В июне, когда Леда как раз сдала последний экзамен за третий курс, в город с выступлением приехала «Мельница». К этому времени Леда уже знала наизусть, пожалуй, добрую половину репертуара любимой группы, прочитала все, что смогла найти в Интернете об исполнительнице и авторе песен — Наталье О'Шей: ее биографию, нечастые интервью, собрала в отдельную папку на ноутбуке лучшие фото и видео. Конечно, такое событие, как концерт Хелависсы в местном зале новой, недавно отреставрированной Филармонии Михайлова пропускать не собиралась. Тысяча рублей за билет, конечно, приличные деньги, но ведь один раз живем, когда еще в Сибирь «Мельница» заглянет.

Однако, чаяниям девушки сбыться не удалось, накануне выступления разболелась Ольга, и что за притча такая — летом воспаление легких подхватить, обидно, конечно. На работе отгулы взять не проблема, да вот кто же кормить будет двух одиноких женщин, одна из которых только студентка. Все деньги, что были отложены на непредвиденные траты, быстренько исчезли в аптеке. Какая уж тут Филармония…

Впрочем, оставалась еще у Леды возможность на концерт попасть, например, у отца денежку попросить, чего прежде никогда не делала, были и другие варианты. Узнав об увлечениях девушки, мог ей помочь и Никита Попов, что второй год учился в аспирантуре «Истфака». Высокий, худощавый, в очках, еще более робкий в общении, чем сама Михайлова. Парень хороший, со всех сторон положительный и очень вежливый с Ледой. Да не лежит душа, а зачем зря обнадеживать человека.

Одним словом, пропустила Леда это значимое для себя событие, но постаралась философски отнестись к ситуации. Главное, маме стало лучше, скоро из больницы выпишут, и сама Ольга звонит дочери веселая, помолодевшим голосом рассказывает про врача-терапевта Николая Дмитрича. Уж какой он заботливый, обходительный, и ладони у него большие да ласковые. И когда он Ольгу фонендоскопом выслушивал, у нее сердце от волнения чуть не выпрыгивало из груди. Вот такие дела.

— Мам, ты у меня влюбилась, что ли?

— Ой, Дедушка, да куда там, он ведь меня старше, лысенький уже совсем, хотя выглядит вполне молодцом. Правда, говорят, Николай Дмитрия холост и человек добрый… Но главное, руки у него особенные, настоящие мужские руки, сильные и надежные, понимаешь?

Леда не очень понимала, только стало вдруг как-то грустно, может, как раз и захотелось увидеть рядышком с собой надежного человека с такими руками, ну, не старенького, конечно, но можно и взрослого совсем. Даже как отец.

Михайлов, кстати, в июне о дочери вспомнил и записал Леду вожатой в «Ровесники» — подростковый лагерь за городом. Девушка с радостью согласилась. Мама совсем поправилась и приехала из больницы очень даже счастливая, потому что Николай Дмитрия взял номер ее телефона и уже несколько раз звонил за один первый вечер. А быть вожатой — занятие хоть и ответственное, но весьма интересное, притом еще, живи больше месяца на всем готовом и получи за свою работу небольшую зарплату.

Несмотря на дожди, затянувшиеся чуть ли не на десять дней конца месяца, смена на озере со смешным названием Култыбайка прошла отлично. Леда выяснила, что кроме как со «старичками» умеет быстро находить общий язык и с подрастающим поколением. Вокруг нее всегда вились ребятишки, просили страшные истории рассказать про леших, домовых и русалок. Леда таких сказочек знала превеликое множество, одним только голосом умела нагонять жути у вечерних костров, а еще и пела. Хелавису, конечно, что же еще.

О своей личной жизни девушка словно позабыла, будто после Андрея замерзло что-то в душе и ни с кем не могло оттаять. Поддерживая непринужденную беседу с молодыми парнями-вожатыми Леда тоже часто шутила, но глаза ее так и оставались грустными и спокойными, как сумеречные местные озера, у берегов которых в изобилии цвели кувшинки.

Вскоре девушку так и прозвали за глаза «русалка», и что удивительно, прозвище это прижилось и как нельзя лучше отражало внутреннюю суть девушки и даже ее романтический облик. Так, «русалкой», и пробыла Леда до окончания Университета, а еще «чудачкой», «монашкой» и «недотрогой». Только подобные эскапады со стороны однокурсников нисколько ее не обижали, хватало других забот.

