Инсектерра. Выжить в любви

 

Глава 1. Как я оказалась там

Гиблый лес. Инсектерра

Воспоминания Магрит

Я отлично помню мое настоящее имя — Рита, можно просто Марго. Королева Марго. Была, кажется, такая историческая личность в прошлые века моего прежнего мира. Я ведь тоже настоящая Королева для большого количества довольных подданных и вполне могла бы так называться.

Но Они с самого начала стали звать меня Магрит и пришлось привыкать. Мне ко многому пришлось привыкать в Инсекте. Я живу здесь уже третий год. Странное было время, хотя о времени я, кажется, забыла напрочь. Мне было не до того, чтобы следить за днями и месяцами. Я была занята. Любовью. Их любовью ко мне и единственное, что я хотела, это просто выжить. Выжить в любви.

Если бы кто-то еще в школьные годы сказал, что меня ожидает такая удивительная судьба, я бы расхохоталась во весь голос. Что во мне особенного? Я обычный человек, кстати, не очень удачливый. Хотя, как сказать… Бывает гораздо хуже, жаловаться грех. Грех! Я до сих пор ненавижу это слово, в моей жизни было время, когда я слышала его почти каждый день.

Мы жили в маленьком провинциальном городке, в обычном спальном районе недалеко от центра. Все началось с того вечера, когда мама решила сходить на собрание какой-то новомодной секты. Вернулась оттуда с горящими глазами, с порога заявила, что мы неправильно живем и расплата близка. Отец сначала недоумевал, но мама взяла с собой его на следующее собрание и там на моего впечатлительного родителя снизошла Великая Истина.

В итоге телевизор мы кому-то отдали, сотовый у меня исчез, начались упреки по поводу коротких юбок и распущенных волос. Одна младшая сестренка радовалась, принимая все происходящее за увлекательную игру. Еще бы, наша восьмилетняя Таська купалась во внимании многочисленных гостей, ее завалили книжками с яркими картинками, вместе с новыми друзьями она распевала гимны о свете и любви. А я пряталась в своей комнате и пыталась сосредоточиться на учебниках. Я хотела поступить в медколледж. Потому что в Медакадемию огромный конкурс и явно нужен блат или деньги. Ни того, ни другого у нашей семьи не было, придется пробиваться самой.

Но мне ужасно хотелось стать врачом, непременно кардиологом или хирургом. Я хотела спасать людей, приносить людям пользу, быть нужной. Это все у меня сбылось, но, увы, не в нашем мире, и для этого мне так и не потребовался диплом врача. В юности я не могла бы даже в жутком сне увидеть, кому и для чего стану столь необходима — жизненно необходима, я бы сказала. Но все по порядку…

На выпускной вечер по случаю окончания школы я не пошла и это была моя первая трагедия. Мама разрезала ножницами прелестный красный сарафан на бретелях и объяснила это тем, что так вызывающе одеваются развратные женщины — попросту шлюхи. Мама приготовила для меня другой наряд, но в ее балахоне я не решилась бы показаться перед друзьями, у меня их и так почти нет. В эту ночь я убежала из дома и сидела на скамье возле подъезда, а потом пошла к Женьке.

Он меня на три года старше, мы раньше жили в одном доме, ходили в одну школу, дружили всерьез и даже хотели пожениться, когда вырастем. А потом его родители получили квартиру в другом районе и переехали, там, наверно, Женя нашел новых друзей и подруг, мы долго не виделись. По разговорам, парень с трудом доучился до девятого класса и ушел в какую-то банду, его даже чуть не посадили, но он чудом выкрутился и стал осторожнее.

Мы иногда пересекались на улице, Женька смотрел дружелюбно и звал гулять, но я отчего-то его побаивалась или заранее ревновала, он симпатичный, накачанный, говорят, у него часто меняются девчонки. А перед моим выпускным мы случайно встретились в парке и я была радостная, что удачно сдала экзамены и все самое лучшее ждет впереди.

Женька оглядел меня с головы до ног и пригласил в кафе, я отрицательно помотала головой, но ничего прямо не ответила. И тогда он начал жаловаться, что одинок и никто не может его понять, что он ищет заботливую, нежную натуру, а всем девкам нужны от него только деньги и секс. Я смутилась, и Женька смотрел на меня с возрастающим мужским интересом. Потом спросил, как я живу и есть ли у меня парень.

Мы гуляли в парке, вспоминали детские годы, купили мороженое. Женька все не сводил с меня глаз, а я стеснялась и ела медленно, так что вскоре лакомство подтаяло и по моему подбородку потекли сладкие молочные струйки. И тогда он попытался стереть их пальцем, а я засмеялась и, кажется, покраснела, а Женька меня поцеловал или лучше сказать облизал мне губы и нырнул языком между ними.

От его действий у меня все задрожало в груди, а внизу живота сразу сделалось так тепло и будто заныло. Я не умела целоваться, и уж тем более стыдно было это делать у всех на виду. Тогда мы пошли к Жене домой и хотели продолжить, я знала, что поступаю скверно, все может закончиться плохо, но все равно с бьющимся сердцем поднималась по грязной лестнице пятиэтажки до самого верха.

В его квартирке на пятом этаже ничего слишком уж гадкого не произошло, Женя меня почему-то не тронул в тот день. Мы просто целовались, и он гладил меня везде, залезая руками в трусики и под футболку. Я вяло сопротивлялась, но мне хотелось, чтобы все это случилось. Почему-то никогда не верила в какую-то «великую любовь» и вовсе не ждала своего Единственного. Мне казалось, что эти сказки не про меня.

Я же обычная. Такая как мама, как соседка тетя Света, как много других женщин нашего маленького городка. После сорока лет у них усталые, обрюзгшие лица, расплывшиеся фигуры и согбенные спины. В руках пакеты с едой и дети. Дома муж в обвисших штанах, с намечающейся лысинкой и пузиком, на работе скука, рутина, нервотрепка.

А дома — вторая работа: мыть, стирать, варить, смотреть сериалы, проверять уроки. Мама же моя из тех людей, что быстро подхватывают новые веяния, отдаются им всей душой, но вскоре переключаются на что-то более интересное или выгодное. Я думала, так будет и с этим сообществом «Свет любви», но, кажется, маме очень понравился их лидер — Брат Любомир. Это был высокий, солидный мужчина с орлиным взором и интригующей проседью в длинных черных волосах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А мама привлекла его внимание своим пылом и почти молодым азартом. Когда Любомир стал выделять яростную последовательницу его учения из прочих «сестер», участь нашей семьи была решена. И пролился любовный свет на все наше грешное захолустье.

А Женька мне тогда сказал, что я очень красивая и со временем стану просто «обалденной». Мы лежали на его стареньком диване, и я училась доставлять мужчине удовольствие разными другими способами. Мою невинность Женька решил оставить себе на десерт. Ему взбрело в голову, что надо подождать, пока мне исполнится восемнадцать лет. А потом он мне сделает этакий мужской подарок. Это был удивительный для меня вечер, я так много узнала о мужском теле, Женя был потрясающий экспонат для исследования. Но я немного стеснялась сделать все, что бы мне хотелось. А потом откуда-то сверху мне на плечо свалился паук, я завопила, и начала его сбрасывать, он мне показался огромным и противным. Боюсь я всяких мелких гадов, надо это признать. Мелких — боюсь, а вот с крупными теперь научилась, кажется, ладить.

Женя тогда почему-то запсиховал от моих криков, занервничал, что услышат соседи, и велел собираться домой. Он проводил меня почти до дверей нашей квартиры и пригрозил, чтобы я ни с кем больше не встречалась. Вот же дурак, да я почти влюбилась в него за эти несколько часов, что мы провели вместе, мне стало казаться, что мы созданы друг для друга еще с раннего детства.

В ту ночь отец впервые ударил меня по лицу, кажется, это называется пощечина или оплеуха. Тася спала, мама уехала на свое собрание в какое-то ближайшее село. Отец был злой и пьяный. Его почему-то не взяли в эту поездку. А я была такой взволнованной, такой возбужденной, что даже не могла обижаться. Просто зашла в свою комнату, забралась под одеяло и попыталась удовлетворить себя сама, мне так этого хотелось. И еще я представляла, что со мной делает Женька, как он трогает мою грудь и облизывает соски, от этих фантазий получился полнейший кайф и на какое-то время все тревоги повылетели из головы, уступив место краткому удовольствию.

Через пару дней мама изрезала мой воздушный сарафанчик для выпускного. Я выбирала его сама, впервые в жизни я сделала самостоятельную покупку, потому что маме было некогда, мы ходили с сестренкой и она тоже одобрила наряд. Дома мы поругались, на меня наорали и всячески обозвали, и тогда я убежала к Женьке. Это было очень страшно, ночью идти через две улицы, но мне повезло, приятель попался мне возле подъезда с компанией пацанов и быстро понял мою ситуацию.

Мы так и не дождались, когда мне исполнится восемнадцать, мы сделали это под утро, я попросила сама, захотелось уже все узнать и почувствовать. Было ужасно неприятно и больно, хотя Женя заверил, что так только поначалу. И еще он сказал, что поможет мне во всем. В другом городе у него есть бабка и у нее я буду жить, пока учусь в Медколледже. И когда-нибудь мы непременно поженимся. Я была уверена, что люблю его, он казался надежным, сильным, взрослым. С ним было спокойно и хорошо, и я снова начинала возбуждаться, хотя знала, что придется потом терпеть.

А утром мама ледяным тоном, без всяких криков и даже почти спокойно сказала, что я погрязла в разврате и шлюха им в доме не нужна. Отец снова оказался пьян, с ним невозможно было разговаривать. Вдвоем с мамой мы решили, что мне лучше уехать, в нашем городишке только ПТУ и Педколледж, а я мечтала быть врачом. Мама смотрела равнодушно, думала о чем-то своем, но не очень радостном. Мне на мгновение стало жалко ее до слез. Я хотела взять ее за руку, обнять, в чем-то признаться, но она меня отстранила.

Поджав губы, обещала присылать деньги, а потом назвала неблагодарной дрянью. Сказала, что вся надежда теперь на Тасеньку и надо вырастить из нее достойного человека. Я не очень-то понимала, в чем моя вина, но не стала спорить.

В другой большой город мы приехали вместе с Женей, стали жить у его бабушки, кстати, довольно славной старушки, но почти глухой. Я поступила в свой дорогой «Мед», все складывалось удачно.

Мы с Женей всяко разно любили друг друга ночами, я была уже умная, пила специальные таблетки, чтобы не залететь, денег тоже хватало. Это был самый спокойный период моей молодой жизни. Я, конечно, подозревала, что Женя связан с криминалом, даже уговаривала его бросить все темные дела и найти нормальную работу. Он отшучивался, дарил мне цепочки, серьги, покупал красивое белье. А я так привязалась к нему, что не могла долго ныть и хотела выглядеть веселой, привлекательной, «беспроблемной».

Зануд он на дух не выносил, а я иногда начинала бояться, что Женя встретит другую, веселее и раскрепощенней и тогда бросит меня. Я бы, конечно, справилась, я тоже нашла себе подработку, мыла пол в лаборатории и еще в кабинетах нашего корпуса, вполне могла бы снять комнату или попроситься в общагу.

У меня были свои планы, конечно, я хотела все же после колледжа поступить в Медицинскую академию. Я старалась хорошо учиться, зубрила анатомию, а латынь так даже полюбила. За три года я только пару раз ездила домой, там все было по-прежнему, родители жили вроде бы дружно, отец больше не пил, но стал какой-то апатичный, мама вышла в команду лидеров этой «любовной» секты и похоже, совсем забросила дом. Тася вроде была при маме, у нее нашлось много подруг среди детей таких же преданных фанатов «света». Больше всего я жалела, что нам не о чем говорить с сестрой. Мы были словно чужие люди.

Возвращалась к Жене я всегда с тяжелым сердцем, он меня утешал, говорил, что «предки» — они сами по себе и надо уметь обходиться без них. Я спрашивала, а как же семья, где все друг друга любят и поддерживают? Мне хотелось понимания и любви, а Женьке хотелось секса, разного, острого и заводного. Я выкладывалась изо всех сил, но что-то стало меняться в наших отношениях. Женя был уже не особенно ласков, все делал наспех и больше требовал, а я просто устала быть «пластилином» в его руках. И удовольствие уже почти не получала, все быстро, все так, как хочет именно он.

И еще Женя стал надолго исчезать из дома. Когда бабе Вале стало плохо, я попыталась оказать ей необходимую помощь, все сделала правильно, вызвала скорую, а когда бабулю увезли, позвонила Жене. Ответила мне какая-то девушка, промурлыкала в трубку, что «малыш занят» и я все сразу же поняла. Конечно, он сам устраивал похороны, оформлял документы на квартиру — его наследство по завещанию.

А когда все хлопоты улеглись, мы сели поговорить по душам за поминальным столом. Пряча взгляд, Женя объявил, что ему надо уехать из города по работе, куда-то даже в ближнее зарубежье, возможно надолго. Я легко восприняла эту новость, тем более, что меня назначили «домоправительницей» и меня все устраивало.

Женя показывался теперь раз в два- три месяца, всегда неожиданно, наспех «любил» меня, что вызывало скорее досаду, чем удовольствие и снова исчезал надолго. А мне уже было комфортно одной, и я даже начинала всерьез бояться, что это так прочно войдет в привычку, что уже не смогу создать семью, стать матерью. В моих мечтах не было детей. И здесь все было гораздо печальней. Мне отчего-то казалось, что я буду никудышной матерью, равнодушной и замкнутой на себе, а малыши будут страдать. Нет, только не это! Уж лучше останусь одна и растворюсь в работе. Зачем? Ну, надо же как-то жить.

Если сказать честно, я не видела смысла в своем существовании, лишь только желание быть кому-то нужной, полезной придавало бы значение. Семья? А вдруг я не справлюсь, начну притворяться, превращусь в робота или меня увлечет какая-то нелепая идея о всеобщей любви и гармонии, что заставит меня забыть о родных. К тому же семью нужно создавать с любимым человеком, которого уважаешь и ценишь. А где такого найти?

Уже через год нашей совместной жизни я поняла, что с Женей мы никогда не построим прочный союз, основанный на любви и доверии. Утолив желания тела, мы исчерпали взаимный интерес и расставание должно пройти безболезненно. Он даже не спрашивал, есть ли у меня поклонники, кажется, ему было все равно. Хотя, приезжая, неизменно отвешивал яркие комплименты моей расцветающей фигуре, повзрослевшему облику молодой женщины.

Да, меня замечали мужчины даже без каких-то усилий с моей стороны. Я пренебрегала косметикой, мрачно одевалась. Сказывалась хорошая наследственность и везение. Мне повезло родиться с приличными внешними данными, вот и все.

Три года учебы пролетели как долгий муторный сон. Продержаться еще три, получить диплом, потом годик интернатуры и можно начинать жить. Наивная. У меня не было этих трех лет… А, может, это и к лучшему.

Мои последние дни в обычном нашем Мире я вспоминаю с трудом, мне даже хочется их забыть, стереть из памяти навсегда. Даже проще бывает думать, что я тоже первозданное отродье Гиблого леса и такая же изворотливая тварь, как большинство его обитателей. Моя прежняя жизнь кажется старым фильмом, который случайно зацепился в памяти. Вот его последние кадры.

В начале июля у подъезда нашего дома остановился черный джип. Я возвращалась из магазина, куда заглянула после ночного дежурства. У меня редкий выходной день, хотелось утолить голод и провалиться в сон, потом я планировала подзубрить физиологию, послезавтра серьезный экзамен.

На автопилоте я обошла машину, что загородила площадку перед высоким крыльцом, достала ключи, но меня остановил знакомый голос:

— Ритуль! Солнце, совсем заработалась, уже не смотришь по сторонам!

Я щурила воспаленные глаза на водителя, неужели приехал Евгений, как это все не вовремя. Совсем нет сил и желания общаться. Но откуда такая серьезная машина. На пассажирском сидении вальяжно развалился немолодой грузный мужчина. Он очень заинтересованно смотрел в мою сторону. Женя наклонился к нему и что-то прошептал, мужчина медленно кивнул, будто соглашаясь.

Я досадливо отвернулась и подошла к двери. Голова была тяжелой, хотелось только лечь и закрыть глаза. Женя зашел следом, перехватил мой пакет с продуктами, залетел на третий этаж.

— Ритуль, вечером едем в гости, на природе отдохнем, мангал и рыбалка.

— Прости, я не смогу. Давайте без меня.

А вообще, приглашение выглядело странным. Мы давно никуда не ходили вместе, у каждого была своя жизнь, похоже, нас объединяла только эта квартира. Женьке иногда нужно было тихое убежище, где можно пару дней выспаться, перевести дух, провести ночь с симпатичной подругой. А мне отводилась роль экономки и непритязательной любовницы. Но, если уж совсем честно, то иногда я была рада нашим редким встречам, иногда они даже походили на праздник. Но «принц воров» снова уезжал, а Золушка на следующий день выносила пустые бутылки «Мартини» и «Хенесси», коробочки из- под суши.

Денег Женя уже давно мне не оставлял, я ведь сама работаю и живу бесплатно в его квартире, причем коммунальные платежи тоже оплачиваю сама. А у Жени частенько были какие-то долги, что, впрочем, не мешало ему дорого одеваться и пропадать в ночных заведениях.

Не знаю, почему в тот вечер я все же поехала с ним в тот загородный коттедж. Наверно, захотелось нарушить рутинный распорядок будней, немного встряхнуться, хлебнуть другой жизни — сытой и беззаботной. Захотелось праздника, новых впечатлений или просто было любопытно заглянуть в богатый особняк, посмотреть как проводят время обеспеченные люди. Знала бы я тогда, что на этой вечеринке мне готовилась роль десерта…

Женя начал издалека и сначала довольно ласково, говорил, что попал в передрягу и ему нужна моя помощь. Денег я ему достать не могла, но вот помочь расплатиться — мне должно быть по силам. Всего-то делов — переспать с хозяином коттеджа, каким-то Багром или Бугром, я так и не поняла. Это предложение застало меня врасплох, показалось таким подлым и гадким, перечеркивало все то хорошее, что нас еще объединяло, наши детские воспоминания, зарождающуюся любовь. А была ли она? Но Женя был у меня первым, я относилась к нему с нежностью, я желала ему добра.

Сначала я даже подумала, что сейчас он шутит, что это жестокий розыгрыш, черный юмор. А когда поняла, что Женька говорит всерьез, захотела его ударить-оттолкнуть, сделать так больно, чтобы он мучился, чтобы страдал. В этот момент он что-то убил во мне, какую-то надежду на светлое будущее, веру в справедливость и дружбу. Я ему верила, а он предал меня, он меня продал!

Разом нахлынули самые тяжкие чувства, меня будто затопило отчаянием, что пришло на место возмущению и гневу. А Женька ничего не заметил и все уговаривал меня отнестись спокойней к происходящему:

— Выручи меня, я же тебе когда-то помог. Надо отдавать старые долги. Он мужик нормальный, он ведь не «садюга» какой. Просто ты ему очень понравилась.

«Конечно, ты же сам ему меня показал тогда у подъезда…»

— Хорошо. Я все поняла. Никаких проблем. Можно, я прогуляюсь немного у беседки, просто давно уже не выезжала из города, а здесь так легко дышится. Принесешь еще красного вина? Я бы сейчас выпила.

Кажется, он не заподозрил подвоха, вообще, был какой-то нервный, рассеянный, похоже, и правда, крепко вляпался в неприятности. Но я не хотела его спасать такой вот ценой. Если бы Женя раньше мне сказал, что ему нужна крупная сумма, что грозят страшные кары, мы попытались бы вместе найти выход.

Но в том-то и дело, что «вместе» мы давно уже не были, а те иллюзии нашей семейной жизни в первый год после школы рассеялись как сигаретный дым на ветру. И теперь мое сердце засыпано толстым слоем рыхлого пепла, видимо, я разучилась любить, так и не осознав в полной мере это чувство.

Но вот одно нестерпимое желание теперь охватило душу — сбежать, вырваться из всей этой гадости. Я не собиралась подчиняться какому-то уроду, одно это только и придало сил. Женя ушел, а я с самым невинным видом обогнула беседку, желая добраться до забора. Потом долго шла вдоль него, чувствуя подступающую панику, мне не перелезть, слишком высоко, я не сумею, не найду выход. Меня вдруг затошнило, спазмы внутри чуть не вывернули наизнанку, заставив согнуться пополам. Ненависть и отвращение, я ухватилось за эти два слова в мутнеющем сознании. И одна цель — удрать, вырваться во что бы ни стало!

И ведь мне это даже удалось, я вдруг вышла к маленькой калитке на задворках ограды, она оказалось открытой и уже не важно, куда вела. Я змейкой выскользнула наружу и побежала по узкой тропе прочь от этой усадьбы. Опомнилась только на берегу реки, когда позади раздались мужские голоса и пришло четкое понимание, что я в ловушке.

А когда послышался зов Жени, на меня нашло какое-то безумие, я бросилась в сторону, чувствуя себя загнанной маленькой зверушкой. Сначала мне показалось, что они потеряли мой след, я двигалась вдоль реки, не разбирая дороги, я рассчитывала выйти к жилью, к трассе, пусть даже лесной тропе.

Коттедж стоял уединенно, никаких поселений вблизи не было, до шоссе пара километров, я смогу их пройти, только бы знать направление.

Вскоре я увидела впереди забор из колючей проволоки и припомнила слова Женьки о частной огороженной территории. У меня подкосились ноги, грудь будто стальным обручем сдавило, я пыталась дышать открытым ртом, пыталась собраться с мыслями. Позади лаяли собаки, одна или две… И тогда я пошла к реке.

Нет, я не боялась переспать с тем мужиком, вовсе нет. Я бы это пережила, я уже не маленькая, кое-что видела в этой жизни, пока работала на «скорой». Видела девушку, которая перерезала себе вены после того, как ее изнасиловали трое бомжей на окраине города. Я тогда ставила себя на ее место, разве могла бы такое сделать с собой? Зачем умирать так нелепо, ведь смерть не минует никого в свой срок и еще можно столько всего успеть перед полным небытием.

Если бы трое ублюдков поиздевались надо мной в трущобах и оставили в живых, я бы все это перенесла, просто огрубела бы душой, но нашла в себе силы как-то существовать, отыскала бы способ, придумала сотню причин.

Но здесь и сейчас мне была просто омерзительна мысль, что я должна стать выкупом для этого подонка, что меня принес на жертвенный алтарь мой первый мужчина и готов вот так спокойно передать в чужие потные лапы.

Я медленно шла к реке и даже улыбалась, в коттедж я не вернусь, просто буду учиться плавать. Когда-то мечтала научиться, но не было случая. А сейчас, кажется, время пришло.

Вода была ледяной, у меня мгновенно вышибло воздух из легких. Какое-то время я безуспешно пыталась бороться с течением, держала голову выше, но руки немели, последнее, что помню из этого Мира — большого черного пса на берегу — оскаленную звериную морду и силуэт мужчины позади. Все…

 

Глава 2. Решение принято

Мир Дэриланд

Гиблый лес. Инсектерра.

Кормаксилон. 978 год от Первого Кокона

Это была непроходимая часть джунглей, самая сердцевина Инсекты. Чтобы попасть сюда с Ничейной Пустоши безумному путнику пришлось бы долго пробираться через густые сети лиан и переплетения гибких стволов тамарисса. Но если удачно преодолеть заросли за пару дней, то уже к вечеру вторых суток можно выйти на обширную поляну, окруженную огромными деревьями, чьи темно-зеленые кроны образовали сверху подобие пышного шатра.

Именно здесь мощные стволы броксов неприступными стенами возвышались над Кормаксилоном — убежищем кормисов. Правда, с некоторых пор, особенно после тесного общения с человеческиими пленниками, некоторые кормисы именовали свое жилище дворцом на чужеземный манер. Но со стороны эта внушительная по размерам обитель выглядела так, словно изъеденный широкими туннелями гигантский конус землисто- серого цвета.

Старший воин кормисов стоял на крыше родного дома. Все знали, что Кадо — опытный солдат, выигравший немало внутренних поединков и прошедший пару свирепых боев с врагами извне колонии.

Это был отлично сложенный, жилистый мужчина, великолепно владеющий всеми видами местного оружия. Изобретательный и ловкий. Его кожа сильно загорела, но отдавала и врожденной краснотой. По левой руке к груди мужчины поднимались узоры, создающие танец из черных линий. Эти штрихи переходили на грудь и расползались ровными полосками по мощной спине.

На правом плече был отличительный знак в виде двух перечеркнутых наискось отрезков, окруженных ветвистым узором, похожим на тот, что украшал его левую руку. Рыцари Гальсбурга считали эти древние изображения всего лишь примитивными рисунками дикарей, но знаки сами появлялись на теле взрослеющего кормиса, указывая его истинное предназначение. Воин, добытчик, строитель, уборщик, нянька…

Сейчас на Кадо была лишь набедренная повязка из множества полосатых шкурок летяг, украшенная поясом с мелкими разноцветными камешками. Молодой воин отличался щегольством, он всерьез гордился своим нарядом, ибо каждую белку убил сам, и гордость его выражалась в стремлении прикоснуться к повязке. Потому левая рука мужчины лежала на поясе, пока он осматривался, почесывая гладкую макушку. Кормисы рождались безволосыми. Но зато узоры со спины поднимались почти до затылка Кадо, придавая особый шарм общей колоритной внешности аборигена.

Военачальник был явно не в духе сегодня, он хмыкал, фыркал, раздувая смуглые широкие ноздри, а потом шумно вздохнул, набирая побольше воздуха в широкую грудь, и вдруг оглушительно свистнул. На миг, кажется, джунгли затихли. Но уже вскоре Вожаку ответил пересвист возвращающихся из похода воинов. Обидно, что отвечает так мало голосов… Из зарослей к предводителю вышли лишь двое мужчин, спустившись по мохнатой лиане. Один едва мог передвигать ноги и почти висел на плече товарища. Повязка, прикрывавшая рану в боку, набухла от крови.

Выслушав донесение собратьев, Кадо помрачнел, сурово сверкнул глазами и решительно спрыгнул вниз в один из «выгрызенных» ходов Дворца. Потом мужчина пролетел по мрачному туннелю и приземлился в узком подземном коридоре. Кадо быстро миновал его своим широким, пружинистым шагом и вскоре оказался в огромном пустом зале, там он снял со стены тяжелую гладкую булаву и ударил в бронзовый гонг, созывая Верховный Совет.

Прошло немного времени и в залу вошли еще несколько высоченных кормисов. Кадо молча приветствовал их поднятой рукой, а затем привычно устроился на полу, скрестив мускулистые ноги перед собой.

Теперь четыре мужчины сидели полукругом у подножья небольшой лестницы, на вершине которой располагалась плетенная из темной древесины софа, укрытая мехами. Раньше ее занимала королева. Теперь она была пуста.

— Если ты позвал нас, Кадо, то новости, верно, совсем плохие? — осторожно предположил один из собратьев.

Мано — Старший Строитель вальяжно сидел на шкуре танагра, поджав под себя правую ногу. Он тоже выглядел крепким, как и все кормисы. Узоры украшали его левую руку, плечи, затылок и даже лысую макушку, со спины переходили на живот и исчезали где-то под набедренной повязкой из грубой кожи танагра. На его правом плече в округлом узоре застыл треугольник с крупной точкой.

— Именно, — глухо ответил Кадо, пристально поглядывая на Мано.

Воин немного расслабился и почти лежал, опираясь локтем на первую ступеньку каменной лестницы, что вела к опустевшему трону.

— Почти все, кто отправились в горы за новой Госпожой, были убиты дармисами, — сообщил он и тут же скривился в хищной ухмылке. Собратья тотчас ответили глухим негодующим ворчанием.

Дармисы были противоборствующим кланом. Их колония Дармаллак находилась далеко в Гиблом лесу у подножия Стонущей горы. Но самое главное — это Кадо не так давно узнал из данных разведки, у Дармисов была Королева и несколько женщин у нее в услужении. Одну из таких рабынь воины Кадо хотели заполучить себе, но их постигла серьезная неудача. Вернулись только двое из двенадцати лучших солдат — большой урон для колонии.

— И где нам теперь взять новую Владычицу?

— Может, купить? — пожимая плечами, быстро проговорил третий мужчина.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он как раз сидел между двумя собеседниками, удобно скрестив ноги перед собой. Черные узоры украшали и его тело. На правой руке красовался знак в виде чаши. Наро, а звали мужчину именно так, был Главным Добытчиком.

— Нам что, нечего предложить людям в речном поселении? Зачем нужно было отправлять солдат так далеко и опасно?

Спрашивая, он ткнул в пол молодым сочным стеблем Шиксы, повел было линию, но Мано внезапно толкнул сородича в плечо. Мано любил чистоту и порядок в Доме, а тем более в зале всеобщих собраний.

— Эти пятна потом едва отмываются, они похожи на кровь! Следи за собой! — возмутился он.

— Извини, — буркнул виноватый, тут же оторвал стебель от пола и невозмутимо откусил кусочек, разбрызгивая вокруг алый сок растения. Наро любил рисовать, а еще знал множество занятных историй. Бывшая Королева часто приглашала его разделить с нею ночь — мужчина весьма ее забавлял.

Кадо рассмеялся, снисходительно глядя на перепалку, но Мано не позволил этому смеху длиться долго, ударив по полу увесистым как кувалда кулаком. На миг в общем зале стало тихо.

— Мы должны получить королеву как можно быстрее, а значит, придется договариваться с людьми из селения. Мы пока не готовы к войне! — стиснув зубы, сказал Мано на правах более опытного.

— Купить, — поправил его Наро, с хрустом догрызая вкусный стебель. Парень был невозмутим.

— Уно, чего ты молчишь? Выскажись! Или, по-твоему, причин для беспокойства нет? Колония на грани вымирания. Без королевы мы не продержимся и один сезон, — резко бросил Кадо четвертому.

Тот, кого назвали Уно, тоже сидел на шкурах у подножия трона. Его стопы касались друг друга, а колени легли на пол. Завидная гибкость молодого тренированного тела. Пока другие говорили, он только смотрел на небольшой кусочек пола между собственными пятками и краем набедренной повязки. Он, и правда, выглядел несколько моложе остальных, хотя тоже обладал очень развитыми мышцами и черные узоры великолепно подчеркивали их рельеф. Знак на правом плече молодого кормиса скрывала повязка.

— Мы не знаем, что делать, — тихо и протяжно ответил Уно, поднимая голову. — Но яйца скоро начнут высыхать, если все мы не получим внимания новой Королевы.

Казалось, он все делает медленно, будто его время двигалось как-то иначе.

— А сам ты что думаешь? — спросил Мано и невольно коснулся правого плеча, не сдержав жалоб:

— У меня метка третий день болит.

— Я не знаю, что делать, — проговорил Уно. — Моя печать теперь всегда ноет.

— Так сам виноват, — фыркнул Кадо, сверкая глазами, — Вообще не понимаю, как можно назначить старшим того, кто когда-то содрал свой знак!

Добытчик Наро внезапно пнул болтливого мужчину ногой в колено и злобно оскалился:

— Последи за языком. Его все же Королева назначила, а тебя мы выбирали сами, — напомнил он Воину.

— Заслужи сначала признание Женщины, а потом рассуждай.

— Заслужу, — спокойно ответил Кадо, шлепнув ладонь на свой выдающийся пах. — Мне-то есть чем заслужить. Могу показать.

— Нам и без тебя есть на что посмотреть, — спокойно ответил Мано. — Только Королевы все равно еще нет. И, надеюсь, при ней ты так дерзко вести себя не собираешься.

— Я что, глупец? — спросил Кадо, шумно отдуваясь. При мыслях о Женщине его глаза мечтательно вспыхнули. Он был весьма высокого мнения о себе и своих самцовских способностях.

— А вдруг? Еще не хватало, чтобы ты нас опозорил!

Кадо прищурился, внимательно изучил Мано взглядом, а потом строго ответил на обвинение:

— Не шути так. Я сумею угодить Госпоже, можешь не сомневаться. Готов поспорить, что стану ее первым после Ритуала.

— В любом случаи в селение идти должен Воин, — прошептал Наро, указывая на вояку Кадо.

— Мы согласны с планом, — как обычно, растягивая слова, обреченно пробормотал Уно.

– Да будет так, — подтвердил Мано, кивнув головой в знак того, что долгий разговор окончен и нет причины для споров.

— Я не против, — добавил Наро и тут же усмехнулся. — Как будто у нас есть выбор!

— А мы всегда готовы идти и брать! — заявил Кадо, раздувая ноздри как племенной бык.

— Только осторожнее с дармисами, я слышал, они теперь забредают и в нашу часть леса, — посоветовал Уно, не изменяя своей неторопливой манере выражаться.

— Да ты что?! Они почти не встречаются на границе с людишками, — пренебрежительно фыркнул Кадо.

— Почти — означает, что изредка они все же там бывают.

Сказав это, Уно встал, давая понять, что тяжелый разговор для него окончен.

— Я пойду… У нас все равно осталось не много ценного, что можно предложить для торга. Проще разрушить селение и забрать Женщину силой. Так ведь делали наши предки. Так следовало поступить с самого начала, а вас понесло в горы. Погибли молодые воины. И дармисы нам не простят набег — то-то они зачастили в наши края.

Наро и Мано дружно кивнули. Кадо лишь пожал плечами, наблюдая, как сородич отступил во мрак.

— Ссориться с людьми нам сейчас тоже нельзя. Мы слишком слабы, — постановил Наро. — Мы можем дать человеческим крысам змеиных шкур, мангостанов и питай. В крайнем случаи дурранга у нас тоже еще хватает.

— И топоров им можно дать, — недовольно сообщил Строитель Мано.

— И копий, видимо, — пожал плечами Кадо. — Решено! Тащите все добро мне. Купим новую Королеву в селении. Устроим дело миром. Тогда стражи не пошлют за Всадниками и не случится новой войны. Она нам сейчас действительно не нужна. А вот когда мы станем сильнее, никто не помешает нам разорить их жалкие гнезда у реки. У меня так и чешутся руки!

Он встал и тоже схватился за правое плечо.

— Совсем плохо? — поинтересовался Наро спокойно.

— Кхрэ, — ругнулся Кадо, фыркнул и отмахнулся, удаляясь.

Наро на сей раз ничего не ответил, только хмуро посмотрел на Мано.

— Ты знаешь, что у нас стена над восточными воротами треснула?

— Разве дыру еще не залатали? — удивился мужчина в ответ.

— Нет.

— Видимо, у нас не хватает на это сил.

— Там склад совсем рядом.

Мано шумно выдохнул, вставая:

— А если перенести склад?

— Невозможно. Вчера уснули несколько рабочих. Эта участь ожидает нас всех. Дармисам даже не нужно будет нападать. Они придут, когда уснет последний кормис, заберут еще живые коконы, чтобы вырастить себе рабов и разрушат Кормаксилон, — тихо ответил Наро, тоже поднимаясь на ноги.

— Мы этого не допустим! Мы еще живы и пока можем двигаться стена не упадет. Я обещаю тебе.

Мужчины вышли вместе, мысленно давая указания своим подчиненным. Им предстояло еще не одну задачу решить вместе в ближайшие дни. В те несколько дней, что у них еще остались до полного истощения сил. До спячки, которая может завершится смертельным сном.

Уно, уйдя первым, давно скрылся в темных коридорах. Когда во Дворце была королева, здесь всюду горели огни. Когда же ее не стало, мужчины обходились без света, безошибочно узнавая коридоры своего дома по запаху. Кормисы обладали совершенным звериным чутьем.

Из бокового отсека доносился тонкий сладковатый аромат питай, там находилась кладовая, где прежде хранились самые изысканные лакомства для Королевы. Чуть дальше было хранилище тканей, а также запасы пряжи и готовой одежды. От набега мелких вредителей наряды окуривали пряным дымом от сгоревших корней хамеллы, поэтому помещение до сих пор так приятно пахло.

Уно жадно вдохнул все знакомые, будоражащие воображение ароматы, они напомнили ему о прошлом, но следовало вернуться в горькое настоящее. Юноша спускался все ниже, уже миновал темные коридоры с едва уловимым запахом плесени, пустынные и мрачные галереи, свернул туда, откуда доносился еле ощутимый запах высохшей травы, и вышел в светлый зал с мелкими округлыми нишами в стенах от пола до самого потолка. Там Уно замер у огромного каменного ложа, где на перине из шерсти и душистых растений лежали маленькие округлые яйца, размером чуть больше человеческого кулака.

Их скорлупа была мягкой, красноватого цвета, с брызгами черных пятен. Яйца должны были расти, вытягиваться, становясь плотными коконами. Из каждого такого Кокона появится новый член колонии, новый житель Кормаксилона: воин, строитель, добытчик, мастер, нянька или швея. Мужчины. Только мужчины.

Пожилой кормис, охранявший сейчас самое ценное сокровище, спрятанное в святая святых Дома, устало вздохнул, увидев Старшего из нянек:

— Они угасают, — прошептал он, не скрывая в глазах отчаяние. — Мне начинает казаться, что они стали меньше. Уно, если они погибнут все, то вскоре и первое яйцо зачахнет, и что тогда будет с нами?

— Знаешь, Рано, еще рано паниковать, в самом деле, — в виде некоторого каламбура последовал медлительный ответ.

Натянуто улыбаясь, чтобы поддержать собрата, Уно спокойно осмотрел главное достояние Колонии. Воин или строитель не смогли бы по первому взгляду отличить яйца, что едва хранили искру жизни, способную угаснуть в ближайшие дни, от тех, в которых уже зрел вполне сформированный маленький кормис. Но Уно сразу все понял и внутренне содрогнулся, осознав, сколько крохотных зародышей на грани гибели.

— Продержитесь еще немного, — мысленно попросил он, развязывая метку на своем плече.

В рисунке узора пряталась спираль, искаженная полосами рубцов. В юности Уно обычным камнем пытался содрать свой проявившийся знак. Ему отчаянно не хотелось быть нянькой, он надеялся оказаться солдатом или на худой конец добытчиком. Теперь же ему было стыдно за свою прежнюю глупость. Нет большей чести, чем хранить наследие предков, держа в руках и бережно взращивая новые поколения собратьев.

На миг Уно закрыл глаза, подумал немного и, наконец, принимая решение, взял в руки флейту, спрятанную на маленькой каменной полке выше человеческого роста.

Рано хотел было что-то возразить, даже открыл рот, но тут же захлопнул его, так ничего и не сказав. Старшему виднее, пускай дарит надежду хотя бы себе. Всем известно, что спасти колонию может только присутствие Королевы, а не какие-то там песенки. Уно поднес инструмент к губам, глубоко вдохнул и плавно выдохнул, одновременно перебирая чуткими пальцами. Флейта тотчас отозвалась тихим подобием свиста, жалобного, но мелодичного.

По искаженной спирали на плече кормиса пробежала алая рябь. Такой же красноватый отсвет вскоре заскользил по поверхности яиц. Метка ярко вспыхнула и стало медленно гаснуть, зато сияние яиц все усиливалось.

Вдруг Уно резко выдохнул, буквально отрывая от губ флейту, и осел на каменный пол. Его метка почти исчезла, и теперь мерцающими черными пятнами восстанавливалась вновь.

Встревоженный Рано метнулся к старшему:

— Нельзя так рисковать, — прошептал он, понимая, что Уно уже набрал сил, чтобы отвечать.

— Ничего, скоро у нас будет новая Повелительница и все наладится, — вяло отозвался юноша, хотя в глубине души сам он все еще любил Ту Своенравную и Капризную Госпожу, что исчезла в неизвестном направлении. Дело в том, что Бывшая Королева Кормаксилон сбежала с пленником, с живой игрушкой, что забавы ради привели для нее воины после битвы на окраине леса.

Если бы Уно знал, что никчемное, длинноволосое подобие мужчины так придется по душе Хозяйке, задушил бы молодого пленника одной рукой. Мано так и хотел сделать однажды, но Она не позволила. Гневно сдвинула брови и велела отпустить фаворита.

Уно бешено ревновал Госпожу, он надеялся, что Королева все-таки заметит его и хотя бы еще раз позовет на ложе. Но Властная Красавица легко позабыла «няньку», отдавая предпочтение Мано или Наро, или, что было чаще всего, Арно, старшему воину того времени, а то и прочим солдатам. Ей нравилось менять мужчин на своем ложе — выбор был велик, хотя чаще всего ее ласкали сразу несколько восторженных поклонников.

А потом появилась эта «игрушка», чудом избежавшая справедливой кары на поле битвы. Чем недостойный раб мог так угодить Госпоже? В каких тайных утехах был сведущ? Надо было отрезать ему яйца и скормить змеям. Следовало вырезать ему язык и сломать все пальцы, чтобы он не мог ими радовать избалованную Владычицу.

Уно не был кровожаден, но он отчаянно желал свою Королеву, а она проводила ночи с жалким человеческим отродьем. Ничтожным Всадником из соседних с Инсектой земель, что валялся под конем, пронзенного копьем Арно.

Если бы кормисы знали, как дорого обойдется им это пленник, размозжили бы ему голову еще на Ничейной Пустоши. И кто только предложил показать Ей этого волосатого урода… Посадить на кол, придумавшего столь нелепую мысль!

Уно захлестнула волна горечи и тоски, ему снова стало стыдно за свои невысказанные чувства, но самое страшное в глубине души он даже был рад, что Королеву пока никто не заменил. Разве другая может уподобиться Ей, первой Повелительницей в жизни Уно? Богине, снизошедшей однажды до простого уборщика в детском зале?

Их единственную ночь Уно не сможет забыть никогда. Ее гибкое, мягкое тело, умащенное маслами дуриана, ее темные волосы, разметавшиеся на широком ложе. Уно прикасался к ним с благоговением и восторгом. Ни у кого из обитателей Кормаксилона не было на теле волос, это казалось совершенно не нужным мужчине.

Другое дело — роскошная грива Королевы — ее гордость и преимущество. Притягательная и желанная Госпожа, она позволяла ему ласкать себя до рассвета, и Уно был неутомим. Он задыхался от любви, раз за разом обильно выплескивая семя в Ее горячее лоно, он старался обращаться с ней бережно, ведь она казалось ему хрупким цветком, тонким стеблем, который можно сломать одним неловким прикосновением.

Колонии, безусловно, нужна новая Женщина, иначе всем грозит медленная смерть, но сердце Уно, кажется, навсегда отдано той, сбежавшей, самой первой Королеве в его молодой жизни. Даже не смотря на то, что два года ему доставались только короткие дразнящие прикосновения и редкое позволение всего лишь прикоснуться к изящной ножке своей госпожи.

 

Глава 3. Деревня Изгоев

Мир Дэриланд

Ничейная Пустошь, берег реки

Мое тело будто бы парило в воздухе. Удивительные ощущения, казалось, я лежу на пушистом облаке и куда-то плыву в небесах. Вот только солнце нестерпимо светит в глаза, их просто невозможно открыть. Откуда же столько света? Похоже, я все-таки захлебнулась и попала в рай. Неужели, это правда…

Неожиданно меня довольно сильно тряхнуло, я завалилась на бок и пребольно ударилась лбом обо что-то твердое. И теперь, наконец, открыла глаза, а заодно и рот. Было чему удивиться. Меня куда-то несли на носилках, и я сразу уставилась в затылок мужчины, что шел впереди. Санитар бригады «скорой помощи»? Вроде, не похож. Судя по отросшим нечесаным космам и драным лохмотьям вместо рубахи — это же просто бомж какой-то. Присутствует даже соответствующий запашок давно не мытого тела.

Но, самое-то главное — меня спасли, вытащили из реки и несут к людям. Боже! Только бы не обратно в коттедж! Я попыталась сесть и сразу же услышала позади раздраженный противный голос:

— Тан Баруш, она очнулась! Хватит ее тащить, пусть идет сама, я устал.

Я немедленно оглянулась и встретилась взглядом с угрюмым невысоким мужчиной, что держал на плечах жерди моих носилок. Он тут же осклабился в виде приветствия, продемонстрировав остатки гнилых зубов, и я снова перевела взор на второго человека. Ни произнеся ни единого слова, тот начал медленно опускать мое импровизированное ложе на землю. А потом подал руку, заставляя подняться и встать рядом с собой.

— Откуда ты, женщина? Неужели сбежала из леса?

Я растерянно смотрела на пожилого мужчину, чьи умные выразительные глаза лихорадочно блестели на загорелом дочерна морщинистом лице. Что же он так бедно одет, застираная рубаха и оборванные до колен штаны, босые грязные ноги. Странно все это — очень странно!

— Я гуляла у реки и случайно упала в воду. Скажите, пожалуйста, а до города далеко?

Невысокий презрительно сплюнул, желая вернуть мое внимание к своей персоне:

— Горожаночка! Я так и думал. Уж больно хороша. Кому ты отдашь этот цветочек, Тан?

Я не верила своим ушам. Сбежать от одного бандита и попасть в лапы к каким-то оборванцам. Лучше бы мне плыть все дальше и дальше, не приставая к берегу…

Тан Баруш, видимо, был у этих двоих вожаком, это понятно, он выше ростом и массивнее, а среди низов общества все часто решают сильные кулаки. Тогда я обратилась к нему, умоляюще сложив руки перед грудью:

— Пожалуйста, помогите мне вернуться в город, я вас отблагодарю. У меня небольшая зарплата, но я вам все деньги отдам, что есть дома, еще несколько золотых украшений: два колечка, браслет и цепочка с подвеской, и все, что вам потребуется. Вы меня спасли, я очень благодарна…

— Хватит болтать зря! В город тебе все равно ходу нет. Путь туда один — через Южную Заставу, но стража никого из этих мест не пропустит в Королевство Гальсбургов. Мы изгнаны в проклятые земли, неужели тебе неизвестно, где ты находишься? Отвечай! Тебя выкрали из дома и продали? Как ты на самом деле оказалась в реке?

Я не знала плакать мне или смеяться, все происходящее походило на глупую шутку. «Застава», «Земли проклятые»…. Здесь снимают фильм? О средневековом быте? Я бы с любопытством понаблюдала за киносъемкой, но вот меня не поставили в известность, что я попаду в кадр. А, кстати, покажите мне оператора!

Я огляделась в поисках фургонов киногруппы и обслуживающего персонала. Но меня ждало разочарование, все пространство вокруг было безлюдно. И если вдоль берега узенькой мутной речушки еще росла зеленая густая трава, то вокруг этого небольшого оазиса расстилалась выжженная солнцем равнина. Ни машин, ни реквизита, ни палаток, только вдалеке я заметила еще что-то вроде построек, значит, поселение все же есть, а, значит, нужно попасть туда как можно скорее.

От раздумий меня отвлек довольно ощутимый толчок под ребра.

— Ты что, спишь на ходу? Говори сейчас же, как тебе удалось удрать от лесных тварей?

В моей голове будто бы со скрипом сдвинулись с места какие-то невидимые шестеренки. Он, что же, называет «тварями» обитателей коттеджа? Тогда я согласна, думаю, попадись я этому Бугру у реки, меня бы просто так домой не отпустили.

— Да, я сбежала. Я хотела к людям выйти. Спасибо, что нашли меня. Помогите же попасть домой! Пожалуйста…

Гнилозубый мерзко расхохотался, но Высокий грубо одернул его:

— Не видишь, девчонка напугана, одно небо знает, что ей довелось пережить в Инсектерре.

А потом Баруш уже более внимательно оглядел меня с ног до головы:

— Не трясись! Никто не обидит тебя здесь, я за этим пригляжу… до поры. Но о городе можешь забыть. Даже если тебе повезет и ты доберешься до заставы, даже если раздвинешь ноги перед каждым стражником, тебя все равно не пропустят. Мы для них хуже прокаженных, мы общаемся с тварями, живем с ними по соседству и даже устраиваем обмен. Тебе еще повезло, что осталась жива и сбежала. Пока будешь при мне, посмотрим, на что сгодишься. Но если попробуешь покинуть селение…

Мужчина стиснул мое горло железными крючьями пальцев, я несколько раз моргнула, со всем заранее соглашаясь. «Я буду кроткой овцой, буду Вас слушаться, только хватит меня душить». Вслух я просипела что-то похожее:

— Прошу вас, не убивайте. Я врач, умею лечить людей, обещаю — я смогу быть вам полезна.

Гнилозубый криво улыбнулся, из уголка рта потекла струйка слюны, я едва могла скрыть гримасу отвращения, так он был противен в этот момент, да еще когда снова заговорил:

— Не бойся, маленькая, лишать тебя жизни — напрасное расточительство. Здесь почти нет годных юбок, одни седые старухи да слабоумные.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Баруш немедленно отпустил меня и уже черной тучей двинулся в сторону приятеля:

— Придержи-ка язык, ты — вонючий ублюдок! Я своими руками закопаю тебя в дерьме, если еще хоть слово скажешь худо о моей Райни.

На лице Мелкого отразился страх:

— Вы неверно поняли меня, Тан Баруш — я вовсе не имел в ввиду ваше святое дитя, к тому же Райни — первая красавица в Речной долине, и я готов целовать песок, по которому ступали ее белые ножки.

— Рад это слышать, брат Хартук. Но ты должен будешь подтвердить свое смирение и потому, когда вернемся в поселок, ты выпьешь вечернюю мочу моей Блаженной Дочери. Может, и на тебя потом снизойдет благодать, и ты станешь столь же невинным и кротким.

— Почту за великую честь, — чуть дрогнувшим голосом пробормотал тот, кого назвали Хартук.

Кажется, он и сам был не рад своей неуемной болтливости. Не думаю, что он был очень доволен свалившейся на его голову «благодатью».

Я же потупила взгляд к земле и кое-что смекнула. Судя по всему — это секта. Какие-то фанатики поселились на природе, питаются подножным кормом, поют гимны любви и свету, избегают цивилизации. Я уже проходила что-то подобное, как это знакомо… Надо ко всему здесь присмотреться, притвориться покорной и как только выпадет возможность, быстренько покинуть это жуткое место. Таков был мой нехитрый план. А что можно было еще придумать?

Скоро мы втроем добрались до небольшой деревушки у излучины реки. Уже к вечеру этого дня я выяснила, что в поселке всего пятнадцать домишек разной степени ветхости. В каждом ютятся темные личности, обычно уже преклонных лет — седые изможденные старики и старухи. Детей я не видела вовсе. Даже подростков. В основном мужчины, но вид они имели явно не боевой и на истово верующих не очень-то походили. Неопрятные, равнодушные, опустившиеся люди.

Сначала я подумала, что здесь царит эпидемия, и я попала в лепрозорий, иначе как объяснить, что этих людей держат в изоляции. Но позже выяснилось, что особой заразы нет, просто все обитатели поселка — это бывшие преступники, злостные воры и душегубы. Кое-кто был сослан сюда с каторги на королевских рудниках.

Тан Баруш оказался местным лидером, он поселил меня в своем доме. Хартук — правая рука Баруша и, кажется, бывший подельник. Позже я узнала, что на счету этой парочки немало загубленных жизней. Но разбойники были схвачены, биты плетьми и высланы за пределы какого-то Королевства севернее реки. Да-да, я не сразу смогла понять, что эти ребята были абсолютно вменяемы и честны со мной.

Все, что меня окружало, буквально вопило о Чужом мире, куда меня угораздило попасть. Это была совершенно иная реальность, Тан Баруш называл ее красивым словом Дэриланд, рассказывал мне о надменных рыцарях и любезных трактирщицах, о своей воровской удаче и былых кутежах. Он любил поболтать после пары глоточков браги, а я сидела, будто онемевшая, только кивала головой, все более проникаясь ужасом своего положения. Я и понятия не имела, как мне вернуться назад, что нужно для этого сделать.

У вожака изгоев оказалась симпатичная дочка Райни, мы легко с ней сошлись. Я догадалась, что мне оставлена жизнь и неприкосновенность только ради нее. Баруш души не чаял в своей пятнадцатилетней дочурке и хотел раздобыть ей подругу. Я вполне подходила на роль наперсницы, но в первый же час общения поняла, что девочка слабоумная. Может, в этом было как раз ее счастье… Милое, трогательное существо, что бы с ней стало, если бы отец относился к ней более равнодушно или напротив смотрел с вожделением? Страшно даже представить участь бедняжки.

Стоило мне показаться на улице, как Хартук начинал следовать за мной по пятам, думаю, сам Баруш поручил ему слежку. Но один лишь вид этого гаденького дурно пахнущего мужчинки вызывал во мне приступ омерзения. Да, я коротко кивала при встрече, стараясь тут же отводить глаза, чтобы не замечать огонек голода в ответных взорах. Как же меня бесил этот придурок! Он таскался за мной и ныл, что изголодался по женщине, умолял разрешить ему потрогать меня, предлагал какую-то плату. А однажды выругался так, что я ничего не поняла:

— Ублажать тварей тебе нравилось больше, да? Маленькая ты дрянь! Сучка похотливая! Тебя привлекают краснокожие уроды с размалеванными телами? Я не хуже их, милашка, поверь! Ух, как бы я хотел воткнуть тебе между ног… Ну, не бойся так, не убегай, Марга, у меня тоже есть шрамы, смотри, у меня вся спина исполосована и два клейма, второе на животе, я сейчас покажу. Тебе может понравиться, когда-то я ловко умел развлекать девиц.

Я в тот день еле вырвалась от его липких рук и убежала в дом Старосты, так и не набрав воду в реке. Очень надеюсь, что Баруш накажет своего подельника, я даже попрошу Райни заступиться. Она добрая, хотя и мало что здесь понимает. Лишь бы ее отец не умер рано, иначе девочку ждет печальная судьба. И меня тоже… Господи, что здесь ждет меня!

Их быт оказался невероятно груб и примитивен. Я постаралась, как могла, навести порядок в лачуге, что теперь и мне служила убежищем. Райни старательно взялась помогать, у девчушки не было матери — по рассказам Баруша, его подруга не вынесла тягот и лишений здешних мест. Женщина пробовала бежать, и ее пронзили мечами стражи Южной Заставы. Райни тогда была совсем малышкой и как ее потом воспитывали остается лишь догадываться.

Еда в деревне была скудной, бывшие каторжники, правда, обрабатывали поля с чахлой пшеницей, садили какие-то овощи, но культурные растения едва вызревали, задушенные сорняками. Работать здесь никто не любил. Нас-то еще выручала рыба, которую Баруш ловил в реке плетеными из лозы ловушками или сетью. Также неподалеку, оказывается, был лес, уж там точно можно было раздобыть пропитание, но в густые заросли никто из поселения не совался. Люди боялись леса, а точнее Тех, кто там обитает. Охотнее всего об этом говорила «блаженная» Райни:

— Нет-нет, нам туда нельзя. Там живут красные люди. У них есть Мать и они любят играть с ней. Но если Мать умрет, они придут к нам и заберут меня. Все наши знают, что меня могут забрать, и даже отец не поможет. Но я не боюсь. Я буду хорошей матерью лесным людям. Меня все будут любить и беречь. Так у них заведено. Я научу их новым веселым играм.

Девочка улыбалась, мечтательно прикрывала глаза и начинала кружиться по нашей убогой комнатушке. А во мне нарастало смутное беспокойство. Мне казалось, что все тут сошли с ума, кстати, Тан Баруш тоже был немного не в себе, недаром он называл Райни — «святое дитя» и требовал, чтобы все обитатели деревни ей поклонялись. Никто не спорил со старостой, однако иногда я замечала, с каким вожделением смотрит на мою подопечную Хартук. Вот уж кто был здесь настоящим чудовищем!

 

Глава 4. Будущая Королева

Кажется, прошла целая неделя с того момента, как меня вытащили из реки. И я даже научилась быстро засыпать на ворохе грязной соломы, прикрытой залатанной ветошью. А ведь первые дни долго лежала в темноте, пытаясь сомкнуть уставшие глаза, пока в голове мелькали обрывки мыслей, смутные образы моей прежней городской жизни.

Мне отчаянно хотелось исчезнуть из этой богом забытой деревушки, находящейся непонятно в каких краях. Но если это пока невозможно… Значит, нужно затаится, ждать и надеяться, что мне все же удастся вырваться отсюда в какую-то лучшую жизнь. Иначе я просто сгину среди этого смрада и безумия. Держись, Марго, держись!

Сегодня Райни почистила во дворе рыбу — утренний улов отца и собиралась жарить ее на решетке поверх углей. Пищу здесь готовили на улице, прямо на кострах. Баруш чинил сеть, а я пыталась ему помогать, разматывая нитки.

Скоро полдень, стояла невыносимая жара, староста то и дело прикладывался к бутыли с прохладной процеженной брагой. Напиток готовили из каких-то сладковатых грибов, что находили в земле у берега реки. Судя по тому, как морщился староста, это была редкостная гадость на вкус, но перебродив, грибочки, похоже, давали чувство легкого опьянения. Я, конечно, не рискнула даже попробовать эту мутную дрянь, несмотря на все щедрые предложения поделиться напитком.

И тут до нас донесся испуганный вопль Хартука:

— Твари! Твари идут сюда! Спасайтесь!

Баруш бросил сеть и велел нам бежать в дом. Сам же вошел следом, заперся изнутри и подошел к дочери, словно желая ее успокоить. Райни тоненько скулила перед ним, как маленькая собачонка, а я не могла вымолвить ни слова, только чувствовала, как бешено колотится сердце в груди, предчувствуя неведомую опасность.

Баруш прижал дрожащую Райни к себе, улыбаясь, погладил девушку по голове, а потом быстрым взглядом обежал комнатушку, словно обдумывая единственно верное для себя решение. Затем староста отбросил ногой замызганный половик и дернул за кольцо двери, что вела в небольшой погреб:

— Прячься сюда! — заорал он дочери, и только прикрыв дверцу в полу тряпками, обернулся ко мне. И мне очень не понравился этот взгляд. Оценивающий и расчетливый. Так разглядывают товар на прилавке, прикидывая, купить сразу же или выбрать что-то другое.

— Иди за мной!

Каким-то внутренним чутьем я все поняла и умоляюще залепетала:

— Вы обещали меня защищать. Прошу вас! Не отдавайте меня этим зверям, прошу вас, пожалуйста, не отдавайте.

Я повалилась ему в ноги, не в силах сдерживать умоляющие стоны. Ближайшее будущее мне казалось кошмаром, может быть, меня растерзают на виду всей деревни какие-то злобные существа из леса. Или утащат с собой в чащу и там под звуки там-тамов проведут дикие ритуалы. А вдруг они каннибалы? А вдруг меня принесут в жертву местному Кинг-Конгу? О, не-ет! Мной опять хотят откупиться!

Невзирая на мои жалобные вскрики и слабые попытки сопротивления, Баруш выволок меня из дома, как мешок с зерном, и бросил у крыльца.

— Сиди здесь, пока я за тобой не вернусь. Вздумаешь уползти, раздавлю, как последнюю гадину. Ты меня поняла?

Он прошипел мне эти слова прямо в ухо, а я закрыла голову руками, пряча лицо от разлетающейся из его рта слюны. Меня никто никогда не бил, я даже не могла представить, чтобы мужчина ударил меня со всей силы, мне бы точно пришел конец.

* * *

Баруш еще раз грубо встряхнул девушку в подтверждение своих угроз, а потом вытащил из-под стрехи остро наточенный серп — любимейшее свое оружие. Бывший каторжник еще раз провел заскорузлым пальцем по лезвию, удовлетворенно хмыкнул и вышел навстречу небольшой группе меднокожих людей, что остановились у первой лачуги, ожидая достойной встречи.

Тан догадывался, зачем сюда явились эти твари и что им опять нужно. Два года назад он уже отдал дикарям женщину, привезенную с Южной заставы. Некогда прелестная Кимерина была известной столичной куртизанкой, но влюбилась в молодого смазливого воришку и ради него отравила своего богатого старого покровителя. Влюбленную парочку вскоре поймали в дорогой гостинице — парень отделался плетьми и клеймением, поскольку всю вину женщина взяла на себя.

Кимерину заковали в цепи и выслали из Гальсборо в земли Ничейной пустоши, в поселение отверженных, в трущобы изгоев. Городская красотка была измучена телесно, но не сломлена духом и даже здесь попыталась очаровать Баруша и навести свои порядки.

Тан был не против, но вскоре пришли эти парни из леса. Они сказали, что заберут женщину силой и мужчина даже пытался им противостоять ради мольбы Кимерины. В тот день Баруш чудом остался жить, чего не скажешь о закадычных дружках — Фране и Троме. Из прежней их удачливой шайки выжили только он и Хартук. Твари убили восьмерых из поселка и забрали визжащую женщину, а что с ней стало в логове «краснокожих» ублюдков никому не известно.

Зато кормис Кадо был очень горд собой и потому радостно лыбился, оголяя все желтоватые острые зубы. Он впервые представлял своих сородичей вне Дома и его первая миссия оказалось очень успешной. Староста быстро уступил ему, правда, не малую цену запросил, будто догадывался, хитрый человек, что у жителей джунглей нет иного выбора, но женщину пообещал молодую и чистую.

А ведь Кадо немного боялся, что придется угрожать или того хуже вежливо просить ничтожного старика. Сам он давно решил, если понадобится, забрать желанную добычу силой, поскольку вернуться в Кормаксилон без Королевы было просто немыслимо.

Теперь же откровенно счастливый воин в сопровождении двух солдат поспешил за прихрамывающим человеком. Вожаку кормисов не терпелось взглянуть на будущую Повелительницу.

Однако женщина, что лежала на земле у порога хижины — дрожащая, бледная, скрюченная — даже немного разочаровала воина. Он хорошо помнил прошлую Владычицу — гордую и бесстрашную, она ни у кого никогда не валялась в ногах, она любила приказывать и наказывать провинившихся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Кадо даже боялся ее немного, а эту — будущую Королеву хотелось просто пожалеть, однако кормис продолжал улыбаться. Он надеялся, что старик сам представит ему девушку, но тот лишь бросил коротко:

－ Вот она. Забирай ее и проваливайте!

Кадо кивнул и улыбнулся еще шире.

－ Доброе небо над твоей головой, Госпожа. А уж мы позаботимся, чтобы ты впредь ни в чем не нуждалась, － поприветствовал ее гигант и показательно положил руку на свой пояс.

Девушка с ужасом снизу вверх оглядела стоящего перед ней великана с кожей медноватого оттенка. «Нет, только не это. Он хоть и похож на человека, но скорее всего дикарь-людоед, вон как скалится…»

－ Баруш не отдавай меня, ты же обещал! Ты сказал, что будешь меня защищать, ну… пожалуйста.

－ Теперь у тебя будет охрана получше, — равнодушно процедил староста сквозь зубы.

－ Сволочь ты старая, чтоб тебе сдохнуть, собака! Урод! Каторжник! — глаза девушки загорелись гневом и она сразу показалась Кадо гораздо привлекательнее.

－ Ах, ты дрянь неблагодарная! Надо было пустить тебя по кругу в первый же вечер! Парни затаили на меня злобу, а я все тебя жалел, глупец. Берег для себя. Знал бы, что достанешься этим… устроил бы сначала развлечение своим людям.

— Будь же ты проклят, скотина!

— Заткни свой маленький ротик, ты — лесная потаскушка!

Но стоило старосте замахнуться, как огромная жилистая рука Кадо вцепилась в его запястье.

－ Ты знаешь, что оскорбление нашей Королевы — это повод для войны? － спросил он строго. － Ты не можешь этого не знать, человек, но я прощаю твою грубость только потому, что ты всего лишь ничтожный червь. И сегодня я не настроен раздавить тебя и твоих прихвостней.

Он оттолкнул Старосту и приблизился к самой желанной добыче за всю свою не очень длинную жизнь.

－ Не стоит бояться, маленькая Госпожа. Больше никто не сможет причинить тебе вред. Назови мне свое имя, чтобы я знал, как обращаться к тебе!

－ Ма-марга… Маргарита… — еле слышно прошептала девушка

－ Магрит! Имя прекрасно, как ты сама, Женщина. Нам пора уходить, я помогу тебе подняться!

Он уверенно взял руку будущей Владычицы, коротко коснулся ее губами и тут же, перехватив запястье, поднял девушку на ноги, осторожно поддерживая за талию.

— Мое имя Кадо. Я избран главным защитником нашей Большой Семьи, потому именно я должен проводить тебя в твой будущий Дом. Мы сделаем все, чтобы тебе было хорошо с нами.

Теперь Кадо медленно повел дрожащую девушку через все селение, важно приподнимая ее руку, словно демонстрировал всему миру и гордился собой одновременно. Видели бы его сейчас собратья — члены Совета! Говорить со старшим из этих презренных людишек Кадо больше не собирался, не видел в этом никакой надобности. Все его превосходство над местными оборванцами мгновенно проявилось, как только желанная женская ручка оказалась в его огромной лапище. Кормисы получат новую Королеву уже через пару дней. Кормаксилон будет спасен.

— Ничего не бойся, — говорил Кадо, подводя девушку к своеобразному подобию паланкина. — Мои воины защитят тебя от любой беды в нашем мире.

Он ожидал, что новая Королева сама займет свое место, но она только смотрела испуганно на плетеную лежанку, укрытую мягкой, искусно выделанной шкурой танагра.

Тогда Кадо подхватил на руки нерешительную Госпожу и бережно усадил внутрь паланкина. Теперь ноги девушки оказались средь распустившихся бутонов желтых цветов тамарисса, которыми была усыпана охристая поверхность шкуры. Кадо властно поднял руку, тут же из зарослей джунглей вышло четверо мужчин, таких же широкоплечих и лысых, и все словно на одно лицо.

Они так ловко подхватили свою ношу и поспешили в лес, что будущая королева не могла даже испугаться. Ее несли будто бы не люди, а некая невидимая сила, настолько стремительным было передвижение.

Кадо же не удержался. Резко обернувшись в сторону зевак из поселения, он оскалился напоследок и клацнул зубами так, словно мысленно откусывал кому-то из них голову. А потом помчался следом за паланкином, что покачивался среди густой листы, подобно плоту в зеленом море.

Кормис знал, что вокруг них скрывается целый десяток воинов и гордился тем, что никто из них не выдал себя, точно так же, как гордился носильщиками, безупречно двигающимися вперед. Им не мешали не сети лиан, ни корни деревьев под ногами, ни колючие кустарники, ни больно жалящая мошкара. Они мчались вперед вперед уверенно-ловко и паланкин ни разу не вздрогнул, лишь едва покачивался, словно кормисы хотели убаюкать женщину, от которой зависело будущее всей Колонии.

Когда небесное светило улеглось на покой, Кадо с поклоном преподнес будущей Королеве глиняную чашу с напитком. Настой семян амариты приготовил сам Наро, он рассудил, что женщина должна спокойно спать во время утомительного путешествия. Так и случилось. Маленькая Госпожа крепко заснула и открыла глаза только на вторые сутки во время короткого привала. Кадо спешил добраться до Обители кормисов, он хорошо знал, что каждая минута промедления грозит ослаблением собратьев, оставшихся там. Воин уже дважды менял носильщиков, это были специально отобранные крепкие, выносливые мужчины, благоговейно взирающие на Новую Повелительницу.

Но лишь к вечеру второго дня пути перед отрядом солдат возникла настоящая стена из переплетенья темно-зеленых лиан. Она поднималась на десятки метров над землей, прочно удерживаясь на толстых стволах тысячелетних броксов. Порядком уставшие стражи-носильщики со вздохом облегчения остановились перед знакомой живой преградой.

Кадо рухнул на землю, тяжело спрыгивая с какой-то ветки, а потом забрался в паланкин, не замечая, что сминает пожухлые бутоны желтых цветов. Словно огромная горилла он сначала сгорбился и хищно пробежал взглядом по телу девушки, потом приподнял ее ногу за щиколотку и, внезапно преисполнившись покорности, поцеловал стопу будущей королевы.

— Позволь лично отнести тебя в дом, — попросил он, пожирая глазами Госпожу.

— Дом?

— Твой новый дом, Королева. Он за этими зарослями, — смиренно, но с едва различимыми нотками раздражения ответил воин. «Почему она такая испуганная? Ей совершенно нечего бояться среди нас».

Не дожидаясь разрешения Госпожи, Кадо резко подался вперед, скользя руками по ее бедрам снизу, чтобы добраться до ягодиц, осторожно сжал их, а потом рывком приподнял девушку и закинул на свое могучее плечо. Одной рукой он тут же властно вцепился в женский зад всей пятерней, словно так было легче ее держать. Игнорируя всякое возмущения «драгоценной добычи», а скорее даже радуясь слабым попыткам освободиться, он прыгнул на стену, вцепился в нее одной рукой и стал забираться наверх.

Словно ловкая обезьяна с ношей на плече, Кадо добрался до самой вершины зеленой ограды и встал на одну из самых толстых ветвей дерева. Отсюда хорошо был виден Дом, а рядом с ним небольшие фигурки кормисов, рассеянные вокруг жилища.

— Кран-ха-рахар! — гортанно звучно крикнул Кадо и ударил себя кулаком в грудь.

Его клич эхом пробежал по джунглям. Чем бы ни занимались кормисы в этот миг, они бросили все поручения и помчались встречать будущую Повелительницу. Сотни меднокожих людей высыпали на площадку возле своего Дома, чтобы взглянуть на Кадо, что с довольным видом мял своими огромными пальцами королевский зад, а потом с усмешкой поставил перепуганную женщину на ноги и резко повернул к взволнованной толпе.

— Смотри Владычица, теперь это твоя семья! — объявил он, широким жестом указывая на собратьев, а потом склонился к ней и прошептал в самое ухо:

— И все они жаждут твоего внимания.

Его губы почти касались ее щеки, а рука на талии не то поддерживала девушку на огромной высоте, не то красноречиво заявляла о его мужском желании.

Толпа красных лесных дикарей взревела в восторге и порыве облегчения. Теперь колония устоит, а возможно, даже расцветет, но многое зависит от настроения Владычицы. Это понимали все, даже Уно, что один лишь не вышел к королеве, а остался в подземелье, словно ему не было никакого дела до новой Госпожи.

* * *

Сначала я так разозлилась на Баруша, что хотела сопротивляться изо всех сил. Правда, убежать я все равно бы не смогла, но вот так запросто пойти с этими дикарями, как овца на заклание, тоже отчаянно не хотела. Когда староста замахнулся, я приготовилась перенести жгучую боль, но этот самый важный из туземцев остановил моего обидчика. И так странно со мной заговорил. Почтительно, даже с поклоном. Это у них такой ритуал? Сначала вежливое обращение, а потом меня уложат на алтарь, принесут в жертву какому-то своему лесному божеству? Зачем я еще им нужна?

Меднокожий человек помог мне подняться, даже пришлось ухватиться за его руку, жесткую, будто стальной прут. Ничего себе силища, неудивительно, что все местные боятся этих дикарей, они могли бы тут весь народ перерезать. А вроде собираются уйти с миром восвояси. Да, они, кажется, получили, что хотели, зачем им разорять это село. А Баруш — тряпка, гнилое бревно, просто отдал меня!

Ненавижу мужчин, которые продают женщин! Но я хочу все знать заранее, к чему мне готовиться.

－ Скажите, что меня ждет? Вы хотите меня убить?

В желтоватых глазах Меднокожего мелькнуло удивление:

－ Это невозможно, Госпожа! Скоро ты станешь нашей Королевой и никто не посмеет даже недобро посмотреть на тебя.

Я не сдержалась и бросила недоуменный взгляд на старосту, он кривил губы в хищной ухмылке и медленно поклонился мне почти до земли. Хартук, стоящий чуть поотдаль, гаденько захихикал, но тоже поклонился, пряча потное лицо. Королева! Они что, серьезно? Я — их Королева! Но почему я? Неужели из-за того, что я белокожая? Тут в селении тоже белые люди живут, хотя, в основном старики. Дикарям нужна именно молодая белая женщина? Но для чего…

В голове у меня сейчас все перепуталось, в теле какая-то странная слабость, наверно, это все из-за сонного напитка. Эти аборигены опоили меня, я потерялась во времени! Сколько уже дней мы в пути? Ничего не понимаю. Стоит выглянуть из палатки, перед глазами мелькает листва и восторженные рожи дикарей. Куда они меня тащат, неужели в свою нору?

А потом их вожак просто вытащил меня из уютного гамака, в котором я так сладко уснула, и прижал к себе. Кажется, я теряю сознание, мы поднимаемся куда-то вверх по зеленой стене, да он просто настоящий Тарзан из джунглей, только зачем же меня так лапать! И совсем нет сил сопротивляться, я едва ворочаю языком, остается терпеть такое обращение, когда же все закончится.

О! Здесь же целый город, куда ни кинь взгляд — постройки, постройки и в центре купол, будто гигантское яйцо, наполовину врытое в землю. И это их Дом? Боже, почему они все кланяются мне, ничего не понимаю! Мы спускаемся вниз, и у меня дух захватывает от такого полета, когда же голова станет ясной? Сейчас все вижу, будто через пелену тумана. Этот дикарь несет меня на руках и все расступаются перед нами. Потом мы оказываемся внутри огромного "яйца", летим еще ниже по мрачному тоннелю, словно под землю, может, мне все это снится?

Меня принесли в помещение, выложенное блестящей плиткой, на стенах я заметила даже будто бы элементы мозаики и есть овальная глянцевая поверхность, ба — да это же зеркало! Я не видела зеркал уже неделю, их не было в поселке Баруша…

— Нет, я не буду раздеваться перед вами, пусть все уйдут, я приму ванну одна!

Странно, кажется, они в самом деле меня слушаются, приятный сюрприз! Из комнаты убрались, вот и молодцы, хорошие ребята, хоть и совсем дикие. Какое же это наслаждение окунуться в теплую воду, ммм… я никогда в жизни не лежала в такой огромной купели! Моя ванна в городе, конечно, не сравнится с этим маленьким бассейном, а какой чудесный запах от воды…

— Что такое? Я же сказала, что помоюсь сама. Не нужна мне никакая помощь. И волосы тоже я в состоянии помыть, позаботьтесь лучше об угощении для гостьи.

Даже самой смешно, какая я стала смелая. Будь, что будет! Похоже, они не собираются меня убивать и отдавать лесному чудовищу. Тот, что назвался Кадо, всю дорогу убеждал меня, будто я скоро стану их Королевой, и они все будут меня уважать и почитать. Какой несусветный бред! Но это лучше, чем голодать и загибаться в грязи среди чокнутых бывших бандитов. Я решила подыграть аборигенам, посмотрим, что будет потом.

А дальше я выбралась из купели, вытерла волосы куском мягкой ткани и напялила на себя приготовленный специально розовый балахон. Вырез огромный, чуть ли не всю грудь открывает, а так вполне даже приятная одежка, а к ней еще прилагается пояс. Буду первая красотка джунглей, не иначе. Интересно, где их женщины, почему мне не привели рабынь, если я здесь Госпожа, как они говорят, у меня должна быть прислуга. Надо бы все разузнать…

Только я вышла из купальни, как меня окружили эти рослые ребята, почтительно склонили головы и повели за собой дальше по коридору. Как у них тут все интересно устроено, настоящий подземный лабиринт. Вскоре мы оказались в просторной комнате, где находилась огромная кровать, а рядом в чашах горел огонь. Все чисто, уютно, земляной пол укрывают пушистые шкуры и воздух довольно свежий, ага, маленькие окошечки у самого потолка открыты. А я-то думала, что меня под землю утащили.

Мне показали, что можно сесть прямо на пол, конкретно, на груду подушек, разбросанных перед постелью, а когда я разместилась на толстой шкуре, парни принесли подносы с едой, вот это было весьма даже кстати. Я набросилась на угощение с жадностью, а эти чудные люди стояли чуть поодаль и не сводили с меня взглядов. Ну и плевать, что пялятся, мне надоело всего здесь бояться, не знаю, что меня ждет, но голодной сегодня я точно не умру.

И пить, очень хочется пить, правда, у них тут напитки подозрительные, но мне сейчас все равно, меня мучает жажда. Наконец, я вытерла губы, липкие от сока незнакомого плода, чем-то смутно напомнившего нашу дыню, и в полном изнеможении откинулась на подушки. Снова захотелось спать, но как-то необычно, неужели снова эти их штучки, зачем же теперь…

 

Глава 5. Долгожданная Церемония

Молодые жилистые парни, безмолвно прислуживавшие Госпоже, куда-то исчезли. Факела, освещающие зал, разом погасли, словно почуствовав, что требуется куда более уютная обстановка. Осталось лишь пламя в больших чашах по обе стороны от широкого ложа, на которое уложили одурманенную девушку.

Через какое-то время из темноты к ней вышел крупный мужчина, держа в руках посеребренный кубок с новым настоем.

— Пей! — строго произнес Мано. — Тебе будет проще стать настоящей Владычицей, если ты выпьешь до дна.

— Кто… ты… такой?

Однако Мано вовсе не торопился представляться той, что не стала еще Его Королевой.

Девушке пришлось подчиниться — выбора у нее все равно не было. Горячий кисло — сладкий напиток обжог горло и приятным теплом разошелся по всему телу. За теплом тут же пришла легкая слабость. Магрит не была пьяна, но вот сознание ее весьма затуманилось, встать сама она уже точно не смогла бы.

Подхватив ее обмякшее тело, мужчина осторожно уложил девушку на ложе, такое подозрительно огромное и упругое. На нем легко могли бы разместиться сразу шестеро здоровенных мужчин… и одна хрупкая женщина.

Но из темноты вышло всего трое смуглокожих парней.

— Воины были прежде главными, — сказал один из них. — Значит, сейчас я должен быть у нее первым.

Он подошел чуть ближе и огонь осветил его красивый пояс и руку, придерживающую его прямо над откровенной выпуклостью, красноречиво говорившей о крайней степени мужского возбуждения.

— Хорошо. Ты первый, — согласился Мано, примирительно кивнув головой. — Но не торопись кричать о правах. Все мы равны!

Сам Старший строитель склонился над неподвижной женщиной и тщательно обнюхал ее, прежде чем снова тихо заговорить:

— Мы поможем тебе раздеться и расслабиться, прежде чем сделать нашей Властительницей.

Не дожидаясь ее разрешения, он начал осторожно раздевать желанную Магрит. К нему тут же присоединился Кадо. Воин не был порывист, как того требовала его натура, на сей раз он помогал более опытному Мано с особенной осторожностью.

Может был виноват настой амариты… но вся чувствительность тела девушки резко возросла — от скользящей по коже ткани по телу пробегали мурашки волнения. Магрит, казалась вовсе передумала сопротивляться и почти отрешенно наблюдала, как двое мужчин обнажают ее молодое гибкое тело.

Кадо нервно облизал губы, видя, какова она без одежды. Мано же старался сохранить равнодушный вид. Он протянул в сторону руку и тогда из сумрака вышел Наро, чтобы подать ему широкую глиняную чашу, от которой доносился приятный цветочный аромат.

Как только Мано принял ее, Наро тоже сел возле девушки, бережно положил ее голову на свои колени и стал расплетать волосы, а потом расчесывать их без гребня, тщательно разбирая каждую прядь пальцами. Его руки, с шершавой от мозолей кожей, ласково массировали ее голову, словно убаюкивая уставшую Повелительницу.

Мано протянул чашу Кадо. Тот обмакнул в нее руки и коснулся плеча девушки. Благодаря цветочному маслу руки воина мягко скользили по гладкой коже. От плеча он спустился ниже к ее запястью и стал поглаживать каждый пальчик, постанывая от вожделения.

Мано тоже опустил руку в масло, затем отставил чашу и коснулся женской плоти. Он начал с ладони, а затем скользнул вверх к плечу, а потом по ключице к округлой груди.

Все тревоги исчезли в пряном аромате курений. Две пары сильных мужских рук ласкали податливое, мягкое тело. Они поглаживали ее грудь, бока, бедра, и все это происходило в тишине, которую нарушали лишь шумное дыхание воина. Магрит расслаблялась еще больше, прерывисто и часто дыша, она уже не различала, где один мужчина, а где другой.

Их руки становились все смелее и увереннее. Легкие поглаживания сменились властными откровенными движениями. Мано теперь буквально мял ее грудь, а Кадо ласкал бедра, разводя ноги и целуя низ ее живота. Он прильнул к ней губами, обнюхивая чувствительные складочки, прикрывающие ее лоно. Он действительно целовал их, осторожно прикасаясь губами, а потом все же решился и лизнул, ловя первые капли женского сока.

Только тогда из темноты вышел четвертый. Он не стал окунать руки в чашу, а сразу же коснулся лица девушки, внимательно заглянув в огромные глаза с суженными зрачками. На ладонях Уно не было мозолей, но они были такими же огромными и сильными, а сейчас осторожно скользили по ее щеке и губам. Прикосновения его пальцев походили на робкие поцелуи. Уно изучающее разглядывал женщину, невольно сравнивая с прежней дерзкой королевой, которую любил всей душой. Эта маленькая и слабая Магрит не могла сравниться с ней, но все равно была хороша, и он желал ее ничуть не меньше своих собратьев.

Кадо, что впервые вот так искренне прикасался к женщине, постепенно входил во вкус и, окончательно осмелев, начал вдруг жадно вылизывать ее и даже покусывать нежные губки внизу, словно это были особенно страстные поцелуи, будоражащие все древние мужские желания.

Тогда Мано чуть отстранился и коротко коснулся плеча воина, что явно увлекся. Тот приподнялся и, увидев кивок старшего строителя, довольно оскалился. Приподнявшись, Кадо рывком сдернул свою набедренную повязку, едва не порвав драгоценный пояс, и замер, выжидательно глядя на свою будущую повелительницу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Перед Магрит теперь стоял красивый обнаженный мужчина с крепким телом, украшенным черными узорами. Его толстый член поднимался чуть выше пупка и отклонялся в сторону, подрагивая от нетерпения.

Оскал Кадо стал, наконец, походить на улыбку. Мужчина осторожно погладил рукой низ ее живота, скользнул по талии к пояснице, чуть приподнял девушку и резко вошел, задержавшись на краткий миг у приоткрытых половых губ. Магрит была так расслаблена и податлива, что без напряжения приняла его целиком.

