Срок, отведённый Шиагрону на его ссылку, подходил к концу. Через два дня уже должен был прибыть новый глава посольства. Как ей рассказывал Шиа, это был один из его хороших знакомых лорд Далиан вард Террис-Шэн. Он даже показал ей через их канал ментальной связи некоторые свои воспоминания о нём. В отличии от её мужа, чьи тёмно-каштановые кудри Дери так любила перебирать, новый посол был классическим брюнетом с синими глазами, почти такой же высокий, судя по тому, какой был угол зрения в воспоминаниях, только более… изящный, что ли, если бы не руны на лбу и тёмные волосы, его можно было бы принять за эльфа.

Озвучивать подобные соображения дракону Дери не стала, прекрасно помня, как он реагирует на любые сравнения с «остроухими», но всё же разницей в габаритах поинтересовалась.

— Маленькая, — Шиа даже рассмеялся, — я же боевой дракон, а он дракон-исследователь, ему такие «габариты» и не нужны.

Дери на это объяснение лишь кивнула. Лекцию о ширдах она выслушала намного раньше, когда по настоянию мужа начала изучать драконий язык и наткнулась на это слова в одной из книг. В тот вечер, сидя в кресле у любимого ими камина, Шиа и рассказал ей о них.

— Ширды… — дракон на минуту задумался, — ну это что-то вроде, сословий. Но это очень грубо.

— То есть это группы драконов? — увидев подтверждающий кивок, Дери продолжила, — А какие ширды бывают?

На секунду задумавшись, мужчина начал перечислять:

— Боевые драконы или войны. Драконы-исследователи или учёные. Драконы-искусники, что-то вроде ваших ремесленников, только всё что мы производим делается при помощи магии, так что сюда входят и артефакторы и алхимики и вообще все прикладные магические таланты. Это основные. И ещё две малочисленные. Драконы-ведущие — наши лидеры, способные вести за собой, управлять и повелевать. Из них состоит Совет Старейшин и к ним относится Верховный Повелитель. Вступают в должности старейшины драконы-ведущие в двести лет. До этого они получают образование.

— Двести лет зубрёжки? — Дери ужаснулась от такой перспективы.

— У каждого из них есть наставник из действующих старейшин, плюс они заканчивают все три магические академии, иногда и не по одной специальности в каждой. Это уже зависит от их наставника.

— Ужас. Бедные драконы! А последняя ширда?

— Драконы-видящие. Их единицы. Это Хранитель Горы Изначальной и его ученики. Сейчас их трое. Они слышат стехриэна и могут с ним общаться, плюс подтверждают браки и проводят некоторые церемонии. Кстати, наверняка узнать к какой ширде относится дракон, можно только с их помощь. Это происходит после второго совершеннолетия в пятьдесят один год.

После этого разговора она узнала о Горе ещё очень многое и даже прочитала драконью альтернативу Хроник Изначального, где действительно всё примерно так и описывалось, как ей рассказал Шиа, только намного более высокопарным языком.

Теперь же она собиралась посетить «логово врагов» и сама. Было ли ей страшно? Откровенно говоря — да, и это ещё слабо сказано. Шиа было легко говорить, среди драконов он один из сильнейших к тому же лорд.

Кстати, с титулами в Горе тоже было интересно. Если у людей и эльфов это было исключительно наследуемые понятия, то у драконов — титул, любой, нужно было заслужить. Единственное, что не могла понять эльфийка, так это то, как её дракон при его любви к нарушению всех мыслимых и немыслимых правил, сумел стать лордом. Его невыносимейшество же на все её вопросы об этом лишь нагло улыбалось, обещая раскрыть сию тайну лишь на смертном одре. На все её угрозы обеспечить дракону этот исключительный миг любимый муж, как обычно, только смеялся. А бедная эльфийка изнывала от любопытства.

Наверно, это могло случиться в любой другой день… но случилось именно так.

В тот вечер она разбирала свои вещи, решая, что оставить здесь, что взять с собой (дом в котором они жили, супруги выкупили ещё три года назад, решив, что лишним он не будет). Шиа пришёл, как обычно, около семи. На улице тихо и безумно красиво падал снег. Огромные, ажурные снежинки медленно кружились, опускаясь вниз, окутывая город белоснежным, пушистым покрывалом. Они создавали ощущение сказки и приближающегося праздника. Близился день зимнего солнцестояния.

Когда Шиагрон вошёл в комнату, превратившуюся за эти годы в её кабинет, эльфийка стояла на верхней ступеньке стремянки, проводя ревизию верхних полок. Высоты она, как любой представитель её расы, не боялась, и могла на этой лестнице хоть танцевать.

От чего это случилось? Почему её голова вдруг закружилась и она резко, в одно мгновения начала падать… Ответ на этот вопрос она узнала позже, когда изменить нельзя было уже ничего. Впрочем, эта ситуация была предрешена давно, ещё в момент их встречи…

Шиа подхватил её уже у самого пола, одним молниеносным движением оказавшись рядом, но она всё-таки немного ударилась головой о пол. Перед глазами было темно, тело отказывалось слушаться… а дракон… Дракон обеспокоенно осматривающий её ауру магическим зрением, вдруг… отшатнулся. Он отскочил от неё на другой конец комнаты, неверяще… шокировано смотря на неё. Только чудом Дери смогла подставить руку и не удариться вновь.

— Ты эльфийка… — он произнёс это, как ругательство, как самое страшное оскорбление, — у тебя аура чистокровной эльфийки!

