– Шеф, скажите, – вкрадчиво начал я, – и чем же я так провинился перед вами?

– Провинился?

Мсье Леблан, директор нашей фирмы, неторопливо снял с крючковатого носа маленькие очки в золоченой оправе. Старательно вытерев их белоснежным платком, он пристально посмотрел на меня, так и не вернув очки на место. При этом взгляд его отнюдь не походил на взгляд близорукого.

– Почему же «провинился», мальчик мой?

Мсье Леблан любил играть по отношению к сотрудникам роль заботливого папочки. При этом многих подчиненных директор отнюдь не превосходил возрастом, и со стороны смешно выглядело, когда Леблан, которому стукнуло пятьдесят четыре, общался, например, с семидесятитрехлетним бодрым старичком Мишелем Дюбуа, или консьержкой мадам Сонье, недавно отметившей восемьдесят шестой день рождения, но упорно отказывавшейся покидать свой пост.

– Наоборот, Серж, ты – один из лучших, ты достоин большего, чем рядовой экзорцист, и, будь уверен, в списке претендентов на премию по итогам года ты будешь стоять на первом месте.

– Но почему тогда вы заставляете меня работать в рождественские праздники?

Мсье Леблан поставил на стол острые локти, сцепил пальцы, водрузил на них подбородок и с хитрым прищуром сказал:

– Потому что я хочу дать тебе шанс, мальчик мой. Задание, которое, если ты с ним справишься, может стать легендой. После которого о тебе заговорят. И тебя ждет повышение, Серж, в перспективе – до начальника отдела. Ну как?

Директор довольно улыбался. Можно было бы использовать старое, навязшее в зубах сравнение с котом, вылизавшим дочиста банку сметаны, но для пушистого домашнего любимца мой начальник был слишком худ.

– А что будет, если я не справлюсь?

– Ничего, мальчик мой, – ухмыльнулся директор.

– Совсем ничего? – осторожно поинтересовался я.

– Совсем, – подтвердил мсье Леблан. – Совершенно ничего не будет – ни премии, мальчик мой, ни повышения. Забудешь ты об этом ой как надолго. Ну как? Согласен?

Мне осталось только спросить:

– Что за задание?

И когда директор мне ответил, я решил, что мсье Леблан рехнулся.

Но он посмотрел на меня своими добренькими глазками и ласково поинтересовался:

– Наверное, мальчик мой, ты думаешь, что я сошел с ума, если принял такой заказ?

Я помотал головой.

– Да ладно, знаю, что думаешь. Но эксперты утверждают, что это возможно. Так что – действуй, Серж. Все в твоих руках.

И я поднялся из уютного мягкого кресла и покинул директорский кабинет.

– Я в тебя верю, мальчик мой, – услышал я, закрывая за собой дверь

Да, мсье Леблан задал задачку! Я сходил в экспертный отдел, выслушал от наших яйцеголовых пространные речи, сплошь состоящие из головоломных терминов. Редкие человеческие слова, проскакивающие (скорее всего, по ошибке) в рассуждениях умников, были, в основном, такие: «мы предполагаем», «хотелось бы надеяться», «по нашим ожиданиям». В общем, ничего они точно не знали, но на мысль меня натолкнули. И я пошел в библиотеку, сидел там допоздна, потом набрал книг на дом – сколько смог унести.

Дома я первым делом позволил ссыпаться на пол стопке книг, которую держал снизу обеими руками и прижимал для надежности подбородком, разделся и позвонил маме. Я с ней давно не живу, но каждый год в отпуск обязательно езжу в гости.

– Здравствуй, мама, – сказал я, услышав в трубке родной голос.

– Привет, сынок. Как дела? Не женился еще? Не собираешься?

Ох уж эти мамы. Как будто на свете нет других серьезных дел.

– Нет, мама, как-то не получается. Когда-нибудь – обязательно, а пока что не выходит.

– Внуков хочу, – безапелляционно заявила мама. – Ты не знаешь, что это такое: дети есть, а внуков нет. Ты заставляешь меня страдать, сынок. Не стыдно?

