В четверг, 27 октября, без десяти девять Рудольфу принесли срочное письмо от главного следователя миланской полиции Франко Франкоболло. Франкоболло подтверждал все сказанное им по телефону относительно лиц, живших на Виа Венерди, 144.

Пока Рудольф читал письмо, позвонил сам Франкоболло. Он сказал, что уже после отправки письма ему стали известны новые обстоятельства. Владелец букинистического магазина признался, что некоторые покупатели пользуются адресом его магазина, если почему-либо не хотят давать свой. Его задача заключалась в том, чтобы хранить почту, пока ее не заберут; за это он получал небольшое вознаграждение. Среди его клиентов был человек по имени Джузеппе Манцини. Где этот Манцини живет, владелец магазина не знает. Во всяком случае, он утверждает, что адреса клиентов ему неизвестны. Они сами забирают свою почту. До сих пор с этим не было никаких недоразумений. И с полицией также.

– Этот прием нам хорошо известен, – сказал Франкоболло, – кажется, по-английски это называется «accommodation adtress». Синьор Тедески, владелец магазина, сказал, что Манцини очень мал ростом, худой и лет ему примерно пятьдесят пять. Крометого, синьору Тедески показалось, что Манцини уроженец Южной Италии, хотя тот и старался говорить «по-римски». Я понял, что Манцини приезжает к нему в самое неопределенное время, но не чаще трех раз в год. Адресом Тедески он пользуется с 1972 года.

Рудольф положил трубку и задумался. Маленького роста, худой, пятьдесят с лишним… Южная Италия.

Он вдруг мысленно увидел перед собой Бертелли. Бертелли был не намного выше, чем фру Халворсен, и такой же худой.

Ему тоже пятьдесят с лишним…

Рудольф заказал разговор с Кантагалли, его соединили через пять минут. Как можно короче он рассказал Кантагалли все, что узнал от Франкоболло.

– Признаться, я сразу подумал о синьоре Бертелли, – сказал Рудольф. – Будьте добры, достаньте, пожалуйста, фотографию Бертелли и для нас, и для Франкоболло. Нам надо убедиться, что он не Манцини…

– Синьор Нильсен, дорогой! – воскликнул Кантагалли. – Неужели вы подозреваете синьора Бертелли? Его фирма понесла такие убытки! Подумайте о его репутации! – Кантагалли тяжело вздохнул. – Неужели вы не понимаете, что его гнев обрушится на меня?

– Очень сожалею, но нам необходимо как можно скорее получить фотографию синьора Бертелли!

– Сделаю все, что в моих силах, – грустно сказал Кантагалли и, не попрощавшись, положил трубку.

Рудольф зашел к Албректсену, тот говорил по телефону.

– Да, Роботтен. Ты, Орвик и Харалдсен займетесь Маргит Тартани. Втроем вы быстро соберете о ней все данные. Рудольф, Карстен и я едем в больницу «Уллевол». – Он положил трубку. – Ты слышал, что я сказал, Рудольф? Сразу же и отправимся. Не возражаешь?

– Я позову Карстена, – сказал Рудольф и вышел.

В машине по дороге в больницу Рудольф рассказал о письме Франкоболло и о разговоре с ним.

– Потом я позвонил Кантагалли. Его возмутила моя просьба прислать нам фотографию Бертелли. Но он обещал сделать все, что от него зависит.

– Насколько я понимаю, фирма «Джеронтони» пользуется хорошей репутацией? – Албректсен взглянул на Рудольфа, и тот кивком подтвердил его слова. – Бек, во всяком случае, отзывается о ней очень хорошо. Финансовое положение фирмы «Инт-Транс» тоже не внушает никаких подозрений.

–: Это было только предположение… – сказал Рудольф.

– Кстати, об «Инт-Транс», – перебил его Карстен. – Мне только что стало известно, что Крошка Уле снова вернулся домой. В половине восьмого утра он покинул особняк Ронемов. В десять минут девятого он был на Холменкуллосене. Почему он так долго ехал, я не понимаю, ведь это рядом.

Когда в палату вошли Рудольф, Карстен и Албректсен, Харри дремал; при звуке их шагов он быстро открыл глаза. Рудольф представил ему вошедших и спросил, как он себя чувствует.

– Сильная слабость, но вообще-то лучше, чем вчера, – ответил Харри.

– Значит, сможешь дать нам более подробные показания?

Харри взглянул на Рудольфа и кивнул. Очевидно, ему было уже не больно шевелить головой, он даже улыбнулся.

Карстен установил магнитофон на тумбочке возле кровати. Харри с интересом наблюдал за его манипуляциями.

– Готово, начали, – сказал Карстен, нажав какие-то кнопки.

– Тебе не кажется подозрительным, что Венке подошла к тебе на улице? – спросил Рудольф.

– Нет.

– И то, что у вас сразу же завязались интимные отношения?

– Нет. Она жаловалась на одиночество. Я тоже был одинок. Все получилось само собой.

– А ты знаешь, что у Пера Ларсена нет сестры?

Харри вздрогнул.

