Наступали теплые майские сумерки. Девушка простилась с Машей и малышами, и уже хотела идти к себе в комнату общего коттеджа, да передумала. «И так весь день почти просидела в помещении, надо бы прогуляться возле леса». Катя беспечно закинула сумочку подальше за спину и, обогнув лиственницы у домика Маши, зашагала в сторону озера. Катя с детства любила бывать у воды. В деревне, у бабушки Зои, мамы Веры Анатольевна, дом стоял недалеко от реки Исети. Катя рано выучилась плавать и много времени проводила на берегу. И здесь в Заказнике озеро Дубровное тоже манило девушку своей синеватой гладью, таинственными вскриками птиц, урчанием лягушек. «А, может, там где-то в камышах и лодки привязаны, вдруг меня кто-то покатает потом, может, даже Игнат согласится, если будет в добром настроении».

Выйти в лодке на просторы открытой воды было давней Катиной мечтой. В таких путешествиях было что-то древнее, загадочное. А если еще летним вечером, да выплыть на самую середину… Ах, сердце сладко замирает! До чего же это волнительно! Кате сразу же вспомнились рассказы И. Бунина, возникло вдруг ощущение присутствия какой-то русской старины, чего-то утраченного ныне, и вдруг открывшегося Кате здесь у сумеречного леса во всей своей первозданной прелести. Сердце девушки забилось быстрее, она даже несколько ускорила шаг, а потом вдруг пустилась вприпрыжку до самого берега. Господи, как же хорошо жить, когда ты молод, свободен, полон сил и надежд! И все самое лучшее ждет тебя впереди!

Катя долго шла теперь уже медленным и размеренным шагом вдоль густых зарослей камыша. Она не знала, что в своем радостном порыве попросту не заметила ближайшие мостки до воды, а до следующих еще оставалось немалое расстояние. В голове девушки была четкая уверенность, что скоро где-то рядом покажется прогалина и просмоленные доски, ведущие к самому озеру.

Но впереди все больше попадалось разросшегося ивняка, а тропа становилась все тоньше и вскоре исчезла. Становилось темнее, поселок остался далеко позади, но, поразмыслив немного, Катя все-таки пошла вперед уже без дороги. «А вдруг я сейчас стою в двух шагах от цели, обидно будет повернуть назад, зря что ли так далеко ушла».

Катя сосредоточенно шла вперед, отодвигая ветки высоких раскидистых ив, стараясь подавить все более крепнущие в душе страх и неуверенность. И, наконец, когда девушка уже почти решила вернуться обратно, кусты перед ней неожиданно расступились, образовав что-то вроде шатра. Под ногами показалась глинистая насыпь, наподобие старой заброшенной дороги, и Катя вспомнила рассказы Ольги, что лет десять назад на озере добывали ил-сапропель в качестве удобрений на колхозные поля, а вокруг озера соорудили искусственную дамбу. По ней-то и шла теперь Катя, затаив дыхание. Правда, вскоре девушка вдруг отчетливо поняла, что возвращаться ей придется в полнейшей темноте, идти дальше уже точно не было смысла.

И, как нарочно, в полумраке впереди показались высокие деревянные колышки, заросли сбоку поредели и Катя увидела, что теперь легко может выйти почти к самой глади озера. Девушка неуверенно ступила на шаткие доски, довольно старые и хлипкие на вид. «Ну, раз уж пришла, дойду до конца, омою ладони в священных водах Дубровного… на удачу!» Катя старалась не терять чувства юмора даже сейчас, находясь одна на пустынном берегу, посреди темнеющих зарослей ивы и рогоза.

Катя осторожно подошла по мостику к самой воде и, сейчас же обратила внимание на огромную, молочно белую луну, казалось, зависшую над самой серединой озера. «Вот эта красотища! В городе не увидишь такого точно. Словно мраморный шар в бархатных ладонях ночи…» Катя любила красивые, поэтические выражения. И, наверно, долго бы еще любовалась она столь дивным небесным телом, но относительную тишину леса вдруг прорезал заунывный вой совсем неподалеку.

У Кати сами по себе подкосились ноги и она тихонько сползла на колени. Какое-то время девушка просто сидела неподвижно на деревянных подмостках, расширявшихся у самой воды в маленькую площадку, а потом заставила себя подняться и пойти в ту сторону, откуда пришла. Катя ступила на берег, и уже направилась по насыпи обратно, как вдруг увидела в полумраке на своем пути крупного волка. В том, что это был именно волк, девушка не сомневалась — выглядело животное, точь-в-точь, как волки на фотографиях и картинках, как в кадрах, виденных по телевизору. Зверь просто стоял на дороге под пологом темных ивовых ветвей, и смотрел на Катю.