Молодой воин выдохнул, сжал ее бедра двумя руками и начал резко двигаться, порывисто и бесконтрольно, довольно неловко и жадно, словно женщину в любой момент могли отобрать, хотя никто и не думал вмешивался. Остальные мужчины лишь поддерживали Госпожу, поглаживая ее тело, пока молодой солдат не излился в новую Королеву.

Правое плечо ее тотчас обожгла острая, но короткая боль. Теперь там появился маленький символ воинов. Он тут же засиял и будто в ответ голубой проблеск света мелькнул на плече Кадо. Только тогда он глухо простонал в полном удовлетворении, словно только теперь получил истинное удовольствие от соития. Осторожно покинув женщину, он откатился дальше на ложе, уступая собрату.

Теперь настал черед Мано любить Их Общую женщину так, чтобы после он мог уважать ее и подчиняться ей. Мано тоже осторожно погладил в самом низу ее живота и даже скользнул пальцем внутрь ее лона, размазывая по припухшей вульве семя Кадо.

Он видел, что эта женщина хороша и считал ее достойной подчинения. Только как более опытный и тепреливый, он не стал показательно срывать и без того приподнятую возбуждением набедренную повязку. Просто склонившись над Магрит, он закинул ее ноги на собственные бедра, неспешно вошел в нее, растягивая удовольствие, а затем начал двигаться, опираясь руками на королевское ложе. Его движения были гораздо более уверенны по сравнению с торопливостью Кадо. Он размеренно набирал темп, замирая в ней на краткий миг и снова продолжал вторжение в истекающую соком женскую плоть.

Не прикасаясь к девушке руками, он наваливался на нее всем весом своей страсти, давая почувствовать всю свою мощь, но не позволяя себе стать грубым. С каждым новым толчком он, казалось, проникал глубже, а когда достиг пика глубины, резко ускорился, подтягивая женщину ближе и буквально отбирая у собрата. Теперь Мано будто бы насаживал ее на себя — резко, быстро и вскоре излился, ударив ее внутри жаром своего первобытного желания.

И потом еще долгое время две крепкие руки прижимали девушку к сильному торсу, пока внутри пульсировал все еще напряженный член Старшего Строителя, а на плече болела новая метка.

Наконец Наро забрал Магрит из объятий друга. Девушка успела лишь ненадолго ощутить свободу внизу живота, как ее тут же заполнил новый жаждущий любви кормис. Усадив Королеву сверху на себя, главный Хранитель съестного и полезного сначала позволил ей хорошенько ощутить всю его объемную форму, прежде чем начал двигаться, вернее управлять ее телом своими умелыми руками.

Наро сам осторожно приподнимал ее и опускал, чуть поворачивая то вправо, то влево. Он горячо целовал ее плечи, затем аккуратную нежную грудь, и, казалось, даже играл с ней, не торопясь переходить к более серьезному делу, а потом все же поднялся рывком на колени, ставя так же и женщину перед собой. Именно так, не позволяя ее податливому обмякшему телу упасть, он начал брать ее жадно и неистово, заставляя женский сок и семя, пролитое другими кормисами, буквально стекать по ногам Госпожи.

Когда Наро был близок к финалу, перед Магрит возник Уно. Он стал поддерживать ее, ласкать ее шею и плечи, позволяя Наро спуститься руками к белоснежным бедрам, чтобы в последний миг проникнуть как можно глубже.

Третья метка возникла на плече королевы, породив удовлетворенный вздох Главного Добытчика. Наконец, Наро отпустил ее, и она буквально упала в крепкие объятья Уно. Сначала он скользнул рукой по ее спине, затем в бороздке меж ягодиц, а потом погладил пальцами ее влажные складочки внизу живота и даже проник пальцем внутрь, позволяя белесоватой жидкость стечь вниз.

Глядя будущей Хозяйке прямо в глаза, он резко подхватил ее, буквально подбросил, словно перышко, закидывая одну ее ногу на свое бедро и резко вошел, замер, пробежался пальцами по ее спине, словно по любимой флейте, порывисто сжал шею сзади и опустил женщину на кровать.

Он не хотел быть с ней таким же нежным как с Истинной Королевой, но в силу своего характера не умел быть и грубым с более слабым существом, и поэтому плавно двигался в совершенной мокрой и горячей Властительнице, вновь и вновь стискивая ее хрупкое тело.

Последняя метка едва ощутимо обожгла Магрит своим появлением, зато Уно глухо зашипел от боли. Из-под повязки на его плече тонкой струйкой потекла кровь, но девушка не могла уже это заметить. У нее просто не оставалось сил и она расслабленно лежала на ложе, раскинув руки и блаженно прикрыв глаза.

— Теперь королева должна поспать, — тихо сказал Мано, первым целуя ее тонкие пальчики. — Отныне мы служим твоей воле, наша маленькая Госпожа.

— Служим, — подтвердил Надо, целуя ее вторую руку.

— И умрем за тебя, если будет нужно, — сказал Кадо, с превеликим удовольствием вместо руки прикасаясь губами к королевской стопе.

Уно же ничего не промолвил, он только покорно склонил голову, первым исчезая коридора. темноте

Кормаксилон спасен. Началась эра Королевы Магрит.

 

Глава 6. Пробуждение

Мне снился удивительный сон. Я занималась любовью с многоруким Лесным Божеством, растворялась в его могучих объятиях, таяла под его бесчисленными ласками. Он прикасался ко всем чувствительным местечкам моего тела одновременно, умело подводя меня к упоительному восторгу. Это был Праздник Наслаждения — Пиршество Тысячи Удовольствий. Никогда в своей «настоящей» жизни я не испытывала такого острого желания отдаться Мужчине, соединиться с ним, быть настолько преданной и услужливой.

Но в этом сне я и сама задыхалась от сладостной неги, я хотела кричать о своем блаженстве, отвечая своему невидимому любовнику столь же страстно, однако не могла пошевелиться или хотя бы застонать. Мое тело было покорно и безвольно, мне оставалось лишь чувствовать всю мощь невидимого Бога и парить в небесах его любви. Безумный сон… Сладкий сон… Самый желанный и невероятный сон!

Я потянулась на своей широченной постели, с хрустом вытягивая руки над головой и вздыхая, мне даже не хотелось открывать глаза. Как же приятно ноет тело, будто перед ночным отдыхом ему и впрямь довелось хорошенечко потрудиться. Странно, мышцы промежности довольно ощутимо болят, будто у меня и в самом деле была ночь любви. Может, во всем виновато зелье этих дикарей, может, я трогала себя сама, и мне привиделся многорукий Лесной Демон?

Все же, как забавно называется это место — Инсектерра и особенно их Кормаксилон… Проговариваю про себя это слово несколько раз, словно смакуя, словно пробуя на вкус, как рядом вдруг раздается грубоватый мужской голос:

— Ты улыбаешься, Госпожа. Я очень рад. Значит, ты хорошо выспалась и отдохнула. Мы по очереди стерегли твой покой, мы были рядом, на тот случай, если тебе что-то понадобится.

Я тотчас открыла глаза и рывком приподнялась на постели, пытаясь осознать, кто сейчас говорит со мной. На полу у моей кровати сидел полуголый мужчина, кажется, вчера я его не видела, хотя, может быть, ошибаюсь, некоторые из этих туземцев похожи, как близнецы.

－ Как ты себя чувствуешь, Госпожа? В твоих глазах беспокойство и даже страх. Но ведь тебе нечего боятся среди нас, улыбнись же снова и приветствуй начало дня в своих владениях.

— Да уж… владениях.

Я едва сдерживала раздражение.

— Интересно, а почему я голая? Кто меня раздевал? И этот странный запах и такое ощущение, будто я маслом измазана, что это такое… Что вы сделали со мной, пока я спала? Вы… вы меня трогали?!

Я с трудом сглотнула слюну, прочищая горло, и закуталась в покрывало, инстинктивно подтягивая колени к животу. Кажется, я все поняла, меня опоили какой-то дрянью и как-то использовали, нетрудно догадаться как именно, потому что между ног было так липко и влажно. Что же делать, чего им еще нужно от меня? Я чувствовал себя в ловушке, а этот татуированный здоровяк не сводил с меня изучающего взгляда, а потом заговорил, протягивая ко мне обе огромные ручищи:

－ Госпожа, прошу тебя, успокойся! Мы должны были это сделать, чтобы выжить, иначе нельзя! Мы старались бережно прикасаться к тебе и не причинить никакого вреда, настой амариты и кумариса подготовил твое тело к церемонии, чтобы тебе было приятно и легко принимать нас всех.

— Что? Всех… как это…

－ Ты не помнишь? － спросил Мано. － Что ж, прежняя Королева тоже забыла подробности первой ночи, но то, что происходило потом очень нравилось ей и Кормаксилон процветал два коротких года, пока она правила. Мы надеемся, ты тоже будешь к нам благосклонна, Магрит. Ради тебя мы готовы на все, мы принадлежим тебе всецело. Владей!

— Подожди! Ты хочешь сказать, что вам нужно спать с Королевой, чтобы вы тут жили припеваючи? Кто только придумал эту несусветную чушь! Найдите себе женщин и создайте семьи. Я не желаю в этом участвовать!

－ Мы уже нашли женщину и это женщина ты — Магрит! Теперь ты Благодать нашей семьи и Хозяйка Кормаксилона.

Мано почтительно склонил голову и продолжил:

－ На твоем плече теперь есть знаки, подтверждающий твое высокое положение нашей Правительницы.

Кормис еще помолчал немного, и досадливо скривился, вспоминая, что так и не представился Госпоже:

－ Я — Мано, первый среди строителей и Старший в совете четырех.

Знаки? О чем толкует этот лысый абориген. Ужас какой! Они сделали мне татуировки, я только сейчас заметила на своем теле маленькие фигурки, одна из которых точно была треугольником.

Дверь бесшумно растворилась и в мои покои один за другим вошли еще трое полуголых молодцов. Ребята тащили чаши с водой и свертки с тканями, кажется, меня собираются умывать. Я бы не отказалась и от завтрака, но надо прояснить еще пару вопросов, поэтому мне пришлось обратиться к Мано:

－ Вы сказали, что являетесь здесь Старшим, получается, вы… Король?

От такого странного предположения работяга только мотнул головой:

－У нас нет Короля и он нам не нужен. Мы все равны между собой и преклоняемся только перед Повелительницей.

－ Так преклоняйтесь! Зачем же насиловать свою Госпожу? Разве не достаточно просто видеть меня!

Меня затопило негодование. Они что — полные психи?! Наверно, нечто такое отразилось на моем лице — гнев и ненависть, потому что молодцы разом бухнулись передо мной на колени, лишь чудом не расплескав воду, а этот их якобы старший с самым благоговейным видом чуть ли не подполз к краю постели. Одним словом фанатики! И я их Королева, которую они имели всю ночь, как им вздумается. Обалдеть! Но, кажется, пора задать самый важный вопрос:

－ Когда вы вернете меня? Когда вы собираетесь меня отпустить?

－ Мы не можем отказаться от тебя, Магрит. Ты разделила с нами свое тело и свое желание, мы пили твой нектар и стали гораздо сильнее. В тот день, когда ты только появилась здесь, уснули пятеро наших солдат и трое строителей. Колония вымерла бы без твоего присутствия. Мы были на грани всеобщей спячки. А сегодня у нас хорошие новости! Во-первых, никто больше не погрузился в дикий сон, а во-вторых…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мано даже причмокнул от удовольствия первым сообщить Королеве о столь важном событии:

－… у нас подросли старые коконы и вот-вот появится партия новых кормисов. Это будет достойная смена уснувшим собратьям. И в этом только твоя заслуга, Магрит! Ведь именно ты теперь источник нашей силы и залог нашего благополучия. Но и мы в ответ окружим тебя заботой и лаской. С нами ты не будешь нуждаться ни в чем. Все самое лучшее, что можно раздобыть в Гиблом лесу ляжет к твоим ногам, Драгоценная Госпожа! Потому что, твоя радость — это наша радость, твое удовольствие — наше удовольствие и главная наша задача — сделать тебя счастливой с нами, прекрасная Магрит!

－ Звучит, конечно, интересно и даже заманчиво, но я достаточно прагматичный человек и знаю, что просто так в жизни ничего не бывает. За все хорошее нужно расплачиваться, даже за самые обычные вещи — крышу над головой и кусок хлеба. Так что же от меня требуется взамен вашей защиты и заботы?

－ Твое постоянное внимание к нам, Госпожа и ничего более.

Я сложила губы трубочкой и шумно выдохнула, чуть закатив глаза вверх. В помещении установилась тишина. Троица молодых парней сидела на корточках возле моей постели и теперь ребята смотрели на меня с искренним любопытством, то и дело бросая косые взгляды на этого старшего, кто он там… Мано, кажется.

Я уже начинала заводится, я догадывалась к чему клонит лысый дикарь и пыталась сообразить, как же повести разговор далее. Держись, Марго! Или теперь я буду Магрит? Королева Магрит! Замечательно! Всю свою маленькую жизнь мечтала стать Королевой туземного племени!

Глаза предательски защипало от слез — эти психи меня никогда не отпустят, я в самом центре их «муравейника» и отсюда мне не выбраться никогда. Только бы не устроить истерику, уж лучше с достоинством принять эти новые удары судьбы. Как там советовал Карнеги: «Если жизнь вручила тебе лимон…» И что же мне делать? Расслабиться и получать удовольствие, да? Ублажать всех этих здоровенных мужиков? Да я скоро рехнусь от такого режима, неужели не ясно им, да я… я…"

－ Я хочу одеться! И еще. Где здесь у вас туалет?

－ Туалет? Что ты обозначаешь этим словом?

－ Ха… я всего лишь хочу узнать, где мне можно помочиться — избавиться от лишней воды, проще говоря, пописать!

Неужели, я должна им разъяснять такие простые вещи! Еще великое счастье, что мы каким-то чудом вообще понимаем друг друга, говорим на одном языке.

－ Чаша для обычных нужд Королевы всегда стоит под кроватью, ты можешь в любой момент ею воспользоваться, Гаро приставлен следить, чтобы она всегда была чистой.

Слова Мано звучали совершенно непосредственно, будто он говорил о том, какая сегодня погода. Мне вдруг стало смешно. Господи, да, они же милые! Истинные «дети природы», открытые и простодушные во всех своих естественных порывах.

－ Спасибо! Про чашу я все поняла, но мне бы хотелось знать, где здесь Королевская уборная. Хорошо, обсудим позже этот вопрос. А что же насчет моей одежды?

－ Ты хочешь прятать такое прекрасное тело? Зачем? － искренне удивился Мано. － Но, если это твоя воля, то пусть будет так. Здесь в сундуке приготовлена одежда для тебя, бывшая Королева ее мало использовала, Камрит нравилось ходить по своему Дому голышом, радуя наши взоры.

Ух, ты! Бывшая Королева, кажется, ничуть не тяготилась своим положением, может, мне попытаться взять с нее приме? А что толку лить слезы и заламывать руки? Если буду дергаться, они, пожалуй, запрут меня, накачают снотворным и станут насиловать всей толпой.

Не-ет, здесь нужно вести тонкую политику и для начала как следует подыграть этим "блаженным", грамотно разведать обстановку, разобраться с местными порядками в Кормаксилон. Нравится мне все же это слово, есть в нем что-то такое древнее и мистическое, у меня сами собой возникают ассоциации с пирамидами майя, с магическими обрядами и тайными ритуалами. И обстановочка соответственная. Тропическая природа, глухие заросли джунглей, влажный тягучий воздух и пряные ароматы незнакомых цветов, что в изобилии встречались нам на пути сюда. Правда, я видела их смутно, когда полусонная выглядывала из легких складок паланкина.

Что ж, я попробую, рискнуть и проникну во все секреты этого удивительного Мира, тем более, я ведь здесь уже Королева, а значит, нужно держать спину прямо, смотреть гордо и не кукситься.

－ Магрит желает умыться, примерить свои новые наряды, покушать, а после осмотреть свой Дом и познакомиться с подданными. Это возможно?

－ Конечно, Госпожа, я рад, что ты сама изъявила такое желание!

А потом началось самое интересное. Молодые шустрые ребята вытащили из угла какой-то плетеный короб до верху наполненный тряпками. Видимо, среди этого барахла бывшей Первой Леди мне и нужно выбрать для себя парадное одеяние. Надо признать, ткань первого же балахона, что я осмелилась взять в руки, оказалась приятной на ощупь и тонко пахла лимоном.

－ Отвернитесь. Я буду одеваться.

На меня уставились четыре пары удивленных глаз. Пришлось объяснять этим недотепам, что я еще не привыкла быть истинной Королевой и всего стесняюсь. Так нет же, двое бросились мне помогать пока я натягивала балахон на голое тело. Знать бы еще, что они сделали с моей прежней одеждой, особенно, какова судьба нижнего белья. Впрочем, не важно, прикажу сшить новое! Забавно звучит — «прикажу сшить!» Входишь во вкус, Магрит! Однако, не в меру услужливых молодцев пришлось бесцеремонно отстранить:

－ Я не беспомощная калека, слава Богу! Могу одеться сама. Так-то лучше. И вообще, не приближайтесь ко мне без моего особого на то разрешения. Понятно вам?

－ Мы чем-то прогневили тебя, Госпожа?

Юноша, задавший мне это вопрос, выглядел как «взаправдешний» стриптизер. Я видела такие «экземпляры» в каком-то популярном телесериале — высокий рост, великолепная фигура, рельефные мышцы, правильные черты лица. Ему бы еще волосы, был бы просто красавчик. Неужели, они все абсолютно лысые? Вот же досада!

－ Ничем вы меня не прогневили, хотя…

Тут я выразительно посмотрела на Мано и резко задала вопрос, что не давал покоя все утро:

－ Кто из вас трогал меня ночью? Это был ты? И кто-то еще, верно?

－ Мы все брали тебя по очереди, Госпожа — все четверо и тебе было хорошо, мы это чувствовали. Знаки на твоем плече говорят о том, что теперь ты крепко связана с нами. Пока все символы светлые, мы полны сил, но, если хоть один из них померкнет — это будет значить, что ты обделила кого-то из нас вниманием и нам снова нужна твоя ласка.

Я с трудом старалась держаться спокойно, чтобы не выдать своего возмущения и нарастающей тревоги. Самое невероятное, что Мано не видел ничего дурного в том, чтобы купить женщину, опоить ее и поделить ночью на четверых приятелей. Обычное дело. Речь ведь идет о Королеве кормисов. Едва сдерживая дрожь в голосе, я осторожно спросила:

－ И вы собираетесь это со мной повторить, да? Собираетесь поить меня каждую ночь вашими чертовыми отварами и таким гадким образом использовать для собственных нужд? И только для этого вам требуется Королева? Не завидна же ее участь… А я не могу отказаться, верно? Это же издевательство! Это насилие, это… Я не смогу так жить! Я погибну тут среди вас, вы же меня просто замучаете!

Ну, вот, выговорилась… сейчас они запрут меня в какой-то клетке, еще чего доброго прикуют цепями, и я буду их игрушкой до конца своих дней. Мы с Мано смотрели в глаза друг другу и молчали. Молодой парень робким жестом подал мне пояс и я так же, молча, завязала его вокруг талии, чуть подтянув вверх балахон, он был слишком широк и длинен для меня. Наконец, будто собравшись с мыслями, Мано заговорил вновь:

－ Ты плохо думаешь о нас, маленькая Госпожа, но услышь мои слова сердцем: меньше всего мы желаем причинить тебе зло. Ведь если станет плохо тебе, если ты вдруг заболеешь или просто будешь в дурном настроении, колония тотчас ослабнет. Мы полностью зависим от твоего счастья, осознай же это. Теперь все мы твои, Магрит. И мне больно оттого, что ты не понимаешь нас.

Без твоей заботы — мы обречены на гибель все до единого. Ты наша единственная надежда. О, если б ты хоть немного постаралась узнать нас. Если бы ты пожелала… Мы вовсе не такие чудовища, как говорят о нас те, за пределами леса. Жизнью Колонии управляют древние законы Инсекты. Еще со времен Первого Кокона так заведено, чтобы Единственная Женщина своей любовью и нежностью согревала Кормаксилон…

－ Единственная женщина? Вы хотите сказать, что здесь живут лишь одни мужчины?

До меня только что дошло. Я ведь даже не успела удивиться тому факту, что мне прислуживают юноши, хотя на парочку расторопных служанок уж точно должна бы рассчитывать каждая Правительница.

От такой новости я даже раскрыла рот и только глазами хлопала, зато Мано теперь пялился на меня, не скрывая своего восхищения. Да они здесь все какие-то озабоченные, теперь понятно, они просто изголодались по женщинам, а я должна избавить их от этого "зуда". Нашли себе Спасительницу!

－ Среди нас нет женщин, － гордо сообщил Мано. — Мы все между собой братья и только наша Королева имеет право находиться в Кормаксилоне. Других чужих самок мы не потерпим!

－ Что? Только одна? Одна на тысячу мужиков? Да вы с ума сошли? А если вам купить еще одну прелестницу, хотя бы мне в помощь…

Но Мано не оценил моей тонкой иронии, отрицательно покачав головой. Зато молодой «красавчик-стриптизер» тут же выпалил:

－ Мы убьем ее, если здесь появится другая! Мы служим только тебе, Магрит!

Он сообщил это с явной злобой, словно неведомая женщина уже была здесь и смела соперничать с его прекрасной Хозяйкой.

Ничего себе — убьем! У меня мороз пробежал по спине, значит, я одна должна тут с ними крутиться и как-то выживать, и у меня даже не будет подруги, некому будет даже поплакаться на плече. А потом Мано «выдал» такое…

－ Если кто-то из четырех старших членов Совета не угодит тебе, Госпожа, ты можешь заменить его на любого собрата, что привлечет твой блистающий взгляд. Ты можешь заменить даже меня, если пожелаешь. Я буду очень опечален, но твоя воля — это приказ для меня. Я не посмею ослушаться.

－ Скажи прямо — этой ночью все будет так же как прошлой? Вы все придете сюда, я выпью настой и…

－ Мы не прикоснемся к тебе без твоего позволения.

Казалось, эти простые слова давались мужчине с огромным трудом, но он обязан был их произнести.

－ Ах, вот оно как! Но вчера вы не спрашивали моего разрешения?

－ Вчера ты еще не была нашей Королевой. Мы сделали тебя ею, и теперь тебе решать, будем мы жить или нет.

Я закрыла глаза и глубоко вдохнула, какой-то бред, но другой реальности у меня нет, мысль о том чтобы вернуться в поселение у реки и оказаться в доме старосты — вот это был бы реальный кошмар!

－ И сколько времени вы сможете продержаться… эээ…. без моего внимания?

В темных глазах Мано промелькнула надежда:

－ Если мы будем видеть тебя, чувствовать твой запах и слышать твой голос, если ты позволишь хоть изредка касаться твоей руки, то этого хватит на десять дней. А потом уснет диким сном самый слабый из нас. И мы будем смиренно просить тебя разделить ночь с тем, кого ты выберешь, Госпожа.

«Десять дней. Я могу избегать постели с ними десять дней. Это же здорово! Непременно сбегу, усыплю их бдительность и сбегу, но вот только куда…»

Я готова была вслух стонать от отчаяния. Некуда мне бежать! Но, надо признать, все же стало чуточку легче. Никто не будет силой тащить меня в койку, жаль, конечно, что всем им придется уснуть, но я же не Святая Шлюха, чтобы их тут ублажать ради выживания. Мне бы только выждать время и осмотреться.

－ Я желаю умыться! А где полотенце? Благодарю! Теперь пусть меня накормят. Что я должна сделать для этого, может, хлопнуть в ладоши? Или мне следует отправиться в пиршественный зал? Ваша Королева умирает с голоду, а вы и в ус не дуете, ребята, непорядок — я вам скажу!

Я насмешливо смотрела на Мано, даже не пытаясь быть вежливой. Сами виноваты. Но… Меня вдруг охватило странное чувство, неужели все это всерьез и без меня они все вымрут, как некогда мамонты в моем прежнем мире. Жалко простодушных дикарей, они же по сути не виноваты, что такие беспомощные без Женщины. В чем их вина? Может, они и правда, иначе не могут. И чтобы спасти этих славных ребят, всего-то нужно переспать с кем-то из них раз в десять дней. Выбрать самого милого, да хотя бы даже этого «стриптизера».

Я повалилась на постель, не в силах сдержать истерический хохот. Вот что значит пару месяцев без мужика, а потом «сладкий сон», который, оказывается, вовсе был и не сон… А, если честно сказать, мне было хорошо прошлой ночью.

Так, может, все повторить наяву? Мне ведь прямо сказали, на сей раз будет так, как пожелаю я. И партнера я выберу сама — у меня же теперь целый гарем! Так чего же теряться? Думай, думай, Магрит, может, стоит воспользоваться моментом и в самом деле насладиться всей полнотой власти.

 

Глава 7. Обязанности и права

Наверно, я сама спятила от всех своих последних передряг, если сейчас разглядывала этих впечатляющих парней с явно женским интересом. Богатыри, как на подбор, что тут скажешь, и каждый готов угодить. Поживем-увидим…

－ Мы рады, что Госпожа снова всем довольна. Пусть же так будет и впредь. Баро, чего ты стоишь, неси скорее еду, Королева голодна!

Сразу двое парней бросились за двери, оставив меня наедине со «стриптизером» и этим «строителем». Кажется, в помещении стало жарковато, ну, чего они на меня так пристально смотрят, скорее бы хоть что-то поесть и выбраться в другую комнату. Наверно, здесь множество любопытных апартаментов. А я сейчас где? Здешние королевские покои довольно скромны, надо заметить, но мне не до роскоши. Особенно после лачуги каторжника Баруша.

Пока я с содроганием вспоминала охапку подгнившей соломы, что служила мне постелью в «речном» поселке, в комнату вернулись все те же полуголые молодцы. Каждый из них теперь тащил в руках по вместительному подносу с едой. Почтительно поклонившись, парни поставили свои подношения прямо на мое ложе и тут же отошли в сторону, выпрямившись, наподобие бронзовых статуй атлетов.

У меня же слюнки потекли от аппетитного запаха горячей пищи. Так, сейчас изучим королевское меню… какой-то подозрительный суп, маленькие птичьи яйца, похожие на перепелиные, множество незнакомых фруктов, часть из которых аккуратно нарезаны, еще глиняный кувшинчик с напитком и квадратные пористые пластинки, наподобие галет, видимо, это заменяет им хлеб. С чего бы начать…

Мои раздумья прервал вопрос Мано, в голосе кормиса явно звучало беспокойство:

－ Еда выглядит не привлекательной для тебя? Или королева желает что-то совсем другое?

－ А разве у меня есть выбор? "Как в ресторане, неплохо, неплохо…"

－ Пойми, мы же еще не знаем твои предпочтения в еде — вот, например, прежняя наша королева совсем не ела мясо, только орехи и фрукты.

－ Нет, нет, я от мяса не откажусь, только если оно будет хорошо приготовлено, конечно, вы же не будете кормить Королеву всякой гадостью?

Мне почему-то хотелось вывести этого Мано из себя, хоть как-то задеть его, подразнить. Интересно, а если я буду капризничать и топать ножкой, — то не хочу, этого не буду, они могут меня наказать или обругать? Каковы же границы дозволенного, вот что мне хотелось бы знать.

－ Королева пожелала мясо! Скорее позови Наро, пусть распорядится в Хранилище запасов.

Зычный голос Мано заставил меня поморщиться. Не бережет этот громила нежные королевские уши, но ничего, я столько перенесла за эти дни, что один горластый мужчина в моей спальне явно не помешает мне как следует перекусить.

И я даже вполне насытилась — суп оказался вовсе не плох, хотя и жидковат, но в мои покои буквально ворвался новый незнакомый мужчина. На его смуглом плече виднелся странный знак в виде чаши. Может, он местный шеф-повар? На всякий случай я благосклонно кивнула в ответ на его низкий поклон.

－ Я счастлив приветствовать тебя, Достойнейшая Королева. Мое имя Наро — я Старший Добытчик Кормаксилон. И с прискорбием вынужден сообщить, что мы не можем пока предложить тебе свежую мясную пищу. Холодная кладовая почти пуста, у охотников в последние дни не было сил отправляться на поиски дичи, но в самое ближайшее время мы пополним запасы. Я тебе обещаю! Ведь теперь мы полны жизни благодаря твоему вниманию, Госпожа!

Лучше бы он этого не говорил… Я невольно прищурилась и, кусая губы, почти с ненавистью разглядывала того, кто тоже прикасался ко мне в эту ночь. Второго из «великолепной четверки»… Но Наро по- своему истолковал мой взгляд и даже будто бы побледнел:

－ Если я виноват, что заранее не позаботился о лучшей пище для тебя, готов понести любое наказание.

Дело в том, что Наро так волновался перед встречей новой Повелительницы, что слишком поздно отправил мужчин на поиски самой изысканных блюд для Королевы. Вернулись лишь сборщики плодов и кореньев, но охотники что-то запаздывали. И по его вине Магрит сейчас испытывает неудобства. А ведь так хотелось, чтобы ей все-все сразу же понравилось в Кормаксилон. Нет, Наро допустил промах и не может рассчитывать на прощение.

－ Что ты ему скажешь, Королева?

Я удивленно глянула на Мано. Он словно ждал от меня какого-то решения. Наказать? Да почему же я должна наказать Главного Смотрителя за припасами! Но вот любопытно, как это могло бы получиться в принципе. И, обращаясь к Мано, я "сморозила", кажется, нечто совершенно глупое:

－ А, что, если бы я велела тебе ударить его?

Мне всего лишь захотелось прояснить на будущее, какую силу здесь имеют мои приказы, узнать рамки своей настоящей власти. Но при том я вовсе не хотела обижать этого «добытчика», хотя, может быть, стоило устроить взбучку сразу всему их Совету… Кажется, есть за что. Однако, ответ Мано меня порядочно озадачил:

－ Прости, Королева. Я не могу просто так причинить боль собрату. Если бы мы устроили поединок, и это вышло случайно — другое дело. Королева сама в любое время может ударить кого-то из нас, ей никто не помешает, но мы никогда подобного не сделаем нашему сородичу. Назови иной вид наказания, Магрит.

Наро опустил голову. Он так и стоял в позе величайшей покорности, совершенно не двигаясь. А потом глухо заявил:

－ Если Госпожа желает, я могу отправится в самый глубокий погреб и сидеть три дня без воды и света. Это будет мне хороший урок. Но если ты желаешь ранить мое тело, то можешь воспользоваться моим ножом.

Тут Наро вытащил откуда-то небольшой, чуть загнутый клинок, и подал мне, опускаясь на колени. Я просто похолодела от этой сцены, мужчина совершенно серьезно полагал, что я могу царапнуть его этим ножом или даже кольнуть. Что у них за порядки тут царят? Мне совсем не нужны подобные заморочки!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

－ Убери нож! Я же просто спросила. Я всего лишь задала вопрос. Мне вовсе не хочется никого наказывать, тем более причина столь смехотворна. Даже уверена, что мне не придется здесь питаться одними орехами и плодами. Суп был неплох, только я так и не поняла, из чего он приготовлен…

－ Личинки америд, Госпожа! — ретиво ответил «стрипизер» и я невольно положила ладонь на живот, чудом подавив тошноту. «Лучше не представлять…». Пришлось скорее переключить внимание на Наро, что по прежнему стоял на коленях перед постелью.

－ Уже поднимись, все хорошо… кажется.

Я не знала, что ему еще сказать, а тут еще эти личинки, меня сейчас наизнанку вывернет. И, если честно, я не знаю, как себя с ними вести. С одной стороны, вроде бы обещали меня не трогать, но тогда всем им конец, а мне что тогда делать? И даже хочется им помочь, они вроде не плохие парни и даже заботливые, но что я могу…

－Ты простила меня, Королева?

Вот же пристал, зануда! Королева думает. О том, как ей жить дальше… среди вас, таких любвеобильных дикарей.

－ Самое страшное наказание для каждого из нас — это строгий запрет видеть тебя, Магрит.

Вот оно как! Мано меня только что просветил, однако, мне почему-то не полегчало.

И тут двери чуточку приоткрылись, и к нам осторожно заглянул совсем юный парень, смущенно опустил красивые сливовидные глазищи и прошептал, что принес Королеве подарок. Кажется, опять съестное. Да сколько же можно! Если каждый из них вот так станет меня кормить, я через месяц буду похожа на довольную розовую свинку. Безделье, более — менее нормальная кормежка, регулярные занятия любовью… И это мое ближайшее будущее! Тише, тише, рано паниковать, может, все еще обойдется…

В миске, что держал перед собой подросток, оказались аккуратные кусочки мяса в каком-то светленьком соусе с мелко нарезанной свежей зеленью. Я невольно потянула носом — пахло, конечно, вкусно, но на сей раз я строго расспросила молодого «добытчика» о подробном составе блюда.

－ Я сам поймал жаканару, я еще утром поставил ловушку с петлей, и все это ради Королевы, － сказал он, явно смущаясь, и боясь даже взглянуть на меня от волнения и обожания.

Вот сейчас мне вдруг стало неловко, правда, чего они тут все так носятся со мной, кормят, заботятся. Еще и шагу ступить одной не дадут. К горлу подкатился комок, я отчаянно заморгала, чтобы прогнать подступающие слезы. Мне пришлось отведать угощение на свой страх и риск. Хорошо еще, что Наро пояснил, что жаканара — это местная птица, вроде нашего попугая. Экзотическое блюдо! Но я покорно макала оставшиеся сухарики-галеты в душистый соус и даже лизнула ребро ладони, на который упали маслянистые капли. Парни смотрели на меня с какой-то непонятной жадностью, может, они сами еще ничего не ели с утра…

－ Это было невероятно вкусно! Я благодарю вас… всех.

По моим апартаментам прокатился всеобщий вздох облегчения. Королева довольна! Какое счастье…

Но я омыла руки в спецыально для этого поданной чаше и деловито сказала:

－ Теперь я готова осмотреть ваш Дом.

Мано тотчас меня поправил:

－ Твой Дом, милостивая Госпожа!

Интересно, почему это я вдруг милостивая? Не отлупила Главного Добытчика? Без капризов уплетала за обе щеки их скромные подношения? Да, я такая — я молодец! Каков у нас распорядок дня на сегодня? Хочется, еще кое-что прояснить и я задала Мано несомненно важный вопрос:

－ Скажи, а что мне нужно делать, кроме как… ммм… дарить вам свое внимание? Как Королеве, я имею в ввиду? У меня есть обязанности, государственные дела, балы, приемы, я должна разбирать тяжбы, еще кого-то миловать и карать? А, кстати, скажите-ка мне напрямик, где сейчас ваша прежняя королева, куда вы ее дели, интересно?

Сказать по правде, для Мано это была очень болезненная тема, ведь дело касалось чести Кормаксилона. Ни разу за все столетия существования Колонии не случалось такого позора. Королева сбежала с рабом!

И ради сохранения доброго имени собратьев, Мано пошел на уловку, а попросту говоря солгал новой Госпоже:

－ Наша прежняя королева мертва, － сказал он, низко опустив голову и пряча глаза, будто вспоминая прошлую потерю. － Это великое горе для нас. Мы сами чуть не погибли без нее, поскольку уже привыкли к ее ласке и силе. Но теперь нам стала важна Ты, Магрит. И пока ты с нами, все, что нам нужно от тебя — это твоя благосклонность, я ведь это уже говорил. Ты даешь нам жизнь. Пока метки на твоем плече светлы — ты хорошая королева.

Затем Мано кратко и немного пафосно растолковал мне значение меток на теле кормисов — воины, строители, добытчики и няньки. А я сидела, глядя куда-то себе на колени, слушала его и недоумевала. Куда меня занесло…

А потом Наро напомнил, что я хотела прогуляться и, наконец-то, мы вышли из комнаты. Меня немного качнуло в коридоре и Наро ловко удержал меня, на мгновении прижав к себе, но я сделал вид, что не заинтересована в подобной помощи. Все же мужчина уверенно подал руку, предложив поддерживать меня, как того требует мой высокий статус.

－ Позволь мне помочь, чтобы ты нигде не споткнулись, у нас много крутых лестниц и переходов.

Пришлось согласиться и мы медленно двинулись дальше. Я не верила своим глазам — это походило на чудовищных размеров аттракцион, меня провели мимо кладовых и казарм, мимо оружейной и архива, где хранились свитки с записями, мне рассказывали о численности Колонии и обучении молодежи. У меня голова шла кругом, и я попросила воды. А когда напилась, вдруг поняла, что не знаю главного — как появляются на свет новые кормисы. Мои спутники удивленно переглянулись и Наро тихо спросил:

－ Ты желаешь заглянуть во Чрево Матери?

－ А разве нельзя? И что это за место такое… чрево…

－ Можно. Просто бывшая Владычица никогда не бывала там. Да этого и не требовалось…

Они как будто боялись, что я могу повредить их младенцам. Но выяснилось, что младенцев — то вовсе и нет, поскольку оболочка созревших коконов лопается и под присмотром нянек-наставников из шелухи пелен выбираются вполне взрослые мальчуганы чуть моложе того паренька, что притащил мне свою первую добычу. Это все было удивительно и невероятно!

Но мне понравился спокойный неторопливый тон Мано, добродушные шуточки Наро и благоговейное молчание троих громил из охраны. Они все здесь, и правда, считали себя одной огромной семьей. У них все было общее — и беда и радость одна на все поселение. И почтительное отношение каждого встречного кормиса поневоле заставляло меня иначе смотреть на двух моих спутников — членов Совета Четырех. Я не смогла сдержать любопытства:

－ А где же остальные Советники?

－ Кадо во главе отряда с самого утра прочесывает лес вокруг, у него появились силы, он желает порадовать Госпожу отрезанными ушами врагов. А Уно… ты увидишь его, если не передумала спуститься во Чрево?

－ Почему я должна передумать? Очень даже интересно.

－ Тогда разреши мне оставить тебя на недолгое время, я распоряжусь об обеде и лично прослежу чтобы еду подали в срок.

«Боже мой! Они точно решили меня откормить…» А потом вдруг молодой кормис прибежал к Мано со срочным донесением, и Строитель поручил проводить меня вниз ни кому другому как красавчику, что я про себя звала «стриптизером» — он, оказывается, плелся вслед за охраной, ожидая новых указаний. Или просто не в силах расстаться со мной даже на миг… Вот же чудаки! Чем я им так приглянулась?

По довольно крутой лестнице мы спускались в драгоценное Хранилище Кормаксилон — Чрево Первой Матери, где вызревали «золотые семена» — яйца кормисов. Со временем они медленно увеличивались в размерах, превращаясь в удлиненные желтоватые коконы. А вот из них-то при благоприятном стечении обстоятельств выйдут новые обитатели Инсектерры — воины, строители, добытчики, няньки. Только мужские особи.

 

Глава 8. Первый

Уно сидел на краю каменного постамента у ниши и смотрел на подросшие яйца кормисов. Теперь с ними все будет хорошо — через одну луну они уже будут выглядеть как вполне сформированные коконы. Но мужчина все равно хмурился и не сразу заметил, что к нему вошли, да не кто-нибудь из младших наставников, а сама Королева.

Он заметил Магрит только сейчас, когда собрат тронул его за плечо, заставляя отвлечься от самых разных мыслей, что постоянно крутились у него в голове. Уно вздрогнул и обернулся.

－Это ты, － пробормотал он растерянно, в своей обычной манере несколько растягивать слова, а потом, будто нехотя, поднялся с места. － Вот уж не думал, что Госпожа однажды придет сюда. Такого не случалось прежде, что-то произошло?

Вы только представьте, каков это был прием! Честно признаться, я даже опешила. После неусыпного внимания со стороны кучи мужчин в моих покоях и на всем протяжении моей "экскурсии" вдруг такое странное отчуждение здесь. С чего бы? Любопытный персонаж этот Уно, надо бы присмотреться…

－ Я хотела увидеть ваши яйца… ну… то есть…, - фраза вдруг показалась мне двусмысленной, у меня отчего-то запылали щеки, — на ваших детей… потомство.

Мы молча разглядывали друг друга. Даже досадно — чего я так перед ним смущаюсь. Он ведь такой же, как они все здесь — высокий и мускулистый, с длинными руками и абсолютно лысой макушкой. Вот только парень, что сейчас стоял передо мной, вызывал странное волнение и даже беспокойство. Он смотрел строго, без тени восхищения и в его непринужденной позе не было раболепства.

－ Смотри, － суховато сказал молодой мужчина, медлительным жестом указывая на нишу за своей спиной, а сам отступил в сторону, пряча руки назад. － Без Королевы они чуть было не погибли, но теперь снова набрали силу, через три полные луны можно ждать новое поколение.

Уно исподтишка наблюдал за Женщиной, что подарила надежду Кормаксилон. Но наблюдал не с преданным восторгом, как прочие собратья, а скорее с искренним любопытством, потому что та — прежняя Королева вовсе не занималась яйцами и детьми. Внимание же новой Правительницы ему пока было не понятно, возможно, это лишь праздный интерес, но, тогда Ей и вовсе здесь нечего делать. Присутствие новой Королевы даже начинало слегка раздражать Старшего Наставника, однако открыто перечить Ей он не посмел. Лишь довольно резко задал вопрос:

－ Они уже объяснили тебе все и заявили о твоих правах и обязанностях?

Миловидное личико Королевы искривила легкая гримаса, женщина будто вспомнила о чем-то неприятном, но, видимо, сделав над собой усилие, быстро приняла прежний спокойный вид:

－Да. Кажется, я все поняла так, как надо. Как надо вам! Но, знаешь, что я тебе скажу? Мне трудно смириться со своей ролью. Я никогда бы не согласилась сама на подобное. Вы меня купили и заставили быть вашей…

Она замялась и будто выплюнула ему в лицо: «Царицей!»

－ Королевой, — тихо поправил Уно, склонив голову к правому плечу.

Она хочет поговорить. Странно. О чем он может говорить с ней? Прежняя Хозяйка не любила долгие разговоры, ей нравилась вкусная еда, наряды и украшения, а еще различные развлечения и увеселительные напитки. Что нужно этой? Именно от Уно?

Он хорошо делает свою работу, а значит, его не за что наказывать. Наградить? Он ведь не совершил подвига в Ее честь, не убил врага, не раздобыл редкое лакомство, вроде засохшей смолы литарры…

－ Я только хотела спросить еще раз. Они, правда, погибнут, если я не позволю к себе прикасаться?

－ Правда. «Какой глупый вопрос. Неужели Мано ей плохо объяснил».

－ Значит… благодаря мне ваши дети выживут, удивительно! Просто потому, что я здесь, рядом?

－ Потому что недавно я взял твою силу, и яйца чувствуют это — видишь, какой у них приятный розоватый оттенок, мы все незримо связаны между собой, － прямо ответил Уно, с прищуром, теперь уже испытующе заглядывая Ей в глаза.

И тут же исправился:

－ Потому что ты дала мне свою силу.

－ Дала силу? Когда же?

－ Ночью, －терпеливо сообщил Уно, подавив все нарастающее раздражение. － Потому что я, как Старший Наставник, был с тобой вместе с остальными Советниками.

－ Ааа… И ты тоже. Ясно… Ну, так скажи, каково это было — насиловать беспомощную женщину, пока она спит? Тебе понравилось?

－ Да. Как и всем. Ты прекрасна, Магрит. И дала нам большое счастье. Но вот, кажется, сама не получила радости. Это неправильно. Королева должна излучать тепло и свет, но в тебе сейчас плещется тревога и неуверенность. Что тебя беспокоит?

－ Все!

"Вот же блаженное создание! А что ты хотела услышать, Ритуль… Он даже не понял, о чем я… даже не обратил внимание на мою злую иронию и обвинение…

Чертов психолог! «Вы хотите об этом поговорить?» Да о чем мне беседовать с этим дикарем? Хотела увидеть яйца… да у меня мурашки по коже, едва представлю, что они могли заставить меня рожать им детей. Хорошо хоть не придется быть наседкой, Мано сказал, что яйца появляются сами из Первого Яйца Первой Матери. Я так поняла, что этот процесс вроде почкования. С ума сойти можно, вот это способ размножения! Как у самых примитивных существ в нашем мире.

Одна плодовитая Матушка отложила кучу яичек и скрылась. А первые детишки построили домик и стали заботиться об остальных. Что-то мне это напоминает… Но, не все ли равно! Главное, мне не придется в этом участвовать. Мое дело — быть всем довольной и радовать остальных. С кого бы начать… Эх, жаль, мальчик — "стриптизер" почему-то вышел за двери, оставив меня наедине с этим…"

－ Как твое имя, я что-то запамятовала?

Он приблизился ко мне и небрежно поклонился.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

－ Я — Уно.

－ А я — Ваша Несравненная Магрит! Рада знакомству.

－ Я знаю твое имя. «Она очень странная. И ей почему-то плохо. Так нельзя. Она вся дрожит от страха и хочет пролить воду из глаз, это нужно изменить как можно скорее».

Уно внезапно показалось, что Ее волнение передалось ему. И вместе с тем возникло желание помочь, защитить, как будто Королеве, действительно, могло что-то угрожать в центре Дома. Но она не считала Кормаксилон своим домом, вот что было плохо. Она не приняла свое предназначение, она тосковала по прошлой жизни. И это совершенно напрасно. Здесь у нее будет все. Каждый член Колонии, не задумываясь, готов умереть ради Ее благополучия. Она должна это понять и смириться. И гордиться собой. Ведь она — прообраз Первой Матери. Она Женщина — а Женщина в Кормаксилон не должна страдать. Она одна на всех. Ей должно быть здесь хорошо.

И сам Уно сделает все для этого. Даже попытается забыть прежнюю Госпожу, если будет нужно. И молодой мужчина совершил единственное, что сейчас пришло ему в голову, он решительно опустился на колени, чтобы поцеловать край королевского одеяния и осторожно коснулся лбом ее ног, обернутых тонкой тканью.

－ Не плачь. Мое сердце преисполнено печали, потому что я чувствую приближение твоих слез. Разреши мне успокоить тебя так, как я могу. Если позволишь, я буду играть тебе на флейте или ситаре, а хочешь, я тихо спою тебе, как пою детям, что еще дремлют в коконах. Хочешь, я проведу тебя в Детские покои? Там всегда тихо и тепло.

Но мне кажется, я слышу, как стучат их маленькие сердечки сквозь тесные оболочки пелен. Тук-тук-тук… Множество живых сердец в одной большой комнате. Они ведь все слышат, Магрит. И терпеливо ждут своего срока. Ты сохранила им жизнь. Я горжусь тобой и восхищаюсь. Мне было бы не страшно заснуть навсегда, но горька мысль, что они, там — под белыми плотными оковами уже никогда не увидят солнечный свет, никогда не услышат лепет родников лазурного ущелья. О чем ты плачешь, Повелительница? Тебе не нужно грустить — теперь ты Наша Благословенная Мать и Подательница силы…

Она закрыла лицо своими маленькими ручками, но, кажется, жадно внимала всему, что ей говорил мужчина. И он продолжал:

－ Почему ты огорчена? Ты получишь все, что только пожелаешь, что можно раздобыть охотой или выменять. Мы будет нежны с тобой, даже если ты начнешь топтать нас ногами и ругать просто так, если тебе станет скучно. Мы никогда не причиним тебе боль, никогда не обидим.

Уно замолчал и теперь смотрел на нее снизу вверх, а сам почему-то именно сейчас подумал о древнем пророчестве, гласившем, что однажды воля Печальной Королевы может изменить вековые устои Колонии, а ее выбор положит основу новому закону. И это будет великим даром Кормаксилон, знаменуя начало эпохи Благоденствия.

Может быть Уно повезло и он еще застанет это время… Может быть, это Она…

－ Да поймите же вы! Я никого не хочу топтать, я лишь хочу, чтобы меня оставили в покое, чтобы не обращались со мной как с вещью, ты ведь не знаешь, меня уже однажды предали-продали в том мире, где я родилась и вот недавно это случилось опять. А что меня ожидает здесь, в Доме, где я обязана быть вашей царственной наложницей?

У нас так не принято, понятно тебе? У нас это даже осуждается — спать со всеми подряд, меняя партнеров, словно нижнее белье.

Я бы хотела попасть домой, в свой город, но там… я совсем одна, никому не нужна. Я нигде не нужна, а здесь вам от меня только одно нужно — ну берите, трогайте, тискайте, ну, чего ты на меня уставился, Уно… или как там тебя зовут.

Теперь я уже не могла сдержать слез, на меня темной тучей накатилось такое отчаяние, что будущее показалось совершенно диким. Я здесь точно превращусь в животное, если все пойдет дальше по их сценарию, я этого не переживу, так чего медлить.

Ничего не поделаешь, я должна принести себя в жертву, только не умереть, а научиться наслаждаться их вниманием и обожанием, купаться в их сумасшедшей любви. Мне нужно выжить здесь. Выжить в любви, какое странное сочетание слов…

－ Поцелуй мне руку! — приказала я, внезапно принимая решение.

Уно прищурился, но не стал подчиняться сразу. Он явно подумал немного, и только затем бережно взял мою руку в свои большие ладони, чтобы прильнуть к ней губами.

А, может, все не так плохо, может, мне попросить еще этого дурманящего напитка и пару раз в неделю устраивать оргию? Я ничего не буду помнить и они будут сыты, эти их детишки, глядишь, подрастут и всем хорошо. Но, я и в самом деле не хочу ничего помнить? Или скрываю самую малость лукавства…

Я вдруг почувствовала нарастающее возбуждение, а может, меня просто била нервная дрожь — большой крепкий мужчина стоял на коленях передо мной, абсолютно покорный, ожидая моих новых приказов. Нет, я больше не буду страдать и хныкать о своей никчемной судьбе. Я в Инсектерре, а здесь правят совсем другие законы. И мне придется их принимать… Так я хотя бы попробую, и начну прямо сейчас.

－ Хочу, чтобы ты поцеловал мои ноги!

По спине Уно пробежал легкий озноб, но его тут же сменила горячая волна предвкушения чуда. Он еще хотел что-то спросить, но вместо этого только крепче стиснул зубы. На самом деле ему казалось, что Она поступает не совсем правильно, ведь обычно первая благосклонность Королевы достается лучшему воину. Но стоило ли рассуждать об этом сейчас… Уно коснулся рукой ее коленей, прикрытых платьем, потом скользнул пальцами по икрам, вниз к тонким обнаженным щиколоткам, и лишь затем кончики его пальцев пробрались под ее одежду, начиная медленное путешествие обратно наверх.

Так его горячие ладони поднялись до середины ее бедер, а потом мужчина замер, выдохнул и чувствительные пальцы его снова скользнули вниз к ее коленям.

－ Еще! — я приподняла край своего одеяния и откинула голову чуть назад, пытаясь сосредоточиться на светильнике у самого потолка.

Уно посмотрел на нее почти зло, словно она смеялась над ним, но подчинился, только теперь его руки резко поднялись к бедрам и стали мягко сжимать их, а сам мужчина в это время прижался щекой к округлому колену, соблазнительно белеющему в полумраке комнаты.

И вот он плавно, но решительно заставил ее раздвинуть ноги, потом, явно своевольничая, поцеловал внутреннюю поверхность одного бедра, затем другого, поднимаясь поцелуями все выше и выше, с трепетом ожидая грозного окрика, что заставил бы его сразу же остановиться.

На королеве не было другой одежды, кроме длинного широкого платья и ему уже сейчас было видно то сокровенное женское местечко, чья теплая глубина так сладко сжимала его плоть этой ночью. Мечтал ли Уно, что сможет прикоснуться к ней так откровенно хотя бы еще один раз…

Я дрожала от нетерпении, я уже знала, что хочу принять этого мужчину лишь для того, чтобы понять, что же случилось той ночью — пережить все заново, но уже полностью отдавая себе отчет в происходящем. Мне обязательно нужно знать, что такое они со мной вытворяли, а этот парень будет говорить правду, поэтому я с ним так любезна сейчас. Мне нужно его приручить, покорить, чтобы он убедился, что я могу дать ему то, что никто более здесь дать не сумеет. И тогда он мне поможет. Не знаю, как именно, но вот он, кажется, сделает для меня все.

Его руки были настойчивы, а губы оставляли влажные следы на моей коже. Я уже вся горела от нетерпения, но еще думала, стоит ли отдавать новые приказы… Тело мое охватила вдруг жуткая слабость, и он как-то быстро это угадал, потому что поднялся и подхватил меня на руки, словно я была невесомой. Отнес на какую-то лежанку в углу, и я с некоторым удивлением обнаружила, что нахожусь в небольшом широком углублении по обе стороны от которого, наполовину утопая в каком-то пушистом мхе, лежат крупные яйца.

Я запретила себе размышлять, а просто сдалась, отринув всякий стыд и сомнения. Я бросила вызов сама себе, даже подначивая свое раненое прежде самолюбие и уязвленное вроде бы достоинство: «Давай же, давай, работай за хлеб и крышу над головой, Святая Шлюха Марго! А вы, детки, смотрите, как ваш Воспитатель ласкает Мамочку… Ммм… Он в этом весьма даже не плох…»

Уно жадно целовал ее и тут же заглядывал в лицо женщины с некоторой тревогой. Он, и правда, ожидал, что Королева скоро остановит его, прикажет угомониться или даже ударит за такую неуемную прыть и дерзость, но не прекращал своих возбуждающих действий, пока не коснулся губами ее лона, готового раскрыться для него, словно цветок мираблиса, что зацветает лишь по ночам в глубине джунглей.

Первый короткий поцелуй — словно осторожная проверка ее готовности и он тут же лизнул сочную расщелинку между ее ног.

"Ну, вот теперь она точно меня ударит и все закончится" － обреченно решил он для себя, но женщина, прерывисто дыша, только шире развела бедра и чуть приподняла ягодицы, словно приглашая его продолжить.

На мгновение Уно прикрыл глаза, искренне не понимая, милость это или, напротив, ловушка. Его руки скользнули на ее ягодицы, а сам он чуть отстранился от Госпожи, хрипловато спрашивая:

－ Королева хочет дать мне силу или просто дразнит?

－ Я хочу чтобы ты был нежен со мной, хочу чтобы ты успокоил меня. Господи!.. Да мне уже все равно… продолжай, только бережно и осторожно, не торопись, я просто хочу… понять…

И тогда ему показалось, что он тоже кое-что понял.

Уно стремительно вскинул голову и поднялся, затем неспешно развязал сбоку узел набедренной повязки и позволил куску плотной ткани упасть на утоптанный и выложенный моховой дерновиной пол.

－ Я могу сам решить, как мне продолжать? － спросил он почти жестко.

－ Попробуй… но, только, если я скажу остановится — ты остановишься!

Уно только пренебрежительно фыркнул в ответ, а потом кивнул, принимая такое условие, склонился к ней и коснулся губами уголка ее губ, затем щеки, носа и сразу шеи. Он был глубоко убежден, что ласкать королеву надо долго и тщательно, начиная уж вовсе не с тех мест, куда рвутся такие, как Кадо.

Для начала Королева должна совершенно расслабиться и возжелать, как гласили древние тексты, а для этого нужно превратить ее в трепетную бабочку.

Начитанный с малых лет, Уно стал не спеша целовать ее гладкую шею, а руками скользил все выше под балахон, но не торопился к груди, а ласкал ее талию, бока и спинку, постепенно поднимая ткань вверх. При этом, все теснее прижимаясь к ней, он позволял Королеве чувствовать, как наливается кровью его член, превращаясь в твердый упругий ствол, готовый к страстному соитию.

Задрав подол ее одеяния до самой груди, Уно прикоснулся своими влажными губами к розовым ареолам, поймал один из сосков и стал осторожно легонечко посасывать его, сжимая вторую грудь рукой. При этом он чуть покачивал бедрами, скользя основанием возбужденного члена меж ее влажных складочек там — внизу, явно дразня и заигрывая.

Снова всласть лизнув припухую горошину ее соска, он приподнялся, взглянул на женщину и нараспев сказал:

－ Я возьму тебя только тогда, когда ты сама об этом попросишь.

Вымолвив эти слова, Уно снова наклонился и стал быстро и горячо целовать ее живот, одновременно не забывая поглаживать слегка подрагивающие бедра.

Этот «сладкий сон наяву» продолжался так долго, что набухший член уже стал нестерпимо болеть. И будто расслышав его беззвучную мольбу, Магрит благосклонно сказала, что он может взять ее, хотя сама давно уже была мокрой, горячей и бесстыже распахнутой для него.

…Я жадно дышала открытым ртом, чувствуя, что не могу больше сдерживаться — самое тайное местечко моего тела жаждало проникновения, я безумно хотела, чтобы он вошел в меня и начал двигаться — непременно медленно и глубоко, находя возможность для коротких пауз, после которых сразу же возобновлял бы отрывистые ритмичные толчки. Но я все же медлила отдавать столь ожидаемый им приказ, хотя прекрасно знала, что он будет немедленно выполнен.

Я осторожно дотронулась до руки мужчины, а потом коснулась губами его плеча, и Он тотчас вздрогнул от моего прикосновения, замер и поднял голову. Наши глаза встретились в полумраке, и Уно уверенно потянулся губами к моему лицу, а я подалась навстречу и, кажется, поцеловала его первой, а потом выдохнула навстречу его напряженному вдоху — Да…

Ее «Да» значило многое, и отвечая на него, окончательно осмелевший юноша прильнул губами к ее губам и тут же превратил это соединение в поцелуй, скользя языком внутри ее рта, приглашая ее язык к древнему танцу безмолвия, и только затем резко вошел в нее, буквально укладывая в нишу.

Сейчас Уно не медлил, как ночью. Сейчас он быстро входил в нее, и выходил почти целиком, чтобы снова настойчиво ворваться внутрь. Он целовал ее, не прекращая ласкать руками торчащие груди. Он почти любил ее в этот миг, пьянея он болезненной жаркой волны в разодранной метке. Ее свет стал прорываться сквозь окровавленную повязку и плотная скорлупа яиц тоже замерцала красноватыми бликами. Но, тесно сплетенные телами, мужчина и женщина не замечали уже ничего вокруг, занятые только собой.

А потом Уно внезапно оторвался от ее губ, выдохнул, резко отстранился и, не давая опомниться, перевернул Королеву на живот, придерживая грудь, чтобы она могла упереться руками о ложе. Уно не желал слышать возражений и вообще слышать ее возмущенный голос, потому тут же снова вернулся к ней. Но она все же заговорила.

－Еще… Я хочу еще, только не останавливайся… не покидай…

Уно нависал над ней так, чтобы она достаточно ощущала, какой он большой и сильный, хоть и еще так молод по сравнению с Мано или Наро. И даже худощав, если взять Кадо за образец мужественности.

Почти рыча, и не прекращая двигаться в ней яростными, почти злыми толчками, он вдруг зашептал быстро и уверенно, словно позабыв привычку растягивать слова:

－ Я скажу тебе то, что никто тебе здесь, наверно, не скажет.

"Мммм…. что…. я едва могла его слушать, зачем он вообще что-то сейчас говорит…"

Но все отчаяннее набирая темп и почти задыхаясь от этого, Уно продолжил:

－ Королева не просто может сменить старших в совете. Своими предпочтениями Королева предопределяет численность тех или иных кормисов. Войны с людьми сделали нас слабыми именно потому что вся сила королевы уходит на воинов.

Он резко наклонился к ней и поцеловал во влажный от пота висок, а затем прошептал на другое ухо:

－ Ты не забудешь это, а потом поймешь.

Сказав это, он снова немного отстранился и с неистовой силой сжал ее бедра, чтобы буквально насаживать ее на свой член, а она же все это время лишь мягко скользила на примятом мховнике, принимая его напор.

－ И даже если сейчас ты только играешь, я готов любить такую королеву, － выдохнул Уно, и вот тогда-то красноватый отблеск яиц превратился в полноценное рубиновое сияние, словно знаменуя собой момент наивысшего удовольствия мужчины.

Разделила ли это Она? Уно не был уверен… И, немного отдохнув, осторожно предложил:

－ Если королева позволит, я скоро смогу продолжить…

Неожиданно он испытал величайшую гордость, осознав, что именно Наставнику, а не Воину достался первый дар милости от благосклонной Королевы. Как это он сумел, Уно даже не пытался понять. Он был просто счастлив. И даже не дождавшись ее слабого «возможно», он вскоре стал ласкать ее снова и довел до полного исступления, заставив громко всхлипывать и стонать. И только убедившись, что Королева довольно улыбается, размазывая по животу капли их общего пота, Уно смог успокоено лечь рядом с ней, прижавшись губами к ее влажному плечу.

Кажется, Она действительно была другая, раз выбрала его первым… Да, она будет особенная Королева. Уно уже сейчас это знал.

 

Глава 9. Будни Кормаксилон

Какое-то время я лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к ровному дыханию спящего рядом мужчины. Вот и все… Осталось забыть кто я и откуда взялась, осталось привыкнуть к новому имени и представить, что я родилась в глубине этих джунглей. Они называют эти места Инсектеррой. Интригующее название. Любопытно будет выбраться на поверхность и увидеть их родной лес поблизости. Наверное, он очень красив.

Я никогда не бывала в тропиках, мы ни разу не ездили на море всей семьей, вечно что-то не получалось — ремонт, болезнь, кредит, а то рождение Таськи. А ведь сколько прочитано книг и просмотрено фильмов о райских островах — в другом мире, в другой жизни. Я мечтала, что вырасту, стану работать и тогда- то уж точно смогу накопить денег на путешествие к берегам, на которых растут настоящие пальмы. А на самом деле не смогла даже закончить учебу и стать врачом. Зато джунгли сбылись… Невероятно!

Какой тонкий, едва уловимый запах в этом темном помещении, кажется, аромат исходит от моей подстилки — да, верно… Что-то морское и в то же время хвойное, наверняка, здесь множество удивительных растений, животных и разумных существ. И одно из таких существ сейчас спокойно спит рядом со мной. Устал…

Я приподнимаюсь на локте и смотрю на него — он же просто мальчишка! У него юное, но такое строгое лицо, даже несколько одухотворенное, словно и во сне он думает о чем-то серьезном и важном. Может быть, о своих подопечных.

Обвожу взглядом нехитрое убранство комнаты: полукруглые арки и такие же вытянутые овалы ниш. Я еще во время прогулки по Дому заметила, что кормисы не любят острых углов и резкие формы. И в моих покоях и здесь — во Чреве Матери, все двери и арки плавно закруглены. Даже предметы обихода имеют вид полушарий — чаши, в которых горит огонь, посуда и корзины. И то оружие, что я мельком видела у стражи — изогнутые кинжалы. Интересно, каким богам они поклоняются…

Надо бы расспросить Уно, когда он проснется. Я наклоняюсь к нему и долго всматриваюсь в расслабленные черты лица мужчины, что был мне близок. Я успокоилась. Мне было хорошо с ним, и я хочу жить. Отчаянно, до боли хочу окунуться в самую гущу событий их мира. Хочу стать его частью, постичь его законы. Я все смогу. Только зачем сейчас эти слезы… Совершенно не нужно. Я не понимаю, почему плачу сейчас, но это слезы облегчения, они бегут сами по себе, и я становлюсь воздушной и невесомой, кажется, скоро научусь летать. Меня сейчас переполняет какое-то необыкновенное чувство, похожее на восторженное волнение, я встаю с мягкого лежбища и облокачиваюсь локтями о край ниши, куда он меня уложил.

А потом мне хочется потрогать эти большие — в две мои ладони, словно светящиеся изнутри яйца. Надо же, какая теплая скорлупа и совсем не похожа на ту, что имеют яйца домашних птиц — более упругая, словно кожистая. А внутри таится до поры живой человечек, будущий воин или мастер. Вот же чудо природы этого загадочного мира! Я обязательно должна увидеть Коконы, а вот если бы угадать сам момент появления нового кормиса. О, во мне явно проснулся естествопытатель, сказываются три года среди учебников биохимии и физиологии.

Осторожно вынимаю ближайшее яйцо из моховой подстилки и подношу к лицу:

－ Здравстуй, малыш! Говорят, я твоя новая мама. Без меня ты не сможешь вырасти.

Улыбаюсь своей забавной шутке и прикладываю яйцо к своему голому животу. Будут ли у меня дети… Неизвестно…. А я уже Мать…

Оно стало светиться! Необыкновенно! Будто услышало меня, вот же чудеса. Уно, почему оно светится?

— Ты же с ним говоришь. Оно все понимает.

— Как ты меня услышал?

— Но ты же спросила.

— Я подумала, но не успела сказать вслух… кажется.

— Не знаю. Я почувствовал твой вопрос и проснулся. А ты разве не спала?

— Может быть…

Что со мной такое! Я снова хочу его, у меня только от звука его медлительного голоса стало тяжело и влажно внизу живота, еще стоило мне лишь мельком вспомнить, как этот «мальчишка» овладел мной едва ли не час назад. И вот он смотрит на меня сейчас так спокойно, будто все, что между нами произошло было самым обычным делом. У него невинные глаза и сам он сейчас похож на юного буддистского монаха — бритоголовый, смуглокожий, гладкий… Я хочу еще прикасаться к нему, хочу, чтобы он обнял меня, даже просто обнял, прижал к себе и ничего более. Это наваждение. Но я просто устала всего бояться, а с ним рядом совсем недавно мне было так хорошо. Я забыла все свои злоключения. Я снова захотела жить.

Опускаю голову, чтобы он не заметил, как жадно смотрю на него и улыбаюсь сама себе. Не надо показывать свой интерес, я ведь почти не знаю этого мужчину, но почему-то он кажется мне самым близким человеком на свете. Я ему доверяю, он искренний, я не могу ошибиться, так оно и есть.

А еще я бы не отказалась от обеда. Или уже время ужина? А еще здорово бы увидеть, что находится вокруг Дома…

— Госпожа голодна?

— Ты опять угадал мои мысли! Ты телепат?

— Что означает это слово?

Мне захотелось его поцеловать и многое-многое сделать еще. Я сошла с ума. Мы сидели голышом друг напротив друга в окружении светящихся будто изнутри красноватых яиц и это было прекрасно.

— Больше не плачь! Я всегда буду рядом. Только позови и я приду к тебе. Так будет всегда.

Он протягивает руку и касается моей щеки, и я вдруг понимаю, что сейчас он касается моего обнаженного сердца.

— Уно…

— Да?

— Ты меня любишь?

— Конечно. Ведь ты — моя Королева.

Я медленно отвожу его ладонь от своего лица и поднимаюсь на ноги. Пора одеваться и уходить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

* * *

А в это время Главный Строитель Мано спускался по крутой лестнице, ведущей вниз к Архиву Древних, где бережно хранились все ценные записи Кормаксилона. Придерживая факел, мужчина искал проблески света в коридорах и нишах, мимо которых проходил. Но, заглядывая в тесные коморки добытчиков и рабочих, отдыхающих после трудового дня, так и не нашел второго Советника. Наверно, опять рисует в подвале…

Наконец, Мано оказался на самом последнем — нижнем уровне Дома и бесшумно приоткрыл двери в обширную залу для хранения свитков с записями.

— Сразу видно, что у тебя снова появились силы! А ведь ты уже целую Луну не брался за краски.

Наро ничего не ответил, даже головы не повернул в сторону собрата, так был увлечен своим любимейшим занятием. Он сейчас стоял между двух жарко горящих светильников, а вокруг были расставлены небольшие емкости с густой жижей различных цветов. На краю каждой такой чаши лежала мягкая кисть, созданная из шерстинок сигаруса.

Наро расписывал стену. На его картине нагая королева отдыхала под деревом, вкушая сочный плод питайи, сок которого стекал по ее губам и белой груди. Главный добытчик был явно в ударе сегодня и гордился своей работой, а вот появление Мано его слегка озадачило.

— Скоро ночь, — пробормотал он, очищая от остатков краски кисть, осторожно постукивая ею о край чаши. — Все спокойно. Я думал, ты уже отдыхаешь у себя.

— Все готовятся спать, — согласился Мано, усаживаясь на небольшой выступ каменной стены, похожий на валун, который при строительстве никуда не сдвинули, и часть его так и осталась выглядывать в коридор.

Подобные гладко обтесанные камни здесь иногда встречались и очень нравились Главному Строителю, словно великие произведение древнего искусства, еще помнящие руки предков. Устроившись поудобнее, Мано продемонстрировал другу глиняную бутыль, закупоренную пробкой из мягкой пористой сердцевины дерева дармадал.

— Будешь со мной?

— Нет, я лучше продолжу, — ответил Наро, вздыхая, — но все равно, кажется, завершу лишь завтра. Надеюсь, она оценит мой труд.

Зеленой краской Главный Добытчик стал тщательно прорисовывать ажурную листву брокса над головой королевы.

— Как тебе новая Госпожа? Понравилась? — спросил Мано, ловко вскрыв бутылку. По зале поплыл густой дух фруктовой бражки и Наро поморщился. Это все же мешало сосредоточиться на рисовании.

— Она хороша, разве нет? — ответил Наро вопросом на вопрос, стараясь не отвлекаться от своего занятия.

— Конечно хороша — фигуристая и тугая, но я не о том.

Мано звучно отхлебнул содержимое объемной бутыли, крякнул от удовольствия и вытер губы рукой, снисходительно поглядывая на усердного собрата. Он действительно считал Магрит самой сочной и сладкой из трех Владычиц, что повидал на своем веку, но не одна из тех прежних, не вызывала в нем столько тревоги.

— Что тебя беспокоит? — спросил Наро, снова меняя кисть.

Нужно было набрать охры для прорисовки спелого плода в маленьких ручках Магрит.

— Она как — будто другая, — задумчиво провозгласил Мано свой вердикт по поводу Правительницы.

Он и сам толком не понимал, что было не так в новой Королеве, но явно чувствовал, что с ней достанет хлопот. И оправданно ли все это… Не повредит ли в итоге Колонии. Мано был консерватор. Превыше всего для Мано было расширении и расцвет Семьи. И Наро понял его беспокойство:

— Мне нравится ее интерес к нашей жизни, она задавала много вопросов во время прогулки, — признался он. — Кажется, ей не безразлично, как устроен наш Дом, чем кормят воинов, где мы набираем воду. Она даже пожелала спуститься во Чрево. Это лучше, чем просто отставленный зад.

Заявив это, Художник зажал кисточку зубами и быстренько схватил другую, чтобы вплести в волосы нарисованной Магрит лучи заходящего солнца.

— Лучше, — согласился Строитель, — но я не потерплю, если она начнет указывать нам, как укреплять стены и с кем воевать, не королевское это дело!

— Не умаю, што она нашнет, — прошепелявил сквозь зубы Наро, потом вынул изо рта кисточку и продолжил, уже обернувшись: — Мне она кажется разумной, а ее интерес полезным. Да и как ты можешь ей перечить? Она живо сменит тебя.

Мано презрительно фыркнул:

— Ну, разумно-то, конечно, разумно, но мне было бы гораздо спокойнее, если бы она подобно Камрит лишь охала и стонала, когда ее вылизывают по очереди двое мужчин. Пока третий готовиться лечь между ее раздвинутых ножек.

Наро рассмеялся, припомнив какой-то забавный момент из прошлого:

— Да, а еще шлепала бы тебя по заднице, если ты чем-то не угодил… Успокойся, выпей и иди лучше спать. Да, она будет другой, но кто сказал, что худшей?

Добродушно посмеиваясь, он снова вернулся к работе, а Мано поднялся с каменного выступа, но никуда не ушел, а только помолчал немного и снова задумчиво вопросил приятеля:

— Что ты думаешь про ее первый выбор? Мне только что сообщили, что Магрит легла с Уно. Как это могло произойти? Почему с ним?

Наро только пожал плечами, стараясь сохранять безразличный вид, хотя новость здорово удивила его:

– Стоит ли волноваться об этом? Уно молод и хорош на вид, мог просто понравиться ей, да и говорить он умеет складно. Если, конечно, захочет. Повезло парню, порадуйся за него и надейся тоже быть замеченным Госпожой.

Он небрежно махнул кисточкой, разбрызгивая краску на пол. Мано недовольно буркнул что-то еще, но всерьез ругаться не стал, хотя эти пятна на полу, оставленные «стеномарателем» обычно всерьез его раздражали.

— Прежние Королевы всегда для начала выбирали воинов, — произнес он значительно. — Оно и понятно, их много, они самые крупные, самые сильные, а тут нянька-переросток, с чего бы это вдруг? А если предания не врут и предпочтения Королевы могут изменить уклад и развитие Дома, что будет тогда?

Наро замер, обдумал услышанное, потом отложил кисточки и подошел к товарищу, чтобы ободряюще похлопать по плечу:

— Сколько бы ты не думал, а встать на пути Ее желания мы не сможем. На все воля Предвечной Матери на Лунных небесах и Королевы в Кормаксилон. Ты сам это знаешь. Так просто живи…

Мано разочарованно выдохнул, еще раз отхлебнул из бутылки и передал ее Наро. Ядреная настойка дурранга ударила в нос Старшему Добытчику. Он невольно поморщился, но все равно отведал подношение, а после вернул Мано посудину и тихо спросил:

— Скажи-ка мне прямо, брат — тебя беспокоит не сама Женщина, а ее возможная связь с Уно? Верно я понял? Ты боишься, что она предпочла его остальным и теперь станет проводить с ним больше времени, наберется его глупых идей и захочет здесь перемен?

Мано высокомерно кивнул, одним мощным глотком допил содержимое бутылки и поставил ее на пол у ног. Наро осуждающе покачал головой:

— Так послушай, что я тебе скажу. Уно — славный малый и дело свое знает. В такое суровое время все коконы сохранил и яйца, да и молодняк поддержал. У нас здоровые мужчины свалились, а во Чреве Матери все осталось как прежде, хотя мы с тобой помним, что нянькам всегда мало что перепадает от Владычицы. Прежняя Королева один лишь раз велела привести его поиграть перед ней на флейте. Она случайно услышал музыку Уно, и ей захотелось посмотреть на… как это она сказала тогда «менестреля».

— Говорят, что все время он давал силы яйцам, играя для них.

— И это подтверждает его мастерство, но ты знаешь, о чем я.

Наро всегда заступался за молодого Наставника. Однажды он спас Уно жизнь и с тех пор опекал, но это давняя история.

— Давай поговорим с ним прямо, вот хотя бы ты, — предложил Главный Добытчик. — Он уважает тебя, ценит благополучие Дома и Нашей Семьи. Он прислушается к нам, только что ты ему скажешь? «Уно, ты странный, держись подальше от Королевы»?

Мано скривился, понимая, что это звучит очень глупо, однако Уно действительно, казался ему чудным и по-другому это никак не назовешь.

— Позволь всему произойти, — посоветовал Наро, возвращаясь к своим кисточкам.

— Ты все еще считаешь, что нет ничего страшного в том, что он сделал тогда с собой? Никогда раньше никто не срывал с себя знак Предназначения — это плохой поступок!

Наро недовольно заворчал, скаля зубы. Долгий разговор изрядно ему надоел:

— Что ты почувствовал, когда появилась твоя метка, Мано? — спросил он у Строителя, приглядываясь к рисунку на стене.

— Я обрел призвание. И был очень рад.

— Вот видишь, а Уно обрел лишь метку — всего лишь метку, потому что страстно желал другую. Неужели было бы лучше, если б мальчик умер тогда?

Маро нахмурился и опустил глаза, словно его уличили в чем-то постыдном:

— Нет, я не хотел бы такого. Он ведь один из нас. А потому должен жить.

— Ну так вот, я предлагаю довериться новой Госпоже. А если она начнет сомневаться — мы подскажем ей, как лучше вести себя в Доме. И даже если случатся вдруг перемены, кто сказал, что все будет плохо?

Он усмехнулся, весьма довольный своими рассуждениями и, укусив одну кисть, другой стал вырисовывать алые губы Магрит. Мано терпеливо ждал пока приятель закончит, чтобы вместе с ним подняться наверх и проведать перед сном Королеву. Может, кому-то сегодня еще повезет. Может, мальчишка не сумел как следует ее ублажить и Женщина выберет на ночь кого-то покрепче. Мано мечтательно прикрыл глаза, кровь прилила к паху…

Он почти не сомневался, что когда — нибудь ляжет с ней. А почему бы нет, ведь даже юность и задор может порой надоесть, и тогда Королева должна оценить возраст и опыт. А этого-то у Старшего Строителя хватало в избытке. Не даром Бывшая Госпожа выбирала его несколько раз. За два года. Наро с любопытством и даже некоторым ехидством поглядывал на задумчивого собрата, будто понимал, что за мысли крутятся у того в голове. Сам-то он привык довольствоваться малым. Ему в этом деле везло несколько менее остальных, но он никогда не рассчитывал на особое внимание Госпожи, лишь бы она была всем довольна на общее благо.

А потом оба высокопоставленных кормиса словно по команде остановились и разом уставились в конец коридора, слабо освещенный настенными светильниками в полушариях чаш. Зрелище не могло не привлечь внимания Советников — впереди молодой Наставник бережно нес на руках маленькую Королеву. Магрит склонила голову к плечу Уно и словно прятала руки на его мускулистой груди.

Наро благожелательно улыбнулся, но вот реакция Мано вышла несколько неожиданной:

— Что он такое с ней сделал, если она даже не может идти сама? Глупец! Я так и знал, что не сумеет правильно повести себя с ней на ложе. Он слишком утомил нашу Госпожу!

— Не преувеличивай… Может, она просто приятно устала. И к тому же сегодня у Магрит был насыщенный день, мы же обошли почти весь Дом и не добрались лишь до Архива, это не шутка! Притом, она даже отказалась от еды во время обеда и теперь, наверно, совсем без сил. Я позабочусь о ней.

— Почему ты? Пусть решит сама, — капризно проворчал Строитель.

— А тебе не кажется, что она уже все решила?

Уно медленно приближался, и с каждым шагом на его лице все шире расплывалась счастливая юношеская улыбка.

— Королева уснула, пока я нес ее сюда. Она споткнулась на лестнице, и я взял ее на руки. А теперь она спит.

— Передай Женщину мне! — повелительно провозгласил Мано, протягивая свои мощные узловатые лапищи к драгоценной Хозяйке. Но Наро его остановил, резонно заметив:

— Пусть в постель ее отнесет тот, кому первому она доверилась здесь. Уно смог ее успокоить и порадовать, я в этом не сомневаюсь. А потому именно он заслужил право провести ночь возле ложа Госпожи.

Мано неодобрительно посмотрел на растерянного Наставника — «мальчишка и сам не понимает как ему повезло, может ли он оценить…», но спорить не стал. Только кивнул двоим стражникам, что молчаливо следовали за Уно, давая понять мужчинам, что на сегодня их служба окончена и они также могут отдыхать.

Теперь Наставник шел чуть впереди со своей прекрасной ношей, а прочие Советники почтительно следовали за ним. У самых дверей королевской опочивальни Мано не выдержал:

— Ты хотя бы хорошо с ней обращался? Она же такая хрупкая. Я помню, как прикасался к ее телу в ту ночь. К ней нельзя применять слишком много силы, учти это… Если тебе еще раз выпадет такой случай. Редкая удача для няньки! Не понимаю, почему первым после церемонии оказался именно ты!

Эти слова прозвучали почти как обвинение, и Уно вскинул голову, раздувая ноздри участившимся дыханием подобно норовистому жеребцу. Однако он не чувствовал за собой никакой вины, а потому вопросительно глянул на Главного Добытчика, явно ожидая поддержки. И не ошибся. Наро только слегка развел в стороны большие ладони, перепачканные разноцветной глиной, и вдруг совершенно неожиданно подмигнул собрату.

－ В твоем возрасте забыться в постели с Женщиной — это нормально. Если уж она тебе это позволила.

Он почти ласково коснулся плеча Уно, а потом, будто усомнившись в чем-то, прищурился.

— Ведь она сама захотела лечь с тобой, ты не заставил ее?

－ Захотела, － прошептал Уно, осторожно опуская спящую Магрит на покрывало из пушистых рыженьких шкурок сигаруса.

Этих мелких зверьков с бархатистым коротким мехом потребовалось не меньше дюжины, чтобы сшить достойное полотнище для королевского ложа.

－ И все же удивительно, что первая милость Госпожи выпала именно тебе, － еле слышно прошептал Наро, оглядывая комнату взглядом опытного хозяйственника. Вряд ли его кто-то услышал.

Еще во время прогулки по Дому было послано распоряжение украсить эти покои свежими цветами и принести еще ароматных палочек кафры. Но если запахи покажутся Королеве слишком насыщенными, можно окурить помещение корешками хамелы — лучшее средство для спокойного сна. Итак, кажется, все здесь в порядке — ночной горшок чист, а на низеньком столике в углу на утро уже готов кувшин с чистой водой и чаша для умывания, а также ткань, что легко собирает лишнюю влагу с тела.

Королева останется довольной их заботами. Да хранит Первая Мать сон своей преемницы — благословенной Магрит. Двадцать седьмой по счету Владычицы Кормаксилона.

 

Глава 10. Сны «Менестреля»

Уно держал флейту двумя руками, крепко прижимая ее к груди, когда перед юношей распахнулся вход в королевские покои.

Камрит захотела видеть именно его. Эта новость поразила и даже немного напугала неприметного няньку. Он, конечно, украдкой давно наблюдал за Королевой. Она ходила нагая по залам Дома, дразня стражников и приводя в священный трепет простых рабочих, что попадались на ее пути. Она частенько прикасалась то к одному мужчине, то к другому — лишь ради забавы и все время смеялась — тонко и ласково или надменно и грубовато. Уно считал ее самым прекрасным существом на свете, а теперь она обнаженная, лежала перед ним на животе, соблазнительно болтая ногами.

Стоило юному наставнику увидеть ее округлый зад, как во рту сразу же пересохло, и он невольно облизал губы. А несравненная Камрит, словно почувствовав его нарастающее волнение, приподнялась и потянулась как довольное животное, нарочно отставив пышную попку и без малейшего стыда демонстрируя розовые складочки чуть приоткрытой интимной щелки. Однако, женщина тут же уселась прямо, спрятав ноги под собой:

— Подойди ближе. А правду говорят, что ты лучше всех играешь на этой дудке? — раздался ее вкрадчивый голос, тягучий словно смола ятариса.

— Я нне зна-ю, — неуверенно, сильно растягивая последнее слово, ответил Уно

— Тогда играй, я послушаю, подумаю и, может быть, награжу тебя.

