Глава 1. Бойтесь данайцев, дары приносящих

Съежившись в парчовом кресле с заботливо накинутым на плечи покрывалом, старик нависал над кубком из обсидиана, на дне которого мерцал голубой огонь. Периодами вспыхивая ярче, языки пламени взмывали над чашей, едва не опаляя седые волосы. Тогда старик, распахивая беззубый рот подобно аквариумной рыбке, жадно глотал огонь.

Мужчина, на вид около сорока лет, прошел к креслу и замер перед ним в подобострастной позе, терпеливо ожидая, когда на него обратят внимание.

Покончив с содержимым кубка, старик, не открывая глаз, устало откинулся на спинку кресла. Его лицо, испещренное морщинами, напоминало измятый лист бумаги, руки тряслись, дыхание со свистом вырывалось из легких. Остатки жизненных сил стремительно покидали дряхлое тело.

— Ты нашел ее? — голос старика вибрировал от немощи.

— Думаю, да, сир. Она идеально подходит. На этот раз все непременно получится.

— Восхитительно. Мы так долго этого ждали, — потрескавшиеся губы изогнулись в подобие улыбки. — Учти, если что-нибудь пойдет не так, следующую сотню лет ты проведешь в огне.

Подкрепляя слова делом, старик приподнял отекшие веки. На долю секунды мужчина увидел его глаза — яркие, полные энергии, властные. Глаза владыки, чьи руки крепко держат бразды правления.

Мужчина отвернулся. Алое зарево костров окрасило стены и без того мрачной комнаты кровавыми всполохами. Пригладив каштановые волосы, он спрятал руки за спину и сжал кулаки, унимая дрожь в пальцах. Сотня лет в огне − подобного будущего он не пожелал бы и заклятому врагу.

— Все будет в порядке, сир. Она не посмеет мне отказать. Я позаботился о том, чтобы ее жизнь была сущим адом.

— Адом? — старик издал каркающий звук, отдаленно напоминающий смех. — Уж в этом ты знаешь толк.

Лиза с подносом грязной посуды лавировала по проходу между столиками. Кафе, где она работала, славилось низкими ценами, отвратительной едой и выбором горячительных напитков. Постоянные клиенты были под стать заведению. Линялые шторы на окнах, сальные скатерти и липкий пол их не беспокоили. Единственное, что их интересовало: дешевая выпивка и еще, пожалуй, симпатичная официантка.

Огибая угол очередного стола, Лиза подняла поднос над головой. Между тем, мужчина за столом, заскучав по женскому теплу, решил, что неплохо будет ущипнуть девушку за аппетитный зад. Этот инцидент стал достойной кульминацией вечера.

День Лизы не задался с утра. Утром она поссорилась с отцом и чудом унесла из дома ноги. Папаша что-то кричал вслед, но она не прислушивалась, и без того ясно: по возвращении ее ждет трепка. Вот бы старого козла переехал грузовик! Одна беда: Лиза не верила в сказки и добрых фей, исполняющих заветные желания.

На работе выдался суматошный день. Она с обеда бегала, как заведенная, а хозяин как обычно был недоволен. Не то чтобы она не справлялась, просто не следовало ему отказывать. Но ее выворачивало наизнанку при воспоминании о потных ладонях, тискающих грудь, и тошнотворном чесночном запахе изо рта босса. Страх потерять работу отступал перед отвращением.

И теперь щипок. Лиза, конечно, привыкла к подобному вниманию за время работы в кафе, но в этот раз время было самое неподходящее. Вздрогнув от неожиданности, она потеряла равновесие и заваливалась на стол. Гора посуды поехала с подноса. Тарелки и чашки со звоном бились об пол. Осколки и комья пищи разлетались в стороны, точно водяные брызги.

На шум в зал выбежал хозяин. Лизу замутило. Толстая шея босса покраснела, лицо пошло пятнами. Он открывал и закрывал рот, силясь что-то сказать, но не издавал ни звука, как если бы внезапно онемел.

— Уволена! — справился он с душившим его гневом. — Ты уволена!

Жирный палец указывал на Лизу. Вот и нашелся повод избавиться от нее. На ее место возьмут другую девушку, и уж она-то будет посговорчивее.

Из кафе она вышла в форменной одежде официантки. Хозяин великодушно разрешил оставить себе заляпанную пивом блузку и узкую юбку до колен. Кроме этого наряда у Лизы еще было платье, джинсы и пара футболок, так что прощальный подарок пришелся кстати.

Дома ждал тиран-отец, забитая мать и обшарпанные стены ее комнаты. Чтобы не возвращаться туда, Лиза отдалась на волю ногам и брела, не разбирая дороги. Луна спряталась за тучи, и только редкие фонарные столбы освещали дорогу. Ночь была не по-летнему прохладной, и Лиза обхватила себя за плечи, сберегая тепло.

Ноги привели к единственному в округе мосту. Присев на скамейку напротив перил моста, Лиза сложила руки на коленях. Какое будущее ее ждет? Как вырваться из замкнутого круга никчемной жизни? Уехать? Но куда? У нее нет денег, нет образования, нет родных, которые могут ее поддержать. У нее вообще ничего нет.

Лиза склонила голову и прикрыла глаза ладонями. Мир к ней несправедлив. Она старается изо всех сил. А что в ответ? Каторжная работа за гроши. Да и ту она потеряла. Замкнувшаяся в своем мире мать, униженная и истерзанная. Отец, чуть ли не ежедневно избивающий ее. На руке выше локтя красовался кровоподтек — сувенир от папочки, доставшийся за то, что она не отдала ему чаевые. Что он сделает, узнав, что она потеряла работу? Чьи деньги будет тратить?

Ни единого проблеска надежды. У нее нет будущего. Осознание этого факта прожгло Лизу сродни удару молнии. Она убрала руки от лица и посмотрела на перила моста. Стоит ли такая жизнь того, чтобы ее беречь?

— Я бы не стал этого делать.

Лиза, услышав приятный баритон, дернулась и прикусила язык. Повернув голову, она встретилась взглядом с мужчиной. Как она умудрилась не заметить, что рядом кто-то сидит? Жалость к себе лишила ее бдительности.

На незнакомце был дорогой костюм. В до блеска начищенных ботинках отражался свет фонаря. От мужчины пахло туалетной водой, но из-под верхнего слоя приятного аромата пробивался неприятный душок. В детстве отец водил Лизу на скотобойню, где в то время работал, и ее вырвало от удушливого металлического амбре свежей крови. Запах незнакомца напомнил ей о том случае.

— Сергей.

Мужчина протянул руку для знакомства, и она отметила, какие у него чистые и ровно подстриженные ногти. Для их маленького городка, где главное развлечение на выходные напиться до белой горячки, мужчина с маникюром был сродни снежному человеку, спустившемуся с гор к людям.

Лиза побоялась коснуться предложенной ладони. Минуту назад она подумывала о самоубийстве, а сейчас испугалась за свою жизнь. Одна, в безлюдном месте, ночью, неизвестно с кем.

Незнакомец убрал руку, очаровательно улыбнулся и откинулся на спинку скамьи. Надо было отдать ему должное, он был хорош собой: на вид около сорока лет, темные волосы, блестящие в скудном свете, строгий профиль и глаза странного цвета — аквамарин. Похожего оттенка в людских глазах она прежде не встречала.

— О чем вы мечтаете, Лизавета?

Странный вопрос. О чем мечтает бедная официантка из неблагополучной семьи? Лиза открыла рот, ответить, как вдруг поняла: мужчина назвал ее по имени, а ведь она не представлялась. Жилка на виске тревожно затрепетала.

— Откуда вы знаете мое имя?

— Разве это важно?

Лиза поджала губы и оглядела мост, выбирая путь для отступления. Мужчина подметил ее беспокойство и удержал, положив ладонь на ее руку и пояснив:

— Бейджик на блузке.

Она с облегчением выдохнула, подавив готовый сорваться с губ смешок. Это ж надо быть такой дурой! Вообразила неизвестно что. А всего делов-то: карточка с именем, которую она забыла снять.

— У меня есть для вас предложение, — сказал он.

— За кого вы меня принимаете?!

Вот к чему приводят ночные прогулки в одиночестве. Ее посчитали проституткой! Щеки вспыхнули румянцем. Возмущение было столь велико, что даже страх отступил.

— Вы не так меня поняли, — мягко улыбнулся мужчина. — Я предлагаю вам весь мир в обмен на маленькую услугу.

Почему она все еще слушает незнакомца? Может, причина в том, что его голос обволакивал, лишая желания сопротивляться. Кому будет плохо от того, что она немного посидит здесь? В конце концов, это общий мост. Она имеет право находиться здесь сколько ей вздумается.

— В моей власти исполнить любую твою мечту, самую сокровенную, — продолжал он, перейдя на «ты». — Я сделаю так, что ты не будешь знать нужды. Никогда, Лизавета, никогда больше тебе не придется убирать объедки со столов и терпеть побои отца. Ты будешь сама себе хозяйкой.

Он шептал, ближе склоняясь к Лизе. Его губы были в паре сантиметров от ее уха, и она заворожено слушала, а сладкий яд проникал в душу с каждым новым словом. Впав в транс, она уже не задумывалась, откуда незнакомцу известны подобности ее жизни.

— О чем ты мечтаешь, Лиза?

— О свободе, — пробормотала она.

— О свободе? — мужчина усмехнулся. — Знала бы ты, как я жажду того же. Но тебе я в состоянии помочь. В твоем случае настоящую независимость, моя милая, дадут исключительно деньги.

— Значит, я хочу денег. Много, много денег, — без запинки ответила Лиза.

Этот вечер изменил все. Спустя девять месяцев после разговора на мосту Лиза родила чудесную, розовощекую девочку. Она назвала дочку Евой.

Вкус мятной зубной пасты отдавал горечью, будто кто-то специально подмешал в нее одну из таблеток, хранящихся в аптечке. Ева поморщилась и выплюнула вязкую субстанцию в раковину. Несколько раз тщательно прополоскала рот, но привкус лекарства прилип к языку.

Она вымученно улыбнулась своему отражению в зеркале. Только подумать — шестнадцать лет! Лучший в жизни возраст. Так считают сотни тысяч подростков по всему миру, но не она. Шестнадцать — отвратительное число. Впрочем, как и все остальные.

Ева вытерла рот полотенцем и, покинув ванную, сбежала от своего отражения, словно так можно было укрыться от себя.

Собрав волосы в хвост и подхватив портфель, она, нарочно топоча по ступеням, спустилась на первый этаж. Тишина. «Тихо как в могиле», − пришло на ум. Этот дом и есть одна общая могила, и она похоронена в ней заживо. Понадобилось несколько секунд и пара глубоких вдохов, чтобы взять себя в руки. Тряхнув головой, Ева закинула рюкзак за спину.

Кухня встретила ее стерильной пустотой. А чего еще она ожидала? Может быть, мать готовящую завтрак в день рождение дочери? Глупости. Ева посмеялась над собой. На их кухне реальнее встретить бегемота, танцующего танго с крокодилом. Ей уже шестнадцать, хватит быть наивной.

Хромированная техника блестела чистотой, словно ее только что доставили из магазина. Стол поражал белизной. Дверцы шкафчиков цвета молочного шоколада сверкали в солнечных лучах, проникающих сквозь тонкий тюль. Не кухня, а операционная. Человек со стороны решит, что хозяйка дома помешана на чистоте, но Ева знала, как обстоят дела на самом деле. Просто кухней никто не пользуется. Ева не могла вспомнить, когда плиту включали в последний раз и включали ли ее вообще когда-нибудь.

Она открыла холодильник, но продукты в нем чудесным образом не появились. Не считая батареи пивных бутылок и пакета протухшего молока там ничего не было. С чего она взяла, что сегодня все будет по-другому?

Ладно, позавтракать можно и в колледже. Она уже уходила, когда увидела на столе записку и алую бархатную коробочку. Но минуту назад стол был пуст! Ни записки, ни тем более коробки. У нее проблемы со зрением, если она ухитрилась проглядеть яркую подарочную упаковку. Презент? Ева недоверчиво хмыкнула. С чего бы? Про прошлый день рожденье мама вспомнила спустя неделю и раскаянье ее не беспокоило.

Ева потянулась к коробочке. Пальцы замерли вблизи от бархатной крышки. Подушечки неприятно покалывало, точно она собиралась дотронуться до трансформаторной будки. Холод по руке поднимался вверх, пока не достиг сердца, сжав его в ледяном кулаке. Ева превратилась в камень. Часть ее мечтала подальше от дома, от матери, которой нет до нее дела, и от коробки цвета артериальной крови. Убежать и не возвращаться.

Что за глупости? Ева передернула плечами, сбрасывая наваждение. Это всего-навсего коробка. Она настолько не привыкла к подаркам, что начала их бояться. Мысль показалась забавной, и Ева хихикнула. Отбросив сомнения, она схватила коробку со стола и открыла крышку.

Послышался щелчок, и Ева заглянула внутрь коробки. На шелковой подкладке лежал кулон в форме полумесяца и цепочка из черного золота. Грани полумесяца сверкали желтыми бриллиантами. Крупный бриллиант редкого цвета — черного − венчал край лунного серпа. Должно быть, кулон обошелся матери в целое состояние. Но не это поразило Еву, ведь они могли позволить себе подобные траты. Ее потряс сам факт подарка. Мама вспомнила о дне рожденье! Вот оно чудо из чудес.

Дрожащими от волнения руками Ева подхватила цепочку. На то чтобы справиться с застежкой ушло несколько минут. Металл соприкоснулся с кожей, и Еве почудилось, что на плечи опустился непомерно тяжкий груз, придавив ее к земле. Колени тряслись, ноги едва держал. Но ощущение гнета прошло так же внезапно, как и появилось. Повинуясь порыву, Ева спрятала кулон под водолазку.

Она прочитала записку. «Дорогая дочь, сегодня знаменательный день. Прими от меня дар и носи его с гордостью. Твой любящий родитель», — говорилось в послании. Брови поползли на лоб от удивления. Дорогая дочь? Твой любящий родитель? Похоже, мама напилась вчера до зеленых человечков.

Слух уловил размеренное храпение − мама спала пьяная в стельку на диване в гостиной. Между диваном и журнальным столиком выстроилась рота бутылок и далеко не все они были из-под пива. По крайней мере, на одной красовалась этикетка от коньяка.

Нащупав под водолазкой кулон, Ева бросила прощальный взгляд на спящую мать и без сожаления отвернулась.

До колледжа было десять минут ходьбы. Для Евы это был краткий миг наедине с собой. Нет рядом пьяной матери, требующей принести новую бутылку. Нет фальшивых друзей, которые ластятся к ней потому, что она из обеспеченной семьи. И это, кстати, тоже загадка: откуда у них берутся деньги? Мать пропивала немало, а деньги не переводились. И это притом, что мама не проработала и дня в своей пустой жизни. Но любой вопрос на тему денег провоцировал запой, и Ева научилась не спрашивать.

Надев наушники, она нажала кнопку «плей». Мир наполнился звуками тяжелого рока, и рычащий голос солиста вытеснил мысли из головы.

Она шагала вдоль улицы, где вместо высотных домов стояли уютные коттеджи. Большая их часть походила на сельские избы. Но встречались и подобные Евиному дому − добротные строения, хозяева которых привыкли ни в чем себе не отказывать.

Материальное неравенство соседей отразилось на отпрысках. Подростки из богатых семей общались с себе подобными. Якшаться с бедняками было ниже их достоинства. Дети из простых семей в свою очередь терпеть не могли богачей, считая их занудами и мажорами. Ева угодила между двух огней. С одной стороны она равнодушно относилась к деньгам и всему, что с ними связано. При всем желании она была не в состоянии поддержать разговор о брендах одежды или дорогих иномарках, не разбираясь ни в первом, ни во втором. С другой стороны это не добавляло ей очков в глазах менее состоятельных сверстников.

Рука легла на плечо, и Ева, вздрогнув, обернулась. Ей улыбался лучший и, на самом деле, единственный друг. Рома как раз был из числа тех жителей улицы, кто не мог похвастаться годовым доходом. Но его беззаботный и жизнерадостный характер Ева ценила дороже всех денег на свете. Он всегда умел ее развеселить. Вот и сейчас Рома не скрывал хорошего настроения. Его серые глаза искрились добротой, лоб прикрывала светлая челка, и он как обычно тряхнул головой, отбрасывая ее назад.

— С днем рождения! — первое, что она услышала, сняв наушники. — Как планируешь отмечать?

— Как-нибудь, — Ева пожала плечами.

— Устроим пикник?

Ева посмотрела на небо. Погода была замечательная. Солнце обещало по-летнему теплый денек. Самое то для пикника.

— Почему бы и нет.

— Я подожду тебя после пар.

Они влились в толпу студентов, спешащих на занятия, и чуть не столкнулись с Игорем — парнем, с которым рассталась месяц назад. Угораздило ее встречаться с этим типом! Его внешняя привлекательность застила ей глаза. Ушло несколько месяцев на то, чтобы понять каков он на самом деле — кобель и трепло. Ева застукала Игоря со старостой их группы Светланой. Выяснив, что парень ей изменяет, Ева порвала с ним, но осадок остался. Хуже всего то, что теперь подробности их личной жизни обсуждал весь колледж.

— Все еще страдаешь по нему? — Рома толкнул ее в бок.

— Боже упаси, — Ева фыркнула. — Просто думаю, как много он рассказал своим дружкам.

— Хочешь, я с ним поговорю?

— И что ты ему скажешь: «Игорь, — она спародировала голос Ромы, — не рассказывай никому о том, что вы делали с Евой на заднем сиденье твоей машины. Ей это неприятно».

— Заднее сиденье машины? — Рома хмыкнул. — Пожалуй, я сам не прочь услышать волнительные подробности.

Рома на лету поймал летящий в него рюкзак, отдал его обратно, обезоруживающе улыбнулся и повторил:

— Я буду ждать тебя после пар.

— Надо было влюбиться в тебя, — неожиданно для себя сказала Ева.

— Рад, что ты, наконец, это поняла.

Рома ушел вперед. Он был на два года ее старше, и они учились на разных курсах. Какое-то время Ева видела его широкую спину, мелькающую среди сокурсников, но потом потеряла его в людском потоке.

До конца учебного года осталась пара недель, и Ева с ужасом думала, что будет делать летом. Перспектива провести каникулы вместе с матерью пугала до икоты. Уж лучше смерть.

Она затормозила перед входом в Торгово-экономический колледж, где ей предстояло учиться еще три года, потом настанет очередь университета, а после… впрочем, так далеко она не заглядывала. С оценками у нее полный порядок, но удовольствие учеба не приносила. Просто выбирая между обществом матери и книгами, она отдавала предпочтения книгам.

…Рома ждал ее у выхода. Их курс отпустили пораньше, и Ева последние десять минут до звонка наблюдала за ним в окно. Она сорвалась с места, как только прозвенел звонок. После душного кабинета было здорово выйти на улицу.

— Я прикупил кое-что в столовой, — Рома похлопал по рюкзаку. — Что за пикник без жареных сосисок?

Они быстро добрались до секретного места у реки. Кроме них никто не знал о проходе между двумя сросшимися дубами. Стоило нырнуть под их ветви, и мир с его горестями и радостями отступил на задний план.

Рома развел костер, пока Ева кидала гальку в воду, сидя на нижней ветке дуба — импровизированной скамейке.

— Я приготовил тебе подарок, — он достал из рюкзака коробочку.

Ева улыбнулась. Видимо, это традиция — дарить украшения на шестнадцатилетие. В коробке лежала симпатичная подвеска-брелок для мобильного телефона в форме готовой к прыжку кошки.

— Очень мило. Спасибо.

— Надеюсь, тебе правда нравится, — Рома нацепил сосиску на палку и отправил ее в огонь. — Ты какая-то мрачная в последнее время. Хотелось тебя порадовать.

— Я ненавижу праздновать день рождение.

— Откуда ты это знаешь? Ты ведь ни разу не устраивала вечеринку.

Ева подумывала бросить в парня камушек, но в последнюю секунду смилостивилась. В конце концов, он прав. В ее семье не принято отмечать праздники. В серой массе будней они ничем не выделялись.

— Какие у тебя планы на лето? — спросил Рома.

— Забиться под кровать и сдохнуть.

— Я устраиваюсь в лагерь вожатым, — проигнорировал он ее последние слова. — Поедешь со мной?

Куда приятнее провести лето, присматривая за оголтелой малышней, чем следить за матерью-алкоголичкой. Ева согласилась, не подозревая, что пока она сидит под защитой дубов и болтает с Ромкой, ее привычная жизнь рушится, как город во время десятибалльного землетрясения.

 

Глава 2. Время разбрасывать камни, и время собирать камни

В сводчатом коридоре эхо шагов разносилось на десятки метров. Размеренная походка мужчины напоминала метроном, отсчитывающий тактовые доли. В полутьме невозможно было разглядеть его лицо, лишь плотно сжатые губы выделялись подобно белесому шраму.

Мужчина приблизился к украшенной витой ковкой двери с виду неимоверно тяжелой. Казалось, чтобы сдвинуть ее с места, понадобится таран. Но ему хватило легкого прикосновения, чтобы дверь распахнулась.

В комнате он встретился взглядом с юношей в сером балахоне. Последний не отреагировал на посетителя. Замерев рядом у стены, он походил на античную статую: искусно выполненную, но бездушную. В кресле перед юношей восседал старик. Голова его склонилась, упираясь подбородком в грудь. Он дремал.

— Сир? — шепотом позвал мужчина, одновременно страшась и желая потревожить своего господина.

Старик дернулся, но позы не поменял. Его глаза по-прежнему были закрыты, но скрипучий голос, когда он заговорил, был полон ликования:

— Пришло время. Сегодня ей исполнилось шестнадцать.

— Не считая мелочей, сир, все готово.

— Мелочей? — старик оторвал подбородок от груди и поднял дрожащую руку. — Встреча должна пройти идеально. Она бесценна!

— Я все учел. Осечки не будет. С матерью я лично разберусь.

— Нет, — возразил старик. — Пошли мальчишку. Ему необходима практика.

Мужчина поклонился, давая понять, что приказ будет исполнен.

Дочь ушла, не разбудив ее, и это испортило ей настроение. У девочки день рожденье, а она напилась вчера, как свинья. Недаром говорят: «Яблоко от яблони не далеко падает». Скажи ей кто семнадцать лет назад, что она превратится в копию отца, она бы плюнула ему в лицо.

Надо сделать малышке приятное. Ужин, например. Только для них двоих. Как давно они с дочерью проводили время вместе? Ответ она так и не нашла.

Игнорируя последствия вчерашних возлияний, Лиза отправилась в магазин, где разошлась не на шутку, загрузив продуктовую корзину до отвала. Покупки кое-как уместились в двух пакетах.

После полумрака магазина дневной свет слепил глаза. Майский день выдался безоблачным. Солнечные блики отражались в витринах, блестели в окнах автомобилей. Люди по случаю потепления, устав от однотонной зимы, предпочли одежду ярких цветов, и только молодой человек на другой стороне дороги был в черном, словно не радовался весне. Его с Лизой разделял поток машин, и она бы его не заметила, если бы не магнетизм парня. Он точно взывал к ней. Высокий статный брюнет смотрел прямо на нее. Лиза оглянулась, убеждаясь: сосредоточенный взгляд прищуренных глаз предназначен именно ей. В горле образовался ком, она окоченела от холода посреди залитой солнцем улицы.

Что с ней? Она испугалась обычного студента, чуть мрачноватого, но у подростков в моде подобный стиль. С чего она разволновалась?

В этот момент ручка одного из пакетов не выдержала тяжести, раздался треск, и продукты попадали на асфальт. Ярко-красные как стоп сигнал светофора яблоки, припасенные для «Шарлотки», покатились в стороны.

Она присела на корточки, подобрать продукты. Длинная тень упала на мостовую, загородив солнце, и Лиза посмотрела наверх, в чем там дело. Над ней стоял парень с противоположной стороны улицы. Когда только успел пересечь дорогу?

С виду ему было не больше двадцати. Он был чертовски хорош собой, будто кто-то специально постарался, создавая его. Все в нем было удивительно гармонично. Даже дерзкая ухмылка на тонких губах, не вызывала неприязни.

— Вам помочь?

Он наклонился, подобрал яблоко и несколько секунд любовался сочной кожурой. Задумчивая улыбка не покидала лица, пока он изучал фрукт.

— Спасибо, я сама, — выдавила из себя Лиза.

— Я настаиваю.

Голос молодого человека был низким, грудным. По спине побежали мурашки. Похмелье, мучившее с утра, отступило под действием страхом. Сердце сжалось в груди до отчаянно пульсирующей точки. Теперь она отчетливо видела: внешняя привлекательность парня насквозь пропитана дьявольщиной. Лизе показалось, что она уже встречала его, но где и при каких обстоятельствах не помнила.

Глаза молодого человека недобро сверкнули. Что за странный у них цвет — оливковый.

Парень протянул руку с яблоком, предлагая ей взять фрукт. Лиза колебалась несколько секунд, прежде чем забрать яблоко. Стоило пальцам коснуться запястья молодого человека, как он крепко схватил ее за руку и дернул на себя. Подчиняясь силе, она поднялась с корточек, шагнула вперед и повалилась на незнакомца. Его губы были всего в паре сантиметров от ее уха. Дыхание щекотало кожу. Она застыла, не дыша в его объятиях.

— Он передает тебе привет.

Бархатный голос разбередил память. Еще не стихло последнее слово, а все уже встало на свои места. Парень был вылитый отец. Внешность, манеры, тот же голос. Кровь застучала в висках: это последняя минута ее жизни! Пришло время платить по счетам.

— Ты, ты, — запинаясь, бормотала Лиза, − я знаю, кто ты.

— Приятно это слышать, — он подался назад, заглядывая ей в лицо.

Он улыбался, глядя на нее. Только это была не улыбка, а оскал хищного зверя за секунду до броска к горлу жертвы.

Прохожие огибали странную пару. Они не видели их, словно Лиза и молодой человек переместились в другое измерение. Сопротивляться было бесполезно. Даже если она закричит, вырвется из сильных рук, он все равно ее настигнет. Не сейчас, так позже. Когда она будет совсем одна. Или еще хуже — рядом с ней будет дочь. Эта мысль парализовала. Нет, она не приведет чудовище в свой дом.

Обхватив подборок Лизы, парень наклонился к ней. Поцелуй был мимолетным в уголок обветренных губ, но она мгновенно ослабла. Голова закружилась, будто она в одиночку осушила бутылку водки. В горле пересохло, веки налились тяжестью, и она пошатнулась.

