Алонсо Альварес жил в напряженной тревоге ожидания. Он и сам затруднился бы сказать, почему не кинулся сразу же вслед за женой и сыном. Но почему-то интуитивно, инстинктивно он чувствовал, что не должен вмешиваться в течение событий. После того, как Альберто сказал ему, что на поиски их сына отправилась Пилар, Альварес понял: он должен будет покориться решению своей жены и этой женщины. И ждал теперь их приговора.

Когда в его пустынной, сверкающей идеальной нежилой чистотой квартире раздался телефонный звонок, Алонсо вздрогнул, тотчас же сообразив, что это и есть долгожданные вести.

Мелодичным голосом женщина поприветствовала его и представилась — Пилар.

— У меня для вас письмо от вашей жены, и я привезла Хулито, — сказала она. — Буду рада видеть вас у себя в любое удобное для вас время.

Услышав адрес, Алонсо понял, что это совсем рядом с его домом.

— Если можно, то я приехал бы немедленно.

— Конечно. Мы вас ждем.

Альварес повесил трубку, руки у него дрожали. Он немного ослабил галстук, чувствуя легкое удушье. Но уже через секунду пришел в себя и, с мальчишеской резвостью сбежав вниз по лестнице, сел в машину. Дорогой он купил цветы и стал прикидывать, куда поведет Пилар и сына ужинать. Если они только что приехали, то наверняка проголодались.

— Сейчас приедет твой отец, сеньор Альварес, — сказала Пилар Хулито.

Если честно признаться, то Пилар была в небольшом замешательстве относительно Альберто. Если бы он поехал с ней, то было бы вполне естественно, что мальчик разом познакомился бы с обоими своими родителями. Но теперь — знакомить мальчика с отцом, который, собственно, не имел никаких отцовских претензий, у которого была своя семья и в перспективе ребенок?.. Другое дело, если бы сеньор Альварес отказался от Хулито, тогда Альберто волей-неволей пришлось бы заниматься им. Но похоже, Альварес очень заинтересован в сыне. И выходит, что знакомство с настоящим отцом будет, по существу, не более чем формальность. А эта формальность поставит перед ребенком столько проблем и вопросов, что Пилар вообще сомневалась в целесообразности такого знакомства. То есть не самого знакомства, а сообщения, что Альберто — настоящий отец Хулито, а сеньор Альварес — ненастоящий. Но естественно, Пилар не собиралась брать всю ответственность на себя. Она считала, что все должно решаться совместно с Альберто и сеньором Альваресом. Предстоящего визита она совсем перестала бояться. Ей почему-то показалось, что теперь они с Альваресом найдут общий язык. Когда Пилар увидела этого сеньора впервые, он показался ей холодным чопорным человеком и безупречным джентльменом. Потом выяснилось, что он отнюдь не безупречен, и что его жена очень от этого страдала. Но теперь стало ясно и другое: он все-таки привязан и к жене, и к сыну и, похоже, дорожит ими обоими.

Пилар искоса посматривала на Хулито, ей было интересно знать, с каким чувством он ждет отца. Мальчик казался спокойным. Хулито, и впрямь, был спокоен, в его жизни все всегда решала мама. Отца он видел не так уж часто, а потому не слишком по нему соскучился. Но в то же время он, конечно, рад был повидать отца — мальчику хотелось рассказать о всех своих невероятных и еще не до конца понятых им приключениях.

…Но вот, наконец, и звонок в дверь. На пороге застыл сеньор Альварес. Куда девался равнодушный джентльмен с безупречной выправкой? Осунувшееся лицо, страдальческие складки вокруг рта. Но какой радостью засветились глаза, едва он увидел Хулито! Он бросился к мальчику чуть ли не бегом, позабыв вручить Пилар букет. И Хулито повис у отца на шее. Оказывается, он все-таки ужасно соскучился по своему папочке! Оказывается, он очень его любит! Пилар смотрела на них с улыбкой, понимая их взаимную радость.

— Простите меня, сеньора, — Альварес с виноватым видом вручил ей букет.

— Охотно, — засмеялась Пилар, прекрасно понимая, что речь идет совсем не о букете. — Вот письмо.

Альварес взял его дрожащими руками.