Уно невольно сглотнул, поудобнее взял в дрожащие пальцы флейту и начал играть. Тихая легкая мелодия должна была символизировать теплый ветер, скользящий по траве и блуждающий в распущенных волосах королевы. Юноша воодушевленно прикрыл глаза, настраиваясь на знакомый мотив и внезапно вздрогнул, сбиваясь с ритма — это Камрит коснулась пальцами ног его колена и скользнула вверх. Юноша открыл глаза и оборвал мелодию, понимая, что ее нога поднялась слишком уж высоко и едва ли не касается паха. Королева с улыбкой наблюдала, как краска смущения заливает бледные прежде щеки младшего наставника.

Но самое невероятное было еще впереди — Ее узкая ступня вдруг повелительно легла на объемистый бугор в области приподнятой повязки:

— Я пока не разрешала тебе останавливать игру. Продолжай!

Уно выдохнул. Ему хотелось честно признаться, что он не может заниматься музыкой в таком состоянии, но вместо этого юноша только зажмурился и заставил инструмент издавать новые звуки. Мелодия несколько изменилась. Теперь это был уже озорной танцевальный наигрыш, под который Камрит, от души смеясь, продолжала тереть ножкой напряженный тяж, едва прикрытый скромной тряпичной повязкой.

А затем уже вторая голая женская ступня приподняла ткань и скользнула под нее, чтобы начать массировать вздыбленное достоинство Уно, перекатывая его и прижимая к телу. Дыхание наставника совсем сбилось, мелодия все чаще прерывалось, а потом Уно с отчаяньем оторвался от флейты, чтобы хрипло застонать вслух, не выдержав этой чарующей пытки.

— Да-да, я, наконец, поняла… ты действительно знаешь, как обращаться со своим инструментом, — томно промурлыкала Госпожа.

Она немного отстранилась, еще раз скользнув пальчиками по внутренней стороне бедра юноши, и заползла дольше на постель, удобно устраиваясь среди разбросанных подушек.

— Но, знаешь ли ты, что нужно делать с женщиной? — спросила она тихо и ласково, благосклонно взирая на стоящего перед ней парня подобно тому, как голодная самка Лесной Вайши разглядывает маленького танагра.

— Все знают, — ответил Уно, из всех сил стараясь держаться спокойно. — Это описано в древних текстах. В «Бутоне Гармалиса», например, или… или в трудах Высокоумного Чаро, хотя там больше говорилось о…

Камрит громко рассмеялась, запрокинув голову, а потом неспешно развела ноги, скользнула длинными пальцами между ними, чуть выгибая спину, и заговорила вновь:

— Посмотри-ка сюда, малыш, видишь, я там немного влажная — исправь это своим языком.

Уно невольно ахнул, мгновенно понимая всю тайную суть ее женской просьбы. Неужели она позволит ему прикоснуться… Юноша аккуратно положил флейту на пол, а сам присел на кровать, склонившись над ее бесстыдно распахнутым лоном. Не веря себе, он осторожно лизнул ее, как котенок Большой Вайши слизывает капельки сладкой росы с узкого листочка литарры, потом еще и еще, скользя языком по самой заветной расщелинке, пока Камрит не застонала протяжно и удовлетворенно:

— Ты такой забавный, — внезапно выдала она, пылко обнимая его шею лодыжками.

Уно смутился и удивленно взглянул на Нее, сомневаясь, что быть забавным это хорошо. Но мысли уже покидали его высокий и безупречно гладкий лоб.

— Покажи мне сейчас, что там еще говорят твои древние тексты, — попросила Королева, продолжая улыбаться. — Это ты можешь?

Уно кивнул, а потом робко коснулся ее руки, мягко поцеловал ладошку и продвинулся дольше, осыпая поцелуями запястье.

— Оу! Как трогательно. Продолжай…

И Уно продолжал исступленно целовать ее руку, плечо, шею, а она поймала его член свободной рукой и стала грубовато и властно мять его, поглаживая большим пальцем уже скользкую головку. Это было на грани боли и наслаждения, а она смеялась, чувствуя, как ей нежно целуют животик и грудь, выступы тонких ключиц… Ее шаловливые пальчики все быстрее бегали по напряженному стволу мужчины, пока тот не излился ей на руку.

— А теперь оближи, — велела Камрит, поднося к лицу паренька свою изящную ладошку, щедро вымазанную вязкой полупрозрачной массой.

Уно послушно поймал губами ее указательный палец, преданно глядя в глаза Повелительнице.

— Какой ты милый малыш! За это я подарю тебе целую ночь и, надеюсь, у тебя хватит сил выполнить все мои пожелания… мой дикий «менестрель»…

Уно резко дернулся всем своим длинным телом и тут же проснулся. Стремительно поднимаясь, он нечаянно столкнул одно из яиц, но ловко подхватил его, не давая упасть на мох, что устилал пол. Зря он уснул среди них в той же нише, где еще недавно возлежал с Королевой. Может, вообще не стоило приходить сюда из ее спальни посреди ночи? Но Уно никогда не оставлял своих крошечных собратьев надолго и сидя возле спящей Магрит, вдруг почувствовал тоску о них. Потому и пришел навестить. Хотя бы убедиться, что все здесь хорошо. И уснул невзначай…

А вот теперь, держа в руках хрупкий бесценный предмет, Уно замер, восстанавливая сбившееся дыхание. Вчера яйца долго мерцали, пока здесь была новая Госпожа, кажется, им понравилось ее присутствие. Вот и славно. Они сразу приняли ее и даже будто не могли смириться с тем, что она так быстро ушла. По-крайней мере, так почувствовал Уно. Потому и лег среди них сейчас, чтобы успокоить. А потом этот странный сон как видение прошлого. Спрашивается, зачем?

Старший Наставник погладил яйцо в своих руках, ровно так же, как гладил бы нежную будто лепесток мираблиса щеку королевы.

— Прости меня, я не виноват, эта картина сама пришла в голову — я вовсе не звал. Знаешь… я скажу тебе прямо — я даже почти забыл ее…

Он поцеловал яйцо, словно ребенка в макушку и мягко убаюкал на своих ладонях, а потом положил среди прочих, подальше от края. Нужно возвращаться к Госпоже. Нужно быть рядом, беречь и ее покой. Теперь Уно точно не будет спать до утра. Он будет сидеть в изножье Ее широкого ложа и смотреть на нее. Красива ли она? Уно до сих пор этого не понимал. Да ведь это не важно.

Она — дарительница Жизни для всех них. А, значит, сердце Уно теперь принадлежит Ей. Прошлое потому и прошлое, что уже прошло. Что толку думать и вспоминать? Новая Королева дала силу потомкам Кормаксилона. И Уно будет предан Магрит пока жив. Даже если она больше никогда не захочет его видеть. Так уже было прежде… Так повторится сейчас. Что может он изменить? Даже если захочет.

«Смирись и трудись ради общей пользы» — так гласит четвертая заповедь «Поцелуев небес». Этот трактат Высокоумного Чаро юноша давно уже выучил наизусть. Так много красивых стихов, но прежняя Госпожа язвительно посмеялась, когда Уно хотел ей о них поведать. Чаро предупреждал:

«Сердце Женщины переменчиво как ночное светило. Оно — то круглое и полное, подобно спелым плодам питайи, то формой напоминает изогнутый лук воина. А то прячется среди высоких лугов, там, где не ступала нога мужчины и не сумеешь отыскать даже следов. А потому, не стоит доверять Госпоже, ибо из уст ее сочится сладкий яд, схожий с обильной слюной хабиры, а глаза манят, как огни проклятого болота. Ласкай Женщину щедро, но не забывай, что руки ее — сети, а живот — чаша твоих страданий…»

Еще бы Уно этого не знать.

 

Глава 11. Невероятные дни

Иногда мне казалось, что я — это уже не я, а кто-то совсем другой в моем теле двигается, смотрит и говорит. Иначе откуда взялись во мне — смелость и спокойствие, с которыми я принимала открытое обожание целой толпы странных мужчин, что сделали меня своей Королевой.

Больше всех за эти три дня я сблизилась с Наро. Он здесь Главный Добытчик, ведает припасами и кухней. Мне почему-то было легко с ним общаться, он сразу же показался дружелюбным и веселым. Порой даже думала, что он относится ко мне как к младшей сестренке, хочет постоянно опекать и заботиться. Так ведь не он один! Еще этот занудливый Мано — Строитель постоянно вертится вокруг и вечно такой серьезный и чем-то обеспокоенный.

Я потихоньку разведала, что в Совете есть еще и некий Кадо — Старший над воинами и он тоже присутствовал во время церемонии… эээ… посвящения меня в Царственные особы. Но сейчас его не было в Доме, он обходил дозором окрестности. А что касается Уно — я приняла решение меньше видеться с ним. Но не могла не вспоминать и думать о нем. Между нами что-то произошло тем вечером, когда мы легли вместе посреди Чрева Матери. Утром я увидела его спящим на шкуре возле моей постели и у меня мучительно сжалось сердце.

Будто почувствовав мой взгляд, Уно проснулся, и я первая отвела глаза. Он ведь смотрел прямо в душу — видел меня насквозь, мое прошлое и будущее, но я для него была лишь Королевой. Живой Богиней, которую нужно оберегать и хранить от бед, потому что иначе их Дому придет конец. А если вдруг со мной случится несчастье, что ж поделать — Уно будет любить другую Госпожу, и эта мысль сводила меня с ума. Что думают прочие — все равно, но мне отчаянно хотелось, чтобы этот большой сильный мужчина со взглядом ребенка понял меня настоящую и был ближе. Мне хотелось рассказать ему о себе, но я боялась, что ему это совершенно не нужно.

Тем утром он лишь поклонился, спросил, хорошо ли мне спалось, и попросил позволения уйти к своим подопечным. И я, конечно, позволила, стиснув зубы. Мне было чем заняться. В комнате уже с утра появилась куча мужиков, и всем хотелось видеть и слышать Прекрасную Магрит. Впрочем, меня еще нужно было сделать прекрасной и я равнодушно позволила себя умыть, расчесать и одеть. Да, конечно, для начала что-то вроде бодрящего массажа. Это вместе зарядки, чтобы Королева не переутомилась.

Итак я расслабленно лежала на животе, едва прикрыв попку куском ткани, пока Наро разминал мои плечи и спину, руки, шею… бедра и ступни ног.

— Скажи, а Уно тоже умеет так делать?

— Конечно. Все наставники хорошо знают, как улучшить течение крови под кожей и сведущи в невидимых путях, по которым движется сила, благодаря которой кормис вынослив и крепок. Уно тоже умеет правильно распределять эту силу по разным частям тела. От мест, где она в избытке туда, где ее не хватает. Но и я в этом очень хорош. Или ты хочешь, чтобы руки Уно касались тебя сейчас?

Наро был догадлив… А я не видела смысла лгать. Королева я тут или нет? И мое хорошее настроение для них много значит.

— Да, я хочу, чтобы он гладил меня по утрам. Но не потому что ты хуже, а просто…, - я замолчала на миг, пытаясь верно подобрать слова, но этого не потребовалось.

— Я понял тебя, Госпожа. Все будет так, как ты пожелаешь. И всегда говори мне о своих желаниях. Я тебе помогу. Можешь обо всем мне говорить. Я твой друг.

С Наро мне повезло. Кажется, он был самый добрый из всей их «великолепной четверки». Неужели мне придется заниматься с ним любовью? Я перевернулась на спину и не стала поправлять сбившееся покрывало. Наро улыбнулся краешком губ и как ни в чем не бывало продолжал мягко массировать мои плечи, поглаживать кожу вокруг груди, а потом спустился к животу и медленно отодвинул ненужную тряпку в сторону. Теперь я лежала перед ним совершенно обнаженной и, кажется, ничуть того не стеснялась. Однако, кое что все же начинало меня раздражать.

— Наро…

— Да, Госпожа!

— У вас есть какие-то средства, чтобы удалить лишние волосы с тела — здесь и вот здесь. Я хочу быть гладкой.

— Сегодня ты примешь ванну, и я сам об этом позабочусь. Подготовлю порошок из суремы и частичек азалиса. Ты будешь нежной и гладенькой, как новорожденный кормис, только наша кожа быстро грубеет, ведь мы мужчины — мы трудимся и сражаемся, а ты останешься такой же розовой и чистой, потому что тебе не нужно долго находиться на солнце и ветру. Ты — наше сокровище, Магрит, и я счастлив, что ты, наконец, оценила наши заботы.

— А у меня был выбор?

— Боюсь, что нет. Но разве тебе плохо среди нас? Хочешь, сегодня покажу тебе наших лучших солдат и строителей, а ты выберешь себе достойного на эту ночь?

— Это так необходимо? Я пока не хочу и могу отказаться. Хм… а почему ты не предлагаешь себя?

Я слегка раздвинула ноги, пока Наро усердно разминал внутреннюю поверхность моих бедер. Мужчина улыбнулся еще шире, его смуглое лицо слегка потемнело от притока крови к щекам.

— По твоей милости я трогаю тебя каждый день и мне пока достаточно этого. К тому же я надеюсь, что ты скоро привыкнешь ко мне и я смогу однажды внушить тебе желание разделить со мной целую ночь. Тебе ведь нравятся мои руки? Я это вижу. А представь, что может сделать мой язык и мой ствол?

— Ах… неужели именно «ствол»?

Я не могла сдержать смеха и даже прикрыла рот ладонью. Наро просто чудо и, кажется, кажется… при том весьма хитрый малый. Вот сейчас сидит передо мной такой весь большой и соблазнительный, а на лице самая обаятельная улыбка. Люби — не хочу… И я поднимаю ножку, чтобы прикоснуться ступней к его широченной груди. Глаза Наро восторженно расширяются, он доволен моей инициативой. И его внезапно осипший голос это выдает:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Скажи, чем порадовать тебя? Я сделаю все.

— Просто будь собой…, - я едва ли не пропела эту фразу, продолжая водить ножкой по выдающимся мускулам его пресса и задержалась на отчетливой выпуклости приподнятой набедренной повязки.

И что на меня нашло с самого утра? Похоже, я просто расслабилась. Хорошая еда, отдых и мужское внимание делают чудеса с женской психикой. Еще немного и я здесь совершенно освоюсь. Только если мне не будут чрезмерно досаждать с любовью… Если я сама все буду решать. Я же здесь главная. Или это только иллюзия… Есть у меня сомнения на этот счет.

Не сводя с меня глаз, Наро медленно освободился от одежды. И я с удовольствием рассмотрела во всей красе его выдающийся «ствол». Зрелище, поистине, достойное королевского внимания! Не знаю, насколько далеко бы зашла моя утренняя шалость, но в комнату зашел Мано и громогласно сообщил, что все готово к прогулке. О, я же совсем забыла, что пожелала вчера осмотреть окрестности южнее Кормаксилон.

Два предыдущих дня мы гуляли вдоль северной стены, и даже выбрались за огромные ворота. Джунгли… дикий нетронутый лес предстал передо мной во всей своей первобытной прелести. Удивительный для человека, что ни разу не бывал прежде в тропиках. Опасный для слабой женщины. Но со мной были лучшие охотники и воины Инсектерры — те, кого бродяги в поселке у реки называли тварями Гиблого леса. И если я у них Королева, так кто же теперь я?

Полагаю, мне уже не вернуться к прежней жизни в своем привычном мире, а, значит, нужно как можно лучше устроиться в этом. У меня есть все для спокойной размеренной жизни, не лишенной забав и удовольствий. Так чего же я жду? Вперед!

— Перед прогулкой неплохо бы подкрепиться. А что у нас сегодня на завтрак, Аро?

Аро — это тот самый красавчик — «стриптизер» и по совместительству мой личный камердинер, можно и так сказать. Мне порой хочется звать его на французский манер — Арно, но зачем смущать парня, он и так смотрит на меня с немым обожанием, спешит выполнить малейшую просьбу.

Вот и сегодня принес мне утром горшочек каких-то разваренных зерен, обильно сдобренных медом, еще крохотные птичьи яйца и фрукты. Потом Аро сам заплел мне волосы и украсил их цветными нитями и жемчугом. Да-да, я ведь не Королева бедняков, у меня имеются и драгоценности. Говорят, прежняя Владычица буквально сходила по ним с ума. У нее скопились целые шкатулочки и сундуки такого добра, правда, когда мне принесли все это великолепие, я даже растерялась.

Я никогда в жизни не видела сразу столько блестящих колец и связок бус всевозможных цветов и форм. А уж тем более не держала их в руках. Вчера после обеда я пару часов развлекалась тем, что примеряла на себя серьги и диадемы, крутилась у зеркала так и сяк под одобрительные возгласы Наро и парочки охранников. Этой смене повезло — у меня было отличное настроение.

Я даже не особенно стеснялась менять перед ними наряды, только отворачивалась к стене, стаскивая очередной балахон. Пусть любуются на мой зад, с меня не убудет. Ну раз один только вид Королевы способствует их благополучию на какое-то время… Надо помогать людям, особенно если эти люди кормят тебя и буквально носят на руках. О будущем я старалась не думать, пусть все идет своим чередом.

После завтрака и выбора наряда на день, в сопровождении советников Мано и Наро, а также кучи «телохранителей» я, наконец, отправилась гулять. Чтобы не задохнуться от восторга перед разнообразием открывшегося мне вида, я старалась внушить себе, что нахожусь в Ботаническом саду огромнейшего масштаба. К такому зрелищу нужно было еще привыкнуть… Перед моих восхищенным взором предстало множество причудливых растений от величавых броксов до гибких лиан тамарикса, чьи желтые маленькие цветы издавали приятный запах ванили.

Рядом с Домом внутри обширнейшей ограды также произрастали два дерева ятарис, их шершавые стволы постоянно сочились каплями смолы, которая быстро твердела и напоминала крохотные золотые слитки, сверкающие на солнце. А сама ограда представляла собой естественную зеленую стену сплошь увитую лозами дивных растений, рождающих крупные граммофоны цветов нежно-розового и молочно-белого цвета. Какой же вокруг стоял аромат!

Для прогулки мне предложили паланкин, но я решила пройтись, и палатка, поддерживаемая крепкими парнями, просто «путешествовала» рядом, готовая к моим услугам в любой момент. Наро объяснял мне названия встреченных плодов и трав, а еще подражал голосам птиц, в изобилии порхавших в зарослях. Какие пестрые у них были окраски, причудливые формы, яркие длинные хвосты, напоминающие фазаньи.

Я предложила выбраться за ограду, и Мано тут же велел удвоить охрану, громко ворча, что Кадо слишком увлекся своим «рысканьем» по лесу вместо того, чтобы уже предстать перед Королевой и порадовать ее хорошими новостями. Воины полны сил и Колонии ничего не угрожает. Настораживает меня этот Кадо… Генералы любят командовать, как бы он не начал предъявлять свои требования насчет получения скорейшей моей благосклонности. А ведь еще придется осчастливить и кого-то из строителей… Мой взгляд невольно поискал среди толпы, что меня окружала милашку Аро. На его плече тоже был треугольник с точкой. О, Боже! Думала ли я, что когда-то меня станут занимать вопросы подобного толка — с кем из сотни здоровенных услужливых парней провести ночь!

Ах, с каким же трепетом я выходила за ворота, почти незаметные в стене. Мне хотелось бежать навстречу этой зеленой стихии, даже вспорхнуть вверх, вслед за стайкой испуганных большеклювых птиц, что тотчас напомнили мне наших туканов. Но вокруг стояли непроходимые дебри и только узкие тропы показывали, что кормисы интенсивно освоили эту часть Гиблого леса. Впрочем, почему же Гиблого? Я пока не замечала никакой опасности.

Конечно, в любых джунглях должны обитать и хищные звери и ядовитые змеи, но нам они вряд ли угрожают, нас много, наши мужчины сильны, вооружены и хорошо обучены. Наши… мужчины. Мои… мужчины. Они все мои! Я рассмеялась своим сокровенным мыслям и моя радость волной прокатилась по настороженному окружению. Королева довольна! Кормаксилон будет процветать! Наро сообщил мне на ухо, что никто из его людей не впал в дикий сон и такая же обстановка у нянек. Но вот Мано жалуется, что строители стали немного вялыми и это потому, что я избегаю Главного из них. Вот же напасть! Поморщась, я выслушала доклад, и с досадой оглянулась на Мано. Он, конечно, не урод, но всегда такой собранный и щепетильный. Мне скучно с ним и я немного побаиваюсь его строгости. Оказаться же с ним в постели… бррр… не хочу!

— Выбери другого строителя! И представь на его месте того, кого и вправду желаешь!

Наро опять угадал мои мысли. Я опустила голову, и перед глазами появился высокий стройный юноша с прозрачными глазами. Он предлагал мне сыграть на флейте. Я могу позвать его сегодня же вечером…

Странный треск над головой отвлек меня от фантазий, и я невольно глянула вверх. О, нет, это невозможно! Такого просто не может быть — люди не умеют летать.

— Наро, что это за существо?

— Это пикар, я думаю, дедулы гораздо крупнее.

— Он — человек?

— Можно и так сказать.

— Но у него крылья как у… у стрекозы.

— А что такое стрекоза?

— Хищное насекомое… Наро, а куда он летит?

— К воде, конечно, пикары часто собираются у воды. Думаю, у него там свидание.

— А здесь рядом есть водоем? Наро, я хочу посмотреть! Что ж ты раньше не сказал!

Вот же зануда, ему еще понадобилось посоветоваться с Мано, достаточно ли у нас охраны, чтобы углубиться в лес. Пришлось бросить на Строителя многообещающий взгляд и томно вздохнуть. Кажется, суровый советник растаял и разрешил продолжить прогулку по незапланированному маршруту. Через недолгое время мы вышли к небольшому озеру, которое хрустальной чашей лежало в зеленых ладонях леса.

Мы двигались по узкой тропе, и потому я находилась в середине отряда. Меня это совершенно не устраивало, я бы с большим удовольствием побродила здесь в компании Наро и … кого-то еще, но не такой же толпы. Привыкай, детка, уединение не является привилегией Королев. Одну меня, кажется, вообще никуда не отпустят.

Я хмурилась и кусала губы, раздраженно поглядывая на мощную спину Наро, идущего впереди, так я все самое интересное пропущу. Все-таки, какие великаны эти парни по сравнению со мной. Я на их фоне совсем малышка. Любой воин мог посадить меня себе на плечо и даже не замедлить ход. И еще… Они симпатичные ребята. У них правильные черты лица, они чем-то напоминают наших полинезийцев, точеные фигуры, темная, но не черная кожа. Правда, совсем нет волос на теле… нигде. Я снова вспомнила полукруглую тихую комнату, усыпляющие и в то же время свежие ароматы курений и будто заново ощутила своей спиной мягкость мха. Я снова хочу оказаться во Чреве Матери. Наедине со Старшим Наставником Уно. И кто может мне помешать это осуществить…

— Так я и думал! Тихо там! Не надо тревожить влюбленных!

Я встрепенулась и выглянула через плечо Наро на водную гладь. Ничего особенного. А потом перевела взгляд на берег неподалеку и ахнула про себя или простонала в немом восхищении. На огромном поваленном стволе дерева крылатый мужчина любил крылатую женщину. Она стояла на коленях, широко расставив длинные ноги и крепко вцепившись руками в широкие борозды коры, а Он прилепился сзади и размашистыми толчками входил в ее тело. У меня закружилась голова, и все поплыло перед лицом. Я повисла на спине Наро, обхватив его шею, чтобы не упасть. Это было завораживающее зрелище, совершенно естественное во всей своей дикой красоте.

Женщина тоненько вскрикивала при каждом движении мужчины, лица ее мне не было видно, короткие жесткие волосы опущенной головы его скрывали, но я видела, как сладострастно вздрагивают ее точеные плечи и порывисто двигаются бедра навстречу каждой новой "атаке". Чтобы немного прийти в себя я отвела взгляд в сторону, и мне почудилось, что я в доисторическом Эдеме. Здесь все живые существа наслаждаются жизнью, черпают ее полной мерой, страстно любят друг друга и не стыдятся проявлений своих чувств.

Здесь все настоящее, все искреннее и эти мужчины, что готовы заслонить меня собой при малейшей угрозе и даже Мано… Я сейчас была готова броситься ему в объятия и расцеловать. Он тоже частица этого мира — здесь царит гармония дикой природы, и нет место хитрости, пошлости и коварству. Эти понятия остались в моей прошлой жизни. Здесь меня никто не предаст, здесь я среди своих, так почему бы мне не полюбить их всех, ну, хотя бы мысленно для начала. Прочь сомнения и дурацкий стыд, я больше не желаю строить из себя недотрогу, я хочу… нет, я жажду любви и любви именно телесной. Откровенные картинки сами собой заполонили мое воображении, я представила себя на месте этой крылатой «самочки», что так изысканно выгибалась для своего крылатого «самца», а вот на его месте…

— Осторожнее! Берегите Королеву, они летят!

Я не успела даже пискнуть, как Наро подхватил меня на руки и утащил куда-то вглубь нашей шеренги. Нас тут же закрыли овальными кожаными щитами. Теперь я прижималась носом к гладкой груди Добытчика и едва могла дышать, сердце отчаянно колотилось. Что за опасность могла нам угрожать? Позади явно слышались чьи-то хрипловатые голоса и странное потрескивание или жужжание.

Наконец, Наро немного ослабил хватку и стал тихо переговариваться с ближайшим воином. У меня затекла шея и я решила привлечь к себе внимание единственным доступным сейчас способом — прикусила Наро кожу чуть выше соска. Мужчина вздрогнул, и на меня тотчас взглянули два внимательных серых глаза.

— Я причинил тебе боль?

— Самую малость. А я тебе?

На смуглом лице Наро расцвела улыбка, он чуть наклонился ко мне и заговорщически прошептал:

— Можешь делать со мной все, что пожелаешь. Я лишь буду благодарить Первую Мать за такое великое счастье.

— А где же Отец?

— Кто?

— Ну, раз есть Мать, должен быть и Отец, ты не думаешь?

— Да…

Но нам не дали договорить. Начальник нашей охраны сообщил, что дедулы улетели. Я попросила объяснить мне причину нашего поспешного бегства с озера и никто иной как сам Мано вызвался меня просветить. Оказалось, что Дедулы — сильный клан летающих тварей, и они вечно враждуют с Пикарами за территорию у воды.

Влюбленной парочке, за которой я наблюдала с таким волнением, предложили убраться по добру, но мужчина-пикар хотел продемонстрировать своей паре, что тоже не лыком шит, одним словом завязалась потасовка.

— Его ранили?

Мано открыл было рот, но Наро его опередил:

— Ей не следует это знать! Она очень тонко все чувствует и непременно расстроится.

Я быстро переводила взгляд с одного знакомого лица на другое:

— Его что… убили? А крылатая женщина? Ужас какой! Почему же вы не вмешались, Наро, почему?

— Это не наше дело. Мы не враждуем с дедулами и конфликт на пустом месте нам точно ни к чему. К тому же пикар сам виноват, ему, видно, любовь ударила в голову, раз он решил спорить с тремя взрослыми особями дедулов из патруля.

Я приложила ладони к лицу, мне вдруг стало жутко:

— Но что стало с его подругой?

— Ее забрали, она не стала улетать, хотя могла бы. Но ей вряд ли что-то грозит — заставят прислуживать да и только.

Обратную дорогу к Дому я не запомнила, меня одолевали тягостные мысли, грудь сжимала тревога. Роскошный зеленый покров джунглей таил в себе тысячу зловещих убийц, и только мой высокий статус обеспечивал должную защиту. И я только сейчас осознала это в полной мере. Но если кормисам не выжить без меня, то я-то без них и дня не продержусь здесь. Мы просто необходимы друг другу.

У главного входа в Дом меня ожидал небольшой сюрприз. Наставник Уно — собственной персоной! Приветствовал меня церемонным поклоном и я сухо ответила, стараясь не показать, как рада видеть его милую физиономию.

— Ты меня звала? Я был нужен тебе?

— Что-то не припомню!

— Мне показалось, что тебе страшно и нужна помощь…

Мано резко выступил вперед:

— Рядом с Магрит были лучшие солдаты, ей ничего не могло угрожать.

— Но она боялась! И звала меня, я же слышал… — Уно упрямо продолжал настаивать, не отводя от меня странно расширенных глаз.

Я плюнула на свою гордость и захотела вмешаться:

— Да, я думала о тебе. Хотела послать за тобой вечером, но ты оказался догадлив. Пришел сам. Это хорошо. Твоя флейта с собой? Может быть, ты мне сыграешь?

Но Мано окончательно решил испортить мне день, конечно, лишь из благих побуждений:

— Не лучше ли тебе отдохнуть и подкрепиться, моя Госпожа? Прогулка была утомительной и тревожной, ты огорчена разбоем, случившимся на твоих глазах, и нуждаешься в покое. Уно может порадовать тебя позже.

— Да, я хочу отдохнуть в своей комнате. Но одно другому не мешает. Уно пойдет со мной.

На сей раз никто не возразил, и мы неспешно спустились вниз по специальному «королевскому» лазу, что лично мне напоминал длиннющую и завитую дугу аквапарка. Потом скучный обед…

— А где Аро?

Со вчерашнего вечера не видела моего «стриптизера», обычно он приносит еду, не заболел ли часом. Хочу быть заботливой Владычицей и вежливо навожу справки. Вот те раз — у Аро проявилась метка на плече, он строитель, и что с того? Я видела у него этот треугольник с точкой в центре, очень даже ему идет. Но Мано с нескрываемым удовольствием сообщил, что как только молодому кормису открывается его истинное призвание, как парня тут же забирают работать «по специальности».

В самом деле, я только сейчас вспомнила, что все мои юные пажи еще не имели меток, и замысловатые черные узоры на их телах едва только начинали проявляться. Все это понятно насчет Аро, но к чему так открыто радоваться Мано? Неужели ревности одолели? А если я затребую этого новоиспеченного работника на свое «царское ложе»?

Невольно пришло сравнение с одной русской императрицей — любвеобильная женщина была, судя по слухам. Ладно, возьму этот вопрос с Аро на заметку, но сейчас мне не до того. Надо и правда, немного закусить, хотя сегодняшняя прогулка не способствовала хорошему аппетиту, а скорее наоборот. А тут еще и симпатичного юношу от меня забрали… Какая досада!

Но местные повара сотворили чудо, и я отведала все поданные блюда и даже фруктовое желе на десерт. Ну — с, теперь ваша Госпожа расположена к музыке и дружеской беседе. А если сказать честно, все это, конечно, напускное — эта моя бравада и самоирония. Мне хотелось выгнать всех мужчин из моих покоев и остаться с Уно наедине. Он бы сыграл мне, а я бы лежала и смотрела на него. И больше ни о чем не спрашивала его. Я ведь все-все уже поняла…

Но едва я собралась отдать приказ, чтобы помещение освободили от «посторонних», как в королевские апартаменты без какого либо представления ворвался здоровенный лысый амбал в развевающейся юбке… нет, это у него такая оригинальная повязка с яркими бусинами на поясе. Да он просто пижон, этот их Главнокомандующий! А что такое у него на груди и руках… какие-то красные капли, неужели кровь… Что же за день сегодня! Привыкай, Магрит, ты среди своих. А местные законы суровы.

 

Глава 12. Лучший из воинов

— Мы разбили ползающий у озера отряд дармисов. Потому что теперь у нас есть на это силы! — браво гаркнул Кадо еще с порога.

А после лихо подскочил к явно обескураженной Королеве и опустился на одно колено перед ней:

— Все мои победы ради тебя, Прекрасная Магрит. Ты прости, что я исчез так надолго, просто должен был показать этим…, — тут он взмахнул сжатым кулаком, на котором круто проявились тугие жилы, — черным гадам, что мы будем защищать свою землю и не позволим им здесь появляться.

— Это похвально, Кадо, но я не думаю, что стоит волновать королеву такими пустяками, — тихо и чуть растянуто проговорил Уно.

Почему-то неожиданное появление Воина вызвало у него приступ легкого раздражения. Но Кадо, как ни в чем не бывало, продолжил своим зычным голосом приветствовать Несравненную Госпожу:

— Да! Это, действительно, не то, что я должен сказать тебе, Повелительница!

Он склонил голову, изображая некоторую покорность, но тут же снова горделиво вскинулся и сверкнул глазами, желая поведать о самом важном:

— Воинов больше всего в Доме, а, значит, им больше, чем остальным нужны силы, — заявил он прямо. — Потому я прошу тебя, Владычица, как можно скорее выбрать мужчину среди нас. Еще мне просто необходимо, чтобы ты одобрила или отвергла меня, как первого среди воинов, ибо меня назначали, когда королевы не было.

— Что значит подтвердила или отвергла? — немного не поняла Магрит и в поисках подсказки растерянно посмотрела на Наро.

— Королева избирает Старших, — спокойно пояснил тот. — Мы с Мано давно в Совете. Уно назначила Камрит, хоть он и молод, а Кадо мы выбрали сами, вот ему и требуется твое одобрение. Королева имеет право сменить любого из нас, если сочтет кого-то более достойным.

— Но как я могу понять, что Кадо достоин? Я же о нем почти ничего не знаю.

Этот вопрос откровенно поразил Наро. Ничего подобного от прежней королевы он никогда не слышал. Их прежняя владычица любила разглядывать мужчин и оценивать по своему вкусу. Камрит легко приказывала раздеться, могла потрогать, чуть приласкать, оценить все формы и размеры и только затем делала выбор. Новая же Госпожа похоже не собиралась устраивать подобное представление. Ей, видимо, нужно было узнать иные достоинства мужчины, нежели только параметры его «ствола».

— Я могу доказать свое мастерство! — уверенно заявил Кадо. — Дайте мне любого противника, и я его одолею.

— Любого? — уточнила Магрит. — Но, где же здесь взять противника?

— Можно устроить показательный бой, — услужливо прошептал Наро, уже заранее предвкушая потеху.

Кадо был непобедим. И все прекрасно это знали.

— Тогда, может быть,… с Уно?

Решение Госпожи вызвало небольшое замешательство среди присутствующих.

— Госпожа, позволь заметить, что мы все умеем сражаться, ведь каждый возьмет в руки оружие в случае беды. Всех нас обучают с детства. Но у воинов к этому больше таланта и навыка, чем у остальных, — мягко вмешался Наро. — Подобная схватка не будет равной.

— Мне не нужна кровавая битва, — взволнованно пояснила Королева, отчего-то вдруг начиная стремительно бледнеть. — Простая демонстрация, только и всего…

Кадо скептически посмотрел на Уно, а потом перевел взгляд на Госпожу. Подобное испытание показалось ему сначала настоящей насмешкой. Поставить против молодой, хоть и способной «няньки» опытнейшего воина — сущее безумие. Зачем это нужно Магрит?

— «Уно, конечно, не согласится так опозориться перед Хозяйкой Кормаксилона. Он просто откажется и уронит себя в ее глазах», — тут же не без тайной гордости решил он для себя.

Однако Старший Наставник был совершенно спокоен и только с возросшим любопытством посмотрел на Женщину. Все же она снова поразила его своим мышлением. Она выбрала его для показательного боя с самим Кадо. Но почему именно его…

Уно стянул с плеча повязку, чтобы открыть все еще мерцавшую голубым сиянием разодранную метку, явно выдававшую, что ее владелец не так давно получил высшую королевскую милость.

Прежде Уно мечтал быть воином, а потому подобный поединок был для него очень заманчив. В глубине души Уно был уверен, что в нем есть и талант бойца, хоть сам он выглядел не таким уж высоким и широким в плечах по сравнению с гигантом Кадо.

— Я буду твоим противником, если таково желание нашей блистательной Королевы.

Это не могло быть серьезной схваткой, но оба кормиса хотели победить — один чтобы доказать Владычице, что он силен и достоин быть Старшим, второй чтобы доказать себе, что он способен быть ровней воину и… порадовать Женщину зрелищем, что же еще?

Кадо сразу отступил в сторону, оценивающе окинул Уно взглядом, затем кивнул, принимая старшего из нянек в качестве своего соперника. Сжав кулаки, он скрестил перед собой руки, а потом медленно развел их в стороны. Его мышцы медленно напряглись, усиливая рельеф. На плечах выступили прожилки из крупных вен. Кадо устрашающе улыбнулся или лучше сказать — оскалился, затем резко подался вперед, чуть сгорбившись, и первым нанес удар.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В два быстрых шага он преодолел расстояние между ним и Уно и попытался достать собрата кулаком в правый висок. По замаху воина было очевидно, что удар был неимоверной, нечеловеческой силы, но Уно, даже не напрягаясь, мгновенно сжался и проскочил под его рукой, ловко сделал два шага по дуге и, криво улыбнувшись, вернулся в прежнюю боевую стойку.

Его метка, а, вернее то, что от нее осталось, сияла, на ее краях у самых рубцов проступили капли крови, но Уно, казалось, этого не замечал. Он довольно щурился, потому что ему очень нравился задор этой борьбы — будоражил и вдохновлял.

Кадо же теперь куда более серьезно посмотрел на противника. Уно был еще мальчишкой, когда Кадо уже считался хорошим воином, потому они никогда не встречались в игровом бою, но ловкость движений и скорость «няньки» давали ему понять, что перед ним кормис, который непременно воспользуется ошибкой, если воин ее допустит.

Второй раз Кадо уже не набрасывался на «няньку», а осторожно, словно крадущийся тигр, приблизился и попытался ударить юношу точно в лицо. Теперь уже Уно не стал уклоняться, а отбил удар правым предплечьем, чтобы в ответ ударить Кадо в живот, но огромный, казалось бы неповоротливый воин успел отскочить в сторону.

Магрит ахнула, вцепившись в подушку. Ей уже не казалось, что эта идея была хороша:

— Они не покалечат друг друга? — спросила она тихо у Наро, что стоял рядом, как каменный истукан.

— Нет, я уверен, что Кадо не собирается бить собрата всерьез. Это никому не нужно, — сказал Наро немного рассеянно, его тоже увлек поединок. — Не относись к этому так трепетно, они оба просто хотят покрасоваться перед тобой.

Сам же Наро не смотрел на Магрит, когда отвечал, зато внимательно наблюдал за тем, кого еще недавно считал мальчишкой. Именно Наро пришлось однажды спасать будущего Наставника, что пожелал избавиться от неугодной ему метки. Но это давняя история…

А посередине комнаты накал страстей явно нарастал. Это было весьма захватывающее зрелище, когда двое крепких мужчин обменивались короткими ударами и оба уклонялись или отражали новое нападение. Уно был немного быстрее, но заметно уступал противнику в силе. Очень скоро они пустили в ход удары ногами, но кажется, никто не хотел сдаваться.

Возможно, будь на месте Уно реальный враг, Кадо не стал бы так медлить и церемониться, а просто налетел, как ураган и свалил неприятеля наземь, придавив своим мощным телом и мгновенно свернул ему шею. Но здесь и сейчас в присутствии Королевы нужно было только победить, не причиняя собрату — сопернику особого вреда.

Такое противостояние могло длиться долго, но вот Кадо поймал ногу наставника, резко дернул в сторону, заставляя Уно рухнуть на пол, и тут же сам оказался сверху.

— Не думал, что ты довольно хорош в этом, — произнес Кадо, шумно дыша, — но свой промах ты все же совершил и проиграл.

Уно только порывисто выдохнул, едва подавив яростное рычание. И по тому, как бурно двигалась его грудная клетка, было очевидно, что он не смирился с таким поражением, а даже готов продолжать борьбу.

Но поединок считался оконченным. Воин отпустил мужчину и подал ему руку, помогая встать. По плечу Уно снова потекла кровь из слегка померкнувшего знака, хотя Кадо не стал язвить на этот счет, а просто обернулся к Королеве с торжеством победителя:

— Признаешь ли ты меня достойным, Магрит? А если так, то позволь сегодня согреть твою постель и доставить тебе радость. Я знаю тысячу способов, как именно тебе угодить, но ты можешь предложить свой.

Королева же будто оцепенела и только быстро-быстро моргала, чем и выдавала переполняющее ее волнение.

— Это необходимо именно сейчас? — прошелестел ее голос, обращенный к Наро.

— Хм… если тебя не устраивает этот Воин, ты можешь выбрать другого. Кадо сам приведет тебе лучших мужчин и ты…

— Нет. Никого не нужно. Все должно быть честно. Он выиграл бой и получит свою награду.

— Но это можно отложить, ты очень бледна. Тебе не хорошо, Магрит… ты слышишь меня?

— Ну, конечно. Я только хотела сказать… попросить… Уно может остаться здесь и быть рядом?

— Как ты пожелаешь. Прежняя Королева могла одарить силой сразу нескольких мужчин за одну ночь.

— Я не желаю больше ни слова слышать о прежней Королеве в своем присутствии. Ни-че-го! Вы меня поняли? Вот и прекрасно!

Женщина через плечо бросила короткий взгляд на солдата, что, не скрывая своего горячего интереса, нетерпеливо ожидал ее решения:

— Ты можешь подойти.

Не в силах сдержать горделивую улыбку, Кадо двинулся к ней. Женщина только глубоко вздохнула, ощутив, как тяжелые руки воина осторожно легли на ее плечи. Сейчас Магрит смотрела только на Уно и тот, будто уловив некоторое беспокойство Госпожи, чуть нахмурился, обращаясь к Кадо:

— Ты ведь будешь осторожен с ней? Она очень нежная и слабая. Я мог бы тебе показать, как лучше всего прикасаться…

— Я и сам знаю, как позаботиться о Госпоже! Могу и тебя поучить! Моя божественная Магрит, почему ты дрожишь, разве ты меня боишься?

Женщина закрыла глаза и ничего не отвечала… Кадо был раздосадован и почти не старался это скрыть, но прежде всего думал о своих подчиненных. Им всем требовалась милость Королевы, а значит, Кадо должен проявить некоторую настойчивость:

— Я не кажусь тебе привлекательным? Ты не хочешь меня? Но нам нужно твое тепло, чтобы мы были сильны и могли защитить свой народ, свой Дом и… тебя саму. Если я почему-то не подхожу, то могу привести к тебе самых молодых и сильных мужчин среди нас, чтобы ты могла выбрать. Пойми, я хочу, чтобы ты была довольна и счастлива здесь. Мы все принадлежим тебе.

Явные сомнения королевы, конечно, обижали Кадо. Он искренне решил, что просто не радует взор Госпожы и с горечью был даже готов уступить ее другому. Но только Воину. Иначе сейчас нельзя. Но Магрит вынесла свое решение быстро:

— Не нужно никого приводить. Ты мне нравишься, и я выполню свой долг перед… моим народом.

Кажется, последние слова женщина произнесла с запинкой, и это не ускользнуло от внимания Кадо. Однако, весьма вдохновленный позволением Госпожи, он неуверенно обнял Магрит со спины. Было в этой женщине что-то сбивающее с толку. Когда он видел Королеву прежде, то определенно знал, что хочет как можно быстрее войти в нее. И теперь это должно случиться, Кадо получил ее одобрение, но почему-то немного робел.

Поглаживая ее талию и живот, он скользнул носом по ее шее, прижимаясь всем телом к ней сзади.

— Ты все же боишься меня? — Кадо почти шепотом повторил свой вопрос и немного отстранился.

— Нет, — тихо ответила женщина, глядя на Уно, как будто это «нет» предназначалось именно ему.

Молодой наставник сидел на краю ее огромного ложа и спокойно наблюдал. В нем, похоже, не было ни волнения, ни ревности, ни даже зависти, но его лихорадочно поблескивающие глаза внимательно следили за большими руками Кадо.

Все еще напряженная и натянутая как струна, Магрит позволила воину стянуть подобие своего платья вниз так, что оно окружило ее щиколотки, но после этого невольно прикрыла руками обнаженную грудь. И тогда Уно, не дожидаясь ее испуганного вздоха, внезапно встал и коснулся ее перекрещенных ладоней. Магрит испытующе заглянула ему в глаза и позволила взять свою руку. Почему-то рядом с Уно ей было не так уж тревожно и страшно. И пока он касался ее, блуждающие по обнаженной спине лапищи Кадо не казались уже столь пугающими. Немного расслабившись, женщина непроизвольно качнулась в сторону Уно. И тогда тот снова уселся на ложе, привлек к себе Королеву и бережно обнял. Он внезапно понял, зачем был ей нужен сейчас.

— Смотри на меня… Я с тобой. Я рядом. Я помогу…

Его лицо было показательно безразличным, глаза почти равнодушными, но руки и голос — необыкновенно мягкими и успокаивающими. Поглаживая ее талию, он целовал ее грудь, скользя языком по нежно-розовым ореолам и ловил губами быстро твердеющие соски.

Он нравился ей, он манил и привлекал ее, а потому, женщина окончательно расслабилась, и даже не вздрогнула, когда грубая, шершавая рука Кадо скользнула с ее талии на бедро. Воин почти боялся прикасаться к новой королеве, опасаясь, что она снова невольно отпрянет, но она больше не выказывала неприязни.

И, несколько осмелев, воин стал бережно массировать ее ягодицы, опускаться пальцами к бедрам, а потом к нежным чувствительным складочкам между ее ног. Сбросив набедренную повязку, он прижался к ней всем телом. Его член, уже давно готовый к подвигам, дразняще скользнул в борозде меж ее ягодиц, но мужчина не спешил. Одной рукой он поглаживал ее плечи и шею, а другой прикоснулся к ее быстро увлажнившемуся лоно. Королева определенно лучше реагировала на ласки Уно, и это слегка дразнило и обижало импульсивного Кадо. Он толкнулся своим толстым пальцем в ее мокрую "расщелинку" и начал нежно исследовать ее изнутри.

Уно тоже спустился рукою вниз ее живота. Двумя пальцами он скользнул меж большими и малыми «нижними губками», случайно задевая руку Кадо, и тут же поднялся вверх к розовой возвышенности, чтобы нежно погладить и сокровенный женский бугорок — бережно поиграть с ним, глядя Магрит прямо в полуприкрытые глаза.

Женщина тихо застонала, мгновенно становясь влажной не то от изысканных ласк обоих мужчин, не то от внимательного взгляда младшего из них. Она сразу стала податливее.

— Я сказал не совсем верно… Ты очень сильная. И красивая, — едва слышно прошептал Уно, покусывая ее грудь.

Он действительно прикасался к ней зубами, но не впивался в нее, а только дразнил, тут же горячо целуя места своих "укусов".

Теперь Кадо смог проникнуть в нее и вторым пальцем. Его свободная рука откровенно начала блуждать по телу Магрит, оглаживая ее бедра, ягодицы, спину, плечи, руки, грудь и живот. Он нигде не задерживался долго, в отличи от Уно, медленно доводившего каждую часть ее тела до чувствительного пика, прежде чем перейти к другой.

Кадо требовательно и немного жестко ласкал ее внутри. Он не пробирался глубоко, боясь причинить боль, но его пальцы были уже все мокрые от ее сока и это возбуждало сильнее тихих несмелых стонов. Воин не надолго отпустил женщину, страстно облизывая мокрые пальцы, и Уно, будто этого лишь и ждал, жадно потянул ее на себе, заключая в крепкие объятья. А затем он нежно уложил дрожащую от нетерпения женщину на подушки.

— Не уходи, не оставляй… — попросила Магрит, решив, что он готов снова отступить в сторону.

Она буквально вцепилась в его руку, отчаянно чувствуя какое-то родство с этим молодым кормисом.

— Я не уйду.

Уно уселся на кровать, положил ее голову себе на колено и крепче сжал ее доверчиво протянутую ладонь.

Кадо же целовал ее ноги, тоже расположившись на постели рядом. Это было немного щекотно и очень приятно. От подобных прикосновений по телу женщины пробежали волны томительной дрожи. Воин снова осыпал ее ноги поцелуями, забрасывая их на свои плечи, а сам, добравшись, наконец, до влажного приоткрытого лона, проникал в него языком и скользил по чувствительным стеночкам. Ему нравился вкус этой женщины. Он пьянил его, доводя до безумия.

И не желая более продолжать это сладостное испытание, Кадо приподнялся, перехватывая ноги женщины своей огромной рукой. Он свел их вместе и поднял вверх, приподнимая ее всю, тут же подставляя к распахнутым "створкам" головку своего внушительного члена. Ему хотелось рывком войти в нее, ворваться сразу же глубоко, но взволнованный взгляд Магрит не позволил так поступить. Повинуясь ее порывистым вздохам, он медленно проник внутрь одной лишь головкой, прижимая тонкие ноги к своей груди.

Кадо целовал выпуклые косточки ее голеней, осыпал поцелуями гладкие пяточки и даже лизал маленькие пальчики, медленно погружаясь в нее до предела и явно растягивая это невероятноеи удовольствие. Она была такой сочной и тесной одновременно…

Женщина откровенно стонала, изгибаясь под его напором, но при этом смотрела только на бесстрастного Уно, продолжая сжимать его руку. Это было удовольствие на грани… Желать одного мужчину и чувствовать плоть совершенно другого мужчины внутри… Войдя в нее целиком, Кадо замер, словно раздумывая, а потом тут же начал резко двигаться, прижимая к себе ее бедра.

Он двигался уже торопливо и несдержанно — так, что все внутри ее мгновенно начинало сжиматься в ответ, вызывая новые приливы чувственного восторга.

Тогда, немного переведя дух, Кадо развел ее ноги, снова закинул на свои бедра и поглаживая ее талию и низ живота, начал двигаться чуть медленней, словно смакуя выпавшее на его долю изысканное лакомство. Он был слишком близок к завершению, причем так рано, что хотел сдержаться изо всех сил.

— Поцелуй меня, — попросила Магрит, обратившись к Уно.

Он тотчас склонился над ней, переплетая ее пальцы со своими и поцеловал в губы так, словно они много лет были парой — нежно и страстно, мгновенно увлекая ее язык в ласковую игру.

Этот поцелуй так взволновал и распалил ее, что по ее телу побежали волны жара и невероятного возбуждения, она сама крепко сжала ногами Кадо и непроизвольно двинулась ему навстречу, заставляя того моментально ускорить темп.

А когда Воин иступлено прорычал что-то сквозь стиснутые зубы, изливаясь в нее быстрыми горячими толчками, Магрит вскрикнула прямо в полуоткрытый рот Уно. И тот благоговейно поцеловал в ответ ее лоб, стирая губами капли испарины.

Метка Кадо сияла. Он тяжело дышал и не спешил выходить из женщины, словно боялся, что такая удача более не повторится.

— Ты будешь великой правительницей, Магрит, — наконец вымолвил он хрипловато, опуская ее ноги на мягкое ложе и отодвигаясь в сторону.

— Она уже стала ей, — с поклоном добавил Наро, еще один безмолвный свидетель этой восхитительной сцены Королевской благосклонности.

Воины вправе гордиться своим Командующим. Он сегодня весьма преуспел в получении милостей Прекрасной Госпожи. Воистину, Кадо — лучший из воинов Кормаксилон!

 

Глава 13. Мой новый Дом

Они смотрели так тепло и преданно, без малейшего следа похоти и насмешки во взглядах, а я не знала как правильно себя сейчас повести. Меня охватило легкое смущение. В комнате было трое мужчин, я же была полностью раздета и хотела немедленно помыться. А потом остаться одной. Наверно… одной. Может, приказать им всем уйти. Нет, пусть Наро останется. Почему-то я стеснялась его меньше прочих, даже странно. Правое плечо немного ныло, две метки на нем проявились отчетливей прочих — знаки воинов и наставников. Удивительно!

— Велю приготовить ванну для тебя и вернусь.

Я с благодарностью посмотрела на Наро, медленно вытянула свою ладонь из руки Уно и села на постели, сведя ноги. Нужно была что-то сказать Кадо, но в голове у меня была одна звенящая пустота, то что сейчас произошло, оказалось совершенно новым опытом для меня. Мне… понравилось. И я еще не знала, как следует к этому относиться. Дело в том, что они были другими — эти мужчины. Они, и правда, касались меня с уважением и восторгом, а это не могло не льстить моему женскому самолюбию. Наше соитие с Кадо в то время как меня ласкал Уно было совершенно естественным для всех и присутствие Наро тоже.

Я немного смущенно улыбнулась Воину и настороженное выражение тотчас исчезло с его лица, сменившись откровенной радостью — королева довольна…

— Благодарю тебя, ты можешь идти к своим людям.

Единственное, что я сумела произнести, обращаясь к нему. Мужчина порывисто обнял мои колени, запечатлев на каждом из них долгий прощальный поцелуй и удалился так же стремительно, как появился здесь. Я расслабленно рухнула на ложе, раскинув руки в стороны, и посмотрела на Уно. Мы остались в комнате одни, через маленькие окошечки наверху пробивался рассеянный свет, белые цветы на низком круглом столике начали издавать терпкий вечерний аромат.

— Тебе было хорошо? Он не сделал тебе больно?

Волны незнакомой прежде нежности и желания накрыли меня и понесли за собой, не позволив даже опомниться.

— Уно, ты меня любишь?

— Да, моя Королева. Мы все любим тебя. Неужели ты сомневаешься? Почему?

Что ж… Пусть будет так, как ему кажется правильным. Все так все. Я рассеянно погладила его смуглую руку, спокойно лежащую на скомканном покрывале. «Невинное дитя леса. Ты будешь любить меня вместе с остальными, а я буду любить одного тебя. Мне это нужно, понимаешь?» — «Нет. Расскажи» — «Не сейчас. Потом… может быть».

И только, когда вернулся Наро, чтобы сообщить, что купель готова для меня, я вдруг сообразила, что мы понимали друг друга, не произнося ни единого слова вслух. Но это подобие чуда уже не трогало, почему-то на душе было светло и тихо. Кажется, я и в самом деле, стану им хорошей Королевой. Доброй и Милостивой Матерью для каждого воина, наставника, строителя, добытчика. Матерью и женой… Как это возможно? Зачем думать, если можно просто радоваться, даря счастье другим. Кормаксилон будет процветать, потому что теперь я тоже этого хочу. Всей душой и всем телом..

— Хочешь, я сам тебя помою? — ровным тоном предложил Уно, словно речь шла о самых привычных будничных делах.

Но я мягко покачала головой в знак отказа:

— Ты, наверно, волнуешься о своих подопечных, ты ведь никогда не оставляешь их надолго. Можешь вернуться к себе.

Между сомкнутых бровей молодого мужчины пролегла тонкая морщинка, казалось, он колеблется, желая еще что-то мне сказать или попросить. Но я уже повернулась к Наро, что ласково поглядывал в нашу сторону, прижав к широкой груди ворсистую ткань, что, видимо, должна служить мне полотенцем.

— А мы пока искупаемся!

Одним гибким движением Наставник покинул мое ложе, низко поклонился и, бесшумно ступая, выскользнул за дверью. Вот и хорошо… Мне стало гораздо легче. Уно — это моя маленькая тайна. Я сохраню ее в своем сердце, и не буду требовать большего. Я уже все решила для себя и смирилась с будущим.

Теперь мой Дом здесь и мне следует как можно лучше его изучить. Впрочем, как и обстановку вокруг. Я неожиданно почувствовала невероятный прилив сил. Хм… может, не только я дарю свою милость этим мужчинам, но и они, в свою очередь, делятся со мной своими способностями. Я вовсе не против стать немного сильнее и энергичнее, приняв частицу воинской мощи. Здесь столько интересного вокруг, мне просто не сидится на месте.

— Какая жалость, что нам пришлось быстро покинуть то красивое озеро. Я бы с удовольствием искупалась. Наро, а где моются наши мужчины, и ты сам? Не думаю, что у каждого есть такая роскошная ванна, как у меня.

— О, все кормисы любят плескаться в воде, к тому же в нашем распоряжении огромная подземная купальня.

— Что ты говоришь! Я хочу посмотреть прямо сейчас. Неужели огромная? А мне можно там окунуться?

Наро задумчиво почесал голую макушку, всерьез размышляя над моим вопросом:

— Я, конечно, мог бы тебя отвести, но… Думаю, вода покажется тебе слишком холодной и сейчас там могут находиться мужчины. Сегодня день стражников — они вечно подолгу торчат на берегу, отдыхая после дневной смены.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Но мне бы только увидеть, что это за место…

— Обычная пещера в одном из лабиринтов Подземного Дома.

— Звучит заманчиво, Наро, мы идем прямо сейчас!

— Но тебя ждет теплая вода и мои руки…

— Наро, массаж и ванна потом, сначала я хочу посмотреть на ваше озеро!

Меня внезапно охватила жажда движений, я прикрылась подушкой и прыгала на кровати, разметав волосы по плечам. Мне хотелось смеяться и петь. А Наро стоял передо мной такой высокий и представительный, но одновременно и немного смешной в этой своей кокетливой повязочке на мускулистых бедрах, что я просто расхохоталась во весь голос от такого зрелища и запустила в него подушкой, тотчас хватая вторую.

А все кончилось тем, что мужчина, вторя моему смеху, просто сгреб меня в охапку и закружил по комнате. Как же приятно ощущать себя пушинкой на руках такого великана. Наро вдохновенно чмокнул меня в нос и, усадив на смятую постель, начал одевать для предстоящей прогулки к подземным водам. Ну, конечно, Госпоже должно быть уютно и тепло. Самое главное — это комфорт Королевы. Я это уже поняла.

— Я немного обеспокоен, — признался Наро, заплетая мои волосы в причудливую косу. — Кадо совсем не опытный мужчина, он не навредил тебе?

— Нет!

К чему сейчас подобные расспросы? Я просто наслаждалась мягкими прикосновениями его пальцев к моей голове — люблю, когда меня гладят и ласкают, а уж когда перебирают мои волосы, осторожно потягивая их, чтобы соединить пряди…ммм… мурашки по коже. Не хочу отвлекаться на разговоры.

В комнате стало темнее и прохладнее, приближался вечер. Наро гортанно крикнул что-то, повернув голову к двери, и через мгновение к нам зашел молодой парень без метки на плече. Они переглянулись с Наро, после чего юноша прикрыл плотной тканью круглые оконца — на комнату опустился полумрак. Но ненадолго — Гаро зажег огонь в чашах на полу и по стенам тотчас замелькали тени огненных языков.

— Просто картины…, - не удержалась я от восклицания.

— Если хочешь, я мог бы показать тебе и свои рисунки на стенах.

Кажется, Наро немного смущался, предлагая мне оценить его работы. Но я была очень заинтригована. Особенно, когда узнала, что последняя из картин посвящена именно мне.

— А где сейчас твои шедевры?

— Ты говоришь про мои рисунки? Они в Архиве, где же им еще быть? Все стены в Хранилище нашей памяти изрисованы, а в ларях собраны древние тексты на глиняных дощечках и свитках. Полное собрание изречений Высокоумного Чаро и записи, найденные нашими предками на Развалинах Асписа… О, Царица Васков предлагала нам высокую цену за эти ценные находки!

— А кто это — васки?

— Они крылатые создания и весьма агрессивны — их Мелисан находится в полудне пути отсюда. Конечно, если двигаться по лесу медленно и нести тебя на руках.

— У васков есть своя Царица? Как интересно…

— Она уже знает о тебе и не прочь встретиться. Мы давно заключили перемирие с васками, хотя нашим предкам случалось враждовать.

— Сколького я еще не знаю о вашем мире?! Это же просто невероятно! Наро… ты должен рассказать мне все. И твои картины на стенах древней библиотеки… Я непременно хочу их увидеть. Но сначала вода, идем уже к озеру, я готова.

— Королева решила спуститься к нижнему озеру, иди вперед и проследи, чтобы там никого не было, — прошипел сквозь зубы Главный добытчик, обращаясь к моему «пажу» и Гаро ответил кивком головы, а после исчез за дверью.

Наро помог мне обуться, громко сетуя, что иначе моим нежным ножкам будет неудобно идти по острым камням на берегу. Я еле сдерживала нетерпение. Мне казалось, что я в настоящей сказке и скоро окажусь в самом центре захватывающих приключений. К чему медлить…

Мы довольно долго шли по слабо освещенным коридорам, и я опиралась на руку своего высоченного спутника, чтобы не споткнуться. Некоторые галереи переходов были узки и извилисты, мужчина запросто прижимал меня к себе, чуть приподнимая над полом, а потом отпускал, снова ставя на ноги.

— Почти на месте, — наконец предупредил Наро, снимая со стены факел и показывая на темную арку впереди. — Держись крепче за мою руку, Манрит, плиты бывают скользкими — сколько кормисов сегодня уже прошло здесь босыми мокрыми ступнями.

Наро был готов подхватить меня в любую минуту, но я ловко шагала с камня на камень, понимая, что впереди скоро откроется настоящая подземная пещера, да еще освещенная огнями с берега. Кто-то развел здесь костры.

— Я сказал правду, Госпожа скоро прибудет, — вдруг донесся до меня взволнованный молодой голос.

— Ой, малый, отстань. Какая Королева? Что ей здесь нужно? Забудь! — грубовато ответил ему мужской бас.

— Мы только вернулись из патруля, а значит, заслужили право вымыться, поесть и лечь спать! — вторил ему кто-то еще.

Затаив дыхание я остановилась, а потом выглянула из арки, стараясь оставаться незамеченной как можно дольше. Я просто хотела понаблюдать.

Первым я увидела перед собой огромного мужчину, что стоял по щиколотки в воде. Он был совершенно обнажен, демонстрируя широкую спину, сплошь покрытую длинными узорами и шрамами, что не могли испортить очевидный рельеф его мышц. Но спина этого гиганта казалась такой огромной, словно под кожей он прятал свернутые крылья.

Наро хотел было что-то сказать, но успел только открыть рот, который я тотчас зажала своей ладонью.

— Молчи!

И вот первый красавец наклонился, демонстрируя округлый подтянутый зад и мускулистые ноги, поднял из воды здоровенную щетку, насаженную на длинную палку, и, шагнув вперед, начал интенсивно тереть себе грудь и живот, удовлетворенно покрякивая.

— А, вообще, говорят, Королева у нас теперь чудная, — сказал он, обращаясь к товарищу, едва уступавшему ему по габаритам.

— Ну да, одежду требует, а вот прежняя обходилась совсем без тряпок, — возмутился второй кормис, что сидел на камне и тер себе пятки растрепанной мочалкой.

Его поза прекрасно позволила рассмотреть весь могучий торс, причем, кроме выдающегося пресса под ребрами виднелись тугие лесенки мышц. Мой королевский взгляд беззастенчиво скользнул ниже. А что такого? Подумаешь, привлекательное мужское тело, я все-таки почти врач, я могла бы стать неплохим хирургом… возможно.

Я, конечно, знала, что кормисы безволосы и даже там… ого! Моему взору открылся расслабленный мужской член, размеры которого все равно меня поразили. И такая штуковина явно имелась у Кадо… мне ли не оценить. Отругав себя за слишком пристальные взгляды и неприличные мысли, я обратила внимание на третьего воина.

Он просто сидел в воде, откинув голову и закрыв глаза — мужчина отдыхал. Мимолетного взора на одну только шею этого кормиса было достаточно, чтобы понять, насколько он был крепок и силен. А я же вдобавок видела еще и широченные плечи. По расслабленной позе мужчины можно было сказать, что вода все же была теплая и приятно снимала усталость после дежурства или смены, как уж у них тут заведено.

— Я видел Королеву, — внезапно заговорил первый воин.

Взмахнув щеткой, он стал рисовать в воздухе какие-то замысловатые фигуры.

— Но с этими ее нарядами ничего не поймешь, — разочарованно выдохнул он и снова потер широкую грудь с узорами, похожими на множество зигзагов.

— Зато как сладко воображать, что под ее платьем, — мечтательно прошептал второй — тот, что оставался на берегу.

Чуть откинувшись назад и разведя ноги, он вскоре что-то невнятно промычал, явно представляя себе мои прелести. И я здорово смутилась, увидев, как его член чуть приподнялся в ответ на мысли «хозяина».

— А самое-то главное, — заговорил мужчина, сидевший по грудь в воде, — Вы слышали? Говорят, первым после церемонии она выбрала няньку!

— Смешно, — буркнул сидевший на камне кормис.

Он как раз перекинул ногу и начал очищать другую. Завидное упорство, не все мужчины так щепетильны относительно чистоты своих конечностей.

— Я с ним из одного выводка, и точно знаю, что с прошлой королевой Уно провел всего одну ночь. Подумаешь, парню снова разок повезло. Я с прежней Госпожой был трижды, — похвастался он.

— Ха! — презрительно фыркнул сидевший в воде. — Уно был с бывшей Королевой наедине, а ты в составе тройки.

— Зато она брала мой «ствол» себе в рот и даже причмокивала, когда сосала, а тебе никогда не перепадало подобной милости.

Мужчина скривился и согласно качнул головой. Его явно не обижал выпад товарища, скорее, напротив он просто принимал очевидный факт. Что скрывать — такой радости в его жизни не было.

— Главное, что Кадо уже взял свое, я почувствовал это сразу, как будто с ней был я сам, — сказал первый, явно собираясь покинуть водоем.

Он с удовольствием потер светлую метку на плече и усмехнулся.

— Приятно снова быть сильным.

Мужчина развернулся полностью, увидев меня, и растерянно рухнул на одно колено в воду.

— Простите, Королева, мы не поверили, что вы идете сюда, — спешно проговорил он, опуская голову.

На его лбу оказались несколько темно- багровых шрамов, явно оставленных когтями дикого зверя.

Остальные воины, дружно опомнившись, спешно преклонили колени.

— Я старший этого отряда, мое имя — Сахо, — представился мужчина со шрамом. — Простите моих ребят, это моя вина, что мы задержались.

Наро вздохнул. Он именно этого и опасался, помня возмущения королевы после первой ночи, он был почти уверен, что вид голых воинов и их болтовня отнюдь не позабавит Магрит. Новая Королева оказалась на редкость стыдлива.

— Я прощаю вас.

А что я еще могла сейчас ответить?

— Быстренько исчезли отсюда, — приказал Наро.

— Зачем? — удивилась я. — Неужели тут нет укромного уголка, где я могла бы искупаться, никому не мешая? Если эти солдаты охраняли нас днем, то они заслужили право уйти отсюда чистыми.

— Мы в дозоре уже третий день, — веско заметил Сидевший в воде.

— Тем более!

— Такое местечко здесь есть, — утвердительно кивнул Наро, довольный, что я не выказала особого раздражения и даже будто бы с удовольствием подслушала разговоры солдат.

Мужчина взял меня за руку и осторожно отвел чуть в сторону, там за большим каменным валом была спокойная водная гладь и теперь никто из троицы стражников меня не увидит.

— Тут не глубоко, — пояснил Наро. — Да вот только вода здесь, и правда, холодная для такой неженки, как ты, Магрит.

— Не такая уж я неженка, с чего ты это взял?

Я досадливо вырвала руку из его жесткой ладони. Мне очень уж хотелось доказать, что крепче, чем они обо мне думают, но бросаться в воду я не стала, а для начала осторожно потрогала ее ногой.

Воины за валуном притихли, и я слышала только одиночные всплески и приглушенные голоса. Мне хотелось немного ободрить этих славных парней, сказать, что я вовсе не сержусь на их присутствие неподалеку, но было неловко, да от меня, похоже, и не ждали особого расположения. Вся королевская благодать сегодня уже перепала их Предводителю. Интересно, где сейчас сам Кадо? Я невольно поежилась, вспоминая прикосновения его огромных рук к своему телу. А все, что он делал со мной потом… На глазах у Наро и Уно…

Главный Добытчик снова отправил молодого Гаро в неизвестном направлении, только на этот раз жестами. Спешно показав что-то на пальцах, он даже погрозил мальчишке в след кулаком. Что бы это могло значить, если побить собрата всерьез они не могут? Я думала спросить об этом, но не стала, видя, что Наро решительно подходит ко мне.

Я водила по темной воде пальцами правой ноги и понимала, что не могу назвать ее слишком холодной, но медлила раздеваться и полностью погрузиться в озеро. Наро бережно обнял меня, отстраняться я и не пыталась. Его большие руки на моей талии лишь чуть поддерживали мое тело, одновременно согревая и успокаивая.

— Если Королева все еще хочет войти в воду, то я прошу позволения сопровождать тебя, — сказал он. — Я мог бы вымыть Королеву и проследить, чтобы ее ноги не запутались в траве, которая устилает дно.

Пока он говорил, к нам прибежало еще двое юношей — притащили для меня разные купальные принадлежности, приволокли пустой чан, большое полотно, какие-то маленькие баночки с ароматными маслами и глиной, разнообразные щеточки и мочалки… Кажется, сейчас здесь для меня организуют настоящий спа-салон в подземной пещере. И чем ты только заслужила такое блаженство, Марго!

Но одна беспокойная мысль юркой ящеркой забралась мне в голову и требовала ответа:

— Скажи, а Уно… Я верно поняла, что прежняя Правительница приглашала его к себе на ночь?

— Уно неплохо играет на флейте и умеет петь, это редкий дар среди нас. Камрит желала послушать.

— Значит, он с ней спал?

Глупый вопрос, но я не могла сдержаться…

— Один раз Камрит подарила ему свою милость и после назначила Старшим среди нянек. Но Королева любила брать на ложе новых мужчин.

— Уно переживал, да? Он очень ее любил?

— Мы все любим свою Королеву. Пока она является таковой.

Ого! Я невольно поежилась, будто в подземелье пронесся сквозняк.

— Я слышала, эта ваша прежняя… Ты сказал, что она умерла, но я узнала кое-что другое…

— Не верь глупой болтовне мальчишек. Камрит умерла для нас. Она пренебрегла нашими заботами и была растерзана голодными зверями в Гиблом лесу. Это все, что я знаю о ней.

— Значит, она все- таки убежала! Но вы пытались вернуть ее? Наро, ответь прямо, что бы вы сделали, если бы догнали беглянку?

Какое-то время мужчина внимательно смотрел мне в глаза, а потом на лице его появилось отчужденное и даже несколько жесткое выражение. Но оно быстро сменилось на обычную приветливую улыбку:

— Я лично приготовил бы ванну и вымыл ей волосы.

Мне осталось лишь разочарованно вздохнуть — "какие же они добренькие", но я спросила с надеждой во взоре:

— И у тебя не возникло бы желания даже выдрать ей пару прядей, ну… или отшлепать хорошенько негодницу?

Наро вдруг подхватил меня под мышки и поднял высоко над головой:

— Хочешь знать, что будет, если ты убежишь, а мы тебя все же поймаем?

Я трепетала в его руках, чувствуя, что не имею никакой возможности освободиться. Наро подкинул меня еще выше и сразу поймал, опуская меня почти к своему лицу, так, что я ощутила на щеке его горячее дыхание:

— В ту же ночь мы все четверо любили бы тебя до полного изнеможения, пока ты сама бы не стала громко умолять о пощаде. Но мы сделали бы вид, что не слышим твоих приказов.

— Это слишком жестоко! И Уно тоже? Я не могу поверить. Он бы меня защитил.

— От собратьев? О, нет! Думаю, Уно счел бы такое наказание вполне справедливым. Но ты можешь быть спокойна, Магрит. Наказание тебе не грозит. Ведь, у тебя просто не получится нас покинуть. Второго позора Кормаксилон не допустит.

У меня дыхание перехватило. Вот тебе и королевская власть… Я могу править, только будучи паинькой для них всех. Но и здесь кормисы проявили заботу, ведь, что ждет меня, надумай я убежать в джунгли? Вот-вот… А потому, сиди и не рыпайся — кормят, моют, носят на руках и даже готовы развлекать. Что тебе еще нужно, неблагодарная дрянь?

У меня немного испортилось настроение и даже расхотелось купаться. Наро чутко следил за моими эмоциями, и мне совершенно не хотелось подавать вид, что я не на шутку испугана его откровенностью. С неким вызовом я избавилась от одежды и шагнула в озеро. Плевать, что меня видели двое подростков, а Наро я и не думала стыдиться. Мой личный массажист уже не раз созерцал меня голышом. Эге! Так ведь не долго докатиться и до привычек их бывшей Владычицы… Ты быстро набираешься опыта, Марго… Нет, теперь я — Магрит, и даже уже привыкла отзываться на это странное прозвище.

Водная прохлада приятно бодрила. Здесь действительно было не глубоко, а на дне стелились мягкие водоросли. Они вбивались в щели между округлыми камнями, создавая под ногами подобие ковра. Зайдя до самой груди, я поняла, что глубже места мне тут не найти, но и этого было достаточно, чтобы немножко поплавать.

Некоторое время я с удовольствием повозилась в воде, правда, стоило мне нырнуть с головой, как по коже прошелся озноб. Зря вот намочила волосы, у меня была такая милая прическа… Но я не спешила выбираться на берег. Мне хотелось испытать дискомфорт и даже замерзнуть, чтобы избавиться от чувства горечи, изгнать из воображения картины, на которых юноша со строгими глазами ласкает некую зрелую женщину, избалованную мужским вниманием.

А, вообще-то, какое мне, собственно, дело, кого Уно целовал и любил? Да и любил ли он как женщину эту свою Камрит… Нет, конечно, только ее статус, но, что, если я ошибаюсь и его чувства к ней были гораздо глубже? Почему же я постоянно возвращаюсь в мыслях именно к этому дикарю? Не пора ли мне уже свыкнуться с ролью Благосклонной Хозяйки гарема… А, как еще это назвать?! Тысяча преданных мужчин ради меня готовых на все. И дался же мне один молодой наставник… Особенно, когда рядом такой добрый и искрений великан… Ах, Наро…

— Я же говорил, что ты замерзнешь. Плывем к берегу. Или я сам тебя доставлю, обхвати меня руками.

Стуча зубами, я послушно обняла Добытчика и прижалась к нему, кажется, даже впившись ногтями в кожу его крутых плеч. Наро был обнажен, как и я, но я настолько замерзла, что не придавала этому особого значения. Как и тому факту, что моего живота сейчас касался весьма возбужденный «ствол» кормиса. О, Боже, как все-таки смешно звучит это слово в представлении о мужском члене, какие же они все-таки непосредственные дикари…

Наро вынес меня из озера и тотчас опустил в широкую бадью, вода в которой уже нагрелась на специальном костре — парнишки постарались, пока я занималась экстремальным плаванием. Но, знаете, это так непривычно — лежать в ванной, что стоит на горячих углях… Я невольно забеспокоилась:

— Ребята, не сварите из меня суп!

Наро только посмеивался, распуская мои волосы с явным желанием их намылить:

— Мы же не дармисы! Это у них заведено поедать себе подобных, и не только врагов.

Я содрогнулась, сидя в горячей воде.

— Скажи, а эти дармисы — они выглядят как вы, да? И у них тоже есть своя Королева?

— Поверни голову, вот так… Теперь привстань, я намажу тебя средством, что избавляет от волос на теле, ты хотела быть гладкой. Да… Королева у них есть, но она ничего не решает. Она просто дает силу и служит как украшение и… забава для Генерала. В Дармаллак всегда была сильна каста воинов. Они самые многочисленные и агрессивные. Их командующий, обычно, и правит Домом. А вот строители и добытчики у них родятся редко, поэтому дармисы нападают на другие Колонии и забирают себе рабов. Так было всегда.

— А нам они могут угрожать? У нас достаточно сил, чтобы противостоять этим чудовищам?

— Кормаксилон неприступен. Но за его пределы тебе лучше не показываться.

— Именно мне?

Наро обхватил мое лицо своими большими ладонями:

— Дармисы относятся к женщинам немного иначе. Если тебя захватят и приведут в Дармаллак при живой Королеве, ты, конечно, сможешь стать ее рабыней. Но если понравишься Генералу, он заставит тебя разделить с ним постель. А ты ведь очень красива, Магрит, и Закрис ни за что не откажется от такого лакомства. Но мы сделаем все, чтобы тебя защитить. Теперь мы сильны и наши воины начеку. Тебе не нужно бояться.

Я возвела очи к темным сводам пещеры. Пожалуй, стоит благодарить судьбу за то, что из поселка Изгоев меня выкупили все же кормисы, а не их враги. В голове сами собой поплыли обрывки каких-то старых документальных фильмов о лидере одного небольшого африканского государства. Его имя, кажется, Бокасса и однажды он поужинал своей любовницей.

— Успокойся и дай мне ножку, а ее хорошенько потру. Магрит! Пока мы рядом, ты в безопасности. Помни об этом всегда. А сейчас отпусти тело и просто отдыхай.

Наро вертел меня в своих руках как тряпичную куклу, спокойно и бережно касаясь моих интимных местечек. Он натер меня «чудодейственными пастами» и пахучей розоватой массой, приятной на вкус. Да, я не удержалась и лизнула ту часть, что попала мне на лицо… ммм… похоже на клубничную маску для улучшения цвета кожи. О! Сомневаться не приходиться — я стану самой красивой правительницей и буду жить долго и счастливо в окружении таких великолепных «фрейлин».

Наконец, с омыванием было покончено, и Наро вынул меня из теплой купели, чтобы осторожно промокнуть своеобразным банным полотенцем. А потом меня уложили на покрывало, расстеленное поверх мягчайшей шкуры, что лежала на берегу. Ну, конечно, осталось только намазать «монаршее» тело ароматическими маслами и травяными бальзамами. Натуральная косметика из самого сердца природы.

— Ты просто волшебник, мне так хорошо…

Пока я млела, лежа на животе, Наро поглаживал мою спинку, втирая в нее свои зелья, потом его руки опустились на ягодицы, все уже так привычно и необыкновенно приятно разминая их. По моему телу пробежала волна желания, немного некстати… но я ничего не могла с собою поделать. А тут еще один из подростков, видимо, по приказу Старшего, взялся массировать мои ступни. Да что же они делают со мной! Я сейчас попрошу, чтобы Наро… чтобы он прикоснулся ко мне между ног, я больше не выдержу, я желаю, чтобы…

— Ай!

Рядом со мной раздался удивленный и даже ликующий возглас. Я немедленно повернулась и села на покрывале, перекидывая влажные волосы на грудь. Тот парнишка, что мгновенье назад трогал мои щиколотки, сейчас сидел на коленях перед шкурой и, вытянув руку, разглядывал свое правое плечо. На смуглой коже появилась метка — чаша Добытчика. Я бросила на Наро вопросительный взгляд и получила в ответ восторженное сияние темных глаз Старшего.

— Благодарю тебя, прекраснейшая Магрит! Твоя благосклонность ко мне очевидна. Теперь у Кормаксилона есть еще один Кормилец. И не без твоего участия.

— Объясни!

— Это же так просто, Магрит! Тот кормис, с которым ты ласкова, которого желаешь и ценишь, словно купается в твоей милости и передает ее всем особям своей касты. После твоей ночи с Уно в Доме прибавилось нянек и очень кстати, их всегда не хватало в прежние времена. А сегодня, надеюсь, увеличится число воинов и добытчиков. Правда, Мано будет обижен, но строители пока не собираются засыпать. Думаю, ты сумеешь найти себе приятного друга и среди них, если Мано тебе не подходит.

Я сдержанно улыбнулась, принимая от второго юноши королевское одеяние. Ну, что ж, значит, у меня и в самом деле есть все шансы стать хорошей Матерью для них. И мне даже не придется нянчиться с малышами, мои «сыны» — богатыри от рождения. И все жаждут моей любви.

Наро сам отнес меня в спальню и распорядился насчет роскошного ужина, но я так утомилась от всех этих водных процедур, что хотела немного утолить голод и лечь в постель. Одна. На эту ночь я пожелала остаться одна в комнате. И пусть это будет самая спокойная ночь в моем новом Доме. Кажется, я заснула, едва голова моя коснулась подушек. И мне снился непроходимый тропический лес…

А через оконца, затянутые тонкими прозрачными полотнами слышались вскрики разноцветных птиц с непомерно большими хвостами и клювами, гомон маленьких обезьянок, что устраивались на ночлег в густых кронах броксов и что-то похожее на рычание и стоны. Ночь в Инсектерре хранила множество своих тайн. Но мне сказали, что Кормаксилон неприступен. И я верю в свою Семью.

 

Глава 14. Содранная метка

Убедившись, что Королева сладко заснула, Наро отправился на поиски Старшего Наставника. И вскоре заглянул в каморку, где тот проводил свои ночи, отдыхая или читая древние записи — одно из его любимейших дел.

— Уно, ты здесь? Я был во Чреве Матери, но тебя не нашел.

Мужчина, что сидел за столом, загроможденном свитками, приветстовал вошедшего почтительным поклоном. Хотя было довольно поздно, Уно еще не ложился спать и даже пытался поужинать у себя, но отвлекся на чтение, а теперь немного смущенно и растерянно смотрел на старшего Добытчика.

— Опять ты тратишь огонь и утомляешь глаза… Хочу поговорить с тобой, — сообщил Наро, усаживаясь прямо на вытертую до мездры старенькую шкуру луури.

Уно согласно кивнул, отложил развернутый до половины свиток и встал с места за низеньким столом, чтобы пересесть ближе к гостю.

— Что-то случилось? — спросил он, как всегда немного растягивая слова.

Наро явно медлил с беседой, осматриваясь вокруг, а может, просто раздумывал, с чего бы лучше начать. В этой комнате вот уже много лет ничего не менялось. У дальней стены находилась лежанка из веток и высушенной травы, накрытая простым покрывалом. Даже подобие подушки Уно так себе и не завел. Круглый столик на деревянном чурбанчике и листы для записей. Говорят, Высокоумный Чаро тоже жил скромно, отказывая себе во всем, но не гнушался никакой работой. Кажется, Уно старается быть на него похожим.

Другие члены Совета обитали в более богатых покоях. Комната Кадо, например, напоминала музей, набитый военными и охотничьими трофеями. Мано натаскал в свою нору всякую всячину, от строительных инструментов до брусочков разных пород деревьев. Этот любопытный кормис проводил опыты на мягкость и устойчивость древесины, оттого весь пол был усеян золотистыми и красноватыми стружками, зато в комнате стоял неповторимый запах смолы и влажной листвы. Сам Наро превратил свои покои в мастерскую художника и гончара: всевозможные кисти, куски полотна, разноцветные глины, ломтики слюды и готовая посуда, еще требующая обжига и росписи.

Вздохнув, Наро указал на тарелку с недоеденной кашей:

— Почему ты опять не со всеми?

— Я опоздал на ужин, а потом решил не задерживать твоих людей своим присутствием на кухне, — спокойно ответил Уно, опуская глаза.