— Шиа, тебе не кажется, что на восьмой год совместной жизни, это несколько странное заявление. Раньше тебя это не особо волновало, скорее наоборот, — голос был ещё слабым, но злость придала ей силы, и кое-как Дери удалось сесть.

— Значит… это правда! Ты… Ты ничего не понимаешь? — несколько мгновений… или целую вечность он испуганно (девушка никогда не думала, что это слово вообще применимо к её дракону), именно испугано пытался что-то понять, а потом…

Татуировка его клятвы на руке засияла. Красное свечение осветило его искажённое в гримасе боли лицо. Дракон тихо зарычал, отходя к выходу, удирая, как последний трус:

— Ты должна вернуться в Лес, — наконец, прошипел он, — Это единственный выход. Я ухожу от тебя! Мы не можем быть вместе. Документы на развод подашь сама, — бросил он ей, а потом… вновь приглушённо зарычал и… исчез. Растворился. Дери непонимающе смотрела и не могла ничего понять.

Он ушёл?

Но… как же?

Ведь этого не может быть? Правда!

Но он ушёл…

Ушёл из дома, где вообще невозможно было построить портал.

Ушёл…

Страшная реальность начала доходить до её, будто затуманенного сознания.

Ушёл…

Первая слеза скатилась по её щеке.

Дери не понимала, не верила… Пошатываясь, она поднялась на ноги и вновь согнулась пополам, от дикой боли.

Сила.

Безумная огромная сила бурлила, клокотала внутри неё. Она подпитывалась той болью, что росла в её груди, перемешивалась с ней и грозила вырваться наружу.

А в голове билось лишь одно: «Ушёл. Ушёл. Ушёл».

За окном начал завывать ветер. Тихий снегопад превращался в метель.

Ушёл.

Горячая слеза скатилась по другой щеке.

Ушёл. Ушёл. Ушёл!

Слёзы падали из её глаз, крупными каплями, чертя влажные дорожки на искажённом болью лице, превращаясь в поток. Тело эльфийки (теперь уже истинной) сотрясалось в рыданиях. Она выла, как раненная волчица, до крови царапая ногтями пол. Ушёл. Ушёл…

Ушёл!

Вьюга. Безумная зимняя вьюга билась в агонии за окном.

Такая же вьюга бушевала в её душе.

УШЁЛ!

БРОСИЛ!

ПРЕДАЛ!

ИСЧЕЗ…

Слёзы? Разве их бывает так много? Они заливали её лицо.

Больно!

Она не знала, что бывает так больно.

Почему ей больно… а он ушёл?

Глухой, полный боли вой раздался на весь дом.

УШЁЁЁЁЁЁЁЁЁЁЁЁЁЁЁЛ!

Вот только… его никто не слышал.

Дом был пуст.

И только вьюга за окном, сносящая всё на своём пути, вторила безудержным рыданиям эльфийки.

Ведь ОН ушёл…

В ту ночь она так и не смогла заснуть.

Думала ли она, что можно проплакать всю ночь напролёт? Однозначно, нет. Подобный бред казался ей всегда глупой придурью романтичных девиц.

Могла ли предположить ещё вчера, что весь её мир рухнет, погребя её под своими осколками? Что обычный тихий вечер превратится в полную безумных рыданий ночь… Что этот невыносимый, подлый, но всё ещё безумно любимый крылатый гад предаст её в тот момент, когда она будет верить ему полностью и безоговорочно, больше чем самой себе… Предаст, выкинет, как ненужную, использованную вещь, и… уйдёт. Просто уйдёт, растворившись в магическом мареве портала.

Нет. Даже в страшном сне ей не могло привидится подобное.

Часы на первом этаже пробили три часа утра, когда эльфийка безвольной тенью себя прежней спустилась вниз.

Слёз больше не было. Осталась только пустота и боль. Тупая, безнадёжная боль.

Сил тоже больше не было. Никаких. Ни физических, ни душевных, ни даже… магических, резерв был опустошён. Она этого ещё не понимала, но всё её силы забрала буря.

Альэдера бездумно брела по дому, пытаясь понять, что ей делать дальше и… не понимала. Как она сможет жить без него? Не видеть его глаз, не чувствовать по утрам горячего тела рядом, не целовать его на прощанье, когда он уходит на работу, не спешить по вечерам домой, чтобы только скорее упасть в его объятья…

Неужели всё это было ложью? Безупречной, выверенной до последнего взгляда, последнего вздоха ложью. Разве такое возможно сыграть?

Почему же тогда он ушёл?

Не думая и даже не понимая, что она делает, эльфийка натянула какой-то плащ и как была, в лёгких домашних туфлях, вышла на улицу. Метель стихла. В морозном воздухе стояла звенящая тишина. Весь город был погребён под завалами снега. Девушка с безумной решимостью шагнула в это море. Идти было трудно. Ноги увязали в снегу. Снег был везде. Он проникал под одежду, скрипел под ногами, сверкал безупречной нетронутой белизной вокруг. Альэдера до сих пор не знала, где она бродила в ту ночь. Почему не упала, не сдалась, не замёрзла в пушистой ледяной постели.

Пришла в себя эльфийка в какой-то таверне. Как она попала туда? Почему пьёт какую-то дурнопахнущую дрянь?

Впрочем, это было неважно.

Больше ничего в её жизни не было важным. В безумном отчаянье она пила стакан за стаканом и с каждым глотком всё отчётливей понимала, что она больше не хочет жить. Зачем? Ведь это не имеет смысла. Общий зал таверны, тонущий в клубах дума, начал шататься перед её глазами. Спасительная и непроглядная тьма окутывала её сознание. Сделав последний, обжигающий горло глоток, эльфийка всхлипнула и уронила голову прямо на барную стойку.

