Деятельность Суворовского союза
В первой половине XX в. Аргентинская Республика по праву считалась одним из центров российской эмиграции. Еще в 1876 г. в Аргентине было принято новое, чрезвычайно либеральное иммиграционное законодательство, и в страну хлынул поток переселенцев из Европы. К 1914 г. в страну приехало 45 000 немцев и около 100 000 евреев. Значительным было количество сербов, болгар, черногорцев, украинцев и белорусов. Из России в Аргентину только в 1906–1911 гг. выехало более 120 000 человек.
Важнейшую роль в жизни русских аргентинцев играла православная церковь. Первая церковь в стране была открыта 14 июня 1888 г. и размещалась в частном доме, но в 1891 г. настоятелем Русской православной церкви в Буэнос-Айресе был назначен молодой священник, отец Константин Изразцов. Благодаря его деятельным стараниям в аргентинской столице в 1901 г. был построен и освящен храм Святой Троицы.
В 1920-е гг. в Аргентину прибыло небольшое количество бывших белогвардейцев (500—1000 человек), которые объединились вокруг многочисленных политических кружков, Южноамериканского отдела РОВС, гимнастического общества «Сокол» и газеты «Русский в Аргентине». Незначительная белая эмиграция, тем не менее, заняла здесь весьма влиятельные позиции, так как, обладая неплохим образованием и солидными профессиональными навыками, получила доступ к высокостатусным и хорошо оплачиваемым должностям (офицеров, преподавателей военных училищ, инженеров, банковских служащих и т. п.).
В начале 1930-х гг. в Аргентине появились 58-я и 135-я ячейки Союза младороссов (напомним, «младороссы» внешне копировали «фашистский стиль», но называли себя при этом «второй советской партией»). В целом, к середине 1940-х гг. в Аргентине проживало около 300 000 выходцев из бывшей Российской империи, большинство из которых придерживалось пассивных просоветских симпатий, которые, тем не менее, не перерастали в политическую активность. Подобная позиция объяснялась составом приезжих, среди которых было очень сильно влияние разнообразных дореволюционных социалистических движений и партий, младоросских идей и ностальгических воспоминаний.
Небольшая часть политически активной антисоветской эмиграции объединилась вокруг прихода отца Константина Изразцова, который «неизменно стоял на позиции абсолютной непримиримости к коммунистической власти в России… Храм Святой Троицы был всегда украшен русским трехцветным флагом». Противостояние о. Константина с просоветским крылом эмиграции обострилось в 1941 г., когда группа эмигрантов во главе с профессором A. B. фон Шварцем потребовала отслужить молебен за победу русского оружия, но отец Константин, открыто поддержавший немецкое вторжение, отказался, завив, что «служить молебен о даровании победы большевикам, разрушившим церкви, нельзя».
Новый этап в жизни Аргентины и русской эмиграции в этой стране наступил с приходом к власти полковника Хуана Доминго Перона, который взял курс на экономическое, социальное и политическое обновление страны. Аргентина активно принимала эмигрантов из Европы, в том числе многочисленных беженцев из Германии и Восточной Европы.
Здесь уместно кратко рассказать читателю о перонистском (или «юстициалистском») режиме в Аргентине, поскольку значительная часть жизни Б. А. Хольмстон-Смысловского и его сподвижников оказалась тесно связанной с диктатурой Перона.
Хуан Перон родился 8 октября 1895 г. и в возрасте 16 лет поступил в военную школу. После ее окончания он быстро продвинулся по служебной лестнице, а в конце 1930-х гг. получил должность военного атташе в фашистской Италии. Перон весьма заинтересовался социальными теориями европейских правоавторитарных и тоталитарных режимов, и впоследствии попытался перенести этот опыт на свое отечество.
Президент Аргентинской Республики Хуан Доминго Перон
В начале 1943 г. в Аргентине сформировалась тайная организация националистически настроенных военных, получившая название «Группа объединенных офицеров». 4 июня того же года эта группа подняла восстание и свергла президента Кастильо, замаравшего себя фальсификациями выборов и рядом непопулярных решений. Пришедшая к власти хунта носила откровенно антидемократический характер, не имея при этом конкретной программы действий. При этом США и Великобритания признали новое военное правительство, так как надеялись, что Аргентина изменит свою нейтральную внешнеполитическую позицию и выступит против стран «Оси» на стороне союзников. Несмотря на это, Аргентина формально объявила войну Японии и Германии лишь 27 марта 1945 г.
Пожалуй, единственным успешным человеком в правительстве был X. Перон, назначенный в ноябре 1943 г. министром труда. Он очень быстро приобрел широкую популярность, проведя целый ряд важных законов социального характера (например, законы «о справедливом труде», об оплачиваемом отпуске, «о тринадцатой зарплате» и т. д.) и очистил профсоюзы от коммунистов. Перон рассматривал промышленный подъем 1930—40-х гг. в качестве основы будущей державной мощи Аргентины и ее гегемонии в Южной Америке на путях создания корпоративного государства и достижения страной политической независимости.
Тем не менее, в 1945 г. военное правительство под давлением демократической оппозиции было вынуждено «пожертвовать» Пероном, так как провозглашаемая им политика противоречила экспансионистским планам США. Арест популярного лидера рабочие массы восприняли как угрозу своему социальному положению. Всеобщая политическая забастовка привела к освобождению Перона, который выиграл президентские выборы 1946 г., несмотря на открытое противодействие США.
Обещанная Пероном «Новая Аргентина» должна была основываться на социальной справедливости, политическом суверенитете и экономической независимости. Новый режим получил поддержку многоклассовой коалиции, в первую очередь — национальной промышленной буржуазии и рабочих. На смену либерально-олигархическому режиму пришло национал-реформистское, или «юстициалистское» государство — «государство юридически организованной нации» с единственной Партией национальной революции (в 1947 г. переименована в Перонистскую партию) и централизованным партийным и государственным руководством.
В основе идеологии перонизма лежала теория «третьего пути». В мире, разделенном на две социальные системы, Перон провозгласил третий путь — между индивидуализмом капитала и коллективизмом социализма. Несмотря на сугубо националистическую сущность своего режима, Перон выступал за всемерную поддержку европейских, в том числе русских, беженцев. Образованные и активные иммигранты должны были принять самое живое участие в деле построения экономически процветающей державы. Кроме того, руководство Аргентины надеялось получить в лице эмигрантов силу, противостоящую коммунистической идеологии и просоветским симпатиям.
Положительное отношение властей и населения Аргентины к многочисленным иммигрантам отметил даже такой критически настроенный наблюдатель, как И. Л. Солоневич, прибывший в Аргентину в 1948 г.: «Два наиболее крупных преимуществ Аргентины сводятся к следующему: первое — никто не смотрит на вас как нежелательного иностранца, съедающего туземный хлеб. Втрое — никто не остается без работы. Особенно легко и быстро устраивается новая эмиграция, которая почти сплошь имеет техническое образование и, кроме того, располагает тем, чего так не хватает нашему «интеллигентному» поколению: практичностью… Всякий эмигрант, имеющий хоть какие бы то ни было практические навыки, устраивается быстро и во всяком случае сносно… "предприимчивость" имеет здесь куда больший простор, чем где бы то ни было: в стране нехватка технических сил, а страна индустриализируется… Квартиры находят все».
На отношение президента Аргентины к русским эмигрантам, вероятно, повлияли и личные причины. Большое влияние на Перона в период его обучения на Высших курсах Военной академии оказал преподаватель генерал-лейтенант Алексей Владимирович фон Шварц, выпускник и бывший преподаватель Николаевской инженерной академии. Жена президента, Ева Перон, в свою очередь, оказывала покровительство нуждающимся русским офицерам-инвалидам.
Известия о массовых выдачах союзниками бывших советских граждан в СССР всколыхнули белую русскую эмиграцию в Аргентине. Пользуясь благосклонностью аргентинских властей, отец Константин Изразцов добился личной аудиенции у X.Д. Перона, которому вручил свое ходатайство о «помощи русским беженцам». Благодаря усилиям отца Константина в 1948 г. был издан специальный указ о приеме в Аргентину 10 000 русских, независимо от их возраста и семейного положения. Одними из первых въездные, а потом и постоянные аргентинские визы по этому указу получили около 200 офицеров и солдат бывшей 1-й РНА из Лихтенштейна и других европейских стран.
Заметим здесь, что известный историк A. B. Окороков называет другую версию переезда в Аргентину чинов армии Хольмстон-Смысловского: «После переговоров с представи телями американской разведки кадры РНА были вывезены за океан (главным образом в Аргентину). В обмен на это американцы получили все интересующие их сведения, а также агентуру Зондерштаба "Р", действовавшую в годы войны на территориях СССР». Следует отвергнуть возможность того, что на выбор Смысловским Аргентины как-либо повлияли именно американцы (как известно, Перон последовательно придерживался антиамериканского курса). С другой стороны, Смысловский действительно поддерживал контакты с американскими спецслужбами, что и обусловило его последующий — уже в 1956 г. — переезд в США.
Б. А. Смысловский в Буэнос-Айресе. Конец 1940-х гг.
Прибывшие в Аргентину беженцы размещались в специальных иммиграционных домах в порту, где после проверки документов и медицинского осмотра получали право на минимальное питание и новые документы. Социальные службы не справлялись с большим потоком беженцев, поэтому условия размещения были чрезвычайно тяжелыми. Газета «Суворовец» отмечала, что беженцы размещены в общежитии на Облигадо, 2150 «без кроватей и постельных принадлежностей».
Беженцы испытывали не только материальные трудности. С подачи советского посольства в среде эмиграции распространялись негативные настроения к вновь прибывшим. «Хуже было со второй эмиграцией. Встреченная особым взрывом ненависти со стороны многочисленной просоветской части многотысячной старороссийской эмиграции, она весьма холодно была принята и первой белой российской эмиграцией, за малым исключением относившейся к ней далеко не лояльно. Отчужденность, непонимание, подозрения, проявившиеся со стороны белой русской колонии в Буэнос-Айресе, сохранились в продолжении ряда лет… всячески подстегивали эту борьбу провокаторы, засылаемые советскими органами, мощный просоветский актив не особенно грамотных старожилов», — вспоминал об этом времени отец Дмитрий Константинов (в 1950-е гг. — помощник настоятеля кафедрального собора в Буэнос-Айресе). С другой стороны, как свидетельствует И. Солоневич, «отсутствие официальной помощи русским новоприбывшим эмигрантам с лихвой окупается всякими видами личной помощи».