— Как всегда, — кивнул Наро, доброжелательно поглядывая на собрата.

Уно только склонил голову чуть в бок и виновато улыбнулся. Да, это было обычным явлением, пора бы привыкнуть…

— Я хотел поговорить о Королеве, — прямо заявил Наро. — Мне показалось, что она нуждается в тебе больше, чем в остальных.

— Я чувствую себя другим рядом с ней, — вдруг пылко признался Уно, — но она не звала меня сегодня, а я сам, — он посмотрел на Наро почти умоляюще, словно тот мучил его этим разговором, — не могу просто так отсюда уйти. У тебя работа быть рядом с Хозяйкой, да и Мано может себе позволить отвлекаться от дел, строителей и добытчиков много, а нас — нянек всего-то пара десятков. Правда, в последние дни приходят новые. Это удивительно и приятно. Но я не могу быть все время с ней, понимаешь?

Пока Уно говорил, медлительность его тона быстро исчезала — он едва ли не тараторил, а спокойствие его лица превращалось в откровенное волнение, словно он действительно был в чем-то виноват.

— Ты оправдываешься? — спросил Наро, плохо понимая, что происходит с его молодым братом.

— Я хочу всегда быть с ней, — прошептал он так, словно признавался в убийстве собрата, — и боюсь…

— Все хотят быть с Королевой.

— Нет! Не так, совсем не так! Ты… не поймешь.

Уно посмотрел в пол и нахмурился. Ему вдруг показалось, что он готов признаться в чем-то страшном:

— Я хочу, чтобы вся ее сила и нежность были моими. Мне просто мало ее. Она вся мне нужна, я не могу остановиться. Это… наверно… это плохо, да? Но ведь я не хочу никого обделять, не хочу жадничать.

Схватившись за голову, он устало выдохнул:

— Меня надо держать от нее подальше. Я это знаю.

— Не думаю, что тебя следует прятать! Рядом с тобой она сильнее всех наших прежних Женщин. Скажи прямо, отчего ты боишься того, что чувствуешь к ней?

Уно задержал дыхание и беспомощно посмотрел на старшего собрата. Так и не дождавшись вразумительного ответа, Наро поднялся на ноги с явным намерением уйти:

— Подумай об этом еще и приходи завтра утром пожелать Королеве хорошего дня. Я настаиваю. Даже если она не пошлет за тобой сама. Просто появись в ее спальне с приветствием. Так нужно. Ей это нужно, понимаешь?

И примирительно коснувшись ладонью плеча молодого Наставника, Наро вышел, чувствуя, что становится свидетелем чего-то по-настоящему волшебного. Он давно подозревал, что Уно отличается от прочих собратьев. Еще с того самого дня, когда нашел истекающего кровью мальчика на полу вблизи кладовой. Это случилось несколько лет назад…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Для Наро это была обычная вылазка ночью в хранилище запасов еды. Так уж вышло, что новоиспеченный Старший Добытчик так волновался за свое членство в Совете и груз ответственности, что уже вторую неделю почти не спал. Зато когда весь Кормаксилон погружался в сон и бодрствовать продолжали лишь стражи, на мужчину нападал голод.

И вот тогда-то Наро спускался вниз в кладовую, брал что-то из сушеных фруктов и возвращался назад в свою коморку подле покоев королевы, что недавно одарила его милостью. Но на этот раз он не успел дойти до кладовой, а замер, прислушавшись. В темном коридоре ему послышались стоны и тихое, прерывистое дыхание, немного усиленное эхом.

Наро осмотрелся и, крадучись, пошел на странные звуки. Впереди не было и проблеска света, потому мужчина нахмурился и выше приподнял свой факел.

— Кто здесь?

Никто не ответил, и даже стоны, кажется, прекратились.

— Крам-п, — ворчливо выдохнул Наро. — Не хватало, чтобы у нас тут что-то завелось…

Он снова прислушался. Звук по-прежнему был где-то рядом, будто кто-то скреб ногтями по камням, поддерживающим потолочные балки. Если бы в дом каким-то образом пробрался зверь, он бы давно убежал и затаился или напротив — напал, а неизвестное существо в темноте лишь тихо вздыхало, будто корчась от боли.

«Может это все же сквозняк? Может, где-то стена повреждена?» — думал про себя Наро, шагая в сторону слабого шума.

На всякий случай он даже достал нож, но тут же выронил его, бросившись вперед. Факел осветил босые ноги подростка. В самом деле, у стены в коридоре лежал мальчишка-кормис, такой щуплый и маленький, что едва ли доставал бы огромному Наро до пояса.

Старший добытчик непременно бы выругался, но смог только открыть рот от ужаса, а потом, опомнившись, подхватил едва живого человека на руки и побежал в другую сторону, чтобы попасть в крыло нянек.

— Что с ним случилось? — спрашивал Наро, когда Бадо, на ту пору Старший из Наставников, перевязал разодранное плечо юноши.

Вскоре в помещение собрались все четверо членов Совета.

— На нас напали? — предположил Мано. — Кто мог это сделать?

Старший воин Радо отрицательно покачал головой.

— Это не может быть нападением. Ни одна живая тварь не проскользнула мимо стражи. Я лично проверяю посты.

— Хочешь сказать, что мальчишку ранил кто-то из своих?! — гневно спросил Наро так, словно это предположение оскорбляло именно его.

— Не просто на мальчишку, а на юного наставника, — поправил Бадо.

— Что? — переспросил Мано. — Он же почти ребенок.

— Маленький, но у него уже появилась метка. Я с трудом различил ее среди ран, но он без сознания только потому, что знак повредили.

Пояснение Бадо окончательно сбило всех с толку.

— Боюсь, мы не поймем, что случилось, пока он сам не расскажет, — сухо заключил воин, собираясь уйти.

— Если выживет, — прошептал Наро, глядя на бледного подростка, что показался ему холодным, как камень в ночь после дождя.

Добытчику почему-то больше остальных было тревожно за мальчишку, а потому он приходил каждый день справляться о его самочувствии.

— Не очнулся, — спокойно говорил Бадо, отвлекаясь на свои многочисленные дела.

Его хладнокровие пугало Наро, зато сам он садился у постели ребенка и подолгу разговаривал с ним.

— Знаешь, для Семьи важен каждый, — часто повторял он. — Так что не умирай, ладно?

Но ему никто не отвечал — долго не отвечал… Пошло уже три дня, а мальчик так и не открыл глаза. Его холод сменился жаром, слабое дыхание все чаще превращалось в беспомощный сиплый хрип, но вопреки ожиданиям Бадо, подросток не умер.

— Хватит валяться, ты нужен нам, проснись и живи! — приказал ему как-то Наро, садясь на пол у кровати, и вдруг с удивлением заметил, что юноша внимательно смотрит на него глазами, полными слез.

Главный Добытчик тут же вскочил на ноги, пытаясь решить, нужно ли звать прочих нянек или остаться с мальчиком:

— Тебя ведь Уно зовут?

Подросток моргнул:

— Я сейчас позову вашего Старшего, подожди немного…

— Не на-до…

— Хорошо, я никуда не уйду. А ты молодец! Совет волновался за тебя, нам очень важно знать, кто это с тобой сделал? Ты можешь ответить? Если на тебя напал кто-то из своих…

Он не договорил, понимая, что мальчик пытается говорить, с трудом разлепляя запекшиеся губы:

— Я… — еле слышно прошептал он.

— Ты? Что ты?

— Это сделал я сам, — теперь уже уверенно повторил Уно.

Он прикрыл глаза, и по его правой щеке тут же покатилась крупная слеза:

— Я всегда мечтал стать воином, защищать свой Дом, а не возиться с неразумными малышами…

— Я понял, я все понял, — быстро заговорил Наро, — только не плачь, слышишь? Все уже закончилось, все будет хорошо, я тебе обещаю. Ты остался жить и это самое главное. А кем ты будешь — зависит только от тебя. Ведь можно работать нянькой и быть воином в душе, никто не может тебе запретить. Просто поверь…

— Я думал, если срежу знак, то все можно изменить и я выберу сам. Я так на это надеялся, но не ожидал, что будет настолько больно и кровь не захочет останавливаться. Я же не знал, что переписать предначертанное еще труднее, чем убить себя насовсем.

— Надо признать, кое-что у тебя получилось. Даже не припомню, чтобы какой-то юный кормис открыто жаловался на свою метку. Может, у Чаро есть об этом в «Поцелуях небес»…

— Меня накажут?

— Разумеется. Я лично заставлю тебя выучить наизусть все наставления потомкам Высокоумного. Одно из них так и врезалось мне в память: «Избери благом своим благо всего Дома и будешь вознагражден преданностью Семьи». Нравится тебе это изречение? Или еще одно: «Даже малый листочек дорог корням и они будут усердно питать его своей живительной силой. Даже если придется для этого всю жизнь рушить камни в подземном мраке, не видя света». Тебе все понятно, дружок?

Мальчик не ответил вслух, лишь коротко кивнул, улыбнувшись. Сил на длинные разговоры у него не было, а потому он тут же закрыл глаза и снова погрузился в сон.

С той минуты Наро смутно понял, что обрел сына. Хотя, вряд ли кормис в полной мере осознавал, что это такое — стать отцом своего дитя…

 

Глава 15. Пока дышат звезды

Какой странный сон… Будто я все это вижу наяву — вижу, слышу и чувствую. Тяжелый густой воздух леса. Переплетение лиан, широкие листья с узкими прорезями — «глазками» и крупные мясисто-красные цветы прямо на стволах деревьев. Трескотня мелких зверушек и щелканье птиц где-то вверху, напряженное безмолвие затаившихся хищников…

Не пойму, то ли ранее утро, то ли эти алые всполохи на небе — следы заката. Я раздвигаю руками зеленые стены и выхожу на поляну с высокой густой травой. Она влажно холодит мои голые ноги, поднимаясь почти до середины бедер. Почему я совсем раздета и не чувствую никакого стыда… Ах, да… Я же часть этого леса, я плоть от плоти его и моя одежда — это шкура, перья и чешуя. О, как же это великолепно, ощущать себя одновременно каждым из этих больших и малых творений Инсекты! Я могу летать, ползать, плавать и прыгать с ветки на ветку, мои мускулы полны нечеловеческой силы под лоснящейся кожей, я почти сыта и готова к новой охоте, пружинисто подобираюсь для прыжка и вдруг замечаю Ее…

Под толстым корявым стволом дерева сидела женщина. Ее длинные черные волосы струились по смуглым плечам, достигая земли, смешиваясь с травой и красноватой глиной, лицо было опущено и, выпрямившись, я поспешила подойти ближе, чтобы разглядеть его черты. О, Боги! Она ждала дитя, обнаженный живот ее выдавался настоящим шаром.

Я не удержала удивленный возглас при виде этого зрелища, и наши глаза встретились. Я села на колени подле нее и смотрела в упор, но так и не могла понять, как выглядит это странное существо. Ее внешность менялась с невероятной скоростью, сначала на меня смотрела «маска» стрекозы, потом безгубая рыба, затем тупоносая морда огромной жабы… ящерица и птица, оскаленная пасть тигрицы и, наконец, я четко различила перед собой человеческое лицо и снова закричала в ужасе. Я будто бы сейчас смотрела в зеркало… Ведь это была я сама!

Мне отчаянно хотелось проснуться, избавиться от наваждения, оказаться среди привычных вещей прежнего мира. Я только и смогла выдохнуть, ворочая непослушным языком:

— Кто ты? Что тебе от меня нужно?

Женщина-фантом с моей внешностью мягко улыбнулась в ответ. Ее голос звучал повсюду, казалось, он исходил прямо из- под земли и спускался с небес, вторя шелесту веток и стуку капель дождя о ладони чашеобразных листьев:

— Я хочу жить среди вас. Мне наскучили гимны и ароматы сожженных смол — я хочу знать любовь плоти. Я так голодна и в то же время полна силой, как никогда прежде. Я выбрала тебя и через тебя снова приду в их мир. Но уже не одна. Посмотри-ка сюда… она будет такой же красивой и смелой, как ты… Магрит.

«Мое» лицо на чужом теле в метре от меня исказилось судорогой боли — я отпрянула назад, запуталась в мокрой траве и повалилась на землю. Раскат грома всколыхнул окрестности. Небо разорвала кривая вспышка молнии и все вокруг мгновенно потемнело. Мне хотелось найти дорогу к дому, хотелось позвать на помощь, но я только беспомощно открывала рот, не издавая ни звука. А потом оглянулась назад. Женщина теперь стояла вровень с огромным деревом, но отчего-то не выглядела устрашающей великаншей. Она вымученно улыбалась и протягивала мне руки, в которых держала что-то запеленутое в белую ткань или кожуру. И самое жуткое — это крохотный сверточек шевелился и даже словно пищал.

— Возьми Ее и передай им… А Его ты родишь сама. Только позже… гораздо позже… А сейчас иди к тому, кого желает твое сердце. Ночь коротка. Успевай, пока дышат звезды…

Я размазывала по лицу слезы вперемешку с дождевой водой, казалось, небесная чаша опрокинулась на лес и скоро мы все утонем. На мои колени опустились две окровавленные большие ладони, и я вынуждена была принять этот непонятный дар. Потом сознание мое будто заволокло мутной холодной пеной и я снова повалилась в траву, крепко прижимая красно-белый кокон к груди…

Новый раскат грома и отчетливый шум ливня за маленькими окошками. Я подскочила на постели и, едва сдерживая дрожь, завернулась в одеяло. У меня зуб на зуб не попадал, никак не могла согреться. И вдруг моего бедра коснулось что-то теплое и упругое, я сейчас же засунула руки обратно под покрывало и ахнула. Вот уж не могла бы поверить в то, что рядом со мной окажется настоящее яйцо, похожее на то, что я видела во Чреве Матери. Какое уж тут продолжение сна!

Я выкинула из плетеного ларя все тряпки и торопливо оделась сразу в два балахона, чтобы чувствовать себя более защищенной под несколькими слоями одежды. А потом закутала свою необычную находку в платок, обнаруженный среди прочих нарядов, и выглянула в коридор. Двое лысых амбалов у моей двери тотчас вытянулись по стойке смирно. Я перевела дыхание, принимая царственный вид, и с превеликим достоинством произнесла:

— Мне нужно увидеть Старшего Наставника Уно. Проводите меня к нему немедленно!

Я честно старалась запомнить маршрут, по которому мы двигались — все вниз, глубоко под землю, где свет давали только редкие факела на стенах. Сопровождающие меня мужчины молчали, и я немного жалела, что рядом не было Наро — так привыкла к его мягким пояснениям. Но в душе была даже рада, мне хотелось сохранить события этой ночи в тайне, чтобы поделиться ею лишь с одним кормисом. Этого требовало мое сердце.

Вступив в округлую пещеру Чрева, я велела воинам оставаться снаружи, а сама уверенно прошла вперед, разглядывая уже немного знакомую обстановку. Уно я здесь не заметила, но не стала громко звать его. Может, он сам услышит мои шаги и появится… Как здесь спокойно и уютно. Будто и впрямь я сейчас находилась внутри Богини Праматери и надежно защищена от всех бед и опасностей внешнего мира. Именно такое чувство захватило меня полностью, заставило позабыть пугающие сны.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я развернула яйцо, что принесла с собой и аккуратно положила его к остальным. Тут ему самое место. Улыбаюсь и ласково поглаживаю соседние яйца. Некоторые кажутся больше и немного темнее. Может быть, они уже готовы переродиться в коконы и потому их скоро унесут в другую залу.

— Ты пришла.

Я повернулась на голос и увидела Уно. Он смотрел на меня своими большими ясными глазами и отчего-то немного хмурился. Разве он мне не рад? Тогда я просто спрошу, как дела и уйду, только и всего. От странного предмета, найденного в своей постели я уже благополучно избавилась. Пристроила прямо по назначению, яйцу лучше всего находиться среди яиц. Надеюсь, из него не выведется дракончик… Хотя от девчушки-подружки я бы не отказалась точно. Но у кормисов не рождаются девочки, не думаю, что ради меня Боги Инсекты изменят свои законы.

Пока я размышляла, не стоит ли вежливо откланяться и вернуться в свои покои, Уно стремительно подошел ко мне и опустился на колени, обнимая мои ноги. Ну, зачем все это? Да, я что-то к нему чувствую, но я для него лишь живое воплощение Первой Матери и не стоит рассчитывать на большее. Никто не позволит нам стать парой и уединится хотя бы в этом Чреве. Такова доля всех Королев — исполняй свой долг и греши втихаря. Но я ненавижу слово «грех», я в него не верю!

— Ты не можешь заснуть, Магрит? У меня бывает такое, и тогда я поднимаюсь наверх и смотрю на звезды. Хочешь, я их тебе покажу?

Я наклонила голову и уставилась в его словно сияющее лицо, поднятое ко мне.

— Дда… Кажется… хочу…

Он порывисто встал, довольно бесцеремонно схватил меня за руку и потащил за собой. Мы выбрались из пещеры через низкую дверцу, откуда Уно и появился, а потом немного прошли по широкой галерее, оказавшись перед настоящей шахтой с подъемным механизмом. Я рот разинула от удивления, не такие уж они дикари, раз придумали лифт в своем «муравейнике». Впрочем, народы майя и ацтеков тоже были весьма развиты, а современные ученые до сих пор не могут понять, как шло строительство египетских пирамид. А тут, подумаешь, плетеная корзина на просмоленных канатах и простенькие рычаги.

Уно помог мне забраться в эту примитивную «кабинку» и дернул пару каких-то веревок, одну из которых продолжал крепко сжимать в руках. И наше устройство стало двигаться вверх, вот это аттракцион! Я едва не пищала от восторга, у меня дух захватывало, неужели мы сейчас попадем на крышу, почему же Наро раньше мне об этом не сказал. Мы стояли друг напротив друга и улыбались, как дети. Уно держал меня за талию свободной рукой, вторая рука по-прежнему туго натягивала правительный канат. И как же бесшумно двигалось это вместительное устройство. Словно отвечая на мои мысли, наставник заметил:

— Мы пользуемся подъемником только для перевозки грузов, кормисы не катаются на нем просто так.

— А что мы делаем сейчас?

— Сейчас особенный случай. Мы поднимаемся, чтобы увидеть звезды.

Он сказал это с таким серьезным, покровительственным видом, что мне немедленно захотелось его поцеловать. Я с трудом могла подавить желание прижаться к нему, обхватить руками его сильное, гибкое тело и спрятать лицо на его груди. Он мне нужен. Он невероятно нужен мне! Так же, как я необходима им всем. И поэтому я напряженно вглядываюсь в темноту земляных стен, мимо которых плавно скользит наша корзина и мне становится грустно. Но эта странная грусть-предчувствие, будто что-то исподволь вызревает в моей груди, грозясь стать непомерно большим и раздвинуть пределы своей темницы. Что тогда со мной будет…

И вот мы уже прибыли на место. Уно подхватил меня и перенес из шаткой корзины на твердый пол, интересно, из чего он сделан, похоже на деревянный настил. Я замечаю узкую полоску света, что сочится через щель на потолке — он невысок, могу запросто дотронуться рукой, но своды раздвигаются от этого движения, и я вижу небо.

— Уно, где мы сейчас?

— Это вершина Дома. Это крыша Кормаксилон.

Он произнес эти слова с гордостью, будто речь шла о «крыше мира», впрочем, так оно и было для кормиса.

— Уно, а что означает выражение: «Пока дышат звезды…»

— Я где-то об этом читал, кажется у Чаро или в старых скрижалях Асписа. Ты разве не знаешь, что у каждого из нас есть свои звезды и пока они дышат, мы живы? И нужно чаще смотреть на них и стараться дышать им созвучно. Если поймаешь их ритм, то они продлят твои годы. Попробуй, Магрит… Я хочу, чтобы ты жила долго.

Мы сидели на вершине спящего Дома и смотрели в густо-фиалковое небо, казалось, такое теплое и бархатистое на ощупь. А небо смотрело на нас множеством дышащих глаз, величественно и благосклонно.

Вокруг благоухали джунгли — доисторически глухие, опутанные непролазными сетями лиан. Их заповедные дебри таили немыслимые тайны любовных и смертельных поединков. Неподалеку раздался яростный рев раненого чудовища, отвечало же ему хриплое сдавленное рычание умирающего хищника. Похоже, в этой ночной схватке победителя уже не будет…

Опираясь на руку Уно, я выпрямилась во весь рост и окинула взглядом окрестности. Надо мной свисали плоские кожистые листья броксов, в глубине ветвей копошились сонные птицы и обезьянки — не хочу никого будить. Я только попытаюсь дотянуться до своих звезд, чтобы полнее ощутить их дыхание, потому что я должна жить долго. Я здесь нужна.

— Уно, расскажи мне о Первой Матери.

Мужчина встал за моей спиной и обнял, близко прижимая к себе, осторожно обхватывая большими руками. Его лицо прижалось к моим распущенным волосам, а горячий шепот раздавался прямо над ухом:

— Когда-то очень-очень давно посреди дикого леса лежала большая красивая Женщина. Она была открыта миру и хотела принять мир в себя. Зов ее был услышан, ибо плоть ее уже созрела и готова была взрастить в семена. Тогда с небес спустился Крылатый Мужчина и соединился с Ней во то время, когда над землей бушевала гроза и ливни хлестали лес, вторя порыву Его страсти.

А когда кончился сезон дождей, Женщина принесла Первое яйцо, давшее начало Первому кокону. За ним вскоре появились еще три… Из первого вышел Воин, потому что Мать нуждалась в защите. Из второго вышел Добытчик, ведь Мать нужно было кормить. Третьим явился Строитель — Матери нужно убежище. А четвертым Наставник, для того, чтобы опекать новых детей.

Так возник Совет Четырех. И была провозглашена Первая Повелительница кормисов. А домом ей был выбран окаменевший ствол дерева Боа, твердый и крепкий снаружи, но податливо мягкий внутри для выжигания ходов и лазов, для устройства спален и кладовых — истинный Кормаксилон.

Но Крылатый Мужчина убедился, что Возлюбленная будет в безопасности и покинул Ее. Он вернулся на небо, потому что Крылатые не могут оставаться на земле долго. Женщина это поняла и не держала обид. Она растворилась в детях. А дети запечатлели своих создателей на стене в Архиве. Ты там еще не была?

— Что? Архив… Нет…

— Ты меня слушала? Или думала о своем?

Я улыбалась, различая явные нотки раздражения в его голосе. Разве так можно разговаривать с Королевой? Непостижимая личность! Недавно стоял передо мной на коленях, а сейчас почти что грубит. Я змейкой вывернулась в его руках и теперь мы оказались лицом к лицу тесно прижатые друг к другу.

— Уно, спасибо тебе!

— За что же?

— За то, что показал мне весь этот Рай под звездами.

— А что такое Рай?

— Это…, - я рассеянно водила пальцами по его выдающимся косточкам его ключицам, пытаясь собраться с мыслями, — это такое место, где много ярких цветов среди буйной зелени и гроздья водопадов, на струях которых в жаркий полдень играет радуга. Туда после гибели тела отправляются души людей, которые хорошо вели себя при жизни: не ели на ужин своих любовниц, не предавали друзей, не бросали детей…

Я больше не могла говорить. Я задыхалась. Внезапно, я ощутила себя такой одинокой и маленькой здесь, будто это порозовевшее на востоке небо всего лишь свод огромной пещеры с нарисованными кляксами звезд. И нет ничего выше. Мы все здесь одни. И я больше не Маргарита Созинова. И даже не Королева Магрит. Я — никто. То самое Никто, что способно при желании стать Всем. Но я ничего не хочу. Или все-таки…

— Уно, спаси меня! Мне страшно, кажется, я сейчас умру. Уно, что такое со мной?

— Не бойся. Все хорошо. Ты просто научилась дышать вместе со своими звездами. К этому не сразу привыкаешь, но уже не захочешь иначе. Я это понял давно. Но никому не мог рассказать. Только тебе.

— И что мне делать теперь?

Я умоляюще заглядывала ему в глаза, я ничего не понимала, меня начала бить нервная дрожь, да когда же наступит утро, эта ночь длится целую вечность, я больше не выдержу…

— Надо спуститься вниз. Я отведу тебя в мою комнату. Посажу на свою кровать и покажу любимые записи. Все твои страхи сразу рассеются, вот увидишь. У меня остался от ужина кусочек вяленой рыбы, я тебя угощу, а еще припрятан мешочек с арсалисом — это сушеные ягодки с крохотной косточкой внутри. Они красные, как твои губы после моих поцелуев.

Мы тихо смеялись, и звездные чары таяли вместе с темнотой. Я обхватила шею Уно, и он поднял меня на руки, чтобы отнести обратно в корзину. Но и там он не позволил мне стоять самой, продолжая держать на груди, ловко зацепив веревку за кольцо в корзине. А я водила полуоткрытыми губами по изгибу его шеи, там, где она соединяется с плечом и слышала, как в ответ ускоряет бег его сердце.

Потом мы оказались в его комнатке рядом со Чревом и Уно опустил меня на свою жесткую кровать, вытащил откуда-то горсточку сморщенных шариков и, не спрашивая позволения, засунул парочку из них мне в рот, приказав тщательно разжевать, чтобы почувствовать сладость. От рыбы я отказалась, но сделала пару глотков напитка, что по вкусу напоминал минеральную воду без газа.

— Уно, а ты был прав. Лучший способ избежать небесного плена, это спуститься ближе к земле. Она здорово избавляет от всяких заумных мыслей.

— Да, да! Чаро тоже так говорил, потому сам таскал бревна и копал землю. Хотя мог просто писать. Он был смотрителем Архива. Одной Королеве понравились его «Поцелуи небес» и она позволила ему заниматься только составлением текстов. Но по мне так эта работа не легче.

— Согласна.

Мы смеялись, как дети, но я уже чувствовала в себе знакомый прилив желания и не хотела бороться с ним.

— Уно… ложись со мной…

Его глаза широко раскрылись и щеки стали пунцовыми. Он потянулся ко мне, но я уперлась рукой ему в грудь, давая понять, что хочу находиться сверху.

— Сними эту повязку…

Теперь мужчина лежал совершенно обнаженным передо мной, а я сидела на его вытянутой ноге, приподняв края своей несуразной хламиды — от изящного плетеного пояска я тоже избавилась. А белья мне сейчас и не полагалось.

— Ты мокрая…

— Да, я готова тебя принять. Но не хочу спешить.

— Скажи мне…

— Тсс… Я все знаю сама. И все сделаю сама в этот раз. Ну… хотя бы начну.

— Магрит…

— Тише. Не расплескай звездное молоко. Ты полон им до краев и я желаю, чтобы оно все досталось лишь мне одной.

Я стащила через голову свой полотняный «мешок» и бросила его на кусок старой шкуры у постели.

— Скажи, я красива?

— О, да…

Он тяжело дышал и улыбался открытым ртом, протягивая ко мне руки. И я наклонилась над ним, позволив моей груди лечь в его расслабленные ладони. А потом я опустилась на него всем телом, чувствуя, как к моему животу прижимается его напряженный член. Какое-то время я медленно ворочалась на нем, дразня и распаляя мужчину, а потом подняла голову и скользнула языком по его нижней губе. Теперь его руки обхватили мои ягодицы и ощутимо сжали их, но я продолжала играть с его губами и языком, стараясь продолжить как можно дольше, еле сдерживаясь самой, чтобы просто не раскрыться для него, впуская в себя упругую плоть. Я так этого хотела. Слиться с ним, ощутить его движение в глубине моего тела…

— Подобная Солнцу и Луне… белее цветов озерной кафры… мягче пуха новорожденного луури… единственная для меня…

Теперь я целовала его плечи и грудь, я хотела узнать его губами, глазами и пальцами. Изогнувшись лозой, я спустилась к его плоскому животу в плотной броне развитых мышц, я целовала его и там, а потом лизнула подрагивающую у моего лица головку его члена и услышала удивленный возглас мужчины.

— Что ты делаешь? Разве я это заслужил?

— Я так хочу…

Он приподнял бедра навстречу, и я взяла его член глубоко в рот, торопливо и жадно, потом позволила ему выбраться и снова толкнуться внутрь.

— Ма-грит!

Я упиралась одно рукой в его бедро, а второй осторожно сжимала его мошонку, перекатывая яички внутри — Он порывисто вздрагивал и всхлипывал, едва я усиливала или замедляла темп. Его «ствол» был такой плотный, гладкий и скользкий у меня во рту, что одни эти ощущения доставляли мне не с чем ни сравнимое удовольствие. Но мое тело жаждало иной ласки…

Я откинула волосы, липнущие ко лбу и села на него сверху, принимаясь ритмично подниматься и опускаться, одновременно крепко сжимая его внутри. Уно вскрикивал, то широко открывая глаза, то откидываясь назад, крепко зажмуриваясь. Я же ликовала и гордилась собой. Сейчас он для меня Король и я буду заботиться лишь о его восторгах. Когда он излился в меня, приподнявшись и до боли стискивая мои бедра, наши глаза встретились.

— Моя Магрит!

Мы сидели на его постели, все еще составляя одно целое, не в силах разъединиться. И мне было так хорошо, а потом он заговорил…

— Ты не получила удовольствия. Ты подарила радость мне и не успела сама. Я хочу еще послужить тебе, но я не смогу сразу… Хочешь, я позову того, кто поможет…

И тогда я ударила его по лицу раскрытой ладонью. Вовсе не сильно, я не хотела причинять ему боль. Но слушать дальше было просто невыносимо. Так же как и смотреть в его невинные, огорченные глаза:

— Я сделал что-то не так? Ты сердишься на меня, но я не пойму за что. Я давно знаю, ты хочешь от меня что-то и хочешь, чтобы я угадал сам, да?

— Я тебя ударила. Прости.

— Ты можешь ударить еще и гораздо сильнее. У тебя же маленькая ручка, я даже ничего не почувствовал.

— «Зато почувствовала я…»

Он снова тихо засмеялся, будто прочитав мои мысли, и мне пришлось натянуто улыбнуться.

А к полудню следующего дня, Наро разбудил меня великолепной новостью:

— У десятерых юношей проявились новые метки. Теперь в Доме еще пять наставников, три добытчика и два воина. А во Чреве Матери прибавилось яиц, и несколько заметно отличаются от остальных. Наверно, это будут особенные собратья. Кормаксилон празднует возрождение и восславляет Божественную Магрит!

— Наро… это, конечно, чудесно, но… дай мне еще поспать.

— Как пожелаешь, Госпожа! Как пожелаешь…

 

Глава 16. Королева умеет все

Отчего-то на меня спросонья напала такая несусветная лень… Какой там еще обед? Разве уже время обеда?! Хорошо, хорошо, я уже встаю, не ворчите на вашу бесценную Королеву.

— Наро, ну, что ты делаешь?

— Если Госпожа позволит, я сам заплету ее волосы.

— Как всегда…

— Но сначала их надо расчесать.

Я прикрыла глаза, сидя на постели, и приготовилась к неземному блаженству. Наро очень ловко стал расчесывать мои спутанные локоны, словно это было наилюбимейшим его занятием. Деревянный гребень пробежал несколько раз от макушки до кончиков волос, и мужчина отдал его кому-то стоявшему рядом, наверно, это был все тот же мой «хвостик» Гаро.

Потом своими большими руками мужчина внезапно скользнул по моей шее к затылку и стал нежно касаться кожи головы, разбирая прядь за прядью. Его прохладные пальцы задевали мои уши, совсем легонько, подхватывали локоны с висков и со лба. Это походило на настоящий массаж, от которого я обычно просто млела.

Так Наро разделил мои волосы на две части, создавая четкий пробор посередине, а потом из этих двух половин моей светлой гривы сделал два тугих жгута, ловко переплел их в один в крупный узел чуть пониже моей макушки, свернул спиралью и закрепил, воткнув в густую «копну» две заостренные палочки.

— Ну, вот и все… Как же ты прекрасна, Магрит!

— Ха! Я, наверно, похожа на японскую гейшу, если бы еще глаза поуже и лицо набелить…

— Зачем набелить лицо?

— Милый мой Наро, я просто шучу, ты все равно не поймешь!

Не удержавшись, я обняла своего друга и поцеловала в щеку, а потом спрыгнула с ложа и подбежала к зеркалу, чтобы изучить сегодняшний свой образ. Надо же! Никогда бы не думала, что мужчина вроде Наро может сделать нечто подобное с моими непослушными кудрями.

— Спасибо, — сказала я, чуть дрогнувшим от смущения голосом, — Королева в полном восторге.

Старший Добытчик церемонно поклонился, явно довольный собой.

— Позволь тебя проводить туда, где мы готовим еду. Ты вчера говорила, что хочешь сама осмотреть также и кладовые. У нас с самого утра приготовлено много вкусных вещей и я не знал, что именно ты захочешь попробовать для начала.

— Урра! Мы идем на кухню! Я голодна как стая волков.

— Волки — это мелкие или крупные твари?

— Похожи на собак. Брр… У них острые клыки и когти, они догоняют добычу и рвут на части.

Наро понимающе кивнул.

— Как ларпусы?

Я на секунду задумалась, но спорить не стала. Ларпусы так ларпусы, век бы их не видать. Я невольно поежилась от воды для умываний и Наро забеспокоился.

— После дождя здесь стало свежо, тебя нужно скорее напоить горячим ишу.

— Да, было бы неплохо… Надеюсь, в его составе нет каких-нибудь личинок? — подозрительно спросила я собеседника.

— Только несколько трав.

— О, дайте же мне скорее глоточек этого ишу! А оно сладенькое, хотя бы?

Заслышав в моем голосе надежду, Наро сначала сделал строгое лицо, а потом засмеялся, поправляя на мне новое платье.

— Ты любишь все сладкое, я уже знаю. Скажу растопить в ишу смолу литарры, тебе понравится, моя плейпи.

— Кто — кто я? А, ну-ко, повтори? Ты сказал «бейби»?

— Нет! Плейпи… Это такие маленькие, летающие создания, что любят цветочный сок и душистые плоды, треснувшие от своей спелости.

— Ммм… тогда я точно плейпи! Только очень большая и не умею летать.

Мне было спокойно с этим мужчиной. Я знала, что он не станет трогать меня и приставать без моего позволения. Именно общаясь с Наро я поняла, что меня здесь действительно никто не обидит, потому что здесь все заботятся обо мне, по крайней мере, этот гигант и… Уно. Что-то теплое поднимается в душе при воспоминании о прошлой ночи. И капелька горечи падает на самое дно. Видимо, без нее никак.

Наро привел меня в большую светлую залу, где в центре располагалось круглое возвышение, похожее на стол, только создано оно было цельным изваянием из того же материала, что и стены. Кажется, это — серый известняк… Меня усадили в маленькое креслице возле стола, поспешно набросив на него что-то вроде груботканой скатерти. Я не успела даже толком разглядеть и потрогать материал — мне сразу же выдали большую миску, от которой валил пар. Мясной бульон? Что ж… попробуем.

Я вертела в руках деревянный черпачок и глазела по сторонам. Все стены этой просторной комнаты представляли собой полки с самой разной глиняной и деревянной посудой. Тут были большие пиалы и маленькие мисочки, вымытые и аккуратно сложенные одна в другую, также резные кубки для особых напитков и чаши попроще, черпаки различных размеров от мала до велика, внушительные ножи и простенькие терки. А рядом стояло подобие приставной деревянной лесенки, ее, видимо, использовали, чтобы достать до верхней полки. Но человеку с моим ростом она бы явно не помогла.

А еще на меня смотрело по меньшей мере четыре пары внимательных глаз. Конечно — это были крепкие мужчины без намека на какую-либо растительность на теле. Один из них размешивал в большой кружке какое-то варево, а потом передал напиток Наро, почтительно кивнув мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Выпей еще и это, — попросил Главный Добытчик, ставя кружку перед моим носом. — Это вкусно, и ты сразу согреешься.

Я не спорила. Наверно, это и есть их загадочный ишу. По-крайней мере, мне точно нравился запах. Он напоминал тонкий аромат растопленного меда, а на вкус же это было словно терпкий зеленый чай, только тягучий, густой, как ликер. Теплая жидкость быстро растекалась внутри, действительно, бодря и согревая. Наро присел на корточки рядом с моим столом и взял в свои ладони мою голую ступню, освобождая от туфельки, искусно сплетенной из мягких полосочек кожи.

— Согрелась! — во всеуслышание сообщил Наро, целуя мои пальчики, а мне вдруг стало не по себе.

Нет, все-таки в этом есть какое-то извращение и абсурд. За что они так меня обожают? Вроде бы все понимаю, но не могу привыкнуть, да и не хочу, кажется. Странная мысль завертелась в голове, а если Уно согласится? Нет, даже страшно подходить к нему с этим предложением, вдруг он расскажет другим членам Совета… Еще одного предательства я просто не переживу. А, значит, не стоит и думать о побеге вдвоем. Уно ни за что не бросит свой Дом ради меня. И разве мы сможем выжить одни в этих дебрях…

— Магрит, ты чем-то огорчена? Тебе не понравился ишу? Недостаточно сладок?

— Все замечательно, я просто… просто вспомнила свой прежний дом. Тот, где я родилась и провела детство.

На лице Наро появилось прежнее благодушное выражение. Но он не задал мне больше ни единого вопроса. О! Да им, похоже, не было никакого дела до моего прошлого. Они живут только своими заботами и своей историей, а я интересна им лишь как часть Кормаксилон. Грустная правда моей нынешней жизни.

До меня донеслись облегченные вздохи. Я только теперь поняла, что кормисы всерьез испугались, что их питье мне придется не по вкусу. Местные повара даже бросили отжимать какую-то траву на длинном разделочном столе у противоположной стены. Чувствуя себя виноватой, я уткнулась носом в кружку, продолжая украдкой поглядывать по сторонам.

Недалеко от моего стола располагались ниши, в которых горел огонь. А на его жаркой рыже-красной плоти грелись большие чаны с похлебкой или кашей. Кормисы-повара, вернувшись к своим делам, вновь стали что-то нарезать на разделочных столах и помешивать в чанах, добавляя в варево содержимое разных корзиночек и мешочков — это здорово походило на опыты в какой-то химической лаборатории. Симпатичные парни, все как на подбор — атлеты, ловко нарезали коренья и разноцветные плоды, рубили мясо и бросали в чан вымытые клубни или, возможно, грибы. Кадр из фантастического фильма!

Передо мной разложили кусочки вареной рыбы и еще что-то длинное, непонятное… подозрительное.

— Это змея?

— Нет, что ты! Это всего лишь сальпа — жирный земляной червь, — ответил Наро, немного растерянно посматривая на мою рекцию.

Час от часу не легче! Как бы мне не хотелось обижать ребят, но я не смогла откусить и кусочка от этой "багровой кишки" на плоском блюде. Да верю я, верю, что у нее великолепный вкус… и листочки зелени смотрятся гармонично с этой красной… гм… Я лучше рыбу поем и вот эту картошечку, ну, что-то вроде нее. И орехи я, пожалуй, попробую и козинаки. Торопливо утолив голод, я поняла, что жажду бурной деятельности.

– Ребята, чем вам помочь? Я тоже хочу принять участие в приготовлении пищи!

— Зачем? — растерянно спросил Наро. — У тебя нежные руки, тонкие пальцы, не твое это дело мужчинам готовить еду. И… прости, Магрит, думаю, ты не справишься.

Я чуть не расхохоталась во весь голос, вот это заявление!

— Но тогда, тем более, мне бы хотелось чему-то поучиться у ваших мастеров. И внести свой вклад в приготовление пищи, так сказать, разве я не стану есть вместе со всеми?

— Для тебя, Королева, мы готовим отдельно, чтобы было не только вкусно, но и красиво. Сытное грубое варево в котлах только для простых кормисов.

— Но я бы тоже хотела участвовать…

— Королеве скучно?

Эх! Я уже успела понять, что мне вежливо отказывают. Да-да, некоторые великие повара считали, что женщине, действительно, не место на профессиональной кухне. Неужели так думают и эти ребята. Ну и снобы! Они, безусловно, высокого мнения о себе и своих талантах, даже кулинарных…

Спорить не хочу, я сыта, мое любопытство удовлетворено и сейчас я не против прогуляться на свежем воздухе. Идею тут же подхватил Наро, и вскоре мы выбрались на поверхность Дома, чтобы лично посмотреть, как завершается надстройка южной стены ограды.

Я сдержанно поздоровалась с Мано, стараясь, впрочем, не замечать жадного блеска его темных глаз. Мне стало немного не по себе, когда я представила, что мне надо будет одаривать «милостью» и его. Когда-нибудь… Уж лучше бы на его месте оказался хорошенький молодой кормис, вроде того «стриптизера», что мне прислуживал. С ним бы я, кажется, смогла поладить, просто разрешив прикасаться к своим ногам, например, и не более того. А кстати, надо бы узнать, где Аро сейчас…

— Королева! — раздался знакомый юношеский голос откуда-то сверху.

Я резко обернулась, узнавая того самого красавчика, что прежде входил в мою свиту.

— Привет, Аро! А я по тебе скучала, приятель! Как твои дела?

Я совсем чуть-чуть покривила душой, но парнишка, кажется, этого не заметил и расцвел, польщенный вниманием. Теперь он радостно махал мне рукой, стоя на неком подобии строительных лесов возле очищенной от подгнивших бревен части стены.

Я улыбнулась и ответила ему тем же, и тогда он подпрыгнул, подхватив одну из лиан и, подобно мартышке, забрался выше лишь для того, чтобы сорвать большой алый цветок, свисающий с ближайшей ветки.

— Он старается ради тебя, Магрит, — проговорил стоявший рядом Наро, снисходительно поглядывая на проделки молодого строителя.

И я, конечно, восторженно захлопала в ладоши, от души желая похвалить Аро, который уже спускался с цветком в зубах обратно на свой деревянный помост.

— Слава нашей Королеве! — воскликнул красавчик, хватаясь за столб опоры и посылая мне воздушные поцелуи, ну, я именно так расценила эти красноречивые жесты.

— Стоять! — рявкнул вдруг Мано и бросился от нас к стене, бесцеремонно расталкивая окружающих.

Но Аро, видимо, его не расслышал, он все так же раскланивался и улыбался, взмахивая цветком, когда вдруг деревянные доски зашатались под его ногами и юноша стремительно полетел вниз. Все мы с ужасом наблюдали за тем, как «строительные леса» внезапно сложились, будто домик из карточной колоды, оставляя неудачливого строителя погребенным под грудой бревен и жердей.

Помню, я закричала, обернувшись к Наро, и вслед за моим воплем начала рушиться и часть прохудившейся стены, осыпая деревянный завал еще и камнями.

— В сторону! Увести Королеву!

— Нет, я останусь здесь! Я — врач, я хочу осмотреть его, я знаю, что нужно делать.

Какой-то пожилой кормис решительно схватил меня за руку, чтобы увлечь за собой, но я так огрызнулась, что мужчина испуганно отшатнулся. Хватит меня таскать туда-сюда, как тряпичную куклу. Мне не пять лет, я уже давно сама стою на ногах и многое могу. Не обращая внимания на увещевания Наро, я двинулась к месту обвала, где уже собралась толпа.

Мано во главе небольшой группы строителей быстро разбирал завал.

— Невнимательный глупец, — ворчал он себе под нос, быстро откидывая в сторону округлые камни.

Не жалея своих рук, он как настоящий титан мгновенно расчистил подход к Аро и попытался вытащить парня из-под досок. Двое кормисов помогли ему, и вскоре раненый юноша оказался на траве подле меня. Но как только мужчины склонились над ним, я поспешно воскликнула:

— Подождите! Его нельзя трогать. Сначала я его осмотрю.

Мне просто стало страшно, а что если мальчик сломал шею или, того хуже, позвоночник? Они грубовато передвинут его и окончательно покалечат.

Опускаясь на колени возле неподвижного Аро, я судорожно вспоминала все, что знаю о травмах — все, что мы проходили в колледже на тему первой помощи пострадавшим. Лицо юноши было изодранно ссадинами от мелких камешков, а еще, видимо, одна из досок хорошенько приложилась к виску моего милого знакомого. Лишь бы он выжил…

Я осторожно стала проверять рефлексы, нажимая на особые точки его тела, заглянула под прикрытые веки и облегченно вздохнула. Жизни Аро, кажется, ничего не угрожало всерьез. Но его левая нога была неестественно вывернута в сторону, это явно походило на вывих или даже перелом.

— Срочно позовите кого-то из наставников! — скомандовал вслух Мано где-то совсем рядом.

— Я уже здесь, — воскликнул поблизости Уно.

Как же он узнал о случившемся так скоро… И его следующие слова прозвучали будто ответ на мой мысленный вопрос.

— Я услышал крик Королевы и поспешил сюда. Магрит, ты не ранена?

Пару секунд мы просто смотрели друг другу в глаза, а потом я снова опустила голову к Аро. Мне стало немного неловко от этой фразы. Заботиться следует вовсе не обо мне.

Уно понял это и опустился на колени рядом, чтобы вместе со мною продолжить осмотр. Вскоре мы обнаружили, что справа на груди Аро медленно расплываются багровые следы от ушибов, возможно, имеются закрытые переломы ребер. Бедный ты мой красавчик! Как же тебе досталось. Я внимательно прислушалась к его тяжелому, чуть свистящему дыханию — ритм, кажется, не сбивался и это уже хорошо.

Потом я проверила пульс, он был частым, но артерия под пальцами ощущалась упругим тяжем, значит, давление не упало. Смущало лишь то, что парень был без сознания, хотя реально страшных повреждений я не заметила. В таком случае могут быть внутренние повреждения или имеется сотрясение мозга? Сильнейший болевой шок тоже не следует исключать.

На вывернутую ногу Аро надо было срочно наложить шину, потому я тихо попросила мужчину, что был поблизости, подобрать подходящие доски. О гипсе здесь речи быть не могло, но нести парня в Дом без надежной фиксации голени явно было не лучшей идеей.

— Он ведь будет жить? — спросила я Уно, хотя, сама подозревала ответ, мне просто хотелось услышать подтверждение моего первичного диагноза.

Старший наставник внимательно посмотрел на меня, явно удивляясь столь выраженной тревоге.

— Да, он сильно оглушен, но Аро крепкий и справится. Не волнуйся, Магрит. Он будет жить.

Я кивнула с явным облегчением и спросила, как они обычно поступают с подобными травмами.

— Нужно поставить ногу на место и хорошо закрепить, — спокойно пояснил Уно и пересел, чтобы оказаться ближе к неестественно повернутой части тела.

У меня сердце сжималось при виде того, как чуткие пальцы наставника пробежали по конечности кормиса, а потом Уно дернул ногу, буквально поворачивая ее на место. Аро глухо застонал и открыл глаза.

— Тише, тише, все уже хорошо.

— Магрит, я хотел…

— Я знаю, ничего не говорит, я все знаю.

Мне так хотелось ему хоть как-то помочь, что, не сдерживаясь, я наклонилась к Аро и губами коснулась его окровавленного рта, потом щеки, лба и носа.

— Мы позаботимся о тебе, мы будем рядом, и ты скоро поправишься.

Сердце мое переполняла жалость и боль, я с трудом сдерживала слезы, увидев рваную рану за его ухом, но нужно было сохранять хладнокровие, чтобы не тревожить его лишний раз.

— Магрит…

Он все силился мне что-то сказать, но ему будто не хватало воздуха. Взгляд его помутнел и глаза закрылись.

— Аро! Ты мне нужен, слышишь! Не смей умирать!

Мы быстро смастерили какое-то подобие шины для его голени, обмотав ногу мягкой тряпкой и привязав к ней обломки двух досок. Также я сама старательно соорудила тугую повязку на его груди и еще раз поцеловала Аро в лоб, как больного ребенка.

— Помни, что ты мне нужен! Я тебя жду.

Метка раненого внезапно наполнилась голубоватым сиянием. Аро глубоко вдохнул, приподнимаясь, насколько ему позволила плотная перевязь на груди, и открыл прояснившиеся глаза, уже вполне сознательным взглядом обведя стоящих вокруг мужчин. Это было так неожиданно, что Мано даже вздрогнул, не сдерживая возгласа. Еще ни одна Королева на его памяти не давала так много сил одним лишь прикосновением. Неужели, этот мальчик и вправду, был дорог Магрит. Невероятно!

Я заметила, что теперь все почему-то благоговейно уставились на меня, но я же не сделала ничего особенного, лишь кое-как его перевязала и только.

— Ты вдохнула в него жизнь. Теперь я спокоен.

Уно кивнул, словно ставя окончательный вердикт в медицинском осмотре. А я растерянно смотрела на Аро и думала с тоской, что этот юноша, возможно, пострадал из-за меня. Он же хотел покрасоваться, вот и полез наверх, а потом не заметил расшатавшихся досок. И я сейчас не сделала ничего сверхестественного, я просто выполнила свой долг, как уж сумела.

— Теперь можно погрузить его на носилки, только очень осторожно, — попросил Уно, отступая в сторону.

Подошли еще двое из нянек и, повинуясь жесту Старшего, унесли Аро внутрь Дома.

Я медленно выдохнула, чувствуя прилив внезапной усталости и мучительную жажду. Но, глянув на Мано, заметила кровь на его руках.

— Ты ранен? Нужно обработать твои ладони, промыть ссадины и тоже перевязать.

— Не нужно… это совсем мелкие порезы и они не стоят твоего внимания! — неловко пробормотал Мано, пряча свои разодранные лапищи за спину.

Сцена, что только что развернулась перед ним, откровенно поразила Старшего Строителя. Вместо того, чтобы уйти, брезгливо морщась при виде чужого изуродованного тела, Королева не только осталась наблюдать за тем, как оказывается помощь заурядному строителю, но и сама утишала его боль, проявляя немалую выдержку и умение.

— Это самая добрая и мудрая Правительница из тех, что были в Кормаксилон. Наша новая Королева умеет все.

 

Глава 17. Художник и его Муза

Остаток дня Королева провела у постели Аро, одним лишь своим присутствием вселяя в юношу веру в исцеление. Уже в глубоких сумерках Старший Добытчик увел женщину в королевские покои, накормил ужином и попытался развлечь дружеской беседой, но Госпожа явно грустила.

— Магрит, не вини себя. Мальчик пострадал из-за собственной небрежности, ты подарила ему свою любовь и он непременно скоро встанет на ноги, вот увидишь. А сейчас, если ты, конечно, не очень устала, мы можем спуститься в Архив. Я давно хочу показать тебе наше Хранилище Памяти. Хочешь? Или на сегодня прогулок достаточно и ты просто будешь отдыхать? Решать только тебе.

— Я пойду. Все равно не смогу уснуть. К тому же я хочу посмотреть на твои рисунки.

— Да-да, я надеялся, что ты вспомнишь и об этом…

Наро кивнул и подал Королеве руку, чтобы женщина привычно ухватилась за нее, поднимаясь с постели.

— И давно ты рисуешь? — спросила Магрит, спускаясь вниз по крутой лестнице, укрепленной старыми деревянными перильцами.

— Давно, — охотно признался Наро. — Я понял, что хочу что-то раскрашивать еще до появления метки Добытчика. Сперва я пробовал расписывать глиняную посуду — учился владеть кистью, а потом мне позволили украшать колоны. Теперь же я рисую только в залах. Не потому что я Старший кормилец, нет… просто, по мнению собратьев я делаю это очень хорошо.

— А сам ты разве сомневаешься?

— Настоящий мир прекраснее моих изображений. Даже ты, Магрит, куда ярче и сочнее, когда живая стоишь передо мной, заставляя сердце биться быстрее.

Королева рассмеялась, польщенная такой неловкой лестью, что, впрочем, шла от всей пылкой души кормиса. Приближаясь к расписанной стене, она ожидала увидеть что-то вроде рисунков пещерных людей, человечков, похожих на палочки, зверей как пятна с глазами, но вскоре замерла в неподдельном восторге.

Перед ней были две вытянутые фигуры, слившиеся в поцелуе. Женщина с длинными темными волосами и белой кожей имела на своем теле причудливые узоры — только они были не похожи на переплетение острых лилий, которые украшали мужчин Кормиксолон. Ее знаки цвета молочного шоколада скорее походили на кружева. Глаза женщины были закрыты, а руки с длинными пальцами покорно лежали на груди мужчины.

Он, несомненно, был истинный кормис, только на его плече вместо уже знакомых Магрит знаков в центре круга была одна точка и больше ничего, а за плечами мужчины были сложены длинные крылья, как у огромной стрекозы.

— Это тоже рисовал ты? — спросила Магрит, от изумления затаив дыхание.

— Что ты, Королева! Когда появилось это изображение, возможно, не было даже моего яйца. Это же Первая мать Кормаксилон и сам Отец.

Наро спокойно отступил влево, приподнимая факел повыше, чтобы лучше осветить стену.

— Посмотри правее — я рисовал здесь. Вот это ты… Магрит. Тебе нравится? Только ответь правдиво, я хочу знать.

В голосе Наро звучали легкое волнение и одновременно гордость за свой «шедевр». Королева взглянула на женщину, лежавшую под деревом с фруктом в руках, и невольно вздрогнула.

— Значит, это я?

— Да, Повелительница. Мне хотелось запечатлеть тебя так, как я всегда тебя чувствовал, какой вижу тебя, закрывая глаза.

По коже Королевы пробежали мурашки. Себя она с трудом узнавала, но цвет глаз и волос, в которые художник любовно вписал блики солнца, а главное, взгляд были ей хорошо знакомы.

И вообще, в «портрете» ей виделось лишь откровенное обожание и восхищение.

— А почему я оказалась нарисована рядом с первой Матерью?

— Просто стена круглого коридора закончилась. Теперь нужно будет расписывать противоположную стену или строить новый, — спокойно сообщил Наро. — Правда, я считаю добрым знаком, что это произошло именно с твоим изображением, почтенная Магрит.

Окончательно смутившись, Женщина скользнула взглядом дальше и увидела еще одну Королеву. Она сидела на руках двух мужчин, у пояса которых висели изогнутые мечи-ятаганы и, кажется, откровенно забавлялась, позируя. У нее были большие зеленые глаза и темные волосы, украшенные сверкающей диадемой.

Еще один мужчина на картине подносил Зеленоглазой блюдо с фруктами, а другой чашу с драгоценностями. А чуть поотдаль на камне сидел парнишка с грустными влюбленными глазами и играл на флейте.

У Магрит сжалось сердце от того, насколько точно было прорисовано лицо молодого исполнителя.

— Это ваша прежняя королева? — спросила она, глядя именно на этого мальчика, в чьем взоре ясно читались немое обожание и тоска.

— Да, Владычица. Твою предшественницу звали — Камрит.

— Она была лучше меня? Раз уж изображена в окружении стольких мужчин, то, наверно, была очень благосклонной. Ее, наверняка, все любили…

— Она действительно была благосклонной, — честно признался Наро, улыбаясь уголками губ, и после краткой паузы продолжил:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Камрит всегда уделяла внимание не одному лишь кормису за день, да и ночью часто выбирала сразу нескольких для любви. Только сравнение ни к чему — ты лучше нее, и это правда.

Магрит обернулась, чтобы внимательно посмотреть на собеседника:

— Почему же я лучше?

— На церемонии мы получили от тебя куда больше сил, чем рассчитывали, — прямо ответил Наро. — Нам хватило и на восстановление и на полноценную жизнь. Сама взгляни — метки на твоем плече еще и не начинали тускнеть. А Камрит хотя и часто была с нашими мужчинами, но обычно смеялась над нами и мы позволяли это, она презирала нас и боялась одновременно, она…

Наро хотел было уже сказать правду, что та, бывшая Хозяйка просто бросила их, сбежав с жалким рабом, но не решился.

— … она была другая. Она улыбалась змеиной улыбкой, а твои глаза не скрывают слезы. Вот и сейчас у тебя на лице соленая вода. Мне больно это видеть, Магрит. Позволь мне ласкать тебя. Я не сделаю ничего, что ты не захочешь.

* * *

Я вовсе не хотела плакать сейчас, для этого нет никаких серьезных причин. Все же очевидно — та женщина была первой королевой для Уно, и он никогда ее не забудет. Та женщина явилась причиной его первого сильного чувства нежности и привязанности, а также сильной душевной боли. Как такое изгнать из памяти? Да и зачем?

Некоторые люди и в нашем мире любят перебирать воспоминания, тревожить былые, даже уже затянувшиеся раны, чтобы заново переживать прошлые эмоции обиды, гнева, страха, радости и надежд. Пусть даже не сбывшихся надежд и желаний… Разве я сама не поступаю так? Нет. Я бережно укладываю ветошь старых чувств на дно сундука с надписью «прошлое», навешиваю замок покрепче и смело шагаю вперед. Так откуда же эта соленая вода на моем лице…

— Позволь мне показать, как сильно я предан тебе, Магрит! Поверь, я буду осторожен.

Я смотрела на мужчину, чье лицо казалось совсем темным в свете факела над головой, и не могла понять, что он хочет от меня сейчас. В его глазах тоже плясали огоньки как отражения соседнего светильника. Наро коснулся ладонью моей щеки и вдруг второй рукой властно притянул меня за талию, заставляя прижаться к его груди. Это порывистое движение вызвало во мне гамму противоречивых ощущений. Я хотела возмутиться и даже оттолкнуть мужчину, но мое тело откровенно заявляло обратное. А что, если, и правда, позволить ему ласкать меня прямо здесь и сейчас?

Что, если дойти до конца своего морального падения, отключить ум, стоящий на страже каких-то невнятных принципов и просто праздновать все желания плоти, всецело отдаваясь удовольствиям, что пусть не так и разнообразны, зато вполне естественны и послужат всеобщей пользе?

Симпатичный мужчина желает меня ласкать, и, кажется, я тоже этого хочу. Прямо здесь и сейчас. Так зачем же себе отказывать? Долой слезы и ревность, на которую я не имею права. Да здравствует Благосклонная и Щедрая Правительница Магрит!

Наро заключает меня в объятия и его большие жесткие ладони уверенно оглаживают мою спину, а полные губы шепчут у самого уха:

— Забудь ту, что была до тебя, забудь и себя прежнюю. Ничего нет. Только твоя нынешняя сила и красота. И моя любовь.

Его последнее слово заставило меня вздрогнуть, но я только сильнее втиснулась в твердую грудь мужчины:

— Я хочу забыть, многое хочу забыть… Помоги!

Закрыв глаза, я наслаждалась его прикосновениями, а они становились все более настойчивыми и требующими. Руки Наро теперь опустились до моих ягодиц и стали сжимать их сквозь тонкую ткань то с робкой осторожностью, то вызывающе дерзко. А я становилась все более влажной и жаждущей. Я уже изнывала от всепоглощающего желания поскорее принять его плоть в себя.

— Может, ты хочешь подняться наверх?

Едва осознав тихий вопрос мужчины, я отрицательно качнула головой:

— Здесь! Люби меня здесь и не бойся быть грубым. Мне это нужно сейчас. Заставь меня подчиниться. Я так хочу!

Наро издал довольный гортанный возглас, будто давно ожидал моего разрешения и сейчас собирался воплотить в жизнь все свои потаенные грезы, связанные со мной. Кормис тотчас развернул меня к стене и заставил упереться в нее руками. На мгновенье приоткрыв глаза, я невольно обратила взгляд на рисунок мальчишки с флейтой. Такой чистый и трогательный… Меня охватили досада и злость.

— Наро, быстрее! Грубо… Я хочу грубо и больно!

И ведь я едва не пожалела о своей просьбе, когда почувствовала, как сильные пальцы задирают подол моего одеяния чуть ли не до самой шеи, заставляя трепетать и вздрагивать обнаженное тело. Я прикусила нижнюю губу и прижалась виском к прохладной стене у самых ног нарисованной Камрит Смеющейся. Теперь мы с юным Уно «смотрели» друг на друга в упор и это сводило меня с ума.

— Наро, быстрее, прошу тебя!

Мужчина пренебрежительно скривился. Ему вручили спелый фрукт и просили выдавить из него сок за пару движений. Другого толкования королевским указанием он не мог подобрать, однако спорить с женщиной не хотел, к тому же был достаточно опытен, чтобы найти для себя ответ.

— Если Госпожа передумает — она сможет меня остановить.

Я зажмурилась, чувствуя, как мужчина вжимает меня в стену, наклонив так, как было удобно ему и резко проникает в мое тело, но не на всю длину своего могучего ствола, а только, чтобы слегка приоткрыть влажные розовые створки…

Краткая боль явно граничила с удовольствием и я нетерпеливо задвигала бедрами, умоляя о большем. Но Наро был беспощаден — он освободил свое напряженное «орудие» и стал скользить им между моих ягодиц, помогая себе рукой, то проникая в мою дрожащую «дырочку», то выбираясь наружу, срывая с моих губ стоны разочарования.

— Прекрати играть! Просто возьми меня, войди глубоко, как ты можешь… Наро…

И вот когда, не сдерживая довольный смешок, мой мучитель все же исполнил королевскую волю, я уже истекала соком и громко всхлипывала. А потом просто сама начала круто вертеть задом, насаживаясь на его большой упругий член так, как считала нужным. Я вскрикивала и мычала от нарастающего блаженства. Мне хотелось еще и еще, и пусть планеты сходят с орбит! Только держи меня крепче, только сильнее люби меня — ты, чье лицо я сейчас не вижу за спиной и ты — что смотришь на меня со стены невидящими печальными очами.

Боль и неистовая похоть — я предаюсь вам с полным осознанием того, что творю, и мне нравится предвкушать новые восторги, те, что ожидают впереди, стоит мне лишь поманить пальцем. А почему нет? Наконец-то, я поняла свое истинное предназначение…

Я — Святая Шлюха Магрит! Королева и Рабыня Кормаксилон. Зачарованная пленница таинственной Инсектерры. И я не собираюсь больше роптать на судьбу. Это все равно ничего не изменит.

 

Глава 18. Время удовольствий

Она была такой горячей и пылала незримой, но весьма ощутимой силой. Наро понимал это также и по теплу в собственной метке. Он безумно желал свою Королеву, хотя все еще считал, что происходит что-то не совсем ей нужное и приятное. Однако все его сомнения исчезли, когда Магрит начала двигаться в одном ритме с ним, издавая возгласы откровенного одобрения.

То ли дело было в удобном и приятном ей положении, то ли Наро действовал именно так, как хотелось бы женщине в данный момент… Наро погружался в нее осторожно и плавно, постепенно проникая все глубже, по-хозяйски осваивая манящие тайники нежного тела Госпожи. Вот она громко, но сладко вскрикнула, когда мужчина, наконец, полностью вошел и замер на краткий миг, позволяя себе и ей немного отдышаться.

И убедившись, что женщина всерьез разделяет его собственные восторги, Наро окончательно осмелел, и теперь начал двигаться мощно и быстро, буквально направляя ее бедра так, как считал нужным. Понимая, что еще немного, и он изольется в ее щедро раскрытое лоно, кормис замедлился еще на одно мгновение, желая растянуть его насколько сможет. Метка Наро сияла, а голова кружилась, но расставаться с Королевой так быстро он совершенно не хотел.

— Продолжай, — всхлипнула Магрит, боясь открыть глаза и снова увидеть перед собой мальчика, играющего на флейте перед жеманно красоткой, и Наро с готовностью выполнил ее пожелание.

И тогда-то женщине вдруг показалось, что это чувство наполненности внизу ее живота вполне сможет заменить чувство пустоты в груди — отныне да будет так! Наро крепко прижал Королеву к себе, сжимая зубы и почти рыча. В самый последний момент он вдруг решил изменить позу. Оторвав Повелительницу от стены, мужчина сам уперся в нее плечами. Теперь босые ножки Магрит почти не касались пола и она с большим удовольствием поджала носочки, понимая, что почти возлежит на широкой груди мужчины.

Его горячие пальцы сжимали ее грудь, заставляя буквально задыхаться от восторга. Наро с такой яростной жаждой врывался в ее тело, что она словно подпрыгивала на его могучем «стволе», сгорая в непередаваемо ярких ощущениях, а потом громко вскрикнула, поймав волны приятной судороги апогея страсти.

Уже оседая на пол, Наро сделал еще пару завершающих движений и со звучным стоном ударил ее вздрагивающее лоно струей своего восторга. И устало улыбаясь, Магрит склонила голову на мокрое от пота плечо мужчины. Кажется, непостижимая Королева на сей раз все же осталась довольна.

А во Чреве Матери в это самое время от легкого жжения и тепла в собственной метке проснулся Наставник Уно. Молодой кормис сдернул с плеча повязку и тут же замер. Его отличительный знак мерцал, переливаясь голубым сиянием. Волна силы прокатывалась по нему с каждым вдохом.

Уно невольно потер свою метку пальцами, ощупывая старые шрамы — странно, сейчас они выглядели куда бледнее, чем обычно и даже будто немного сгладились. Почему это случилось, Уно не мог понять, но его сердце замерло от какого-то невероятного предчувствия скорого праздника, на который он еще даже может успеть.

Но следующие дни вполне подтвердили все его смутные ожидания. Королева изменилась. Это заметили и обсудили все члены Совета. Даже выражение ее лица, прежде такое печальное и задумчивое будто бы стало иным. Теперь Магрит часто улыбалась и много говорила.

Она просыпалась рано, некоторое время валялась в постели, невинно кокетничая с Гаро или другими юными помощниками, потом быстро накидывала простую одежду, велела собрать свои длинные волосы в узел, чтобы не мешали, и начинала носиться по всему Дому. Она заглядывала то в залу для приготовления пищи, то в кладовые, то просиживала весь вечер в Архиве. И тогда Наро уже спящую приносил ее в постель, а потом сам ложился рядом, не в силах расстаться с обожаемой Хозяйкой и долго еще расплетал ее замысловатую прическу, целуя каждую отдельную прядочку в порыве немого восхищения.

Строитель Мано, конечно, страдал. Но Магрит много внимания уделяла выздоравливающему Аро, болтала у его постели, держала за руку счастливого парня, целовала в лоб и даже, кажется, в губы. Пела ему песни… Порой Мано искренне жалел, что это не его вытащили из-под завалов у стены, возможно, сейчас Королева дарила бы столько внимания именно ему. Хотя ей нравятся мальчишки, это всем очевидно. Правда, сейчас она будто избегает Уно, зовет его только днем и никогда не оставляет на ночь. И вообще, никого не оставляет, но ее любви каким-то чудесным образом хватает на всех. Поистине, удивительная Королева. Ни одна прежде не была так любопытна и деятельна, как Магрит Благословенная. Кормаксилон ликовал.

Новая Правительница хотела знать о Колонии как можно больше. Его устои и традиции, его историю, которая, как оказалось, насчитывает уже много веков. Но годы в Инсекте тянулись довольно однообразно, сезоны дождей сменялись периодами засухи, облетали кожистые листья броксов и лопались новые почки, являя миру изумрудные молодые побеги. Желтел тамарикс и расцветала благоуханная питайя, а законы Дома оставались неизменны, ровно как и сам быт древней, но не слишком развитой цивилизации кормисов. Однако, что служит показателем прогресса?

Пусть Кормаксилон освещался смолистыми факелами и строительство здесь шло при помощи простейших устройств вроде рычагов и системы круглых маховиков, не говоря уже о кирке и лопате, но большой Дом имел свой надежный водопровод и отличную систему канализации. Магрит даже не пришлось пользоваться ночным горшком, когда услужливые парни показали ей королевскую уборную с настоящим смывом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Стены этой комнаты были расписаны изображениями водных растений, что тотчас напомнили Рите лилии и кувшинки. А некоторые рисунки указывали на несомненное сходство также и фауны Инсектерры с миром, где родилась Королева. Первое время Магрит даже нарочно задерживалась в этом небольшом помещении, чтобы как следует рассмотреть маленьких стрекоз на листьях водокраса или в который раз удивиться точности, с которой неведомый художник прорисовал мельчайшие узоры на крыльях бабочек. Здесь их, кажется, называли плейпи.

Магрит даже попросила у Наро кусок листа для записей и специальную «пачкающую» жидкость, а дело в том, что Королева лично возжелала оформить перечень услышанных ею новых слов, обозначающих наиболее распространенных обитателей Гиблого леса. Однако вскоре ей потребовались очень серьезные консультации Наро. Магрит откровенно путала разумных тварей и тварей, живущих лишь первобытными инстинктами. Хотя, оказалось, что порой слишком трудно провести между ними грань.

Так в одну из прогулок неподалеку от Зеленой стены Королева стала свидетельницей уникального и редкого явления — брачного танца четы Оприн. В подобные моменты эти темнокожие обитатели Инсекты бывают особенно уязвимы, потому что просто не замечают ничего вокруг, занятые лишь друг другом. Оттого и прячутся как можно дальше от любопытных глаз. Видимо, эта пара несколько пренебрегла полным уединением и была так уверена в безопасности, что решила провести свадебный ритуал поблизости от Кормаксилона.

Затаив дыхание, Магрит и ее спутники наблюдали за тем, как высокий, жилистый мужчина, созданный будто из одних равномерно развитых мускулов, впрочем, скорее худощавый, чем крупный, грациозно двигался рядом с обнаженной женщиной, не в пример ему маленькой, но такой же стройной. Казалось, жировая прослойка полностью отсутствовала на их плоти. Сейчас эта темнокожая пара была полностью увлечена танцем и джунгли вокруг перестали для нее существовать.

Гибкое гладкое тело мужчины лоснилось, словно смазанное жиром, когда он изгибался вокруг своей спутницы, подставляя солнцу то выточенный рельеф бока, то плавные линии спины. Черные миндали его лопаток сходились вместе, когда он запрокидывал горло вверх, откидывая назад напряженные струны рук. При этом мужчина приоткрывал рот, из которого, впрочем, не вылетало ни звука. Песнь любви слышало только сердце Избранницы.

Природа все же порой отличается милосердием. Если бы Оприны привлекали к себе внимание еще и воплями, то, безусловно, стали бы легкой добычей дневных хищников, что не столь щепетильны в отношении влюбленной парочки, пожелавшей скрепить свой союз неистовым танцем посреди крохотной поляны в чаще леса.

Женщина тоже двигалась стремительно, но грациозно, словно лоза оплетая партнера собой, подчиняясь лишь им одним ведомому ритму, созвучному биению их сердец. Однако тела мужчины и женщины полностью не соприкасались, хотя многие элементы танца изящно имитировали интимный акт соития. Возможно, он запланирован как кульминация танца… Ого! Женщина неожиданно обхватила скрещенными кистями шею мужчины и запрыгнула ему на талию, крепко сжимая бедрами, как опытная наездница.

Магрит широко распахнула глаза, вздрогнула и невольно ухватилась за руку Кадо — сегодня именно ему выпала честь сопровождать Королеву вместо Наро. Воин расценил этот жест, как испуг женщины, которую он обязан защищать даже ценой своей жизни.

— Не бойся, Владычица! Они не опасны сейчас, хотя в Инсектерре не много воинов, что одолели бы взрослого Оприна в честном бою.

— Я не боюсь… Они великолепны!

Убедившись, что Королева дрожит не от страха, а скорее даже впечатлена открывшимся перед ее взором «танцем любви», Кадо решил воспользоваться ситуацией и обернуть ее в свою пользу. В голосе воина отчетливо слышались голодные нетерпеливые нотки, впрочем, это вполне отвечало его страстной, порывистой натуре:

— О, моя обожаемая Госпожа! Позволь мне ночью навестить твою спальню. Я хочу служить тебе так же горячо и преданно, как этот Оприн дарит радость своей Оприне. Поверь, я буду неутомим, исполняя твои желания. Ты останешься довольна и захочешь позвать меня снова.

— Хорошо…

Магрит отвечала рассеянно, едва понимая, о чем он ее просит, поскольку все внимание женщины было приковано к паре, что слилась в экстазе на освещенном солнцем кусочке земли. Женщина откинулась далеко назад, ее лицо с плотно зажмуренными глазами исказила гримаса удовольствия. На плечах же мужчины от чрезмерных усилий перекатывались вздутые мышечные шары. Оприн не только поддерживал на весу тело своей разгоряченной спутницы, но одновременно еще и насаживал ее на свой крупный половой орган, что требовало определенной сноровки в таком положении. Но вот еще несколько судорожных толчков и темнокожий мужчина глухо простонал, скаля ослепительно белые зубы, среди которых явно виднелись грозные заостренные клыки.

На пару мгновений они еще оставались крепко соединенными, потом женщина обмякла и сделала попытку опустить ноги на утоптанную дерновину поляны. Оприн бережно отпустил спутницу и, внезапно встав на колени перед ней, принялся размазывать по внутренней поверхности бедер возлюбленной семенную жидкость, только что выплеснутую им в ее тесную расщелинку. Сама же Оприна благодарно улыбалась, чуть покачиваясь на непослушных ногах, и ласково гладила своего мужчину по жестким на вид, слегка вьющимся иссиня-черным волосам.

Танец любовного торжества был завершен серией из множества поцелуев, что мужчина подарил округлому животику довольной партнерши. Наконец, сплетая пальцы рук в надежный замок, обнаженная парочка скрылась в зарослях. Женщина смеялась, то и дело касаясь полными губами плеча мужчины, а он в ответ наклонял голову и что-то гортанно говорил ей, вызывая новый прилив веселья.

Магрит устало качнулась назад, смаргивая с ресниц невольные слезы. Воистину этим миром правит любовь, и неважно, возвышенная любовь духа или безумные порывы плоти… Лишь бы эта любовь вела к взаимному удовольствию, тогда, возможно, и души смогут соединиться воедино вслед за телами. Почему нет…

— Я хочу разделить с тобой эту ночь, Госпожа!

— И не ты один. Наро вовсе не покидал бы мою постель. А Мано, говорят, пребывает в унынии от недостатка внимания Госпожи. Что же до самого молодого члена Совета…

Кадо нахмурился, а потом увидел в светлых глазах Женщины насмешку. Королева хочет поиграть? Кадо совсем не против! Пусть только объяснит правила и Женщина узнает, как умеют побеждать настоящие Воины.

— Мы можем все вместе служить тебе. А ты выберешь среди нас достойного.

— Какой сложный выбор! Вы все одинаково дороги мне. Я равно ценю вас всех.

— Значит, просто установи меж нами очередность! Но первым возьми на ложе меня! Я полон сил и желаю долго ласкать тебя!

Губы Магрит кривила легкая улыбка. Ноздри капризно дернулись. За последние пару недель женщина несказанно похорошела. Каждое ее появление перед народом Кормаксилон вызывало взрыв всеобщего восторга. И, кажется, слухи о милой Правительнице кормисов распространились далеко за пределы Дома…

Едва Магрит вернулась со столь примечательной прогулки, как ее ожидал новый сюрприз. Оказывается, за время ее отсутствия крылатый посланник привез дружеский привет от Царицы васков. А кроме того приглашение посетить Мелисан в самое ближайшее время. Жалко, что сам посол так и не дождался возвращения Королевы, а просто передал свиток с печатями и улетел. Пришлось срочно собирать Совет.

На Гиблый лес опускались мягкие крылья ночи, когда Магрит усадили на подобие трона в зале для совещаний, а сами мужчины разместились у ног Королевы на пушистых шкурах танагров. Строитель Мано был очень категоричен:

— Магрит нельзя покидать Дом. Я носом чувствую опасность. Она на каждом шагу за пределами Зеленой стены. Следует отправить в Мелисан щедрые дары и поблагодарить за приглашение. Но и только!

Королева бросила умоляющий взгляд на Наро:

— Со мной ведь пойдут надежные воины. И ты говорил, что Дворец васков всего в паре дней пути. Мне бы очень-очень хотелось познакомиться с Альбирой, так, кажется, зовут их Царицу? Я уже целую вечность не видела женщин, я просто хочу с ней поговорить. Неужели мое желание столь неосуществимо? Кадо! Поддержи меня, я не ожидаю от тебя иного ответа. Мы же не боимся прогулки в лес, правда?

Могучий кормис лишь досадливо крякнул. На самом деле он также был против столь сомнительного путешествия, но не хотел прослыть трусом перед лицом сиятельной Госпожи.

— Если хорошенько подготовиться…

— Кадо, очнись! Что на тебя нашло? Безопасность Магрит будет под угрозой, а, значит, рискует весь Дом.

Мано бушевал, а Главный Добытчик Наро только тяжело вздохнул, бросая тревожный взгляд на женщину, к которой был уже привязан всем сердцем. Он знал, что его слово имеет вес, а потому тщательно взвешивал все «за» и «против».

— Нужно пустить вперед разведчиков. Пусть две группы прочешут лес. Если не отыщется ничего подозрительного, можно двинуться в путь. Я так сказал, но пусть теперь Уно поделится мнением.

Магрит вскинула подбородок, окинув молодого кормиса ледяным взглядом. Старший Наставник выдержал его твердо, а потом тихо ответил:

— Я хочу, чтобы Королева осталась в Кормаксилон. Но она хочет увидеть и другие Дома. Можем ли мы лишить ее этой радости? Мое сердце будет болеть во время отсутствия Магрит, но также я буду знать, что ей хорошо. Этого довольно.

Мано зарычал вслух, а Кадо ревниво прищурился, заметив, как на лице женщины появилась улыбка. Теперь она смотрела на Уно весьма благосклонно и мечтательно покусывала свои соблазнительные губки. Неужели опять оставит мальчишку у себя на всю ночь? Так уже было дважды. А в остальные ночи ее убаюкивают умелые руки Наро, а может, он также ласкает ее языком и проделывает еще кучу приятных вещей, потому ему позволено спать в ногах ее постели. Почему ему, а не Кадо!

Этот увалень Мано, кажется, смирился с тем, что Магрит просто дружески беседует с ним и целует только беднягу Аро, тот как раз начал вставать. Возможно, позже Королева захочет и его взять на ложе. Какая несправедливость, но разве есть смысл роптать…

Дом никогда прежде не был так сплочен и крепок, охотники приносят богатую добычу, корзины собирателей гнутся от фруктов, кладовые переполнены запасами съестного, каждый день во Чреве Матери появляются все новые яйца Колония растет. Какое еще подтверждение силы Магрит требуется Кадо?! Но Кадо желал бы служить Госпоже более тщательно, вот в чем дело. Жаль, что его способности мало ценят, а его потенциал не используется полностью…

— Я так полагаю — вопрос с Мелисаном решен, и мы все можем расходиться? Или есть еще темы для обсуждения?

В голосе Магрит звучали неуверенные нотки, хотя держалась она прямо и с достоинством, как истинная Владычица. Просто Совет прежде обходился без ее присутствия, не желая тревожить по мелочам. А теперь женщина чувствовала, что именно от нее ждут завершающего слова. Наро поспешил на помощь Королеве, приблизился и, мягко коснувшись ее руки, заметил:

— Драгоценная Магрит, я не хочу тебя отговаривать. К тому же васки наши союзники и никогда не причиняли большого зла Семье, ровно как и мы не вредили Им, но путь в Мелисан все же не увеселительная прогулка. Если ты решила отправиться в это путешествие, то тебя будут охранять сильнейшие воины, однако и сила порой уступает коварству дармисов.

Он нежно сжал ее ладонь и погладил большим горячим пальцем тоненькие пальчики.

— Подумай еще…

— Наро, — перебила его Магрит, радуясь, что именно с ним она достигла полного взаимопонимания. — Я очень хочу побеседовать с другой женщиной. Мне просто необходимо поболтать с ней, послушать ее рассказ о своей жизни, обсудить, в конце концов вас — мужчин!

Наро снисходительно усмехнулся:

— Если ты считаешь, что тебе нужно увидеть Альбиру, чтобы быть счастливой, то мы сделаем все для легкой дороги к ней.

— А ты поедешь со мной?

На лице Главного Добытчика отобразилось явное удовольствие.

— Королева желает, чтобы я сопровождал ее. Это большая честь и ответственность. Я польщен.

— Королеве нужен верный друг даже в гостях.

Наро с благодарной улыбкой склонил голову, приложив руку к груди. Для него это предложение-приказ было настоящей наградой, особенно потому что сам он почти никогда не уходил далеко от Дома, а Мелисан не видел даже издали. А ведь в душе Наро был тот еще бродяга, к тому же во время этого визита можно увидеть столько новых сюжетов для своих картин.

— Я непременно отправлюсь с тобой, — заключил он и тут же поспешно добавил, видимо, больше для остальных членов Совета:

— Мне так будет куда спокойнее.

Магрит кивнула, понимая, что он немного лукавит и, считая эту тему закрытой, несмотря на сердитое сопение Мано, сочла своим долгом напоследок спросить также о другом:

— Как обстоят дела с нашим потомством? Мне сообщили, что Старший Наставник даже обеспокоен слишком быстрым ростом новых Коконов.

По правде говоря, именно Уно как раз вчера поделился с Королевой своими сомнениями на этот счет. Но сейчас требовалось отвечать перед Советом. Уно был готов. Он даже поднялся, чтобы выглядеть внушительней:

— Во Чреве Матери происходит что-то странное. И вы должны это знать.

Кадо фыркнул, заранее предвкушая какую-нибудь глупость и устроился поудобнее, жалея лишь о том, что не прихватил чего-нибудь пожевать. Ничего серьезного от Уно он не ждал. Он был почти уверен, что парень откопал какой-то древний свиток в Архиве, и ему пришла в голову идея, которая окончательно выведет Мано из себя.

— Они другие.

Эти слова заставили Кадо немного насторожиться. Мано заметно напрягся, а Наро затаил дыхание, но первым совладал с собой и тихо переспросил:

— Что ты имеешь ввиду?

— Яйца, — с запинкой проговорил Уно. — Их много и некоторые совсем другие. Не те узоры, не то ощущение. Словно…

Он не договорил, потому что его внезапно повело в сторону. Мано, сидевший к нему ближе всех, поддержал его не давая упасть.

— Эй, Уно, ты что? Наро, кажется, ему нужна помощь!

— Со мной-то все хорошо, — прошептал Уно, усаживаясь прямо.

