Котлинские горы, Милос

Сообщество Синь Шен

Капелланская Конфедерация

22 января 3062 г.

— «Хлыст», это «Нож». Я у бивака. Наблюдаю четыре меха и около дюжины палаток. Мехи заглушены и я вижу, что два или три человека патрулируют периметр бивака. Похоже, они все завалились на боковую.

— Хорошо, «Нож», продолжайте наблюдение. Команда «Хлыст» выдвигается сейчас на позицию.

Капитан Дана Месснер передала трубку полевой рации своему связисту. Громоздкая штатная полевая рация PRC-58была неуклюжей и непригодной для того типа работы, которая ожидала маленькую группу партизан Месснер. Также её беспокоило, что их радиочастоты могли быть перехвачены. Рация, как и три человека наблюдателей под кодовым названием «Нож», которые таскали ее на руках, когда-то были частью милосского гарнизона, а сам гарнизонный городок ныне находился в руках капелланских захватчиков.

Мельком взглянув на слабо светящийся циферблат своих наручных часов, Месснер поняла, что у неё есть всего полчаса, чтобы её команда заняла исходные позиции. Это будет не сложно, чего не скажешь о том, чтобы развертывание её команды было бесшумным. Из двадцати человек под её командованием, только шесть были на самом деле солдатами, бывшими уланами Черного Ветра, как и она сама. Остальные были гражданскими, партизанами, кто ненавидел капелланских захватчиков.

В течение нескольких недель она и её отряд бойцов сопротивления отслеживали перемещение капелланских сил. Сейчас это наблюдение окупилось. Получив точный график патрулей и тренировочных занятий, её люди были готовы к решительной атаке, какой они не совершали с самого начала оккупации Милоса. Они собирались осуществить ночной рейд против вражеского лагеря тренировочного патруля.

— Отлично, по коням, — произнесла Месснер. — Мы с Дэнни впереди. Мардж, ты в арьергарде. Штатские на грузовиках в середине. Вы все знаете, что делать, поэтому давайте сделаем это чисто и постараемся без жертв. Выступаем.

Месснер скинула свои полевые брюки и китель, при этом от прохладного ночного воздуха по её спине пробежал озноб. Не теряя времени, она натянула громоздкий хладожилет, который сохранял ей жизнь и работоспособность в душном, жарком кокпите меха во время сражения. Застегнув жилет, Месснер начала карабкаться по качающейся цепной лестнице, свисающей из люка кокпита её потрепанного DV-7D «Дервиш». В кокпите было теплее, чем снаружи, из-за тепла вырабатываемого термоядерным реактором. Жара была самым главным врагом мехвоина. Избыточное тепло вырабатывалось не только силовой установкой, но также системами вооружения боевого меха, и миомерными мышцами, которые позволяют меху двигаться. Перегрев, и мех станет неуправляемым, система управления откажет, а термоядерный реактор мог даже автоматически отключиться. И даже более катастрофичной была возможность того, что от высокой температуры сдетонируют ракеты в боеукладках «Дервиша».

Мысль о ракетах вызвала у Месснер беспокойство. Её пятидесятитонный мех обычно нес 240 дальнобойных ракет и 100 ракет для двуствольных наступательных ракетных установок, расположенных в каждой руке DV-7D. Но в настоящее время запасов ракет было достаточно только на шесть залпов для каждой из его установок РДД-10 и двадцати залпов — самонаводящихся РБД-2. А когда ракеты закончатся, она останется с одними средними лазерами «Чискомп», встроенными в запястья рук чуть позади ракетных установок.

Все эти мысли промелькнули в её голове, но она тут же забыла о них, как только начала стандартную процедуру запуска.

Когда она снова взглянула на свои часы, было уже 3:40, осталось двадцать минут на выдвижение на исходную позицию. Где-то Месснер слышала, что наилучшим временем для нанесения неожиданного удара было 4:00 утра. Предполагалось, что на это время приходится наибольший спад физических и умственных способностей, что давало нападающему преимущество. Она со своими людьми собиралась проверить состоятельность этой теории.

