Пролог

6 июля 1943 г. СССР, граница Белгородской и Курской областей. «Огненная Курская дуга»

Было почти 20.00 по московскому времени, когда Его маленький одномоторный истребитель «Ла-5» возвращался из патрулирования на аэродром. Он летел последним, замыкающим, остальные русские «разведчики» оторвались далеко вперед.

И вдруг пилот заметил большую группу немецких бомбардировщиков «юнкерс-87», летевших в восточном направлении. Срывая голос старший лейтенант закричал по рации:

— Ребята, бомберы летят!

Он был уверен, что предупредил своих, он не сомневался, что вскоре прибудет поддержка, что его прикроют… Его рация была неисправна, но летчик не знал об этом, оказавшись один на один перед двадцатью тремя самолетами противника.

Заранее набранная высота позволила Ему уверенно атаковать и, не раздумывая, Он сходу устремился на первое звено черных немецких бомбардировщиков, летевших ниже.

В прицеле пушки показался ближайший «юнкерс» и русский пилот нажал на гашетку, а потом ловко увернулся в сторону, иначе сам бы пострадал от обломков сбитого им вражеского самолета. Первая удача окрылила, и Он даже нашел пару секунд, чтобы всмотреться вдаль, надеясь увидеть стайку наших лобастых истребителей. Но их не было… И тогда Он понял, что будет драться один.

На мгновение пилоту стало жутко, но, почему-то, Ему сразу вспомнилась одна старинная поговорка то ли Суворова, то ли другого какого русского полководца:

— И один в поле воин, коли по-русски скроен!

А ведь он мог улететь от них, просто сбежать… Резко дернуть ручку штурвала от себя, потерять высот, выйти из неравного боя и стремительно улететь к своим. Возможно, стервятники Геринга и не стали бы преследовать одинокий улепетывающий русский истребитель…

Но Он принял другое решение — Он будет сбивать их один за другим из любого положения, при пикировании и наборе высоты, пока есть снаряды в пушках и горючее в бензобаке. Вот еще одна короткая очередь и разодранный «Юнкерс», завертевшись, показал брюхо в потеках бензина. Строй немецких самолетов оказался рассеян.

А, вскоре повалил черный дым из третьего немецкого истребителя. Русский пилот ликовал, стараясь не думать о том, что его боеприпасы на исходе, а врагов еще очень много. Он поистине проявлял чудеса пилотирования, выжимая все возможное из своей проверенной «лавочки», но неожиданно сверху появилось вызванное немцами подкрепление из шести «мессершмитов». Они были серьезными противниками. Как правило, управлялись настоящими асами люфтваффе.

— «Надо же было до войны выучить их, чертей, в нашем Липецком на свою голову… а кто же тогда знал, что с «учениками» воевать придется…»

Наш пилот хрипло рассмеялся и одеревеневшими пальцами надавил на гашетку, но, пушка молчала — снаряды закончились. И все-таки Ему удалось прошить ближайший «мессер» последней очередью из пулемета. Однако, вскоре затих и пулемет, патронов больше не было. И тогда он еще долгое время пытался маневрировать, кидая измученную машину вверх и вниз, вправо и влево… вскоре по раскаленному мотору прошлась огненная струя и «Ла-5» потерял управление.

Огненными колесами крутились в мозгу последние мысли русского пилота:

«Хотя бы еще один… еще один забрать с собой на землю. Не дать улететь, вцепиться зубами! Один немецкий самолет может уничтожить дюжину наших танков, сжечь вместе с экипажем заживо в аду металлической коробки… Завтра будет страшная битва на земле, а моя здесь уже почти завершена…»

И последнее, что запомнилось ему из неравного воздушного боя — это черный бок «мессера», в который он решительно направил свою верную «лавочку».

«Бог! Если ты есть!.. Хотя бы еще один!..»

Всего за эти страшные полчаса он уничтожил восемь немецких самолетов, и каким-то чудом остался жив. Хотя, может быть, лучше бы он умер…

Месяц спустя

Германия, г. Вайсбах,1943 г., креп. Штайнбург, лаборатория д. В. Крафта

— У него высочайшая способность к регенерации, господин доктор. Я позволю себе заметить, что это уникальный случай. Я не сталкивался прежде с подобным явлением. Это поистине феномен! У пилота 50 процентов обгоревшей плоти, несколько тяжелых переломов и уже вовсю идет восстановление… Внутренние органы отлично справляются. Мы надеемся…

— Что ж… Если русский все-таки выживет, займитесь им лично, Шнайдер. Вы уже видели того красавца, что привезли из белгородских лесов? Великолепный самец! А ведь это довольно редкое животное и тоже уникальное в своем роде. Зверь запутался в охотничьих силках, голодал несколько дней и почти отгрыз себе лапу, пока наши солдаты не обнаружили его в ловушке.

— А, вы знаете насколько зоркое у них зрение, господин доктор? Астроном Ян Гевелий даже назвал одно из скоплений мелких звезд — созвездием Рыси: «В этой части неба встречаются только мелкие звёзды, и нужно иметь рысьи глаза, чтобы их различить и распознать».

— Итак, в нашем распоряжении целых два ценных объекта. Не пора ли сделать из них ОДНО?

— Все условия благоприятствуют этому. Еще несколько тестов и можно проводить донорскую «подсадку».

— Жду подробных отчетов о ходе нового эксперимента, Шнайдер. И позаботьтесь об особой сохранности донора. Если пилот не справится, биоматериал придется опробовать на другой «крысе».

— Я отлично понял вас, господин Крафт!

Наши дни, два года спустя первого появления Маши в заказнике «Северном»

Брок с Машей весной еще перебрались в село Ершово, поближе к городу Ишиму. Село знаменито тем, что это родина русского сказочника Петра Ершова — автора знаменитого «Конька-Горбунка». Русановы завели здесь настоящую усадьбу — большой дом, сад и пасека. Детки их, наконец, пошли в Детский сад, куда Маша устроилась воспитательницей. Брок — Игнат следил за большим хозяйством, ему и дома хватало дел.

Пара Волковых прижилась в Тюмени, Катюша сидела дома с маленьким Васяткой, потихоньку писала новое «славянское» фентези. Кстати, две ее первые книги были выпущены одним крупным издательством и получили широкую известность и любовь читателей, что вызывало невероятную гордость Катиного отца.

Хати — Иван нашел себе работу инструктором по экотуризму в детско-юношеском центре «Русич». Здесь он был в своей стихии — ориентирование в лесу, палатки и костры, песни под гитару и захватывающие истории на ночь. Подростки души не чаяли в своем «вожаке».

У Морозовых-Зиминых тоже все сложилось хорошо. Когда дочка Снежана немного подросла, их семья переехала на Дальний Восток. Обустроились ребята в небольшом городке неподалеку от военной части, где Брис — Владимир смог применять свои профессиональные военные навыки. Обучал «контрактников» приемам рукопашного боя, проводил специализированный инструктаж. Лиза планировала «подрастить» дочку и тоже найти на работу по своей врачебной специальности.

Туран-Григорий и Виктория Кораблевы прочно обосновались в Севастополе, воспитывали Тимофея. Правда, Тори уже через год после рождения сына стала рваться на работу в Музей. Мальчику нашли няню.

В поселении «Северном» (Тюменская область) постоянно находились теперь только: бессменный лесничий Андреич, «заглядывал» раз в неделю молодой егерь, да «вахтой» обитала пара человек из обслуживающего базу персонала. Даже Коротков с супругой Ольгой бывали только наездами.

Наши дни, г. Москва, Главное разведывательное управление Генштаба ВС России

— Как же вы могли не знать, что человек, который должен непосредственно контактировать с Ним имеет открытую Грин-карту? Что этот охранник несколько лет жил и работал в полиции США? Как вы могли использовали настолько непроверенного сотрудника? Это саботаж!..

Если вы не найдете Его через сутки, я вынужден буду сообщить о происшествии Генералу, а вы потеряете должность зам. руководителя регионального управления ФСБ.

— Мы делаем все, что в нашей компетенции! Мы «закрыли» город двойным кольцом…

— Поздно, поздно! Они же не идиоты… Я уверен, что Его уже вывезли за пределы МКАД. Искать нужно дальше… Проверяйте ближайшие области, работайте с населением, ройте землю, иначе зароют вас… а заодно и меня!

 

Глава 1. Гость из Космоса

Наши дни, Нижегородская область, г. Кулебаки

Год назад в моей жизни произошла удивительная история, и я непременно хочу записать ее в толстой клеенчатой тетради на память для своих будущих детей, чтобы они твердо знали, что и в нашей обычной жизни порой случаются невероятные вещи.

Меня зовут Ева. Просто Ева. Фамилия сейчас не важна… Интересно, а у самой первой Евы была фамилия или какое-то «предковое» имя? Нет, наверное, откуда бы… Она тоже была просто Ева, без рода без племени, плоть от плоти своего Адама. Получается, Бог сотворил Адама из праха-глины, а Ева сотворена из Адама. То есть, они прежде были одним целым, и может, поэтому-то и жили душа в душу, в ладу и в мире, даже разделенные, даже изгнанные из Рая.

Я не думаю, что Бог не предвидел их ослушания. На то он и Бог, чтобы знать все наперед. И яблоня Познания выросла в Саду отнюдь не случайно, а по строго выверенному сценарию Творца, по его задумке. И уж тем более Змей…

Как же в сценарии без «плохого-то парня», так и героем никогда не станешь. Стоп, там еще какое-то время до Евы обитала своенравная Лилит. Уж она-то точно была сама по себе — равная Адаму, только гордая и непокорная. Говорят, что многим мужчинам нравятся роковые красотки. Но, видимо у Лилит со стервозностью был явный перебор и мягкотелый «глиняный» Адам ей надоел. Она улетела из Эдема в поисках приключений, за что и была наказана Богом.

С Евой же самому первому мужчине было гораздо комфортнее и надежнее, на Еву Адам всегда мог опереться, положиться — Ева же из крепкого ребра, а не какого-то там праха. К тому же родное ребро никогда не подведет, кость — она и есть кость, знай свое место. Сиди на нем и не высовывайся.

Примерно так рассуждал о женщинах мой бывший парень Олег. Когда мы только познакомились, он работал инструктором в приличном фитнес-клубе северного города Надыма. Кстати, сам клуб и еще пара магазинов спортивного питания принадлежали дяде Олега, бывшему депутату местной Городской Думы, так что с обеспеченной, влиятельной родней у парня было все в порядке.

Я же к своим двадцати шести годам была специалистом по «мягкому» фитнесу. Меня приняли в фитнес-клуб дяди Олега инструктором по калланетик и пилатесу вместо ушедшей в декрет девушки Киры.

Справлялась я отлично, группы, что вела моя предшественница мне удалось сохранить и даже пополнить новыми клиентками. Работу свою я очень любила. По-моему, калланетик, пилатес, йога и бодифлекс — это самые лучшие способы сохранить женское тело в балансе красоты и здоровья.

Правда, к тому времени, как я устроилась в Клуб, за плечами у меня уже было образование филолога и даже имелся на руках «красный» диплом. Но, свободных вакансий учителя русского языка в городе не было, и потому первое время я пыталась зарабатывать репетиторством.

Однако, доход это приносило смехотворный и пришлось превращать в профессию свое увлечение «здоровым образом жизни». Так я и стала инструктором групповых занятий для женщин, желающих улучшить фигуру с помощью шейпинга и стрейчинга. Постепенно я стала приносить в дом приличную «копеечку», смогла помочь маме…

Родители развелись, когда я еще была в шестом классе. Это очень неприятная история, даже не хочется писать… Папа тогда вернулся из мест заключения, где пробыл без малого семь лет. А попал он туда из-за пьяной бытовой драки, когда пробил голову вазой какому-то мужчине. А все потому, что тот мужчина, по мнению папы, слишком пристально смотрел на маму, а она ему улыбалась. Уж моему ли родителю было не знать, что у мамочки просто лицо такое — милое и улыбчивое для всех.

А когда папа вернулся «оттуда» и мы снова стали жить как одна семья, начались неприятности. Оказалось, что отец очень изменился за годы проведенные «там» — стал развязней, циничнее, грубее.

В речи у него стали появляться какие-то странные выражения. Да и выглядел он теперь весьма экзотично — на коленях звезды, на сгибе локтя надпись «крови нет, выпили менты», на тыльной стороне запястья синие буквы Б А Р С.

Потом еще папа подрался с соседом на лестничной площадке, и когда мама хотела их разнять, сильно толкнул ее. Мама упала и «потеряла» маленького ребеночка, что недавно зародился у нее внутри, а выйдя из больницы, сразу же подала на развод.

Я, конечно, очень переживала тогда, ведь, несмотря ни на что, я очень любила своего папу, мы всегда с ним были очень дружны. Несмотря на его вспыльчивый характер. И даже сейчас, втихаря, где-то в самой глубине души я им немножко гордилась.

Может, потому, что он был такой особенный, задиристый, не похожий на других скучных, прилизанных пап. К тому же благодаря моему «хулиганистому» отцу я стала получать повышенное внимание от мужской половины нашего класса:

— Слушай, Евка, а Батя-то у тебя прикольный! А какие у него еще наколки есть, расскажи! А еще где?

И я, дуреха малолетняя, расспрашивала папу о нелегких буднях «за колючкой», упивалась уголовной романтикой в исполнении М. Круга «Владимирский централ — ветер северный…», от души жалела отца за все перенесенные мучения и лишения. Ну, прямо как «декабриста», что вышел в 1825 г. в Петербурге на Сенатскую площадь против царской власти и был сослан в Сибирь на каторгу.

После развода отец уехал в другой северный город Сургут, оставив нам с мамой однокомнатную квартиру в Надыме, где мы и стали проживать вдвоем. Других «пап» у меня больше не появилось, чему я была несказанно рада.

Пару лет назад по программе переселения северян моей маме выделили жилье в Нижегородской области, в маленьком городке со странным названием Кулебаки. Мы могли бы уехать с ней вместе, но я уже познакомилась с Олегом и даже стала жить у него в роскошной квартире — студии. Мама переехала в Кулебаки одна.

— Воздух здесь легче, чем на севере, климат мягче. Может, еще поживу… На свадьбу только пригласить не забудьте.

Но, до красивой свадьбы у нас с Олегом дело так и не дошло. Лодка наша, что вполне бы могла называться потом семейной, разбилась о быт уже через полгода совместного проживания.

А дело все в том, что, очутившись в квартире Олега, я буквально с первых же дней стала чувствовать себя элитной, высокообразованной прислугой, качественным прибором из разряда бытовой техники.

Мой потенциальный муж настоял на том, чтобы я оставила репетиторство, сократила количество занятий в фитнес-клубе и «занялась домом». Моей главнейшей обязанностью стало встречать Олега с работы в полной боевой готовности. Квартира блестит, ужин из трех блюд, а я сама должна походить на красотку с обложки «Космополитен». Перед совместным походом в спальню — кружевной полупрозрачный пеньюар, непременно сексуальные шпильки, чувственная аура в комнате за счет ароматических свечей и масел и мое желание выложиться на все сто для вальяжного самца.

Нет, я конечно, всегда старалась выглядеть прилично, но все-таки не имела привычки накладывать косметику в выходные дни, никогда не делала вычурную прическу, собираясь вынести мусорное ведро.

Олегу нужна была идеальная картина: ухоженный дом, замысловатый сбалансированный рацион питания для спортсмена, красавица жена при свежем маникюре в модной одежде. Жена — повар высшего класса, жена — гейша, жена — тонкий психолог и фотомодель в одном лице.

Наконец-то я поняла, почему от Олега сбежали несколько бывших «подруг», а еще парочку барышень от выгнал сам без особых церемоний. Я же, как истинная «отличница» хотела продержаться подольше… И я поставила рекорд в отношениях Олега с девушками — меня хватила на целых полгода. Просто я очень любила своего первого мужчину, я хотела соответствовать ему, я хотела стать для него единственной, самой лучшей.

В моих глазах Олег был образцом мужественности: старше меня на несколько лет, брутальный, «накачанный», под два метра ростом спортсмен. Себя-то я всегда считала ничем не примечательной, совершенной обычной девушкой, на которую никто не обратит внимание с первого взгляда. А вот с первого разговора…

Мне часто говорили, что у меня удивительный голос — глубокий и завораживающий тембр «с чарующими интонациями». На этот-то голос и зашел Олег в спортивный зал, где я громко командовала женщинами из своей группы. Я обомлела, увидев его впервые. Во время своих занятий в «тренажерке» Олег повязывал коротко стриженую голову красным платком, прибавьте к этому внушительный полуголый торс, острый надменный взгляд, ямочку на подбородке… Настоящий пират! Я покорилась до обидного быстро… «Абордаж» произошел буквально через неделю после нашего знакомства, но я ни о чем не жалела.

Как писали в старинных романах экзальтированные леди: «между нами разгорелось пламя страсти, которое невозможно было погасить…». К тому же я полгода упорно подкидывала в это костер дровишек — я, например, сбросила «лишние» два килограмма, которые «мешали» моей фигуре дотянуться до «пресловутых» стандартных параметров 90-60-90, я в совершенстве освоила технику накладывания макияжа, я записалась на курсы фитодизайна.

Забросив свое репетиторство по русскому языку, я штудировала кулинарные книги и сайты, стала поклонницей передачи «Модный приговор», поменяла гардероб, правда, на свои собственные деньги. Надо сказать, в плане финансов Олег оказался довольно принципиальным: из моих личных доходов треть денег должна была вноситься в «общую казну» на «общие нужды».

— Не выношу девушек которые считают: «Мои деньги — это мои деньги, а твои деньги, любимый, — это наши деньги!» Со мной у них такой номер не пройдет!

И я легко согласилась, а разве он был не прав? Мы же вместе, мы пара — у нас все общее. И я сама платила за себя в кафе, сама покупала себе косметику, одежду и остальные женские «штучки». Квартиру и продукты в основном были за счет Олега. У нас было равноправие и все вроде были довольны.

Но через полгода такой жизни я просто выдохлась… Я устала быть Леди Совершенство и стала пятой «подругой», сбежавшей от Олега. В костре нашей страсти остались одни угли и я щедро залила их слезами. А последним толчком к такому решению стал звонок от маминой соседки из Кулебак.

— Евочка, приезжай скорее, Надежда в больнице.

И я навсегда простилась с Надымом, вычеркнула из сердца одного расчетливого «мачо» и поселилась в Нижегородской области.

Мамочки моей не стало через три месяца после моего переезда. Отказали почки в реанимации, врачи ничего не могли сделать. Я осталась одна. Поначалу отца хотела разыскать, а потом подумала — зачем?

Он не интересовался мною уже десять лет, хотя исправно платил алименты в свое время. После того, как отец завел в Сургуте новую семью и устроился на завод слесарем механосборочных работ, после рождения сына отец ни разу не позвонил мне, ни разу не поздравил с днем рождения.

А я очень скучала по нему, писала, звонила… Но отболело и это. С мамой мы всегда были друзьями, мы могли обо всем поговорить, я доверяла ей все свои тайные мысли, она всегда могла понять и утешить меня — даже только ласковым взглядом.

Я долго корила себя за то, что не поехали с ней сразу, «вцепившись» в Олега. Может, если бы мы жили вместе, она продержалась бы дольше. Но что теперь об этом говорить… Тогда мне очень помогли Кулебакские соседки и бывший участковый — пенсионер Валентин Игоревич. Он подружился с мамой, когда она только поселилась в их городе, часто заходил в гости на чай и вроде бы даже сватался.

Мамочка у меня и в шестьдесят лет была красавицей. Невысокая, стройная, с густыми каштановыми волосами, вьющимися на концах. Говорят, внешностью я пошла в нее, только вот глаза у меня папины — светло-карие, этакого «медового» оттенка. У мамы были ясно-голубые, прозрачные…

И вот оказалась я одна в незнакомом маленьком моногородке Кулебаки в ста километрах от столицы. Многие местные жители, кстати, ездили на работу в Москву. А мне предложили место учителя русского языка в средней школе. Но учеба начнется только в сентябре, а сейчас лишь начало июля. У детей каникулы в разгаре. С репетиторством мне тоже не везло. Все ЕГЭ уже давно завершились, молодежь отдыхает, кто на даче у бабушки, кто на Мальдивах…

Чтобы хоть как-то свести концы с концами я начала набирать группу по аэробике, занятия мне любезно разрешили проводить прямо в школьном спортзале. Условия, конечно, не ахти, с фитнес-клубом в Надыме не сравнишь — никаких тебе зеркал и спецоборудования, но зато великолепная акустика.

Я расклеила по городу объявления и уже через неделю у меня набралась небольшая, но очень активная группа из женщин, желающих «выточить фигурку» по самым современным методикам.

«Уж теперь точно продержусь до первой учительской зарплаты, хотя бы на кефире и гречке».

А потом ко мне пришла настоящая удача — мне предложили подтянуть по русскому языку одного пятиклассника. Его семья недавно переехала в Подмосковье откуда-то из Европы. Жил Артур в элитном коттеджном поселении в дубовой роще рядом с Кулебаками. Добираться до из усадьбы мне пришлось с двумя автобусными пересадками, машины-то своей я пока не завела, хотя права получила еще в Надыме.

Но все эти неудобства долгой дороги с лихвой компенсировались обещанным мне гонораром. У Артурчика и правда было очень неважно с русским, а родители его оказались весьма состоятельными людьми. Первое время я всерьез недоумевала, что они забыли вблизи скромного городка, когда вполне могли бы жить на Рублевке.

Разве что их привлекали высоченные старинные дубы на месте бывшей дворянской усадьбы какого-то русского аристократа, сбежавшего из страны во время Революции. Может, родители Артура даже были его прямыми потомками и потому решили поселиться в «родовом гнезде»…

И вот благодаря моему знакомству с этим семейством в жизни у меня буквально в одночасье произошли колоссальные перемены. И я даже спасла жизнь одному очень странному человеку, ставшему для меня в последствие чрезвычайно важным. И в Его судьбе я тоже многое изменила, даже Его имя.

Но, обо всем по порядку…

В этот понедельник я, как обычно, приехала в коттедж Сосновских для занятий с Артуром. Мальчик их мне очень нравился — вежливый, добрый, только немного скованный в общении, зажатый.

Судя по всему, он очень много времени проводил один, интересовался космосом, даже много фантазировал на тему разных Галактик и жизни на других планетах. Может, сказывалось влияние каких-нибудь современных мультфильмов про космороботов, у Артура был неограниченный доступ в Интернет. Сосновские, видимо, полностью доверяли сыну. А еще, вся комната мальчика была в постерах и его собственных картинках на тему космических путешествий.

Модную мамочку Артура я видела только один раз, и то мельком. Она занималась в Москве модельным бизнесом, но сама по подиуму не ходила, а обучала этому молодых перспективных девушек. На сына у нее, похоже, совсем не оставалось времени.

А, вот отец Артура был для меня прямо-таки загадкой. Я его поначалу даже немного побаивалась, не начал бы приставать, пока женушка в частых разъездах. Это был худощавый светловолосый мужчина неброской внешности, но, вот глаза у него какие-то колючие, пронизывающие насквозь, прямо-таки змеиные, опасные…

Мне он представился как Леонид Андреевич, но почему-то мне стало казаться, что это имя — вроде псевдонима, причем взятого совсем недавно и специально для меня.

Я как-то обратилась к нему по имени-отчеству, а он задумался и глянул на меня своими водянистыми серыми глазами: «А-а… это… кто?» Потом будто бы опомнился и ответил на мой простенький вопрос по поводу расписания занятий с его сыном.

Госпожа Сосновская однажды при мне назвала мужа Леоном, да и один частый гость их дома называл его так же. Гость этот мне на вид тоже совершенно не понравился — хмурый, сутуловатый, глаза бегают по сторонам. Его имени я и вовсе не знала, однако этот человек то ли приезжал каждый день к Сосновским, то ли и вовсе у них прижился.

Так вот, в этот памятный понедельник, после обычных наших уроков, мы разговорились с Артуром. За пару недель я успела с мальчиком подружиться и, закончив с правописанием гласных, мы обычно беседовали обо всем нам обоим интересном. Я, вообще, люблю поговорить с ребятишками, мне уже не раз говорили, что из меня получится отличный чуткий педагог.

— А я знаю один секрет! Хотите, вам расскажу?

— Очень интересно!

Я приготовилась внимательно слушать своего ученика.

— У нас в подземном этаже теперь живет «пришелец». Его достали из разбившегося космического корабля, он был немного ранен. Папа с Роуди вылечат его и отправят обратно. Только надо увезти его отсюда, а нам не дают.

Та-ак, фантазия у ребенка работает что надо, ему бы рассказы начать писать, заодно и с русским языком подружился бы как следует. Начинаю развивать тему:

— Тебе папа про «пришельца» сказал? А, может, ты сам его видел?

— Нет, я не видел. Это же очень большая тайна и ее никому нельзя говорить, иначе нас всех поймают и посадят в клетку. Я сказал только вам, потому что вы хорошая и тоже любите «пришельцев».

М-да… Я ведь и правда, частенько разговаривала с Артуром на его любимые космические темы. Даже пересказывала содержание скандального романа русского фантаста Юрия Петухова «Звездная месть». В юности это произведение меня просто потрясло. Правда, не весь огромнейший роман-эпопея, а только первая книга — «Ангел возмездия», дальше я, признаться немного перестала понимать задумки автора…

Роман выходил частями в маленьком по формату журнале «Приключения и фантастика», который выписывал отец. Мы читали его всей семьей, хотя от меня родители журнал старались прятать, в тексте было немало откровенных сцен, а я еще училась в средних классах Надымской школы.

Итак, у Артура теперь есть свой выдуманный инопланетянин в подвале коттеджа. Ну, что ж, у девочек этого возраста дома «обитают» милашки — пони из популярных мультсериалов, пройдет со временем…

Но, мальчик, видимо, уловил мое скептическое настроение и даже обиделся:

— Вы мне не верите, а я не лгун! Я сам слышал, как папа говорил о нем с Роуди! Они заперли «пришельца» в подвале, чтобы он не сбежал, а потом увезут…

— А, где же они его нашли-то? В лесу подобрали? — решила я подыграть впечатлительному ребенку.

— Они выкрали его из одной больницы возле Москвы! И хотят увезти в другую, которая далеко отсюда, только через границу будет сложно перевозить, нас могут арестовать враги… так сказал папе Роуди.