– Стыдно.

– Эх… Не чувствуется искренности в голосе, Серж.

Вот такая у меня мама: любит ставить себе цели и достигать их. Вынь ей и положь жену и внуков.

Мы еще поболтали о том, о сем, я рассказал ей о задании, полученном от мсье Леблана, мама поохала и поахала, но в конце сказала:

– Ты справишься. Я в тебя верю, сынок.

На этом мы и попрощались.

Наступило первое декабря, и вокруг веселился Париж, готовясь к встрече Рождества. Мало кто сейчас помнит, что все эти елки и Санта Клаусы появились у нас не так давно: их занесли американцы, высадившиеся в Нормандии в сорок четвертом. До сих пор во многих домах елку не увидишь – по старинке висит где-нибудь веточка омелы. Вот и над дверью того особнячка, к которому я подъехал сейчас на своем стареньком автомобильчике, пристроился целый венок. Здесь явно помнят традиции. Наверняка, двадцать пятого декабря здесь будет ревейон, устроенный точь – в-точь как положено, как его устраивали предки хозяев особняка и сто, и пятьсот лет назад. Будет рождественское полено, и, думаю, не только в виде привычного рулета, поставленного на стол. В этом доме, голову даю на отсечение, будет настоящее полено, его польют горячим маслом и вином и сожгут в настоящем камине. Не может быть, чтобы здесь не нашлось камина. Подозреваю, что он тут еще и не один.

Вот с такими мыслями я выбрался из машины, с удовольствием примял начищенными туфлями тонкий слой снега, выпавшего сегодня ночью. Теперь, когда тротуары и крыши побелели, я готов признать то, что творится вокруг, зимой. Иначе можно считать декабрь последним месяцем осени.

Я взялся за ручку дверного молотка и несколько раз постучал.

Дверь распахнулась почти мгновенно. Миловидная горничная улыбнулась мне и спросила:

– Мсье Делю?

– Да, – улыбнулся я в ответ – Можно просто Серж.

– Нельзя, – покачала она головой. – Есть правила, знаете ли.

– Тогда давайте я приглашу вас в ресторан. Или там вы тоже станете соблюдать правила?

– Может быть, и нет, – она снова улыбнулась и задорно сверкнула черными глазами. – Но, мсье Делю, вы не забыли, что пришли не ко мне, а к мадам Дезар? Она ждет вас в библиотеке.

– А вы меня проводите, милая…? – я сделал паузу в конце фразы, ожидая, чтобы девушка назвала себя.

– Меня зовут Жанна, – она помедлила чуть-чуть и добавила, – Серж. Давайте свое пальто и пойдемте вот сюда. Направо, и дальше по коридору.

Библиотека была небольшой, однако книги, заполнявшие полки, дышали стариной. Я не специалист, но по одному взгляду на темные корешки с золотым и серебряным тиснением было ясно: эти тома в большинстве своем были изданы в те времена, когда книги делались основательно, не чета нынешним покетбукам, разваливавшимся по мере прочтения. Пыль с полок была стерта, в некоторых книгах торчали закладки, так что создавалось впечатление, что библиотекой действительно пользуются по назначению

А еще здесь был камин, невысокий, с изящной решеткой. В нем лежали настоящие дрова и, наверное, когда они горели, то исходящий от них жар совсем не походил на искусственное тепло замаскированных под камины электрических обогревателей.

За рассматриванием книжных полок и камина я чуть не забыл про ожидавшую меня мадам Дезар. Но она напомнила о своем присутствии тихим покашливанием.

– Прошу меня простить, мадам, – поклонился я.

– Присаживайтесь, мсье Делю, – мадам Дезар указала на кресло.

Кресло тоже было примечательным – глубокое, с бархатной обивкой, покоилось оно на ножках, выполненных в виде львиных лап.

– Обсудим дела, мадам. Думаю, вы понимаете, насколько серьезный заказ вы сделали, потому что без внесения аванса мсье Леблан с вами и разговаривать бы не стал.