Чтобы матери помочь, Леда нашла себе подработку на дому — расклеила на доске объявлений предложения услуг по набору текстов, писала рефераты и проектные работы школьникам, готовила к ЕГЭ по истории, помогала молодым студентам с курсовыми. На собственные средства смогла обновить ноутбук, потому как тот, что отец дарил на шестнадцатилетие, не пережил пятого ремонта.

Зато у Ольги все было хорошо, и Леда от души радовалась за мать, которая за год прямо на глазах расцветала.

— Вот бы тебе, доча, хорошего человека встретить, на работу устроиться, тогда я буду спокойна, может, уйду совсем из салона. Ноги болят, не могу долго стоять, что за напасть… Коля зовет к себе окончательно, говорит, не дети, чтобы в гости друг к другу бегать — на два дома жить, надо решаться. Летом в Абхазию зовет, у него там друг. Доча, я же за всю жизнь нигде не была, только с папой твоим в первый год и съездили на море. Милая ты моя, я же еще столько всего увидеть хочу, столько есть в мире красивых мест!

Леда отлично понимала мать и, когда отец завел девушку себе на кафедру для серьезного разговора, знала, что ответить Михайлову.

— В аспирантуру я не пойду! Буду искать работу, хватит у мамы на шее сидеть, мне уже стыдно. Давно все решила, еще пять лет учиться не хочу. Получу диплом, начну турфирмы обзванивать, повезет — устроюсь сотрудником. Английский у меня на приличном уровне, если надо и еще подучусь, можно все параллельно успеть. Папа, я о путешествиях мечтаю, а какая у меня возможность повидать мир?

Михайлов долго молчал, протирая очки, вздыхал и морщился, а потом сделал какой-то звонок и объявил, что попробует помочь дочери с работой.

— Мой бывший студент в «Сказке» сейчас, говорил, что им девушка нужна, секретарша для руководителя, лучше историк — краевед. Ты подойдешь идеально, если уж решила работать. Только вот все путешествия будут по области, на загранпоездки рассчитывать не приходится. Устроит тебя такой вариант?

— Устроит, начнем приключения с родной Сибири… А что за «Сказка», это название организации?

— Да, новый проект, одобрен на уровне департамента по культуре в целях развития местного туризма. «Русская сказка», банально, конечно, могли бы и почуднее придумать, хотя содержимому соответствует. Я у них недавно в Тобольском филиале был, очень масштабно они взялись. Построили настоящий древнерусский городок по всем канонам: частокол из огромных бревен, массивные ворота, детинец — только все деревянное, замечательная реконструкция! А внутри посада разместили лавки ремесленников: гончары, кузнецы, кожемяки… Ну, и наше сибирское косторезное мастерство, а еще и ткачество, махровые коврики на маленьких станках, где каждый узелочек вручную завязан, исконная местная техника.

На открытие городка Мастеров столько народу было, туристы из Японии, Норвегии, немцев много, китайская делегация… Хорошо подготовились наши, было чем удивить. А ярмарку какую организовали, это же надо видеть! А что сделали в Ингале… Леда, думаю, на всю страну будем известны.

Девушка опустила глаза, вспоминать летнюю практику в Приисетье не хотелось, но уж раз начали разговор, надо поддержать, вон, как отец воодушевился:

— А что в Ингале?

— Собираются через неделю открывать санаторий, место уникальное, реликтовый сосновый лес, термальное озеро, минеральный источник. Природоохранная территория, никакой хозяйственной деятельности, покой и тишина, с превеликим трудом выдали разрешение для основания маленькой турбазы. Видимо, только для гостей области, высокого начальства, а простому люду туда хода не будет. Места там есть особенные, заповедные, жители окрестных сел их не жалуют их, стороной обходят, говорят, были необъяснимые случаи, чудилось, мерещилось всякое. Одним словом — сказки!

— Санаторий для элиты, ничего не скажешь…

— Так, не просто санаторий, это прямо этнографический музей под открытым небом. Я видел эскизы, они там собираются деревянную скульптуру Змея Горыныча установить, в натуральную величину.

— И кто же эту величину определил? По народным преданиям или рассказы очевидцев имеются?

— Предания тоже не на пустом месте рождались, кто-то что-то и видал, должно быть.

— А у страха глаза велики!

— Слышу в голосе скептицизм! Да-а… Это наше родовое «Михайловское»… Стало быть, в русского дракона, вы, сударыня, не верите?

— Верю, почему же нет, и в лебедя для Леды тоже верю. Мне только одно интересно, почему у русского дракона — три головы? И на месте срубленных новые вырастают? Ускоренная регенерация? Удобно чудище устроилось, ничего не скажешь.

