Позвонив Валерии и не застав ее дома, Родриго не придал этому серьезного значения. Немного волнуясь, но совсем по другой причине, он набрал номер банка и попросил разрешения у сеньора Артуро прийти к нему домой сегодня вечером. Де Монтиано сказал, что всегда рад видеть Родриго своим гостем, и на том их утренний разговор закончился.

Когда же Санчес появился в доме Де Монтиано вечером, хозяин встретил его отнюдь не приветливо.

— Родриго, вы не могли бы мне объяснить, что значит вот это? — строго произнес Де Монтиано и показал записку Валерии, в которой говорилось, что она уезжает на побережье с Карлосом Гальярдо и вернется через неделю.

Сердце Родриго упало, и он не мог вымолвить ни слова.

— Я спрашиваю вас, Родриго, что означает эта записка? Насколько мне помнится, вчера вы допоздна беседовали с Валерией. Она вам говорила что-нибудь о своей поездке? Вы знаете, кто такой этот Карлос Гальярдо?

— Простите, сеньор Артуро, — оправившись от шока, глухо произнес Родриго. — Для меня это еще большая неожиданность, чем для вас, поверьте.

— Вы меня очень огорчили, — совсем расстроился Де Монтиано. — Я надеялся от вас услышать какие-то объяснения. Ведь, по сути, я доверил вам свою дочь. Вы все время находились рядом с ней, и я думал, что могу быть спокоен…

— Ваши упреки несправедливы, — не удержался от замечания Родриго. — Если хотите знать, то я мог бы предъявить вам не меньшие претензии, потому что вчера ваша дочь согласилась стать моей женой, и сегодня я шел сюда, чтобы известить вас об этом и попросить благословения на наш брак. А сегодня она бежала с этим негодяем!

— Что вы говорите! — пришел в ужас Де Монтиано. — Валерия приняла ваше предложение?

— Да. Но это было вчера.

— Простите, теперь уже вынужден был извиняться Де Монтиано. — Но, может быть, это просто какой-то невинный каприз моей взбалмошной дочери? С чего вы взяли, что Карлос Гальярдо — негодяй? Вы его знаете?

Знаю! Этот тип увивался вокруг Валерии последнее время и таки добился своего.

— Расскажите мне все, что вам известно об этом Гальярдо.

— Увы, я мало что о нем знаю. Но, кажется, его отец… замешан в наркобизнесе.

Прошло еще несколько дней, прежде чем Родриго пригласил к себе Яриму и рассказал, как он собирается устранить нежданного соперника, то есть Карлоса.

— Разумеется, его можно было бы вывести из игры очень просто, — усмехнулся Родриго. — Каждый день в Мадриде и его окрестностях случаются десятки дорожных происшествий, и любой человек, садящийся за руль автомобиля, не застрахован от аварии, в том числе и смертельной. Однако я чувствую себя твоим должником: ведь это ты открыла мне глаза на увлечение Валерии молодым Гальярдо. Поэтому я и пошел на значительное усложнение операции.

— Спасибо, Родриго, — сгорая от нетерпения, произнесла Ярима. — И в чем состоит твой план?

— О, если нам удастся осуществить задуманное, то мы убьем даже не двух, а сразу трех зайцев! Я уберу с дороги Карлоса, ты получишь своего Хермана, а кроме того… — Родриго замялся, не решаясь выкладывать Яриме подробности, касающиеся его нелегальной деятельности в наркобизнесе. — …а кроме того, у нас есть счастливая возможность прибрать к рукам одну конкурирующую фирму. Не буду останавливаться на деталях, скажу только, что на прошлой неделе таможенники задержали одного типа, пытавшегося ввезти в Венесуэлу большое количество наркотиков. При аресте он, однако, заявил, что это провокация со стороны самих таможенников, и то же самое продолжает твердить, находясь в тюрьме. Таким образом он тянет время, давая возможность сообщникам предпринять какие-нибудь шаги, которые облегчат его участь. Так вот, пока он ждет, наш человек — не безызвестный тебе адвокат Рехано, сегодня предложит ему выход из этого незавидного положения. Бедолаге надо сознаться, что он — всего лишь пешка в чьей-то большой игре, курьер, провозящий наркотики через границу и оставляющий их в номере одной из гостиниц, принадлежащих Херману Гальярдо. Полиции нетрудно будет установить, что подследственный действительно несколько раз приезжал в Венесуэлу и всегда останавливался в отелях Гальярдо. Делал он это, конечно же, только потому, что всеми более или менее приличными отелями владеет твой Херман, но факт остается фактом…

— Прости, Родриго, — прервала его Ярима. — Почему ты думаешь, что этот человек должен непременно согласиться с нашим предложением? Ведь у него есть и свои покровители.