Девушка медленно попятилась назад, а волк бесшумно переступая лапами двинулся в ее сторону. «Только не показывать своего страха, — мелькнула в голове мысль, — надо вести себя так, будто я ни капельки его не боюсь, надо зашуметь, закричать, и он сбежит… возможно».

— Хватит! Хватит, уже ко мне подходить! — попыталась крикнуть девушка как можно более грозно и убедительно, но голос ее вдруг сорвался после первых же слов. «Только не бежать от него, иначе догонит и…». Что будет, если волк догонит ее, Катя старалась не представлять.

В памяти Кати тут же возник рассказ ныне покойной бабушки о том, как во времена ее молодости голодные волки загрызли маленькую девочку на окраине села. Это воспоминание совершенно лишило девушку мужества и, всхлипывая, она на дрожащих ногах кое-как пятясь, добралась до деревянной палки, воткнутой в землю возле мостика. «Есть только одно спасение, броситься в воду, если волк подойдет совсем близко, плавать я умею, правда, вода еще очень холодная, но уж лучше утонуть, чем быть разорванной на кусочки…»

Оглядываясь на приближающегося волка, Катя побежала по мостику, но вдруг почувствовала, что старые доски подламываются под ее ногами, и в ту же секунду девушка по грудь провалилась в воду.

— Мама! Мама! — в ужасе закричала Катя, отчаянно хватаясь за обломки дерева, чтобы удержаться, а ноги уже сковывал ледяной холод. «Все, мне конец, сейчас он меня точно схватит, может, лучше нырнуть самой, пока еще цела…» И в эту же страшную минуту девушка почувствовала, как чьи-то сильные руки тащат ее наверх из пролома, и волокут по доскам на берег. Катю бил озноб, она слышала как стучат ее зубы, она совершенно не понимала, что с ней сейчас происходит, как вдруг увидела прямо перед глазами незнакомое мужское лицо.

— Тебя чего понесло-то туда? Ты откуда, вообще, здесь взялась? С луны свалилась, не иначе…

Отвечать внятно Катя не могла, поэтому только утвердительно кивнула головой и с трудом промычала:

— Ту-ут во-о-олк!

— Где? — удивился мужчина, оглядываясь, — ты Старого испугалась, что ли?

Катя опять закивала головой, всем телом сотрясаясь от холода.

— Ну, дела…. — протянул мужчина, а потом поднял девушку на руки и куда-то понес. Катя сжалась в комочек, притиснутая боком к широкой груди незнакомца и попыталась успокоиться. «Наверно, это охотник из ближайшей деревни, у него есть ружье, и волк это почувствовал и убежал. Меня спасли, спасли, ура, я в безопасности!» Катя даже не сомневалась, что мужчина донесет ее до своей охотничьей стоянки или костра, и там она сможет как-нибудь согреться. Главное, что она — жива, и родителям не придется ее оплакивать, а, значит, самое страшное уже позади.

— Замерзла? — заботливо спросил незнакомец, еще крепче прижимая девушку к себе, — потерпи немножко, уже скоро придем, совсем чуть-чуть осталось.

— Может, я сама пойду, вам, наверно, тяжело меня нести, — смущенно предложила Катя, исполненная благодарной симпатии к нежданному спасителю.

— Да ты легкая, как одуванчик, совсем, что ли, не ешь ничего?

Катя смутилась еще больше, у мужчины был весьма приятный тембр голоса, какой-то даже соблазнительно вкрадчивый.

— Я ем… я люблю покушать, вообще-то, просто у меня мама худенькая, я, наверно, в нее такая.

Мужчина отчего-то глубоко вздохнул.

— Сейчас ко мне придем, я тебя согрею и накормлю. Ты карасиков жареных хочешь?

Катя на мгновение задумалась, она вообще не помнила, приходилось ли ей когда-то в своей жизни пробовать жареных карасей, но своему спасителю, пожалуй, следовало отвечать лишь утвердительно.

— Да, очень хочу, конечно!

— И чай горячий с медом, чтоб не заболела, — ласково продолжил мужчина, поглядывая на дрожащую в его руках девушку.

— И… и чай бы не плохо, — тут же согласилась Катя.

— Эх, в баньку бы тебя сейчас, попарить хорошенько, да… вот бы и здесь баню поставить к зиме, — словно сам с собой начал рассуждать мужчина.

Катя доверчиво прижала голову к его плечу и прикрыла глаза, несмотря на мокрую холодную одежду, девушке отчего-то вдруг стало хорошо и спокойно.

Неожиданно Кате показалось, что мужчина вместе с ней поднимается куда-то наверх, и девушка увидела, что они находятся у дверей небольшого деревянного дома.