Как бездарно прожита жизнь! Стоя на пороге смерти и вспомнить-то нечего. Разве что дочь… Лиза представила Еву. Несчастная девочка. Страшно представить, что ее ждет.

Парень разомкнул объятия, и Лиза с трудом устояла на ногах. Мир отдалялся от нее, пока окончательно не померк, и она не упала на асфальт замертво.

Женщина угасла на его глазах. Дело сделано. Он отвернулся и зашагал прочь, напевая под нос незамысловатую мелодию, и вдруг обнаружил, что все еще сжимает в руке яблоко. Хмыкнув, он надкусил сочный фрукт. Струйка сока стекла по подбородку, он вытер ее рукавом джинсовой куртки и облизнул губы. Давно он не ел таких вкусных яблок. Он запрокинул голову, подставляя лицо под жаркие поцелуи солнца, и улыбнулся. Лучшего денька для смерти и придумать нельзя.

Что она чувствует? Этот вопрос Ева задавала себе снова и снова, но ответ не получала. Люди с состраданием смотрели на нее. Говорили о том, как тяжело шестнадцать лет потерять мать, а она не могла разобраться в эмоциях. Должно быть, это шок. Она придет в себя, и горе навалится подобно снежной лавине. Но глубоко внутри она подозревала: этому не бывать. Стоя над свежевырытой могилой матери, она ничего не чувствовала. Совершенно ничего. Абсолютный ноль.

Она плохая дочь. Худшая из возможных. Ева подняла голову к солнцу, нарочно открыв веки, и всматривалась в ослепительный блин до рези в глазах. Может, так она заплачет? Детям положено плакать на похоронах родителей.

Гроб опустили в могилу. Ева бесстрастно следила за тем, как мать покидает ее жизнь. Теперь одна на всем свете. От страха приподнялись волоски на руках. Что с ней будет? Ее отправят в детский дом? Шестнадцать лет не подходящий возраст для начала самостоятельной жизни.

Ева зачерпнула горсть земли. Постояла над зевом могилы и разжала пальцы. Раздался сухой треск, точно хрустнули измученные артритом суставы — земля упала на крышку гроба.

— Прощай, мама, — губы двигались беззвучно.

Ей отчаянно хотелось заплакать, но глаза как назло были сухими.

Для поминок в гостиной накрыли стол. Учителя Евы позаботились об этом, так как друзей у Елизаветы Архаровой не было. Окружающие ее недолюбливали. Презрение к алкоголичке в них смешивалось с завистью к деньгам. Люди пришли не для того, чтобы проститься с погибшей от сердечного приступа женщиной, и даже не за тем, чтобы поддержать ее осиротевшую дочь. Всех волновал один и тот же вопрос: что будет с наследством? Двухэтажный особняк с шестью спальнями, гараж на две машины и приличный счет в банке не давали им покоя.

Ева тенью сновала в толпе чужих людей. На нее никто не обращал внимания, и на мгновение ей показалось, что она тоже умерла, ее тело сейчас гниет в соседнем с матерью гробу, а по комнатам бродит бестелесный дух.

От внезапного головокружения ослабли ноги, и Ева прижалась к стене, чтобы не упасть. Она прикрыла глаза, перевести дух, и слух уловил разговор с кухни.

— Умереть от остановки сердца в тридцать четыре. Немыслимо! — говорившая была незнакома Еве, но во втором голосе она узнала соседку напротив — женщину считавшую, что, таким как ее мать, место в аду.

— А чего ты хочешь? Она пила, как сапожник. Вот и результат.

Ева выглянула из-за угла, и сплетницы умолкли, но их взгляды были красноречивее любых слов. Они не сомневались, что дочь рано или поздно пойдет по стопам матери и утопит свою жизнь в спирте. Наследственность и ничего с ней не поделать — говорили их поджатые губы и полные призрения глаза.

Ева поспешила прочь. Она добралась до кабинета, где никого не было. Отличное место, чтобы спрятаться.

Ева пристроилась на подоконнике в кабинете, подальше от людей. Ей надоело слушать фальшивые вздохи и слова сожаления. Будто им есть дело до ее горя! Она прижалась лбом к стеклу, бездумно наблюдая за бьющейся в окно мухой.

Скрипнули петли. В кабинет проскользнул Рома и первым делом спросил:

— Ты как?

— Ничего.

Ева поджала ноги, освобождая место для друга и одновременно пряча лицо от света, отливающего золотом в волосах цвета липового меда.

— Вот так день рождение, — пробормотал Рома.

Ей виделась злая ирония в том, что мать умерла в день ее шестнадцатилетия. Ева поежилась, ощущая, как холод вьет гнездо в районе живота. Она словно проглотила ведро льда, и теперь у нее внутри плескался Северный Ледовитый океан.

Ева сменила привычные водолазки на платье с круглым вырезом, и горловина уже не прикрывала украшение. Рома, заметив его, помрачнел. Протянув руку, он коснулся кулона.

— Что это?

— Мамин подарок, — она накрыла полумесяц ладонью.

— Ты будешь его носить?

— Почему нет? — ощетинилась она. — Мама хотела, чтобы он был у меня, и я никогда его не сниму.

Рома скривился, немало удивив Еву. Ему было противно видеть кулон на ее груди, как если бы он олицетворял что-то мерзкое.

— Что со мной будет? — она сменила тему. — Меня отправят в детский дом?

— Мы этого не допустим, — заявил Рома, и она мгновенно успокоилась. Если кто и найдет решение, то только он. — Мы потребуем признать тебя дееспособной.

Отец Ромы был адвокатом. После гибели родителей у Ромы сохранились тонны профессиональной литературы. Он разбирался в юридических тонкостях и порой говорил так, словно он на заседании суда.

Испытывая прилив благодарности, Ева обняла парня.

— Полегче, — Рома высвободился из объятий. — А то задушишь.

— Спасибо. Ты мне жизнь спас.

— За этим я здесь.

— Мой личный рыцарь, — она улыбнулась впервые за три дня со смерти мамы.

Рома вскочил на ноги и отвесил церемонный поклон:

— Сэр Роман из Камелота всегда к вашим услугам, прекрасная леди.

Еве прикрыла рот ладонью, сдерживая рвущийся наружу смех. Что подумают люди, услышав, как она смеется на поминках матери?

— Сэр Роман, — она в свою очередь спрыгнула с подоконника, приподняла края черного платья и присела в реверансе, — вы слишком добры ко мне.

 

Глава 3. Почитай отца твоего…

Сегодня он выглядел бодрым. Весть о скором окончании заточения придала ему сил. Мужчина, с трудом скрывая отвращение, изучал лицо старика. Если так пойдет дальше, старик, чего доброго, встанет с кресла и пожелает ознакомиться с делами. Подобная перспектива его не устраивала.

— Как все прошло? — старик впился взглядом в собеседника.

— На высшем уровне, сир. Помехи больше нет. Она полностью наша, — мужчина по привычке опустился на одно колено перед своим господином. Что ни говори, а могущество, дремлющее в теле старика, еще давало о себе знать.

— Отлично, отлично, — старик потер ладони. Послышался сухой звук похожий на шелест пергамента. — Пора вам познакомиться. Остальных тоже возьми с собой. Им надо потренироваться. И будь помягче с девочкой. Не забывай, выбор должен быть добровольным.

Мужчина улыбнулся. Вспыхнули глаза цвета аквамарина, голос зазвенел от ликования:

— Я так долго ждал этого момента, сир!

— Мы все его ждали, — кивнул старик. — У девочки было непростое детство. При живой матери она росла сиротой, а, как известно, все дети мечтают о любящей семье. Дай ей желаемое и она наша. Но смотри, не отпугни ее. Прочих можно заменить. Даже тебя, но не девочку. Она исключительная.

— Я помню, — мужчина с трудом подавил клокочущий внутри гнев. Бесценная, исключительная. Как забыть, когда тебя каждый день тычут в это носом? Всем своим черным сердцем он возненавидел девчонку.

— Как ты?

— В порядке.

В последние дни Ева только и делала, что отвечала на этот вопрос. Все справлялись о ее состоянии. Она натренировалась улыбаться в ответ и говорить, что все в порядке. Мама — единственный близкий человек — умерла, но у нее все в порядке. Возможно, ее отправят в приют для сирот, а дом, где она жила с рождения, пустят с молотка. «Как ты? — В ПОРЯДКЕ!».

Нет ничего хуже ложного сочувствия. Но разве может староста группы остаться в стороне от событий? Ева отлично знала: крашеной кукле Светке плевать на нее. Месяц назад Светка увела у нее парня, после чего не упускала случая поиздеваться. Есть подозрения, что она спросила о случившемся лишь бы уколоть побольнее.

Сложив руки домиком, Ева опустила на них голову. Скорей бы закончился день. Она вернется домой, запрется в родных четырех стенах и (кто знает?) может немного поплачет. Она не рыдала над могилой матери, но думая о своем будущем не могла сдержать слез.

— Привет!

На край парты присел Рома. Ева посмотрела на друга сквозь щелочки между пальцев. Он был чем-то встревожен, и его нервозное состояние мгновенно передалось ей.

— Ты нашел адвоката? — спросила она. Адвокат был ее последней надеждой на самостоятельную жизнь.

— В этом нет необходимости, — Рома отвернулся, пряча глаза, и заговорил о другом. — Мы стали редко видеться. Может, выберемся куда-нибудь?

— Конечно, — Ева улыбнулась. Что может быть лучше прогулки в компании друга? Пусть даже на следующий день ее отправят в детский дом. В конечном счете, Рома ни в чем не виноват. — Как насчет завтра?

— Было бы неплохо. Тебя вызывают к директору, — угрюмо добавил он.

— Я что-то натворила?

— Хорошо, если так.

Избегая расспросов, Рома заторопился к выходу из аудитории. Подхватив рюкзак, Ева побежала следом.

— Тебя назначили моим провожатым?

— Посчитали, что со мной тебе будет спокойнее, — он свернул к кабинету директора и притормозил у двери. — Ты главное ничего не бойся.

Рома положил руки ей на плечи и заглянул в глаза, ожидая ответа.

— Я вроде и не боюсь, — произнесла, сбитая с толку Ева.

— Вот и славно.

Рома постучал и, услышав приглашение войти, открыл дверь. Вдвоем они миновали комнату секретаря и прошли в директорскую. Помимо директора здесь присутствовали три его зама, куратор курса, на котором училась Ева, и незнакомый ей мужчина в строгом костюме. Все, не отрываясь, смотрели на Еву, точно стоило отвернуться или моргнуть, и она исчезнет.

— Здрасьте, — прошептала Ева, вытирая потные ладони о джинсы. Неужели консилиум собрался ради нее? Хотят объявить ей, что с завтрашнего дня она переезжает в детдоме? А седой мужчина в углу приехал забрать ее. У Евы свело желудок.

— Присядь, Ева, — директор, полный мужчина с лысиной на макушке, указал на стул.

На плохо гнущихся ногах она добрела до стула, неловко плюхнулась на него и оглянулась на Рому, надеясь на его поддержку, но он уже ушел. Этот разговор ей предстояло выдержать в одиночку.

— Милая, — в голосе директора преобладали мягкие нотки, но глаза были студеными, как и всегда. За эту особенность в колледже его прозвали глубоководным крабом. Его глаза точно плавали в аквариуме, поглядывая на всех сквозь толстые стенки. — У нас для тебя есть хорошая новость.

Другие, поддакивая, как болванчики закивали головами. Хорошие новости для кого: для нее или для них? Ева глубоко вдохнула и приготовилась услышать самые жуткие слова в своей жизни. Но и в смелых фантазиях она не могла вообразить, что скажет директор.

— Ты многое пережила в последнее время. Мы все сильно за тебя волнуемся, поэтому мне вдвойне радостно, что ситуация разрешилась таким приятным способом. Познакомься, — директор указал на незнакомца, и тот встал. — Это Борис Андреевич, адвокат твоей мамы.

У мамы был адвокат? От удивления Ева забыла поздороваться. Наблюдая за тем, как мужчина достает из кожаного чемоданчика бумаги, она думала о матери. Какие секреты у нее были? Слишком многого Ева не знает. Она даже не в курсе, откуда брались деньги, на которые они жили все эти годы. Не могла же мама выиграть их в лотерею!

— Это завещание вашей матери, — Борис Андреевич продемонстрировал лист с кучей печатей. — Оно касается не только имущества, но и вашей судьбы, Ева. Я зачитаю его в присутствии свидетелей.

Дверь позади скрипнула. Кто-то вошел в кабинет. Ева слышала легкие шаги за спиной, но не оглянулась, сосредоточившись на адвокате и распоряжении матери относительно ее будущего. Вдруг мама в кои-то веки вспомнила о дочери и проявила заботу? Еве неистово хотелось в это верить.

Борис Андреевич нацепил очки и принялся читать завещание. Ева слушала внимательно, не упуская ни слова, но первые же строчки настолько потрясли ее, что она забыла, на каком свете находится.

— Все имущество и опеку над единственной дочерью я завещаю Сергею Анатольевичу Рогозину — ее отцу.

Ева закрыла глаза и снова открыла, рассчитывая, что наваждение исчезнет. Отец? Это что за существо? Сколько она себя помнила, они с матерью жили вдвоем. Конечно, в свои шестнадцать лет она была осведомлена, откуда берутся дети. У всех есть отцы, и у нее в том числе. Но она никогда не думала, что полумифическая фигура под названием «папа» ворвется в ее жизнь.

Окончание речи адвоката заглушили мысли, которые носились в голове как стая бешеных собак, мешая сосредоточиться. Сжав руки в кулаки, Ева запретила себе паниковать. Ее не отправят в детский дом. Это плюс. Она сделала очередной глубокий вдох. «Во всем, что с тобой происходит, ищи положительные моменты», − однажды сказала ей мама. Тогда она еще не так сильно пила. После маленькая Ева не единожды смотрела на заснувшую посреди коридора в луже собственной мочи пьяную мать и честно пыталась найти в этом хоть что-нибудь положительное.

— Ева, ты в порядке?

Она вздрогнула, осознав, что вопрос директора адресован ей. В порядке ли она? Минуту назад ей сказали, что теперь она зависит от отца, которого никогда не встречала и считала мертвым. Конечно, она в полном порядке.

— Девочке необходимо время, чтобы прийти в себя.

Голос раздался из-за спины Евы, и она горько пожалела, что не обернулась раньше. Шестое чувство подсказывало: это и есть он — давно потерянный, а нынче чудом обретенный папаша. Положив руку на спинку стула, она развернулась и уперлась взглядом в широкую грудь. Запрокинув голову, она разглядела лицо мужчины.

Ему было не больше сорока лет. Поджарый, статный он возвышался над ней подобно башенному крану. Темные волосы оттеняли бледную кожу, глаза цвета аквамарина прожигали насквозь. Ева съежилась под их взглядом. В лице мужчины читалось что угодно, только не отцовская любовь. Он смотрел на нее так, будто люто ее ненавидит. Точно один ее вид вызывает у него изжогу.

Ева обернулась к директору. Неужто он ничего не заметил? Они не посмеют отдать ее этому человеку! Да и кто сказал, что он ее отец? Стоит ли верить алкоголичке, которая порой забывала даже собственное имя?

Но директор улыбался как ни в чем не бывало. Еще бы! Такая ноша свалилась с его плеч. Маленькая сиротка отныне не его проблема − прочитала Ева в его глазах.

— В ближайшее время я решу вопросы с бумагами, — от голоса мужчины (кажется, адвокат назвал его Сергеем) у нее побежали мурашки, будто вместо воздуха комнатной температуры он выдыхал ей в спину арктический смерч.

— Чудесно, — просиял директор. — Вам понадобится время, чтобы лучше узнать друг друга. Я надеюсь, вы не увезете девочку из города. До конца учебного года меньше недели.

— Мы поживем у Евы, — ответил мужчина. — Некоторое время.

Мы? Местоимение насторожило Еву. Есть кто-то еще? Голова раскалывалась от вопросов.

Руки легли ей на плечи, и она ощутила, что не может пошевелиться, как если бы ее приковали к стулу. Пальцы мужчины (отцом она отказывалась его называть даже мысленно) впились в кожу сквозь тонкую ткань блузки. Наверняка останутся синяки.

— Ева, — он обратился к ней голосом напоминающим скрежетание металла по стеклу. Почему это слышит она одна? — Идем, я отвезу тебя домой.

Она бросила прощальный взгляд на взрослых и предположительно мудрых людей. Они не позволят незнакомому мужчине увезти подростка неизвестно куда. Что если он насильник, выдающий себя за ее отца? Они не родственники, это точно. Они даже не похожи! Ева открыла рот, позвать на помощь, но не выдавила из себя ни звука. Она лишилась дара речи. А ноги между тем послушно шли за незнакомцем.

Он вел ее по коридорам колледжа. Мимо проходили люди, но, сколько Ева не вглядывалась в знакомые лица, никто не догадался, как сильно она напугана. Лишь Рома был на ее стороне. Встревоженные глаза друга красноречивее любых слов говорили: он переживает за нее. Ему тоже не нравится история с отцом.

Мужчина направился к машине, припаркованной во дворе колледжа. Ева не разбиралась в марках, но автомобиль явно был дорогим. Его серебристые бока сверкали на солнце. Он напомнил ей каплю воды — обтекаемую и изящную.

Дверца тихо чавкнула, когда Сергей открыл ее перед Евой.

— Садись, — прозвучало, как приказ.

Не смея ослушаться, она скользнула внутрь салона. Сергей устроился на месте водителя, повернул ключ зажигания, и мотор негромко заурчал. Она чувствовала его вибрацию ладонями, лежащими на кожаном сиденье. Включился кондиционер, и салон наполнился приятной прохладой.

Колледж исчез вдали. Прошло несколько минут, прежде чем она поняла, что они едут не по той дороге. Так и есть: он выкрал ее! Сейчас он завезет ее в укромное местечко, где будет зверски насиловать несколько дней, а потом, если повезет, пристрелит. Что с ней будет в худшем случае, представлять не хотелось.

— Куда мы едем? — Ева собрала волю в кулак, чтобы задать этот нехитрый вопрос. И теперь она боялась услышать ответ.

Сергей посмотрел на нее через зеркало заднего вида и усмехнулся.

— Маленький напуганный звереныш.

Он задумчиво побарабанил пальцами по рулю и произнес:

— Нам с тобой придется подружиться, доченька. Я буду тебе отличным папой, и ты уж меня не разочаруй.

— Вы мне не отец! — Ева вложила в короткое восклицание всю силу своей неприязни.

— Кто знает? — он пожал плечами. — Возможно, мы гораздо ближе друг другу, чем ты в состоянии вообразить.

— Что вам надо?

— Выполнить последнюю волю твоей матери.

— Врешь! — Ева подалась вперед и вцепилась взглядом в отражение водителя. — Ты не был с ней знаком.

— О, мое золотце, я знал твою маму так близко, как другим и не снилось.

Она откинулась на сиденье, ловя ртом воздух. От злости перед глазами все плыло. Что за грязные намеки? Он пытается убедить ее, что, в самом деле, приходится ей отцом?

— Мы приехали.

Ева посмотрела в окно и обнаружила, что машина припарковалась у ее дома. Добирались они сюда окольными путями, но все же он привез ее домой. Никакого похищения. Она изумлено заморгала, силясь понять его хитрый план.

Пулей вылетев из машины, она бросилась к входной двери, мечтая укрыться в своей комнате, но сильная рука схватилась ее за локоть и заставила остановиться.

— Я не сказал тебе главного, — Сергей наклонился к Еве, и ее затошнило от сладкого запаха его одеколона. — У тебя отныне большая семья. Помимо отца ты обрела трех братьев и сестры. Добро пожаловать в семью, дочурка!

Ева, дернув руку, высвободила локоть. До чего раздражающая манера постоянно давать ей уменьшительно-ласкательные прозвища. Они с Сергеем едва познакомились, а он уже бесил ее.

Он оставил ее на улице, переварить услышанное, нисколько не тревожась, что она может сбежать. Ева окинула взглядом двухэтажный особняк. Приземистый, он раздавался в ширину, напоминая поставленную на торец костяшку домино. Бежевый фасад оттеняли коричневые оконные рамы и крыша им в тон. Не дом, а уютное семейное гнездышко.

В окне своей комнаты Ева увидела темноволосого парня лет двадцати. Войти в спальню в отсутствие хозяйки — что за наглость! Дом ей больше не принадлежал. Еще утром он был ее крепостью, а сейчас он чужеродный организм, в котором ко всему прочему завелись паразиты.

Если братья и сестра хоть немного похожи на отца, то она бы предпочла остаться сиротой.

 

Глава 4. Большое семейство

— Как прошла встреча? — старик буравил его взглядом через экран. Позади его кресла виднелась стена занавешенная гобеленом. Сергей наизусть выучил закорючки репродукции Караваджо «Юдифь и Олоферн», на которой юная прелестница отрубала голову спящему воину. Не сосчитать сколько раз он смотрел на гобелен, пока господин диктовал ему распоряжения. Сергей был убежден: кровавый фон старик выбрал умышленно, чтобы напомнить, как поступают с непокорными.

— Отлично, сир, — маленькая ложь во спасение могла выйти ему боком. — Она восприняла все, — Сергей замялся, подыскивая слово: — достойно.

— Ты был с ней добр?

— Конечно, я ведь знаю, насколько она важна. Всех можно заменить, только не ее, — привычно повторил Сергей, закипая гневом. Мелькнула мысль: когда покои старца перейдут ему, он первым делом избавится от набившего оскомину гобелена.

— Не забывай об этом. Потому что если ты ошибешься, — старик приподнялся в кресле, и Сергей еле удержался от прерывания сеанса связи, — то я лично займусь тобой.

Лучше собственноручно вырвать себе сердце и съесть его, чем попасть к нему в руки. Известно, как заканчивают жизнь подобные «счастливчики». Их крики способны свести с ума даже такого как Сергей.

— Дай ей время. Она должна к вам привыкнуть.

Сергей кивнул. Над тем, кто ждал ни одну сотню лет, время не властно. Терпение — добродетель, которой его господин обладает в полной мере. Поразмыслив, он решил, что это, пожалуй, его единственная положительная черта.

Алекс провел пальцем по тумбочке. Ни пылинки. Комната образцовой девочки, не иначе.

— Фотки, — Вика щелкнула ногтем с идеальным французским маникюром по рамке. — И везде наша очаровашка. Вот она получает грамоту за победу на олимпиаде по литературе. А здесь она заняла первое место в стометровке. Чего-то не хватает. Ах да, фото с вручения Оскара.

Вика повалилась на аккуратно застеленную кровать, не заботясь о том, что сминает покрывало, и протянула, закинув руки за голову:

— Ску-ко-та.

Алекс окинул взглядом идеальные формы Виктории. Годы тренировок превратили ее тело в совершенство. Графитового цвета волосы напоминали черный агат. Глаза сверкали подобно изумрудам. Чуть вздернутый нос и упрямый подбородок намекали на вздорный характер. Его сестра, бесспорно, была хороша собой, но ее красота в купе с вздорным характером лишь отпугивала парней.

— Как думаешь, какой она будет? − спросила она.

— Милой?

— Нет уж, убей меня сразу. Я многое могу вынести, но не милую сестренку.

— Ты справишься, — он отогнул ажурный тюль и выглянул на улицу. Тени удлинились. Скоро вернется отец.

— А что насчет тебя, Александр?

— А что я?

— Что ты думаешь обо всем этом? — Вика обвела комнату рукой, но речь, конечно, шла о большем. — Ждать осталось недолго. Скоро печати падут. Мы будем свободны, — воодушевленная собственными словами, она не усидела на месте. Вскочив на ноги, Виктория принялась расхаживать по комнате. — Мы обретем полную силу!

— Звучит отлично, — он изобразил улыбку, чтобы попусту не тревожить сестру, хотя сам не верил в безоблачное будущее. Слишком многое зависело от воли одной единственной девчонки. Вырасти она вместе с ними, он бы в ней не сомневался. Но она провела всю сознательную жизнь среди людей и не подозревала об их существовании. Таковы были условия. Кто рискнет предсказать ее реакцию на правду?

К дому подъехал «Лексус» отца. Алекс наблюдал за тем, как девушка вышла из автомобиля, как растерянно озиралась по сторонам, стоя посреди двора. Она запрокинула голову и на миг их взгляды встретились, после, поведя плечами, она вошла в дом. Его покоробила ее одежда: клетчатая юбка, белая блузка, туфли на низком каблуке. Примерная школьница! Глаза хоть и имели свойственный их семье оттенок зеленого, но какой-то скучный — цвет пустой пивной бутылки. Разве что светлые волосы, обрамляющие овальное лицо, придавали ей миловидности.

— Приехали, — в комнату заглянул Макс и, не дожидаясь реакции, скрылся в коридоре. Его шаги прогрохотали по лестнице.

— Пошли знакомиться, — предложила Вика.

— Держи себя в руках, — попросил он ее, пока они спускались на первый этаж. — Сейчас многое зависит от того найдем мы с ней общий язык или нет.

— Ты просишь меня быть примерной сестрой?

Он искоса глянул на Викторию. В изумрудных глазах плясали чертята, игривая улыбка придавала лицу озорное выражение.

— Ты и примерность? Я даже мечтать об этом не смею.

Искристый смех Виктории разлетелся по гостиной, куда они вошли, и Алекс позволил себе улыбнуться. Но улыбка угасла, как только он увидел отца. Сергей был не в настроении. Тяжелый взор прожигал их с Викой насквозь, и они оба невольно опустили головы. Повиновение — столп, на который опираются их отношения. Алекс ни на секунду не забывал, кто его отец, отдавая себе отчет: если потребуется он переступит через сына и ни разу не оглянется, посмотреть что с ним стало.

Из-за спины отца выглядывала девушка, похожая на хорька. Они точно также смотрят из своих норок − нет ли поблизости опасности. Похоже, она еще не решила, кто представляет большую угрозу: они или Сергей.

— Познакомьтесь, — отец как обычно не говорил, а отдавал распоряжения. — Я буду у себя в кабинете.

Девушка скривилась при этих словах. Ведь это ее дом, а между тем она здесь уже не хозяйка. Они и въехали-то без ее ведома, пока она была в колледже.

— Макс, — первым представился младший. Максим был всего на год старше девушки. Он обладал приятной внешностью и покладистым характером. И то, и другое Алекса одинаково бесило. Но хуже всего были заискивающие нотки постоянно звучащие в голосе брата. Вот уж кто точно милый!

Девушка неуверенно пожала предложенную руку, то и дело косясь на Алекса. Значит, признала в нем старшего. Может, она не так безнадежна, как он подумал.

