— Что это?

— Экспонат из музея, — объяснил Нельсон. — Как тот зародыш.

Рут немедленно позвонила ему, и через десять минут старший инспектор был уже у нее — в спортивном костюме, с мокрыми волосами.

— Вытащила из гимнастического зала, — объяснил он в ответ на ее удивленный взгляд.

— Мне казалось, ты терпеть не можешь гимнастических залов.

— Это была идея Мишель. Ходим перед работой. Неплохо, если привыкнуть. Мне нравится бассейн. Поплаваешь — и весь день бодрый.

— Ну раз так…

Нельсон стоял на коленях, разглядывая теленка в ее саду. Теперь и сама Рут видела, что он не настоящий, а набитое чучело. На близком расстоянии теленок показался ей не таким зловещим — скорее жалким: мех местами вытерся, четыре глаза безжизненные. Вторая голова всего лишь вырост на шее с зачаточными ушами и намеком на пасть. А глаза явно добавлены чучельником, чтобы усилить впечатление уродства. Но каким бы жалким он ни был, Рут очень бы хотелось, чтобы он здесь не появлялся. Что это — жертвоприношение того, кто ночью таился в ее саду?

— Двухголовый теленок из города Эйлшем, — объявил, распрямляясь, Нельсон.

— Что?

— Я же сказал, он из музея. У них там коллекция чучел. А вот этот малый был знаменит в викторианские времена. Путешествовал по ярмаркам с выставкой всяких уродств.

— Но как двухголовый теленок из Эйлшема оказался у моего порога? — Голос Рут звучал одновременно раздраженно и испуганно.

— Не знаю, — пожал плечами Нельсон. — Заеду сегодня в музей. Я уже побывал там вчера.

— Вот как? А зачем?

— Наводил справки о кукле зародыша. Складывается впечатление, что кому-то нравится подбрасывать эти штуки, чтобы ты их находила.

Но зачем, недоумевала Рут. И почему ее не покидает ощущение, будто этот человек, кем бы он ни был, подбирается к ней все ближе и становится злее?

— Хочешь позавтракать? Чашечку кофе? — продолжила она.

— Нет, спасибо. Пожалуй, сразу отправлюсь. И теленка с собой прихвачу. — Нельсон надел пластиковые перчатки, поднял двухголовое чучело и зашагал по дорожке к машине.

Рут смотрела ему вслед. Впечатление нереальности зрелища усиливал все еще стелющийся по земле туман. Казалось, будто торс Нельсона с двухголовым существом плывет на белом облаке. Рут поежилась. Утренний воздух пока не разогрелся, а на ней был только джемпер, который она впопыхах натянула на пижаму. Рут не сомневалась, что ее волосы торчат во все стороны, а лицо опухло от сна. Должно быть, яркий контраст с Мишель, которую Нельсон оставил в гимнастическом зале — загорелую, в дизайнерском спортивном костюме. Ладно, проехали. Рут шла по сырой траве к дому. Надо принять душ и одеться. В десять ее ждут в больнице — настало время сделать второе УЗИ.

Но не успела она открыть дверь в ванную комнату, как зазвонил телефон. Нельсон говорил из машины:

— Я подумал, тебе небезопасно оставаться одной дома, если поблизости бродит этот псих. У тебя есть где пожить?

— Нет, — уныло ответила Рут. Однажды при подобных обстоятельствах она поселилась у Шоны. Но больше это никогда не повторится.

Он вздохнул:

— Придется к тебе кого-нибудь прислать, чтобы ночевали с тобой.

— Нет!

— Это моя обязанность, Рут. Ты в опасности.

— Хорошо. Но только не Клафа.

Нельсон рассмеялся:

— Пришлю тебе самую лучшую в полиции женщину.

Повесив трубку, Рут почувствовала, что его слова вызвали у нее раздражение, но одновременно странным образом успокоили. С трудом взобравшись на второй этаж, она ощутила, насколько измучена, хотя еще не было девяти утра. Но как только встала под душ, снова зазвонил телефон. Черт бы побрал этого Нельсона! Наверное, хочет предостеречь, чтобы не поскользнулась на мыле. Рут решила не отвечать, но вдруг подумала, уж не звонит ли кто-то с плохими известиями? Не случилось ли что-нибудь с родителями? Эта мысль заставила ее опять спуститься на первый этаж. Звонил Макс.