— Отпустите меня, вам же неудобно, — Катя с удивлением поняла, что ее спаситель пытается открыть дверь, все еще сжимая в объятиях свою ношу.

— Да уж придется, видимо, отпустить… ненадолго, — улыбнулся незнакомец.

Внутри дома было темно и пахло почему-то цветущей черемухой. Когда хозяин включил свет, Катя заметила на столе посреди комнаты брошенную охапку черемуховых веток с крупными белыми кистями.

— Их надо скорее в воду поставить, а то завянут и быстро опадут, а так еще постоят до завтра… аромат-то какой чудесный!

— Да я недавно их принес, наломал на берегу, а потом показалось, что меня кто-то зовет с озера, вот я и побежал, а там ты… барахтаешься. Давай-ка, раздевайся уже скорее, ты же в мокром стоишь, я тебе сейчас одеяло дам.

Мужчина кинулся куда-то в соседнюю комнату, а Катя разулась, сняла носки, стащила набухшую от воды джинсовую курточку и растерянно взялась за края кофточки. «Не могу же я сейчас при нем догола раздеться…»

— Ты чего так долго-то, совсем ведь замерзнешь, — укорил ее вернувшийся с одеялом мужчина.

— Ну… вы тогда отвернитесь, — шепотом попросила Катя, принимая объемный сверток из его рук.

— А… да, ну, конечно, простите, — забормотал спаситель и тут же исчез в проеме, ведущем на кухню.

Катя полностью разделась, сложила свои мокрые вещи горкой у порога и торопливо закуталась в предложенное одеяло, а точнее, в китайский плед, внутри бело-розового пододеяльника — «ух, ты, какой мягкий и теплый…». Потом девушка забралась на диван рядом со столом и теперь сидела в углу, словно будущая бабочка в огромном коконе. Совсем скоро Катя расслабилась и согрелась. Мужчина принес ей огромную кружку горячего чая с медом и это показалось Кате очередным рыцарским жестом с его стороны.

— Спасибо вам огромное, я же вас даже не поблагодарила еще. Вы спасли мне жизнь, правда.

— Наверно, участь у меня здесь такая — девушек красивых из беды выручать. Только не надо мне больше говорить «вы». Называй просто Хати, ладно?

— Хати? Это же имя волка, да?

Неожиданная смелая догадка заставила девушку поставить кружку с остатками чая на придвинутый к дивану стол.

— Вы что… оборотень? — неожиданно для себя выпалила Катя.

— Кто-о-о? — вытаращил глаза мужчина, вставая с другого края дивана и приближаясь к девушке.

— Ой, простите, я же не хотела вас обидеть, я никому не скажу, честное слово, только не сердитесь, я всегда знала что они существуют.

— Кто существует?

— Все… оборотни, лешие, русалки и домовые. Я одного сама видела в бабушкином доме, только мне никто не поверил, а это правда. Он ростом с кошку. А личико сморщенное, как у старичка. Он на меня посмотрел и куда-то за печку юркнул, я тогда еще в пятом классе была, я даже рассказ написала о нашей встрече, но в школе решили, что это лишь плод воображения. В вас же никто не верит, а я знаю, что это возможно… Это же с древних времен еще так повелось, вы всегда существовали, а теперь кругом люди и техника, а вам надо как-то выживать.

Хати был совершенно сбит с толку ее страстным монологом и самое главное, он не понимал, как ему правильно себя вести с этой странной симпатичной девушкой. Признаться в том, что он просто человек, но ведь он же не просто человек… Подтвердить, что оборотень? А, вдруг это ее испугает и оттолкнет от него… или она, наоборот, будет только рада. Вот ведь история! Хати очень хотел понравиться незнакомке и впрямь, будто упавшей с неба возле самого его дома. Хати решил действовать осторожно.

— А с чего ты решила, что я — оборотень?

— Так, сначала был волк, нет… сначала я услышала вой, а волк появился потом. А потом я упала, и ты меня спас, а волк исчез. Это был ты — да? Сейчас же полнолуние, это особенная ночь…

— Да-а-а, — неуверенно протянул Хати, внимательно следя за ее реакцией на свой ответ. «В случае чего я скажу, что пошутил, тоже мне, выдумала — оборотень… Девчонка! Хотя ночь сегодня точно… не простая.»

— Так, это правда, ты умеешь становиться волком? Настоящим волком?

Тут Хати не выдержал и расхохотался во весь голос, у девчонки было почему-то изумленно-восхищенное лицо и огромные ясные глаза, словно два озера, а еще маленький полуоткрытый ротик, который… который Хати захотел немедленно поцеловать. А еще Волк заметил краешек ее белого плечика, ненароком выскользнувшего из-под одеяла. Тут у мужчины вдруг перехватило дыхание, в голову немедленно полезли образы ее обнаженного тела, закутанного в эту теплую тряпку. Хати даже показалось, что он чувствует особенный запах ее пушистых растрепанных волос, почти таких же русых, как у него, только, пожалуй, немного темнее.