Виктория — тайфун в юбке — бросилась к новенькой с объятиями, окончательно смутив ее.

— Ты невероятно хорошенькая, — Вика отодвинулась от девушки, изучая ее внешность. Алекс поморщился. Она явно переигрывала. — Я безумно рада нашему знакомству. Уверена, мы обязательно подружимся.

— А это, — Макс указал на арку в кухню, через которую открывался вид на Виталика, — еще один наш брат. Его зовут Виталий.

— О, — только и выдавила из себя девушка.

Люди, как правило, именно так реагировали на Виталика. Огромный, как бочка, он восседал на стуле и жадно поедал пиццу. Живот упирался в край стола, двойной подбородок покоился на груди. Если бы не мутно-зеленые глаза, никто бы не заподозрил их в родстве. Очередной кусок пиццы исчез в перемазанном кетчупом рте, и до них донеслось смачное чавканье. Что поделать, Алекс вздохнул, в любом стаде есть паршивая овца.

— Алекс, — Вика подвела девушку к нему.

— Ева, — пискнула та.

Голос у нее и то невыразительный.

— Приятно познакомиться, — стараясь быть очаровательным, произнес он. Надо думать о деле. Его личные симпатии не имеют значения.

Девушка провела в гостиной ровно столько времени, сколько требовали приличия. Стоило Виктории ослабить хватку, и Ева улизнула к себе в комнату. Наверное, ей не терпелось остаться одной. В этом он ее отлично понимал. Многовато родни для одного дня.

— Как она тебе? — спросила Вика у Макса.

Он посмотрел на лестницу, по которой минуту назад поднялась Ева, и сказал:

— Она мне нравится. Симпатичная девушка.

Алекс прищелкнул языком, не скрывая досады. Братец закусил удила. Хотелось верить, что сердечные дела Макса не доставят им проблем, усложнив и без того непростую жизнь.

— Что именно тебе в ней приглянулось? — не унималась Вика.

Макс с удовольствием послал бы Вику куда подальше, но сдержался. С Викой предпочитали не конфликтовать. Себе дороже выйдет.

— Она милая, — поразмыслив, ответил Максим.

— Да что вы все заладили: милая, милая. Будто это достижение. Быть милой способна любая дурочка. Для этого и напрягаться не надо.

Наконец, Виктория показала истинное лицо. Роль доброй старшей сестры быстро ей надоела.

— А ты что скажешь, обжора?

Виталик вздрогнул от ее звонкого голоса. Его заплывшие жиром глаза были пусты. Вряд ли он заметил, что минуту назад в гостиной был чужак.

— Оставь его в покое, — Алекс махнул рукой. — Пока рано делать выводы. Не забывай, чья она дочь.

— Это и бесит сильнее всего, — призналась Виктория. — У такого отца и вдруг дочка — абсолютный ноль.

— Настанет день, сестренка, — Алекс коснулся гладкой девичьей щеки, — и ты будешь выполнять приказы этого ноля.

Вику затрясло от ярости. Он ощущал, как она дрожит. Еще секунда и эта дикая кошка вцепится ему в лицо. Не желая искушать судьбу, он отступил:

— Будь паинькой: выжди полчаса и поднимись к девчонке. Вы должны стать подругами.

Вика закатила глаза, демонстрируя свое отношение к этой дружбе, но не возразила, понимая, чем для них грозит провал.

— А ты, — Алекс обратился к Максу, — соблюдай дистанцию. Любая незначительная ошибка будет стоить нам жизни.

— Не указывай, будь добр, что мне делать, — брат нацепил на лицо маску холодной вежливости. — Я не обязан тебе подчиняться.

Алекс буравил взглядом спину уходящего Макса, в который раз напоминая себе, что нынче не время для ссор. И все же парень здорово его нервировал.

— Забудь, — голос Вики вклинился в его молчаливый диалог с собой. — Он, конечно, заноза, но без него никак.

— Незаменимых нет, — Алекс кровожадно улыбнулся.

— Эй, и думать об этом не смей, — она дернула его за руку, разворачивая к себе. На краткий миг Алексу показалось, что она беспокоится за него, но ее слова развеяли заблуждение. — Мы близки к цели. Если из-за вашей ребяческой грызни все сорвется, я лично выпотрошу вам обоим кишки.

Вика оставила Алекса одного. Осмотрев гостиную, он обнаружил на каминной полке перевязанную траурной лентой фотографию матери девчонки. Взяв ее в руки, он с интересом всмотрелся в лицо женщины. Кажется, ее звали Лиза. Он помнил вкус миндаля на ее губах и ужас, отразившийся в глазах, когда до нее дошло: это конец. Слабое звено — вот кем она была. От подобных ей следует безжалостно

 

Глава 5. Под надзором

Алекс преданно смотрел на отца, зная, как тому нравится сценки, которые он про себя окрестил «игра в начальника и подчиненного». Отец величественно восседал в кресле за широким столом, а он был вынужден стоя выслушивать приказы. Алекс снисходительно относился к слабостям Сергея. Должен же он как-то компенсировать урон, нанесенный его самолюбию.

— Александр, — отец всегда называл его полным именем, — не спускай глаз с девчонки. Стань ее тенью. И следи, будь добр, за остальными. Я им не доверяю.

Алекс нахмурился:

— Если ты им не веришь, зачем взял с собой?

— Я всего лишь подчиняюсь приказам, — Сергей навалился на спинку кожаного кресла, опустил руки на подлокотники и сложил пальцы домиком. — К сожалению, решения здесь принимаю не я.

— Это можно исправить, — губы Алекса изогнулись в жестокой усмешке.

— Заткнись! — отец аж подскочил в кресле. После немного успокоился и прошептал: — у стен, как известно, есть уши. Ни к чему им раньше времени слышать о наших планах.

Алекс, повинуясь, склонил голову. Настанет день и отец приберет власть к рукам, мечта воплотится в реальность. А там (кто знает?) ему может достаться место по правую руку от трона.

Свалившиеся на ее голову родственники полностью завладели домом. Куда бы Ева ни пошла, всюду натыкалась на них. И только в колледже, сидя за партой, она чувствовала себя в относительной безопасности. Здесь им было до нее не добраться.

Она посмотрела на часы над доской. По мере приближения конца учебного дня сердечный ритм учащался. За тридцать секунд до звонка с последней пары оно выбивало чечетку о ребра. Звон ударил по барабанным перепонкам, и Ева зажала уши.

Трель еще не стихла, а сокурсники уже потянулись к выходу. Аудитория опустела. Но Ева по-прежнему сидела на своем месте, будто ее намертво приклеили к стулу. До слуха долетали голоса и смех из коридора, но она отгородилась от мира непроницаемой стеной.

— Так и думал, что застану тебя здесь, — Рома развернул стул и сел напротив. — Не хочешь идти домой?

— Это не мой дом, — Ева водила пальцем по трещинам столешницы. — Эти люди мне не родственники. Неужели это вижу только я?

— Ты же знаешь, я на твоей стороне, — он улыбнулся, и на душе потеплело.

— И что мне делать?

Рома задумался, глядя в окно. Ева не дождалась ответа и призналась:

— Они меня пугают. Мне кажется у них не все дома. Особенно у толстого. Он ест сутками напролет. Если не дай Бог, закончатся продукты, он и меня запросто сожрет.

Рома засмеялся, будто она остроумно пошутила, но Ева говорила серьезно. Виталик нагонял на нее страх, она не решалась лишний раз выйти на кухню, попавшую в его личное владение (другие заказывали еду по телефону). Одного взгляда в его мутные глаза хватило, чтобы навсегда забыть дорогу к холодильнику.

— Перестань, — она обижено поджала губы. — Это не смешно.

— Ладно, — Рома сосредоточился. — А как тебе остальные?

— Ужасно, — Ева вздохнула. — Отец − монстр из фильма ужасов. Он смотрит на меня так, словно я ему миллион баксов должна.

— На людях он ведет себя прилично.

— Еще бы! — фыркнула она. — Я зачем-то ему нужна. Думаю, дело в маминых деньгах. Он надеется прибрать их к рукам. А как получит наследство, прибьет меня.

— Ты считаешь, он желает тебе смерти?

— Нет, он хочет со мной подружиться, потому что всегда мечтал о такой дочери, как я, — съязвила Ева.

— Как насчет сестры? Она вроде добра к тебе.

— Я не настолько глупа, чтобы купиться на ее восторженные похвалы, — Ева подперла подбородок рукой. — Она такая же, как все они: двуличная дрянь.

— А, по-моему, она ничего, — подмигнул Рома.

Ева толкнула его в бок. Не хватало только, чтобы он влюбился в ее так называемую сестру и перешел в стан врага.

— Ты мой лучший друг, а значит должен во всем со мной соглашаться.

— Что-то я не помню этого правила. Где оно записано? В великом своде законов о лучших друзьях?

От повторного тычка он увернулся. Раздался звонок — перемена закончилась. В аудиторию потянулись студенты, и Ева с Ромой покинули класс. Коридор встретил их тишиной. Лишь из-за прикрытых дверей доносилось размеренное бормотание лекторов.

— Пойдешь домой?

При слове «дом» у Евы начиналась ломота в суставах, а ноги слабели, отказываясь подчиняться хозяйке. Она предложила Роме прогуляться, отложив тем самым момент расставания, но ее планы рухнули, стоило выйти во двор.

Основную часть площади перед колледжем занимал сквер. Тополя уже принарядились в молодые листья. Еще пару недель и вездесущий пух заполонит улицы. Зеленая трава на лужайке блестела от росы — полчаса назад прошел дождь, наполнив воздух ароматом озона.

Около ближайшей скамьи Еву ждал Алекс. Она увидела его, и сердце рухнуло в район желудка. Сложно объяснить, что именно в парне вызывало у нее отторжение. С виду он был привлекателен. Темные волосы, гордый профиль, глаза цвета спелых оливок делали его внешность запоминающейся. Еще ни одна девушка не прошла мимо, не обернувшись, чтобы лишний раз посмотреть в его сторону, но ему не было до их симпатий. Старший брат (а брат ли он ей?) сверлил глазами двери колледжа, поджидая ее.

Ева стиснула зубы. Его надменный вид доводил ее до белого каления. Откуда в нем столько высокомерия? Точно весь мир у него в должниках. Так спесиво мог бы выглядеть всемогущий бог.

— Это за тобой? — спросил Рома.

Ева угрюмо ответила:

— Мой личный эскорт.

— Тебе запрещено ходить по улице одной?

— Наверное, боятся, что я сбегу. Денег им в этом случае не достанется.

Ева направилась к Алексу, и не мечтая скрыться от него. На днях она пыталась, но в результате лишь ободрала коленки, неудачно выпрыгнув из окна первого этажа. И, конечно, едва она встала на ноги, Алекс был тут как тут. Телепат он что ли?

— Ты правда думаешь, что их волнуют деньги? — усомнился Рома.

— А что еще?

— Он не похож на того, кто нуждается в средствах, — намекнул Рома на одежду Алекса, явно приобретенную в бутике. Одни ботинки стоили целое состояние, и это была в силах определить даже Ева.

— Все это куплено на мои деньги, — зло процедила она, игнорируя тот факт, что одежду новоявленные родственники привезли с собой.

— Тебе виднее.

Судя по голосу, Рома ей не поверил. Она подумывала возмутиться, но они как раз поравнялись с Алексом, а делиться подозрениями с врагом в ее планы не входило.

— Как прошел день?

Вопрос прозвучал невинно, но Ева едва не залепила рюкзаком по самодовольному лицу якобы брата. До чего он отвратительный! Не человек, а ходячая завышенная самооценка.

— Позволь проводить тебя домой, — Алекс любезно подставил локоть.

Это было уже слишком, и она вспылила:

— Я с тобой никуда не пойду! Мне шестнадцать лет и дорогу до дома я знаю. Доберусь как-нибудь сама.

Речь получилась короткой, но пламенной. Только так с ним и надо говорить. Пусть знает свое место. Ева наслаждалась своей смелостью, пока не заметила, как изменился Алекса. Нет, его лицо не исказилось от гнева и не пошло пятнами от ярости. Со стороны казалось, что он абсолютно спокоен, но она-то видела, как преобразились его глаза. От них повеяло таким холодом, что у нее свело зубы, как если бы она набрала в рот ледяной воды.

— Сестренка, — от голоса, щедро сдобренного патокой, пробирал озноб, — я всего-навсего забочусь о тебе. В наше время опасно в одиночку разгуливать по улицам. Мало ли что случится?

Последняя фраза прозвучала как обещание. Он угрожал ей!

— Остынь, — вперед выступил Рома.

Ева злорадно улыбнулась. Сейчас Алекс получит по полной. Будет знать, как доставать ее. Но обидчик и не думал отступать:

— Замечательно, что у Евы есть преданный товарищ. Должно быть, вы рассказываете друг другу все сокровенные тайны?

Хотела бы она знать, что за подвох крылся в вопросе. Реакция Ромы на него поразила Еву: он понурил голову, будто его уличили в проступке, и отошел в сторону. Почему он сдался, бросив ее на растерзание врагу? Какая Ромина тайна могла быть известна Алексу? Они и видели-то друг друга первый раз в жизни.

Алекс обнял ее за плечи. Аромат дорогого одеколона щекотал ноздри, но был приятен в отличие от запаха туалетной воды Сергея. Парень силком потащил ее в направлении дома, и Ева, чтобы не упасть, подчинилась.

Рука Алекса сместилась на талию, и он крепче прижал ее к себе. Возможно, сильнее, чем требовалось. Усиль он хватку еще немного, сломал бы ей ребра.

По дороге Алекс не проронил ни слова. Она тоже молчала, с трудом поспевая за его широкими шагами. Но едва на горизонте показался особняк, Ева взбрыкнула, и парень отпустил ее, вздохнув с облегчением.

Алекс пропустил Еву в дом, вошел сам, а потом закрыл дверь на замок и даже подергал ручку, проверяя надежность запора. После он потерял к ней всякий интерес. Хоть она и осталась одна, впечатление, что за ней наблюдают, лишь усилилось. Стены дома, будто неотступно следили за ней. Она оглянулась в поисках скрытых камер, но ничего не обнаружила.

На цыпочках Ева миновала арку в кухню. Судя по доносящимся оттуда звукам, Виталик был на посту. Она добралась до лестницы, рассчитывая укрыться в своей комнате. По крайней мере, там родня не сильно ее доставала. Пара метров отделяло ее от заветной цели. Ева шмыгнула к двери, повернула ручку и даже успела войти в спальню, но не закрыть дверь.

— Привет! — раздалось позади.

Ева опустились плечи. Не будет ей покоя в этом доме. Оборачиваясь, она приготовилась к худшему. Но небо сжалилось над ней, посчитав, что она достаточно натерпелась на сегодня. Это был Макс. Из всей семейки он один не вызывал у нее неприязни. С первой минуты их знакомства она безошибочно признала в нем родственную душу.

— Позволишь войти?

Ева, не задумываясь, пропустила его в комнату.

— Видел, ты пришла с Алексом. Он встречал тебя у школы?

— Он не дает мне прохода. Мне что нельзя выходить из дома без сопровождения? — она бросила рюкзак у стены и села на пуфик рядом с трюмо.

Макс виновато улыбнулся. Ей нравилась его неброская внешность. По-своему, он был красив, но не каждый мог это разглядеть. Если Алекс был подобен яркой вспышке от ядерного взрыва, то Макс походил на огонь свечи: светловолосый, с бирюзовыми глазами, возможно, чересчур бледный и худощавый.

— Я мог бы встречать тебя вместо него, — предложил Макс.

— Правда? — идея пришлась Еве по вкусу. Если нельзя избежать провожатых, то пусть им будет приятный ей человек.

— Я поговорю с отцом. Может быть, он не откажет.

— Спасибо тебе, — она почувствовала, что вот-вот расплачется. — Ты единственный, кто добр ко мне.

— Не переживай, — он опустился на колени перед пуфиком и сжал ладони Евы. — Вот увидишь, скоро все изменится. Ты будешь вспоминать этот день с улыбкой.

— Чему мне улыбаться? Моя жизнь превратилась в ад.

При слове «ад» Максим вздрогнул. Она бы не заметила этого, не держи он ее за руки. Губы парня сжались, будто в попытке сдержать рвущийся наружу крик.

— Надеюсь, ты никогда не узнаешь, что такое настоящий ад, — прошептал он.

 

Глава 6. Погода в доме

Телефон напомнил о себе громогласным звоном. Парень подошел к аппарату, постоял некоторое время, вспушиваясь в трель, и снял трубку.

— Как идут дела? — звонящему не было нужды представляться, он узнал его по голосу.

— Они в курсе, что мы следим за девушкой.

— С чего ты взял? — на том конце провода занервничали.

— Он четко дал мне это понять.

— Она о чем-нибудь догадывается?

— Нет, она считает, все дело в деньгах матери.

— Чем дольше она будет прибывать в неведении, тем лучше для нас. Убеди девушку прийти к нам. Пока они рядом мы бессильны, — собеседник вздохнул. Всегда тяжело признавать свои слабости.

— Я постараюсь, но обещать не могу. Они не отходят от нее ни на шаг. К тому же я не уверен, что она готова к правде.

— Просто не упусти ее, — в голосе звонящего звучала усталость. — Если она примет их стороны, нам конец.

— Я этого не допущу.

Собеседник, прощаясь, чуть слышно выдохнул:

— Будь осторожен, Рома.

Ева сдала экзамен по экономике на отлично. Прежде она бы обрадовалась, но в нынешних обстоятельствах было не до веселья. Рома почему-то избегал ее, ссылаясь на занятость из-за зачетов. Но куда бы она ни посмотрела, будучи в колледже, всюду натыкалась на него. Наверное, у нее развилась мания преследования, если даже единственного друга она подозревала неизвестно в чем.

Выглянув в окна, выходящие на главный двор колледжа, Ева не сдержала стона: внизу ее поджидал Алекс. План по смене провожатого сорвался. Сергей был непреклонен. «Чтоб он провалился!», − Ева в сердцах топнула ногой.

Она отвернулась от окна и рванула к кабинету директора. С тех пор как Еве исполнилось пять лет, мама основательно прикладывалась к бутылке, и Ева была вынуждена полагаться исключительно на себя. Ей не привыкать решать проблемы самостоятельно.

Она не утруждала себя стуком, на полном ходу минуя приемную. Распахнув дверь кабинета, Ева притормозила лишь у стола директора.

— Мне надо с вами поговорить, — потребовала она. — Мне необходима защита. Мой отец, — она замялась, не зная как выразить словами чувство животного страха, которое он ей внушал. — Он не тот за кого себя выдает.

Она выдохнула и позволила себе улыбнуться. Отлично сказано.

Директор изучал ее остекленевшими глазами. Под их взглядом Ева растеряла задор. Идея заявиться к нему уже не казалось гениальной.

— Кто же он тогда?

— Понятия не имею, — она развела руками. — Да кто угодно только не мой отец. Вы должны оградить меня от этого человека, — Ева понизила голос до шепота: — не исключено, что он планирует убить меня.

— Убить? — директор встал с кресла. — Нет, вы слышали — убить!

К кому он обращался? Вроде в кабинете кроме них никого не было. Ева заподозрила неладное. Она так стремительно ворвалась сюда, что могла кого-то не заметить. С трудом, точно сам воздух мешал ей двигаться, она повернулась вокруг своей оси. Позади нее возвышался Сергей собственной персоной. Его губы изогнулись в ядовитой усмешке. Ему было весело. Остатки боевого пыла в одночасье покинули Еву.

— Как я и говорил, — обратился Сергей к директору, — девочка слегка дезориентирована. Но это и не удивительно. Потеря матери — тяжелая травма.

— Вам обязательно надо показать ее психологу. Я слышал, они творят чудеса.

— Спасибо за совет. Я непременно им воспользуюсь. Мы все так волнуемся за нашу малышку.

Они обсуждали Еву, будто ее нет в кабинете. А Сергей, однако, умен. Догадался, что она будет искать помощи у взрослых, и опередил ее. Теперь все будут думать, что у нее нервный срыв из-за смерти матери, и никто не помешает ему обстряпывать его черные делишки.

В кабинет вразвалочку, точно к себе домой, вошел Алекс. Вылитый отец: та же ухмылочка и надменный взгляд. Ни слова не говоря, он забрал у нее рюкзак, схватил ее повыше локтя и потянул прочь из кабинета. Какое время до Евы долетали обрывки разговора Сергея с директором, но шум коридора быстро их заглушил.

— Убейте меня сразу. К чему тянуть? — свежий воздух одурманил Еву. Ни секунды более она не вынесет этот кошмар.

— Что за глупые фантазии? — изумился Алекс. — Никто не помышляет о твоей убийстве.

— Значит, все еще хуже, — она всхлипнула, — вы будите мучить меня до тех пор, пока я не убью себя сама.

— У тебя богатое воображение. Боюсь тебя разочаровать, но у нас другие планы, — он наклонился к ней и прошептал на ухо: — ты нужна нам живой.

У Евы подкосились ноги. Она бы упала без поддержки Алекса, но вместо того чтобы грохнуться на асфальт она завалилась на парня, цепляясь за края шелковой рубашки.

— Полегче, милая, — он усмехнулся, — нас неправильно поймут.

Осознав смысл грязного намека, Ева отскочила от Алекса с такой прытью, словно он был раскаленной сковородой.

— Даже не думай, — она погрозила ему пальцем, догадываясь, что выглядит глупо, но рядом с Алексом она теряла здравый смысл. Он действовал на нее, как Кашпировский на телезрителей.

— Вы еще здесь?

От голоса Сергея она подпрыгнула на месте. Он прошел мимо, знаком велев следовать за ним. Если наедине с Алексом можно было найти общий язык: пару раз он разрешил ей прогуляться по парку (естественно, в его сопровождении), то рядом с отцом он превращался в бездушного исполнителя. Нисколько не заботясь о Еве, он грубо сжал ее руку и чуть ли ни силой поволок по улице.

— Я могу идти сама, — прошипела она, борясь с цепкими пальцами.

— Ева, — Сергей заговорил с ней напрямую, чего не случалось со дня их знакомства.

Алекс разжал пальцы и подтолкнул ее вперед, и Ева пожалела, что он ее отпустил. Она поравнялась с отцом, которого считала самозванцем, и как преданный щенок заглянула ему в лицо.

— Ты совершила непростительную глупость.

— Непростительную? — переспросила Ева.

— Именно так, — он шагал, заложив руки за спину. — Мне следует наказать тебя.

Ева проглотила ком в горле. Алекс упоминал, что она нужна им живой. Хотелось верить, что он не ошибся.

— Я запрещаю тебе выходить на улицу без моего ведома. Учеба в колледже закончилась, у нас впереди целое лето, чтобы познакомиться поближе.

Зачеты с экзаменами были сданы, и просторная комната Евы превратилась в темницу. Ее не выпускали из дома. Берегли так, словно она редкая и чрезвычайно хрупкая ваза. Быть затворницей ей не нравилось, но для побега требовалась веская причина. Алекс — верный цепной пес Сергея — никогда не дремал на посту.

В дверь постучали. Она приготовилась послать незваного гостя подальше, но он, не дожидаясь позволения войти, открыл дверь. Неплохо бы врезать щеколду. Только кто ж ей позволит. Ева с тоской наблюдала за тем, как Алекс по-хозяйски разгуливает по ее спальне.

— Не прогуляться ли нам? Сегодня прекрасная погода.

— Я скорее отрежь себе ногу, чем пойду куда-нибудь с тобой, — Ева скрестила руки на груди. Пусть почувствует, каково это, когда тебе через слово грубят. Она не обязана любезничать с ним.

— Ты забавная, — сказал он сквозь смех. — Неужели тебе нравится торчать здесь днями напролет?

— Нет. Но я не собачка, чтобы меня выгуливать.

— Верно, — он щелкнул пальцами. — Но тогда и не скули, когда станет невыносимо сидеть в четырех стенах.

— Убирайся из моей комнаты! — она указала ему на дверь. Мало того, что она в его полной власти, так он еще и оскорбляет ее.

Напоследок Алекс произнес:

— Мы тебе не враги. Чем быстрее ты это поймешь, тем проще будет нам всем.

Дверь уже пять минут как закрылась за парнем, а Еву все еще трясло: то ли от злости, то ли от страха. Она встала около окна на то самое место, где стоял он. Отсюда открывался вид на подъездную дорожку к дому и газон. И то, и другое было в идеальном состоянии. Псевдо папаша исправно следил за домом. Он выглядел даже лучше, чем при матери. Чего нельзя было сказать о розовом кусте, растущем в горшке на подоконнике. Он словно попал под кислотный дождь. Листья истончились и пожухли, приобретя грязно-коричневый цвет. Лепестки кремового цвета свернулись и опали. Ева коснулась увядшего растения, убеждаясь, что оно ей не привиделось. Она была готова присягнуть на библии, что минуту назад цветок был в полном порядке. Ей срочно требовалось обсудить это с кем-нибудь.

Каждому новому родственнику выделили отдельную спальню. Еве виделась злая ирония в том, что комнат было ровно шесть. Мать, покупая особняк, точно предвидела, сколько людей здесь будет жить.

Ни разу с въезда в дом Сергея и его дети, Ева не заходила в эти комнаты. Сегодня она нарушила это негласное правило. Не утруждая себя стуком, она распахнула первую на пути дверь и выпятила грудь, словно Матросов готовый броситься на амбразуру.

Виктория в спортивном костюме застыла в нелепой позе посреди комнаты. Широко расставив ноги, она скрутилась в области талии, касаясь правой ладонью стопы левой ноги, а левую руку поднимая к потолку. С экрана телевизора женщина в лосинах вещала о том, как благотворно влияет данная поза на мышцы талии и ног. Вслед за женщиной Вика вытянулась в струну, а после сложилась пополам, прижав ладони к полу. Попробуй Ева повторить эту стойку, сломала бы себе позвоночник в районе поясницы.

— Что ты делаешь? — поинтересовалась Ева.

— Занимаюсь йогой, а ты меня отвлекаешь, — Вика выпрямилась, поставила видео на паузу и, уперев руки в бока, удостоила взглядом незваную гостью. — Чем обязана?

— У меня цветок завял, — призналась Ева.

— Я похожа на садовода? Полей его, что ли.

С начала домашнего ареста их с Викой отношения перешли в стадию охлаждения. Последняя всячески подчеркивала дистанцию между ними, не упуская случая намекнуть, что подругами им не быть.