Просыпаться было трудно. Ресницы слиплись и не давали векам открыться, глаза болели, про голову вообще лучше не вспоминать. Кое-как Дери всё же удалось проснуться и приподняться.

Где она?

Чужая комната, обставлена просто, без изысков. Кровать, умывальник, зеркало, стол. Мебель явно не первой свежести. Никаких безделушек или книг. Трактир. Последнее, что она помнила — это трактир. Неужели она заснула прямо за барной стойкой, как какая-то опустившаяся алкоголичка? И что она тогда делает здесь? Наверно, это комната над трактиром. И почему Шиа её не ищет?

Шиа…

Вихри картинок пронёсся в её голове. Глаза вновь наполнились слезами. Дери спрятала лицо в ладони, пытаясь скрыться от них, но это было невозможно. Неужели это правда? Этот полный призрения голос и его слова «Я ухожу от тебя». Картина в голове до ужаса напоминала другую, не тревожившую её память уже столько лет «пошла прочь безродная шавка» и холод зелёных глаз бывшего брата… Что ж, в этот раз её не прогнали, в этот раз от неё просто сбежали. Можно сказать, она растёт, с горечью подумала Альэдера, бывшая леди Варис, бывшая леди вар Грендель-Риэр. Почему же все они её бросают? Что же в ней не так?

Эльфийка упала на подушку, закрывая глаза. Ей было больно. Она не хотела видеть этот мир, не знала, как в нём жить, не знала… зачем жить… Тихие безнадёжные слёзы медленно ползли по её щекам. Они не приносили облегчения — выплеснуть ту боль, которая поселилась в её груди, было невозможно. Они просто были. И она не хотела их останавливать. Ей было всё равно…

Когда дверь со скрипом отворилась, эльфийка даже не пошевелилась. Ей не было дела до окружающего её мира. Вошедшего мужчину она заметила лишь в тот момент, когда он грубо развернул её к себе, заломил руки над головой и предвкушающее и похабно оскалился (назвать это улыбкой язык не поворачивался). Она безразлично оглядела его. Пожалуй, среднего роста, короткая стрижка, лёгкая щетина, достаточно невзрачные черты лица, тренированное тело. Наверное, какой-то наёмник, судя по количеству шрамов. Впрочем, какая разница…

Чужие руки начали шарить по телу срывая одежду, не оставляя сомнений в том, зачем сюда пришёл этот незнакомый мужчина. Через несколько мгновений на эльфийке больше не было одежды, только прозрачное кружевное бельё. Мужчина одобрительно хмыкнул и провёл раскрытой ладонью по её коже сверху вниз, беззастенчиво шаря, ощупывая, сжимая её безвольное тело. Леди Альэдера вар Грендель-Риэр (пока что ещё) лежала неподвижно, как кукла. На ее лице не дрогнул ни один мускул. Неподвижные, стеклянные глаза смотрели прямо перед собой. Она даже не пыталась сопротивляться. Зачем? Если ей всё равно не хочется жить. И какая разница, что с ней будет… Единственным, что можно было принять в ней хоть за какое-то движение — были слёзы, по-прежнему непроизвольно текущие по её лицу.

Кровать начала тихо поскрипывать, когда мужчина забрался на неё и начал расстегивать пояс на штанах. Она уже думала, что сейчас эта пошлая и никому ненужная прелюдия закончится, и он наконец-то выполнит, то зачем пришёл и оставит её в покое, когда… всё изменилось.

Мужчина тяжко и неодобрительно вздохнул, отодвинулся и закутал эльфийку в одеяло:

— И что же столь трагического произошло в вашей жизни леди, что вместо огненной нимфы, которой восторгался весь двор, я вижу холодную, безразличную ко всему женщину? И куда подевался ваш дракон?

Голос показался Альэдере смутно знакомым. Пытаясь сосредоточиться, она начала внимательней всматриваться в его лицо. Но, как оказалось, это была лишь иллюзия, скрывавшая действительно достаточно хорошо знакомого ей, да и не только ей, человека.

Его Императорское Величество Террион III.

Собственной персоной.

Интересно, а он то что забыл в этой второсортной таверне на краю города, где она заснула. Или она уже в другом месте? И где она в таком случае находится?

Эльфийка села, крепко прижав одеяло к груди, и оглядела комнату цепким взглядом. Иллюзия? Они что издеваются? Или это была проверка на профпригодность, которую она с треском провалила? Впрочем, учитывая то, что её резерв по-прежнему был почти полностью пустым, ничего удивительного в этом не было.

Комната же, между тем, медленно меняла свои очертания, приобретая истинный вид. Мастерина Альэдера сидела на огромной кровати, под бордовым с вышитыми золотыми цветами балдахином. Бельё явно постелили другое, попроще. Судя по кричащей роскошью обстановке комнаты, намного попроще. Видимо, всё-таки опасались, что она может что-то заподозрить. Ну, хоть какое-то облегчение для её уязвлённого профессионального самолюбия. Эльфийка чуть скривившись пробежала глазами по позолоченной, изогнутой мебели, причудливым статуэткам, каким-то кричащим пуфикам. Пусть всё это и было дорого и изысканно, но не в её вкусе. Последним с иллюзией рассталось окно, в которое был отчётливо виден… дворцовый парк.

— Мы во дворце? — через мгновение эльфийку посетила безумная идея, которую она всё же решилась озвучить, — только не говорите, что это комната вашей фаворитки!