— Ты бы все-таки цветы в воду поставил… Хати.

— Какие цветы?

— Ну, вот же… черемуха… жалко, если сразу завянут. Ты, вообще, зачем столько много веток сломал?

Хати растерянно посмотрел на девушку, а потом забегал по кухне в поисках подходящей посудины. Наконец, вытащил из шкафчика какую-то первую подвернувшуюся кастрюлю и налил в нее воды. Потом поставил свою металлическую «вазу» на стол перед Катей и погрузил цветущие ветви в воду.

— Здорово! — похвалила Катя, с удовольствием вдыхая приятный знакомый аромат.

— А, откуда ты знаешь, что Хати — это имя волка?

— Я читала скандинавские легенды. Мне они очень понравились, только Фенрира жалко была. Это же тоже волк, только огромный и сильный, и за что его приковали под землей? Он же ничего плохого не сделал, а Боги испугались его заранее и так наказали… авансом. Конечно, он обозлился! Руку Бальдру откусил…

— Откусил… — шепотом повторил Хати, снова садясь на диван поближе к девушке, — я бы тоже их всех перекусал, если бы посмели меня так обмануть. А еще Боги называются! Сплошь трусы и предатели!

Сказать честно, эта легенда о сыне бога Локи — могучем волке, прикованном в подземелье лишь за то, что по пророчеству он должен был погубить Асгард и весь мир Богов, всегда вызывала справедливое негодование Хати.

— Они же его с самого рождения воспитывали, я уверена, он не мог бы им причинить зло! — продолжала возмущаться Катя, сверкая глазами.

— Не мог… — эхом произнес Хати, понимая, что буквально через минуту, вся душа его и все тело, все его мысли, чувства и желания до конца жизни будут принадлежать этой удивительной девушке, вздумавшей заступиться за древнего скандинавского волка из старинной легенды.

Наверно, что-то такое восторженное отразилось вдруг на его лице, потому что Катя замерла на полуслове и уже настороженно поглядела на мужчину, что вдруг пересел на пол и теперь смотрел на нее снизу вверх.

— А я — Катя… просто Катя…

Девушка смущенно улыбнулась, глядя ему прямо в глаза, и Хати в смятении опустил голову, понимая, что окончательно пропал. Только у женщины из его самых потаенных грез могло быть такое чудесное имя, столь созвучное с его собственным.

Какое-то время в комнате стояла тишина.

— Ой, я же рыбой тебя обещал накормить! Вот дурак, ты же еще и голодная, наверно?

Катя даже ответить ему не успела, как мужчина исчез в кухне и принялся там хлопотать, шумя посудой.

«Это что-то совершенно невероятное… Может, я сплю? Ночь, лес, волк, домик на берегу… а теперь Хати… Какой он удивительный, заботливый, симпатичный… странный… Оборотень!»

Катя потерла лоб кончиками пальцев.

«Это же невозможно! Всему должно быть разумное объяснение, хватит придумывать… Чудеса случаются, конечно, но, чтобы лично со мной… Что во мне особенного?»

Но одно Катя поняла точно, эту ночь и этого мужчину она уже никогда не сможет забыть, а ведь ночь-то еще только начиналась…

— Хати, может быть, у тебя найдется во что мне переодеться, а то как-то неловко сидеть в одеяле, я уже согрелась давно.

— Футболку я тебе дам, только ты в ней утонешь…

Хати снова исчез и Катю в который раз удивило, с какой невероятной скоростью мужчина передвигался по своему жилищу.

— Возьми, вроде самая маленькая из всех, а насчет штанов… даже не знаю, — голос Хати вдруг понизился до шепота и почему-то охрип.

— Может, трусы тебе свои дать, вроде как шорты оденешь? Да ты не стесняйся, что теперь делать, раз в воду упала, а твою одежду я сейчас на улице развешу, завтра оденешь сухое.

— Завтра? — неуверенно переспросила Катя.

— Ну, да! Ты же до утра здесь будешь, и вообще, зачем тебе куда-то уходить?

— Обо мне, наверно, будут волноваться, искать станут. Точно, Ольга придет вечером, а меня в комнате нет! Вот это да! Весь лагерь на ноги поднимется!

— Так ты из «Северного»? — поразился Хати. — Как же я сразу-то не понял!

— А ты думал, и правда, с Луны свалилась?

— Думал… А ты в «Северном» как оказалась?

— Я к Маше приехала, помогать с детьми. Вместо мамы, она заболела.