Мгновение назад он чуть было не потерял сознание, и, заметив тревогу в глазах побледневшей Королевы, пояснил:

— Я связан со всеми яйцами, впрочем, как и все няньки. Когда яйца растут, они потихонечку тянут нашу силу, а эти — новые растут быстро и как-будто рывками, я иногда просто не успеваю распределить свое внимание равномерно, так много им надо. Несколько странных яиц уже начали формировать коконы и я, — он запнулся, шумно выдохнул ипоправился: — мы не знаем чего ожидать…

Мужчины переглянулись в полном недоумении:

— Кхрэээ! — взвыл Кадо, и эхо его зычного голоса немедленно отразилось от сводов залы. — Да не молчите же! Скажите, что в текстах Великонудного Чаро об этом написано хоть что-нибудь!

— Великоумного, — медленно поправил его Мано сквозь стиснутые зубы. Строитель немедленно попытался переломить ситуацию с поездкой Королевы в свою сторону:

— … и насколько я осведомлен, в текстах Чаро ничего не сказано о необычных коконах. Но я знаю одно — Магрит не может оставить Дом в такое неспокойное время!

В зале установилась полная тишина, лишь сухо потрескивал факел, что уже начинал чадить. Кадо пренебрежительно фыркнул.

— И что мы теперь должны предпринять? Сидеть все вместе вокруг странных яиц и ожидать, когда появятся наши необычные собратья? Может, у них будут волосы на голове или глаза — синие, как воды озера, что здесь странного? Зачем лишать Королеву радости, она заслужила несколько дней отдыха и развлечений.

Я слышал, что Царица Альбира — та еще лакомка, а васки всегда славились, как отменные кухари. Пусть Магрит попробует там новые чудесные кушанья, к тому же у нас много лет прочный мир, васки — умелые воины и вблизи их Дома любой враг и носа не осмелится показать.

Мано остался в одиночестве… Совет постановил, что через две ночи и один день Королева Кормаксилона должна была совершить поездку в Мелисан, дабы почтить дружеским визитом правительницу Альбиру. Но время до отъезда надлежало использовать для блага Дома, а потому сразу же после совещания Большого Совета Королева решила отправиться в комнату для омовений.

Госпожа должна была хорошо подготовиться, ведь этой ночью ей надлежало подарить свое расположение сразу четырем Лучшим кормисам. Эту мысль осторожно высказал Наро и громогласно поддержал Кадо. Сама же Магрит только почему-то спросила, что думает на этот счет Старший Наставник Уно, но Уно молчал, немного растерянно глядя на Королеву своими большими ясными глазами, и тогда Женщина гордо усмехнулась и сказала:

— Прекрасно. Жду вас в своей спальне и попрошу не опаздывать.

Мано осмелился только переспросить, хочет ли Королева видеть и его тоже, на что Женщина ответила:

— Конечно.

Старший Строитель не верил своим ушам, и даже не поморщился, когда Кадо в порыве безграничного счастья наградил его дружеским пинком. Эта ночь обещала четырем кормисам великие удовольствия. Лишь бы не передумала Благословенная Магрит…

 

Глава 19. Предвкушая отъезд

Мне, и правда, было интересно. Кажется, я начинаю входить во вкус, если даже не удивилась, когда Наро предложил напоследок устроить оргию. О, поняла-поняла, это просто необходимо! Королева на долгое время покидает Дом и должна щедро поделиться своей любовью с Семьей. На всякий случай. Я согласна. Я поделюсь. Я же здесь именно для любви, так берите и наслаждайтесь! Но я тоже хочу участвовать… ммм… пусть все так и будет! Падаю на кровать и выползаю из широкого ворота балахона, как змея из своей старой шкуры.

Ха-ха-а-а, в этом, определенно, что-то есть… Принесите сладкого вина! Ну, того самого дурманящего напитка, после которого остаются лишь самые приятные воспоминания. Хотя, нет! Не хочу забываться, хочу наслаждаться. И для этого настал самый подходящий момент.

Наро садится рядом и ласково поглаживает мое обнаженное бедро, как же я люблю его сильные руки… Кадо подкрадывается с края постели ближе ко мне, его глаза не могут ничего скрыть, он явно вожделеет меня. Милый Кадо! Такой искренний, непосредственный и забавный. Все эти дни ты меня веселил, думая, что защищаешь от каких-то непонятных опасностей, как же мне нравилось тебя дразнить. Непостижимый Уно размещается в изголовье моего ложа, пожалуй, я дам знать, что ты и сейчас будешь первым.

Нет… С какой стати, я и так уделяю ему много времени, это не справедливо. И кто такой Уно? Всего лишь нянька при бестолковых малышах, которые, впрочем, слишком быстро растут. Первым сегодня будет Кадо… Я поворачиваюсь к воину задом и встаю на четвереньки. Любопытно… А если попробовать совместить… Я отодвигаю край повязки с бедер Уно и поглаживаю его напряженный член, потом облизываю головку… Кажется, в это самое время кто-то из мужчин ласково касается моей спины и груди…

О, я даже представить не могла, что это будет настолько волнительно… И я наклоняю лицо к паху Уно, даже не задумываясь над тем, кто именно ласкает мои бедра и чьи нетерпеливые пальцы скользят в мою тесную щелочку. Ах! Вот так сразу же… Он такой большой и горячий… Он заполнил меня всю и будто попытался толкнуться еще глубже, я отпустила «ствол» моего наставника и просто положила голову на бедро Уно, перебирая пальцами мошонку. Я хотела сосредоточиться на необычных ощущениях, что доставлял мне мужчина, на которого я так и не решалась посмотреть. Наро… Кадо… О, Мано… вот это сюрприз…

Меня заливали волны возбуждения от того, что кормисы проделывали со мной, я потеряла счет времени, я не различала обстановки комнаты, передо мной мелькали блестящие от пота мужские тела, жесткие руки оглаживали меня и сжимали, чьи-то губы посасывали мою грудь, а я лежала уже на спине с раскинутыми ногами и принимала уже Наро или Кадо… Потом я, кажется, держала в каждой руке по крепкому мужскому «стволу» и член Уно был у меня во рту…

Это… это было что-то запредельное, они брали меня по очереди, и Наро едва успевал вытирать сперму, стекающую с моих бедер. Когда уставал один, на его место тотчас вставал другой возбужденный мужчина и они то поднимали меня на руки, передавая друг другу, то укладывали на колени один другому. Я задыхалась от восторга, несколько оргазмов слились для меня в одно длинное, не отпускающее удовольствие. Я стонала и хныкала, совершенно не стыдясь своих эмоций, я кусала их смуглые плечи и царапалась, ободренная их прерывистыми вздохами, а они целовали меня снова и снова, обнимали и шептали на ухо слова восхищения.

Кажется, мы так и уснули все вместе… Нет, Кадо скоро ушел, кто-то же должен проверять посты… Потом Мано, он и так меня весьма впечатлил… Уно я отправила сама, он, наверняка, успел соскучиться по своим «питомцам». Наро расположился в ногах моей постели на манер верного пса, он еще протер меня влажным полотенцем и заботливо расчесал волосы. Уже засыпая, я поблагодарила его за что-то и вскоре погрузилась в непобедимую дремоту. Все хорошо… Теперь я могу спокойно путешествовать, моей Семье не придется терпеть лишения в мое отсутствие. Добрая Королева обо всем подумала заранее.

А вот утром мне пришлось изрядно удивиться. Обычно моего пробуждения ждут «приближенные», но сейчас рядом не было никого. Что бы это означало… Но мое недоумение длилось недолго, тут же растворилась дверь и залетел Наро, оказывается, весь Дом взволнован моим скорым отъездом, нужно было успокоить кормисов, не желающих расставаться с такой милостивой Владычицей.

Нужно было еще как следует подготовиться к путешествию в Мелисан. Оно должно пройти удачно и никак иначе. Кадо лично отбирал воинов для моего сопровождения, кстати, сам Кадо должен быть доставить нас с Наро до Царицы Альбиры, разбить лагерь в лесу и встретить на обратом пути. Таким образом, лучший наш вояка будет находиться неподалеку от Дома и в то же время сможет защитить и меня в случае необходимости. Я догадывалась, что приоритетом для кормисов все же оставались их драгоценные яйца, впрочем, это легко было понять.

Итак, день прошел в хлопотах. Что взять с собой: наряды, подарки, провизию, лекарства… Уже к полудню я откровенно зевала от всей этой суеты и спряталась в Архиве за чтением, точнее, за рассматриванием картинок — я еще не научилась как следует разбирать затейливую клинопись кормисов. На самой мягкой шкуре танагра я свернулась в клубочек и попыталась в который раз полистать «Поцелуи небес» того самого Чаро, о котором насмешливо отозвался Кадо на заседании Совета. Уно не раз читал мне эти записи вслух, чем-то напоминает философию буддистов или выражения из Екклезиаста, но все сказано очень доброжелательно и немного грустно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я даже немного поплакала, во всех подробностях вспомнив одну особенно звездную ночь на крыше Дома, но не навзрыд, а по-женски легко, а потом будто бы задремала, выронив свитки из рук. Или это вернулось прежнее наваждение… Почему-то стены Архива вдруг заколебались и Женщина со старой картины освободившись из объятий Крылатого Мужчины, шагнула в мою сторону. Мне даже почудилось, что тонкая прозрачная рука коснулась щеки, вытирая слезы.

— Не плачь. Уже скоро. Мы все будем с тобой. Но сейчас тебе лучше остаться среди своих мужчин. Пока еще не поздно — откажись…

Скрипнула дверь, пропуская мальчика- «пажа», кажется, Наро искал меня и просил подняться наверх для каких-то новых распоряжений. А вот кое-кому другому до меня, видно, совсем нет дела… Что ж, надо идти, готовиться к завтрашним приключениям. Я тряхнула головой, желая забыть странные слова предостережения из недавнего сна, что значит «откажись»? Что это было за пророчество… Просто сон, не иначе.

И вот были отданы последние приказы, готов торжественный, надежный паланкин, собраны баулы и корзины в дорогу, теперь нужно хорошенько отдохнуть за ночь, потому что утром нас ждет чудесная прогулка по Гиблому лесу. Думаю, это совершенно неподходящее название для такого милого уголка дикой природы. Сказочно-красивый и загадочный лес звучит, конечно, банально, но по-моему более достоверно. А то «Гиблый»… что за пессимизм…

Однако, к нешуточному разочарованию Кадо, последнюю ночь я решила провести без любовных забав. И на сей раз никто не осмелился оспаривать мою волю. Королеве нужно набраться сил и как следует выспаться.

Но оставшись одна, я никак не могла уснуть. Не то чтобы меня что-то очень уж тревожило или угнетало. Я просто лежала на своем широченном ложе и смотрела на красные блики огней, стараясь ни о чем не думать. Это было непросто… Наро я сегодня тоже отпустила, обойдусь без массажа, ничего не хочу. Но воображение разыгралось. Какая она — правительница чужого племени васков, сколько у нее фаворитов, как она распределяет между ними свое внимание. Каково устройство Мелисана, он также наполовину скрыт в земле, как наш Дом или он висит на огромной ветке огромного дерева. Я никогда не отличалась чрезмерной разговорчивостью, смогу ли я подружиться с Альбирой…

Когда за дверями раздалась тихая мелодия, я просто улыбнулась ей, не открывая глаз, и лишь потом села на кровати, продолжая слушать нежный голос флейты. Эти звуки сплетались с тишиной спящего Кормаксилона, становясь настоящей колыбельной. Но я давно не дитя. Сердце мое трепетало. Я завернулась в покрывало и босиком прошлепала до дверей, однако мелодия тут же стихла.

Уно сидел в коридоре на полу, прислонившись спиной к стене почти у самого входа в королевскую опочивальню. На молчаливую стражу никто из нас не обращал внимания.

— Я разбудил тебя?

— Вовсе нет.

Мне даже захотелось сесть с ним рядом, но мужчина поднялся и приблизился ко мне, сжимая флейту в руках:

— Прости, мне показалось, что я тебе нужен. Я только хотел помочь.

— А я нуждаюсь в помощи?

Уно опустил голову и прошептал еле слышно:

— Мне было нужно тебя увидеть…

— Ты волнуешься из-за этих странных яиц? Но мы пока ничего не знаем о них, может, это даже хорошее событие. Что толку думать, да гадать, если ничего не изменить?

— Я пришел из-за тебя. К тебе. Я бы просто играл, а ты спокойно заснула.

— Правда?

— Ты скоро уедешь, а я останусь. Это будет… мучительно для меня.

«Для меня» — он именно так это сказал, заставив меня вздрогнуть.

— Может, мы найдем способ не разлучаться. Может, ты тоже пойдешь с нами.

Я ликовала в душе, мне хотелось петь и прыгать на месте, а потому я не обратила внимание на то, что Уно отрицательно покачал головой. Ведь самое главное — этой последней ночью он пришел ко мне сам, без моих приглашений и не за моей милостью, а лишь для того, чтобы успокоить и это было чем-то вроде откровения. Я коснулась его руки, пробежала пальцами по тыльной стороне ладони. Он тотчас развернул кисть, позволяя нашим пальцам переплестись.

— Пойдем в комнату…

Уно кивнул и первым шагнул в мои покои, увлекая за собой. Почему-то на этот раз между нами не было привычного возбуждения — одна лишь тихая радость от того, что мы вместе, мы рядом и так нужны друг другу. Уже перед самой кроватью он приподнял меня за талию и уложил на смятую постель, осторожно стягивая с моих плеч некое подобие платья, а сам устроился рядом.

Мне отчаянно хотелось быть еще ближе, потому я сама прильнула к нему, не стыдясь наготы. Мы уже давно знаем каждый участок нашей плоти — он — моей, я — его. И сейчас нам хочется лишь теплых рук, нежных объятий и тишины. Уно полностью разделял все мои желания, он чувствовал меня, как никто и никогда прежде. Он меня знал…

А потому просто обнял, прижал к своей груди и уткнулся носом в мои волосы на макушке.

— Ты все для меня. Я это понял сегодня, когда ты все же согласилась отправиться в лес. Мне страшно, что ты не вернешься ко мне. Зачем тогда жить? Не хочу жить без тебя.

— Я вернусь… А если нет, ты пойдешь и найдешь меня. Пообещай!

— Я обещаю…

— И не забудешь?

— Как такое возможно… Я же… я же так тебя люблю… Магрит… моя… Магрит… люблю…

А потом он замолчал, и я увидела, что он улыбается с закрытыми глазами. Я смотрела на него долго, а потом поняла, что он просто спит. Но я продолжала смотреть…

Такой мягкой почти детской улыбки я никогда прежде не видела на его обычно серьезном и задумчивом лице. Мне хотелось даже заплакать, не от боли, а от восторга, но я каким-то чудом сдержала слезы и устроилась поудобнее, уткнулась лицом в шею Уно и тоже закрыла глаза. Все будет хорошо. В это просто неваозможно не верить сейчас!

А потом наступило утро. И мы голышом сидели на кровати, завтракали какой-то вкуснейшей воздушной запеканкой, что была закутана в подгоревшие листья хамелы и умиротворенно болтали. Уно был чересчур разговорчив сегодня:

— О! Согласно древним писаниям, Мелисан — очень красивое место. Я много читал о нем. Васки прекрасные строители и любят роскошь. А еще они охраняют медовую реку и заповедный луг.

— Читал? А видел ли сам хоть раз?

Уно грустно вздохнул, расправляя по плечам мои волосы. Сам он почти не притронулся к еде, зато заботливо вынимал из моей миски какие-то чешуйки и веточки. А я даже не пыталась представить себе все ингредиенты этой рассыпчатой «каши» — меньше знаешь, с большим аппетитом ешь. Одна из полезнейший заповедей Кормаксилона. Для меня, по-крайней мере.

— Я никогда не покидал Дом, за Зеленой стеной был всего несколько раз и то не очень далеко уходил, а ты говоришь — Мелисан. Это воинам положено изучать окрестности, разведывать лес, а наставники должны защищать Чрево Матери и не оставлять его надолго.

— Ну, так поедем со мной! Тебе понравится прогулка, я знаю.

Мне казалось, он обрадуется и тотчас согласится, вот Наро — тот был просто счастлив моему предложению. Но улыбка сползла с лица Уно, губы вытянулись в тонкую нитку и сжались, кривясь по уголкам.

— Я не могу оставить детей, — прошептал он сдавленно.

— Но как же так…

Я просто не могла поверить в его отказ.

— Не может быть, чтобы без тебя не могли обойтись меньше десятка дней!

Я отодвинула в сторону поднос с остатками листьев и запеканки и всем телом прильнула к мужчине, тщетно надеясь, что он переменит решение.

— Прошу тебя… Ты же все понимаешь, ты знаешь, как мне хочется осмотреть этот лес с тобою вместе. И пока мы путешествуем днем — сможем наблюдать, как кружатся плейпи над цветами арсалиса, а по ночам ты станешь играть мне на флейте, мне понравилось засыпать, прижавшись к тебе. Разве я многого прошу?

В глазах Уно промелькнула тоска, но тут же опустил веки, пряча от меня взгляд. Ответ его был печален:

— Ты просишь немного, но это слишком много именно для меня. Прости, но я не могу отправиться с тобой.

Я хотела притворно рассердиться и даже отстранилась, но он внезапно крепко обнял меня и стал осыпать поцелуями мое лицо.

— Прости… Я хочу быть рядом с тобой всегда, но я не могу. Мой долг велит остаться здесь.

— Я твоя королева и могу приказать! Или нет…

Возможно, это звучало почти как угроза. Может, я совершаю ошибку, настаивая. Думаю лишь о своем удобстве, а наставнику беспокоится о том, чтобы должным образом исполнялось дело всей его жизни.

— Ведь ты сама все понимаешь, Магрит. Среди нянек много новичков. Каждый день появляются новые яйца и коконы — удивительные, необыкновенные Коконы. Все это благодаря тебе, Женщина. Ты наполнила Чрево Матери новой Силой, а мой день трудами. Но это очень приятные заботы, что может быть прекраснее новой жизни, которой ты помогаешь явиться в мир. Я должен быть рядом с Ними, мне сейчас нельзя покинуть свою Семью, как бы сильно я этого не желал. Даже ради тебя.

Уно говорил уверенно, но мягко и нежно, старательно пряча бурю эмоций, что уже второй день бушевала в груди. Ему хотелось поехать с ней. Безумно хотелось, чтобы все случилось именно так, как мечтала Магрит — засыпать с ней в обнимку, рассказывать ей истории, держать за руку, когда она будет испуганно вздрагивать от шума ночного леса, играть ей на флейте колыбельные.

А еще было бы интересно посмотреть на Мелисан и чужую Госпожу, и вообще увидеть Гиблый Лес, о котором написано столько сказок разными умными кормисами. Но сердце еще больней сжималось от подобных мыслей, имел ли он право на столь личные желания… Разве достойно думать только о себе, если это может нанести вред Колонии…

— Прости, — прошептал Уно и в последний раз ласково поцеловал ее плечо, а потом вскочил и убежал прочь из ее покоев, чувствуя, что задыхается от невыносимого желания забрать эту Женщину себе и никуда не отпускать вовсе.

Уно давно понял, что Благословенная Магрит перестала быть для него просто обожаемой Королевой, а превратилась в сладчайший яд, день за днем болезненно разъедавший его душу. И станет еще хуже, когда Королева покинет Дом. Уже этим утром.

 

Глава 20. Дорога в Мелисан

Мы выступили из Кормаксилона, когда солнце поднялось уже высоко, но под густым пологом леса его палящие лучи мало тревожили наш отряд. Я раздвигала гибкие складки паланкина то с одной стороны, то с другой, мне хотелось увидеть, как можно больше, запечатлеть в памяти каждый миг моего первого большого путешествия по Инсектерре. А ведь я всю жизнь была домоседкой, даже не предполагала, что меня могут ожидать подобные приключении. Впрочем, пока все спокойно, впереди нашей колонны идут крупные мужчины с резаками, они расчищают дорогу, буквально прорубаясь сквозь заросли лиан.

Наро сказал, что это старая охотничья тропа, поэтому мы еще сравнительно легко и быстро пробираемся вперед. По обе стороны едва приметной дорожки стеной стоят высоченные деревья, похожие на наши акации и веерные пальмы, земля усыпана слоем гниющей листвы. Иногда среди едкой зелени встречается белый умерший ствол — похожий на мачту затонувшего корабля. Мне становится чуточку жутко, и я прячусь в свой маленький тряпичный «шалашик».

Лучше буду прислушиваться к болтовне обезьянок, к гомону потревоженных птиц над головой, к настойчивому «разговору» перистых листьев вокруг. А еще перед Зеленой стеной через одного молодого наставника Уно передал мне мешочек с сушеными красными ягодами и обрывок грубого листа, на котором были написаны какие-то знаки. Я немного поколебалась, а потом попросила Наро прочесть. Оказалось, это были всего-то два слова — «Береги себя». И еще символ, обозначающий сердце или жизнь кормиса. Таким образом, послание можно было трактовать как — «Береги себя, моя жизнь» или даже «Береги свою жизнь». Впрочем, смысл ясен, чего тут мудрить…

Наро сегодня был сдержан и суров. Казалось, он уже немного жалеет, что так опрометчиво оставил Дом и всерьез волнуется за исход нашего путешествия. Зато Кадо, дважды подбегавший к моей «палатке», чувствовал себя полностью в своей стихии. Он был настоящий охотник и воин — отважный и деятельный первопроходец, я очень гордилась им. И так миновал день. На ночлег мы остановились у небольшой мутной речушки. Я еще успела полюбоваться полетом красивых бело-розовых птиц, похожих на наших цапель или фламинго. Длинноногие, с вытянутой изящной шеей — я следила за ними, пока птицы не скрылись за вершинами высоких деревьев с кружевной нефритовой листвой. Как прекрасен этот дивный мир, где царит гармония и нега! Умиротворение снизошло на мою душу…

Пока воины разводили костры, мы с Наро еще немного прогулялись близ желтоватой воды, слушая яростный треск цикад и несмолкаемый гам лягушачьих концертов. А когда совсем стемнело, наш лагерь атаковали светлячки. Тщетно пыталась я поймать в руку крохотные мерцающие огоньки, они ускользали от меня и еще ярче вспыхивали в свисающей кроне низкорослой акации на берегу. И уже засыпая на груди Старшего Добытчика, я нашла в себе силы улыбаться, предвкушая чудеса завтрашнего дня. Я была почти счастлива… Мне не хватало лишь знакомой мелодии флейты.

Гиблый лес.

Дармаллак. Покои генерала Закриса

Черный воин — дармис вбежал в залу, где отдыхал его суровый Повелитель и сразу же у двери рухнул на одно колено, застывая наподобие каменного изваяния. Высокий мускулистый мужчина тяжело дышал и капли пота струйками стекали по его руке, которой он упирался в пол, низко склонив голову.

— Надеюсь, ты побеспокоил меня по весомой причине? — раздался холодный голос со стороны огромного ложа, где отдыхал неофициальный владыка Колонии.

— Да, генерал.

Уверенность солдата вызвала на лице Закриса довольную улыбку. Он немедленно отодвинул от себя женщину, сидевшую на его колене, и резко встал, не заботясь о том, насколько удачно та опустилась на постель.

— Говори!

— Мы получили важное донесение от разведчиков, — взволнованно сообщил воин.

Густые лохматые брови Закриса удивленно приподнялись, но через миг он снова принял невозмутимый вид.

— Продолжай!

— Королева покинула Кормаксилон!

— Неужели снова сбежала? — в голосе Первого среди Дармисов звучала нескрываемая издевка.

— Нет, мой генерал. Она в сопровождении большого отряда воинов движется к реке. Дедулы сверху помогают нам отследить их путь.

Закрис хищно осклабился, его руки сами собой сжались в пудовые кулаки.

— Передай мой приказ солдатам. Кормисов пока не трогать, только наблюдать. С их Матерью ничего не должно случиться. Она нужна мне живой и без единой царапины. Ясно тебе?

— Да, генерал.

— Можешь идти!

Воин встал и, не поднимая голову, согнувшись, как старик, опрометью выскочил из комнаты. Закрис же обернулся и посмотрел на свою собственную королеву — Хозяйку Дармаллак. Загорелая нагая женщина преданно уставилась на него большими черными глазами, полуоткрыв рот и призывно раздвигая бедра. Еще некоторое время назад мужчина с удовольствием прикасался к ней, а теперь она вдруг показалась ему надоевшей старой игрушкой, прохудившимся башмаком, который стоило просто выкинуть.

— Исчезни! Я тебя не хочу.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Позвякивая золотыми браслетами на лодыжках и запястьях, женщина сползла с ложа и прильнула к ноге Закриса, но тотчас отшатнулась в страхе наказания. Однако мужчине пришла в голову новая интересная мысль. Он грубо намотал длинные волосы королевы на свою мощную руку и приблизил лицо женщины к напряженному паху. И пока королева самозабвенно ублажала его, Закрис рисовал в своем воображении новую пленницу, с кожей белой, как козье молоко, с испуганными блестящими глазами горной лани, с грудью упругой и спелой, как плод питайи.

Ммм-ахрр… он ни перед чем не остановится, чтобы ее получить!

Гиблый лес.

Пара дней пути до Мелисана

Наро разбудил меня незадолго до рассвета. Оказалось, кормисы уже свернули лагерь и готовы снова двинуться в путь. Старший Добытчик терпеливо ждал, пока я протру глаза и умоюсь, но я не хотела никого задерживать и отложила завтрак до следующего привала. Наро держался вполне спокойно, все же я угадывала смутное волнение, охватившее его сердце. На берегу заканчивалась знакомая охотничья тропа, дальше были малоизведанные земли. Кормисы обычно старались не уходить так далеко от Дома, этого и не требовалось — продовольствия и материалов для строительства в избытке хватало и вблизи Кормаксилон.

А сейчас нам предстояло двигаться по ориентирам карты, оставленной посланником васков. Ему-то хорошо, он умеет летать… А нам придется продираться через непроходимые заросли, прокладывать путь местными «мачете». Какой уж тут паланкин! Я немедленно отказалась от подобной роскоши, сменила обувь на более плотную и закрытую, чтобы идти вместе со всеми по новому маршруту.

Двигались мы теперь заметно медленнее. Кадо уже не шутил, места впереди были ему не знакомы и Воин с угрюмым видом озирался вокруг. Пару раз мы натыкались на змей, потом какие-то странные зверюшки закидали нас гнилыми плодами с вершины дерева, один из кормисов провалился в яму и чудом не сломал себе шею, расцарапав тело о колючие растения, выстилавшие эту нору.

Я шла в середине цепи и в душе на чем свет стоит ругала себя за эту вылазку. Если кто-то из парней пострадает, это будет только моя вина. О том, что я сама могу куда-то свалиться или быть укушенной каким-то «местным жителем», даже не думала. Это не важно, хотела приключений — получай! Но там, Дома, нежась в мягкой постели или развалившись на шкурах танагров у горящих светильников, моя сегодняшняя прогулка представлялась совсем иначе. Я даже всерьез раздумывала, не попросить ли вернуться назад, но не решалась. О, как же я корила себя потом за эту нерешительность! Но ведь я даже предположить не могла, что мое путешествие затянется почти на пару месяцев против планируемых семи дней.

И так мы до сумерек двигались по намеченному пути. То и дело разведчики залезали на высокие ветки, оглядывали местность. По их мрачным лицам я вскоре поняла, что наш отряд еще долго будет блуждать в зарослях. А потом я натерла ногу и просто смертельно устала. Какое-то время Наро нес меня на спине, потому что носилки еще больше замедлили бы всю цепочку мужчин.

Воины зажгли факела и стали искать место для нового ночлега. Мечта оказаться в Мелисане до наступления полной темноты окончательно рухнула. Но самое жуткое началось, когда впереди раздался грозный рык какого-то явно крупного зверя, мы тотчас сгрудились под кроной огромного дерева и приготовились отражать атаку. Впрочем, кто это мы? Наро прижал меня к шершавой коре и напряженно всматривался в кружево ветвей над моей головой, не ждать ли опасности сверху. Я слушала, как бухает в груди колокол сердца моего защитника и страдала от своей беспомощности. Остальные кормисы торопливо сооружали костры — все хищники боятся огня, на него и надежда.

Наконец, Кадо сообщил, что Большая Вайша прошла мимо в поисках другой добычи. Я так поняла, что он имел в ввиду тигра или местную рысь. Мы немного расслабились и уже веселее расположились вокруг костров. Самое время немного подкрепиться и отдохнуть. Завтра нас ожидает последний рывок и ворота Мелисан раскроются для желанных гостей. Признаться, я почти успокоилась. Сидящей между Воином и Добытчиком, мне нечего было опасаться. И даже незнакомые звуки джунглей уже вызывали интерес, а не безотчетный ужас. А джунгли совсем рядом рычали, стонали, ухали и попискивали.

Лес вокруг скрипел и шуршал, но кормисы будто не замечали близости тысячи невидимых существ. Мужчины кратко переговаривались между собой, кое-кто с любопытством поглядывал в мою сторону. А я так умаялась за сегодняшний день, что хватало сил только на слабые улыбки. Потом Наро приготовил для меня некое подобие постели в самом центре нашего «лежбища» и я провалилась в сон, едва опустила голову на свернутый плащ Кадо.

… Она снова пришла ко мне в эту ночь. Большая красивая женщина с длинными волосами, струившимися по крутым изгибам тела до самой земли. Ее мягкие пальцы коснулись моей щеки, а голос звучал отовсюду: хрустальным звоном — с небес и глухим рокотом из-под земли:

— Спаси обреченную и однажды она поможет тебе!

Я вздрогнула от того, что кто-то настойчиво щекотал мою шею, а когда открыла глаза, увидела бабочку, но какую бабочку! Она была размером с чайное блюдце. Едва сдержав крик, я рывком села, пытаясь сбросить с себя это назойливое существо. Разве я медом намазана, чего она по мне карабкается!

От моего резкого движения тотчас проснулся Наро. Но самое удивительное ожидало нас, когда мы огляделись вокруг. На деревьях сидели бабочки — самых разнообразных цветов, размеров и форм. Некоторые порхали в паре метров выше над лагерем, одна буквально кружилась у меня над головой, издавая забавный треск.

— Наро, что это такое?

— Это малышки плейпи. Не нужно бояться, Магрит, они совершенно безобидные создания. Но их что-то очень тревожит сейчас. Они просят о помощи и зовут нас за собой.

— Это малышки?! Тогда я — бегемот.

Вряд ли Наро оценил мою шутку, да и не хотелось тратить время на объяснения. К тому же, откуда мне знать, возможно, и в нашем мире встречаются такие вот гиганты из отряда Чешуекрылых. Но что этим нужно от нас?

Кадо был настороже:

— Мы не свернем с выбранной дороги. Смотрите — они же заманивают нас дальше в лес. Это опасно. Я против того, чтобы следовать за ними.

Наро был согласен и предложил просто игнорировать «крылатые цветы». А они продолжали летать вокруг, натыкались на спины воинов, сгребавших золу, садились мне на голову, одна «крошка» даже запуталась в моих волосах и так жалобно запищала, что я попросила Наро осторожно ее освободить и протянула руки, давая понять, что предлагаю мир. Плейпи опустилась на мои ладони, поводила усиками по запястью, а потом явно взволнованно забормотала-заскрипела, щекоча меня ворсистыми лапками.

Но самое трогательное было еще впереди — бабочка махала крыльями, ухватив мой палец так, словно желала сдвинуть меня с места в определенном направлении.

— Наро! Им нужно помочь. Уверена, что это недалеко и не займет много времени. Посмотри, какое милое существо, что она может сделать сама, такая слабенькая?

Наро лишь тяжко вздохнул, расправляя сдвинутые брови. Через несколько минут мы уже двигались вслед за пестрым караваном плейпи. Меня вдруг охватило странное возбуждение, откуда-то пришла четкая мысль, что надо спешить. Я просто помчалась вперед, хотя Кадо вскоре перехватил меня за талию, закидывая себе на спину. Я потеряла счет времени, и даже не обращала внимания на царапины от острых краев листьев, на укусы каких-то мелких насекомых, на стертые ноги и проснувшийся голод. Впереди кто-то взахлеб молил о помощи, пребывая в крайней степени ужаса и отвращения. Я уже почти различала этот слабеющий зов впереди. Но когда деревья впереди наконец расступились, я сама не смогла сдержать дикого вопля. Нет, не от вида цветущего луга, что раскинулся перед нами. Тут было кое-что другое…

Между крайними деревьями оказались натянуты мощные тросы, удерживающие крупноячеистую сеть. И в этой-то странной конструкции сейчас едва трепыхалось человеческое существо в ярком одеянии, замотанное веревками, будто паутиной. О, Боже! Как я сразу не поняла — это же и есть самая настоящая паутина, где каждая «нить» размером с добрый корабельный канат.

— Кадо…

Я задыхалась от одной мысли о том, каков тогда должен быть Хозяин всей этой ловчей сети. Воин, похоже, владел гораздо большей информацией, потому что мигом передал меня на руки подоспевшего Наро, а сам вынул из-за пояса изогнутый клинок. Повинуясь кивку Предводителя, рядом встали еще двое кормисов, они медленно приблизились к ловушке и в несколько точных движений уронили жертву на росистую дерновину окраины леса. Наши спутницы — плейпи тотчас окружили своего «друга», освободить которого собственными усилиями они бы никак не смогли.

— Нам нужно уходить! Скорее!

Я даже не успела посмотреть, что будет дальше с пленником паутины, который сейчас лежал на земле подобно мумии, но Наро заверил меня, что ему помогут на лугу. Осталось убежать как можно дальше от этого зловещего места, так мы и поступили. Я была так напугана и взволнована, что не сразу поняла — мы находимся в зеленой долине, окруженной со всех сторон лесным массивом.

Кормисы окружили меня на открытом месте, закрывая своими спинами, и настороженно прислушивались. К несмолкаемому щебету птиц теперь присоединился шум текущей воды и Кадо заметил, что где-то рядом есть небольшой водопад. Также мне объяснили, что мы стоим у подножия горных отрогов, которые ведут к Стонущей горе. Если двигаться вдоль каменистой гряды в сторону, что указал Кадо, можно попасть в Дармаллак.

Я невольно поежилась при упоминании этого места. Нет уж, Мелисан мне гораздо предпочтительней логова каннибалов, а значит, нужно поспешить именно туда. Оставалось лишь помочь странному существу, безнадежно пытавшемуся выбраться из липких тенет. Несколько воинов, наконец, стянули остатки паутины с нарядной фигуры существа, которого мы, судя по всему, спасли от неминуемой гибели. Каково же было мое удивление, когда я увидела, что это женщина, но, пожалуй, самая невероятная женщина из всех, что могут существовать!

У нее были роскошные яркие крылья. Немного помятые смертельными объятиями паутины, но поистине огромные и сильные по сравнению с тщедушным тельцем. Я растерянно улыбалась в ответ на церемонные поклоны удивительного создания и буквально пожирала ее глазами. Одежды на малютке не было вовсе, но все тело покрывали золотистые волоски, наподобие мягкой на вид коротенькой шерстки.

Волосы на голове были разделены на пробор посредине, гладко зачесаны и собраны в две длинные косы, также рыжеватого оттенка. Выразительные глаза явно принадлежали разумному существу, а крохотный ротик вскоре открылся, чтобы поблагодарить нас за спасение.

— О, прелестнейшая Мать Кормаксилон, я безмерно счастлива видеть тебя в наших краях! Конечно, конечно, я покажу вам самую кратчайшую дорогу к васкам. Их обиталище совсем недалеко и я уверена, что вскоре вас встретит сторожевой отряд Альбиры.

Мне очень хотелось прикоснуться к ее маленькой изящной ладошке, но я не осмелилась. Зато теперь я точно знаю, как выглядят самые настоящие эльфы… И знаю, как звучит из речь — быстрая и звонкая, как ручей, или заливистый колокольчик, или как задорная птичья трель. Но всего восхитительней были, конечно же, ее крылья! А когда девушка-плейпи взмыла вверх в окружении своих маленьких, безмерно радостных спутниц, мне казалось, я вижу танец фей на лугу.

Также хочется рассказать о невысоком водопаде, что ронял воду в небольшую заводь, из которой вытекала узкая говорливая речушка. Здесь мы утолили жажду и, немного передохнув, отправились дальше. Словно сговорившись, мы даже не вспоминали о том чудовище, что обитало на краю леса, подстерегая невнимательных бегающих и летающих обитателей Инсектерры. У меня мороз пробирался по коже, едва я начинала представлять печальную участь красавицы Пелионы — таково было имя нашей новой знакомой «Эльфочки».

Итак, мы двигались в сторону, противоположной от Стонущей горы и Мрачного Дармаллака. Нас ожидали цветущие луга вблизи Мелисана, таинственная медовая река и несомненное расположение царственной Альбиры — повелительницы васков. Мы рассчитывали погостить у нее пару дней, не больше, а потом с самыми радужными впечатлениями возвратиться в родной Кормаксилон. Но Гиблый лес вносит свои коррективы в планы его питомцев. Однако пока мы предвкушали лишь приятные встречи, и наши предчувствия вполне оправдались.

Почему-то я настроилась увидеть Мать васков как пожилую и суровую Даму, этакую Екатерину Великую в зените славы, на ее поздних портретах. А Мелисан я представляла настоящим Дворцом с мраморными колоннами и «версальским парком». Но все мои сумбурные ассоциации померкли перед сочетанием природной целесообразности и разума древней цивилизации крылатых существ.

Мелисан имел форму вытянутого кверху шара невероятнейших размеров и располагался над землей, словно будучи приклеенным к каменистому выступу горной цепи. Позже я убедилась, что заросший кустарником и густой травой холм рядом с Мелисан имеет множество лазов и туннелей, наподобие жилища кормисов. Там находились кладовые и «детские» васков, склады оружия и своеобразная «лаборатория» по изготовлению множества разнообразных ядов.

Потом мне даже показали, каким образом солдаты изготавливают отравленные стрелы. Ничего сложного — нужно всего лишь найти в местном болоте подходящую ядовитую жабу и сделать парочку ловких надрезов, омочив наконечник стрелы в бурой жидкости слюнных желез несчастного земноводного.

Но это все было позже, а сначала пышный прием и аудиенция у Альбиры. Ах, да, мне сообщили, что Царская особа любит радовать свой взгляд яркими нарядами и прическами дорогих гостей. Это был "толстый" намек на то, что мне необходимо помыться с дороги и привести себя в полный порядок. Платье, что принесли в подарок от Альбиры, походило скорее на экзотическую выдумку прославленного кутюрье моего прежнего мира. Я не очень разбираюсь в моде, но, кажется, у мэтра Гальяно в Париже когда-то был показ платьев, напоминающих букеты цветов.

Мой роскошный наряд несомненно бы снискал уважение Мастера. А когда двое «цирюльников»-васков завили и уложили мои влажные локоны в некое подобие корзины, я и сама стала напоминать выдранный из земли розовый куст. А уж когда меня осыпали чем-то вроде ароматной пыльцы… Я чихнула всего-то пару раз, а потом пришла в самое отличное расположение духа.

Царица, столь любящая украшения и дивные запахи, никак не могла быть злюкой. И я полностью убедилась в этом, когда сидела рядом с Альбирой, уплетая медовые орешки с глубокого блюда, а также пробуя множество всяких других лакомств. Мне было ясно одно, если сладкая жизнь и существует — она, несомненно, находится в Мелисан.

Оставалось непонятным, правда, как Альбире удается сохранить такую тонюсенькую талию, но, возможно, все телесное излишество дамы переместилось в необъятных размеров бюст и аппетитную попку… Царица васков была красива и любезна, сохраняя, впрочем, все атрибуты неограниченной власти: надменный взор и снисходительную улыбку Женщины, у которой есть все, о чем можно только мечтать в Гиблом лесу, а возможно, и за его пределами.

 

Глава 21. Медовые страсти

Первую ночь в Мелисан я проспала, как убитая. Я настолько устала от тягот путешествия и обилия впечатлений во время вечерней трапезы с Альбирой, что даже не смогла раздеться сама, целиком поручив себя заботам Наро. Мой верный кормис ревниво отказался от услуг парочки местных «пажей» и сам уложил мое утомленное тело в постельку, пристроившись рядом. Мужчина явно хотел что-то обсудить, но я только вяло покачала головой, давая понять, что уже засыпаю.

А вот Наро, кажется, напротив, был слишком перевозбужден от вида таинственного Мелисан, не потому ли даже сквозь сон я чувствовала, как уверенные мужские руки скользят по моей спине, ласково сжимают грудь и осторожно разводят бедра. Кажется, он целовал меня везде и тяжело дышал, тщательно вылизывая мою влажную норку, а я вздрагивала от удовольствия, не в силах отказаться от столь интимного массажа. Кажется, между нами было что-то еще…

Возможно, он предусмотрительно не лег на меня сверху, чтобы не разбудить, а просто широко развел мои ноги и, убедившись, что я полностью готова принять его внушительный объем, стал медленно двигаться во мне, одной рукой поглаживая мой живот и этим еще больше возбуждая, а другой рукой опираясь на постель рядом.

Смутно помню, что я закусила губу и крепко зажмурилась от невыносимого восторга, когда взлетела вверх вместе со свитой из разноцветных плейпи. Я парила в небе и мое тело купалось в теплых воздушных струях, я целовала солнечные лучи и барахталась в пушистых облаках… А рядом почему-то раздавались хрипловатые мужские стоны и стало так горячо внутри… Ах, Наро… Разве ты тоже умеешь летать… Это хорошо…

На следующий день меня подняла с постели сама царица Альбира. Я растерянно приветствовала ее, стараясь поскорее принять деятельный вид. Наро, оказывается, уже давно бодрствовал и сейчас склонился в почтительном поклоне, опустившись на одно колено перед Хозяйкой Мелисан. А та смотрела на меня с чуть насмешливым интересом:

— Я вижу ты отлично провела ночь, Магрит. Твое ложе пахнет любовью. Идем, я тоже хочу порадовать нашу дорогую гостью. Тебе все понравится. Иначе просто не может быть!

Жаль, что тогда я не обратила внимание на похотливые огоньки в ее светло-золотистых глазах, пока Альбира откровенно рассматривала мое обнаженное тело. Я просто хотела поскорее одеться и предстать перед Царицей в более подобающем виде. Мы плотно позавтракали вместе с Альбирой, но сегодняшние блюда и напитки мне показались уже чересчур сладкими: сваренные в меду фрукты, густой плодовый кисель и крупные ягоды, набухшие от забродившего сока… Приторно до тошноты…

Я выбрала фигурки из теста, вполне безобидные на вид, но стоило мне надкусить, как в рот тотчас брызнул липкий сироп. Да уж, я бы сейчас не отказалась от бутерброда с сыром и колбасой, плюс чашечка кофе со сливками.

Зато вскоре мне пришлось испытать чуть ли не ностальгию. Васки-повара внесли в обеденную залу подносы с дымящимися чашами, и по характерному запаху я тотчас догадалась об их содержимом. Это же настоящий горячий шоколад! Изысканное лакомство цариц и… королев, разумеется. Я по достоинству оценила терпкий густой напиток, много его не выпьешь, но даже пары глотков достаточно, чтобы поднять настроение. Значит, где-то вблизи Мелисан произрастают какао-бобы — очень интересно!

Вскоре мы с Альбирой уже смеялись, шутили и общались почти на равных. По-крайней мере, я так это ощущала, однако старалась держаться скромно, потому как между нами все же была значительная разница. Хотя бы в возрасте. Альбира выглядела лишь немного старше, но я отчетливо понимала, что эта женщина давно не молода. И когда сделала ей комплимент по поводу внешности, Царица пообещала немедленно раскрыть мне секрет своей неувядающей прелести. А для этого требовалось прогуляться к Медовой реке.

Поначалу, когда мы шли по анфиладе комнат внутри самого Мелисана, свет проникал внутрь помещения через множество мелких ячеистых окошечек, но затем охране из васков пришлось зажечь факела, потому что теперь следовало войти внутрь каменистой гряды, на которой держалась внешняя «приемная» часть Дворца.

Альбира велела своей страже и сопровождающим меня кормисам остаться снаружи, а сама запросто подхватила меня под руку и повела за собой внутрь какой-то пещеры. Странно, что теперь она была освещена не факелами, а будто бы крохотными электрическими лампочками вдоль всего сводчатого потолка. Моему удивлению не было предела, когда выяснилось, что это всего лишь светлячки — постоянные обитатели медовых хранилищ Мелисан.

Я едва поспевала за Царицей, которая устремилась вперед с невероятной скоростью. Альбира чуть запыхалась и раскраснелась, а я же, глядя в ее блестящие глаза, любуясь нежным овалом царственного лица, чуть было не решила, что весь секрет Молодости и Красоты заключен всего лишь в ежедневных пробежках вдоль огромных чанов с медом самых различных сортов. Ничего нового — движение и здоровая еда.

Ну, и регулярные занятия любовью, конечно. Не думаю, что у Царицы с этим проблемы. Мужчины-васки выглядят вполне привлекательно и брутально. Многие из крылатых стражей на голову выше лучших солдат — кормисов. Признаться, я не удержалась от некоторых фантазий насчет возможных пристрастий Царицы. Она предпочитает одного фаворита за ночь или сразу троих, удобно ли мне задать ей столь личные вопросы…

Надеюсь, мой Кадо благополучно вернулся к водопаду на цветущем лугу и удачно разбил там лагерь со своим отрядом. Старший Воин ни в какую не согласился войти вместе со мной и Наро в Мелисан и ожидал нас, как мы и договорились, на окраине Гиблого леса в небольшой долине.

Между тем мы с Альбирой быстро миновали величественную кладовую, и женщина подвела меня ко второму залу, в котором я сразу же узнала подобие огромных пчелиных сот во всю стену. Собственно, это помещение и представляло собой некое хранилище ячеек, в каждой из которых мог запросто поместиться среднего роста человек, да хотя бы я сама. Альбира замедлила шаг и с неким благоговением погладила длинный желоб, выточенный будто из цельного ствола дерева. Причем, желоб этот был толщиной с плечо Кадо и располагался как раз под нижней границей ближайших к полу ячеек.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Подойди ближе и будешь вознаграждена.

Невольно затаив дыхание, я приблизилась к правильным рядам сот, чтобы встать возле Царицы васков. Тогда Альбира приотворила матовую пленку одной из ячеек и оттуда прямо в желоб пролилась густая остро пахнущая жидкость.

— Это незрелое утробное молоко. Священная влага Васкарионы, дарующая вечную молодость и красоту. Ах, все это лишь красивые слова, Магрит! Ничто не вечно под обоими светилами. Но ты можешь продлить свои годы и надолго сохранить свежесть тела на радость благодарным подданным. Ты же любишь их радовать своим телом, Магрит?

— Думаю, так же как и ты.

Ответа разумнее я бы сейчас не подобрала но, похоже, мои слова понравились Царице. Альбира зачерпнула вязкую жидкость своей сухой узенькой ладошкой и поднесла к моему лицу.

— Пей!

Я совершенно не хотела этого делать. Меня очень смущал странный запах. Очень уж он напоминал «флюиды» мужского семяизвержения. Но и отказаться я сейчас не посмела, пришлось сделать глоток. На вкус мутноватая масса оказалась такой же малоприятной, как я и предполагала, но, едва сдерживая тошноту, мне пришлось «наклеить» довольную улыбку. Альбира внимательно следила за выражением моего лица, а потом вздернула вверх стрелочки черных бровей и звонко расхохоталась.

— Можешь больше не притворяться, обманщица! Я же знаю, как это противно. Ах, Магрит, Магрит…

Потом царица одним ловким движением вымазала мои щеки и лоб остатками жидкости, а когда я задрала подол, намереваясь утереться, попросту перехватила мои запястья, горячо посматривая на меня.

— Перестань же, она высыхает очень быстро и завтра ты сама удивишься, как разгладилась и посвежела твоя кожа. Преданные мужчины оценят тебя.

— Поверь, моим мужчинам я нравилась и раньше. И прошу, впредь позволь мне решать самой, нужно мне сейчас омолодиться или нет. Прости, Альбира… Я вовсе не желаю показаться грубой, но мне хочется все это исторгнуть из себя на пол — мне, правда, нехорошо.

Я с трудом пыталась стереть с лица эту липкую гадость, вымазала себе все руки и уже чувствовала подступающую злость. Что эта дама себе позволяет! Привыкла, что местные самцы пачками валятся у ее точеных ножек, значит, теперь все позволено. Но я тоже как никак Королева!

Альбира заливисто смеялась и вдруг поцеловала меня в губы, крепко обхватив ладошками мой затылок. Я почти с ужасом увидела напротив ее янтарные глаза, чувствуя, как шаловливый язычок скользит по моим зубам вправо и влево, проникая все глубже и бесстыднее. Но царица тут же отпустила меня, напоследок с явным наслаждением лизнув щеку.

— Чего ты боишься, Магрит… Или стыдишься… Неужели эти самцы тебе еще не надоели? Мои руки гораздо нежнее. И ведь ночью тебе нравились мои ласки.

— Ночью? Я спала и, кажется, только Наро был рядом.

— Твой мужчина любил тебя, а я наблюдала и тоже прикасалась к твоему телу. У тебя мягкая кожа, но ей не достает упругости и белизны. Сейчас мы это исправим!

Я ничего не успела ответить, а только пыталась представить в воображении картинку — Наро склонился надо мной, а Царица прилегла рядом и гладит нас обоих. Бррр… или… ничего особенного? Я же когда-то наблюдала за тем, как Оприны страстно совокуплялись в Гиблом лесу после ритуального танца, я видела двух соединившихся крылатых пикаров. Может, Альбира тоже обожает подглядывать?

Но сейчас мне приходилось только быстрее переставлять ноги, чтобы поспеть за ней. Мы пробежали до конца залы мимо всех сот и оказались перед маленьким бассейном, в который из более широкого желоба сверху стекала та самая «подозрительная жидкость», но только уже из ячеек, что упирались в потолок и на вид выглядели заметно меньше и темнее. Да и пахло это «верхнее молочко» настоящим чуть подогретым медом.

— Сними одежду и окунись в живые воды Васкарионы. И ты не узнаешь себя завтра, Магрит.

— Подожди-подожди, я не думаю…

Не дослушав мои возражения, царица буквально сдернула с меня тунику и весьма ощутимо шлепнула по оголившейся ягодице.

— Я хочу искупаться с тобой. Даже не думай мне отказать!

Но самое пугающее ожидало меня впереди. В середине бассейна на дне оказался лаз, прикрытый деревянной крышкой. И пока я шлепала ногами по колени в тягучей рыжеватого оттенка массе, Альбира сорвала пленку с нескольких ближайших ячеек на уровне наших плеч — в бассейн хлынули струи новой пахучей жидкости.

Я еле успела увернуться, но царица немедленно открыла лаз на дне и толкнула меня к нему. Я тут же провалилась куда-то вниз и словно по извилистой трубе аквапарка понеслась вперед, увлекаемая потоками мутной воды. Мне казалось — еще немного и я захлебнусь, с ног до головы покрытая этой липкой пастой. Я барахталась и пыталась очистить нос, чтобы хоть немного вздохнуть. Отчаяние уже почти настигало, когда я вылетела из трубы на какую-то мягкую бархатистую поверхность.

Не сразу разлепив склеенные ресницы, я шарила руками вокруг, чувствуя, что лежу в чем-то отдаленно напоминающем песок. Но он оказался сладким и таял на языке подобно сахарной вате. Боже! Боже! Разве это возможно! Я готова была закричать от восторга, но только разевала рот, как рыба, выброшенная из воды. И лишь когда с торжествующим визгом рядом приземлилась Альбира, я вновь обрела дар речи и способность нормально дышать.

Мы сидели внутри гигантского живого цветка. Сопоставив размеры и формы, я решила, что это местная лаватера или гибискус. Ярко-красный граммофон с длинными тычинками и бревнообразным пестиком посредине принял нас подобно маленькой корабельной каюте и теперь плавно раскачивался по инерции, осыпая нас новыми порциями ароматной пыльцы.

Альбира знала толк в наслаждениях! Она развалилась на желтоватом покрывале и блаженно закрыла глаза. Наши тела были сплошь покрыты миллионами крохотных пыльцевых зернышек. Итак, мы вымазались в меде и вывалялись в «цветочном пуху». Похоже, именно здесь кроется разгадка долголетия и неувядающей царской красоты — я была поражена и взволнована…

Но когда Альбира внезапно подсела ближе и принялась деловито слизывать с моей груди сахаристые капли, я просто откинулась назад и попыталась воспринять это как часть церемонии. Кажется, я всерьез начинала бояться эту темпераментную женщину. Я уже хотела домой.

 

Глава 22. Великая новость

Инсектерра.

Кормаксилон. Чрево Матери

Уно сидел посреди комнаты на полу в самой привычной позе — раздвинутые в стороны колени и соединенные стопы. Старший Наставник сосредоточенно наблюдал за самым крупным и зрелым коконом из Десяти Особенных. Все они выглядели светлее остальных, на них не было чешуек и борозд, хотя размеры мало чем отличались.

С того дня как паланкин Магрит исчез за Зеленой стеной Уно словно избегал собратьев — забирал еду и ужинал в одиночестве, почти все время проводил во Чреве Матери, снова и снова поудобнее раскладывая яйца, часто навещал пещеру-хранилище с коконами. Особенные он сразу разместил в отдельной нише и каждый день следил за тем, как они растут.

Такое поведение Наставника немного тревожило прочих «нянек», но они понимали, что Старший также как и все кормисы взволнован из-за странных яиц, что слишком быстро преобразовались и могут дать удивительное потомство.

Однако Уно беспокоили не только необычные коконы. Он просто скучал по своей Королеве. Фраза за фразой разбирал в голове их разговоры, вспоминал черты лица любимой женщины, ее голос и смех, а сердце все сильнее наполнялось необъяснимой тревогой и тоской. В голову Уно сейчас приходили незнакомые прежде мысли и желания.

«Как же я не понял ее… Она хотела принадлежать одному мне, потому что наши звезды дышат одновременно. Но она нужна всем нам, разве я могу один любить ее и пользоваться ее вниманием, разве такое возможно в Семье… Хочу ли я один иметь право касаться ее…»

Эти вопросы сводили Уно с ума, он считал дни, сгорая от нетерпения вновь увидеть Магрит, поскорее остаться с ней наедине и высказать все, что прячет его душа. Поведать о своей огромной любви, о том, что он на все готов ради ее благополучия и счастья. В их последнюю ночь Уно видел слезы на ее щеках — так, значит, и ей было тяжело расставаться. Как больно… как же больно… Уно застонал, в порыве яростного сожаления сжимая свои кулаки и склоняясь к полу всем гибким телом.

Он только сейчас осознал, что встреча с Магрит — это самое чудесное, что могло произойти в его жизни. Непостижимая, трепетная женщина была в его руках, спала на его груди, дарила свою нежность и тепло, доверчиво раскрывала перед ним тайники своего чистого тела, а он же порой будучи рядом витал в облаках, думал о новых нишах для яиц и мысленно раздавал поручения младшим. Жалкий глупец!

Нужно было поехать с ней и ни на мгновенье не оставлять одну! Нужно было вовсе запретить ей эту поездку. Магрит бы послушала его — Уно подозревал, что имеет особенное влияние на ее решения и наверняка мог бы заставить ее передумать. Но он слишком легкомысленно отнесся к этой королевской причуде и теперь невероятно страдал. И даже поучения Высокоумного Чаро не способны были утешить в минуты отчаяния. Уно наугад брал один из многочисленных свитков и читал первые слова, что зацепят его взгляд. Сегодня ему выпало это:

— Все вокруг и ты сам есть такое, каким было создано, но всегда способно меняться. Научись сдержанно встречать перемены и сделай им шаг навстречу. Тогда плохое обтечет тебя, не причинив вреда и уйдет прочь, а хорошее поселится в твоем сердце, пустит корни, даст плоды и рассыплет новые семена в свой срок.

Уно вздохнул, отложив тексты в сторону. Он желал перемен и сам был готов меняться. Но пусть Магрит всегда будет рядом — та Магрит, что он любит и ждет.

Некоторым кормисам Уно и прежде казался странным из-за его замкнутости и склонности к долгим размышлениям, а потому поведение Наставника и сейчас никого не удивляло. Так же сдержанно Семья отнеслась к появлению удивительных Коконов из необычных яиц.

— Уно поймет, что нужно делать. Он справится, потому что чувствует их сильнее, чем мы. У него особенная связь с детьми, — говорил один из старых нянек и все соглашались, оставив Старшего наедине с будущим потомством.

А сам Уно, слыша эти разговоры, испытывал тяжкие муки совести, ибо думал он сейчас больше о Магрит, нежели о своей работе. Целыми днями он ждал Королеву, ловил руками воздух так, словно искал любимые пальцы, а порой наматывал на собственную ладонь ленту, взятую из ее волос. Этот кусочек тряпки уже не хранил ее запаха, но был единственной вещицей, что Уно смог вынести из королевских покоев в память о ночи с любимой.

«Когда она вернется, я никому ее не отдам», «Прекрати. Ты не можешь запретить другим касаться ее, не можешь запретить им желать и любить. Ты не имеешь права на подобное. Лучше забудь»

Уно вздрагивал и тихо стонал от этого внутреннего спора, схватившись за голову. Это было нестерпимо больно, до нервной судороги больно где-то там глубоко в груди так, что в потрепанную ленту хотелось вцепиться зубами и взвыть от невыносимого желания бежать по следам Женщины в чащу леса.

«Уно — ты хороший кормис, ты старший среди наставников, ты не имеешь права сейчас пренебречь своими обязанностями. Ты должен позаботиться о коконах, о новом поколении, для этого ты и рожден! Не следует забывать свое призвание и свой долг перед Семьей».

Распростершись на полу перед нишей, Уно в который раз пытался сконцентрировать внимание на продолговатых серых предметах перед собой, но внезапно расслышал сухой треск лопающихся пелен самого крупного кокона.

Резко дернув головой в сторону знакомого звука, наставник заставил себя подняться. Светлые стенки кокона медленно зашевелились и стали раскрываться, словно бутон тамарикса, осторожно расслаиваясь наподобие тоненьких лепестков.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Уно смотрел на это зрелище, затаив дыхание и отлично понимая, что должен позвать кого-то еще для свидетельства. Но слишком боялся пропустить самый важный момент — не осталось сомнений, что сейчас происходит нечто из ряда вон. Обычно коконы шумно трескались и тотчас рассыпались, являя миру юного кормиса, а в этот раз…

Свернувшись калачиком в середине полураскрытого кокона спала девочка. Неужели? Да, да — несомненно, девочка и Старший наставник растерянно отступил назад.

— Как возможно такое, — прошептал он едва слышно, протирая руками лицо, словно желая прогнать наваждение.

Его разум мгновенно представил, что это может значит для Колонии, ведь если в каждом странном коконе девочка — дитя Кормаксилон, и также может давать силу и вести Семью к процветанию… «Магрит может быть моя? Только моя!» — робко спросил сам себя Уно и сам же ответил, не смея поверить, что эта невероятная мечта может стать явью. Осталось лишь дождаться возвращения Королевы и сообщить ей радостную весь. А пока следует поведать о чудесном событии остальным:

— Девочка! Знак особого расположения Матери, доверившей нам свою маленькую дочь. И это все пришло в наш Дом через Магрит. Это она смогла пробудить женское начало в яйцах, она подарила Дому свои маленькие подобия. Девочки! Сестры, подруги, возлюбленные…

Уно рассмеялся, заранее представляя удивленные глаза Мано и остальных. Разве может быть новость лучше?!

«Когда ты вернешься, я тебя никуда больше не отпущу… И сам стану твоей тенью, Магрит — дивная, желанная, божественная…»

Скоро оживут и другие коконы, а новорожденную девчушку стоит бережно омыть и смягчить болезненность первого пробуждения. В конце концов, Уно был более чем уверен, что женщины нуждаются в особом отношении. Пусть даже это совсем маленькие женщины.

К тому же кормисы быстро растут и достигают зрелости, вероятно, это же будет происходить и с девочками. И совсем скоро в Доме зазвучат нежные голоса девушек. А значит, появятся пары и сила любви пробудит к жизни новые зародыши спящих пока яиц. Семью ждет великое будущее и пора сообщить об этом остальным.

Полный самых радужных надежд, Уно торопливо созывал помощников, готовясь принять на руки первую Дочь Кормаксилон.

 

Глава 23. Прощание с Мелисаном

Я мягко отстранилась от Альбиры и покачала головой, пытаясь выглядеть убедительно-любезной:

— Прости, но я не привыкла к такому обращению со стороны женщины, а твоя настойчивость немного смущает. Я себя чувствую десертом на праздничном столе — этакий вымазанный в меду кусок бисквита. Удивляюсь, как на меня еще не слетелись пчелы. Ай!

Я прикусила язык, внезапно подумав, что как минимум одна сладострастная пчелка уже готова меня попробовать. Но как бы хотелось избежать столь пристального внимания царской особы…

— Дорогая Альбира, я бы очень хотела помыться и чем-нибудь перекусить. А еще меня неудержимо клонит в сон. И какие-то тревожные мысли досаждают с самого утра. Мне кажется, что нам стоит пораньше вернуться в Кормаксилон. Меня ждут мои люди. Я не могу оставлять их надолго. Ведь ты все сама понимаешь, ты очень заботливая Правительница, это заметно с первого взгляда. Альбира, позволь нам завтра же покинуть твой дивный Мелисан.

Мне стоило немалых трудов выдержать пронзительный взгляд ее глаз, что казались при ярком солнечном свете каплями янтаря с черными крапинами сузившихся зрачков.

— Ты очень странная, Магрит. Разве я собираюсь тебя держать? Хотя, ты же не видела и сотой доли того, чем я могла бы поразить твое пугливое сердце.

— Мое сердце желает лишь одного — благополучно добраться до Дома, где меня ждет любящая Семья.

Я искренне верила в то, что сейчас говорила. А вот Альбира выглядела явно разочарованной и даже не хотела этого скрывать.

Царица на четвереньках подобралась к самому краю упругого лепестка, что служил нам своеобразным диванчиком, и высунулась по плечи наружу. Потом я услышала тонкий вибрирующий звук, и вскоре рядом раздалось шуршание крыльев. Кажется, Альбира таким образом подозвала слуг. Мне ничего не оставалось, как последовать ее примеру и голышом взгромоздится на спину второго мужчины-васка. Долой стыд, пусть на свою Хозяйку пускают слюни! Да и вряд ли я могу прельстить их взор, мои объемы выглядят куда более скромно по сравнению с внушительными прелестями крутобедрой Альбиры.

Я крепко ухватилась руками за шею крылатого мужчины и с замиранием сердца огляделась вокруг. Мы были на широком лугу, видимо, с другой стороны каменной гряды. Наш цветок был даже не самым большим и красивым здесь. Мне невольно вспомнилась страна великанов из приключений Гулливера. Там запросто могли быть такие растения — исполины. Так, значит, это и есть тот самый Заповедный луг, что завещано хранить племени васков.

Ой-ой, жутковатое ощущение стремительного полета! Я все сильней прижимаюсь к вытянутому мускулистому телу своего проводника, стараясь не поднимать головы. Надо мной сейчас расправлены самые настоящие крылья, жесткие и одновременно такие хрупкие на вид, что я с трудом могу подавить чувство страха, когда вижу, как именно они соединены с телом. Бесподобное существо — этот летающий человек-пчела! Или оса… Кто их тут разберет… Главное — человек, готовый отнести меня на себе к небольшой заводи с чистой водой.

Мы сделали круг почета над прудом и вскоре меня бережно опустили на берег. Неподалеку приземлились еще несколько васков — персональная охрана Царицы или слуги, которые обеспечат нам одеждой после мытья. Похоже, я вовсе перестала стесняться чужих взглядов. Спокойно захожу в воду и тщательно смываю с себя присохшую пыльцу и медовую пленку. Какая гладкая кожа под слоем этой шероховатой маски, нежная, бархатистая — Альбира была права. Я в который раз окунулась с головой и отжала волосы, собираясь направиться за полотенцем. Напоследок бросила еще один взгляд на успокоившуюся водную гладь. Разве это я?

Из воды на меня смотрела молодая и очень привлекательная девушка с изумленным выражением лица. Я рассмеялась и взбаламутила ногами воду. Альбира уже стояла на берегу, позволяя васкам бережно осушать свое великолепное тело. Я невольно залюбовалась ею и даже позавидовала, но совсем немного.

Она родилась в любящей Семье и с самого начала знала о своем высоком предназначении, она росла как оранжерейный цветок, окруженная заботой и негой. Не ведала никаких лишений и забот. А теперь обладает почти безграничной властью на этом кусочке Гиблого леса. В оазисе ярких красок и ароматов ванили, смешанных с нотками мелиссы и лемонграсса. Райское местечко… Но меня ждет мой Кормаксилон.

— Альбира! Ты можешь подарить мне немного этого особого средства — того «зрелого молочка», что так чудодейственно влияет на кожу? Я буду с большой благодарностью им пользоваться у себя в Доме, буду вспоминать два дня проведенные здесь, как одни из самых чудесных в жизни.

— Конечно! Я предложила бы тебе этот дар и без твоей просьбы, маленькая Магрит.

Ну, вот опять — «маленькая»! Подумаешь, я ниже царицы всего-то на голову, и нечего так важничать. Но мне пришлось отвлечься от размышлений на этот счет, поскольку двое васков направились ко мне с явным намерением растереть меня куском полотна. Я старалась не бросать взгляды в сторону Альбиры, она слишком горячо целовала одного из своих старательных помощников, пока второй…

О, нет, на это же совершенно невозможно смотреть спокойно! Кажется, все в этом мире готовы совокупляться прямо на глазах друг у друга без малейшего стыда. Одна я брожу неприкаянной тенью и мечтаю о любителе древних трактатов и флейты. Что ты делаешь в этот самый момент, Старший Наставник Уно? Наверно, опять любуешься своими чудными коконами и вряд ли вспоминаешь Королеву посреди важных дел…

Я соскучилась по тебе и так хочу увидеть тебя и больше уже никогда не разлучаться. Но ведь придется снова делить на всех "королевскую милость" и тебе достанутся только жалкие крохи моего внимания. Знаю, ты будешь и этому рад, а я сделаю вид, что все хорошо. Я уже научилась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Усилием воли прогоняя грустные мысли, я старалась поскорей натянуть платье на влажное тело, чтобы скрыть свою наготу от пытливых мужских глаз. Слава Богу, царица слишком увлеклась общением с верноподданными и, кажется, немного забыла обо мне. Я тихо попросила ближайшего васка доставить меня к Наро и мою просьбу незамедлительно выполнили. Правда, на сей раз мне пришлось лететь не голышом на крепкой спине крылатого парня, а в маленькой, легкой беседке, которую несли сразу четверо мужчин.

Наро встретил меня в вестибюле гостевых покоев, кормис был явно взволнован:

— Королева! Мы должны как можно скорее покинуть Мелисан. На этом далеком расстоянии я с трудом могу слышать зов Кормаксилона, но чувствую, что в Доме требуется наше присутствие. Там случилось нечто странное, Кадо тоже это осознает, наша связь неразрывна…

— Я полностью разделяю твое беспокойство. Мы выходим завтра же поутру.

Меня тревожил еще один щекотливый вопрос, и я подошла ближе, уставившись взглядом в центр груди друга:

— Наро… Мне нужно знать правду. Этой ночью ты был один в моей комнате? Может, пока я спала, к нам входил кто-то еще?

Я резко подняла глаза, желая сразу увидеть выражение его лица, но Наро ничуть не смутился:

— Ты уже засыпала и я позволил себе немного приласкать тебя. Потом я почувствовал запах сладковатого дыма от сжигаемых корней хамелы и твердой смолы ятариса. И еще был какой-то незнакомый пряный аромат, он сперва щекотал ноздри так, что я чуть не расчихался, а потом будто замутил мой разум. В комнате появилась царица и приложила палец к губам, она несла в руках курительницу и прошептала, что это поможет тебе видеть чудесные сны. Магрит… Она…

— Продолжай! Я хочу знать все, что случилось ночью.

Наро вздохнул и попытался меня обнять, но я отпрыгнула назад. Мужчина виновато опустил голову:

— Я знаю, что поступил плохо. Я не должен был позволять ей касаться тебя, но она говорила так, что ей нельзя было не поверить. И я вдруг очень сильно захотел быть с тобой, а ты словно приглашающе улыбалась во сне и была такой… такой желанной и благосклонной, Магрит…

— Довольно! Что именно делала Альбира, пока ты пользовался моей благосклонностью?

— Я был одурманен, я плохо помню, Магрит. Прости.

Разве можно на него сердиться? Я провела достаточно времени с царицей, чтобы понять, на что способна эта женщина ради удовлетворения своих тайных желаний. Наро оказался лишь инструментом в ее руках, и есть немало моей вины в том, что мы с другом оказались в такой ситуации.

— Будь спокоен. Я не держу на тебя обиды.

Темные глаза Наро вспыхнули, кулаки сжались:

— Я приму любое наказание, но лишь когда мы вернемся домой.

— Начинаю считать часы. Мелисан слишком хорош для истинных кормисов… и их маленькой Королевы.

Наконец-то я разрешила ему себя обнять. Было заметно, что мужчина расслабился от моих слов и выдохнул с облегчением. Похоже, ночные события полдня давали ему недобрую пищу для раздумий. А я просто махнула на все рукой. Подумаешь, какая-то особа царских кровей подсмотрела как мной страстно овладел один из моих супругов. Подумаешь, чужая женщина и сама немного приняла участие в этом процессе, надеюсь, оно того стоило, мне определенно плевать, я все равно помню, что меня трогал только Наро.

А вот ему бы следовало понять, каково это, когда тебя накачивают дурманом и пользуются по своему усмотрению. Я могла бы кое-что припомнить Главному Добытчику, но меня охватила лень. До вечера я просто валялась в отведенных мне покоях, лакомилась новыми яствами, что принесли васки, примеряла наряды и украшения. Даже умудрилась немного подремать.

А вечером прошел церемонный ужин с Царицей и вялое обсуждение нашего завтрашнего отъезда. Альбира выглядела уставшей и почему-то чуть располневшей. Я не верила своим глазам, но ее живот слегка округлился под просторной хламидой, а движения стали медленными и плавными. Сейчас, думаю, она бы не смогла так лихо бегать вдоль стен кладовой, как утром.

На меня теперь Альбира обращала куда меньше внимания, чем полдня назад, и я вскоре смогла покинуть пиршественную залу Мелисан и отправиться на последнюю "экскурсию". Видимо, особому расположению Правительницы в мой адрес пришел конец и сейчас меня сопровождал уже почтенный пожилой васк, чья голова была покрыта седым ежиком волос. Я не выдержала и забросала мужчину вопросами, о которых стеснялась спросить рассеянную нынче Царицу.

Именно в последний вечер я узнала о Мелисан много нового, например, оказалось, что васки не рождаются лысыми, а тщательно бреют головы наподобие некоторых монахов нашего мира, лишь сановные старики лишены этой нудной обязанности. Так стало ясно, чем «статуснее» местный васк, тем длиннее его бородка и выше растительность на голове.

Мы посетили оружейные и ювелирные мастерские, где мне и Наро даже разрешили выбрать себе подарки. Я, конечно, не смогла отказаться от тонких браслетов на каждое плечо выше локтя, а мой кормис получил отличный боевой топорик. Васки были хорошие умельцы, мы по достоинству оценили их труды восторженными возгласами и шумной благодарностью.

Наконец, сопровождающий привел нас в то самое помещение, где еще в начале дня меня угораздило принять странные ванны. Но я была довольна результатом, что скрывать, моя кожа словно сияла изнутри, была бархатистой и мягкой на ощупь. Как завороженная, я наблюдала за руками нашего Экскурсовода, пока он приоткрывал пластинку ячейки, чтобы нацедить новую порцию «молочка» в изысканную посудину из древесной коры.

Наверно, всему виной было мое горячее любопытство, но старческие пальцы дрогнули и «крышка» ячейки отвалилась напрочь, заставив всю влагу этого вытянутого отсека моментально расплескаться по полу. Но вместе с водой в желоб плюхнулось какое-то черное сморщенное тельце. Я отшатнулась, не сдержав крика, все же я училась на врача, и мне приходилось видеть кое-что подобное в банке с формалином. Никаких сомнений — передо мной в деревянном желобе сейчас лежал человеческий эмбрион, погибший на середине срока своего развития. Я перевела испытующе-возмущенный взгляд на васка:

— Что это такое? Отвечайте же, что это?

Мне стало остро не хватать воздуха, хорошо еще Наро встал рядом, чтобы я могла опереться на него и продолжить:

— Зачем вы держите здесь умерших детей? Как они сюда попадают?

Васк совершенно не понял мой праведный гнев и, видимо, приписал мое возмущение собственной неуклюжести. Его рассказ меня поразил настолько, что я отказалась от «эликсира молодости» и попросилась на поверхность, где могла бы увидеть лес и луга перед Мелисан.

В каждой ячейке этого особого хранилища были крохотные замершие васки. Их развитие могло бы продолжаться в специальном Детском помещении, но рост этих малюток остановили нарочно, просто залив их «домики» слабым медовым раствором в смеси с другими тайными компонентами.

— Но в этом же нет ничего страшного, Госпожа. В Мелисан рождается гораздо больше детей, чем это требуется Семье. Наша Плодовитая Царица каждую Луну приносит в Дом сотню новых зародышей, их разносят по сотам, но лишь части потомков дадут «дозреть» до конца, лишние же детей станут чудеснейшим ингредиентом «утробного молочка». Так было заведено еще со времен владычества Васкарионы. И в этом кроется секрет дивной красоты и молодости каждой Владычицы Мелисан. Во славу Дома васков!

Я повисла на руках Наро и уже не помнила, как он доставил меня в мою гостевую спальню. В эту ночь я не смогла заснуть, мой желудок буквально выворачивало наизнанку. Кажется, мне удалось задремать лишь на рассвете, но стоило увидеть чашу с водой для умывания, как перед глазами снова возникли сотни длинных ячеек, в каждой из которых плавал забальзамированный в медовой смеси трупик маленького васка.

— Наро! Какое счастье, что меня взяли к себе именно кормисы. Наро, я вас всех очень люблю и постараюсь быть для вас самой лучшей Королевой. Давай, скорее вернемся домой!

 

Глава 24. Неожиданный поворот

Отряд кормисов покинул Поселение васков незадолго до рассвета. Царица Альбира равнодушно простилась с Королевой Магрит и, кажется, отправилась досыпать, придерживая руками заметно увеличившийся живот. Ничего удивительного, через пару недель в Мелисане ожидалось новое пополнение.

Магрит нездоровилось, она отказалась от еды и даже воду пила будто с опаской, маленькими глотками. Наро был задумчиво-хмур, его второй день терзали недобрые предчувствия. Зато Кадо встретил собратьев с открытой улыбкой, похожей на дикий звериный оскал. Впрочем, Магрит успела привыкнуть к такой бурной радости старшего воина и лишь слабо улыбнулась в ответ.

Они расстались не надолго, но она успела немного соскучиться по этому грубому прямолинейному вояке, а потому даже не возражала, когда он приблизился в два прыжка и схватил ее своими большими руками.

— Как же я рад видеть тебя, Королева! К нашему возвращению все готово, сопровождающие отряды на своих местах, мы находимся в центре оборонительного клина. Осталось услышать лишь твое пожелание, Госпожа.

— Так командуй, сильнейший из воинов! — воскликнула Магрит, смело обнимая воловью шею могучего кормиса.

Чем дальше позади оставался противоречивый Мелисан, тем все больше оживлялась Королева, вслух мечтая о том, как скоро окажется в стенах знакомого Дома, увидит двух прочих Советников, а ночью прижмет к груди одного симпатичного молодого музыканта.

После краткого отдыха у Водопада на лугу настроение Магрит заметно улучшилось. Она искренне радовалась дороге Домой, вспоминала посуду с округлыми узорами, спиральками и завитками, ярко расписанные стены Архива, диковинную пищу и заботу юных «пажей». Путь пришлось начинать пешком, но очень скоро Кадо подхватил Женщину на руки и, предупреждая вероятное возмущение, быстро проговорил:

— Не запрещай держать тебя у сердца. Даже день без моей Повелительницы длился вечность, а сейчас мне нужно прикасаться к тебе и чувствовать твой аромат, чтобы быть сильнее. К тому же так мы будем двигаться быстро, я хочу добраться до реки к ночи.

— А разве есть причины для особой спешки? — взволнованно спросила Магрит, прижимаясь к вздымающейся груди мужчины.

— Только одна. Кормаксилон скучает по своей Королеве.

Кадо горячо поцеловал ее в щеку и еще больше ускорился. Он умудрялся легко держать женщину одной рукой, а пальцами другой раздавать команды воинам, окружавшим королеву плотным кольцом.

Какое-то время Кадо долго следовал вперед, не сбавляя темпа и явно не чувствуя усталости, а потом внезапно замер, подняв вверх руку со стиснутым кулаком. Магрит даже вздрогнула, заметив, как переменилось его лицо.

— Что-то случилось?

— Оставайтесь здесь! — строго велел Кадо, буквально передавая ее в руки Наро.

Тот легко принял женщину, понимая, что молодой и горячий воин мог отреагировать лишь на одно — приближающуюся опасность или явную угрозу маленькой кучке воинов, что ушли вперед разведывать местность. Кадо часто удавалось буквально всей кожей чувствовать напряжение своих солдат.

— Где? — тихо спросил Наро, желая иметь представление о надвигающейся беде.

— Влево от Солнечного убежища, — ответил Кадо, и тут же рванул в джунгли, отозвав с собой еще несколько мужчин.

— Что происходит, Наро? — спросила Магрит, чувствуя, что ее охватило волнение.

— Один из отрядов впереди обнаружил что-то важное, не стоит волноваться, — соврал Наро, желая успокоить Правительницу.

Осталось только ждать. На краткое время в лесу установилась гнетущая тишина, совершенно несвойственная столь обитаемой части джунглей. Но вскоре поблизости оглушительно завопили птицы. Воины тотчас окружали Королеву, а Наро лихорадочно озирался вокруг, выставив впереди длинный тесак — подарок умелых васков.

Внезапно раздался тонкий свист и один из кормисов рухнул на землю, скривившись от боли.

— Что? — испуганно воскликнул другой, не понимая, что произошло с товарищем.

— Где?! Быстро ищите! Они могут быть повсюду, закройте же Королеву! — одна за другой раздавались беспорядочные команды вокруг.

Магрит успела лишь обхватить Наро за пояс, как высоко над ее головой зашумели ветки под грузными телами и полетела листва, вперемешку с отравленными дротиками. Раздался душераздирающий вопль:

— Дармисы!

Магрит перестала дышать от ужаса. Кроны деревьев над ними заполонили мужчины с черной кожей. Они дружно что-то ухнули и стремительно полетели вниз, раскачиваясь на канатах лиан. Пока дармисы ловко приземлялись, воины кормисов один за другим падали к ногам королевы, сраженные их стрелами. Магрит едва успевала заметить, как что-то мелкое пролетает мимо нее в воздухе и впивается в шеи и плечи ее спутников.

— Берегись, — прошипел Наро и, быстро опустив женщину на опавшую листву, попытался закрыть ее своим телом.

Испуганная, растерянная Магрит почти не слышала громких звуков битвы, впрочем их и не было, только шелест шагов вокруг, всхлипы и стоны. Потом огромные черные руки схватил ее и дернули на себя, а когда Наро попытался ударить неизвестного ножом, был тут же отброшен в сторону. Магрит подняли с земли и грубо встряхнули. Королева пыталась вырваться, но заметив Наро, лежащего навзничь с помутневшими глазами, просто прекратила бесполезную борьбу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Харра… Это было слишком легко.

Едва не теряя разум от сцены развернувшегося на ее глазах побоища, Магрит уставилась на мужчину, перед которым ее поставили на колени. Он был ужасающе высокого роста, имел пепельного цвета безволосую кожу, массивные желтые браслеты на руках и длинный плащ грязно-красного оттенка. Широкое лицо генерала Закриса сейчас выражало одну лишь первобытную радость от удачного исхода военной вылазки.

— Так вот ты какая, новая Мать Кормаксилон! Мой лучший трофей за несколько лет. Но я сильно разочарован. Ты такая маленькая и худая, что надолго тебя не хватит.

Он коснулся кончиками пальцев ее щеки и тут же громогласно рассмеялся от того, как отчаянно женщина дернулась в сторону.

— Ничего, ничего, скоро ты привыкнешь и к моим ласкам. Нам некуда спешить, Королева трусов.

Его последнее слово звучало как откровенная издевка и насмехательство, но именно оно напомнило Магрит о своем истинном статусе и неожиданно придало сил для ответа:

— Что бы ты не сделал со мной, скотина, тебя ждет расплата. За нас всех отомстят! Клянусь Солнцем этого мира, ты подохнешь в грязи, как бешеное животное. И пусть я этого не увижу, я заранее плюю на твой обезьяний труп!

Эффектно завершить речь у женщины просто не получилось, во рту пересохло и Магрит пришлось до крови прикусить губу, чтобы вдобавок не разрыдаться от животного страха, что скрутил нутро, заставляя «тряпичное» тело еще больше клониться к земле.

Вокруг раздались гневные голоса, но поднятая рука Закриса заставила его людей умолкнуть. Генерал медленно присел на корточки рядом с дрожащей, но не сломленной жертвой и с любопытством заглянул в синие глаза женщины. Потом запустил ручищу в ее волосы, заставляя выгнуть шею и повернуться к нему. В то же время его другая ладонь скользнула по молочно-белой шее Магрит и пробралась под одежду к груди.

Последними крохами рассудка Королева заставила себя не отводить взгляда от ненавистного лица, когда Закрис приблизился вплотную и слизал капли крови, выступившее из прокушенной нижней губы женщины. А потом проделал то же самое с ее верхней губой, опаляя рот Магрит тяжелым возбужденным дыханием.

— А ты горячая и острая, как свежая сакила. Я буду пить тебя целую ночь, пока не стану совсем пьян. А потом отдам каждому из своих людей. Если ты не убедишь меня, что сгодишься на что-то большее.

Он впился в ее губы новым, мучительным поцелуем и тогда женщина что есть силы стиснула зубы, смутно предпочитая быструю смерть мучениям плена. Но Закрис лишь взревел, как раненый зверь, за волосы отрывая от себя женщину, осмелившуюся его укусить. Магрит сжалась на земле, ожидая нового удара, но услышала над собой лишь хрипловатый надсадный смех.