Террион, насмешливо наблюдавший за ней из большого кресла, стоящего в дальнем от неё углу рядом с небольшим, уже сервированным столиком, едва заметно улыбнулся:

— Могу и не говорить, но это действительно так. Леди присоединится к завтраку?

— Леди бы может и присоединилась, но несколько неподобающе одета, вашими стараниями, — последнюю фразу, конечно, говорить не стоило, Дери это прекрасно понимала, но просто не смогла сдержаться. Однако, видимо император сегодня был в хорошем настроении.

— Тебе всё-равно нужно было снять грязную одежду, так что считай, что я выполнил работу твоей горничной.

— Неужели ваша казна настолько опустела, что приходится самому выполнять функции прислуги? — Дери уже стало даже интересно, как скоро её поставят на место. Суицидальные у неё какие-то развлечения, но уж лучше так.

Террион промолчал, но улыбнулся так… ехидно, что эльфийка сразу вспомнила об одной вечно раздражающей её детали его биографии, эмпатических способностях. Вот, демон! Он всё понял и теперь сидит и нагло над ней насмехается! Вот же… его вреднейшество! Взял бы и поддержал девушку в её попытке закончить жизнь под его разгневанной рукой. Обидно!

Размышления неудавшейся смертницы были прерваны вдруг посерьёзневшим императором:

— Одевайся и иди сюда. Нам нужно поговорить.

Вот же помешанный на работе человек! Дери оглянулась, рядом на пуфике действительно лежал длинный бархатный халат тёмно-зелёного цвета, похоже даже новый.

— Отвернитесь, хотя бы!

— Не хочется напоминать, но я там и так уже всё рассмотрел. Кстати, бельё я оценил!

Альэдера гневно сверкнула глазами, но препирательство прекратила. Хочет — пускай смотрит! Он действительно думает, что может её этим смутить. Ну так простите, Ваше Императорское Величество, но вы опоздали на пару-тройку десятков лет.

Эльфийка скинула одеяло, выпрямилась и медленно и совершенно спокойно (спокойствие было, понятное дело, наигранным) надела незапланированную обновку и пересекла комнату, присоединившись к первому лицу империи. Мастерина изящным движением протянула руку к ещё дымящейся чашке кофе и с неожиданным даже для неё самой азартом приготовилась к грядущему сражению… то есть разговору.

Разумеется, Альэдера не могла знать, что все её эмоции, были сильно преувеличены сидящим напротив эмпатом. Террион раздувал любой возникающий у неё эмоциональный проблеск, как угли потухающего костра, превращая безвольную, сдавшуюся женщину в подобие живого существа, заставляя её жить. Это был один из тех редких случаев, когда он использовал свои, так тщательно скрываемые способности кому-то во благо.

— О чём вы хотите поговорить? — прервала эльфийка затянувшуюся паузу.

— Видете ли леди вар Грендель-Риэр, ничто человеческое мне не чуждо, и меня гложет любопытство, что же должно было вчера произойти между вами и вашим супругом, что вы чуть не разнесли мне столицу.

Император ещё не успел договорить свою фразу, а глаза его собеседницы потухли и он почувствовал такую неприкрытую боль и тоску, что даже на секунду пожалел, что не закрылся щитами. На секунды, не больше. Желание получить информацию всегда было в императоре сильнее, чем временные неудобства, связанные с их получением. Как истинный политик и интриган, возведший это мастерство едва ли ни в искусство, Террион всегда считал, что ценнее информации, может быть только секретная информация. Сегодня же он чуял (а чутьё его подводило очень редко), что за вчерашним буйством стихии кроется что-то, что от него тщательно скрывают, а это императора не могло устроить никак.

Эльфийка же… Глядя на неё Террион понимал, что все его усилия прошли даром. Девушка поставила чашку с кофе обратно на стол и в нарушение всех правил этикета опёрлась на него локтями, спрятав лицо в ладонях.

— Я больше не леди вар Грендель-Риэр. Не называйте меня так, пожалуйста… — слова прозвучали тихо едва слышно, но император их всё же расслышал.

— Что же должно было произойти, что вы решили уйти от своего дракона, — император, действительно, был порядком озадачен. Девушка же лишь подняла на секунду полные боли глаза и таким же тихим шёпотом ответила:

— Я не решила. Он сам от меня ушёл.

— Это невозможно! Он дракон. Этого просто не может быть.

Террион терпеть не мог, когда рядом происходит, что-то недоступное его пониманию. А этот случай относился именно к таким. По всем его прикидкам сидевшая напротив девушка была если и не половинкой дракона, то парой точно. Что же должно произойти, чтобы дракон бросил свою пару без видимых причин? Ему уже не было дело до политики. Он должен был знать. А куда приткнуть это знание он и потом найдёт.

Альэдера о переживаниях императора, конечно же понятия не имела, она немного помолчала, но всё же ответила:

— Может… Очень даже может.

Глаза Терриона хищно блеснули:

— Я предлагаю сделку. Ты явно не знаешь многого. Расскажешь мне всё в подробностях, а я объясняю, всё что пойму.

Если бы Альэдера только знала, на что она согласилась. Ей пришлось рассказать императору ВСЁ! Абсолютно всё. Про вчерашнюю ночь. Про их с Шиа знакомство. Даже про тот день на поляне, после их поспешной свадьбы. Временами ей было неудобно и стыдно рассказывать постороннему человеку некоторые подробности, но такие мелочи как приличия уже не могли остановить Терриона. Вопросы сыпались из него иногда быстрее, чем эльфийка успевала на них отвечать.

Когда он замолчал и о чём-то задумался, Альэдера уже так устала, что даже не подумала его о чём-то спрашивать. Она обессилено откинулась на спинку кресла и медленными глотками начала пить окончательно остывший кофе. Слова Терриона застали её врасплох.