– Конечно, понимаю, – ответила мадам Дезар, миниатюрная женщина лет тридцати пяти. Я прочитал досье, готовясь к визиту: ее муж, пожилой небедный хозяин сети магазинов, торговавших косметикой, год назад умер, оставив вдове кругленькую сумму и успешный бизнес. Еще она воспитывала сына, из-за которого, собственно, я и находился здесь. – Что вы предлагаете, мсье Серж? Мне отрекомендовали вас как выдающегося специалиста в своей области, я готова положиться на ваш опыт.

– Ну, – улыбнулся я, – возможно, мсье Леблан немного преувеличивал, когда описывал мои подвиги. Тем не менее, я кое-что придумал.

И я принялся посвящать мадам Дезар в тонкости своего плана.

Она порывалась спорить, и мне пришлось нелегко – эта дама явно держала подчиненных в ежовых рукавицах и твердою рукой правила своей маленькой косметической империей. Но мне удалось выдержать этот бой, выдержать – и выиграть. Хозяйка особняка безоговорочно приняла мои условия.

– Я в вас верю, мсье Делю, – сказала она, прощаясь.

Вечером мы с Жанной, как и договаривались, отправились в ресторан. Есть у меня любимое заведение, маленькое, чистенькое, с демократичными ценами и приятным обслуживанием. В полумгле небольшого зала таинственно мерцали тонкие свечи, роняя капли стеарина в бронзовые канделябры, негромко играла медленная музыка, на крохотной эстраде кружились в танце две пары. Выяснив, что Жанна вообще не пьет вина, я ограничился кофе, мы медленно смаковали чудесный напиток, перебрасываясь ничего не значащими фразами.

– Скажите, Серж, – вдруг спросила девушка, – вы ведь правда собираетесь справиться с этим делом?

– А вы сомневаетесь? – недоуменно спросил я.

Наматывая на палец локон длинных черных волос, она прошептала:

– Но это же… Это так сложно, разве нет? Никто раньше не брался за такое?

– Кто-то должен быть первым, – сказал я и подмигнул Жанне. – Почему бы не я?

Как-то само собой получилось, что после ужина мы поехали ко мне.

Утром, торопливо собравшись на работу, Жанна чмокнула меня в щеку и, нежно обвив руками мою шею, прошептала на ухо:

– У тебя все получится, дорогой. Я в тебя верю.

До шестого декабря оставалось всего несколько дней.

Я приехал к мадам Дезар через несколько часов после расставания с Жанной. При новой встрече девушка вновь вела себя, как будто мы не были с ней знакомы, но я чувствовал, что она едва сдерживает желание броситься ко мне с поцелуями. Отдав ей пальто, я прошел в детскую, чтобы познакомиться с Полем.

– Здравствуй, Поль, – приветствовал я мальчика.

– Здравствуйте, мсье Делю, – ответил он, кивнув русой головой.

Он смотрел на меня с неподдельным интересом. Еще бы! Наверное, весь вчерашний вечер, пока мы с Жанной наслаждались обществом другу друга, мать рассказывала ему про меня, расписывая в красках мои достижения.

– А это правда, что вы – лучший экзорцист в мире?

– Конечно, правда, – ответил я со всей серьезностью, на которую был способен.

– И вы прогоните от меня Пер Фуэтара?

– Несомненно, Поль. Раз уж я взялся за эту работу, то я его к тебе и близко не подпущу.

– Я так не хочу, чтобы он меня наказал розгами, – доверительно сообщил мне Поль. – Мама всегда говорила, что бить детей – варварство, и даже волшебные существа не имеют на это права.

– Я согласен с твоей мамой. Не хочу знать, что ты натворил такого, что Пер Фуэтар решил явиться к тебе лично – он ведь выбирает одного ребенка на всю Францию – но нет ничего хорошего в том, чтобы наказывать детей розгами.

– А правда… – начал было новый вопрос Поль.

