4 сентября 1587 года испанский король Филипп II писал своему наместнику в Нидерландах герцогу Парме, что он решил вторгнуться в Англию как можно скорее, Армада отплывет от испанских и португальских портов и отправится в Маргейт, где испанские войска соорудят предместное укрепление, а к Парме, который начал формировать армию вторжения, отплывет из нидерландских портов в Маргейт, где соединится с солдатами, которые прибудут туда на кораблях Армады для завоевания Англии.
Филипп понимал, что есть немалый риск посылать флот в северные моря в середине зимы, но надеялся, что Господь Бог пошлет Армаде благоприятную погоду, ибо она плывет сражаться за Его дело.
Парма предполагал, что операция будет успешной, так как Англия не располагает в Ла-Манше и Северном море флотом, способным помешать высадке. Он наодалживал денег у антверпенских банкиров, нанял испанских, валийских и итальянских наемников и собрал в портах Дюнкерка, Ныопорта и Слайса транспортные суда, но у него не было в Нидерландах военных кораблей, которые могли бы противостоять английскому флоту.
Чтобы притупить бдительность англичан, Парма 9 ноября впервые обратился непосредственно к Елизавете с предложением прислать ее представителей в Остенде для мирных переговоров. Елизавета согласилась. Парма ожидал одновременно прибытия английских представителей и появления Армады. Но, к его разочарованию, 31 января Армада не приплыла. Парма писал Филиппу, что хотя он и был готов к вторжению в Англию в ноябре-декабре, теперь ситуация изменилась – за последние несколько недель английский флот подготовился к боевым действиям в Ла-Манше и Северном море. Парма не хотел рисковать и выходить в море со своими транспортными судами, потому что они тут же будут уничтожены английским флотом. Парма ждал приплытия Армады, чтобы она эскортировала его армию до Маргейта.
Были у Пармы и другие заботы. Его казна иссякла и ему нечем было выплачивать денежное содержание наемникам, томившимся от безделья в нидерландских портах, а антверпенские банкиры теперь весьма неохотно ссужали его деньгами. К тому же армия вторжения несла тяжелые потери от чумы – если в ноябре Парма располагал 28 тысячами солдат и офицеров, то к концу февраля их число уменьшилось до 18 тысяч.
Непобедимая Армада вышла из лиссабонского порта 30 мая под командованием герцога Сидония. Эскадра состояла из 130 кораблей, на которых размещалось 16973 испанских и португальских солдата, 8052 моряка и 162 пушкаря. Помимо них на кораблях Армады плыли: слуги дворян, священники, люди, обслуживающие госпитали, клерки казначейства – в количестве 30613 человек. Эскадра была вооружена 2431 пушкой, для которых были готовы 123790 снарядов.
Это была действительно огромная военная сила. Но удача не способствовала герцогу Сидонию – едва Армада вышла из лиссабонского порта, как на нее обрушился сильный шторм, который разметал эскадру. Сидония вынужден был зайти в порт Корунья, где в течение целого месяца ждал, когда все корабли соберутся вместе. Губернатор Коруньи вынужден был окружить порт кордоном солдат, чтобы предотвратить дезертирство с Армады.
Английские католики в свою очередь готовились к высадке испанцев. Эмигранты-католики заготовили список дворян, на которых можно рассчитывать. Один из перечисленных в списке, сэр Генри Седингфелд, который сторожил Елизавету во времена правления Марии Кровавой, написал от себя: «Я просил у Господа Бога, чтобы она была тогда сожжена вместе со всеми еретиками, как она того заслуживала. Если бы это было сделано, мы жили бы теперь в мире и покое».
Аллен, который незадолго до этого стал кардиналом, выражал надежду, что многие протестанты перейдут в католическую веру, если войска Армады утвердятся в Англии, а испанские генералы объявят, что земли всех протестантов будут конфискованы и переданы во владение католикам.
До Елизаветы дошли сведения, что этот Аллен написал книгу «Предупреждение дворянам и народу Англии и Ирландии о происходящих войнах». Книга была напечатана в Антверпене на английском языке с тем, чтобы быть посланной в Англию одновременно с высадкой там войск Армады. Автор изобличал Елизавету как происходящую от незаконной связи ее «предполагаемого отца» Генриха VIII с распутной куртизанкой Анной Болейн, обвинял ее в том, что она задавила католическую церковь, превратила в Англию в убежище «атеистов, анабаптистов, еретиков и мятежников всех стран», клеймил за убийство Марии, королевы шотландцев. Аллен призывал англичан не сражаться «за эту распутную, бесчестную проклятую еретичку, которая позорит женскую половину человечества и свое королевское имя», а присоединяться к испанской армии и воевать вместе с испанцами за восстановление католической религии.