— Я могу рассказать вам, что произошло. Вопрос лишь в том, хотите ли вы это знать, — предупреждение звучавшее в голосе собеседника показалось ей странным, но девушка так устала, что не обратила на это внимания.

— Наверно, всё-таки хочу. Хотя бы буду знать, из-за чего страдаю.

Император кивну:

— Хорошо. Скажите Альэдера, как ваше настоящее имя?

Для эльфийки этот вопрос прозвучал, как гром среди ясного неба:

— Что вы хотите сказать?

— Ведь вы не полукровка, как утверждают ваши документы, как вы старательно хотите всем казаться, вы чистокровная эльфийка. Ведь так?

— Откуда вы… Почему вы так решили? — девушка была порядком сбита с толку. Про её эльфийское прошлое мало кто знал. Она не любила рассказывать об этом.

— Потому что это единственное что может всё объяснить? Так как вас зовут на самом деле? — Глаза императора горели таким азартом, что где-то девушка ему даже позавидовала, может быть, ей бы тоже было интересно, если бы эта история не касалось её напрямую:

— Альэдериэна леди Варис ан Летериэн, — наконец сказала она.

— Так вот куда делась погибшая младшая дочь рода Варис. Занятно! Что ж. Последний вопрос. — Эльфийка при этих словах уже готова была облегчённо вздохнуть, но новый вопрос её порядком удивил. — Когда вы покинули Светлый Лес?

— За день до своего совершеннолетия, — недоумённо произнесла она.

— Что ж. Что-то подобное я и предполагал. И, разумеется, ваши родители не потрудились рассказать вам, ЧТО происходит, после совершеннолетия.

Император уже не спрашивал, он утверждал, но она всё же ответила.

— Единственное, что мне удалось узнать, это то, что глава рода выбирает для дочери или сына рода наставника по магическому мастерству, а мне не хотелось, чтобы за меня решали другие, я предпочла сбежать.

— Как и всякая бунтарка, — Террион был вновь спокоен и даже доволен, — В день совершеннолетия происходит ритуал «Представления и Соединения» юного эльфа или эльфы Лесу. В результате в тебе бы проснулась эльфийская магия, что в общем-то и произошло, как я понимаю, вчера.

— Но как?

— Я могу лишь предположить, но, вероятно, когда вы оказались на Срединной Поляне, именно так она называется, ты где-то неосторожно поранилась и сущность Леса, Стехриэн, почувствовал тебя и провёл ритуал так, как смог. В результате магия просыпалась намного дольше, чем этого требовалось, но теперь вы леди Варис действительно полноценная эльфийка и дорога вам в Светлый Лес.

Простые в общем-то и логичные слова доходили до сознания Альэдеры с трудом.

— Допустим… Но Шиа, почему он ушёл? Неужели только из-за глупых предрассудков. — теперь поступок дракона казался ей ещё более низким. Неужели, только из-за того, что она оказалась чистокровной эльфийкой, можно было перечеркнуть все их чувства, все их планы, всё… Как могла она в нём так ошибиться?

Террион же смотрел на девушку уже с откровенным сочувствием. Азарт от решения неразгаданной загадки прошёл, на его место пришло осознание всей безвыходности ситуации:

— К сожалению для вас обоих, эти «предрассудки» совсем не глупые, — император говорил медленно, тщательно подбирая слова, — Никогда, не одобрял политики эльфов держать свою молодёжь до последнего в неведении, но ты же жила со своим драконом, уж он тебе должен был рассказать, реальную картину возникновения нашего мира, особенно когда вы украли у меня Ключ, не удивляйся я понял это не так давно, и мстить уже не собираюсь, в некотором смысле вы даже сыграли мне на руку.

Раскаяние было промелькнуло на лице эльфийки, но дела давно минувших дней её сейчас не волновали, она напряжённо и непонимающе впилась взглядом в собеседника:

— Он рассказывал. Кратко. Но это здесь при чём?

— Вспомни, что он тебе рассказывал?

Это разговор Альэдера помнила совершенно чётко:

— Наш мир образовался в результате столкновения двух противоположных сущностей, — начала она, рассказывать, как по написанному, — Они были равны друг с другом и не уступали один другому ни в чём. Единый, появившийся посреди этой схватки, разделил их, изолировал друг от друга, они стали Стехриэнами Леса и Горы. Кажется, так.

Император кивнул:

— Слово «противоположных», тебе ничего не говорит? — Спросил он, но видя полнейшее недоуменнее на её лице, всё-таки пояснил. — Эльфы и драконы враждуют не просто так. Это даже не вражда, просто единственный способ выживания. Ваши народы, ваша магия… они противоположны друг другу и губительны друг для друга. Если бы дракон оставался рядом с тобой дальше, после того, как проснулась твоя магия, вы бы начали убивать друг друга своим присутствием, точнее он тебя, потому что даже теперь, он намного сильнее.

Дери слушала, слышала, понимала и… не хотела верить.

— Но… он же сказал, что Гора принимает союзы с представителями других рас, — она зацепилась за эту мысль, как за последнюю соломинку.

Во взгляде императора читалась уже откровенная жалость.

— Принимает, — подтвердил он, — Со всеми… кроме эльфов. Потому что это невозможно. Это не союз, а замедленный акт самоубийства.

То есть сколько то времени у них есть?

— Да какая мне разница! Сколько я буду умирать? — весь облик эльфийки отражал решимость и надежду. Террион смотрел на неё и не мог поверить, что ещё два часа назад эта самая девушка не хотела жить.