— Вспомнил, Ольга говорила про бабушку…

— Ну, мама у меня молодая еще, и как бабушка точно не выглядит, — немного обиделась Катя.

— А… ты приехала одна?

— Конечно, а с кем же еще?

— А твой… мужчина… не с тобой?

— Нет у меня никакого мужчины! — раздраженно ответила Катя, нахмурившись. — Это, что — обязательно?

— Нет, что ты, что ты — очень даже хорошо, что ты одна, то есть, в смысле… без мужчины.

Хати мучительно подбирал слова, казавшиеся ему сейчас правильными, а его сердце уже ликовало. «Она свободна и она будет моей, никому ее не уступлю, никому не отдам. Моя! Только — моя!»

Хати переполняли бурные эмоции, такую прекрасную девушку, действительно, стоило подождать. Знал бы он, что она приедет к нему именно такая, то и жилось бы ему гораздо легче. И… Хати вдруг со стыдом вспомнил свое последнее посещение Машиного дома. Грудь словно сжали стальные тиски, а вдруг «они» наговорили Кате о нем что-то плохое? Вдруг, она начнет его сторониться или предложит стать «просто другом».

— Нет, я этого точно не переживу!

Оказывается, последнюю фразу своего внутреннего монолога Хати проговорил вслух.

— Ты про что?

— Если ты от меня откажешься…

— Я не откажусь! — убежденно заверила его Катя, — Ты же спас меня… от волка… или… ничего не понимаю, скажи честно, что это был за зверь, там у воды, ведь не привиделось же мне опять, как домовой за печкой?

— Я зову его — Старый… Он когда-то был у них вожаком, а потом ослабел, ну, свои его вроде не выгоняли, даже едой делились, если что-то крупное перепадало. Он сам ушел, я иногда подкармливал его раньше, а теперь Старый частенько крутится у моего дома, мы же теперь оба с ним… «одинокие волки». Меня тоже выгнали из стаи, понимаешь?

— А за что?

Хати вздохнул.

— Да… за глупость мою. Не смог удержаться, полез, куда не стоило.

Тут Катя вспомнила еще кое о ком и задала новый вопрос:

— Скажи, а ты Ваню знаешь?

— Ваню? Какого… Ваню?

— Мальчика, что живет один в лесу… где-то здесь неподалеку. Может, ты его тоже встречал?

— Ах, мальчика в лесу… Это они тебе так, значит, объяснили.

Хати вскочил с дивана, и чуть ли не кругами забегал по комнате, Кате показалось, что он разозлился не на шутку.

— И кто конкретно тебе рассказал… про мальчика? Брок, да? Или даже Маша?

— Ольга, вроде бы… Я хотела его найти, поговорить…

— С кем? — Хати остановился, пристально глядя на притихшую Катю.

— С Иваном, с кем же еще. Вот, интересно, почему вы все — мужчины, так неприязненно относитесь к нему, а женщины — наоборот. Лиза и Маша его хвалили очень, Ольга много хорошего говорила, а Брок вроде бы на него сердит.

На лице Хати появилась озорная улыбка.

— Женщины хвалили, значит? Что ж, хоть это радует… Понимаешь, Катя… Иван — это я!

— Ты-ы?

— А что, не тяну уже на мальчика, да? Состарился невзначай?

Хати развел большие руки в стороны, склонил голову на одно плечо и с каким-то дерзким вызовом посмотрел на девушку. Катя смущенно отвела взгляд, ей вдруг стало жарко в своем одеяле, но, она закуталась в него еще плотнее. Мужчина стоящий перед ней выглядел весьма интригующе. Высокий, стройный, спортивного телосложения. И даже глаза у него, кажется, были совершенно серого цвета, а уж если он улыбался… «Прямо древнегреческий Бог, особенно, если его раздеть, просто скульптура работы какого-нибудь Фидия». Катя глубоко вздохнула и провела языком по вдруг пересохшим губам. Девушка не помнила, чтобы какой-то мужчина прежде вызывал у нее подобные эмоции.

— Ну, считай, Ваню ты уже нашла, — подвел итог разговору Хати, — одевайся, сейчас будем рыбу кушать и разговаривать. Ты же хотела поговорить с Иваном, я согласен. Подожди, сейчас тебе еще одежду поищу.

Из всего вороха вещей, что приволок на диванчик Хати, девушка отобрала ту «самую маленькую» футболку и рубашку на кнопках. От мужских трусов Катя решительно отказалась, прикинув, что они просто не удержатся не только на ее тонкой талии, но даже на бедрах. Волк ушел на кухню, откуда уже давно доносились весьма аппетитные запахи, и Катя начала одеваться. Простая серая футболка оказалась ей почти до колен и выглядела наподобие свободного платья, а рубашку в крупную голубую клетку Катя просто повязала вокруг пояса за рукава. «Ну, вот, более-менее прилично, можно выходить к столу».

