Боевой Крейсер КВС Невидимая Истина

Экспедиционное Войско Змей

Глубокая Периферия

02 Января 3060 2200 часов.

Морган вернулся назад в своё кресло, наблюдая, как офицеры покидают помещение до тех пор, пока только Эндрю Редбурн и Командор Бересик ни остались в комнате.

— Мы сделали многое сегодня, — произнёс Редбурн, закрывая крышку своего компьютера. Командный состав провёл последние два дня, выравнивая последние детали плана вторжения. Наконец они остановились на основной картине боевого плана.

— Больше, чем я ожидал, — согласился Морган. — Если мы сможем сделать ещё что-нибудь сегодня утром, мы могли бы получить рабочий план ещё до того, как я уйду на пенсию.

— Пенсию? Вы не можете уволиться, сэр, — произнёс Редбурн со смешком. — Вы ещё слишком молоды. Вы разве не знаете, что Дэвион не может уволиться до тех пор, пока ему не стукнет сотня и два года?

— Дело не в годах, Эндрю, — Морган вздохнул, устраиваясь в кресле. Казалось, что у него спина уже закоченела. — Дело в расстоянии.

Когда три офицера прошли вниз по коридору, соединяющему основной мостик Истины с комнатой для брифингов, их испугал неожиданный свист открывающихся дверей лифта. Пара молодых, развитых людей вышли оттуда, на их одежде все ещё находился круг и белая греческая буква Q, которая раньше обозначала команду кораблей Ком Гвардии. Молодые люди застыли, вытянувшись. Самый молодой в этой паре, отличавшийся слегка выдающимися вперёд зубами, выкинул вверх руку в жесте, который, как он надеялся, был чётким салютом. Движение было столь стремительно, что отточенный жест уважения обратился ударом в лицо.

До того, как алый цвет поднялся от шеи молодого человека до его ушей, Морган полностью остановился, изобразив на лице полное спокойствие, и торжественно вернул салют.

— Вольно, — произнёс он, опуская правую руку. — Как твоё имя... сынок?

— Послушник.. э-э, Рядовой Франк Серемент, Маршал, сэр. — Он взял протянутую руку, как будто Морган предлагал ему трон Федеративного Содружества.

— А твоё?

— Рядовой Стивен Кальп.

— Рад встретиться с вами, джентльмены. — Морган также встряхнул руку Кальпа. — Продолжайте свою работу.

Мгновение, молодые люди не двигались. Потом одновременно они отсалютовали снова, в этот раз выполнив жест, не причиняя вреда друг другу, и пошли вниз по коридору, явно довольные собой.

— Знаете, Морган, — вздохнул Редбурн. — Это делает вас хорошим командиром. Вы заботитесь о своих людях.

Теперь настала очередь Моргана слегка покраснеть. — Не трогай меня, Эндрю. — Улыбка на его губах выдавала ложь в его голосе. Поворачиваясь к Бересику, он закатил глаза. — Скажите, Командор, что бы ВЫ сделали с подчинёнными, которые настаивают на смущении вас перед публикой?

— Ну что ж, Командор, — Командор взглянул на Редбурна. — Есть там один воздушный люк на том конце мостика...

— Хах, я бы не смог сделать это. Будут вопросы.

— Да, но я могу поручиться за вас. Вы даже не были на борту Истины, когда Генерал Редбурн прошёл в помещение для спасательных шлюпок без скафандра. — Бересик засмеялся. — Сложные штуки, эти шлюзы. Нажми одну неверную кнопку и ууишш! Вот ты и снаружи.

— Маршал, — Произнёс Редбурн придурковатым голосом. — Вы же не выбросите меня в космос. Правда?

— Только если ты начнёшь снова выставлять меня перед Верховным Советом.

Бересик начал смеяться вместе с офицерами Федерального Содружества. Очевидно, что сказанное было давней шуткой, ходившей между ними. То, что сказал Редбурн, было правдой. Морган был хорошим командиром, потому что он действительно заботился о своих людях; его подчинённых и членах каждого подразделения в экспедиционном войске. Бересик видел это снова и снова: командир, который любил своих людей, но понимал, что для того, чтобы быть хорошим солдатом, ему, возможно, придётся приказать некоторым из них умереть. Командиры знали, что первым правилом военных действий являлся факт, что молодые люди умирают, и даже когда они умирают в битве, спланированной командиром, командир принимает это на свой счёт. Способность удержать баланс между любовью и состраданием к людям, необходимым для того, чтобы уверить их, что они не потеряны и бесполезны, и силой, необходимой для того, чтобы сохранить здравомыслие в тумане смерти и разрушения, делала из человека хорошего командира.