Я глаза вытаращила на мальчика. Ничего себе — выдумал! Прямо таки детективный триллер! Страсти какие-то шпионские…

— А еще что он папе твоему сказал?

— А еще… мальчик от волнения даже покраснел, — а еще, может быть, даже лучше, если «пришелец» умрет, потому что он очень опасен, он убил много людей!

— Ну, не переживай, Артурчик! Папа у тебя взрослый, умный дяденька «дураки-то, наверно, не живут в особняках Подмосковья», он непременно что-нибудь придумает и все будет хорошо… для всех.

— И для «пришельца» тоже?

В глазах мальчика загорелась надежда. «Милый ты мой, добрый паренек!»

— Конечно! За ним скоро прилетит другой космолет и его обязательно заберут на родную планету. Даже не сомневайся.

Вскоре чопорная гувернантка увела Артура на занятия музыкой, а мне предложили выпить чашечку кофе с бутербродами и откланяться. В другой день я бы, пожалуй, так и сделала, но рассказ мальчика о «лунатике» в подвале почему-то меня заинтриговал.

И я совершила очень опрометчивый поступок, а именно, спустилась на первый этаж и по удобным широким ступеням сошла вниз, где располагались двери в подземный этаж — в прачечную и кладовую коттеджа. Так мне по крайней мере объяснила пожилая женщина-прислуга во время экскурсии в первый день моего репетиторства у Сосновских.

Я немного постояла у входа в это подземелье и осторожно толкнула двери. К моей неожиданности они бесшумно приоткрылись, и я зачем-то вошла внутрь. Впереди я увидела небольшой, слабо освещенный коридорчик, справа куда-то вела еще одна дверь, наверно, в гладильную комнату. Я прошла еще немного вперед и вдруг услышала впереди совсем близко мужские голоса.

Я сразу же поняла, что не успею вернуться наверх и меня непременно заметят здесь как воришку. Какой конфуз! И я не придумала ничего лучше, как просто юркнуть в эту, слава Богу, открытую дверь справа и затаиться там в полной темноте. Где-то неподалеку звякнули ключи и послышался приглушенный взволнованный голос Леона, а сухо и отрывисто отвечал ему тот самый странный гость — жилец:

— Нужно что-то решать! Они в любой момент могут выйти на меня. Я не хочу рисковать, у меня здесь жена и сын. Увези его в другое место, прошу тебя! Ты же обещал!

— Со мной скоро свяжется Бруно. Он его заберет.

— Я больше не могу ждать! Если сюда приедут из ведомства, то просто депортацией я уже не отделаюсь. Меня будут судить… У них отвратительные тюремные условия…

— Думаешь, мне самому нравится это грязное дело? На кону не только деньги, но и моя репутация. Если до ночи Бруно не даст о себе знать, я просто усыплю ЭТУ ТВАРЬ. А, потом мы его сожжем и не останется никаких улик.

— Я не могу ждать до утра, Роуди! За мной, кажется, следят, их люди будут здесь совсем скоро, дом может быть уже под наблюдением. Сделай то, что обещал! Три дня прошли… мы обговаривали только это срок!

— Хорошо! Возьми уже себя в руки! Еще пару часов мы будем ждать, а потом я приду и сделаю ему укол.

— Договорились!

Внутри у меня все похолодело. Артурчик был прав. И для меня все стало предельно ясно. Где-то здесь в подвале томится самый настоящий инопланетянин, а эти двое уродов-иностранцев хотят его вывезти за границу и продать подороже.

Что же мне-то теперь делать с этой информацией? В полицию позвонить… Ага! Так и поступлю, вот только бы выбраться отсюда невредимой…

И тут я услышала щелчок закрывшейся где-то неподалеку двери. Выждав еще пару минут, я высунула нос из комнаты и остолбенела от страшной догадки. Леон со своим дружком ушли наверх, а меня ненароком заперли в подвале. Подтвердив свое ужасное предположение, я села на ступеньки, ведущие к двери наверх и разревелась от страха. Хорошо еще свет в коридорчике по-прежнему горел, а то и вовсе было бы жутко.

Когда первые эмоции немного схлынули, я начала рассуждать логически: если уж пропадать, так знать за что. Я вытерла слезы и решительно направилась вперед по коридору, чтобы хоть одним глазком взглянуть на настоящего инопланетянина. Хотя бы первый и последний раз в жизни… Если Леон со своим дружком найдут меня здесь, то вряд ли отпустят живой.

Через пятнадцать метров коридор вывел меня к небольшой прямоугольной комнате, где также горел приглушенный рассеянный свет. Затаив дыхание, я подошла ближе к странному постаменту в углу, похожему на операционный стол. На этом самом столе находилось какое-то живое существо, видимо, привязанное к «лежанке».

Сердце у меня бешено заколотилось, и было от чего, я же сейчас «пришельца» увижу — гостя из Космоса! Я и представить себе не могла такого происшествия в моей жизни!

Но вскоре меня охватило удивление и даже некоторое легкое разочарование. Распластанный на столе Некто уж очень напоминал обычного человека — взрослого мужчину. Я-то с трепетом душевным ожидала лицезреть голого безволосого тщедушного гуманоида с большими печальными глазами и крохотным ротиком, а передо мной лежал почти обычный здоровенный мужик, причем сильно «заросший».

Волосы у него были какого-то светло рыжего оттенка, длинные и растрепанные, такая же рыжая щетина на лице и самое странное — курчавыми золотистыми волосами были обильно покрыты его грудь и руки, узкая полоска рыженьких завитков ныряла в короткие шорты, а открытые ноги тоже были явно «волосатыми».

Я, честно сказать, немного видела в своей жизни вблизи настолько раздетых мужчин, но судя по моему отцу и Олегу, судя по просмотренным мною телепрограммам и кинофильмам — таких «рыжих волосатиков» на Земле не бывает.

— «Значит, все-таки Лунатик!»

А потом я встретилась с Ним взглядом и отшатнулась назад. Этот Пришелец смотрел на меня с нескрываемой злостью, да еще показал зубы, и чуть ли не зарычал. Мне безумно захотелось сбежать из этой «душегубки», но мысль о закрытой двери моментально охладила мой порыв.

Да, и Его ли мне бояться, парень-то космический, кажется, надежно привязан, а вот когда вернется царь Леон — Леонид… со своим «суровым спартанцем», мне уж точно не поздоровится! Они меня «усыпят» и сожгут вместе с «лунатиком». Я закрыла лицо руками и всхлипнула.

«Домой хочу, в свою крохотную кулебакскую «двушечку» на пятом этаже, прямо под раскаленной на солнце крышей!»

— Помоги мне освободиться!

Жесткий голос «пришельца» мгновенно отвлек меня от приближающегося нервного срыва. Я уставилась на космо — парня в полном недоумении.

«Он оказывается продвинутый пользователь русского языка! Приятный сюрприз! Хоть поболтаем перед смертью…»

— Там, внизу под кушеткой есть кнопка, нажми и потяни за ремень…

Он, что, мне приказывать собирается? Может, еще гипноз межгалактический применит или какие другие «марсианские» штучки… «Ага! Сейчас… я его освобожу, а он из меня энергию высосет или просто улетит куда-нибудь, как Джиперс-Криперс из американского ужастика.

Но, с другой стороны, я его, конечно, понимаю, погибать вот так унизительно от рук примитивных «землян» ему не хочется, он любой шанс на спасение ищет. А может, мы договоримся, раз уж в одной лодке оказались, то есть в одном подвале…

— Допустим, я могу вас освободить, а что вы потом собираетесь делать?

— Мы вырвемся отсюда и сбежим!

Это уверенное «мы» меня несколько обрадовало, значит, он не собирается причинять мне какой-либо вред, хотя, могу ли я ему верить, вот вопрос первейшей степени важности. И у меня есть всего какие-то полчаса, чтобы принять судьбоносное для нас обоих решение… Потом сюда вернутся эти иностранцы, закамуфлированные под новых русских дворян и «привет Ромашке», как говорил Незнайка из сказки Н.Носова.

— Скажите, а как вы здесь оказались? Как они вас поймали?

— Много вопросов! Освободи мне руки, женщина, я не причиню тебе вред!

«Ничего себе заявление!»

— А, почему, собственно, вы решили, что я пришла вам помогать? Может, я из любопытства здесь или наоборот, вам хочу доставить неприятности.

Этот рыжий «лунтик» целых полминуты смотрел на меня в упор своими блестящими желтоватыми глазищами.

— Тогда начинай!

— Э — э… что… начинать?

— Если ты пришла, чтобы сделать мне больно, можешь начинать, я готов!

И тут мне просто по человечески стало его жалко. Так жалко… просто нет слов. Я тут же представила, как эти «Леоны» притащили его сюда раненого и растерянного, ничего не объяснили, плохо с ним обращались, даже мучили и обижали, издевались и оскорбляли…

— «Вот тебе и контакт с инопланетной цивилизацией… Никаких приветствия, ни цветов, ни оваций, засунули пришельца в холодный погреб, да еще и грозятся продать как арабского жеребца, кто больше даст на «черном рынке» за живого инопланетянина»»!? Торгуются поди еще… гады!

Кошмар какой! В кои-то веки на территорию России приземлился НЛО, как тут же иностранная разведка все пронюхала, набежала и космопилота перехватила в свои жадные ручки! Коне-ечно, вдруг русские ученые с «Лунтиком» подружатся, накормят черной икрой, угостят чем-то покрепче, подарят «матрешку», и Он с ними технологиями сверхземными поделится. Ну, не может «заграница» допустить, чтобы русские «Вани» оказались «впереди планеты всей»… Зависть их берет что ли…

— Не-е-ет, пришельца надо срочно спасать! Надо позвонить в справочную и узнать «горячую линию» ФСБ. Приедут ребята в форме и нас вытащат, может, обо мне потом даже снимут репортаж под заголовком «Простая девушка Ева вырвала космического гостя из лап…» ну, как-нибудь культурненько обзовут этих Сосновских, чтоб уж до международного скандала-то не доводить…

Однако меня ожидал крайне неприятный сюрприз — связи не было, видимо, сказывалось расположение подвала ниже уровня земли и его толстые каменные стены, просто бункер какой-то!

Поняв, что надеяться на помощь наших доблестных спецслужб нечего, я снова приуныла. Мне оставалось только одно — выполнить последнюю просьбу горемычного пришельца и позволить ему умереть с развязанными руками, с гордо поднятой рыжей головой.

Я осторожно наклонилась над металлическим столом — кушеткой и провела рукой по его внутреннему краю. Я быстро нащупала что-то вроде панели и нажала подряд все кнопки, что попались под мои дрожащие пальцы. Тут же в панели тоненько пискнуло и толстые широкие ремни, что удерживали запястья «лунтика» вдруг мягко разошлись и повисли по обе стороны от его «прокрустова ложа».

Я отскочила в сторону и теперь только наблюдала, как Он, быстро поднявшись, освобождает свои щиколотки от подобных креплений. Буквально через пару минут Пришелец уже стоял на ногах рядом с кушеткой и оглядывался по сторонам, впрочем, не обращая на меня ни малейшего внимания.

Я забилась в угол, уселась там на какой-то пластиковый стульчик и во все глаза смотрела за тем, как инопланетянин мечется по комнате, все вокруг разглядывая, ощупывая и, вроде бы даже, обнюхивая.

— «С обстановкой знакомится, ясно же!»

Потом освобожденный «иноземец» сбегал в коридор и наверняка изучил там каждый сантиметр пространства, заглянув в гладильную и, конечно, проверив двери. Наконец, он закончил свой тщательный осмотр и подошел ко мне.

— Твое имя?

— Меня зовут Ева. А вас?

— Я — Райс! С какой целью ты сюда пришла? Какое у тебя задание?

Я немного опешила от такого натиска. У меня ведь поначалу вообще не было никаких целей, кроме удовлетворения пресловутого женского любопытства. Это уж потом во мне патриотизм взыграл и захотелось сохранить для своей страны такого редкого гостя из другой Галактики. Я почему-то была глубоко уверена, что «у нас» его никто не обидит, «мы» ему даже «летающую тарелку» попробуем починить и отправим обратно на…

— Скажите, пожалуйста, откуда вы прилетели?

— Это очень далеко отсюда…

«Кто бы сомневался!»

— Ты не ответила на мой вопрос! Зачем ты меня освободила? Что тебе нужно?

И тут меня будто прорвало… и я, кажется, в течение десяти минут сумбурно объясняла ему — кто я, как оказалась в подвале и какая огромная опасность нам угрожает, когда вернется Роуди — один или с кем-то еще.

Пришелец недолго «переваривал» полученную от меня информацию, а потом на его лице мне почудилось явное удовлетворение.

— Я их убью!

Знаете, я не очень-то люблю всякие там шпионские боевики с погонями и «мордобоем». Последний фильм на эту тему я смотрела только из-за того, что там играл Том Круз, а он мне очень симпатичен, и даже было немного жалко, когда «нехорошие дяди» швыряли его на стены или долго били ногами по всему телу.

Я понимаю, что это просто постановка, но такие жесткие моменты меня всегда напрягают, и уж куда больше мне нравятся сцены, когда после всех перипетий сюжета, Герой с Героиней нежно целуются на фоне разрушенного ими же города или возле туши умирающего монстра, истекающей непременно синеватой жижей.

А, что касается конкретно нашей с пришельцем ситуации… Здравый смысл и зачатки женской логики мне подсказывали, что «шпионов» должны хорошо готовить в специальных учреждениях. Они там проходят суровую подготовку, долгие упорные тренировки и, конечно, их учат всяким «приемчикам», так что этому Раю придется не сладко.

Я еще раз более внимательно пробежалась взглядом по инопланетному торсу.

«Вроде не хилый, скорее даже наоборот, вон какие мускулы на руках и ногах бугрятся, а на животе самые настоящие мужские «кубики». У Олега были почти такие же, я-то отлично знаю, сколько надо тягать «железа» и делать упражнений в «тренажерке», чтобы заработать такой мощный пресс…

А, может, он и дерется здорово? Он же по сути — космонавт… У нас их качественно готовят. Помните советскую поговорку о лентяях, слабаках и трусах: «Таких не берут в космонавты!» Очень стимулирующая поговорка, кстати. Хотя, смотря для кого… Кто-то хочет всего лишь на «бентли» заработать или олигарха очаровать… Тут уж не до космоса…

Хм… а, вдруг, у них на Плутоне такой прогресс, что в межпланетное пространство летают все, кто права на звездолет получил?»

Мои глубокомысленные раздумья прервал раздраженный голос Рая.

— Сядь в угол и перестань дрожать! Я убью их всех и вытащу тебя отсюда!

Вообще-то его уверенность меня немного утешила, надежда на спасение все-таки появилась. Под пристальным взглядом «лунтика» я попятилась к своему стулу и плюхнулась на жесткий пластик сиденья. Рай снова убрался в коридор, а я начала представлять, как могут развиваться события дальше. И тут мне не очень кстати вспомнилась недавно прочитанная в Интернете книжица некой Лорен Донер «Похищение Кейси».

А что, если этот пришелец меня действительно «вытащит» из подвала, уведет с территории коттеджа, засунет в свой летательный аппарат, он же у него где-то остался, а потом заберет меня на свою планету…

Припомнив сюжет книги американской домохозяйки, я порядком струхнула. Меня совершенно не устраивала перспектива круглосуточного межгалактического секса с этим самым Раем. Да, он вообще не казался мне привлекательным как мужчина! Рыжий, волосатый… К тому же пришелец… Неизвестно еще, что у него за генетика…

Может, какая-нибудь американка сейчас бы на моем месте от радости прыгала, в предвкушении многочасовых постельных подвигов брутального длинноволосого самца, но я, если честно, была крайне обеспокоена своим будущим…

А, может, мы выберемся отсюда и расстанемся с ним по— хорошему. Руки друг другу пожмем, я ему доброго пути пожелаю:

«Плутон — Руси, бхай, бхай…!»

Для меня это был бы, пожалуй, самый лучший вариант! И, отчего-то, нравилось воображать, что парень прилетел именно с Плутона… Плутон ведь самая удаленная от Земли планета из всех мало-мальски изученных, самая загадочная… Там вполне может существовать древняя цивилизация… Из таких вот рыженьких Райчиков…

Вообщем, в своем воображении я остановилась именно на этом варианте — выбираемся отсюда вместе и разбегаемся: я — домой, он — на свою «тарелку»! Нет, он, естественно, может остаться и погостить, народ русский всегда гостеприимством отличался, нам только монголо-татары не очень нравились и всякие там рыцари-крестоносцы…

Примут Рая у нас на самом высшем уровне, сведут с Президентом, журналисты набегут… Мировая сенсация! Может, после столь теплого приема, к нам в Россию вообще поток космотуристов направится. Лишь бы только не рогатых дейгассов как из романа Франциски Вудворт… Очень уж требовательные и высокомерные типы… Девственниц-землянок им подавай! Хорошо, что это только сказка… Хотя и сама возможность реального контакта с внеземным разумом для меня еще час назад была «сказкой»… В жизни, оказывается, в любой момент может произойти что-то совершенно невероятное, что-то за гранью…

А потом меня вдруг реально затрясло… Мысли в голове совсем перепутались, о чем я думаю вообще — какие туристы с других планет, сейчас же здесь в подвале убийство будет! Рай ведь не шутит, ему надо жизнь свою спасать, а может, заодно и мою.

Я обхватила себя руками и стала нервно покачиваться на своем стуле. Рай стоял у стены напротив и продолжал смотреть на меня. А потом вдруг насторожился и согнулся чуть ли не вдвое.

— Тише! Сюда идут! Сядь на пол и не шевелись! Закрой лицо руками, тебе не надо смотреть!

Я сползла на холодный пол, зубы у меня стучали так, что, казалось, слышно было на весь подвал. «Боженька, помоги, Боженька, защити!» А к кому я сейчас еще-то могла обратиться за подмогой?

Сквозь буханье пульса в моих висках я услышала легкий скрип открывающейся сверху двери, а потом чьи-то тихие, приближающиеся шаги. Я старалась глубоко дышать и медленно выдыхать воздух, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться. Раздался еще один странный звук, похожий на сдавленный хрип и потом мне почудилась какая-то возня у той стены, где находился Рай, слева от коридорчика. Вскоре все стихло.

Когда я наконец осмелилась открыть глаза и приподнять голову, Пришелец уже укладывал безжизненное тело Роуди на стол — кушетку. На моих глазах, а точнее в моем присутствии человек лишился жизни. Я понимала, что это была вынужденная мера, что это самооборона, мне ни капли не было жалко этого «торговца инопланетянами», но…

Меня вдруг резко затошнило… Я вообще против любого насилия, я сама очень боюсь боли… Краем глаза я видела, как Рай пристегивает своего бывшего мучителя к своему бывшему ложу. А потом, Пришелец подошел ко мне…

— Нам нужно уходить отсюда!

Это было, конечно, самым правильным. Убраться отсюда и поскорее… На волю, на свежий воздух.

Только вот, я не могла встать сама, руки и ноги совершенно ослабели. Рай чуть ли не за шиворот довольно грубо поднял меня и повел-потащил к выходу.

Мы довольно спокойно выбрались из подвала и вскоре оказались во дворе. Я и раньше замечала, что в таком большом доме одновременно находится крайне мало людей: Леонид и его супруга. Их славный сынишка — Артур. Гость — «Роуди». А из персонала только повар, домработница и гувернантка для мальчика. Больше я никого не замечала. Даже охранника у ворот не было, а большого лохматого пса непонятной мне породы кормил сам хозяин. Пес жил в роскошном домике возле небольшого водоема с желтенькими кубышками, кажется, сидел на цепи.

Высокие металлические ворота усадьбы выглядели просто бронебойными, запирались на какой-то очень хитрый замок. Небольшая калитка сбоку от «парадного» входа, служившего также для проезда машин, открывалась автоматически по звонку. И, приезжая на занятия к Артуру, я всегда неприятно долго ждала, когда же мне откроют эту маленькую дверцу с замысловатым вензелем на решетке. Полагаю, где-то рядом с калиткой находилась и камера наблюдения. А как же иначе…

— Это же надо было мне попасть в этакую «Цитадель»! Как же я вляпалась…

Своими опасениями я немедленно поделилась с пришельцем.

— Если пойдем к дверям, нас сразу заметят! У Леона, наверняка, есть оружие!

Ко мне вдруг вернулись силы и я, напрягая память, пыталась вспомнить хоть что-то из виденных мною кинофильмов про погони и перестрелки. В голову пришел только сюжет с участием «громилы Арни» о том, как господин Шварценеггер с обнаженным накачанным торсом лихо шагал по какой-то крутой усадьбе с гранатометом в руках, обильно поливая обреченных врагов смертоносными струями. Цель-то благая была… спасти детей-заложников.

Эх, жаль, нет у меня гранатомета… Я бы его Раю отдала, он должен все-таки уметь с оружием обращаться, в космосе, наверно, тоже всяких «отморозков» полно, пиратов, например межгалактических… Его-то личный «супермегабластер», наверно, уже давно продал Земным коллекционерам ныне усопший Роуди. Или инопланетное оружие разберут на запчасти в тайной лаборатории Пентагона, чтобы создать качественный аналог. Не приведи, Господь, тьфу, тьфу, тьфу!

— А, с чего ты решила, что мы пойдем к воротам?

Пришелец остановился и снова внимательно оглядел всю прилегающую к углу дома территорию.

— У них здесь везде могут быть камеры «понатыканы»… нам лишь бы выбраться за забор…

Кажется, мои слова помогли ему принять какое-то важное решение. Рай вдруг почему-то смерил меня скептическим взглядом, а потом задал совсем неуместный вопрос:

— Что у тебя под юбкой?

Я чуть не упала, правда! Если он такой озабоченный, как те… «воины с Зорна», может, пусть лучше меня Леон схватит, по крайней мере, попытаюсь соврать, что я не при чем, просто мимо шла и тоже являюсь жертвой обстоятельств…

Я даже не успела ничего ответить, когда Пришелец попросту задрал на мне юбку чуть ли не до пояса, а потом зачем-то сел передо мной на корточки, спиной ко мне:

— Залезай, сама ты не сможешь, а так я сделаю это гораздо быстрее!

Наконец, мне хватило ума сообразить, что нужно просто забраться к нему на спину и крепко обхватить его за шею и за талию… Действительно, при моей довольно узкой и длинной «офисной» юбке, держаться за него ногами было бы совершенно невозможно. Предусмотрительный «лунатик»…

Я уткнулась носом в Его растрепанную рыжую гриву и тут Рай сорвался с места. И плевать мне было на мои голые ноги, на мои, выставленные на обозрение вероятных камер, белые трусики. Я просто замерла от страха, я совершенно не понимала, какой у него план.

Пробить головой высоченный крепкий забор… телепортироваться с другой стороны забора… очень уж Рай уверенно двигался вперед. Наверняка, знает, что делает!

Но, когда он подпрыгнул и по-кошачьи начал карабкаться на железную стену перед собой, я не сдержала вскрик. Ответом мне было только жуткое звериное рычание… Я зажмурилась, пытаясь выплюнуть изо рта его волосы, я, кажется, даже чихнула. И через пару мгновений поняла, что уже стою на земле по ту сторону усадьбы Сосновских, а две жесткие мускулистые руки поправляют на мне черную юбку.

Ноги у меня дрожали, я довольно бесцеремонно впилась пальцами в плечи Рая и почти навалилась на него всем телом. «Вот это прыжок!..»

Потом я, конечно же, отцепилась от своего «лунатика» и стала думать, как действовать дальше. Между тем, приближались сумерки, я достала из сумочки телефон — ничего себе, почти девять вечера! До остановки, где можно сесть на проходящий до Кулебак автобус мне еще «пилить и пилить» из этой «Дубовой сказки», а Рай теперь куда пойдет? А если, с минуты на минуту прибудет неведомый Бруно со товарищи, тот кого так горячо ожидал Леон.

Мне этот Бруно уже виделся почему-то одноглазым гангстером— террористом, которого давно и безуспешно разыскивает Интерпол за нелегальную торговлю заблудившимися пришельцами. А если они опять поймают Рая, один-то раз у них это получилось?!

— Ты пойдешь со мной! Я тебя пока спрячу у себя дома…

«Вот только, надолго ли… Леон-то жив и здоров, обнаружит тело Роуди в подвале и сведет концы с концами, кто бы мог освободить «лунатика». Еще решит, что я суперагент ФСБ, работала у него под прикрытием учителя русского языка. Хотя, может, это и к лучшему. Тогда у пана Сосновского не будет желания искать меня по тому адресу, что указан в паспорте. А ведь Леон в первый же день нашего знакомства снял ксерокопии всех моих документов».

Итак, первая задача — добраться нам с Раем до моей квартиры, немного успокоиться и куда-нибудь позвонить… Как же плохо все-таки оказаться одной на целом свете, одной в чужом городе, даже посоветоваться не с кем… а тут намечается мероприятие межпланетного масштаба, как бы не сплоховать!

Эх, был бы у меня отец! Да, что отец…он есть, конечно, воспитывает своего сына, он, наверно, школьник уже у него. Сын для мужчины — это очень важно, а я так… побочный продукт жизнедеятельности. Кажется, я сейчас снова заплачу, а раскисать мне нельзя — Лунный гость смотрит выжидательно.

— Ты ушиблась? Тебе больно? Где… покажи!

«Ну, прямо, забота ходячая! А, вообще, почему-то приятно… Я долго анализировала весь свой прошлый год и пришла к выводу, что Олег ко мне относился уж слишком потребительски. Хоть и говорят, что в любви любит только один, а другой позволяет себя любить. Так вот, признаю, что я больше любила и даже поначалу была счастлива, и если бы не сверхвысокие запросы Олега по поводу образа «все успевающей, идеальной хозяйки крохотного унылого мирка»…»

— Со мной все в порядке! Надо поторопиться, пока совсем не стемнело! Пойдем!

Мне во что бы то ни стало надо вернуться домой, потому что попасть на «летающую тарелку» я категорически не хотела, а уж покидать милую, родную Землю в качестве «эротической игрушки» заботливого Рыжего Лунтика тем более…

Через двадцать минут мы выбрались с территории закрытого коттеджного поселка и оказались на трассе. И я, признаться, была очень рада надвигающейся ночной темноте, потому что, мой спутник выглядел, мягко сказать, экзотически. Ну, во-первых, он был в одних шортах, а во-вторых… Да, настоящее страшилище — рыжее и волосатое! Интересно, пустят ли нас в автобус?