Впервые попав во владения сестры, Ева не удержалась от осмотра: комната была обставлена по-спартански, будто здесь жила не молодая девушка, а отставной военный. Вещи лежали строго на своих местах. Не было ни рюшей или тем более страз, ни косметики на трюмо, ни мягких игрушек. Ничего, что дорого девичьему сердцу. Единственным атрибутом, намекающим, что здесь все-таки жила девушка были коробки с туфлями на каблуках, ровными рядами поставленные вдоль стены.

Углядев на прикроватной тумбе пистолет, Ева от неожиданности икнула. От блеска хромированного ствола рябило в глазах. Пистолет был огромным, игнорировать его было нереально.

— Что это? — Ева указала на оружие.

— Странная ты сегодня. Сначала про цветок рассказываешь, теперь пистолет не узнаешь.

— Он настоящий?

— Зачем мне игрушечный?

Виктория задала вопрос с искренним недоумением, и Ева сразу поняла — незачем.

— Ты хранишь в спальне пистолет?

— А где мне его хранить? Под раковиной или в сливном бачке?

Виктория не видела ничего странного в ситуации. Оружие для нее было нормой. У кого-то на тумбе сидит плюшевый зайка, а у кого-то лежит пистолет. Дело вкуса, не более того. Это обыденное отношение к потенциально опасному предмету напугало Еву похлеще садистских замашек Алекса.

— Он заряжен? — пистолет приковал Евин взгляд.

— Полная обойма. Хочешь, научу стрелять? — предложила Вика.

Ева не на шутку испугалась за душевное здоровье старшей сестры. Виктория прочла ответ на лице Евы и тот ее обидел.

— Если это все о чем ты хотела поболтать, то я продолжу занятия, — она включила видео.

Ева вышла из комнаты, как сомнамбула. Прислонилась к стене и невидящим взором смотрела перед собой. Она попала в лапы к гангстерам! Не успела она до конца проникнуться этой мыслью, как кто-то тронул ее за плечо.

— Ты в порядке? — спросил Макс.

— У меня цветок завял, — глупо улыбаясь, сообщила она.

Макс часто заморгал, не найдясь с ответом.

— А еще у Вики в комнате вот такой пистолет, — Ева показала размер оружия — сантиметров тридцать, подумала и развела ладони шире.

— Она любит оружие. Это в некотором роде ее стихия.

— Ты так легко об этом говоришь? — она едва не сорвалась на крик, но вовремя взяла себя в руки. Не хватало только, чтобы на ее вопли сбежался весь дом.

— Вика не опасна, — успокоил Максим. На лестнице скрипнула половица, он оглянулся и предложил: — давай, зайдем к тебе в комнату и там поговорим.

Отгородившись дверным полотном от коридора, он расслабился.

— Послушай, — Макс усадил Еву в компьютерное кресло, — ты не должна бояться Виктории. Она, конечно, еще та стерва, но тебе вреда не причинит.

— Ты предлагаешь мне на все закрыть глаза?

— А что еще ты можешь? — вопросом на вопрос ответил он. — Не собираешься же ты, в самом деле, пожаловаться Сергею. Убежден, он оценит шутку.

Новость о том, что Сергей знает о наличии в доме оружия, ее не удивила.

— Это цветок, о котором ты говорила? — Максим склонился над останками розового куста.

— Он самый. Минуту назад цвел себе спокойно, а потом вдруг завял.

— У тебя случайно не было гостей в ту самую минуту? Алекс, например, не заходил?

— Он приглашал меня на прогулку, — Ева осеклась на полуслове. — Причем тут Алекс?

— Да так, — он махнул рукой, — просто спросил.

— Ты же не думаешь, что гибель цветка и визит Алекса связаны?

— С чего мне так думать? — он приподнял бровь, но посеянные им зерна сомнения дали ростки. — Меня ждут внизу. Ты спустишься к обеду?

Ева отрицательно покачала головой. Она поголодает, лишь бы ни встречаться с семейством.

После ухода Макса она изучала погибший куст и все никак не могла взять в толк, что связывает обычного пусть и не особо приятного парня и увядший цветок, и пришла к выводу, что Алекс опрыскал ядом розовый куст, чтобы ей насолить.

 

Глава 7. Коварный план

— Ничего не выходит, сир, — Сергей мрачно косился в окно. По ту был разгар летнего дня, но солнце не спасало его от холода в гипнотическом взгляде старика. Стужа ощущалась и сквозь разделяющее их пространство. — Она что-то подозревает, но предпочитает объяснять все с точки зрения логики.

— Вы намекали? — старик выстукивал дробь по подлокотнику кресла. Давно Сергей не видел его таким деятельным. Новое лекарство — чистая энергия, выделяемая перед гибелью истерзанной душой, − пошло ему на пользу, а между тем лекарь клялся, что это лишь поддерживающая мера, но никак не панацея.

— И не раз, но это не помогает. Почему просто не сказать правду? — вместо того чтобы заниматься чем-то по-настоящему важным (например, разобраться наконец со стариком, пока это еще реально сделать), Сергей протирал штаны в этом чертовом доме с пятью недорослями. Он, в конце концов, не нянька!

— Ты хочешь ее напугать? — прорычал старик.

Кажется, он перегнул палку. Время для открытого неповиновения еще не настало, и он отступил.

— Я готов ждать, сколько потребуется, сир. Но не забывайте: у нас есть враги. Они готовятся перетянуть девчонку на свою сторону.

— Именно поэтому вы обязаны заручиться ее симпатией. Пусть она вам доверяет, — старик подался вперед; морщинистое лицо заслонило экран; он в который раз повторил: — Выбор должен быть добровольным!

Сил томиться в комнате уже не было, и Ева спустилась на первый этаж, жалея, что два дня назад не приняла приглашение Алекса, но гордость не позволяла в этом признаться.

Она бесцельно бродила по дому: посидела в гостиной на диване, зашла в библиотеку, но книгу не взяла. Мысли крутились вокруг одного: как переломить ситуацию в свою пользу?

Проходя мимо кабинета, где обосновался Сергей, превратив его в личные апартаменты, Ева услышала голоса. Она задержала дыхание, чтобы оно не мешало подслушать разговор. От кабинета ее отделяло около десяти шагов, и звуки долетали искаженными. Набравшись смелости, она приблизилась вплотную к приоткрытой двери и заглянула внутрь.

Сергей сидел в кожаном кресле, спиной к ней. Перед ним на тумбе стоял широкоэкранный телевизор из гостиной. Ева разочаровано вздохнула: она спутала шум телевизора с людскими голосами.

Внезапно псевдо отец напрямую обратился к голубому экрану. Слов по-прежнему было не разобрать, но она нисколько не сомневалась: Сергей разговаривает с телевизором. Ева подавила смешок. Мало того, что ее новые родственники уголовники, так они еще завсегдатаи сумасшедшего дома.

Ева отвернулась от двери, еле слышно хихикая, но в следующий миг смех застрял у нее в горле. Ни к чему было повторно заглядывать в кабинет, она и так все расслышала: телевизор ответил Сергею. И это была не реплика телеведущего, говорящего с аудиторией. Вовсе нет. Шестое чувство и обострившийся слух подсказывали — человек с экрана обратился непосредственно к ее самозваному отцу. Он назвал его по имени. Ее имя тоже прозвучало. Сергей и телевизор строили планы насчет нее. Это было так нелепо и вместе с тем пугающе реально, что она снова прильнула к дверной щели.

Спинка кресла мешала разглядеть происходящее на экране, но с каждой минутой Ева все явственнее слышала скрипучий стариковский голос. Он отдавал указания Сергею, а тот в ответ кивал головой. Голос показался ей знакомым. Порой Еве снились кошмары; она просыпалась с криком, вся в поту, не помня сна, но этот голос был с ней каждую подобную ночь. Нашептывал что-то на ухо, пока она спала.

Сергей выключил телевизор. Секунда и он встанет с кресла, обернется и увидит ее. Ева, как испуганная мышка, шмыгнула прочь. Лишь в гостиной она перевела дух. Перед глазами плясали черные мухи, сердце бешено колотилось в груди. Несколько долгих минут ушло на то, чтобы прийти в себя. К тому моменту, как сердечный ритм выровнялся, она уже знала, что будет делать.

Ева поднялась к себе в спальню, закрыла дверь и подперла ее стулом, чтобы избежать появления незваных гостей. Сотовый у нее отобрали, но про существование запасного никто не догадывался. Она надежно его спрятала, так что Алекс во время обыска комнаты ничего не нашел. Пора воспользоваться телефоном. Не зря она его берегла.

Ева присела на корточки перед двуспальной кроватью, нащупала выступающую половицу, подцепила ее ногтем и подняла. Достав телефон из тайника, она посмотрела на экран с трещиной и погладила блестящие грани брелка-кошки — ее чудом удалось спасти от конфискации.

Сотовый не только включился, но и показал наличие сим-карты, которую она давно считала потерянной. Сегодня ее день! Дрожащими от волнения пальцами Ева набрала номер Ромы и приложила телефон к уху.

Прикрыв глаза, она считала длинные губки, молясь про себя, чтобы Рома взял трубку. Раздался щелчок и до боли знакомый баритон спросил:

— Ева?

— Рома, Ромочка, — она всхлипнула. До чего приятно слышать родной голос!

— Ты плачешь? Что случилось? Ты в порядке? — он засыпал ее вопросами. Она же молчала, наслаждаясь возможностью слышать его.

В коридоре раздались шаги. Кто-то прошел мимо комнаты, и это вернуло Еву в настоящее. Она скороговоркой зашептала в трубку:

— Рома, мне надо поговорить с тобой. Давай встретимся в нашем месте. Сегодня в восемь вечера.

— Но как ты выйдешь из дома?

— Пусть тебя это не волнует. Я прожила в этом доме шестнадцать лет и знаю все его потайные закоулки. Просто пообещай, что придешь.

— Конечно, приду.

— Спасибо, — Ева с облегчением выдохнула и тут же нажала кнопку отбоя. Обостренные инстинкты подсказывали: за дверью кто-то стоит.

Спрятав мобильный, она отодвинула стул и выглянула в коридор. Пусто. Но Ева уловила запах мужского одеколона, витающего в воздухе. Туалетная вода Алекса включала в себя смесь ароматов кофе и кардамона. Подобный букет трудно с чем-либо спутать.

Если Алекс и подслушал что-то из телефонного разговора Евы, то виду не подал. Она в течение дня внимательно следила за ним, но парень вел себя не более странно, чем всегда. Это обнадеживало. Туалетной водой Алекса пропитался весь дом. Может, его и не было в коридоре. Осуществить побег в таких условиях было немыслимой дерзостью, но капитуляция в планы Евы не входила. Не на ту напали.

Ужин по традиции начался в шесть часов. Все собрались за прямоугольным столом, во главе которого восседал Сергей. Ева ощущала себя бесприданницей случайно угодившей на пир к родственникам из высшего общества. Все вели себя чинно, даже чопорно, словно это званый обед у королевской особы. Атмосфера была гнетущей. Особенно напрягал Сергей: он ничего не ел и только сверлил Еву полным ненависти взглядом.

Вика с отсутствующим видом ковыряла вилкой кусок мяса. Ей тоже не нравилось сидеть в четырех стенах, и в сложившейся ситуации Вика винила именно Еву.

— Какие у тебя планы на вечер? — невинным тоном поинтересовался Алекс, но Ева все равно вздрогнула.

— Какие у меня могут быть планы? Я под домашним арестом. Запрусь в своей комнате и предамся отчаянью, — ответила она, скрывая напряжение за бойкостью.

— Отличное завершение дня, — он поднял бокал с соком, точно надумал сказать тост в ее честь.

Макс уловил двойное дно в безобидном с виду обмене репликами и взволновано посмотрел на Еву. Она ободряюще улыбнулась ему. До чего здорово иметь союзника в стане врага! Ее подмывало рассказать Максу о предстоящей встрече с Ромой. Она бы так и поступила, но ее останавливал страх, что Алекс или Вика подслушают их разговор.

Ужин подошел к концу и все разбрелись по своим комнатам, за исключением Виталика − он отправился на кухню, поискать чего-нибудь на закуску. Ева сидела в гостиной и слушала, как затихает дом. Часы показывали ровно семь, когда она направилась в библиотеку.

Задняя дверь была под сигнализацией. Через нее на улицу не выбраться. Но вот об окне в библиотеке, выходящем в подворотню за домом, никто не позаботился. Будучи маленькой, она не раз сбегала через него из дома, если мать сильно ее доставала. Открыв раму, Ева вынула москитную сетку и поставила ее у полки с книгами. Ловко забралась на подоконник, оглянулась в последний раз и спрыгнула на землю.

Около стены росли кусты боярышника. Продираясь сквозь них, Ева оцарапала руки. Ладони выглядели так, будто она выдержала бой с разъяренной кошкой. Но за кустами ждала свобода, и какие-то там царапины были малой платой за нее.

Перебегая от одного дерева к другому, она добралась до главной улицы и лишь тогда вышла из укрытия. Если кто-то из родни и преследуют ее, они не посмеют напасть посреди толпы. Прохожие здоровались с ней и улыбались. Еву окружали знакомые с детства лица. Ее жизнь прошла на этой улице, на глазах у соседей. Разве здесь с ней может случиться что-то плохое?

К реке она добралась в приподнятом настроении. Свежий воздух творил чудеса. Ева распустилась подобно одуванчикам, желтым ковром устилающим поле по бокам от тропинки. Страх остался позади, в доме. Ему не было места в душном летнем вечере.

Ева нагнулась, поднырнула под ветку дерева и попала в особый мир, отгороженный толстыми стволами дубов. Их ветки тесно переплелись, образовав непроницаемую стену, соединились подобно двум влюбленным, чтобы уже никогда не расставаться.

Пройдя к реке, Ева увидела Рому, сидящего на одной из веток. Она радостно вскрикнула и бросилась на шею другу.

— До чего здорово тебя видеть! — призналась она сквозь слезы.

— Что с тобой стряслось? — Рома с тревогой осмотрел изрезанные ладони.

— Поцарапалась, пока продиралась сквозь кусты. Заживет, — она беспечно махнула рукой. Присев рядом с ним на ветку, Ева по-детски болтала ногами.

— Как поживают твои родственники?

— Они сводят меня с ума. У них самих не все дома и, по-моему, это заразно. Я сегодня видела, как Сергей разговаривал с телевизором. И знаешь что? Телик ему отвечал!

— Тебе не показалось?

— Я похожа на идиотку с больной фантазией?

Рома покачал головой.

— Мне нужна твоя помощь, — как бы замечательно не было сидеть здесь и наслаждаться свободой, настало время поговорить о деле. — Я хочу обыскать кабинет Сергея. Если где-то и есть ответы, то только там.

— Ты собираешься пробраться туда тайком?

— И ты мне в этом поможешь.

— Меня и на порог-то не пускают. Думаешь, я не пытался встретиться с тобой? — задрав футболку, Рома продемонстрировал Еве кровоподтек на боку.

— Что это?

— Сувенир от Алекса. Мы с ним на днях слегка повздорили.

— Он тебя ударил? — Ева заерзала на месте. Неприятно было видеть доказательство агрессии старшего брата. Она успокаивала себя тем, что Алекс не поднимет руку на человека и все его угрозы пустая болтовня. Выходит, он способен их осуществить.

— Я тоже не остался в долгу, — Рома самодовольно улыбнулся.

— Тем более надо выяснить, что за тайны скрывает моя так называемая семейка. Кто знает, что еще они выкинут?

— Нам не справиться в одиночку.

— Среди твоих знакомых есть желающие нам помочь? — она не рассчитывала на ответ, но он, между тем, последовал.

— Есть люди, готовые оказать тебе поддержку. Пойдем со мной, и мы оградим тебя от опасности.

— Мы? — Ева отодвинулась от Ромы. — С каких пор ты говоришь о себе во множественном числе?

— Я говорю не о себе. Нас много.

— Вот сейчас ты реально меня напугал. Знать не хочу, что это за люди и как ты с ними связан, — Рома хотел возразить, но она подняла руку, призывая его помолчать. — Мы сделаем вид, что ты ничего не говорил. Потому что если и ты замешан в происходящем, я окончательно спячу. Так ты мне поможешь?

Рома отвернулся к реке. Вид бегущей воды успокаивал. Он кивнул и спросил:

— Что будем делать?

Ева вкратце объяснила свой план, выполнение которого она назначила на следующую ночь − единственное время суток, когда Сергей покидал кабинет. Остальную часть дня он не покидал его стен.

Время за разговором пролетело быстро. Ева не заметила, как на улице стемнело. На часах было одиннадцать вечера. Если Алексу взбредет в голову проведать ее (а он периодически заходил пожелать спокойной ночи и убедиться, что она на месте), то найдя комнату пустой, он поднимет переполох. И тогда по возвращении домой ее ожидает настоящий кошмар. Придется забыть об обыске кабинета.

— Мне пора возвращаться, — Ева спрыгнула на землю. — Не ходи за мной. Не хочу, чтобы нас видели вместе.

Она двинулась к просвету между ветками, где нос к носу столкнулась с Алексом. Он вырос точно из-под земли. Ева попятилась и уперлась спиной в ствол дуба. Как долго Алекс слушал их разговор?

Он напомнил ей картинку из учебника по истории: разгневанный Юпитер − бог войны. С той лишь разницей что вокруг его головы не сверкали молнии.

Не говоря ни слова, он схватил ее за руку и потащил к тропинке. Рома заступился за нее, но Алекс вырубил его метким ударом в челюсть. Ева с открытым ртом смотрела на упавшего без сознания друга, проклиная себя.

— Надо ему помочь. Вдруг у него сотрясение! — она рванулась, но не тут-то было. Алекс упорно тянул ее за собой. Еве приходилось идти следом, иначе она рисковала лишиться руки.

— Оклемается, — бросил в ответ Алекс, причем с досадой.

— Ты делаешь мне больно!

— Очень на это надеюсь. Может, хоть так ты поймешь, что меня необходимо слушаться, — он намерено усилил хватку.

Они стремительно приближались к дому. Но вместо того, чтобы войти через центральный вход, Алекс свернул за угол к окну, через которое выбралась Ева, и прошел как ледокол через кусты боярышника. Колючки не только не посмели его оцарапать, но, как Еве почудилось, даже почтительно расступились.

— Залазь, — он подтолкнул Еву к окну.

Она замялась. Одно дело спрыгнуть вниз и совсем другое вскарабкаться наверх, когда от подоконника тебя отделает не менее полутора метров. Алекс что-то зло проворчал. Не успела она опомниться, как он подхватил ее на руки, на миг тесно прижав к себе, а потом подсадил наверх. Ева перевалилась через подоконник. Алекс тем временем ухватился за край рамы, подтянулся и влез в окно вслед за ней.

Закрыв окно, он обернулся к ней.

— К себе в комнату. Бегом!

Еве не нужно было повторять дважды. Она сорвалась с места и вскоре была у себя. От событий вечера кругом шла голова, но одно она уяснила: Алекс по неизвестной причине не донес о ее побеге.

 

Глава 8. Обыск с пристрастием

— Как прошел вечер?

Вика игриво улыбнулась, предвкушая ответ. Не секрет: она осведомлена, как именно прошел его вечер. Видела, как он уходил вслед за Евой, но не упустила случай лишний раз уколоть его. Он не ответил. Тогда она приблизилась и положила руки ему на грудь.

— Ты не донес отцу о ее самоволке.

— Ему не обязательно быть в курсе всех мелочей, — Алекс заглянул в глаза цвета изумруда, смотрящие с неодобрением.

— Будь осторожен. Ты играешь с огнем.

— А ты волнуешься, как бы я не обжегся? — попытка отделаться от Вики провалилась, она его удержала.

— Тебе следует злиться на нее. Я здесь не причем, — прошептала Вика, едва касаясь губами его шеи.

— Так я и поступлю, — Алекс запустил пальцы в распущенные волосы Виктории и с силой дернул ее голову назад. Она вскрикнула от боли, но он-то знал: ей это нравится. Он возьмет ее, причиняя страдания, и в полной мере насладится этим. Алекс как никто другой умел сочетать блаженство и муку, нежность и грубость, сладкое и горькое. Любовь для него — пытка и наслаждение в одно и то же время.

Жадно впиваясь поцелуем в губы Вики, он подумал, что играть с Евой опасно. Не потерпеть бы поражение.

Ева долго не могла успокоиться и заснула на рассвете. Утром в полудреме она спустилась на первый этаж, держа курс на кухню. Не придя в себя после сна, Ева не осознавала свои действия, забыв, что в доме она не одна.

На кухне взгляд уперся в гороподобную массу жира по имени Виталик. Память вернулась мгновенно, но отступать было поздно — Виталик ее заметил. Свинячьи глазки смотрели так, будто впервые ее видели. Еве сделалось жутко под немигающим взором, имеющим, как ей почудилось, гастрономический интерес.

— Ты и есть та самая предводительница?

Приятный голос парня не вязался с отталкивающей внешностью обжоры.

— Предводительница? — Ева моргнула. Кого и главное куда ей вести?

— Идиот, — в кухню со скоростью кометы ворвался Алекс, — забей свой поганый рот едой и помалкивай!

Алекса перекосило от злости. Он побледнел, глаза горели, зубы стиснуты — вот-вот бросится на брата и разорвет его на мелкие куски. Ева отступила к двери, не желая становиться на пути этого урагана. Если братьям охота выяснить отношения, она не будет мешать.

— Не смей разговаривать со мной в таком тоне, — Виталик поднялся со стула. Рядом с ним почти двухметровый Алекс выглядел лилипутом. — Я бы съел твою душу, будь она у тебя.

Алекс хмыкнул. Угроза не произвела на него впечатления, чему Ева в тайне порадовалась. В данной стычке ее симпатии были на стороне Александра. От него она, по крайней мере, знала чего ожидать.

— Думай ты о чем-нибудь помимо еды, от тебя было бы больше проку, — парень с отвращением осмотрел Виталика. — У одноклеточных организмов и то жизнь насыщенней. Они хотя бы размножаются.

Алекс, не дав брату придумать достойный ответ, вышел из кухни. Ева засеменила следом. На этот раз добровольно.

— О каком предводителе шла речь? — спросила она.

— Ты его видела? — Алекс презрительно скривил губы. — Его мозг заплыл жиром. Кому интересно, о чем бормочет этот ненормальный?

По мнению Евы, Виталик выглядит не более сумасшедшим, чем все они, но Алекс не дал ей развить эту тему, направив ее мысли в другое русло.

— Иди, оденься. Не стоит разгуливать по дому в подобном виде, — он оглядел ее с ног до головы, и Ева сообразила, что вышла из спальни в полупрозрачной сорочке. Покраснев, она убежала к себе.

Ева надела ярко-малиновое платье на тонких бретельках. Сегодня ей хотелось выделяться. Из головы не шла фраза Виталика о предводительнице, но она убедила себя, что его слова ничего не значат. Отводись ей важная роль, она бы что-нибудь слышала об этом.

С удивлением на пополам с радостью Ева обнаружила сотовый в тайнике. Возможно, Алекс и выследил ее вчера, но про телефон он не знал. Не откладывая, Ева позвонила Роме, выяснить, как он себя чувствует после нокаута. Друг уверил, что его голова крепче, чем кажется на первый взгляд. Они договорились о встрече, и Ева отключилась.

Бережно спрятав мобильный — единственную связь с миром, Ева спустилась к завтраку. Утро выдалось безоблачным. Стены столовой благодаря солнечным зайчикам напоминали пятнистую шкуру леопарда. Впервые с момента приезда родни настроение у всех было отличное. Сергей дал им разрешение погулять на заднем дворе, которым они тут же воспользовались.

Вытянув ноги, Ева устроилась на лежаке неподалеку от бассейна позагорать. Соседний лежак занял Макс, и они переговаривались, не вставая. Виктория и Алекс были неподалеку, но даже присутствие этой парочки не омрачило чудесный дня.

— До чего тоскливо, — Вика ладонью прикрыла глаза от солнца. — Давайте, сыграем во что-нибудь.

— Чур без меня, — отозвался Максим. — Знаю, я твои игры.

— А ты что скажешь?

Вопрос был адресован Еве, и она была готова принять приглашение, так как сама не любила долго прибывать в бездействие, но вмешался Макс:

— Не советую тебе соглашаться. После ее игр многим требуется реанимация.

— Слабаки, — фыркнула Виктория. — Хоть ты меня не бросай!

Вика подбивала Алекса на рукопашный бой. Она не думала не о чем другом кроме оружия и драк. В этих вопросах Виктория дала бы фору любому парню. Поначалу Алекс не соглашался, но потом уступил. Его жестокость возмутила Еву. Конечно, с хрупкой девушкой легко справиться. Она с состраданием смотрела на Викторию, пока та разминалась перед схваткой.

Неожиданно бой между братом и сестрой увлек Еву. Они точно исполняли ритуальный танец: то ускоряясь так, что невозможно было что-то разглядеть в мелькание рук и ног, то замедляясь до плавных и тягучих движений. С виду они едва касались друг друга подобно нежным влюбленным, но после каждого невесомого прикосновения на коже наливался синяк.

— Они дерутся по-настоящему? — от волнения Ева села.

— А как иначе? — Макс не выглядел встревоженным. — Вика только так и умеет.

— Алекс изобьет ее до полусмерти!

Максим рассмеялся. Ева с негодованием уставилась на него, не понимая, чем вызван его смех.

— Не переживай, если кто и пострадает в драке, то скорее всего Алекс. Виктория еще ни разу не проиграла.

Макс что-то путал. Безобидная девушка ростом ниже метра семидесяти, тонкая как прутик и гибкая как гимнастка не производила впечатления реальной угрозы. Алекс был минимум на полторы головы выше ее, плечистый, со стальными мышцами. По мнению Евы у него были все шансы на победу. Делай она ставки на бой, потеряла бы все деньги.

Очередной выпад Вики достиг цели, и Алекс упал на одно колено. Этого хватило, чтобы объявить девушку победителем.

— Я предупреждал, что Виктория выиграет, — сказал Макс. — Алекс, бесспорно, сильнее физически, но у Вики огромный опыт. В конце концов, это ее стихия.

— Стихия? — повторила Ева. Чем больше она узнавала о новых родственниках, тем меньше понимала происходящее.

Алекс не был подавлен. Видимо, проиграть Вике в честном поединке в их семье было нормой.

Остаток дня все были исключительно милы с Евой, и на краткий миг она вообразила, что они найдут общий язык. Но закончился день, и вместе с ним ушли радужные надежды. В сумерках мир растерял свое дружелюбие. Длинные тени словно тянули к Еве крючковатые пальцы. В темных углах затаилось неведомое зло. Ева кожей ощущала его присутствие. Оно поджидало, когда она останется одна, чтобы выползти, схватить ее и утащить к себе в логово.