— Привет, Рут! Надеюсь, не слишком рано? Просто хотел узнать, как вы себя чувствуете после субботы?

Неужели она провела в больнице ночь с субботы на воскресенье? Теперь Рут казалось, что с тех пор прошли недели.

— Нормально, — ответила она.

— Вот собирался поинтересоваться… вашими раскопками в Норидже.

— Слушаю.

— Можно мне заехать взглянуть? Вы упоминали, будто нашли что-то из римской керамики…

Рут помолчала. Она помнила, что позвала Макса посетить раскопки на Вулмаркет-стрит, но не ожидала, что он серьезно отнесется к ее приглашению. Не такие уж ценные эти италийские находки. К тому же сегодня на месте раскопок возобновляются строительные работы. Что Максу вдруг пришло в голову ехать туда? Хочет повидаться с ней?

— В десять часов у меня встреча, — произнесла она. — Могу встретить вас на месте в половине двенадцатого.

— Отлично. Тогда до скорого.

Рут взбежала на второй этаж и принялась напевать под душем.

Двухголовый теленок из Эйлшема вызвал в полицейском участке ажиотаж.

— Я смотрю, обзавелись домашним любимцем, — пошутил Клаф.

— Какая гадость, — сморщилась Лия.

— Что ему здесь надо? — спросила Джуди.

— Из музея? — полюбопытствовала Таня.

Нельсон заметил, как у нее загорелись глаза. Он положил теленка в оперативной комнате. Не хотел вносить к себе в кабинет: стеклянный взгляд чучела его раздражал.

— Клаф, вот тебе задание: отвезешь эту штуку в музей и поинтересуешься, каким образом она оттуда исчезла.

— Может, захотел прогуляться, травку пощипать?

Старший инспектор пропустил его шутку мимо ушей.

— Выяснишь, кто имел доступ к экспозиции. Таня!

— Слушаю.

— Займешься сэром Родериком. Он сегодня прибудет для анализа ДНК.

— Есть, сэр.

— Джуди, тебе придется несколько дней пожить с Рут Гэллоуэй.

У Джуди был почему-то расстроенный вид. Нельсон надеялся, что не он причина ее дурного настроения.

— Зачем? — спросила она.

— Затем, что, похоже, кто-то намеревается ее убить.

Вторая процедура УЗИ заметно отличалась от первой. Рут знала, чего ждать и, пройдя обследование после случая в траншее, не сомневалась: с ребенком все в порядке. Она даже ощущала, как он шевелится — словно в животе порхала невесомая бабочка. Ничего подобного ей раньше не приходилось испытывать.

— Такое впечатление, что во мне что-то движется, — сообщила она Шоне.

— Оно самое, — произнесла подруга.

Рут провели в кабинет с ультразвуковой аппаратурой. Очередь, как обычно, шла медленнее, чем было назначено, и она стала опасаться, что не успеет к половине двенадцатого на место раскопок. Сестра намазала гелем ее живот, и на экране удивительно быстро возникло то серое, что клубилось у нее внутри. Рут подалась вперед.

— Вот ножки ребенка. Длинные ножки. — Сестра нажимала какие-то кнопки. — А это личико. — Рут видела только похожие на картину кубиста наползающие друг на друга силуэты. — Это носик. — Внезапно Рут разглядела профиль: лоб, маленький нос, губы, подбородок. Ей даже почудилось, что она разобрала выражение лица — строгое, серьезное. — Хотите узнать пол?

Рут удивилась, насколько ей этого хотелось. Ее связь с существом в ее животе, с этой личностью настолько укрепилась, что она не представляла, как можно этого не знать.

— Да-да… пожалуйста.

— Мы не даем стопроцентной гарантии, — предупредила сестра, — но я совершенно уверена, что у вас девочка.

— Девочка?

— Иногда их приборчики скрыты, если вы понимаете, что я имею в виду. Но в данном случае открывается хороший обзор спереди. Думаю, у вас девочка.

Девочка. Дочь.

Утро для Нельсона выдалось тяжелым. Клаф надолго застрял в музее — скорее всего отъедался в кафе. Или наткнулся на Трейс, и они увлеклись приятной беседой об италийцах. Приехал Родерик Спенс — само смущенное очарование и нескончаемые разглагольствования. Его пришлось уламывать пройти процедуру анализа на ДНК. Джуди лучше бы справилась, думал Нельсон, наблюдая, как Таня выводит старика из кабинета. Следовало действовать твердо, но вежливо. Но ему самому никогда это не удавалось с ранимыми людьми.