Она двинула вперед ногу меха, делая первый шаг. Вслед за нею последовал рядовой Даниэль Колонна на своем потрепанном «Энфорсере», за ним выдвинулись три внедорожника, которые были расписаны на скорую руку в камуфляжные цвета: зеленый, серый и черный. В каждом находилось четыре или пять партизан, вооруженных либо разномастными охотничьими ружьями, либо захваченными у врага армейскими. Капрал Марджори Ром прикрывала тыл маленькой колонны. Её шестидесятитонный «Энвил» был самым тяжелым мехом улан, оставшихся на планете. И это был единственный из трех мехов маленького отряда Месснер, который не нуждался в и без того скудных запасах боеприпасов. ANV-3M был оснащен только лазерным вооружением.

Через десять минут её «Дервиш» замер в тени небольшого холма, откуда открывался вид на капелланский лагерь. Система светоусиления меха позволила различить ей несколько солдат, перемещающихся по лагерю, скорее всего это были часовые. Четыре меха замерли в центре лагеря, словно спящие гиганты, их двигатели были выключены на ночь.

— Отлично, — прошептала она в микрофон своего нейрошлема. — Давайте попытаемся сделать это без лишнего шума. Ударная группа, вы подкрадываетесь к мехам и устанавливаете ваши ранцевые заряды. Не активировать их до тех пор, пока я не прикажу. Если вас заметит часовой, попытайтесь снять его без лишнего шума. Один громкий шум и весь наш план провалится. Покет, твоя группа захватывает грузовики. Я надеюсь, что они за ночь не разгрузили свои запасы. Дайте мне знать, когда вы будете готовы, и мы начнем свою часть работы в этой маленькой вечеринке. Дэнни, Мардж, мы группа прикрытия. В случае тревоги мы открываем огонь, но внимательно смотрите куда стреляете. У нас в лагере наши люди и мы не должны в них случайно попасть.

— Отлично, начали.

На своем экране Месснер наблюдала, как дюжина мужчин и женщин крадучись ползли по направлению к вражескому лагерю. Иногда один из них резко падал лицом вниз, как только капелланские часовые останавливались и осматривали местность. Как только часовой снова начинал движение, повстанец начинал двигаться так быстро и бесшумно, как позволяла местность и его подготовка.

Ударная группа первой достигла лагеря. Их задачей было установка самодельных ранцевых зарядов, изготовленных из промышленной взрывчатки, в уязвимые коленные суставы вражеских боевых мехов. Взрыв мог лишить меха подвижности, или даже разорвать ногу.

Но главная роль в этом рейде отводилась группе Покета. Их задачей был захват пары двухтонных грузовиков припаркованных на краю лагеря. Месснер, основываясь на докладах наблюдателей и своем собственном опыте, надеялась что так называемые «перевозчики амуниции» загружены провизией, боеприпасами и прочими запасами, в которых отчаянно нуждался её маленький отряд. Если все пойдет по плану, то угонщики грузовиков будут в них и заведут двигатели прежде, чем кто-нибудь в биваке поймет, в чем дело.

Месснер напряглась, когда внезапные автоматные очереди разорвали ночь, оборвавшись хлопком. По звукам можно было сказать, что один из часовых открыл огонь из автомата по одному из его людей, и тот открыл огонь из дробовика в ответ. Зажглось больше фонарей, и в лагере началось хаотическое движение. Плотность огня из лагеря возросла. Месснер, посмотрев через обзорный экран, усиливающий свет, могла видеть одного из своих людей, поливающего автоматными очередями нейлоновую палатку. Когда он закончил, от палатки остались одни лохмотья, а все кто был внутри — убиты.

Громкий взрыв и яркая белая вспышка на время закрыли обзор и все звуки. Это сработал один из партизанских ранцевых зарядов. По характеру взрыва Месснер поняла, что заряд не был установлен в коленный сустав меха, скорее он был активирован и брошен как самодельная ручная граната.

Затем два капелланских меха расцвели на экране, так как они запустили свои реакторы. Пехота милиции выиграла достаточно времени для того, чтобы пилоты мехов забрались в кабину и активировали свои боевые машины.