Напольные часы на первом этаже пробили двенадцать ночи. От ударов дом содрогнулся, будто в конвульсиях. Как только стих последний удар, Ева встала с постели, натянула черные джинсы и топик в цвет, собрала волосы в конский хвост. Кинув взгляд в зеркало, Ева осталась довольна результатом. В этой одежде она будет незаметна в темноте.

Ева прокралась в библиотеку. Знание скрипучих половиц помогло ей миновать их. Отворив окно, она свистнула, и из кустов вынырнул Рома. Не без помощи Евы он взобрался на подоконник, и она знаком велела следовать за ней.

— Я все еще считаю нашу затею дурацкой, — прошептал Рома ей в спину.

— Тогда что ты здесь делаешь?

— Не мог же я бросить тебя одну!

Другого ответа она не ждала.

Они без приключений добрались до кабинета. Ева положила ладонь на ручку и мысленно взмолилась: «Пусть дверь будет не заперта!». Рассчитывать на такой подарок небес было глупо, но − удивительно! − дверь открылась.

— Жди меня здесь, — приказала она Роме, а сама ступила в святая святых.

Она не была в кабинете со дня похорон матери. Сергей существенно изменил обстановку, переоборудовав кабинет по-своему вкусу. Он купил огромный стол, удобное кресло и перенес телевизор. Ева также заметила на стене позади стола картину, которой раньше не было. В темноте изображение было не разглядеть. Кажется, на картине присутствовали лошади, но она не стала бы это утверждать.

Первым делом Ева направилась к телевизору. С тех самых пор как она подслушала разговор Сергея с ящиком, он не давал ей покоя. Отыскав пульт на подлокотнике кресла, она нажала кнопку включения и отключила звук. Пока Рома стоял на страже, Ева чувствовала себя в безопасности. Он предупредит, если на горизонте кто-нибудь появится.

Экран загорелся. Мягкий свет залил комнату. Шло одно из многочисленных ток-шоу, и Ева переключила канал. Она не успокоилась до тех пор, пока не прошлась по всем доступным каналам и не нажала на все кнопки на пульте. Но той единственной, открывающей доступ к заветному центру связи, не нашла. Может, прав Ромка и ей все привиделось?

Ева оставила телевизор в покое, но не выключила его. Экран давал свет для ориентировки в кабинете. Следующим пунктом в списке мест обязательных для осмотра значился стол. Обогнув его, она выдвинула первый ящик доверху набитый бумагами. В одиночку ей не справиться.

Ева выглянула в коридор и не сразу приметила таящегося в тени Рому. Парень умел маскироваться. Жестом пригласив его войти, она скрылась в кабинете.

— Помоги мне разобраться с бумагами, — Ева выложила содержимое ящика на стол. — Одна я провожусь до утра.

— Кто нас подстрахует?

Ева махнула рукой:

— В это время все спят.

Они просматривали бумаги, но ничего кроме счетов в столе не обнаружили. После трех ящиков осталось проверить еще один — последний. Надежда отыскать что-то стоящее угасала с каждой минутой.

Ева вывалила документы из ящика на стол и принялась за дело. Она читала каждый документ, подставляя его под свет телевизионного экрана. Взяв очередной листок, пробежала название глазами. Платежка из банка. Ева потянулась отложить ее в стопку просмотренных бумаг, когда номер счета привлек внимание. Она знала этот счет. Он принадлежал им с матерью. Сперва Ева решила, что Сергей нагло пользуется ее деньгами, но при виде даты задумалась. На бланке значился февраль — мама была жива. Перечитав документ, она поняла, что сумму в двадцать тысяч долларов не сняли со счета, а начислили. Отправителем был Сергей Рогозин. Получалось, на деньги того самого Сергея Рогозина, которого она считала самозванцем, они с матерью жили все эти шестнадцать лет.

— Смотри, — Ева протянула лист Роме, — если я правильно поняла: Сергей содержал меня и мать. Зачем ему это было нужно?

Рома изучил документ и предположил:

— Может, ты и правда его дочь? И он просто перечислял твоей матери алименты?

— Это какую зарплату надо иметь, чтобы позволить себе платить алименты в размере двадцать штук баксов?

— Чем ты на этот раз недовольна?

— А чему мне радоваться? — Ева забрала бумаги у парня. — Мы снова в тупике. Раз уж у папаши столько денег, на кой ему меня грабить? Он сам кого хочешь озолотит.

— Выходит, дело не в деньгах.

— Спасибо за подсказку, капитан очевидность, — она кисло улыбнулась. — Скажи тогда в чем?

— В тебе.

Ева открыла рот, поспорить, но нечто необъяснимое во взгляде Ромы, заставило ее промолчать.

На лестнице раздались шаги. Сердце Евы провалилось в пятки. Сглотнув, она трясущимися руками запихнула бумаги в ящик. Вместе с Ромой они кое-как скрыли следы обыска. Шаги уже доносились из коридора. Ева оглянулась в поисках укрытия и растерялась: в кабинете не было шкафа или другого укромного места, где можно спрятаться.

Скрипнула половица возле двери. Рома схватил Еву за руку и нырнул под стол, у которого была задняя стенка не позволяющая видеть, что под ним происходит. Они затаились, стоя на коленях и прижимаясь друг к другу. Повернулась ручка и дверь открылась. Ева мысленно выругалась — телевизор-то они не выключили. Подрагивающий свет по-прежнему заливал кабинет.

Вошедший обогнул кресло и остановился напротив телевизора. Выглянув из-за стола, Ева наблюдала, как мужчина наклонился и взял в руки пульт; повертел его, силясь понять, каким образом телевизор включился самостоятельно. Силуэт с широкоплечей спиной выделялся на фоне светлого экрана. Мужчина поднял голову и застыл, прислушиваясь. Ева зажала рот рукой, чтобы даже звук дыхания не срывался с губ. Рядом в ожидании разоблачения замер Рома.

Сергей — а это был он — помотал головой, отгоняя наваждение, и выключил телевизор. Кабинет погрузился в темноту. Послышался шелест — Сергей положил пульт на подлокотник. Снова шаги, на этот раз к двери. Щелкнула собачка замка, и дверь закрылась.

Они не решались вылезть из укрытия несколько минут. Дыша так, словно только что пробежала стометровку, Ева привалилась к задней стенке стола и прошептала:

— Думаешь, он нас заметил?

— Если бы заметил, мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

— Верно, — она кивнула и осмелилась выползти из убежища.

Ева выпрямилась в полный рост, размяла затекшие ноги и оглянулась на Рому:

— Вставай. Надо поскорее вывести тебя отсюда. На улице ты будешь в большей безопасности, чем в доме.

— Кажется, я что-то нашел, — оповестил парень из-под стола.

Ева заглянула под столешницу:

— Где?

Рома кивнул на стену. Посмотрев в указанном направлении, она не увидела ничего подозрительного. Тогда Рома потянул ее вниз. С этого ракурса было видно, что нижняя сторона картины неплотно прилегает к стене.

Ева взялась за пыльную раму и надавила на нее. Картина с протяжным скрипом отъехала в сторону. За ней скрывался сейф. Ничего подобно при матери не было.

— Мне никогда не выяснить, какой здесь код, — она с досадой стукнула по дверце сейфа. — Я даже даты рождения Сергея не знаю.

— И не надо. Видишь, — Рома ткнул пальцем в замок, — сейф открывается ключом. Код не нужен.

— Ты — гений, — Ева поцеловала парня в щеку. — Осталось раздобыть ключ.

Решив не искушать судьбу, она поторопилась вывести Рому. Парень ушел тем же путем, что и пришел. Спрыгнув на землю, он махнул ей на прощание и скрылся в кустах.

Ночная вылазка прошла на удивление благополучно, точно кто-то специально этому поспособствовал.

 

Глава 9. Золушка идет на бал

— Как обстоят дела? — старик требовал ежедневный отчет.

— Она рыскала в моем кабинете, − иногда Сергея так и подмывало разбить чертов телевизор.

— Нашла что-нибудь интересное? — морщинистое лицо расплылось в улыбке.

— Ничего особенного. Пару старых счетов, не более того. И, конечно, сейф. Убежден, в ближайшие дни она выкрадет у меня ключ.

— Позволь ей это сделать.

— Непременно, — игра в кошки-мышки забавляла Сергея.

— А картина? — старческий голос срывался от возбуждения. — Она видела картину?

— Она не обратила на нее должного внимания.

Последовал удар о подлокотник кресла, заставив Сергея вздрогнуть. От ярости лицо его собеседника на миг преобразилось. Сквозь старческие черты проступила истинная внешность, и будь Сергей впечатлительной барышней, он бы завизжал в полный голос, настолько ужасно было увиденное. Но он лишь крепче стиснул зубы. Напоминание о том, с кем он имеет дело, было не лишним. Осторожность прежде всего.

— Я хочу, — голос старика уже не дрожал, в нем проявились металлические ноты, — чтобы ты подтолкнул ее. Пусть кто-нибудь поговорит с ней.

— Александр? — предложил Сергей.

— Нет, Максим. Ему она поверит.

В последнее время Ева плохо спала по ночам. Скрипучий голос из телевизора преследовал ее: мерещился в дуновении ветра и скрипе половиц. Когда она оставалась одна в спальне и гасила свет, он что-то нашептывал. Она просыпалась в холодном поту от ощущения, что кто-то зовет ее по имени.

Не стала исключением и эта ночь. Ева подскочила на кровати. Кровь пульсировала в голове, мешая сосредоточиться. От страха сводило живот. Постепенно дыхание восстановилось. Решив, что ее напугал очередной неприятный сон, Ева откинулась на подушку и закрыла глаза. Если так пойдет и дальше, она превратится в развалину. Отсутствие полноценного сна никому не идет на пользу.

Чтобы заснуть, она прибегла к старому как мир способу — счету овец. Милые пушистые комочки в ее фантазии скакали по зеленому лугу. Идиллию нарушил свет, неизвестно откуда проникший в спальню. Сквозь прикрытые веки он красил поле с овечками в золотистые тона.

Она зажмурилась, но это не помогло. Вслед за светом пришел звук. Кто-то жужжал у нее над головой, набирая обороты, как если бы Ева угодила в пчелиный улей.

Натянув одеяло на голову, она отгородилась от звука и света. Сделалось тише, но незваные гости не уходили. Отогнув край одеяла, Ева выглянула из укрытия, ожидая встретиться со своим кошмарами лицом к лицу. Например, с чудовищем с горящими как фары автомобиля глазами и роем пчел вместо волос. После знакомства с семьей ее трудно было поразить, но сейчас это удалось.

Забыв об опасности, Ева откинула одеяло к ногам и с отрытым ртом следила за стаей светлячков, кружащих над постелью. Светлячки были размером с теннисный мяч. В животе у них точно плескалось раскаленное докрасна железо. Порой оно вспыхивало ярче, а потом затухало, но полностью не гасло. Низкий жужжащий звук, издаваемый светлячками, тянулся на одной ноте.

Светлячки то разлетались, то слетались, будто пытаясь сложиться в некую картину. В какое-то мгновение, когда жуки сбились в кучу у лица Евы, она услышала голос. В отличие от ворчливого старческого баритона, он звучал приятно и казался до боли знакомым. Еще немного и она бы непременно вспомнила.

Ева протянула руку, дотронуться до светлячков. Свет окрасил пальцы в розовый. Ладонь согрело ласковое тепло. Так приятно бывает, когда озябшими руками обхватишь чашку с горячим чаем.

Движимая любопытством, она притронулась к ближайшему светлячку. Подушечки пальцев коснулись жука, и группа распалась. Горящими осколками они бросились врассыпную. Ева отдернула руку, поздно сообразив, какую ошибку допустила.

Свет стремительно гас. Вскоре спальня погрузилась в темноту, словно не было никогда танцующих светлячков. С ними ушел и голос, загадку которого она не успела разгадать. Но кое-что осталось: впервые за долгое время Ева крепко заснула, и кошмары ее не тревожили.

Поутру она предположила, что ей приснился чудесный сон, но отношения к реальности он не имеет. Причесываясь у трюмо, Ева изучала свое отражение в зеркале. Она заметно похудела. Другие на ее месте обрадовались бы, но Ева всегда была худощавой, а сейчас выглядела изможденной. Из-за бессонных ночей под глазами залегли круги, кожа от нехватки воздуха и солнца приобрела восковой цвет, глаза горели как у безумной, из-за чего их бутылочный цвет сделался ярче. Зато волосы продолжали радовать приятным оттенком натурального меда. Ева никогда не думала о себе, как о красавице. Ее внешность была стандартна, но она по праву считала себя миловидной. Теперь же она напоминала испуганную лань на грани нервного и физического истощения.

Показав язык своему отражению, Ева отвернулась от зеркала и заметила, как что-то блеснуло позади нее. Она осмотрела пол возле кровати и нашла чешуйку размером меньше ладони. Чешуя была жесткой наподобие панциря черепахи и отливала золотом. На ощупь гладкая, как морская ракушка изнутри. Ева не сомневалась: сувенир остался от ночных гостей. Светлячки ей не привиделись.

Дверь в комнату распахнулась, Ева едва спрятала кулак с зажатой в нем чешуей за спину. В спальню заглянул Алекс.

— Спустишься к завтраку?

— Тебя не учили стучать? — возмутилась Ева. — А если я не одета?

Парень окинул ее критическим взглядом:

— Твои прелести вряд ли меня поразят.

— Хам!

Схватив с трюмо учебник по экономике, Ева запустила им в самодовольное лицо Алекса. Увы, к тому моменту как снаряд достиг цели, парень скрылся за дверью.

Спрятав находку в тайник с сотовым, Ева вышла из комнаты. Около лестницы ее поджидал Макс. Он взял ее под руку и прошептал:

— Сергей дал мне зеленый свет.

Она непонимающе посмотрела на Макса, и он пояснил:

— Он разрешил тебе выйти из дома, а мне сопровождать тебя. Сегодня ведь выпускной в колледже.

За событиями последних дней Ева запамятовала о выпускном. Пусть он ее не касался, она давно планировала пойти туда развлечься. На их улице вечеринка в колледже в середине июня считалась грандиозным событием. Но эти планы, как и простая понятная жизнь, остались далеко позади. Ева и не думала, что им суждено сбыться.

— Что скажешь? Позволишь быть твоим кавалером?

— Конечно, я с удовольствием пойду с тобой на выпускной.

Максим просиял, и Ева разделяла его восторг. Она пройдется по улице, не вздрагивая на каждом шагу. И ее будет сопровождать Макс! Прогулка с Алексом не принесла бы удовольствия.

Ева и Максим заняли места за обеденным столом. Сергей отсутствовал, и все чувствовали себя раскрепощено.

— Сделай над собой усилие и сотри с лица счастливую улыбку, — произнес Алекс, увидев брата. — Ты же знаешь, у меня от нее несварение.

— Твои страдания только улучшат мое и без того превосходное настроение, — не остался в долгу тот.

Эти двое не выносили друг друга, но причину их антипатии Ева не знала. Макс избегал разговоров на эту тему, а у Алекса она спросить не осмеливалась.

— А ты, однако, кровожаден, братец, — на губах Александра заиграла фирменная улыбка: уголки губ слегка приподнялись, придавая его лицу распутно-бесовское выражение. Ева против воли залюбовалась его внешней красотой, не забывая при этом, насколько он отвратителен внутри.

— Мне птичка напела, что Ева и Максим получили величайшее дозволение на выход в свет, — Вика намазывала тост, тщательно распределяя масло ножом. Делала она это с таким видом, точно рисует шедевр, который непременно выставят в Лувре. — Наша Золушка пойдет на бал.

— Ах, вот в чем дело, — Алекс глотнул кофе. — Мои поздравления, Ева. Но не забудь: в двенадцать карета станет тыквой, а принц превратится в… — парень посмотрел на младшего брата, — а впрочем, в кого превратится наш принц, ты выяснишь сама.

— Можешь болтать, сколько тебе вздумается, — Максим равнодушно пожал плечами. — Нам нет дела до твоего трепа.

— Крепкие нервы залог его успеха, — подмигнул брату Александр.

Вика рассмеялась. Когда дело касалось травли Макса, она принимала сторону старшего брата. От этого симпатия Евы к Максиму лишь крепла. Враг Виктории и Алекса — ее друг.

— А не пойти ли и нам на выпускной? — предложила сестра, глядя на Алекса. — Уверена, мы неплохо развлечемся.

Ева с трудом сдержала стон разочарования. Только их там не хватало. Она-то рассчитывала провести вечер вдали от ненормальных членов семьи.

— Почему бы и нет?

Наверняка Алекс согласился ей назло. Уж больно хитрая у него была улыбочка.

…Ева тщательно готовилась к вечеринке. Она хотела выглядеть на все сто, чтобы понравиться Максу. Ева не желала себе в этом признаваться, но об Алексе она тоже думала. Он всегда с пренебрежением смотрит на нее. Так пусть увидит, что она тоже кое-чего стоит! Ева представляла, как спустится вниз по лестнице, и парни потеряют дар речи, ослепленные ее красотой.

Открыв шкаф, она долго перебирала наряды. Прикладывала к себе то один, то другой, пока не остановилась на платье из серебристого шелка. Гладкая прохладная на ощупь ткань переливалась на свету, точно сплетенная из бриллиантовой нити. Бретельки вокруг шеи, оголенная спина, v-образный вырез и свободная юбка чуть выше колена подчеркивали изгибы тела. Волосы Ева распустила и накрутила на концах. Пышные локоны опускались на плечи и прикрывали спину. В макияже она выбрала образ невинной девочки: нанесла немного румян, неярко подвела глаза, губы накрасила розовым блеском. Картину довершили туфли на шпильке в тон платью и маленькая сумочка. Ева выглядела одновременно трогательно и сексуально.

Выпускной начинался в девять часов вечера. Все за исключением Виталика, которого вечеринка не заинтересовала по причине отсутствия еды, договорились встретиться в половине девятого в гостиной.

Ева ступила на лестницу, чувствуя себя королевой. Так хорошо как сегодня она никогда не выглядела.

Парни ждали в гостиной, из которой открывался отличный вид на лестницу. Максу шли черные брюки и пиджак, но ему было далеко до Алекса в костюме цвета мокрого асфальта, темно-синей рубашке и сером галстуке.

Парни синхронно повернулись на шум, и несколько секунд Ева ощущала себя победительницей. В глазах Алекса мелькнул интерес, но в следующее мгновение он перевел взгляд Еве за спину и его лицо преобразилось.

Ева обернулась, узнать, что отвлекло парней от ее драгоценной персоны, и сама застыла с открытым ртом. По лестнице спускалась Виктория. Черные волосы идеально ровными прядями обрамляли кукольное лицо. Платье цвета циан с бретелькой через плечо облегало совершенную фигуру как вторая кожа и заканчивалось выше колен, максимально открывая стройные ноги, широкий белый пояс подчеркивал талию и округлые бедра. Высокие шпильки изящных туфель добавляли девушке роста. При этом двигалась Виктория, привыкшая носить каблуки и в будни, абсолютно расковано.

Рядом с Викой Ева выглядела босячкой. Даже Макс не мог оторвать взгляда от сестры.

— Пошли, — Виктория игриво подмигнула парням, взяла их под руки и повела к двери.

Ева, волочась следом за троицей, скрежетала зубами. Кому нужна Золушка, когда на бал явилась Фея? На улице Максим вспомнил о Еве и поторопился загладить вину, предложив ей руку, но начало вечера было безнадежно испорчено.

Выпускной проходил в украшенном шарами и мишурой спортзале. Официальная часть с вручением дипломов и участием родителей закончилась, и началось самое интересное − танцы. Выпускницы отличались пышными платьями, в которых они напоминали горы кремового зефира. Гости оделись скромнее. Зал освещался цветомузыкой, скорее подчеркивающей, чем рассеивающей темноту. Ярким пятном выделялась сцена, где выступала рок-группа старшекурсников. На выпускной собралась практически вся улица.

Еще школьниками Ева и Рома бегали на эти вечеринке. Их не пускали, и они наблюдали за происходящим через окна спортзала. Сегодня она впервые попала внутрь, но радости это не принесло. Мир выпускного выглядел притягательнее через грязное стекло.

Первым делом они завернули к столу с напитками. Вечер выдался душным, и Ева была не прочь освежиться. Роль бармена досталась парню с ее курса. Передавая ей пластиковый стаканчик с соком, он заговорщицки подмигнул. Озадачено хмурясь, Ева сделала глоток и едва не выплюнула попавшую в рот жидкость.

— Господи, это же шампанское! — она заставила себя проглотить спиртное.

— Неплохо, — Алекс осушил стакан до дна. — Но я бы предпочел виски.

— Он что разливает алкоголь, пока никто не видит? — Еву мутило от выпитого. Имея перед глазами пример матери-алкоголички, она еще в детстве поклялась, что и капли спиртного не возьмет в рот. До сегодняшнего дня она держала клятву.

— Расслабься, — Алекс забрал у нее стаканчик. — Это выпускной. Чего ты ожидала? Клюквенного морса?

— Все нормально? — Макс подставил Еве руку, на которую она с благодарностью облокотилась. С непривычки к алкоголю кружилась голова.

— Ханжа, — бросила Виктория, проходя мимо.

Алекс и Вика затерялись в толпе, и с груди Ева точно сняли металлический обруч.

— Потанцуем? — Максим протянул ладонь, и она приняла приглашение.

Под аккорды медленной композиции они вышли на танцпол. С потолка полетели сотни серебристых точек, как если бы кто-то просыпал звездную пыль. Томный голос солиста был полон патоки. Рука парня обвила Евину талию, и он нежно притянул ее к себе. Макс мягко и вместе с тем уверено вел Еву в танце.

— Ты очень красивая сегодня, — прошептал он.

Максим прижал ее руку к своей груди. Их пальцы переплелись. Его сердце бешено стучало под ее ладонью. В зале сделалось ужасно душно. Буквально нечем дышать. Серебряное конфетти сменилось разноцветным похожим на маленькие драгоценные камни. Глаза Максима — сине-зеленые с темными крапинками — смотрели прямо в душу. Его губы были так близко, что она ощущала на щеке тепло его дыхания. Ева не заметила, когда они остановились, застыв в объятиях друг другу посреди зала. Музыка, голоса — все отступило. Остались его глаза и приятная дрожь во всем теле.

Макс подался вперед, и едва коснулся ее губ, пробуя их на вкус. У Евы закружилась голова, но она мечтала о большем. Она приподнялась на носочки и теснее прильнула к парню. Но в этот раз ей не довелось испытать прелесть поцелуя, их пару неожиданно разбили.

Максим отдалился, лишив ее опоры. У него на плече лежала рука Алекса, от взгляда которого веяло полярным холодом. Ева съежилась, пытаясь стать незаметной.

— Позволишь ненадолго украсть твою девушку? — Алекс улыбнулся брату, но в улыбке не было и тени дружелюбия. Она напоминала оскал матерого волка.

Еве хотелось закричать, вцепиться в Макса мертвой хваткой, только бы он не оставлял ее наедине с ледяной статуей. Как вышло, что романтический вечер превратился в жуткий кошмар? Но она не проронила ни слова. Ее парализовало. Она безучастно следила, как Максим, одарив ее напоследок полуулыбкой, уходит, бросая ее на растерзание хищнику.

Алекс по-хозяйски привлек Еву к себе, словно безвольную тряпичную куклу. Если прикосновения Максима были полны ласки, и от них по телу растекалась сладкая истома, то его старший брат точно заковал ее в кандалы.

— Ты дрожишь, — Алекс убрал застрявшее в Евиных волосах конфетти. — Обещаю, я верну тебя Максиму в целости и сохранности.

— Зачем ты это делаешь?

— Делаю что?

Он смотрел на нее сверху вниз. Взор прожигал Еву насквозь, а она не смела поднять на него глаз.

— Отравляешь мне жизнь. Нельзя просто оставить меня в покое?

— Вот значит, как ты обо мне думаешь, — Алекс хмыкнул. — Не волнуйся, меня твоя жизнь не интересует.

Ей показалось, он сказал это с досадой. Она кинула на него несмелый взгляд исподлобья, убедиться, но его лицо было непроницаемо. Если и мелькнуло в его голосе нечто похожее на эмоции, оно растворилось без следа.

Музыка стихла, Алекс отпустил Еву, и она сразу почувствовала себя лучше, будто вместе с ним исчезли тучи, загораживающие солнце. Он ушел, не прощаясь, кинув Еву одну посреди зала. Выпускники смеялись и веселились, а у нее на душе скребли кошки.

Осмотрев зал, она встретилась взглядом с Игорем. Ее бывший стоял в обнимку с новой девушкой. Ева смотрела на него, а ее сердце тем временем было спокойно, как море в штиль. Она вылечилась от болезни под названием «лучший парень колледжа». Благодаря Максу. Их невинный поцелуй стал для нее лучшим лекарством. Жаль, им не быть вместе. Она не строила иллюзий на их счет. В какой-то мере Ева была благодарна Алексу за то, что он не дал им зайти слишком далеко. Все-таки Максим приходится ей братом, пусть и сводным.

Следующим, кого Ева узнала в толпе, был Рома. Она ринулась к другу, схватила его за руку и поволокла прочь от любопытных глаз. Они укрылись в мужской раздевалке. В темноте слышалось их сбившиеся от быстрой ходьбы дыхание. В воздухе пахло хлоркой, сквозь которую пробивался слабый душок грязных носков. Ева сморщила нос.

Приоткрыв дверь, она выглянула в щель, проверить нет ли слежки. Напротив, у стены пристроилась пара студентов и самозабвенно целовалась. Кроме этих двоих в коридоре никого не было. Алекс пропустил ее стремительный побег.

— Что-то случилось? Твой отец пронюхал, что мы были в его кабинете? — разволновался Рома.

Хоть кто-то в этом мире беспокоится о ней. Ева повернулась к парню. В потемках, царящих в помещение без окон, она не различала выражения его лица. Единственное, что она видела — размытый силуэт в паре шагов от себя.

— Нет, — она покачала головой, — он ничего не знает.

— Я видел тебя с Максом, — сменил тему Рома.

Ева покраснела. Хорошо, что в темноте он не увидит ее пылающих щек.

— Он тебе нравится?

— Он не такой, как остальная семейка, — призналась она. — Он меня понимает, и с ним я чувствую себя свободной.

Судя по звуку, Рома усмехнулся.

— Не забывай, он долгое время прожил под одной крышей с Сергеем и другими. Думаешь, это никак на нем не отразилось?

— На что ты намекаешь?