Когда двери на мостик Невидимой Истины распахнулись, Морган слегка приостановился. Пока они оставались в коридоре, простом, с тускло серо-голубыми переборками, он забыл, где он был, и что ему надо было сделать. Как только он вступил на контрольную палубу со всеми её сенсорами, орудийными станциями и мощным голотанком реальность вернулась. Угрюмая маска закалённого офицера вернулась на место.

С ней вернулась усталость вокруг глаз, которую Эндрю никогда до этого не замечал.

Морган пересёк мостик, направляясь не в голотанк, как желал, а к основному экрану. Там, все величие вселенной было отображено алмазами на чёрном вельвете пустоты.

Здесь и там, Редбурн видел яркое сияние и тени кораблей флота, когда свет безымянных, бесчисленных звёзд ловился и отображался ими. Три офицера молча уставились на сцену перед ними, каждый был потерян в его частных раздумьях.

Как далеко мы зашли. Мысли Редбурна эхом прозвучали в его голове. Из Райских Садов к звёздам, двадцать тысяч лет истории человечества вели нас к этой точке.

Неожиданно, глубокий вдох покинул губы Моргана. Оторвавшись от раздумий, Редбурн повернулся, чтобы увидеть, как его друг тяжело облокотился об узкий поручень, окружающий экран, его глаза были закрыты, голова опущена.

— Морган?

— Ох, прости, Эндрю. Я не хотел беспокоить тебя, — сказал Морган мягко, поднимая лицо, чтобы взглянуть в экран ещё раз. — Я просто устал.

— Уух, — он снова вздохнул. — Мы могли бы отдохнуть, но я не думаю, что это получится до конца этого дела.

Отстранённый взгляд проник в глаза Моргана, когда он выпрямился, запустив руку в волосы. Потом, казалось, он вернулся назад на секунду, усталая улыбка появилась в уголках его рта.

— Я в порядке, Эндрю. — Подняв голову, чтобы увидеть Бересика, Морган указал на экран. — Почему бы вам двоим не отдохнуть? Вы оба много работали последние дни, я думаю, мне просто хочется постоять здесь и посмотреть на звезды.

Бересик пожелал Моргану хорошей ночи кивком, формальным поклоном, но Редбурн задержался на секунду. — Вы уверены, что вы в порядке?

— Я буду в порядке, Эндрю. Я буду в порядке. — Морган положил руку на плечо друга и повёл его по направлению к дверям мостика. — Не беспокойся обо мне, друг. Мы уже видели все это, и нам придётся пройти через это.

Когда двери открылись, Морган повернулся назад к экрану. Редбурн приостановился и секунду понаблюдал за ним. Впервые в своей жизни он понял цену, которую заплатил его друг за служение своему народу. Черты обеспокоенности проникли глубоко в его лице. Как большая часть солдат своего поколения, Морган обладал загаром на лице и руках даже после месяцев изоляции на борту кораблей. Постоянный загар был наследием слишком многих часов проведённых на солнце, и на парадах, и в битвах. Однако его спина была пряма, его шаги были уверены и сильны, его зеленые глаза чисты и ярки, как и в день, когда они впервые встретились тридцать лет назад.

Кратко, Редбурн рассмотрел возможность повернуться к другу, но любовь и уважение, которое он чувствовал, не дали ему сделать этого. Пожелав Моргану тихой, доброй ночи, Эндрю Редбурн ступил в коридор и направился в кровать.

Морган стоял перед экраном, смотря на сияющие звезды. Его мысли охватывали все. Он думал об отце, ушедшем тридцать лет назад. Он думал о Ким, снова думая о том, как много пройдёт до того момента, как он вновь её встретит. Он думал о миссии, лежащей перед ним, и удивлялся, когда ещё раз увидит свой дом.

Офицер на мостике Ком Гвардии уже несколько раз смотрел на Моргана, который облокотился на экран.

Неожиданно Морган выпрямился и поймал взгляд офицера. Он мог видеть, что он почти дотянулся до кнопки, обозначенной «Основные Казармы».