— Ох, Ярима, зачем тебе надо лезть в эти дебри? Просто поверь мне на слово.

— Ты что, мне не доверяешь? — спросила она с обидой.

— Тот же вопрос я могу задать тебе, — парировал Родриго.

— Но не станешь этого делать, потому что ответ тебе известен.

— Да, я понимаю тебя. Ты хочешь быть уверенной в успехе операции, а для этого тебе необходимо знать кое-какие подробности.

— Вот именно.

— Ладно, слушай, — не слишком охотно согласился Родриго. — Этот неудачливый курьер появился в международном наркобизнесе совсем недавно. Нам известна его кличка: Саддам, хотя внешность он имеет вполне европейскую и даже, я бы сказал, славянскую. Признаюсь, нас этот Саддам заинтересовал еще до того, как мы с тобой вознамерились попортить кровь Херману и Карлосу Гальярдо.

Он на мгновение прервал свою речь и, пристально посмотрев на Яриму, продолжил в другом, весьма жестком тоне:

— Надеюсь, тебе понятно, что сейчас мы переступаем некую черту в наших отношениях? К людям, осведомленным в моих делах, я вынужден предъявлять очень жесткие требования. Лучше бы тебе не знать того, что я сейчас расскажу, но если ты настаиваешь, то имей в виду: любому, кто проболтается пусть даже по неосторожности, нечего рассчитывать на мою пощаду.

— Родриго, ты можешь на меня положиться, — от волнения у Яримы пересохло в горле, и голос ее прозвучал неестественно глухо.

— Ладно, ты не волнуйся, — пожалел ее Родриго. — Я вовсе не собирался тебя запугивать. Просто предупредил.

— Я все именно так и поняла, — откашлявшись, более уверенно произнесла Ярима.

— Итак, кто же этот Саддам? Родился он в России, в бывшем Советском Союзе. Полукровка: отец — русский, а мать — какой-то восточной национальности, словом, мусульманка. Отец был высокопоставленным чиновником и пристроил сына в советское посольство в Ираке. Оттуда, наверно, и пошла кличка — Саддам. Потом этот шустрый юноша оказался с русскими войсками в Афганистане. Разумеется, интендантом. И однажды — исчез. Пропал без вести. А через несколько лет вернулся в Россию под другим именем и с измененной внешностью. Для этого ему понадобилось сделать пластическую операцию. Однако к тому времени на его родине все переменилось, империя распалась, и для таких предприимчивых людей, как Саддам, наступила благодатная пора. Он с размахом развернул свой наркобизнес, имея доступ к дешевому сырью в Средней Азии, а также в Афганистане. Вскоре ему удалось выйти на европейский рынок, но тут, как известно, все сферы влияния давно поделены, а потому Саддам согласился некоторое время побыть на вторых ролях в одной из весьма могущественных корпораций. По сути, эта фирма перехватила Саддама у нас. Можно сказать, увела прямо из-под носа… — Родриго зло сверкнул глазами, однако через мгновение продолжил в спокойном повествовательном тоне: — Как ты понимаешь, нас тоже интересует дешевый российский рынок, где все можно скупать едва ли не задаром. В свою очередь фирма, прибравшая к рукам Саддама, перешла дорогу колумбийским наркодельцам, которые в последнее время получили монополию на продажу наркотиков в Соединенных Штатах. Далее все было лишь делом техники: Колумбия граничит с Венесуэлой, а потому связи между деловыми людьми этих стран весьма обширные… Словом, это колумбийцы провалили Саддама. А мы, наоборот, пришли ему на помощь, для чего предварительно нейтрализовали наших конкурентов в Европе. Но не заставляй меня рассказывать, как мы это сделали! — Родриго умоляюще посмотрел на Яриму и весело рассмеялся.

— Не буду заставлять, не буду, — улыбнулась Ярима. — Значит, если я верно поняла, ты вытащишь из тюрьмы этого Саддама, а он даст показания против Хермана.

— Да, совершенно верно. Мы натравим на Хермана Темеса, а уж тот обрадуется случаю прижать Гальярдо к стенке. Они ведь давние враги. Темес не может себе простить, что в свое время не сумел уличить Хермана в торговле наркотиками.