Знак Суворовского союза
В первые месяцы жизни в Аргентине Б. А. Хольмстон был занят обустройством беженцев и их семей. Благодаря его связям и при непосредственном содействии аргентинских властей «смысловцам» были переданы несколько выгодных строительных заказов на юге страны. Все рабочие были размещены в гостинице с бесплатным питанием, а доставка к месту работы осуществлялась специальным транспортом. Для детей от 6 до 15 (для девочек — до 16) лет были организованы специальные лагеря, поездка и проживание в которых обеспечивались за счет местных властей. Сам Б. А. Хольмстон-Смысловский после нескольких месяцев обустройства занял большую двухэтажную квартиру в частной гостинице в престижном районе Бельграно, в которой, кроме него, проживали его семья и адъютанты. По некоторым свидетельствам, у квартиры Смысловского некоторое время дежурил специально выделенный для охраны полицейский.
В это же время Б. А. Смысловский впервые заявил о себе в качестве военного теоретика. В январе 1948 г. в Буэнос-Айресе вышла написанная еще в Лихтенштейне книга «На заколдованных путях: Восточный поход. Философия войны» («Auf magischen Wegen: der Ostfeldzug. Philosophie des Krieges»). Книга имела чрезвычайный успех, выдержала в течение последующих двух лет три издания и получила положительные отзывы в военно-политических кругах США, Великобритании, Германии и Франции. Генерал вспоминал, что основные тезисы этой книги были разработаны на основании лекций курсов германского Генерального штаба и лекций генерала H. H. Головина.
Через некоторое время после прибытия Б. А. Хольмстон-Смысловский был принят президентом Х. Д. Пероном, который очень благосклонно отнесся к деятельности генерала, рассчитывая использовать его богатый опыт для борьбы с оппозицией и политическими экстремистами, которых поддерживали в то время не только СССР, но и США. Покровительство Перона позволило Смысловскому занять в скором времени должность советника президента по антипартизанским операциям и борьбе с терроризмом, а также основать несколько успешных коммерческих предприятий. Наиболее успешными были строительные подряды, руководство которыми осуществляли капитан Б. Золотун и лейтенант Н. Ворон с привлечением инженерно-технических кадров «второй эмиграции». Кроме того, Смысловский по предложению Перона был приглашен читать лекции по антипартизанским действиям в Военную академию.
В 2009 г. бывший руководитель Национальной организации русских скаутов в Аргентине Н. М. Седляревич в интервью редактору газеты «Наша страна» Н. Л. Казанцеву рассказал о своих встречах с Хольмстон-Смысловским. К сожалению, Седляревич не погнушался изложить ряд неточных сведений и просто сплетен: «Я как-то навестил его [Смысловского. — Примеч. авт.] здесь, дома, в Буэнос-Айресе — он жил на Колегиалес, недалеко от станции. На первом этаже жила одна его жена, на втором другая — молодая, интересная женщина, полька, очень хорошая художница [к тому моменту Смысловский уже был женат на Ирине Николаевне Кочанович, а Александра Федоровна, его бывшая жена, проживала в отдельной комнате, и Борис Алексеевич ей материально помогал; заявление Седляревича выглядит так, будто Смысловский двоеженец. — Примеч. авт.]. Когда зашел в столовую, то между двух окон, в просвете висел большой портрет Хольмстона с красными отворотами, то есть генеральскими петлицами, а на шее красовался "Риттеркройц" — Железный крест с дубовыми листьями [на самом деле — Орден Германского Орла 2-го класса; это был портрет кисти Ирины Николаевны Хольмстон-Смысловской. — Примеч. авт.]… Как-то у нас было большое собрание в театре Касаль де Каталунья. Его пригласили, но он выставил условие: чтобы его в дверях встретил Седляревич и сказал: "Господа! Генерал Хольмстон!". Я сказал, что могу проводить его в ложу, но такие вещи говорить не могу, потому что знаю, что он не генерал… Между прочим, он хотел преподавать в Академии Генерального штаба в Аргентине. Местный Генеральный штаб запросил Германию о "генерале Хольмстоне" [кому отправлялся запрос, Седляревич не говорит; заметим также, что речь идет о конце 1940-х — начале 1950-х гг., когда бундесвера еще не существовало, поэтому история с запросом — плод буйной фантазии Седляревича. — Примеч. авт.], а оттуда ответили, что такого не знают. Аргентинцы попросили его забрать свое заявление, и тогда он уехал обратно в Европу [в Европу Смысловский вернулся не из Аргентины, а из США, где он жил с 1956 по 1966 г. — Примеч. авт.]».
Итак, практически все сообщенное Седляревичем является ложью, не говоря уже о том, что генерал Хольмстон покинул Аргентину при совершенно других обстоятельствах, о чем речь пойдет ниже.
В декабре 1949 г. при поддержке аргентинских военных кругов труд Смысловского был опубликован на испанском языке («La Guerra Nazi-Soviética: como se perdió y cómo se gáno»). Публичные отзывы на книгу дали ведущие военные руководители Аргентины: министр обороны генерал Соса-Молино, начальник Объединенного генерального штаба генерал Мажо, командующий сухопутными войсками генерал Сангиунетти, начальник Генерального штаба генерал Авалес, командующий танковыми частями генерал Раттенбах, начальник информационного отдела Генштаба полковник Санчес-Таранса. Ознакомившись с испаноязычным трудом, письмо Смысловскому прислал диктатор Португалии Антониу ди Оливейра Салазар. Но наиболее значимым для Б. А. Смысловского стало мнение президента Перона: «Книга Ваша займет специальное место в моей личной библиотеке».
Представители русского военного зарубежья также не обошли вниманием эту работу. В частности, в личном письме Б. А. Хольмстону свои поздравления и высокую оценку выразил генерал A. A. фон Лампе. Кроме того, в начале 1950 г. книга была переведена на английский язык и издана в военном издательстве Великобритании. Все это позволило Б. А. Смысловскому завоевать авторитет в военных кругах Аргентины и быть принятым в высшее общество. «Перон нас держит под своим крылом», — часто говорил генерал своим соратникам. В период расцвета деятельности Суворовского союза при нем находился специальный офицер связи от Военного министерства Аргентины. В газете союза «Суворовец» периодически появлялись апологетические публикации в отношении Перона и его режима.
p383
Б. А. Смысловский произносит речь на банкете по случаю трехлетней годовщины Суворовского союза. 1951 г.
Связи и возможности Смысловского позволили ему наладить контакты со многими известными политиками, местными промышленниками и бывшими сторонниками Третьего рейха, прибывшими после войны в Аргентину. Наиболее тесными были контакты с хорватской и немецкой диаспорами и послевоенной болгарской эмиграцией. Генерал вспоминал, что в середине 1948 г. «будучи в Буэнос-Айресе, я два раза встречался с бывшим Главой Хорватской Республики президентом Анте Павеличем. Свидание было организовано секретно в одном из поместий богатого немецкого промышленника. Не место в этой статье подробно описывать встречу и разговор. Но скажу, что Анте Павелич был безусловно интеллигентным человеком, хорошо разбирающимся в обстановке политиком, большим поклонником Гитлера, ярким антикоммунистом, но также исполненным ненависти к православным сербам».
Вероятнее всего, «встреча и разговор» с А. Павеличем касались координации усилий по борьбе с просоветскими симпатиями в Аргентине, а также совместному противодействию попыткам репатриации в Европу.
Данное направление деятельности в первые годы существования Суворовского союза, безусловно, было одним из приоритетных. Управление уполномоченного СНК (Совета Министров) СССР по делам репатриаций в своих отчетах описывало аргентинскую эмиграцию в предельно жестких тонах, которые, тем не менее, дают представление о ситуации в Аргентине: «Контингент перемещенных советских граждан, осевших в Аргентине, в подавляющем большинстве представляет собой политически разложившуюся массу, состоящую во время войны на службе гитлеровского режима. Часть перемещенных лиц примкнула к антисоветским организациям, действующим в Аргентине, и оказывает отрицательное влияние на остальных перемещенных советских граждан, насильно угнанных в фашистскую Германию, а затем обманным путем вывезенных в страны Южной Америки. Сравнительно небольшая часть перемещенных советских граждан разложилась и находит утешение в пьянстве и разврате или погрязла в мелкобуржуазном быте… значительная часть перемещенных советских граждан боится ответственности за совершенные перед Родиной преступления как во время войны, так и после ее, поэтому ни при каких условиях возвращаться на Родину не желает».
В этом же отчете зафиксировано, что общее число репатриированных из Аргентины, «несмотря на кропотливую и всестороннюю работу», составило в 1950 г. — 15 человек, в 1951 г. — 10 человек, из которых 6 сбежали «в пути следования на Родину». По другим данным, из учтенных в Аргентине на 1 января 1952 г. 7085 репатриантов за июль 1947 — июнь 1952 г. удалось репатриировать 22 человека.
Борьба с просоветскими настроениями в эмиграции продолжилась и в дальнейшем. При непосредственном участии Суворовского союза, газет «Суворовец» и «Наша страна» была организована кампания по дискредитации «Славянского союза в Аргентине», объединявшего около 150 различных организаций просоветского крыла эмиграции и возглавляемого П. П. Шостаковским. Сам «Славянский союз» небезосновательно считался в Аргентине «дочерней организацией» Всеславянского комитета в Москве. Усилия «суворовцев» и лично Б. Хольмстон-Смысловского привели к тому, что 25 апреля 1949 г. указом президента Перона «Славянский союз» был запрещен, а ряд его членов арестовали по подозрению в прокоммунистической деятельности.
5 сентября 1948 г. прошло торжественное Учредительное собрание (председатель — генерал-майор Хольмстон, секретарь — поручик Георгий Неронов), на котором было принято решение об образовании «Союза русских бывших участников войны имени фельдмаршала A. B. Суворова». С приветственными словами новому объединению обратились известный писатель и журналист И. Л. Солоневич, подполковник Г. З. Трошин, присяжный поверенный д-р Д. М. Петров, д-р Б. Загарский, граф Шереметьев. Однако официальной датой создания союза позже будет считаться 24 сентября — день официального оформления организации.
В своем выступлении Смысловский сформулировал основные цели и политическую позицию союза: «Суворовский союз не является политической организацией и не преследует никаких политических целей. Он хочет объединить всю старую и вновь прибывшую русскую национальную эмиграцию. Помочь ей морально и экономически… научить ее быть полезными, честными гражданами приютившей ее страны… работать для России, оставаясь лояльными гражданами Аргентинской Республики.