Поняв, что он смотрел на офицера слишком долго, Морган глуповато улыбнулся. Прочитав именную табличку на правой груди человека, он обратился к нему по имени.

— Хорошей ночи, Мистер Фрей.

— Хорошей ночи, сэр.

Не произнося лишних слов, Морган поправил свой пиджак и вышел с мостика, ощущая новую весну в своих шагах.

За время короткого пути назад в свой кабинет, Морган никого не встретил. Сейчас была середина вахты и большая часть незанятого персонала Невидимой Истины или спала, или расслаблялась в одной из комнат для отдыха боевого крейсера. По пути он был рад одиночеству. Время размышлений у экрана мостика заставило его почувствовать себя расслабленным и освежённым, каким он не был уже много дней. Встреча с кем-нибудь, с кем ему пришлось бы заговорить, нарушила бы тихий, похожий на мечту покой в его сердце.

Ещё не достигнув своих помещений, он ввёл в центральный компьютер запрос разбудить его в 0600.

Я буду в порядке, чтобы встать рано, сказал он себе. Может быть, я смогу сделать что-то до встречи командного состава. Он тихо засмеялся от своих мыслей. Морган ненавидел стационарные тренажёры, установленные в комнате отдыха офицеров, предпочитая пробежать по первому грузовому трюму Истины.

Перекинув свой пиджак через крюк, присоединённый к задней части двери его спальни, он осмотрелся вокруг в поисках ключа к ночному столику, стоящему к его койке, наконец, поднимаясь со связкой трубочек и крючков. Открывая нижнее, закрытое отделение ночного столика, он вынул большой, голубой стали автоматический пистолет Кольт из кобуры, чтобы достать трехгранную бутылку наполовину полную дорогой, янтарной жидкости. Золотая этикетка заявляла, что содержимое является Гленгаррской Чёрной Меткой, Специального Резерва. Хотя некоторые, Полковник МакЛеод среди них, могли бы не согласиться с этой точкой, но Морган считал, что уроженцы Гленгарри производили самое лучшее виски вне Гор Шотландии.

Маленькая рюмка виски на ночь была его слабостью. Он привык к этому, чтобы облегчить боль, приходящую со временем. Это было тем самым, что он не мог отринуть даже при влиянии гравитации в четверть нормальной. Морган присоединил прибор к бутылке. Поворот крана позволил сжатому газу, пройдя из маленького картриджа через трубки в бутылку, выдавить золотую жидкость через вторую сеть трубок, которые перенесли виски в пластиковую ёмкость. Когда она наполнилась, Морган закрыл её и убрал систему переноса из бутылки.

С глубоким вздохом удовлетворения он откинулся на койке, даже не сняв ботинки. Его стюард из Ком Гвардии часто ругал его за привычку лежать на постели не только полностью одетым, но и в ботинках. Полированная синтетическая одежда, как говорил стюард, оставляла чёрные черты на простынях, хотя Морган никогда не мог различить их.

Зажав носик пластиковой груши в зубах, Морган сделал глоток жидкости. Закрывая глаза, он вращал её на языке, чувствую дымный, йодированный вкус, привнесённый солоду медленным огнём, над которым его выдерживали. Долгую секунду медленным глотком Морган опустошил грушу, которую потом аккуратно положил в шкафчик вместе с системой для переноса жидкости.

Расслабившись на кровати, он почувствовал лёгкую горечь во рту и на языке. Сильный же напиток варят на Гленгарри.

Когда он закрывал глаза, лёгкий, вежливый стук прозвучал от двери.

Я знал, что все было слишком хорошо, чтобы так длилось дальше, — подумал Морган садясь.

Или попытался. Что-то было неправильно. Его руки отказались подчиняться. Собирая всю свою волю, Морган попытался сдвинуть ноги с койки, но ему не удалось. Слабость в его груди, как будто тонкая лента медленно затягивалась вокруг его торса.

Борясь с грубыми гранями паники, он попытался позвать на помощь. Только тихий, рычащий звук покинул его губы.

Когда его взгляд начал затуманиваться, его мысли метались между женой и семьёй, которых он оставил позади, и миссией, которую он оставлял незавершённой.

Чернота захлестнула его, оставляя только яркое пятно в центре его зрения. Потом и оно исчезло.