— Но он и сейчас не сможет доказать вины Хермана, если у него будут только показания этого Саддама, — заметила Ярима. — Прости, мне кажется, тут ты не до конца все продумал. Конечно, тебе надо получить Саддама, и ты его таким образом получишь. Но Херману Темес всего лишь немного потреплет нервы. А мне, да и тебе, нужно совсем другое: чтобы Херман опять исчез с горизонта Ирены, а Карлос занял его место.

— Если бы ты дала мне возможность вставить хоть слово, то я бы объяснил, как собираюсь избавиться от Карлоса и вернуть тебе Хермана.

— Прости, я поторопилась.

— Прощаю. А теперь скажи, не помнишь ли ты случайно одного итальянца по прозвищу Сверчок?

— Помню! Такой неказистый с виду, но очень коварный. Его фамилия Манчини или Манкини. Он работал когда-то на Хермана.

— Манчини, — подтвердил Родриго.

— Так при чем здесь он?

— А при том, что этот Сверчок тоже времени зря не терял и стал достаточно влиятельной фигурой в Италии. Разумеется, среди наркодельцов. Пока он не вторгался в мои пределы, я великодушно его терпел. Но он этого не оценил, и мне пришлось воздать ему по достоинству. Поэтому Темес, когда начнет копаться в финансовых делах Гальярдо, обнаружит счет на крупную сумму, поступивший в результате одной весьма сомнительной операции. Ухватившись за эту ниточку, Темес легко выйдет на Манчини, от которого якобы и поступили деньги к Гальярдо. Загнанный в угол Херман неизбежно станет делать какие-то ошибки, и узел на его шее затянется еще крепче. Ирена поймет, что ее муж — не добропорядочный бизнесмен, за которого себя выдавал, а скрытый, изощренный преступник. Симпатии ее опять окажутся на стороне благородного Карлоса…

— Нет, Родриго! — решительно заявила Ярима. — Я не допущу, чтобы Темес на долгие годы упрятал Хермана в тюрьму. Даже тебе я этого не позволю сделать! Херман мне нужен здесь — живым и невредимым!

— Я уже говорил тебе не раз, что ты не должна отдавать себя во власть эмоций, — сдержанно, но строго сказал Родриго. — Даже если нам удастся сломить Хермана морально, вряд ли ты сумеешь заполучить его в мужья и уж тем более — добиться его любви. Послушай моего совета: не питай напрасных иллюзий. Я достаточно хорошо знаю Хермана Гальярдо и могу предположить, чем все кончится.

— Чем же? — с вызовом спросила Ярима.

— Тем, что нам в конце концов придется его попросту пристрелить!

— Дай мне слово, что ты не станешь этого делать там, в Каракасе. Сначала надо выкрасть Хермана и привезти его сюда. Имя его к тому времени будет безнадежно скомпрометировано, Ирена от него отвернется, а я предстану перед ним как спасительница. Поверь, так уже однажды было, и он мне тогда поверил!

— А ты не забыла ли об Альваро? Думаешь, Херман сможет тебе это простить?

— Я покаюсь перед ним во всех грехах, и он простит.

— Не знал, что ты такая наивная, — признался Родриго.

— Это не наивность, это — любовь! А любви под силу творить самые невероятные вещи. Херман будет моим, вот увидишь!

— Хорошо, ты получишь своего Хермана. Только имей в виду: если твои надежды не оправдаются, то дальнейшую судьбу Гальярдо буду решать я.

Адвокату Рехано не составило большого труда получить Саддама в качестве подзащитного: уж так повелось, что в последние годы все дела, связанные с распространением наркотиков, неизменно поручались Рехано. В среде его коллег о том поговаривали всякое, а некоторые и прямо заявляли, что Рехано находится на службе у наркодельцов, получает от них огромные деньги и потому так старается, выигрывая один процесс за другим. Доказательств же, изобличающих Рехано, ни у кого при этом не было, и разговоры оставались всего лишь разговорами. К тому же Рехано всегда защищал прокурор Темес, считая его одним из лучших и опытнейших специалистов среди всех адвокатов Каракаса. Это обстоятельство было немаловажным для репутации Рехано, поскольку сам Темес слыл безупречно честным и неподкупным человеком.

Так или иначе, но дело Влада Островски, или Саддама, вскоре попало к адвокату Рехано, и он умело повел беседу со своим подзащитным. Накануне связной передал адвокату досье на Островски и подробную инструкцию от босса, которого Рехано не только никогда не видел, но даже и не знал его имени. Боссом этим, как уже мог догадаться читатель, был Родриго Санчес, а его связным — некто Федерико Корхес, прибывший из Испании со специальным заданием. Вместе с инструкцией Рехано получил от Корхеса и аванс, а всю сумму ему должны были выплатить после удачно завершенного суда над Владом Островски.