— Наша очередь! Мардж, ты берешь «Виндикатор». Дэнни, твой — «Центурион», но не забывайте, что у вас мало боеприпасов. Смотрите, чтобы они не закончились! — выкрикнула в коммуникатор Месснер. — И помните, что наши люди по-прежнему в лагере. Если удастся, попытайтесь выманить их из лагеря.

Прежде чем кто-либо из улан смог подтвердить приказ, третий капелланский мех на экране вспыхнул, нагреваясь и оживая, это был высокий, долговязый «Энфорсер».

— Он мой, — выкрикнула Месснер, одновременно приведя руки своего «Дервиша» в боевую позицию, наводя янтарно-желтую прицельную сетку на квадратный торс капелланского меха и зафиксировав его на месте центра массы меха. Прицел вспыхнул красным и Месснер нажала триггеры, посылая два копья когерентного света в бронированный торс «Энфорсера».

Дана Месснер большим пальцем переключила триггеры на наступательные РБД, но вспомнила собственное предупреждение, что её люди находятся в непосредственной близости к цели. Мощный заряд этих ракет мог проделать основательные бреши в броне «Энфорсера», но они также при этом осыпят территорию бивака шрапнелью, а это может представлять реальную угрозу для её людей. Месснер повернула переключатель вооружения и открыла огонь из двух средних лазеров.

Капелланец наконец обнаружил, откуда прилетели лазерные выстрелы, потому что он тут же поднял правую руку меха и выпустил оглушающую длинную очередь из автопушки, которая сорвала почти тонну брони с левой ноги «Дервиша».

Месснер резко надавила на педаль, активируя прыжковые двигатели «Дервиша». Пятидесятипятитонная машина взлетела в ночное небо, уйдя из прицела капелланского мехвоина. Яркий голубой луч большого лазера «Энфорсера» прошел воздух в том месте, где мгновение назад находился «Дервиш». Отключив прыжковые двигатели, Месснер согнула ноги своего меха, чтобы мягко приземлиться. Как только ноги «Дервиша» коснулись земли, она снова открыла огонь из своих лазеров по торсу и руке вражеского меха. Теперь «Энфорсер» решил повторить такой же трюк и выпрыгнул из лагеря. Но это было его роковой ошибкой. Он выпрыгнул за территорию бивака. И теперь Месснер могла открыть огонь по нему, используя весь свой арсенал. Она включила систему прицеливания своего меха и навела прицельный курсор на капелланский мех, подождала три секунды, пока наступательные РБД не захватили мишень, и нажала на триггеры.

Как только «Энфорсер» приземлился, двойной залп лазеров, выпущенных Месснер, проплавил борозды на уже изрядно поврежденных торсе и руке. Четыре точно посланных наступательных РБД взорвались на броне вражеской машины, увеличивая разрушения. Мощный заряд наступательных РБД сделал свое дело; когда дым развеялся, правая рука «Энфорсера» валялась в грязи, и шипела, остывая. Торс меха был покрыт дырами, а в широком зазубренном проломе в левом бедре был виден толстый, металлически-серый пучок миомеров. Голова «Энфорсера» раскрылась — это вражеский мехвоин катапультировался из покалеченного механизма. Капелланец наверно решил, что он достаточно участвовал в сражении для одной ночи.

В своей битве с «Энфорсером» капитан Месснер потеряла из виду ход остального боя, что было недопустимой вещью для такого опытного командира как она.

— Уланы, доложить, — выкрикнула она в коммуникатор, надеясь, что резкость в её тоне скроет злость на саму себя.

— Улан-3, чисто, — Мардж Ром доложила первой. — «Винди» свалился, потеряв ногу, но я думаю, что мы, возможно, сможем спасти его. Похоже, наши люди позаботились о коленном суставе четвертого меха.

Месснер заметила, что последний капелланский мех, приземистый, уродливый «Дженннер», не участвовал в сражении.