Суворовский союз принимает всех россиян, без различия вероисповедания, национальности, класса, сословия и пола.
Суворовский союз будет учить любить красоту и стиль русского слова; изучать и работать в военной истории; хранить и развивать блеск старых традиций и рыцарских взаимоотношений среди своих членов».
Суворовский союз изначально обозначил себя как организация, объединяющая не только и не столько чинов бывшей 1-й Русской национальной армии. В момент создания в союз на автономных началах вошли НОРР — Национальная организация русских разведчиков (руководитель — генерального штаба полковник П. Н. Богданович), Корниловская группа РОВСа (подполковник Г. З. Трошин), бывшие чины РОА. На собрании были также приняты решения о немедленной организации общедоступной русской библиотеки, курсов для воинских кадров.
На Учредительном собрании было избрано Управление союза, в состав которого вошли: председатель — генерального штаба генерал-майор Хольмстон, вице-председатели — генерального штаба полковники П. Н. Богданович и Е. Э. Месснер, казначей — д-р Б. Загарский, адъютант по делам Управления — поручик Г. П. Неронов, личный адъютант председателя — поручик Г. В. Клименко. В состав Управления на правах постоянных членов вошли также капитаны А. Г. Мирошников, Б. Золотун, П. Н. Бутков, поручик Коровин, суворовцы Дубко, Лобанов, Маркин, а в качестве запасных — суворовцы Поддубный и В. И. Храмко.
Торжественное построение соратников Суворовского союза
Также были сформированы административные органы Союза:
1) Приемная комиссия: майор C. K. Каширин (председатель), поручики Барановский, А. И. Туляков, Ш. Юсупов, суворовец Беляйкин.
2) Ревизионная комиссия: подполковник Г. З. Трошин (председатель), унтер-офицер Горлин, суворовец Дьяконов.
3) Лекционная комиссия: поручики Конопатов, Лобанов и М. С. Сохин.
4) Суд чести Суворовского союза: майор C. K. Каширин (председатель), капитан Невзоров, поручик Руссов, унтер-офицер Лисенко, суворовцы Пискунов, Уралов и Хамраев.
Суворовский союз устами генерала Б. А. Хольмстон-Смысловского провозгласил принципиальный отказ от политической деятельности: «Мы не мешаем политическим партиям. И мы требуем, чтобы они не мешали нам. Я не намерен играть политическую роль. Никаких постов во всяких объединениях и разъединениях я не принимал и не приму. Мы не партия. Ни с какой партией мы не воюем. Не вступим в федерацию ни с какой партией. Мы будем идти своей дорогой даже в блестящем одиночестве».
Под эгидой Суворовского союза на базе кадров НОРР был создан «Союз российской молодежи». Первое организационное собрание, на котором присутствовало около 1000 человек, состоялось 12 сентября 1948 г. Главной кандидатурой был выдвинутый и поддержанный союзом инструктор НОРР капитан П. Н. Бутков. Его оппонентом стал сын белого офицера, воевавший в рядах Русского корпуса. По итогам голосования П. Бутков, набрав более 900 голосов, был избран председателем организации. Также была сформирована инициативная группа молодежи, главная задача которой («пресечь дробление среди молодежи на мелкие организации, зачастую попадающие под влияние отдельных партийных группировок») недвусмысленно копировала цели Суворовского союза. Первоначально предполагалось, что в СРМ войдут также Разведчики, Витязи и Скауты, но последние позже отказались от вступления в организацию, выразив при этом готовность к сотрудничеству и совместной работе. Целями «единой организации, в которой вся российская молодежь сможет работать вместе», определялись «духовное и физическое развитие молодежи, ее воспитание в православно-национальном духе, чтобы, работая на благо приютившей нас Аргентины, достойно представлять честь русского имени за рубежом и быть готовым отдать свои силы делу освобождения нашего Отечества от коммунизма».
Членский билет соратника Суворовского союза М. Сохина
Создание и активная деятельность Суворовского союза активизировали белую эмиграцию в Аргентине. В 1948 г. был создан Союз русских белых инвалидов, который получил покровительство жены президента Евы Перон. Объединительные процессы в среде довоенной и послевоенной антикоммунистической эмиграции зачастую напрямую инициировались союзом. В июле 1949 г. и. д. редактора «Суворовца» Г. Симон-Томин совместно с редактором газеты «Новое слово» отцом Д. Константиновым выступили с идеей создания «Русского литературного кружка», который в перспективе должен был быть преобразован в «Союз русских писателей и журналистов в Аргентине». Учредительное собрание этой организации состоялось 31 июля 1949 г.
Новая военно-политическая организация, по мнению Б. А. Хольмстон-Смысловского, не должна была превратиться в очередное объединение «бывших чинов», поэтому уже в 1949 г. Центральные органы союза были реорганизованы, а пост председателя Управления союза был переименован в командора союза. Заместителем (впоследствии — первым заместителем) командора стал подполковник Григорий Захарович Трошин, Участник Первой мировой войны и 1-го Кубанского (Ледяного) похода. В 1919—20 гг. Г. З. Трошин командовал ротой и батальоном во 2-м Корниловском ударном полку. В эмиграции с 1936 г. являлся главой объединения полка во Франции.
Начальником Штаба союза стал майор Сергей Константинович Каширин, сохранивший при этом должности председателя Суда чести и Приемной комиссии. C. K. Каширин, являясь членом Екатеринодарской офицерской добровольческой организации, также принимал участие в 1-м Кубанском походе. Гражданскую войну окончил в чине подполковника, но в германскую армию был принят майором. В 1941 г. C. K. Каширин был одним из первых соратников майора фон Регенау и участвовал в формировании 1-го русского батальона, который позже и возглавил.
Помощниками заместителя командора стали:
— по хозяйственной части — гвардии полковник Н. Л. Неелов;
— по историко-политической части — гвардии полковник А. Н. Дегай;
— по культурно-просветительской части — гвардии полковник Г. А. Бенуа;
— по личному составу — капитан А. Г. Мирошников.
В составе штаба получили назначения:
— инспектор учебной части — полковник Е. Э. Месснер;
— председатель научно-технической комиссии — инженер д-р Б. А. Богоявленский;
— начальник автотранспортного отдела — гвардии майор Шумилин;
— казначей союза — старший лейтенант д-р Б. Загарский.
Личным адъютантом командора стал капитан Г. В. Клименко, адъютантом союза — Г. П. Неронов. При Суворовском союзе были открыты специальные Суворовские курсы для переподготовки личного состава и изучения языка, а также создан Дамский комитет в составе М. В. и К. А. Дегай, Натальи Нероновой, Ольги Мирошниковой, Е. Ю. Троепольской. Почетным духовником союза стал протоиерей о. Давид Чубов, но так как он проживал в Швейцарии, вторым духовником стал местный священник о. Тимофей Сонин.
Суворовский союз, получивший с 1950 г. название «Русское Военно-Национальное Движение (с середины 1952 г. — Российское Военно-Национальное Освободительное Движение) им. Генералиссимуса A. B. Суворова», должен был развернуть национальную борьбу и стать базовой организацией для «сговора всех воинских организаций. Это задача первостепенной важности. Российское воинство должно объединиться и взять на себя роль осуществителя и руководителя борьбы».
Союз сформулировал четкую позицию по церковному вопросу: «Единственной законной воспреемницей традиционной, истинной Православной церкви является церковь Архиерейского синода за рубежом, возглавляемая Высокопреосвященнейшим митрополитом Анастасием». По вопросу политического устройства посткоммунистической России союз свою позицию не формулировал, но в случае, «если во главе Русского освободительного движения станет потомок наших императоров», выражал готовность немедленного и беспрекословного подчинения.
В марте — апреле 1950 г. была проведена ревизия, переаттестация и упорядочивание воинских званий членов союза. В результате некоторые наиболее отличившиеся офицеры получили повышение на один чин. Данное решение вызвало большое количество критики и обвинений Смысловского в самовольной раздаче чинов. Заметим, что во многом подобные заявления, в том числе и современных исследователей, базируются на слухах, распускавшихся противниками Суворовского союза. Данная акция была необходима, так как в составе союза были люди, получившие свои чины в императорской и белых армиях, вермахте, Советском Союзе, и это разнообразие необходимо было ликвидировать. Кроме того, знакомство с биографиями членов союза позволяют сделать вывод о справедливости ряда подобных повышений. Например, подполковник Белой армии и майор вермахта С. К. Каширин официально стал подполковником. Восстанавливались в чинах эмигранты и бывшие советские офицеры, получившие в вермахте чины ниже. Лишь крайне незначительное количество офицеров (поручики Г. В. Клименко, Г. П. Неронов, И. Тупикин, А. И. Туляков, капитаны А. Г. Мирошников и Б. Золотун) были повышены «за заслуги и отличия». Таким образом, заявления о «массовой раздаче чинов и званий» являются домыслами. Подобный случай чинопроизводства был разовой и единовременной акцией и был во многом обоснованным.
В это же время был выдвинут план строительства «Суворовского поселка» — русского поселения на 18 га земли близ Буэнос-Айреса, но из-за отсутствия средств эта идея осталась нереализованной.
В 1949—50 гг. Б. А. Хольмстон-Смысловский тесно сошелся с другим видным эмигрантом — Иваном Лукьяновичем Солоневичем. Человек весьма оригинальных, во многом спорных взглядов, Солоневич писал о генерале в 1950 г.: «Единственным исключением является генерал Хольмстон, книги и статьи которого оставят какой-то след в истории реальной, а не выпивочной антикоммунистической борьбы». Он также именовал Хольмстона «наиболее выдающимся военным специалистом русской белой эмиграции». Впрочем, в том же году Солоневич написал и следующие строки: «Вероятно, усилия генерала Б. А. Хольмстона приведут к прежним результатам: в эмиграции станет больше еще одной беспокойной личностью. И ничьего покоя это не нарушит».
Смысловский, в свою очередь, вспоминал, что «изредка Иван Солоневич забегал в районе Белграно в мой скромный кабинет. Мы вели долгие беседы. Иногда спорили… набрасывали планы на ближайшее будущее… Иван Солоневич, как журналист, предпочитал чертить политические планы, а я, как генштабист, носился в сфере стратегии». При этом Смысловский достаточно критично относился к идее «народной монархии», надеясь на возрождение власти Романовых.