— Вы позволите, я прочитаю немедленно? — спросил он.

— Конечно-конечно. Располагайтесь в кресле и читайте.

— У мамы плохо со здоровьем, — торопливо проговорил Хулито, — ты знаешь, да, папа? И она осталась там в горах лечиться. А Пилар, она, оказывается, тоже моя мама, представляешь, папа?

Он доверчиво держал отца за руку и, когда тот уселся в кресло, пристроился рядом.

Глядя на них, Пилар понимала, что она не сможет разлучить их, что они очень нужны друг другу. А она? Господи, сколько впереди предстояло проблем и решений!..

Альварес углубился в чтение письма. Оно было не слишком длинным.

«Пусть этот день будет для тебя добрым, Алонсо, — писала Амаранта. — Я чувствую себя виноватой перед тобой, как, наверное, и ты чувствуешь себя виноватым передо мной. Но оставим все обиды в прошлом. Я нашла приют и кров в скиту у монахини и останусь здесь навсегда. Думаю, ты поймешь меня и не потребуешь лишних объяснений. Не оставь заботами и попечением нашего мальчика, как не оставлю его я, где бы ни была. Раздели заботы с Пилар, она родила Хулито, и ее священное право — принимать участие в его судьбе. Пройдет месяц, другой, и мы непременно увидимся. Очевидно, нам придется обговорить и решить всякие формальности. Но пока нужно привыкнуть к нашей новой жизни.

Благословляю вас всех.

Амаранта».

Прочитав письмо, Алонсо глубоко задумался. Все в нем было для Альвареса неожиданностью. И вместе с тем решение Амаранты поразило его присущей ей точностью выбора. Да, она не была рождена для мирской жизни. И, собственно, чувство, которое она пробудила в нем, тоже было совсем не житейское, — он чтил ее, может быть, даже преклонялся перед нею, но для каждодневной жизни выбрал другую женщину. Только Амаранта могла решить все так просто и так жестко. Перед ней и в самом деле можно было только преклоняться.

— Ты огорчился, папа? — спросил Хулито, видя глубокую задумчивость отца. — Но раз маме так лучше, мы же потерпим? — сказал он с простодушием ребенка, которое сродни мудрости.

— Потерпим, — с нежностью отозвался Альварес.

Он осторожно взглянул на Пилар и понял, что эта молодая женщина ему симпатична. Это открытие его обрадовало. Возможно, они поймут друг друга и, возможно, их вынужденное общение не будет им обоим в тягость.

— Я бесконечно вам признателен и за боль, и за счастье, — заговорил он. — Мне пока очень трудно разобраться в собственных чувствах, но одно для меня несомненно — я полагаю, что вы и голодны, к устали, поэтому я отвезу вас поужинать в очень тихий уютный ресторан, а потом как можно скорее пожелаю вам спокойной ночи.

— Да, так, наверное, будет лучше всего, — согласилась Пилар.

— Все более серьезные разговоры мы отложим до завтра. С ходу мы все равно ничего не решим. Надо как следует подумать втроем, вместе с сеньором Монкадо, что будет лучше для нашего мальчика. Лучше ли ему будет в привычной обстановке или, напротив, крутые перемены должны переменить и его быт.

— Я сама все время думаю об этом, но пока ни к какому решению не пришла. Вероятно, последнее слово должно быть за Хулито, но ему очень непросто его произнести.

За разговором они доехали до ресторана, который и впрямь отличался какой-то домашней атмосферой — уютные лампы под оранжевыми абажурами, запах ванили и корицы.

Альварес со знанием дела заказал вкусный ужин, которому с удовольствием отдали должное и Пилар, и Хулито.

Пилар была приятна ненавязчивая забота Альвареса, она не скрывала этого, и Хулито вдруг почувствовал, что гордится отцом.

За ужином они продолжали свой разговор. Самым главным вопросом сейчас была учеба Хулито. Но тут они решили единогласно, что до конца недели Хулито в школу ходить не будет, а пойдет со следующего понедельника.

— Ты совсем разленишься, мой мальчик, — шутливо сказал Алонсо. — При маме ты учился бы даже в каникулы.