Недолго думая, я велела Раю спрятаться за остановочный комплекс и начала, что называется, «ловить» машину. С пришельцем, мы понятное дело, обо всем договорились. Авто тормозит, и пока я с томной улыбкой залезаю в салон, Рай выпрыгивает и составляет мне компанию.

И мой гениальный план сработал на удивление быстро! Уже через пять минут рядом с остановкой притормозил большой темно-зеленый «джип». Видимо, его жалостливый водитель захотел подвести по пути хрупкую миловидную девушку в строгой белой блузке, черной юбке и скромных балетках. Собираясь к Сосновским, волосы я всегда забирала в высокую гладкую прическу. Пыталась выглядеть так, чтобы не привлекать внимание всяких там Леонов… И получалась этакая «деловая колбаса», только больших очков в черной оправе не хватало.

Надо же, именно стиль «придорожной секретарши» привлек внимание владельца довольно крутой машины.

— До Кулебак подбросите! Я заплачу…

— Куда скажете, мадемуазель! И совершенно бесплатно!

Я чуть не попятилась назад… В салоне оказалось двое молодых парней: водитель и, на переднем сидении, еще один, довольно подозрительного вида. Было совершенно неразумно садиться к ним в машину на ночь глядя. Только бы Рай не сбежал куда-нибудь, пока я тут болтаю. Медленно-медленно я стала усаживаться на заднее сиденье и тут дверцы джипа вырвались из-под моей руки и рядом оказался Рай.

Автомобиль дернулся было вперед и вдруг остановился.

— Эй, крошка! Так не пойдет! Ты — остаешься, а гиббон твой вылазит.

В следующее мгновение перед моим лицом мелькнули две большие руки и ладони Рая сомкнулись на горле приятеля «водилы».

— Ты… поедешь… куда… она скажет!

Через десять минут мы уже подъезжали к городу. После затянувшегося молчания, я решила произвести некоторое объяснение нашим случайным «таксистам»:

— Ребята, вы не обижайтесь, пожалуйста! У нас случилась большая неприятность, моего… мм… знакомого сильно ударили по голове, забрали одежду и документы. У него большой стресс и поэтому такое неадекватное поведение. Вы уж нас простите! Нам срочно нужно обратиться в полицию! Так что, мы до дома доберемся, приведем себя в порядок и сразу туда. Или на дом вызовем… наряд!

— Наряд вам точно… не помешает!

Это уже пробормотал водитель, искоса поглядывая в зеркало на невозмутимого Пришельца. Спутник его держался за горло и тихонечко покашливал, видимо, здорово Рай его прижал все-таки.

И вот мы доехали до моей пятиэтажки. Я даже пыталась всучить парням единственные пятьсот рублей, что лежали в потайном кармашке моей дамской сумочки. Передо мной резко захлопнулись дверцы «Джипа», и бросив парочку нецензурных фраз по поводу нашего с Раем тандема, водитель «дал газу».

Молясь, чтобы никто из знакомых соседей не встретился на лестнице, я поднималась на пятый этаж, Рай шел сзади, снова все разглядывая и обнюхивая.

«Дом! Милый дом!» Только сняв обувь и «приземлившись» на маленький диванчик в маленьком зале, я вдруг поняла насколько тяжелый был у меня сегодня день. Я почти равнодушно наблюдала, как Рай бродит по крохотным комнатушкам, заглядывает на балкон, открывает шкафы на кухне.

— У тебя совсем нет еды! Ты поэтому такая худая и слабая! Почему твой мужчина о тебе плохо заботится? Где он сейчас?

«Да, уж! Мой бывший мужчина любит заботу только в свой адрес…»

— Я одна. У меня нет мужчины. Как-нибудь потом…

— Неудивительно! Ты слишком маленькая и худая! Кому ты можешь понравиться?

В голосе пришельца явно звучало пренебрежение. Мне стало немного обидно. Да, согласна, я порядком осунулась за последние месяцы — очень переживала о маме, да и с финансами, честно сказать, у меня было неважно… Но, чтобы уж так себя запустить, чтобы уж совсем в скелет превратиться, этого ведь не случилось.

Анорексия мне точно не грозит, я такой человек, что очень люблю покушать. Особенно что-нибудь вкусненькое и сладенькое. И теперь, когда над душой не стоит грозная тень требовательного Олега, я даже могу себе позволить расслабиться немного и даже чуть-чуть потолстеть. Пирожки люблю и шоколадки…

А вот с деликатесами придется повременить, теперь же у меня нет стабильного дохода, бункер Сосновских я точно буду обходить стороной. Если мне это позволят, если не найдут меня сами…

— Не понимаю, как ты вообще могла здесь выжить одна! Никаких запасов!

Рай вытащил из морозилки одинокую пачку вареников с картошкой и грибами. Мои любимые. Только их и беру. Да, зря он насчет «пустых полок»! Я точно знала, что где-то в холодильнике у меня есть маленький кусочек сыра и полбаночки сгущенного молока. Обожаю кофе со сгущенкой!

А вот хлеба, кажется, нет… Только половинка засохшего лаваша в пакете.

— Не волнуйся! Теперь я буду о тебе заботиться! Я найду тебе еды, можешь не сомневаться!

Я даже улыбнулась. Это звучало так по-первобытному… У них в Космосе все такие? Это вряд ли…

Я поставила на газовую плиту кастрюлю с водой, бросила в воду щепотку соли.

— Гостей я не ждала, поужинаем, чем Бог послал. Уж извините, что не могу оказать вам достойный прием…господин Рай…

Интересно, какая у него фамилия?

— Почему ты говоришь мне «вы»? Я здесь один, и я не господин. И меня зовут Райс! Я тебе это уже говорил! У тебя плохая память, женщина?

Так, спокойно, спокойно… Только не дергаться.

— Хорошо, давай будем на «ты», а насчет имени… Можно, я буду называть тебя Рай? Мне очень нравится это слово, оно само на язык просится, как-то так… Но, если по каким-то причинам тебе это неприятно, я буду говорить, как ты хочешь. Это же твое имя!

Я немного помедлила и внесла важное дополнение:

— Я ведь тебе помогла, разве не могу теперь рассчитывать на небольшие привилегии? По-дружески?

— Хорошо, можешь звать меня Раем! Но, ты мне не друг!

Я опешила. Ничего себе заявление, как же так? Может, я и случайно оказалась в том подземелье, но потом рисковала жизнью, я спасла его, и не заслужила даже малейшей благодарности? А, может, он считает меня примитивной землянкой, читает мои мысли, видит насквозь умственно— культурный багаж всех моих двадцати четырех лет «с хвостиком». Я набралась наглости, смелости и решила прояснить ситуацию:

— И что, мы даже в принципе не можем быть хоть немного друзьями, да? Слишком разные уровни развития, по-твоему…

«Интересно, где бы ты сейчас был без моего-то уровня сочувствия и участия…»

— Конечно, нет! Когда я тебя откормлю, ты станешь моей женщиной! Я это уже давно решил!

Вот это он учуди-ил! Смешно и жутко одновременно!

— А женщин ты в друзья не записываешь, да?

— Женщина — это женщина! У нее другое назначение. Она — мать моих будущих детей!

Неужели он такой шовинист?! Правда, он рассуждал сейчас как доминирующий самец из Каменного века, ей-Богу! Это даже странно… Высокотехнологичные летательные аппараты они как-то строить научились, а вот с равенством полов у них явно загвоздка… Видимо, так оно и бывает в жизни — там, где превалирует сухой математический расчет, в зачатке чувства и эмоции, а еще есть «горе от ума».

— Рай, послушай-ка, а если я не соглашусь стать… ну, твоей… женщиной, как ты сказал? Я же могу иметь другое мнение по этому вопросу. Ты же не собираешься меня… э-э… мм… заставлять?

Пришелец снова уставился на меня своими инопланетными глазами, теперь, при ярком электрическом свете, они почему-то показались мне янтарными, блестящими и даже немного красивыми.

— Я не буду торопить, я докажу тебе, что сумею стать тебе хорошей парой!

Вообще-то, его слова мне немного польстили. Он сказал это так просто и безыскусно, что походило даже на неумелое ухаживание или напротив, это был очень тонкий тактический ход? Надо с ним быть поосторожнее…

— Вот как предлагаю поступить: пока вареники еще не готовы, ты можешь помыться в ванной, правда, у меня не во что тебе особо переодеться, но я сейчас отыщу отцовский банный халат, он тебе должен подойти.

Папа у меня был довольно высокий и крупный мужчина, склонный к полноте. Уехав от мамы, он забыл забрать свой махровый халат, кстати, ее же подарок. А, может, и нарочно оставил, кто его знает? Но, факт в том, что с этой вещицей мама ни в какую не хотела расставаться. Я даже была уверена, она много раз плакала тайком, прижавшись к мягкой ворсистой ткани, жалела отца. Не смотря ни на что — любила и жалела… до последнего дня своей жизни.

Я отыскала в шкафу этот большой халатище и спровадила Рая в ванную комнату. Через пару минут вынула вареники на блюдо, где уже ожидал, чудом обнаруженный в холодильнике, кусочек сливочного масла. Блюдо хоть и скромное, но обещало получиться довольно сытным, а позже придумаю что-нибудь еще.

Так, теперь самое ответственное дело! Пока Рай в ванной, я должна сделать один очень важный звоночек. И я даже придумала кому!

Нашему доброму соседу с первого этажа, последнему поклоннику моей дорогой мамочки — Валентину Игоревичу. Он всю жизнь проработал в милиции, а сын у него сейчас служит где-то в структуре «ОМОН».

— Добрый вечер, это Ева… да, с пятого этажа, дочка Надежды Николаевны… вы оставляли номер телефона. Узнали? Валентин Игоревич, простите, что так поздно беспокою, у меня очень серьезное дело.

Я несколько сумбурно и, пожалуй, чересчур эмоционально изложила цепь своих сегодняшних приключений и задала риторический вопрос: «Что же мне теперь делать?»

В телефоне долго царило молчание.

— Послушайте меня, я не шучу. Сегодня не первое апреля! Я не пью, не под наркотиками, я абсолютно вменяема. Валентин Игоревич, мы же с вами уже общались немного, вы так меня поддержали… с мамой, сказали обращаться в случае любой проблемы. Не бросайте же меня сейчас… Я в сложнейшей ситуации, я очень боюсь.

Я не уверена, что надо просто звонить в любое отделение полиции. Меня же на смех поднимут и еще отругают. А вы-то меня знаете! Я говорю правду!!! Надо обращаться «на самый верх», это дело государственного значения!!! Не отмахивайтесь, пожалуйста, я не сошла с ума, я не шизофреничка.

«Он мне не верит… Господи! Что же делать… Сейчас сюда бригада санитаров приедет, чтобы забрать меня в психодиспансер… и Рая заодно попытаются. А он их раскидает и убежит… И его потом опять поймают какие-нибудь сволочи…»

Наконец, я услышала в «трубке» старческий мягкий голос соседа:

— Евочка, я тебя услышал. Я тебе верю. Сейчас позвоню кое-куда, посоветуюсь и свяжусь с тобой, ладно? Только из квартиры никуда не уходите с «другом». Хорошо?

Я хотела уже прошептать с горькой обидой, что Рыжий мне никакой не друг, а набивается в Мужчины, но «сотовый» вылетел из моих пальцев и смачно вписался в противоположную стену. А потом я увидела прямо перед собой разъяренное лицо Рая. Выглядел он совершенно ужасно. Голый, мокрый, со слипшимися в сосульки волосами. Он навис надо мной и зашипел мне в лицо:

— Кому ты сейчас звонила? Отвечай! Кого ты сюда звала?

— Мы не можем здесь вечно сидеть, как ты не понимаешь, нас могут найти те, кто держал тебя в подвале. Ты убил одного, но Леон остался, он еще кого-то вызовет и они придут сюда. Он знает, где я живу. У них будет оружие…

— Я сумею тебя защитить!

— Такой крутой, да? Как же ты сам-то оказался на столе со связанными конечностями? Они бы уже сейчас твой пепел закапывали в укромном уголочке сада! Как ты смог попасть им в руки, раз такой боец?!

— Сначала сбили мой самолет, их было слишком много… я катапультировался поздно, парашют раскрылся у самой земли. Я и не надеялся, что буду жить… Потом я помню плохо… а то, что все-таки помню, тебе не нужно знать.

— Понимаю, ты был ранен и не смог сразу им противостоять…

Он говорил немножко не так, как я это все представляла, уж слишком «земными» терминами — «самолет», «парашют». А может, он, нарочно, адаптирует свой язык до моего уровня понимания, тогда это все объясняет. Все-таки, он меня считает «нижестоящей» по лестнице эволюции. Ну и что! Я просто хочу ему помочь, чисто по-человечески. И когда он вернется «туда, к себе», то расскажет всем, что среди Землян есть и хорошие и плохие, как и в любой точке Галактики.

А я бы очень хотела, чтобы он вернулся… Все должны возвращаться туда, где их дом, Родина, корни… Туда, куда тянет до бессонной тоски, где любят и ждут… Это правильно.

Но, бывает и так, что твой дом разрушен, а на твоей родной земле идет страшная война… Бывает так, что ты оказался изгнан, что ты Изгой для «своих» и тебе нужно искать новое пристанище. Я ведь ничего не знаю о Рае. Может оказаться, что он — одинокий Космический Путешественник и наша Земля станет ему Новым Домом. И со временем мы бы с Рыжим непременно подружились, чисто по-человечески. Мы ведь уже один раз спасли друг друга.

И без всякой там его идеи о «Матери детей». Я сейчас совершенно не готова к серьезным отношениям, а уж тем более с представителем инопланетной цивилизации. А несерьезных отношений я и, тем более, не хочу… Мне нужна долгая пауза. Основательная передышка. Я должна быть очень уверена в том человеке, что будет со мной рядом близко-близко. Иначе… просто не смогу.

— Не похоже, чтобы ты нормально помылся, чего ты выскочил?

— Я услышал твой голос, ты была очень расстроена! Я хотел тебе помочь…

— И разбил мой единственный телефон о стену! Спасибо большое! И не надо так надо мной стоять, иди уже обратно в ванную…

— Я не нашел там мыло. У тебя нет ничего нужного! Как ты тут живешь?

«И, правда, как же я без тебя дотянула до этой минуты… Вся в лишениях…»

Я устала. Кажется, я так устала, что даже не хочу есть. Вообще, ничего не хочу, разве, что только снять эту узкую официальную одежду, принять душ, натянуть на себя простой домашний костюмчик и залезть под одеяло. Если я смогу хоть немного подремать, мне непременно станет лучше, я себя знаю.

Но, сейчас надо проводить этого «чудика» в мою купель, достать с полочки в ванной шампунь и жидкое мыло с кокосом на этикетке. Да, еще бритву ему свою предложу, может, он будет себя чувствовать комфортнее, когда удалит с лица эту рыжую щетину.

Выезжая утром к Сосновским, разве могла я предположить, что вечером буду ухаживать у себя в ванной за голым инопланетным мужчиной. А то, что это был настоящий мужчина… гм… я, конечно, старалась не смотреть на него ниже пояса.

Это все-таки не прилично «таращится», хотя, надо сказать, Рай ни капельки не смущался по этому поводу, словно для него это было самое обычное дело — разгуливать голышом по квартирам молодых «землянок».

— Хочешь, я сама тебе голову помою, ты просто глаза закрой и откинься чуть назад, чтобы пена в глаза не попала.

А он даже слушаться умеет… Ну, еще бы, когда тебе головушку нежно моют… кто же откажется. Правда, больше я ему точно ничего мыть не собираюсь, пусть не надеется.

Это просто какой-то невероятный сон! Стою возле ванной и, закатав рукава блузки, смываю ароматную пену с длинных рыжих волос мужчины, а Рай закрыл глаза от удовольствия и даже почти улыбается. А он, вообще-то, не совсем урод, если его еще побрить…

Я заменяю станок в своей бритве на новый, ну, чисто из этических соображений. Как хочешь, чтобы с тобой поступали…

Я брею Рая сама… Странные ассоциации почему-то приходят в голову — Пигмалион и Галатея… Кажется, я понимаю, что чувствовал этот древний скульптор, когда его резец слой за слоем срывал мраморную «шелуху» с шедевра, к которому затем Мастер воспылал безответной любовью.

Надеюсь, с Раем у меня этого не произойдет.

Такое странное совпадение — Ева и Рай… Как будто он был послан для меня специально, прилетел именно ко мне за множество километров… или парсек, уж не знаю, как будет правильней.

— Ты возбуждена. Иди ко мне…

Я чуть не подпрыгнула на месте! Да, он что себе позволяет! Ну, немного задумалась, расслабилась, размечталась, кстати, даже не о нем, а так… о гипотетическом принце на межзвездном «шаттле». Ну, не все же принцы должны быть непременно на белых конях или «мерседесах». Может, я уже в другую эпоху шагнула и заказываю настоящий космолет. Мечты тоже должны эволюционировать вместе с научно-техническим прогрессом…

— Ты хочешь быть чистой. Сними одежду и теперь я тебя буду мыть.

— Нет, нет… Я уж как-то сама, я привыкла, знаешь ли. Вот тебе губка, ты ее, я полагаю, тоже не нашел — вот мыло, заканчивай, одевай папин халат и приходи на кухню, там есть еда. А я займу ванну.

«Господи, я с ним разговариваю, как с туземцем каким-то… аборигеном Новой Гвинеи, еще до того как они Миклухо-Маклая встретили. Сейчас-то там, наверно, даже все самые «голозадые» с «айпадами» ходят».

— Я тебе не нравлюсь? Что у меня не так?

— Вообще-то, это ты сказал, что я не в твоем вкусе — тощая и бледная. И обещал меня не торопить, поэтому, спорить совершенно не о чем. Помылся — выходи, не задерживай движение. Голоден — на столе вареники остывают, почти национальное русское блюдо. Прошу угощаться!

И тут он поднялся во весь свой приличный рост и, ухватив меня за талию, затащил к воду, прямо так, как я была — в изрядно намокшей блузке и надоевшей за день юбке.

— Не бойся! Я только сниму твою одежду и помою тебя. Я не сделаю тебе ничего плохого, почему тебе страшно?

Я пыталась собрать в кучу обрывки здравого смысла и спокойно ему объяснить, что категорически против такого обращения. Даже хотела придумать какую-нибудь ссылку на Межпланетный кодекс или что-то в этом роде. Конвенцию о неприкосновенности Землянок до тридцати лет, например. А дальше уже на договорной основе…

— Рай… неземной! Отпусти меня немедленно или будет хуже!

— Ты пытаешься мне угрожать? Ты же такая маленькая и беспомощная, с тобой рядом всегда должен быть сильный мужчина…

Он уговаривал меня как несмышленого ребенка и одновременно как-то уж очень ловко расстегивал мою, прилипшую к телу, блузочку, стаскивал ее с плеч, отыскивал сзади на поясе замок юбки.

— Да, ты что делаешь-то? Я тебя вытащила из такого… места, отпусти сейчас же, ненормальный!

Я была почти голая в его руках и мне это совершенно не нравилось, тем более, что я заметила… ох, даже неловко об этом писать, и к тому же для потомков… Ну, он, то есть… когда на мне остались одни трусики., он тоже выглядел уже довольно возбужденным.

— Я же говорил, у тебя все косточки видно… Ну, что это такое!

Он принялся ощупывать меня везде-везде с самым заинтересованным видом, да, он меня попросту «лапал», вот как это правильно называется! А потом вдруг заурчал, прямо как кот Васька у нашей соседки, когда ему чешут животик, только у Рая это получалось во много раз громче.

Я отчего-то совсем растерялась и даже позволила ему начать облизывать меня как-то совершенно по звериному, это было нечто, конечно… Полнейшее безумие! Я опомнилась, только когда он разорвал на мне последнюю тряпочку и попытался на полном серьезе усадить меня на свой… ммм…

Когда я, наконец, осознала, что меня ожидает, я просто в ужас пришла! Я начала вырываться и орать, я царапала его и пыталась укусить, он мгновенно прижал меня к себе, сломив всякое сопротивление.

— Тише, тише! Я буду осторожно. Хочешь по— другому, скажи мне…

— Прошу тебя, просто отпусти! Я сейчас не хочу, я не готова, ты меня заставишь, а я тебя потом буду ненавидеть. Стокгольмский синдром — это точно не моя тема. Ну, пожалуйста, будь человеком, ты же не фашист какой-нибудь…

Мне показалось или Рай вздрогнул.

Крепко державшие меня руки медленно разжались и переместились к моему лицу. Рай обхватил ладонями мою испуганную мордочку, глянул на меня дикими глазами:

— Как ты меня назвала?

— А как тебя назвать, насильник ты чертов?! Я не шучу, не ломаюсь, я не собираюсь тут с тобой кувыркаться, кто бы ты там не был… Я тебя по-хорошему просила, а ты…

Во входную дверь постучали.

— Надеюсь, это наши друзья. Это Валентин Игоревич, он мой сосед, он поможет.

— Сюда никто не войдет!

— Дурдом какой-то! У себя в квартире я сама решаю, открывать двери или нет. Раскомандовался тут… Пусти, наконец, я хотя бы спрошу, кто там! И одень уже папин халат!

Я все-таки вылезла из ванны, неловко завернулась в полотенце и направилась к двери. Но Рай двигался невероятно быстро, он прижал меня к стене и заглянул в глазок.

— Ну, что? Дяденьки в белых халатах? Говори уже, что ты видишь…

— Двое в штатском и…

Рай, кажется, усмехнулся:

— Там на лестнице специальные люди.

Это еще что за определение! «Специальные люди…»

— Евочка, открой, пожалуйста, это Валентин. Все будет хорошо.

— Им нельзя верить! Нельзя!

— Послушай, Рай! Я давно знаю этого человека, ну, пусть не очень давно, но сразу было ясно, что он не подлец. И мама так говорила… Поверь мне, я хочу тебе помочь. Да и себе тоже, мы с тобой попали в одну мясорубку. Давай держаться вместе, доверять друг другу. Я, правда, хочу тебе добра! Успокойся, не надо ни на кого бросаться. Давай их выслушаем. Давай с ними поговорим.

— Я открою сам, ты идешь в комнату и ждешь там.

— Нет, ты начнешь драться, тебя тоже ударят, я этого не хочу!

— Евочка, открой двери, я медленно зайду один, потом Сергей Александрович… он вам все объяснит. Скажи своему другу, что никто вам не причинит вреда, мы будем без оружия, он сможет проверить.

Господи, как же я устала! У меня уже ноги гудят. И я уже снова хочу кушать. Даже эти, наверняка, слипшиеся, давно остывшие вареники…

И вот, я, наконец, открываю дверь и впускаю в квартиру двоих мужчин. Потом я ухожу в зал и встаю возле дверей в спальню. У меня сейчас одно отчаянное желание — сбросить с себя это мокрое, холодное полотенце и переодеться в комфортную одежду. Думаю, минут через пять мне даже удастся все это осуществить.

Рай стоит рядом со мной в этом нелепом для его мощной фигуры темно-синем халате с китайским драконом. Да-а, зрелище мы собой представляем еще то! Неудивительно, что незнакомый мужчина в официальном сером костюмчике смотрит на нас с таким задумчивым видом.

— Можете меня называть просто Сергей. А вы, как я уже знаю, — Райс? Верно?

— Теперь я — Рай!

— Да… Хорошо. Значит, Рай.

— А вы — Ева Владимировна.

— Просто Ева.

— Хорошо.

— У вас сегодня выдался непростой день, я думаю, вы хотите уйти в комнату и переодеться.

— Совершенно верно.

Я уже собиралась улизнуть к себе в закуток, но Рай отчего-то кинулся за мной.

— Я буду рядом.

Может, он боится, что, как только я скроюсь из виду, его тут же схватят и куда-нибудь увезут. Но, я-то чем ему смогу помочь в этом случае. Я кунг-фу и карате знаю только по фильмам об Ип Мане. Ну, и о Брюсе Ли мне когда-то папа много рассказывал, в своей юности отец его просто боготворил, даже пытался заниматься по его методике, пресс «качал» до двухсот раз, сворачиваясь «листочком» из положения лежа.

Даже рассказывал, что эти упражнения ему очень помогли достойно продержаться в тех самых местах, «не столь отдаленных», что папу быстро зауважали там за некоторые хитрые приемчики. Но, сейчас эти глубочайшие теоретические знания вряд ли мне помогут отстоять Рая.

«Суха мой друг теория везде, но древо жизни пышно зеленеет…»

Это еще Иоганн Вольфганг Гете сказал от лица своего Мефистофеля.

— Я сейчас вернусь. Оденусь прилично и вернусь сюда, в зал.

«Он странно себя ведет, такой собранный, напряженный, готов в любой момент атаковать или защищаться… словно дикий зверь, выпущенный на древнеримскую арену — кого бы порвать первым за все унижения плена…»

— Рай, просто побудь здесь, я же быстро… Не волнуйся, нам никто не навредит.

Я встала перед ним и улыбнулась, я погладила его по широкому махровому рукаву халата. Кажется, он немного расслабился, и тогда к нему обратился Сергей:

— Вам тоже понадобится одежда. Позволите, я предложу вам спортивный костюм. Это примерно ваш размер.

«Хорошо же они подготовились… Все предусмотрели!»

Я, наконец-то, смогла уединиться в своей комнатушке, с удовольствием надела удобные старенькие джинсы и футболку. Волосы освободила из пучка на затылке и расчесала. Как же хорошо, будто змеей сменила старую кожу и возродилась заново, даже силы откуда-то появились.

Я вернулась в зал и изучила обстановку: Валентин Игоревич чем-то шуршал на кухне, неужели, всерьез собирается чайку попить? Новый знакомый Сергей сидел на диване, держа спину неестественно прямо, а рядом с ним теперь находился новый персонаж — мужчина средних лет с очень приветливым, даже добрым лицом. Рай стоял у раскрытой балконной двери…

Я даже глазам своим не поверила, мой «пришелец» изрядно преобразился. Одет он был теперь в модный спортивный костюм стального цвета. Волосы у Рая оказались просто шикарными — волнистые, золотистого оттенка, они почти достигали плеч, окружая голову мужчины светящейся аурой.