Катя заглянула в кухню, где от стола к плите носился Хати. Прежде девушке ни разу не доводилось видеть мужчину, занимающегося приготовлением пищи. Прежние мужчины, с которыми Катя имела дела — отец, и ее почти бывший муж считали, что это сугубо женское занятие, впрочем, как уборка дома, стирка, глажка и уход за маленькими детьми. Оттого-то Катя и чувствовала себя немного не в своей тарелке, когда ей пришлось просто сесть на деревянный стул и наблюдать за тем, как Хати ловко перекладывает рыбу со сковороды на широкое плоское блюдо.

— Есть хлеб, молоко… ты сметанку будешь?

Не дождавшись ответа, Волк поставил перед девушкой баночку со сметаной и пластиковую бутылку с молоком.

— Это ведь не из города привезли, а свое, деревенское, настоящее, — похвастался Хати, весьма довольный собой, — ну, что сидишь-то, как принцесса, ты пробуй, пробуй…

— А, разве, здесь рядом деревня есть? — удивилась Катя, облизывая ложку со сметаной.

— Деревня далековато, за лесом, а это я к местному хозяину на другой берег вчера плавал. Он мне за рыбу продукты дает — хлеб, молоко, ну, все что нужно понемногу. Я еще ему помогал забор ставить и телятник поправил немного. У него раньше был другой работник, да запил, а нового боится нанимать, мол, опять пьяница попадется.

— Ммм… хозяин, в смысле — фермер? — уточнила Катя.

— Ну, да, Фомич так вроде говорил. Ты хлеб попробуй, он ведь тоже домашний… А еще мед, правда, прошлогодний, но все равно с магазинным не сравнишь.

— Здорово, — восхитилась Катя, отламывая горбушку с округлой булочки и намазывая ее медом, — а ты неплохо тут устроился, как я погляжу.

— Да? Тебе у меня нравится? Так, оставайся здесь, со мной, — тут же предложил Хати.

Катя отложила хлеб на маленькую тарелку и удивленно посмотрела на мужчину:

— То есть, как это «оставайся»… Меня же будут искать, у меня работа, Маша ждать будет… дети…

Катя вдруг растерялась, а что именно он хотел сказать своим странным предложением? Ничего себе, вот так запросто — «Оставайся у меня».

— И что? Буду тебя отвозить до поселка, а потом обратно…

— Как это отвозить, на чем?

— На лодке, конечно, не идти же тебе целый час вдоль берега, ножки устанут.

— У тебя есть лодка? — выдохнула Катя в полном изумлении.

— Так, без лодки мне до рыбы и не добраться, — рассмеялся Хати, — мы второй год с Андреичем ставим «морды». Здесь карасей много, официально же вылов запрещен, Заказник как-никак.

— А вы почему тогда ловите? — насторожилась законопослушная Катя.

— Ну, мы… тоже, вроде как охраняемый вид…. вообщем, Коротков сказал, что нам можно — Хати замялся, грустно улыбаясь.

Катя была немного в курсе того, что в заказнике-санатории живут непростые люди, имеющие какие-то особые заслуги перед государством. Видимо, поэтому для них выделены специальные условия проживания. Катя уже успокоилась, как вдруг где-то неподалеку с озера раздался протяжный глухой рев.

— Ой, а это еще что такое? — встрепенулась девушка.

— Не бойся, это выпь — птица такая, сама маленькая, а воды в клюв наберет и орет как бык. Жутко, да?

— Да, уж… хорошо, что я сейчас с тобой, — поежилась Катя, — здесь вообще, наверно, неуютно одному, особенно по ночам?

— Я привык уже. Я здесь второй год, мне сразу у воды понравилось. Здесь спокойно, только весной лягушки донимают, устраивают свои концерты по вечерам. А еще уток слышу в камышах, их тут много, мы же не охотимся. Но самое красивое — это, конечно, когда полная Луна. Я даже на лодке до середины озера доплывал, кажется, вот-вот под ней окажусь, а она все дальше и дальше, как будто заманивает, — засмеялся Хати, блеснув белыми зубами.

— Луна тут, почему-то, видится не так как в городе, — согласилась Катя, — слишком уж круглая и гладкая. И низко так висит, будто над самой водой. Здесь, наверно, когда-то жили русалки, и в такие ночи выходили на берег потанцевать или в воду кого-нибудь утащить. Из местных парней. «Тебя бы точно уволокли, такого хорошенького… Ванечку».

— Некого им тащить было, люди здесь прежде не жили, до ближайшей деревни, Фомич говорил, больше ста верст.

