Наше жилище, помимо множества мышиных нор, хранило и другие тайны. Мы знали про гриб, который зимой завелся в ванной с обвалившимся потолком. Весной гриб порозовел, побагровел и на диво разросся. Летом, на жарком солнце, он как будто бы погиб и съежился, но исчезновение флоры в нашей ванной было мнимым. После того как от стены отвалилась раковина (отвалилась сама, в одну прекрасную ночь), мы увидели, что она скрывала пышный зеленый мох – еще более красивый, чем тот, что растет в лесу, на приволье. Тогда же усилилась мышиная кутерьма. Мы купили мышеловки, яды, прибор, издающий убийственные для грызунов ультразвуки, нафталин – я, как и мыши, не выношу его запаха. Увы, для грызунов нафталин оказался абсолютно безвреден. Машинка регулярно издавала «бип-бип», мыши гарцевали в такт этой мышиной дискотеке, мох ласково шелестел, гриб разбухал.

Я заметила, что у соседа напротив мыши прогрызли в двери огромную дыру. Постучалась к нему, чтобы узнать, как он с ними борется. Отворил улыбающийся китаец.

– Какая мыши? Какая мыши? У меня ни одна мышь нет, – вежливо сообщил он.

Вечером я рассказала о разговоре с китайцем Цезарию. Цезарий не стал выяснять, разводит ли сосед мышей в кулинарных целях или же вдобавок страдает дефектами зрения и слуха. Он решил переселяться. Пока что – к знакомым, уезжающим в отпуск, а там – видно будет.