Я отчего-то засмущалась и быстро отвела взгляд. Рай — симпатичный, очень симпатичный мужчина, этого нельзя отрицать. У него очень привлекательное мужественное лицо, правда, немного надменное и холодное, даже порой откровенно злобное. Но, даже и в этом была какая-то особая притягательность… по крайней мере для меня.

Недаром же, еще в каком-то старинном фильме меня «зацепила» фраза о том, что «Злодей заставляет сердце девушки биться чаще…». Почему-то во многих популярных любовных романах главным героем обязательно должен быть этакий высокомерный «мачо» — богатейший «супербосс», демон с ледяным взглядом, даже садист и убийца.

Он может половину книги всячески третировать несчастную героиню, а она в душе его уже почему-то любит и желает изменить его к лучшему. И самое интересное, что он и правда начинает относиться к ней лучше, осыпает подарками, нежные слова говорит… что не мешает ему оставаться чудовищем по отношению к остальным людям.

А если героиня даст хоть малейший повод себя в чем-то подозревать, если у него возникнет крохотное сомнение в ее преданности… растопчет и ее. Чтобы потом, возможно, раскаяться и оросить скупыми мужскими слезами Ее бриллиантовый саркофаг.

Я подсознательно чувствовала, что в Рае есть нечто страшное, что он пытается спрятать от окружающих, но Оно вырывается наружу, даже помимо его воли и желания. А еще мне некстати вспомнилась фраза кого-то из особняка, о том, что Рай убил много людей. Может, он временами превращается в монстра? Может, и мне рядом с ним грозит опасность? Тогда очень хорошо, что этот Сергей сейчас уведет Рыжего из моей квартиры и я, наконец-то, высплюсь… если вообще смогу сегодня заснуть.

Но, все пошло совершенно не по-моему сценарию. Начался просто какой-то кошмар! Рай вдруг заявил, что никуда не пойдет и останется со мной у меня дома. «Специальные люди» не на шутку растерялись… переговоры с пришельцем начал милый новый персонаж, назвавшийся Аркадием.

— Понимаете, Рай, у нас есть все основания думать, что за вами уже началась охота. Мы хотим отвезти вас в безопасное место очень далеко отсюда, где вам ничто не будет угрожать. У вас будет отличный домик посреди леса и все, что нужно для спокойной жизни. Там прежде обитали несколько мужчин, чья история сходна с вашей. Теперь они разъехались из поселка со своими семьями. У них подрастают дети.

Видите, все может сложится очень удачно и в вашем случае. Постарайтесь нам поверить, у нас нет никаких причин вас обманывать. Мы желаем вам только добра.

«Надо же… у нас в России целое поселение инопланетян имеется. Понятное дело, что в прессу эту информацию не пускают. Несчастным пришельцам жить спокойно не дадут. А, может, и в других странах есть подобные «резервации»… Ничего-то мы, простые люди не знаем… Да — а… может, я еще доживу до того дня, когда к Андрею Малахову на передачу гость с Марса заявится. А ведущий его деликатно так спросит: «Скажите, уважаемый… как вам русский лес и русские девушки?»

Рай долго молчал, а потом вдруг кивнул в мою сторону:

— А что с ней будет? Она тоже в опасности, за ней могут прийти!

Аркадий попытался его успокоить на этот счет, да и мне было нелишне услышать:

— Не волнуйтесь, Еве Владимировне будет обеспечена надежная охрана.

«Ага… как же! Только Рай за порог мне тут же память сотрут каким-нибудь прибором! Знаем-знаем…»

— Она поедет со мной! Или я тоже остаюсь. Я буду там же, где она!

Я сделала пару маленьких шажочков и аккуратно села на наш старенький диван рядом с Сергеем. То, как начинали развиваться события мне уже не нравилось.

«Специальные люди» переглянулись. Аркадий кашлянул и глубокомысленно заметил, совершенно на меня не глядя:

— Что ж… раз Еве Владимировне какое-то время тоже будет нужна охрана, думаю, ваше предложение весьма уместно.

— Отличное решение!

Это уже с явным облегчением поддакнул Сергей.

— Простите, я вас правильно поняла? Что вы мне предлагаете? Я не хочу никуда ехать, мне это не нужно. У меня здесь дом.

— Я за квартирой присмотрю, Евочка, не переживай. С квартплатой разберемся, все решим. Тебе ни о чем сейчас не надо беспокоится.

Я растерянно смотрела на чашку чая, что предлагал мне Валентин Игоревич.

«Да, они тут все заодно! Все уже за меня решили! Западня какая-то, страшный сон! С какой это стати, извините, я должна все здесь бросать и ехать куда-то за тридевять земель с чокнутым Рыжим, который, видите ли, без меня уже жить не может!»

— Ева Александровна, можно с вами пару минут поговорить наедине.

— У меня нет никаких секретов от окружающих, я заявляю прямо и откровенно — я никуда из своего дома не поеду! И в прислугу для озабоченных пришельцев я не нанималась!

— Каких пришельцев, вы это о ком, Ева… Владимировна?

Все присутствующие посмотрели на меня с явной обеспокоенностью.

«Ага! Думали, я не владею информацией! Да, я только выяснить не успела — с Марса он или с Венеры… и как он языковой барьер преодолел».

— Девушка перенервничала. Мы разберемся. Это все потом…

Тихим голосом вынес свой странный вердикт Аркадий.

— Ева Владимировна, мы гарантируем вам безопасность и… — мужчина вдруг немного замялся, — полнейшую неприкосновенность. Но, вам действительно придется поехать сейчас с нами, хотите вы того или нет, это вопрос спасения вас обоих. Вопрос очень серьезный.

— Этот человек, — Аркадий приподнял подбородок в сторону Рая, — очень важен для нашей страны, и мы сделаем все, что в наших силах для обеспечения его защиты. Вы свою страну любите, Ева… Владимировна?

— «Еще спросите, за кого я в прошлый раз голосовала на выборах Президента!»

Ох, не надо меня доводить! Я ведь не посмотрю, что вы «специальные люди», я вам скажу все, что думаю, даже раскулаченного деда припомню и отобранную у него в 1932 году личную мельницу, которая семь окрестных сел и деревень «кормила».

Но тут подал голос славный Валентин Игоревич:

— Евочка, а почему ты не хочешь в лесной поселок съездить, отдохнуть на природе, на всем, так сказать, готовом? Товарищи тебе командировку оформят, с официальной оплатой. Ты же потом хотела в школу устроится, ну, вот и наберешься сил перед работой. Как раз один месяц тебе и остался гулять, а потом за тетрадки засядешь и готовы не поднять, доведут еще тебя наши охламоны.

Год у тебя тяжелый выдался, Ева, тебе надо отвлечься от всех забот. Мой тебе совет, поезжай…

— Это, конечно, все прекрасно, природа и птички, но…

Я посмотрела на Рая, а он только на меня и смотрел, впрочем, кажется, успевая контролировать все и всех в этом маленьком помещении.

«А, собственно, что я теряю… Только уникальный шанс провести какое-то время с гостем из космоса, а, если он еще раз ко мне полезет, я…»

— Рай, ты можешь дать мне сейчас в присутствии всех этих людей самую страшную для тебя клятву?

Мне показалось, или Сергей сжал губы и закатил глаза вверх, а Аркадий только мило улыбнулся.

— И в чем я должен поклясться тебе? — Рай как-то недобро сузил свои янтарные глаза.

— Что ты и пальцем ко мне не прикоснешься без моего на то письменного разрешения!

В комнатушке повисла напряженная тишина. И пускай… Пускай эти «специальные» думают, что хотят, не им же придется бок о бок находиться с этим импульсивным Рыжиком. А я должна хотя бы какие-то гарантии получить, для спокойствия своей невинной души.

Теперь уже все мужчины в комнате — кто открыто, кто исподтишка наблюдали за реакцией Рая. Кажется, последний был несколько сбит с толку моим решительным манифестом. А что? Пусть знает, что мы — Земные русские девушки не вешаемся на шею первым встречным «звездолетчикам», какими бы они не были мускулистыми и златовласыми.

Тоже мне Тристан нашелся! В космосе свою Изольду ищи, а я уж как-нибудь местным «генофондом» обойдусь. Хотя и тут еще «порыться» придется… И все равно наши Земные ребята мне нравятся больше!

— Я даю клятву, которую ты хотела! Моего слова достаточно?

Но, мне отчего-то показалось, что на этой фразе Рай немного хитро прищурился и даже усмехнулся уголком губ. А, может, это была всего лишь гримаса пренебрежения, мол «не очень-то и хотелось»…

Мне дали десять минут, чтобы я уложила в дорожную сумку самые необходимые личные вещи. И тут мне стало совсем не по себе, я вовсе не планировала такой поворот событий — ехать ночью из уже привычных маленьких Кулебак в Москву, в аэропорт, чтобы вскоре лететь за Урал… в самое «сердце» нашей страны — в Сибирь.

Пока я металась по квартире, лихорадочно собирая сумку, меня колотила нервная дрожь. Рай сидел на табурете все у той же балконной двери, словно египетский фараон на троне, он, и правда, сейчас был похож на «наместника Бога» — прямой, как истукан, с золотистой гривой, которую он зачесал назад собственно пятерней, с чуть удлиненными к вискам янтарными очами.

И с этим вот «божественным существом» мне предстоит прожить как минимум месяц в лесу один на один… Кажется, предстоящее путешествие запомнится мне на всю оставшуюся жизнь. Только бы не поддаться инопланетным чарам, не позволить Раю стать для меня чем-то большим, чем просто «спасенный иноЗемец».

Сергей постоянно меня торопил, стоял, подпирая крутым плечом дверной проем в залу и ныл, что мы опоздаем на ближайший рейс до Тюмени, а потом придется ждать до утра. В итоге, мы с Раем даже поужинать не успели. Наконец, вся наша делегация оперативно спустилась с пятого этажа во двор. Там нас уже ожидала огромная черная машина непонятной мне марки.

Сергей уселся рядом с водителем, а мы с Раем разместились на заднем сидении. Аркадий и еще пара каких-то мужчин, стоявших у подъезда, должны были ехать следом на другом внушительном авто.

«Охрана по высшему разряду! Когда бы ты еще так прокатилась, Ева Владимировна, будущая занудная училка?… «Глагол несовершенного вида отвечает на вопрос «что делать», — поняли, дети?»…»

И вот мы уже давно выехали из Кулебак и приближаемся к МКАД, скоро будет Внуково. У меня сами собой закрываются глаза и я, после некоторых колебаний, нахально «приваливаюсь» виском к плечу Рая. Мне-то можно к нему прикасаться, он же не брал с меня «зеркальных» обещаний.

А потом вдруг Рай осторожно отодвигает меня, снимает свою спортивную ветровку и, свернув ее наподобие подушки, приглашает меня устроиться головой у себя на коленях. И я настолько мечтаю хоть куда-нибудь уложить свою тяжелую голову, что даже не спорю.

А потом я проваливаюсь в сон, и в последние секунды перед забытьем чувствую, как Рай бережно гладит меня по волосам, собранным в небрежную косу. И никакое мое разрешение на это ему сейчас, кажется, не требуется.

 

Глава 2. Тюмень

— Может, вам сиденье разобрать… будет удобнее. Правда, уже скоро приедем…

Слышу сквозь сладкую дрему тихий голос Сергея. Интересно, долго ли я спала, голова почему-то еще тяжелая. Я сажусь прямо и хлопаю глазами, за окнами машины густая ночь и мелькание круглых фонарей вдоль дороги. Аэропорт…

Мы приехали почти к самой посадке на наш рейс, Аркадий забрал у меня паспорт и побежал куда-то договариваться насчет билетов. Я чувствовала себя очень неважно, да вдобавок вдруг возникли знакомые тянущие боли внизу живота. «Только не это, только не сейчас! Еще целая неделя в запасе… неужели из=за стресса…»

Хорошо, что у меня в сумочке всегда с собой женские гигиенические средства на всякий «пожарный». Решительно поднимаюсь с металлического креслица в зале ожидания и, опустив глаза, объявляю своим спутникам о необходимости сейчас же удалиться в «дамскую комнату».

Я даже не удивляюсь, что Рай собирается меня сопровождать, но, если бы я понимала тогда, насколько далеко он собирается зайти…

Итак, к женскому туалету направляемся всей милой компанией — немного раздраженный Сергей впереди, затем я и Рай, который зачем-то придерживает меня за плечо, нервно озираясь на толпы людей вокруг. А по сторонам и сзади несколько крепких неприметных на вид «дядечек» с самым равнодушным видом…

— Это совершенно неприлично! Я пойду одна! У тебя есть хоть какое-то понятие о деликатности?

Он молчал и даже не собирался спорить, Он, видите ли, всерьез считал, что в дамском туалете меня подстерегает огромнейшая опасность. Я начала злиться всерьез, а тут еще этот Сергей добавил жару:

— Из-за вас рейс придется задержать, вы хоть это осознаете? Засуньте уже свою стыдливость куда подальше и сделайте, наконец, свои дела!

— Не кричи на нее… ты!

Во избежание серьезного конфликта, я обреченно завела Рая внутрь комнаты с нежно-малахитовым кафелем и велела ждать себя возле умывальников. Сама же я зашла в кабинку и «сделала свои дела». Сергей же в это время «работал» вахтером у дверей, чтобы в случае необходимости объяснять подошедшим женщинам, что в туалете сейчас нестандартная ситуация — беременной женщине стало плохо и с ней рядом находится муж.

А, когда я подошла к зеркалам, чтобы помыть руки, Рай вдруг как-то странно, по-кошачьи, фыркнул в мою сторону и выпалил:

— У тебя идет кровь! Когда ты поранилась?

Даже не видя физиономию Сергея, я уже представила досадливо — брезгливую гримасу на ней. Это самые сумасшедшие сутки за всю мою жизнь! Никакого личного пространства! Главное, мне сейчас, как говорят японцы, надо «сохранить лицо»!

— У женщин на земле… раз в месяц… идет кровь! Это не страшно и это значит, что она не беременна, понятно?

— Понятно… — в его голосе послышалось странное удовлетворение, — ты не беременна!

Со стороны дверей раздался тихий смешок, и я уже круто повернулась, чтобы произнести гневную отповедь, как встретилась взглядом с Аркадием. Мой воинственный запал тут же исчез — Аркадий мне нравился.

И вот мы сидим в салоне «Тушки», что увезет нас в Тюмень. Уж скорее бы добраться до места и, в спокойной обстановке, обдумать все со мной произошедшее. Самолет разгоняется и взлетает, Рай почему-то улыбается, прикрыв глаза, а мне нехорошо. Я не люблю самолеты и поезда, не люблю большие вокзалы и аэропорты, суету и спешку, томительное ожидание…

Пассажирам раздали еду. Рай проглотил свой сандвич буквально за пару секунд и я, с грустью посмотрев на половину собственного холодного бутерброда, отдаю оставшийся кусок пришельцу. Порыв гуманизма, что поделать, Рай большой, ему надо много кушать…

— Ребята, почему же вы молчите, что такие голодные! Сейчас мы вас накормим!

Аркадия я готова просто расцеловать. Он подзывает стюардессу и минут через десять нам приносят кучу всякой еды: салаты, курицу и картофель, еще бутерброды и десерт, чай с кружочками лимона. Чая в самолете мне всегда мало…

Я налопалась до состояния полного блаженства и комфортно откинулась на сиденье. Салон опять погрузился в полумрак. Большая жесткая ладонь Рая легла сверху на мою руку, что задержалась на подлокотнике. Горячие пальцы пришельца переплелись с моими, жест был довольно интимным, но, я была не в том состоянии, чтобы спорить. Мне, и правда, сейчас было хорошо.

А через три часа мы уже ехали на такси по предрассветным улицам города Тюмени. Я с любопытством рассматривала из окна «Ниссана» незнакомые улицы, площади и скверы. Где-то в этом городе отбывал часть своего заключения мой отец-«декабрист», отсюда он присылал маме пылкие письма с заверением в вечной любви и преданности, слал нежные приветы мне школьнице. Почему-то на глаза навернулись слезы…

Мы остановились возле серой обшарпанной «панельки-девятиэтажки», поднялись на лифте на пятый этаж и позвонили в квартиру. Двери нам открыла миловидная женщина неопределенного возраста с довольно стройной для этого самого возраста фигурой.

— Здравствуйте, я — Ольга Короткова! Мы вас давно ждем!

Квартира была довольно большая — трехкомнатная, но неуютная, похоже в ней бывали «набегами» и никто не жил постоянно. Гостиница для «специальных людей», что поделать, им тоже надо где-то отдыхать.

От раннего завтрака я отказалась, только выразила желание принять горизонтальное положение и остаться одной. Ольга проводила меня в отдельную комнату и первое пожелание у меня исполнилось легко, а вот насчет уединения… Этот безумный Рыжий ни на минуту не собирался оставлять меня одну! Такое чувство, что градус его заботы значительно возрос после того как он проникся моим «критическим» положением и отсутствием беременности.

Да, когда же все это кончится! Он до конца жизни будет за мной по пятам ходить? А, если я к этому привыкну, а ему вдруг наоборот надоест… Пожалуй, вот что начинало тревожить меня всерьез.

Я легла бочком на жесткой широкой кровати с, наверняка, «супер — ортопедическим» матрасом. Рай тут же пристроился рядом, и я даже затылком ощущала его внимательный взгляд.

Спать уже не хотелось, и я решила начать хоть какой-нибудь позновательный разговор:

— Рай, а все-таки, ты откуда? Как ты к нам попал?

Отвечал Он почему-то крайне неохотно, может, это была секретная информация и не для моих «гражданских» ушей.

— Я ведь уже говорил… меня забрали и восстановили. Сделали… таким. Я хотел умереть сначала, когда все понял… Но, это было бы слишком просто. Умирать напрасно… нельзя.

Он глубоко вздохнул. Я нахмурилась. Неужели ему совершенно нечего добавить. Я-то хотела услышать о его родной планете, как они там живут, чем занимаются. Я всегда верила, что разумные существа есть в Космосе, что мы не одни в Солнечной системе. И вот теперь рядом «валяется» живое тому подтверждение, и от него никакого толку…

— Рай, а твой корабль сильно поврежден? Его совсем-совсем не починить?

— Какой корабль?

— Ну, на котором ты прилетел!

— Самолет? От него почти сразу ничего не осталось, сгорел… да, и я тоже должен был вместе с ним.

Сказать «Космолет» было бы правильней! Зачем он подстраивается под меня, я не совсем же глупая…

— Рай, а ты летел один?

— Так, в «лавочку» больше и не нужно, я сам справлялся…

— А, с какой целью ты летел?

— Выслеживать их гадов, вот зачем!

Рай, кажется, рассердился. Я притихла. А что тут скажешь?

— «Звездные войны. Эпизод последний. Небо над Россией».

Старенький Джедай нервно курит в стороне, а «рыженький» Люк Скайуокер влюбился в русскую девушку Еву и сложил дымящийся бластер к ее стройным ножкам. Интересно, а меня покажут по телевизору? Возьмут интервью милые дамы с Первого канала?

Дальше расспрашивать о чем-либо «Скайуокера», что дышал мне сейчас в затылок, резко расхотелось. И, вообще, чего он ко мне прилип?

В дверь комнаты тихонько постучали, заглянула Ольга и предложила мне прогуляться по магазинам, чтобы лично закупить все необходимые «женские штучки» на месяц моей предстоящей лесной жизни. И мы пошли вдвоем с Ольгой, представляете — только вдвоем!

Спросите, как мне удалось отделаться от Рыжего? Оказалось, это проще простого, надо было лишь найти к нему «ключик», с чем блестяще справился хитроумный Аркадий. Знаете, чем он отвлек Рая от моей драгоценной персоны? Он предложил ему «погонять» самолетики. То есть поиграть с ним вместе в какую-то замечательную компьютерную игру, имитирующую действия пилота современного истребителя.

Когда через два часа мы с Ольгой вернулись в квартиру с покупками, мужчины все еще азартно крушили авиацию противника и бомбили вражеские склады со снаряжением, не говоря уже про перепуганный личный состав. Кажется, у Рая неплохо получалось. Когда я заглянула к ним в зал, Аркадий демонстративно хлопнул его по плечу и провозгласил, почему-то, обращаясь именно ко мне:

— Да, ты молодец — просто «профи»! Я месяц не мог этот уровень пройти. У тебя тала-ант! А реакция-то какая…

Мне отчего-то стало приятно от его похвал в адрес Рая. Все мужчины, видимо, одинаковые — и на Земле, и в Космосе. Хлебом не корми — дай «погонять» и «пострелять». Ах, да еще же неведомый зверь под названием «Доу-Джонс»… Этих историй я порядочно наслушалась от своих клиенток, пока работала в фитнес-клубе.

— Дорогой, ты там скоро…

— Сейчас, милая, вот только укокошу парочку монстров и базуку прикуплю для борьбы с их боссом…

или другой вариант:

— Скоро, скоро, моя радость, вот только посмотрю, как «Америка откроется» и прогноз цены на нефть… Погоди-ка… Индекс ММВБ укрепился… Значит, скоро пойдем в «боковик», может, от «Сбербанка» пока избавиться, хотя дивиденды вроде обещают неплохие… значит, «постоим» еще…

Рай тоже повернулся и посмотрел на меня. И я вдруг увидела в его блестящих глазах прямо — таки мальчишеский задор. И мне стало неловко. Я легко могу дать отпор любому высокомерному типу, но, когда на меня доверчиво смотрят таким ясным невинным взглядом… Ох, кажется, я начинаю таять…

День сам собой скатился к вечеру, а завтра с утра нас увезут в поселок «Северный», расположенный где-то в глубине леса. Я за день отдохнула, настроилась на поездку, мило поболтала с Ольгой, вот только постепенно меня стали одолевать смутные сомнения, как говорил, держась за острую бородку, герой одного старого советского фильма…

У меня настойчиво стало возникать ощущение, что от меня скрывают нечто важное, что мне чего-то не договаривают, опасаясь моей неожиданной реакции на эти новости. Я собрала воедино все обрывки их разговоров, странные насмешливые взгляды Сергея и сочувственные Аркадия, печальные вздохи Ольги…

— Девочка же должна знать…

— Когда будем на месте… Пока рано… Дергаться начнет…

Да, за кого они меня принимают. Я не истеричка!

Уже совсем стемнело. Аркадий и Рай все еще «зависали» у компьютера, теперь уже смотрели какие-то фотографии. Я изо всех сил делала вид, что мне это не интересно. Ну, правда, не стоять же мне за плечом у Рая, комментируя привольную русскую жизнь его «собратьев по разуму». Кажется, именно фото «лесных поселенцев» показывал сейчас Раю воодушевленный Аркадий.

Ольга и Сергей что-то обсуждали на кухне за чаем с огромным тортом. «Специальные люди», оказывается, те еще сладкоежки! Я съела самый маленький кусочек и, глотая слюну, отказалась от добавки. Растолстею еще, сама стану в глазах Рая привлекательным лакомством. А мне это нужно? Пока не знаю…

В общем, меня, как самую молодую, отправили спать. Но, мне, естественно, не спалось. Во-первых, немного беспокоила мысль, что сейчас Рай оторвется, наконец, от компьютера и завалится ко мне «под бочок». Интересно, а он храпит? Я тогда его просто спихну с кровати на пол, пусть даже не надеется, что буду это терпеть.

А, во-вторых… Во-вторых, почему же его так долго нет…

Я спрыгиваю с кровати и, в чем собиралась спать, в своей тунике почти до колен, тихонько крадусь в коридор. Я хотела лишь одним глазком взглянуть на Рая, но, в зале свет был потушен, экран компьютера погас. Куда все подевались? Я прислушалась, и вскоре поняла, что по крайней мере кто-то один моется в ванной.

А потом я услышала приглушенные голоса со стороны балкона и подошла ближе.

— Эта дуреха до сих пор считает его инопланетянином… Откуда только берутся такие простофили. Из тундры, не иначе…

— Фильмов американских насмотрелась… ну, что с нее взять, она же маленькая еще.

Кажется, Аркадий всерьез пытался за меня заступиться.

— Я тоже смотрел такое кино в свое время — «Хищник», «Чужой» — классика жанра.

— Скажи еще «Звездные врата»… или этот детский сериал про Дарта Вейдера.

— Не-ет, я в свое время угорал по «Дюне»! Играл потом долго в нее… мне нравилось.

Совсем рядом раздался мягкий добродушный смех Аркадия. Я бесшумно села в кресло рядом с полуоткрытой дверью, ведущей на темный балкон, откуда доносился запах дорогих сигарет. Одно я поняла точно — Рай не пришелец! Но, тогда — кто?

Просто человек с выдающимися спортивными способностями? Обычному человеку вот так запросто через трехметровый забор не перемахнуть, да еще держа на спине пятьдесят килограмм живого веса. А потом мне стало обидно до слез, почему же они мне сразу-то всю правду не рассказали, смеялись надо мной, конечно, «дурочка из тундры»… в пришельцев верит.

Да, верю, и хочу, чтобы они существовали! И хочу установить контакт и обмениваться технологиями и достижениями в медицине и биологии. Я уже про культурный обмен не говорю… Может, в чем-то мы и отстаем от Ведущих космических держав, но что касается психо — эмоциональной сферы… попробуй еще нас догони.

Меня опять занесло… не в ту степь. Надо срочно приземляться. Надо немедленно выяснить, кто он такой и зачем был нужен Роуди и Бруно. И тогда станет окончательно ясно, как мне себя с ним вести.

Я вытерла слезы и двинулась на балкон к «специальной парочке». Парочка, кстати, подобралась в лучших традициях жанра: «хороший дядя — плохой дядя». Я обратилась к хорошему:

— Аркадий! Это нечестно! Я взрослый человек и не надо из меня дуру делать. Может, я и почти блондинка, но кое — что все же понять способна. Кто такой Рай?

Мужчины смотрели на меня с нескрываемым любопытством. Ответил мне почему-то Сергей, выпалив в меня словно давно заготовленную фразу:

— Рай — человек, пострадавший в результате авиакатастрофы и прошедший не очень качественное лечение за границей. У него есть небольшие проблемы с психикой. Он считает себя Зверем.

Вот так… просто и ясно. Никогда еще мне не было так стыдно за свою глупость и наивность. Хорошо, что на балконе было темно, потому что я, кажется, покраснела, словно маков цвет.