— Бедные русалочки, вот они со скуки-то и покинули эти места, — пошутила Катя, совершенно расслабившись, — послушай, ты мог бы меня на лодке прокатить, один разочек, а?

— Да, хоть каждый день, пожалуйста! Да, хоть сейчас! Хочешь?

«Какой же он на подъем-то легкий, просто заводной…»

— Сейчас-то лучше не надо, ведь ночь на улице.

— Ну и что? Луна же сегодня круглая, и небо чистое, там совсем светло.

Хати пробежался взглядом по Кате с ног до головы.

— Лучше одену тебя, не замерзнешь…

— Нет, давай завтра, я сейчас уже засыпаю, еще в воду опять свалюсь, — засмеялась девушка.

— Купаться тебе рановато, это точно, вода холодная. Завтра, так завтра. Ну, что остаешься у меня… насовсем?

Катя медленно помотала головой из стороны в стороны.

— Хати, это же странно как-то…

— А что тут странного? Брок быстренько в Машин домик перебрался, Лиза стала жить с Брисом, а мы почему не можем… жить вместе?

Катя задумалась, переведя взгляд на темное окно.

— «Что-то с ним не так, поэтому его и поселили здесь одного, подальше от лагеря. Но, ведь он выглядит таким милым, добрым парнем, хотя мне сначала показалось, что он меня намного старше, это пока он молчал и не улыбался, а теперь я даже не знаю, что и думать…»

— Я слишком тороплюсь, да? Я тебя напугал?

Хати бросил посуду в раковину, вытер руки полотенцем и подошел к окну.

— Просто я так долго тебя ждал, что даже на полдня отпускать не хочется.

— А почему ты решил, что это именно я, ну… та, которую ты ждал? — осторожно спросила Катя, раздумывая, не начать ли ей уже волноваться за исход этой ночи.

Хати круто повернулся к девушке.

— Конечно, ты, я это почти сразу понял. Еще когда ты сказала, что свалилась с Луны…

— Я же не говорила такого!

— Ты не отрицала!

— Как и ты не отрицал, что умеешь в полнолуние превращаться в волка? Но, это же не так?

— А ты уверена, что не могу?

— Докажи!

— Что, прямо сейчас, здесь?

— Ага! Давай!

— И тогда ты останешься со мной?

— Непременно останусь!

— А не испугаешься?

— Тебя или волка?

— Нас обоих!

— Не испугаюсь!

Катя замерла в предвкушении. Наконец-то в ее жизни, происходило что-то по-настоящему загадочное, мистическое. И девушке показалось, что если она сейчас отступит, то этот шанс больше никогда не вернется. Сейчас Катя бросала вызов сама себе, своим страхам, сомнениям, комплексам. Всей привычной системе обыденных представлений о реальном мире. Катя остро чувствовала, что в это мгновение где-то совсем рядом находится та самая грань между сказкой и былью, что манила ее с детства, и девушка не хотела терять возможность хотя бы заглянуть за эту черту между мирами.

А Хати не сводил с девушки потемневших глаз с расширившимися вдруг зрачками. По его позвоночнику вниз от шеи медленно полз легкий холодок. Сердце начало отчаянно разгоняться, словно перед решающим броском на ускользающую добычу. На секунду мужчине показалось, что он и впрямь способен превратиться в Зверя. Ведь его будущая женщина, кажется, действительно этого хотела. Она ждала…

И Хати сделал то, что и вправду легко мог. Он открыл настежь окно в кухне, прыжком взобрался на широкий подоконник и, глядя на белый шар луны над озером, громко и протяжно завыл. Ему тотчас ответили несколько пар голосов далеко в лесу. Но его-то песня была особенной, что прекрасно понимали остальные, сейчас это был торжествующий клич самца, наконец-то, отыскавшего свою самку.

Это был вопль победителя, выигравшего смертельную схватку с врагом. Возглас любви и отваги… Катя должна была оценить… Но, когда Хати повернулся к девушке, то увидел, что она сидит, обхватив себя дрожащими руками, смертельно бледная с огромными испуганными глазищами. Хати тряхнул головой, приходя в себя, а потом метнулся к девушке.

— Нн-не подходи, — прошептала Катя, поднимаясь и начиная пятиться от него к дверям. Девушка неловко зацепилась за стул и покачнулась в сторону. Хати тут же поймал ее, подхватил на руки и вышел с ней вместе в гостиную. Там он запрыгнул на диван, усадил дрожащую Катю себе на колени и начал, как мог, успокаивать ее, ругая себя в душе последними словами: «Надо же мне было поддаться на ее уговоры! Она ведь сама не верила, просто дразнила меня, уж мог бы все перевести в шутку, а сейчас она и вовсе не захочет меня видеть. Вот дурак, сам все испортил!»