– Правда, правда, – рассмеялся я. – Собирайся, Поль, поедем со мной, посмотришь, как проводят экзорцизм.

Радости мальчика не было предела. Он слушал меня так, как, наверное, никогда не слушал своих родителей, делал все, что я ему велел, кивал с серьезным видом, соглашался со мной и ловил жадно каждое мое слово.

– А сначала мама хотела отправить меня в Германию, к папиным родственникам, – задумчиво сказал он, сидя на заднем сиденье моей машины и глядя в окно. – Она сказала, что вы ей запретили.

– Так и было, – откликнулся я, внимательно следя за тем, что творится на дороге.

– А почему?

– Просто, Поль, когда Пер Фуэтар приходит к тебе домой, то в первую очередь он приходит именно к тебе. Понимаешь? Неважно, где ты, как ты стараешься спрятаться от него. Играет роль только то, что он идет к тебе, куда бы ты от него не скрылся. Ну уехал бы ты в Германию? Тогда к тебе явился бы не Пер Фуэтар, а его родственник Кнехт Рупрехт. Поверь мне, никакой разницы.

– Опять розги? – понимающе спросил мальчик.

– В самую точку, – ответил я. – Кстати, мы приехали.

Задание, на которое явились мы с Полем, было несложным (но зачем ему было знать об этом, как и о том, что нас страховала, оставаясь до поры до времени в укрытиях, целая бригада экзорцистов?). Мы прошли в квартиру, в которой проживала пожилая семейная пара, страдавшая от проделок беспокойного полтергейста, жившего в кухонном шкафу, а последнее время порывавшегося переселиться в холодильник.

Хозяйка ахала, хозяин хватался за голову, а я прошел на кухню и занялся своей работой. Поль восхищенно следил за мной.

Работа экзорциста очень проста. В этой борьбе между человеком и изгоняемым сверхъестественным существом есть только одно оружие – вера. Мы верим в них и даем им силу. А они верят в нас и тем самым тоже делают нас сильнее.

Потому что и нам, и им трудно не верить в то, что реально существует.

Чем больше людей верит в какое-либо существо, тем сложнее с ним справиться. Иначе, подозреваю, христиане давно расправились бы с Дьяволом – нашли бы умелого экзорциста и отправили его в Преисподнюю. Но чтобы лишить хозяина Ада силы, нужно, чтобы как можно больше людей перестало в него верить, а для церкви это неприемлемо.

Между прочим, когда в пятьдесят первом году католики-фундаменталисты сожгли чучело Пер Ноэля перед Дижонским собором, они надеялись тем самым ослабить веру в людей в этот, по их мнению, языческий символ. Но Пер Ноэля так просто не проймешь, слишком многие в него верят, несмотря ни на что.

Полтергейст на кухне был хлипким противником. Пообщавшись с ним, я быстро убедил его покинуть дом и переселиться в специальный питомник для духов, который находился в подвалах нашей фирмы. Кто-то скажет, что это сродни жизни в тюрьме, но лучше уж так, чем быть навеки уничтоженным. Наши специалисты (и я в том числе) не раз убеждали буйных духов в том, что они – ничтожества, лишенных даже капли силы – и они попросту умирали, когда мы разрушали их тела. Да-да, с помощью мечей, пистолетов, осиновых кольев и так далее. Как говорится, святым словом и пистолетом с серебряными пулями можно добиться больше, чем одним только святым словом.

Победой над кухонным полтергейстом я буквально очаровал Поля.

Когда вечером шестого декабря Поль укладывался спать, он негромко сказал мне:

– Я верю в вас, мсье Делю.

Было тихо.

За окном светила серебряная луна, качали черными ветвями дремлющие деревья, неторопливо падали хлопья снега. Поль тихо сопел в своей кроватке, укрывшись одеялом с головой. Меня тоже клонило в сон, но я из всех сил сопротивлялся этому, сидя в кресле в углу.