А тут еще сзади подошел Рай, довольно бесцеремонно отодвинул меня в сторону и зашипел, наступая на Сергея:

— Зачем ты ей сказал? Она не должна была знать…

— Я сказал Еве, что вы — ты попали в авиакатастрофу и… — Сергей заладил эту фразу прямо как попугай, медленно пятясь от надвигающегося на него Рая. И тут подал голос Аркадий:

— Ева думала, что ты прилетел к нам с другой планеты. Космический путешественник — прямо как Незнайка во второй книге Н. Носова о приключениях коротышек из Цветочного городка на Луне. Ты эту историю читала, Ева?

Мне вдруг почему-то стало смешно и грустно одновременно. И потом грусть перевесила. Да они оба просто издеваются над нами. Они просто дергают нас, как марионеток за ниточки, захотели — забрали и увезли в другой город, согласны мы или против — им не важно.

«Партия сказала — надо, комсомол ответил — есть!» И ведь ничего не объясняют, не снисходят до простого человеческого разговора, будто мы — низший сорт, а они приближены к какой-то особой касте. Вот что самое обидное!

Я судорожно вздохнула, чтобы подавить закипающие внутри слезы. Рай немедленно повернулся ко мне, и вдруг крепко обнял и прижал к себе. Я уткнулась носом в рыжие завитушки на его груди и вдруг почувствовала, что нам непременно надо держаться вместе, что мы теперь одни против всех. Как Бони и Клайд, как мистер и миссис Смит, нет… этот пример точно не подходит, суперагент из меня хр… неважный, я не умею драться кулаками в лицо и стрелять.

Вообщем, теперь, когда я поняла, что Рай обычный «земной» мужчина без всякого там инопланетного флера, он стал мне гораздо ближе и роднее. У него в жизни произошла трагедия, и ему нужна поддержка и дружеское плечо. И пусть Рай что угодно болтает о единственном предназначении женщины для продолжения рода…. о том, что женщина не годится «в друзья». А я все-таки попробую с ним подружиться. Развею, так сказать, его «домостроевские» мифы.

Я потихоньку отодвинула руки, что меня удерживали, и шагнула с балкона обратно в комнату. Рай пошел следом. У меня, конечно, было еще немало вопросов к «сладкой парочке», что продолжала курить на балконе, но при Рыжем говорить на серьезные темы бесполезно. Придется «втихаря» выведывать оставшиеся тайны самой.

— А Ольга уже ушла? Она не здесь будет ночевать?

— Нет, у нее свое жилище в городе. Она думала, ты уже спишь и не стала прощаться.

И вот мы остались одни в выделенной для нас спальне. У меня почему-то сильно-сильно заколотилось сердце, когда я забралась в своей туничке под тонкое одеяло, а Рай пристроился рядом. Я ни с одним мужчиной кроме Олега не лежала так близко. Ситуация для меня сейчас явно выходила за рамки стандартной.

Ну, что ж, как-нибудь скоротаю эту ночь, а завтра уже нас заселят в обещанный комфортабельный коттедж, где, надеюсь у меня будет собственная неприкосновенная кровать. И на ней никаких Рыжих!

Я лежала на боку и таращилась в темноту. Какой тут сон, если за твоей спиной раздается непонятное довольно громкое «тарахтенье — урчанье», тот самый звук, что я слышала от Него еще в своей злополучной ванной.

— Рай, ты зачем это делаешь?

Мне показалось или он немного смутился, потому что уж слишком долго молчал и ответил непривычно тихо:

— У меня так получается само, когда ты совсем рядом и я чувствую твой аромат. А сейчас к нему примешивается запах твоей крови и мне особенно хочется тебя оберегать. Ты же такая маленькая и нежная… моя Е-в-а-а…

Я рывком села на кровати… Он, что совсем не понимает… Он сейчас перешел все допустимые нормы приличий и такта. От меня не может ничем пахнуть, я принимала душ, я чистая… как он может мне вообще на что-то такое намекать…

— Рай, я хочу чтобы ты ушел! Я буду спать одна, это мое желание и право! Я спасла тебе жизнь, ты должен хоть немножечко меня уважать!

— За что ты меня гонишь, женщина?

— Ты бы еще сказал — «скво»!

Нет, надо успокоиться, мне же четко сказали, что он не в себе, что у него серьезная «психотравма» и вероятно на этой почве раздвоение личности. Он себя считает диким зверем, а для них такая прямолинейность совершенно обычное явление. Как и отличный нюх, кстати. А что? Самоубеждение великая вещь?

Я слышала об одном художнике, у которого закровоточили кисти рук, когда он писал картину о распятии Христа. Вот что значит, проникнуться темой!

А к Раю мне надо быть снисходительней и терпимей, это же очевидно. Я сменила гнев на милость и вернулась в горизонтальное положение.

— Не надо больше про кровь… Это продлится еще несколько дней, и если ты будешь постоянно комментировать мое состояние, я просто из себя выйду, я рассержусь. Мне не нравится обсуждать с тобой эту тему, это мое личное дело, понятно?

— Дай мне подержать твою руку…

Не-ет, с ним ни минуты нельзя оставаться наедине, он же просто маньяк! У него в голове только одно…

— Рай, можно я задам тебе один вопрос: у тебя была любимая женщина?

— Да.

— И где она сейчас? Вы… расстались? Прости, что я спрашиваю, если не хочешь — не отвечай. Я просто хочу о чем-то с тобой поговорить, раз уж мы тут…

Я хотела сказать «застряли», но не произнесла это слово вслух. Как-то грубовато звучит. А у человека может быть за спиной трагедия.

— Я не знаю, что теперь с Сарой… надеюсь… она все-таки жива.

Вот как, оказывается, еще и любовная драма. Досталось же человеку, сколько свалилось бед на голову Рыжего. Но, почему «Сара» — может, она была из еврейской семьи?

— И где вы с ней познакомились?

— Это была закрытая база в Неваде. Сара наблюдала за мной, мы разговаривали, она меня учила своему языку. Она очень мне нравилась.

«Ух, ты! Неужели Рай проходил лечение в клинике США? А потом оттуда сбежал, потому что просто так его не выпускали. Они же вообще русских отпускать не любят. По новостям историю Бута все время показывают и еще про одного русского летчика, что уже погибает в американской тюрьме.

Теперь мне, кажется, все стало ясно. И немудрено, что за Раем охотились иностранные агенты, может, Рай какой-то ценной информацией владеет. А я-то себе нагородила — Плутон… Межзвездные туристы…

Самой впору книжку про космические приключения писать. Любовно-фантастический роман. А что? Сейчас многие пишут…»

Но надо бы до конца все прояснить насчет этой загадочной Сары:

— А эта женщина, она была врач, да?

— Да, почти… она занималась генетикой. И очень любила кошек, вот ей нравилось, когда я делал так… как не понравилось тебе.

Меня будто укололи. И это оказалось почти физически больно. Он вспоминал какую-то американскую женщину, которая с удовольствием слушала его «урчанье»… Почему мне так больно, я не пойму? Это ведь его история, какое мне дело? Я же не могу ревновать… это было бы совершенно глупо.

— И что потом? Вы поссорились?

Рай замолчал так надолго, что я уже и не надеялась на ответ. А потом он сказал:

— Я ее толкнул к стене и она упала. Она не шевелилась, когда меня ударили током, я не знаю, что с ней стало потом. Может быть, я ее убил.

Я на миг перестала дышать. Мне стало реально жутко. Он ведь проговорил эти слова так спокойно, будто для него самое обычное дело — кого-то убивать.

— Рай, — прошептала я после продолжительной паузы, — а, почему ты ее толкнул?

К моему удивлению, он ответил довольно быстро и эмоционально:

— Я никогда бы ее не обидел, я не знал, что она стоит позади меня… Это случилось из-за ее мужчины. Джеймс меня ненавидел и боялся. А Сара хорошо ко мне относилась. Я только ей позволял проводить забор крови и… все другое. Хотя мне и не нравилось то, что они со мной делали.

Сара хотела меня успокоить, она погладила меня по плечу, а Джеймс стал ее ругать и смеяться надо мной. Он думал, я не понимаю их язык… Он назвал меня женщиной из-за моих волос, и сказал кое-что еще… Я это понял! Этого нельзя никогда говорить мужчине!

Я его ударил, он упал, и я наклонился над ним, а сзади меня схватили за одежду. Я думал — это охранник и, не оборачиваясь, отмахнулся рукой. Там находилась Сара, она хотела меня остановить. Она была такая же маленькая, как ты. И отлетела к стене, ударилась головой и потом я заметил кровь…

Мне нужно было подойти к ней и убедиться, что она жива, мне нужно было ей помочь. Они не подпускали меня и я убил еще двоих… кажется…

Знаете, я, конечно, за дружбу народов и все такое, но… я всегда с подозрением относилась к американским методам «исправления людей». А еще в США есть смертная казнь и электрический стул, об этом я с негодованием и болью смотрела в фильме «Зеленая миля».

Пожалуй, единственное, за что я, действительно, люблю и уважаю США, так это за их кинематограф и некоторых литераторов, например, О, Генри и Джека Лондона, Теодора Драйзера, а уж Марк Твен и его Том Сойер…

Ну, не умеем мы — русские, так масштабно и грандиозно снимать фантастику и эпические исторические картины. Пока не научились… А, может, это и не наше. Нам отлично удаются фильмы о силе духа и преодолении себя. Вот как раз здесь у американцев все гораздо банальнее:

— Нет, Боб, я не герой, я полное дерьмо… я ничего не могу… (со слезами в голосе)

— Ну, что ты, Арчи, соберись, ты справишься, ты можешь, ты должен!

— О, нет, нет… моя мама и мой психолог сказали, что я конченый неудачник… девушки меня не замечают… (бурные рыдания)

— Тогда вот же тебе (на выбор) от Феи — крестной: костюм супергероя, волшебный фонарь, полет на Луну в один конец, укус оборотня и пять лет службы во Вьетнаме, да… еще русская секретарша для поднятия… настроения.

— А, ты знаешь, Боб, у меня появились силы, и я, пожалуй, готов рискнуть… О, да! Теперь я в себе гораздо более уверен! До меня, наконец, дошло! Оказывается, я рожден, чтобы спасти мир!!!.. от русской секретарши… она, кажется, раньше в Кремле работала…а, знаешь, У КОГО?…

— Нет, Арчи! Остановись… Это имя нельзя произносить вслух!

— Оно звучит еще ужаснее, чем Волан-де-Морт?

— Гораздо ужаснее, Арчи, гораздо…

А, что у нас? А у нас «Легенда № 17» и «Движение вверх». У нас «Повесть о настоящем человеке», «Охота на единорога» и «Салют-7»… — поистине шедевральные фильмы, над которыми хочется думать и… плакать, ну, таким впечатлительным барышням, как я, например. Фильмы, которые учат и помогают, а не только развлекают. Фильмы, которые — навсегда.

Мне было от души жаль, что у Рая все так грустно получилось с Сарой. И я совершенно искренне попыталась убедить его, что женщина-генетик осталась жива и получила лишь легкое сотрясение мозга. И они помирились с Джеймсом.

Я нарочно упомянула про Джеймса, хотя это, наверно, было и подло. Мне просто отчаянно хотелось увидеть реакцию Рая но то, что женщина, к которой он неровно дышал, теперь с другим. Но, Рыжий отнесся к моим предположениям довольно спокойно, только добавил, что Джеймс очень нехороший человек и Саре с ним будет тяжело.

Конечно, информация о том, что Рай укокошил сколько народу меня отнюдь не радовала. Стало очевидным, что это очень импульсивный, не сдержаный мужчина, которого следует опасаться и мне, что бы он там не говорил про защиту и заботу.

Я вдруг вспомнила своего отца… Почему-то больнее всего нам делают именно самые близкие и любимые люди. Те, кому мы больше всего доверяем, кого допускаем до самого сердца, перед кем раскрыты и безоружны. И даже если их удар случаен, от этого нам не легче.

Если бы не та дикая выходка моего родителя, если бы мама не упала на лестнице, у меня сейчас мог быть братик или сестренка, и мы жили бы все вместе дружной семьей. Пара секунд, одно неверное движение и жизнь расколота на «до» и «после»… какие-то пара секунд. Злой рок или испытание…

Охота к расспросам у меня прошла. Захотелось свернуться калачиком и уснуть. Я снова отвернулась к стене и натянула до плеч одеяло. И даже вскоре задремала под тихое «урчание» по соседству…

 

Глава 4. В «Северном»

Эта дорога мне показалась бесконечной… Я никогда в жизни не проводила столько времени в салоне автомашины, пусть даже самой навороченной иномарки. Я пыталась слушать музыку, пробовала разговорить пожилого водителя, смотреть в окно, даже дремать… на коленях у Рая.

Он-то сидел как статуя, смотрел на меня со странным выражением в искрящихся глазах, пытался положить мне руку на плечо или на талию, пока я покачивалась в забытьи у него на ногах, лежа головой на свернутой ветровке. Беседовать с ним сейчас меня совершенно не манило. И, вообще, начало подступать какое-то непреодолимое беспокойство.

Что нас ждет в этом лесу? Может, надо мной с Раем тоже будут проводить какие-нибудь опыты, надо же тестировать новоизобретенные лекарства, не все же одним кроликам отдуваться.

И вот, наконец, тряская ухабистая дорога в две колеи завела нас в глушь леса к вполне симпатичным домикам поселка «Северный». Надо еще добавить, что к моему превеликому удовольствию ни один из «специальных людей» с нами не поехал. Мы натянуто распрощались еще в городе, даже миролюбивый Аркадий мне уже не казался столь доброжелательным. На переднем сидении «Туарега» с нами ехала Ольга. А она была почти друг, это стало ясно сразу же в первое утро нашего знакомства.

Поселили нас с Раем в хорошенький «коттеджик» в самом центре лагеря. Ольга сказала, что там раньше жила женщина — врач со своим супругом. Местечко мне очень понравилось, рядом столовая и административный корпус. Есть великолепно оборудованная спортивная площадка, надо будет вернуться к растяжкам, а то за месяц совсем себя запущу. А «девочкам», конечно, нравится когда их инструктор по шейпингу и сама в отличной форме — подтянута и стройна — живая реклама собственных занятий.

Меня, правда, несколько удивило, что в «Северном» было мало обитателей, целых четыре прекрасных коттеджа точно пустовали. Вечером, в день заезда, Ольга провела для нас небольшую экскурсию.

— Сейчас здесь с вами должен был мой муж находиться — Алексей Викторович, но у него нелады со здоровьем начались неделю назад, как на грех. Требуется серьезная операция.

Ольга внимательно оглядела нас с Раем, особенно ее проницательный взгляд задержался на Рыжем.

— Это хорошо, что вы сюда сразу вместе приехали. Остальным было гораздо труднее.

— А где они сейчас — те, что здесь жили раньше? Мне показывали их фото…

— Брок в семидесяти километрах отсюда, в Ершово. У них все хорошо, мы их навещали недавно с Владом. Остальные — подальше… Но, все они отлично приспособились, у всех детки подрастают.

Мне показалось или при последних словах Ольги у Рая загорелись глаза. Еще бы, он же просто помешан на идее продолжения рода… Вот уж повезет его избраннице — детский сад на дому ей гарантирован с таким-то муженьком. На мой интерес к подобным идеям Рай может даже не рассчитывать. Я детей обожаю, но не более одного — двух под собственным носом. А этому Рыжику я чувствую и трех-то маловато будет.

— Мы, честно сказать, новых гостей в «Северный» и не ждали. Но, очень рады вашему приезду. Думаю, вам здесь все понравится, отдохнете от города, от всех передряг, а там… «наверху» пока все утрясется. Здесь вам точно нечего опасаться.

— А вы с нами в поселке останетесь?

— Я бы задержалась на пару дней, да, надо к мужу… он в больнице сейчас. Алексей много спрашивал о вас… Рай. Он очень хотел вас увидеть. И вам, Ева, передает привет. Правда, удивительные у вас имена… Так хочется пожелать вам счастья, ребята… Вы такие хорошие… оба.

Она проговорила эти слова с таким глубоким чувством, словно благословляла нас у алтаря. Меня это чуть-чуть покоробило. Возникло ощущение, что нас прямо толкают друг к другу в объятья, а мне всегда не нравилось давление извне.

Я сухо поблагодарила Ольгу за теплые пожелания и торопливо спросила, придав фразе полушутливый тон:

— А кто здесь главный будет? Кто будет за нас отвечать?

Ольга немного замялась и даже будто нахмурилась:

— Лиля пока здесь… за старшую. Лилия Яковлевна Кривошеина. Пару недель будет точно она, а потом, надеюсь, и Алешу выпустят из больнички. Ему как раз свежий воздух потребуется. Тогда мы вместе с ним к вам сюда и приедем. Вы уж потерпите пока… Ева.

Почему-то она сейчас обратилась именно ко мне, попросила потерпеть конкретно меня. Странно — странно… Ольгины объяснения меня здорово насторожили, в ее голосе явно слышалась неприязнь. Эта Лилия Яковлевна, наверно, та еще «выдра» престарелая. Уж, точно, не такая приветливая и спокойная как Ольга. Что ж, поживем — увидим!

— Здесь теперь мало народу остается: в поварах Светлана сейчас дежурит, еще помощница ее тут — Галина, заодно она и уборку делает у Лили. Из мужчин только Андреич — наш лесничий, изредка егеря бывают, да кто-нибудь из городского начальства по делу. Охота здесь строжайше запрещена. Вот и весь наш контингент — невелик числом.

Ольга почему-то грустно улыбнулась, глаза ее резко постарели. Наверно, женщина, и впрямь, сильно переживала за своего мужа — прежнего начальника базы.

Потом Ольга повела нас в столовую и там-то мы, наконец, познакомились с этой Лилией…

Когда я впервые увидела Ее, мне резко захотелось протереть глаза и себя покрепче ущипнуть, потому что так не бывает. Такие женщины не сидят в чаще леса, не скучают на заброшенных базах среди дряхлых лесников и кухарок.

Такие, как эта Лилия, восседают в офисных креслах, закинув нога на ногу, чтобы побольше разошелся длинный разрез на узкой короткой юбке. Чтобы все подчиненные мужчины, судорожно глотая слюну, как угорелые строчили финансовые отчеты и зорко следили за ростом капиталов начальницы.

Такие, как эта Лилия, возглавляют редакции глянцевых женских журналов, наподобие героини Мерил Стрип в «Дьявол носит Прадо».

Такие женщины ездят в супердорогих авто и ходят в рестораны под руку с холеными красавцами на десять-пятнадцать лет моложе себя.

Зачем Она здесь… Для меня это было настоящей загадкой… до каких-то пор.

А, потом я заметила как смотрит на Нее мой Рай. Я и сама не поняла, как это случилось, но, в этот самый момент Рыжий вдруг стал совершенно моим. От кончиков пальцев ног до кончиков золотистых волос, которые он теперь убирал в довольно гламурный хвост.

И как Эта Женщина на него посмотрела… У Лили была обалденная фигура по типу песочных часов, и просто удивительно, как она до сих пор не переломилась в своей осиной талии. У Лили была пышная грудь и широкие бедра, а еще умопомрачительной длины ноги. Картину дополняла копна почти черных, видимо, крашеных волос и удивительной голубизны глаза.

Голубоглазая белокожая пухлогубая брюнетка лет под сорок…

Именно так, по моим представлениям, выглядела царица — мачеха, что в сказке А. Пушкина, выгнала юную царевну в лес после признания волшебным зеркальцем приоритета за очарованием невинности.

— О, мы так вас ждали! Приготовили просто райское пиршество в вашу честь, присаживайтесь, ну, что же вы стоите, дорогие друзья! Олечка, как у Лешика дела? Передавай ему мои поцелуи и пусть скорее поправляется, он у тебя такой милый говорун.

Я немного опешила от такого сверх теплого приема. Лиля скользнула по мне почти равнодушным взглядом. А что ей волноваться, по сравнению с ее яркой внешностью — я просто «бледная моль». Надеюсь, меня она не выгонит в лес на съедение волкам или кому похуже? Мало ли чего ей нашепчет волшебное зеркальце, а что оно у нее в арсенале имелось, я точно не сомневалась… по соседству с метлой.

Мы довольно мирно поужинали все вместе, хотя лично мне кусок в горло не лез, когда я наблюдала за тем, как пристально Рай разглядывает эту Роковую Красотку, словно из прихоти решившей провести недельку на лоне природы. Причем, он это делал совершенно открыто, и Ей это нравилось. Ольга сидела рядом со мной, все больше мрачнея. Кажется, сейчас она читала все мои мысли. а может, и не только мои…

После ужина мы с Раем отправились в свой коттедж, а Ольга, чуть подзадержавшись с Лилей, догнала нас у самого домика.

— Давайте прощаться, ребята, я завтра уезжаю рано утром, уже не увидимся. Евочка, а ты в обиду себя никому не давай, поняла, моя хорошая?

Странное прощание…

Ольга вдруг отчего-то расчувствовалась и поцеловала меня в обе щеки, глаза женщины были полны слез. Я, конечно, тоже зашмыгала носом и Рай уставился на нас в полном недоумении, он-то не видел ни малейшего повода для огорчений. Пожалуй, даже наоборот… Я подозреваю, что Рай дождаться не мог, когда уже мы останемся одни… Или это только мои досужие домыслы?

Сказать честно, я ничего не имею против интимной жизни, я не ханжа. Хотя сама с невинностью рассталась по сегодняшним меркам довольно поздно. Просто так получилось, никто особо не настаивал. После ухода папы, мы с мамой жили вдвоем душа в душу. Утром вместе уходили из дома — она на работу, я в институт, вечерами вместе что-нибудь вкусненькое пекли, потом за чаем смотрели какие-нибудь интересные фильмы или книжки читали вслух. У нас дома была отличная библиотека, часть ее мама раздала подругам, уезжая в Кулебаки.

Я, по примеру мамы, с детства пристрастилась к чтению. Мне нравилась современная литература, особенно хорошие книги советских писателей — «деревенщиков»: В. Распутина, В. Астафьева, Ф. Абрамова, В. Белова. Может, потому я и сама поступила на «русоведа». А еще я очень уважала творчество нашего уральского писателя Николая Никонова.

Я, кажется, десять раз перечла его скандальную «Весталку». Этот роман много критиковали в свое время, надо же было осмелится автору изобразить советского политрука во время Великой Отечественной Войны злодеем — насильником, что надругался над медсестрой. Книга пронзительная, местами очень тяжелая, много я слез над ней пролила и, кажется, сделала для себя кое-какие выводы.

«Что бы с тобой не произошло — нельзя падать духом, нельзя сдаваться — ни врагам, ни обстоятельствам. Даже если ты на всем белом свете один и тебе очень плохо, всегда найдется рядом хоть какая-то добрая душа, что поддержит, поможет, хотя бы словом.

И даже если кажется, что впереди нет просвета и ты не можешь ничего изменить, когда кажется, что весь мир против тебя… Надо просто еще чуть-чуть подождать — потерпеть и будет лучше… Обязательно будет лучше!»

Так вот, что касается моего «пуританского» воспитания, да не было, собственно, никакого воспитания в этом плане. Мама мне доверяла, а мне просто ни с кем не хотелось гулять, достойных собеседников среди ровесников — мальчишек я не находила, а сразу в койку прыгать мне и вовсе было не интересно. Помните, как в одном пошлом анекдоте: «А, поговорить…».

Я искренне планировала сначала подружиться с человеком, а еще мне хотелось, чтобы хороший мальчик меня пригласил на хорошее кино, которое мы бы потом вместе и обсудили. И уж потом, может, дело бы и до интима дошло… Но, никто за годы учебы так и не догадался меня — «филологиню» пригласить в кино, завести культурную беседу. А потом появился «качок» Олег в красной бандане.

И, вообще, когда я читаю в дамских романах, что девушка в свою самую первую ночь получила подряд десять оргазмов мне становится смешно и грустно. Наверно, авторы это пишут для обильной услады мужского «эго»:

— Вот ведь какой самец! Даже «пять минут как не девственницу» смог удовлетворить до протяжных стонов.

Но самое интересное, что как раз мужчины такие книжицы и не читают. Им боевики подавай да бандитские разборки. Тогда для кого эти слащавые сказки? Мне «в первый раз» совершенно не понравилось, и во второй тоже, и даже в пятый…

А когда Олежек попросил выставить ему оценку по пятибалльной шкале за «проделанную работу», то я просто обалдела и, конечно, поставила ему жиденькую пятерочку… авансом. Зря, что ли, старался человек! Мне не жалко, я вообще собираюсь быть самой доброй «училкой», если, конечно, доживу до первого сентября в этой-то чащобе.

Я приняла душ, переоделась в домашний костюмчик и разлеглась на кровати в комнате первого этажа. Рай куда-то запропастился. Вот еще о нем думай, да гадай, делать мне больше нечего! Выглянула в окно, и увидела его в полумраке, стоящим возле высоких сосен, что выстроились в два ряда аллеи.

Если он из себя зверя строит, так ему в лесу настоящее раздолье. Чего уж лучше-то, может, на поправку быстрее пойдет человек! А, ведь правда, в нем есть нечто этакое звериное, дикое… доисторическое. С кем бы его сравнить?

Непременно из семейства кошачьих, недаром же он «мурчит», когда у него приятное настроение. Нет, на большого Кота он явно не похож, не лев, не тигр… леопард — уже ближе… Все равно не то, мужчина — леопард мне представляется каким-то уж чересчур экзотическим, длинным, гибким, непременно с короткими волосами.

А Рай — он же наш, можно сказать, местный… Ему нужно подыскать кого-то из «своих» хищников. Не очень крупного, ммм… кошка среднего размера в русском лесу… может быть, рысь? А, что? Очень даже ему подходит по определению — тоже рыжий и волосатый зверь. Да-а, теперь ясно почему у Рая столько волос на груди… Вот что значит сила самовнушения…

Ладно, хватит фантазировать, надо уже придумать, чем буду завтра заниматься. Если дело себе не найду, погибну от скуки. Интересно, как тут у них с Интернетом, у меня есть маленький ноутбук, мы бы с Раем посмотрели вместе какой-нибудь фильм…

Ну, и что… через пятнадцать минут я оделась потеплее, третья ночь августа выдалась прохладной, и тоже вышла на улицу. Бегать я, конечно, ни за кем не собиралась, просто стало как-то неуютно одной в этом чужом доме. Ничего, завтра немного освоюсь, сделаю уборку, вещи свои разберу.

