средством передвижения служили закрытые лодки, похожие на наши подводные, и открытые лодки-гондолы. Передвигались при помощи тока крови, предпочитая артериальную кровь, но могли передвигаться и против тока крови: лодки у них были моторными.
Телепередачи у них, особенно развлекательные, очень забавные: во-первых, шли круглые сутки (гомункулы не знали сна), во-вторых, предпочтение отдавалось пляскам-хороводам, индивидуальным пляскам с затейливыми движениями рук и ног. Разыгрывались сцены с декорациями, наверное, детективные, потому что одни гомункулы гонялись за другими, а те улепетывали и прятались. Все это сопровождалось своеобразной музыкой - электронной. Музыкальных инструментов, кажется, у гомункулов не было: звучали электрические и магнитные поля. Металлургия у них атомная: строили машины и механизмы из атомов железа и других металлов, извлекая их из тела Надежды Юрьевны.
При этом никаких отходов термической обработки не замечалось: атомы складывались по программе, и получалась деталь или машина, по мнению землян, удивительно и завидно быстро.
Время у гомункулов было не наше - другое. По наблюдениям, каждая особь жила семь-восемь дней. Каждый наш час равнялся для них примерно году.
Откуда гомункулы появились, так и не выяснено. Но очевидно, планета их покрыта океаном, растворившим все вещества. В человеческой крови они оказались как бы в родной стихии. Да ведь и кровь по составу сродни океанской воде. Что касается размера их планеты большая она или маленькая - судить тоже нельзя.
Наша Земля большая, а микроорганизмы живут на ней вместе с людьми. Возможно, цивилизация гомункулов появилась и развилась в среде микроорганизмов.
Вопрос о том, как войти с гомункулами в контакт, возник в тот момент, когда они были обнаружены. Но был и другой вопрос - боже, сколько этих вопросов! как сохранить здоровье Надежды Юрьевны? Гомункулы могли расселиться - и расселялись - по всему телу. Могли высосать из Надежды Юрьевны все соки. Женщине назначили усиленное питание. В общем, Надежда Юрьевна была здорова, не считая некоторой апатии и усилившегося аппетита. Но ей надоели исследования, надоела больница. Когда же ей сообщили, что микробы, да еще разумные, расселились в ее мышцах и печени, она ответила:
- Надеюсь на медицину. Она выдворит их оттуда. Конечно, надо было их выдворить.
Опять вопрос: как?
Может быть, уничтожить?
Цивилизацию?..
Вступить в переговоры было единственным разумным решением. Тем более это сулило землянам множество выгод: контакт обещал открытия в медицине, в космонавтике, астрономии.
Задачу контакта разрешили с помощью радио, телевидения - электроники.
Было замечено, что теле- и радиопередачи, особенно информационные, начинаются у гомункулов одними и теми же фразами. Резонно предположили, что эти фразы эквивалентны нашим. В начале: "Уважаемые радиослушатели, начинаем последние известия". В конце: "До свидания, до скорой встречи!"
Электронные счетно-решающие устройства подтвердили, что это так. Был найден ключ к освоению языка гомункулов.
Когда накопился достаточный запас слов и была сконструирована передающая аппаратура, к гомункулам обратились с обычной их вступительной фразой:
- Уважаемые радиослушатели!
Какой переполох возник в стане пришельцев, когда электронная машина передала через их радиостанции эту фразу! Возможно, от неожиданности, возможно, оттого, что фраза прозвучала необычайно громко, гомункулы буквально попадали с ног. Гром с ясного неба!
Но это деталь. Контакт удался, начались разговоры.
- Кто вы? - спросили земляне - вопрос с виду простой и ясный.
- А кто вы? - спросили гомункулы.
Кто мы? Надежда Юрьевна? Человечество? Венец творения?..
Так-то задавать простые вопросы: гомункулы тоже считали себя венцом творения.
Поделом.
Второй вопрос был такой:
- Откуда вы?
Гомункулы ответили:
- Зачем вам это нужно?
У пришельцев был характер!
Терпение. Начались многословные пояснения, кто мы такие.
- Как вы появились у нас? - спросили земляне.
- На этом острове?.. - спросили пришельцы.
Надежду Юрьевну они считали островом! Разговор велся в присутствии Надежды Юрьевны, и она возмутилась:
- Какая наглость!
Ее попросили молчать. Гомункулам пояснили, что они в человеческом теле.
- Этот остров - человек? - спросили они.
- Человек, - подтвердили земляне.
- Такой большой?..
- Все люди большие.
- Сколько вас? - спросили гомункулы.
- Пять миллиардов. А вас сколько?
- В теле?
- Да, в теле.
- Двести семнадцать.
- Миллиардов?..
Электроника перевела ответ:
- Штук.