Михайлов тоненько засмеялся и в который раз поразился в душе, до чего же Леда на бабку Софью похожа — такая же стройная, изящная, с аристократическим профилем, с густыми темными бровями, что на Руси издавна «соболиными» назывались. Чувствуется дворянская кровь, этого не отнять у дочки. А вот сыновья у Михайлова оба в мать пошли, в «Тайс — Таисью», что по жизни оказалась женщиной требовательной и не особенно культурной. Дома вечно бардак, пахнет убежавшим кофе, а благоверная говорит, что смертельно устала, лежит на диване в шелковом кимоно и читает Кафку в целях духовного развития. Или просто спит среди бела дня, что особенно раздражает Михайлова, потому что с возрастом Тая начала некрасиво похрапывать, вульгарно оттопыривая нижнюю губу. Днем спит, ночью читает книги или смотрит сериалы по ТВ, ни одного дня в жизни не работала, занималась детьми. А в итоге дети сами по себе, у одного футбол, у другого хоккей, все пристроены по секциям.

— Мальчики, как ваши дела?

— Папуль, все нормуль!

Потому и торопиться с факультета в родные пенаты доценту Михайлову не очень-то и хотелось. Дома он серая личность, а на родной кафедре «Александр Сергеевич» и «как вы все интересно говорите, вечно бы слушала». Дома — раковина с грязной посудой и недовольная супруга, а на работе — юные, восторженные студенточки с влюбленным глазами, белые наманикюренные пальчики, длинные черные реснички, румянец во всю щеку…

— Папа, ты, наверно, о чем-то задумался, у тебя дела, отвлекать не буду. Ты мне дашь этой «Сказки» телефон или сам позвонишь? Я им точно подойду, может, уже резюме отправить?

— A-а? Да-да… Я сам… Слушай, у меня еще новость, в июне едем в Штаты на этнографическую конференцию. У нас большая презентация по коренным народам Севера. Подарок тебе из Америки привезу, что желаешь?

Леда аж в ладоши захлопала, а потом сделала серьезное лицо и зачем-то пробасила:

— А добудь-ка ты мне, батюшка, Цветочек Аленький, ибо нет мне без него счастья девичьего.

— Ох, и выдумщица! Хочешь, чтобы меня чудище пленило?

— Так, ведь я вместо тебя встану, вызволю из неволи, а чудище поцелую и будет для меня принц.

— Принц… Ну, конечно. Ты же все одна у меня. Горе луковое…

— Так я суженого жду, а его нет и нет, хоть бы змей какой меня украл, да тем самым сделал мне рекламу, глядишь, и богатырь бы объявился — Змея победил и меня освободил. «А теперь душа девица, на тебе хочу жениться…»

Посмеялись оба, только не очень-то радостно.

— Папа, ты в дороге осторожней будь!

— Да что там со мной случится… А Оля как? Есть у нее кто?

— У мамы все хорошо, собираются летом на юг, в Гагры, кажется.

— Это хорошо, — вздохнул Михайлов, подслеповато щуря глаза, снова доставая из кармана скомканный платочек для очков.

И ровно через три недели с новеньким красным дипломом и прочими документами в папке Леда уже отправилась на собеседование в «Русскую сказку». Приняли девушку без долгих расспросов, видимо, знакомство Михайлова с кем-то из сотрудников сыграло некоторую роль, да и сама кандидатка на должность секретаря-референта произвела на директора Игоря Витальевича Шамова очень приятное впечатление. Вскоре Леда начала осваиваться на своем рабочем месте и все ей поначалу нравилось: просторная светлая прихожая рядом с кабинетом начальника, современная аппаратура на столе, ровные ряды книг и альбомов, сувениры на полках, картины, цветы. Приятная обстановка, вежливые люди, интересные идеи.

А уж как понравилась сама Леда своему начальнику, о том разговор особый. Первое время Игорь Витальевич загружал девушку работой, рекомендовал быстро вникнуть в деятельность фирмы, четко следил за выполнением всех поручений, лично проверял документы, что печатала Леда под его диктовку. И присматривался, присматривался… Пока полностью не осознал, что новая сотрудница у него — настоящее сокровище: рассудительна, спокойна, исполнительна, но не раболепна, мнение свое по любому вопросу высказывает честно, душой не кривит, ни с кем из мужчин-специалистов не кокетничает, а перед высокими гостями, что порой у Шамова в кабинете появлялись — никогда не тушуется.