С едва слышным шорохом посреди комнаты возник силуэт, затем – другой. Силуэты задрожали, налились осязаемостью. Это были двое мужчин, одетых в одинаковые красные пальто, первый взгляд на их лица наводил на мысль о близнецах, хотя один постоянно улыбался, а рот другого был упрямо сжат, глаза одного лучились добротой, при том, что во взоре другого читалось вечное недовольство. Один в руках держал красный мешок, другой сжимал пучок розог.

– Вот он, – хрипло сказал тот, что с розгами. – Сейчас я сделаю свое дело, а потом – так уж и быть – дари подарки.

– Только поторопись, – сказал первый, – время идет, а мне сегодня еще многое надо успеть.

– Договорились, – сказал человек с розгами и шагнул в кровати. – Эй, парень, просыпайся.

Поль заворочался, высунул голову из-под одеяла, протирая ладошками сонные глаза.

Пора было вмешаться. Я покинул свое кресло в углу и сказал:

– Эй, там! Полегче!

Головы новоприбывших повернулись в мою сторону.

– А ты вообще кто? – спросил человек с хриплым голосом и розгами. – Ты понимаешь, во что вмешиваешься?

– Вполне понимаю, – спокойно ответил я. – Ты – Пер Фуэтар, это – Пер Ноэль, и прежде, чем он подарит мальчику подарки, ты хочешь выпороть этого мальчика розгами за то, что он плохо вел себя в течение года. Ну а я собираюсь не дать этому произойти.

Пер Ноэль хлопнул в ладоши, и под потолок взмыл сияющий шар, заливший комнату серебристым сиянием.

– Любопытно будет посмотреть, – улыбнулся он, – как это у тебя получится.

– Глупец, – проскрежетал зубами Пер Фуэтар, – такого быть не может.

– Ну почему же? Скажи мне, чем так провинился Поль?

– Сейчас посмотрим, – рука Пер Фуэтара скользнула в карман пальто, извлекла оттуда очки и нацепила их на нос. Другой рукой любитель пороть мальчиков вынул из внутреннего кармана какую-то бумагу.

– Так, так, – бормотал он. – Где оно… А, вот оно. Он виноват в том, что таскал за косу девочку, с которой сидел на одной парте, побил мальчика с соседней улицы и дважды воровал с кухни пирожные.

– Неправда! – осмелился подать голос Поль. – Для себя я один раз пирожные таскал! Второй раз я взял для Нелли… Ну, которую я за косу дергал! А то она так расплакалась…

– И что, вот из-за этих мелочей вы и пришли? – недоуменно спросил я. – А что, другие мальчики не дергают девочек за косички? И не дерутся?

– Такой год выдался, – пояснил Пер Фуэтар. – Все ведут себя тише воды, ниже травы, а ваш Поль – вот, отличился

И Пер Фуэтар шагнул вперед, поднимая руку с розгой.

– Видишь ли, незнакомец, – сказал он, – все они в детстве такие миленькие, все их жалеют, а потом как вырастут – так чего-нибудь натворят. Гитлер, кстати, тоже сначала в солдатики играл. Так что лучше наказать один раз как следует – а потом горя не знать. Что вам не нравится? Я ведь, в сущности – добрый.

– Добрый-то добрый, пробормотал я, – но только доброта твоя какая-то… В кавычках.

И я шагнул навстречу Пер Фуэтару и со всей силы ударил его кулаком в глаз.

Пер Фуэтар отреагировал мгновенно.

Его кулак метнулся к моему лицу и отбросил меня к противоположной стене.

Ох, как больно… Проклятье, голова кружится… Можно ли одним ударом кулака устроить человеку сотрясение мозга? Кажется, да…

Главное, чтобы Поль не понял, как мне плохо. Он должен в меня верить, иначе ничего не выйдет.

Встать, кому говорю!

Цепляясь рукой за стенку, я встал и на подгибающихся ногах направился к Пер Фуэтару.

Но тот не обращал на меня внимания, удивленно ощупывая лицо. Под глазом наливался лиловый синяк.