Иван Солоневич
Хольмстон-Смысловский и «суворовцы» резко выступали (по крайней мере, внешне) против идеи американской оккупации, атомной бомбардировки СССР, считая, что это будет уже не война против коммунизма, а война на уничтожение России и русского народа. В газете «Суворовец» также критиковалась деятельность Американского комитета освобождения от большевизма: «Американский комитет, по виду столь доброжелательный, упорно, всеми способами ведет дело так, чтобы после свержения советской власти Россия была расчленена… Это самое расчленительное действо проводится в жизнь детищем Американского комитета, так называемым Координационным центром». Интересно, что исследователь С. Нечаев пишет, что на основании этих публикаций Смысловский некоторое время даже рассматривался в качестве объекта вербовки со стороны советской разведки.
Журналист Н. Никандров приписывает Б. А. Смысловскому участие в высылке И. Л. Солоневича из Аргентины. По его версии, генерал мог повлиять на аргентинские власти и опровергнуть многочисленные и разнообразные доносы на Солоневича со стороны эмиграции, но не сделал этого. «Основаниями» для такой позиции якобы были встречи Солоневича с людьми, ушедшими из Суворовского союза. На наш взгляд, автор чересчур преувеличивает возможности влияния Б. Смысловского на аргентинские власти. Скорее всего, виной высылки Солоневича была чрезвычайная конфликтность последнего и некорректные отзывы о политическом режиме Аргентины. А некоторое охлаждение Смысловского к Солоневичу было вызвано тем, что тот начал критиковать Суворовский союз за «военщину», а самого Смысловского назвал «пропитанным прусской казармой». Заметим, что такую позицию не поддерживали даже соратники Солоневича по редакции «Нашей страны».
Б. А. Смысловский активно использовал свои личные связи для помощи русским эмигрантам, оставшимся в Европе. Большую известность получил случай с известным художником Иваном Зотовым (Мясоедовым), который, проживая в Лихтенштейне, бедствовал и нуждался в лечении. Правительство Лихтенштейна обратилось к Смысловскому, и тот ходатайствовал перед президентом Пероном о предоставлении визы для Зотова и его семьи.
В 1949 г. к Смысловскому с просьбой о помощи в переезде в Аргентину обратился проживавший в Австрии бывший курсовой офицер Командора в Михайловском училище — генерал-майор Н. М. Попов. Учитывая «особые обстоятельства», виза для него была предоставлена в самые кратчайшие сроки. Прибывшего генерала, вступившего в союз, встречали торжественно и наградили званием Почетного члена союза.
В ноябре 1948 г. Управлением союза был утвержден проект знака членов союза для ношения в петлице. Историк A. B. Окороков пишет, что знак представлял собой «прямоугольный крест белого цвета на круглом терновом венце. В центре креста — щит, поверхность которого раскрашена в русские национальные цвета (бело-сине-красные полосы). На горизонтальных крыльях креста даты "1799" и "1945"… На вертикальных крыльях креста помещен меч рукоятью вниз». Меч, цифры и оборот креста были посеребрены. Сам значок крепился на винте. Первое массовое вручение членских значков состоялось 24 сентября 1949 г. на празднестве в честь годовщины образования союза.
Большинство исследователей полагает, что это был единственный вариант значка, но по нашим данным, для особо отличившихся членов союза и для людей, сыгравших выдающуюся роль в жизни союза, был учрежден специальный Знак почетного члена (Почетный значок) Суворовского союза с отдельной нумерацией. Почетным значком одновременно с присвоением звания Почетного члена Суворовского союза были награждены супруга командора Ирина Николаевна Хольмстон (№ 1), митрофорный протоиерей о. Давид Чубов (№ 9), генерал-майор Б. Н. Полозов, гвардии полковник Г. В. Сакс, председатель Дамского комитета Кира Дегай.
Начало Корейской войны породило надежды на скорый конфликт между странами НАТО во главе с США и коммунистическим блоком. Для ведущих сил военной эмиграции было ясно, что возможный конфликт станет последней возможностью проявить себя в деле. В связи с этим в руководстве Суворовского союза созрел дерзкий план создания в случае войны антикоммунистической Русской Национальной Освободительной Армии, которая при поддержке американцев начнет боевые действия на Дальнем Востоке. План получил одобрение у верхушки монархической эмиграции и Императорского Дома и части американских военных. Предполагалось, что план будет предложен генералу Д. Маккартуру, но в связи с затиханием корейского конфликта американцы не поддержали данную идею. В процессе подготовки этого плана в руководство союза выдвинулся подпоручик Николай Павлович Кусаков (настоящая фамилия — Чурилов), который в 1942–1943 гг. был резидентом «Зондерштаба-Р» в Мариуполе и редактором местной «Мариупольской газеты».
Предполагавшаяся мобилизация требовала структурных изменений в союзе. В ноябре 1950 г. Б. А. Хольмстон-Смысловский издает недвусмысленный приказ: «В целях создания единого военно-национального фронта и в связи с надвигающимися политическими событиями командором союза были отданы новые приказания и распоряжения организационного характера, дабы грядущие события не застали русское национальное зарубежное воинство врасплох, как застали его неподготовленным исторические события 1941–1944 гг.
На основании вышеуказанного с 1-го декабря 1950 г. при Суворовском союзе открыты два новых отдела.
1. Отдел кадров воинских чинов Русского Освободительного Движения, возглавляемого генерал-лейтенантом Власовым в период войны 1941–1945 гг. против СССР.
2. Отдел кадров всех казачьих войск, находящихся за рубежом и входивших в свое время в состав Российской императорской армии.
Начальником обоих Отделов кадров назначен генерал-майор Полозов.
Генерал-майор Полозов подчинен непосредственно командору».
Генерал-майор Борис Николаевич Полозов был достаточно известной фигурой в казачьей послевоенной эмиграции. Участник Первой мировой войны он был одним из последних кавалеров ордена Святого Георгия 4-й степени (с серебряной ветвью, введенной Временным правительством). Участвовал в Гражданской войне, в эмиграции был членом корпуса Императорской Армии и Флота. С 1943 г. состоял при 1-й Казачьей дивизии, а 3 октября 1944 г. был назначен начальником учебных и военно-учебных школ Казачьего стана (Юнкерское училище, Школа переподготовки офицеров, Школа урядников, гимназия, 14 начальных школ). Был активным сторонником генерала A. A. Власова, из-за чего перешел в Вооруженные силы КОНР, где был назначен инспектором Казачьих войск и заместителем начальника управления Казачьих войск при Штабе КОНР. Чудом избежал репатриации, получив в мае 1945 г. в результате автокатастрофы тяжелейшие травмы. Начальником штаба Казачьего отдела стал войсковой старшина Белоусов (в 1952 г. возглавил отдел), делопроизводителем — есаул Аксеновский. На местах создавались штабы кадров РОА.
11 апреля 1953 г. в помещении штаба Суворовского движения в присутствии членов штаба Главного Военного Управления, Особого Совещания, Буэнос-Айресского сектора было торжественно освящено Знамя Движения. Торжественный чин был совершен протоиереем Иоанном Грамолиным.
Интерес представляет небольшая корреспонденция о деятельности союза, опубликованная 13 апреля 1953 г. в американском журнале «Тайм»:
«На прошлой неделе в тихом пригороде Буэнос-Айреса один из заслуженных генералов Адольфа Гитлера созвал конференцию с участием своих высших офицеров. В то же самое время, в другом месте в городе, около 200 других бывших офицеров и солдат Специальной дивизии R вермахта (в которой служили русские) собрались в учебных группах и корпели над военными учебниками.
Днем они — обычные клерки, инженеры-железнодорожники или работники текстильной промышленности, но к вечеру они вновь превращаются в верных солдат своего генерала, который называет себя Артур Хольмстон. Хотя генерал и его люди фактически были частью гитлеровской армии, они претенциозно предпочитают считать себя кадрами будущей русской освободительной армии. Все они — русские эмигранты.
Генерал Хольмстон, урожденный Борис Смысловский, появился на свет под Санкт-Петербургом, 55 лет назад. Он был произведен в чин лейтенанта царской армии и впервые начал борьбу с красными в 1917 году. После победы большевиков он бежал в Германию, принял имя фон Регенау и зарабатывал на жизнь как подрядчик-лесозаготовитель.
Во время Второй мировой войны нацисты послали его на Балканский фронт, где он командовал специальным соединением, состоявшим из 4000 русских антикоммунистов. Когда вермахт потерпел поражение, генерал привел часть своих подчиненных в нейтральный Лихтенштейн. Его люди рассеялись. Под давлением Кремля княжество вынуждено было просить генерала покинуть территорию Лихтенштейна. С помощью русского православного архиепископа Аргентины, друга Хуана Перона, генерал получил разрешение приехать со своими подчиненными в Буэнос-Айрес.
На прошлой неделе в своей квартире на третьем этаже, в компании своей прекрасной польской жены и экстравагантных соратников, он был занят планированием своего будущего похода против Красной армии. "В настоящее время мир должен знать, что иностранные армии никогда не победят Россию", — сказал он. "Только национальная русская армия, борьба с коммунизмом, но не против России, может принести успех. Кадры этой армии собираются в этой комнате каждую субботу. Однажды нам позвонят…"».
Собрания, о которых идет речь в вышеприведенной корреспонденции, проводились в рамках объединенного военного семинара. Здесь обсуждались практические и военно-теоретические задачи и вопросы. В семинаре, открывшемся осенью 1951 г., принимали участие все военно-политические организации Буэнос-Айреса: Суворовский союз, РОВС, РВНД, СВОД, Союз им. Святого благоверного князя Александра Невского (бывшие чины Русского корпуса), Союз Святого Андрея Первозванного (местное отделение Союза Андреевского флага).
Серьезная организационная перестройка в Суворовском движении произошла в 1952 г. Для координации деятельности многочисленных представительств и кадров было создано Главное военное управление во главе с заместителем командора полковником Г. З. Трошиным (начальник штаба — майор Шумилин, адъютант Управления — старший лейтенант В. П. Неронов). В отдельную структуру был выделен Аргентинский отдел союза (начальник — капитан А. И. Туляков). Для реализации «дальневосточного плана» из наиболее близких командору людей было сформировано Особое совещание при командоре (председатель — подпоручик Н. П. Кусаков).
В этот же период наблюдается частичный отход от принципа аполитичности Движения. Во Франции местные структуры Движения вошли в Российский антикоммунистический фронт (вместе с Демократическим союзом российских солидаристов, Патриотическим союзом, САФ, Союзом монархистов-конституционалистов). Сам Хольмстон встал во главе Эмигрантского объединения в Аргентине.