— Улан-2, все чисто, босс. — Странная сухость с голосе Дэнни Колонна звучала так, словно он говорит через боль. — Извините, я не смог сохранить «Центуриона». Его боезапас взорвался и его разбросало по всей округе. Должно быть, старая модель, вы же знаете, что они не оснащались СРХБ?

Месснер знала, что Колонна имел в виду. Система раздельного хранения боеприпасов направляла взрывную волну при взрыве боеприпасов наружу из меха.

— Колонна, с тобой все в порядке? — спросила Месснер.

— Да, я в порядке. Ну, отчасти. Я похоже сломал несколько ребер. Этот «Центурион» подошел вплотную и хорошенько стукнул моего «Энфорсера». Причем ударил туда куда я меньше всего ожидал — в голову и я ударился о подлокотник катапультирующегося кресла. Извините, босс.

Это было так похоже на Колонну — извиняться за полученные в сражении ранения, даже если они были результатом не его ошибки.

— Все нормально, Дэнни. Пока посиди смирно. — Месснер переключила командную волну. — Ударный, Покет, что у вас?

— Ударный — все чисто, «Хлыст», — ответил гражданский партизан, возглавлявший пехотную ударную группу. — Мы уничтожили пятнадцать капелланцев, а также более дюжины ранили. По крайней мере, больше никто не стреляет в нас. Мы подорвали колено «Дженнера», но не свалили его. К счастью, кто-то из моих парней подстрелил пилота, когда тот поднимался в кокпит.

— «Хлыст», это Покет. Мы не нашли ключи, но завели грузовики и готовы ехать. Что делать с этими подбитыми мехами?

— А что вы можете сделать? — цинично спросила Месснер. — «Виндикатор» потерял ногу, а «Энфорсер» руку, да еще и не хватает кресла пилота, которое покинуло кабину вместе с ним при катапультировании.

— Ну, босс, если вы дадите нам минут сорок пять, то мы сможем заставить «Энфорсера» двигаться, — ответил техник-сержант Майк Эстон, единственный выживший тех уланов Черного Ветра на Милосе. — Пилотирование будет немного тяжеловато, но я думаю, мы сможем использовать командное кресло снятое с «Виндикатора». Я думаю, что мы возможно даже сможем спасти руку, ну или приладим на ее место одну из рук «Винди». Но вы знаете, что это уже придется делать не здесь и не сейчас. И если они правы в отношении «Дженнера», и колено действительно не сильно повреждено, то один из наших партизан сможет увести его отсюда, и будем надеяться, что он не будет сильно шуметь, пока я занят делом.

Месснер задумалась. Включение в свой небольшой отряд «Энфорсера» или «Дженнера», позволит довести его численность до полного копья. Немного против объединенных сил капелланского гарнизона, но с другой стороны, четыре меха это лучше, чем три, а если оба меха починят, то пять будет еще лучше.

— Хорошо, Покет, у тебя есть сорок пять минут, но не больше, да и то при условии, что капелланцы нас не побеспокоят за это время. Все что не сможете погрузить и забрать собой, вы должны уничтожить. Ясно?

— Так точно, сэр.

— Хорошо. Выполняйте!

Через 45 минут партизаны-налетчики покинули капелланский бивак. Эстон сдержал свое слово. И «Энфорсер» и «Дженнер» могли двигаться самостоятельно, хотя несколько неустойчиво. С «Виндикатора» сняли все пригодные узлы и детали. Затем в ободранный остов установили ранцевые заряды с петаглицерином и взорвали, оставив от него одни мелкие куски.

Как только рейдеры скрылись в рассеивающихся рассветных сумерках, один из гражданских партизан остался сзади. Какой-то момент он изучал взглядом останки торса поверженного «Центуриона». Затем, порывшись в парусиновой вещевой сумке висящей на плече, он достал большой аэрозольный баллончик с кроваво-красной краской. Небрежными быстрыми движениями он написал китайский иероглиф на левой ноге разрушенной боевой машины. Вымещая злость, он с презрением сплюнул на бронированную ногу меха и исчез вслед за своими друзьями.

За ним краска стекала с толстой стальной брони «Центуриона», смазывая небрежно написанный знак — «ОТМЩЕНИЕ».