– Как же так? – потрясенно шептал Пер Фуэтар. – Так ведь нельзя! А если он мне сейчас, скажем, зуб выбьет?

Поль с горящими глазами наблюдал за этой сценой, и я чувствовал, как его вера вливается в меня, помогая стоять прямо и не шататься. Ну, почти не шататься.

Я двинулся к противнику, намереваясь еще раз от всей души врезать ему. Легко бить детей, которые не могут дать сдачи, да? А вот попробуй со мной, за которым – вера мамы, Жанны, мадам Дезар, мсье Леблана, а самое главное – затаившего дыханье маленького Поля. Я не собираюсь уничтожать тебя, нет, вряд ли мне хватит сил даже загнать тебя в наш подвальный питомник. Но вот потянуть время – это другое дело. Пер Фуэтар приходит в одну ночь в году к одному мальчику. Если я продержусь до утра – все, я победил.

Нашему поединку не суждено было продолжиться. Между нами встал Пер Ноэль, примирительно подняв руки.

– Мир, – воскликнул он. – Мир! Зачем омрачать мальчику праздник? Пер Фуэтар, похоже, и на тебя нашлась управа.

– А ты и рад, – буркнул Пер Фуэтар, не прекращая ощупывать лицо. – Дайте зеркало, что ли.

Новый хлопок ладоней Пер Ноэля превратил оконное стекло в зеркало.

– А в следующем году ты опять со мной драться станешь? – угрюмо спросил Пер Фуэтар, разглядывая синяк.

– Если заплатят, – честно признался я. – Но, вообще-то, еще раз повторю: бить детей – нехорошо.

– Умник. Посмотрю на тебя, когда свои заведутся.

– Дети не заводятся, – парировал я. – Заводятся тараканы.

– Пер Фуэтар, время, – Пер Ноэль нетерпеливо постукивал по полу носком ботинка.

– Может, ты без меня пойдешь? А мы тут с господином…

– Делю.

– С господином Делю еще побеседуем, – Пер Фуэтар хищно ухмыльнулся, – о методах воспитания детей.

– Пошли, говорю, – Пер Ноэль с улыбкой потянул его за рукав. – Хватит из себя чудовище строить.

– Слушай, – спросил меня Пер Фуэтар, – а я к тебе в детстве не приходил? С розгами?

– Приходил, – кивнул я. – Было дело.

– То-то ты такой храбрый стал. Точно, это тебе моя наука помогла. Ну ладно, умник. Радуйся, победил. Счастливо.

– До свиданья, – помахал рукой Пер Ноэль и погасил свет.

Ночные гости исчезли.

– Как вы его, мсье Делю! – восхищенно воскликнул Поль. – Раз – и в глаз!

– Давай спать, Поль, – ответил я.

Мне, признаться, было не так радостно, как ему. Голова чертовски болела, омрачая триумф.

Утром, выслушав благодарности мадам Дезар и договорившись с Жанной насчет очередного ужина, я явился на службу, чтобы сделать устный отчет и выпросить у мсье Леблана больничный. Вся фирма, видимо, уже была в курсе того, что случилось: за моей спиной шушукались, провожали завистливыми взглядами.

Когда я вошел в кабинет директора, там уже поджидали журналисты. Увидев их, взявших на изготовку камеры, диктофоны, просто блокноты и ручки, я спросил слабым голосом:

– А это зачем?

– Нужно, мальчик мой, нужно, – довольно ухмылялся мсье Леблан. – Пусть в тебя поверит как можно больше людей. Тебе это еще пригодится.

Смутная догадка принялась терзать мой разум.

– Вы мне дадите новое задание? – осторожно спросил я директора.

– Ну, не сразу, мальчик мой, – мсье Леблан довольно потирал руки. – Сначала – отдыхать, получать премию и тратить ее, готовиться принимать должность начальника отдела. А там – да, есть у меня заказ. Узнаешь – закачаешься! Такие перспективы!

Я и так уже качался, едва держась на ногах.

А мсье Леблан продолжал улыбаться.