— На сегодня хватит. Я получил достаточно доказательств того, что в тебе течет королевская кровь. Ты заслужила мое внимание, женщина, и займешь достойное место на моем ложе. Эй! Мы возвращаемся в Дармаллак, заберите тех кормисов, кто еще может идти сам, они потребуются для развлечений на арене. Хотя бы как полуживое мясо.

Еще несколько быстрых приказов-распоряжений и Магрит закинули на спину какому-то амбалу. Краем глаза Королева увидела, как один их черных мужчин бьет по лицу Наро, заставляя того подняться с земли. «Он жив… Кадо тоже… Надежды терять нельзя…».

— Никого не добивать! — шипел рядом Закрис, то и дело раздавая оплеухи черным солдатам:

— Кормисы слишком хорошо чувствуют боль своих братьев. Они не бросят раненых, так пусть сначала отволокут их домой, а уж потом пробуют вернуть эту потаскуху. А мы их хорошенько встретим! Харра!!!

Женщине хотелось заткнуть уши от диких разноголосых воплей вокруг, но генерал одним движением руки призвал сородичей к тишине и прислушался. Вдалеке прозвучали ответные вопли, но они, кажется, отнюдь не порадовали Закриса.

— Нам надо спешить! Но сначала найдите мне того, кто посмел выстрелить раньше срока!

Повиснув на спине черного громилы, Магрит искоса наблюдала, как к генералу привели молодого дармиса — совсем еще подростка на вид. Грубым толчком парня поставили на колени так, что он уткнулся носом в размокшую зелень у ног командующего:

— Ты нарушил приказ, — холодно сказал Закрис.

— Да, генерал. Пощади…

Голос у парнишки дрожал и сбивался от откровенного ужаса перед неминуемым наказанием.

— Ты еще смеешь дерзить, куцый марасс! — рявкнул Закрис и внезапно вытянул вперед руку. — Целуй!

Мальчишка покорно коснулся руки губами, а та внезапно отклонилась и резким ударом прошлась по лицу, словно плеть.

— Как только вернемся в крепость, бросить его в яму — сгодится для игр на разогреве у Оприна, — сухо велел Закрис и тут же замолк, переходя на язык жестов.

Дармис, несший женщину, грубо встряхнул ее, словно куль с зерном, укладывая поудобнее на широком плече. И через пару мгновений отряд черных бритоголовых людей скрылся в зарослях, оставив на поляне мертвых и раненых сыновей Кормаксилона.

Кадо понял свою ошибку, когда еще не добравшись до атакуемого отряда ощутил вдруг множество болезненных уколов в область груди и шеи. На какое-то время мужчина замер, оценивая обстановку, следовало помочь своим разведчикам, что бились с неведомыми врагами уже неподалеку и как можно скорее возвращаться обратно к Королеве. Она в большой опасности!

Из-за ближайшего дерева на Кадо бросился дармис, норовя снести голову огромным клинком. Пришлось проломить ему череп булавой, а потом смертельно ранить второго чернокожего воина. Нервно вспарывая живот третьему, Кадо отлично понимал, что должен мчаться обратно — это нападение — просто отвлекающий маневр, дармисы никогда бы не рискнули бросить вызов вооруженному отряду столь малым числом людей. Они любили кидаться толпой и безжалостно истреблять все живое на своем пути. «О, Первая Мать, защити Королеву!»

Еще двоих неудачливых дармисов уложили храбрые спутники Кадо, они же торопливо перевязали выжившего разведчика-кормиса. Теперь нужно было вернуться на поляну, где осталась Королева. Но едва Кадо сделал пару шагов назад, как глухо застонал от невыносимой боли десятка его собратьев, что сейчас должны были охранять Магрит.

Озверевшие мужчины мчались по своим следам в обратную сторону, как ларпусы, почуявшие кровь. Но там, где должна была оставаться Повелительница ждали лишь неподвижные тела меднокожих и черных людей. Рыская по истоптанной поляне в поисках выживших собратьев, Кадо пытался разработать удачный план освобождения Магрит. Она несомненно жива и будет невредимой доставлена в Дармаллак на потеху этим мерзким тварям. Ее нужно спасти, даже если придется объявить войну дармисам, если придется поднять на битву весь Кормаксилон.

При мысли о Доме мужчины до хруста костей стиснули кулаки. А что если черные уроды разделились и сейчас пытаются обманом проникнуть за Зеленую стену? Эти вопросы сводили Кадо с ума. Раненых на поляне было довольно много, в Кормаксилон их быстро поставят на ноги, а двигаться с ними в погоню за похитителями просто невозможно. Оставить их здесь на ночь? Они слишком слабы, чтобы защитить себя в случае новой беды. Гиблый лес не прощает бессилия. Тысячи голодных глаз и жадных ртов нависают над едва тлеющим огоньком жизни, желая насладиться его последним дыханием, прежде чем разорвать плоть, не способную дать отпор.

— Мы доставим наших братьев Домой, а потом вернемся за Королевой. Я сам убью Закриса, я вырву его язык и скормлю сармидам, я раздавлю его глаза, я вытащу его сердце… О, Хранители Леса, пошлите нам крылья, чтобы скорее добраться до Кормаксилона!

Кадо рычал сквозь зубы молитвы и проклятья вперемешку с приказами и словами поддержки раненым. Только через несколько дней кормисы смогут попытаться вырвать свою Госпожу из лап черных ублюдков. Несколько страшных дней должна провести маленькая Магрит в темнице Дармаллак или на ложе генерала Закриса. И чтобы отвлечься от душевной боли, Кадо в муках рванул зубами кожу на своей руке — он не мог даже представить, что было бы страшнее для его Королевы.

* * *

Весть о возвращении соплеменников разнеслась по Кормаксилону быстрее ветра и, наконец, докатилась до Чрева Матери.

— Королева скоро будет здесь! — задыхаясь от счастья, бормотал Уно себе под нос, наводя порядок в Покоях, что Наставники отвели специально для девочек. Трое малышек уже начинали говорить, быстро осваивая-вспоминая слова, некоторые даже пробовали петь, чем приводили в восторг и умиление своих «нянек».

Уно с большим удовольствием занимался новыми обитателями Дома, хотя прочие кормисы в первый день смотрели на девочек с опаской. Подобных детей здесь еще не бывало. Но Старший Наставник верил, что произошедшее чудо лишь укрепит Семью. Вот вернется Магрит и назовет малышек своими дочерьми и разом умолкнут все споры, улягутся сомнения.

Когда наверху раздались громкие крики, Уно бросил работу и стрелой помчался по коридору, чтобы как можно быстрее выбраться на поверхность и одним из первых приветствовать желанную Госпожу. Но Уно слегка опоздал, а добравшись до Зеленой стены, просто рухнул на землю от ужасной новости. «Магрит похитили дармисы!», «Закрис утащил Королеву в Дармаллак!» О, лучше бы небеса Инсектерры обрушились на бедного Уно и лишили жизни прямо сейчас. Нет… Нет! Уно должен спасти свою женщину, Уно помнит ее последние слова: «Если я не вернусь, ты пойдешь и найдешь меня!» Так чего же медлить!

Вокруг раздавались воинственные и негодующие крики, уставшего Кадо окружала толпа разъяренных мужчин. Каждый кормис желал отомстить за смерть сородичей, но следовало сначала помочь раненым воинам, а затем тщательно продумать план нападения на Дармаллак. А это было под силу только большому и хорошо вооруженному отряду.

— Где Наро? — испуганно спросил Строитель Мано, оглядываясь по сторонам. Он был так взбешен известием о пропаже Королевы, что не сразу вспомнил о друге.

— Его тоже забрал Закрис, — прошипел сквозь стиснутые зубы Кадо и сплюнул в сторону, выражая полное презрение, что он испытывал к предводителю черных дикарей. — Возможно, он уже мертв. Они травят пленников на арене, никто не сможет долго продержаться в смертельных боях.

— Надо выбрать кого-то на его место, — медленно выдавил из себя Мано, не желая показать открыто, какой болью наполнила его сердце весть о судьбе Советника.

— Может, сразу и новую королеву поискать? — Уно выпалил эти слова, даже не позаботясь о том, как они могут быть восприняты.

— Не надо, — резко ответил Кадо, сверкая глазами. — Мы пойдем в Гиблый лес и отвоюем нашу Магрит!

Воин выдохнул, дернул головой, собирая все свои растерянные за утомительный переход силы, и громогласно заявил:

— Я требую объявления воины Дармаллак!

Сотни голосов яростно завыли вокруг и сотни рук одорбрительно вскинулись в воздух. Кажется, весь Кормаксилон в едином порыве готов был немедленно ринуться за полюбившейся Правительницей, и во что бы то ни стало получить ее обратно.

— Я тоже… Я тоже иду с вами! — задыхаясь от переполнявших его чувств выкрикнул Уно, прижимая кулак к груди.

Кадо только кивнул, удаляясь в подземные Хранилища Дома. Старшему предстояло созвать военный совет, проверить запасы оружия и хоть немного отдохнуть, настраиваясь на новый поход за своей Королевой.

Эту ночь Уно не сомкнул глаз. Он ходил кругами по детской обители, поправлял покрывальца на мирно спящих малышах и беззвучно молил Высшие Силы защитить любимую женщину. Наставника охватывала безумная ярость при одной лишь мысли о том, что может ожидать Королеву в руках такого чудовища, как Закрис. Вся Инсектерра была наслышана о его жестоком и безжалостном нраве. Чужая жизнь для генерала была не более, чем предметом личного развлечения. И к такому существу попала их нежная, хрупкая Магрит! О, небеса, дарующие свет Кормаксилону! Лишь бы она дождалась спасения…

 

Глава 25. Дармаллак

Со мной обращались грубо, но не причиняли боли нарочно, даже не скрутили веревками руки, не засунули в рот кляп. Я скоро поняла, что меня стараются доставить в их логово в наилучшем виде, например, тащат на спине, а не волокут по земле, как двоих пленников, что неловко упали, подгоняемые пинками. Наро я уже не могла разглядеть за вереницей чужих, пугающих лиц. Но я заставила себя верить, что он выжил и его сейчас ведут где-то в конце колонны.

Несколько раз я ловила на себе пристальный взгляд их начальника, кажется, его зовут Закрис. Вот же чертова образина! Нет, он, конечно, не совсем урод, но в нем точно есть что-то от обезьяньих предков. Все мысли и желания написаны на лице: настороженность, подозрительность, презрение, хищная радость и похоть.

Странно, вроде чернокожий, а физиономия не имеет характерных негроидных черт, и волос курчавых нет — такой же лысый, как и мои ребята. Фигура мощная, руки длинные, как у орангутана, а челюсти такие, что ими можно камни жевать, глаза совершенно дикие. Мамочки, куда же они меня несут! Хочется зареветь, но слез нет совершенно, обидно даже, будто меня высушили за последние часы как абрикосину, и я просто подпрыгиваю на плече дикаря, если тот делает резкие шаги вперед. Этот дармис со мной не особенно церемонится и я только морщусь, когда начинает поправлять, боится, что свалюсь под ноги идущим позади мужчинам.

Во время короткого привала я попыталась отпроситься «в кустики», но тот, что меня нес, потом стоял рядом и с каменным лицом глазел, как я делаю свою личные дела. Так хотелось ему вмазать, куда следует и убежать, но я не рискнула, меня сейчас же поймают, свяжут, еще и надают оплеух. К тому же мне не выжить одной в лесу, но зато там меня быстренько съест какой-то зверь, а в Дармаллаке из меня сделают фирменное людоедское блюдо — «Королева под мятным соусом». Или они предпочитают острые приправы… Да не все ли мне будет равно?

Когда меня заставили идти пешком впереди амбала по узкой тропе, я нервно расхохоталась:

— А вы не боитесь, что ваш ужин придет к очагу совсем измученным?

Мою шутку никто не оценил, зато я привлекла внимание самого «полководца» в красном плаще, тоже мне — Македонский недоделанный! В итоге мне пришлось идти рядом с самим Закрисом, я то и дело натыкалась на его руку. О, почему я не василиск, я бы взглядом прожгла в нем такую огромную дырку!

Пару раз генерал пробовал меня приобнять и залезть ручищей в вырез моего платья, от его приставаний я дернулась в сторону и сразу свалилась на гигантский муравейник рядом с тропой. Никогда в жизни я еще так не орала, пытаясь подняться и сбросить с себя тысячи буро-красных насекомых, облепивших мое тело с ног до головы. Но муравьев сорвали с меня вместе с платьем, да еще и лапали, избавляя от оставшихся маленьких страшилищ.

Правда, стыд к этому времени уже потерялся где-то далеко позади, но к моему немалому удивлению и радости Закрис закутал меня своим мятым плащом и снова заставил идти впереди себя. Наверно, мои обнаженные прелести его вовсе не вдохновили, а может, он понял, наконец, что рагу из меня будет не ахти каким сочным. Пожалуй, Закрис теперь решит меня откормить, а за это время Кадо попытается нас спасти, лишь бы Наро продержался до этого момента. А уж я как- нибудь справлюсь. Как-нибудь переживу…

В сумерках дармисы разбили привал под естественным шатром большого раскидистого дерева. Похоже на баньян, я такие когда-то видела в передаче про Индию. Меня усадили возле самого толстого из множества стволов, рядом бросили бурдючок с водой и кусок желтого сморщенного фрукта. Я немного подкрепилась, плотнее закуталась в плащ командующего и приготовилась отдохнуть. Что только не лезло в голову… И каким чудом мне удалось уснуть, даже не понимаю.

В кромешной темноте я проснулась от того, что грубые мужские ладони бесцеремонно обшаривали мое тело под скомканной тканью плаща.

— Ты пахнешь медом, женщина. И такая сладкая на вкус.

Я тщетно пыталась заехать генералу дикарей локтем в грудь, он слишком тесно прижал меня к себе, кажется, всерьез собираясь откусить кусочек от моей шеи. Фу! Да он еще и облизывает меня, я же ему не леденец! Как бы мне хотелось отвлечь Закриса от приступа страсти — уж лучше пусть из меня сделают «Королевское рагу», чем я буду терпеть приставания этого чудовища. Наверно, лучше рагу…

— Скажи, а Дармаллак еще далеко? А его Королева в добром здравии? Как ее имя? Надеюсь, я буду ей представлена и мы сможем поговорить?

Закрис развернул меня лицом к себе и откинул пряди волос, закрывшие мои глаза и лоб.

— Харима тебе не поможет. В Дармаллак все решаю я. А потому, если хочешь видеть истинного Правителя дармисов, сейчас он перед тобой.

— Что меня ждет в Дармаллаке? Что вы сделаете с моими людьми? Кормисы неизбежно придут за нами и начнется война. Послушай… Я предлагаю договориться и уладить все мирным путем. Мы войдем в историю Инсектерры, если лидеры Дармаллак и Кормаксилон пожмут друг другу руки и сядут за стол переговоров.

— Пожать руку тебе? Ты смеешься надо мной, женщина?

— О, да мы шовинисты! Но если хочешь знать — Кормаксилоном управляет Совет четырех лучших мужчин, а Королева служит лишь украшением Дома и символом всеобщей любви. Ты, судя по всему, хороший воин, у нас тоже есть Старший над солдатами, и если тебе претит договор с женщиной, ты сможешь заключить мир с мужчиной. Это тебе подойдет?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

У меня похолодело в груди, когда раздался хрипловатый смех Закриса.

— Смешное маленькое создание! Ты предлагаешь вести разговоры о мире, когда я держу тебя в руках, имея полную власть над тобой. Зачем мне дружба ничтожных тварей, если я уже получил их Королеву и скоро разгромлю жалкое подобие войска, что явится ее выручать. А потом мы придем в ваше логово и наберем там новых рабов. Думаю, ты еще останешься жива и сама сможешь увидеть падение Кормаксилона. Королева ублюдков!

— Закрис… у тебя есть дети? А любимая женщина у тебя есть? А ты помнишь свою мамочку, а папа твой где? Почему ты такой злой, Закрис? Ты хоть что-нибудь любишь кроме войны?

Жесткая ладонь сжала мою грудь, и я пыталась увернуться от горячего рта, что настойчиво искал мои губы.

— Ты будешь забавной игрушкой, медовая капелька, я даже стану тебя беречь. У меня еще никогда не бывало таких сладких и нежных игрушек. Дай попробовать твой маленький язычок на вкус, он слишком много болтает, но мне это нравится. Но только попробуй снова укусить, я лишу тебя всех зубов, медовая плейпи.

— Подожди… подожди… я совсем не против устроить любовные игры, но не в этой же грязи. Давай доберемся до удобной постели и я с радостью отвечу на твои ласки. Ты красивый, сильный мужчина и если не хочешь мира со всеми кормисами, давай хотя бы подружимся мы с тобой.

Кажется, такого поворота Закрис не ожидал. Он даже не мгновение замер, вглядываясь в мое лицо, а потом самодовольно хихикнул:

— Признайся, что твои мужчины были просто не способны насытить твое жадное лоно и ты предпочитаешь узнать настоящего зверя.

Это было бы так смешно, если бы в памяти моей все еще не стояла жуткая картина нападения и ранения Наро. Но пришлось подыгрывать этому «зверю», иначе как войти к нему в доверие, как получить некую иллюзию свободы.

— Ты угадал, герой, я уже мечтаю увидеть Дармаллак и его Правителя на троне во всей красе. А сейчас дай мне немного отдохнуть. И проверь посты лично, кажется, где-то рядом рычит Вайша. А я не хочу умереть, не узнав, каков в постели настоящий хищник Гиблого леса.

Боже мой! Какую чушь я несла, но Закрис напоследок смачно поцеловал мое оголившееся плечико и действительно отправился куда-то к своим людям. А я прижалась лбом к гладкой коре дерева, пытаясь унять нервную дрожь, что сотрясала все мое тело. Этот разговор дался мне нелегко, я даже не подозревала в себе таких актерских способностей. Ради Наро, ради прочих пленников я пойду на все. Неважно, что будет со мной. Если ради спасения Кормаксилона потребуется переспать с Закрисом, я это сделаю.

Но каков же чертов урод! Главное, подобраться к нему поближе, а там я найду способ избавить Дармаллак от этого чокнутого Калигулы. Еще бы увидеть их Королеву… Неужели она совсем тряпка и не сможет меня понять? Великая Мать, дай мне сил! О, я наверно, сошла с ума, если молюсь каким-то неведомым богиням первый раз в жизни. Но ради Кормаксилона я готова отдать жизнь, как сделал бы каждый из моих мужчин. А ведь я Королева и должна быть готова на гораздо большие жертвы.

Весь следующий день мы пробирались по едва приметной тропе, которую иногда пересекали следы крупных животных и кучи подсохшего помета. Ближе к вечеру в нос мне ударил отвратительный запах гниющей плоти, а рядом раздалось угрожающее ворчание мелких хищников. Похоже, в кустах лежала туша какого-то неудачливого обитателя леса, но думаю, уже к ночи от нее ничего не останется.

Красную тряпку плаща я обернула вокруг тела наподобие индийского сари, но руки мои были сплошь исцарапаны, ноги сбиты, волосы свалялись так, что я уже не представляла, как смогу их расчесать. Да и выпадет ли такая возможность… Я выбивалась из сил и уже несколько раз падала, но меня поднимали и снова толкали вперед, а когда я взвыла, размазывая по лицу грязь очередной лужи, Закрис велел одному из своих людей нести меня.

— Дармаллак уже в двух шагах! Ты удивительно слабое создание!

Но напрасно я ждала приграничных постов, каких-то человеческих строений лесного поселка и шумной толпы. В сумерках перед нами появилась группа незнакомых мужчин. Кажется, они стояли на страже под естественной аркой зеленых ветвей. Воины низко поклонились Закрису и тут же развели в сторону густую сеть лиан, открывая взору искусно скрытый среди буйной листвы ствол огромного дерева, покрытого слоистыми чешуйками золотистой коры.

По команде генерала молодой дармис, шедший впереди нашего отряда, бросился вперед и нырнул в нору под высохшим корнем дерева, что толстым питоном волочился в сторону поверх земли. Как только парень исчез из вида, в глубине дерева что-то зашумело и часть ствола — стены отступила и поднялась подобно хорошо замаскированным воротам.

Закрис первым шагнул внутрь Древесного Дома и воины, выстроившись в два ряда, дружно приветствовали его, раболепно опустив голову на грудь в благоговейном поклоне. Меня немного оттеснили в сторону, но о побеге нечего было и помышлять, уже через пару мгновений я тоже прошла через удивительные ворота в сердцевину широченного ствола неведомого дерева. Вот это махина!

Дерево тянулось куда-то в неохватную взглядом высь, однако, попав внутрь ствола, я никак не ожидала, что сразу же окажусь в большом зале, на стенах которого играли блики света, падавшего откуда-то сверху. Я вскинула глаза и увидела, что на изрытом глубокими трещинами потолке висит своеобразная люстра с огоньками пламени в удлиненных глубоких плошках. Любопытный у них все же дизайн, но нет времени осмотреться.

Меня провели по узкому коридору вдоль шершавых на ощупь стен и велели остановиться перед крохотной комнатушкой, запертой на засов. Видимо, это будет моя темница. Позже мне принесли бутыль с водой и миску с каким-то остывшим варевом.

Сначала я накинулась на воду, потом заставила себя немного поесть и рухнула на подобие постели в углу. Первую ночь в Дармаллак я провела на подстилке из ветвей и вороха сухих листьев, каждый из которых был размером с накидку для кресла. Это была, похоже, самая жуткая ночь в моей жизни. Происходящее напоминало кошмарный сон, но мое тело ныло от долгого перехода по джунглям, ступни жгло как огнем, следовало бы обработать порезы и ссадины, но я только смочила их остатками воды и промокнула куском плаща. Сил разрыдаться не было, поэтому я сжалась в комочек на пружинистых ветвях и мелко тряслась от страха неопределенности, кляла свою глупую жажду путешествий и переживала за судьбу Наро и прочих пленников.

Даже пыталась молиться, почти всерьез надеясь, что серые стены раздвинутся и Женщина с картины в Архиве Кормаксилона выйдет, чтобы спасти нас всех. Отчаяние лишало способности мыслить, окутывая разум мутной пеленой, но сон все же сморил меня ближе к рассвету. Или это все же Первая Мать милосердно дала передышку моему измученному сознанию, но так или иначе я проспала до самого обеда, когда двери моего закутка снова открылись и мне было велено выходить.

Я едва могла подняться и, прихрамывая, проследовала за стражником, что привел меня в помещение для мытья. Надо же, какая забота… Я попыталась расспросить своего спутника о раненых кормисах, но чернокожий мужчина игнорировал меня словно мелкое насекомое. Он молча сдернул мой грязный плащ и подтолкнул к купели с мутноватой жидкостью, видимо, предлагая пройти некую санитарную обработку.

Я не собиралась мочить всклокоченную голову, но дармис бесцеремонно положил мне ладонь на макушку и заставил нырнуть, а потом грубо вытащил из воды и кинул мне в лицо тряпку, чтобы я вытерлась. Я стояла перед мужчиной совершенно голая, но здесь, как и в Кормаксилон, похоже, нагота никого не смущала.

Потом мне дали широкую тунику до колен и, ухватив за плечо, поволокли дальше по коридору. Навстречу попадались какие-то изможденные люди более светлых оттенков кожи и даже имеющие короткие волосы на голове. Я сразу догадалась, что это были рабы, выполняющие те или иные поручения своих хозяев.

Наконец меня довели до просторного помещения, в котором стоял насыщенный запах благовоний, смутно напомнивший мне мужской дорогой парфюм. Треть комнаты, украшенной зеленоватыми портьерами, занимала разобранная кровать, на которой сейчас возлежал Закрис. Колени у меня тотчас ослабли, едва лишь я поймала его радостный оскал. Не оставалось сомнений, зачем я здесь. Уж точно не для доброй беседы.

Но когда я отвела взгляд в сторону, чтобы перевести дух, то чуть не вскрикнула от изумления. У дальней стены в полумраке находилась полуголая женщина. Смуглая и стройная женщина примерно моих лет. Разглядев обилие украшений на ее теле и тонкий, усыпанный камнями обруч, поддерживающий пышные волосы, я вдруг решила, что предо мной сама Королева Дармисов. Такой шанс нельзя было упускать!

Я сдержанно поклонилась и умоляюще протянула к ней руки:

— Ваше Величество! Мое имя Магрит и я Правительница Кормаксилона. С дружеским визитом я посетила Мелисан, а на обратном пути ваши люди напали на наш отряд. Это событие повлечет за собой кровопролитную войну. Но еще не поздно решить все миром. Выслушайте меня…

Мою бурную речь прервал оглушительный смех Закриса. Он рухнул на свое ложе и закинул ручищи за голову:

— Харима, подойди ко мне. Вот так. А теперь вымой мне ноги, Харима. А после оботри своими роскошными волосами.

Я невольно отступила назад. Неужели я так нелепо ошиблась и эта женщина, усыпанная красивыми побрякушками, вовсе не королева, а простая наложница. Разве настоящая Госпожа стала бы мыть ноги своему слуге, разве что в виде любовной игры. Но, может, у них именно такие отношения с генералом. Это бы многое объяснило. Даже самая гордая женщина порой хочет оказаться во власти приятного ей мужчины, пусть он даже будет последним рабом в доме — на ее ложе он царь и бог, если сумел внушить к себе безудержную страсть. Мои лихорадочные размышления прервал вкрадчивый вопрос Закриса:

— А ты не хочешь ей помочь? Она вымоет мои ноги, а вытрешь их своими волосами именно ты.

— Для начала их неплохо бы расчесать… А еще я еле могу стоять, у меня все ступни в крови. Видите? И синяки по всему телу. А еще я умираю с голоду. Разве я не могу рассчитывать на королевский прием в мою честь?

— Я же велел позаботиться о тебе и смазать царапины. Кто осмелился забыть о моих приказах? Эй, Фатох! Приведи лекаря сюда.

Распорядившись о наказании для провинившегося и послав за лекарем, Закрис снова повернулся ко мне:

— А в честь твоего прибытия, Женщина, мы организуем состязания на арене. Ты оценишь наши забавы и убедишься, что именно Дармаллак должен считаться самым величественным Домом Гиблого леса. Дармаллак! А не ваша мусорная яма.

— Прошу только об одном, будь великодушен и отпусти моих людей. Я останусь здесь как заложница до… до лучших времен.

— Тебя не радует мое гостеприимство?

— Собственно, гостеприимства я еще не видела. Где накрытые столы и звучные песни? Почему моя комната похожа на каземат? Если мы решили быть друзьями, изволь обеспечить меня лучшими условиями проживания. Для начала знакомства.

Услышав эти слова, женщина на полу изогнулась змеей, круто отставив задницу, едва прикрытую коротким платьем, и злобно уставилась на меня.

— Я велю сварить тебя заживо, дерзкая потаскуха! Мать жалких трусов! Я заставлю тебя съесть собственный язык!

Она ненормальная? М-да… Измельчали нынче Королевы… Генерал примирительно погладил нервную подругу по смуглому плечику и хитро прищурился:

— Успокойся, Харима! Никто пока не собирается тебя заменять, но пару дней я хочу пограть с этой маленькой медовой пчелкой. Она меня веселит.

Я не могла стерпеть этот пренебрежительный тон, а что уж говорить про реплики Ее Величества! Я решила ответить:

— Если вам нужны пчелы — наведайтесь в Мелисан. Царица Альбира очень любвеобильная женщина и с удовольствим искупает вас в бальзаме особого приготовления. Вы это вполне оцените, это в вашем стиле. Но я не могу понять, за что вы хотите издеваться надо мной? Что я вам сделала?

В глубине комнаты отодвинулась занавесь и к нам вошел щупловатый чернокожий мужчина преклонных лет. Голова его была обмотана красным полотнищем вроде тюрбана. Я заметила, что в обстановке Дармаллак преобладали насыщенные яркие цвета — ядовито зеленый и красный. Лекарь поклонился генералу и женщине, что подобострастно укутывала своими длинными темными волосами его ноги.

— Кому требуется моя помощь, Повелитель?

— Осмотри эту бескрылую плейпи и смажь ее раны. Она нужна мне красивой и чистой как можно быстрее.

Чернокожий мужчина подошел ко мне и жестом указал на топчан неподалеку от королевского ложа. Пришлось сесть и выставить на всеобщее обозрение свои измученные конечности. Мазь дармиса приятно холодила кожу и, кажется, обладала эффектом анестезии. Я даже немного расслабилась от прикосновений осторожных старческих ладоней.

Все то время, что длилась процедура моего лечения, Закрис не сводил с меня пристального жадного взгляда, приводя меня в настоящее бешенство. Убийца! Диктатор! Насильник!

Но я заставила себя держаться ровно и даже попыталась поймать ревнивый взгляд этой странной женщины, чью волю генерал полностью подавил. О, если бы она согласилась поговорить наедине!

Но этому не суждено было сбыться — Закрис небрежно отстранил темноволосую женщину от своих ног и приказал ей удалиться. Я чуть от злости не задохнулась — какой-то доморощенный тиран командует здешней королевой, как ему заблагорассудится, а она все смиренно терпит! Ни дать ни взять — покорная корова! Неужели она не может приказать страже скрутить Закриса и поставить его не место? Или даже положить. На охапку сухих веток в сыром подвальчике, например. Пускай посидит взаперти, подумает о своем поведении и научится свою монархиню уважать. Измельчали здешние королевы, оно и видно!

Но вот когда в помещении с зелеными занавесками мы с Закрисом остались одни, меня охватила паника. А что, если этот мерзавец сейчас начнет приставать, я ведь совершенно безоружна. Из последних моральных сил, собрав остатки воли в кулак, я смерила мужчину настороженным пристальным взглядом.

Закрис сидел на кровати полуобнаженный — обычный облик всех мужчин этого мира, неважно из какого они Дома. Рельефный торс генерала поблескивал от капелек пота, на лице расплывалась довольная улыбка:

— Иди сюда… садись рядом со мной.

Что же мне делать? Если я не подчинюсь, он просто заставит меня, бросит на постель и изнасилует, кто ему может помешать? Так стоит ли сопротивляться и протестовать — это мне точно не поможет, но вот мой наигранный интерес к его персоне уже выручал меня прежде. Повторю попытку очаровать этого извращенца, вдруг да повезет снова.

Я усмехнулась, игриво опустив глаза, и сделала пару шагов на дрожащих ногах в сторону постели.

— Смелее, — чуть мягче произнес Закрис, приглашающе похлопав ладонью по покрывалу рядом со своей могучей ляжкой.

Только этот жест скорее внушал ужас, нежели успокаивал. Я сделала еще один робкий шажочек и остановилась на расстоянии метра от его босой ступни. И тогда Закрис потянулся вперед, схватил меня за край одежды и дернул к себе так сильно, что я едва не упала, оказавшись в его руках, сидящей на его коленях. Генерал обнял меня и прижал к груди, а потом зубами поймал вырез моего платья и оттянул на себя.

Вырваться из стальных объятий дармиса было так же невозможно, как маленькой лесной плейпи освободиться от веревок гиганской паутины. Если спасение не придет извне, мы обе обречены. Но только девушку-бабочку ждала медленная мучительная гибель, а меня бесчестие. И сейчас Закрис играл со мной, поглаживая мои плечи и руки своими грубыми ручищами, осыпая влажными поцелуями мою шею.

— Какая ты пугливая и смешная, королева лесного отребья!

Он резко развернул меня и толкнул на кровать, заставляя уткнуться носом в мягкую подстилку. От внезапно нахлынувшего страха я даже кричать не могла, только застонала. Но потом каким-то чудом вывернулась из-под навалившегося на меня тела и, обхватив руками голову Закриса у моей груди, горячо произнесла:

— Не смей меня заставлять, слышишь? Это подло и слишком просто, это недостойно уверенного в себе самца. Что же ты за мужчина, если хочешь взять женщину силой? Дай сначала узнать тебя и хоть немного привыкнуть. О, Владыка Дармаллак, перед которым трепещут джунгли Инсекты! Почему бы тебе не убедить меня ответить взаимностью? Но убедить, не прикасаясь ко мне. Или это слишком сложно для тебя, Повелитель Храбрецов?

— Бросаешь мне вызов, маленькая глупышка! Но стоит ли терять время на игры, женщина? Ты скоро сама будешь умолять насладиться тобой. Уже совсем скоро!

Он перехватил мои руки и раскинул в стороны, зубами же разорвал платье на моей груди и лизнул сжавшийся сосок.

— Не хочешь начать просить прямо сейчас?

— Еще нет! Отпусти моих людей в лес и обещай, что не вышлешь погоню. Хотя бы прикажи подлечить раненых и я буду любезна с тобой.

— Их раны не опасны для жизни, лекарь сказал, что твои мужья вполне готовы к поединкам.

— Что? О чем ты говоришь?

Я смотрела в горящие как уголья черные глаза Закриса и до меня медленно доходил смысл его слов. Он и прежде упоминал о мерзком развлечении дармисов — смертельных боях на арене Дармаллак, сродни гладиаторским поединкам римлян. Значит, вот для чего им нужны мои парни, быть растерзанными тварями леса на потеху чернокожей толпы. Как мне спасти Наро? Как вернуться домой?

Закрис удовлетворенно скалился, заметив откровенный ужас на моем лице. Он коленом раздвинул мои бедра и сдернул остатки платья с моих плеч. Но я трепетала не от возможной близости с ним, я продумывала сотни вариантов избавления кормисов от печальной, постыдной участи на арене.

— Неужели ты не хочешь узнать, что такое настоящий мужчина? — спросил Закрис с явной гордостью.

У тирана, должно быть, завышенная самооценка, но в живот мне упиралось довольно крупное "мужское орудие" и я с трудом могла собраться с мыслями для достойного ответа:

— Настоящему мужчине не нужно запугивать женщину, чтобы обладать ею! В арсенале настоящего мужчины найдутся и другие средства. Кроме силы и боли, разумеется.

Я будто плюнула эти слова ему в лицо, испытывая целую гамму чувств. Во мне вдруг проснулась дикая ярость, еще мгновение и я вцепилась бы в него зубами. Он не получит покорную плейпи, даже если ему придется разорвать меня пополам!

На мгновение Закрис замер, чувствуя себя явно уязвленным таким замечанием, он резким движением дернул меня к себе и попытался завладеть моим ртом. Я извивалась под ним, тщетно пытаясь отползти по кровати. Силы покидали и я настроилась на самый гадкий исход событий. Ничего, я и это переживу… Я просто обязаны выжить во что бы то ни стало! Я нужна Дому и Дом непременно поможет мне.

Однако Закрис медленно отстранился и презрительно пробормотал:

— Ты — ничтожная подстилка для кормисов, которой они пользовались по очереди или все сразу! И ты смеешь утверждать, что заслуживаешь моего особенного внимания?

— Я — Королева Кормаксилона и я люблю моих супругов душой и телом. Моя любовь делает их счастливыми и здоровыми. Этот дар невозможно взять силой. Но если бы ты обращался со мной, как я того заслуживаю, возможно, я показала бы тебе, что такое истинная любовь и нежность. Как я вижу, ты и понятия не имеешь о таких высоких чувствах и довольствуешься лишь мелкими радостями. Ты — привлекательный воин, Закрис, и будь ты хоть немного добрее ко мне, я… я обещаю показать тебе такие грани наслаждения, о которых ты даже не подозревал.

Внутри у меня все дрожало, пока я тщательно подбирала нужные в данный момент слова, но терять-то мне было нечего. Да, я страстно ненавидела этого зазнавшегося царька, но мне хотелось обхитрить его испльзуя единственное доступное мне оружие — ум и женское обаяние.

— Не болтай лишнего, иначе мне придется тебя наказать, — на сей раз голос генерала звучал тихо и мягко.

В нем даже слышались заинтересованные нотки. Жесткие черты лица немного разгладились и даже в глазах появилось что-то вроде затаенной тоски. Я даже уверена, никто с ним прежде не говорил так вот почти на равных. Моя смелость и дерзость, кажется, пришлась по вкусу Закрису или ему стало любопытно, а что такого нового может предложить ему эта маленькая «медовая плейпи» с не в меру говорливым язычком. Даже диктаторам иногда бывает скучно и хочется поиграть…

Я едва верила в то, что он решил меня отпустить на неопределенное время. Один гортанный вскрик и в комнату заглянули двое мужчин-слуг. Закрис велел принести еду и напитки, а сам развалился на подушках, удерживая меня за волосы у своего бедра.

— Мокрые! Распусти их и расчеши, я не люблю валяться в сырой траве.

Скоро прямо на постели были расставлены подносы с угощеньем, а чуть позже повинуясь приказам Закриса передо мной поставили корзинку со всякими женскими украшениям. Я медленно распутывала пряди своих волос, едва сдерживая слезы, вспоминая о том, как бережно это проделывал Наро.

Я не ценила его, и Кадо тоже, и даже этого зануду Строителя. А Уно… Он должен был спать в моей постели каждую ночь, а я обижалась на него и не звала к себе целыми днями. О, если бы все вернуть обратно! Как бы я радовалась жизни в стенах дорогого Дома, в окружении любящих, заботливых мужчин. Да, всех четверых Старших кормисов я могу назвать своими мужьями перед богами и людьми. И я буду самой верной и ласковой супругой, лишь бы вернуться обратно в Кормаксилон. Лишь бы все они остались живы.

— Ты грустишь, моя солнечная птичка? Ничего, скоро я тебя развеселю. Уже все готово для вечернего представления. Тебя ждет подарок, Магрит! И ты отблагодаришь меня у всех на глазах, а потому ешь, набирайся сил и постарайся быть красивой плейпи.

Я послушно жевала слишком соленую и острую пищу, какие-то грибы, кажется, в пряном соусе и вперемешку с кусками белого мяса. Слишком жирно и пережарено! Но я заставила себя глотать грубо нарезанные ломтики фруктов, вдоволь напилась подслащенной воды и попросила позволения удалиться к себе, чтобы немного отдохнуть.

Конечно, меня никуда не отпустили, а принесли кучу какого-то тряпья, предложив выбрать себе наряды для того, чтобы показаться всему Дармаллак на торжестве Смерти. Я натянула на себя самое закрытое и длинное платье-мешок, но Закрис его не одобрил, заставив раздеться донага и примерить нечто совершенно вульгарное. Вырез до пупа, а рукава гораздо длинее моих ладоней, специальная подвязка поднимает грудь, но выставляет ее почти полностью напоказ. Широкое на бедрах, но даже колени не прикрывает, настолько коротко. Однако спорить с похотливым тираном не имело смысла, и даже мольба о белье заставила генерала лишь пренебрежительно фыркнуть:

— Что ты там собралась скрывать, женщина? У тебя между ног спрятаны несметные сокровища? Они уже принадлежат мне. Ты вся принадлежишь мне, я владею тобой, как владею этим ножом или этим Домом.

«Чокнутый ублюдок!»

Потом мне заплели множество косичек и собрали их вместе, закрепив деревянными шпильками и украсив маленькими белыми звездочками живых цветов. Я чуть не взвыла, когда на лицо мне принялись накладывать яркий макияж, подкрашивая веки и губы, но пришлось перенести и это унижение. Когда-нибудь я за все рассчитаюсь с тобой, Закрис! Или это сделает кто-то из моих мужчин…

 

Глава 26. Смертельные поединки

Это был настоящий Колизей, спрятанный в недрах Дармаллака. Песчаная круглая арена была хорошо видна с величественного балкона, на котором сейчас располагался генерал Закрис и его пленница. Сама же Королева Харима находилась еще выше в отдельной ложе, окруженная несколькими могучими стражами с мечами наголо. Остальным зрителям приходилось стоять на широких балконах с деревянными колоннами и в предвкушении зрелища многие дармисы свешивались вниз головами, перегибаясь через перила. Они что-то кричали, выбрасывая вверх кулак, громко разговаривали и буквально требовали показать схватку.

Закрис медлил. Самодовольно улыбаясь, он осмотрел бесноватую публику, затем окинул взором бледную Магрит рядом с собой, буквально наслаждаясь ужасом хрупкой женщины.

— Тебе все понравится, — вкрадчиво сообщил он на ухо своей "сладкой добыче" и внезапно поднял руку, сделав суровое и значительное лицо.

Мгновенно наступила тишина. Мимолетная улыбка генерала сменилась злобным оскалом, а пальцы растопырились веером.

— Три пары! Три красивые смерти для вас, братья мои!!!

Зрители снова радостно взревели, когда двое из шести ворот на арене медленно раскрылись. Из одних вышел настоящий гигант с угольно черной кожей. Он был так огромен, что клонился вперед и сутулился, демонстрируя накаченную спину, покрытую жесткими черными волосами. Его маленькая голова прирастала к самим плечам, словно между ними не было никакой шеи. Зато четыре нарисованных глаза на его огромном покатом лбу, откровенно пугали.

Навстречу ему из ворот напротив выскочил молодой мужчина с желтоватой кожей, худой и жилистый, нагой и улыбчивый. На его молодом теле не было ничего, кроме разве что пояса, на котором висел короткий тонкий клинок, напоминавший маленькую шпагу. Он, казалось, был абсолютно доволен не то самой хваткой, не то выбранным для него противником.

Гигант что-то невнятно рыкнул, сжимая огромные кулаки. Его противник прищелкнул языком и словно в танце скользнул в сторону, рисуя дугу по арене, то и дела сменяя свою траекторию зигзагообразными рывками. Казалось, он не готовился к схватке, а только играл, дразня своего врага, будто профессиональный актер или циркач.

Вот одним резким движением он оказался перед противником, открыто улыбнулся ему, плотоядно облизывая губы, а затем звонким щелбаном в лоб поприветствовал своего врага, чтобы со смехом тут же юркнуть в сторону.

Громила взревел от неслыханной обиды, попытавшись немедленно поймать противника, но словил лишь воздух. Арену же тотчас заполнил звонкий смех отбегающего парнишки. Грозный враг бросился вслед за Молодым, взмахнув мускулистой рукой размером с доброе бревно, но Худой встречал его смехом, тыкал пальцем в бок и феерично ускользал, делая внезапный оборот. Он был явно быстрее и ловчее неповоротливого Гиганта.

Но все же пальцы черного громилы уже не раз касались кожи задиристого парня, кривые заостренные когти оставляли мелкие царапины, поверх которых щедро выступали бисеринки крови. Вот только Худого это, казалось, только забавляло. Он вскидывал голову и смеялся, а его «мужское копье» медленно поднималось. Все эти игры явно возбуждали молодчика, ведь с каждой новой царапиной его член оказывался все выше, а смех становился все более глухим и напряженным.

Зрители вопили и свистели, подбадривая обоих бойцов так, что было совершенно не понятно, на чьей же стороне находятся симпатии публики. И только одна маленькая и очень бледная женщина на балконе, похоже, совсем не следила за поединком. Тогда сидевший рядом с ней крупный мужчина с золотыми обручами на широких запястьях властно положил ладонь на ее затылок и буквально заставил перевести взгляд ниже, на истоптанный песок арены, где кружилась странная парочка смертельных врагов.

Дрожащая Магрит даже не знала, что чернокожий гигант с жесткой щетиной по всему телу никто иной как Арахнид — сородич того самого монстра, что соорудил плетеную ловушку для прекрасной крылатой девушки, спасенной кормисами на окраине леса.

А вот противником ему не случайно был выбран гибкий и ловкий бродяга Оскас. Правда, дармисы отрезали ему крылья, чтобы лишить шанса на побег. Но, кажется, парень не унывал и собирался даже одержать верх над бычьей тушей Арахнида. Именно это сравнение пришло в голову Магрит, когда ей все же пришлось наблюдать за схваткой. Испанская коррида… Взбешенный бык и малютка-матадор… Но разве можно предугадать исход этой встречи…

Магрит даже не догадывалась, что и свободные Оскасы в Инсектерре часто нарочно подкарауливают Арахнид и ввязываются в драку. Зачем? Лучше бы Королеве кормисов этого не знать…

И сейчас Худощавый обнаженный мужчина нарезал круги вокруг истекающего ядовитой слюной Монстра, то задевая его кончиком своего стилета, то морщась от новой раны, оставленной когтями Арахнида.

Наконец возбуждение парня достигло своего предела, головка полуоткрытого члена плотно прижалась к животу и тогда Оскас замер, показательно облизал губы и поманил врага пальцами, при этом ехидно хихикая и делая прочие непристойные жесты.

На этот раз Гигант не бросился к нему. Он помедлил, поводя плечом в сторону и зашипел, демонстрируя когти, что, казалось, значительно выросли с начала схватки. Тогда Худой приблизился к нему сам и чуть не поплатился за неосторожность, потому что навстречу ему полетела ловчая сеть. Смеха больше не было. Молодой едва успел высвободить свое тонкое жало и разрезать веревки, опутавшие его голову. И ведь еще нужно было увернуться от ревущего Гиганта, что в два прыжка настиг желанную добычу и неминуемо раскроил бы Оскасу голову ударом пудового кулака.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Парня спасло чудо или природная изворотливость. Он скользнул мимо Арахнида, падая навзничь за его спиной и успевая на лету вонзить лезвие стилета в бедро врага по самую рукоятку, а затем увести оружие в сторону, разрезая ногу до щиколотки.

Дикий вопль раненого Гиганта сотряс Дармаллак, но быстро потонул в восторженном реве благодарных зрителей. Магрит зажала рот руками, едва сдерживая тошноту. Но Закрис заставил женщину смотреть дальше.

Арахнид рухнул на целое колено, пытаясь вытащить нож и сокрушить противника, но из рассеченной артерии фонтаном била густо-синяя кровь. Оскас уже стоял рядом, он злобно улыбался, сжимая ладонью собственную рану в боку — след от шипа Арахнида. Но его царапина была не столько опасна, как безобразна и болезненна, Худой отлично это понимал.

Оскас окунул пальцы в свою рваную рану, а потом медленно провел ими по лицу, рисуя кровью две полосы идущие от одной щеки через нос на другую сторону узкого лица. Теперь для него должно было начаться то, ради чего, собственно, он и желал бы получить победу.

Гигант был почти парализован особым составом, нанесенным на стилет Оскаса, иначе как объяснить то, что Арахнид почти не сопротивлялся дальнейшему издевательству над собой. Но яд действовал слишком медленно на его огромное тело, а потому Гигант чувствовал весь ужас и муку своего положения.

Бросаться на врага он уже не мог, а только скалился, выставляя вперед две свои огромные лапы с растопыренными пальцами, покрытыми черной щетиной.

Оскас выдернул стилет из ноги Арахнида и, взвизгнув, молниеносно вонзил лезвие прямо в его ладонь, противоположную раненой ноге. Видимо, из последних сил Гигант попытался поймать врага. Кривые когти полоснули гибкую спину и будь парнишка медленнее, наверняка распороли бы плоть и вошли глубоко в плоть.

Но в это же время нож Оскаса описал дугу и вонзился в бок Арахнида, разрывая ткань его набедренной повязки. Вот теперь гигант глухо застонал, ибо опорная, теперь уже единственно уцелевшая нога его подвела и он завалился на живот, упираясь в землю руками.

Снова раздался короткий звенящий смешок. Не взирая на собственные кровоточащие раны, Оскас взлетел на спину противника и вогнал свое шило по самую рукоять тому плечо. Стон перешел в откровенный вой, а быстрый боец ударил снова, полностью обездвиживая массивное тело Арахнида под собой.

Дальше парнишка стал похотливо хихикать, проводя лезвием по волосатой спине поверженного самца, будто щекоча его острием стилета и при этом откровенно потираясь своим возбужденным членом о волосатую поясницу соперника.

Магрит крепко зажмурилась и уже не видела, как Оскас отбросил свое шило на песок, вцепился двумя руками в ягодицы врага, разводя их в стороны, а затем выгнулся и рывком засадил напряженный член в зад Арахнида. Толпа ревела в диком восторге, выкрикивая советы и ругательства, пока щуплый Оскас наконец не задергался в сладострастных конвульсиях на теле своего униженного противника.

Магрит вцепилась ладонями в край балкона так, что побелели костяшки пальцев. Она даже представить не могла, что подобное существо может встретиться на арене с Наро или кем-то из ее людей. Горячий шепот Закриса сводил с ума, его учащенное дыхание обжигало кожу:

— Скажи, что тебе это нравится, женщина! И больше не отводи глаз или я усажу тебя посреди арены, чтобы впредь ты не пропустила ничего.

На кровавый песок вышли новые противники. Оба сделали свои шаги сами, их никто не подгонял, но двигались они с явной неохотой, словно два опытных бойца, не видящих смысла в подобного рода схватке. Вот только выбор у них был один — выжить или умереть. Причем каждый из них знал, что они оба будут безжалостно убиты, если не смогут впечатлить генерала дармисов представлением, а после случившегося только что это было не просто.

Мужчины замерли, внимательно глядя друг на друга. Первый из них был полностью закован в металлические латы и напоминал средневекового рыцаря. А вкупе с высоким шлемом на голове он выглядел словно настоящий конкистадор из старого мира Магрит.

Высокий и грузный Риктас показательно расправил плечи, угрожающе осклабился и вытащил из-за пояса два рельефных зубчатый меча, затем играючи перебросил их в руках, сделал финт и замер в боевой стойке.

Второй мужчина выглядел почти так же грозно, но имел гораздо менее внушительные размеры. Его тело было защищено лишь нагрудником, созданным из плотных кожаных пластин, которые соединялись узкими скобами. По обнаженным смуглым рукам Оприна заблестели капельки пота, стекая ручейками по точеному рельефу напряженных мышц.

Оприн оценивающим взором окинул врага и качнул головой, будто настроившись на опасный поединок. Затем он бережно освободил свое странное оружие из чехла, притороченного к поясу. Это была двухметровая цепь, один конец которой был скреплен с его доспехом, а на другом же красовалось подобие плоского острия, разглядеть которое мужчина не позволил, быстро вращая металлическую конструкцию над головой.

На арене наступила тишина, в которой отчетливо раздавался только свистящий звук разрезаемого цепью воздуха. Никто не спешил нападать. Оба противника хорошо представляли боевые качества друг друга, хотя никогда не встречались в Гиблом лесу один на один. Риктасы вообще отличаются изрядным дружелюбием и только борьба за собственную жизнь заставит сейчас одного из них биться с воинственным Оприном.

Внимательный наблюдатель смог бы заметить, как поединщики синхронно сделали по глубокому вдоху и мощно выдохнули, словно незримо договариваясь о чем-то, а затем оба резко двинулись в атаку. Риктас уклонился вправо, пытаясь нанести противнику удар в бок, Оприн напротив скользнул по песку влево и тут же выбросил цепь вперед так, что она ударилась об один из мечей соперника.

В это же время Оприн дернул кожаную ленту, скользившую меж звеньев своей цепи — наконечник ее распахнулся подобно ножницам и с мерзким скрежетом оцарапал доспех. Первый боец немедленно дернул рукой, не позволяя цепи убежать далеко, и потянул врага на себя. Оприн спешно обнажил короткий клинок и отразил удар.

У них не было возможности поиграть в церемонии и изучать друг друга, им нужно было сражаться свирепо и в то же время красочно. В этом плане боец с цепью был опытнее своего противника, он уже третий сезон выживал на арене и знал, как устроить эффектное представление на потеху озверевшей толпе.

А потому, ударив ногой в грудь врага, Оприн оперся ступней о его руку, сделал сальто и отлетел в сторону, при этом, приземлившись, снова дернул цепь, освобождая свой металлический «хвост».

Дикий рыцарь подобного маневра явно не ожидал и упустил удачный момент для атаки, но стоило ему опомниться, как враг снова повел себя странно. На ходу раскручивая цепь, Оприн просто отвернулся, размеренно перенося вес с ноги на ногу, словно дразнил его. Но Риктас не поддался на эту уловку, он неторопливо развел мечи, а потом бросился в атаку, буквально нарочно подставляя один из клинков под цепь, чтобы поймать ее, а другой готовясь нанести страшный удар.

Однако ловкий Оприн юркнул под его рукой, буквально повиснув на цепи, намотавшейся на подставленный меч. Прокатившись по песку, он вскочил, развернулся и вырвал оружие из рук врага, но опомниться ему не дал, тут же делая выпад своим коротким клинком и норовя попасть под доспех.

Завершить удар ему не позволили. Зубчатый меч Риктаса с такой силой ударил по маленькому клинку, что тот вылетел из рук Оприна, но гибкий мужчина предусмотрительно отклонился всем корпусом назад и снова бросил вперед свою цепь. Ее острие врезалось противнику в лицо, из сломанного носа Риктаса тотчас хлынула кровь, но свободной рукой воин успел поймать цепь и потянуть на себя, спешно наматывая ее на кулак.

− Сегодня ты сдохнешь, паучье отродье! − шикнул он на Оприна, чувствуя себя дико оскорбленным явной удачливостью соперника.

Но противник без страха двинулся к нему, ослабляя натяжение цепи, а потом поймал ее конец и дернул в сторону, буквально чудом убегая от грозного меча, успевшего только задеть его плечо вскользь.

− Не сегодня, − ответил Оприн, перекрестив два конца цепи, захватывая при этом и руку и шею противника в одну жестокую петлю.

Рыцарь захрипел и дернулся, желая во что бы то ни стало достать соперника мечом, но тяжелый доспех мешал ему, тогда он попытался обернуться всем телом, рискуя сломать собственную руку. Но его беспощадный враг, словно угадывая его намерения, подпрыгнул, уперся ногами в его латы на пояснице, и застыл, словно наездник, держащий поводья.

Риктас взвыл и оступился, став ногой на брошенный короткий клинок Оприна, рукоять под ногой скользнула в сторону, увязая в песке, а он рухнул вперед. Его враг даже не вздрогнул, а только напрягся всем телом, чтобы не потерять позиции, а потом быстро опустился на колени, вонзая острие на своей цепи в основание шеи, между шлемом и доспехом.

"Панцырный" взвыл и повалился на песок, а его шустрый враг стремительно дернул за кожаный шнурок своего хитроумного приспособления. «Ножницы» распахнулись, разрывая кожу и охватывая шею, а потом тут же сомкнулись, перекусывая ее целиком. Большая голова Риктаса словно мяч покатилась по арене, оставляя за собой пятна черной крови.

Зрители раздосадовано взревели, многим из них так и не довелось услышать хруста раздробленных позвонков. Но те дармисы, что ставили на Оприна, бешено ликовали — только что «их боец» смертью врага выкупил свою жизнь до нового представления.

Когда же на арене появилась третья пара, Магрит не сдержала протяжного стона…

Крупный дедул с перебитыми и подвязанными крыльями, в одной лишь набедренной повязке вышел на арену, заметно прихрамывая. Это был высоченный мужчина с великолепно развитой мускулатурой и благородным лицом. Большой удачей было заполучить такого поединщика на арену, и скорее всего клан Дедулов считал своего родича погибшим и утерянным, иначе не избежать войны. Все в Инсектерре знали, насколько дедулы дружны и горой стоят друг за друга. Их свирепая армия могла бы нанести существенный урон Дармаллак, дойди до Старейшин известие, что представитель клана изуродован дармисами и вынужден защищать свою жизнь под улюлюканье зрителей.

Зато противника Дедула на арену отправили откровенным пинком. Мужчина с красноватой кожей и черными узорами на плечах едва не рухнул от удара в спину и болезненно скривился, прижимая к боку какой-то губчатый светло-зеленый лист, явно заменявший ему повязку. Но оказавшись перед дедулом, кормис все-таки выпрямился и с достоинством посмотрел на врага.

У Магрит сжалось сердце. Она снова вскрикнула, узнав раненого Наро — истощенного, с темными полукружьями под глазами, но упрямо стоящего на ногах. На мгновение их взгляды с Магрит пересеклись. Нет, он не будет умолять врагов о пощаде, но попытается как можно дороже продать свою жизнь. На виду у своей отчаявшейся Королевы.

 

Глава 27. Ярость и вожделение

На этот раз поединщикам не выдали никакого оружия, но это только усложняло ситуацию. Атлетически сложенный кормис с раной в боку против крепкого крылатого мужчины с раздробленной коленной чашечкой. Дедул почти на голову возвышался над коренастым Добытчиком, но оба мужчины были достаточно опытные взрослые бойцы. Медленно сойдясь, они будто решили перекинуться парой слов перед смертельной схваткой. Коротко поклонившись, первым заговорил Дедул:

− Я бы хотел пожелать тебе мира, кормис, но, увы, вынужден заметить, что мне придется тебя убить. Прости заранее, я совсем не держу на тебя зла. Наши кланы не враждуют, но сейчас я просто хочу выжить. А ты стоишь у меня на пути.

− А если мы оба откажемся от поединка?

Дедул презрительно сплюнул в сторону, его вытянутое желтоватое лицо еще более осунулось:

− Они нас заставят, нанося рану за раной. Это болезненно и скучно. А потому я попытаюсь тебя убить или приму смерть от твоей руки, если мне не повезет. Давай начинать бой.

− Подлые твари, — процедил Наро сквозь зубы, бросая полные ненависти взгляды на терассы и балконы, возвышающиеся над ареной.

С какой радостью он бы бросился сейчас на предводителя этих черных уродов, чтобы зубами вцепится ему в глотку. Маленькая Госпожа сидела рядом с Закрисом и рука генерала по-хозяйски лежала на ее плече. Это зрелище воспламеняло кровь, придавало сил.

Магрит даже не хотела смотреть на своего ненавистного соседа, но была вынуждена пылко заговорить:

− Отмени поединок! Я прошу тебя, я тебя умоляю. Неужели ты не понимаешь? Я же не смогу просто сидеть и смотреть, как умирает мой человек.

− Еще скажи, что этот красный урод был хорош в постели!

− Он кормис, а я — Королева Кормаксилона! Я должна его спасти!

− А что я получу взамен?

Женщина на мгновение закрыла глаза. Собственная гордость не значила ничего против жизни Старшего Добытчика Наро.

− Я сделаю все, что ты хочешь.

Закрис усмехнулся, плотоядно покосившись на свою пленницу, и тут же перевел взгляд на арену, будто не замечая крайнего волнения Магрит. На арене только что начался бой.

Дедул фыркнул и бросился на своего врага. Удар кулака, направленный в висок, Наро тут же отразил, уведя руку противника в сторону. Скоро мощный кулак просвистел у другого уха кормиса, но это был обманный маневр, потому что Дедул сразу ударил в открытый раненый бок. Раздался хруст сломанного ребра и Наро зашипел, отскакивая в сторону.

Вопль Магрит, вскочившей на ноги, заставил его поднять глаза. Наро видел, как генерал Закрис, приподнявшись, дернул Магрит к себе. Этот грубый собственнический жест привел кормиса в бешенство. Сначала Наро попробовал ладонью перехватить кулак, летящий в плечо, другой рукой провел захват за плечо и тут же в прыжке направил колено в грудь противника.

Дедул отлетел назад, слабо шевеля кончиками давно сломанных крыльев, а Наро согнулся пополам. Он потерял сразу много сил. Из-под зеленого листа по темной коже струйкой побежала кровь.

− Останови это, − взмолилась Магрит, обращаясь к невозмутимому Закрису. — Он ранен, это просто подло!

Генерал улыбнулся, показательно прижимая слабую женщину к себе. Ее жалкие попытки оттолкнуть его маленькими кулачками только возбуждали.

− Я могу приказать ранить его врага. Будут на равных. Хотя дедулу тоже досталось. Мы потеряли троих братьев, пока забирали его с реки.

Магрит вздрогнула, понимая, что этот жестокий человек просто наслаждается ее унижением.

− Что ты хочешь? Я же сказала, что готова на все.

Смотреть на арену она боялась… Разгневанный дедул успел прийти в себя и перехватить инициативу. Он поймал Наро за руку и искусным приемом бросил через плечо, а потом набросился сверху.

Кормис успел поймать ногу, наносившую удары и резко дернул стопу врага в сторону так, что та свернулась на бок. Дедул взревел и ударил Наро другой ногой по голове, но, падая, смазал удар, ибо больная раненая конечность не могла его удержать.

Потом раздался дикий крик Наро — враг вцепился зубами в его руку, словно собираясь отгрызть ее. Это был смертельный бой безо всяких правил, в котором у слабеющего Наро почти не было шансов.

От удара по голове из левого уха кормиса текла кровь, рана в правом боку выглядела ужасно, а над ней расплывались темно-багровые пятна от сломанных ребер — крылатый не ведал пощады, он просто хотел выжить любой ценой.

− Прошу, останови этот бой! Ты обещал мне развлечение, но я готова рыдать. Давай вернемся в твою комнату и позабавимся иначе. Ты ведь этого хотел. Я постараюсь… постараюсь угодить тебе. Как ты захочешь, я смогу порадовать тебя. Пожалуйста…

Закрис с любопытством воззрился на женщину рядом с собой. В крайней степени тревоги она сжимала ладошки перед грудью и была очень привлекательна в своей готовности на все. Кормис все равно сдохнет через пару дней, он уже хрипит на песке, из открывшейся раны льется кровь. Так почему бы не подарить этой сладкой плейпи надежду на его спасение. Интересно, до каких высот может дойти ее благодарность?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Почти теряя сознание, Магрит смотрела на арену, мысленно прощаясь с другом. Она ничего не могла сделать, только отомстить, но это требовало времени и подготовки, а Наро умирал здесь и сейчас на ее глазах. Преимущество дедула не оставляло сомнений. Распростертый на окровавленном песке кормис еще раз попытался встать, превозмогая боль, но получив удар крепкой ноги в живот, скорчился снова. И тут же раздался громовой возглас Закриса:

− Кажется, время пришло! Эй! Уведите крылатого! А эту ничтожную личинку пока оставьте — он будет смотреть, как его Хозяйка ублажает меня. Может, даст ценный совет… Если мне все понравится, его подлечат. До следующего боя через несколько дней.

Шатаясь от ужаса перед предстоящим унижением, Магрит была вынуждена спуститься вслед за генералом на арену. Только один взгляд она бросила на формальную Владычицу черных тварей, что сидела в верхней ложе как каменное изваяние. И всего несколько слов, брошенных в притворно-равнодушное лицо «Леди Дармаллак»:

− И ты это позволишь?

Нет, Магрит не просила помощи у Харимы. В ее глазах были только презрение и ненависть. Может, этот дерзкий вызов и решил исход событий тяжелого дня…

Откуда-то сбоку раздался ритмичный грохот барабанов. Эхо прокатывалось по арене и поднималось вверх, заставляя вибрировать тела в едином танце вожделения. Зычный голос Закриса заставил дикарей вскочить на ноги:

− Моя пленница хочет показать вам иное представление, братья! И для этого мы собрались здесь. Смотрите все, как подстилка Кормаксилона выразит свое почтение Истинному Хозяину Инсектерры.

В шуме ревущей толпы Магрит не расслышала слабый шелест, сорвавшийся с губ Наро, правда, его жесты были очень красноречивы. Он точно не хотел спасти свою жизнь такой ценой, но женщина уже приняла решение. К тому же Закрис мог заставить ее подчиниться и безо всяких условий.

− Я не хочу, чтобы кормис видел, − прошептала она отчаянно, обращаясь к своему мучителю. — Пусть его унесут, нужно перевезать рану.

− Он останется, а ты должна знать — одно мое слово и красный будет мертв. Потому старайся быть угодливой. Приласкай же меня! Для начала своим болтливым языком, — насмешливо ответил Закрис, красноречиво погладив себя ниже шипастого пояса.

Магрит обреченно встала на колени, отвернувшись от Наро. Только одна мысль змейкой промелькнула в голове: «Если я крепче сожму зубы — он сразу нас убьет или будет пытать…». Под восторженные крики заинтересованной публики генерал освободил из штанов свой огромный член с вздувшимися венками и горделиво продемонстрировал его окружающим.

Такому мощному «достоинству» мог бы позавидовать и племенной жеребец. Магрит даже испуганно попятилась, когда здоровенная черная «штуковина» пружинисто запрыгала у нее перед лицом. Оказывать какие-либо услуги этому монстру не было сил, но за спиной глухо стонал Наро, и Магрит пришлось бы выполнить волю генерала. Вот только неподалеку раздался возмущенный возглас. К центру арены со своей свитой подходила Королева Харима:

− Хватит! Мне противно смотреть, как эта гадина пренебрегает оказанной ей честью! Я желаю сама доставить тебе удовольствие во славу Дармаллака. И пусть все видят, насколько крепок наш союз.

− Драгоценная Харима, ты действительно хочешь, чтобы я сделал сейчас с тобой именно то, что собираюсь сделать с самкой красноруких?!

− Да, − уверенно и нежно прошептала Харима, прильнув к Закрису и откровенно лизнув его в щеку. — Я хочу, чтобы ты всегда делал со мной все, что захочешь и в своих покоях и на кровавых песках арены, ведь ты Господин моего тела.

Закрис задумчиво облизал губы. Ее открытая полная грудь с торчащими подкрашенными сосками возбуждала не меньше, чем перспектива взять «шлюху кормисов». К тому же сейчас отказать своей Королеве Закрис не посмел. Он отлично знал, что Харима хитра и коварна, словно ядовитая змея и не простит прилюдного пренебрежения. Генерал грубо оттолкнул Магрит на песок, жестом велев одному из стражников оттащить ее дальше.

− Что же, Возлюбленная, я покажу тебе всю силу своих желаний, − с усмешкой сказал Закрис, наматывая на кулак длинные волосы покорной Харимы.

Он резко толкнул женщину вниз, заставляя упасть на колени. Но Королева с явным удовольствием обхватила его широкие бедра и открыла рот, высовывая язык.

− Хорошо! − одобрительно произнес Закрис, почти нежно погладив подругу по голове, и тут же направил свой член в ее распахнутый рот.

Харима закрыла глаза, принимая его целиком, даваясь до слез на ресницах с первого же толчка, но даже не пыталась отстраниться. Дармисы больше не улюлюкали, не кричали одобрительных речей, потому что большинство из них уже давно добрались до своих членов, чтобы ритмично скользить кулаками по возбужденным стволам в такт движениям своих полу-Богов.

Наро также пришлось смотрел на то, что сейчас делал Закрис с женщиной. Слезы на глазах Королевы, ее покрасневшее лицо, хрип из ее глотки откровенно пугали и вряд ли свидетельствовали о неземном блаженстве.

А еще неподалеку стояла Магрит, опираясь на огромного дармиса, который бесцеремонно обхватил ее поперек тела. Его выразительная эрекция была прижата к ягодицам женщины и дармис слегка покачивался из стороны в сторону, вызывая гримасы негодования на бледном личике Госпожи. С каким удовольствием Наро убил бы этого стражника, если бы смог.

Магрит едва сдерживала спазмы в желудке, с ужасом понимая, что это могло сейчас происходить с ней. Хариму же, напротив, казалось, устраивало все. По ее щекам катились слезы, но она лизала длинным красным языком член Закриса, причмокивала губами и, задрав подол, бесстыже оголила круглые ягодицы, выставив свой зад и мокрую «щелку» на всеобщее рассмотрение. Толпа выла и стонала в экстазе, над ареной плыл терпкий запах мужской спермы и пота…

Закрис же, запрокинув голову и приседая на расставленных ногах, жадно насаживал лицо женщины на свой член, толкался в ее рот и рычал от восторга.

− Я всегда знал, что ты лучшая дырка для меня, Харима. Сегодня я в который раз убедился в этом.

− Я хочу, чтобы ты испоьзовал и другие отверстия моего тела. Не заставляй меня долго просить…

Наконец, генерал оторвал от себя Королеву и заставил повернуться к нему впечатляющей задницей. Он схватил Хариму за бедра, сжимая их до бледности черных костяшек, а затем резко толкнулся в ее самую узкую дырочку, с размаху входя на полную длину «ствола».

Харима застонала, распахивая влажные от слюны губы и потерлась задом о его пах, словно желала, чтобы огромный черный член устроился в ней поудобней. Закрис хищно оскалился, поймал ее за руки и заломил их назад, заставляя сильнее прогнуть спину.

А потом стал иметь Королеву так неторопливо, чтобы все вокруг отлично видели, как его толстый член входит в ее тело, чтобы каждый мог разглядеть надувшиеся жилы на его «орудии», мокром от слюны, чтобы каждый мог насладиться ее вздрагивающей от каждого толчка грудью. Он толкался в нее, входил целиком и выскальзывал до самой головки, чтобы снова ударить изнутри, а Харима кричала:

− Еще! Сильнее! О-о, как ты радуешь меня, мой генерал!

Закрис скалился, облизывал губы, и продолжал ритмичные толчки, то ускоряясь, то замедляясь. Похоже, теперь по просьбе Королевы, он пристроил свой «таран» уже в более широкие ворота. Вся арена подвывала и хлюпала, следя за действиями военачальника. Пока Магрит, задыхаясь от гнева и отвращения, пытаясь снять с груди лапу стражника, многие дармисы удовлетворяли себя сами, наслаждаясь восхитительным для них зрелищем откровенного соития во благо Дармаллак.

Наконец, Закрис мощно излился в женщину, почти лишившуюся чувств от бури эмоций и просто отпустил Хариму, позволяя ей расслабленно упасть на песок. Сегодняшнее представление подошло к концу.

− Отнесите Королеву в ее покои — пусть отдохнет, а эту маленькую дрянь отведите ко мне. Надеюсь, малышка получила хороший урок любви. Ночью я займусь ее прелестями. Проверим, насколько внимательной ты сегодня была, самка кормисов, потому что я хочу повторить все!

С чувством выполненного долга Закрис удалился с арены, на ходу пряча опадающий член в кожаные штаны. А вот Магрит пришлось нести на руках, потому что сама она не могла ступить и шага. Сухими глазами женщина смотрела, как двое дармисов волокут по песку Наро. Он еще дышал, но был крайне измучен и обескровлен.

На Инсектерру опускалась ночь. И эту ночь Магрит уже не надеялась пережить.

 

Глава 28. «Дармаллак должен быть разрушен!»

Кадо сильно повзрослел за последние дни. Он часто хмурился и оттого тонкие складки на его лбу превратилась в ранние морщинки. Никогда прежде горячий импульсивный воин не был так собран и серьезен. Все происходящее уже не походило на тренировки или игру. В Инсектерре было немного противников, равных по уму и силе дармисам. И сейчас в центре их логова находится Королева Магрит — Благословенная Мать Кормаксилона.

А, значит, нужно призвать на помощь всю хитрость и многовековой опыт прежних поколоений, чтобы освободить Любимую Женщину. Всю свою историю, зафиксированную в свитках, кормисы воевали с дармисами и успех чередовался с поражением. Но сейчас настало время показать, что Колония не простит такого оскорбления, как похищение Королевы, не оставит безнаказанной гибель собратьев. Дармаллак должен быть разрушен!

Однако, к удивлению Кадо, кое-кто из советников имел несколько другое мнение на этот счет. Выяснилось, что долгое отсутствие Магрит не принесло Колонии беды. Никто из кормисов не думал засыпать диким сном, мужчины были полны сил, запасы провизии пополнялись, стены были укреплены. А будущие воины, наставники, добытчики и строители своевременно выходили из коконов и принимались за общую работу, пока появление метки на плече не открывало их истинного предназначения.

Причиной благоденствия Кормаксилон были объявлены новые его обитатели — девять милых девочек, что быстро росли и радовали сердца суровых мужчин своими улыбками. Первое время кормисы не знали, как правильно относиться к такому непривычному потомству, но было решено объявить девчушек «даром Первой Матери», окружив заботой и любовью.

Участь малышек должна была решить сама Королева, но кое-кто из старших кормисов здраво рассудил, что маленьких женщин следует считать дочерьми Кормаксилона и со временем они помогут Королеве поддерживать мир и благополучие Семьи. Также, вполне возможно, что они подарят свою благосклонность достойным мужам на благо Дома.

И даже если Королева Магрит вдруг не вернется, то… Нет, Кадо даже думать не желал о таком исходе событий! Забрать Женшину у Закриса было для него делом чести.

Кадо стоял в тени брокса, прислонившись спиной к необхватному стволу, и просто ждал, когда появятся гонцы, высланные на поиски союзников. Вероятность того, что кто-то из соседей согласится помочь была ничтожно мала, но следовало попытаться. Некоторые поступки дармисов, их высокомерие и жестокие расправы над пленниками вызывали всеобщее порицание в Инсектерре. Но никто не желал выступить открыто против столь хорошо обученного и сурового врага. Не пришло ли время объединиться?

Вестники запаздывали, но отряды Кормаксилона были уже готовы отправиться в поход. Даже без чьей-либо поддержки.

Кадо и сам бы пошел к Дедулам для переговоров, но разумней было остаться в Кормаксилон и подготовить к предстоящему сражению некоторых новичков из строителей, что не пожелали остаться дома в такой ответственный момент. Зато добытчикам и наставникам вместе с горсткой солдат было поручено охранять Колонию, пока воины сражаются в джунглях.

Неподалеку зашуршала листва, расступились заросли и на поляну вышел высоченный дедул, а следом за ним сосредоточенный Мано.

− Я приветствую тебя, Воин Кормаксилона! — колоритный гость стукнул себя кулаком в могучую грудь, когда ему представили Военачальника кормисов.

− Рад, что ты пришел на наш зов, Крылатый, − сдержанно ответил Кадо, стараясь не выдавать своего ликования от появления дедула.

Вряд ли представитель этой гордой расы лично явился сообщить об отказе. А, значит, велика надежда на товарищество.

− Мы поможем вам захватить Дарму, − прямо заявил дедул. — Но я хочу знать твой план, кормис.

− Предлагаю дождаться еще одного гонца, это займет не много времени, но ближе к полудню мы уже двинемся в путь, с Опринами или без них. Медлить нам нельзя!

Дедул поморщился, но не стал спорить, занимая место под раскидистыми ветвями и настороженно поглядывая по сторонам. А потом процедил сквозь зубы, словно нехотя продолжая разговор:

− Вчера нам попался лазутчик дармисов. Мы хорошенько допросили его и он поведал, что наш сородич томится в клетке. Твари сломали ему крылья! Это невозможно даже представить! Наглость Закриса перешла все границы. Мы готовы к войне!

Кадо кивнул и торопливо поинтересовался дальнейшей судьбой пленного дармиса. Возможно, он сообщит что-то и о Магрит.

− Я лично проломил ему голову, — равнодушно ответил Дедул, словно речь шла о гнилом кокосе.

Впрочем, Кадо отлично понимал Крылатого союзника. Сам он был готов голыми руками разорвать генерала Дармаллак.

Раздался тихий свист и к дереву подошел Уно, отправленный на встречу с Опринами.

− Ты один? — взволнованно спросил Кадо, заглядывая через плечо наставника.

Уно только отрицательно покачал головой и отступил в сторону, показывая тех двоих, что бесшумно ступали за ним. Первым на поляне появился загорелый дочерна широкоплечий оприн. Мужчина нервно поигрывал цепью, прикрепленной одним концом к своим доспехам. Взгляд его налитых кровью глаз мгновенно пробежал по всем присутствующим.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

− Не скажу, что я очень желал бы вас видеть, − проскрипел Оприн, − но наш брат в плену у проклятых, а значит это дело и нашего рода. Дармисов давно пора уничтожить! Что вы хотите сделать с их Домом?

− Сжечь дотла, − глухо ответил Кадо, до хруста стискивая кулаки в бессильной пока что ярости.

− Дарма-дом не то дерево, которое стоит предать огню, − глубокомысленно сообщил Крылатый, присоединившись к беседе. — Разве стены виновны в том, что творят Хозяева? До начала дождей еще дней десять, а что если пожар уйдет далеко в лес?

− Это стоит еще раз обдумать, но уже в пути! — уклончиво ответил Кадо и Дедул одобрительно кивнул ему, продолжая свою мысль:

− Дармисы будут побеждены, даже если для этого нам придется объединиться с Опринами.

Он злобно зыркнул на мужчину с цепью, и тот сперва скорчил пренебрежительную гримасу, а потом чуть насмешливо поклонился. Перед лицом такого многочисленного врага, как дармисы, стоило заключить тройственный союз.

− Благодарю всех, − прохрипел Кадо, а потом обратился к своим:

— Мано, возвращайся домой, тебя избрали Старшим Советником неспроста. Ты поставлен следить за Домом. Теперь ты, Уно — передай всем, что скоро будет приказ выступать. Мы кратко обсудим с нашими друзьями маршрут и варианты нападения на Дарму.

Уно кивнул и чуть отступил, понимая, что его присутствие в разговоре Кадо и представителей соседних кланов будет лишним. Достав флейту, Наставник закрыл глаза и сосредоточился. Последнее время он берег силы и почти не говорил, потому что его главная задача в сражении будет беречь и распределять силу между всеми бойцами, объединять и связывать их незримо.

Легкое сияние окутало флейту. Умелые пальцы побежали по любимому инструменту, но звука не было слышно, ибо сейчас создавалась не мелодия, но шли тайные сигналы для каждого кормиса. Кормаксилон должен знать, что страшное сражение в лесу не минуемо. И кто-то из сыновей останется там.

 

Глава 29. В глубине леса

Я потеряла всякую надежду на спасение. Я почти сдалась. Только чудо может избавить меня от притязаний этого похотливого демона и поделом же мне достанется, если чуда не будет. Я одна виновата в случившемся и должна быть наказана за свою глупость. Может, мама была в чем-то права… Каждый неправильный поступок влечет за собой суровую кару. Есть ли у меня немного времени, чтобы покаяться и попросить помощи у богов? Я буду просить не за себя, пусть меня замучает Озабоченный тиран, но спасутся пленники, выживет Наро. Слышите меня, боги?

Я обещаю быть паинькой и смиренно понесу свой крест, стану наложницей Закриса и при первом же удобном моменте перережу ему горло или отравлю. Подружусь с лекарем и отравлю. Отличная мысль! Вслед за волнами отчаяния на меня накатывалась бурная жажда деятельности. Я металась по спальне генерала как дикая пантера, облазила каждый угол, перевернула постель в поисках хоть чего-нибудь похожего на оружие.

Когда двери отворились и в комнату заглянул стражник, я сидела на низком столе, сжимая в руках длинную деревянную шпильку с острым концом. Нервы мои были напряжены до предела, но чернокожий мужчина жестом велел следовать за ним, а потом подкрепил движение руки словами:

− Идем, я выведу тебя в лес.

− В лес?

− Или ты хочешь остаться здесь?

− Нн-ет!

− Идем, у нас мало времени.

Я приблизилась к двери и дармис схватил меня за руку, заставляя ускорить шаг. Мы долго шли вдвоем по извилистым коридорам, пахнущим старым деревом, и наконец я почувствовала порыв свежего воздуха. Неужели мне помогут бежать и кто — один из банды дикарей? Или это Закрис решил порадовать пленницу прогулкой, мало мне было дневного представления?

Вокруг стояла непроглядная тьма, даже звезды, казалось, потускнели, а Луна спряталась за облако. Я вопросительно вглянула на мужчину, что продолжал крепко сжимать мою руку чуть выше локтя.

− И куда нам теперь?

Ответ обескуражил меня настолько, что я забыла дышать.

− Иди, куда хочешь. Мне приказано увести тебя в лес и сделать с тобой все, что мне придет в голову. Но в зарослях бродит Вайша и уже проснулся Алафи. Я не хочу лишаться жизни ради минуты удовольствия. К тому же ты не привлекаешь меня, а Королева обещала свои ласки, если ты покинешь Дарму этой ночью. Потому уходи скорее или мне придется применить нож.

Я с трудом сглотнула слюну и обвела растерянным взглядом темные заросли впереди. Значит, это Харима приказала выгнать меня в джунгли. Догадалась избавиться от новой игрушки своего извращенца и при том отлично знала, какая опасность грозит мне в ночной лесу. Сейчас расплачусь от счастья! Уж лучше пусть меня звери загрызут, чем будет тискать этот грязный урод. Я попыталась достойно ответить стражнику:

− Передай своей милостивой Госпоже мою великую благодарность. Я непременно воспользуюсь ее добротой. Прощай, Дармаллак! И привет тебе, Гиблый лес!

Дармис явно не был растроган моей патетикой. Меня грубо толкнули в плечо, заставляя отпрыгуть от стены, а позади раздался тонкий скрип и узкая полоска света исчезла как только закрылась дверь. Какое-то время я просто стояла, прижавшись спиной к гиганскому стволу, и настороженно прислушивалась к шорохам в темноте. Одна часть меня настойчиво просила остаться под сенью Дармы, а другая желала бежать как можно дальше от логова этих чудовищ в образе людей.

Есть ли у меня шанс выжить здесь, дотянуть до утра, как будто с рассветом должны исчезнуть все голодные хищники Инсектерры? Я сейчас такая легкая добыча, всего-то один удар мохнатой лапы, одно смертельное объятие холодного гибкого тела питона…

Лес, кажется, и не думал засыпать. Вокруг меня шелестела трава, поскрипывали ветви, касаясь друг друга, не смолкали цикады или сверчки, кто их тут разберет. С гуканьем пролетела в кроне ночная птица, поблизости задорно посвистывал мелкий зверек и кто-то хохотом вторил ему прямо у меня над головой.

Я осторожно двинулась вперед и скоро наткнулась на переплетение тонких шершавых стволов, несколько колючек вонзились под кожу, и я невольно облизала ладонь, еле сдерживая слезы. Постепенно мои глаза привыкали ко тьме, но я не могла различить никаких тропинок. Пальмы, лианы, крупные листья бананов, «пальчики» огромных акаций… Я руками раздвигала живую плоть растений и шла буквально наугад, обращаясь про себя к Первой Матери:

«Раз уж ты мне иногда снишься — не бросай в беде, помоги найти дорогу, спрячь от диких зверей. Я выполню свое предназначение, стану самой любящей Королевой своего прекрасного Дома. Помоги только добраться до Кормаксилон. И… и защити Наро и остальных мужчин. Я верю, что их не бросят, за ними придут. Кадо отлично ориентируется в лесу, он не мог погибнуть, а значит, помощь уже близка…».