— Смотри, сколько сейчас звезд на небе!

Я встала рядом с Раем и задрала голову вверх. Парочку одиноких звезд мне, и правда, удалось разглядеть. Нет, вон там еще одна… и еще… правда, много…

В городе я вообще никогда не смотрела на звезды, оказывается, это такое чудо! А ведь есть звезды больше, чем наше Солнце. Я, кажется, точно завтра начну писать роман о межпланетной любви. Чем тут еще заниматься? Да, и о чем мне еще писать, если не о любви? Это будет мелодрама, пожалуй. Но, все закончится хорошо, после долгих и бурных переживаний Герои обретут внеземное счастье в объятиях друг друга.

Буду выходить ночами и фантазировать… А Рай будет рядом, как же иначе? Это же мой Рай! Добрый Боженька специально прислал его для Евы. А, может быть, я чем-то уже искупила тот первый грех той самой первой любопытной Евы, и мне положена награда? Шутка, конечно, а почему-то приятно думать, что этот странный непостижимый мужчина есть только для меня, как по спецзаказу.

— У тебя в глазах тоже звезды…

Мы смотрим друг на друга, и по телу моему пробегает легкая дрожь, прямо как в шаблонных любовных романах «карманного» формата, которым я совершенно не верю.

Рай наклоняется и осторожно целует меня в краешек губ, даже не целует, а просто прикасается легко-легко. Я закрываю глаза и тихонько шевелю губами, чтобы ему ответить. А потом Он проводит по моим губам кончиком языка и у меня подкашиваются ноги, я даже забываю как надо дышать.

Со мной происходит что-то невероятное, мне безумно хочется быть к нему ближе, обнять его за шею, притянуть к себе… навсегда. Рай касается языком моей щеки, виска и мочки уха… еще немного, и я сознание потеряю или у меня из груди выпрыгнет сердце. Прямо ему на грудь и уже там будет биться за нас обоих…

— У тебя есть с собой ручка и лист бумаги?

— За— а — зачем?

Я, кажется, напрочь потеряла способность разумно соображать.

— Мне нужно твое письменное разрешение, ты забыла?

И тут меня словно окатило холодной волной, я резко дернулась из его рук, но, он только прижал меня крепче и начал тяжело дышать в самое ухо:

— Тш-ш-ш, тихо, тихо, не сердись… просто тебя сейчас нельзя трогать, я же понимаю… а ты мне так нужна… очень нужна… мне невыносимо трудно быть с тобой рядом, и не прикасаться к тебе… моя маленькая Е-в-а…

Я еще немного посопротивлялась для приличия и затихла. А потом Рай взял меня «на ручки» и отнес в дом, словно и впрямь маленькую несмышленую девочку. А мне ведь уже двадцать четыре «с хвостиком», пора бы начать понимать что-то в жизни… или хотя бы для начала в себе самой.

Дома, ну, придется теперь называть домом этот большой пустой коттедж, мы еще долго разговаривали, лежа на кровати. Хотя, если честно, болтала-то я, а Рай просто слушал и иногда соглашался. Я пересказывала ему содержание книги Николая Никонова «След рыси». По-моему мнению, за эту книгу автору должны были дать Нобелевскую премию по литературе, так она проникновенно и мудро написана. Книга об экологии души человеческой, и никак не меньше…

Так вот, лично для меня в той книге был один душераздирающий эпизод, когда одинокий самец рыси искал весной свою самку. Они вместе не жили, «девочка» — рысь была очень самостоятельной и немного капризной, встречалась с самцом только, когда ее захлестывали особенные весенние желания. Пара гуляла вместе две недели, а потом «девочка» опять исчезала и опять была одна. И так продолжалось несколько лет.

А в ту весну самка не откликнулась на страстный зов «мальчика» и Рысь долго и мучительно искал ее по всему лесу, а потом уловил запах ее крови и страха возле какого-то пня и попал в капкан. Это была ловушка. Самку убил охотник, потому что шкурки рыси резко взлетели в цене на международных меховых биржах.

Молодой самец с большим трудом смог убежать от пришедшего браконьера, лишившись двух суставов на лапе и потом, пробираясь на другой конец леса, горько страдал от боли и тоски по «возлюбленной». Других кошек в округе не было, рыжий самец был так одинок.

Автор описывал все переживания зверя совершенно по-человечески и мне до слез было жаль Рыжего Хищника, очень редкого в наши дни… и да, кстати, его потом тоже убил другой охотник.

Зачем я рассказала эту грустную историю Раю? Не знаю сама, просто что-то нахлынуло. Он слушал молча, в темноте я не видела выражение его лица. И чтобы понять, как он реагирует на мои слова, я оторвала голову от его груди, на которой уютно устроилась, и посмотрела на мужчину в упор. Рай тяжело вздохнул, приподнял меня повыше и поцеловал в подбородок. И это было так хорошо…

Я, конечно, сразу ответила ему, тоже поцеловала в подбородок, уже зарастающий колючей рыжей щетиной. И потом еще раз прямо в губы… по-дружески…

Рай отстранил меня, сел на постель и скомандовал:

— Тебе пора спать. Я поброжу вокруг дома и тоже приду. Не жди меня, засыпай.

— Мне одной здесь страшно! Не уходи…

— Я буду рядом. А когда я рядом, с тобой не случится ничего плохого.

— Ты всегда будешь рядом?

— Всегда. Обещаю. А сейчас спи!

Он уже собрался уходить, но мне в голову пришла одна весьма неприятная мысль и я не удержалась от вопроса.

— Рай… можно я тебя спрошу, только ответь честно — тебе Лилия понравилась?

— Она может привлечь мужчину. Но у меня уже есть ты. Я выбрал тебя. И тебе не о чем волноваться.

А разве я собиралась волноваться? Разве? Я же просто так спросила, из спортивного интереса. И как я только могла подумать, что он сейчас пойдет к ней?

Не знаю, сколько еще Рай исследовал территорию вокруг нашего дома, я быстро и крепко заснула, а утром обнаружила Рыжего спящим на соседней кровати прямо в одежде.

Первый день в «Северном» прошел очень даже спокойно и второй тоже. Никто к нам не лез, мы были полностью предоставлены сами себе. Рай почти все время бродил по округе, кажется, не мог надышаться лесом. Я и правда села писать роман про приключения девушки — землянки в космосе.

И главный герой у меня почему-то получался немногословный и властный. Он даже немного пытался «тиранить» героиню, но потом, естественно, в нее влюбился и ей пришлось с этим даже смириться.

А вечером третьего дня я вышла из дома и увидела то, что немедленно причинило мне боль. Возле первой линии деревьев у леса рядышком стояли мой Рай и эта самая Лиля… «Брик». Они стояли совсем рядышком и довольно мирно беседовали. Лица Рая мне не было видно, он стоял спиной ко мне, а вот ее-то физиономию я как следует разглядела.

Да она в открытую соблазняла его! Я же тоже все-таки женщина, я немножко в этом понимаю! Она смотрела на него так, словно уже собиралась выпрыгнуть из своего облегающего спортивного костюма ядовито-зеленого цвета. Тоже мне — камуфляж! Она трогала себя за распущенные волосы, что вились по ее округлым плечам, как змеи Медузы Горгоны. Она кусала себе губы и склоняла голову набок, чуть прищурившись. Старуха развратная!

Я, конечно, в сердцах сказала насчет старухи… Лилька выглядела отлично, ну, конечно, постарше меня, так зато и шикарнее. Одни ее кроссовки, наверно, были дороже всего моего «прикида».

А потом она заметила меня, расплылась в улыбке и помахала рукой в знак приветствия. Я должна была сделать независимый вид, тоже улыбнуться и подойти, это же очевидно. Но я не смогла, хотя всегда считала себя не робкого десятка. Эта женщина действовала на меня странным образом. Она меня подавляла… даже издали.

Я не очень-то верю а биополе и всякую там ауру, но если у Лили она и была, то, пожалуй, сразу галактического масштаба — холодная и мрачная как Вселенная. Но только по отношению ко мне, а вот приятных ей мужчин эта ведьма будто обволакивала дурманящей пеленой и засасывала в свое липкое болото, на дне которого водились всякие гады.

Я злилась… Я реально злилась сейчас… на себя и на Рая. Чего он с ней любезничает, он обещал быть рядом со мной. Я «дулась» полдня, ловила на себе внимательные изучающие взгляды Рыжего, даже разговаривать с ним не хотела. А вечером, после ужина, у меня неожиданно произошла беседа с нашей «опекуншей».

Рай ушел к Андреичу — леснику, они довольно сблизились за эти дни, да и мужчин больше в лагере не было, хоть какая-то компания. Лиля позвала меня в свой кабинет и предложила… знаете что? А просто выпить за знакомство. И я согласилась.

— Эвелиночка, я вижу у тебя настроение плохое, дай, думаю поддержу подругу…

— Меня зовут Ева! И мы с вами пока не очень даже знакомы.

— Ой, давай сразу на «ты», а то я себя начинаю бабулей чувствовать… Я всего-то тебя старше на пять лет, ерунда!

Это, она сейчас, загнула, конечно! Каких там пять лет — да все пятнадцать, не меньше…

Лиля достала из сейфа маленькую бутылочку с золотым куполом вместо пробки.

— Давай-ка за встречу, парочку капель, не более… маленьким вообще нельзя это пить, но уж за знакомство…

Я храбро глотнула темно-красную густую жидкость и она горячо прокатилась по моим венам. В голове зашумели сосны, запахло прибоем и йодистым запахом водорослей на берегу.

— Ну, как тебе?

— Н — не… надо… больше…

— Так и хватит тебе, а то мне самой мало достанется.

Она чарующе рассмеялась, поводя плечами, словно цыганка в танце. В ее потемневших глазах заплескалось штормовое море. А я неожиданно осмелела или обнаглела, сама не пойму:

— Я вам хочу сказать, чтобы вы не приставали к Раю, он со мной…

— Ого! У малышки и зубки прорезались… А, что ж ты ему не даешь, раз он с тобой?

Я на пару секунд опешила, а потом поняла, что отступать уже некуда, позади Москва и Кулебаки:

— Я же вижу, как вы на него пялитесь… Вы такая женщина… В городе себе найдите…

С языка у меня чуть не сорвалось весьма неприличное словцо. Впрочем, собиратель русского фольклора А. Н. Афанасьев частенько его употреблял в своих «Срамных сказках», значит, оно даже почти народно — литературное.

Лиля громко и весело рассмеялась.

— Да, у меня их столько, что тебе даже и не снилось, деточка. Только надоели мне эти обрюзгшие «офисные воротилы» с пивными животиками. Они же такие ленивые в постели. Привыкли, что элитные «девочки по вызову» их как эскимо облизывают. Сами-то ничего уже не хотят, да и сил нет. На жен-то сил нет… на законных.

В глазах Лили сверкнули пренебрежительные острые огоньки.

— А я хочу Зверя… жадного, голодного до меня Зверя… Пусть так обнимет, что все косточки сладко захрустят… ему бы я сделала все… и чтобы у него непременно был большой… чтобы до самого донышка…

Но, ведь тебе не понять, малышка моя…

Эта стерва вдруг подошла совсем близко и уселась своей пышной задницей на стол перед моим стулом.

— Ты же у нас цветочек еще нетронутый… Бутончик нераскрытый… нежненький еще…

Я смотрела на нее, не мигая, словно под гипнозом. Лиля облизала свой палец и провела им по моей нижней губе, а пот-о-о-м… она вдруг наклонилась и впилась в мой рот каким-то бешеным поцелуем. Я покачнулась и чуть не свалилась назад со стула. Но женщина уже довольно улыбалась, заглядывая мне прямо в глаза:

— Овечка ты моя, овечка невинная… жаль времени нет заняться… я бы тебя тоже научила кое — чему. А то прямо смотреть на вас двоих жалко… Дафнис и Хлоя по-русски… ничего-то не могут.

Не трясись, я уеду через два дня. Но эти два дня самыми жаркими будут… приготовься. Сказки кончились! Сама его возьми… или это сделаю я. И тогда ты его… большой даже не увидишь. А то, что у он него больш-о-о-й… ммм…

Лиля отошла к окну и стала вглядываться куда-то далеко в сторону леса. А потом с чего-то продолжила откровенничать:

— Давно бы отсюда сбежала, да появился интерес… так, на пару деньков… экспонат редкий. Такого в моей коллекции еще не было, да уже надоел. Ты одна не ходи к лесу… пока. Я отвечаю за тебя как-никак.

Пора возвращаться… «офисный» мой, кажется созрел до развода со своей «старой тыквой», сейчас договор о разделе имущества оформят и можно будет заезжать в его хоромы… Он правда не в списке Форбс пока, да ведь я и не жадная…

Ты верно меня старухой считаешь, а ведь они — «офисные» — не только молодых любят. Они любят ласковых и умелых, а еще с норовом… Учись, малышка, пока я здесь. Собака ты на сене! Евочка-девочка…

Я, наконец, опомнилась, поднялась со стула и, ничего ей не отвечая, выбралась в коридор. Меня откровенно тошнило…

Я очень хотела найти Рая и помириться, хотя мы вовсе и не ссорились. Просто я по-дурацки себя вела с ним полдня. А ведь в чем-то эта ведьма была права. Если я хочу, чтобы Рай действительно был моим, надо вести себя иначе. Надо показать, что я совсем даже и не против… когда-нибудь в скором времени написать свое согласие… вообщем, официально разрешить ему… делать со мной все, что он только захочет. Интересно, а где здесь мы найдем специальные средства индивидуальной защиты? Вот ведь еще проблема… и как я только раньше не подумала. Точно, Евочка-девочка…

 

Глава 5. «Прозрение»

Я почему-то была абсолютно уверена, что Рай сейчас бродит где-то у леса, туда и направилась, напрочь позабыв странные предостережения Лили. Причин бояться чего-то рядом с поселком, я совершенно не видела. Рая нигде не было, а звать его громко я почему-то не решилась. И вот когда уже хотела вернуться в свой коттедж вдруг увидела неподалеку от себя незнакомого мужчину с ружьем на плече.

— Здравствуйте!

Что сказать ему еще я даже не представляла. И совсем не беспокоилась, когда он медленно подошел поближе.

— Ну, привет, если не шутишь. Ты-то здесь откуда взялась?

— Я из города приехала, вместе с другом. Мы поживем тут с месяц, наверно. А почему вы с ружьем, охотиться же нельзя?

— А это, барышня, для самозащиты только, я слышал здесь дикого зверья навалом. Как бы чего не вышло.

Я невольно отступила назад, разглядев его лучше. Что-то неуловимо знакомое мелькало в его интонациях и даже внешности. Что-то смутно близкое… вернувшееся откуда-то из моего прошлого.

Мужчина был невысоким и коренастым, очень широк в плечах. Не стар, но точно больше сорока лет. Лицо грубоватое, напряженное, маленькие, глубоко посаженные светлые глаза нервно бегали по сторонам, успевая охватить меня и все вокруг за доли секунды.

И когда я в ответ смерила его внимательным взглядом, сразу же все поняла… У него была татуировка на шее, причем довольно нехорошего значения. Отец мне когда-то рассказывал о подобных «партаках». Именно этот рисунок нельзя было делать забавы ради, а только за выдающиеся «заслуги» и наверняка. Очень уж серьезная «штука» по воровскому кодексу чести.

У мужчины, что сейчас стоял передо мной, внимательно меня разглядывая, в шею был «воткнут» нож. То есть, это было так «нарисовано» — с одного плеча у самой шеи нож в шею входил, а из другого показывалось острие. Означало это, что владелец «рисунка» человек агрессивный, легко и умеючи пускает в ход холодное оружие. А еще это могло означать кровную месть.

Не то, чтобы я испугалась очень, все это дело моментально осознав, но холодок колючий по спине все-таки пополз.

— Лиля-то еще не уехала?

Странно, что такой тип водит знакомство с нашей изысканной кралей. Хотя, она же упоминала вроде что-то насчет коллекции…

— Через три дня должна укатить. Скорей бы!

Что-то на меня нашло неладное. Я вдруг с какой-то стати почувствовала странное расположение к этому дядьке. Как будто, его принадлежность к «тому миру» сближало его с моим отцом. А то, что «охотник» бывал «за колючкой» у меня даже не вызывало сомнений.

— Че злая-то на нее?

И ведь он, словно раскусив мой доверительный настрой, вдруг тоже немного расслабился и даже попытался криво усмехнуться.

— Да, ведьма она!

— Это точно… — немедленно согласился мужчина, стащил с плеча рюкзак и начал в нем рыться.

— Яблочко хочешь? Местное, из дедова сада… На, оцени-ка!

Брать у него какие-то гостинцы мне, конечно, не хотелось, но не обижать же человека… Еще подумает, что я городская, чванливая…

Я не очень уверенно протянула руку и в тот же момент едва ее не отдернула, потому что увидела новую картинку — чуть выше запястья мужчины была «наколата» змея с яблоком в раскрытой пасти.

— Да, бери-бери, не бойся, баб я не кусаю… уж если только сами попросят! А девок и тем более… было б за что кусать-то! Мытое уже, пробуй!

Яблоко оказалось на удивление сочным, с приятной кислинкой.

Я хрустела им и с досадой думала, что вот уже второму мужчине на моем пути нравятся женщины «в теле». Правда, эти самые мужики уже в возрасте, может, с годами меняются у людей вкусы. А вот мой любимый писатель — Николай Никонов почти в каждой своей книге провозглашал гимн объемной женской фигуре, а уж он точно разбирался в красоте.

Просто, общаясь в фитнес-клубе с инструкторами, как женского, так и мужского пола, я сделала выводы, что парни любят только худеньких, утонченных куколок. Видимо, я ошибалась… Зря я тогда в городе у Ольги съела лишь один кусочек торта. Он был нереально вкусным…

— Еще бери… у меня их полмешка. Лильку угостить хотел… да ей подавай другое…

— Зря вы с ней связались. Она же гадюка просто. И вы для нее — экспонат. Она так прямо и сказала. Все мужчины — как жуки на булавке в ее коллекции. Она и на Рая уже глаз положила.

Ох, уж мой болтливый язык! И с кем я так откровенничаю… и главное, зачем?

— А Рай, это не тот ли Рыжий, что в мой лес зачастил? Имечко странное… хотя если он такой же, как те…

У меня рот сам собой раскрылся.

— Как это ваш… лес?

— Хозяйничали мы тут раньше с приятелем — царство ему… Подземное. Заказник-то ведь не так давно здесь открыт, а раньше было нам раздолье. Пока другого зверья сюда не завезли.

— Это в смысле какого еще… зверья?

И тут этот разрисованный дядька мне такое рассказал, что у меня едва волосы на голове не встали дыбом. Оказывается, те люди, что жили здесь раньше — это мутанты, их обработали радиоактивным излучением и скрестили с животными. А потом подсунули им обычных баб, ну, в смысле женщин, чтобы проверить, какое от этого будет потомство.

И вполне очевидно, что мой Рай — это тоже полузверь из последней партии эксперимента.

— Что Лилька уедет, это я уж давно понял. Я не претендую. Я — вша для нее, блоха лобковая. Хоть «помацать» себя дала и на том спасибо. Больше мне такой «сладкой телочки» в руках не держать. А тебе совет — уезжай с ней, пока тебя этот Урод не испортил. Или уж давала ему?

Мужчина вдруг строго взглянул на меня из-под седоватых густых бровей и мне стало довольно жутко.

— Ничего я не давала. Я и так скоро уеду. А… вы точно знаете, про этих людей? Кто вам сказал?

— Да вся округа знает, я недавно вернулся, мне живо донесли. Не по нутру мне эти новости, конечно, эх, моя бы воля…

Он снова чересчур пристально взглянул на меня, словно что-то прикидывая.

— У меня отец тоже… был там, где вы. У него звезды… на коленях.

— Хорошая тема…

Он снова цепко скользнул по мне взглядом.

— Щас-то где батя твой?

— Он в Сургуте на заводе работает… наверно. Он ушел от нас с мамой. А мама у меня умерла.

— Так ты сиротка у нас теперь. Дай, хоть я пожалею…

С этими словами мужик вдруг придвинулся ко мне вплотную и на полном серьезе попытался меня обнять. Я дернулась в сторону и закричала изо всех сил:

— Ра-а-а-й!

Охотник встряхнул меня за плечи и приблизив лицо к самому моему носу прошипел:

— Ты че блажишь, соска? Я те че сделал?

— Сами вы… такой…

Мне очень обидно стало, мы вроде нормально разговаривали, я ему можно сказать душу открыла, а он решил, что я и потискаться буду не против. Как Лиля какая-нибудь…

Мужчина сплюнул в сторону, круто повернулся и пошел дальше в лес. А я побрела к дому и через пять минут мне навстречу выскочил Рай.

— Где ты была? Что случилось? Ты меня звала?

Я только глазами хлопала, я ничего не могла понять. В голове каша — мутанты, люди-звери… и Рай такой же… Нет, этого быть не могло! Он — человек, он просто немного не в себе, вот и все. Не могу же я верить словам всякого уголовника. Мало ли он чего наплетет. Дура! Ой, какая я дура — расчувствовалась с ним, папика вспомнила, тот еще гад ползучий, маме жизнь сломал!

Рай понимал, что со мной творится что-то неладное, завел меня в дом и попытался успокоить. Я сидела на кровати, а точнее — Рай сидел на кровати, а я у него на коленях. Сердце у меня стучало, руки дрожали. Рай меня целовал, а я даже никак не реагировала на все это. И даже, когда он уложил меня на кровать и привалился рядом, когда задрал мою футболку вместе с бюстгальтером и начал горячо целовать грудь.

Опомнилась я только, когда услышала, как постучали во входную дверь. Негромко, но весьма настойчиво.

Мне показалось, что Рай прямо зарычал от досады и отправился к порогу. А, потом я услышала томное воркование Лили. Надо было скорее выходить к ним, чтобы ни в коем случае не оставлять его наедине с этой женщиной.

Я встала с кровати и приготовилась дать «опекунше» самый решительный отпор. Но спасать Рая от общества Лилии мне не пришлось, он уже куда-то убежал. Не по ее ли поручению. И ведь мне не сказал ни слова…

— Леснику нашему помощь нужна, у него егерь куда-то запропастился, второй день не показывается, а старик ждет.

Лиля посмотрела на меня испытующе, злорадно усмехнулась:

— Ой, прости, Евочка, я вам не помешала случайно?

— Все в порядке, наверстаем…

— Успевай, ягненочек, успевай…

— Может, я и ягненочек, а вы тогда кто? Прости, Господи…

Лиля вдруг от души рассмеялась глубоким грудным смехом.

— Да, простит, он простит, не волнуйся, куда же он денется-то, старый… Он ко мне с самого начала расположен, никогда особо не обижал. Все, что по жизни хотела, я всегда получала. Вот так-то, детка!

— Рая вы не получите!

— Да, ты мне сама его отдашь, на блюдечке принесешь. Ты же чистюля, а он… Ты хоть знаешь, ЧТО ОН ТАКОЕ?

И Лиля мне рассказала… Я верила и не верила, это походило на безумнейший бред, такого не могло быть взаправду.

— Вы-то откуда все это знаете?

— Так, я давно знакома с проектом, должна была вместо Ольги помогать Алексею, да он на ее кандидатуре настоял. Трусишка!.. Меня бы он точно не потянул… Я не спорила, что мне в лесу делать, да и «Папочка» бы меня не отпустил…

— А сейчас-то вы что здесь забыли?

— Сейчас я в изгнании, но, прошу учесть — в добровольном изгнании. Сама себя отправила в ссылку. «Кошелечку» моему условие поставила — не оформит развод со своей «клушей», не вернусь к нему. Надоело прятаться, открыто с ним хочу жить. Он уже второй год между нами мечется, старый кобель, все скулит: «Дай в Думу переизбраться, не мешай карьере…» Надоело… Звонил вчера, просил вернуться, сказал, что жене дал крупные с отступные и куда-то в Испанию отправил… отдохнуть от судебных разборок…

Мне было противно ее слушать. Да и она, откровенничая со мной, отнюдь не выглядела счастливой. Рассматривая Лилю сейчас, при ярком солнечном свете из раскрытого окна, я вдруг заметила все ее уже наметившиеся морщинки, горькие складочки у губ, которые со временем не скроют никакие процедуры и «подтяжки».

Но меня волновало другое… Лиля скоро уедет, а мы с Раем останемся здесь вдвоем. И мне нужно будет принять его таким, какой он есть. Потому что, я так хочу. Но вот смогу ли?

Мы вышли из нашего коттеджа вдвоем с Лилей, мне показалось, или отношения между нами уже не были такими напряженными, как в первые дни. Я еще подумала, что у Женщины этой теперь другие планы и она не будет покушаться на Рая. Как же я ошибалась…

Лиля сказала, что хочет прогуляться к озеру, а я отправилась искать своего мужчину. Рай сидел на бревне возле домика Андреича и тихо переговаривался о чем-то со старым лесничим. Неожиданно где-то далеко в лесу раздался отчетливый звук выстрела. Рай тут же вскочил на ноги, а следом кряхтя, поднялся и лесник.

— Это, хто же барагозит-то тут? Давненько охотников не бывало, как про радиацию слух пошел, так живо всех добытчиков от леса отвадило…

— Я видел его в лесу… человек — змея.

Я вздрогнула, уставившись в потемневшие глаза Рая.

— Это кака же така змея, парень?

Андреич откровенно недоумевал:

— Надо бы пошугать их пойти, стрелять сейчас никак нельзя, утки второй выводок летать учат, всех перебьют сдуру. Им-то забава… Да Егорка еще как на грех потерялся, вчерась должон был бумаги из райцентра привезти.

Рай как-то сразу подобрался, словно зверь, что хочет взять след, уловив тончайшую нить аромата добычи.

— Я пойду в лес…

И тут я решилась прямо спросить Лесника о своем вчерашнем «разрисованном»:

— Дядя Степан, вы же, наверно, всех местных охотников знаете. Мужчина лет за сорок, чуть меня выше, приземистый, широкий, руки длинный… у него татуировка вот здесь… змея с яблоком…

После моего описания старик побледнел и тяжело завалился на импровизированную лавку.

— Неужто Захарку выпустили? Это ж за какие-такие заслуги, ему же вроде «семерку» дали…

— Что за человек? — нахмурился Рай.