— Трудно сказать от десяти до сорока лет.

Глаза девушки загорелись лихорадочным, немного безумным блеском, она даже приподнялась в кресле:

— Как я могу попасть в Гору?

Император лишь покачал головой, ему было жаль лишать её надежды, но её действительно не было:

— Ты не сможешь туда попасть, Стехриэн не пропустит тебя, но даже если пропустит, ты не выживешь там, сама энергетика будет убивать тебя ещё быстрее, да и Шиагрон… он никогда не согласится на такое. Плюс его клятва беречь тебя.

— Вчера она засияла, — вдруг растерянно вспомнила эльфийка, — она засияла так, что ему было больно.

— Как только он всё понял, руны начали сигнализировать о том, что теперь его присутствие рядом с тобой противоречит условиям клятвы.

— Но ведь я могу её разорвать!

— Не можешь. Ты должна возвращаться в Лес. Теперь нормально существовать ты сможешь только там.

— Почему?

— Тебе нужна энергия Стехриэна, теперь это твой персональный дурман, без неё у тебя будет магическое истощение. — Террион хотел промолчать, но всё же добавил, с огромным и искренним (в кои-то веки) сожалением, — Мне жаль, но он прав и вам действительно никогда не быть вместе.

Слова прозвучали, как приговор. Смертный? Или приговор к жизни лишённой всего? Ей даже не оставили выбора. Она была бы готова прожить эти пусть двадцать, да даже десять лет рядом с ним, зная, что её любят, отдавая свою любовь в ответ, но всё уже было решено за неё.

Дракон? Нет, она больше не считала его виноватым. Он был такой же жертвой обстоятельств, как и она. Но кто же тогда виноват? Единый? Стэхриэны? Или просто этот мир? Зачем нужно было вообще создавать его таким? Зачем нужно было столкнуть их друг с другом, подарить это бесконечное безумное счастье, чтобы потом забрать. Забрать без всякой надежды, даже её призрака, на то, что они когда-нибудь смогут хотя бы увидеться, хотя бы просто посмотреть друг другу в глаза. Самые любимые на свете глаза со всполохами огненных искр.

Террион уже давно оставил её одну. Альэдера не заметила этого. Она всё так же сидела в кресле с пустой чашкой уже выпитого кофе и так и не могла понять, кто же во всём виноват.

А в это время… над цепью Драконих Гор в ярости метался огромный огненный дракон. В его распоряжении было всё небо, огромные пространства манящие его когда-то неограниченной свободой. Теперь он знал, что эта свобода тоже может быть клеткой. Клеткой, навсегда отделившей его от единственной, рядом с которой он был счастлив и… действительно свободен.

Старейшины, Хранитель, да хоть сам Единый, они все могли говорить всё что угодно, но он знал, что она ЕГО, его любимая, его сокровище, его половинка… Жуткий утробный рык, полный бессильной ярости пронёсся над горами, отряжаясь эхом от скал. Где-то внизу рухнул на землю с диким грохотом обломок скалы. Испуганно взлетел в небо коршун, спасаясь от намного более страшного хищника. Дракон в ярости взвился высоко в небо, рассекая крыльями облака, удаляясь всё дальше, всё выше, в малодушной попытке убежать, скрыться…

Говорят, драконы не умеют плакать. И это правда. Шиа не плакал. Он с дикой скоростью летел в высь, отдавая себя ветру и небу, мечтая лишь об одном — сложить крылья и упасть камнем вниз. Когда-нибудь он так и сделает, когда почувствует, что её больше нет. Пока же… ему оставалось только глухо рычать от несуществующей боли и пытаться найти выход, прекрасно зная, что его нет.

На несколько мгновений дракон завис в воздухе, а потом начал медленно, по спирали спускаться вниз.

День Терриона, несмотря на незапланированное объяснение с одной эльфийской леди, был, как всегда, насыщен делами и событиями. Император просмотрел текущую корреспонденцию, выслушал доклады советников, отдал необходимые распоряжения.

Уже поздним вечером, идя по одному из тайных коридоров в свой личный кабинет, вернее даже сказать — убежище, о котором не знал никто, мужчина неторопливо размышлял. В его голове переплетались тысячи событий, каждому из которых была отведена своя роль, какую то информацию он использует сейчас, над какой-то подумает, какую-то просто запомнит на будущее, никогда нельзя знать, что и когда может пригодиться.

С людьми было точно так же. Террион привык ими управлять, подталкивать к необходимым ему поступкам при помощи своего дара, или просто говоря то, что им хочется слышать. Заставить другого человека или нечеловека сделать то, что нужно лично тебе не так уж сложно, просто нужно к каждому подобрать ключик. Для кого то, этот ключик деньги, для кого-то — власть, для кого-то — страх, вариантов было множество. И император всегда умел их правильно находить.

Зачем ему понадобилась эльфийка. Террион усмехнулся. Она была интересным персонажем. Теперь, когда злость от проигрыша в той партии прошла, он мог понять иронию. А проиграть из-за одного крошечного неучтённого фактора, который он сам же ввёл в игру, действительно было злой иронией. Впрочем, теперь, когда он досконально разобрался и в эльфийских и драконих тайнах многие вещи приобрели для него совершенно другое значение.

Эльфийка же… Она была любопытна. И она, и её история. Помочь ей? А почему нет. Она относилась к той породе женщин, ради благосклонности которых можно сделать многое, предать, убить, выполнить любой каприз даже самого злейшего врага, многое, очень многое. И иметь такой козырь в рукаве совсем не будет лишним, особенно когда не знаешь, когда начнётся новый раунд внешнеполитической игры и какие фигуры будут в ней участвовать.