Второй раз за день ее пытались убедить, что Макс хуже, чем кажется. Слова Алекса она пропустила мимо ушей, списав их на вражду между братьями. Но игнорировать Рому было сложнее. С чего ему говорить такое? Он ведь понятия не имеет, каков Максим на самом деле!

— Я просто волнуюсь за тебя. Будь осторожна. Это все, чего я прошу.

— Буду, — пообещала Ева. Идея спрятаться с Ромой в раздевалке уже не казалось ей блестящей. Захотелось вернуться в зал. — Мне снова нужна твоя помощь. Помнишь, мы нашли сейф?

— Еще бы не помнить.

— Я собираюсь раздобыть ключ, — она оглянулась на щель в двери: влюбленные ушли. Должно быть, отправились на поиски более укромного места. — Сергей уехал куда-то по своим делам. Насколько я поняла из разговора Алекса и Вики, он вернется завтра к вечеру.

— И ты хочешь пробраться к нему в комнату и спереть ключ?

Ева кивнула. Потом сообразила, что Рома вряд ли распознал в потемках ее жест и произнесла:

— Именно так, и ты мне в этом поможешь.

— Опять стоять на стреме?

— Не в этот раз. Ты отвлечешь Викторию. Ее спальня по соседству с комнатой Сергея. Мимо остальных я прокрадусь, но у Вики слух как у слона. Пока она у себя, мне ни за что не подобраться к ключу.

— Ладно. Я сделаю все возможное, чтобы Вика задержалась на выпускном. Но у тебя будет максимум полчаса форы. Поторопись.

 

Глава 10. Другая

Следующим вечером Сергей выслушал отчет о произошедших в его отсутствие событиях. Он знал, что на Земле будет нелегко, но не думал, что ему придется работать с дилетантами. Запороть дело из-за взбесившихся подростковых гормонов — подобное ему и в кошмарном сне не привиделось.

— Тебе велели подтолкнуть девчонку к правде, а ты вместо этого соблазнял ее!

— Это вышло случайно, — Максим понурил голову и говорил чуть слышно.

— Случайно? — взревел Сергей. — Что если ты наградил ее при поцелуе одной из своих чертовых болезней?

— Она одна из нас, — Макс растерялся. — Как это возможно?

— До тех пор пока она не приняла часть себя, отвечающую за силу, она всего-навсего человек и также восприимчива к тебе, как все люди. Что мы будем делать, если завтра она сляжет с черной оспой? А может сразу с чумой? Что б наверняка.

Картинки одна хуже другой рисовались в воображении Сергея.

— Думаю, все обойдется, — вмешался Александр.

— Каким образом? — спокойствие сына подействовало на него положительно.

— Поцелуй был вполне невинным, — Алекс с издевкой глянул на брата. — Я не позволил им зайти далеко.

— Надеюсь, так и есть, — пробормотал Сергей, потирая виски. — Если с девчонкой что-нибудь случится, нас всех пустят в расход. Без нее мы бесполезный хлам.

Отыскав в толпе студентов братьев, Ева попросилась домой. Хватит с нее выпускного.

— Отлично, — кивнул Алекс. — Мне порядком наскучил этот балаган.

Ева кусала губы от досады: он пойдет с ней, а значит, добраться до заветного ключа будет сложнее.

— Макс, ты идешь? — она обернулась к парню. Он ее последняя надежда на успех.

— Конечно. Я с вами.

— Подождите на улице, пока я найду Вику.

Алекс нырнул в гущу толпы, а Ева с Максимом проталкивалась к выходу, скрестив пальцы, чтобы Рома каким-то чудом задержал Викторию.

Сегодняшняя ночь была непривычно шумной для их спокойного района. Компании пьяных студентов заполонили тротуары. Отовсюду звучали громкие голоса и смех. Выстрелы пробок от шампанского громыхали подобно салюту. Атмосфера праздника, эпицентром которого был колледж, распространилась на всю улицу.

— Я искал тебя. Ты так стремительно убежала после танца с Алексом. Что-то случилось? — нарушил молчание Максим.

— Как ты мог бросить меня с ним? — прошипела Ева.

— У меня был выбор?

— Выбор есть всегда.

Макс насупился.

— Ты его не знаешь. Не представляешь, на что он способен.

— Если он такое чудовище, то твоя выходка выглядит еще более гадкой, — Ева скрестила руки на груди.

— Тебя бы он не тронул.

— Ты постоянно твердишь, будто меня никто не тронет. Вика, хранящая пистолет на тумбочке, не причинит мне вреда, Алекс — конченый псих, но мне ничего не сделает. Откуда эта уверенность?

— Ты — уникальна, — с чувством произнес Максим. — Тебе нет равных. Мы все здесь из-за тебя. Никто из нас допустит, чтобы хоть один волос упал с твоей головы.

В желтом свете фонарных столбов лицо Макса выглядело болезненнее, чем обычно. Высокие скулы, плотно обтянутые кожей, тонкие чересчур бледные губы, лихорадочно блестящие глаза наводили на мысль, что Макс не совсем здоров. Ева поймала себя на желании проверить нет ли у него температуры. Учитывая состояние Максима, она списала его слова на бред. Начало июня — коварное время, когда легко подхватить простуду.

К ним присоединился Алекс. Вика задерживалась. Интересно, что сделал Рома, чтобы сестра захотела остаться? Ева спрятала победную улыбку, опасаясь вызвать подозрения Александра.

Дом встретил их тишиной. Виталик отправился спать, захватив в комнату большую часть содержимого холодильника. Напольные часы с маятником показывали половину двенадцатого ночи.

Алекс налил себе любимый коньяк Евиной мамы. Она хранила про запас несколько бутылок, чтобы в случае чего не бежать в магазин. Спиртное — единственное, что никогда не переводилось в доме.

Ева нарочно замешкалась в прихожей, сделав Максу знак подождать ее. Она убедилась, что Алекс поглощен игрой света, отражающегося в янтарной жидкости, придвинулась к Максиму и прошептала:

— Задержи его внизу.

Парень озадачено приподнял брови. Ева молитвенно сложила руки, и он кивнул, соглашаясь помочь.

Макс присоединился к брату, отвлекая его разговором. Он старался вести себя, как ни в чем не бывало, не в голосе и мимике сквозила нарочитость. Странно, как запросто подозрительный Алекс купился на простенькую уловку.

Ева прошмыгнула мимо парней, запретив себе оборачиваться. А между тем посмотри она назад, столкнулась бы с взглядом старшего брата, который с плохо скрываемым злорадством глядел ей вслед.

Комната Сергея была открыта. Удивительно до чего он беспечен. Неужели ее так называемый отец настолько уверен в своей неприкосновенности? Или, он считает, что только начисто лишенному инстинкта самосохранения человеку взбредет в голову вломиться к нему в спальню? Еву затошнило при мысли, что ее поймают на месте преступления. Она не сомневалась: наказание превзойдет по своей изощренности пытки времен инквизиции.

Бархатные шторы были наглухо задернуты, с улицы не проникал не единый лучик света, но Ева видела двуспальную кровать, стол в углу погребенный под кипой бумаг, стул с накинутым на спинку пиджаком. Когда взор упал на бардовое кресло, она не на шутку испугалась. С каких пор она различает цвета в темноте? Разве ночью не все кошки серы? Она точно смотрела через бинокль ночного виденья. Но в отличие от прибора, окрашивающего предметы в зеленые тона, Евины глаза распознавали оттенки вплоть до нюансов.

Хмыкнув, она сосредоточилась на поиске ключа. С чудесным образом усиленным зрением она разберется позднее. Поиски не заняли много времени. Ключ будто поджидал ее. Даже ящики не понадобилось обыскивать. Он лежал на краю стола и точно нашептывал Еве: «Бери меня, я весь твой». Она схватила медный ключ размером чуть крупнее шляпной иголки и зажала его в кулаке. Металл приятно холодил ладонь, и Ева ощутила себя Буратино. Вот он ее золотой ключик. Он приведет ее к дверце, за которой прячутся секреты странной семейки. А когда у нее появятся доказательства их криминального прошлого, она обратится в полицию. Ева захмелела от подобных мыслей, прямо как мать, выпившая полтора литра пива.

В спальне Сергея Ева провела несколько минут. Вряд ли ее хватились. Видимая часть коридора второго этажа была пуста. Снизу из гостиной не доносились голоса: братья разошлись по комнатам.

Около десятка шагов отделяли Еву от безопасной территории ее спальни. Но сперва надо было преодолеть поворот. Дыша через раз, она шагнула за угол и едва не вскрикнула, наткнувшись на загадочно улыбающегося Алекса. Перед лицом парня выше ее минимум на двадцать сантиметров она ощутила себя маленькой и никчемной. Он мог раздавить ее, как букашку.

— Не спится? — голос Алекса был пропитан ядом, и даже невинный вопрос звучал как приговор.

— Решила пройтись перед сном, — Ева прикусила язык, сообразив, какую глупость сморозила.

— С каких пор прогулка по дому способствует здоровому сну?

Она выдавила из себя кривую улыбка и всерьез задумалась: не закричать ли? Но парень прислонился к стене, освобождая проход. Она набралась храбрости и прошмыгнула мимо, втянув голову в плечи. Вслед ей донеслось язвительное: «Спокойны ночи, сестренка». Только Еве было все равно. Ключик-то у нее!

…Назавтра вернулся Сергей; на пару с ним в дом прокрался молчаливый ужас. Поначалу Еве казалось, что подростки испытывают благоговейный трепет перед отцом, то теперь она была твердо уверена: ими руководит страх. В их глазах застыло паническое выражение. Они вздрагивали от громких звуков и озирались по сторонам, словно ожидали нападения. Бесконечно уверенный в себе Александр в присутствие отца превращался в исполнительного солдата, лишенного воли и способности мыслить. И дело было вовсе не в сыновнем почтении.

Ева сидела на заднем дворе (прогулки официально внесли в распорядок дня), когда Алекс жестом пригласил ее следовать за ним. Он вел ее к Сергею в кабинет. Сердце запульсировало в груди. С тех пор как она украла ключ от сейфа, ей не представилось шанса им воспользоваться и вернуть его назад тоже не получалось. Рано или поздно отец должен был обнаружить пропажу и этот день, возможно, станет для нее последним. Ступая по натертому мастикой паркету, Ева понимала, что в конце пути ее не ждет ничего хорошего.

Алекс открыл перед ней дверь и пропустил ее в кабинет. Сам он заходить не стал. Тяжелый разговор предстоял не ему.

Днем кабинет преобразился. Во время обыска он показался ей неуютным и мрачным, но при свете дня она была вынуждена признать, что изменения, внесенные Сергеем, пошли кабинету на пользу. Он стал как будто шире и светлее. В этой комнате не могло произойти ничего дурного. Ева почти уверилась в этом, но буравящих взгляд отцовских глаз развеял иллюзию.

Сергей устроился за столом, сложив руки, как школьник за партой. Его поза была неестественной, наталкивая на мысль: предстоящий разговор ему также неприятен, как и ей.

— Как поживаешь?

Он не предложил ей сесть, хотя она бы с удовольствием дала передохнуть ослабевшим мышцам, но устроиться в кресле без приглашения было рискованно.

— Пытаюсь привыкнуть, — призналась она.

— И как? Получается?

— Не особо.

Они замолчали. Ева переминалась с ноги на ногу, не зная куда себя деть.

— Посмотри в окно, — предложил хозяин кабинета.

Ева повиновалась. Шагнув к высокому окну в викторианском стиле, она выглянула на улицу. По мостовой проносились машины, прохожие спешили по делам. Жизнь шла своим чередом. Ева точно смотрела на далекий от реальности фильм, как если бы от людей ее отделяло не тонкое стекло, а целая вселенная.

Сергей подошел к Еве сзади и положил руки ей на плечи, как в первый день их знакомства. Но (неслыханное дело!) ей не захотелось отстраниться. Было в его жесте что-то до боли родное. Она отдавала себе отчет, что его чувства к ней не изменились. Он по-прежнему люто ее ненавидит, и доказательств тому предостаточно. Но на краткий миг Ева позволила себе обмануться и представить, что Сергей и правда ее любящий отец.

— Бессмысленная суматоха. Верно?

Он не ждал ответа, продолжив развивать свою мысль:

— Посмотри на них: суетятся, бегут куда-то, копошатся. Все ради мелких никчемных целей, которые даже им самим не так уж интересны и важны. Люди забыли о Боге. В них нет веры. Так с какой стати Бог должен помнить о них?

Она не нашлась с ответом. Откуда ей знать, что думает о людях какой-то там Бог? Не факт, что он вообще существует.

Сергей убрал руки с плеч Евы и вернулся к столу.

— Но мы другие. Ты — другая.

— Почему? — Ева отвернулась от окна. Ей стало противно смотреть на прохожих, будто они занимались чем-то непристойным.

— По праву рождения.

— То, что я ваша дочь, хотя я не до конца в это верю, не делает меня особенной. Вы такой же человек, как и все.

— Ты слишком мало знаешь. Но всему свое время. Скажи мне, девочка, ты не замечала в себе перемен? Может, за последние дни случилось что-то такое, чему ты не находишь объяснения?

Ничего похожего не приходило на память, разве что… Сергей уловил ее сомнения и обрадовался:

— Все-таки что-то было. Расскажи мне. Ты почувствовала в себе дремлющую силу?

— Ничего особенного, — Ева пожала плечами. — Просто стала лучше видеть в темноте. Но у меня всегда было отличное зрение.

Несмотря на то, что речь шла о мелочи с ее точки зрения, Сергея удовлетворил ее ответ. Довольная улыбка расцвела на его обычно угрюмом лице.

— Ты не задумывалась над тем, почему ты никогда не болела?

— С чего вы это взяли? В пять лет я целых две недели провалялась в больнице с переломом запястья.

— Я имел в виду простуду или грипп, или любое другое вирусное заболевание, — Сергей сощурился. — Ты ни разу в жизни не чихнула.

Ева наморщила лоб, припоминая историю своей жизни. Ее медицинская карта была необычайно тонкой — пара листков с информацией о злополучном переломе, который она получила, грохнувшись с дерева. Ежегодная школьная проверка у терапевта приносила одинаковый результат — абсолютно здорова.

— У меня хороший иммунитет? — предположила она.

— Не без этого, — Сергей (Боже мой!) подмигнул ей.

Окончательно сбитая с толку, Ева была выпровожена в коридор, где простояла несколько минут, переваривая услышанное. К чему был странный разговор о людях и Боге? Намеки на ее беспрецедентное здоровье? Гора вопросов росла, и ответы, она откуда-то знала наверняка, крылись в сейфе.

 

Глава 11. Чужие

— В ней пробуждается сила, — Сергей был доволен, как кот вылакавший миску сметаны. Благодаря хорошим новостям старик глядел на него не так враждебно, а только это пока и важно.

— С чего ты взял?

— Она призналась, что прекрасно видит в темноте.

— Это ничего не значит, — старик сдвинул брови. — Для обретения полной силы, она должна впустить в себя Тьму. Без доброй воли девочки Тьме в нее не проникнуть.

— Но Тьма пытается прорваться, — Сергей наклонился к экрану телевизора — незаменимому средству связи. — Что помешает ей насильно завладеть девчонкой?

— Это бессмысленно. Либо девочка примет ее, либо Тьма уничтожит ее личность, без остатка растворив в себе.

Сергей не мог взять в толк, что плохого случится, если Тьма поглотит никому ненужную сиротку.

— Я знаю: ты сомневаешься, — старик заговорил с ним, как добрый наставник. Это предвещало беду. — Но запомни: Тьма сама по себе бесполезна для наших целей. Лишь в сочетании с личностью девочки она приобретет необходимые качества. По-другому печати не сорвать.

— А если она откажется? Если отринет Тьму?

Белки глаз старика налились кровью, как если бы разом лопнули все кровеносные сосуды.

— Твоя задача не допустить этого!

Еве опять не спалось. Она забралась на подоконник, обхватив маленькую подушку, прижала ее к животу и смотрела на спешащих домой людей. Постепенно улица опустела. Гасли огни в окнах. Реже доносился шум двигателя. На город опустилась ночь.

Ева задремала, привалившись виском к стеклу. В коридоре скрипели половицы, точно кто-то шагал взад-вперед под дверью ее спальни. На кухне затрещал холодильник. Часы пробили час ночи. От громогласного «бум» дом встрепенулся ото сна, но стихло эхо удара, и он снова погрузился в забытье.

В углу за кроватью кто-то копошился. Послышалось гудение похожее на звук включенного ноутбука. Но лампочка не горела белым, ноутбук не работал. Гудение нарастало, обретая форму. В его рокоте проявились тягучие ноты, а вскоре гул превратился в жужжание, словно под кроватью завелись мухи.

Луч придал полу золотистый оттенок. Свет разогнал тень, и комната озарилась сиянием, пульсирующим в ритме сердца. Ритм убыстрялся, точно его хозяин с шага перешел на бег. Свет замигал. Вздумай, кто на него посмотреть, у него зарябило бы в глазах.

Из-под кровати вылетели жуки. Из-за фосфоресцирующих брюшек они походили на светлячков, но в природе не было подобных экземпляров. Жуки кружились по комнате, исполняя ритуальный танец. Метались по сторонам, пока один из них не заметил девушку, спящую у окна. Вспыхнув ярче обычного, он подал знак товарищам, и те ринулись на зов.

Жуки собрались рядом с Евой. Их нестройные ряды сложились в фигуру, в которой можно было различить ноги, руки, туловище и даже голову. Жуки приняли вид светящегося человека. Он протянул руку к Еве и коснулся ее щеки. Из сердцевины роя раздался шепот. Казалось, он преодолевал огромное расстояние и миллионы лет, чтобы добраться до этой комнаты.

— Ева, — позвал голос, судя по тембру принадлежащий женщине.

Веки Евы дрогнули, но она все еще пребывала во власти сна. Силы стремительно покидали существо. Фигура распадалась на части. Жуки как листья с деревьев по осени опадали на пол и угасали. Их тела превращались в пепел, а он в свою очередь растворялся в темноте, делаясь ее неотъемлемой частью.

Ева вздрогнула и проснулась. Во сне почудилось, будто ее звали по имени. Она окинула взглядом комнату, но спальня выглядела как обычно.

Утром Еве по неясной причине хотелось быть доброй и милой ко всем без исключения. Она спустилась вниз и, не застав никого в столовой, прошла на кухню. С недавних пор страх перед Виталиком исчез. Месяц прожив с ним под одной крышей, она уяснила: он безобиден, как новорожденный котенок. Отныне среди ее чувств к нему преобладала жалость. Над ним постоянно издевались. Даже Макс не упускал случая подколоть брата. Вот Виталик и растолстел, заедая обиду и унижение.

Ева придвинула стул и села напротив парня, так чтобы между ними находился стол.

— Тебе не надоело вечно сидеть здесь? — спросила она, подперев щеку рукой.

— Я занят делом, — прочавкал Виталик. И во время разговора он не отрывался от еды.

— По-твоему, это важное дело, — она брезгливо приподняла со стола обертку от гамбургера. — Есть более интересные занятия. Уж поверь мне.

— Если я не буду кушать, то не смогу контролировать себя, — заявил Виталик.

Еве посчастливилось напасть на золотую жилу. У Виталика можно было спросить все, что угодно и кто знает: вдруг он скажет правду?

— Значит, тебе надо постоянно кушать, чтобы чего-нибудь не натворить. А что случится, если ты сядешь на вынужденную диету?

Виталик открыл рот, ответить, как в его глазах мелькнуло подобие мысли. Он хитро прищурился.

— Алекс предупреждал, что ты будешь приставать с расспросами. Он велел ничего тебе не говорить.

— Ты же ненавидишь Алекса! — напомнила Ева, от обиды кусая губы.

— С чего ты решила?

— Он обозвал тебя инфузорной туфелькой, — уроки биологии не прошли даром: Ева вспомнила название одноклеточного организма.

— Я не знаю, кто такая эта туфелька, — проворчал Виталик, — но с тобой я говорить не буду. Если хочешь что-то выяснить, спроси у Алекса.

Вот и жалей после этого убогих! Ножки стула заскребли по полу, когда Ева вскочила. Виталик посоветовал ей обратиться к Алексу. Что ж, так она и поступит. И на этот раз он от нее не отвертится.

Вышагивая как солдат на плацу, она поднялась на второй этаж, но около комнаты старшего брата ее одолела нерешительность. Стоит ли ввязываться в авантюру и навлекать на себя неприятности? Алекс далеко не подарок. Что если он болезненно отреагирует на проникновение? В этом случае хорошей трепки не избежать. Кожа Евы помнила тяжелые руки брата. Синяки после его хватки заживали больше недели.

Ева попятилась, но непокорный характер, доставшийся ей в наследство, видимо, от отца, взял свое. Тряхнув головой, она отогнала сомнения и, не размениваясь на стук, распахнула дверь.

Из-за плотно задернутых штор в спальне, несмотря на позднее утро, царил полумрак. Кровать была не застелена, Алекс еще спал. Ева задержалась на пороге, не зная как поступить: разбудить парня или вернуться в коридор и прикрыть за собой дверь. Второй вариант нравился ей больше, и она собралась претворить его в жизнь, когда поняла, что на кровати Алекс не один.

Она пожалела, что с некоторых пор отлично видит в темноте. Рядом со старшим братом была не кто-нибудь, а Вика! Молодые люди не спали, а самозабвенно целовались, словно в их ДНК не было общих аллелей.

— О боже! — выдавила из себя Ева.

Виктория обернулась. На припухших от поцелуев губах играла циничная усмешка.

— Не упоминай имя Бога всуе. Он может обидеться. Поверь, ты не захочешь иметь такого врага, — Виктория завернулась в простыню и жестом пригласила Еву войти. — Заходи, раз уж пришла.

— Это отвратительно!

— Не вижу ничего отвратительного в удовлетворении дарованных нам природой инстинктов, — Алекс поднялся с кровати.

Ева зажмурилась, так как парень был в чем мать родила, но успела отметить какая гладкая у него кожа, широкая спина и узкие бедра. Она прикрыла глаза руками, избегая искушения подсмотреть. По звукам определив, что Алекс одевается, она боязливо приоткрыла глаза, когда он покончил с этим занятием.

— Дело не в инстинктах, а в том с кем ты их удовлетворяешь, — Ева осуждающе поглядела на Вику. Смотреть на нее было куда проще, чем на Алекса в джинсах и с оголенным торсом. Хуже всего то, что парень осознавал, в какое замешательство приводит Еву его вид, и получал удовольствие от ее смущения.

— Вы брат и сестра! — выкрикнула Ева. Мир вокруг сошел с ума, и только она одна еще способна здраво мыслить.

— О, милая, мы невольно ввели тебя в заблуждение, — Виктория изящно встала с кровати. — Хоть мы и одна большая семья, но кровно мы не родственники. По крайней мере, не близкие. Разве что двоюродные или троюродные.

— Что? — прошептала Ева.

— Мне жаль, что ты так долго заблуждалась, — на лице Вики читалось, что ни капельки ей не жаль. Наоборот она испытывала садистское наслаждение от происходящего. И Алекс, наблюдая за сценой со стороны, давал ей возможность вкусить его сполна.

— Александр не сын Сергея? Но они так похожи!

— Алекс как раз единственный из нас, кто действительно ребенок Сергея, — Виктория разжала пальцы, и простыня упала к ее ногам, открывая вид на безукоризненное тело. Даже Ева, не отдавая себе в этом отчета, любовалась девушкой, пока та неторопливо одевалась.

— Но что стряслось с твоими родителями?

— Считай, что у меня их нет.

— Где ты росла?

— О, я выросла в прекрасном месте. Возможно, ты о нем слышала. Его часто упоминают в детских страшилках. Там живут акулы, там живут гориллы, там живут большие злые крокодилы. Будут вас кусать, бить и обижать, не ходите, дети, вы туда гулять, — Виктория процитировала стишок Чуковского, изменив слова на свой лад, и рассмеялась.

Ева, не желая и далее принимать участие в этом фарсе, развернулась на сто восемьдесят градусов и пулей выскочила из спальни. Голова раскалывалась от кучи новой информации. Мир, к которому она кое-как привыкла, в очередной раз изменился до неузнаваемости.

У нее появились родные. Пусть они отличались от других людей, но лучше иметь такую семью, чем вообще никакой. А теперь выходило, что это иллюзия. Глупый розыгрыш. Никакая они не семья. Они друг другу даже не родственники. Как там сказала Вика: «По крайней мере, не близкие».

На глаза навернулись слезы. Ева сбежала вниз по ступенькам, плохо соображая, куда направляется. Свернула к входной двери, но вспомнила, что та заперта, а ключ у нее отобрали. Тогда, вытирая на ходу глаза, она устремилась в библиотеку − место, где можно побыть наедине со своими горестями.

Спертый воздух пропитался типографской краской от книг. Ева забилась в дальний от двери угол, закрыла лицо руками и разрыдалась. Она по-настоящему не плакала с тех пор, как мама впервые напилась. Слезы — признак слабости, а ей приходилось быть сильной.

Растирая по щекам соленые капли, Ева не услышала, как дверь в библиотеку открылась. Раздались легкие шаги, и перед ней на корточки присел парень. Убрав руки от ее лица, он недовольно прищелкнул языком.

— Эдак и до разрыва сердца недолго себя довести. Стоит ли так убиваться? — в голосе Алекса не сквозило и тени свойственной ему насмешки. Достав из кармана носовой платок, он промокнул Евины слезы.

— Вы мне не родственники. А Сергей мне не отец, — пробормотала она сквозь рыдания. Конечно, Алекс последний с кем стоит обсуждать проблемы, но он единственный, кто оказался рядом, а ей необходимо было выговориться.

— Допустим, так и есть, — кивнул парень. — И что с того?

— Как это: что с того? — от удивления она перестала плакать. — Я думала, мы семья.

Александр вздохнул. Решив, что разговор предстоит долгий, он сел на пол рядом с Евой и прислонился к книжной полке.

— Ты нас терпеть не можешь. Разве ты не должна плясать от радости?

— Вы мне не нравитесь, но это не значит, что я снова хочу остаться одна. Я всю жизнь была одна, — призналась она. — Это непросто.

— Ты больше никогда не будешь одна, — он погладил ее по щеке, и по телу Евы пробежали искорки. — Обещаю.

Ева впервые обратила внимание на то, какие глубокие у Алекса глаза, словно два омута. В них легко утонуть. И цвет у них непередаваемо сложный, будто кто-то специально наносил один мазок за другим в попытках достичь идеала. Когда он смотрел вот так, безо всякой издевки, черты лица разглаживались, и он выглядел моложе и ранимей.