— Да, наш трошинский — Калганов Захар. Его тут все знают… так «Калганом» и кличут… Он после первой-то ходки пришел со змеем на руке, многие любопытничали. Ох, и дурной человек! Друга своего зарезал, прямо как поросенка — десять ножевых…

— Это за что же? — ахнула я, с неимоверным ужасом припоминая мужчину, что встретился мне недавно в лесу.

— Да, вроде бабу они не поделили. У Захара жена была красивая — Светлана, раньше к ней Темыч сватался, да она выбрала Калгана, он поколоритнее Темыча-то был. Да и ухарь какой, чуть что сразу в драку! А вы же, бабы-дуры, отчаянных любите! И то невдомек, что сами потом на горячий кулак нарветесь… Светка видать покаялась, а уж поздно, а Темка ее и утешил, видать… Да, я-то свечку не держал, может, сплетни, только Темку потом в лесу нашли с перерезанным горлом, а Света Калганова…

— А она что?

— Что! Повесилась она, вот что… может, сама, а может, кто и помог…. Дело это на всю область гремело, не думал я, что Захарку так скоро в наших краях увижу, не думал…

Видно было, что Андреич заметно обеспокоился появлением в окрестностях «Северного» заядлого охотника и браконьера Калганова. И в моей душе кошки скребли — яблочко из его рук приняла, а руки-то в кровище по локоть…

— Пойдем домой…

Мы с Раем вернулись в наш коттедж, который уже почему-то легко называли «домом». И впрямь, поглядеть на нас со стороны — чем не семейная пара? Мы даже внешне друг другу подходим. И, пожалуй, гармонично дополняем друг друга в наших характерах. Он молчит, я — болтаю… Он часто хмурится, а я улыбаюсь даже сквозь слезы. Если его нет рядом даже пять минут, я начинаю скучать… Мой Рай… Мой ли ты, Рай? Только ли — мой?… Потому что, ни с кем уже не хочу тебя разделить.

 

Глава 6. «Прыжок Рыси»

Спокойно скатился к ночи этот неспокойный день. Мы с Раем чаевничали на кухне нашего домика, и я опять пересказывала сюжет какого-то нового фантастического фильма, что посмотрела еще в городе. Рай слушал внимательно, он тоже любил истории про полеты и небо, про далекие планеты и раскаленные звезды. А я вдруг подумала, что Рай вполне мог бы стать космонавтом и даже быть первым человеком, что полетел в космос. Если бы все так трагично не случилось в его жизни… в жизни всей нашей страны, да и многих других.

Все изменила война, искалечила душу и тело. И ведь ни ему одному… Рай смог выжить и вернуться домой… Только уже новым существом. Но, стал ли он хуже…

— О чем ты думаешь сейчас? Ты уже пять минут смотришь на меня и молчишь.

— Да? Прости, я… я все время куда-то улетаю. Зацеплюсь мыслями за одно облако, а потом перепрыгну на другое и все дальше и дальше…

— Возьми меня с собой. Я хотел бы летать с тобой вместе.

Я подошла к нему и прижала его кудрявую голову к своей груди. Наверно, он сейчас слышит, как мечется у меня внутри сердце. Ну и пусть. Именно сейчас оно бьется только для него.

— «Родной мой, золотой, солнышко ты мое, рыженькое!»

Меня охватила несказанная жалость и нежность к нему, эти два чувства переплелись неразрывно и бешено поднимались сейчас по моей крови, словно муксун на нерест.

Рай взял меня на руки и отнес в спальню. Губы его загадочно улыбались.

— Разрешение когда будешь писать?

— Я так… в устной форме тебе все разрешу. Уже можно…

— Ну, уж нет! Скажешь потом, что я тебя, маленькую такую, обижал…

И он засмеялся, как озорной мальчишка, поцеловав меня в нос. Я, конечно, тоже смеялась, обнимала его, помогала стянуть через голову футболку… сначала его, потом свою. А потом мы снова услышали звук выстрела где-то со стороны озера. Рай даже зубами заскрипел.

— Там «скрад» у него соломенный, прямо на «лыве», уток сидит, караулит… Я еще лебедей видел вчера… первый раз в жизни. Аж две пары! Ох, и красивые птицы. Он же и их пристрелит играючи, для него ничего святого нет…

Рай начал быстро одеваться с явным намерением куда-то бежать. Я чувствовала себя брошенной, немедленно забытой. Да, он хоть бы что-то мне сказал… лично мне! И уже когда Рай собирался броситься в темноту за порог, я не выдержала и закричала первое, что в голову пришло:

— Саша, подожди!

Рай медленно повернулся и встал передо мной. Я почти не видела его лицо, только очертания его большого силуэта возле кровати.

— Почему ты так меня назвала?

— Не знаю… само как-то вырвалось. Я все время хочу тебе рассказать историю одного летчика, он был сбит во время воздушного боя, две недели полз к своим по снегу в лесу, ноги отморозил, но, даже на протезах смог водить самолет. Он настоящий герой. Его звали Александр Мересьев.

Рай помолчал пару секунд, а потом тихо, но твердо меня поправил:

— Неверно ты говоришь… Его звали Алексей. И Маресьев, а не Мересьев. Мы все про него знали… Он же легенда! Он и на протезах потом пять самолетов вражеских сбил на своем «Яке». Над Курской дугой это было… Борис летал в его звене… мой товарищ, учились вместе.

А, ты хоть на мгновение представить можешь, что там творилось — на земле и в воздухе, и часто одновременно? Я, конечно, в аду не был, но понятие о нем теперь имею отличное. Страшнее ничего не может быть… когда земля и небо — это сплошной огонь и стоит жуткий вой от падающих самолетов, а внизу грохочет артиллерия… там стоит дым… чад… гарь… и в этом кошмаре живые и мертвые люди… и множество полуживых!

И ни одного нашего парашюта… никто не планировал спастись. Горит самолет — дотяни машину до немецких позиций и сдохни там, разгромив напоследок хотя бы часть их батареи, просто упав на них сверху с оставшимися бомбами… или прямо в воздухе иди на таран… так делали многие…

У меня до сих пор это все стоит перед глазами: над полыхающим полем проносятся штурмовики, повыше летят истребители, потом наши «пешки», ну, то есть пикирующие бомбардировщики «Пе-2», они высоко летали…

Мы столько «бомберов» тогда «посадили» с ребятами… а сколько наших «Илов» они сбили в это железное месиво, прямо на танки — свои и чужие…

Знаешь, я много про все это потом думал… в начале войны Сталин разрешил людям в церкви ходить… а ведь, Бога нет, Ева… Он не мог бы просто так на это смотреть сверху. Если мы его дети, он был обязан вмешаться и прекратить эту бойню… что же Он? Не хотел… или не мог…

А, если Он все-таки есть и Он это не остановил, тогда Бог — это Кровожадное Чудовище, которому время от времени нужно сталкивать нас — «божьих тварей» на поле боя. Может, там — сверху, Он забавляется, двигая наши армии по своей шахматной доске, управляя нами, словно пешками и ферзями. Под пение блаженных ангелочков решая, кому пожить пока, а кому умирать в нечеловеческих муках…медленно и безнадежно.

Может быть, и впрямь, древние предки наши — язычники, знали о Боге гораздо больше, чем мы — их прямые потомки? Они-то как раз понимали Его истинную суть, когда мазали деревянные губы идолов кровью и мясом…

Почему БОГ так любит кровь, Ева? Особенно детскую, невинную кровь… Нам рассказывали, как изможденных русских детей из концлагеря делали донорами для раненых немецких солдат, у детей брали кровь, плазму и кожу для пересадки «обгорельцев».

Почему Он допускает страдания детей на войне, да и не только на войне? Ты можешь сейчас мне ответить, Женщина? Почему мы здесь обязаны страдать по Его воле?

Я попробовала выдохнуть и проглотить комок, что застрял в горле. Я должна была что-то сказать, хотя мне кажется Рай и не ждал ответа. Тогда я начала говорить это просто для себя, в надежде, что это немного его успокоит:

— Ты ведь не один обо всем этом думаешь… Многие люди задают такой вопрос… каждый день, каждое тысячелетие, наверно, еще даже до Иова… один и тот же вопрос — зачем мы здесь и что такое Бог?

Я не знаю, Рай… я правда, не знаю, но… раз уж Я есть и есть ТЫ… надо же как-нибудь жить… надо хоть что-нибудь делать… а есть Бог или нет, мне кажется, это не так уж и важно.

Если Он тебе нужен — верь Ему, только не в Него, а именно Ему — просто верь, что все, что с нами случается имеет какой-то странный сокровенный смысл, и тогда будет легче… даже страдать. Мы мало можем изменить, у меня тоже бывает такое чувство, что мы только марионетки, что мы плывем по неведомым течениям и нас бьет о камни и швыряет в водовороты, иногда выбрасывая на пологий песчаный берег, где мы можем немного погреться и передохнуть перед новым рывком.

Разница только одна — можно зажмуриться от страха и вцепиться в свое бревно, на котором плывешь, проклиная злую судьбу, правительство, собственную страну и соседей по дому. А можно… оседлать это бревно сверху, обнять его руками и просто смотреть по сторонам и вперед, и тогда увидится многое и совсем иначе.

Я близко чувствую все, что ты хочешь сказать, твою боль, твое возмущение… если можешь что-то изменить — так меняй! А если нет — просто плыви вперед и улыбайся, даже если у тебя нет ног или глаза ничего вокруг не видят.

И даже если ты не можешь слышать и говорить, вообще не способен двигаться — ты можешь думать о чем угодно, пока можешь думать… даже можешь мысленно спросить о чем-нибудь у Бога… ну, хотя бы попытаться…

Ведь, хоть кто-нибудь-то НАС ДОЛЖЕН УСЛЫШАТЬ, а вдруг ОН ОТВЕТИТ так, что ты сможешь Его понять? И тебе станет немножечко легче…

Рай молчал, его голова поникла, плечи опустились.

— Мне нужно сейчас идти. Закрой за мной двери и никого не впускай в дом ночью, даже… Эту Женщину. И не жди меня, ложись спать, я вернусь поздно…

Рай взял ключ от входной двери и скрылся в темноте, а я почти до утра просидела на заправленной кровати, обнимала свои колени, прижатые к груди и плакала… сама толком не зная отчего. Я сейчас так хотела, чтобы Рай был рядом, чтобы он гладил меня по волосам и шептал что-то доброе, целуя меня. А он ушел в ночной лес… или еще куда-то. А ведь там темно и опасно. Там водятся змеи… и это я знаю точно.

* * *

Своей бесшумной легкой походкой Рай стремительно двигался в сторону, откуда прозвучал выстрел. Но мужчина не успел даже добраться до озера, как заметил медленно бредущую ему навстречу женскую фигуру. В том, что это была именно женщина Рай не сомневался ни капли. Даже за много шагов ее выдавал тонкий пряный запах духов.

— Что ты делала ночью в лесу?

— Воздухом свежим дышала. Видишь, какая бодрая и полная сил?

Лиля хромала и держалась ладонью за щеку.

— Кто тебя так? Этот…

— Помоги! Я сейчас просто упаду, меня ноги не держат…

Женщина тяжело оперлась о плечо Рая, приближая к нему свое лицо. Запах возбуждения и гнева, исходящий от нее, щекотал ноздри.

— Доведи меня до моей комнаты, мне так плохо. Не бросай меня, пожалуйста, помоги!

— Где он сейчас? Он тебя ударил? Я найду его и заставлю ответить…

— Нет, миленький, нет… это все завтра, я ребят вызову с поста, они его мигом заберут. Он же больной… просто больной человек. А мне нужно лечь… Я сама не дойду, держи меня, миленький…

Лилия повисла на руках Рая, размазывая по его футболке слезы. Просто отстранить ее сейчас мужчина не мог. Рай довел Лилю до административного коттеджа и зашел вместе с ней в дом.

— Спасибо, мой хороший! Я уж думала, и не доползу сама… Посиди пока тут, я умоюсь, а потом выйду к тебе.

— Мне нужно вернуться! Ты способна и сама о себе позаботиться.

— Да, конечно, конечно, тебе надо к девочке идти, я же все понимаю. Она молоденькая, красивая, а я уже и не нужна никому — старуха. И все видят только мое тело, а что творится в моей душе, вот здесь, прямо в груди! Смотри!

Женщина дернула трикотажную кофточку, полетели на пол пуговицы и Рай увидел ее полную грудь, поднятую высоко черным кружевным бюстье с алыми ленточками, что змеились вокруг соблазнительных «чашечек».

Рай отчетливо понимал, что нужно запретить себе смотреть на это белое тело, что так призывно выглядывало из-под ажурных кружавчиков, и немедленно вернуться к Своей Женщине.

— Пожалей меня, ну, хотя бы один разочек! Я такая несчастная… я на свете совсем одна, я несколько лет в детском доме росла. Меня никто и не любил-то, по-настоящему. Я ведь не глупая, я в звании майора полиции сейчас, и я не через постель этого добилась! Всего самого важного в жизни я всегда добивалась своим трудом… честно.

Я скажу только тебе, меня в пятнадцать лет изнасиловали, и я никогда не смогу Им этого простить… всем Вам не смогу простить… но ты-то другой… я же вижу, ты тоже страдаешь. Ты думаешь, что тебя никто не полюбит из-за твоей сути звериной, и ты прав… Эта дурочка испугается, когда все узнает, она не примет тебя…

— Ева теперь знает — кто я! Я сам ей сказал, почти… все… сказал.

— Хорошо… это все хорошо. Я за вас рада. Правда. Пусть хоть кто-нибудь будет счастлив. А мне так плохо. Мне надо выпить лекарство и станет лучше. Подожди, я дам и тебе глоточек, а потом ты пойдешь… к ней. Подожди…

Рай мог бы повернуться и уйти, даже убежать от нее, от этого тягучего, манящего голоса, что заволакивал сознание мутной пеной, от Ее сверкающих возбуждением глаз, от ее голодных влекущих губ…

— Вот, выпей со мной, тут на донышке совсем, смотри, я начну первой… Ну, ты же не боишься меня? Ты такой большой, сильный, красивый… у тебя все должно быть хорошо. Ты много перенес, много мучился, столько несправедливости на тебя свалилось… Теперь все уже позади, теперь у тебя начнется новая, достойная жизнь. Пей, же, пей, миленький…

Рай сделал пару осторожных глотков из маленького хрустального фужера и вдруг почувствовал, как под ногами качается пол. Рай попробовал опереться руками о стену, но они почему-то тоже пришли в движение. И совсем рядом оказалось белое женское лицо с тонко выщипанными черными бровями, изогнутыми словно луки. Глаза были похожи на два глубоких холодных омута. Ярко-красные губы искривились в презрительной усмешке.

— Отдыхай, мой милый, отдыхай… а я буду рядом. Хотя бы эту ночь…

* * *

Кажется, мне все-таки удалось задремать под утро. А еще, под утро прошел дождь, от полуоткрытой форточки несло сыростью. Я проснулась с больной головой и красными глазами. Рай так и не вернулся…

Я кое-как умылась, оделась и пошла его искать. Ноги сами привели меня к ближайшему административному коттеджу. На сей раз у меня не было ни одной мысли, а только странное смутное предчувствие беды. Я стучала довольно долго и мне открыла заспанная Лиля в тонком шелковом халатике на голое тело.

— Бр-р-р, заходи скорее, холодно сегодня! Ну, чего… тебе?

— Лиля, мне нужно Рая найти! Он дома не ночевал, он вчера убежал в лес на выстрел! Его нет до сих пор, я переживаю…

— Да, тише, ты — тише… Он здесь, еще спит… устал. Все с ним хорошо. Захочет, к тебе вернется, не захочет, останется со мной. Видишь, как все просто. Тебя мама не учила, что за мальчиками бегать неприлично? Мальчики сами должны девочек завоевывать, а девочки не слишком долго должны «ломаться». Поняла?

Меня словно окатили ведром ледяной воды. Мой Рай ночевал у этой… этой…

Какой же тогда он после этого… мой?

— Ну, чего застыла? Убедиться надо — пройди, убедись! Только не буди его, а то еще разозлиться, наговорит тебе гадостей! О-ой, ты чего накуксилась-то? Э-э, дуреха… раньше надо было думать, и брать «быка за рога». Мужчины, они же в этом смысле — телята несмышленые, кто крепче их взял за одно место, тот за собой и поведет! Ничего, ничего, ты еще молодая и всему научишься, есть в тебе потенциал, у меня глаз наметан…

А, сейчас иди уже на завтрак, я тете Свете блинчики заказывала вчера, покушаешь, погуляешь… а, там и успокоишься понемногу. Только не вздумай топиться или вешаться с горя, он жертв таких точно не стоит… отрубился с «пяти капель»… тоже мне Зверь… толку «ноль»…

Лиля отчего-то разозлилась и чуть ли не силой вытолкала меня за двери. Я, как робот, прошла вперед по аллее и направилась в сторону озера. Мне было абсолютно все равно куда идти и что делать дальше. Мне показалось, я снова вернулась в тот день, когда умерла мама. Меня охватило такое же чувство безысходности и тоски, одиночества и отчаяния.

Я села на бревнышко у самого берега и покрепче закуталась в курточку. День обещал быть хмурым, снова накрапывал дождь. Под стать погоде было и мое настроение. А что? Переживу и это… Дождусь, пока Ольга приедет и попрошусь вернуться в город, думаю, мне обязаны дать денег на билет до Москвы, а там и до Кулебак недалеко.

Скоро у детишек начнутся занятия. Буду объяснять им, отчего Анна Каренина под поезд легла и почему «все счастливые семьи счастливы одинаково, а каждая несчастливая семья — несчастна по-своему». Только ведь они маленькие еще и всего не поймут… Искусству быть счастливым не учат в школе. И даже в Институте. Искусство быть счастливым каждый должен воспитать в себе сам. По мере своих собственных сил…

Мое тягостное уединение нарушили чьи-то тяжелые шаги за спиной. Я даже не обернулась. Мне все равно. А потом рядом со мной уселся невысокий плотный мужчина с жуткими рисунками на теле.

— Че уревелась-то вся? Рыжий твой черт обидел? Поделом тебе, овца, знай в другой раз с кем дружбу водить!

Да, какая я ему «овца»! И тут меня понесло… я даже берегов уже не видела реально. Просто так все накипело в душе за последние дни, просто накатила такая злость и обида…

— А вы че пристали ко мне с базаром, дядя? Лес — ваш, вот и топайте куда шли… пока снова не закрыли. Здесь стрелять нельзя, до вас еще не доходит? Лесник завтра ментов пришлет, выловят вас как оленя, по-другому запоете… у «хозяина»!

Я даже попыталась деловито сплюнуть в сторону, и у меня это даже почти получилось.

А, потом я услышала рядом какой-то странный лающий кашель и брезгливо отодвинулась в сторону. Этот самый Захар просто смеялся над моими словами, будто я что-то и правда чудное выдала.

— Ох, ляля, ляля… Слушай, я тут рябчика вчера подстрелил, крыло ему малехо дробью «покоцал», а он живой — сука, в логу скачет, может, тебе его поймать? Выходишь — в лес отпустишь. Ты же зверюшек любишь у нас, я же знаю.

— Это вы с чего такой добрый стали? Поймали бы сразу, да сами свернули башку, чего птицу мучить? Я, вообще, не пойму, вам есть, что ли, нечего? Вы зачем живые существа губите за «просто так»?

— Ух, ты защитница выискалась! Любительница природы, мать ее…

— И не выражайтесь! Здесь вам не «кают-компания»…

Я вскочила с бревна и опрометью кинулась в сторону домиков, но уже через два шага меня дернули назад цепкие руки.

— А, наша дружная беседа еще не закончена! Куда это ты метнулась?

— Руки убрал! Если со мной что-то случится, тут такой кипиш будет, тебе точно несдобровать, и твои лесные «ухоронки» не помогут. Выкурят тебя, как старого барсука из норы… На тебе уже столько всего числится, меня еще на шею повесь… как бы не согнуться под таким грузом!

Вместо того, чтобы мне ответить, Захар спокойно, совершенно не торопясь, вытащил из кармана штанов нож— «бабочку», расправил передо мной тонкое длинное лезвие и провел вдоль него языком, с усмешкой глядя мне прямо в глаза.

— Ты сейчас со мной пойдешь, куда я скажу. Будешь рыпаться, придется тебя порезать малость, потому веди себя тихо. А бояться меня не надо. Я для тебя буду добрый дяденька, если меня слушать будешь и делать все, что мне требуется.

Я тебя, может быть, даже пальцем не трону и потом отпущу… возможно. Даже целехонькой отпущу. Ты глупая, молодая «телочка», у меня дочка такая же могла быть… Ну, пошли, чего стоишь. Делу, как говориться время…

И я пошла вперед на подгибающихся ногах, совершенно не понимая, что ему надо и что он задумал. Но, это должно быть непременно нечто ужасное, и я должна буду сыграть какую-то нехорошую роль. Это все походило на дурной сон, на съемки дешевого триллера с психом-маньяком в главной роли.

Я даже пару минут совершенно честно ждала, что сейчас Захар остановится и начнет смывать с себя весь этот мерзкий «зэковский» грим. Превратится в обычного добродушного актера и мы вместе посмеемся над моими страхами. Но, этого, конечно, не случилось и вскоре мы углубились далеко в лес, в противоположную сторону от поселка.

* * *

Рай проснулся оттого, что по его обнаженному телу скользили теплые мягкие руки. А еще было невероятно хорошо ощущать, как кто-то пока невидимый откровенно ласкает самые чувствительные его мужские «местечки».

Рай медленно протянул руку к паху и коснулся жестковатых густых волос. «Это не Ева… у моей Женщины волосы — мягкие, струящиеся между пальцев, словно перышки…»

Рай открыл глаза и приподнялся, чтобы понять, кто с ним сейчас. Его янтарные глаза встретились с синими очами Лили.

— Доброе утро, мой милый! Как спалось на мягкой постельке? Я всю ночь рядышком была, тревожить не хотела… Давай сейчас побалуемся, чего бы ты хотел?

Лиля была без одежды, ее роскошная грудь скользнула по животу мужчины и приблизилась к его лицу.

— Попробуй меня, миленький, я така-а-я сладкая…

Рай положил руки на талию женщины, стараясь удержать ее на некотором расстоянии от себя. Ее тело было податливым и гибким, хотелось прижать его к себе и погрузиться в его манящие недра… Но это бы огорчило Еву… У него есть Своя Женщина и ему не стоит тратить себя на Другую.

Рай осторожно отодвинул Лилю на кровать и поднялся с постели, оглядываясь в поиске одежды.

— Раюшка, ты куда же, мой славный? А как же я? Я-то как же…

Лиля вдруг кинулась ему в ноги и, обхватив руками бедра мужчины, приникла к его вздыбившемуся «достоинству» своим неистовым ртом. Она забирала его член глубоко в себя и снова отпускала, чтобы пососать только саму «головку», она томно постанывала и умоляюще заглядывала в глаза мужчине, словно выпрашивая разрешение на продолжение такой изысканной «экзекуции». Редкий мужчина выдержал бы столь страстную атаку роскошной обнаженной красавицы…

И Рай почти уступил на эти вдохновенные просьбы о взаимном наслаждении, почти позволил ей продолжать… А потом всего лишь одна короткая мысль мгновенно отрезвила мужчину:

«Мне придется излиться ей в рот, а это будет напрасной тратой… Все МОЕ принадлежит Еве, и только ОНА должна принимать мое семя, чтобы зачать новую жизнь, только Ева будет ласкать меня, отвечая на мои ласки. И Другую я не хочу…»

Рай чуть пригнулся и, взяв Лилю за голову, решительно отстранил от себя.

— У меня есть Ева и я хочу быть с ней. И я буду с ней так, как я хочу! Ты заставила меня здесь остаться против моего желания, и это мерзкий поступок. Тебе нельзя доверять, ты хуже змеи. Такую как ты, следует опасаться и стороной обходить, как можно дальше. Я ненавижу Того… Лесного, но теперь понимаю, за что Он мог ударить тебя… Таких, как ты у нас раньше называли «стервь», то есть падаль. Ты мне противна, и я ухожу! К Своей Женщине…

Лиля сидела, скорчившись, на полу и теперь в ее глазах мерцала откровенная ненависть:

— Если бы ты только знал, как вы все мне противны, уроды… Как я вас презираю… за ваше чувство превосходства, за то, что вы «сильный пол», а мы — женщины — «низший сорт» для вашего пользования… Вы же на самом-то деле такие слабые и трусливые, когда дела касается ваших мужских способностей, вы же всего боитесь, уж я-то знаю… вам так легко сделать больно, вас так легко уязвить…

Я ненавижу вас и… безумно желаю! Я проклята до конца своих дней. Я могу получать удовольствие каждый раз только с новым мужчиной, одного мне едва хватает на пару месяцев и потом я снова чувствую этот невыносимый Голод и выхожу на охоту… Что ты обо мне знаешь, мальчик… что ты знаешь о моей боли, моих ранах… что нанесли мне такие, как ты… пока я не научилась кусаться в ответ.

Иди к ней, к своей невинной овечке… Только запомни, что она никогда не даст тебе то дикое наслаждение, что могла бы дать я…

С глупой маленькой Евой тебе не изведать настоящей страсти, той, что заставляет трепетать от вожделения каждую клеточку тела, той, что заставляет парить в грозовых небесах, расправив невидимые крылья…

Рай только усмехнулся, натягивая штаны:

— Странная женщина… мне тебя даже немного жаль. А с чего это ты решила, что мне нужна именно такая дикая, безумная страсть? А, может, я, напротив, хочу в постели нежную, робкую и немного стыдливую «овечку», которая поневоле станет отвечать на мое пламя и постепенно «загорится» вместе со мной, разделяя мое желание и мой восторг?

Рай отвернулся и ушел искать Ту Единственную, что могла бы подарить ему Настоящее Удовольствие — только для него одного…

* * *

— Лифчик свой дай!

— Чего?

Я остановилась, как вкопанная, и теперь уже смотрела на Захара с подозрением и страхом.

— Че, оглохла? Лифчик, говорю, сымай!

— Зачем?

— Дрочить на него буду… Сказано, дай сюда, или тебе помочь… я мигом это дело…

Я отвернулась и медленно стащила с плеч бретели бюстгальтера, а потом вытащила сей предмет женского туалета через рукав футболки. Не глядя, бросила его в сторону Захара, и он ловко поймал эластичную тряпочку на лету.