И в довершение всего заявился Уитклифф.

— Доброе утро, Гарри. Вот решил заскочить, проверить, как продвигается расследование на Вулмаркет-стрит. Мне звонил Эдвард Спенс. Похоже, он немного беспокоится из-за того, что в дело втянули его старого отца.

Очень типично, подумал Нельсон. Эдвард Спенс из тех людей, кто жалуется начальству. Его теплые чувства, вызванные заботливым отношением Спенса к отцу, исчезли.

— Сэр Родерик в настоящее время здесь, — доложил он, хотя подозревал, что босс уже знает об этом. — Проверяем, не соответствует ли его ДНК найденным останкам. С ним одна из моих сотрудниц.

— Полагаешь, что такое совпадение возможно?

Нельсон рассказал про Аннабел Спенс, но Уитклифф смотрел на него с сомнением.

— Хватаешься за соломинку, Гарри?

— Не исключено. — Босс называл его Гарри, но невозможно было представить, чтобы и он называл Уитклиффа Джерри. Однако и «сэром» величать не хотел.

Босс собирался что-то добавить, но в этот момент телефон Нельсона просигналил, что пришло текстовое сообщение. Он извинился и нажал кнопку.

Эсэмэска была от Рут — одно-единственное слово: «девочка».

Старший инспектор уставился в экран телефона, а за его спиной продолжал что-то бубнить Уитклифф:

— Влиятельный местный бизнесмен… связи с широкой общественностью… уважительное отношение к старикам…

Но Нельсон не мог думать ни о чем другом, кроме послания Рут. Девочка. Еще одна дочь. Это едва укладывалось в сознании. Рут не сомневалась, что родится мальчик, и он почему-то тоже уверовал. Невозможно вообразить, чтобы женственная Мишель произвела на свет существо мужского пола. Но Рут — упрямая, независимая. Ей бы очень подошел сын. Очередная дочь… Что ж, ему не занимать опыта, как любить дочерей.

— Гарри!

— Да-да, конечно, можете считать, что все исполнено.

Уитклифф с любопытством посмотрел на него. А Нельсон очень хотел бы знать, с чем таким он только что согласился. Но его ответ, видимо, удовлетворил босса, и тот покинул его кабинет в добром расположении духа.

Как только за ним закрылась дверь, Нельсон набрал номер Рут.

— Это правда?

Она рассмеялась:

— Никаких сомнений. У нас девочка.

— Но ты была уверена, что родится мальчик.

В этот момент в кабинет в сопровождении Тани сунулся сэр Родерик. Нельсон подал знак подождать в коридоре.

— Рентгенолог утверждает вполне определенно.

— Еще одна девочка! Боже!

— Ты рад?

Нельсон рассмеялся. Чему радоваться? Беременность Рут могла разбить на мелкие кусочки его брак. А тем не менее он радовался. Испытывал настоящий восторг.

— Ты где? — спросил он.

— Еду на раскопки на Вулмаркет-стрит.

— Я к тебе туда подскочу. — Он посмотрел на часы. Двадцать минут первого. — Буду через пятнадцать минут. — Он прервал связь, не дав возможности Рут сообщить, что у нее назначена встреча с Максом.

На месте раскопок снова царила суета. Повсюду сновали рабочие, вход перегораживал большой грузовой контейнер. У сарайчика бригадира стоял в каске Макс и хмурился.

— Не думал, что строительство ведется настолько интенсивно.

— Наверстывают упущенное, — буркнула Рут. — Нельсон сказал, Спенс спит и видит закончить стройку.

— Очень на него похоже.

Рут с любопытством взглянула на Макса:

— Вы его знаете?

— Вместе работали в университете.

— Вот как?

— Преподавали историю.

Рут вспомнила учтивого человека на раскопках. Трудно было как-то связать его с Максом, но вдруг ей пришло в голову, что он одного возраста с Эдвардом Спенсом.

— И как он стал управлять строительной фирмой? — спросила она.

— Семейный бизнес, — ответил археолог. — Он объяснял, что на этом настаивал его отец.

— И вы до сих пор поддерживаете связь?

— Вот нашли друг друга в «Одноклассниках». — Макс немного смутился.

Рут ненавидела «Одноклассников». Она поддерживала отношения с несколькими людьми, которые ей нравились в школе и университете, и считала, что чем меньше остальные о ней знают, тем лучше.