До встречи с Рехано Островски отрицал свою вину, утверждая, что это провокация, что наркотики ему подсунули сами таможенники, и требовал связать его с итальянским посольством.

Но дело осложнялось тем, что у Островски был всего лишь вид на жительство в Италии, отчего итальянцы и не спешили ввязываться в эту сомнительную историю.

Расчет же Саддама был куда проще, чем могло показаться венесуэльским полицейским: сигнал из посольства должен был неизбежно дойти до Манчини, партнера по наркобизнесу и в данный момент — босса, которому вынужден был подчиняться Саддам. А уж тот должен был позаботиться о надежном адвокате.

Появление в камере Рехано, с его вкрадчивым голосом и многозначительным взглядом, заставило Саддама воспрянуть духом: он решил, что этот адвокат пришел от Манчини.

Вскоре, однако, выяснилось нечто совсем иное. Рехано сообщил Саддаму, что его покровитель Манчини — полный банкрот, а может, уже и мертвец.

— Да, пока мы здесь с вами разглагольствуем, — сказал Рехано, — бедняга Манчини, вполне вероятно, уже отдал Богу душу и успел предстать перед Страшным Судом.

— Это шантаж, — стоял на своем Саддам. — Я не знаю никакого Манчини.

— Мне нравится ваша выдержка, — заметил Рехано. — И ведете вы себя очень разумно. Приятно иметь такого подзащитного. Не сомневаюсь, что с вашей помощью я сумею получить для вас минимальное наказание.

А чтобы не быть голословным, Рехано показал Саддаму документы, в которых были перечислены все крупные операции по сбыту наркотиков, совершенные Саддамом и Манчини за последние полгода. А кроме того, он предъявил заключенному фотоснимки, запечатлевшие Саддама вместе с итальянским боссом.

— Допустим, что все это — не фальсификация, — осторожно начал рассуждать Саддам. — Тогда не понятно, зачем вам понадобилось топить Манчини и выгораживать меня?

— Думаю, что как раз это вам понятно, — ответил Рехано. — Вы хотите из моих уст услышать подтверждение своей догадке? Что ж, такая постановка вопроса вполне правомерна. Мы устраняем Манчини как конкурента, а вам предлагаем сотрудничество, потому что нас интересует дешевый российский, и в частности среднеазиатский рынок, где вы играете отнюдь не последнюю роль.

— Предположим, что и это — правда. Но объясните, зачем вам понадобилось устраивать для меня ловушку на таможне, если можно было просто предложить мне более выгодные условия, когда я находился на свободе? Ведь тогда, в случае моего согласия, мы бы сразу начали сотрудничество, а так я должен буду какое-то время париться в тюрьме.

— К вашему аресту наша фирма не имеет никакого отношения. Мы действительно давно к вам присматривались и собирались вступить с вами в переговоры. Но сначала вас перехватил Манчини, а теперь, когда мы постарались его обезвредить, неожиданно подсуетились колумбийцы, которым вы перешли дорогу, и подставили вас на таможне.

— Что ж, это кое-что объясняет, — хмыкнул Саддам. — Значит, если верить вам, то вы не просто надеетесь воспользоваться ситуацией, в которой я оказался, но и собираетесь ее поправить?

— Вот именно!

— Выглядит логично, только в цепи ваших рассуждений недостает некоторых звеньев, — подумав, сказал Островски. — А если быть точнее, то я пока не вижу с вашей стороны каких-либо гарантий. Вы располагаете компроматом против Манчини. Но если пустите эти материалы в ход, то заложите тем самым и меня, поскольку все эти дела Манчини проворачивал вместе со мной. А вам, вроде бы, это не выгодно? То есть, я хочу получить доказательства того, что Манчини вами полностью нейтрализован и выведен из игры таким образом, что тень при этом не упала на меня!

— Материалы, которыми мы располагаем, предназначались только для беседы с вами, но отнюдь не с сеньором Темесом. А для него у нас приготовлена другая папка, и она ляжет к нему на стол сразу же после вашего согласия сотрудничать с нами. Вот, смотрите. Провал операции на итальянской таможне. Это дело с вами никак не связано, зато Манчини в нем засветился полностью. Полиция идет за вашим боссом по пятам, вот газета, где сообщается о розыске опасного преступника Манчини. Но обещаю вам, что наши люди доберутся до него гораздо быстрее, нежели полиция. Возможно, уже добрались. Это в наших интересах: уничтожить Манчини и вывести из-под удара вас. Теперь понятно?