Потом гомункулы поставили вопрос:
- В каждом из вас можно жить, как в этом теле?
Вопрос заставил задуматься: нет ли тут опасности для человечества?
- Видите ли... - Как им ответить, что они ведут в теле паразитический образ жизни? Кто-то придумал нейтральный ход: - Вам нужно выйти из тела.
Ответ последовал тотчас;
- Нам и здесь хорошо.
Еще бы - на всем готовом!
Последовал очень долгий разговор о том, что тело можно довести до истощения, используя его соки для заводов и городов. Тело может умереть, а вместе с ним погибнут и гомункулы.
Подумав немного, пришельцы ответили:
- Можно переселиться...
Похоже, что пришельцев не так легко убедить в очевидных для нас вещах. Тогда им сказали:
- Подумайте об этике.
- Что такое этика? - спросили гомункулы.
Пришлось очень долго разъяснять, что вторжение в чужой мир вопреки желанию и воле хозяев не совсем приятная вещь. И о том, что человек, в теле которого они поселились, страдает, а страдание и насилие вещи дурные, и это, наверно, понятно любому разумному существу.
Гомункулы подумали и спросили:
- А лишать нас корабля, в котором мы прилетели, - это этично?..
В лагере землян произошло замешательство: что за корабль? Какой корабль?.. Пока сыпались эти восклицания, сверкали недоуменные взгляды, гомункулы выдвинули требование:
- Верните корабль.
Земляне ничего на это ответить не могли, гомункулы повторили:
- Верните корабль, и мы улетим.
Тогда Иван Федорович и Надежда Юрьевна вспомнили о чаепитии на веранде, о ранении - происшествие это в потоке нахлынувших необычайных событий было забыто. Вспомнили о враче "Скорой помощи"
Ольге Яковлевне, о дробинке, которую она вынула из-под кожи на спине Надежды Юрьевны. По-видимому, дробинка и есть корабль.
Где дробинка?
Вспомнили, что Ольга Яковлевна положила ее на кусок бинта возле кровати в спальне. Куда делась дробинка, не могли вспомнить.
Призвали домработницу Грушу. Груша уверяла и клялась, что дробинки не видела.
- Может быть, вымела с сором?..
- Да нет же, - отмахивалась Груша. - Видеть не видела!
Позвали Димку,
С первого вопроса глаза у мальчишки забегали, Димка раза два шмыгнул носом, но промолчал.
- Мальчик... - упрашивали его.
Димка стоял, размышлял: подумаешь - дробинка.
Другое дело найти гильзу с порохом, с пулей или, на худой конец, осколок мины, проржавевший з земле.
- Вспомни, мальчик, - просили члены комиссии.
Нет, думал Димка, весь этот народ не понимает ценности настоящих вещей. Вот бы найти зажигалку времен Великой Отечественной войны. Находят же. ребята...
- Ты, кажется, последним выходил из спальни, напомнил ему отец. Интонация была вкрадчивая, мягкая по аналогии с другими случаями, вспомнил Димка, не обещала ничего доброго. Лучше признаться.
- Я ее в карман положил, - сказал Димка.
- В какой карман? - спросил отец.
- Штанов.
- Каких?
- С яблоками.
- Каких штанов?..
Пришлось напрячь память.
- Синих, в полоску.
- Там она и лежит?
Димка опять пошмыгал носом:
- Не знаю.
Понятно, что члены комиссии, в присутствии которых велся допрос, переходили от отчаяния к надежде и от надежды к отчаянию. Тем более что гомункулы заявили ультимативно: "Никаких разговоров. Верните корабль!"
- Дима, - сказали ему,-от этой дробинки зависит жизнь или смерть твоей мамы. Понимаешь? Дробинку надо найти.
Между тем сведения о гомункулах просочились на страницы газет. Полосы пестрели заголовками один удивительнее другого:
- Женщина-галактика.
- Откуда пришельцы?
- Ультиматум: не улетим, пока не будет найден корабль.
- Где корабль?..
Обсуждались подробности: их всего двести семнадцать особей. Неужели земная техника бессильна против горсточки наглецов?.. Как они живут? Присмотритесь, как они живут! В их городах два-три десятка особей. Каждый занимает целый квартал!..
Действительно, гомункулы жили просторно - к чему им такой размах?.. У них атомная металлургия. Заводом-городом управляют трое гомункулов. Металлургии и автоматике надо у них учиться.
Но учить землян, даже разговаривать с ними гомункулы, по-видимому, не имели никакого желания. Их оскорбило и вывело из себя три положения: намек, что они ведут паразитический образ жизни за счет Надежды Юрьевны; то, что им предложили покинуть остров, и, наконец, корабль. Они были убеждены, что корабль похищен существами, которые называют себя землянами, и что земляне применили при этом грубую силу.