Елизавета направила к Парме своего уполномоченного, который должен был передать герцогу требование английской королевы запретить распространение книги Аллена и наказать издателя и печатника. Она также требовала, чтобы Парма дезавуировал новую буллу папы римского, которая назначала Парму командующим флота армии вторжения в Англию. Елизавета извещала Парму, что если он откажется, она остановит всякие переговоры и отзовет своих представителей.
Парма заявил, что ему ничего не известно ни о книге Аллена, ни о папской булле. Тогда Елизавета приказала своим представителям вернуться в Англию, но уведомить представителей Пармы, что как только герцог прекратит свои военные приготовления, будут уничтожены и книга Аллена и папская булла, она будет счастлива возобновить мирные переговоры.
Через два дня после того, как Елизавета написала это письмо, Армада миновала мыс Лизорт. Сидония вез с собой запечатанный приказ Филиппа II, который он должен был вручить герцогу Парме, когда испанская армия высадится в Англии. Приказ короля поручал Парме, если он не сумеет сразу же добиться полной победы, вступить с англичанами в мирные переговоры, но только если англичане согласятся на три условия: английские католики должны стать равноправными с протестантами, Елизавета должна вывести свои войска из Нидерландов и англичане должны выплатить компенсацию за весь ущерб, нанесенный действиями Дрейка и других пиратов королю Филиппу и его купцам.
В Англии же известие о приближении Непобедимой Армады вызвало взрыв патриотических чувств, выражавшихся прежде всего в изъявлениях верности королеве Елизавете. Никогда еще Елизавета не была так популярна, как в лето 1588 года, когда ее подданные были исполнены решимости противостоять коварным замыслам папы римского и короля Испании, которым не удалось организовать убийство королевы руками иезуитов и английских католиков и которые теперь хотели добиться успеха с помощью испанских солдат, прославившихся убийствами, грабежами и насилиями над женщинами…
В час опасности очень ярко выявились лучшие качества Елизаветы. Нация объединилась вокруг своей протестантской королевы. И даже многие католики в Англии, вопреки призывам Аллена помогать испанцам, были готовы сражаться за Елизавету. Однако Тайный совет из предосторожности приказал арестовать наиболее видных католиков по всей Англии и интернировать их в замке Висбе в Кембриджшире. Эта мера должна была также обезопасить их от гнева патриотически настроенных протестантов.
Елизавете уже не было необходимости принимать каждый день важные государственные решения – проблемы войны и мира были решены, повседневные вопросы ведения военных действий она передала в руки Военного совета, в который вошли наиболее видные адмиралы и генералы. Лорд-адмирал Хоуэр был назначен верховным главнокомандующим флотом, Дрейк стал его первым заместителем. Конечно, именно Дрейк стал национальным героем, и все понимали, что подлинным командующим флотом является именно он, но традиция требовала, чтобы во главе английского флота стоял знатный аристократ.
Лестер был назначен командовать наземными войсками, которые спешно формировались в ожидании высадки испанцев.
Военный совет понимал, что Армада намерена плыть в Ла-Манш, чтобы соединиться с войсками герцога Пармы, поскольку тот не скрывал своих приготовлений к высадке в Англии. Однако Военный совет не предполагал, что первой целью испанцев будет Маргейт, они думали, что войска Армады высадятся в Эссексе, чтобы двинуться на Лондон. Члены Военного совета приняли решение сосредоточить двадцать две тысячи человек в лагере около Тилбери, чтобы преградить Парме дорогу на Лондон и соорудить мост из лодок между Тилбери и Грейвсэндом, по которому солдаты могут перейти через Темзу, если Парма высадится в Кенте. Елизавета оставалась в Ричмонде, уверенная, что Господь Бог подарит ей победу над врагом.
На холмах вдоль всего морского побережья были заготовлены сигнальные костры для предупреждения о приближении Армады. Это был единственный способ оповещения от побережья Ла-Манша до границы с Шотландией.
Армада отплыла из Коруньи 22 июля, когда установилась хорошая погода, и проплыла мимо мыса Лидер 19 июля. Были зажжены сигнальные костры, и лорд Хоуэр и Дрейк в Плимуте готовились атаковать врага. Их цель заключалась в том, чтобы предотвратить соединение Армады с армией Пармы.
Испанские корабли плыли очень медленно вверх по Ла-Маншу на восток, из-за отсутствия ветра скорость их передвижения срставляла всего два узла и сорок миль в день. 21 июля Дрейк атаковал корабли Армады у Эдмисоунапойнт и 23 июля у Портленд-Билл, нападая на них четыре раза за пять дней. Английские суда показали себя в этих боях с лучшей стороны, они превосходили испанские суда своей маневренностью и дальнобойностью снарядов, они не позволяли испанцам прибегнуть к излюбленной тактике – сблизиться с кораблем противника и брать его на абордаж. Дрейк захватил один испанский корабль, другой взорвал, а третий корабль укрылся в гавани. Однако оставалось еще 127 испанских кораблей, которые продолжали плыть мимо острова Уайт на встречу с Пармой.