– Как нет? Но… но… Нет, я не понимаю.

– Венке жила в квартире, которая принадлежит мужчине. Его фамилия Бранд. Он, уезжал на два месяца и уверяет, что все это время квартира стояла пустая.

– Но… а двоюродная сестра в Англии?

– Такой не существует.

– Как же Венке попала в эту квартиру? Значит, Бранд оставил ей ключ? А почему?

– Бранд утверждает, что не знает никакой высокой женщины, похожей на итальянку.

Харри облизнул губы.

– Теперь я окончательно ничего не понимаю, – с трудом проговорил он.

– В Бриндизи ты сказал, что Венке попросила, чтобы ты взял ее с собой в Италию. То есть ты не сам ее пригласил, так? Еще ты сказал, что она попросила тебя об этом, когда вы были знакомы всего две недели. Тогда ты еще не знал, что поедешь в Бриндизи.

– Правильно.

– Тебя не удивляет, что она знала то, чего не знал ты? – без передышки продолжал Рудольф.

– Нет. – Харри закрыл глаза, но тут же снова открыл их. – Она не называла Бриндизи. Она только сказала, что хочет поехать со мной, когда я в следующий раз поеду в Италию.

– А почему, ты поинтересовался?

– Да. Она сказала, что… любит меня. – Харри проглотил комок в горле. – И про тетю Веру, которая была тяжело больна и просила Венке приехать к ней… А денег на билет не прислала… Вот Венке и хотела поехать со мной. Я ей сказал, что мои товарищи ни за что не согласятся, чтобы я взял с собой девушку. А она сказала, что не надо им ничего говорить. Мы можем сделать вид, будто случайно встретились на пароме.

– На пароме? – быстро переспросил Рудольф. – Ты уверен, что она именно так и сказала?

– Да. А что?

– А вам случается ездить в Италию через Швецию?

– Конечно. Тогда мы плывем на пароме из Хельсингборга в Хельсингёр. Но в этот раз нам было неудобно ехать через Швецию. Мы отправлялись из Конгсберга, поэтому нам было ближе плыть на пароме из Ларвика в Фредериксхавн.

– А когда вы договаривались с Венке, ты знал, что вы повезете продукцию Оружейного завода в Конгсберге?

– Нет. Не знал.

– Как думаешь, откуда Венке могла об этом узнать?

– Венке? А она этого не знала.

– Нет, знала. Она заказала себе билет на паром из Ларвика за три недели до вашего отъезда.

– У нее уже был билет на паром, когда она попросила взять ее с собой в Италию? Тогда, выходит, она действительно знала, что мы повезем! – Харри помолчал. – Ведь если бы мы отправлялись не из Конгсберга, мы бы непременно поехали через Швецию.

– Скажи, Харри, ты правда ни в чем не замешан или только притворяешься? Предупреждаю тебя: мы все равно докопаемся до истины и, если ты окажешься соучастником, тебя ждет пожизненное заключение. Убиты три человека. И я думаю прежде всего о них. А потом уже о трейлерах.

– Нет! Нет! Я ничего не знаю! – воскликнул Харри, пытаясь сесть, но тут же бессильно упал обратно на подушку. – Ведь это мои товарищи! Я видел, как их застрелили! Я видел, как застрелили Венке!

– Хорошо, будем считать, что ты невиновен, пока не доказано обратное, – сказал Рудольф сурово. – А теперь вспомни свои встречи с Венке. Она никогда не упоминала об «Инт-Транс»?

– Нет.

– Когда ты сказал ей, что работаешь в этой фирме?

– В первый день знакомства. Она спросила, где я работаю. Я и сказал. И поинтересовался, где работает она. Она сказала, что она оформитель витрин. Работает по договорам.

– Ты можешь описать квартиру, в которую она тебя приводила?

– Конечно! Я никогда в жизни не видел такой роскоши. Я бывал дома у Беков, у них тоже очень красиво, но все же не так. – И Харри начал описывать толстые ковры, кресла, диваны, картины.

Карстен кивнул.

– Все точно.

– Два человека пытались тебя задушить, когда ты лежал в больнице Святой Марии Магдалины.

Харри промолчал, но стиснул зубы.

– В Бриндизи ты нам не смог их описать. А сейчас можешь?

– Нет. Я уже засыпал, когда они вошли в палату. Все произошло так быстро.

– А перед тем кто-то пытался отравить твою мать.

– Маму? – Харри опять хотел сесть, и снова голова его бессильно упала на подушку. – Маму? Маму! Почему никто не сказал мне об этом?

– Мы решили не говорить тебе, пока ты хоть немного не окрепнешь. Твоей матери сделали промывание желудка. Сейчас она совершенно здорова. Но все могло кончиться трагически. Прошу тебя, расскажи все, что тебе известно, все, что ты еще не рассказал нам. А то, боюсь, кому-нибудь придет в голову заставить тебя или твою мать умолкнуть навеки. Если ты замешан в этом деле, вам обоим угрожает серьезная опасность.

– Я же сказал, я ничего не знаю! – взмолился Харри, растерянно оглядывая всех по очереди. – Честное слово!