— Да. И что я, по-вашему, должен заявить следователю?

— Вам надо признаться в том, что вы несколько раз перевозили из Италии в Венесуэлу кейс, содержимое которого вам было не известно. Оставляли кейс в гостиничном номере, там его кто-то забирал. Вы же по возвращении в Италию получали за это деньги от некоего Джовани, который вас подрядил. Кто этот Джовани, вам не известно. Гостиницы, в которых вы останавливались, принадлежат Херману Гальярдо, это полицией уже установлено. Вам надо только подтвердить, что выбор этих гостиниц не был случайным. Скажете, что вам велел останавливаться там Джовани.

— Кто такой Херман Гальярдо? — спросил Саддам.

— Владелец лучших гостиниц в Каракасе.

— И все?.. — удивился Саддам.

— И все. Но этот человек, вероятно, чем-то не угодил нашему боссу.

— Понятно. Однако я не хотел бы впутываться в эту игру с Гальярдо. Мне совершенно ни к чему получать лишний срок заключения.

— А вы и не будете впутываться. Для компрометации Гальярдо у нас есть вот этот чек. Не сегодня-завтра итальянцы, расследующие дело Манчини, обнаружат, что деньги за товар, который ваш покровитель пытался переправить за границу, он перевел на счет Гальярдо. Тут все сделано чисто, и у полиции это сомнений не вызовет. Естественно, что вас вскоре станут спрашивать и о Манчини, и о Гальярдо — независимо от того, согласитесь ли вы с нашим предложением. Ведь вы останавливались в гостиницах Гальярдо!

— Но мало ли кто там еще проживал, кроме меня! Это не доказывает моей связи с Гальярдо. Я выбирал гостиницы по принципу их комфортности.

— Вот это вы и скажете на допросе! Гальярдо вы не знаете, Манчини — тоже. Тогда за вами останется только неумышленная перевозка наркотиков.

— А если я не соглашусь?

— Тогда будем искать других партнеров в России. Кстати, в случае вашего разоблачения могут очень пострадать и ваш отец, приторговывающий оружием за спиной у правительства России…

— У вас обширные познания, — заметил Островски.

— Да, нам хорошо известны связи вашего отца с высшими военными чинами в Ираке. Известно также и то, что ныне господин Островски-старший является совладельцем преуспевающего коммерческого банка. Словом, ваша несговорчивость может дорого стоить и господину Петру Островски, и его компаньонам.

— Круто берете! — высказал свое мнение Саддам.

— Я же говорю, что вам предлагается сотрудничество с фирмой весьма солидной. Подумайте хорошенько. Взвесьте все. Ведь вы — не враг себе и своему отцу. А кроме того, вам наверняка не захочется огорчать госпожу Вихрову, которой придется страдать сразу за двоих: вы — в тюрьме, надолго, а у мужа, крупного военачальника российской армии, — неприятности по службе.

— Ну, теперь, я надеюсь, вы выложили все козыри? — не скрывая раздражения, спросил Островски.

— Можно еще кое-что добавить, но, мне кажется, на сегодня и этого достаточно.

— Да, пожалуй, — согласился Островски. — Если не возражаете, то я хотел бы обсудить некоторые детали нашей сделки.

— С удовольствием!

— А точнее, я хотел бы поставить некоторые условия…

— Слушаю вас! — с готовностью ответил Рехано.

— Первое: суд надо мной должен состояться как можно скорее.

— Это в наших интересах. Вы будете проходить по делу как одиночка, никак не связанный с Манчини. Этакий лопух, прельстившийся на весьма небольшие деньги и не понимавший, во что он вляпался.

— Годится, — согласно кивнул Островски. — И второе. Выход на среднеазиатское сырье вы получите, когда я окажусь за пределами этих мрачных застенков.

— Не разумно, — возразил Рехано. — Пока вы будете отбывать свой срок, пусть и не продолжительный, ваши российские коллеги найдут других партнеров для сбыта. И вы за это время потеряете не только свой вес в наркобизнесе, но и не досчитаетесь нескольких миллионов долларов.

— Хорошо, я свяжу вас с нужными людьми сразу же после суда, если он, разумеется, закончится в мою пользу.

— В этом вы можете не сомневаться, — заверил своего подзащитного Рехано. — Итак, договорились?

— Да, — не слишком оптимистично произнес Островски.