— У дерева постой пока, сюда не ходи!

Пару минут я тупо смотрела, как Захар привязывает мой бюстгальтер к молоденькой березке, что росла возле старого замшелого пня, окруженного высокой густой травой. До меня доходило медленно, но, когда я поняла…

— Послушай…те, что вы задумали, не надо этого делать! Он же человек, он же не зверь какой-нибудь, так нельзя! Да, за что же вы с ним ТАК?

Захар повернулся ко мне с выражением откровенной злобы на и без того неприятном лице.

— А я за чистоту рода человеческого! За кровь предков наших, что в боях за землю русскую полегли, за дедов наших и матерей…

Я всхлипнула, стараясь удержать слезы:

— Что бы вам не наговорила Лиля, но вы самого главного-то не знаете… Рай тоже был на войне, он на самолете летал, он врагов бил, он — Герой! Его взяли в плен и опыты на нем проводили, всякие препараты… и потому он таким вот стал, похож на… вообщем, он Нашу Землю защищал, его уважать надо, а вы…

— Был в плену, значит, трус и предатель! Умирай, но не сдавайся!

— Так, если он без сознания был, если его месяц только в себя приводили?

— А когда он понял, что Зверем стал, надо было решение правильное принять!

— Какое… решение? Рай же ни в чем не виноват, он сам — жертва!

— А, вот, как считаю я! Коли все ж таки «сломали» тебя и ты «зашкварился», так чего долго тянуть… Если ты немного мужик еще — так поди и «вскройся»…

От этой «железной» зэковской логики меня прямо передернуло.

— А, может, это как раз и есть та самая трусость… умереть, все равно что сбежать!

— Зачем собой землю поганить, если ты — уррод!

— Ты же самый настоящий урод, так почему сам-то не «вскрываешься»?

— Да, ты меня с кем сравнила сейчас, сучонка мелкая…

От его увесистой оплеухи я полетела на землю. Лицо невыносимо горело, во рту появился противный привкус крови, кажется, у меня губы были разбиты. Я сплюнула на траву, так и есть…

— Вставай, чего «растелешилась» тут, некогда мне с тобой возиться!

Я уселась на земле, прижимая ладонь к щеке, мне очень захотелось поговорить на чистоту.

— Вот скажите, вы хотите обратно в камеру, вам на воле плохо живется, вас же туда вернут, это к гадалке не ходи!

— До нового срока я уже не доживу, окочурюсь через месяц, так мне коновал наш определил. Рак у меня, ляля, я внутри сейчас весь гнилой, как этот пень трухлявый… Вот такие дела! Оттого и отпустили «по бумаге» раньше положенного, чтобы закопали дома, чтобы статистику им не портил.

«Вот ведь бедняжечка! Расплачусь сейчас…»

— Так, тем более, вам сейчас надо грехи свои старые замаливать, пока время есть, а не с ружьем по лесам бегать, да на свиданки ходить со всякими горгульями крашенными.

— Нравишься ты мне, девка, отчаянная и глупая…

— А я в папочку, видать… У него же все руки в шрамах были, когда он вернулся, сам себя резал для «понта». Вы же сами знаете, «перо» вынул — пусти в ход, а то свои же предъявят…

Захар смотрел на меня теперь с каким-то нескрываемым любопытством, словно на редкое животное, попавшее ему в силки. То ли шею свернуть, то ли отпустить…

И сам пока не определился. Только проговорил с эдакой ленцой:

— Трахнуть тебя сейчас, что ли?

— Может, как-нибудь опосля…

— Можно и опосля… вот дела все закончу.

Я тут же подорвалась с места:

— Рая не трогайте! Если вам не нравится, что мы тут поселились, так мы с ним скоро уедем в другое место! Лес опять ваш будет, живите, как хотите. «Закон — тайга, хозяин — медведь!» До поры до времени… Знаете, как в одной хорошей песне поется:

— У века каждого на зверя страшного найдется свой однажды волкодав…

— Язык тебе отрезать надо… ох, и болтливый же у тебя язык… Совсем страх потеряла, точно, чокнутая… Тебе самой, часом, никаких «звериных лекарств» не впрыснули?

От такого предположения я просто офигела! Это каким же зверьком я могла бы стать, пожалуй, если только лисичкой-сестричкой, правда, серенькой — волосы-то у меня явно не рыжие. А зайцем я как-то быть не хочу… репутация у него… не очень боевая.

Может, тогда бурундучком шустрым? Я бы от этого «санитара леса» мигом ускакала, только меня и видели. Эх, не хватает нам порой полезных навыков! И чего я аэробикой пошла заниматься, нет бы записаться на вольную борьбу, на айкидо какое-нибудь. Сейчас бы парочка захватов, один бросок через бедро, вежливый поклон и… не поминай лихом, мил друг Захарушка…

Вот будет у меня дочка, с пеленок на секцию запишу… на ушу какое-нибудь, овладеть стилем «боевого младенца». Мечты… мечты… дожить бы мне до детей-то…

Захар вел меня все дальше в лес, упоминая про свою избушку в укромном месте. И я пока совершенно не могла придумать, как от него сбежать.

* * *

Рай все больше мрачнел, быстро продвигаясь вперед за Ее запахом, столь знакомым и желанным. Маленькая, нежная Ева далеко и в большой опасности. Он оставил ее одну, когда она просила побыть с ней. Он ушел, когда она просила остаться. А потом эта — Чужая Женщина — подруга Змея, заманила его в ловушку. И теперь Лесной Человек забрал Еву…

Внезапно, в аромате, на который он шел, появились тонкие нотки страха и крови. Рай зарычал и кинулся вперед, уже не разбирая дороги. И здесь на его глаза попалась белая вещица, которая, несомненно, принадлежала Его Женщине.

Рай бросился к этому кусочку ткани, чтобы взять его в руки и убедиться… Рай прыгнул и… невероятным усилием всех своих мышц остановил тело буквально в воздухе, заставив его увернуться в сторону. Рай вспомнил.

Как-то недавно ночью Ева рассказывала ему о ловушке, что приготовил браконьер для самца Рыси. Ловушка-приманка с запахом «любимой кошки». Рай мягко приземлился на колени и локти, медленно поднялся и уже осторожно приблизился к пню, возле которого был привязан женский бюстгальтер.

Когда Рай раздвинул руками заросли густой травы и отвел в сторону тонкие прутья валежника, перед его глазами предстал «зубчатый» железный капкан на крупного хищника. Если бы мужчина закончил свой прыжок так, как намеревался, его правая нога сейчас вполне могла быть раздроблена мощными металлическими челюстями.

«Она снова спасла меня… даже будучи сейчас далеко. Она смогла заранее меня предупредить. Моя Женщина!»

И Рай направился дальше по четкому следу двух людей, чувствуя как бешеная ярость застилает мозг… Он даже не секунды не сомневался в себе, не думал о том, что совершенно безоружный идет к человеку, у которого есть ножи и охотничье ружье. Он шел забрать свою самку… И никто не мог встать у него на пути сейчас.

* * *

Примерно через полчаса мы добрались до избушки-развалюшки Захара. Он затолкнул меня внутрь и велел сесть на некое подобие лежанки в дальнем углу. Сам же хозяин начал шнырять по утлой комнатушке, брякал какими-то склянками, смел на пол с деревянного обшарпанного столика обрывки газет и тарелки с засохшими объедками.

Внутри этого домишки с единственным крохотным окошечком стоял невыносимо затхлый кислый воздух. Я забилась в угол, зажала нос пальцами, но это едва ли мне помогало. Я совершенно не знала, что мне теперь делать. Я не знала, придет ли кто-нибудь меня, вообще, спасать или теперь это дело рук «самих утопающих». Порой мне честно и откровенно хотелось зареветь во весь голос, может дяденька пожалеет и к мамке отпустит. Но мамки у меня нет, и Захар не из жалостливых, это я уже поняла.

Однако, при всем при этом, я его почему-то почти не боялась, во мне откуда-то жила прочная уверенность, что этот мужчина не причинит мне никакого вреда. Уж не знаю, почему…

— Пить хочешь?

Я отрицательно помотала головой. Захар пристально посмотрел на меня, и на лице его вдруг появилось какое-то новое странное выражение, что заставило меня насторожиться. Это походило на явный мужской интерес.

— Может, тебе поссать надо, скажи, отпущу на двор… постою, покараулю…

Я снова помотала головой, стараясь не глядеть в его сторону.

— Ну, жди тогда, я сейчас приду! Из лачуги не высовывайся, даже не пробуй, назад притащу и штаны спущу…

Он, кажется, и сам был весьма доволен получившейся прибауткой. Усмехнулся, будто оскалился, почти ласково поглядывая на меня. Его маленькие, глубоко посаженные глаза вдруг потеплели. Мне все это начинало жутко не нравится. Захар сейчас очень уж походил на старого матерого волка, что притащил в свое логово зайчонка и не прочь позабавиться с ним напоследок, отвести, так сказать, душу… Перед тем, как придушить.

Захар вышел, захлопнув за собой хлипкую дверь. Я подняла голову и взгляд мой тут же уперся в ружье, что стояло у стены рядом с дверью. Не успев даже ничего толком обдумав, я кинулась к «двустволке» и, схватив ее, вернулась на топчан, застеленный грязным покрывалом.

Я даже не представляла никогда, что ружье может быть настолько тяжелым, или это я такая слабая, а еще бестолковая. Я вертела оружие и так и сяк, пытаясь сообразить, заряжено оно или нет. Наконец, с превеликим трудом, удалось мне переломить «двустволку» пополам и обнаружить в одном стволе что-то вроде патрона. Я, вообще, в таком не разбираюсь. В голове зачем-то крутились какие-то общеизвестные охотничьи термины, типа «жакан» и «пыж»…

Я никогда прежде таких «вещей» даже в руках не держала, я и понятия не имела, как из него стрелять. Мне и в исходное-то положение вернуть ствол удалось не сразу, кажется, что-то где-то заело или просто у меня руки тряслись от страха — не хватало ни сил, ни сноровки.

Я нащупала дрожащим пальцем спусковой крючок, направила дуло в сторону двери и разревелась. Одно дело смотреть по телевизору, как храбрая героиня под угрозой пистолета заставляет сдаться оголтелых преступников. Другое дело — лично мне сидеть в этом закопченном углу и ждать Захара.

А, когда он появится, что мне делать? Сразу стрелять? Боженька, спаси, я же не смогу в него выстрелить, я точно не смогу… Но, тогда он дождется Рая и его пристрелит! А, с чего я взяла, что Рай за мной придет, ему теперь хорошо у Лильки под мягким боком…

Такие мыслишки вовсе не способствовали повышению моего боевого духа. Я опустила ружье на колени, и теперь только слезы размазывала по щекам, а слезы все текли и текли от ощущения моей полнейшей слабости и неумелости. И еще оттого, что Он все-таки предпочел Ту… а ведь поначалу все Ева… моя Ева… я без Евы никуда… Клоун рыжий!

Скрипнули рассохшиеся доски крыльца и в избушку зашел Захар. В одно мгновение оценил обстановку внутри, подлетел ко мне и одним грубым движением вырвал «двустволку» из моих рук.

— А, ну-ка отдай! Все равно бы не выстрелила, с предохранителя-то забыла снять… Эх, ты, кукла…

Я — что, все эти премудрости мужские знать должна!? Обидно, обидно… и уже очень страшно… Захар вернул ружье на место и подошел ко мне, сел рядышком, положив тяжелую ладонь на мое колено.

— Ладно, не реви, смелая, смелая, оценил… Давай-ка, утешу! Я утешать-то мастер, ни одна баба еще не жаловалась. Ну, не жмись уже, ляля, иди-ка сюда. Все равно ведь щас возьму, что надо… хочешь… не хочешь… с вами только так и поступать… с дурами.

Он подтащил меня к себе поближе и начал стаскивать с меня футболку, расстегивать джинсики, а когда я попыталась протестовать, так ткнул кулаком под ребра, что у меня аж дух захватило, и я теперь просто корчилась от боли, уже плохо соображая, что делает со мной Захар.

Снова возникло странное чувство, что все со мной сейчас происходящее — это либо дурной сон, либо киносъемки. С минуты на минуту должен появиться оператор с камерой, весело объявить, что снят хороший кадр и этот мерзкий мужик уже от меня отстанет.

А потом, внезапно, пришло четкое понимание, что это МОЯ РЕАЛЬНОСТЬ и спасения ждать неоткуда…

И, словно отвечая на мой мысленный вопль ужаса и отвращения, Захара вдруг оторвала от меня какая-то неведомая сила и впечатала в противоположную стену избушки. Я свернулась на лежанке «калачиком» и замерла, глядя, как рыжеволосый мужчина избивает «разрисованного» охотника.

Пожалуй, мне нужно было отвернуться или закрыть глаза, но я будто окаменела, я взгляда не могла отвести от того, как Рай его молотил… Это было безобразное зрелище, оно совсем не походило на все виденное мною прежде по телеэкрану! Сейчас, наяву, в двух метрах от меня зверское избиение человека выглядело просто омерзительно.

У меня закрутило живот, изнутри к горлу подступила тошнота, а потом мне стало жарко, будто я оказалась в парилке… поплыли черно-красные пятна перед глазами… и больше ничего.

Я пришла в себя от свежего и довольно прохладного воздуха, от колючих капель дождя на лице. Я приоткрыла один глаз, глубоко и с наслаждением вдохнув в себя запахи леса. Рай нес меня на руках, быстрым шагом пробираясь между берез и молоденьких сосенок.

— Потерпи, скоро дома будем, я тебя сам помою, ты будешь чистая, тебе будет хорошо…

— Я-то не замаралась… а вот насчет тебя…

Я даже попыталась усмехнуться.

— На мне только кровь этого мерзавца!

— Ты его убил, да?

— Да… я его убил… и ни о чем не жалею…

— Ни о чем… и об этой ночи ты, конечно, тоже не жалеешь?

Рай остановился и поставил меня перед собой, крепко удерживая руками, чтобы я не свалилась. Его лицо приблизилось к моему вплотную. Верхняя губа подрагивала, янтарные глаза горели золотыми огоньками:

— Я должен был вернуться к тебе, должен был уснуть около тебя! Эта Женщина меня опоила… я ничего не помню, но я знаю точно, что не прикасался к Ней, я тебе клянусь! Клянусь нашими будущими детьми, всеми тремя!

Я оторопела просто, эта была самая величайшая наглость, которую мне приходилось слышать в свой адрес. Он еще смеет надеяться, что я с ним… А ведь, дети в его представлении — это самое важное, самое главное… Вершина в иерархии его ценностей! Апогей желаний и стремлений! Значит, сейчас он не лжет…

Мне вдруг припомнились слова Лильки о том, что «…он с пяти капель отрубился и никакого толку…». Может, в таком случае, Рай вовсе и не виноват, может, он все еще Мой Рай…

— Ты меня спас от этого… этого…

Я больше ничего не могла говорить, меня душили слезы, я ухватилась за Его курточку, прижалась носом к Его груди и замерла так надолго. Все самое страшно уже позади, все плохое закончилось, мы рядом и мы больше не должны расставаться ни на день, ни на час. Иначе случится беда.

— Ты спасла меня раньше, и тогда, под Москвой, и сегодня снова… Если бы не твои рассказы, я бы даже не подумал про западню у пня, когда увидел твою белую тряпочку. Я представлял только, что сделаю, когда до него доберусь… я хотел, чтобы Змей умирал долго, а он кровью своей собственной захлебнулся… так скоро.

Знаешь, а кровь-то у него — черная оказалась, я такого не видел еще никогда… чтобы у человека была такая черная кровь.

И ты рядом, ты видела все… а я остановиться уже не мог. Когда я понял, что он собирается с тобой сделать, у меня в голове все помутилось, я хотел ему сразу же спину сломать… Я бы смог, я знаю…

Ева, ведь я же просто Зверь, дикий, сумасшедший, я такое чудовище… Ты, наверно, не все про меня знаешь…

— Мне не важно, кто ты! Важно — КАКОЙ ТЫ! А ты очень хороший, ты удивительный, ты необыкновенный, невероятный, единственный…

— Я не хороший, нет! Я… убивал… много.

— Они тебя мучили, это была самооборона, тебе не в чем себя винить!

Я убеждала его и себя одновременно.

— А, я вины за собой и не чувствую… и это, наверно, самое страшное во мне…

Мы смотрели друг на друга, словно увиделись впервые — оба такие разные, и в то же время, похожие в чем-то главном… Отчаянные и противоречивые, дерзкие и безрассудные, живущие порывами и страстями.

— У нас с тобой будут красивые дети!

Он сказал об этом тихо и очень уверенно, как о совершенно решенном вопросе. Но мне все еще хотелось кое-что уточнить…

— Ты правда ее не трогал?

— Я же сказал!

— А она тебя? Что она с тобой делала, пока ты спал?

У Рая даже брови поползли вверх от удивления, он отвел глаза в сторону, словно придумывая наиболее удачный ответ.

— Я же спал, я ничего не помню… Это совсем не важно. Я тоже… помоюсь и буду чистым. Для тебя…

Когда мы вернулись в поселок, то увидели возле столовой незнакомую большую машину. Рядом с машиной стоял высокий симпатичный мужчина средних лет с характерной татарской внешностью, разговаривал с кем-то по рации.

Увидев нас, мужчина заулыбался, словно мы ему принесли известие о крупном выигрыше в лотерею.

— Добрый день! Я — Дамир Садыков. А вы — Ева и Рай, я знаю. Мне про вас Ольга рассказывала. Я теперь с вами поживу с недельку, а, может, и больше. У вас тут неспокойно, говорят.

А, Лилию Яковлевну в город перевели, она вот только что уехала, буквально пару минут назад… прямо перед вами, за ней специально машину отправили. Лиля вам передавала приветы и… — мужчина улыбнулся лукаво, — поцелуи, но я, думаю, вам и приветов хватит.

Очень рад нашему знакомству! А, что это вы, девушка, бледная такая, случилось что-то? А у вас… это что на одежде — кровь? Вы ранены? Вам нужна помощь?

Мы с Раем переглянулись — Дамир, кажется, внушал доверие, и я четко и быстро рассказала мужчине, как гуляла у озера и незнакомый охотник, угрожая ножом, увел меня к своей избушке. И как потом охотник жаловался мне на неизлечимую болезнь и хотел меня с горя изнасиловать, а Рай вовремя пришел по моим следам и убедил охотника этого не делать. И тот с тоски разбежался и ударился головой о стену… несколько раз… и заодно другие повреждения себе нанес… тяжкие, телесные.

Дамир выслушал меня с круглыми глазами, и рассказал в свою очередь, что в лесу нашли присыпанный хворостом труп молодого егеря, который при жизни несколько лет назад на суде выступал против Захара Калганова. И что сейчас по округе рыщет наряд полиции, чтобы забрать убийцу, но раз он лежит в своей избушке с проломленной башкой, то это даже ничего… забирать легче будет.

Дамир велел нам идти к себе и сидеть дома тихо, как мыши, ждать врача и какого-то человека с бумагами, которые надо будет подписать.

— Вы так и останетесь «Рай»? Или возьмете себе для документов другое имя? Отчество-то все здешние себе выбрали — Алексеевич, что-то вроде традиции уже… еще вам с фамилией надо будет решить.

— Я Александр. Уж тогда Александр Алексеевич.

— Райский!

Это уже я подсказала. Мне вспомнился роман И.А. Гончарова «Обрыв», там у одного из персонажей как раз была такая фамилия.

— Красиво звучит! — одобрительно поцокал языком Дамир, очаровательно мне улыбнувшись.

Рай нахмурился отчего-то и повел меня к нашему коттеджу. В ванную мы зашли вдвоем, но потом на пороге дома появился врач, и я отправила Рая с ним объясняться. Сама же я в это время с удовольствием помылась и переоделась во все чистое.

А потом уже мылся Рай и у меня даже не получилось ему помочь, потому что я подписывала бумаги, что принес Дамир. И вся эта канитель с посещениями продолжалась до самого вечера, пока мы, наконец, не остались с Раем одни.

Но и потом к нам наведались Светлана Игоревна с Галиной, принесли много всякой еды и «выпеняли», что мы игнорируем их поварские способности.

Я думала, что в меня сегодня даже ложка супа не влезет, но, к собственному удивлению, съела и первое и второе даже с добавкой. Рай тоже не привередничал, ел за обе щеки, одобрительно на меня поглядывая.

— Вот-вот… скоро на человека будешь похожа.

А потом мы вместе помыли посуду и решили, что уже совсем поздно и надо бы ложиться спать. В комнате с кроватями мы тихонько разделись друг напротив друга и легли вместе в одну постель, как муж и жена, что уже сто лет живут вместе.

Некоторое время мы лежали, каждый на боку, смирненько подложив ручки под голову, глядели друг другу в глаза и улыбались. Потом Рай начал говорить, хотя это явно не было его любимым занятием:

— Ты сильно расстроилась, что я не космонавт с другой планеты?

— Нет, не из-за этого… мне обидно было, что мне долго позволяли так думать. Потешались надо мной… и ты тоже, наверно.

— Я думал, так лучше будет. Ты ко мне немного привыкнешь, и, может, не испугаешься, когда правду узнаешь.

Скажи… а я совсем тебя не привлекаю как мужчина? Ты дотрагиваться до себя не позволяла…

— А ты себя нагло вел… безо всякого разрешения меня тискал!

— Я же видел, что ты хочешь… и это чувствовал, почти всегда, когда ты рядом была. Твой запах явно «говорил», что ты уже готова…

Вот и объясни что-нибудь этому мужчине! Он за меня сам все всегда знает, просто по запаху…

— Давай про это вспоминать не будем, перелистнем страницу и начнем читать новую!

— Я согласен! Я хочу тебя прочитать… твои губы, твои глаза, твой животик… прочитать тебя всю — от начала и до конца, раскрыть «посередочке» и уже прочитать как следует… наконец-то!

Интересно, это вот то, что он сейчас сказал пошлостью можно считать или комплиментом? А Рай продолжал, и с чего только он сегодня такой разговорчивый…

— И чтобы ты тоже меня прочитала. Тебе же всегда было интересно — ЧТО Я ТАКОЕ. Ты же у меня любопытная… лисичка.

Ага! Значит, лисичка, все-таки! Что ж, я не против…

Я обняла ладонями Его лицо и увидела в Его глазах звезды — множество ярких звезд — целую неизведанную Галактику, которую мне еще предстоит открыть в Нем, целую Вселенную. Только для меня…

— Я люблю тебя, Мой Мужчина! Потому что ты такой сильный, такой смелый и немного непредсказуемый, но в то же время бесконечно преданный мне, Твоей Женщине…

— Матери моих будущих детей!

Кстати, насчет детей… никаких специальных средств у нас сейчас не было, значит, грандиозные планы Рая о продолжении рода могут вполне стать реальностью… если в течение ближайшего часа к нам опять не постучат в двери. В любом случае, надо хоть что-нибудь успевать…

Я положила руку на мягкие завитки волос на груди Рая, потом опустила ее ниже…

— Ты везде-везде такой пушистый, прямо как барашек — золотое руно!

Рай засмеялся и уложил меня на спину, поднимаясь надо мной.

— А сейчас я тебя проверю… а, почему нет…

— Ну, не всем же такими волосатыми ходить, я же все-таки не пещерная женщина!

Рай ничего уже не отвечал, потому что был сейчас очень занят. Он снова, как тогда в ванной, не то целовал, не то быстро облизывал меня везде-везде, а я только вздрагивала от некоторых чересчур интимных прикосновений. Я даже пыталась иногда немножечко отстраняться от него, но тогда он начинал на меня шипеть и легонько прикусывать мою кожу.

Я смирилась и начала в ответ тихонечко постанывать как бы в шутку, но потом это стало получаться уже совершенно всерьез, и начало происходить то, о чем я только много раз читала во многих любовных книжках и не думала, что это бывает «взаправду».

Рай двигался во мне теперь уже сильными, глубокими толчками, и я только крепче закусывала губы, встречая каждое его движение. Одна ножка у меня лежала на постели прямо, а другую, согнутую в колене, Рай прижал к своему бедру. И у меня вдруг возникли такие странные, необъяснимые ощущения, которых никогда не бывало прежде, как будто я почувствовала, что и правда взлетаю и меня накрывает каким-то горячим потоком и несет все выше и выше.

И я вдруг поняла, что это ОНО САМОЕ и это был просто чистый восторг, я не удержалась и вцепилась ногтями в плечо Рая…

— …Ты меня всего исцарапала… я сейчас кровью истеку…

— Он еще жалуется, сам же меня довел!

— До чего это я тебя довел, интересно?

— У меня так раньше не было, это в первый раз, это как в кино…

Рай фыркнул и удобнее устроился головой на моем животе. Кажется, он сейчас вовсю колдовал, чтобы уже наша первая ночь принесла свои плоды…

Я протянула руку и погладила его рыжие растрепанные кудри. Может быть, первым у меня родится сын и мы назовем его Лев. Конечно, если он будет такой же златогривый, как и его отец. А, если первой у нас будет девочка, то, непременно Анастасия, что означает «воскресшая»…

Прошло полгода

Я допишу сейчас эти строки и, пожалуй, прилягу отдохнуть. Моя малышка чувствует, что мама немного волнуется и тоже беспокойно двигается у меня внутри. Я думаю, что у дочки будут такие же дивные волосы, как у ее отца, и, может быть, даже его янтарные глаза… Это, правда, не особенно важно — цвет глаз и волос, а важно, что Русский вид продолжается:

И вот еще пожалуй, кое-что очень важное, что мне хотелось бы добавить напоследок:

* * *

И это, пожалуй, действительно ВСЕ, что я хотела сказать вам по поводу РУССКОГО ВИДА.

Мы живем дальше, такими — какие мы есть… пытаясь порой быть немножечко лучше.

 

Мои дорогие читатели!

Регина

Благодарю ВАС, что были со мной до конца!

Но, уверена, что мы еще не раз встретимся, потому что в «копилке» у Автора немало новых увлекательных историй разных стилей и жанров — от красивых добрых сказок до чувственных фантазий… оригинально и откровенно.

Автор понимает толк в женских грезах… а, возможно, заодно и в мужских…

До новых встреч!

Ваша