— Я и учился, — сказал Хулито, — а ты думаешь, я сейчас мало работал? У меня целый альбом рисунков! За эти дни я приведу их в порядок и пошлю маме. Она должна посмотреть, как мы путешествовали с Пилар.

Хулито трудно было называть Пилар мамой. Тем более, что отношения у них, похоже, складывались скорее товарищеские. Что ж, видно, так тому и быть, Амаранта останется мамой, а мама Пилар будет просто Пилар. Она посмотрела на Альвареса — вот и еще одна проблема: страсть к рисованию. Что он об этом думает? Нужно ли учить Хулито рисовать? И об этом они должны были поговорить.

А Альварес, глядя на Пилар, думал, что должен расспросить ее, насколько она занята, и чем, и каким свободным временем располагает? Наверняка, она много работает. К тому же, у нее есть свой круг друзей, привязанностей… Сможет ли она заняться воспитанием Хулито?

Однако Пилар и Хулито выглядели усталыми, и он поторопился отвезти их домой.

Прощаясь, Альварес сказал:

— Знайте одно: перед вами я в неоплатном долгу.

— Вы легко можете избавиться от долга, — внезапно ответила Пилар.

Ее ответ неприятно поразил Альвареса, он тут же вспомнил Карлотту: неужели опять тот же вариант? Что ж, пусть, он примет и это.

Пилар, помолчав, заговорила, и было видно, что просьба дается ей нелегко.

— Я рискую скомпрометировать себя в ваших глазах. Но я иду на это, полагая, что у нас будет время, чтобы хорошо узнать друг друга к избавиться от всех недоразумений. Если вы мне откажете, я не обижусь. Но поверьте, только крайняя необходимость вынуждает меня обращаться к вам с просьбой.

— Не иначе, вы потребуете у меня луну с неба, — пошутил Альварес.

— Если бы! Это было бы так романтично! Но нет, увы! И я не потребую, а попрошу. Мне нужно, если это возможно, удостоверение личности.

— Лично вам? — удивился Альварес.

— Речь идет о моем очень близком и давнем друге, который попал в затруднительную ситуацию, — поспешила объяснить Пилар.

В выражении лица Альвареса промелькнуло что-то такое, что заставило Пилар спохватиться и добавить:

— Нет-нет, не считайте меня авантюристкой с сомнительными знакомствами! Это муж моей очень близкой подруги, им обоим я очень многим обязана. И поверьте мне на слово, речь идет о несчастье, а не о преступлении.

— Верю, — неожиданно для себя сказал Альварес, хотя до этого множество самых разных мыслей промелькнуло у него в голове. — Но даже если бы речь шла о преступлении, я все равно не мог бы вам отказать.

— Спасибо, — Пилар очень тронула его любезность.

— Как я понимаю, документ нужен срочно.

— Мой друг будет ждать столько, сколько понадобится.

— Пусть ждет до завтрашнего дня. Фотографию он наклеит сам, а имя и фамилия ему безразличны.

— Да, — признала его правоту Пилар.

— На какое время мы назначим завтрашнюю встречу?

— На любой час, какой вам будет удобен.

— Тогда, если вас это устроит, я зайду за вами в пятом часу.

— Мы с Хулит о будем вас ждать.

— Ваш друг тоже может прийти и взять удостоверение.

— Он так и сделает. Теперь я у вас в неоплатном долгу.

— Вот мы и будем с вами всю жизнь платить по счетам, — шутливо завершил разговор Альварес и откланялся.

Пилар, поднявшись, тут же позвонила Херману. Услышав ее новость, он счастливо рассмеялся, и Пилар было приятно слышать его радостный смех.

— Значит, к вечеру я буду в Риме, — весело сказал Херман.

— А Рим-то при чем? — изумилась Пилар. — Я думала, ты на всех парах полетишь в Венесуэлу.

— В Риме у меня деловая встреча. А от Мадрида Рим ближе, чем от Каракаса, не так ли? Я экономлю время и деньги, — мгновенно исправил свой просчет Херман.

— Если тебе не хватит денег — уведоми, я вышлю в Рим.

— Спасибо, Пилар, — без всяких витиеватостей поблагодарил Гальярдо. — И знаешь, я вам с сыном так искренне желаю счастья, что уверен: оно у вас будет!

— Дай-то Бог! — произнесла растроганно Пилар.