Несколько раз меня охватывало чувство, что на меня пристально смотрят, что за мной идут следом жуткие демоны леса. Я вжимала голову в плечи и, зажмурившись, упорно шла вперед. И даже когда под ногой захлюпала грязь, мне даже в голову не пришло свернуть в сторону. Еще несколько шагов по колено в вязкой жиже и я, похожее, наткнулась на большой камень. Не придумав ничего лучше, я просто залезла сверху на эту чуть выпуклую и почти гладкую поверхность, похожую на мраморную плиту. Все приятнее, чем по болоту шлепать, может, остаться здесь до утра?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я всматривалась в причудливые силуэты кустов и высоких деревьев позади, иногда между стволами мне мерещились огоньки чьих-то глаз, а, может, это были светлячки. Камень оказался на удивление теплым, как и сама болотная глина, в которой были измазаны мои ноги. Я сжалась в комочек, лежа на боку и некоторое время просто таращилась по сторонам. Скоро глаза стали закрываться. Если меня и сожрут, то пусть я буду крепко спать в этот печальный момент.

Я даже хотела вслух посмеяться над своей горькой шуткой, но мне почудилось, что камень подо мной слегка приподнялся и тут же опустился еще глубже в грязь. Может, у меня тактильные галлюцинации… Нет сил размышлять. Я просто провалилась в сон.

Меня разбудили неприятные ощущения сырости и шум дождя. Уже рассветало. Я испуганно озиралась вокруг и растирала руки, пытаясь немного согреться. Мокрый балахон не спасал от утренней прохлады. Но ночной дождь уже прекратился, сквозь ажурную завесу листьев скользили солнечные лучи, скоро опять начнется удушающая тропическая жара.

Колыхание каменной плиты подо мной заставило меня вскочить на ноги и я не сдержала удивленных криков. Вместо вязкой болотной жижи камень окружала мутная вода, которая пенилась и бурлила от ударов огромных живых лопастей. Черепаха! Оказывается, я спала на спине черепахи невероятных размеров и теперь, когда уровень воды поднялся из-за дождя, болотце вдруг превратилось в реку.

Размерянно работая всеми четырьями конечностями, животное медленно продвигалось вперед сквозь небольшую лесную просеку, заполненную водой. Неповоротливому гиганту помогали грязевые потоки, стекающие в ложбину, что, судя по всему, то пересыхала, то вновь наполнялась.

Может, во время очередной засухи черепаха заснула здесь и теперь желала добраться до более влажных мест. А куда направляются все реки? К еще большей заводи, я так полагаю. И что же теперь мне делать — прыгать в воду или и дальше оставаться на спине монстра?

Но, похоже, вариантов уже не было, идея добраться вплавь до ближайших сухих островков покидала меня с каждым мгновением. Речушка расширялась и становилась еще более многоводной. Я сидела на панцире черепахи и просто наблюдала, как просыпается вокруг лес. С дерево на дерево перепрыгивали обезьяны, большие носатые птицы горланили, как очумевшие, похоже, ссорились из-за ярко-красных плодов. Глупые, их же на дереве так много! Парочка перезрелых фруктов в этой суматохе шлепнулись рядом со мной и я даже немного перекусила их сочной мякотью.

Еще я видела какого-то крупного зверя, вроде барсука. Кажется, его нору затопило и он, скрестив лапки, сушил шерсть на стволе поваленного дерева. Рядом в клубок свились несколько змей. Надеюсь, они не страшны барсуку, он будто бы их не замечает. А какие красивые цветы на этом кустарнике… Их аромат привлекал мелких насекомых и крохотных птичек. Лягушки! Голубого и лилового оттенка самые настоящие лягушки каждая размером с супницу прыгнули в воду с толстой кривой коряги. Кажется, испугались нас…

Просека становилась все шире и шире, скорость течения усиливалась или это «мой корабль» вдруг начал спешить. Почуял впереди большую воду, не иначе. И уже скоро мы выплыли из зарослей на середину реки — вот это было зрелище! У меня дух захватило от резко сменившейся картины. Наш приток, взявший начало с болотца, представлялся теперь жалким ручейком по сравнению с обильным водным простором.

На мгновение я даже забыла о том, что попросту заблудилась в джунглях и мои шансы добраться до Дома сведены к нулю. А когда черепаха резко нырнула, полностью скрываясь под водой, я едва успела набрать в легкие воздуха и выбраться на поверхность. Течение несло меня вперед и холодная вода сковывала тело.

На мое счастье рядом проплывали несколько сваленных пальм. Первую я даже не пыталась обхватить руками, на ней уже были пассажиры, когда я только попробовала прикоснуться к стволу чуть не в лицо мне оскалилась гиена. Нет, такой клыкастый попутчик явно не подойдет. А вот вторая пальма удачно зацепила меня пучком разбухших листьев. Кое-как уцепившись за ворсистый ствол, я смогла отдышаться, высунув из воды голову и плечи.

Не знаю, сколько времени несла меня река, я старалась просто держаться за спасительное дерево. В ушах усиливался шум воды, сомнений не было — впереди какая-то преграда. Камни, пороги, водопад? Я прижалась к мокрому войлоку лицом и закрыла глаза. Будь, что будет… Помню только, что нас швырнуло в сторону и будто бы закрутило в воде. А потом среди нарастающего шума мне вдруг показалось, что мы остановились. Так и есть, мое суденышко прибило к куче всякого древесного мусора вблизи берега. Невысокие пороги совсем рядом, почти полностью преграждают реку. Я могла там разбиться, но мне повезло. Или кто-то сверху позаботился о моем спасении. Мне никогда не узнать.

Сначала я переводила дыхание, распластавшись на своем бревне, а потом, собравшись с силами, начала ползти по корягам в сторону суши. Очень хотелось пить. Странно, я ведь сейчас сама мокрая будто губка, а жажда не утихает. И голод. И жуткая слабость. Это путешествие вымотало меня до крайности.

Я хотела только добраться до ближайших зарослей бананов на берегу и едва ступила на твердую почву, как тут же свалилась в высокую траву. Последнее за что зацепился мой взгляд — это крупная гроздь белоснежных цветов, свисающих с дерева на уровне моего роста. Аромат ванили разносился по всей округе. Сейчас немного передохну и поищу что-нибудь съедобное. Ягоды или плоды, все равно… Отчаянно хочу есть…

Наверно, я долго лежала на смятой траве в тени широких банановых листьев. Моя одежда успела высохнуть прямо на теле, волосы бы еще распустить, а то до сих пор ощущаю тяжелый мокрый комок на голове. Жужжат насекомые, поют невидимые птицы, жарко и нечем дышать, но я не могу открыть глаза от усталости, не могу даже руками пошевелить.

А потом на лицо мне повело свежим ветерком. Я чуть приподнялась на локте и обомлела. Рядом стояла знакомая крылатая девушка-плейпи. Она улыбалась и протягивала мне половинку расколотого кокоса. Может быть, это сон…

— Как ты здесь оказалась, Госпожа? И совсем одна, где же твои мужчины?

Я едва ворочала языком, но, напившись кокосового молока, стала немного разговорчивей. Мой сбивчивый рассказ Пелиона выслушала с превеликим сочувствием. Ее миловидное личико то и дело омрачалось гримаской негодования или страха.

— К сожалению, Кормаксилон очень далеко и Мелисан тоже. А ты не можешь летать и совсем слаба, чтобы идти по лесу. И укрыться на дереве быстро не сможешь. Как же тебе помочь… Разве что отвести тебя к Манти Ошу.

— Кто это? Он человек или бабочка?

Пелиона звонко рассмеялась и даже хлопнула в ладоши, оставив их сложенными у груди, как благочестивая монахиня.

— Манти Ош — ни человек, ни зверь. Мы думаем, что он дух леса, потому что живет здесь уже давно совсем один и его до сих пор не съели. Он не опасен и, думаю, сумеет тебе помочь. Он выглядит так же как ты, у него длинные белые волосы на голове. Надеюсь, Манти Ош, еще жив и не поменял место своего обиталища. Я не летала вблизи Мантихары больше года. О, ты тоже чувствуешь, запах дыма и горелой плоти? Я сейчас поднимусь и все разузнаю сверху…

— Что там такое, Пелиона? Опасность? Где-то горит лес?

— Лес не должен гореть, ведь всю ночь лил дождь, мы с сестрой едва успели вчера укрыться во Мшистой пещере. О, Королева! Это так удивительно!

— Да что же там такое?! Пожалуйста, расскажи…

— Дарма-дом в огне! Кажется, пожар в центре крепости дармисов! Какая новость! Скоро вся Инсектерра узнает о тревоге в Дармаллак!

 

Глава 30. Штурм цитадели

В сопровождении двух лучших воинов Кадо медленно и беззвучно двигался в густой тьме ночных джунглей. На сей раз он шел впереди группы разведчиков и, даже не оглядываясь, слышал за собой всю мощь собравшейся армии. Дармалак был уже близко, так близко, что Старшему над воинами казалось, что он уже может всей кожей чувствовать их черную вонь.

Оприны обещали пригнать Баррусов, но Кадо смутно верил, что эти лесные гиганты будут послушны приказам маленьких смуглых людей. Тогда, откуда же этот топот? Кормис опустился на колени и приложил ухо к земле. К Дармаллак направлялись несколько очень крупных существ, чуткие разведчики доложили, что различили даже гиканье опринов. Широкая улыбка растянула полные губы Кадо. Он и в мечтах не мог бы представить подобной военной помощи.

Все в Инсектерре знали, что разъяренного Барруса не сможет остановить даже смерть. Некоторое время. Но обычно его как раз хватало для того, чтобы уничтожить врага. Правда, естественных врагов у Баррусов в лесу никогда не было. Опринам удавалось порой приручить это умное животное и отыскать для него предмет атаки. И только небо знает, что ожидает Дарму, если именно на него укажут погонщики взбешенному другу!

Наконец впереди мелькнул огонек, у огромного дерева дармисов сменилась ночная стража. Кадо предостерегающе поднял руку и замер, следя за игрой теней. Впереди действительно тускло мерцал факел, но вскоре его погасили и две мужские фигуры смутно виднелись теперь на фоне зарослей. Вот один из стражей отошел в сторону, видимо, желая обойти территорию дозором.

Близость врагов мгновенно распалила молодого воина. Кадо нервно облизал губы и тут же снова нахмурился, резко указывая двумя пальцами то в одну сторону, то в другую. Он мог бы сообщить собратьям свой приказ мысленно, но ему не хотелось тратить на это свою концентрацию.

Старшего поняли без слов. Два кормиса разошлись, отступая от Кадо, а тот осторожно двинулся вперед. Ему казалось, что собственное сердце бьется слишком громко и может выдать его. Он боялся даже шумно дышать, но делал шаг за шагом, нацелившись на врага. Все чувства и инстинкты воина были на пределе возможностей.

Когда перед ним возник первый дармис, Кадо бесшумно обнажил свой изогнутый клинок и одним стремительным рывком перерезал противнику горло до того, как тот успел опомниться и подать сигнал тревоги. Быстро подхватив падающее тело, Кадо выдохнул и прислушался. Тихо. Тогда он опустил безжизненного стража на землю и, пригнувшись, снова сделал несколько звериных прыжков вперед.

Неподалеку раздался сдавленный хрип и воин понял, что второй противник также повержен. Грохот приближающихся Баррусов скоро всполошит всю округу, хруст веток и грозное фыркание раздавались совсем близко. Значит, нужно спешить.

Кадо кинулся к Великому дереву и вонзил свое оружие в кору, а потом начал ритмичными рывками отделять ее от твердой древесины. Слоистая кора трещала и слетала мелкой крошкой к его ногам, на краткий миг становясь золотистой в отблеске факела, который разжег кормис — разведчик, освещая замаскированный вход в Дармаллак.

− Нашел, − шепотом выкрикнул Кадо, вот только его шепот в ночной тишине был достаточно громким, чтобы эхом пробежался по лесу.

Но это уже не могло волновать воина, он уверенно опрокидывал на открытую часть древесины содержимое небольшой фляги и даже успел отразить удар третьего стража Дармы. Тот вырос будто из- под земли и с воплем ринулся в атаку на непрошенных гостей. Изогнутая сабля ударилась о длинный меч чернокожего солдата. Клубами поднялся черный дым, затрубили горны, возвещая о нападении на крепость. Внутренности дерева сотрясались от беготни тысячи черных ног.

Кадо сопутствовала удача — крепкий страж также рухнул на землю у изгиба окаменевшего корня. Разлитый забродивший сок питайи тотчас вспыхнул желтоватым пламенем и побежали по светлой коре, только та не загоралась. Оставаясь неприступной для огня, она позволяла пламени подниматься вверх, пока на пути не возникла оголенная древесина — дерево занялось изнутри. Кадо и еще трое кормисов кромсали ножами врата-двери, едва уворачиваясь от веера алых искр, вылетавших с места ударов. Дарма — дом задымился, разнося по округе запахи гари.

Вся южная часть леса тут же пришла в движение, словно получила сигнал к атаке. Натужно затрубил Старый Баррус и его рев поддержали голоса двух более молодых гигантов.

− Кхра! — выкрикнул Кадо, на этот раз так мощно, словно стремился пробудить весь лес.

− Кхра! — ответили ему сородичи со всех сторон.

Армия Кормаксилона спешно бросилась к Дармаллаку, пропуская вперед лишь трех огромных зверей, на спинах которых натянутыми струнами сидели оскалившиеся Оприны.

Ужасающй грохот стремительно приближался и нарастал. Довольно вздохнув, Кадо, прислонился лбом к части дерева, еще не тронутой огнем, закрыл глаза и сосредоточился.

«Собратья, − обратился он к пленным. — Я знаю, что вы живы, я чувствую вас. Если вы имеете силы — сопротивляйтесь врагам, ибо мы пришли за вами и нашей Королевой!»

Ясного ответа не было, но вскоре Воин ощутил волну возбуждения и азарта, понимая, что его плененные братья не останутся в стороне от битвы.

Откуда-то сбоку из дерева выпрыгнул вооруженный десант дармисов, намереваясь отразить атаку. Кадо только криво улыбнулся, слыша оглушительное фырканье за своей спиной. Следовало отойти в сторону, чтобы ослепший от ярости Баррус не протаранил бивнями и его вместе с воротами в Дармаллак.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Толстая колонна ноги взрыла землю и растоптала корни. Сминая лианы, снося толстые стволы, размазывая черную стражу, Баррус с разгону врезался огромной головой в металлической броне в горящее дерево, оно заскрипело и поддалось, открывая брешь. Но из нее тут же выкатилась лавина черных солдат.

− Венгро! — крикнул Оприн, стоявший на спине Великана.

Баррус снова затрубил, расталкивая горстку дармисов, что безуспешно пытались ранить его бока и грузно отступил. Из черного дыма сверху на врагов спустился рой вооруженных дедулов. Рослые мужчины, хлопая крыльями, рубили головы дармисам и влетали в крепость, сметая все на своем пути.

− Держать строй! — вопил кто-то из командиров Дармы, пытаясь сохранить разваливающиеся ряды защитников цитадели.

Но даже опытные и ловкие солдаты не могли противостоять общему гневу джунглей — с флангов отряды противника окружили кормисы. Воины резко взмахивали своими саблями, действуя как единая сила. Следом за воинами шли кормисы — строители, вооруженные топорами и молотами. Они безжалостно добивали всех, кто выживал после атаки хорошо обученных вояк.

− Дармисы мучали наших братьев, унижали нашу Мать! Не щадить никого! — скомандовал Кадо и бросился в самую гущу боя.

Кадо по натуре был добрым и веселым парнем, он умел порадовать свою Королеву в постели и поддержать друзей в нужный час, но законы Гиблого леса суровы к противнику, что с оружием в руках готов к смертельной схватке. Сострадание в пылу борьбы здесь не признавал никто. Может, после боя кое-кого из выживших пощадят. Но сперва нужно одержать победу. Сперва нужно вырвать Магрит из золотых когтей Закриса.

Ствол Дармы сотрясли два новых удара окованных железом могучих лбов. Три Барруса, три бреши, полсотни дедулов, уже ворвавшихся в крепость и пятьсот кормисов, готовых голыми руками рвать врагов, осмелившихся причинить вред Госпоже. Такова сейчас была мощь армии Кормаксилона.

А в это время в подземных казематах Дармаллак, услышав наверху шум битвы, заволновались надсмотрщики. Двое из трех стражников вышли, обеспокоенные непрекращающимся гулом.

− Наши сородичи здесь! — крикнул один из пленников, уже не боясь, что его услышат.

Решетки задрожали от первой атаки Лесных Исполинов. Самые чуткие рабы различили запах дыма и с надеждой прилипли к кованым дверям своих отсеков.

− Наши? — спросил Наро, с трудом поднимаясь на ноги.

Добытчик был очень слаб от недавней кровопотери, рана сильно томила его, но возглас друга о скором избавлении придал сил.

− Да! Да! Братья пришли за нами и Королевой.

К этому разговору прислушались все, включая стражника. Наро едва успел отшатнуться вглубь клетки, чтобы его на задело копье.

− А ну молчать, твари!

− Лучше выпусти нас и мы попросим для тебя легкой смерти, — бросил в лицо дармису другой молодой кормис.

Стражник покосился на общую дверь темницы. Грохот на верхних ярусах не стихал, но хозяевам Дармаллак не верилось, что подобный переполох может быть вызван нападением извне.

«Может, Генерал так шумно забавляется со своей новой игрушкой. Или Госпожа снова не в духе…». Однако следовало усмирить не в меру разговорчивых пленников:

− Мы отрезаем самые болтливые языки! Всем заткнуться!

− Давай, вперед! — выкрикнул вдруг Оскас из боковой клетки и показал стражу неприличный жест. — Только прежде, чем ты откроешь мне рот, я оторву тебе обе руки.

Дармис в ярости щелкнул кнутом по железным прутьям клетки, снимая с пояса ключи:

− Я покажу тебе, как дразнить…

Но его слова потонули в грохоте от разлома стены. На мгновение ошеломленный дармис прижался к каморке Оскаса и тут же кнутовище оказалось у него во рту, а веревочные петли затянулись вокруг шеи. Шустрый парень ловко перехватил ключи из обмякшей руки стража и освободил себя, а потом бросился открывать соседние засовы.

В темницу, наверняка, скоро прибудут другие стражники, но все новые рабы выбирались из своих камер, хватали плети, выламывали прутья, готовые биться насмерть за унижения плена, за гибель друзей.

Оскас, кажется, взял на себя роль глашатая:

− Кто стоит на ногах — бегом сюда, я раздам цепи! Кто может ползти — ползите и рвите их ноги зубами. Нам сгодится любая помошь, добивайте упавших врагов, душите и кусайте их. Другого шанса нам не дадут! Или мы станем свободны сегодня или сдохнем на арене! Выбирать вам!

Пленные взвыли и с готовностью принялись вооружаться подручными средствами. Впереди маленькой группы мужчин встал Наро:

− Слушайте меня, − горячо заговорил он после минутного раздумья. — Дармисы издевались над всеми вами. Они содержали вас хуже, чем зверей, выбирая по одному для диких развлечений. Вы хотите отомстить?

− Да, − хрипло ответил тот самый хромой дедул, что сражался с Наро на арене. Теперь в его могучей рук был зажат боевой топор.

— Бери командование на себя, — велел Наро самому старшему и опытному воину кормисов. — Ваша задача продержаться до подмоги, постепенно пробиваться к своим. А мне нужно найти Королеву.

— Женщина скорее всего в покоях Закриса, — сообщил Оскас. — Я был там однажды ночью и могу провести тебя, а если понадобиться, то и защитить.

— Веди!

Трое бывших «гладиаторов» первыми выбрались из подвала и, ведомые Оскасом, направились на королевскую половину.

 

Глава 31. Последний бой

Генерал Закрис широкими шагами мерил покои Харимы и, наконец, остановился напротив своей чуть побледневшей Госпожи:

− Куда ты спрятала от меня девку красноруких? Отвечай немедленно!

Женщина пыталась отвечать столь же грубо и резко:

− Зачем тебе эта трусливая шлюха? Если она сбежала, то сгниет в лесу, так и не оценив тебя по достоинству. У тебя есть я! Этого довольно для любви!

Харима изящно поднялась и хотела обнять генерала, но мужчина внезапно схватил ее за горло:

− Как же ты могла, глупая дрянь? Ты велела отпустить ее?!

Харима хрипела, вцепившись в его руки, все еще не веря, что Закрис всерьез может причинить ей вред.

Страшной силы удар сотряс Дарму. Генерал отшвырнул от себя испуганную Правительницу и выскочил в коридор:

− Эй! Что у вас там?

− Господин, − отозвался первый из стражников, − на нас напали!

− Кто посмел? — завопил Закрис, багровея от гнева.

− Кормисы и дедулы, а еще им помогают оприны. Их Баррусы проломили стену и говорят, что половина нижнего уровня уже захвачена.

− Вранье! — твердо заявил Закрис, задыхаясь от злости. — Это просто невозможно. Сколько их?

− Много, слишком много, генерал! Они жгут Дарму, нужно бежать…

Закрич зарычал и ударил паникера кулаком в переносицу, заставляя рухнуть к своим ногам. Еще пара ударов в живот тяжелым носком сапога и дармис скорчился, прекратив даже стонать. Тонкая струйка крови стекала с уголка рта на древесный пол. По коридору бежали возбужденные воины. Они низко склонились, заметив Предводителя.

− И вы не можете их остановить, жалкие твари!? — вопил Закрис. — Я закрою дыры в стене вашими трупами, черви! За мной!

Он рычал, брызгая слюной и, оттолкнув ближайшего воина, поспешил к выходу, чтобы лично возглавить оборону. Вот только в серьезность битвы Закрис до сих пор не мог поверить. Никто и никогда до сего дня не угрожал Дармаллак. Черных воинов Инсектерры боялись все. Они прекрасно прятались на вершинах деревьев и нападали из засады, отлично атаковали малочисленные отряды других поселений и захватывали мелкие деревушки.

Но опыта борьбы в стенах собственного дома дармисы не имели. Их стратегия была проста: выследить и стремительно захватить добычу в лесу, перебить чужую охрану, утащить к себе рабов, припасы и оружие. Обороняться дармисы не привыкли, а потому при явном численном перевесе и хорошей ориентации на своей территории, дармисы быстро оказались рассеяны по Крепости и по одному умирали в яростных стычках с дедулами и кормисами.

«Пять тысяч дармисов не могут уступить жалкой кучке собирателейи падали!» − полагал Закрис, еще не зная, что там внизу его воины задыхаются от черного едкого дыма горевших корней, в то время как нападавшие закрыли лица влажными тряпками и продолжают продвигаться вглубь неприступного прежде Великого древа.

После долгих споров Дарма-дом все же решено было поджечь. Однако ночью выпал сильный дождь и Кадо вовремя догадался использовать зажигательную смесь на основе известного «горячительного» напитка кормисов. Мокрый лес не поддержит огонь и таким образом не позволит пожару распространиться, но логово дармисов медленно выгорит изнутри. Главное — спасти пленников и Королеву.

− Уно, возьми двух воинов и ищи Магрит! — скомандовал Кадо, хлопнув сородича по плечу.

Уно был единственным наставником, покинувшим Кормаксилон и взявшим в руки изогнутый меч, чтобы быть в первых рядах атакующих Дарму. Любимая флейта была закреплена на поясе и по команде Кадо он всегда доставал ее, чтобы мгновенно сообщить собратьям новый маневр. Каждый раз, когда Уно должен был мысленно сосредоточить всеобщие силы, его окружали плотным кольцом шесть лучших солдат и прикрывали со всех сторон, пока юноша не менял флейту на острый клинок.

Уно сражался на равных с опытными воинами и с восторгом ощущал, как сбываются самые пленительные мечты его детства и отрочества. Сейчас Уно бился за свою Женщину, за Мать Кормаксилона. Он настоящий Защитник, почти Герой.

Но услышав приказ Старшего Уно как-будто несколько растерялся. Он склонил голову на плечо, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, а потом взволнованно произнес:

− Странно… Я совсем не чувствую ее здесь, Кадо! Мне кажется, что Магрит очень далеко от Дармы. Но где? Нужно узнать все как можно быстрее! Она жива и, кажется… кажется, сейчас мирно спит.

— Я найду и убью Закриса, а ты должен разыскать следы Королевы! Может, чувства подводят тебя и Магрит держат здесь взаперти. Мы отыщем ее, даже если придется взмыть в небеса или спуститься в глубь реки! Мы ее вернем, Уно, я тебе обещаю!

Уно коротко посмотрел Кадо в глаза и кивнул, понимая, что тот прав. Но молодой наставник чувствовал эту Женщину каждый миг и сердце тянуло его не к центральной лестнице, где шла битва на подступах к тронному залу, а направо, к узкому проходу, ведущему наружу и в лес.

− Встретимся, когда все закончится, − проговорил Кадо, хлопнул няньку по плечу с перевязанной меткой и с боевым криком ринулся вперед, давая понять своим, что командир рядом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Уно же замер, осматриваясь. На полу под ногами была кровь — одинаково красная у всех людей, на древесине она превращалась в багровую муть. Кровавые отпечатки босой человечкской ступни вели дальше по коридору. Уно прошел вперед и наткнулся на несколько трупов — большинство дармисов ослабли из-за дыма и были убиты, но где-то за углом стонали еще живые.

В зале за стеной разгоралась жаркая схватка, к которой внезапно присоединился разномастный отряд нападающих, среди которых Уно вдруг узнал голоса воинов, что попали в плен вместе с Магрит.

«Берегитесь дыма», − кричал Кадо, потому очень скоро у подкрепления тоже появилась мокрые тряпки, закрывающие нижнюю часть лица.

Бой на подступах к тронному залу правителя Дармаллак оказался крайне жестоким. С огромным трудом один из дедулов разорвал развешанные врагами металлические сети и выбил тяжелую дверь. Благодаря этому небольшой отряд кормисов все же смог прорваться внутрь, только хитрый механизм тотчас сработал и двери захлопнулись, отрезая от остальных солдат десять краснокожих бойцов во главе с Кадо.

«Ловушка!», − подумал старший из воинов, осознав, что путь к отступлению им отрезан, но облегченно выдохнул в следующий миг при виде главного противника. Показательно равнодушно Закрис сидел на троне и будто бы ждал достойного соперника для себя. Шипастые наручи из желтого металла тускло поблескивали в неверном свете факелов. По обе стороны от позолоченного кресла Правителя стояли могучие чернокожие воины в зловещих масках. Личная охрана Монстра.

− Он мой, − мысленно сообщил Кадо своим сородичам и двинулся вперед, понимая, что ему предстоит выполнить главное дело всей его не очень длинной жизни.

Прыгнувшего навстречу дармиса-стража Кадо свалил быстро, ловко полоснув мечом его толстую жилистую шею. Позади с воем ринулись в бой собратья. Закрис не участвовал в завязавшейся потасовке, только холодно наблюдал за Старшим Кормисом, что вот-вот был готов прорваться на верхнюю площадку у трона.

И только когда Кадо появился перед ним, вытирая о бедро окровавленное оружие, Закрис медленно облизал губы и сплюнул в сторону, а потом резко встал, вынимая собственный длинный клинок.

— Глупые твари, — проговорил он с насмешкой, кивая в сторону сражавшихся ниже мужчин. — Они все умрут, даже не зная, что их шлюха давно сбежала в лес и стала добычей ночных тварей.

Кадо молча принял боевую позу. Слова Закриса откровенно взбесили его — оскорбление королевы было его личным оскорблением, притом, что Магрит точно не заслуживала насмешек.

«Я вырву твой поганый язык» — пообещал Кадо мысленно, но дыхание на ответ тратить не стал. Он был уверен в себе и своих силах, знал, что он лучший из воинов своего рода и осознавал это скорее с ответственностью, чем с гонором. Говорливый Кадо, склонный к откровенно позерским выходкам, в бою был совсем другим человеком — сосредоточенным и волевым. Он не мог себе позволить отвлекаться на провокации верховного Дармиса.

Не вступая с ним в перебранку, Кадо сразу же атаковал. Его яростный, отточенный удар устремился Закрису прямо в грудь, но черный повелитель небрежно отмахнулся от него мечом, сделал финт и манерно забросил край плаща на свое плечо.

— Впрочем, я тебя понимаю, — заговорил Закрис, усмехаясь. — У нее очень приятная узкая дырка. Я всю ночь ее расширял.

Кадо зашипел словно от боли. Гнев ударил в голову, прокатившись барабанной дробью в висках.

«Ты будешь жрать свой похотливый крючок» — решил Кадо, и тут же заставил себя успокоиться, выбрав достойную месть для грязного урода.

Он хорошо знал, что Закрис тоже был лучшим. Именно Закрис сразил его предшественника, сильного и опытного воина, возможно, тоже выбив его из равновесия обидной болтовней.

«Сначала порази его», — сказал Кадо самому себе. — «А уж потом он заплатит за все сполна».

Этого решения Кадо хватило, чтобы немного остыть и перестать прислушиваться к брани, что изрыгал вонючий рот противника. Кормис снова атаковал, пытаясь разрубить левое плечо генерала. Тот отразил удар, но Кадо успел выхватить изогнутый нож, чтобы вспороть им брюхо ненавистного дармиса, но Закрис уклонился и резко ударил Кадо шипастым бронированным предплечьем.

Не позволяя Кадо опомниться от острейшей боли, Закрис нанес удар своим длинным мечом, явно намереваясь просто снести кормису голову. Кадо ухватил свой изогнутый клинок двумя руками и, напрягаясь всем телом, отразил нападение. Две металлические пластины отозвались зловещим лязгом при встрече.

Вот теперь-то Кадо окончательно осознал, что именно в его руках судьба Дома. На маленьком пятачке у роскошного трона сошлись не два умелых воина — здесь Кормаксилон и Дармаллак бились за место под небом Инсектерры. Победитель будет один. Но пока никто не хотел уступать.

Шикнув, чтобы снова сосредоточится на битве, Кормис отступил на шаг и ударил по мечу Закриса, делая резкий выпад вперед. Он не пытался ранить, а просто раскатисто звякнул по лезвию врага и тут же повел свой клинок в сторону, ловя чужое оружие в едва заметный выступ на своем мече.

Но Закрис, похоже, разгадал хитрый маневр и прямо без уловок ударил Кадо ногой в грудь. Мечи тут же разъединились, а кормису пришлось отступить. Дыхание его на миг сбилось, но Кадо заставил себя сделать болезненный вдох и тут же снова напал. На этот раз Кадо воспользовался моментом и схватил Закриса за руку, а потом сразу дернул его на себя с такой силой, что собственное плечо отчаянно заныло. Враг был немного больше, чуточку сильнее, почти быстрее, гораздо опытнее, безмерно заносчивей и этим жутко злил Кадо.

Закрис невнятно ругнулся, вывернул меч и чуть не рубанул Кадо руку от плеча, но кормис внезапно вспомнил шаг по дуге, каким от него однажды ускользнул Уно в их схватке и повторил прием, позволив телу расслабиться и откатиться в сторону, словно сомкнувшийся веер.

Кадо даже улыбнулся, перехватывая меч, чтобы завершив поворот и ударить в спину. Такого как Закрис убивать сзади было не подло, а скорее даже справедливо.

Но жгучая боль внезапно обожгла левый бок. Из золотой брони у локтя Закриса выскочило острое лезвие, на которое кормис сам и напоролся, резко развернувшись.

Зашипев, Кадо дернулся назад, потеряв преимущество. Закрис успел снова нанес удар. Рана в боку противно саднила, но Кадо заставил себя отразить натиск, сжать зубы и удержать позицию на краю плошадки. Закрис мерзко усмехнулся и ударил вновь, провернул меч и выбил клинок из рук старшего воина. Не давая опомниться, лидер дармисов теснил Кадо к стене.

Оставшись безоружным, кормис не стал убегать, он просто скользнул мечу навстречу, повернулся боком, едва не познакомив свое горло с темной сталью, а затем ухватился двумя руками за руками за рукоять вражеского меча и гортанно закричал, выдыхая боль и дикое напряжение.

А уже через мгновение Кадо, насколько хватило сил, врезал Закрису пяткой по голени, одновременно выворачивая его кисти, державшие рукоять меча. Сандаль с каменистой подошвой заметно утяжелила удар и Закрис дрогнул, тогда Кадо, распаленный азартом схватки, развернулся и в прыжке ударил врага коленом куда-то в область печени. Потом его кулак полетел в лицо…

— Скоро ты сдохнешь, грязное животное, — рявкнул Закрис, сплевывая на каменистый пол зубы, выбитые от прямого удара в челюсть.

Шатаясь, генерал выпустил меч и отступил.

«Сегодня день твоей смерти» — подумал Кадо, поудобнее перехватывая вражеский меч.

Оружие было непривычно большим и лежало совсем не по руке, только бежать за своим клинком кормис не стал, дорога была каждая секунда. Кадо рассчитывал на внезапность атаки, но тут какой-то дармис со стороны бросил Закрису меч, такой же длинный и тяжелый, только рукоять была проще, без узорной резьбы. Поймав новое оружие, Генерал уверенно отразил удар Кадо и даже сумел ранить его в тот же поврежденный бок.

На миг в глазах у Старшего Воина потемнело. Он качнулся назад, но тут же собрался с духом, уходя от атаки. Меч врага пару раз врезался в стену, пытаясь настичь ускользающего противника и вдруг застрял в мягкой древесине.

Выругавшись, Закрис отпустил бесполезное оружие и попытался добраться до клинка, что торчал из груди умирающего солдата, лежащего на ступенях, ведущих к трону.

Он отпрыгнул назад и даже успел поставить ногу на труп собрата, чтобы выхватить из его безжизненной плоти изогнутый клинок кормиса, но Кадо бросился на врага как безжалостный хищник. Навалившись всем своим весом, Кадо просто уронил Закриса на пол, тут же зажав его голову в тиски своих сильных ладоней и с размаху ударил ее об пол, мечтая увидеть жижу вытекающих мозгов.

Закрис ревел как бык, раздирая пальцами раненный бок Кадо, а потом нанес сокрушительный удар лбом в челюсть, сбрасывая с себя ошеломленного воина и наваливаясь сверху.

Кадо сглотнул соленую жидкость в глотке, но перехватив руку врага, вцепился зубами в его ладонь и рванул кожу зубами, оголяя белесые костяшки.

Голова Закриса гудела словно медный таз после удара гонга, в руке что-то словно лопнуло и обожгло до самого локтя, ослепляя этой вспышкой. Почти наугад он шарил руками по телу противника, стараясь нащупать лицо и выдавить глаза.

Кадо харкнул кровью прямо в лицо Закриса, быстро приподнялся и стиснул пальцами его глотку, буквально вдавливая кадык куда-то непомерно глубоко.

Лидер дармисов захрипел. Вены на его шее и висках вздулись от напряжения точно так же, как на плечах Кадо. Сначала дармис хватался за руки воина, царапал и драл их ногтями, пытаясь вернуть возможность дышать. Его глаза налились кровью, язык почти вывалился, а Кадо с остервенелым рычанием продолжал давить крепкую мускулистую шею.

Осознание победы пришло лишь когда под омертвелыми пальцами что-то захрустело и хлюпнуло. Вражеские пальцы соскользнули с рук Кадо и обессиленно рухнули вдоль тела поверженного дармиса.

Кадо был залит кровью — своей и Закриса, ноги слегка подрагивали, но он знал, что отдышавшись, обязательно доведет свое дело до конца и труп генерала подавится собственным «крючком», уж Кадо позаботится об этом. Нож привычно лег в саднящую от боли ладонь. Морщась от отвращения, кормис распорол короткие штаны генерала и выполнил задуманное.

Никто в Гиблом лесу больше не осмелится оскорблять Благословенную Магрит — Величайшую Королеву Кормаксилона!

 

Глава 32. Немыслимая потеря

Уно прорвался к лестнице, почти не встречая препятствий на своем пути. Дармисы рассыпались по коридорам, защищая тронный зал и внутренние покои. Старший Наставник понимал, что именно в глубине Дома прячутся главные ценности, а так как для Уно самым важным считалось потомство, подобное стремление он уважал.

Уно пришел бы в ужас, узнав, что подчиненные генерала Закриса бросили свое Чрево с коконами, чтобы защищать золото и Повелителей. И пока продолжалось сражение — пламя яростно пожирало будущее Дармаллака, добавляя к черной гари запах паленой плоти. За несколько часов атаки в огне на подземных ярусах погибли все коконы и яйца.

Наставник интуитивно шел вперед по извилистым переходам, то и дело натыкаясь на мертвые тела или принимая участие в короткой схватке и, наконец, замер, услышав позади тяжелые шаги. Уно даже спрятался в одну из пустых затемненных ниш, чтобы узнать, кто именно следуют за ним и не лучше ли затаиться, если врагов окажется слишком много.

− Подожди, − попросил Наро у своего провожатого, прислонившись к стене.

Он передвигался с большим трудом. От черного дыма кружилась голова, да и израненные ноги слушались плохо.

− Мы должны торопиться, − раздался рядом молодой нервный голос. — Дарма скоро выгорит дотла, наше счастье, что это дерево способно сдерживать огонь и вяло тлеть, но дышать здесь уже невозможно, нужно выбираться наружу.

− Нельзя, − подтвердил Уно, выходя их укрытия.

Желтокожий юноша тут же выставил вперед свой короткий клинок.

− Это собрат, − простонал Наро, узнавая Наставника даже в темноте.

Он протянул Уно руку и тут же вцепился в его локоть, принимая поддержку друга.

− Я ищу Королеву, − быстро проговорил Уно, доставая из небольшой сумки на поясе куски материи и флакон с особой жидкостью.

С помощью Оскаса кормис намочил тряпки и смастерил маски для защиты от дыма. Раствор дурно пах, но с влажной повязкой на лице Наро сразу стало легче дышать, да и кисловатый запах на удивление прояснил голову. Отвар горькой пульнарии творит чудеса.

− Мы тоже ищем Магрит, скорее всего она в покоях генерала.

− Вы знаете, где это? — спешно спросил Уно.

Известие, что маленькая Госпожа может быть в личных покоях другого мужчины, совершенно чужого их дому ударила в голову и змеей пронеслась под кожей. Прежде Уно старательно отгонял от себя мысли о том, что именно может пережить Королева в плену, но следовало заранее принять неизбежное. Притом, что внутреннее чутье настойчиво подсказывало — любимой поблизости нет. Неужели ее увезли и спрятали? А, может, предчувствие лжет и Магрит томится где-то внизу…

«Что с тобой, моя нежная, милая? − спрашивал он мысленно, с болью осознавая, что она не может слышать его мыслей именно сейчас, будучи слишком далеко. — Где ты, сердце мое?»

Спальня Закриса уже не охранялась и потому кормисы вместе с желтокожим парнем спокойно зашли внутрь и тотчас приняли боевую стойку. Пятеро дармисов нагружали кожаные мешки одеждой и украшениями, а их действиями руководила смуглая полуобнаженная женщина.

Увидев вошедших чужаков, Харима взвизгнула, прячась за спину ближайшего охранника, и вдруг быстро заговорила, захлебываясь в словах:

− Дайте нам уйти! Отпустите нас, мы хотим жить. Можете забрать себе лучшие вещи, только дайте выбраться!

Оскас, крадучись, вышел вперед, его лицо исказила гримаса боли, а затем сразу же хищной радости — пришло время мести:

− Моя подруга тоже хотела жить и должна была принести мне младенца. Что вы с ней сделали? Ты присутствовала при этом?

− Я… я ничего не знаю, все он, это Закрис. Он истязал и меня! Я ничего не могла…

Оскас мгновенно лишил жизни первого дармиса, что кинулся к нему с ножом, второго взял на себя Уно. Харима вопила, не смолкая, даже когда ее защитник мягко оттолкнул Королеву в сторону и приготовился помочь товарищам. Когда же в комнату ворвались дедулы, сражение стало бессмысленным и трое стражей просто закрыли собой Хозяйку, оборонительно выставив мечи.

Наро устало опустился на мягкую лежанку у дверей, давая знак, что будет говорить:

− Где Королева Кормаксилона? Отвечай, женщина и возможно, тебе сохранят жизнь.

Харима затравленно выглянула из-за пояса своего охранника и, обнимая его ногу, сползла на пол, делая вид, что не в силах подняться.

− Я приказала ее отпустить. Я ее пожалела и ночью тайно вывела из Дармаллак. Закрис наказал меня за это, но я не желала зла вашей Королеве. С ней был отправлен один из кормисов. Им дали еду и оружие. Они ушли в лес. И… и… я больше ничего не могла сделать!

Уно вздрогнул, представив Магрит в Гиблом лесу, пусть даже вдвоем с собратом они вряд ли доберутся до Дома. Это очень опасный и долгий путь. А, значит, в Дармаллак Уно больше нечего делать… Нужно искать дальше.

Наставник едва не выскочил из комнаты, чтобы помчаться по коридорам в поисках выхода, но умоляющий взгляд женщины, распростершейся на полу, его задержал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

− Что будет с ней?

Оскас кружил вокруг троих дармисов, жутко скалясь и бешено вращая глазами, кажется, парень совершено обезумел от предвкушения расправы над вчерашними мучителями. Наро равнодушно перематывал сочащийся кровью бок обрывком женской туники. Несколько дедулов проверяли соседние помещения, но двое стояли напротив врагов и будто ожидали приказа к атаке.

Уно понял, что правительница Дармаллак обречена, но вид испуганной и подавленной женщины вызвал у него прилив тоски. Возможно, несколько дней назад и Магрит точно так же умоляла о помощи Чужую Королеву и та проявила милосердие.

− Наро! Ее нужно отпустить!

Как у него получилось говорить настолько уверенно, Уно и сам не понимал, но в душе бушевало желание поскорее завершить здесь дела и бежать за любимой хоть на край леса.

− Пусть уходит, − глухо прошептал Наро, прислонившись к стене.

Оскас зашипел, возмущенный решением, и даже попытался его оспорить, но Наро был краток:

− Свою женщину ты не вернешь с ее смертью. Лучше разыщи Закриса и выпусти ему кишки. Если этого еще не сделали наши воины…

Оскас в бессильной злобе вертелся волчком, нанося удары двум уже поверженным дармисам, пятная кровью стены и пол, заставляя Хариму корчиться от страха. А потом юноша резко прыгнул в распахнутые двери и с ревом побежал отыскивать себе более достойных противников. Уно выдохнул с облегчением и обратился к напряженной охране Чужой Королевы:

− Возьмите свою Госпожу и по мешку, что вы здесь приготовили. Мы проводим вас к выходу и постараемся сохранить жизнь. Дарма скоро сгорит изнутри. Вы сами навлекли на себя гнев Инсекты и получили по заслугам. Убирайтесь!

Теперь все мысли Наставника были сосредоточены на Магрит. Он старался воззвать к ней и различить верное направление для поисков. Выбравшись из задымленной крепости, Уно ходил вокруг Дармы и не мог успокоиться.

Наро бережно уложили на свежесрубленные ветви молодых дармодалов, обработали его раны, напоили укрепляющим настоем. Здесь же отдыхали другие кормисы и дедулы, пострадавшие в битве. Однако, убитых сородичей было немного. Их останки позже предадут огню вблизи места сражения.

Кадо отправил небольшой отряд проводить Хариму и троих ее спутников по направлению к Стонущей горе. Дармисы хотели именно там найти убежище для своей рыдающей Госпожи. Будущее их было незавидно.

Весть о падении Дармаллак быстро разнеслась по всей округе. На поляну у тлеющего дворца выходили испуганные соседи из рода Стальфид, прилетели любопытные Пикары. Даже старый Арахнид приволок свое грузное тело, чтобы из зарослей наблюдать за развалинами некогда грозной крепости. Нельзя ли чем поживиться…

Хорошо еще, что нелюдимые Оприны заранее увели своих Баррусов, мощных животных давно тревожил запах крови и гари.

Воины отдыхали, собирали оружие, кормили изможденных рабов. Только Уно не мог найти себе место, рыская по округе в поисках хоть какой-то зацепки. Разве Магрит могла забраться далеко? Прошла всего лишь ночь, возможно, любимая ждет спасения совсем рядом. Значит, нужно обшарить весь лес вокруг.

Королеву Кормаксилона вызвались искать даже Дедулы. Они были способны облететь большую территорию, но вряд ли могли заметить женщину свозь густую листву. Кадо волновался не меньше Уно и, оценив итоги сражения, отправил новый отряд кормисов на поиски. Вот только результата они не принесли.

Сгущалась тьма, а следов Магрит так и не обнаружили. Было решено провести эту ночь у ствола полусгоревшей Дармы, защищая раненых. А наутро возвращаться домой, по пути продолжая поиски. Иного варианта Кадо просто не мог предложить. Следовало скорее доставить Наро и остальных измученных пленников под родную крышу. И да помогут небеса Потерянной Королеве!

 

Глава 33. Райские кущи Мантихары

Мы медленно продвигались по зарослям вдоль течения реки. Точнее, по берегу шла я, а Пелиона порхала невысоко над ветвями, подбадривая меня. И как она могла так легко переносить удушающую жару? Солнце палило немилосердно. Если бы не близость реки, кажется, листва бы начала плавиться. Душно, безветренно, влажно…

После короткого ночного дождя лес будто ожил и начал разрастаться еще сильнее, буквально на глазах вытягивались деревья, извивались лианы-сапрофиты вокруг тяжелых стволов, буйно зеленели кроны и благоухали цветы. От несмолкаемого щебета птиц некуда было деться. Мне начинало казаться, что я заблудилась в огромной оранжерее, и скоро придет садовник, чтобы вывести меня отсюда. Позже выяснилось, что я была не так уж далека от истины… Вот только Садовник не очень спешил расстаться с заблудшей гостьей…

Когда силы почти оставили меня, Пелиона спустилась на землю и с радостью сообщила, что Мантихара совсем рядом. Ага! С высоты птичьего полета — сущие пустяки, наверно, еще парочка километров по джунглям. Мы уклонились глубже в лес, миновали выбеленный временем и ливнями скелет какого-то крупного рогатого зверя с раздробленным позвоночником, вскоре шум реки начал стихать.

Пелиона еще пару раз срывала для меня спелые плоды, приносила воду в половинке кокоса, еще один небольшой привал и я вышла на большую прогалину между деревьями. Моя крылатая спутница спустилась ко мне, благоговейно сложила маленькие ладошки перед плоской грудью и восторженно прошептала странные слова:

− Манти Хара Манти Оша! Да пребудет с тобой мир и покой, Чистое Сердце Леса!

Какой-то местный ритуал, не иначе. Я прикрыла глаза в знак того, что разделяю уважение плейпи к сокровенной долине. Знать бы еще, что там меня ждет. Но дальнейшие слова Пелионы повергли меня едва ли не в шок:

− Дальше пойдешь одна. Я его боюсь!

− Кого же?

Пелиона грустно улыбнулась и покачала аккуратно заплетенной головкой. В ее красивых удлиненных глазах стояла печаль:

− Ты — Королева и ты, наверняка, знаешь, как лучше говорить с ним. А я не смогу. Он ведь такой… мудрый и грозный. Моя душа трепещет при одной мысли о нем. Нет, нет, даже не проси! Это мне не под силу. Ты пойдешь одна.

− Пелиона, не бросай меня! Я совсем не храбрая и не сильная. Я тоже всего боюсь! А после того, что ты только что сказала и тем более. А если он рассердится? Если начнет мне угрожать?

− Манти Ош — само милосердие и добро! Он никому не причиняет зла. Он излучает любовь!

− О! Но ты хочешь держаться от него подальше, верно?

− Я недостойна!

Мои руки сами собой сжались в кулаки. Я уже слышала нечто подобное. «Все мы недостойные твари и должны заслужить любовь кропотливым трудом и полным подчинением. И тогда, возможно, свет Истины озарит наши грешниые души и вернет в лоно…». Чье же лоно, интересно? Если Он всегда сам по себе и нуждается только в безропотных овцах для ублажения своей скучающей бессмертной души… А еще мне интересно, привел ли брат Любомир мою мать к свету… через ее же лоно… Лучше не представлять!

Моя робость мгновенно прошла. Я уже многое здесь испытала и повидала, я ничего не боюсь. Даже самую Изощренную Святость.

− Пелиона, спасибо тебе! Без тебя я бы пропала в лесу. Не знаю, что меня здесь ждет, но я тебе верю. Можешь лететь к подругам. Дальше справлюсь сама.

На прощание мы обнялись с крылатым существом, и девушка-плейпи скрылась из виду, часто взмахивая радужными крыльями над веерами высоких пальм. А я, путаясь в жирной, густой траве, спустилась в ложбину по едва приметной тропинке. Главное, помнить, зачем я пришла в Мантихару — мне нужно найти способ вернуться домой, мне нужен мудрый совет.

Дышать стало гораздо легче, как только я вступила в разреженную рощицу стройных деревьев с желтыми плодами, очень похожими на крупные лимоны. В теплом воздухе витали свежие цитрусовые нотки. Какое-то время я отдыхала, прислонившись к ближайшему стволу, а потом продолжила путь. Мои шаги становились все уверенней, ощущение покоя и безопасности крепло.

И вдруг впереди я заметила беседку из согнутых стеблей бамбука. Явно дело человеческих рук. Я так спешила вперед, что чуть не наткнулась на женщину, высаживавшую цветы из плетной корзины с землей. Сначала мы смотрели друг на друга в немом восторге. Для меня не оставалось сомнений — эта женщина — отнюдь не дитя Гиблого леса. Черты ее лица свидетельствовали о благородном происхождении, мне невольно вспомнились актрисы старых Голливудских фильмов, что-то схожее с обликом Элизабет Тейлор или Вивьен Ли. Изящество форм тела не мог скрыть даже бесформенный груботканый балахон, подпоясанный обрывком веревки. Одежда выглядела на ней всего лишь тщательно продуманным сценическим костюмом.

− Кто вы? Откуда здесь?

− А ты?

Я даже не обратила внимание на некую фамильярность в вопросе незнакомки, так была рада встретить здесь настоящую человеческую женщину из мира настоящих людей. Я бросилась вперед и пылко ее обняла. Немного поколебавшись, женщина сдержанно ответила мне тем же, но тонкое лицо ее оставалось слегка настороженным. Она будто не верила своим глазам и внимательно рассматривала меня, проводя кончиками пальцев по щеке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А потом вдруг, словно убедившись, что я не призрак, а существо из плоти и крови, женщина крепко сжала меня в объятиях и разразилась судорожными рыданиями. Никогда в жизни я не была свидетельницей столь бурной радости вперемешку с отчаянием и болью.

− Ну, что же такое? Что случилось? У вас беда? Давно вы здесь?

Всхлипывая, она пыталась мне что-то невнятно отвечать, высоко поднимая изящные, будто нарисованные брови. Я гладила ее по худым плечам, осторожно касалась гладко натянутых волос, собранных в тугой узел на затылке. Темные пряди глянцево блестели и лоснились, а на моей руке оставались следы ароматного масла. Так вот что придает им такой такой насыщенный цвет… Наконец, женщина немного успокоилась и задала мне вопрос:

− Как тебя зовут?

− Я — Рита, я попала сюда случайно и заблудилась. Я сбежала от дармисов.

− О! Чудовищные создания! Он мне о них говорил.

− А как твое имя?

На залитом слезами лице появилась слабая улыбка, но глаза холодно заблестели:

− Когда-то меня называли Золотым цветком и осыпали подарками, приглашали на пиры, посвящали мне баллады… Потом бросили в темницу и двое стражников всю ночь насиловали меня, обзывая грязной шлюхой. Еще помню жуткое место у реки, там обитал всякий сброд… Но это ничего, я бы справилась, я бы сумела… Но скоро пришли Другие и забрали меня в лес. Там я сначала готовилась умереть, а стала чуть ли не божеством для них, можешь представить такое? Они прозвали меня Камрит, исковеркав мое родное имя. Кам-рит! Звучит, как собачья кличка, так ведь?

Я медленно отстранилась, я начинала понимать и даже узнала. И этот надменный взгляд капризной красавицы и дерзкий рот — пухлые чувственные губы, сулящие разные удовольствия. Передо мной стояла моя предшественница — бывшая Королева Кормаксилона. Камрит Смеющаяся! Та, что кормисы признали потерянной и погибшей. Или Наро солгал мне нарочно…

− Скажи, почему ты оказалась в лесу одна? Где твои верные слуги, могучая охрана… Что ты делаешь здесь. Так далеко от Дома?

− Дома?! О чем ты говоришь? Дома у меня нет и не было никогда! Меня нашли в выгребной яме, вырастили и сделали танцовщицей для развлечения богатых толстяков. Но я научилась вытряхивать их кошельки для собственной выгоды и даже могла бы заполучить мужа, если бы не Алерик… О, как я его любила, а он предал меня! Откупился мной перед судьями — тот, ради которого я опустилась до… Довольно! Тебе ни к чему это знать!

− Ты отравила и ограбила своего покровителя, чтобы сбежать с любовником. Мне известна твоя грустная история, Камрит.

− Как это возможно? Кто ты такая? Отвечай!

Ноги меня уже не держали. Я опустилась на колени, опираясь ладонями о землю, голова безвольно свесилась на грудь. Почему-то очень хотелось плакать.

− Я тоже попала в лес из поселка Каторжников. Помнишь Баруша и его дочку Райни? Она немного не в себе, но девчушка славная, как бы с ней не случилось беды. Меня тоже забрали кормисы, и я жила среди них, наверно, больше месяца, а потом мне вздумалось прогуляться в гости, по дороге на нас напали и утащили в Дармаллак. И я привыкла отзываться на имя, которое тебе тоже может показаться собачьей кличкой. Меня зовут Магрит. Королева Магрит. Благословенная Мать Кормаксилона. Приятное знакомство, как ты думаешь?

Женщина молчала и смотрела на меня пристально, будто крепко задумавшись, но вот ее лицо просветлело, слезы высохли. Камрит села на траву рядом со мной и ласково погладила меня по руке.

− Бедняжка! Я понимаю, понимаю все, что тебе пришлось пережить и я смогу помочь. Больше тебе не придется страдать, Вездесущий не случайно привел тебя в Мантихару — здесь царит покой и благодать для всех потерянных и одиноких. Лучшего места не найти в Интсектерре. Здесь ты отдохнешь и залечишь раны души и тела. Никаких больше слез, никаких забот, можешь поверить мне. Природа щедра к детям света, она сама кормит и поит, украшает и дарует защиту. Ты проведешь в долине долгие годы и не узнаешь старости. Смотри-ка! Мое тело такое же юное, как и несколько лет назад, когда я услаждала взор самого Георга, наместника Шторсы. За ночь со мной капитан «Калейры» отдал три изумруда с Проклятых рудников. Но — тсс! Мне нельзя вспоминать былые забавы! Ведь я познала чистоту и пребываю в смирении…

Женщина громко рахохоталась и невозможно было не разделить ее веселья. Теперь-то я поняла, почему кормисы прозвали ее Смеющейся Камрит… Она была красивая и отчаянная, раскрепощенная и соблазнительная. И Уно любил ее, теперь я знаю, как сильно он мог любить и желать прежнюю Королеву… Мое сердце сжалось от безнадежности. Почему-то вдруг показалось, что мы никогда больше не увидимся с молодым музыкантом.

Камрит не сводила с меня возбужденного взгляда, щеки ее окрасил лихорадочный румянец. А я все никак не могла понять, что чувствую к ней — симпатию или неприязнь…

Но следовало продолжать беседу, у меня осталось еще множество вопросов:

− Скажи, как ты попала в лес? Что произошло?

Внезапная догадка озарила мой разум:

− Ты сбежала?!

Женщина смотрела на меня с нескрываемым лукавством, а потом разразилась потоком брани:

− Все мужчины — грязные похотливые свиньи! Они используют женщин ради собственной выгоды, а потом вытирают об них сапоги! Я столько настрадалась от мужского пренебрежения, что даже готова была провести остаток жизни с этим старым евнухом. У моего нынешнего Возлюбленного в голове одна святость и благочестие, представляешь?

Этот Манти совершенно равнодушен к моим прелестям и талантам. Вот же насмешка судьбы! Прелестная Киммерина — Золотой цветок Шторсы не может соблазнить одного сумасшедшего монаха! Матушка Драный Зад смеялась бы до соплей!

Я попыталась вежливо улыбнуться и сменить тему:

− Кто он — Манти Ош? Я правильно поняла — местный Отшельник? Его почитают и боятся одновременно. Где он сейчас? Как относится к тебе?

Женщина вытащила откуда-то мешок с парочкой ананасов и короткий изогнутый нож. И через пару минут я уже наслаждалась свежим теплым соком и желтыми кусочками тропического плода, пока моя собеседница рассказывала о своих лесных приключениях:

− Я надеялась, что Сергуль поможет мне выбраться из леса. Мы задумали бежать вместе. Да, что там говорить, без моей защиты он и дня бы не прожил в Кормаксилон!

− А кто это — Сергуль? Один из кормисов?

− Эх, я-то думала, он — настоящий Рыцарь! Кадо приволок его с места сражения и подарил мне. Поначалу, Сергуль ноги мне целовал в благодарность. Все уверял в своей великой любви и обещал забрать из этого мерзкого логова.

− Ты говоришь о Кормаксилоне?

− Ну, да! Об этом грязном муравейнике, кишащем тварями!

− Неправда! Там очень чисто и люди заботяться друг о друге и своих детях!

У меня губы дрожали, и слез я уже не могла скрыть. Сердце сжималось от боли и беспокойства за моих… моих друзей, моих родных. Мы все одна семья и мой долг, как и мое горячее желание — поскорее вернуться к ним. И пусть какая-то несчастная женщина их оскорбляет, наверно, она многое перенесла и не смогла понять этих милых, трогательных существ, которые… которые…

− Что с тобой, Марго? Успокойся! Все плохое давно позади! Здесь тебе нечего бояться, эту долину обходят стороной даже хищники, наверно, за много миль чуют вонь божьей милости. Никто не сунется сюда к нам, поверь мне, курочка!

У нее точно был дурной нрав и поганый язык. Она ругалась так заковыристо, что не от каждого мужчины услышишь. Но приходилось сидеть рядом и пытаться вникнуть в ее непростую историю. Киммерина-Камрит между тем продолжила свой рассказ:

− Сначало все складывалось как нельзя лучше. Мы хитростью выбрались из проклятой норы дикарей и убежали в лес, но потом я подвернула ногу, и Сергуль бросил меня у реки. О, как я презираю трусов и подлецов! У него не хватило духу даже прирезать меня, как овцу, хотя я так просила его об этом. Но чертов Рыцарь просто удрал, и тогда я стала молить всех богов, чтобы первый же лев разорвал его, надо признать, очень красивое тело.

Надеюсь, так и произошло. Я давно чувствую себя отмщенной. Никто не может выбраться живым из ночной Инсектерры. А другая жалостливая королева вряд ли встретиться на пути Сергуля. Предав меня, он простился с жизнью. И вечно будет корчиться в пламени бездны! На потеху демонам Тьмы! Ха-ха-а… кхм…

Кажется, тот мужчина действительно был ей дорог. Даже осыпая его проклятьями, Камрит не скрывала слез. Я впервые прониклась сочуствием в ней и даже почти простила пренебрежение в адрес моей Семьи:

− Но как тебе удалось пережить ту страшную ночь?

− Я услышала шорох в кустах и подползла к самой воде, а там оказалась лодка. Каким-то чудом я успела ее отвязать и перевалилась через борт. Течение унесло меня далеко, я лежала полумертвая и ничего не понимала. Просто ждала смерти. А потом открыла глаза и увидела Его. Сначала решила, что уже померла и Добрый Боженька сжалился надо мной, решив забрать к себе. Я ведь не делала плохих дел при жизни, только веселила мужчин. А что отравила Сорса, так это ему лишь на благо. Бедняга страдал от несварения желудка и уже давно был негоден как мужчина. Если б ты знала, Марго, каких трудов стоило поднимать его вялую сосиску!

А еще изо рта у него пахло гнилым мясом. Лекари запретили ему острые и копченые блюда, а также вино. Но Сорс сказал, что не может лишиться последних удовольствий. Сорса я иногда любила. Когда он заставалял лишь танцевать, а не щипал до синяков своими потными пальцами.

Так вот… Манти Ош вытащил меня из лодки и перенес в свою хижину. Он лечил меня и заботился. Но как же невыносимо было его слушать! Я выла от тоски, как волчица, а он решил, что во мне куча демонов! Хотел изгнать их постом и молитвой, а если не поможет, то и огнем. Но я не дура! Я живо сообразила, что мне светит костерок и тотчас сменила песенку. Теперь мы живем душа в душу и даже молимся вместе. Иногда.

А, вот и он, смотри, разве не похож на Милосердного Бога… с виселицей и бичами за спиной… Мой белобородый Праведник! С каким удовольствием я оседлала бы твои благочестивые чресла!

Я живо повернулась в ту сторону, куда смотрела Камрит. Признаться, я ожидала появления седовласого старца с посохом и готовилась смиренно приложиться к его руке в поисках благодати. В моей голове почему-то сложился образ Николая Угодника или Серафима Саровского — известных и почитаемых русских святых. Но…

Мужчина, стоящий в нескольких шагах от нас, был явно в расцвете лет. Высокий и статный, словно богатырь, с хорошо развитой мускулатурой обнаженной груди и рук. Наверно, мой удивленно-восхищенный взгляд слишком красноречиво скользил по его фигуре, потому что Камрит бесцеремонно толкнула меня в бок, заставляя подняться с колен.

− Друг мой, сегодня поистине великий день! Творец привел под твое крыло еще одну потерянную душу.

− Я знаю. И давно жду эту женщину.

О, нееет! Я же не перенесу такого обращения. Только не эта приторная любезность! Я сыта по горла разговорами о вселенской любви и свете истины. Я просто хочу найти дорогу Домой, только и всего. Я не собираюсь здесь оставаться и часа дольше!

Наверно, я держалась чересчур дерзко и речь моя звучала слишком громко и сбивчиво. Этот полуголый «миссионер» меня ужасно раздражал. Да на нем пахать надо, лес валить, сражаться за правое дело! В Инсектерре постоянно случаются какие-то неприятности: невинных Королев воруют с дороги, рабство процветает, Колизей тут построили для потехи, а этот Святоша себе и в ус не дует, неплохо устроился!

А какие у него могут быть заботы? Живет на всем почти готовом — плоды сами в руки валятся, в реке рыбы, наверно, полно, в кустах — дичи. Домишко худенький построил от дождя и наслаждайся дивной экологией, медитируй на кокосовую пальму.

Здесь и благостным-то быть легко! Эх, в Сибирь бы тебя, в одинокую келью посреди заснеженной тайги — другую бы Истину осознал, небось, вплотную подобрался к блаженству.

Кажется, я что-то такое высказала ему прямо в глаза, во мне словно прорвало плотину и слова лились сами, я ими буквально захлебывалась. А еще слезы… Да что такое он сделал со мной! Уже через несколько минут я как на духу выложила этому молчаливому Йогу всю свою историю, начиная с первых конфликтов с мамой и школьных влюбленностей.

А, может, мне просто хотелось выговориться… Просто, этот мужчина с длинными, выцветшими на солнце волосами меня спокойно и внимательно слушал. А потом подошел и положил ладонь мне на голову. Это меня окончательно добило. Я почувствовала себя такой маленькой и ничтожной, слабой и жалкой…

А загорелый человек в серой набедренной повязке возвышался рядом, как несокрушимая скала в солнечном свете. Ноги мои подогнулись, я упала перед ним на колени, меня трясло и тошнило, как червяка перед петухом. И только мимолетный взгляд, случайно брошенный на Камрит, понемногу вернул мне разум.

Камрит корчила такие уморительные рожи, так закатывала глаза в приступе умиления, изо всех сил сдерживая смех, что я тут же увидела всю эту картину ее глазами. Меня пронзило запоздалое чувство стыда. Боже мой, что же я творю! Разве нельзя познакомиться по-человечески? Но эта странная вспышка эмоций чудным образом принесла мне невиданное облегчение, даже освобождение от какого-то душевного груза. Я вытерла слезы и поднялась с колен уже другой Ритой или Магрит — не все ли равно…

Уже уверенно и спокойно я смотрела теперь в светлые, будто выцветшие глаза Манти Оша или как там его, сомнений нет, что передо мной находился именно «здешняя достопримечательность» и спаситель Камрит, собственной персоной.

Мужчина открыто улыбнулся и кивнул, словно радуясь моему боевому настроению:

− Я рад, что тебе лучше. Пойдем в дом, где ты отдохнешь после долгого пути.

Так же за руку меня отвели к невысокой хижине из стеблей бамбука, укрытой пальмовыми листьями. Вокруг домика в изобилии росли кусты гибискуса, кажется, сплошь усыпанные красными и желтыми цветами. Рядом пониже белели звездочки гардении. Все выглядело таким знакомым и милым, что я снова захлюпала носом, совсем расчувствовавшись.

Недалеко от домика находились навесы из травы и листьев. Видимо, под одним из них готовили еду — в земляной яме горел огонь, на гладко оструганной доске лежали чистые деревянные миски. А под другим навесом располагался гамак. Вот где бы я с превеликим удовольствием занялась очищением кармы…

− Скажите, вы сможете вернуть меня в мой мир? Тот, откуда я родом?

Снова эта печальная улыбка в ответ. И ареол света над высоким лбом без единой морщинки.

− Если Создателю будет угодно, ты попадешь домой, но мне не ведома Его воля. Ведь я не колдун, не путешественник между мирами. Я только недостойный искатель мудрости и покоя.

− И вы нашли, что искали?

− Сейчас я близок, как никогда ранее…

− Рада за вас! Но в таком случае, помогите мне хотя бы вернуться в Кормаксилон!

− В гнездо разврата и похоти? Понимаешь ли ты, о чем просишь меня, глупая женщина?!

Я нервно сглотнула и перевела взгляд в сторону. Ехидно улыбаясь, Камрит делала мне какие-то знаки пальцами, но мне было не до этой вертихвостки. Похоже, мои проблемы в Мантихаре только начались…

 

Глава 34. Душа и тело

Вечер прошел относительно спокойно. Меня покормили запеченными в золе маленькими клубнями, напомнившими мне родную картошку, а после скромного ужина предложили вздремнуть на удобной лежанке в хижине или под навесом.

Я прошла в домик и легла на постель, прикрытую циновкой, также сплетенной из волокнистой травы. Какое-то время я просто пыталась прийти в себя, ни одной мысли в голове, только светлая грусть. Наверно, это и впрямь было необычное место в лесу, а может, Манти Ош — настоящий праведник… Здесь я впервые ощутила покой и легкость. Ничто меня не тревожило, не угнетало, исчез страх. Даже тело ощущалось особенно гибким и послушным. Мне вдруг захотелось улыбаться и петь.

Странные, противоречивые эмоции нахлынули волнами и понесли за собой. Неподалеку послышалось монотонное бормотание, а потом сильный мужской голос запел мягким баритоном. Я подтянула ноги к груди и уткнулась в колени лбом, раскачиваясь в такт мелодии. Что-то средневековое, напоминающее звучные молитвы католических священников в высоких, островерхих соборах. Латынь? Неужели, и правда, латынь?

Я уже хотела подкрасться к дверям и разведать обстановку, но бамбуковая занавеска приподнялась и ко мне вошел Манти Ош. Я невольно попятилась и скоренько вернулась на постель. На сей раз я не стану плакать и кланяться…

− У вас дивный голос, я даже заслушалась! Думаю, вы не всегда жили в этом лесу, я почему-то даже уверена, что вы родились в большом городе и матушка читала вам на ночь книги о рыцарях и драконах.

− Ты права, женщина. Детство мое прошло в благородном семействе под присмотром целой толпы нянюшек. А юность я провел, обучаясь верховой езде и умению владеть мечом и рапирой. Отец прочил мне блестящее будущее при дворе, я с лихвой оправдывал надежды родных. Даже без протекции дяди Храмовника я был назначен капитаном Королевских Гвардейцев. Это была высокая честь, и гордость моя не знала тогда границ.

− А потом вы решили оставить службу и стать Священником? Что же произошло?

− Мою невесту взял на ложе брат Короля. Тот, кому я присягал в верности, тот, за чьи знамена я мечтал биться до последней капли крови. Герцог Кайро обольстил Алиру и сделал своей любовницей. Сначала я хотел его убить — вызвать на поединок! Но горячо любимая девушка отказалась бежать со мной, выбрав роль наложницы Герцога, а не супруги Начальника Королевской Стражи. Для любви Алиры мне не хватало титулов и богатств. И тогда я решил навсегда изнать из своего сердца образ Прекрасной Девы, посвятив жизнь иному служению — более высокому и достойному.

− Я вас поняла… Но как вы попали сюда, в Инсектерру?

Манти Ош надолго замолчал, мне казалось, он тщательно подбирает слова для разговора со мной:

− Я опрометчиво считал, что познаю спокойствие, если разделю участь Служителей Храма. Поначалу мой дядя с радостью взялся меня опекать. И я мог бы сделать блестящую карьеру под его покровительством. Но уже через пару лет… Я вдруг понял, что Братья вокруг меня подвержены тем же порокам, что царят при дворе, только скрывают их более тщательно и лицемерят на каждом шагу.

Я был очень разочарован служением и даже пытался обличать кое-кого из Высоких лиц. Заметив мои сомнения и опасаясь за мой разум и собственно за мою жизнь, дядя отправил меня с миссией на Южную Заставу. Граница с Ничейной пустошью видна из прорезей бойниц как на ладони. Унылое место, жестокие люди и суровый быт.

Но я мужественно принял новые условия моего существования, ища способ познать себя и тщательно разобраться в человеческой природе. Как следует жить, чтобы душу не раздирали противоречия? Кому посвятить свои силы и свой ум? К чему приложить руки? Я был молод и силен как бык, я жаждал подвигов во славу Добра!

На Заставе не оказалось даже Дома для молитвы. Я пытался собирать людей на улице и в казармах. Я бродил как нищий за подаянием, но не денег я просил, мне хотелось только пробудить свет в потухших глазах людей.

В харчевне солдаты снисходительно слушали мои проповеди, держа на коленях полуголых девиц и не отвлекаясь от выпивки. Они смеялись мне в лицо, зазывали разделить их веселье. Постепенно я стал испытывать к женщинам отвращение и убеждал стражей избегать их общества ради спасения плоти от всяких бед.

Однажды какие-то шутники подсыпали зелье в мою воду, и я крепко заснул. Мне привиделся дивный сон, где сама Богиня Живина снизошла до моих горестей и привлекла в свои чистые объятия. Но как же горько было пробуждение! Я лежал посреди широкой постели совсем нагишом, а вокруг спали обнаженные девицы из местных притонов. Они были пьяны и мерзко пахли, одна женщина с дряблым мясистым телом храпела, как лошадь, другая издавала еще более неприятные звуки.

А на соседней кровати бесстыжая парочка занималась совокуплением. Я не видел зрелища более гадкого и не смог сдержать стремления опорожнить содержимое желудка прямо на лежащие рядом тела. Мне казалось, что я барахтаюсь в зловонной луже и Создатель отвернулся от меня в полном небрежении. Тогда же я понял, что должен бежать как можно дальше от людской толпы, от этого дикого бесчинства и скотства.

− И вы ушли в лес?

− Я искал себе гибели, предпочитая стать пищей для тварей Инсектерры, чем видеть, как тонут в грязи подобные мне существа.

− Но вы живы и, кажется, нашли вполне приличный способ существовать. Правда, у разврата оказались длинные руки и…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я прикусила язык, человек передо мной почти что исповедовался, а я собираяюсь его подкалывать таким — гм… странным созданием, как эта Камрит. Лучше уж помолчать и послушать. Интересно, что Манти думает на ее счет? А какое мнение имеет обо мне?

− Вы сказали, что ждали меня? У вас есть дар предвидеть будущее?

Манти Ош опустился прямо на земляной пол перед моей лежанкой и снова заговорил:

− Я живу в Мантихаре уже пятнадцать лет. И десять лет совершенно один. Мой Учитель умер, передав мне множество бесценных даров Духа и я полагал, что ничто более не потревожит мой разум. Но эта женщина! Она смущает меня день за днем…

Я схватилась за голову и застонала почти вслух. Бедняга — праведник, как я его понимала сейчас! Живешь себе в райском саду, уже научился зверей отгонять одним взглядом, можешь обходиться без еды и питья, усмирил тело, закалил дух и тут на тебе подарочек Небес! И не какую-нибудь кроткую овечку, не ангела для душеспасительных бесед тебе послали, а самую что ни на есть разватную и обольстительную бабенку! Соблазн, да и только!

Ууу, как же она его изводила последние месяцы, могу себе представить! Я мало знаю Камрит, но кое-какие ее повадки говорят сами за себя. Да и намеки Наро некогда были весьма красноречивы. Эта похотливая сучка жить не может без мужского внимания, а тут такой роскошный экземпляр пропадает! Манти Ош — привлекательный мужчина, что там говорить, обходительный и воспитанный, наверно, рыцарем был в своем королевсте. Досталось же человеку бед!

− Я пытался увещевать ее, пытался открыть ей глаза на наше истинное предназначение — жить, храня плоть в чистоте, но Камрит, верно, овладел демон. Мое терпение пошатнулось и воззвал я к Создателю в крайней муке. Желая впечатлить Небеса, я истязал свое тело работой, лишал себя еды, а ночью мне привиделся новый сон и Голос зазвучал в моей голове:

«Вода принесла тебе скорбь и вода же дарует лекарство. Одна женщина готова тебя погубить, но другая подарит избавление. Однако, не противься гибели своей, ибо через падение высоко встанете оба».

А потом появилась ты… Магрит. Так мне следует тебя называть?

− Да… Я — Магрит. И у меня есть важное дело. Здесь в лесу. Я должна спасти целый народ от вымирания. И кроме тебя некому подсказать мне дорогу.

− Ты снова желаешь стать лучшей женщиной для многих мужчин? Неужели, я ошибся в тебе… Чем ты лучше ее в таком случае?

− Я не знаю, лучше или хуже. Но знаю одно — они все погибнут без меня. И взрослые мужчины и дети, даже еще не выбравшиеся из пелен. И никакой грязи там нет! Если Камрит наговорила тебе плохого про кормисов, то это ее дело. Я могу показать все иначе. Ты можешь все своими собственными глазами увидеть. Пойдем вместе со мной!

− А она? Что будет с Камрит? И ты не боишься, что эти создания леса предпочтут ее, а не тебя на роль своей Королевы?

Кажется, Манти Ош знал о Кормаксилоне гораздо больше, чем я предполагала. Его последний вопрос занозой впился мне в сердце, вызывая жгучую боль. Я растерянно обвела взглядом пустую хижину, я не знала, что отвечать. Но слова сами собой сложились в несколько простых фраз:

− Я приму любой их выбор. Пусть решают, как для них лучше. Если им нужна Камрит, значит, она останется с ними. Спорить не стану. Уж я как-нибудь сама.

Почему-то опять полились слезы, ну, что такое со мной, наверно, личный сезон дождей… Манти Ош молчал, глядя на меня снизу вверх. Я решила снова заговорить, я хотела доказать этому человеку, что кормисы вовсе не твари, не дикари. Они как могли заботились обо мне и меня уважали. Даже принудив к любви. Поначалу принудив, а впрочем, обо всех нюансах наших отношений Манти лучше не знать вообще. Когда я остановилась, чтобы перевести дыхание, то заметила, как колышется бамбуковая занавеска у входа, а за ней угадывалась фигура женщины. Камрит слышала все.

Не знаю, тронула ли моя бурная тирада сердце бывшего Священника, но, надеюсь, теперь он сможет иначе взглянуть на мое желание помочь Кормаксилону. Манти Ош пожелал мне доброй ночи и вышел из комнатушки, а на его место гибкой змейкой проскользнула Камрит. Оказывается, это была ее кровать и ее «женская половина» хижины. Нам придется спать вместе? Почему-то подобная перспектива меня сразу же смутила.

Но Камрит развеяла мои сомнения, быстро заверив, что привыкла ночевать под навесом в гамаке. Столь характерных для тропических джунглей москитов в Мантихаре не было. Надо бы завтра порасспросить Манти Оша, нет ли здесь какой геологической анамалии, может, источник радиации или какие-то особые энергетические поля. Но атмосфера успокаивающая и одновременно побуждающая к раздумьям на разные философские темы. Просто природный заповедник для возвышения Духа, лучше не скажешь.

− Камрит, а что это за Учитель, о котором говорил Манти?

− Он часто вспоминает его! Наверно, какое-то местное чудовище! Его могила сразу за маленьким прудом, Манти ходит туда каждый день и молится, как сумасшедший. Да что там молится! Он просто сидит и смотрит вперед, как каменный истукан. А потом раздевается до гола и делает всякие упражнения, а я наблюдаю за ним из кустов, давясь от слюны. Я его желаю, понимаешь? Ни одного мужчину на свете я не желала так сильно! А он презирает меня… Ненавижу! И люблю… Я его люблю по-настоящему, Марго. А для него я пыль. Грязь и смрад. Пустое место. Жалкая помеха на пути.

− Ох, даже не знаю! Разве он тебя обижает? Мучает? Заставляет работать с утра до ночи? Что он тебе плохого сделал, скажи?

− Он не хочет со мной спать! А мне надоело ублажать себя руками, когда рядом мужчина! И какой мужчина! Он же невиннее этих лилий на пруду, Марго. Он мне открылся — у него никогда не было женщины, представляешь?

Я устало повалилась на постель, а Камрит устроилась рядышком, продолжая делиться самым сокровенным. Манти Ош — девственник, почему я не удивлена?! Профессиональным качествам Камрит, кажется, брошен серьезный вызов.

− Я сразу его раскусила! Я стала ласковой и послушной, я рыдала на его груди и пыталась целовать его плечи, но он меня отстранил, хотя я успела кое-что почувствовать — у него есть за что взяться, можешь поверить, я сразу поняла, что у него большой и толстый…

− Не продолжай!

− Эге! Да ты еще умеешь краснеть! Вот же чудеса — после двух лун в Кормаксилоне ты еще чего-то стыдишься. Скажи-ка правду, кто тебе нравился больше — Воин или Строитель, ну, скажи? Ты пробовала сразу двоих?

Я не знала, плакать мне или уже смеяться. Камрит была бесподобна, конечно! Как можно быть такой изощренной блудницей и сохранять невинное простодушие и детскую непосредственность! Может, она не так вуж и иновата в своих повадках, ее просто выростили «золотым цветком», вот и все. Может, она даже заслуживает жалости. Ей бы хорошего, крепкого парня, даже вот такого, как Манти Ош. Ох, куда завели меня мысли… И я осторожно задала новый вопрос:

− А ты помнишь Уно?

− Кто это? Воин?

На мгновение я прикрыла глаза и задержала дыханье, отчего-то хотелось скрыть мою особую привязанность к юноше.

− Нет, он из Наставников. Он хорошо играет на флейте. Ты помнишь его?

− А-а-а, мальчишка! Да, он был забавный. Но такой робкий и слишком восторженный. Мне больше по нраву грубоватые парни.

− Он не намного младше тебя! И меня, думаю. Сколько же тебе лет, Камрит?

− Готова биться об заклад, что по сравнению со мной — ты древняя старушенция. Мне всего двадцать три весны.

− Мне казалось, ты старше… Но в душе — сущее дитя. Все не наигралась… А что касается меня, ты даже представить себе не можешь, какая разница между нами. Я из другого мира. Там вроде бы все иначе. Но люди так же любят и ненавидят. Так же ищут богатств и стараются поживиться за счет другого. Мне было там трудно. Иногда хотелось даже умереть. А здесь… Камрит, скажи честно, ты хотела бы снова стать их Королевой?

− Хм… предложение, конечно, заманчивое. Кормисы — горячие ребята, особенно воины. И я бы привыкла опять. Но если хорошенько вспомнить — какая же там скука! Нет, нет… уж лучше я буду подглядывать, как купается после молитвы Манти Ош и ласкать себя сама. И тешить себя надеждой, что когда-нибудь… Нет, я не хочу обратно в муравейник, даже не проси!

И вот теперь-то мне искренне захотелось ее обнять. Мы еще поболтали о том о сем, а потом я, кажется, задремала. И это была одна из самых спокойных ночей за всю мою не такую уж долгую жизнь. Воздух в Мантихаре настоен на ароматах ночных цветов и благоухании цитрусов. В соседнем помещении курилась благовония, сладковатый дым заползал и на мою половину. Умиротворение и нега. Не хватало только внимательных глаз и теплых знакомых губ…

Спи, маленькая Магрит, ты заслужила хороший отдых. Но завтра ты снова будешь умолять Отшельника указать дорогу Домой. Туда, где тебя ждут. Туда, где ты очень нужна.

"Уно, не засыпай! Я скоро приду к тебе. Пока не знаю, как нам найтись, но я всей душой хочу снова тебя обнять… Дождись меня, Уно! Или выйди навстречу, ты так мне нужен сейчас…".

 

Глава 35. Безуспешные поиски

— Уно, мы должны вернуться, — убеждал Кадо, с откровенным сожалением глядя на Наставника. — Она не продержалась бы здесь так долго. К тому же мы теперь не знаем, стоит ли верить словам этой бешеной змеи.

Уно содрогнулся всем телом, вспомнив об обмане Харимы. Тщательно расспросив пленников, кормисы выяснили, что никто из них не был отправлен вместе с Королевой. Значит, Магрит бросили в джунглях совершенно одну. Или просто убили и спрятали останки. Нет, это просто невозможно…

— Она жива! Я чувствую это, я знаю!

После долгих сомнений и обсуждений на правах Старшего Воина Кадо предлагал свернуть поиски и возвращаться в Кормаксилон. При мысли о Доме у Уно болезненно сжалось сердце, но Наставник не видел смысла жить без своей Королевы, без своей возлюбленной.

— Уходите! — сказал Уно, отворачиваясь от воинов.

С одной стороны он будто бы понимал, что Кадо прав и нужно как можно скорее доставить под защиту родных стен раненых товарищей. В лесу на чужих землях их отряды сильно рискуют, но лично для себя Уно уже давно все решил.

— Забудь об этом, — заявил Наро, угадав его мысли, — мы не можем отставить тебя одного в лесу, ты погибнешь зря.