Деятельность и жесткая позиция Суворовского союза не могли не привести к конфликтам, как со старой, так и с новой эмиграцией. Молодые члены союза с одобрения Хольмстон-Смысловского допускали чрезвычайно жесткие и нелицеприятные заявления в адрес «старой» эмиграции: «За 30 лет российская эмиграция как военно-политический фактор перестала существовать… Появились бесконечные общества "взаимного обожания и чашек чая" в составе: правление, трое сочувствующих, причем один из сочувствующих обыкновенно председатель другого общества, которого сочувствующий, в свою очередь, является членом данного правления».
Одним из главных объектов критики «суворовцев» был Русский общевоинский союз (РОВС), который, по оценке историка В. Ф. Ершова, после войны «сосредоточился на решении социально-бытовых и историко-мемориальных задач… изменил свое сущностное содержание, что, в частности, выразилось в отказе от планов подготовки военно-политического реванша в СССР, в определенной деполитизации деятельности». Б. А. Смысловский считал политику РОВСа в годы войны причиной неудач эмиграции, заявляя, что «его политика… во время войны провалилась между двух стульев: англо-американским и немецким. Управление, отрекшись от ясности и военной прямоты, не выявив своего лица, осталось без войска».
При этом Суворовский союз оставался последовательным противником сепаратизма и непримиримой эмиграции и идей о победе над СССР «любой ценой». Смысловский заявлял: «Мы… не можем допустить, чтобы из Москвы в Стольный город Киев русские люди ездили с заграничным паспортом по разрешению сидящего в Киеве какого-нибудь галицийского "доктора". Чтобы в Крыму сидел губернатором "секим-башка"; чтобы горные ископаемые богатства Кавказа эксплуатировались иностранным капиталом под охраной турецких штыков. Чтобы в Смоленске за неимением "своего" языка, перестали говорить языком Пушкина и Лермонтова, а начали бы говорить языком Мицкевича и Словацкого». Нелишним здесь будет добавить, что Б. С. Пермикин называет Б. А. Хольмстон-Смысловского «единственным из всех старших начальников, не понимающим боевой необходимости сотрудничества с украинцами [частями армии УНР С. Петлюры. — Примеч. авт.]».
Не менее серьезная полемика развернулась с НТС. Идейные разногласия с солидаристами у Б. А. Хольмстон-Смысловского существовали еще со времен войны, так как в то время он считал идею «третьей силы» абсурдной и вредной. Резкую критику вызвала и послевоенная деятельность НТС, особенно попытка заброски агентов в СССР: «Свержение советской власти может быть достигнуто только при вооруженном участии иностранных держав… смешно подумать, что буквы "НТС", написанные на заборе, могли оказать какое-то впечатление». Отношения обострились в 1952 г., когда со стороны Суворовского союза последовали обвинения в коррупции, а НТС организовал «обращение к общественности» с претензиями к «суворовцам».
Создание Отдела кадров РОА, претендовавшего на лидерство во «власовской» эмиграции, также приводило к конфликтам. Одним из наиболее жестких было противостояние в Венесуэле, где местный Штаб отдела кадров РОА противостоял местному отделению союза воинов освободительного движения (СВОД) .
Претензии Б. А. Смысловского на лидерство в эмиграции нельзя однозначно признать необоснованными. В 1949 г. глава Гвардейского объединения великий князь Андрей Владимирович выступил с заявлением, что «объединение совершенно необходимо, и что работу по объединению должны начать воинские организации, как старой, так и новой эмиграции, без всякого различия». Результатом этих предложений стало создание СЗРВ — Совета российского зарубежного воинства, в состав которого должны были войти представители всех воинских организаций Зарубежья. Однако четких целей и задач выдвинуто не было, а также было подчеркнуто, что все организации сохранят «свою полную независимость, как в смысле внутренней организации, так и идеологии». Главная задача «междусоюзной организации» была обозначена так: «обмениваться мнениями по всем вопросам, касающимся оказания помощи своим членам, обсуждать все те вопросы, которые ставит сама жизнь». В СЗРВ первоначально вошли восемь представителей организаций (Гвардейское объединение, РОВС, Войсковой атаман Кубанского казачьего войска генерал-майор Науменко, Войсковой атаман Всевеликого войска Донского генерал-майор Поляков, Зарубежный союз русских военных инвалидов, Корпус императорской армии и флота, Союз воинов освободительного движения, представители Русского охранного корпуса). В декабре 1950 г. генерал-лейтенант А. П. Архангельский от имени Совета Российского зарубежного воинства обратился к Б. А. Смысловскому с предложением войти в Совет. Однако Смысловский отказался. Генерал так видел проблему русского военного зарубежья того времени: «у нас за рубежом нет ни одного хоть сколько-нибудь авторитетного политического центра, ни одной большой национальной газеты или серьезного периодического органа. Нет ни одной мало-мальски сильной военной организации…». В связи с этим Смысловский выдвинул встречное предложение Совету:
— преобразовать СЗРВ в «Российский государственный военный совет» и очистить его от «чайных» организаций;
— создать Главное командование и штаб Главного командования;
— подготовить кадры для нескольких дивизий из членов существующих воинских союзов;
— ввести единоначалие.
СЗРВ оставил это предложение без ответа. При этом «суворовцы» весьма высоко оценивали качество членов военной эмиграции и считали подобные проекты выполнимыми: «Среди российской эмиграции… можно, несомненно, сформировать несколько дивизий… наш русский комсостав не только равен любому западному, но превосходит его во много раз, конечно, после соответствующей технической переподготовки».
Предлагая объединить воинские кадры эмиграции под своим руководством, Б. А. Смысловский опирался не только на свое желание и поддержку своих соратников. В 1955 г. в письме члена правления Парижского отдела Народного монархического движения В. М. Михайлова от имени организации подчеркивалось, что «генерала Хольмстон-Смысловского мы считаем единственным возможным возглавителем Русской акции». Аналогичные письма присылались от различных организаций и отдельных эмигрантов из Парижа, Цюриха, Мюнхена, Зальцбурга, Келлерберга и Нью-Йорка.
То, что Смысловский был одной из немногих фигур, могущих реально претендовать на лидерство в военной эмиграции, признавали самые разные люди. Высоко оценивавший личные качества Смысловского И. Солоневич писал: «В эмиграции военная пустота. Конечно, мы имеем одного подходящего кандидата на этот высокий пост, но я боюсь, что это не была бы русская диктатура…». Историк K. M. Александров приводит письмо генерал-майора A. A. фон Лампе Ю. И. Лодыженскому от 31 марта 1951 г.: «Что касается популярности генерала Туркула, то я был бы рад ее росту, потому что никого, кроме него, кроме генерала Шинкаренко, генерала Хольмстона, которые сами себя предлагают, не вижу». Даже крайне критично относящийся к Смысловскому Н. М. Седляревич отмечал: «Он был человек довольно умный, талантливый, и если бы не был столь театральным, мог бы быть русским белым представителем во всем мире».
Активная «объединительная» деятельность «суворовцев» принесла свои плоды. В конце 1952 г. в состав Суворовского движения во главе со своими руководителями переходят несколько крупных отделов расколовшегося союза Андреевского флага: в Бельгии (майор В. И. Книрша-Стрельников), Ирландии (майор Васильев), Италии (штабс-капитан Б. Н. Ширяев) Великобритании (капитан П. П. Иваницкас) и Канаде (капитан С. М. Москаленко).
Ряд организаций в 1951—53 гг., не входя напрямую в Суворовское движение, практически полностью следовали в русле политики Движения, в том числе Российский национальный военный союз в Бразилии (руководитель — полковник Зубакин), Общество русских белых в Парагвае (председатель — Н. Корсаков, секретарь — Е. Оже де Мервиль), Общеказачий округ в Великобритании (атаман — капитан Помераненко), Донская имени атамана генерала П. Н. Краснова станица в Аргентине. Поддержку Движению в большей или меньшей степени выражали практически все военно-политические и воинские организации в Аргентине, а также ряд эмигрантских организаций Европы и США (например, Российское антикоммунистическое общество в Мюнхене).
Одновременно с притоком новых кадров Суворовский союз покидала часть кадров, в том числе достаточно известные личности. В конце 1952 г. Суворовский союз покинул полковник Е. Э. Месснер, состоявший помимо Суворовского союза в многочисленных организациях эмиграции. В распоряжении по Главному военному управлению № 11 от 3 ноября 1952 г., подписанному полковником Г. З. Трошиным, указана следующая причина этому: «§ 1. За неисполнение политических директив командора Российского военно-национального освободительного движения, за халатное отношение к своим моральным и служебным обязанностям, связанным с работой в Движении, и за неуплату членских взносов в течение долгого периода времени, числящийся в резерве чинов при ГВУ Движения полк. Месснер Евгений исключается сего числа из списков действительных чинов Р. В. -Н. О. Движения».
Евгений Месснер
Евгений Эдуардович Месснер в 1948—50 гг. занимал серьезные позиции в Суворовском союзе, хотя едва ли уместно преувеличивать его роль, как это делают некоторые исследователи. При создании союза Месснер занял должность вице-председателя Управления, редактировал газету союза, а в январе 1949 г. даже временно исполнял обязанности председателя союза. Однако в период реорганизации Месснер не получил значимой должности, весной 1950 г. был назначен на менее существенную должность инспектора учебной части, а позже редактора военно-исторического раздела газеты. Отметим, что именно Е. Месснер в этот период был одним из наиболее активных защитников Б. А. Хольмстон-Смысловского и Суворовского союза от многочисленных нападок со стороны газеты «Новое русское слово» и автором ряда апологетических статей про «воинов-богатырей генералов Власова, Хольмстона, Штейфона». Отметим также, что, несмотря на многочисленные «сомнения», приписываемые Месснеру, он очень высоко оценивал военно-теоретические труды Хольмстон-Смысловского и активно использовал практический опыт и теоретические наработки последнего в своих работах.
По решению Суда чести Суворовский союз покинули еще два видных его члена. В ноябре 1949 г. «за несоответствующее поведение» был отдан под следствие бывший редактор «Суворовца» поручик Г. Симон-Томин, которому позволили написать рапорт о выходе из рядов союза. В июле 1952 г. был лишен всех отличий и исключен генерал-майор Н. М. Попов. Расследование, проведенное полковником Н. Л. Нееловым, показало, что Н. М. Попов, будучи Почетным членом союза, распространял провокационные слухи, конфликтовал с другими членами союза, клеветал на генерал-майора Б. Н. Полозова. Итогом подобной деятельности стала его подпись под обращением, которое было организовано членами НТС против Суворовского союза.