— Катюша, прости, я тебя испугал, да? Прости, прости… Сам не знаю, что на меня нашло, я просто удивить тебя хотел, я не думал, что так все получится…

Катя плакала как ребенок, обнимая Хати за шею.

— Так люди не умеют, ты и правда оборотень, я теперь точно знаю. Я больше не буду тебя просить, это я виновата, а не ты. Я глу-у-пая…

Видеть ее слезы Волку было совершенно невыносимо. Желая еще больше утешить девушку, Хати ласково гладил ее волосы, целовал в макушку, в щеку, а потом… их губы как-то неожиданно встретились. И это было уже невозможно остановить. Они потянулись друг к другу, словно Адам и Ева в райском саду, когда у них, наконец-то, открылись глаза. Словно единственные люди на всей планете — мужчина и женщина. Словно две половинки одного целого, которым невыносимо быть разделенными. Здесь не были нужны слова, а детальный разбор своих ощущений Катя решительно оставила «на потом».

Сейчас ей просто хотелось наслаждаться каждым моментом, чувствовать его руки, его губы на своей коже, упиваться его дыханием. В ней будто бы вдруг проснулась совершенно другая Катя — смелая и откровенная, щедрая на ласки, жадная до его прикосновений. Желающая непременно получить все то блаженство близости, которое мог предоставить ей мужчина, крепко держащий ее в своих руках.

Хати видел ее опущенные ресницы, слышал ее частое дыхание на своей щеке и понимал, что эта нежная, теплая девушка готова принадлежать ему. Но когда Катя почувствовала, что мужчина уверенно располагается между ее разведенных ног, то немедленно напряглась, готовясь встретить привычную боль.

— Тш-ш, ты чего так дрожишь-то, я же осторожно, не бойся… ой, тесная ты какая, узенькая… У тебя хоть вообще это было?

Хати напряженно замер, ожидая ее ответа.

— Да, только уже давно и… мне это не нравилось совсем, — тихо призналась Катя, сгорая от нахлынувшего вдруг стыда.

— А, ты сейчас… хочешь?

— Хочу… с тобой хочу, правда, я постараюсь…. я буду, — сквозь слезы шептала девушка, удерживая Хати за плечи, как будто он собирался сбежать от нее, — только у меня ничего не получается, прости… я не умею ничего, вообще ничего.

— Так чего тут уметь-то? — искренне удивился Хати, — особенно тебе… ты успокойся, да лежи себе тихонечко, я же все сам сделаю. Ножки подними вот так повыше, а теперь просто впусти меня, откройся и все… Уметь она чего-то еще собралась! Мне уметь надо, я же мужик…

Хати тихо рассмеялся и снова поцеловал Катю в губы. Он сказал все это так легко и просто, вел себя насколько естественно, что девушке вдруг стало совершенно спокойно и она полностью ему доверилась. Особенно ей помогли его слова, что надо всего лишь открыться и впустить…

А потом Катя вдруг почувствовала его в себе, и это оказалось так не похоже на то, что было у нее прежде, так удивительно приятно, что девушка тихо застонала, прижимаясь лицом к твердой груди мужчины. И он тут же откликнулся на ее робкую ласку горячим срывающимся шепотом:

— Хорошо, да? А мне-то как с тобой хорошо…

От его неожиданного одобрения Катя, привыкшая лишь к недовольным возгласам Антона, вдруг вся сжалась внутри, и Хати почти сейчас же опустился на нее всем телом, резко вздрагивая.

— Ах, ты-ы… сладенькая… а говоришь, не умеешь. Я же не собирался так быстро, ты что ж это делаешь-то со мной? Я прямо как пацан сейчас… отстрелялся.

Хати тяжело дышал, осторожно покусывая ее за шею, и девушка поняла, что он уже все закончил. «Антон обычно целый час меня мучил, неужели все так быстро бывает…».

— А, это плохо, да? Я что-то не так сделала? — осторожно поинтересовалась Катя, в то же время ужасно боясь обидеть мужчину.

— Что плохо? Что быстро-то все получилось? Ну, и так бывает… Да, ведь я же не на один раз. Сейчас снова тебя любить буду, и тебе тоже сладко сделаю, — со смехом пообещал Хати, — давай, только, я диван разберу и принесу еще одеяло.

Он ласково улыбнулся и подмигнул смутившейся девушке.

— До рассвета, знаешь, еще столько всего можно успеть… и быстро и медленно… и как захочешь. Да и после рассвета… куда нам спешить?

«Как же он может так запросто все это объяснять, будто речь идет о самых обычных вещах, о стряпне какой-нибудь…» — поразилась Катя.

Они уснули только под утро, когда над озером уже сошел туман и заалела ранняя зорька.