Наро не меньше Наставника мучился, представляя печальную участь Магрит, но пытался найти силы жить дальше, во благо Семьи:

— Уно, ты нужен Дома. Твой опыт, твоя флейта… Подумай о маленьких девочках Кормаксилона. Это же Ее дети. Поддержи их, передай свои знания.

Уно только отрицательно покачал головой:

− Вы справитесь и без меня. Я нужен Ей здесь, она ждет меня. Я обещал прийти и сдержу слово.

— Нет, ты пойдешь с нами! — закричал Кадо, теряя самообладание. — Если потребуется, я уволоку тебя силой!

Воин схватил Наставника за плечо, но тот дернулся в сторону и ударил мужчину по руке. И тогда Кадо посчитал, что брата нужно спасать от него самого. Он прыгнул к Уно и буквально перекинул его через себя, уронив на землю. Однако, Наставник извернувшись, хотел нанести удар обидчику, вот только Кадо был начеку. Сладить с опытным Воином Уно не сумел и вскоре уже стонал от тяжести навалившегося на него тела. А Кадо продолжал сжимать горло собрата, одновременно убеждая его отказаться от поисков:

— Если сейчас ты не прекратишь борьбу, окажешься связан и я сам потащу тебя на плече! Я не брошу тебя одного, брат! Как ты не можешь смириться…

Заявив это в лицо Уно, он замер и какое-то время просто смотрел в умоляющие глаза Наставника, а потом медленно ослабил хватку.

— Отпусти меня, — тихо попросил Уно. — Прошу тебя, просто отпусти. Я знаю, что должен делать.

Его сосредоточенный взгляд и этот обреченный тон оказались болезненными для Кадо. Он разжал пальцы и поднялся.

— Мы уходим! — громко скомандовал он остальным, чувствуя, что у него, кажется, впервые в жизни странно жжет и щиплет глаза.

Наро был последним, кто обернулся на собрата, сидевшего на земле, средь высокой травы. Руки и плечи Уно были перемазаны соком раздавленных стеблей шиксы, а потому выглядели окровавленными. Наро вдруг показалось, что он никогда больше не увидит своего друга.

Но тот сделал выбор и Добытчик хорошо его понимал в глубине души. Ах, если бы у него самого было больше сил… Он бы непременно остался с юношей и продолжил поиски Любимой Женщины, но становиться обузой Наставнику Наро не хотел. А потому, стиснув зубы, понуро плелся сейчас рядом с кормисом, на чью руку ему приходилось опираться, чтобы не упасть.

Оставшись один, Уно некоторое время собирался с духом, прислушивался к шорохам леса вокруг, различал птичьи трели и писк мелких зверьков, треск крыльев крупных стрекоз и шлепки о землю плодов, не удержавших собственной спелости. Уно не знал дороги, он просто держал в голове образ Любимой и двигался наугад. А еще порой обращал свой разум к Первой Матери, взывая о помощи и поддержке. Уно знал твердо одно — без Магрит ему нечего делать Дома. А, значит, нужно идти вперед…

И уже второй день юноша пробирался по зарослям, постоянно слыша мысленные призывы вернуться к своим. Воины и строители, видимо, сговорившись, постоянно тревожили его разум, чтобы сказать, как им дорог молодой Наставник.

Отряд Кадо все ближе подходил к Зеленой стене и оттого кормисы набирались сил, тянули собрата за собой. Уно злился и терся лбом о шершавый ствол пальмы, теряя терпение, начиная кричать во весь голос так, словно собратья могли услышать его:

— Оставье меня в покое! Я был нужен Магрит, она так долго просила меня пойти с ней в Мелисан, но я выбрал Дом и свой долг няньки. И теперь Магрит нет, а я уже ничего не хочу. Но верю, что Королева жива! Я ее найду! Вот увидите — я найду мою Женщину!

Добравшись до реки, Уно рухнул на колени и пристально вгляделся в свое отражение на воде. Лицо по-прежнему оставалось равнодушно холодным, словно в груди ничего не болело. Собственный вид привел его в бешенство:

«Если она видела меня таким всякий раз, когда говорила о том, что чувствует… Как же ей было больно. А я ничего не понимал».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Уно зачерпнул в горсти холодную влагу и утолил жажду. Теперь следовало осмотреться. Второй день он шел по лесу, почти не таясь. Если Магрит и впрямь больше нет, тогда жить Уно тоже незачем. Он нарочно шагал по хрустящим веткам в ожидании хищников, но те не появлялись, не прыгали ему на спину, чтобы сломать хребет и прокусить горло. Они словно потешались над одиноким кормисом за столь откровенное пренебрежение к собственной жизни.

На глаза вдруг попался камень с острым краем, что так заманчиво поблескивал на свету. Дотянувшись до него, Уно примерил его к левой руке. Лег он хорошо, удобно. Голоса товарищей в голове сейчас вызывали особенно жуткое раздражение, с ними следовало поскорее покончить.

Сжимая камень пальцами, Уно еще смог подумать, действительно ли он принимает правильное решение, но в ушах внезапно зазвучал смех Магрит, немного печальный, словно она все еще страдала.

Закрыв глаза, Уно одним резким движением скользнул камнем по плечу с меткой, но на этот раз не наискось, а сверху вниз. Шипя от боли, он провел камнем еще пару раз, уничтожая последние черточки на руке. Кожа свисала неровными лоскутками — на месте метки наставника оставлась кровавое пятно. Вот и все. Он нарушил связь с Домом, теперь он больше не член Семьи. Он — никто. Просто еще одна тварь Гиблого леса. Свобода и опустошение…

Камень выпал из руки. Сознание померкло. Голоса смолкли. Чтобы хоть немного унять жгучую боль в ране, Уно склонился к воде, но силы оставили его и он неловко запнувшись, свалился в реку. Течение мгновенно подхватило ослабевшее тело и увлекло за собой.

Немного придя в себя, Уно даже пытался грести, чтобы выбраться на берег. Но спорить с потоком оказалось не так-то просто и юноше пришлось положиться на волю стихии. «Магрит! Ты слышишь меня, Магрит, я иду…»

Этим же вечером в Кормаксилоне спешно был созван Совет четырех. Следовало выбрать Старшего Наставника на время отсутствия Уно. Пока продолжался поход на Дармаллак все обязанности юноши исполнял Рано, он-то и должен был стать новой главой нянек. Однако Наро призвал собратьев еще раз сосредоточиться и мысленно образумить молодого кормиса, что остался в лесу. Но вскоре на лицах мужчин отразилось недоумение.

— Я его не слышу… Уно больше нет, — прошептал Наро, невольно касаясь своего плеча со слабо мерцающей меткой.

Когда один из кормисов исчезал навсегда, в сердце его братьев становилось пусто. И сейчас Семья это почуствовала.

— Кхрэээээ! — протяжно взвыл Кадо, молотя кулаками по вытертой шкуре, служившей ему подстилкой.

Воину хотелось крушить все вокруг от бессильной злости. Мальчишка пропал, не найдя и следов Магрит. Какая потеря для Дома! И Кадо не смог его защитить…

Наро только тяжело вздохнул. Он не очень понимал, как наслаждаться новой благословенной эрой в Кормаксилоне, если рядом нет ни Любимой Королевы, ни того, кого он особенно выделял из всех товарищей, смутно считая сыном.

Мано же хотел проворчать, что мальчишка сам виноват, но слова застряли в горле. Горе, конечно, велико, но надо как-то жить дальше. Теперь в Кормаксилоне есть свои маленькие женщины и не нужно спешно мчаться в деревню, чтобы искать новую перепуганную самку. Девочки скоро вырастут и выберут себе мужчин на благо Семьи. Все будет хорошо… Правда, хорошо бы еще сохранить для будущих поколений историю Магрит и молодого Наставника. Это красивая и добрая легенда будет восхищать многих кормисов. Что ж поделать, если часто истории любви так грустно заканчиваются.

— Наро! Ты должен их нарисовать. Вместе.

Старший Добытчик задумчиво потер лоб, пряча глаза. А потом с трудом процедил:

— Я уже вижу рисунок… Они вместе идут по звездному пути. Все выше и выше.

В просторной Зале для общих собраний воцарилась тишина. Но ненадолго — протяжный стон Кадо вернул всех к понимаю того, что нужно действительно заняться делами. Есть время помнить старое и есть время созидать новое. Ужин в Кормаксилоне никто не отменял. И сегодня это будет поминальный ужин.

 

Глава 36. Три сокровенных желания

Утро выдалось свежим и я с удовольствием спрыгнула с лежанки, чтобы скорее умыться и поискать себе еду. Настроение у меня было отличное, я чувствовала небывалый прилив сил, казалось, могла горы свернуть. А вот Камрит, к моему немалому удивлению, уже давно поднялась и хлопотала по хозяйству. Я-то думала, эта неженка дрыхнуть будет до обеда, ан нет. Жарит какие-то плоды над огнем, насадив их на длинные палочки. Манти Ош рядом расклывает дровишки. Идиллия! И чего им не живется в мире и любви? Ищут себе проблем, а могли бы просто заняться друг другом вплотную.

Я кратко приветствовала этого «робинзона» и его непоседливую «пятницу», даже вызвалась помогать. Мне поручили принести воды из ручья и я поскакала к маленькому водоему, который, как сказала Камрит, прятался сразу за узколистными деревцами. Ах, как же здесь было хорошо! Я умылась прозрачной, бодрящей водой и, ежась от холода, попыталась кое-как освежить все тело. Еще бы постирать и высушить свое платье. Досталось ему, конечно, за последние дни, но другого-то у меня нет.

Вернувшись к Манти Ошу, я осторожно попыталась разузнать у него про таинственного Учителя, чья украшенная камнями могилка сиротливо виднелась на другом берегу пруда. Камрит не раз пыталась ревниво вклиниться в нашу беседу, но один лишь взгляд строгих мужских глаз заставил ее примолкнуть.

А мне неспешно поведали, что Учитель Манти Хар тоже был своего рода Отшельником, только из местных… лесных. Он практиковал аскезу и занимался изнурительными физическими тренировками. Дикие звери почему-то обходили его стороной, болезни не приставали.

Услышав о чудесах Подвижника со всей Инсекты к нему потянулись ученики. Я так поняла, в этой самой долине раньше было что-то вроде монастыря Шао-Линь. Даже свой храм имелся — стоял как раз у воды. Но потом начались разногласия и борьба за власть. Некоторые «посвященные» возгордились и стали считать, что их стареющий Учитель не верно трактует Истину, а потому увели неофитов за собой. Кто куда по частям в разные стороны Инсектерры.

Проще говоря, Манти Хар опять остался один и, может быть, даже был тому весьма рад. Или нет…

Но когда в джунглях он подобрал умирающего священника, перешедшего Ничейную пустошь, думаю, у них нашлись темы для богословских споров. И каким-то образом эти парни подружились. Бывший рыцарь — храмовник стал последним учеником одинокого Старца, полностью приняв его мировоззрение. Захватывающая история и не менее трогательная, что там говорить. И места эти необыкновенные, здесь столько разумных существ занимались всякими умными рассуждениями, пожалуй, теперь долина, несомненно, излучает благотворные флюиды. Жаль, что они не очень-то действуют на Камрит.

Она просто хищница какая-то! Не сводит с Манти Оша своих выразительных томных глаз… Пожалуй, не будь он таким физически крепким мужчиной, эта девица давно бы овладела им насильно, даже не сомневаюсь. Какую же выдержку надо иметь, чтобы устоять перед подобным «цветком», воистину годы медитации не прошли даром!

После скромного завтрака Манти Ош заявил, что ему по традиции надо заниматься гимнастикой у ручья и мы напросились посидеть рядом. Вряд ли это мужчине понравилось, но отказывать он не стал. И неспроста! Потому что вместо своей обычной тренировки устроил нам что-то вроде занудрной лекции о величии духа, кажется, сам себя в этом убеждал или просто хотел, чтобы Камрит сбежала от скуки и занялась своими цветочными грядками.

У нее здесь, и правда, были разбиты великолепные клумбы. Надо признать, бывшая куртизанка обладала отменным вкусом. Или просто от скуки увлеклась флористикой.

Я тоже еле сдерживала зевоту, но слушала монотонную речь чисто из уважения к интересному, много пережившему мужчине. Но вот несколько последних фраз заставили меня насторожиться. Манти Ош заговорил о том, что эта долина обладает чуть ли не волшебной силой и может даже человеческие желания исполнять. Надо лишь всей душой чего-то захотеть и выразить это настолько искренне, чтобы услышал Творец всего сущего. В Мантихаре мол, такой отменный резонанс, что услышать нас Ему будет совсем легко. И, конечно, я не удержалась от вопроса:

— А вы уже что-то пожелали?

— Я хочу только одного — познать, в чем суть моего существования. Каково мое назначение здесь. Призвание свое я жажду найти — вот моя цель. Для чего я был послан в этот суровый мир? На что я годен?

— И вы это поняли, не так ли?

Манти Ош многозначительно покосился на притихшую Камрит и уныло покачал головой.

— Как только я прихожу к некоему понимаю, вдруг возникает новое препятствие на моем пути. Так уже бывало и прежде. Но каким я выйду из нового испытания, мне пока не известно.

— Так. С вами все ясно. Камрит, а чего хочешь ты? Давай-ка уже на чистоту, здесь ведь все свои.

Женщина расправила складки своего балахона так элегантно, будто на ней было надето бархатное облачение благородной дамы.

— Я желаю, чтобы тот, кого я желаю наконец-то прозрел! И перестал видеть во мне только надоедливую навозную муху! Я — женщина и я хочу любви! Настоящей, чистой и честной. И я клянусь, если у меня будет такая любовь, то я стану хоть монашкой, хоть святошей — кем он желает меня видеть. Я надену власяницу, на край земли пойду босыми ногами, я отдам все, буду питаться отбросами, только бы он… только бы принял меня и сам был мне предан. Вот я чего хочу!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Камрит зарыдала и бросилась прочь от нас. Я уже хотела бежать следом, но Манти Ош ухватил меня за руку.

— Теперь ты.

— Что я? Вы совсем ничего не понимаете? Погрязли в своей чистоте с головой. Она же страдает, мучается из-за вас. Вы хотя бы дайте ей шанс. Поговорите по душам. Или она совсем вам не приятна, как мусор какой-то? Это из-за ее прошлого или вашей нынешней святости? Вы дали обет безбрачия и клятву к женщинам совсем не прикасаться? Так что же вас самого-то гнятет?

— Она мне дорога! Дороже собственной жизни. Но сейчас речь о тебе, Магрит. Скажи прямо, чего хочешь ты больше всего на свете?

— Что ж, я скажу! Я хочу вернуться к тем, кому я нужна, туда, где меня любят и ждут. Вы свое предназначение видите в уединении и интимной беседе с Боженькой, а я хочу помогать людям. Я училась на врача, по-вашему, лекаря. Я думала, буду пользу приносить, делать людям добро. А потом оказалась здесь. Но ведь не важно, где ты оказался, везде можно себя реализовать, правда?

Еще есть мужчина, которого я люблю. Даже, наверно, мужчины. Вам это дикостью покажется, но я люблю их всех, и в этом нет ничего порочного и грязного. Соединение тел — это не скотство, не грех, если вместе с телом соединяются души. Но вам не дано это понять и пережить, пока вы не примете это сердцем. К тому же, не мне вас учить…

Меня немного трясло. Как ему еще объяснить, мы будто на разных языках говорим… А если рассердится? Еретичкой обзовет и прогонит в лес? А, была не была… Обстановка располагает к откровенности.

— И еще я вам скажу, уважаемый Манти Ош! Если бы мужчина с женщиной не спал, не было бы детей и королевство ваше опустело бы. И кому тогда истина нужна? Да хоть какая-нибудь… И последнее…

Если вы всерьез думаете, что проповедовать важнее, чем просто воспитывать детей в хороших человеков, вы глубоко не правы, товарищ! И то и другое одинаково тяжкий труд. Думаю, Создатель не случайно на земле все так устроил. И каждый выбирает ношу по себе.

Вы вот решили от людей убежать и спасать свою бесценную душу, а я сейчас хочу спасти Свою Семью. И кто из нас двоих более угоден Богу — это еще надо разобраться.

Уф! Выговорилась. Сама чуть не плачу, а надо еще найти и успокоить одну королевишну-беглянку. Детский сад какой-то! Нет, мне эти игры в песочнице надоели. Надо ставить вопрос ребром:

— Ну что? Поможете мне вернуться Домой?

— Я должен посоветоваться с духом Учителя. Ступай, мне нужно побыть одному.

— С превеликим удовольствием, батюшка! Надеюсь, вам быстро дадут ответ.

Я не удержалась от церемонного поклона и, круто развернувшись, пошла к хижине. Смешанные чувства клокотали в груди… И жалко их обоих и себя жалко. А про кормисов даже подумать не могу без отчаяния. Держитесь, ребята, я всей душой с вами. Но хватит ли вам моей души… Нужна ли она вам…

До вечера мы не видели Манти Оша. Он обходил навесы стороной. Камрит тайком проследила, как мужчина спустился к реке. Наверно, Дух Учителя в отпуске — «ушел в Нирвану, но обещал вернуться». Есть ли у меня время ждать? Парни мои заснут, пока этот Манти-Манти соблаговолит подать знаки. И будут ли они в мою пользу, еще неизвестно.

Я уже начинала готовиться к ночи, как заслышала зовущие крики за бамбуковыми стенами домика. Что там у них еще стряслось? Может, Камрит проявила настойчивость и посягнула таки на целомудрие бывшего рыцаря?

Я лениво вышла из хижины и замерла, не веря своим глазам. Манти Ош нес на руках тело молодого мужчины. Из одежды только повязка на бедрах. Наверно, кто-то тоже потерялся в лесу и был ранен.

— Помошь нужна? Он жив?

Когда я подошла ближе и разглядела знакомые черты, то не сдержала жалобных стонов. Уно был без сознания, но грудь его слабо поднималась от затрудненного дыхания. Ничего, мы его спасем… Конечно, спасем…

— Скорее, скорее в дом!

Его положили на мою постель, раздели и укрыли мягким покрывалом. Манти Ош сказал, что нашел кормиса на прибрежных камнях, видимо, юношу выбросило волной. Я плакала и смеялась, целовала руки Уно, умоляла открыть глаза. Все будет хорошо, он просто слишком долго искал меня, просто устал. Завтра ему станет лучше, я совершенно уверена.

Пока мы с Манти смазывали раны и ссадины молодого наставника, Камрит молча стояла у стены, рядом с жаровней, чьи горящие угля служили слабым источником света в утлой комнатушке. Я не обращала на женщину никакого внимания и она, словно оцепенев, наблюдала за нашими хлопотами.

Манти Ош еще раз осмотрел Уно и вынес вердикт — парень вполне здоров, но очень истощен, ему надо хорошенько выспаться, потом питательная еда, дружеская забота и через пару дней кормис будет «как новенький». Некоторое беспокойство вызывала только рана на плече, она немного воспалилась и припухла, но Отшельник растер какие-то целебные травы в масле и наложил повязку.

Мы решили, что остаток ночи я проведу рядом с Уно, а утром Манти сменит меня, ну… или Камрит. Она даже ни о чем меня не расспрашивала, только пару раз прошептала еле слышно: «Бедненький менестрель…». Камрит ушла вместе с Ошем, и я осталась с Уно наедине.

Почти всю ночь я не сомкнула глаз. Сначала сидела на краю лежанки и просто рассказывала другу о своих злоключениях. Опять плакала и просила прощения за те неприятности, что доставила Дому. Потом вытирала слезы и вслух радовалась тому, что мы вместе и теперь-то, конечно, все будет хорошо. А как же иначе…

Уснуть я так и не смогла, с первыми лучами солнца вышла из хижины, чтобы умыться у ручья, а после, может быть, подремлю еще немного рядом с дорогим мне человеком. Мне показалось, что гамак под соседним навесом пуст, неужели Камрит тоже рано проснулась? Во мне не было ревности и досады. Да, когда-то Уно любил эту женщину и если он выберет ее… Что ж, пусть тогда возвращаются в Кормаксилон вместе, я не в силах бороться за власть над сердцем мужчины. Уно должен решить сам, я не стану на него давить.

Но тогда все страстные признания Камрит в адрес Манти Оша не стоят и пустой кокосовой скорлупы! Мне все равно… Ну, почти — все равно! А что же остается? Если Уно заберет Камрит и снова посадит ее «на царство» под сенью броксов у Зеленой стены, тогда я займу место «блудницы» в Мантихаре. Буду молиться вместе с печальным святошей, в совершенстве освою «местную йогу» и тоже приобщусь к Истине. Организуем какое-нибудь Братство Отверженных и развесим объявления о наборе последователей.

И вообще… Почему мы должны оставаться в лесу? Надо прямо сказать Манти, что есть куда более важные миссии. Почему бы нам не добраться до поселка Каторжников, например, и не проповедовать там? Сеять разумное, доброе, вечное… Основать там колонию честных… гм… справедливых людей, сообщество бывших… Вот же куда заносят благочестивые помыслы! Утопия какая-то! Влияние лимонной долины, не иначе!

У пруда я разревелась, как маленькая, во всех красках представила себе суровый взгляд Баруша и радость глупенькой его дочери Райни. Ей тоже нужна помощь, ради нее я и вернусь, раз уж больше никому не нужна. Если Уно выберет эту женщину… Ничего, ничего! Главное, что он жив…

 

Глава 37. Волнения сердца

Уно очнулся от осторожного прикосновения к своему телу. Кто-то настойчиво пытался вырвать что-то из его руки, и это ему не нравилось, хотя он и сам не знал, что именно пытается сейчас удержать.

Приоткрыв глаза, он тут же шумно выдохнул, не веря себе. Рядом сидела Женщина, которую он не надеялся больше никогда увидеть и она-то старательно вытягивала из его стиснутых пальцев мокрую тряпку.

− Отдай! Я только снова намочу ее холодной водой, у тебя жар, − взволнованно бормотала Камрит, безуспешно пытаясь разжать крепкие пальцы.

Уно невольно дернулся, пытаясь отползти, но тут же рухнул на подушку от острой боли в груди. Он никак не мог понять, что именно с ним происходит. Сдирая метку, он был уверен, что умрет, а потому Магрит, увиденная в каком-то тумане показалась ему предсмертным чудом, но что за ужас успел произойти, если вместо нее возникла вдруг эта женщина?

− Ты очнулся! — радостно воскликнула Камрит. — Боги сегодня милостивы!

Она возвела руки к низкому потолку, а потом бросилась обнимать кормиса.

− Я так боялась, что ты умрешь, я плакала и молилась о спасении моего маленького музыканта! Ну, ты же меня узнал? Эй! Не смотри так, будто привидение увидел! Да-да, я Камрит — твоя добрая Королева! И я жива!

Уно только тяжело дышал, не в силах пошевелиться. Его руки дернулось было коснуться ее, чтобы убедиться, что это не призрак, а настоящая женщина, но тут же попытались оттолкнуть. Вот только прикосновение к теплой коже мгновенно сделали его нерешительным.

Между тем Камрит развязала свое платье и оно распалось на две запашные половины, открывая аппетитную грудь и тонкую талию. Уно закрыл глаза в полном замешательстве. Где он? Что это за странное место?

− Я хочу только согреть тебя, мальчик. Не волнуйся, тебе ничего не надо делать. Мы просто полежим рядышком, может, тебе станет легче. Я же теперь почти святая Камрит и моя жалкая, никчемная душонка принадлежит одному безумному монаху. Так что я должна соответствовать его идеалам. Но все-таки! Милый мой, я так рады. Ты такой молодец, что не помер в речке.

Бывшая распутница не лукавила. В ее глазах действительно блестели искорки счастья и откровенного восторга, вот только кормис хмурился, не понимая, чему радуется эта женщина.

− Не смотри на меня так строго, мой ласковый мальчик, − шептала она, забираясь на кровать, чтобы вытянуться рядом с ним. — Обними меня и я дам тебе много силы, очень много. О соединении не проси, но я знаю, что мое тело тебя исцелит. Трогай меня, как хочешь, я разрешаю. Ты должен скорее встать на ноги, она так этого ждет.

Камрит расслабленно вздохнула и прикрыла глаза. А бывший наставник так растерялся, что только смотрел на нее, пока горячие женские губы не тронули его здоровое плечо. И тогда Уно заговорил:

− Что ты со мной делаешь? Почему ты здесь? Чей это дом?

− Ты в Мантихаре, дружочек. Слышал об этой заповедной рощице? Чудесное, безопасное местечко, я тебе скажу! Мы здесь тебя подлатаем и отправим домой. Можешь даже захватить с собой эту плаксивую дуреху. Она так и рвется в Кормаксилон, видать, здорово вы ее там впечатлили. Сообща!

Камрит говорила нежно и, чуть приподнявшись на согнутом локте, второй рукой продолжала гладить сжатый кулак Уно. А бывший наставник чувствовал, что в голове у него все перепуталось, а стоит закрыть глаза, как встают перед лицом всполохи горящей Дармы и вопли умирающих воинов. Ему нужно искать, нужно встать и идти дальше… за ней…

− Значит, ты не погибла в лесу, — только и смогли вымолвить его сухие губы.

− Нет же! Вот дурачок! Я всего лишь решила прогуляться… ну-у… то есть захотела вернуться в обратно в большой город за рекой, но Сергуль бросил меня в лесу. Вы его не находили? Бедняга, он был так хорош! Надеюсь, все же ему не пришлось много страдать и он умер быстро.

Уно чувствовал, что начинает мелко дрожать. До его измученного сознания доходила вся горькая правда — на лежанке перед ним сидит Женщина, которую еще не очень давно боготворили в Кормаксилоне. Королева, сбежавшая с пленником. Королева, предавшая Семью. Камрит Смеющаяся — та, что бросила кормисов на медленную верную смерть. И теперь она так легко и весело рассуждает об этом. «Решила прогуляться!»

Уно смотрел на нее и не мог понять, как раньше он не замечал, что эта женщина просто пуста. Вся ее заманчивая внешность похожа на оболочки семени, а снимешь эту шелуху и внутри гнилой зародыш или вовсе труха, пыль. Так было и с этой Камрит. Разве Уно когда-то ее любил и желал? Странно…

Кормис откинулся назад на свернутое в изголовье одеяло, набитое сухой травой.

− Я ищу мою настоящую Королеву. Лучшую из Правительниц Кормаксилона. Хозяйку моего сердца. Ее имя — Магрит Благословенная. И она прекраснее всех женщин на свете. Ты не встречала ее в этих краях?

− Хм… а я, значит, тебе уже не подхожу. Ага! Все вы, мужчины, одинаковые, не важно — белая у вас кожа или сплошь изрисованная. Вы — изменники и прелюбодеи! На вас нельзя положиться. Вы готовы нанести удар и бросить нас, едва мы станем немного слабее и перестанем вам угождать, — теперь голос Камрит напоминал злобое шипение, однако тон ее тут изменился:

− Я ведь еще могу быть лучшей, − прошептала женщина, приложил руки к пышной груди. — Я не ценила вас, не понимала. Вы были ко мне так добры и теперь, когда я знаю…

− Ты больше не нужна Кормаксилон, − уверенно сказал Уно, отвернувшись.

Он понимал, что не имеет права утверждать за всех, тем более теперь он не член Семьи, раз содрал свою метку, и в то же время всей душой знал, что прав сейчас. Королева-предательница не нужна никому! Камрит побелела лицом и медленно поправила на себе одежду. Взгляд ее был суров, а уголки губ скорбно повисли.

− Хорошо! Даже дикари от меня отказались. Я больше так не могу. Я больше не вынесу этой пытки. Мне надо было решиться давно, я вовсе не трусливая дрянь. И я это сделаю. Ради него сделаю хоть одно доброе дело. И когда меня не станет, Ему больше не придется истязать свое тело постом и молитвой. Он скоро забудет меня и снова станет счастливым.

− О чем ты говоришь?

− Тебя это не касается. Жди тут! Скоро к тебе явится твоя «лучшая Королева». Кажется, она, и правда, любит тебя. А меня не любит никто, значит, и жить мне не зачем. Я просто уйду и освобожу всех. О! Вот и наша праведница… Можешь его забирать, он весь твой!

Едва Уно смог разобрать ее последние отрывистые фразы, как занавеска поднялась и в комнате появилась Магрит. И мир перестал существовать для Уно, отразившись в лучистых глазах любимой женщины. Они вместе даже не заметили, как Камрит, еще что-то бормоча, опрометью выскочила из хижины и побежала к лесу. Сейчас им нужно было столько друг другу сказать, сколько почувствовать вместе. Магрит осторожно присела на край ложа и так же медленно протянула ладонь, чтобы дотронуться до мужчины. А Уно, превозмогая слабость и боль в плече, стремительно кинулся к любимой и крепко сжал ее в своих объятиях.

− Ты хотела, чтобы я тебя нашел и я здесь! Больше мы не расстанемся никогда. Слышишь? Больше я никуда тебя не отпущу и никому не отдам.

* * *

Я понимала, что ему нужно лежать спокойно и набираться сил, но не могла оторваться от него ни на миг. Мы так и легли в обнимку, даже не укрывшись легким, почти невесомым покрывалом. Он внимательно вглядывался в мое лицо, осторожно скользил по его чертам своими чуткими длинными пальцами, словно заново узнавая меня.

− Я искал тебя несколько дней и звезды подсказали верный путь. Я давно это знаю — у нас одни и те же звезды, Магрит. Это правильно и хорошо…

− Если тебе трудно говорить — помолчи. Лучше я что-нибудь расскажу. Но только ответь поскорей, как там дома? Кадо собрал отряд? Я очень волнуюсь за Наро и остальных…

− Дарма выгорела дотла…

− Что ты говоришь?! А пленники?

− Почти всех удалось спасти. Наро сейчас в Доме, он скоро поправится.

Зажмурившись и припав к его груди, я все же выслушала рассказ о сражении в лесу и гибели Закриса. Даже про изгнание Харимы мне поведал Уно. Ну и ладно, я такая счастливая сейчас, что почти не держу на нее зла. А Кадо поступил правильно, прекратив мои поиски. Может, где-то глубоко в душе у меня и саднила обида, но кормисам следовало поскорее попасть в Комраксилон, а не бродить по джунглям, выкрикивая мое имя. Я это понимаю. И ведь Уно остался в лесу. Уно меня не бросил…

Мне показалось, что голос друга слабеет и я закрыла его рот поцелуем. Просто коснулась губами его губ и замерла так. А потом приказала Уно лежать спокойно, как уже когда-то было однажды и стала осыпать его ласками. Я так наскучалась и намучилась вдали от него, что просто не могла поступить иначе. Из глаз у меня лились слезы и я слизывали их с его лица и плеч, продолжая дорожки из поцелуев.

А потом не выдержала и горько разрыдалась, закрывшись волосами. За последние две недели я устала быть сильной и сдержанной, устала всего остерегаться, сохранять гордый решительный вид и вести тонкие политические речи. Я всего лишь маленькая и слабая женщина и сейчас мне хочется мужского тепла и защиты. Но ведь Уно нужна моя сила, чтобы поскорее встать на ноги. Он же кормис, а без женщины они никак…

− Прости! Прости, я сейчас успокоюсь и сделаю все сама. Лежи и отдыхай, я знаю, что тебе нужно.

Не то чтобы я сейчас чувстовала особое желание заняться любовью, но мне казалось, это мой долг и лучшее лекарство для Уно. И ничего сложного. Но тем удивительней было, когда мужчина меня остановил.

− Подожди. Ты слишком расстроена. Не нужно сейчас. Просто ложись рядом и держи меня за руку. Этого хватит.

Он улыбался так светло и вместе с тем смущенно, что я… я почуствовала себя развратницей и спрятала пылающее лицо на его плече.

− Уно, я тебя люблю и можешь мне ничего не отвечать. Мне не важно, как именно ты меня воспринимаешь, как приятную женщину или свою королеву. Мне достаточно того, что чувствую я. И это уже подарок судьбы.

Я устроилась поудобнее в кольце его рук и даже приготовилась подремать. Глубокий вздох наставника заставил меня прислушаться к последовавшей за ним медленной речи:

− Ты больше не моя королева — Магрит.

Я с трудом перевела дыхание и призвала на помощь все свою крохотное мужество, чтобы принять этот новый удар. Перед глазами мелькнула зловещая тень волоокой красотки с масляными волосами и медовым взглядом. Камрит! Ну, конечно — Уно нашел свою первую любовь и мы сейчас вежливо прощаемся. Потому он меня и не захотел.

− Говори. Все и сразу. Я переживу.

Уно взял мое лицо в свои большие ладони и склонился ко мне, прижавшись горячим лбом к моему виску. Теперь он шептал мне прямо в ухо:

− Ты не моя королева, потому что я больше не член Семьи. Я срезал свой знак. Я теперь один. Мне не к чему возвращаться. Но я останусь с тобой, где бы ты не захотела быть. Я не хочу жить без тебя. Ты — все, что у меня есть. Мое сердце в твоих руках, Магрит.

− Ага! Зато мое сердце ты сейчас чуть не остановил! А… а как же она?

− Кто?

Мне стало неловко. Может, его привязанность к Камрит исчезла вместе с меткой наставника, может, и не было вовсе никакой особой привязанности, одни приятные воспоминания и только.

− Уно! Я… растеряна, я плохо все поняла. Скажи, что нам теперь делать? Я должна вернуться Домой, ведь так? Они же не смогут без меня, верно?

− Смогут. Потому что ты оставила им великие дары.

Когда Уно рассказал мне про девочек, я просто подпрыгнула на постели. Вот уж новость, так новость! Значит, в Кормаксилоне все полны энергии и я даже заслужила отпуск от королевских обязанностей. Странные чувства теснились в груди, вроде бы и радость облегчение, но одновременно легкая грусть. Девочки… Их считают моими дочерьми. Кажется, я опять расплачусь. За всю жизнь свою я не лила столько слез, сколько за три дня в Мантихаре. Надо отсюда убегать, да вот только куда…

− Уно, а если мы вернемся в Кормаксилон, думаешь, нас там примут?

− Конечно. Ты по-прежнему их Королева и они будут тебя обожать.

− А ты?

− Я пойду за тобой, если позволишь. Но не знаю, как отнесутся ко мне… бывшие собратья.

Последнее слово далось ему с немалым трудом. Между бровями пролегла глубокая морщинка.

− Уно, послушай! То, что ты метки лишился еще ничего не значит. У меня ее вовсе не было от рождения, вы меня наградили своими знаками, так сказать. Вот, смотри — четыре рисунка едва различимы на руке, как будто тоже скоро исчезнут. Ну и что такого! Какая разница — как ты выглядишь, какого цвета у тебя кожа и есть ли на ней узоры, главное, что у тебя в душе и в голове. Хочешь вернуться и жить с теми, кто тебе дорог? Так давай сделаем это вместе! Мне тоже не терпится посмотреть на девчонок, если уж честно.

Я зашмыгала носом и стала глубоко дышать, чтобы успокоиться. А потом мне вдруг стало так смешно. И я даже начала болтать без умолку о том, как буду с девчушками водиться, играть, сказки им рассказывать, заплетать волосы… Ой! А если они лысенькие, как и все кормисы? Ну, по круглым головушкам буду их гладить тогда, что ж теперь делать.

Мы так развеселились, что не сразу заметили, как к нам вошел Манти Ош. Мужчина принес целебный отвар для Уно и немного еды на жестком листе какой-то пальмы. Ммм… жареная рыбка и сырые яйца. Я тоже кушать хочу, но это позже, пусть сначала подкрепится Уно. Пока он ел, я ухаживала за ним, вытирала капли воды, пролившиеся на грудь, поддерживала его чуть дрожавшую руку.

Манти Ош не сводил с нас спокойных глаз и задумчиво молчал, я даже предствила, что он мыслями весьма высоко, но потом он вдруг спросил о подруге «дней моих суровых». Мы с Уно переглянулись и чуть не хором сказали, что Камрит убежала отсюда в большом волнении. Манти Ош покачал головой и вышел, вероятно отправившись на поиски своего единственного «препятствия» на пути к Торжеству Духа.

Признаться, в своей радости я даже забыла последние слова Камрит, что-то она там ворчала о нежелании жить. Думаю, просто хотела нас понервировать. Скорее бы Манти Ош ее отыскал…

 

Глава 38. Откровение

До обеда мы валялись на лежанке в хижине Оша и разговаривали. Но теперь больше рассказывала я и, удивительное дело, рядом с любимым мужчиной все мои злоключения казались далекими и уже не так ранили душу как прежде. Тем более, что я старалась не огорчать Уно своими былыми страхами и очень осторожно описала ему события на арене в Дармаллак.

Наро жив, а наш мучитель Закрис получил по заслугам, не стоит ворошить прошлое. Но Уно угадывал мое настроение по мимолетным жестам, он читал меня, словно раскрытую книгу, как свиток с изречениями своего обожаемого Чаро. Уно понимал меня даже без слов и негодовал, замечая краткие запинки в речи и слишком глубокие вдохи.

Я говорила о том, как Харима выпроводила меня из Дармы глубокой ночью. Я пыталась шутить, убеждая кормиса, что отлично провела время на спине у исполинской черепахи. Но голос мой временами дрожал, выдавая искреннее волнение.

Бурно излив душу перед любимым, я решила, что Уно все же должен поспать. А мне самой хотелось немного освежиться у пруда и выстирать наконец свою потрепанную хламиду. Даже без моющих средств платье станет свежее, и я надену его с большим удовольствием. Тем более, что Манти Ош оставил для меня чистый кусок ткани размером с небольшую простыню, сделаю себе что-то вроде парео.

Я вышла из домика и сладко потянулась, вытягивая руки к солнцу — сегодня настоящее пекло, одежда быстро высохнет. Интересно, куда все-таки спряталась Камрит, я чуть было не стала ее звать, но передумала. Может, Уно уже уснул, нельзя разбудить его криками. Камрит не дитя малое — найдется сама. Так, а что у нас сегодня на обед…

Огонь почти погас в земляной яме, но на деревянные шпажки по краям очага аккуратно насажены розовые куски подозрительного мяса. Дымок очень даже аппетитно пахнет, кажется, процесс примитивного копчения в самом разгаре.

В голову закрались самые невероятные предположения — Манти Ош придушил змею… Или Манти Ош голыми руками поймал жаканару… Гм, я не видела у монаха оружие. Но, судя по всему, он точно не вегетарианец. Что ж, сытный обед нам обеспечен, стоит заняться своими делами.

Я с удовольствием искупалась и даже вдоволь позагарала у пруда. Боже мой, какая я стала худышка! И вся исцарапанная, волосы спутались, глаза совершенно дикие, но счастливые. А лицо… Разве это мое лицо… Рита-Рита, разве это ты? Магрит — вот мое настоящее имя! И пусть священные воды Мантихары даруют мне новое рождение. Повинуясь странному порыву, я торжественно зачерпнула в пригоршни прозрачную, нагретую за день воду и вылила себе на поднятое кверху лицо.

«Ну, вот и все… Теперь я тоже твое дитя, Инсектерра! Принимай в Семью!»

Сама не знаю, что на меня нашло, откуда взялась эта чудная фантазия провести подобный ритуал с пафосными речами. Пока я раздумывала, откуда-то с высоты на мои голые колени вдруг упали маленькие желтые лепестки. Я растерла их между пальцев и поднесла к носу. Мелисса… мята… ваниль. А с вершины дерева уже летел целый ворох ароматных цветов, будто кто-то нарочно рассыпал их на меня с неба.

− Ты такая красивая.

Я резко обернулась и увидела Уно. Он тоже весь был в крохотных желтых цветах, а кроме того на нем ничего больше не было. И это казалось совершенно естественным и привычным. Мы вдвоем у маленького лесного водоема и без одежды. Платье мое, натертое песком и выполосканное, давно сушилось расправленным на солнечной стороне берега. А в парео я еще не успела завернуться. Но разве мне нужно смущаться…

− Почему ты пришел? У тебя, наверно, еще голова кружится, хочешь пить? Садись вот сюда, я сейчас принесу из ручья воды.

− Нет, я хочу только тебя.

Он медленно опустился рядом со мной на колени, и мое сердце забилось так неистово, что я приложила руку к груди, чтобы оно не выскочило навстречу мужчине. Теперь мы сидели друг напротив друга в позе медитирующих монахов или маленьких детей, которые впервые видят голышом существо противоположного пола. Так это волнительно и маняще… Уно начал говорить, как обычно плавно и медленно:

− Я думал, что не смогу прожить без Семьи, что один я не справлюсь. Но сейчас, когда вижу тебя, многое понимаю. Ты ведь была одна все это время. Одна среди нас и никто не мог разделить твое одиночество. Тогда ты выбрала меня…

− Уно, подожди, все было не совсем так…

− Позволь мне сказать, а потом я выслушаю тебя. Сегодня я почувствовал, что значит по-настоящему быть одному и самому решать свою судьбу, не завися от чужих желаний и целей. Это страшно и прекрасно одновременно. Сегодня я будто родился заново. Я заново познаю наш старый мир: песок под босыми ногами, крики птиц, свист сигарусов и болтовню манканов среди ветвей. Даже солнечный свет кажется мне ярче и распадается на много оттенков…

Все так знакомо и неизведанно. Я хочу, чтобы ты поняла. Я стал свободен, отказавшись от Семьи, но свободным могу и вернуться в нее обратно. Или остаться здесь. Решать только тебе. Мой дом теперь там, где будешь жить ты, Магрит.

Я вздрогнула, когда его теплые пальцы коснулись моего плеча и скользнули к груди, задержавшись на припухшем соске. Наши взгляды теперь следили за движением руки Уно, а он продолжал говорить. Только лицо его осветилось улыбкой:

− Похожи на ягоды арсалиса. Я хочу попробовать их на вкус. Ты позволишь?

Это невыносимо. Зачем он просит меня о том, что уже давно всецело принадлежит ему. Я закусила нижнюю губу и с досадой поймала его взгляд. В лице Уно не было похоти или едва сдерживаемой страсти. Только восхищенная нежность и… что-то похожее на…

− Я тебя люблю.

− Я ведь уже не королева.

Мои слова звучали робко и голос дрожал. Но вот Уно был спокоен и серьезен. Как и всегда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я люблю тебя как единственную женщину для меня, как ночь и день, как свою звезду. Нет, даже больше… Я не могу сказать, как я люблю тебя по-настоящему, Магрит. У меня нет сравнений. Это… это просто больше и сильнее всего, что я мог бы представить.

Я не хотела ничего отвечать. Мне тоже всего было много сегодня. И наших разговоров и волнений и даже этого солнца и запаха цветов. Мне хотелось молчать и быть ближе к нему. Это же так просто… Просто соединиться двум телам, слиться воедино в общем желании.

Его губы замерли на моих губах, а потом, чуть раскрывшись, снова сомкнулись, охватывая мои. Спешить некуда… Время остановилось в Мантихаре. Все время здесь и сейчас принадлежит нам. Я выгнулась и обняла плечи Уно, а он мягко погладил мою спину, очищая от прилипших на влажную кожу песчинок.

Сначала мы трогали и гладили друг друга, удивляясь самой возможности прикосновений. Будто бы наши тела — это величайшие в мире драгоценности и следовало ласкать их очень бережно и деликатно. Потом его поцелуи стали настойчиво-жадными и я тотчас дала понять, что готова утолить его жажду. Мы оба дрожали в нетерпении, но почему-то оттягивали саму возможность соединиться, будто не сговариваясь, оба дразнили и распаляли себя.

Наконец я застонала, без слов покоряясь и умоляя мужчину взять меня, как он хочет. Кажется, я даже укусила его плечо и пустила в ход ногти, притягивая к себе. А когда он уложил меня на песок, поддерживая руками под спину и ягодицы, когда он полностью в меня проник, я уже не сдерживала криков. Это было безумное наслаждение, за пределом всего испытанного мною прежде. Это было полное слияние и растворение в другом существе, в его теле, душе, его мыслях и чувствах.

Какие-то неясные образы проплывали перед прикрытыми глазами, в ушах раздавался ритмичный барабанный бой и гортанные крики, хлопки в ладоши и монотонное пение. Обнаженные мускулистые тела танцевали древний танец у горящих костров, и я почему-то наблюдала за их действиями сверху. Люди скланялись передо мной и снова кружились в такт пению.

Потом я увидела высокие сводчатые стены и в нос мне ударил запах ладана. Длинные округлые окна украшены разноцветным мозаичным стеклом. Люди в черных одеждах на чужом языке бормотали молитвы и склоняли головы, прикрытие широкими капюшонами. А я смотрела на них прямо и строго, держа на руках голенького младенца. Какой у него печальный, осмысленный взгляд…

Потом смех, топот и плеск красного вина, щедро разлитого по широким чашам. Мое ложе украшено виноградным лозами, а на полу у моих ног лежит ягененок с перерезанным горлом. Но запах перебродивших ягод и свежей крови будоражит мои чувства, заставляя тело поддаться зовущим мелодиям флейты и разделить оргию.

У первого мужчины, что подходит ко мне — лицо Уно и я благосклонно улыбаюсь ему, послушно опускаясь на ложе. А он склоняется надо мной и уже скоро наполняет меня густыми тягучими струями как вино глиняную амфору. Я не могу насытиться, я хочу еще…

Шершавый песок саднит кожу, я чувствую вес тяжелого тела на себе, слышу частое дыхание у виска и только крепче обнимаю своего мужчину, скрестив ноги у него на пояснице. Совсем скоро блаженство разливается по моим венам и туманит голову. Но вместе с тем уходит и наваждение, словно на чей-то беззвучный окрик я широко открываю глаза. Курчавое облако над нами напоминает женскую фигуру с длинными распущенными волосами, полной грудью и округлыми бедрами.

− Сама Первая Мать пришла благословить нас, Магрит. Я чувствую ее присутствие уже давно. Она привела меня к тебе и дала силы любить тебя снова.

− И мы неплохо справились с поставленной задачей… Знаешь, Уно, я вот что думаю — нам нужно как можно скорее уйти из этой долины. Я словно схожу здесь с ума. У меня галлюцинации. И тебе не кажется, что уже пора мне оказаться сверху, я очень маленькая и хрупкая женщина, разве ты забыл?

О, небеса! Ко мне вернулась способность рассуждать здраво! Но еще одного такого соития я точно не переживу. Буду первой женщиной, что умерла от любви во время любви… В прямом смысле этого слова.

Мужчина и женщина, лежащие на песке были так заняты собой, будто ничего вокруг более не существовало. А потому они никак не могли заметить бывшего Храмовника, который стоял неподалеку в зарослях и, задержав дыхание, наблюдал за одним из величайших таинств жизни, что творилось у него на глазах.

Этот человек не раз видел совокупление мужчины и женщины, но никогда прежде оно не выглядело таким прекрасным. Сейчас подобное зрелище не возбуждало и не вызывало отвращение, а казалось чем-то дарованным свыше.

И Манти Ош любовался танцем переплетенных тел, как любуются птичьим полетом над просыпающимся озером, как восхищаяются дивным произведением искусства. Плавные движения, тихие стоны, постепенно ускоряющийся ритм, нежные поцелуи, робкие и в то же время горячие ласки.

Как это разительно отличалось от того, чему он был свидетелем в прошлом. Где-то там далеко остались жадные грубые сношения с пошлыми криками и площадной бранью, с дрожащими отвислыми грудями и потными задницами, бесстыже шлепающими о мужской пах.

Разве происходящее сейчас на берегу можно было назвать грязным? Манти Ошу хотелось лишь склониться в благоговейном восторге перед неброской красотой природы, что царила кругом. И пара людей, соединившихся у воды, была неотъемлемой частью всеобщей гармонии.

Мант Оша пронзило незнакомое прежде чувство, ему вдруг остро захотелось испытывать нечто подобное, полюбить кого-то и душой и телом. И понимая, что происходящее на берегу, хоть и прекрасно, но слишком лично для тех двоих он отступил прочь, переполненный самыми невероятными для себя чувствами и новыми желаниями. Ему невыносимо захотелось увидеть Ее — ту самую женщину, что причиняла столько беспокойств в последнее время, ту, что он ошибочно считал помехой и даже злом.

Чего стоят все его духовные подвиги и откровения, если обретенные сокровища останутся с ним и не будут доступны людям. Хотя бы одному человеку. Пусть взбалмошному и капризному, но несомненно очень дорогому. «Камрит! Я хочу разделить с тобой все, что я накопил, но и твою ношу я желаю облегчить. А если ты порочна и нечиста, то я сам омою твое тело и возьму на себя часть твоих грехов. Лишь бы тебе стало легче… любимая».

 

Глава 39. Время любить

В джунглях сгущался мрак, но Манти Ош продолжал идти вперед, осторожно ступая по извитым корням, обходя поваленные замшелые деревья и ямы. Он искал Камрит. Звать ее по имени в лесу мужчина не решался, опасаясь привлечь внимание хищников, потому снова и снова мысленно взывал к Создателю и просил Дух Учителя прийти к нему на помощь. Дорогу подсказывало сердце, иного компаса в ночных джунглях у Манти Оша не было. Как не было и волшебных сил противостоять дикому зверю.

Отшельник и сам не ведал, почему опасности обходили стороной ложбину между двух холмов у реки, но сейчас он шел по краю Мантихары и ясно понимал, что таинственное влияние долины заканчивается на зыбкой границе. Кажется, Камрит уже ее пересекла. А значит, Манти Ош пойдет следом.

Полная луна поднялась высоко в небе и теперь ее серебряные лучи пробирались сквозь кружевную листву. Ветер не тревожил веток, папоротники не вздрагивали, даже камни под ногами отшельника не шумели, откатываясь с пути. Гиблый лес казался задумчиво тихим, но чутье бывшего воина подсказывало, что это затишье напоминает о готовящемся броске затаившегося зверя.

Внезапно крик дикого ужаса разрезал этот покой. Где-то рядом громко и отчаянно вопила смертельно перепуганная женщина:

− Помогите!

Мужчина узнал ее по голосу и тут же бросился туда, откуда прилетало эхо. Он не был уверен в направлении, но времени размышлять у него не осталось. Во тьме раздалось негромкое угрожающее рычание и снова резкий женский вопль.

− Беги! — крикнул Ошо, чтобы хоть как-то обозначить свое присутствие.

Едва отдовая себе отчет в происходящем, а скорее повинуясь инстинктам, на ходу мужчина отломил первый попавшийся сук, усыпанный мелкими шипами.

− Ош! Ош, я здесь, — со слезной мольбой в голосе звала Камрит, выбегая из кустарника на крохотную светлую полянку.

«Иди сюда, я готов», — отшельник до хруста в пальцах сжал свое единственное оружие, глядя прямо в распахнутую пасть Большой Вайши, что преследовала девушку.

Это будет точно не равный бой, но мужчина метнулся вперед, хватая Камрит за руку и буквально откидывая дальше. Женщина упала на траву и отползла в сторону, почти не веря, что кто-то действительно пришел ее спасать. Впервые глядя на обнаженную мужскую спину, она увидела в ней не только желанное тело, способное так или иначе ублажить ее плоть, но и настоящую мощь духа, готового защищать даже таких никчемных созданий, как она.

− Беги прочь отсюда. Скорее, − почти ласково попросил ее Ош, не оглядываясь на девушку и отлично понимая, что вряд ли справится с мощным зверем. Главное, чтобы женщина осталась жива.

Вайша сразу ощетинилась, коротко рыкнула и бросилась на отшельника, но бывший рыцарь выставил вперед свой сук наподобие меча. Вайша скользнула в сторону и острые короткие шипы, впившись в кожу, оцарапали нос и большую часть морды.

− Я без тебя не уйду! — причитала Камрит, уползая еще дальше в траву, вот только ее голос заглушил рев раненного животного.

Дергая головой, разъяренная Вайша почти вслепую попыталась ударить мужчину лапой, а тот нырнул под крупного зверя, позволяя острым когтям лишь задеть плечо. Падая на траву, Манти Ош хотел вогнать обломок сука в живот хищнику, но смог лишь пробить толстую шкуру и еще больше разозлить противника.

Каким-то чудом ловкое тело человека вырвалось из кровавых объятий зверя и оказалось сверху. Годы изнурительных физических нагрузок оказали неоценимую пользу в этой неравной борьбе. А быть может, сам Дух первого жителя долины, почтенного Манти Хара руководил этой схваткой, оказывая незримую поддержку любимому ученику… Нечеловеческим усилием отшельнику удалось провести удачный захват шеи животного и крепко сдавить Вайшу. Еще несколько жутких мгновений зверь хрипел и терзал когтями спину Оша, пока мужчина со сдавленным стоном не согнул мохнатую голову вбок, ломая позвонки.

Сам отшельник рухнул на землю, чувствуя, что силы полностью покинули его. Он сделал все, что мог. Он убил одну из самых опасных и хитрых бессловесных тварей Инсекты. Убил, чтобы спасти свою женщину.

«Прости меня, обитатель леса, что не мог иначе остановить тебя». Словно расслышав его мысленное обращение, Вайша перестала скрести по земле мощными лапами и затихла, видимо, окончательно испустив дух.

И тогда вместе с расслаблением пришла невыносимая боль в плече и разодранной спине. Манти Ош привстал на колени, прижимая дрожащие ладони к боку, чтобы хоть как-то остановить потоки крови.

− Милый, хороший мой. Ты жив! Я сейчас, сейчас тебе помогу, — Камрит уже бросилась к нему, разрывая на себе одежду.

Женщина судорожно всхлипывала и пыталась сначала его обнять, но плохо сдерживаемые стоны друга подсказали, насколько серьезны раны, полученные в этой схватке.

− Я так испугалась, что умру, но еще больше боялась, что погибнешь ты. И все из-за меня. Все твои беды из-за меня.

− Зачем… ты… ушла?

− Я думала, так тебе будет лучше. Я не хотела больше мучать тебя. Я тебя люблю.

− Я тоже люблю тебя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

− За что же… за что ты можешь меня любить…. О-о! Тепрь я уже не боюсь умереть… только… только бы успеть перевязать тебе руки, ах, и спина. Бедненький мой, это все я виновата. Я дрянная, ничтожная, я самое скверное…

− Ты дала мне радость. Просто видеть тебя и слышать — это была радость. Я раньше не понимал…

Женщина неумело обматывала Оша своими тряпками, но то и дело целовала его щеки, нос, брови, виски, говорила всякую ерунду и смех мешала со слезами. Нужно было уходить и как можно скорее. Нужно было возвращаться в долину и надежнее обработать раны, но Манти Ош медлил, осторожно обнимая маленькое податливое тело, ощущая его тепло и хрупкость. Зачем он отказывался от такого чуда? Разве не может истинная любовь сотворить больше добра, чем самоотречение и аскеза?

Повинуясь внезапному порыву нежности, Ош сильнее прижал женщину к себе, а когда та застыла в изумлении, склонился к ней, чтобы поцеловать в ответ соленые от слез губы. И Камрит замерла, прикрывая глаза и ответила ему уже осторожно, боясь спугнуть свое давно вымаливаемое счастье.

Кажется, сейчас женщина вовсе не думала о новых опасностях, подстерегавших обитателей благословенной долины за ее пределами. Манти Ош мягко отстранил от себя Камрит и дал знак, что хочет подняться. Через некоторое время, опираясь на бывшую куртизанку, отшельник спустился по склону в знакомые лимонные рощи, покрытые ночным мраком. Мужчину мучила жажда, да и женщина выбилась из сил, поддерживая мощное тело друга. Растянувшись на траве у родного ручья, Манти Ош с наслаждением пил воду, заново удивляясь ее вкусу и свежести. Немного передохнув, люди снова двинулись к дому.

Магрит еще не ложилась, а вот Уно улыбался, кажется, ему снились добрые сны. Услышав шорох рядом с хижиной, Королева взяла со стола плошку с тлеющими углями и осторожно выглянула из-за дверей. Надтреснутый голос Манти Оша ее успокоил:

− Мы вернулись. Я ее нашел и больше никогда не потеряю.

− Вы ранены? О, Боже, да вы весь в крови!

Вдвоем женщины отвели отшельника на его половину дома и помогли лечь. Камрит принесла глиняный сосуд с водой и широкую миску, чтобы омыть своего спасителя. Так же ловко незадачливая беглянка растерла какие-то травы и быстро приготовила повязки. Укрытый по плечи тонким одеяльцем Манти Ош кротко следил за всеми перемещениями Камрит по комнате. И Королева сразу же поняла, что между этими двумя людьми установились новые, совершенно особые отношения. Так можно ухаживать только за самым дорогим существом, Магрит это знала. И понимая, что от нее больше не требуется никакого участия, тихо удалилась к себе.

Отшельник поправлялся удивительно быстро, но только через два дня смог надолго выходить из хижины. Зато Уно совсем окреп и охотно выполнял всю прежнюю работу отшельника — ловил рыбу в тихих заводях близ реки, проверял старые ловушки на птиц и лазил на деревья за плодами. Маленькой компании не приходилось голодать — Мантихара всегда была щедра к своим жителям.

Но как только к отшельнику полностью вернулись силы у огня на земле был собран небольшой совет. Все высказали свои пожелания и планы и у каждой пары оказались сходные представления о будущем. Королева и Уно возвращаются в Кормаксилон проведать Семью и, возможно, останутся там навсегда. Манти Ош и Камрит решили добраться до поселка Изгоев и попробовать себя в роли миссионеров. Магрит восприняла это заявление с большим сомнением.

− Зачем вам покидать долину? Камрит, ты же знаешь что за люди живут под началом Баруша, вы очень рискуете.

− Вдвоем мы все одолеем!

− А ты не думаешь…

− Теперь все иначе! Я знаю себя, я не оступлюсь. Впервые в жизни я видела, как мужчина был готов умереть за меня, а не бросил в беде, спасая свою шкуру. Я никогда этого не забуду, никогда не предам друга и… мою любовь.

Манти Ош с нежностью посмотрел на женщину, что сидела рядом, крепко держа его руку. Он не собирался указывать ей, что делать, он даже смирился в душе, что она уйдет, найдя более подходящую партию. Сам он тоже стал будто другим, многое понял и принял за годы в долине. И попробует рассказать о своих открытиях людям. Зачем ему одному эти знания…

Он уже изнемогает под их грузом и жаждет поделиться. Может, кому-то это будет нужно. И даже, если снова никто не захочет слушать его, он не станет кричать и проклинать «нечестивых» как привыкли делать Храмовники. У каждого свой путь и свои сроки. Истина открывается лишь тому, кто готов впустить ее в свое сердце.

А Манти Ош просто будет жить — ловить рыбу, собирать хворост и рассказывать о своих приключениях в Гиблом лесу. Не все его обитатели — твари, далеко не все. Магрит с интересом наблюдала, как Уно сходится с бывшим рыцарем. Их привычки и знания разительно отличались, но здесь в Инсектерре мужчины были почти равны. И у них нашлось немало тем для долгих бесед.

Так незаметно в раздумьях и заботах пролетела неделя. Жители долины готовились к долгому пути, собирали свои немудрящие пожитки, укрепляли одежду и обувь. Наконец Манти Ош по звездам рассчитал благополучный день для начала путешествия и однажды на рассвете люди покинули Мантихару, не сдерживая благодарных слез.

 

Глава 40. Возвращение

Заранее было решено двигаться вдоль реки и первые дни друзья отлично справлялись со всеми трудностями, будь то непроходимые заросли или внезапная сеть-ловушка, искусно спрятанная на ветвях дерева, под которым люди хотели расположиться на ночь. Но чем дольше длилось путешествие, тем чаще Уно замечал, что Магрит быстро устает и ей все сложнее преодолевать запланированные на день расстояния. Даже большой привал в банановой роще едва вернул женщине силы.

− Знаешь, Уно, наверно, я не дойду. Ты похоронишь меня здесь и пойдешь дальше один. Пообещай мне, что вернешься Домой и все им расскажешь! Передай Мано, что это моя последняя воля, пусть примут тебя и дадут любое поручение, если посчитают, что ты не достоит возиться с детьми, раз содрал метку.

− Зря ты мне это говоришь! Если будет нужно, я принесу тебя в Кормаксилон на руках, осталось потерпеть совсем немного. Наро вылечит тебя, ты только подумай, как будешь целым днями отдыхать и девочки будут щебетать у твоей постели словно маленькие птички. Разве они не заслуживают твоей улыбки? Ты же их мать и они тебя ждут, Магрит! Они так огорчатся, когда узнают, что ты сдалась на середине пути. Ты им нужна…

− Я умираю, разве не видишь? Я не могу ничего есть, я не чувствую своих ног, мне то жарко, то холодно. Мне так жаль, но, кажется, я не смогу… Прости… Передай им, что я… я их очень люблю. Очень-очень…

Уно смотрел на маленькую измученную женщину перед собой и внутренне содрогался. Если ее не станет, что он скажет Семье? Нет, тогда ему незачем возвращаться, даже если его примут назад, он уже не сможет видеть ее комнату и даже ее детей. Стены Дома помнят голос Магрит, рисунок в Архиве будет смотреть ему в глаза с укором. «Зачем ты меня не спас…».

Тяжелая рука легла на плечо, и Уно вздрогнул, поднимая голову. Манти Ош указывал в сторону деревьев:

− Мы не одни. Тише… Не делай резких движений. Если я все верно понял, кажется, они хотят нам помочь.

Уно медленно выпрямился и вслед за отшельником подошел к двоим крылатым Дедулам, что стояли под деревьями, горделиво сложив руки на груди. Старший из этой пары участвовал в штурме Дармы и хорошо помнил Уно. Мужчины обменялись краткими поклонами приветствия.

− Мы слышали, ты остался искать свою Королеву. Достойное решение для солдата.

− Я не солдат, но я нашел ту, что мне нужна. Королева кормисов тяжело больна, ей нужно быстрее попасть в Кормаксилон, иначе…

Уно со стыдом чувствовал, что не может продолжать разговор, горло сдавили спазмы отчаяния. Дедул перевел взгляд с пышущей здоровьем, разрумянившейся Камрит на другую женщину — исхудавшую, равнодушно смотревшую в небо потухшим взором.

− Я смогу донести ее на себе. Она очень легкая. Тебя тоже придется взять с собой. Думаю, два собрата вполне с этим справятся. Но ваши спутники продолжат путь сами. Мы их не знаем, они чужаки.

Быстро посовещавшись, мужчины решили воспользоваться приедложением Дедула. Медлить было опасно, Магрит угасала на глазах. Королева порывисто обняла Камрит и они еще долго шептались, роняя слезы. Манти Ош просто пожал руку Уно, их взгляды были красноречивее слов. И уже скоро патруль Дедулов взмыл в небо со своим особым грузом. Пару остановок для отдыха и к вечеру Королева вернется домой. Ждут ли ее возвращения…

Кормаксилон

Колония имела все шансы процветать. Дом был цел и ежедневно разрастался. Угрозы нападения не предвиделось. Дармисы больше никогда не потревожат Семью. Большинство выживших врагов стали рабами дедулов, остальные разбежались в одиночку по Гиблому лесу или укрылись в пещерах Стонущей горы, защищая Владычицу Хариму. Сами же кормисы презирали рабство, они жгли Дармаллак не в целях поживы, а чтобы вернуть свое.

Маленькие девочки бегали по дому, наполняя его болтовней и смехом, питая мужчин силой жизни. Никто даже не думал засыпать диким сном, никто не отправлялся на поиски новой женщины.

Кормисы были многочисленны и сыты, вот только смутное беспокойство порой подтачивало всеобщую радость. Даже празднование победы прошло не столь бурно, как хотелось Советникам. Погибшим воинам был воздвигнут памятный знак у Зеленой стены, а раненые уже восстановились, но тайная горечь потери все еще жила в сердцах мужчин. Королева и Тот, кто ушел за ней навсегда останутся жить в памяти кормисов, их союз обрастет легендами и кто-то из молодежи несомненно впишет в историю Дома песню великой любви и великой скорби.

Вот и Наро начал расписывать новую стену Архива. По дороге из звезд Магрит уходила ввысь, держа за руку Уно. Они смотрели друг на друга и улыбались, а лианы Гиблого леса тянулись за ними, но уже не могли прикоснуться к влюбленным.

Кадо вроде бы не делал ничего особенного в честь пропавших, но в своей печали потерял способность шутить. Даже пояс, которым он прежде так гордился, даже военные трофеи, заполнившие оружейные склады, больше не радовали его.

− Ты великий воин, Кадо. Ты смог убить самого Черного Генерала Закриса, − говорили ему собратья с почтением и восторгом.

− И что с того? — спрашивал Старший из воинов. — Это не спасло нашу Благословенную Магрит.

Что тут скажешь? Мужчины только опускали голову, разделяя печаль Кадо.

Но однажды в сумерках со стены стали доноситься вопли дозорных:

− Чудо! Они летят!

− Звезды вернули их!

− Что? — растерянно спросил Мано, не понимая, что происходит, но вместе со всеми спеша к воротам.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

− Королева вернулась к нам!

− Магрит? Наша Магрит! Где же она?!

По команде Кадо ворота Кормаксилон распахнулись именно в тот миг, когда Магрит и Уно приблизились к ним на расстояние пары шагов. Бывший наставник и Королева держались за руки так, словно только что сошли с рисунка Наро. Их сопровождали патрульные воины и несколько уставших дедулов.

− Кхре! — рявкнул Кадо и сгреб парочку в свои крепкие объятья. — Хвала Первой Матери, вы живы! Уж больше я вас никуда не отпущу!

− Осторожнее! Баррус неповоротливый, ты ее раздавишь, разве не видишь, что она едва стоит на ногах. Магрит нужен покой…

Кормаксилон ликовал. Все спешили обнять королеву или хотя бы прикоснуться к ее руке. Уно тоже обнимали, хлопали по плечу и радовались его возвращению. Его метка, а точнее ее отсутствие, странным образом никого не волновало, потому что он по прежнему был их братом и просто товарищем. И что с того, что теперь они не могут слышать мысли друг друга…

Но когда маленькая женщина вдруг потеряла сознание на руках взволнованного Наро, толпа разом схлынула, давая проход к Дому. Королеве нужен покой и самый лучший уход. Несколько пар маленьких карих глаз с трепетом следили за дверью в королевсие покои.

− Мамочке плохо? Можно ли нам войти и просто посмотреть на нее? Мано, мы будем сидеть тихо, как маршики. Но мы так ее ждали, мы знали, что она к нам вернется, мы видели ее во сне. Мано, пожалуйста, разреши нам ее увидеть…

 

Глава 41. Новая страница

Первый день дома я проспала. Смутно помню всеобщую радость встречи, восторженные глаза Кадо и его сильные руки на моей талии, потом улыбку на добродушном лице Старшего Строителя… Когда же сквозь толпу к мне протиснулся Наро, от счастья, что он жив, я почти лишилась сил. Уно, конечно, говорил мне о нем, но мне порой казалось, что друг нарочно скрывает дурные новости, не желая меня огорчать. Значит, все мои мужчины живы и отлично себя чувствуют, все хорошо.

Можно позволить себе и дальше оставаться в постели, надеюсь, никакие спешные королевские обязанности меня не ждут. Почему-то неприятно кольнула мысль о том, что нужно будет когда-то разделить ложе со всеми Советниками. За неделю, проведенную с Уно, я, похоже, отвыкла от других мужчин и больше никого не хочу. Они просто мои друзья, очень близкие, почти что родные люди, но…Если бы обойтись без постели…

Легкий шорох у края ложа заставил меня насторожиться, разве здесь кто-то еще? Я приподнялась на локте и увидела девочку лет восьми — милое большеглазое существо с коротеньким кудрявым пушком на голове. И она была не одна, с другого края постели тотчас послышался недовольный шепот:

− Ну вот, ты разбудила ее, нас накажут! Мы же обещали не шуршать.

Я чуть не рассмеялась вслух и от волнения сделала самое серьезное лицо:

− Идите ко мне, мышатки, хватит прятаться!

Их оказалось не две, а четыре, остальные, похоже шуршали за дверью. Господи, они были неуловимо похожи между собой, но все-таки очень разные. Самая строгая напомнила мне сестренку, и я растрогалась до горючих слез.

− Мамочка, мы тебя огорчили?

− Нет, маленькая, я плачу от счастья, я даже представить не могла, что у меня будут такие славные дочки… в таком количестве. Умницы и красавицы, совсем взрослые. Я всех вас очень люблю. Открой двери, пусть другие тоже заходят, сколько мне можно спать.

Дух захватывало от самых разных эмоций, вдруг остро вспомнился мой дом там, далеко, в стране, что сейчас, наверно, уже засыпана снегом. Вспомнилась мама… Светло и грустно. Пусть у них там все наладится. Кажется, я уже не вернусь. Мое место здесь. Я здесь нужна. И сделаю для моей Семьи все, что смогу сделать, на что хватит ума и сил.

Когда в комнату вошли Наро и еще двое парней, мы с девочками уже перезнакомились и подружились. Правда, наговориться не успели. Ничего, впереди у нас все время на свете. Вот только эта странная слабость и тошнота до сих пор со мной. В голову лезут самые невероятные мысли, а хотя, что же тут невероятного…

Вот только я немного боюсь даже поверить в такую возможность. Подобного у кормисов еще не было. Как они воспримут мое «интересное положение», вдруг это их возмутит или оскорбит. Но ведь я могу ошибаться, может, мне нужно больше отдыхать и стану прежней…

Остаток дня прошел отлично. Я даже выбралась из комнаты и немного погуляла за стенами Дома. Нет, девчушки не ходили за мной толпой, они, видимо, установили что-то вроде дежурства, рядом находились двое, а остальные были заняты различными делами. Для своего возраста маленькие женщины были на редкость умелыми мастерицами и хозяюшками. Мано и Наро научили их ткать и шить простую одежду, мастерить ловушки, чистить плоды и коренья на кухне и даже рисовать.

Я сперва немного расстроилась, что у малышек не было настоящего детства, но потом поняла, что к своим простым обязанностям по дому девочки относились скорей как к увлекательным играм. Никто не заставлял их перетруждаться, скорее наоборот, о дочерях Кормаксилон заботились и всячески опекали.

Впрочем, как и меня. Я же Магрит Благословенная. Живое воплощение Первой Матери. Дарительница жизни и любви. И теперь я просто купалась в ней, будто это самое естественное и привычное мое состояние. Мне приносят еду, расчесывают и украшают волосы, подают одежды. Даже во время мытья дочурки старались сами меня потереть волокнистой мочалкой, чтобы их горячо любимая мамочка просто нежилась в ласковой пене каких-то особых «мыльных» корней. Райская жизнь…

Но через пару недель у меня не оставалось сомнений в том, что с телом моим происходят вполне очевидные изменения. Животик округлился, бедра чуть раздались, порой мне даже чудились неясные движения крохи внутри. Все вокруг переживали за странный недуг Королевы, и только Уно и Наро я открыла секрет. Эх, какие же удивленные были у них физиономии!

Малыш… У нас с Уно будет свой собственный малыш. Подумать только! Первый ребенок, рожденный в Кормаксилон самым… гм… человеческим способом. Да уж, профессиональной медицинской помощи мне здесь не дождаться, а значит, придется положиться на свои знания и законы природы.

Но я уже могу сказать, что все очень странно. Во-первых сроки. Моя беременность развивается слишком быстро, это, верно, папочкины гены действуют. Кормисы вообще быстро растут, вон — девчонки, по нашим меркам, два месяца отроду, а выглядят как семилетки. Мое детище будет таким же шустрым, это очевидно. А во-вторых… Девочка или мальчик? Человек, как я сама или человек-кормис? А если что-то пойдет не так…

Порой налетала тревога и тогда я спускалась в Архив, где теперь работал Уно, чтобы поделиться своими страхами. Я велела страже не беспокоить нас и мы долго беседовали наедине. Никто не оспаривал явное преимущество Уно в королевской милости.

После всех наших злоключений, в глазах прочих кормисов мы были цельным и неделимым существом — Королева и Тот, кто ее вернул. Мы были парой. Как муж и жена. А остальные мужчины так и остались близкими друзьями и только. Правда, Кадо несколько раз недвусмысленно пытался привлечь мое внимание к собственной персоне, но я мягко дала понять, что не расположена к любовныи играм. А потом Кадо стал все чаще коситься на мой живот и, видимо, кое-что смекнул. Или Наро ему рассказал. Разве можно желать Богиню, ожидающую потомство? То-то и оно… Меня оставили в покое. Вместе с Уно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но Уно я разрешала все. И даже сама начинала его дразнить, шутливо приказывая порадовать свою или уже не совсем свою Королеву. Я желала этого мужчину, я наслаждалась им. Мы лежали на мягкой шкуре, устилающей пол Архива, и я просила для начала сыграть мне на флейте. А сама скользила пальцами по его плечам, опускалась по твердой груди к животу и ниже. Мне нравилось баловать своего мужчину всевозможными ласками, наблюдая, как сбивается дыхание музыканта. Нравилось замечать, как темнеют его глаза…

Тогда он медленно выпускал из рук свою флейту и смотрел на меня так, будто видел впервые и не мог скрыть своего восхищения.

− Уно, я уже не такая как раньше, я отъелась и стала пышненькой. Смотри, здесь и здесь. Неужели, я все еще тебе нравлюсь?

Я нарочно открывала для его взора свою налитую грудь и оголяла ноги.

− Ты прекраснее с каждым днем, твое тело совершенно.

Конечно, я верила каждому его слову. Верила его рукам и языку… Уно умел убеждать без слов. Одним прикосновением доказывая, что я самая желанная и любимая. Чудесный дар!

Через пару недель мое самочувствие улучшилось, вернулась былая активность и желание двигаться, но вместе с тем стало слишком заметно, что Королева, так сказать, «на сносях». И что же? Ко мне стали относиться с еще большей заботой и почтением. Я порой смущенно улыбалась такому вниманию и думала про себя, что лучшего «курорта» для такого случая и не найти. К моим услугам чистейший воздух, здоровая еда и все люди вокруг спешат выполнить каждое мое желание и даже малейшую прихоть.

Просто сказка! Вот только малыш слишком быстро растет и меня немного пугает, что я не могу применить свои медицинские познания в полной мере. Уже очевидно, что маленькие кормисы развиваются иначе, так чего же мне ждать от будущего младенца? Он сразу же начнет говорить или побежит вприпрыжку? Но что толку думать на этот счет, скоро узнаю сама.

А потом начался сезон дождей. Хорошо, что Наро побеспокоился о запасах заранее. В кладовых Кормаксилона хватало пищи, а на складе топлива. Дом наш затих, затаился, как и весь мир вокруг. В маленькие слюдяные окошечки моей спальни хлестали потоки воды, в комнате был зажжен всего лишь один светильник, а мы всей кучей расположились на постели — я рассказывала дочкам сказки. Это были самые уютные и душевные вечера.

Постепенно я вспомнила множество занятных историй из книг, пересказала все виденные мною мультфильмы. Конечно, мне задавали вопросы… И я не все могла объяснить так, чтобы девчушки поняли верно. Мой прежний мир казался им чуть ли Страной, где обитают Боги, а сама я в их представлении была Мамочкой, сошедшей с Небес.

Иногда мы выходили в коридоры, и я позволяла дочкам разрисовывать стены. Наро был очень удивлен, в Кормаксилоне до сей поры был признан всего один художник, но, кажется, детское творчество растрогало и впечатлило Главного Добытчика. Из своих личных запасов он принес новые краски и кисти и сам подолгу находился с нами, даже поправляя чьи-то неумелые каракули.

А еще мы пели. У некоторых девочек оказались приятные голоса и отменный слух. Я первая задала тон, начав с самых простых детских песенок, а потом припомнила многие эстрадные «шлягеры» моего времени. Дочки быстро все запоминали, легко учились и вносили в мои истории-песни свое оригинальное видение. А как же они любили танцевать и разыгрывать сценки…

Однажды вечером в Кормаксилоне прошел первый большой концерт в истории Семьи. В общем Зале я сидела на подушках у импровизированной сцены, опираясь на грудь Уно. И я искренне поражалась тому, что мои вчерашние малышки уже вполне походили на юных девиц. Неужели прошло всего лишь два месяца…

Словно прочитав мои мысли, Уно коснулся губами моей щеки:

− Мы растем быстро и долго остаемся в поре зрелости, почти не меняясь. Скоро они смогут выбрать себе мужчин. Хотя, думаю, наставники подскажут им, на кого обратить внимание в первую очередь.

Я с неодобрением покосилась на Уно:

− Они еще маленькие! Какое может быть сватовство? Не разрешаю.

Но, что я могу запретить по большому счету? Вон, Рия уже строит глазки Кадо, а наш вояка и «перья распушил», грудь колесом. Наро тоже не останется один, кажется, он слишком много внимания уделяет Зире и она отвечает ему взаимностью. Вырастил себе жену, что тут скажешь! Так разве ж я против?

Если так дело дальше пойдет, у нас тут скоро возникнут настоящие семейные ячейки и коммуна развалится, каждый будет сам за себя. Не хочется думать о плохом, может, я все преувеличиваю и они смогут выстроить идеальные взаимоотношения в своем огромном доме.

− О чем ты задумалась? Не тревожься. Эти перемены принесут лишь добро.

− Конечно, конечно… Добро, прогресс, культура, цивилизация и все такое. А потом кто-то изобретет автомат Калашникова и водородную бомбу…

− О чем ты говоришь? Я тебя не понимаю. Ты хочешь, чтобы все было как раньше? Тебе мало одного мужчины в постели? Это легко исправить, только скажи.

− Да при чем здесь постель! Я говорила совсем о другом, но если хочешь поднять эту тему… Ты бы смирился, позови я Наро или кого-то еще на ночь в свою комнату? Скажи прямо, я хочу знать правду.

− Я дам тот ответ, что ты хочешь услышать. Я был бы очень недоволен и зол. Я бы прогнал из твоей комнаты другого мужчину.

Хочется смеяться и плакать. Но резкая боль заставляет согнуться и упасть вперед на подушки. Неужели прямо сейчас…

Почему-то Уно отнес меня в Чрево Матери, а не в мою спальню. Кажется, я сопротивлялась и кричала, чтобы не останавливали представление, девчонки так готовились, мы репетировали целыми днями и я тут устроила свой концерт. Очень не вовремя. А, может, малышу, что живет во мне, тоже стало любопытно, и он поспешил выбраться, заслышав песни и смех сородичей.

Уно уложил меня в нишу и помог избавиться от одежды. Когда в комнату забежал Наро, я даже не удивилась. Пожалуй, этих двоих мужчин я хотела даже сейчас видеть рядом. Немного страшно, но вовсе не за себя. Только бы он родился здоровым и крепким, не важно — с волосиками на голове или без них, не важно, с красноватой кожей или молочно-белой…

Это продолжалось довольно долго, но у меня были периоды краткого отдыха, и тогда я просто жалобно стонала на руках Уно. А он, стараясь скрыть свою растерянность, утешал меня, вытирая влажной тканью лицо. Только Наро проявлял чудеса сообразительности и выдержки. Добытчик пытался даже шутить и давать советы, доводя меня до приступов нервного смеха, во время очередного из них все и закончилось. Или началось… Наверно, так тоже будет верно.

Я без сил повалилась на мягкое ложе и какое-то время просто наслаждалась чувством освобождения и легкости. Но сбивчивый шепот мужчин заставил меня насторожиться.

− Уно, что такое? Пожалуйста, не молчи… Наро, покажите мне маленького. Скорее! Что с ним не так?!

Почему они медлят, Господи, я сойду с ума! Когда Уно подошел ближе, осторожно держа на руках маленький хныкающий комочек, я была уже на пределе.

− Дай его мне!

− Сначала послушай… Ты должна знать, он не похож на нас.

− Что????

− Он — совершенство! Твой сын сможет летать, Магрит!

«Уно, ты настоящее чудовище! Я прошу у тебя свое новорожденное дитя, а ты толкуешь мне о том, что я родила Ангела…».

Наконец малыша положили мне на живот, и я легонько провела дрожащей рукой по его спинке. Ну, крылья… Ну и что так переживать… Подумаешь, крылья… Это же наш сын, мы его сделали — сотворили, значит, все в нем от нас и… гм… личной судьбы.

− Маленький мой, не бойся, все хорошо! Папа, кажется, немного в шоке и дядя Наро тоже, но это пройдет. Вот так, давай-ка уляжемся получше, хочешь маминого молочка…

Мужчины стояли на коленях у моей постели, и в тусклом свете нескольких свечей я не различала выражений их лиц. И мне уже было все равно. Я буду кормить и любить моего сынишку, неважно ангел он или просто ошибка природы. Разве у природы бывают ошибки? А может ли ошибаться Бог? Не знаю, не мое дело об этом рассуждать, есть занятия и поважнее. Например, первый раз поцеловать свою малютку.

Эгей! Если он будет расти так быстро, как рос его папочка, то мы скоро станем бегать взапуски у Зеленой стены. Хотя кое-кто, пожалуй, до нее скорее долетит.

− Уно, Наро, ну что вы притихли? Кто будет меня поздравлять? Наро, куда это ты собрался? Я же еще не сказала, как благодарна…

− Наша Благословенная Магрит! Я скоро вернусь, но они должны знать. Все должны знать об этом.

Я только устало вздохнула и перевела взгляд на своего мужчину:

− Уно, разве это нужно делать так срочно, бежать и оповещать всех? Просто малыш. Разве их мало рождалось во Чреве Матери?

Любимый молча ухаживал за мной, а потом прикрыл меня по пояс тонким покрывалом и тихо сказал, ложась рядом:

− Сегодня великий день, Магрит. Разве ты это еще не осознала? Сегодня родился первый Король Кормаксилона. Придумай ему достойное имя, которое навечно будет вписано в историю Дома.

− Первый король, говоришь… Уно, мой Король — это ты. А наш малыш… Что ж, если он вырастет славный человеком и принесет благо всей большой Семье, пусть его сделают королем, я не против. Надеюсь, у нас еще появятся маленькие принцессы, как считаешь…

Он молчал и улыбался, целуя мое голое плечо, а потом поправил подушку повыше, чтобы мне было еще удобнее кормить нашего ангелочка. Может, у него еще появятся золотые кудряшки.

Спасибо тебе за все, Первая Мать! Верю, сейчас ты счастлива вместе с нами и впредь никогда не оставишь своих детей. А мы постараемся быть достойны твоей любви.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