Его Императорское Величество Террион III так старательно убеждал себя в том, что его желание помочь попавшей в трудную ситуацию женщине продиктовано исключительно корыстными мотивами, что почти сам поверил в это, но в глубине души… в глубине души он прекрасно знал, что во всём виноват один её единственный взгляд, взгляд полных боли, отчаянье, тоски и обречённости.

Он слишком часто видел такой же взгляд совершенно других глаз во сне.

Как он ненавидел эти сны! Ненавидел эти глаза. Ненавидел! Но они по-прежнему регулярно появлялись в его снах. Это даже могло бы быть забавно.

Он был политиком, игроком, интриганом. Скольких он своей волей отправил в Чертоги Изначального… Террион даже не задавался целью это считать. Кто-то из этих людей смерть действительно заслуживал, кто-то стал пешкой в очередной его комбинации, кем-то же просто приходилось жертвовать.

Испытывал ли он муки совести? Однозначно нет. Он не выбирал себе этого пути, его выбрали для него ещё до его рождения, и не ему было противоречить Судьбе или воле Изначального (кто там за всем этим стоит?). Это была его жизнь, его работа, и он старался делать её хорошо. Ну а люди… Большинство из них были для него лишь фигурками на шахматной доске его воображения. А в любой партии даже самой беспроигрышной всегда приходится чем-то жертвовать.

Микариэль же. Император на миг вспомнил бывшую жену. За эти годы он возненавидел её облик до глубины души, но даже в своих мыслях, он никогда не «смотрел» ей в глаза, безумно ненавидимые им глаза. Иногда он действительно думал, что просто ликвидировать её было бы проще. Но ему, как это ни глупо, стало жаль её, чужую пешку, оставленную на его милость. Отец всегда говорил маленькому Терриону, что жалость никогда не доводит до добра. Как же этот старый хитрец был прав. Мужчина зло выругался и продолжил свой путь.

Преодолев ещё три поворота, император прикоснулся к незаметной ни для кого кроме него двери, произнёс едва слышно заклинание, вливая в него свою магию, и оказался в небольшой комнате в форме шестигранника.

Здесь всё было совершенно привычно. Рабочий беспорядок на письменном столе, смятый плед на удобном диване, початая бутылка коньяка и единственный бокал. Сюда он приходил отдыхать или работать над документами, которые не мог показать никому, здесь хранил свои самые страшные тайны, здесь было его самое надёжное убежище ото всех.

Террион налил себе бокал коньяка и уселся в огромное разлапистое кресло. Что ж эта история была даже в чём-то забавной.

Микариэль. Она была красивой и послушной девочкой. Изысканная, прекрасная, немного избалованная, немного самоуверенная, достаточно легко управляемая. Совсем не худший вариант жены для будущего (тогда) императора.

Они заключили супружеский союз, когда Терриону едва исполнилось двадцать, отец был ещё жив, хоть и болел, на их свадьбе настоял естественно он, впрочем, наследник особо не противился, уже тогда он не гнушался использовать ни свой дар, ни многоходовые интриги для достижения своих целей. А цель в то время у него была одна — Ключ Горы Изначальной. Отец передал этот проект в его руки в день совершеннолетия. И это был достойный подарок от достойного предшественника. Его свадьба и первые годы супружеской жизни совпала с активным поиском бередившего воображение молодого интригана артефакта. Потом умер отец и ему пришлось вникать сразу во все дела… Демон! Мужчина до сих пор не знал, когда упустил переломный момент.

Террион не мог сказать, что любил Микариэль, но их брак не доставлял ему неудобств. Супруга была послушна и достаточно легко внушаема, даже без магии, а уж с его возможностями эмпата проецировать на неё чувство удовлетворённости своей жизнью и легкую влюблённость в него не составляло для императора никаких проблем. Другое дело её отец. Пока был жив старый император он даже носа не высовывал, но стоило Терриону взойти на престол после его смерти, как тут же активизировался. Это время и так было для молодого императора не самым простым, а уж незапланированные проблемы с тестем вообще не входили в его планы.

Герцог Свободного Княжества Оборотней, Гарлиран Каррисский, ушлый и хитрый лис, как в прямом, так и в переносном смысле этого слова, доставлял массу неудобств. Микариэль была его младшей и любимой дочерью, рождённой от третьей жены, которая была наполовину эльфийкой. Из-за крови остроухого народа Микариэль и не унаследовала вторую ипостась отца, зато была воспитана матерью в традициях Светлого Леса, какими она себе их представляла. Впрочем, результат Терриона вполне устраивал. Сначала. Потом же ситуация изменилась.

Микариэль начала меняться, стала активно участвовать в политической жизни империи. Первоначально Террион не придал этому значения, но когда из-за её вмешательства были сорваны несколько крупных проектов, началось внутреннее расследование. По его результатам и стало известно, что Гарлиран способен управлять своей дочерью через родовой артефакт (был у оборотней и такой). Каким образом герцогу удалось настроить его на свою неимеющую ипостась дочь, было вопросом отдельным, но факт оставался фактом. Кроме того удалось узнать, что отец снабжал его жену совершенно ненужными — с точки зрения Терриона, конечно — амулетами от эмпатического воздействия (и как этот проныра только узнал, да и где нашёл тоже вопрос интересный), да и другими опасными игрушками. Так именно его супруга, как выяснилось приложила руку к смерти его последней любовницы. Понятное дело, что её было не особо жалко, но Террион привык сам разбираться с этими вопросами, да и шпионка ему была ещё нужна, можно было бы ещё эльфам парочку ложных сведений подкинуть.