В военном лагере в Тилбери было больше энтузиазма, чем порядка. Когда Лестер 24 июля приехал туда, он обнаружил, что переправа из лодок для преодоления Темзы все еще не была готова и продовольствие для солдат так и не поступило. Ему пришлось на следующий день отправится в Селсфорд, чтобы добиться срочных поставок продовольствия.
Однако население Лондона было уверено в победе, люди записывались в ополчение. Елизавета решила быть поближе к своему народу и переехала из Ричмонда в Сентджеймский дворец. Сидония не знал, что ему делать, поскольку он не имел сведений от Пармы, где должны встретиться их эскадры, а Парма, предполагавший, что Сидония в курсе того, что войска Пармы не покинут порты иначе, как под защитой Армады, ожидал, когда Сидония со своим флотом окажется в Дюнкерке, Ньюпорте и Слайсе. Ветер в Ла-Манше усиливался, и Сидония решил бросить якоря вне гавани Кале в ожидании вестей от Пармы. Он приплыл к Кале в конце дня 27 июля и выжидал там в течение тридцати часов. А Хоуэр и Дрейк собрали 150 кораблей и спешно готовились к сражению, которое стало самой крупной победой в истории Англии.
Дрейк уже использовал брандеры – суда-факелы в Кадисе, но без особого успеха. Здесь же, в Кале, он понял, что они могут причинить вражескому флоту серьезный ущерб. Он отобрал восемь подходящих судов, поджег их и пустил под сильным ветром против испанских кораблей. Испанцами овладела паника, они стали рубить канаты и уходить в море. Когда Сидония усидел это, он понял, что другого выхода нет, и приказал всем оставшимся кораблям выходить в море.
Англичане атаковали эти испанские суда, а сильный северный ветер разметал их и погнал мимо Ньюпорта и Слайда. Там их поджидал Парма с шестнадцатью тысячами солдат, уже погрузившихся на корабли, идущих далее в Северное море. Несколько судов Армады затонули у берегов Зеландии. В течение нескольких недель волны прибивали к берегу трупы утонувших матросов и солдат.
Английские корабли преследовали испанцев, но большинство их было вынуждено повернуть в Ньюкасл, чтобы пополнить запас боеприпасов.
Англичане знали, что их флот одержал победу в Кале, но они не сразу осознали, что Армада потерпела сокрушительное поражение. В Париже Мендоза еще некоторое время делал вид, что Армада плывет к берегам Англии, чтобы завоевать ее, но Парма знал, что все потеряно.
Елизавета все еще боялась, что Армада может перегруппироваться, повернуть на юг и осуществить высадку, когда она приняла приглашение Лестера посетить свою армию в королевском лагере. 8 августа она приплыла на барже из Вестминстера в Тилбери и проехала еще две мили по суше до лагеря, размещавшегося на холме. Ночь она провела в Ярден-Холле, а на следующий день вернулась в лагерь, чтобы проинспектировать состояние армии и обратиться с речью к солдатам. Елизавета всю жизнь отличалась умением трогать словами сердца своих слушателей. Так было и на этот раз в военном лагере в Тилбери.
«Мои любимые сограждане, нас убедили, что мы должны быть осторожны, выступая перед скоплением военных из опасения предательства. Однако я заверяю вас, что не хочу жить, если не буду доверять моим верным и любящим подданным. Пусть тираны боятся за свою жизнь».
За время ее пребывания в лагере туда прискакал курьер с известием, что Армада на всех парусах плывет на север, и когда в конце дня 9 августа Елизавета покидала лагерь, она уже знала, что угроза вторжения миновала, что Армада потерпела поражение. Сидония принял решение плыть с Армадой обратно в Испанию, направляясь на север Шотландии и далее в Ирландию.
Он сократил рацион всех, находящихся на борту, включая офицеров и дворян, до половины фунта хлеба в день, пинты воды и полупинты вина. Тем не менее болезни косили команды судов Армады – только на его флагманском корабле умерло 180 человек. Наконец, 21 сентября корабли Непобедимой Армады добрались до берегов Испании – из 135 судов, отплывших в Англию, вернулось только 67. Радость победы для Елизаветы была омрачена тяжелой утратой – 4 сентября в своем доме в Оксфордшире в возрасте 56 лет умер Лестер, всего через месяц после того, как он принимал королеву в военном лагере в Тилбери. Ходили слухи, что отправиться на тот свет Лестеру помог сэр Кристофер Бланк, который вскоре женился на его вдове, но никаких доказательств того, что Лестер был отравлен, не существовало.
За неделю до смерти Лестер написал королеве письмо с просьбой помочь его старому слуге. Она написала на полях этого листка: «Его последнее письмо». И хранила его в шкатулке возле своей постели до самой смерти. Однако Елизавета так и не простила вдову Лестера Летисию и заставила ее продать большую часть ее собственности, чтобы расплатиться с долгами Лестера казне, не принимая в расчет драгоценности, которые Лестер завещал Елизавете.