Даже традиционный поднос с кофе и бутербродами приносила со сдержанным достоинством, вызывая у директора невольный прилив уважения. Редкая девушка! И все при ней: живой ум, хорошее образование, молодость и та особая, женская привлекательность, что сразу-то в глаза и не бросится, а вот, если уж разглядишь, считай, что пропал, просто так уже не забудешь, из сердца не прогонишь.

Шамов был весьма заинтригован и вскоре убедился, что Леду никто с работы не встречает, одежка у нее приличная, но скромная, наряды меняет редко, а, значит, с деньгами туго и спонсора не имеет. И вообще, из офиса домой не торопится, всегда беспрекословно остается на рабочем месте, если требуется задержаться. Карьеристка, что ли… Так в этом как раз Шамов мог бы ей очень даже помочь, если бы девушка только намекнула.

Но Леда вежливо отказалась от ресторанчика с живой музыкой, а цветы, что Шамов вручил ей в честь празднования Дня Города, не забрала домой, а так и оставила в вазе на столике приемной. Роскошный букетище… Хотел Шамов впечатление произвести, видно, не с той стороны зашел. Да ведь, как бы и не спугнуть птичку с веточки, чтобы и коллеги чего дурного не подумали, у Шамова как-никак супруга имеется и взрослые уже дети. Правда, с женой Игорь Витальевич давно уже разные спальни имеет, и за последние пару лет не одну интрижку завел на стороне, сохраняя строжайшую тайну. Хотя, благоверная его Любовь Васильевна, что за долгие годы брака сама к супружеским обязанностям охладела, всерьез поговаривала, отказывая прыткому мужу в интимной ласке:

— Ты пойми, Игореша, я уже старая, да больная, а ты у меня еще гусар — ого-го… Я ничего этого давно не хочу, а если тебе сильно надо, так найди кого помоложе, только, чтобы мне не знать. Из семьи тебя никто не уведет, я точно знаю, что на дуру длинноногую ты меня все равно не сменяешь, а надо погулять, так гуляй, я проверять не буду. Устала… У меня сейчас внуки одни на уме, деточки только и радуют.

На эти слова Игорь Витальевич тогда очень расчувствовался, руки жене облобызал в порыве благодарности за любовь и понимание, вслух сообщил, что Любовь Васильевна его — во плоти ангел, а сам про себя вздохнул с облегчением, потому как давно имел рыльце в пушку.

И вот теперь появился в его жизни, да при его кабинете еще один ангелочек: молодой, чистенький и свежий. До того чистенький, что и задеть страшно грязными руками. Теперь Шамов с особенной тщательностью стал за своей внешностью следить, прикупил новый дорогущий парфюм, что по совету хорошенькой продавщицы мог бы произвести впечатление на современную девушку, поменял фасон рубашки на более модный, даже подумал было в спортивный клуб записаться — фигуру улучшить, да постеснялся бывать на тренировках рядом с молодыми подкачанными мужичками. Пришлось ограничиться сеансами массажа, ох, и волшебные были ручки у этой мастерицы… Жаль, женщина немного не в его вкусе, выглядит на все сорок и уже расплылась. Если бы ему массаж Леда сделала, уж он бы для нее потом расстарался!

Но на жалобную просьбу Шамова немного размять ему шею, затекшую от долгой сидячей работы, Леда ответила мягким, но категоричным отказом, со ссылкой на полную свою некомпетентность в подобном вопросе. Да, ведь, чертовка еще что выдумала:

— Игорь Виталич! Это все очень серьезно, в шее и на затылке много разных нервов проходит, нужен специалист, иначе может еще сильнее заболеть, а вы нам очень-очень нужны, скоро презентация у Губернатора, как же без вашего присутствия? Сами знаете, какой ответственный момент, мы вполне можем выиграть правительственный грант и обустроить «Былину» почище «Диснейленда». Это моя мечта!

— Ну, раз мечта, в субботу поедешь со мной в Ингалу, познакомлю тебя с Башкирцевым, сама все у них посмотришь, санаторий почти готов к открытию. Может, ты еще и совет какой им дашь, ты же у нас историк и сказки русские любишь… Слышал-слышал, как ты с Фаузией Рамильевной спорила по поводу того, куда делся из Сибири татарский каганат и что на татарском языке означает слово «Тюмень». Я тоже думаю, что это переводится как «сокровище», хотя и «тумен» — десять тысяч воинов, чем не сокровище для хана? А? Оба значения верны, я считаю! Так-то, ладушка моя!

— Я — Леда!

— Ох, прости, прости, и моя душа порой сказки просит… В душе я совсем еше юн!