На краткую долю секунды Еве показалось, что они найдут общий язык. Но скрипнула дверь библиотеки и мираж рассеялся. Губы Алекса сложились в жесткую ухмылку, и он опять превратился в бездушного монстра, лишенного сострадания.

— Я слышал, ты плакала, — Макс был обеспокоен.

— И ты, конечно, решил, что это я довел бедняжку до слез, — Алекс поднялся.

— А разве нет?

— Так все и было. Ты меня раскусил, — парень направился к двери. — Оставлю вас одних. Убежден, что ты, Макс, сумеешь залечить нанесенные мной раны.

— Что он тебе сказал? — Максим повернулся к Еве, как только они остались вдвоем.

— Ничего, — она встала с пола. — Он был довольно мил, пока ты не пришел.

— И ты ему поверила? — он скептически усмехнулся. — Алекс великий манипулятор. Он всегда играет выгодную ему роль.

— А какую роль играешь ты? Почему ты не сказал мне, что вы с ним не братья?!

— Вот оно что! — он вздохнул с облегчением, окончательно запутав Еву. — Мы давно живем вместе, как братья. Я уже забыл, что кровно мы не близкие родственники.

— Вас усыновил Сергей?

— Вроде того, — ответил Макс.

— Но зачем ему я? Или он правда мой отец? — Ева рассуждала вслух, не нуждаясь в ответах. — Иначе с чего ему давать матери деньги?

— Это тебе надо спросить у Сергея.

Ева вздрогнула, за собственными мыслями забыв, что в библиотеке есть кто-то еще. Видя, что она расстроена, Максим подошел к ней и обнял за плечи. Она прижалась щекой к его груди и прикрыла глаза. Она могла простоять так всю жизнь. Лишь бы он не отпускал ее. Во всей истории было и кое-что положительное: они с Максом не родня, в их венах течет разная кровь. В их близости нет дурного.

Ева приподняла голову и поцеловала Максима в уголок губ, рассчитывая, что парень возьмет инициативу в свои руки, но он отстранился.

— В чем дело? — спросил она. — Я тебе не нравлюсь?

— Нравишься, — он улыбнулся. — Безумно нравишься. Я никогда не встречал подобных тебе. Если тебя нет рядом, мне тревожно оттого, что ты не со мной. И еще я постоянно думаю о тебе, но…

Ох уж это извечное «но»! Ева напряглась, предчувствуя кучу неразрешимых проблем.

— Но осторожность прежде всего. Я не хочу причинить тебе вред, — закончил Максим.

Ева нахмурилась. Слова парня не укладывались в голове.

— Что значит: ты не хочешь причинить мне вред?

— Я пока не могу сказать большего и не потому, что не хочу. Видишь ли, в нашей семье есть определенные правила, которым мы обязаны подчиняться. Но я обещаю: мы обязательно будем вместе. Подожди немного.

Ради Макса она была готова ждать, сколько придется. Впервые в жизни один только взгляд другого человека заставлял

 

Глава 12. Медвежатник

— Ни к чему было сообщать девчонке правду, — Алекс негодовал, не понимая до конца причину своего недовольства.

— Ты предпочитаешь, чтобы она считала нас извращенцами? — Виктория издевательски вскинула брови.

Алекс не ответил. Выглянув в окно, он увидел задний двор. Макс и Ева болтали, сидя на соседних лежаках. Картина идиллии, установившейся между ними, разозлила его. Он прислушался к себе, но не нашел адекватный повод для гнева.

— Она не так проста, как кажется. У нее есть внутренний стержень, — пробормотал он себе под нос. — Из нее получится отличный предводитель, — ему даже захотелось последовать за ней. Хотя бы затем, чтобы выяснить, как далеко она зайдет.

— С чего ты взял? — фыркнула девушка.

Вика посмотрела на молодых людей и скривилась, точно проглотила ложку рыбьего жира.

— Взгляни на нее, — Алекс указал на Еву. — Она неограненный алмаз, сама не ведает на что способна. Но мы снимем лишнее — стружка за стружкой, и она засверкает ярче солнца.

— Ты несешь чушь, — процедила Вика.

Он изумился силе ненависти в ее голосе. Виктория сжимала кулаки. Ногти с безупречным маникюром впивались в ладони. Еще немного и на коже выступят капли крови.

— Ты напряжена, — сказал он. — Как насчет того, чтобы расслабиться?

— Только не с тобой, — она смерила его презрительным взглядом.

Виктория оставила его, лишний раз доказав, что все женщины непоследовательные и непредсказуемые существа. Так много эмоций, так мало толку. Александр с прискорбием покачал головой.

Ева проверила баланс на сотовом. Денег предостаточно. Хорошо, что она пополняла счет с запасом.

Она набрала номер Ромы. Ей не требовалось срочно обсудить дела с другом, просто соскучилась по родному голосу. С Ромой они не виделись с выпускного, и Еве отчаянно тосковала по нему.

— Ева? — Рома узнал ее по номеру.

— Привет, — она, не осознавая этого, улыбнулась. — Мне тебя не хватает.

— Я тоже скучаю. Как ты? Тебя по-прежнему не выпускают из дома?

— Да. Похоже, я под домашним арестом до скончания века, — она вздохнула и, оглядываясь на дверь, прошептала в динамик: — сегодня ночью я открою сейф.

— Нужна моя помощь? — среагировал парень.

— Я думала тебя позвать, но это рискованно. В прошлый раз нас не поймали разве что чудом.

— Ты уверена, что хочешь выяснить, что внутри сейфа? Тебе не кажется, что это ловушка?

— Кажется? — Ева хмыкнула. — Да я практически уверена в этом. Слишком легко мне все удается.

— Стоит ли подвергать себя опасности?

— У меня есть выбор?

— Он есть всегда, — заявил Рома.

— Верно. Я либо спущусь вниз, открою этот несчастный сейф и узнаю правду, либо всю оставшуюся жизнь проведу взаперти, так и не выяснив, что происходит. Ты все еще считаешь, что у меня есть выбор?

— Ты можешь сбежать!

— Хорошая попытка, — устало похвалила она. — Но проблема в том, что мне некуда бежать.

Шаги на лестнице известили, что кто-то поднимается на второй этаж, и Ева распрощалась с Ромой. Спрятав телефон в тайник, она вскочила на подоконник и едва раскрыла книгу, как дверь в комнату отворилась. Разумеется, это был Алекс. В его стиле бесцеремонно нарушать границы чужого пространства и выглядеть при этом так, словно не сделал ничего плохого.

— Ты с кем-то разговаривала?

Это было утверждение или вопрос? Она выбрала последнее.

— Тебе показалось.

— Читаешь?

Глумливое выражение лица Алекса подсказывала, что она допустила ошибку. Переведя взгляд на книгу, Ева констатировала, что держит ее верх ногами, но исправляться было поздно.

Алекс вырвал книгу из слабых пальцев. Повертев ее в руках, он пристально взглянул на Еву.

— Ну и где тайник?

Ева стиснула зубы. Как она заблуждаться, полагая, что он не так уж плох. Да он настоящее чудовище! Гадкое противное существо, которое только и делает, что портит ей жизнь.

— О чем ты? — невинно переспросила она.

— Не ври мне, — Алекс придвинулся вплотную. — Я в состоянии прочитать ответ в твоих глазах.

Запах его одеколона загородил собой весь мир. Ева должна была чувствовать тепло от тела Алекса, но вместо этого ее сковал холод, точно рядом с ней был не живой человек, а ледяная скульптура.

— Ты не причинишь мне вреда, — просипела она.

— Мне нравится твоя уверенность, сестренка, — он уперся руками в стену по бокам от нее, заключив ее в прочный кокон, из которого нереально выбраться. — Скажи мне правду, и мне не придется тебя разубеждать.

От хриплого баритона по телу пошли круги, как от брошенного в воду камня. Ева протянула дрожащую руку и указала на кровать.

— Тайник под кроватью?

Она слабо кивнула. Алекс улыбнулся.

— Славная девочка, — он поцеловал ее в лоб, похвалив за отлично проделанную работу.

С подоконника Ева наблюдала за тем, как Александр потрошит ее импровизированный сейф. Достав сотовый, он усмехнулся. Но когда в его руке оказалась чешуйка, подобранная Евой после визита светлячков, он принял озабоченный вид. Алекс уверился, что в тайнике ничего нет, убрал сокровища Евы к себе в карман и встал с пола.

— Удачного дня, — он отсалютовал ей, выходя из комнаты.

«Удачного дня»! Ева фыркнула. Он издевается. Мало ему того, что он забрал последний источник связи с внешним миром. Ну, ничего. Она мстительно улыбнулась. Алекс добрался до ее сейфа, а она нынче ночью пошарит в сейфе его отца. Око за око.

Весь день Ева провела как на иголках. Ей не терпелось вскрыть сейф, но она также мечтала, чтобы этот момент никогда не наступил. Что за секреты кроются за железной дверцей тайника? Не будет ли она потом жалеть, что узнала их?

На город опустились сумерки. Вслед за ними пришли кустистые тучи и загородили небо. Первые тяжелые капли прогромыхали по оконным отливам. К тому моменту, когда обитатели дома разошлись по комнатам, за окном разразилась гроза.

Ева дождалась, пока звуки в доме стихнут, и вышла в коридор. То и дело оглядываясь, она спустилась на первый этаж и бегом добралась до кабинета. Ей ни к чему было зажигать свет. Уникальная способность видеть в темноте и вспышки молний, во время который словно возвращался солнечный день, помогли ей.

Руки дрожали от возбуждения, пока она вставляла ключ в замок сейфа. Лишь с третьей попытки она попала в скважину. Ева повернула ключ, раздался щелчок, дверцу больше ничто не держало.

Молния зигзагом прочертила небо и ударила в землю неподалеку. Сработала автомобильная сигнализация, и по улице разнеслось завывание сирены. Дождь усилился. Он с тупым остервенением молотил по стеклу, будто желая разбить его вдребезги и ворваться в дом.

Ева ухватилась за ручку дверцы. Металл был теплым, словно чья-то ладонь согревала его за минуту до ее прихода. Она огляделась: кабинет был пуст. Никто не притаился в углу, ожидая удобного случая выскочить и напугать ее. Почему же ее не покидало ощущение, что за ней наблюдают?

Для нее внезапно потеряло значение содержимое какого-то там сейфа. Она прекрасно жила и без этого знания. Острое предчувствие пронзило насквозь: откроешь дверцу, и жизнь изменится навсегда.

Она бы отошла от вмонтированного в стену сейфа, но пальцы точно приросли к ручке. Сердце тяжело трепыхалось в груди. Очередной удар молнии осветил кабинет подобно фотовспышке, напугав Еву. Она дернулась, потянув за собой дверцу.

Чтобы не склеило ее пальцы и ручку, оно исчезло, стоило сейфу открыться. Прижав ладони к животу, Ева застыла напротив распахнутого настежь тайника. Сперва ей показалось, что в черном зеве хранилища ничего нет. Полка, делящая его внутренности пополам, выглядела пустой. Но что-то еле различимо блеснуло в свете молний.

Ева аккуратно, словно они рассыплются от прикосновения, взяла с полки четыре цепочки с кулонами. Разложив их на письменном столе, она сняла с шеи украшение, которое носила со дня смерти матери, и пристроила рядом с другими. Цепочки были похожи как братья близнецы − черное золото с мелким плетением. Разве что кулоны отличались, но и те были выполнены в одном стиле.

Первый в ряду кулон изображал лук со стрелой, украшенный белыми бриллиантами. Второй был в форме весов, как у богини правосудия Фемиды, с черными бриллиантами. Третий представлял собой меч с красными бриллиантами. Последней была коса земледельца с бледно-зелеными бриллиантами. Плюс к этому на каждом кулоне имелся крупный черный бриллиант.

Евин кулон гармонично смотрелся в этой компании, не было сомнений: они из одного набора. Украшения взаимосвязаны. Но зачем хранить их в сейфе? Ева еще раз заглянула в тайник. За исключением цепочек там ничего не было.

Увлеченная изучением находки она за шумом грозы пропустила шаги в коридоре. А они, между тем, приближались. Кто-то направлялся в кабинет, и от двери его отделало несколько метров.

Дверь распахнулась и ударилась о косяк. Молния озарила стоящую в дверях фигуру. Ева открыла рот, закричать, так напугал ее ввалившийся в кабинет человек, но вместо вопля из горла вырвался полузадушенный писк.

На пороге, спрятав руки в карманы брюк, возвышался Сергей. Его тяжелый взгляд буквально прожигал ее тело насквозь.

«Вот он!», — поняла Ева, — «Последний день моей короткой жизни». Ей мерещилась ярость в глазах Сергея. Он простер к ней руки. Естественно, за тем, чтобы вцепиться ей в горло и душить до тех пор, пока не удостоверится, что она отправилась к праотцам.

Ева представила свое перекошенное от нехватки кислорода лицо. Выпученные, налитые кровью глаза, струйку слюны, стекающую с подбородка. И ей остро, до спазмов в желудке, захотелось жить.

Отдавшись на волю инстинктам, она ринулась на Сергея. В последний момент пригнулась и нырнула под расставленные руки. Между мужчиной и дверным косяком был небольшой зазор, в который она протиснулась как такса в нору. Пальцы Сергея скользнули по спине, но не уцепились за прилегающую к телу водолазку. Почуяв свободу, Ева понеслась к задней двери, запертой на щеколду. Едва не вырвав ее с корнем, она вылетела на улицу, игнорируя вой включившейся сигнализации, и, не разбирая дороги, помчалась

 

Глава 13. Родительское напутствие

— Что значит она сбежала? — голос Сергея клокотал от ярости. — Все, что от вас требовалось — не дать девчонке уйти. Но вы и с этим не справились!

Четверо выстроились перед ним в шеренгу. Он хмуро изучал их лица, испытывая неотвратимое желание придушить кого-нибудь. Взгляд остановился на Виталике. Вот кто бесполезен в поисках девушки! Зато у него масса других достоинств. В каком-то смысле Виталик был его любимцем. И все из-за специфики его силы.

Посмотрев на Викторию, Сергей скривился. Не девица, а ураган. Управлять ей нереально. Она делает только то, что хочет. Другое дело Максим − образец покорности и смирения. Вечный мученик. Но если выбирать между этими двумя, он предпочтет девушку. Вика непредсказуема, но она хотя бы не ноет.

Его сын стоял, широко расставив ноги и заведя руки за спину. До чего Алекс напоминает его! Но они схожи не только внешне, а потому, зная собственное отношение к отцу, он ни на йоту не доверял сыну.

— Разыщите ее, — приказал он. — Без девчонки не возвращайтесь!

Молодые люди, услышав команду, повернули к входной двери. Бушующая на улице гроза не считалась за препятствие.

Ева неслась по улице, игнорируя хлещущий по щекам дождь. Небеса разверзлись, как если бы настало время второго великого потопа. От шквального ветра деревья гнулись к земле. Молнии сменяли одна другую без передышки. Ева промокла насквозь. Волосы влажными прядями облепили лицо. Она откинула их назад, чтобы не мешались.

Босые ноги хлюпала по лужам. Домашние тапочки, в которых она выбежала на улицу, слетели со стоп еще около дома. Сергей говорил: она не может заболеть. Что ж, сейчас она это проверит. Если после этой прогулки она не подхватит воспаление легких, то поверит в свою уникальность.

Ева часто оглядывалась, проверяя нет ли погони. Моментами казалось, что вот-вот хваткие пальцы Сергея вцепятся в волосы и поволокут ее назад, и она едва сдерживала визг.

В тысячный раз сверкнула молния, и Ева обнаружила, что стоит рядом с двумя дубами — их с Ромой секретным местом. Она пригнулась и пролезла под ветками. Раскидистая крона деревьев отрезала ее от мира, где шел дождь. Под защитой дубов было сухо. Редкие капли пробивались сквозь плотный навес листьев.

Ева встряхнулась, как мокрая кошка. Собрав волосы в пучок, выжала воду. Одежда неприятно липла к телу. Нижнее белье и то было сырым.

Сев на ветку, она прислонилась к стволу дерева. Последние силы ушли на побег, но спать в непогоду на свежем воздухе было опасно. Даже если она не заболеет, где гарантия, что следующая молния не ударит в дуб? К тому же Алекс знает об этом месте, ей надо немедленно уходить. И все же она позволила себе закрыть глаза. Всего на минутку.

Размеренный стук капель о листву убаюкивал наподобие стука колес поезда. Еве грезилось, что она едет в лучшее место, где нет пугающей семьи, где всегда светит солнце. Солнце? На этой мысли Ева споткнулась, осознав, что посветлело не только в ее фантазиях. Неужели она проспала до утра?

Ева открыла глаза. Она по-прежнему сидела под дубом, привалившись спиной к шершавому стволу. Гром отдалился и доносился издалека утробным ревом голодного хищника. Одежда не высохла. Была ночь, и шел дождь. Ева уснула всего на пару минут.

Свет исходил от реки. Вода светились, точно кто-то уронил в нее включенный фонарик. Сияние приближалось. Неслось на Еву прямо из воды. Немного погодя из реки вынырнул первый островок света, за ним последовали другие.

Светлячки рождались из речной пены подобно Афродите. Ева следила за растущей армией жуков, открыв рот. Над поверхностью воды складывалась фигура, похожая на человеческую.

— Ева! — голос звучал тихо, умудряясь при этом перекрывать шум дождя и раскаты грома.

«Мне это снится», − Ева соскользнула с ветки. Она приготовилась дать деру, когда голос снова позвал ее по имени, и она встала как вкопанная, распознав в шепоте знакомые нотки.

— Кто ты? — Ева шагнула к воде, осознавая всю нелепость общения с галлюцинацией.

— Ева, доченька, выслушай меня, — фигура из светлячков протянула к ней руки.

— Мама? — не верилось, что светящийся объект имеет отношение к ее мертвой матери.

— Тебе грозит опасность, — шептало облако из жуков. Ева различила движение губ в сгустке света, имитирующего голову. — Он придет за тобой.

— Кто придет? — Ева подалась вперед. От края берега ее отделяло меньше шага.

— Тот, кто убил меня. Он уже близко, — светлячки вздрогнули, едва не нарушив строй.

— Но ты умерла от остановки сердца!

— Ева, не позволяй ему управлять собой. Не подчиняйся. Или погубишь себя, как это сделала я.

Голос отдалялся, как если бы расстояние между Евой и матерью увеличивалось. Последние слова потонули в шуме дождя. Светлячки золотыми каплями упали в реку и, угаснув, растворились в воде.

Ева постояла у реки, не замечая, что волны, вызванные ветром, лижут пальцы ног. В том, что мать из светящихся жуков, ей не привиделась, она убедилась, ущипнув себя за руку. Было больно, на коже остался след, значит, это был не сон.

В чувство ее привела возвратившаяся гроза. Ева выбралась из укрытия и, обхватив себя за плечи, отправилась к другу.

Рома жил на другом конце улицы от ее дома, неподалеку от реки, что было как нельзя кстати. Ева не отважилась бы пройти мимо собственного дома, не без оснований полагая, что ее ищут. Но она нуждалась в укрытие, сухой одежде и дружеском участие. Все это она рассчитывала получить у Ромы.

Одноэтажное здание притаилось за косым забором и таращилось на Еву темными окнами. Ромин дом был, пожалуй, самым убогим на их улице. После смерти родителей Рома жил с бабушкой и работал, чтобы прокормить их небольшую семью, так как скромной пенсии не хватало даже на оплату счетов. Ева еще ни разу не была в гостях у друга. Иногда ей казалось, что он стесняется своей жизни.

Прежде чем перебежать улицу, она убедилась, что поблизости нет ее родственников. Толкнув низкую калитку, она вошла во двор, теша себя надеждой, что адрес Ромы Сергею неизвестен.

Земля вокруг дома поросла бурьяном. Когда-то здесь были клумбы с георгинами, но со смертью матери Ромы участок пришел в запустение.

Рома упоминал, что его комната распложена в задней части, и Ева, путаясь в высокой траве, обогнула дом. От раскатов грома дрожали стены и дребезжали стекла. Как бы дом не развалился. Еве было не по себе, точно она совершает нечто противозаконное. Она несмело постучала в окно, уповая на то, что ей ответит Рома, а не его бабушка.

Ожидание было невыносимо. Ева отчаялась, но тут в комнате вспыхнул свет. Мелькнула и склонилась над окном тень. Кто-то возился с задвижкой. Раздался скрип, и рама открылась. На улицу выглянул заспанный Рома, но ветер и дождь мигом прогнали остатки его сна.

— Да ты вся мокрая! − Рома подал ей руку и помог вскарабкаться на подоконник.

Он прикрыл окно, отрезая дождю путь в комнату, затем с сосредоточенным видом принялся рыться в шкафу.

Комната была крошечной и блеклой, словно в ней никто не жил. Кровать, стол и шкаф стояли на положенных местах, но личные вещи отсутствовали. Где фотографии, книги, милые сердцу безделушки? Возможно, парни меньше привязаны к приятным глазу мелочам, но комната Ромы была безликой, как гостиничный номер, минуту назад убранный горничной.

— На вот, переоденься, — Рома протянул Еве рубашку и полотенце.

Она с благодарностью приняла и то, и другое. До чего приятно было избавиться от мокрых джинсов! Парень отвернулся к окну и терпеливо ждал, пока она облачится в сухое. Тщательно обтерев тело и промокнув волосы, Ева натянула рубашку, которая доставала ей до середины бедра и походила на платье.

— Что ты делала на улице в непогоду? — спросил Рома после того, как она разрешила ему повернуться.

— Разговаривала со светлячками.

Он посмотрел на Еву так, словно не сомневался: она простыла, у нее жар, а заодно и бред. Она бы посмеялась над выражением его лица, но настроение для веселья было неподходящим.

— Я добралась до сейфа, — сказала Ева. — Но меня застукал Сергей, и я спаслась бегством.

— Что ты нашла в сейфе?

— Четыре таких же кулона, как у меня, — она дотронулась до шеи и сообразила, что цепочка осталась на столе в кабинете. Она все сильнее убеждалась, что украшение подарила не мама. Записка, прилагающаяся к подарку, уже не выглядела безобидной шуткой.

Ева вкратце пересказала Роме события ночи, не забыв о ведении у реки. Пока она говорила, он угостил ее чаем, и она пила горячий напиток, грея руки о чашку. Как ни странно она чувствовала себя здоровой. Мокрой, замерзшей, но абсолютно здоровой. Что если Сергей прав на ее счет? После общения с мертвой матерью, Ева потеряла способность удивляться и могла поверить во что угодно.

— Я думала над твоим предложением уехать, — она поежилась, — по-моему, это замечательный план.

Рома воодушевился:

— Я знаю место, где ты можешь спрятаться. Там тебя никто не найдет. Но надо торопиться.

Он вскочил со стула.

— Дождемся утра, — взмолилась Ева, не желая снова выходить на улицу.

— Ты сама сказала, что тебя, скорее всего, ищут. Оставаться здесь небезопасно. Это первое место, куда они придут.

Возразить Еве помешал шум из коридора. Громко хлопнуло, точно во дворе взорвалась петарда.

— Входная дверь, — произнес Рома. − Кто-то проник в дом. Накинь, — он бросил ей дождевик.

Поймав его на лету, Ева накинула дождевик поверх рубашки, а Рома достал из тумбочки пистолет. Проверив заряжено ли оружие, он подтолкнул Еву к окну.

— Откуда у тебя пистолет? — она уперлась, взволнованная наличием у Ромы оружия.

— Достался в наследство от отца.

— И ты хранишь его в тумбочки рядом с кроватью?

— Времена нынче неспокойные, — невнятно пояснил парень.

Он открыл окно, но драгоценное время было упущено. Незваный гость уже стоял на пороге. Он не торопился вламываться в спальню, ни секунды не сомневаясь: беглецам от него не уйти.

Ева закатила глаза, узнав Алекса. Верная ищейка Сергея ее выследила. Дождь, смывший ее следы, не послужил ему помехой. Парень, как и она, промок насквозь. Черная рубашка прилипла к торсу, с волос и одежды стекала вода, скапливаясь в лужу у ног. Перекошенное от злости лицо в дождевых каплях сулило семейные разборки.

Поблизости ударила молния, свет мигнул и погас. Алекс переступил порог спальни. В темноте одна Ева видела, как он провел ладонью по лицу, а потом отряхнул руку от воды. Капли разлетелись в стороны. Она бездумно следила за их полетом, предпочтя пустяк жестокой действительности.

— Ты нас сильно разочаровала, — процедил Алекс.

— Не буду утверждать, что я расстроилась, — по привычке огрызнулась Ева.

Еще не смолк последний звук, а парень уже бросился вперед. Вскрикнув, Ева отскочила с пути занесенного кулака, решив, что он предназначается ей. Но Александр выбрал другую жертву.

Рома увернулся и оттолкнул противника к противоположной стене. Алекс напал снова: подскочив к другу Евы, ударил его в живот. Кулак прошел по касательной, не причинив Роме вреда, и он выхватил из-за ремня пистолет. Заметив в руках Ромы оружие, Алекс попытался его отнять. Парни ухватились за ствол. Игру в перетягивание каната оборвал оглушительный выстрел.

Ева выскочила из укрытия за шкафом. И в худших фантазиях она не представляла, что дойдет до перестрелки и меньше всего хотела, чтобы кто-нибудь пострадал. Даже Алексу, вечно выводящему ее из себя, она не желала смерти.

Парни застыли лицом к лицу. Ева прикрыла рот рукой, подавляя рвущийся наружу крик. Хорошо, что бабушка Ромы глуховата. Новые действующие лица их интермедии ни к чему.

Алекс и Рома смотрели друг на друга, ожидая, кто осядет на пол, выдав ранение. Несколько долгих мгновений слышно было только стук дождя по крыше и прерывистое дыхание Ева.

Но вот губы Алекса изогнулись в злой усмешке. Он выхватил у Ромы пистолет и отбросил его. Прижав парня к стене, Алекс одной рукой надавил ему на грудь, а вторую положил на шею.

— Мне ничего не стоит забрать твою никчемную жизнь, — прошипел он Роме.

— Ты сделаешь это на глазах у нее?

— Почему нет? Пора ей взглянуть правде в лицо.

Для Евы был загадкой смысл их обмена репликами, но кое-что дошло и до нее: если она сию секунду не придумает, как остановить Алекса, он убьет Рому.