– Ладно, Харри. Расскажи теперь о вашей поездке. С той минуты, когда Венке Ларсен подошла к вам на пароме.

И Харри начал рассказывать. О «Смеющейся кошке». О том, где по пути они останавливались поесть и как долго задерживались в том или другом месте. О том, как Венке звонила по телефону из автомата недалеко от Пескары. О том, что она все больше нервничала по мере приближения к Фодже. Об их разговоре в машине. О дорожном указателе с надписью «Castello di Cantani»…

Харри закрыл глаза.

– Вот там… – проговорил он с закрытыми глазами. – Там… все и случилось! Маленькие человечки в зеленой форме… Выстрелы… Гюндерсен… Лиен… Бертелсен… Венке что-то крикнула… В нее тоже выстрелили… Она испугалась… Даже как будто удивилась… А потом… больше я ничего не помню…

– Что она крикнула?

Харри ответил не сразу: мысленно он снова переживал те минуты.

– Не знаю, – сказал он наконец. – По-моему… по-моему, она крикнула что-то… по-итальянски.

– А она знала итальянский?

– Нет, говорила, что не знает.

– А как она говорила по-норвежски, как жители Осло или на диалекте?

– Как все в Осло, как говорят образованные люди.

Карстен достал пачку фотографий, которые ему дали в паспортном отделе. Все эти женщины в течение последних десяти лет получали заграничные паспорта или обновляли их. Харри просмотрел все фотографии. Просмотрел еще раз. Венке среди них не было.

Потом Карстен показал ему фотографии женщин, попавшие за это же время в уголовную картотеку. Среди них Венке тоже не оказалось.

– Если ты вспомнишь что-нибудь еще, сразу же сообщи полицейскому, который будет дежурить возле твоей палаты, – сказал Албректсен, собираясь уходить. – Можешь позвонить сестре, и она пришлет его к тебе. Или просто окликни его. Его фамилия Смебю. Он будет заходить к тебе каждые пятнадцать минут.

– Кари… – пробормотал Харри. – Эдвард… что с ними будет?

– Сам понимаешь, каково им сейчас, – ответил Рудольф. – Кстати, что тебе известно о Гюндерсене и наркотиках?

– Как вы об этом узнали? – удивился Харри.

– Давай выкладывай все, что знаешь, – велел Албректсен.

– Гюндерсен убит. Значит, теперь можно все рассказать, – прошептал Харри.

– Тебе же будет хуже, если ты этого не сделаешь, – предупредил его Рудольф.

– Он привозил очень мало. Немного по сходной цене он продавал Лиену, ведь они дружили. А остальное сбывал на сторону, чтобы свести концы с концами. Трюгве хорошо зарабатывал, но все равно ему было не по карману платить полную цену. Это ясно.

– А кому еще Гюндерсен продавал наркотики?

– Не знаю.

– А Бертелсен тоже знал, чем промышляет Гюндерсен?

– Мы все это знали. Трюгве только потому и ездил в рейсы, чтобы иметь возможность покупать наркотики. Он ненавидел эту работу.

– Где Гюндерсен доставал наркотики? – спросил Карстен.

– У него были связи в Дании, ФРГ и Италии. Больше мы ничего не знали. Случалось, мы приезжали в какой-нибудь город, и он уходил куда-то один. Он так уходил во многих городах, наверно для того, чтобы мы не догадались, где именно он запасся товаром. Он занимался этим только ради Трюгве…

– А каким образом Эдвард. стал наркоманом? – поинтересовался Рудольф. – Ведь он никогда не выходит из дому. Сам он не мог доставать себе наркотики.

– У Трюгве была не жизнь, а сущий ад, – медленно проговорил Харри. – Однажды Рогер предложил, чтобы он дал Эдварду какой-то наркотик. С этого все и началось. Что теперь будет с Эдвардом?… Кто его будет снабжать наркотиками?…

– Когда он стал наркоманом?

– Не помню. Года два назад, а может, и три.

– И никто из вас не считал, что Гюндерсен совершает преступление, снабжая его наркотиками? И что он совершает преступление, продавая наркотики другим людям?

– Он ведь не наживался на этом! Продавал кое-кому, чтобы иметь возможность по дешевке снабжать Трюгве.

– И ты в это веришь?

– Да!

– Не понимаю, Харри, ты на самом деле такой глупый или только прикидываешься дурачком?

Харри не ответил.

– Если ты считаешь, что можно торговать наркотиками, то почему нельзя похитить два трейлера, убив при этом трех водителей?

Харри с укоризной посмотрел на Рудольфа.

– Но это же мои товарищи! Слышите? Убиты мои товарищи!

Допрос кончился. Харри проводил их до двери грустным взглядом. В коридоре Карстен сказал с чувством:

– Глуп как пробка! Мы никогда не покончим с торговлей наркотиками, пока есть такие, как Харри.

– Те, кто организовали это похищение, не случайно использовали именно его! – заметил Рудольф. – Потому я и думаю, что главные заправилы сидят у нас в Осло.