Леда тихо улыбалась, чуть-чуть покачивая головой, к некоторым знакам внимания со стороны директора она относилась спокойно, поскольку считала это не более, чем безобидной причудой стареющего ловеласа. Ни о какой порочной связи с начальником и помыслить было нельзя. Шамов — отца ее старше, семейный, солидный, по телевидению выступает, его знает вся область. Не опустится же такой человек до наглых приставаний к скромной секретарше? Абсурд!

Из своей поездки в Америку отец привез Леде шерстяное панно на стену. Ольга ворчала, ходя из угла в угол, нервничала перед поездкой на юг:

— Лучше бы одежду подарил, там, говорят, она подешевле и хорошего качества. Девчонка молодая — одевать тебя надо, а не картинками баловать. И что это за безобразие здесь вышито? Леда, не вздумай над кроватью прицепить! Вдруг, это что-то негативное.

— Мама, это древний Бог ацтеков. Полузмей, полуптица — Кецалькоатль. И он добрый Бог света, он календарь изобрел, а также, превратившись в муравья, украл зерно маиса из подземных запасов, чтобы подарить его людям. Ну-у… выглядит непривычно, конечно, но ацтекам нравился. У меня скоро уже коллекция летающих ящеров соберется, и русских и зарубежных Драконов. Мама, ты ничего не забыла, документы где? Билет не потеряла? Николай Дмитрия сам заедет, может, сразу такси в аэропорт заказать?

— Все на месте. Проверила на сто раз. Коля скоро уже будет, жду. Ой, милая, как я тебя оставлю тут одну? И звонить дорого, попробуем наладить скайп, как устроимся, буду за тебя очень волноваться.

— Это все зря, я человек взрослый, самостоятельный. У меня, кстати, тоже на выходные намечена поездка, так что связи может не быть пару дней, там лес, от города далековато. Не переживай, если сразу отвечать не смогу, да что со мной случится?

— Вещи теплые возьми, зонт, мазь от комаров…

— Мамочка, мы же не в тундру на месяц едем, всего лишь один день в новом санатории, нужно набросать материал для буклетов, и своими глазами хочется все увидеть. Первый такой дом отдыха в области — «Былина», в славянском стиле.

— С кем едешь-то?

— Водитель, директор, фотограф и я.

— Одни мужчины! Не теряйся там, знакомься, подружись с кем-нибудь. Леда, ты сама себя губишь, почему такая серьезная, строгая со всеми, хочешь до старости быть одна?

Леда обняла мать, прижалась виском к ее щеке, грустно разглядывая подрагивающего, видимо, от сквозняка «дракончика» на ободочке светильника.

— Сама не знаю. Мне никто здесь не нравится. Только как друзья, просто поговорить, а вот другое… Так, чтобы хотелось ближе быть, никак не могу.

— Где это здесь, а? Доч-а-а, ау? Задумалась-то о чем? Ох, прозеваешь счастье, потом каяться будешь, какого тебе надо принца? Ну, скажи, скажи… чего ты все ждешь да думаешь, Леда, время-то идет!

— Мам, понимаешь, хочу его увидеть и чтобы сердце дрогнуло. Вот так вот сразу. Он! Чтобы я узнала, может, по голосу даже, по взгляду. Но чтобы сразу же поняла — это мой мужчина. Навсегда! И другого уже не надо. Я так думала когда-то про одного… А потом резко прошло. И теперь даже страшно верить, а вдруг также, мам, я больше не хочу ошибаться!

Леда не могла сдержать слез, и Ольга своих не скрывала. Все бы для дочери сделала, а тут как поможешь, только и осталось Богу молиться, испрашивая для родной кровинки счастья до краев полную чашу. Глядишь, и поможет.

Позвонили в двери, и настала пора прощаться. Леда проводила маму и ее спутника до машины, вытерла слезы и, вернувшись в квартиру, поскорее нашла себе занятие. Сама стала укладывать походный рюкзачок на субботу, подумала немного, да и уложила в кармашек «ингальского дракона».

— Отвезу в родные места, может, соскучился, повидаться хочешь. Что ж, Ингала — земля сибирских тайн, встречай нас гостями желанными да новые подарки готовь.

Знала бы Леда, какие на сей раз ей дары уготованы, может, и вовсе передумала бы в эту поездку собираться, хотя… все бы наперед знала, может, давно бы пешком пошла, истирать до босых ступней сапоги чугунные, стачивать посохи железные да каменные караваи грызть. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. А до сказок Леда большая охотница была.