Первый номер журнала «Суворовец». Нью-Йорк, США, 1957 г.
Но даже без сопутствующих организаций Суворовское движение в 1953–1955 гг. представляло из себя весьма многочисленную масштабную и влиятельную организацию. Подполковник С. К. Каширин мог обоснованно писать, что «Суворовский союз имеет почти во всех странах русского рассеяния своих представителей и организованные группы. Газета союза "Суворовец" проникла во все уголки земного шара, где находится русская эмиграция». Сторонники и члены Суворовского союза в странах Европы и Америки были объединены в самостоятельные структуры — представительства, которые подчинялись напрямую командору и руководящим органам союза. Кроме того, в 1949 г. для координации деятельности представительств, отдельных «суворовцев» и представителей газеты «Суворовец» в ключевых регионах мира были созданы два генеральных представительства — на Европу и на США. В структуре Европейского генерального представительства был выделен автономный Южно-Европейский отдел (капитан Синопский).
С ростом числа «суворовцев» структура союза в мире росла и усложнялась. В 1952—56 гг. представители «суворовцев» были почти во всех регионах мира. Генеральное представительство на Европу (Париж; начальник — полковник К. Е. Истомин, начальник штаба — капитан A. A. Сионский) включало следующие представительства и отделы в Австрии (полковник князь И. И. Максутов), Бельгии (майор В. И. Книрша-Стрельников), Великобритании (капитан П. П. Иваникас, начальник штаба — капитан Помераненко), Ирландии (майор Васильев), Испании, Италии (профессор, капитан Б. Н. Ширяев), Норвегии (полковник В. Талонов), Франции (капитан A. A. Сионский), ФРГ (генерал С. К. Бородин), Швейцарии (протоиерей о. Давид Чубов), Швеции (старший лейтенант Г. В. Иванов). Французское представительство осуществляло руководство представительствами в Восточных французских колониях (старший лейтенант А. И. Рогожников), Марокко (капитан М. П. Кузьменко), Тунисе (старший лейтенант A. B. Иванов).
Соратники Суворовского союза. Буэнос-Айрес, 1950 г.
Генеральное представительство в США и Канаде (Лос-Анжелес; начальник — полковник И. А. Колюбакин) включало представительства на Западные штаты (капитан Веселаго), в Канаде (М. Санковский, с 1952 г. — капитан С. М. Москаленко) и Нью-Йорке (войсковой старшина Ф. Ф. Тишков).
Отдельные самостоятельные представительства и отделы существовали в Австралии (капитан К. П. Коваль), Бразилии (Л. С. Рубанов), Венесуэле, Израиле (с 1956 г.; капитан А. Ф. Крамаровский), Иране (капитан Л. А. Попов), Парагвае (есаул Д. А. Персиянов), Турции, Уругвае, Чили, ЮАР (мичман И. С. Володимиров) и на Дальнем Востоке.
Достаточно сложно определить общую численность союза. Предположение ряда исследователей (основывающееся на тезисе, что организация состояла преимущественно из бывших чинов 1-й РНА) об общей численности Суворовского союза в 100–200 человек, является неверным. В Пасхальном обращении весной 1952 г. Б. А. Хольмстон-Смысловский заявил, что «на территории Аргентины располагаются только Штаб движения и центральные кадры. Остальные, более тысячи членов… разбросаны на всех частях света». По нашим подсчетам, «центральные кадры» насчитывали не менее 250 человек в Аргентине и около 100 в других странах Южной Америки. В данном обращении Смысловский, скорее всего, имеет в виду списочную численность союза. Количество активных членов было значительно меньшим. Так, уже в конце жизни он напишет, что в указанный период, «в разгар своей военно-политической деятельности» союз насчитывал 4 генерала, 22 штаб-офицера и около 600 младших офицеров, юнкеров, кадет и вольноопределяющихся, т. е. около 650 человек. Укажем также, что в это число не входят рядовые казаки и несколько десятков женщин — членов союза и, по-видимому, члены союза, не имевшие воинских званий. 1952—53 гг. стали периодом бурного роста численности Суворовского союза. В новогодней речи-обращении Б. А. Смысловский упомянул, что в декабре 1955 г. последний членский билет имел № 3100, но при этом надо учесть, что члены РВНОД как минимум 2 раза проходили перерегистрацию с заменой членских билетов. Таким образом, с учетом перерегистраций и текучки кадров через ряды Суворовского союза в 1948–1955 гг. прошло не менее 4 тыс. человек. Таким образом высказывания ряда историков, что Суворовский союз «не получил развития» являются на наш взгляд не правомерными.
Бессменным главным и практически единственным «рупором» Суворовского союза являлась газета «Суворовец», выходившая в Буэнос-Айресе еженедельно по субботам, а с осени 1952 г. — раз в 2 недели. В 1949 г. газета имела один лист (две полосы) и выходила с подзаголовком «Еженедельник связи и информации». В 1950—51 гг. газета печаталась уже на 4 листах с подзаголовком «Орган Русского военно-национального движения», а позднее ее объем увеличился до 6–8 страниц большого формата. Печаталась газета, первоначальный тираж которой составлял 1000–1500 экземпляров, в типографии старого эмигранта Алексея Ольсевича на ул. Доррего, 1102. Постепенно тираж издания увеличивался и к 1953—54 гг. достиг 5000–6000 экз. Менялся и формат издания. В сентябре 1951 — декабре 1953 г. газета выходил большим форматом на 4–6 полосах. «Суворовцам» удалось создать широкую распространительную сеть, поэтому газета появлялась даже в отдаленных местах жизни русских эмигрантов, в том числе в Африке, Иране, Малой Азии.
Газету издавала редколлегия, которой руководил первоначально напрямую Б. А. Хольмстон-Смысловский, а с 1952 г. — начальник Отдела печати Н. П. Кусаков. Ответственными редакторами газеты были последовательно: полковник Е. Э. Месснер, поручик Г. Л. Симон-Томин (и. д., июль 1949 г.), капитан А. Л. Попов (с августа 1949 г.), поручик (капитан) Г. В. Клименко (с мая 1950 г.), капитан Б. Н. Машталер (ноябрь — декабрь 1955 г.).
Кроме того, по нашим данным, с осени 1952 г. до 1955 г. выходил «Бюллетень Российского военно-национального освободительного движения», предназначавшийся исключительно для руководителей союза в разных странах мира.
Тем временем, к середине 1950-х гг. обстановка в Аргентине весьма накалилась. При явном вмешательстве США (которые еще с 1947 г. осуществляли скрытый экономический бойкот страны) летом — осенью 1955 г. против Перона выступили армейские части в Кордове во главе с генералом Леонарди и военно-морской флот под командованием адмирала Рохаса. Активизировалась «либеральная оппозиция». Не желая развязывать гражданскую войну, 21 сентября Перон передал власть военной хунте и покинул страну.
Протоиерей Д. Константинов в этой связи вспоминает: «Весьма странное и неожиданное свержение режима генерала Перона, носившее явные следы иностранного вмешательства, замена умеренного авторитарного режима достаточно кровавой "демократической диктатурой" вызвало восторг у зажиточных слоев аргентинского общества, но отнюдь не у аргентинского рабочего класса, а особенно у тех, кто недавно попал в Аргентину после войны. Во всяком случае, Перон не проливал крови своих соотечественников и добровольно отказался от власти, не желая вызывать кровопролитие. Но пришедший ему на смену адмирал Рохас, видимо, не случайно заслужил кличку — "кровавый Рохас". В экономическом отношении смена власти привела к совершенно дикому поднятию цен… Наше положение во второй половине пятидесятых годов несколько изменилось. Мы, естественно, потеряли государственную дотацию…».
Аргентинский историк Феликс Луна отмечает, что в 1955— 56 гг. «активизировалась работа комиссий, расследовавших деятельность перонистского режима для осуществления суда над виновными, было запрещено использование перонистской символики, подверглись аресту многие политические и профсоюзные лидеры». Впервые за более чем сто лет начались расстрелы по политическим мотивам. Падение режима X. Перона привело к экономическому кризису в Аргентине, который в первую очередь отразился на эмиграции. Пропагандистско-информационный секретариат при правительстве Аргентины, который выдавал субсидии эмигрантской печати, был закрыт.
Разумеется, деятельность Суворовского союза в этих условиях оказалась значительно затруднена. Генерал лишился и основных средств заработка: его коммерческие предприятия конфисковывались, строительные подряды аннулировались. В начале 1956 г. Б. А. Хольмстон-Смысловский вместе с женой был вынужден покинуть Аргентину и переехать в США, поселившись в Нью-Йорке. Должность адъютанта при командоре занял поручик М. С. Сохин. 31 декабря 1955 г. вышел последний № 279 газеты «Суворовец». В начале 1956 г. было официально объявлено и о закрытии издательства «по некоторым обстоятельствам».
Надо думать, что выбор Соединенных Штатов в качестве нового места дислокации союза был сделан Хольмстон-Смысловским отнюдь не случайно. Следует указать, что еще в 1948 г. Советом национальной безопасности США были приняты секретные директивы NSC 10/2 и NSC 20/1, которые определяли доктрину в отношении противостояния СССР и намечали действия ЦРУ в плане подготовки и проведения широкого спектра «специальных операций». В составе ЦРУ для ведения подрывной работы учреждался специальный отдел по координации политических действий (с августа 1952 г. был преобразован в Управление планов, УП). В директиве NSC 10/2, в частности, разъяснялось: «Под термином "тайные операции"… следует иметь в виду все виды деятельности… которые проводятся или одобряются правительством США против враждебных иностранных государств или групп. Однако эта деятельность планируется и проводится так, что внешне никак не проявляется ее источник — правительство США, а в случае ее разоблачения правительство США может правдоподобно отрицать до конца всю ответственность за нее. Эти тайные операции включают: пропаганду, экономическую войну; превентивные действия, включая саботаж, противодействие саботажу, разрушения и эвакуацию; подрывную работу против иностранных государств, включая помощь подпольному движению Сопротивления, партизанам и эмигрантским группам освобождения, поддержку антикоммунистических групп в странах свободного мира».
В директиве NSC 20/1 («Цели США в отношении России»), между прочим, указывалось, что «перспективными задачами политики США в данном направлении… являются подбор новых элит, которые будут править на постсоветском пространстве, его "декоммунизация" и "территориальное расчленение"». В качестве кандидатов для этих элит предполагалось использование кадров ряда «интересных и сильных русских эмигрантских группировок… Любая из них… подходит, с нашей точки зрения, в качестве правителей России».