В планы Александра не входило душить ее друга, для этого нужны обе руки. Но что-то в ладони, лежащей на шее Ромы, наталкивало на мысль о неотвратимом конце. Алекс был прав — пора взглянуть правде в лицо. Ее семейка не просто группа экзальтированных богачей с причудами, они настоящие маньяки, способные из прихоти отнять человеческую жизнь.

Ева подскочила к Алексу и, ухватив его за запястье, дернула руку парня на себя, чтобы освободить Ромину шею, но не тут-то было. Мышцы у Алекса были точно отлиты из стали. Ева могла корячиться всю ночь, он бы не обратил внимания на ее усилия.

Тогда она взмолилась:

— Пожалуйста, не трогай его. Алекс, прошу тебя, отпусти.

Александр посмотрел на Еву так, будто очнулся от глубокого сна и не понимает, где находится. Постепенно на его лицо вернулось осмысленное выражение. Он отнял пальцы от шеи Ромы, но лишь затем, чтобы сложить их в кулак и заехать ему по лицу. Последний, не ожидая удара, не уклонился. Кулак врезал по левой скуле, и Рома, потеряв сознание, рухнул как подкошенный.

— Мы возвращаемся домой, — безапелляционно заявил Алекс.

 

Глава 14. Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным

Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Подняв трубку, Рома набрал номер по памяти, отдавая себе отчет, насколько это опасно. В ожидании ответа он потирал ушибленную скулу, на которой наливался синяк. Никаких сомнений: пуля угодила Алексу прямо в живот, но он и не поморщился. Неужели их сила возросла? Близость Евы действует на них благотворно. Они распускаются как цветы под солнечными лучами. Теоретически он знал, что предводительница способна аккумулировать огромную энергию для своих последователей. Но может ли она делать это неосознанно?

— Что стряслось? — голос на другом конце провода звенел от напряжения.

— Она нашла талисманы. И к ней являлась мать.

— Как это возможно? Ее мать мертва.

— Лиза долго была в рабстве у Самаэля. Возможно, разучила пару его приемов и каким-то образом пробила брешь между мирами, — Евина встреча с матерью Рому не волновала. В конце концов, она хотела оградить дочь от опасности. В этом они схожи.

— Где девочка теперь?

— Ее увел Александр. Я не смог помешать. Пули уже не причиняют ему вред.

Собеседник недовольно крякнул. Рома разделял его тревогу. Кто угодно потеряет покой, узнав, что по улицам разгуливает Смерть.

— Девушка тебе доверяет? — спросил мужчина.

Не колеблясь, Рома ответил:

— Безгранично.

Ева упиралась, как могла, но Алекс без труда доставил ее домой. Переступив порог особняка, она сникла. Дверь, хлопнув, затворилась за спиной, как будто намекая: второй раз ей отсюда не вырваться.

Алекс, не разжимая пальцев, потащил ее по коридору, и Ева не выдержала:

— Отпусти меня!

Попытка освободиться чуть не привела к перелому. Еще немного и кость в руке сломалась бы как сухая ветка.

— С какой стати? — муки совести Алексу были незнакомы.

— Ты меня пугаешь!

— Отлично, — он кивнул. — Через страх приходит послушание. А это как раз то, чего тебе не хватает.

Они добрались до гостиной, где Алекс, наконец, ее отпустил. По дороге он позвонил Сергею и отрапортовал о своей находке. Оставшаяся часть поисковой группы вернулась домой и ждала их у камина. В мокрой одежде, с перекошенными лицами они прожигали Еву враждебными взглядами.

Сергей, не говоря ни слова, схватил Еву за предплечье, которое минуту назад стискивал его сын. Ева поморщилась от боли, отметив сходство отца и сына. Изуверские замашки у них и те одинаковы.

Сергей повел Еву в кабинет. Макс напоследок подарил ей улыбку полную сочувствия, пока Виктория смотрела с нескрываемым злорадством. За что она ее невзлюбила? Алекс был невозмутим, как статуя греческого бога. Он свое дело сделал, остальное его не касалось. Виталик побрел на кухню. Ему не было дела до ее горестей.

В кабинете Сергей, не церемонясь, сорвал с Евы дождевик. Она сжалась, испугавшись, что он на этом не остановится и примется за рубашку, под которой ничего не было кроме белья. Но, кинув дождевик на пол, Сергей отошел к столу.

Он кивнул на кресло, и она на плохо гнущихся ногах проковыляла в указанном направлении и повалилась на сиденье, испытывая прилив благодарности за дарованную возможность присесть.

Кулоны по-прежнему лежали на столе никем нетронутые. Сергей подхватил цепочку, пару часов назад висящую у Евы на шее. Покачав кулоном у нее перед носом, словно гипнотизер, он произнес:

— Кажется, ты потеряла дорогую тебе вещь. Хочешь ее вернуть?

— Не уверена.

На протянутой к ней ладони Сергея покоилось украшение. Он предлагал его забрать, но она колебалась. Происхождение кулона было окутано тайной. Кто и зачем его подарил? Какую цель он преследовал? Уверена ли она, что подарок − жест доброй воли? Рассудок противился возвращению кулона, но она привязалась к нему, он стал ее неотъемлемой частью. Без него она чувствовала себя голой.

Противиться искушению не было сил. Ева схватила цепочку, опасаясь подвоха, но Сергей остался доволен ее решением. Обогнув кресло, он помог надеть цепочку: убрал мокрые волосы со спины и справился с застежкой. Столько отеческой заботы сквозило в его движениях, что Ева на краткий миг поверила, будто все обойдется.

— Нам надо поговорить, — Сергей присел на край стола.

— Давно пора, — она сложила руки на груди, кожей ощущая кулон, который удивительным образом придавал ей твердости.

— Я не буду ругать тебя за побег и за взлом сейфа, — он оглянулся на распахнутый сейф и усмехнулся. — Мы забудем об этих недоразумениях, словно их не было. Если, конечно, ты согласна.

Ева смекнула: он торгуется. Почему бы не подыграть?

— Что от меня требуется?

— Не так много. В обмен на мою доброту ты выслушаешь меня и попытаешься понять.

Она приподняла брови. Не душу же он ей намерен излить, в самом-то деле!

Сергей прикрыл сейф и вернул картину на место. Некоторое время он молча изучал ее, забыв, что в кабинете есть кто-то еще.

— Что ты думаешь об этой картине? − прервал он молчание.

— Я плохо разбираюсь в искусстве.

— Приглядись к ней. Что ты видишь?

Ева вздохнула. Не так она представляла разговор по душам. Покоряясь, она впервые по-настоящему посмотрела на картину. Судя по треснувшему слою краски, полотно было старым. Возможно, дорогим. Художник запечатлел пятеро всадников в момент скачки. Картина производила гнетущее впечатление. Слишком мрачные цвета выбрал художник: преобладали черный и красный оттенки, от чего мерещилось, будто полотно вымазано запекшейся кровью.

— По-моему, она жуткая, — призналась Ева.

Сергей рассмеялся.

— Допустим. Но неужели это все, что ты видишь?

— Можно мне подойти? — картина пробудила в ней любопытство. Она уже и сама чувствовала: за ней кроется нечто большее, нежели больное воображение ее создателя.

— Конечно, — Сергей отошел, освобождая Еве место.

С близкого расстояния были видны микротрещины на холсте. Художник работал крупными мазками. Черные балахоны всадников развивались на лету, волосы откинулись со лба. Глаза лошадей и людей горели безумием, бешеный галоп лишил их рассудка. Живописцу удалось искусно передать движение. Казалось, лошади вот-вот покинут холст и пронесутся мимо Евы, всколыхнув воздух и оставив после себя стойкий запах пота с навозом.

Лошади отличались мастью. Замыкающая была белоснежной, как мука высшего сорта. Перед ней скакала огненно-красная лошадь. Чуть впереди шла черная. Ее на полкорпуса опережал бледно-зеленый скакун, а первой была золотистая лошадь, ведущая за собой остальных.

Ева недаром считала себя сообразительной девочкой. Она легко провела параллель между лошадиной мастью и оттенком бриллиантов в кулонах. Цвета идеально совпадали. Стоило обратить внимание на сходство, как она разглядела на шеях всадников точно такие же украшения. Ее собственный кулон был на первом всаднике, лицо которого с равным успехом могло принадлежать как мужчине, так и женщине.

Картина несла в себе сакральный смысл, и Ева не знала, хочет ли его постигать, но все-таки спросила:

— Кто это?

— Всадники, — голос Сергея был полон триумфа.

— Я вижу. Но кто они?

— Это, — Сергей из-за ее спины ткнул в дальнего всадника, выглядящего неимоверно бледно, даже болезненно, — всадник по имени Мор. В его воле напустить болезни на людей и скотину. Перед ним скачет Война. Ей дано взять мир с земли, чтобы люди убивали друг друга. Следующий, — Сергей указал на тучного всадника, под которым была худая лошадь, — Голод. Он уничтожит посевы и запасы, и люди будут поедать друг друга. И, наконец, на бледном коне всадник по имени Смерть. Ему дана власть умерщвлять людей мечом и голодом.

— Очень познавательно, — Ева попятилась, увеличивая расстояние между собой и картиной. Не трудно догадаться, куда клонил Сергей. Она знала историю про всадников Судного дня, после прихода которых наступит конец света, и, разумеется, не верила в эти дикие сказки. Но вот чего Ева не помнила, так это наличия пятого всадника.

— Кто скачет впереди? Еще один всадник?

— И да, и нет. Это особенная фигура, — произнес Сергей. — Видишь ли, пятый всадник не обладает никакой властью. Но между тем он не заменим.

— Почему я никогда о нем не слышала?

— Кое-кто постарался, чтобы информация об этом всаднике была уничтожена. Так он защитил его. Лишь небольшая группа посвященных слышала о нем.

— Что в нем особенного?

— Он один в силах сорвать печати и повести за собой других всадников. Без его команды они не двинутся в путь.

— Печати? — повторила Ева, плохо соображая, о чем идет речь. Голова у нее кружилась так сильно, что комната вращалась вокруг со скоростью лопастей вертолета. — Как зовут пятого всадника?

— Ее зовут Тьма, − сказал Сергей. − К сожалению, по правилам она была вынуждена расти в чуждой среде. Пока остальные всадники развивали свою сущность, упорно тренируясь, она прибывала в неведенье, считая себя обычной девочкой, — при этих словах он погладил Еву по голове.

— Что произошло с ней потом?

— Потом ей исполнилось шестнадцать. Настало время, узнать правду.

— И что случилось, когда она все узнала?

— Это ты мне скажи, — он повернул Еву к себе и, заглянув ей в глаза, добавил: — Тьма.

Комната прекратила вращение. Ева увидела все так отчетливо, как никогда в жизни. А потом она упала. Предметы отдалялись с небывалой скоростью. Она летела в бесконечно глубокую воронку и даже радовалась этому.

 

Глава 15. Тенебра

Рома давно не посещал заседания братства. Его задача была иной — присматривать за Евой. Поначалу это была работа его родителей, но после их внезапной (но случайно ли?) смерти в автокатастрофе, его не отозвали. К тому времени он подружился с объектом наблюдения, и братья посчитали, что их близость послужит им на руку.

В Ромины обязанности входило ожидания прибытия всадников. Рано или поздно они явились бы за ней. В этом братья не сомневались. Но никто не мог сказать наверняка, как все будет. Манускрипт с описанием прихода Тьмы был утерян. Им оставалось гадать, когда это произойдет и, конечно, молиться, чтобы этого вообще не случилось.

— Рома, ты отдал ей брелок с жучком? — верховный брат восседал во главе стола. Он был мрачен. День, к которому готовился его прадед, наступил.

— Я сделал, как вы велели. Если телефон при ней, то мы проследим за ее перемещениями.

— Что нам известно на данный момент?

— Пока что она человек, — доложил Рома.

— Наконец-то, хорошая новость. Мы точно знаем, что заставить они ее не могут. Выбор должен быть добровольным — таково условие для предводительницы. Она вправе решать спасти или уничтожить мир.

— Что ее ждет, если она им откажет? — Ева стала Роме настоящим другом, и он переживал за нее.

— Если одна принесенная жертва, спасет человечества от уничтожения, то так тому и быть, — отрезал верховный брат.

— С ней все в порядке? — баритон звучал у самого уха.

— Еще бы, — фыркнул женский голос, — она просто грохнулась в обморок. Слюнтяйка.

— Ее можно понять, — Ева узнала Алекса по насмешливому тону. — Не каждый день тебе сообщают, что ты предводитель всадников Судного дня.

Слегка приподняв веки так, чтобы другие не заметили, Ева поняла, что она лежит на постели в своей комнате. Макс сидел в изголовье кровати, сжимая ее руку. Алекс пристроился на подоконнике и, вытянув ноги, поглядывал на улицу. Виктория, перебирая ногами по полу, крутилась в кресле около компьютерного стола. «Ни минуты не может посидеть спокойно», − проворчала про себя Ева.

Судя по теням на стене, было около двух часов дня. Ева полдня провалялась в обмороке. И хотя она чувствовала себя лучше, события ночи и особенно разговор в кабинете по-прежнему не укладывались в голове. Вероятно, она простудилась, попав под дождь, и пребывала в бреду. Других объяснений кроме галлюцинаций она не находила.

— Как думаешь, она будет с нами? — спросил Макс, обращаясь к Алексу.

— Откуда мне знать? Это ее выбор.

— Ну да, — встряла Вика. — Она ведь единственная из нас, кто имеет право его сделать. Остальных не спрашивали.

В комнату вошел Сергей. Еве ни к чему было открывать глаза, она опознала его по одеколону. Туалетная вода так не пахнет. Попроси ее кто-то охарактеризовать этот запах, первым словом, пришедшим ей на ум, было бы «тление».

Парни и девушка подскочили с мест и в спешном порядке покинули спальню, оставив Еву наедине с Сергеем. Он прошелся по комнате, некоторое время изучал флаконы с кремами на трюмо, пока его терпение не лопнуло.

— Я знаю, что ты очнулась.

— Откуда? — удивилась Ева, выдав себя.

Сергей улыбнулся.

— Ты по-другому дышишь.

— Мне приснился чудной сон, — призналась она.

— Убежден, это был самый странный сон в твоей жизни, — он говорил с ней, как заботливый отец с дочерью, и ей это не нравилось. Она кожей ощущала его притворство. Слово протеста, и он взорвется.

— Но ведь это был всего-навсего сон? — уточнила Ева.

— А если я скажу, что это правда.

— И про всадников?

— И про них, — Сергей кивнул. — И про то, что ты особенная девочка. Внутри тебя дремлет великая сила.

— Но ты сказал, что Тьма не обладает собственной властью, — нашла она брешь в его рассуждениях.

— Ты не сможешь подчинить себе миры взмахом руки. Но в твоих силах заставить те руки, что в состоянии это сделать, взмахнуть. Понимаешь о чем я?

Ева плохо улавливала суть его слов. Голова раскалывалась. Во рту пересохло, и язык прилип к небу. Прочитав о ее самочувствие по лицу, Сергей взял с тумбочки графин с водой, налил прозрачную жидкость в стакан и протянул Еве. Она жадно выпила все до капли, и в голове немного прояснилось.

— Но я не хочу спасать человечество, — призналась Ева. — Или что там обычно делают супергерои?

Сергей от души расхохотался.

— Что творит с детьми телевиденье? — он вытер выступившие на глазах слезы. — Никто не говорит о супергероях. Тебе не понадобится никого спасать.

— Что же от меня требуется?

— Для начала принять себя.

— Вот так просто?

— Боюсь, что да, — он развел руками. — Открой свое сердце и впусти Тьму.

Предложение походило на дьявольскую приманку для соблазна монашки: «Открой свою душу для тьмы, детка, и ты познаешь блаженство».

— А если не впущу?

Глаза Сергея вспыхнули подобно раздутым углям, окатив ее ненавистью, и Ева едва не захлебнулась этой волной. Но все закончилось молниеносно, мужчина дружелюбно улыбнулся, и она списала увиденное на игры воображения.

— У тебя нет выхода. Не впустишь Тьму добровольно, она возьмет тебя силой.

— Прямо изнасилование какое-то, — пробормотал Ева.

— Поверь мне, будет намного хуже. Тьма пробьет себе дорогу, уничтожив твою личность. От тебя не останется даже пепла.

Ева передернула плечами.

— Как я должна ее впустить? Просто сказать: привет, Тьма, заходи на огонек?

— Тебе необходима помощь. Для этого мы здесь. Мы научим тебя всему. Придет день, — Сергей с умилением посмотрел на Еву, — и ты поведешь за собой всадников.

— Но я уже говорила, что не хочу спасать мир! — воскликнула Ева. Мир доставил ей кучу неприятностей. Пускай горит в аду! Она не станет надрываться ради него.

— Спасения мира не входит в наши планы, — Сергей плотоядно улыбнулся. — Мы здесь для того, чтобы его уничтожить.

…Всадники Судного дня существуют и она одна из них — ничего параноидальней Ева в жизни не слышала. Но она не сомневалась в словах Сергея, точно всегда знала о всадниках. Просто забыла, а теперь ей напомнили.

Хотелось одновременно плакать и смеяться. Она не горела желанием впускать в свой внутренний мир кого бы то ни было. Тем более какую-то там Тьму. Судя по имени, от этой дамочки будут одни неприятности. Но и выбор у нее был небольшой: либо делать, что велят, либо геройски погибнуть. Последний вариант ее не устраивал.

Обед она провела в добровольном заточении у себя в комнате. Ближе к вечеру голод победил здравый смысл, и Ева осмелилась на вылазку. В коридор она столкнулась с Максом, несущим дозор на полу около ее двери.

— Почему не постучал? — спросила она.

— Не хотел тебя беспокоить, — Максим поднялся. — После всего, что на тебя свалилось, передышка пойдет тебе на пользу.

— Ты весь день оберегал мой покой?

— Это было несложно, — парень улыбнулся, и Ева приободрилась. Пока рядом Максим, она не будет унывать.

Они спустились на первый этаж, держась за руки. Прикосновения Макса заряжали энергией. Украдкой поглядывая на парня, она пробормотала себе под нос, пробуя новое имя на вкус: «Всадник по имени Мор». Тот, кому подчиняются болезни. Теперь понятно, отчего порой он выглядит измождено, и его нежелание поцеловать ее тоже нашло объяснение. Он опасался ее заразить! Пока Ева не приняла Тьму, она уязвима. Он заботится о ней. Небывало тепло разлилось в груди. Никто никогда не заботился о ней. Это было так необычно и вместе с тем приятно.

Ева прикинула роли остальных и пришла к выводу, что Виктория — Война. Из сущности Войны берут истоки ее буйный нрав и увлечения разного рода борьбой и оружием.

Виталик − Голод. Его неуемный аппетит тоже последствия сущности всадника. Еве предстояло разобраться в механизме силы каждого из них. Выяснить на что они способны. Это будет увлекательно.

Правда расставила все на свои места. Страх испарился. Уцелела лишь малая его часть − трепет перед Алексом. Как-никак он всадник по имени Смерть. А кого бояться, если не Смерти?

Сергей ей не отец. Он наставник. Однажды Ева встретится с настоящим папой, а пока она сделает все, чтобы он не разочаровался в ней.

Ева споткнулась.

— Что-то случилось? − Макс помог ей вернуть равновесие.

— Я вроде думаю, но это не мои мысли. Внутри меня как будто сидит кто-то еще, — она прижала руку к груди в попытке унять тревожное чувство раздвоения. На секунду она перестала быть собой, став кем-то другим.

— Не переживай, — Макс сжал ее ладонь. — Это, должно быть, Тьма.

Глядя в бирюзовые глаза парня, она задумалась, насколько сильно ей предстоит измениться? Останется ли в новой Еве хоть что-нибудь от прежней? Или Тьма похоронит под собой все, чем она когда-то была?

— Вот вы где, голубки, — Виктория поджидала их у двери на веранду. — Как себя чувствует наша маленькая предводительница?

— Паршиво, — призналась Ева, хотя недавно блаженно улыбалась.

— Вот как. Тяжело, наверное, тащить на своих хрупких плечиках судьбу целого мира?

— Тебе не понять, — отбрила она девушку.

Приятно было ради разнообразия указать Виктории на ее место. Ева обогнула остолбеневшую от ее наглости девушку и вслед за Максом вышла на задний двор. Парень подвел ее к бассейну и, взяв за руки, повернул к себе лицом.

— Я так рад, что со скрытностью покончено. Мне было больно лгать тебе. Но мы боялись, что ты не вынесешь правды, если она свалится на тебя вся сразу, — признался он.

— И вы делали мне намеки? — Ева рассмеялась над собственной слепотой.

— Нелегко намеками объяснить, что ты всадник Судного дня.

— Это точно, — обвив шею Макса руками, она прижалась к его груди.

— Ты настоящее чудо, — парень обнял ее за талию и зарылся лицом в светлые волосы. — Мне не доводилось встречать никого подобного тебе.

— Это нормально, я же уникальна.

Он взял ее за подбородок и приподнял голову.

— Дело не только в том, что ты Тьма. Будь ты обычной девчонкой, мои чувства не изменились бы. Ты затмила для меня весь мир. Позволь мне сделать тебя чуточки счастливее, и я буду каждый день благодарить тебя за эту возможность.

— Просто будь рядом, — попросила она. — Это все, что мне нужно.

На этот раз поцелуй Максима был требовательным. Он прижал Еву к себе, и она застонала. От прикосновения его ладоней кожа пылала. Ева с трудом переводила дыхание, чувствуя — он задыхается вместе с ней.

Максим оборвал поцелуй, и Ева ощутила себя брошенной. Она была готова наслаждаться сладостью его губ вечно, но благоразумие парня взяло верх. Он убрал ее руки со своей шеи и прошептал:

— Всему свое время. Как только ты примешь Тьму, мы будем вольны делать все, что пожелаем. А сейчас это может быть опасно. Меньше всего я хочу, чтобы ты страдала по моей вине.

— Кто сказал, что я обязательно подхвачу от тебя какую-нибудь заразу?

— Я контролирую далеко не все, — признался Максим. — Некоторые вещи сильнее меня. Если хоть на секунду ослаблю внимание, нам придется туго. Рядом с тобой, я могу думать исключительно о вкусе твоих губ, — он провел пальцами по ее нижней губе, − а надо бы сосредоточиться на управлении своими силами.

— Я сделаю все возможно, чтобы побыстрее объединиться с Тьмой, — Ева снова прижалась к парню. — И мы будем вместе.

— Непременно будем, — он поцеловал ее в макушку.

Остаток дня они с Максом провели на заднем дворе, болтая о пустяках. Еве было легко с ним. Она не сомневалась: если с кем она и может быть счастлива, то лишь с ним.

Солнце коснулось горизонта, когда Сергей вызвал к себе Максима. Ева, утомленная заточением в четырех стенах, осталась на улице. Над головой жужжали комары, она вяло отгоняла их рукой. Светлячки предупреждали об опасности, но она не ощущала угрозы. Напротив она как будто вернулась домой, где ее любили и ждали.

Пусть всадники ей не кровные родственники, но ближе них у нее никого нет. Конечно, у них полно недостатков. Виталик интересуется только едой, Виктория чересчур заносчива, Сергей − темная лошадка, Алекс и вовсе мерзкий тип. Зато Макс идеален, а его Еве хватит с головой. С недостатками других она как-нибудь смириться.

Ева прогулялась вдоль забора, отгораживающего задний двор от улицы. Он был плотно увит плюшем. Вздумай она выглянуть на улицу через щель между досками, ей пришлось бы раздирать плющ руками.

Ева вдохнула аромат свежескошенной травы и закрыла глаза. Воображение нарисовало картину: она в балахоне до пят сидит на золотистой лошади. Та скачет, почти не касаясь копытами земли, волосы Евы развеваются за спиной. Ветер ласкает кожу. От скорости перехватывает дыхание.

Она так ясно это представила, что услышала стук копыт. Но топот не был результатом ее фантазии. Ева распахнула глаза. На нее неслась лошадь с гривой точно из золотых нитей. Вокруг нее мерцало разноцветное зарево. Лошадь словно была окутана северным сиянием. Она встала перед Евой, и забила копытом, выдыхая ей в лицо сизый пар.

— Еще немного и ты переплюнешь нас всех, — донеслось с веранды.

Алекс с интересом наблюдал за лошадью.

— Тенебра, — протянул он. — Не бойся, малышка, все в порядке.

Он спустился с веранды и погладил лошадь по морде.

— Переход взволновал ее. Бедная девочка.

— Переход? — Ева держала дистанцию с лошадью, материализовавшейся из воздуха.

— У каждого всадника есть личный скакун. Нечто вроде доброго спутника и помощника в делах, — произнес Алекс, не переставая поглаживать нос вздрагивающей лошади. К животному он относился добрее, чем к Еве. — Эта красавица принадлежит тебе. Познакомься, — он протянул Еве руку, приглашая дотронуться до лошади. — Ее зовут Тенебра. Она давно тебя ждет.

— Тенебра, — повторила Ева. — Красивое имя.

— Оно латинское. Переводится, как тьма.

— Ее зовут в честь меня?

— Естественно.

Ева переборола страх и приблизилась к лошади. Та, почуяв хозяйку, сама пошла ей навстречу. Теплый бархатный нос ткнулся Еве в плечо, и она негромко рассмеялась от удовольствия.

— До чего славная!

Ева провела рукой по шелковистой шкуре, под ладонью играли мускулы. Тенебра заржала, приветствуя хозяйку.

— Возьми, — Алекс протянул Еве сотовый.

Забрав мобильный, Ева спрятала его в карман. Со стороны Алекса это был широкий жест. Отныне ей доверяли. Она принята в семью.

— Как ты ее призвала? — спросил Алекс.

— Я никого не призывала. Лишь представила себе, как здорово будет прокатиться на лошади с картины, и она появилась сама собой.

— Тенебра приняла твою фантазию за призыв. Это означает, что твоя сила растет. Еще вчера она бы тебя не услышала.

— Что теперь с ней делать? — Ева уклонилась от требующей ласки лошади.

— Ее необходимо отправить назад. Пока не сорваны печати, она не может долго находиться в этом мире.

Алекс взял Тенебру под узды и что-то прошептал ей на ухо. Лошадь вроде поняла, о чем идет речь. Тряхнув головой, она в последний раз ткнулась носом в раскрытые ладони Евы, развернулась на сто восемьдесят градусов и ускакала в сгущающиеся сумерки, будто ее и не было.

— С ума сойти, — произнесла Ева. — У меня есть собственная лошадь. Меня ждут еще сюрпризы, о которых мне следует знать?

— Всему свое время, — Алекс улыбнулся. — Одно могу сказать точно: впереди много интересного. Ты стоишь в самом начале пути.

Конец первой части