Микариэль становилась опасной. Избавить её от амулетов и ненужных игрушек было несложно. Внушить нужные эмоции — тоже. Но изолировать её от действия родового артефакта не смог бы никто. Обычно, оборотни заключали союз только друг с другом, в этом случае либо девушку принимали в клан, тогда её ауру настраивали на новый артефакт, либо они были из одного клана. В Рестарионской Империи такого артефакта не было, да и не нужен он был, большая часть населения были людьми или полукровками, В случае же с Микариэль все маги в один голос твердили, что родовой артефакт не может на неё влиять ни каким образом, но старому лису удалось всех перехитрить.

Выход? Выходов из этой ситуации было не так уж и много. Понятно, что супруга была не особо виновата, обычная пешка шпионящая для своего отца, выполняющая кое-какие поручения. Дело было не в этом. Какой-то хвостатый герцог решил, что сможет мутить воду в его дворце… Нет. Этого Террион оставить просто так не мог. Убрать Гарлирана Карс-Лирасского? К сожалению, сейчас это было не возможно. Да и кто поручиться, что наследник не в курсе, а старший сын оборотня ненавидел младшую сестрёнку люто, об этом Террион знал хорошо. Что же оставалось. Убить супругу, чтобы показать, оборотню его место. Способ, конечно, беспроигрышный, но лишаться жены так и не получив наследника было совершенно нерационально… Прикидывая и так и этак молодой император, наконец, нашёл выход, который устроит всех, даже его почти бывшую жену.

Ему казалось он учёл всё. Микариэль была тайно допрошена и обыскана. Все «подарки» её отца были конфискованы и спрятаны в личный тайник Терриона (он, конечно, не дракон, но сокровища тоже уважает, особенно сокровища врагов), вся её прислуга была заменена, окружение контролировалось, с молодой императрицы не спускали глаз ни днём ни ночью. Хотя, ей было всё равно, в гневе император внушил ей такое спокойствие и равнодушие ко всему, что его не могло потревожить ни что. Даже когда, отослав прислугу и охрану, он приходил каждую ночь в её покои дабы зачать ребёнка, он не мог больше достучаться ни до её тела, ни до её эмоций. Микариэль замкнулась в своём мире, как в коконе, и окружающее пространство её не волновало. Подобное равнодушие невероятно раздражало привыкшего к пылким и отзывчивым любовницам Терриона, и когда прислуга сообщила, что императрица понесла, он вздохнув с облегчением смог к ним вернуться.

Всю беременность Микариэль провела в полном равнодушии ко всему, и император уже успокоился, решив, что супруга стала безобидна и при надлежащем контроле достаточно безопасна, и с её устранением можно повременить, но во время родов всё изменилось.

За месяц до исторического события императрица отправилась с узким кругом приближённых (понятное дело состоящего их охраны и сотрудников тайного отдела) в уединённое поместье в нескольких днях конного пути от столицы. Всё шло по плану. Роды начались в срок. Император был просто невероятно доволен, когда узнал, что родилась двойня, всё-таки его мучения были не напрасны. Вот только… во время родов эмоциональный блок Микариэль рухнул и теперь в её сознании всё запуталось, установки отца, приказы мужа, девушка начинала сходить с ума. Единственное чувство сохранившее остатки её разума был материнский инстинкт. Уж его-то Террион в своих расчётах никак не мог принять во внимание. Но его жена действительно не отходила он двойняшек, она сама кормила их, сама вставала по ночам.

Император все эти дни пребывал в полном растерянности. Он просто не знал, что делать, не знал сможет ли сознание Микариэль вновь восстановиться, сможет ли он её вообще показать людям без боязни, что она начнёт биться головой о стенку, не причинит ли она вреда детям, он ничего не знал.

Это было трудное решение и трудный разговор. Он состоялся между супругами в одно из просветлений сходящей с ума женщины. В эти часы она всё понимала, и то что её использовали, и то что она опасна для детей, и то что она больше не может быть императрицей. Всё. Даже то, что она не сможет воспитать своих детей сама. Понимала, но не могла принять. Сколько раз Террион жалел, что всё же решил с ней объясниться, дождался пока она придёт в себя, сможет его адекватно воспринимать, с каждым годом всё чаще и чаще… Но тогда ему казалось, что как бы то ни было, но Микариэль была его супругой и заслужила право попрощаться с детьми. Какого демона, вурдалака и прочую нежить подери, он вообще мог до этого додуматься! А главное, зачем решил подсмотреть, дурацкая привычка всегда быть в курсе! Он не мог забыть её глаза в тот миг, просто не мог…

И главное, в чём он был виноват? Микариэль осталась жива, у неё даже появился шанс начать жизнь сначала и не сойти с ума, после того, как зелье забвения (понятное дело запрещённое) стёрло все её воспоминания. Дети… Всё равно аристократки редко занимались воспитанием детей. С точки зрения логики, здравого смысла, разума… он не был виноват. Но этот взгляд… Этот ненавистный, раздирающий душу взгляд стал для Терриона персональным кошмаром.

Он не знал настоящих причин, все придуманные оправдания при разговоре с сами собой не котировались, не мог предвидеть последствий, но точно знал, что завтра он пойдёт и заставит одну невыносимую эльфийку жить, хоть ему и очень хочется отомстить её дракону (впрочем, судя по всему жизнь отомстила ему так, что сам бы Террион даже не додумался). Заставит… И он это знал. Не из-за мести, не из-за политики… Из-за одного единственного взгляда, демон его подери!