Очевидно, учитывая негативный опыт нацистской оккупации, авторы директивы предусматривали «разрешить расправиться с коммунистическими бандами до конца традиционными методами русский гражданской войны… Это дело любой русской власти, которая придет на смену коммунистическому режиму. Мы можем быть уверены, что такая власть сможет много лучше судить об опасностях бывших коммунистов для безопасности нового режима и расправиться с ними так, чтобы они в будущем не наносили вреда… Мы должны неизменно помнить: репрессии руками иностранцев неизбежно создают местных мучеников… Мы не должны ставить своей целью проведение нашими войсками на территории, освобожденной от коммунизма, широкой программы декоммунизации и в целом должны оставить это на долю любых местных властей, которые придут на смену советской власти».
30 сентября 1950 г. президент США Гарри Трумэн утвердил новую секретную директиву NSC 68 «Задачи и программы национальной безопасности США». Главной целью США, говорилось в документе, является многократное усиление военных приготовлений. 10 октября 1951 г. был подписан Закон 165 «О взаимном обеспечении безопасности». Здесь оговаривалась статья об официальном ежегодном ассигновании 100 млн долларов на подрывную деятельность против СССР и других соцстран, конкретно для оплаты «любых отобранных лиц, проживающих в Советском Союзе» и его сателлитах, «или лиц, бежавших из этих стран». В 1953 г. новая администрация Белого дома во главе с Д. Эйзенхауэром взяла еще более агрессивный курс — и приняла доктрину «стратегического сдерживания» СССР. Новым директором ЦРУ был назначен Ален Даллес, резко активизировавший «тайную войну» против «коммунистических режимов в Европе и Азии».
В мае 1953 г. Эйзенхауэр выдвинул идею создания на базе антисоветской эмиграции «парамилитарных сил», что нашло отражение в директиве NSC 143/2. Весной 1955 г. эксперты СНБ США разработали директивный «Новый план нанесения поражения коммунизму». Помимо ведения информационно-психологической войны план предусматривал создание широкой сети специальных центров и школ, целью которых являлись не только подрывная пропаганда, но также шпионаж и диверсии.
Исходя из всего вышесказанного, а также с учетом того, что генерал Хольмстон-Смысловский и многие его подчиненные были профессиональными разведчиками, специализировавшимися на борьбе против большевизма еще с довоенных времен, нам представляется весьма вероятной возможность использования кадров Суворовского союза в «тайной войне» против СССР (таким же образом, как использовался, например, НТС). Конечно, говорить об этом совершенно определенно можно будет лишь после того как будут рассекречены соответствующие документы американских спецслужб. Здесь же можно ограничиться лишь упоминанием того факта, что целый ряд высокопоставленных американских и британских военных и политиков были знакомы с теоретическим творчеством Хольмстон-Смысловского. Личные отзывы на свою книгу «На заколдованных путях» генерал получил от Д. Эйзенхауэра, Г. Вильсона, О. Брэдли. Капитан П. Н. Бутков вспоминал, что при первой встрече командор «показал письма от американского генерала Грэдли [так в тексте. — Примеч. авт.], из которых следовало, что американцы поняли "красную опасность" и готовы с ней бороться. И поэтому… мы им будем очень нужны, и мы должны быть готовы к этому».
Здесь нелишне привести мнение историка A. B. Окорокова по поводу мотивов русских эмигрантов, которые согласились участвовать в подобных операциях западных спецслужб: «Многие из них, втянутые в психологическую войну против России "втемную", искренне верили, что борются против коммунистического режима за свободу народов СССР, а не против России… Сотрудничество российской эмиграции… со спецслужбами было связано не только со стремлением заработать "на хлеб с маслом", как это преподносилось ранее советской историографией, но и часто совпадением взглядов эмигрантских политических групп по ряду вопросов с линией, проводимой западными разведками… Некоторым эмигрантским группам эта поддержка США и их союзников в борьбе против Советского союза далась нелегко, хотя ее итог и был очевиден».
Переезд в США вынудил в очередной раз изменить структуру Суворовского движения. Главное военное управление, Особое совещание при командоре и Штаб движения были объединены в Главный штаб, который возглавил полковник Г. З. Трошин (в течение 1956–1957 гг. Главный штаб формально оставался в Буэнос-Айресе).
В Нью-Йорке было возобновлено издание «Суворовца». Вместо газеты теперь издавался ежемесячный журнал, который печатался в типографии «Всеславянского издательства». Тираж журнала составлял 5000 экземпляров. В течение 1957 г. удалось выпустить семь номеров журнала. В августе 1957 г. вышел единственный номер журнала «Сигнал» («ежемесячный независимый военно-политический орган» под редакцией С. Завалишина). В этот период Б. А. Хольмстон-Смысловский предпринимает последнюю попытку призвать к объединению русской военной эмиграции.
В передовице «Суворовца», озаглавленной «Россия ждет ответа» отмечалось: «Наш командор заново, веско и решительно ставит самый основной и наболевший вопрос о чисто воинском объединении, т. е. о слиянии всех существующих сейчас в эмиграции воинских организаций в единую организацию кадров будущей Российской национальной освободительной армии. Командор предупреждает, что решение этого вопроса не терпит дальнейших промедлений и напоминает о том, что события 1941 года застали русскую военную эмиграцию врасплох и что сейчас мы находимся в еще худшем военно-политическом положении».
Хольмстон-Смысловский обратился с этим предложением напрямую к генерал-лейтенанту А. П. Архангельскому. Но «Старый РОВС остался верен самому себе. Мертвой организацией формалистики, панихид, молебнов и исторических полковых воспоминаний». «Все это временами трогательно, но главное в том, что оно поистине бывшее — быльем поросло. И дело тут вовсе не в возрастном составе, а прежде всего в собственном сознании какого-то давным-давно и раз и навсегда исполненного долга». Генерал Архангельский не ответил на призыв Смысловского (в это время он уже был смертельно болен), также не последовало внятной реакции от РОВС и СЗРВ. Отметим, что, по-видимому, немалую роль в срыве контактов Суворовского движения и СЗРВ сыграла фигура генерального штаба полковника С. Н. Ряснянского, занимавшего в этой структуре ключевые позиции (редактор «Вестника СЗРВ» и представитель Совета в США). Неспособность СЗРВ к реальной практической деятельности была очевидна в то время не только «суворовцам», но и всем действующим военным организациям. Из «центральных русских воинских организаций» в СЗРВ также не были представлены СВОД — Союз воинов Освободительного движения (в 1950 г. СВОД вошел в Совет, но позже из-за бездеятельности последнего отозвал своего представителя) и КОВ — Комитет объединенных власовцев, заинтересованные в идее объединения. Однако сам Смысловский уже понял, что для объединительных проектов время безнадежно упущено.
К этому же периоду относится новый этап конфронтации с НТС. В февральском номере «Суворовца» за 1957 год была опубликована статья «Очередная провокация», в которой резкой критике были подвергнуты «пресловутые фигуры из НТС и редакции "Посева" с их более чем сомнительной идеологией». Автор материала приходит к несколько парадоксальному (и, на наш взгляд, не вполне оправданному) выводу о том, что «солидаристы» опираются «преимущественно на людей, полностью стоящих на платформе "невмешательства" и добрососедского сосуществования с Советами». «Активисты из НТС и "Посева", рассчитывая, по-видимому, на какую-то сверхнаивность широких кругов российской эмиграции, слишком распоясались в своих безапелляционных утверждениях, и это выдает их с головой. От широко употребимых выражений, вроде "наша страна!", "наш народ" и, уже более сомнительного: "наша армия" (о Красной армии), они перешли к понятиям абсолютно не приемлемым для всей антибольшевистской эмиграции. Например: "наше правительство", вместо — советское правительство. И, наконец, даже: "наши органы безопасности", то есть — органы КГБ».
Все это, по мнению автора, «приоткрывает подлинное лицо активистов из НТС и "Посева". Оно вызывает естественное негодование у каждого честного эмигранта, а у нас — обретших свое новое отечество в Америке — возникает еще и насущная потребность настойчиво разъяснять своим новым соотечественникам — американцам, что злонамеренный посев плевел на взрыхленной подхалимажем почве, начинает уже явно колоситься солидарностью не только с бывшими, но и сегодняшними чекистами».
Итак, РВНОД продолжило свою деятельность. Более того, выезд кадров из Аргентины позволил существенно укрепить представительства в других государствах и даже создать новые. Например, инженер капитан Александр Федорович Крамаровский после переезда в конце 1956 г. создал и возглавил представительство Движения в Израиле. Однако общую ситуацию исправить уже не удалось, и к концу 1950-х гг. деятельность Движения стала угасать. В начале 1960-х гг. в США (Лос-Анжелес) еще продолжало активную деятельность представительство в Северной Америке, которым руководил новый первый заместитель командора полковник И. А. Колюбакин.
Угасание деятельности Суворовского движения совпало с общей тенденцией в среде военно-политической эмиграции. Исследователь В. Ф. Ершов справедливо характеризует сложившуюся в тот период ситуацию: «Начиная с 1950-х гг. русская военная эмиграция замыкается на изучении собственной истории, уже не претендуя на роль эксперта по исследованию внутреннего положения в СССР… В 1960-е гг. российская военная эмиграция оставила малейшие надежды на возможность возвращения на родину в роли сколько-нибудь значимых политических акторов». На этом фоне Суворовское движение можно охарактеризовать как последнюю активно действующую массовую организацию русского военно-политического зарубежья.
Следует также отметить, что покровители военно-политической эмиграции в американском правительстве и спецслужбах к этому времени были вынуждены несколько скорректировать стратегию по противодействию СССР. Известный советский исследователь H. H. Яковлев писал: «Первоначально, особенно имея в виду предстоявшую вскоре войну против СССР, в ЦРУ были преисполнены самых радужных надежд, засылая агентуру в СССР. В какой-то степени эти надежды питались тем, что ЦРУ получило в наследие материалы гитлеровских спецслужб». Однако эти надежды не принесли желаемых результатов, и «прямые провокации» (в том числе заброска агентов с радиопередатчиками) практически пре кратились: «На служебном жаргоне ЦРУ СССР во всевозрастающей степени определялся как "твердая цель"… Задача, как рассудили в ЦРУ, состоит в том, чтобы размягчить ту самую "твердую цель" — Советский Союз, взявшись за дело изнутри». Как нам довелось убедиться, подобная методика впоследствии вполне оправдалась.