- Почему вам не построить другой корабль? - обратились к ним члены комиссии.
- Потому что нам не хватает молибдена, титана и тория, - ответили они.
Вводить в тело Надежды Юрьевны перечисленные металлы, особенно радиоактивный торий, комиссия не решалась - это было бы равносильно убийству.
Оставалось одно: найти дробинку.
Поисками занялись трое: Димка, Груша и Иван Федорович.
В кармане синих штанов дробинки не оказалось. Да и как она могла там остаться, если Груша после дачного сезона стирала их неоднократно?
- Вспомните, - умолял Иван Федорович, - может, была дробинка? Может, вы ее куда положили?
Груша начисто отрицала: дробинки не видела.
- Дима, может быть, ты се съел с яблоками?..
- Ну как же, папа... - возражал Дима.
- Что у тебя было еще в карманах?
Дима был собирателем сокровищ: карманы его всегда набиты рыболовными крючками, железками, подобранными на улице, резинками от рогаток, самими рогатками и вообще всякой дребеденью. Отец об этом хорошо знал, у него возникли мысли, предположения.
- Куда ты разгружаешь свои сокровища?
У Димки был специальный ящик для всех этих предметов. И на даче у него был ящик.
- Где этот ящик? - спросил отец.
- На даче, - ответил Димка.
К первому сентября он уехал в город. Когда родители перебрались с дачи, он уже ходил в школу. Куда из-под кровати делся ящик, Дима не имел представления.
- Надя, - примчался к жене Иван Федорович, - где ящик из-под Димкиной кровати?
- Выбросила в сарай, - ответила Надежда Юрьевна.
- Что там было?..
- Хлам какой-то.
Из больницы отец с сыном и с Грушей поехали на дачу. Сарай был открыт, все перевернуто, перебито побывали местные мародеры-мальчишки в поисках бутылок: бутылки можно было сдать в магазин, подработать... Ящик тоже был наполовину разбит - кто-то подфутболил его ногой.
С горестным восклицанием Димка кинулся собирать свои сокровища. Иван Федорович упал духом: где тут найти дробинку?.. Однако предмет за предметом они перебрали содержимое ящика до дна. Дробинки не было. Обстукали ящик руками со всех сторон - может, дробинка застряла в пазах или в стенках ящика. Ничего.
- Все пропало! - в отчаянии сказал Иван Федорович.
Но тут появилась Груша:
- Иван Федорович. Эта, что ли?
На ладони у нее лежал металлический шарик.
- Груша!.. - воскликнул Иван Федорович.
Пока отец с сыном копались в сарае, Груша осмотрела Димкину спальню, уголок, где стояла его кровать, и здесь, в трещине под отставшим плинтусом, нашла дробинку.
- Груша! - Иван Федорович, зажав дробинку в ладони, восторженно целовал домработницу.
Димка, как скромный мальчик, отвернулся от этой сцены.
- Спасена! - растроганно повторял Иван Федорович. - Спасена! - Это относилось к Надежде Юрьевне, и это понимали Груша и Дима.
Дима не выдержал, сказал как взрослый:
- Поздравляю!
- Поздравить бы тебя... - сказал отец, но не очень строго, и Дима понял, что печальных последствий для него не предвидится.
Гомункулам сообщили, что корабль найден.
- Возвратите, - сказали они.
- Куда возвратить?
- На место посадки.
- Это будет совсем несложная операция, - успокаивали Надежду Юрьевну врачи. - Маленький надрез, и мы введем дробинку под кожу.
Комиссия по контакту выработала программу обмена с пришельцами научным и техническим опытом. Но гомункулы не пожелали никакого обмена. Прекратили работу радиостанций, размонтировали заводской комплекс. Потянулись к месту, где под кожу Надежды Юрьевны был введен их корабль-дробинка.
Через пару часов в теле Надежды Юрьевны прекратилась деятельность гомункулов, организм выводил микроскопические обломки зданий, машин и другой инопланетной техники. Земляне наблюдали это катастрофическое разрушение с болью в сердцах. Тщетно взывали к гомункулам задержаться, дать хоть какие-то сведения о себе, о своей звезде и планете. Гомункулы молча заканчивали эвакуацию.
Когда все было закончено, Надежду Юрьевну из палаты вывезли на открытую террасу больницы. Была теплая майская ночь.
Земляне приготовились заснять старт корабля, одновременно и направление.
Корабль стартовал в двадцать три часа пять минут по направлению к Полярной звезде.
Откуда-то, уже из пространства, гомункулы попрощались с Землей по радио:
- До свидания!
Второго такого свидания землянам, откровенно сказать, не хотелось. Особенно Надежде Юрьевне.