— Пойдемте, покажу вам, что к чему.

Бригадира строителей явно не обрадовало, что археологи снова путаются у него под ногами. Но он разрешил Рут показать Максу раскопки — «только никому не мешайте». Однако когда они подошли к тому месту, где под входом были захоронены останки, оказалось, что там все уничтожено. Черные и белые плитки разбиты, земля разворочена и свалена грудой грязи. Ни стен, ни перегородок, лишь пласт распаханного грунта.

Однако колодец остался нетронутым. До него рабочие пока не добрались. Но приближались. Рут видела, как они расправились с садом, грядками, деревом с качелями, огуречной теплицей. Повсюду громоздились кучи земли и строительного мусора. И кто знал, сколько в них артефактов италийского, средневекового, викторианского периодов? Все пошло прахом ради семидесяти пяти элитных квартир, каждая из которых сможет похвастаться шикарной ванной комнатой.

Макс встал на колени и заглянул в колодец.

— По исполнению — римский.

— Я тоже так подумала. А ведь в римских колодцах находили головы? — спросила она.

— Случалось. В Оделле в Бедфордшире обнаружен череп италийской эпохи, вмурованный в облицовку колодца. Но, как правило, культ голов скорее характерен для кельтов. А святые источники получили распространение в Средневековье. Считается, что источник Святого Фомы в Уиндлшоу забил, когда обезглавили священника.

Из-за шума строительства было трудно говорить. Рут уже хотела предложить уйти с раскопок, но заметила Нельсона — старший инспектор, хмурясь, переступал через груды мусора. А она о нем совершенно забыла.

— Он вас повсюду преследует?

Нельсон не обрадовался, увидев, что Рут не одна.

— Привет. Давно не виделись, — сухо сказал он Максу.

Рут разозлилась.

— Пошли отсюда? — предложила она.

Но у каменной арки они, словно сговорившись, остановились. Арка пока уцелела, хотя фасад исчез. Башенки, проходы, зубцы — все превратилось в пыль.

— Они собираются оставить арку? — спросил Макс.

— Да, — ответила Рут. — Считают, что это очень стильно.

Они немного постояли, разглядывая надпись на камне, и тут Рут заметила еще одну приближающуюся фигуру. Человек в черном священническом одеянии медленно брел по уложенным на развороченной земле доскам. Отец Хеннесси. Бригадира хватит удар, подумала Рут.

Священник приблизился, и неожиданно его лицо засветилось от восторга. Он узнал Рут. Почему он испытывает такое удовольствие от того, что видит ее?

Но Хеннесси смотрел мимо нее и Нельсона. Глаза священника наполнились слезами.

— Мартин, — прошептал он, — как я рад, что снова вижу тебя.

25 июня

Начинаются Таврийские игры

Сегодня возможность представилась сама собой. Мать ушла, оставив ребенка спящим в кроватке. Девочка больше не лежит в люльке, а у этой кровати с обеих сторон ограждение, чтобы ребенок не упал. Мать не хотела уходить, боялась оставить девочку в доме со мной, но у нее разболелся зуб, и требовалось срочно посетить дантиста. Я деликатно заверил ее, что со мной ребенку ничего не грозит, а ведь так оно и есть. И как только она ушла, взял свой нож и направился в комнату.

Она спала, рот был слегка приоткрыт. Несимпатичный ребенок, что бы там ни говорила мать. Я перевернул ее так, чтобы обнажилась шея. Увидел пульс. Превосходное место.

Сказать тебе правду, дорогой мой дневник, в этот момент я слегка испугался. Не посетит ли меня жалость, это лишающее силы чувство? Достаточно ли во мне мужественности совершить поступок? Но с удовольствием пишу: стоя над ребенком, словно ангел мщения, я совершенно не испытывал жалости. Меня охватила великая радость, ощущение правоты и огромной силы. Именно так. Я нисколько не сомневался, что совершаю правое дело. Рука стала как стальная — твердая, но гибкая. Глаза пылали в глазницах. Я поднял нож.

И в этот момент — какая банальность! — зазвонил телефон. Ох, это зловредное современное явление, вклинившееся в древний ритуал! Момент, конечно, был испорчен, и я вынужден был ответить адской машине. Звонили они. Мы вполне любезно поболтали. Но они возвращаются на следующей неделе, так что время поджимает.

По-прежнему жарко. Дом замер в ожидании.