В 1966 г. по приглашению руководителя службы внешней разведки ФРГ, генерала Рейнхарда Гелена Б. А. Хольмстон-Смысловский выехал в ФРГ, где занял должность советника при Генеральном штабе бундесвера. Одновременно он читал лекции в военных учебных заведениях ФРГ. Безусловно, русский генерал и опытный разведчик был весьма полезной фигурой для ведомства Гелена.
Здесь уместно привести мнение известного современного политолога-германиста С. Сумленного: «Одним из самых распространенных в России мифов о ФРГ является миф о немедленной послевоенной денацификации Германии… Исключительно из нацистов состояло руководство службы внешней разведки ФРГ — BND. Ее под руководством американской администрации создал из бывших высших офицеров СС, СД и гестапо генерал абвера Рейнхард Гелен. Американское руководство предпочитало закрывать глаза на прошлое новых немецких спецслужбистов — в конце концов, у всех у них был огромный опыт борьбы с Советским Союзом, и этот опыт был для американцев гораздо важнее, чем желание наказать нацистских преступников».
Следует, однако, добавить, что было бы явной ошибкой считать абсолютно всех сотрудников Гелена фанатичными национал-социалистами, сохранившими свои убеждения. Во-первых, многие из «силовиков» ФРГ уже в период Третьего рейха были настроены по отношению к режиму оппозиционно. Во-вторых, послевоенные реалии и позиция западных держав все же нивелировали возможность нацистского реванша. Поэтому руководители бундесвера и западногерманских спецслужб с 1950-х гг. уже прочно ассоциировали свою деятельность с общей борьбой «свободного мира» против коммунизма, о чем говорил и сам Гелен: «Совместная деятельность западных разведслужб может сыграть решающую роль, чтобы воспрепятствовать выполнению коварных планов Советов и обеспечить надежное будущее свободного мира, а вместе с тем и нашу личную свободу и безопасность».
Вместе с командором и его супругой в Германию выехал поручик М. С. Сохин, который вплоть до смерти Б. А. Смысловского исполнял при нем обязанности секретаря.
В 1973 г. генерал-майор Б. А. Хольмстон-Смысловский вышел в отставку по возрасту и состоянию здоровья. Окончательно отойдя от активной военно-политической деятельности, он по приглашению князя Франца-Иосифа II вместе с супругой переехал в 1975 г. в Лихтенштейн, поселившись в небольшом собственном доме на склоне одной из гор недалеко от Вадуца. Генерал, будучи личным другом правящей династии, был благосклонно принят в высших кругах Лихтенштейна и пользовался большим авторитетом и уважением. Вложенные средства и хорошая пенсия делали его достаточно обеспеченным человеком, что позволяло ему за свой счет принимать гостей, обеспечивая их местами в гостинице и транспортом, и оказывать помощь соратникам по всему миру.
Б. А. Смысловский со своей супругой
В декабре 1984 г. генерала посетил П. Н. Бутков, описавший обстановку, окружавшую Б. А. Хольмстон-Смысловского: «Главный зал был круглый, с огромными окнами, которые выходили на противоположную высокую гору, на откосе которой стоял роскошный замок принца Лихтенштейнского. На потолке зала была изображена императрица Екатерина Вторая, а в кабинете генерала за его письменным столом во весь рост стояла фигура нашего генералиссимуса Суворова в фельдмаршальской форме времен Екатерины Второй».
В 1975 г. Б. А. Смысловского посетил приехавший из Цюриха в Вадуц А. И. Солженицын, с которым у генерала состоялся обстоятельный многочасовой разговор в присутствии д-ра А. Фрика и директора княжеской канцелярии. Узнав, что у генерала не осталось фотографий родных, писатель передал ему из своего личного архива фотографии семьи Смысловских. А. И. Солженицын очень высоко оценивал позицию, проявленную Лихтенштейном в 1945 г., и передал князю специальное письмо, в котором благодарил Франца-Иосифа и правительство за смелость, благородство и принципиальность.
Даже в последние годы жизни, несмотря на серьезные проблемы со здоровьем, Б. А. Смысловский активно следил за мировыми событиями, прежде всего связанными с Советским Союзом. Существенные беспокойства генерала вызвала начавшаяся в декабре 1979 г. война в Афганистане, результаты которой, как он небезосновательно полагал, могли привести к геополитической катастрофе, так как эта война позволяла США объединить против СССР значительное количество разнородных сил, включая Китай и исламский мир.
К тому времени Смысловский не испытывал иллюзий по поводу истинных целей США в «холодной войне» и пророчески утверждал: «СССР имеет много недоброжелателей, но историческая Россия — еще больше врагов. Стратегическое окружение не грозит коммунистическому правительству, не грозит международной революции, но оно смертельно грозит всему комплексу географической, исторической России». Кроме того, Смысловский утверждал, что, имея ядерный паритет с НАТО и превосходя его в обычных вооружениях, Советский Союз будет побежден в результате «перманентной холодной войны — войны политического, морального шантажа. Промышленного соревнования. Финансовой провокации. Аграрного убийства и самоубийства, а главное — бешеного вооружения». В связи с этим, по его мнению, абсолютно бессмысленны надежды советских диссидентов и части эмиграции на помощь в возрождении России «демократического мира», который «принципиально враждебный исторической России… ведет жестокую пропаганду против нашего прошлого и заранее ненавидит наше возможное возрождение».
Б. А. Смысловский со своей супругой. Вадуц, Лихтенштейн, 1970-е гг.
В 1980 г. в Лихтенштейне прошли торжественные мероприятия в честь 35-летия интернирования частей 1-й РНА. Было официально подтверждено, что отказ от принудительной репатриации «смысловцев» является поводом для гордости народа этого небольшого государства. На открытии памятника было зачитано обращение князя Франца-Иосифа II: «Я искренне рад и горд тем, что в 1945 г. Лихтенштейн предоставил убежище русским во главе с генерал-майором Б. А. Хольмстон-Смысловским. Я особенно рад тому, что, несмотря на оказывавшееся давление и вопреки дурным примерам других государств, эти вызывающие сочувствие беженцы не были переданы их палачам».
В рамках этих мероприятий 3 мая в деревне Шелленберг рядом с таверной «Wirtschaft Zum Löwen» и в 100 метрах от границы с Австрией был установлен новый монумент (в 1975 г. здесь был установлен памятный камень) с надписью: «Здесь, в Хинтершелленберге, в ночь на 2 мая 1945 года в поисках убежища пересекли границу между Великим Германским рейхом и Лихтенштейном остатки 1-й Русской национальной армии германского вермахта под началом генерал-майора А. Хольмстон-Смысловского в количестве около 500 человек с полным вооружением. Первые переговоры состоялись в трактире «Wirtschaft Zum Löwen», приведшие к предоставлению убежища в Княжестве Лихтенштейн. Тем самым Лихтенштейн стал единственным государством, противостоявшим советским требованиям об экстрадиции. Спустя два с половиной года русским была предоставлена возможность выезда в страны по собственному выбору». На торжественном открытии присутствовали наследный принц Ганс-Адам и сам генерал-майор Б. А. Хольмстон-Смысловский, который подчеркнул, что княжество в то время было «единственным пунктом в Европе, где еще было возможно спасение».
Могила Б. А. Смысловского и его супруги. Вадуц, Лихтенштейн
Своеобразный итог своей борьбы не только с коммунистической идеологией, но также с пассивностью «чайной» и «мемориальной» эмиграции, Б. А. Смысловский в свойственных ему коротких, жестких выражениях подвел в 1981 г. итоги в небольшом письме в газету «Наша страна»: «Меня спрашивают, что происходит с Суворовским союзом? Отвечаю: Суворовский союз биологически умирает. В разгар своей военно-политической деятельности союз насчитывал в своем составе: 4-х генералов, 22-х штаб-офицеров и около 600 младших офицеров, юнкеров, кадет и вольноопределяющихся. Союз имел 18 представителей в государствах Европы, Америки, Африки и Малой Азии. Сегодня союз умер — биологически. Из генералов остался один командор. Но ему 84 года. Из штаб-офицеров — никого. Из членского состава около 65 процентов ушло в "лучший мир". Остальные, лишившись регулярного руководства, меняя места жительства, по болезни, из-за старости, теряя силы, — рассеялись, уходя в скромный материальный быт. Да и просто ушли, не видя возможности в теперешней политической обстановке вести какую-нибудь активную работу. Играть в солдатики не приходится. Это никому не нужно. Ни России, ни эмиграции. Одно осталось — просить: Господи, отпусти рабов твоих с миром!». Однако этими горькими словами можно подвести итог деятельности не только Суворовского союза, но и всех военно-политической русской эмиграции.
Борис Алексеевич скончался 5 сентября 1988 г., однако на могиле «Генерала Артура Хольмстона, Графа Бориса Смысловского», похороненного у церкви на кладбище Лихтенштейна, по неизвестной причине указана ошибочная дата «5. VIII. 1988». Позже рядом с ним была похоронена и его супруга Ирина Николаевна Хольмстон, графиня Смысловская, скончавшаяся 24 ноября 2000 г.
Знамя Суворовского союза в последние годы его деятельности хранилось сначала в помещении Главного штаба в Буэнос-Айресе, а позже у руководителя союза в Аргентине. Последний раз торжественный вынос знамени союза, хранившегося у проживавшей в Буэнос-Айресе Светланы Клименко, состоялся 28 мая 1995 г. на праздновании 50-летия перехода 1-й Русской национальной армией границы Лихтенштейна. Тогда же состоялся последний съезд ветеранов армии генерала Хольмстона и членов Суворовского союза. Утром 28 мая была отслужена Божественная литургия, в которой принимал участие архимандрит Анастасий из Сан-Франциско (бывший старший лейтенант Борис Загарский, принявший в 1955 г. монашеский постриг). Среди присутствовавших были официальные лица, представители общественности, вдова генерала И. Н. Хольмстон, В. В. Гранитов (руководитель РОВСа и Союза чинов Русского корпуса), соратники командора из Европы, США и Латинской Америки, а Терский атаман в зарубежье H. H. Протопопов произнес большую речь от имени «суворовцев в Аргентине».
В России имя генерал-майора Б. А. Хольмстон-Смысловского было выбито на небольшом памятном обелиске во дворе Церкви Всех Святых на Соколе в 1994 г. Однако 8 мая 2007 г. памятник был разрушен. Было заведено уголовное дело, однако расследование пока не дало никаких результатов.